Аристотель собрание сочинений в 4 томах скачать

См. также: Аристотель (Большая советская энциклопедия, второе издание).

М., Мысль, 1976-1983.

Философское наследие

Тома 65, 76, 83, 90.

Аристотель (384 до Хр., Стагир — 322 до Хр., Халкида, о. Эвбея) — древнегреческий философ и учёный. Ученик Платона. С 343 до Хр. — воспитатель Александра Македонского. В 335/4 г. до Хр. основал Ликей (Лицей, или Перипатетическую школу). Основоположник формальной логики. Создал понятийный аппарат, который до сих пор пронизывает философский лексикон и сам стиль научного мышления. Аристотель был первым учёным, создавшим всестороннюю систему философии, охватившую все сферы человеческого развития — социологию, философию, политику, логику, физику. Его взгляды на онтологию имели серьёзное влияние на последующее развитие человеческой мысли.

Скачать.
Пароль на архив
shamardanov.ru

В первый том собрания сочинений Аристотеля входят его основной философский труд «Метафизика» и знаменитый трактат «О душе», положивший начало науке психологии.

СОДЕРЖАНИЕ:
В. Асмус. Метафизика Аристотеля (5).
В. Асмус. Трактат о душе (50).
Метафизика (63).
О душе (369).
Примечания (451).
Указатель имен (507).
Предметный указатель (508).
Редактор первого тома В.Ф. Асмус.
(Москва: Издательство «Мысль». Редакции философской литературы, 1976. — Академия наук СССР. Институт философии. Серия «Философское наследие». Том 65)

Во второй том собрания сочинений Аристотеля входит «Органон» — все логические трактаты античного философа.

СОДЕРЖАНИЕ:
З. Миксладзе. Основоположения логики Аристотеля (5).
Категории (51).
Об истолковании (91).
Первая аналитика (117).
Вторая аналитика (255).
Топика (347).
О софистических опровержениях (533).
Примечания (594).
Список обозначений в специальных выражении, использованных в примечаниях (669).
Указатель имен (671).
Предметный указатель (672).
Редактор второго тома З.Н. Микеладзе.
(Москва: Издательство «Мысль». Редакции философской литературы, 1978. — Академия наук СССР. Институт философии. Серия «Философское наследие». Том 76)

Третий том включает естественнонаучные труды Аристотеля «Физика»» «О небе», «О возникновении и уничтожении», «Метеорологика».
Последние три произведения переведены на русский язык впервые.

СОДЕРЖАНИЕ:
И.Д. Рожанский. Естественнонаучные сочинения Аристотеля (5).
Физика (перевод В.П. Карпова) (59).
О небе (перевод А.В. Лебедева) (263).
О возникновении и уничтожении (перевод Т.Л. Миллер) (379).
Метеорологика (перевод Н.В. Брагинской) (441).
Примечания (559).
Указатель имен (600).
Предметный указатель (601).
Редактор тома, автор вступительной статьи и примечании И.Д. Рожанский. Перевод Я.В. Брагинской, Т.А. Миллер, А.В. Лебедева, В.Я. Карпова.
(Москва: Издательство «Мысль». Редакции философской литературы, 1981. — Академия наук СССР. Институт философии. Серия «Философское наследие». Том 83)

Четвертый том Сочинений древнегреческого философа Аристотеля содержит политические и этические произведения мыслителя. В него входят: «Политика», «Никомахова этика», «Большая этика», «Поэтика».

СОДЕРЖАНИЕ:
Ф.Х. Ксссиди. Этические сочинения Аристотеля (8).
A. И. Доватур. «Политика» Аристотеля (38).
Никомахова этика. Пер. И.В. Брагинской (53).
Большая этика. Пер. Т.А. Миллер (295).
Политика. Пер. С.А. Жебелева (375).
Поэтика. Пер. М.Л. Гаспарова (645).
Примечания (681).
Указатель имен (789).
Предметный указатель (793).
Редакторы тома и авторы вступительных статей А.И. Доватур, Ф.X. Кессиди. Примечания В.В. Бибихина, Н.В. Брагинской, М.Л. Гаспарова, А.И. Доватура. Перевод с древнегреческого И.В. Брагинской, М.Л. Гаспарова, С.А. Шевелева, Г.А. Миллер.
(Москва: Издательство «Мысль». Редакции философской литературы, 1983. — Академия наук СССР. Институт философии. Серия «Философское наследие». Том 90)

                    
я

ФИЛОСОФСКОЕ

НАСЛЕДИЕ

том девяностый

АРИСТОТЕЛЬ
СОЧИНЕНИЯ
В ЧЕТЫРЕХ ТОМАХ
ТОМ

4

А К А Д Е М И Я

Н А У К

И Н С Т И Т У Т

философии

И З Д А Т Е Л Ь С Т В О

« мысль »
М О С К В А

—

1 9 8 3

С С С I»

СБК 873
А 81

РЕДАКЦИИ
ФИЛОСОФСКОЙ ЛИТЕРАТУРЫ

РЕДКОЛЛЕГИЯ СЕРИИ:

акад. М. Б. МИТ И H (председатель), д-р филос. наук В. В. СОКОЛОВ
(зам. председателя), канд. филос. наук //. Л. КОРМИН (ученый секрстарь), д-р филос. наук В. В. БОГАТОВ, д-р филос. наук А. С. БОГО­
МОЛОВ,- д-р филос. наук А. И. ВОЛОДИН, д-р филос. наук А. В. ГУЛЫГА, чл.-корр. АН СССР Д. А. КЕРИМОВ, д-р филос. наук
Г. Г. МАЙОРОВ, д-р филос. наук X. Н. МОМД7КЯН, д-р филос. наук
Μ. Ф. ОВСЯННИКОВ, акад. Т. И. ОЙЗЕРМАН, д-р филос. наук
В. Ф. ПУСТАРНАКОВ, д-р филос. наук А. Л. СУББОТИН, чл.-корр.
АН Уз. ССР М. М. ХАЙРУЛЛАЕВ, д-р филос. наук[л. Я. ЩИПАНОВ

Редакторы тома и авторы вступительпых статей |Л. И. ДОВАТУР%
Ф. X. КЕССИДИ
Примечания
В. В. БИБИХИНА, Н. В. БРАГИНСКОЙ,
М. Л. ГАСПАРОВА, I А. И. ДОВАТУРА
Перевод с древнегреческого
И. В. БРАГИНСКОЙ, М. Л. ГАСПАРОВА,
С. А. ШЕВЕЛЕВА, Г. А. МИЛЛЕР

А

0302010000-041
Пм)4(01)-84

иОДПИС11 е

°

©

Издательство «Мысль». 1983

ЭТИЧЕСКИЕ СОЧИНЕНИЯ
АРИСТОТЕЛЯ
1. Общие замечания. С именем Аристотеля связы­
ваются три сочинения по этике: «Никомахова этика»,
«Евдемова этика» и «Большая этика». Вопрос о при­
надлежности этих сочинений Аристотелю все еще яв­
ляется предметом дискуссий. В настоящее время под­
линно аристотелевским трактатом признается лишь
«Никомахова этика». Относительно же «Евдемовой
этики» мнения исследователей расходятся: одни счи­
тают автором произведения Евдема Родосского, уче­
ника Аристотеля, другие видят заслугу Ендема лишь
в редактировании рукописи своего учителя после его
смерти. Судя по содержанию, автором так называемой
«Большой этики» (на деле это небольшой трактат)
является один из представителей первого поколения
перипатетиков, т. е. учеников Аристотеля, имя кото­
рого осталось неизвестным. «Большая этика» пред­
ставляет собой конспект первых двух «Этик». Обра­
щают на себя внимание также названия первых двух
произведений. Они наводят на мысль о том, что одно
из них Аристотель посвятил своему сыну Никомаху
(или, возможно, отцу, имя которого также Никомах),
а другое — Евдему (откуда и название сочинения). По
такое предположение ошибочно, ибо во времена Ари­
стотеля не было обычая посвящать работы какому-ли­
бо лицу. В указанных сочинениях нет также призна­
ков того, что Стагирит обращается к Никомаху или
Евдему с назидательной целью, т. е. предназначает
свои труды последним. Представляется вероятным мне­
ние, согласно которому этические сочинения Аристо­
теля, отредактированные после его смерти Ннкомахом
и Евдемом, были в древности обозначены соответствен­
но Ethika Nikomacheia и Elhika Eudemeia. Представ­
ляется также, что Никомах привел в порядок и издал
сочинения своего отца, в том числе трактат, носящий
его, Нпкомаха, имя.
5

Много хлопот доставляет ученым проблема перио­
дизации творчества Аристотеля, эволюции его воззре­
ний, а тем самым и вопрос о хронологической последо­
вательности входящих в трактаты «книг» 1.
Исследователи (В. Йегер) полагают, что «Никомахова этика», а также некоторые части «Метафизики»
и «Политики» были написаны Аристотелем в послед­
ний период (т. е. с 336 по 322 г.2) его жизни и дея­
тельности. В это время он подвергает критике теорию
идей Платона и развивает учение о форме и материи,
изложенное в ранних частях «Метафизики», а также
формулирует идею о единстве души и тела. Он выдви­
гает концепцию, согласно которой взаимоотношение
души и тела аналогично отношению формы и материи;
душа является энтелехией («осуществлением» цели)
тела, т. е. органического существа, предназначенного
для жизни; душа придает смысл и цель жизни.
Тем самым психология Аристотеля служит основой
его этики, изучающей индивидуальное поведение че­
ловека, а в значительной степени и его политики, яв­
ляющейся по преимуществу социально-политической
этикой, т. е. областью знания, исследующей нравствен­
ные задачи гражданина и государства, в особенности
вопросы воспитания хороших граждан и заботы об об­
щем благе.
В «Никомаховой этике» Аристотель пишет: «Итак,
поскольку нынешние [наши] занятия не [ставят се­
бе], как другие, цель [только] созерцания (мы ведь
проводим исследование не затем, чтобы знать, что та­
кое добродетель, а чтобы стать добродетельными, иначе
от этой [науки] не было бы никакого проку), постоль­
ку необходимо внимательно рассмотреть то, что отно­
сится к поступкам, а именно как следует поступать»
(EN II 2, 1103 Ь 25). В «Политике»: «Поскольку, как
1
См. биографическую справку в конце тома. О периодиза­
ции творчества Аристотеля и эволюции его воззрений см. также:
W. Jaeger. Aristoteles Grundlegung einer Geschichte seiner
Entwicklung. Berlin, 1923; 1955; Fr. Nuyens. L'évolution de la
psychologie d'Aristotle; Aristotle. Traduction et Etudes. Louvain,
1948; А. В. Кубицкий. Что такое «Метафизика» Аристотеля? —
Аристотель. Метафизика. Пер. и прим. A.B. Кубицкого. М. — Л.,
1934, с. 255—266; А. Ф. Лосев. История античной эстетики
(Аристотель и поздняя классика). М., 1975, с. 11—27; А, Н. Чанышев. Аристотель. М., 1981, с. 13—28.
2
Все даты, кроме оговоренных,— до новой эры.

6

мы видим, всякое государство представляет собой свое­
го рода общение, всякое же общение организуется ради
какого-либо блага... больше других и к высшему из
всех благ стремится то общение, которое является наи­
более важным из всех и обнимает собой все остальные
общения. Это общение и называется государством или
общением политическим» (Pol. I 1, 1252 а —5). Этика
Аристотеля занимает среднее положение между его
психологией и политикой.
2. Место этики среди наук. К числу заслуг Ари­
стотеля относятся определение и классификация наук,
точнее, видов знания (episteme). Он разделил науки
на три большие группы, или категории: теоретические
(«умозрительные»), практические и творческие (произ­
водительные, созидательные). К первым Стагирит от­
нес философию, математику и физику; ко вторым —
этику и политику, а к третьим — искусства, ремесла
и прикладные науки.
В иерархии наук, установленной Аристотелем, фи­
лософия — наиболее умозрительная из наук; она ис­
следует то, что наиболее достойно познания-—«перво­
начала и причины, ибо через них и на их основе по­
знается все остальное» (Met. I 2, 982 b 3). По Аристо­
телю, наука тем ценнее, чем более она созерцательна
и удалена от утилитарных целей и технологического
освоения внешнего мира; «созерцательная жизнь»
(bios theöretikos), чуждая корыстолюбивых расчетов и
выгод, является высшей формой жизни; она посвяще­
на познанию, поиску истины, т. е. представляет собой
высший вид духовно-творческой деятельности. С этой
точки зрения созерцательно-познавательное отношение
к действительности приближает человека к безмятеж­
ному счастью, к чистому блаженству, которое в полной
мере доступно лишь богам.
Для античных мыслителей познание есть отноше­
ние человека, его познавательных и вообще его дея­
тельных способностей к миру, отношение микрокосмо­
са к макрокосмосу, установление связи единичных ве­
щей с их всеобщим первоначалом. Иначе говоря, по­
знание всеобщего означает прежде всего нахождение
за многообразием вещей и явлений их общего прин­
ципа, главенствующего начала (archö), уразумение
единого миропорядка (космоса) и всеобщего «логоса»
вещей, необходимых их связей и отношений. Вот одно
7

из высказываний Гераклита: «Желающие говорить раз­
умно должны опираться на всеобщее, так же как го­
род на закон, и даже еще крепче» (DK 22 В 114) 3 . Рас­
суждая на более высоком, чем Гераклит, уровне отвле­
ченного мышления, но следуя традиции, Аристотель
утверждает, что «то, что составляет предмет научного
знания (to epistetoii), существует с необходимостью»
(EN VI 2, 1139 b 20—25), всеобще, т. е. то, что «суще­
ствует вечно или в большинстве случаев» (Met. XI 8,
1064 b 35). Поэтому философия—«главенствующая» из
всех наук (см. там же, I 2, 982 b 5), высшая из них,
так как ее целью является познание ради познания,
т. е. постижение науки (episteme).
Аристотель — сын своего века и народа; он «при­
рожденный» интеллектуалист; для него разум состав­
ляет субстанциальную основу познавательной и вся­
кой иной деятельности человека и его отличительный
признак. Следуя Аристотелю, мы были бы вправе спро­
сить о том, чья жизнь и деятельность являются наи­
лучшими и наивысшими (т. е. наиболее соответствую­
щими природе человека): ученого, художника, госу­
дарственного деятеля, философа, жреца или, скажем,
святого, хотя в то время еще не знали о том, что
жизнь человека может быть посвящена религии и
церкви. Такую постановку вопроса, которую в наши
дни расценят как некорректную, Аристотель считал
вполне правомерной на том основании, что разум со­
ставляет истинную сущность человека, отличительный
признак его жизни и индивидуальности.
Аристотель рассуждает примерно следующим обра­
зом: хотя люди, имеющие опыт и навыки в какой-либо
области производственной практики (например, в изго­
товлении обуви), преуспевают более, чем те, кто об­
ладает отвлеченно-теоретическими знаниями в соответ­
ствующей области, тем не менее последних мы почи­
таем больше, чем первых, подобно тому как «мы и на­
ставников в каждом деле почитаем больше, полагая,
что они больше знают, чем ремесленники, и мудрее их,
так как они знают причины того, что создается» (Met.
[ 1, 981 а 30—981 b 2). «Таким образом,— заключает
3
Фрагменты досократиков приводятся по изданию: Die
Fragmente der Vorsokratiker, hrgs. H. Diels — W. Kranz, Bd. I,
13 Aufl. Dublin/Zürich, 1968 {далее —DK).

8

Аристотель,— наставники более мудры не благодаря
умению действовать, а потому, что они обладают от­
влеченным знанием и знают причины» (там же, I 1.
981 b 5). Сообразно с этими суждениями Стагирит при­
ходит к выводу о том, что знание тем ценнее, чем бо­
лее оно теоретично и не связано с получением непо­
средственной выгоды: ведь и в случае, когда человек
изобретает что-то полезное, этого человека называют
мудрым не столько из-за пользы от его изобретения,
сколько за его умственные способности. Поэтому «умо­
зрительные» (theöretikai) науки выше созидающих
(poietikai) (там же, 982 а), а теоретическая (созерца­
тельная, умозрительная) деятельность выше практи­
ческой, например политической. По словам Аристоте­
ля, люди, занимающиеся практической деятельностью,
«исследуют не вечное, а вещь в ее отношении к чемуто и в настоящее время» (там же, II 1, 993 b 20). Хо­
тя от философии мы не получаем непосредственной
пользы, тем не менее она — наиболее ценная из наук,
ибо, существуя ради самой себя, направлена на позна­
ние истины (первопричин, сущего и вечного). «Таким
образом, все другие пауки более необходимы, нежели
она, но лучше — нет ни одной» (там же, I 2, 983 а 10).
Античная episteme ориентирована не на овладение
силами природы, т. е. не на использование приобретен­
ных знаний в практических целях, а на познание все­
общего мирового строя вещей, па осмысление общест­
венных отношений и назначения гражданина полиса
на уразумение нравственных и правовых норм и ос­
нованной на них общественной (государственной)
жизни, на воспитание граждан полиса и регулирова­
ние их взаимоотношений и поведения, на достижение
этического идеала. Словом, античная epistémG есть в
первую очередь философия, предметом которой явля­
ются всеобщие, предельные основания («первые начала
и причины») бытия и познания. В качестве руководя­
щей из наук она определяет место человека в мире и
направление его деятельности в нем; так она «познает
цель, ради которой надлежит действовать...» (Met. I 2,
982 b 5). Таким образом, философия как познание
предполагает деятельность. Во вторую очередь epistCme
исследует этические и политические проблемы, и лишь
в третью очередь она занимается проблемами искусст­
ва, ремесла и прикладных наук. Таким образом, нельзя
9

сказать, что аристотелевская epistemë в качестве руко­
водящего принципа нравственно-политической и прак­
тической деятельности сводится к отрыву ее от прак­
тики, от практических потребностей жизни, если, ко­
нечно, слово «практика» используется в широком
смысле, а не узко — как деятельность по получению
непосредственных материальных выгод и удовлетворе­
нию производственно-технологических потребностей 4.
И если тем не менее Аристотель противопоставляет
episteme практике, то это следует рассматривать как
непоследовательность в его рассуждениях.
Аристотелевское противопоставление теории прак­
тике чрезмерно преувеличено. Если наукой в современ­
ном смысле слова является деятельность по получению
новых знаний, а знания есть постижение истины (не­
зависимо от практических потребностей), то отсюда
следует, что аристотелевское понимание науки не так
уж «странно», как это принято считать. К тому же,
если смысл науки и право на ее существование ста­
вятся всецело в зависимость от решения практических
задач, она перестает быть наукой в строгом смысле
слова и переходит в область прикладных дисциплин.
Во всяком случае мы не наблюдаем противопоставле­
ния теории практике, когда Аристотель исследует про­
блемы так называемых практических и производитель­
ных (созидательных) наук. Он не проводит строгого
различения между нравственным образом поведения и
наукой об этом поведении, между производительной
деятельностью и наукой об этой деятельности.
В древности «этика» (ta ethika — множественное
число от to ethikon, т. е. «учение о нравственности»)
означала жизненную мудрость, «практические» знания
относительно того, что такое счастье и каковы сред­
ства для его достижения; этика — это учение о нрав­
ственности, о привитии человеку деятельно-волевых,
душевных качеств, необходимых ему в первую очередь
в общественной жизни, а затем и личной; она учит
(и приучает) практическим правилам поведения и об­
разу жизни отдельного индивида, отнюдь не становясь
вследствие этого индивидуалистической этикой. Ари4

Подробнее об античной теории и ее отношении к жизни
см.: Ф. X. Кессиди. «Теория» и «сознательная жизнь» в древне­
греческой философии. — «Вопросы философии», 1982, № 6,
с. 65-73.
10

стотель не мыслит отдельного человека (гражданина)
вне полиса; для него человек — dzöon politikon,
т. е. существо общественно-политическое. Этика Ари­
стотеля тесно связана с его политикой, с учением
о сущности и задачах государства.
Наконец, возникают вопросы: являются нравствен­
ность, этика и политика, а также «искусства», ремесла
и прикладные знания науками, точнее, разновидностя­
ми episteme? На каком основании Аристотель считает
эпистемой учение соблюдать правильные нормы пове­
дения и вести нравственный образ жизни, равно как
и практические навыки по созданию художественных
произведений и производству ремесленных изделий?
Согласно Аристотелю, «всякое рассуждение направ­
лено либо на деятельность или на творчество, либо на
умозрительное...» (Met. VI 1, 1025 b 25). Это значит,
что посредством мышления человек делает правильный
выбор в своих действиях и поступках, стремясь до­
биться счастья (eydairaonia), воплотить в жизнь эти­
ческий идеал. Аналогичное можно сказать относитель­
но создания произведений искусства и производства
различного рода изделий, в которых с помощью интел­
лекта мастер воплощает в материале идеал красоты и
полезности сообразно своему пониманию этого идеала.
Иначе говоря, практическая (нравственная и полити­
ческая) сфера жизни и различные виды производи­
тельной деятельности входят в сферу эпистемы, науки,
так как они невозможны без мышления. Тем не менее,
следуя Аристотелю, мы не вправе считать области че­
ловеческого поведения и производственной деятельно­
сти науками в строгом смысле слова.
В отличие от теоретической эпистемы, для которой
познание является самоцелью («знание ради знания»),
практическая эпистема занимается получением знания
для реализации идеала, будь это в поведении человека
или в производстве продукта. В области практических
и производительных «паук» цель мышления не позна­
ние, но поступки, деятельность (praxis) (см. EN I 1,
1095 а 7), точнее, нахождение правильной идеи и вер­
ного основания для целесообразного действия в опре­
деленной ситуации и для производства того или иного
изделия. Согласно Стагириту, цель практической науки
составляет не столько «созерцание», т. е. теоретические
знания, сколько осуществление его: ведь недостаточна
11

только знать добродетель, но нужно и обладать его и
стараться осуществить ее или каким-либо иным путем
стать хорошим человеком (см. там же, X 10, 1179 Ь).
В практической эпистеме деятельность (praxis),
необходимая для реализации этического идеала, и но­
ситель этого идеала (человек) нераздельны. В произво­
дительной же эпистеме созданный по определенному
идеалу и замыслу предмет отделен от мастера и оцени­
вается по своим собственным достоинствам, независимо
от своего создателя. Проводя различие между различны­
ми видами деятельности, Аристотель пишет, что творче­
ство (poiesis) и поступки (praxis) не одно и то же; по­
этому необходимо искусство отнести к творчеству, а не
к поступкам (см. там же, VI 4, 1140 а 18—20). «Творче­
ство» направлено на создание произведений искусства
и предметов технического производства, а поступки
связаны со свободным выбором, с «практической» (эти­
ческой и политической) жизнью, с универсальными
правилами человеческого поведения, с общими нравст­
венными и правовыми нормами граждан полиса.
Нравственная деятельность направлена на само­
го человека, на развитие заложенных в нем способно­
стей, особенно его духовно-нравственных сил, на со­
вершенствование его жизни, т. е. на достижение чело­
веком высшего блага, на реализацию им смысла своей
жизни и назначения. В сфере «деятельности», связан­
ной со свободой воли, человек «выбирает» себя, «тво­
рит» самого себя в качестве нравственного и разумного
существа, т. е. личности, сообразующей свое поведение
и образ жизни с нравственным идеалом, с представле­
ниями и понятиями о добре и зле, должном и сущем
π т. п. Тем самым Аристотель определил предмет нау­
ки, названной им этикой.
Мы не имеем никакой возможности затронуть круг
проблем, исследуемых философом в его этических
трактатах, и подвергнуть их более или менее деталь­
ному анализу. Ограничимся установлением некоторых
особенностей этических воззрений Аристотеля, в част­
ности его отношением к своему учителю — Платону.
Можно даже сказать, что в этике Аристотель, более
чем в других частях своего философского учения (на­
пример, в «метафизике»), расходится с Платоном.
Именно в «Никомаховой этике» содержится известное
высказывание, которому по сложившейся традиции
12

придан характер поговорки: «Платон мне — друг, но
истина дороже».
3. Критика этического идеализма Платона. Имея
в виду Платона, Аристотель заявляет, что хотя «идеи
(ta eidö) ввели близкие [нам] люди (philoi andres)».,
однако «[наш] долг — ради спасения истины отказать*
ся даже от дорогого и близкого, особенно если мы фи­
лософы. Ведь хотя и то и другое дорого, долг благоче­
стия—истину чтить выше» (EN I 4, 1096 а 10—15).
В чем же Аристотель усмотрел просчет в учении Пла­
тона? Отделив идеальное от материального, Платон со­
здал теорию самостоятельного существования мира
идеи «блага самого по себе», служащей источником
других благ, таких, как почет, богатство и т. п. (см.
там же, I 4, 1095 а 30). Между тем, по Аристотелю,
за исключением области чистого мышления и самого
божества, идеальное не существует и не может суще­
ствовать помимо материального. Стало быть, блага са­
мого по себе нет, т. е. невозможно объективное суще­
ствование идеи блага, блага как такового: «что же ка­
сается блага, то оно определяется [в категориях] сути,
качества и отношения, а между тем [существующее]
само по себе.., т. е. сущность (oysia), по природе пер­
вичнее отношения — последнее походит на отросток, на
вторичное свойство сущего (toy ontos), а значит, об­
щая идея для [всего] этого невозможна» (там же, 1096
а 15). Проще говоря, благом называются разные кате­
гории (качества, количества, отношения и т. п.), и
поэтому не может быть общей идеи блага; к тому же
категория бытия (сущности) «первичнее» остальпых
категорий. Не случаен тот факт, что нет и науки о
благе как таковом, но имеются самые различные нау­
ки, занятые изучением действия блага в той или иной
сфере жизни; так, например, благо с точки зрения под­
ходящего момента, если речь идет о войне, определя­
ется стратегией, а если речь идет о «болезни — враче­
ванием; или благо с точки зрения меры для пита­
ния [определяется] врачеванием, а для телесных на­
грузок—гимнастикой» (там же, 1096 а 30).
Аристотель, как и Платон, усматривает высшее бла­
го не в чувственных удовольствиях и материальных
благах, а в духовном удовлетворении, т. е. в том душев­
ном состоянии, которое возникает от чувства испол­
ненного долга, сознания и осуществления человеком
13

своего назначения. Аристотель и Платон сходятся и
в том, что назначение человека заключается в самосо­
вершенствовании, самоутверждении своей личности
как духовного существа, как существа, наивысшей фор­
мой жизнедеятельности которого является познание,
философствование, словом, созерцательная жизнь (bios
theöretikos). Аристотель, в сущности, солидарен с Пла­
тоном также в вопросе о необходимости господства
разума над чувственными влечениями и вожделениями
человека. Но далее идут заметные расхождения между
Стагиритом и его учителем.
Известно, что Платон считал тело темницей души,
а чувственные влечения — своего рода цепями, кото­
рые сковывают душу и приковывают ее к чему-то чуж­
дому ей (телу); они отклоняют человека от его истин­
ного назначения и влекут к низменному, порочному.
Лишь разорвав эти цепи, т. е. избавившись от вожде­
лений и страстей, с помощью разума человек, согласно
Платону, освобождается от этого мира и устремляет
свой духовный взор к высшей (идеальной) действи­
тельности. Таким образом, свобода человека, по Пла­
тону, сводится к господству разума над чувственными
влечениями, к свободе от материальной действитель«
ности вообще с помощью разума и в разуме.
Напротив, исходя из представления о единстве те­
ла и души, единстве материального и идеального (фор­
мального) начал вообще, Аристотель считал чувствен­
ные влечения и страсти свойствами души, ее неразум­
ной части. В соответствии с этим в господстве разума
над чувственными влечениями он видел в отличие от
Платона не средство избавления от мира, а необходи­
мое условие для правильного выбора человеком своего
назначения, а также целесообразного образа жизни и
поступков. Совершенствование человека, достижение
им высшего блага и свободы, происходит, по Аристо­
телю, через познавательную деятельность, активное от­
ношение к действительности и обретение власти над
вожделениями и страстями.
В вопросе о свободе воли Аристотель следует тра­
диционному представлению о том, что несвободным
является лишь то существо, которое находится во вла­
сти насилия и неведения. Для Стагирита всякое дей­
ствие человека является свободным (добровольным,
произвольным), причем и в случае, когда он, человек,
14

действовал под влиянием страсти. С этих позиций
Аристотель подвергал критике известный тезис Сокра­
та «Никто не делает зла по своей воле»—тезис, так
или иначе разделяемый Платоном («Протагор», 345 е;
«Менон», 77 а — 78 с; «Горгий», 470 а — 475 е; «За­
коны», 731 d — 732 b, 875 с). По словам Аристотеля,
если следовать сократовскому тезису, то человек не
властен над собой и потому не несет ответственности
за свои поступки 5 . Между тем, например, «пьяных
считают виновными вдвойне», так как во власти чело­
века «не напиться» (EN III 7, 1113 b 30). Аналогично
с этим, продолжает Аристотель, законодатели нака­
зывают «за неведение в законах чего-то такого, что
знать положено и нетрудно...» (там же, 1114 а ) . Из
рассуждений Аристотеля вытекает, что человек спосо­
бен обладать положительными нравственными пред­
ставлениями и потому ответствен за совершенные им
действия.
Итак, человек обладает свободой воли, ибо в одина­
ковой мере он властен в выборе добра и зла, доброде­
тели и порока.
Предвидя, однако, возражение, по которому всякий
стремится к тому, что кажется ему благом, хотя на
деле это может быть злом, Аристотель делает много­
значительную оговорку: но если каждый человек в ка­
ком-то смысле виновник собственного характера, то
в каком-то отношении «он сам виновник и того, что
ему кажется» (там же, 1114 b 2 ел.). Иначе говоря,
человек не всецело властен в своих нравственных пред­
ставлениях, т. е. только хотения, усердия и активной
деятельности для воспитания характера и обладания
лучшими нравственными качествами оказывается не­
достаточно: многое тут зависит не только от обучения
и сложившихся привычек, но и «от природы» людей,
их природных задатков (см. там же, 1114 b 5).
Аристотель подвергает критике Сократа (косвенно
и Платона) за стремление интеллектуализировать
нравственность, за недооценку воли и влияния особен­
ностей характера на поведение личности. В «Большой
этике» Аристотель решительно заявляет, что Сократ
упразднил страсть (pathos) и нрав (см. ММ 1182 а 20).
6
Подробнее о критике Аристотелем этических парадоксов
Сократа см.: Ф. X. Кессиди. Сократ. М., 1976, с. 130—152.

15

По убеждению Стагирита, познание природы нравст­
венности, установление того, что есть добро и что зло,
не обязательно сопровождается желанием поступать
хорошо. Для обретения добродетели требуется еще мо­
ральная устойчивость, нравственная принципиальность,
так сказать, эмоционально-волевая убежденность. Ари­
стотель пишет: «Ведь кто живет по страсти, пожалуй,
и слушать не станет рассуждения, которые отвращают
[его от страсти], а если и станет, не сообразит [что
к чему]... И вообще, страсть, по-видимому, уступает не
рассуждениям, а насилию. Итак, надо, чтобы заранее
был в наличии нрав, как бы подходящий для доброде­
тели, любящий прекрасное и отвергающий постыдное»
(EN X 7, 1179 b 2 5 - 3 0 ) .
Наконец, трактуя платоновскую идею блага самого
по себе как чистую абстракцию, как бессодержатель­
ное и неопределенное понятие, а также не признавая
за ней роли исходного принципа для различения до­
стижимых относительных благ, Аристотель приходит
к выводу о практической бесполезности этой идеи, ее
неприменимости на практике. «...В то же время невоз­
можно представить себе, какая польза будет ткачу или
плотнику для их искусства, если они знают это самое
благо [само по себе], или каким образом благодаря
уразумению (tetheamenos) этой идеи врач станет в ка­
ком-то смысле лучшим врачом, а военачальник — луч­
шим военачальником. Ведь очевидно, что врач рассмат­
ривает здоровье не так, [т. е. не вообще], а с точки зре­
ния здоровья человека и, скорее даже, здоровья «вот
этого» человека, ибо он врачует каждого в отдельности»
(там же, I 3, 1097 а 5). Другими словами, платоновская
идея блага нереальна и недоступна человеку. Между
тем реальное благо — это благо, достижимое челове­
ком, т. е. осуществленное в его действиях и поступках.
Однако сторонники Платона могли бы не без неко­
торого основания упрекнуть Аристотеля, основателя
логики, в нелогичности, выдвинув следующее возра­
жение: во-первых, говоря об идее блага, Платон имел
в виду не относительные, т. е. обыкновенные и доступ­
ные человеку, блага, а безотносительное (высшее) бла­
го, к которому люди стремятся и должны стремиться
исключительно ради него самого; во-вторых, Аристо­
тель противоречит себе, считая реальными лишь до­
стижимые человеком блага и одновременно допуская
16

высшее благо в качестве самоценности, т. е. призна­
вая благо как таковое; таким благом для Аристотеля
является bios theoretikos; оно избирается человеком
ради самого этого блага; в-третьих, в этике Аристотель
занял по отношению к Платону позицию, аналогичную
его позиции в психологии: не разделяя (даже высту­
пая против) учения Платона о бессмертии души, он
тем не менее стал на путь обособления ума (noys) и
души и в конце концов пришел к идее о бессмертии
ума. И наконец, критика Аристотеля была бы право­
мерной, если бы он не проводил так или иначе разли­
чия между сущим и должным. Общеизвестны его сло­
ва о том, что «историк и поэт различаются... тем, что
один говорит о том, что было, а другой — о том, что
могло бы быть. Поэтому поэзия философичнее и серьез­
нее истории, ибо поэзия больше говорит об общем, ис­
тория — о единичном. Общее есть то, что по необ­
ходимости или вероятности такому-то [характеру] по­
добает говорить или делать то-то... А единичное — это,
например, что сделал или претерпел Алкивиад» (Поэ­
тика, 1451 b 1 — 10. Пер. М. Л. Гаспарова). Иначе го­
воря, поэт воспроизводит не реальную, историческую
действительность, а некую идеальную правду. Анало­
гично имеется идеальная правда и в нравственности,
т. е. нравственный идеал; этот идеал недостижим, но
из этого факта вовсе не следует, что он не существует
и не играет никакой роли в жизни. Излишне доказы­
вать, что его роль в качестве «идеального ориентира»
в индивидуальной и общественной жизни людей
огромна.
Разумеется, Аристотель не оспаривал роли нравст­
венного идеала, а Платон не был столь беспочвенным
идеалистом, чтобы не понимать значимости обыкновен­
ных (относительных, конкретных) благ для человека
и общества. Просто первый делал упор на действитель­
ные (относительные, «земные») блага, исходя из су­
щего, т. е. из того, какова реальная жизнь, а второй —
на нравственный (абсолютный, «небесный») идеал,
ориентируясь на должное, т. е. на то, какой должна
быть жизнь людей. Поскольку жизнь без идеалов и
«идеальных ориентиров» пуста и бесцветна, а идеалы
и «идеальные ориентиры» без связи с реальной жизнью
всего-навсего мечты и иллюзии, постольку мы не мо­
жем признавать лишь одну из альтернатив и отвер17

гать другую. Словом, в конфликте между Платоном
и Аристотелем мы должны принять одну из альтерна­
тив через критику другой. Или, как пишет Дж. Бамброу, «мы должны обуздать эпидемию божественного
безумия Платона и вылечить ее здоровой аристотелев­
ской человечностью» 6 .
Возможно, Аристотель согласился бы с этой прими­
рительно-компромиссной установкой, если иметь в ви­
ду саму идею совмещения противоположностей; вместе
с тем ему пришлась бы не по душе попытка выразить
эту установку не с помощью четких понятий, а по­
средством расплывчатых образов и метафор. К тому
же Стагирит отнюдь не был чрезмерным сторонником
«золотой середины», как это нередко считается. Пла­
тон же непременно отклонил бы такую позицию в си­
лу ее неопределенного и компромиссного (а следова­
тельно, беспринципного) характера. По убеждению
Платона, одно из главных препятствий на пути реали­
зации «идеального государства» состоит в преоблада­
нии у граждан личных интересов над общественными,
в господстве эгоистических чувств и мотивов во взаи­
моотношениях членов полиса (города-государства).
Так как личные интересы и эгоистические чувства
разъединяют людей и сеют вражду между ними, Пла­
тон предложил ряд мер (общность жен и детей, упразд­
нение частной собственности и т. п.) по преодолению
«атомизма» интересов и достижению единства чувств
и намерений среди граждан государства.
В отличие от религиозно-мечтательного Платона
Аристотель выделялся научным складом ума и треявореалистическим подходом к жизни. Он считал, что
меры по преодолению социального зла (раскол общест­
ва), предлагаемые Платоном, могут привести к резуль­
татам, обратным
ожидаемым.
Так,
Аристотель
утверждает, что общность жен и имущества сделает не­
возможным проявление таких добродетелей, как воз­
держность и благородная щедрость (см. Pol. 1263 b
10). По словам Стагирита, «люди заботятся всего более
о том, что принадлежит лично им; менее заботятся
они о том, что является общим, или заботятся в той
β
Bambrough J. R. Socratic Paradox. —«The Philosofical Quar­
terly» (St. Andrews), 1960, vol. 10, N 41, p. 300.

18

мере, в какой это касается каждого» (там же, II 1, 10,
1261 b 330). На этом основании Аристотель приходит
к выводу о необходимости сохранения существующей
формы собственности. Впрочем, он делает оговорку,
что распределение материальных благ должно быть в
известном отношении общим. Итак, «лучше, чтобы
собственность была частной, а пользование ею — об­
щим. Подготовить же к этому граждан — дело законо­
дателя» (там же, II 2, 5, 1263 а 35). «...Трудно выра­
зить словами,— продолжает Аристотель,— сколько на­
слаждения в сознании того, что нечто принадлежит
тебе, ведь свойственное каждому чувство любви к са­
мому себе не случайно, но внедрено в нас самой при­
родой» (там же, II 2, 6, 1263 а 40). Но это естест­
венное себялюбие не должно отождествлять с эгоиз­
мом (to philayton), который справедливо порицается,
ибо эгоизм заключается пе просто в любви к себе, а в
чрезмерной любви. При умеренной любви к себе чело­
век с удовольствием оказывает услуги и помощь друзь­
ям и знакомым (см. там же).
Рассматривая вопросы о дружбе, себялюбии и эго­
изме в восьмой и девятой книгах «Никомаховой эти­
ки», Аристотель высказывает мысль о том, что чело­
век с умеренным чувством любви к себе будет руковод­
ствоваться разумом, справедливостью, стремиться к воз­
держанности и благородным поступкам (например, во
имя друзей и отечества он может отказаться от иму­
щества и принести в жертву свою жизнь, если η этом
возникнет надобность). В результате этих рассужде­
ний Аристотель приходит к выводу об ошибочности
идеи Платона о необходимости создапия чрезмерного
единства в государстве, в частности обеспечения еди­
номыслия граждан: «Дело в том, что следует требо­
вать относительного, а не абсолютного единства как
семьи, так и государства. Если это единство зайдет
слишком далеко, то и само государство будет унич­
тожено; если даже этого и не случится, все-таки госу­
дарство на пути к своему уничтожению станет госу­
дарством худшим, все равно как если бы кто симфо­
нию заменил унисоном или ритм одним тактом» (там
же, II 2, 9, 1263 b 30—35).
Вообще говоря, в расхождениях между Платоном и
Аристотелем отразилось одно из коренных противоре­
чий, лежащее в «онтологической основе» европейской
1У

культуры,—- мучительное противоречие между идеалом
и действительностью, между должным и сущим. Уме­
стно также напомнить, что Гесиод первым в истории
европейской мысли в мифо-поэтической форме осознал
драматический контраст между злоключениями жизни
и возвышенными стремлениями души. Изображая в
своей дидактической поэме «Труды и дни» картину
постепенного падения нравов со времени ушедшего в
прошлое золотого века до наступившего века желез­
ного, он поучает, размышляет, морализует по поводу
бедствий настоящей жизни. И хотя Гесиод жалуется
на воцарившуюся несправедливость, ложь и произвол
вследствие того, что землю покинули благородное не­
годование, правда и стыд, он тем не менее призывает
людей стать на стезю добродетели, обитающей на «не­
приступной вершине».
4. Добродетель
и виды добродетели.
В диалоге
«Евтифрон» Платон вкладывает в уста Сократа рас­
суждение, смысл которого сводится к следующему: со­
гласно традиции, благочестивое потому благочестиво
(добродетельно), что оно одобряется богами, но это не­
верно: напротив, благочестивое одобряется богами по­
тому, что благочестиво (добродетельно). И вообще го­
воря, добродетельный поступок потому одобряется
богами, что он добродетелен. Другими словами, добро­
детель первична по отношению к богам, она представ­
ляет собой принцип (норму), которым сами боги руко­
водствуются при оценке того или иного поступка. Сократовско-платоновское видоизменение традиционной
формулы, заменившее волю богов безусловным нрав­
ственным началом, знаменовало собой новый этап в
истории этической мысли греков.
Аристотель пошел дальше: рассмотрев этику в пла­
не человеческой (а не божественной) воли, он сделал
человека ответственным за свою судьбу и благополу­
чие. Тем самым он отверг традиционную религиозномифологическую концепцию (она отражена в произ­
ведениях греческих трагиков), согласно
которой
благоденствие или несчастье человека определяется ка­
призами слепого Рока, приговорами Судьбы. Не удиви­
тельно, что Аристотель исключил благочестие из чис­
ла исследуемых им добродетелей — факт, который
объясняется почти полным отсутствием религиозного
элемента в его этике, в частности Аристотель ничего
20

ne говорит о роли богов в нравственной жизни людей.
По духу своего учения Аристотель признает абсо­
лютное нравственное начало, но лишь как имманент­
ное жизни (т. е. как существующее посредством отно­
сительных добродетелей), а не трансцендентное ей,
как это имеет место у Платона. Подчеркивая специ­
фику нравственности, Аристотель делает сравнение
между «искусством» (техническими знаниями, мастер­
ством) и добродетелью: по его словам, совершенство
производимых предметов, будь то дом ИЛИ музыкаль­
ный инструмент, «лежит в них самих», чего нельзя
сказать относительно добродетельных поступков. Так,
поступок внешне (и по объективным последствиям)
добродетельный не является таковым, если он не со­
провождается соответствующим намерением. Проще го­
воря, поступок добродетелен, если он положителен как
по внешнему (объективному) результату, так и по
внутреннему (нравственному) мотиву; иначе говоря,
поступок — это не только внешний акт, но и внутрен­
няя душевная позиция. Поэтому Аристотель утверж­
дает, что добродетель предполагает не только актив­
ную волевую деятельность сознательной личпости, но
также «известное душевное состояние» (pös ekhon),
необходимое для того, чтобы человек поступал «созна­
тельно» и с таким «намерением», которое делало бы
совершаемое им действие «целью самою по себе», т. е.
добро должно быть совершено ради самого добра; на­
конец, требуется также, чтобы деятельное лицо твердо
и неизменно держалось известных принципов в своей
деятельности и поступках (см. EN II 3, 1105 b).
Этика Аристотеля во всех главных пунктах согла­
суется с его «метафизикой» (онтологией, философией).
Считается, что в отличие от И. Канта, сделавшего
нравственность фундаментом метафизики, все преды­
дущие философы строили этику на метафизике. Но
это не совсем так: философское учение Стагирита в
значительной мере является выражением его этиче­
ского оптимизма. Он убежден, что во вселенной гос­
подствует целесообразность и что всякое развитие оп­
ределяется лежащей в основе вещей и самой человече­
ской жизни целью, целевой причиной. Этика Аристо­
теля телеологичпа — она исходит из принципа, что в
человеке, как и во всякой вещи, заложено внутреннее
стремление к благой цели и высшему благу как
21

конечной цели. Поэтому основной вопрос этики — во­
прос о смысле и цели жизни — Аристотель решает евдемонистически, т. е. в том смысле, что счастье
(eydaimonia) как цель стремлений человека является
для него высшим благом.
Однако возникает вопрос: если счастье составляет
высшее благо для человека, значит, добродетель при­
обретает второстепенное значение, так как становится
средством, а не целью? Не вдаваясь в разбор постав­
ленного вопроса, отметим, что для Аристотеля наслаж­
дение (по преимуществу связанное с «теорией») и
добродетельная жизнь нераздельны: без (добродетель­
ной) деятельности нет наслаждения, как и нет совер­
шенной деятельности без наслаждения ею (см. там же,
X 5, 1175 а) 7.
Аристотель исследует этические проблемы, чтобы
помочь людям стать лучше и сделать общество более
совершенным. В противоположность Сократу, отожде­
ствлявшему добродетель и знание, Аристотель (впер­
вые в истории этической мысли) связывает этическую
добродетель главным образом с желанием, хотением,
волей (boylesis), считая, что, хотя нравственность и
зависит от знаний, тем не менее она коренится в доб­
рой воле: ведь одно дело знать, что хорошо и что пло­
хо, а другое — хотеть следовать хорошему. Кроме то­
го, надо уметь пользоваться знаниями применительно
к данному случаю. Знание носит общий характер, а
действие всегда частно. Добродетели не качества ра­
зума, они только сопряжены с ним (см. там же, VI 13,
1144 b 15) и составляют склад души (hexis). Поэтому
Аристотель различает дианоэтические (мыслительные)
добродетели, связанные деятельностью разума, и эти­
ческие, представляющие собой добродетели душевно­
го склада, характера. И те и другие добродетели не
даны нам от природы, нам дается лишь возможность
приобрести их (см. там же, II 1, 1103 а 25—29). На
возникший вопрос о том, что такое добродетель склада
7
Как известно, евдемонистическая этика античности была
отклонена христианством и заменена этическим учением (по
преимуществу) об обязанностях (любовь к ближнему, смире­
ние, послушание и т. п.). Согласно христианской морали, нрав­
ственность имеет целью не счастье человека, по крайней мере
в этом мире, а святость, предполагающую умерщвление плоти,
самоотречение и аскетический образ жизни.

22

души, Аристотель отвечает, что она есть нахождение
надлежащей середины в поведении и чувствах, выбор
середины между их избытком и недостатком.
У Аристотеля речь идет о двух видах «середины»:
середине в вещах, поведении и чувствах, которая
объективно присуща всем людям, и середине примени­
тельно к каждому человеку в отдельности, т. е. сере­
дине «субъективной», ибо люди во многом отличаются
друг от друга; поэтому «среднее» между избытком и
недостатком для одного не является таковым для дру­
гого. Например, если для кого-либо десять мин пищи
в день слишком много, а две мины мало, то учитель
гимнастики не станет предлагать ему обязательно
шесть мин (т. е. среднеарифметическое от десяти и
двух), так как это-то количество может оказаться
слишком большим или слишком малым. То же самое
относится к бегу. Середина между избытком и недо­
статком в еде или беге индивидуальна, различна для
каждого человека. Поэтому «избытка и недостатка вся­
кий знаток избегает, ища середины и избирая для се­
бя [именно] ее, причем середину [не самой вещи],
а [середину] для нас» (там же, II 5, 1106 b 5).
Высказывание Стагирита не дает оснований для
толкования понятия «середина» в духе нравствен­
ного релятивизма: указывая на различия людей (по
характеру, темпераменту, способностям, потребностям,
телесному сложению и т. п.), он имеет в виду также
их сходство, единство человеческой природы. Аристо­
тель не мыслит общество и общепринятые нормы по­
ведения помимо отдельных людей, их индивидуальных
поступков и чувств и, наоборот, отдельных людей с их
индивидуальным поведением, чувствами и пережива­
ниями вне общества и помимо принятых в данном об­
ществе нравственных норм. Для древнего философа
объективная и субъективная добродетели едины, одна
существует через другую. Аристотель не говорит о
диалектическом (противоречивом) единстве объектив­
ной и субъективной нравственности — это следует из
его этического учения.
Вместе с тем напрашивается вопрос: как опреде­
лить надлежащую середину для каждого из нас? Или,
что то же самое: как найти правильную меру наших
чувств и действий? По Аристотелю, для этого необхо­
димо либо обладать практической мудростью, рассуди­
ла

тельностью (phronösis), либо следовать примеру или
наставлениям добродетельного человека (см. EN VI 5,
1140 b 5). Практичность, рассудительность позволяют
ориентироваться в обстановке и делать правильный
выбор для достижения нравственной цели (блага):
добродетель создает правильную цель, а рассудитель­
ность—средства к ней (см. там же, VI 13, 1144 а
5—10). Фронесис— добродетель той части души, ко­
торая производит мнения (см. там же, VI 5, 1140 b
25); для приобретения этой добродетели необходим
опыт, поэтому молодые люди не могут быть опытны­
ми, рассудительными. «Рассудительность же связана
с человеческими делами и с тем, о чем можно при­
нимать решение» (т. е. взвешивать мотивы) и давать
правильные советы (там же, VI 8, 1141 b 5). «Но
рассудительность все же не главнее мудрости и луч­
шей части души...» (там же, VI 13, 1145 а 5).
Фронесис не есть ни наука, ни искусство: наука имеет
своим предметом общее и необходимое, а фронесис,
практическая мудрость, рассудительность,— частное,
т. е. то, что может быть и иным; фронесис не может
быть также искусством, так как в практической дея­
тельности как проявлении нравственности человек тво­
рит («выбирает») самого себя, а в творчестве — нечто
иное себе (см. там же, VI 3—4). Умудренные опытом
люди пригодны для управления домом и государст­
вом, т. е. фронесис тесно связана с хозяйственной и
политической деятельностью. Она связана с умерен­
ностью, избежанием избытка в наслаждении и страда­
нии; фронесис предполагает изобретательность в на­
хождении средств для известной цели, но не сводится
к ней. Изобретательность похвальна, если цель хоро­
ша; но если цель дурна, то это изворотливость. «...Не­
даром даже рассудительных мы называем изобрета­
тельными и изворотливыми» (там же, VI 13, 1144
а 25).
В связи с происходящим в настоящее время ожив­
ленным обсуждением проблемы биосоциальной приро­
ды человека, в частности вопроса о прирожденном или
приобретенном характере его высших психических спо­
собностей (интеллектуальных, нравственных и т. п.),
обращает на себя внимание следующее высказывание
Стагирита: хотя добродетель — приобретенное качество
души, однако «ведь и правосудными и благоразумны24

ми, и мужественными, и так далее [в каком-то смыс­
ле] мы бываем прямо с рождения...» (там же, 1144
b 5). Вместе с тем Аристотель говорит, что приобре­
тенные воспитанием добродетели (этические, интеллек­
туальные и т. п.) выше дара природы, прирожденных
способностей (см. там же, 1144 b 5—10).
Вопроса о роли природпых задатков, обучения и
воспитания привычек в нравственном совершенство­
вании человека Аристотель касается также в десятой
книге «Никомаховой этики». Он пишет, что природные
дарования не находятся «в нашей власти», обучение
же не на всех имеет воздействие, «на непослушных
и людей сравнительно худой породы (aphyesteroi),—
считает Аристотель,— налагать наказания и возмез­
дия; неисправимых же вообще изгонять вон из госу­
дарства...» (там же, X 10, 1180 а 5). Говоря, что жить
благоразумно большинству людей (особенно молодым)
«удовольствия не доставляет», Аристотель здесь же
заключает, что «воспитание и занятия должны быть
установлены по закону», так как «близко знакомое
(synethe) не будет причинять страданий» (там же,
1179 b 30—35). Таким образом, добродетель требует
папыков, привычки, практики. Так, чтобы совершать
мужественные поступки, необходимо научиться быть
мужественными, т. е. обрести «практику» мужества.
Человеку же, не обладающему практической мудро­
стью, рассудительностью, следует брать пример с чело­
века, чье поведение служит образцом практической
мудрости, нравственной умудренности; благоразумный,
добродетельный человек — норма нравственности, мера
для других людей. В целом же, согласно определению
Аристотеля, «добродетель есть сознательно избирае­
мый склад [души], состоящий в обладании серединой
по отношению к нам, причем определенной таким
суждением, каким определит ее рассудительный чело­
век. Серединой обладают между двумя [видами] по­
рочности, один из которых — от избытка, другой — от
недостатка» (EN II 6, 1106 b 35—1107 а).
По словам Аристотеля, нелегко найти надлежащую
середину в чувствах и поступках, гораздо легче стать
порочным; моральное падение может быть различным,
но обрести добродетель и правильно поступать можно
только одним путем; легко промахнуться, трудно по­
пасть в цель (см. там же, II 5, 1106 b 30). Порядочные
25

люди одинаковы, дурные — разнообразны. Вообще
же говоря, трудно находить (особенно в отдельных
случаях) середину в аффектах и действиях, т. е.
трудно быть добродетельным: «Недаром совершенство
и редко, и похвально, и прекрасно» (там же, II 9,
1109 а 30). Словом, мало совершенных людей, много
посредственных; большинство людей склонны пота­
кать своим слабостям.
Далее, добродетель как среднее между избытком
и недостатком составляет противоположность пороку:
находясь в пределах хорошего, она представляет собой
не среднее в этом хорошем, но его крайность: «И по­
добно тому как не существует избытка благоразумия
и мужества, потому что середина здесь, это как бы
вершина, так и [в названных выше пороках] невоз­
можно ни обладание серединой, ни избыток, пи недо­
статок, но, коль скоро так поступают, совершают
проступок» (там же, II 6, 1107 а 20—25). Таким обра­
зом, не всякое среднее нравственно, а лишь наилуч­
шее из всего хорошего; преступления и вообще пороч­
ные поступки и чувства (убийство, кража, прелюбодея­
ние, трусость, бесстыдство, зависть и т. п.) дурны сами
по себе; не бывает хорошего бесстыдства, как и добро­
детельного воровства; бессмысленно также искать
«среднее» в порочном, ибо нет середины, например,
между убийством, трусостью и отсутствием трусости.
Добродетели Аристотель разделил, как было ска­
зано, на два вида: дианоэтические (мыслительные или
интеллектуальные) и этические (нравственные). Пер­
вые — мыслительные добродетели; к ним, в сущности,
относятся две — разумность, или мудрость (sophia),
и рассудительность, практическая мудрость (рЬгопбsis), приобретенные путем обучения. Вторые — доб­
родетели воли, характера, этоса; к ним относятся му­
жество, умеренность, щедрость, правдивость и т. п.
Последние вырабатываются путем воспитания привы­
чек.
Это разделение связано с учением Аристотеля о ду­
ше, согласно которому душа состоит из двух (точнее,
четырех) частей: разумной и неразумной (см. EN VI
2, 1139 а 5); в свою очередь разумная часть склады­
вается из научной, или теоретико-познавательной
(epistemonikon), части, посредством которой созерца­
ются неизменные принципы бытия, и рассудительной,
26

рассчитывающей (logistikon),—- благодаря последней
осмысливаются изменчивые обстоятельства и многооб­
разные человеческие дела, взвешиваются мотивы
(см. там же, 1139 а 10) и осуществляется правильный
выбор образа действий. Неразумная часть души также
состоит из двух частей: подвластной влечениям (аф­
фективной, страстной, стремящейся) и способной к пи­
танию. Для этой последней части души «нет такой доб­
родетели, потому что от этой части не зависит свер­
шение или не свершение поступка» (там же, VI 13,
1144 а 10).
По мысли Аристотеля, общая ориентация опреде­
ляется теоретическим разумом, практическая же муд­
рость, рассудительность, во многом определяет нашу
практическую деятельность. Фронесис властвует (долж­
на властвовать) над страстями, контролировать аф­
фекты, направлять стремления и вносить в них меру,
заставляя их избегать крайностей и держаться сере­
дины. Таким образом, рассудительность и воля (стра­
сти, стремления) тесно связаны, они едины, но не
тождественны. Хотя добродетель не вид рассудитель­
ности, практической мудрости, опыта, однако она не­
возможна без последних. Ведь воспитание добродете­
лей — это не только воспроизведение прошлых знаний,
но и упражнение, совершение соответствующих дейст­
вий: «...при определенной деятельности возникают
[определенные нравственные] устои...» (там же, III 7,
1114 а 5). Это значит также, что «добродетель мы
обретаем, прежде [что-нибудь] осуществив (energösantes)... Ибо [если] нечто следует делать, пройдя обу­
чение, [то] учимся мы, делая это...» (там же, II 1,
1103 а 30).
Итак, чтобы стать добродетельным человеком, по­
мимо знания, что есть добро и зло, требуется также
известное время для воспитания характера. Как одна
ласточка не делает еще весны, так и один хороший по­
ступок не ведет к добродетели. Кроме того, каждый
из нас несет на себе груз своей предшествующей дея­
тельности, т. е. результат прежнего образа мышления
и поведения. Поэтому нельзя сказать, что прошлый
опыт в сфере нравственности не проявляется в настоя­
щем; напротив, настоящее (в нравственности) — это
в значительной степени концентрированный (этиче­
ский) опыт прошлого. Естественно, воспитание лучше
27

всего начинать с детского возраста. Поэтому в сфере
воспитания граждан Аристотель отводит большую роль
законодательству и государству.
Обратимся к аристотелевскому анализу некоторых
этических добродетелей, связанных с волевой («нера­
зумной») частью души и приобретенных путем воспи­
тания. Начнем с мужества (andreia), которое, согласно
Аристотелю, представляет среднее между ее недостат­
ком (трусостью) и избытком (безрассудной отваж­
ностью). Другими словами, только мужество — добро­
детель, а его недостаток, трусость, является пороком,
как и избыток мужества — безрассудная отважность.
Но так как последняя встречается редко, она не имеет
названия (как, впрочем, многие другие состояния ду­
ши). Обычно мужество противопоставляется трусости
как ее крайность, хотя на деле мужество не крайность,
а именно середина.
По аристотелевской «модели», соотношение между
серединой, недостатком и избытком таково: середина
противостоит крайностям, крайности же противостоят
друг другу и середине. Середина превышает недоста­
ток, но является недостатком по отношению к избыт­
ку. «Так, мужественный кажется смельчаком по срав­
нению с трусом и трусом — по сравнению со смельча­
ком» (там же, II 8, 1108 b 15—20). Далее Аристотель
утверждает: «Середине же в одних случаях более про­
тивоположно то, в чем недостаток, в других — то, в чем
избыток; скажем, мужеству более противоположна не
смелость, в которой избыток, а трусость, в которой не­
достаток...» (там же, II 8, 1109 а ) .
Судя по некоторым высказываниям Стагирита, он
представляет себе противоположности этического по­
рядка несколько пространственно-геометрически или,
во всяком случае, придает им подчеркнуто количест­
венную характеристику. Так, удаленность противопо­
ложных этических крайностей друг от друга он при­
равнивает к взаимной «удаленности» друг от друга
большой и малой величин. По его довольно категори­
чески звучащему заявлению, «крайности же не имеют
между собой никакого сходства» (там же, II 8, 1108
b 30). Между тем крайности нередко сходятся и даже
переходят друг в друга. Например, малодушный чело­
век, доведенный до состояния отчаяния, способен вы­
казать храбрость и безрассудную смелость. Впрочем,
гъ

Аристотель отходит от идеи об огромном различии
между крайностями в сфере этики, указывая на тот
факт, что тот, кто переступает границы отважности и
выглядит безрассудно отважным, смельчаком, подчас
на деле не является таковым: «Кажется, что смель­
чак — это хвастун, и он склонен приписывать себе му­
жество: он хочет, чтобы казалось, будто он относится
к опасностям так, как [мужественный] на самом деле
[к ним относится], и потому, где удается, разыгры­
вает мужество. Вот почему многие из смельчаков...
не выдерживают [настоящих] опасностей. ...Кроме то­
го, смельчаки в преддверии опасности безоглядны и
полны рвения, но в самой опасности отступают, а му­
жественные решительны в деле, а перед тем спокойны»
(EN III 10, 1115 b 30—1116 а 5). Трусливый и изне­
женный человек в отличие от мужественного «прини­
мает [смерть) не потому, что это хорошо, а потому,
что это избавляет от зла», от жизненных невзгод
(там же, III 11, 1116 а 15). Поэтому самоубийство —
малодушие.
В третьей книге «Никомаховой этики» Аристотель
характеризует пять разновидностей мужества. К пер­
вой относится гражданское мужество, которое «больше
всего походит па собственно мужество» (там же),
ибо «оно происходит от добродетели, а именно: от сты­
да, от стремления к прекрасному, т. е. к чести...»
(там же, 1116 а 25). Если граждане проявляют сме­
лость «по принуждению начальников», то их мужест­
во не является подлинным, во всяком случае, их му­
жество ниже по степени, так как «они поступают так
не от стыда, а от страха, избегая не позора, а страда­
ния...» (там же, 1116 а 30).
Философ описывает особенности остальных видов
мужества, а именно: мужество опытных (имеется в
виду главным образом военное мужество), мужество
яростных, мужество самонадеянных и мужество не
знающих страха. Определяя мужество в отношении
к страданию, боли и удовольствию, Аристотель назы­
вает мужественным того, кто стойко переносит стра­
дания: «...мужество сопряжено со страданиями и ему
по праву воздают хвалу; в самом деле, переносить
страдания тяжелей, чем воздерживаться от удовольст­
вий» (там же, III 12, 1117 а 30—35). Мужественный
человек выдерживает страдания в опасных ситуациях
29

и в период нависшей над ним и его страной угрозы.
Однако его жизнь не лишена удовольствия. Последнее
приходит с победой над врагом, а в случае гибели че­
ловек остается в убеждении, что сделал все возмож­
ное для своего народа и страны. Мужественный чело­
век не ищет страданий и ран, которые причиняют ему
душевную и физическую боль, но он и не избегает их,
сознавая, что они естественны и неизбежны: мужест­
венный человек выносит их ради сохранения жизни,
чести и достоинства свободного гражданина. Понятно,
он не хочет смерти, но, дорожа жизнью как великим
благом, мужественный человек не становится трусом;
в случае необходимости он жертвует жизнью, предпо­
читая благородную гибель постыдной жизни. Поэтому
обычно сдержанный в проявлении эмоций, Аристотель
(не без элемента пафоса и трагических нот) говорит:
«И чем в большей степени он обладает всей доброде­
телью и чем он счастливее, тем больше он будет стра­
дать, умирая, ведь такому человеку в высшей степени
стоит жить и он лишает себя величайших благ созна­
тельно...» (там же, 1117 b 10).
Переходя к анализу другой этической добродете­
ли—умеренности, благоразумия (söphrosyne), Аристо­
тель заявляет, что речь пойдет главным образом об
умеренности в телесных наслаждениях, таких, как
еда, питье и секс, а не в наслаждениях, например,
с помощью зрения или слуха — цветами, картинами,
музыкой, театральными представлениями и т. п., в от­
ношении которых неприемлемы такие понятия, как
нормальное, избыточное и недостаточное наслаждение.
Крайность же в телесных наслаждениях — распущен­
ность, потакание своим страстям — приводит к обжор­
ству, пьянству и похоти. Другая крайность не имеет
названия, и Аристотель предлагает называть ее бес­
чувственностью. Она связана с неразумной диетой, т. е.
дедоедапием и воздержанием в употреблении жидко­
сти, но встречается редко, поэтому менее опасна, чем
ненасытность. Распущенный человек испытывает боль
и страдания, когда он лишен наслаждения, которого
жаждет в данное время. Умеренный же не страдает
от того, что не испытывает излишних телесных на­
слаждений, ему достаточно обычных, естественных
удовольствий: «...а при отсутствии удовольствий он не
испытывает ни страдания, ни влечения, разве только
30

умеренно и не сильнее, чем следует...» (там же, III 14,
1119 а 10-15).
Говоря о «середине» как отличительном признаке
добродетели, Аристотель имеет в виду «среднее» в об­
ласти чувств и поведения. В соответствии с этим эти­
ческие добродетели можно классифицировать согласно
чувствам и поступкам 8.
Чувства и поступки
Чувство

уверенность
страх
наслаждение (чувственное, телесное)
стыд

Добродетель

Недостаток

Избыток

мужество
трусость
безрассудство
мужество
бесстрашие
трусость
умеренность бесстрастность распущенность
скромность

застенчивость, бесстыдство,
робость
наглость

и т.д.

5. Нравственный идеал. По Аристотелю, жизнь
есть деятельность (energeia), a деятельность, актив­
ность, есть жизнь. Вне деятельности Аристотель не
мыслит назначения человека и его высшее благо —
счастье, блаженство. Говоря, что хорошее качество, за­
ключающееся в человеке, может проявиться или, на­
против, не проявиться в зависимости от его деятельно­
сти и бездеятельности, Стагирит прибегает к аналогии:
«Подобно тому как на олимпийских состязаниях венки
получают не самые красивые и сильные, а те, кто уча­
ствуют в состязании (ибо победители бывают из их
числа), так в жизни прекрасного и благого достигают
те, кто совершает правильные поступки» (EN I 9,
1099 а 1-10).
Понятно, деятельность человека должна быть разум­
на и направлена на благо (во всяком случае, не тогда,
когда она неразумна и вредна). Отсода следует, чта
назначение человека — в разумной (kata logon) дея­
тельности (см. там же, I 6, 1098 а 5), т. е. в деятельно­
сти, «сообразной с добродетелью»; следовательно, «че­
ловеческое благо представляет собою деятельность души
8
F. Н. Eterouich. Aristoteles Nicomachean Ethics. Washing­
ton, 1980, p. 37-38.

31

сообразно добродетели...» (там же, 1098 а 15). Выс­
шее благо, совпадающее с высшей формой деятель­
ности и наилучшей добродетелью, есть счастье, бла­
женство (eydaimonia) 9.
Счастье как цель человеческой жизни самодостаточ­
но; оно представляет собой деятельность, избираемую
саму по себе (см. EN X 6, 1176 b 5; см. там же, 15; 6).
Существует три вида деятельности, избираемых сами
по себе: развлечения (paidion), добродетельные поступ­
ки, т. е. деятельность, сообразная добродетели, и теорийно-созерцательиая деятельность.
В связи с распространенными в современном запад­
ном обществе «массового потребления» концепциями о
сущности жизни как игре и о счастье как погоне за
наслаждениями весьма актуально звучат слова Стагирита о том, что многие люди не щадят «ни тела, ни
денег» ради развлечений и забав, в которых они видят
цель жизни. Такие люди приятны тиранам, падким до
разного рода игр и развлечений. Последние, желатель­
ные сами по себе, недостойны добродетельного челове­
ка, ибо для такого человека цепным является лишь то,
что сообразовано с добродетелью. Поэтому глупыми и
слишком уж детскими покажутся усердие и труд ради
развлечений (см. там же, X 6, 1176 b 30). Игры и раз­
влечения нужны детям для их развития. Для взрослых
9
Термин eydaimonia происходит от еу — «добро» — и daimon —«божество». В древнейший (дофилософский) период об­
щественного сознания человек, покровительствуемый благим
даймоном, назывался eydaimön, т. е. «счастливый». Здесь мы
не можем исследовать трансформацию религиозной идеи судьбы
в идею нравственной нормы. Отметим в этой связи лишь сле­
дующее. Демокрит был одним из первых, кто сделал вопрос
о счастье (евдаймонии) центральным вопросом своей этики. Ис­
ходя из того, что боги не имеют никакого отношения к челове­
ческому счастью, он заменил понятие eydaimön понятием
eythymia — «благое расположение души», «благодушие». По его
мысли, счастье заключается не в богатстве и даже не столько
в том, чем объективно человек располагает, сколько в хорошем
состоянии духа, возникающем, в частности, «благодаря умереипости в наслаждениях и размеренной жизни» (DK 68 В 191).
Это несколько субъективистски звучащее понятие счастья, пред­
ложенное Демокритом, не удержалось в этическом языке гре­
ков; вместо него сохранилось традиционное понятие eydaimön,
хотя и переосмысленное. Вслед за Сократом и Платоном Аристо­
тель под eydaimön имел в виду духовные (и в умеренных раз­
мерах материальные) блага, объективное обладание которыми
делает человека счастливым.

32

же они — вид отдыха; но «отдых пе есть цель», он не­
обходим для восстановления сил и возобновления дея­
тельности. «...Счастливая жизнь — это жизнь по добро­
детели, а такая жизнь сопряжена с добропорядочным
усердием (spoyde) и состоит не в развлечениях» (там
же, 1177 а).
Как мы уже знаем, говоря о добродетелях, Аристо­
тель разделяет их на два вида: этические и дианоэтические. Первые управляются практической мудростью:
человек, как существо нравственное, контролирует свои
низменные потребности, инстинкты, чувства и побуж­
дения. Несомненно, этические добродетели совершенст­
вуют человека, вырабатывая в нем склонность к по­
ступкам и благим намерениям. Они свойственны сво­
бодному человеку, способному самостоятельно сделать
выбор, а также оценить свои поступки и нести за них
ответственность. Тем не менее этические добродетели
касаются обыкновенных человеческих дел и проявля­
ются в практической деятельности людей, отнюдь не
являющейся высшей формой жизйи и деятельности.
Сказанное относится также к политической и военной
деятельности (см. там же, X 7, 1177 b 15 ел.). Между
тем человек должен стремиться к высшей форме жизни
и деятельности, каковой является bios theôrëtikos («со­
зерцательная жизнь»). На этом пути человек развивает
свои наилучшие способности — интеллект (ум, nous),
мудрость. Стагирит говорит, что человеческий разум,
ум,— это начало, правящее нами и ведущее нас к пре­
красному и божественному, «будучи то ли само боже­
ственным, то ли самой божественной частью в нас...»
(там же, 1177 а 15).
С точки зрения Аристотеля, «теорийное» (умозри­
тельное, созерцательное) постижение действительно­
сти — высшая форма жизни и деятельности. Филосо­
фия, предметом которой являются начала и причины,—
наиболее теорийиая (умозрительная) из наук. Следо­
вательно, жпзпь, посвященная философии,— наиболее
ценная; занятия философией приносят истинное на­
слаждение, подлинное блаженство (см. там же, 1177 а
25 ел.). К тому же созерцательная деятельность ра­
зума — самая продолжительная из всех видов деятель­
ности; она отличается значительностью, существует
ради самой себя, пе стремится пи к какой внешней це­
ли и лишена треволнений в той мере, в какой это
2

Аристотель, т. 4

33

возможио для человека. Собственно говоря, созерцатель^
пая жизнь выше ЖИЗНИ, ВОЗМОЖНОЙ ДЛЯ человеческой
природы; она зависит от божьей искры в человеке: если
бы даже кто-либо и прожил ее, то не потому, что од
человек, а потому, что в нем есть нечто божественное.
Тем не менее именно к такой разумной жизни должеп
больше всего стремиться человек, ибо она подобна бо­
жественной жизни и выше смерти. Насколько это в
паших силах, мы должны стремиться к бессмертию.
Отсюда не лишенные патетических нот слова Стагирита: «Нет, не нужно [следовать] увещеваниям «человеку
разуметь (phronein) человеческое» и «смертному-—
смертное»; напротив, насколько возможно, надо возвы­
шаться до бессмертия (athanatidzein) и делать все ради
жизни (pros to dzön), соответствующей наивысшему
в самом себе; право, если по объему это малая часть, то
по силе и ценности она все далеко превосходит» (там
же, 1177 Ь 30-1178 а).
Непреходящей заслугой Аристотеля остается со*
здапие науки, названной им этикой. Впервые среди гре­
ческих мыслителей он осповой нравственности сделал
волю, преодолев тем самым в значительной степени интеллектуалистическую этику Сократа и Платона. Мы
говорим «в значительной степени», потому что для
Стагирита этические добродетели, связанные с волей,
представляют собой нечто менее ценное по сравнению
с добродетелями диаиоэтическими и первые из добро­
детелей подчинены последним. Оставаясь в рамках интеллектуалистической этики, Аристотель считал дея­
тельность разума высшей формой жизни и деятельно­
сти, ни с чем не сравнимой ценпостыо; свободное жо
от материи «чистое» мышлепие он рассматривал как
верховпое начало в мире —божество. В сфере верхов­
ного разума (бога) субъект и объект, мысль и предмет
мысли совпадают, т. е. верховный разум есть мышле­
ние о мышлении (см. Met. XII 9, 1074 b 30—35). Хотя
человек никогда не достигнет уровня божественной
жизпи, но, насколько это в его силах, он должен стре­
миться к нему, в частности к bios theörCtikos, как
идеалу.
Утверждение этого интеллектуально-этического идеа­
ла позволило Аристотелю создать, с одной стороны,
реалистическую этику, основапную па сущем, т. е. на
нормах и принцииах, взятых из самой жизни, какова
34

она есть в действительности, а с другой — этику, не ли­
шенную идеала, т. е. принципа, призывающего человека
к должному интеллектуальному и нравственному со­
вершенствованию и в этом смысле — к возвышению над
сущим, к обретению власти над действительным поло­
жением вещей. Тем самым великпй Стагирит избежал
как этической утопии («божественного безумия») Пла­
тона, так и нравственной «антиутопии» (релятивизма)
софистов. Платоновская этика, исходившая из трансцен­
дентного идеала, вела к отрицанию земной жизни, эти­
ческая установка же софистов — к аморализму и оправ­
данию насилия и произвола по принципу «право (спра­
ведливость, благо, истина) есть сила, а сила — право»:
кто победил, тот и прав; победителей не судят; для по­
беды все средства хороши.
Современные платоники и сторонники христианства
считают, что имеются фундаментальные проблемы —
устранение страданий, зла, удовлетворительное реше­
ние которых невозможно па пути, указываемом арпстотелнзмом,— па пути безграничного прогресса культур­
ной жизни.
Действительно, из учения Аристотеля следует, что
страдания и зло не могут полностью исчезнуть в мире,
и котором живет и действует человек, ибо «материя»
непреодолима; человек смертен, обречеп на смерть, а
доспи путый им уровень совершенства всегда относите­
лен. Платоники и христианские философы, как и Ари­
стотель, признают неодолимость страданий и зла на
:<емле. Одпако, не разделяя аристотелевского оптими­
стического мироощущения и жизнерадостности, они
считают невозможным примирить человеческую совесть
с тем, что жизнелюбивые язычники-эллины рассматри­
вали просто как неприятный (хотя и неизбежный)
факт, который желательно по возможности игнориро­
вать, т. е. со злом и песчастьями. Отсюда и призыв пла­
тоников и христианских философов преодолеть данный
мир, оторвавшись от него, «поднявшись над ним» и
слившись с богом — идеалом духовной действительно­
сти.
И даже далекий от умонастроения платоников и
приверженцев христианства Бертран Рассел вслед за
последними находит недостаток этики Аристотеля так­
же в игнорировании религиозного элемента: «Можпо
сказать, что он (Аристотель. — Ф. Я) оставляет без
2·

35

впимаиия всю сферу человеческих переживапий, ев я-·
занных с религией. Все, что он имеет сказать, будет
полезно обеспеченным людям с неразвитыми страстя­
ми; но ему нечего сказать тем, кто одержим богом или
дьяволом, или тем, кого видимое несчастье доводит до
отчаяния» 10.
Верно, конечно, что Аристотелю действительно не­
чего сказать «тем, кто одержим богом или дьяволом»,
но верно и то, что Стагирит отпосил одержимость «бо­
гом или дьяволом» к ненормальному душевному состоя­
нию, а стало быть, к области явлений, исследование ко­
торых не входило в задачу его психологии и этики.
Думается, что не совсем справедливо также заявление
Б. Рассела о том, что Аристотелю нечего сказать «тем,
кого видимое несчастье доводит до отчаяния». Вся эти­
ка Стагирита, весь ее пафос, смысл и пазначеиие со­
стоит как раз в том, чтобы показать, как избежать не­
счастья и достигнуть счастья, доступного смертному
человеку. По духу этического учения Аристотеля, бла­
гополучие человека зависит от его разума, благоразу­
мия, предусмотрительности.
Аристотель поставил науку (разум) выше нравст­
венности (совести), сделав тем самым нравственным
идеалом созерцательную жизнь. Сообразно своему эти­
ческому идеалу Стагирит высоко ценит традиционныо
античные добродетели гражданина — мудрость, муже­
ство, справедливость, а также дружбу. Однако он но
ведает о любви человека к человеку в том смысле, как
этому стали учить христианские богословы; гуманизм
Аристотеля, ограничиваясь дружбой и доброжелатель­
ностью во взаимоотношениях между людьми, совершен­
но отличен от принципа христианского гуманизма, со­
гласно которому «все люди —братья», т. е. все равны
перед богом. Стагирит далек от идеи равенства людей.
Действительно, аристотелевская этика исходит из
того, что люди не одинаковы по своим способностям,
формам деятельности и степени активности, поэтому и
возможный для людей уровень благоденствия, счастья
или блаженства разный, а у некоторых жизнь может
оказаться в общем и целом несчастной.
Так, Аристотель считает, что у раба не может быть
счастья. Общеизвестно, что в вопросе о рабстве Арнί0

Б. Рассел. История западной философии. М., 1959, с. 204.
36

'стотель не поднялся выше предрассудков своего време­
ни. Он выдвинул теорию о «естественном» превосход­
стве эллинов («свободных по природе») над «варвара­
ми» («рабами по природе») и об оправданности господ­
ства первых над вторыми. Но, поскольку на практике
обращали в рабов пе только «варваров» (не греков), но
и эллинов, постольку Аристотель вынужден был при­
знавать известную правоту своих оппонентов, считав­
ших, что люди становятся рабами «по закону» (напри­
мер, захват пленных на войне), а не «по природе». Так,
он пишет, что «колебание [во взглядах на природу раб­
ства] имеет некоторое основание: с одной стороны, од­
ни но являются по природе рабами, а другие — свобод­
ными, а с другой стороны, у некоторых это различие
существует и для них полезпо и справедливо одному
быть в рабстве, другому — господствовать...» (Pol. 1 2,
1255 Ь - 5 ) .
Отнесение рабов в разряд людей низшей категории
и даже в разряд одушевленных предметов связано так­
же с концепцией Аристотеля о сущности человека как
социально-политического существа. Для него человек
вне общества (племени, общины, государства) — это
или бог, или животное. Но так как рабы представляли
собой иноплеменный, пришлый элемент в полисе, ли­
шенный гражданских прав, то и получалось, что ра­
бы — это вроде бы и не люди. По этим воззрениям, раб
становится человеком, только обретя свободу.
В заключение отметим, что этика и политика Ари­
стотеля изучают один и тот же вопрос — вопрос о вос­
питании добродетелей и формировании привычек жить
добродетельно для достижения счастья, доступного че­
ловеку в разных аспектах: первая — в аспекте приро­
ды отдельного человека, вторая — в плане социальнополитической жизни граждан полиса. Для воспитания
добродетельного образа жизни и поведения одной нрав­
ственности недостаточно, необходимы еще законы,
имеющие принудительную силу; поэтому Аристотель
заявляет, что «общественное внимание [к воспитанию]
возникает благодаря закопам, причем доброе внима­
ние — благодаря добропорядочным законам» (ΕΝ Χ 10,
1180 а 30—35). Этика великого Стагирита, заканчиваю­
щаяся призывом изучать науку законодательства, пере­
ходит в политику.
Ф. X. Кессиди

«ПОЛИТИКА» АРИСТОТЕЛЯ
Одпой из характерных черт научной деятельности
Аристотеля является ее многогранность. Своими труда­
ми Аристотель обогатил почти все существовавшие в
его время отрасли пауки. Государство и общество но
остались впе поля зрения философа. Главпое место
среди его произведений, посвященных изучению госу­
дарства и общества, бесспорно, занимает «Политика».
Не может быть сомнения в том, что даже чисто тео­
ретические построения античных мыслителей, вродо
«Государства» и «Законов» Платона или тех проектов,
которые рассматриваются во второй книге «Политики»
Аристотеля, в большей или меньшей степени связаны
с реальпой жизнью греческих полисов *, что и дает пра­
во современным исследователям использовать назвапиые сочинения как источники для уяснения некоторых
сторон бытия этих полисов.
Теоретическое построение идеального полиса — ко*
нечная задача, которую ставит перед собой Аристотель
в «Политике». Вполне оиравдапными были бы поиски
нитей, связывающих идеальный полис Аристотеля с
греческими полисами IV в. до п. э., внешними и внут­
ренними условиями их существования. Разумеется,
этим пе исчерпывается связь содержания трактата Ари­
стотеля с эпохой, в которую он жил. Рассуждение о
совершенном, с точки зрения автора, полисе занимает
в «Политике» много места (седьмая и восьмая книги;
к этому следует добавить анализ теорий его предшест­
венников и современников во второй книге). Этому рас­
суждению предпослано занимающее гораздо больше ме*
ста учение о полисе вообще. Здесь мы паходим обосно­
вание мысли, что полис является высшей формой чело1
См., например,
Bruxelles, 1974,

M. Piérart. Platon et la Cité grecque,
38

веческого объединения, способствующей достижению
счастливой жизни, т. е. жизни, согласной с доброде­
телью; здесь понятие полиса подвергается расчленению
на его простейшие элементы. Ссылаясь на природу, не­
равномерно, по его мнению, распределившую между
людьми умственные способности, Аристотель защищает
один из устоев античного общества — рабство. Он так­
же выступает защитником другого устоя античного об­
щества — частной собственности, обосновывая это тем,
что потребность в собственности якобы свойственна
человеку по природе.
Рассмотрение различных теорий государственных
устройств Аристотель начинает с анализа проекта Пла­
тона (Сократа). Он особо подчеркивает трудность осу­
ществления этого проекта па практике (см. Pol. II 2,
1264 а). Аристотель подвергает критике теоретическую
позицию Платона — его стремление ввести в государст­
ве полное единство, не считаясь с реально существую­
щей множественностью. В «Законах» Платона Аристо­
тель находит произвольные утверждения, а в некоторых
случаях непродуманные положения, грозящие при про­
ведении их в жизнь теми или иными затруднениями
и нежелательными результатами. Проект Фалея Халкедонского не удовлетворяет Аристотеля потому, что, за­
ботясь об устранении бедности и наделяя граждан рав­
ными участками земли, автор проекта упускает из виду
необходимость регулировать деторождение, без чего по
может поддерживаться равенство земельной собствен­
ности у граждан; кроме того, придумав лекарство про­
тив преступлений, совершаемых ради удовлетворения
насущных нужд, Фалей, указывает Аристотель, забы­
вает о преступлениях, вытекающих из других побуж­
дений. Признавая полезность имущественного равенст­
ва во взаимпых отношениях между гражданами, Ари­
стотель отказывается видеть в нем панацею от всех
общественных зол. Разбирая проект Гипподама Милет­
ского, он обнаруживает противоречия в самих его ос­
новах: земледельцы, не имеющие права носить оружие
(как и ремесленники), у Гипподама принимают уча­
стие в управлении государством наряду с воинами;
между тем, утверждает Аристотель, действительность
показывает, что те, кто не имеет права носить оружие,
никак не могут занимать в государстве одинаковое по­
ложение с теми, кто обладает этим правом. Таким же
39

образом отвергаются и другие предложения Гипподама — доказывается их практическая несообразность.
Аристотель приходит к заключению, что предложенные
до него проекты, если они будут реализованы, не обес­
печат наилучшей жизни гражданам государства.
Всюду мы видим стремление автора «Политики» со­
относить построения теоретической мысли с политиче­
ской реальностью и оценивать их с точки зрения усло­
вий и потребностей последней. Аристотель предъявляет
авторам проектов государственного устройства требо­
вание: можно придумывать разное, но при этом пе сле­
дует предлагать ничего заведомо неисполнимого (см.
II 3, 1265 а 15).
После разбора различных проектов государственно­
го строя Аристотель переходит к рассмотрению реально
существовавших в его время и слывших хорошими го­
сударственных устройств — лакедемонского, критского,
карфагенского. При этом его интересуют два вопроса:
во-первых, в какой степени эти устройства приближа­
ются к наилучшему или отдаляются от него; во-вторых,
нет ли в них каких-либо элементов, противоречащих
замыслу установивших их законодателей. Весь данный
раздел, как и заключение второй книги, где перечисля­
ются отдельные законодатели, своей деятельностью ос­
тавившие след в греческих государствах, обнаруживает
превосходное знакомство автора с государственным ус­
тройством и законами полисов. В начале исследования
видов государственных устройств Аристотель подвер­
гает рассмотрению вопрос о государстве вообще. В пер­
вую очередь он анализирует понятие гражданина, вре­
мя от времени обращаясь к практике греческих поли­
сов. Свое заключение Аристотель формулирует так:
«существует несколько разновидностей гражданина...
гражданином по преимуществу является тот, кто обла­
дает совокупностью гражданских прав» (III 3, 1278 а
35). Этическая точка зрения, играющая большую роль
в построениях Аристотеля, побуждает его сразу же за­
няться вопросом об отношении добродетели подлинного
гражданина к добродетели хорошего человека. Вывод
Аристотеля таков: эти добродетели тождественны в од­
ном государстве, различны в другом. И здесь, таким
образом, дает себя знать общая установка философа:
решать теоретические вопросы не однозначно, руково­
дясь соображениями отвлеченного характера, а с оглид-.
40

кай на сложность и многообразие действительности, в
частности политической реальности.
Совершенно явственно видна практическая направ­
ленность социально-политического учения Аристотеля
в тех частях его произведения, где представлена клас­
сификация видов государственного устройства (см. III
4 ел.). Как известно, он насчитывает шесть видов госу­
дарственного устройства; три из них рассматриваются
им как правильные, три — как неправильные, т. е. как
извращения первых трех. Правильные виды государст­
венного устройства, по Аристотелю,— царская власть,
аристократия, полития; неправильные — тиранния, оли­
гархия, демократия. Царская власть — правление одно­
го, имеющего в виду общее благо; тиранния — правле­
ние одного, руководящегося собственной выгодой.
Аристократия — правление немногих, лучших, осуще­
ствляемое в интересах всех граждан; олигархия —
правлеиие немногих состоятельных граждан, думающих
только о собственной выгоде. Полития — правленио
большинства, отбираемого па основании определенного
ценза и пекущегося об общем благе; демократия —
правление большинства, неимущих, в интересах исклю­
чительно этого большинства. В соответствии со своими
этическими взглядами Аристотель в правильных видах
государственного устройства усматривает проявление
надлежащей добродетели, в неправильных — отсутствие
добродетели.
Схема Аристотеля может показаться искусственной,
если не принимать во внимание того, что все шесть
терминов, которыми пользуется автор «Политики» для
обозначения различных видов государственных уст­
ройств, были в ходу у греков в IV в. до н. э. Вряд ли
существовали· какие-либо серьезные разпогласия в том,
что понимать под царской властью, тиранпией, аристо­
кратией, олигархией, демократией. Платой в своих «За­
конах» (см. 712 с) говорит обо всех этих видах государ­
ственного устройства как о чем-то общеизвестном, не
требующем пояснения. В диалоге «Политик» (см.
291 de, 308 с) он упоминает о монархии, тираннии, ари­
стократии, олигархии и двух видах демократии. В «Го­
сударстве» (см. 544—569) речь идет об аристократии,
олигархии, демократии, тираннии. Нас интересует здесь
не отношение схемы Аристотеля к схеме Платопа, а
только отражение в древнегреческой литературе
41

бытовавших в политической практике терминов. Оста-»
ется термин «полития». Платон в «Государстве» поме­
щает между аристократией и олигархией то, что он на­
зывает тимократией (см. 545 с ел.), т. е. такой строй,
который занимает среднее место между двумя назван­
ными и для которого характерно смешение зла с доб­
ром, предоставление должностей людям «смешанного
нрава», почитание золота и серебра и некоторые другие
особенности. Отсутствие у Платона точных определений
не позволяет идентифицировать его тимократию с ка­
ким-либо из существовавших в Греции государственных
устройств. Это скорее отвлеченное построение, пред­
назначенное для того, чтобы перекинуть мост между
двумя политическими реальностями — аристократией и
олигархией; первую философ усматривал в спартан­
ском государственном устройстве, примеры второй в
изобилии давала ему современность. Термин «тимократия» подхватывает Аристотель в своей «Никомаховой
этике»; он представляется философу наиболее подходя­
щим для обозначения государственного устройства, ос­
нованного па имущественном различии. В «Политике»
для обозначения государственного строя, при котором
власть находится в руках большинства — «средних»
людей, обладающих определенным небольшим цензом
и управляющих государством в интересах всех граж­
дан, Аристотель употребляет термин «полития». (Прав­
да, он указывает, что это слово может означать и го­
сударственное устройство вообще (см. III 5, 1279 а 35).
В таком широком смысле термин «полития» много раз
встречается в «Политике».)
Нетрудно убедиться, что за каждым употребленпым
у Аристотеля политическим термином кроется вполне
конкретпое содержание. Философ стремится сделать
свою схему гибкой, способной охватить все многообра­
зие действительности. Приводя в пример современные
ему государства и оглядываясь на историю, он, во-пер­
вых, констатирует существование различных разновид­
ностей впутри отдельных видов государственного уст­
ройства (см. IV 4, 1289 b 15 ел.), во-вторых, отмечает,
что политический строй некоторых государств объеди­
няет в себе призпаки различных государственных уст­
ройств (см. VI 1, 1317 а) и что существуют промежу­
точные формы между царской и тираииической властью
(см. V 9, 1314 а 5 ел.) — аристократия с уклоном в олп42

гархию, политая, близкая к демократии (см. 1317 а)',
и др. Большое внимание Аристотель уделяет вопросу
о государственных переворотах. Его рассуждения о при­
чинах и поводах переворотов в государствах с разным
устройством богато иллюстрируются примерами из дав­
него и совсем недавнего прошлого. Той же особен­
ностью отличается и изложение его взглядов на спосо­
бы предотвращения переворотов и сохранения тех или
иных видов государственных устройств.
Большой исторический материал привлекается Ари­
стотелем, по-видимому, с целью придать выдвинутым
им положениям большую наглядность. В сущности, вся
теория Аристотеля, изложенная в трактате, основыва­
ется на наблюдениях и обращена к реальной жизни в
своих, казалось бы, самых отвлеченных построениях
(попытка доказать это делается ниже). Интересен один
выпад Аристотеля против Платона. Согласно Платону,
возможен только переход аристократии в спартанский
строй, этого последнего — в олигархию, олигархии — в
демократию, демократии — в тирапнию (Rp. 562). По
мпению же Аристотеля, это положение опровергается
фактами истории (см. V 10, 1316 а 15 ел.). Демокра­
тия чаще переходит в олигархию, чем в монархию
(тирапнию). Во всеоружии исторического знания Ари­
стотель излагает конкретные факты, из которых следу­
ет, что платоновская концепция прямолипейной эво­
люции государственного устройства не выдерживает
критики. Примеры из прошлого и настоящего греческих
и негреческих государств встречаются время от време­
ни и в других частях «Политики». Однако нигде нет
такого количества ссылок на исторические факты, как
в пятой книге. Достаточным объяснением этого обстоя­
тельства может быть единичность сообщаемых Аристов
телем в этой книге фактов — речь идет здесь не о яв­
лениях, повторяющихся во многих местах и потому но
требующих иллюстрации примерами, а о событиях хотя
и иллюстрирующих некие общие положения, но являю­
щихся индивидуальными фактами. Здесь мы сталки-»
ваемся, таким образом, с изменением способа изложен
ния, что, однако, не меняет характера сочинения Арн-«
стотеля.
Книга шестая, где рассматривается организация го-»
сударств с демократическим и олигархическим строем,
характерных для Греции, не могла бы быть написана
43

без осповательного знакомства с государственной
жизнью современных Аристотелю полисов. Сравнитель­
но небольшое количество примеров, приводимых в этой
книге, не меняет сущности дела. Оперируя с данными
общего порядка, с фактами и явлениями, общими для
всех демократических и для всех олигархических госу­
дарств, притом современных ему, Аристотель не считал
нужным уснащать изложение большим количеством
примеров. Здесь уместно вспомнить о том, что философ
был хорошо знаком с жизнью трех разнородных по
своему устройству и удельному весу государств: Афин,
Македонии и своеобразного Атарнейского государства.
В управлении последним он принимал участие в каче­
стве члепа того кружка философов, который собрался
вокруг атарнейского правителя Гермия. В качестве сы­
на лейб-медика македонского царского дома, а затем
воспитателя наследника македонского престола Ари­
стотель имел возможность вблизи наблюдать политиче­
скую жизнь Македонии. Наконец, долгое время про­
живая в Афинах па положении метека, он видел перед
собой классический образец демократического полиса.
О политической жизни государств Аристотель мог су­
дить со знанием дела, а не как кабинетный ученый и
отнюдь не как дилетант-прожектер. О том, что оп хо­
рошо знал историю государственного строя полисов,
достаточно красноречиво свидетельствует создапная
при его непосредственном участии обширная серия в
158 монографий, содержащих очерк истории и совре­
менного состояния строя разных государств. Вооружен­
ный знаниями, почерпнутыми из наблюдений и книг,
Аристотель паписал свою «Политику». Наряду с анали­
зом фактического материала в ней есть и другая сторо­
на—то, что мы можем назвать рекомендациями. Не­
редко последние тесно связаны с аналитическими ча­
стями трактата, например рекомендации в отношении
мер, способствующих сохранению того или иного госу­
дарственного устройства. Что же касается рекоменда­
ций относительно введения определенного вида госу­
дарственного устройства, то Аристотель выступает как
сторонник существующего, хотя и редко встречающогося строя, так называемой политии, и в то же время
проектирует некий «наилучший» строй. Удобно первый
назвать условно образцовым, второй — идеальным го­
сударственным устройством.
44

^!ί ΤΤο отношению к тому и другому мы вправе поста­
вить вопрос: принадлежат ли они к области благих по­
желаний, к области политических мечтаний или имеют
какую-нибудь практическую направленность? Начнем с
условно образцового устройства. Оно, согласно Аристо­
телю, подходит для всех полисов (см. IV 1, 1288 b
35 ел.). Этот не выдаваемый философом за идеальный,
но приемлемый и осуществимый строй не требует на­
личия у граждан добродетели, превышающей возмож­
ности обыкновепных людей; оп не рассчитан на воспи­
тание, соответствующее самым блестящим природным
данным и благоприятным внешним обстоятельствам.
Он обеспечивает гражданам счастливую жизнь, так как
при пем нет препятствий для осуществления доброде­
тели. Такое положение, согласно Аристотелю, склады­
вается там, где средний слой граждан количественно
превосходит богачей и бедняков, вместе взятых, или,
но крайней мере, один из этих слоев. О иолнтнн Ари­
стотель говорит, что она встречается редко и у немно­
гих (см. IV 9, 1296 а 35). Действительно, такой строй
редко наблюдался в греческих государствах. Однако
нельзя считать его чем-то существовавшим лишь в
воображении Аристотеля. В пятой книге есть упомина­
ния о реальном существовании политии. В Таранте, от­
мечает Аристотель, приблизительно ко времепп оконча­
ния Персидских войн, установилась демократия, вырос­
шая из политии; Гераклеодор в Орее преобразовал
олигархию в политик) и демократию. В общей форме го­
ворится о государственных переворотах, в результате ко­
торых устанавливаются олигархии, демократии, поли­
тии. В Сиракузах вскоре после победы над афинянами
демос сменил политик) на демократический строй.
В Массалии в результате изменения законов, регулиро­
вавших замещение должностей, олигархия стала близ­
ка к политии. Есть также общее упоминание о круше­
нии политии. Этот перечень показывает, что, хотя
Аристотель находил в прошлом и настоящем мало при­
меров «среднего» устройства — гораздо меньше, чем
примеров демократии, олигархии, монархии, аристо­
кратии,— тем не менее полития для него не утопия, раз
она может существовать и существовала в историче­
ской действительности. После всего сказанного приоб­
ретает особое значение замечание Аристотеля о том, что
в противоположность установившемуся обыкновению
45

ne желать равенства, но либо стремиться властво-»
вать, либо терпеливо переносить свое подчиненное по­
ложение некий единственный муж выказал себя сто-»
ройником «среднего» устройства (см. IV 9, 1296 а 38)Это место обычно понимают в том смысле, что Аристо­
тель нашел в прошлом в одном из греческих полисов
государственного деятеля, который ввел образцовое, по
мнению философа, устройство. В соответствии с таким
общепринятым толкованием искали в разных полисах
и в разных эпохах того «единственного мужа», кото­
рого имеет в виду Аристотель. Однако соображения
языкового порядка, о которых мы не будем здесь го­
ворить подробно, привели нас к иному пониманию дан­
ного текста. Прежде всего, речь идет не о государст­
венном муже прошлого, а о человеке, который проти­
вопоставляется предшествовавшим деятелям. Затем,
этот муж осуществляет гегемонию в греческом мире, а
пе главенствует в каком-либо одном греческом полисе.
Наконец, в словах Аристотеля едва ли можно усмотреть
сообщение, что этот единственный муж ввел на прак­
тике «среднее» государственное устройство, тем более
что он самостоятельно решил ввести его. Употреблен­
ная Аристотелем пассивная форма глагола «убеждать»
может означать только «дал себя убедить». Итак, един­
ственный муж — современник философа, удерживаю­
щий гегемонию пад всей Грецией. В нем естественнее
всего усмотреть Александра Македонского. Оп «дал се­
бя убедить» ввести в греческих государствах «среднее»
устройство. Не намекает ли Аристотель на то, что юный
македонский властитель виял своему учителю и, по
крайней мере на словах, согласился способствовать вве­
дению в греческих полисах того устройства, преиму­
щества которого обосновывал перед ним Аристотель в
своих лекциях-беседах 2.
Если принять предлагаемую здесь интерпретацию
замечания Аристотеля, то оно в еще большей степени,
•чем это признавалось ранее, помогает раскрыть значе­
ние, какое придавал мыслитель своему «среднему» го­
сударственному устройству. Аристотель был уверен, что
«му удалось внушить своему царственному ученику
мысль о насаждении в греческих полисах строя, при
2
См. об этом; А, До ват у р. Политика и Политии Аристотеля,
М. - Л., 1965.

46

котором государственные дела решаются гражданами
среднего достатка. Для македонской власти такой по­
рядок помимо его прочих достоинств имел и то преиму­
щество, что обеспечивал спокойствие в греческих поли­
сах, т. е. обещал надежный тыл во время похода маке­
донян на Восток. Ведь «средний строй» является, по
Аристотелю, единственным, при котором исключаются
внутренние распри (см. IV 9, 1296 а 5).
Подводя итоги пашего рассуждения о «среднем»
строе в освещении Аристотеля, можно сделать заклю­
чение: полития, «среднее» государственное устройство,
опорой которого должны служить граждане средпсго
достатка, представляла для Аристотеля не только тео­
ретический интерес. Возлагая надежды на македонского
царя, Аристотель считал, что имеет основания смотреть
на свой условно образцовый строй как на будущее гре­
ческих полисов.
Две последние книги «Политики» содержат изло­
жение проекта наилучшего государственного устройст­
ва, при котором граждане ведут счастливую жизпь. Со­
чинение таких проектов не было новшеством во време­
на Аристотеля: у философа были предшественники,
теории которых разбираются во второй книге «Полити­
ки». Как видно из слов Аристотеля, а также из хорошо
известных нам произведений Платона, сочинители про­
ектов, задаваясь целью построить идеальный город-го­
сударство, не очень заботились о практическом осу­
ществлении своих предложений. Подобные проекты не
удовлетворяли Аристотеля. Излагая свое учение об
идеальном строе, он исходит из того, что в этом учешш
не содержится ничего неосуществимого.
Предпосылками создания образцового, наилучшего
полиса, согласно Аристотелю, являются определенное
количество населепия, определенные размеры террито­
рии, удобное положение относительно моря (VII 4). Из
числа полноправных граждан исключаются ремеслен­
ники и торговцы, так как образ жизни тех и других,
утверждает Аристотель, не способствует развитию доб­
родетели, а счастливой жизнью может быть только
жизпь в соответствии с добродетелью. Организация зем­
левладения должна обеспечить гражданам пропитание
и в то же время возможность дружески предоставлять
свою собственность в пользование другим гражданам.
Всему гражданскому населению следует участвовать в
47

сисситиях, т. е. общественных трапезах. Предлагается
разделить всю землю в государстве на две части — об­
щественную и частновладельческую. Одна часть обще­
ственной земли будет давать средства на покрытие рас­
ходов по религиозному культу, другая — но сисситиям.
Разделение частновладельческой земли на две части
должпо быть сделано с тем расчетом, чтобы у каждого
гражданина было два участка земли — один у границ,
другой у города. Рассматривая вопросы, относящиеся
непосредственно к государственному устройству, Ари­
стотель воздерживается от большой детализации. Он
настаивает на том, что хорошую организацию государ­
ство может получить не благодаря счастливой случай­
ности, а благодаря знанию и сознательному плану (см.
VII 12, 1332 а 30). Особое зпачение придается в «По­
литике» брачным законам, которые должны быть паправлены на то, чтобы рождалось нормальное в физи­
ческом отношении молодое поколение. 13 последней
книге содержатся подробные предписания, касающиеся
воспитания будущих граждан. Взгляды Аристотеля по
этим вопросам находятся в тесной связи с его идеалами
общественного устройства.
Идеальный государственный строй, описываемый в
«Политике», в целом близок к тому, какой в предыду­
щем изложении назван аристократическим. Согласно
Аристотелю, полноправные граждане ведут в таком по­
лнее образ жизни, способствующий развитию доброде­
тели и, следовательно, обеспечивающий государству
счастливую жизнь.
Обратимся к первому пожеланию Аристотеля, отно­
сящемуся к основанию полиса,— выбор хорошего ме­
стоположения, определенное количество граждан (см.
VII 5, 1326 40 ел.). То и другое было реальной пробле­
мой не для Греции, где новые полисы не возникали;
проблема выбора места для города с определенным чис­
лом жителей существовала на Востоке во времена Алек­
сандра Македонского. Аристотель, надо думать, связы­
вал с Востоком возможность осуществления своих со­
циально-политических идеалов. Вспомним, что Алек­
сандр основал большое количество городов, которым он
дал название «Александрия»; вспомним проницатель­
ность, какую проявил македонский завоеватель при вы­
боре места для самого знаменитого своего детища —
Александрии египетской.
48

Далее, полноправными гражданами автор «Полити­
ки» согласен считать только тех, которые в молодости
являются воинами, а по достижении старшего возраста
становятся правителями, судьями, жрецами. Они не за­
нимаются пи ремеслом, ни торговлей, пи земледелием.
Ссылаясь на примеры Египта и Крита, Аристотель
доказывает возможность установления такого порядка,
при котором воины и земледельцы представляют собой
два разных сословия. Тем самым он, очевидно, заранее
отвечает на возражение тех, кто, основываясь на зако­
нах ряда греческих государств, в частности Афин, мог
бы утверждать, что именно земледельцы должны быть
воинами-гоплитами.
Земледельцами, чей труд кормит граждан, но проек­
ту Аристотеля, являются рабы, не принадлежащие к
одному племени и не отличающиеся горячим темпера­
ментом (чтобы предотвратить всякую опасность возму­
щения с их стороны). Па втором месте после рабов
названы в качестве желательных земледельцев варва­
ры (см. VII 8, 1329 а 25). Кого подразумевает здесь
Аристотель? Сам он в другом месте подсказывает нам
ответ на этот вопрос. Люди, живущие в Азии, в проти­
воположность жителям Европы, по его мнению, хотя
и отличаются способностями, но лишены мужества, а
потому живут в подчиненном и рабском состоянии. Вар­
вары, т. е. не греки, согласно Аристотелю, по природе
своей являются рабами. Итак, благоприятпые условия
для создания полисов с образцовой, с точки зрения
Аристотеля, организацией он, вероятно, находил в
Азии.
На огромных просторах завоеванной македонским
царем и его греко-македонским войском Персидской
державы открывалась возможность распространить гре­
ческие формы политического бытия, притом в очищен­
ном, совершенном, в представлении Аристотеля, виде.
Теория Аристотеля и санкционировала, и увенчивала
собой практику македонской политики, обосновывая ее
философскими соображениями. Практическое осуществ­
ление ряда существенных пунктов его политических
проектов давало философу надежду на достижение же­
лаемых результатов в дальнейшем.
Сомнения в правомерности предлагаемого понимапия проекта Аристотеля могут возникнуть с другой
стороны: значительная часть ученых, писавших о
49

«Политике» Аристотеля, считает ее раппим произволе-'
нием философа, написанным до похода Александра на
Персию. Между тем предлагаемое толкование основано
на предположении, что Аристотель занимался своим
проектом, уже видя начало осуществления своих по­
желаний.
Подходя к интересующему нас хронологическому
вопросу, мы должны, во-первых, определить, в каком
аспекте мы его рассматриваем, во-вторых, найти в тек­
сте «Политики» опорные точки, которые могут помочь
нам разобраться в данном вопросе.
Вопрос ставится так: продолжал ли Аристотель ра­
ботать над «Политикой» в те годы, когда Александр
совершал свой поход? Такая постановка вопроса, само
собой разумеется, не снимает возможности дискуссии
о времени написания «Политики», по обязывает пас
считаться с тем, что автор мог возвращаться к своему
трактату для внесения в него не только отдельных мел­
ких дополнений и поправок, но и более существенных
изменений. Курсы, читавшиеся Аристотелем в Лпкее,
были рассчитаны не на однократное чтение; они повто­
рялись, и повторения, конечно, не были механическим
воспроизведением раз и навсегда установленного тек­
ста.
Имеются ли в тексте «Политики» бесспорпые следы
работы Аристотеля после воцарения Александра? Уже
давно неоднократно отмечалось место, где говорится
о гибели царя Филиппа от руки Павсания (см. V 8,
1311 Ь). Сторонники ранней датировки «Политики» ви­
дят здесь позднейшую вставку Аристотеля, наличие ко­
торой не мешает относить трактат о политике к ранним
произведениям философа. Однако нет никаких препят­
ствий к тому, чтобы объяснять это место иначе и ус­
матривать в нем доказательство того, что и после смер­
ти Филиппа автор продолжал работать над своим про­
изведением. Законченное и хотя и не забытое, но ос­
тавленное в стороне, оно едва ли требовало внесения
в пего одного дополнительного исторического примера.
В данной связи приобретает интерес другое место из
«Политики». Излагая свои мысли о роли музыки в вос­
питании граждан, Аристотель упомипает о возможно­
сти, не получая профессионального музыкального об­
разования, паслаждаться ею в чужом исполнении, по­
добно персидским и мидийским царям (см. VI11 4,
50

4339 a 35). Рядом поставлены давно исчезнувшие мттдпйскне цари и цари персидские, которые, таким об­
разом, рассматриваются как относящиеся к прошлому.
Если так, то у нас есть еще одно доказательство того,
что Аристотель работал над текстом «Политики» не
только после смерти Филиппа и воцарепия Александра,
по и после крушении державы Ахеменндов. Вместо до­
пущения однон-единствеппой поздней вставки (смерть
Филиппа) или же двух поздних вставок (о мидийских
и персидских царях) не будет ли более логичным вы­
вести заключение, что Аристотель, даже если «Полити­
ка» была написана до похода Александра, продолжал
работать над пей η в дальнейшем? Признав это, мы тем
самым допускаем возможность мелких, средних и круппых переделок, дополнении, новых редакций сочинения
в целом либо тех или иных его разделов. В частности,
мог подвергнуться переделке и расширению очерк об
идеальном полисе, который, кстати, уже своей незакон­
ченностью свидетельствует о том, что автор не рассмат­
ривал его как нечто завершенное, не требующее повтор­
ного обращения к данному предмету. При этом следуй
от помнить, что попытки обосновать мнение о том, что
«Политика» была написана Аристотелем до 335 г.,
ссылкой па иеупоминанне им некоторых фактов и со­
бытий не дали положительных результатов3. Предпо­
ложение, что теоретическое построение идеального по­
лиса у Аристотеля было обращено к сложившейся в его
эпоху ситуации на Востоке, оказывается вполне оправ­
данным.
Во времена Аристотеля полис переживал тяжелый
кризис, симптомами которого были ожесточенная со­
циальная борьба внутри греческих городов-государств
н резкое разделение последних па демократические и
олигархические,— сам Аристотель констатирует тот
факт, что в большей части полисов паблюдается либо
демократический, либо олигархический строй (см. IV
9). Относя тот и другой к числу «неправильных» и в
то же время видя в полисе высшую форму человече­
ского объединения, Аристотель должен был искать вы­
ход из создавшегося положепия. По ею мнению, грече­
ские полисы, неспособные устаповить у себя и в других
полисах совершенный образ правления, могли надеяться
* См, А. Доватур. У к. соч., с. 8S слл.
51

выйти из тупика, в котором они оказались, только
благодаря помощи извне. Та же сила (македонский
царь), которая окажется способной установить долж­
ные порядки в самой Элладе, как полагал Аристотель,
поможет грекам расселиться в бывших владениях
персидских царей, основать там новые нолисы с безу­
словно образцовым, обладающим всеми желаемыми
свойствами государственным устройством.
Аристотель, конечно, видел те огромные политиче­
ские изменения в мире, которые происходили в совре­
менную ему эпоху, но они интересовали его лишь в
той мере, в какой они могли оказывать влияние на
дальнейшую судьбу самой высокой, с его точки зрения,
политической организации — греческого полиса.
Л. //. Довит у ρ

НИКОМАХОВА ЭТИКА

КНИГА ПЕРВАЯ (А)
Ю94а

5

ю

15

го

1 (I)· Всякое искусство и всякое учение, а равный
образом поступок (praxis) и сознательный выбор, как
принято считать, стремятся к определенному благу.
Поэтому удачно определяли благо как то, к чему всо
стремится Ч В целях, однако, обнаруживается некото­
рое различие, потому что одни цели — это деятельности (energeiai), другие — определенные отдельные от
них результаты (erga). В случаях, когда определен­
ные цели существуют отдельно от действий (praxeis),
результатам естественно быть лучше [соответствую­
щих] деятельностей2.
Так как действий, искусств и наук 3 мпого, много
возникает и целей. У врачевания — это здоровье, у су­
достроения — судно, у военачалия — победа, у хозяйствовапия — богатство. Поскольку ряд таких [искусств
и наук] подчиняется одному какому-нибудь умению
(dynamis) — подобно тому как искусство делать уздеч­
ки и все прочее, что относится к конской сбруе, под­
чинено искусству править лошадьми, а само оно, как
и всякое действие в военном деле, подчинено искусст­
ву воепачалия, и таким же образом остальные искус­
ства подчинепы [каким-то] другим,— постольку во
всех случаях цели управляющих (arkhitektonikai)
[искусств и паук] заслуживают предпочтения (hairetötera) перед целями подчиненных; в самом деле, ведь
последние преследуют ради первых4.
При этом безразлично, сами ли деятельности — це­
ли поступков, или цели — это нечто иное, от них от­
дельное, как в случае с названными выше пауками5.
(II). Если же у того, что мы делаем (ta prakta),
существует пекая цель, желанная нам сама по себе,
причем остальные цели желанны ради нее и не все
цели мы избираем (hairoymetha) ради иной цели (ибо
так мы уйдем в бесконечность, а значит, [наше]
54

стремление бессмысленно н тщетно), то ясно, что цель
эта есть собственно благо (tagathon), т. е. наивысшее
благо (to ariston).
Разве познание его не имеет огромного влияния на
образ жизни? И словно стрелки, видя мишень перед
собою, разве не вернее достигнем мы должного? б А ес­
ли так, надо попытаться хотя бы в общих чертах пред­
ставить себе, что это такое и к какой из наук, или ка­
кому из умений, имеет отношение. Надо, видимо, при­
знать, что опо, [высшее благо], относится к ведению
важнейшей [науки, т. е. науки], которая главным об­
разом управляет. А такой представляется наука о го­
сударстве, [или политика] 7. Она ведь устанавливает,
какие науки нужны в государстве и какие науки и в
каком объеме должен изучать каждый. Мы видим, что
наиболее почитаемые умения, как-то: умения в военачалии, хозяйствовании и красноречии — подчинены
этой [науке]. А поскольку наука о государстве поль­
зуется остальными науками как средствами8 и, кроме
того, законодательно определяет, какие поступки сле­
дует совершать или от каких воздерживаться, то ее
цель включает, видимо, цели других наук, а, следова­
тельно, эта цель и будет высшим благом для людей
[вообще].
Даже если для одного человека благом является то
же самое, что для государства, более важным и более
полным представляется все-таки благо государства,
достижение его и сохранение. Желанно (agapetoii),
разумеется, и [благо] одного человека, но прекраснее
π божественней благо народа и государств9.
Итак, настоящее учение как своего рода наука о
государстве имеет это, [т. е. достижение и сохранение
блага государства], своей целью10.
(III). Рассуждение будет удовлетворительным, ес­
ли удастся добиться ясности, сообразной предмету, под­
лежащему [рассмотрению]. Ведь не во всех рассужде­
ниях (logoi), так же как не во всех изделиях ремесла,
следует добиваться точности в одинаковой степени.
Между тем [в понятиях] прекрасного и правосудного,
которые, собственно, имеет в виду наука о государст­
ве, заключено столько разного и расплывчатого, что
иачипает казаться, будто [все это] возможно только
условно (nom'öi), а от природы (physei) этого нет. Та­
кая же своего рода расплывчатость заключена в
55

([выражении] «блага», потому что многим от [благ] бы­
вает вред. Ведь известно, что одних сгубило богатство,
других — мужество. Поэтому при подобных предметах
11
желательно
20 рассуждений и подобных предпосылках
(agapëton) приблизительно и в общих чертах указать
на истину, а если рассуждают о том, что имеет место
лишь в большинстве случаев и при соответствующих
предпосылках, то [довольно уже и того, чтобы] и вы­
воды [распространялись лишь на большинство слу­
чаев]. Конечно, таким же образом нужно восприни­
мать и каждое наше отдельное высказывание; ведь
человеку образованному свойственно добиваться точ25 ности для каждого рода [предметов] в той степени, в
какой это допускает природа предмета (pragma). Оди­
наково [нелепым] кажется как довольствоваться прав­
доподобными рассуждениями математика, так и требо­
вать от ритора строгих доказательств.
Всякий между тем правильно судит о том, в чем
сведущ, и именно для этого он добродетельный судья
Ю95а (agathos krites). Это значит, что [добродетельный] в
частном и образован применительно к частному, а во­
обще [добродетельный] образован всесторонне.
Вот почему юноша — неподходящий слушатель пау­
ки о государстве: он ведь неопытен в житейских делах
(praxeis), a из них [исходят ] и с ними [связаны на5 ши] рассуждения. Кроме того, покорный страстям, оп
будет слушать впустую, т. е. без пользы, тогда как
цель [данного учения] не познание, а поступки. Не­
важно, впрочем, годами ли молод человек, или он юно­
ша нравом, ибо этот недостаток бывает не от возраста,
а от того, что живут по страсти и [по страсти же]
преследуют всякую [цель]. Таким людям познание не
ίο помогает, так же как невоздержным, по для тех, чьи
стремления и поступки согласованы с рассуждением
(kata logon), знать подобные [вещи] будет в высшей
степени полезно.
Будем считать, что о слушателе, о способе доказа­
тельства и о самом предмете для введения сказано
[достаточно].
2 (IV). Поскольку всякое позпапие и всякий созпательпый выбор направлены к тому или иному благу,
15 вернемся опять к рассуждению: к чему, по нашему ои56

ределению, стремится наука о государстве и что есть
высшее из всех благ, осуществляемых в поступках
(akrotaton tön praktön agathön).
Относительно названия сходятся, пожалуй, почти
все, причем как большинство, так и люди утонченные
называют [высшим благом] счастье12, а под благоден­
ствием (to еу dzön) и благополучием (to еу prattein)
подразумевают то же, что и под счастливой жизнью
(to eydaimonein). Но в вопросе о том, что есть счастье,
возникает расхождение, и большинство дает ему иное
определение, пежели мудрецы.
В самом деле, для одних счастье — это нечто на­
глядное и очевидное, скажем удовольствие, богатство
или почет — у разпых людей разное; а часто [даже]
для одного человека счастье — то одно, то другое: ведь,
заболев, [люди видят счастье] в здоровье, впав в
нужду — в богатстве, а зная за собой невежество
(agiioia), восхищаются теми, кто рассуждает о чем-ни­
будь великом и превышающем их [понимание].
Некоторые думали13, что помимо этих многочис­
ленных благ есть и пекое другое — благо само по себе,
служащее для всех этих благ причиной, благодаря ко­
торой они суть блага.
Обсуждать все мнения (doxai), вероятно, бесполез­
но, достаточно обсудить наиболее распространенные
или же такие, которые, как кажется, имеют известные
основапия (logon). Мы не должны упускать из виду,
что рассуждения, отправляющиеся от начал и приво­
дящие к началам, различны. Платон тоже правильно
задавался этим вопросом и спрашивал, от начал или
к началам [идет] путь [рассуждепий]—как на стадионе, бегут или от атлотетов до меты, или наоборот 14.
Начинать, конечно, надо с известного, а оно бывает
двух видов: известное нам и известное безотносительно
(haplös) 15. Так что нам, вероятно, следует все-таки на­
чинать с известного нам. Вот почему, чтобы сделаться
достойным слушателем [рассуждений] о прекрасном
и правосудном и вообще о предметах государственной
науки, нужно быть уже хорошо воспитанным в нрав­
ственном смысле 16. В самом деле, начало [здесь] —
это то, что [дано] (to hoti), и, если это достаточно оче­
видно, не будет надобности еще и в «почему» (to
dioti). Такой, [воспитанный, человек] или имеет нача­
ла, или легко может их приобрести17. А тот, кому по
57

20

25

зо

ЮООЬ

5

дано пи того, ни другого, пусть послушает Гесиода:
10

15

20

25

so

lOOGn

Тот наилучший над всеми, кто всякое дело способен
Сам обсудить и заране предвидеть, что выйдет из дела.
Чести достоин и тот, кто хорошим советам внимает.
Кто же не смыслит и сам ничего и чужого совета
В толк не берет — человек пустой и негодный 18.

3(V). Продолжим рассуждение с того места, где
мы отошли в сторону19. Видимо, не безосновательно
благо и счастье представляют себе, исходя из [собст­
венного] образа жизни. Соответственно большинство,
т. е. люди весьма грубые (phortikötatoi), [разумеют
под благом и счастьем] удовольствие, и потому для
них желанна жизнь, полная наслаждений. Существует
ведь три основных [образа жизни] : во-первых, только
что упомянутый, во-вторых, государственный и,
в-третьих, созерцательный.
И вот большинство, сознательно избирая скотский
образ жизни, полностью обнаруживают свою низмен­
ность, однако находят оправдание в том, что страсти
многих могущественных людей похожи па страсти
Сарданапалла20.
Люди достойные и деятельные (praktikoi) [пони­
мают под благом и счастьем] почет, а цель государст­
венного образа жизни почти это и есть. Но и такое
кажется слишком поверхностным в сравнении с иско­
мым [благом]. Действительно, считается, что почет
больше зависит от тех, кто его оказывает, нежели от
того, кому его оказывают, а в благе мы угадываем не­
что внутренне присущее и неотчуждаемое. Кроме того,
к почету стремятся, наверное, для того, чтобы удосто­
вериться в собственной добродетели. Поэтому доби­
ваются почета у людей рассудительных и знакомых и
[притом почета] за добродетель. Ясно, стало быть,
что по крайней мере для таких добродетель лучше по­
чета. Вероятно, ее даже скорее можно представить се­
бе целью государственного образа жизни. Но оказы­
вается, и она не вполне совпадает с этой целью. В са­
мом деле, обладать добродетелью можно, как кажется,
и во время сна или всю жизнь бездействуя, а, кроме
того, обладая ею, можно пережить беды и величайшие
несчастья. Но того, кто так живет, пожалуй, не пазовешь счастливцем, разве только отстаивая положение
[своего учепия]. Но довольно об этом. Об этом ведь
58

достаточно было сказано в сочинениях для широкого
круга 21 .
Третий образ ЖИЗНИ — созерцательный. Мы рас­
смотрим его впоследствии22.
[Жизнь] стяжателя как бы подневольная, и богат­
ство — это, конечно, не искомое благо, ибо оно полез­
но 23 , т. е. существует ради чего-то другого. Потому-то
названные ранее [удовольствие и почет] скорее мож­
но представить себе целями, ибо они желанны сами
по себе. Но оказывается, и они не цели, хотя в пользу
того, [что они цели], приведено много доводов24, to
Итак, оставим это.
4 (VI). Лучше все-таки, рассмотреть [благо] как
общее [понятие] (lo katholoy) и задаться вопросом, и
каком смысле о нем говорят, хотя именно такое
изыскание вызывает неловкость, потому что идеи (ta
eidc) ввели близкие [нам] люди (philoi andres) 25.
И все-таки, паверное, лучше — во всяком случае, это
[наш] долг — ради спасения истины отказаться даже is
от дорогого и близкого, особепно если мы философы.
Ведь хотя и то и другое дорого, долг благочестия —
истину чтить выше.
Основатели этого учения (doxa) не создали идей
(ideai), внутри которых определялось бы первичное и
вторичное; именно поэтому не создали они идею чи­
сел 26 . Что же касается блага, то оно определяется
[в категориях] сути, качества и отношения, а между 20
тем [существующее] само по себе (to kath' hayto),
т. е. сущность (oysia), no природе первичнее отноше­
ния — последнее походит на отросток, па вторичное
свойство сущего (toy ontos), а значит, общая идея для
[всего] этого невозможна 27 .
И вот если «благо» имеет столько же значений,
сколько «бытие» (to on) (так, в категории сути благо
определяется, папример, как бог и ум, в категории ка- 25
чества, папример,— как добродетель, в категории коли­
чества—как мера (to metrion), в категории отноше­
ния — как полезное, в категории времени — как свое­
временность (kairos), в категории пространства — как
удобное положение и так далее), то яспо, что «благо»
не может быть чем-то всеобъемлюще общим и единым.
Ведь тогда опо определялось бы не во всех категориях,
а только в одной.
59

so

35
1096b

5

ю

15

Далее, поскольку для [всего], что объединяется од­
ной идеей, существует одна наука, то и для всех
благ существовала бы тогда какая-то одна наука 28 .
В действительности же наук много, даже [для благ,
подпадающих] под одну категорию. Так, например,
благо с точки зрения своевременности, если речь идет
о войне, определяется военачалием, а если речь идет
о болезни — врачеванием; или благо с точки зрения
меры для питания [определяется] врачеванием, а для
телесных нагрузок — гимнастикой.
Может возникнуть вопрос: что же все-таки хотят
сказать, [добавляя] «само-по-себе» (aytoekaston) к отдельпому [понятию], коль скоро «человек сам по се­
бе» (aytoaiithröpos) и «человек» — одно и то же поня­
тие, а именно [понятие] «человек»283. В самом деле, в
той мере, в какой речь идет о человеке, [«человек» и
«сам по себе человек»] не различаются между собой, а
если так, то [благо само но себе и частное благо] тоже
не отличаются именно как блага. К тому же [благо са­
мо по себе] не будет благом в большей степени, [чем
частное благо], даже оттого, что оно вечное, раз уж
долговечный белый предмет не белее недолговечного.
(Вероятно, убедительней рассуждение пифагорей­
цев, которые помещают единое (to hen) в один ряд с
благами (им, очевидно, следовал также Спевсипп). Но
это должно быть предметом особого рассуждения.29)
Известное сомнение в сказанном возникает потому,
что суждения [платоников] имели в виду не всякое
благо: как соответствующие одной идее определяются
блага привлекательные и желанные сами по себе; то
же, что их создает или охраняет или препятствует то­
му, что им враждебно, определяется как благо изза этой [отнесенности], т. е. в другом смысле. Ясно,
что о «благе» тут говорят в двух смыслах: одни бла­
га — это блага сами по себе, а другие — как средства
для первых. А потому, отделив блага сами по себе от
вспомогательных, посмотрим, можно ли определять
первые как объединенные одной идеей. Какие же бла­
га можно полагать благами самими по себе? Те ли,
что преследуются, хотя бы к ним ничего не добавля­
лось, скажем, рассудительность (to phronein), зрение,
определенное удовольствие и почет? В самом деле, да­
же если мы преследуем их из-за чего-то другого, все
равно их можно относить к благам самим по себе. Или
60

же пнчто ипое, кроме идеи [блага самого по себе], пе 20
есть [благо само по себе]? Но тогда эта идея будет
бессмысленна. Л если и те [названные выше блага]
относятся к [благам самим по себе], тогда во всем
этом понятие (logos) блага вообще (tagathon) должно
будет выявляться как тождественное, подобно тому
как понятие белизны тождественно для снега и белил.
Между тем понятия почета, рассудительности и удо­
вольствия именно как благ различны и не совпадают 25
друг с другом30. Следовательно, «благо» как нечто об­
щее, объединенное одной идеей, не существует.
В каком же тогда смысле говорят «блага»? Во вся­
ком случае, не похоже, чтобы [разпые вещи] случай­
но назывались одинаково. Не в том ли дело, что всо
блага из одного [источника] или служат чему-то од­
ному? Или, скорее, [они благами называются] по ана­
логии31? Так, например, зрение в тело — как ум в ду­
ше (или еще что-либо в чем-то другом).
Впрочем, сейчас эти [вопросы] все-таки следует зо
оставить, потому что уточнять их более свойственно
другой [части] философии, так же как [все] связан­
ное с «идеей»: в самом деле, даже если есть единое
благо, которое совместно сказывается [для разных ве­
щей], или же пекое отдельное само по себе благо, яс­
но, что человек не мог бы ни осуществить его в по­
ступке (prakton), пи приобрести (klßton); a мы сейчас
ищем именно такое.
зг>
Может показаться, что было бы лучше знать это io<j7a
[благо само но себе], если иметь в виду те блага, ко­
торые можпо приобретать и осуществлять: ведь беря
его за образец, мы лучше будем знать, что блага для
нас, а зная это, сумеем их добиться. Хотя этот довод
(logos) и выглядит убедительным, он, по-видимому,
противоречит [опыту] наук32. Все опи стремятся к s
известному благу и пытаются найти недостающее, од­
нако не касаются позпаиия [блага самого по себе].
Впрочем, непонятно, как это ни один мастер не знает
такого подспорья и пе пытается его найти. И в то же
время невозможно представить себе, какая польза бу­
дет ткачу или плотнику для их искусства, если они
знают это самое благо [само по себе], или каким обра­
зом благодаря уразумению (tetheamenos) этой идеи
врач станет в каком-то смысле лучшим врачом, а вое- ю
начальник — лучшим военачальником. Ведь очевидно,
Gl

что врач рассматривает здоровье не так, [т. е. не во­
обще], а с точки зрения здоровья человека и, скорее
даже, здоровья «вот этого» человека, ибо он врачует
каждого в отдельности. Будем считать, что об этом
сказано.
15

20

25

зо

1097ь

5(VII). Вернемся теперь к искомому благу: чем
оно могло бы быть? Кажется, что оно различно для
различных действий и искусств: одно благо для враче­
вания, другое —для военачалия и точно так же для
остального. Что же тогда вообще благо в каждом слу­
чае? Может быть, то, ради чего все делается? Для врачевания — это здоровье, для военачалия — победа, для
строительства — дом и т. д., а для всякого поступка
(praxis) и сознательного выбора—это цель, потому
что именно ради нее все делают (prattoysi) всё осталь­
ное. Поэтому, если для всего, что делается (ta prakta),
есть некая цель, она-то и будет благом, осуществляе­
мым в поступке (to prakton agathon), а если таких це­
лей несколько, то соответственно и благ несколько.
Итак, избрав другой путь, рассуждение приходит
все к тому же; однако надо постараться прояснить это
еще более.
Поскольку целей несколько, а мы выбираем из пнх
какую-то определенную (например, богатство, флей­
ты 33 и вообще орудия) как средство для другого, по­
стольку ясно, что не все цели конечны, [т. е. совер­
шенны]. А наивысшее благо представляется чем-то со­
вершенным34. Следовательно, если существует только
какая-то одна совершенная [и конечная цель], она и
будет искомым [благом], если же целей несколько, то
[искомое благо]—самая из пих совершенная, [т. е.
конечная]. Цель, которую преследуют саму по себе,
мы считаем более совершенной, чем та, [к которой
стремятся как к средству] для другого, причем цель,
которую никогда не избирают как средство для дру­
гого, считаем более совершенной, чем цели, которые
избирают (как) сами по себе, так и в качестве средств
для другого, а безусловно совершенной пазываем цель,
избираемую всегда саму по себе и никогда как сред­
ство. Принято считать, что прежде всего такой целью
является счастье. Ведь его мы всегда избираем ради
него самого и никогда ради чего-то другого, в то вре­
мя как почет, удовольствие, ум и всякая добродетель
62

избираются как ради них самих (ибо па каждом из
этих [благ], пусть из него ничего не следует, мы бы
все-таки остановили выбор), так и ради счастья, ибо
они представляются нам средствами к достижению
счастья. Счастье же никто не избирает ни ради этих
[благ], ни ради чего-то другого.
То же самое получится, если исходить из самодо­
статочности, потому что совершенное благо считается
самодостаточным. Понятие самодостаточности мы при­
меняем не к одному человеку, ведущему одинокую
жизнь, но к человеку вместе с родителями и детьми,
жепой и вообще всеми близкими и согражданами, по­
скольку человек — по природе [существо] обществен­
ное35. Но здесь надо принять известное ограничение:
в самом деле, если расширять [понятие общества] до
предков36 и потомков и до друзей наших друзей, то
придется уйти в бесконечность. Но это следует рас­
смотреть в своем месте37. [Здесь] мы полагаем само­
достаточным то, что одно только делает жизнь достойной избрапия и пи в чем не нуждающейся, а таковую
мы и считаем счастьем. Кроме того, [мы считаем, что
счастье] больше всех [благ] достойно избрапия, но
в то же время не стоит в одном ряду с другими. Ина­
че счастье, разумеется, [делалось бы] более достойным
избрания с [добавлением даже] наименьшего из благ,
потому что добавлением создается перевес в благе, а
большее из благ всегда достойнее избрания. Итак,
счастье как цель действий — это, очевидно, нечто
совершенное, [полное, конечное] и самодостаточ­
ное.

5

ю

is

20

6. Впрочем, пазывать счастье высшим благом ка­
жется чем-то общепризнанным, но непременно нужно
отчетливее определить еще и его суть. Может быть,
это получится, если Припять во внимание назначение
(ergon) человека, ибо, подобно тому как у флейтиста, 25
ваятеля и всякого мастера да и вообще [у тех], у ко­
го есть определенное назначение и занятие (praxis),
собствеппо благо и совершенство (to ey) заключены
в их деле (ergon), точно так, по-видимому, и у чело­
века [вообще], если только для него существует [оп­
ределенное] назначение. Но возможно ли, чтобы у
плотника и башмачника было определенное назначе­
ние и занятие, а у человека не было бы никакого, и зо
63

чтобы он по природе был бездельник (argos)? Если же
подобно тому, как для глаза, руки, ноги и вообще каж­
дой из частей [тела] обнаруживается определенное
назначение, так и у человека [в целом] можно пред­
положить помимо всего этого определенное дело? То­
гда что бы это могло быть?
В самом деле, жизнь представляется [чем-то] об­
щим как для человека, так и для растепий, а искомое
нами присуще только человеку. Следовательно, нужно
исключить из рассмотрения жизнь с точки зрения пи­
тания и роста (threptike kai ayxctike)38. Следующей
будет жизнь с точки зрения чувства, но и она со всей
очевидностью то общее, что есть и у лошади, и у бы­
ка, и у всякого живого существа. Остается, таким об­
разом, какая-то деятельная (praktike) [жизнь] обла­
дающего суждением [существа] (to logon ckhon).
(Причем одна его [часть] послушна суждению, а дру­
гая обладает им и мыслит.)39 Хотя и эта [жизнь,
жизнь разумного существа] определяется двояко, сле­
дует полагать ее [именно] деятельностью, потому что
это значение, видимо, главнее40.
Если назначение человека — деятельность души, со­
гласованная с суждением или не без участия сужде­
ния, причем мы утверждаем, что назначение человека
по роду тождественно назначению добропорядочного
(spoydaios) человека, как тождественно назначение ки­
фариста и изрядного (spoydaios) кифариста, и это
верно для всех вообще случаев, а преимущества в доб­
родетели — это [лишь] добавление к делу: так, дело
кифариста — играть на кифаре, а дело изрядного ки­
фариста— хорошо играть) —если это так, (то мы по­
лагаем, что дело человека — некая жизнь, а жизнь
эта — деятельность души и поступки при участии суждепия, дело же добропорядочного мужа — совершать
это хорошо (to ey) и прекрасно в правствепном смыс­
ле (kalös) и мы полагаем, что каждое дело делается
хорошо, когда его исполняют сообразно присущей
(oikeia) ему добродетели; если все это так) 41 , то че­
ловеческое благо представляет собою деятельность ду­
ши сообразно добродетели, а если добродетелей не­
сколько — то сообразно наилучшей и наиболее полной
[и совершенной] 42· Добавим к этому: за полную [че­
ловеческую] жизнь. Ведь одна ласточка не делает вес­
ны и один [теплый] день тоже; точно так же пи за
Ü4

один день, ни за краткое время не делаются блажеп- го
ными и счастливыми.
7. Итак, пусть это и будет предварительное описа­
ние [высшего человеческого] блага, потому что сна­
чала нужно, наверное, дать общий очерк, а уже потом
подробное описание43.
Всякий, пожалуй, может развить и разработать то,
для чего есть хорошее предварительное описание, да
и время в таких делах добрый подсказчик и помощ­
ник, отсюда и успехи в искусствах: всякий может до- 25
бавить недостающее.
Надо, однако, памятуя сказанное ранее, не доби­
ваться точности во всем одинаково, но в каждом слу­
чае сообразовываться с предметом, подлежащим [рас­
смотрению, и добиваться точности] в той мере, в ка­
кой это присуще данному способу исследования
(methodos). Действительно, по-разному занимается
прямым углом плотник и геометр, ибо первому [он 3о
нужен] с такой [точностью], какая полезна для дела,
а второму [нужно знать] его суть или качества, ибо
он зритель истины44. Подобным образом следует по­
ступать и в других случаях, чтобы, [как говорится],
«задел не больше дела был».
Не следует также для всего одинаково доискивать- юоаь
ся причины, но в иных случаях достаточно правильно
указать, что [нечто имеет место] (to hoti), как и в
связи с началами, ибо что [дано] (to hoti) — это первое
и начало. Одни из начал постигаются через наведение,
другие — чувством, третьи — благодаря некоему при­
учению (ethismöi), а другие еще как-то иначе45. Нуж­
но стараться «преследовать» каждое начало по тому 5
пути46, который отвечает его природе, и позаботиться
о правильном выделении [начал]: ведь начала имеют
огромное влияние на все последующее. В самом деле,
начало — это, по всей видимости, больше половины
всего [дела] 47 и благодаря [началу] выясняется мно­
гое из того, что мы ищем.
8(VIII). Исследовать это [начало, т. е. счастье],
нужно исходя не только из выводов и предпосылок
[нашего] определения47а, но также из того, что об ю
[этом] говорят. Ведь все, что есть, согласуется с
3

Аристотель, т. 4

65

истиной, а между ложью и истиной очень скоро обиа-·
руживается несогласие.
Итак, блага подразделяют на три вида: так назы­
ваемые внешние, относящиеся к душе и относящиеся
к телу, причем относящиеся к душе мы [все] назыis ваем благами в собственном смысле слова и по пре­
имуществу, но мы именно действия души и ее дея­
тельности представляем относящимися к душе48. Та­
ким образом, получается, что наше определение [выс­
шего блага и счастья] правильно, по крайней мере оно
согласуется с тем воззрением, которое и древнее и фи­
лософами разделяется.
[Определение] верно еще и потому, что целью оно
называет известные действия и деятельности, ибо тем
го самым целью оказывается одно из благ, относящихся
к душе, а не одно из внешних благ.
С [нашим] определением согласуется и то [мне­
ние], что счастливый благоденствует и живет благопо­
лучно, ибо счастьем мы выше почти было назвали
некое благоденствие и благополучие (eyzöia kai еургаxia).
9. По-видимому, все, что обычпо видят в счастье,—
все это присутствует в [данном нами] определении.
Одним счастьем кажется добродетель, другим —
рассудительность, третьим — известная мудрость, а
иным — все это [вместе] или что-нибудь одно в соеди­
нении с удовольствием или не без участия удовольст25 вия 49 ; есть, [наконец], и такие, что включают [в по­
нятие счастья] и внешнее благосостояние (eyeteria).
Одни из этих воззрений широко распространены и
идут из древности, другие же разделяются немногими,
однако знаменитыми людьми. Разумно, конечно, пола­
гать, что ни в том, ни в другом случае не заблуждают­
ся всецело, а, напротив, хотя бы в каком-то одном от­
ношении или даже в основном бывают правы,
со
Наше определение, стало быть, согласно с [мне­
нием] тех, кто определяет счастье как добродетель или
как какую-то определенную добродетель, потому что
добродетели как раз присуща деятельность сообразно
добродетели. И может быть, немаловажно следующее
различение: понимать ли под высшим благом облада­
ние добродетелью или применение ее, склад души
(hexis) или деятельность. Ибо может быть так, что
66

имеющийся склад [души] не исполняет никакого блатого дела — скажем, когда человек спит или как-то
иначе бездействует,— а при деятельности это невоз­
можно, ибо она с необходимостью предполагает дейст­
вие, причем успешное. Подобно тому как на олимпий­
ских состязаниях венки получают не самые красивые
и сильные, а те, кто участвует в состязании (ибо победители бывают из их числа), так в жизни прекрасно­
го и благого достигают те, кто совершает правильные
поступки. И даже сама по себе жизнь доставляет им
удовольствие. Удовольствие ведь испытывают в душе,
а между тем каждому то в удовольствие, любителем
чего он называется. Скажем, любителю коней — конь,
любителю зрелищ — зрелища, и точно так же правосудное — любящему правое, а любящему доброде­
тель — вообще все, что сообразно добродетели. Поэто­
му у большинства удовольствия борются друг с дру­
гом, ведь это такие удовольствия, которые существуют
не но природе50. То же, что доставляет удовольствие
любящим прекрасное (philokaloi), доставляет удоволь­
ствие по природе, а таковы поступки, сообразные добро­
детели, следовательно, они доставляют удовольствие и
подобным людям, и сами по себе. Жизнь этих людей,
конечно, ничуть не нуждается в удовольствии, словно
в каком-то приукрашивании, но содержит удовольст­
вие в самой себе. К сказанному надо добавить: не яв­
ляется добродетельным тот, кто не радуется прекрас­
ным поступкам, ибо и правосудным никто не назвал
бы человека, который не радуется правому, а щед­
рым — того, кто не радуется щедрым поступкам, подобпым образом — и в других случаях. А если так, то
поступки сообразные добродетели (kat1 areten) будут
доставлять удовольствие сами по себе. Более того, они
в то же время добры (agathai) и прекрасны, причем
и то и другое в высшей степени, если только правиль­
но судит о них добропорядочный человек, а он судит
так, как мы уже сказали51.
Счастье, таким образом,— это высшее и самое пре­
красное [благо], доставляющее величайшее удовольствис, причем все это нераздельно, вопреки известной
делосской надписи:
Право прекрасней всего, а здоровье — лучшая участь,
Что сердцу мило добыть — вот удовольствие иам52.
3·

67

юоаа

5

ю

is

го

25.

А ведь все это вместе присуще наилучшим деятельзэ ностям, а мы утверждаем, что счастье и есть эти дея­
тельности или одна, самая из них лучшая.
Однако, по-видимому, для счастья нужны, как мы
сказали, внешние блага, ибо невозможно или трудно
совершать прекрасные поступки, не имея никаких
средств53. Ведь многие поступки совершаются с по­
мощью друзей, богатства и влияния в государстве,
мояь словно с помощью орудий, а лишение иного, напри­
мер благородного происхождения, хорошего потомства,
красоты, исключает блаженство. Ибо едва ли счастлив
безобразный с виду, дурного происхождения, одинокий
s и бездетный; и должно быть, еще меньше [можно быть
счастливым], если дети и друзья отвратительны или
если были хорошие, да умерли. А потому для счастья,
как мы уже сказали, нужны, видимо, еще и такого ро­
да благоприятные обстоятельства (eyömeriai). Именно
поэтому некоторые отождествляют со счастьем удачу
u(eytykhia), в то время как другие — добродетель.
10 (IX). В этой связи ставят вопрос: есть ли счастье результат обучения, приучения или еще какого-то
упражнения, дается ли оно как некая божественная
доля54 или оно случайно? Конечно, если вообще суще­
ствует какой-нибудь дар богов людям, весьма разумно
допустить, что и счастье дарится богами, тем более
что это наилучшее из человеческих благ. Но дан­
ный вопрос, вероятно, скорее принадлежит другому ис55 следованию; тем не менее ясно, что, даже если счастье
не посылается богами, а является плодом добродете­
ли и своего рода усвоения знаний или упражне­
ния, оно все-таки относится к самым божественным
вещам, ибо наградою и целью добродетели представля­
ется наивысшее благо и нечто божественное и бла­
женное 55.
В то же время [счастье] — это нечто общее для
многих, ведь благодаря своего рода обучению и усер­
дию (epimeleia) оно может принадлежать всем, кто не
20 увечен для добродетели. А если быть счастливым так
лучше, чем случайно, то разумно признать, что так и
бывают [счастливыми], коль скоро сообразному с при­
родой свойственно иметь состояние наипрекраснейшее
из возможных, так же как и сообразному с искусством
10

68

и со всякой причиной, а особенно (сообразному) с наи­
лучшей56. Предоставлять же случаю самое великое и
прекрасное было бы слишком опрометчиво.
Исследуемый вопрос проясняется также из нашего
определения счастья, ибо сказано, что счастье — это оп­
ределенного качества деятельность души сообразно
добродетели57. Что же касается прочих [благ], то
одни из них дапы как необходимое [условие счастья],
а другие по своей природе являются подсобными и по­
лезными орудиями.
Это, видимо, согласуется со сказанным вначале: мы
полагали целью науки о государстве наивысшее бла­
го, потому что именно эта наука больше всего уделяет
внимания (epimeleian poieitai) тому, чтобы создать
граждан определенного качества, т. е. добродетельных
и совершающих прекрасные поступки (praktikoi tön
kalön).
Мы, стало быть, разумно не пазываем счастливым
ни быка, ни коня и никакое другое животное, ведыш
одно из них не может оказаться причастным такой
деятельности. По той же причине и ребенок не явля­
ется счастливым, ибо по возрасту он еще не способен
к таким поступкам (oypö praktikos), а кого из детей
так называют, тех считают блаженными, уповая на
будущее. Ведь для счастья, как мы уже сказали, нуж­
на и полнота добродетели, и полнота жизни. А между
тем в течение жизни случается много перемен и все­
возможные превратности судьбы, и может статься, что
самого процветающего человека под старость постиг­
нут великие несчастья, как повествуется в троянских
сказаниях о Приаме; того же, кто познал подобные
превратности судьбы и кончил [столь] злосчастно,
счастливым не считает никто.
11 (X). Может быть, тогда вообще никого не сле­
дует считать счастливым, покуда он жив, а нужно, по
Солону, «взирать на конец»?58 Если в самом деле при­
знать такое, то не будет ли человек счастлив лишь
тогда, когда умер? Или это все-таки нелепо во всех
отношениях, а особенно для нас, коль скоро мы опре­
деляем счастье как некую деятельность? Бели же мы
не называем умершего счастливым и Солон имел в
виду не это, а то, что без ошибки признать человека
69

блаженным можно, лишь когда он уже вне зол и не­
счастий, то и в этом случае [рассуждение будет] не­
сколько спорным.
Ведь принято считать59, что для умершего сущест­
вует некое зло и благо, коль скоро это так для жп20 вого, когда он ничего не чувствует; это, например,
честь и бесчестье, а также благополучие и несчастья
детей и вообще потомков. Но и это ставит трудный
вопрос. Действительно, можно допустить, что у чело^
века, прожившего в блаженстве до старости и соответ­
ственно скончавшегося, происходят многочисленные
перемены, связанные с его потомками, причем одни из
25 потомков добродетельные и добились достойной жиз­
ни, а у других все наоборот. Ясно также, что потомки
могут быть в самых разных степенях родства с пред­
ками. Однако было бы, разумеется, нелепо, если бы
умерший переживал перемены вместе с потомками ц
становился то счастливым, то снова злосчастным, но
нелепо также допустить, что [удел] потомков ни в
зо чем и ни на каком отрезке времени не оказывает влия­
ния на предков60.
Надо, однако, вернуться к поставленному рапее
вопросу: может быть, с его помощью будет уяснен
(theöretheie) и вопрос, исследуемый теперь61. В самом
деле, если нужно «взирать на конец» и тогда только
причислять того или иного человека к блаженным,
причем не как блаженного ныне, но потому, что он
был блаженным прежде, то как избежать нелепости:
35 о человеке, когда он счастлив, утверждать это в соот­
ветствии с его состоянием не будет истиной только πό­
α кит тому, что живых не хотят признать счастливыми изза [возможных] перемен и потому, что под счастьем
понимают нечто постоянное и ни в коем случае но
подверженное переменам, между тем как судьбы од­
них и тех же [людей] принимают разный оборот? Яс5 но ведь, что, если следовать за превратностями судь­
бы, тогда одного и того же человека мы будем назы­
вать то счастливым, то снова злосчастным, представляя
счастливого своего рода хамелеоном и как бы шат­
кой постройкой62. Может быть, следовать за преврат­
ностями судьбы отнюдь не правильно? Ведь хорошее
или плохое (to ey б kakös) зависит не от них (хотя без
них, как мы то уже сказали, человеческая жизнь не об10 ходится); для счастья же главное — деятельности сооб70

разно добродетели, а противоположные деятельности —»
для противоположного счастью.
В пользу нашего определения говорит и решение
только что рассмотренного вопроса. Действительно, ни
в одном из человеческих дел не заложена такая осно­
вательность, как в деятельностях сообразно добродете­
лям, ведь эти деятельности явно более постоянны, чем 15
[даже занятия] науками, причем самые ценные из
них те, что более постоянны, затем что именно в них
и притом непрерывно проходит жизнь блаженных лю­
дей63. В этом, пожалуй, причина того, что они не ухо­
дят в забвение. Таким образом, счастливый будет об­
ладать искомым [свойством] и в течение всей жизни
остапется счастливым, ибо всегда или насколько вооб­
ще возможно как в поступках, так и в умозрении
(theörösei) он будет сообразовываться с добродетелью, 20
а превратности судьбы будет переносить превосходно
и пристойно во всех отношениях, во всяком случае как
человек истинно добродетельный и «безупречно квад­
ратный» 64.
Поскольку случайностей бывает много, и они раз­
личны по значению, ясно, что незначительные счаст­
ливые случаи, точно так же как и соответствующие
[несчастливые], не оказывают на жизнь решающего 25
влияния. Ио если важные и многочисленные [обстоя­
тельства] оказываются благоприятными, они сделают
жизнь более блаженной (ибо и сами они по своей при­
роде способствуют украшению [жизни] и восполь­
зоваться ими можно прекрасно и добропорядочно), а
случаи, напротив, неблагоприятные стесняют и омра­
чают блаженство (ибо и приносят страдание, и препят­
ствуют многим деятельпостям). Однако и при таких Зэ
[обстоятельствах] нравственная красота (to kalon)
продолжает сиять, коль скоро человек легко перепосит многочисленные и великие несчастья — и не от ту­
пости, а по присущему ему благородству и велича­
вости.
Если же действительно, как мы уже сказали, дея­
тельности — главное в жизни, то никто из блаженных
не может стать злосчастным, потому что он никогда зз
не совершит омерзительных и дурных [поступков].
Мы ведь уверены, что истинно добродетельный и здра- noia
вомыслящий человек умело переносит все превратно­
сти судьбы и всегда совершает самые прекрасные из
71

5

10

!5

го

25

зо

возможных в данном случае поступков, подобно тому
как доблестный (agathos) военачальник использует
имеющееся у него войско наилучшим для ведепия вой­
ны способом, а хороший (agathos) башмачник из полученных кож [всегда] делает самые лучшие башмаки,
и точно так же все другие мастера. Коль скоро это так,
счастливый никогда не станет злосчастным, хотя, ко­
нечно, он не будет блаженным, если ему выпадет жре­
бий Приама. Но, во всяком случае, его жизнь не пестра
и не легко поддается переменам, потому что трудно будет лишить его счастья и [он лишается его] не от
случайпых неудач, но от великих и многочисленных
[несчастий], а после таких [несчастий] он не станет
за короткий срок вновь счастливым, если же все-таки
станет, то за долгий и полновесный срок (teleios
khronos), достигнув за этот срок великого и прекрас­
ного.
Что же мешает назвать счастливым того, кто деиствует в полноте добродетели и кто достаточно обеспе­
чен внешними благами, причем не на случайном от­
резке времени, но в течение полной жизни? Может
быть, нужно прибавить: «так прожившего и соответ­
ственно скончавшегося», поскольку будущее пам неяс­
но, а счастье мы полагаем целью во всех отношениях
совершенной [и конечной]? А раз это так, то мы на­
зовем блаженными в течение жизни тех, кто обладает
и будет обладать описанными выше [качествами], при­
чем блаженными именно как люди. Будем считать,
что с этим мы несколько разобрались.
(XI). Чтобы превратности судьбы потомков и всех
вообще близких ничуть не влияли бы на счастье — та­
кое представляется чересчур жестоким (aphilos) и
противоречащим [общепринятым] мнениям. При обилии различных случайностей, одни из которых имеют
большее влияние, а другие — меньшее, выделять каж­
дый отдельный случай, по-видимому, очень долгое [де­
ло], предела не имеющее; между тем общего опреде­
ления и в общих чертах, пожалуй, будет достаточно.
Итак, среди неудач одного и того же человека один
имеют в его жизни известный вес и влияние, а другие кажутся довольно легкими; если это верно, то точ­
но так обстоит дело и с неудачами, касающимися всех
близких; и, конечно же, для каждого переживания
(pathos): кого оно затрагивает — живых или умер72

ших -«• значит даже больше, чем для преступлений
и ужасов, предшествуют ли они трагедии или совер­
шаются [перед зрителями] 65. Так что необходимо
учесть и эту разницу π в еще большей мере сомнение:
нричастны ли умершие к какому бы то ни было благу
или противоположным ему [вещам]? Если даже что-то
достигает их, будь то благо или его противополож­
ность, из этих [наших рассуждений следует], что,
взятое безотносительно или по отношению к умершим,
это «что-то» бледно и незначительно, а если нет — все
равно величина и свойство этого таковы, что не могут
ни превратить в счастливых не счастливых, пи [сча­
стливых] лишить блаженства.
Итак, благополучие близких, так же как и небла­
гополучие, по-видимому, как-то влияет на умерших,
но это [влияние] такого свойства и такой степени, что
не может ни сделать счастливых но счастливыми, ни
оказать иное подобное [воздействие].
12(XII). Покончив с этим разбором, обратимся к
[следующему] вопросу о счастье: относится ли оно к
вещам, заслуживающим похвалы, или, скорее, к тому,
что ценится? Ясно ведь, что к возможностям66 оно, во
всяком случае, не относится. Между тем все заслужи­
вающее похвалы, очевидно, заслуживает ее за извест­
ное качество и определенное отношение к чему-либо;
мы ведь хвалим правосудного и мужественного и вооб­
ще добродетельного и добродетель за дела и поступки,
а сильного и быстроногого и всякого такого — за из­
вестное природное качество и известное отношение к
чему-то благому и доброкачественному. Это ясно и па
примере похвал богам; боги ведь кажутся смешными,
если их соотносят с нами, а это происходит потому,
что, как мы уже сказали, похвала предполагает соот­
несение 67.
Но если похвала связана с такими вещами, тогда
ясно, что наилучшим вещам пристала не похвала, но
нечто большее и лучшее, как мы то и видим, ведь бо­
гов, а из мужей самых божественных мы считаем бла­
женными и счастливыми, [но не достойными похвал].
Точно так же и с благами. Никто ведь не хвалит
счастье так, как правосудие, но, видя в нем нечто бо­
лее божественное и лучшее, почитают его блаженством.
73

Видимо, и Евдокс удачно защищал притязания
удовольствия иа высшую награду. Дело в том, что в
отсутствии похвал удовольствию, хотя оно относится
к благам, он усматривал указание на то, что оно вызо ше похвал, а таковы божество и высшее благо: с ними
ведь соотносится все остальное68.
Таким образом, хвала подобает добродетели, ибо
благодаря последней люди совершают прекрасные [по­
ступки], а прославления подобают плодам трудов, как
телесных, так и духовных. Но знать тонкости в этих
35 вопросах свойственнее, вероятно, тем, кто потрудился
нога над прославлениями. Нам же из сказанного ясно, что
счастье относится к вещам [высоко] ценимым и совер­
шенным. Это так, должно быть, еще потому, что
[счастье] — это начало в том смысле, что все [мы]
ради него делаем все остальное, а [такое] начало и
причину благ мы полагаем чем-то ценимым и божест­
венным.
5

13(ХШ). Поскольку счастье —это некая деятель­
ность души в полноте добродетели, нужно, пожалуй,
подробно рассмотреть добродетели; так мы, вероятно,
лучше сможем уразуметь (theöresaimen) все связан­
ное со счастьем.
Настоящий государственный муж (politikos) тоже,
кажется, больше всего старается о добродетели, ибо он
ίο хочет делать граждан добродетельными и законопос­
лушными. Образец таких [государственных людей] мы
имеем в законодателях критян и лакедемонян и дру­
гих, им подобных, если таковые были. Коль скоро рас­
смотрение этого вопроса относится к науке о государ­
стве, [т. е. к политике], то, очевидно, наши поиски
идут [путем], избранным в самом начале. Ясно, что
добродетель, которую мы должны рассматривать, че15 ловеческая, ведь и благо мы исследовали человеческое,
и счастье — человеческое.
Между тем человеческой добродетелью мы назы­
ваем добродетель не тела, но души, и счастьем мы
называем [тоже] деятельность души. Если это так,
ясно, что государственному человеку нужно в извест­
ном смысле знать то, что относится к душе, точно так,
го как, вознамерившись лечить глаза, [нужно знать] все
тело, причем в первом случае это настолько же важпее, насколько политика, [или наука о государстве],
74

ценнее и выше врачевания. А выдающиеся врачи мно­
го занимаются познанием тела 69. Так что и государст­
венному мужу следует изучать связанное с душой,
причем изучать ради своих собственных [целей] и в
той мере, в какой это потребно для исследуемых воп­
росов, ибо с точки зрения [задач], стоящих перед ним,
далеко идущие уточнения, вероятно, слишком тру­
доемки.
Кое-что о душе удовлетворительно излагается так­
же и в сочинениях вне нашего круга70, так что ими
следует воспользоваться, скажем, [содержащейся там
мыслью, что] одна часть души не обладает суждением
(alogon), a другая им обладает (logon ekhon). Разгра­
ничены ли они, подобно частям тела и всему, что имеет
части, или же их две только понятийно (töi logöi),
а по природе они нераздельны, как выпуклость и вог­
нутость окружности,— для настоящего исследования
это не имеет никакого значения. Одна часть того, что
лишено суждения, видимо, общая [для всего живого],
т. е. растительная (to phytikon),— под этим я имею в
виду причину усвоения пищи и роста — такую способ­
ность (dynamis) души можно полагать во всем, что
усваивает пищу, в том числе в зародышах, причем это
та же самая способность, что и во взрослых [сущест­
вах]; это ведь более разумно, чем полагать в послед­
нем случае какую-то иную [способность к тому же
самому].
Итак, «добродетель» этой способности кажется об­
щей, а не только человеческой; в самом деле, принято
считать, что эта часть души и эта способность дейст­
вуют главным образом во время сна, между тем имен­
но во сне менее всего можно выявить добродетельного
и порочного человека (потому и говорят, мол, полжизпи счастливые не отличимы от злосчастных, и это впол­
не понятно, ибо сон — бездеятельность души в том
смысле, в каком ее можно называть «добропорядочной»
и «дурной»), если только не принимать в расчет ка­
ких-то движений, которые могут слегка затрагивать
душу, отчего сновидения у добрых людей бывают луч­
ше, чем у обычных. Однако и об этом довольно, и
часть души, усваивающую пищу (to threptikon), сле­
дует оставить в стороне, поскольку по своей при­
роде она не имеет доли в человеческой доброде­
тели.
75

15

20

'25

зо

аюза

Но, должно быть, существует и какое-то иное есте­
ство (physis) души, которое, будучи лишено суждения,
все же как-то ему причастно (metekhoysa logoy). Мы
хвалим суждение (logos), т. е. часть души,обладающую
суждением (to logon ekhon), применительно к воз­
держному и невоздержному за правильные побуждения,
[обращенные] к наилучшим [целям]. Но в этих,
[т. е. в воздержных и невоздержных, людях] обнару­
живается и какая-то другая часть души, существую­
щая по своей природе вопреки суждению (para logon),
которая борется с суждением и тянет в другую сторо­
ну. Так же как при намерении сдвинуть парализованные члены вправо, они повертываются, наоборот, вле­
во, точно так и с душой, ибо устремления невоздерж­
ных противоположны [суждению], но, когда рука или
пога промахиваются, мы это видим, а что происходит
с душой — не видим. Вероятно, точно так же нужно
признать, что и в душе есть нечто противпое суждению, противоположное ему и идущее ему наперекор.
В каком смысле это другая часть — здесь нам не важ­
но. Но, как мы уже сказали, и эта часть души, оче­
видно, тоже причастна суждению; во всяком случае,
у воздержного человека она повинуется суждению, а
у благоразумного и у мужественного она, вероятно,
еще более послушна, потому что у них все согласует­
ся с суждением.
Таким образом, часть души, лишенная суждения,
тоже представляется двусложной. Одна часть — расти­
тельная — ни в каком отношении не участвует в
суждении, другая — подвластная влечению и вооб­
ще стремящаяся (epithymetikon kai holös orektikon) —
в каком-то смысле ему причастна постольку, поскольку
она послушна суждению и повинуется ему. Так, ко­
гда мы говорим: «имеется суждение отца и друзей»,
мы подразумеваем отношение, но не то, какое бывает
в математике71. Что лишенная суждения часть души
в каком-то смысле подчиняется суждению, нам дают
понять вразумление и всякого рода обвинения и поощ­
рения. А если нужно признать, что эта часть души об­
ладает суждением, тогда двусложной будет часть, об­
ладающая суждением, т. е., с одной стороны, она [об­
ладает им] в собственном смысле и сама по себе, а с
другой — это нечто, слушающееся [суждения, как ре­
бенок] отца.
76

Учитывая это различие, подразделяют и доброде­
тели, ибо одни добродетели мы называем мыслитель- 5
ными (dianoêtikai), a другие — нравственными (êthikai); мудрость, сообразительность и рассудитель­
ность — это мыслительные добродетели, а щедрость и
благоразумие — нравственные, ибо, рассуждая о нра­
ве, мы не говорим, что человек мудр или сообразите­
лен, но говорим, что он ровен или благоразумен. В то
же время и мудрого мы хвалим за [его душевный]
склад, а те склады [души], которые заслуживают по­
хвалы, мы называем добродетелями.
ю

КНИГА ВТОРАЯ (В)
позai4)
1(1). Итак, при наличии добродетели двух [видов],
15 как мыслительной, так и нравственной, мыслительная
возникает и возрастает преимущественно благодаря
обучению и именно поэтому нуждается в долгом упраж­
нении, а нравственная (ethike) рождается привычкой
(ex ethoys), откуда и получила название; от этос при
небольшом изменении [буквы] 1.
Отсюда ясно, что пи одна из нравственных доброде20 телей не врождена нам по природе, ибо все природ­
ное не может приучаться (ethidzein) к чему бы то пи
было. Так, например, камень, который по природе па­
дает вниз, не приучишь подниматься вверх, приучай
его, подбрасывая вверх хоть тысячу раз; а огонь но
[приучится двигаться] вниз, и ничто другое, имея по
природе некий [образ существования], не приучится
к другому.
Следовательно, добродетели существуют в нас не от
25 природы и не вопреки природе, но приобрести их для
нас естественно, а благодаря приучению (dia toy et­
hoys) мы в них совершенствуемся.
Далее, [все] то, чем мы обладаем по природе, мы
получаем сначала [как] возможность (dynameis), a за­
тем осуществляем в действительности (tas energeias
apodidömen). Это поясняет пример с чувствами. Ведь
не от частого вглядывания и вслушивания мы получаем
зо чувства [зрения и слуха], а совсем наоборот: имея
чувства, мы ими воспользовались, а не то что восполь­
зовавшись — обрели. А вот добродетель мы обретаем,
прежде [что-нибудь] осуществив (energesantes), так жо
как и в других искусствах2. Ибо [если] нечто следует
делать, пройдя обучение, [то] учимся мы, делая это;
например, строя дома, становятся зодчими, а играя па
нозь кифаре — кифаристами. Именно так, совершая правые
[поступки], мы делаемся правосудными, [поступая]
78

благоразумно — благоразумными, [действуя] мужест­
венно — мужественными.
Доказывается это и тем, что происходит в государ­
стве, ведь законодатели, приучая [к законам] граж­
дан, делают их добродетельными, ибо таково желание
всякого законодателя; а кто не преуспевает [в приуче- s
ниц] — не достигает цели, и в этом отличие одного го­
сударственного устройства от другого, а именно добро­
детельного от дурного.
Далее, всякая добродетель и возникает и уничтожа­
ется, так же как искусство, из одного и того же и бла­
годаря одному и тому же 3 . Играя на кифаре, стано­
вятся и добрыми (agathoi) и худыми (kakoi) кифаристами, и соответственно — [добрыми и худыми] зодчи- ю
ми и всеми другими мастерами, ибо, хорошо строя до­
ма, станут добрыми зодчими, а строя худо — худыми.
Будь это не так, не было бы пужды в обучении, а всо
так бы и рождались добрыми или худыми [масте­
рами].
Так обстоит дело и с добродетелями, ведь, совершая
поступки при взаимном обмене между людьми (pratton- 15
tes ta en tois synallagmasi), одни из нас становятся
людьми правосудными, а другие неправосудными; со­
вершая же поступки среди опасностей и приучаясь
к страху или к отваге, одни становятся мужественны­
ми, а другие — трусливыми. То же относится и к вле­
чению, и к гневу: одни становятся благоразумными и
ровными, другие — распущенными и гневливыми, пото- 2ό
му что ведут себя по-разному. Короче говоря, [повто­
рение] одинаковых поступков порождает [соответству­
ющие нравственные] устои (hexeis).
Потому-то нужно определить качества деятелыюстей: в соответствии с их различиями различаются и
устои. Так что вовсе не мало, а очень много, пожалуй
даже все, зависит от того, к чему именно приучаться 25
с самого детства.
2(Iiy. Итак, поскольку нынешние [наши] занятия
не [ставят себе], как другие4, цель [только] созерца­
ния (мы ведь проводим исследование не затем, чтобы
знать, что такое добродетель, а чтобы стать доброде­
тельными, иначе от этой [науки] не было бы никакого
проку), постольку необходимо внимательно рассмот­
реть то, что относится к поступкам, а именно как зо
79

1Ю4я

5

10

15

го

25

следует поступать. Ведь мы уже сказали'5: от того, как
мы поступаем, зависит, какими быть складам [души,
или устоям].
Итак, поступать согласно верному суждению (kata
ton orthon logon) — это общее правило, и мы примем
его за основу, а поговорим о нем позже, как и о том,
что такое верное суждение и как оно соотносится
с другими добродетелями6.
Впрочем, условимся заранее, что давать любое
[определение] поступкам лучше в общих чертах и не
точно, согласно сказанному вначале, что [точность]
определений необходимо соразмерять с предметом.
А ведь во всем, что связано с поступками, их пользой
[и вредом], нет ничего раз и навсегда установленного,
так же как и [в вопросах] здоровья. Еслц, таково опре­
деление общего, то еще более неточны определения
частного. Ведь частные случаи не может предусмотреть
ни одно искусство и известные приемы [ремесла];
напротив, те, кто совершает поступки, всегда должны
сами иметь в виду их уместность и своевременность,
так же как это требуется от искусства врача или корм­
чего.
И все же, хотя это так, надо попытаться помочь
делу. Прежде всего нужно уяснить себе, что доброде­
тели по своей природе таковы, что недостаток (endeia)
и избыток (hyperbole) их губят, так же как мы это
видим на примере телесной силы и здоровья (ведь для
неочевидного нужно пользоваться очевидными примерами). Действительно, для телесной силы гибельны и
чрезмерные занятия гимнастикой, и недостаточные, подобпо тому, как питье и еда при избытке или недостат­
ке губят здоровье, в то время как все это в меру (ta
symmetra) и создает его, и увеличивает, и сохраняет.
Так обстоит дело и с благоразумием, и с мужеством, и
с другими добродетелями. Кто всего избегает, всего
боится, ничему не может противостоять, становится
трусливым, а кто ничего вообще не боится и идет на
все — смельчаком. Точно так же, вкушая от всякого
удовольствия и ни от одного не воздерживаясь, стано­
вятся распущенными, а сторонясь, как неотесанные,
всякого удовольствия,— какими-то бесчувственными €а .
Итак, избыток (hyperbole) и недостаток (elleipsis) ги­
бельны для благоравумия и мужества, а обладание се­
рединой (mesotes) благотворно7.
80

Но добродетели не только возникают, возрастают и
гибнут благодаря одному и тому же и из-за одного и
того же [действия], но и деятельности [сообразные доб­
родетели] будут зависеть от того же самого. Так бы­
вает и с другими вещами, более очевидными, например зо
с телесной силой: ее создает обильное питание и заня­
тие тяжелым трудом, а справится с этим лучше всего,
видимо, сильный человек. И с добродетелями так. Ведь
воздерживаясь от удовольствий, мы становимся благо­
разумными, а становясь такими, лучше всего способны 35
от них воздерживаться. Так и с мужеством: приучаясь ио4ь
презирать опасности и не отступать перед ними, мы
становимся мужественными, а став такими, лучше все­
го сможем выстоять.
(III). Признаком [тех или иных нравственных] ус­
тоев следует считать вызываемое делами удовольствие
или страдание. Ведь кто, воздерживаясь от телесных 5
удовольствий, этим и доволен, тот благоразумен, а кто
тяготится — распущен, так же как тот, кто с радостью
противостоит опасностям или по крайней мере не стра­
дает от этого, мужествен, а кому это доставляет стра­
дание—труслив. Ведь нравственная добродетель ска­
зывается в удовольствиях и страданиях: ибо если дурно ю
мы поступаем ради удовольствия, то и от прекрасных
поступков уклоняемся из-за страданий.
Вот поэтому, как говорит Платон, с самого детства
надо вести к тому, чтобы наслаждение и страдание до­
ставляло то, что следует; именно в этом состоит пра­
вильное воспитапие8.
Далее, если добродетели связаны с поступками и
страстями (pathê) 9, a всякая страсть и всякий посту­
пок сопровождаются удовольствием или страданием, то де
уже поэтому, вероятно, [нравственная] добродетель
связана с удовольствием и страданием. Это показывают
и наказания, ибо это своего рода лекарства, а лекарст­
ва по своей природе противоположны [заболеванию].
Кроме того, как мы сказали ранее, всякий склад
души проявляется по отношению к тому и в связи с
тем, что способно улучшать его и "ухудшать, ибо [нрав- го
ственные устои] становятся дурными из-за удоволь­
ствий и страданий, когда их добиваются и избегают,
причем либо не того, чего следует, либо не так, как
следует, либо [неверпо] в каком-нибудь еще смысле.
Вот почему добродетели определяют даже как некое
81

25 бесстрастие10 и безмятежность. Но это [определение]
не годится, потому что не указывается, при каких усло­
виях [это так, а именно]: как, когда и при каких еще
имеющих сюда отношение обстоятельствах.
Следовательно, основополагающее [определение та­
кое]: данная, [т. е. нравственная], добродетель — это
способность поступать наилучшим образом [во всем],
что касается удовольствий и страданий, а порочность —
это ее противоположность,
so
Это же, явствует, пожалуй, еще и из следующего11.
Три [вещи] мы избираем и трех избегаем: первые
три — это прекрасное, полезное и доставляющее удо­
вольствие, а вторые противоположны этому — постыд­
ное, вредное, доставляющее страдание; во всем этом
добродетельный поступает правильно, а порочный осту­
пается, причем главным образом в связи с удовольст35 вием. Ведь именно оно общее [достояние] живых су-·
ществ и сопутствует [для пас] всему тому, что иодле1Ю5а ж и т избранию, ибо прекрасное и полезное тоже
кажутся доставляющими удовольствие.
Кроме того, [чувство удовольствия] с младенчества
воспитывается в нас и растет вместе с нами, и потому
трудно избавиться от этой страсти, коей пропитана
[вся] жизнь. [Так что в наших] поступках мерилом
5 нам служат — одним больше, а другим меньше — удо­
вольствия и страдания. Поэтому наши занятия должны
быть целиком посвящены этому: ведь для поступков
очень важно, хорошо или плохо наслаждаются и стра­
дают.
Кроме того, по словам Гераклита, с удовольствием
бороться труднее, чем с яростью 12т а искусство и добром детель всегда рождаются там, где труднее, ведь в этом
случае совершенство стоит большего. Так что еще и
поэтому с удовольствиями и страданиями связано все,
с чем имеют дело и добродетель, и наука о государст­
ве; действительно, кто хорошо справляется [с удоволь­
ствием и страданием], будет добродетельным, а кто
плохо (kakös) —порочным (kakos).
Итак, договоримся, что [нравственная] добродетель
имеет дело с удовольствиями и страданиями, что она
возрастает благодаря тем поступкам, благодаря кото15 рым она возникла, но она гибнет, если этих поступков
не делать, и деятельность ее связана с теми же поступ­
ками, благодаря которым она возникла.
82

3(IV) Может быть, кто-пибудь спросит, что мы
имеем в виду, утверждая, будто правосудными нужно
делаться, поступая правосудно, а благоразумными —
поступая благоразумно; ведь если поступают право­
судно и благоразумно, то уже и правосудны, и благора- 2t
вумны, так же как те, кто занимается грамматикой и
музыкой, суть грамматики и музыканты.
А может быть, и в искусствах все обстоит не так?
В самом деле, можно сделать что-то грамотно и слу­
чайно и по чужой подсказке, по [истинным] грамма­
тиком будет тот, кто, делая что-то грамотно, делает это
как грамматик, т. е. согласно грамматическому искус- 25
ству, заключенному в нем самом.
Более того, случай с искусствами пе похож на слу­
чай с добродетелями. Совершенство искусства — в са­
мих его творениях, ибо довольно того, чтобы они обла­
дали известными качествами; по поступки, совершае­
мые сообразно добродетели, пе тогда правосудны или
благоразумны, когда они обладают этими качествами,
но когда [само] совершение этих поступков имеет из- зо
вестное качество: во-первых, оно сознательно (eidös),
во-вторых, избрано преднамеренно (proairoymenos) и
ради самого [поступка] и, в-третьих, оно уверенно и
устойчиво 13. Эти условия, за исключением самого зна- ИООЬ
ния, пе идут в счет при овладении другими искусства­
ми. Λ для обладания добродетелями знание значит
мало или вовсе пичего, в то время как остальные усло­
вия — мпого, даже всё, коль скоро [обладание правосудностыо и благоразумием] рождается при частом по­
вторении правосудных и благоразумных поступков.
Итак, поступки называются правосудными и благо­
разумными, когда они таковы, что их мог бы совер­
шить благоразумный человек, а правосуден и благо­
разумен не тот, кто [просто] совершает такие [поступ­
ки], по кто совершает их так, как делают это люди
правосудные и благоразумные.
Так что правильно сказано, что благодаря право­
судным поступкам человек становится правосудным и ю
благодаря благоразумным — благоразумным: без та­
ких поступков печего и надеяться стать добродетель­
ным. Одпако в большинстве своем люди ничего такого
пе делают, а прибегают к рассуждению и думают, что,
занимаясь философией, стапут таким образом добропо­
рядочными. Нечто подобное делают для недужных те, is
83

кто внимательно слушает врачей,но ничего из их пред­
писаний не выполняет. Ибо так же как тела при та­
ком уходе не будут здоровы, так и душа тех, кто так
философствует.
4. Теперь надо рассмотреть, что такое добродетель,
го Поскольку в душе бывают три [вещи] — страсти, спо­
собности и устои, то добродетель, видимо, соотносится
с одной из этих трех вещей. Страстями, [или пережи­
ваниями], я называю влечение, гнев, страх, отвагу,
злобу, радость, любовь (philia), ненависть, тоску, за­
висть, жалость — вообще [все], чему сопутствуют удо­
вольствия или страдания и . Способности — это то, бла­
годаря чему мы считаемся подвластными этим стра25 стям, благодаря чему нас можно, например, разгне­
вать, заставить страдать или разжалобить. Нравствен­
ные устои, [или склад души],— это то, в силу чего мы
хорошо или дурно владеем [своими] страстями, на­
пример гневом: если [гневаемся] бурно или вяло, то
владеем дурно, если держимся середины, то хорошо.
Точно так и со всеми остальными страстями.
Итак, ни добродетели, ни пороки не суть страсти,
зо потому что за страсти нас не почитают ни добропоря­
дочными, ни дурными, за добродетели же и пороки
почитают, а также потому, что за страсти мы не заслу­
живаем ни похвалы, ни осуждения — не хвалят же за
поел страх и не порицают за гнев вообще, но за какой-то
[определенный]. А вот за добродетели и пороки мы
достойны и похвалы, и осуждения.
Кроме того, гневаемся и страшимся мы не предна­
меренно (aproairetös), а добродетели — это, напротив,
своего рода сознательный выбор (proairesis), или, [во
всяком случае], они его предполагают. И наконец, в
5 связи со страстями говорят о движениях [души], а в
связи с добродетелями и пороками — не о движениях,
а об известных наклонностях15. Поэтому добродете­
ли — это не способности: нас ведь не считают ни добро­
детельными, ни порочными за способности вообще чтонибудь испытывать (и нас не хвалят за это и не осуж­
дают) 16. Кроме того, способности в нас от природы,
ю а добродетельными или порочными от природы мы не
бываем. Раньше мы уже сказали об этом. Поскольку
же добродетели — это не страсти и не способности, вы­
ходит, что это устои.
84

Итак, сказано, что есть добродетель по родовому по­
нятию.
5(VI), Впрочем, нужно не только указать, что до*
бродетель — это [нравственные] устои, но и [указать],
каковы они. Надо сказать между тем, что всякая до­
бродетель и доводит до совершенства то, добродетелью
чего она является, и придает совершенство выполняе­
мому им делу 17. Скажем, добродетель глаза делает доб­
рокачественным (spoydaios) и глаз, и его дело, ибо
благодаря добродетели глаза мы хорошо видим. Точно
так и добродетель коня делает доброго (spoydaios) ко­
ня, хорошего (agathos) для бега, для верховой езды и
для противостояния врагам на войне 18.
Если так обстоит дело во всех случаях, то добро­
детель человека — это, пожалуй, такой склад [души],
при котором происходит становление добродетельного
человека и при котором он хорошо выполняет свое де­
ло. Каково это дело, мы, во-первых, уже сказали19,
а во-вторых, это станет ясным, когда мы рассмотрим,
какова природа добродетели.
Итак, во всем непрерывном и делимом можно взять
части большие, меньшие и равные, причем либо по от­
ношению друг к другу, либо по отношению к нам;
а равенство (to ison) — это некая середина (meson ü)
между избытком и недостатком.
Я называю серединой вещи то, что равно удалено
от обоих краев, причем эта [середина] одна и для всех
одинаковая. Серединою же по отношению к нам я на­
зываю то, что не избыточно и не недостаточно, и такая
середина не одна и пе одинакова для всех. Так, на­
пример, если десять много, а два мало, то шесть при­
нимают за середину, потому что, насколько шесть боль­
ше двух, настолько же меньше десяти, а это и есть
середина по арифметической пропорции.
Но не следует понимать так середину по отношению
к пам. Ведь если пищи па десять мин много, а на
две — мало, то наставник в гимнастических упражне­
ниях пе станет предписывать питание на шесть мин,
потому что и это для данного человека может быть
[слишком] много или [слишком] мало. Для Милона20
этого мало, а для начинающего занятия — много. Так и
с бегом и борьбой. Поэтому избытка и недостатка вся­
кий знаток избегает, ища середины и избирая для себя
85

ю

15

го

25

ао

85

[именно] ее, причем середину [не самой вещи], а [се­
редину] для нас.
Если же всякая наука успешно совершает свое дело
(to ergon) таким вот образом, т. е. стремясь к середине
и к пей ведя свои результаты (ta erga) (откуда обычай
говорить о делах, выполненных в совершенстве, «ни
убавить, ни прибавить», имея в виду, что избыток и не­
достаток гибельны для совершенства, а обладание се­
рединой благотворно, причем искусные (agathoi) ма­
стера, как мы утверждаем, работают с оглядкой на это
[правило]), то и добродетель, которая, так же как природа, и точнее и лучше искусства любого [мастера],
будет, пожалуй, попадать в середину21.
Я имею в виду нравственную добродетель, ибо имепно она сказывается в страстях и поступках, а тут и
возникает избыток, недостаток и середина. Так, напри­
мер, в страхе и отваге, во влечении, гпеве и сожалении
и вообще в удовольствии и в страдании возможно и
«больше», и «меньше», а и то и другое не хорошо. Но
все это, когда следует, в должных обстоятельствах, от­
носительно должного предмета, ради должной цели и
должпым способом, есть середина и самое лучшее, что
как раз и свойственно добродетели.
Точно так же и в поступках бывает избыток, недо­
статок и середина. Добродетель сказывается в страстях
и в поступках, а в этих последних избыток — это про­
ступок, и недостаток [тоже] <не похвалят), в то время
как середина похвальна и успешна; и то и другое меж­
ду тем относят к добродетели.
Добродетель, следовательно, есть некое обладание
серединой; во всяком случае, она существует постоль­
ку, поскольку ее достигает.
Добавим к этому, что совершать проступок можно
по-разному (ибо зло, как образно выражались пифаго­
рейцы, принадлежит беспредельному, а благо — опреде­
ленному22), между тем поступать правильно можно
только одним-единственным способом (недаром первое
легко, а второе трудно, ведь легко промахнуться, труд­
но попасть в цель). В этом, стало быть, причина тому,
что избыток и недостаток присущи порочности (kakia),
а обладание серединой — добродетели.
Лучшие люди просты, по многосложен порок 23
86

6. Итак, добродетель есть сознательно избираемый
склад [души], состоящий в обладании серединой по
отношению к нам, причем определенной таким сужде­
нием, каким определит ее рассудительный человек24.
Серединой обладают между двумя [видами] порочности,
один из которых — от избытка, другой — от недостатка.
А еще и потому [добродетель означает обладание сере­
диной], что как в страстях, так и в поступках [поро­
ки] преступают должное либо в сторону избытка, либо
в сторону недостатка, добродетель же [умеет] находить
середину и ее избирает.
Именно поэтому по сущности и по понятию, опре­
деляющему суть ее бытия, добродетель есть обладапно
серединой, а с точки зрения высшего блага и совершен­
ства — обладание вершиной25.
Однако не всякий поступок и не всякая страсть до­
пускает середину, ибо у некоторых [страстей] в самом
пазвапии выражено дурное качество (phaylo tes), на­
пример: злорадство, бесстыдство, злоба, а из поступ­
ков — блуд, воровство, человекоубийство. Все это и по­
добное этому считается дурным само по себе, а не за
избыток или недостаток, а значит, в этом никогда нель­
зя поступать правильно, можно только совершать про­
ступок; и «хорошо» или «не хорошо» невозможно в та­
ких [вещах; например, невозможно] совершать блуд
с кем, когда и как следует; вообще совершать какой
бы то пи было из таких [поступков] — значит совер­
шать проступок. Будь это не так, можно было бы ожи­
дать, что в неправосудных поступках, трусости, распу­
щенности возможны обладание серединой, избыток и
недостаток, ведь тогда было бы возможно по крайпг/i
мере обладание серединой в избытке и в недостатке,
а также избыток избытка и недостаток недостатка.
И подобно тому как не существует избытка благора­
зумия и мужества, потому что середина здесь — это
как бы вершина, так и [в названных выше пороках]
невозможно ни обладание серединой, пи избыток, ни
недостаток, но, коль скоро так поступают, совершают
проступок. Ведь, вообще говоря, невозможно ни обла­
дание серединой в избытке и недостатке, ни избыток
и недостаток в обладании серединой.
7 (VII). Нужно не только дать общее определение
[добродетели], но и согласовать его с каждым [ее]
87

частным [проявлением]. Действительно, в том, что казо сается поступков, общие определения слишком широки,
частные же ближе к истине, ибо поступки — это всё
частные случаи и [определения] должны согласовы­
ваться с ними. Теперь это нужно представить па сле­
дующей таблице26.
Итак, мужество (andreia) — это обладание середи1107ь ной между страхом (phobos) и отвагой (tharrhe); на­
звания для тех, у кого избыток бесстрашия (aphobia) 26a , нет (как и вообще многое не имеет имени), а
кто излишне отважен — смельчак (thrasys), и кто из­
лишне страшится и недостаточно отважен — трус
4(deilos).
В связи с удовольствиями (hedonai) и страданиями
5 (lypai) (страдания имеются в виду не все, в меньшей
степени и (не в том же смысле)27, [что удовольствия])
обладание серединой — это благоразумие (söphrosyne),
а избыток — распущенность (akolasia). Люди, которым
бы недоставало [чувствительности] к удовольствиям,
вряд ли существуют, именно поэтому для них не на­
шлось названия, так что пусть они будут «бесчувст­
венные» (anaisthetoi).
Что касается даяния (dosis) имущества и его при­
обретения (lepsis), то обладание в этом серединой —
ю щедрость (eleytheriotes), a избыток и недостаток — мо­
товство (asötia) и скупость (aneleytheria). Te, y кого
избыток, и те, у кого недостаток, поступают при [дая­
нии и приобретении] противоположным образом. В са­
мом деле, мот избыточно расточает и недостаточно при­
обретает, а у скупого избыток в приобретении и недо­
статок в расточении. Конечно, сейчас мы даем опреде15 ления в общем виде и в основных чертах, и этим здесь
удовлетворяемся, а впоследствии мы дадим [всему]
этому более точные определения28.
С отношением к имуществу связаны и другие на­
клонности (diatheseis). Обладание серединой здесь —
великолепие (megaloprepeia) (великолепный ведь не
то же, что щедрый: первый проявляет себя в великом,
второй — в малом), а избыток здесь — безвкуспая пыш20 иость (apeirokalia kai banaysia) и недостаток — мелоч­
ность (mikroprepeia). Эти [виды порока] отличаются
от тех, что соотносятся со щедростью, а чем именно, бу­
дет сказано ниже.28а
В отношении к чести (time) и бесчестию (atimia)
88

обладание серединой — это величавость (megalopsyk-i
Ыа), избыток именуется, может быть, спесью (khau*
notes), а недостаток — приншкепностыо (mikropsykЫа).
В каком отношении по нашему суждению щедрость,
отличаясь тем, что имеет дело с незначительными ве­
щами, находится к великолепию, в таком же отноше­
нии некая другая паклонность находится к величию
души, так как величие души связано с великой честью,
а эта наклонность — с небольшой. Можно ведь стре­
миться к чести столько, сколько следует, а также боль­
ше и меньше, чем следует, и тот, чьи стремления чрез­
мерны, честолюбив (philotimos), a чьи недостаточ­
ны—нечестолюбив (aphilotimos). Тот же, кто стоит
посредине, не имеет названия, безымянны и [соответ­
ствующие] наклонности, за исключением честолюбия
(philotimia) y честолюбца. Отсюда получается, что
крайности присуждают себе наименование промежутка
и мы иногда называем того, кто держится середины,
честолюбивым, а иногда нечестолюбивым и хвалим то
честолюбивого, то нечестолюбивого.
Почему мы так делаем, будет сказано впоследствии,
а сейчас будем рассуждать об остальных наклонностях
тем способом, какой мы здесь ввели29.
Возможен избыток, недостаток и обладание середи­
ной в связи с гневом (orge), причем соответствующие
наклонности, видимо, безымянны, и все же, называя
ровным (praios) человека, держащегося в этом сере­
дины, будем называть обладание серединой ровностью
(praiotes), a из носителей крайностей тот, у кого из­
быток, пусть будет гневливым (orgilos), и его порок —
гневливостью (orgilotes), a y кого недостаток — как бы
безгневным (aorgetos), и его недостаток — безгневностью (aorgesia).
Существуют еще три [вида] обладания серединой,
в одном они подобны, в другом различны. Все они ка­
саются взаимоотношений [людей] посредством слов и
поступков (peri logon kai praxeön koinönia); а разли­
чия их в том, что один связан с правдой (talethes) в
словах π поступках, а два других — с удовольствием
(to hedy); это касается как развлечений, так и [вооб­
ще] всего, что бывает в жизни. Поэтому надо сказать
и об этом, чтобы лучше попять, что обладание середи­
ной похвально в чем бы то ни было, а крайности и не
89

похвальны, и не правильны, но достойны [лишь] осуж->
дения. Впрочем, и тут по большей части нет названий.
Мы же попытаемся все-таки так же, как и раньше, тут
тоже создать имена ради ясности изложения и просто­
ты усвоения.
Итак, что касается правды (to alëthes), то пусть,
кто держится середины (ho mesos), называется, так
сказать, правдивым (alethes), обладание серединой —
правдивостью (aletheia)30, a извращения [истины] в
сторону преувеличения — хвастовством (aladzöneia) и
его носитель — хвастуном (aladzön), а в сторону умале­
ния— притворством (eirj5neia) и <его носитель) — при­
творой (eirön).
По отношению к удовольствиям в развлечениях (en
paidiai) держащийся середины — остроумный (eytrapelos), а его склонность — остроумие (eytrapelia), избы­
ток—это шутовство (bömolokhia), а в ком оно есть —
шут (bömolokhos), тот же, в ком недостаток,— это,
может быть, неотесанный (agroikos), a склад [его ду­
ши] — неотесанность (agroikia). Об остальных вещах,
доставляющих удовольствие, [скажем], что человек, до­
ставляющий нам удовольствие должным образом,—
друг (philos) и обладание серединой — дружелюбие
i(philia), a кто излишне заботится о нашем удовольст­
вии, но не ради чего-то — угодник (areskos), если [же
он ведет себя так] ради собственной выгоды, то он
подхалим (kolax), y кого же в этом отношении недо­
статок и кто сплошь и рядом доставляет неудовольст­
вие, тот как бы зловредный и вздорный (dyseris lis
kai dyskolos).
Обладание серединой возможно и в проявлениях
страстей, и в том, что связано со страстями; так стыд
(aidös) —не добродетель, но стыдливый (aidßmtfn) за­
служивает похвалы и в известных вещах держится се­
редины; а у другого — излишек стыда, например у роб­
кого (kataplex), который всего стыдится. Если жо
человеку не хватает стыда, или его нет вовсе, он безза­
стенчив (anaiskhyntos), в то время как держащийся
середины стыдливый.
Негодование (nemesis) — это обладание серединой
по сравнению со злобной завистью (phthonos) и зло­
радством (epikhairekakia); это все связано со страда­
нием и удовольствием из-за происходящего с окружаю­
щими. Кто склонен к негодованию — страдает, видя
90

пезаслуженно благоденствующего, а у завистливого в
этом излишек, и его все [хорошее] заставляет стра- s
дать; что же до злорадного, то он настолько лишен
способности страдать, что радуется [чужой беде].
Об этом, однако, уместно будет сказать и в другом
месте31.
Что же касается правосудное™ (dikaiosynö), по­
скольку это слово не однозначно (oykh haplos legetai),
то после разбора вышеназванных [добродетелей] мы
скажем о той и другой [правосудности], в каком смыс­
ле каждая представляет собою обладание серединой32*
<Это же относится и к добродетелям рассужде­
ния.) 33
iO
8 ( V I I I ) . Итак, с у щ е с т в у ю т т р и наклонности, д в е
относятся к порокам — одна в силу избытка, другая
в силу недостатка — и одна к добродетели — в силу
обладапия серединой; все эти [наклонности] в извест­
ном смысле противоположны друг другу, ибо крайние
(akrai) противоположны и среднему, и друг другу, а
средний — крайним. Ведь так же как равное в сравнении с меньшим больше, а в сравнении с большим
меньше, так и находящиеся посредине (mesai) склады
[души располагают] избытком сравнительно с недо­
статком и недостатком сравнительно с избытком как в
страстях, так и в поступках. Так, мужественный ка­
жется смельчаком по сравнению с трусом и трусом —
но сравнению со смельчаком.
Подобным образом и благоразумный в сравнении
с бесчувственным распущен, а в сравнении с распущен­
ным — бесчувствен, и щедрый перед скупым — мот,
а перед мотом — скунец.
Потому-то люди крайностей отодвигают того, кто
держится середины, к противоположной от себя край­
ности и мужественного трус называет смельчаком,
а смельчак — трусом; соответственно [поступают] и
с другими. Так получается, что, хотя [наклонности]
ДРУГ другу противоположны, крайности в наибольшей
степени противоположны не середине, а друг другу,
подобно тому как большое дальше от малого и малое
от большого, нежели то и другое от того, что [находится] ровно между ними. Кроме того, некоторые крайно­
сти представляются отчасти подобными середине, как,
например, смелость — мужеству или мотовство — щед91

ц»

2»

25

яо

35

н09а

5

ίο

15

рости. Крайности же не имеют между собой никакого
сходства. А более всего удаленное определяется как
противоположное, и, следовательно, более противопо­
ложно то, что больше удалено. Середине же в одних
случаях более противоположно то, в чем недостаток,
в других — то, в чем избыток; скажем, мужеству более
противоположна не смелость, в которой избыток, а тру­
сость, в которой недостаток; напротив, благоразумию
не так противостоит бесчувственность, в коей присут­
ствует какая-то обделенность (eiideia), как распущенность, состоящая в излишестве.
Это происходит по двум причинам, [и] одна [из
них заключена] в самом предмете. Ведь поскольку од­
на из крайностей ближе к середине и довольно похожа
на нее, мы противопоставляем ее пе середине, а, ско­
рее, противоположной крайности; например, поскольку
смелость представляется более или менее подобной и
близкой мужеству, то более непохожей будет трусость,
и ее мы резче противопоставляем мужеству, а ведь то,
что дальше отстоит от середины, кажется и резче про­
тивопоставленным.
Итак, это и есть одна из причин, заключенная в са­
мом предмете, другая же заключается в нас самих, ибо,
чем более мы склонны к чему бы то ни было, тем более это, видимо, противоположно середине. Например,
мы сами от природы более склонны к удовольствиям,
и потому мы восприимчивее к распущенности, пежелп
к скромности (kosmiotes) 34. Так что мы считаем более
резкой противоположностью середине то, к чему [в
нас] больше приверженность (epidosis). И вот по этой
причине распущенность, будучи излишеством, резче
противопоставлена благоразумию, [чем бесчувствен­
ность].

го

9(IX). Итак, о том, что нравственная добродетель
состоит в обладании серединой и в каком смысле, и что
это обладание серединой между двумя пороками, один
из которых состоит в избытке, а другой — в недостат­
ке, и что добродетель такова из-за достижения середи­
ны как в страстях, так и в поступках,— обо всем этом
сказано достаточно.
Вот почему трудное это дело быть добропорядоч25 ным, ведь найти середину в каждом отдельном слу­
чае — дело трудное, как и середину круга не всякий
92

определит, а тот, кто знает, [как это делать]. Точно так
и гневаться для всякого доступно, так же как и просто
[раз] дать и растратить деньги, а вот тратить на то,
что нужно, столько, сколько нужно, когда, ради того
и как следует, способен не всякий, и это не просто.
Недаром совершенство и редко, и похвально, и пре­
красно. А значит, делая середину целью, прежде всего
нужно держаться подальше от того, что резче противо­
стоит середине, как и Калипсо советует:
В сторону должен ты судно отвесть от волненья и дыма35.

Ведь в одной из крайностей погрешность больше,
а в другой меньше, и потому, раз достичь середины
крайне трудно, нужно, как говорят, «во втором пла­
ванье избрать наименее дурной путь» 36, а это лучше
ксего исполнить тем способом, какой мы указываем.
Мы должны следить за тем, к чему мы сами воспри­
имчивы, ибо от природы все склонны к разному, а уз­
нать к чему — можно по возникающему в нас удоволь­
ствию и страданию, и надо увлечь самих себя в проти­
воположную сторопу, потому что, далеко уводя себя от
проступка, мы придем к середине, что и делают, на­
пример, исправляя кривизну деревьев.
Больше всего надо во всем остерегаться удовольст­
вия и того, что его доставляет, потому что об этих ве­
щах мы судим крайне пристрастно. Л значит, именно
то, что испытали к Елене старейшины [троянского]
народа, и нам надо испытать к удовольствию и при
всех обстоятельствах повторять их речи, ибо если мы
сможем так, как они, отдалить от себя удовольствие,
то меньше будем совершать проступки37.
Словом, так поступая, мы, чтобы сказать лишь са­
мое главное, лучше всего сумеем достичь середины.
Это, вероятно, трудно, и особенно в каждом отдельном
случае, ибо не просто определить, как, из-за кого, изза чего и сколько времени следует, [например], гне­
ваться. В самом деле, мы иногда хвалим тех, в ком не­
достаточно гнева, и называем их ровными, а иногда
тем, кто зол, даем другое имя, [нарекая их] истинны­
ми мужами. Но осуждения заслуживает не тот, кто не­
много отходит от совершенства, будь то в сторону боль­
шего или меньшего, а тот, кто далеко отходит, ибо
такое не остается незамеченным. Не просто дать опреде93

ление тому, до какого предела и до какой степени [на*
рушение меры] заслуживает осуждения; так ведь об­
стоит дело со всем, что относится к чувственно вос­
принимаемому, а все это — частные случаи, и судят о
них, руководствуясь чувством38.
Итак, стало быть, ясно по крайней мере, что средин­
ный склад во всех случаях заслуживает похвалы и что
25 следует отклоняться в одних случаях к избытку, а в
других — к недостатку, ибо так мы легче всего достиг­
нем середины и совершенства.

КНИГА ТРЕТЬЯ (Г)
1(1). Поскольку [нравственная] добродетель связа- зо
на со страстями и поступками, причем за произвольные
страсти и поступки хвалят или осуждают, а непроиз­
вольным сочувствуют и иногда даже жалеют за них, то
при внимательном исследовании добродетели необходи­
мо, вероятно, разграничить произвольное и непроиз­
вольное1; это могут использовать и законодатели,
[назначая] награды (timai) и наказания.
Принято считать, что поступки, совершаемые под- 1110п
невольно (ta biai) или по неведению (аТ agnoian), не­
произвольны, причем подневольным (biaion) является
тот поступок, источник (arkhe) которого находится во­
вне, а таков поступок, в котором действующее или стра­
дательное лицо не является пособником, скажем если
человека куда-либо доставит морской ветер или люди,
обладающие властью.
Спорным является вопрос о том, непроизвольны или
произвольны поступки, которые совершаются из страха
перед достаточно тяжкими бедами или ради чего-либо s
нравственно прекрасного, например если тирапп при­
кажет совершить какой-либо постыдный поступок, меж­
ду тем как родители и дети человека находятся в его
власти; и если совершить этот поступок, то они будут
спасены, а если не совершить — погибнут. Нечто по­
добное происходит, когда во время бури выбрасывают
[имущество] за борт. Ведь просто так (haplcfs) по сво­
ей воле никто не выбросит [имущество] за борт, но w
для спасения самого себя и остальных так поступают
все разумные люди.
Поступки такого рода являются, стало быть, сме­
шанными, но больше они походят на произвольные:
их предпочитают другим в то время, когда совершают,
но цель поступка зависит от определенных условий
(kata ton kairon). Так что поступок следует называть
95

произвольным и непроизвольным в зависимости от тою,
15 когда он совершается. В таком смешанном случае, со­
вершая поступки, действуют по своей воле, ибо при
таких поступках источник движения членов тела за­
ключен в самом деятеле, а если источник в пем са­
мом, то от него же зависит, совершать дапныи посту­
пок или нет. Значит, такие поступки произвольны, но
они же, взятые безотносительно, вероятно, непроиз­
вольны, ибо никто, наверное, ничего подобного не из20 брал бы само по себе. За поступки такого рода иногда
даже хвалят, а именно когда во имя великого и пре­
красного терпят нечто постыдное или причиняющее
страдание, в противном же случае осуждают, ибо тер­
петь постыднейшие вещи без какой-либо прекрасной
цели или ради чего-то заурядного (metrion) свойст­
венно дурному (phaylos) человеку2. Некоторые по­
ступки не похвальны, однако вызывают сочувствие,
25 когда человек совершает недолжноо из-за таких об­
стоятельств, которые пересиливают человеческую при­
роду3 и которых никто не мог бы вынести. Однако
существуют, вероятно, некоторые поступки, к соверше­
нию которых пичто не должно вынудить, но скорее
следует умереть, претерпев самое страшное; а потому
смехотворными кажутся причины, принудившие Алкмеона у Еврипида убить мать 4 . Но иногда трудно расзо судить, какой поступок какому следует предпочесть
и что во имя чего вынести, а еще труднее держаться
(emmeinai) того, что нам заведомо известно, ведь, как
правило, либо нас ожидает страдание, либо принужде­
ние к постыдным [действиям]; вот почему хвалу и
шоь осуждение получают в зависимости от того, по при­
нуждению или нет совершен поступок.
Итак, какие поступки следует признать подневоль­
ными? Может быть, взятые безотносительно, поступки
подневольны всякий раз, когда причина находится во­
вне и, совершая поступок, человек никак не способст­
вует ее действию? Но если поступки, сами по себе не­
произвольные, в данное время и во имя определенных
целей избраны, а источник — в том, кто совершает по5 ступок, то, будучи сами по себе непроизвольны, они
произвольны в данное время и при данпых обстоятель­
ствах. Больше они походят на произвольные: поступки
совершаются в определенных обстоятельствах (en tois
kath' hekasta) и как поступки в определенных обстоя90

тельствах произвольны 5 . Но не легко определить, ка­
кие поступки следует предпочесть, потому что обстоя­
тельства многообразны.
Если сказать, что поступки, доставляющие удоволь­
ствие и прекрасные, подневольны,— ведь, будучи вне ю
нас, удовольствие и прекрасное принуждают,— то тог­
да, пожалуй, все поступки окажутся подневольными,
потому что мы все делаем ради удовольствия и пре­
красного 6 . Но от насилия и от того, что против воли,
испытывают страдание, а от поступков ради удоволь­
ствия и прекрасного получают удовольствие. Смешно
поэтому за легкость попадания в силки такого рода воз­
лагать вину па внешние обстоятельства, а не на самого
себя и полагать себя самого ответственным за прекрас- ц>
ные поступки, а удовольствие — за постыдные. Итак,
«подневольное» (to biaion) — это то, источник чего во­
вне, причем тот, кто подневолен, никак не пособничает
[насилию].
2. Все совершенное по неведению является не про­
извольным (oykh hckoysion), но непроизвольно (акоуsion) оно, только если заставило страдать и раскаи­
ваться. Ведь совершивший по неведению какой бы то гэ
ни было поступок и нисколько этим поступком не раз­
досадованный, хотя и не совершал его по своей воле
(hekön), потому что все-таки не знал, поступал в то
же время и не невольно (оусГ akön), во всяком случао
не страдая. Из тех, кто совершает поступок по певедспию, раскаивающийся считается действовавшим неволь­
но (akön), а нераскаивающийся — поскольку это уже
другой [случай] — пусть будет «не поступающий по
своей воле» (oykh hekön), потому что, раз тут есть
различие, лучше, чюбы было и особое название.
По-видимому, поступки по неведению (άΤ agnoian) 25
и поступки в неведении (agnoyn) — разные вещи; так,
например, пьяный или охваченный гневом, кажется,
совершает поступки не по неведению, но по известным
причинам неосознанно и в неведении. Стало быть, вся­
кий испорченный человек (ho mokhtcros) не ведает,
как следует поступать и от чего уклоняться, а именно
из-за этого заблуждения становятся неправосудными
и вообще порочными.
яо
С другой стороны, называть проступок непроизволь­
ным, если человек не ведает, в чем польза, нежела4

Аристотель, т. 4

07

нна

5

to

15

20

телыю, ибо сознательно избранное неведение является
причиною уже не непроизвольных поступков, а испор­
ченности (mokhteria) (ведь такое неведение заслужива­
ет осуждения), и неведение общего тоже [нельзя счи­
тать причиной непроизвольных поступков], а причи­
на его — лишь неведение обстоятельств, от которых
зависит и с которыми соотносится поступок7; в этом,
[в особых обстоятельствах], заключены основания для
жалости и сочувствия, так как именно в неведении
о каком-либо из обстоятельств и поступают непроиз­
вольно.
Недурно было бы определить, что это за обстоятель­
ства, сколько их, кто действующее лицо, что за посту-«
лок, с чем и при каких обстоятельствах совершается,
а иногда также как и чем (скажем, каким орудием),
и ради чего (например, ради спасения), и каким обра­
зом (например, мягко или грубо). Конечно, только бе­
зумец может ничего из этого не знать, ясно также, что
никто не может не знать деятеля, ибо как же можно
не знать по крайней мере, что это ты сам? А что че­
ловек делает, он, пожалуй, может не знать, как, напри­
мер, + те, кто утверждают, что они «выпали», [поте­
ряли сознание], во время разговора t или что они не
знали, что разглашают неизреченное, например Эс­
хил— таинства; или, желая показать, как стреляет,
[выстреливают на самом деле], как было с катапуль­
той8. Можно принять сына за врага, как Меропа, за­
остренное копье — за копье с шариком на конце или
камень — за пемзу9. Можно также, дав питье, чтобы
спасти, убить и, намереваясь обхватить руками, как
борцы, сбить с ног.
Поскольку неведение может касаться всех обстоя­
тельств, в которых совершается поступок, кто не знает
какое-либо из них, кажется, совершил поступок неволь­
но, особенно если он не знал самого главного, а самым
главным считается условие и цель его поступка. Кро­
ме того, поступок, который из-за неведения такого рода определяют как непроизвольный, должен заставить
страдать и раскаиваться.
3. Если непроизвольное совершается подневольно и
по неведению, то произвольное — это, по-видимому, то,
источник чего — в самом деятеле, причем знающем те
частные обстоятельства, при которых поступок имеет
98

место. Едва ли правильно считать непроизвольным то,
что совершается в ярости или по влечению (ta dia
tkymon θ epithymian). Во-первых, потому, что тогда ни
одно другое живое существо, ни даже ребенок не бу­
дет поступать произвольно, а во-вторых, возникает со­
мнение: то ли ни один поступок по влечению и в яро­
сти не бывает произволен, то ли прекрасные поступки
произвольны, а постыдные — непроизвольны. Но разве
это не смешно, коль причина у поступка одна? И долж­
но быть, нелепо утверждать, будто непроизвольны та­
кие поступки, к которым следует стремиться, ведь и
гневаться на что-то следует и влечение к чему-то испы­
тывать, скажем к здоровью или ученью. Считается, что
непроизвольное приносит страдания, а совпадающее с
влечением — удовольствия. Какая, наконец, разница
с точки зрения непроизвольности, по расчету (kata
logismon) или в порыве ярости (kata thymon) совер­
шены проступки? Ведь, с одной стороны, следует избе­
гать и тех и других, а с другой — страсти, чуждые
[рас]суждепия, не менее свойственны человеку, [не­
жели разумный расчет] l0. A значит, поступки в по­
рыве ярости и по влечению свойственны человеку, и
потому такие поступки нелепо считать непроизволь­
ными.
4(11). Вслед за разграничением произвольного и не­
произвольного идет изложение вопроса о сознатель­
ном выборе (proaircsis), [т. е. о преднамеренности],
ведь он самым тесным образом связан с добродетелью
Ή еще в большей мере, чем поступки, позволяет судить
о нравах.
Кажется, впрочем, что сознательный выбор и есть
произвольное, однако [эти понятия] не тождествеппы,
но [понятие] произвольного шире: к произвольному
причастны и дети, и другие живые существа, а к со­
знательному выбору — пет, и внезапные поступки про­
извольными мы называем, а сознательно избранными —
нет.
Вероятно, неправильно определяют сознательный
выбор как влечение, яростный порыв, желание или
определенное мнение п .
Во-первых, если влечение и яростный порыв — об­
щее [свойство рассуждающего и нерассуждающего],
то выбор, напротив, ничему, что не рассуждает (la
4·

99

aloga), не свойствен. Во-вторых, невоздержный посту-·
пает по влечению, но не по выбору, а воздержный,
напротив, по выбору, но не по влечению. И влечение
противоположно сознательному выбору, а влечение вле­
чению — нет12. Далее, влечение связано с удовольст­
вием и страданием, а сознательный выбор ни к тому,
ни к другому отношения не имеет.
Еще меньше сознательный выбор походит на порыв
ярости; в самом деле, что делается в ярости, меньше
всего, как кажется, сообразуется с сознательным выбо­
ром.
Но это тем не менее и не желание, хотя представ­
ляется весьма близким ему; дело в том, что сознатель­
ный выбор не бывает связан с невозможным, и, если
кто-нибудь скажет, что он сознательно избрал невоз­
можное, его, должно быть, примут за глупца. Но же­
лание бывает (и) невозможного, например бессмертия.
Бывает и такое желание, которое никоим образом не
может осуществиться благодаря самому [данному че­
ловеку], например желание, чтобы в состязании побе­
дил определенный актер или атлет; однако сознатель­
ному выбору подлежат не такие вещи, а только те,
что считают от себя зависящими. Далее, если желание
[направлено], скорее, на цель, то сознательный выбор
имеет дело со средствами к цели, например мы желаем
быть здоровыми и мы желаем быть счастливыми и так
и говорим: [«желаю быть здоровым или счастливым»],
но выражение «мы избираем быть здоровыми или сча­
стливыми» нескладно. В целом выбор, похоже, обращен
на то, что зависит от нас.
Наконец, мнением выбор тоже не будет. Действи­
тельно, мнение, кажется, бывает обо всем, т. е. о веч­
ном и невозможном, с таким же успехом, как о за­
висящем от нас; и различают ложные и истинные мне­
ния, а не порочные и добродетельные; что же касается
сознательного выбора, то он [определяется], скорее,
в этих [последних понятиях]. Поэтому, вероятно, ни­
кто вообще не говорит, что сознательный выбор тож­
дествен мнению и даже что оп тождествен определен­
ному мнению; в самом деле, каковы мы [сами], зави­
сит от того, благо или зло мы выбираем, а не от того,
какие у нас мнения. И мы сознательно выбираем, что
из таких, [т. е. благих и дурных, вещей] принять it
чего избежать, а мнения мы составляем о том, что та-.
100

кос благо π зло, кому это полезно или в каком смысле,
по о том, принять или избежать, едва ли составляем
мнения13. Кроме того, сознательный выбор хвалят,
скорее, за то, что [выбрано] должное, т. е. за верность
(orlhös), мнение же [одобряют] за истинность (alctlitfs). Наконец, сознательно мы выбираем то, что мы
прежде всего знаем как благо, а мнение мы составляем
о том, чего толком не знаем. Делают наилучший выбор
л составляют наилучшее мнение, по-видимому, не одни
и те же люди, но некоторые довольно хорошо составля­
ют мнение, однако из-за порочности избирают не то,
что должно. Не имеет значения, возникают ли мнения
до того, как сделан выбор, или после того: мы ведь
обсуждаем не это, а тождествен ли он какому-либо
мнению.
Если ничто из названного [выше] не есть созна­
тельный выбор, то что же он тогда такое и каков он?
Итак, с одной стороны, сознательный выбор явно про­
изволен, с другой — не все, что произвольно,—предмет
сознательного выбора (proaireton). Тогда это, наверное,
то, о чем заранее принято решение? Ведь сознатель­
ный выбор [сопряжен] с [рас] суждением и [раз] мыш­
лением. На это, кажется, указывает и само название:
проайретон — «нечто, избранное перед другими веща­
ми» (pro heteron haireton). 14
5.(111) Обо всем ли принимается решение (boyleyontai) и все ли предмет решения (boyleyton) или же для
некоторых [вещей] решение (boylc) невозможно?15
Предметом решения, вероятно, следует называть не то,
о чем может принять решение какой-нибудь глупец
или безумец, но то, о чем его принимает разумный че­
ловек.
Никто не принимает решения о вечном, скажем
о космосе 16 или о несоизмеримости диаметра и стороны
квадрата, а также и о том, что, изменяясь, всегда из­
меняется одинаково, будь то по необходимости, или но
природе, или но какой-то иной причине17 (как, напри­
мер, солнцевороты или восходы). Не принимают ре­
шений ни о том, что всякий раз бывает по-разному
(как засухи и дожди), ни о случайном (как, например,
находка клада). Но и о человеческих делах не обо всех
Гм»а исключения принимают решения (скажем, никто
из лакедемонян не решает, какое государственное уст101

so

iii2b

ίο

ί5

20

ройство было бы наилучшим для скифов, ибо здесь пичего от нас не зависит).
А принимаем мы решения о том, что зависит от
нас и осуществляется в поступках. Это-то нам и оста­
лось [рассмотреть]. В самом деле, причинами принято
считать природу, необходимость, случай, а кроме того,
ум и все, что исходит от человека. А среди людей все
принимают решение о том, что осуществляется ими
самими в поступках. О точных и самодостаточных [зна­
ниях, или] науках, например о правописании, не мо­
жет быть решения, ибо мы не сомневаемся, как сле­
дует писать 18, но о том, что зависит от нас и не всегда
бывает одинаково, мы принимаем решения, например
о том, что связано с искусством врачевания или нажи­
вания денег, и в делах кораблевождения по сравнению
с гимнастикой мы скорее принимаем решепия, причем
тем скорее, чем менее подробно [наука кораблевожде­
ния разработана]. Подобным же образом принимаются
решения и в остальных случаях и скорее в искусст­
вах 19 , чем в науках, [т. е. знаниях точных], потому
что в первом случае у нас больше сомнений. Решения
бывают о том, что происходит, как правило, определен­
ным образом, но чей исход не ясен и в чем заключена
[некоторая] неопределенность. Для важных дел, не
будучи уверены, что мы сами достаточно [умны] для
принятия решений, мы приглашаем советчиков.
Решение паше касается ие целей, а средств к цели,
ведь врач принимает решения не о том, будет ли оп
лечить, и ритор — не о том, станет ли он убеждать, и
государственный муж— не о том, будет ли он устанав­
ливать закопность, и никто другой из прочих мастеров
[не сомневается] в целях, но, поставив цель, он забо­
тится о том, каким образом и какими средствами ее
достигнуть; и если окажется несколько средств, то
прикидывают, какое самое простое и наилучшее; если
же достижению цели служит одно средство, думают,
как ее достичь при помощи этого средства и что будет
средством для этого средства, покуда не дойдут до первой причины, находят которую последней. Принимая
решение, занимаются как бы поисками и анализом
описанным выше способом (так же как в задачах па
построение).
Однако не всякие ПОИСКИ оказываются прнниманием решепия (boyleysis), например в математике20»
102

ηητο всякое принимание решения — поиски; и что в
анализе последнее — первое по возникновению. И если
наталкиваются на невозможность [осуществления], 25
отступаются (например, если нужны деньги, а достать
их невозможно); когда же [достижение цели] пред­
ставляется возможным, тогда и берутся за дело. «Воз­
можно» то, что бывает благодаря нам, ведь [исполне­
ние чего-то] благодаря друзьям и близким в известном
смысле тоже зависит от нас, так как в нас источник
[действия]. Поиски здесь обращены в одних случаях
на орудия, в других — на их употребление; так и во зо
[всем] остальном: в одном случае — на средства, в
другом —на способ, т. е. на исполнителя (dia tinos).
Как сказано, человек — это, копечно, источник по­
ступков, а решение относится к тому, что он сам осу­
ществляет в поступках, поступки же совершаются ради
чего-то другого. Действительно, не цель бывает пред­
метом решения, а средства к цели, так же как и ire
отдельные вещи (скажем, хлеб ли это? или должным шза
ли образом он испечен?),— это ведь дело чувства, и
если по всякому поводу будешь принимать решение,
то уйдешь в бесконечность.
Предмет решения и предмет выбора одно и то же,
только предмет выбора уже заранее строго определен,
ибо сознательно выбирают то, что одобрено по приня­
тии решения, потому что всякий тогда прекращает
поиски того, как ему поступить, когда возвел источник
[поступка] к себе самому, а в себе самом — к ведущей
части души (to hcgoymenon), ибо она и совершает созпательный выбор. Это ясно и на примере древних го­
сударственных устройств, изображенных Гомером, ибо
цари извещали парод о выборе, который опи уже сде­
лали 2l .
Если предмет сознательного выбора есть предмет ю
решения, устремленного к зависящему от нас, то со­
знательный выбор — это, пожалуй, способное прини­
мать решения стремление (boyleytike orexis) к зави­
сящему от нас; в самом деле, приняв решение, мы выноагм свой суд и тогда согласуем наши стремления с
решением.
Итак, будем считать, что в общих чертах мы опи­
сали созпательпый выбор, а имеппо: с какого рода
(вещами] он имеет дело, и показали, что он касается
средств к цели 22.
103

15

20

25

зо

шзь

6(IV). Уже сказано, что желапие (boylesis)' [паправлено] на цель, но одни считают, что к благу вооб­
ще (tagathon), a другие —что к кажущемуся благом
(phainomenon agathon). У тех, кто говорит, что пред­
мет желания (to boyleyton) есть благо вообще, полу­
чается: то, чего желают, при неверном выборе не есть
«предмет желания», ведь что будет «предметом жела­
ния», будет и благом, но мы уже знаем, что он — зло,
если выбор сделан неверно23. У тех же, кто называет
кажущееся благом предметом желапия, получается,
что нет естественного предмета желапия, но всякому
желанно то, что ему таким покажется. Между тем,
желанным каждому кажется свое, а если так, то, мо­
жет статься, даже противоположное.
Если же это не годится, то не следует ли сказать,
что, взятый безотносительно, истинный предмет жела­
ния — это собственно благо, а применительно к каждому в отдельности — кажущееся благом? И если для
добропорядочного человека предмет желания — истин­
ное благо, то для дурного — случайное; так ведь даже
с телом: для людей закаленных здоровым бывает то,
что поистине таково, а для болезненных [совсем] иное;
подобным же образом обстоит дело с горьким и слад­
ким, с теплым, тяжелым и со всем прочим. Добролорядочныи человек правильно судит в каждом отдель­
ном случае, и в каждом отдельном случае [благом]
ему представляется истинное [благо]. Дело в том, что
каждому складу присущи свои [представления] о кра­
соте и удовольствии и ничто, вероятно, не отличает
добропорядочного больше, чем то, что во всех частных
случаях он видит истину (talethes) так, будто он для
них правило и мерка (kanön kai metron), А большин­
ство обманывается явно из-за удовольствия, ведь оно,
не будучи благом, кажется таковым. Итак, удовольствие выбирают, принимая его за благо, а страдания из­
бегают, считая его злом.

7(V). Итак, если цель — это предмет желания,
s а средства к цели — предмет прннимания решений и со­
знательного выбора, то поступки, связанные со сред­
ствами, будут сознательно избранными и произвольны­
ми. Между тем деятельности добродетелей связаны со
средствами [и тем самым с собственной волей и созна­
тельным выбором].
104

Действительно, добродетель, так же как и пороч­
ность, зависит от нас. И в чем мы властны совершать
поступки, в том — и не совершать поступков, и в чем
|от нас зависит] «нет», в том —и «да». Следовательно,
если от нас зависит совершать поступок, когда он нре- ,0
красен, то от нас же — не совершать его, когда он по­
стыден; и если не совершать поступок, когда он пре­
красен, зависит от нас, то от нас же — совершать, ког­
да он постыден. А если в нашей власти совершать, точ­
но так же как и не совершать, прекрасные и постыд­
ные поступки [и если поступать так или иначе], зна­
чит, как мы видели, быть добродетельными или пороч­
ными, тоот нас зависит, быть нам добрыми или дур­
ными.
Изречение «Никто по воле не дурен и против воли ir»
не блажен»24 в одном, очевидно, ложно, а в другом
истинно. В самом деле, блаженным никто не бывает
против воли, вато испорченность [есть нечто] произ­
вольное. Иначе придется оспорить только что выска­
занные [положения], и [окажется], что нельзя при­
знавать человека ни источником, ни «родителем» по­
ступков в том же смысле, в каком он родитель своих
детей25. А если это очевидно и мы не можем возво- го
дить наши поступки к другим источникам, кроме тех,
что в нас самих, тогда, имея источник в нас, они сами
зависят от нас и являются произвольными.
Это подтверждается, пожалуй, как [поступками]
отдельных лиц в сугубо частных делах, так и самими
законодателями, ибо они наказывают и осуществляют
возмездие по отношению к тем, кто совершает худые
дела (ta mokhtera), если только их совершили не под­
невольно и не по неведению, в котором сами неповин- 25
ны; а [тем, кто совершает] прекрасные [поступки, за­
конодатели] оказывают почести, чтобы [таким обра­
зом] подстегнуть одних и обуздать других.
(Впрочем, делать то, что не зависит от нас π не яв­
ляется произвольным, никто нас не подстегивает, так
как без толку (pro ergoy) уговаривать не чувствовать
•м»пла, боли, голода и вообще чего-нибудь в этом роди мы ведь все равно будем это чувствовать.) [Зако- зо
податели] карают даже за само неведение, когда счи•ннот, что человек повинен в неведении, например пья­
ных считают виновными вдвойне26. Ведь в этом случае
источник в самом человеке, потому что в его власти но
105

1Н4а

5

10

is

20

25

напиться, и имепно в том, что напился,— причина по­
ведения. И за неведение в законах чего-то такого, что
знать положено и нетрудно, наказывают, точно так и
в других случаях, когда считают, что неведение обус­
ловлено невниманием, так как тут неведение зависит
от самих людей, ведь быть внимательными — это в их
власти.
Но может быть, человек таков, что не способеп
проявить внимания. Однако люди сами виноваты, что
стали такими от вялой жизни, так же как сами бывают
виноваты, что делаются неправосудными или распу­
щенными: одни — делая зло, другие — проводя время в
попойках и тому подобных [занятиях], ибо деятельно­
сти, связанные с определенными [вещами], создают
людей определенного рода. Это видно на примере тех,
кто упражняется для какого-либо состязапия или де­
ла, потому что они все время запяты этой деятельно­
стью. Так что не знать, что при определенной деятельности возникают [определенные нравственные] устои,
может только тот, кто глух и слеп27.
Далее, нелепо полагать, что поступающий против
права не хочет быть неправосудным, а ведущий себя
распущенно — распущенным28. А коль скоро человек
отнюдь не в неведении делает такое, из-за чего станет
неправосудеп, то он неправосуден по своей воле; прав­
да, будучи неправосуден, он не перестанет им быть,
когда захочет, и не станет правосудным, ведь и боль­
ной не выздоровеет, если просто захочет, хотя бы слу­
чилось так, что он болен по своей воле — из-за невоз­
держного образа жизни и неповиновения врачам.
В этом случае у пего ведь была возможность не бо­
леть, но, когда он ее упустил, ее больше нет, подобно
тому как метнувший камень не может получить его
обратно, между тем как от него самого зависело — раз
источник действия в нем самом — бросить его. Так и
У неправосудного и распущенного сначала была воз­
можность не стать такими, а значит, опи по своей воло
такие, а когда уже человек стал таким, у него больше
нет [возможности] таким не быть.
И не только пороки души произвольны, по в неко­
торых случаях пороки тела тоже, Эти случаи мы и
ставим в вину: ведь никто не винит безобразных от
природы, винят безобразных из-за иеупражпенил и
невнимания [к здоровью]. Точно так обстоит дело с
106

немощью и увечьем. Никто, вероятно, не станет ру­
гать слепого от природы, из-за болезни или от удара,
скорее, его, наоборот, пожалеют. Но если болезнь от
пьянства или другой распущенности, всякий, пожа­
луй, поставит ее в вину. Таким образом, те из телес­
ных пороков, что зависят от нас, ставятся в вину, а те,
что не зависят, не ставятся. А если так, то среди друшх, [т. е. не телесных, пороков], те, которые ставятся
в вину, тоже, пожалуй, зависят от нас.
Можно, конечно, возразить, что все стремятся к то­
му, что кажется [им] благом, по ие властны в том, что
[именно им таковым] кажется, и, каков каждый чело­
век сам по себе, такая и цель ему является. С другой
стороны, если каждый человек в каком-то смысле виповннк своих собственных устоев [и состояний], то в
каком-то смысле он сам виновник и того, что ему ка­
жется. А если не [признать этого], тогда, [выходит],
никто ие виноват в своих собственных злых делах, но
совершает их по неведению [истинной] цели, полагая,
что благодаря им ему достанется наивысшее благо; и
стремление к [истинной] цели ие будет тогда изби­
раемым добровольно (aythairetos), по тогда нужно ро­
диться, имея, словно зрение, [способность] правильно
рассудить и выбрать истинное благо; и кто прекрасно
одарен этим от природы, тот благороден, ибо он будет
владеть величайшим и прекраснейшим даром,— какой
не взять у другого и какому не выучиться, но какой
дан при рождении. В том, чтобы от природы (pephykenai) [видеть] благо (to ey) и прекрасное, и состоит
полноценное и истинное благородство (eyphyïa).
Если эти [соображении] истинны, то почему добро­
детель более произвольна, нежели порочность? Ведь
для того и другого, т. е. для добродетельного, так же
как и порочного, цель по природе или как бы то пи
было явлена и установлена, а с этой целью соотносят
[все] остальное, какие бы поступки ни совершали. По­
этому, видится ли цель каждому человеку такой или
ннакой не но природе, но есть в этом что-то от него
самого, или же цель дана природой, но все остальное
добропорядочный человек делает произвольно,-- [в лю­
бом случае] добродетель есть нечто произвольное и по­
рочность произвольна ничуть не менее. Соответственно
и у порочного есть самостоятельность (to άΐ ay ton),
если не в [выборе] цели, так в поступках. Итак, если
%i)l

за

иии

s

ю

t&

2о

добродетели, согласно определению, произвольны (ведь
мы сами являемся в каком-то смысле виновниками
[нравственных] устоев, и от того, каковы мы, зависит,
какую мы ставим себе цель), то произвольны также
25 и пороки, ибо [все здесь] одинаково.
8. Итак, в связи с добродетелями мы сказали в об­
щих чертах об их родовом понятии, а именно что они
состоят в обладании серединой и что это [нравствен­
ные] устои, [или склады души]; о том также, что,
чем они порождаются, в том <и> сами деятельны
(praktikai); о том, что добродетели зависят от нас и
что они произвольны, и, [наконец], что [они действу30 ют] так, как предписано верным суждением.
Однако поступки и [нравственные] устои произ­
вольны не в одном и том же смысле: поступки от пачала и до конца в нашей власти и мы знаем [все]
отдельные обстоятельства, а [нравственные] устои,
[или склады души, в нашей власти только] вначале,
и постепенное их складывание происходит незаметно;
1Н5а как то бывает с заболеваниями. Но поскольку от нас
зависит так или иначе распорядиться [началом], по*
стольку [устои] произвольны.29
9. Теперь, взяв снова каждую добродетель в отдель5 иости, мы скажем, какова она, к чему относится и как
проявляется. Одновременно выяснится также и число
добродетелей.
(VI). Прежде всего мы скажем о мужестве. Мы уже
выяснили30, что это — обладание серединой между
страхом и отвагой. А страх мы испытываем, очевидно,
потому, что нечто страшное [угрожает нам], а это,
вообще говоря, зло. Именно поэтому страх определяют
ю как ожидание зла. Конечно, мы страшимся всяких зол,
например бесславия, бедности, неприязни, смерти, но
мужественным человек считается применительно не ко
всем этим вещам, ибо иного следует страшиться, и,
если страшатся, скажем, бесславия, это прекрасно, а
если нет, то постыдно, и, кто этого страшится, тот
добрый и стыдливый, а кто не страшится — беззастен15 чивый. Некоторые называют последнего «мужествен­
ным» в переносном смысле, потому что он обладает
чем-то похожим на мужество, ведь мужественный в
каком-то смысле тоже бесстрашен. Наверное, не сле­

ша

дует страшиться ни бедности, ни болезней, ни вообще
того, что бывает не от порочности и не зависит от са­
мого человека31. Но бесстрашие в этом—[еще] не
мужество. А в силу сходства мы так называем и его
тоже, ведь некоторые трусят в опасностях на войне,
по обладают щедростью и отважно переносят потерю
имущества; не трус и тот, кто страшится оскорбления
детей и Ж£ны, или зависти, или еще чего-нибудь в этом
роде; а тот, кто отважно ожидает порки, не «мужест­
венный».
К каким же страшным вещам имеет отношение му­
жественный? Может быть, к самым большим [ужа­
сам]? Ведь ужасное никто не переносит лучше [му­
жественного] . А самое страшное — это смерть, ибо это
предел, и кажется, что за ним для умершего пичто
уже ни хорошо, пи плохо. Но все же и за отношение
к смерти мужественным почитают не при всех обстоя­
тельствах, например если [смерть приходит] во время
бури или от недугов. Но при каких же тогда? Может
быть, при самых прекрасных? Именно таковы [обстоя­
тельства] битвы, ибо это величайшая и прекрасней­
шая из опасностей. О том же говорит и почет, [кото­
рый воздают воинам] сограждане и властители (тоnarkhoi) 32.
Так что мужественным в собственном смысле сло­
ва оказывается, видимо, тот, кто безбоязненно (ade&s)
встречает прекрасную смерть и все, что грозит скорой
смертью, а это бывает прежде всего в битве. Впрочем,
мужественный человек ведет себя безбоязненно и в бу­
рю, и при недугах, но все-таки не так, как моряки;
ибо мужественные отчаиваются в спасении и негодуют
на такую смерть, а моряки, имея опыт, надеются на
себя (eyelpides). Кроме того, мужество проявляют при
тех [обстоятельствах], когда требуется доблесть или
когда смерть прекрасна, между тем при гибели такого
рода, [как в море или от недуга], нет места ни для
того, ни для другого.
10(VII). Есть вещи не для всех людей одинаково
страшные, а кое-что мы называем превышающим [си­
лы] человека33.
Это последнее, следовательно, страшно для всякого
разумного человека, а первое, оставаясь в пределах че­
ловеческих возможностей, отличается величиной и сте109

пеыыо; так же обстоит дело и с тем, что придает отва­
ги (ta tharrhalea). Мужественный неустрашим как че­
ловек, значит, оп будет страшиться и такого, [что в
пределах человеческих сил,] однако выдержит [страх],
как должно и как предписывает верное суждение ради
прекрасной цели, ибо [прекрасное] — цель добродете­
ли. Этого, [т. е. страшного в пределах человеческих
возможностей], можно страшиться в той или иной сте­
пени, а, кроме того, не страшного [можно] страшиться
так, будто это страшное. Заблуждение возникает пото­
му, что страшатся или не (того, чего) следует, или не
так, как следует, или не тогда, когда следует, или же
[еще] из-за чего-нибудь такого; так же обстоит дело
с тем, что придает отваги. А значит, кто выносит, что
следует, и ради того, ради чего следует, так, как сле­
дует, и тогда, когда следует, и соответственно испыты­
вает страх и проявляет отвагу, тот мужествен, ибо му­
жественный и терпит и действует достойно и как [ве­
лит верное] суждение.
Между тем цель всякой деятельности то, что со­
ответствует [нравственным] устоям, т. е. для мужест*
венного мужество прекрасно33а, а такова и цель муже­
ства, ведь всякий предмет определяется согласно своей
цели. Так что нравственно прекрасное и есть та цель,
ради которой мужественный выносит и совершает по­
добающее мужеству.
Тот, кто преступает меру, причем в бесстрашии, но
имеет названия (мы уже говорили, что многое безы­
мянно), но, если человек пе страшится ничего, дажо
землетрясения, как то рассказывают про кельтов34, он,
вероятно, бесноватый или тупой. Кто слишком отва­
жен перед страшными опасностями — смельчак. Ка­
жется, что смельчак — это хвастун, и он склонен при­
писывать себе мужество: он хочет, чтобы казалось,
будто оп относится к опасностям так, как [мужествен­
ный] на самом деле [к ним относится], и потому, где
удается, разыгрывает мужество. Вот почему многие из
смельчаков «смелотрусы», ведь, смельчаки при удоб­
ном случае, они не выдерживают [настоящих] опас­
ностей.
А кто преступает меру, причем в страхе, тот трус,
пбо страх не того, чего следует, и не такой, как сле­
дует, и так далее — следствия этого. Ему недостает
также отваги, и чрезмерность [его страха] особенно
110

заметна при страданиях. Действительно, страдая, трус
легко теряет надежду: ведь ему все страшно. А муже­
ственный ведет себя противоположным образом, ибо
человеку, надеящемуся на себя, свойственна отвага.
Итак, трус, смельчак и мужественный человек име­
ют дело с одним и тем же 35 , но относятся они к это­
му по-разному: у одного избыток, у другого недоста­
ток, а третий обладает серединой [между крайностиλίπ] и [ведет себя] как следует. Кроме того, смельчаки
в преддверии опасности безоглядны и полны рвения,
но в самой опасности отступают, а мужественные ре­
шительны в деле, а перед тем спокойны.
11. Следовательно, как уже было сказано, мужест­
во — это обладание серединой в отношении к внушаю­
щему страх и придающему отвагу, с указанными
ограничениями; далее, мужественный избирает опре­
деленные [действия] и выдерживает что-то потому,
что это прекрасно, или потому, что обратное позорно.
Умирать, чтобы избавиться от бедности, влюбленности
или какого-нибудь страдания, свойственно не муже­
ственному, а, скорее, трусу, ведь это изнеженность —
избегать тягот, и изнеженный принимает [смерть] не
потому, что это хорошо, а потому, что это избавляет
от зла.
(VIII). Что-то такое, стало быть, и представляет
собою мужество, однако [этим словом] называются и
другие пять видов [«мужества»] 36.
Прежде всего, гражданское (politike) мужество,
оно ведь больше всего походит на собственно мужест­
во. Принято считать, что граждане выносят опасности
[войны] из-за установленных законом мер виновности,
из-за порицания, а также ради чести. Вот почему са­
мыми мужественными считаются такие [граждане],
у которых трусов бесчестят, а мужественных почита­
ют. И Гомер изображает такими, например, Диомеда
и Гектора:
Стыд мне, когда я, как робкий, в ворота и стены укроюсь!

w

и:
Вождь Диомед от меня к кораблям убежал устрашенный,—
Скажет хвалясь, и тогда расступися, земля, подо мною!38

Такое мужество более всего походит на описанное вы­
ше, потому что оно происходит от добродетели, а
именно: от стыда, от стремления к прекрасному, т. е.
111

к чести, и во избежание порицания, так как это поso зор. Возможно, в один ряд с этим поставят и [муже­
ство] тех, кого к тому же самому принуждают на­
чальники, однако они хуже постольку, поскольку они
поступают так не от стыда, а от страха, избегая но
позора, а страдания; действительно, имеющие власть
принуждают их, как Гектор:
Если ж кого я увижу, хотящего вне ратоборства
Возле судов крутоносых остаться, нигде уже после
В стане ахейском ему не укрыться от псов и пернатых.зэ

Л ц 6ь

5

jo

i5

50

И кто назначает [воинов] в передовые отряды и бьет
их 40 , если они отступают, делает то же самое, [что
Гектор], равным образом как и те, кто располагает
[воинов] перед рвами и [другими] такого рода [пре­
пятствиями] : ведь все они принуждают. Однако му^
жественным следует быть не по принуждению, а по­
тому, что это прекрасно.
Считается, что опыт в отдельных вещах — это тоже мужество. Исходя из этого, Сократ думал, что му­
жество состоит в знании41. Каждый между тем бывает
опытен в своем деле, например в ратном — наемники;
на войне многие вещи, по-видимому, напрасно внуша­
ют страх, и они отлично это знают. Они кажутся
мужественными, потому что другие люди не пони­
мают, какова [в действительности опасность]. Кроме
того, благодаря опыту они лучше всех умеют нападать
и защищаться, умеют обращаться с оружием и обла­
дают таким, которое превосходно служит и для напа­
дения, и для защиты, а потому они сражаются, словно
вооруженные с безоружными и словно атлеты с дере­
венскими жителями. Ведь и в таких состязаниях луч­
шими бойцами бывают не самые мужественные, а самые сильные, т. е. те, у кого самое крепкое тело. Но
наемники становятся трусами всякий раз, когда опас­
ность слишком велика и они уступают врагам числен­
ностью и снаряжением, ведь они первыми обращают­
ся в бегство, тогда как гражданское [ополчение],
оставаясь [в строю], гибнет, как и случилось возле
храма Гермеса42. Ибо для одних бегство позорно, и
смерть они предпочитают такому спасению, а другие
с самого начала подвергали себя опасности при усло­
вии, что перевес на их стороне, а поняв, [что этого
112

нет], опи обращаются в бегство, страшась смерти
больше, чем позора. Но мужественный не таков.
И ярость (ho thymos) относят к мужеству, потому
что мужественными считаются также те, кто в ярости
бросается [навстречу опасности], словно раненый
зверь, так как и мужественные бывают яростными
(thymoeideis), действительно, ярость сильнее всего
толкает навстречу опасностям, а отсюда и у Гомера:
«силу ему придала ярость», и «силу и бурную ярость
это в нем пробудило», и «жаркую силу у ноздрей», и
«закипела кровь» 43, ибо все такие признаки, видимо,
указывают на возбуждение, ярость и порыв.
Так что мужественные совершают поступки во имя
прекрасного, а ярость содействует им в этом; что же
до зверей, то они [приходят в ярость] от страдания,
т. е. получив удар, или от страха, потому что, когда
они в лесу, они не нападают. Разумеется, не мужест­
венны они, когда, не предвидя ничего страшного, го­
нимые болью и яростью, бросаются навстречу опасно­
сти. В противном случае мужественными, пожалуй,
окажутся даже голодные ослы, ведь они и под удара­
ми не перестают пастись44, да и блудники, повинуясь
влечению, совершают много дерзкого. Но мужество от
ярости, похоже, самое естественное, и, если добавить
сознательный выбор и [прекрасную] цель, это и бу­
дет [истинное] мужество.
Гнев, конечно, причиняет людям боль, а месть до­
ставляет удовольствие, но кто лезет в драку из таких
[побуждений] — драчун (makhimos), a не мужествен­
ный, ибо он поступает так пе потому, что это пре­
красно, и не потому, что так велит суждение, а дви­
жимый страстью; однако что-то очень похожее на
мужество у него все же есть.
Не мужествен, разумеется, и тот, кто самонадеян
(eyelpis): в опасностях ему придает отваги то, что
он часто и над многими одерживал победу, а похож
он на мужественного потому, что и тот и другой отиажны. Но если мужественный отважен по назван­
ным выше причинам45, то этот потому, что уверен в
гноем превосходстве и в том, что ничего [дурного] ис­
пытать не придется. Так же ведут себя и упившись
пьяными, потому что становятся самонадеянны. Но
когда обстоятельства для них неблагоприятны, они
обращаются в бегство. Мужественному свойственно
113

выпосить являющееся и кажущееся страшным для:
человека потому, что так поступать прекрасно, а не
[так] — позорно. Вот потому и считается, что более
мужествен тот, кому присущи бесстрашие и невозму­
тимость при внезапных опасностях, а не предвиден­
ных заранее. Ведь как мы знаем, [источник мужсст20 ва]—это скорее [нравственные] устои, так как при
подготовленности [мужества] меньше. При опасно­
стях, известных заранее, выбор можно сделать по ра­
счету и рассуждению46, но при внезапных — согласно
устоям.
Мужественными кажутся и те, кто не ведает об
опасности, и они очень похожи на самонадеянных, од­
нако хуже последних, потому что ие имеют [высокой
само]оценки (axiöma), а те имеют47. Именно в силу
25 такой [самооценки самонадеянные] известный срок
держатся, те же, кто — в силу заблуждения, поняв,
что [дела обстоят] иначе, чем они предполагали, об­
ращаются в бегство, как и произошло с аргивянами,
которые напали па лакедемонян, думая, что это сикионцы48.
Итак, сказано и о том, каковы разновидности му­
жественных, и о том, кого принято считать мужест­
венными.
12 (IX). Мужество связано с тем, что внушает
зо отвагу и страх, но оно связано с тем и другим не
одинаково, но больше — со страшным. В самом деле»
кто невозмутим в опасностях и ведет себя как долж­
но, более мужествен, чем тот, кто мужествен при об­
стоятельствах, придающих отваги. Как уже было ска­
зано, мужественными почитаются за [стойкое] пере­
несение страданий. Вот почему мужество сопряжено
со страданиями и ему по праву воздают хвалу; в са35 мом деле, переносить страдания тяжелей, чем воздер*
живаться от удовольствий.
1117ь
Впрочем, цель, достигнутая мужеством, пожалуй,
доставляет удовольствие, но она не видна за тем, что
вокруг, как бывает хотя бы на гимнастических состя­
заниях; цель кулачных бойцов, ради которой [бьют·
ся],— венок и честь — доставляет удовольствие, но
б получать удары больно, раз плоть живая, и доставляет
страдания, как и всякое напряжение; и вот, посколь­
ку этого много, а то, ради чего [состязаются], незпаШ

чнтсльно, кажется, что у них нет никакого удовольст­
вия. Если так и с мужеством, значит, смерть и рапы
принесут мужественному страдания, причем против
его воли, но он вынесет их, так как это прекрасно
и так как пе вынести позорно. И чем в большей сте- 10
лени он обладает всей добродетелью и чем он счаст­
ливее, тем больше он будет страдать, умирая, ведь
такому человеку в высшей степени стоит жить и ou
лишает себя величайших благ сознательно, а это му­
чительно (lypöron). Но он от этого ничуть не менее
мужествеп, а, может быть, даже более, потому что
столь [великим благам] предпочитает нравственно
прекрасный [поступок] на войне. Да и пе для всех 15
добродетелей удовольствие от их проявления имеет
место, разве только в той мере, в какой достигается
цель 49 . Но ничто не мешает, наверное, чтобы самыми
лучшими воинами были не такие, а мепее мужествен­
ные люди, которые, однако, не имеют никакого друго­
го блага; ведь они готовы к риску и меняют жизнь 20
па ничтожную паживу50.
Итак, будем считать, что о мужестве сказано, и пе
трудно попять из сказанного, в чем его суть по край­
ней мере в общих чертах.
13 (X). После этой добродетели поговорим о бла­
горазумии51, ведь [мужество и благоразумие]—доб­
родетели частей [души], не обладающих суждением.
А мы уже сказали52, что благоразумие — это облада- 25
пне серединой в связи с удовольствиями, потому что
со страданием опо связано меньше и не так, [как с
удовольствиями]; в тех же вещах проявляется и рас­
пущенность.
Поэтому определим теперь, с какого рода удоволь­
ствиями связано благоразумие. Пусть различаются
удовольствия тела и души; возьмем [из последних]
честолюбие и любознательность: в обоих случаях чс- зо
ловек наслаждается тем, что ему приятно, причем
тело ничего пе испытывает, но, скорее, мысль. В связи
с такими удовольствиями пи благоразумными, ни рас­
пущенными пе называются. Равным образом пе на­
зываются так и те, кто имеет дело с прочими удо­
вольствиями, которые пе являются телесными: ведь
болтливыми, а пе распущенными мы называем тех, зз
иго любит послушать н порассказывать н проводит дни,
115

Ш8а судача о происшествиях; не называем мы так и тех,
кто страдает из-за потери имущества или из-за
близких.
Благоразумие связано, пожалуй, с телесными удо­
вольствиями, но и с телесными не со всеми. Кто на­
слаждается созерцанием, например, красок и линий
5 картины, не называется ни благоразумным, ни распу­
щенным. Впрочем, и этим, вероятно, можно наслаж­
даться должно, чрезмерно и недостаточно.
То же справедливо и для удовольствий слуха: тех,
кто чрезмерно наслаждается пением или лицедейст­
вом, никто не назовет распущенными, а тех, кто [на­
слаждается] этим как должно,— благоразумными.
Никто не назовет так и [наслаждающихся] обош нянием, если исключить привходящие обстоятельства,
ибо мы называем распущенными не тех, кто наслаж­
дается запахом яблок, роз или воскурений, но, скорее,
тех, кто наслаждается запахом мира и яств; распу­
щенные наслаждаются именно этим потому, что запа­
хи напоминают им о предметах их влечения53. Мож­
но, пожалуй, увидеть, как и другие, когда голодны,
15 наслаждаются запахом пищи, но присуще наслажде­
ние такими вещами [именно] распущенному, ибо для
него это — предметы влечения.
И другие животные, если исключить привходящие
обстоятельства, не получают удовольствия от этих
чувств. Ведь не обоняя, а пожирая зайцев, получают
наслаждение псы, почуять же [добычу] позволил за20 пах; так и лев [рад] не мычанию, а пожиранию быка,
а что бык близко, он почуял по мычанию, вот и ка­
жется, будто мычание доставляет ему паслаждение.
Точно так не виду «или олепя или дикой козы»54
[бывает он рад], а тому, что получит добычу.
Благоразумие и распущенность связаны с такими
25 удовольствиями, которые общи людям и остальным
животным, а потому представляются низменными и
скотскими. Это осязание и вкус. Но ко вкусу человек,
кажется, прибегает мало или даже вовсе им не [поль­
зуется], ведь от вкуса зависит различение соков, к не­
му прибегают, проверяя вина и приготовляя куша­
нья55, однако отнюдь не это доставляет наслаждение,
зо по крайней мере распущенным, но смакование — а
оно возникает всегда благодаря осязанию — как при
еде, так и при питье и при так называемых любовных
Ш

утехах. Вот почему один чревоугодник, полагая, что
удовольствие он получает от осязания [пищи], мо­
лился, чтобы глотка у него стала длиннее журавли­
ной 56.
Итак, распущенность проявляется в связи с тем
чувством, которое, более чем все другие, является
общим [всем живым существам], и ее с полным пра­
вом можно считать достойной порицания, потому что
она присутствует в нас не постольку, поскольку мы
люди, а постольку, поскольку мы животные. Наслаж­
даться такими чувствами, т. е. иметь к ним исключи­
тельное пристрастие,— [значит жить] по-скотски.
К тому же распущенные лишены самых благородных
удовольствий осязания, скажем от натирания маслом
в гимнасиях и от горячей бани, потому что [наслаж­
дение] распущенному доставляет осязание не во всех
частях тела, а только в определенных.
(XI). Принято считать, что одни влечения общие
для всех, другие — у каждого свои и благоприобретен­
ные. Так, например, влечение к нище естественно,
ибо к ней влечет всякого, кто нуждается в еде или
питье, а иногда в том и другом одновременно; и вся­
кого, «кто молод и в расцвете сил», как говорит Го­
мер, влечет «к объятьям»57. Но не всякого [привле­
кает] именно эта [нища] и именпо эта [женщина], и
не всех влечет к одиому и тому же. Вот почему, [ка­
ково влечение |, по всей видимости, зависит от нас
самих. Впрочем, в нем есть, конечно, и нечто естест­
венное, потому что, [хотя] одному в удовольствие од­
но, а другому — другое, иные вещи доставляют удо­
вольствие любому и каждому.
Однако в естественных влечениях погрешают не­
многие, и притом в одном направлении — в сторону
излишества. Действительно, есть все, что попало, или
пить до нерепоя означает перейти естественную меру
по количеству, так как естественное влечение имеет
целью [только] восполнение недостающего. И соответ­
ствующих людей потому называют рабами брюха, что
они наполняют его сверх должного. Такими становят­
ся люди чрезвычайно низменного [права], но многие
и но многих отношениях погрешают в связи с удоиольствиями, [приятными] им лично. Ведь среди тех,
кого называют «любителями» (philotoioytoi), одни паслиждаются но тем, чем следует, другие — сильное,
117

чем большинство, третьи — не так, как следует, а рас­
пущенные преступают меру во всех отношениях; дей­
ствительно, они наслаждаются такими вещами, какими
не следует наслаждаться, потому что они отвратитель­
ны, а если от чего-то [из их удовольствий] все же
следует получать наслаждепие, то они наслаждаются
этим больше, чем следует, и сильней большинства.
Итак, ясно, что излишество в удовольствиях — это
распущенность, и она заслуживает осуждения. За
стойкость в страданиях (в отличие от случая с му­
жеством) не называют благоразумным, а за ее отсут­
ствие не называют распущенным, но в то же время
распущенным называют за то, что человек страдает
больше, чем следует, из-за того, что ему не достаются
удовольствия (даже страдание его бывает из-за удо­
вольствия); а благоразумным называют за то, что че­
ловек не страдает при отсутствии удовольствий, и за
воздержание от них.
14. Итак, распущенного влекут все или самые
[сладкие] удовольствия, и влечение тянет его так, что
он предпочитает эти удовольствия всему другому. Вот
почему оп страдает как от лишения удовольствий, так
и от влечепия к ним: влечение ведь сопряжено со
страданием, хотя и кажется нелепым страдать из-за
удовольствия.
Люди, которым недостает влечения к удовольст­
виям и которые меньше, чем следует, ИМИ наслажда­
ются, вряд ли существуют, ибо подобная бесчувст­
венность человеку не свойственна, да ведь и осталь­
ные живые существа разборчивы в еде, и одно им
нравится, другое — нет. Если же некоему [существу]
ничто не доставляет удовольствия и оно не делает
различия между [приятным и неприятным], оно, ве­
роятно, очень далеко от того, чтобы быть человеком.
Не нашлось для такого и названия, потому что он
едва ли существует58.
Благоразумный же, напротив, держится в этом се­
редины, ибо он не получает удовольствия от того, чем
особенно [наслаждается] распущенный; скорее, это
вызывает у него негодование, и в целом [он не нахо­
дит никакого удовольствия] в том, что не должно»
и ничто подобное не [влечет] его слишком сильно;
а при отсутствии удовольствий оп не испытывает пи
Но

страдания, ни влечения, разве только умеренно и не ts
сильнее, чем следует, и пе тогда, когда пе следует, и
вообще ничего такого [с ним не происходит]. Уме­
ренно и как должно он будет стремиться к удовольст­
виям, связанным со здоровьем или закалкой, и к дру­
гим удовольствиям тоже, если они не препятствуют
[здоровью и закалке], пе противоречат нравственно
прекрасному и соответствуют [его имущественному]
состоянию. В самом деле, кто отпосится к этому ина­
че, любит подобные удовольствия больше, чем они
того стоят, по благоразумный пе таков: он [привер- 2о
жен им], согласно верному суждению.
15(ХП). Распущенность больше походит на нечто
произвольное, нежели трусость, ибо если первая свя­
зана с удовольствием, то вторая — со страданием и
если первое избирают, то второго избегают. И нако­
нец, страдание выводит из равновесия и искажает
природу страдающего, а удовольствие ничего такого
не делает. Следовательно, распущенность более произвольна, а потому более заслуживает порицания, да и
приучиться к воздержности в удовольствиях легче,
так как в жизни для этого много [поводов] и приуче­
ние не сопряжено с риском, а в случае с опасностями
[все] наоборот.
Может показаться также, что трусость [вообще]
и при известных обстоятельствах произвольна не оди­
наково. Ведь сама по себе трусость не связана со стра­
данием, но в каких-то случаях из-за страдания на­
столько теряют голову, что и оружие бросают, и в
остальном ведут себя неприглядно. Вот почему [трус­
ливые поступки] считаются подневольными. Л у рас­
пущенного все наоборот: в каждом отдельпом случае
[его поступки] произвольны, так как отвечают его
влечению и стремлению, а в целом — едва ли: ведь
никого не влечет быть распущенным.
Понятие «распущенность» мы переносим и на про­
ступки детей, и действительно, здесь есть некоторое
сходство. Что от чего получило название, сейчас для
пас совершенно безразлично; ясно, однако, что одно
первично, а другое от него зависит, и, видимо, пере­
пое этот удачен, ибо то, что стремится к постыдному
и быстро растет, нужно обуздывать, а таковы прежде
всего «влечения» и «дитя»: ведь и дети живут, пови119

2з

зо

щдь

s

пуясь влечению, и стремление к удовольствию у них
связано прежде всего с этими [постыдными вещами] 69.
Поэтому, если [ребенок] не будет послушен и не бу­
дет под началом, [все это] далеко зайдет, ведь у ли­
шенного понимания (anoetos) стремление к удоволь­
ствию ненасытно и [тянет] во все стороны, а осуще­
ствление влечения увеличивает врожденную силу
ίο [влечения], и, если влечения сильны и грубы, они
вытесняют [всякий] расчет. Поэтому необходимо, что­
бы влечения были умеренны и немногочисленны и ни
в чем не противодействовали суждению. Это мы на­
зываем «послушным» и «обузданным»; и так же как
нужно, чтобы ребенок жил, повинуясь предписаниям
воспитателя, так — чтобы и подвластная влечениям
часть души (to epithymötikon) существовала, повинуи> ясь суждению (kata ton logon). Нужно поэтому, что­
бы у благоразумного часть души, подвластная влече­
нию, была в согласии с суждением, ибо цель того
и другого, [благоразумия и суждения],—нравственно
прекрасное; и благоразумного влечет к тому, к чему
следует, как и когда следует, т. е. так, как предписьь»
вает и [верное] суждение.
Итак, будем считать, что о благоразумии мы ска­
зали.

КНИГА ЧЕТВЕРТАЯ (Δ)
1(1). Теперь по порядку следует рассуждение о
щедрости1. А ею принято считать обладание середи­
ной в отношепии к имуществу, ибо щедрого хвалят не
за [подвиги] на войне, и не за то, в чем [заслуги]
благоразумного, и равным образом не за то, как оп
судит2, но ва отношение к даянию и приобретению
имущества, причем больше за то, что связано с дая­
нием. А имуществом мы называем все, стоимость чего
измеряется деньгами. Мотовство и скупость — это со*
ответственно излишество и недостаточность в отноше­
нии к имуществу. И если скупость мы всегда припи­
сываем тем, кто больше, чем следует, хлопочет [об
имуществе], то мотовство ставим в вину, когда имеем
в виду несколько [пороков]; в самом деле, мы зовем
мотами невоздержных и тратящих [имущество] на
распущенную [жизнь]. Недаром они признаются са­
мыми дурными людьми: они ведь соединяют в себе
много пороков. Имя же им дают неподходящее, по­
тому что «быть мотом» — значит иметь один какой-то
порок, а имеиио уничтожать свое состояние; в самом
деле, мот гибнет по собственной вине, а своего рода
гибелью его кажется уничтожение состояния, ибо
[как мот] он живет, [уничтожая состояние]. В таком
смысле мы и понимаем мотовство3.
Чем пользуются, можно пользоваться и хорошо и
плохо, а богатство относится к используемым вещам,
и лучше всех пользуется всякой вещью тот, кто обла­
дает соответствующей добродетелью. Значит, и богат­
ством воспользуется лучше всего тот, чья доброде­
тель — в отношении к имуществу4. А таков щедрый.
Пользование— это, по-видимому, трата и даяние иму­
щества, а приобретение и сбережение — это, скорее,
владение, [а ие пользование]. Поэтому щедрому бо­
лее свойственно давать тому, кому следует, нежели
121

25

зо

нгоа

s

ίο получать от того, от кого следует, и пе получать, от
кого не следует. В самом деле, свойство добродетели
состоит, скорее, в том, чтобы делать добро (еу poiein),
а не припимать его (еу paskhein), и в том, чтобы со­
вершать прекрасные поступки, более, чем в том, что­
бы не совершать постыдных. Между тем совершенно
ясно, что даяние предполагает добрые дела и прекрас15 ные поступки, а приобретение — принятие добра, если
уж не совершение постыдных поступков, и, наконец,
благодарность причитается тому, кто дает, а не тому,
кто пе берет. Да и похвалу, скорее, заслуживает пер­
вый. Легче ведь пе брать, чем давать, ибо расточать
свое [добро] люди еще мепее склонны, чем пе брать,
пусть даже больше, чужого5. И вот щедрыми имену20 ются дающие, а тех, кто не берет, не хвалят за щед­
рость, но хвалят все же за правосудность; берущие
же вовсе хвалы не заслуживают. Среди тех, с кем
дружат из-за их добродетели, пожалуй, больше всего
дружат со щедрыми, ведь они помощники, так как
помощь состоит в даянии.
2. Поступки, сообразные добродетели, прекрасны
и совершаются во имя прекрасного (toy kaloy heneka).
Следовательно, и щедрый будет давать во имя пре25 красного и правильно: кому следует, сколько и когда
следует, и так далее во всем, что предполагается пра­
вильным даянием, а кроме того, это доставляет ему
удовольствие и не приносит страдания, ибо соглас­
ное с добродетелью или доставляет удовольствие, или
не причиняет страданий (менее всего это заставляет
страдать) 6.
А кто дает, кому не следует и пе во имя прекрас­
ного, по по некоей другой причине, будет именовать­
ся не щедрым, а как-то иначе. Не заслуживает этого
зо имени и тот, кто, давая, страдает. Он ведь охотно
предпочел бы имущество прекрасному поступку, а
щедрому это чуждо.
Щедрый не станет и брать, откуда пе следует, ибо
такое приобретение чуждо человеку, который не це­
нит имущество7. Видимо, он пе станет и просителем,
ибо делающему добро не свойственно с легкостью
принимать благодеяния. Но откуда следует, он будет
1120b брать, например из собствеппых владспий, пс потому,
что это прекрасно, а потому, что необходимо, чтобы
12Z

иметь, что давать другим. Он не будет певиимателен
к собственным [владениям], раз уж намерен с их
помощью удовлетворять чьи-либо [нужды], и не ста­
нет давать кому попало, чтобы иметь, что дать тем,
кому следует, в нужное время и ради прекрасной
цели.
Щедрому весьма свойственно даже преступать ме­
ру в даянии, так что себе самому он оставляет мень­
ше, [чем следует]. Дело в том, что не принимать себя
в расчет — свойство щедрого человека.
О щедрости говорят, учитывая состояние, ибо на
щедрость указывает не количество отдаваемого, а [ду­
шевный] склад даятеля, а уже он соразмеряется с со­
стоянием. Ничто поэтому не мешает, чтобы более щед­
рым оказался тот, кто дает меньше, если он дает из
меньшего состояния8.
Более щедрыми, видимо, бывают те, кто пе сами
нажили состояние, а получили его по наследству: вопервых, они не испытывали нужды, а, во-вторых, все
сильнее привязаны к своим творениям (erga), как,
например, родители [к детям] и поэты [к стихам] 9.
Нелегко щедрому быть богатым, потому что он не
склонен к приобретению и бережливости, и при том
расточителен и ценит имущество не ради него самого,
а ради даяния. Отсюда и жалобы на судьбу, что-де
наиболее достойные [богатства] менее всего богаты 10.
Вполне понятно, что происходит именно это: как и в
других случаях, невозможно обладать имуществом, не
прилагая стараний к тому, чтобы его иметь. И все
же щедрый не станет давать, кому не следует и когда
не следует и так далее; ведь в подобных поступках
еще нет щедрости, и, израсходовав [деньги] на такое,
он будет лишен [средств], чтобы расходовать их на
должное, ибо, как уже было сказано, щедрый — это
человек, который тратит сообразно состоянию и па то,
на что следует, а кто в этом преступает меру — тот
мот. Тираннам, владеющим огромными [состояниями],
нелегко, кажется, преступить меру в даяниях и
тратах, именно поэтому мы не называем их мо­
тами и .
Но поскольку щедрость — это обладание середи­
ной в отношении к даянию и приобретению имущест­
ва, щедрый и давать, и тратить будет на то, на что
следует, и столько, сколько следует, одинаково и в
123

зо большом, и в малом, и притом с удовольствием; а
кроме того, он будет брать, откуда следует и сколько
следует. Ведь коль скоро добродетель — это облада­
ние серединой по отношению к тому и другому, [и к
даянию, и к приобретению], щедрый и то и другое
будет делать как должно. Доброе (epieikês) приобре­
тение предполагается [добрым] даянием. А не доброе
[приобретение] противоположно [доброму даянию].
Поэтому свойства, предполагающие друг друга, совме­
щаются в одном человеке, а противоположные, разу1121а меется, нет 12. Когда же случается щедрому издержать­
ся, нарушив должное и прекрасное, он будет страдать,
однако умеренно и как подобает, потому что доброде­
тели присуще переживать удовольствия и страдания,
от чего следует и как следует.
Кроме того, щедрый легко делится имуществом
5 (eykoinöiietos) с другими: ведь попрание своего права
(to adikeisthai) он допускает; во всяком случае, он
не ценит имущества и больше досадует, если не израс­
ходовал что-нибудь должное, чем страдает, если из­
расходовал что-то недолжное, для него ведь не годит­
ся Симонидова [мудрость] 13.
3. Мот между тем погрешает и в таких вещах:
ведь у него ни удовольствия, ни страдания не бывают
от того, от чего следует, и так, как следует; вно.слсд?
io ствии это станет яснее. Мы ведь уже сказали, что из­
быточность и недостаточность — это соответственно
мотовство и скупость, причем в двух вещах —даянии
и приобретении, ибо и трату мы относим к даянию.
Итак, если мотовство — это [отклонение] к избытку в
даянии и пеприобретеиии и к недостатку в приобре15 тении, то скупость — это [отклонение] к недостатку в
даянии и избытку в приобретении, впрочем, в мело­
чах 14.
Поэтому [две стороны] мотовства никак не соче­
таются друг с другом: ведь нелегко всем давать, ни­
откуда не беря, так как у частных даятелей состоят
иие быстро истощается. А они-то и считаются мотами
[в собственном смысле слова]. Впрочем, можно счи20 тать, что такой человек все-таки гораздо лучше скупо­
го. Его болезнь легко излечима потому что [мот], вопервых, молод, а во-вторых, стеснен в средствах15 и
он способен прийти к середине, так как обладает [чер124

тами] щедрого: он ведь дает и не берет, по и то и
другое делает не как должно и не хорошо. Если бы
он в конце концов приучился делать это [как должно]
или как-то иначе изменился, он был бы щедрым, ведь
он будет давать, кому следует, и не будет брать, откуда
не следует.
Вот почему он не считается дурным по нраву, ведь
излишне давать и не брать — [черта] не испорченно­
го и низкого (agennes), но глупого. Принято считать,
что такой мот гораздо лучше скупца, как на основа­
нии вышесказанного, так и потому, что он многим ока­
зывает помощь, а скупец — никому, даже самому себе.
Однако большинство мотов, как сказапо, берут, от­
куда не следует, и по этому признаку являются скуп­
цами. Они становятся склонны брать таким образом,
потому что хотят расходовать, но не могут делать это
с легкостью, так как скоро у них истощаются налич­
ные [средства]. Значит, они вынуждены добывать их
откуда-то еще, а поскольку они при этом ничуть по
заботятся о нравственности (to kalon), то легкомыс­
ленно берут отовсюду, ибо давать для них привлека­
тельно, а как и откуда [добыты средства], им совер­
шенно безразлично. Именно поэтому их даяния не яв­
ляются щедрыми, т. е. они не являются нравственно
прекрасными, и не ради этого делаются, и не так, как
должно, а иногда они даже делают богатыми тех, ко­
му следует жить в бедности, и, хотя людям умерен­
ных нравов они не дадут ничего, подхалимам и тем,
кто доставляет им какое-либо иное удовольствие,—
много. Потому в большинстве они распущенны, ибо,
с легкостью расходуя [деньги], они и тратят их на
распущенное времяпрепровождение, а не имея в жиз­
ни прекраспой цели, клонятся в сторону удовольствий.
Оказавшись без воспитателя, мот опускается до
[распущенности], а если обратить Pia него внимание,
может достичь середины и должного. Что же до ску­
пости, то опа неизлечима (принято считать, что ста­
рость и всякая немощь делают людей скупыми); и
она теснее срослась с природой человека, чем мотовст­
во. Большинство ведь, скорее, стяжатели, чем раздаватели. Кроме того, скупость распространенней и име­
ет много разновидностей, так как насчитывается много
способов быть скупым.
Есть две [стороны] скупости — недостаточность в
125

20

25

зо

ji22a

5

ιο

15

даянии и излишество в приобретении, по ne y всех
она обнаруживается целиком, а иногда [отклонения]
встречаются по отдельности, т. е. одни излишне при­
обретают, а другие недостаточно дают. Те, кого про­
звали, скажем, жадинами, скаредами и скрягами, не­
достаточно дают, но их не тянет к чужому [добру], и
они не стремятся завладеть им: в одних случаях из
порядочности (epieikeia) и опасений позора (считает­
ся, что для некоторых — во всяком случае, [сами они
так] говорят — цель бережливости — не оказаться ког­
да-нибудь вынужденными совершить нечто постыдное;
к ним относится «тминорез» 16 и тому подобные люди;
имена они получили за излишнее [усердие] в том,
чтобы пичего не давать); в других случаях от чужого
[добра] воздерживаются, полагая, что трудно самому
брать у других, без того чтобы другие брали у тебя
самого, и потому они довольны тем, что не берут и не
дают.
А другие в свою очередь преступают меру в при­
обретении, беря откуда угодно и что угодно, как, на­
пример, те, чье ремесло недостойно свободных (aneleytheros): содержатели публичных домов и все им по­
добные, а также ростовщики, [дающие] малую [ссуДУ] з а большую [лихву]. Все они берут откуда но
следует и сколько не следует. По-видимому, всем им
одинаково присущи позорные способы наживы, ибо
все они терпят порицание ради наживы, к тому же
ничтожной. В самом деле, берущих очень много, откуда не следует и что не следует, например тираниов,
разоряющих государства, и грабителей, опустошаю­
щих святилища, мы называем не скупыми, а, скорее,
подлыми, нечестивыми и неправосудными. А вот иг­
рок в кости, вор одежды в бане (и разбойник) тоже
относятся к скупым, ибо их нажива позорна. Дейст­
вительно, и те и другие 17 утруждаются и терпят πο­
рицание ради наживы, только одни ради наживы идут
на огромный риск, а другие наживаются за счет ок­
ружающих (philoi), которым [на самом деле] следует
давать. Таким образом, и те и другие, желая нажи­
ваться не на том, на чем следует, наживаются позор­
ными способами, а все приобретения такого рода —
это приобретения скупца.
Так что разумно противоположностью щедрости
называть скупость, ибо это порок больший, чем мотов126

ство, и чаще погрешают в эту сторону, нежели в сто­
рону описанного нами мотовства.
Будем считать, что о щедрости и о противополож­
ных ей пороках в какой-то мере сказано,
4(11). За этим, по-видимому, должен последовать
разбор того, что относится к великолепию. Кажется и
это — какая-то добродетель в отношении к имуществу.
Однако в отличие от щедрости она касается не всех 20
действий, связанных с имуществом, а только поступ­
ков, связанных с тратами, и в них она превосходит
щедрость величием. Ибо, как подсказывает и само на­
звание, подобающая трата зависит от величины lö. Ве­
личина же относительна. Ведь разные затраты подо­
бают трнерарху и главе священного посольства19. 25
Подобающее, стало быть, соотносится с лицом, усло­
виями и предметом. Кто тратит по достоинству на мел­
кое и заурядное, не называется великолепным, напри­
мер, «дававший много пищим»20, а тот называется
так, кто достойно тратит в великих делах, ибо, хотя
великолепный — это человек щедрый, щедрый человек
отнюдь не есть великолепный.
Недостаточность в таком [душевном] складе име- 3о
нуется мелочностью, а излишек — безвкусной пышно­
стью и тому подобпыми [именами, говорящими] не
о количественном избытке в том, в чем следует, а о
показном блеске в том, в чем не следует, и так, как
не следует. Впоследствии мы поговорим об этом.21
Великолепный же подобен знатоку: он способен
разуметь, что подобает, и большие средства потратить 35
пристойно, ибо, как мы сказали вначале, [душевный] 112гь
склад определяется деятельностью и предметами [дея­
тельности] 22, а траты великолепного велики и подо­
бающи. Таковы и дела (erga) его, ибо так затрата бу­
дет великой и подобающей. Следовательно, дело долж­
но стоить траты, а трата — дела или даже быть чрез- 5
мерной. Великолепный пойдет на эти траты во имя
прекрасной цели (ибо это общее свойство добродете­
ли), причем с удовольствием и расточительно (потому
что точный расчет мелочен). И он будет больше смот­
реть за тем, чтобы [все] было как можно красивее и
| устроено] самым подобающим образом, чем за стои­
мостью, и за тем, чтобы потратить возможно меньше, ю
Таким образом, великолепный с необходимостью также
127

,и щедр, потому что π щедрый станет тратить то,
что следует, и так, как следует. [Щедрость] проявля­
ется в этом, а великолепный добавляет размах (to
mega), или величие (megethos), что даже при равных
затратах сделает предпринятое (ergon) великолепней.
15 Ведь не одна добродетель у собственности и у дела,
па которое тратишь23, ибо для собственности самое
ценное — стоить как можно дороже, например как зо­
лото, а [самое ценное] для дела, на которое потрати­
лись,— величие и красота; ибо созерцание этого пора­
жает, а великолепию свойственно поражать; и добро­
детель предприятия < —великолепие—) заключается
в величии.
5. Среди затрат есть такие, которые мы считаем
2о почетными24, например затраты на [почитание] богов,
посвятительные дары, постройки и жертвоприноше­
ния, так же как и все вообще связанное с божеством,
а также все то, что охотно делают из честолюбия на
.общее благо25, например когда думают, что нужно
блистательно снарядить хор или триеру или устроить
пир для всего города.
Во всех этих случаях, как ул<е было сказано, учи25 тывается действующее лицо: кто это такой и чем on
располагает. Ведь затраты должны быть достойны то­
го и другого, т. е. подобать не только делу, по и дея­
телю. Поэтому бедняк не сможет быть великолепным:
у него ведь нет средств, чтобы потратить подобающе
много; и кто возьмется — глупец, ибо это вопреки и
достоинству, и должному, а только то, что правильно,
зо сообразно добродетели. Подобают же такие траты тем,
у кого имеются достаточные [средства, безразлично],
сами ли они нажили их или получили от предков или
друзей, а также тем, кто благороден, знаменит и тому
подобное, потому что во всем этом присутствуют ве­
личие и достоинство.
Итак, великолепен преимущественно такой человек
и великолепие [проявляется] в таких затратах, о ко35 торых было сказано: ведь они самые величественные
и почетные. В частных же делах великолепно то, что
1123а бывает единожды, например свадьба или еще что-ни­
будь такое, а также то, о чем хлопочет весь город или
высокопоставленные [граждане]; кроме того, велико­
лепны бывают встречи и проводы чужеземных гостей,
123

подарки ц отдаривания. Великолепный тратит, конеч­
но же, не на себя самого, но на общие дела, а подар- з
ки чем-то похожи на посвящения богам26.
Убранство дома, подобающее богатству,— также
признак великолепного (ведь и дом этот служит сво­
его рода украшением города); кроме того, великолеп­
ный тратится больше на такие дела, которые сравни­
тельно долговечны (а это и есть самое прекрасное), и
на то, [наконец], что подобает каждому отдельному
случаю, потому что не одно и то же подобает богам и ю
людям, храмам и гробницам. И поскольку каждая из
затрат великолепного в своем роде величественна, ве­
ликолепнейшей (безусловно) является великая [тра­
та] на великое [дело], а великолепной постольку-поскольку — великая для данных обстоятельств, причем
различается великое с точки зрения самого дела или
вещи и с точки зрения затрат; ведь самый красивый
мяч или лекиф27, конечно, обладает великолепием как *ύ
подарок ребенку, но цена [этого подарка] ничтожная
и скупая. Поэтому признак великолепного человека —
делать великолепно, какого бы рода пи было дело (ибо
такое не легко превзойти), и затрачивая по достоин­
ству. Таков, стало быть, великолепный.
0. Кто преступает меру и безвкусен, преступает ее, 20
как было сказано, издерживаясь против должпого. На
что затраты [должны быть] малыми, па это он издер­
живает много и блистает роскошью невпопад: на пи­
рушке в складчину угощает, как на свадьбе, а будучи
хорегом в комедии, приносит для парода пурпурный
[ковер], словно мегарец28. И все это он станет делать
не ради прекрасной цели, но показывая свое богатство 25
и надеясь вызвать этим удивление; и где следует пой­
ти на большие издержки, он тратит мало, а где на
пеболыние — много.
У мелочного же во всем недостаток; даже издер­
жавши очень много, он из-за мелочи погубит [красо­
ту], и, что бы ни делал, он колеблется и прикидывает, зо
как бы издержать поменьше, и все равно сокрушает­
ся, будучи уверен, что все делает велико [лепней],
чем следует.
Итак, эти склады [души] являются пороками, но
опи все же не вызывают [сурового] порицания,
б

Аристотель, т. 4

129

потому что не вредят окружающим и не слишком не­
приглядны.
7(111) Проявлять себя в великом величавости
85 подобает ужо по самому названию, мы же прежде
112зь всего рассмотрим, в чем [именно]; а исследовать ли
[сам душевный] склад или его обладателя — это без­
различно 29.
Величавый же — это, по-видимому, тот, кто счи­
тает себя достойным великого, будучи этого достой­
ным. Ведь вопреки достоинству так считает только
глупец, а ни глупцов, ни неразумных (anoetoi) нет
среди добродетельных. А значит, величавый [именно
5 таков], как сказано. В самом деле, достойный малого
и считающий себя достойным малого благоразумен,
но не величав, ведь величавость состоит в величии, так
же как красота бывает в большом теле, а малорослые
изящны и хорошо сложены, но не прекраспы.
Кто считает себя достойным великого, хотя не до­
стоин, спесив, но спесив не всякий, [кто считает себя
достойным] большего, нежели [действительно] до­
стоин 30.
Приниженный же — это тот, кто считает себя до10 стойным меньшего, [чем оп достоин]; велики ли его
достоинства или незначительны, он все равно считает
себя еще менее достойным, и тот, кто достоин велико­
го, [а считает себя достойным малого],— тот кажет­
ся, пожалуй, самым приниженным: каким же он счи­
тал бы себя, если б не был достоин столь [великого]?!
Величавый поэтому — крайний с точки зрения
величия и срединный с точки зрения должного [пове15 дения], ибо ему свойственно ценить себя по достоин­
ству, а те, [другие], отклоняются в сторону излишка
или недостатка.
Если человек считает себя достойным великого,
этого достоин, и особенно если он достоин величайше­
го, то этим величайшим в первую очередь бывает чтото одно. [Понятие] достоинства (hö axia) относится к
внешним благам31, а величайшим из таких благ мы
признаем, видимо, то, что воздаем богам, то, к чему
более всего стремятся высокопоставленные люди, и
го награду, присуждаемую за самые прекрасные [дея­
ния] ; это и есть честь, ибо именно она величайшее из
внешних благ. Величавый, стало быть, как должно
130

относится к чести и бесчестью. Что величавые имеют
дело с честью, ясно и без рассуждепия: они ведь счи­
тают самих себя достойными прежде всего чести, при­
чем по достоинству.
Что касается приниженного, то ему недостает как
чувства собственного достоинства, так и [понимания] 23
достоинства величавого человека. Спесивый преступает
меру применительно к самому себе, но все же не при­
менительно к величавому.
Но величавый, коль скоро он достоин самого ве­
ликого, будет, пожалуй, и самым добродетельным:
действительно, большего всегда достоин более добро­
детельный и величайшего — самый добродетельный.
Следовательно, поистине величавый должен быть доб­
родетельным и величие во всякой добродетели можно so
считать признаком величавого32. Разумеется, вели­
чавому ни в коем случае не подобает ни удирать со
всех ног, ни поступать против права (adikein). В са­
мом деле, чего ради совершит постыдные поступки
тот, для кого нет ничего великого?33 Если вниматель­
но рассмотреть [все] по отдельпости, станет ясно, что
величавый, если он не добродетелен, предстанет во
всех отношениях посмешищем. Как дурной человек,
он не был бы достоин чести, ибо честь —это награда, 55
присуждаемая за добродетель, и воздается она добро­
детельным 34.
Итак, величавость — это, видимо, своего рода у к- ц24 а
рашение добродетелей, ибо придает им величие и
не существует без них. Трудно поэтому быть истинно
величавым, ведь это невозможно без нравственного со­
вершенства (kalokagathia). Величавый, таким обра- 5
зом, имеет дело прежде всего с честью и бесчесть­
ем. При этом удовольствие от великих почестей, воз­
даваемых добропорядочными людьми, будет у него
умеренное, как если бы он получал положенное или
даже меньше: дело ведь в том, что нет чести, достойпой во всех отношениях совершенной добродетели; он
том не менее примет эту честь, затем что нет ничего
Польшего, чтобы воздать ему. Но он будет совершен- ю
по пренебрегать честью, оказываемой случайными
людьми и по ничтожным [поводам]. Не этого он доггоин. Соответственно он отнесется и к бесчестью, ибо
но нраву оно не может его коснуться.
Итак, величавый проявляет себя прежде всего,
131

как было сказано, в отношении к чести; вместе о
тем и в отношении к богатству, и к власти государя,
и вообще ко всякой удаче и неудаче он, как бы там
ни было, будет вести себя умеренно и не будет ни
чрезмерно радоваться удачам, ни чрезмерно страдать
от неудач, ведь даже к чести он не относится как н
чему-то величайшему; а между тем и власть государя,,
и богатство избирают ради чести, во всяком случае,
обладая ими, хотят за это быть в чести, а для кого
даже честь — пустяк, для того и все прочее [ничто­
жно]. Вот почему величавые слывут гордецами (hy­
per optai).
8. Принято считать, что удачные обстоятельства
способствуют величию. Действительно, достойными че­
сти считаются благородные, государи или богачи, ибо
они обладают превосходством, а всякое превосходство
в благе заслуживает большей чести. Потому подоб­
ные обстоятельства и делают более величавыми: ведь
некоторые почитают таких людей.
Однако только добродетельный поистине заслужи­
вает чести, а у кого имеется и то и другое, [и добро­
детель, и удачные обстоятельства], те более достойны
чести. Но кто, не будучи добродетелен, обладает по­
добными благами, не по праву считает себя достой­
ным великого и неправильно именуется он велича­
вым, ибо без добродетели, совершенной во всех отно­
шениях, [величие] невозможно. Гордецами и нагле­
цами (hybristai) также становятся обладатели этих
благ, потому что нелегко без добродетели пристойно
переносить удачи. Не способные переносить их и мня­
щие о себе, что превосходят других, они других пре­
зирают, а сами совершают какие угодно поступки.
Они ведь только подражают величавому, не будучи
ему подобны, и делают это, в чем могут, т. е. добро­
детельных поступков они не совершают, зато прези­
рают других.
Что касается величавого, то он по праву выказы­
вает презрение, ибо он составляет мнение истинно,
тогда как большинство наугад.
И тот, кто величав, не подвергает себя опасно­
сти ради пустяков и не любит самой по себе опасно­
сти, потому что [вообще] чтит очень немногое. Но во
имя великого он подвергает себя опасности и в рс-.
132

шительный миг не боится за свою жизнь, полагая, что
недостойно любой ценой остаться в живых35.
Он способен оказывать благодеяния, но стыдится
принимать их, так как первое — признак его превос­
ходства, а второе — превосходства другого. За благодеяпие он воздает большим благодеянием, ведь тогда
оказавший услугу первым останется ему еще должен
и будет облагодетельствован. Говорят, люди велича­
вые помнят, кому они оказали благодеяние, а кто
их облагодетельствовал — нет (облагодетельствован­
ный-то ниже благодетеля, а они жаждут превосходст­
ва), притом величавые с удовольствием слушают о
благодеяниях, которые они оказали, и недовольно —
об оказанных им. Вот почему даже Фетида не упомнпает благодеяния, оказапного ею Зевсу, и лаконяне —
благодеяний, оказанных ими афинянам, но только те,
что были оказаны им самим36. Признак величавого —
не нуждаться [никогда и] ни в чем или крайне ред­
ко, но в то же время охотно оказывать услуги.
Кроме того, с людьми высокопоставленными и удач­
ливыми величавые держатся величественно, а со сред­
ними — умеренно, ибо превосходство над первыми
трудно и производит впечатление, а над последними
не составляет труда; и если возноситься над первы­
ми отнюдь не низко, то над людьми убогими гад­
ко (phortikon), так же как выказывать силу на не­
мощных.
Величавый не гонится за тем, что почетно, и за
тем, в чем первенствуют другие37; он празден и не­
тороплив, покуда речь пе идет о великой чести или
[великом] деле; он деятелен (praktikos) в немногих,
однако великих и славных [делах].
Ненависть его и дружба необходимо должны быть
явными (ведь и таиться, и правде уделять меньше
внимания, чем молве, свойственно робкому); и гово­
рит, и действует он явно (он свободен в речах, пото­
му что презирает трусов, и он правдив [всегда], за
исключением притворства перед толпой38).
Он не способен [приспосабливать свою] жизнь к
иному человеку, за исключением друга, ведь это раб­
ская способность, недаром подхалимы [бывают] из
прислуги и убогие — подхалимы39.
Его нелегко удивить, ибо ничто не [кажется] ему
великим.
133

Он и не злопамятен: величавому вообще не свой­
ственно кому-то что-то припоминать, особенно когда
[речь идет о причиненном ему] зле, скорее, ему свой­
ственно не замечать этого.
Он не обсуждает людей (anthr^pologos), ибо не
станет говорить ни о себе, ни о другом; право же, ему
нет дела ни до похвал себе, ни до осуждения других,
и в свою очередь он скуп па похвалы. По той же при­
чине он не злословит даже о врагах, разве только
когда, презирая их, хочет оскорбить,
ίο
Менее всего он склонен горевать и просить помощи
в связи с [повседневными] — необходимыми или ма­
лозначительными — делами, ибо так ведет себя тот,
кому они важны.
И тот, кто величав, склонен владеть прекрасны-·
ми и невыгодными вещами, а не выгодными и для
чего-нибудь полезными, так как самодостаточному
первое более свойствепно.
Принято считать, что в движепиях величавый чело-·
век бывает неспешен, голос у него глубокий, а речь
45 уверенная, ибо не станет торопиться тот, кому мало
что важно, и повышать голос тот, кто ничего пе при­
знает великим; а крикливость и поспешность от этого
[ — от того, что все кажется важным и значительным].
9. Таков, стало быть, величавый человек; [отклонен
ния в сторону] недостатка [дают] приниженного, в
сторону избытка — спесивого. Но и этих людей
считают не злыми (kakoi) (так как они не делают зла),
20 а заблудшими (hemartemenoi). Ведь приниженпый, бу­
дучи достоин блага, лишает самого себя того, чего он
достоин, и оттого, что он не считает себя достойным
благ, кажется, что он наделен неким пороком (kakon
ti); и самого себя он не знает, [ипачс] он ведь стре­
мился бы к тому, чего достоин, во всяком случае [при­
знавая] это благами. И тем не менее таких людей
считают не глупцами, а робкими (okneroi). Подобное
мнение о самих себе, видимо, делает их хуже, ибо
25 всякий человек стремится к тому, что ему по достоин­
ству, а они сторонятся даже прекрасных дел и заня­
тий, а равным образом и внешних благ, как будто
они [всего этого] недостойны.
Что до спесивых, то их глупость и незнание самих
себя ясно видны. Не обладая достоинством, они берут134

ся за почетные [дела], а потом обнаруживают свою
несостоятельность; они и нарядами украшаются; и
позы принимают, и все такое [делают], желая, чтобы
их успех (entykhemata) был заметен; и говорят о нем,
думая, что за него их будут чтить.
Однако приниженность резче противопоставлена
величавости, нежели спесь, и встречается она чаще и
хуже [спеси].
Итак, величавость, как уже было сказано, имеет
дело с великой честью.
10(IV). По-видимому, с честью связана, как было
сказано в первоначальном обзоре добродетелей, еще
одна добродетель40; она относится к величавости,
наверное, так же, как щедрость к великолепию. Дело
в том, что обе эти добродетели41 далеки от великого,
но в обычных и незначительных делах настраивают
нас вести себя как должно. Подобно тому как для
приобретения и даяния имущества существует обла­
дание серединой, а также избыток и недостаток, так
и для стремления к чести существует «больше» и
«меньше» должного, а также должный источник и
способ [достижения].
Мы ведь осуждаем честолюбивого за то, что он
стремится к чести больше, чем должно, и к чести не
из должного источника, нечестолюбивого — за то, что
он пе собирается принимать почести даже за прекрас­
ные дела. Бывает иногда, как сказано в первоначаль­
ном обзоре42, что честолюбивого мы хвалим за то, что
он действительно муж и любит прекрасное (philokalos), а нечестолюбивого — за умеренность и благоразу­
мие. Ясно, что [слово] «любитель» мы употребляем
по-разному и понятие «честолюбие» не всегда относим
к одному и тому же, но когда хвалим — [к тем, кто
«любит честь»] сильнее, чем большинство, а когда
осуждаем — [к тем, кто любит ее], больше, чем долж­
но. Поскольку же обладание серединой здесь не имеет
названия, кажется, что обе крайности оспаривают [ее
место], как незанятое. Однако в чем есть излишек и
недостаток, в том есть и середина, между тем к чести
люди стремятся и больще, чем должно, и меньше, зна­
чит, и должное [стремление] тоже существует, так что
DTOT [душевный] склад, представляя собою обладание
серединой в отношении к чести, заслуживает похвалы,
135

но не имеет имени. В сравнепии с честолюбием он
кажется нечестолюбием, в сравнении с нечестолюби­
ем — честолюбием, а в сравнении с тем и другим в из­
вестном смысле кажется и тем и другим; так, видимо,
обстоит дело и с другими добродетелями. И от того,
25 что [держащийся середины] не назван, кажется, что
противостоят друг другу носители крайностей.

зо

35
4ί2βα

5

ю

11 (V). Ровность —это обладание серединой в свя­
зи с гневом. В действительности для середины здесь
нет имени, как, впрочем, и для крайностей43, так что
мы относим к середине ровность, которая отклоняется
в сторону недостатка, [в свою очередь] безымянного.
Избыток, пожалуй, можно назвать гневливостью, ведь
переживание (pathos) [в этом случае] — гнев, а вьь
зывается он многими и разнообразными [причинами].
Действительно, кого гнев охватывает из-за того,
нз-за чего следует, из-за тех, из-за кого следует, а
кроме того, так, как следует, в должное время и на
должный срок, тот заслуживает похвалы, стало быть,
он и будет ровным человеком, раз уж ровность заслу­
живает похвалы. Ровный, разумеется, хочет быть невозмутимым и не идти па поводу у страсти, но, как
прикажет суждение, так и злится, за то и такой срок.
Погрешает он, скорее, по-видимому, в сторону недо­
статка, ибо ровный не мстителен, а скорее склонен
прощать (syggn'ömonikos).
Недостаток, будь то некая «безгневдость» пли что
бы там ни было, осуждают, ибо те, у кого не вызывает
гнева то, что следует, считаются глупцами, а также
те, кого гнев охватывает не так, как следует, не тогда
и пе на тех, на кого следует. Кажется ведь, что такой
человек пе чувствует и не страдает, а недоступный
гневу, [он, видимо], не способен защищаться, между
тем сносить унижения самому и допускать, чтобы
унижали близких, низко44.
Избыток может быть во всем (ведь гнев бывает и
против тех, против кого не следует, и против того,
против чего не следует, и больше, чем следует, и по­
спешней и дольше, чем следует), но все-таки все эти
отклонения не даны одному и тому же человеку. Да
этого и не могло бы быть, ведь порок уничтожает сам
себя, и если он достигает полноты, то становится не­
выносимым [для самого его обладателя].
ДО

Итак, гневливых быстро охватывает гнев, причем
на кого не следует, на что не следует и сильней, чем
следует. Но зато они быстро и успокаиваются, и это 15
[в них] лучше всего. Это происходит с ними потому,
что они не сдерживают гнева, а благодаря своей рез­
кости открыто платят [за обиду] и затем успокаива­
ются.
Горячие (akrakholoi) излишне резки и вспыхивают
гневом из-за всего, [что угодно], и по всякому поводу;
отсюда их название45.
Желчные (pikroi) непримиримы, и гнев у них 2о
долго [не стихает], ведь они сдерживают ярость.
Успокоение наступает, когда они отплатят, ибо месть
прекращает гнев, заменяя страдание удовольствием;
однако если этого не происходит, им тяжко, и это от­
того, что они скрытны и никто их не утешает, а меж­
ду тем, чтобы самому переварить гнев46, нужно время. 25
Такие люди очень докучают и себе, и самым своим
близким.
Злобными (khalepoi) мы называем тех, кто злит­
ся и на то, на что не следует, и сильней, чем следует,
и дольше, а кроме того, они не идут на примирение,
покуда не отмстят или не накажут.
Ровности мы противопоставляем, скорее, избыток
гнева, ведь он чаще встречается, так как людям более зо
свойственно мстить, да и для совместной жизни злоб­
ные хуже, чем безгневные.
Сказанное нами ранее ясно также из того, что мы
говорим теперь47. А именно, не просто определить,
как, против кого, но какому поводу и какой срок сле­
дует испытывать гнев, а также до какого продела по­
ступают правильно и [ли] погрешают. Ведь кто не- 35
много переходит [грань] — или в сторону большего,
или в сторону меньшего, не заслуживает осуждения;
действительно, иногда мы хвалим и признаем ровны- навь
ми тех, кому недостает гнева, а злобных признаем во­
истину мужами за способность начальствовать. Не
просто поэтому определить в понятиях, насколько и
как переходит [грань] тот, кто заслуживает осужде­
нии, ибо судят об этом по обстоятельствам и руковод­
ствуясь чувством.
Ясно по крайней мере то, что похвалы заслужи- 5
мнет срединный [душевный] склад, при котором мы
испытываем гнев против того, против кого следует, но
137

должному поводу, должным образом и так далее, а
избыток и педостаток заслуживают осуждения, причем
если [отклонения] незначительны — мягкого и если
они достаточно велики — сурового. Ясно, разумеется,
что следует держаться срединного [душевного] склада,
ю
Итак, о [душевных] складах, связанных с гневом,
сказано.

!5

го

25

во

1248(VI). С точки зрения общения (en tais homiliais) как при совместной жизни (en töi sydzßn)49, так и
при взаимоотношениях посредством речей и предметов
одни считаются угодпиками, а именно те, кто всё хва­
лят, чтобы доставить удовольствие, и ничему не против
воречат, полагая, что не следует кому бы то пи было
причинять страдания; другие, кто, наоборот, всему
противоречат и ничуть пе заботятся о том, чтобы не
заставить страдать, зовутся вредными и вздорными.
Вполне понятно, конечно, что названные [душевпые]
склады заслуживают осуждения и что похвалы заслу­
живает [душевный склад], который находится посре­
дине между ними: при нем человек примет и что сле­
дует, и как следует и соответственно отвергнет. Этому
[складу души] не дано никакого имени, но больше
всего он походит на дружелюбие (philia), ибо если
добавить привязанность (to stergein), то обладатель
срединного [душевного] склада в общении именно та­
ков, каким мы склонны считать доброго друга. Но в
отличие от дружбы здесь нет страсти и привязанно­
сти к тем, с кем общаются, ведь то или иное прини­
мается [или отвергается] как должно, не из дружбы
пли вражды, но потому, что таков [сам человек].
А это значит, что он будет одинаково вести себя с не­
знакомыми и знакомыми, близкими и посторонними,
хотя, конечно, так, как подобает в каждом отдельном
случае, ибо ни одинаково заботиться о близких и о
чужих, ни [одинаково] причинять им страдания пе
прилично.
Сказано, стало быть, что такой человек будет об­
щаться со всеми как должно, а соотнося [все] с нрав­
ственной красотой и пользой, он будет стараться не
доставлять страданий или доставить удовольствие. По­
хоже, что этот [душевный склад] связан с удовольст­
виями и страданиями, какие бывают при общении. Но
если доставлять другим какие-то из этих удовольствий
138

для пего не нравственно (оу kalonj или вредно, он это
отвергнет и намеренно заставит страдать; и если ка­
кое-то дело выставит другого человека в неприглядном
виде, причем весьма [чувствительно], или причинит
ему вред, а противодействие этому делу причинит
[данному человеку] некоторое страдание, то [облада- 35
тель срединного склада] такое дело не примет, но от­
вергнет.
Он будет по-разному общаться с людьми высоко­
поставленными и обычными, с более и с менее знако- И27а
мыми, равным образом учитывая и другие различия,
воздавая каждому, что подобает, предпочитая [при
этом] как таковое доставление удовольствия и остере­
гаясь доставления страдания, но принимая во внима­
ние (когда это важнее), что из этого выходит, т. е.
нравственную красоту и пользу. И вот ради большего
удовольствия впоследствии он заставит пемного по^
страдать. Таков, стало быть, человек, держащийся се­
редины, но имени ему не дано.
А из доставляющих удовольствие, кто старается
доставить его и только,—угодник, а кто делает это
ради какой-нибудь выгоды в деньгах или в том, что
к деньгам ведет,— подхалим50, О том же, кто все от- ю
вергает, сказано51, что он вздорный и вредный. И [в
этом случае тоже] из-за того, что середина безымян­
на, кажется, будто крайности противопоставлены друг
ДРУ*У.
13(VII). Обладание серединой в хвастовстве (и
притворстве} связано почти с тем же самым, но и оно
безымянно5*. Не худо, однако, разобрать и такие is
[душевные склады], ибо мы, пожалуй, больше узнаем,
что относится к нраву, разобрав каждый нрав по от­
дельности, и мы скорее уверимся, что добродетели со­
стоят в обладании серединой, ноняв, что во всех слу­
чаях это так.
Уже были названы те, кто в общении при совмест­
ной жизни доставляют удовольствие или причиняют
страдания; а теперь поговорим о правдивых (hoi aletluiyontes) и обманщиках (hoi pseydomenoi) как в ре- 20
•ι их, так и в поступках и в приписывании себе [чеголибо].
принято считать, что хвастун склонен приписы||ить себе славное — то, чего у него нет, или большее,
139

чем у него есть; а притвора, наоборот, отрицает, [что
у него есть то], что у него есть, или преуменьшает
[это]; тот же, кто держится середины, как [человек]
«прямой», что ли (aythekastos tis) t— и в поведении,
и в речах правдивый (aletheytikos), признающий, что
владеет тем, что у него есть, не больше и не мень­
ше 53 . Все это можно делать и с определенной целью,
и просто так. И если поступки не преследуют извест­
ную цель, то, каков каждый [человек по складу]; та­
ковы его слова и поступки, так он и живет.
Обман сам по себе дурей и заслуживает осужде­
ния, а правда прекрасна и заслуживает похвалы. Так
и правдивый человек как держащийся середины, за­
служивает похвалы, а обманывающий — безразлично
в какую сторону — заслуживает осуждения, но в боль­
шей степени — хвастун.
Мы скажем о каждом из них, но сперва о правди­
вом. Речь идет, конечно, о правдивом не в договорах
и не в том, что касается неправосудности или правосудности (это ведь будет относиться к другой добро­
детели), а о правдивом в том, для чего ничто в этом
роде не имеет важности, о правдивом в речи и в по­
ведении, потому что он таков но [своему] складу. Та­
кого, вероятно, будут считать добрым человеком.
Действительно, кто правдолюб и правдив, даже когда
это не важно, будет тем более правдив, когда это важ­
но, ведь обмана он будет [заведомо] остерегаться как
позора, если уж он остерегается его как такового; а
такой человек заслуживает похвалы. Он отклоняется
от правды, скорее, в сторону преуменьшения, потому
что из-за отвратительности преувеличения [преумень­
шение] кажется более пристойным.
Кто приписывает себе больше, чем у него есть,
безо всякой цели, похож на дурного человека (иначе
он не радовался бы обману), но ou кажется более
пустым, нежели порочным. Если же это делают ради
какой-то цели, то, чья цель — честь или слава, тот
как хвастун53а заслуживает осуждения, но не слишком
[сурового], а чья цель — деньги или что ведет к день­
гам, тот довольно-таки непригляден.
(Хвастуном человека делает не возможность [хва­
стать], а сознательный выбор, ибо хвастуном он явля­
ется по складу и потому, что он таков.) 54
Соответственно и среди обманщиков один рад са140

мому обману, а другой стремится к славе или паживе.
Стало быть, те, кто хвастают ради славы, приписы­
вают себе такое, за что их восхваляют и почитают
счастливцами; а кто делает это ради наживы, припи­
сывает себе то, чем можно угодить окружающим и
отсутствие чего можно скрыть,— скажем, [зиания] зо
прорицателя, мудреца, врача. Поэтому в большинстве
случаев себе приписывают такого рода вещи и хва­
стают [ими]: они ведь имеют названные [свой*
ства].
Притворы, которые говорят о себе приниженно и
на словах отклоняются в сторону преуменьшения,
представляются людьми, скорее, обходительного права
(khariesteroi); кажется, что они говорят так не ради
наживы, но избегая важничанья, и прежде всего они 25
отказывают себе в славном, как делал, например, Со­
крат. Те, кто (притворяются) по ничтожным поводам,
когда очевидно [обратное], называются лицемерами и
вполне заслуживают презрения, а иногда это оказы­
вается хвастовством, например одежда лаконян, ибо
и излишек, и нарочитый недостаток [могут быть]
хвастливыми54*. А кто умеренно прибегают к при- ао
творству и притворяются не в том, что слишком бро­
сается в глаза,—те кажутся обходительными. Правди­
вому, по-видимому, противоположен хвастун, ибо он
хуже притворы.
14(VIII). Поскольку в жизни бывает отдых и тог­
да время проводят в развлечениях, то и тут, видимо,
существует известная пристойность в общении (homi- шва
lia tis emmêles): что и как следует говорить и соответ­
ственно выслушивать. При этом будет важно различие:
говорит ли человек в таких случаях или слушает55.
Ясно между тем, что и в этом бывает излишек и не­
достаток по сравнению с серединой. А значит, те, кто
в смешном преступают меру, считаются шутами и 5
грубыми людьми, ибо они добиваются смешного любой
ценой и, скорее, стараются вызвать смех, чем сказать
| нечто] изящное, не заставив страдать того, над кем
насмехаются.
А кто, не сказавши сам ничего смешного, отверга­
ет тех, кто такое говорит, считается неотесанным и
гкучным (skleros). Te же, кто развлекаются пристой- to
л о, прозываются остроумными (eytrapeloi), т. е. людь141

мн как бы проворными (eytropoij, потому что такая
подвижность, кажется, принадлежит нраву, и, как о
телах судят по движению, так и о нравах56. Но по­
скольку смешное встречается повсюду и большинство
людей рады развлечениям и насмешкам больше, чем
15 следует, то и прозывают шутов остроумными, как буд­
то онн обходительны; однако из сказанного выше яс­
но, что они отличаются от остроумных, π притом зна­
чительно.
Срединному душевному складу свойственна любез­
ность (epidexiotes), а кто умеет быть любезным (epide-·
xios), тому свойственно высказывать и выслушивать
[лишь] то, что подобает доброму и свободнорожден­
ному человеку. Действительно, есть нечто такое, что
20 подобному человеку в качестве развлечения прилично
и говорить, и выслушивать, а развлечения свободно­
рожденного отличаются от развлечений скота57 так
же, как развлечения воспитанного и невежи. [Разни­
цу эту] можно увидеть [на примере] старых и новых
комедий: в первых смешным было срамословие, а в
последних — скорее, намеки58. С точки зрения изяще25 ства это различие существенно. По чему же тогда на­
до определять умелого пасмешиика? по речам ли не
неприличным для свободнорожденного? или по т(^му,
что он не заставляет страдать слушающего [насмеш­
ки]? или по тому, что даже веселит его? или это все-·
таки неопределенно? Ведь как ненависть, так и удо­
вольствие у одного вызываются одним, у другого —·
другим. Соответственно будут и слушать, ведь считав
ется, что, какие насмешки не стесняются выслуши­
вать, такие и сами говорят59. Но не всякие насмешку
so ибо насмешка — это своего рода поношение, а [если]
иные попошения запрещаются законодателями, то сле­
довало бы, вероятно, запретить также [иные] на­
смешки.
Человек же обходительный и свободнорожденпый
будет вести себя так, словно он сам себе закон. Та­
ков, стало быть, кто держится середины, любезным ли
as его называть или остроумным. А шут подчинен смеш­
ному, и, если выйдет потеха, он не пощадит ни себя,
mau ни других, говоря такое, из чего обходительный чело­
век ни одного слова не скажет, а иного не сможет и
выслушать.
.Что до неотесанного, то для такого общения он не142

пригоден, ибо, ни в чем ему не способствуя, он всем
недоволен.
Принято считать, что отдых и развлечение необ­
ходимы в жизни. А значит, в жизни возможны три s
названных [выше вида] обладания серединой, и все
они связаны с взаимоотношениями посредством речей
и поступков. Отличие же в том, что один [вид] свя­
зан с правдой, а [два] других — с удовольствием. Что
же до связанных с удовольствием, то один [вид] со­
относится с развлечениями, другой — с общением во
[всей] остальной жизни.
15(IX). О стыде60 не приличествует говорить как ц>
о некоей добродетели, потому что он больше напоми­
нает страсть, нежели склад [души]. Во всяком слу­
чае, его определяют как своего рода страх дурной
славы61, и он доходит почти до такой силы, как страх
перед ужасным; от стыда краснеют, а от страха смер­
ти бледпеют. Значит, и то и другое в каком-то смы- ^
еле явления телесные, а это считается свойственным,
скорее, страсти, нежели [душевному] складу.
Эта страсть, [т. е. переживание], подобает не вся­
кому возрасту, но [только] молодому. Мы полагаем,
что в определенном возрасте следует быть стыдливыми,
потому что, живя по страсти, молодые совершают мно­
го проступков, а стыдливость препятствует им. И мы
хвалим стыдливых среди молодежи, но человека более
взрослого никто, пожалуй, не похвалит за стеснитель- 20
ность (aiskhyntclos). Мы ведь уверепы, что оп не дол­
жен совершать поступки, которых стесняются (eph1
hois aiskhyne). Стыдливость, коль скоро она возникла
в связи с дурными поступками, чужда порядочному
(epieikes) человеку (ведь [ему] не следует их совер­
шать), причем безразлично, воистину постыдны (aiskhга) эти деяния или слывут таковыми, потому что ни
тех, ни других совершать не следует, чтобы не приш- 25
лось стесняться. Свойство же дурного человека — это
как раз быть способным совершить нечто постыдное.
Нелепо ведет себя тот, кто, совершив один из постыд­
ных поступков, стесняется и думает, что тем самым он
порядочный человек. Стыд ведь бывает за произвольные
поступки, а порядочный человек по своей воле никогда
но сделает дурного. Стыд мог бы быть чем-то порядоч­
ным условно: ведь если [порядочный] человек совер- зо
143

шил [постыдный] поступок, он будет этого стесняться,
но к добродетелям это не имеет отношения. И хотя
беззастенчивость (anaiskhyntia), т. е. отсутствие стыда
(to me aideisthai) за постыдные [поступки],—это неч­
то дурное, тем не менее стесняться, совершая такие
поступки, вовсе не есть нечто порядочное.' Ведь и
воздержанность тоже не добродетель, а нечто сме85 шапной природы; на нее в этой связи мы укажем
позднее62.

КНИГА ПЯТАЯ (Ε)

ι

1 '(I). В связи с правосудностыо (dikaiosyne) и неправосудностыо (adikia) нужно рассмотреть [следую­
щие вопросы]: к каким поступкам то и другое может
иметь отношение, обладание какого рода серединой
есть правосудность и в чем серединой является правосудное (to dikaion)? 2
Пусть наше рассмотрение идет тем же путем (methodon), что и в предыдущем изложении3.
Мы видим, конечно, что все склонны называть пра­
восудностыо такой склад [души], при котором люди
склонны к правосудным поступкам (praktikoi tön dikaiön), совершают правосудные дела (dikaiopragoysi)
и желают правосудного (ta dikaia). Подобным образом
и о неправосудности [говорят, что это такой склад], при
котором поступают неправосудно (adikoysi) и желают
неправосудного (ta adika). Поэтому сперва пусть это
и будет у нас как бы в общих чертах принято за ос­
нову.
Между тем с науками и умениями дело обстоит ина­
че, нежели со складами [души]. А именно для проти­
воположностей признается существование одного и то­
го же умения, или одной и той же науки, но склад как
один из противоположных складов не может быть тож­
дественным для противоположностей4; скажем, от здоровья не бывает ничего ему противоположного, только
здоровье: ведь походку мы определяем как здоровую,
когда ходят так, как в здоровом состоянии.
Часто поэтому [душевный] склад узнается [при со­
поставлении] с противоположным и часто по тому, с
чем он имеет дело; например, когда очевидно, [в чем
состоит] закалка, становится очевидным и то, в чем
плохая закалка; и как но тому, что закаливает, [выяс­
няется] она сама, так по ней —что закаливает, потому
145

1ш0

5

*о

m

го

что если закалка — это крепость мышц, то отсутствие
ее — их вялость, а что закаливает, то делает мышцы
крепкими 5.
Отсюда, как правило, следует, что если одно из двух
25 [противоположных понятий склада] многозначно, то
многозначно и другое, т. е. если многозначно «право­
судное», [или «правое»], то и «неправосудное», [или
«неправое»].

зо

1129ь

5

ίο

2. По всей видимости, у «правосудности» и «пепра-»
восудности» много значений, но из-за их близости, что
это соименность, скрыто и не так заметно, как при да-»
леких [значениях] (в последнем случае велико различие по внешнему виду); ясна, например, соименность,
когда называют «ключом», [«ключицей»], кость пони­
же шеи у животных и то, чем запирают двери.
Посмотрим теперь, в скольких значениях говорят
«неправосудный» (adikos) Итак, «неправосудным» считается тот, кто преступает закон (paranomos), кто свое«
корыстен (pleonektes) и несправедлив (anisos), a от­
сюда ясно, что правосудный — это законопослушный
(nomimos) и справедливый (isos). Стало быть, правос
УДие, [или право],—это законное и справедливое, а
неправосудие, [или неправое],— это противозаконное
и несправедливое.
Коль скоро неправосудный своекорыстен, корысть
его будет в благах вообще, но не во всех, а в тех, с ко­
торыми связана удача или неудача [в жизни] и кото­
рые, если взять их безотносительно, всегда являются
благами, но применительно к тому или иному человеку
пе всегда. [Тем не менее] люди мол'ят о таких благах
и ищут их, [чего делать] не должно, но надо, с одной
стороны, молить, чтобы блага безотносительные были
бы [благами] и для них самих, а с другой — выбирать
то, что для них блага 6.
Неправосудный не всегда избирает большее, но
[иногда] и меньшее, если речь идет о безусловном злеА поскольку меньшее зло считается в известном смыс­
ле благом, своекорыстие же обращено па блага, то тем
самым и здесь [неправосудного] надо считать своеко­
рыстным. Он и несправедлив: ведь это [понятие] вклю­
чает [присвоение «чужого» блага и отказ от «сво­
его» зла] и [является* стало быть,] общим [попя*
тием]*
146

3. Коль скоро, как мы видели, преступающий зако­
ны неправосуден, а законопослушный правосуден (dikaios), ясно, что все законное в известном смысле пра­
восудно. В самом деле, что определено законодатель­
ным [искусством], законно, а каждое из этих [опреде­
лений] мы признаем правосудным, [т. е. правом].
Законы говорят обо всем вместе, причем имеют в 15
виду либо пользу всех, либо лучших, либо имеющих
власть <по добродетели) или как-то еще иначе7, так
что в одном из значений, [а именно в широком], мы
называем правосудным то, что для взаимоотношений в
государстве (politike koinönia) создает и сохраняет
счастье, и все, что его составляет.
Закон, стало быть, предписывает как дела мужест- 20
венного (например, не оставлять строя, не обращаться
в бегство и пе бросать оружия), так и благоразумного
(например, пе блудить, не насильничать), а также ров­
ного (например, не бить и не бранить); соответственно
и с другими добродетелями и пороками: в одном он паставляет, а другое воспрещает, причем если правильно
составлен, то правильно, и хуже, если составлен не­
брежно.
Итак, правосудность сия есть полная добродетель, 25
[взятая], однако, не безотносительно, но в отношении
к другому [лицу]. Поэтому правосудность часто кажет­
ся величайшей из добродетелей, и ей дивятся больше,
чем «свету вечерней и утренней звезды» 8# И даже пос­
ловица говорит:
Всю добродетель в себе правосудность соединяет!g
И эта добродетель есть в первую очередь полная so
добродетель, так как обращение с нею — [это проявле­
ние] полной добродетели, а полнота здесь от того, что,
обладая этой добродетелью, можно обращать ее на дру­
гого, а не только на себя самого. А ведь многие спо-·
собны обращать добродетель на свои собственные [де­
ла], но на отношения с другим не способны. Потому-то изо«
метким слывет изречение Бианта: «Мужчину чин пока­
жет» 10, ибо как начальник [он проявляет себя] в от­
ношении к другому и во взаимоотношениях в государ­
стве. На том же [основании] правосудность единствен­
ную из добродетелей почитают «чужим благом» п затом, что она существует в отношении к другому. Дей­
ствительно, [правосудный] приносит пользу другому, s
147

будь то начальник 12 или [один] из сограждан (koîncînos).
Самый порочный человек, конечно, тот, чей порок
обращается на него самого и близких, однако самый
добродетельный не тот, чья добродетель обращается на
него самого, а тот, чья — на другого, ибо это трудное
дело.
Потому данная иравосудиость не часть добродетели,
зо а добродетель в целом, а противоположное не часть по­
рочности, но порочность в целом. В чем же разница
между добродетелью и данной правосудностыо, ясно из
сказанного выше, ибо, с одной стороны, они тождест­
венны, а с другой — это разные понятия, а именно: по­
скольку речь идет об отношении к другому, постольку
[перед нами] иравосудиость, а поскольку о соответст­
вующем [душевном] складе, взятом безусловно, по­
стольку о добродетели 13.
4(11). Но мы все-таки исследуем правосудность как
15 часть добродетели, ибо есть и такая, как мы утвержда­
ем. То же самое справедливо и для неправосудности как
части [порочности]. Что такая существует, доказывает
[следующее]: тот, чьи действия соответствуют иным
порокам, конечно, поступает неправосудно, однако он
пи в чем не своекорыстен (скажем, бросив по трусости
щит, или обругав по злобе, или не пособив по скупости
деньгами). Когда же человек ведет себя своекорыстно,
20 [его поступки] часто ни одному из [пороков] не соотг
ветствуют, ни тем более всем [порокам], и все же их
отличает какая-то подлость (ведь этого человека мы
осуждаем!) и неправосудность. А значит, существует
особая «неправосудность», как бы часть от неправосуд­
ности в целом, и существует нечто «неправосудное»
как часть от неправосудного [и] противозаконного в
целом.
25
Далее, если один, блудит ради наживы и за плату14,
а другой — но влечению, платя и платясь за это, то
последнего скорее, пожалуй, сочтут распущенным, не­
жели своекорыстным, а первого — неправосудным, но
не распущенным. Ясно, что это из-за наживы.
Далее, все прочие неправосудные дела (adikcmata)
всегда можно возвести к какому-нибудь пороку, напризо мер: если совершил блуд — к распущенности, если ос­
тавил соратника [в бою] — к трусости, если ударил —
148

к гневу, но если нажился, то ни к чему, кроме неправо­
судности.
Таким образом, очевидно, что наряду с неправосуд­
ностью в целом существует и некая другая, частная,
именуемая так же, потому что по определению они от­
носятся к одному и тому же роду, ведь и то и другое
имеет смысл в отношении к другому [лицу], только
неправосудность [в узком смысле] обращена на по­
честь, имущество, безопасность или на то, что (будь
у нас одно слово) охватывает это все и что [возникает]
при удовольствии от наживы; а другая [неправосуд­
ность] обращена на все, с чем имеет дело добропоря­
дочный.
5. Ясно, таким образом, что существует несколько
[видов] правосудности и что наряду [с той, которая
совпадает] с добродетелью в целом, существует некая
другая; осталось выяснить, что это и каково оно.
Итак, неправосудное определено и как противоза­
конное, и как несправедливое, а правосудное — как за­
конное и справедливое. Неправосудность, о которой бы­
ло сказано ранее, соответствует противозаконности. По­
скольку же несправедливость [как неравенство] и
противозаконность не тождественны, но различаются
как часть по отношению к целому (ведь все несправед­
ливое [в смысле неравенства] противозаконно, но но
все противозаконное несправедливо [в этом смысле] ),
то неправосудное и неправосудность тоже не одни и те
же, но [могут] отличаться от [неправосудности и не­
правосудного в целом], т. е. одно [выступает] как
часть, другое — как целое; действительно, неправосуд­
ность в смысле несправедливости — часть неправосуд­
ности в целом, точно так же как правосудность [в
смысле справедливости — часть] правосудности в це­
лом. Следовательно, нам нужно сказать о частной пра­
восудности и частной неправосудности и о таком же
правосудном и неправосудном.
Поэтому оставим в стороне правосудность, подчи­
ненную добродетели в целом и представляющую собою
обращение добродетели в целом на другое [лицо], и со­
ответствующую неправосудность, [которая так же соот­
носится] с порочностью [в целом]. Ясно также, как в
соответствии с этим следует определить правосудное и
неправосудное. Дело в том, что, может быть, болыншь
149

ство законных [поступков] совершается15 от доброде­
тели в целом, так как закон предписывает жить по всей
добродетели и запрещает — по любой порочности; а
добродетель в целом создается поступками, которые
представляют собою узаконенные [действия], установ­
ленные законодателем для воспитания на общее [бла­
го]. По поводу воспитания каждого в отдельности, бла-ι
годаря которому муж [бывает] добродетелен в безуг
словном смысле слова, впоследствии надо [будет]
определить, к государственной или другой науке это
относится, ибо, во-видимому, быть добродетельным му­
жем и [добродетельным] гражданином не во всех от­
ношениях одно и то же 16.
Один вид частной правосудиости и соответствующе­
го права (to dikaion) связан с распределением (en
tais dianomais) почестей, имущества и всего прочего,
что может быть поделено между согражданами (koinönoyntes) определенного государственного устройства
(именпо среди них одному возможно иметь в сравнен
нии с другим несправедливую или справедливую [до*
лю] (anison kai ison). Другой [вид] —направительное
(diortötikon) право17 при взаимном обмене (Synallage
mata). Оно состоит из двух частей; дело в том, что
обмен бывает произвольный (hekoysia) и непроизволь->
пый (akoysia), a именно: произволен такой, как купля,
продажа, ссуда, залог, заем, задаток, платеж (произ^
вольными они называются потому, что начало этих
обменов зависит от нашей [воли] ), а непроизвольный
обмен осуществляется тайком — скажем, кража, блуд,
опаивание приворотным зельем, сводничество, перемани-·
вание рабов, убийство исподтишка, лжесвидетельство —
или подневольно — скажем, посрамление, плепение,
умерщвление, ограбление, увечеиие, брань, унижение 18*
6 (III). Поскольку неправосудный несправедлив и
неправосудное несправедливо, ясно, что между [край­
ностями] несправедливого существует некая середина»
Это и есть справедливое равенство (to ison) 19, ибо, в
каком действии возможно «больше» и «меньше», в том
возможно и справедливое равенство. Следовательно, ес­
ли неправосудное несправедливо, то правосудное спра-·
ведливо; именно так все и думают даже без рассужде*
ния. Поскольку же справедливое равенство — это сере-»
дина, то правосудное — это [тоже], видимо, какая-то
150

середина, а справедливое равенство предполагает не
менее двух [доль и двух сторон]. Соответственно и пра­
восудие необходимо является серединой и справедли­
вым равенством по отношению к чему-то и для кого-то,
притом как середина [оно находится] между какими-то
[крайностями] (а именно между «больше» и «мепьше»), а как справедливое равенство — это [равенство]
двух [доль], наконец, как право — это [право] для из­
вестных [лиц].
Право, таким образом, с необходимостью предпола­
гает не менее четырех [вещей], потому что и тех, для
кого [существует право, не менее] двух, и то, к чему
[оно применяется],— две вещи. При этом для лиц и
для вещей будет иметь место одно и то же уравнива­
ние (isotGs), ибо одинаково отношение одной пары,
ι[τ. с. вещей], и другой, [т. е. лиц], а именно: если лю­
ди не равны20, они не будут обладать равными [доля­
ми], вот почему борьба и жалобы [в суд] бывают вся­
кий раз, когда не равные [доли] имеют и получают
равные [люди] или, [наоборот], не равные [люди] —
равные [доли]. Это дополнительно проясняется [поня­
тием] «по достоинству». Дело в том, что распредели­
тельное право, с чем все согласны, должно учитывать
известное достоинство, правда, [«достоинством»] не все
называют одно и то же, но сторонники демократии —
свободу, сторонники олигархии — богатство, иные —
благородное происхождение, а сторонники аристокра­
тии — добродетель21.
Следовательно, право есть нечто соотносительное
[т. е. пропорциональное]. А входить в пропорцию — это
свойство не только числа самого по себе, но вообще
счисляемого. Пропорция есть приравнивание (isotes)
отношений и состоит не менее чем из четырех членов.
Ясно, таким образом, что из четырех членов состоит
прерывная пропорция. Но и непрерывная тоже. Ведь
л ней одним членом пользуются как двумя и повторяют
ого дважды, например α относится к β, как β относится
к γ. Значит, β повторено дважды, а следовательно, если
β дважды и поставить, членов пропорции будет че­
тыре 22»
Так и право предполагает не менее четырех [чле­
нов] и отношение здесь то же самое, ведь они разде­
лены соответственно на лица и вещи. А значит, как
член α будет относиться к β, так γ — к б, и соответст151

веино [в другом порядке] : как α κ γ, так β к о, следо­
вательно, [точно так относится] и целое к целому, [а-К
+ γ: β + ô], и распределение объединяет в пары именно
эти [слагаемые целого]; а если именно так составили
[одно и другое целое], то нары объединены правосудно.
7. Итак, объединение в пары α с γ и β с δ — это
ю правосудие в распределении, и правосудие это пред­
ставляет собою середину, <а неправосудие) — наруше­
ние пропорциональности, ибо пропорциональность —
это середина и право состоит в пропорциональности.
(Эту пропорцию математики называют геометриче­
ской, так как в геометрической пропорции суммы чле­
нов относятся именно так, как каждый члеп пропорции
is к соответствующему члену.) Но эта пропорция не
непрерывная, потому что в ней не может быть члена,
который, будучи одним, обозначал бы и того, кому [не­
что уделяется], и то, что [уделяется] 23.
Итак, правосудие это — пропорциональность, а не­
правосудие — непропорциональность. Значит, [в по­
следнем случае] одно отношение больше, а другое
меньше; именно так и происходит па деле. Действи­
тельно, поступая неправосудно, имеют блага больше,
20 [чем следует], а терпя неправосудие — меньше. А со
злом наоборот: при сравнении с большим меньшее зло
подпадает определению блага, ибо меньшее зло пред­
почтительнее большего, а что предпочтительно, то и
благо, и, чем больше [нечто предпочитают], тем боль­
шее [это благо]. Таков, следовательно, один вид право­
судия.
(IV). Осталось рассмотреть еще одно право — на­
правительное, которое имеет место при произвольном
и непроизвольном обмене24. Этот вид нрава иной в срав­
нении с предыдущим. Дело в том, что правосудие в
распределении общественного всегда согласуется с на­
званной, [т. е. геометрической], пропорцией (ибо и
ао тогда, когда распределяют общее имущество, распреде­
ление будет соответствовать тому же самому отноше­
нию, в каком находятся друг к другу взносы [участни­
ков]), а неправосудие, противоположное этому лравосудию, состоит в непропорциональности.
Что же касается правосудия при обмене, то оно хо­
тя [и означает] известное справедливое равенство (а
ii32;i неправосудие — несправедливое неравенство), но соот152

петствует не этой пропорции, а арифметической. Ведь
безразлично, кто у кого украл — добрый у дурного или
дурной у доброго — и кто сотворил блуд — добрый или
дурной; но если один поступает неправосудно, а другой
терпит неправосудие и одип причинил вред, а другому
он причинен, то закон учитывает разницу только с точ­
ки зрения вреда, с людьми же он обращается как с рав­
ными25. Так что если дапное нарушение права пред­
ставляет собою нарушение равенства, то судья [как
вершитель правосудия] старается восстановить его;
ведь и тогда, когда один получил увечье, а другой его
нанес или [один] убил, а другой умер, страдание и
деяние различают как несправедливо неравные [доли] ;
[а судья |, отнимая наживу, восстанавливает равенство
с помощью «убытка», [т. е. взыскания]. В подобных 10
случаях, конечно, выражаются обобщенпо (hds haplös
eipeiii), даже если название иногда не подходит, ска­
жем «нажива» для побившего и «убыток» для постра­
давшего, и тем не менее, когда страдание измерено, од­
но зовется «убытком» (hö dztoiia), а другое—«нажи­
вой» (to kerdos) 26.
Таким образом, справедливое равенство — это сере- ts
дина между «больше» и «меньше», а нажива и убы­
ток — это «больше» и «меньше» в противоположных
смыслах, т. е. больше блага и меньше зла — нажива, а
наоборот — убыток. Серединой между тем и другим
оказывается справедливое равенство, которое мы опре­
деляем как правосудное, следовательно, исправительное
право [судне] подразумевает середину между убытком
и наживой.
Вот почему при тяжбах прибегают к посредничест- ^о
ву судьи (dikastes), ведь идти к судье — значит идти
к правосудию, так как судья хочет быть как бы оду­
шевленным правосудием27. И ищут судью, который
стоит посредине [между сторонами] ; некоторые даже
называют судей «посредниками», полагая, что, найдя
посредника, найдут и правосудие. Выходит, правосу­
дие — это какая-то середина, раз судья — [это посред­
ник]. 28
Судья уравнивает по справедливости, причем так,
и\{ [геометр уравнивает отрезки] неравно поделенной
линии: насколько больший отрезок выходит за полопину, столько он отнял и прибавил к меньшему отрез­
ку. Когда целое разделено надвое, признают, что имеют
153

свою [долю], когда получили равные [доли]. А равное — это средпее между большим и меньшим по ариф­
метической пропорции. (Потому и называют правосудие
«дикайон», что это [дележ] пополам — «диха», как бы
говоря «дихайон», и вместо «дикастес» — «дихастес» 29.)
Действительно, если отнять часть от одной из двух рав­
ных [величин] и прибавить к другой, последняя на
две эти части больше первой, если же отнять, но не
прибавить, [что отняли], то вторая величина больше
первой только на одну часть. Следовательно, [то, к че­
му прибавили], на одну часть больше средней [вели-·
чины], а средняя [величина] на одну часть больше
1132ь того, от чего отняли. По этой части, таким образом, мы
узнаем и что нужно отнять у владеющего слишком
многим, и что добавить владеющему слишком малым,
ибо, насколько средняя [величина] превосходит [мень­
шую], столько нужно добавить имеющему меньшую
часть, а насколько средняя [величина] превышена,
столько нужно отнять от наибольшей части.
[Возьмем, например, три] равных между собой [от­
резка] : αα, ββ и γγ; отнимем от αα [отрезок] αε и
прибавим его к γγ, обозначив через γο, так что весь
[отрезок] ογγ больше εα на γδ + γζ, а следовательно,
больше β β на δγ 30 .
[10] 3l . Названия эти, и «убыток» и «нажива», при­
шли из [области] произвольного обмена. Ведь иметь
больше своей [доли] — значит «наживаться», а иметь
меньше, чем было первоначально,— значит «терпеть
is убытки», как бывает при купле, продаже и всех дру­
гих [делах], дозволенных законом. А когда нет ни
«больше», ни «меньше», но как раз все то же самое,
говорят, что у каждого его [доля] и никто не терпит
убытка и не наживается.
Итак, правосудие при обмене, противном воле,—
это, во-первых, середина между своего рода наживой
и убытком и, во-вторых, обладание справедливо равной
го [долей] до и после [обмена].
зо

8(V). Некоторые считают между тем, что расплата
(to antipeponthos) и есть вообще (haplös) правосудие,
как то и утверждали пифагорейцы32, ибо вообще они
определяли правосудие, [или право], просто (haplös)
как расплату с другим [лицом, т. е. с потерпевшим].
Однако [понятие] расплаты не подходит ни для рас154

пределительного права, ни для направительпого (впро- 25
чем, в Радамантово «право» вкладывают все-таки тот
смысл:
Терпишь когда что содеял, то правда прямая родится),-»

ибо [оно] многому противоречит33. Так, например, ее·
ли исполняющий должность начальника (arkhön) нанес
удар, то ответный удар наносить не следует, а если
удар нанесен начальнику, то [в ответ] следует не толь- 3ί)
ко ударить, но и подвергнуть каре. И кроме того, весь­
ма важно, произвольно ли [действовал человек] или
непроизвольно. Между тем во взаимоотношениях [на
основе] обмена связующим является именно такое пра­
во — расплата, основанная, однако, не на уравнивании,
а на установлении пропорции. Дело ведь в том, что и
государство держится па пропорциональном ответном
даянии. В самом деле, либо стремятся [делать] зло в
ответ на зло, а [вести себя] иначе кажется рабством, iV
либо —добро [за добро], а иначе не бывает передачи
(metadosis), между тем как вместе держатся благодаря
передаче, недаром храмы богипь Благодарепия ставят
на видном месте34: чтобы воздаяние (antaplodosis) осу­
ществлялось; это ведь и присуще благодарности — от­
ветить угодившему услугой за услугу и в свой черед 5
пачать угождать ему.
Пропорциональное воздаяние получается при пере­
крестном попарном объединении. Так, например, строи­
тель дома будет а, башмачник — р, дом — γ, башма­
ки — Ô. В этом случае строителю нужно приобретать
[часть] работы этого башмачника, а свою собственную 10
передавать ему.35
Если сначала имеется пропорциоиальпое равенство
[работы], а затем произошла расплата, получится то,
что называется [правосудным в смысле справедливого
равенства]. А если нет, то имеет место неравенство, и
[взаимоотношения] не поддерживаются; ничто ведь не
мешает работе одного из двух быть лучше, чем работа
другого, а между тем эти [работы] должны быть урав­
нены. Так обстоит дело и с другими искусствами: они
были бы уничтожены, если бы, производя, не произво- i5
дили (нечто) определенного количества и качества, а
получая это, не получали бы [как раз] такое количест­
во и качество. Ведь [общественные] взаимоотношения
возникают не тогда, когда есть два врача, а когда есть
155

20

25

зо

иззь

5

[скажем], врач и земледелец и вообще разные и не­
равные [стороны], а их-то и нужно приравнять30.
Поэтому все, что участвует в обмене, должно быть
каким-то образом сопоставимо. Для этого появилась мо­
нета и служит в известном смысле посредницей, ибо
ею все измеряется, а значит, как преизбыток, так и
недостаток, и тем самым сколько башмаков равно дому
пли еде. Соответственно отношения строителя дома к
башмачнику должны отвечать отношению определенно·
го количества башмаков к дому или к еде, Л если этого
нет, не будет ни обмена, ни [общественных] взаимоотношений. Не будет же этого, если [обмениваемые
вещи] не будут в каком-то смысле равны. Поэтому, как
и было сказано выше, все должно измеряться чем-то
одним. Поистине такой мерой является потребность, ко­
торая все связывает вместе, ибо, не будь у людей ни
в чем нужды или нуждайся они по-разному, тогда либо
не будет обмена, либо он будет не таким, [т. е. не
справедливым]; и, словно замена потребности, по общему уговору появилась монета; оттого и имя ей «номисма», что она существует не по природе, а по уста­
новлению (nomöi) и в нашей власти изменить ее или
вывести из употребления37.
Итак, расплата будет иметь место, когда справедли­
вое равенство установлено так, чтобы земледелец отно­
сился к башмачпику, как работа башмачника к работе
земледельца 38.
Но этого в виде пропорции не следует представлять,
когда обмен уже совершен (иначе оба преимущества
будут находиться у одного из крайних [членов пропор­
ции]), а лишь когда [стороны] обладают своим
собственным39. Тогда они равны и [могут] участ­
вовать (koinönoi) [в общей жизпи], так как это
приравнивание может осуществиться. [Пусть] эемледелец — а, еда — γ, башмачник — β и его работа, при­
равненная [к γ ] , — δ. Будь невозможной подобная рас­
плата, не было бы и [общественных] взаимоотно­
шений.
Что потребность связывает так, как будто сущест­
вует известное единство, станет, должно быть, ясно,
потому что если нет потребности друг в друге (у обеих
ли сторон или у одной из двух в другой), то обмен и
не происходит, например, когда у одного есть то, в
чем другой, нуждаясь (скажем, в вине), позволяет [вза156

мен] вывоз хлеба39а. А значит, это, [т. е. хлеб и вино], ю
должно быть приравнено.
И еслп сегодня нет ни в чем нужды, то монета слу­
жит нам как бы залогом возможности обмена в буду­
щем, если возникнет пужда, ибо нужно, чтобы у того,
кто приносит [деньги], была возможность приобрести
[на них что-либо].
Но и монета претерпевает то же, [что и другие бла­
га], ведь не всегда она имеет равную силу. И все же
монета более тяготеет к постоянству. Потому и нужно,
чтобы всему была назначена цена, ибо в таком случае 15
всегда будет возможен обмен, а если будет обмен, бу­
дут и [общественные] взаимоотношения40. Итак, мо­
нета, словно мера, делая вещи соизмеримыми, прирав­
нивает; и как без обмена не было бы [общественных]
взаимоотношений, так без приравнивания — обмена, а
без соизмеримости — приравнивания.
Конечно, в действительности вещи столь различ­
ные41 не могут стать соизмеримы, но, если иметь в ви- 20
ду потребность, основания [для соизмерения] доста­
точны.
Итак, должна существовать какая-то единица [из­
мерения], причем [основанная] на условленности, и
потому она зовется номисма; в самом деле, она делает
все соизмеримым, ибо все измеряют монетами.
[Пусть] дом — а, десять мин — β, ложе — у; а — это
половина β, если дом стоит пять мин или равен пяти
минам. Ложе у есть десятая часть β; ясно тогда, сколь- 25
ко лож равно дому, а именно пять. Ясно также, что до
монеты обмен происходил как раз таким образом, по­
тому что безразлично, дать ли за дом пять лож или
цепу пяти лож.
9. Итак, что есть неправосудие и что есть правосу­
дие — сказано.
Коль скоро эти [понятия] определены, ясно, что зо
иравосудность в действии (dikaiopragia) означает се­
редину между тем, чтобы поступать неправосудно (to
julikem), и тем, чтобы терпеть неправосудие (to adiKoisthai): в одном случае имеют больше [должного],
»» другом—меньше. А правосудность состоит в облада­
нии некоей серединой, однако не в том же смысле, что
прочие добродетели, но потому, что она принадлежит
передние, а неправосудность — крайностям42.
имп
157

Правосудность, стало быть, есть то, в силу чего пра­
восудный считается способным поступать правосудно
по сознательному выбору и [способным] распределять
[блага] между собою и другими, а также между дру­
гими [лицами] не так, чтобы больше от достойного из5 брания [досталось] ему самому, а меньше — ближнему
(и наоборот — при [распределении] вредного), но [так,
чтобы обе стороны получили] пропорционально равные
доли; так же он поступает, [распределяя доли] между
другими лицами.
Напротив, неправосудность предполагает неправо­
судное, [т. е. неправое], а значит, в выгодном и вред­
ном соответственно избыток и недостаток, которые на­
рушают пропорциональность. Вот почему неправосуд­
ность — это избыток и недостаток, ведь она [причина]
ю избытка и недостатка, и притом для самого [неправо­
судного человека — причина] избытка в безусловно вы­
годном и недостатка во вредном, а для других в
целом [все] так же, только пропорциональность может
нарушаться в любую сторону. Итак, неправосудное де­
ло (to adikema) [имеет две стороны]: [иметь] «мень­
ше» означает терпеть неправосудие, [иметь] «боль­
ше» — неправосудно поступать.
На этом сочтем завершенным разговор о правосуд15 ности и неправосудности, о том, какова их природа, а
соответственно и об общих [понятиях] правосудного и
неправосудного.
10 (VI). Поскольку можно, поступая неправосудпо,
не быть еще неправосудным [человеком, спрашивает­
ся] : в каком неправосудном деле, поступая неправосуд­
но, человек тем самым является неправосудным с точ­
ки зрения [той или иной] частной неправосудности,
скажем является вором, или блудником, или разбойни­
ком? Или же так различие обнаружено не будет?43
20
Пусть даже человек сошелся с [замужней] женщи­
ной, зная, кто она, однако источник [поступка] — не
сознательный выбор, а страсть. И вот, поступая непра­
восудно, [человек все-таки] не является неправосуд­
ным [по устоям], например не вор, хотя украл, и не
блудник, хотя блудил; соответственно и в других слу­
чаях.
Выше было сказано44, как связаны расплата и пра25 во. Нужно между тем помнить, что исследуется вообще
158

право и государственное право. Последнее имеет место
для участвующих в общей ЖИЗНИ ради самодостаточно­
го бытия [в государстве], причем для [граждан] сво­
боднорожденных и равных пропорционально или ариф­
метически 45· А посему, у кого этого нет, у тех нет друг
по отношению к другу государственного правосудия, а
есть лишь [внешне] схожая его разновидность. Пра- зо
во[судие] существует для тех, у кого есть закон, отно­
сящийся к ним самим, а закон [нужен] для того, в
чем [возможна] неправосудность, ибо «правда», [т. е.
приговор] (dike), представляет собою суд над правым
и неправым (dikaioy kai adikoy).
Итак, где [возможна] неправосудность, там есть и
возмояшость поступать неправосудно (по там, где есть
возможность поступать неправосудно, не всегда [воз­
можна] неправосудность), а это значит [возможность]
уделять себе большую [долю] безусловных благ и мень­
шую — безусловных зол. Поэтому мы разрешаем на- 35
чальствовать пе человеку, а слову [закона] (logos)4С,
так как человек себе [уделяет больше благ и меньше цз*ь
зол] и делается тиранном. Между тем начальник —
страж правосудия, а раз правосудия, то и равенства
по справедливости. А поскольку считается, что у него,
если только он в самом деле правосуден, «больше» не
бывает (он ведь не уделяет себе больше безусловного
блага, за исключением того, что для него пропорцио­
нально; потому его труд на [пользу] другому, и неда- 5
ром говорят, что правосудность — это «чужое благо»,
как и было ранее сказано47), постольку ему следует
давать определенное вознаграждение, а именно уваже­
ние и почести; те же, кому это недостаточно, становят­
ся тирапнами.
Право господ и отцов48 не то же, [что правосудие
граждан], хотя и подобно ему; дело в том, что невоз­
можна безусловная неправосудность по отношению к ю
своему, а приобретение, [т. е. раб], и ребенок (пдкуда
он пе достиг определенного возраста и не отделился),·—
»то как бы часть самого [владельца], себе же созна­
тельно никто вредить не собирается. Именно поэтому
ι» отношении самого себя не бывает неправосудности.
Следовательно, здесь, [между рабом и господином, деть­
ми и отцом], нет ни нарушения, пи соблюдения госу­
дарственного права, ибо мы видим, что [последнее]
исновано на законе и бывает у тех, кому по природе
159

is

20

25

зо

аз
1135а

5

присуще иметь закон, а это те, кто поровну участвуют
(hyparkhei isotés) и в начальстве и в подчинении.
Поэтому право [судие] существует, скорее, в отно­
шении к жене, а не к детям и приобретениям, [т. е. ра­
бам]; это и есть семейное право, но и оно разнится от
государственного.
(VII). Государственное право [судие] частью естест­
венно, частью — узаконено; оно естественно, если повсюду имеет одинаковую силу и не зависит, от призна­
ния и непризнания [его людьми]. Но если изначально
не важно, так [поступать] или иначе, а тогда важно,
когда это [уже] установлено,— например, что [плен­
ника] выкупают за одну мину или что в жертву при­
носят одного козла, а не двух баранов,— то [перед
памп] узаконенное [право]. Сюда же относятся зако­
ны, установленные для отдельных случаев (например,
о жертве Брасиду49), а также все [частные вопросы],
по которым, голосуя, принимают особые решения.
Иные считают узаконенными все [виды права], ибо
природное неизменно и повсюду имеет ту же силу; так,
например, и здесь, и в Персии огонь жжется; однако,
как меняется то, что [считается] правосудным, видят
[своими глазами]. В таком виде это [мнение] не[верио], но в известном смысле может быть [верно]. Для
богов, во всяком случае, [изменчивость], видимо, со­
вершенно исключена, а для пас хотя и возможно нечто
[правое] от природы, все это, однако, изменчиво, и
вместе с тем одно существует от природы, другое —
не от природы.50
Какое [право] от природы, а какое по закону и уго­
вору, если речь идет о том, что может быть и так, и
иначе, и при условии, что и то и другое подвержено
изменениям, также ясно; и для других вещей подходит
такое же разграничение. В самом деле, от природы
сильней правая рука, но все-таки всем можно стать
с двумя правыми руками51.
Те из правовых [установлений], что основаны на
уговоре и взаимной выгоде, можно уподобить мерам;
действительно, меры для вина и хлеба не везде равны:
у скупщиков они больше, у [розничных] торговцев —
меньше. Подобным образом и правовые [установле­
ния], не природные, а человеческие, не бывают повсюду тождественны, коль скоро и государственные устрой­
ства [не повсюду тождественны], между тем как лишь
160

одно [из них] повсюду является лучшим по природег>2.
Каждое [положение] права или закона есть как бы
общее по отношению к частному, ибо поступки много­
образны, а [положение] — как общее — всякий раз
одно.
Разнятся же неправосудное дело (to adikema) и
[понятие] «неправосудное» (to adikon), правосудное
дело (dikaiöma) и [понятие] «правосудное» (to dikaion). Неправосудное может быть по природе или по уста­
новлению, и, когда это осуществилось в поступке, тогда
[перед нами] неправосудное дело, но прежде чем осу­
ществилось— это еще не [дело], а [понятие] неправо­
судного53. Соответственно и с правосудным делом.
Общее понятие скорее называется [словом] «ираводелаиие» (dikaiopragßma), а «правосудное дело» [обо­
значает] исправление неправосудного дела54. Впослед­
ствии 55 надо будет внимательно рассмотреть каждое в
отдельности: каковы виды [правосудною и неправосуд­
ного дела], сколько таких [дел] и с чем они могут быть
связаны.
(VIII). Коль скоро [понятия] правосудного и не­
правосудного таковы, как мы сказали, человек посту­
пает неправосудно и правосудно тогда, когда совершает
поступки по своей воле, а когда он совершает их не­
вольно, то пи правосудное, ни неправосудное не имеет
места, разве только привходящим образом, т. е. он со­
вершает поступки, которые, смотря но обстоятельствам,
являются правосудными или неправосудными.
Определение неправосудного и правосудного дела
зависит от его произвольности и непроизвольности, ибо,
когда [неправосудпое еще и] произвольно, оно осужда­
ется, и тогда имеет место неправосудное дело, а следо­
вательно, нечто будет «неправосудным», не будучи еще
«неправосудным делом», а именно если пе добавляется
произвольность.
Произвольным я называю, как было сказано и преж­
де56, какой-либо из зависящих от самого человека по­
ступков, который он совершает сознательно и не по
неведению о том, против кого, посредством чего и (ра­
ди) чего он это делает, например кого он бьет, чем и
на чем, причем все это независимо от случайных обстоя­
тельств и не подневольно (так, если кто-нибудь, взяв­
ши руку человека, ударит другого, то это будет не по
ноле [ударившего], ибо от него пе зависит).
β

Аристотель, т. 4

161

Может быть и так, что удар наносят отцу, эная, что
зо это человек или кто-то из присутствующих, но что
отец — и не ведая. Соответственно необходимо разгра­
ничение [самого] поступка и того, что относится в це-·
лом к его совершению.
Если поступок совершен в неведении или хотя и не
в неведении, но независимо от самого человека или под­
невольно, это поступок непроизвольный. Многое ведь
нз5ь из того, что существует от природы, мы совершаем и
испытываем, зная это, [но] ничто из этого не является
ни произвольным, ни непроизвольным, как, например,
старение или умирание.
И случайные обстоятельства также влияют па не­
правосудное и правосудное.
Если кто-нибудь отдает назад вверенное [ему иму*
5 щество] против своей воли и из страха, то не следует
говорить, ни что он поступает правосудно, ни что ол
осуществляет правосудие иначе, нежели случайным об­
разом.
Точно так же, если человек не возвращает вверен­
ное [ему имущество] вынужденно и против своей во­
ли, следует говорить, что оп нарушает правосудное и
совершает неправосудное в силу случайных обстоя­
тельств.
Одни произвольные поступки мы совершаем по со-«
знательному выбору, а другие — не по выбору, ибо сою знательно выбрано то, о чем предварительно принято
решение, о чем же не принимают решений заранее, то
не выбирают сознательно.
При взаимоотношениях в государстве вред может
быть трояким. Поступки, [приносящие вред], обуслов­
лены неведением, когда действуют против того, посреди
ством того и того ради, [против кого, посредством чего
и чего ради] не предполагали действовать; так, чело­
век либо не [хотел] бросать, либо не в то, либо не
15 тем, либо не затем, а вышло вопреки ожиданию, напри*
мер думал не ранить, а уколоть, или не это [существо],
или не этим [орудием].
Итак, если вред причинен вопреки расчету, то слу«·
чилась неудача, а если не вопреки расчету, но без уча-·
стия порочности, то совершен проступок (ибо просту­
пок совершают, когда сам человек — источник вины,
а неудача случается, когда источник вовне). Когда дей20 ствуют сознательно, однако не приняв решения зара162

нее, то [перед нами] неправосудное дело; случается
*>то между людьми из-за порыва ярости и из-за других
страстей, вынужденные они или естественные. Причи­
няя этот вред и совершая такие проступки, люди по­
ступают неправосудно, и имеют место неправосудные
дела, но из-за этого люди все-таки в каком-то смысле
не «неправосудные» [по складу] и не «подлые». Дело
в том, что причиненный вред не обусловлен их испор­
ченностью.
Когда же [человек причиняет вред] по сознатель­
ному выбору, он неправосудный [по своему складу] и
испорченный. Суд поэтому правильно расценивает со­
вершенное в порыве ярости как совершенное без умыс­
ла, ибо источником здесь является не тот, кто дейст­
вует движимый порывом, а тот, кто разгневал.
Добавим к этому, что спорно здесь не «было или не
было», а право [так действовать], ибо гнев бывает [об­
ращен] на то, что кажется неправосудностью. Итак,
спорно не то, что произошло (как в случае с обменом,
при котором одна сторона с необходимостью порочна
(mokhteros), если только ее действия не объясняются
забывчивостью); напротив, о [самом] предмете [сто­
роны] согласны, а спорят о том, на чьей стороне право
(кто злоумышляет, отнюдь не пребывает в неведении
на этот счет), так что второй думает, что терпит не­
правосудие, а другой [так] не [думает] 57.
Зпачит, если человек по сознательному выбору,
[т. е. преднамеренно], причинил вред, он поступает
неправосудно и уже из-за таких [преднамеренных] не­
правосудных дел, когда нарушается пропорциональ­
ность или справедливое равенство, является неправо­
судным [по складу]. Соответственно и правосудным
человек является тогда, когда правосудные дела он со­
вершает по сознательному выбору, а о правосудном деле
можно говорить, если поступают только по своей воле 58.
Из непроизвольных поступков одни вызывают со­
чувствие, другие нет. Проступки, совершенные не толь­
ко в неведении, но и по неведению, .вызывают сочувст­
вие, а совершенные не по неведению, но в неведении
из-за страсти, причем противоестественной и нечелопочсской, сочувствия не вызывают.
И (IX). Может возникнуть вопрос: достаточно ли
ужо разграничены [понятия] «терпеть неправосудие»
о·

163

и «поступать неправосудно»? Прежде всего, возможно
ли то, что [так] страпно выразил Еврипид:
— Я мать убил спою, мой короток рассказ.
— То воля вас двоих? или ее одной?59
В самом деле, возможно ли «терпеть неправосудие»
(adikeisthai) воистину по своей воле, или [это] невоз­
можно, но такое всегда непроизвольно; так же как вся­
кий неправосудный поступок — это [поступок] произ­
вольный? И [терпят неправосудие] всегда ли по своей
воле или всегда против воли, или же в одних случаях
имеет место одно, а в других другое?
То же самое относится и к [понятию] «терпеть
правосудие» (dikaioysthai), так как совершение право­
судного дела (dikaiopragein) всегда произвольно, а по­
тому вполне разумно полагать в обоих случаях сходпоо
противопоставление, т. е. терпеть неправосудно и пра­
восудие — это либо [действия] произвольные, либо не­
произвольные. Однако даже применительно к «тер­
петь правосудие» было бы, пожалуй, нелепо [счи­
тать, что это] всякий раз произвольно: действительно,
некоторые «терпят правосудие» не по своей воле60.
Можно задать затем и следующий вопрос: всякий
ли, кто испытал неправосудное (to adikon peponthds),
[необходимо] терпит от кого-то неиравосудио, или же
как с действием, так и с претерпевапием? В самом деле,
и в том и в другом смысле, [и в действительном, и в
страдательном], можно быть причастным правосудным
[поступкам] случайно61. Ясно, что точно так обстоит
дело и с неправосудными [поступками] (ta adika), ибо
не одно и то же делать неправосудное (tadika prattein)
и поступать неправосудно (adikein), так же как [по
одно и то же] испытывать неправосудное (adika paskhein) и терпеть неправосудие (adikeisthai); это же
справедливо и для [понятий] «совершать правосудные
дела» (dikaiopragein) и «терпеть правосудие» (di­
kaioysthai), потому что невозможно терпеть ненравосудие, если нет того, кто поступает пеправосудно, или
терпеть правосудие, если пет того, кто делает право­
судное дело.
Если же «поступать неправосудпо» — значит вооб­
ще вредить кому-либо по своей воле62, а «по своей во­
ле» — значит, зная, кому, чем и как [причиняется
вред], причем невоздержный вредит сам себе по своей
164

воле, то получится, что он по своей воле терпит непра­
восудие и что возможно, чтобы человек сам с собой
поступал неправосудно (aytos hayton adikein). Этот во­
прос— возможно ли самому с собой поступать непра- имъ
восудпо — один из вопросов, вызывающих затруднения.
Добавим также, что от невоздержности человек может
по своей воле терпеть вред от другого, [действующего]
по своей воле, так что оказывается возможным терпеть
иеправосудие по своей воле.
Но может быть, определение неверно и к тому, что
вред причиняют, зная, кому, чем и каким способом,
нужно прибавить: «вопреки желанию»? Действительно,
человек по своей воле терпит вред (blaptetai) и испы­
тывает [что-то] неправосудное (tadika paskhei), по
никто но терпит неправосудие (adikeitai) по своей во­
ле, ибо никто [этого] не хочет, в том числе невоздерж­
ный; напротив, его поступки противоречат [его] же­
ланию, потому что никто не желает того, о чем он не
думает, что это добропорядочно, а невоздержный совер­
шает такие поступки, какие, он думает, совершать но
следует. Но тот, кто отдает свое собственное, подобно
тому как Гомер говорит о Главке, давшем Диомеду ίο
...доспех золотой свой за медный,
Во сто ценимый талантов (...) sa стоящий девять,03
пе терпит неправосудие, ведь от него зависит давать
[или не давать], а терпеть [или не терпеть] неправоСудие от пего не зависит, но [для этого] должен быть
в наличии тот, кто поступает неправосудно.
Итак, ясно, что «терпеть неправосудие» нельзя по
Своей воле.
12. Из [вопросов], выбранных нами64, нужно [об- ts
судить] еще два: кто поступает неправосудно, тот ли,
кто уделяет [кому-то часть], большую, чем тому по
достоинству, или тот, кто такую [часть] имеет; а так­
же можпо ли поступать неправосудно с самим собой?
В самом деле, если возможно первое положение,
т. с. неправосудно поступает распределяющий, а но
тот, кто имеет больше, [чем следует], тогда если ктолибо уделяет другому больше, чем себе, сознательно и
но своей воле, то он сам с собою поступает неправо- -го
судно; принято считать, что именно это делают умерен­
ные люди, потому что добрый склопеп [брать] меньше.
165

Но может быть, и это не так просто? Ведь может слу-»
читься,, что он имеет свою корысть в другом благе,
скажем в славе или в безусловно прекрасном. Кроме
того, [вопрос] решается ссылкой на определение [по­
нятия] «поступать неправосудно», ибо [поступающий
так] ничего не испытывает вопреки своему желанию
и, значит, по крайней мере в силу этого [обстоятель25 ства], не терпит неправосудие, а если [ему что-то] и
[причиняется], то всего-навсего вред.
Очевидно также, что неправосудно поступать может
распределяющий, но не всегда [так поступает] тот, кто
имеет больше, ибо по тот поступает пеправосудпо, у
кого в наличии неправосудная [доля], а тот, у кого
есть воля делать [свою долю неправосудной]. Это и
есть источник поступка, который заключен в распреде­
лителе, но не в получателе,
зо
Далее, поскольку «делать» имеет много смыслов,
можно сказать, будто убивают неодушевленные пред­
меты, и рука, и слуга по приказу [хозяина], но они не
поступают неправосудно, хотя и делают неправосудные
вещиб5.
Кроме того, если в неведении [тех или иных об­
стоятельств] человек [кого-то] осудил, он не поступает
неправосудно с точки зрения узаконенного правосудия
и суд его не неправосудный, но в каком-то ином смысле
этот человек все же неправосудный, ибо законное пра­
восудие и первичное — разные вещи66. Если же судил
нз7а неправосудно, зная [это], то и сам поступает своеко­
рыстно, ища благодарности или добиваясь мести. А по­
тому, кто, имея такую цель, вынес судебное решение
неправосудно, тот своекорыстен, подобно тому, кто при­
нял участие в [самом] неправосудном деле; действи­
тельно, присудив спорное поле, он тоже получил — не
поле, [правда], а деньги.
5

13. Люди уверены, что от них зависит поступать
[или не поступать] неправосудно, а потому [думают],
что легко быть правосудным. Но это не так, ибо легко
и в их власти сойтись с женой соседа, поколотить того,
кто поблизости, и дать взятку, но делать [даже] это,
имея соответствующий склад [души], и не легко и не
зависит от них.
ю
Соответственно и в том, чтобы познать, что такое
правосудные вещи и что — неправосудные, как они ду166

мают, нет ничего мудреного, потому что, о чем гово­
рят законы, сообразить не трудно, но это [еще] не пра­
восудное, разве что привходящим образом67; [только]
поступки, совершаемые определенным образом, и [до­
ли], уделяемые определенным образом, [могут быть]
правосудны, а потому знать это — труд больший, чем
[знать, что полезно] для здоровья, так как даже в этом
случае легко знать, [что полезны] и мед, и вино, и морозник, и прижигание, и вскрытие, но [знать], как
нужно применить [это] к здоровью, для кого и когда,
столь же большой труд, как и быть врачом.
По той же самой причине люди думают, что право­
судному ничуть не менее свойственно поступать непра­
восудно, так как правосудный человек ничуть не хуже,
но даже лучше смог бы совершать любой из такого ро­
да поступков, т. е. сойтись с [чужой] женой и поколотить [кого-нибудь]; а мужественный мог бы бросить
щит и, обратившись [спиной к врагу], бежать куда
глаза глядят. Межйу тем «трусить» и «поступать не­
правосудно» не значит (если не считать случайных
совпадений) [просто] делать это, но значит делать это,
имея соответствующий склад [души], подобно тому как
врачевание или лечение состоит не в том, чтобы резать
или не резать, давать или не давать лекарство, но в определепном качестве [этих действий].
Правосудие существует для тех, кто причастны к
безусловным благам, но имеют в них избыток или не­
достаток, ибо для иных невозможен избыток этих благ,
как, вероятно, для богов, а для других, неизлечимо по­
рочных, нет даже самой малой частицы блага, чтобы
была им на пользу, по все во вред; для третьих же
[блага полезны] до известной степени; вот почему пра­
восудие имеет дело с людьми.

is

го

25

зо

14 (Х) Следующее, о чем надо сказать,—это добро­
та (epieikeia) и добро (to epieikes), [а именно сказать],
как доброта относится к правосудности, а добро — к
нраву68.
Если тщательно взвесить, окажется, что [эти вещи]
но являются тождественными во всех отношениях, по
il ne различны по роду. Причем иногда мы хвалим зз
«добро» и «доброго мужа», так что при похвале пере­
носно [употребляем «добрый»] и для других [добро- ш/ь
Артелей, кроме правосудности], вместо [слова] «добро167

детельныи», чтобы показать, что быть добрее лучше;
а иногда, если следовать смыслу слова (t'di logöi akoloythein), кажется странным, если добро похвально, хо­
тя это нечто помимо права. В самом деле, либо право,
либо добро не есть нечто добропорядочное69, коль скоро
это разное, либо, если и то и другое добропорядочно, то
[правосудное и доброе] тождественны. Из-за этих [рас­
суждений], вероятно, и возникает затруднение в связи
с [понятием] добра, по все они в каком-то смысле пра­
вильны и самим себе ничуть не противоречат. Дело в
том, что «добро», будучи лучше какого-то [вида] пра­
ва, есть [все-таки] «правое», а не лучше права как
пекий другой род. Следовательно, право и добро тож­
дественны, и при том, что и то и другое добропорядоч­
но, добро выше.
Затруднение создает то, что хотя добро есть право,
однако право не в силу закона, а [в качестве] исправ­
ления законного правосудия. Причина этого в том, что
всякий закон [составлен] для общего [случая], но о не­
которых вещах невозможно сказать верно в общем [ви­
де]. Поэтому в тех случаях, когда необходимо сказать
в общем виде, но нельзя [сделать это] правильно, за­
кон охватывает то, что [имеет место] по преимуществу,
вполне сознавая [возможную] погрешность. И тем не
менее закон правилен, ибо погрешность [заложена] не
в законе и не в законодателе, а в природе предмета, ибо
именно такова материя поступков (hylö tbn praktön).
Так что, когда закон составлен для общего случая,
а произошло [нечто] подсудное ему, но вне общего слу­
чая, тогда поступать правильно значит: там, где у за­
конодателя, составившего закон без оговорок, пропуск
или погрешность, поправить упущение, которое призпал бы даже сам законодатель, окажись он тут, а ес­
ли бы знал вара нее, то внес бы [эту поправку] в за­
конодательство 70.
Посему [добро] и есть право и лучше любого, но
не безусловного права, [а точнее], оно лучше [права]
с погрешностью, причина которой — его безусловность.
И сама природа доброго — это поправка к закону в том,
в чем из-за его всеобщности имеется упущение.
Здесь причина тому, что но все подчиняется закону,
так как относительно иных вещей нельзя установить
затона, а, следовательно-, нужно особое решение голо­
сованием.
168

Для неопределенного и правило (kaiiön) пеопредс- ао
ленное иодоб»о тому как в лесбосском зодчестве лекало
(kanön) из свинца71, ведь оно изгибается но очерта­
ниям камня и не остается [неизменным] правилом, так
и особое решение голосованием [меняется] в зависимо­
сти от предмета.
Итак, ясно, что есть «добро», и почему оно право­
судно, и какого [вида] правосудия оно лучше. Понятно
из этого также, кто такой добрый человек, ибо, кто спо- за
собен сознательно избрать [добро] и осуществлять это
в поступках, кто не [требует] точного [соблюдения нзва
своего] права в ущерб [другим], по, несмотря на под­
держку закона, склонен [брать] меньше, тот и добр,
и этот [душевный] склад — доброта, представляющая
собою вид правосудное™ и не являющаяся каким-то
отличным от нее [душевным] складом.
15(XI). Возможно ли поступать с самим собой не­
правосудно— ясно из сказанного выше. А именно: од- s
на часть правосудного — это то, что установлено зако­
ном в согласии со всей добродетелью; так, закон не
приказывает убивать самого себя, а что он не приказы­
вает, [то] воспрещает7^.
Далее, когда человек вопреки закону причиняет
вред, к тому же не в ответ на вред, [ему причиненный],
и но своей воле, он поступает неправосудно, а [само­
убийца поступает] по своей воле, потому что он знает,
кому [вредит] и чем. И еще: кто в гневе поражает себя ю
но своей воле, совершает это вопреки верному сужде­
нию, закон же этого не разрешает. Следовательно, [та­
кой человек] ' поступает неправосудно. Но с кем? Мо­
жет быть, с государством, а не с самим собой? В самом
деле, он страдает но своей воле, а никто не терпит неправосудие по своей воле. Вот почему государство да­
же налагает взыскание иа самоубийцу и своего рода
бесчестие преследует его как человека, который непра­
восудно поступил по отношению к государству73.
Далее, в той мере, в какой поступающий неправо­
судно лишь неправосуден и не дурен в целом, ему не- is
возможно поступать неправосудно с самим собой (это
иной довод но сравнению с предыдущим; действитель­
но, неправосудный в каком-то определенном отношении
подл в таком же частном смысле, как, скажем, трус,
а не как обладатель [всей] подлости целиком, а значит,
169

20

25

80

85
1138ь

и поступает неправосудно ой не в меру такой [под­
лости]). В самом деле, ипаче одного и того же [че­
ловека — самого себя] — можно было бы одновременно
и обделить и наделить одним и тем же, а это невозможно; напротив, правосудие и неправосудие необходимо
существуют между [двумя или] несколькими [ли­
цами].
Кроме того, [неправосудный поступок] предполага­
ет произвольность, сознательный выбор и первый шаг,
так как не считается, что неправосудно поступают, де­
лая в ответ то же самое, из-за чего пострадали, между
тем как тот, кто [поступает неправосудно] с самим
собой, одновременно [одно и то же] испытывает и де­
лает.
Кроме того, [наконец], получится, что, [поступая
с собой неправосудно, человек] терпит неправосудие
по своей воле.
И в конце копцов, никто но поступает неправосудно
без того, чтобы совершить частное неправосудное дело,
но никто не может блудить со своей [женой], вломить­
ся в собственный дом, украсть свое [имущество].
В целом [вопрос о] неправосудном поступке по от­
ношению к самому себе разрешается благодаря опреде­
лению, [которое мы дали понятию] «но своей воле тер­
петь неправосудие» 74,
Очевидно, что и то и другое дурно — и терпеть
неправосудие, и поступать неправосудно, ведь одно означает иметь меньше, а другое — [иметь] (больше се­
редины...), она же подобна здоровью во врачебном [ис­
кусстве], закалке — в гимнастическом.
Поступать пеправосудно, однако, хуже, ибо если та­
кие поступки достойны осуждения и причастны пороч­
ности,— причем либо полной и безусловной пороч­
ности, либо близкой к тому (ведь не все, что произ­
вольно [и неправосудно], сопряжено с неправосуд­
ностью [как складом]),— то «терпеть неправосудие»
пе причастно к порочности и неправосудности.
Итак, само по себе терпеть неправосудие менее дурпо, по при [известном] стечении обстоятельств ничто
не мешает этому быть большим злом. Впрочем, искус­
ству [или науке] до этого нет дела. Так, воспаление
легких [врачевапие] называет болезнью более [опаспой], чем ушиб, и все-таки при стечении обстоятельств
последний может оказаться иной раз [опаснее], если
170

случится так, что [человек], упавший от удара и по­
лучивший ушиб, захвачен врагами или погиб.
В переносном смысле, или пользуясь сравнением,
[можно сказать], что право может существовать не в
отношении к самому себе, но в отношениях частей
[души], причем не всякое право, а «господское» и «се­
мейное». Ведь в этих рассуждениях75 было проведено
различие между частью души, наделенной суждением
и лишенной суждения; имея в виду [обе] эти части, ю
и думают, что существует неправосудность в отношении
к себе самому, ибо между этими частями может быть
[так, что] они испытывают нечто вопреки собственным
стремлениям (orexeis), и потому у этих [частей души]
своего рода право в отношениях друг к другу подобно
[правовым отношепиям] начальника и подчиненного.
Итак, будем считать, что правосудность и другие
[нравственные добродетели] мы, таким образом, ра­
зобрали.

КНИГА ШЕСТАЯ (Ζ)
11381) m
1(1). Поскольку ранее мы сказали, что следует пз2о бирать середину, а не избыток и недостаток, а середина
такова, как определяет верное суждение, то давайте
в этом разберемся ! .
Итак, для всех вышеупомянутых складов [души),
как и для прочего, существует определенная «цель»,
с оглядкой па которую обладающий суждением натяги­
вает и ослабляет [струны] 2; и для обладания середи­
ной в чем бы то ни было существует известная граница
(horos), которая» как мы утверждаем, помещается меж25 ду избытком и недостатком, будучи согласована с вер­
ным суждением.
Такое высказывание истинно, но отнюдь не про­
зрачно, ибо и для других занятий, для которых сущест­
вует наука, истинно высказывание, что утруждаться и
прохлаждаться нужно не слишком много и не слишком
мало, а [соблюдая] середину, т. е. так, как [велит]
зо верное суждепие; но, обладая только этим [знанием],
человек не знал бы ничего больше, например [он ае
знал бы], какие [лекарства] нужны для тела, если бы
сказал: «те, которые предписывает врачебное искусст­
во, и тот, кто им обладает». Вот почему нужно, чтобы
применительно к складам души тоже не только было
высказано нечто истинное, но и было бы точно опреде­
лено: что есть верное суждение и какова [определяю­
щая] его граница 3.
4ша

2. Разделив добродетели души, мы утверждали, что
одни относятся к нраву, а другие к мысли4. Мы ужо
разобрали нравственные добродетели, об остальных бу­
дем говорить — прежде сказав о душе — следующим
способом.
Ранее уже было сказано, что существуют две части
5 души: наделенная суждением и лишенная его5; теперь
172

нужно таким же образом предпринять разделение в
той, что обладает суждением. Предположим, что ча­
стей, наделенных суждением, тоже две: одна — та, с
помощью которой мы созерцаем такие сущности, чьи
пачала не могут быть инакими, [т. е. меняться]; дру­
гая — та, с помощью которой [понимаем] те, [чьи па­
чала] могут [быть и такими, и инакими]. Дело в том,
что для вещей разного рода существуют разного рода
части души, предназначенные для каждой отдельной to
вещи по самой своей природе, коль скоро познание воз­
можно здесь в соответствии с каким-то подобием и
сродством [этих частей души и предметов познапия] 6.
Пусть тогда одна часть называется научной, а другая
рассчитывающей (to logistikon), ибо принимать реше­
ния (boyleyesthai) и рассчитывать (logidzesthai) — это
одно и то же, причем никто не принимает решений о
том, что не может быть иначе. Следовательно, рассчи­
тывающая часть — это [только] какая-то одна часть t5
[части], наделенной суждонием7.
Нужно теперь рассмотреть, каков паилучший склад
для той и для другой части души, ибо для той и для
другой именно он является добродетелью, а доброде­
тель проявляется в свойственном ей деле.
(II). Есть три [силы] души, главные для поступка
и для истины: чувство, ум (noys), стремление (orexis) 8.
Из пих чувство не является началом какого бы то ни
было поступка; это ясно потому, что чувство имеют и м
звери, но они не причастны к поступку. Далее, что для
мысли утверждение и отрицание, то для стремлепия
преследование и бегство. Таким образом, если нравст­
венная добродетель — это устои, которые избираются
нами сознательно (hexis proairetike), a сознательный вы­
бор — это стремление, при котором принимают реше­
ния (orexis boyleytike), то суждение должно быть
поэтому истинным, а стремление правильным, коль 25
скоро и сознательный выбор добропорядочен и [суж­
дение] утверждает то же, что преследует стремле­
ние9.
Итак, мысль и истина, о которых идет речь, имеют
дело с поступками (praktikê), a для созерцательной
(theö'retike) мысли, но предполагающей ни поступков,
ни созидания-творчества (poictike), добро (to ey) и
:<ло (to kakds) — это соответственно истина и ложь;
ибо это — дело всего мыслящего, дело же части, пред173

до полагающей поступки и мыслительной,— истина, кото­
рая согласуется с правильным стремлением.
Начало, [источник], поступка — сознательный вы­
бор, но как движущая причина, а не как целевая, [в то
время как источник] сознательного выбора — стремле­
ние и суждение, имеющее что-то целью. Вот почему
сознательный выбор невозможен ни помимо ума и мыс­
ли, ни помимо [нравственных] устоев; в самом деле,
благополучие [как получение блага] в поступках (еурraxia), так же как его противоположность, не сущест35 вует в поступке помимо мысли и нрава 10. Однако сама
мысль ничего не приводит в движение, [это делает
только мысль], предполагающая какую-то цель, т. е.
язоь поступок, ибо у этой [мысли] под началом находится
творческая [мысль] п . Дело в том, что всякий, кто тво­
рит, творит ради чего-то и творчество (to poieton) —это
не безотносительная цель, но чья-то [цель] и относи­
тельная. Между тем свершение поступка (to prakton) — [цель безотносительная], а именно: благо-полу­
чение в поступке (eypraxia) само есть цель, стремление
же направлено к цели. Именно поэтому сознательный
выбор — это стремящийся ум, [т. е. ум, движимый
5 стремлением], или же осмысленное стремление, [т. е.
стремление, движимое мыслью], а именно такое начало
есть человек 12.
Предметом сознательного выбора (proaireton) не
может быть нечто в прошлом; так, никто не собирается
(proaireitai) разрушить Илион, ибо о прошедшем не
принимают решений, [их принимают только] о буду­
щем и о том, что может 1шть, а прошедшее не может
стать не бывшим, и потому прав Агафон:
Ю

Ведь только одного и богу не дапо:
Не бывшим сделать то, что было сделано.13

Таким образом, дело обеих умственных частей ду­
ши и — истина. Λ это значит, что для обеих частей
добродетелями являются те склады [души], благодаря
которым та и другая [часть] достигнет истины наибо­
лее полно.
3(111). Итак, снова начнем паше рассуждение об
is этих [душевных складах] от начала. Допустим, что ду­
ша достигает истины, утверждая и отрицая благодаря
пяти [вещам], а именно: искусству, науке, рассуди174

тельности, мудрости, уму (поскольку в предположение
ях и мнениях можно обмануться, [мы их не учиты*
ваем]). 15
Что такое наука — если нужно давать точные опре«
деления, а не следовать за внешним сходством,— ясно
из следующего. Мы все предполагаем, что известное го
нам по науке не может быть и таким и инаким; а о
том, что может быть и так и иначе, когда оно вне [на­
шего] созерцания, мы уже не знаем, существует оно
или нет. Таким образом, то, что составляет предмет
научного знания (to epistëton), существует с необходи­
мостью, а значит, вечно, ибо все существующее с безу­
словной необходимостью вечно, вечное же не возникает
и но уничтожается.16
Далее, считается, что всякой науке нас обучают аь
(didakte), a предмет науки —это предмет усвоения
(matheton). Как мы утверждали и в «Аналитиках»17,
всякое обучение, исходя из уже познанного, [прибега­
ет] в одном случае к наведению, в другом — к умоза­
ключению, [т. е. силлогизму]. При этом наведение —
это [исходный] принцип, и [он ведет] к общему, а сил­
логизм исходит из общего. Следовательно, существуют до
принципы, [т. е. посылки], из которых выводится сил­
логизм и которые не могут быть получены силлогиче­
ски, а значит, их получают наведением.
Итак, научность (epistëme) — это доказывающий,
[аподиктический], склад (сюда надо добавить и другие
уточнения, данные в «Аналитиках»), ибо человек об*
ладает научным знанием, когда он в каком-то смысле
обладает верой и принципы ему известны 18. Если же
[принципы известны ему] не больше вывода, он буде*
обладать наукой только привходящим образом 19.
(IV). Таким образом мы дадим здесь определение шо а
науке 20 .
4. В том, что может быть так и иначе, одно отно*
сится к творчеству, другое к поступкам, а творчество
(poiësis) и поступки (praxis) — это разные вещи (в
этом мы доверяемся сочинениям для широкого кру­
га) 2l . Следовательно, и предполагающий поступки
склад, причастный суждению, отличается от причаст­
ного суждению склада, предполагающего творчество. 5
Поэтому они друг в друге не содержатся, ибо ни по­
ступок не есть творчество, ни творчество — поступок.
175

Поскольку, скажем, зодчество — некое искусство, а зна­
чит, и разновидность соответствующего причастного
суждению склада [души], предполагающего творчество,
[поскольку, далее], не существует ни такого искусства,
которое не было бы причастным суждению и предпо­
лагающим творчество складом [души], ни подобного
склада, который не был бы искусством [как искус­
но ностыо], постольку искусство и склад [души], при­
частный истинному суждению и предполагающий твор­
чество,— это, по-видимому, одно и то же. Всякое искус­
ство имеет дело с возникновением, и быть искусным —
значит разуметь (theörein), как возникает нечто из
вещей, могущих быть и не быть и чье начало в творце,
is а не в творимом. Искусство ведь не относится ни к то­
му, что существует или возникает с необходимостью,
ни к тому, что существует или возникает естественно,
ибо [все] это имеет начало [своего существования и
возникновения] в себе самом. А поскольку творчество
и поступки — вещи разные, искусство с необходи­
мостью относится к творчеству, а не к поступкам. Слу­
чай и искусство, между тем, в каком-то смысле имеют
дело с одним и тем же; по слову Агафона:
2«

Искусству случай мил, искусство — случаю.22

Таким образом, как уже было сказано, искусство
[и искусность] — это некий причастный истинному
суждению склад [души], предполагающий творчество,
а неискусность в противоположность ему есть склад
[души], предполагающий творчество, но причастный
ложному суждению, причем [и то и другое] имеет де­
ло с вещами, которые могут быть и такими и инакими.
5(V). О рассудительности (phronesis) мы тогда со25 ставим понятие, когда уразумеем, кого мы называем
рассудительными23. Рассудительным кажется тот, кто
способен принимать верные решения в связи с благом
и пользой для него самого, однако не в частностях —
например, что [полезно] для здоровья, для крепости
тела,—но в целом: какие [вещи являются благами]
для хорошей жизни. Подтверждается это тем, что мы
говорим о рассудительных в каком-то отношении, когда
люди сумели хорошо рассчитать, что нужно для достизо жения известной добропорядочной цели, [для дости­
жения которой] не существует искусства24. Следова176

телыю, кто способен принимать [ р а з у м н ы е } решения,
тот и рассудителен в общем смысле слова. М е ж д у тем»
никто не принимает решений ни о том, что не может
быть иным, пи о том, что ему невозможно осуществить.
Следовательно, коль скоро наука связана с доказатель­
ством, а для того, чьи принципы могут быть и такими
и инакими, доказательство невозможно (ибо все м о ж е т
быть и иначе) и, наконец, невозможно принимать решения о с у щ е с т в у ю щ е м с необходимостью, то рассуди­
тельность но будет ни наукой, ни искусством: паукой
не будет, потому что иоступать можно и так и иначе,
а искусством не будет, потому что поступок и твор­
чество различаются по роду. Λ зпачит, ей остается быть
истинным причастным с у ж д е н и ю складом [ д у ш и ] ,
предполагающим поступки, касающиеся блага и зла
для человека. Цель творчества отлична от него [само­
го J, а цель поступка, видимо, пет, ибо здесь целью яв­
ляется само благо-получение в поступке. Оттого мы и
считаем рассудительным Перикла и ему подобных, что
они способны разуметь, в чем их собственное благо и
и чем благо человека; такие качества мы приписываем
тем, что управляет хозяйством или государством.
Вот оттого мы зовем и благоразумие его именем, что
полагаем его блюстителем рассудительности, а блюдет
оно такое представление [о собственном и человече­
ском б л а г е ] 2 5 . Ведь не всякое представление уничто­
жается (diaphtheirei) или извращается удовольствием
η страданием (скажем, [представление о том, что]
сумма углов треугольника равна или не равна сумме
двух прямых у г л о в ) ; [это происходит только с пред­
ставлениями], которые связаны с поступками. Д е л о в
ΊΟΜ, что принципы поступков — это то, ради чего они
совершаются, но для того, кто из-за удовольствия или
страдания развращен (töi diephtharmentfi), принцип
немедленно теряет очевидность, как и то, что всякий
мы бор и поступок надо делать ради этого принципа и
ii.Kia него. Действительно, порочность уничтожает
(phthartike) [ и м е н н о ] принцип.
Итак, рассудительностью необходимо является [дуннчшый] склад, причастный с у ж д е н и ю , истинный и
ilрпднолагающий поступки, касающиеся человеческих
благ.
Но, однако, если для искусства существует добродгголь, то для рассудительности н е т 2 6 . К тому ж е в

177

35
П4ш>

ю

ι г.

20

искусстве предпочтение отдается тому, кто ошибается по
своей воле27, но в том, что касается рассудительности,
[такой человек] хуже [ошибающегося непроизвольно] f
точно так же как в случае с добродетелями. Ясно по-*
25 этому, что [рассудительность сама] есть некая добро-·
детель и не есть искусство, [или искусность]. Посколь­
ку существуют две части души, обладающие суждени­
ем, рассудительность, видимо, будет добродетелью
одной из них, а именно той, что производит мнения, ибо
и мнение, и рассудительность имеют дело с тем, что
может быть и так и иначе28. Но рассудительность —
это тем не менее не только [душевный] склад, при­
частный суждению; а подтверждение этому в том, что
такой склад [души — навык—] можно забыть, а расзо судительность нет.
6 (VI). Поскольку наука —это представление
(hypolepsis) общего и существующего с необходи­
мостью, а доказательство (ta apodeikta) и всякое иноо
знание исходит из принципов, ибо наука следуем
[рас] суждению (meta logoy), постольку принцип пред-«
мета научного знания (toy epistétoy) ne относится ни
85 [к ведению] науки, ни [тем более] — искусства и рас­
судительности. Действительно, предмет паучного зна«
ния — [это нечто] доказываемое (to apodeikton), а [ис-·
1141а кусство и рассудительность] имеют дело с тем, что мо­
жет быть и так и иначе. Даже мудрость не для эти2
первопринципов, потому что мудрецу свойственно в
некоторых случаях пользоваться доказательствами.
Если же то, благодаря чему мы достигаем истины и
никогда не обманываемся относительно вещей, не мо­
гущих быть такими и инакими или даже могущих, это
5 наука, рассудительность, мудрость и ум и ни одна из
трех [способностей] (под тремя я имею в виду рас-·
судительность, науку и мудрость) не может [прини­
маться в расчет в этом случае], остается [сделать вы­
вод] , что для [перво] принципов существует ум. 29
7 (VII). Мудрость в искусствах мы признаем за
ίο теми, кто безупречно точен в [своем] искусстве; так,
например, Фидия мы признаем мудрым камнерезом,
а Поликлета — мудрым ваятелем статуй, подразуме­
вая под мудростью, конечно, не что иное, как добро­
детель, [т. е. совершенство], искусства30. Однако мы
178

уверены, Что существуют некие мудрецы в общем
смысле, а не в частном и ни в каком другом, как Го­
мер говорит в «Маргите»:
Боги не дали ему землекопа и пахаря мудрость,
15
Да и другой никакой.31
Итак, ясно, что мудрость — это самая точная из наук.
А значит, должно быть так, что мудрец не только
знает [следствия] из принципов, но и обладает истин­
ным [знанием самих] принципов (péri tas arkhas aletheyein).
Мудрость, следовательно, будет умом и наукой, слов­
но бы заглавной наукой о том, что всего ценнее. Было 20
бы нелепо думать, будто либо наука о государстве, либо
рассудительность — самая важная [наука], поскольку
человек не есть высшее из всего в мире. Далее, если
«здоровое» и «благое» для людей и рыб различно, но
«белое» и «прямое» всегда одно и то же, то и мудрым
все бы признали одно и то же, а «рассудительным»
разное. Действительно, рассудительным назовут того, 25
кто отлично разбирается в том или ином деле, (касаю­
щемся [его] самого), и предоставят это на его усмот­
рение32. Вот почему даже иных зверей признают «рассу­
дительными», а именно тех, у кого, видимо, есть способ­
ность предчувствия того, что касается их собственного
существования. Так что ясно, что мудрость и искусство
управлять государством не будут тождественны, ибо
если скажут, что [умение разбираться] в собственной зо
выгоде есть мудрость, то много окажется мудростей,
потому что не существует одного [умения] для [опре­
деления] блага всех живых существ совокупно, но для
каждого — свое, коль скоро и врачебное искусство тоже
не едино для всего существующего.
А если [сказать], что человек лучше [всех] про­
чих живых существ, то это ничего не меняет, ибо даже
человека много божественнее по природе другие вещи, Ш1ь
»зять хотя бы наиболее зримое— [звезды], из которых
состоит небо (kosmos) 33.
Из сказанного, таким образом, ясно, что мудрость —
кто и научное знание, и постижение умом вещей по
природе наиболее ценных. Вот почему Анаксагора и
Фнлеса и им подобных признают мудрыми, а рассуди- s
тольиыми нет, так как видно, что своя собственная
польза им неведома, и признают, что знают они [пред179

меты] совершенные, достойные удивления, сложные и
божественные, однако бесполезные, потому что челове­
ческое благо опи не исследуют.
8. Рассудительность же связана с человеческими
делами и с тем, о чем можно принимать решение; мы
утверждаем, что дело рассудительного — это, прежде
всего, разумно принимать решения (to ey boyleyesthai),
а решения не принимают ни о вещах, которым невоз­
можно быть и такими и инакими, ни о тех, что не
имеют известной цели, причем эта цель есть благо,
осуществимое в поступке. Л безусловно способный
к разумным решениям (eyboylos) тот, кто благодаря
расчету (kata ton logismon) умеет добиться высшего
из осуществимых в поступках блага для человека.
И не только с общим имеет дело рассудительность,
но ей следует быть осведомленной в частных [вопро­
сах], потому что она направлена на поступки, а посту­
пок связан с частными [обстоятельствами]. Вот почему
некоторые, не будучи знатоками [общих вопросов], в
каждом отдельном случае поступают лучше иных зна­
токов [общих правил] и вообще опытны в других ве­
щах 34. Так, если, зная, что постное мясо хорошо пере­
варивается и полезно для здоровья, не знать, какое
[мясо бывает] постным, здоровья не добиться, и ско­
рее добьется [здоровья] тот, кто знает, что (постное
и) полезное для здоровья [мясо] птиц.
Итак, рассудительность направлена на поступки,
следовательно, [чтобы быть рассудительным], нужно
обладать [знанием] и того и другого Г—и частного,
и общего] иди даже в большей степени [знанием част­
ных вопросов]. Однако и в этом случае имеется своего
рода управляющее (arkhitektonike) [знапие, или ис­
кусство, т. е. политика]. И государственное [искусст­
во], и рассудительность — это один и тот же склад, хо­
тя эти понятия и не тождественны 35.
(VIII). Рассудительность в делах государства (роlitike phronOsis) [бывает двух видов]: одна как управ­
ляющая представляет собою законодательную [науку],
другая как имеющая дело с частными [вопросами]
носит общее название государственной науки, причем
она предполагает поступки и приыимание решений,
ибо что решено голосованием [народного собрания]
как последняя данность (to eakhaton) осуществляется
180

в поступках. Поэтому только об этих людях говорят,
что они занимаются государственными делами, так как
они действуют подобно ремесленникам.36
Вместе с тем, согласно общему мнению, рассуди­
тельностью по преимуществу является та, что связана
с самим человеком, причем с одним; она тоже носит
общее имя «рассудительность». А из тех [рассудительностей, что направлены не на самого ее обладателя,]
одна хозяйственная, другая законодательная, третья
государственная, причем последняя подразделяется на
рассудительность в принимают решений и в судопро«
изводстве.
9. Итак, знание [блага] для себя будет одним из
видов познания, но он весьма отличается от прочих37.
И согласно общему мнению, рассудителен знаток соб­
ственного блага, который им и занимается; что же до
государственных мужей, то они лезут в чужие дела.
Потому Еврипид и говорит:
Я рассудительный? да я бы мог без суеты
И вместе с многими причисленный к полку
И долю равную иметь.
Но те, кто лучше, дело есть кому везде...8а
Люди ведь преследуют свое собственное благо и уве­
рены, что это и надо делать. Исходя из такого мнения,
л пришли [к убеждению], что эти, [занятые своим
благом люди], рассудительные, хотя собственное бла­
го, вероятно, не может существовать независимо от хо­
зяйства и устройства государства. Более того, неясно
и подлежит рассмотрению, как нужно вести свое соб­
ственное хозяйство.
Сказанное39 подтверждается также и тем, что мо­
лодые люди становятся геометрами и математиками и
мудрыми в подобных предметах, но, по всей видимости,
не бывают рассудительными. Причина этому в том, что
рассудительность проявляется в частных случаях, с ко­
торыми знакомятся на опыте, а молодой человек не
бывает опытен, ибо опытность дается за долгий срок.
Впрочем, можно рассмотреть и такой [вопрос]: поче­
му, в самом деле, ребепок может стать математиком,
но мудрым природоведом не может. Может быть, дело
и том, что [предмет математики] существует отвлечен­
но, а начала [предметов философии-мудрости и фиоики] постигаются из опыта? И юноши не имеют веры
181

20 [в начала философии и физики], но только говорят
[с чужих слов], а в чем суть [начал в математике],
им совершенно ясно? А кроме того, решение может
быть принято ошибочно либо с точки зрения общего,
либо с точки зрения частного, ведь [можноошибаться],
как полагая, что плоха всякая вода с примесями, так
и считая, что в данном случае она их содержит.
Что рассудительность не есть наука, [теперь] ясно,
ведь она, как было сказано, имеет дело с последней
25 данностью, потому что таково то, что осуществляется
в поступке. Рассудительность, таким образом, противо-г
положпа уму, ибо ум имеет дело с [предельно общими]
определениями, для которых невозможно сужде­
ние, [или обоснование], а рассудительность, напро­
тив,— с последней данностью, для [постижения] кото­
рой существует не наука, а чувство, однако чувство
не собственных [предметов чувствепного восприятия],
а такое, благодаря которому <в математике) мы чув­
ствуем, что последнее [ограничение плоскости ломаной
липней] — это треугольник, ибо здесь и придется оста­
новиться. Но [хотя] по сравнению с рассудительно-·
зо стыо это в большей степени чувство, оно представляет
собою все-таки особый вид [чувства].40
10. Поиски (to dzßtein} отличаются от принимания
решений (to boyleyesthai), потому что принимание ре­
шения — это один из видов поисков. Что касается раз­
умности в решениях (eyboylia), то надо понять, в чем
ее суть, является ли она своего рода знанием, [или
наукой], мнением, наитием, или это нечто другого ро­
да.41
Конечно, это не знание, ведь не исследуют то, что
1142ь знают, а разумность в решениях — это разновидность
припимания решения, и тот, кто принимает решение,
занимается поисками и расчетом. Но это, конечно, и
не наитие, ибо наитие [обходится] без [рас] суждения
и [является] внезапно, между тем как решение при­
нимают в течение долгого времени; и пословица гла5 сит: решенью скоро выполняться, приниматься мед­
ленно 42. Наконец, и проницательность отличается от
разумности в решениях, ибо проницательность — это
своего рода наитие43.
И конечно, разумность в решениях не совпадает
с мнением, Но поскольку тот, кто плохо принимает
132

решения, ошибается, а кто разумно — [поступает] пра­
вильно, ясно, что разумность в решениях — это разно­
видность правильности, однако правильности не науки
и не мнения, потому что правильность для науки не ю
существует (ибо не существует и ошибочность), а для
мнения правильность — [это] истинность, [а не разум­
ность], и вместе с тем все, о чем имеется мнение, уже
определено, [а решение принимают о неопределенном],
Однако разумность в решениях не чужда и рассужде­
нию. Остается, стало быть, правильность мысли, ибо
мысль — это еще не утверждение 44. Ведь и мнение —
это не поиски (dzetesis), но уже некое утверждение,
а кто принимает решение — разумно он это делает или
плохо,— печто ищет и рассчитывает. Разумность в ре- is
шениях — это разновидность правильности в решениях,
поэтому сначала надо исследовать, что такое принимапие решения и к чему оно относится.
Поскольку «правильность» (orthötes) [говорят] во
многих смыслах, ясно, что правильность в решениях —
это еще не вся правильность. Действительно, невоздер­
жный и дурной человек достигнет поставленной це­
ли по расчету (ek toy logismoy), а следовательно, бу­
дет человеком, который принял решение правильного го
приобрел великое зло. Считается, однако, что разумно
принять решение — это своего рода благо, потому что
такая правильность решения означает разумность в
решениях45, которая умеет достигать блага. Однако
благо можно получить и при ложном умозаключении,
[т. е. силлогизме], а именно: получить, что должно
сделать, но способом, каким не должно, [потому что]
ложен средний член силлогизма. Следовательно, такая
правильность, в силу которой находят то, что нужно, 25
но все же не тем способом, каким должно, не есть раз­
умность в решениях. Кроме того, один находит, [что
пужпо], долго обдумывая решение, а другой [решает]
быстро. Значит, правильность в этом смысле тоже не
является разумностью в решениях, а является ею пра­
вильность с точки зрения выгоды, так же как с точки
прения цели, средств и срока.
Наконец, решение может быть разумным безотно­
сительно и относительно определенной цели. И конеч­
но, безотносительно разумное решение правильно для зо
безотносительной цели, а решение, разумное в какомто определенном отношении,— для относительной це183

ли. Поскольку же принимать разумные решения свой­
ственно рассудительным, разумность в решениях бу<
дет правильностью с точки зрения средств, нужных
(to kata to sympheron) для достижения той или иной
цели, рассудительность относительно которых и есть
истинное представление.
П43а

s

ю

15

20

11 (X). Соображение и сообразительность46, в силу
которых мы зовем людей соображающими и сообрази­
тельными, не тождественны науке или мнению в це­
лом (ибо тогда все были бы соображающими) и не
являются какой-либо одной из частных наук, как, ска­
жем, врачебная [наука], связанная со здоровьем, или
геометрия, связанная с величинами. Соображение ведь
не относится ни к вечно сущему, ни к неизменному,
ни к чему бы то ни было, находящемуся в становле­
нии 47 , но к тому, о чем можно задаться вопросом, и,
принять решение. А потому, будучи связано с том же,
с чем связана рассудительность, соображение не тожт
дественно рассудительности. Рассудительность предпи­
сывает, ведь ее цель [указать], что следует делать и
чего не следует, а соображение способно только судить.
Соображение и сообразительность (synesis kai eysypesia) [no сути] одно и/го же, так же как соображающие
и сообразительные (synetoi kai eysynetoi).
Соображение не состоит ни в обладании, рассуди­
тельностью, ни в приобретении оной, но подобно тому,
как применительно к научному знанию усваивать озна­
чает соображать, так применительно к мнению, сообра­
жать означает судить о том, в чем [сведущ] рассуди­
тельный, когда говорит об этом другой человек, причем судить хорошо, потому что «сообразительно» (еу)
и «хорошо» (kalôs) одно и то же 48.
Отсюда и происходит слово «соображение» и соот­
ветственно «сообразительные», а именно от соображе­
ния при усвоении знаний, ибо часто мы говорим «со­
ображать» вместо «усваивать».
(XI). Так называемая совесть, которая позволяет
называть людей совестящимися и имеющими совесть,—
»то правильный суд доброго человека. Это подтверждав
ется [вот чем]: доброго мы считаем особенно совеет*
ливым, а иметь совестливость в иных вещах — это
свойство доброты.
Совестливость же — это умеющая судить совесть
184

доброго человека, причем судить правильно, а прави­
лен [этот суд], когда исходит от истинно [доброго че­
ловека] 49.
12. Разумеется, все эти склады имеют одну и ту же
направленность, ведь мы прпмепяем понятия «со­
весть», «соображение», «рассудительность» и «ум» к
одним и тем же людям и говорим, что они имеют со­
весть и уже наделены умом и что они рассудительные
и соображающие 50.
Дело в том, что все эти способности существуют
для последних данностей (ta eskhata) и частных слу­
чаев (ta kath hekastoii). И если человек способен су­
дить о том, с чем имеет дело рассудительность, то он
соображающий, (добросовестный), или совестящийся,
ибо доброта — общее свойство вообще всех добродетель­
ных людей в их отношении к другому.
К частным же случаям и последним данностям от­
носится вообще все, что осуществляется в поступках,
ведь нужпо, чтобы и рассудительный их знал; и сооб­
ражение вместе с совестью тоже существует для по­
ступков, а они представляют собою последнюю данность. И ум тоже имеет дело с последними данностями,
[но последними] в обе стороны, ибо и для первых онределений и для последних данностей существует ум
(а не суждение), о если при доказательствах ум имеет
дело с неизменными и первыми определениями, то в
том, что касается поступков,— с последней данностью,
т. е. с допускающим изменения и со второй посылкой;
эти [последние, или вторые посылки],—начала в смыс­
ле целевой причины, потому что к общему [приходят]
от частного; следовательно, нужно обладать чувством
этих [частных, последних данностей], а оно-то и есть
УМ*51.
Поэтому считается, что данные [способности] —
природные, и если никто не бывает мудр от природы,
то совесть, соображение π ум имеют от природы. Это
подтверждается нашей уверенностью в том, что эти
способности появляются с возрастом и определенный
возраст обладает умом [-разумом] и совестью, как если
бы причиной была пр»рода. (Вот почему ум —это начало и кон<щ, [или, принцип и цель]: доказательства
исходят из [пачал] и направлены [на последнюю дан­
ность] > 52 .

185

25

зо

35
ниь

s

ю

Поэтому недоказательным утверждениям и мнениям
опытных и старших (или рассудительных) 53 внимать
следует не меньше, чем доказательствам. В самом де­
ле, благодаря тому что опыт дал им «око» 54, они ви­
дят [все] правильно.
is
Таким образом, сказано, что такое рассудительность
и мудрость, к чему та и другая может относиться и
что то и другое является добродетелью разных частей
души.

го

25

30

85

13 (ХП). Можно задать вопрос: зачем они нужпы?
Мудрость ведь не учит (oyden theörei), отчего человек
будет счастлив, ибо ничто становящееся не есть ее
предмет, рассудительность же занимается этим. Но ка­
кая в ней надобность, коль скоро предмет рассудитель­
ности — правосудное, прекрасное и добродетельное при­
менительно к человеку, а это и есть поступки, какие
свойственны добродетельному мужу? Причем благода­
ря [одному только] знанию того, что [правосудно, до­
бродетельно и прекрасно], мы ничуть не способнее
к осуществлению такого в поступках (поскольку добродетели суть склады [души]), точно так как не [ста­
новятся здоровее и закаленнее], зная, что такое «здо­
ровое» и «закалка» (если только понимать под [здо­
ровым и закалкой] не то, что создает [такое состоя­
ние], а то, что при таком состоянии-складе имеет
место); действительно, обладая [наукой] врачевания
или гимнастики, мы ничуть не более способны к соот­
ветствующим поступкам55.
Если же надо говорить, что рассудительный суще­
ствует не ради этих [знаний], но ради возникновения
[добродетельных устоев], то [людям уже] добропорядочным [рассудительпый] совершенно бесполезен, бо­
лее того, и тем, кто не обладает [добродетелью],— то­
же, ибо не будет различия, сами ли [они] обладают
[добродетелью] или слушаются тех, кто ею обладает;
и пожалуй, достаточно, если [мы будем поступать]
так, как со здоровьем: желая быть здоровыми, мы все
же не изучаем врачевания.
Далее, нелепым кажется, если, будучи ниже мудростн, рассудительность окажется главнее: она ведь
начальствует как творческая способность и отдает
приказания для частных случаев56.
1Ж5

Об этом-то и следует говорить, а пока мы только
поставили вопросы.
Итак, прежде всего надо сказать, что эти доброде­
тели с необходимостью являются предметом выбора
как таковые уже потому, что каждая из них — это до­
бродетель соответствующей части души, даже если ни
та, ни другая добродетель ничего не производит. Но
при всем этом они нечто производят, однако пе так,
как [искусство] врачевания — здоровье, а как здо­
ровье — [здоровую жизнь] ; и в таком же смысле муд­
рость создает счастье, потому что, будучи частью доб­
родетели в целом, она делает человека счастливым от
обладания добродетелью и от деятельного ее прояв­
ления (töi energein)57.
И далее: назначение [человека] выполняется бла­
годаря рассудительности и нравственной добродетели;
ведь добродетель делает правильной цель, а рассуди­
тельность [делает правильными] средства для ее до­
стижения. Но для четвертой, т. е. способной к пита­
нию, части души58 нет такой добродетели, потому что
от этой части не зависит свершение или не свершение
поступка. Что же касается утверждения, что от рас­
судительности мы ничуть не делаемся способнее со­
вершать нравственно прекрасные и правосудные по­
ступки, то тут нужно начать несколько более издале­
ка и вот что принять за начало 59.
Если, как мы говорим, некоторые, совершая право­
судные поступки, еще не являются правосудными [но
устоям] (например, те, кто делают, что приказывают
законы, или против воли, по неведению, или по дру­
гой какой [причине], но не ради самих правосудных
поступков, хотя бы опи совершали при этом поступки
должные и те, что подобают добропорядочному), то
кажется возможным, чтобы, имея определенный склад,
человек поступал в каждом отдельном случае так,
чтобы быть добродетельным, т. е. быть таким челове­
ком, чьи поступки обусловлены сознательным выбором
и совершаются ради самих этих поступков.
Итак, правильным сознательный выбор делает доб­
родетель, но пе к добродетели, а к другой способности
отпосится то, что естественно делать, чтобы осущест­
вить [избранное].
Если мы намереваемся изучить [это], нужно дать
некоторые пояснения.
187

25

ло

35
1144ь

5

ю

Существует способность под пазванием «изобрета­
тельность» (deinotës); свойство ее состоит в способности делать то, что направлено к предложенной цели,
и достигать ее. Поэтому, если цель прекрасна, такая
способность похвальна, а если дурна, то это изворот­
ливость (panoyrgia), недаром даже рассудительных мы
называем изобретательными и изворотливыми. Но рас­
судительность не является этой способностью, однако
и без этой способности она не существует. И. [добро­
детельным] складом, [т. е. рассудительностью, изобре­
тателыюсть] становится при наличии того «ока души»
[и] при условии добродетели60, что и было сказано, да
и ясно. Действительно, силлогизмы, имеющие своим
предметом поступки, включают· исходный принцип:
«поскольку такая-то цель и есть наилучшее...» (при­
чем безразлично, что именно, ибо при рассуждении это
может быть что угодно), но, что есть [наилучшее], ни­
кому, кроме добродетельного, не видно, так как испорченность сбивает с толку, заставляя обманываться на­
счет исходных принципов поступков61. Таким образом
ясно, что быть рассудительным, не будучи добродетель­
ным, невозможно.
(XIII). Теперь нужно снова рассмотреть добродетель,
так как в случае с добродетелью имеет место такое же
соотношение, как между рассудительностью и изобре­
тательностью62: с одной стороны, это не одно и то же,
а с другой —[нечто] подобное; так и природная (physike) добродетель соотносится с добродетелью в собст­
венном смысле слова (kyria). Действительно, всем кажется, что каждая [черта] нрава дана в каком-то
смысле от природы, ведь и правосудными, и благораз­
умными, и мужественными, и так далее [в каком-то
смысле] мы бываем прямо с рождения 63, однако мы ис­
следуем некое иное «добродетельное», [или «благо»],
в собственном смысле слова, и такие [добродетели]
даны иным способом [нежели от природы]. В самом
деле, и детям, и зверям даны природные [склады], но
без руководства ума они оказываются вредными. Это
же, наверное, видно при таком сравнении: как сильное
тело, двигаясь вслепую, сильно ушибается, потому что
лишено зрения, так и в данном случае [возможен
вред]. Когда же человек обрел ум 64 , он отличается по
поступкам [от неразумных детей и зверей]; и [только]
тогда склад [души], хотя он и подобен [природной
188

добродетели], будет добродетелью в собственном смыс­
ле слова.
Следовательно, подобно тому как у производящей
мнения части души (to doxastikon) есть два вида [до- ι5
бродетели]: изобретательность и рассудительность, так
и у нравственной ее части тоже два вида: одна добро­
детель природная и другая — в собственном смысла
слова, а из них та, что добродетель в собственном смыс­
ле, возникает [и развивается] при участии рассуди­
тельности.
Именно поэтому некоторые утверждают, что все
добродетели — это [разновидности] рассудительности,
и Сократ, исследуя добродетель, в одном был прав,
а в другом заблуждался, а именно: он заблуждался,
думая, что все добродетели — это [виды] рассудитель- 2о
ности, и правильно считал, что добродетель невозмож­
на без рассудительности65. Вот тому подтверждение:
и ныне все [философы] при определении добродетели,
сказавши, что это склад [души] и с чем он имеет дело,
прибавляют: «согласный с верным суждением», а вер­
ное суждение согласуется с рассудительностью 66. Зна­
чит, по-видимому, все так или иначе догадываются,
что именно такой склад есть добродетель — склад, со- 25
гласный с рассудительностью. Но нужно сделать еще
один шаг. Дело в том, что добродетель — это не только
склад [души], согласный с верным суждением (kata
ton orth<m logon), но и склад, причастный ему (meta
toy orthoy logoy), а рассудительность — это и есть вер­
ное суждение о соответствующих вещах 67. Таким об­
разом, если Сократ думал, что добродетели — это [вер­
ные] суждения (logoi) (потому что, [по его мнению],
все они представляют собою знания), то мы считаем, по
что они лишь причастны [верному] суждению.
Итак, ясно из сказанного, что невозможно ни быть
собственно добродетельным без рассудительности, пи
быть рассудительным без нравственной добродетели.
И тогда можно опровергнуть довод (logos), с помощью
которого было бы диалектически обосновано, что до­
бродетели существуют отдельно друг от друга. [Довод
такой]: один и тот же человек пе бывает от природы
исключительно предрасположен ко всем добродетелям
сразу, а значит, [в любой дапный миг] одну он уже 35
обрел, а другую еще нет. Но возможно это [лишь] при
лриродпых добродетелях, а при тех, при коих человек
189

1145а определяется как добродетельный безотносительно, это
невозможно. Ведь при наличии рассудительности, хотя
это [только] одна [из добродетелей], все [нравствен­
ные добродетели] окажутся в наличии 68.
Очевидно, что, даже если бы рассудительность не
была направлена на поступки, в ней все-таки была бы
нужда, потому что она является добродетелью одной
5 из частей души 69 и потому, что как без рассудитель­
ности, так и без добродетели сознательный выбор не
будет правильным, ибо вторая создает цель, а первая
позволяет совершать поступки, ведущие к цели.
Но рассудительность все же не главнее мудрости и
лучшей части души, так же как врачевание не глав­
нее здоровья, ибо рассудительность не пользуется
мудростью, но только следит, чтобы мудрость возни­
кала [и развивалась]. А потому предписания рассуди­
тельности — это предписания ради мудрости, но не ей
ю [самой]. Добавим к этому: сказать, [что рассудитель­
ность главенствует над мудростью],—это все равно
что сказать, будто наука о государстве начальствует
над богами, так как она предписывает все, что имеет
отношение к государству 70.

КНИГА СЕДЬМАЯ (H)
1(1). А теперь, исходя из другого принципа1, надо 15
сказать, что существует три вида такого, чего избе­
гают в нравах: порок, невоздержность, зверство (kakia,
akrasia, theriotös). Что противоположно первому и вто­
рому, ясно, ибо одно мы зовем добродетелью, а дру­
гое — воздержпостью, зверству же более всего подо­
бает противопоставить ту добродетель, что превыше
нас,— как бы героическую и божественную (так и Го- 2о
мер сочинил слова Приама о Гекторе, что оп-де был
весьма добродетелен:
Так, не смертного мужа казался он сыном, но бога!).2
Так что, если, как говорится, при избытке добродетели
из людей становятся богами 3, то, очевидно, именно та­
кой склад [души] противоположен зверскому, и, как 25
зверю не свойственны ни порочность, ни добродетель,
так не свойственны они и богу, по [у него] есть нечто,
ценимое выше добродетели, а у [зверя] — некий род
[нрава], отличный от порочности.
Но как человек редко бывает «божественпым»
(сравним это с обычным обращением лаконцев: когда
они кем-то восхищены чрезвычайно, они говорят «бо­
жеский муж» 4 ), так редко встречается среди людей
и звероподобный, причем главным образом среди вар- 30
варов, да еще рождаются такими из-за болезней и
уродств; и мы клеймим этим [словом] тех между людь­
ми, кто от порочности преступает [всякую] меру.
Но об этой наклонности нам надо будет упомянуть
позже, а о порочности было рассказано ранее, [теперь 35
же] надо сказать о невоздержности, изнеженности
(malakia) и избалованности, (tryphe), с одной сторо­
ны, и о воздержности — с другой. Дело в том, что ни
тот, ни другой склад [души] нельзя представлять ни ШОЬ
тождественным соответственно с добродетелью или ис­
порченностью, ни отличным по роду 5, Как и в других
191

случаях, [пам] нужно изложить, что людям кажется,
и, разобрав спачала спорные вопросы, показать таким
5 образом по возможности все заслуживающие внимания
мнения (ta endoxa) об этих страстях, а если не [все],
то большую их часть и самые главные, ибо, когда
сложности будут разрешепы и мнения, заслуживаю­
щие внимания, отобраны, тогда, видимо, и [предмет]
показан достаточно.
2. Принято считать, что воздержность (egkrateia)
и выдержанность (karteria) относятся к числу вещей
добропорядочных и достойных похвал, а невоздержю ность и изнеженность — к числу дурных и осуждаемых
и «воздержный» — это то же, что «придерживающийся
расчета» (emmeiietikos töi logismöi), а «невоздерж­
ный» — «отступающий от расчета» (ekstatikos toylogismoy) 6. II если невоздержный, зная, что [поступает]
дурно, тем пе менее поступает [так] под влиянием
страсти, то воздержный, зная, что [его] влечения дур­
ны, не следует им благодаря [рас]суждению (dia ton
logon). И с одной стороны, благоразумного признают
воздержным и выдержанным, а с другой — по мнепию
одних, [воздержный и выдержанный] благоразумен
во всех отношениях, а по мнению других — не во всех;
is и если одни смешивают распущенного с невоздержным
и невоздержного с распущенным, то другие их разли­
чают 7. О рассудительном же иногда говорят, что он
невоздержным быть не может, иногда — что иные, бу­
дучи рассудительными и одновременно изобретатель­
ными, невоздержны. И наконец, говорят о невоздерж20 иых в порыве ярости, [в жажде] почестей и наживы.
Вот что, стало быть, говорится обычно,
3(11) 8. Пожалуй, возникнет вопрос, как [можно],
имея правильные представления, вести невоздержную
[жизнь]. По этому поводу некоторые говорят, что
«знающий» (epistamenos) не способен быть [невоз­
держным], ведь нелепо, по мысли Сократа, если, не­
смотря на имеющиеся у человека знания (epistCmes
enoysßs), верх [в нем] одерживает нечто иное и та25 екает [его за собою], как раба. Сократ ведь вообще
отстаивал разумность (logos) так, словно певоздержности пе существует: никто, дескать, не поступает во­
преки тому, что представляется наилучшим, а [если
192

поступает, то] только по неведению9. В таком виде
это учение явно противоречит очевидности, и надо
исследовать [вопрос] о страсти: если она [бывает] по
неведению, то что это за неведение такое [?] Ведь по­
нятно, что ведущий невоздержную [жизнь] все же не
думает [так жить], прежде чем оказался охвачен зо
страстью.
Некоторые в одном соглашаются с [Сократом],
а в другом нет, а именно: соглашаются, что ничего нет
выше знания; но что никто не поступает вопреки то­
му, что показалось наилучшим, не соглашаются. И по­
тому они утверждают, что невоздержный одержим
(krateisthai) удовольствиями как имеющий не знание, Зг,
а только мнение. А если это в самом деле только мне­
ние и не [точное] знание и если удовольствию и
страсти противодействует не четкое представление, п
а смутное, как у нерешительных, то можно посо­
чувствовать тому, кто не придерживается (тб т е nein) этих [мпепий и представлений] перед лицом
сильных влечений10. Но испорченным не сочувст­
вуют, так же как всему прочему, что достойно осуж­
дения.
Тогда рассудительность, может быть, противостоит
[влечению]? Ведь она в нас —самое сильное11. Но s
[такое предположение] нелепо: ибо тогда один и тот
же человек будет одновременно рассудительным и не­
воздержным, между тем никто, пожалуй, не станет
утверждать, что рассудительному свойственно по соб­
ственной воле совершать самые дурные поступки. Кро­
ме того, прежде уже было показано 12, что рассудитель­
ный как имеющий дело с последними данностями
есть [человек] поступков (praktikos), обладающий и
другими добродетелями.
Далее, если быть воздержным — значит иметь силь- м
иые и дурные влечения, то ни благоразумный не будет
воздержным, ни воздержный — благоразумным, потому
что благоразумному не свойственно иметь ни чрезмер­
ных, ни дурных влечений; а если влечения полезны,
склад [души], который препятствует следовать им,—
дурной склад; таким образом, не всякая воздержность
оказывается чем-то добропорядочным. Но если влече- t->
ния слабые и не дурные, [в воздержности] нет ничего
впечатляющего, а если они дурные, но слабые, то —
ничего великого.
7

Лтшсютель. т. 4

193

20

25

зо

35
1140b

5

Далее, если воздержность заставляет держаться
всякого мнения, в том числе ложного, она дурна.
А если невоздержность состоит в отступлении от вся­
кого мнения, то будет [существовать] некая добропо­
рядочная невоздержность, как, например, у Софоклова
Неоптолема в «Филоктете»: ведь он заслуживает по­
хвалы за то, что не держался того, в чем его убедил
Одиссей, так как лгать было мучительно 13.
'
Кроме того, трудный вопрос ставит софистическое
рассуждение. Действительно, из-за того, что софисты
хотят заставить принять парадоксы, чтобы, Когда это
удастся, [вызвать удивление] своей изобретатель­
ностью,— из-за этого полученный силлогизм и являет
собой неразрешимую трудность. В самом деле, мысль
связана, когда из-за неудовлетворенности выводом дер­
жаться его не хочет, а идти дальше не может, потому
что не способна опровергнуть [это] рассуждение.
При одном [софистическом] рассуждении выходит,
что безрассудство (aphrosyne) вкупе с певоздержностыо есть добродетель. Действительно, от невоздерж­
ности человек совершает поступки, противоположные
[его собственным] представлениям, а [от безрассудст­
ва] ему представляется, что добродетельные [постуики] порочны и совершать их не следует, и, значит, он
будет совершать поступки добродетельные, а не по­
рочные.
Далее, кто доставляет себе удовольствия и пресле­
дует их по убеждению и сознательному выбору, тот
покажется, должно быть, лучшим в сравнении с тем,
кто так поступает не по расчету, а от невоздержпост^
ведь его легче исцелить, потому что можно переубе­
дить. К невоздержному же относится пословица, в
которой говорится: «Когда водой подавишься, чем запивать?», потому что если бы человек совершал поступ­
ки по убеждению, то, будучи переубежден, оп пере­
стал бы так поступать, в данном же случае убежден­
ный <в одном) он, тем не менее, поступает по-другому.
И наконец, если невоздержность и воздержность
могут относиться ко всему, кто же тогда будет невоз­
держным во всех отношениях, [т. е. в безусловном
смысле слова] (haplös)? В самом деле, никто не на­
делен всеми [видами] невоздержности в совокупности,
а между тем мы говорим, что некоторые безусловно
невоздержны.
194

4. Таковы, стало быть, определенные [логические]
затруднения, которые тут возникают. Одни из них
надо отбросить, а другие сохранить, ибо разрешение
[логического]
затруднения — это
обнаружение
[истины].
(III). Прежде всего, конечно, надо рассмотреть,
срзнательпо (eidös) или нет [поступает невоздерж­
ный], и если сознательно, то в каком смысле; затем,
в каких вещах следует полагать человека невоздерж­
ным и воздержным, т. е. в любых ли удовольствиях и
страданиях или [только] в известных, [строго] опреде­
ленных вещах, а кроме того, одно ли и то же быть воз­
держным и выдержанным, или это разные вещи? Соответ­
ственно надо рассмотреть и другие [вопросы], которые
тесно связаны с настоящим исследованием (theöria) u .
Начало нашего рассмотрения (skepsis) — [вопрос о
том], различаются ли воздержный и невоздержный по
тому, с чем они имеют дело, или по тому, как они
к этому относятся, иными словами, является ли чело­
век невоздержным только потому, что невоздержен в
отношении совершенно определенных вещей, или не
поэтому, а по тому, как он к пим относится, или же
и не по этому [тоже], но в силу того и другого вместе.
Следующий вопрос: ко всему ли относится невоздерж­
ность и воздержность или нет? Дело ведь в том, что
невоздержный в безусловном смысле слова невоздер­
жен не во всем, но как раз в том, в чем невоздержен
распущенный; однако и не от того он невоздержен,
что просто имеет дело с этими вещами, [т. е. не в без­
условном смысле слова] (ибо тогда невоздержность
была бы тождественна распущенности), но от того,что
имеет с ними дело вполне определенным образом.
Ведь если распущенного толкает сознательный выбор,
так как он считает, что нужно всегда преследовать не­
посредственное удовольствие, то невоздержный так не
думает, но преследует [все-таки то же самое].
5. Для нашего рассуждения не важно, что невоз­
держную жизнь ведут вопреки истинному мнению, а не
вопреки знанию, ведь некоторые из тех, у кого есть
мнения, не сомневаются, а, напротив, думают, что их
нппния точны. Поэтому, если [скажут, что те], кто
имеют лишь мнения, из-за слабой уверенности скорее,
нежели те, у кого [твердые] знания, поступают во7·

195

преки своим представлениям [о должном], то окажет­
ся, что никакой разницы между знанием и мнением нет.
В самом деле, иные ничуть не менее уверены в том,
о чем имеют мнение, нежели в том, о чем имеют зна­
ние. Гераклит ясно это показывает 15.
Но поскольку мы говорим «знать» в двух смыс­
лах: «знает» говорят и о том, кто, обладая знанием,
не применяет его, и о том, кто применяет (khrömenos),—различие окажется между поступками вопреки
должному у обладателя знания, который его не приме­
няет, и обладателя знания, который его применяет
(theördn), именно это последнее нелепо, а не [то, что
так поступают] без применения [знания] |6.
Далее, коль скоро посылки бывают двух видов 17t
ничто не мешает, имея обе, поступать вопреки зна­
нию, а именно применять знание общей посылки, а
частной нет; между тем поступки — это частные слу­
чаи. Более того, может быть различие и внутри [зна­
ния] общего, ибо оно может относиться к самому
[действующему лицу], а может к предмету, например,
[знание], что «всякому человеку полезно сухое»,
[предполагает и зпание], что сам я — человек или что
такое-то качество — сухость. Однако, имеет ли данная
вещь данное качество, человек либо не знает, либо не
употребляет [свое знание] в дело. При том и другом
способе [знать] разница будет столь громадной, что
не покажется странным, если [человек ошибается],
обладая знанием только в одном из смыслов; удиви­
тельно, если [он это делает], обладая им иначе18.
Кроме того, людям дано также обладать знанием
способом иным по сравнению с только что названным.
Действительно, в обладании (to ekhein) [знанием] без
применения мы видим уже совсем другое обладание
(hexis), так что в каком-то смысле человек знанием
обладает, а в каком-то не обладает, как, скажем, спя­
щий, одержимый и пьяный19. Однако именно таково
состояние (hoytö diatitlientai) людей, охваченных стра­
стями. Ведь порывы ярости, любовные влечения и не­
которые [другие] из таких [страстей] весьма заметно
влияют па тело, а у некоторых вызывают даже поме­
шательство. Ясно поэтому, что необходимо сказать: не­
воздержные имеют склад (ekhein), сходный с [состоя­
нием] этих людей. Если высказывают суждение, ис­
ходящее из знания, это отнюдь не значит, что им
195

обладают, ведь и охваченные страстями проводят дока- 20
зательства и произносят стихи Эмпедокла; начинаю­
щие ученики даже строят рассуждения без запинки,
но еще и без всякого знания, ибо -со знаниями нужно
срастись, а это требует времени. Так что высказывания
людей, ведущих невоздержную жизнь, нужно представ­
лять себе подобными речам лицедеев.
И наконец, на причину невоздержности можно по­
смотреть еще и с точки зрения естествознания20 Одно 25
мнение, [т. е. посылка], касается общего, другое — ча­
стного, где, как известно, решает чувство. Когда же
из этих двух [посылок] сложилось одно [мнение], то
при [теоретической посылке] необходимо, чтобы душа
высказала заключение, а при [посылках], связанных
с действием (poietikai),— чтобы тут же осуществила
его в поступке. Например, если «надо отведывать все
сладкое», а вот это — как один какой-то из частных з«
[случаев] — сладкое, то, имея возможность и не имея
препятствий, необходимо тотчас осуществлять соответст­
вующий поступок. Итак, когда в нас присутствует
общая посылка, запрещающая отведывать сладкое, и
[общая] посылка, что «все сладкое доставляет удоволь­
ствие», и [если перед] нами нечто сладкое (а это
последнее и оказывается действенным), то, окажись
у нас влечение [к удовольствиям], тогда одно гово­
рит, что этого надо избегать, но влечение ведет за
собою, ибо каждая из частей души способна привести
[нас] в движение. Таким образом, выходит, что невоз- 35
держную жизнь ведут, в каком-то смысле рассуждая и амъ
имея мнение, которое само по себе не противоречит
(разве только по случайности) верному суждению,
ибо противоречит ему влечение, а не мнение21. Так
что и по этой причине тоже звери не невоздержны,
так как не имеют общих представлений, но только 5
образы (phantasia) и память об отдельных [пред­
метах].
Как устраняется неведение и к невоздержному воз­
вращается его знание, объясняет то же самое учение,
которое [истолковывает состояние] опьяненного и спя­
щего, и для состояния (pathos) [невоздержности] оно
не является особенным; слушать это [учение] надо
у природоведов (physiologoi).
Поскольку же конечпая посылка [умозаключения] —
ото и мнение о воспринимаемом чувствами, и [сила], ю
197

15

20

25

зо

в чьей власти находятся поступки, а одержимый
страстью либо не зпает этой посылки, либо знает, но
так, что это знание, как было сказано, означает не
знание, а только повторение слов, так же как пьяный
[бормочет стихи] Эмпедокла; поскольку [далее] по­
следний член силлогизма не имеет обобщающего смысла
и, по-видимому, не является в отличие от обобще­
ния, [т. е. обобщающего члена], научным (epistemonl··
kon), то, похоже, получается как раз то, что хотел доказать Сократ 22. Дело в том, что страсть не возникает
в присутствии знания, которое считается научным в
собственном смысле слова (kyriös episteme), и это зна­
ние не увлекается силою страсти; страсть возникает,
когда в нас присутствует [только] чувственное знапие.
Итак, пусть достаточно сказано о том, сознательно
или несознательно и в каком смысле сознательно мож­
но вести невоздержную жизнь.
6(IV). Вслед за этим надо сказать о том, сущест­
вует ли невоздержный во всех отношениях [и в без­
условном смысле слова], или же все [невоздержные
невоздержны только] частично, и если [невоздержный
во всех отношениях] существует, то с чем он имеет
дело.
Ясно между тем, что воздержные и выдержанные,
так же как невоздержные и изнеженные, проявляются
в отношении к удовольствиям и страданиям23. Коль
скоро из того, что доставляет удовольствие, одно —·
вещи необходимые, а другое само по себе заслужи­
вает избрания, но допускает нарушение меры, причем
необходимое относится к телу (под этим я имею в
виду то, что связано с пищей и любовной потреб­
ностью, и подобные телесные [надобности], с которы­
ми мы соотнесли распущенность и благоразумие), а что
является не необходимым, заслуживает избрания само
по себе (я имею в виду, например, победу, почет, бо­
гатство и тому подобные блага и удовольствия),—
[коль скоро все это так], тогда тех, кто [в вещах, до­
стойных избрания], вопреки заключенному в них
самих верному суждению нарушают меру, мы не назы­
ваем невоздержными во всех отношениях, но уточ­
няем: «невоздержные в отношении к имуществу», или
«к наживе», или «к почестям», или «в порыве ярости»,
но не [говорим] без уточнений, потому что эти люди
отличаются от [невоздержных в необходимых вещах] и
198

называются певоздержными в силу сходства. (Сравним
это с победителем Олимпийских игр по имени Человек.
В самом деле, в случае с ним общее понятие «человек»
мало отличалось от собственного имени, но все же от­
личалось.24) И вот подтверждение: невоздержность [в
общем смысле] осуждают не только как недомыслие, но
и как известную порочность или в общем, или в част­
ном смысле, [тогда как] никого [из невоздержных] в
других отношениях так, [т. е. как порочных], не [осуж­
дают].
Из тех, кто имеет дело с телесными усладами
(в связи с ними мы говорим о благоразумном и распу­
щенном), тот, кто не по сознательному выбору, но
вопреки и ему, и мысли, ищет чрезмерных удовольст­
вий и избегает страданий, голода, жажды, жары и
холода и всего, что бывает от осязания и вкуса, именуется невоздержным без уточнений (дескать, в та­
ком-то отношении, например в гневе), а просто вооб­
ще невоздержным. Подтверждение такое: изнеженным
считают за отношение к этим [удовольствиям и неудо­
вольствиям], но не за отношение к одному из тех,
[не телесных удовольствий]. И по этой причине мы
почти отождествляем невоздержного и распущенного,
так же как воздержного и благоразумного (но никого
нз тех [других] 2 5 ), потому что опи имеют дело с одними и теми же (в известном смысле) удовольствия­
ми и страданиями. Но хотя [распущенный и невоз­
держный] проявляются в отношении к одному и
тому же, они это делают не одинаково, а один по
сознательному выбору, другой пет.
Вот почему мы, скорее, назовем распущенным то­
го, кто, не испытывая влечения или испытывая его
слабо, преследует чрезмерные удовольствия и избегает
[даже] умеренных страданий, нежели назовем так
того, кто делает это по сильному влечению26. Что же
в самом деле натворит первый, появись в нем к то­
му же юношески [страстпое] влечение и сильное стра­
дание из-за нужды в необходимых вещах?
Однако среди влечений и удовольствий существуют
такие, что по роду относятся к вещам прекрасным и
доброкачественным (ибо, согласно делению, произведенному ранее27, среди вещей, доставляющих удоволь­
ствие, иные по природе достойны избрания, другие им
противоположны, третьи находятся посредине), напри199

35

ц48а

s

ю

is

20

25

мер имущество и прибыль, победа и почет. По поводу
всего — и этих вещей, и лежащих посредине — людей
осуждают не за то, что они испытывают их воздейст­
вие, питают к ним влечение и любовь, но за то, как
они это делают, а именно за то, что нарушают меру.
Вот почему осуждаются и те, кто вопреки [верному]
суждению либо воздерживаются от чего-то прекрасноso го по природе и благого, либо [вопреки суждению]
преследуют это, как, например, те, кто больше, чем
нужно, хлопочут о почете или о детях и родителях,
ибо хотя это тоже относится к благам и, кто хлопо­
чет об этом, заслуживает похвалы, однако и тут бы­
вает своего рода чрезмерность (если, скажем, как Ниоба, спорить с богами или относиться к отцу, как Са114НЬ тир, прозванный отцелюбом, так как считали, что он
ведет себя слишком глупо 28) ; ввиду сказанного в этом
[все-таки] нет никакой порочности, потому что сам
по себе каждый такой предмет влечения относится
к вещам по [своей] природе достойным избрания,
а дурными и такими, которых избегают, являются из­
лишества в этом. Соответственно нет и невоздержности,
коль скоро невоздержность не только нечто избегае­
мое — это еще и одна из тех вещей, которые осужда­
ются — и все-таки в силу сходства страсти мы дажо
здесь говорим о невоздержности, уточняя в каждом
отдельном случае, в чем невоздержность, так же как
«плохой врач» и «плохой лицедей» мы говорим о че­
ловеке, которого не назвали бы «плохим» (kakos) без­
относительно. И вот как здесь мы не [обходимся без
уточнения], потому что каждая из этих [«порочноао стей»] означает не собственно порочность (kakia), но
подобна ей по соответствию 29, так, очевидно, и в слу­
чае с невоздержностью и воздержностью нужно подра­
зумевать (hypolepteon) только ту невоздержность и
ту воздержность, что имеют отношение к тому же, что
благоразумие и распущенность. А в связи с яростью
мы употребляем эти слова только из-за сходства [стра­
сти], и потому говорим «невоздержный», уточняя:
«в порывах ярости», так же как: «в често[любии] »,
«в наживе».
15
(V). Если некоторые вещи доставляют удовольст­
вие по природе в разных смыслах: одни — в безуслов­
ном, другие — в зависимости от рода животных и лю­
дей, а [некоторые доставляют его не но природе], но
200

одпо — в силу уродств, другое — в силу привычек,
третье —по испорченности естества, [или природы],
то и для каждого из названных случаев тоже можно
обнаружить наиболее близкие им склады [души].
Последние же я называю звероподобными складами, на- 2(>
пример: существо женского пола, о котором рассказы­
вают, что оно, взрезав беременных, пожирает детей;
или тех, кто наслаждаются (как рассказывают о не­
которых из дикарей, живущих у Понта) сырым или
человеческим мясом; или тех, кто одалживают друг
ДРУгу детей для праздничной трапезы; или то, что рас­
сказывают о Фалариде 30.
Это склады звероподобные, другие возникают вслед- 2г>
ствие болезней (причем у некоторых от помешатель­
ства, как, например, у человека, принесшего в жертву
и съевшего свою мать, или у раба, съевшего печень
товарища по рабству), и, наконец, бывают [состоя­
ния] как бы болезненные или от [дурных] привычек,
как, например, привычка выдергивать волосы и грызть
ногти, а также уголь и землю, добавим к этому лю­
бовные наслаждения с мужчинами. Ведь у одних это
бывает от природы, у других — от привычки, как, на- 3о
пример, у тех, кто с детства терпел насилие. Тех,
у кого причиной [известного склада] является приро­
да, никто, пожалуй, не назовет невоздержным, как,
например, женщин за то, что в половом соединении
не они обладают, а ими, [как и невоздержным владеет
влечение] 31; соответственно обстоит дело и с теми, кто
находится в болезненном состоянии из-за привычки.
Итак, каждое из этих состояний, подобно зверству, 114оа
находится за пределами порочности.
Если состояние таково, то уметь держаться или
быть одержимым (kratein е krateisthai) не означает
[воздержности и соответственно] невоздержности в об­
щем смысле, но [невоздержность только] в силу [внеш­
него] сходства, подобно тому как человека, чье со­
стояние в порыве ярости имеет вид этой страсти, не
следует называть невоздержным.
Ведь всякая чрезмерность и в безрассудстве, и в 5
трусости, и в распущенности, и в злобности либо зве­
роподобная, либо болезненная. А именно, если чело­
век по природе таков, что всего боится, даже если
мышь зашуршит, он труслив звероподобной трусостью,
а если испугался куницы, то от болезненного [страха
201

именно перед этим зверем]. Что до безрассудных, то
ίο одни из них, будучи от природы неспособны рассчиты­
вать (alogistoi) и живя только чувством, звероподоб­
ны (как, например, некоторые племена далеких вар­
варов), а другие из-за болезней (например, эпилепсии
и помешательства) имеют болезненный [склад души].
Можно обладать одним из этих [свойств, складов,
или качеств], только временно, но не быть им одер­
жимым [всегда] ; я имею в виду возможность того, что
некий Фаларид сдержится, испытывая влечение по32
15 жрать ребенка или насладиться нелепой любовью .
А можно и быть одержимым, а не только иметь [склон­
ность]. Словом, подобно тому, как испорченность, ког­
да она соответствует [природе] человека, определяется
как испорченность в безусловном смысле, а когда она
с уточнениями «звероподобная» или болезненная, как
безусловная не определяется, подобно этому, очевидно,
что одна невоздержность может быть зверской, другая
болезненной, но невоздержность в безусловном, [или
20 общем], смысле соответствует именно человеческой
распущенности.
7. Ясно, таким образом, что невоздержность и воз­
держность касаются только того, чего касаются рас­
пущенность и благоразумие, и что разным видам этого
соответствуют разные виды невоздержности, называе­
мые так переносно и не в безусловном смысле.
(VI). Давайте уясним себе (theörßsömen), что не25 воздержность в порыве ярости (peri toy thymoy) ме­
нее позорна, нежели невоздержность во влечениях33.
Ведь похоже, что порыв в какой-то мере слушает [го­
лос] суждения, [т. е. разума], по недослышит, как
торопливая прислуга, что выбегает вон, не дослушав,
что говорят, а потом, исполняя поручение, допускает
промах, и как псы, что начинают лаять, едва послы­
шится шорох, не рассмотрев, не свой ли. Вот так и
зо порыв из-за горячности и поспешности его природы
бросается мстить, уловив что-то, но не услышав при­
каза. В самом деле, [рас] суждение или воображение
(phantasia) объяснило ему, что его оскорбляют или
что им пренебрегают, и он, словно бы придя к заклю­
чению, что в таком случае надо наступать, тут же на­
чинает злиться. А влечение, едва только [рас]сужде35 ние или чувство скажут, что [нечто] доставляет удо202

вольствие, бросается к усладам, так что порыв в ка­
ком-то смысле следует за суждением, а влечение нет.
А значит, оно позорнее, ведь кто невоздержен в по­
рыве ярости, как-то подчиняется суждению, а тот дру­
гой — влечению, а не суждению.
Кроме того, следование естественным стремлениям
вызывает больше сочувствия, раз уж больше его вы­
зывает следование даже влечениям, если они общи
всем, и в той мере, в какой они общи. Порыв ярости
и злость более естественны, чем влечения к излишест­
вам и вещам, не являющимся необходимыми. [Вспом­
ним], например, [сына], который, защищаясь [в де­
ле] о побоях, нанесенных отцу, сказал: «Ведь и он
[бил] своего [отца], и тот — своего»,— и, указав на
[собственного] ребенка: «И этот [побьет] меня, когда
возмужает,— так уж у нас в роду»; и [отца], которого
сын волок [за собою] и который приказал ему оста­
новиться в дверях, потому что и он сам доволакивалде [своего] отца до этого места 34.
Кроме того, чем больше злого умысла, тем больше
неправосудности. А между тем ни порывистый, ни
порыв не способны злоумышлять — они действуют от­
крыто. Зато влечение — словно Афродита, о которой
говорят: «рожденная на Кипре кознодейка»—и о [ее]
.«узорчатом поясе» Гомер:
[... в нем заключались]
Льстивые речи, не раз уловлявшие ум и разумных.35

Так что если эта невоздержность влечений действи­
тельно более неправосудна и позорна, чем та, что ска­
зывается в порыве ярости, то именно она есть невоз­
держность в безусловпом смысле слова и в каком-то
смысле порочность.
Далее, никто не ведет себя нагло (hybridzei), при
этом страдая; а действуя в гневе, всякий испытывает
страдание, тогда как наглец (hybridzön), напротив, дей­
ствует с удовольствием 36.
Итак, если больше неправосудности в том, на что
гневаться наиболее правосудно, то и в невоздержности
из-за влечения [больше неправосудности, чем в не­
воздержности из-за порыва ярости], ибо в порыве
ярости нет наглости (hybris).
Ясно поэтому, в каком смысле невоздержность, свя­
занная с влечением, более позорна, чем невоздерж203

25 ность, связанная с порывом ярости, а также что воз­
держность и невоздержность относятся к телесным
влечениям и удовольствиям. Осталось понять, ка­
кая между ними [ — удовольствием и влечением —- ]
разница.
В самом деле, как уже было сказано в начале 37 ,
одни из [влечений] человеческие и естественные как
по роду, так и по степепи, другие — звероподобные,
so третьи же [обусловлены] уродствами и болезнями.
Благоразумие и распущенность связаны только с пер­
вым [видом влечения]. Вот почему мы не называем
зверей ни благоразумными, ни распущенными иначе,
как в переносном смысле,— у них ведь нет ни созна­
тельного выбора, ни расчета — и еще в случае, если
один какой-то род животных в целом отличается от
85 другого наглостью, буйством и обжорством, но это отîibOa ступления от природы, так же как среди людей — по­
мешанные 38.
Зверство менее [дурно], нежели порочность, но бо­
лее страшно, ибо лучшая часть души [у зверей] не
развращена (оу diephthartai), как у [порочного] чело­
века, а отсутствует. Это похоже на сравнение неоду­
шевленного и одушевленного по степени порочности.
5 Ведь безвреднее всегда бывает дурпое качество того,
что не имеет в себе источника [действия], а ум —[та­
кой] источник (так что это очень похоже на сравнение
неправосудности с неправосудным человеком: большим
злом в одном смысле будет одно, в другом — другое),
ведь порочный (kakos) человек натворит, наверное, в
тысячу раз больше зла (kaka), чем зверь39.
ао

8(VII). В обращении с удовольствиями и страда­
ниями, а также с влечениями и избеганиями, обуслов­
ленными осязанием и вкусом, [и] по отношению к ко­
торым ранее были даны определения распущенности
и благоразумию, можно иметь такой [склад], что усту­
пает даже тем [влечениям и удовольствиям], над кои­
ми большинство возвышается, а можно одержать верх
даже над теми, коим большинство уступает. Если
[уступчивость и способность одерживать верх] свя­
заны с удовольствием, то [обладатель первого склада]
иевоздержпый, а [обладатель второго] — воздержный2
если же то и другое связано со страданием, то первый
4г> изнеженпый, а второй выдержанный. [Душевный]
204

склад подавляющего большинства людей занимает про­
межуточное положение, хотя бы они больше были
склонны к худшим [складам душц].
Поскольку некоторые из удовольствий необходимы,
а другие нет или же необходимы до определенной сте­
пени, в то время как излишества [и недостатки удо­
вольствия] не необходимы, и поскольку с влечениями
и страданиями дело обстоит сходным образом, то че­
ловек, который ищет излишеств в удовольствиях или
излишне, 4 0 или [ищет их] по сознательному выбору,
т. е. ради самих [излишеств], но отнюдь не ради чегото другого, что из этого получается,— такой человек и
есть распущенный. [Распущенный, а буквально—«необуздываемый»], с необходимостью не склонен к рас­
каянию, а следовательно, он неисцелимый, ведь имен­
но не способный к раскаянию неисцелим.
Кто недостаточно ищет удовольствий, противополо­
жен распущенному 41 , кто находится посредине, бла­
горазумен. Соответственно распущен тот, кто избегает
телесных страданий не потому, что уступает [силь­
ному влечению к удовольствию], а по сознательному
выбору. Из тех, в ком сознательного выбора пет, одного ведет удовольствие, а другого — то, что он избе­
гает страдания от влечения, значит, между ними есть
разница.
Любому, пожалуй, тот покажется худшим, кто
совершает какой-нибудь постыдный поступок, не ис­
пытывая влечения или испытывая его слабо, а ие тот,
кто испытывает сильное влечение, так же как, если
человек бьет, не будучи в гневе, [он представляется
худшим], нежели тот, кто бьет в гневе. Что бы он делал, право, будь он охвачен страстью?! Именно поэто­
му распущенный хуже невоздержного 42.
Из названных [выше складов души] 43 последний
представляет собою скорее вид изнеженности, а [обла­
датель другого] — распущенный. Воздержный противо­
положен невоздержному, а изпежепному — выдержан­
ный, ибо выдержка (to kartereiii) заключается в том,
чтобы противостоять, а воздержность — в том, чтобы
сдерживаться (to antekhein), а между тем «противо­
стоять» и «сдерживаться»—разные вещи, так же как
«не уступать» и «побеждать»; вот почему воздерж­
ность — это что-то такое, что больше заслуживает из­
брания, чем выдержанность.

205

2о

25

зо

ιιου:>

5

io

15

20

25

Если человеку недостает [сил противиться] тому,
чему большинство противится и с чем справляются, он
изнежен и избалован, ибо избалованность — это тоже
разновидность изнеженности. Такой человек волочит
плащ44, чтобы не пострадать от усилия его подтянуть,
и изображает недужного, и хотя похож на жалкого,
не думает, что жалок.
С воздержностью и невоздержностью дело обстоит
сходным образом. В самом деле, не удивительно, если
человек уступит сильным и чрезмерным удовольствиям
или страданиям; напротив, он вызывает сочувствие,
если противится им так, как укушенный змеей Филоктет у Феодекта, или как Керкион в «Алопе» Каркина,
или как те, что, пытаясь сдержать смех, разражаются
взрывом хохота, как случилось с Ксепофантом 45. Удив­
ляет, причем не вызывает сочувствия, если человек
уступает и не может противиться таким вещам, кото­
рым большинство способно противостоять, причем это
пе обусловлено ни его природой, передающейся по на­
следству, ни болезнью, как, например, наследственная
изнеженность царей скифов46, пи, [наконец], такими
[причинами], по каким женский пол уступает муж­
скому.
Ребячливый (paidiödes) тоже считается распущен­
ным, но в действительности он изнеженный. Ведь
ребячьи забавы, [развлечения] (hö paidia) — это
расслабление, коль скоро это отдых, а ребячли-·
вый относится к тем, кто преступает меру [в
отдыхе] 47.
С одной стороны, невоздержность —это опрометчивость, а с другой — бессилие. В самом деле, одни, при­
нявши решение, из-за страсти [бессильны] его придер­
живаться, а других страсть увлекает за собою, потому
что они не приняли [никаких] решений. Между тем
некоторые благодаря предчувствию и предвидению и
приведя себя и свой рассудок (logismos) в бодрую го­
товность — подобно тому как, пощекотавши себя, пе
чувствуют щекотки — не поддаются ни страсти от удо­
вольствия, ни страсти от страдания. Опрометчивой
невоздержностью прежде всего [страдают] резкие
и возбудимые (melagkholikoi): одни второпях, дру­
гие в неистовстве не дожидаются [указаний] суж­
дения, потому что воображение легко увлекает их за
собою 48i
206

9(VIII)Г Распущенный, как было сказано, не спо­
собен к раскаянию, потому что он придерживается зэ
своего собственного выбора, но всякий невоздержный
способен к раскаянию. Поэтому в действительности
дело обстоит не так, как [показалось] при постановке
вопроса48а, но один, [распущенный], неисцелим, а дру­
гой, [невоздержный], исцелим. В самом деле, испор­
ченность [нрава] похожа на такие болезни, как, ска­
жем, водянка или чахотка, а невоздержность — на эпи­
лептические припадки: первая представляет собою
непрерывнодействующую, а вторая — приступообразную
подлость. Да и в целом невоздержность относится 35
к иному роду, нежели порочность, ибо порочность
скрыта [от порочного], а невоздержность [от невоз­
держного] не скрыта.
Среди самих невоздержных исступленные (ekstati- îisia
koi) 49 лучше, чем те, кто, обладая суждением, не при­
держивается его, ведь последние уступают менее
[сильной] страсти и в отличие от первых [действуют]
не без предварительного решения. Действительно, [та­
кой] невоздержный похож на того, кто пьянеет быстро
и от малого количества вина, т. е. от меньшего, чем 5
большинство людей.
Итак, очевидно, что невоздержность — это не по­
рочность (хотя в каком-то смысле, вероятно, [все же
порочность] ). Действительно, первая действует вопре­
ки, а вторая — согласно сознательному выбору. Тем но
менее сходство есть, по крайней мере в поступках; как
сказал Демодок о милетянах: «...милетяне, право, не
глупы, но поступают во всем жалким подобно глуп- ω
цам» 50, так и невоздержные, не будучи неправосудными,
поступают все же неправосудно.
Поскольку один, [а именно невоздержный], таков,
что не по убеждению ищет телесных удовольствий и
чрезмерно и вопреки верному суждению, а другой,
[т. е. распущенный],— по убеждению, потому что он
такой человек, которому свойственно их искать, по­
стольку первого легко переубедить, а второго пет. Де- is
ло в том, что добродетель блюдет принцип, а испор­
ченность [нрава] уничтожает, для поступков же прин­
цип — целевая причина, подобно тому как предполо-<
жения [являются целевыми причинами] в математике51.
Конечно, как в ней [рас] суждение не обучает нача­
лам, так и в случае с поступками, зато добродетель, от
207

природы ли она или от привычки, [научает] состав­
лять правильное мнение о начале [как принципе]. Та20 ким образом, [обладатель этой добродетели] — благо­
разумный, а противоположный ему — распущенный.
Может существовать такой человек, от страсти ис­
ступленный вопреки верному суждению, который одер­
жим страстью настолько, чтобы не поступать согласно
верному суждению, но не настолько, чтобы быть убеж­
денным в том, что кое-какие удовольствия надо без­
застенчиво преследовать. Этот человек и является не25 воздержным (как) лучший, чем распущенный, и не
безусловно дурной, потому что самое лучшее, а именно
принцип, в нем сохраняется. Другой, противополож­
ный этому, придерживается [верного суждения] и не
приходит в исступление, во всяком случае от страсти.
Отсюда, наконец, ясно, что этот последний склад [ду­
ши] добропорядочный, а первый — дурной.
10(1Х). Является ли, таким образом, воздержным
зо тот, кто придерживается какого бы то ни было сужде­
ния и какого бы то ни было сознательного выбора, или
же тот, кто придерживается правильного выбора?
А также является ли невоздержным только тот,
кто не придерживается какого бы то ни было созна­
тельного выбора и какого бы то пи было суждения,
или только тот, кто не придерживается неложного
суждения и правильного выбора? Таков поставленный
ранее вопрос52. Но может быть, только привходящим
образом человек придерживается любого выбора, а по
сути (kath'hayto) один придерживается, другой не
35 придерживается только истинного суждения и пра­
вильного выбора? Ведь если что-то определенное изJ151Ü бирают или преследуют ради чего-то определенного,
то, по сути, преследуют и избирают «то, [ради чего]»;
а первое — привходящим образом. Понятие «по сути»
означает для нас «безусловно» (haplös). Итак, полу­
чается: хотя в каком-то смысле человек придерживает­
ся мнения любого рода, так же как и отступает от
него, но в безусловном смысле [один придерживается,
ä другой отступает] от истинного мнения.
б
Есть люди, которые крепко держатся своих взгля­
дов, их зовут упрямыми (iskhyrognömones), т. е. это
*акие, кого трудно убедить (dyspeistoi) и нелегко за­
ставить изменить убеждения (oyk eymetapeistoi).y них
208

есть какое-то сходство с воздержным, так же как у
мота со щедрым и у смельчака с отважным, но во мно­
гом они различны. Ведь воздержным будет не
переменившийся под влиянием страсти и влечения, хо- ю
тя при известных обстоятельствах и он поддается убеж­
дению. А те, другие, не убеждаются рассуждением, по­
скольку все-таки восприимчивы к влечепиям« и большинство ведомо удовольствиями.
Упрямы самоуверенные (idiognömones), неучи и
неотесанные, причем самоуверенные упрямы из-за удо­
вольствия и страдания; действительно, они радуются
победе, когда не дадут себя переубедить, и страдают, ir,
когда их [мнения] отводятся, наподобие поставленно­
го на голосование. Этим они больше похожи на невоз­
держных, чем на воздержных.
Есть и такие, кто не придерживается [своих собст­
венных] мнений, но не из-за невоздержности; таков,
например, в Софокловом «Филоктете» Иеоптолем: 2»
пусть он из-за удовольствия не стал держаться [свое­
го], но это удовольствие прекрасно, ибо для Неоптолема
прекрасно было говорить правду, а Одиссей убедил его
обманывать53. Действительно, не всякий, кто совершает
известный поступок ради удовольствия, является распу­
щенным, дурным или невоздержным, но только тот, кто
делает это ради некоторого постыдного [удовольствия].
И. Поскольку бывают и такие люди, которым
свойственно наслаждаться телесными [благами] мень­
ше, чем следует, причем не придерживаясь [верного]
суждения, то находящийся посредине между таким 25
человеком и невоздержным — воздержный, ибо если
невоздержный не придерживается [верного] сужде­
ния из-за некоего превышения (to mallon ti) [меры в
удовольствиях], то второй — из-за определенного за­
нижения (to hötton ti); что же касается воздержного,
то он придерживается [верного] суждения и не изме­
няет [ему] ни по одной, пи по другой причине.
Если же воздержность в самом деле есть печто
добропорядочное, то обе ее противоположности долж­
ны быть дурными складами [души], как оно и видно; зо
но от того, что одна из противоположностей заметна
только у немногих людей и в редких случаях, кажется,
будто благоразумие противостоит только распущенно­
сти, так же как воздержность — только невоздержности.
209

35
и52а

5

ίο

15

го

Поскольку во многих случаях названия даются в
силу сходства, то и тут получилось, что по сходству
благоразумному приписывают воздержность; действителыю, как воздержный, так и благоразумный спосо­
бен не делать ничего вопреки суждению ради телесных удовольствий, но первый имеет дурные влечения,
а второй нет, и он способен не испытывать удовольст­
вия, если оно противоречит суждению, а первый [в этом
случае] способен их испытывать, но не поддаваться.
Подобны друг другу и невоздержный с распущейным, хотя они и розны, ибо телесных удовольствий
ищут оба, но при этом один думает, что так и надо,
а другой так не думает.
(X). Невозможно одному и тому же человеку быть
одновременно рассудительным и невоздержным, ибо,
как было показано54, быть рассудительным — значит
быть добропорядочным по нраву. Кроме того, быть
рассудительным — это не только «знать», но и быть
способным поступать [в соответствии со знанием].
Между тем невоздержный так поступать не способен.
Ничто не мешает, однако, чтобы изобретательный
был невоздержным; именно поэтому создается впечат­
ление, будто люди рассудительные, [а в действитель­
ности только изобретательные], одновременно невоз­
держные. Это связано с тем, что изобретательность
отличается от рассудительности таким образом, как
было сказано в предыдущих рассуждениях, т. е. эти
вещи близки в том, что касается суждения (kata ton
logon), и различны в том, что касается сознательного
выбора (kata ten proairesin) 55.
Невоздержный не похож также на знающего и
применяющего знание, а похож он на спящего или
пьяного. И хотя он [поступает] по своей воле (ибо
в каком-то смысле ou знает, что и ради чего оп де­
лает), он не подлец, ведь сознательно он избирает
доброе, так что оп полуподлец. И неправосудным ou ne
является, так как не злоумышляет; ведь один невоздер­
жный не способен придерживаться того, что решил, а
другой из-за своей возбудимости вообще пе способен
к принятию решений. И в самом деле, певоздержный похож на государство, где голосуют за все, за
что следует, и где есть добропорядочные законы, но
ничто из этого не применяется [на деле], как посме­
ялся Анаксандрнд:
210

И воля государства закон не беспокоит.м

Что же касается подлеца, то он похож па государство,
которое применяет законы, но подлые.
Невоздержность и воздержность возможны в том, что
превышает меру применительно к складу большинства
людей, ибо воздержный держится больше, а невоздерж­
ный меньше, чем способно подавляющее большинство.
Среди разного рода невоздержностей та, от которой
невоздержны возбудимые, исцеляется легче, неже­
ли та, что у людей, принимающих решение, но его не
придерживающихся, и легче исцелить приучившихся
к певоздержности, нежели невоздержных по природе,
потому что привычку проще переменить, чем природу.
В самом деле, даже привычку трудно переменить
именно в той мере, в какой она походит на природу,
как говорит Эвен:
Друг мой, скажу я, что станет занятье природою в людях,
Если за долгое время оно совершенства достигнет.57

Итак, сказано, что такое воздержность, что — не­
воздержность, что такое выдержанность и что — изне­
женность и как эти склады относятся друг к другу.
12(XI)58. Попять удовольствие и страдание — за­
дача для философствующего о государственных делах,
кто словно зодчий воздвигает [высшую] цель, взирая
на которую мы определяем каждую вещь как зло или
как благо в безотносительном смысле.
Кроме того, внимательно рассмотреть это — одна
из необходимых [задач]. Ранее мы поставили нравст­
венную добродетель в связь с удовольствием и страда­
нием, а о счастье почти все говорят, что опо сопря­
жено с удовольствием. И недаром ма-кариос прозвание
получил от кхайро59.
Итак, одним кажется, что никакое удовольствие
пе является благом ни само по себе, ни случайным об­
разом, так как благо и удовольствие — вещи не тож­
дественные. Другие считают, что пекотороые удоволь­
ствия благие, но что большинство — дурные. Есть еще
и третье из [мнений]: даже если все удовольствия
представляют собою благо, все-таки невозможно, что­
бы высшее благо было удовольствием 60.
Итак, [мнение], что удовольствие в целом пе есть
благо, основано на том, что всякое удовольствие — это
211

чувственно воспринимаемое становление, [восполняю­
щее] естество (genesis eis physin aisthëte), a между
тем никакое становление не бывает родственно целям,
как, скажем, никакое строительство дома не родствен­
но [готовому] дому. Кроме того, благоразумный избега­
ет удовольствий; и еще: рассудительный ищет свободы
от страдания, а не того, что доставляет удоволь­
ствие; и еще к этому: удовольствия — это препятст­
вия для рассудительности (to phronein), причем препят­
ствие тем большее, чем больше сами удовольствия, как,
например, удовольствие от любовных утех, ведь, преда­
ваясь им, никто, пожалуй, не способен что-нибудь понять
умом, Кроме того, не существует никакого искусства удо­
вольствия, в то время как всякое благо — дело искусст­
ва 61 . И наконец, удовольствий ищут дети и звери.
[Мнение], что не все удовольствия добропорядоч­
ные, основано на том, что бывают удовольствия по­
стыдные и порицаемые и к тому же вредоносные, так
как среди удовольствий бывают и нездоровые.
[Мнение], что высшее благо не является удоволь­
ствием, [основано на том], что удовольствие не цель,
а сам [процесс] становления.
Таковы, стало быть, почти все [мнения], высказы­
ваемые [по этому поводу].
13(XII). Как выясняется 413 нижеследующих [рас­
суждений], из этих мнении еще не следует, что удо­
вольствие не есть ни благо, ни высшее благо.
Прежде всего, коль скоро о «благе» говорят в двух
смыслах (в одном случае в безотносительном, а в дру­
гих относительно кого-то (tinf))t то соответственно [в
двух смыслах говорят] и о естествах людей, и о [душев­
ных] складах, а значит, и об изменениях, и о [про­
цессах] становления; причем из тех, что считаются
дурными, одни в безотносительном смысле дурны, а
для кого-то нет, но, напротив, в этом смысле достойпы
избрания; некоторые же не заслуживают избрания с
точки зрения какого-то человека, по только в опреде­
ленное время и на короткий срок, постоянно же нет62.
К тому же некоторые из них не являются удовольст­
виями, а [только] кажутся ими, а имеппо те удоволь­
ствия, что сопряжены со страданием и имеют целью
исцеление, как в случае с недужными.
Далее, поскольку к благу относятся, с одной сто212

роны, деятельность, а с другой — склад, [или состоя­
ние], то [процессы] восстановления естественного со­
стояния привходящим образом доставляют удовольст­
вие; но при этом деятельность в связи с влечениями —
это [деятельность] тех частей склада и естества, ко­
торые ущербом не затронуты, потому что удовольст­
вия существуют и помимо страдания и влечения, [ког­
да] естество не испытывает нужды, как, например, удо­
вольствия умозрения. Это подтверждается тем, что
люди наслаждаются не одними и теми же вещами,
когда естество восполняет [ущерб] и когда оно в
[обычном] состоянии; напротив, когда оно в [обыч­
ном] состоянии, наслаждаются тем, что доставляет
удовольствие безусловно, а когда восполняют [ущерб] —
то вещами, даже противоположными [безусловно при­
ятному], ибо наслаждаются кислым и горьким, а ни­
что из этого и по природе, и безусловно удовольствия
не доставляет. Значит, и удовольствия не [одни и те
же в этих случаях], потому что удовольствия отстоят
друг от друга так же, как то, что их доставляет.63
Далее, нет необходимости, чтобы существовало чтото другое, лучшее, нежели удовольствие, в таком же
смысле, в каком цель, по утверждению некоторых,
лучше становления. Дело в том, что удовольствия не
являются [процессами] становления и не все они со­
провождаются становлением; напротив, они являются
деятельностями в смысле осуществленности и целью
н сопутствуют не становлению, а пользованию [тем,
что есть]; и не для-всех удовольствий цель —это не­
что отличпое [от них самих], а только для тех, что
бывают у движущихся к восполнепию естества64. Вот
почему неправильно говорить, будто удовольствие —
это воспринимаемый чувствами [процесс] становле­
ния. Скорее, следует определить удовольствие как дея­
тельность сообразного естеству [душевного] склада и
»место «чувствепно воспринимаемой» пазвать эту дея­
тельность «беспрепятственной». Впрочем, некоторые
считают, что удовольствие — это становление, так как
[удовольствие] есть благо в собственном смысле сло­
ва (kyriös agathon), они ведь полагают, что деятель­
ность представляет собою становление, но [на самом
деле] это разные вещи65.
Сказать, что удовольствия дурны, потому что неко­
торые нездоровые вещи доставляют удовольствие,—
213

это то же самое, что сказать, будто здоровье дурпо,
потому что некоторые вещи, полезные для здоровья,
дурны для паживаиия денег66. С такой точки зрения и
то и другое, [т. е. удовольствие и здоровье], дурно, но
дурно все-таки не благодаря тому, [что это удоволь­
ствие или здоровье], ведь и умозрение иной раз вре­
дит здоровью. Ни рассудительности и никакому [дру­
гому] складу [души] не служит препятствием удо­
вольствие, происходящее от них самих; [препятствует
только удовольствие] извне, ведь удовольствие от умо­
зрения и учения заставляет больше заниматься умо­
зрением и учением67.
Отсюда, конечно, следует, что ни одно удовольст­
вие не является делом искусства, ведь ни в каком
ином деятельном проявлении искусности тоже быть
не может, но [искусность существует только] в уме­
нье, хотя искусство приготовлять умащения или жа­
рить пищу и кажется искусством удовольствия.
[Возражения], будто благоразумный избегает удо­
вольствий, а рассудительный ищет жизни, свободной
от страданий, и что дети и звери ищут удовольствий,—
все эти [возражения] опровергаются одним и тем же
[рассуждением]. Уже ведь было сказано, в каком
смысле всевозможные удовольствия безусловно благие
и в каком смысле они не благие68. Выходит, что пос­
ледних ищут звери и дети, а рассудительный — сво­
боды от страданий из-за этих вещей; а именно, ищут
удовольствий, сопряженных с влечением и страдани­
ем, тем самым телесных (ибо они именно таковы),
причем ищут излишеств в них, из-за которых распу­
щенный и является распущенным. По этим же при­
чинам благоразумный избегает этих удовольствий, хо­
тя удовольствия, свойственные благоразумному, тоже
существуют69.
14(ХШ). Все, однако., согласны, что страдание —
зло и что его избегают; оно является злом либо в без­
относительном смысле, либо как препятствие для
чего-то. То, что противоположно вещам, которых избе­
гают и которые являются злом именно в тех отноше­
ниях, из-за которых этих вещей избегают и из-за ко­
торых эти вещи — зло, является благом. Следователь­
но, удовольствие с необходимостью есть некое благо.
А тем способом, какой применял Спевсипп, [во214

прос] не решается. По его мнению, [удовольствие про­
тивостоит страданию и отсутствию страдания] так же,
как большее противостоит меньшему и равному: ведь
сказать, что удовольствие это и есть разновидность
зла, он все-таки не мог 70.
Ничто не мешает, чтобы высшее благо было разно­
видностью удовольствия, пусть даже некоторые удо­
вольствия дурны, подобно тому как [ничто не мешает,
чтобы высшее благо] было разновидностью научного
знания (episteme tis), хотя некоторые науки и дурны.
Может быть, даже необходимо (раз уж для каждого
[душевного] склада существуют беспрепятственные
деятельиые проявления), чтобы—[независимо от то­
го], будет ли счастьем деятельное проявление всех
складов или (разумеется, при условии беспрепятст­
венного [проявления] ) какого-то определенного,—
именно [деятельное проявление склада души] было
[чем-то] наиболее предпочтительпым, а это и есть
удовольствие71. Следовательно, высшее благо будет
разновидностью удовольствия, хотя большинство удо­
вольствий дурны, и, если угодно, в безотносительном
смысле. Поэтому все думают, что счастливая жизнь —
это жизнь, доставляющая удовольствие, и вполне ра­
зумно включают в [понятие] счастья удовольствие,
ибо ни одно деятельное проявление не бывает пол­
ным, если ему чинятся препятствия, а счастье отно­
сится к вещам, достигшим полноты. Вот почему сча­
стливому нужны еще и телесные блага, и внешние,
и случай (tykhe), чтобы ему не было тут препятствий.
Те, что твердят, будто под пыткой или перенося
великие несчастья (dystykhiai) человек счастлив,
если он добродетелен, вольно или невольно говорят
вздор72. А от того, что для счастья нужен еще и слу­
чай, некоторым, наоборот, кажется, что удача (eytykhia) и счастье (eydaimonia) — одно и то же, но это
не так, потому что удача, если она чрезмерна, служит
препятствием для счастья, и, вероятно, тогда мы уже
не имеем права назвать это «удачей», ибо [понятие
«удача»] ограничено тем, что слуяшт счастью.
Да и то, что все —- и звери, и люди — ищут удо­
вольствий, в какой-то мере подтверждает, что высшее
благо — это в каком-то смысле удовольствие73.
И никогдаи пе исчезнет бесследно молва, что в народе
Многие...
215

so Но поскольку ne одно и то же и является и кажется
наилучшим естеством и складом [души], то и удо­
вольствие все ищут не одио и то же, хотя все ищут
удовольствие. А может бытк, люди ищут и не то удо­
вольствие, которое думают, [что ищут], и не то, что
могли бы назвать, но [в основе] одно и то же. Ведь
от природы все заключают в "себе что-то божествен­
ное75. Телесные же удовольствия захватили имя «удо­
вольствия» из-за того, во-первых, что люди очень ча35 сто к ним «причаливают», и, во-вторых, все к ним
причастны; таким образом, из-за того, что хорошо зиа1154ο комы только эти удовольствия, думают, что только они
и существуют.
Понятно и то, что если удовольствие, т. е. [беспре­
пятственное] деятельное проявление [склада души],
не есть благо, то счастливый не сможет получать удо­
вольствия от жизни, ибо, зачем понадобится ему удо­
вольствие, раз оно не является благом, а [счастливо]
хюжно жить и страдая? Действительно, страдание не
5 будет ни злом, ни благом, коль скоро не является
благом удовольствие. А тогда зачем избегать страдания?
Так что получится, что жизнь добропорядочного челове­
ка доставляет ему удовольствий не больше, [чем жизнь
обычных людей], раз не доставляют их [больше обыч­
ного] деятельные проявления его [душевного склада]·
XIV. Если считать, что по крайней мере некоторые
удовольствия весьма заслуживают избрания, скажем
нравственно прекрасные, а не телесные и не те, к ка10 ким [имеет склонность] распущенный, то нужно внима­
тельно рассмотреть [вопрос] о телесных удовольствиях.
Почему, в самом деле, плохи удовольствия, кото­
рые противоположны страданиям? Ведь злу противо­
положно благо. Необходимые удовольствия являются
благими в том смысле, что благо уже то, что не есть
зло, или они благие до определенного предела, ибо
когда состояния, [т. е. склады], и движения [души]
таковы, что невозможен избыток в сторону лучшего,
избыток удовольствия также невозможен, а [когда со15 стояния и движения души таковы], что избыток воз­
можен, избыток удовольствия тоже возможен76. А воз­
можен избыток в телесных благах, и дурной человек
является таким потому, что ищет избытка, а не необ­
ходимых удовольствий; ведь все каким-то образом на­
слаждаются и кушаньями, и вином, и любовными уте216

хами, но не [всегда] так, как следует. А со страда­
нием все наоборот, ибо дурной человек избегает не
чрезмерного, но вообще страдания, ведь только для
ищущего чрезмерных удовольствий страданием будет
уже отсутствие (enantia) чрезмерности.

20

15. Поскольку надо не только установить истину,
но также и причину заблуждения (это ведь способст­
вует уверенности, а именно: когда хорошо обосновано,
отчего истиной кажется, что истиной не является, та- 25
кое заставляет верить истине), постольку нужно опре­
делить, почему телесные удовольствия кажутся бо­
лее достойными избрания.
Прежде всего, конечно, потому, что вытеспяют
страдание: и при чрезмерных страданиях люди ищут
чрезмерного удовольствия и вообще телесного удо­
вольствия, полагая, что опо исцеляет. [Удовольствия]
оказываются сильнодействующими [лекарствами], не- 3о
даром за ними охотятся: рядом со [своей] противополож­
ностью [удовольствие особенно] заметно. Действитель­
но, удовольствие, как уже было сказано77, считается
[делом] не добропорядочным по двум [причинам]:
одни удовольствия представляют собою действия
дурного естества (или от рождения, как у зверей,
или от привычки, как у дурных людей), другие — это
лекарства для нуждающегося [естества]; между тем,
иметь [совершенное естество] лучше, чем ириобре- 1Ш1)
тать. Эти [удовольствия-лекарства] возникают только
при обретении совершенного [состояния], а значит,
они хороши (spoydaiai) лишь привходящим образом.
Добавим, что телесных удовольствий, как сильно­
действующих, ищут те, кто не способен наслаждаться
иными: эти люди, конечно, сами создают себе своего
рода жажду; но когда такие [удовольствия] безвред­
ны, они не ставятся в вину, а когда вредоносны — это
дурно. И ведь у этих людей нет ничего иного, чем
бы они наслаждались, а для большинства отсутствие
[удовольствия и страдания равносильно] страданию:
это заложено в [самом] естестве. Действительно, жи­
вое существо постоянно напрягается, как заявляют
природоведы, повторяя, что видеть и слышать равно­
сильно страданию, только мы, согласно их утвержде­
нию, с этим уже свыклись78.
Соответственно в молодости благодаря росту чув- ю
217

ствуют себя как опьяненные вином, и молодость до­
ставляет удовольствие79. А возбудимые от естества
всегда нуждаются в лечении, ведь из-за [особого]
состава [естества] тело у них постоянно пребывает
уязвленным и они всегда охвачены сильным стремле­
нием. Удовольствие же изгоняет страдание, противо­
положно ли оно как раз данному страданию, или это
первое попавшееся удовольствие, будь оно только
80
15 [достаточно] сильным . Вот почему становятся рас­
пущенными и дурными.
А в удовольствиях, которые не сопряжены со стра­
данием, не бывает избытка, ибо все они относятся к
естественным удовольствиям и не обусловлены слу­
чайными обстоятельствами. Под удовольствиями по
случайности я имею в виду те, что исцеляют. Дейст­
вительно, исцеление, кажется, потому доставляет удо­
вольствие, что оно происходит, когда в нас часть,
оставшаяся здоровой, производит известные действия,
20 а естественное удовольствие — это то, что заставляет
действовать так, как свойственно данному естеству.
Одпо и то же не доставляет удовольствия постоян­
но, ибо естество наше не просто (me haple), a при­
сутствует в нас и нечто другое81. В силу этого мы
бренны (phthartoi). Так что, когда одна из [частей
в нас] делает что-либо, для другого [нашего] естества
это противоестественно, а когда достигается равнове­
сие, кажется, будто действие не доставляет ни стра25 дания, ни удовольствия. Если естество просто, наивыс­
шее удовольствие всегда доставит одно и то же дей­
ствие. Поэтому бог всегда наслаждается одним и про­
стым удовольствием82, ведь не только для изменчивого
возможна деятельность, но и для неизменности, а удо­
вольствие в спокойствии возможно скорее, чем в дви­
жении. Однако «перемена всего слаще» (как говорит
поэт) 83, в силу известной «подлости» [естества], ведь
зо подобно тому, как подлый человек склонен к переме­
не, так и естество, нуждающееся в перемене,— [под­
лое] , ибо опо и не простое, и не доброе.
Итак, сказано о воздержности и невоздержности,
об удовольствии и страдании: что они собою представ­
ляют по отдельности и в каком смысле часть из них
относится к благу, [или добродетели], а часть — ко
злу, [или пороку]; еще нам осталось сказать о дру­
жественности [и дружбе].

КНИГА ВОСЬМАЯ (θ)
1(1). Вслед за этим, видимо, идет разбор дружест*
вешюсти (philia), ведь это разновидность добродете­
ли, или, [во всяком случае, нечто] причастное добро^
детели (met* aretes), а кроме того, это самое необхо­
димое для жизни 1 . Действительно, никто не выберет
жизнь без друзей (philoi), даже в обмен на все про­
чие блага. В самом деле, даже у богачей и у тех, кто
имеет должности начальников и власть государя, чрез­
вычайно велика потребность в друзьях. Какая же
польза от такого благосостояния (eyetëria), если отня­
та возможность благодетельствовать (eyergesia), a бла­
годеяние оказывают преимущественно друзьям, и это
особенно похвально? А как сберечь и сохранять [свое (0
благосостояние] без друзей, ибо, чем оно больше, тем
и ненадежней? Да и в бедности и в прочих несчастьях
только друзья кажутся прибежищем. Друзья нужны
молодым, чтобы избегать ошибок, и старикам, чтобы
ухаживали за ними и при недостатках от немощи по­
могали им поступать [хорошо]; а в расцвете лет они | 5
нужны для прекрасных поступков «двум совокупно
идущим» 2, ибо вместе люди способнее и к пониманию
и к действию.
По-видимому, в родителе дружественность к по­
рожденному заложена от природы, так же как в по­
рожденном — к родителю, причем не только у людей,
но и у птиц, и у большинства животных, и у существ
одного происхождения — друг к другу, а особенно у 2э
людей, недаром мы хвалим человеколюбивых (philanthröpoi). Как близок и дружествен (hos oikeion kai
philon) человеку всякий человек, можно увидеть во
время скитаний3. Дружественность, по-видимому,
скрепляет и государства4, и законодатели усердней
заботятся о дружественности, чем о правосудное™, ибо
единомыслие — это, кажется, нечто подобное дружест- 25
219

30

аз
1155ь

ö

ίο

15

веиности, к единомыслию же и стремятся больше все­
го законодатели и от разногласий
(stasis), как от
вражды, охраняют [государство]. И когда [граждане]
дружественны, они не нуждаются в правосудное™, в
то время как, будучи правосудными, они все же нуж­
даются еще и в дружественности; из правосудных же
[отношений] наиболее правосудное считается друже­
ским (philikon).
[Дружба — это] пе только нечто необходимое, но
и нечто нравственно прекрасное, мы ведь воздаем
хвалу дружелюбным, а иметь много друзей почита­
ется чем-то прекрасным. К тому же [некоторые]
считают, что добродетельные мужи и дружест­
венные — это одно и то же 5 ,
2. О дружбе немало бывает споров6. Одни полага­
ют ее каким-то сходством и похожих людей — друзья­
ми, и отсюда поговорки: «Рыбак рыбака...» и «Ворон
к ворону...» и тому подобные. Другие утверждают
противоположное: «Все гончары» — [соперники друг
другу]. Для этого же самого подыскивают [объясне­
ния] более высокого порядка и более естественнона­
учные, так Еврипид говорит: «Земля иссохшая
вожделеет к дождю, и величественное небо, полное дождя, вожделеет пасть на землю»; и Гераклит: «Супро­
тивное сходится», и «Из различий прекраснейшая гар­
мония», и «Все рождается от раздора»; этому [мне­
нию] среди прочих противостоит и Эмпедоклово, а
именно: «Подобное стремится к подобному»7.
Итак, мы оставим в стороне те затруднительные
вопросы, которые относятся к природоведению (это
ведь не подходит для настоящего исследования), а
все то, что касается человека и затрагивает нравы и
страсти, это мы внимательно исследуем, например: у
всех ли бывает дружба^ или пепорчепным невозможно
быть друзьями, а также один ли существует вид
дружбы или больше. Те, кто думают, что один, по
той причине, что дружба допускает большую и
меньшую степень, уверились в этом без достаточного
основания, ибо большую и меньшую степень имеет
и различное по виду. Об этом и прежде было ска­
зано 8.
(II). Когда мы будем знать, что вызывает друже­
скую приязнь (phileton), вероятно, прояснятся и эти
220

[вопросы]. Ведь считается, что не все вызывает друж­
бу (phileisthai), но только ее собственный предмет
(to philetoü), а это благо, или то, что доставляет удо­
вольствие, или полезное (agathon β hedy б khrosimon).
Правда, может показаться, что полезно то, благодаря го
чему возникает известное благо или удовольствие, так
что предметами дружеской приязни окажутся лишь
благо вообще (tagathon) и удовольствие — в качестве
целей. А в таком случае, к чему питают дружбу (philoysi): к благу вообще или к благу для самих себя
(to haytois agathon)? Ведь иногда эти вещи не согла­
суются. Соответственно и с удовольствием. Принято
считать, что всякий питает дружбу к благу для самого
себя, и, хотя благо есть предмет дружеской прпязпи
в безотносительном смысле, для каждого [благом яв­
ляется] благо для него, а дружбу каждый питает не 25
к сущему для пего благом, но к кажущемуся. Разни­
цы тут никакой нет: предметом дружеской приязпи
будет то, что кажется [приятным]9.
Есть три [основания], по которым питают друже­
скую приязнь, но о дружеском чувство (philösis) к
неодушевленным предметам не говорят как о «друж­
бе», потому что здесь невозможно ни ответное друже­
ское чувство, пи желание блага для другого (навер­
ное, смешно желать блага випу, но если и [говорить зо
о таком пожелании], то это желание быть ему в со­
хранности, чтобы иметь его самому); между тем гово­
рят: другу надо желать благ вообще ради пего самого.
Желающих вообще благ именно таким образом назы­
вают расположенными (eynoi), если то же самое же­
лание не возникает и у другой стороны, потому что
при взаимном расположении (eynoia) возникает друж­
ба. Может быть, уточнить: «при не тайном [располо­
жении]»? Многие ведь бывают расположены к тем, зг>
кого не видели, полагая, что те добрые люди или по- им
лезные [для других]; и то же самое может испытать
один из таких людей к данному человеку. Тогда эти
люди кажутся расположенными друг к другу, по как
назвать их друзьями, если для них тайна, как к ним
самим относятся? Следовательно, [чтобы быть друзья­
ми], нужно иметь расположение друг к другу и же­
лать друг другу благ вообще, причем так, чтобы это
пе оставалось в тайне, и по какому-то одному из на- 5
званных выше [оснований] 10.
221

ю

15

20

25

so

3(111). Эти [основания для возникновения друж­
бы] отличны друг от друга по роду, а значит, отли­
чаются и дружеские чувства и сами дружбы.
Существуют, стало быть, три вида дружбы — по
числу предметов дружеской приязни; в каждом случае
имеется ответное дружеское чувство (antiphilesis), не
тайное; а люди, питающие друг к другу дружбу, желают друг другу благ вообще постольку, поскольку пи­
тают дружбу. Поэтому, кто питают друг к другу друж­
бу за полезность, питают ее не к самим по себе дру­
зьям, а постольку, поскольку получают друг от друга
известное благо. Так и те, кто питают дружбу за удо­
вольствие; например, они восхищаются остроумными
не как таковыми, а потому, что они доставляют друзь­
ям удовольствие.
Итак, кто питает дружбу за полезность, те любят
за бл^га для них самих, и кто за удовольствие — за
удовольствие, доставляемое им самим, и не за то, что
собой представляет человек, к которому питают друж­
бу, а за то, что он полезный или доставляет удоволь­
ствие. Таким образом, это дружба постольку посколь­
ку, ибо не тем, что он именно таков, каков сеть, вы­
зывает дружбу к себе тот, к кому ее питают, но в
одном случае тем, что он доставляет какое-нибудь
благо, и в другом — из-за удовольствия.
Конечно, такие дружбы легко расторгаются, так
как стороны не постоянны [в расположении друг к
другу]. Действительно, когда они больше не находят
друг в друге ни удовольствия, ни пользы, они пере­
стают и питать дружбу. Между тем полезность не яв­
ляется постоянной, но всякий раз состоит в другом.
Таким образом, по уничтожении былой основы друж­
бы расторгается и дружба как существующая с огляд­
кой на [удовольствие и пользу].
Считается, что такая дружба бывает в осповпом
между стариками (люди такого возраста ищут, конеч­
но, не удовольствий, а помощи); а среди людей во
цвете лет и среди молодежи — у тех, кто ищет выго­
ды. Такие друзья, кстати сказать, вовсе не обязатель­
но ведут жизнь сообща, ведь иногда они даже достав­
ляют друг другу неудовольствие, и, разумеется, они
не нуждаются в соответствующем общении, кроме тех
случаев, когда оказывают поддержку, ведь эти друзья
доставляют удовольствие [ровно] настолько, сколько
222

имеют надежд на [получение] блага [друг от друга]*
К этим дружбам относят и [отношения] гостеприимства.
А между юношами дружба, как принято считать,
существует ради удовольствия, ибо юноши живут, по­
винуясь страсти (kata pathos), и прежде всего ищут
удовольствий для себя и в настоящий миг. С измене­
нием возраста и удовольствия делаются иными. Вот
почему юноши вдруг и становятся друзьями, и пере- 35
стают ими быть, ведь дружбы изменяются вместе с
тем, что доставляет удовольствие, а у такого удоволь- имь
ствия перемена не заставит себя ждать. Кроме того,
юноши влюбчивы (er'ötikoi), а ведь любовная дружба
в основном подвластна страсти и [движима] удоволь­
ствием. Недаром [юноши легко начинают] питать
дружбу и скоро прекращают, переменяясь часто за
один день. Но они желают проводить дни вместе и s
жить сообща, ибо так они получают то, что для них
и соответствует дружбе.
4. Совершенная же дружба бывает между людьми
добродетельными и по добродетели друг другу подоб­
ными, ибо они одинаково желают друг для друга соб­
ственно блага постольку, поскольку добродетельны, а
добродетельны они сами по себе11. А те, кто желают
друзьям блага ради них, друзья по преимуществу, ю
Действительно, они относятся так друг к другу благо­
даря самим себе 12 и не в силу посторонних обстоя­
тельств, потому и дружба их остается постоянной, по­
куда они добродетельны, добродетель же — это нечто
постоянное. И каждый из друзей добродетелен как
безотносительно, так и в отношении к своему другу,
ибо добродетельные как безотносительно добродетель­
ны, так и друг для друга помощники. В соответствии
с этим они доставляют удовольствие, ибо добродетель- ts
ные доставляют его и безотносительно, и друг другу,
ведь каждому в удовольствие поступки, внутренне ему
присущие (oikeiai) и подобные этим, а у добродетель­
ных и поступки одинаковые или похожие. Вполне по­
нятно, что такая дружба постоянна, ведь в ней все,
что должно быть у друзей, соединяете^ вместе. Дей­
ствительно, всякая дружба существует или ради бла­
га, или ради удовольствия, [причем и то и другое] — го
или в безотносительном смысле, или для того, кто пи­
тает дружбу, т. е. благодаря известному сходству13.
223

А в совершенной дружбе имеется все, о чем было ска­
зано, благодаря самим по себе [друзьям]; в ней
ведь друзья подобны друг другу и остальное — бла­
го и удовольствие в безотносительном смысле — при­
сутствует в пей14. Это главным образом и вызывает
дружбу: так что «дружат» прежде всего такие люди, и
дружба у них наилучшая.
25
Похоже, что такие дружбы редки, потому что и
людей таких немного. А кроме того, нужны еще вре­
мя и близкое знакомство (synetheia), ибо, как говорит
пословица, пельзя узнать друг друга, прежде чем
съешь вместе [с другом] тот знаменитый «[пуд] со­
ли» 15, и потому людям не признать друг друга и не
быть друзьями, прежде чем каждый предстанет пе­
ред другим как достойный дружбы и доверия. А те,
зо кто в отношениях между собою вдруг начинают вести
себя дружески (ta philika poioyntes), желают быть
друзьями, но не являются ими, разве что они [взаим­
но] достойны дружеской приязни и знают об этом;
действительно, хотя желание дружбы возникает быст­
ро, дружба — нет.

35
1157а

5

ю

5(IV). Итак, эта дружба совершенная как с точки
зрения продолжительности, так и с остальных точек
зрения. И во всех отношениях каждый получает от
другого [нечто] тождественное или сходное, как то и
должно быть между друзьями. Дружба ради удоволь­
ствия имеет сходство с этой дружбой, ведь и доброде­
тельные доставляют друг другу удовольствие. Так об­
стоит дело и с дружбой ради пользы, ибо добродетель­
ные тоже полезны друг для друга. И даже между та­
кими [друзьями ради пользы или удовольствия] дру­
жеские привязанности (philiai) особенно постоянны,
когда они получают друг от друга одинаковое, например удовольствие, и не просто [удовольствие], а еще
и от того же самого так, как бывает у остроумных, а
не как у влюбленного и возлюбленного. Действитель­
но, эти последние получают удовольствие не от одного
и того же, но один, видя другого, а другой от ухажи­
ваний влюбленного. Когда же подходит к концу пора
[юности], иногда к концу подходит и [такая] дружба:
ведь первый не получает удовольствия от созерцания
второго, а второй не получает ухаживаний от первого.
Многие, однако, постоянны в дружбе, если благодаря
224

близкому знакомству, как люди сходных нравов, они
полюбили нравы [друг друга] 16.
Те, кто в любовных делах обмениваются не удо­
вольствием, а пользой, и худшие друзья, и менее по­
стоянные, а те, кто друзьями бывают из соображений
пользы, расторгают [дружбу] одновременно с [упразд- 15
нением] надобности, ибо они были друзьями не друг
другу, а выгоде.
Поэтому друзьями из соображений удовольствия и
из соображений пользы могут быть и дурные [люди],
и добрые [могут быть друзьями] дурным, и человек,
который ни то ни се,— другом кому угодно; ясно, од­
нако, что только добродетельные [бывают друзьями]
друг ради друга, ведь порочные люди не наслаждаются
друг другом, если им пет друг от друга какой-нибудь %20
выгоды.
И только против дружбы добродетельных бессиль­
на клевета, потому что нелегко поверить кому бы то
ни было [в дурное] о человеке, о котором за долгое
время сам составил мнение: между ними доверие и
невозможность обидеть (adikein) и все прочее, что
только требуется в дружбе в истинном смысле слова.
А при других [отношениях] легко может возникнуть 25
всякое.
Итак, поскольку друзьями называют и тех, кто
дружит из соображений пользы, как, например, госу­
дарства (ибо принято считать, что военные союзы воз­
никают между государствами по надобности), и тех,
кто любит друг друга за удовольствие, как, например,
дети, то, видно, и нам следует называть таких людей
друзьями, учитывая, что видов дружбы несколько17.
Но прежде всего и в собственном смысле слова (pro- 30
tös men kai kyriös) дружбою является дружба добро­
детельных постольку, поскольку они добродетельны,
а остальные следует называть дружбами по сходству
с этой, так что другие — друзья в той мере, в какой не­
ким благом является и то, что подобно [истинному бла­
гу] в [истинной] дружбе, ведь и удовольствие — благо
для тех, кто любит удовольствие. Эти [виды] дружбы
не обязательно предполагают друг друга, да и не одни
и те же люди становятся друзьями ради пользы
и друзьями ради удовольствия, ибо второстепенные as
свойства не обязательно сочетаются между со­
бою 18.
8

Аристотель, т. 4

225

1157b

6. Коль скоро дружба поделена на эти виды, дур­
ные люди будут друзьями из соображений удовольст­
вия или пользы, ибо в отношении к этим вещам они
похожи, а добродетельные будут друзьями один ради
другого, ибо [они дружат] как добродетельные [сами
по себе]. Следовательно, они «друзья» в безотпоси-·
тельном смысле, а те другие в силу второстепенных
5 обстоятельств и по сходству с первыми.
(V). Так же как в случае с добродетелями одни
определяются как добродетельные по складу, а дру­
гие — по деятельным проявлениям, так и [в случае]
с дружбой19. Действительно, одни друзья, живя сооб­
ща, наслаждаются друг другом и приносят друг другу
собственно блага; другие, когда спят или отделены
пространством, хотя и не проявляют [дружбы] в дей­
ствии (oyk energoysi), но по своему складу [и состояю нию] таковы, что способны проявлять себя дружески
(energein philikds), ибо расстояния расторгают не во­
обще дружбу, а ее деятельное проявление. Однако
если отсутствие друга продолжительно, оно, кажется,
заставляет забыть даже дружбу; потому и говорится:
Многие дружбы расторгла пехватка беседы20.

По-видимому, ни старики, ни скучные люди не годятся для дружбы, ибо с ними возможны лишь скуд­
ные удовольствия, а ведь никто не способен проводить
дни с тем, кто не доставляет удовольствия; действи­
тельно, природа, очевидно, прежде всего избегает того,
что доставляет страдание, стремится же к тому, что
доставляет удовольствие21.
Те, кто признают друг друга, но не живут сообща,
скорее, походят на расположенных, чем на друзей.
В самом деле, ничто так не свойственно друзьям, как
го проводить жизнь сообща (к поддержке-то стремятся
и нуждающиеся, однако даже блаженные стремятся
проводить свои дни вместе [с кем-то], ибо они менее
всего должны быть одинокими). Но проводить время
друг с другом невозможно, если не доставлять друг
другу удовольствия и не получать наслаждение от
одинаковых вещей; именно эти [условия] и присутст­
вуют, как кажется, в товарищеской дружбе22.
15

25

7. Стало быть, как уже было сказано многократно,
дружба •·- это прежде всего дружба добродетельных.
22θ

потому что предметом дружеской приязни и предпо­
чтения (phileton kai haireton) считается безотноси­
тельное благо или удовольствие и соответственно для
каждого [благо и удовольствие] для него самого, меж­
ду тем для добродетельного добродетельный [чело­
век — предмет и дружбы, и предпочтения] как на од­
ном, так и на другом основании: [как безотноситель­
но, так и для него].
Дружеское чувство походит на страсть, а дружест­
венность — на определенный склад, ибо дружеское
чувство с таким же успехом может быть обращено на
неодушевленные предметы, но взаимно дружбу питают
при сознательном выборе, а сознательный выбор обу­
словлен [душевным] складом. Кроме того, доброде­
тельные желают собственно блага тем, к кому питают
дружбу, ради самих этих людей, причем не по стра­
сти, но по складу [души]. И, питая дружбу к другу,
питают ее к благу для самих себя, ибо, если доброде­
тельный становится другом, он становится благом для
того, кому друг. Поэтому и тот и другой питают друж­
бу к благу для самого себя и воздают друг другу рав­
ное в пожеланиях и в удовольствиях, ибо, как говорится,
«дружность (philotes) — это уравненность» (isotös) 23;
а это дано в первую очередь дружбе добродетельных.
(VI). Между людьми скучными и старыми тем ме­
нее бывает дружественность, чем более они вздорны
и чем менее они наслаждаются взаимным общением,
а ведь именно [наслаждение общением], кажется,
главный признак дружбы (malista philika) и создает
ее в первую очередь. Недаром юпоши быстро стано­
вятся друзьями, а старики — нет: не становятся дру­
зьями тем, от кого не получают наслаждения. То же
самое справедливо и для скучных. Однако такие люди
могут испытывать друг к другу расположение, ибо же­
лают друг другу собственно блага и в нужде идут
друг другу павстречу, но едва ли они друзья, потому
что не проводят дни совместно и не получают друг от
друга наслаждения. А именно это считается главными
признаками дружбы.
Быть другом для многих при совершенной дружбе
невозможно, так же как быть влюбленным во многих
одновременно, ( [влюбленпость] похожа на чрезмерную
[дружбу] и является чем-то таким, что по [своей]
природе обращено на одного). Многим одновременно
8*

227

15

20

25

зо

35

трудно быть подходящими для одного и того же чело­
века, и, вероятно, [трудно, чтобы многие] были добродетелышми. Нужно ведь приобрести опыт и сбли­
зиться, что трудно в высшей степени, [если друзей
много]. А правиться многим, принося им пользу или
удовольствие, можно, ибо таких — [ищущих выгод и
удовольствий] — много, а оказывание услуг не [тре­
бует] долгого срока.
Из этих [видов] дружбы больше походит на [соб­
ственно] дружбу та, что ради удовольствия, когда обе
[стороны] получают одно и то же и получают паслаждение друг от друга или от одинаковых вещей; таковы
дружбы юношей: здесь широта (to eleytlierion) присут­
ствует в большей степени. А дружба ради пользы
[свойственнее] торговцам.
Даже блаженные, не нуждаясь пи в чем полезном,
нуждаются в удовольствиях; поэтому они желают проводить жизнь с кем-то сообща, а что до страдания, то
небольшой срок они его терпят, но никому не выдержать причиняющее страдание непрерывно, будь это
само благо24,— вот почему блаженные ищут друзей,
доставляющих удовольствие. Вероятно, нужно, чтобы эти
друзья были также и добродетельными, причем для
самих блажепиых. Дело в том, что только в этом слу­
чае у них будет все, что должпо быть между друзьями.
Люди, наделенные могуществом, используют дру­
зей, как мы это видим, с разбором: одни друзья при­
носят им пользу, а другие доставляют удовольствие,
но едва ли одни и те же — и то и другое, ибо могу­
щественных не заботит, чтобы доставляющие удоволь­
ствие были наделены добродетелью, а полезные были
бы [полезны] для прекрасных [деяний]; напротив,
стремясь к удовольствиям, они [ищут] остроумных, а
для выполнения приказаний — изобретательных, но
одни и те же люди редко бывают и теми и другими
[одновременно]. Сказано уже, что и удовольствие, и
пользу вместе доставляет добропорядочный человек,
но такой человек не делается другом превосходящему
его [по положению], если только последний не превосходит его также добродетелью; в противном случае
он не будет в положении равенства, т. е. как превзой­
денный пропорционально [заслугам превосходящего].
Но такие [властители], что обладают превосходством
еще и в добродетели, обычно бывают редки25.
228

8. Описанные выше [разновидности] дружбы [ос­
нованы] на уравненности. Действительно, обе сторо­
ны или получают и желают друг для друга одного и
того же, или обмениваются разным, допустим удо­
вольствием и помощью; сказано уже, что эти виды
-дружбы хуже и менее постоянны. Как кажется, [эти
разновидности] и являются, и не являются дружбами
в силу соответственно (и) сходства и несходства с од­
ним и тем же; действительно, по сходству с дружбой
но добродетели они являются дружбами (ведь в одной
[разновидности] заключено удовольствие, в другой —
польза, а в той [дружбе по добродетели] присутствует
и то и другое), но поскольку [дружба по добродетели]
неподвластна клевете и постоянна, а эти [виды друж­
бы] скоропреходящи, да и во многом другом от нее
отличны, то из-за несходства [с дружбой по доброде­
тели] кажется, что это — не дружбы.
(VII). Есть и другой род дружбы, основанный на
превосходстве [одной стороны], как, скажем, [друже­
ские отношения] отца к сыну и вообще старшего к
младшему, мужа к жене и всякого начальника к под­
чиненному. Эти [отношения] тоже отличаются друг
от друга, ибо неодинаково [чувство] родителей к де­
тям и начальников к подчиненным, так же как [раз­
лично отношение] отца к сыну и сына к отцу или
мужа к жене и жены к мужу. И добродетель, и на­
значение каждого из них различны, различно и то,
из-за чего питают дружбу. А это значит, что различа­
ются и чувства дружбы, и [сами] дружбы, ведь, разу­
меется, ни одип из них не получает от другого того
же, [что дает сам], и не следует искать этого [в та­
ких отношениях]; когда же дети уделяют родителям,
что должно уделять породившим их, а родители (сы­
новьям) — что должно детям, то дружба между ними
будет постоянной и доброй.
Во всех этих дружбах, основанных на превосход­
стве, дружеское чувство должно быть пропорциональ­
но, а именно: к лучшему больше питают дружбу, чем
он [к другим], и к тому, кто больше оказывает по­
мощь, тоже и соответственно ко всякому другому
из лучших, ибо, когда дружеское чувство соответ­
ствует достоинству, тогда получается в каком-то
смысле уравпенпость, что и считается присущим
дружбе.
229

зо

35

1150а

5

ю

15

9. [Справедливое] равенство (to ison), по-видимо­
му, имеет не один и тот же смысл в том, что касается
правосудия (ta dikaia) и в дружбе: для правосудия
равенство — это прежде всего [справедливость], учи­
тывающая достоинство (kaf axian), a уже во вторую
очередь учитывается количество (kata poson), в друж­
бе же, наоборот, в первую очередь — [равенство] по
количеству, а во вторую — по достоинству. Это дела­
ется ясным, когда люди значительно отстоят [друг от
друга] по добродетели, порочности, достатку или чему-то еще. Ведь [тогда] они уже не друзья; напро-·
тив, они не считают [себя или другого] достойными
дружбы. Особенно очевидно это [на примере] с бога­
ми, ибо у них наибольшее превосходство с точки зрения всех благ. Ясно это и на [примере] царей, пото­
му что стоящие много ниже26 не считают себя до­
стойными быть им друзьями, а люди, ничего не зна­
чащие, [не считают себя достойными дружбы] с наи­
лучшими или мудрейшими. Конечно, в таких вещах
невозможно определить точную границу, до которой
друзья [остаются друзьями] ; ведь, с одной стороны,
[даже] если отнять многое, [дружба может] все еще
оставаться [дружбой], но при слишком большом от­
стоянии одного от другого, например человека от бо­
жества, дружба уже невозможна.
Отсюда и возникает еще один сложный вопрос:
действительно ли друзья желают друзьям величайших
благ, например быть богами; ведь тогда они не будут
для них ни друзьями, пи, стало быть, благами, а дру­
зья—это блага [?] Однако если удачно было сказано,
что друг желает для друга собственно блага ради него
самого, то, вероятно, последний должен оставаться
именно таким, каков он есть, ибо ему будут желать
величайших благ как человеку. Но, может быть, не
всех [благ], ибо каждый желает собственно блага
прежде всего себе.27
(VIII). Принято считать, что из честолюбия боль­
шинство скорее желает, чтобы к ним выказывали дру­
жбу, чем самим ее выказывать, и потому болынинство — друзья подхалимов, так как подхалим — это друг,
над которым обладают превосходством, или человек,,
который прикидывается, что он таков и что он питает
дружбу больше, чем питают к нему. Считается между
тем, что принимать дружбу (to phileisthai) — это поч230

ти то же самое, что принимать почести (to timasthai)
а к этому большинство людей, конечно, стремится. Од­
нако большинство, похоже, предпочитает почет не ра­
ди него самого, а за то, что с ним связано28. Дейст­
вительно, большинство наслаждается почетом у могу­
щественных из-за надежд (т. е. они думают получить 20
то, что им понадобится, так что наслаждаются поче­
том как знаком, предвещающим благодеяния (eypatheia)). Te же, кто стремится к почету у добрых и зна­
ющих, имеют целью укрепиться в собственном о себе
мнении, а значит, и наслаждение они получают, дове­
ряя суду тех, кто говорит, что они добродетельны.
Но когда к человеку питают дружбу, это достав- 25
ляет ему наслаждение само по себе, и потому, вероят­
но, считается, что принимать такое [отношение к се­
бе] лучше, чем принимать почести, и дружба сама
по себе достойна избрания. С другой стороны, кажет­
ся, что дружба состоит, скорее, в том, чтобы чувство­
вать ее самому (to philein), а не в том, чтобы ее чув­
ствовали к тебе (to phileisthai); Это подтверждается
тем, что для матерей чувствовать дружбу [к детям] —
наслаждение. В самом деле, некоторые отдают собст­
венных [детей] на воспитание и чувствуют к ним
дружбу, зная, [что это их дети], но не ищут ответной зо
дружбы (когда [еще] невозможна взаимность), и по­
хоже, им довольно видеть, что [с детьми] все хорошо,
и они испытывают дружескую приязнь, даже если по
неведению [дети] не уделяют матери ничего из того,
что ей подобает.
10. Итак, поскольку дружба состоит, скорее, в том,
чтобы питать дружеские чувства, а тех, кто любит
друзей, хвалят, то, похоже, добродетель друзей в том, 35
чтобы питать дружбу; значит, кто питает дружбу в
соответствии с достоинством, те друзья постоянные и И59ь
дружба [их постоянна].
Друзьями в этом смысле бывают в первую очередь
неровни (anisoi), их ведь можно уравнивать, а уравнейпость и сходство — это и есть дружность, и осо­
бенно [если] сходство по добродетели. Ведь будучи
постоянны сами по себе, добродетельные постоянны и
в отношении к другим; и они не нуждаются в дурном 5
и не делают дурного в услугу, напротив, они, так
сказать, препятствуют дурному, ибо таково свойство
231

добродетельных — самим ne совершать проступков и
не позволять друзьям.
А у испорченных нет ничего прочного, ведь они
io не остаются подобными самим себе; однако, получая
наслаждение от испорченности друг друга, и они нена­
долго становятся друзьями.
Что же касается друзей, приносящих пользу и до­
ставляющих удовольствие, то они дольше остаются
друзьями, а именно, покуда оказывают друг другу по­
мощь и доставляют удовольствия. Дружба ради поль­
зы возникает прежде всего, видимо, из противополож­
ностей, например у бедного с богатым, у неуча с уче­
ным, ибо, имея в чем-то нужду, человек тянется к
45 этому, а взамен дарит другое. Сюда можно, пожалуй,
с натяжкой отнести влюбленного с возлюбленным и
красавца с уродом. И влюбленные недаром иногда ка­
жутся смешными, требуя такой же дружбы, какую
сами питают к другому. Конечно, если они равно спо­
собны вызывать дружескую приязнь (homoiös philetoi), им, вероятно, следует этого требовать, но, если
ничего подобного они не вызывают, это смехотворно.
2» А возможно, противоположное тянется к противопо­
ложному не самому по себе, но опосредованно, так как
[в действительности] стремятся к середине. [Середи­
на] — это ведь благо; например, для сухого [благо]
не стать влажным, а достичь середины, и для го­
рячего тоже, и соответственно для остального. Оста­
вим, однако, это в стороне, ибо [для настоящего
исследования] это довольно-таки посторонние [воп­
росы].29
И (IX). Очевидно, как было сказано и в начале,
дружба относится к тем же вещам и бывает между
теми же людьми, что и право [судне], ибо своего рода
право [судие] и дружба имеют место при всех вообще
общественных взаимоотношениях, [т. е. в сообщест­
вах] 30. Во всяком случае, к спутникам в плавании й
к соратникам по войску обращаются как к друзьям,
равно как и при других видах взаимоотношений, ибо,
насколько люди объединены взаимоотношениями [в
зо сообществе], настолько и дружбой, потому что и пра­
вом тоже [настолько]. Да и пословица «У друзей
[все] общее»31 правильна, ибо дружба [предполагает
отношения] общности. У братьев и товарищей общим

25

232

может быть все, а у других — [только вполне] опре­
деленные вещи — у одних больше, у других меньше,
ибо и дружбы бывают и более и менее тесными. Раз­
личны и [виды] права, потому что неодинаковые пра­
ва у родителей по отношению к детям и в отношениях
братьев друг к другу, а также права товарищей и со­
граждан; это справедливо и для других [видов] друж­
бы. Различными будут и неправосудные вещи в каж­
дом из названных случаев, и [неправосудность] тем
больше, чем ближе друзья; так, лишить имущества
друга ужаснее, чем согражданина, а брату не оказать
помощи ужаснее, чем чужому, избить же отца ужас­
нее, чем любого другого. Праву также свойственно
возрастать по мере [роста] дружбы, коль скоро [дру­
жба и право] относятся к одним и тем же людям и
распространяются на равные [области].
Между тем все сообщества -— это как бы члены
(morioi) государственного сообщества: они промышля­
ют что-то нужное, добывая что-нибудь из необходи­
мого для жизни. А ведь государственные взаимоотно­
шения с самого начала сложились, очевидно, ради
[взаимной] пользы и постоянно ей служат; и законо­
датели стараются достичь ее и утверждают: что всем
па пользу, то и есть право. А это значит, что другие
взаимоотношения, [в сообществах], преследуют цель
частной полезности; так, моряки имеют целью [поль­
зу] в смысле зарабатывания денег за плавание и чтонибудь такое; соратники на войне стремятся к [поль­
зе] с точки зрения войны: в одних случаях — [захва­
тить] имущество, в других — [завоевать] победу, в
третьих—[взять] город; соответственно обстоит дело
и у членов филы или дема32. (А иные [сообщества],
видимо, возникают ради удовольствия, например тиасы и [сообщества] эранистов; их цель — жертвенные
пиры и пребывание вместе33) (все эти [сообщества],
по-видимому, подчиняются государственному, ибо го­
сударственные взаимоотношения ставят себе целью
не сиюмипутную пользу, а пользу для всей жизни в
целом), они совершают торжественные жертвоприно­
шения и собираются для этого вместе, оказывая поче­
сти богам и предоставляя самим себе отдых, сопро­
вождаемый удовольствием. Как можно заметить, древ­
ние торжественные жертвоприношения и собрания
бывали после сбора плодов, словно первины в честь
233

богов; действительно, именно в эту пору имели боль-'
ше всего досуга.
Итак, все взаимоотношения оказываются частями
(morioi) взаимоотношений в государстве, [т. е. ча­
стями государственного сообщества]. А этим частям
со соответствуют [разновидности] дружбы.

35
iicob

5

ю

15

12 (X). Существуют три вида (eide) государствен­
ного устройства и равное число извращений (parekbaseis) 34, представляющих собою как бы растление
(phthorai) первых. Эти виды государственного устрой­
ства — царская власть, аристократия и третий, осно­
ванный на разрядах (аро timematön); именно этому
виду, кажется, подходит название «тимократия», однако большипство привыкло называть его [просто]
«государственное устройство» (politeia) 35. Лучшее из
них — царская власть, худшее — тимократия. Извращепие царской власти — тирашшя: будучи обе единоначалиями (monarkhiai), они весьма различны, так
как тиранн имеет в виду свою собственную пользу, а
царь — пользу подданных36. Ведь не царь тот, кто не
самодостаточен и не обладает превосходством с точки
зрения всех благ; а будучи таким, он ни в чем но
нуждается и, стало быть, будет ставить себе целью
поддержку и помощь не для себя самого, а для под­
данных, потому что в противном случае он был бы
своего рода «царем по жребию»37. Тирашшя в этом
отношении противоположна царской власти, так как
тирани преследует собственное благо. И по тираннии
заметней, что это самое худое [среди извращений], так
как самое плохое противоположно самому лучшему.
Царская власть переходит в тираннию, ибо тираипия — это дурное качество единоначалия, и плохой
царь становится тиранном. Аристократия [переходит]
в олигархию из-за порочности начальников (arkhai),
которые делят [всё] в государстве вопреки достоинст­
ву, причем всё или большую часть благ [берут] себе,
а должности начальников всегда [распределяют] меж­
ду одними и теми же людьми, выше всего ставя богат­
ство. Поэтому начальники малочисленные и плохие
(mokhtheroi), вместо того чтобы быть самыми порядоч­
ными (epieikestatoi). Тимократия [переходит] в де­
мократию, ибо эти виды государственного устройства
имеют общую грань: тимократия тоже желает быть
234

[властью] большого числа людей, и при пей все от­
носящиеся к одному разряду равны. Демократия —
наименее плохое [среди извращений], ибо она незна­
чительно извращает идею (eidos) государственного
устройства.38
Стало быть, в основном так происходят перемены
в государственных устройствах, потому что такие пе­
реходы кратчайшие и самые простые.
Подобия и как бы образцы данных [государствен­
ных устройств] можно усмотреть также в семьях, ибо
отношение (koinönia) отца к сыновьям имеет облик
(skhema) царской власти: отец ведь заботится о детях.
Недаром и Гомер зовет Зевса отцом; действительно,
царская власть желает быть властью отеческой (patrikö arkhe). А у персов [власть] отца тиранническая,
потому что они обращаются с сыновьями как с раба­
ми; тираннической является и [власть] господипа над
рабами, ибо при этой власти делается то, что нужно
господину. Но данное отношение представляется пра­
вильным, а [тираиния отцов] у персов — ошибочной,
ибо различна власть над разными [по роду] 39. [Сооб­
щество] мужа и жены представляется аристократией,
[т. е. властью лучших], ибо муж имеет власть сооб­
разно достоинству и в том, в чем мужу следует, а что
подобает жене, он ей и предоставляет. Но если муж
распоряжается [в доме] всем, он превращает [их со­
общество] в олигархию, ибо делает это вопреки до­
стоинству и не как лучший [по сравнению с женой].
Случается иногда, что жены, будучи богатыми наслед­
ницами, имеют власть над мужьями40; тем самым это
власть не по добродетели, но благодаря богатству и
влиянию (dynamis), точно так, как при олигархиях.
А на тимократию похожи [отношения] братьев: они
ведь равны, за исключением разницы в возрасте;
именно поэтому, если они намного отличаются по воз­
расту, между ними уже невозможна братская дружба.
«Демократия» же бывает в домах без господина (там
ведь все равны), и там, где начальствующий немощен
и каждому можно [делать, что ему вздумается].
13(XI) 4| . В каждом из государственных устройств
дружба проявляется в той же мере, что и право [су­
дне]. Дружеское расположение царя к тем, над кем
он царь, [выказывается] в преизбытке его благодея235

j:

so

25

г>о

я;>
ти D

ь

пий; действительно, подданным он делает добро, если
только, как добродетельный царь, он, словно пабтух,
[пекущийся] об овцах, внимателен к ним—[к тому],
чтобы у них все было хорошо. Недаром Гомер назвал
Агамемнона «пастырем народов»42. Такова и отече­
ская [власть], но она отличается размером благодея­
ний, ибо [отец] — виновник самого существования,
что уже почитается величайшим благом, а кроме того,
еще и воспитания, и образования. Даже предкам за
это воздается, и отношение между отцом и сыном,
предками и потомками, царем и подданными есть по
природе [отношение] власти [и подчинения] (to агkhikon). Эти дружбы основапы па превосходстве, вот
почему почитают родителей. Наконец, и право у одних
и других не одинаковое, а сообразное достоинству, так
ведь и в дружбе.
Дружба мужа с женой такая же, как и в аристо­
кратическом [государстве] : она сообразна добродете­
ли, и лучшему [принадлежит] большее благо, и каждому, что ему подобает; так и с правом.
Дружба братьев напоминает дружбу товарищей,
потому что они равны и [примерно] одного возраста,
а такие люди, как правило, имеют схожие страсти и
схожие нравы. Похожа на эту дружбу и дружба при
тимократии, потому что граждане тяготеют к тому,
чтобы быть равными и добрыми [гражданами], и вот
они пачальствуют по очереди и на равных основаниях,
и дружба у них этому соответствует.
При извращениях [государственных устройств]
как право [судие], так и дружба возможны в очеиь
малой мере, и менее всего при наихудшем извращепии, ведь при тираннии дружба невозможна совсем
или мало[возможна]. Действительно, если у властвую­
щего и подчиненного нет ничего общего, пет и друж­
бы, потому что и правосудия нет, как, например, в
отношениях мастера к его орудию, души к телу, гос­
подина к рабу. В самом деле, о всех этих вещах забо­
тится тот, кто их использует, по ни дружбы, пи права
не может быть по отношению к неодушевленным
предметам. Невозможна дружба и с конем или быком
или с рабом в качестве раба. Ведь [тут] ничего обще­
го быть не может, потому что раб — одушевленное
орудие, а орудие — неодушевленный раб, так что как
с рабом дружба с ним невозможна, но как с человеком
23ö

возможна. Кажется ведь, что существует некое право
у всякого человека в отношении ко всякому человеку,
способному вступать во взаимоотношения на основе
закона и договора (koinônesai nomoy kai synthekes),
a значит, и дружба возможна в той мере, в какой
раб — человек43.
В ничтожных размерах, таким образом, дружба и
правосудие возможны даже при тиранниях, а в демо­
кратических государствах в большей степепи, ибо у
равных много общего.
14 (XII). Как мы уже сказали, всякая дружба су­
ществует при наличии взаимоотношений, [т. е. в об­
ществе], а дружбу родственников и товарищей можно
выделить особо. [Дружественные отношения] сограж­
дан, членов филы, спутников в плавании и тому по­
добные, видимо, больше походят па [отношения] меж­
ду членами определенных сообществ (koinönikai), ибо
они явно основаны на каком-то соглашении (homologia). В этот ряд, вероятно, можно поставить и [от­
ношения] между гостем и гостеприимцем.
Что касается дружбы родственников, то и она, повидимому, имеет много разновидностей, но любая обу­
словлена отеческой, ибо, с одной стороны, родители
любят детей как часть самих себя, а, с другой — дети
любят родителей, будучи частью от них. Знание роди­
телей, что дети от них, глубже, чем знание рождепных, что они от родителей, и «тот-от-кого» сильнее
привязан к своему порождению, чем рожденный к
своему создателю. Действительно, то, что исходит из
чего-либо,— родное для того, откуда исходит (напри­
мер, зуб, волос или что бы то ни было — для их обла­
дателя), но для того, что исходит, «то-из-чего» оно
исходит ничего не значит или, во всяком случае, зна­
чит меньше. [Есть разница] и с точки зрения срока,
а именно: родители любят свои порождения сразу же,
а дети родителей — по прошествии известного време­
ни, когда опи начнут соображать или чувствовать. От­
сюда также яспо, почему матери сильнее питают
дружбу к детям, [нежели отцы] 44.
Итак, если родители к детям питают дружбу как
к самим себе (ведь отделенные от них их порожде­
ния—это как бы другие они сами), то дети питают
дружбу к родителям как их естественные порождения,
237

35
нега

5

ю

ив

20

а братья любят друг друга оттого, что они по природе
от одних и тех же родителей, так как одинаковость
с точки зрения [происхождения] создает одинаковость
в их отношениях друг с другом; отсюда и выражения:
«одна кровь» и «[один] корень» и тому подобные.·
Братья, таким образом, представляют собою одно, да­
же будучи раздельными [существами].
Для их дружбы также, много значит совместное
воспитание и близость по возрасту, ибо «сверстпик к
сверстнику»45 и при близком знакомстве бывают то­
варищами, именно поэтому дружба братьев подобна
дружбе товарищей. Что касается двоюродных братьев
и прочих родственников, то их привязанность основа­
на также на этом, потому что они происходят от од­
них [предков], причем одни более родпые, а другие
менее, в зависимости от близости или дальпости род­
ства с прародителем.
Дружественность детей к родителям и людей к бо­
гам существует как дружественность к благу и пре­
восходству. В самом деле, родителям дети обязаны
величайшими благодеяниями, так как в родителях при-«
чипа самого их существования и воспитания, а затем
и образования. Такая дружба заключает в себе на­
столько больше и удовольствия, и пользы, нежели
дружба с чужими, насколько в жизни родных больше
общего. В братской дружбе присутствует именно то,
что в товарищеской, причем между добрыми братьями
и вообще в дружбе похожих этого больше в той мере,
в какой [братья] ближе [товарищей] и возможность
любить друг друга имеют с рождения, и в той мере,
в какой более схожи нравами происходящие от одних
родителей и получившие одинаковое воспитание и об­
разовапие; да и проверка временем у них самая дли­
тельная и самая надежная. У остальных родственни­
ков проявления дружбы также соответствуют [степе­
ни родства].
Мужу и жене дружба, по-видимому, дапа от при­
роды, ибо от природы человек склонен образовывать,
скорее, пары, а не государства — настолько же, на­
сколько семья первичнее и необходимее государства46,
а рождение детей — более общее [назначение] живых
существ [в сравнении с назначением человека]. Но
если у других [животных] взаимоотношения [и сооб­
щество] существуют лишь постольку, иоскольку [они
238

вместе рождают детей], то люди живут вместе не
только ради рождения детей, но и ради других [на­
добностей] жизни. Действительно, дела с самого на­
чала распределены [между супругами] так, что у му­
жа одни дела, а у жены другие; таким образом муж
и жена поддерживают друг друга, внося свою [долю
участия] в общее [дело]. Этим объясняется, видимо,
то, что в данной дружбе присутствует как польза, так 25
и удовольствие. Она будет и [дружбой] по добродете­
ли, если и муж, и жена — добрые люди, ведь тогда у
каждого из них [своя] добродетель и оба будут та­
кому радоваться. А дети, как считается, тесно связы­
вают [супругов], потому-то бездетные скорее разво­
дятся: дети — это общее обоим благо, а общее [благо]
объединяет.
Вопрос, как следует жить мужу с женой и вообще зо
другу с другом, по-видимому, ничем не отличается от
вопроса, как [им жить] правосудно, потому что неоди^
наково правосудие в отношениях друга к другу и в от-·
ношениях с чужим, или товарищем, или соучеником.
15(XIII). Поскольку существуют три [вида] друж­
бы, как было сказано в начале 47, и при каждой [разновидности] друзьями бывают как на основе уравни­
вания, так и на основе превосходства (ведь и одина­
ково добродетельные бывают друзьями, и лучший с худшим, то же справедливо и для [друзей], доставляю­
щих [друг другу] удовольствие, или [друзей] из со­
ображений пользы, [потому что и] они могут быть и
равными с точки зрения [взаимной] поддержки, и
разными), постольку ровни сообразно своей уравненности должны быть равны (toys isoys ...kat'isoteta dei..*
isadzein) и в чувстве дружбы, и во всем остальном, а
неровни должны воздавать [друзьям] пропорциональ*
но превосходству [друзей].
Вполне понятно, что жалобы и упреки возникают
исключительно или по преимуществу при дружбе ра­
ди пользы. А будучи друзьями во имя добродетели,
охотно делают добро (еу dran) друг другу (потому
что это присуще и добродетели, и дружбе 48 ); у тех
же, кто наперебой [оказывает друг другу благодея­
ния], не бывает ни жалоб, ни ссор, ибо никто не сер­
дится на человека, питающего дружбу и делающего
добро, напротив, в меру своей учтивости (kharieis^
239

35
ш2ь

э

ю

as

го

25

яо

35

отплачивают ему, делая добро в свою очередь. А кто
[делает добро] с избытком, достигая при этом цели
Своих стремлений, не станет, конечно, жаловаться на
друга, ведь стремится каждый к благу. Редки жалобы
у друзей ради удовольствия; в самом деле, оба, коль
скоро они наслаждаются совместным времяпрепровож­
дением, одновременно получают то, к чему стремятся,
и, жалуясь на того, кому он не нравится, человек по­
казался бы смешным: есть же возможность не прово­
дить дни совместно.
Зато дружба из соображений пользы чревата жа­
лобами; обращаясь друг к другу за поддержкой, всег­
да нуждаются в большем, причем уверены, что имеют
меньше, чем прилично, и упрекают за то, что получают
не столько, сколько нужно, хотя они этого достойны49;
но делающие добро не способны оказывать поддержку в
той мере, в какой нуждаются те, кто ее принимает.
Кажется, подобно тому как правосудие бывает двух
Видов — одно неписаное, а другое по закону, так и в
дружбе ради пользы различаются дружба на нравст­
венной и на законной [основе] 50. Таким образом,
больше всего жалоб возникает, когда завязали и расторгли [дружественные отношения], имея в виду не
один и тот же [их вид].
[Отношения] на основе закона — это [отношения]
на оговоренных условиях, причем или чисто торгаше­
ские — «из рук в руки», или более свободные с точки
зрения сроков, но при соглашении, кому что [причи­
тается] .
В этой [разновидности] обязательства ясны и пе
являются предметом разногласий, отсрочка же дела­
ется по-дружески. Поэтому кое у кого51 такие случаи
не относятся к ведению правосудия, напротив, люди
уверены, что, заключив сделку на доверии, нужно при­
мириться [с последствиями].
Что же касается дружбы ради пользы на нравст­
венной основе, то она [существует] не [на оговорен­
ных условиях], так что подарок или другую какую-то
[любезность] делают как другу, однако ожидают по­
лучить [в ответ] столько же или больше, словно не
подарили, а дали взаймы. И если при расторжении
отношений [положение будет] не таково, как было
при их завязывании, будут жаловаться. Это происходит потому, что, хотя все или большинство желают
240

прекрасного, выбор свой останавливают (proaireisthai)'
все-таки на выгодном. Между тем прекрасно само по
себе делать добро, а не [делать его], чтобы получить
[добро] в ответ; что же касается принятия благодея­
ний, то оно выгодно, [а не прекрасно].
Итак, если есть возможность, следует отдать назад
стоимость полученного [блага], (тому, кто этого хо­
чет), (ибо не следует делать другом против воли; на­
против, как совершивший вначале ошибку и приняв­
ший благодеяние, от кого не следовало, т. е. не от
друга и не от того, кто творит [добро] ради самого
добра, облагодетельствованный должен расторгнуть
{«дружбу»] так, словно она на оговоренпыхусловиях),
t причем то, что и сам [человек] согласился бы t
возвратить при возможности, а при невозможности
даже даятель не стал бы требовать52. Словом, если есть
возможность, следует возвращать полученпое. И падо
внимательно следить, кто оказывает благодеяние и на
каких [условиях], чтобы либо принять его на этих
[условиях], либо не [принять].
Спорным является вопрос, что следует считать ме­
рой, чтобы соответственно отдавать назад: выгоду при­
нявшего благодеяние или же [само] благодеяние сде­
лавшего [доброе дело]? Действительно, принявши [ка­
кое-нибудь благодеяние], утверждают, что получили
от благодетелей то, что для последних ничего не стоит
и что можно получить у других, преуменьшая тем са­
мым [благодеяние]. Λ те в свою очередь [говорят],
что это самое большое из того, что есть у них самих,
чего к тому же нельзя было получить у других, да к
тому же [сами они] были в опасности или испытыва­
ли нужду именно в этом.
В таком случае, не правда ли, мерой при дружбе
ради пользы является выгода того, кто ее получает?
Ведь это он нуждается, и [благодетель] оказывает ему
поддержку, имея в виду получить такую же. А зна­
чит, поддержка была таких размеров, как полученная
выгода, и отдавать следует столько, сколько досталось,
или даже больше, ибо это прекрасней.
Но в дружбах, основанных на добродетели, не бы­
вает жалоб, мерой же служит, вероятно, сознательный
выбор совершившего [доброе дело], ибо с точки зре­
ния добродетели и нрава главное заключено в созна­
тельном выборе.
241

16 (XIV). Разногласия бывают и в дружбах, осно2з ванных на превосходстве, потому что обе стороны тре­
буют большего; всякий раз, как это происходит, друж­
ба расторгается. Действительно, лучший уверен, что
ему самому прилично иметь больше, ибо добродетель­
ному [должны] уделять больше; так же [рассуждает
и тот, кто] оказывает больше помощи, ведь говорят,
что бесполезному не следует иметь равную [с други­
ми долю] и что получается повинность53, а не друж­
но ба, если от дружбы будут получать не по стоимости
[затраченных] трудов. Они думают, что, как при иму­
щественных взаимоотношениях больше получает тот,
кто сделал больший взнос, так должно быть и в друж­
бе. А нуждающийся и занимающий более низкое поло­
жение считает наоборот: добродетельному другу, мол,
свойственно оказывать поддержку нуждающимся
[друзьям], ибо говорят: в чем польза быть другом
S5 добропорядочному человеку или государю, если не бу­
дешь от этого ничего иметь?
исзь
Так что, похоже, требования обеих сторон правиль­
ны и каждому следует уделять от дружбы большую
[долю], однако не одного и того же, но обладающему
превосходством больше чести, а нуждающемуся — при­
были, ибо для добродетели и благодеяния честь — это
5 награда, а для нужды прибыль — это поддержка. Так
же, очевидно, обстоят дела и в государственном уст­
ройстве, а именно не оказываются почести тем, кто не
приносит обществу никакого блага; действительно, об­
щее [благо] дается тому, кто благодетельствует па
общее [благо], а почесть и есть такое сообща возда­
ваемое [благо]. Нельзя, в самом деле, получать [от
государства] одновременно и деньги, и почести, ибо
ю никто не потерпит обойденности во всем. Так что обой­
денному в деньгах уделяют честь, а падкому на да­
ры 54 — деньги, ибо соответствие достоинству создает
справедливое равенство и, как было сказано, сохраня­
ет дружбу, [или дружественность].
Так должно происходить общение и у неравных,
причем тот, кому оказана поддержка деньгами или в
добродетели, должен в ответ выказывать почтение, от15 вечая тем, чем может. В дружбе ведь ищут возможно­
го, а не [воздаяния точно] по достоинству55, да и не
во всех случаях это возможно, как, например, в поче­
стях богам и родителям, ибо никто, пожалуй, никогда
242

ne воздаст им достойную честь, по, кто посильно (eis
dynamin) чтит их, считается добрым человеком.
Вероятно, поэтому считается, что сыну невозможно
отречься от отца, а отцу от сына [можно], ибо сын 2о
должен отдавать долг, но, что бы он пи сделал, он не
сделает того, что достойно полученного прежде [от от­
ца], а значит, он вечпый должник. У тех же, кому
должны, есть возможность отказаться [от должника],
и, следовательно, [она есть] у отца. Вместе с тем ни­
кто, пожалуй, и, по-видимому, никогда не отступается
[от сына], если он не чрезмерно [погряз] в пороке;
помимо естественной [родительской любви-] дружбы
человеку [свойственно] не отказываться от поддерж- 25
ки и услуг [сына]. А плохой [сын] избегает или не
старается оказывать [отцу] поддержку; большинство
ведь желает получать благодеяния, а делать добро из­
бегает, как певыгодиого [занятия].
Будем считать, что об этом сказано.

КНИГА ДЕВЯТАЯ (I) l

1Ша

5

ю

es

20

1(1). Во всех разнородных дружбах пропорциональ­
ность приравнивает и сохраняет дружбу, как то и было
сказано; так, при государственной [дружбе] башмач­
ник за башмаки по [их] стоимости (kat/ axian) получает
вознаграждение, и ткач тоже, и прочие2. В этом слу­
чае наготове общая мера — монета, и с ней поэтому все
соотносится, ею и измеряется. Что же до любовной
[дружбы], то влюбленный иногда жалуется, что при
избытке дружбы с его стороны он не получает ответ­
ной дружбы, при этом он, может статься, не обладает
ничем, что служит предметом дружеской приязни; возлюбленный же часто жалуется, что влюбленный преж­
де сулил все, а теперь ничего не исполняет. Такое
случается всякий раз, когда влюбленный дружит с воз­
любленным из-за удовольствия, а возлюбленный с влюб­
ленным — из-за пользы, но у обоих нет того, [чего они
ждут друг от друга]. Именно при дружбе ради этих
[целей] ее расторжение происходит всякий раз, когда
не получают того, ради чего дружили, ибо в этом
случае любят не самих друзей, а то, что у них име­
ется, это, между тем, непостоянно, а потому таковы и
дружбы. Но [дружба] нравов, существующая сама по
себе, постоянна, как и было сказано 3.
Разногласия возникают и тогда, когда получают дру­
гое, т. е. не то, к чему стремились, ибо не получать
того, к чему тянет, все равно что ничего не получать;
так, например, [в случае] с кифаредом, которому
[царь] посулил тем большую плату, чем лучше он бу­
дет петь, но наутро на его требование обещанного ска­
зал, что за удовольствие ему уже было отплачено удо­
вольствием4. Если бы, действительно, каждый из них
желал того, [что получил, то каждый] получил бы до­
статочно, но если один желал веселья, а другой — заработка и один имеет, что желал, а другой нет, при
244

таких взаимоотношениях ne будет, пожалуй, ничего
хорошего, потому что человек обращается за тем, в
чем пуждается, и, во всяком случае, ради этого оп
отдаст, что имеет.
Но кому же из двух установить стоимость: тому
ли, кто первым расточает, или тому, кто первым взял?
Ведь тот, кто дает первым, [оценивать свое даяние,]
похоже, предоставляет другому. Говорят, это делал Протагор, ибо всякий раз, как он обучил чему бы то ни
было, оп приказывал ученику оцепить, сколько, по его
мнению, стоят [полученные] знания, и столько брал 5 .
В подобных случаях некоторые довольствуются [пра­
вилом] «плати, сколько спросят» 6; а па тех, кто, взяв
сначала деньги, потом ничего из того, о чем говорили,
но делают, потому что их обещапия были чрезмерны,—
на тех, разумеется, жалуются, ибо они не исполняют
того, о чем было соглашение. Софисты, вероятно, были
вынуждены делать это, [т. е. брать плату вперед], по­
тому что пикто не дал бы денег за их знания. Так что
на них, конечно, жалуются как на людей, которые но
делают того, за что взяли плату.
О расточающих первыми ради самих друзей в тех
случаях, когда соглашения о [взаимном] содействии
не бывает, сказано, что они не вызывают жалоб7 (ибо
именно такова дружба по добродетели). А вознаграждение здесь должно соответствовать сознательному вы­
бору [того, кто дал первым], ибо [сознательный выбор
блага для другого] отличает друга и добродетель. Так,
видимо, должно быть и у тех, кто занялся сообща фи­
лософией, [т. е. у учителей и учеников], ибо здесь
стоимость не измеряется в депьгах да и равновеликого
воздаяния (time), пожалуй, не существует, однако,быть
может, в этом случае достаточно того, что посиль­
но, точно так, как и в отношении к богам и ро­
дителям 8.
Но если даяние не такого рода, но предполагает
[воздаяние], то прежде всего нужно, наверное, чтобы
обе стороны признавали воздаяние достойным, а если
этого не произойдет, то, по-видимому, не только необ­
ходимым, но и правосудным покажется, чтобы тот, кто
первым решил принять [услугу или помощь], устанав­
ливал [их стоимость]. Действительно, сколько один
взял себе в поддержку или сколько он согласился [от­
дать] за [полученное им] удовольствие, столько,
245

25

зо

35
ио4ь

5

ю

получив назад, давший первым будет пметь в качестве
стоимости, определенной тем, кто первым взял.
Оказывается, так бывает и при купле-продаже, и
кое-где есть законы, которые запрещают судебное раз­
бирательство добровольных сделок (ta hekoysia symbolaia), подразумевая тем самым, что с тем, кому оказал
доверие, [сделка] должна быть расторгнута на тех
15 же основаниях, на каких вступили во взаимоотноше­
ния. В самом деле, считается более правосудным, что­
бы [стоимость] установил тот, кому была предоставлена
возможность [это сделать], а не тот, кто ее предо­
ставил. Ведь для большинства вещей владельцы и же­
лающие получить эти вещи назначают не равную це­
ну, потому что свое собственное, к тому же отдаваемое,
каждому кажется стоящим много. Но вознаграждение
го все-таки соответствует тому, сколько установят прини­
мающие [даяние]. Нужно, наверное, чтобы цену назна­
чили не ту, что кажется достойной владельцу, а ту,
что он назначал, прежде чем стал владельцем.

25

зо

55
иб5а

2(11). Трудности заключаются и в следующих вопро­
сах: предоставлять ли все на усмотрение отца и во всем
слушаться его, или же при недуге надо верить врачу,
а военачальником назначать способного вести войну?
А также: кому больше оказывать услуги — другу или
добропорядочному человеку и что важнее — воздать
благодарность благодетелю или расточать [благодея­
ния] товарищу, если и для того, и для другого [одно­
временно] нет возможности? Не правда ли, нелегко
точно определить все такие случаи? В самом деле, ча­
сто они бывают отличны по самым разным признакам:
по величине и ничтожности, по нравственной красоте
и необходимости.
Совершенно ясно, что не следует предоставлять все
на усмотрение одного и того же лица и что в боль­
шинстве случаев следует, скорее, воздавать за благо­
деяния, нежели угождать товарищам, точно так же,
как прежде, чем давать товарищу, следует возвратить
долг тому, кому должен.
Но может быть, так следует поступать не всегда.
Например, следует ли выкупленному у разбойников в
свою очередь выкупить освободителя, кем бы тот ему
ни был, или отплатить ему, даже не попавшему в
плен, но требующему воздаяния, [когда] выкупить
246

нужно отца? Не правда ли, принято считать, что
отца надо выкупить скорее, чем даже самого себя9.
Стало быть, в общем, как уже сказано, долг следу­
ет вернуть, но, если это даяние перевешивают нравст­
венно прекрасное или необходимое, следует отклониться
в их сторону. Ведь иногда и вознаграждение за пер­
воначально полученное не дает справедливого равенст­
ва, а именно когда один делает добро, зная, что другой
человек добропорядочный, а этому другому приходит­
ся воздавать тому, кого он считает испорченным. Иног­
да ведь не следует давать в свой черед взаймы даже
заимодавцу, потому что он дал взаймы доброму чело­
веку, уверенный, что получит [обратно], а добрый не
дадеется получить от подлого [что-нибудь назад]. Так
что если все действительно обстоит так, притязания
[первого] несправедливы; если же дела обстоят иначе,
но думают, [что так], то и тогда, пожалуй, пе пока­
жется, что делать это нелепо. Таким образом, как ужо
не раз было сказано, суждения о страстях и поступках
обладают такой же [и пе большей] определенностью,
как и то, к чему относятся эти [суждения] 10.
Совершенно ясно, таким образом, что не всем сле­
дует воздавать одинаково и даже отцу не все [причнтается], подобно тому как не все жертвы приносят Зев­
су. Л поскольку разное [причитается] родителям,
братьям, товарищам и благодетелям, то и уделять каж­
дому следует свойственное ему и подобающее. Так,
видимо, и делают. Ведь на свадьбу зовут родственни­
ков, ибо у них общий род, а совершаемые действия
имеют отношение [к роду] п ; по той же причине и на
похороны, как принято считать, прежде всего надо при­
глашать родственников. Если же говорить о пропита­
нии, то тут в первую очередь, видимо, следует оказы­
вать поддержку родителям, поскольку мы их должни­
ки, а кроме того, оказывать ее виновпикам [самого
nanieroj существования прекраснее, чем самим себе; и
почет родителям [положен], словно богам, но не вся­
кий; действительно, отцу [положен] не такой же ночет, как матери, и равным образом не такой, [что по­
ложен] мудрецу или военачальнику, но отцу оказыва­
ют отцовы почести и соответственно матери, и любому,
кто старше, соответственно его возрасту оказывают по­
чет, вставая ему навстречу, укладывая его 12 и так да­
лее; в отношении же товарищей, а равным образом
247

ю

is

20

и

и братьев, напротив, свобода речи (parrhesia) и равенso ство (koinotes) во всем. Нужно всегда стараться
уделять и родственникам, и членам своей филы, и со­
гражданам, и всем остальным, что им подходит, и сопос­
тавлять принадлежащее каждому из них с родством, доб­
родетелью или полезностью. Если речь идет о людях
сходного происхождения, сопоставить это сравнительно
просто; более трудоемкое дело, когда они розны. От35 ступать из-за этого тем не менее не следует, но надо
так провести разграничение, как это окажется воз­
можным.
iiG5b

3(111). Труден и вопрос о том, расторгать или нет
дружеские связи с теми, кто не остаются прежними.
Может быть, нет ничего странного в расторжении друж­
бы с теми, кто нам друзья из соображений пользы или
удовольствия, когда ни того, ни другого в них уже не
[паходят]? Друзьями-то были тем [выгодам и удоволь­
ствиям], а когда они исчерпались, вполне разумно но
питать дружбы. Однако будет подан повод к жалобе,
s если, любя за пользу или удовольствие, делали вид,
что за нрав. Именно это мы уже сказали в начале 13:
большинство разпогласий возникает между друзьями
тогда, когда они являются друзьями пе в том смысле,
в каком думают. Поэтому всякий раз, как человек об­
манулся и предположил, что к пему питают дружбу за
его нрав, в то время как другой ничего подобного не
ю делает, пусть он винит самого себя; но всякий раз,
когда он введен в заблуждение притворством другого,
он вправе жаловаться на введшего в заблуждение, при­
чем даже больше, чем на фальшивомонетчика, настоль­
ко, насколько ценнее [предмет], на который обращепо
коварство.
А когда человека принимают, считая его доброде­
тельным, а он оказывается испорченным и обнаружи­
вает [это], то разве надо все еще питать к нему дружбу?
Это же невозможно, коль скоро не все, [что угодis по], предмет приязпи, а только собственно благо. Под-,
лое же и не является предметом дружеской приязни,
и не должно им быть, ибо не следует ни быть другом
подлости (philoponeros), ни уподобляться дурному:
сказано ведь, что подобное — в дружбе с подобным 14.
Надо ли в таком случае расторгать дружбу немедлен­
но, или, может быть, не со всеми, но с неисцелимыми
248

в своей испорченности? Однако помощь тем, у кого
есть возможность исправиться, должна иметь в виду
скорее нрав, а не состояние, в той мере, в какой
прав выше [имущества] и теснее связан (oikeiöteron)
с дружбой. Расторгая [дружбу с неисцелимо порочным,
человек] не делает, видимо, ничего странного, ведь
другом он был не такому, [а прежнему], и вот, будучи
пе в состоянии спасти изменившегося друга, он от не­
го отступается.
Если же один остается прежним, а другой стано­
вится более добрым человеком и начинает намного от­
личаться от первого добродетелью, надо ли обращаться
с первым как с другом? или это невозможно? При
большом расхождении становится особенно ясно, [что
это невозможно], например, в дружбах с детства; дей­
ствительно, если один по образу мыслей (ten dianoian)
остается ребепком, а другой становится мужем в луч­
шем смысле слова (hoios kratistos), то как им быть
друзьями, когда им нравится не одно и то же и раду­
ются и страдают [они по разным поводам]? Ведь даже
отношепие друг к другу у них будет не совпадать, а без
этого, как мы видели, нельзя быть друзьями, ибо без
этого невозможно иметь общий образ жизни (symЫоуп). Об этом уже было сказано 15.
Должно ли в таком случае отношение к [другу
детства] но иметь никаких отличий, как если бы он
никогда не был другом? Нет, пожалуй, следует хранить
память о былой близости, и, подобно тому как друзьям,
но нашему мнению, следует угождать больше, чем по­
сторонним, так и бывшим друзьям ради прежней друж­
бы нужно уделять какое-то [внимание] в тех случаях, когда дружба была расторгнута не из-за чрезмер­
ной испорченности.

2Э

25

зо

за

4 (IV). Проявления, [или признаки], дружбы (ta пес*
philika) к окружающим, по которым и определяются
дружбы, похоже, происходят из отношения к самому
себе16. В самом деле, другом полагают того, кто жела­
ет блага и делает благо, [истинное] (tagatha) или ка­
жущееся, ради другого, или того, кто желает во имя
самого друга, чтобы тот существовал и жил; именно ь
это дано испытывать матерям к детям и тем из дру­
зей, кто рассорился. Λ другие признают другом того,
кто проводит с другим время и вместе с ним на одном
249

in

ί5

20

25

en

и том же останавливает выбор или же делит с ним го­
ре и радости. И это все тоже в первую очередь бывает
у матерей [в их отношении к детям]. По одному из
атих признаков и определяют дружбу. Каждый из дан­
ных признаков присутствует в отношении доброго че­
ловека к самому себе (а у остальных — в той мере, в
какой они такими себе представляются, ведь, как уже
было сказано 17, добродетели и добропорядочному чело­
веку в каждом частном случае положено быть мерой):
он ведь находится в согласии с самим собой и вся душа
[его во всех ее частях] стремится к одним и тем же
вещам 18. Далее, он желает для себя самого того, что
является и кажется благами (tagatha kai phainomena),
и осуществляет это в поступках (ибо добродетельному
свойственно усердие в благе), причем [и желает, и
осуществляет он это] ради самого себя, а именно ради
мыслящей части души (to dianoëtikon), которая, как
считается, и составляет [самость] каждого (hoper hekastos) 19. Кроме того, он желает, чтобы он сам был
жив, цел и невредим, и прежде всего та его часть, бла­
годаря которой он разумен (phronei) 20, В самом деле,
«быть» — благо для добропорядочного человека, и каждый желает собственно благ себе, так что никто но
выберет для себя владеть хоть всем [благом] при усло­
вии, что он станет другим [существом] 21 (а ведь бог-то
как раз и обладает [всем благом] ) ; напротив, [толь­
ко] при условии, что он останется тем, кто есть,— кем
бы он ни был— [человек желает себе блага]. Между
тем каждый — это, пожалуй, его понимающая часть
(to nooyn), или прежде всего она. И [добропорядоч­
ный] человек желает проводить время сам с собою,
ибо находит в этом удовольствие, ведь и воспоминания
о совершенных поступках у него приятные, и надежды
на будущее добрые (agathai), a такие вещи доставля­
ют удовольствие. И для его мысли в изобилии имеются
предметы умозрепия (theoremata). И горе, и удоволь­
ствие он лучше всего разделит с самим собою, потому
что страдание ему причиняют и удовольствие достав­
ляют во всех случаях одни и те же вещи, а пе один
раз одно, другой — другое, он ведь чужд запоздалому
раскаянию.
Итак, поскольку каждый из этих признаков присут­
ствует в отношении доброго человека к самому себе,
а к другу относятся, как к самому себе (потому что
250

друг г-это иной [я сам]), постольку считается, что и
дружба есть, если есть тот или иной признак, а дру­
зья—те, в чьих отношениях имеются эти [признаки].
Оставим пока вопрос о том, возможна или нет дружба
с самим собою. По всей видимости эта дружба воз­
можна, поскольку [душа] состоит из двух или более
([частей], и еще потому, что чрезмерность в дружбе
сравнивается с [дружбой] к самому себе22.
На первый взгляд названные [признаки], кажется,
имеются в отношении к себе у большинства людей, хо­
тя бы эти люди были дурными. А в таком случае причастны ли они к данным [признакам] в той мере, в
какой опи сами себе нравятся и представляются себе
добрыми? Ведь ни у одного из окончательно дурных и
нечестивых их все-таки нет, да и не кажется, [будто
есть]. Навряд ли имеются эти [черты] у [просто] дур­
ных, ибо они находятся в разладе с самими собою и
влечения их обращены к одному, а желания — к дру­
гому; таковы, например, невоздержные: тому, что им
самим кажется благом, они предпочитают удовольст­
вия, хотя бы и вредоносные. Так и другие из трусо­
сти ли или из праздности перестают делать то, что, по
их же мнению, самое для них лучшее. А те, кто мно­
го совершили ужасных поступков и ненавистны за
порочность (mokhtöria), бегут из жизни и убивают
себя23. И порочные ищут, с кем вместе провести вре­
мя, избегая при этом самих себя. Дело в том, что нае­
дине с собою они вспоминают мпого отвратительного
[в прошлом] и [в будущем] ожидают другое [такое
же], но с другими людьми они забываются. Не имея в
себе ничего, вызывающего дружбу (oyden phileton),
они не испытывают к себе ни одного из дружеских
чувств (oyden philikon). Наконец, такие люди не делят
с самими собою ни радости, пи горя, потому что в их
душе разлад, т. е. при воздержапии от чего-либо одна
часть души из-за порочности чувствует огорчение, а
другая получает удовольствие, и одна тянет в одну,
другая в другую сторону, словно хотят разорвать [на
части] 24. И поскольку невозможно испытывать страда­
ние и удовольствие одновременно, то вскоре после
[удовольствия человек] все-таки страдает от того, что
получил удовольствие, и хотел бы, чтобы этого удо­
вольствия у него пе было: в самом деле, дурные люди
полны раскаянья25·
251

Таким образом, оказывается, что дурной человек
не настроен дружески даже к самому себе, потому что
в нем пет ничего, что вызывало бы дружбу (phileton).
А коль скоро такое состояние слишком злосчастно, то
и нужно изо всех сил избегать порочности (mokhteria)
и стараться быть добрым26. В самом деле, тогда и
к себе можно относиться дружески, и стать другом для
иного человека.
so

»5
1107H

6

ю

5(V). Расположение (eynoia) похоже на дружеское
отношение (to philikon), но это тем не менее не друж­
ба, потому что расположение может быть обращено
к незнакомым и быть тайным, а в дружбе это невоз­
можно. Прежде это было сказано27.
Но расположение — это и не дружеское чувство,
потому что в нем нет ни напряжения, ни стремления,
а они сопутствуют чувству дружеской привязанности.
Кроме того, чувство дружеской привязанности обуслов­
лено [длительной] взаимной близостью (meta synetheias), a расположение может возникнуть внезапно,
как, например, к участникам состязаний: люди стано­
вятся расположены к ним и желают им [победы], од­
нако ни в чем не станут им содействовать, ибо, как мы
уже сказали, расположение возникает внезапно и при­
язнь тут испытывают (stergoysi) поверхностно.
Таким образом, расположение напоминает начало
дружбы, так же как удовольствие от лицезрения дру­
гого походит на начало влюбленности, потому что никто не влюбляется, не испытав прежде удовольствия от
облика другого человека; но кто наслаждается видом
человека, еще отнюдь не влюблен; [влюблен] он тогда,
когда в отсутствие [другого] тоскует и жаждет (epithymei) его присутствия. А значит, нельзя быть друзья­
ми, не став расположенными друг к другу, но те, кто
расположены, еще отнюдь не «дружат». Дело в том,
что при расположении только желают собственно благ
тем, к кому расположены, но ни в чем не станут им
содействовать и утруждать себя ради них. Потому-то
в переносном смысле можно было бы назвать это
«праздной дружбой», однако по прошествии долгого
времени и по достижении взаимной близости рождается
[собственно] дружба, причем дружба не из соображе­
ний пользы и не из соображений удовольствия, так как
не в этих случаях возникает расположение. Действи252

телыш, облагодетельствованный проявляет расположе- &
ние за то, что он получил, поступая [тем самым] пра­
восудно; по, кто, желая делать для кого-то доброе дело
(eypragein), надеется через посредство этого человека
обеспечить себе достаток, похоже, не к другому распо­
ложен, а скорее к самому себе, так же как не являет­
ся другом ухаживающий за другим ради какой-то поль­
зы для себя.
Вообще говоря, расположение возникает благодаря
добродетели и своего рода доброте, когда один пока­
жется другому прекрасным или мужественным или го
[еще] каким-нибудь таким, как мы уже сказали при­
менительно к участникам состязаний.
6 (VI). Единомыслие (homonoia) тоже кажется
[приметой] дружеского отношения. Именно поэтому
единомыслие не есть сходство мнений (homodoxia),
потому что последнее может быть даже у тех, кто друг
друга не знает; но о согласных между собою по како­
му-то вопросу не говорят, что у них единомыслие, до­
пустим, по вопросу о небесных [телах] (ибо «едино- 25
мыслие» в таких вещах не имеет отношения к дружбе),
а говорят о единомыслии в государствах, когда граж­
дане согласны между собою (homognömonösi) относи­
тельно того, что им нужно, и отдают предпочтепие
(proairöntai) одним и тем же вещам и делают (prattösi) то, что приняли сообща.
Итак, единомыслием обладают в том, что касается
поступков (ta prakta), причем в том из этого, что зна­
чительно и может быть предоставлено той и другой зо
[стороне] или всем; например, государства обладают
единомыслием, когда все граждане считают, что долж­
ности начальников должны быть выборными, или что
с лакедемонянами надо заключать военный союз, или
что [гражданам] надлежит быть под началом Питтака,
когда и сам он [этого] хотел28. Цо когда и один и дру­
гой желают, чтобы было именно его [пачало], как
[братья] в «Финикияпках» 29, начинается смута, пото­
му что не в том единомыслие, чтобы у обеих сторон на
уме было одно — безразлично, что именно, а в том, зз
чтобы имели в виду также одних и тех же лиц, как
бывает, например, когда и народ, и добрые граждане Ш7ь
думают, что начальствовать следует лучшим, ведь так
все получают что хотят.
253

Единомыслие оказывается, таким образом, государ­
ственной дружбой; и мы говорим о единомыслии имен­
но в таком значении, ведь оно связано с вещами нуж­
ными и затрагивающими весь образ жизни.
Такое единомыслие существует меж добрых людей,
ибо они обладают едипомыслием как сами с собой, так
и друг с другом, [стоя], так сказать, на одном и том
же (ведь у таких людей желания постоянны и не уст­
ремляются, как Еврип30, то в одну, то в другую сторо­
ну), да и желают они правосудного и нужного и стре­
мятся к этому сообща.
У дурных же, напротив, не может быть едипомыс10 лия, разве только самую малость, так же как друзьями
они могут быть [в очень малой степени], потому что,
когда речь идет о выгодах, их устремления своекорыст­
ны, а когда о трудах и общественных повинностях,
они берут на себя поменьше; а желая этого для самого
себя, каждый следит за окружающими и мешает им,
ибо, если не соблюдать [долю участия], общее [дело]
гибнет. Таким образом происходит у них смута: друг
is друга они принуждают делать правосудное, а сами не
желают.
7(VII). Принято считать, что благодетели больше
питают дружбу к облагодетельствованным, нежели при­
нявшие благодеяние — к оказавшим его, и это, как
противное смыслу, вызывает вопросы. Почти всем при
го этом кажется, что одни — должники, а другие — заимо­
давцы, и, значит, подобно тому как при займах долж­
ники желают, чтобы не было тех, кому они должны,
а заимодавцы даже внимательны к безопасности долж­
ников,— подобно этому и оказавшие благодеяние жела­
ют, чтобы принявшие его были [целы], так как на­
деются впоследствии получить от них благодарность,
25 но для облагодетельствованных воздаяние не есть пред­
мет внимания и тревоги. Эпихарм сказал бы, наверное,
что они так говорят, «глядя с подлой стороны» 31, од­
нако на человеческую [природу] это похоже, ибо у
большинства людей короткая память и получать благодеяпия их тянет больше, чем оказывать.
Быть может, однако, причина более естественная и
зо не имеет ничего общего с тем, что движет заимодав­
цем; действительно, [у заимодавца] нет чувства дру­
жеской привязанности, но [только] желание, чтобы
254

[должник] ради получения [с него долга] был цел и
невредим; сделавшие доброе дело, напротив, питают
дружбу и любовь к тем, для кого это сделали, даже
если те ни теперь не приносят им пользы, ни в буду­
щем не принесут, Именно так бывает и у мастеров:
в самом деле, всякий любит собственное творение (er­
gon) больше, чем оно, оживши, полюбило бы его; н
наверное, в первую очередь так бывает с поэтами, по­
тому что они обожают (hyper agapgsi) собственные со­
чинения, словно своих детей.
Вот на такое и походят [чувства] благодетелей,
ведь полученное другим благодеяние и есть их творе­
ние, а его любят больше, чем творение своего созда­
теля. Причина в том, что для всех бытие (to einai) —
это предмет избрания и приязни (haireton kai phileton),
а бытию мы причастны (esmen) в деятельности (т. е.
живя и совершая поступки), и с точки зрения дея­
тельности (energeiai) создатель — это в известном
смысле его творение (ergon), так что [творцы] любят
свое творение по той же причине, что и свое бытие.
И это естественно, ибо что человек есть в возможности
(dynamei), его творение являет в действительности
(energeiai).
Вместе с тем если для благодетеля связанное с его
поступком прекрасно и поэтому радует его в том, в
ком [сказывается], то для того, кому оказано благо­
деяние, в оказавшем его нет ничего прекрасного, разве
только полезное, а в этом меньше удовольствия и ос­
нования для дружеской приязни.
Удовольствие доставляют: деятельность в настоя­
щем, надежда на будущее и память о прошлом; самое
большое удовольствие доставляет то, что связано с дея­
тельностью, и соответственно это вызывает чувство
дружбы. И вот, если для создателя [его] творение
остается неизменным (ибо прекрасное живет долго),
то польза для получателя скоропреходяща. К тому же
память о прекрасных делах доставляет удовольствие,
а память о полученной пользе либо совсем нет, либо
меньше. В случае предвосхищения [пользы] имеет ме­
сто, видимо, обратное32.
Далее, если чувство дружеской привязанности
(philesis) похоже на делапие (poiösis), то когда [к те­
бе] питают дружбу (to phileisthai) — [это похоже] на
страдательность (to paskhein) 33 . Следовательно, те,
255

у кого превосходство с точки зрения действия, будут
«питать дружбу» и «проявлять дружбу».
Наконец, все больше дорожат доставшимся с тру­
дом (например, тем, кто нажил деньги, они дороже,
чем тем, кто их унаследовал), и считается, что полу­
чать благодеяния не требует усилий, между тем как де2$> лать добро многотрудно. Не случайно матери и любят
детей сильнее, [чем отцы], ведь рождение ребенка тре­
бует от них больших усилий и они лучше [отцов]
знают, что это их собственное [создание]. Такое, по­
жалуй, свойственно и благодетелям.

зо

35
новь

5

ίο

8(VIII). Сложен и такой вопрос: к кому нужно пи­
тать дружбу в первую очередь — к самому себе или
к кому-нибудь другому? В самом деле, тем, кто в высшей степени себя любит, ставят это в вину и в посрам­
ление зовут их себялюбами (philaytoi) 34, и считается,
что дурной человек все делает ради самого себя, при­
чем тем больше, чем он хуже (так что жалуются на
него за то, скажем, что он все делает только для себя,
а не для другого), добрый же [совершает поступки] во
имя прекрасного и тем больше, чем он лучше, причем
ради друга, а своим пренебрегает.
Что происходит на деле, не согласуется с этами
рассуждениями, и это вполпе понятно. Действительно,
говорят35, что в первую очередь следует питать дружбу
к тому, кто является другом в первую очередь, а друг
в первую очередь — тот, кто, желая кому-то собственно
благ, желает их ради самого того человека, даже если
никто об этом не узнает. Между тем эти [свойства]
имеются у человека прежде всего в отношении его к са­
мому себе, так же как и все остальные [признаки],
по которым определяют друга; было ведь сказано36,
что все проявления дружбы из отношения к самому се­
бе распространяются на отношение к другим. И все
поговорки в этом согласны, например: «душа в душу»,
и «у друзей все общее», и «уравненность — это друж­
ность», и «своя рубашка ближе к телу»37, ибо все это,
конечно, присутствует в отношении к себе самому в
первую очередь, так как и другом бывают в первую
очередь самому себе и к себе самому в первую оче­
редь следует питать дружескую приязнь.
Конечно, трудно решить, за кем нужно последовать,
коль скоро оба [мнения] внушают известное доверие*
256

Так что надо, наверное, разобрать такие суждения
и определить, насколько и в каком смысле те или
другие [мнения] истинны.
Если же мы поймем, какой смысл и те и другие
вкладывают в [понятие] «себялюбия», то [все], ве­
роятно, станет ясно.
15
Итак, кто вводит [это понятие] для порицания, те
называют себялюбами уделяющих себе большую долю
в имуществе, почестях и телесных удовольствиях,
а именно к этому стремится большинство людей π в
Этом они усердны, словно это высшие блага, недаром
они даже дерутся [друг с другом] из-за таких вещей?
Кто в таких вещах своекорыстен, тот угождает вле­
чениям и вообще страстям, т. е. чуждой рассуждения, аэ
[неразумной] части души; однако таково большинство.
Так что происхождение этого названия — «себя­
люб» — обусловлено тем, что большинство дурно и, ста­
ло быть, «себялюбу» в указанном смысле слова по
праву выносится порицание. Так что вполне понятно,
Почему большинство обыкновенно называет себялю­
бами тех, кто уделяет самим себе то, что мы назвали
Выше: действительно, если кто всегда усерден в том, 25
чтобы прежде всего самому совершать поступки право­
судные, благоразумные или какие-то из тех, что так
или иначе подобают добродетели, и вообще всегда
оставляет за собою нравственную красоту, то никто
не скажет, что этот человек «себялюбив», и не осудит
его.
Л ведь именно такого можно посчитать в большей
мере «себялюбом», ибо он уделяет себе самые пре­
красные и первейшие блага и угождает самому глав- за
йому в себе, во всем ему повинуясь; и как государство
и всякое другое образование — это прежде всего его
Главнейшая часть, так и человек38; выходит, что себя­
любом [в высшем смысле] является в первую оче­
редь человек, дорожащий этой частью себя и угождаю­
щий ей. Кроме того, воздержным и невоздержным
Называют в зависимости от того, удерживает ли ум as
[главенство] или не удерживает, как если бы каждый
и был [сам] этим [умом]; и как кажется, поступки со- исэа
вершают сами, т. е. произвольно, когда совершают их
йри участии суждения (meta logoy). Совершенно ясно,
Таким образом, что каждый представляет собою эту
Ьвою часть или прежде всего ее, а также что добрый
θ

Аристотель, т. 4

257

человек особепно ею дорожит. Вот почему он будет
себялюбом по преимуществу, но иного рода, нежели
порицаемый себялюб, причем настолько от него от5 личающимся, пасколько отличается жизнь по рассуж­
дению (kata logon) от жизпи по страсти, а стремле­
ние к нравственно прекрасному — от стремления к ка­
жущемуся полезным. Поэтому все признают и хвалят
тех, кто выдается усердием в прекрасных поступках·
Если бы все соревновались в прекрасном и напрягали
свои силы, чтобы совершать самые прекрасные поступ10 ки, тогда в обществе было бы все, что должпо, а у каж­
дого частного лица были бы величайшие из благ, коль
скоро добродетель имепно такое благо.
Следовательно, добродетельному падлежит быть се­
бялюбом (ведь, совершая прекрасные поступки, ои и
сам получит пользу и окажет услуги другим), а испор­
ченному не [должпо быть себялюбом], ибо, следуя
15 дурным страстям, он принесет вред и себе, и окружаю­
щим. Действительно, у испорченного [человека] но
согласуется то, что он должен делать, с тем, что де­
лает, а добрый, что должно, то и делает; ведь всякий
ум избирает для себя самое лучшее, а добрый подчи­
няется уму.
Правда о добропорядочном заключается в том еще,
что он многое делает ради друзей и отечества и даже
го умирает за пих, если надо: он расточит имущество и
почести и вообще блага, за которые держатся другие,
оставляя за собою лишь нравственную красоту; он
скорей предпочтет испытать сильное удовольствие за
краткий срок, а не слабое за долгий, и год прожить
прекрасно [предпочтительнее для него], чем много
лет — как придется, и один прекрасный и великий по25 ступок он предпочтет многим, но незначительным. Это,
вероятно, и происходит с теми, кто умирает за дру­
гих: они в этом случае избирают то, что для них самих
есть величие [и] красота. II они, пожалуй, расточат
[свое достояние] на то, от чего больше получат их
друзья; тогда друзьям достапутся деньги, а им са-·
мим — нравственная красота, так что самим себе уде­
ляется большее благо. Точно таким образом [обстоят
зо дела] с почестями и должностями начальников, ибо
все это предоставят другу, потому что [отдавать дру­
гу] — это прекрасно и похвально. Естественно, добро­
порядочным считается тот, кто. всему предпочитает нрав258

ственную красоту. А можно предоставить другу и [пре­
красные] поступки, и даже прекрасней оказаться при­
чиною [прекрасного поступка] для друга, нежели со­
вершить его самому.
Итак, во всех делах, достойных похвалы, добропо­
рядочный, как мы видим, уделяет себе большую долю
нравственной красоты. Вот, стало быть, в каком смыс­
ле должно, как сказано, быть себялюбом, а так, как
большинство, не нужно.
9(IX). Спорят и о счастливом39, будет ли он нуж­
даться в друзьях или нет. [Некоторые] утверждают,
что у блаженных и самодостаточных нет никакой на­
добности в друзьях, потому что как таковые блага
(tagatha) y них имеются. А значит, как самодостаточ­
ные, они ни в чем дополнительно не нуждаются; меж­
ду тем друг, будучи вторым «я», дает как раз только
то, что человек не способен получить благодаря самому
себе; отсюда [изречение]: «Когда добром дарит демон,
•что нужды в друзьях!»40 Но ведь это, похоже, неле­
пость: приписывая счастливому все блага, не дать ему
друзей — того, что считается самым важным из внеш­
них благ!
И вот если другу свойственнее делать добро, а не
принимать, и оказывать благодеяния — свойство доб­
родетельного и добродетели, и, наконец, если делать
добро друзьям прекраснее, чем посторонним, то доб­
ропорядочный [человек] будет нуждаться в тех, кто
примет его благодеяния. Поэтому следующий вопрос
о том, при удачах или при неудачах больше надобность
в друзьях, если иметь в виду, что и неудачник нуж­
дается в тех, кто будут ему благодетелями, и удачли­
вые — в тех, кому они будут делать добро.
Вероятно, нелепо также делать блаженного одипочкой, ибо никто не избрал бы обладание благом для себя
одного; действительно, человек — общественное [су­
щество] 41, и жизнь сообща прирождена ему. Значит,
эти [черты] есть и у счастливого, ведь он от природы
имеет блага, между тем ясно, что с друзьями и добры­
ми людьми лучше проводить дни, нежели с посторон­
ними и случайными. Следовательно, у счастливого есть
пужда в друзьях.
Что же в таком случае имеют в виду те, первые, и
в каком отношении они говорят правду?42 Не в том ли
9*

259

25

зо

85
1170а

5

ίο

дело, что большинство считают друзьями полезных лю­
дей? Но в таких блаженный, конечно, ничуть не будет
нуждаться, поскольку блага у него имеются, а тогда
не будет нужды и в друзьях ради удовольствия, разве
только в ничтожной степени (ибо раз жизнь [сама по
себе] доставляет удовольствие, не нужно никакого удо­
вольствия, привлекаемого извне). И вот, поскольку бла­
женный не нуждается в друзьях такого рода, кажется,
что он не нуждается в друзьях [вообще].
Но это, видимо, неправда. В начале уже было ска­
зано 43, что счастье — это своего рода деятельность;
ясно между тем, что деятельность возникает, а не на­
личествует, наподобие своего рода приобретения.
Если же быть счастливым — значит жить и действо­
вать и деятельность добродетельного сама по себе доб­
ропорядочна и доставляет, как было сказано в начале,
удовольствие; и если родственное (to oikeion) — это то­
же одна из вещей, доставляющих удовольствие, причем
окружающих мы скорее способны созерцать, нежели самих себя, и их поступки — скорее, нежели соб­
ственные44; и если, [наконец], поступки добропорядочпых людей —и друзей при этом — доставляют добро­
детельным удовольствие (ибо в них содержатся оба
естественных удовольствия, [—от естественного и от
добропорядочного —] то, стало быть, блаженный будет
нуждаться в таких друзьях, если только он действи­
тельно предпочитает созерцание добрых и родственных
ему поступков, поступки же добродетельного человека,
являющегося другом, именно таковы.
Предполагается далее, что счастливый человек должен жить с удовольствием. Однако для одиночки жизнь
тягостна, потому что трудно непрерывно быть самому
по себе деятельным, зато с другими и но отношению
к другим это легко. Деятельность, сама по себе достав­
ляющая удовольствие, будет тогда непрерывнее, как и
должно быть у блаженного. В самом деле, добропоря­
дочный в меру своей добропорядочности наслаждается
поступками сообразными добродетели и отвергает то,
что от порочности, подобно тому как музыкант находит
удовольствие в красивых напевах и страдает от дур­
ных. От жизни сообща с добродетельными, как утверж­
дает и Феогнид, получается даже что-то вроде упраж­
нения в добродетели45.
При внимательном рассмотрении вопроса, скорее
2G0

с точки зрения природы, кажется, что добропорядоч­
ный друг по природе заслуживает избрания для доб­
ропорядочного. Сказано ведь, что благо по природе для is
добропорядочного само по себе является благом и до­
ставляет ему удовольствие46.
[Понятие] «жить» (to dzën) для животных опреде­
ляется по способности чувствовать, а для людей — по
способности чувствовать и понимать (aisthesis б поёsis). Способность же возводится к деятельности, ибо
главное заключено в деятельности47. Таким образом,
видимо, «жить» — значит собственно «чувствовать» или
«понимать». «Жить» между тем относится к благам 20
и удовольствиям самим по себе, потому что жизнь оп­
ределенна, а определенность принадлежит природе
собственно блага; по что благо но природе, является
благом и для доброго человека, так что, видимо, всем
жизнь доставляет удовольствие48. Но ни плохую жизнь,
ни растленную, ни жизнь в страданиях не следует
принимать во внимание, потому что такая жизнь лише­
на определенности, так же как и ее содержание (ta
hyparklionta aytei).
О страдапии в дальнейшем изложении будет сказа- 25
но яснее49.
Если же сама «жизнь» (to dzën) — благо и удоволь­
ствие (это видно из того, что все стремятся к ней, и
особенно добрые люди и блаженные, ибо для них в
первую очередь жизнь (bios) достойна избрания и су­
ществование (dzoe) их иаиблажеинейшее) ; и если видя­
щий чувствует, что ou видит, и слышащий, что он слы­
шит, а идущий, что идет, и соответственно и в других зэ
случаях есть нечто чувствующее (to aisthanomeiion),
что мы действуем, так что мы, пожалуй, чувствуем, что
чувствуем, и понимаем, что понимаем, а чувствовать,
что мы чувствуем или понимаем,— [значит чувство­
вать], что мы существуем (esmen) (ибо «быть» (to
einai) определено как чувствовать или понимать); и moi»
если чувство жизни относится к вещам, которые сами
по себе доставляют удовольствие (потому что жизнь
(dzöe) — благо по природе, а чувствовать благо, имею­
щееся в самом себе, доставляет удовольствие); и если
жизнь есть предмет избрания, причем в первую оче­
редь для добродетельных, потому что бытие для них
благо и удовольствие (ведь, чувствуя в себе благо са­
мо по себе, они получают удовольствие) ; и если добро- 5
261

порядочный относится к другу, как к самому себе (ибо
друг — это второй он сам), — [если все это так], то для
каждого человека как собственное бытие — предмет из­
брания, так же или почти так и бытие друга50. Между
тем бытие, как мы знаем, есть предмет избрания бла­
годаря чувству, что сам человек добродетелен, а такое
ιυ чувство доставляет удовольствие само по себе. Следо­
вательно, нам нужно чувствовать в себе, что [добро­
детель] друга тоже существует51, а это получится при
жизни сообща и при общности речей и мысли (en loi
koinönein tön logon kai dianoias). О «жизни сообща»
применительно к людям (а не о выпасе па одном и
том же месте, как в случае со скотом) говорят, навер­
но имея в виду именно это.
15
Итак, если для блаженного бытие заслуживает из­
брания само по себе, как благо по природе и удоволь­
ствие, и если почти так же он относится к бытию дру­
га, то и друг будет, пожалуй, одним из предметов, за­
служивающих избрания. А что для блаженного предмет
избрания, то должно у него быть в наличии, в про­
тивном случае он будет в этом отношении нуждаю­
щимся. Следовательно, кто будет считаться «счастли­
вым», будет нуждаться в добропорядочных друзьях.
so

10(X). Надо ли в таком случае заводить возможно
больше друзей, или же, как о гостеприимстве удачно,
кажется, сказано: «не много гостей и не без них»,
так и в дружбе будет уместно не быть без друзей (арhilos), но и не иметь их чрезмерно много (polyphilos)? 52
Это изречение, пожалуй, вполие подходит к друзь25 ям для пользы, так как затруднительно многим отве­
тить услугой на услугу, и жизни па (это) не хватит.
И если друзей больше, чем достаточно для собственной
жизпи, они излишни и служат препятствием прекрас­
ной жизни, а стало быть в них нет пужды. И для удо­
вольствия довольно немпогих друзей, как и приправы
к пище [нужно не много].
зо
Но заводить ли возможно большее число добропо­
рядочных друзей, или есть некая мера их множества,
как и [множества граждан] государства? В самом де­
ле, пи из десяти человек не образуется государство, пи
из десятижды десяти тысяч тоже уже не будет госу­
дарства 53# «Сколько» — это, вероятно, не одно какое-то
262

[число], но весь промежуток между известными пре­
делами. Так что и количество друзей имеет пределы, и, шш
вероятно, самое большое число друзей то, с каким че­
ловек сможет жить сообща (ведь жизнь сообща была
принята за главный признак дружбы54); а что невоз­
можно жить сообща со многими и делить себя [между
ними] — это совершенно ясно. Кроме того, нашим
друзьям тоже надо быть между собой друзьями, если
нм всем предстоит проводить дни друг с другом, но при s
большом их числе это трудное дело. В тягость стано­
вится и делить со многими радость и горе, как свои
собственные, потому что, весьма вероятно, придется
в одно и то же время с одним делить удовольствие,
а с другим — огорчения.
Так что, наверпое, хорошо (еу ekhei) стараться
иметь друзей не сколь возможно больше, а столько, ю
сколько достаточно для жизни сообща; действительно,
было бы, видимо, невозможно быть многим очень
[близким] другом. Поэтому и не влюбляются во мноз их, ведь влюбленность тяготеет к своего рода чрезмер­
ной дружбе, причем по отношению к одному человеку;
стало быть, близкая (sphodra) дружба — это дружба
с немногими.
Что это действительно так, ясно из самих вещей
(epi tön pragmatön), ведь при товарищеской дружбе не is
бывает большого числа друзей, да и в гимнах говорит­
ся о парах55. Те же, у кого много друзей и кто со всеми
ведут себя по-свойски (oikeiös), ни для кого, кажется,
не друзья, разве только в государственном смысле —
([как друзья-сограждане] (politikös). Конечно, в госу­
дарственном смысле можно со многими быть другом
л не будучи угодливым, а будучи поистине добрым. Но
дружба во имя добродетели и во имя самих друзей со
многими невозможна: желанно найти и немногих таких го
друзей.
11 (XI). При удачах или при несчастьях больше
нужда в друзьях? Ведь ищут друзей и в том и в дру­
гом случае, потому что неудачники нуждаются в под­
держке, а удачливые —в близких (symbioi), которым
будут делать добро, ибо они желают творить добро.
Таким образом, необходимость в друзьях больше при
неудачах, потому что в этом случае нуждаются в по- 25
лезных [друзьях], но прекраснее дружба при удачах,
263

ао

35
ii7ib

5

10

J5

недаром тогда в друзья ищут добрых, понимая, что
оказывать благодеяния таким и проводить с ними вре­
мя скорее достойно избрания.
Даже само присутствие друзей доставляет удоволь­
ствие и при удачах, и в несчастьях, так как страдание
облегчается, когда другие разделяют наше горе. Вот
поэтому можно, пожалуй, задать вопрос: спимают ли
[друзья с нас горе], словно тяжесть56, или же происхо­
дит не это, но их присутствие доставляет удовольствие
и сознание того, что они разделяют паше горе, умень­
шает страдание? Вопрос о том, по этой причине или
но какой-то другой приходит облегчение, отложим; оче­
видно, во всяком случае, что происходит именно то,
что сказано.
Похоже, однако, что присутствие [друзей, когда
у нас горе],—это какая-то смесь [удовольствия и страДания]. Уже видеть друзей — удовольствие, особенно
для неудачника, и это становится своего рода поддерж­
кой в страданиях (ведь друг, если умеет быть любез­
ным, и видом своим, и речью приносит утешение,
потому что он знает нрав [друга]: что ему доставляет
удовольствие и что — страдание). С другой стороны,
чувство, что друг страдает из-за паших собственных
неудач, заставляет страдать, потому что всякий избе­
гает быть для друзей виновником страданий. Именно
поэтому истинные мужи по своей природе остерегают­
ся сострадания к ним самим, и если только они но
сверх всякой меры нечувствительны к страданию, то
страданий, которые они вызывают у друзей, не перено­
сят и вообще не допускают к себе плакальщиков, потому что и сами отнюдь не плакальщики; а женщины
и подобные им мужчины радуются тем, кто рыдает
вместе с ними, и питают к ним дружбу как к друзьям
и делящим с ними горе. Ясно, что во всех случаях под­
ражать следует лучшему.
А присутствие друзей в дни удач означает с удо­
вольствием проведенное время и сознание, что друзья
получают удовольствие от наших собственных благ.
Наверное, поэтому и считается, что в случае удачи сле­
дует радушно звать к себе друзей (потому что прекрас­
но быть благодетельным), а в случае неудачи — меш­
кать с этим. Действительно, надо возможно меньше
своих несчастий передавать [другому], откуда и пого­
ворка: «Довольно, что я несчастен»67. Призывать к
264

себе друзей надо прежде всего тогда, когда им пред­
стоит, немного обременив себя, оказать нам великую
помощь.
А приходить, напротив, подобает, наверное, к тому, го
у кого неудачи, причем без зова π с охотой, потому что
другу свойственно делать добро, и в первую очередь
тем, кто нуждается, притом тогда, когда на пего не
рассчитывали: в этом для обоих больше прекрасного
и удовольствия. И в случае удачи подобает охотно ока­
зывать содействие (ибо и тогда нуждаются в друзьях),
а что касается принятия благодеянии, тут [можно
быть] ленивым, ведь некрасиво охотно принимать по- 25
мощь.
Однако, может быть, следует остерегаться прослыть
неприятным (doxan acdias) за то, что отталкиваешь
[благодеяния], иногда ведь [и так] бывает.
Итак, во всех положениях присутствие друзей, ви­
димо, заслуживает предпочтения.
12(XII). Не правда ли, подобно тому как созерца­
ние любимого — для влюблеипых самая большая ра- зо
дость и они предпочитают это чувство всему осталь­
ному, потому что существование и возникновение
влюбленности обусловлено в первую очередь этим
[удовольствием от созерцания], так и друзья всему
предпочитают жизнь сообща? Ибо дружба — это общ­
ность, и, как относятся к самому себе, так и к другу;
а раз чувство собственного бытия в пас заслуживает
избрания, то и чувство бытия друга — тоже; между 35
тем деятельное проявление (energeia) этого [чувства]
возникает при жизни сообща, так что друзья, конечно, Ш2л
тянутся к ней. И чем бы пи было для каждого отдель­
ного человека бытие, и ради чего бы он ни предпочитал
жизнь (to dz6n), живя, он хочет проводить время с
друзьями. Вот почему одни вместе поют, другие играют
в кости, третьи занимаются гимнастикой, охотой или
философией: каждый проводит свои дни с друзьями s
именно в тех занятиях, какие он любит больше всего
в жизпи, потому что, желая жить сообща с друзьями,
люди делают то и в том принимают участие, в чем и
мыслят себе жизнь сообща.
Итак, у дурных дружба портится (ведь, шаткие
[в своих устоях], они связываются (koinônoysi) с дур­
ными и становятся испорченными, уподобляясь. друг ю
265

другу); а дружба добрых даже возрастает от общепия,
ведь принято считать, что такие друзья становятся луч­
ше благодаря воздействию друг па друга и исправле­
нию друг друга; они, конечпо, заимствуют друг у дру­
га то, что им правится, откуда [изречение]: «От добрых
добро»58.
ь
Итак, будем считать, что о дружбе сказано. Следом
можно рассказать об удовольствии.

КНИГА ДЕСЯТАЯ (К)
1(1). За этим следует, вероятно, описание удоволь­
ствия 1, ведь считается, что оно особенно глубоко высд- 20
рил ось в пашем [человеческом] роде, а потому и детей
воспитывают, подстегивая их удовольствиями и стра­
даниями; и для добродетели нрава самым важным счи­
тается наслаждаться, чем должно, и непавидеть, что
следует. Это распространяется па всю жизнь и имеет
влияние и значение как для добродетели, так и для
СЧаСТЛИВОЙ ЖИЗНИ, Ибо УДОВОЛЬСТВИЯ ЛЮДИ И з б и р а ю т 2 ,

а страданий избегают. Обсуждение таких вопросов,
вероятно, менее всего подобает пропустить, тем более
что об этом много спорят.
Действительно, одни определяют удовольствие как
собственно благо, а другие, напротив, как нечто исклю­
чительно дурное, причем из этих последних одни, ви­
димо, убеждены, что так и есть, а другие думают, что
для нашей жизни лучше показывать удовольствие Kaie
одно из дурных [дел], даже если это не так3. [Они
говорят, что] большинство рвутся к удовольствиям и
являются их рабами, а потому надлежит вести в проти­
воположную сторону: так, мол, удастся прийти к се­
редине.
Но, боюсь, такое рассуждение неправильно. Ведь
рассуждения, касающиеся страстей и поступков, внушают меньше доверия, нежели [сами] дела, а когда
они к тому же не согласуются с тем, что люди видят,
тогда, вызывая к себе презрепие, губят заодно то, что
в них истинного. Если у осуждающего удовольствия за­
метят однажды к ним тягу, кажется, что и он скло­
няется к ним, потому что таким, [притягательным],
людям представляется всякое удовольствие, а разгра­
ничивать [притягательное и благо] большинству не
свойственно. Вот почему истинные суждения, очевидно,
исключительно полезны не только для знания, но и
2Ь7

25

зэ

з>
п72ь

5

для жизни: идя тем же путем, что сами дела, они вну­
шают доверие и потому побуждают сообразительных 4
жить повинуясь им.
Итак, довольно подобных рассуждений, перейдем
к высказываниям об удовольствии.
2(11). Евдокс полагал, что удовольствие есть собю ствепно благо потому, что видел, как все тянется
(ephietai) к пему (и обладающее суждением (elloga),
и лишенное его (aloga)), и потому, что во всем предмет
избрания — это добро (to epieikes), причем наиболее
[предпочтительно] наибольшее добро; а что все обра­
щено к одному, означает, что это для всех высшее бла­
го, ведь каждое существо находит благо для себя так
же, как пищу, но благо для всех и то, к чему тянутся
is все,— это, мол, собственно благо5.
Этим рассуждениям доверяли, скорее, благодаря
добродетели [Евдоксова] нрава, нежели благодаря им
самим, ибо [Евдокс] считался исключительно благорагумпым мужем, а потому казалось, что он говорит это
ие как любитель (philos) удовольствий, но потому, что
воистину так и есть 6.
[Евдокс] полагал также, что [его учение] пичуть
не хуже обнаруживает [свою истинность при рассуж­
дении] от противного: мол, страдапия самого но себе
20 все избегают и соответственно избирают его противо­
положность саму по себе; причем особое предпочтение
отдается тому, что мы избираем не из-за другого и не
ради другого, а таково, по общему согласию, удоволь­
ствие; действительно, никто не станет расспрашивать,
«ради чего» получают удовольствие, подразумевая, что
удовольствие избирают само по себе.
Присоединение удовольствия к любому из благ де25 лает благо более достойным избрания, скажем присо­
единение удовольствия к совершению правосудных
дел (to dikaiopragein) или к благоразумному поведе­
нию (to söphronein); а ведь благо возрастает [лишь
с добавлением] его самого.
Таким образом, по крайней мере это рассуждение,
похоже, представляет удовольствие одним из благ, но
пичуть не более благом, чем [любое] другое: всякое
благо вместе с другими предпочтительней, чем одно.
С помощью подобного рассуждения и Платон опровер­
гает [учение], что удовольствие — это собственно бла2ö8

го; он говорит, что жизнь, доставляющая удовольствие, зо
при разумности больше заслуживает избрания, чем без
нее, а раз такое соединение лучше, то удовольствие не
является собственно благом, ибо собственно благо от
присоединения к нему чего бы то ни было не стано­
вится более достойно избрания. Ясно, таким образом,
что ничто другое, что становится более достойно из­
брания вместе с одним из благ как таковых, тоже не
будет собственно благом. Что же тогда из того, к чему
мы причастны, имеет такие свойства? Ведь именно 35
такое — предмет наших изысканий.7
Другие, возражая, что, дескать, то, к чему все тя­
нутся, пе является благом, говорят, пожалуй, вздор.
Ведь, во-первых, что кажется всем, то, утверждаем мы, ι т а
и имеет место, а кто отвергает эту общую веру, на­
вряд ли скажет что-нибудь более достойное доверия.
Действительно, в тех суждениях был бы известный
смысл, если бы только лишенные понимания существа
(ta anoöta) стремились к удовольствиям, но, если и
разумные (ta phronima) [стремятся к ним], какой же
тогда смысл в этих рассуждениях? Да, вероятно, и в
низших [существах] заключено некое (природное бла­
го), которое выше их как таковых и которое тянется Q
к сродственному ему благу8.
А что говорят [противники Евдокса] о противопо­
ложности удовольствию, по-видимому, неправильно.
Они утверждают, будто из того, что страдание есть зло,
еще не следует, что удовольствие — благо, ибо и зло
противоположно злу и оба, [зло и благо],—тому, что
ии то ни другое. Это неплохой довод, но все же при­
менительно к сказанному он не истинный9.
Если и удовольствие, и страдание относятся, ко ю
злу, то люди должны были бы избегать обоих, а если
к тому, что ни зло, пи благо, то либо пи того ни дру­
гого не надо было бы избегать, либо в равной мере и
того и другого. В действительности же оказывается,
что одпого избегают, как зла, а другое избирают, и в
таком смысле [удовольствие и страдание] действи­
тельно противоположны.
(III). И если удовольствие не относится к качест­
вам, это еще не означает, что оно не относится к бла­
гам, ведь ни деятельные проявления добродетели, ни is
счастье не являются качествами 10.
Еще говорят, что благо определенно, а удовольствие
269

го

25

so

117зь

неопределенно, так как допускает большую и мепьшуго
степень11.
В таком случае, если судят об этом на том осно­
вании, что удовольствие получают [больше или мень­
ше], тогда то же самое будет верно и для правосудности и прочих добродетелей, а по их поводу прямо го­
ворят, что есть наделенные ими больше и меньше и
нто люди (поступают) сообразно добродетели [в боль­
шей и меньшей степени]. Действительно, бывают люди
более правосудные и более мужественные, [чем дру­
гие], а дела можно делать и более и менее правосуд­
ные и вести себя и более и менее благоразумно. Но,
основываясь па [разпости в степени] удовольствия,
[эти философы], конечпо, пе называют настоящей при­
чины, между тем как удовольствия могут оказаться не
смешанными [со страданием] и смешанными.12
Да и что мешает, чтобы удовольствие, будучи, по­
добно здоровью, определенным [понятием], допускало
большую и меньшую степень? 13 Ведь во всех [суще­
ствах] не одно и то же соотношение [элементов] (symmctria), и даже в том же самом [существе] пе всегда
одно какое-то соотношение, но это существо остается
собой при нарушении соотношения до известпого пре­
дела и допускает различия в степени. Значит, такое
может быть и с удовольствием.
Полагая собственно благо совершенным, а движение
(kinöseis) и становление (geneseis) несовершенными
[и незавершенными], стараются показать, что удоволь­
ствие — это движение и становление. Это определение,
видимо, неправильно, и удовольствие не является даже
движением. Дело в том, что, согласно принятому мне­
нию, всякому движению свойственна быстрота или мед­
ленность, и если не самому по себе, как, скажем,
движению космоса, то относительно чего-то другого 14.
Но ни то ни другое неприменимо к удовольствию, ибо
удовольствие можно быстро получить, так же как можно вдруг воспылать гневом, но получать удовольствие
невозможно [быстро или медленно ни безотноситель­
но], ни в сравнении с другим, а при ходьбе или росте
и всем таком это возможно. Итак, быстро и медленно
Можно перейти к удовольствию, но осуществлять его
(energein kat* ayten), т. е. получать удовольствие, не­
возможно быстро.
Как же удовольствие будет возникновением [ц
270

становлением]? Ведь, по общепринятому мнению, не з
возникает что угодно из чего угодно, но, из чего ьозпикает, на то и разлагается, а значит, для чего удо­
вольствие — возникновение, для того уничтожение —
страдание15.
Далее, страдание называют нехваткой чего-то при­
родного, а удовольствие — его восполнением. Между
тем это телесные состояния. В таком случае, если вос­
полнение чего-то природного — удовольствие, тогда, в ю
чем происходит восполнение, то и будет испытывать
удовольствие, тем самым это тело; однако так никто
не считает, значит и восполнение не является удоволь­
ствием, но, когда восполнение происходит, человек,
должно быть, испытывает удовольствие, а когда его
режут, ВИДИМО, страдает 1б.
Это мнение, должно быть, возникло под влиянием
страданий и удовольствий, связанных с плицей, потому
что, почувствовав сначала нехватку пищи и испытав , 3
из-за этого страдание, люди получают удовольствие от
восполнения.
Однако такое происходит не при всех удовольстви­
ях. Так, ведь удовольствия от усвоепия знаний и те,
что зависят от чувств: удовольствия от обоняния, слу^
ховые и многие зрительные,— а также воспоминания ц
надежды, свободны от страдания (alypoi). Возникно­
вением чего будут они в таком случае? Ведь пехватки,
коей они служили бы восполнением, пе было пи в чем. го
Λ тем, кто в качестве довода выдвигает порицаемые
удовольствия17, можно, пожалуй, ответить, что такис
удовольствия удовольствия пе доставляют. Действие
тельно, если людям с порочными наклонностями что-то
доставляет удовольствие, не падо думать, что это до}
ставляет его кому-либо, кроме них, подобно тому как
не является здоровым, сладким и горьким то, что та­
ково для недужных, и пе бело то, что кажется белым 25
больным глазам.
Или можно ответить в том смысле, что хотя удо-·
вольствыя заслуживают избрания, по пе от всяких [ве*
щей]; так, скажем, быть богатым — удовольствие, по
только но ценой предательства, и здоровым быть — то­
же, но пе поедая что попало 17а.
Или еще: удовольствия отличаются видом; а имени
по, удовольствия от прекрасиых вещей и от постыдных
различны, и найти удовольствие в правосудном, не
271

зо будучи правосудным, и в музыке, не будучи музыкаль­
ным, невозможно; то же справедливо и для других
случаев.
И отличие друга от подхалима, кажется, ясно пока­
зывает, что удовольствие — не благо и что удовольст­
вия различаются видом. Один ведь, вступая в общение,
имеет целью собственно благо, а другой — удовольст­
вие, и в соответствии с разными целями общения одио1174п го порицают, а другого хвалят18. Далее, никто не из­
брал бы жить всю жизнь, имея образ мыслей ребенка,
даже получая, сколько только возможно, удовольствий
от того, в чем находят их дети; и не выбрал бы наслаж­
дение от какого-нибудь из самых позорных дел, даже
если ему никогда не придется за это пострадать. И в то
5 же время многие дела мы станем усердно делать, хотя
бы это не принесло никакого удовольствия, например
смотреть, вспоминать, обладать знанием и добродете­
лями. И не имеет никакого значения, сопровождается
ли это с необходимостью удовольствиями или пет, по­
тому что мы избираем эти вещи, даже если удовольст­
вие от них не возникает 19.
Итак, кажется, ясно, что удовольствие не есть соб­
ственно благо, что не всякое удовольствие достойно
ю избрания и что существуют некоторые удовольствия,
достойные избрания сами по себе, различающиеся при
этом видом или источником (aph'hön). Пусть, таким
образом, о том, что говорят об удовольствии и страда­
нии, сказано достаточно.
3(IV). Что такое удовольствие или каковы его свой­
ства, станет более понятпым, если предпринять рас­
смотрение, исходя из начала20.
is
Зрение считается в любой миг совершенным, ибо
оно не нуждается ни в чем, что, появившись позже, за­
вершит идею (eidos) зрения21.
Нечто подобное этому — удовольствие; оно есть
нечто целостное, и, видимо, за сколь угодно малый срок
нельзя испытать такое удовольствие, чья идея за боль­
ший срок достигнет совершенства. Вот почему удоволь­
ствие не является движением. Ведь всякое движение
20 происходит во времени и направлено к известной цели
(teloys) (как, скажем, движется строительство), и оно
завершено (teleia), когда достигнет того, к чему стре­
мится, т. е. по прошествии всего срока или в это время
272

[завершения]. Но применительно к частям все [дви­
жения] не завершены и имеют видовое отличие от дви­
жения в целом и друг от друга22. Действительно, клад­
ка камней отличается от вытесывания желобов на ко­
лонне, а то и другое — от создания храма в целом.
При этом создание храма в качестве движения совер- 25
шенно [и завершено] (ибо ни в чем не нуждается
с точки зрения поставленной цели), а создание крепнды и триглифа — несовершенно [и не завершенно],
потому что и то и другое — это [создание] только ча­
сти.
Таким образом, движепие различается по видам
(töi eidei) и в любое произвольно взятое время нельзя
получить движение, завершенное по своему виду, а ес­
ли и можно, то [только] за все [время движения].
Так и с ходьбой, и со всем прочим. Действительно,
если перемещение — это движение откуда-то и куда- зо
то, то здесь тоже существуют видовые различия: по­
лет, ходьба, прыжки и тому подобное. И [существуют
различия] не только в таком смысле, но и в самой
ходьбе: [хождение] «откуда-то и куда-то» на расстоя­
ние в стадий и в часть стадия не одно и то же, так же как
на расстояния длиной в разные части стадия; и перейти
вот эту черту и ту не одно и то же, ибо переступают 1шь
ne только черту, но и черту в [определенном] месте,
â ведь эта черта в одном, а та — в другом месте23.
Подробно о движении говорилось в других сочине­
ниях 24 , и, по-видимому, не в любое произвольно взятое
время движение завершено; напротив, многие [частич­
ные движения] не завершены и имеют видовые раз- s
личия, коль скоро «откуда и докуда» образует разные
виды.
А вид удовольствия в любое произвольно взятое
время совершенен [и завершен]. Ясно поэтому, что
удовольствие и движение будут отличны друг от друга
и что удовольствие есть нечто из [разряда] целостных
η совершенных вещей. Может показаться, что это так
еще и потому, что движение иначе, как во времени,
невозможно, а удовольствие возможно, ибо оно дано
целиком в настоящем.
Из этих [рассуждений] ясно и то, что неправильно ю
определяют удовольствие как движение или становле­
ние. Не все определяется через эти [понятия], но толь­
ко то, что состоит из частей и не является целостности273

ми (ta hola) В самом деле, ни для зрепия невозможно
становление, [или возникновение], ни для точки, ни
для монады, и ничто из этого не является ни движе­
нием, ни становлением, а значит, и удовольствие этим
пе является, так как представляет собою нечто
цельное.
4. Поскольку же всякое чувство осуществляется
(energoysa) в отношении к чувственно воспринимае­
мому (to aistheton) и поскольку в совершенстве [оно
осуществляется], когда хорошо устроено для восприя­
тия наиболее прекрасного из подлежащего восприятию
данным чувством (tön hypo tßn aisthCsin) (ибо именно
тогда имеет место совершенная деятельность, а гово­
рить ли, что действует само чувство или то, в чем оно
помещается, пусть не имеет зпачения), постольку, ста­
ло быть, в каждом случае лучшей является деятель­
ность [чувства], устроенного наилучшим образом для
восприятия самого лучшего из подлежащего восприя­
тию этим чувством. Эта деятельность и будет совершепнейшей и доставляющей паивысшее удовольствие.
В самом деле, удовольствие может быть при всяком
чувстве, так же как при мышлении и умозрении
(tkeöria); но наиболее совершенное удовольствие до­
ставляет наиболее совершенная деятельность, а наибо­
лее совершенной является [деятельность чувства], хо­
рошо устроенного для самого доброкачественного из
[предметов его восприятия], и это удовольствие завер­
шает [и делает совершенной] деятельность. Но удо­
вольствие придает деятельности совершенство не тем
же способом, каким это делают чувственно восприни­
маемое [как движущая причина] и чувство [как при­
чина формальная], когда они доброкачественны (так
же, как здоровье и врач пе в одном и том же смысле
являются причиной здорового состояния).25
Что удовольствие возникает при каждом из чувств,
ясно (говорим ведь мы о видах и звуках, доставляю­
щих удовольствие). Ясно также, что удовольствие воз­
никает прежде всего тогда, когда и чувство наилуч­
шее, и действует оно в отношении к такому же —
[наилучшему] — предмету восприятия. А если таковы
и чувственно воспринимаемое, и чувствующее, то при
наличии того, что действует, и того, что испытывает,
всегда будет иметь место удовольствие. Удовольствие
274

делает деятельность совершенной [и полной] (teleioi)
не как свойство (hexis), в ней заложенное, по как не­
кая полнота (telos), возникающая попутно, подобно
красоте у [людей] в расцвете лет 26.
Таким образом, пока умопостигаемый (noeton) или
чувственно воспринимаемый (aistheton) [предмет] и
то, что судит о нем или созерцает его27 остаются та­
кими, какими они должны быть, в деятельности будет
удовольствие; ведь если претерпевающее и действую­
щее подобны и одинаково относятся друг к другу, то
и [результат], естественно, будет такой же, как они.
Отчего же никто не испытывает удовольствие не­
прерывно? Может быть, человек устает? Действитель­
но, ничто человеческое не способно к непрерывной
деятельности28. А потому и удовольствие не бывает
непрерывным: ведь оно сопровождает деятельность.
Некоторые вещи нравятся, пока новы, а потом уже
не так, и по той же причине мысль сперва увлечена
и напряженно деятельна в этом [новом предмете],
например, когда вглядываются в лицо [нового челове­
ка, стараясь его узнать] 29, но после деятельность уже
не такая напряженная, напротив того, она небрежная,
а потому тускнеют и удовольствия.
Можно предположить, что все стремятся к удоволь­
ствию потому же, почему все тянутся к жизни, ведь
жизнь — это своего рода деятельность, и каждый дей­
ствует в таких областях и такими способами, какие
ему особепно любы; например, музыкант действует
слухом в напевах, любознательный — мыслью в пред­
метах умозрения (theörCmata), и среди остальных так
ведет себя каждый. Удовольствие же придает совер­
шенство [и полноту] деятельностям, а значит, и са­
мой жизни, к которой [все] стремятся. Поэтому по­
нятно, что тянутся и к удовольствию, для каждого оно
делает жизнь полной, а это и достойно избрания.
5. Вопрос о том, что во имя чего мы выбираем:
жизнь во имя удовольствия или удовольствие во имя
жизни, в настоящем [исследовании] можно пока отло­
жить. (Очевидно, что эти вещи связаны между собою
и не допускают разделения: в самом деле, без дея­
тельности не бывает удовольствия, а удовольствие де­
лает всякую деятельность совершенной.)
(V). На этом основании считается, что существуют
275

25

80

и

н*5ь

5

но

различные виды удовольствия. Действительно, имею­
щее видовые различия, как мы полагаем, получает за­
вершенность, [совершенство и полноту], от разного.
Это явно и в природном, и в искусственном, например
в животных и деревьях, в картине и статуе, в доме и
утвари30. Соответственно и деятельности разного ви­
да получают совершенство от разного по виду. Дея­
тельность мысли — иной вид, нежели деятельность
чувств, а сами они, [ мыслительная и чувственная дея­
тельности], в свою очередь, имеют внутри себя видо­
вые [различия]. Следовательно, [видовые различия]
имеют и удовольствия, которые делают эти деятельно­
сти совершенными.
Это, пожалуй, можно видеть и по внутренней связи (to synöikeiösthai) каждого из удовольствий с той
деятельностью, которой оно придает совершенство.
Деятельности, разумеется, способствует связанное с
ней удовольствие, ибо те, кому она доставляет удо­
вольствие, лучше судят о каждом [предмете] и более
топко разбираются [в деле]; так, геометрами становят­
ся те, кто наслаждаются занятиями геометрией, и они
лучше ионимают каждую частность; соответственно и
любящие петь или строить и любые другие мастера
достигают успехов в собственном деле, если получают
от него наслаждение. Удовольствие способствует дея­
тельности, а что способствует (ta synayxanta), внутренне связано (oikeia) с тем, чему способствует, и у раз­
ных видов внутренняя связь бывает с разными видами.
Это явствует еще больше из того обстоятельства,
что удовольствие от одних деятельпостен препятствует
другим деятельностям. Кто любит флейту, заслышав
флейтиста, не способен внимать рассуждениям [философа], потому что искусством игры на флейте на­
слаждается больше, чем своей деятельностью в данное
время. Таким образом, удовольствие от искусства флей­
тиста уничтожает деятельность, связанную с рассуж­
дением; соответственно и в других случаях, когда дея­
тельность касается сразу двух вещей: деятельность,
что доставляет больше удовольствия, вытесняет дру­
гую, и тем скорее, чем больше они отличаются но [до­
ставляемому] удовольствию; так что другою деятель­
ностыо и не занимаются. Вот почему при сильном на­
слаждении чем бы то ни было мы едва ли делаем что-то
другое и, когда мало удовлетворены одним, беремся
276

! одновременно] за другое; скажем, в театре что-нибудь
грызут, ц делают это особенно усердно, когда состязаю
щиеся дурны 31 .
Итак, поскольку удовольствия, связанные с деятельностими, делают их точней и продолжительней и [во­
обще] лучше, а чуждые, напротив, уродуют, ясно, что
первые и вторые далеко отстоят друг от друга. Чуж­
дые удовольствия делают почти то же, что страдания,
связанные с данной деятельностью: страдания, связан­
ные с деятельностями, уничтожают эти деятельности;
так, если кому-то неудовольствие и страдание достав­
ляет писать или считать, то, раз эти деятельности при­
чиняют страдания, один не станет писать, а другой —
Считать.
Таким образом, удовольствия и страдания, связан­
ные с деятельностями, оказывают на них противопо­
ложное воздействие, а «связанными» я называю те
удовольствия и страдания, которые возникают от са­
мой по себе деятельности. Об удовольствиях, чуждых
деятельности, уже было сказано, что они делают почти
то же, что страдания; в самом деле, они уничтожают
Деятельность, разве только иначе, нежели страдание·
Коль скоро деятельности могут отличаться в доб­
рую и дурную сторону и одни избирают, других избеtают, а третьи — пи то ни другое, то также обстоит
дело и с удовольствиями, ибо каждой деятельности
соответствует связанное с ней удовольствие.
Так что с добропорядочной деятельностью связано
доброе удовольствие, а с дурной — порочное, ведь даже
влечения, если они к прекрасным вещам, заслуживают
похвалы, а если к постыдным — то осуждения. Нако­
нец, удовольствия, заключенные в деятельностях, связаны с ними в большей мере, нежели стремления, ибо
стремления и деятельности и во времени, и по природе
раздельны, а удовольствия слиты (syneggys) с дея­
тельностями, и их настолько трудно отграничить, что
возпикает спор: не одно ли и то же деятельность и
удовольствие? Тем не менее удовольствие — это всетаки не мысль и не чувство (это [было бы] нелепо),
но из-за того, что удовольствие не отделяется от мыс­
ли и чувства, некоторым кажется, что они тождест­
венны 32.
Так что, как различны деятельности, так разли­
чаются и связанные с ними удовольствия. Зрение
277

13

го

*s

зо

г,

иго*

5

ю

15

го

чистотой отличается от осязания, а слух и обоняние —
от вкуса; соответственно различаются и удовольствия
от этих чувств, и от пих отличаются удовольствия, от­
носящиеся к мысли, а те и другие, [мыслительные а
чувственные удовольствия], в свою очередь, имеют
различия внутри себя33.
Обычно считается, что каждому живому существу
присуще (oikeia) свое удовольствие, точно так же как
свое дело, ибо удовольствие соответствует деятельности. И если посмотреть па каждое [существо] в от-*
дельности, это, вероятно, станет ясно. В самом деле,
различны удовольствия коня, собаки π человека, и,
согласпо словам Гераклита, «осел охотно предпочел
бы золоту солому» 34, поскольку для ослов в пище за­
ключено больше удовольствия, чем в золоте. Значит,
удовольствия у существ разных видов тоже разли­
чаются видом, а удовольствия одинаковых существ со-*
ответственно не имеют видовых различий.
Но применительно по крайней мере к одному ви­
ду — людям — удовольствия все-таки разнятся немало,
ибо одни и те же вещи одних услаждают, других за­
ставляют страдать, а что вызывает страдания и нена­
висть одних, другим доставляет удовольствие и вызы­
вает приязнь. Это бывает даже со сладостями: не одно
и то же кажется сладким человеку в горячке и здоро­
вому, а теплым не одно и то же кажется слабому и
закаленному. Соответственно и в других случаях.
Пожалуй, во всех подобных случаях имеет место
то, что видится добропорядочному. Если же такое оп­
ределение, как кажется, удачно и в каждом отдельном
случае мерой является добродетель и добродетельный
человек как таковой, то и «удовольствиями» будут, по­
жалуй, те вещи, что кажутся ему удовольствиями, а «до­
ставлять удовольствие» будет то, чем оп наслаждается35·
Ничего удивительного, если отвратительное для это­
го человека кому-нибудь покажется доставляющим
удовольствие, ведь много есть [видов] человеческого
растления и уродства. Но это не то, что [в действи­
тельности] доставляет удовольствие, а то, что достав­
ляет его соответствующим людям с соответствующими
наклонностями.
Поэтому ясно, что удовольствия, которые согласпо
считаются позорными, не следует признавать удоволь­
ствиями, кроме как для растленных людей· Но среди
278

тех удовольствий, что считаются добрыми, какой род
удовольствий или какое именно удовольствие следует 25
признать свойственным человеку? Может быть, это
явствует из [рассмотрения] деятельностей? Удовольст­
вия ведь сопутствуют деятельностям.
Итак, одна ли деятельность или несколько36 свой­
ственны совершенному и блаженному мужу, все равпо
удовольствия, которые придают совершенство [и пол­
ноту] этим деятельностям, должны определяться как в
собственном смысле удовольствия человека; остальные
удовольствия, так же как [соответствующие] деятель­
ности, будут занимать вторую нли еще более низкую
ступепь.
6 (VI). После того как было сказано о добродете- зг
лях, дружбах и удовольствиях, осталось в общих чер­
тах описать счастье, раз уж мы полагаем его целью
всего человеческого37. Наше рассуждение будет, ве­
роятно, лишь более отчетливым, если повторить ска­
занное ранее.
Итак, мы сказали, что счастье — это не склад, [или
состояние, души], ибо тогда оно было бы и у того,кто
проспал всю жизнь, кто живет, как растение, или у зг>
того, кто претерпел величайшие несчастья38. Если же
il такое не годится, ио, скорее, счастье следует отно- шсь
сить к деятельности, как и было сказано в предыду­
щих [рассуждениях], причем из деятельностей одни
необходимы и заслуживают избрания ради других, а
вторые заслуживают его сами ио себе, то ясно, что
счастье следует полагать одной из деятельностей, за­
служивающих избрания сами по себе, и не одной из 5
тех, что существуют ради чего-то другого; счастье ведь
нужды ни в чем не имеет, по довлеет себе39.
Сами же по себе заслуживают избрания те деятель­
ности, в которых ничего помимо [самой] деятельности
не ищут. Именно такими считаются поступки сообраз­
но добродетели, ибо совершение прекрасных и добро­
порядочных [поступков] относится к заслуживающему
избрания ради себя самого.
Такими являются и развлечения, доставляющие
удовольствия, потому что их избирают не ради других ю
[благ]: от них ведь, скорее, бывает вред, а не польза,
,[ибо из-за них] не уделяют внимания своему телу и
имуществу, К такого рода времяпрепровождению при279

бегают большинство тех, кого почитают счастливыми,
31 тиранны потому высоко ставят остроумных при по­
добном провождении времени; дело в том, что во всем,
к чему бывает тяга у тираннов, такие люди умеют
сделать себя источником удовольствий, а в таких лю­
дях тиранны нуждаются.
Потому эти развлечения и считаются признаками
счастья, что в них проводят свой досуг государи; но
подобные [счастливцы] не доказывают, наверное, [что
счастье —это развлечение], ведь от обладания властью
государя не зависят ни добродетель, ни ум, а именно
они — источники добропорядочных деятелыюстей; и ес­
ли, не имея вкуса к удовольствию чистому и достой­
ному свободнорожденного, прибегают к удовольствиям
телесным, то из-за этого не следует думать, будто эти
удовольствия предпочтительны; дети ведь тоже увере­
ны, что самое лучшее это то, что ценится между ними.
Так что вполне разумно, чтобы разные вещи каза­
лись ценными детям и мужам, дурным и добрым. Вме­
сте с тем, как говорилось уже неоднократно40, и цен­
ным является и доставляет удовольствие [в собственном
смысле слова] то, что таково для добропорядочного,
ибо для каждого наиболее предпочтительна деятель­
ность в соответствии с его собственным складом и для
добропорядочного тем самым такова деятельность, со­
образная добродетели.
Следовательно, не в развлечениях заключается
счастье, ведь это даже нелепо, чтобы целью было раз­
влечение и чтобы человек всю жизнь работал и тер­
пел беды ради развлечений (toy paidzein). Ведь, так
сказать, ради другого мы избираем все, за исключе­
нием счастья, ибо счастье и есть цель. А добропоря­
дочное усердие (spoydadzein) и труд ради развлечений
кажутся глупыми и уж слишком ребячливыми (paidikon); зато развлекаться для того, чтобы усердствовать
в добропорядочных [делах] (spoydadzei),—- по Анахарсису, это считается правильным, потому что развлече­
ние напоминает отдых, а, не будучи в состоянии тру­
диться непрерывно, люди нуждаются в отдыхе41.
Отдых, таким образом,— не цель, потому что он
существует ради деятельности.
Далее, считается, что счастливая жизнь — это жизнь
по добродетели, а такая жизпь сопряжена с добропо­
рядочным усердием (spoyde) и состоит не в развлече280

гшях. И мы утверждаем, что усердие и добропорядоч­
ность (ta spoydaia) лучше потех с развлечениями и что
деятельность лучшей части души или лучшего челове­
ка всегда более добропорядочная и усердная. А дея­
тельность наилучшего выше и тем самым более спо­
собна приносить счастье.
Первый попавшийся, в том числе раб, будет вку­
шать, телесные удовольствия, наверное, ничуть не ху­
же самого добродетельного. Но долю в счастье никто
не припишет рабу, если не припишет и участие в жиз­
ни 42 . Ведь счастье состоит не в таком времяпрепро- ю
вождении, но в деятельностях сообразно добродетели,
как то и было сказано прежде43.
7(VII). Если же счастье — это деятельность, сооб­
разная добродетели, то, конечно,— наивысшей, а тако­
ва, видимо, добродетель наивысшей части души44. Будь
то ум или что-то еще, что от природы, как считается,
начальствует и ведет и имеет попятие (ennoiaii ekhei) 1,1
о прекрасных и божественных [предметах], будучи то
ли само божественным, то ли самой божественной
частью в нас,— во всяком случае, деятельность этого
по внутренне присущей ему добродетели и будет со­
вершенным, [полным и завершенным], счастьем.
Уже было сказано, что это — созерцательная (the'öretike) деятельность, что, вероятно, представляется со­
гласованным с предыдущими рассуждениями и с исти­
ной45. Действительно, эта деятельность является выс­
шей, так как и ум — высшее в нас, а из предметов 2о
познания высшие те, с которыми имеет дело ум. Кро­
ме того, она наиболее непрерывная, потому что непре­
рывно созерцать мы скорее способны, чем непрерывно
делать любое другое дело.
Мы думаем также, что к счастью должно быть при­
мешано удовольствие, а между тем из деятелыюстей,
сообразных добродетели, та, что сообразна мудрости,
согласно признана доставляющей наибольшее удоволь­
ствие. Во всяком случае, принято считать, что фило- 25
софия, [или любомудрие], заключает в себе удовольст­
вия, удивительные по чистоте и неколебимости, и, ра­
зумеется, обладающим зпанием проводить время в [со­
зерцании] доставляет больше удовольствия, нежели
тем, кто знания ищет46. Да и так называемая само­
достаточность прежде всего связана с созерцательной
281

деятельностью, ибо в вещах, необходимых для сущест­
вования, нуждается и мудрый, и правосудный, я
остальные, но если этим достаточно обеспечены, то
правосудному нужны еще и те, на кого обратятся и
вместе с кем будут совершаться его правосудные дела
(подобным образом обстоит дело и с благоразумным,
и с мужественным, и с любым другим добродетельным
человеком); мудрый же и сам по себе способен зани­
маться созерцанием, причем тем более, чем он мудрее.
Наверное, лучше [ему] иметь сподвижников, но он
все равно более всех самодостаточен47.
Далее, одну эту деятельность, пожалуй, любят во
имя нее самой, ибо от нее ничего не бывает, кроме
осуществления созерцания (para to theöresai), в то
время как от деятельностей, состоящих в поступках,
мы в той или иной степени оставляем за собой что-то
помимо самого поступка48.
Далее, считается, что счастье заключено в досуге,
ведь мы лишаемся досуга, чтобы иметь досуг, и войну
ведем, чтобы жить в мире. Поэтому для добродетелей,
обращенных на поступки, область деятельности — госу­
дарственные или военные дела, а поступки, связанные
с этими делами, как считается, лишают досуга, причем
связанные с войной — особенно (никто ведь пе соби­
рается (haireitai) пи воевать ради того, чтобы воевать,
ни готовить войну ради пее самой, ибо невероятно кро­
вожадным покажется тот, кто станет даже друзей де­
лать врагами, лишь бы сражаться и убивать). И дея­
тельность государственного мужа тоже лишает досуга,
потому что помимо самих государственных дел он бе­
рет па себя господство (dynasteia) и почет, может
быть, даже счастье для самого себя или граждан, при
том, что оно отлично от [собственно] государственной
деятельности; его-то мы и исследуем, разумеется, как
отличпое [от политической деятельности].
Итак, поскольку из поступков сообразно добродете­
ли государственные и военные выдаются красотой и
величием, но сами лишают досуга и ставят перед со­
бою определенные цели, а пе избираются во имя них
самих; и поскольку, с другой стороны, считается, что
деятельность ума как созерцательная отличается со­
средоточенностью (spoydei) и помимо себя самой не
ставит никаких целей, да к тому же дает присущее ей
удовольствие (которое, в свою очередь, способствует
282

деятельности); поскольку, наконец, самодостаточность,
наличие досуга (to skholastikon) и неутомимость (на­
сколько это возможно для человека) и все остальное,
что признают за блаженным,— все это явно имеет ме­
сто при данной деятельности, постольку она и будет
полным [и совершенным] счастьем человека, если oxватывает полную продолжительность жизни, ибо при
счастье не бывает ничего неполного.
Подобная жизнь будет, пожалуй, выше той, что со­
ответствует человеку, ибо так он будет жить не в си­
лу того, что он человек, а потому, что в нем присут­
ствует нечто божественное, и, насколько отличается
эта божественная часть от человека как составленного
из разных частей, настолько отличается и деятель­
ность, с ней связанная, от деятельности, связанной с
.[любой] другой добродетелью. И если ум в сравнении
с человеком божествен, то и жизнь, подчиненная уму,
божественна в сравнении с человеческой жизнью49.
Нет, не нужно [следовать] увещеваниям «человеку
разуметь (phronein) человеческое» и «смертному —
смертное»; напротив, насколько возможно, надо возвы­
шаться до бессмертия (athanatidzein) и делать все ради
жизни (pros to dzön), соответствующей наивысшему в
самом себе50; право, если по объему это малая часть,
то по силе и ценности она все далеко превосходит.
Видимо, сам [человек] и будет этой частью его,
коль скоро она является главной и лучшей [его
частью] 51 . A потому было бы нелепо отдавать пред­
почтение не жизни самого себя, а [чего-то] другого
[в себе].
Сказанное нами рапее 62 подойдет и к настоящему
случаю: что по природе присуще каждому, то для каж­
дого наивысшее и доставляет наивысшее удовольствие;
а значит, человеку присуща жизнь, подчиненная уму,
коль скоро человек и есть в первую очередь ум. Сле­
довательно, эта жизпь самая счастливая.

as

зо

шва

5

8(VIII). На втором месте — жизнь по [любой]
другой добродетели, ибо деятельности, сообразные лю­
бой другой добродетели, тоже человеческие. Дейстии- ю
тельно, правосудные и мужественные поступки и все
прочее, что от добродетели мы совершаем в отношении
друг друга при сделках, при нужде, при всевозмож­
ных действиях (praxesi) и претерпеваниях (pathesi),
283

4б

20

25

so

35
1178ь

соблюдая приличное каждому; все это явно человече­
ские дела. Считается, однако, что некоторые страсти
бывают у нас от тела и добродетель нрава во многих
отношениях тесно связана со страстями (pathesin).
Далее, рассудительность сопряжена с добродетелью
нрава, а последняя, в свою очередь, с рассудитель­
ностью, коль скоро принципы рассудительности согла­
суются с нравственными добродетелями, а правильность
в нравственных добродетелях согласуется с рассу­
дительностью. Поскольку же нравственная добродетель и рассудительность имеют дело со страстями, они
принадлежат, видимо, составленному из разных ча­
стей53; но добродетели того, что составлено из разных
частей,— это человеческие добродетели, а отсюда сле­
дует, что и жизнь по этим добродетелям, и счастье —
человеческие. Напротив, добродетель ума отделена от
тела и страстей. Сказанного достаточно, ибо более под­
робный разбор выходит за пределы поставленной пе­
ред нами [задачи].
Пожалуй, и во внешнем оснащении [счастье от доб­
родетели ума] будет нуждаться мало или, [во всяком
случае], меньше, чем [счастье от нравственной добро­
детели]. И пусть потребность в вещах необходимых в
том и другом случае будет [считаться] равной, хотя
государственный муж и больше заботится о теле и то­
му подобном, ведь разница тут будет невелика, значи­
тельна она будет с точки зрения деятельностей.
В самом деле, у щедрого будет нужда в деньгах на
щедрые поступки, и у правосудного — для воздаяния
(ибо желания не явны, и люди неправосудные прики­
дываются, будто тоже желают делать правосудные де­
ла), а у мужественного будет нужда в силе (dynamis),
если оп действительно исполняет что-то относящееся к
его добродетели, и [даже] у благоразумного — в воз­
можности [вести себя так или иначе]; как еще выяс­
нится, таков ли данный человек, или он один из про­
чих? 54
Спорят и о том, что главнее в добродетели: созна­
тельный выбор или [сами] поступки, раз уж она зависит от того и другого. Ясно, что [понятие] совершен­
ства (to teleion) требовало бы того и другого вместе;
при этом для поступков нужно многое, и, чем они ве­
личественней и прекрасней, тем больше. Тому же, кто
созерцает, ни в чем подобном нет нужды, во всяком
284

случае для данной деятельности; напротив, это даже,
так сказать, препятствия, для созерцания, по крайней
мере, это так; но в той мере, в какой созерцающий
является человеком и живет сообща с кем-то, он пред­
почитает совершать поступки, сообразные также и
[нравственной] добродетели, а значит, у него будет
потребность в подобных, [названных выше вещах],
чтобы существовать как человек.
Что совершенное счастье — это некая созерцатель­
ная деятельность, станет, наверное, очевидно также
дз нижеследующего. В самом деле, блаженными и
счастливыми мы представляем себе в первую очередь
богов. Какие же поступки нужно им приписать? Moжет быть, правосудные? Но разве боги не покажутся
смешными при заключении сделок, возвращении вкла­
дов и при всех подобных делах? Тогда, может быть,
представить их мужественными, стойкими в опасно­
стях и идущими на риск, потому что это прекрасно?
А может быть, щедрыми? Однако кому станут они да­
вать? Да и нелепо, если у них будет монета или чтото в этом роде. А благоразумные поступки, в чем бы
они могли состоять? Разве не унизительна для богов
похвала за то, что у них нет дурных влечений? Если
перебрать все, то обнаружится, что все ничтожно и не­
достойно богов. И тем не менее все представляют се­
бе богов живыми, а значит, и деятельными. Не спят
же они, в самом деле, словно Эндимион? 55
Но если у живого отнять поступки и, более того,
если отпять творчество, что тогда остается, кроме со­
зерцания? Следовательно, деятельность бога, отличаю­
щаяся исключительным блаженством, будет созерца­
тельной, и таким образом, из человеческих деятельностей та, что более всего родственна этой, приносит
самое большое счастье.
Доказательство сему и в том, что остальные [жи­
вые существа], будучи полностью лишены такой деятельности, не имеют доли в счастье.
Итак, для богов вся вообще жизнь блаженна, а для
людей — лишь настолько, насколько присутствует в
ней некое подобие такой деятельности. Из других же
живых существ ни одпо не бывает счастливо, посколь­
ку они никак не причастны созерцанию.
Таким образом, насколько распространяется созер­
цание, настолько и счастье, и в ком в большей степени
285

s

ю

«

го

25

зо

присутствует [способность] созерцать, в том —и [спо­
собность] быть счастливым, причем не от привходя­
щих обстоятельств, но от [самого] созерцания, ибо оно
ценно само по себе. Так что счастье будет видом со­
зерцания.

35
И7уа

5

ю

15

20

9. Будет, однако, нужда и во внешних благоприят­
ных обстоятельствах, коль скоро речь идет о чело­
веке. Ведь природа человека не самодостаточна, чтобы
[можно было] заниматься [только] созерцанием, по
нужно еще, чтобы тело было здорово, чтобы была пиЩа и прочий уход. Тем не менее не следует все-таки
думать, что, кто будет счастлив, будет нуждаться во
многом и большом, хотя и невозможно быть блажспным без внешних благ. Действительно, [наша] само­
достаточность и то, как мы поступаем, не зависит от
избытка, и, не будучи владыкой (arkhön) земли и моря, можно совершать прекрасные поступки. Даже меж­
ду людьми средними найдется кто-то, кто способен
поступать сообразно добродетели. Это можно видеть
со всей ясностью: по общему мнению, частные лица
(idiötai) совершают добрые поступки не хуже, но да­
же лучше государей. И довольно, чтобы имелось столь­
ко благ, [сколько у обычного, среднего человека], ибо
счастлива будет жизнь у занятого деятельностью со­
образной добродетели.
И Солон, наверное, удачно изображал счастливых,
говоря, что это люди средне обеспеченные внешними
благами, совершившие, по его мнению, паипрекраснейшие поступки и прожившие жизнь благоразумно56: в
самом деле, у владеющих средним достатком есть воз­
можность совершать поступки, какие должно.
Похоже, и Анаксагор представлял себе счастливого
не богачом и не государем, когда сказал, что не уди­
вился бы, если бы большинству какой-нибудь [счаст­
ливец] показался странным57. [Большинство] ведь су­
дит по внешним благам, такие только и чувствуя.
Итак, мнения мудрецов, как кажется, согласуются
с нашими рассуждениями. Такое согласие внушает,
конечно, известное доверие, но об истине в связи с
поступками судят по делам и из [самого] образа жизни, ибо главное заключается здесь. Итак, нам следует
посмотреть на высказанные ранее [суждения] приме­
нительно к делам и образу жизни, и, если они согла286

суются с делами, следует их принять, а если проти­
воречат, следует представить их [диалектическими]
рассуждениями58.
Кто проявляет себя в деятельности ума (ho kata
noyn energön) и почитает ум, видимо, устроен наилуч­
шим образом и более всех любезен богам. Ибо если
боги, как принято считать, уделяют какое-то внима­
ние человеческим делам, то было бы вполне понятно,
если бы боги наслаждались самым лучшим и самым
для них родственным (а это, видимо, ум) и если бы
воздавали добром тем людям, кто больше всего его лю­
бит и ценит, за то, что они внимательны к любезному
(ta phila) богам и поступают правильно и прекрасно59.
Нет сомпепия, что все это в первую очередь имеется
у мудреца. А значит, он всех любезней богам. Опже,
видимо, и самый счастливый, так что и в этом смысле
мудрец выходит счастливцем по преимуществу.
10(IX). Итак, если об этих вещах и о добродете­
лях, а также о дружеских отношениях и удовольст­
виях в общих чертах сказано достаточно, то надо ли
думать, что цель, избранная нами прежде, достигну­
та? 60 Или же, как говорят, цель всего, что имеет от­
ношение к поступкам, не в том, чтобы охватить созер­
цанием и знать каждый предмет, но, скорее, в том,
чтобы осуществлять сами поступки. И в случае с
добродетелями недостаточно знать, [что это такое],
но пужпо стараться обладать ИМИ И ИХ применять или
еще как-то становиться добродетельными.61
Так что если бы самих по себе рассуждений было
достаточно (hoi logoi aytarkeis), чтобы сделать людей
добрыми, эти [рассуждения] по праву получили бы,
как сказал Феогнид, множество великих наград, и нуж­
но было бы ими обзавестись61а.
Но в действительности оказывается, что силой [рас­
суждения] можно подстегнуть и подвигнуть возвы­
шенных (eleytherioys) между юношами, а нрав благо­
родный и воистину любящий прекрасное заставить
вдохновляться [одной] добродетелью; однако обратить
к нравственному совершенству большинство [рассуж­
дения] не способны, потому что большинству людей
по природе свойственно подчиняться не чувству сты­
да, а страху и воздерживаться от дурного не потому,
*ιτο это позорно, но опасаясь мести. Живя страстью,
287

15

20

25

so

85
1180а

они, конечно, ищут присущих им удовольствий и того,
что их сулит, а избегают страданий, противоположных
[присущим им удовольствиям] ; но о прекрасном и по­
истине доставляющем удовольствие они не имеют по­
нятия, поскольку не знают его вкуса.
Какое же рассуждение могло бы переменить такихто людей? Ведь невозможно и, во всяком случае, не­
просто с помощью рассуждения совершить перемену
в том, что издавна воспринято нравами. Так что, на­
верное, нужно быть довольными, если, располагая
всем, благодаря чему, по нашему мнению, становятся
добрыми, мы смогли получить толику добродетели.
Одни думают, что добродетельными бывают от при­
роды, другие — что от привычки, третьи — что от обу­
чения62. Ясно, разумеется, что присутствие в нас при­
родного от нас не зависит, но в силу неких божествен­
ных причин дается поистине удачливым.
Рассуждение же и обучение, пожалуй, не для всех
имеют силу, а нужно, чтобы душа слушателя благо­
даря привычкам заранее была подготовлена для пра­
вильного наслаждения и ненависти, подобно [вспахан­
ной] земле, [готовой] взрастить семя. Ведь кто живет
по страсти, пожалуй, и слушать не станет рассужде­
ния, которые отвращают [его от страсти], а если и
станет, не сообразит, [что к чему]. Как же при таком
складе можно переубедить? И вообще, страсть, по-ви­
димому, уступает не рассуждениям, а насилию.
Итак, надо, чтобы уже заранее был в наличии нрав,
как бы подходящий для добродетели, любящий пре­
красное и отвергающий постыдное.
Получить смолоду правильное руководство [на пу­
ти] к добродетели трудно, если не быть воспитанным
соответствующими законами; ведь жить благоразумно
и выдержанно большинству не доставляет удовольст­
вия, и особенно молодым. Именпо поэтому воспитание
и занятия должны быть установлены по закону, так
как близко знакомое (synethe) не будет причинять
страданий63.
Однако, вероятно, недостаточно в молодости полу­
чить правильное воспитание и встретить внимание;
напротив, поскольку, уже будучи мужем, надо зани­
маться подобными вещами и приучаться к ним, по­
стольку мы будем нуждаться в законах, касающихся
этих вещей и вообще охватывающих всю жизпь. Ведь
288

большинство, скорее, послушны принуждению, нежели δ
рассуждению, а взысканию — скорее, нежели прекрас­
ному.
Недаром некоторые уверены64, что законодателям
следует призывать и понуждать к добродетели во имя
прекрасного, [понимая при этом], что прислушаются
те, кто благодаря привычке уже продвинут в сторону
добра, а на непослушных и людей сравнительно ху­
дой породы (aphyesteroi) налагать наказания и воз­
мездия; неисправимых же вообще изгонять вон из го- ц
сударства, ибо добрый человек, соотносящий свою
жизнь с нравственной красотой, будет повиноваться
суждению, а дурной в стремлении к удовольствию
обуздывается страданием, словно скот ярмом. Потому
и говорят65, что страдания эти должны быть такими,
какие в наибольшей мере противодействуют излюблен­
ным удовольствиям.
Так что если, как говорилось, добродетельный дол- is
жен быть хорошо (kalös) воспитан и приучен [к хо­
рошему] и если в таком случае он должен проводить
жизнь в добрых занятиях и ни волей, ни неволей не
совершать дурных поступков, то это, скорее всего,
бывает у тех, кто по образу жизни так или иначе подчи­
няется уму и правильному порядку, причем обладаю­
щему силой (iskhys). Но предписание отца не являет­
ся ни применением силы (to iskhyron), ни принужде­
нием (to anagkaion), а значит, и вообще не является 20
таковым [приказание] одного человека, коль скоро он
не царь 66 или кто-то в этом роде. Закон же имеет при­
нудительную силу (anagkastikè dynamis), поскольку
является суждением (logos), основанным так или иначе
на рассудительности или уме 67 . И если к людям, ко­
торые противодействуют нашим порывам, мы испыты­
ваем вражду, даже если они поступают правильно, то
закон, устанавливая доброе, не бывает ненавистен.
Только в государстве лакедемонян и, (может быть), 25
в немногих других законодатель, видимо, уделил вни­
мание воспитанию и занятиям [молодежи], а в боль­
шинстве государств к таким вещам нет внимания и
каждый живет, как желает, наподобие киклопа, «право
творя над детьми и супругой» 68.
Поэтому самое лучшее — это чтобы появилось об­
щественное внимание к таким вещам, причем пра- зо
»ильное.
Ю Аристотель, т. 4

289

35
п80ь

5

10

15

Но если общественное внимание [ к воспитанию]'
отсутствует, тогда, видимо, каждому подобает способ­
ствовать своим детям и друзьям [в достижении] доб­
родетели <и уметь это осуществлять69) или, по край­
ней мере, сознательно избирать это. К [воспитапшо]
же, как может показаться, более всего способен тот,
кто, как следует из сказанного, научился создавать за­
коны (nomothötikos ginomenos). Ведь ясно, что общественное внимание [ к воспитанию] возникает благо­
даря законам, причем доброе внимание— благодаря
добропорядочным законам. Писаные это ваконы или
неписаные, один человек или многие будут благодаря
им воспитаны, едва ли будет иметь значение, так жо
как не имеет это значения в музыке или гимнастике
и в других занятиях,
В самом деле, подобно тому как в государствах
имеет силу законное и то, что в нравах [общества],
так, и даже еще в большей степени, в семьях силу
имеют суждения отца и его привычки из-за близкого
с ним родства и из-за его благодеяний, ведь [в домо­
чадцах] заложена любовь [к главе семьи], и они от
природы [ему послушны].
Кроме того, воспитание каждого по отдельности
(hö kath' hekaston paideia) отличается от воспитания
общественного (hai koinai), подобно [отличию общего
и частного случая] во врачебном деле; так, по общему
правилу, при жаре нужны покой и голодание, но определенному больному, может статься, не нужны, и ку­
лачный боец не всех, наверное, обучает одному и тому
же приему борьбы.
Придется признать, однако, что при внимании [к
воспитанию] в частном порядке (idias epimeleias) в
каждом отдельном случае достигается большая точ­
ность, ибо каждый тогда получит то, что ему больше
подходит. Но и к каждому врач и учитель гимнасти­
ки и всякий другой мог бы с наибольшим успехом
проявлять внимание, зная общие правила (tokatholoy):
что, мол, годится для всех и что для таких-то (пауки
ведь имеют дело с общим, как говорят и как оно и есть).
Вместе с тем ничто, видимо, не мешает, чтобы чтото одно человек осмыслил (epimelethënai) правильно —
даже и не обладая научным знанием, но тонко разли­
чая благодаря опыту, что происходит в каждом от­
дельном случае; так, иные слывут самыми лучшими
290

врачами для самих себя, хотя ничем не способны под­
держать [здоровье другого]. Тем не менее во всяком 20
случае тому, кто хочет стать мастером и быть способ­
ным охватывать предмет умозрением,— тому, надо по­
лагать, следует прибегать к общему правилу и, на­
сколько возможно, с ним ознакомиться. Ведь сказано,
что науки имеют дело с общим.
Может быть, тому, кто желает делать людей — мно­
гих или немногих — лучшими, уделяя внимание [их
воспитанию], надо постараться научиться создавать 25
законы, коль скоро благодаря законам мы можем стать
добродетельными70. Конечно, не всякий способен пра­
вильно наставить кого бы то ни было, кого ему пред­
ложено [воспитывать], а если кто и способен, то это
знаток, так же как во врачебной науке и в прочих [де­
лах], в которых [потребны] своего рода внимание
[к другим] и рассудительность.
А потому не нужно ли теперь тщательно рассмот­
реть, от чего и как можно обрести качества законода­
теля? Может быть, как и в других случаях, [учиться зо
надо] у государственных мужей? Ибо мы сочли, что
законодательное искусство — часть государственного.
Но может быть, с государственным искусством дело
обстоит не так, как с прочими науками и умениями
(dynameis)? Ибо в других случаях, как мы видим, од­
ни и те же люди и передают свои способности (dyna­
meis) [детям], и проявляют их сами в своей деятельно­
сти, как, скажем, врачи и художники; обучать же го­
сударственным делам (ta politika) берутся софисты, но з&
ни один из них не действует [в этой области]; а те mia
здесь действуют, кто занимается делами государства,
однако они, надо полагать, действуют так благодаря
известной способности и, скорее, руководствуясь опы­
том, а не мыслью. Они-то, оказывается, не пишут и
не произносят речей о таких [предметах, как полити­
ка], хотя, может статься, это было бы прекраснее, чем
речи в суде и в народном собрании, и, наконец, они 5
не сделали государственными людьми своих сыновей
или кого-нибудь из друзей. А это было бы вполне ра­
зумно, умей они [воспитывать], ибо они не могли бы
оставить своим государствам лучшего наследства, да и
сознательно избрать для самих себя и для самых близ­
ких друзей что-либо важнее такой способности71. Впро­
чем, и опыт, наверное, не мало прибавляет к способно- ю
10*

291

15

20

tieib

5

ю

сти, иначе не становились бы государственными людь­
ми благодаря близкому знакомству с государственной
жизнью. Вот почему тем, кто тянется к знанию госу­
дарственных дел, нужен, надо полагать, еще и опыт·
А кто из софистов обещает научить [искусству уп­
равлять государством], слишком явно далек от того,
чтобы это сделать. Софисты ведь вообще не знают ни
того, что такое [политика], ни к чему она имеет отношение, иначе они бы не ставили ее в один ряд с рито­
рикой или ниже ее и не думали бы, что легко дать
законодательство, собрав законы, пользующиеся доб­
рой славой72. О том, что можно выбрать самые лучшие
законы, они говорят так, будто выбор не зависит от
соображения, а умение судить правильно не имеет
огромной важности при выборе, так же как в музыке»
Действительно, в каждом деле опытные правильно су­
дят о том, что сделано (erga), и соображают, посредст­
вом чего и как исполняется [работа] и что к чему
подходит. Что же касается неопытных, то они долж­
ны быть довольны, если от них не скроется, хорошо
сделана работа (ergon) или плохо, как, скажем, в жи­
вописи.
Законы между тем похожи на произведения (erga)]
государственного искусства. Как же тогда по ним на­
учиться создавать законы или судить, какие самые
лучшие? Мы же видим, что и врачами становятся пе
по руководствам, и это несмотря па то, что [сочини­
тели подобных руководств] стараются все-таки не толь­
ко назвать лечение, но, предварительно разобрав, какие бывают склады [людей, указать], как может быть
исцелен [такой-то больной], и как надо лечить каж­
дого в отдельности. Но если для опытных это счи­
тается подспорьем, то для не владеющих научным
знанием это бесполезно. А раз так, то своды законов
и [описаний] государственных устройств только
тем, должно быть, сослужат добрую службу, кто спо­
собен охватить их умозрением (theöresei) и рассудить,
(krinai), что в них хорошо (kalös) или, напротив,
[плохо] и каким государствам какие подходят зако­
ны73. Но тем, кто пересмотрит такие [собрапия], пе
имея соответствующего склада [и навыка], тем не бу­
дет дано правильно судить об этих вещах, разве толь­
ко совершенно случайно, однако они, возможно, станут
больше соображать в таких вопросах 74,
292

Поскольку же наши предшественники оставили без
разбора вопрос о составлении законов75, лучше, ве­
роятно, рассмотреть его с большим вниманием, а зна­
чит, и вопрос о государственном устройстве в целом,
чтобы так философия, касающаяся человеческих дел, is
получила по возможности завершенность [и полноту].
Прежде всего мы постараемся проверить, не выска­
зали ли паши предшественники что-нибудь правильное
в частностях; затем, исходя из сопоставления государ­
ственных устройств, постараемся охватить умозрением,
какие причины сохраняют и уничтожают государства
[вообще] и какие [служат сохранению и уничтоже­
нию] каждого [вида] государственного устройства, а
также по каким причинам одними государствами уп­
равляют хорошо, а другими плохо. Ведь охватив это го
умозрением, мы скорее, наверное, узнаем, какое госу­
дарственное устройство является наилучшим, каков
порядок при каждом [государственном устройстве], ка­
кие законы и обычаи (ethe) имеют в нем силу.
Сделав таким образом зачин, перейдем к рассужде­
нию. 76

БОЛЬШАЯ ЭТИКА

КНИГА ПЕРВАЯ (А)
1181 п24

Ь2*

Ш2 а

5

ао

1. Собираясь говорить о вопросах этики (ßthikön),
мы должны прежде всего выяснить, частью чего яв­
ляется этическое. Всего короче будет сказать, что эти­
ческое, по-видимому,— составная часть политики Ч
В самом деле, совершенно невозможно действовать в
общественной жизни, не будучи человеком определен­
ных этических качеств, а именно человеком достоиным. Быть достойным человеком — значит обладать
добродетелями2. И тому, кто думает действовать в об­
щественной и политической жизни, надо быть челове­
ком добродетельного нрава. Итак, этика, по-видимо­
му, входит в политику как ее часть и начало (arche) 3;
и вообще, мне кажется, этот предмет по праву может
называться не этикой, а политикой.
Так что прежде всего, как видно, надо сказать о
добродетели, что она такое и из чего возникает (ек
tinön ginetai), ведь, пожалуй, бесполезно иметь знание
о добродетели, не понимая, как и из чего она появ­
ляется. В самом деле, нам надо ее рассмотреть, не про­
сто чтобы знать, что она такое, но и чтобы знать, каким путем она достигается, коль скоро мы хотим но
только понимать ее, но и сами быть добродетельными,
а этого мы не сможем без зпания, из чего и как она
возникает. Словом, знать, что такое добродетель, надо
потому, что трудно понять, из чего и как опа возникает, не зная, что опа такое,— как во всех науках. Ио
не следует упускать из виду и того, что говорили об
этом другие.
Первым взялся говорить о добродетели Пифагор,
по рассуждал неправильно. Он возводил добродетели
к числам и тем самым не исследовал добродетели к«к
таковые4. Вяль справедливость (dikaiosyne), напри­
мер,— это вовсе fie число, помноженное само иа
себя.

Z9Ö

Потом пришел Сократ и говорил о добродетелях is
лучше и полнее, однако;тоже неверно. А именно он
приравнял добродетели к знаниям, но это невозможно.
Дело в том, что все знания связаны с суждением
(meta logoy), суждение же возникает в мыслящей
(dianoötiköi) части души, так что, если верить Сокра­
ту, все добродетели возникают в разумной (logistiköi) 20
части души. Получается, что, отождествляя добродете­
ли с науками, Сократ упраздняет внеразумную (alogon) часть души, а вместе с нею и страсть (pathos),
ц прав. Этим его подход к добродетелям неверен. Пос­
ле него Платон верно разделил душу на разумную и
внеразумную части, каждую часть наделив подобаю­
щими добродетелями. До сих пор у него все хорошо, 25
по после этого — опять неверно. Платой смешал и свя­
зал добродетель со своим учением о высшем благе и
поступил неправильно: это благо не имеет отношения
к добродетели как таковой. Ведя речь о бытии и об
истине, оп не имел оснований говорить о добродетели, зо
поскольку они не имеют с нею ничего общего5.
Вот в какой мере и как затронут [вопрос филосо­
фами]. Теперь, после них, посмотрим, что мы сами
должны говорить об этих вещах.
Во-первых, надо обратить внимание на то, что у
любой науки (epistemes) и умения (dynameös) есть
какая-то цель и эта цель есть всегда некое благо: ни
одна паука, ни одно умение не существуют ради зла. as
И если благо — цель всех умений, то очевидно, что
целью высшего умения будет высшее благо. Л высшее П82ь
умение, несомненно, политическое искусство, так что
именно целью политики будет высшее благо. Нам нуж­
но, стало быть, говорить о благе, причем не вообще
(haplös) о благе, а о нашем благе,— ведь мы не долж­
ны говорить здесь о благе богов, потому что о нем дру­
гое учение и исследовать его надо иначе6. Итак, наше 5
дело говорить о благе в общественной, политической
жизни.
Опять-таки и его надо подразделить. О благе в ка­
ком смысле? Оно ведь не одпозпачно. Благом назы­
вается либо то, что является лучшим для каждого су­
щего, т. е. нечто по самой своей природе достойное
избрания, либо то, что делает благими другие причаст­
ные ему вещи, т. е. идея блага. Надо ли говорить об to
идее блага или6*, скорее, благо есть то общее, что при297

!5

го

25

so

S5
пезо

5

суще всему благому? А [благо как такой общий при­
знак] явно не тождественно идее блага. Идея блага —
нечто отделенное (khöriston) и существующее само по
себе, общее же присутствует во всех вещах и, конечно, не тождественно отделенному, потому что отде-·
ленное и существующее само по себе пе может нахо­
диться во всех [единичных предметах]. Итак, о том
ли благе мы должны говорить, которое присуще всем
единичным вещам, или не о нем? [Не о нем.] По­
чему? Потому что это общее существует на правах
определения (horismos) и результата индукции (ера*
goge).
Определение имеет целью назвать сущность каж­
дого [предмета и говорит], что [предмет] хорош,плох
или еще какой-нибудь; и определение именует такоето благо как благо вообще, т. е. как нечто само по се­
бе достойное избрания. То, что принадлежит всем ве­
щам как их общий признак, подобно определению. Но
определение говорит: то и то есть благо. Между тем
никакая наука и никакое умение не заявляют о себе,
что их цель — благо, это рассматривает какое-либо другое умение. Так, ни врач, ни строитель не говорят, что
здоровье или дом — это благо, но говорят: один — что
такие-то вещи создают здоровье и как именно созда­
ют, другой — что [такие-то вещи создают] дом. Соот*
ветственно и политика, очевидно, не должна рассуж­
дать об этом благе вообще, поскольку и она такая же
наука, как остальные. Ни одно умение, ни одна наука
пе скажут, что цель у них — благо вообще. Стало быть,
не дело политики рассуждать о благе вообще, сущест*
вующем по способу определения.
Но не ее дело говорить и о том общем благе, кото­
рое получается путем индукции. Почему? Потому что
когда мы хотим указать на какое-то частное благо, то
либо показываем при помощи определения, что и для
блага вообще, и для того, что мы хотим объявить благом, подходит одно и то же понятие, либо мы прибе­
гаем к индукции. Например, желая доказать, что бла­
городство (megalopsychia)—благо, мы говорим, что
справедливость — благо, мужество и вообще доброде­
тели — блага, а благородство — добродетель, поэтому
благо и оно. Стало быть, политика не должна говорить
и об общем благе, получаемом через индукцию, потому что и тут будут те же препятствия, что и в случае
29S

с общим благом, данным в определении. Ведь и здесь
будет сказано: это вот есть благо.
Таким образом, ясно, что говорить следует о выс­
шем благе, а именно о высшем в смысле высшего для
нас. И вообще легко увидеть, что нет такой единой
науки или умения, которые рассматривали бы все бла­
го в целом. Почему? Потому что свое благо есть для
каждой категории, будь то сущность, качество, количество, время, отношение, место, в общем, любая кате­
гория. Больше того, какое именно время хорошо для
врачевания, зпает врач, какое для управления кораб­
лем — кормчий, и так каждый в своей науке: когда
нужно оперировать, знает врач, а кормчий знает, когда нужно пускаться в плавание. Так в любом ремес­
ле мастер знает, какое время хорошо для дела: врач
пе будет знать, какое время благоприятно для управ­
ления кораблем, а кормчий — какое благоприятно для
врачевания. Значит и в этом смысле тоже нельзя гово­
рить об общем благе, ссылаясь на то, что [категория]
времени является общей для всех. Подобным образом
и благо в категории отношения, и благо в прочих категориях есть нечто общее для всех наук, однако ни од­
ному умению, ни одной науке не дано говорить о том,
что (и когда именно) нечто есть благо для всех наук.
Зпачит, политике тоже не дано говорить о благе как
общем. Итак, она должна говорить о присущем ей
благе, причем о высшем благе и нашем высшем
благе.
Опять-таки при желании разъяснить что-либо не
надо пользоваться неясными примерами, но неясное
разъяснять при помощи очевидного, причем умопости­
гаемое — при помощи чувственного: оно всего яснее.
Именно поэтому, заводя речь о благе, не надо гово­
рить о его идее. Однако люди думают, что, раз зашла
речь о благе, надо говорить об идее: надо-де разбирать высшее благо, а оно принадлежит к тому, что
существует само по себе, поэтому, считают они, идея —
это, пожалуй, и есть высшео благо7. Рассуждепие, мо­
жет быть, и верное, только политика или умение, о
которых у нас сейчас речь, рассматривают не это бла­
го, а наше благо. Коль скоро ни одна наука, ни одно
умение не говорят, что у них цель — благо, и политика
тоже не говорит этого. Соответственно она и не рас­
суждает об идее блага.
299

ю

is

го

25

зо

за

118зь

5

ю

13

Кто-нибудь, правда, возразит, что можно принять'
идею блага за первоначало (arche) и переходить от не­
го к рассуждению о благе, присущем каждой отдель­
ной вещи. Но и такой ход мысли неправилен, потому
что первоначала надо брать сообразные [иредмету].
Скажем, нелепо брать в качестве первоначала [утверж­
дение] «душа бессмертна», когда хочешь доказать, что
сумма углов треугольника равна двум прямым. Такое
первоначало чуждо [предмету], тогда как первонача­
ло должно быть сообразно предмету и связано с ним.
Что сумма углов треугольника равна двум прямым,
доказуемо и без ссылки на бессмертие души. Точно
так же, имея дело с разными видами блага, их можно
рассматривать независимо от идеи блага, поскольку
не она есть внутренняя основа (arche) именно этого
блага.
И Сократ неправильно отождествлял добродетели с
науками. Ведь ничто, по его мнению, не должно быть
излишним. Между тем из приравнивания добродете­
лей к наукам у него выходило, что добродетели излиш­
ни. Почему? Потому что в науках знание, в чем со­
стоит наука, совпадает с владением ею. Кто знает вра­
чебную науку, тот уже и врач; так же и с остальными
науками. Но с добродетелями — иначе: если кто знает,
в чем состоит справедливость, от этого он еще не стал
сразу справедливым; то же и с другими добродетеля­
ми. Выходит, что, не будучи науками, добродетели в
качестве наук излишни.

2. Разобравшись в этих вещах, попытаемся опреде20 лить, в скольких смыслах говорится о благе. Из благ
одни относятся к ценимым (timia), другие — к хвали­
мым (epaineta) вещам, третьи — к возможностям
(dynameis). Ценимым я называю благо божественное,
самое лучшее, например душу, ум, то, что изначаль­
но, первоприпцип и тому подобное. Причем ценимое —
это почитаемое, и именно такого рода вещи у всех в
25 чести. Добродетель тоже ценность, раз благодаря ей
человек становится достойным (spoydaios); он дости­
гает тогда присущей добродетели красоты (eis to tös
aretes schema hekei). Хвалимое благо — это те же добро­
детели в той мере, в какой согласные с ними дей­
ствия вызывают похвалу. Блага-возможности — это
власть, богатство, сила, красота. Добродетельный че300

ловек сумеет воспользоваться ими для добра, дурной —
для зла, почему такие блага и называют возможности- зо
ми. Они действительно блага, поскольку каждое из
них удостоверяется тем, как его употребляет не дур­
ной, а достойный человек. Такие блага иногда имеют
причиной своего возникновения также и случай: по
случаю достаются и богатство, и власть, и вообще то, 35
что причисляется к возможностям. Существует еще чет­
вертый вид блага: нечто сохраняющее или создающее
другое благо; так, гимнастика сохраняет здоровье, и
тому подобное.
Есть и другие подразделения блага. Скажем, из
благ одни всегда и всячески заслуживают избрания,
другие —не всегда: например, справедливость и про- 1Ша
чие добродетели всегда и всячески достойны избрания,
а сила, богатство, власть — не всегда и не всячески.
И еще другой [способ деления]: благо может быть
целью и может не быть целью; скажем, здоровье —
цель, но то, что делается ради здоровья,— не цель. Из ·>
них всегда высшее благо — цель; так, здоровье выше,
чем исцеляющие средства, и вообще всегда выше то,
ради чего существует остальное. В свою счередь, сре­
ди целей совершенная лучше, чем несовершенная. Со­
вершенное есть то, при наличии чего мы уже ни в
чем не нуждаемся, несовершенное — то, при наличии ю
чего продолжаем нуждаться. Например, имея справед­
ливый нрав, мы еще во многом нуждаемся, а имея
счастье, уже ни в чем не нуждаемся, И совершенная
цель есть то наше высшее благо, которого мы ищем.
Таким образом, совершенная цель есть благо и цель
всех других благ.
Как после этого надлежит исследовать высшее бла- is
го? Причисляя его к другим благам? Но это нелепо.
Высшее благо есть совершенная цель, совершенная же
цель сама по себе есть, по-видимому, не что иное, как
счастье. Но счастье слагается из многих видов блага.
Если, рассматривая высшее благо, ты и его причпс- 20
лишь [ к видам блага], оно окажется выше самого се­
бя, раз оно — высшее. Возьми средства, доставляющие
здоровье, и рядом с ними само здоровье и рассмотри,
что здесь высшее: высшее — здоровье, и, если оно выс­
шее из всего, оно выше и самого себя! Получается не­
леность. Высшее благо нельзя, конечно, рассматривать 25
таким образом.
301

Тогда каким же? Может быть, как существующее
отделенно? Или это, скорее, тоже нелепость? Ведь
счастье состоит из каких-то благ, и нелепо рассматри­
вать то, что состоит из отдельных благ, как лучшее,
чем опи: счастье не есть нечто существующее отде­
ленно от них, но совпадает с ними.
80
Может быть, правильнее было бы прибегнуть к ка­
кому-то сравнению при исследовании высшего блага?
Например, сравнивая счастье, состоящее из отдельных
благ, с тем благом, которое не входит в состав счастья,
мы сумеем правильно исследовать высшее благо? Но
высшее благо, которое мы сейчас ищем, не есть нечто
однородно простое. Можно было бы, пожалуй, сказать,
85 что разумность (phronesis) — высшее благо из всех,
если сопоставлять с ним каждое по отдельности. Но
едва ли так удастся разыскать высшее благо. Мы ведь
тут ищем совершенного блага, а разумность одпа сама
по себе еще несовершенна; значит, она не то и не в
том смысле высшее благо, какое мы исследуем.
ii8/ib

3. Наряду с этим существует еще и другое деление
блага. Благо может находиться в душе — таковы доб­
родетели, или в теле — таковы здоровье, красота, или
вне того и другого — таковы богатство, власть, почет и
5 им подобное. Самое высокое благо — то, которое в душе.
Благо, находящееся в душе, расчленяется на три: ра­
зумность, добродетель и наслаждение.
Тут )лы подходим к тому, что все мы признаем и
что, по-ридимому, есть и цель всех благ, и высшее
благо; £ имею в виду счастье. Счастье, говорим мы,-—
это то же самое, что благополучие (еу prattein) и хою рошая Жизнь (еу dzGn). Причем всякая цель не про­
ста, а двояка: в некоторых вещах целью служат дея­
тельность и пользование (chresis), как видение —
цель зрения, причем пользование важнее простого об­
ладания, ведь цель — именно в пользовании, потому
что никто йе захотел бы обладать зрением, собираясь не
глядеть, а держать глаза закрытыми. То же можно ска15 зать о слухе и подобном. Итак, когда имеют место поль­
зование и обладание, пользование всегда лучше и пред­
почтительнее обладания: пользование и деятельность —
цель, обладание же существует ради пользования.
Теперь, если мы рассмотрим все науки 8, то увидим,
что нет особой науки, которая бы строила дом [как
Э02

таковой], и [другой] науки, которая бы строила хоро­
ший дом, но есть [одна] наука — зодчество. Причем гэ
достоинство (arete) строителя способно делать то, что
он делает, хорошим. Так обстоит дело и со всем
остальным.
4. После этого обратим внимание на то, что мы жи­
вы не чем иным, как душой. Но в душе и добродетель:
про одно и то же мы говорим, что это действие души
и что это действие ее добродетели. Всякая доброде­
тель, как мы сказали, делает хорошим то, в чем она 25
проявляет себя. Душа совершает, конечно, и многое
другое, однако прежде всего она есть то, благодаря че­
му мы живем; стало быть, благодаря добродетели ду­
ши мы сможем жить хорошо. А хорошей жизпью и
благополучием мы называем не что иное, как счастли­
вую жизнь. Итак, счастливая жизнь и счастье состоят
в том, чтобы жить хорошо, а хорошо жить — значит зэ
жить добродетельно. В этом цель, счастье и высшее
благо. Причем счастье должно заключаться в некоем
пользовании, т. е. в деятельности; ведь, как мы гово­
рили, когда даны и обладание, и пользование, целью
является именно пользование, т. е. действование. Доб­
родетелью душа обладает, по для последней возможно
также и действие, и применение добродетелей, и, зпачит, цель ее — в этом действии и пользовании,
И счастье в том, чтобы жить согласно добродетели.
Итак, поскольку высшее благо — это счастье, и оно —
цель, а совершенная цель — в деятельности, то, живя
добродетельно, мы можем быть счастливы и обладать пяяа
высшим благом.
Не следует упускать из виду, что, поскольку
счастье — совершенное благо и цель, оно будет уде­
лом совершенного, не ребенка (недаром ребенка но
называют блаженным), а взрослого мужа, который
достиг совершенного возраста. И не в неполном отрезке 5
времени, а в полном. Полный же срок — это время че­
ловеческой жизни. И верпо говорят, что счастливым
ладо признавать человека в конце его жизни,— как
бы в том смысле, что для совершенного счастья необ­
ходимы и завершенный срок жизни, и совершенный
человек. Что счастье — деятельность, можно видеть и
из следующего: мы не согласимся назвать счастли- ю
вым человека во время сна — скажем, если кто-то про*·

зоз

is

2»

25

зо

35

спит всю жизнь — именно потому, что в этом случае
он живет, но не живет сообразно добродетели, т. е.
не действует.
То, что будет сказано дальше, на первый взгляд
не связано с изложенным, но и не совсем чуждо ему.
Душа, по-видимому, имеет в себе какую-то часть, при
помощи которой мы питаемся и которую мы зовем пи­
тающейся. Разумно думать, что такая часть души су­
ществует. Камни, мы видим, не могут питаться, так
что способность питаться явно присуща одушевленным
существам. А если это свойство одушевленных существ, то причина его — душа. И при этом причиной
способности питаться не может быть ни рассудитель­
ная, ни гневливая, ни вожделеющая часть души, по
какая-то иная, которую мы не можем назвать более
подходящим именем, чем питательная (threptikon).
И вот, могут спросить: а этой части души тоже при­
суща добродетель? Если присуща, то ясно, что душа
должна действовать также и посредством нее; ведь
действие совершенной добродетели — счастье. Сущест­
вует ли добродетель этой части души или не сущест­
вует — особый вопрос. Суть в том, что, если она суще­
ствует, ей не присуще действие. Там, где нет стремле­
ния, не будет ведь и деятельности, а в этой части,
по-видимому, нет стремления, она похожа на огонь: что
ни брось в огонь, он все истребит, если же не бросаешь,
то сам он не порывается охватить свою пищу. Точно
так же ведет себя и эта часть души: дашь ей пищу —
она питается, а если не дашь, в ней нет порыва к пи­
танию. Поэтому в ней, лишенной стремления, нет и
деятельности. Выходит, эта часть души нисколько не
содействует счастью.
Теперь следовало бы сказать, что такое доброде­
тель, если ее действование есть счастье. В самом об­
щем смысле добродетель — это наилучшее состояние
(hexis). Однако такие общие слова, пожалуй, недоста­
точны, и нужно более ясное определение добродетели.

4185ь

5. Прежде всего, надо сказать о ее источнике, ду­
ше,— не о том, что такое душа (об этом другое рас­
суждение), а как она в общих чертах расчленяется.
Душа, утверждаем мы, разделена на две части — обла­
дающую разумом (to logon echon) и внеразумпую
s (to alogon). В обладающей разумом заключены разум304

пость (phronßsis), проницательность (agkhinoia), муд­
рость, способность к научению, память и тому подоб­
ное; во внеразумной — то, что зовется добродетелями:
благоразумие (sdphrosyne), справедливость (dikaiosyпе), мужество и другие черты нрава (ethos), вызы­
вающие одобрение. В самом деле, за них нас одобряют,
тогда как за свойства, входящие в разумную часть ду­
ши, никто никого не благодарит: человеку никогда не
выражают одобрение за то, что у него есть ум, разум- to
иость или иное подобное свойство. Но и внеразумиую
часть души одобряют, конечно, только когда она со­
гласуется с разумной частью души и служит ей.
Для этической добродетели губительны и недо­
статок, и излишество. В том, что вредны как недоста­
ток, так и излишество, легко убедиться на примере
чувственно воспринимаемых вещей (когда речь идет is
о неочевидном, надо пользоваться свидетельством оче­
видного). В самом деле, мы сразу убеждаемся в ска­
занном на примере гимнастических упражнений: когда
их слишком много, силы гаснут, и когда слишком ма­
ло — бывает то же. То же самое с питьем и едой: при 20
очень большом количестве их здоровье портится, при
малом — также, а когда все в меру, силы и здоровье
сберегаются. Нечто подобное происходит и с благора­
зумием, мужеством и другими добродетелями: сделай
человека чересчур бесстрашным, так что он и богов
не станет бояться,— он уже не мужественный, а без­
умный; а если всего боится, то трус. Мужественным 25
поэтому будет и ne тот, кто всего боится, и не тот,
кто ничего не боится. Добродетель и губится, и умно­
жается при помощи одного и того же: и чрезмерные
страхи, и страх всего губительны, и полное бесстра­
шие тоже. Мужество — это мужество перед страхом,
так что, когда страх умерен, мужество увеличивается; зо
одни и те же вещи и увеличивают, и губят мужество:
под действием тех же самых страхов люди становятся
и мужественны, и трусливы. То же самое можно ска­
зать и про другие добродетели.
6. Добродетель определяется не только этим, но
также скорбью и наслаждением: ради наслаждения мы
идем на дурные поступки, скорбь удерживает от хо- 35
роших. И вообще невозможно приобрести ни доброде­
тели, ни порока, не испытав скорби ИЛИ наслаждения.
305

Итак, скорбь и наслаждение имеют отношение к добро­
детели.
Свое название, если нужно исследовать истину испни« ходя из буквы (а это, пожалуй, нужно), этическая доб­
родетель получила вот откуда: слово ethos, нрав, про­
исходит от слова ethos, обычай, так что этическая доб­
родетель называется так по созвучию со словом при­
вычка. Уже отсюда ясно, что ни одна добродетель внеразумной части души не возникает в нас от природы:
что существует от природы, то уж не изменится под
5 влиянием привычки. Скажем, камень и вообще тяже­
сти от природы падают вниз. Сколь бы часто пи бро­
сали их вверх, приучая лететь кверху, они все равно
никогда не несутся ввысь, но всегда падают вниз.
Так же обстоит дело и в других подобных слу­
чаях.
ю

7. Желая определить, что такое добродетель, мы
должны теперь узнать, что именно находится в душе.
Л находятся в ней движения чувств (pathö), нредрасположеяпости (dynameis) и состояния (hexeis). Поэ­
тому добродетель явно должна оказаться чем-то из этих
трех. Движения чувств — это гнев, страх, ненависть,
вожделение, зависть, жалость и все подобное, чему
обычно сопутствуют огорчение и удовольствие. Пред15 расположенности —это то, в силу чего мы зовемся спо­
собными испытывать движения чувств, т. е. то, благо­
даря чему мы в силах гневаться, огорчаться, жалеть
и т. д. Состояния — это то, соответственно чему наше
отношение к движениям' чувств бывает хорошим или
плохим. Возьмем отношение к гневу: когда мы слиш­
ком гневливы, мы находимся в плохом состоянии по
отношению к гневу, а если вовсе не гневаемся, па что
следует гневаться, то и тогда наше состояние в том,
20 что касается гнева, плохое. Придерживаться здесь се­
редины — это значит и не слишком распаляться, и но
оставаться бесчувственным; когда мы так относимся
к нему, мы находимся в хорошем состоянии. То же
самое можно сказать о прочих подобных вещах. В са­
мом деле, умеренность в гпеве и уравновешенность (to
praion) занимают середину между гневом и бесчувст­
вием по отношению к гневу; и в таком же соотноше25 нии находятся хвастовство и притворство (eironeia) 9:
делать вид, что имеешь больше того, что имеешь,—это
306

хвастовство, а меньше —• это притворство; середина
между ними и есть правдивость (aletheia).
8. Подобным образом обстоит дело и со всем остальпым. А именно благодаря состоянию, в котором мы на­
ходимся, наше отношение к движениям чувств хорошо
или дурно; и хорошее состояние (еу ekhein) по отно­
шению к ним есть отсутствие наклонности к их из- зо
бытку и к их недостатку. Наше состояпие хорошо, ког­
да в нас есть наклонность держаться середины проти­
воположных движений чувств, и за это нас одобряют;
наоборот, дурное состояпие (kakSs ekhein) — это на­
клонность к их избытку или недостатку. А поскольку
добродетель — середина этих движений чувств, дви­
жения же чувств — это или огорчения, или удовольст­
вия, или нечто не лишенное огорчения или удовольст- 35
вня, то и отсюда видно, что добродетель соотносится
с огорчениями и удовольствиями.
Есть и другие движения чувств, которые, по-види­
мому, нехороши независимо от того, слишком их мно­
го или слишком мало, как, например, разврат: разврат­
ник—не тот, кто совращает свободных женщин боль- нвбь
ше, чем следует, но предосудительна и эта страсть, и
любая подобная ей, заключающаяся в распущенности
по отпошению к удовольствиям, равно как и заклю­
чающаяся в избытке или недостатке.
9. После этого, пожалуй, необходимо сказать о том,
что противопоставляется середине: излишек или недо- 5
статок. В одних случаях середине противоположен не­
достаток, в других — излишек. Например, мужеству
противоположна не дерзкая отвага (thrasytés), a тру­
сость, т. е. некий недостаток. С другой стороны, благо­
разумию, середине между распущенностью и бесчув­
ствием к удовольствиям, по-видимому, противополож- ίο
но пе бесчувствие, т. е. недостаток, а распущенность,
т. е. излишек. Бывает, что середине противопостав­
ляется то и другое, излишек и недостаток, поскольку
середина меньше, чем излишек, и больше, чем недо­
статок. Так, расточительные называют щедрых скупы­
ми, а скупые щедрых — расточительными, равно как is
дерзко отважные и опрометчивые зовут мужественных
трусливыми, а трусливые мужественных — опрометчи­
выми и одержимыми (mainomenoys).
307

го

25

зо

85

1187а

5

ю

Две причины, по-видимому, заставляют нас проти­
вопоставлять середине то избыток, то недостаток.
В одном случае смотрят на сам предмет, ближе или
дальше он от середины, например что дальше от щед­
рости, расточительность или скупость; на щедрость
больше походит расточительность, чем скупость, и,
стало быть, скупость дальше отстоит от нее, а то, что
дальше отстоит от середины,— то, по-видимому, более
противоположно ей, так что сам предмет показывает,
что в этом случае недостаток более всего противополо­
жен середине. В других случаях смотрят иначе; на­
пример, что от природы более свойственно, то более
противоположно середине. Например, нам свойствен­
нее распущенпость, чем упорядоченность. Мы скло­
няемся больше в сторону, которая нам свойственна*
и, к чему мы больше склоняемся, то более противоположно [середине]; однако мы больше преуспеваем в
распущенпости, чем в упорядоченности; следователь­
но, избыток [в этом случае] наиболее противоположен
середипе, ведь распущенность — это избыток по отно­
шению к благоразумию.
Итак, мы рассмотрели, в чем состоит добродетель.
Она, по-видимому, есть некая середина между проти­
воположными страстями. Недаром человек, желающий
быть уважаемым за свой нрав (ethos), должен соблюдать середину во всяком движении чувств. Оттого и
трудно быть достойным человеком, ведь в любом деле
трудно держаться середины. Например, круг пачертить может всякий, но установить его середину не­
просто; подобно этому, и рассердиться легко, и легко
впасть в противоположную крайность, но удержаться
посредине — трудно. Вообще можно наблюдать па лю­
бом движении чувств, что удаленное от середины лег­
ко, а середина, за которую нас хвалят, трудна. Из-за
этого добродетель редка.
Поскольку о добродетели, таким образом, сказано,
следовало бы теперь рассмотреть, возможно ли ее при­
обрести, или, как говорит Сократ, не в нашей власти
(eph'hemin) стать хорошими или дурными 10. Нп один
человек, по его словам, па вопрос, хотел ли бы он быть
справедливым или несправедливым, не выберет несправедливости. То же можно сказать и про смелость и
трусость и про любую добродетель, и если люди бы­
вают дурны, то, очевидно, они дурны не по своем во308

ле* отсюда ясно, что и хорошие тоже не по своей воле
добродетельны. Однако такое рассуждение неверно.
В самом деле, почему тогда законодатель не позволяет
совершать дурных поступков, а прекрасные и достой­
ные велит? Почему он в дурных делах устанавливает 15
наказание, когда их делают, в добрых — когда их не
делают? Нелепо было бы узаконивать то, что не в на­
шей власти исполнить. Нет, видимо, от нас зависит
быть людьми достойными или дурными. О том же сви­
детельствует и сама возможность похвалы и порица­
ния. В самом деле, за добродетель хвалят, за пороч- го
ность порицают, но ведь за невольные поступки не хва­
лят и не ругают; значит, в нашей власти поступать
достойпо или недостойно. Чтобы доказать, что мы не­
властны в своих поступках, ссылались на такой при­
мер: почему, если мы больпы или некрасивы, никто гз
нас sa это не бранит? Это неправда; мы и таких лю­
дей браним, если находим, что они сами виновны в
своей болезни и в плохом состоянии своего тела. Мы
и тут усматриваем добровольное начало (to hekoysion).
Итак, очевидно, что мы по своей воле бываем добро­
детельны или порочны.
10. Еще яснее это можно видеть из следующего, зо
Все природное способно порождать себе подобную сущ­
ность; скажем, растения и животные — и те и другие
способны порождать названным образом. Они порож­
дают из первоначал (arch'dn); дерево, например, ро­
дится из семени, которое есть некое первоначало. Про­
исходящее из первоначал ведет себя таким образом: as
каковы первоначала, таково и происходящее из перво­
начал. Всего яснее это видно в геометрии. Поскольку
и тут берутся некоторые первоначала, то от того, ка­
ковы эти первоначала, зависит получающееся из них;
например, если треугольник имеет углы, равные в сум­
ме двум прямым, то четырехугольник — равные четы­
рем прямым, и, если изменится треугольпик, вместе и87ь
с ним так же изменится и четырехугольник, потому
что он соответствует [треугольнику]; наоборот, если
бы углы четырехугольника не были равны четырем
прямым, то и в треугольнике они были бы не равны
двум прямым.
И. С человеком —то же самое и подобное тому, з
Поскольку человек способен порождать те или иные
309

ίο

15

20

25

so

сущности (oysiasj из определенных первоначал, по­
стольку он порождает из некоторых первоначал и те
действия (ргахебп), которые он совершает» Что еще
иначе могло бы их породить? Ни про неодушевлен­
ные, ни про одушевленные существа, кроме человека,
мы не говорим, что они действуют (prattein), a [гово­
рим так] только о человеке. Ясно, что человек — сила,
порождающая действия. Поскольку же действия, как
мы видим, изменяются и мы никогда пе делаем одно­
го и того же, причем действия проистекают из опреде­
ленных первоначал, то очевидно, что при изменении
действий меняются их первоначала, как мы уже гово­
рили выше па примере из геометрии. Первоначало действия, как хорошего, так и плохого,— это намерение,
воля и так далее; очевидно, стало быть, и опи изме­
няются. Мы свои действия изменяем добровольно, так
что и первоначало, т. е. намерение и воля, мепяется
добровольно. Отсюда ясно, что от нас зависит быть
хорошими или дурными.
Кто-нибудь скажет, пожалуй: если от меня зависит
быть справедливым и добродетельным, то стоит мне
только эахотеть, и я стану добродетельнее всех. Но
это, конечно, невозможно. Почему? Потому, что даже
в вещах, касающихся тела, это педостижимо: не у вся­
кого, кто примется ухаживать за своим телом, оно пепременно станет самым прекрасным. Нужен не только
уход, нужно, чтобы и от природы тело было ладным и
крепким (kalon k'agathon). Уход сделает тело лучшим,
но не самым лучшим. То же следует предполагать и
в отношении души. Человек, стремящийся быть самым
добродетельным, тоже не станет им, если его природа
этому не способствует, но более достойным станет.

12. Теперь, когда ясно, что быть добродетельными
зависит от нас, необходимо сказать о том, что такое
добровольный поступок (to hekoysion). Это — добро­
вольность— для добродетели имеет решающее значе­
ние. Добровольным в собственном смысле слова бы85 вает то, что мы делаем без принуждения. Об этом,
впрочем, надо сказать яснее. То, в силу чего мы совер­
шаем тот или иной поступок, есть стремление (orexis)',
стремление же бывает трех видов: страстное желание
(epithymia), порыв (thymos), хотение (boylösis). Рас­
смотрим сначала поступок, совершаемый по страстно310

му желанию. Доброволен ли он? Не похоже, чтобы он
был недобровольным. Почему и на каком основании?
Потому, что поступки недобровольные мы совершаем
по принуждению, а все, что совершается по принужде­
нию, вызывает огорчение, тогда как поступки, совер­
шаемые по страстному желанию, вызывают наслажде­
ние. Выходит, стало быть, что делаемое по страстному
желанию не может быть недобровольным, но должно
быть добровольным. Однако есть довод, который гово­
рит против этого,— довод «от распущенности». В са­
мом деле, никто, как считают, по доброй воле не де­
лает зла, если знает, что это зло; человек же распу­
щенный все равно делает зло, зная, что оно зло, и
делает его с вожделением. Значит, он поступает не доб­
ровольно, следовательно, по принуждению. Против этого тоже есть свой довод: вожделенное делается не по
принуждению, поскольку всякому страстному жела­
нию сопутствует удовольствие, а где удовольствие, там
нет принуждения.
И еще одним способом можно показать, что распу­
щенный человек действует по доброй воле: неправые
(adikoyntes) творят свою неправду добровольно, рас­
пущенные же неправы и творят неправду, так что распущенный в своей распущенности поступает по своей
воле.

шва

s

ю

ъ

13. И опять против этого есть довод в пользу не­
добровольности. В самом деле, воздержный воздержан
по доброй воле: ведь его хвалят, хвалят же за поступ­
ки добровольные. Но если совершаемое но страстному го
желанию оказывается поступком добровольным, то то­
гда совершаемое наперекор желанию недобровольно.
Воздержный же действует наперекор желанию, так что,
выходит, воздержный воздержан недобровольно, однако
это не похоже на истину. Значит, совершаемое по
страстному желанию, в свою очередь, тоже будет не­
добровольным.
То же самое можно сказать и о действиях, к кото­
рым толкает порыв: здесь сохраняют силу те же до­
воды, что и в отношении страстного желания, и они 25
создают ту же апорию, поскольку гнев может охва­
тывать и распущенного человека, и воздержного.
Нам осталось рассмотреть еще один вид стремле­
ния, который мы назвали хотением (boylösis). Добро311

вольно ли оно? Нам скажут: люди распущенные, к· че­
му они порываются, того и хотят; следовательно, расзо пущенные поступают дурно по своему хотению. Но
добровольно ведь никто не делает зла, если знает, что
это зло; распущенный же человек хотя и знает, что
зло — это зло, все равно делает его, если ему так захо­
телось. Выходит, он поступает недобровольно и хотение
есть вещь недобровольная. Подобным рассуждением,
однако, упраздняется [само понятие] распущенности
и распущенного. Ведь если распущенный действует
недобровольно, его пельзя порицать; но его порицают;
стало быть, его действия добровольны, и, следователь­
но, хотение добровольно.
за
Поскольку некоторые доводы явпо противоречат
друг другу, надо внести ясность в [понятие] добро­
вольности.
14. Прежде всего, конечно, надо сказать о паси1188ь лии (bia) и принуждении (anagkö). Насилие [может
распространяться и на] неодушевленные предметы.
В самом деле, любой неодушевленный предмет имеет
свойственное ему место: для огня это верх, для земли
низ. Но тут, копечпо, возможно применение насилия,
5 так что камень будет двигаться вверх, а огопь — вниз.
Насилию можно подвергнуть и животное — скажем, пе­
рехватить коня, бегущего прямо, и повернуть в сторо­
ну. Когда причина действия, совершаемого наперекор
природе или наперекор желанию, лежит вовне, все де­
лаемое так мы назовем делающимся насильно. Наобо­
рот, где причина лежит внутри самих [делателей], там
ю мы не говорим о насилии. А иначе распущенный чело­
век станет возражать и не признает себя дурным: он
скажет, что плохо ведет себя из-за того, что страстное
желание насилует его.
15. Итак, дадим следующее определение насилию:
насилие имеет место там, где причина, заставляющая
действовать, лежит вовне; наоборот, где причина внут­
ри, в самих вещах, там нет насилия.
is
Надо сказать, в свою очередь, о принуждении и о
выпужденпом (toy anagkaioy). Далеко не всегда сле­
дует говорить о чем-либо как о выпужденпом. Не сле­
дует делать этого тогда, когда мы что-то устраиваем
ради наслаждения. Ведь нелепо было бы говорить, что
Ш

наслаждение вынудило кого-то растлить жену своего
друга. Причина в том, что принуждение тоже может
исходить не от всего, а только от внешнего,— напри- го
мер, когда кто-то, вынуждаемый обстоятельствами, тер­
пит убыток, спасая что-то более важное; скажем: я был
вынужден спешно пойти на поле, иначе там все по­
гибло бы. Итак, принуждение относится к подобным
случаям.
16. Если добровольности нет ни в каком порыве гг>
(horraei), то она, по-видимому, коренится в умысле
(dianoia). Невольное (akoysion) —это то, что делается
вынуждепно, насильственно и, в-третьих, без умысла.
Подтверждение тому — случаи [из жизни]. Когда че­
ловек ударит, убьет или учипит что другое иеумыш- зо
леппо, мы говорим, что он сделал это невольно, и [тем
самым признаем, что] добровольное — это умышлен­
ное. Рассказывают, например, как одна женщина дала
кому-то выпить любовный папиток (philtron) и чело­
век потом умер от этого напитка, а женщина предста­
ла перед ареопагом, однако была оправдана именпо
потому, что действовала без злого умысла: напоила из зз
любви, но ошиблась. Убийство признали невольным,
поскольку она давала любовпый папиток без умысла
погубить человека. Здесь видно, что добровольное сов­
падает с умышленным.
17. Осталось рассмотреть, что такое свободный вы- тт
бор (proairesin), стремление ли это или нет. Стремле­
ние присуще и другим живым существам, свободный
же выбор пе присущ; ведь выбор сопровождается рас­
суждением (meta logoy), рассуждение же не присуще
никому из животных, [кроме человека], так что выбор
не может быть стремлением. Но может быть, он — хо­
тепие? Или тоже нет? Ведь хотение относится и к ве­
щам недоступным: мы хотели бы, например, быть бес­
смертными, но не выбираем этого. И еще. Выбор па-праилеп не на саму цель, а на то, что ведет к цели:
так, никто не выбирает себе здоровья, но мы выбираем
то, что полезно для здоровья,— прогулки, бег; хотепие, ю
напротив, направлено па саму цель: мы хотим быть
здоровыми. Так что и отсюда тоже видно, что хотение
и выбор не совпадают. Выбор (proairösis), по-видимо­
му, соответствует точному значению этого слова: мы
•а«

15

го

25

80

35
и89ь

5

выбираем одно вместо другого, например лучшее вместо худшего. Таким образом, всякий раз, когда вз
предложенного на выбор мы отдаем предпочтение
(antikatallattömetha) лучшему, а не худшему, уместно,
как нам кажется, говорить о выборе.
Если, таким образом, никакой из видов стремления
не есть выбор, то, может быть, с выбором связано раз­
думывание (to kata dianoian)? Или, пожалуй, тоже
нет? Ведь о многом мы думаем и составляем себе мне­
ние при раздумывании, но выбираем ли мы, когда раздумываем? Скорее, пет. Ведь часто мы раздумываем
о том, что [делается] в Индии п , однако пе выбираем
ничего. Следовательно, выбор — это и не раздумыва­
ние.
Если выбор не совпадает ни с одпой из названных
вещей в отдельпости, а они и есть все то, что находится
в душе, то выбор неизбежно должен быть соединением
некоторых из них.
Как уже было сказано, выбор касается благ, веду­
щих к цели, а не самой цели, и он касается вещей нам
доступных и позволяющих спорить о том, следует ли
избирать то или это; отсюда ясно, что сначала должно
быть обдумывание и принятие решения (boyleysasthai), a затем, когда после обдумывания мы что-то сочтем sa лучшее, возникает стремление к действию,
и, совершая это действие, мы, по-видимому, поступаем
согласно своему выбору.
И вот, если выбор — это некое стремление, соеди­
ненное с обдумыванием и решением, то добровольное
не тождественно выбору. В самом деле, многое мы де­
лаем добровольно, не успев подумать и принять решеиие, например садимся, встаем и много подобного де­
лаем добровольно без обдумывания, тогда как все делаемое по выбору связано с обдумыванием. Значит,
добровольное не совпадает с выбором. Наоборот, выбор
всегда доброволен: решившись действовать, как избра­
ли, мы поступаем добровольно. В редких случаях да­
же и законодатели отличают добровольное от памеренно избранного и за добровольное полагают меньшее
паказание, чем за совершенное по свободному выбору*
Выбор имеет место там, где совершается действие,
и совершается так, что от нас зависит делать дело или
не делать, делать его одним способом или другим ц%
где бывает возможно, установить причину действия.
314

Причина понимается неоднозначно. В геометрии па
вопрос о причипе, почему в четырехугольнике углы
равны четырем прямым, отвечают: потому что и в тре
угольнике углы равны двум прямым. В таких случаях
мы находим причину в установленном первоначале
(arches horismenes). Но при действиях, совершаемых
по выбору, дело обстоит ипаче (тут ведь нет никакого
установленного первоначала); здесь па вопрос: почему
ты поступил так? — отвечают: потому что нельзя было
иначе, или: потому что так лучше. Исходя из самих
обстоятельств, выбирают то, что кажется лучшим, и
ради лучшего,
Именно поэтому в подобпых случаях и возможпо
обсуждение того, как надо [поступать], а в науках —
нет. Никто пе обсуждает, как писать имя Архикл, по­
тому что существует установленное правило, как надо
писать имя Архикл. Ошибка тут случается пе при об­
думывании, а в самом действии письма. Где пе может
быть ошибки при обдумывании, там не принимается и
решешш. Там же, где не установлено, как надо [посту­
пать], возможна ошибка.
Установленных правил пет в поступках и дейст­
виях, в которых возможны ошибки двух родов. Ошиб­
ки в поступках и действиях те же, что и в стремлении
к добродетели. Когда мы стремимся к добродетели, мы
впадаем в ошибки, уступая своим врождепным склон­
ностям, причем ошибка может быть как в сторопу не­
достатка, так и в сторону избытка. К тому и другому
влекут пас удовольствие и страдание (hedonen kai lyреп). Ради удовольствия мы делаем педостойпые вещи,
а избегая страдания, уклоняемся от хорошего.
18. Еще. Разум (dianoia) не подобен чувству. Ска­
жем, зрепие дает возможность только видеть, слух —
только слышать; ничего другого с их помощью сделать
нельзя. И мы пе обсуждаем (boyleyometha) того, сле­
дует ли нам нашим слухом слушать или смотреть. Равум не таков: оп может делать что-то одно, но вместе
с тем и другое, поэтому в нем уже уместно обсужде­
ние.
Ошибка при выборе благ тоже касается не целей
'(ведь все согласны, что здоровье, к примеру,— это бла­
го), а вещей, которые ведут к цели, например хорошо
ли для здоровья съесть вот это или пет. Ошибаться
315

ίο

15

20

25

в таких случаях чаще всего заставляет удовольствие "
или неудовольствие, поскольку второго мы избегаем,
первое избираем.
После того как мы разобрались, в чем именно и
как может произойти ошибка, остается спросить, на
что направлена добродетель: на цель или на то, что
ведет к цели, например на прекрасное или па то,
чем прекрасное достигается. Как обстоит дело в науке?
В том ли дело строительной науки, чтобы хорошо по­
ставить цель, или в том, чтобы увидеть то, что ведет
к цели? [Первое]; но если цель хорошо поставлена —
например, сделать прекрасный дом,— то и нужное для
нее н найдет, и сделает не кто иной, как строитель.
Во всех других науках дело обстоит подобным образом.
Это, по-видимому, относится и к добродетели. Ео
задача в большей мере цель, которую надо правильно
поставить, чем то, что ведет к цели; но создаст для
нее все условия и найдет все необходимое тоже не кто
иной, [как добродетельный].
И разумно думать, что именно дело добродетели —
ставить цель. Всякая вещь, заключающая высшее на­
чало, сама ставит цель и осуществляет ее. Но выше
добродетели нет ничего, ради нее и все прочее; и пер­
воначало в ней, и средства существуют по большей
части ради [нее как цели]. Цель подобна как бы первоначалу, и всякая вещь существует ради нее. Так,
впрочем, и должно быть. Словом, и в добродетели, коль
скоро она высшая причина, дело обстоит явно так же,
[как в науке]: она устремлена больше к цели, чем
к вещам, ведущим к цели.

19. Цель добродетели — прекрасное (to kalon), при­
чем она больше устремлена к нему, чем к его составзо иым частям. Правда, и они имеют к ней отношение,
но нелепо [думать, будто только они]. Это все равно
как в живописи можно быть хорошим изобразителем,
однако едва ли такого будут хвалить, если он не по­
ставит своей целью подражать самым лучшим [пред­
метам]. Таким образом, непременное дело добродете­
ли — ставить прекрасные цели. Почему же, могут нам
35 возразить, сперва мы говорили, что деятельность лучше
обладапия, а теперь приписываем добродетели в каче­
стве ее прекраснейшей черты не то, откуда проистека­
ет деятельность, а то, в чем нет деятельности? Да, но
316

и теперь мы все равно утверждаем, что деятельность
лучше обладания. В самом деле, наблюдая за достой- нооь
ным человеком, судят о нем по его делам, поскольку
[иначе] невозможно обнаружить, какому выбору он
следовал. А если бы можно было видеть совесть (griq- 5
më) человека и его стремление к прекрасному, то его
сочли бы добродетельным и без дел 12.
Раз уж мы перечислили некоторые срединные со­
стояния чувств, надо сказать, о каких чувствах (pathon) идет речь.
20. Если мужество соотносится с дерзкой самоуве­
ренностью и со страхами, то надо рассмотреть, с ка- ю
кнми именно страхами и с какой самоуверенностью.
Скажем, человек страшится потерять имущество
(oysian), труслив ли ou? A если он не боится таких
вещей, мужествен ли он? Или, скорее, нет? Все равно
как, если кто боится болезни или, наоборот, безрас­
судно уверен в себо, нельзя утверждать, что боязли­
вый здесь трус, а небоязливый мужествен. Стало быть,
мужество заключается не в таких страхах и дерзаниях, is
Но и не в таких, когда кто не боится грома, молнии
или еще чего-нибудь сверхчеловеческого и страшного.
Он тогда не мужественный, а какой-то безумец (mainomenos). Итак, мужество обнаруживается в страхах
и дерзаниях, соразмерных человеку. Скажем, если кто
среди вещей, которых многие или все боятся, бывает 20
отважен, тот мужествен.
Проведя это разграничение, можно рассмотреть, ка­
кой человек мужествен в том смысле, что люди бы­
вают мужественны по многим причинам. Бывает, что
человек мужествен благодаря опыту, как, например,
воины: они знают, что в таком-то месте, или в такоето время, или при таком-то поведении ничего плохого 25
не случится. Зпающий это и потому выдерживающий
врага не мужествен, ведь, если бы этого не было, он
не выдержал бы. Не следует поэтому называть муже­
ственными мужествеппых благодаря опыту. И конеч­
но, Сократ был не прав, когда называл мужество зна­
нием 13; знание становится наукой, когда от привычки 3о
приобретает опыт, а тех, кто благодаря опыту выдер­
живает [натиск], мы не называем да и никто не на­
зовет мужественными. Стало быть, мужество не наука.
Опять-таки есть люди, ведущие себя мужественно по
317

неопытности: кто не знает по опыту, чем кончится
дело, тот не испытывает страха по причине своей не­
опытности. Таких тоже нельзя называть мужествен­
ными. Другие кажутся мужественными из-за своих
страстей (paths), например влюбленные (erpntes) или
объятые вдохновением (enthoysiadzontes). Но и их
нельзя пазвать мужественными; ведь, если у них от­
нять их страсть, они перестанут быть мужественными,
мужественный же должен всегда быть мужественным.
Недаром про животных не говорят, что они мужествен­
ны, например про свиней, если они отбиваются, когда
их больно бьют; и человека мужественного в страсти
тоже не следует считать мужественным.
Существует еще и иное мужество, как бы граждан­
ское (politike), когда, к примеру, люди выносят опас­
ность из стыда перед согражданами и кажутся муже­
ственными. Вот образец этого. Гомер изобразил Гек­
тора говорящим: «Первый Полидамас на меня укоризпы положит» и ; Гектор думает поэтому, что надо идти
в бон. Но и это нельзя называть мужеством. Для всех
таких случаев подойдет одно и то же разграничение
(diorismos): если мужество пропадает, когда человек ли­
шается чего-либо, то он едва ли мужествен; в самом де­
ле, если устранить стыд, благодаря которому он стал
мужественным, то он перестанет быть мужественным.
Кажутся мужественными еще и другие, те, кто му­
жествен в надежде на добро и ожидании его. Их, од­
нако, тоже нельзя называть мужественными, посколь­
ку нелепо называть мужественными тех, кто делается
мужественным в зависимости от обстоятельств.
Итак, нельзя признать мужественным никого из
таких людей. Тогда надо исследовать, в чем состоит
мужество и какой человек мужествен. Собственно (hös
haplös) говоря, мужествен тот, кто мужествен не в си­
лу чего-либо из вышеперечисленного, а потому, что
считает мужество благом и действует мужественно не­
зависимо от того, присутствует кто-либо при этом или
не присутствует. Но, конечно, мужество не бывает
вовсе без страсти и порыва. Только этот порыв должен
исходить от разума и быть устремлен к прекрасному.
Кто осмысленно (dia logon) устремляется ради добра
(kaloy) в опасность и не боится ее, тот мужествен,
и в этом мужество. «Не боится» [я говорю не в том
смысле], что мужественный вовсе не испытывает стра316

xa. He тот мужественный, кому вообще ничто но
страшно,— тогда мужественны были бы камень и про­
чие неодушевленные предметы; нет, мужественный не­
пременно боится, но стоит твердо (hypomenein). A ес­
ли человек тверд, не испытывая страха, его не назо­
вешь мужественным.
И еще. Как мы уже определили выше, речь идет
не о всех вообще страхах и опасностях, а о тех, при
которых дело касается жизни (oysias), И еще: муже­
ство проявляется не во всякое вообще время, а в то,
когда страхи и опаспости ближе всего. Ведь если кто
пе боится опасности, которая наступит лет через де­
сять, то это еще не значит, что он мужествен, потому
что иногда люди мужественпы, когда опасность далеко,
а очутившись вблизи нее, умирают от страха. Вот ка­
ковы мужество и мужественный.
21. Благоразумие (söphrosyne) — середипа между
распущенностью и бесчувственностью к удовольствиям.
В самом деле, благоразумие и вообще всякая доброде­
тель—это наилучшее состояние (hexis), наилучшее же
состояние — обладание наилучшим, а наилучшее — се­
редина между избытком и недостатком, поскольку
осуждают за то и за другое — за избыток и недостаток;
поэтому если середина — наилучшее, то и благоразумие
должно быть чем-то средпим между распущенностью
н бесчувствием (anaisthcsias). Итак, оно их середина.
Благоразумие имеет отпошсиие к удовольствиям и
огорчениям, но не ко всяким и не по поводу всего.
Так, если кто-то наслаждается, созерцая живопись,
статую или что-либо подобное, оп не становится от
этого распущенным. То же можно сказать об удоволь­
ствиях слуха или обоняния, благоразумие же прояв­
ляется по отношению к удовольствиям, получаемым
от осязания или вкушения. Не будет благоразумным
тот, кто не испытывает никакого удовольствия от этих
вещей (такой человек бесчувствен). Благоразумен тот,
кто испытывает их, но не увлекается ими настолько,
чтобы предаваться им без меры, вменяя ни во что все
остальное, и кто ведет себя так только ради самого
добра, а не иного чего. Кто воздерживается от чрез­
мерного наслаждения, или из страха, или по другой
похожей причине, того нельзя назвать благоразумным,
И мы не называем благоразумным ни одно живо0
319

существо, кроме человека, потому что у животпых пет
го разума, чтобы с его помощью исследовать и избирать
благо. Ведь всякая добродетель имеет целью благо
(kaloi)) и стремится к благу.
Итак, благоразумие имеет отношение к удовольст­
виям и огорчениям, какие бывают при вкушении и
осязании.
22. Установив это, следовало бы сказать об урав­
новешенности (praotetos), что она такое и в чем прояв25 ляется. Уравновешенность — середина между гневли­
востью и безгневием, как и вообще добродетели суть,
по-видимому, некие середины. То, что они середины,
можно выразить и так: если самое лучшее — середина,
добродетель же — наилучшее состояние, то добродетель
должна быть чем-то средним. Это становится яспеепри
во рассмотрении каждой из них. В самом деле, гневлив
тот, кто по всякому поводу весь охватывается сильным
гневом; и он достоин порицания, потому что гнеЯаться
надо не по всякому поводу, не на всех, не всецело
и не всегда. Однако, с другой стороны, не надо быть
н в таком состоянии, чтобы ни на кого никогда не гне­
ваться: такой человек тоже достоин порицания, как
бесчувственный. Итак, если достоин порицания и тот,
в ком [избыток] гнева, и тот, в ком его недостает, то
35 находящийся посредине будет уравновешенным и за­
служит похвалу. Поистине достоин похвал и уравнове­
шен не тот, в ком недостаток гнева, и не тот, в ком
избыток его, а тот, кто занимает здесь срединное поло­
жение. Уравновешенность — среднее между названны­
ми движениями чувств (pathön).
23. Щедрость (eleytheriotës) — среднее между раснога точительностью и скупостью. Эти движения чувств ка­
саются денег и богатства. Расточителен тот, кто тра­
тит, на что не надо, больше, чем надо, и когда не надо.
Скупой, напротив, не тратит, где надо, сколько надо
& и когда надо. Оба достойны порицания: один — за не­
достаток, другой — за избыток. Щедрый, поскольку он
заслуживает похвалы, должен быть чем-то средним
между ними. Кто же он? Тот, кто тратит, где падо,
сколько надо и когда надо.
24. Между прочим, существует много видов ску­
пости: мы, например, называем иных скрягами, иных —
320

крохоборами, корыстолюбцами, мелочными. Все они ю
подпадают под [определение] скупости. Поистине зло
многообразно, добро же едиповидно: здоровье, напри­
мер, просто, а болезнь многообразна. Все виды скуп­
цов заслуживают порицания за свое обращение с день­
гами. Свойственно ли щедрому приобретать деньги и is
копить их? Или, скорее, нет? И ни одна из прочих
добродетелей этим тоже не занимается. В самом деле,
ковать оружие — это дело не мужества, а чего-то дру­
гого, но дело мужества — взять его и правильно им
воспользоваться. То же [можно сказать] о благоразу­
мии и прочих добродетелях. Заниматься приобрете­
нием, конечно, свойственно не щедрости, а искусству о<>
приобретения (chrömatistikös).
25. Благородство (megalopsykhia) — это середина
между кичливостью и приниженностью. Дело тут ка­
сается чести и бесчестья — чести, которая воздается
не толпой, а достойными людьми, и именно такой че­
сти больше всего. Ведь достойные люди воздадут честь,
правильно попяв и рассудив, а благородный сам пред- 25
почтет, чтобы честь ему воздали те, кто сознает, что
он достоин чести. И не ко всякой чести будет иметь
отношение благородство, а лишь к самой высокой,
когда это чтимое есть благо, причем такое, которое за­
нимает в ряду благ место первоначала ,5.
Люди жалкие и дурные, но мнящие себя великими so
и думающие, что их должны соответственно чтить,—
кичливы. Те же, кто считает себя достойными мень­
шего, чем им подобает,—приниженны. Значит, посре­
дине между ними стоит тот, кто не считает себя достойпым мепыней чести, чем ему подобает, но и не
мнит себя достойным большей, причем не всякие по­
чести принимает. Таков благородный. Ясно, таким об- зз
разом, что благородство — середина между кичли­
востью и приниженностью.
26. Широта (megaloprepeia)—середина между мо­
товством и мелочностью. Широта — [добродетель, от­
носящаяся к] тратам, которые следует делать при шгь
подобающих обстоятельствах. Тот, кто тратит, где не на­
до,— мот; скажем, если кто угощает пирующих в склад­
чину так, словно это брачное пиршество, то оп мот
(мот — это человек, который в неподходящее время
11 Аристотель, т. 4

321

5 показывает свое благосостояние), Мелочный ведет се­
бя противоположным образом: там, где нужны боль­
шие траты, он не станет их делать, или, неся расходы
на хорегию или свадьбу, будет тратиться недостойно,
скудно. Таков мелочный. Широта уже самим своим на­
званием показывает, что она такова, как мы о ней гою ворим. Ведь когда человек в подобающее время широко
тратится, то «широта» правильно обозначает его. Итак,
широта, поскольку она заслуживает одобрения, есть
некая середина между недостаточностью и чрезмер­
ностью в расходах, когда человек растрачивается по­
добающим образом на то, на что следует.
Существуют, по общему мнению, многие виды шн15 роты. Ее имеют в виду, когда говорят, например: «Он
сделал широкий жест». И в других подобных случаях
о широте говорят в переносном, а не в прямом смысле,
потому что широта заключается не в этих вещах, а в
тех, о которых мы сказали.
27. Негодование (nemesis) — середина между за­
вистью и злорадством. И то и другое чувство заслуго живает порицапия, негодующий же достоин одобрения.
Негодование — это скорбь о том, что блага принадле­
жат недостойному; негодующий — тот, кого огорчают
такие вещи. Он же огорчится и тогда, когда увидит,
что кто-то страдает незаслуженно. Таковы пегодова25 ние и негодующий. Завистливый же ведет себя проти­
воположным образом. Его будет огорчать благоденствие
любого человека, будь оно заслуженное или незаслу­
женное. Так же и злорадпый будет рад беде любого
человека, заслуженной и незаслуженной. Негодующий
же не таков, он как бы векая середина между ними.
зо

28. Чувство собственного достоинства (semnotßs) •—
середина между своенравием и подхалимством. Оно
проявляется при взаимном общении людей. Своеиравпый таков, что не способен ни общаться, пи разгова­
ривать с кем-либо. Само имя, по-видимому, указывает
на его характер: своенравный — это как бы правящий­
ся сам себе и довольный самим собой. А подхалим —
S5 это умеющий общаться со всеми, всячески, везде. Ни
тот ни другой не похвальны. Похвален тот, у кого
есть чувство собственного достоинства; как средний
между ними, он общается не с любым без разбора,
322

н с достойными и не сторонится всех, но входит в об­
щение с достойными же.
29. Скромность (aidös) — середина между бесстыд- поза
ством и стеснительностью. Она проявляется в поступ­
ках и словах. Бесстыжий говорит и действует как при­
дется, при любых обстоятельствах, обращаясь ко вся­
кому. Стеснительный, напротив, остерегается делать и о
говорить что бы то ни было перед кем бы то пи было
(ведь человек, во всем стесняющийся, бездеятелен).
Скромность и скромный — некая середина между пими: скромный не станет вслед за бесстыжим говорить
все и по-всякому, по и не будет, подобно стеснитель­
ному, остерегаться всего и всегда, а будет говорить и io
делать там, где надо, что надо и когда надо.
30. Чувство юмора (eytrapelia) — середина между
шутовством и дикарством. Его область — насмешки.
Шут считает нужным но всякому поводу смеяться над
всем, а дикарь отказывается сам смеяться, не хочет,
чтобы над ним смеялись, и сердится. Посредине меж- ъ
ду ними человек с чувством юмора. Он не смеется надо
всем по всякому поводу, но и не дичится. О чувстве
юмора можно говорить в двух смыслах: человек с чув­
ством юмора — это и тот, кто умеет отпустить меткую
шутку, и тот, кто переносит насмешки.
31. Дружелюбие (philia) — середина между лестью го
и враждой. Проявляется оно в поступках и словах.
Льстец добавляет больше того, что должно и что име­
ется на самом деле, а враждебный ненавистник отни­
мает и то, что есть. Ни тот ни другой по справедли­
вости не заслуживают одобрения. Дружелюбный же
занимает срединное место между ними: он не станет 25
добавлять сверх того, что есть, и не будет хвалить
того, что не должно, однако и принижать пе будет и
ни в каком случае не станет говорить противное тому,
что думает. Таков дружелюбный.
32. А правдивость (aletheia) — среднее между при­
творством (eiröneias) и хвастовством и проявляет себя
в речах, однако не во всяких. Хвастун выказывает
себя имеющим больше того, что у него есть, или знаю- зо
щим то, чего не знает; притворщик, напротив, делает
11*

323

вид, что имеет меньше, чем на самом деле, и не гово­
рит того, что знает, но скрывает свое знание. Правди­
вый не станет делать ни того ни другого: он не будет
35 делать вид, что имеет больше или меньше того, что
имеет, по скажет и про имущество, и про знание, что
у пего есть то, что есть.
Добродетели ли это или не добродетели — об этом
другое исследование 16. Ясно, однако, что они — сере­
дины между названными [крайностями], и люди, жи­
вущие сообразно [такой середине], бывают хвалимы.
33. Осталось сказать еще о справедливости (dikaioii93b synês)—что она такое, в чем проявляется и к чему
относится. Возьмем сначала справедливое — что оно
такое. Справедливое бывает двух родов. Один из них —
соответствие закону: справедливым называют то, что
приказывает закон. Закон велит поступать мужествен5 но, благоразумно и вообще вести себя в согласии с тем,
что зовется добродетелями. Вот почему, как говорят 17,
справедливость — это, по-видимому, некая совершен­
ная добродетель. Ведь если справедливое — это то, что
велит делать закон, а закон приказывает исполнять
все добродетели, то поступающий справедливо в соот­
ветствии с требованиями закона достигнет совершен10 иого достоинства, так что справедливый и справедли­
вость — это некая совершенная добродетель. В этом
состоит и к этому относится один род справедливого.
Однако мы исследуем не такое справедливое и не та­
кую справедливость. В самом деле, при таком пони­
мании справедливого возможно быть справедливым са­
мому с собой: благоразумный, мужественный, воз15 держиый бывает таким сам по себе. От упомянутого
справедливого, требуемого законом, отличен второй
род справедливого — справедливое по отношению к дру­
гому человеку. В вещах справедливых по отношению
к другому человеку нельзя быть справедливым [толь­
ко] для самого себя, А мы исследуем как раз справед­
ливое по отношению к другому и соответствующую
ему справедливость 18.
20
Справедливое по отношению к другому есть, соб­
ственно говоря, равенство (to ison). В самом деле, не­
справедливое — это неравное: когда люди наделяют
себя хорошими вещами больше, а плохими меньше, то
тут имеет место неравенство, и принято думать, что
324

таким путем совершают несправедливость и подвер­
гаются ей. Итак, если несправедливость сводится к не­
равенству, то очевидно, что справедливость и справед­
ливое состоят в равенстве обязательств (symbolaiön).
Поэтому ясно, что справедливость есть некая середина
между излишеством и нехваткой, между многим и ма­
лым: несправедливый, совершая несправедливость,
имеет больше, а терпящий несправедливость, подвер­
гаясь си, имеет меньше. Середина между ними — спра­
ведливое, среднее же — это равное. Так что равное
между большим и меньшим справедливо, а справедли­
вый— это человек, стремящийся иметь равное. Причем
равное бывает между по меньшей мере двумя лицами.
Итак, быть равным но отношению к другому справед­
ливо, и такого человека можно назвать справедливым.
Поскольку, однако, справедливость заключена в
справедливом, то есть в равном, то есть в середине,
причем о справедливом говорится как о справедливом
в чем-то, о равном — как о равном чему-то, о сред­
нем — как о среднем между чем-то, то, следовательно,
справедливость и справедливое будут таковыми по от­
ношению к кому-то и в чем-то.
Если справедливое — это равное, то пропорциональ­
но равное также будет справедливым. Пропорциональ­
ность предполагает самое меньшее четыре члена: Атак
относится к В, как Г к Д. Например, есть пропорцио­
нальное [равенство] в том, что имеющий большое
имущество делает большой взнос, а имеющий малое —
малый взнос, и равным образом в том, что понесший
большие труды получает много, а понесший малые —
мало. Как потрудившийся относится к петрудившемуся, так [полученпое первым] многое относится к [по­
лученному вторым] малому, а потрудившийся относит­
ся [к полученному им] многому, как нетрудившийся —
к [полученному им] малому. И Платон в «Государст­
ве» явно применяет эту справедливую пропорциональ­
ность 19. Земледелец, говорит оп, производит хлеб,
строитель — дом, ткач — плащ, сапожник — обувь; и
земледелец при этом дает строителю хлеб, а строитель
земледельцу — дом, и равным образом все прочие всту­
пают в такие же соотношения, обменивая свои изделия
на то, что есть у других. В этом состоит пропорция:
земледелец так относится к строителю, как строитель
к земледельцу. Равным образом и между сапожником,
325

15 ткачом и всеми другими существует одинаковая про­
порция взаимных отношений, и этой пропорциональ­
ностью держится общественная жизнь (politeian). Та­
ким образом, справедливое — это, по-видимому, пропор­
циональное; общественная жизнь держится справедли­
востью, и справедливое — то же, что пропорциональное.
Поскольку, однако, строитель ценит свою работу
выше, чем сапожник, и сапожнику было трудно обмс20 ниваться со строителем — в обмен на обувь нельзя бы­
ло брать дом,—то постановили (enomisan) пользовать­
ся серебром, объявив его монетой (nomisma), за кото­
рую все это можно купить: каждый за свою вещь
назпачал цену, и так производили обмен друг с дру25 гом; тем самым поддерживалась государственная общ­
ность (politikên koinöiüan).
Итак, если справедливое заключено в таких вещах
и в том, о чем сказано выше, то справедливость в от­
ношении к ним есть некое расположение (hexis), на­
меренно стремящееся к названным вещам в названных
обстоятельствах.
Справедливое — это также и взаимопретерпеванио
(to antipeponthos), но не в том смысле, какой вкладызо вали в пего пифагорейцы20. Они полагали, что спра­
ведливо претерпеть самому то, что сделал другому. Но
такое определение не может относиться ко всем. Ведь
не одно и то же справедливо для слуги и для свобод­
ного: если слуга ударит свободного, справедливо от­
ветить не ударом, а многими, то есть взаимопретерпе­
вание справедливо тоже при пропорциональности: со35 отношение, какое существует между свободным как
высшим и рабом, существует и между ответным дейст­
вием и действием раба. Таким же [пропорциональ­
ным] будет и отношение свободного к свободпому.
Если кто вырвал кому глаз, то справедливое не в TOMt
чтобы в ответ и ему только глаз вырвали, по в том,
чтобы он потерпел еще больше, с соблюдением пропоримь циональности: ведь и пачал он первый, и поступил не­
справедливо; он несправедлив вдвойне, и справедливо,
чтобы пропорционально несправедливостям и он пре­
терпел в ответ больше того, что сделал.
Поскольку о справедливом говорится во многих зна­
чениях, следовало бы определить, какое именно спра­
ведливое мы исследуем.
5
Говорят, что есть место для справедливости в от326

ношениях слуги к господину и сына к отцу. Но спра­
ведливое тут, по-видимому, лишь омоним к справедли­
вому между гражданами государства. Справедливость,
которую мы исследуем,— это гражданская справедли­
вость, то есть она больше всего сводится к равенству
(ведь граждане — это своего рода «общники» 2l и по ю
природе стремятся к равенству, по различаются нра­
вом), в отношениях же сына к отцу и слуги к госпо­
дину нет, как нам кажется, ничего от такой справед­
ливости. Ведь [нет пичего от такой справедливости и
в отношениях] ко мне моей ноги или моей руки, равно
как и любого из моих членов. Таково, по-видимому, и
отношение сына к отцу. Сын — это как бы некая часть
отца, пока он пе встанет в разряд взрослых мужчин ^
и пе отделится от отца. Тогда он уже равен и подобен
отцу. Именно таковыми стремятся быть граждане. По
той же причине нет ничего от справедливости в отно­
шениях слуги к господину. Слуга — это нечто принад­
лежащее господину. Если и существует для него спра­
ведливое, то это «домашнее справедливое» по отноше- 20
пию к нему. Мы же исследуем не такое справедливое,
а гражданское. Гражданское справедливое состоит, повидимому, в равенстве и подобии. Однако к государст­
венному справедливому близко справедливое, бываю­
щее в общении между мужем и женой. Жена ниже
мужа, но очень близка ему и в наибольшей мере при- 25
частна его равенству, поэтому жизнь их близка к об­
щению, которое имеет место среди граждан, и выходит,
что справедливое в отношениях между женой и мужем
преимущественно перед другими [видами справедли­
вого] есть [справедливое] гражданское. Итак, посколь­
ку справедливое — это то, что находит себе место в
общении людей внутри государства, справедливость и
справедливый человек имеют отношение к гражданско- зо
му справедливому.
Справедливость может быть природная и установ­
ленная законом. Однако не надо понимать этого так,
будто [в первом случае] не бывает никаких перемен.
Ведь и с вещами, существующими от природы, проис­
ходят изменения. Скажем, если бы все мы постоянно
упражнялись в бросании левой рукой, обе наши руки
стали бы правыми. Но по своей природе левая рука —
это левая, и правая все равно лучше, чем левая, в силу зз
своей природы, хотя бы мы и все делала левой рукой,
327

как правой. Из-за этих перемен вещи не перестают
быть по природе тем, что они есть. И если в большин­
стве случаев и большую часть времени левая рука ос­
тается левой, а правая — правой, это у них от природы.
Так же обстоит дело и со справедливым от приро­
5я
ды. Если при нашем обращении с ним оно изменяется,
это не значит, что нет справедливого от природы. Оно
есть. Остающееся в большинстве случаев справедли­
вым, видимо, и есть справедливое от природы. То, что
мы сами положим и признаем справедливым, становит­
ся ся после этого таковым, и мы называем его справедли­
вым по закону. Справедливое от природы выше справед­
ливого по закону, однако исследуем мы гражданское
справедливое, а оно существует по закону, не от природы.
Может показаться, что несправедливое (adikon) и
несправедливое дело (adikema) — одно и то же, но это
10 не так. Несправедливое — это определенное законом;
например, несправедливо не возвращать полученного
на хранение. Несправедливое дело — это уже совер­
шенный несправедливый поступок. Равным образом н
справедливое (dikaion) не тождественно справедливо­
му делу (dikaiopragema): справедливое — это опреде­
ленное законом, а справедливое дело — совершение
справедливых поступков.
Когда имеет iviecTO справедливое, а когда пет? Го15 воря вообще, когда человек поступает по свободному
выбору, добровольно (о том, что такое добровольно,
мы говорили выше) и сознавая, по отношению к комуг
каким способом и ради чего он это делает, при таком
условии совершается справедливое. Подобно этому и
несправедливый человек — это тот, кто действует, со­
знавая, по отношению к кому, каким способом и ради
чего [он действует]. Если же кто поступит песправед20 ливо, не ведая ни одной из этих вещей, то оп не на­
рушитель справедливости, а несчастный. Так, если,
думая, что убивает врага, человек убьет отца, он по­
ступит несправедливо, однако в этом случае он будет
не нарушителем справедливости, а несчастным. По­
скольку совершающий несправедливое не бывает на­
рушителем справедливости, если поступает по неведе­
нию, о чем мы только что вели речь, говоря, что оп
25 действует, не зная кому, чем и ради чего наносит вред,
нам надо теперь дать определение неведению, [пока­
зав], в каком случае человек не бывает несправедлив,
328

если даже вредит кому-либо в неведении. Пусть опре­
деление звучит так: когда неведение — причина како­
го-то поступка и человек совершает его не по доброй
воле, он не нарушитель справедливости; когда же че­
ловек сам причина своего неведения и делает что-то
в неведении, он ведет себя несправедливо, и его по 3о
праву будут звать несправедливым. Возьмем пьяниц.
Совершившие зло в пьяном виде — нарушители спра­
ведливости, потому что они сами причина своего неве­
дения. Ведь они могли не напиваться до такой сте­
пени, чтобы не сознавать, что бьют отца. Подобно
этому и в других случаях нарушителями справедли- 35
вости бывают те, кто совершает неправый поступок по
неведению, которому причина — они сами. Если же не
они сами в нем виновны и причина, но которой содеян­
ное имя было содеяно,— неведение, то они не нару­
шители справедливости. Таким неведением бывает есте­
ственное неведение. Дети, например, в неведении бьют шяь
родителей, однако такое естественное неведение не за­
ставляет нас за подобное действие называть детей на­
рушителями справедливости, потому что причина по­
ступка тут — неведение, но дети неповинны в нем,
поэтому и не называют их несправедливыми.
А как с перенесением несправедливости? Можно ли 5
добровольно терпеть несправедливость? Или, скорее,
нельзя? В самом деле, мы добровольно совершаем спра­
ведливые и несправедливые поступки, но терпим не­
справедливость от других недобровольно. Мы избе­
гаем даже быть наказанными, так что очевидно, что
по доброй воле мы не станем подвергаться несправед­
ливости. Добровольно никто не терпит вреда себе,
а терпеть несправедливость — это значит терпеть вред.
Да, скажут нам, но бывает, что люди уступают ю
кому-то, имея право на равную долю, так что если
равное, как мы говорили, справедливо, а меньшее —
несправедливо, причем имеющий меньше соглашается
добровольно, то, выходит, он добровольно подвергается
несправедливости. Но что это опять же не так, ясно
из следующего. Все берущие себе меньшую долю при­
емлют взамен честь, похвалу, славу, дружбу или иное, is
что в том же роде, а кто получает что-либо взамен
того, что упускает, уже не терпит несправедливости;
если же не терпит несправедливости, то и не терпит
ее по доброй воле. И еще: берущие себе меньшую долю,
329

2Э

25

но

85

nofta

5

то есть терпящие несправедливость, как пе полу­
чающие равного, рисуются этим и превозносятся, говоря: «Я мог взять равную долю и не взял, но уступил
старшему или другу». Но терпящий несправедливость
никогда этим пе станет превозноситься. Если терпя­
щим несправедливость не свойственно превозноситься,
а в данном случае люди превозносятся, то, неся ущерб,
они пе терпят несправедливости; если же пе терпят
несправедливости, то и не могут терпеть несправедли­
вость добровольно.
Этому и подобным доводам противостоит довод «от
невоздержности». А именно невоздержный вредит сам
себе, причиняя зло, и делает это добровольно; созна­
тельно вредя сам себе, оп, выходит, сам от себя терпит
несправедливость добровольно. Однако и здесь извест­
ное разграничение не позволяет воспользоваться этим
доводом. Разграничение сводится к тому, что никто не
хочет терпеть несправедливость. Невоздержный же
охотно предается своему невоздержанию, так что сам
по отношению к себе совершает несправедливость. Зна­
чит, он хочет, чтобы с ним случилось дурное; по ни у
кого пе бывает желания терпеть несправедливость. Так
что и невоздержный тоже не причиняет добровольно
сам себе несправедливость.
Однако, пожалуй, тут опять кто-нибудь задастся
вопросом, возможно ли поступать несправедливо с са­
мим собой? Если смотреть с точки зрения невоздерж­
ного, то, видимо, возможно. И еще следующим обра­
зом несправедливость по отношению к самому себе
представляется возможной. Если справедливы те дела,
которые устанавливает закон, то человек, не испол­
няющий их, несправедлив, и если он упустил возможиость исполпить их по отношению к лицу, на которое
указывает закон, то этому лицу такой человек нано­
сит несправедливость. Но закон [в числе прочего] ве­
лит быть благоразумным, приобретать имущество, за­
ботиться о теле и тому подобное; выходит, кто ведет
себя не так, тот причиняет несправедливость сам себе,
ведь несправедливость в этом случае ни на кого дру­
гого пе распространяется. Однако [подобное рассуж­
дение] едва ли было правильным, и невозможно, что­
бы человек был в этом смысле несправедлив по отно­
шению к самому себе. В самом деле, невозможно,
чтобы один и тот же человек одновременно имел и
330

больше и меньше, поступал добровольно и недобро­
вольно. Но поступающий несправедливо в силу того,
что он несправедлив, имеет больше, а терпящий несправедливость тем самым, что он ее терпит, имеет
меньше. Поэтому, если он сам по отношению к себе
несправедлив, получается, что один и тот же человек
в одно и то же время имеет и больше и меньше. Но
это невозможно. Значит, невозможно, чтобы человек
сам по отношению к себе был несправедлив.
И еще. Поступающий несправедливо действует до­
бровольно, а терпящий несправедливость терпит ее не­
вольно, так что если возможно быть несправедливым
но отношению к самому себе, то окажется возможным
делать одновременно что-то и по доброй воле, и не по
доброй. Но это невозможно. Значит, и такое рассуж­
дение исключает возможность несправедливости по от­
ношению к самому себе.
И еще: возьмем несправедливые поступки каждый
в отдельности. Люди несправедливы, когда пе отдают
залога, развратничают, воруют или делают другое какое-пибудь несправедливое дело. Но никто никогда не
лишал сам себя своего залога, не впадал в блуд с соб­
ственной женой и пе воровал сам у себя. Поэтому
если в этом состоят несправедливые поступки, то
невозможно быть несправедливым по отношению к са­
мому себе. Если все же тут возможна несправедливость, то это «домашняя несправедливость» (oikonomikon adikcma), a ne гражданская. Ведь душа, разделен­
ная на мпого частей, имеет в себе часть лучшую и
худшую, так что если возникает какая-то несправедли­
вость в душе, то это несправедливость частей души по
отпошеиию друг к другу. Такую «домашнюю неспра­
ведливость» мы подразделили на несправедливость по
отпошентпо к худшей и лучшей части, когда сам человек поступает с собой справедливо и несправедливо. Мы
рассматриваем, однако, не это, а гражданскую неспра­
ведливость. Таким образом, пока речь идет о неспра­
ведливостях, которые подлежат нашему рассмотрению,
поступать несправедливо с самим собой невозможно.
И еще вопрос: кто из двух совершает несправедли­
вость и в ком [источник] несправедливого поступка —
в получившем что-либо несправедливо или в том, кто
судит и присуждает, как случается при состязаниях?
Получивший пальму от председательствующего и при331

ю

^

20

25

зэ

35

судившего ее не бывает пе прав, хотя бы пальма была
дана ему несправедливо; тот же, кто плохо рассудил
атъ и дал се,— несправедлив. Но и он несправедлив в од­
ном отношении, а в другом — прав: он не различил
того, что по истине и но природе своей справедливо,
и потому не прав, однако остается правым по отноше­
нию к тому, что самому ему кажется справедливым.
34. Про добродетели мы успели сказать и что они
5 такое, и в чем заключены, и на какие вещи направ­
лены, а нро каждую из них сказали, что мы поступаем
наилучшим образом, действуя в соответствии с пра­
вильным рассуждением (kata ton orthonlogon) 22. Но
говорить о действиях в соответствии с правильным
рассуждением — это все равно как если бы мы сказа­
ли, что всего лучше достичь здоровья, если применять
средства, приносящие здоровье. Тут нет ясности
ίο (asaphes). И мне скажут: разъясни, какие средства при­
носят здоровье. Так и относительно рассуждения [надо
выяснить], что оно такое и когда оно правильно.
Необходимо, пожалуй, определить сначала, какой
[части души] присущ разум. Выше мы уже провели
разграничение в общих чертах, сказав, что в душе есть
часть, имеющая разум (logon ekhon), и часть, пе нолью зующаяся разумным рассуждением (alogon). Обладаю­
щая разумным рассуждением часть души делится на
две части — на совещательную (boyleytikon) и позна­
вательную (epistemonikon). To, что они отличны друг
от друга, можно обнаружить исходя из того, на что
они направлены. Подобно тому как отличны друг от
20 друга цвет, вкус, звук, запах, различны и чувства, ко­
торые природа дала для их восприятия: мы узнаем
звук при помощи слуха, вкус — при помощи органа
вкуса, цвет — при помощи зрения. Таким же способом
надо рассуждать и об остальном: поскольку душе под­
лежат разные предметы, разнообразны и части души,
которыми мы их познаем. Мыслимое отлично от чувст­
венного, но и то и другое мы познаем душой; значит,
не одна и та же часть будет иметь отношение к ве­
щам мыслимым и чувственным. Совещательная, то есть
избирающая (proairetikon), часть души направлена на
чувственные предметы, на то, что находится в движе­
нии, и вообще на то, что подлежит возникновению и
уничтожению. В самом деле, мы совещаемся относи332

тельпо вещей, делать или не делать которые зависит ао
от нашего выбора, для которых возможны обсул«дение
и выбор, делать их или не делать. Но таковы вещи
чувственные и находящиеся в подвижной изменчи­
вости. Поэтому, если так рассуждать, избирательная
часть души касается вещей чувственных23.
После этих разграничений, — поскольку речь идет
об истине, мы же исследуем, как проявляет себя нети- 35
па, и поскольку [в качестве проявлений истины] су­
ществуют знание, разумность, ум, мудрость, предполо­
жение,— должно сказать, на что эти последние паправлены. Знание (epistëmë) распространяется на то,
что познаваемо при помощи доказательства и рассул;- п«ла
дения; разумность (phronesis) касается вещей, связан­
ных с деятельностью, когда имеет место выбор и укло­
нение, когда делать что-либо или не делать зависит
от нас. Создавая вещи, мы делаем их, а исполняя, дей­
ствуем, и это пе одно и то же 24. При создании наряду
с деланием есть еще и другая цель. Возьмем, напри­
мер, строительное искусство. Оно есть создание домов,
и цель его — готовый дом, а не только его делание.
Это относится и к плотницкому делу, и к прочим ви­
дам создающей деятельности. При исполнении нет иной
цели, кроме самого действия. Так, например, при игре
на кифаре нет никакой иной цели, и сама цель ее как ю
раз и есть действие игры, исполнение. Разумность на­
правлена на такое действие и на вещи исполняемые,
а мастерство (techne) — на дела и создаваемые вещи;
недаром изобретательность больше проявляет себя в
делах создаваемых, чем в исполняемых. Поэтому мож­
но признать, что разумность — это некое состояние вы­
бора и исполнения действий, исполнять или не испол- is
нять которые зависит от нас,— действий, которые паправлены па пользу.
Разумпость — это, пожалуй, добродетель, а не зна­
ние. Ведь разумных хвалят, хвалят же за добродетель.
И еще: существует наивысшая степень всякого зна­
ния, но для разумности нет высшей степени, потому
что она сама, по-видимому, уже есть некая высшая 20
степень.
Ум (noys) направлен па первоначала вещей умо­
постигаемых и сущих. В самом деле, знание имеет
дело с вещами доказуемыми, первоначала лее недока­
зуемы, поэтому не знание, а ум имеет дело с перво333

25

so

35

1197ь

5

ю

is

началами. Мудрость же (sophia) сложена из знания
и ума. Ведь мудрость имеет дело и с первоначалами,
и с тем, что происходит из первоначал и на что на­
правлено знапие; поэтому в той мере, в какой муд­
рость имеет дело с первоначалами, она причастна уму,
а в той, в какой она имеет дело с вещами доказуемы­
ми, существующими вслед за первоначалами,— она
причастна знанию. Итак, ясно, что мудрость состоит
из ума и знания, так что она должна быть направлена
на те же предметы, что ум и познание.
Предположение же (hypolepsis) —это [способность]
сомневаться, когда мы думаем обо всем, так ли об­
стоит дело или не так.
Одно и то же ли разумность и мудрость? Или, ско­
рее, нет? Ведь мудрость направлена на вещи доказуемые и неизменные, разумность же — не на них, а на
вещи изменчивые. Назовем, к примеру, прямое, кри­
вое, вогнутое и тому подобное — они всегда остаются
самими собой. А полезные вещи не пребывают неиз­
менными: сейчас что-то полезно, а назавтра уже нет,
одному полезно, другому — нет, в одном виде полезно,
ъ другом — нет. На полезные вещи направлена разум­
ность, но не мудрость. Значит, мудрость отлична от
разумности.
Добродетель ли мудрость или нет? Что она — до­
бродетель, можно показать, ссылаясь на разумность.
В самом деле, разумность, как мы говорим,— это доб­
родетель одной части из разумных частей души; ра­
зумность ниже мудрости, потому что направлена на
низшие предметы: мудрость, утверждаем мы, связана
с вечным и божественным, разумность — с полезным
для человека. Если низшее — добродетель, то для выс­
шего тоже естественно быть добродетелью; поэтому
ясно, что мудрость — это добродетель.
А что такое сообразительность (synßsis), на что
она направлена? Сообразительность проявляет себя
в том же, что .и разумность,—в действиях и поступках.
Сообразительным человек зовется тогда, когда он спо­
собен принять решение и правильно судить и видеть.
Однако суждение его касается малого, в малых вещах.
Сообразительность и сообразительный человек — это
некая часть разумности и разумного человека, и без
них ее не бывает. Нельзя отделить сообразительного
от разумного.
334

Подобным образом, похоже, обстоит дело и с на­
ходчивостью (deinotes). Находчивость и находчивый
человек — это не то же самое, что разумность и ра- ю
зумный, при том что разумный находчив и потому на­
ходчивость как-то содействует разумности. Но и дур­
ного человека называют находчивым. Так, например,
Ментор был, по-видимому, находчив, но не был разу­
мен. Разумному и разумности свойственно стремиться
к самому лучшему, избирать его и всегда выполнять.
Находчивости же и находчивому — усматривать, при 25
помощи каких [средств] может быть выполнено каж­
дое дело, и доставлять их. Итак, находчивый, по-види­
мому, проявляет себя в этом и имеет дело с подобными
вещами.
Может вызвать вопрос и удивлепие, почему мы, го­
воря о нравах, то есть неким образом о политике, гово­
рим о мудрости. Во-первых, видимо, потому, что рас- зо
смотрение ее не чуждо предмету, если, как мы утверж­
даем, мудрость — это добродетель. И еще, конечно,
потому, что философу свойственно исследовать попутно
все, что так или иначе входит в его предмет. Мы гово­
рим о том, что в душе, и необходимо сказать обо всем 35
в ней; мудрость также находится в душе, поэтому речь
о мудрости не чужда [нашему предмету].
Как паходчивость относится к разумности, так в
каждой добродетели, по-видимому, [природное предрасположепио относится к совершенному состояпию
добродетели]. Всякому человеку, говорю я, уже от
природы присущи добродетели. У каждого, например,
есть тяга без рассуждения к чему-то смелому и пра­
вому, и любая [добродетель предполагает] такую же нова
тягу. Существуют также добродетели по привычке и
зависящие от личного выбора. Те, которым сопутст­
вует разум, совершенны и вызывают похвалу. Природ­
ной добродетели самой по себе не присуще рассужде­
ние; но если она отделена от рассуждения, то мала и s
не вызывает похвалы, если же соединена с рассужде­
нием и выбором, это делает добродетель совершенной.
Поэтому природный порыв к добродетели и содейст­
вует разумной добродетели, и вместе с тем не может
помимо разума стать добродетелью. С другой стороны,
и рассуждение и свободный выбор, если нет природ­
ного порыва, не достигают состояния совершенной доб­
родетели. Поэтому не прав был Сократ, говоривши^ ю
335

ι:,

ли

25

ло

iioRb

что добродетель — это рассуждение -&: от поступков-де
смелых и справедливых нет пользы, если человек не
ведает, [что такое добродетель], и не делает ее пред­
метом своего разумного выбора. На этом основании
Сократ называл добродетель рассуждением и был не
прав. Нынешние судят лучше: добродетель, говорят
они,— это [способность] совершать прекрасные дела,
соответствующие правильному рассуждению (kata ton
orthon logon). Однако и они не правы. Ведь человек
может совершить справедливый поступок без выбора
и без знапия о том, что такое прекрасное, но действуя
но какому-то нерассуждающему порыву, причем его
поступок [может быть] правильным и соответствовать
правильному рассуждению (то есть, скажем мы, он
поступил так, как ему велело бы правильное рассуж­
дение). Однако в этом случае его действие не заслужи­
вает похвалы. Наше определение — «порыв к прекрас­
ному, соединенный с рассуждением»—лучше; такой
порыв — это и есть добродетель, и он достоин похвалы.
У кого-нибудь, пожалуй, может вызвать вопрос,
добродетель ли разумность или нет. Да, она доброде­
тель, н вот откуда это видно: поскольку справедливость, мужество и прочее — добродетели в силу того,
что они прекрасные действия и вызывают похвалу, то,
очевидно, и разумность должна принадлежать к ве­
щам, вызывающим похвалу и стоящим в ряду добро­
детелей, коль скоро разумность толкает к тому же по­
ступку, что и мужество. Да и вообще, что бы ни пове­
лела разумпость, то мужество и делает. Поэтому если
мужество заслуживает похвалы за поступки, которые
велит делать разумность, то сама разумность вполпе
должна заслуживать похвалы и быть добродетелью.
О том, исполняющая ли (praktike) деятельность ра­
зумность или нет, можно сделать вывод из следую­
щего, обратив внимание па ремесла, на строительное
искусство например. Как мы говорили, в строительство
участвуют двое: один, называемый архитектором, и
второй — его помощник, делающий дом. Но и архитек­
тор, поскольку он создавал дом, также создатель дома.
Подобным образом обстоит дело и с прочими видами
создающей деятельности. В них участвуют руководитель (arkhitektön) и его помощник. Итак, руководи­
тель создает нечто и то же самое создает его помощ­
ник.
336

Если и с добродетелями обстоит дело точно так же,
а это и вероятно и правдоподобно, то разумность тоже
должна быть исполняющим действием. Ведь все доб­
родетели — исполнители действий, а разумность — это 5
как бы архитектор среди них: как она прикажет, так
и действуют добродетели и те, кто им следует. Поэто­
му раз добродетели [из числа вещей] исполняющих и
действующих, то и разумпость также должна быть ис­
полняющей и действующей.
Требует решения и такой вопрос: первенствует ли
разумность над всем в душе, как на первый взгляд
кажется, или нет? Над высшими [свойствами], по-ви- ю
димому, пет. Над мудростью, например, она не первен­
ствует. Но, скажут, разумность обо всем печется,
она — госпожа повелевающая26. Ее, пожалуй, можно
сравпнть с управителем дома. В самом деле, он — гос­
подин всего и всем управляет, однако не первенствует
надо всем, а доставляет досуг хозяину, чтобы тому [за- is
боты] о яшзненпых потребностях не мешали творить
прекрасные и приличные ему дела. Подобно этому и
разумпость, словно управитель у мудрости, доставляет
мудрости досуг и возможность делать свое дело, сдер­
живая страсти и вразумляя (söphronidzoysa) их.
*го

КНИГА ВТОРАЯ (В)
25

1. После этого следует рассмотреть порядочность
(epieikeia), что она такое, в чем заключается и на что
направлена. Порядочность и порядочный человек —
это тот, кто довольствуется меньшим того, на что име­
ет законпое право. А именно, есть вещи, которые
зо законодатель не в силах точно определить по отдель­
ности, но называет их в общем. К т о в этом случае у с ­
тупает и избирает для себя то, что законодатель хотел
определить по отдельности, по н е мог, тот человек порядочлый. Это н е значит, что оп вообще умаляет себя
в своих законных правах. Он умаляет себя пе в пра­
вах естественных и подлинных, а лишь в том, что с о ­
гласуется с законом и что упустил определить законо­
датель.
2. Сознательность и сознательный ( e y g n ö m ö n ) ка85 саготся тех ж е вещей, что и порядочпость,—дел спра-«
ведливых, по оставленных законом без точного опреде­
ления. Сознательный — это человек, способный судить
о том, что пропущено законодателем, и попимающий,
И99а что опущенное тем не менее справедливо. Сознатель­
ность пе бывает б е з порядочности. Сознательный —
тот, кто судит подобающим ему образом; порядоч­
ный — тот, кто действует в соответствии с таким с у ж ­
дением.
3. Рассудительность (eyboylia) касается тех ж е ве5 щей, что и разумность, а именно того, что можно
выполнить, избрать или избегнуть, и не бывает без ра­
зумности. При этом разумность направлена на дейст­
вие в таких вещах, а рассудительность — это состоя­
ние, расположение или нечто подобпое, направленное
па достижение наилучшего и полезнейшего в дейст338

виях. Поэтому если что-то само собой получается по
чьему-то желанию, то рассудительность тут, по-види- ю
мому, ни при чем: в тех случаях, где не соучаствует
разум с его исканием наилучшего, мы не назовем рас­
судительным того, у кого что-то вышло по его жела­
нию, а скажем: ему везет. Везение — это удачи, к ко­
торым непричастен испытующий разум.
Справедливо ли при обхождении с людьми держать
себя как равный с равными? (Например, скажем, при is
общении с любым человеком считать его таким же,
как ты.) Или, скорее, нет? Ведь так, по-видимому, ве­
дут себя и льстец и подхалим. В то же время возда­
вать при общении каждому по достоинству свойствен­
но, по-видимому, справедливому человеку и достой­
ному.
Затруднение может вызвать вот еще что: если 20
поступать несправедливо — это значит вредить по доб­
рой воле, сознавая, как и зачем, и если вред и неспра­
ведливость имеют дело с вещами хорошими и направ­
лены против хорошего, то поступающий несправедли­
во, т. е. неправый, должен соответственно знать, что
хорошо и что дурно, иметь же знание о таких вещах
свойственно человеку разумному и разумности. Полу- 25
чается поистине нелепость: неправому присуще вели­
чайшее благо — разумность. Или, скорее, неправому
не присуща разумность? В самом деле, неправый не
видит и не способен различать, что вообще хорошо и
что хорошо для него, но ошибается. Разумности же зо
свойственно правильно рассматривать такие вещи. Тут
дело обстоит как во врачебной науке: все мы знаем, что
целебно вообще и что приносит здоровье, знаем, что че­
мерица, слабительное, надрезы и прижигания целитель­
ны и приносят здоровье, однако мы не владеем врачеб­
ной наукой, потому что не знаем, что благо в каждом as
отдельном случае, как знает это врач, знающий, для
кого именно бывает хорошо такое-то средство, когда
именно и при каком состоянии. Ведь в этом лишь и со­
стоит врачебная наука. Мы же, хотя знаем о целитель­
ных средствах вообще, не владеем врачебной наукой,
и она не имеет к нам отношения. Так и человек не- шэь
справедливый: он знает, что сами по себе господство,
начальствование и власть — благо, но не знает, благо
ли это для него и когда именно и при каком его состоя­
нии благо. Но знать это — главное дело разумности, и,
339

б следовательно, несправедливому разумность не прису­
ща. Вещи, которые выбирает несправедливый и с кото­
рыми он правильно обращается,— блага, но блага сами
по себе, а не для него: богатство и власть сами по се­
бе благо, однако для него они могут и не быть благом,
потому что, получив достаток и власть, он и сам себе,
ίο и друзьям причинит много зла, ведь правильно поль­
зоваться властью он не сможет.
Заставляет задуматься и нуждается в рассмотрении
вот еще что: можно ли по отношению к дурному че­
ловеку совершать несправедливость? Или пет? Ведь
если несправедливость — это [нанесение] вреда, а
вред состоит в лишении благ, то [несправедливость],
по-видимому, не причиняет [дурному человеку] вреда:
дело в том, что блага, которые дурной человек иризпа15 ет для себя благом, не суть для него блага. Богатство
и власть будут вредны для дурного человека, пе спо­
собного правильно ими пользоваться. Итак, если нали­
чие их повредит дурному человеку, тот, кто отнимает
их у него, не делает, по-видимому, ничего несправед­
ливого. Толпе такое рассуждение, пожалуй, покажется
парадоксальным: ведь все думают, что они способны
пользоваться властью, силой, богатством. Однако это
го мнение превратно, как показывает практика законода­
тельства. Не всем законодатель позволяет начальство­
вать: для того, кто собирается стать у власти, определя­
ется возраст и достаток, потому что не всякий спосо­
бен быть начальником. Если же кто-то вознегодует от
того, что он не у власти, или от того, что ему не по25 зволяют управлять, ему можно сказать: у тебя в душо
нет того, при помощи чего ты мог бы начальствовать
и управлять. Мы видим также, что [больному] телу
не могут принести здоровья вещи, хорошие сами по
себе, но, кто хочет вылечить больное тело, должен
прежде всего пить воду и принимать малое количество
зо пищи. Точно так же тому, у кого душа негодна, разве
не следует, чтобы не делать ничего дурного, воздержи­
ваться от богатства, власти, силы и тому подобных ве­
щей, тем более что душа намного подвижнее и пере­
менчивее тела? Подобно тому как больпому телом не­
обходим указанный образ жизни, так и человеку с
35 больной душой надо вести подобную жизнь, не имея
ничего из вышеназванного.
Затруднение вызывает и такой вопрос: как надо
340

действовать, если нельзя действовать в одно и то же
время и мужественно, и справедливо? Мы уже говори­
ли, что во врожденных добродетелях есть только тяга t200a
к прекрасному, но нет разумного основания. Человек
же, делающий выбор, делает его при помощи разума и
[в той части души, которая] обладает способностью
рассуждать. Поэтому [в таком человеке] найдут себе
место и выбор, и совершенная добродетель, которая,
как мы говорили, соединена с разумностью и не быва­
ет без врожденной тяги к прекрасному. Добродетель s
не станет противницей добродетели, ведь ей свойствен­
но подчиняться разуму и [действовать], как оп велит:
куда бы он пи повел, туда она и склоняется. Разум же
избирает лучшее. Прочих добродетелей нет без разум­
ности, и совершенная разумность пе бывает одна, без ю
других добродетелей: они как-то сотрудничают (syiiergoysi) друг с другом, сопутствуя разумности.
Трудно решить и такой вопрос: обстоит ли с доб­
родетелями дело так же, как и с прочими благами —
внешними и относящимися к телу? Эти блага, когда
их слишком много, портят людей. Так, большое бо- is
гатство превращало людей в спесивых и неприятных.
То же можпо сказать про другие блага — власть, по­
чет, красоту и величие. Не так ли обстоит дело и с
добродетелями и не станет ли человек хуже, имея в
себе избыток справедливости и мужества? Или нет?
Конечно, не станет. Одпако ведь добродетель вызывает 20
к себе почтение, а слишком большой почет делает лю­
дей худшими: добродетель — причина почета, поэтому,
возрастая, добродетель может портить людей. Или это
не так? В самом деле, несмотря па то, что у доброде­
тели много других дел, главное среди них — уметь пра- 25
вильпо пользоваться такими и им подобными благами.
Если достойный человек, облеченный и большим поче­
том, н властью, не пользуется ими правильно, то он
уже пе может называться достойным человеком. Ни
почет, ни власть не портят достойного, а значит, но зо
портит его и добродетель.
В общем же, как мы определили вначале, доброде­
тели — это середина, и, чем добродетель выше, тем в
большей мере она середина. Поэтому добродетель, воз­
растая, сделает человека не худшим, а лучшим. Сере­
дину же мы назвали серединой между бессилием стра­
стен и их избытком.
341

35

4. Об этом сказано. Теперь нам следует обратиться
к новой теме и говорить о воздержности и невоздерж-·
ности. И добродетель эта, и порок необычны (atopoi);
необычными по необходимости будут и рассуждения
120оь о них. Добродетель эта не похожа на остальные добро­
детели. В самом деле, [если взять] другие добродете­
ли, то разум и [добродетельное] чувство устремлены
к одному и тому же и не противятся друг другу1, в
этом же случае разум и чувство друг другу проти­
вятся.
В душе коренятся три свойства, за которые нас на­
зывают дурными: порочность (kakia), невоздержность
(akrasia), зверство. О порочности и о добродетели, что
они такое и в чем состоят, мы уже говорили выше. Те­
перь следовало бы сказать о необузданности и звер­
стве.
5. Зверство (thoriotés) — это крайняя испорчепю ность (kakia). Когда мы видим полного негодяя, мы
говорим, что это не человек, а зверь, допуская тем са­
мым, что есть такой порок — зверство. Противополож­
ная добродетель остается безымянной: опа выше
человека, как героическая и божественная. Безымянна
же эта добродетель потому, что у бога нет своей добро­
детели: бог выше всякой добродетели, и пе доброде15 телыо определяется его достоинство, потому что в та­
ком случае добродетель будет выше бога. Вот почему
безымянна добродетель, противоположная пороку звер­
ства. Этому пороку противостоит [добродетель] боже­
ственная, не человеческая. Подобно тому как зверст­
во — порок не человеческий, так и противоположная
ему добродетель.
20

6. Начинать рассуждение о певоздержпости (akrasias) и воздержности (egkrateias) надо с вещей, вызы­
вающих вопросы, и с доводов, противоречащих тому,
что кажется очевидным, чтобы, приняв во впимапио
доводы, в которых заключены трудности и противоре­
чия, рассмотреть их, исследовать и узнать истину об
этих вещах, насколько это возможно. Так легче будет
25 увидеть истину. Сократ старший 2 совсем упраздняет
невоздержность, он утверждает, что ее пет, заявляя,
что никто не изберет для себя зло, зная, что это зло.
Невоздержный же, по-видимому, знает, что зло — это
342

зло, однако, гонимый страстью, отдает ему предпочте­
ние. 13 силу этого довода Сократ полагал, что не суще­
ствует невоздержности. Но он не прав. Нелепо, дове- зэ
рившись такому рассуждению, не заметить того, в
существовании чего мы убеждаемся на опыте. Невоз­
держными люди бывают, и они знают, что поступают
дурно, однако поступают так. Если же невоздержность
существует, то встает вопрос: обладает ли невоздерж­
ный каким-то знанием (epistemen), при помощи кото­
рого он видит и исследует, что дурное дурно? По-види­
мому, нет, потому что нелепо, чтобы самое лучшее и 35
прочное в нас было побеждаемо чем-то, а ведь зна­
ние — это как раз и есть самое постоянное в нас и са­
мое неодолимое. Итак, [сократовское] рассуждение
опровергается еще одним доводом — доводом, что зна­
ния [у невоздержного] нет.
Знания нет, но, может быть, есть мнение? А если
невоздержный обладает мнением, то его нельзя пори­
цать. Ведь если он в чем-то ведет себя нехорошо, не i20ia
зная этого наверное, но лишь догадываясь, то ему
простительно то, что он прельстился наслаждением и
поступил дурно, не зная наверное, а лишь догадыва­
ясь. Тех же, для кого мы находим извинение, мы не з
порицаем, так что невоздержный, если он обладает
одним только мнением, не вызовет порицания. Но он
вызывает его!
Вот таковы рассуждения, заводящие в тупик: к
бессмыслице приводят доводы, утверждающие, что
[невоздержный] не обладает знанием; к такой же бес­
смыслице приводят и доводы, говорящие, что у него
нет также и мнения.
У кого-то вызовет вопрос вот еще что: человек бла- ю
горазумный (söphröii) считается воздержным; но бу­
дет ли он испытывать сильное влечение к чему-либо?
Если он воздержан, то он должен испытывать сильное
влечение; ведь не назовешь воздержным человека, ко­
торый умеет сдерживать в себе только спокойные вле­
чения. Охваченный же сильными влечениями уже не is
будет благоразумным, потому что благоразумен тот,
кто не имеет таких влечений и страстей3.
Возникает и такая трудность: есть основания гово­
рить, что в некоторых случаях невоздержный вызывает
одобрение, а воздержный — порицание. Допустим, го­
ворят, что кто-то рассуждает ошибочно и, когда рас- го
343

суждает, хорошие вещи кажутся ему дурными, жела­
ние же его устремлено к хорошему. Выходит, что ра­
зум не позволит ему действовать, но он [все равно]
будет действовать, увлекаемый своим желанием, ведь
невоздержный именно таков. И он совершит прекрас­
ный поступок,— в самом деле, как мы допустили, же­
лание влечет его к этому; разум же станет препятство­
вать,— мы ведь допустили, что он ошибается в своем
рассуждении о прекрасном. Такой человек будет не­
воздержан, но вызовет одобрение: он заслуживает
одобрения тем, что поступок его хорош. Получается
явная нелепость. Сделаем еще и такое допущение: че­
ловек рассуждает ошибочно, и прекрасные вещи не
кажутся ему прекрасными, но желание влечет его к
этим прекрасным вещам; воздержан же тот, кто чеголибо сильно желает, но не делает, потому что его оста­
навливает разум. И вот человек, рассуждающий оши­
бочно о прекрасных вещах, не позволит себе сделать
то, что ему хочется сделать, а дело, от которого он
себя удерживает,— хорошее дело, к нему ведь влекло
его желание. Однако тот, кто не делает хорошего дела,
когда его надо сделать, достоин порицания. Значит,
воздержный будет иногда вызывать порицание. Такой
вывод тоже нелеп.
Во всем ли и по отношению ко всему ли [проявля­
ют себя] невоздержность и невоздержный — например,
по отношению к деньгам, почету, гневу, славе; ведь
именно »в таких вещах люди, по-видимому, бывают не­
воздержны, — или, напротив, невоздержность проявля­
ет себя в чем-то определенном? Этот вопрос тоже мо­
жет вызвать затруднение.
Таковы вещи, ставящие нас в тупик. Но надо ре­
шить эти вопросы. Первый вопрос — о знании. Неле­
пым казалось то, что человек, обладающий знанием,
лишается его или изменяется. Тот же довод сохраняет
свою силу и для мнения, потому что безразлично, идет
ли тут речь о знании или о мнении: если мнение силь­
но тем, что оно твердо и непоколебимо, то, когда люди
придерживаются мнения, что все обстоит так, как им
кажется, мнение ничем не будет отличаться от знания.
Таким, например, было мнение Гераклита Эфесского
о вещах, о которых он имел свое мнение4.
В том, что невоздержный, обладающий знанием
лли таким мнением, о каком мы говорим, поступает
344

дурпо, нет ничего нелепого. Дело в том, что знание ю
бывает двух родов: можно обладать знанием (мы гово­
рим, что человек знает, когда он имеет знание), а
можно действовать при помощи знания. Так вот, не­
воздержный имеет знание о прекрасном, но не дейст­
вует в согласии с таким знанием. Когда он не деист- 15
вует в соответствии со своим знанием, он может дей­
ствовать порочно, хотя и обладает знанием, и в этом
нет ничего нелепого. Тут происходит то же, что со
спящими: они, хотя и обладают знанием, однако во
спе делают и претерпевают много неприятного, потому
что знание не действует в них. Подобным образом ве- 20
дет себя и невоздержный. Он похож на спящего и не
действует при помощи знания. Так разрешается это
затруднение. Возникал вопрос: отбрасывает ли в этих
случаях невоздержный знание или изменяет его? И то
и другое, по-видимому, нелепо. Внести ясность в этот
вопрос можно. Как мы говорили в «Аналитиках», сил- 25
логизм состоит из двух посылок: первой — общей и
второй — подчиненной ей и частной5. Например: я
умею всякого человека, страдающего горячкой, сделать
здоровым; но вот этот человек страдает горячкой;
следовательно, я умею и его сделать здоровым. Может
случиться, что я знаю, как обращаться со знанием во- зо
обще, но пе знаю, как быть с ним в частном случае.
Отсюда может возникнуть ошибка у обладающего зна­
нием: [я умею] любого страдающего горячкой сделать
здоровым, но не знаю, страдает ли горячкой вот этот
человек. Так ошибается и невоздержпый, обладающий
знанием. Ведь возможно, что невоздержный обладает
общим знанием, какие вещи вредны и дурны, но не
знает, что именно такие-то отдельпые вещи вредны,
поэтому, обладая знанием, он допустит ошибку. Зпаππθ общего у него есть, а знания частного нет. Следо­
вательно, опять нет ничего нелепого, если невоздерж­
ный, обладая знанием, поступает дурно. Это как с 1202а
пьяными. Пьяные, когда их оставит опьянение, снова
делаются самими собой. Ни разум, ни знание пе покипули их, но были подавлены опьянением; освободив- 5
шись от опьянения, эти люди снова стали самими со­
бой. Подобным образом ведет себя и невоздержный:
пересилившая страсть заставила умолкнуть в нем рас­
суждение, по когда страсть, как опьянение, покидает
его, оп опять делается самим собой.
345

ю

!5

2о

25

зо

35

1202b

Еще одно соображение о невоздержности могло за­
вести в тупик: довод, что иногда невоздержный вызывает одобрение, а воздержный — порицание. Однако
такого не бывает. В самом деле, воздержный или не­
воздержный — не тот, кто обманут в своем рассужде­
нии, а тот, кто ведет правильное рассуждение и с его
помощью судит о том, что дурно и что хорошо. Невоз­
держный не повинуется такому рассуждению, воз­
держный повинуется и не идет на поводу у вожделений. Ведь не тот воздержан, кто, сдерживая себя, пе
бьет отца, когда ему хочется его побить и он не думает,
что бить отца позорно. Если в подобных случаях нет ме­
ста воздержности и невоздержности, то, по-видимому,
невоздержность никогда не может вызвать одобрения,
а воздержность — порицания, как могло показаться6.
Невоздержность бывает болезненная и от природы.
Болезненная такая, например: некоторые люди выры­
вают волосы и грызут [ногти] 7. Если человек подав­
ляет в себе такого рода удовольствие, его не хвалят, а
если не подавляет — его не ругают или ругают только
слегка. А вот пример невоздержности от природы: сы­
на судят в суде за то, что он бьет отца, он же оправдывается тем, что и тот тоже бьет своего отца,— и сын
избегает наказания, потому что судьи решают, что это
преступление от природы. За то, что человек подав­
ляет в себе желание бить отца, его не станут хвалить.
Мы же сейчас исследуем не такие случаи невоздерж­
ности и воздержности, а те, за которые нас открыто
хвалят и порицают.
Бывают блага внешние, например богатство,
власть, почет, друзья, слава; бывают блага, по необхо­
димости присущие нам и связанные с телом. Таковы
осязание и вкус (если кто невоздержан в этом, то
его можно считать невоздержным вообще) и чувствен­
ные удовольствия. Невоздержность, которую мы иссле­
дуем, касается, по-видимому, именно этих последних.
Вызывал трудность вопрос, в чем еще может про­
являться невоздержность. В [стремлении] к почету
человек не бывает невоздержным в полном смысле
слова. Ведь неудержимый в стремлении к почету за­
служивает иногда одобрения: он высоко ценит честь.
В общем мы и в отношении подобных вещей говорим
о невоздержности, прибавляя: невоздержан в [искании] почета, славы; невоздержан в гневе. Однако ког346

да речь идет о невоздержном вообще, мы не добавля­
ем — в чем, полагая, что и так, без добавлений, ясно,
в чем именно он невоздержан: невоздержный вообще
невоздержан в том, что касается телесных удовольст­
вий и неудовольствий.
И еще по одной причине ясно, что невоздержность
вообще касается пазванных вещей. Если невоздерж­
ный вызывает порицание, то должны вызывать пори­
цание и предметы [его невоздержности]. Почет, слава,
власть, деньги и другие вещи, по отношепию к кото­
рым людей называют невоздержными, не вызывают
порицания; чувственные же удовольствия вызывают.
Вот почему, естественно, того, кто предается им сверх
должного, называют невоздержным в полном смысле
слова (teleös).
Среди невоздержиостсй, требующих уточнепия, в to
чем именно человек ведет себя невоздержно, псвоздержность в гпеве вызывает наибольшее порицание.
Встает вопрос: что заслуживает большего порица­
ния — невоздержность в гневе или в чувственпых удо­
вольствиях? Невоздержность в гневе похожа на тех
слуг, которые полны готовности услужить. Стоит хо­
зяину сказать «подай мне», они всякий раз с готов- ^
постью несутся подавать, не расслышав, что именно
надо подавать, и ошибаются: когда надо подать кпигу,
они часто подают палочку для письма. Подобен им и
человек, певоздержный в гневе. Стоит ему услышать
первое слово «обидел», гпев гопит его к мщению, не
позволяя спокойпо разобраться, нужно ли гпеваться 20
или не нужно или нужно, но не с такой силой. За та­
кую вспышку гнева, которая представляется невоз­
держностью в гневе, не следовало бы слишком осуж­
дать. А вот тяга к наслаждению вызывает порицание.
Эта певоздержность отличается от первой: в последнем
случае есть разумный довод, удерживающий человека
от наслаждения, но человек ведет себя вопреки разу- 25
му; именно поэтому такая невоздержность вызывает
большее порицание, чем невоздержность в гневе. Не­
воздержность в гневе —это огорчение (lype), потому
что нет человека, который бы гневался и не был бы
огорчен. Напротив, невоздержность в страсти связана
с наслаждением, поэтому она заслуживает большего
порицания. Невоздержность в страсти соединена, повидимому, с заносчивостью (hybris).
347

so

as

12оза

ю

15

го

Одно ли π то же воздержность и терпение (karteria)? Или, скорее, нет? Воздержность касается наслаж­
дений, н воздержный — это тот, кто подавляет наслаж­
дение, терпение же имеет дело с огорчениями, а имен­
но терпеливо переносящий огорчения — это человек
терпеливый. Опять-таки невоздержность и расслаблен­
ность (malakia) не одно и то же. Расслабленность и
расслабленный — это когда не переносят таких труд­
ностей, какие другой наверняка вынес бы. Невоздерж­
ный же тот, кто не может устоять против наслажде­
ний, по расслабляется (katamalakidzomenos) и увлека­
ется ими.
Бывают еще и так называемые распущенные (ако•lastos). Распущенный и невоздержный — это одно и
то же? Или, скорее, нет? Распущенный — тот, кто ду­
мает, что он делает самое для себя лучшее и полезное,
и никакой закон разума не противится в пем тому,
что кажется ему приятным. Невоздержный же носит
в себе закон разума, который противится тому, к чему
влечет его страсть.
Кого легче исправить — распущенного или невоз­
держного? На первый взгляд, по-видимому, не невоз­
держного: распущенный легче поддается лечению;
ведь стоит в пем родиться закону разума, который на­
учит его тому, что дурное дурно, и оп не станет делать
зла; в невоздержпом же есть закон разума, однако
оп все равно поступает [дурно], так что такой чело­
век, по-видимому, неисцелим.
Но с другой стороны, кто находится в худшем со­
стоянии — тот ли, в ком нет ничего хорошего, [или тот,
в ком есть нечто хорошее] наряду с дурными свойст­
вами? Очевидно, первый, тем более если у пего в пло­
хом состоянии находится самое ценное. Хорошее в невоздержном — это правильный закон его разума (огIhos logos). У распущенного его нет. И еще: закон ра­
зума (logos) — первооснова (arche) каждого человека.
У невоздержного первооснова, высшая ценность, нахо­
дится в хорошем состоянии, у распущенного —- в пло­
хом, так что распущенный, выходит, хуже необуздапного. И еще: это подобно тому, как обстоит дело и со звер­
ством. Мы так назвали порочность, которая проявляется не в звере, а в человеке: зверство — название
чрезмерной испорченности. Почему только в человеке?
Не по какой иной причине, как по той, что в звере нет
348

дурной первоосновы (arche phaylë). Первооснова — это
закон разума (logos) 8 . Кто может сделать большо
зла: лев или Дионисий, Фаларид, Клеарх или еще ка­
кой-нибудь негодяй? Ясно, что они. Когда первооснова
дурна, она во многом содействует [злу]; в звере же
нет никакой первоосновы. В распущенном человеке
дурна первооснова: поскольку он творит дурные дела,
а закон его разума их одобряет и ему кажется, что
так и должно поступать, первооснова в нем испорчена.
Получается, что невоздержный, по-видимому, опятьтаки лучше распущенного.
Существует два вида невоздержности. Один — не­
воздержность запальчивая, необдуманная, внезапная.
Так, например, при виде красивой женщины мы сразу
бываем охвачены каким-то чувством, и от страсти рож­
дается порыв сделать нечто, быть может, неподобаю­
щее. Второй вид — невоздержность как бы болезнен­
ная, перемешанная с соображениями, отклоняющими
от действия. Первый вид, кажется, не вызывает силь­
ного порицания; такая необузданность бывает у люден
достойных, у горячих и одаренных. Второй вид присущ
людям холодным и угрюмым (psykhrois kai melagkholikois); они вызывают порицание. И еще: не поддаться
чувству человек может в том случае, если его предо­
стережет довод (logos): придет красивая женщипа,
значит, надо себя сдерживать. Тот, кого невоздержным
склоипо делать первое впечатлепие, будучи предосте­
режен таким доводом, не ощутит и не сделает ничего
постыдного. Большего порицания заслуживает тот, кто
разумом знает, что так поступать нельзя, однако пре­
дается удовольствию и расслабляется. В самом деле,
невоздержным этого последнего рода никогда не стал
бы человек достойный, и, кроме того, здесь тот случай,
когда предостерегающий довод не способен исцелять.
Несмотря на то что и этот разумный довод остается
главенствующим в его душе, человек ему нисколько не
повинуется, предается удовольствиям, расслабляется и
как бы опускается (eksasthenei ptfs).
Выше уже был поставлен вопрос, воздержан ли че­
ловек благоразумный (söphrön). Ответим на него сей­
час. Благоразумный вместо с тем и воздержан. Воз­
держный ведь не только тот, кто, следуя закону ра­
зума, сдерживает охватывающие его страсти, по и тот,
кто, будучи свободен от страстей, таков, что способен
349

20

25

зо

35

1204а

ю

сдерживать их, если бы они в нем возникли. Благоразу­
мен тот, в ком нет дурных страстей, но есть правильное
рассуждение о них; воздержан тот, в ком страсти дурные, но рассуждение о них правильное, так что воз­
держность сопутствует благоразумию и благоразумный
будет воздержным. Однако нельзя сказать наоборот,
что воздержный благоразумен. Ведь благоразумный не
претерпевает страстей, а воздержный претерпевает и
пересиливает страсти или способен их иметь. У благо­
разумного нет ни того, ни другого, поэтому нельзя ска­
зать, что воздержный благоразумен.
Невоздержан ли распущенный и распущен ли невоздержный? Или, скорее, между ними нет зависи­
мости? Невоздержный — это тот, в ком разум борется
со страстями; распущенный же не таков, ибо в нем
разум соглашается с дурными поступками. Значит,
распущенный не похож на невоздержного, а невоздерж­
ный не похож на распущенного. Распущенный хуже
невоздержного. Природное труднее выправить, чем то,
что вошло в привычку, ведь и привычка явно тем
сильна, что стала природой. Распущенный сам по себе
таков, что он как бы дурен по природе, вот почему и
в силу чего самый ум у него порочен; невоздержный
же не таков: ведь не потому, что он сам по себе таков,
его рассуждение (logos) несостоятельно (рассужде­
ние должно было бы быть негодным, если бы он от
природы был подобен дурному). Значит, невоздержпый нехорош в силу привычки, а распущенный — от
природы. Распущенного труднее исправить: павык ис­
кореняется другим навыком, а природа ничем не иско­
реняется.
Если невоздержный обладает знанием и безоши­
бочно ведет рассуждение, а разумный тоже рассматри­
вает каждую вещь правильным рассуждением (logöi
orthöi), то может ли разумный быть невоздержным
или нет? Сказанное может вызвать затруднение. Если
следовать тому, что мы утверждали раньше, то разум­
ный не бывает невоздержан. Мы ведь говорили, что
разумному присуще не только правильно рассуждать,
но и делать то, что рассуждение признает наилучшим.
Если же разумный поступает наилучшим образом, то
он уже не может быть невоздержным. Зато невоздерж­
ный может быть находчивым. В самом деле, выше мы
провели различие между разумным и находчивым, ко350

торые не одно и то же: они имеют-дело с одинаковыми is
вещами, но один делает то, что должно, другой же не
обязательно делает это. Находчивый может быть не­
воздержным постольку, поскольку он может не делать
того, что должпо; разумный же не может быть невоз­
держным.
7. Теперь перейдем к вопросу о наслаждении, или
удовольствии (hèdoiiës), поскольку речь мы ведем о 20
счастье (eydaimonias); счастье же, как все думают,—
это либо наслаждение и приятная жизнь, либо [жизнь]
не без наслаждения. Некоторые, наоборот, порицают
наслаждение и не уверены, что наслаждение не следу­
ет причислять к благам, но но крайней мере относят
к ним безболезненность (to alypon), а безболезненность,
конечно, близка к наслаждению. Итак, надо сказать о 25
наслаждении пе только потому, что другие считают
эо нужным, но и потому, что говорить о наслаждении
иг.м необходимо, поскольку речь у нас идет о счастье»
а счастье, как мы определили и утверждаем,— это дей­
ствие добродетели в совершенной жизни, добродетель
же имеет дело с наслаждением и огорчением. О на- зо
слаждении необходимо говорить и потому, что счастье
не бывает без наслаждения.
Прежде всего перескажем доводы тех, кто думает,
что не доляшо причислять наслаждение к благам. Во-·
первых, говорят они, наслаждепие — это становление
(genesin), становление же —нечто несовершенное, а
благо пе имеет в себе места для несовершенства; во- зз
вторых, бывают-де дурные удовольствия, благо же но
заключено ни в чем дурном; и еще потому наслажде­
пие не благо, что оно присуще всем: дурному и достой­
ному, и зверю, и скоту; благо же не смешивается с ΐ2<κι>
дурным и не бывает общим для многих. Кроме того,
наслаждение — это пе самое лучшее, благо же — это
то, что лучше всего. И наконец, наслаждение мешает
поступить хорошо, а то, что препятствует хорошему,
не может быть благом.
Прежде всего падо обсудить первый довод, утверж­
дающий, что удовольствие — это становление, и попы- 5
таться разрешить этот довод, показав, что он неисти­
нен. В самом деле, во-первых, не всякое наслажде­
ние — становление. Так, удовольствие, получаемое от
созерцания (theorem), не есть становление, равно как
351

ίο

15

so

£5

зо

:*5

и удовольствие от слушания, зрения, обоняния, по­
скольку оно не вызвано [восполнением] недостатка в
чем-либо, как это бывает в других случаях, например
при еде или питье. В подобных случаях наслаждение
вызывается скудостью или избытком чего-либо в том
смысле, что тут восполняется недостаток пли устраня­
ется избыток; из-за этого оно кажется становлением.
Недостаток же и избыток огорчительны; значит, огор­
чение здесь предшествует тому становлению, в качест­
ве которого здесь выступает наслаждение. По, конечно,
никакое огорчение не предваряет зрения, слушания,
обоняния: никто получающий удовольствие от зрения
или запаха до этого не испытывал огорчения, равно
как и предающийся размышлению может наслаждать­
ся созерцанием чего-либо без предшествующего стра­
дания. Итак, возможно удовольствие, которое не есть
становление. И если наслаждение, как утверждает их
довод, потому пехорошо, что оно — становление, но бы­
вает удовольствие, которое пе есть становление, то на­
слаждение может быть благом.
Больше того, вообще ни одно наслаждение не есть
становление, потому что даже то удовольствие, кото­
рое приносят еда и питье, ие есть становление, и оши­
баются те, кто называет все подобные удовольствия
становлением. Поскольку наслаждение, полагают они,
возникает при приеме пищи, наслаждепие есть станов­
ление. Но это не так. В душе есть часть, благодаря ко­
торой мы ощущаем удовольствие, когда потребляем то,
чего нам недостает. Эта часть души действует и дви­
жется; ее деятельность и ее движение есть удовольст­
вие. По той причине, что эта часть души действует
при приеме пищи, или по причине ее действия они на­
зывают удовольствие становлением, поскольку прием
нищи явен, а часть души пе явна 9 . Похожее бывает,
когда думают, что человек — тело, поскольку тело
ощутимо, а душа — нет. Душа, однако, тоже сущест­
вует. Подобное имеет место и тут. Существует некая
часть души, посредством которой мы испытываем удо­
вольствие, π эта часть действует, когда имеет место по­
требление. Поэтому никакое удовольствие не есть ста­
новление.
Утверждают также, что [наслаждение] —это чув­
ственно ощутимое восстановление (apokatastasis) при­
родного состояния. Однако, [возразим мы], удовольст352

вие получают и те, кто не восстанавливает природного
состояния. Ведь восстановить природное состояние —
это значит восполнить естественный недостаток. Удо- I205Q
вольствие же можно испытывать, утверждаем мы, и не
имея недостатка ни в чем. Ведь где чего-то не хватает,
там огорчение, а мы говорим, что можно наслаждаться
без огорчений и до огорчений. Следовательно, удоволь­
ствие — это вовсе не восстановление недостающего, по­
скольку при таких [не соединенных со скорбью] удо­
вольствиях нет недостающего. Итак, если удовольствие s
не признавали благом по той причине, что оно — ста­
новление, на самом же деле никакое удовольствие не
есть становление, то отсюда следует, что удовольствие
вполне может быть и благом.
Другие утверждают, впрочем, что не всякое удо­
вольствие — благо. Здесь, пожалуй, можно разобраться
следующим образом. В силу того что в каждой катего­
рии, как мы признаем, будь то сущность, отношение, ю
количество, время и вообще любая категория, идет
речь о благе, ясно следующее: всякой действительности
блага сопутствует наслаждение, а благо находит себе
место во всех категориях, поэтому и удовольствие —
благо. Итак, поскольку в них, [категориях], и блага,
и удовольствие, а удовольствие — это удовольствие, по- ι*
лучаемое от благ, то всякое удовольствие будет бла­
гом10. Отсюда делается ясным и то, что удовольствия
бывают разпых видов. Ведь различны и категории, в
которых находит себе место наслаждение. Дело тут
обстоит иначе, чем в науке,— иначе, например, чем
в грамматике или какой-либо другой науке. Если
Лампр сведущ в грамматике, то он как грамматик го
в силу своего грамматического искусства будет обла­
дать теми же качествами, как и любой другой человек,
сведущий в грамматике, потому что нет двух различ­
ных грамматик: одной для Лампра, другой для Ила.
Но все обстоит иначе, когда дело касается наслажде­
ния: пеодипаково то наслаждение, которое приносит
пьянство, и то, которое бывает при совокуплении. Та- 25
ким путем обнаруживается, что удовольствия различпы по своему виду.
Не прияпавать наслаждение благом заставлял их
также и довод, что некоторые удовольствия дурны.
Подобный довод и подобпая оценка относятся не только
к удовольствиям, но и к природе, и к науке, Природа
12

Аристотель, т, 4

353

зо бывает низменной (phayle)", например у червей, жу*
ков и вообще у гадких животных, но отсюда не следует,
что сама по себе природа относится к низменным ве­
щам. Подобным образом существуют и низменные
науки, например ремесла, однако наука из-за этого
еще не есть низменная вещь. И наука и природа по
35 своему роду суть благо. Чтобы увидеть, каков ваятель,
надо смотреть не на то, что ему не удалось и что оп
еделал плохо, а на то, что у него хорошо; подобным
образом и о науке, природе и обо всем другом надо
судить, каковы они, не по тем их видам, которые дур1205ь ны, а по тем, которые хороши. Подобно этому, и на­
слаждение — благо по своему роду, хотя мы не забы­
ваем, что существуют дурные удовольствия. Поскольку
живые существа обладают неодинаковой природой,
хорошей и низменной, у человека, например, она хоро5 шая, у волка же и другого зверя — низменпая, равно
как не одна и та же природа у лошади и человека, у
осла и собаки, а наслаждение — это перемещенио
(katastasis) из неестественного состояния в естествен­
ное, которое у каждого свое, то должна иметь место
такая особенность: у низмеипой природы — низмениоо
удовольствие. В самом деле, не одно и то же свойст­
венно лошади и человеку, равно как и прочим [животю иым], но, поскольку природы неодинаковы, неодинако­
вы и удовольствия. Удовольствие, как определили
[сами же сторонники обсуждаемого мнения],—это вос­
становление (apokatastasis), причем, как опи говорят,
восстановление природы, так что восстановление низ­
менной природы низменно, а хорошей — хорошо.
Однако не признающие само по себе наслаждешто
чем-то хорошим находятся примерно в таком же со­
стоянии, как люди, которые не знают, что такое нектар,
15 и думают, что боги пьют вино и слаще випа пичего
нет. Такое бывает с ними от незнания. Подобное про­
исходит и с теми, кто признает все удовольствия воз­
никновением, а потому по считает их благом: им ве­
домы только наслаждения тела, они понимают, что
го это становление, т. е. нечто иедостойпое, и потому во­
обще пе признают наслаждение благом. Поскольку
наслаждение бывает и там, где природа восстанавли­
вается, я там, где она уже восстановлена, причем удо­
вольствие от восстановления бывает там, где воспол­
няется недостающее, а удовольствие восстановленной
354

природы —там, где удовольствие исходит от зрения,
слушания и тому подобных вещей, то более высокой,
пожалуй, надо считать деятельность уже восстановлен­
ной прирОДЫ. УДОВОЛЬСТВИЯ ТОГО И ДРУГОГО ВИДа — ЭТО 25
деятельности. Поэтому очевидно, что наслаждения от
зрения, слушания и размышления (dianoeisthai) долж­
ны быть лучшими, раз удовольствия тела — это удо­
вольствия от восполнения недостающего.
Наслаждение не признавали благом потому еще,
что будто бы быть во всех вещах и быть общим всему
не есть благо. Однако такой довод свойствен скорее зо
честолюбцу и честолюбию (philotimias). Честолюбец
желает быть единственным обладателем и тем самым
превосходить прочих. Значит, и наслаждение, [рас­
суждает оп], чтобы быть благом, должно быть чем-то
в том же роде. По, может быть, это не так? Не пото­
му ли, напротив, оно и считается благом, что к нему зз
все стремится? Ведь все естественно стремится к бла­
гу. И если все стремится к наслаждению, то наслажде­
ние но своему роду должно быть благом.
Еще и за то не признавали наслаждение благом, i206a
что оно помеха. Называть удовольствие помехой за­
ставлял, по-видимому, неправильный способ исследо­
вания (тб orthös skopein). В самом деле, наслаждение
выполняемой работой не помеха ей, но если это на­
слаждение чем-то другим, то помеха; например, на­
слаждение пьянством — помеха работе, по в таком s
смысле и наука будет помехой науке, потому что
нельзя действовать одновременно в двух науках. Одна­
ко разве наука не благо, когда она доставляет прино­
симое ею удовольствие? Разве оно послужит ей поме­
хой? Или, скорее, напротив,— человек сделает больше?
В самом деле, наслаждение деятельностью побуж- ю
дает действовать еще усерднее: заставь, например, че­
ловека достойного совершать дела добродетели и со­
вершать их с наслаждением, разве по ходу дела не
будет возрастать его усердие? Причем, если кто де­
лает дело с удовольствием, то он достойный человек,
а если с огорчением выполняет прекрасное дело, то
недостойный. Ведь огорчение сопутствует вынужден- is
ным действиям, и если кто с горечью исполняет пре­
красные дела, он делает их вынужденно, действующий
же по принуждению — человек недостойный. Больше
того, дела добродетели невозможно делать, не страдая
12*

355

го или не наслаждаясь при этом. Среднего пути пет. По­
чему? Потому, что добродетель проявляется в движе­
ниях чувств (en pathei), движения же чувств связаны
с огорчением и наслаждением, в середине между ко­
торыми никакого движения чувства нет. Отсюда
ясно, что и добродетель соединена либо с огорчением,
либо с паслаждепием. Делающий прекрасное дело с
огорчением — недостойный человек, поэтому доброде­
тель не должна соединяться с огорчением; следова­
тельно, она должна соединяться с удовольствием.
Итак, наслаждение не только не помеха, но скорее по­
буждение к действию, и добродетель вообще не может
25 быть без приносимого ею удовольствия.
Был и такой довод: ни одна наука (epistßme) но
доставляет удовольствия11. Он тоже по истинен. Ведь
повара, сплетатели венков, изготовители благовоний
доставляют наслаждение. В других пауках действи­
тельно удовольствие не их цель, однако и с ними созо единено наслаждение, и не без удовольствия [про­
исходит занятие ими]. Значит, и наука доставляет
удовольствие.
Приводился и такой довод: наслаждение — пе выс­
шее благо. Но, рассуждая так, можно с равным успе­
хом упразднить единичные [виды] добродетелей. Му­
жество — не высшее благо, но неужели оно вовсе не
35 благо? Не нелепо ли? Так же обстоит дело и с
другими добродетелями. Из-за того, что наслажде­
ние — не высшее благо, нельзя отрицать, что оно —
благо.
Если обратиться теперь к добродетелям, то может
возникнуть вот какое затруднение: известно, что ра­
зум способен подчинять себе чувства (мы говорим о
человеке воздержном) и что чувства, действуя в про­
тивоположном направлении, способны подчинять себе
разум, как это бывает у людей невоздержных; поэто120бь му, если взять случай, когда неразумная часть души,
в которой заключена порочность (leakian), подчипяет
себе верно направленный разум (logoy ey diakeimeпоу) (таков невоздержный), а также и тот случай,
когда дурно направленный разум (logos faulös diakeimenos) подчинит себе верно направленные чувства, в
5 которых заключена добродетель, то окажется, что доб­
родетель можно использовать во зло (поскольку дурно
направленный разум, хотя бы он и использовал доб35Ö

родетель, обратит ее во зло). Получается, по-види­
мому, нелепость.
Нетрудно опровергнуть такое утверждение и ре­
шить вопрос, исходя из уже сказанного нами о добро­
детели. Добродетель, как мы признаем, появляется ю
тогда, когда верно направленный разум бывает согла­
сен с движениями чувств, которым присуще иметь
собственную добродетель, а движения чувств согласны
с разумом. При таком состоянии разум и чувства при­
дут в созвучие друг с другом, так что разуму станет
свойственно всегда приказывать лучшее, а верно на­
правленным чувствам — легко выполнять все, что бы
ни приказал им разум. Где разум направлен неверно, is
а чувства верно направлены, там пет места добродете­
ли, потому что нет [верпо направленного] разума,
добродетель же проистекает из того и другого. Вот по­
чему но представляется никакой возможности исполь­
зовать добродетель во зло 12.
Вообще, вопреки мнению некоторых, не разум —
начало и руководитель добродетели, а, скорее, движе­
ния чувств (ta paths). Сначала должен возникнуть ка- го
кой-то неосмысленный порыв (hormen alogon) к пре­
красному — как это и бывает,— а затем уже разум про­
износит приговор и судит. Это можно наблюдать у детей
и бессловесных животных: у них сначала без участия
разума возникают порывы чувств к прекрасному (ка1ои), и потом уже разум, соглашаясь с ними, помогает
совершать прекрасные дела. Но не так обстоит дело, 25
когда стремление к прекрасному берет свое начало
в разуме: чувства пе следуют за пим в полном согла­
сии и часто противятся ему. Поэтому скорее верно на­
правленное движение чувств (pathos еу diakeimenon),
а не разум служит началом (arcliGi) добродетели.
8. Вслед за этим мы должны сказать и о случай- 3о
ной удаче (eytykhias), коль скоро разговор у нас идет
о счастье. Толпа думает, что жизнь счастливая — это
жизнь удачливая или не лишенная удач; и она, пожа­
луй, права, поскольку без внешних благ, которые по­
сылает случайная удача, нельзя быть счастливым. 35
Нужно поэтому сказать об удаче, о том, кто таков удач­
ливый в собственном смысле слова (haplös eytykhes), в
чем и по отношению к чему он таковым оказывается.
Прежде всего уже тут, если вдуматься, может
357

возникнуть затруднение. Никто не скажет, что случай-»
ность — это природа. Там, где природа — причина че­
го-либо, она ВСЯКИЙ раз производит по большей части
1207а одно и то же, случайность же действует не так, но
беспорядочно, как попало (hös etykhen), почему и го­
ворится о случае применительно к подобным вещам*
Не скажешь также, что случайпость есть нечто подобное
уму или правильному рассуждению, поскольку и в пих
имеет место не меньшая упорядоченность и неизменпость, но отнюдь не случай. Там, где больше действует
5 ум и правильное рассуждение, случайности меньше, а
где больший простор для случайности, там меньший
простор для ума. Но, может быть, случайная удача — это
какая-то забота (epimeleia), проявляемая богами? Или,
пожалуй, так думать нельзя? Бог, признаем мы,— гос­
подин над подобными вещами и распределяет доброе и
злое по заслугам; однако случайность и проистекающее
ίο от случайности возникают поистине случайно. Если мы
допустим, что бог распределяет случайпо, то признаем
его дурным или несправедливым судьей. А такое богу
пе подобает. И все же ни к чему другому, кроме пере­
численных вещей, случайность причислить нельзя, поis этому ясно, что она относится именно сюда. При этом
ум, расчет, наука, по-видимому, вовсе отличны от слу­
чайности. С другой стороны, ни заботу, ни благоволе­
ние бога нельзя принять за счастливую случайность,
потому что она выпадает и дурным, а печься о дурпых не свойственно богу. Остается природа как ближо
всего стоящая к удаче.
Удача и случайность (eytykhia kai tykhe) — это то,
20 что нам пе подчинено, в чем мы пе властны и чего
сами сделать не в силах. Поэтому не называют спра­
ведливого человека удачливым за то, что оп справед­
лив, но называют так и храброго и вообще никого но
называют так за добродетель, коль скоро мы властны
иметь или не иметь ее. С большим правом можпо го­
ворить об удаче применительно к следующим вещам:
мы называем удачливым человека благородного происгъ хождения и вообще любого, кто обладает такими бла­
гами, какие от него не зависят. Однако и тут случай­
ная удача не употребляется в полном смысле слова
(kyriös). Удачливый имеет много значений: мы назы­
ваем удачливым того, кому вопреки его расчетам до­
велось сделать что-то хорошее, а также и того, кто
358

вместо ожидаемого убытка получил прибыль, называем so
удачливым.
Итак, удача состоит в том, что мы получаем благо,
на какое не рассчитывали, и не подвергаемся злу, ка­
кого ждали. При этом именно получить благо свойст­
венно случайной удаче: получить что-то хорошее —
это счастливая случайность в ее чистом виде; не под­
вергаться же злу — счастливая случайность привходя- зз
щим образом (kata symbebëkos). Случайная удача,
таким образом,— это природа, действующая неосмыс­
ленно. Удачлив тот, кто безрасчетно (aney logoy) стре­
мится к хорошим вещам и улучает их, а это свойст­
венно природе, потому что от природы в душе зало­
жено нечто такое, благодаря чему мы безрасчетно Ш7ь
стремимся ко всему, что приводит нас к доброму рас­
положению (еу ekhömen). Если спросить так дейст­
вующего человека: «Отчего тебе нравится делать вот
это?» Он ответит: «Не зпаю, но мне нравится, и я ис­
пытываю то же, что люди, охваченные вдохновением
(cnthoysiadzoysin) ». Вдохповенные одержимы неос­
мысленным стремлением делать что-то (prattein ti). 5
Для случайной удачи у нас нет особого подходя­
щего и собственного имени, но мы часто говорим о
пей как о причине. Причина, однако, есть нечто чуж­
дое понятию удачи13, поскольку причина и то, чему
она причиной,— разные вещи. Случайную удачу на­
зывают причиной и тогда, когда нет никакого стремле­
ния к улученшо благ,— например когда избегают зла
или, напротив, когда, пе думая получить благо, получают ю
благо. Такая удача отличпа от первой и бывает от
совпадения обстоятельств; это удача не в собственном
смысле, а привходящим образом. Поэтому, хотя и она
случайная удача, однако счастье связано, по-видимо­
му, больше с той удачей, при которой внутри самого is
человека заложен первоначальный порыв к благам.
Поскольку счастье пе бывает без внешних благ, а они,
как мы недавно говорили, бывают от случайной удачи,
то такая удача должна быть сотрудницей (synergos)
счастья. Так мы скажем о случайной удаче.
9. Мы говорили о каждой добродетели в отдель- 20
ности; теперь остается, пожалуй, обобщить частности,
сложив их в одно целое. В самом деле, в отношении
человека вполне добродетельного есть неплохое имя —
359

25

зо

35

иона

нравственная красота (kalokagathia) 14. Нравственпо
прекрасным называют человека совершенного достолиства (tele3s spoydaios). Ведь о нравственной красоте
говорят по поводу добродетели: нравственно прекрас­
ным зовут справедливого, мужественного, благоразум­
ного и вообще обладающего всеми добродетелями [че­
ловека] .
Применяя деление надвое, мы одни вещи относим
к прекрасным (kala), другие —к хорошим (agatha),
из хороших же одни хороши как таковые (haplös),
другие — нет. И к вещам прекрасным мы относим добродетели и добродетельные поступки, к хорониш же —
власть, богатство, славу, честь и им подобпое. Нравст­
венно прекрасен тот, для кого вещи, которые хороши
как таковые, хороши, и вещи, которые прекрасны как
таковые, прекрасны. Такой человек и хорош и прекра­
сен (kalos kai agathos). A тот, для кого вещи, хорошие
сами по себе, нехороши, не будет нравственно прекрас­
ным, подобно тому как не будет здоровым тот, для кого
неполезны вещи, сами по себе полезные. Так, если для
кого-то вредны богатство и власть, они нежелательны
ему, и он предпочтет обладать тем, что пе повредит
ему. Того, кто опасается обладать каким-либо благом,
нельзя считать нравственно прекрасным. Хорош и пре­
красен тот, для кого все хорошее хорошо, и его пе пор­
тят такие вещи, как, например, богатство, власть.

5

10. О правильном действии, согласном с доброде­
телями, говорилось, но мало. Мы пазвали так действие
в согласии с правильным рассуждением (kata ton
orthon logon) 15. Но человек несведущий тут может
спросить: а что значит согласие с правильным рассуж­
дением, где это правильное рассуждение? Согласно
правильному рассуждению поступают тогда, когда внею разумная (alogon) часть души не мешает энергиям ее
разумной (logistikon) части; тогда паши действия
согласны с правильным рассуждением. В душе у нас
есть высшее и низшее, и низшее всегда существует
ради высшего, подобно тому как в отношениях души с
is телом тело существует ради души, и мы говорим, что тело
в хорошем состоянии (ekhein kalös), когда оно способ­
но не только пе мешать, но даже содействовать и по­
могать душе делать ее дело (ведь низшее существует
ради высшего, чтобы содействовать высшему). Иоэто360

му, когда движения чувств будут не мешать уму дейст­
вовать, совершая свое дело, наступит соответствие ра- 20
зумному основанию.
На это могут возразить: «Да, но в каком состоянии
движения чувств не мешают? И когда подобное со­
стояние бывает? Я ведь такого не знаю». — На подоб­
ный вопрос нелегко ответить. В таком же положении
оказывается врач, когда он велит давать настойку за­
болевшему горячкой, а его спрашивают: «А как уз­
нать горячку?» Оп отвечает: «Когда увидишь боль- 25
ного пожелтевшим». — «А как узнать пожелтевшего?»
Здесь врач должен понять, [как надо ответить]: если
ты сам не ощущаешь таких вещей, скажет он, я уже
не в силах тебе объяснить. Это общее рассуждение
приложимо и к другим предметам. Оно сохраняет
свою силу и там, где надо распознать движения чувств,
[но мешающих действию ума], а именно человек дол- зо
жен и сам от себя приложить какие-то усилия, чтобы
почувствовать (aisthSsin) это.
Могут задать еще и такой вопрос: стану ли я дей­
ствительно счастлив, если буду знать все это? При­
нято думать, что да. Но это не так. Из других наук
тоже ведь ни одна не приобщает к применению или
деланию, а лишь вводит в обладание [знанием]. Так
и здесь: знание подобных вещей не влечет за собой их
осуществления (тогда как счастье, утверждаем мы,— 35
это деятельность), а только вводит человека в облада­
ние [знанием]. Счастье не в том, чтобы зпать, из
каких вещей (ex hôn) оно состоит, а в том, чтобы осу­
ществлять их. Осуществлять, применять и действо­
вать (khrßsin kai energeian) — не дело науки [о сча­
стье], раз никакая другая наука тоже не доводит дела i208i>
до использования ее, а дает лишь обладание знапием.
11. В добавление ко всему этому нельзя не сказать
о дружбе (philia): что она такое, в чем и по отноше­
нию к чему проявляется. Мы видим, что она тянется s
через всю жизнь при любых обстоятельствах, видим,
что она — благо, и поэтому о ней надо говорить как об
имеющей отношение к счастью. Начать, пожалуй,
дучше всего с того, что вызывает затруднение и тре­
бует исследования.
Между теми ли, кто подобен друг другу, устанав­
ливается дружба, как обычно думают и говорят? «Гал361

ao ка,— говорят,— садится рядом с галкой», и «Равного
с равным бессмертные сводят»15. Какая-то собака,
рассказывают, постоянно спала на одном и том же
кирпиче. Когда Эмпедокла спросили, почему спит со­
бака на одном и том же кирпиче, он ответил, что со­
бака чем-то похожа на этот кирпич, давая понять, что
причина, по которой это место стало для собаки из­
любленным,— сходство.
is
Другие, напротив, полагают, что дружба — это ско­
рее взаимное тяготение противоположностей, ведь го­
ворится: «Когда земля суха, то мил ей дождь» 16, Про­
тивоположное, считают они, стремится к дружбе с
противоположным, тогда как похожее не допускает
дружбы с похожим, коль скоро похожее ни в чем по20 хожем на себя пе нуждается.
Трудно или нет стать другом? Льстецы, быстро во­
шедшие в доверие,— это вовсе не друзья, хотя кажутся
друзьями.
И вот еще вопрос: станет или нет достойный чело­
век другом дурному? Для дружбы необходимы вер2.-, ность и надежность, а дурной совсем не таков.
Может ли дурной быть другом дурному? Или, ско­
рее, тоже пе может?
Следовало бы определить с самого начала l7 t какую
именпо дружбу мы рассматриваем. Принято думать,
что существует дружба с богом η дружба с неодушев­
ленными предметами. Это певерпо. Дружба, утверж­
даем мы, имеет место там, где возможна ответная люзо бовь (antiphileisthai), a дружба с богом пе допускает
ни ответпой любви, пи вообще какой бы то ни было
любви (philehi). Ведь нелепо услышать от кого-то, что
он «дружит с Зевсом» (philein ton Dia). Точно так же
и со стороны неодушевленных предметов пе может
быть ответпой любви. Бывает, впрочем, любовь (pbiПа) и к неодушевленным вещам, например к вину или
чему-то еще такому. Итак, мы исследуем не дружбу
(philian) с богом и не дружбу с неодушевленными
зг> предметами, по дружбу предметов одушевленных и та­
ких, со стороны которых возможпа ответная любовь;
Если рассмотреть теперь, что такое предмет, вызываю­
щий к себе любовь, то он не ипое что, как благо.
Предмет, вызывающий любовь (phileton), не то же са­
мое, что предмет, требующий к себе любви (phileteon),
равно как и желанное (boyleton) не то жэ самое, что
362

желательное (boylßteon). Желапное — это благо как та- t2ooa
ковое, желательное — благо, которое хорошо для данно­
го человека. Так и предмет, вызывающий любовь,— бла­
го само по себе, а требующий любви — благо для самого
данного человека; поэтому предмет, требующий к себе
любви, всегда может быть вместе и вызывающим к се­
бе любовь, но предмет, вызывающий любовь, не совпа­
дает с требующим к себе любви. С этим связан во- s
прос: становятся или нет друзьями человек достойпый
и дурной? В самом деле, благо, которое хорошо для
данного человека, своего обладателя, неким образом
соединено с благом вообще, равно как и требующее
к себе любви соединено с тем, что вызывает к себе
любовь, а с благом связано и ему сопутствует свойство
быть приятным и полезным. Дружба людей достой­
ных — это их взаимная любовь (antiphilö'sin) друг к
другу. Они любят друг друга как вызывающие к себе ю
любовь, а любовь они вызывают тем, что [хороши].
Так что же, спросят, достойный человек не станет
другом дурпого? Все-таки станет. Благу сопутствует
польза (to sympheron) и приятность (to hedy), и дур­
ной — друг в той мере, в какой он приятен; насколько
он полезен, он тоже друг. Однако подобная дружба,
копечно, не опирается па то, что вызывает к себе лю- is
бовь (phileton). Вызывающее к себе любовь мы опреде­
лили как благо, дурной же не вызывает к себе любви,
Оспова этой дружбы [не вызывающее любовь], а тре­
бующее к себе любви,— [не желанное, а желательное].
Поистине от той всецелой дружбы, которая бывает
между добродетельными людьми, происходят все эти
[виды] дружбы: дружба ради удовольствия и дружба
ради выгоды. Любящий за доставляемое удовольствие
дружит не той дружбой, в основу которой положено 20
благо, равно как и любящий выгоду. Эти виды друж­
бы, в основе которых лежат благо, удовольствие, поль­
за, не тождественны, но и не вовсе чужды друг другу,
а неким образом восходят к чему-то общему. Мы гово­
рим, например, что врачует нож, врачует человек, вра­
чует наука, но смысл этих слов неодинаков: про нож 25
это говорят в том смысле, что оп используется при
врачевании, про человека — в том смысле, что оп ле­
чит, про пауку — в том смысле, что она причипа и на­
чало. Равным образом не тождественны дружба людей
добродетельпых, в основе которой — благо, и дружба,
363

вызванная удовольствием и выгодой. Эти виды дружзо бы не просто омонимы: хотя они не одно и то же, по
в какой-то мере имеют отношение к одному и тому же
и происходят из одного и того же. В самом деле, если
кто-нибудь скажет: любящий ради удовольствия не
друг этому человеку, поскольку благо не лежит тут
в основе дружбы, то он исходит при этом из дружбы
людей добродетельных, которая вмещает в себя все
эти виды дружбы: дружбу, опирающуюся на благо, на
35 удовольствие, на выгоду. Действительно, тот человек
не дружит такой дружбой, а лишь дружбой, которая
ищет приятного и выгодного.
Будет ли добродетельный другом добродетельному?
Подобный, говорят, ни в чем подобном себе не нуж1209ь дается. Довод этот имеет в виду дружбу, ищущую вы­
годы: друзья, если они друзья постольку, поскольку
нужны друг другу, дружат дружбой, которая опира­
ется на выгоду. Но мы уже определили дружбу, ищу­
щую или удовольствия, или выгоды, как отличную от
дружбы, в основе которой добродетель. Достойный по­
истине друг добродетельному, причем эта дружба на­
много сильнее других видов дружбы: ведь в эту друж5 бу входит все: и благо, и приятное, и полезное. Но бу­
дет ли добродетельный другом дурному? — В той мере,
конечно, в какой он приятен, он друг ему. А будет ли
дурной другом дурному? — В той мере, в какой им вы­
годно одно и то же, они друзья; мы наблюдаем это
всякий раз, когда им бывает выгодно одно и то же;
ίο друзьями их делает выгода, и ничто не мешает и дур­
ным людям находить в чем-то одинаковую выгоду.
Итак, самая прочная, верная и прекраснейшая
дружба — это взаимная любовь людей достойных, в ос­
нове которой, естественно, лежат добродетель и благо.
Добродетель, на которую опирается такая дружба, не15 изменна, так что неизменна и сама дружба. Выгода
же никогда не остается неизменной, поэтому дружба,
ищущая выгоды, непрочна и меняется в зависимости
от выгоды. Это относится и к дружбе, в основе кото­
рой удовольствие. Дружба лучших людей опирается
па добродетель, дружба большинства — на выгоду, а у
людей грубых (phortikois) и заурядных (tykhoysin)
го дружба зависит от получаемого наслаждения.
Попадая на плохих друзей, люди обычно негодуют
и изумляются. Однако в том, что их постигает, нет ни364

пего странного. Если эти люди стали друзьями ради
удовольствия и выгоды, то стоит им исчезнуть, как
дружбе приходит конец. Часто бывает так: дружба не
прерывается, но друг плохо обошелся с другом, и это 25
вызывает негодование. Ничего неожиданного в этом
нет: твоя дружба с ним опиралась не на добродетель,
и в том, что он ведет себя недобродетельно, нет пичего
странного. Не правы те, кто негодует в таких случаях.
В дружбу они вступили, ища удовольствия, а думают,
что она должна быть дружбой, опирающейся на доб­
родетель, что невозможно. Дружба, ищущая приятного 3о
и выгодного, не связана с добродетелью. Сдружив­
шись ради удовольствия, они ищут [в самой по себе
дружбе чего-то] добродетельного, но это неверно: где
удовольствие и выгода, там нет добродетели; наоборот,
где добродетель, там ей сопутствуют удовольствие и
выгода. Нелепо отрицать, что достойному приятнее
всех достойный, поскольку даже дурные приятны друг 35
другу, как о них говорит Еврипид: «Дурной с дурным
сплавляется» 18; в самом деле, не наслаждение сопро­
вождается добродетелью, а добродетель — наслаждением.
Должно или не должно иметь место удовольствие
в дружбе между людьми достойными? Нелепо утвер­
ждать, будто не должно. Если лишить их свойства
быть приятными друг другу, то это значит, что об- шоа
щаться они должны будут [не друг с другом, а] с дру­
гими, приятными друзьями, поскольку для совместной
жизни нет ничего важнее, чем быть приятными друг
другу. Нелепо думать, будто достойные не должны
уживаться вместе. Однако люди уживаются лишь тог­
да, когда им это бывает приятно. Стало быть, именно
добродетельным должно быть особенно присуще свой- &
ство быть приятными.
Дружба была у нас разделена на три вида, и за­
труднение вызывал вопрос: опирается ли в них друж­
ба на равенство или на неравенство? Ответим па него
теперь: она опирается и на то и па другое. Дружба,
порожденная сходством,— это дружба людей достой­
ных, совершенная дружба. Дружба, в основе которой
несходство,— это дружба, ищущая выгоды. Бедняк —
друг богача, поскольку ему не хватает того, чем обес- ία
печен богач. По той же причине дурной — друг добро­
детельного: он друг ему, потому что надеется приоб­
рести от него недостающую ему добродетель. Дружба
365

15

го

зо

35

t2ioi)

5

между несхожими, стало быть, основана на выгоде, и
недаром Еврипид говорит: «Когда земля суха, то мил
ой дождь» 19, подразумевая, что между этими противо­
положностями возникает дружба, основанная на выго­
де. Возьми самые крайние противоположности — огонь
и воду, и [увидишь, что] они полезны друг другу.
Огонь, говорят, гаснет, если нет влаги, ведь она, как
полагают, служит ему пищей, взятая в том количестве, которое огонь может преодолеть. Если влага в из­
лишке, она пересилит и потушит огонь, но если ее ко­
личество соразмерно, то опа подкрепит его19. Итак,
очевидно, что даже между самыми противоположными
вещами возникает дружба, и это дружба ради выгоды.
Все дружеские отношения, основанные на равенстве и
па неравенстве, подпадают под [сделанное нами] рас­
членение на три вида.
Во всех видах дружбы существует различие взаи­
моотношений: друзья любят, благотворительствуют,
помогают или еще что-то в том же роде делают неоди­
наковым образом. Когда один усердствует, а другой
небрежёт, то за пренебрежение [его] упрекают и по­
рицают. Пренебрежение со стороны одного из друзей
особенпо явно, когда друзья имеют общую цель, на­
пример, если они дружат ради выгоды, удовольствия,
добродетели. Если ты делаешь мне больше добра, чем
я тебе, то не спорю, я должен любить тебя больше.
Если же мы дружим не ради чего-то общего, то рас­
хождений бывает больше. В таких случаях пренебре­
жение со стороны одного из друзей мало заметно.
К примеру, если один друг доставляет удовольствие,
а второй — выгоду, то тут возникает спор: тот, кто
больше припосит выгоды, думает, что за приносимую
пользу он пе получает заслуженного удовольствия, а
кто больше доставляет приятного, находит, что извлекаемая выгода — малодостойная благодарность за на­
слаждение. Вот почему расхождения чаще возникают
при этих видах дружбы.
Там, где друзья неравны, те, у кого много богатст­
ва или еще чего-то в этом роде, думают, что сами опи
не должны любить, но что их должны любить люди
более бедные. Однако самому любить лучше, чем быть
любимым: любить — это некое действие, доставляю­
щее наслаждение (energeia tis hedonös), и благо, а
быть любимым не вызывает в предмете любви ника366

кой деятельности. И еще: лучше позпавать, чем быть
познаваемым, ведь быть познаваемым свойственно да- ю
же неодушевленным, а познавать и любить — одушев­
ленным. И еще: быть благотворителем лучше, чем не
быть им. Любящий благотворит постольку, поскольку
он любит, а любимец в качестве любимца не благо­
творит. Тем не менее люди нз честолюбия предпочита­
ют быть любимцами, а не сами любить, поскольку
быть любимцем связано с каким-то превосходством: is
любимец всегда пользуется превосходством и в на­
слаждении, и в обилии средств, и в добродетели, а че­
столюбец стремится к такому превосходству. И поль­
зующиеся превосходством не думают, что они обязаны
любить, полагая, что вознаграждают любящих тем, в
чем они их превосходят. И еще: если любящие ниже
своим положением, любимые думают, что должны не
сами любить, а принимать любовь. Тот же, кому пе- го
достает денег, удовольствий, добродетели, восхищается
тем, у кого все в изобилии, и любит его, полагая, что
получает или получит от пего это.
Бывает дружба из сочувствия, из желания добра
кому-то. Возникающая при этом дружба не содержит 25
в себе всех [вышеупоминавшихся свойств]: часто мы
одному желаем добра, но общаться хотим с другим.
Надо ли называть эти чувства свойством дружбы во­
обще или только дружбы совершенной, основанной иа
добродетели? Именпо последнему виду дружбы прису­
ще все это: в достойном человеке соединяется и при- за
ятное, и полезное, и добродетель, и ни с кем иным
нам не захотелось бы жить вместе, и добра мы поже­
лали бы именно ему, а также только ему — жизни и
благополучия.
О том, бывает или пет у человека дружба с самим
собой и любовь к самому себе, мы сейчас умолчим, но
в дальнейшем скажем об этом. Сами себе мы желаем
всего: хотим общаться сами с собой (это, пожалуй, и 35
неизбежно), благоденствовать, жить, желать добра не
иному кому, как себе. Себе больше всего сочувствуем:
стоит нам ушибиться или иное что в этом роде испы­
тать, мы тотчас огорчаемся. Словом, с этой точки зре­
ния существует, по-видимому, дружба человека с са- i2iia
мим собой. Действительно, говоря о таких вещах,
как сочувствие, желание благополучия и прочее, мы
относим их либо к дружбе с самим собой, либо к
367

ίο

is

го

23

зо

35

совершенной д р у ж б е . В обоих случаях все это имеется:
тут есть и совместная жизнь, и желание жизни и бла­
гополучия, и все остальное.
Можно, п о ж а л у й , считать, что везде, где сущест­
вуют [отношения] справедливости, существует и д р у ж ­
ба. Поэтому сколько видов справедливости, столько и
видов дружбы. В самом деле, справедливость [прояв­
ляет себя в отношениях] чужестранца к гражданину,
раба к хозяину, гражданина к гражданину, сына к от­
цу, ж е н ы к м у ж у , и сколько вообще существует видов
общения, при стольких имеет место и дружба. Всего
прочнее бывает, по-видимому, д р у ж б а чужестранцев:
у них нет общей цели, ради которой они соперпичают,
как это бывает м е ж д у согражданами. Соперничая изза первенства, сограждане не остаются друзьями.
Теперь, подводя итог, мы можем сказать, бывает
или нет у человека дружба с самим собой. Как у ж е
вкратце говорилось выше, мы видим, что дружба узна­
ется по отдельным видам блага, на которые она на­
правлена, иметь ж е все эти блага мы больше всего
желали бы сами себе: себе хотим и добра, и ж и з н и , и
благополучия, себе больше всего сочувствуем, с собой
больше всего хотим жить. Поэтому если дружба по­
знается по отдельным видам доставляемого блага, но
все эти блага мы желали бы иметь себе, то ясно, что
существует д р у ж б а по отношению к самим себе, подобно тому как, согласно нашему утверждению, с у ­
ществует несправедливость по отношению к самому
себе. В силу того что обидчик и обиженный — разные
лица, человек ж е один, казалось бы, не бывает неспра­
ведливости по отношению к самому себе. М е ж д у тем
она бывает, как мы в этом убедились, рассматривая
части, входящие в состав души: их много, и при всяком их несогласии возникает несправедливость по от­
ношению к самому себе. Подобно этому, по-видимому,
существует и д р у ж б а с самим собой. Недаром если
[ у нас] есть друг, то всякий раз, ж е л а я сказать о нем
как о большом друге, мы говорим: «У нас с ним одна
душа». Поскольку душа состоит из нескольких частей,
то «одна душа» будет тогда, когда придут в согласие
разум и чувства (таким путем она стапет е д и н о й ) ; и,
если в д у ш е будет единство, наступит д р у ж б а с самим
собой. Такою будет дружба с самим собой у человека
добродетельного: только в его д у ш е составные части
3(58

в хорошем состоянии и не восстают друг против дру­
га. Дурной же никогда не бывает себе другом, он все­
гда во вражде с самим собой. Необузданный, если
учинит что-либо, ища наслаждений, потом раскаивается и чернит себя. Подобным образом дурной чувствует
себя и из-за других своих пороков, не переставая
враждовать против самого себя и противоречить себе.
Существует также дружба, основанная на равенст­
ве. Например, дружба товарищей предполагает, что
достаток их равен по количеству и ценности: среди то­
варищей никто не должен владеть имуществом боль­
шим, чем другой, пи по количеству, ни по ценности,
ни по размеру, но должен иметь все равное с другими,
потому что товарищи равны. Дружба, основанная на
неравенстве,— это дружба отца и сына, подчиненного
и начальника, лучшего и худшего, жены и мужа; и
вообще она имеет место всюду, где между друзья ми
есть низшая и высшая ступень. Такая дружба в нера­
венстве предполагает пропорциональность. Так, при
раздаче добра пикто пе уделит равное лучшему и худ­
шему, по всегда даст больше тому, кто имеет преиму­
щество. Этим достигается пропорциональное равенство: в каком-то отношении худший, получив меньше
добра, равняется с лучшим, получившим больше.

<о
Ш1ь

ю

is

12. Из всех вышеназванных видов дружбы больше
всего любви в дружбе родных, а имеппо — в отноше- го
ниях отца к сыну. Но почему отец любит сына силь­
нее, чем сын отца? Не потому ли, как правильно го­
ворят некоторые, имея в виду, конечно, толпу, что
отец — благодетель сына, тогда как сын обязан ему
благодарностью за благодеяние? Эта причина, по-ви­
димому, действует и там, где дружба основана на вы- 25
годе. Здесь дело обстоит так же, как мы это наблюда­
ем и в практических умениях (epistemas). Я говорю
о случаях, когда совпадают цель и действие и нет
иной цели, помимо действия. У флейтиста, например,
ею цель совпадает с действием (ведь для него игра
на флейте — это и цель и действие), а в строительном so
искусстве они пе совпадают, поскольку тут существует
особая цель помимо действия. Дружба —это действие,
и у нее нет иной цели, кроме действия —- любви, но
только она одна. Отец всегда действует в этом смысле
как бы больше сына, потому что сын — его создание.
3(39

То же самое наблюдаем мы и в других случаях: все
бывают благосклонны к тому, что они сами создали.
Отец неким образом благоволит к сыну как к своему
созданию, движимый и воспоминанием, и надеждой.
Поэтому отец больше любит сына, чем сын отца.
Надо рассмотреть те виды дружбы, которые назы40
ваются и кажутся дружбой, действительно ли они
и
дружба. Например, дружбой признают расположен­
ность (eynoia). В общем, расположенность, по-види­
мому, не дружба. Ко многим мы часто расположены,
5 увидав или услыхав о ком-то хорошее, но разве от
этого мы уже и друзья? Скорее, нет. Ведь если кто бла­
говолил к Дарию Персидскому, а такое могло быть,
то это еще не была дружба с Дарием. Однако распо­
ложенность может, по-видимому, быть началом друж­
бы; стать дружбой она может тогда, когда человек,
способный делать добро, присоединит к расположен­
ности желание делать добро тому, к кому он расиою ложен. Расположенность — нравственное качество и
обращено к нравственному началу. Ведь не говорят,
что человек расположился к вину или чему-то еще из
неодушевленных благ и удовольствий. Расположение
питают к тому, кто добродетелен нравом. Расположе­
ние неотделимо от дружбы и проявляет себя в том же,
что и она. Поэтому его признают дружбой.
Единодушие (homonoia) очепь близко дружбе, если
15 понимать единодушие в собственном смысле слова. До­
пустим, что у кого-то такие же понятия, как у Эмпедокла, и оп признает те же элементы, что и Эмпедокл.
Едиподушен ли такой человек с Эмпедоклом? Или,
скорее, нет? В самом деле, единодушие имеет в виду
вещи другого рода. Прежде всего оно проявляется но
в умозрении, а в практических делах, да и в этих по20
следних пе тогда, когда их одинаково понимают, а тог­
да, когда, понимая их одинаково, отдают предпочтение
одному и тому же в делах, о которых размышляют.
Так, если оба мечтают о власти, один для себя и дру*
гой для себя, то единодушны ли они? Едва ли! Но ес­
ли я хочу сам властвовать и он тоже хочет, чтобы
я властвовал, то мы единодушны. Единодушие бывает
в практических делах, когда хотят одного и того же.
45
В практических делах единодушие в собственном
смысле слова (kyriös legomene) касается назначения
одного и того же лица в начальники·
Я5

370

13. Поскольку, как мы утверждаем, существует
дружба с самим собой, то будет или нет любить себя
человек достойный? Себялюбец — это тот, кто все
делает ради самого себя в том, что приносит выгоду.
Стало быть, себялюбив дурной, ведь он все делает ра­
ди самого себя; достойный же не таков. Он потому
и добродетелен, что ради другого делает свое дело, сле­
довательно, он не себялюбив. Однако все стремятся к
благам и уверены, что именно им нужно больше благ.
Там, где дело касается богатства и власти, это особен­
но очевидно: человек достойный отступится от них
в пользу другого, но не потому, что ему самому не
пристало иметь их в избытке, а потому, что он видит,
как другой лучше его сумеет ими воспользоваться.
Остальные же люди так не поступают либо по неведе­
нию (они не знают, что могут злоупотреблять такими
вещами), либо из честолюбивого стремления к власти.
Но пи то ни другое пе окажет своего влияния на че­
ловека достойного. Он, следовательно, не себялюбив в
том, по крайней мере, что касается подобных благ.
Если же он и любит себя, то там, где речь идет о пре­
красном. Только здесь он не уступит другому; от вы­
годы же и наслаждения отступится. Если выбирать
приходится прекрасное (to kaloii), то он любит себя;
если же — пользу и удовольствие, то любит себя не
он, а дурной.
14. Себя ли будет достойный человек любить боль­
ше всего или нет? В одних случаях он больше всего
будет любить сам себя, в других — нет. Поскольку,
как мы утверждаем, достойный человек отступится в
пользу друга от благ, приносящих выгоду, он будет
любить друга. Да, но он отступается от них в той ме­
ре, в какой, уступая другу, приобретает прекрасное
самому себе. Следовательно, в одних случаях он любит
друга больше, чем себя, в других — сам себя. Когда
речь идет о выгоде, он любит друга больше, чем себя;
если же о прекрасном и о благе, то себя любит силь­
нее, ведь эти вещи — а они-то суть самые прекрас­
ные —- он приобретает себе. Значит, он добролюбив, а
не себялюбив. Если он любит сам себя, то только по­
тому, что хорош. Дурной же человек себялюбив: в нем
нет ничего, за что бы ему любить себя, нет ничего
прекрасного, по и не имея этого он сам себя будет
371

любить за то, что это он сам. Поэтому его можно в
строгом смысле слова назвать себялюбцем (philaytos).
15. В добавление [к рассмотренному] можно ска­
зать о самодовлении (aytarkeias) и о человеке само­
довлеющем. Возникнет или нет у него потребность в
дружбе? Или он и тут будет довольствоваться самим
собой? Ведь и поэты говорят такие слова:
Тогда на что и друг? Среди удач
Благодеяний бога нам довольно20.

По этой причине возникает вопрос: пуждается ли
в дружбе человек, имеющий все блага и довольствую­
щийся сам собой? Или, скорее, именно в таком случае
потребность в пей особенно сильна? В самом деле, ко­
го ему благодетельствовать и с кем жить вместе? Про­
водить жизнь один он, конечно, не станет. Раз он пуж­
дается в подобных вещах, а они неосуществимы без
дружбы, то самодовлеющий, по-видимому, нуждается
в дружбе. Прибегать к привычному для [известных]
рассуждений сравнению с богом было бы и там (в са­
мих этих рассуждениях) неправомерно, и здесь непри­
емлемо. Если бог самодовлеющ и пи в чем не нужда­
ется, то отсюда не следует, что и мы ни в чем но
будем нуждаться. Существует и такое рассуждение о
боге: бог, говорят, владеет всеми благами и самодовле­
ющ, чем же он занят? Не спит же он? Он будет со­
зерцать что-то, утверждает рассуждение, поскольку
такое занятие самое прекрасное и наиболее свойствен­
ное ему. Что оп будет созерцать? Если оп станет со­
зерцать нечто отличное от самого себя, то будет созер­
цать что-то лучшее себя. Но бессмысленно, чтобы су­
ществовало нечто лучшее, чем бог, следовательно, он
будет созерцать сам себя, а это нелепо: ведь даже
человека, который сам себя разглядывает, мы упрека­
ем в тупости. Бог будет вести себя бессмысленно —
такой выдвигается довод,— если станет смотреть сам
на себя. Опустим вопрос, что именно станет рассмат­
ривать бог21. Мы ведем исследование не о самодовле­
нии бога, а о человеческом самодовлении: будет ли
нуждаться в дружбе самодовлеющий человек или нет?
Исследовав [понятие] «друг», можно увидеть, что та­
кое друг, каков он и [понять, что] друг— это «вто­
рое я», когда дело касается очень близкого друга.
372

Как гласит поговорка, «это второй Геракл»; друг —это
второе я 2 2 .
Узнать самого себя — это и самое трудное, как го­
ворили пекоторые из мудрецов, и самое радостное ι$
(ведь радостно знать себя) 23 , но самих себя своими
силами мы не можем видеть (что сами себя не можем
[видеть], ясно из того, что, укоряя других, не замеча­
ем, что сами совершаем сходные проступки; это про­
исходит от снисходительности [к самим себе] или от
пристрастия, и многих из нас это ослепляет, мешая го
судить правильно) ; поэтому, как при желании уви­
деть свое лицо мы смотримся в зеркало и видим его,
так при желании познать самих себя мы можем по­
знать себя, глядя на друга. Ведь друг, как мы гово­
рим,—это «второе я». Итак, если радостно знать саjvioro себя, а знать себя невозможно без помощи друга, 25
то самодовлеющий человек должен нуждаться в друж­
бе, чтобы познать самого себя. И еще, если прекрас­
но — а оно так и есть,— чтобы тот, кому судьба посла­
ла блага, был благотворителен, то кого он станет бла­
годетельствовать? С кем будет совместно жить? Он не
станет, конечно, проводить жизнь в одиночестве. Со­
вместная жизнь приятна и необходима. Если эти вещи зо
прекрасны, необходимы, приятны и не могут осущест- шзь
виться без помощи дружбы, то человек самодовлею­
щий должен испытывать потребность в дружбе.
16. Многих или немногих друзей надо иметь? Вооб­
ще говоря, ни многих, ни немногих. Если друзей мно­
го, то трудно каждому в отдельности уделять любовь.
И в других случаях наша слабая природа также не
имеет сил досягать до удаленных предметов. При по­
мощи зрения мы не видим далеко, и если стать от
предмета дальше надлежащей меры, то по бессилию
природы [зрение окажется] недостаточным. То же са­
мое относится к слуху и ко всему остальному. Но ее- ю
ли но бессилию природы любовь окажется недостаточ­
ной, это вызовет справедливые нарекания, и такой че­
ловек не может быть другом, потому что не любит, а
только па словах друг, дружба же этого не терпит.
И еще, если друзей будет много, то не будет конца
огорчениям. Ведь когда друзья многочисленны, то ес­
тественно, что с кем-то одним всегда приключается is
беда и огорчение тут неизбежно. С другой стороны,
373

[пехорошо иметь] немногих друзей — одного или двух,
число их должно соответствовать обстоятельствам и
стремлению человека к любви.
17. А теперь надо рассмотреть, как следует обра­
щаться с другом. Исследование наше коснется не вся20 кой дружбы, а лишь той, при которой друзья больше
всего обвиняют (egkaloysi) друг друга.
Обвиняют не во всех случаях одинаково. Дружба
отца с сыном, например, не дает таких поводов для
обвинений, как те виды дружбы, [при которых дейст­
вует правило]: «как я тебе, так и ты мне, а за упу­
щение строгое взыскание (egklema)». Там, где друзья
25 неравпы, не бывает равенства. Любовь отца к сыну
основана па неравенстве, подобна ей и любовь жены
к мужу, слуги к господину и вообще низшего к выс­
шему. При таких видах дружбы не бывает обвинений.
Обвинения бывают тогда, когда друзья — люди равно­
го достоинства. Поэтому рассматривать мы должпы,
как следует обращаться с другом в том случае, когда
?.о друзья равны по достоинству...24

ПОЛИТИКА

КНИГА ПЕРВАЯ (А)
1252а

ΐ 1. Поскольку, как мы видим, всякое государство
представляет собой своего рода общение, всякое жо
общение организуется ради какого-либо блага (ведь
всякая деятельность имеет в виду предполагаемое бла­
г о ) , то, очевидно, все общения стремятся (stokhadzoritai) к тому или иному благу, причем больше других
5 и к высшему из всех благ стремится то общение, кото­
рое является наиболее важным из всех и обнимает со­
бой все остальные общения. Это общение и называется
государством или общением политическим.

2. Неправильно говорят те, которые полагают, буд­
то понятия «государственный муж», «царь», «домохо­
зяин», «господин» суть понятия тождественные 1 . Ведь
ю они считают, что эти понятия различаются в количест­
венном, а не в качественном отношении; скажем, гос­
п о д и н — т о т , кому подвластно небольшое число людей;
домохозяин — тот, кому подвластно большее число лю­
дей; а кому подвластно еще большее число — это госу­
дарственный муж или царь; будто нет никакого разли­
чия между большой семьей и небольшим государством
и будто отличие государственного мужа от царя со­
стоит в том, что царь правит в силу лично ему ирису15 щей власти, а государственный м у ж отчасти властвует,
отчасти подчиняется на основах соответствующей пау­
ки — политики. Это, одпако, далеко от истипы. 3. Изла­
гаемое станет ясным при рассмотрении с помощью
усвоенного нами ранее метода: как в других случаях,
го расчленяя сложное на его щюстые элементы (мельчай­
шие части целого) и рассматривая, из чего состоит ю сударство, мы и относительно перечисленных понятий
лучше увидим, чем они отличаются одно от другого ц
возможно ли каждому из них-дать научное объяснение.
376

И здесь, как и повсюду, наилучший способ теорети­
ческого построения состоял бы в рассмотрении первичного образования предметов. 4. Так, необходимость по­
буждает прежде всего сочетаться попарно тех, кто не
может существовать друг без друга,— женщину и муж­
чину в целях продолжения потомства; и сочетание это
обусловливается не сознательным решением, но зави­
сит от естественного стремления, свойственного и ос­
тальным живым существам и растениям,— оставить
после себя другое подобное себе существо.
[Точпо так же в целях взаимного самосохранения
необходимо объединяться попарно существу], в силу
своей природы властвующему, и существу, в силу сво­
ей природы подвластному. Первое благодаря своим ум­
ственным свойствам способно к предвидению, и потому
оно уже по природе своей существо властвующее π
господствующее; второе, так как оно способно лишь
своими физическими силами исполнять полученные
указания, является существом подвластпым и рабству­
ющим. Поэтому и господину и рабу полезно одно и то
же. 5. Но женщина и раб по природе своей два различных существа: ведь творчество природы ни в чем
не уподобляется жалкой работе кузнецов, изготовля­
ющих «дельфийский нож» 2; напротив, в природе каж­
дый предмет имеет свое назначение. Так, всякий инст­
румент будет наилучшим образом удовлетворять своему
назначению, если он предназначен для исполнения од­
ной работы, а не многих. У варваров женщина и раб
занимают одно и то же положение, и объясняется это
тем, что у них отсутствует элемент, предназначенный
по природе своей к властвованию. У пих бывает толь­
ко одна форма общения — общение раба и рабыни. По­
этому и говорит поэт: «Прилично властвовать над вар­
варами грекам» 3; варвар и раб по природе своей по­
нятия тождественные. 6. Итак, из указанных двух
форм общепия получается первый вид общения —
семья. Правильно звучит стих Гесиода: «Дом прежде
всего и супруга, и бык-землепашец» (у бедняков бык
служит вместо раба) 4 . Соответственно общение, естест­
венным путем возпикшее для удовлетворения повсе­
дневных надобностей, есть семья; про членов такой
семьи Харонд говорит, что они едят из одного ларя,
а Эпименид Критянин называет их «питающимися из
одних яслей».
377

25

зо

12

ъ

to

is

го

25

зо

1253а

5

7. Общение, состоящее из нескольких семей и имею-'
щее целью обслуживание не кратковременных только
потребностей,— селение. Вполне естественно, что селе­
ние можно рассматривать как колонию семьи; некото­
рые и называют членов одного и того же селения «мо­
лочными братьями», «сыновьями», «внуками». Грече­
ские государства потому вначале и управлялись царями
(а в настоящее время то же мы видим у негрече­
ских племен), что они образовались из элементов, при­
знававших над собой царскую власть: ведь во всякой
семье старший облечен полномочиями царя. И в коло­
ниях семей — селениях поддерживали в силу родствен­
ных отношений между их членами тот же порядок. Об
этом именно и упоминает Гомер, говоря: «Правит каж­
дый женами и детьми»5, ведь они жили отдельными
селениями, как, впрочем, и вообще жили люди в древ­
нейшие времена. И о богах говорят, что они состоят
под властью царя, потому что люди — отчасти еще и те­
перь, а отчасти и в древнейшие времепа — управлялись
царями и, так же как люди уподобляют внешний вид
богов своему виду, так точно они распространили это
представление и на образ жизни богов.
8. Общество, состоящее из нескольких селений, есть
вполне завершенное государство, достигшее, можно ска­
зать, в полной мере самодовлеющего состояния и возникшее ради потребностей жизни, но существующее
ради достижения благой жизни. Отсюда следует, что
всякое государство — продукт естественного возникно­
вения, как и первичные общения: оно является завер­
шением их, в завершении же сказывается природа.
Ведь мы называем цриродой каждого объекта — возь­
мем, например, природу человека, коня, семьи — то
его состояние, какое получается при завершении его
развития. Сверх того, в осуществлении конечной цели
и состоит высшее завершение, а самодовлеющее су­
ществование оказывается и завершением, и наивысшим
существованием.
9. Из всего сказанного явствует, что государство
принадлежит к тому, что существует по природе, и
что человек по природе своей есть существо политиче­
ское, а тот, кто в силу своей природы, а не вследствие
случайных обстоятельств живет вне государства,— ли­
бо недоразвитое в нравственном смысле существо, либо
сверхчеловек; его и Гомер6 поносит, говоря «без роду,
378

без племени, вне законов, без очага»; такой человек по
своей природе только и жаждет войны; сравнить его
можно с изолированной пешкой на игральной доске.
10. Что человек есть существо общественное в боль­
шей степени, нежели пчелы и всякого рода стадные
животные, ясно из следующего: природа, согласно на­
шему утверждению, ничего не делает напрасно; между
тем один только человек из всех живых существ одареи речью. Голос выражает печаль и радость, поэтому
он свойствен и остальным живым существам (по­
скольку их природные свойства развиты до такой степепи, чтобы ощущать радость и печаль и передавать
эти ощущения друг другу). Но речь способна выражать
и то, что полезно и что вредно, равно как и то, что
справедливо и что несправедливо. 11. Это свойство лю­
дей отличает их от остальных живых существ: только
человек способен к восприятию таких понятий, как
добро и зло, справедливость и несправедливость и т. п.
Л совокупность всего этого и создает основу семьи и
государства. Первичным по природе является государ­
ство по сравнению с семьей и каждым из нас; ведь
необходимо, чтобы целое предшествовало части. Унич­
тожь живое существо в его целом, и у него не будет
ни ног, ни рук, сохранится только наименование их,
подобно тому как мы говорим «каменная рука»; ведь
и рука, отделенная от тела, будет именно такой камен­
ной рукой. Всякий предмет определяется совершаемым
им действием и возможностью совершить это действие;
раз эти свойства у предмета утрачепы, нельзя уже го­
ворить о нем как таковом: останется только его обозначение. 12. Итак, очевидно, государство существует
по природе и по природе предшествует каждому чело­
веку; поскольку последний, оказавшись в изолирован­
ном состоянии, не является существом самодовлеющим,
то его отношение к государству такое же, как отноше­
ние любой части к своему целому. А тот, кто не спосо­
бен вступить в общение или, считая себя существом
самодовлеющим, не чувствует потребности ни в чем,
уже не составляет элемепта государства, становясь ли­
бо животным, либо божеством.
Во всех людей природа вселила стремление к государственному общению, и первый, кто это общение
организовал, оказал человечеству величайшее благо.
Человек, нашедший свое завершение,— совершенней379

ю

is

20

25

зо

шее из живых существ, и, наоборот, человек, живущий
вне закона и права,— наихудший из всех, ибо неспра­
ведливость, владеющая оружием, тяжелее всего; при­
зе рода же дала человеку в руки оружие — умственную и
ν нравственную силу, а ими вполне можно пользоваться
в обратную сторону. Поэтому человек, лишенный доб­
родетели, оказывается существом самым нечестивым и
диким, низменным в своих половых и вкусовых позы­
вах. Понятие справедливости связано с представлением
о государстве, так как право, служащее мерилом спра­
ведливости, является регулирующей нормой политиче­
ского общения.
1258ь

I I I . Уяснив, из каких элементов состоит государст­
во, мы должны прежде всего сказать об организации
семьи, ведь каждое государство слагается из отдельных
семей. Семья в свою очередь состоит из элементов, со­
вокупность которых и составляет ее организацию. В со5 вершенной семье два элемента: рабы и свободные. Так
как исследование каждого объекта должно начинать
прежде всего с рассмотрения мельчайших частей, его
составляющих, а первоначальными и мельчайшими ча­
стями семьи являются господин и раб, муж и жена,
отец и дети, то и следует рассмотреть каждый из этих
трех элементов: что каждый из них представляет собой
и каковым он должен быть.
2. [Отношения, существующие между тремя ука­
занными парными элементами, можно охарактеризо­
вать] так: господское, брачное (сожительство мужа и
ίο жены не имеет особого термина для своего обозначе­
ния) и третье — отцовское (и это отношение не обо­
значается особым термином). Пусть их будет три, имен­
но названные нами (существует еще один элемент
семьи, который, по мнению одних, и есть ее органи­
зация, а по мнению других, составляет главнейшую
часть ее; я имею в виду так называемое искусство на­
копления; в чем оно состоит —мы разберем дальше).
15
Остановимся прежде всего на господине и рабе и
посмотрим на их взаимоотношения с точки зрении
практической пользы. Можем ли мы для уяспения это­
го отношения стать на более правильную сравнитель­
но с имеющимися теориями точку зрения? 3. Дело в
том, что, по мнению одних, власть господина над ра­
бом есть своего рода наука, причем и эта власть и ор380

гапизация семьи, и государство, и царская власть — го
одно и то же, как мы уже упомянули вначале. Наобо­
рот, по мнению других, самая власть господина над
рабом противоестественна; лишь по закону один — раб,
другой — свободный, по природе же никакого различия
нет. Поэтому и власть господина над рабом, как осно­
ванная на насилии, несправедлива.
4. Собственность есть часть дома, и приобретение
есть часть семейной организации: без предметов первой
необходимости нельзя не только хорошо жить, но и 23
вообще жить. Во всех ремеслах с определенно постав­
ленной целью нужны бывают соответствующие орудии,
если работа должна быть доведена до конца, и из этих
орудий одни являются пеодушевлеппыми, другие —
одушевленными (например, для кормчего руль — нео­
душевленное орудие, рулевой — одушевленное), потому 3о
что в искусствах ремесленник играет роль орудия.
Так точно и для домохозяина собственность оказыва­
ется своего рода орудием для существования. И при­
обретение собственности требует массу орудий, причем
раб — некая одушевленная собственность, как и вооб­
ще в искусствах всякий ремесленник как орудие
стоит впереди других инструментов. 5. Если бы
каждое орудие могло выполнять свойственную ему
работу само, по данному ему приказанию или даже зв
его предвосхищая, и уподоблялось бы статуям Де­
дала или треножникам Гефеста, о которых поэт го­
ворит, что они «сами собой (aytomatoys) входили
в собрание богов»7; если бы ткацкие челноки сами
ткали, а плектры8 сами играли на кифаре, тогда и
зодчие по нуждались бы в работниках, а господам пе 12%
. *я
нужны были бы рабы. Орудия как таковые имеют сво­
им назначением продуктивную деятельность (poietika),
собственность же является орудием деятельности ак­
тивной (praktikon); ведь, пользуясь ткацким челно­
ком, мы получаем нечто иное, чем его применение;
одежда же и ложе являются для нас только предмета­
ми пользования. 6. В силу специфического отличия з
продуктивной и активной деятельности, конечно, со­
ответственно различны и те орудия, которые потребны
для той и для другой. Но жизнь — активная деятель­
ность (praxis), а не продуктивная (poiesis); зпачит,
и раб служит тому, что относится к области деятель­
ности активной. «Собственность» нужно понимать в
381

ίο том же смысле, что и «часть». Часть же есть пе только
часть чего-либо другого, но она вообще немыслима без
этого другого. Это вполне приложимо и к собственно­
сти. Поэтому господин есть только господин раба, но
не принадлежит ему; раб же не только раб господина,
но и всецело принадлежит ему.
7. Из вышеизложенного ясно, что такое раб по
своей природе и по своему назначению: кто по природе
15 принадлежит пе самому себе, а другому и при этом
все-таки человек, тот по своей природе раб. Человек
же принадлежит другому в том случае, если он, оста­
ваясь человеком, становится собственностью; послед­
няя представляет собой орудие активное и отдельно
существующее.
После этого нужно рассмотреть, может ли или по
может существовать по природе такой человек, т. е.
раб, и лучше ли и справедливо ли быть кому-либо ра20 бом или нет, но всякое рабство противно природе.
8. Нетрудно ответить на эти вопросы и путем тео­
ретических рассуждений, и на основании фактических
данных. Ведь властвование и подчинение не только не­
обходимы, но и полезны, и прямо от рождения некото­
рые существа различаются [в том отношении, что одни
из них как бы предназначены] к подчинению, дру­
гие — к властвовапию. Существует много разповидно25 стей властвующих и подчиненных, однако, чем выше
стоят подчиненные, тем более совершенна сама власть
над ними; так, например, власть над человеком более
совершенна, чем власть над животным. Ведь, чем вы­
ше стоит мастер, тем совершеннее исполняемая им
работа; но, где одна сторона властвует, а другая под­
чиняется, там только и может идти речь о какой-либо
их работе.
9. И во всем, что, будучи составлено из нескольких
30 частей, непрерывно связанных одна с другой или разъ­
единенных, составляет едипое целое, сказывается вла­
ствующее начало и начало подчиненное. Это общин
закон природы, и, как таковому, ему подчинены оду­
шевленные существа. Правда, и в предметах неодушев­
ленных, например в музыкальной гармонии, можно
подметить некий принцип властвования; но этот во­
прос может, пожалуй, послужить предметом специаль­
ного исследования. 10. Живое существо состоит преж35 де всего из души и тела; из них по своей природе од382

но — пачало властвующее, другое — начало подчинен­
ное. Разумеется, когда дело идет о природе предмета,
последний должен рассматриваться в его природном,
а не в извращенном состоянии. Поэтому надлежит об­
ратиться к рассмотрению такого человека, физическое
и психическое начала которого находятся в наилуч­
шем состоянии; на этом примере стапет ясным паше
утверждение. У людей же испорченных пли располо- Ш4ь
женных к испорченности в силу их нездорового π про­
тивного природе состояния зачастую может показать­
ся, что тело властвует над душой.
11. Согласно нашему утверждению, во всяком жи­
вом существе прежде всего можпо усмотреть власть
господскую и политическую. Душа властвует над те- s
лом, как господин, а разум над нашими стремления­
ми — как государственный муж. Отсюда яспо, сколь
естествеппо и полезно для тела быть в подчинении
у души, а для подверженной аффектам части души —
быть в подчинении у разума и рассудочпого элемента
души и, наоборот, какой всегда получается вред при
равном или обратном соотношении. 12. То жо самое to
положепие остается в силе и в отношении человека
и остальпых живых существ. Так, домашние живот­
ные по своей природе стоят выше, чем дикие, и для
всех домагапих животпых предпочтительнее находить­
ся в подчинении у человека: так они приобщаются к
своему благу (sölOrias). Так же и мужчина по отноше­
нию к женщине: первый по своей природе выше, вто­
рая — ниже, и вот первый властвует, вторая находится
в подчинении. Тот же самый принцип неминуемо дол- is
жеп господствовать π во всем человечестве.
13. Все те, кто в такой сильной степепи отличается
от других людей, в какой душа отличается от тела,
а человек от животного (это бывает со всеми, чья дея­
тельность заключается Б применении физических сил,
и это наилучшее, что они могут дать), то люди по
своей природе —рабы; для них, как и для вышеука­
занных существ, лучший удел — быть в подчииспии 20
у такой власти. Ведь раб по природе — тот, кто может
принадлежать другому (потому оп и принадлежит
другому) и кто прлчастси к рассудку в такой мере,
что способен попимать его приказания, по сам рас­
судком не обладает. Что же касается остальных живых
существ, то они не способны к пониманию приказапий
383

25

зо

35

1255а

б

ю

рассудка, но повинуются движениям чувств. 14. Впро­
чем, польза, доставляемая домашними животными, ма­
ло чем отличается от пользы, доставляемой рабами:
и те и другие своими физическими силами оказывают
помощь в удовлетворении наших насущных потребно­
стей.
Природа желает, чтобы и физическая организация
свободных людей отличалась от физической организа­
ции рабов: у последних тело мощное, пригодное для
выполнения необходимых физических трудов; свободные же люди держатся прямо и не способны к вы­
полнению подобного рода работ, зато они пригодны для
политической жизни, а эта последняя разделяется
у пих на деятельность в военное и мирное время.
Впрочем, зачастую случается и наоборот: одни имеют
только свойственные свободным тела, а другие — только души. 15. Ясно, во всяком случае, следующее: если
бы люди отличались между собой только физической
организацией в такой степени, в какой отличаются от
пих в этом отношении изображения богов, то все при­
знали бы, что люди, уступающие в отношении физиче­
ской организации, достойны быть рабами. Если это
положение справедливо относительно физической при­
роды люден, то еще более справедливо установить та­
кое разграничение относительно их психической приРОДЫ, разве что красоту души не так легко увидеть,
как красоту тела. Очевидно, во всяком случае, что
одни люди по природе свободны, другие — рабы, и
этим последним быть рабами и полезно и справед­
ливо.
16. Нетрудно усмотреть, что правы в некотором от­
ношении и те, кто утверждает противное. В самом
деле, выражепия «рабство» и «раб» употребляются в
двояком смысле: бывает раб и рабство и по закону;
закон является своего рода соглашением, в силу кото­
рого захваченное на войне называют собственностью
овладевших им. Это право многие причисляют к противозакониям из тех, что иногда вносят ораторы: было
бы ужасно, если бы обладающий большой физической
силой человек только потому, что он способеп к наси­
лию, смотрел на захваченного путем насилия как на
раба и подвластного себе. И одни держатся такого
мнения, другие — иного, и притом даже среди мудре­
цов.
384

17. Причиной этого разногласия в мнениях, причем
каждая сторона приводит в пользу защищаемого ею
положения свои доводы, служит то, что и добродетель
вполне может, раз ей даны на то средства, прибегать
до известной степени к насилию; что всякого рода пре­
восходство всегда заключает в себе преизбыток како- is
го-либо блага, так что и насилию, кажется, присущ
до известной степени элемент добродетели; следова­
тельно, спорить можно только о справедливости. По
мнению одних, со справедливостью связано благово­
ление к людям; по мнению других, справедливость
заключается уже в том, чтобы властвовал человек бо­
лее сильный. 18. При изолированном противопоставле­
нии этих положений оказывается, что ни одно из них го
не обладает ни силой, пи убедительностью, будто луч­
шее в смысле добродетели не должно властвовать и
господствовать. Некоторые, опираясь, как они думают,
на пекий принцип справедливости (ведь закон есть
нечто справедливое), полагают, что рабство в резуль­
тате войны справедливо, по в то же время и отрицают
это. В самом деле, ведь самый принцип войны можно
считать несправедливым, и никоим образом нельзя 25
было бы утверждать, что человек, не заслуживающий
быть рабом, все-таки должен стать таковым. Иначе
окажется, что люди заведомо самого благородного про­
исхождения могут стать рабами и потомками рабов
только потому, что опи, попав в плен, были проданы
в рабство. Поэтому защитпики последнего из указан­
ных мнений не хотят называть их рабами, но называ­
ют так только варваров. Однако, когда они это говорят, зо
они ищут не что-нибудь другое, а лишь рабство по
природе, о чем мы и сказали с самого начала; неиз­
бежно приходится согласиться, что одни люди повсюду
рабы, другие нигде таковыми не бывают.
19. Таким же точно образом они судят и о благо­
родстве происхождения. Себя они считают благород­
ными пе только у себя, но и повсюду, варваров же — 35
только на их родине, как будто в одном случае
имеется благородство и свобода безусловные, в дру­
гом —- небезусловиые. В таком духе говорит и Елена
у Феодекта: «Мепя, с обеих сторон происходящую от
божественных предков, кто решился бы назвать рабы­
ней?» 10 Говоря это, опи различают человека рабского 40
и свободного положения, людей благородного и
13

Аристотель, т. 4

385

неблагородного происхождения единственно по при1255ь знаку добродетели и порочности; при этом предполага­
ется, что как от человека рождается человек, а от жи­
вотного — животное, так и от хороших родителей —
хороший; природа же зачастую стремится к этому, по
достигнуть этого не может.
20. Из сказанного, таким образом, ясно, что коле­
бание [во взглядах на природу рабства] имеет некото5 рое основание: с одной стороны, одни не являются но
природе рабами, а другие — свободными, а с другой
стороны, у некоторых это различие существует и для
них полезно и справедливо одному быть в рабстве, дру­
гому — господствовать, и следует, чтобы один подчи­
нялся, а другой властвовал и осуществлял вложенную
в него природой власть, так чтобы быть господином.
Но дурное применение власти не приносит пользы пи
ю тому ни другому: ведь что полезно для части, то полезно
и для целого, что полезно для тела, то полезно и для ду­
ши, раб же является пекоей частью господина, как бы
одушевленной, хотя и отделенной, частью его тела.
21. Поэтому полезно рабу и господину взаимное
дружеское отношение, раз их взаимоотношения поко­
ятся на естественных началах; а у тех, у кого это по
is так, но отношения основываются на законе и насилии,
происходит обратное.
Из предыдущего ясно и то, что власть господина и
власть государственного мужа, равно как и все виды
власти, не тождественны, как это утверждают некото­
рые. Одна — власть над свободными по природе, дру­
гая — власть над рабами. Власть господина в семье —
монархия (ибо всякая семья управляется своим госпо20 дином монархически), власть же государственного
мужа — это власть над свободными и равными. 22.
Господипом называют не за знания, а за природные
свойства; точно так же обстоит дело с рабом и сво­
бодным. Правда, можно вообразить и науку о власти
господина, как и науку о рабстве, последнюю — вроде
той, какая существовала, в Сиракузах, где некто обучал
25 людей рабству: за известное вознаграждение он препо­
давал молодым рабам знания, относящиеся к области
обычного рода домашних услуг. Такое обучение могло
бы простираться и на дальнейшие области, например
можно было бы обучать кулинарному искусству и ос­
тальным подобного же рода статьям домашнего услу386

жения. Работы ведь бывают разные — одни более высо­
кого, другие более насущного характера, как говорит
и пословица «Раб рабу, господин господину — рознь», зо
23. Все подобного рода науки — рабские, господская
же паука — как пользоваться рабом, и быть господи­
ном вовсе не значит уметь приобретать рабов, но уметь
пользоваться ими. В этой науке нет ничего ни вели­
кого, ни возвышенного: ведь то, что раб должен уметь
исполнять, то господин должен уметь приказывать. 35
Поэтому у тех, кто имеет возможность избежать таких
хлопот, управляющий берет па себя эту обязанность,
сами же они занимаются политикой или философией.
Что же касается пауки о приобретении рабов (в той
мере, в какой оно справедливо), то она отличается от
обеих вышеуказанпых, являясь чем-то вроде науки о
войне или науки об охоте. Вот наши соображения
о рабе и господние.
40
I I I 1. Теперь м ы займемся рассмотрением того, что ш о а
такое собственность вообще и в чем заключается искус­
ство н а ж и в а т ь состояние, руководясь п р и н я т ы м нами
методом исследования, т а к к а к и раб есть н е к а я часть
собственности. П р е ж д е всего может возникнуть во­
прос: тождественно л и искусство н а ж и в а т ь состояние
с наукой о домохозяйстве, или это искусство есть часть 5
данной пауки, и л и оно стоит в служебном к н е й от­
ношении, и если т а к , то н е находится ли искусство
наживать состояние в таком же отношении к науке
о домохозяйстве, в каком стоит умение сделать ткац­
кий челпок к ткацкому искусству или умение сделать
сплав бронзы к искусству ваяния? Дело в том, что оба
последних умения находятся не в одинаковом служеб­
ном отношении к связанным с ними искусствам, так
как первое доставляет орудие, второе — материал (под
материалом я разумею субстрат, посредством которого
какая-либо работа может быть доведена до конца, на­
пример для ткача — шерсть, для ваятеля — бронза).
ю
2. Ясно, что искусство наживать состояние не тож­
дественно пауке о домохозяйстве: в одном случае речь
идет о приобретении средств, в другом — о пользова­
нии ими; к чему, в самом деле, будет относиться уме­
ние пользоваться всем, что имеется в доме, как не
к науке о домохозяйстве? Но вопрос о том, представ­
ляет ли искусство наживать состояние часть пауки
13*

387

о домохозяйстве, или оно является особой, отличной
lb от нее отраслью знания, вызывает затруднения, если
считать, что тот человек, который владеет указанными
искусствами, может исследовать, в чем заключается ис­
точник имущественного благосостояния и вообще соб­
ственности. Понятия «собственность» и «богатство»
заключают в себе много разновидностей. Во-первых,
земледелие — часть ли это науки о домохозяйстве или
особая, отдельная от нее отрасль знания? Тот же во­
прос можно задать и вообще относительно заботы
о средствах пропитания и приобретении их.
го
3. Так как существует много родов пищи, то мно­
горазличен и образ жизни и животных и людей; без
пищи жить нельзя, почему разнообразные виды пита­
ния повлекли за собой и разнообразный образ жизни
животных. Одни из животных живут стадно, другие
разбросанно, смотря по тому, какой образ жизни ока­
зывается более пригодным для добывания пищи, так
25 как одни из животных плотоядные, другие травоядпые, третьи всеядные. Природа определила образ жиз­
ни животных с таким расчетом, чтобы каждому из них
можно было с большей легкостью добывать себе под­
ходящую пищу; не одна и та же пища по природе
приятна каждому животному, но одному подходит од­
на, другому — другая; поэтому образ жизни плотояд­
ных животных отличается от образа жизни травоядап иых. 4. То же самое и среди людей. Образ их жизни
бывает весьма различным. Наиболее ленивые из них
ведут образ жизни кочевников, которые питаются, не
прилагая ни труда, ни заботы, мясом домашних жи­
вотных, так как кочевникам приходится в поисках
пастбищ для своих стад постоянно переменять место
своего кочевья, то они поневоле и сами следуют за
зг» своими стадами; они как бы возделывают живую паш­
ню. Другие люди живут охотой, разные — различными
видами охоты; например, для одних охотой является
грабеж, для других, обитающих у озер, болот, рек
или морей, обильных рыбой, охотой служит рыбная
ловля, третьи охотятся на птицу или диких зверей.
Все же огромное большинство людей живет благодаря
40 земледелию и культурным растениям. 5. Таков пример­
но образ жизни у тех, кто непосредственно трудится
над тем, что дает природа, не прибегая для добывания
125с.ь средств к жизни к обмену и торговле,—кочевой быт,
388

земледельческий, разбой, рыболовство, охота. Некото­
рые живут приятно, соединяя те или иные из этих
видов и заимствуя у одного из них то, чего ие хватает
другому, чтобы быть самодовлеющим, например одни
соединяют кочевнический и разбойничий образ жизни,
другие — земледельческий и охотничий, равным обра­
зом и остальные. Люди ведут такой образ жизни, какой
их заставляет вести нужда.
6. По-видимому, сама природа дарует всем по до­
стижении полного развития такую же собственность,
какую она дает им сразу при их возникновении. Не- ю
которые животные уже в то время, как они рождают
детенышей, доставляют им такое количество пищи,
какое бывает достаточным до той поры, пока детеныши
110
будут в состоянии добывать ее себе сами; таковы,
например, те животные, которые выводят червей или
кладут яйца. Λ все производящие живых детенышей
животные до известного времени имеют пищу для рож­
денных в самих себе, именно вещество, называемое мо- ΐ5
локом.
7. Равным образом ясно, и из наблюдений тоже
ладо заключить, что и растения существуют ради жи­
вых существ, а животные — ради человека; домашние
животные служат человеку как для потребностей до­
машнего обихода, так и для пищи, а из диких живот­
ных если не все, то большая часть — для пищи и для
других надобностей, чтобы получать от них одежду и 20
другие необходимые предметы. Если верно то, что при­
рода ничего не создает в незаконченном виде и на­
прасно, то следует признать, что она создаст все выше­
упомянутое ради людей.
8. Поэтому и военное искусство можно рассматри­
вать до известной степени как естественное средство
для приобретения собственности, ведь искусство охоты
есть часть военного искусства: охотиться должно как
на диких животных, так и на тех людей, которые, бу- 25
дучи от природы предназначенными к подчинению, не
желают подчиняться; такая война по природе своей
справедлива.
Итак, одип из видов искусства приобретения явля­
ется по природе своей частью науки о домохозяйстве,
и мы должны допустить, что либо он существует сам по
себе, либо существование его обеспечивается теми, кто
занят накоплением средств, необходимых для жизни
339

so и полезных для государственной и семейной общи­
ны. 9. Истинное богатство, по-видимому, и состоит в
совокупности этих средств. Ведь мера обладания соб­
ственностью, которая является достаточной для хоро­
шей жизни, не беспредельна; как говорит Солон в од­
ном из своих стихотворений, «людям не указан ника­
кой предел богатства» п . Предел этот существует, как
es он существует и в остальных искусствах: всякое ору­
дие во всяком искусстве не является беспредельным
в отношении своего количества и величины; богатство
же представляет собой совокупность орудий экономи­
ческих и политических. Итак, из сказанного ясно, в
каком отношении и по какой причине искусство при­
обретения относится по своей природе к сфере дея­
тельности домохозяина и государственного мужа.
40
10. Существует другой род искусства приобретения,
который обыкновенно называют, и с полным нравом,
искусством наживать состояние; с этим искусством и
1257а связано представление, будто богатство и нажива но
имеют никакого предела. Многие полагают, что это
искусство вследствие его близкого соседства с искус­
ством приобретения тождественно с последним; па са­
мом деле оно не тождественно с названным, по но
является и далеким от него: одно из них существует
по природе, другое — не по природе, но больше за
5 счет известной опытности и технического приспособле­
ния.
11. При рассмотрении этого искусства будем исхо­
дить из следующего положения. Пользование каждым
объектом владения бывает двоякое; в обоих случаях
пользуются объектом как таковым, но не одинаковым
образом; в одном случае объектом пользуются по его
назначению, в другом — не по назначению; например,
обувью пользуются и для того, чтобы надевать ее на
ноги, и для того, чтобы менять ее на что-либо другое.
ю И в том и в другом случае обувь является объектом
пользования: ведь и тот, кто обменивает обувь имею­
щему в ней надобность на деньги или на пищевые
продукты, пользуется обувью как обувью, но не по на­
значению, так как оно не заключается в том, чтобы
служить предметом обмена. Так же обстоит дело it
с остальными объектами владения — все они могут
is быть предметом обмена. Первоначальное развитие ме­
новой торговли было обусловлено естественными при-»
390

чинами, так как люди обладают необходимыми для
жизни предметами одними в большем, другими — в
меньшем количестве. 12. Отсюда также ясно, что мел­
кая торговля не имеет по природе никакого отношепия
к искусству наживать состояние, потому что вначале
обмен ограничивался исключительно предметами пер­
вой необходимости. В первой общине, т. е. в семье, не 20
было явно никакой надобности в обмепе; он сделался
необходимым, когда общение стало обнимать уже боль­
шее количество членов. В самом деле, в первоначаль­
ной семье все было общим; разделившись, стали нуж­
даться во многом из того, что принадлежало другим,
и неизбежно приходилось прибегать к взаимному об­
мену. Такой способ обмена еще и в настоящее время
практикуется у многих варварских народов. Они обме- гз
ниваются между собой только предметами необходи­
мыми, и больше ничем; например, они обменивают ви­
но на хлеб и наоборот и т. п. 13. Такого рода меновая
торговля и не против природы, и вовсе не является
разновидностью искусства наживать состояние, ведь зо
ее назначение — восполнять то, чего недостает для со­
гласной с природой самодовлеющей жизни. Однако из
указанной меновой торговли развилось все-таки вполне
логически и искусство наживать состояние. Когда ста­
ла больше требоваться чужая помощь для ввоза не­
достающего и вывоза излишков, неизбежно стала ощу­
щаться потребность в монете, так как далеко не каж­
дый предмет первой необходимости можно было легко зз
перевозить. 14. Ввиду этого пришли к соглашению да­
вать и получать при взаимном обмене нечто такое, что,
представляя само по себе ценность, было бы вместе
с тем вполне сподручно в житейском обиходе, напри­
мер железо, серебро или нечто иное; сначала простым
измерением и взвешиванием определяли ценность та­
ких предметов, а в конце концов, чтобы освободиться
от их измерения, стали отмечать их чеканом, служив- *о
шим показателем их стоимости. 15. После тою как в ць7ь
силу необходимости обмена возникли деньги, появил­
ся другой вид искусства наживать состояние, именно
торговля. Сначала она, быть может, велась совершенно
просто, но затем, по мере развития опытности, стала
совершенствоваться в смысле источников и способов,
какими торговые обороты могли бы принести наиболь­
шую прибыль. Вот почему и создалось представление,
391

ю

15

co

25

будто предметом искусства наживать состояние слу­
жат главным образом деньги и будто главной его за­
дачей является исследование того источника, из кото­
рого возможно почерпнуть наибольшее их количество,
ведь оно рассматривается как искусство, создающее бо­
гатство и деньги. 16. И под богатством зачастую по­
нимают именно преизобилие денег, вследствие того,
что будто бы искусство наживать состояние и торговля
направлены к этой цели. Иногда, впрочем, деньги ка­
жутся людям пустым звуком и вещью вполне услов­
ной, но существу ничем, так как стоит лишь тем, кто
пользуется деньгами, перемспить отношение к ним, и
деньги потеряют всякое достоипство, не будут иметь
никакой ценности в житейском обиходе, а человек,
обладающий даже большими деньгами, часто не в со­
стоянии будет достать себе необходимую пищу; такого
рода богатство может оказаться прямо-таки не имею­
щим никакого смысла, и человек, обладающий им в
преизобилии, может умереть голодной смертью, подоб­
но тому легендарному Мидасу, у которого вследствие
ненасытности его желаний все предлагавшиеся ему
яства превращались в золото.
17. Ввиду всего вышеизложенного на правильном
пути исследования стоят те, кто определяет богатство
и искусство наживать состояние как нечто отличное
одно от другого. В самом деле, искусство наживать co­
стояние и сообразное с природой богатство суть вещи
различные; искусство наживать состояние относится
к области домохозяйства, а торговая деятельность со­
здает имущество не всякими способами, а лишь пу­
тем обмена имущества. Торговля, по-видимому, имеет
дело главным образом с депежными зпаками, служа­
щими необходимым элементом и целью всякого обмена.
II богатство, являющееся в результате применения это­
го искусства паживать состояние, действительно не
имеет каких-либо пределов. Подобно тому как меди­
цина имеет беспредельную цель — абсолютное здоровье
человека, точно так же и каждое из искусств беспре­
дельно в достижении своих целей, и к этому они боль­
ше всего стремятся; но те средства, которые ведут
искусство к достижению его цели, ограничены, так как
сама цель служит в данном случае для всякого искус­
ства пределом. Подобно этому, и в искусстве наживать
состояние никогда не бывает предела в достижении
392

дели, а целью здесь оказывается богатство и облада- зо
ние деньгами. 18. Напротив, в области, относящейся
к домохозяйству, а не к искусству наживать состояние,
предел имеется, так как целью домохозяйства служит
не накопление денег. Вместе с тем ясно, что всякого
рода богатство должно бы иметь свой предел, но в
действительности, мы видим, происходит противопо­
ложное: все занимающиеся денежными оборотами стре­
мятся увеличить количество денег до бесконечности.
Причиной этого является тесное соприкосновение обе- 35
их областей: и та и другая скрещиваются между собой
в применении тождественных средств для достижения
своих целей. И в той и в другой области предметом
пользования оказывается одна и та же собственность,
но не одинаково: в одном случае цель — нечто иное,
в другом — приумножение того же самого. И потому
некоторые считают это конечной целью в области до­
мохозяйства и настаивают на том, что нужно или
сохранять имеющиеся денежные средства, пли даже *о
стремиться приумножить их до беспредельности.
19. В основе этого направления лежит стремление
к жизни вообще, но не к благой жизни; и так как эта i258a
жажда беспредельна, то и стремление к тем средст­
вам, которые служат к утолению этой жажды, также
безгранично. И даже те люди, которые стремятся к
благой жизни, ищут того, что доставляет им физиче­
ские паслаждения, и так как, по их представлению,
средства для осуществления этого дает собственность, 5
то вся деятельность таких людей направляется на на­
живу. Таким вот путем и получил свое развитие второй
вид искусства наживать состояние. А так как физиче­
ские наслаждения имеются в преизобилии, то такие
люди ищут и средств, которые доставляли бы им этот
преизбыток наслаждений; если люди не в состоянии
достигнуть своей цели при помощи искусства нажи­
вать состояние, то они стремятся к ней иными путями
и для этого пускают в ход все свои способности вопре- ю
ки даже голосу природы. 20. Так, например, мужество
заключается в отваге, а не в наживании денег; точпо
так же военное и врачебное искусства имеют в виду
не наживу, по первое — одержание победы, второе —
доставление здоровья. Однако эти люди обращают все
свои способности на наживу денег, будто это является
н,елыо, а для достижения цели приходится идти на все.
393

Вот что я считаю нужным сказать о том искусство
15 паживать состояние, которое не является необходи­
мым; я описал сущность его и указал на те причины,
в силу которых мы прибегаем к нему. Что касается
того искусства наживать состояние, которое является
необходимым, то я указал на отличие его от искусства
не необходимого: необходимое искусство относится
к области домохозяйства, оно сообразно с природой,
направлено на добывание средств к жизни и не беспре­
дельно, как искусство не необходимое, а имеет свои
границы.
21. Теперь ясен и ответ на поставленный вначале
20 вопрос: относится ли к области деятельности домохо­
зяина и государственного мужа искусство наживать
состояние или, скорее, не относится? Правда, нужно
предполагать это искусство как бы уже имеющимся в
наличии: так ведь и политика не создает людей, но
берет их такими, какими их создала природа; точно
так же и природа — земля, море и т. п. — должна до­
ставлять человеку необходимое пропитание; и на обя­
занности домохозяина лежит всему тому, что полу25 чается из этих источников, дать соответствующее на­
значение. Так, предметом ткацкого искусства является
не изготовление шерсти, по использование ее, умение
распознать12, какая шерсть доброкачественна и при­
годна, какая недоброкачественна и непригодна.
22. Можно поставить еще и такой вопрос: почему
искусство наживать состояние относится к области до­
мохозяйства, а медицина не относится? Ведь здоровье
зо является столь же необходимым для членов семьи, как
и питание и тому подобные жизненные потребности.
В одном отношении и домохозяин и правитель долж­
ны заботиться и о здоровье им подвластных, в другом
отношении это дело является предметом заботы не их,
а врача; точно так же и относительно денег: с одной
стороны, забота о денежных средствах составляет
предмет ведения домохозяина, с другой — нет, но вхо­
дит в круг подсобной деятельности; преимущественно
35 же, как это отмечено и ранее, она должна быть в на­
личии по природе. Ведь природа заботится о достав­
лении питания созданному ею существу; всякое такое
существо получает свое питание как бы в наследство
от того существа, которое произвело его на свет. Вот
почему для всех сообразное с природой искусство на394

живать состоит в извлечении пользы от плодов и жи*
вотных.
23. Это искусство, как мы сказали, бывает двоя-«
к им: с одной стороны, оно относится к области тор­
говли, с другой — к области домохозяйства, причем по­
следнее обусловлено необходимостью и заслуживает
похвалы, обменная же деятельность по справедливости
вызывает порицание, как деятельность, обусловленная
не естественными причинами, но [возникшая в силу
необходимости взаимного] обмена [между людьми].
Поэтому с полным основанием вызывает ненависть
ростовщичество, так как оно делает сами денежные
знаки предметом собственности, которые, таким обра­
зом, утрачивают то свое назначение, ради которого
они были созданы: ведь они возникли ради меновой
торговли, взимание же процентов ведет именно к ро­
сту денег. Отсюда это и получило свое название 13; как
дети походят на своих родителей, так и проценты яв­
ляются денежными знаками, происшедшими от денеж­
ных же знаков. Этот род наживы оказывается по преи­
муществу противным природе.
IV 1. Разобрав в достаточной мере теорию искус­
ства наживать состояние, мы должны перейти к прак­
тической стороне вопроса. Во всех подобного рода
предметах в теориях открывается широкий простор,
тогда как практика в каждом случае связана с опре­
деленными условиями. К практической стороне искус­
ства наживать состояние относится усвоение опыта в
деле приобретения предметов владения: какие из них
наиболее полезны, где и каким образом можно достать
их; например, при приобретении коней, коров, овец,
равно как и прочих домашних животных, нужно быть
опытным в знании того, какие из этих животных пред­
ставляют наибольшую пользу, какие из них в каких
местностях имеются, так как одни из домашних жи­
вотных родятся в изобилии в одних местах, другие —
в других; затем, нужно быть осведомленным относи­
тельно земледелия, притом и просто в собственном
смысле, и в плодоводстве, также и в пчеловодстве и
относительно других плавающих или летающих живот­
ных, от которых можно получить выгоду.
2. Вот самые существенные исходные части искус­
ства наживать состояние в собственном смысле. Самым
395

25

яо

25

«о
12.VJ«

же значительным видом деятельности, имеющей своим
предметом обмен, является торговля. Она также со­
стоит из трех частей: морская торговля, транзитная
торговля и розничная торговля. Они различаются тем,
что одни сопряжены с наименьшим риском, другие
приносят наибольший барыш. Вторым видом деятельности, имеющей своим предметом обмеп, служит от­
дача денег в рост; третьим — предоставление своего
труда за плату; это последнее находит приложение
отчасти в ремеслах, отчасти же у людей, неспособных
к ремеслу и зарабатывающих себе средства исключи­
тельно физическим трудом. Наконец, третий вид ис­
кусства наживать состояние занимает среднее место
между этим видом и первым, так как он относится
частью к деятельности, цель которой — наживать со­
стояние в соответствии с природой, частью — [к дея­
тельности, цель которой — наживать состояние] путем обмена; этот третий вид заключает в себе все то,
что имеет отношение к земле как таковой и к тому,
что произрастает из земли и что, не давая плодов в
собственном смысле, тем не менее приносит пользу,
как, например, рубка леса и все виды горного дела;
последнее заключает в себе в свою очередь много раз­
новидностей, поскольку горные породы, добываемые
из земли, весьма разнообразны.
3. Сказанного в общих чертах о каждом из видов,
относящихся к искусству наживать состояние, доста­
точно. Конечно, было бы полезно с практической точки зрепия тщательно разобрать здесь и детали, по
задерживаться на них было бы некстати. Из перечис­
ленных родов деятельности самым искусным является
тот, при котором наименьшее значение имеет случай­
ность; самым низменным — тот, при котором получают
повреждения тела; самым рабским — тот, где требует­
ся исключительное применение физических сил; наи­
менее же благородным — где меньше всего требуется
добродетели.
4. Об указанном предмете имеется своя литература,
например сочинения Харета Паросского и Лполлодора Лемносскогом о земледелии, как простом, так и
о плодоводстве, равно как и сочинения других писате­
лей о подобного же рода предметах. Интересующийся
ими может получить достаточные сведения из указан­
ных сочинений. Сверх того, полезно собирать и те хо396

дячие рассказы, в которых говорится, каким образом
некоторым людям удалось нажить состояние. Все это s
послужит на пользу тем, кто относится с вниманием
к искусству наживать состояние. К такого рода расска­
зам принадлежит и рассказ о Фалесе Милетском. 5.
Это рассказ о некоем предвидении, использованном для
того, чтобы нажить состояние, и его приписывают Фалесу, имея в виду его мудрость, но ее можно рассмат­
ривать и с общей точки зрения. Когда его попрекали
бедностью, утверждая, будто занятия философией ни­
какой выгоды не приносят, то, рассказывают, он, пред- ю
видя на основании астрономических данных богатый
урожай оливок, еще до истечения зимы роздал в зада­
ток имевшуюся у него небольшую сумму денег всем
владельцам маслобоен в Милете и на Хиосе, законт­
рактовав их дешево, так как никто с ним не конку­
рировал. Когда наступило время сбора оливок и сразу is
мпогим одновременно потребовались маслобойни, он,
отдавая маслобойни па откуп на желательных ему
условиях и собрав мпого денег, доказал, что филосо­
фам при желании легко разбогатеть, но не это явля­
ется предметом их стремлений. 6. Так, говорят, Фалес
дал доказательство своей мудрости. Но и вообще, как го
мы сказали, выгодно в смысле наживания состояния,
если кто сумеет захватить какую-либо монополию. По­
этому и некоторые государства, находясь в стесненном
финансовом положении, прибегают к получению такого
дохода — они заводят монополию на те или иные то­
вары. 7. Так, в Сицилии некто скупил на отданные
ему в рост деньги все железо из железоделательных 25
мастерских, а затем, когда прибыли торговцы из га­
ваней, стал продавать железо как монополист, с не­
большой надбавкой на его обычную цену. И все-таки
он на пятьдесят талантов заработал сто. 8. Узнав об
этом, Дионисий 15 издал приказ, в силу которого этому
человеку разрешалось увезти деньги с собой, сам же
он, однако, должен был оставить Сиракузы, так как 3о
он нашел источник доходов, который наносил ущерб
интересам Дионисия. Находчивость16 Фалеса и сици­
лийца была одинакова: оба они сумели в одинаковой
мере обеспечить себе монополию. Такого рода сведе­
ния полезно иметь и политическим деятелям: многие
государства, как и семьи, но еще в большей степени
нуждаются в денежных средствах и в такого рода 35
397

доходах. Встречаются и такие государственные мужи,
вся 17деятельность которых направлена к этой
цели .

<о
есь

6

ίο

15

20

V 1. Наука о домохозяйстве предполагает три эле­
мента власти: во-первых, власть господина по отноше­
нию к рабам (об этом мы говорили выше); во-вторых,
отношение отца к детям; в-третьих, отношение мужа
к жене. Действительно, властвуют и над женой и над
детьми как существами свободными, но осуществляет­
ся эта власть не одинаковым образом. 2. Власть мужа
над женой можно сравнить с властью политического
деятеля, власть отца над детьми — с властью царя.
Ведь мужчина по своей природе, исключая лишь те или
иные ненормальные отклонения, более призван к ру­
ководительству, чем женщина, а человек старший и
зрелый может лучше руководить, чем человек молодой
и незрелый.
При замещении большей части государственных
должностей между людьми властвующими и подчинен­
ными соблюдается очередность: и те и другие совер­
шенно естественно стремятся к равенству и к унич­
тожению всяких различий. Тем не мепее, когда одни
властвуют, а другие находятся в подчинении, все-таки
является стремление провести различие между теми
и другими в их внешнем виде, в их речах и в зпаках
почета. Это имел в виду, между прочим, и Амасис,
когда рассказывал о своем сосуде для омовения ног 18.
Отношение мужчины к женщине всегда определяется
вышеуказанным образом. Власть же отца над детьми
может быть уподоблена власти царя: родитель власт­
вует над детьми в силу своей любви к ним и вследствие
того, что он старше их, а такой вид власти и есть
именно царская власть. Поэтому прекраспо выразился
Гомер 19, назвав Зевса «отцом людей и богов», как царя всех их. Царь по природе должен отличаться от
поддапных, но быть одного с ними рода. И так же
относится старший к младшим и родитель к ре­
бенку.
3. Ясно, что в домохозяйстве следует заботиться
более о людях, нежели о приобретении бездушной собственности, более о добродетели первых, нежели об изо­
билии последней (то, что мы называем богатством),
398

более о людях свободных, нежели о рабах. Прежде
всего относительно рабов может возникнуть вопрос:
мыслима ли у раба вообще какая-либо добродетель по­
мимо его пригодности для работы и прислуживания?
Обладает ли раб другими, более высокими добродете­
лями, как, например, скромность, мужество, справед­
ливость и тому подобные свойства? Или у раба пет 25
никаких иных качеств, помимо способности служить
своими физическими силами? Ответить «да» и «нет»
было бы затруднительно. Если да, то чем они будут
отличаться от свободных людей? Если нет, то это было
бы странно, так как ведь и рабы — люди и одарены
рассудком. 4. Приблизительно то же самое затрудне­
ние возникает и при исследовании вопроса о жепщипе
и ребенке: есть ли у них добродетели, должна ли жен- за
щина быть скромной, мужественной и справедливой
и ребенок бывает ли своевольным и скромным или нет?
Стоит рассмотреть этот вопрос и с общей точки зрения
в приложении к существу, предназначенному природой
быть в подчинении, и к существу, по природе призван­
ному к властвованию, тождественна ли у них доброде­
тель или различна? И если обоим этим существам
должно быть свойственно совершенство, то почему од- 35
но из них предназначено раз навсегда властвовать,
а другое — быть в подчинении? И это отличие не мо­
жет основываться на большей или меньшей степени
совершенства, присущего тому и другому существу,
так как сами понятия «быть в подчинении» и «власт­
вовать» отличаются одно от другого в качественном
(eidei), a не в количественном отношении. 5. Призна­
вать [совершенство] за одними и отрицать его в дру­
гих — разве это не было бы удивительно? Ведь если
начальствующий не будет воздержным и справедливым, 40
как он может прекрасно властвовать? Точно так же,
если подчиненный не будет обладать этими добродете­
лями, как он может хорошо подчиняться? Человек не- i200a
обузданный и низкопробный ни в чем не исполнит
своего долга. Таким образом, ясно, что оба долж­
ны быть причастны к добродетели, но что эта добро­
детель должна отличаться так же, как отличаются
между собой властвующие и подчиненные по при­
роде.
Это отличие неминуемо приводит нас к исследова­
нию свойств души. В ней одно начало является по при- 5
339

ао

15

20

25

зо

роде властвующим, другое — подчиненным; им, как мы
утверждаем, соответствуют свои добродетели, как бы
добродетели разумного начала и неразумного. 6. Ясно,
что то же самое отношение должно существовать и в
других областях и что по природе существует много
видов властвующего и подчиненного. Ведь свободпын
человек проявляет свою власть над рабом иначе, чем
это делает мужчина по отношению к женщипе и взрос­
лый муж по отношению к ребенку. Во всех этих суще­
ствах имеются разные части души, только имеются они
по-разному. Так, рабу вообще не свойственна способ­
ность решать, женщипе она свойственна, но лишепа
действенности, ребенку также свойственна, по нахо­
дится в неразвитом состоянии. 7. Таким же образом
неизбежно обстоит дело и с нравственными доброде­
телями: наличие их необходимо предполагать во всех
существах, но не одинаковым образом, а в соответствии
с назначением каждого. Поэтому пачальствующий дол­
жен обладать нравственной добродетелью во всей пол­
ноте (в самом деле, произведение просто принадлежит
создателю, тогда как замысел — это и есть создатель),
а каждый из остальных должен обладать ею настоль­
ко, насколько это соответствует его доле участия в решепии общих задач. 8. Так что, очевидно, существует
особая добродетель у всех названных выше, и по одна
и та же скромность женщины и мужчины, не одпо и
то же мужество и справедливость, как полагал Сократ,
но одпо мужество свойственно начальнику, другое —
слуге; так же и с остальными добродетелями. Это ясно
и из более подробного рассмотрения вопроса. Заблуж­
даются те, кто утверждает, придерживаясь общей точ­
ки зрения, будто хорошее душевное расположепие или
правильный образ действий и т. п. суть уже доброде­
тели сами по себе. Гораздо правильнее поступают те,
кто, подобно Горгию, перечисляет добродетели опре­
деленных групп людей. И например, слова поэта о жен­
щине: «Убором женщипе молчание служит» 20 — в одинаковой степени должны быть приложимьт ко всем
женщинам вообще, но к мужчине они уже не подхо­
дят. 9. Затем, принимая во внимание неразвитость ре­
бенка, явно нельзя говорить о его самодовлеющей доб­
родетели, но лишь поскольку она имеет отношенио
к дальнейшему развитию ребенка и к тому человеку,
который ребенком руководит. В том же самом смысле
400

можно говорить π о добродетели раба в отношепии
к его господину.
Мы установили, что раб полезен для повседневных
потребностей. Отсюда ясно, что он должеп обладать и
добродетелью в слабой степени, именно в такой, чтобы
его своеволие и вялость не папосили ущерба испол­
няемым работам. 10. Может, пожалуй, возникнуть во­
прос: применимо ли наше положение и к ремесленни­
кам, должны ли и они обладать добродетелью, так как
их своеволие зачастую наносит ущерб их работе? Или
в данном случае мы имеем дело с совершенно отлич­
ным явлением? Раб ведь живет в постоянном общении
со своим господином; ремесленник стоит гораздо даль­
ше, а потому не должен ли ремесленник превосходить
своей добродетелью раба настолько, насколько ремес­
ленный труд стоит выше труда рабского? Ремеслен­
ник, занимающийся низким ремеслом, находится в со­
стоянии некоего ограниченного рабства; раб является
таковым уже по природе, но ни сапожник, ни какойлибо другой ремесленник не бывают таковыми по при­
роде. И. Ясно, что господин должен давать рабу им­
пульс необходимой для него добродетели, но что в обя­
занность господипа вовсе не входит обучать раба этой
добродетели. Неправильно говорят те, кто утверждает,
что с рабом нечего и разговаривать, что ему нужно
только давать приказания; нет, для рабов больше, чем
для детей, нужно пазидапие.
Однако мы достаточно очертили эти вопросы; об
отношениях же мужа к жене, отца к детям, о добро­
детелях, свойственных каждому из них, каким путем
должно в одних случаях стремиться к благу, в дру­
гих — избегать зла — все это необходимо изложить при
рассмотрении государственных устройств.
12. Так как всякая семья составляет часть государ­
ства, а все указанные выше люди являются частями
семьи и так как добродетели отдельных частей долж­
ны соответствовать добродетелям целого, то необходимо
и воспитание детей и женщин поставить в соответст­
вующее отношение к государственному строю; и если
это не безразлично для государства, стремящегося к
достойному устроению, то надо иметь также достой­
ных детей и достойных женщин. И с этим необходимо
считаться, потому что женщины составляют половину
всего свободного населения, а из детей потом выра401

стают участники политической жизни. Основоположе­
ния относительно этого предмета нами определены, о
прочем речь будет идти в своем месте. Ввиду этого мы
наши теперешпие рассуждения, считая их закончен25 ными, оставляем и обращаемся к новому пачалу. Пре­
жде всего разберем мпения тех писателей, которые
представили свои проекты наилучшего государствен­
ного устройства.

КНИГА ВТОРАЯ (В)
I 1. Так как мы ставим своей задачей исследование
человеческого общения в наиболее совершенной его
форме, дающей людям полную возможность жить со­
гласно их стремлениям, то надлежит рассмотреть и те
из существующих государственных устройств, кото- зи
рыми, с одной стороны, пользуются некоторые госу­
дарства, признаваемые благоустроенными, и которые,
с другой стороны, проектировались некоторыми писа­
телями и кажутся хорошими. Таким образом мы будем
в состоянии открыть, что можно усмотреть в них пра­
вильного и полезного, а вместе с тем доказать, что
наше намерение отыскать такой государственный
строй, который отличался бы от существующих, объ­
ясняется не желанием мудрствовать во что бы то ни
стало, но тем, что эти существующие ныне устройства 3 j
не удовлетворяют своему назначению.
2. Начать следует прежде всего с установления то­
го принципа, который служит точкой отправления при
настоящем рассуждении, а именно: неизбежно, чтобы
все граждане принимали участие либо во всем касаю­
щемся жизни государства, либо ни в чем, либо в од­
них делах принимали участие, в других — нет. Чтобы
граждане пе принимали участия ни в чем, это, очевид- *о
но, невозможно, так как государство представляет со­
бой некое общение, а следовательно, прежде всего
является необходимость занимать сообща определен­
ное место; ведь место, занимаемое одним государством, ш
представляет собой определенное единство, а гражда­
не являются общипками (kointfnoi) одного государст­
ва. Но в каком объеме можно допустить для граждан
приобщение к государственной жизни? И что лучше
для стремящегося к наилучшему устройству государ­
ства: чтобы граждане имели сообща по возможности
всё или одно имели сообща, а другое —нет? Ведь
403

5 можно представить общность детей, жеп, имущества,
как это мы находим в «Государстве» Платона, где, по
утверждению Сократа, и дети, и жены, и собствен­
ность должны быть общими. Какой порядок предпоч­
тительнее: тот ли, который существует теперь, ИЛИ же
тот, который предписан в «Государстве»?
ю
3. Что касается общности жен у всех, то эта тео­
рия встречает много различного рода затруднений, да
и то основание, которое приводит Сократ в защиту та­
кого закона, по-видимому, не вытекает из хода его
рассуждений. Сверх того, положение это не может
быть согласовано и с той конечной целью, осуществле­
ние которой он, поскольку это следует из его слов,
считает необходимым для государства. Λ как точнее
попять высказываемое им суждение, на этот счет но
15 дано никаких определенных указаний. Я имею в виду
мысль Сократа: лучше всего для всякого государства,
чтобы оно по мере возможности представляло собой
единство; эту именно предпосылку Сократ ставит в
основу своего положения.
4. Ясно, что государство при постоянно усиливаю­
щемся единстве перестанет быть государством. Ведь
по своей природе государство представляется неким
множеством. Если же оно стремится к единству, то в
таком случае из государства образуется семья, а из
20 семьи — отдельный человек: семья, как всякий согла­
сится, отличается большим единством, нежели государ­
ство, а один человек — нежели семья. Таким образом,
если бы кто-нибудь и оказался в состоянии осущест­
вить это, то все же этого не следовало бы делать, так
как он тогда уничтожил бы государство. Далее, в со­
став государства не только входят отдельные много­
численные люди, но они еще и различаются между со­
бой по своим качествам (eidei), ведь элементы, обра­
зующие государство, не могут быть одинаковы. Госу25 дарство — не то же, что военный союз: в военном сою­
зе имеет значение лишь количество членов, хотя бы
все они были тождественными по качествам; такой
союз ведь составляется в целях оказания помощи и
напоминает собой весы, в которых перетягивает та
чаша, которая нагружена больше. 5. Точно так же го­
сударство будет отличаться и от племенного союза, ес­
ли допустить, что составляющие его люди, как бы мно­
гочисленны они ни были, живут не отдельно по своим
404

селениям, по так, как, например, живут аркадяне. То,
из чего составляется единство, заключает в себе раз- зо
личие по качеству. Поэтому, как об этом ранее сказа­
но в «Этике» ^ принцип взаимного воздаяния являет­
ся спасительным для государств; этот принцип должен
существовать в отношениях между свободными и рав­
ными, так как они не могут все властвовать одновре­
менно, но либо по году, либо в каком-нибудь ином
порядке, либо вообще периодически. Таким образом
оказывается, что правят все, как если бы сапожники и зз
плотники стали меняться своими ремеслами π одни
и те же ремесленники не оставались бы постоянно са­
пожниками и плотниками. 6. Но так как...2 такой по­
рядок оказывается более совершенным и в приложении
к государственному общению, и, очевидно, было бы
лучше, если бы правили, насколько это возможно,
одни и те же люди. Вряд ли, однако, это возможно
осуществить во всех без исключения случаях: с одной
стороны, все по природе своей равны, с другой — и mib
справедливость требует, чтобы в управлении — есть ли
управление нечто хорошее или плохое — все принимали
участие. При таком порядке получается некоторое по­
добие того, что равные уступают по очереди свое мес­
то равным, как будто они подобны друг другу и поми­
мо равенства во власти; одни властвуют, другие под­
чиняются, поочередно становясь как бы другими. При s
таком же порядке относительно должностей разные
люди занимают не одни и те же должности.
7. Из сказанного ясно, что государство пе может
быть по своей природе до такой степени единым, как
того требуют некоторые; и то, что для государств вы­
ставляется как высшее благо, ведет к их уничтожению,
хотя благо, присущее каждой вещи, служит к ее со­
хранению. Можно и другим способом доказать, что to
стремление сделать государство чрезмерно единым не
является чем-то лучшим: семья — нечто более самодов­
леющее, нежели отдельный человек, государство — не­
жели семья, а осуществляется государство в том слу­
чае, когда множество, объединенное государством в
одно целое, будет самодовлеющим. И если более само­
довлеющее состояние предпочтительнее, то и меньшая
степень единства предпочтительнее, чем большая.
t»
8. Но если даже согласиться с тем, что высшим
благом общения оказывается его единство, доведенное
405

20

25

во

я»

т.2а

до крайних пределов, все равно о таком единстве но
будет свидетельствовать положение, когда все вместо
будут говорить: «Это мое» и «Это не мое», тогда как
именно это Сократ считает признаком совершенного
единства государства3. На самом деле [выражение]
«все» двусмысленно. Если [понимать выражение «все»
в смысле] «каждый в отдельности», тогда, пожалуй, то,
осуществление чего желает видеть Сократ, будет до­
стигнуто скорее; каждый, имея в виду одного и того
же сына или одну и ту же женщину, будет говорить:
«Это мой сын», «Это моя жена», н точно так же он
будет рассуждать о собственности и о каждом предмето
вообще. 9. Но в действительности имеющие общих жоп
и детей уже не будут говорить «Это мое», а каждый из
них скажет: «Это наше»; точно так же и собственность
все будут считать своей, общей, а не принадлежащей
каждому в отдельности. Таким образом, выражение
«все» явно заключает в себе некоторое ложное заклю­
чение: такие слова, как «все», «оба», «чет», «нечет»,
вследствие их двусмысленности и в рассуждениях ве­
дут к спорным умозаключениям. Поэтому если все бу­
дут говорить одинаково, то в одпом смысле это хотя
и хорошо, но неосуществимо, а в другом смысле нико­
им образом не говорило бы о единомыслии.
К). Сверх того, утверждение Сократа заключает в
себе и другую отрицательную сторону. К тому, что со­
ставляет предмет владения очень большого числа лю­
дей, прилагается наименьшая забота. Люди заботятся
всего более о том, что принадлежит лично им; менее
заботятся они о том, что является общим, или забо­
тятся в той мере, в какой это касается каждого. По­
мимо всего прочего люди проявляют небрежность в
расчете на заботу со стороны другого, как это быва­
ет с домашней прислугой: большое число слуг иной
раз служит хуже, чем если бы слуг было меньше.
И. У каждого гражданина будет тысяча сыновей,
и они будут считаться сыновьями, и будут сыновьями
не каждого в отдельности, но любой в одипаковой сте­
пени будет сыном любого, так что все одипаково будут
пренебрегать отцами. Далее, при таком положении
дел каждый будет говорить «мой» о благодепствующем или бедствующем гражданине безотносительно
к тому, сколько таких граждан будет; например, ска­
жут: «Этот мой» или «Этот такого-то», называя таким
406

образом каждого из тысячи ИЛИ сколько бы ни было
граждан в государстве, да к тому же еще и сом не- 5
ваясь. Ведь неизвестно будет, от кого то ИЛИ иное
ДИТЯ родилось н осталось ли оно жить после рожде­
ния. 12. В каком же смысле лучше употреблять выра­
жение «мое» по отношению к каждому объекту — от­
носить ли это выражение безразлично к двум тысячам
пли десяти тысячам объектов, или пользоваться им
скорее в том значении, в каком «мое» понимается в
современных государствах? Теперь одного и того же ю
один называет своим сыном, другой — своим братом,
третий — двоюродным братом или каким-либо иным
родственником или по кровному родству, или по свой­
ству, сначала с ним самим, затем с его близкими;
сверх того, один другого называет фратором или филетом. Ведь лучше быть двоюродным братом в собст­
венном смысле, чем сыном в таком смысле. 13. Как бы
то ни было, невозможно было бы избежать тех слу­
чаев, когда некоторые граждане стали бы все-таки i5
признавать тех или иных своими братьями, детьми,
отцами, матерями: физическое сходство, существующее
между детьми и родителями, неизбежно послужило бы
им взаимным доказательством действительного родст­
ва. Так бывает и по словам некоторых занимающихся
землеописанием. В верхней Ливии у некоторых пле- 2о
мен существует общность жен, а новорожденные рас­
пределяются между родителями на основании сходства.
Даже у некоторых животных, например у лошадей π
коров, самки родят детепышей, очень похожих на их
производителей; для примера можно сослаться на фарсальскую кобылицу по кличке Справедливая.
14. Сверх того, тем, кто проектирует подобную 25
общность, трудно устранить такого рода неприятности,
как оскорбления действием, умышленные и неумыш­
ленные убийства, драки, перебранки; а все это явля­
ется нечестивым по отношению к отцам, матерям и
близким родственникам, не то что по отношению к да­
леким людям. Между тем все это неизбежно случа- ™
,
ется, чаще в том случае, когда не знаешь своих близ­
ких, чем когда знаешь их; в случае если знаешь, мож­
но по крайней мере искупить содеянное установлен­
ными искупительными обрядами, а когда не знаешь,
не можешь. 15. Нелепо также и то, что в задуманной
общности сыповей исключается лишь плотское сожи407

35

40
i2ü2b

5

10

15

во

тельство между любящими, самой же любви преград
не ставится, равно как допускаются между отцом и
сыном или между братьями такие отношения, которые
являются наиболее неподобающими, хотя бы они осно­
вывались исключительно на любовном чувстве. Нелепо
было бы исключать плотское общение по той только
причине, что при нем наслаждение достигает наивыс­
шей степени, и не придавать значения тому, что речь
идет об отце и сыне или о братьях. Кажется, впрочем,
что общность жен и детей подходила бы более земледельцам, нежели стражам: при общности детей и жеп
дружественные чувства будут менее развиты, а этим
и должны отличаться подвластные люди, чтобы быть
послушными, а не бунтовщиками. 16. Вообще заду­
манный закон неизбежно ведет к результату, противоположному тому, какой надлежит иметь законам, пра­
вильно установленным, и ради какого Сократ и счита­
ет нужным установить именно такое положение жен­
щин и детей. Мы же полагаем, что дружелюбные от­
ношения — величайшее благо для государств (ведь
при наличии этих отношений менее всего возможны
раздоры), да и Сократ всего более восхваляет едине­
ние государства, а это едипепне, как он сам, по-види­
мому, утверждает, является результатом дружелюбных
отношений (об этом, как известно, говорит в своей ре­
чи о любви Аристофан, а именно что любящие вслед­
ствие своей сильной любви стремятся к срастанию,
стремятся из двух существ стать одним).
17. Таким образом, тут оба существа или одно из
пих неизбежпо приносят себя в жертву; в государстве
же проектируемая общность повела бы к созданию
дружбы разбавленной, и сын отца и отец сыпа мог бы
называть своим. И подобно тому как небольшая доза
сладкого, будучи смешана с большим количеством во­
ды, делает самую примесь неощутимой на вкус, так
точно бывает и с взаимной привязанностью, когда она
существует только по названию; а при задуманном го­
сударственном строе сын об отце, отец о сыне, братья
о братьях будут, конечно, заботиться менее всего.
Люди ведь всего более заботятся о том и любят, вопервых, то, что им принадлежит, и, во-вторых, то, что
им дорого; но ни того ни другого невозможно предпо­
ложить среди людей, имеющих такое государственное
устройство.
408

18. И в вопросе о переводе новорожденных детей 25
из сословия земледельцев и ремесленников в сословие
стражей и обратно много путаницы. Каким образом
будет осуществляться этот перевод? Дающие и пере­
мещающие лица должны будут знать, кому каких
детей они дают. При· этом неизбежно в еще большей
степени будет проявляться то, о чем было сказано ра- зо
нее, именно бесчинства, ссоры4, убийства; ведь пере­
данные в другое сословие не станут называть стражей
своими братьями, детьми, отцами, матерями, также и
находящиеся среди стражей не будут так называть ос­
тальных граждан; выйдет то, что перестанут остере­
гаться совершать такие проступки, недопустимые по
отношению к родственникам. Итак, вот наши сообра- 35
жения насчет общности детей и жен.
II 1. Вслед за тем надлежит рассмотреть вопрос о
собственности. Как она должна быть организована у
тех, кто стремится иметь паилучшее государственное
устройство,— должна лн собственность быть общей
или по общей? Этот вопрос можно, пожалуй, рассматривать и не в связи с законоположениями, касающи­
мися детей и жен. Имею в виду следующее: если даже
дети и жены, как это у всех принято теперь, должны
принадлежать отдельпым лицам, то будет ли лучше,
если собственность и пользование ею будут общими...5
Например, чтобы земельные участки были в частном
владении, пользование же плодами земли было бы об­
щегосударственным, как это и наблюдается у некото­
рых варварских племен. Или, наоборот, пусть земля
будет общей и обрабатывается сообща, плоды же ее
пусть распределяются для частного пользования (го­
ворят, таким образом сообща владеют землей некото­
рые из варваров). Или, наконец, и земельные участки,
и получаемые с них плоды должны быть общими?
2. Если бы обработка земли поручалась особым лю­
дям, то все дело можно было поставить иначе и решить легче; но раз сами земледельцы трудятся для
самих себя, то и решение вопросов, связанных с собст­
венностью, представляет значительно большие затруд­
нения. Так как равенства в работе и в получаемых от
нее результатах провести нельзя — наоборот, отноше­
ния здесь неравные,— то неизбежно вызывают нарека­
ния те, кто много пожинает или много получает, хотя
409

w
i203a

s

ю

15 и мало трудится, у тех, кто меньше получает, а рабо­
тает больше. 3. Вообще нелегко жить вместе и прини­
мать общее участие во всем, что касается человече­
ских взаимоотношений, а в данном случае особенно.
Обратим внимание на компании совместно путешест­
вующих, где почти большинство участников не схо­
дятся между собой в обыденных мелочах и из-за них
ссорятся друг с другом. И из прислуги у нас более
20 всего бывает препирательств с тем, кем мы пользуемся
для повседневных услуг. Такие и подобные им затруд­
нения представляет общность собственности.
4. Немалые преимущества имеет поэтому тот спо­
соб пользования собственностью, освященный обычая25 ми и упорядоченный правильными законами, который
принят теперь: он совмещает в себе хорошие стороны
обоих способов, которые я имею в виду, именно общей
собственности и собственности частной. Собственность
должна быть общей только в относительном смысле, а
вообще — частной. Ведь когда забота о ней будет по­
делена между разными людьми, среди них исчезнут
взаимные нарекания; наоборот, получится большая
выгода, поскольку каждый будет с усердием относить­
ся к тому, что ему принадлежит; благодаря же добро­
го детели в использовании собственности получится со­
гласно пословице «У друзей все общее» 6. 5. И в на­
стоящее время в некоторых государствах существуют
начала такого порядка, указывающие на то, что он в
основе своей не является невозможным; особенно в
государствах, хорошо организованных, он отчасти осу­
ществлен, отчасти мог бы быть проведен: имея част­
ную собственность, человек в одних случаях дает
пользоваться ею своим друзьям, в других — представ35 ляст ее в общее пользование. Так, например, в Лакедемоне каждый пользуется рабами другого, как сво­
ими собственными, точно так же конями и собаками,
и в случае нужды в съестных припасах — продуктами
на полях государства. Таким образом, очевидно, луч­
ше, чтобы собственность была частной, а пользование
40 ею — общим. Подготовить же к этому граждан — дело
законодателя. 6. Помимо всего прочего трудно выра­
зить словами, сколько наслаждения в сознапии того,
что нечто принадлежит тебе, ведь свойственное каж12сзь Г.ому чувство любви к самому себе не случайпо, по
внедрено в нас самой природой. Правда, эгоизм сира410

ведливо порицается, но он заключается не в любви к
самому себе, а в большей, чем должно, степени этой
любви; то же приложимо и к корыстолюбию; тому и
другому чувству подвержены, так сказать, все люди. 5
С другой стороны, как приятно оказывать услуги и
помощь друзьям, знакомым или товарищам! 7. Это
возможно, однако, лишь при условии существования
частной собственности. Наоборот, у тех, кто стремится
сделать государство чем-то слишком единым, этого по
бывает, не говоря уже о том, что в таком случае, оче­
видно, уничтожается возможность проявления на деле
двух добродетелей: целомудрия по отношению к жен­
скому полу (ведь прекрасное дело — воздержание от к>
чужой жены из целомудрия) и благородной щедрости
по отпошеиию к своей собственности; при общности
имущества для благородной щедрости, очевидно, не
будет места, и никто не будет в состоянии проявить
ее на деле, так как щедрость сказывается именно при
возможности распоряжаться своим добром.
8. Рассмотренное нами законодательство может &
показаться благовидным и основанным на человеколю­
бии. Познакомившийся с ним радостно ухватится за
него, думая, что при таком законодательстве насту­
пит у всех достойная удивления любовь ко всем, в осо­
бенности когда кто-либо станет изобличать то зло, ка­
кое существует в современных государствах из-за от- 20
сутствия в них общности имущества: я имею в виду
процессы по взысканию долгов, судебные дела по об­
винению в лжесвидетельствах, лесть перед богатыми.
9. По все это происходит не из-за отсутствия общно­
сти имущества, а вследствие нравственной испорчен­
ности людей, так как мы видим, что и те, которые
чем-либо владеют и пользуются сообща, ссорятся друг
с другом гораздо больше тех, которые имеют частную
собственность; нам представляется, однако, что число 25
тех, кто ведет тяжбы из-за совместного владения иму­
ществом, невелико в сравнении с той массой людей,
которые владеют частной собственностью. Сверх того,
справедливость требует указать не только на то, какио
отрицательные стороны исчезнут, если собственность
будет общей, но и на то, какие положительные свойст­
ва будут при этом уничтожены; на наш взгляд, само
существование окажется совершенно невозможным.
Коренную ошибку проекта Сократа должно усматри- зо
411

85

40
1204а

5

ю

15

вать в неправильности его основной предпосылки.
Дело в том, что следует требовать относительного, а
не абсолютного единства как семьи, так и государства.
Если это единство зайдет слишком далеко, то и само
государство будет уничтожено; если даже этого и не
случится, все-таки государство на пути к своему уни­
чтожению станет государством худшим, все равно как
если бы кто симфонию заменил унисоном или ритм
одним тактом.
10. Стремиться к объединению и обобщению массы
пужио, как об этом сказано и ранее, путем ее воспита­
ния. Тот, кто намерен воспитывать массу и рассчиты­
вает, что посредством ее воспитания и государство
придет в хорошее состояние, жестоко ошибся бы в
своих расчетах, если бы стал исправлять государство
средствами, предлагаемыми Сократом, а не внедрспнем добрых нравов, философией и законами, как ре­
шил вопрос имущества законодатель в Лакедемопе и
на Крите путем установления сисситий7. Не должно
при этом упускать из виду, а, напротив, следует об­
ращать внимание на то, что в течение столь большого
времени, столь длинного ряда лет не остался бы неиз­
вестным такой порядок, если бы он был прекрасным.
Ведь чуть ли не все уже давпым-давно придумано, но
одно не слажено, другое, хотя и известно людям, по
находит применения. 11. Это особенно станет ясным,
если присмотреться к осуществлению этого единства
в действительности. Невозможным окажется создание
государства без разделения и обособления входящих
в его состав элементов либо при помощи сисситий, ли­
бо при помощи фратрий и фил. Таким образом, от за­
коноположений Сократа останется только одно, именно что стражи не должны заниматься земледелием;
это последнее лакедемоняне пробуют проводить в
жизнь и в настоящее время. Каким образом будет уст­
роен государственный порядок в его целом виде у
имеющих общее имущество — об этом Сократ тоже ни­
чего не сказал, да и нелегко было бы на этот счет
высказаться. Хотя остальные граждане составляют,
как оказывается, почти все население государства, од­
нако относительно их ничего определенного не сказапо: должна ли и у земледельцев собственность быть
общей или у каждого частной, равно как должна ли
или не должна быть у них общность жен и детей.
412

12. Ведь если таким образом все у всех будет общим,
то чем же земледельцы будут отличаться от стражей?
Или чего ради они будут подчиняться их власти? Или
стражи должны будут для сохранения власти приду- го
мать нечто такое, что придумали критяне, которые,
предоставив рабам все прочие права, запрещают им
только посещение гимнасисв и приобретение оружия?
Если же в них будет тот же порядок, что и в осталь­
ных государствах, то в чем же найдет свое выражение
общность граждан? Неизбежно возникнут в одном го- 25
сударстве два государства, и притом враждебные одно
другому. Сократ ведь придает стражам значение как
бы военного гарнизона, земледельцев же, ремесленни­
ков и остальное население ставит в положение граж­
дан 8 . 13. Обвинения, тяжбы, все то зло, какое, по сло­
вам Сократа, встречается в государствах,— от всего
этого не будут избавлены и граждане его государства.
Правда, Сократ утверждает, что воспитание избавит за
граждан от необходимости иметь много узаконений,
например касающихся астиномии, агорапомни9 и тому
подобного, поскольку воспитапие будут получать толь­
ко стражи10. Сверх того, он предоставляет собствен­
ность во владение земледельцам на условии уплаты
оброка, хотя, очевидно, такие собственники будут бо­
лее опасными и зазнавшимися, чем в некоторых госу- зг>
дарствах илоты, пенесты11 и рабы. 14. Впрочем, со­
всем не определено, одинаково ли это является необ­
ходимым или нет, равно как и относительно предме­
тов, близких к этому, как-то: каково будет политиче­
ское устройство [земледельцев], в чем будет заклю­
чаться их воспитание, какие будут установлены для
них законы? Между тем все это нелегко установить,
хотя далеко не безразлично, каковы будут порядки у
земледельцев для сохранения той же общности, что и /,о
у стражей. Допустим, что жены у земледельцев будут ш*ъ
общие, собственность же будет принадлежать каждому
отдельно,—кто будет управлять домом, подобно тому
как мужья распоряжаются всем, что касается полей?
А если у земледельцев и собственность и жены будут
общие...12 15. Было бы нелепо брать пример с живот- 5
пых, думая, что жены должны заниматься тем же, что
и мужья, ведь у животных пет никакого домохо­
зяйства.
Шатко обосновано у Сократа и устройство должно413

ю

35

20

25

стей. Власть, по его мнению, должна всегда находить­
ся в руках одних и тех же. Однако это служит источ­
ником возмущения даже у людей, пе обладающих по­
вышенным чувством собственного достоинства, тем более — у людей горячих и воинственных. Ясно, что, с
его точки зрения, необходимо, чтобы власть находи­
лась в руках одних и тех же: ведь «божественное зла­
то» не примешано в души то одних, то других людей,
оно всегда в душах одних и тех же. По уверению Со­
крата, тотчас при рождении божество одним стражам
примешивает золото, другим — серебро, а медь и железо предназначены для тех, которые должны быть
ремесленниками и земледельцами13. 10. Помимо того,
отнимая у стражей блаженство, он утверждает, что
обязанность законодателя — делать все государство в
его целом счастливым. Но невозможно сделать все го­
сударство счастливым, если большинство его частей
или хотя бы некоторые не будут наслаждаться счостьем. Ведь понятие счастья пе принадлежит к той же
категории, что и понятие четного числа: сумма может
составить четное число при паличии исчетпых слагае­
мых, но относительно счастья так быть не может.
И если стражи но счастливы, то кто же тогда счаст­
лив? Ведь не ремесленники же и вся масса занимаю­
щихся физическим трудом.
Итак, вот какие затруднения и еще другие, не менее существенные, чем указанные, представляет то го­
сударственное устройство, о котором говорит Сократ.

III 1. Почти так же обстоит дело и с написанными
позже «Законами». Поэтому целесообразно рассмот­
реть вкратце и описанное там государственное уст­
ройство. В «Государстве» Сократ определяет совсем
немногое: как должно обстоять дело с общностью жен
so и детей, а также с собственностью и гражданством.
Все народонаселение предполагается разделить на две
части: одна часть — земледельцы, другая — воины;
третья часть, образуемая из последних,—совещающа­
яся и правящая государством. Принимают ли участие
в управлении, и если принимают, то в чем именно,
es земледельцы и ремесленники, имеют ли опи право вла­
деть оружием и участвовать в походах вместе с воина­
ми или пет — на все эти вопросы Сократ не дал ника­
кого определенного ответа. Женщины, напротив,
414

должны, по мнению Сократа, вместе с воипами прини­
мать участие в походах и получать то же самое воспи­
тание, что и стражи14. Впрочем, его рассуждения на­
полнены не идущими к делу соображениями как во­
обще, так и в тех частях, которые касаются вопроса,
каким должно быть воспитание стражей.
12С5а
2. Большая часть сочинения «Законы» посвящена
законам, о государственном же устройстве там сказано
мало. И хотя законодатель хочет представить такое
государственное устройство, которое подходило бы для
всех государств вообще, тем не менее и в «Закопах»
все мало-помалу сбивается опять-таки на другой
строй; за исключением общности жен и собственности, s
он приписывает одно и то же обоим видам государст­
венного строя: воспитание и здесь и там одно и то же,
равно как и образ жизни,— без участия в необходи­
мых повседневных работах, а также сисситии. Разли­
чие только в том, что, согласно «Законам», сисситии
должны быть и для женщин; состав гражданства оп­
ределяется в первом случае в тысячу человек, владею- ю
щих оружием, во втором — в пять тысяч 15.
3. Все рассуждения Сократа остроумны, отлича­
ются тонкостью, новшествами, заставляют задумывать­
ся, но, пожалуй, трудно было бы признать, что все в
них совершенно правильно: так, едва ли возможно не
считаться с тем, что для указанной массы населения
потребуется территория Вавилонии или какая-нибудь «
другая огромных размеров; только при таком условии
пять тысяч ничего не делающих людей да, сверх того,
относящаяся к ним во много раз большая толпа жен­
щин и прислуги могли бы получить пропитание. Ко­
нечно, можно строить предположения по своему желапию, но при этом не должно быть ничего заведомо не­
исполнимого.
4. Далее, в «Законах» говорится, что законодатель
при установлении законов должен считаться с двумя
элементами: землей и людьми16. Хорошо было бы при- 20
бавить к этому и «соседние места», раз государство
должно вести государственный, а не уединенный об­
раз жизни; ведь государству неизбежно приходится
пользоваться такого рода вооруженными силами, кото­
рые пригодны не только для защиты собственной тер­
ритории, но и для действий в местностях вне ее. Если 25
даже кто-либо не одобряет такого образа жизни — ни
415

частного, ни общественного, тем не менее необходимо
внушать страх врагам не только при их вторжении
в страну, но и когда они далеко 17.
5. И относительно размера земельной собственно­
сти нужно еще подумать, не лучше ли определить его
зо иначе, более точно. Он говорит, что размер ее должен
быть таким, чтобы можно было жить благоразумно,
как если бы кто-нибудь сказал «жить в довольстве» 18.
Но это определение слишком уж общее; да и, кроме
того, можно жить скромно и все-таки испытывать не­
достаток. Поэтому лучше было бы определить так:
жить благоразумно, но так, как это подобает свободно­
рожденному человеку; ведь если исключить одно из
этих условий, то в одном случае получится жизнь в
роскоши, в другом — жизнь, полная тяжелых трудов.
35 В самом деле, одни только указанные добродетели и
могут приниматься в соображение, когда рассматрива­
ется вопрос о пользовании собственностью; скажем,
нельзя относиться к собственности «уравповешепно»
или «мужественно», пользоваться же ею благоразумно
и с благородной щедростью можно. Соответственно
таким и должно быть отношение к собственности.
6. Нелепо и то, что, уравнивая собственность, он но
до упорядочивает количество граждан, а, наоборот, допу­
скает возможность неограниченного деторождения, пред­
полагая, что оно будет уравновешено и но увеличит
количества граждан, так как некоторое число граждан
i265b будут бездетными, раз это и теперь наблюдается в го­
сударствах 19. Но здесь не может быть полного сходст­
ва в государствах — тогда и теперь: теперь никто не
испытывает нужды, так как собственность делится
между любым количеством, а тогда, когда собствеп& пость пе будет подлежать разделу, весь избыток насе­
ления, меньше ли его будет или больше, очевидно, но
будет иметь ничего. 7. Пожалуй, кто-нибудь подумает,
что должно поставить предел скорее для деторожде­
ния, нежели для собственности, так чтобы не рожда­
лось детей сверх какого-либо определенного числа. Это
число можно было бы определить, считаясь со всякого
рода случайностями, например с тем, что некоторые
jo из новорожденных умрут или некоторые браки ока­
жутся бездетными. Если же оставить этот вопрос без
внимания, что и бывает в большей части государств,
то это неизбежно поведет к обеднению граждап, а бед416

ность — источник возмущений и преступлений. Вот
почему коринфянин Фпдон, один из древнейших законодателеи ^, полагал, что количество семейных наде­
лов всегда должно оставаться равным числу граждан,
хотя бы первоначально все имели неравные по раз- is
меру наделы. В «Законах» же дело обстоит совершен­
но иначе, но о том, как, по нашему мнению, все это
должпо быть устроено наилучшим образом, мы скажем
впоследствии21.
8. В «Законах» оставлен в стороне и вопрос о том,
каким образом правящие будут отличаться от управ­
ляемых. Сократ говорит: как в ткани основа делается
из другой шерсти, чем вся нить, такое же отношепне 20
должно быть между правящими и управляемыми22.
Но если он допускает увеличение всякой собственно­
сти вплоть до пятикратного размера, то почему не
применить то же самое до известного предела и к зе­
мельной собственности? Должно также обратить вни­
мание и па раздробление того участка, на котором
возведены строения, как бы это раздробление не при­
чинило ущерба хозяйству (ведь он уделяет каждому 25
два отдельно лежащих участка для строений, а жить
на два дома — дело трудное).
9. Государственный строй в его целом является не
демократией и не олигархией, но средним между ни­
ми—тем, что называется политией; полноправны при
ней только те, кто носит тяжелое вооружение. Если
законодатель устанавливает ее для государств как на- зо
иболее пригодный сравнительно с остальными видами,
то это утверждение, пожалуй, правильно; по если оп
считает ее наилучшим после того вида, который опи­
сан им раньше, то тут он ошибается; пожалуй, всякий
станет более восхвалять лакедемонское государствен­
ное устройство или какое-пнбудь иное с еще более
сильно выраженным аристократическим характером.
10. Некоторые утверждают, что наилучшее госу­
дарственное устройство должно представлять собой
смешение всех государственных устройств; по мнению зо
одних, это смешение состоит из- олигархии, монархии
и демократии, поэтому они восхваляют лакедемонское
устройство: ведь царская власть в Лакедемоне олице­
творяет собой мопархию, власть геронтов — олигар­
хию, демократическое же начало проявляется во вла­
сти эфоров, так кнк последние избираются из народа; 40
14

Аристотель, г. 4

417

12Сба

ю

15

20

по мнению других, эфория представляет собой тирапнию, демократическое же начало они усматривают в
сисситиях и в остальном повседневном обиходе жизпи,
И . В «Законах» же говорится, что наилучшее го­
сударственное устройство должно заключаться и со­
единении демократии и тираниип; но эти последние
едва ли кто-либо станет вообще считать видами госу­
дарственного устройства, а если считать их таковыми,
то уж наихудшими из всех. Итак, правильнее сужде­
ние тех, кто смешивает несколько видов, потому что
тот государственный строй, который состоит в соеди­
нении многих видов, действительно является луч­
шим.
Далее, это государственное устройство, как оказы­
вается, не содержит в себе пикакого монархического
начала, а лишь начало олигархическое и демократиче­
ское, причем оно скорее склоняется к олигархии. Это
ясно видно из способа назначения должностных лиц:
то, что они назначаются по жребию из числа предва­
рительно избранных, роднит этот строй с обоими го­
сударственными устройствами, но то, что лишь обладающие большим имущественным цензом обязаны
принимать участие в народном собрании, назначать
должностных лиц и вообще заниматься государствен­
ными делами, другие же устранены от этого,— все это
подходит к олигархии, равно как и стремление к тому,
чтобы большая часть должностных лиц назначалась из
состоятельных людей, а самые главные должности за­
мещались людьми с наивысшим имущественным цен­
зом.
12. По-олигархически он устанавливает и способ
пополнения совета: в выборах участвуют непремен­
но все, но избирают только из людей первого имущест­
венного слоя, затем снова таким же образом из вто­
рого, далее — из третьего; однако в выборах не обяза­
тельно участвовать всем людям третьего и четвертого
слоя, а участие в выборах из четвертого слоя обяза­
тельно лишь для людей первого и второго слоя. Затем,
говорит он, из выбранных таким способом должно
быть назначено одинаковое число из каждого слоя.
При таком порядке выборов большинство, очевидно,
составят люди, принадлежащие к высшим имущест­
венным слоям, и притом наилучшие, так как некото­
рые люди из народа не станут принимать участия в
418

выборах, не будучи к ним привлекаемы принуди­
тельно.
13. Что такого рода государственное устройство не
будет представлять собой соединения демократиче­
ского и монархического начал, ясно из вышесказан­
ного и станет еще очевиднее из того, что будет сказа­
но впоследствии, когда мы дойдем до исследования 23
подобного рода государственного устройства. Относи­
тельно же избрания должностных лиц нужно еще за­
метить, что, когда выборы происходят из намеченных
заранее кандидатов, создается опасное положение: ес­
ли известное число лиц, даже и небольшое, захотят
войти между собой в соглашение, то выборы всегда
будут совершаться так, как они того пожелают.
Так обстоит дело с государственным строем, опи­
санным в «Законах».
зэ
IV 1. Имеются и другие проекты государственных
устройств, предложенные, с одной стороны, частными
лицами, с другой — философами и государственными
мужами. Все эти проекты стоят ближе, нежели то
два, к существующим государственным устройствам,
лежащим в оспове государственной жизни. Никто не
вводил таких новшеств, как общность детей и жеп или 35
женские сисситии23; напротив, все эти проекты больше
исходят из требований жизни. Некоторым представ­
ляется наиболее существенным внести прекрасный по­
рядок в то, что относится к собственности, поскольку,
говорят они, все обычно вступают в раздоры именно
по поводу такого рода дел. Поэтому Фалей Халкедонскин 24 первый сделал на этот счет такое предложение: i26Gb
земельная собственность у граждан должна быть рав­
ной. 2. Но его мнению, это нетрудно провести сразу
по время образования государств; после их образова­
ния это труднее, хотя уравнять собственность следо­
вало бы как можпо скорее, и вот каким образом: бо­
гатые должны давать придапое, но не получать его;
бедные же приданого не дают, но получают его.
Платон, сочиняя «Законы», полагал, что должно
допустить увеличение собственности до известного
предела, а именно: никому из граждан, как сказано
ранее, пе должно быть дозволено приобретать собст­
венность, превосходящую более чем в пять раз наи­
меньшую существующую собственность. 3. Вводящие
14*

419

ю

15

го

25

зо

35

такого рода законоположения не должны упускать из
виду (а теперь это упускается из виду), что, устанавливая норму собственности, нужно также определить
и норму для числа детей; ведь если число детей будет
превосходить размеры собственности, то закон [о ра­
венстве наделов] неминуемо утратит свою силу; да и
помимо того плохо будет, что многие из богачей пре­
вратятся в бедняков, ведь маловероятно, чтобы такие
люди не стремились к изменению порядков. 4. Что
уравнение собственности имеет значение для государ­
ственного общения — это, по-видимому, ясно сознава­
ли и некоторые из древних законодателей. Так, напри­
мер, Солон установил закон (да и у других он имеет­
ся), по которому запрещается приобретение земли в
каком угодно количестве. Равным образом законы вос­
прещают продажу собственности; так, у локрийцев25
существует закон, запрещающий продажу собственно­
сти, если человек не докажет, что с ним случилась яв­
ная беда. Есть также закон, касающийся сохранения
исконных земельных наделов; отмена такого закона
на Левкаде привела к тому, что ее государственный
строй стал слишком демократическим: оказалось, что
домогаться должностей можно и не имея определенно­
го ценза. 5. Но допустим возможность осуществления
имущественного равенства; в таком случае имущество
окажется или чрезмерно большим, так что повлечет за
собой роскошь, или, наоборот, чрезвычайно малым, так
что жизнь будет скудная. Отсюда ясно, что законодате­
лю не достаточно еще уравнять собственность; он дол­
жен стремиться к чему-то среднему. Но если бы даже
кто-нибудь установил умеренную собственность для
всех, пользы от этого не было бы никакой, потому что
скорее уж следует уравнивать человеческие вожделе­
ния, а не собственность. А этого возможно достигнуть
лишь в том случае, когда граждане будут надлежащим
образом воспитаны посредством законов.
6. На это Фалей, быть может, сказал бы, что и он
согласен с этим положением, так как, и по его мнению,
равенство должно осуществляться в государствах в дво­
яком отношении: в отношении имущественного владе­
ния и в отношении воспитания. Но следует указать, в
чем это воспитание будет заключаться; если же сказать, что воспитание для всех будет одно и то же, то от
этого нет никакой пользы. Оно может быть единым для
420

всех, по таким, что и получив его граждане все-таки
будут ненасытно стремиться к деньгам, или к почести,
или к тому и другому вместе.
7. Кроме того, люди вступают в распри не только
вследствие имущественного неравенства, по и вследст­
вие неравенства в получаемых почестях. Распри же в
обоих этих случаях бывают противоположного рода:
толпа затевает распри из-за имущественного неравенст­
ва, а люди образованные — из-за почестей в том случае,
если последние будут для всех одинаковыми. Об этом
и сказано: «Та ж и единая честь воздается и робким и
храбрым» 26. Люди поступают несправедливо по отноше­
нию друг к другу не только ради предметов первой не­
обходимости (противоядие этому Фалей и усматривает
в уравнении собственности, так что никому не придется
прибегать к грабежу от холода либо бедности), но так­
же и потому, что они хотят жить в радости и удовле­
творять свои желания. Если они будут жаждать боль­
шего, чем то вызывается насущной необходимостью, то
они станут обижать других имеппо в целях удовлетво­
рения этого своего стремления, да и не только ради
этого одного, но также и для того, чтобы жить в радос­
ти среди наслаждений, без горестей. 8. Какое лекарство
поможет против этих трех зол? У одних — обладание
небольшой собственностью и труд, у других — воз­
держность; что же касается третьих, то, если бы ктонибудь пожелал найти радость в самом себе, ему приш­
лось бы прибегнуть только к одному средству — фило­
софии, так как для достижения остальных средств по­
требно содействие людей. Величайшие преступления
совершаются из-за стремления к избытку, а не к пред­
метам первой необходимости; так, например, становятся
тираниами не для того, чтобы избегнуть холода; поэтому
большие почести назначаются не тому, кто убьет вора,
по тому, кто убьет тиранна. Таким образом, предлагае­
мое Фалеем государственное устройство может обеспе­
чить защиту только против мелких несправедливостей.
9. Сверх того, он желает устроить свое государство
так, чтобы граждане в их взаимных отношениях жили
прекрасно. Но ведь не должно упускать из виду и их
отношения с соседями и со всеми чужими. Необходимо,
следовательно, чтобы в государственном устройстве учи­
тывалась военная мощь, а об этом он ничего не сказал,
равно как и о материальных средствах [государства]»
421

25

зо

35

40
12б7ь

Между тем пужпо, чтобы этих последних было доста­
точно не только для внутренних потребностей госу­
дарства, но также и на случай опасности извпе. Поэто­
му материальные средства государства не должны быть
такими, чтобы они возбуждали алчность со стороны бо­
лее сильных соседей, а обладатели средств не были в
состоянии отразить вторгающихся врагов; с другой сто­
роны, этих средств не должно быть настолько мало,
чтобы нельзя было выдержать войну с государствам!^
обладающими равными по количеству и качеству сред­
ствами. 10. Он не представил на этот счет пикаких оп­
ределенных указаний; между тем не следует упускать
из виду и того, в каком количестве обладание имущест­
вом бывает полезно. Быть может, лучшим пределом
был бы такой, при котором более сильные пе находили
бы выгоды в том, чтобы воевать ради приобретения из­
лишка, но теряли бы от войны столько, как если бы
они не приобрели таких средств. Например, Евбул пред­
ложил Автофрадату, когда последний собирался оса­
дить Атарней, поразмыслить, в течение какого времени
он сможет взять это укреплепие, и в соответствии с этим
рассчитать связанные с осадой расходы и согласиться
покинуть Атарпей за меньшую сумму. Такое предложе­
ние побудило Автофрадата после размышления отка­
заться от осады27. 11. Итак, имущественное равенство
представляется до некоторой степени полезным во вза­
имных отношениях граждан, устраняя между ними не­
согласия, но, вообще говоря, большого значения опо отнюдь не имеет. Ведь люди одаренные станут, пожалуй,
негодовать на такое равенство, считая его недостойным
себя; поэтому они зачастую оказываются зачинщиками
возмущений. К тому же человеческая порочность пенасытна: сначала людям достаточно двух оболов, а ко­
гда это станет привычным, им всегда будет нужпо боль­
ше, и так до бесконечности. Дело в том, что вожделения
людей по природе беспредсльпы, а в удовлетворении
этих вожделений и проходит жизнь большинства людей.
12. Основное во всем этом — не столько уравнять
собственность, сколько устроить так, чтобы люди, от
природы достойные, не желали иметь больше, а недо­
стойные не имели такой возможности; это произойдет
в том случае, если этих последних поставят в низшее
положение, по не станут обижать. К тому же Фален
неправильно устанавливал имущественное равенство:
422

он уравпивал только земельную собственность, но ведь ю
богатство заключается и в обладании рабами, стадами,
деньгами, в разнообразных предметах так называемого
движимого имущества. Итак, нужно стремиться устано­
вить во всем этом либо равенство, либо какую-либо
среднюю меру, а не то все оставить, как есть. 13. Из
законодательства Фалея яспо, что он имеет в виду уст­
ройство небольшого государства, раз все ремесленники is
станут государственными рабами и не будут добавкой
к гражданскому населению. Но если они будут госу­
дарственными рабами, они должны быть заняты на об­
щественных работах, и получится нечто подобное тому,
что существует в Эппдамне или что намеревался ввести
в свое время в Афинах Дпофапт 28 .
Па основании всего вышеизложенного всякий может
судить, что в своем предполагаемом государственном
устройстве Фалей сказал хорошо и что нехорошо.
го
V 1. Гипподам, сын Еврифонта, уроженец Милета 29
(он изобрел разделение полисов и спланировал Пи рей;
он и вообще в образе жизни, движимый честолюбием,
склонен был к чрезмерной эксцентричности, так что,
как некоторым казалось, он был очень занят своей гус­
той шевелюрой и драгоценными украшениями, а также
одеждой простой и теплой не только в зимнее, но и в
летнее время и желал показать себя ученым знатоком
всей природы вещей), первым из не занимавшихся го­
сударственной деятельностью людей попробовал изло­
жить кое-что о наилучшем государственном устройстве,
2. Он проектировал государство с населением в десять
тысяч граждан, разделенное на три части: первую обра­
зуют ремесленники, вторую — земледельцы, третью —
защитники государства, владеющие оружием. Террито­
рия государства также делится на три части: священ­
ную, общественную и частную. Священная — та, с доходов которой должен отправляться установленный
религиозный культ; общественная — та, с доходов кото­
рой должны получать средства к существованию защит­
ники государства; третья находится в частном владе­
нии земледельцев. По его мысли, и законы существуют
только троякого вида, поскольку судебные дела возни­
кают по поводу троякого рода преступлений (оскорбле­
ние, повреждение, убийство). 3. Он предполагал
учредить и одно верховное судилище, куда должны
423

25

зо

35

to

1268а

40

45

20

.25

переноситься разбирательства по всем делам, решен­
ным, по мнению тяжущихся, неправильно; в этом су­
дилище должно состоять определенное число старцев,
назначаемых путем избрания. Судебные решения в
судах должны, по его мнению, выноситься не путем
подачи камешков: каждый судья получает дощечку, па
которой следует записать наказание, если судья безус­
ловно осуждает подсудимого, а если он его безусловно
оправдывает, то дощечка оставляется пустой; в слу­
чае же частичного осуждения или оправдания пишется
определение. Современные законоположения оп считает
неправильными: вынося либо обвинительный, либо
оправдательный приговор, судьи вынуждены нарушать
данную ими присягу. 4. Сверх того, оп устанавливает
закон относительно тех, кто придумывает что-либо по­
лезное для государства: они должны получать почести;
и дети павших на воине должны воспитываться па
казенный счет, коль скоро такого установления еще
пет у других. Такого рода закон в настоящее время
существует и в Афинах, и в других государствах. Всо
должностные лица должны быть избираемы народом,
т. е. теми тремя частями государства, о которых упомяпуто ранее. Избранные должностные лица обязаны
иметь попечение о государственных делах, а также о
делах, относящихся к чужестранцам и сиротам. Вот
большая и наиболее примечательная часть предпола­
гаемого Гипподамом устройства.
5. Прежде всего каждого, пожалуй, поставит в ту­
пик предлагаемое разделение гражданского населения.
В управлении государством принимают участие все: и
ремесленники, и земледельцы, и воины. Между тем зем­
ледельцы не имеют права носить оружие, ремесленники
не имеют ни земли, ни оружия, так что они оказыва­
ются почти рабами имеющих право носить оружие. Для
пих невозможно, следовательно, обладать всеми почет­
ными правами, ведь необходимо назначать и стратегов,
и охранителей порядка30, и, вообще говоря, верховпых
должностных лиц из тех, кто имеет право носить ору­
жие. А не принимающие участия в управлении государством могут ли дружественно относиться к государ­
ственному строю? 6. Но, с другой стороны, люди, имею­
щие право носить оружие, должны быть и сильнее тех,
кто принадлежит к обеим другим частям. Это дело не­
легкое в том случае, если носящие оружие немногочис424

лениы. Если же они будут сильнее, то к чему осталь­
ным гражданам принимать участие в государственном
управлении и иметь право голоса в назначении долж­
ностных лиц? Далее, чем полезны для государства зем­
ледельцы? Ремесленники должны существовать, по­
скольку каждое государство в них нуждается и они мо­
гут, как и в остальных государствах, жить на доходы
от своего ремесла. Земледельцы же только в том слу­
чае могли бы на законном основании составлять часть
государства, если бы они доставляли пропитание тему
кто имеет право носить оружие; между тем, по предпо­
ложению Гипподама, земледельцы владеют своими зе­
мельными участками на правах частной собственности
и эти участки будут возделывать частным образом, для
себя. 7. Сверх того, если защитпики государства сами
будут возделывать ту часть государственной террито­
рии, с которой опи будут получать средства к жизни,
то воины не будут отличаться от земледельцев, как
того желает законодатель. Если же будут какие-нибудь
другие люди, отличные от обрабатывающих землю для
себя и от воинов, то в государстве получится новая,
четвертая часть населения, не принимающая участия
ни в чем, чуждая гражданству. Если же устроить дело
так, чтобы одни и те же люди возделывали и свои
участки, и участки, составляющие собственность госу­
дарства, то, во-первых, не будет от обработки земли от­
дельным человеком такого количества продуктов, кото­
рое было бы достаточно для двух семей, а во-вторых,
почему бы этим отдельным лицам не получать себе про­
питание и не доставлять его воинам непосредственно от
своей земли и от своих наделов? Во всем этом немало
путаницы.
8. Не лучше обстоит дело и с законом о судебпом
разбирательстве. По этому закону требуется, чтобы в
приговоре были подразделения, тогда как обвинение
написано просто; таким образом, судья обращается в
посредника. Такой порядок может быть осуществлен
при третейском разбирательстве, и даже в том случае,
когда третейских судей песколько, так как они могут
прийти к взаимному соглашению относительно пригово­
ра. Но в судах такому порядку места нет; напротив,
большинство законодателей принимает меры к тому,
чтобы судьи не сообщали своего решепия друг другу.
9. Далее, разве не будет сумбурным приговор в том
425

случае, когда, по мнению судьи, подсудимый хотя и
должен уплатить известную сумму, но не такую, какую
взыскивает с него тяжущийся? Последний взыскивает
с него двадцать мин, а один судья присудит его к уп­
лате десяти мин (или судья постановит большую сумму,
хотя взыскивается меньшая), другой — пяти мин, тре15 тий — четырех (а ведь судьи явно разделятся таким об­
разом); или одни присудят к уплате всей суммы, а дру­
гие не присудят пичего. Как производить тогда подсчет
голосов? Сверх того, никто не принуждает судью к на­
рушению присяги, раз он безусловно оправдывает или
осуждает, если только жалоба написана просто, но за­
кону; вынесший оправдательный приговор но ностанов20 ляет, что обвиняемый ничего не должен, но только то,
что он не должен двадцать мин; только тот судья, ко­
торый, не будучи убежден, что обвиняемый должен два­
дцать мин, все-таки выносит обвинительный приговор,
нарушает присягу.
10. Что касается предложения о необходимости ока­
зывать какой-либо почет тем, кто придумал что-нибудь
полезное для государства, то на этот счет небезопасно
вводить узаконение. Такого рода предложения лишь
па вид очень красивы, а в действительности могут но25 вести к ложным доносам и даже, смотря но обстоятель­
ствам, к потрясениям государственного строя. Впрочем,
это соприкасается уже с другой задачей и требует са­
мостоятельного обсуждения. Дело в том, что некоторые
колеблются, вредно или полезно для государства изме­
нять отеческие законы, даже в том случае, если какой«
пибудь новый закон оказывается лучше существую­
щего31. Потому нелегко сразу согласиться с указанным
зо выше предложением, раз вообще не иолезпо изменять
существующий строй; может оказаться, что кто-нибудь,
будто бы ради общего блага, внесет предложение об отмепе законов или государственного устройства.
11. Раз, однако, мы упомянули об этом предмете,
правильнее будет еще немного распространиться о нем.
Решение вопроса, как мы сказали, вызывает затрудне­
ние. Может показаться, что изменепие лучше. И прав85 да, оно полезпо в других областях знания, например в
медицине, когда она развивается вперед сравнительно
с тем, какою она была у предков, также в гимнастике
и вообще во всех искусствах и науках. Так как и поли­
тику следует относить к их числу, то, очевидно, и в пей
426

дело обстоит таким же образом. Сама действительность,
можно сказать, служит подтверждением этого положе­
ния: ведь старинные законы были чрезвычайно неслож­
ны и напоминали варварские законодательства. 12. В
первобытные времена греки ходили вооруженные, поку­
пали себе друг у друга жен. Сохраняющиеся кое-где
старинные законоположения отличаются вообще боль­
шой наивностью. Таков, например, закон относительно
убийств в Киме32: если обвинитель представит извест­
ное число свидетелей из среды своих родственников,
подтверждающих факт убийства, то обвиняемый тем
самым признается виновным в убийстве. Вообще же
все люди стремятся не к тому, что освящено преданием,
а к тому, что является благом; и так как первые лю­
ди — были ли они рождены из земли или спаслись от
какого-нибудь бедствия — походили на обыкновенных
людей, к тому же не одаренных развитыми мыслитель­
ными способностями, как это и говорится о людях, рож­
денных из земли, то было бы безрассудством оставаться
при их постановлениях. Сверх того, было бы не лучше
и писаные законы оставлять в неизменном виде: как в
остальных искусствах, так и в государственном устрое­
нии невозможно изложить письменно все со всей точ­
ностью. Ведь законы неизбежно приходится излагать
в общей форме, человеческие же действия единичны.
Отсюда ясно, что некоторые законы иногда следует из­
менять. 13. Однако, с другой стороны, дело это, по-ви­
димому, требует большой осмотрительности. Если ис­
правление закона является незначительным улучшени­
ем, а приобретаемая таким путем привычка с легким
сердцем изменять закон дурна, то ясно, что лучше
простить те или иные погрешности как законодателей,
так и должностных лиц: не столько будет пользы от
изменения закона, сколько вреда, если появится при­
вычка не повиноваться существующему порядку33.
14. Обманчив также пример, заимствованный из обла­
сти искусств. Не одно и то же — изменить искусство
пли изменить закон. Ведь закон бессилен принудить
к повиновению вопреки существующим обычаям; это
осуществляется лишь с течением времени. Таким обра­
зом, легкомысленно менять существующие законы на
другие, новые — значит ослаблять силу закона. Кроме
того, если законы и подлежат изменению, то еще во­
прос, все ли законы и при всяком ли государственном
427

строе. [Следует ли допустить, чтобы изменение закона
позволено было] первому встречному или [тем или
иным] определенным [лицам]? Это ведь далеко не
одно и то же. Мы оставим рассмотрение этого вопроса,
отложив его до другого времени.
so

35

до
1200ь

5

ίο

VI 1. При обсуждении лакедемонского и критского
государственного устройства, равно как и почти всех ос­
тальных государственных устройств, подлежат рассмот­
рению две стороны: во-первых, соответствуют или не
соответствуют их законоположения наилучшему госу­
дарственному строю; во-вторых, заключается ли в этих
законоположениях что-либо противоречащее духу и ос­
новному характеру самого их строя. 2. Общепризнано,
что в том государстве, которое желает иметь прекрасный строй, граждане должны быть свободны от забот
о предметах первой необходимости. Но нелегко уяс­
нить, каким образом это осуществить. Ведь фессалийские пенесты передко поднимали восстание против фессалийцев,точно так же как пилоты против спартиатов
(они словно подстерегают, когда у них случится несчастье). 3. Зато у критяп никогда ничего подобного
не случалось. Может быть, это объясняется тем, что на
Крите лежащие но соседству города, хотя и воевали
между собой, никогда не вступали в союз с восставши­
ми, так как это могло причинить вред им самим, имею­
щим своих периеков34. Напротив, для спартиатов все со­
седи были врагами: и аргосцы, и мессенцы, и аркадяне.
Первоначальные восстания пенестов против фессалнйцев происходили также вследствие того, что последние
вели еще пограничные войпы со своими соседями —
ахейцами, перребами и магнетами. 4. Но помимо всего
прочего самый надзор за подчиненными представляет,
по-видимому, трудную задачу: как следует с ними об­
ходиться? Если распустить их, они пачинают проявлять
наглость и требовать для себя равноправия со своими
господами; если же держать их в угнетении, они начи­
нают злоумышлять против господ и ненавидеть их. Та­
ким образом, ясно, что те, у кого так обстоит дело с
илотами, не придумали наилучшего способа обхожде­
ния с ними. 5. Слишком вольготное положение женщин
оказывается вредоносным с точки зрения той главной
цели, какую преследует [лакедемопский] государствен
ный строй, и не служит благополучию (eydaimoniaii)
428

государства вообще. Ведь как мужчина и женщина яв- is
ляются частями семьи, так и государство необходимо
следует считать разделенным на две части — на муж­
ское и женское население. При том государственном
строе, где плохо обстоит дело с положением женщин,
половина государства неизбежно оказывается беззакон­
ной. Это и случилось в Лакедемоне: законодатель, же­
лая, чтобы все государство в его целом стало зака- го
ленным, вполне достиг своей цели по отношепию к
мужскому населению, но пренебрег сделать это по от­
ношению к женскому населению: женщины в Лакеде­
моне в полном смысле слова ведут своевольный образ
жизни и предаются роскоши. 6. При таком государст­
венном строе богатство должно иметь большое значе­
ние, в особенности если мужчинами управляют жен­
щины, что и наблюдается большей частью среди живу- 25
щих по-военному воинственных племен, исключая
кельтов и, может быть, некоторых других, у которых
явным преимуществом пользуется сожительство с муж­
чинами. Кажется, небезосновательно поступил первый
мифолог, сочетав Ареса с Афродитой: все упомянутые
выше племена испытывают, по-видимому, большое
влечение к любовному общению либо с мужчинами,
либо с женщинами. 7. У лакедемонян было то же самое, зо
и во время их гегемонии многое находилось у них в ве­
дении женщины35. И действительно, в чем разница:
правят ли женщины, или должностные лица управля­
ются женщинами? Результат получается один и тот
же. Дерзость в повседневной жизни ни в чем пользы 35
не приносит, она нужна разве только на войне, но лакедемонские женщины и здесь принесли очень много
вреда; это яспо проявилось при вторжении фиванцев:
пользы тут, как в других государствах, женщины не
принесли никакой, а произвели большее смятение, чем
враги. 8. Первоначально свободный образ жизни лакедемонских женщин, по-видимому, имел основание, так 40
как мужчины пребывали тогда долгое время вне роди- i270a
ны в военных походах, ведя войны с аргосцами, затем
с аркадянами и мессенцами36. Когда наступили спо­
койные времена, мужчины, с точки зрения законодате­
ля, оказались прошедшими хорошую подготовку благо- s
даря той воинской жизни, какую им пришлось ве­
сти (эта жизнь имеет много добродетельных сторон).
Когда же Ликург, по преданию, попробовал распро-!
429

ю

15

20

£5

80

35

страпить свои закопы и на женщип, они стали
сопротивляться, так что ему пришлось отступить,
9. Таковы причины происшедшего, а стало быть, и указанного выше недостатка. Впрочем, мы исследуем не то,
кто нрав, кто виноват, но что правнльпо и что непра­
вильно. Ненормальпое положение жепщип не только
вносит нечто неподобающее в самый государственный
строй, как сказано раньше, но до некоторой степепи содействует и развитию корыстолюбия. 10. После такого
утверждения пекоторые станут, пожалуй, с упреком
указывать и па неравномерность распределения собст­
венности: оказалось, что одна часть граждан владеет
собственностью очень больших размеров, другая — со­
всем ничтожной. Поэтому дело дошло до того, что зе­
мельная собственность находится в руках немногих. За­
коноположения па этот счет также страдают педостатком: закоподатель поступил правильно, заклеймив как
нечто пекрасивое покупку и продажу имеющейся собст­
венности, но он предоставил право желающим дарить
эту собственность и завещать ее в наследство, а ведь по­
следствия в этом случае получились неизбежпо такие
же, как и при продаже. И. Женщины владеют почти
двумя пятыми всей земли, так как есть значительное
число дочерей-наследниц37, да и за дочерьми дают
большое приданое. Было бы лучше установить, чтобы
за дочерьми не давалось никакого приданого либо да­
валось приданое незначительное или умеренное...38 Те­
перь отец волен выдать замуж дочь-наследпицу за кого
хочет. И если он умрет, не оставив завещапия, то ос­
тавшийся после него наследник тоже может выдать
[приданое] тому, кому пожелает. Вышло то, что, хотя
государство в состоянии прокормить тысячу пятьсот
всадников и тридцать тысяч тяжеловооруженпых вои­
нов, их не набралось и тысячи. 12. Сами факты свиде­
тельствуют о том, как плохо были устроены в Лакедемоне псе эти порядки: одпого вражеского удара госу­
дарств пе могло вынести и погибло именно из-за
малолюдства39. При первых царях, говорят, права
гражданства давались и пегражданам, так что в то
время, несмотря па продолжительные войпы, малолюд­
ства пе было, и у спартиатов пекогда было до десяти
тысяч человек; так ли это или пе так, по лучше, когда
государство благодаря равномерно распределенной соб­
ственности изобилует людьми.
430

13. Законоположения, касающиеся деторождения,
также имеют целью противодействовать малолюдству;
законодатель, стремясь к тому, чтобы спартиатов было
как можно больше, побуждает граждан к возможно
большему деторождению. У них существует даже за­
кон, что отец трех сыновей освобождается от военной
службы, а отец четырех сыновей свободен от всех по­
винностей. И тем не менее ясно, что даже при возра­
стании населения существующий порядок распределе­
ния земельной собственности неизбежно должен уве­
личивать число бедняков.
14. Плохо обстоит дело и с эфорией. Эта власть
ведает у них важнейшими отраслями управления; по­
полняется же она из среды всего гражданского насе­
ления, так что в состав правительства попадают зача­
стую люди совсем бедные, которых вследствие их не­
обеспеченности легко можно подкупить, и в прежнее
время такие подкупы нередко случались, да и недавно
они имели место в андросском деле, когда некоторые
из эфоров, соблазненные деньгами, погубили все госу­
дарство, по крайней мере насколько это от них зави­
село40. Так как власть эфоров чрезвычайно велика и
подобна власти тираннов, то и сами цари бывали вы­
нуждены прибегать к демагогическим приемам, отчего
также получался вред для государственного строя: из
аристократии возникала демократия. 15. Конечно, этот
правительственный оргап придает устойчивость госу­
дарственному строю, потому что народ, имея доступ к
высшей власти, остается спокойным; создалось ли та­
кое положение благодаря случайности, оно оказывает­
ся полезным, ведь целью того государственного строя,
который рассчитывает на долговечное существование,
должно служить то, чтобы все части, составляющие
государство, находили желательным сохранение су­
ществующих порядков41. Цари желают этого благода­
ря оказываемому им почету, люди высокого общества
(kaloi k'agathoi) — благодаря герусии (избрапие на
эту должность является как бы наградой за доброде­
тель), народ — благодаря эфории и тому, что она по­
полняется из всех. 16. Однако избрание на эту долж­
ность следовало бы производить из всех граждан и не
тем слишком уж ребяческим способом, каким это де­
лается в настоящее время. Сверх того, эфоры выносят
решения по важнейшим судебным делам, между тем
431

как сами они оказываются случайными людьми; поэтозо му было бы правильнее, если бы они выносили свои
приговоры не по собственному усмотрению, по следуя
букве закона. Самый образ жизни эфоров не соответ­
ствует общему духу государства: они могут жить
слишком вольготно, тогда как по отношению к осталь­
ным существует скорее излишняя строгость, так что
35 они, пе будучи в состоянии выдержать ее, тайно в
обход закона предаются чувственным наслаждениям.
17. Неладно у них обстоит дело и с властью герон­
тов. Если они — люди порядочные и благодаря воспи­
танию обладают качествами, присущими совершенному
человеку, то всякий немедленно призпает их пользу
40 для государства, хотя бы даже возникло сомнение,
правильно ли то, что они являются пожизненными вер­
шителями всех важных дел, ведь как у тела, так и
1271а У разума бывает старость. Но если геронты получают
такого рода воспитание, что сам законодатель отно­
сится к ним с недоверием, не считая их совершенными
мужами, то герусия не безопасна для государства.
18. Люди, занимающие эту должность, оказывается,
бывают доступны подкупу и часто приносят в жертву
5 государственные дела ради угождепия. Поэтому было
бы лучше, если бы они не были освобождепы от вся­
кого контроля, а теперь это именно так. Правда, на
это можно возразить, что всех должностных лиц конт­
ролируют эфоры. Однако это обстоятельство и дает в
руки эфории слишком большое преимущество, да и
самый способ осуществления контроля, по нашему
ίο мнению, должен быть иным. Сверх того, и способ из­
брания геронтов в отношении оценки их достоинства
тоже ребяческий; неправильно и то, что человек, стре­
мящийся удостоиться избрания на эту должность, сам
хлопочет об этом, тогда как следует, чтобы достойпый
запимал должность независимо от того, хочет он этого
или не хочет. 19. Теперь же и в этом отношении, как
равно и в остальных делах, касающихся государствен­
ного строя, законодателем руководило, по-видимому,
is одно соображение: он стремился вселить в граждан
честолюбие и хочет играть па нем же в деле избрания
геронтов. Ведь никто не станет добиваться должпости,
не будучи честолюбивым. Однако же и большая часть
сознательных преступлений совершается людьми
именно вследствие честолюбия и корыстолюбия,
432

20. О царской власти — лучше ли, чтобы она име­
лась в государстве, или нет — речь будет в другом
месте42. Однако лучше с ней будет обстоять дело, во
всяком случае, лишь когда каждый из лакедемонских
царей будет ставиться на царство по оцепке его об­
раза жизни43. Ясно, впрочем, что и сам законодатель
не рассчитывал на то, чтобы можно было сделать ца­
рей людьми совершенными; во всяком случае он не
верит в то, что они в достаточной степени доблестные
мужи. Вот почему вместе с ними посылали, в качест­
ве сопровождающих, их личных врагов и считали спа­
сением для государства, когда между царями происхо­
дили распри.
21. Не могут считаться правильными и те законо­
положения, которые были введены при установлении
сисситий, так называемых фидитий. Средства па уст­
ройство их должно давать скорее государство, как это
имеет место на Крите. У лакедемонян же каждый обя­
зан делать взносы, несмотря на то что пекоторые по
причине крайней бедности не в состоянии нести· такие
издержки, так что получается результат, противопо­
ложный намерению законодателя. Последний желает,
чтобы ипститут сисситий был демократическим, но
при существующих законоположениях он оказывается
менее всего демократическим. Ведь участвовать в сисситиях людям очень бедным нелегко, между тем как
участие в пих, по упаследовапным представлениям,
служит показателем принадлежности к гражданству,
ибо тот, кто не в состоянии делать эти взносы, не
пользуется правами гражданства.
22. Что касается закона о павархах, то его пори­
цали уже и некоторые другие44, и порицание это впол­
не основательно: он бывает причиной распрей; в самом
деле, наряду с царями, которые являются несменяе­
мыми полководцами, навархия оказалась чуть ли не
второй царской властью.
Против основной мысли [спартанского] законода­
теля можно было бы сделать упрек, какой высказал
Платой в «Законах»: вся совокупность законов рас­
считана только па одну часть добродетели, именно на
воинскую доблесть, так как она полезна для приобре­
тения господства 45. Поэтому они держались, пока вели
войны, и стали гибпуть, достигнув гегемонии: они не
умели пользоваться досугом и не могли заняться
433

каким-либо другим делом, которое выше военпого дела;
23. Не меньше и другая ошибка: по их мнению, блага,
за которые бьются люди, достигаются скорее при по­
мощи добродетели, чем порока, и в этом отношении
они совершенно правы; но нехорошо то, что эти блага
ίο они ставят выше добродетели.
Плохо обстоит дело у спартиатов и с государствен­
ными фипапсами: когда государству приходится вести
большие войны, его казна оказывается пустой и взно­
сы в нее поступают туго; а так как большая часть
земельной собственности сосредоточена в руках сиар15 тиатов, то они и не контролируют друг у друга внесе­
ние налогов. И получился результат, противополож­
ный той пользе, какую имел в виду законодатель: го­
сударство он сделал бедным денежными средствами,
а частных лиц — корыстолюбивыми. О лакедемонском
государственном устройстве сказанного достаточно; мы
отметили то, что может вызвать больше всего нарека­
ний.
го

VII 1. Критский государственный строй близок к
лакедемонскому. Некоторые его черты не хуже, в
большей же своей части он все ж е оказывается менее
искусно созданным. Вероятно — да это подтверждается
и преданием,— лакедемопское государственное уст­
ройство во многих своих частях явилось подражанием
критскому, а известпо, что старинные учреждения бы­
вают в большинстве случаев менее разработаны, чем
25 более поздние. По преданию, Ликург, отправившись в
путешествие, после того как он отказался от опеки
над царем Хариллом, значительную часть времени про­
вел тогда на Крите из-за племенного родства. Дело в
том, что жители Ликта были лакедемоискими колони­
стами; когда они отправились основывать колонию, то
восприняли у тамошних жителей существовавшую у
so них совокупность законов. Недаром и теперь еще периеки управляются по ним так, как было впервые ус­
тановлено Мипосом в его законах.
2. Остров Крит как бы предназначен природой к
господству над Грецией, и географическое положение
его прекрасно: он соприкасается с морем, вокруг кото85 рого почти все греки имеют свои места поселепия; с
одной стороны, он паходится на небольшом расстоя­
нии от Пелопоннеса, с другой — от Азии, именно от
434

Триопийской местности и Родоса. Вот почему Мипос и
утвердил свою власть пад морем, а из островов одни
подчинил своей власти, другие населил, пока, пакопец,
напав на Сицилию, он пе окончил там свою жизнь
около Камика. 3. Сходство между критскими и лаке- *о
демонскими порядками заключается в следующем: для
спартпатов земли обрабатывают илоты, для критян — 1272а
иерискн; у спартиатов и у критяп существуют сисситпи, которые в первопачальиые времена назывались
у лакедемонян не фидитиями, а, как у критян, андрнями — явное доказательство, что они были заимство­
ваны оттуда. Далее, и политический строй: эфоры име- s
ют ту же власть, какая на Крите принадлежит так
называемым космам; разница лишь в том, что число
эфоров — пять, число космов — десять. Геронты соот­
ветствуют тем геронтам, которых критяне называют
советом. Прежде существовала и царская власть, по
критяне ее отменили; предводительство же на войне у ю
них принадлежит космам. 4. В пародном собрании
участвуют все, но права выносить самостоятельное ре­
шение народное собрание не имеет ни в чем, а только
утверждает постановления геронтов и космов. С снсситиями у критяп дело обстоит лучше, чем у лакеде­
монян. В Лакедемопе каждый поголовно должен де­
лать положенный взнос — в противном случае закон 15
лишает его гражданских прав, как об этом было ска­
зано выше; на Крите сисситии имеют более общена­
родный характер: от всего урожая, от всего приплода,
от всех доходов, получаемых государством, и...46 взно­
сов, платимых пернеками, отчисляется одна часть, иду­
щая па дела культа и па общегосударственные расхо- 20
ды, а другая часть идет па сисситии. Таким образом,
все, и женщины, и дети, и мужчины, кормятся на го­
сударственный счет.
5. Законодатель придумал много мер к тому, чтобы
критяне для своей же пользы ели мало; также в целях
отделепия женщип от мужчин, чтобы пе рожали много
детей, он ввел сожительство мужчин с мужчинами; 25
дурпое ли это дело или не дурпое — обсудить это
представится другой подходящий случай.
То, что сисситии поставлены у критян лучше, чем
у лакедемонян, ясно. Напротив, с их космами дело об­
стоит еще хуже, чем со спартанскими эфорами. Отри­
цательные стороны, присущие институту эфоров,
435

зо

35

40

1272ь

5

ίο

is

своиствеипы и космам, так как в их число попадают
случайные люди. Но той пользы, какая получается там
для государственного строя, мы здесь не находим: там
эфоры избираются из всех, и народ, имея таким обра­
зом доступ к высшей власти, желает сохранения суще­
ствующего государственного порядка; здесь же изби­
рают космов не из всех, по из определенных родов.
А героптов — из тех, кто был раньше космами. 6. О
них можно сказать то же самое, что и о геронтах в
Лакедемоне: их безответственность и несменяемость —
слишком высокая честь сравнительно с их достоинст­
вом, а то, что они управляют не на основании писа­
ных законов, но самовластно, не безопасно. Спокойствие народа, лишенного участия в управлении, никоим
образом не служит доказательством правильности та­
кого порядка. Космов — в противоположность эфо­
рам — нет никакой возможности подкупить, потому
что они живут на острове, далеко от тех, кто мог бы
их подкупить47. Средство же, которым критяне стара­
ются исправить ошибку, нелепо и пригодно не для
строя иолитии, а для династического строя. 7. Именно
часто против космов соединяются некоторые из их со­
товарищей или из частных лиц и изгоняют их; разрешается также и самим космам во время отправления
ими должности отказаться от нее. Было бы, конечно,
лучше, если бы все это совершалось на законном осно­
вании, а не но человеческому усмотрению, так как это
последнее мерило небезопасно. Самое же печальное —
возможность полной отмены порядка; это часто устра­
ивается теми могущественными лицами, которые но
желают подчиниться грозящему им суду. Отсюда ясно,
что критский строй имеет нечто от политии, но это не
политня, а скорее дипастия. В порядке вещей и то,
что знать, присоединяя к себе народ и друзей, создаст
анархию, взаимные распри и междоусобную борьбу.
8. Чем отличается такое состояние от временного пре­
кращения государственной жизни вообще? И разве не
рушится при этом государственное общение? Когда го­
сударство находится в состоянии, подобном описанно­
му, то возникает большая опасность, если кто по­
желает и будет в состоянии напасть на него. Но, как
сказано выше, строй этот спасается благодаря геогра­
фическому положению государства; отдаленность при-»
водит к тем же последствиям, что и меры, направлен436

ные к изгнанию иноземцев48. Поэтому у критян периеки остаются спокойными, между тем как илоты вос­
стают часто. Критяне не имеют владений вне своего 20
острова, и лишь в недавнее время до них дошла чу­
жеземная война, которая
ясно обнаружила слабость
тамошних законов49. Будем считать, что сказан­
ного о критском государственном устройстве доста­
точно.
VIII 1. И карфагеняне, как полагают, пользуются
прекрасным государственным устройством, которое во 25
многих отношениях отличается от остальных; в некото­
рых частях оно сходно главным образом с лакедемонским. Вообще эти три государственных устройства —
критское, лакедемонское и карфагенское — до известной
степени очень близки друг к другу и значительно
отличаются от остальных. Действительно, многие сто­
роны государственной жизни устроены у карфагенян
прекрасно. Доказательством слаженности государст- зо
венного устройства служит уже то, что сам народ доб­
ровольно поддерживает существующие порядки и что
там не бывало ни заслуживающих упоминания смут,
ни тираннии.
2. Сходство с лакедемонским государственным
устройством в следующем: подобно лакедемонским
фидитиям, в Карфагене существуют сисситии товари­
ществ; эфорам соответствует должность ста четырех as
(отличие — и в положительную сторону — этих ста че­
тырех от эфоров заключается в следующем: в то вре­
мя как эфорами бывают первые попавшиеся, сто че­
тыре избираются исключительно из людей благород­
ного происхождения); цари и герусия соответствуют
лакедемонским царям и геронтам, причем опять-таки
преимущество заключается в том, что в Карфагене
цари не должны ни непременно происходить из одного
и того же рода, ни из какого попало, по должны при- 40
надлежать к выдающемуся роду...50 избираются из
числа этих51, а не по возрасту. В самом деле, ге­
ронты, захватив главные должности, могут принести шза
большой вред, если они окажутся людьми ничтож­
ными, и уже принесли вред в Лакедемонском госу­
дарстве.
3. Главное, в чем можно было бы упрекнуть этот
государственный строй с точки зрения отклонения от
437

безукоризненного строя, присуще в одинаковой мере
всем указанным выше трем государствам. То, что по
замыслу призвано служить власти лучших (aristokratias) и политик, имеет элементы, склоняющиеся от­
части в сторону демократии, отчасти — в сторону оли­
гархии. Цари вместе с геронтами в случае полного
согласия между ними полномочены вносить или не
вносить дела на решение народного собрания; если же
согласия нет, то решающий голос принадлежит народ­
ному собранию. В тех делах, которые вносят на его
ίο решение цари и геронты, оно не только выслушивает
постановления властей, но и имеет право обсуждать
их, и каждый желающий может говорить против вно­
симых предложений, чего мы не находим при других
государственных устройствах. 4. То же, что пентархии52, обладающие многими важными полномочиями,
15 кооптируются сами собой, что они избирают совет ста,
что, сверх того, они остаются у власти более продол­
жительное время, чем остальные должностные лица
(пентархии остаются у власти и после сложения с се­
бя должности, и собираясь вступить в должность),—
все это черты, свойственные олигархическому строю·
Напротив, отсутствие вознаграждения должностным
лицам за службу, назначение их не по жребию и дру­
гое подобное этому следует считать чертами, свойст­
венными аристократическому строю; ему соответству­
ет также и то, что в Карфагене все судебные дела
20 разбираются определенными должностными лицами,
а не так, как в Лакедемоне, где различные дела подле­
жат ведению различных судей.
5. Всего же более отклоняется от аристократиче­
ского строя в сторону олигархии карфагенское госу­
дарственное устройство в силу вот какого убеждения,
разделяемого большинством: они считают, что долж­
ностные лица должны избираться не только по при­
знаку благородного происхождения, но и по признаку
богатства, потому что необеспеченному человеку не­
возможно управлять хорошо и иметь для этого доста25 точно досуга. Но если избрание должностных лиц по
признаку богатства свойственно олигархии, а по при­
знаку добродетели — аристократии, то мы в силу этого
могли бы рассматривать как третий тот вид госу­
дарственного строя, в духе которого у карфагенян ор­
ганизованы государственные порядки; ведь они изби43Ö

ратот должностных лиц, и притом главнейших — царей
и полководцев, принимая во внимание именно эти два
условия. 6. Но в таком отклонении от аристократиче­
ского строя следует усматривать ошибку законодателя.
Ведь самое важное — и на это нужно прежде всего об­
ращать внимание — заключается в том, чтобы лучшие
люди в государстве могли иметь досуг и ни в чем не
терпели неподобающего с собой обращения, будут ли
они должностными лицами или частными. Хотя долж­
но считаться и с тем, что богатство способствует до­
сугу, однако плохо, когда высшие из должностей,
именно царское достоинство и стратегия, могут поку­
паться за деньги. Такого рода закон ведет к тому, что
богатство ценится выше добродетели и все государство
становится корыстолюбивым. 7. Ведь то, что почитает­
ся ценным у власть имущих, неизбежно явится тако­
вым и в представлении остальных граждан. Л где доб­
родетель не ценится выше всего, там не может быть
прочного аристократического государственного устрой­
ства. Вполне естественно, что покупающие власть за
деньги привыкают извлекать из нее прибыль, раз, по­
лучая должность, они поиздержатся; невероятно, что­
бы человек бедпый и порядочный пожелал извлекать
выгоду, а человек похуже, поиздержавшись, не поже­
лал бы этого. Поэтому править должны те, кто в со­
стоянии править наилучшим образом (arista). Если
законодатель не приложил старания к тому, чтобы
порядочным людям дать возможность жить в достат­
ке, то он должен был по крайней мере позаботиться
о том, чтобы должностные лица имели необходимый
Досуг.
8. Отрицательной стороной можпо считать и то, что
одному человеку предоставлена возможность занимать
одновременно несколько должностей; между тем в
Карфагене такой порядок процветает. Однако всякое
дело лучше всего исполняется одним человеком.
С этим обязательно должен считаться законодатель;
он не должен допускать, чтобы один и тот же человек
и на флейте играл, и сапоги тачал. Таким образом, в
государстве не слишком малых размеров чертой, более
свойственной политии, а вместе с тем и демократии,
являлось бы участие возможно большего числа граж­
дан в управлении: тогда всякий будет делать свое
дело, как мы сказали, и более сообразуясь с общес.т439

is веппой пользой, π лучше, и скорее. Это яспо сказыва­
ется в военном и морском деле, где приказание и по­
слушание как бы пронизывают все.
9. Хотя, таким образом, государственное [устрой­
ство Карфагена и является] олигархическим, карфаге­
няне, однако, удачно спасаются [от возмущений со
стороны народа тем, что дают ему возможность] раз­
богатеть, а именно они постоянно высылают опредего ленную часть народа в подвластные города. Этим они
врачуют свой государственный строй и придают ему
стойкость. Но здесь всё — дело случая, между тем как
предупреждение волпений среди граждап вменяется в
обязанность законодателя. При нынешнем же положе­
нии стоит случиться какой-нибудь беде, и масса под­
властных перестанет повиноваться, а в законах не
найдется средства для водворения спокойствия.
25
Так обстоит дело с государственным устройством
Лакедемона, Крита и Карфагена, которые заслуженно
пользуются хорошей славой.

зо

35

10
1274а

IX 1. Среди тех, которые высказались так или ина­
че о государственном устройстве, некоторые даже и в
малой степени не принимали участия в государствен­
ных делах, но провели всю свою жизнь частными
людьми; то, что было ими высказано более или менее
замечательного в этом отношении, почти все уже упо­
мянуто выше. Некоторые, напротив, были законодате­
лями; одни из них издавали законы для своих госу­
дарств, другие — для чужих, причем они и лично при­
нимали участие в государственной деятельности. Из
этих законодателей одни были только создателями за­
конов, другие, как, например, Ликург и Солон, также
создателями государственного строя; они создали и
законы, и государственное устройство.
2. О лакедемонском государственном устройстве
было сказано выше. Солона же некоторые считают
превосходным законодателем: он упразднил крайнюю
олигархию, положил конец рабству простого народа и
установил прародительскую демократию, удачно сме­
шав элементы разных государственных устройств; ареопаг представляет олигархический элемент, замеще­
ние должностей посредством избрания — элемент ари­
стократический, а народный суд — демократический.
Однако Солон, по-видимому, удержал то, что уже су440

ществовало прежде, а имепно ареопаг и выборность
должностных лиц, но демократию именно он установил
тем, что ввел народный суд, где могут быть судьями
все. 3. Некоторые упрекают Солона за это, указывая,
что он свел на нет другие элементы государствен­
ного строя, передав всякую власть суду, члены кото- з
рого назначаются по жребию. Когда народный суд
усилился, то пред простым народом стали заискивать,
как перед тирапдом,и государственный строй обра­
тился в нынешнюю демократию. Значение ареопага,
уменьшил Эфиальт вместе с Периклом; Перикл ввел
плату за участие в суде, и таким способом каждый из 10
демагогов вел демократию все дальше — вплоть до иынешпего положения. 4. Произошло это, как представ­
ляется, не в соответствии с замыслом Солона, а ско­
рее по стечению обстоятельств. Ведь во время Пер­
сидских войн простой народ, став причиной гегемонии
па море, возгордился и, несмотря на противодействие
порядочных людей, взял себе дурных руководителей; is
между тем Солон, по-видимому, дал простому пароду
лишь самую необходимую власть — избирать должно­
стных лиц и принимать от них отчеты (если бы он
этими правами не обладал, то находился бы на поло­
жении раба и был бы враждебно настроеп); но все
должности по замыслу Солона должны были заме­
щаться людьми знатного происхождения и состоятель­
ными — из пентакосиомедимнов, зевгитов и из треть- 20
его слоя — так называемого всадничества; четвертый
слой составляли феты, не имевшие доступа ни к ка­
кой должпости53.
5. Законодателями были также Залевк из Локров
Энизефлрских и Харонд из Катаны для своих сограж­
дан, а также для остальпых халкидских городов в Ита­
лии и Сицилии54. Некоторые пытаются включить в 25
число законодателей и Ономакрита, который будто бы
был первым отличившимся в деле законодательства;
указывают, что оп, локр по происхождению, получил
выучку на Крите, где он жил, изучая искусство майтики; что его товарищем был Фалет; что слушате­
лями Фалета были Ликург и Залевк, а слушателем Залевка — Харонд55. Но те, кто устанавливает такую зо
преемственность, слишком мало считаются с хроноло­
гией.
6. У фиванцев законодателем был Филолай Корип441

35

40
1274ь

5

ю

15

20

фянин 5(  Филолай происходил из рода Бакхиадов;
вступив в любовную связь с Диоклом, победителем на
олимпийских состязаниях, он удалился в Фивы, когда
тот, возненавидев преступную любовь к себе своей ма­
тери Алкионы, покинул Коринф. Там же оба и окон­
чили свои дни. И теперь еще показывают их могилы,
расположенные таким образом, что с одной из них
можно хорошо видеть другую, но коринфская земля
со стороны одной могилы видна, со стороны другой —
нет. 7. По преданию, относительно погребения они
распорядились сами: Диокл — из отвращения к тому,
что с ним приключилось,— хотел, чтобы с его могиль­
ной насыпи не была видна Коринфская область, а Филолай, напротив,— чтобы она была видна. Оба они по­
селились у фиваицев по указанной выше причине.
Филолай, между прочим, устаповил у них также за­
коны, касающиеся деторождения (эти законы они называют законами об усыновлении); они были установ­
лены им специально с целью сохранения одинакового
числа земельпых наделов.
8. В законодательстве Харонда пет ничего своеоб­
разного, за исключением закона о судебном преследо­
вании за лжесвидетельства (он первый устаповил при­
влечение за них к ответственности). Но точности фор­
мулировки своих законов Харонд выделяется даже
среди нынешних законодателей. У Фалея своеобразен
закон об уравнении собственности. У Платона — общ­
ность жеп, детей и имущества, женские спсситии, а так­
же закон о попонках, а именно то, что председатель­
ствовать па них должны люди трезвые, далее — закон
о военных упражнениях, в силу которого упражняю­
щиеся должны уметь одинаково владеть обеими рука­
ми, так как не следует, чтобы одна рука была полезной, а другая — бесполезной.
9. Есть законы Драконта, но он дал их для уже
существовавшего государственного устройства. Свое­
образного, заслуживающего упоминания в этих зако­
нах пет ничего, исключая только их суровость из-за
размеров наказания. И Питтак57 был творцом законов,
но не государственного устройства. Своеобразен следующий закон Питтака: пьяпые за совершенные ими
проступки должны подвергаться большему показанию,
нежели трезвые; так как пьяные в большинстве случа­
ев отличаются большей пяглостыо, чем трезвые, то он
442

позаботился об общественной пользе и не пожелал
оказывать снисхождение, какое должны были бы, по­
жалуй, вызывать к себе пьяные.
У фракийских халкидян был законодатель Апдродамаит, уроженец Регия 58 ; ему принадлежат законы ка­
сательно убийств и о дочерях-наследницах; впрочем, 25
едва ли кто-либо мог бы указать па какую-нибудь
своеобразную черту в законодательстве Андродамапта.
Вот наши рассуждения о государственных устрой­
ствах, как существующих в действительности, так и
оставшихся только в проектах.

КНИГА ТРЕТЬЯ (Г)
зо

35

40

1275а

5

ίο

I I . Исследователю видов государственного строя
и присущих им свойств надлежит прежде всего под­
вергнуть рассмотрению вопрос о государстве вообще и
разобрать, что такое собственно государство. В настоя­
щее время на этот счет существует разногласие; одни
утверждают, что то или иное действие совершило го­
сударство, другие говорят: нет, не государство, а оли­
гархия или тиранн. 13 самом деле, мы видим, что вся
деятельность государственного мужа и законодателя
направлена исключительно на государство (polis), a
государственное устройство (politeia) есть известная
организация обитателей государства. 2. Ввиду того что
государство представляет собой нечто составное, по­
добное всякому целому, но состоящему из многих ча­
стей, ясно, что сначала следует определить, что такое
гражданин (polîtes), ведь государство есть совокупность граждан. Итак, должно рассмотреть, кого следу­
ет называть гражданином и что такое гражданин. Ведь
часто мы встречаем разногласие в определении поня­
тия гражданина: не все согласны считать граждани­
ном одного и того же; тот, кто в демократии граждапин, в олигархии часто уже не гражданин.
3. Тех, которые получили название граждан в ка­
ком-либо исключительном смысле, например принятых
в число граждан, следует оставить без вниманиях.
Гражданин является таковым также не в силу того,
что он живет в том или ином месте: ведь и метеки2
и рабы также имеют свое местожительство наряду с
гражданами, а равным образом не граждане и те, кто
имеет право быть истцом и ответчиком, так как этим
правом пользуются и иноземцы на основании заклю­
ченных с ними соглашений (таким именно правом они
пользуются). Что касается метеков, то во многих ме­
стах они этого права в полном объеме не имеют, но
444

должны выбирать себе простата3; таким образом, они
не в полной мере участвуют в этого рода общении.
4. И о детях, не достигших совершеннолетия и по- is
тому не внесенных в гражданские списки4, и о стар­
цах, освобожденных от исполнения гражданских
обязанностей, приходится сказать, что и те и другие —«•
граждане лишь в относительном смысле, а не безус­
ловно; и к первым придется прибавить «свободные от
повинностей» граждане, а ко вторым — «перешедшие
предельный возраст» или что-нибудь в таком роде (де­
ло в том или ином обозначении — наша мысль и без
того ясна). Мы же ставим своей задачей определить
понятие гражданина в безусловном смысле этого сло­
ва, в таком значении, которое не имело бы никакого го
недостатка, требующего исправления; иначе пришлось
бы задаваться вопросами и разрешать их и по поводу
лиц, утративших гражданские права, и по поводу из­
гнанников.
Лучше всего безусловное понятие гражданина мо­
жет быть определено через участие в суде и власти.
Некоторые из должностей бывают временными: один
и тот же человек либо вообще не может занимать их
вторично, либо может занимать, но лишь по истечении 25
определенного времени; относительно же других огра­
ничения во времени нет — сюда относится участие в
суде и в народном собрании. 5. Одпако, пожалуй, ктонибудь заметит, что судьи и участники народного соб­
рания не являются должностными лицами и что в си­
лу этого они не принимают участия в государственном
управлении, хотя, с другой стороны, было бы смешно
считать лишенными власти именно тех, кто выносит
важнейшие решения. Но это не имеет никакого значе­
ния, так как речь идет только о названии. В самом зо
деле, общего обозначения для судей и участников на­
родного собрания не существует; пусть эти должности
и останутся без более точного определения, лишь бы
были разграничены понятия. Мы же считаем гражда­
нами тех, кто участвует в суде и в народном собра­
нии. Примерно такое определение понятия граждани­
на лучше всего подходит ко всем тем, кто именуется
гражданами.
6. Не следует упускать из виду, что для предметов, 35
содержание которых обнаруживает видовые различия,
так что один из них является первым, другой —
445

вторым, третий — следующим, общего признака либо пе
бывает вовсе, либо он имеется лишь в недостаточной
степени. Между тем государственные устройства пред­
ставляют собой видовые различия, и одни из них заi275i> служивают этого наименования в меньшей, другие —
а большей степени; ведь основанные на ошибочных
началах и отклоняющиеся от правильных государст­
венные устройства неизбежно стоят ниже тех, которые
свободны от этих недостатков (что мы разумеем иод
отклоняющимися видами, выяснится впоследствии).
Таким образом, и гражданин должен быть тем или
иным в зависимости от того или иного вида государст5 венного устройства. Тот гражданин, о котором сказано
выше, соответствует преимущественно гражданину де­
мократического устройства; к остальпым видам госу­
дарственного устройства это определение подходить мо­
жет, но не обязательно. 7. При некоторых видах госу­
дарственного устройства демоса нет, нет и обыкнове­
ния созывать народные собрания, за исключением
чрезвычайных случаев, и судебные полномочия поде­
лены между разными должностными лицами; так, на­
пример, в Лакедемоне различного рода гражданские
ί 0 Дела разбирает тот или иной из эфоров, уголовные —
геронты, другие дела — также какие-нибудь другие
должностные лица. То же самое π в Карфагене, где но
всем судебным делам выносят решения определенные
должностные лица. 8. Значит, паше определение поня­
тия гражданина нуждается в поправке: при других
государственных устройствах участником народного
45 собрания и судьей является не не поддающееся опре­
делению должностное лицо, а лицо, наделенное опре­
деленными полномочиями: из них или всем, или не­
которым предоставляется право быть членами совета
и разбирать либо все судебные дела, либо некоторые
из них. Что такое гражданин, отсюда ясно. О том, кто
имеет участие в законосовещательной или судебной
власти, мы можем утверждать, что он и является граж20 дапином данного государства. Государством же мы и
называем совокупность таких граждан, достаточную,
вообще говоря, для самодовлеющего существования.
9. На практике гражданином считается тот, у кого
родители — и отец и мать — граждане, а не кто-либо
один из них. Другие идут еще дальше в этом отноше­
нии и требуют, например, чтобы предки гражданина
446

во втором, третьем и даже более отдаленном колене
были также гражданами. Но при таком необходимом
в государственных целях и поспешном определении
иногда возникает затруднение, как удостовериться в
гражданском происхождении предка в третьем пли в
четвертом колене. Правда, леонтинец Горгий, отчасти,
пожалуй, находясь в затруднении, отчасти иронизи­
руя, сказал: «Подобно тому как ступки — работа изго­
товляющих ступки мастеров, так точно и граждане
Ларисы — изделие демиургов» (дело в том, что неко­
торые из последних были изготовителями ларис5). Но
в сущности здесь все просто: если граждане Ларисы
принимали участие, согласно данному выше определе­
нию, в государственном управлении, то они были граж­
данами, потому что пе представляется вообще никакой
возможности распространять на первых обитателей
или основателей государства требование, чтобы они
происходили от граждан или гражданок. 10. Требова­
ние это встречает еще большее затруднение в том слу­
чае, когда кто-либо получил гражданские права бла­
годаря изменению государственного устройства, как
это сделал, например, в Афинах Клисфеи после изгна­
ния тираппов; он вписал в филы многих иноземцев и
рабов-метеков6. По отношению к таким гражданам
спорный вопрос не в том, кто из них гражданин, а в
том, по праву или не но праву, хотя и при этом может
встретиться новое затруднение, а именно: если ктолибо стал гражданином не по праву, то, значит, он и
не гражданин, так как несправедливое равносильно
ложному. Но мы видим, что некоторые даже занимают
должпости не по праву, и тем не менее мы называем
их должностными лицами, хотя и не но праву. Так
как мы определили понятие гражданина в зависимо­
сти от отношепия его к той или иной должности, а
именно сказали, что гражданин — тот, кто имеет до­
ступ к такой-то должности, то занимающих должности
нам явно следует считать гражданами, а по праву ли
они граждане или не по праву — это стоит в связи
с указанным выше спорным вопросом.
Некоторые затрудняются решить, когда то или иное
действие должно быть признаваемо действием госу­
дарства и когда — нет; например, при переходе оли­
гархии или тираииии в демократию некоторые отка­
зываются от исполнения обязательств, указывая на то,
447

что эти обязательства взяло на себя пе государство,
а тираин, равно как и от многого другого подобного
же рода, ссылаясь на то, что некоторые виды государ­
ственного устройства существуют благодаря насилию,
а не ради общей пользы. 11. Хотя бы некоторые и уп­
равлялись демократически таким способом, все же
15 должно признавать действия, исходящие от правитель­
ства такого демократического государства, действиями
государственными, равно как и действия, исходящие
от правительств олигархических и тнраннических го­
сударств.
Поставленный нами вопрос, по-видимому, соприка­
сается с трудноразрешимым вопросом такого рода: при
каких обстоятельствах должно утверждать, что госу­
дарство осталось тем же самым или стало не тем же
20 самым, но иным? При самом поверхностном рассмот­
рении это вопрос о территории и населении, ведь мож­
но себе представить, что территория и население разъ­
единены и одни живут на одной территории, другие
на другой. Но это затруднение сравнительно простое
(ввиду того что слово «государство» употребляется в
разных значениях, исследование вопроса становится
25 легким). 12. Равным образом, если люди живут на од­
ной и той же территории, когда следует считать, что
здесь единое государство? Разумеется, дело пе в сте­
нах, ведь весь Пелопониесс можно было бы окружить
одной стеной. Чем-то подобным является Вавилон и
всякий город, представляющий собой скорее племен­
ной округ, нежели государственную общину: но рас30 сказам, уже три дня прошло, как Вавилон был взят,
а часть жителей города ничего об этом не знала. Впро­
чем, рассмотрение этого вопроса полезно отложить до
другого случая (государственный муж не должен ос­
тавлять без внимания и вопрос о величине государст­
ва, какова она должна быть, равно как и то, что по­
лезнее для государства — чтобы в нем обитало одно
племя или несколько). 13. Но допустим, что одна и
та же территория заселена одними и теми же обита35 телями; спрашивается: до тех пор пока обитатели ее
будут одного и того же происхождения, следует ли их
государство считать одним и тем же, несмотря на то
что постоянно одни умирают, другие нарождаются? Пе
происходит ли здесь то же, что бывает с реками и ис­
точниками? Мы обыкновенно называем и реки и ис44а

точники одними и теми же именами, хотя непрерывно
одна масса воды прибывает, другая убывает. Или вви­
ду такого рода обстоятельств следует считать только 40
обитателей одними и теми же, а государство призна- 127вь
вать ипым? Если государство есть некое общение — а
оно именно и есть политическое общение граждан,—
то естественно, раз государственное устройство видо­
изменяется и отличается от прежнего, и государство
признавать не одним и тем же; ведь различаем же мы
хоры — хор в комедии, хор в трагедии, хотя часто тот 5
и другой хор состоит из одних и тех же людей.
14. Точно так же мы называем иным всякого рода об­
щение и соединение, если видоизменяется его харак­
тер; например, тональность, состоящую из одних и тех
же тонов, мы называем различно: в одном случае —
дорийской, в другой — фригийской. А если так, тож- ю
дествениость государства должна определяться глав­
ным образом применительно к его строю; давать же
государству наименование иное или то же самое мож­
но и независимо от того, населяют ли его одни и те
же жители или совершенно другие. Справедливо ли
при изменении государством его устройства не выпол­
нять обязательства или выполнять их — это вопрос is
иного порядка.
II 1. Непосредственно вслед за только что изложен­
ным необходимо рассмотреть вопрос: должно ли доб­
родетель хорошего человека и дельного гражданина
признавать тождественной или нетождественной?
Впрочем, если приходится исследовать этот вопрос,
нужно предварительно определить какими-нибудь об­
щими чертами добродетель гражданина. Гражданин, го
говорим мы, находится в таком же отношении к госу­
дарству, в каком моряк на судне — к остальному эки­
пажу. Хотя моряки на судне занимают неодинаковое
положение: один из них гребет, другой правит рулем,
третий состоит помощником рулевого, четвертый носит
какое-либо иное соответствующее наименование, все
же, очевидно, наиболее точпое определение добродете­
ли каждого из них в отдельности будет подходить 25
только к нему одному, но какое-либо общее определе­
ние будет приложнмо в равной степени ко всем; ведь
благополучное плавание — цель, к которой стремятся
все моряки в совокупности и каждый из них в отдель15

Аристотель, т. 4

449

зо

за

40
1277а

5

10

15

ности. 2. То же самое и по отношению к гражданам:
хотя они и не одинаковы, все же их задача заключает­
ся в спасении составляемого ими общения, а общением этим является государственный строи. Поэтому и
гражданская добродетель неизбежно обусловливается
этим последним. А так как существует несколько ви­
дов государственного строя, то очевидно, что доброде­
тель дельпого гражданина, добродетель совершенная,
пе может быть одною, между тем как мы называем
кого-либо хорошим человеком за совершенство в еди­
ной добродетели. Отсюда ясно, что всякий гражданин
может быть дельным, не обладая той добродетелью,
которая делает дельным человека. 3. Можно, впрочем,
прийти к тому же самому заключению иным путем,
исходя из исследования вопроса о наилучшем государ­
ственном устройстве. Если возможно допустить суще­
ствование государства, состоящего исключительно из
дельных граждан, то каждый из них должен испол­
нять полагающееся ему дело хорошо, что зависит от
добродетели гражданина. Но так как невозможно всем
гражданам быть одинаковыми, то не может быть и од­
ной добродетели гражданина и хорошего человека;
добродетель дельного гражданина должна быть налицо
у всех граждан, ибо только в таком случае государст­
во оказывается наилучшим, но добродетелью хорошего
человека не могут обладать все, если только не нредполагать, что все граждане в отменном государстве
должны быть хорошими. 4. Далее, государство заклю­
чает в себе неодинаковые элементы; подобно тому как
всякий человек состоит из души и тела, а душа в свою
очередь заключает в себе разум и страсти или подобно
тому как семья состоит из мужчины и женщины, а
собственность заключает в себе господина и раба, точ­
но так же и государство включает в себя все это да
еще, сверх того, и другие, неодинаковые элементы.
Отсюда неизбежный вывод: добродетель всех граждан
не может быть одной, подобно тому как среди членов
хора не одинакова добродетель корифея и доброде­
тель парастата7.
5. Итак, из сказанного ясно, что добродетель хоро­
шего человека и дельного гражданина вообще не одна
и та же. Но не может ли она у кого-нибудь быть таковою? Ведь говорим же мы, что дельный правитель
должен быть хорошим и рассудительным, а государ450

ственный муж непременно должен быть рассудитель­
ным. Некоторые утверждают, что и воспитание прави­
теля с самого начала должно быть иным, что бывает
и на самом деле; царские сыновья обучаются верховой
езде и военному искусству, как говорит и Еврипид:
«Не тонкости мне надобны, а то, что нужно государст­
ву» в, предполагая, следовательно, особое воспитание
для правителя. 6. Если добродетель хорошего человека
и хорошего правителя тождественны, а гражданином
является и подчиненный, то добродетель гражданина
и добродетель человека не могут быть совершенно
тождественными, но могут быть таковыми только у
определенного вида гражданина, так как у правителя
и гражданина добродетель не одна и та же. И это, мо­
жет быть, побудило Ясона9 сказать, что он голодает,
когда ou не тирапн, а это значит, что ou не умеет быть
частным человеком. 7. Способность властвовать и под­
чиняться заслуживает похвалы, и добродетель граж­
данина, по-видимому, и заключается в способности
прекрасно и властвовать, и подчиняться. Итак, если
мы положим, что добродетель хорошего мужа есть спо­
собность властвовать, а добродетель гражданина — и
то и другое, то обе эти добродетели не заслуживали
бы одинаковой похвалы. Но так как они и на самом
дело оказываются различными 10 и так как властитель
и подчиненный должны изучать не одно и то же, а
гражданин должен уметь то и другое и быть причаст­
ным к тому и другому...11 Это можно усматривать и
из следующего. 8. Существует власть господина; иод
этой властью мы понимаем такую власть, которая про­
является относительно работ первой необходимости:
правителю нет нужды уметь исполнять эти работы,
он, скорее, должен пользоваться ими; в противном слу­
чае положение было бы вроде рабского; я имею в ви­
ду положение, когда свободный человек исполняет ра­
боты, подобающие слугам. Мы утверждаем, что есть
разные виды рабов, так как существует и много видов
работ. Одну часть этих работ исполняют ремесленни­
ки, именно те, которые, как показывает и самое наи­
менование их, живут «от рук своих»12; к числу их
принадлежат и мастера. Поэтому в некоторых госу­
дарствах в древнее время, пока там не была установ­
лена крайняя демократия, ремесленники не имели до­
ступа к государственным должностям. 9. Итак, ни
16*

451

10

15

ÎO

25

зо

хороший человек, ни хороший государственный муж,
ни добрый гражданин не доляшы обучаться таким ра­
ботам, которые подобают людям, предназначенным к
подчинению, за исключением разве того, когда вслед­
ствие нужды приходится исполнять эти работы для
самого себя; в таком случае не приходится быть то
господином, то рабом. Но существует и такая власть,
в силу которой человек властвует над людьми себе по­
добными и свободными. Эту власть мы называем
властью государственной; проявлять ее правитель должен научиться, пройдя сам школу подчинения; напри­
мер, чтобы быть гиппархом, нужно послужить в кон­
нице, чтобы быть стратегом, нужно послужить в строю,
быть лохагом, таксиархом 13. И совершенно правильно
утверждение, что пельзя хорошо начальствовать, не
научившись повиноваться. 10. Добродетель во всем
этом различна; но хороший гражданин должен уметь
и быть способным и подчиняться и начальствовать, и
добродетель гражданина заключается в умении власт­
вовать над свободными людьми и быть подвластным.
Добродетель хорошего человека также имеет в виду
и то и другое. Если различны виды воздержности и
справедливости у начальника и у подчиненного, но
свободного человека, то, очевидно, не одна и доброде­
тель хорошего человека, например справедливость; но
она распадается на несколько видов в соответствии с
тем, будет ли человек властвовать или подчиняться,
подобно тому как различаются воздержность и муже­
ство мужчины и женщины: мужчина, если бы он был
храбр настолько, насколько храбра мужественная
женщина, показался бы трусом, а женщина, если бы
она была так же скромна, как скромен добрый мужчи­
на, показалась бы болтливой; и умение управлять
хозяйством не в одном и том же сказывается у мужчины и у женщины; его дело — наживать, ее — сохра­
нять. 11. Рассудительность — вот единственная отли­
чительная добродетель правителя; остальные доброде­
тели являются, по-видимому, необходимым общим
достоянием и подчиненных и правителей; от подчи­
ненного нечего требовать рассудительности как добро­
детели, но нужно требовать лишь правильного сужде­
ния; подчиненный — это как бы мастер, делающий
флейты, а правитель — это флейтист, играющий на его
флейте. Итак, тождественна ли добродетель хорошего
452

человека и дельного гражданина, или она различна,
в каком отношении она тождественна и в каком раз­
лична,— ясно из предыдущего.
III 1. Остается еще одно затруднение в определе­
нии понятия гражданина: является ли гражданином
действительно только тот, кому можно принимать уча­
стие в управлении, или же гражданами нужно счи- 35
тать также и ремесленников? Если следует считать
гражданами также и тех, кто не имеет доступа к долж­
ностям, то, выходит, добродетель начальствующего не
может быть свойственна всякому гражданину, пото­
му что в указанном случае гражданином оказывается
и этот. А если ни один из таковых не является граж­
данином, то спрашивается, к какому же разряду насе­
ления должен быть отнесен каждый. Разумеется, он
не метек и не иноземец. Или мы должны признать,
что из создавшегося таким образом положения не вы- шва
текает ничего нелепого, так как ведь ни рабы, ни воль­
ноотпущенники ни в каком случае не причисляются
к указанным. 2. Совершенно справедливо, что не долж­
но считать гражданами всех тех, без кого не может
обойтись государство, потому что и дети — граждане
не в том смысле, в каком граждане — взрослые; по­
следние — граждане в полном смысле, первые — услов- s
но: они граждане несовершенные. В древние времена
у некоторых ремесленниками были рабы или чуже­
странцы, почему и в настоящее время большинство их
именно таково. Но наилучшее государство не даст ре­
месленнику гражданских прав; если же и он — граж­
данин, то нужно признать, что та гражданская добро­
детель, о которой речь была выше, подходит не ко ю
всем, даже пе ко всем свободнорожденным, но только
к тем, кто избавлен от работ, необходимых для насущ­
ного пропитания. 3. Те, кто исполняет подобного рода
работы для одного человека,— рабы, на общую поль­
зу — ремесленники и поденщики. Отсюда ясно, как об­
стоит с ними дело, и уже то, что было ранее сказано,
освещает весь вопрос. А именно, поскольку существу- is
ет несколько видов государственного устройства, долж­
но существовать и несколько разновидностей гражда­
нина, преимущественно подчиненного гражданина, и,
таким образом, при одном виде государственного уст­
ройства необходимо считать гражданами ремесленни453

го

25

зо

35

40
J278b

ков и поденщиков, при другом это певозможно, напри­
мер при так называемой аристократии, где почетные
должности даются только в зависимости от добродете­
ли и по достоинству; ведь невозможно человеку, веду­
щему жизнь ремесленника или поденщика, упражнять­
ся в добродетели. 4. В олигархиях поденщику нельзя
быть гражданином (там доступ к должностям обуслов­
лен большим имущественным цензом), а ремесленнику можно, так как многие ремесленники богатеют от
своего ремесла. В Фивах был закон: кто в течение де­
сяти лет не воздерживался от рыночной торговли, тот
не имел права занимать государственную должность.
Напротив, во многих государствах закон допускает в
число граждан и иноземцев; так, в некоторых демо­
кратиях гражданин и тот, у кого только мать — граж­
данка; тот же самый порядок наблюдается у многих
по отношению к незаконнорожденным. 5. Тем не ме­
нее, хотя вследствие недостатка в законных гражданах
делают гражданами и таких людей (закон дозволяет
делать это по причине малонаселенности государства),
с увеличением народонаселения все-таки постепенно
устраняются сначала родившиеся от раба или рабыни,
затем родившиеся от женщин-гражданок, так что в
конце концов гражданами становятся лишь родившиеся от обоих родителей-граждан. 6. Итак, из сказан­
ного ясно, что существует несколько разновидностей
гражданина; ясно также и то, что гражданином но
преимуществу является тот, кто обладает совокуп­
ностью гражданских прав; и у Гомера сказано: «Как
будто бы был я скиталец презрепный»и, ибо тот,
кто не обладает совокупностью гражданских прав,5,
подобен метеку. Где такого рода отношения затуше­
ваны, там это делается с целью ввести в заблуждение тех, кто имеет в государстве свое местожитель­
ство.
Итак, из сказаппого ясно, должно ли считать добродетель, отличающую хорошего человека и дельного
гражданина, различной или тождественной: в одном
государстве понятия хорошего человека и дельного
гражданина сливаются, в другом — различаются; да и
в первом случае не всякий хороший человек в то же
время является гражданином, но гражданин только
тот, кто стоит в известном отношении к государствен­
ной жизни, кто имеет или может иметь полномочия
454

в деле попечения о государственных делах или едино­
лично, или вместе с другими.
5
IV 1. После сделанных разъяснений следует рас­
смотреть, должно ли допустить существование одного
вида государственного устройства или нескольких, и
если их имеется несколько, то каковы они, сколько их
и в чем их отличия.
Государственное устройство (politeia) — это распо­
рядок в области организации государственных долж­
ностей вообще, и в первую очередь верховной власти: ю
верховная власть повсюду связана с порядком госу­
дарственного управления (politeyma), a последний и
есть государственное устройство. Я имею в виду, на­
пример, то, что в демократических государствах вер­
ховная власть —в руках народа; в олигархиях, наобо­
рот, в руках немногих; поэтому и государственное
устройство в них мы называем различным. С этой точ­
ки зрения мы будем судить и об остальном.
15
2. Следует предпослать вопрос: для какой цели воз­
никло государство и сколько видов имеет власть, уп­
равляющая человеком в его общественной жизни? Уже
в начале наших рассуждений, при разъяснении вопро­
са о домохозяйстве и власти господина в семье, было
указано, что человек по природе своей есть существо
политическое, в силу чего даже те люди, которые ни- 20
сколько но нуждаются во взаимопомощи, безотчетно
стремятся к совместному жительству.
3. Впрочем, к этому людей побуждает и сознание
общей пользы, поскольку на долю каждого приходится
участие в прекрасной жизни (dzGn kalös); это по пре­
имуществу и является целью как для объединенной
совокупности людей, так и для каждого человека в от­
дельности. Люди объединяются и ради самой жизни,
скрепляя государственное общение: ведь, пожалуй, и «
жизнь, взятая исключительно как таковая, содержит
частицу прекрасного, исключая разве только то слу­
чаи, когда слишком преобладают тяготы. Ясно, что
большинство людей готово претерпевать множество
страданий из привязанности к жизни, так как в ней
самой по себе заключается пекое благоденствие и ее- за
тественная сладость.
4. Нетрудно различить так называемые разновид­
ности власти; о них мы неоднократно рассуждали и в
455

25

«о
127Уа

5

ю

15

го

эксотерических сочинениях16. Власть господина над
рабом, хотя одно и то же полезно и для прирожденного
раба, и для прирожденного господина, все-таки имеет
в виду главным образом пользу господина, для раба
же она полезна привходящим образом (если гибнет
раб, власть господина над ним, очевидно, должна пре­
кратиться). 5. Власть же над детьми, над женой и над
всем домом, называемая нами вообще властью домохозяйственной, имеет в виду либо благо подвластных,
либо совместно благо обеих сторон, но по сути дела
благо подвластных, как мы наблюдаем и в остальных
искусствах, например в медицине и гимнастике, кото­
рые случайно могут служить и благу самих обладаю­
щих этими искусствами. Ведь ничто не мешает педотрибу17 иногда и самому принять участие в гимнасти­
ческих упражнениях, равно как и кормчий всегда
является и одним из моряков. И педотриб или кормчий
имеет в виду благо подвластных ему, но когда он сам
становится одним из них, то случайно и он получает
Голю пользы: кормчий оказывается моряком, педо­
триб — одним из занимающихся гимнастическими уп­
ражнениями. 6. Поэтому и относительно государствен­
ных должностей — там, где государство основано на
началах равноправия и равенства граждан,— выступа­
ет притязание на то, чтобы править по очереди. Это
притязание первоначально имело естественные осно­
вания; требовалось, чтобы государственные повинно­
сти исполнялись поочередно, и каждый желал, чтобы,
подобно тому как он сам, находясь ранее у власти, за­
ботился о пользе другого, так и этот другой в свою
очередь имел в виду его пользу. В настоящее время
из-за выгод, связанных с общественным делом и нахождением у власти, все желают непрерывно обладать
ею, как если бы те, кто стоит у власти, пользовались
постоянным цветущим здоровьем, невзирая на свою
болезненность; потому что тогда также стали бы стре­
миться к должностям. 7. Итак, ясно, что только те го­
сударственные устройства, которые имеют в виду об­
щую пользу, являются, согласно со строгой справедли­
востью, правильными; имеющие же в виду только
благо правящих — все ошибочны и представляют со­
бой отклонения от правильных: они основаны на на­
чалах господства, а государство есть общение свобод­
ных людей.
450

После того как это установлено, надлежит обратить-*
ся к рассмотрению государственных устройств — их
числа и свойств, и прежде всего правильных, так как
из их определения ясными станут и отклонения от них. 25
V 1. Государственное устройство означает то же,
что и порядок государственного управления, последнее
же олицетворяется верховной властью в государстве,
и верховная власть непременно находится в руках ли­
бо одного, либо немногих, либо большинства. И когда
один ли человек, или немногие, или большинство пра­
вят, руководясь общественной пользой, естественно,
такие виды государственного устройства являются пра- зо
вильными, а те, при которых имеются в виду выгоды
либо одного лица, либо немногих, либо большинства,
являются отклонениями. Ведь нужно признать одно
из двух: либо люди, участвующие в государственном
общении, не граждапе, либо они все должны бытьпричастпы к общей пользе. 2. Монархическое правление,
имеющее в виду общую пользу, мы обыкповенпо на­
зываем царской властью; власть немногих, но более 35
чем одного — аристократией (или потому, что правят
лучшие, или потому, что имеется в виду высшее благо
государства и тех, кто в него входит); а когда ради
общей пользы правит большинство, тогда мы употреб­
ляем обозначение, общее для всех видов государствен­
ного устройства,— полития18. 3. И такое разграни­
чение оказывается логически правильным: один
человек или немногие могут выделяться своей доброде- 4о
телыо, по преуспеть во всякой добродетели для боль­
шинства — дело уже трудное, хотя легче всего — в 127оь
военной доблести, так как последняя встречается
именно в народной массе. Вот почему в такой политии
верховная власть сосредоточивается в руках воинов,
которые вооружаются на собственный счет. 4. Откло­
нения от указанных устройств следующие: от царской 5
власти — тиранния, от аристократии — олигархия, от
политии — демократия.
Тиранния — монархическая
власть, имеющая в виду выгоды одного правителя;
олигархия блюдет выгоды состоятельных граждан; де­
мократия — выгоды неимущих; общей же пользы ни
одна из них в виду не имеет.
to
Нужпо, однако, несколько обстоятельнее сказать
о том, что представляет собой каждый из указанных
457

видов государственного устройства в отдельности. Ис­
следование это сопряжено с некоторыми затруднения­
ми: ведь при научном, а не только практически-ути­
литарном (pros to prattein) изложении каждой дис­
циплины исследователь не должен оставлять что-ли­
бо без внимания или что-либо обходить; его задача
состоит в том, чтобы в каждом вопросе раскрывать ис­
тину.
5. Тиранния, как мы сказали, есть деспотическая
монархия в области политического общения; олигар­
хия — тот вид, когда верховную власть в государст­
венном управлении имеют владеющие собственностью;
наоборот, при демократии эта власть сосредоточена но
в руках тех, кто имеет большое состояние, а в руках
неимущих. И вот возникает первое затруднение при
разграничении их: если бы верховную власть в госу­
дарстве имело большинство и это были бы состоятель­
ные люди (а ведь демократия бывает именно тогда,
когда верховная власть сосредоточена в руках боль­
шинства), с другой стороны, точно так же, если бы
где-пибудь оказалось, что неимущие, хотя бы опи и
представляли собой меньшинство в сравнении с состоя­
тельными, все-таки захватили в свои руки верховную
власть в управлении (а, по нашему утверждению, оли­
гархия там, где верховная власть сосредоточена в ру­
ках небольшого количества людей), то показалось бы,
что предложенное разграничение видов государствен­
ного устройства сделано неладно. 6. Но допустим, что
кто-нибудь, соединив признаки: имущественное благо­
состояние и меньшинство и, наоборот, недостаток иму­
щества и большинство и, основываясь на таких
признаках, стал бы давать наименования видам госу­
дарственных устройств: олигархия — такой вид государ­
ственного устройства, при котором должности занимают
люди состоятельные, по количеству своему немно­
гочисленные; демократия — тот вид, при котором долж­
ности в руках неимущих, по количеству своему много­
численных. Получается другое затруднение: как мы
обозначим только что указанные виды государственно­
го устройства — тот, при котором верховная власть
сосредоточена в руках состоятельпого большинства, и
тот, при котором она находится в руках неимущего
меньшинства, если никакого иного государственного
устройства, кроме указанных, не существует? 7. Итак,
458

из приведенных соображений, по-видимому, вытекает
следующее: тот признак, что верховная власть нахо­
дится либо в руках меньшинства, либо в руках боль­
шинства, есть признак случайный и при определении
того, что такое олигархия, и при определении того, что
такое демократия, так как повсеместно состоятельных
бывает меньшинство, а неимущих большинство; зна­
чит, этот признак не может служить основой указанных
выше .различий. То, чем различаются демократия и оли­
гархия, есть бедность и богатство; вот почему там, где
власть основана — безразлично, у меньшинства или
большинства — на богатстве, мы имеем дело с олигар­
хией, а где правят неимущие, там перед нами демо­
кратия. А тот признак, что в первом случае мы имеем
'дело с меньшинством, а во втором — с большинством,
повторяю, есть признак случайный. Состоятельными
являются немногие, а свободой пользуются все граж­
дане; на этом же и другие основывают свои притяза­
ния на власть в государстве.
8. Прежде всего должно исследовать указываемые
обыкновенно отличительные принципы олигархии и
демократии, а также и то, что признается справедли­
востью с олигархической и демократической точек зре­
ния. Ведь все опираются на некую справедливость, но
доходят при этом только до некоторой черты, и то, что
они называют справедливостью, не есть собственно
справедливость во всей ее совокупности. Так, например,
справедливость, как кажется, есть равенство, и так
оно и есть, но только не для всех, а для равных; и не­
равенство также представляется справедливостью, и
так и есть на самом деле, но опять-таки не для всех,
а лишь для неравных. Между тем упускают из виду
вопрос «для кого?» и потому судят дурно; причиной
этого является то, что судят о самих себе, в суждении
же о своих собственных делах едва ли не большинство
людей — плохие судьи. 9. Так как справедливость —
понятие относительное и различается столько же в за­
висимости от свойств объекта, сколько и от свойств
субъекта, как об этом ранее упоминалось в «Этике» 19,
то относительно равенства, касающегося объектов, со­
глашаются все, но по поводу равенства, касающегося
субъектов, колеблются, и главным образом вследствие
только что указанной причинь^ именно дурного суж­
дения о своих собственных делах; а затем те и другие,
459

25

30

35

to
1280b

считая, что они все-таки согласны в относительном по­
нимании справедливости, укрепляются в той мысли,
что они постигают ее в полном смысле. Одни рассуж­
дают так: если они в известном отношении, например
в отношении денег, не равны, то, значит, они и вооб­
ще не равны; другие же думают так: если они в каком-либо отношении равны, хотя бы в отношении сво­
боды, то, следовательно, они и вообще равны. Но са­
мое существенное они тут и упускают из виду.
10. В самом деле, если бы они вступили в общение и
объединились исключительно ради приобретения иму­
щества, то могли бы притязать на участие в жизни
государства в той мере, в какой это определялось бы
их имущественным положением. В таком случае оли­
гархический принцип, казалось бы, должен иметь пол­
ную силу: ведь не признают справедливым, например,
то положение, когда кто-либо, внеся в общую сумму
в сто мин всего одну мину, предъявлял бы одинаковые
претензии на первичную сумму и на наросшие про­
центы с тем, кто внес все остальное.
Государство создается не ради того только, чтобы
жить, но преимущественно для того, чтобы жить сча­
стливо; в противном случае следовало бы допустить
также и государство, состоящее из рабов или из жи­
вотных, чего в действительности не бывает, так как
ни те ни другие не составляют общества, стремящего­
ся к благоденствию всех и строящего жизнь по своему
предначертанию. Равным образом государство не возникает ради заключения союза в целях предотвраще­
ния возможности обид с чьей-либо стороны, также не
ради взаимного торгового обмена и услуг; иначе этру­
ски и карфагеняне и вообще все народы, объединенные
заключенными между ними торговыми договорами,
должны были бы считаться гражданами одного госу­
дарства. 11. Правда, у них существуют соглашения
касательно ввоза и вывоза товаров, имеются договоры
с целью предотвращения взаимных недоразумений и
есть письменные постановления касательно военного
союза. Но для осуществления всего этого у них нет
каких-либо общих должностных лиц, наоборот, у тех
и других они разные; ни те ни другие не заботятся
ни о том, какими должны быть другие, ни о том, что­
бы кто-нибудь из состоящих в договоре не был не­
справедлив, чтобы он не совершил какой-либо низо460

сти; они пекутся исключительно о том, чтобы не вре­
дить друг другу. За добродетелью же и пороком в го- $
сударствах заботливо наблюдают те, кто печется о
соблюдении благозакония; в этом и сказывается необ­
ходимость заботиться о добродетели граждан тому го­
сударству, которое называется государством по истине,
а не только на словах. В противном случае государст­
венное общение превратится в простой союз, отличаю­
щийся от остальных союзов, заключенных с союзника­
ми, далеко живущими, только в отношении простран- ί0
ства. Да и закон в таком случае оказывается простым
договором или, как говорил софист Ликофрон, просто
гарантией личных прав; сделать же граждан добрыми
и справедливыми он не в силах.
12. Что дело обстоит так —это ясно. Ведь если бы
кто-нибудь соединил разные места воедино, так чтобы,
например, городские стены Мегар и Коринфа соприка- 15
сались между собой, все-таки одного государства не
получилось бы; не было бы этого и в том случае, если
бы они вступили между собой в эпигамию20, хотя по­
следняя и является одним из особых видов связи меж­
ду государствами. Не образовалось бы государство и в
том случае, если бы люди, живущие отдельно друг от
друга, но не на таком большом расстоянии, чтобы ис­
ключена была возможность общения между ними, ус­
тановили законы, воспрещающие им обижать друг
друга при обмене; если бы, например, один был плот- 2о
ником, другой — земледельцем, третий — сапожником,
четвертый — чем-либо иным в этом роде и хотя бы их
число доходило до десяти тысяч, общение их все-таки
распространялось бы исключительно лишь на торго­
вый обмен и военный союз. 13. По какой же причине?
Очевидно, не из-за отсутствия близости общения. Вса- 25
мом деле, если бы даже при таком общении они объ­
единились, причем каждый смотрел бы на свой собст­
венный дом как на государство, и если бы они защи­
щали друг друга, как при оборонительном союзе, лишь
при нанесении кем-либо обид, то и в таком случае по
тщательном рассмотрении все-таки, по-видимому, не
получилось бы государства, раз они и после объедине­
ния относились бы друг к другу так же, как и тогда,
когда жили раздельно. Итак, ясно, что государство не зо
есть общность местожительства, оно не создается в це­
лях предотвращения взаимных обид или ради удобств
461

обмена. Конечно, все эти условия должны быть нали­
цо для существования государства, но даже и при на­
личии их всех, вместе взятых, еще не будет государст­
ва; оно появляется лишь тогда, когда образуется об­
щение между семьями и родами ради благой жизни
(еу dzen), в целях совершенного и самодовлеющего
35 существования, 14. Такого рода общение, однако, мо­
жет осуществиться лишь в том случае, если люди оби­
тают в одной и той же местности и если они состоят
между собой в эпигамии. По этой причине в государ­
ствах и возникли родственные союзы и фратрии и
жертвоприношения и развлечения — ради совместной
жизни. Все это основано на взаимной дружбе, потому
что именно дружба есть необходимое условие совмест­
ной жизни. Таким образом, целью государства являет<о ся благая жизнь, и все упомянутое создается ради
fl2si« этой цели; само же государство представляет собой
общение родов и селений ради достижения совершен­
ного самодовлеющего существования, которое, как мы
утверждаем, состоит в счастливой и прекрасной ЖИЗ­
НИ. Так что и государственное общение —так нужно
думать — существует ради прекрасной деятельности,
а не просто ради совместного жительства.
15. Вот почему тем, кто вкладывает большую долю
5 для такого рода общения, надлежит принимать в го­
сударственной жизни и большее участие, нежели тем,
кто, будучи равен с ними или даже превосходя их в
отношении свободного и благородного происхождения,
не может сравняться с ними в государственной добро­
детели, или тем, кто, превосходя богатством, не в со­
стоянии превзойти их в добродетели.
Итак, из сказанного ясно, что все те, кто спорят
40 о государственном устройстве, правы в своих доводах
лишь отчасти.
VI 1. Не легко при исследовании определить, кому
должна принадлежать верховная власть в государстве:
народной ли массе, или богатым, или порядочным лю­
дям, или одному наилучшему из всех, или тиранну.
Все это, оказывается, представляет трудность для ре­
шения. Почему, в самом деле? Разве справедливо бу45 дет, если бедные, опираясь на то, что они представля­
ют большинство, начнут делить между собой состояние
богатых? Скажут «да, справедливо», потому что вер462

ховная власть постановила считать это справедливым.
Но что же тогда будет подходить под понятие край­
ней несправедливости? Опять-таки ясно, что если
большинство, взяв себе все, начнет делить между со­
бой достояние меньшинства, то этим оно погубит го­
сударство, а ведь добродетель не губит того, что за­
ключает ее в себе, да и справедливость не есть нечто
такое, что разрушает государство. Таким образом, яс­
но, что подобный закон не может считаться справед­
ливым. 2. Сверх того, пришлось бы признать справед­
ливыми и все действия, совершенные тиранном: ведь
он поступает насильственно, опираясь на свое превос­
ходство, как масса — по отношению к богатым. Но
может быть, справедливо, чтобы властвовало меньшин­
ство, состоящее из богатых? Однако, если последние на­
чнут поступать таким же образом, т. е. станут расхи­
щать и отнимать имущество у массы, будет ли это
справедливо? В таком случае справедливо и противо­
положное. Очевидно, что такой образ действий низок
и несправедлив. 3. Что же, значит, должны властво­
вать и стоять во главе всего люди порядочные? Но в
таком случае все остальные неизбежно утратят поли­
тические права, как лишенные чести занимать госу^
дарственные должности. Занимать должности мы ведь
считаем почетным правом, а если должностными лица­
ми будут одни и те же, то остальные неизбежно ока­
жутся лишенными этой чести. Не лучше ли, если
власть будет сосредоточена в руках одного, самого
дельного? Но тогда получится скорее приближение к
олигархии, так как большинство будет лишено полити­
ческих прав. Пожалуй, кто-либо скажет: вообще плохо
то, что верховную власть олицетворяет собой не закон,
а человек, душа которого подвержена влиянию стра­
стей. Однако если это будет закон, но закон олигархи­
ческий или демократический, какая от него будет
польза при решении упомянутых затруднений? Полу­
чится опять-таки то, о чем сказано выше. 4. Об осталь­
ных вопросах речь будет в другом месте. А то поло­
жение, что предпочтительнее, чтобы верховная власть
находилась в руках большинства, нежели меньшинст­
ва, хотя бы состоящего из наилучших, может считать­
ся, по-видимому, удовлетворительным решением воп­
роса и заключает в себе некое оправдание, а пожалуй
даже и истину. Ведь может оказаться, что большин463

1281b ство, из которого каждый сам по себе и не является
дельным, объединившись, окажется лучше тех, не по­
рознь, но в своей совокупности, подобно тому как обе­
ды в складчину бывают лучше обедов, устроенных на
средства одного человека. Ведь так как большинство
включает в себя много людей, то, возможно, в каждом
из них, взятом в отдельности, и заключается извест­
ен пая доля добродетели и рассудительности; а когда эти
люди объединяются, то из многих получается как бы
один человек, у которого много и рук, много и ног,
много и восприятий, так же обстоит и с характером,
и с пониманием. Вот почему большинство лучше су­
дит о музыкальных и поэтических произведениях: одi 0 ни судят об одной стороне, другие — о другой, а все
вместе судят о целом21. 5. Дельные люди отличаются
от каждого взятого из массы тем же, чем, как гово­
рят, красивые отличаются от некрасивых или карти­
ны, написанные художником,— от картин природы:
именно тем, что в них объединено то, что было рас­
сеянным по разным местам; и когда объединенное во­
едино разделено на его составные части, то, может ока­
заться, у одного человека глаз, у другого какая-ни15 будь другая часть тела будет выглядеть прекраснее
того, что изображено на картине. Однако неясно, воз­
можно ли для всякого народа и для всякой народной
массы установить такое же отношение между большин­
ством и немногими дельными людьми. Клянусь Зев­
сом, для некоторых это, пожалуй, невозможно (то жо
соображение могло бы быть применено и к животным;
20 в самом деле, чем, так сказать, отличаются некоторые
народы от животных?). Однако по отношению к не­
коему данному большинству ничто не мешает при­
знать сказанное истинным.
6. Вот таким путем и можно было бы разрешить
указанное ранее затруднение, а также и другое за­
труднение, стоящее в связи с ним: над чем, собствен­
но, должна иметь верховную власть масса свободно­
го рожденных граждан, т. е. все те, кто и богатством не
обладает, и не отличается ни одной выдающейся до­
бродетелью? Допускать таких к занятию высших долж­
ностей не безопасно: не обладая чувством справедли­
вости и рассудительностью, они могут поступать то
несправедливо, то ошибочно. С другой стороны, опас­
но и устранять их от участия во власти: когда в госу464

дарстве много людей лишено политических прав, когда
в нем много бедняков, такое государство неизбежно Зэ
бывает переполнено враждебно настроенными людьми.
Остается одно: предоставить им участвовать в совеща­
тельной и судебной власти. 7. Поэтому и Солон, и не­
которые другие законодатели предоставляют им пра­
во принимать участие в выборе должностных лиц и в
принятии отчета об их деятельности, но самих к за­
нятию должностей не допускают; объединяясь в одно
целое, они имеют достаточно рассудительности и, сме- 35
шавшись с лучшими, приносят пользу государству, по­
добно тому как неочищенные пищевые продукты в со­
единении с очищенными делают всякую пищу более
полезной, нежели состоящую из очищенных в неболь­
шом количестве. Отдельный же человек далек от со­
вершенства при обсуждении дел.
8. Эта организация государственного строя пред­
ставляет затруднение прежде всего потому, что, каза- 40
лось бы, правильно судить об успешности лечения
может только тот, кто сам занимался врачебным искус­
ством и вылечил больного от имевшейся у него бо­
лезни, т. е. врач. То же самое — и относительно 1282а
остальных искусств и всякого рода деятельности, осно­
ванной на опыте. И как врачу должно давать отчет
врачам, так и остальным должно давать отчет людям
одинаковой с ними профессии. Врачом же считается
и лечащий врач (demioyrgos), и человек, изучающий
медицину с точки зрения высшего знания (arkhitekto- б
nikös), и, в-третьих, человек, только получивший ме­
дицинское образование (подобные разряды людей име­
ются, вообще говоря, во всех искусствах), и мы предо­
ставляем право судить таким получившим образование
людям не меньше, чем знатокам. 9. Пожалуй, такой
же порядок может быть установлен и при всякого ро­
да выборах. Но сделать правильный выбор могут толь­
ко знатоки, например, люди, сведущие в землемерном ю
искусстве, могут правильно выбрать землемера, люди,
сведущие в кораблевождении,— кормчего; и если в вы­
боре людей для некоторых работ и ремесел принимает
участие и кое-кто из несведущих, то, во всяком слу­
чае, не в большей степени, чем знатоки. С этой точки
зрения невозможно было бы предоставлять народной
массе решающий голос ни при выборах должностных
лиц, ни когда принимается отчет об их деятельности.
465

15 10. Однако, может быть, не все это сказано правильно,
и в соответствии с прежним замечанием если народная
масса не лишена всецело достоинств, свойственных
свободнорожденному человеку, то каждый в отдельно­
сти взятый будет худшим судьей, а все вместе будут
не лучшими или, во всяком случае, не худшими судья­
ми. В некоторых случаях не один только мастер явля­
ется единственным и наилучшим судьей, именно там,
где дело понимают и люди, не владеющие искусством;
20 например, дом знает не только тот, кто его построил,
но о нем еще лучше будет судить тот, кто им поль­
зуется, т. е. домохозяин; точно так же руль лучше
знает кормчий, чем мастер, сделавший руль, и о пир­
шестве гость будет судить правильнее, нежели повар*
Словом, это затруднение мы, пожалуй, сможем удов­
летворительно разрешить вышесказанным образом.
25 И. Но за этим затруднением следует другое. Кажется
нелепым, что в более важных делах решающее значе­
ние будут иметь простые люди предпочтительно перед
порядочными; а ведь принятие отчетов от должност­
ных лиц и выборы их — дело очень важное. При неко­
торых государственных устройствах, как сказано, это
предоставлено народу, поскольку народное собрание
имеет верховную власть во всех подобного рода делах.
зо В народном собрании, в совете и в суде участвуют
люди, имеющие небольшой имущественный ценз и лю­
бого возраста22; казначеями же и стратегами и вооб­
ще высшими должностными лицами являются люди,
обладающие крупным имущественным цензом. 12. Но
и последнее затруднение можно было бы разрешить
так же легко, и, может быть, здесь тоже все правиль­
но. Ведь властью является не член суда, не член совета,
35 не член народного собрания, но суд, совет и народа
ное.собрание; каждый из поименованных членов пред­
ставляет собой только составную часть самих учреж­
дений (я называю такими составными частями членов
совета, народного собрания и суда), так что народная
масса с полным правом имеет в своих руках верхов­
ную власть над более важными делами: и народное
собрание, и совет, и суд состоят из многих, да и иму40 щественный ценз всех, вместе взятых, превышает иму­
щественный ценз каждого в отдельности или немно^гих, занимающих высокие посты в государстве. 13. Вот
t282b каким образом разрешается это дело. Из первого же
460

указанного нами затруднения с очевидностью вытека­
ет только следующее положение: правильное законода­
тельство должно быть верховной властью, а должност­
ные лица — будь это одно или несколько — должны
иметь решающее значение только в тех случаях, когда
законы не в состоянии дать точный ответ, так как не
легко вообще дать вполне определенные установления
касательно всех отдельных случаев. А какого характе­
ра должпо быть правильное законодательство — тут
ничего ясного еще сказать нельзя; здесь остается еще
указанное ранее затруднение, а именно: и законы в
той же мере, что и виды государственного устройства,
могут быть плохими или хорошими, основанными или
не основанными на справедливости. Ясно только одно:
законы должны быть согласованы с тем или иным ви­
дом государственного устройства. А если так, то, оче­
видно, законы, соответствующие правильным видам го­
сударственного устройства, будут справедливыми, за­
коны же, соответствующие отклонениям от правильных
видов, будут несправедливыми.
VII 1. Если конечной целью всех наук и искусств
является благо, то высшее благо есть преимуществен­
ная цель самой главной из всех наук и искусств, имен­
но политики. Государственным благом является спра­
ведливость, т. е. то, что служит общей пользе. По
общему представлению, справедливость есть некое ра­
венство; это положение до известной степени согласно
с теми философскими рассуждениями, в которых ра­
зобраны этические вопросы. Утверждают, что справед­
ливость есть нечто имеющее отношение к личности и
что равные должны иметь равное. Не следует, однако,
оставлять без разъяснения, в чем заключается равен­
ство и в чем — неравенство; этот вопрос представляет
трудность, к тому же он принадлежит к области поли­
тической философии.
2. Возможно, кто-нибудь скажет: избыток любого
блага у одних должен послужить основанием для не­
равного распределения государственных должностей
даже в том случае, если бы люди во всем остальном
ничем между собой не отличались, но оказались все
одинаковыми; ведь у отличающихся между собой раз­
личны и права, и то, что им подобает. Однако если
это замечание справедливо, то должны пользоваться
467

зо

85

40
1283а

5

10

каким-нибудь преимуществом в политических правах и
те, кто отличается цветом своей кожи, хорошим ростом
и вообще превосходством какого бы то ни было блага.
Но не будет ли это ложным даже на первый взгляд?
Это станет ясным из рассмотрения остальных наук и
искусств. В самом деле, из одинаково искусных флей­
тистов разве следует давать лучшие флейты тем, кто
выдается своим благородным происхождением? Ведь
они от этого лучше играть не будут. Тому, кто отли­
чается своей игрой на флейте, следует давать и лучший
инструмент. 3. Если наши слова все еще неясны, то
они станут понятными при дальнейшем обсуждении
приведенного нами примера. Положим, кто-нибудь, от­
личаясь искусной игрой на флейте, значительно усту­
пает другому в благородстве происхождения или кра­
соте (а каждое из этих преимуществ, т. е. благородство
происхождения и красота, конечно, есть более драго­
ценное благо сравнительно с искусной игрой на флейте,
н они соответственно в большей степени возвышаются
над игрой на флейте, нежели возвышается флейтист
своей игрой),—и все же этому флейтисту следует давать лучшую флейту. Иначе пришлось бы согласиться,
что преимущества, доставляемые богатством и благо­
родством происхождения, должны оказывать решающее
влияние на музыкальное исполнение, между тем как
никакого влияния они не имеют. 4. Далее, если бы
было так, то каждое благо можно было бы сопостав­
лять со всяким другим благом: раз хороший рост есть
некое преимущество, то хороший рост следовало бы
ставить на одну доску и с богатством, и со свободой,
так что если такой-то выдается больше своим хорошим
ростом, чем другой — своей добродетелью, то всё, и хо­
роший рост и добродетель, можно было бы сравнивать,
несмотря на то что, конечно, с общей точки зрения
добродетель стоит большего, чем хороший рост; ведь
если такая-то мера того-то лучше, чем такая-то мера
другого, то очевидно, что какая-то мера их будет равной. 5. Это, однако, невозможно, а потому и в области
политики соперничают при занятии должностей, опи­
раясь не на любое неравенство, ибо если одни медли­
тельны, другие быстры, то это ни в малейшей степени
не должно вести к тому, чтобы вторые имели больше,
первые — меньше прав в этом соревновании; в гимни­
ческом состязании23 это различие имеет значение, в
468

политике же только элементы, составляющие государ- is
ство, должны быть мерилом при соперничестве. Поэто­
му вполне основательно притязают на честь в государ­
стве лица благородного происхождения, богатые, сво­
боднорожденные; в государстве должны быть и
свободнорожденные, и люди, платящие налоги, ведь
оно не могло бы состоять исключительно из неимущих
или из одних рабов. 6. Если необходимо все это, то,
ясно, для него необходимы и справедливость, и воин- 20
екая доблесть: без наличия их невозможно жить госу­
дарству. Все различие в том, что без указанного ранее
невозможно вообще существование государства, а без
этих последних не представляется возможным жить в
государстве прекрасной жизнью.
Условиям простого существования государства, повидимому, может — и с полным основанием — удовлет­
ворять либо всё, что перечислено выше, либо часть
этого, но на осуществление благой жизни могут с пол- 25
ным правом притязать, как об этом и ранее говорилось,
лишь воспитание и добродетель.
7. Так как ни равные в чем-то одном не должны
быть равными во всем, ни неравные в чем-то одном —
неравными во всем, то все виды государственного уст­
ройства, в которых это происходит, являются отклоне­
ниями. И выше уже было сказано, что все притязают зо
на власть, опираясь на то или иное право, но не все
могут опираться при этом на безусловное право. Бога­
тые ссылаются на то, что в их руках сосредоточено
обладание большей частью страны, а последняя — об­
щее достояние государства; далее, они указывают на
свою обычно большую надежность в соблюдении обяза­
тельств; свободнорожденные и люди благородного про­
исхождения упирают на то, что они стоят в тесных
отношениях друг к другу, а ведь люди благородного зг»
происхождения с большим правом граждане, чем люди
безродные: благородство происхождения действительно
повсюду пользуется почетом, и люди, происходящие от
более благородных родителей, оказываются, как того
и следует ожидать, лучше, ибо благородство происхож­
дения — добродетель, присущая известному роду.
8. Точно так же мы скажем, что и притязания добро­
детели справедливы, потому что, по нашему утвержде­
нию, справедливость, папример, есть добродетель, не­
обходимая в общественной жизни, а за справедлив
469

/,ο востыо неизбежно следуют и остальные добродетели.
Равным образом справедливы и притязания большин­
ства предпочтительно перед меньшинством, потому что
большинство во всей его совокупности и сильнее, и бо­
гаче, и лучше по сравнению с меньшинством. Итак,
128зь е с л и бы все эти элементы — я имею в виду людей хо­
роших, богатых и благородного происхождения — име­
лись в одном государстве, а наряду с ними еще масса
остальных граждан, то возник или не возник бы спор
о том, кому же в государстве должна принадлежать
власть? 9. Конечно, решение вопроса о том, кому в го5 сударстве надлежит властвовать, должно сообразовать­
ся с каждым из указанных выше видов государствен­
ного устройства, поскольку эти виды различаются ха­
рактером верховной власти: например, при одном виде
государственного устройства она сосредоточена в ру­
ках богатых, при другом — в руках дельных мужей, и
подобным же образом при каждом другом устройстве.
Но мы должны все-таки рассмотреть, как это следует
разрешить в том случае, когда все это имеется одно10 временно. 10. Допустим, что число людей, обладающих
добродетелью, совсем невелико,— чем тогда нужно ру­
ководствоваться? Нужно ли считаться с тем, что их
немного, имея в виду стоящую перед ними задачу, а
именно: в состоянии ли они будут управлять государ­
ством, или их должно быть столько, чтобы оказалось
возможным образовать из них государство? Возникает
новое затруднение, которое касается всех людей, при15 тязающих на почести в государстве: может оказаться,
что притязающие на власть в государстве, опираясь на
свое богатство,, а равно и те, кто основывается в своих
притязаниях на благородстве происхождения, па самом
деле не могут ссылаться ни на какое право. Ведь ясно,
что если бы явился хотя бы кто-нибудь один, превосхо­
дящий своим богатством всех остальных, то, основы­
ваясь на том же самом праве, этот один и должен был
бы властвовать над всеми; точно так же было бы и в
том случае, если бы нашелся кто-нибудь, превосходя20 щий благородством своего происхождения всех основы­
вающих свои притязания на том, что они — люди сво­
бодного происхождения. 11. То же самое, пожалуй,
окажется и в аристократических государствах в отно­
шении добродетели: если найдется какой-либо один че­
ловек, превосходящий своей добродетелью остальных
470

принимающих деятельное участие в государственном
управлении, то, по тому же самому праву, ему и долж­
на принадлежать верховная власть. Опять-таки, если
из народной массы, которая, вследствие того что она
сильнее меньшинства, должна иметь верховную власть, 25
выделится один человек или более, чем один, по всетаки мепыпе, чем большая часть народной массы, об­
ладающий или обладающие большей силой сравнитель­
но с остальными, то ему или им и должна принадле­
жать верховная власть предпочтительно перед толпой.
12. Из всего этого, по-видимому, ясно следует, что ни
один из тех признаков, на осповании которых люди
изъявляют притязания на власть и настаивают, чтобы
все остальные находились у них в подчинении, не яв- зо
ляется правильным. Да и против тех, кто требует для
себя верховной власти в государственном управлении,
ссылаясь па свою добродетель, равно как и против тех,
кто опирается на свое богатство, пародная масса могла
бы выдвинуть до известной степени справедливое воз­
ражение: ведь ничто не мешает, чтобы народная масса
в некоторых случаях оказалась, по сравнению с немно­
гими, выше стоящей и более состоятельной,— конечно,
не в лице отдельных людей, но взятая во всей своей 35
совокупности.
13. На затруднение, которое исследуют и выстав­
ляют пекоторые (а именно: они затрудняются решить
вопрос, должен ли законодатель, желающий издать
наиболее правильные законы, сообразоваться с выго­
дой для лучших или для большинства), можно ответить
тем же способом, имея в виду вышесказанное24. Здесь
мы должны понимать правильное в смысле равномер­
ного, а такое равномерно правильное имеет в виду вы­
году для всего государства и общее благо граждан.
Гражданином в общем смысле является тот, кто причастен и к властвованию и к подчинению; при каждом демя
виде государственного устройства сущность граждани­
на меняется. При наилучшем виде государственного
устройства гражданином оказывается тот, кто способен
и желает подчиняться и властвовать, имея в виду
жизнь, согласную с требованиями добродетели.
VIII 1. Если кто-либо один или несколько человек,
больше одного, но все-таки не настолько больше, что- 5
бы они могли заполнить собой государство, отличались
471

ίο

is

го

зо

3D

бы таким избытком добродетели, что добродетель всех
остальных и их политические способности не могли бы
идти в сравнение с добродетелью и политическими спо­
собностями указанного одного или нескольких человек,
то таких людей не следует и считать составной частью
государства: ведь с ними поступят вопреки справедли­
вости, если предоставят им те же права, что и осталь-г
пым, раз они в такой степени неравны с этими последними своей добродетелью и политическими способно­
стями. Такой человек был бы все равно что божество
среди людей. 2. Отсюда ясно, что и в законодательстве
следует иметь в виду равных и по их происхождению,
и по способностям, а для такого рода людей и законов
не нужно, потому что они сами — закон. Да и в смепь
ном положении оказался бы тот, кто стал бы пытаться
сочинять для них законы: опи сказали бы, пожалуй,
то, что, по словам Антисфена, львы сказали зайцам,
когда те произносили речи в собрании животных π тре­
бовали для всех равноправия25. На этом основании го­
сударства с демократическим устройством устанав­
ливают у себя остракизм: по-видимому, стремясь к
всеобщему равенству, они подвергали остракизму и из­
гоняли на определенный срок тех, кто, как казалось,
выдавался своим могуществом, опираясь либо на богат­
ство, либо на обилие друзей, либо на какую-нибудь
иную силу, имеющую значение в государстве. 3. Соглас­
но мифологическому преданию, по той же самой при­
чине аргонавты покинули Геракла: корабль Арго не
пожелал везти его вместе с прочими пловцами, так как
он намного превосходил их. Равным образом нельзя
признать безусловно правильными и те упреки, кото­
рые делались по поводу тирапнии и совета, данного
Периандром Фрасибулу: рассказывают, что Периаыдр
ничего не сказал в ответ глашатаю, посланному к нему
за советом, а лишь, вырывая те колосья, которые слиш­
ком выдавались своей высотой, сравнял засеянное поле;
глашатай, не уразумев, в чем дело, доложил Фрасибулу
о том, что видел, а тот понял поступок Периандра в
том смысле, что следует убивать выдающихся людей.
А. Такой образ действий выгоден не только тираннии,
и не одни лишь тираины так поступают, по то же са­
мое происходит и в олигархиях и в демократиях: остра­
кизм имеет в известной степени то же значение —
именно посредством изгнания выдающихся людей под472

резывать в корне их могущество. Так же поступают
с [греческими] государствами и с [варварскими] пле­
менами те, кто пользуется властью; например, афиня­
не — с самосцами, хиосцами и лесбосцами: как только
афиняне прочно взяли в свои руки власть, они их при­
низили вопреки договорам; персидский же царь неоднократно подрубал мидян, вавилонян и остальные пле­
мена, гордившиеся тем, что и они в свое время поль­
зовались господством. 5. Вообще вопрос этот стоит
перед всеми видами государственного устройства, в том
числе и перед правильными. Правда, в тех видах госу­
дарств, которые являются отклонениями, применение
этого средства делается ради частных выгод, но оно
h равной степени находит себе место и при государст­
венных устройствах, преследующих общее благо. Это
можпо пояснить примером, взятым из области иных
искусств и наук. Разве может допустить художник,
чтобы на его картине живое существо было написано
с ногой, нарушающей соразмерность, хотя бы эта нога
была очень красива? Или разве выделит чем-либо ко­
раблестроитель корму или какую-нибудь иную часть
корабля? Разве позволит руководитель хора участво­
вать в хоре кому-нибудь, кто поет громче и красивее
всего хора? 6. Таким образом, нет никаких препятствий
к тому, чтобы люди, обладающие единоличной властью,
действуя в согласии с выгодой для государства, прибе­
гали к этому средству в том случае, когда оно явля­
ется одинаково полезным как для их личной власти,
так и для блага государства. Недаром же там, где дело
идет о неоспоримом превосходстве, мысль об остракиз­
ме находит некое справедливое оправдание. Конечно,
лучше, если законодатель с самого начала придаст го­
сударству такое устройство, что не окажется нужды
прибегать к такого рода врачеванию, а лишь при «вто­
ром плавании»26; в случае Ес^сбпости можно попы­
таться исправить дело при помощи такого рода поправки. Не то происходило в государствах: прибегая к
остракизму, они имели в виду не выгоду для соответст­
вующего государственного устройства, а преследовали
при этом выгоду для своей партии. Итак, ясно, что при
тех видах государственного устройства, которые пред­
ставляют собой отклонения, остракизм, как средство,
выгодное для них, полезен и справедлив; но ясно и
то, что, пожалуй, с общей точки зрения остракизм не
47.4

4о
1284ь

5

ю

iS

20

25

является справедливым. 7. При наилучшем же виде
государственного устройства большое затруднение воз­
никает вот в чем: как нужно поступать в том случае,
если кто-нибудь будет превосходить других не избыт­
ком каких-либо иных благ, вроде могущества, богатст­
ва, или обилием друзей, но будет отличаться избытком
добродетели? Ведь не сказать же, что такого человека
зо нужно устранить или удалить в изгнание; с другой сто­
роны, нельзя себе представить, чтобы над таким чело­
веком властвовали, потому что в таком случае получи­
лось бы приблизительно то же самое, как если бы, рас­
пределяя государственные должности, потребовали
власти и над Зевсом. Остается одно, что, по-видимому,
и естественно: всем охотно повиноваться такому чело­
веку, так что такого рода люди оказались бы в госу­
дарстве пожизненными царями.
35

40

*285а

s

10

IX 1. Быть может, после приведенных выше рас­
суждений уместно перейти к рассмотрению сущности
царской власти, которая, по нашему утверждению, яв­
ляется одним из правильных видов государственного
устройства. Исследованию подлежит вопрос: полезна
ли царская власть для государства и страны, стремя­
щихся иметь прекрасное устройство, или не полезна,
а, наоборот, предпочтительнее какой-нибудь иной вид
правления, или для одних государств царская власть
полезна, для других не полезна? Но предварительно
следует установить, существует ли толькъ один вид
царской власти, или же имеется несколько ее разно­
видностей.
2. Нетрудно усмотреть, что существует несколько
видов царской власти и самый способ ее проявлении
в каждом данном случае не один и тот же. Так, цар­
ская власть в лакедемонском государственном устрой­
стве, по-видимому, осповывается преимущественно на
законе, но она не является верховной властью в пол­
ном смысле: царь — верховный вождь военных сил
лишь в том случае, когда он выходит за пределы стра­
ны; сверх того, царям предоставлено ведать религиоз­
ным культом. Таким образом, эта царская власть яв­
ляется как бы некоей неограниченной и несменяемой
стратегией; но право казнить царь имеет исключитель­
но только во время похода. То же самое было и в глубокой древности во время военных экспедиций, когда
474

действовало право сильного, о чем свидетельствует
Гомер: Агамемнон на народных сходках выслушивал
брапь, сдерживая себя, но, когда войско отправлялось
против неприятеля, он имел полную власть казнить;
недаром он заявляет: «Если же кого [я увижу] вне
ратоборства... нигде уже после ему не укрыться от
псов и пернатых: смерть в моих ведь руках» 27.
3. Итак, вот один из видов царской власти — пожиз- t3
пенная стратегия. Она бывает либо наследственной, ли­
бо выборной. Наряду с ней встречается другой вид
монархии, примером которой может служить царская
власть у некоторых варварских племен; она имеет
то же значение, что и власть тирапническая, но осно­
вывается она и па законе, и на праве наследования.
Так как по своим природным свойствам варвары бо- гэ
лее склонны к тому, чтобы переносить рабство, нежели
эллины, и азиатские варвары превосходят в этом от­
ношении варваров, живущих в Европе, то они и под­
чиняются деспотической власти, не обнаруживая при
»том никаких признаков неудовольствия. Вследствие
указанных причин царская власть у варваров имеет
характер тирапнии, по стоит она прочно, так как осно­
вой ее служит преемственность и закон. 4. По той же
причине и охрана ее такая, как у царей, а не как у ти- 25
раннов: ведь царей охраняют вооруженные граждане*
тирапнов же — наемники, потому что цари властвуют
па законном основании над добровольно подчиняющи­
мися им людьми, тиранны же — над подчиняющимися
им против воли; таким образом, одни получают охрану
своей власти от граждан, а другие — против граждан.
5. Это два вида монархии. Другой вид, существо- зэ
павший у древних эллинов, носит название эсимистин.
Опа, так сказать, представляет собой выборную тиранвию; отличается она от варварской монархии не тем,
что основывается не на законе, а только тем, что не
является наследственной. Одни обладали ею пожиз­
ненно, другие избирались на определенное время или 35
для выполнения определенных поручений; так, напри­
мер, граждане Митилены некогда избрали эсимиетом
Питтака для зашиты от изгнанников, во главе которых
стояли Антименид и поэт Алкей. 6. О том, что митиленяпе избрали Питтака именно тиранном, свидетель­
ствует Алкей в одной из своих застольпьтх песен2в. Оп
укоряет их за то, что они «при всеобщем одобрении
475

12*31) поставили тиранном над мирным несчастным городом
Питтака, человека худородного». Такие виды правле­
ния, с одной стороны, были и являются тиранническыми, как основанные на деспотии, с другой стороны, от­
носятся к видам царской власти, потому что эсимнетов
избирают, причем добровольно.
7. Четвертым видом царского единовластия явлл5 ются те монархии, которые существовали в героиче­
ское время и основывались на добровольном согласии
граждан, равно как и па праве законного наследова­
ния. Поскольку родоначальники этих героических ца­
рей оказывались благодетелями народной массы — ли­
бо как изобретатели тех или иных ремесел, либо как
предводители на войне, либо как основатели государ­
ственного объединения, либо как расширившие тер­
риторию,— то они и становились царями по доброволь­
ному согласию граждан, а их потомки получали
царскую власть путем наследования. Власть их выра10 жалась в предводительстве на войне, в совершении
жертвоприношений — поскольку последнее не состав­
ляло особой функции жрецов — и, сверх того, в разбира­
тельстве судебных дел, причем в этом последнем слу­
чае одни цари творили суд, не принося клятвы, дру­
гие — принося ее (клятва состояла в том, что цари под­
нимали вверх свой скипетр).
8. В древние времена цари управляли непосредст­
венно всеми делами, касающимися государства, руко­
водили его внутренней и внешней политикой; впослед15 ствии же, после того как от некоторых функций своей
власти они отказались сами, а другие были отняты
у них народом, в одних государствах за царями сохра­
нилось только право жертвоприношений, в других —
где все-таки может идти речь о царской власти — цари
удержали за собой лишь право быть главнокомандую­
щими за пределами страпы.
го

X 1. Итак, вот четыре вида царской власти: вопервых, царская власть героических времен, основан­
ная на добровольном подчинении ей граждан, но обла­
давшая ограниченными полномочиями, а именно: царь
был военным предводителем, судьей и ведал религиоз­
ным культом; во-вторых, царская власть у варваров,
25 наследственная и деспотическая по закону; в-третьих,
так называемая эсимнетия — выборная тиранпия и,
47Ö

в-четвертых, царская власть в Лакедемоне, представ­
ляющая собой в сущности наследственную и пожиз­
ненную стратегию. Эти четыре вида различаются ука­
занными выше свойствами. 2. Пятым видом царской
власти будет тот, когда один человек является неогра- зо
ничейным владыкой над всем, точно так же как управ­
ляет общими делами то или иное племя или государ­
ство. Такого рода царская власть есть как бы власть
домохозяйственная: подобно тому как власть домохо­
зяина является своего рода царской властью над до­
мом, так точно эта всеобъемлющая царская власть
есть в сущности домоправительство над одним или
несколькими государствами и племенами.
Строго говоря, существует только два вида царской
власти, подлежащих рассмотрению: этот последний
вид и царская власть в Лакедемоне; остальные три 35
вида в большинстве случаев занимают промежуточное
положение между указанными: их полномочия, с од­
ной стороны, меньше всеобъемлющей царской власти,
с другой — превосходят власть лакедемонских царей.
Таким образом, исследованию подлежат, собственно
говоря, два следующих вопроса: один — полезно или
не полезно для государств иметь у себя пожизненного
стратега, и должен ли он происходить из определен­
ного рода или быть выборным; другой — полезно или i286n
не полезно, чтобы один человек был неограниченным
владыкой над всем?
3. Исследование о пожизненной стратегии относит­
ся скорее к области законодательной деятельности, не­
жели к вопросу о государственном устройстве, потому
что эта стратегия может найти себе место при всяких
устройствах, так что первую разновидность царской 5
власти опустим. Что же касается другой ее разновид­
ности, то она действительно представляет собой вид
государственного устройства, почему мы и должны
рассмотреть его и коснуться заключенных в исследова­
нии о нем трудностей. Исходная точка наших изыска­
ний — обсуждение следующего вопроса: под какой
властью полезнее находиться — под властью лучшего
мужа или иод властью лучших законов? 4. Те, кто ре­
шает, что полезно быть под властью царя, ссылаются ю
на то соображение, что законы выражают собой толь­
ко общие положения и не заключают в себе предука­
заний на отдельные случаи29; поэтому было бы нелепо,
477

как и при всякого рода ином искусственном уста­
новлении, рабски придерживаться буквы предписания,
вроде того как в Египте врачу дозволено было откло­
няться 30 по истечении четырех дней; если же он де­
лал это раньше, то поступал так на свой страх. Таким
is образом, выходит по той же самой причине, что госу­
дарственный строй, строго придерживающийся в мело­
чах буквы закона, не есть наилучший. Однако прави­
тели должны руководствоваться общими правилами, и
лучше то, чему чужды страсти, нежели то, чему они
свойственны по природе; в законе их нет, а во всякой
го человеческой душе они неизбежно имеются. 5. Но,
может быть, кто-нибудь скажет, что зато наилучший
муж будет судить более правильно в каждом отдель­
ном случае. Как бы то ни было, ясно, что ему необхо­
димо быть законодателем и что должны существовать
законы, теряющие, однако, свою силу тогда, когда они
извращаются, во всех же других случаях остающиеся
25 в силе; если же о чем-либо закон не в состоянии вооб­
ще решить или решить хорошо, то кто должен власт­
вовать—один наилучший муж или все? Правда, в
настоящее время сходятся вместе, творят суд, совеща­
ются и выносят решение, но все эти суды касаются еди­
ничных дел. Если же взять любого в отдельности, то
он, возможно, окажется хуже; но ведь государство со­
стоит из многих, и, подобно тому как пиршество в
зо складчину бывает лучше обеда простого, на одного че­
ловека, так точно и толпа о многих вещах судит лучше,
нежели один человек, кто бы он ни был. 6. Сверх того,
масса менее подвержена порче: подобно большому ко­
личеству воды, масса менее поддается порче, чем не­
многие. Когда гнев или какая-либо иная подобная
«и страсть овладевает отдельным человеком, решение по­
следнего неизбежно становится негодным; а чтобы это
случилось с массой, нужно, чтобы все зараз пришли в
гнев и в силу этого действовали ошибочно. Под мас­
сой же следует разуметь свободнорожденных, ни в чем
не поступающих вопреки закону, за исключением толь­
ко тех неизбежных случаев, когда закон оказывается
недостаточным. Если это не легко бывает среди мно­
гих, то как же будет, когда имеется несколько хороших
мужей и граждан,— кто менее подвержен порче: один
«о ли правитель или несколько, числом больше, но все
2ньь одинаково хорошие? Разве не ясно, что эти последние?
478

Но эти несколько вступят в распри, а один стоит вне
такой борьбы. Этому возражению, пожалуй, возможно
противопоставить то, что те несколько одарены пре­
восходными душевными качествами, как и тот один.
7. Если правление нескольких людей, всех одина­
ково хороших, следует считать аристократией, а прав- s
дение одного лица — царской властью, то аристократия
оказалась бы для государства предпочтительнее цар­
ской власти, все равно, будет ли власть опираться на
вооруженную силу или же обойдется без нее, лишь бы
только оказалось возможным привлечь к правлению
нескольких подобных людей. Может быть, в прежние
времена люди управлялись царями именно вследствие
того, что трудно было найти людей, отличающихся вы­
сокими нравственными качествами, тем более что тогда
вообще государства были малонаселенными. Кроме то- ю
го, царей ставили из-за оказанных ими благодеяний,
а их оказывали хорошие мужи. А когда нашлось много
людей, одинаково доблестных, то, отказавшись подчи­
няться власти одного человека, они стали изыскивать
какой-нибудь общий вид правления и установили по­
литик).
8. Когда же, поддаваясь нравственной порче, они
ятали обогащаться за счет общественного достояния,
из политии естественным путем получались олигархии, is
ведь люди стали почитать богатство. Из олигархий же
сначала возникли тираннии, а затем из тиранний —
демократии: низменная страсть корыстолюбия прави­
телей, постоянно побуждавшая их уменьшать свое чис­
ло, повела к усилению народной массы, так что послед­
няя обрушилась па них и установила демократию, гэ
А так как государства увеличились, то, пожалуй, те­
перь уже нелегко возникнуть другому государственно­
му устройству, помимо демократии.
9. Если кто-либо признал бы, что наилучший вид
правления для государств — царская власть, то возни­
кает вопрос, как быть с царскими детьми. Что же,
и потомство также должно царствовать? Но ведь если
среди него окажутся такие люди, какие уже бывали, 25
то это будет пагубно. В этом случае пусть царь, раз
он имеет в своих руках полноту власти, не передает
власть таким детям. Однако в этом деле не так легко
ему довериться, ибо оно затруднительно само по себе
и требует от человека большей добродетели, чем это
479

свойственно человеческой природе. 10. Является также
затруднение и при решении вопроса о вооруженной
охране: должен ли вступающий во власть иметь в сво­
ем распоряжении военную силу, опираясь на которую
зо он будет в состоянии заставить повиноваться себе тех,
кто этого не желает, а иначе как он может справиться
с управлением? Ведь если бы даже он был полновласт­
ным владыкой по закону и не совершал ничего по
своему произволу и вопреки закону, все-таки у него*
несомненно, должна быть в распоряжении известная
сила, опираясь на которую он будет в состоянии охра­
нять законы. Правда, по отношению к законному ца35 рю вопрос этот может быть решен быстро и без за­
труднения: такой царь должен владеть вооруженной
силой, и она должна быть настолько значительной,
чтобы царь, опираясь на нее, оказывался сильнее каж­
дого отдельного человека и даже нескольких человек,
но слабее массы граждан. Такую именно охрану да­
вали древние, когда они назначали править государст­
вом какого-либо эсимнета или тиранна; и когда Диопи40 сий стал требовать себе охрану, кто-то посоветовал
сиракузянам дать ему охрану в таких именно размерах.
1287а

5

ю

XI 1. Наше изложение привело пас теперь к рас­
суждению о таком царе, который во всем поступает
по собственной воле; о таком царе нам и следует пред­
ставить свои соображения. Так называемая законпая
монархия не является, как мы уже сказали, особым
видом государственного устройства; при всяком виде
его, например при демократии или аристократии, мо­
жет существовать пожизненная стратегия, и во многих
государствах во главе внутреннего управления ставит­
ся один полномочный человек; такого рода власть су­
ществует в Эпидамне и в Опунте, только с несколько
ограниченными полномочиями 31.
2. Мы уже будем теперь рассуждать о так называе­
мой всеобъемлющей царской власти, которая состоит
в том, что царь правит всем по собственной воле. Не­
которым кажется противоестественным, чтобы один
человек имел всю полноту власти над всеми граждана­
ми в том случае, когда государство состоит из одина­
ковых: для одинаковых по природе необходимо долж­
ны существовать по природе же одни и те же права
и почет. И если вредпо людям с неодинаковыми телес4S0

ными свойствами питаться одной и той же пищей или
носить одну и ту же одежду, то так же дело обстоит ts
и с почетными правами; одинаково вредно и неравен­
ство среди равных. 3. Поэтому справедливость требует,
чтобы все равные властвовали в той же мере, в какой
они подчиняются, и чтобы каждый поочередно то по­
велевал, то подчинялся. Здесь мы уже имеем дело с
законом, ибо порядок и есть закон. Поэтому предпоч­
тительнее, чтобы властвовал закон, а не кто-либо один
из среды граждан. На том же самом основании, даже го
если будет признано лучшим, чтобы власть имели не­
сколько человек, следует назначать этих последних
стражами закона и его слугами. Раз неизбежно суще­
ствование тех или иных должностей, то, скажут, будет
несправедливо при всеобщем равенстве объединение
их в руках одного лица. 4. А на то замечание, что за­
кон, по-видимому, не в состоянии предусмотреть все
возможные случаи, можно возразить, что и человек
был бы не в силах их предугадать. Во всяком случае, 25
закон, надлежащим образом воспитавший должностных
лиц, предоставляет им возможность в прочих делах вы­
носить судебные решения и управлять, руководствуясь
наиболее справедливым суждением. Он позволяет им
вносить в него поправки, если опыт покажет, что они
содействуют улучшению существующих установлений.
Итак, кто требует, чтобы властвовал закон, по-видимо­
му, требует, чтобы властвовало только божество и ра- зэ
зум, а кто требует, чтобы властвовал человек, привно­
сит в это и животное начало, ибо страсть есть нечто
животное и гнев совращает с истинного пути прави­
телей, хотя бы они были и наилучшими людьми; на­
против, закон — это свободный от безотчетных позывов
разум 32 . 5. Пример из области искусств, который по­
казывает, что лечить согласно букве предписания —
плохо, а предпочтительнее обращаться к знатокам вра- зз
чебного искусства, представляется ошибочным. Врачи
ведь ничего не будут делать из дружбы против пра­
вил; они и вознаграждение получают после того, как
вылечили больного. Напротив, люди, занимающие го­
сударственные должности, зачастую во многом посту­
пают, руководясь злобой или приязнью. В случае если
возникает подозрение, что врачи по наговору недобро­
желателей собираются ради корысти погубить боль- 4о
лого, люди предпочитают, чтобы они лечили согласно
16

Аристотель, т. 4

481

1287b букве предписания. 6. Больные врачи зовут к ;себв
других врачей; педотрибы, занимаясь гимнастическими
упражнениями, приглашают других педотрибов, пото­
му что они не в состоянии судить об истине, когда дело касается их самих, и они сами подвержены страстям.
Таким образом, ясно, что ищущий справедливости
5 ищет чего-то беспристрастного, а закон и есть это бес­
пристрастное.
Сверх того, следует прибавить, что законы, осно-·
ванные на обычае, имеют большее значение и касают­
ся более важных дел, нежели законы писаные, так
что если какой-нибудь правящий человек и кажется
более надежным, чем писаные законы, то он ни в
коем случае не является таковым по сравнению с за­
конами, основанными на обычае. 7. К тому же ие очень
легко одному человеку наблюдать за многим; поэтому
ему придется назначить в помощь нескольких должно«
ю стных лиц. Какая же в таком случае разница: созда­
ется ли такое положение вещей сразу,- или один чело­
век устанавливает соответствующий порядок? К этому
можно присоединить то, о чем было сказано выше: ес­
ли дельный муж вследствие того, что он лучше дру­
гого, имеет право па власть, то ведь двое хороших
мужей лучше одного хорошего. Сюда подходит и из­
речение «два, совокупно идущих» 33, и пожелание Ага15 мемнона «[если б] десять таких у меня советников
[было]»34. И в настоящее время должностные лица бы­
вают правомочны выносить свои решения по поводу
некоторых дел, например судья в том случае, когда за­
кон не способен дать решение. Но там, где это оказы­
вается возможным, ни у кого не является сомпение в
том, что самое лучшее будет предоставить власть и
решение именно закону. 8. И только вследствие того
обстоятельства, что решение одних вопросов может
20 быть подведено под законы, а других — не может, при­
ходится недоумевать и исследовать, что предпочти­
тельнее — господство ли наилучшего закона или гос­
подство наилучшего мужа, так как вопросы, обычно
требующие обсуждения, не могут быть заранее реше­
ны законом. Защитники господства закона вовсе не
говорят против того, что в подобных случаях решение
должно исходить от человека; они настаивают только
25 на том, чтобы это был не один человек, а несколько.
9. Каждое должностное лицо, воспитанное в духе за482

кона, будет судить правильно; но, пожалуй, было бы
нелепостью предполагать, будто один человек, како­
вым бы он ни был, с его парой глаз, ушей, ног и рук,
оказался бы в состоянии лучше рассмотреть дело, вы­
нести решение и привести его в исполнение, нежели
несколько людей, снабженных такими же органами и
частями тела в соответствующей пропорции. В настоя­
щее время монархи вынуждены прибегать к помощи зо
многих глаз, ушей, рук и ног, делая соучастниками
своей власти людей, сочувствующих их правлению и
лично расположенных к ним35. Если это пе друзья
монарха, они не станут поступать согласно с его пред­
начертаниями, а если они друзья монарха и его власти,
[то будут так поступать]; ведь дружба неизбежно
предполагает совершенное равенство, так что, если
монарх предполагает, что такие друзья должны раз­
делять его власть, он допускает вместе с тем, что и
власть должна быть равной между равными и подоб­
ными. Вот почти все возражения, выдвигаемые против as
царской власти.
10. По отношению к одним лицам они, пожалуй,
основательны, по отношению к другим — нет. Уже
самой природой заложены одно начало права и пользы
для деспотии, другое — для царской власти, третье —
для политии; только для тирашши такого начала при- 40
рода не создала, равно как и для остальных видов го­
сударственного устройства, являющихся отклонениями,
потому что все эти виды противоестественны. Из ска­
занного ранее т.чгсжо ясно, что среди подобных и рав- 1288а
пых полновластное господство одного пад всеми не яв­
ляется пи полезным, пи справедливым независимо от
того, есть ли вакопы пли их нет и этот один сам оли­
цетворяет закон, и независимо от того, хороший ли
царствует пад хорошими, или плохой пад плохими, или
добродетельный над менее добродетельными. Послед- 5
нее, впрочем, за исключением одного случая, который
следует выделить и о котором нам отчасти пришлось
говорить выше.
11. Но прежде всего следует определить, что должно разуметь под началами монархическим, аристокра­
тическим и политическим36. Монархическое начало
предполагает для своего осуществления такую народ­
ную массу, которая по своей природе призвана к тому,
чтобы отдать управление государством представителю
16*

483

какого-либо рода, возвышающемуся над нею своей
го добродетелью. Аристократическое начало предполагает
также народную массу, которая способна, не посту­
паясь своим достоинством свободнорожденных людей,
отдать правление государством людям, призванным к
тому благодаря их добродетели. Наконец, при осуще­
ствлении начала политии народная масса, будучи в
состоянии и подчиняться и властвовать на основании
ί5 закона, распределяет должности среди состоятельных
людей в соответствии с их заслугами. 12. Когда слу­
чится так, что либо весь род, либо один из всех будет
отличаться и превосходить своей добродетелью добро­
детель всех прочих, вместе взятых, тогда по праву
этот род должен быть царским родом, а один его пред­
ставитель — полновластным владыкой и монархом: как
20 уже ранее было сказано, это будет согласно с тем
правовым началом, на которое опираются те, кто обос­
новывает аристократический, олигархический и даже
демократический вид государственного устройства;
ведь они всюду признают право за превосходством, но
не за любым превосходством, а за таким, какое мы
обрисовали выше. 13. Такого выдающегося мужа дей2г> ствительно непростительно было бы убивать, или из­
гонять, или подвергать остракизму, равно как и тре­
бовать от него хотя бы частичного подчинения, ведь
части несвойственно быть выше целого, а таким це­
лым и является в нашем случае человек, имеющий та­
кого рода превосходство. Следовательно, остается одно:
повиноваться такому человеку и признавать его пол­
новластным владыкой без каких-либо ограничений.
зо
Вот наши соображения о царской власти — какие
разновидности она имеет, полезна ли она для государ­
ства или нет и кому и в каких отношениях.
XII 1. Из трех видов государственного устройства,
какие мы признаем правильными, наилучшим, конеч­
но, является тот, в котором управление сосредоточено
в руках наилучших. Это будет иметь место в том слуsf> чае, когда либо кто-нибудь один из общей массы, ли­
бо целый род, либо вся народная масса будет иметь
превосходство в добродетели, когда притом одни будут
в состоянии повелевать, другие — подчиняться ради
наиболее желательного существования. В предыдущих
рассуждениях было показано, что в наилучшем госу484

дарстве добродетель мужа и .добродетель гражданина
должны быть тождественны. Отсюда ясно, что таким
же точно образом и при помощи тех же самых средств, 40
которые способствуют развитию дельного человека,
можно было бы сделать таковым и государство, будет
ли оно аристократическим или монархическим. 2. Поч­
ти одно и то же воспитание, одни и те же навыки слу- т ь ь
жат к усовершенствованию государственного мужа или
царя. Установив это положение, мы должны попытать­
ся сказать о наилучшем виде государственного уст­
ройства, о том, каким способом он возникает и суще- 5
ствует.

КНИГА ЧЕТВЕРТАЯ (Δ)
ίο

Ι 1. Во всех искусствах и пауках, полностью обни­
мающих собой какую-нибудь одну область, а не огра­
ничивающихся только частью ее, имеется такой отдел,
в содержание которого входит рассмотрение всего того,
что наилучшим образом соответствует всей этой обла­
сти как такдвой. Так, например, искусство гимнастики
имеет в виду рассмотрение того, какой род гимпастических упражнений для кого полезен, какие упражне­
ния должны быть признаны наилучшими (ибо ясно,
что для людей, прекраснейших телом от природы и ио45 лучающих наилучший уход, будут подходящими наи­
лучшие упражнения), какие упражнения лучше всего
подходят для большинства людей (и с этим вопросом
искусство гимнастики должно считаться); наконец,
если кто-пибудь вовсе даже не стремится достигнуть
надлежащей опытности и знания в том, что относится
к искусству состязания, педотриб и руководитель гим­
настическими упражнениями должны все-таки содей­
ствовать развитию в нем этого умения хотя бы в сла­
бой степени.
20
2. То же самое следует сказать о медицине, кораб­
лестроении, портняжном и всяком ином искусстве.
Отсюда ясно, что предметом подобного рода науки
является и исследование наилучшего вида государст­
венного устройства: что это за вид, каковы должпы
быть его свойства, чтобы — при отсутствии каких-ли­
бо внешних препятствий — он оказался наиболее же­
лательным; далее, кому какой вид наиболее подходит
25 (пожалуй, для многих государств оказалось бы невоз­
можным достигнуть наилучшего вида, так что хороший
законодатель и истинный государственный муж но
должны упускать из виду как подлинно наилучший
вид государственного устройства, так и относительно
наилучший при соответствующих обстоятельствах);
480

наконец, политика должна считаться и с третьим ви-»
дом государственного устройства, основанным на из­
вестного рода предпосылках. Нужно быть в состоянии
подвергнуть теоретическому рассмотрению и такой вид
государственного устройства: как он мог бы сначала
возникать и каким образом, возникнув, он мог бы со- за
храниться на возможно более продолжительное время.
Я имею в виду тот случай, когда, например, какое-ли­
бо государство вообще не пользуется ни наилучшим ви­
дом государственного устройства, не имея даже необ­
ходимых для него средств, ни даже возможным для
него видом из числа существующих, а пользуется го­
сударственным устройством низшего качества. 3. Кро­
ме всего этого нужно иметь понятие и о таком виде
государственного устройства, который наиболее подхо- зг»
дил бы для всех государств.
Хотя исследователи, излагавшие свои мнения о го­
сударственном строе, о многом рассуждают прекрасно,
в применении этих рассуждений на практике они по
большей части впадают в заблуждения. Ведь следует
иметь в виду не только наилучший вид государствен­
ного устройства, но и возможный при данных обстоя­
тельствах, и такой, который всего легче может быть
осуществлен во всех государствах. А теперь одни ис­
следователи указывают на высший вид государствен­
ного устройства, который для своего осуществления
нуждается в целом ряде внешних условий, другие име- *о
ют в виду более осуществимый па практике вид, при­
чем, отвергая существующие виды государственного
устройства, одобряют лакедемопский или какой-либо i289a
иной строй1. 4. Между тем следует постараться ввести
такой государственный строй, который при данных
обстоятельствах оказался бы легче всего приемлемым
и гибким: улучшить государственный строй — задача
не менее сложная, чем с самого начала установить его,
подобно тому как что-либо переучивать бывает не лег- 5 
че, чем учить сначала. Поэтому и государственный
муж помимо всего прочего, как об этом только что упо­
мянуто, должен уметь помочь усовершенствованию
существующих видов государственного строя. Сделать
же это невозможно, если ему неизвестно, сколько име­
ется видов государственного устройства. Теперь неко­
торые думают, будто существует всего-навсего один
вид демократии, один вид олигархии. А на самом деле ю
487

это не так. 5. Стало быть, не следует забывать о раз­
личии видов государственного устройства, об их числе
и числе их сочетаний. С такой же предусмотрительно­
стью следует обращать внимание и на лучшие законы,
и на самые подходящие для каждого из видов государ­
ственного строя. Законы следует издавать — да так
они все и издаются,— применяясь к данному государis ственному строю, а не, наоборот, подгонять государст­
венное устройство к законам. В самом деле, государ­
ственным устройством обусловливается в государствах
порядок касательно должностей, именно способа рас­
пределения их, определяется характер верховной вла­
сти, устанавливается конечная цель всякого политиче­
ского общения. Законы, однако, должно отличать от
того, что характеризует данное государственное уст­
ройство; на основании законов правители должны пра20 вить, а также наблюдать за нарушителями их2. 6. Та­
ким образом, очевидно, и в деле законодательства не­
обходимо принимать в расчет отличительные черты,
характеризующие каждый из видов государственного
устройства, и наличное число их, так как нельзя пред­
полагать, что одни и те же законы окажутся полезны­
ми и для всех олигархий, и для всех демократий, раз
существует не один только вид демократии и олигар25 хии, а несколько.
II 1. В нашем предыдущем рассуждении о видах
государственного устройства мы распределили их так:
три вида правильные — царская власть, аристократия,
полития — и три отклоняющиеся от них — тиранния —
от царской власти, олигархия — от аристократии, демозо кратия — от политии. Об аристократии и царской вла­
сти говорилось выше (рассмотрение наилучшего вида
государственного строя равносильно рассуждению имен­
но об аристократии и царской власти и определению
того, что скрывается под этими названиями, так как и
аристократий и царская власть предполагают для свое­
го осуществления наличие добродетели, которой сопут­
ствуют благоприятные внешние условия). Было опре­
делено ранее также и то, в чем отличие аристократии
85 от царской власти и когда государственный строй сле­
дует считать царской властью. Остается, таким обра80M, подвергнуть обсуждению тот вид государствен­
ного устройства, который носит общее название поли488

тии, а также остальные, т. е. олигархию, демократию
и тираннию.
2. Ясно, какой из видов, отклоняющихся от пра­
вильных, является наихудшим и какой ближе всего
к нему. Конечно, наихудшим видом будет тот, который
оказывается отклонением от первоначального и само­
го божественного из всех видов государственного строя.
Царская власть, если это не пустой звук, если она
существует действительно, основывается па высоком
превосходстве царствующего. Таким образом, тираниия, как наихудший из видов государственного устрой­
ства, отстоит далее всего от самой его сущности; к пей
непосредственно примыкает олигархия (аристократия
далеко не то же, что олигархия); наиболее же умерен­
ный из отклоняющихся видов — демократия. 3. В та­
ком же смысле высказался ранее одип из моих пред­
шественников3, хотя он подразумевал пе то, что име­
ем в виду мы; по его мнению, если взять виды госу­
дарственного строя в образцовом состоянии, как-то:
хорошая олигархия и прочие, худшим окажется демо­
кратия, но если взять их же в испорченном состоя­
нии, то она — наилучшая. 4. Мы же со своей стороны
утверждаем, что все эти виды государства вообще не­
правильны и что нельзя сказать, будто один вид оли­
гархии лучше другого, но лишь что он менее плох по
сравнению с другим. Однако теперь разбор всего этого
мы оставим в стороне. Наша задача состоит преждо
всего в том, чтобы установить число отличающихся
один от другого видов государственного устройства,
так как и демократия и олигархия подразделяются па
несколько разновидностей; затем мы определим, какой
вид государственного устройства является после наи­
лучшего наиболее общим и наиболее приемлемым, и
если окажется, что существует какой-либо иной ари­
стократический вид правления, хорошо слаженный и
подходящий для большей части государств, то мы ис­
следуем и его.
5. Далее мы затронем также вопрос о том, какой
из остальпых видов для кого приемлем, так как легко
может оказаться, что для одпих демократия подходит
более, чем олигархия, а для других — наоборот. После
этого следует обсудить, каким образом желающий дол­
жен установить эти государственные устройства, т. е.
отдельные виды демократии и олигархии. Наконец,
489

после того как мы по возможности кратко изложим все
эти вопросы, нужно будет попытаться исследовать if
то, в чем гибель и спасение каждого государственного
25 строя и в общем виде, и в его разновидностях и от ка­
ких преимущественно причин то и другое зависит.

зо

35

1290а

5

ίο

III 4 1. Наличие нескольких видов государственного
строя объясняется множественностью частей, из кото­
рых слагается всякое государство. Прежде всего, мы
видим, что все государства состоят из семей, затем, из
этой массы семей одни семьи, конечно, бывают состоя­
тельными, другие — бедными, третьи имеют средний
достаток; из числа состоятельных и неимущих первые
обладают оружием, вторьте не обладают5. Простой на­
род составляют в свою очередь земледельцы, торговцы,
ремесленники; знатные опять-таки различаются по
степени своего богатства и по размерам принадлежа­
щей им собственности, например держать коней чело­
веку небогатому затруднительно. 2. Вот почему в древ­
ние времена в тех государствах, сила которых осповывалась на коннице, был олигархический строй; при
помощи конницы они вели войны со своими соседями.
Так было, иапример, в Эретрии и Халкиде, а также в
Магпесии па Меандре и во многих других малоазийских государствах. К отличиям, обусловливаемым бо­
гатством, присоединяются еще отличия по происхождсиию, по добродетели, а также по иным подобного рода
преимуществам, па которые мы указывали, когда, рас­
суждая об аристократии, говорили о ней как об одной
из частей, составляющих государство6. Там мы раз­
бирали, сколько необходимых составных частей в каж­
дом государстве; из них принимают участие в управлении либо все, либо меньшая, либо большая часть.
3. Таким образом, ясна неизбежность существова­
ния нескольких видов государственного строя, по ха­
рактеру своему отличающихся одип от другого, так
как и указанные нами составные части государства
различаются между собой. Государственный строй есть
порядок в области должностей; при пем все части паходят себе место либо на осповании свойств, присущих
им, либо в силу того или иного правила, обусловлива­
ющего их равенство с общей точки зрения (я имею в
в виду, например, правило, уравновешивающее либо
неимущих, либо состоятельных, либо общее для тех
490

в других) 7· Таким образом, неизбежно получается
столько же видов государственного строя, сколько име­
ется способов управления в зависимости от превос­
ходств и отличительных свойств, присущих составным
частям государства.
4. Однако главными видами государственного уст­
ройства, по-видимому, являются два — демократия и
олигархия, подобно тому как говорят главным образом
о двух ветрах — северном и южном, а на остальные 15
смотрят как на отклонение от этих двух. Ведь аристо­
кратию считают некоей олигархией, а так называемую
политию — демократией, подобно тому как и из вет­
ров западный причисляют к северному, а восточный —
к южному. Так же обстоит дело, по словам некоторых, 20
и с тональностью: и в ней два вида — тональность до­
рийская и тональпость фригийская, а остальные со­
четания относятся одни к дорийской тональности, дру­
гие — к фригийской. 5. И относительно видов государ­
ственного устройства обыкновенно придерживаются
указанного мнения. Но правильнее и лучше предлагае­
мое нами разделение, согласно которому существует
два или один вид прекрасного государственного устрой- 25
ства, а все остальные виды — отклонения от наилуч­
шего, подобно тому как имеются такие же отклонения
и от хорошо слаженной тональности; и мы склонны
сопоставлять олигархические виды правления, которым
присущ деспотизм, с более напряженным тоном, а де­
мократические, дряблые — с ослабленным тоном.
6. Демократию не следует определять, как это обыч- зо
но делают некоторые в настоящее время8, просто как
такой вид государственного устройства, при котором
верховная власть сосредоточена в руках народной мас­
сы, потому что и в олигархиях, и вообще повсюду вер­
ховная власть принадлежит большинству; равным об­
разом и под олигархией не следует разуметь такой вид
государственного устройства, при котором верховная
власть сосредоточена в руках немногих. Положим, что
государство состояло бы всего-навсего из тысячи трех­
сот граждан; из них тысяча были бы богачами и не as
допускали к правлению остальных трехсот — бедняков,
но людей свободнорожденных и во всех отношениях
подобных той тысяче. Решится ли кто-нибудь утверж­
дать, что граждане такого государства пользуются де-.
мократическим строем? Точно так же, если бы немно491

40
12»оь

5

10

15

го

гие бедняки имели власть над большинством состоя­
тельных, никто не назвал бы такого рода строй олигархическим, раз остальные, будучи богатыми, не име­
ли бы почетных прав. 7. Итак, скорее следует назвать
демократическим строем такой, при котором верховная
власть находится в руках свободнорожденных, а оли­
гархическим — такой, когда она принадлежит богатым,
и лишь случаю нужно приписать то, что одних много,
а других немного. Ну а если бы должности, как это
утверждается некоторыми относительно Эфиопии, распределялись по росту, или по красоте, была ли бы это
олигархия? А ведь красивых и высоких бывает не
очень много. 8. Нет, такими признаками не может быть
определена достаточно точно сущность олигархии и
демократии. Ввиду того что и демократия и олигархия
заключают в себе много составных частей, то в раз­
граничении их следует пойти дальше и признать, что
олигархическим нельзя считать и такой строй, при котором меньшинство свободнорожденных властвует над
большинством несвободнорожденных, что, как мы ВИ­
ДИМ, было, например, в Аполлонии на Ионийском море
и на Фере. В обоих »тих государствах почетными пра­
вами пользовались те, кто отличался своим благород­
ным происхождением и был потомком первых посе­
ленцев в этих государствах; они, понятно, составляли
меньшинство среди массы населения. Нельзя считать
демократическим и такой строй, при котором пользу­
ются привилегированным положением богачи благодаря тому, что они составляют большинство; так было
в древности в Колофоне, где преобладающая часть
граждан до войны с лидийцами приобрела большую
недвижимую собственность. Таким образом, демокра­
тией следует считать такой строй, когда свободнорож­
денные и неимущие, составляя большинство, имеют
верховную власть в своих руках, а олигархией — такой
строй, при котором власть находится в руках людей
богатых и благородного происхождения и образующих
меньшинство.
9. Мы указали, что существует несколько видов го­
сударственного устройства, и ВЫЯСНИЛИ, от чего это за­
висит. Но что этих видов все-таки больше, чем пере­
численных, и каковы они и почему — об этом мы и бу­
дем говорить, взяв за исходный пункт то, что было
указано ранее. Мы согласились с тем, что всякое го4ЭД

сударство заключает в себе не одну составную часть,
а несколько. Предположим, мы пожелали бы разо- 25
браться в отдельных видах животного царства; в та­
ком случае мы сперва отделили бы то, что необходимо
должно иметь всякое животное, например органы
чувств, органы для принятия пищи и для ее перева­
ривания, т. е. рот и желудок; далее мы отделили бы
те части, посредством которых животное движется.
10. Если бы у животных были только перечисленные
нами органы, но различные (например, несколько раз- зо
личных видов рта, желудка, органов чувств, движения),
то в зависимости от числа, получающегося при соче­
тании этих различий, неизбежно получилось бы и не­
сколько разновидностей животных, так как немыслимо,
чтобы одно и то же животное имело несколько разно­
видностей рта, ушей и тому подобного. Таким образом,
если сопоставить все возможные сочетания этих разно­
видностей, то они и образуют виды животного царства,
и этих видов окажется столько, сколько имеется со­
четаний необходимых органов. 11. То же самое приложимо и к указанным видам государственного устрой­
ства. И государство, как на это неоднократно указыва­
лось9, имеет не одну, а многие составные части. Одна 4о
из них — народная масса, производящая продукты пи- mta
тания; это так называемые земледельцы. Вторая — так
называемые ремесленники, занимающиеся искусства­
ми, без которых невозможно самое существование го­
сударства; из этих искусств одни должны существо­
вать в силу необходимости, другие служат для роско­
ши или для того, чтобы украсить жизнь. Третья
часть — торговцы, а именно те, кто занимается куплей 5
и продажей, оптовой и розничной торговлей. Четвертая
часть — поденщики, пятая — военные. Существование
последних не менее необходимо, чем существование
упомянутых выше, если государство не желает ока­
заться под властью тех, кто па него нападает. Мы
допустили бы невозможное, если бы считали, что
государство, по природе рабское, достойно называть­
ся государством, ведь государство есть нечто само- ю
довлеющее, рабство же несовместимо с самодовлением.
12. В «Государстве» 10 вопрос этот разработан ост-·
роумно, но в недостаточной мере. Именно, Сократ го-*
ворит, что необходимейших составных частей у госу*
493

дарства четыре: он называет ткачей, земледельцев,
15 кожевников и плотников; но так как этого оказывает*
ся недостаточно для самодовлеющего существования
государства, он присоединяет к ним кузнецов и пасту­
хов, иасущих необходимые для домашнего обихода
стада, а сверх того, добавляет оптовых и розничных тор­
говцев. Все они, по мнению Сократа, заполняют собой
первое государство, как будто всякое государство об­
разуется лишь ради удовлетворения насущных потреб­
ностей, а не ради прекрасного существования и как
будто для государства в равной степени потребны как
20 кожевники, так и земледельцы. 13. Военных же он вво­
дит лишь с момента расширения территории и после
того, как государство, войдя в соприкосновение с со­
седями, должно будет пачать с ними войну. Но будет
ли четыре или сколько угодно частей в государстве,
все-таки окажется нужда в таком человеке, который
решал бы судебным порядком тяжбы.
Если считать душу у одушевленного существа ча25 етью более важной, нежели тело, то и в государство
душу должно признать более важной, чем все относя­
щееся лишь к удовлетворению его насущных потреб­
ностей, Л этой душой государства являются военпыо
л те, на кого возложено отправление правосудия при
судебпом разбирательстве; сверх того, совещающиеся
о государственных делах, в чем и находит свое выра­
жение политическая мудрость. И для дела довольно
безразлично, поделены ли эти функции среди тех или
so иных лиц, или же они объединены в руках одних и
тех же: ведь и служить воинами, и обрабатывать землю
зачастую приходится одним и тем же людям. 14. По­
этому если и то и другое следует признать необходи­
мыми составными частями государства, то ясно, что и
военные являются необходимой частью11.
Седьмую часть составляют те, кто служит государ­
ству своим имуществом и кого мы вообще называем
/85 состоятельными. Восьмую часть образуют те, кто слу­
жит народу, т. е. занимает государственные должности
(без должностных лиц существование государств не­
мыслимо); необходимо иметь таких людей, которые
могли бы быть должностными лицами, исполнять госу­
дарственные повинности или непрерывно, или с со­
блюдением очереди. Остаются еще те части, о которых
мы только что говорили, именно облеченные законосо494

вещательными функциями и творящие суд между тяжущимися. Раз в государствах должны быть прекрас­
но и правомерно представлены власти законосовеща­
тельная и судебная, необходимо, чтобы носители этих
властей обладали добродетелью, которая свойственна
политической деятельности. 15. Многим кажется, что
остальные функции могут принадлежать одним и тем
же лицам, что, например, одни и те же могут быть
и воинами, и земледельцами, и ремесленниками, а
сверх того, и членами совета и судьями; так как все
эти лица имеют в виду достижение добродетели, то
они и могут занимать большую часть должностей. Но
одни и те же люди не могут быть одновременно бедными
и богатыми; вот почему эти части государства, т. е.
богатые и неимущие, и признаются его существенны­
ми частями. И так как одни из них большей частью
на деле составляют меньшинство, а другие — болынинство, то эти части и оказываются в государстве диа­
метрально противоположными одна другой, так что в
-зависимости от перевеса той или другой устанавлива­
ется и соответствующий вид государственного устрой­
ства. Поэтому и кажется, будто существуют только
два вида государственного устройства: демократия и
олигархия.
О том, что существует несколько видов государст­
венного устройства и в силу каких причин, сказано
ранее. Теперь поговорим о том, что существует несколько видов демократии и олигархии.

*о
120^

s

о

is

IV 1. Это ясно и из предыдущих рассуждений, ведь
есть разные виды простого народа, а также и так на­
зываемых знатных. Например, одной разновидностью
простого народа являются земледельцы, другой — ре­
месленники, третьей — торговцы, занимающиеся куп- 20
лей и продажей, четвертой — моряки, из которых кто
служит в военном флоте, кто — в торговом, кто зани­
мается перевозкой, кто — рыболовством. В некоторых
местах каждая из этих разновидностей бывает очень
многочисленной, например рыболовы в Таранте и в
Византии, военные матросы в Афинах, матросы на тор­
говых судах на Эгине и на Хиосе, перевозчики на 25
Тенедосе. К перечисленным подразделениям народа
относятся и поденщики, которые, имея лишь скудные
средства к жизни, не в состоянии пользоваться досу495

гом; затем свободные люди, происходящие не от обоих
родителей-граждан, и, наконец, иные подобные разно­
видности народной массы. Знатные в свою очередь
различаются по богатству, благородству происхождения,
добродетели, образованию и тому подобным отличиso тельным признакам.
2. Характерным отличием так называемого первого
вида демократии служит равенство. Равенство же, гла­
сит основной закон этой демократии, состоит в том, что
ни неимущие, ни состоятельные не имеют ни в чем
каких-либо преимуществ; верховная власть не сосре­
доточена в руках тех или других, но те и другие рав­
ны. Если, как полагают некоторые, свобода и равонS5 ство являются важнейшими признаками демократии,
то это нашло бы свое осуществление главным образом
в том, чтобы все непременно принимали участие в го­
сударственном управлении. А так как народ представ­
ляет в демократии большинство, постановления же
большинства имеют решающее' значение, то такого ро­
да государственный строй и является демократическим.
Итак, вот один вид демократии.
3. Другой ее вид — тот, при котором занятие долж40 ностей обусловлено, хотя бы и невысоким, имуществен­
ным цензом. Обладающий им должен получить доступ
к занятию должностей, потерявший ценз лишается это1292а го права. Третий вид демократии — тот, при котором
все граждане, являющиеся бесспорно таковыми по свое­
му происхождению, имеют право на занятие должно­
стей, властвует же закон. Четвертый вид демократии —
тот, при котором всякий, лишь бы он был граждани­
ном, пользуется правом занимать должности, властву­
ет же опять-таки закон12. При пятом виде демократии
δ все остальные условия те же, по верховная власть
принадлежит не закону, а простому народу. 4. Это бы­
вает в том случае, когда решающее значение будут
иметь постановления народного собрания, а не закон.
Достигается это через посредство демагогов. В тех
демократических государствах, где решающее значение
имеет закон, демагогам нет места, там на первом мею сте стоят лучшие граждане; но там, где верховная
власть основана не на законах, появляются демагоги.
Народ становится тогда единодержавным, как едини­
ца, составленная из многих: верховная власть принад­
лежит многим, не каждому в отдельности, но всем
496

вместе. А какой вид многовластия имеет в виду Го­
мер, говоря, что многовластие — не благо13, тот ли,
который нами только что указан, или тот, когда власть
сосредоточена в руках нескольких людей, причем каж­
дый из них лично пользуется ею, остается неясным. i5
5. В этом случае простой парод, являясь монархом,
стремится и управлять по-монаршему (ибо в этом слу­
чае закон им не управляет) и становится деспотом
,(почему и льстецы у него в почете), и этот демократи­
ческий строй больше всего напоминает из отдельных
видов монархии тираннию; поэтому и характер у них
один и тот же: и крайняя демократия, и тиранния по­
ступают деспотически с лучшими гражданами; поста­
новления такой демократии имеют то же значение, что го
в тираннии распоряжения. Да и демагоги и льстецы в
сущности одно и то же или во всяком случае схожи
друг с другом; и те и другие имеют огромную силу —
льстецы у тираннов, демагоги у описанной нами демо­
кратии. 6. Они повинны в том, что решающее значе­
ние предоставляется не законам, а постановлениям на- 25
рода, так как демагоги отдают па его решение все.
И выходит так, что демагоги становятся могуществен­
ными вследствие сосредоточения верховной власти в
руках народа, а они властвуют над его мнениями, так
как народная масса находится у них в послушании.
Сверх того, они, возводя обвинения на должностных
лиц, говорят, что этих последних должен судить на­
род, а он охотно принимает обвинения, так что значе- во
пие всех должностных лиц сводится на нет. 7. Повидимому, такого рода демократии можно сделать
вполне основательный упрек, что она не представляет
собой государственного устройства: там, где отсутству­
ет власть закона, нет и государственного устройства.
Закон должен властвовать над всем; должностным же
лицам и народному собранию и следует предоставить
обсуждение частных вопросов. Таким образом, если
демократия есть один из видов государственного уст- 35
ройства, то, очевидно, такое состояние, при котором
все управляется постановлениями народного собрания,
не может быть признано демократией в собственном
смысле, ибо никакое постановление не может иметь об­
щего характера.
Вот так должны быть разграничены отдельные ви­
ды демократии.
497

V 1. Отличительный призпак первого вида оли-*
гархии состоит в следующем: занятие должностея
обусловлено необходимостью иметь столь значитель­
ный имущественный ценз, что неимущие, хотя они
представляют большинство, не допускаются к долж­
ностям; последние доступны только тем, кто приобрел
имущественный ценз. Другой вид олигархии — тот,
когда доступ к должностям также обусловлен высоким
имущественным цензом и когда люди, имеющие его,
пополняют недостающих должностных лиц путем ко­
оптации; если это производится из всех таких лиц, то
такой строй, по-видимому, имеет аристократический
оттенок; если же только из ограниченного числа, то
олигархический. При третьем виде олигархии сын
вступает в должность вместо отца. Четвертый вид —
когда имеется налицо только что указанное условие и
когда властвует не закон, а должностные лица; этот
вид в олигархическом строе — то же, что в монархиче­
ском тиранния, а в демократическом — то, что мы на­
звали крайним его видом. Такого рода олигархию на­
зывают династией 15.
2. Вот сколько видов олигархии и демократии. Не
следует забывать, что во многих местах государствен­
ное устройство в силу тамошних законов не демокра­
тическое, но является таковым в силу господствующих
обычаев и всего уклада жизни; точно так же в других
государствах бывает обратное явление: по законам
строй скорее демократический, а по укладу жизни и
господствующим обычаям скорее олигархический. По­
добного рода явления встречаются чаще всего после
государственных переворотов, когда не сразу переходят
к новому строю, но сначала предпочитают мелкие вза-ι
имные уступки, так что существовавшие ранее законы
остаются в силе, власть же имеют те, кто изменил го­
сударственное устройство.
3. Что существует столько видов демократии и оли­
гархии, ясно из сказанного. Ведь неизбежно участие
в управлении принимают либо все упомянутые части
народа, либо одни из них принимают участие, дру­
гие — нет. Когда управление государством возглав­
ляют земледельцы и те, кто имеет средний достаток,
тогда государство управляется законами. Они должны
жить в труде, так как не могут оставаться праздными;
498

вследствие этого, поставив превыше всего закон, они
собираются на народные собрания лишь в случае не­
обходимости« Остальные граждане могут принимать
участие в государственном управлении лишь после
приобретения установленного законами имуществен- 3о
ного ценза: всякий, кто приобрел его, имеет право
участвовать в государственном управлении. И если бы
это право не было предоставлено всем, то получился
бы олигархический строй; предоставить же всем воз­
можность иметь досуг невозможно, коль скоро нет
средств к жизни. Указанные причины и ведут к обра­
зованию первого вида демократии. 4. Второй вид де­
мократии отличается от первого следующими призна- яг·
ками: хотя все люди, в принадлежности которых к
гражданам па основании их происхождения нет ника­
кого сомнения, могут участвовать в управлении, одна­
ко участвуют только те, кто может иметь досуг; в та­
кого рода демократии властвуют законы, потому что
для необходимого досуга не хватает доходов. При
третьем виде демократии принимать участие в управ­
лении могут все свободнорожденные, однако в дейст- *о
вительности участвуют по указанной выше причине
не все, так что и в такого рода демократии неизбежно
властвует закон. Четвертый вид демократии — тот,
который по времени образования в государствах еле- 12»за
дует за предыдущими. 5. Вследствие увеличения госу­
дарств по сравнению с начальными временами и
вследствие того что появилось изобилие доходов, в го­
сударственном управлении принимают участие все,
опираясь на превосходство народной массы, благодаря д
возможности и для неимущих пользоваться досугом,
получая вознаграждение. И такого рода народная
масса особенно пользуется досугом; забота о своих
собственных делах нисколько не служит при этом пре­
пятствием, тогда как богатым именно эта забота и
мешает, так что они очень часто не присутствуют па
народных собраниях и судебных разбирательствах.
Отсюда и происходит то, что в государственном управ- ю
лении верховная власть принадлежит массе неимущих,
а не законам. Вот сколько видов демократии и како­
вы они вследствие указанных неизбежных обстоя­
тельств.
6. Виды олигархии следующие. Первый вид — ко­
гда собственность, не слишком большая, а умеренная,
499

находится в руках большинства; собственники в силу
15 этого имеют возможность принимать участие в госу­
дарственном управлении; а поскольку число таких лю­
дей велико, то верховная власть неизбежно находится
в руках не людей, но закона. Ведь в той мере, в ка­
кой они далеки от монархии,—если их собственность
не столь значительна, чтобы они могли, не имея за­
бот, пользоваться досугом, и не столь ничтожна, что20 бы они нуждались в содержании от государства,— они
неизбежно будут требовать, чтобы у них господство­
вал закон, а не они сами. 7. Второй вид олигархии:
число людей, обладающих собственностью, меньше
числа людей при первом виде олигархии, но самый
размер собственности больше; имея большую силу,
эти собственники предъявляют и больше требований;
поэтому они сами избирают из числа остальных граж25 дан тех, кто допускается к управлению; но вследствие
того, что они не настолько еще сильны, чтобы управ­
лять без закона, они устанавливают подходящий для
ΗΉΧ закон. 8. Если положение становится более напря­
женным в том отношении, что число собственников
становится меньше, а самая собственность больше, то
получается третий вид олигархии — все должности со­
средоточиваются в руках собственников, причем закон
повелевает, чтобы после их смерти сыновья наследо80 вали им в должностях. Когда же собственность их
разрастается до огромных размеров и они приобре­
тают себе массу сторонников, то получается династия,
близкая к монархии, и тогда властителями становятся
люди, а не закон — это и есть четвертый вид олигар­
хии, соответствующий крайнему виду демократии.
85
9. Кроме демократии и олигархии есть еще два ви­
да государственного устройства. Из них одип все при­
знают — да и у нас об этом сказано выше — одним из
четырех видов государственного устройства. Эти че­
тыре вида суть: монархия, олигархия, демократия и
так называемая аристократия. Пятый вид государст40 венного устройства носит название, служащее обозна­
чением государственного устройства вообще,— его на­
зывают просто политией. Этот вид встречается не ча­
сто, поэтому его и упускают из виду те, кто ставит
своей задачей перечисление отдельных видов государ­
ственного устройства; в своем перечислении они, как
129зь и Платон, ограничиваются только четырьмя видами 16#
500

10. Аристократией с полным основанием можно
назвать тот вид государственного устройства, о кото­
ром речь шла в предыдущем рассуждении. Именно:
аристократией по справедливости можно признавать
только тот вид государственного устройства, когда
управляют мужи, безусловно наилучшие с точки зре­
ния добродетели, а не те, кто доблестен при некото- 5
рых предпосылках; ведь только при этом виде госу­
дарственного устройства хороший муж и хороший
гражданин — одно и то же, тогда как при остальных
хорошими бывают применительно к данному государ­
ственному строю. Однако существуют некоторые виды
государственного устройства, отличающиеся от оли­
гархических и от так называемой политии и именуе­
мые аристократическими. Это такие виды, при кото- 10
рых избрание на должности обусловливается не толь­
ко богатством, но и высокими нравственными качест­
вами (aristindeii). 11. Такой вид государственного
устройства отличается от обоих и носит имя аристо­
кратии. Ибо и в тех государствах, которые вообще не
предъявляют особенных требований к добродетели
граждан, встречаются все-таки люди, пользующиеся
доброй славой и слывущие людьми порядочными. Там,
где государственное устройство считается и с богатст- 15
вом, и с добродетелью, и с народом, как, например,
в Карфагене, это и есть аристократический строй;
там, где принимаются в расчет только два из указан­
ных условий, т. е. добродетель граждан и народ, как,
например, в Лакедемонском государстве, получается
смешение двух видов — демократического и основан­
ного па добродетели. Таким образом, аристократиче­
ское устройство помимо его первого и наиболее совер­
шенного вида имеет еще две указанные разновидно­
сти; третьей же являются те виды так называемой по- го
литии, которые больше склоняются к олигархии.
VI 1. Нам остается сказать еще о так называемой
политии и о тираннии. Политию мы отнесли сюда, хотя
она, равно как и только что упомянутые разновид­
ности аристократии, не является отклонением. По
правде сказать, все виды государственного устройства 25
являются отклонениями от самого правильного из
них 17, но последний обыкновенно помещают наряду с
аристократическими видами; сравнительно с ним и с
501

30

35

40

1294а

б

ю

аристократией другие виды государственного устрой­
ства являются уже отклонениями, как мы говорили.«!*
начале нашего рассуждения. Упомянуть же о тираннии в самом конце будет вполне разумно, потому что
она менее всего соответствует представлению, соеди­
няемому с государственным строем вообще. Наша же
задача — исследование видов именно государствен­
ного строя. Обосновав предложенную нами классифи­
кацию, мы должны обратиться к рассмотрению политии.
2. Сущность ее станет более ясной, после того как
определен характер олигархии и демократии. Говоря
попросту, полития является как бы смешением олигархии и демократии. Те виды государственного строя,
которые имеют уклон в сторону демократии, обычно
называются политиями, а те, которые склоняются ско­
рее в сторону олигархии, обыкновенно именуются
аристократиями, потому что люди, имеющие больший
имущественный достаток, чаще всего бывают и более
образованными, и более благородного происхождения.
Сверх того, представляется, что люди состоятельные
уже имеют то, ради чего совершаются правонаруше­
ния; и уже одно это упрочивает за такими людьми
название людей безукоризненных и знатных.
3. Так как аристократический строй стремится до­
ставить преобладание в государстве наилучшим из
граждан, то, говорят, и в олигархиях большинство со­
стоит из совершенных во всех отношениях людей. Да
и
вообще кажется чем-то совершенно невозможным,
чтобы оказалось благоустроенным такое государство,
которое управляется не наилучшими, но дурными
людьми, равно как невозможно, чтобы государство, не
имеющее хороших законов, управлялось наилучшими
людьми; ведь благозаконие состоит не в том, что за­
коны хороши, да им никто не повинуется* Поэтому
следует допустить, что один вид благозакония состоит
в том, что повинуются имеющимся законам, другой —
в том, что законы, которых придерживаются, состав­
лены прекрасно (ведь можно повиноваться и плохо
составленным законам). Здесь возможны два случая:
государства придерживаются либо наилучших возмож­
ных для них законов, либо наилучших в собственном
смысле слова. 4. Сущность аристократического строя
заключается, по-видимому, в том, что при нем почет502

ные права распределяются в соответствии с доброде­
телью, ведь основой аристократии является доброде­
тель, олигархии — богатство, демократии — свобода.
А то, что верховную силу имеют решения большинст­
ва, свойственно всем видам государственного устрой­
ства, ведь что решит большинство из числа участвую­
щих в государственном управлении, то и получает
законную силу и в олигархии, и в аристократии, и в де­
мократии. Итак, в большей части государств с гор- is
достыо выставляют вперед политию как обозначение
вида их государственного устройства, поскольку сме­
шивают состоятельных и неимущих, богатых и сво­
бодных, ведь, кажется, в глазах едва ли не большин­
ства состоятельные занимают место совершенных во
всех отношениях людей. 5. Так как в государственном
строе три начала притязают на равную значимость— 20
свобода, богатство, добродетель (четвертое — благород­
ство происхождения — сопровождает два последних,
ведь благородство есть старинная доблесть и богатст­
во), то ясно, что политией следует называть такой го­
сударственный строй, при котором имеется смешение
двух начал — состоятельных и неимущих, а смешение
трех начал следует называть аристократией преиму­
щественно перед другими видами государственного
устройства, исключая лишь истинный и первый 25
ее вид.
Мы сказали, что существуют и другие виды госу­
дарственного устройства помимо монархии, демокра­
тии и олигархии, указали па их сущность и на то,
чем отличаются один от другого виды аристократии и
чем отличаются политии от аристократии; ясно, что
полития и аристократия не далеки одна от другой.
VII 1. Каким образом возникает наряду с демо- So
кратией и олигархией так называемая полития и ка­
ково должно быть ее устройство,— об этом мы будем
говорить непосредственно вслед за изложенным. Вме­
сте с тем станут ясными и отличительные признаки
демократии и олигархии. Прежде всего следует уста­
новить разграничение этих видов государственного
устройства, а затем поступить так, как поступают со ад
знаками гостеприимства18,— взяв от каждого из них
по половине, сложить их вместе.
2. Существуют три способа соединения и смешения.
503

Либо следует взять существующие законоположения
ь олигархии и в демократии, относящиеся хотя бы,
например, к судопроизводству· В олигархиях на
состоятельных накладывают денежный штраф за
уклонение от исполнения судебных обязанностей, не­
имущим же за исполнение их не полагается никакого
40 вознаграждения; в демократиях неимущие получают
вознаграждение, но зато и на состоятельных не нала­
гается штраф. Общее и среднее из этих законополоt294b жений, свойственное и демократии и олигархии и сме­
шанное из законоположений той и другой, будет отли­
чительным признаком политии. Вот один способ со­
единения. 3. Второй способ состоит в том, чтобы
взять среднее между присущими олигархии и демокра­
тии постаповлепиями о цензе касательно, положим,
участия в народном собрании. Для участия в нем при
демократическом строе имущественный ценз либо во­
все не требуется, либо требуется совсем незначитель­
ный; олигархический строй, наоборот, выставляет тре5 бовапие высокого ценза. Общих признаков здесь нет,
но для политии можно взять средний ценз между
обоими указанными. При третьем способе объедине­
ния можно было бы взять одну часть постановлений
олигархического законодательства и другую часть по­
становлений
демократического
законодательства.
Я имею в виду следующее: одной из основ демокра­
тического строя является замещение должностей по
жребию, олигархического же — по избранию, причем
ίο в демократиях это замещение не обусловлено иму­
щественным цензом, а в олигархиях обусловлено. Сле­
довательно, отличительный признак аристократии и
политии мы получили бы, если бы взяли из олигар­
хии и демократии по одному из отличительных для
них признаков в деле замещения должностей, а имен­
но: из олигархии — то, что должности замещаются по
избранию, а из демократии — то, что это замещение
-не обусловлено цензом. Итак, вот еще одип из спосо­
бов смешения. 4. Мерилом того, что такого рода сме15 шепие демократии и олигархии произведено хорошо,
служит то, когда окажется возможным один и тот
же вид государственного устройства называть и демо­
кратией и олигархией. Те, кто пользуется обоими
этими обозначениями, очевидно, чувствуют, что ими
обозначается смешепие прекрасное; а такое смешение
504

заключается именно в середине, так как в ней нахо­
дят место обе противоположные крайности.
Это именно и характерно для лакедемонского госу­
дарственного устройства. 5. Многие пытаются утвер­
ждать, что оно демократическое, так как его порядки
содержат в себе много демократических черт, хотя бы
прежде всего в деле воспитания детей: дети богатых
живут в той же обстановке, что и дети бедных, и по­
лучают такое же воспитание, какое могут получать
дети бедных. То же самое продолжается и в юноше­
ском возрасте, и в зрелом — и тогда ничем богатые и
бедные не разнятся между собой: пища для всех одна
и та же в сисситиях, одежду богачи носят такую,' ка­
кую может изготовить себе любой бедняк. К тому же
из двух самых важных должностей народ на одну
избирает, а в другой сам принимает участие: герон­
тов они избирают, а в эфории сам народ имеет часть.
По мнению других, лакедемоиский государственный
строй представляет собой олигархию, как имеющий
много олигархических черт, хотя бы, например, то,
что все должности замещаются путем избрания и нет
ни одной замещаемой по жребию; далее, лишь немно­
гие имеют право присуждать к смертной казни и к
изгнанию, и многое подобное 19.
6. Необходимо, конечно, чтобы в прекрасно сме­
шанном государственном устройстве были представле­
ны как бы оба начала вместе и ни одно из них в от­
дельности. Оба начала должны находить себе опору в
самом государственном строе, а не вне его; чтобы не
большая часть желала видеть этот строй именно та­
ким (этого ведь, пожалуй, можно достигнуть и при
наличии плохого государственного строя), но чтобы
иного строя, помимо существующего, не желала ни
одна из составных частей государства вообще.
Теперь мы сказали о том, как должны быть
устроены полития и отдельные виды так называемой
аристократии.
VIII 1. Нам осталось сказать еще о тираннии—· не
потому, что о ней стоило бы много распространяться,
но для того, чтобы и она нашла себе место в нашем
исследований, так Как и ^ираннию мы считаем до из­
вестной степени одним из государственных устройств.
О царской власти мы рассуждали в предыдущем изло505

жении, где рассматривали царскую власть в собствен­
ном смысле с точки зрения ее полезности или вреда
для государства, а также кого, из кого и как следует
назначать царем.
2. В той ж е части нашего исследования, где речь
шла о царской власти, мы установили различие двух
видов тираннии, так как свойства их обеих до извест10 ной степени совпадают со свойствами царской власти:
и та и другая покоятся на законном основании (у не­
которых варварских племен избирают самодержцев —
монархов, а в старину и у древних эллинов изби­
рались такого ж е рода монархи, которые называ­
лись эсимнетами 2 0 ). Упомянутые два вида тираннии
15 имеют некоторые отличия: с одной стороны, оба они
были видами монархического строя, как основанные
на законе и на добровольном признании их со стороны
подданных; с другой стороны, это были виды тираннии,
так как власть в них осуществлялась деспотически,
по произволу властителя. 3. Третий вид тираннии —
тиранния по преимуществу — соответствует неограни­
ченной монархии. Такого рода монархия, естественно,
20 оказывается тираннией, так как в ней проявляется без­
ответственная власть над всеми равпыми и лучшими
и к выгоде ее самой, а не подданных. Поэтому такая
тиранния возникает вопреки желанию подданных: ни­
кто из свободных людей добровольно не выносит тако­
го рода власти.
Итак, вот каковы виды тираннии и вот сколько их
по указанным причинам.
25

IX 1. Какой ж е вид государственного устройства
наилучший? Как может быть наилучшим образом
устроена жизнь для большей части государств и для
большинства людей безотносительно к добродетели,
превышающей добродетель обыкновенного человека,
безотносительно к воспитанию, для которого потребны
природные дарования и счастливое стечение обстоя­
тельств, безотносительно к самому
желательному
строю, но применительно лишь к той житейской обзо становке, которая доступна большинству, и к такому
государственному устройству, которое оказывается
приемлемым для большей части государств? 2. Раз­
личные виды так называемой аристократии, о кото­
рых мы только что говорили, отчасти малоприменимы

50G

в большинстве государств, отчасти приближаются к
Taji, называемой политии (почему и следует говорить
об этих видах как об одном).
Суждение обо всех поставленных вопросах основы­
вается па одних и тех же исходных положениях. Если
верно сказано в нашей «Этике»21, что та жизнь бла­
женная, при которой нет препятствий к осуществле­
нию добродетели, и что добродетель есть середина, то
пужно признать, что наилучшей жизнью будет именно
средняя жизнь, такая, при которой середина может
быть достигнута каждым. 3. Необходимо установить
то же самое мерило как для добродетели, так и для
порочности государства и его устройства: ведь устрой­
ство государства — это его жизнь.
В каждом государстве есть три части: очень со­
стоятельные, крайне неимущие и третьи, стоящие по­
средине между теми и другими. Так как, по общеприпятому мнению, умеренность и середина — наилучшее,
то, очевидно, и средний достаток из всех благ всего
лучше. 4. При наличии его легче всего повиповаться
доводам разума; напротив, трудно следовать этим до­
водам человеку сверхпрекрасному, сверхсильному,
сверхзнатному, сверхбогатому или, наоборот, человеку
сверхбедному, сверхслабому, сверхуниженному по
своему общественному положению. Люди первого ти­
па становятся по преимуществу наглецами и крупными
мерзавцами. Люди второго типа часто делаются зло­
деями и мелкими мерзавцами. А из преступлений
одни совершаются из-за наглости, другие — вследствие
подлости. Сверх того, люди обоих этих типов не укло­
няются от власти, но ревностно стремятся к ней, а
ведь и то и другое приносит государствам вред. 5. Да­
лее, люди первого типа, имея избыток благополучия,
силы, богатства, дружеских связей и тому подобное,
пе желают, да и но умеют подчиняться. И это наблю­
дается уже дома, с детского возраста: избалованные
роскошью, в которой они живут, они не обнаруживают
привычки повиноваться даже в школах. Поведение
людей второго типа из-за их крайней необеспечен­
ности чрезвычайно униженное. Таким образом, одни
пе способны властвовать и умеют подчиняться только
той власти, которая проявляется у господ над рабами;
другие же не способны подчиняться никакой власти,
а властвовать умеют только так, как властвуют господа
507

25

30

35

40
1296а

5

над рабами. 6. Получается государство, состоящее
из рабов и господ, а не из свободных людей, государ­
ство, где одни исполнены зависти, другие — презре­
ния. А такого рода чувства очень далеки от чувства
дружбы в политическом общении, которое должно за­
ключать в себе дружественное начало. Упомянутые
же нами люди не желают даже идти по одной дороге
со своими противниками.
Государство более всего стремится к тому, чтобы
все в нем были равны и одинаковы, а это свойственно
преимущественно людям средним. Таким образом,
если исходить из естественного, по нашему утвержде­
нию, состава государства, неизбежно следует, что госу­
дарство, состоящее из средних людей, будет иметь и
наилучший государственный строй. Эти граждане но
преимуществу и остаются в государствах целыми и
невредимыми. Они не стремятся к чужому добру, как
бедняки, а прочие не посягают на то, что этим при­
надлежит, подобно тому как бедняки стремятся к иму­
ществу богатых. И так как никто на них и они ни на
кого не злоумышляют, то и жизнь их протекает в бе­
зопасности. Поэтому прекрасное пожелание высказал
Фокилид: «У средних множество благ, в государстве
желаю быть средним»22. 8. Итак, ясно, что наилуч­
шее государственное общение — то, которое достига­
ется посредством средних, и те государства имеют хо­
роший строй, где средние представлены в большем
количестве, где они — в лучшем случае — сильнее
обеих крайностей или по крайней мере каждой из
них в отдельности. Соединившись с той или другой
крайностью, они обеспечивают равновесие и препят­
ствуют перевесу противников. Поэтому величайшим
благополучием для государства является то, чтобы его
граждане обладали собственностью средней, но достаточной; а в тех случаях, когда одни владеют слишком
многим, другие же ничего не имеют, возникает либо
крайняя демократия, либо олигархия в чистом виде,
либо тиранния, именно под влиянием противополож­
ных крайностей. Ведь тиранния образуется как из
чрезвычайно распущенной демократии, так и из олигархии, значительно реже — из средних видов государ­
ственного строя и тех, что сродни им23. О причинах
этого мы поговорим позднее, когда будем рассуждать
о государственных переворотах.
5Ü8

9. Итак, очевидно, средний вид государственного
строя наилучший, ибо только он не ведет к внутрен­
ним распрям; там, где средние граждане многочислен­
ны, всего реже бывают среди граждан группировки и
раздоры. И крупные государства по той же самой при- ю
чине — именно потому, что в них многочисленны
средние граждане,— менее подвержены распрям; в не­
больших же государствах население легче разделяется
на две стороны, между которыми не остается места
для средних, и почти все становятся там либо бедня­
ками, либо богачами. Демократии в свою очередь
пользуются большей в сравнении с олигархиями безо- 15
насностыо; существование их более долговечно благо­
даря наличию в них средних граждан (их больше, и
они более причастны к почетным правам в демокра­
тиях, нежели в олигархиях). Но когда за отсутствием
средних граждан неимущие подавляют своей много­
численностью, государство оказывается в злополучном
состоянии и быстро идет к гибели.
10. В доказательство выдвинутого нами положе­
ния можно привести и то, что наилучшие законода­
тели вышли из граждан среднего круга: оттуда проис­
ходили Солон (что видно из его стихотворений), Ли- 2о
кург (царем он не был), Харонд и почти большая
часть остальных. Теперь ясно и то, почему в большин­
стве случаев государственный строй бывает либо де­
мократическим, либо олигархическим. Вследствие того
что средние занимают в государствах зачастую незна­
чительное место, те из двух, которые их превосхо­
дят,— либо крупные собственники, либо простой на- 25
род,— отдалившись от среднего состояния, перетяги­
вают государственный порядок на свою сторону, так
что получается либо демократия, либо олигархия.
11. Так как, сверх того, между простым народом и
состоятельными возникают распри и борьба, то, кому
из них удается одолеть противника, те и определяют
государственное устройство, причем не общее и осно- 3о
ванное на равенстве, а на чьей стороне оказалась по­
беда, те и получают перевес в государственном строе
в качестве награды за победу, и одни устанавливают
демократию, другие — олигархию. И те два греческих
государства, которым принадлежало главенство в Гре­
ции24, насаждали в соответствии со своим государст­
венным устройством в других государствах одно —.
509

35 демократию, другое — олигархию, причем считались с
выгодой не этих двух государств, но лишь со своей
собственной. 12. В силу указанных причин средний
государственный строй либо никогда не встречается,
либо редко и у немногих. Один лишь муж в противо­
положность тем, кто прежде осуществлял главенство,
40 дал себя убедить ввести этот строй25. Вообще же в
Шбь государствах установилось такое обыкновение: равен­
ства не желать, но либо стремиться властвовать, либо
жить в подчинении, терпеливо перенося его.
Из сказанного ясно, каково наилучшее государст­
венное устройство и по какой причине.
13. После того как нами определено наилучшее го5 сударственное устройство, нетрудно усмотреть, какое
из остальных устройств, демократических и олигархи­
ческих (а разновидностей их, по нашему утвержде­
нию, несколько), следует поставить на первое место
за наилучшим, какое — на второе и так далее в зави­
симости от того, насколько то и другое и так далее
оказываются относительно лучшими или худшими.
Лучшим видом государственного устройства всегда бу­
дет то, которое будет приближаться к совершенней­
шему, а худшим — то, которое будет более удаляться
от среднего. Исключается тот случай, когда кто-либо
станет обсуждать этот вопрос в зависимости от тех
«о или иных предпосылок. Я говорю «в зависимости от
тех или иных предпосылок» потому, что зачастую не
бывает никаких препятствий к тому, чтобы некоторые
государства вместо другого, более предпочтительного
самого по себе устройства пользовались иным, но для
него полезным устройством.
X 1. В непосредственной связи с рассмотренными
вопросами подлежит рассмотрению и вопрос: какое
государственное устройство для кого подходит и каков
его характер? Сначала следует установить общее пра15 вило для всех видов государственных устройств во­
обще: сторонники того или иного строя в государстве
должны быть сильнее его противников. Всякое госу­
дарство должно рассматриваться со стороны качества
и количества. Под качеством я разумею свободу, бо­
гатство, образованность, благородство происхождения;
под количеством — численное превосходство массы на510

селения. 2. Может случиться, что одна из частей, со­
ставляющих государство, будет обладать качественным
преимуществом, а другая — количественным; так, на­
пример, люди безродные будут превосходить своей
численностью людей благородного происхождения, либо
неимущие будут превосходить богатых, однако это ко­
личественное превосходство не должно быть таким же
большим, как качественное превосходство благородных
и богатых. Приходится поэтому оба этих превосход­
ства уравновешивать. Где количество неимущих превосходит указанное соотношение, там, естественно, рож­
дается демократия, именно отдельные виды ее в зави­
симости от превосходства того или иного вида про­
стого народа: например, если перевес будет на сто­
роне массы земледельцев, то возникнет первый из ви­
дов демократического строя, а где перевес на стороне
ремесленников и поденщиков, там образуется крайний
из видов демократического строя. Таким же образом
и другие, промежуточные виды. 3. Там, где качест­
венный вес состоятельных и знатных перевешивает их
количественный недостаток, возникает олигархический
строй, именно отдельные виды его, опять-таки в со­
ответствии с перевесом сочувствующего олигархии паселения. Законодатель должен при создании того или
иного государственного устройства постоянно привле­
кать к себе средпих граждан: если он будет издавать
законы олигархического характера, он должен иметь
в виду средних; если законы в демократическом духе,
он должен приучать к ним средних. 4. Только там,
где в составе населения средние имеют перевес либо
над обеими крайностями, либо над одной из них, государственный строй может рассчитывать на устой­
чивость; не может быть опасения, что богатые, войдя
в соглашение с бедными, ополчатся на средних: ни­
когда ни те ни другие не согласятся быть рабами
Друг друга; если же они будут стремиться создать
такое положение, какое удовлетворило бы и тех и
других, то им не найти никакого иного государствен­
ного устройства, помимо среднего. Править по оче­
реди они не согласились бы из-за недоверия друг к
другу. Между тем посредники пользуются повсюду
наибольшим доверием, а посредниками и являются в
данном случае люди средние. И чем государственное
устройство будет лучше смешано, тем оно окажется
511

20

25

зо

35

40
1297а

5

ю

15

20

25

зо

устойчивее. 5. Многие законодатели, в том числе те,
которые имеют в виду установление аристократиче­
ского строя, терпят неудачу не только вследствие то­
го, что они предоставляют слишком много преимуществ состоятельным, но и потому, что при этом они
стараются обойти простой народ. Ведь с течением вре­
мени из ложно понятого блага неизбежно последует
истинное зло, и государственный строй губит скорее
алчность богатых, нежели простого народа.
6. Существует пять видов ухищрений, посредством
которых в государственном управлении считают воз­
можным добиться расположения простого народа. Они
относятся к области устройства народного собрания,
должностей, судебных установлений, войска и гимна­
стических упражнений. Что касается народного собра­
ния, то право участвовать в нем предоставляется
всем, причем на богатых в случае уклонения с их сто­
роны налагается денежный штраф; либо его должны
уплачивать одни только богатые, либо их штрафуют
сильнее. В деле замещения должностей лица, обла­
дающие определенным имущественным цензом, но
имеют права от этих должностей отказываться, бедня­
ки же это право имеют. За уклонение от исполнения
судейских обязанностей на состоятельных налагается
штраф, бедные освобождены от него, или, как в зако­
нодательстве Харонда, на богатых налагается круп­
ный штраф, на бедных — мелкий. 7. В некоторых государствах все, кто числится в гражданских списках,
получают право участвовать в народном собрании и
суде26, а если они после занесения в гражданские
списки будут уклоняться от исполнения той и другой
обязанности, на них налагается большой денежный
штраф. Делается это, с одной стороны, с той целью,
чтобы удержать их угрозой штрафа от записи в граж­
данские списки; с другой — раз они не запишутся в
гражданские списки, то теряют право участвовать в
суде и в народном собрании. И относительно права
иметь оружие и принимать участие в гимнастических
упражнениях руководствуются в законодательствах
теми же самыми соображениями: неимущим дозволя­
ется не приобретать оружие, богатые же караются
штрафом, если не приобретут его. За уклонение от
гимнастических упражнений на бедных не налагается
никакого штрафа, богатые же платят штраф, чтобы
512

одни под угрозой штрафа принимали участие в гим­
настических упражнениях, другие же, которым ничего
за уклонение не грозит, не принимали в них участия·
Это всё — олигархические ухищрения в области зако- 85
нодательства.
8. В демократиях этим ухищрениям противопо­
ставляются другие: за участие в народном собрании
и в суде неимущим платят вознаграждение, состоя­
тельные же никакому штрафу не подлежат. Кто же­
лает в данном случае прийти к правильному смешению,
очевидно, должен объединить в одно оба этих правила: 40
одним выплачивать вознаграждение за исполнение
обязанностей, других штрафовать за уклонение от них,
потому что только в таком случае все участвовали бы
в государственной жизни; иначе управление ею будет
находиться в руках только каких-либо одних. Впро- i297h
чем, управление государством должно принадлежать
исключительно людям, имеющим возможность приоб­
рести оружие на собственный счет; что же касается
имущественного ценза, то невозможно установить его
количественное мерило, однако следует наладить дело
так, чтобы этот ценз был возможно более высоким, но
вместе с тем и таким, чтобы число людей, которые 5
могут принимать участие в государственном управле­
нии, все-таки превышало число тех, кто лишен этого
права. 9. Дело в том, что бедные, хотя бы они и были
лишены почетных прав, все-таки остаются спокой­
ными, если никто их не оскорбляет и не отпнмает у
них того, что им принадлежит. Но устроить это дело —
задача нелегкая, потому что те, кто стоит у кормила
правлепия, не всегда бывают людьми тонкими, ю
И обыкновенпо при наступлении военного времени
бедняки остаются равнодушными, если только не да­
вать им содержания; если же такое содержание им
дадут, они готовы идти сражаться.
10. В некоторых государствах полноправными
гражданами считаются не только те, кто служит в
данное время в тяжеловооруженном войске, но и те,
кто уже отслужил свой срок. Так, у малайцев полно­
правными гражданами были именно такие, а долж- is
ностными лицами избирали только состоявших на
действительной военной службе. И в Греции, после
упразднения монархического строя полноправными
гражданами были в первое время воины, а именно
17

Аристотель, т. 4

513

вначале —всадники; объясняется это тем, что тогда
на войне силу и перевес давала конница, а тяжелово­
оруженная пехота за отсутствием в ней правильного
20 устройства была бесполезна: опытности в деле устрое­
ния пехоты, равно как и выработанных правил так­
тики, у древних не было, почему всю силу они и
полагали в коннице. С ростом государств и тяжеловоо­
руженная пехота получила большее значение, а это по­
влекло за собой участие в государственном управлении
большего числа граждан. Вот почему древние называ25 ли демократиями те виды государственного строя, ко-»
торые мы теперь называем политиями. И. На самом
же деле, конечно, архаические виды государственного
строя относятся к числу олигархических и монархи­
ческих. Вследствие малолюдства более или менее зна­
чительного числа средних граждан у них не сущест­
вовало; немногочисленные и неорганизованные, они
были более склонны оставаться в подчинении.
Теперь мы знаем причину существования нескользо ких видов государственного строя; знаем, почему по­
мимо нами указанных существуют и иные виды (ведь
как демократий, так и других видов существует не
один); знаем, каковы между ними различия и чем
эти различия объясняются; сверх того, знаем, какой
вид государственного устройства должен быть при­
знан с общей точки зрения наилучшим и какой вид
из остальных к каким государствам наиболее подхо­
дит.
85

II 1. Обратимся теперь снова как к общему, так
и к более тщательному рассмотрению отдельных ча­
стей, составляющих основу каждого из видов государ­
ственного устройства, после того как надлежащее ис­
ходное начало их нами установлено. Во всяком госу­
дарственном устройстве этих основных частей три;
с ними должен считаться дельный законодатель, из­
влекая из них пользу для каждого из видов государ­
ственного устройства. От превосходного состояния
этих частей зависит и прекрасное состояние государ40 ственного строя; да и само различие отдельных видов
государственного строя обусловлено различным устрой­
ством каждой из этих частей. Вот эти три части: пер1298а вая — законосовещательный орган, рассматривающий
дела государства, вторая — должности (именно какие
514

должности должны быть вообще, чем они должны ве-»
дать, каков должен быть способ их замещения),
третья «•* судебные органы.
Законосовещательный орган правомочен решать
вопросы Q войне и мире, о заключении и расторжении 5
союзов, ρ законах, о смертной казни, об изгнании,
о конфискации имущества, об избрании должностных
лиц и об их отчетности. 2. Решение всего этого круга
дел может быть поручено либо всем гражданам, либо
части их (например, какому-нибудь одному должност­
ному лицу или нескольким), или же решение некото­
рых дел может быть предоставлено всему составу
гражданства, а решение других — части его. Демокра­
тическим началом является то, когда все граждане
решают все дела, поскольку к такого рода равенству ю
демократия и стремится. 3, Если решают все, то осу­
ществляться это может несколькими способами. Один
из них заключается в том, что решение предоставля­
ется не всем гражданам в полном составе, но между
ними соблюдается известная очередность; таково госу­
дарственное устройство Телекла Милетского27. И при
других государственных устройствах должностные ли­
ца, сойдясь вместе, совещаются, должности же заме- is
щаются всеми гражданами поочередно, в порядке фил
и даже еще более мелких подразделений гражданской
общины, пока не пройдут все; в полном составе граж­
дане собираются на совещание только тогда, когда
речь идет о вопросах законодательства и вопросах, ка­
сающихся самого государственного устройства, а так­
же для выслушивания распоряжений должностных го
лиц. 4. Другой способ состоит в том, что совещаются все
вместе, но сходятся только для избрания должностных
лиц, по вопросам, касающимся законодательства, вой­
ны, мира и принятия отчета, во всех же остальных
случаях действуют особые для каждой отрасли управ­
ления должностные лица, назначенные из всех граж­
дан путем избрания или посредством жребия. Третий
Способ: граждане собираются по поводу избрания 25
должностных лиц и принятия отчетов и чтобы сове­
щаться о войне и союзах; остальными делами управ­
ляют должностные лица, назначенные по мере воз­
можности путем избрания, что бывает особенно необ­
ходимо для тех должностей, которые требуют от лиц,
облеченных ими, специальных знаний.
17*

515

5. Четвертый способ состоит в том, что все граж·*
дане совещаются в объединенном собрании обо всех
зо государственных делах; должностные лица ни по ка­
кому вопросу не могут выносить своего решения, но
дают только предварительное заключение. Этот по­
следний способ применяется в настоящее время в
крайних демократиях, которые, по нашему мнению,
соответствуют династической олигархии и тираннической монархии.
Все эти способы свойственны демократическому
строю. 6. Если же вся законосовещательная власть
сосредоточена в руках только некоторых лиц, то это
35 уже характерный признак олигархического строя.
И здесь имеется несколько различных способов. Если
избрание упомянутых нескольких лиц обусловлено бо­
лее или менее умеренным имущественным цензом,
благодаря чему избранию подлежит большинство
граждан, если следуют предписаниям законов, не до40 пуская нарушений в том, что запрещается законом,
и если тот, кто обладает цензом, допускается к зако­
носовещательной власти, то такого рода олигархия,
отличающаяся умеренностью, приближается к поли1298ь тии. Когда же право на участие в законосовещатель­
ной власти принадлежит не всем, а только избранным,
но они правят, как и в первом случае, по закону,
тогда мы имеем дело с олигархией в собственном
смысле. Если же лица, обладающие законосовещатель­
ной властью, пополняют свой состав путем кооптации
из своей же среды, когда сын заступает место отца и
когда они стоят выше законов, то такого рода строй
должен быть признан крайней олигархией. 7. Если
законосовещательная власть по некоторым делам, как,
5 например, по вопросам войны, мира, отчетов долж­
ностных лиц, принадлежит всем, по остальным же де­
лам — должностным лицам и должности замещаются
путем выбора, а не по жребию28, то этот государст­
венный строй аристократический. Если же для неко­
торых дел должностные лица назначаются по выбору,
а для других — по жребию (в последнем случае либо
непосредственно по жребию, либо по жребию из числа
предварительно намеченных кандидатов) или если при
замещении должностей применяются совместно и изю брание и жребий, то в таком случае мы имеем дело.
516

отчасти с аристократией, отчасти с политией в собст­
венном смысле.
Вот как может быть распределена законосовеща­
тельная власть в соответствии с видами государствен­
ного устройства, и сообразно с указанным распреде­
лением происходит управление при каждом государ­
ственном устройстве. 8. Для демократического строя,
как его обычно понимают в настоящее время (я имею
в виду такую демократию, где верховная власть на­
рода стоит даже выше закона), было бы полезно в
целях лучшего устройства законосовещательной вла­
сти применять способ, осуществляемый в олигархиях
относительно судебпых установлений. Именно: там под
угрозой денежного штрафа заставляют отправлять су­
дейские обязанности тех, кого желают видеть судьями,
тогда как в демократиях выдают плату неимущим.
Так следовало бы делать и относительно народных со­
браний: тогда все — простой народ со знатпыми, а по­
следние с народной массой,— совещаясь вместе, ста­
нут обсуждать дела лучше. Полезно также, чтобы в
обсуждении принимали участие, путем ли выбора или
по жребию, все части гражданского населения в рав­
ной пропорции. Наконец, в тех случаях, когда пред­
ставители простого народа будут иметь численный пе­
ревес над лицами, подготовленными к политической
деятельности, полезно было бы давать вознагражде­
ние не всем, но только такому числу их, которое со­
ответствовало бы числу знатных, или же из того раз­
ряда, который имеет численный перевес или излишек,
исключать его но жребию. 9. В олигархиях следует
либо добавлять путем избрания известное число лю­
дей из народной массы, либо установить такую долж­
ность, какая существует в некоторых, государствах,—
лробулов и номофилаков29 —- и обсуждать только те
дела, о которых они представят свои предварительные
заключения. При таком порядке народ будет иметь
свою долю участия в законосовещательной власти и
лишен будет возможности отменить что-либо в госу­
дарственном устройстве; народные постановления то­
гда будут либо вполне согласовываться с решениями
пробулов и номофилаков, либо ни в чем не будут про­
тиворечить вносимым законопроектам. Можно также
совещательный голос предоставить всем, решающий
же — только должностным лицам. 10. Вообще же сле517

S5 дует поступать вопреки установившемуся в поли-.
тиях 30 обыкновению: народной массе должно быть
предоставлено право отклонять вносимые законопро­
екты, но не право самостоятельно выдвигать их — от­
клоненный законопроект должен опять возвратиться
к должностным лицам. В политиях же поступают на­
оборот: немногие имеют право отвергать законопро­
екты, выдвигать же их они не имеют права; послед1293 а н е е всегда принадлежит наиболее многочисленному со­
бранию.
Вот наши заключения о законосовещательной,
главной власти в государстве.
XII 1. В непосредственной связи с предыдущим
стоит вопрос о распределении должностей. И по пово­
ду этой части государственного устройства можно за5 дать много разнообразных вопросов: сколько должно
быть должностей, чем ведают должностные лица и ка­
ков срок их полномочий (ведь в одних государствах
избирают должностных лиц на шестимесячный срок,
в других — на еще более короткий, в третьих — на год,
в четвертых — на более продолжительное время),
должны ли быть должности пожизненными или дол­
госрочными, или ни то ни другое, но одни и те же
лица должны занимать должности по несколько раз,
40 или один и тот же человек не может дважды занимать
должность, а лишь один раз? 2. Также относительно
организации должностей следует обсудить, из кого,
кем и каким образом должны быть замещаемы долж­
ности. Нужно суметь указать всевозможные решения
этих разнообразных вопросов в теории и затем прило­
жить эти решения на практике, сообразуясь с тем,
какие должности для какого государственного строя
полезны.
Не так легко дать определение и того, что, собст­
а5
венно, надлежит называть должностями. Для государ­
ственного общения потребны многие руководители;
поэтому не всех их, назначаемых путем избрания и
по жребию, следует считать должностными лицами;
например прежде всего жрецов (их следует считать
чем-то иным сравнительно с государственными долж­
ностными лицами), также хорегов31 и глашатаев; на·«
20 значаются путем выборов и послы.
3. Государственные же поручения имеют в виду
518

какое-нибудь определенное дело и касаются или всехг
граждан (так, например, стратег командует всеми вы­
ступающими в поход), или какой-либо части их (на­
пример, поручения, даваемые гинеконому или гедоному 32 ). Другие поручения имеют в виду государствен­
ное хозяйство (так зачастую назначаются путем из­
брания ситометры33), а некоторые поручения носят
подсобный характер, и для исполнения их ставят ра­
бов, если имеются к тому средства. Должностными
лицами в собственном смысле следует называть тех,
которым предоставлено право для определенного кру­
га дел иметь законосовещательную, решающую и рас?
порядительскую власть, в особенности эту последнюю*
потому что с понятием «распоряжаться» прежде всего
связано представление о всякого рода власти. Однако
такого рода различение не имеет, строго говоря, ника-'
кого практического значения (потому что никогда еще
не случалось, чтобы должностные лица спорили о том,
присвоено ли им само название должностных лиц);
вопрос этот, однако, имеет некоторое значепие с от­
влеченной точки зрения.
4. Какие должности и сколько их потребно для
существования государства? Какие должности не не­
обходимы, но полезны для хорошо устроенного госу-»
дарства? Вот вопросы, решение которых имеет боль­
шое значение для всякого государства, в частности
для государств небольших. Что касается больших государств, то в них можно и должно установить такой
порядок, чтобы определенной должности соответствовал
определенный круг деятельности; большое количество
граждан дает возможность многим из них вступать в
должности, так что на одни из должностей можно на­
значать одно и то же лицо лишь по истечении про­
должительного времени, а на другие — всего один раз;
да и всякое дело будет делаться лучше, когда о нем
будет заботиться человек, занятый одним делом, а не
многими.
5. В небольших государствах по необходимости
приходится сосредоточивать в руках немногих граж­
дан много должностей: вследствие малонаселенности
не легко устроить так, чтобы многие занимали долж­
ности, да и где взять тех, которые станут их преемни­
ками. Правда, и для небольших государств иной раз
бывают нужны те же самые должности и законы, что
519

25

зо

35

i2fl*M*

з

в для больших; разница только в том, что в небольших
государствах зачастую одни и те же должности прихо­
дится возлагать на одних и тех же лиц, в больших же
государствах к этой мере приходится прибегать лишь
по прошествии значительного промежутка времени.
Поэтому в небольших государствах ничто не препят­
ствует возлагать много поручений на одних и тех же
лиц, так как эти поручения одно другому мешать не
будут; да и вообще при малонаселенности государ10 ства неизбежно из должностей делать своего рода вертелы — светильники. 6. Итак, если мы сможем ука­
зать, какое количество должностей должно непременно
существовать во всяком государстве и какие должно­
сти, хотя в них нет настоятельной необходимости, все
же должны быть налицо, всякий, зная это, легче сооб­
разит, какие именно должности легче всего свести в
одну должность. Следует не упускать из виду и того,
J5 о каких делах в зависимости от местных условий
должны иметь попечение многие должности и о каких
делах повсюду должна иметь верховное' попечен:ιβ
одна должность, например, нужно ли для наблюдения
за порядком на городском рынке назначать одного
агоранома, а для тех же целей в другом месте — дру­
гого агоранома или одного и того же во всем городе.
И еще вопрос: следует ли распределять должности
в соответствии с характером подлежащих их ведению
дел или же сообразуясь с людьми? Я имею в виду,
например, следует ли одному должностному лицу на­
блюдать за общим благочинием, или нужно особоо
должностное лицо для наблюдения за благочинием дего тей и женщин. 7. Необходимо считаться, наконец, и
с различием видов государственного устройства; в свя­
зи с этим следует задать себе вопрос: есть ли разница
или нет в характере должностей в каждом из видов
государственного устройства? Например, одпи и те же
ли должности являются главными в демократии, оли­
гархии, аристократии, монархии безотносительно к то­
му, замещаются ли эти должности людьми равного и
одинакового положения или же в одних государст­
вах — людьми одного положения, в других — другого
25 (например, в аристократиях должностными лицами
являются люди образованные, в олигархиях — бога­
тые, в демократиях — свободнорожденные). Или же
некоторые должности оказываются различными в за520

висимости от различия видов государственного уст­
ройства, но только в одних случаях оказывается по­
лезным, чтобы они были одинаковыми, а в других —
разными, так как уместно придать одним и тем же
должностям иногда широкий круг деятельности, ино­
гда узкий.
8. Некоторые должности свойственны особенно то­
му или иному виду государственного строя. Напри­
мер, должность пробулов не свойственна демократии,
совет же — учреждение демократическое, ведь обяза­
тельно должно существовать такого рода учреждение,
которое имело бы своей задачей предварительное рас­
смотрение проектов, поступающих на решение народ­
ного собрания, дабы последнее не тратило на обсуж­
дение их слишком много времени. Если эту должность
занимает небольшое число лиц, то это признак оли­
гархии. Но небольшое число пробулов стоит в связи
с самим характером этой должности; отсюда ясно, что
она является характерной особенностью олигархиче­
ского строя. А где имеются и пробулы и совет, там
пробулы стоят выше членов совета, потому что член
совета характерен для демократии, пробул —для оли­
гархии. 9. Значение совета утрачивается в такого ро­
да демократиях, где само народное собрание занима­
ется всем; случается же это обыкновенно тогда, когда
за участие в народном собрании выдается щедрое
вознаграждение; в таком случае, имея досуг, собрания
устраивают часто PI сами выносят решения обо всех
делах. Педономы, гинекономы и другие должностные
лица, имеющие подобную область ведения,— все это
должности, свойственные аристократии, а не демокра­
тии. Каким образом гинекономы могли бы, например,
запрещать женам бедняков выходить из дому? Гинекономия, впрочем, не свойственна и олигархическому
строю: ведь жены олигархов живут в роскоши. Однако
сделанных нами замечаний вполне достаточно.
10. Теперь нужно постараться основательно обсу­
дить вопрос о способах замещения должностей. Раз­
личие этих способов сказывается в трех отношениях;
из соединения их неизбежно вытекает самое разно­
образие всех способов. Во-первых, кто назначает на
должности; во-вторых, из кого они замещаются;
в-третьих, каким образом это происходит. В соответ­
ствии с этим существуют три разновидности: на долж521

ности назначают либо все граждане, либо некоторые из
них и либо из всех, либо из некоторых определенных,
например из граждан, удовлетворяющих имуществен­
ному цензу, или из родовитых, или из выдающихся
своей добродетелью, или из отличающихся чем-либо
другим подобным, например в Мегарах — из числа
возвратившихся из изгнания и принявших участие в
борьбе против демократии; притом либо путем избра­
ния, либо посредством жребия. 11. В свою очередь
эти способы можно соединять по два. Я имею в виду
следующее: на одни должности назначают некоторые,
на другие — все; одни должности замещаются из всех,
другие — из некоторых; одни — путем выбора, дру­
гие — по жребию. При каждом из этих соединений
опять-таки возможны четыре различных способа: ли­
бо все должности замещаются из всех путем выбора;
либо все из всех по жребию, притом либо из всех
вообще, либо из какой-то части всего населения, на­
пример по филам, демам, фратриям, до тех пор пока
через должность не пройдут все граждане; либо по­
стоянно из всех...34 либо в одном случае так, в дру­
гом —иначе. С другой стороны, если назначают неко­
торые граждане, то либо из числа всех путем выбора,
либо из числа всех по жребию, либо из некоторых пу­
тем выбора, либо из некоторых по жребию, либо в
одном случае так, в другом — иначе, т. е. либо путем
выбора, либо по жребию. Таким образом, получается
двенадцать способов, не считая тех, которые получа­
ются из соединения по два35.
12. Из указанных способов два отвечают демокра­
тическому строю — это когда все граждане назначают
на должности из числа всех же граждан...36 путем
выбора, или по жребию, или 37 посредством соединения
того и другого, так что одни из должностей замеща­
ются путем выбора, другие — по жребию. А если не
все граждане участвуют в назначении на должности —
из числа всех ли или некоторых, по жребию ли или
путем выбора, или посредством соединения того и дру­
гого — или если одни должности замещаются из всех
граждан, другие — из некоторых, путем выбора ли или
по жребию, или посредством соединения того и дру­
гого, т. е. так, что одни должности замещаются путем
выбора, другие — по жребию, то такой способ соответ­
ствует строю политии. Если же в назначении на долж·^
522

ности из числа всех участвуют некоторые и самое на«
значение производится путем выбора или по жребию,
или посредством соединения того и другого — одних
по жребию, других путем выбора,—то это будет спо­
соб, свойственный олигархии. И еще более свойствен­
но олигархии замещать все должности одновременно
путем выбора и по жребию« 13. Назначать на одни
должности из числа всех, на другие — из некото­
рых 38 — способ, свойственный скорее политии с ари­
стократическим оттенком.
Олигархический способ — назначение на должности
производится некоторыми из числа некоторых — без­
различно, будет ли при этом применяться жребий (хо­
тя жребий применяется реже, чем избрание),— или
некоторые из некоторых обоими способами.
13. Аристократическому же строю свойствен тот
способ, при котором в назначении на должности из
числа всех или некоторых участвуют некоторые или
все, причем назначение производится путем избрания.
Вот сколько есть способов назначения на должно­
сти, и вот как они распределяются в зависимости от
того или иного государственного устройства. Теперь
станет ясно, какие способы для какого государствен­
ного строя подходят; ясно и то, как должны заме­
щаться должности, каков круг действий для каждой
из них и какие есть должности. Под кругом действий
должностного лица я разумею, например, то, что в
область его ведения входят государственные доходы
или военная охрана. Само собой разумеется, круг дей­
ствий для должностей различен, и одно дело, напри­
мер, должность стратега, другое — наблюдение за за­
ключением торговых сделок.
XIII 1. Остается сказать о последней из трех ча­
стей государственного строя, именно о судебной вла­
сти. И способы ее устройства следует определять, ис­
ходя из тех же основоположений нашего исследова­
ния. Различие судов сказывается в трех отношениях:
из кого судьи, что подлежит их суду, каким образом
судьи назначаются; иными словами, кто судьи, т. е.
назначаются ли они из числа всех граждан или из
числа некоторых; что подлежит их суду —иначе,
сколько отдельных видов суда существует; как судьи
назначаются — по жребию или путем избрания.
523

Прежде всего установим число отдельных видов
го суда. Их восемь: один — для принятия отчетов от
должностных лиц; другой — над теми, кто нанес ущерб
государству; еще один — по поводу государственных
преступлений; четвертый — для разбора тяжб между
должностными и частными лицами по поводу штра­
фов; пятый — по поводу крупных торговых сделок
между частными лицами; кроме того, по делам об
убийстве и для разбора судебных дел, касающихся
иноземцев. 2. Суд для разбора дел об убийствах —
25 безразлично, будут ли судьями одни и те же лица или
другие,— подразделяется в свою очередь на несколько
видов: об убийствах с заранее обдуманным намере­
нием, о непредумышленных убийствах, о тех слу­
чаях, когда обвиняемый сознается в своем преступле­
нии, но при этом утверждает, что имел на то правовое
основание; наконец, четвертый — суд над изгнанника­
ми, обвиняемыми в убийстве при возвращении на ро­
дину,— это тот вид суда, который называется в Афи­
нах «судом во Фреатто»39; подобного рода судебные
во разбирательства, впрочем, всегда бывают редки даже
в больших государствах. Суд над иноземцами ведает
делами иноземцев с иноземцами же или иноземцев с
горожанами. Наконец, помимо всех перечисленных ви­
дов суда существует суд для разбора дел по мелким
торговым сделкам, например на драхму, пять драхм
или немного больше, и такие судебные дела должны
65 разбираться, хотя для них нет необходимости в боль­
шом числе судей.
3. Но мы оставим в стороне суды по делам об
убийствах и суды по делам иноземцев и будем гово­
рить только о судах, разбирающих государственные
преступления. Плохое устройство этих судов влечет
за собой междоусобицы и даже ниспровержение госу­
дарственного строя. В этих судах судьями неизбежно
должны быть или все граждане для всех видов дел,
«о причем судьи назначаются путем избрания или по
жребию; или же судьями должны быть все граждане
для всех видов дел, причем одна часть судей назнача­
ется путем избрания, другая — по жребию; или, нако­
нец, для одних видов дел судьи назначаются по жре1801« бию, для других — путем избрания. Итак, получается
четыре способа, и столько же способов будет в том
случае, если судьи будут из некоторых и если они
524

будут судить, соблюдая известную очередь: опять-таки
судьи могут назначаться из числа пекоторых для всех
дел или путем избрания, или по жребию, ИЛИ В ОДНИХ
случаях по жребию, в других — путем выбора, или, s
наконец, в некоторых случаях одни и те же дела бу­
дут разбираться совместно судьями, назначаемыми по
жребию и путем избрания.
4. Таковы способы устройства суда согласно наше­
му перечислению, а еще есть их соединения по два.
Сверх того, эти соединения могут быть двоякого ха­
рактера; я имею в виду то, что, например, одни суды
могут пополняться из всех, другие — из некоторых,
третьи — из всех и из некоторых, хотя бы в том слу­
чае, если в одном и том же суде часть судей будет из
состава всех, другая часть — из некоторых, одни судьи
будут назначены по жребию, другие — по выбору, ю
третьи — обоими способами.
Итак, сказано, сколько возможно способов устрой­
ства суда. Из них суды, перечисленные на первом ме­
сте, свойственны демократическому строю; в них
судьями состоят люди из среды всех граждан, они раз­
бирают все процессы. Те судьи, которые поименованы
на втором месте, свойственны олигархическому строю;
в них все дела разбираются некоторыми из граждан.
Аристократическими же судами и судами, свойствен­
ными политии, являются суды, названные на третьем
месте; в них для одних дел судьями бывают лица,
назначенные из среды всех граждан, для других — из
некоторой части их.
is

КНИГА ПЯТАЯ (Ε)
20

I I . То, что мы предполагали исследовать, почти все
уже рассмотрено. Мы должны далее разобрать, вследст­
вие каких причин происходят государственные перево­
роты, сколько их и какого характера они бывают; ка­
кие разрушительные начала заключает в себе каждый
из видов государственного устройства; какие из этих
видов в какой преимущественно переходят; какими
средствами самосохранения обладает каждый вид го­
сударственного устройства вообще и, наконец, что слу25 жит преимущественно для сохранения каждого вида.
2. Прежде всего следует Припять во внимание сле­
дующую исходную точку зрения: при созидании боль­
шей части видов государственного устройства царило
общее согласие насчет того, что они опираются на
право и предполагают относительное равенство; но в
понимании этого равенства допускалась ошибка, на
что ранее и было указано. Так, демократическое уст­
ройство возникло на основе того мнения, что равенст­
во в каком-нибудь отношении влечет за собой и разо венство вообще: из того положения, что все в одина­
ковой степени люди свободнорожденные, заключают и
об их равенстве вообще. Олигархический строй возник
на основе того предположения, что неравенство в од­
ном отношении обусловливает и неравенство вообще1:
раз существует имущественное неравенство, то из него
вытекает и неравенство вообще. 3. Опираясь на пред­
ставление о равенстве, в демократиях все и притяза­
ют на полное равноправие; в олигархиях же на основе
35 представления о неравенстве стремятся захватить
больше прав, поскольку в обладании большим и за­
ключается неравенство.
В известном отношении все такие виды государст­
венного устройства находят свое оправдание, но с об526

щей точки эрения они покоятся на ошибочном основа*
нии. По этой причине те и другие [граждане], исходя
из своих предпосылок, раз они не получат своей доли
в государственном управлении, поднимают мятеж. На
вполне2 справедливом основании могли бы поднимать 40
мятежи те, кто выдается своей* добродетелью, ведь
только такие люди в силу их безусловного неравенства
имели бы на то вполне разумное основание, по опи t3oib
реже всего к этому прибегают. Встречаются и такие
люди выдающегося и знатного происхождения, которые
не притязают на равноправие именно вследствие этого
своего неравенства с другими; благородство происхож­
дения признается за теми, кто от предков наследует
доблесть и богатство.
4. Вот каковы бывают, так сказать, первоисточпики 5
внутренних междоусобиц, вот где зарождаются мяте­
жи. Поэтому и государственные перевороты встреча­
ются двоякого рода: иногда посягают на существующее
государственное устройство, чтобы заменить его дру­
гим, например демократическое — олигархическим, оли­
гархическое— демократическим, олигархию и демокра­
тию — аристократией и политией или наоборот; иног- ю
да на существующее государственное устройство не
посягают, оно остается прежним, но стремятся сами
взять в свои руки правление, например в олигархии или
монархии. 5. Далее, государственный переворот имеет
целью укрепить или ослабить государственный строй —
например, либо олигархию сделать более или менее is
олигархической, либо существующую демократию уси*
лить или ослабить, точно так же и при остальных ви­
дах устройства,— либо укрепить их, либо ослабить.
Иногда государственный переворот имеет целью про­
извести только частичное изменение в государственном
устройстве, например учредить или упразднить какуюнибудь должность. Так, по утверждению некоторых, в
Лакедемопе Лисандр пытался упразднить царскую 20
власть, а царь Павсаний — эфорию3. 6. В Эпидамне
государственное устройство также испытало частичное
изменение в том отношении, что вместо филархов был
учрежден совет; в качестве олигархических начал в
государственном устройстве сохранилось то, что из чис­
ла граждан, обладающих политическими правами, в
гелиею4 обязаны являться должностные лица вся­
кий раз, как происходит замещение какой-нибудь гг>
527

яо

35

40
302«

б

должности; олигархическим же является и то, что
при этом государственном устройстве был 5 один ар­
хонт.
Вообще повсюду причиной возмущений бывает от­
сутствие равенства, коль скоро ему не соответствует
действительное неравенство, ведь и пожизненная цар­
ская власть есть неравенство, если она имеется среди
равных. И возмущения поднимаются вообще ради до­
стижения равенства. 7. Равенство же бывает двоякого
рода: равенство по количеству и равенство по достоин­
ству. Под количественным равенством я разумею тож­
дество и равенство в смысле количества или размера,
под равенством по достоинству — равенство в смысле
соотношения. Например, в количественном отношении
три больше двух, два больше одного на одинаковое
число, а в смысле соотношения — одинаково четыре
больше двух, два больше одного: ведь равными частями
являются два от четырех и единица от двух, потому
что два есть половина четырех, единица — половина
двух. Соглашаясь в том, что безусловно справедливым
может быть только равенство по достоинству, люди, как
об этом сказано ранее, расходятся между собой в сле­
дующем: одни полагают, что если они будут равны от­
носительно, то они должны быть равны и вообще;
другие, признавая себя относительно неравными, при­
тязают на такое же неравенство в свою пользу во всех
отношениях. 8. Отсюда и возникают преимущественно
два вида государственного устройства — демократия и
олигархия: благородное происхождение и добродетель
присущи немногим, а противоположные качества6 —
большинству; людей благородного происхождения и
доблестных нигде не наберешь и сотни, а неимущие *
имеются повсюду. Вообще ошибка — стремиться просто
соблюсти повсюду тот и другой вид равенства. И до­
казательством служит то, что после этого происходит:
ни один из видов государственного устройства, основанный на такого рода равенстве, не остается устой­
чивым. Объясняется это тем, что ошибочное первона­
чало может повести только к тому или иному плохому
исходу. Поэтому в одних случаях должно руководство­
ваться количественным равенством, в других — равен­
ством по достоинству. 9. Как бы то ни было, демокра­
тический строй представляет большую безопасность и
реже влечет за собой внутренние распри, нежели строи
528

олигархический. Б олигархиях таятся зародыши двоя«
кого рода неурядиц: раздоры друг с другом и с паро
дом; в демократиях же — только с олигархией; сам
против себя народ — и это следует подчеркнуть — буе*
товать не станет. Сверх того, государственное устрой­
ство, основанное на господстве средних, ближе к де­
мократии, нежели к олигархии, а она из упомянутых
нами государственных устройств пользуется наиболь­
шей безопасностью.
II 1. Ввиду того что мы предполагаем рассмотреть
источники возмущений и государственных переворотов,
нам необходимо прежде всего исследовать вопрос об
их первопричинах вообще. Таких первопричин можно
пазвать три; каждую из них, взятую самое по себе, и
должно прежде всего охарактеризовать в основных ее
чертах. Во-первых, нужно знать настроение людей,
поднимающих мятеж; во-вторых, ради чего; в-третьих,
с чего, собственно, начинаются политические смуты и
междоусобные распри.
Что касается настроения людей, подготовляющих го­
сударственный переворот, то причиной должно вообще
считать по преимуществу ту, о которой нам уже при­
ходилось упоминать. А именно: одни, начиная распри,
стремятся к равноправию, основываясь на том, что они,
по их мнению, обделены правами, хотя они равны с
теми, кто их имеет в изобилии; другие, напротив, стре­
мятся к неравенству и превосходству, вступают в рас­
при в том случае, когда, по их убеждению, они, будучи
неравны с остальными, не пользуются сравнительно
с ними какими-либо преимуществами, но имеют равное
с ними или даже меньше. 2. Указанные притязания
бывают в одних случаях справедливыми, в других —
несправедливыми: ведь распри начинают и те, кто
пользуется меньшими правами, для того чтобы урав­
няться с остальными, и те, кто пользуется равными пра­
вами с остальными, с тем чтобы добиться больших
прав. Сделанных указаний достаточно для выяснения
тех настроений, какими вызываются восстания. То, изза чего происходят распри,— прибыль и почести и то,
что им противоположно; в государствах происходят
распри и из опасения утраты гражданских прав, и из
нежелания платить наложенный штраф — безразлич­
но, за самих себя или за друзей.
529

35

40
Ш2ь

5

ю

15

го

3. Причин и поводов движений души, под влиянием
которых люди настраиваются так, как сказано выше, и
предъявляют указанные требования, можно насчитать,
пожалуй, семь, но можно и больше. Две из этих при­
чин совпадают с теми, что указаны выше, но действие
их проявляется неодинаково. Стремление получить
прибыль и почет ведет к взаимному раздражению людей не потому, что они желают приобрести пх, как
сказано ранее, для самих себя, но потому, что они виДят как другие — одни справедливо, другие несправед­
ливо — в большей степени пользуются этими благами.
Причиной распрей бывают также наглость, страх, пре­
восходство, презрение, чрезмерное возвышение; с дру­
гой стороны — происки, пренебрежительное отношение,
мелкие унижения, несходство характеров. 4. Какое
значение в данном случае имеют наглость и коры­
столюбие и в каком отношении они служат причинами
внутренних распрей — это, пожалуй, ясно; если нахо­
дящиеся у власти проявляют наглость и корыстолюбие,
то население начинает враждебно относиться и к ним 8,
и к тому государственному строю, который дает им
такие возможности; корыстолюбие же направляется
иногда на имущество частных лиц, иногда па госу­
дарственное добро. Ясно также, какое значение имеет
почет и почему и он служит причиной внутренних
неурядиц: люди возмущаются, видя, как они сами
этим почетом не пользуются, а другие, напротив, поль­
зуются. Несправедливость здесь заключается в том, что
одни люди пользуются почетом, а другие лишены его,
причем не принимается в соображение достоинство тех
и других; справедливость была бы, напротив, в том
случае, если бы почет воздавался по достоинству· Пре­
восходство ведет также к внутренним распрям, когда
кто-либо — один или несколько — будет выдаваться
своим могуществом в большей степени, нежели это
совместимо с характером государства и властью прави­
тельства. При таких обстоятельствах возникает обыкновенно монархическое или династическое правление;
5. Поэтому в некоторых государствах, как, например, в
Аргосе и в Афинах, имеют обыкновение прибегать
к остракизму, хотя было бы лучше уже с самого на-«
чала следить за тем, чтобы в государстве не появля­
лись люди, столь возвышающиеся над прочими, пежели, допустив это, потом прибегать к лечению. Страх»
530

служит причиной распрей в том отношении, что, с од­
ной стороны, люди, нанесшие обиду, боятся понесла
кару, а с другой — те, кому грозит опасность стать
жертвой обиды, желают предупредить возможность оби­
ды еще до ее нанесения. Так, на Родосе знатные спло­
тились против демократии из-за начинавшихся против
них судебных дел9, 6. Презрение ведет за собой распри 25
и возмущения; это случается, например, в олигархии,
где большая часть граждан не участвует в управлении
государством, хотя и сознает свою силу. Да и в де­
мократиях беспорядочность и анархичность государст­
венного строя вызывают презрение к нему со стороны
состоятельпых людей. Так, демократия была упразд­
нена в Фивах, когда там после битвы при Энофитах
государственные порядки пришли в расстройство; то зо
же самое произошло в Мегарах, где демократы были
побеждены из-за недисциплинированности и анархии,
в Сиракузах — перед тираннией Гелона, на Родосе —
перед ниспровержением демократии.
7. Государственные перевороты происходят также
вследствие несоразмерного возвышения. Известно, что зз
тело состоит из частей и должно увеличиваться в своем
росте соразмерно, чтобы сохранялась пропорциональ­
ность. В противном случае оно гибнет, если, например,
нога будет длиной в четыре локтя, а остальное тело
всего в две пядиI0; a иногда тело примет вид другого
живого существа, если при этом будет развиваться так­
же несоразмерно не только в количественном, но и в 40
качественном отношении. Точно так же и государство иоза
состоит из отдельных частей; из них некоторые выра­
стают зачастую незаметно, хотя бы, например, масса
неимущих в демократиях и политиях. 8. Происходит
это иной раз и в силу случайных обстоятельств. Так,
например, в Таранте после поражения и гибели многих
знатных в борьбе с япигами, немного спустя после s
Персидских войн, из политии возникла демократия.
В Аргосе после поражения, нанесенного аргосцам
Клеоменом Лаконским в битве «седьмого дня» м , при­
шлось принять в число граждан некоторое количество
периеков. В Афинах знатные уменьшились в числе
после неудачных сухопутных битв, потому что ко вре­
мени Лаконской войны в войске служили по списку 12. ю
Случается это, хотя и реже, и в демократиях, когда
увеличивается число состоятельных или возра531

стает
вообще
имущественное
благосостояние —*
демократический строй переходит в олигархический и
династический.
9. Государственный строй изменяется и без распри,
is вследствие происков; так было в Герее, где назначение
должностных лиц по выбору заменено было назначен
нием по жребию, потому что выбирали тех, кто пускал
в ход козни. Также вследствие беззаботности, когда
позволяют занимать высшие должности людям, враж­
дебно относящимся к существующему государственно^
му строю; так в Орее была ниспровергнута олигархия,
когда в число должностных лиц попал Гераклеодор,
20 преобразовавший олигархию в политик) и в демокра­
тию 13. Также вследствие небрежного отношения к ме­
лочам; именно зачастую такое небрежное отношение
к мелочам незаметно влечет за собой большие переме­
ны в установившемся законном порядке; так, в Амбракии имущественный ценз, необходимый для занятия
должностей, был невелик, а в конце концов стали по­
лучать должности независимо от ценза, потому что
между небольшим цензом и отсутствием какого-либо
25 вообще разница очень невелика или даже ее совсем нет,
10. Газноплеменность населения, пока она не сгладится, также служит источником неурядиц: государст­
во ведь образуется не из случайной массы людей, а
потому для его образования нужно известное время·
Поэтому в большей части случаев те, кто принял к себе
чужих при основании государства или позднее, испы-«.
зо тали внутренние распри. Когда, например, ахейцы,
вместе с трезенцамп основавшие Сибарис, превзошли
их затем численностью, они изгнали трезенцев, и это
преступление тяжким прегрешением легло на жителей
Сибариса. В Фуриях сибариты враждовали с теми по­
селенцами, которые вместе с ними основали этот го-«
. род; упирая на то, что страна принадлежит им, сибари­
ты требовали себе преимуществ. В Византии пришлые
поселенцы составили заговор и, уличепные, были поело
битвы изгнаны14. 11. Жители Антиссы, приняв к ceas бе хиосских изгнанников, потом, после битвы, изгнали
их, а жители Занклы, приютившие у себя самосцев,
сами были изгнаны последними. В Аполлонии, что на
Понте Евксинском, произошли внутренние волнения
из-за принятия новых поселенцев. В Сиракузах после
1зозь низвержения тираннии ,5, когда иноземцы и наемники
532

получили гражданские права, возникли внутренние
смуты и дело дошло до вооруженного столкновения.
Большая часть гражданского населения Амфиполя бы­
ла изгнана из города принятыми в число граждан по­
селенцами из Халкиды 16.
12. Иной раз в государствах возникают внутренние 5
распри вследствие местных условий, когда, например,
территория бывает непригодна для создания единого
государства. Так было в Клазоменах, где жившие на
Хите враждовали с жившими на острове; также жители ю
Колофона и жители Нотия. И в Афинах население не­
одинаковое: жители Пирея настроены более демокра­
тично, чем жители самого города. И подобно тому как
на войне переправы через рвы, хотя бы и очень не­
большие, расстраивают фаланги, так, по-видимому, и
всякого рода различие влечет за собой раздоры. Быть is
может, сильнее всего раздоры эти обусловливаются раз­
личием между добродетелью и порочностью, затем меж­
ду богатством и бедностью, а затем следуют и другие
более или менее значительные причины, к числу кото­
рых принадлежит и только что указанная нами.
Ill 1. Итак, внутренние распри возникают не по
причине мелочей, но из мелочей; распри поднимаются
всегда по поводу дел важных. Особенное значение при­
обретают мелкие неурядицы в том случае, когда они
возникают среди лиц высокопоставленных, как это го
случилось в древние времена в Сиракузах. Государст­
венный переворот произошел на почве распрей из-за
любовных дел между двумя молодыми людьми, зани­
мавшими важные должности. Когда один из них отлу­
чился, другой, его товарищ, переманил к себе предмет
его любви; тогда первый, разобидевшись на второго,
склопил в свою очередь жену последнего вступить 25
с ним в связь. Затем они втянули в свои распри лиц
правившего слоя, так что все разделились на две враж­
дебные стороны. 2. Поэтому нужно принимать меры
предосторожности против такого рода явлений, когда
они только возникают, и стараться примирить враж­
дующих между собой правителей и могущественных
лиц; ошибка заключается в самом начале вражды,
а начало, как говорится,— половина всякого дела, так зо
что сама по себе ничтожная начальная ошибка стоит
в ближайшем соотношении с ошибками во всем
533

35

1зо4а

5

ю

15

го

25

дальнейшем. Вообще распри среди знатных приходится
расхлебывать всему государству, как это случилось, на­
пример, в Гестиее после Персидских войн, когда два
брата завели между собой тяжбу из-за отцовского наследства. Более бедный из них утверждал, что его
брат скрыл имущество отца и тот клад, который был
найден отцом, и склонил на свою сторону простой на-«
род; другой же брат, владевший большим имуществом,
привлек на свою сторону состоятельных людей*
3. В Дельфах одно сватовство послужило причиной
ссоры, а это повело впоследствии к внутренним неуря­
дицам. Жених по дороге к невесте увидел неблагоприятное для себя предзнаменование и отказался от бра­
ка; тогда оскорбленные родственники невесты в то
время, когда жених приносил жертву, подбросили ему
некоторые предметы, принадлежавшие святыне, и за­
тем убили его как святотатца. В Митилене спор, начавшийся из-за дочерей-наследниц, послужил началом
великих зол и вызвал войну Митилены с Афинами, во
время которой Пахет взял их город. Тимофан оста­
вил после себя двух дочерей; Дександр стал сватать
их за своих сыновей, но получил отказ; тогда оп на­
чал распрю и при этом склонил на свою сторону афинян, проксеном17 которых он был. 4. Точно так же,
когда у фокидян возникла распря из-за дочери-наслед­
ницы между Мнасеем, отцом Миасона, и Евфикратом,
отцом Ономарха, эта распря послужила для фокидян
началом Священной войны. И в Эпидамне произошел
государственный переворот из-за свадебных дел: некто помолвил свою дочь за одного молодого человека;
когда же отец помолвленного, став должностным ли­
цом, оштрафовал его, последний, считая себя оскорб­
ленным, привлек на свою сторону людей, не принад­
лежавших к составу граждан.
5. Государственные перевороты в сторону олигар­
хии, демократии, политии обусловлены такя^е и тем,
что какая-либо из частей государства — будь то какоенибудь учреждение или часть населения — приобретает
славу или значение. Так, ареопаг, прославившийся во
время Персидских войн, по-видимому, придал государ­
ственному строю более строгий вид; с другой стороны,
корабельная чернь, став причиной Саламинской побе­
ды и благодаря ей гегемонии Афин на море, способствонала укреилению демократии. Точно так же в Аргосе
534

знатные, прославившиеся в Мантинейской битве протлв
лакедемонян, попытались упразднить демократию.
6. В Сиракузах простой народ, добившись победы во
время войны с афинянами, сменил политик) па демо­
кратию. В Халкиде простой парод, покончивший при
помощи знатных с тиранном Фоксом 18, тотчас же за­
хватил власть в государстве. То же самое произошло
в Амбракии, где простой народ, соединившись с заго­
ворщиками, изгнал тиранна Периандра, а государствен­
ную власть забрал в свои руки.
7. И вообще не следует упускать из виду, что тот,
кто стал причиной могущества государства,— будь то
частные люди, должностные лица, филы или какая-ни­
будь часть или слой населения — все они поднимают
распри. Ведь начинают распри либо те, кто завидует
их почетному положению, либо они сами вследствие до­
стигнутого ими превосходства не желают оставаться
в равном положении с остальными. Государственный
строй изменяется и в том случае, когда окажется, что
противоположные части государства, например богатые
и простой народ, уравняются в количестве, а средних
граждан не будет вовсе или их будет совсем незначи­
тельное число. Если одна из указанных частей достиг­
нет большого перевеса, то другая не хочет рисковать
вступать с ней в борьбу. Этим, между прочим, объяс­
няется и то, что отличающиеся своими добродетелями
люди обыкновенно не вступают в распри: слишком их
мало сравнительно с большинством.
Вот каковы вообще причины и поводы внутренних
неурядиц и государственных переворотов при всех ви­
дах государственного устройства.
8. Производятся же государственные перевороты
путем либо насилия, либо обмана, причем к насилию
прибегают или непосредственно с самого начала, или
применяя принуждение по прошествии некоторого
времени. И обман бывает двоякого рода. Иногда, обма­
нув народ, производят переворот с его согласия, а
затем, по прошествии некоторого времени, насильствен­
ным путем захватывают власть, уже против воли на­
рода. Так, например, при господстве Четырехсот обма­
нули народ уверениями, что царь19 даст деньги на
войну с лакедемонянами, а затем, когда эта ложь была
обнаружена, пытались удержать власть в своих руках.
Иногда, сначала подействовав на народ убеждением,
535

затем снова убеждают его и правят с его согласия/
Итак, вот вообще какие причины ведут к государ­
ственным переворотам при всех видах государственно­
го устройства.

го

25

зо

35

1305а

5

IV 1. Мы должны теперь обратиться к рассмотре­
нию того, какой характер принимают государственные
перевороты применительно к каждому из видов государственного строя, согласно нашему подразделению.
В демократиях перевороты чаще всего вызываются не­
обузданностью демагогов, которые, с одной стороны,
путем ложных доносов по частным делам на состоя­
тельных людей заставляют этих последних сплотиться
(ведь общий страх объединяет и злейших врагов),
а с другой стороны, натравливают на них пародную
массу. Правильность этого замечания можно было бы
подтвердить многими примерами. 2. Так, на Косе де­
мократия пала, после того как там появились дрянные
демагоги, а знать объединилась20. То же самое на Ро­
досе: демагоги взяли на себя управление государствен­
ными финансами и стали препятствовать выплате
денег, задолженных государством триерархам21; последние были вынуждены сплотиться между собой ввиду
грозивших им судебных разбирательств и упразднить
демократию. Упразднена была демократия и в Гераклее 22 ; тотчас же после основания этой колонии при­
теснявшаяся демагогами знать удалилась в изгнание,
затем изгнанники объединились и, возвратившись,
упразднили демократию. 3. Подобным же образом
упразднена была демократия и в Мегарах: демагоги
изгнали многих знатных, чтобы иметь возможность
конфисковать их имущество; изгнанников этих набра­
лось много; вернувшись, они победили демократов в
битве и установили олигархию. То же случилось в
Киме при демократии, которую упразднил Фрасимах23;
Почти таким же образом, как оказывается при бли­
жайшем рассмотрении, происходили государственные
перевороты и в остальных местах. То демагоги, желая
подольститься к народу, начинают притеснять знатных
и тем самым побуждают их восстать, либо требуя раздела их имущества, либо отдавая доходы их на государ­
ственные повинности24; то они наводят на богатых из­
веты, чтобы получить возможность конфисковать их
имущество.
536

4. У древних, когда демагог становился вместе с тем
и военачальником, государственный строй переходил
в тирапыию; едва ли не большая часть древних тираннов происходила из демагогов. Причина, почему преж- ю
де это случалось так, а теперь не бывает, заключается
в следующем: тогда демагоги были из среды полковод­
цев (мастеров по части красноречия не было), теперь
же, с расцветом ораторского искусства, демагогами ста­
новятся те, кто умеет красно говорить; но так как в
военном деле они неопытны, то и не пытаются стать
тираннами, а если что-нибудь подобное и случается,
то разве только на короткое время. 5. В прежние вре- i5
мена тиранния возникала чаще, чем теперь, еще и по­
тому, что в руках некоторых лиц сосредоточивались
большие полномочия; так, в Милете тиранния возникла
из притании (притан ведал многими важными дела­
ми) 25t a также вследствие того, что и города были
тогда невелики, простой народ жил на полях, без от- 2о
дыха занимался своей работой и, таким образом, пред­
статели народа26, когда они обладали военными талан­
тами, стремились к тнраннии. Но этого достигали все
они потому, что пользовались доверием народа, а сред­
ство приобрести доверие заключалось в том, что они
объявляли себя ненавистниками богатых. Так, в Афи­
нах Писистрат добился тираннии, вступив в распрю
с педиаками; Феаген в Мегарах — избив скот состоя- 25
тельных людей, застигнутый им на пастбище у реки;
Дионисий — после того как он обвинил Дафнея и бога­
чей и благодаря этой вражде поверили, что он предан
народу27. 6. Встречается также и переход от отеческой
демократии к современной28. Там, где должности заме­
щаются путем избрания, не на основании имуществен- зо
ного ценза, а выбирает народ, демагоги, стремясь за­
хватить должности в свои руки, достигают того, что
народ становится выше самих законов. Целительным
средством к уничтожению или ослаблению этого зла
может служить то, чтобы при выборах должностных
лиц голосование происходило по отдельным филам,
а не поголовно.
Вот по каким причинам происходят государствен- 35
ные перевороты в демократиях.
V 1. Два наиболее заметных повода, преимущест­
венно ведущих к крушению олигархий: первый —.
537

40
1305ь

5

ίο

15

го

2г,

притеснение олигархами народной массы; в этом слу­
чае любой становится предстателем, в особенности если
окажется, что такой вождь сам принадлежит к среде
олигархов, как это было на Наксосе, где таковым оказался Лигдамид, ставший впоследствии наксосским тиранном. 2. Также и несогласие друг с другом29 подает
повод к распрям. Иногда крушение государственного
^троя вызывают люди состоятельные, но не занимаю­
щие должностей, когда лишь очень немногие имеют
почетные права, как это имело место в Массалии, в
Истре, в Гераклее и в других государствах. Здесь
люди, не имевшие доступа к должностям, возбуждали
волнения до тех пор, пока доступ к ним не получили
сначала старшие братья, а затем в свою очередь и
младшие. (Дело в том, что в некоторых местах не мо­
гут одновременно занимать государственные должности
отец и сын, в других — старший и младший братья.))
В итоге в Массалии олигархический строй приблизился
к политии, в Истре олигархия в конце концов обрати­
лась в демократию, а в Гераклее30 власть от немногих
перешла в руки шестисот граждан. 3. В Книде оли­
гархия была свергнута, после того как среди знатных
возникли распри, связанные с тем, что только немно­
гие из их числа имели доступ к правлению и, как
только что было упомянуто, сын не допускался, если
в должности был отец, а из братьев, если их было
несколько, допускался только старший. Воспользовав­
шись этой враждой, народ, выбрав себе предстателя
из знатных, напал на них и одержал победу, ведь
взаимные распри всегда ведут к слабости. 4. Точно
так же и в Эрифрах31 при олигархии Басилидов в
давнишние времена, хотя находившиеся у власти пре­
красно пеклись о государственных делах, народ, не­
довольный тем, что им управляют немногие, измеиил
государственное устройство. Олигархии испытывают
потрясения сами по себе также из-за честолюбия тех,
кто занимается демагогией. Демагогия при этом бы­
вает двоякого рода. Иногда в среде самих олигархов,
потому что, хотя бы последних было совсем немного,
все же среди них найдется демагог; так, например, в
Афинах среди Тридцати Харикл приобрел силу, дема­
гогически заискивая перед ними, или среди Четырехсот
Фриних. 5. Иногда сами олигархи занимаются дема­
гогией среди черни, Так, например, в Ларисе стражи
538

граждан, избрание которых зависело от черни, зани- 3о
мались демагогической деятельностью, и вообще в тех
олигархических государствах, где должностных лиц
избирают не те, из кого избираются должностные лица,
но где избирателями являются тяжеловооруженные
или простой народ, а избрание на должность обус­
ловлено большим имущественным цензом или принад­
лежностью к гетериям32, как это имело место в Аби­
досе, также там, где суды пополняются не из числа
правящих граждан, последние демагогически запеки- 35
вают перед судом и производят государственный пере­
ворот, как в Гераклее Понтийской.
6. Государственный переворот происходит и в том
случае, когда в олигархиях власть сосредоточивается
в руках еще меньшего количества лиц. Стремясь со­
хранить равенство, обиженные вынуждены прибегать
к содействию народа. Происходят государственные пе­
ревороты в олигархиях и тогда, когда олигархи, ведя 40
распутную жизнь, растрачивают свое имущество33;
ведь такие люди стремятся провести новшества и либо
сами пытаются захватить тиранническую власть, либо 1зоба
подготовляют к этому кого-либо другого; так, напри­
мер, Гиппарин в Сиракузах34 — Дионисия. В Амфи*
поле пекто по имени Клеотим поселил в городе выход­
цев из Халкиды, а когда они прибыли, поднял их про­
тив состоятельных людей. Точно так же на Эгине тот,
кто вел переговоры с Харетом, попытался по той же s
самой причине произвести государственный перево­
рот35. 7. Иногда олигархи пробуют тотчас же воз­
будить в народе то или иное движение, иногда они
расхищают общественное добро, вследствие чего начи­
нают распри против них36 либо подобные им, либо те,
кто вступает в борьбу с расхитителями, что имело место
в Аполлонии Понтийской. Но если внутри олигархии
царит согласие, тогда она нелегко разлагается сама со- ю
бой. Доказательство этому дает государственный строй
в Фарсале, где небольшая группа олигархов держит
власть над массой в своих руках, потому что в отно­
шениях между собой они единодушны.
8. Олигархия разрушается и в том случае, когда
в ней образуется другая олигархия. Бывает это тогда,
когда при немногочисленности полноправных граждан к
занятию высших должностей допускаются не все эти не- is
многие. Это случилось некогда в Элиде; государством
539

20

25

зо

35

13ооь

5

управляли олигархи, и из их числа лишь очень
немногие становились геронтами37, так как их было
девяносто и они занимали свою должность пожизнен­
но; избрание же происходило по династическому об­
разцу наподобие выборов спартанских геронтов.
9. Крушение олигархий может произойти и в воен­
ное и в мирное время. Во время войны олигархи ока­
зываются вынужденными, не доверяя народу, пользо­
ваться наемными воинами, и тот, кому они их вручат,
зачастую становится тирапном, как, например, в Ко­
ринфе Тимофан; а если их будет несколько, то они
сами добиваются для себя династической власти38;
иногда, впрочем, страшась этого, предоставляют и народ­
ной массе участие в государственном управлении, так
как им без содействия народа не обойтись. Во время
мира олигархи вследствие взаимного недоверия друг к
другу поручают военную охрану наемным воинам и их
начальнику, являющемуся посредником между враж­
дующими; последний иногда становится властителем
тех и других. Так случилось в Ларисе с Симом в прав­
ление Алевадов39 и в Абидосе во время господства там
гетерий, одпой из которых руководил Ифиад.
10. Распри происходят также из-за того, что одни
из олигархов отвергают брачные предложения других
олигархов или поступают враждебно при судебных
разбирательствах. Например, распри из-за неудавшегося сватовства, указанные выше. Между прочим, и оли­
гархию всадников в Эретрпи сокрушил Диагор, оби­
женный при сватовстве. Из-за судебного приговора
произошло возмущение в Гераклее40 и в Фивах: в Гераклее на Еветиона, а в Фивах на Архия было нало­
жено наказание по обвинению в прелюбодеянии, правда
заслуженное, но приведенное в исполнение пристраст­
ным образом: политические противники Еветиона и
Архия так далеко зашли в своей вражде, что выста­
вили их на городской площади с колодками на шее.
11. Многие олигархии были ниспровергнуты вслед­
ствие того, что они носилп слишком деспотический
характер, чем и вызвали раздражепие против себя со
стороны некоторых пользовавшихся всеми правами
лиц. Так было с олигархиями в Книде и на Хиосе. Го­
сударственные перевороты в так называемой политии
и в олигархиях, в которых назначенце на должность
членов совета, судей, а также и на другие обусловлено
540

имущественным цензом, зависят иногда и от простой
случайности. Часто при ранее установленном примени­
тельно к соответствующим обстоятельствам цензе, так ю
что на основании его в олигархиях действительно не­
многие, а в политиях средние граждане принимали
участие в государственном управлении, затем, когда
наступает благоденствие в государстве, благодаря ли
миру или каким-нибудь другим благоприятным обстоя­
тельствам, одно и то же имущество оказывается в не­
сколько раз превышающим ценз, так что все граждане
должны получить доступ ко всему. В таком случае пе- 15
реворот совершается или постепенно, мало-помалу, бес­
шумно, или же быстрее.
12. Вот причины, по которым в олигархиях проис­
ходят перевороты и распри. При этом нужно заметить
вообще, что демократии и олигархии переходят иногда
не в соответственно им противоположный строй, но в
однородный; например, из демократий и олигархий, 20
ограниченных законами, рождаются неограниченные
демократии и олигархии, и наоборот.
VI 1. В аристократиях распри происходят отчасти
вследствие того, что в них лишь немногие пользуются
почетными правами; это обстоятельство, как указано
выше, вызывает политические движения и в олигар­
хиях, так как в сущности аристократия в известном
отношении является олигархией: в обеих правят пе- 25
многие, хотя основание отбора немногих не одно и то
же. Вследствие этого можно и аристократию считать
олигархией. Преимущественно же это неизбежным об­
разом происходит в том случае, когда то или иное коли­
чество людей пришло к горделивому сознанию, что они
сходны с полноправными гражданами по своей добле­
сти. Так было в Лакедемоие с так называемыми пар- а»
фениями (они происходили от «одинаковых»), которых
изобличили в заговоре и отправили основывать коло­
нию в Тарант41.
2. Также — когда некоторые, занимая видное поло­
жение, терпят унижения со стороны некоторых, поль­
зующихся большими правами, хотя не уступают этим
последним в смысле доблести; например, Лисандр — со
стороны царей42. Или когда кто-нибудь, будучи чело­
веком мужественным, не пользуется почетными права­
ми, как, например, Кинадон, поднявший при Агесилае 35
541

1307а

s

ίο

15

20

25

вооруженное восстание против спартиатов. Т^кже -»
когда одна часть населения оказывается слишком бед­
ной, а другая, напротив, слишком благоденствует; это
бывает чаще всего во время войн; и это случилось
в Лакедемоне во время Мессенской войны, что ясно
видно из стихотворения Тиртея43 под названием «Благозаконие»; некоторые, терпя бедствие из-за войны,
требовали передела земли. Наконец, если кто-либо, за­
нимая очень важное положение в государстве и имея
все данные к тому, чтобы стать еще выше, поднимает
мятеж, чтобы стать единодержавным, как, по-видимому,
Павсаний в Лакедемоне, бывший главнокомандующим
во время Персидских войн44, и Аннон в Карфагене.
3. Но главной причиной крушения политий и ари­
стократий являются встречающиеся в самом их госу­
дарственном строе отклонения от справедливости. На­
чало крушения заключается в том, что в политий в
неправильном соотношении объединены демократия и
олигархия, в аристократии же — та и другая и ещо
добродетель, в особенности же указанные два элемен­
та. Имею в виду демократию и олигархию, потому что
именно их пытаются соединить политий и большая
'часть так называемых аристократий. 4. Ведь и отли*
чаются аристократии от так называемых политий имен­
но в этом отношении, а поэтому первые менее, вторые
более устойчивы. Те государственные устройства, ко­
торые отклоняются более в сторону олигархии, назы­
вают аристократическими, а те, которые более склоня­
ется в сторону демократии,— политиями. Поэтому по­
следние более прочны, чем первые: большинство имеет
большую силу, и люди больше любят порядок, при ко­
тором осуществляется равноправие, тогда как облада­
тели большого состояния, если государственный строй
предоставит им значительный перевес, стремятся про­
явить наглость и корыстолюбие. 5. Вообще, в какую сто­
рону клонится государственный строй, в том направ­
лении и происходит изменение, так как те и другие
стремятся усилить то, что им выгодно; полития, напри­
мер, перейдет в демократию, аристократия — в олигар­
хию. Или изменение пойдет в противоположном на­
правлении, т. е. аристократия^ обратится в демократию
(если менее обеспеченные, терпя обиды, станут тянуть
и противоположную сторону), а полития — в олигар­
хию* Ведь устойчивым государственным строем бывает
542

единственно такой, при котором осуществляется равен-·
ство в соответствии с достоинством и при котором каж­
дый пользуется тем, что ему принадлежит.
6. С подобного рода примером мы встречаемся в
Фуриях, где слишком высокий имущественный ценз,
требовавшийся для занятия должностей, был впослед­
ствии сокращен, а число должностей — увеличено.
А так как всю земельную собственность с нарушением зо
всякого закона сосредоточили в своих руках знатные
(ведь государственный строй, клонившийся скорее в
сторону олигархии, давал им возможность увеличивать
свое состояние)...45 Народ, развивший свои силы во вре­
мя войны, одержал верх над гарнизоном и заставил
владевших большими участками земли отступиться
от них46.
7. Сверх того, всякий аристократический строй, как
приближающийся к строю олигархическому, ведет к 35
большему обогащению знатных. Так, в Лакедемонс соб­
ственность сосредоточивается в руках пемногих, и
у знатных больше возможностей делать то, что хотят^
и родниться, с кем желают. Поэтому и государство
Локров погибло из-за такого брака Дионисия, что не
могло бы иметь места ни в демократии, пи в правиль- *о
но устроенной аристократии47. Аристократии, однако,
чаще всего изменяются, постепенно расслабляясь. H pa- 1307ь
нее было сказано по поводу всех вообще видов госу­
дарственного устройства, что и мелкие измепения ведут
к переворотам; стоит только пренебречь чем бы то ни
было в деле государственного управления, как поело
этого начинает легко сдвигаться со своего места и не- s
что более существенное и что легче дается в руки, и
так до тех пор, пока весь государственный порядок
не придет в расстройство.
8. То же самое сказалось и в государственном строе
Фурий: там был закон, в силу которого переизбрание
на должность стратега допускалось через пять лет;
некоторые из более молодых, воинственно настроенные
и пользовавшиеся расположением народной массы, пре­
зирая стоявших у власти и рассчитывая на легкое осу- ю
ществление задуманного, прежде всего попытались от­
менить этот закон, чтобы одни и те же лица могли
занимать должность стратега непрерывно: они предви­
дели, что народ охотно будет избирать их. Должност­
ные лица, назначенные паблюдать за исполнением
543

упомянутого закона (они назывались симбулами48),
15 сначала попытались противиться, но потом дали себя
убедить, предполагая, что те, изменив упомянутый за­
кон, в остальном оставят неприкосновенным государст­
венный строй. Впоследствии же, пожелав воспроти­
виться другим изменениям, они ничего не достигали,
и весь государственный строй сменился династическим
в пользу тех, кто начал вводить новшества.
20
9. Все виды государственного строя рушатся либо
от внутренних, либо от внешних причин, когда госу­
дарство с противоположным устройством находится
вблизи или хотя и далеко, но обладает могуществом.
Это мы видим на примерах гегемонии Афин и Лакедемона: афиняне упраздняли повсюду олигархические
правления, лакедемоняне — демократические. Теперь
почти все сказано о причинах, ведущих к государствен25 ным переворотам и междоусобным распрям.

m

35

/,о
1308а

VII 1. Непосредственно за этим следует сказать
о тех спасительных мерах, благодаря которым госу­
дарственному устройству вообще и каждому из его ви­
дов в частности можно обеспечить устойчивое состоя­
ние. Прежде всего ясно, что если нам известны причи­
ны, ведущие к гибели государственных устройств, то
мы тем самым знаем и причины, обусловливающие их
сохранение: противоположные меры производят про­
тивоположные действия, а разрушение противополож­
но сохранению. В том государственном строе, в кото­
ром хорошо смешаны начала, следует предохранять их
прежде всего прочего от правонарушений, причем в
особенности необходимо обращать внимание на сохра­
нение всех мелочей.
2. Правонарушения прокрадываются в государст­
венную жизнь незаметно, подобно тому как небольшой
расход, часто повторяясь, ведет к потере состояния,
ведь расход незаметен именно потому, что совершается
не сразу; этим рассудок вводится в заблуждение — по­
лучается вроде софистического вывода: если каждая
отдельная часть мала, то и целое невелико. А это от­
части так, отчасти не так: ведь целое, взятое во всей
его совокупности, не мало, оно лишь состоит из мел­
ких частей. Таким образом, должно прежде всего остсрегаться такого начала, а затем уже не верить тем
софизмам, которые составляются для обмана народной
544

массы: опи будут пзобличепы самими фактами. А ка­
кие софизмы мы называем политическими, об этом ска­
зано ранее.
3. Кроме того, нужно иметь в виду, что есть не
только аристократии, но и олигархии, которые сохра­
няются не потому, что такой строй отличается прочностыо, а лишь благодаря тому, что лица, занимающие
должности, хорошо относятся как к тем, кто не причастей к полноправному гражданству, так и к тем,
кто к нему причастен: первых они не притесняют и тех
из них, которые способны к управлению государством,
вводят в состав полноправного гражданства, вообще
честолюбивых не ущемляют в том, что касается чести,
а народную массу — в ее материальных интересах; во
взаимных же отношениях между собой и с людьми,
принадлежащими к полноправному гражданству, про­
являют демократичность. Ибо то равенство, добиться
которого для народной массы стремятся демократы,
среди равноправных49 не только правомерно, но и по­
лезно. 4. Поэтому, если полноправных граждан много,
большую пользу приносят некоторые из демократиче­
ских узаконений, например избрание должностных лиц
на полгода, чтобы все равноправные могли запимать
должности, ведь равноправные являются как бы де­
мосом, почему π среди них, как об этом было сказано
выше, нередко появляются демагоги. Затем, олигархии
и аристократии реже переходят в династический строй:
при непродолжительном пребывании у власти не с та­
кой легкостью можно творить зло, как при продолжительном, а именно это последнее обстоятельство и ве­
дет к тому, что в олигархиях и демократиях рождаются
ти ранний, причем и тут и там к тиранпии стремятся
те, кто пользуется наибольшим влиянием, т. е. в де­
мократиях демагоги, в олигархиях династы50, либо те,
кто занимает важнейшие должности, и притом в тече­
ние продолжительного времени.
5. Сохранению государственного строя способствует
пе только то, что он далек от всякого разрушающего
начала, по иногда и самая близость последнего, внушая
страх, побуждает тверже держаться имеющегося госу­
дарственного строя. Поэтому те, кто печется о сохране­
нии государственного строя, должны возбуждать у
граждан разные опасения, чтобы те охрапяли государ­
ственный строй π ne разрушали его, подобно тому как
18

Аристотель, т, 4

545

5

ю

is

го

25

зо они заботятся о ночной охране, и при этом представ-*
лять близким то, что на самом деле далеко. Затем, сле­
дует стараться соперничество и распри, возникающие
среди знатных, предупреждать средствами, какие пре­
доставляются законами; то же должно делать и по от-«
ношению к тем, кто не заражен соперничеством, чтобы
оно не коснулось и их. Суметь понять зарождающееся
зло в самом его начале — дело не первого встречного,
35 а опытного государственного мужа.
6. Чтобы предупредить в олигархиях и демократиях
изменения строя, связанные с имущественным цензом,
именно когда ценз этот остается прежним, между тем
как появляется изобилие денег, полезно руководство­
ваться следующим: нужно сравнивать сумму нового
40 ценза с суммой прежнего, и в тех государствах, где
оценка имущества происходит ежегодно, делать это
1308ь каждый год; в более крупных государствах — либо че­
рез два года на третий, либо через четыре на пятый.
И если окажется, что состояние граждан возросло или
уменьшилось сравнительно с прежним временем, когда
установлена была оценка имущества в государстве, то
следует издать и соответствующий закон об увеличении
или уменьшении ценза в данное время — оценку нуж5 по повысить, если состояние возросло, в зависимости от
степени его возрастания; понизить и уменьшить, если
состояние убавилось. 7. Если этого не делать в олигар­
хиях и политиях, то в одних случаях олигархия может
перейти в династию, а полития — в олигархию, в дру­
гих — из политии может возникнуть демократия, а из
ю олигархии — полития или демократия. И в демократии,
и в олигархии, и в монархии51, и при всяком государст­
венном строе общим правилом должно быть то, что не
следует никого чрезмерно возвеличивать; скорее, нуж­
но пытаться предоставлять почести незначительные и
па продолжительные сроки, нежели сразу большие па
короткое время (люди ведь развращаются, да и не вся15 кий способен достойно переносить свою удачу). Если
же это невозможно, то, дав все почести, не следует
сразу же их все и отнимать, но лишь постепенно.
8. Лучше же всего попытаться посредством соответст­
вующих законоположений наладить дело так, чтобы
никто слишком не выдавался своим могуществом, будет
ли оно основываться на обилии друзей или на матери­
альном достатке; в противном случае лучше удалять
546

таких людей за пределы государства. Так как некото­
рые заводят новшества в государстве даже своим об­
разом жизни, то следует установить какую-нибудь
должность, которая надзирала бы за теми, чей образ
жизни оказывается вредным для государственного
строя, а именно в демократиях для демократии, в оли­
гархиях для олигархии, соответственно и для других
государственных устройств. По тем же причинам нуж­
но остерегаться того, чтобы одна часть гражданского
населения слишком благоденствовала; врачебным сред­
ством против этого является постоянное привлечение
противоположных частей населения к тем или иным
государственным занятиям и должностям (противопо­
ложными частями населения я считаю порядочных
(epieikeis) и народную массу, состоятельных и неиму­
щих) ; при этом следует пытаться либо сблизить неиму­
щих с состоятельными, либо усилить средних граж­
дан — последнее средство ведет к прекращению внут­
ренних распрей, возникающих на почве неравенства.
9. Но самое главное при всяком государственном
строе — это посредством законов и остального распо­
рядка устроить дело так, чтобы должностным лицам
невозможно было наживаться. За этим с особой тща­
тельностью должно следить в государствах олигархи­
ческих. Масса, отстраняемая от участия в государст­
венном управлепии, не очень уж негодует по этому
поводу, напротив, она даже довольна, если каждому
предоставляют возможность спокойно заниматься свои­
ми частными делами; но если она думает, что прави­
тели расхищают общественное добро, тогда ее огорчает
то, что она не пользуется ни почетными правами, ни
прибылью. 10. Если бы кому-нибудь удалось устроить
это, то единственно таким образом мыслимо объедине­
ние демократии и аристократии: стало бы возможпым
и для знати и для народной массы иметь то, чего и та
и другая для себя желает. Ведь, с одной стороны, до­
пустить всех к правлению — правило демократическое,
с другой — занятие должностей знатными — правило
аристократическое; а это будет в том случае, когда
нельзя будет наживаться, занимая должности. В самом
деле, неимущие не пожелают быть у власти; так как
с ней не сопряжены какие-либо выгоды, они предпоч*
тут заниматься своими частными делами; состоятель«
ные же люди смогут занимать должности, потому что
18*

547

ю

20

25

зо

85

они не нуждаются в присвоении общественных сумм?
И окажется, что неимущим будет предоставлена воз-»
можность стать состоятельными вследствие того, что
они будут прилежно заниматься своими делами; знат­
ные же получат возможность не быть в подчинении
у первых встречных. 11. Чтобы избежать расхищения
общественного достояния, передача денежных сумм
должна происходить в присутствии всех граждан, и ко­
пии должны храниться во фратриях, лохах и филах 52;
за бескорыстное отправление службы отличившимся
должны воздаваться установленные законом почести.
В демократиях следует щадить состоятельных люден и
не подвергать разделу не только их имущество, но и
доходы (последнее иногда скрыто совершается в неко­
торых государствах); лучше даже удерживать тех, ко-·
торые согласны брать на себя требующие больших рас­
ходов повинности, если от них нет пользы, например
постановку хоров, устройство бега с факелами и тому
подобное. 12. В олигархиях же следует проявлять боль­
шую заботливость по отношению к неимущим, предо­
ставлять им доходные должности и, если кто-либо из
состоятельных позволит себе нагло обходиться с неиму­
щими, налагать более строгие наказания, чем если бы
он повел себя так среди своих. Далее, имущество не
должно переходить путем дарения, но по праву родо­
вого наследования, причем один человек не должен
получать несколько наследств, а только одно. Таким
путем можно было бы в большей степени соблюсти
имущественное равенство и большинство из малоиму­
щих достигло бы благосостояния. 13. Полезно и в демо­
кратии и в олигархии во всем прочем предоставлять
равное или даже преимущественное участие тем, кто
не пользуется всеми политическими правами (в демо­
кратии это относится к состоятельным, в олигархии —
к неимущим). Исключение должны составлять только
высшие должности; их следует вручать полноправным
гражданам либо исключительно, либо в большем числе.
14. Тремя качествами должны обладать те, кто
намерен занимать высшие должности: во-первых, сочув­
ствовать существующему государственному строю; за­
тем, иметь большие способности к выполнению обязан­
ностей, сопряженных с должностью; в-третьих, отли­
чаться добродетелью и справедливостью, соответствующими каждому виду государственного строя, Ведь если
548

не одно и то же считается правомерным при всех видах
государственного строя, то и в понимании того, что
такое справедливость, неизбежно существует различие.
И вот возникает затруднение: что, если всего этого не 4о
окажется налицо у одного и того же человека, каким
образом здесь следует сделать выбор? Например, один 13о»
обладает способностями полководца, но порочен и не
сочувствует данному виду государственного строя; дру­
гой — человек справедливый и сочувствует, но способ­
ностей полководца не имеет53,—каким образом нужно
произвести выбор? 15. По-видимому, в данном случае
нужно считаться с двумя соображениями: какими ка­
чествами в большей степени и какими — в меньшей
обладают все люди. Поэтому в вопросе, касающемся
воепного предводительства, скорее следует отдать пред- 5·
почтение опытности в военном деле, нежели доброде­
тели: военные способности встречаются реже, поря­
дочность—чаще. В вопросах, касающихся сохранности
сумм и распоряжения казной, следует поступать на­
оборот: здесь требуется добродетель больше той, какая
свойственна большинству, а знания, какие при этом
потребны,— общее достояние. Но может возникнуть
вопрос: если имеются налицо способности и сочувствие
к государственному строю, к чему еще добродетель? 10
Ведь уже эти два качества будут приносить пользу.
По разве не может случиться, что обладающие этими
двумя качествами окажутся людьми, не знающими
удержу? И подобно тому как они, несмотря на знание
и любовь к себе, все-таки не в состоянии блюсти
себя, так ничто не помешает некоторым вести
себя таким же образом по отношению к обществен­
ным делам.
16. Вообще все то, что в законах является, по наше­
му утверждению, полезным для государственного строя, i5
служит и к сохранению строя; также и главное неод­
нократно упоминавшееся правило — следует наблюдать
за тем, чтобы часть населения, которая желает сохра^
нения существующего строя, была сильнее той, которая
этого не желает. Помимо всего этого не должно упу­
скать из виду того, на что не обращается внимания в
государствах, строй которых отклоняется от правиль­
ного,— именно средних граждан: многое из того, что го
кажется свойственным демократии, ослабляет демокра­
тию, и многое из того, что признается свойственным
549

25

£0

35

но
1310а

5

олигархии, ослабляет олигархию. 17. Те, кто видит до-·
стоинство единственно в своем государственном устрой-«
стве, впадают в преувеличение; они упускают из виду,
что в данном случае происходит то же, что бывает с
носом: если он отклоняется от прямой и наиболее кра­
сивой формы и приближается либо к кривому, либо
к курносому, но все же и при этом продолжает оста­
ваться красивым, то он радует наш взор; если же он
еще более уклонится в сторону той или другой край­
ности, то прежде всего нарушится соразмерность от­
дельных частей лица, и в конце концов дело дойдет до
того, что эта соразмерность совершенно утратится и
нос потеряет свой облик вследствие либо огромной, ли­
бо слишком малой величины; то же самое можно сказать и об остальных частях тела. То же происходит и
с другими видами государственного строя. 18. И демо­
кратия и олигархия, несмотря на их отклонения от
наилучшего строя, все-таки могут иметь сносное уст­
ройство. Но если кто-либо начнет усиливать тот или
другой строй, то прежде всего он его испортит, а в
конце концов обратит в ничто. Поэтому законодатель
и политический деятель должны хорошо знать, какие
демократические установления служат к сохранению
демократии, какие ведут к ее гибели и какие из оли­
гархических установлений сохраняют и губят олигар­
хию. Ведь существование и сохранность той и другой
немыслимы без наличия состоятельных людей и народ­
ной массы; но коль скоро в них будет проведено иму­
щественное равенство, из них неизбежно возникнет
другой государственный строй. Таким образом, те, кто
губит состоятельных людей или народную массу слиш­
ком решительными законами, в сущности разрушают
государственный строй.
19. Подобного рода ошибки совершают и в демокра­
тиях и в олигархиях. В демократиях, где народная мас­
са господствует над законами,— демагоги: их борьба
с состоятельными людьми постоянно разделяет госу­
дарство на две части. Демагогам, наоборот, следовало
бы всегда говорить в пользу состоятельных, а в олигар­
хиях олигархи должны были бы радеть об интересах
народа. И клятвенное обещание олигархи должны бы­
ли бы давать противоположное тому, какое они дают
теперь. В настоящее время в некоторых олигархиях
клянутся так: «И буду я враждебно настроен к про550

стому народу и замышлять против него самое что пи 10
на есть худое»; а следовало бы держаться противопо­
ложных взглядов, и, выставляя их напоказ, олигархи
должны бы указывать в своих клятвенных обещаниях:
.«Я не буду обижать простой народ».
20. Но самое важное из всех указанных нами способ­
ствующих сохранению государственного строя средств,
которым ныне все пренебрегают,— это воспитание
в духе соответствующего государственного строя. Ни­
какой пользы не принесут самые полезные законы, is
единогласно одобренные всеми причастными к управ­
лению государством, если граждане не будут приуче­
ны к государственному порядку и в духе его воспита­
ны, а именно если законы государства демократиче­
ские — в духе демократии, если олигархические — в
духе олигархии; ведь если недисциплинирован один,
недисциплинированно и все государство54. 21. Задача
воспитания в духе государственного строя состоит не го
в том, чтобы поступать в угоду олигархам или сторон­
никам демократии, по чтобы дать возможность первым
поддерживать олигархический строй, вторым — демо­
кратический. Между тем в настоящее время в олигар­
хиях сыновья правящих избалованны, а сыновья не­
имущих становятся выносливыми и закаленными, бла- 25
годаря чему стремятся к новшествам в государственной
жизни и в состоянии осуществить их. 22. В демокра­
тиях, по крайней мере в тех, которые призпаются по
йреимуществу демократиями, установились порядки,
противоположные тому, что для демократий полезно,
причина этого в том, что там плохо понимают, что та­
кое свобода. В самом деле, демократия обыкновенно
определяется двумя признаками: сосредоточенпем вер­
ховной власти в руках большинства и свободой. Спра- за
ведливость, как пм представляется, совпадает с равен­
ством; равенство же понимается в том смысле, что ре­
шения народной массы должны иметь силу; свобода
же толкуется как возможность делать всякому что угод­
но55. Вот и живет в такого рода демократиях каждый
по своему желанию или «по влечению своего сердца»,
как говорит Еврипид56. Но это плохо: ведь следует счи- 35
тать жизнь, согласующуюся с государственным строем,
не рабством, но спасением.
Вот в общем те причины, в силу которых государст­
венные устройства изменяются и гибнут, и те средства^
551

при помощи которых опи сохраняются и существуют
в течение продолжительного времени.
40
1310b

5

ю

15

20

25

VIII 1. Остается рассмотреть, какие причины ведут
к разрушению и какие средства служат к сохранению
монархического строя. То, что происходит с царской
властью и с тираннией, почти что сходно со сказанным
по поводу республиканских устройств. Ведь монархия
приближается к аристократии, а тиранния соединяет
в себе крайнюю олигархию и демократию. Поэтому ти­
ранния — самый вредный для подданных государствен­
ный строй, так как она есть соединение двух зол и
заключает в себе все отклонения и ошибки, какие свой­
ственны тому и другому строю.
2. Каждый из двух видов монархического строя вое-·
ходит к противоположным и взаимоисключающим на­
чалам. Царская власть возникла для защиты порядочных людей от народной массы. Царь ставится из поря­
дочных людей вследствие его превосходства в доброде­
тели или в деяниях, зависящих от добродетели, лично
ему присущей, либо вследствие превосходства, кото­
рым отличается его род. Тиранп же ставится из среды
народа, именно народной массы, против знатных, что­
бы народ не терпел от них никакой несправедливости.
3. События ясно показывают это. Ведь большинство
тиранпов вышли, собственно говоря, из демагогов, ко­
торые приобрели доверие народа тем, что чернили знат­
ных. Подобным образом возникли тираннии, после то­
го как государства уже увеличились. Другие тираннии,
предшествовавшие этим, образовались из власти царей,
которые нарушали отеческие заветы и стремились к
более деспотической власти. Третьи тираннии возникли
под началом тех, кто был избран на высшие должности
(в древние времена народ назначал должностных лиц,
гражданских и ведавших делами культа, на продолжи­
тельное время). Наконец, некоторые тираннии вышли
из олигархий, в которых какое-либо одно лицо избира­
лось на главнейшие должности в качестве верховного
правителя. 4. Во всех этих случаях было легко, стоило
только захотеть, добиться своего благодаря тому могу­
ществу, какое доставляла одним царская власть, дру­
гим — их почетное положение. Так, Фидон в Аргосе и
другие достигли тираннии на основе царской власти,
а ионийские тиранны и Фаларид — в силу почетного
552

положения; Панетий в Леонтинах, Кипсел в Коринфе, зо
Писистрат в Афинах, Дионисий в Сиракузах и дру­
гие — таким же образом при помощи демагогии57.
5. Как мы упомянули, царская власть установлена
на тех же основах, что и аристократия: она покоится
на достоинстве царя, или на добродетели его личной
или его рода, или на его благодеяниях, или на всем
этом вместе и на его могуществе. В самом деле, все 35
достигли такого достоинства, оказав благодеяния или
будучи в состоянии сделать это для государств или
племен; одни из них во время войн спасли государство
от грозившего ему рабства, как, например, Кодр,
другие освободили от ига, как Кир, третьи положили
основание государству или приобрели для него терри­
торию, как цари лакедемонские, македонские, молос- *о
ские58.
6. Царь должен наблюдать за тем, чтобы владеющие mia
собственностью не терпели никаких обид, а народ ни
в чем не терпел оскорблений. Тиранн же, как неодно­
кратно указывалось, не обращает никакого внимания
на общественные интересы, разве что ради собственной
выгоды. Цель тиранна — приятное, цель царя — пре- 5
красное. Поэтому тиранн видит свое преимущество в
том, чтобы приумножить свои средства; царь же глав­
ным образом в приумножении чести. Охрана царя со­
стоит из граждан, охрана тирапиа — из наемников,
7. И ясно, что тиранния заключает в себе все то зло,
какое присуще и демократии и олигархии. От олигар- io
хии — то, что конечной целью является богатство (ведь,
естественно, только при этом условии можно и держать
при себе охрану, и вести роскошный образ жизни);
также полное недоверие и народной массе (вот почему
тиранны производят изъятие оружия; а притеснение
черни, удаление ее из города и расселение ее по раз­
ным местам являются мерами, общими для олигархии is
и тираннии). От демократии — борьба со знатными,
стремление и тайно и явно губить их, отправлять их
в изгнание, как противников, стоящих на пути к их
власти. И правда, бывает, что от них идут заговоры,
так как одни из них желают сами властвовать, а дру­
гие — не быть в рабстве. Этим и объясняется совет, дан- 20
ный Периандром Фрасибулу,— обрывать поднимающие­
ся над другими колосья, т. е, всегда стараться устра­
нять выдающихся людей.
553

8. Как уже было сказано, следует признать, что
причипы государственных переворотов в монархиях
25 бывают те же, что и в республиках; вследствие испы­
тываемой обиды, страха, презрения многие из поддан­
ных ополчаются против монархии, особенно из-за оби­
ды, происходящей от наглости, а иногда также из-за
того, что их лишают принадлежащей им собственности.
И цели государственных переворотов тождественны
как там, так и здесь, в тиранниях и в монархиях: мозо нарху принадлежит и большое богатство, и большой
почет, а к тому и другому стремятся все. 9. Покушения
происходят в одних случаях на личность правителей,
в других — на их власть. Те покушения, которые совер­
шаются из-за наглости тираннов, направляются на их
личность. А так как наглость может проявляться очень
разнообразно, то каждое проявление ее бывает причи35 ной раздражения, причем большинство людей, охвачен­
ных гневом, совершает покушения с целью отомстить,
а не из честолюбия. Так, покушение на Писистратидов
произошло вследствие того, что сестра Гармодия была
оскорблена, а сам Гармодий обижен (Гармодий мстил
за сестру, а Аристогитон — за Гармодия) 59. Против
/éo Периапдра, тираина в Амбракии, составлен был заго131 ίο вор из-за того, что оп во время пирушки со своим лкн
бовником спросил его, забеременел ли он уже от него.
10. Филипп Македонский был убит Павсанием за то,
что не защитил его от надругательства со стороны Аттала и его окружения60. Амипта Малый был убит
Дердою61 за то, что хвастался своей любовной связью
5 с ним, когда тот был молодым человеком. И заговор
евнуха против Евагора Кипрского62 был вызван такой
же причиной: евнух убил его, считая себя оскорблен­
ным, так как сын Евагора увлек его жену. 11. Часто
покушения совершаются из-за того, что некоторые из
монархов опозорили человека плотской связью. Таково
покушение Кратея на Архелая63. Кратей всегда тягоίο тился этой с-вязью, так что оказалось достаточно ни­
чтожного предлога, а именно: тот обещал выдать за
него одну из своих дочерей, но обещания своего не
сдержал; старшую дочь выдал, теснимый в войне
с Сиррою и Аррабеем64, за элимейского царя, млад15 шую — за своего сына Амипту, рассчитывая таким
образом примирить последнего со своим сыном, рож­
денным от Клеопатры; однако главной причиной не554

приязненного отношения Кратея к Архелаю все-таки
послужило то, что он тяготился любовной связью с
ним. 12. К этому заговору по той же причине примк­
нул и Гелленократ из Ларисы. Архелай пользовался
его молодостью, но не сдержал своего обещания и не
вернул его на родину; тогда тот решил, что Архелай
состоял с пим в связи не по любовному увлечению, а гэ
просто проявляя свою наглость. Пифон и Гераклид,
уроженцы Эна, убили Нотиса, мстя за своего отца, а
Адамант отложился от Котиса65, оскорбленный тем,
что был в отрочестве оскоплен им.
13. Многие занимавшие должности и принадлежав-»
шие к царским династиям в гневе на то, что им нане­
сены были унизительные оскорбления действием, оби­
женные этим поруганием, либо расправлялись, либо 2Ê
пытались расправиться с обидчиками. Так, в Митиле«е Мегакл напал со своими друзьями на Пенфилидов 66,
которые, шатаясь67 по городу, били встречных дубина­
ми, и перебил их. И впоследствии Смерд, который был
избит Пенфилом и оттащен от его жены, убил его. зо
Руководил покушением на Архелая Декамних; он пер­
вый настраивал против него заговорщиков; причиной
его гнева было то, что Архелай выдал его для бичева­
ния поэту Еврипиду; Еврипид же сердился на Декамниха за то, что тот сказал нечто вроде того, будто у Еврипида дурно пахнет изо рта.
14. Подобного же рода поводы привели к убийствам 35
и к заговорам против многих властителей. Также и
страх, потому что и он является одной из причин по­
кушений как в республиках, так и в монархиях. На­
пример, Артапан составил заговор против Ксеркса в
страхе из-за того, что на него будет сделан донос, так
как он, песмотря на запрещение Ксеркса, повесил Дария68, надеясь получить прощение и рассчитывая на 40
то, что царь забудет о своем приказе, который был
дан во время обеда. Другие покушения были вызваны
чувством презрения. Например, некто увидел, как Сар- 1312»
данапалл69 прял шерсть вместе с женщинами (если
верно то, что об этом рассказывают мифологи70; но
если пе с Сарданапаллом, то с кем-нибудь другим это
могло приключиться на самом деле). На Дионисия
Младшего Диоп совершил покушение также из чувст­
ва презрения к нему: оп видел, что Дионисия прези- s
рают его сограждане, а сам Дионисий всегда пьян,
555

ίο

15

20

го

зо

ß5

15. Из чувства презрения делаются покушения и теми
или иными друзьями властителя. Из-за доверия, кото·
рым они у него пользуются, они презирают его и на­
деются, что вамыслы их останутся в тайне. Покушения
из чувства презрения совершаются и теми, которые
рассчитывают, что они в состоянии захватить власть
каким-либо способом: полагаясь на свою силу, благо­
даря ей презирая опасность, они с легкостью соверша­
ют покушение, например военачальники покушаются
на монархов. Так, Кир [выступил] против Астиага 71 ,
относясь с презрением к его образу жизни и к его
военной силе: ведь военная сила была ослаблена, а сам
Астиаг погряз в роскоши. Также фракиец Севф против
Амадока 72 , будучи его полководцем. Некоторые совер­
шают покушения под влиянием нескольких причип,
как-то и из презрения и ради корысти, например Митридат против Ариобарзана 73. Преимущественно по та­
кой причине совершают покушения те, которых при­
рода наградила смелостью и которые занимают у мо­
нархов высокие военные должности, ведь храбрость в
соединении с силой придает смелости, и, кто обладает
той и другой, те и устраивают покушения в надежде
легко одолеть. 16. У людей, совершающих покушения
на почве честолюбия, поводы по своему характеру бы­
вают противоположны указанным выше. Если некото­
рые совершают покушения на тиранпов, стремясь к
большому богатству и высоким почестям (что присуще
тиранпам), то каждый совершающий покушение из
честолюбия предпочитает подвергаться опасности не
рада этого; те руководятся указанными выше причи­
нами, эти же — как если бы дело шло о каком-нибудь
другом необыкновенном поступке, благодаря которому
они получили бы имя и известность у прочих людей,—
расправляются с монархами, стремясь приобрести себе
не власть монарха, но громкую славу.
17. Однако число тех, кто дерзает по такой причине,
очень невелико. Ведь предполагается, что покушаю­
щийся должен совершенно не заботиться о своем спа­
сении, если ему по удастся осуществить свое дело. Та­
кого рода люди должны стоять на точке зрения Диона,
а стать на такую точку зрения многим не легко: оп
пошел войной на Дионисия с небольшим отрядом, при­
чем говорил, что, если дело его увенчается хотя бы
каким-нибудь успехом, с него достаточно и того, что
556

он принял в нем какое-то участие; а если ему придется
пасть, лишь только он высадится на землю, то такая
смерть будет для него прекрасной.
18. Тиранния, как и всякий иной вид государствен- /,о
ного строя, рушится также и вследствие внешних при- шгь
чин, если государство с враждебным строем окажется
сильнее. В желании осуществить это явно не будет не­
достатка ввиду противоположных стремлений: а ведь
достичь желаемого стараются все, если имеют такую
возможность. Враждебные же друг другу виды госу­
дарственного строя — демократия и тиранния, подобно
тому как, по Гесиоду, гончар враждебен гончару74 s
(ведь крайняя демократия — та же тиранния) ; с дру­
гой стороны, тираннии враждебны монархия и аристо­
кратия вследствие противоположности государственно­
го строя той и другой (вот почему лакедемоняне и сиракузяне упразднили многие тираннии в ту пору, когда
у них был прекрасный государственный порядок).
19. Кроме того, гибель тираннии кроется в ней самой,
коль скоро причастные к ней люди начнут между со- ю
бой распри, как это было с тираннией Гелона и в не­
давнее время с тираннией Дионисия. Тиранния Гелона
пала вследствие того, что Фрасибул, брат Гиерона, де­
магогическими приемами стал привлекать к себе сына
Гелона и побуждать его предаваться наслаждениям,
чтобы править самому; когда же близкие им люди спло­
тились, чтобы не допустить полного упразднепия тиран­
нии, но разделаться с Фрасибулом, сообщники их, вое- is
пользовавшись удобным случаем, всех их изгнали. Диописия же изгнал состоявший с ним в свойстве Диоп, скло­
нив на свою сторону народ, и после этого сам погиб.
20. Из двух побуждений, которые главным образом
и обусловливают покушение на тираннии,— ненависти
и презрения — первое, т. е. ненависть, должно быть
признано неизбежным спутником тираннов; но и чув- 20
ство презрения во многих случаях бывает причиной
падения тираннов. Доказательство этого: большинство
тираннов, приобретших господство, удержали его, но
те, кто им наследовал, чуть ли не все тотчас теряют
его. Их жизнь, полная наслаждений, вызывает презре­
ние к ним, что и представляет много удобных поводов 25
для покушений.
21. Одной из составных частей ненависти следует
считать и гнев, так как и он в некоторой степени
557

зо

35

40
1313а

5

ίο

служит причиной тех же самых поступков. Часто гнев
бывает даже более действенным двигателем, чем ненависть, и покушения производятся решительнее, по­
скольку при гневе как одном из аффектов рассудок
безмолвствует. Гнев же всего чаще возбуждается наг-*
лым поведением тираннов, что и повело, между про­
чим, к крушению тираннии Писистратидов и многих
других тираннов. Зато ненависть более рассудочна:
ведь гнев сопряжен с горестным чувством, так что не
легко быть рассудительным; напротив, вражда горечи
в себе не содержит.
Подводя итоги, следует сказать, что те причины, которые, согласно нашему утверждению, ведут к кру­
шению олигархии в ее чистом и законченном виде
и крайней демократии, способствуют и падению
тираннии, так как эти государственные устройст­
ва — те же тираннии, только разделенные среди
многих.
22. Царский строй реже всего рушится вследствие
внешних причин, почему он и долговечен, но крушение
его по большей части происходит по причинам, заклю­
ченным в нем самом. И погибает он двояким образом:
во-первых, когда члены царской семьи вступают в раз­
дор между собой; во-вторых, если цари пытаются пра­
вить более тирапнически, а именно когда опи стремят­
ся к расширению своей власти вопреки закону. В паше
время царская власть в собственном смысле более пе
возникает, а если и возникает, то это скорее единовластие и тиранния. Царская власть, с одной стороны,
обусловливается добровольным признанием ее, с дру­
гой — представляет собой верховную инстанцию по
важнейшим делам. А теперь много равных, и никто из
них не выдается настолько, чтобы соответствовать ве­
личию и достоинству такой власти. Поэтому люди
добровольно такой власти не выносят; если же кому-ни­
будь удастся захватить власть путем обмана или насилия, то это уже считается тираннией. 23. В тех царст­
вах, где власть переходит по наследству, помимо ука­
занных ведущих к гибели причин нужно указать еще
и то, что многие из царей легко возбуждают к себе
презрение, а также то, что, не имея в своем распоря­
жении той силы, какую имеют тиранны, но опираясь
исключительно на царский престиж, они все же прояв­
ляют наглость. Тогда крушение наступает быстро: раз
558

его не желают, он царем и не будет; тиранн же, на^
против, остается, даже если его и не желают.
Итак, вот по каким и им подобным причинам ру­
шатся монархии.

15

IX 1. Сохранность их, очевидно, поддерживается в
общем противоположными средствами; в частности, со­
хранение царского строя обеспечивается вводимыми 20
ограничениями. В самом деле, чем меньше полномочий
будет иметь царская власть, тем дольше, естественно,
она останется в неприкосновенном виде: в таком слу­
чае сами цари становятся менее деспотичными, прибли­
жаются по образу мыслей к своим подданным и в мень­
шей степени возбуждают в этих последних зависть.
Поэтому царская власть долго удерживалась у молоссов, также и у лакедемонян, именно вследствие того, 25
что там она с самого начала была поделена между
двумя лицами, а также благодаря тому, что Феопомп75
ограничил ее различными мерами, в том числе установ­
лением должности эфоров; ослабив значение царской
власти, он тем самым способствовал продлению ее су­
ществования, так что в известном отношении он не
умалил ее, а, напротив, возвеличил. Говорят, что это зо
он ответил своей жене, которая сказала ему, не стыдно
ли ему, что он передает своим сыновьям царскую
власть в меньшем объеме, нежели сам унаследовал от
отца: «Нисколько не стыдно, так как я передаю ее им
более долговечной».
2. Тиранния сохраняется двумя прямо противопо­
ложными способами. Один из них — традиционный, и 35
им руководствуется в своем правлении большинство
тираннов. Говорят, что в значительной своей части спо­
соб этот был установлен Периандром Коринфским76;
многое такое можно усмотреть и в способе правления
у персов. Способствует возможному сохранению тираннии и то, что уже рапее было нами указано; один спо­
соб состоит, например, в том, чтобы «подрезывать» до
всех чем-либо выдающихся людей, убирать прочь с до­
роги всех отличающихся свободным образом мыслей,
не дозволять СИССИТИЙ, товариществ, воспитания и ни- шзь
чего другого, подобного этому, вообще остерегаться
всего того, откуда возникает уверенность в себе и вза­
имное доверие, не позволять заводить школы или ка­
кие-нибудь другие собрания с образовательной целью
559

и вообще устраивать все так, чтобы все оставались по
5 преимуществу незнакомыми друг с другом, так как зна­
комство создает больше доверия. 3. Далее, нужно, что­
бы все люди, пребывающие в городе, постоянно были
на виду и проводили свое время перед дверьми своих
домов: тогда им очень трудно будет скрывать то, чем
они занимаются; да и, находясь постоянно на положе­
нии рабов, они привыкнут быть смирными. И другие
ι» меры такого же рода, употребляемые у персов и вар­
варов, подходят для тираннии (ведь все они преследу­
ют одну и ту же цель). Еще нужно стараться устроить
дело так, чтобы не оставалось тайной ничто из того,
о чем говорит или чем занимается каждый из поддан­
ных, держать соглядатаев вроде, папрнмер, бывших в
Сиракузах «приводительниц» или тех «подслушивателей», которых всякий раз подсылал Гиерон туда, где
происходило какое-нибудь дружеское собрание или
15 встреча; опасаясь таких людей, подданные отвыкают
свободно обмениваться мыслями, а если они и станут
говорить свободно, то скрыть свои речи им труднее.
4. Следует возбуждать среди сограждан взаимную враж­
ду и сталкивать друзей с друзьями, простой народ со
знатными, богатых с людьми из их же среды. В виды
тиранна входит также разорять своих поддапных, что20 бы, с одной стороны, иметь возможность содержать
свою охрану77 и чтобы, с другой стороны, подданные,
занятые ежедневными заботами, не имели досуга со­
ставлять против него заговоры. Примеры этого — еги­
петские пирамиды, посвящения Кипселидов, построе­
ние Олимпиона Писистратидами, а на Самосе — соору­
жения Поликрата78. Все подобного рода предприятия
25 рассчитаны на одно и то же: отсутствие у подданных
свободного времени и бедность их. 5. Сюда же относит­
ся и уплата податей, вроде того как она была установ­
лена в Сиракузах, где, как оказалось, в течение пяти
лет в правление Дионисия79 вся собственность поддан­
ных ушла на уплату податей. Тиранн склопен также
вести войны, чтобы подданные не имели свободного
времени и постоянно нуждались в предводителе. Царзо екая власть поддерживается друзьями, тиранну же
свойственно не доверять друзьям, так как именно они
скорее всего могут осуществить то, чего желают все.
6. Все те признаки, какими отличается крайняя де­
мократия, свойственны также и тираннии: господство
560

женщин в семейном быту, чтобы они разглашали дела
своих мужей, и по этой же причине распущенность зг>
рабов; рабы и женщины не злоумышляют против тираннов, напротив, пользуясь благоденствием, те и дру­
гие, разумеется, благосклонно относятся и к тиранниям, и к демократиям, ведь и демос желает быть своего
рода монархом. Поэтому и тут и там льстецы в почете:
в демократиях — демагог (ведь демагог — льстец наро- 40
да), а у тираннов — люди, держащие себя униженно,
а это свойство льстецов. Вследствие этого тирапния 1зш
любит все дурное; ведь тиранны рады, когда им льстят,
а этого не станет делать ни один свободный человек,
обладающий разумом. Порядочные люди могут прояв­
лять любовь или во всяком случае не станут льстить.
Плохие же люди способны на все дурное — «клин кли­
пом», говорит пословица. 7. Не сочувствовать ничему
возвышенному, ничему свободному — свойство тираннии; на эти качества притязает только сам тиранн, а
если находится человек, обладающий высокими чувст­
вами, преклоняющийся перед свободой, то тем самым
он лишает тираннию того, что придает ей превосходст­
во и господство. Поэтому таких людей, как способных
уничтожить их господство, тиранны ненавидят. Тиран- 10
ну свойственно приглашать к своему столу и вообще
проводить время больше с иноземцами, чем с местны­
ми гражданами: последпие для него — враги, а первые
пе станут его противниками. Вот какими и им по­
добными средствами тиранн сохраняет свою власть;
все это средства совершенно низменного харак­
тера.
8. Все то, что мы до сих пор рассмотрели, можно,
коротко говоря, свести к трем пунктам. Именно, ти- is
ранн стремится к трем целям: во-первых, вселить ма­
лодушие в своих подданных, так как человек малодуш­
ный не станет составлять против него заговоры; вовторых, поселить взаимное недоверие — тиранния может
пасть только тогда, когда некоторые граждане будут
доверять друг другу 80, поэтому тиранны — враги поря­
дочных людей, как опасных для их власти, и не только го
потому, что они пе выносят деспотической власти, но
и потому, что они пользуются доверием как в своей
среде, так и среди других и не станут заниматься до­
носами ни па своих, ни на чужих; в-третьих, лишить
людей политической энергии: никто не решится на
561

25 невозможное, значит, и на низвержение тиранншт, раз
у него нет на то силы. 9. На указанные три цели на-*
правлены все помыслы тираннов. Их можно было бы
свести к следующим предпосылкам: чтобы люди не до­
веряли друг другу; чтобы не могли действовать; чтобы
зо прониклись малодушием. Вот один способ, посредством
которого достигается сохранение тираннпи.
10. Другой способ — заботиться о мерах, почти про­
тивоположных вышеуказанным. Его можно понять на
основе того, что сказано об обстоятельствах, ведущих
к крушению царской власти. Подобно тому как один
из способов, содействующих ее гибели, заключается в
том, чтобы придать царской власти более тиранничезъ ский оттенок, так спасительное средство для тиран-·
нии — сделать ее скорее похожей на царскую власть,
заботясь при этом только об одном: удержать в своих
руках силу, чтобы властвовать над людьми, не только
желающими этого, по и нежелающими. Упустив из
своих рук силу, тиранн потеряет тиранническую власть.
Но последняя должна оставаться, так сказать, в основе
«о всего, а во всем прочем он должен исполнять или ка­
заться хорошо исполняющим роль царя. 11. Прежде
1314ь всего ему следует заботиться81 об общественномдостоя-»
нии, избегать тратить деньги на такие награды, кото­
рые возбуждают в народной массе чувство недоколь-·
ства, когда то, что получается от ее работы и жалкого
труда, щедро раздается гетерам, иноземцам, искуспи5 кам; давать отчет в приходах и расходах, как уже и
поступали некоторые из тираннов 82,— поступая таким
образом, тиранн будет казаться скорее не тиранном, а
домоправителем; при этом нечего беспокоиться о том,
что у него может не оказаться денег, ведь верховная
власть в государстве в его руках. 12. Однако тираннам
ю приходится пребывать за пределами государства; им
первое83 даже полезнее, чем оставлять накопленные
сокровища, потому что в последнем случае те, на кого
возлагается охрана, пожалуй, скорее покусятся на его
власть. Эта охрана представляет большую, нежели
граждане, опасность для тиранпов во время их отсут­
ствия, так как граждане84 сопутствуют тиранну, охра­
на же остается в городе. Затем, тиранну следует по15 ступать так, чтобы было ясно, что подати и денежные
взносы взимаются для поддержания государственного
хозяйства и на тот случай, если придется употреблять
562

нх па военные нужды; да и вообще он должен являть
собой охранителя и казначея их как сумм обществен­
ных, а не как сумм частных. 13. Ему следует держать
себя не надменно, но величественно, вообще так, что­
бы встречные не боялись его, а, скорее, уважали. Достигнуть же этого нелегко, если он внушает к себе пре­
зрение. Вот почему тираину следует, если даже он не
печется об остальных добродетелях, заботиться все же
о воинской доблести и вселять в своих подданных по
крайней мере такое представление о нем. Не только
сам тиранн, но и никто из его приближенных не дол­
жен позволять себе наглых поступков в отношении ко­
го-либо из подданных, не посягать ни на юношей, ни
на девушек. И близкие к нему женщины должны таким же образом вести себя по отношению к остальным
женщинам, так как из-за женской наглости многие
тираннии пришли к погибели.
14. По части физических наслаждений нужно по­
ступать не так, как поступают теперь некоторые иа
тираннов85, которые не только предаются им с самого
утра, причем по нескольку дней подряд, но стремятся
делать это напоказ перед другими, чтобы на них смот­
рели с изумлением, как на людей счастливых и бла­
женных. Нет, тиранн должен быть особенно умеренным
во всем этом или же в крайнем случае избегать делать
это напоказ перед другими; ведь легко подвергается
покушению и презрению не трезвый, а пьяпый, не
бодрствующий, а спящий. 15. Одним словом, тиранн
должен поступать почти во всем не так, как было ра­
нее сказано. Он должен устраивать и украшать госу­
дарство не как тиранн, а как опекун. Помимо этого
следует постоянно показывать особенное рвение ко все­
му касающемуся религиозного культа: если подданные
считают правителя человеком богобоязненным и усерд­
ным в делах культа, они менее будут опасаться потерпеть от пего что-либо беззаконное и реже станут зло­
умышлять против него, так как оп имеет союзниками
богов. Однако при этом тиранн не должен доходить до
проявления глупости. 16. Людей, отличающихся в чемлибо, тиранн должен окружить таким почетом, чтобы
им и в голову не приходило, будто они могут получить
больший почет от свободных граждан. И уделять эти
почести должен сам тиранн, а наложение кары пору­
чать другим должностным лицам и суду,
563

2о

25

зо

35

«о
i3i5a

5

ίο

15

го

25

зо

35

Общим средством для сохранения всякого рода еди­
нодержавной власти служит следующее: никого в от­
дельности взятого не возвеличивать, а если уж прихо­
дится делать это, то возвышать нескольких лиц, потому
что они будут следить друг за другом; если же все-таки
придется возвеличить кого-нибудь одного, то уж во
всяком случае не человека с отважным характером
(ведь такой человек скорее всего способен на самые
отчаянные предприятия). Если монарх решит лишить
значения того или иного человека, то делать это нужно
постепенно и не сразу отнимать у него всю власть.
17. Далее — воздерживаться от всякого рода насильственпых действий, в особенности избегать насилий
физических и насилий по отношению к молодежи.
В особенности он должен остерегаться поступать так
с людьми честолюбивыми: ведь легкомысленное отно­
шение к имущественной собственности с неудовольст­
вием переносят люди корыстолюбивые, пренебрежи­
тельное отношение к их гражданской чести с трудом
переносят люди честолюбивые и порядочные. Поэтому
следует либо совсем не прибегать к таким мерам, либо
же делать вид, будто тиранн налагает такого рода кары
по-отечески, а не из чувства презрения; в своих отно­
шениях к молодым людям делать вид, будто он дей­
ствует под влиянием любовных побуждений, а не сред­
ствами власти; и вообще то, что может быть сочтено
за бесчестье, он должен искупать предоставлением
больших почестей. 18. Из людей, посягающих на жизнь
тиранна, те самые опасные и за теми должно наблю­
дать самым тщательным образом, кто готов отдать свою
жизнь, лишь бы погубить тиранна. Поэтому следует
более всего опасаться тех, кто считает или себя, или
близких их сердцу оскорбленными им. Ведь тот, кто
посягает, находясь в состоянии раздражения, не щадит
самого себя, как об этом сказал и Гераклит: «Трудно
бороться со страстью, ибо цена ей — жизнь» 86.
19. Так как государство состоит из двух частей —
неимущих и состоятельных, то следует внушать тем
и другим, что их благополучие опирается на власть тиранна, и стараться, чтобы одни ни в чем не терпели
обиды от других. А тех из них, кто окажется сильнее,
тиранну следует преимущественно заинтересовать в
поддержании его власти, и, если тиранну удастся до­
стигнуть этого, ему не придется ни отпускать рабов на
564

волю, ни разоружать граждап: привлечения одной из
упомянутых частей на сторону власти достаточно, что­
бы она стала сильнее тех, кто на нее покушается.
20. Было бы излишним подробно говорить обо всем
этом. Цель ясна: он в глазах своих подданных должен
быть не тирапном, а домоправителем и царем, не грабителем, а опекуном; он должен вести скромный образ
жизни, не позволять себе излишеств, знатных привле­
кать на свою сторону своим обхождением, а пародом
руководить при помощи демагогических приемов. Неиз­
бежным следствием этого является не только то, что
правление тиранна будет прекрасным и завидным бла­
годаря тому, что он будет властвовать над лучшими,
а не над принижаемыми, что он не будет никогда воз­
буждать ненависть и вселять страх, но и то, что власть
станет долговечнее и, наконец, и сам тиранн в своем
нравственном облике предстанет человеком либо безус­
ловно 87 склонным к добродетели, либо стоящим на пол­
дороге к ней, человеком не негодным, а негодным только наполовину.
21. И все ж е олигархия и тиранния — более кратко­
временные виды государственного строя. Дольше все­
го сохранялась тиранния в Сикионе — тиранния по­
томков ©рфагора и самого Орфагора; она длилась сто
л е т 8 8 . Причина та, что они обращались с подданными
кротко, во многом рабски подчинялись законам, да­
лее — то, что к Клисфепу, оказавшемуся человеком
воинственным, не относились с презрением, и, нако­
нец, то, что они своими заботами, подобно демагогам,
во многих отношениях расположили народ в свою
пользу. По преданию, Клисфен увенчал венком того
судью, который отказался признать его победителем 89,
а некоторые добавляют даже, будто стоящая на площади статуя изображает того, кто вынес такое реше­
ние. И о Пнсистрате также рассказывают, будто он,
вызванный на суд Ареопага, подчинился. 22. На вто­
ром месте стоит тиранния Кипселидов в Коринфе; она
продолжалась семьдесят три года и шесть месяцев 9 0 .
Кипсел был тиранном тридцать лет, Периандр — сорок
с половиной, Псамметих, сын Горга,— три года. При­
чина и здесь та же: Кипсел был демагогом, прожил все
время своего правления без стражи, Периандр ж е был
хотя и настоящим тиранном, но человеком воинствен­
ным. 23. Третья — тиранпия Пцсистратидов в Афинах,

565

4о
1315ь

5

to

is

го

25

зо

Правда, она была с перерывами: Писистрат во время
своей тирапнии два раза подвергался изгнанию, так что
из тридцати трех лет только семнадцать приходится
на его тираннию, восемнадцать — на тираннию его сы­
новей, а всего, значит, тридцать пять лет 9l . Из осталь35 ных — тиранния Гиерона и Гелона в Сиракузах. Од­
нако и она продолжалась не много лет, в целом восем­
надцать; Гелон был тиранном семь лет, а на восьмом
году скончался; Гиерон правил десять лет; Фрасибул
на одиннадцатом месяце своего правления был из­
гнан92. Но большая часть всех тиранний была совсем
кратковременной.
40
Теперь нами сказано почти все о причинах круше­
ния и о средствах сохранения как республиканских,
шва так и монархических устройств.
X 1. В «Государстве» Сократ говорит о государст­
венных переворотах 93, но неудачно. Так, он не посвя«
щает особого изложения вопросу о переворотах в госу­
дарствах с наилучшим и первым государственным
строем. Он выдвигает в качестве их причины то, что
б вообще нет ничего неизменного, но все изменяется
в течение определенного периода. В основе этих изме­
нений лежит будто бы отношение чисел, именно отно­
шение четырех к трем, которое, будучи скомбипировано с пятеркой, дает два гармонических сочетания,
иными словами, когда число этой фигуры будет куби­
ческим94; природа, считает он, в известное время про­
изводит на свет людей негодных и не поддающихся
ю никакой культуре. Возможно, что в данном случае
он и не совсем не прав, так как в самом деле могут
оказаться такие люди, которых воспитание бессильпо
сделать дельными людьми. Но спрашивается, почему
это обстоятельство должно служить особой причиной
государственных переворотов предпочтительно в тех
государствах, строй которых он называет наилучшим,
а не во всех остальных, да и вообще не во всем том,
что возникает?
2. И если время есть главная причина, в силу ко15 торой, по его словам, все изменяется, разве не должно
изменяться в течение указанного промежутка все,
даже не одновременно возникшее, так что, например,
если что-либо возникло за день до наступления изме­
нения, разве оно не должно изменяться? Кроме того,
566

разве этот строй должен непременно смениться лаконским? Ведь столько раз все виды государственного
устройства сменяются видом противоположным, а не
ближе всего к ним стоящим. То же самое можно ска­
зать и относительно всех остальных государственных
переворотов. Лаконский строй, говорит он, переходит
в олигархию, олигархия в демократию, демократия в
тиранпшо. Но бывают изменения и обратного порядка,
например демократия переходит в олигархию, и при­
том чаще, чем в монархию.
3. Относительно тираннии Сократ не говорит, ис­
пытывает ли она вообще изменения или не испыты­
вает, а если испытывает, то по какой причине и в ка­
кой вид переходит. Умолчание обо всем этом объяс­
няется тем, что ему не так просто было рассуждать
об этих вопросах: здесь нет ясности. По его мысли,
тиранния должна перейти в первый и наилучший вид
государственного строя, ибо только в таком случае по­
лучились бы непрерывность и круг. Но ведь и тиран­
ния переходит иногда в тираннию же, как, папример,
тиранния в Сикионе от Мирока перешла в тираннию
Клисфена, либо — в олигархию, как, папример, тиран­
ния Антилеонта 95 в Халкиде, либо в демократию, как
тиранния семьи Гелона в Сиракузах, либо в аристо­
кратию, как тиранния Харилая в Лакедемоне ^, то же
и в Карфагене.
4. Также и олигархия может перейти в тираннию,
как это произошло с большей частью древних олигар­
хий в Сицилии, где олигархия в Леонтинах перешла
в тиранпшо Панетия, олигархия в Геле — в тираннию
Клеандра, в Регии — в тиранппю Аиаксилая; то же са­
мое и во многих других городах. Нелепо также мне­
ние, будто переход в олигархию объясняется тем, что
люди, стоящие у власти, корыстолюбивы и любостяжательны 97, а не тем, что люди, намного превосходящие
других в имущественном отношении, считают неспра­
ведливым, чтобы ничего не имеющие пользовались в
государстве равными правами с теми, кто владеет соб­
ственностью; во многих олигархиях не только не позво­
лено заниматься прибыльными делами, но последнее да­
же воспрещается соответствующими законами, тогда как
в Карфагене, где строй демократический, граждане за­
нимаются прибыльными делами, и до сих пор измене­
ния государственного строя там нет, 5, Не менее пеле567

ίο

is

20

25

по и утверждение, будто олигархическое государство
состоит из двух — государства богатых и государства
бедных98. Почему это должно быть скорее в олигар­
хии, нежели в лакедемонском государстве или в какомлибо ином, где не все владеют равной собственностью
или не все являются одинаково доблестными мужами?
И все-таки, несмотря на то что никто не стал беднее
в сравнении с тем, чем он был раньше, олигархии пе­
реходят в демократии, раз неимущих становится боль­
ше, и, наоборот, демократия переходит в олигархию,
если состоятельные получают перевес над народной
массой и последняя упустит это из виду, а первые это
учтут. И между тем как многие причины вызывают
государственные перевороты " , Сократ указывает толь­
ко одну, именно будто бедняками становятся вследст­
вие распутной жизни и беря деньги иод большие про­
центы 10°, словно с самого начала все либо большинст­
во были богатыми. 6. Все это ошибочно. Однако, если
потеряют свое состояние какие-либо из власть иму­
щих, тогда они стремятся к новшествам в государст­
венном строе, а если кто-либо из остальных, то иэ
этого никаких важных последствий не происходит, да
и в первом случае государственный строй отнюдь не
переходит предпочтительно в демократию, нежели в
какой-нибудь иной строй. Начинают распри и произ­
водят государственные перевороты те, кого не допус­
кают к государственным должностям, кого обижают и
оскорбляют, если они даже не расточают своего иму­
щества... 101 вследствие того, что позволено поступать
по их желанию, что объясняется, по его словам, чрез­
мерной свободой. Вообще, невзирая на то что суще­
ствует несколько видов олигархий и демократий, Сок­
рат говорит о происходящих в них переменах так, как
будто есть только один вид той и другой.

КНИГА ШЕСТАЯ (Ζ);

зо

I 1. Выше сказано о различных видах совещатель­
ной, т. е. верховной, власти в государстве, об устрой­
стве государственных должностей и о судебных уста­
новлениях, какое к какому государственному стро:г>
подходит; также о крушении и сохранении видов госу­
дарственного строя, т. е. от чего то и другое зависит я5
и какими причинами обусловливается. Вследствие того
что существует несколько видов как демократии, так
и остальных государственных устройств, целесообраз­
но рассмотреть также и то, что по отношению к ним
ранее было оставлено нами в стороне, и определить
для каждого строя свойственное ему и наиболее полез­
ное устройство. 2. Мы должны будем также рассмот- «о
реть и возможные соединения всех способов устрой- ui7a
ства названных выше установлений: соединениями их
создаются скрещения различных видов государствен­
ного строя, так что получаются аристократии с оли­
гархическим оттенком и политии — с демократиче­
ским. Под соединениями, которые надлежит рассмот­
реть, но которые по настоящее время еще не были
рассмотрены, я разумею, например, следующие: если 5
совещательный орган и выборы должностных лиц
устроены олигархически, судебные же учреждения —
аристократически; или если эти последние и совеща­
тельный орган — олигархически, а выборы должност­
ных лиц — аристократически; или как-нибудь по-ино­
му не все стороны государственного строя будут уст­
роены в соответствии с его основным характером.
ю
3. Какая демократия подходит к какому государ­
ству, равно как и для какого населения подходит ка­
кая олигархия и какое из остальных государственных
устройств для каких государств оказывается полез­
ным — об этом сказано раньше. При этом должно стат£
ясным не только какое из этих государственны^
569

устройств оказывается наилучшим для государств, но
is и каким образом следует устанавливать на практике и
эти и остальные виды государственных устройств; вот
об этом мы вкратце н поговорим теперь. Начнем преж­
де всего с рассмотрения демократии; вместе с тем
выяснится и строй, противоположный ей, именно тот,
который некоторые называют олигархией. 4. При та­
кого рода исследовании мы должны принять в сооб­
ражение все отличительные свойства демократии и все
20 то, что признается неотъемлемыми принадлежностя­
ми демократического строя, так как из соединения
всего этого и получаются отдельные виды демократии,
и таких видов не один, а несколько, и притом различ­
ных. Многоразличие видов демократии объясняется
двумя причинами; о первой из пих мы говорили ра25 нее; это то, что народ бывает различным (в состав на­
родной массы входят земледельцы, с другой стороны —
ремесленники и поденщики; если к первым присоеди­
нить вторых, а к третьим в свою очередь обоих пер­
вых, то различие получится не в том, что демократия
станет лучшей или худшей, а в том, что она будет по
одной и той же). 5. Вторая причина— та, о которой
зо мы говорим теперь. Λ именно, те особенности, которые
отличают демократию и которые считаются присущи­
ми этому строю, будучи так или иначе соединены, ве­
дут к изменению демократии: в одном случае в демок­
ратию перейдет меньшее количество присущих ей осо­
бенностей, в другом — большее, а в третьем — все они.
Полезно знать каждую из этих особенностей на тот
случай, если бы кто-нибудь пожелал практически уст­
роить новый вид демократии или внести в демократию
35 те или иные исправления. Ведь те, кто создает тот или
иной вид государственного строя, стремятся объеди­
нить в каждом из них все присущие ему особенности
в соответствии с его основным началом, но они посту­
пают в данном случае ошибочно, как на это было ука­
зано ранее, в рассуждении о крушепии и сохранении
государственных устройств. Теперь мы скажем о том,
что требуется от различных государственных устройств,
об их характере и целях.
40
6. Основным началом демократического строя явля­
ется свобода. По общепринятому мпению, только при
1317ь этом государственном устройстве все пользуются сво­
бодой, ибо к ней, как утверждают, стремится всякая
570

демократия1. А одно из условий свободы —по очереди
быть управляемым и править. В самом деле, основ­
ное начало демократического права состоит в том, что
равенство осуществляется в количественном отноше­
нии, а не на основании достоинства; если справедли­
вость — в этом, то, разумеется, верховная власть при- 5
надлежит народной массе, и то, что решено будет
большинством, должно считаться решением оконча­
тельным и справедливым. Все граждане, говорят, долж­
ны пользоваться равными правами, так что в демокра­
тиях неимущие оказываются обладателями большей
власти, нежели состоятельные; ведь они составляют
большинство, а верховную силу имеет решение боль- ю
шинства. 7. Итак, одним из признаков демократиче­
ского строя, по признанию всех сторонников демокра­
тии, является свобода. Второе начало — жить так, как
каждому хочется; эта особенность, говорят, есть имен­
но следствие свободы, тогда как следствие рабства —
отсутствие возможности жить как хочется. Итак, это
второй отличительный признак демократического строя, ja
Отсюда уже возникло стремление не быть вообще в
подчинении — лучше всего ни у кого, если же этого
достигнуть нельзя, то по крайней мере хотя бы пооче­
редно 2. И в данном случае это стремление совпадает
с началом свободы, основанным на равноправии.
8. Исходя из этих основных положений и из такого
начала, мы должны признать демократическими сле­
дующие установления: все должностные лица назна­
чаются из всего состава граждан; все управляют каж- го
дым, в отдельности взятым, каждый — всеми, когда до
него дойдет очередь; должности замещаются по жре­
бию либо все, либо за исключением тех, которые тре­
буют особого опыта и знания; занятие должностей не
обусловлено никаким имущественным цензом или обус­
ловлено цензом самым невысоким; никто не может
занимать одну и ту же должность дважды 3, за исклю­
чением военных должностей; все должности либо те,
где это представляется возможным, краткосрочны; су- 25
дебная власть принадлежит всем, избираются судьи
из всех граждан и судят по всем делам или по боль­
шей части их, именно по важнейшим и существенней­
шим, как-то: по поводу отчетов должностных лиц, по
поводу политических дел, по поводу частных догово­
ров. Народное собрание осуществляет верховную
571

власть во всех делах; пи одна должность такой вер­
ховной власти не имеет ни в каком деле или в край80 нем случае имеет ее в самом ограниченном круге дел;
шн* же в главнейших делах верховная власть принад­
лежит совету. 9. Совет — наиболее демократическое из
правительственных учреждений там, где нет средств
для вознаграждения всем гражданам4; в противном
случае это учреждение утрачивает свое зпачение, так
как народ5, получая вознаграждение, сосредоточивает
в своих руках решение всех дел (об этом сказано бы35 ло ранее, в предыдущем рассуждении). Следующей
особенностью демократического строя является то, что
все получают вознаграждение: народное собрание, суд,
должностные лица, или же в крайнем случае долж­
ностные лица, суд, совет, обычпые народные собрания,
или из должностных лиц те, которые должны питать­
ся совместно. PI если олигархия характеризуется бла­
городным происхождением, богатством и образованием,
40
то признаками демократии должны считаться противо­
положные свойства, т. е. безродность, бедность и гру­
бость. 10. Что касается должностей, то ин одна из них
1318« не должна быть пожизненной, а если какая-нибудь
остается таковою по причине какого-нибудь давниш­
него переворота, то следует лишить ее значения и за­
мещать се уже не путем выборов, а по жребию 6.
Это и есть общие признаки, характерные для де­
мократии. На основании справедливости, как она по5 нимается с демократической точки зрения, а именно
наличие у всех равной по количеству доли, получает­
ся тот строй, который признается демократическим по
преимуществу, и возникает демократическое государ­
ство. Ведь равенство состоит в том, чтобы неимущие
ни в чем пе имели большей власти, чем состоятель­
ные, и чтобы верховная власть принадлежала не од­
ним, но всем в равной степени (по количеству). Та­
ким способом, думают они, в государстве осуществ10 ляются равенство и свобода.
11. Но здесь возникает вопрос: каким же образом
это равенство может быть достигнуто? Следует ли иму­
щественный ценз пятисот лиц распределить между
тысячью, так чтобы эта тысяча могла уравняться в
своих правах с пятьюстами? Или не следует устанав­
ливать равенство таким способом, по, распределив таlu
ким же образом, взять затем поровну и из числа пяти572

сот и из числа тысячи и передать в их руки выборы
должностных лиц и суда? Будет ли такого рода госу­
дарственное устройство самым справедливым, согласно
демократической справедливости, или, скорее, справед­
ливейшим будет государственный строй, считающийся
только с народной массой? Ведь сторонники демокра­
тии утверждают, что справедливо то, что будет реше­
но большинством, а сторонники олигархии считают
справедливым решение, которое будет вынесено теми,
кто владеет большей собственностью, потому что, по
их мнению, выносить решения следует, руководствуясь
размерами собственности. 12. Но и в том и в другом
случае мы имеем дело с неравенством и несправедли­
востью: если признавать решения меньшинства, то по­
лучится тиранния (ведь коль скоро один человек будет
обладать большей собственностью, чем остальные со­
стоятельные люди, то, согласно олигархической спра­
ведливости, этот один только и должен властвовать);
если же признавать решение численного большинства,
то справедливость также будет нарушена при конфис­
кации имущества богатых, находящихся в меньшин­
стве, как и сказано ранее. Итак, чтобы достигнуть та­
кого равенства, которое нашло бы признание с точки
эрения тех и других, следует искать его в тех опреде­
лениях, какие дают и те и другие понятию справед­
ливого. В самом деле, они утверждают, что постанов­
ления большинства граждан должны иметь решаю­
щую силу. 13. Пусть будет так, хотя бы и не с общей
точки зрения. Но вследствие того что государство со­
стоит из двух частей — богачей и бедняков, если ока­
зались согласными решения тех и других или боль­
шинства тех и других, то это и будет иметь решаю­
щее значение; если же будут приняты противополож­
ные постановления, то решающее значение должно
иметь постановление большинства и тех, чей имуще­
ственный ценз выше. Например, первых — десять че­
ловек, вторых — двадцать; одно постановление приня­
то шестью из числа богатых, другое — пятнадцатью из
числа менее состоятельных; к беднякам присоедини­
лись четверо из числа богатых, к богачам — пятеро из
числа бедных; на чьей стороне окажется после произ­
веденного подсчета тех и других перевес имуществен­
ного ценза, постановление этой стороны и должно
иметь решающее значение. 14, Если же получится
573

40 равное число, то следует отнестись к такому затрудне­
нию так же, как к тому, какое бывает теперь, когда
в народном собрании или в суде голоса делятся поров1318ь ну; приходится решать дело либо жребием, либо ка­
ким-нибудь другим подобным способом. Хотя и весьма
затруднительно найти истину в том, что касается ра­
венства и справедливости, все же это легче, чем заста­
вить согласиться с собой тех, кто имеет возможность
опереться на какое-либо превосходство: ведь более
s слабые всегда стремятся к равенству и справедливости,
а сильные нисколько об этом не заботятся.

ю

lo

20

25

II 1. Из четырех видов демократии наилучшим яв­
ляется, как об этом сказано в предшествующих рас­
суждениях, тот, который занимает по порядку первоо
место; к тому же этот вид демократии и самый древ­
ний из всех. Я называю его первым в соответствии
с естественным делением народонаселения. В самом
деле, наилучшим видом народа является земледельче­
ский; поэтому и возможно бывает насаждать демокра­
тию там, где народная масса живет земледелием или
скотоводством. Не обладая значительной собствен­
ностью, люди не имеют там досуга часто устраивать
народные собрания. Располагая всем необходимым7, они
занимаются своим делом и не заботятся о делах no­
сторонних8; им приятнее труд, чем занятия политикой
и управлением там, где получение должностей не со­
пряжено с большими материальными выгодами. Ведь
люди в массе своей больше стремятся к прибыли, не­
жели к почету. 2. Это доказывается тем, что они в
старину переносили тираннии, а в настоящее время
терпят олигархии, лишь бы только никто не мешал им
заниматься своим делом и не отнимал у них ничего;
при этих условиях одни из них быстро богатеют, а дру­
гие не испытывают нужды. Сверх того, если у них и
есть некоторое честолюбие, их потребность удовлетво­
ряется правом участвовать в выборах и принимать от­
чет. Если же в некоторых демократических государ­
ствах, как, например, в Мантинее, они и не участвуют
в избрании должностных лиц, а участвуют по очереди
лишь некоторые выборные из состава граждан, но все
принимают участие в обсуждении, то и это вполне
удовлетворяет большинство (тот строй, который не­
когда был в Мантинее, следует признать также одним.
574

из видов демократии). 3. Для той демократии, о кото­
рой сказано выше, и полезным и обычным является
следующий порядок: весь народ участвует в выборах
должностных лиц, в принятии отчетов от них, отправ­
ляет обязанности судей, но высшие должности заме­
щаются путем выбора и на основании имущественного
ценза, причем, чем должность выше, тем больше ценз;
или же ни одна должность не замещается на основа­
нии ценза, но принимаются во внимание лишь способ­
ности человека9. Государство, имеющее такого рода
устройство, разумеется, будет иметь хорошее правле­
ние, так как должности всегда будут занимать наилуч­
шие граждане согласно воле народа, не питающего за­
висти к порядочным людям. Порядочные и знатные
останутся довольны таким порядком, потому что они
не будут находиться под управлением других, которые
хуже их, а управлять они будут справедливо, так как
контроль над их деятельностью будет принадлежать
другим. 4. Быть в некоторой зависимости от других и
не иметь возможности делать все, что тебе заблагорас­
судится,— дело полезное: ведь предоставление каждо­
му возможности поступать по его желанию не может
оберегать против того дурного, что заложено в каждом
человеке. И таким образом неизбежно получается то,
что наиболее полезно в государстве,— правят порядоч­
ные люди, наименее склонные впадать в ошибки, а на­
родная масса пи в чем не терпит умаления. Ясно, что
этот вид демократии является наилучшим и по какой
причине: потому что при нем народ обладает опреде­
ленными качествами.
5. Для того чтобы сделать население земледельче­
ским, бесспорно, полезны некоторые законы, выработанпые в древнее время во многих государствах: за­
прещается приобретать землю свыше определенной
меры или вообще, или начиная от определенного места
по направлению к городу и акрополю. Во многих го­
сударствах в древнее время законом запрещалось про­
давать первоначальные наделы. Ту же цель преследует
и приписываемый Оксилу 10 закон, по которому опре­
деленная часть принадлежащей каждому земли не должпа отдаваться под залоговые обязательства. 6. Да и
в настоящее время можно избежать злоупотреблений,
если воспользоваться закопом афитейцев, который при­
годен для указанных выше целей; дело в том, что при
575·

25

зо

85

40
i3t'ju

значительном количестве населения они имеют мало
земли и, однако же, все занимаются земледелием; зе­
мельную собственность они подвергают оценке не всю,
но деля ее на такие части, чтобы даже имущество бед­
няков превышало законный ценз.
7. После земледельческой народной массы наилуч­
ший народ тот, где люди являются пастухами и живут
скотоводством. Последнее во многих отношениях близ­
ко к земледелию; и для военной службы эти люди
оказываются вследствие своего образа жизни наиболее
пригодными: они полезны для нее и благодаря своей
физической закалке, и благодаря тому, что могут дол­
го оставаться под открытым небом. Другие виды народной массы, из которых состоят прочие демократии,
почти все хуже этих, ведь самый образ жизни их дур­
ной и ни одно из тех дел, которыми занимается масса,
состоящая из ремесленников, торговцев, поденщиков,
не имеет ничего общего с добродетелью. К этому до­
бавляется еще то обстоятельство, что все такого рода
люди, постоянно торча на площади и в городе, с лег­
костью, так сказать, устраивают народные собрания.
Наоборот, земледельцы, «рассеянные по государствен­
ной территории, редко встречаются друг с другом, да
и не нуждаются в такого рода встречах. 8. Там, где
территория государства расположена таким образом,
что пахотная земля находится на большом расстоянии
от города, легко можно устроить и хорошую демокра­
тию, и политик). Народная масса в таких случаях бы­
вает вынуждена селиться па полях; это ведет к тому,
что, если даже и имеется городская чернь, она всетаки не может получить преобладание в народных соб­
раниях таких демократий п без народной массы, жи­
вущей на территории государства.
Теперь сказано, как следует устраивать наилучшую
и первую демократию; ясно также, как следует устра­
ивать и остальные виды демократии: приходится шаг
за шагом отклоняться от наилучшей демократии, по
надо всегда отстранять худшие части паселения от
участия в управлении.
9. Что касается крайней демократии, при которой
все принимают участие в государственном управлении,
то не всякое государство в состоянии выносить ее, да
и продержаться ей долго нелегко, если только она не
скреплена законами и правами граждан (о том же,
576

что ведет к крушению и этого и остальных видов го- s
сударственного устройства, почти все уже сказано ра­
нее). Чтобы установить эту демократию и придать
силу народу, стоящие во главе ее обыкновенно привле­
кают в число граждан возможно большее количество
людей и дают права гражданства не только законно­
рожденным, но и незаконнорожденным, и тем, у кого
один из родителей — либо отец, либо мать — гражда- ю
не; ведь все они больше подходят для такого рода де­
мократии. 10. Так обыкновенно поступают демагоги.
На самом же деле следует допускать таких людей в
число граждан до тех лор, пока народная масса но
будет превышать общего числа знатных и средних.
Дальше этого идти не следует, так как, оказавшись в
большинстве, те внесут больше беспорядка в государ- *г>
ственный строй; знатные, и так уже с трудом перено­
сящие такого рода демократический строй, придут в
еще большее раздражение, а это и послужило в Киреие причиной внутренних беспорядков 12. IIa неболь­
шое зло можно и не обращать внимания, но, если зло
станет возрастать, оно скорее бросится в глаза. 11. Для
такой демократии полезны, далее, и те установления, 20
которыми воспользовался в Афинах Клисфен 13 в це­
лях усиления демократии, равно как и основатели де­
мократического строя в Кирене. Следует вводить но­
вые филы и фратрии, притом увеличить их число;
с другой стороны, следует частные святыни объеди­
нить в небольшое количество святынь общих и вообще гг.
придумать так хитро, чтобы все граждане как можно
больше перемешались между собой, а прежние соеди­
нения распались.
12. Вместе с тем все мероприятия, к которым при­
бегают тиранны, по-видимому, характерны и для де­
мократии. Я имею в виду, например, вольное сущест­
вование рабов (что до известной степени могло бы
быть полезным), женщин, детей, предоставление каж- зо
дому свободы жить как ему угодно. Все это будет
весьма содействовать упрочению такого государствен­
ного строя, так как для большинства приятнее жить,
не соблюдая порядка, нежели подчиняясь здравому
смыслу.
III 1. Для законодателя и для лиц, желающих уч­
редить подобного рода государственный строй, не глав19

Аристотель, т. 4

577

35 иейшей и не единственной задачей является установ­
ление его, а в большей степени — принятие мер для
его сохранения. Ведь не трудно продержаться один,
два, три дня какому бы то ни было государственному
строю. Поэтому следует, исходя из наших предыдущих
рассуждений о том, что способствует крушению или
сохранению государственных устройств, попытаться
обеспечить безопасность, оберегаясь от всего разруши­
ло тельного и устанавливая такого рода законы, и непи1320ο сапые, и писаные, которые в наибольшей степени
являются спасительными для государственного строя 14;
и не считать демократической пли олигархической ме­
рой ту, которая придаст государству наиболео резко
выраженный демократический или олигархический от­
печаток, но только ту, которая обеспечит ему наибо­
лее продолжительное существование. 2. Нынешние же
5 демагоги в своей угодливости перед народом часто при­
бегают к конфискации имущества посредством возбуж­
дения судебных дел. Поэтому пекущиеся о сохранении
государственного строя должны противодействовать
этому путем издания законов, в силу которых иму­
щество осужденных по судебному приговору ни в коем
случае не должно подлежать конфискации в пользу
государства и становиться общественной собствен­
ностью, но должно становиться собственностью священпой. Совершающие преступления не станут от
ю этого смелее (ведь они все равно подвергнутся нака­
занию), а чернь будет менее склонна выносить обви­
нительные приговоры подсудимым, так как сама она
от этого не получит никакой выгоды. Помимо того сле­
дует стараться по возможности сокращать число госу­
дарственных процессов, запрещая возбуждать их без
надлежащего основания под угрозой суровых наказа­
нии: подобного рода процессы обыкновенно возбуж­
даются пе против людей из народа, а против знатных,
is А нужно устроить так, чтобы все граждане относились
наиболее благожелательно и к этому виду правления;
если же этого достигнуть нельзя, то по крайней мере
нужно наладить дело так, чтобы на обладателей вер­
ховной власти не смотрели как на врагов.
3. Ввиду того что население в крайних демокра­
тиях бывает очень многочисленным, в них затрудни­
тельно устраивать народные собрания без денежного
вознаграждения, а такой порядок там, где у государ578

ства нет доходных статей, враждебен знатным: ведь
доходы в таком случае неизбежно приходится полу­
чать путем установления чрезвычайных налогов, пу­
тем конфискаций, плохого судопроизводства, а все это
ниспровергло уже немалое число демократий. Итак,
там, где доходных статей нет, следует созывать народ­
ные собрания редко, а судебные заседания устраивать
с большим количеством судей, но в течение небольшо­
го числа дней. Это дает преимущество в том смысле,
что богатые перестанут бояться издержек, хотя 15 не
состоятельные, а неимущие будут получать вознаграж­
дение за участие в суде; да и само судебное разбира­
тельство будет вестись гораздо лучше: ведь состоя­
тельные не желают отрываться на много дней от своих
частпых дел, но охотно соглашаются на короткое вре­
мя. 4. Там, где доходные статьи имеются, следует осте­
регаться поступать так, как теперь поступают демагоги, которые употребляют на раздачи излишки дохо­
дов; парод же берет и вместе с тем снова и снова
нуждается в том же, так что такого рода вспомощест­
вование неимущим напоминает дырявую бочку. Истин­
ный друг народа должен смотреть за тем, чтобы
народные массы не были в слишком бедственпом иму­
щественном положении, которое ведет к тому, что демо­
кратический строй становится никуда не годным. Итак,
нужно изыскать какие-либо средства к тому, чтобы
благосостояние граждан было долговечпым. Ввиду то­
го что в этом заинтересованы и состоятельпые люди,
следует всю сумму, образующуюся от излишка соби­
раемых доходов, распределять между неимущими, осо­
бенно если есть возможность собирать столько, чтобы
всякий мог приобрести в собственность небольшой уча­
сток земли, а если этого нельзя сделать — заняться
торговлей или земледелием. Если это не может быть
предоставлено всем неимущим, то нужно устраивать
очередные раздачи по филам или по каким-нибудь
иным подразделениям граждан. В то же время состоя­
тельные люди должны делать денежные взносы на
устройство необходимых народпых собраний и судеб­
ных заседаний; при этом их следует освободить от бес­
полезных литургий 16. 5. Подобпыми государственными
мероприятиями карфагеняне расположили к себе парод; постоянпо отправляя людей из простого парода
ъ окрестные города, они тем самым способствуют их
19*

579

го

25

3о

Зз

!32оь

5

обогащению. А со стороны знатных, если они гуманны
и разумны, было бы достойным делом, если бы, рас­
пределив между собой неимущих и снабдив их средст­
вами, они направляли их на ту или иную работу. Не
худо также подражать тому, что делают тарантипцы:
ю установив общность имущества для пользования не­
имущих, они располагают к себе тем самым народную
массу; все должности у них двоякого рода: одни заме­
щаются путем выбора, другие — по жребию; по жре­
бию — с той целью, чтобы народ имел к ним доступ,
а путем выбора — для того, чтобы государство управля45 лось лучше. Таким же образом можно поступить и по
отношению к одной и той же должпости — чтобы она
замещалась частью по жребию, частью путем выбора.
Теперь сказано о том, как следует устроить демократи­
ческое правление.
IV 1. На основании приведенных соображений ста­
новится почти ясным и то, каким образом должно
го устраивать олигархические правления. Именно каж­
дый вид олигархии следует создавать из элементов,
противоположных элементам демократического строя,
причем он должен находиться в соответствии с проти­
воположным ему видом демократии. Наиболее умерен­
ный вид олигархии и вместо с тем первый по поряд­
ку приближается к так называемой нолитии; причем
имущественный ценз должен быть установлен двояко­
го рода — более низкий и более высокий. Более низ­
кий откроет гражданам доступ к занятию обыкновен25 пых государственных должностей, второй — более
важных. Каждый обладающий установленным имущест­
венным цензом пусть пользуется всеми правами граж­
данства; при этом благодаря цензу будет введено в
состав полноправного гражданства столь значительное
количество людей из народа, что вместе с последними
получится превосходство граждан над теми, кто пра­
вами гражданства не пользуется. Однако привлекать
в число полноправных граждан всегда следует людей,
принадлежащих к лучшему слою народа.
2. Подобного же рода устройство следует устанозо вить и для следующего вида олигархии, придав ей
лишь слегка более выраженный характер. Зато тот
олигархический строй, который соответствует крайней
демократии, и является наиболее династическим и та580

ранническим; насколько он является наихудшим, на­
столько нуждается в более сильных предохранитель­
ных мерах. Подобно тому как здоровые от природы
тела и хорошо снаряженные для плавания, имеющие зз
прекрасный экипаж суда могут подвергнуться многим
несчастным случаям, не погибая от них, болезненные
же тела и плохо построенные, с плохим экипажем
суда не в состоянии выдержать и незначительных не­
счастных случаев, так точно и наихудшие из видов го­
сударственного строя нуждаются в наибольших предо- 132ia
хранительных мерах. 3. Для демократии спасительным
является многолюдство (в них именно опо противо­
полагается праву, основанному на достоинствах каж­
дого) ; отсюда ясно, что олигархия должна искать
средства для своего сохранения в том, что этому про­
тивопоставляется, а именно в установлении хорошего
порядка.
Вследствие того что народная масса обыкновенно 5
состоит из четырех частей — земледельцев, ремеслен­
ников, торговцев, поденщиков, а для войны пригодны
-четыре рода оружия —- конница, тяжеловооруженная
пехота, легковооруженная пехота, флот, там, где усло­
вия местности оказываются удобными для верховой
езды, имеются благоприятные данные для создания
мощной олигархии: ведь спасение для жителей — в ю
этом виде войска, а содержать коней могут только лю­
ди, владеющие крупной собственностью; там, где усло­
вия местности благоприятны для создания тяжеловооруя^еппой пехоты, условия подходят для второго
вида олигархии: ведь служба в тяжеловооруженной
пехоте скорее по плечу состоятельным людям, нежели
неимущим; легковооруженное же войско и матросы
всецело соответствуют демократии. 4. И в настоящее is
время там, где эти последние имеются в преобла­
дающем количестве, олигархи при возникновении
внутренних междоусобий зачастую терпят поражения.
Лекарство против этого следует заимствовать у облада­
ющих военными талантами полководцев, которые к кон­
ному и тяжеловооруженному войску присоединяют в
соответствующей мере легковооруженное. Благодаря
последнему народная масса одерживает верх над со­
стоятельными людьми во время внутренних смут; бу- го
дучи легковооруженной, она без труда справляется
с конными и тяжеловооруженными.
581

25

"о

«о

mib

5. Таким образом, олигархия, если она организует
из них 17 свои военные силы, организует их в сущ­
ности против самой себя; олигархи должны были бы
разделить юношеский возраст на старший и младший
и своих сыновей, пока они находятся еще в младшем
возрасте, обучать легким упражнениям, свойственным
легковооруженному войску; выйдя же из отроческого
возраста, они должны закаляться в военном деле,
Участие в государственном управлении олигархи
должны предоставлять тем из массы граждан, которые,
как об этом сказано ранее, приобрели определенный
имущественный ценз, или, как в Фивах, тем, которые
в течение некоторого времени не занимались никакпми ремесленными работами, или, наконец, как в Массалии, на основании отбора, делаемого между лицами
достойными из числа как полноправных граждан, так
и не принадлежащих к ним. 6. Сверх того, с важней­
шими должностями, которые должны оставаться в ру­
ках правящих граждан, следует соединять литургии,
чтобы простой народ добровольно отказывался от них
и относился снисходительно к должностным лицам,
дорого оплачивающим свою власть. Хорошо также,
если бы должностные лица при вступлении в долж­
ность устраивали пышные жертвоприношения и пред­
принимали сооружение какого-либо общественного зда­
ния; в таком случае народ, принимая участие в уго­
щениях и видя, как город украшается памятниками
(anathemasi) и общественными зданиями, охотно стоит
за сохранение существующего государственного строя;
да и для самих знатных все это остается памятником
произведенных ими затрат. Нынешпие олигархи, од­
нако, ничего подобного не делают, а поступают наобо­
рот: они ищут столько же прибыли от своего господ­
ства в государстве, сколько и почета. Вот почему к та­
кого рода нынешним олигархиям отлично подходит
наименование демократий в миниатюре.
Теперь достаточно определено, каково должно быть
устройство демократий и олигархий,

V 1. Непосредственно вслед за тем, что сказано
выше, следует правильно установить все касающееся
5 должностей (archas); без необходимых должностей
государство не может существовать, а без должностей,
в ведении которых благораспорядок и благопристой582

ность, оно не может хорошо управляться. Кроме того,
в небольших государствах число должностей должно ю
быть меньше, в больших — больше, как об этом сказа­
но выше. Таким образом, нужно уяснить еще, какие
из должностей могут быть объединены в одну и какие
из них должны быть представлены каждая отдельно,
2. Первое место среди необходимых забот занимает
попечение о городской площади; для этого должна су­
ществовать какая-нибудь власть, наблюдающая за за­
ключением торговых сделок и вообще за благочинием
на площади, ведь всем государствам неизбежно прихо- ι3
дится для удовлетворения необходимых взаимных нужд
иметь дело с куплей и продажей; это служит самым
сподручным средством для достижения того самодовленпя, ради которого люди, очевидно, и объединились
в одну гражданскую общину. 3. Второе попечение, не­
посредственно следующее за этим и находящееся с ним
в ближайшем отношении, есть забота об обществен­
ных и частных зданиях, имеющихся в городе; о том, 2о
чтобы они были в надлежащем порядке (охрана и по­
чинка разрушающихся домов и улиц) и чтобы грани­
цы отдельных владений были определены вполне точ­
но, и другом, требующем такого же рода заботу. По
большей части такую должность называют астиномией;
круг деятельности отправляющего ее должностного
лица распадается на несколько участков, для каждого 25
из которых в более населенных государствах назна­
чаются особые должностные лица, как, например, над­
зиратели за городскими стенами, попечители источни­
ков, охранители гаваней.
4. Другая — необходимая и сходная с этой власть
ведает тем же, но только областью ее деятельности
является государственная территория, т. е. то, что рас­
положено за пределами собственно города; таких долж­
ностных лиц одни называют агрономами, другие — зо
гнлорами18. Таковы три попечения об указанных
предметах. Следующая должность — та, к которой отно­
сится получение государственных доходов; те, кто хра­
нит их и распределяет на нужды отдельных отраслей
управления, называются аподектами 19 и казначеями.
Далее следуют должности, в ведении которых храпе­
ние частных договоров и копий судебных решений; 35
к ним же должны направляться письменные жалобы,
и они же ведают судебными делами в их начальной
583

ступени. В некоторых местах эту должность делят
между несколькими лицами, а в других всем этим ве­
дает одно должностное лицо. Обозначается она назва­
ниями «гиеромнемоны», «эпистаты», «мнемоны» и по­
добными словами.
5. Далее следует власть весьма необходимая, но,
пожалуй, самая тяжелая: она приводит в исполнение
приговоры над осужденными по суду, взыскивает не­
доимки с государственных должников, сторожит узни­
ков. Должность эта тягостна, так как она возбуждает
к себе большую ненависть; поэтому там, где с отправ­
лением ее не связана большая выгода, никто не согла­
шается принять ее на себя и не желает при отправ­
лении ее действовать по законам. Опа необходима по­
тому, что не было бы никакой пользы в правосудии,
если бы решения суда не приводились в исполнение,
так что если государственное общение вообще немыс­
лимо без суда, то оно столь же немыслимо и без ис­
полнения решений. 6. Поэтому лучше, чтобы эта долж­
ность не была представлена одним лицом, но чтобы
она была поделена между различными лицами из от­
дельных судебных палат; равным образом следует пы­
таться распределить между несколькими лицами и те
обязанности, которые связаны с взысканием недоимок
с тех, кто числится государственным должником. Сверх
того, некоторые взыскания по судебным приговорам
можно было бы поручать и должностным лицам, ис­
полняющим другие обязанности, причем лица, всту­
пающие в должность, могли бы приводить в исполне­
ние судебные приговоры должностных лиц, сложив­
ших свои полномочия, а приговор лица, состоящего
в должности, могло бы приводить в исполнение какоенибудь другое должностное лицо, например астиномы
приводили бы в исполнение приговоры, произнесенные
агораномами, а приговоры первых — другие. Ведь чем
меньше ненависти будет против лиц, налагающих
взыскания, тем скорее будут исполняться приговоры.
Если же одни и те же лица будут и выносить приговоры,
и приводить их в исполнение, то получится ненависть
вдвойне; а если одни и те же лица обо всем...20 то
они вступят во враждебные отношения со всеми. 7. Во
многих местах к тем должностным лицам, которые
приводят в исполнение судебные приговоры, присоеди­
няются 21 еще и те, которые сторожат арестованных,
584

например так называемые Одиннадцать в Афинах. Поэтохму лучше отделить и эту должность и найти по
отношению к ней какой-нибудь ловкий выход. Необхо­
дима эта должность не менее, чем первая из указан­
ных; случается, однако, что люди порядочные особен­
но настойчиво избегают этой должности; вручать же
ее людям дрянным небезопасно, так как подобного ро- г*
да люди скорее сами нуждаются в надсмотре, нежели
могут сторожить других. Ввиду этого не следует на­
значать па такие дела одно лицо, притом непрерывно
одно и то же, но из молодежи, там где есть особый
разряд эфебов, или несущих гарнизонную службу, и
из должностных лиц различные люди обязаны по оче­
реди осуществлять заботу об этом. 8. Все перечислен- 3о
ные выше должности, как самые необходимые, сле­
дует поставить па первое место. За ними следуют
должности столь же необходимые, но более высокого
порядка, так как для отправления их нужны большая
опытность и надежность. К числу такого рода должно­
стей следует отнести должпости, имеющие своим назна­
чением охрану государства, и те, которые учреждаются
для военных надобностей. И в мирное и в военное вре­
мя должны быть люди, которые пеклись бы об охране 35
городских ворот и стен, производили бы смотры граж­
дан и распределяли бы их по военным подразделе­
ниям.
9. В одних государствах для выполнения всех этих
обязанностей учреждается большее число должностей,
в других — мепыпее, в маленьких государствах — одна
па все. Называют такого рода должностных лиц стра­
тегами и полемархами. Сверх того, если в государстве ΐ322ΐ>
имеется конница, или легковооруженные и стрелки,
или флот, то для каждого в отдельности рода оружия
учреждаются иногда особые должности. Их называют
навархиями, гиппархиями, таксиархиями, а подчинен­
ные им должности соответственно именуются триерархиями, лохагиями, филархиями22 и дальше в порядке 5
дробления. Все это —один вид должностей, имеющих
в своем ведении военное дело. 10. Итак, вот что можно
сказать об этой должности. Ввиду того что через руки
некоторых должностных лиц, хотя и не всех, прохо­
дит много государственных сумм, то должна быть и
другая должность, па обязанности которой лежали бы
исключительно принятие и проверка отчетов; такие ю
585

15

го

25

зо

35

1323а

должностные лица называются евфинами, логистами,
эксетастами, синегорами 23.
Над всеми этими должностями стоит власть, имею­
щая верховные полномочия во всех делах; она приво­
дит в исполнение вынесенные решения, вносит зако­
нопроекты, председательствует в народном собрании в
тех государствах, где верховная власть принадлежит
народу, ведь необходима же должность для созыва тех,
кто главенствует в государстве. В некоторых местах
эта власть называется пробуламп, потому что они со­
ставляют предварительные решения; в демократиях же
чаще — советом. Итак, вот почти все должности с по­
литическим кругом деятельности.
11. Другой вид попечепия касается религиозного
культа. Сюда относятся жрецы, попечители всего имеющего отношение к святыпям — охрана существующих
священных зданий, восстановление приходящих в вет­
хость и забота обо всем остальном, что служит для
поддержания религиозного культа. Бывает, что попе­
чение обо всем этом в некоторых местах, например в
небольших государствах, возлагается на одно долж­
ностное лицо, в других же местах имеется много от­
дельных должностей, отличных от жречества, как-то:
гиеропеи, паофилаки 24, казпачеи священных сумм; за­
тем следуют отдельпые должностные лица, выделеипые для совершения тех государственных жертвопри­
ношений, которые по закону не поручены жрецам, но
имеют особенное значение, как совершаемые на госу­
дарственном очаге. Таких должностных лиц одни пазывают архонтами, другие — царями, третьи — прнтанами.
12. Итак, необходимые попечения в общем итоге
охватывают следующие области: религиозную, воен­
ную, приходы и расходы, городскую площадь, самый
город, гавани, территорию государства, также суд, регистрацию контрактов, приведение в исполнение приго­
воров, охрану в местах заключения, принятие и про­
верку отчетов, контроль над должностными лицами,
наконец, совещание касательно государственных дел.
13. В государствах, где больше досуга и благоден­
ствия и где, сверх того, заботятся о добронравии, бы­
вают следующие особые должпости: гинекономия, номофилакия, педопомия, гпмпаспархпя; кроме того, по­
печение о гимнических и дионисовских состязаниях25
586

и вообще об имеющихся в государстве иных подобного
рода общественных зрелищах. Некоторые из этих долж­
ностей явно не свойственны демократии; таковы, на­
пример, гинекономня и педономия. Ведь неимущим 5
людям приходится пользоваться в качестве слуг и же­
нами и детьми за неимением рабов. Из трех должно­
стей, на которые некоторые избирают должностных
лиц с верховными полномочиями, именно номофилаков, пробулов и членов совета, номофилаки — аристо­
кратическое установление, пробулы — олигархическое,
совет — демократическое. Бот что в общих чертах мож- ю
но сказать обо всех должностях·

КНИГА СЕДЬМАЯ (Щ
I 1. Собирающемуся представить надлежащее исследование о наилучшем государственном строе необходи­
мо прежде всего точно установить, какая жизнь заслу­
живает наибольшего предпочтения. Если это остается
невыясненным, то, конечно, неизвестно будет и то, ка­
кой государственный строй должен быть признан наи­
лучшим. Ведь ясно, что пользующиеся наилучшим го­
сударственным строем должны под влиянием окру­
жающей их обстановки и жить наиболее счастливо,
если этому не препятствуют какие-либо неожиданные
го случайности. Поэтому и надлежит прежде всего прий­
ти к соглашению относительно того, какой образ жиз­
ни, говоря вообще, является наиболее предпочтитель­
ным, а затем уже решить вопрос, будет ли он одним и
тем же или разным для всех вообще и для отдельных
людей.
2. Полагая, что в наших эксотерических рассужде­
ниях с достаточной полнотой излагается вопрос о наи­
лучшей жизни, мы используем их и теперь. В самом
деле, основываясь на указанном в них подразделении,
25 едва ли кто стал бы сомпеваться в том, что существует
три вида благ: внешние, физические и духовные; все
эти блага должны быть налицо у счастливых людей.
Ведь никто не назовет счастливым того, кто не обла­
дает, хотя бы в незначительной степени, мужеством,
воздержностью, справедливостью, рассудительностью,
зо кто боится пролетающей мухи, кто не останавливается
ни перед какими, даже самыми крайними, средствами,
лишь бы утолить голод и жажду, кто из-за полушки
готов пожертвовать самыми близкими друзьями, кто до
такой степени нерассудителен и склонен к заблужде­
нию, что уподобляется ребенку или сумасшедшему.
3. Но между тем как на этот счет почти все пришли
к полному соглашению, существует разногласие по по-.
15

588

воду размеров и относительной ценности этих благ·
И если обладание добродетелью даже в ничтожной сте­
пени люди признают достаточным, то в своем стрем­
лении к богатству, собственности, могуществу, славе и
тому подобному они пе знают никаких пределов. Мы
же им скажем, что легко убедиться в том, как здесь
обстоит дело, при помощи фактов; стоит лишь обра- 40
тнть внимание на то, что не добродетели приобретают­
ся и охраняются внешними благами, но, наоборот,
внешние блага приобретаются и охраняются доброде­
телями; что счастье в жизни, будет ли оно для людей ^зь
выражаться в удовольствиях, или в добродетели, или в
том и другом, сопутствует тем людям, которые в из­
бытке украшены добрыми нравами и разумом и ко­
торые проявляют умеренность в приобретении внеш­
них благ, в гораздо большей степени, нежели тем, 5
которые приобрели больше внешних благ, чем это
нужно, по бедны благами внутренними.
4. Впрочем, и теоретическое рассуждение приво­
дит, очевидно, к тем же самым заключениям. Внешние
блага, как своего рода орудие — а всякое орудие при­
годно для какой-нибудь определенной цели,— имеют
предел; избыток их неизбежно приносит обладателям
их вред или во всяком случае не приносит никакой
пользы; всякое же из духовных благ, чем более имеет- ю
ся в избытке, тем более оказывается полезным, если
вообще можно допустить, что и они представляют со­
бой не только прекрасное, но и полезное. Во всяком
случае, мы скажем, что, очевидно, высшее совершен­
ство предметов, сравниваемых в целях установления
превосходства одного из них над другим, стоит в пря­
мом отношении к тому различию между ними, какое is
мы устанавливаем при исследовании каждого из них,
в отдельности взятого. Таким образом, если душа и са­
ма по себе, и по отношению к нам, людям, является
более ценной, нежели собственность и тело, то, конеч­
но, и самое совершенное состояние их должно быть в
таком же соотношении. Далее, все это, естественно,
желательно для души, и все благомыслящие люди го
должны их желать именно ради души, а пе наобо­
рот — душа ради них. 5. Итак, условимся, что на долю
каждого приходится столько же счастья, сколько доб­
родетели и разума и согласованной с ними деятельно­
сти; порукой нам в том божество, которое счастливо
589

и блаженно не благодаря каким-нибудь внешним бла25 гам, но само по себе и благодаря присущим его при­
роде свойствам. В этом и состоит, конечно, отличие
счастья от удачи: "внешние блага, не духовные, выпа­
дают на нашу долю блатодаря случайности и счастли­
вой судьбе, но нет никого, кто был бы справедливым
π воздержным от судьбы и благодаря ей. Следствием
au этого положения, вытекающим из тех же самых осно­
ваний, является то, что и наилучшее государство есть
вместе с тем государство счастливое и благоденствую­
щее, а благоденствовать невозможно тем, кто не со­
вершает прекрасных поступков; никакого прекрасного
деяния ни человек, ни государство не могут совер­
шить, не имея добродетели и разума. Мужество, спра35 ведливость и разум имеют в государстве то же значе­
ние и тот же облик, какие они имеют в каждом от­
дельном человеке, который благодаря причастности к
ним и называется справедливым, рассудительным и
воздержным.
6. Пусть предыдущие соображения послужат пре­
дисловием к нашему исследованию. Не коснуться их
вовсе было бы нользя, хотя так же невозможно под­
робно рассмотреть все относящиеся сюда вопросы —
40 это предмет особой дисциплины. Пока будем считать
прочно установленным следующее: наилучшее сущест­
вование как для каждого в отдельности, так и вообще
для государств есть то, при котором добродетель иа1324а столько обеспечена внешними благами, что вследствие
этого оказывается возможным поступать в своей дея­
тельности согласно требованиям добродетели. Возраже­
ния, которые могут быть приведены против этого [по­
ложения], мы в настоящем рассуждении оставим в
стороне и рассмотрим их впоследствии — на тот слу­
чай, если кого-нибудь не убедят приведенные выше
доводы.
II 1. Остается разобрать, следует ли признать, что
счастье каждого отдельного человека и счастье госу­
дарства тождественны или что не тождественны. От­
вет на это ясен, так как, по-видимому, все согласны
с тем, что тождественны. Кто полагает счастливую
жизнь одного человека в богатстве, тот признает счаю стливым и целое государство, если оно будет богатым.
Кто всего более почитает жизнь тиранна, тот готов
590

признать самым счастливым такое государство, чья
власть распространяется на очень многих. Кто, нако­
нец, оценивает одного человека в зависимости от при­
сущей ему добродетели, тот будет считать более сча­
стливым более благонравное государство. 2, Но здесь
возникают два вопроса, требующие разъяснения;
один — какая жизнь заслуживает предпочтения, та ли, м
которая объединяет людей в одном государстве и приобщает их к нему, или, скорее, жизнь чужестранца,
стоящего вне государственного общения? И второй-^
какой государственный строй, какую государственную
организацию должно признать наилучшей, ту ли, при
которой для всех желательно участвовать в государст­
венной жизни, или ту, при которой это желательно
для некоторых, но не для большинства? 1 Ввиду того
что делом политического р а з м ы ш л е н и я и рассмотрения го
я в л я е т с я именно это, а не то, что предпочтительно для
каждого отдельного человека, в нашем исследовании
мы теперь будем заниматься преимущественно рас­
смотрением второго вопроса, считая ого основным; пер­
вый ж е вопрос отнесем к числу второстепенных.
3. Итак, ясно, что н а и л у ч ш и м государственным
строем должно признать такой, организация которого
дает возможность всякому человеку благоденствовать 25
и ж и т ь счастливо. Н о д а ж е те, которые согласны в
том, что всего более предпочтительна жиапь, согласная
с требованиями добродетели, спорят, чему отдать пред­
почтение: политической л и и практически деятельной
(politikos kai praktikos) ж и з н и или. такой ж и з н и , ко­
торая свободна от всякой внешней деятельности, на­
пример той созерцательной ж и з н и , какую некоторые
только и считают достойной философа. Легко видеть, зо
что люди, всего выше ставящие достоинство и честь,
почти всегда избирают один и з этих двух образов ж и з ­
ни —- практически деятельный и философский; т а к бы­
ло раньше, т а к обстоит дело и т е п е р ь 4. Далеко не
безразлично знать, на чьей стороне истина, г а к к а к и
всякий верно мыслящий человек, и государство в ц е ­
лом должны, разумеется, сообразоваться с наилучше
поставленной целью жизни. П о мнению одних, власт- 35
вовать н а д своими ближними деспотически — дело ве­
личайшей несправедливости, властвовать же. н а д ни­
ми псиграждански хотя и не заключает в себе ничего
несправедливого, но препятствует счастливому сущест5.91

вованию самого властителя2. Совершенно противопо­
ложно мнение других: практически деятельная и го­
ло сударственная жизнь только и подходит для мужа, по­
тому что в применении каждой добродетели откры­
вается большое поле деятельности не для частного
человека, по только для того, кто занимается обществеи1Я24ь ными и государственными делами3. 5. Одни думают
так, другие же утверждают, что счастливым является
только деспотический и тираннический вид государст­
венного строя. Затем, у некоторых отличительной чер­
той государственного строя и законов4 является то,
б что они имеют целью господство над соседями. Поэто­
му, тогда как в большинстве случаев законы в своей
значительной части находятся, так сказать, в хаотиче­
ском состоянии, все же там, где они имеют в виду ка­
кую-нибудь определенную цель, они все паправлепы
к господству над другими. Так, в Лакедемоне и на
Крите почти все воспитание и масса законов рассчи10 таны на войну. Также и у всех негреческих племен,
достаточно сильных, чтобы иметь превосходство пад
другими, военная мощь имеет большое значение, на­
пример у скифов, персов, фракийцев, кельтов. У неко­
торых имеются определенные закопы, поощряющие
эту добродетель, например в Карфагене, где, говорят,
считается знаком отличия украшение, состоящее из
is колец по числу проделанных походов. И в Македонии
был в старину закон, в силу которого человек, не
убивший ни одного неприятеля, должен был подпоясы­
ваться недоуздком. У скифов такой человек не имел
права во время одного праздника пить из круговой
чаши. У воинственного племени иберов вколачивают
го вокруг могилы умершего столько кольев, сколько он
истребил врагов. И у других существует многое подоб­
ное, отчасти установленное законами, отчасти освя­
щенное обычаями. 7. Правда, могло бы показаться при
ближайшем рассмотрении весьма нелепым, если бы
главная задача государственного деятеля заключалась
25 в изыскании средств властвовать и господствовать над
соседями, безразлично, желают ли они этого или не
желают. В самом деле, каким образом могло бы счи­
таться задачей государственного деятеля или законо­
дателя то, что само по себе незаконно? Не может быть
законным властвование не только по праву, но и во­
преки праву, а подчинять возможно и вопреки праву.
592

8. Ничего подобного мы не усматриваем в осталь­
ных областях знания. Ни врач, ни кормчий не ставят 3о
своей задачей либо убеждать, либо принуждать силой,
один — больных, другой — тех, кого он везет. Однако
задачей политики большинство людей считает, по-ви­
димому, деспотическое властвование и не стыдится до­
пускать по отношению к остальным людям такие дей­
ствия, какие по отношению к самим себе они не счи­
тают пи справедливыми, ни полезными; у себя они
стремятся к справедливой власти, а по отношению к S5
остальным у них о справедливости нет никакой за­
боты.
9. Если, однако, по природе одним свойственно
быть под деспотической властью, а другим не свойст­
венно быть под такой властью, то, раз дело обстоит
так, нелепо стремиться к деспотической власти над
всеми, по можно только над теми, кому свойственно
подлежать ей; ведь для того, чтобы устроить пир или
жертвоприношение, нужно устраивать охоту не палю- 40
дей, а лишь па те существа, которым свойственно быть
предметом охоты, а таковыми являются дикие живот­
ные, притом такие, чье мясо съедобно. Далее, и совер­
шенно изолированное государство могло бы оказаться msn
счастливым само по себе в том случае, когда его уст­
ройство бесспорно прекрасно, коль скоро возможно
вообще существование такого государства, политиче­
ский строй которого пе паправлеи на войну и одоление 5
врагов — ведь всего этого может и не быть.
10. Отсюда, таким образом, следует, что нужно за­
боту о военных делах считать прекрасной, по пе выс­
шей и главной целью всего, а лишь средством к ее до­
стижению. Законодатель должен стремиться увидеть
государство, тот или иной род людей и вообще всякое
иное общение людей наслаждающимися благой жизнью
и возможным для них счастьем. Конечно, некоторые ю
из устанавливаемых законов будут далеко не одина­
ковы; и от законодателя зависит предусмотреть, какие
меры следует принимать по отношению к каким
соседям, если таковые имеются и каким образом нуж­
но примеиять к каждому подобные меры. Впрочем,
вопрос об этом будет должным образом разобран
ниже, когда мы будем исследовать, какие цели is
должен преследовать наилучший государственный
строй.
593

го

25

зо

Я5

40

1325ь

Ill 1. Обращаясь к тем, которые соглашаются, что
предпочтительнее всего жизнь, связанная с доброде­
телью, но спорят насчет способов употребления этой
жизни, мы должны сказать тем и другим (одни отка­
зываются от занятия всякой должности, считая жизнь
свободного человека совершенно отличной от жизни
государственного мужа и наиболее всего предпочти­
тельной, другие признают последнюю наилучшей, ука­
зывая на то, что невозможно человеку, ничем не зани­
мающемуся, благоденствовать, так как деятельность,
направленная на благо, тождественна со счастьем) —
мы должны сказать, что и те и другие в одном отно^
шении правы, в другом — не правы. Одни — в том
смысле, что жизнь свободного человека лучше жизаш
господина: в том, чтобы иметь дело с рабом, посколь­
ку он раб, нет ничего возвышенного, равно как и в
том, чтобы отдавать приказания, касающиеся житей­
ских надобностей, нет ничего общего с прекрасным.
2. Но неправильно считать всякую власть деспотией.
Ведь различие в господстве над свободными людьми и
над рабами не менее важно, чем различие между су­
ществом, по своей природе свободным, и существом,
по своей природе рабским, о чем достаточно было сде­
лано указаний в начале нашего рассуждения. С дру­
гой стороны, лишоно основания превознесение бездея­
тельности над деятельностью, так как счастье предпо­
лагает именно деятельность, причем деятельность
справедливых и воздержных людей заключает в своей
конечной цели много прекрасного. 3. После такого определения кто-нибудь, пожалуй, будет склонен думать,
что иметь верховную власть над всем — высшее благо,
ибо в таком случае явилась бы возможность совер­
шить наибольшее число прекраснойших дел 5 , так что
тот, кто может властвовать, не должен уступать эту
власть своему ближнему, но постараться отнять у пе­
го власть, не считаясь с тем, что отец отнимает у детей, дети у отца, друг у друга. Ведь высшее благо
предпочтительнее всего, а благоденствие и является
этим высшим благом.
4. Такое мнение, пожалуй, было бы и справедливо,
если бы те, кто грабит и совершает насилия, распо­
лагали тем, что является самым предпочтительным из
всего существующего, но так как это, пожалуй, пе-возмож'но, то и указанное предположение ложно. Ведь
594

нельзя признавать прекрасными деяния того, кто не
отличается от других настолько же, насколько отли­
чается мужчина от женщины, отец от детей, господип
от рабов; тот же, кто преступает закопы добродетели,
де в состоянии впоследствии исправить то зло, какое
он уже совершил своим уклонением с ее пути. Ведь
•между подобными друг другу существами прекрасное
и справедливое заключается в чередовании6, ибо оно
и создает равенство и подобие; неравенство же между
равными и различие между одинаковыми противоесте­
ственны, а ничто противоестественное пе может быть
прекрасным. Поэтому если кто-нибудь превосходит
другого в добродетели и окажется в состоянии проя­
вить наилучшую деятельность, то следовать за таким
человеком — прекрасно, а повиноваться ему — справед­
ливо. Такой человек должеп не только обладать добро­
детелью, но и проявлять способность к деятельности.
5. Если все это так и если счастьем должна счи­
таться благая деятельность, то и вообще для всякого
государства, и в частности для каждого человека, наи­
лучшей жизнью была бы жизнь деятельная. Но прак­
тическая деятельность не обязательно направлена на
других, как думают некоторые; практическими явля­
ются не только идеи, применяемые ради положитель­
ных последствий, вытекающих из самой деятельности,
но еще большее значение имеют те теории и размыш­
ления, цель которых — в них самих и которые суще­
ствуют ради самих себя. Ведь и тут целью является
благая деятельность, так что и в этом есть своего ро­
да деятельность; и мы даже говорим в строгом смыс­
ле о практической деятельности тех, кто своими мыс­
лями направляет впешиие действия. 6. Тем не менее
и те государства, которые создаются ради самих себя
и предпочитают пребывать в таком состоянии7, пе
должны чуждаться деятельности; и они могут прояв­
лять хотя бы частичную деятельность, потому что
между частями государства существует многообразное
общение. То же самое можно сказать и о каждом из
людей, в отдельности взятом, так как в противном
случае едва ли мыслимо было бы допустить благое су­
ществование божества и всего мира, у которых нет
никакой внешней деятельности, помимо присущей им
внутренней.
595

Итак, ясно, что наилучшая жизпь для каждого че­
ловека в отдельности и для всего государства в це­
лом 8 должна быть одной и той же,

35

40
132Са

5

ю

is

IV 1. После того как мы предпослали в качестве
введения сказанное выше, а об остальных видах госу­
дарственного устройства представили наши соображения ранее, пора обратиться к рассмотрению того, что
нам осталось исследовать, и прежде всего выяснить,
какие требования должны быть предварительно выдви­
нуты для государства, которое имело бы желательное
устройство. Ведь наилучший государственный строй ие
может возникнуть без соответствующих внешних усло­
вий. Поэтому мы вправе выдвинуть мпого такого рода
предварительных условий в качестве желательпых, но
ни одно из них, разумеется, не должно быть неисполнимым. Я имею в виду, например, вопросы о количе­
стве граждан, о размере территории.
2. Всякого рода ремесленник, например ткач, кораблестроитель, должен иметь в своем распоряжении
материал, пригодный для его работы; и чем лучшего
изготовления будет этот материал, тем, разумеется,
прекраснее будут и произведения ремесла. Точно так
же и в распоряжении государственного деятеля и законодателя должен быть соответствующий и пригод­
ный материал. Первым условием для обеспечения су­
ществования государства является совокупность граж­
дан; возникает вопрос, как велико должно быть их
количество, какие они должны иметь природные каче­
ства, точно так же какого размера должна быть терри­
тория и каковы должны быть ее свойства.
3. Большинство полагает, что счастливое государ­
ство должно быть большим по своим размерам. Но если даже это мнение справедливо, все же они не по­
нимают того, какое государство является большим и
какое небольшим. Величину государства они измеряют
количеством его населения; но скорее нужно обращать
внимание не на количество, а на возможности. Ведь и
у государства есть свои задачи, а потому величайшим
государством следует признать такое, которое в со­
стоянии выполнить эти задачи наилучшим образом.
Так, Гиппократа можно назвать большим как врача,
а не как человека по сравнению с другим, отличаю­
щимся от него более высоким ростом. 4. Но если да596

же мерилом должно считаться количество, все же
нельзя руководиться при этом случайным количеством
(ведь в государствах неизбежно имеется большое чис­
ло рабов, также метеков и иноземцев), но следует при­
нимать в расчет только то население, которое состав­
ляет часть государства и является его существенной
принадлежностью. Избыток такого рода населения
действительно служит признаком большого государст­
ва, а то государство, в котором много ремесленников,
по мало тяжеловооруженных, нельзя считать государ­
ством большим: ведь не одно и то же — большое го­
сударство и многонаселенное.
5. Опыт подсказывает, однако, как трудно, чтобы
пе сказать невозможно, слишком многонаселенному
государству управляться хорошими законами; по крайпей мерс мы видим, что все те государства, чье устрой­
ство слывет прекрасным, не допускают чрезмерного
увеличения своего народонаселения. Это ясно и на ос­
новании логических соображений: ведь закон есть не­
кий порядок; благозаконие, несомненно, есть хороший
порядок; а чрезмерно большое количество не допу­
скает порядка. Это было бы делом божественной си­
лы, которая скрепляет единство и этой вселенной
{oikoymenGn). 6. Прекрасное обыкновенно находит
свое воплощение в количестве и величине; поэтому и
то государство, в котором объединяются величина и
указанный выше предел9, неизбежно является пре­
краснейшим. Однако же и для величины государства,
как и всего прочего — животных, растений, орудий,
существует известная мера. В самом деле, каждое из
них, будучи чрезвычайно малым или выдаваясь своей
величиной, не будет в состоянии осуществлять прису­
щие ему возможности, но в одном случае совершенно
утратит свои естественные свойства, в другом — при­
дет в плохое состояние. Так, например, судно в одну
пядь пе будет вообще судном, равно как и судно в
два стадия 10 ; судно, доведенное до определенных раз­
меров, будет совершать плохое плавание в одном слу­
чае из-за малых размеров, в другом — из-за чрезмер­
ных.
7. Равным образом и государство с крайне мало­
численным населением не может довлеть себе (а го­
сударство есть нечто самодовлеющее). Государство с
чрезмерпо большим населением, правда, является
597

самодовлеющим в отношении удовлетворения насущных
5 потребностей, однако же оно скорее племенная едини­
ца, нежели государственная, так как ему нелегко
иметь какое-либо правильное устройство. Действитель­
но, кто станет военачальником такого до чрезвычайных
размеров возросшего множества, кто будет гла­
шатаем, если он не обладает голосом Стентора?11 От­
сюда следует, что в своем первоначальном виде го­
сударство должпо заключать в себе такое количество
населения, какое было бы прежде всего самодовлею­
щим для устройства благой жизни на началах поли10 тического общения. Возможно и такое государство, ко­
торое, превосходя первое по количеству населения, бу­
дет больше его; но, как мы ужо указали, это увеличе­
ние населения не должно быть безграничным. А како­
ва граница избытка населения, легко усмотреть, исхо­
дя из действительного положения дел. Деятельность
государства распределяется между властвующими и
подчиненными; задача первых — давать распоряжения
и выносить судебные решения. Для того чтобы вышь
15 сить решения на оспове справедливости и для того
чтобы распределять должности по достоинству, граж­
дане непременно должны знать друг друга — какими
качествами опц обладают; где этого не бывает, там
и с замещением должностей, и с судебными разбира­
тельствами дело неизбежно обстоит плохо. Ведь и в
го том и в другом случае действовать необдуманно — не­
справедливо, а это явно имеет место при многолюдст­
ве. 8. Сверх того, и иноземцам и метекам легко при­
сваивать себе права гражданства, так как нетрудно
проделать это незаметно именно вследствие избытка
населения. Таким образом, ясно, что наилучшим пре­
делом для государства является следующий: возможно
большее количество населения в целях самодовлеюще­
го его существования, притом легко обозримое. Вот
25 как мы определяем величину государства.
V 1. Приблизительно так обстоит дело и с вопро­
сом о территории. Что касается ее свойств, то, очевид­
но, всякий одобрил бы такую территорию, которая
обеспечивает государству наибольшее самодовление.
Таковой является территория, приносящая всякого ро­
да продукты, так как самодовление и заключается в
зо том, чтобы ни в чем не было недостатка. Размеры тер598

ритории должны быть такими, чтобы население ее
имело возможность проводить жизнь, пользуясь досу­
гом, наслаждаясь свободой и вместе с тем воздержно.
Правильно или неправильно даваемое нами теперь оп­
ределение, это мы обстоятельнее рассмотрим впослед­
ствии 12, когда придется говорить вообще о собствен­
ности и об имущественном достатке, именно как и 35
каким образом следует ими пользоваться. При обсуж­
дении этого вопроса возникает немало споров, так как
люди в этом отношении впадают в ту или иную край­
ность: одни ударяются в скряжничество, другие — в
роскошь.
2. Общий характер территории определить нетруд­
но (ведь следует считаться и с некоторыми указания- 40
ми людей, сведущих в стратегии): она должна быть
труднодоступна для вторжения, но иметь удобные вы­
ходы. Сверх того, подобно тому как население госу- Ш7а
дарства, по нашему утверждению, должно быть легко
обозримо, так легко обозрима должпа быть и тер­
ритория; «легко обозрима» значит, что ее легко мож­
но защищать. Город, если его местоположение долж­
но соответствовать наилучшим пожеланиям, надлежит
устроить так, чтобы он был расположен одинаково хо­
рошо и по отношению к морю, и по отношению к 5
остальной территории государства. При этом нужно
принять во внимание одно условие, ранее уже указан­
ное: город должен представлять собой среди всего ок­
ружающего пространства центральный пункт, из ко­
торого было бы возможно выслать помощь во все сторопы. Другое условие — чтобы в город можно было
легко доставлять получаемые продукты; далее, чтобы
был удобный подвоз к нему лесных и всяких других
материалов для обработки, имеющихся в стране.
ю
3. Есть много разногласий по поводу того, полез­
на или вредна для государств, управляемых хорошими
законами, близость к морю. Говорят, что продол­
жительное пребывание в государстве иноземцев, воспитанпых в иных законах, не полезно для поддержа­
ния в нем благозакония, равно как не полезно для is
лего и многолюдство; оно получается вследствие того,
что благодаря удобствам морских сообщений в госу­
дарство прибывает и проживает в нем масса торгов­
цев из-за границы, а это обстоятельство стоит в про­
тиворечии с хорошим управлением.
599

20

25

30

S5

40
t327a

5

4. Но если не считаться с указанными неудобствами,
то совершенно очевидно, что сообщение города и всей
территории государства с морем дает большое преимущество и для обеспечения безопасности государст­
ва, и для обильного снабжения его всем необходимым.
Ведь гораздо легче тем, кому приходится искать спа­
сения, выдержать неприятельское нападение, когда
можно получить помощь с обеих сторон одновремен­
но — и с суши и с моря; равным образом нанести удар
нападающим если не с обеих сторон, то хотя бы с одной легче в том случае, когда для государства откры­
ты оба пути. Точно так же удобнее для государства
получать то необходимые продукты, каких у пего нет,
а излишек своих продуктов переправлять за границу,
ведь государство должно вести торговлю в своих соб­
ственных интересах, а не в интересах других. 5. Те,
кто обращает себя в рынок для всех, делают это ради
собственной выгоды, но тому государству, которому
нет надобности стремиться к такой корысти, не сле­
дует иметь такого рода гавань. И теперь мы видим,
что во многих странах и городах существуют порты и
гавани, которые прекраспо расположены по отноше­
нию к городу, не составляют с ним одно целое, но
и не слишком далеко от него отстоят и над которыми
город господствует благодаря своим степам и иным
такого же рода укреплениям. Ясно, что если из-за об­
щения с гаванями получается какое-то благо, то это
благо и остается для города; если же какой-пибудь
вред, то ого легко предупредить путем издания соот­
ветствующих законов, которые бы определяли и точ­
но обозначали, кому должно быть дозволено и кому
запрещено вступать во взаимные сношения.
6. Что касается морской силы, то, совершенно оче­
видно, лучше довести ее развитие до определенного
предела. Ведь государство должно пе только быть го­
тово к самозащите, но и вселять страх и быть в со­
стоянии помогать некоторым из соседей как на суше,
так и на море. А какова должна быть численность и
величина этой силы — это уже нужно сообразовать с
образом жизни государства; если оно стремится главенствовать, а не только жить граждапской жизнью 13,
то, конечно, и морская его сила должна находиться в
соответствии с этой целью его деятельности. 7. С дру­
гой стороны, вовсе нет необходимости в том, чтобы в
600

государстве было многочисленное население, состоя­
щее из морской черни, во всяком случае эта последняя
никоим образом не должна быть причастна к граж­
данским правам. Ведь морские воины набираются из
свободных и пехотинцев, а они играют главную роль ю
и составляют главную силу в морском деле; если
имеется масса периеков и и земледельцев, то неизбеж­
но имеется и огромное количество моряков. Такой по­
рядок мы находим у некоторых и в настоящее время,
например хотя бы в государстве гераклеотов 15, которое
снаряжает большое количество триер, хотя само по is
себе уступает по величине другим государствам.
Вот наши соображения о территории государства,
его гаванях, городах, о море и о морских силах,
VI 1. О надлежащей количественной мере граждан­
ского населения мы говорили выше; теперь скажем о
том, какими свойствами оно должно обладать. Об этом
можно получить достаточно ясное представление, об­
ратив внимание па знаменитые эллинские государства
и на распределение различных племен по всей вселен­
ной. Племена, обитающие в странах с холодным клима­
том, притом в Европе, преисполнены мужества, по не­
достаточно наделены умом и способностями к ремеслам. Поэтому они дольше сохраняют свою свободу, но
но способны к государственной жизни и не могут гос­
подствовать над своими соседями. Населяющие же
Азию в духовном отиошепии обладают умом и отли­
чаются способностью к ремеслам, по им по хватает
мужества; поэтому они живут в подчииепии и рабском
состоянии. Эллинский же род, занимая как бы средин­
ное место, объединяет в себе те и другие свойства: он
обладает и мужественньш характером, и умственны­
ми способностями; поэтому он сохраняет свою свободу,
пользуется наилучшим государственным устройством
и способен властвовать над всеми, если бы он только
был объединен одним государственным строем. 2. То
же самое различие наблюдается и между отдельными
эллипскими племенами: у одних природа отличается
односторонностью, у других имеется соединение обоих
этих качеств. Ясно, что по природе должны быть ра­
зумными и мужественными те, которые в руках зако­
нодателя будут податливы в смысле восприимчивости
к добродетели. То, чем, по мнению некоторых16, должны
601

20

25

зо

35

40 отличаться стражи,— дружелюбие к своим и суро­
вость по отношению к чужим,— есть мужество духа,
от которого исходит дружелюбное чувство; ведь это π
1328η есть та способность души, благодаря которой мы лю­
бим. 3. Доказательством этого служит то, что дух
больше возмущается от оказываемого нам невнимания
со стороны близких и друзей, нежели со стороны не­
знакомых. Вот почему и Архилох, упрекая своих дру­
зей, уместно обращается к своему духу со словами:
5 «Терзаешься ты о друзьях» 17. Властвующее и свобод­
ное начало у всех людей зависит именно от этой си­
лы: ведь дух и отличается властностью, и не переносит
подчинения. Нехорошо звучит, однако, указанное вы­
ше требование, обращенное к стражам,— быть жесто­
ким к чужим. Относиться так ни к кому не следует,
ю и люди, по природе своей великие духом, враждебно
относятся только к тем, кто поступает несправедливо.
Так бывает с ними еще в большей степени, как уже
сказано выше, тогда, когда они чувствуют себя оби­
женными близкими к ним людьми. 4. И это имеет свое
разумное основание: те, кто, по их мнению, должен
оказывать им благодеяния, не только причиняют вред,
15 но и лишают их этих благодеяний. Поэтому и говорит­
ся: «Войпы братьев тяжки» 18, «Кто любовию пылал,
в том и ненависть клокочет» 19.
Вот, приблизительно, каковы соображения о граж­
данах государства: сколько их должно быть и какими
они должны отличаться природными качествами, а так­
же сколь велика должна быть территория государства
π какими свойствами она должна обладать. В теорети20 ческих построениях нельзя искать той же точности,
какая требуется при наблюдениях над тем, что до­
ступно исследованию путем опыта.
VII 1. Подобно тому как в остальных, созданных
природой, сложных образованиях не все то, без чего
не может существовать целое, является частью этого
целого, так, очевидно, нельзя считать частями государ25 ства все то, что необходимо для его существования; то
же приложимо и ко всякому другому общению, кото­
рое должно образовываться из однородных частей (ведь
у людей, участвующих в общении, нечто непременно
должно быть общим и тождественным независимо от
того, будут ли они получать равные или неравные до>
602

ли; этим может быть, например, питание, или количе­
ство территории, или что-либо другое подобное). 2. Ио
когда один служит средством, а другой — целью, то
между ними нет ничего общего, за исключением толь­
ко того, что один играет при этом активную, другой —
пассивную роль. В таком соотношении, например, на­
ходятся всякого рода орудие и работник, с одной сто­
роны, и производимая этим орудием и этим работни­
ком работа — с другой. Между домом и домостроите­
лем нет ничего, что бы их связывало, но искусство
домостроителя существует ради дома. Поэтому и госу­
дарство должно иметь собственность, но самая собст­
венность вовсе не составляет части государства, хотя
она включает и много одушевленных существ20. Госу­
дарство же есть общение подобных друг другу людей
ради достижения возможно лучшей жизни.
3. Ввиду того что высшим благом является счастье,
а счастье состоит в совершенной деятельности и при­
менении добродетели и так как оказалось, что один
люди причастны к добродетели, другие же — в малой
степени или вовсе не причастны, то ясно, что именно
это и повело к образованию различных видов государ­
ства и нескольких государственных устройств: различ­
ным способом и различными средствами люди создают
различные виды жизни и государственного строя. По­
смотрим теперь, сколько же есть того, без чего было
бы невозможно существование государства; в этом не­
обходимо и заключается то, что мы называем частями
государства. 4. Итак, мы должны перечислить задачи
(erga) государства, и тогда вопрос станет ясным.
Должно быть, прежде всего, пропитание; затем — ре­
месла (человеческая жизнь нуждается во многих ору­
диях); в-третьих, оружие (оружие необходимо для уча­
стников государственного общения как для поддержания
власти против неповинующихся внутри государства,
так и против внешпих врагов, если они попы­
таются нанести обиду); также известный запас денеж­
ных средств для собственных надобностей и для воен­
ных нужд; в-пятых, и это прежде всего, попечение о
религиозном культе, т. е. то, что называется жречест­
вом; в-шестых по счету, но самое необходимое — реше­
ние о том, что полезно и что справедливо в отноше­
ниях граждан между собой. 5. Вот вещи, в которых
нуждается всякое государство; ведь государство
603

представляет собой не случайное собрание людей, но,
как мы утверждаем, способное к самодовлеющему су­
ществованию, а если окажется, что чего-либо из пере­
численного нами не хватает, то это общение вовсе не
может быть самодовлеющим. Таким образом, государ­
ство должно состоять из частей, соответствующих пере­
до численным нами задачам. Значит, в нем должны быть
налицо известное количество землепашцев, которые
снабжали бы его пищей, ремесленники, военная сила,
состоятельные люди, жрецы и люди, выносящие реше­
ния относительно того, что справедливо и полезно.
25

яо

ss

40
1329а

VIII 1. Раз это установлено, остается рассмотреть,
все ли должны принимать участие в отправлении всех
указанных выше обязанностей государства. Ведь воз­
можно предполагать, что одни и те же будут все и зем­
лепашцами, и ремесленниками, и членами совета, и чле­
нами суда, или что для каждой из названных обязан­
ностей должны быть назначены отдельные лица, или
что, наконец, одни из обязанностей по необходимости
будут принадлежать особым лицам, другие — всей со­
вокупности граждан. Не для всякого государственного
строя возможно установить одинаковые правила. Как
мы уже сказали, допустимо, что будут принимать уча­
стие все во всем и не все во всем, по некоторые толь­
ко в некоторых делах. Это и впосит различия в госу­
дарственный строй: в демократиях все граждане уча­
ствуют во всем, в олигархиях мы видим обратное.
2. Так как мы исследуем вопрос о наилучшем ro­
сударственном строе, а это тот строй, при котором го­
сударство может быть наиболее счастливым, счастье
же, как об этом сказано ранее, не может существовать
отдельно от добродетели, то отсюда ясно, что в госу­
дарстве, пользующемся прекраснейшим устройством и
объединяющем в себе мужей в полном смысле спра­
ведливых, а не условно справедливых, граждане не
должны вести жизнь, какую ведут ремесленники или
торговцы (такая жизнь неблагородна и идет вразрез
с добродетелью); граждане проектируемого нами государства не должны быть и землепашцами, так как
они будут нуждаться в досуге и для развития добро­
детели, и для политической деятельности. 3. Ввиду то­
го что остаются еще воепное дело, совещание о том,
что полезно, и обсуждение того, что справедливо,— а
604

это явно главные части государства,— то возникает 5
вопрос, должны ли быть предоставлены обе эти обя­
занности разным лицам или одним и тем же. Ответ
и на этот вопрос ясеп: в некоторых отношениях — тем
же самым, в некоторых же отношениях — разным. Так
как для выполнения каждой из указанных обязанно­
стей потребны люди различного возраста и для одлого дела требуется рассудительность, для другого —
физическая сила, то — разным; но так как, с другой ю
стороны, немыслимо, чтобы люди, имеющие возмож­
ность проявлять силу и оказывать сопротивление, по­
стоянно мирились со своим подчиненным положением,
то —одним и тем же лицам. В самом деле, ведь во
власти людей, владеющих оружием, сохранить или от­
менить государственный строй. 4. Таким образом, оста­
ется одно — передать одним и тем же лицам обеих ка­
тегорий21 эти государственные обязанности, но не в
одно и то же время, а в соответствии с тем, что при­
рода наградила физической силой молодых, а рассу- ь
дительностыо — старших, полезно и справедливо про­
извести соответствующим образом и распределение обя­
занностей между теми и другими. Такое разделение
будет соответствовать их ценности.
5. И владение собственностью должно быть сосре­
доточено в их руках. Ведь необходимо, чтобы гражда­
не были состоятельными, а гражданами являются
именно они. Ремесленники не принадлежат к гражда- го
нам, как и вообще всякий другой слой населения, дея­
тельность которого направлена не на служение добро­
детели. Это очевидно из предпосылки,, что быть счаст­
ливым возможно только в единении с добродетелью, а
государство не может считаться счастливым, если при­
нимается во внимание лишь какая-либо часть, а не
вся совокупность граждан. Ясно и то, что право соб- 25
ственности должно принадлежать именно этим, раз
землепашцы должны быть рабами или варварами-периеками.
6. Остается из перечисленных слой жрецов. Уст­
ройство его тоже ясно. Нельзя ставить жрецом ни зем­
лепашца, ни ремесленника (ведь воздавать почести зо
божествам приличествует гражданам). Так как все
гражданское население распадается на две части, т. е.
на тяжеловооруженных и совещающихся, и так как
надлежит, с одной стороны, отправлять религиозный
605

культ, а с другой — дать отдохновепие тем, чей воз­
раст освобождает от других занятий, то этим послед­
ним и следовало бы поручить исполнение жреческих
обязаппостей.
85
Теперь мы уже указали те части, без которых не­
возможно существование государства, определили и
количество частей государства; хотя землепашцы, ре­
месленники и всякого рода поденщики необходимо
должны иметься в государстве, но собственно частями
государства являются тяжеловооруженные и совещаю­
щиеся; и каждая из этих частей отличается от другой,
причем в одном отношении есть различие в полном
смысле, в другом — относительное.
40
1329ь

5

ао

15

го

IX 1. По-видимому, не теперь и пе недавно полити­
ческим мыслителям стала известна та истина, что государство должно быть разделено па отдельные слои
(gene) и что военный слой должен быть отделен от
земледельческого. В Египте, а также на Крите такой
порядок существует еще и по настоящее время, при­
чем, как говорят, в Египте он был установлен законами Сесостриса, а на Крите — Мииоса. 2. Древним, повидимому, является и установление сисситий, которые
на Крите были введены в царствование Мииоса, а в
Италии — в еще гораздо более раннюю пору. Ученые
(logioi) из тамошних жителей22 рассказывают, что был
некто Итал, царь Энотрии; по имени его энотры переменили свое название на италов, и от пего же получи­
ла название Италии та береговая полоса Европы, кото­
рая тянется между Скиллетийским и Ламетийским за­
ливами, разделяемыми расстоянием в полдня пути.
3. Передают, что этот Итал сделал энотров, которые
вели кочевой образ жизни, земледельцами, дал им но­
вые законы и впервые установил сисситий; и теперь
еще кое у кого из потомков Итала существуют сисси­
тий и применяются некоторые из изданных им зако­
нов. Страну, расположенную по направлению к Тир­
ренскому морю23, занимали опики, которые как раньше, так и теперь прозываются авсопами, а страну по
направлению к Япигии и Ионийскому морю, именно
так называемый Сиритис, населяли хоны; хоны же по
происхождению также энотры. 4. Итак, установление
сисситий ведет свое происхождение оттуда, разделение
же гражданского населения государства на слои — из
606

Египта, ведь царствование Сесостриса по времени зна- 25
чительно предшествует царствованию Миноса. Да и
вообще нужно считаться с тем, что и остальные уста­
новления много или, лучше сказать, бесконечное чис­
ло раз были придуманы в течение веков; потребность
иметь то, что необходимо, разумеется, учила людей,
какими средствами нужно пользоваться; когда же пер­
вые потребности были удовлетворены, то, вполне есте­
ственно, должны были возникнуть стремления придать
жизни благообразие и довольство. Следует думать, что зэ
так же обстояло дело и с государственными установле­
ниями.
5. Доказательством же того, что все эти установле­
ния — древнего происхождения, служит нам Египет:
египтяне считаются самым древним народом, а они
всегда имели и законы, и государственный порядок.
Поэтому следует, с одной стороны, использовать в до­
статочной степени прежде придуманное, а с другой —
пытаться восполнить то, что было упущено из виду, зз
Рапее было указано, что территория государства
должпа принадлежать людям, которые вооружаются
на собственный счет и имеют право принимать участие
в управлении государством; указано было ранее и то,
почему земледельцы должны быть особым слоем, а такжо какова по размерам и по качеству должна быть го­
сударственная территория. 6. Теперь прежде всего w
нужно сказать несколько слов о том, как она должна
быть распределена, какого рода люди должны быть
земледельцами, какими качествами должны они обла­
дать: мы ведь в противоположность мнению некото­
рых 24 стоим па той точке зрения, что земельная соб- 1ззоа
ствепность не должна быть общей, но что она должна
быть предоставлена на дружественных началах в об­
щее пользование и что ни один гражданин но должен
быть лишен пропитания. Все согласны в том, что сисситии в благоустроенных государствах — полезное
установление; почему и нам оно представляется та- 5
ковым, об этом мы скажем впоследствии25. В них
должны принимать участие все граждане, хотя неиму­
щим нелегко из своих средств делать установленные
взносы и при этом еще поддерживать свое остальное
домашнее хозяйство.
7. Далее, расходы па отправление религиозного
культа являются общими для всего государства.
607

Следовательно, необходимо поделить всю территорию
ю государства на две части: одна из них должна находить­
ся в общем пользовании, другая — в частном владепии.
Каждая из этих двух частей в свою очередь должна
быть разделена на две: одна часть земли, находящейся
в общем пользовании, должна идти на служение бо­
гам, другая — покрывать расходы на устройство сисситий. Одна доля частновладельческой земли должна
!5 быть расположена на границах государства, другая —
у города, чтобы у всех было два надела, по одному в
каждом из обоих участков. 8. Помимо того что таким
образом будут соблюдены равенство и справедливость,
создалось бы и большее единодушие в случае войн с
соседями. В самом деле, где не придерживаются ука­
занного порядка, одни смотрят равнодушно на пе­
зо приязненные отношения с соседями, а другие прояв­
ляют слишком большую, даже безобразную (para to
kalön) заботу об этом. Поэтому у некоторых и сущест­
вует закон, не дозволяющий пограничным жителям при­
нимать участие в обсуждении вопроса о войнах с их
соседями, так как они, руководясь собственными инте­
ресами, не в состояпии подать правильный совет.
Итак, государственная территория по изложенным
25 причинам должна быть поделена указанным выше об­
разом.
9. Если говорить о желательном порядке, то лучшо
всего, чтобы землепашцы были рабами. Они, однако,
не должны принадлежать к одной народности (homophylön) и не должны обладать горячим темперамен­
том; именно при таких условиях они окажутся полез-,
ными для работы и нечего будет опасаться с их сто­
роны каких-либо попыток к возмущению. Затем, на
втором месте, они могут быть варварами-периеками,
зо отличающимися теми же природными качествами. Из
них проживающие на частновладельческой земле долж­
ны принадлежать частным владельцам, а те, которые
живут на общей земле, должны быть общими. Как
следует пользоваться рабами и почему правильнее
всем рабам в виде награды подавать надежду на сво­
боду, об этом мы скажем впоследствии26.
X 1. Выше было указано на то, что город должен
3δ быть возможно теснее связан с материком и с морем,
а равно и со всей государственной территорией. Если
608

же рассматривать местоположение города само по
себе27, то для того, чтобы оно соответствовало наилуч­
шим пожеланиям, следует обратить внимание на че­
тыре обстоятельства. Прежде всего, и это самое глав­
ное, здоровье. А именно, города, обращенные к восто­
ку и в сторону восточных ветров, являются более здо­
ровыми; за ними следуют города, защищенные от се­
верных ветров,— в них зимы мягче. 2. Из прочих ус­
ловий нужно иметь в виду то, что благоприятно для
внутренней политической деятельности и для военного
времени. На случай военных действий город должен
давать гражданам удобный выход, для неприятелей
же быть труднодоступным и труднообложимым. Водой
и источниками город должен быть снабжен в возмож­
но большем количестве; в противном случае это долж­
но быть возмещено устройством многочисленных и
больших цистерн для сохранения дождевой воды, так
чтобы никогда в ней не было недостатка на случай,
если бы граждане оказались из-за войны отрезанными
от своей территории.
3. Так как следует заботиться о здоровье жителей,
а это связано с соответствующим местоположением го­
рода, то на втором плане будет задача устроить в го­
роде здоровое водоснабжение; выполнение этой задачи
заслуживает серьезного внимания. Ведь то, что мы
употребляем для наших физических потребностей в
очень большом количестве и весьма часто, оказывает
огромное влияние на наше здоровье, а вода и состоя­
ние воздуха относятся именно к этому. Поэтому если
в городах, которые проявляют предусмотрительность,
окажется, что не вся вода, протекающая в них, оди­
накового для здоровья качества или если источников
в них будет мало, нужно отделять питьевую воду от
воды, служащей для остальных потребностей.
4. Что касается укрепленных мест в городе, то
польза от них не одинакова для всех видов государст­
венного строя. Например, акрополь подходит для оли­
гархии и монархии, одинаковая укрепленность28 всех
частей—»для демократии, для аристократии же ни то
ни другое, но скорее несколько укрепленных мест.
Расположение частных домов считается более кра­
сивым и более полезным для житейского обихода то­
гда, когда улицы идут прямо, по новейшему, т. е. по
Гипподамову, способу. Для безопасности же в военном
20

Аристотель, т. 4

609

25 отношении — наоборот, как было в старое время: эта
распланировка была такой, что при ней чужие войска
с трудом могли найти выход, а врывающимся в город
трудно было в нем ориентироваться. 5. Поэтому нужно,
чтобы город сочетал в себе ту и другую планировку
(а это возможно, если при устройстве его поступать
так же, как поступают сельские жители при посадке
виноградных лоз, располагая их так называемыми пе­
зо рекрестными рядами29). Правильную распланировку не
следует придавать всему городу, а лишь отдельным ча­
стям и местам. Это будет хорошо в смысле безопас­
ности и красоты.
Что касается городских стен, то отрицающие их на­
добность для тех городов, которые хвалятся доблестью
жителей, судят слишком уж по-стариппому, несмотря
на то что видят, как такого рода хвастливые прптяза35 ния городов опровергаются действительностью.
6. Конечно, когда имеешь дело с неприятелем оди­
наковой с тобою храбрости или немного превосходя­
щим тебя в численном отношении, неблагородно пы­
таться защищаться за укрепленными степами. Но так
как приходится и допустимо иметь дело с нападающи­
ми, которые своим количеством подавляют и обычную
ίο человеческую, и свойственную немногим доблесть, то,
раз дело в спасении жизни, избавлении от бедствий и
1391а надругательства, следует считать безопасные крепкие
стены наиболее нужпыми во время войны, особен­
но ввиду того что теперь достигнуты такие успехи
в изобретении метательных снарядов и осадных ма­
шин 30.
7. Требование не окружать города стенами равно­
сильно тому, как если бы кто-пибудь стал искать ме­
стность, удобную для неприятельских вторжений, и
5 приказал бы снести все гористые места или запретил
бы и частные жилища окружать степами, так как при
наличии их обитатели этих жилищ тоже окажутся
трусами. Сверх того, следует считаться и с тем, что
если город окружен стенами, то можно пользоваться
им и так и иначе, т. е. как имеющим степы и как их
ю не имеющим, что исключается в том случае, если стен
у города нет. 8. А если так, то следует не только ок­
ружать город стенами, по и заботиться об их исправ­
ности: это и поведет к достойному украшению города,
и послужит для его защиты во время войны как про­
ем

тпв ипых способов осады городов, так π против изоб­
ретенных в п а с т о я щ е е время. Подобно тому к а к п а п а дающие заботятся о способах д о с т и ж е н и я успеха, так is
и у тех, кто з а щ и щ а е т с я , одни средства у ж е н а й д е н ы ,
а другие следует и з ы с к и в а т ь и изобретать. Ведь на
тех, кто хорошо подготовлен, вообще не р е ш а ю т с я
н а п а д а т ь . Т а к к а к все г р а ж д а н е д о л ж н ы быть разде­
л е н ы на известные г р у п п ы д л я сисситии и так к а к , с го
другой стороны, придется снабдить стены в удобных
д л я того местах к а р а у л ь н ы м и п о м е щ е н и я м и и стороже­
выми б а ш н я м и , то сама собой н а п р а ш и в а е т с я необхо­
димость устроить некоторые из сисситии именно в
этих помещениях.
X I 1. Это можно устроить именно таким образом.
З д а н и я ж е , п р е д н а з н а ч е н н ы е д л я культа, и з д а н и я для
сисситии г л а в н е й ш и х д о л ж п о с т п ы х л и ц удобно объеди­
нить в одпом и том ж е приспособленном д л я этого ме­
сте, если только это пе те святыни, д л я которых либо
закон, либо какое-пибудь предписание оракула тре­
бует обособленного п о л о ж е н и я . Самое место должно
иметь вид, соответствующий его высокому назначению,
и быть более у к р е п л е н н ы м сравнительно с соседними
ч а с т я м и города. 2. Н и ж е этого места н а д л е ж и т устроить
такого рода площадь, к а к а я в Фессалии и м е н у е т с я
«свободной площадью». Эта площадь должна быть чи­
ста от всякого рода товаров, и ни ремесленпики, ни
з е м л е п а ш ц ы , ни кто-либо иной из подобного рода л ю ­
дей не имеет права ступать па нее, если его не вызывают должностные лица. У к а з а н н о е место выиграло
бы в красоте, если бы оказалось возможным располо­
ж и т ь в нем и гимнасии для старших, ведь следует и
эти здания, п р и д а ю щ и е красоту городу, распределять
сообразно с возрастами, причем при гимнасиях моло­
дых д о л ж н ы находиться какие-нибудь должностные л и ­
ца, а старшие д о л ж н ы быть поблизости от должност­
н ы х лиц. П р е б ы в а н и е на глазах у должностных лиц
особенно в н у ш а е т и с т и н н ы й стыд и страх, свойствен­
н ы й СВОбоДПЫМ ЛЮДЯМ.
Торговая площадь д о л ж п а быть отделена от этой
п л о щ а д и и расположена отдельно; д л я нее н у ж п о вы­
брать место, к которому был бы удобный подвоз для
всякого рода товаров, доставляемых морским и сухоп у т п ы м путем.
20*

611

25

зо

35

40
1331b

3. Так как стоящие во главе государства делятся
5 па жрецов и должностных лиц, то и помещения для
сиссптий жрецов должны быть расположены вблизи
священных зданий. Присутственные места для тех
должностных лиц, которые ведают заключением до­
говоров, возбуждением судебных дел, вызовом обвиняе­
мых и другими подобного рода делами, также агора10 номией и так называемой астиномией, должны устраи­
ваться вблизи площади, в каком-нибудь оживленном
месте, а такое место — на площади для повседневных
дел 31 : ведь та, верхняя, площадь предназначается, по
нашему проекту, для досуга, а эта —для деловых по­
требностей.
4. Указанные правила следует применять и по от­
ношению к государственной территории: и там в це15 лях необходимого надзора для должностных лиц, ко­
торые называются у одних гилорами, у других агро­
номами, должны быть устроены караульные помеще­
ния и сисситии. По государственной территории долж­
ны быть распределены также и святыни, одни — по­
священные богам, другие — героям. Однако было бы
утомительно долго останавливаться на этом и гово20 рпть обо всем подробно. Все это нетрудно придумать,
но труднее выполнить па деле: слова — результат бла­
гих пожеланий, их осуществление — дело удачи. По­
этому мы и отказываемся теперь от дальнейшего об­
суждения таких вопросов.
,
XII 1. Теперь нам надлежит говорить о самом госу25 дарственном строе: из каких и какого качества состав­
ных частей должно состоять то государство, которое
хочет стать государством счастливым и иметь прекрас­
ное устройство. Благо при всех обстоятельствах зави­
сит от соблюдения двух условий: одно пз них — пра­
вильное установление задачи и конечной цели всяко­
го рода деятельности, второе — отыскание всякого ро­
да средств, ведущих к конечной цели. Может случитьзо ся, что оба этих требования будут противоречить друг
ДРУГУ» и может случиться, что они будут совпадать,
ведь иногда цель определена прекраспо, но совершают­
ся ошибки в средствах, ведущих к ее достижению;
в другой раз имеются все средства, ведущие к дости­
жению цели, но сама цель поставлена плохо. Иногда,
как это случается, например, в медицине, бывает оши612

бочно и то и другое; в самом деле, врачи иной раз не 35
представляют себе достаточно ясно, в чем должно вы­
ражаться здоровое состояние человеческого тела, и не
находят действительных средств для достижения стоя­
щей перед ними цели. А в пауках и искусствах сле­
дует стремиться обладать и тем и другим, т. е. уметь
определить и цель, и способствующие достижению це­
ли действия, 2. Ясно, что все стремятся к благополу­
чию и счастью; однако одни оказываются в состоянии 4 о
достигнуть его, другие же — нет по какой-нибудь слу­
чайности или в силу самой природы. Ведь для пре­
красной жизни потребны те или иные благоприятст- ш>
вующие обстоятельства — в меньшей степени для лю­
дей, находящихся в лучших условиях, в большей —
для находящихся в худших. Наконец, некоторые, хотя
им дана возможность достигнуть счастья, ищут его с
самого начала неправильно. Так как нашей задачей
является определение наилучшего государствсшюго
строя, а он состоит в том, чтобы государство при нем s
управлялось наилучшим образом, последнее же до­
стигается в том случае, когда государство имеет воз­
можность пользоваться наибольшим счастьем, то, яс­
но, не должно упускать из виду, что такое счастье.
3. Мы утверждаем (и в «Этике» установили, если это
сочинение может на что-нибудь пригодиться), что
счастье есть деятельность в духе добродетели и совер­
шенное применение этой последней, причем не в ус- ю
ловпом, но в полном смысле; под условным я разумею
необходимое32, под полным — прекрасное само по себе.
Возьмем пример из области права: справедливо нало­
женные наказания и кары являются актами доброде­
тели, по, вызванные необходимостью, они заключают
в себе прекрасное в силу этой необходимости (ведь бы­
ло бы предпочтительнее, если бы ни человеку, пи го- is
сударству не было нужды прибегать к таким мерам).
Напротив, действия, направленные к доставлению по­
чета и благосостояния, являются прекраспейшими в
полном смысле. Дело в том, что действия первого ро­
да направлепы лишь к устранению какого-либо зла,
тогда как действия второго рода, наоборот, представ­
ляют собой подготовку и создание благ.
4. Добродетельный человек переносит и бедность, и
болезпь, и прочие невзгоды, посылаемые судьбой, пре­
красно, но блаженство заключается в том, что проти- го
613

25

зо

35

40

1332ь

воположно им (в самом деле, в «Этике» установлено
также и то, что добродетельным человеком является
тот, для которого в силу его добродетели благом слу­
жит благо в полном смысле33; отсюда ясно, что и в
применении этих благ такой человек, разумеется, бу­
дет действовать добродетельно и прекрасно в полном
смысле). Это и привело к тому, что сложилось мнение,
будто действительные причины счастья заключаются
во внешних благах; но это все равно как если бы при­
чину блестящей и прекрасной игры на кифаре стали
усматривать скорее в самом инструменте, а не в ис­
кусстве играющего.
Из всего вышесказанного вытекает, что одни дан­
ные34 должны быть уже налицо, другие должны быть
подготовлены законодателем. 5. Поэтому мы и относим
к области пожеланий, чтобы все то, над чем властвует
судьба (мы полагаем, что она властна в этом отноше­
нии), государство получило при своем возникновении;
по сделать государство достойным зависит уже не от
судьбы, а от знания и свободпой воли. Добродетель го­
сударства сказывается в том, что граждане, участвующие в государственном управлении, добродетельны;
в нашем же государстве все граждане участвуют в го­
сударственном управлении. Следовательно, необходимо
рассмотреть, каким образом человек стаповится добро­
детельным. Ведь хотя оказывается возможным, чтобы
граждане в совокупности были добродетельны, но не
каждый в отдельности, все же это последнее предпоч­
тительнее, так как добродетель каждого в отдельности
влекла бы за собой и добродетель всех, вместе взятых.
6. Троякого рода факторы делают людей хорошими
и добродетельными. Эти факторы следующие: приро­
да, привычка и разум. Прежде всего нужно родиться
человеком, как таковым, а не каким-нибудь другим
живым существом и иметь присущие человеку телес­
ные и духовные свойства. Но »при известных условиях
пет еще никакой выгоды в природных данных: при­
вычки приводят к изменению, и некоторые из прпрождеппых качеств человека способны развиваться в ту
и другую сторону под влияпием привычки — и в худ­
шую и в лучшую сторону. 7. Между тем как осталь­
ные живые существа ведут по преимуществу образ
жизни, подсказанный им природой, и только некото­
рые, пемпогпе из них, руководятся также и привычка614

ми, человек повинуется также π голосу разума, так 5
как только он один одарен им. Таким образом, у че­
ловека все указанные факторы должны находиться во
взаимной гармонии. И люди во многом поступают
вопреки создавшимся у них навыкам и требованиям
природы именно благодаря разуму, если они убежде­
ны, что поступить иначе будет лучше. Мы уже ранее
определили, какими должны быть люди по своей при­
роде, для того чтобы они могли представлять собой
подходящий материал для законодателя. Остальное —
дело воспитания, посредством которого люди одно усва- ю
ивают путем навыка, другое — посредством обучения.
XIII 1. Так как всякое государственное общение со­
стоит из властвующих и подчиненных, то следует рас­
смотреть, должны ли властвующие и подчиненные
быть попеременно разными или одними и теми же по­
жизненно. От решения этого вопроса зависит и на- is
правление воспитания. Если бы одни отличались от
других настолько же, насколько, по нашему представ­
лению, отличаются от людей боги и герои, превосхо­
дящие их прежде всего своими телесными свойствами,
а затем и духовными, и если бы, таким образом, пре- 20
восходство властвующих было бесспорным и явным
для самих подчиненных, то, очевидно, было бы лучше
предоставить одним и тем же людям — одним всегда
властвовать, другим раз навсегда быть в подчинении.
2. Но ввиду того что это недостижимо и не бывает так,
как рассказывает Скилак35 касательно индусов, у ко­
торых цари будто бы в такой сильной степени пре- 25
восходят своих подданных, то по многим причинам ста­
новится ясно, что всем должно в одинаковой степени
поочередно властвовать и подчиняться. Ведь равенство
для равных состоит в одинаковом положении, да и
трудно было бы удержаться государственному строю,
находящемуся в противоречии со справедливостью: все
обитатели государственной территории, стремящиеся к зо
введепию новых порядков, оказываются заодно с под­
чиненными, между тем одпо из невозможных положе­
ний — чтобы у правящих был такой численный пере­
вес, благодаря которому они могли бы быть сильнее
этих.
3. С другой стороны, пе подлежит сомнению, что
властвующие должны отличаться от подчиненных.
615

35

40

13зза

5

ίο

is

II законодателю следует подумать, как это осущест­
вить и устроить так, чтобы граждане принимали участие в том и в другом. Об этом, впрочем, велась речь
ранее. Сама природа установила это различие: она сде­
лала одно и то же по своему происхождению сущест­
во 36 более молодым и более зрелым. Одним из них по­
добает быть в подчинении, другим — властвовать. Ни­
кто, считаясь с соответствующим возрастом, не станет
негодовать на то, что он находится в подчинении, и
не будет считать себя лучшим, раз он знает, что ион
при других условиях получит свою долю в пиршестве,
именно когда достигнет надлежащего возраста.
4. Итак, можно утверждать и что правят и подчи­
няются одни и те же, и что не одни и те же. Отсюда
следует, что и воспитание, с одпой сторопы, обязатель­
но должно быть одно и то же, с другой — различное.
Говорят: кто хочет прекрасно повелевать, должен сна­
чала научиться повиноваться. А всякая власть, как об
этом сказано было в предшествующих рассуждениях,
может осуществляться, с одной стороны, в интересах
властвующего, с другой —- в интересах подчиненного;
в первом случае мы имеем в виду власть господина
над рабами, во втором — власть над свободными.
5. ...37 Различие некоторых приказании заключается
не в требуемых действиях, но в том, ради чего даются
приказания. Поэтому многие из работ, которые кажутся
подходящими для слуг, отлично могут выполняться и
свободнорожденными молодыми людьми. По отнош β­
нию к прекрасному и непрекрасному действия отли­
чаются не столько сами по себе, сколько тем, какова
их конечная цель и ради чего они совершаются. Так
как, по нашему утверждению, добродетель гражданина
и правителя тождественна с добродетелью наилучшего
человека, так как, далее, один и тот же человек дол­
жен сначала быть в подчинении, а затем властвовать,
то задача законодателя, по-видимому,— устроить так,
чтобы люди были хорошими, указать, какой образ дей­
ствий ведет к этому и в чем конечная цель наилучшей
жизни.
6. Душа человека состоит из двух частей. Одна из
них обладает разумом сама по себе, другая не обла­
дает сама по себе, но способна повиноваться разуму.
По нашему утверждению, человек считается вообще
хорошим в зависимости от обладания добродетелями
616

обеих этих частей. В какой из обеих частей души сле­
дует скорее искать конечную цель — это не останется
неясным для всякого, кто принимает предлагаемое на­
ми различение. Ведь всегда худшее существует ради
лучшего, и это в одинаковой степени сказывается и в
том, что сделано руками человека, и в том, что созда­
но природой,— везде лучшим является то, в чем есть
разум. 7. Последний, согласно принятому нами спосо­
бу деления, бывает двоякого рода: разум практический
и разум теоретический. Очевидно, и эта часть души38
должна быть разделена таким же образом. И мы ска­
жем, что действия находятся в том же соотношении —
действия того, что по природе лучше, предпочтитель­
нее для тех, кто способен обладать обеими частями39,
ведь каждый всегда отдает наибольшее предпочтение
тому, достижение чего является для него высшей
целью.
8. Вся человеческая жизнь распадается на занятия
и досуг, па войну и мир, а вся деятельность человека
направлена частью на необходимое и полезное, частью
па прекрасное. Предпочтение здесь следует оказывать,
исходя из той же оценки, что и для частей души и
обусловленной ими деятельности: война существует
ради мира, занятия — ради досуга, необходимое и по­
лезное — ради прекрасного. 9. Со всем этим должен
считаться государственный муж, и его законодательст­
во должно сообразоваться и с частями души, и с обус­
ловленной ИМИ деятельностью, а еще более с тем, что
является лучшим и конечной целью. Точно так же он
должен поступать и по отношению к различным обра­
зам жизни и к выбору деятельности. Ведь нужно, что­
бы граждане имели возможность заниматься делами и
вести войну, но, что еще предпочтительнее, наслаж­
даться миром и пользоваться досугом, совершать все
необходимое и полезное, а еще более того — прекрас­
ное. Имея в виду эти цели, следует установить и со­
ответствующее воспитание для детского и для осталь­
ных возрастов, нуждающихся в воспитании.
10. Те эллины, которые в настоящее время имеют,
по общему мпению, наилучшие государственные уст­
ройства40, и те законодатели, которые установили эти
последние, по-видимому, преследовали в своих госу­
дарственных установлениях не наилучшую цель и не
думали о том, чтобы введенные ими законы и устат
617

яовлеппое ими воспитание были направлены на раз­
витие всех добродетелей. Наоборот, онц пошлым обра-<
зом обратили все свое внимание па развитие таких добίο родетелей, которые на первый взгляд сулят принести
обладателям их пользу π большую выгоду. Подобно
им, и некоторые более поздние писатели высказали
приблизительно ту же точку зрения: восхваляя строи
Лакедемонского государства, опи восхищаются постав­
ленной законодателем целью — именно приноровить все
is закопы к целям завоевания и войны. 11. Такого рода
взгляды легко опровергнуть логическими доводами, а
теперь опи опровергнуты и фактами. И подобно тому
как огромная масса людей стремится господствовать
над многими, что будто бы способствует внешнему
счастью, так точно и Фиброн41, да и все прочие, кто
писал о государственном строе лакедемонян, с нескры20 ваемым восторгом относятся к их законодателю, ука­
зывая па то, что благодаря закаленности лакедемонян
в перепесепии опасностей они широко распространили
свою власть. 12. Но в настоящее время, когда лакедемонской гегемонии уже более не существует, ясно, что
они не могут быть названы счастливыми, да и законо­
датель их вовсе не безупречеп. Было бы смешно при­
знавать, что они, оставаясь верпыми его законам, при
отсутствии каких бы то ни было препятствий поль25 зоваться установленными им законами утратили воз­
можность пользоваться прекрасной жизнью. Равным
образом заблуждаются также и в вопросе о характере
той власти, к которой законодатель должен относиться
с уважением: ведь власть над свободными людьми бо­
лее прекрасна и более соответствует добродетели, незо жели господство над рабами. 13. Кроме того, не следует
призпавать государство счастливым и восхвалять зако­
нодателя, если он заставил граждан упражняться в том,
что нужно для подчинения соседей, ведь в »том заклю­
чается большой вред. Ясно, что тогда и каждый граж­
данин должен по мере возможности направлять свои
стремления к тому, чтобы быть в состоянии властвовать
над своим собственным государством. Это лакедемоня35 не и ставят в вину царю Павсанию, несмотря на все его
заслуги. Таким образом, пи одно из такого рода основ­
ных положений, пи один из таких законов не заключа­
ют в себе ни государственной мудрости, пи пользы, пи
истины. Напротив, законодатель должен стремиться
618

впедрить в души людей убеждение, что высшее благо
и в общественной и в частной жизни — одно и то же.
14. О военных упражнениях граждан нужно заботить­
ся не ради того, чтобы они поработили тех, кто этого 4<>
не заслуживает, но для того, чтобы прежде всего они
сами не попали в рабство к другим, затем чтобы они
стремились достигнуть гегемонии на пользу подвласт- 1334;
ным, а не ради приобретения деспотической власти
над всеми, наконец, в-третьих, чтобы они стремились
к деспотической власти только над теми, кто заслужи­
вает быть рабом. 15. И логические соображения, и
фактические данные свидетельствуют в пользу того,
что законодатель должен преимущественно прилагать
старания к тому, чтобы его законодательство, касаю- 5
щееся и военного дела и всего прочего, имело в виду
досуг и мир. Ведь большинство государств, обращаю­
щих внимание лишь на военную подготовку, держат­
ся, пока опи ведут воины, и гибнут, лишь только
достигают господства. Подобно стали, они теряют свой
закал во время мира. Виноват в этом законодатель, ко­
торый не воспитал в гражданах умения пользоваться ю
досугом.
16. Так как для людей конечная цель и в их госу­
дарственном быту, и в частной жизни оказывается
тождественной и так как, конечно, одно и то же на­
значение и у наилучшего человека, и у наилучшего
государственного строя, то ясно, что должны сущест­
вовать добродетели, нужные для досуга, ведь, как не- t5
однократно указывалось, конечной целью войны слу­
жит мир, работы — досуг.
17. Из добродетелей же полезны для досуга и поль­
зования счастьем те, которые имеют применение и во
время досуга, и во время работы. Ведь для того чтобы
иметь возможность наслаждаться досугом, нужно об­
ладать многими предметами первой необходимости. По­
этому государству надлежит быть и воздержным, и 20
мужественным, и закаленным. Пословица говорит:
«Нет досуга для рабов», а те, кто не умеет мужествен­
но вести себя в опасности, становятся рабами напа­
дающих. 18. Итак, мужество и выносливость нужны
для трудовой жизни, философия — для досуга; воэдержпость и справедливость — и в то и в другое вре- 25
мя, преимущественно же они потребны для тех, кто
пользуется миром и досугом. Ведь война вынуждает.
619

зо

35

40
1334ь

5

ю

15

быть справедливым и воздержным, наслаждение же
благосостоянием и досуг, сопровождаемый миром, ско­
рее способны избаловать людей. 19. Итак, те, которые
слывут наиболее счастливыми и наслаждаются всем
тем, что считается блажепством, должны обладать
большой справедливостью и большой воздержностью;
и это приложимо, например, даже к тем, которые, но
выражению поэтов42, обитают на островах блаженных.
Таким людям, пожалуй, в тем большей степени будут
нужны философия, воздержность и справедливость, чем
более спокойную жизнь опи проводят и чем более
они пользуются досугом среди изобилия. Поэтому, оче­
видно, и государство, которому предстоит стать счастливым и добродетельным, должно обладать указанны­
ми добродетелями. Если позорно вообще не уметь
пользоваться благами, то еще более позорно не уметь
пользоваться ими во время досуга; будучи занятым и
воюя, казаться доблестным, а пользуясь миром и досугом, уподобляться рабам. 20. Следовательно, разви­
вать свою доблесть следует не так, как это делается
в Лакедемонском государстве. Они отличаются от прочих эллинов не тем, что у них иное представление о
величайших благах, но тем, что, по их мнению, достиг­
нуть обладания этими благами скорее возможно при
посредстве некоторой добродетели. Но так как эти бла­
га — нечто большее и наслаждение ими также нечто
большее, чем наслаждение добродетелями...43 и, что
через посредство ее, ясно из этого. 21. Но каким об­
разом, при помощи каких средств можно достигнуть
этого — вот что нужно рассмотреть. Уже ранее мы уста­
новили, что потребны природные данные, навыки и
разум. Какими должны быть люди по своей природе —
это определено выше. Остается рассмотреть, следует ли
начинать с воспитания рассудка или с воспитания навыков. Ведь то и другое должно находиться в совер­
шеннейшем соответствии, так как не исключена воз­
можность, что разум не достигает наилучшей цели, н
то же самое может произойти, если руководствоваться
навыками.
22. Прежде всего, яспо, что и в данном случае,
как и во всех остальных, начало дает рождение и что
цель в свою очередь является началом другой цели;
для нас разум и ум — цель, к которой стремится при­
рода; поэтому мы и должны рождение человека и за*
620

боту о его навыках сообразовать с этой целью. 23. Да­
лее, подобно тому как душа и тело — два начала, так
точно мы различаем и в душе две части: не имеющую
разума и одаренную разумом; свойства их — числом
два, из которых одно — стремления, другое — ум. И по­
добно тому как возникновение тела предшествует воз­
никновению души, так и не имеющее разума обра­
зуется прежде одаренного разумом. И это тоже попят­
но: порывы, воля, а также 7келапие присущи дая^е
новорожденным детям, между тем как рассудительность
и ум, естественно, появляются у них только с возра­
стом. Поэтому и забота о теле должна предшествовать
ваботе о душе, а затем, после тела, нужно позабо­
титься о воспитании наклонностей, чтобы воспитание
их послужило воспитанию ума, а воспитание тела —
воспитапию души.
XIV 1. Так как законодателю с самого начала над­
лежит обращать внимание на то, чтобы физические
силы воспитываемых достигли высшего совершенства,
то прежде всего ему следует позаботиться о брачном
соединении — именно когда и обладая какими свойст­
вами люди должны вступать в брачное сожительство.
Следует устанавливать законы относительно этого со­
единения, имея в виду самих вступающих в брак и их
возраст; они должны подходить друг другу по возра­
сту, и их потенция должна быть одинаковой; иначе
выйдет так, что муж в состоянии производить детей,
жепа же не в состоянии или, наоборот, жена в состоя­
нии, а муж —нет. Из-за этого бывают раздоры и не­
доразумения.
2. Затем — то время, когда дети должны заступать
место родителей: не следует допускать слишком боль­
шой разницы в годах между детьми и отцами (ведь в
таком случае для стариков оказывается бесполезной
признательность со стороны детей, а для детей — по­
мощь со стороны отцов). Но не должно быть и слиш­
ком большой близости по возрасту: эта близость воз­
растов представляет большое неудобство, потому что,
с одной стороны, дети, как почти сверстники своих от­
цов, питают к последним чувство почтения в меньшей
степени, а с другой стороны, и в домашнем обиходе воз­
никает тогда много поводов ко всякого рода распрям.
Наконец, то, с чего мы напали: следует постоянно пом621

ю

15

20

25

зо

35

нить о том, чтобы физические свойства рождаемых дес­
тей соответствовали предначертаниям законодателя.
3. Почти все это достигается благодаря одной пре­
досторожности: крайний предел способности произво­
дить потомство ограничен для мужчин, круглым сче­
том, семидесятилетним возрастом, для женщин — пятидесятилетним; поэтому и начало брачного сожития
должно соответствовать обоим указанным срокам.
4. Соединение молодых неблагоприятно в смысле дето­
рождения. И у всех живых существ приплод от моло­
дых производителей бывает слабый, рождаются по
большей части самки, и притом низкорослые. То же
самое, разумеется, неизбежно случается и у людей. До­
казательство: в тех государствах, где распространены
ранние браки, люди слабы и низкорослы. Сверх того,
во время родов молодые женщины страдают сильнее ц
очень многие из них погибают. Оттого некоторые связывают с этим данное трезенцам предсказание ораку­
ла, которое нужно относить именно к тому, что у них
много молодых женщип погибало вследствие их рапнего замужества, а не к собиранию плодов44. 5. В це­
лях выработки воздержности полезно выдавать замуж
девушек постарше, так как, по-видимому, вступив в
половые сношения в ранней молодости, они прояв­
ляют большую страстность. К тому же физическое
развитие молодых людей задерживается* если они со­
вершают половой акт в период созревания семени, так
как и для этого есть определенное времяг по истече­
нии которого это созревание прекращается. 6. Поэтому
девушкам подходит более всего вступать в брак в во­
семнадцатилетнем возрасте, а мужчинам в тридцать
семь лет или пемпогим раньше. При заключении бра­
ков в этом возрасте физические силы брачащихся бу­
дут в расцвете и такой расчет будет в полном соот­
ветствии с тем периодом, когда прекращается способ­
ность к деторождению. Сверх того, и то время, когда
дети вступают в самостоятельную жизнь, как раз при­
дется на эту пору, так как тогда дети окажутся имен­
но в периоде их расцвета (при том предположении,
что рождение, как и следует ожидать, последует сразу), между тем как отцы начнут в то время, к семи­
десяти годам их жизни, уже слабеть.
7. Итак, о времени заключения брачного соедипения мы сказали. Что же касается наиболее подходя622

щего для этого времени года, то тут можно следовать
установившемуся у большинства обыкновению: они
признали зиму наиболее подходящим временем для
вступления в брачное сожительство. Впрочем, супру­
гам следует в вопросах деторождения считаться с на- 40
ставлениями врачей и знатоков природы, так как
врачи могут дать надлежащие советы по части благо­
приятных условий развития тела, а знатоки приро­
ды — относительно ветров (северные одобряются ими Ш5ь
больше, чем южные).
8. Что касается того, какие физические свойства ро­
дителей могли бы оказаться наиболее полезными для
производимого ими потомства, то подробное обсужде­
ние этого вопроса должно относиться скорее к области
педономии45; но общие указания на этот счет полезно 5
дать и здесь.
Для нормального физического состояния граждани­
на, для его здоровья, для его способности к деторож­
дению вовсе не требуется физическая мощь атлетов;
с другой стороны, подходит тут не слишком нежное и
слабосильное телосложение, но среднее между обеими
крайностями. Тело должно быть развито, но не по­
средством изнурительных упражнений и не только в ю
одну сторону, как это бывает у атлетов, но чтобы быть
пригодпым для деятельности свободнорожденных лю­
дей. Это относится одинаково как к мужчипам, так и
к женщинам.
9. Беременные женщины также должны заботить­
ся о своем теле, они пе должны предаваться безделью,
не должны питаться скудной пищей. Этого легко до­
стигнуть законодателю, если он предпишет им ходить is
ежедневно на поклонение божествам, в чьем ведении
находятся роды. Духовная их жизнь в противополож­
ность физической должна быть обставлена более спо­
койно: ведь ясно, что плод, который они носят в себе,
питается от женщины так же, как растения питаются
от почвы, из которой они произрастают.
10. Относительно выращивания новорожденных де- го
тей и отказа от их выращивания пусть будет закон:
ни одного калеку выращивать не следует. Что же ка­
сается числа детей, то, в том случае если установив­
шиеся обычаи46 воспрещают отказ от выращивания
кого-либо из новорожденных (а ведь количество дето­
рождении строго определено), он и не должен иметь
623

25

зо

35

40

шва

место. Если же у состоящих в супружеском сожитии
должен родиться ребенок сверх этого положенного числа, то следует прибегнуть к аборту, прежде чем у за­
родыша появится чувствительность и жизнь; граница
между дозволенным и недозволенным будет зависеть
от наличия чувствительности и жизни.
11. После того как установлен тот начальный воз­
раст для мужчины и женщины, с которого им следует
вступать в брачное сожительство, должно определить
и тот предельный срок, до которого им подобает в ин­
тересах государства производить потомство. Дети пе­
резрелых родителей, так же как и слишком молодых,
рождаются и в физическом и в умственном отношении
несовершенными, а дети престарелых родителей — сла­
быми. Поэтому предел следует определить, сообразуясь
с порой расцвета умственных сил. Этой поры боль­
шинство людей, по указанию некоторых поэтов, изме­
ряющих человеческую жизнь по семилетиям, достигает
в возрасте около пятидесяти лет. 12. Таким образом,
кто переступит этот возраст на четыре-пять лет, тот
должен отказаться от явного деторождения и может
продолжать в остальное время жизни вступать в поло­
вую связь лишь ради здоровья или по какой-либо по­
добной причине. Что же касается посторонних связей
мужа или жены, то такие связи нигде и никоим обра­
зом вообще не должны считаться благопристойными,
пока люди являются и называются законными супру­
гами. И если кто-нибудь будет изобличен в том, что
он так поступает в течение периода деторождения, то
он должен подвергнуться бесчестью в качестве кары,
соответствующей его проступку.

XV 1. После того как дети родились, следует, нуж­
но полагать, произвести большой отбор пищи в смыс­
ле ее качества в целях укрепления их телесных сил.
5 Наблюдения над другими живыми существами, равно
как и над племенами, ставящими своей главной забо­
той развитие воинственных наклонностей, показывают,
что питание, богатое молоком, является наиболее бла­
гоприятным для такого рода развития, а исключение
вина предотвращает появление болезней. 2. Полезны
также движения, поскольку опи вообще совместимы с
ю таким ранним возрастом. Чтобы избежать возможпых
при этом вывихов нежных члепов тела, некоторые пле624

мена пользуются и в настоящее время механическими
приспособлениями, предохраняющими тела малышей
от повреждений. Полезно тотчас же, с малых лет, при­
учать детей к холоду: это самое подходящее средство
и для поддержания здоровья, и для подготовки к пе­
ренесению воинских трудов. Поэтому у многих варва­
ров существует обычай окунать новорожденных детей
в холодную реку; другие племена, например кельты,
завертывают детей в холодные47 одеяла. 3. Вообще ко
всему, к чему возможно приучить ребенка, лучше при­
учать его сразу же, с самого начала, но приучать по­
степенно. Детский организм благодаря имеющейся в
нем теплоте вполне способен закаляться и хорошо пе­
реносить холод. Итак, вот какие и подобные им забо­
ты полезно прилагать к детям в начальный период.
4. В следующем затем возрасте, до пяти лет, когда
не годится еще ни начинать обучать ребенка чему-ни­
будь, ни обременять его какой-либо работой, чтобы
все это не могло помешать его росту, следует дозво­
лять ему столько движения, сколько потребно для то­
го, чтобы тело не оставалось в бездействии; для этой
цели следует пользоваться как другими средствами, так
и играми? однако эти игры должны соответствовать до­
стоинству свободнорожденного человека, не слишком
утомлять ребенка и не быть разнузданными.
5. Что касается рассказов и мифов, которые уместпо
слушать в таком возрасте, то об этом надлежит забо­
титься тем должностным лицам, которые зовутся педономами. Все это должно служить как бы преддверием
для последующих занятий; поэтому и игры должны
подражать будущим серьезным занятиям. 6. Совер­
шенно пеосновательно некоторые законодатели48 за­
прещают детям громкий крик и плач — то и другое со­
действует их росту, так как является для тела своего
рода гимнастикой: задерживание дыхания развивает
силу у работающих, а это бывает и с детьми, когда
они надрываются криком. Педопомам следует наблю­
дать вообще за тем, чтобы дети как можно меньше
оставались в обществе рабов; в этом возрасте и до се­
ми лет дети должны воспитываться в домашней обста­
новке. 7. Разумно отстранять49 от ушей и глаз детей,
даже в таком возрасте, все то, что не соответствует
достоинству свободнорожденного человека. Да и вооб­
ще законодатель должен удалить из государства
625

ю

15

го

25

во

сквернословие, как и кое-что другое (потому что из
привычки сквернословить развивается и склонность к
совершению дурных поступков); в особенности у моло­
дых, чтобы они не говорили сами и не слышали от дру­
гих чего-либо подобного. Если же обнаружится, что
кто-нибудь говорит или делает то, что запрещено, то че­
ловека свободнорожденного, но не зачисленного еще в
сисситии, следует подвергать бичеванию, а если он уже
старше этого возраста50, то подвергать его бесчестью,
недостойному свободного человека, из-за его рабского
поведения.
8. Раз мы не допускаем в государстве подобных
слов, то, очевидпо, не дозволяем также смотреть на
непристойные картины или представления. Итак, должностные лица обязаны заботиться о том, чтобы пикакая статуя или картина не представляла собой воспро­
изведения таких действий, за исключением только тех
случаев, когда закон допускает непристойности в куль­
те известных божеств; воздавать поклонение этим бо­
гам закон, впрочем, дозволяет лишь людям, достигшим
определенного возраста, притом и за себя, и за детей, и
за жен.
9. Законом должно быть воспрещено молодым лю­
дям присутствовать в качестве зрителей па представле­
ниях ямбов5I и комедий до тех пор, пока они ne t до­
стигнут возраста, в котором им дозволено принимать
участие в сисситиях и пить чистое вино52, а получен­
ное ими воспитание сделает всех невосприимчивыми к
проистекающему отсюда вреду. Теперь мы обо всем
этом говорим мимоходом; позднее нужно будет под­
робнее остановиться па этом вопросе, разобравшись в
нем, и точнее определить, следует ли вообще воспре­
тить или дозволить это и как дозволить. Пока мы за­
тронули этот вопрос в той степени, в какой это пред­
ставлялось необходимым. 10. Впрочем, может быть,
трагический актер Феодор неплохо высказывался в та­
ком роде, что он никогда не дозволял ни одному актеру,
даже и из числа посредственных, выступать ранее его,
так как зрители свыкаются с теми звуками, какие они
услышали сначала. То же самое может быть приложимо и к нашему общению с людьми и с окружающими
нас предметами: мы всегда больше любим наши пер­
вые впечатления. Поэтому должно и молодежь обере­
гать от соприкосновения со всем дурпым, в особенное626

ти с тем, в чем есть что-либо низменпое или разжига- 35
ющее ненависть.
По истечении пятилетнего возраста следующие два
года, до семи лет, дети должны уже присутствовать на
уроках по тем предметам, которые им потом самим
придется изучать.
11. Воспитание должно быть разделено в соответ­
ствии с двумя возрастами: от семилетнего возраста до
наступления половой зрелости и от наступления поло- 4о
вой зрелости до двадцати одного года. Те, кто делит
возрасты по семилетиям, рассуждают по большей час­
ти не плохо, по все же и при этом делении следует 1зз7а
сообразовываться с природой. Ведь всякое искусство и
воспитапие имеет целью восполнить то, чего недостает
от природы. Итак, прежде всего надлежит рассмотреть,
следует ли устанавливать правила для детей, затем —
полезнее ли вручать заботу о них государству или же 5
оставлять частным лицам (что бывает и теперь в боль­
шей части государств) и, пакопец, в-третьих, в чем
эта забота должна выражаться.

КНИГА ВОСЬМАЯ (θ)
10

I I . Едва ли кто-нибудь будет сомневаться в том,
что законодатель должен отнестись с исключительным
вниманием к воспитанию молодежи, так как в тех го­
сударствах, где этого нет, и самый государственный
строй терпит ущерб. Ведь воспитание должно соответ­
ствовать каждому государственному строю; свойствен15 ный каждому государственному строю характер обык­
новенно служит и сохранению строя и с самого на­
чала — его установлению, как, например, демократи­
ческий характер — демократии, олигархический — оли­
гархии; и всегда лучший характер обеспечивает луч­
ший вид строя. 2. Далее, все способности и искус­
ства требуют для применения их к соответствующей
20 им работе предварительного воспитания и пред­
варительного приучивапия. Очевидно, все это не­
обходимо и для деятельности в духе добродетели. А так
как государство в его целом имеет в виду одну конеч­
ную цель, то, ясно, для всех нужно единое и одинако­
вое воспитание, и забота об этом воспитании должна
быть общим, а не частным делом, как теперь, когда
25 всякий печется о своих детях частным образом и учит
частным путем тому, что ему вздумается. Что имеет
общий интерес, этим следует и заниматься совместпо.
Не следует, кроме того, думать, будто каждый граж­
данин сам по себе; пет, все граждапе принадлежат го­
сударству, потому что каждый из них является частизо цей государства. И забота о каждой частице, естест­
венно, должна иметь в виду попечение о целом. 3. В
этом отношении можно одобрить лакедемонян: они
проявляют очень большую заботу о воспитании детей,
и оно носит у них общественный характер.
Итак, ясно, что должны существовать законы, ка­
сающиеся воспитания, и последпее должно быть об­
щим. Нельзя оставить невыясненным, что вообще пред628

ставляет собой воспитание и как оно должно осущест­
вляться. В настоящее время существует разногласие по
поводу практики воспитания: не все согласны в том,
чему должны учиться молодые люди и в целях разви­
тия в них добродетели, и ради достижения наилучшей
жизни; не выяснена также и цель воспитания — раз­
витие ли умственных способностей или нравствеиных
качеств. 4. Из-за характера обычного воспитания и об­
суждение воспитапия является беспорядочным, и оста­
ется совершенно невыясненным, нужно ли упражнять
в том, что пригодно в практической жизни, или в том,
что направлено к добродетели, или, наконец, в том, что
относится к отвлеченному знанию. Каждый из приве­
денных взглядов имеет своих защитников. Не пришли
также ни к какому соглашению и насчет того, что же
ведет к добродетели. Так как далеко не все ценят одну
и ту же добродетель, то, естественно, расходятся и по
вопросу об упражнении в ней.
II 1. Совершенно очевидно, что из числа полезпых
предметов должны изучаться те, которые действитель­
но необходимы, но пе все. Поскольку все занятия де­
лятся на такие, которые приличны для свободнорож­
денных людей, и на такие, которые свойственны несво­
бодным, то, очевидно, следует участвовать лишь в тех
полезных занятиях, которые не обратят человека, уча­
ствующего в них, в ремесленника. Ремесленными же
пужпо считать такие занятия, такие искусства и такие
предметы обучепия, которые делают тело и душу сво­
боднорожденных людей непригодными для применения
добродетели и для связанной с нею деятельности. От­
того мы и пазываем ремесленными такие искусства и
вапятия, которые исполняются за плату: они лишают
людей необходимого досуга и принижают их.
2. Из числа свободных наук свободнорожденному
человеку некоторые можно изучать только до извест­
ных пределов; чрезмерно же ревностное занятие ими
с целью тщательного изучения их причиняет указан­
ный выше вред.
Велико различие в том, с какой целью кто-либо чтонибудь делает или изучает. Если это совершается для
себя или для друзей либо ради добродетели, то оно до­
стойно свободнорожденного человека; но делающий
это же для чужих зачастую может показаться
629

поступающим подобно подепщику и рабу. Распростра­
ненные ныне предметы обучения, как уже замечено вы25 ше, служат обеим названным целям. 3. Обычными пред*
метами обучения являются четыре: грамматика  гим­
настика, музыка и иногда рисование. Грамматика и ри­
сование изучаются как предметы, полезные в житей­
ском обиходе и имеющие большое практическое при­
менение; гимнастикой занимаются потому, что она спо­
собствует развитию мужества. Относительно же музыки
может, пожалуй, возникнуть сомнение, так как теперь
музыкой занимаются большей частью только ради удо­
вольствия. Но предки наши поместили музыку в число
зо общеобразовательных предметов потому, что сама при­
рода, как на это было неоднократно указано, стремит­
ся доставить нам возможность не только правильно
направлять нашу деятельность, по и прекрасно пользо­
ваться досугом. Последний же — мы снова подчерки­
ваем это — есть определяющее начало для всего; и это
побуждает нас опять вернуться к нему. 4. Если необхо­
димо то и другое и досуг должен быть предпочтен дея35 тельпости, то, наконец, возникает вопрос, чем этот до­
суг нужно заполнить. Разумеется, не игрой, ибо в та­
ком случае она неизбежно оказалась бы конечной
целью нашей жизни. Раз это невозможно и играм сле­
дует скорее уделить место в промежутках между пашими занятиями (ведь трудящемуся потребен отдых,
а игра и существует ради отдохновения, всякого же ро40 да деятельность сопряжена с трудом и напряжением),
то вследствие этого следует вводить игры, выбирая для
них подходящее время, как бы давая их в качестве ле­
карства, ведь движение во время игр представляет со1338а бой успокоение души и благодаря удовольствию отдохповение. 5. Но досуг, очевидно, заключает уже в самом
себе и удовольствие, и счастье, и блаженство, и все это
выпадает на долю не занятых людей, а людей, поль­
зующихся досугом. Ведь занимающийся чем-либо зани5 мается этим ради чего-либо, так как цель им еще не до­
стигнута, между тем как счастье само по себе есть ц«ль,
и оно соединяется, в представлении всех людей, не с
огорчением, а с удовольствием. Однако это удовольствие
не для всех одно и то же, но для каждого по-своему, в
соответствии с его свойствами — наилучший человек
предпочитает наилучшее удовольствие и проистекаюю щее из прекраснейших источников. Отсюда ясно, чтц
ьзо

для умения пользоваться досугом в жизни нужно коечему учиться, кое в чем воспитаться и как это воспи­
тание, так и это обучение заключают цель в самих се­
бе, тогда как обучение, необходимое для применения в
деловой жизни, имеет в виду другие цели.
6. Поэтому и наши предки поместили музыку в
число воспитательных предметов не как предмет необ- *5
ходимый (ничего такого в ней нет) и не как общепо­
лезный, вроде грамотности, которая нужна и для веде­
ния денежных дел, и для домоводства, и для научных
занятий, и для многих отраслей государственной дея­
тельности. И от рисования, видимо, получается поль­
за — способность лучше оценивать произведения ис­
кусства, как в свою очередь гимнастика служит к укреп­
лению здоровья и развитию телесных сил (ничего 20
подобного занятия музыкой не дают). Поэтому остается
принять одно, что музыка служит для заполнения на­
шего досуга, ради чего ее, очевидпо, и ввели в обиход
воспитания. В самом деле, в чем, как думают, заклю­
чается развлечение свободнорожденных людей — к это­
му и относят музыку. Поэтому и Гомер сочинил такой
стих: «Только его одного приглашать надлежит к бо- 25
гатому пиру» 2; а перечислив некоторых других, он го­
ворит: «Кто приглашает певца, который всех услаж­
дает» 3. В другом месте Одиссей говорит, что наилуч­
шим времяпрепровождением бывает такое, когда во
время веселья людей «гости в домах рядом по чину си­
дят, песнопевцу внимая» 4.
зо
III 1. Итак, ясно, что имеется и такого рода воспи­
тание, которое родители должны давать сыновьям не
потому, чтобы оно было практически полезно или не­
обходимо для них, но потому, что оно достойно свобод­
норожденного человека и само по себе прекрасно. Вхо­
дит ли в круг этого воспитания один предмет, или их
несколько, и каковы они, и как должны быть постав­
лены,— обо всем этом мы скажем впоследствии5. Те­
перь же из наших предварительных указаний доста- 35
точно выяснилось, что уже и древние свидетельствуют
в пользу нашего мнения об обычных предметах воспи­
тания: пример музыки делает это ясным. Сверх того,
детей следует обучать общеполезным предметам не
только ради пользы — таково, например, обучение гра­
моте, но и потому, что благодаря этому обучению
631

40 возможно бывает сообщить им ряд других сведе­
ний.
2. Так обстоит дело и с рисованием: и его изучают
не ради того, чтобы не ошибаться при своих собствен1зз8ь ных покупках и не подвергаться обману при купле и
продаже домашней утвари и художественных изделий,
но, скорее, потому, что опо развивает глаз при опреде­
лении телесной красоты. Вообще, искать повсюду лишь
одной пользы всего менее приличествует людям высо­
ких душевных качеств и свободнорожденным.
Ясно, что в деле воспитания развитие навыков
5 должно предшествовать развитию ума и что физиче­
ское воспитание должно предшествовать воспитанию
умственному. Отсюда следует, что мальчиков должно
отдавать в руки учителей гимнастики и педотрибов:
первые приведут в надлежащее состояние их тело, а
вторые привьют им ловкость.
3. Среди государств, которые в настоящее время
ίο очевидно прилагают всего более забот о воспитании де­
тей, некоторые стремятся выработать у пих атлетиче­
ское телосложение и калечат фигуру детей, мешая
естественному росту; лакедемоняне в такую ошибку
не впали, зато постоянными тяжелыми упражнениями
они делают детей звероподобными, как будто это болео
всего полезно для развития мужества. Однако, как на
15 это часто указывалось, не следует направлять все свои
заботы к одной, и преимущественно к этой, цели; впро­
чем, даже если они и стремятся только к этой цели, то,
во всяком случае, ничего не достигают. Ведь ни у
животных, ни у варварских племен мы не замечаем,
чтобы храбрость непременно сопутствовала самым ди­
ким из них; напротив — скорее, более кротким и тем,
го которые похожи на львов. 4. Есть много племен, кото­
рые питают склонность к убийствам и людоедству. Та­
ковы ахейцы и гениохп, обитающие па берегах Понта,
и некоторые другие племена из живущих па матери­
ке 6 — одни в равной степени с названными, другие —
в большей; все это племена разбойничьи, но храбростью
вовсе не обладают. Да и о самих лакедемопянах мы
25 знаем, что, пока опи ревностно занимались тяжелыми
упражнениями, они превосходили прочих, а теперь и
по части гимнастических состязаний, и в военных де­
лах они уступают другим. Ведь лакедемопяпе отлича­
лись от других не тем, что они упражняли свою моли-».
032

дежь указанным выше образом, но единственно тем,
что они закаляли ее против тех, кто не закалял. 5. От­
сюда следует, что первую роль должно играть прекрас- зо
ное, а не дикоживотное. Ведь ни волк, ни какой-либо
другой дикий зверь не вступил бы в опасную борьбу
ради прекрасного, но, скорее, только доблестный муж.
Однако те, которые слишком ретиво направляют детей
в эту сторону и оставляют их невоспитанными по части
того, что необходимо для жизни, в действительности
делают из них ремесленников; они делают их полез­
ными для жизни в государстве только в одном отпоше- as
нии, но и в этом отношении, как показывают наши со­
ображения, хуже других. Судить обо всем этом нужно
не но обстоятельствам прошлого, а по обстоятельствам
настоящего: теперь у них есть соперники по части вос­
питания, а раньше не было.
IV 1. Итак, можно считать общепрпзпаппым, что
необходимо обучать гимнастике, также и то, как это
обучение должно быть поставлено. До наступления половой зрелости следует вводить более легкие гимнасти­
ческие упражнения; совершенно исключаются насильст­
венное откармливание и непосильные работы, чтобы
ничто не мешало физическому росту. Важное свидетельство в пользу того, что эти меры могут задержать раз­
витие физических сил, можно почерпнуть из списков
победителей на Олимпийских состязаниях: там редко
встретишь двух-трех одних и тех же людей, одержав­
ших победы в бытность их взрослыми мужами и деть­
ми. Это объясняется тем, что молодые люди от постоян­
ных непосильных гимнастических упражнений теряют
свои силы. 2. После того как по достижении возму­
жалости три года будут посвящены обучению прочим
предметам8, уместно в следующий возрастной период
подвергать трудам и принудительному питанию. Во
всяком случае, не следует одновременно заставлять
слишком напряженно работать и умственно и физиче­
ски: напряжение в том и другом отношении произво­
дит, естественно, диаметрально противоположное дей­
ствие: физическое напряжение препятствует развитию
ума, напряжение умственное — развитию тела.
З. 9 Что касается музыки, то мы уже и ранее коечто разобрали, но и теперь будет вполне уместно, воз­
вратившись к ней, продолжить наше исследование,
633

40

moo

5

ю

15

20

25

so

35

40

1330ь

чтобы оно послужило основой для рассуждений тех,
кто пожелал бы высказывать суждения о ней.
Не легко точно определить, в чем заключается зна­
чение музыки, ради чего следует ею заниматься — ра­
ди ли развлечения и отдыха, подобно тому как мы пре­
даемся сну и участвуем в пирушках (ведь последние
сами в себе не преследуют никакой серьезной цели, но
они приятны и гонят прочь заботы, как говорит Еврипид 10; поэтому некоторые и ее ставят на одну линию
со сном и пирушками и прибегают к этим занятиям,
т. е, спать, пить и заниматься музыкой, для одной и
той же цели, присоединяя сюда также и танцы). 4. Или
же, скорое, следует думать, что музыка ведет к добро­
детели и что она способна, подобно тому как гимна­
стика оказывает влияние на физические качества, ока­
зать воздействие на нравственный склад человека, развивая в нем умение правильно радоваться; или — и это
было бы третьим вопросом, который следует поста­
вить,— она заключает в себе нечто такое, что служит
для пользования досугом и для развития ума?
Вполне ясно, что молодых людей следует воспиты­
вать пе для забавы; когда учатся, то не играют, напро­
тив, учение связано с огорчением. Конечно, неуместно
предоставлять мальчикам и тем, кто близок к ним но
возрасту, возможность проводить время так, как взрос­
лые, ведь тому, что несовершенно, не подобает то, что
составляет высшую цель. 5. Могло бы, пожалуй, пока*
заться, что то, чем занимаются всерьез мальчики, по­
служит для них средством развлечения, когда они ста­
нут мужами и созреют. Но если это так, то ради чего
следовало бы мальчикам обучаться музыке, а не нас­
лаждаться музыкой и знакомиться с ней в чужом исполпенни, подобно персидским и мидийским царям?
Тем более что лучше будут исполнять те, кто избрал
это своим делом и ремеслом, нежели те, кто занимает­
ся лишь столько времепи, сколько это потребно в це­
лях усвоения. И если мальчики сами основательно занимаются музыкой, то их следовало бы также обучать
поварскому искусству. Но это было бы нелепостью.
6. Точно так же еще вопрос, служит ли музыка к
облагораживанию нравов. И почему опять-таки мальчики должны изучать музыку сами, а пе, слушая дру­
гих, должным образом радоваться и высказывать пра­
вильные суждения, подобно лакедемоняпам? Хотя са634

ми они музыке не обучаются, все-таки они, как гово­
рят, могут правильно судить о том, какие песни хороши
и какие нехороши. То же самое замечание можно сде­
лать и в том случае, если признать, что музыка долж­
на служить для украшения и развлечения, подобающе­
го свободнорожденным людям. Зачем им нужно обу­
чаться, а не наслаждаться при исполнении дру­
гими?
7. Можно привлечь к рассмотрению существующее
у нас представление о богах: у поэтов Зевс сам не поет
и не играет на кифаре. Больше того, кто занимается
этим, мы называем ремесленниками и занятия эти счи­
таем не подобающими мужу, если только он не паве- ю
селе и не забавляется. Но может быть, нам следует еще
вернуться к этому впоследствии.
V 1. Первая задача заключается в следующем:
должно или не должио помещать музыку в число пред­
метов воспитания? И какое из трех вызвавших разно­
гласия значений она имеет: есть ли она предмет вос­
питания, эабава или способ времяпрепровождения? С
полным основанием можно отнести ее ко всему этому,
и всему этому она, очевидно, причастна. Ведь забава ^
имеет своим назначением дать отдых, а отдых должен
быть обязательно приятным, так как он служит неким
лекарством против огорчения, причиняемого трудами;
и времяпрепровождение должно заключать в себе не
только прекрасное, но и приятное, потому что счастье
состоит именно в соединении того и другого. Музыку го
же все мы относим к числу очень приятных вещей, со­
провождается ли она пением или нет. 2. И Мусей и
говорит, что «смертным петь — всего приятней». По­
этому музыку как средство увеселять с полным осно­
ванием допускают в такие собрания, куда люди сходят­
ся и где развлекаются. Таким образом, уже с этой точ­
ки зрения можно утверждать, что она должна служить
предметом воспитания для молодежи. Как все безвред- 25
лые услады, она не только соответствует высшей цели,
но и доставляет отдохновение. А так как людям очень
редко удается достигнуть высшей цели своего сущест­
вования, отдыхают же они часто и прибегают к заба­
вам не ради высшей цели, но и ради удовольствия, то, зо
пожалуй, полезно находить полное отдохновение в удо­
вольствии, доставляемом музыкой.
635

35

ло

moa

5

ιο

is

20

3. Встречаются люди, для которых забава служит
высшей целью; ведь эта цель, пожалуй, заключает в
себе некое удовольствие; стремясь к этому удовольст­
вию, люди принимают за него случайное наслаждение,
потому что и оно имеет некоторое сходство с высшей
целью человеческой деятельности. Ведь высшая цель
предпочитается не ради того, что сулит благо в буду­
щем; точно так же и упомянутые удовольствия не дол­
жны быть ради чего-либо, что еще предстоит, но ради
того, что уже произошло, например для отдохновения
от трудов и облегчения горестей. Итак, здесь можно с
полным правом усматривать ту причину, которая по­
буждает людей стремиться найти счастье при помощи
случайных удовольствий.
4. Однако не только по этой одной причине при­
бегают к музыке, но и потому, что она, по-видимому,
приносит пользу при отдыхе. Тем не мепее нуяшо ещо
рассмотреть, является ли такая польза от музыки лишь
случайной, или сущность ее оказывается более ценной
в сравпении с указанным применением; не должна ли
музыка, помимо того что она доставляет обыкновенное
удовольствие — это чувство испытывается всеми (так
как музыка дает физическое наслаждение, почему слушание ее и любо людям всякого возраста при всяком
характере),— производить свое действие на нравы и ду­
шу. Это стало бы очевидным, если бы было доказано, что
она оказывает влияние на наши нравственные качества.
5. Что так бывает на самом деле, доказывают πο­
мимо многого другого в особенности песни Олимпа 12;
они, по общему признанию, наполняют наши души эн­
тузиазмом, а энтузиазм есть возбуждение нравственной
части души. Даже слушая подражания, хотя бы без
сопровождения их мелодией и ритмом, все проникают­
ся соответствующим настроением. Музыка относится к
области приятного. Добродетель же, со своей стороны,
состоит в надлежащей радости, любви и ненависти, и,
очевидно, ничего пе следует так ревностно изучать и
ни к чему не должно в такой степени привыкать, как
к тому, чтобы уметь правильно судить о благородных
характерах и прекрасных поступках и достойно радо­
ваться тем и другим. 6. Ритм и мелодия содержат в се­
бе более всего приближающиеся к действительности
отображения гнева и кротости, мужества и воздерж­
ности и всех противоположных им свойств, а также и
636

прочих нравственных качеств (это ясно и из опыта:
когда мы воспринимаем ухом ритм и мелодию, мы из­
меняемся в душе). Привычка же испытывать огорче­
ние или радость при восприятии того, что подражает
действительности, ведет к тому, что мы начинаем ис­
пытывать те же чувства и при столкновении с действи­
тельностью. Кто, например, глядя на чье-нибудь изо­
бражение, испытывает радостное чувство не по какойлибо другой причине, а именно нз-за данного внешне­
го образа, тому, конечно, приятно будет и встретиться
лицом к лицу с человеком, на чье изображение он смот­
рит. 7. Во всем остальном, что воспринимается органа­
ми чувств, например в том, что доступно пашему ося­
занию и вкусу, не имеется никакого подобия нравст­
венного состояния. В том, что воспринимается нашим
зрением, это подобие оказывается лишь в незначитель­
ной степени: здесь мы имеем только внешний вид прсдмета, и он лишь в незначительной стспепи и далеко не
у всех вызывает соответствующее переживание; к то­
му же здесь нет нравственных переживаний, но рисун­
ки и краски являются скорее внешними отображениями
нравственных переживаний, поскольку последние от­
ражаются на внешнем виде человека, охваченного воз­
буждением. Тем не менее в той мере, в какой можно
придавать значение тому, на что мы смотрим, молодежи
следует смотреть не на картины Павсопа, а на картины
Полигнота или на произведения какого-либо иного жи­
вописца или ваятеля, который умеет выразить нравст­
венный характер изобрая^еипого лица.
8. Напротив, что касается мелодий, то уже в них
самих содержится подражание нравственным пережи­
ваниям. Это ясно из следующего: музыкальные лады
существенно отличаются один от другого, так что при
слушании их у нас является различное настроение, и
мы не одинаково отпоспмся к каждому из них; так,
слушая один лад, например так называемый миксолнднйский, мы испытываем более скорбное π сумрачное
настроение; слушая другие, менее строгие лады 13, мы
размягчаемся; иные лады вызывают у пас преимущест­
венно среднее, уравновешенное настроение; последним
свойством обладает, по-видимому, только один из ла­
дов, именно дорийский; фригийский лад действует на
нас возбуждающим образом. 9. Обо всем этом прекрас­
но говорят те, кто рассматривал с философской точки
637

зрепия эти вопросы воспитания,— теоретические сооб­
ражения они подкрепляют самими фактами. То же са­
мое приложимо и к ритмам: одни имеют более спокойю ный характер, другие — подвижный; из этих послед­
них одни отличаются более грубыми движениями, дру­
гие — более благородными.
Из сказанного ясно, что музыка способна оказывать
воздействие на нравственную сторону души; и раз му­
зыка обладает такими свойствами, то, очевидно, она
должна быть включена в число предметов воспитания
молодежи. 10. Обучение музыке подходит к самой приd5 роде этого возраста: в молодом возрасте люди не вы­
носят по доброй воле что-либо неприятное, а музыка
по своей природе принадлежит к тому, что доставляет
удовольствие. Да и у гармонии и ритмики существу­
ет, по-видимому, какое-то сродство, почему многие из
философов 14 и утверждают, что душа есть гармония, а
некоторые 15 — что она носит гармонию в себе.
го

VI 1. Теперь надлежит решить вопрос, оставлен­
ный нами ранее без ответа: должны ли дети обучаться
музыке таким образом, чтобы сами они умели петь и
играть на музыкальных инструментах, или не долж­
ны? Не может подлежать сомнению, что для развития
человека в том или ином направлении далеко не без­
различно, будет ли он сам изучать па практике то или
иное дело; ведь невозможно или, во всяком случае,
25 трудно стать основательным судьей в том деле, в вы­
полнении которого сам не участвовал. С другой сторо­
ны, и дети должны иметь какое-нибудь занимательное
дело, и в этом отношении нужно считать прекрасным
изобретением ту погремушку Архита 16, которую дают
малым детям, чтобы они, занимаясь ею, не ломали ни­
чего из домашних вещей: ведь то, что молодо, не мо­
жет оставаться спокойным. Итак, если погремушка Ар30
хита подходит для малых детей, то такой же погре­
мушкой в воспитании более взрослых мальчиков явля­
ется обучение музыке. Из приведенных соображений
ясно, что музыкальное воспитание должно быть устрое­
но таким образом, чтобы воспитываемые изучали музы­
ку на практике.
2. Нетрудно определить, что подходит и что не под­
ходит для соответствующего возраста, и вместе с теАм
легко опровергнуть тех, кто утверждает, будто занятие
638

музыкой свойственно ремесленникам. Прежде всего,
чтобы уметь судить о деле, нужно самому уметь его де­
лать, а потому и люди должны, пока они молоды, сами
заниматься этим делом; когда они станут старше, они
должны оставить эти занятия, зато они будут в состоя­
нии судить о прекрасном и испытывать надлежащее
удовольствие благодаря урокам, полученным ими в
молодости.
Упрек же, который делают некоторые, будто заня­
тие музыкой обратит людей в ремесленников, нетрудно
опровергнуть — нужно только исследовать, до какого
предела люди, воспитываемые в целях усвоения ими
политической добродетели, должны заниматься практи­
ческим изучением музыки, с какими мелодиями и с ка­
кими ритмами они должны ознакомиться, также на ка­
ких инструментах они должны обучаться играть, так
как и это последпее, конечно, не безразлично. В этом
заключается опроверячение упомянутого упрека, пото­
му что нельзя отрицать и того, что некоторые виды му­
зыки производят указашюе действие.
Ясно, что занятия музыкой не должны служить по­
мехой для последующей деятельности человека и не
должны обращать его в физическом отношении в ре­
месленника, делать его негодным для исполнения воен­
ных и гражданских обязанностей, как для практиче­
ского упражнения в них в настоящем, так и для ус­
воения их в будущем. Это может быть достигнуто при
обучении музыке, если молодые люди не будут напря­
женно заниматься ею с целью принимать участие в
профессиональных состязаниях и если они не будут
усваивать то причудливое и излишнее, что в настоя­
щее время проникло в исполнение на музыкальных
состязаниях, а оттуда перешло и в музыкальное воспи­
тание. Но, за исключением этого, нужно дать возмож­
ность молодым людям наслаждаться красотой мело­
дии π ритма, не довольствоваться лишь тем наслаж­
дением 17, какое дается музыкой вообще и какое спо­
собны испытывать даже некоторые из животных, а
также вся масса рабов и слуг.
5. Из всего сказанного ясно и то, какими инстру­
ментами следует пользоваться. В воспитание не следу­
ет допускать ни флейту, пи какой-либо другой инструч
мент, на котором играют профессиональные музыкан­
ты, вроде кифары или чего-либо подобного; нужно
639

го взять из инструментов такие, которые помогают стать
хорошими слушателями как при музыкальном, так и
при другом воспитании. К тому же флейта — инстру­
мент, не способный воздействовать на нравственные
свойства, а способствующий оргпастическому возбуж­
дению, почему и обращаться к ней надлежит в таких
случаях, когда зрелище скорее оказывает на человека
очистительное действие (katharsin), нежели способно
его чему-либо научить. Добавим к этому еще и то, что
игра на флейте создает помеху в деле воспитания, так
25 как при ней бывает исключена возможность пользо­
ваться речью 18. Поэтому наши предки с полным осно­
ванием запретили употребление флейты как у молоде­
жи, так и у свободнорожденных людей вообще, хотя
первоначально они ею пользовались.
6. Получив благодаря увеличению благосостояния
больший досуг и возможность воспарять в большей сте­
пени к добродетели, они, отчасти еще ранее, в особензо ности же после Персидских войн, преисполнившись
гордости после совершенных подвигов, ухватились за
изучение всякого рода предметов, ревностно, но без
разбора выискивая их. Поэтому они и ввели в круг
школьного воспитания игру на флейте. И в Лакедемоие какой-то хорег 19 сам играл на флейте для постав­
ленного им хора, а в Афинах флейта была в таком хо35 ДУ, что на ней умело играть едва ли не большинство
свободнорожденных людей. Это ясно видно из той кар­
тины, которую посвятил Фрасипп, поставивший хор для
Экфантида 20. 7. Впоследствии, однако, на основании по­
лученного опыта флейта была выведена из употребле­
ния, после того как научились лучше судить о том,
что направляет к добродетели и что к ней не направ­
ляет. Ту же участь испытали и многие другие старин40 ные инструменты, как, например, пектиды, барбиты и
вообще те инструменты — семиугольники, треугольниШ1ь ки, самбики21,— игра на которых щекочет чувства слу­
шателей, и все те, которые требуют умения действовать
руками.
8. Очень остроумен сочиненный древними миф о
флейтах. Рассказывают, что Афина, изобретя флейту,
отбросила ее в сторону. Недурное объяснение приду­
мано было этому, а именно будто богиня поступила так
в гневе на то, что при игре на флейте лицо принимает
5 безобразный вид. Настоящая же причипа, конечно, за-»
640

ключается в том, что обучение игре на флейте пе
имеет никакого отношения к умственному развитию,
Афине же мы приписываем и знание и искусство.
VII 1. Итак, мы исключаем профессиональное обу- ю
чение как по части инструментов, так и по части ис­
полнения. Под профессиональным мы понимаем такое
обучение, которое готовит для выступления в состяза­
ниях, ведь при этом исполнитель занимается музыкой
не ради своего усовершенствования в добродетели, но
для удовольствия слушателей, притом удовольствия
грубого; поэтому мы и считаем такие занятия делом не
свободнорожденных людей, а наемников; эти исполни­
тели обращаются в ремесленников, потому что цель,
которую они имеют в виду, негодная. Грубость зрите- ι5
лей вызывает изменение самого характера музыки, так
что и сами профессиональные исполнители, подлажи­
ваясь под вкусы зрителей, претерпевают изменения и
со стороны своих внутренних качеств, и со стороны те­
лодвижений.
2. Остается рассмотреть вопрос о музыкальных ла­
дах и ритмах как вообще, так и в приложении к вое- 20
питанию — следует ли пользоваться всеми ладами, все­
ми ритмами, или пужно делать между ними различие.
Далее, установим ли мы и для тех, кто занимается вос­
питанием юношества, то же разграничение, или здесь
нужно какое-нибудь иное, третье разграничение. Ведь
музыка, как мы видим, состоит из мелонеи и ритмов,
и пе следует упускать из виду, какое действие оказы- 23
вает каждая из этих составных частей в деле воспита­
ния; какая музыка заслуживает в этом отношении пред­
почтения — та ли, где хороша мелодия, или та, где хо­
рош ритм.
3. Полагая, что некоторые из современных знато­
ков музыки и тех философов, которые проявляют опыт­
ность в деле музыкального воспитания, дали в боль­
шинстве случаев прекрасные ответы па поставленные яо
памп вопросы, мы отошлем желающих обстоятельно
ознакомиться с этим предметом к их работам, сами же
будем рассуждать о нем теперь только с общей точки
зрения и наметим лишь его основные черты. 4. Ввиду то­
го что мы принимаем то подразделение мелодии, какое
установлено некоторыми философами, различающими
мелодии этические, практические и энтузиастические23
21

Аристотель, т. 4

641

35 и определяющими природу отдельных ладов, соответ«
ствующую каждому виду этих мелодий24, мы утверж­
даем, что музыкой следует пользоваться не ради од­
ной цели, а ради нескольких: и ради воспитания, и
ради очищения (что мы называем очищением — этого
40 теперь мы объяснять пе будем, а в сочинении «О по­
этике» скажем об этом яснее) 25; в-третьих, ради время­
препровождения, т. е. ради успокоения и отдохновения
1342а о т напряженной деятельности. 5. Отсюда ясно, что, хо­
тя можно пользоваться всеми ладами, применять их
должно не одинаковым образом. Для воспитания сле­
дует обращаться к тем ладам, которые более всего со­
ответствуют этическим мелодиям, для слушателей же,
когда музыкальное произведение исполняется другими
лицами, можно пользоваться и практическими и эиту5 зиастическпми мелодиями. Ведь переживаниям, сильно
действующим на душу некоторых людей, подвержены
в сущности все — различие лишь в степени; приме­
ры— состояние жалости, страха, а также энтузиазма.
И энтузиастическому возбуждению подвержены некото­
рые люди, впадающие в него, как мы видим, иод влия­
нием религиозных песнопений, когда эти песнопения
ю действуют возбуждающим образом на душу и приносят
как бы исцеление (iatreia) и очищение (katharsis).
6. То же самое неизбежно испытывают и те, кто
подвержен состоянию жалости и страха и вообще вся­
кого рода переживаниям,—такое переживание свойст­
венно всякому; все такие люди получают некое очнще15 ние и облегчение, связанное с удовольствием; точно
так же песнопения очистительного характера достав­
ляют людям безобидпую радость. Поэтому такого рода
ладами и соответствующими им мелодиями следует
предоставить пользоваться26 актерам, исполняющим
музыкальные партии в театре. 7. Так как зритель бы­
вает двоякого рода, один — свободнорожденный и об20 разованный, другой — грубый, из ремесленников, по­
денщиков и тому подобных, то и для этого последнего
нужно в целях предоставления ему отдыха устраивать
состязания и зрелища. Подобно тому как души их от­
клоняются в сторону от естественного состояния, так и
в музыкальных ладах есть отклонения, а в мелодиях
наблюдается повышенное напряжение и противная при25 роде окраска. Ведь каждый получает удовольствие от
того, что свойственно его природе; поэтому и участии-».
642

кам состязаний следует предоставить возможность ноль-«
зоваться такого рода музыкой, применяясь к такому
зрителю.
8. Для воспитания же, как сказано выше, нужно
пользоваться мелодиями этического характера и соот­
ветствующими им ладами. Таким ладом, как мы рапее
сказали, является лад дорийский; но можно восполь­
зоваться также и тем или иным из других ладов, если
причастные к занятиям философией и к музыкальному
воспитанию одобрят его. Сократ в «Государстве»27 не
прав, когда утверждает, что наряду с дорийским ладом
можно оставить еще только фригийский, тем более что
он из музыкальных инструментов исключает флейту.
Ведь фригийский лад в ряду других занимает такое же
место, какое флейта — среди музыкальных инструмен­
тов: тот и другая имеют оргиастпческий, страстный ха­
рактер. 9. Доказательством этого служит поэзия: для
выражения вакхического экстаза и тому подобных со­
стояний возбуждения из всех инструментов преиму­
щественно нужна флейта, а среди ладов такая поэзия
для соответствующего выражения прибегает к фригий­
скому ладу. Дифирамб, например, по общему призна­
нию, считается фригийским, в доказательство чего
лица, занимавшиеся этим вопросом, приводят многочис­
ленные примеры, между прочим и следующий: Филоксен28, попытавшийся обработать дифирамб и мифы в
дорийском ладе, оказался не в состоянии осуществить
это, но, руководимый самой природой, он снова обра­
тился к фригийскому ладу как наиболее подходяще­
му. 10. Что касается дорийского лада, то все согласны
в том, что ему свойственно наибольшее спокойствие и
что он по преимуществу отличается мужественным ха­
рактером. Сверх того, раз мы всегда отдаем предпо­
чтение середине перед крайностями и, по нашему утвер­
ждению, к этой середине и должно стремиться, дорий­
ский же лад среди прочих отличается именно этими
свойствами, то ясно, что молодежь надлежит воспиты­
вать предпочтительно в дорийских мелодиях.
Существуют две цели: возможное и пристойное, и
каждый человек должен преимущественно браться за
то, что для него возможно и что для него пристойно. Но
и это определяется возрастом человека. Так, напри­
мер, людям, утомленным долгими годами жизни, не
легко петь в напряженных ладах; таким людям сама
21*

643

природа подсказывает необходимость обратиться к пес­
ням, сочиненным в вялых ладах.
11. Вот почему основательный упрек делают Со­
крату некоторые зпатоки музыки и по поводу того, что
25 он исключал из воспитания29 вялые лады, считая их
ладами опьяняющими, не в том смысле, что они спо­
собны привести человека в состояние опьянения (опья­
нение скорее приводит человека в вакхический
экстаз), но потому, что они расслабленные. Для следу­
ющего возраста, т. е. для более старшего, следует допус­
тить и такие лады, и соответствующие им мелодии. Но
зо если в числе ладов имеется такой, который приличест­
вует детскому возрасту, именно потому, что он спо­
собствует помимо воспитания развитию благовоспитан­
ности — а этим требованиям, по-видимому, более всего
удовлетворяет лидийский лад,— то ясно, что в дело
воспитания должно руководствоваться тремя правилами: держаться середины, возможного, пристойного ·

ПОЭТИКА

iU7n8
ίο

15

20

25

jA47b8
ю

1· О поэтическом искусстве как таковом и о видах
его; о том, каковы возможности каждого [вида]; о том,
как должны составляться сказания (mythoi), чтобы по­
этическое произведение было хорошим; кроме того, из
скольких и каких оно бывает частей; а равным обра­
зом и о других предметах, подлежащих такому же ис­
следованию,— [обо всем этом] поведем нашу речь, на­
чав естественным образом с самого первичного 1.
Сочинение эпоса, трагедий, а также комедий и ди­
фирамбов, равно как и большая часть авлетикн с кнфаристикой 2,— все это в целом не что иное, как под­
ражания (mimGseis); различаются же они между со­
бою трояко: или разными средствами подражания, или
разными его предметами, или разными, нетождест­
венными способами.
Подобно тому как некоторые подражают многому,
пользуясь при изображении красками и формами (иныо
благодаря искусству, а иные — навыку), а другие —
[пользуясь] голосом3, точно так и вышесказанные ис­
кусства все совершают подражание, [пользуясь] рит­
мом, словом и гармонией или раздельно, или вместе.
Так, только гармонией и ритмом пользуются авлетика,
кифаристика и другие, какие есть искусства, на то
способные, например свирельное; [так], только ритмом,
без гармонии совершается подражание в искусстве пля­
сунов, ибо опи изобразительными ритмами достигают
подражания характерам, и страстям, и действиям. А то
[искусство], которое пользуется только голыми словами или метрами4, причем последними или в смешении
друг с другом, или держась какого-нибудь одного,—
оно до сих пор остается [без названия]. В самом деле,
мы ведь не смогли бы дать общего имени ни мимам
Софрона с Ксенархом5 и сократическим разговорам, ни
если бы кто совершал подражание посредством тримет-»
646

ров, элегических или иных стихов (это только люди,
связывающие понятие «поэт» с метрической формой,
называют одних элегиками, других эпиками, величая
их поэтами не по [характеру HXJ подражания, а огуль­
но по [применяемому] метру, даже если бы в метрах $
было издано что-нибудь по медицине или физике; они
привычно называют [автора поэтом], между тем как
[па самом деле] между Гомером и Эмпедоклом ничего
нет общего, кроме метра, и поэтому одного по справед­
ливости можно назвать поэтом, а другого скорее при­
родоведом, чем поэтом), ни даже если кто в своем под- 20
ражаиии устроит смесь всех метров, как сделал Херемоп в своем «Кентавре», рапсодии из всех метров6. Об
этих предметах сказанного достаточно. Но есть, [на­
конец], и такие [искусства], которые пользуются все­
ми назвапными [средствами], т. е. ритмом, напевом и 25
метром,— таковы сочинение дифирамбов и номов, тра­
гедия и комедия, а различаются они тем, что одни
j[ пользуются] всем этим сразу, а другие — в отдельпых частях7. Вот каковы различия искусства
[в наличии средств], какими они производят подра­
жание.
2. Но так как все подражающие подражают лицам шяа
действующим, а действующие необходимо бывают или
хорошими, или дурными (так как нравы почти всегда
определяются именно этим, различаясь между собой
[именно] добродетелью и порочностью), или лучше
пас, или хуже, или как мы (так и у живописцев: По- 5
лигиот изображал лучших, Иавсон — худших, а Дио­
нисий — таких, как мы8), то очевидно, что и каждое из
названных подражаний будет иметь те же различия и,
таким образом, подражая различным предметам, и са­
мо будет различно. Ибо, как в танце, в авлетике, в кифаристике могут быть такие несходства, точно так же to
и в прозе, и в стихах без музыки: так, Гомер пред­
ставляет лучших, Клеофонт — таких, как мы, а Геге­
мон Фасосский, первый творец пародий, или Никохар,
создатель «Дейлиады»,— худших; равным образом и в
дифирамбах и номах [...] 9, где можно подражать и так,
как Тимофей или Филоксеп в «Киклопах». Такова же is
разница и между трагедией и комедией: одна стремит­
ся подражать худшим, другая — лучшим людям, не­
жели нынешние.
647

3. Есть еще и третье различие в этой области: ка*
20 ким способом совершается каждое из этих подражаний*
Ибо можно подражать одному и тому же одними и те­
ми же средствами, но так, что [автор] или то ведет
повествование [со стороны], то становится в нем кемто иным подобно Гомеру; или [все время остается]
самим собой и не меняется; или [выводит] всех подражаемых [ в виде лиц] действующих и деятельных.;
Таковы-то эти три различия в способе подражапия,
25 как было сказано вначале: чем [подражать], чему и
как. Таким образом, в одном отношении Софокл как
подражатель подобен Гомеру, ибо оба они подражают
хорошим людям, а в другом отношении — Аристофану,
ибо оба они выводят в подражании лиц действующих
и делающих. Отсюда, говорят иные, и сама драма на­
зывается «действом» (drama), ибо подражает лицам
действующим (dröntes). По этой-то причине и заявляG0 ют доряне свои притязания на трагедию и комедию; па
комедию — мегаряне как здешние, [утверждающие],
будто она у них явилась вместе с народовластием, так
и сицилийские, ибо оттуда был родом поэт Эпихарм
намного раньше и Хионида и Магнета, а па трагедию —
35 некоторые из пелопоннесских дорян ,0. Они ссылаются
в доказательство на назвапия: говорят, что это у них
пригородпые селения называются «комами», как в Афи­
нах «демами» п , и будто комедианты получили имя по
от [глагола] «пировать» (komazein), a от этих самых
швь «ком», по которым они скитались, выгнанные с бес­
честьем из города; [и еще говорят], что это у них в
языке «действовать» будет «dran», тогда как у афи­
нян — «prattein».
Итак, о различиях в подражании, сколько их и ка­
кие они, сказано достаточно.
4. Породили поэтическое искусство явпым образом
5 две причины, и обе естественные. Ведь подражать при­
суще людям с детства: люди тем ведь и отличаются от
остальных существ, что склопиее всех к подражанию,
и даже первые познания приобретают путем подража­
ния, и результаты подражания всем доставляют удо­
вольствие; доказательство этому — факты: на что нам
40 неприятно смотреть [в действительности], на то мы с
удовольствием смотрим в самых точных изображениях,
например на облики гнуснейших животных и на тру·*
648

пы. Объясняется же это тем, что познавание — прият­
нейшее дело не только для философов, но равным об­
разом и для прочих людей, только последние причастиы ему в меньшей степени. Глядя на изображения, они
радуются, потому что могут при таком созерцании по­
учаться и рассуждать, что есть что, например: «Вот
это такой-то!»; если же [изображенного] не случалось
видеть прежде, то удовольствие бывает не от подража­
ния, а от отделки, краски и тому подобных причин.
И вот, так как подражание свойственно нам по при­
роде [не менее, чем] гармония и ритм (а что метры —
это частные случаи ритмов, видно всякому), то с са­
мого начала одаренные люди, постепенно развивая
[свои способности], породили из своих импровизаций
(autoskhediasmata) поэзию.
Распалась же поэзия [на два рода] сообразно лич­
ному характеру [поэтов]. А именно, более важные из
них подражали прекрасным делам подобных себе лю­
дей, а те, что попроще,— делам дурных людей; послед­
ние сочиняли сперва ругательные песпи, как первые —
гимны и хвалебные песни. До Гомера мы не можем на­
звать ничьего такого сочинения, хотя, вероятно, их
было немало, а начиная с Гомера — можем: таков его
«Маргит» 12 и тому подобное. В этих стихах и явился
по удобству своему ямбический метр, поэтому и по сей
день он называется ямбическим (язвительным), что с
помощью его люди язвили (iambidzein) друг друга.
И вот явились меж древних поэты героические и ям­
бические. [Среди них] Гомер как в важных стихах был
поэтом по преимуществу (ибо он один не только хоро­
шо [писал], но и создавал драматичные подража­
ния 13 ), так и в комедии первый показал ее формы, дра­
матично представив не ругательное, а смешное, ибо
его «Маргит» относится к комедиям так же, как «Илиа­
да» и «Одиссея» — к трагедиям. Когда же явились тра­
гедия и комедия, то, которые к какому роду поэзии от
природы чувствовали влечение, те вместо ямбических
поэтов сделались комедийными, а вместо эпических —
трагедийными, потому что эти формы были лучше и
достойнее прежних.
Здесь не место рассматривать, достигла ли уже тра­
гедия достаточного развития в [отдельных] своих ча­
стях или нет как сама по себе, так и по отношению к
зрелищу. Как и комедия, возникнув первоначально из
649

ίο импровизаций: [трагедия] — от запевал дифирамба,
[комедия — от запевал] фаллических песен, какие и
теперь еще в обычае во многих городах,— [трагедия]
разрослась понемногу, так как поэты развивали в ней
[ее черты] по мере выявления. Наконец, испытав мно­
го перемен, трагедия остановилась, обретя наконец
15 присущую ей природу. Что касается числа актеров, то
Эсхил первый довел его с одного до двух, ограничил
хоровые части и предоставил главную роль диалогу, а
Софокл [ввел] трех [актеров] и декорации. Что же
касается величия, то от мелких сказаний и от потеш20 иого слога [трагедия], развиваясь из сатировской дра­
мы, далеко не сразу достигла своей важности; [при
этом] и метр из [трохаического] тетраметра стал ям­
бическим (ибо сперва пользовались тетраметром, так
как поэзия была сатировской и более плясовой; но как
скоро развилась речевая часть, то сама природа отыс­
кала свойственный ей метр, так как ямб — самый ре25 чевой из всех метров, а доказательство тому — в том,
что в разговоре между собой мы очень часто говорим
ямбами, гексаметрами же редко, да и то лишь выбива­
ясь из речевой гармонии); наконец, о многочисленно­
сти вставочных частей (epeisodia) и прочих отдельных
зо украшений, по преданию [приписываемых трагедии],
ограничимся сказанным, потому что излагать все под­
робности было бы, пожалуй, слишком трудно.
5. Комедия же, как сказано, есть подражание [лю­
дям] худшим, хотя и не во всей их подлости: ведь
смешное есть [лишь] часть безобразного. В самом де­
ле, смешное есть некоторая ошибка и уродство, но без­
болезненное и безвредное; так, чтобы недалеко [ходить
35 за примером], смешная маска есть печто безобразное
и искаженное, но без боли.
Итак, изменения в трагедии и виновники их нам
известны, в комедии же неизвестны, ибо на нее с са­
мого начала не обращали внимания, даже хор для ко1449ь миков архонт стал давать [лишь] очень поздно, а
[раньше он составлялся] из любителей. Только когда
она уже имела известные формы, начинают упоми­
наться имена ее сочинителей; но кто ввел маски, кто —
пролог, кто увеличил число актеров и т. п., остается
5 неизвестным. Сочинять [комедийпые] сказания стали
Эиихарм и Формий 14 — это [открытие] пришло сперва
650

из Сицилии, а среди афинян первый Кратет оставил
ямбический дух и стал сочинять речи и сказания об­
щего значения.
Итак, эпопея как подражание важному следовала
за трагедией [во всем], кроме величавого метра, а от- ю
личалась от нее единообразием метра и повествовательностыо, да еще объемом, поскольку трагедия обычно
старается уложиться в круг одного дня или выходить
из него лишь немного; эпопея же временем не ограни­
чена, в том и разница; впрочем, первоначально и это 15
в трагедиях и эпосах делалось одинаково. Части же
трагедии — иные общие с эпопеею, а иные свойствен­
ны только ей; поэтому кто понимает разницу между
хорошей и плохой трагедией, поймет ее и между эпо- 20
сами, ибо, что есть в эпопее, то [все] есть и в траге­
дии, но, что есть в трагедии, то не все есть в эпопее.
6. Об [эпическом] искусстве подражать в гексаметрах и о комедии мы скажем далее lü, а теперь поведем
речь о трагедии, извлекши из вышесказанного выте­
кающее определение ее сущности: «Трагедия есть под­
ражание действию важному и законченному, имеюще­
му [определенный] объем, [производимое] речью,
услащенной по-разному в различных ее частях, [про- 25
изводимое] в действии, а не в повествовании и совер­
шающее посредством сострадания и страха очищение
(katliarsis) подобных страстей». «Услащенной речью»
я называю речь, имеющую ритм, гармонии и напев, а
«по-разному в разных частях» — то, что в одних частях
это совершается только метрами, а в других еще и
напевом.
А так как подражание производится в действии, то зо
по необходимости первою частью трагедии будет уб­
ранство зрелища, затем музыкальная часть и [затем]
речь: именно этими средствами и производится под­
ражание. Под речью я имею в виду метрический склад, 35
а что значит музыкальная часть, вполне ясно [и без
объяснений].
Далее, так как [трагедия] есть подражание дейст­
вию, а действие совершается действующими лицами,
которые необходимо должны быть каковы-нибудь по
характеру и образу мыслей (ибо только поэтому мы и usoa
действия называем каковыми-нибудь), то естественно
являются две причины действий — мысль и характер,
651

5

ю

15

го

25

зо

35

в соответствии с которыми все приходят или к удаче,
или к неудаче. [Наконец] t само подражание действию
есть сказание. В самом деле, сказанием я называю сочетание событий; характером — то, что заставляет нас
называть действующие лица каковыми-нибудь, а
мыслью — то, в чем говорящие указывают на что-то
[конкретное] или выражают [общее] суждение.
Итак, во всякой трагедии необходимо должно быть
шесть частей, соответственно которым она бывает какова-иибудь: это сказание (mythos), характеры (ethe),
речь (lexis), мысль (dianoia), зрелище (opsis) и музыкальная часть (melos). К средствам подражания от­
носятся две части, к способу — одна и к предмету —
три; помимо же этих, [других частей] нет. Можно ска­
зать, что этими частями пользуются не немногие из
поэтов, [но все], потому что всякая трагедия включает
зрелище, характер, сказание, речь, напев и мысль.
Но самая важная из этих частей — склад событий.
В самом деле, трагедия есть подражание не [пассив­
ным] людям, но действию, жизни, счастью, [а счастье
и] несчастье состоят в действии. И цель [трагедии —
изобразить] какое-то действие, а не качество, между
тем как характеры придают людям именно качества,
а счастливыми и несчастливыми они бывают [только]
в результате действия. Итак, [в трагедии] пе для того
ведется действие, чтобы подражать характерам, а, [на­
оборот], характеры затрагиваются [лишь] через пос­
редство действий; таким образом, цель трагедии сос­
тавляют события, сказание, а цель важнее всего. Кро­
ме того, без действия трагедия невозможна, а без
характеров возможна: трагедии очень многих новейших
поэтов — без характеров 16. И вообще многие поэты та­
ковы, что относятся друг к другу так, как среди живо­
писцев Зевксид к Полигноту: нмеппо, Полигпот был
отличным живописцем характеров, а в живописи Зсвкснда характеров совсем нет. Далее: если кто расположит подряд характерные речи (rheseis cthicai), отлично
сделанные и по словам и по мыслям, то [все же] не
выполнит задачу трагедии; а трагедия, хоть и меньше
пользующаяся всем этим, но содержащая сказание и
склад событий, [достигпет этого] куда лучше. К тому
же то главное, чем трагедия увлекает душу,— перело­
мы и узнавания — суть части именно сказапия. И еще
доказательство: кто берется сочинять [трагедии], те
652

прежде добиваются успеха в слоге и характерах, а по­
том уже в сочетании событии; таковы и почти все
древнейшие поэты. Стало быть, начало и как бы душа
трагедии — именно сказание, и только во вторую оче­
редь — характеры. Подобное [видим] и в живописи:
иной густо намажет самыми лучшими красками, а
[все-таки] ие так будет нравиться, как иной простым
рисунком. [Итак, трагедия] есть [прежде всего] под­
ражание действию и главным образом через это — дей­
ствующим лицам.
Третье в трагедии — мысль, то есть умение гово­
рить существенное и уместное в речах; это составляет
задачу политики и риторики — у древних поэтов [ли­
ца] говорят, как политики, у новых —как риторы17.
В самом деле, характер — это то, что обнаруживает
склонность: какова она в тех положениях, где неясно,
что предпочитать и чего избегать; поэтому не имеют
характера те речи, в которых совсем нет того, что го­
ворящий предпочитает или избегает. А мысль — это то,
чем доказывается, будто нечто есть или нет, или вооб­
ще что-то высказывается.
Четвертое в словесном выражении — это речь, а
речь, как уже сказано,— это изъяснение посредством
слов. Это имеет одинаковое значение и в метрической
форме, и в прозаической. Из остальных частей траге­
дии пятая, музыка, составляет главпейшее из услащепий; а [шестая], зрелище, хоть и сильно волнует ду­
шу, но чужда [нашему] искусству и наименее свойст­
венна поэзии: ведь сила трагедии сохраняется и без
[сценического] состязания, и без актеров, а устроение
зрелища скорее нуждается в искусстве декоратора, чем
поэтов.
7. Установив эти определения, скажем теперь, ка­
ков должен быть склад событий, ибо он в трагедии со­
ставляет первую и главную часть.
Нами принято, что трагедия есть подражание дей­
ствию законченному и целому, имеющему известный
объем, ведь бывает целое и не имеющее объема18. А
целое есть то, что имеет начало, середину и конец. На­
чало есть то, что само не следует необходимо за чем-то
другим, а, [напротив], за ним естественно существует
или возникает что-то другое. Конец, наоборот, есть то,
что само естественно следует за чем-то по необходимо653

сти или по большей части, а за пим не следует ничего
другого. Середина же — то, что и само за чем-то сле­
дует, и за ним что-то следует. Итак, нужно, чтобы хо­
рошо сложенные сказания не начинались откуда по­
пало ц не кончались где попало, а соответствовали бы
сказанным понятиям.
Далее, так как прекрасное — и живое существо, и
85 всякая вещь, которая состоит из частей,— не только должио эти части иметь в порядке, но и объем должно иметь
не случайный (так как прекрасное состоит в величине и
порядке: потому-то не может быть прекрасно ни слиш­
ком малое животное, ибо при рассмотрении его в неощу­
тимо [малое] время [все его черты] сливаются, ни
I45in слишком большое, например в 10 тысяч стадий, ибо рас­
смотрение его совершается по сразу, а единство его
ц цельность ускользают из поля зрения рассматриваю­
щих), то, как прекрасное животное или тело должно
б иметь величину удобообозримую, так и сказание долж­
но иметь длину удобозапоминаемую. Определение этой
длины применительно к [условиям] состязаний и к вос­
приятию [зрителей] к [поэтическому] искусству не от­
носится: так, если бы пришлось ставить на состязание
сто трагедий, то время состязаний отмерялось бы по
водяным часам, как и бывает в иных случаях ,9. Опрею деление же [этой длины] применительно к природе
предмета [таково] : что лучше в отношении ясности, то
прекраспее и по величине. Так что можно дать простое
определение: тот объем достаточен, внутри которого при
непрерывном следовании [событий] по вероятности или
необходимости происходит перелом от несчастья к
15 счастью или от счастья к несчастью.
8. Сказание бывает едино не тогда, как иные дума­
ют, когда оно сосредоточено вокруг одного лица, потому
что с одним лицом может происходить бесконечное мно­
жество событий, из которых иные никакого единства не
имеют; точно так же и действия одного лица многочис­
ленны и никак не складываются в единое действие. По­
этому думается, что заблуждаются все поэты, которые
20 сочиняли «Гераклеиду», «Тесеиду» и тому подобные по­
эмы,-— они думают, что раз Геракл был один, то и ска­
зание [о нем] должно быть едипо. А Гомер, как и в
прочем [пред другими] отличается, так и тут, как
видно, посмотрел на дело правильно, по дарованию ли
G54

своему или по искусству: сочиняя «Одиссею», оп не
взял всего, что с [героем] случилось,— и как он был
ранен на Парнасе, и как он притворялся безумным во
время сборов на войну,— потому что во всем этом нет
никакой необходимости или вероятности, чтобы за од­
ним следовало другое; [нет,] он сложил «Одиссею»,
равно как и «Илиаду», вокруг одного действия в том зо
смысле, как мы говорим. Следовательно, подобно тому
как в других подражательных искусствах единое подра­
жание есть подражание одному предмету, так и сказа­
ние, будучи подражанием действию, должно быть [под­
ражанием действию] единому и целому, а части собы­
тий должны быть так сложены, чтобы с перестановкой
или изъятием одной из частей менялось бы и расстраи- 35
валось целое, ибо то, присутствие или отсутствие чего
незаметно, не есть часть целого.
9. Из сказанного ясно и то, что задача поэта —- гово­
рить не о том, что было, а о том, что могло бы быть, бу­
дучи возможно в силу вероятности пли необходимости, usiii
Ибо историк и поэт различаются не тем, что одип пишет
стихами, а другой прозою (ведь и Геродота можно пере­
ложить в стихи, но сочинение его все равно останется
историей, в стихах ли, в прозе ли),— нет, различаются
они тем, что один говорит о том, что было, а другой —
о том, что могло бы быть. Поэтому поэзия философичнее s
и серьезнее истории, ибо поэзия больше говорит об об­
щем, история — о едипичном. Общее есть то, что по не­
обходимости или вероятности такому-то [характеру]
подобает говорить или делать то-то; это и стремится [по­
казать] поэзия, давая [героям вымышленные] имена, ю
А единичное — это, например, что сделал или претерпел
Алкивпад.
Что в комедии это так, уже не вызывает сомнений:
[здесь поэты], составив сказание по [законам] вероят­
ности, дают [действующим лицам] произвольные име­
на, а не пишут, как ямбографы, [карикатуры] на отдель­
ных лиц20. В трагедиях же придерживаются имен, дей- is
ствптелыю бывших, ибо убедительно бывает [только]
возможное, а мы сомневаемся в возможности того, чего
не было, и воочию видим возможность того, что было:
ведь будь оно невозможно, его бы и пе было. Да и в
некоторых трагедиях бывает одно-два имени известных, го
а прочие вымышлены; а в иных [даже] ни одного [из655

25

30

35

t'i52»

5

ίο

вестного], как, например, в «Цветке» Агафона21, где
одинаково вымышлены π события и имена, а все же он
имеет успех. Следовательно, не нужно во что бы то ни
стало гнаться за традиционными сказаниями, вокруг
которых строятся трагедии. Да и смешно за этим гнать­
ся, потому что [даже] известное известно лишь немно­
гим, а успех имеет одинаковый у всех.
Итак, отсюда ясно, что сочинитель должен быть со­
чинителем не столько стихов, сколько сказаний: ведь
сочинитель он постольку, поскольку подражает, а под­
ражает он действиям. Впрочем, даже если ему придет­
ся сочинять [действительно] случившееся, он все
же останется сочинителем, ведь ничто не мешает
тому, чтобы иные из случившихся событий были та­
ковы, каковы они могли бы случиться но вероятности
и возможности; в этом отношении он и будет их сочи­
нителем.
Из простых сказаний и действий самые слабые —
эпизодические. Эпизодическим сказанием я называю
такое, в котором эпизоды следуют друг за другом без
вероятия и без необходимости. Такие сказания склады­
ваются у дурных поэтов но собственной их вине, а у
хороших — ради акторов: давая им случай к соревно­
ванию и растягивая сказание сверх его возможностей,
они часто бывают вынуждены искажать последователь­
ность [событий].
Л так как [трагедия] есть подражание действию по
только закопченному, но и [внушающему] сострадание
и страх, а это чаще всего бывает, когда что-то одно не­
ожиданно оказывается следствием другого (в самом
деле, здесь будет больше удивительного, чем [если что
случится] нечаянно и само собой, ведь и среди нечаян­
ных событий удивительнейшими кажутся те, которые
случились как бы нарочно: как, например, в Аргосе
статуя Мити я упала и убила виновника смерти этого
самого Мития, когда тот смотрел на нее; такие собы­
тия кажутся не случайными), то и наилучшими сказа­
ниями необходимо будут именно такие.

10. Сказания бывают или простые, или сплетенные,
ибо и действия, подражания которым они представ­
ляют, бывают именно таковы. Простым действием я
15 называю такое действие, непрерывное и единое (как
сказано выше), при котором перемена [судьбы] пропс65ϋ

ходит без перелома и узнавания; а в сплетенном переме­
на происходит с узнаванием, с переломом или и с тем
и с другим. Все это должно возникать из самого склада
сказания так, чтобы оно следовало из прежних собы­
тий или ио необходимости, или по вероятности, ибо
ведь большая разница, случится ли нечто в следст- ад
eue чего-либо или после чего-либо.
11. Перелом (peripeteia), как сказано, есть переме­
на делаемого в свою противоположность, и при этом,
как мы только что сказали, [перемена] вероятная или 25
необходимая. Так, в «Эдипе» [вестник], пришедший
объявить, кто был Эдип и тем обрадовать его и избавить
от страха перед матерью, на самом деле достигает
[лишь] обратного; так и в «Линкее» 22 одного ведут на
смерть, а другой, Данан, идет за ним, чтобы убить его,
но но ходу событий выходит так, что последний погиб,
а первый спасся.
Узнавание же (anagnorisis), как ясно из названия, зо
есть перемена от незнания к знанию, [а тем самым]
или к дружбе, или к вражде [лиц], назначенных к
счастью или к несчастью. Самое лучшее узнавание —
такое, когда с ним вместе происходит и перелом, как в
«Эдипе». Бывают, конечно, и другие узнавания: оно
может, как сказано23, происходить и над вещами не­
одушевленными, даже случайными, а можно узнать и :ъ
то, сделал ли кто что-либо или не сделал. Но лучше
всего [связано] со сказанием и лучше всего [связано]
с действием [именно] первопазванное [узнавание],
ибо такое узнавание с переломом будет производить
или сострадание, или страх, а именно таким действи- иъгь
ям, как предполагается, подражает трагедия; и счастье
с несчастьем тоже будут сопутствовать таким [узнава­
ниям].
Так как узнавание есть узнавапие кого-либо, то ино­
гда [оно состоит в том, что] один узнает другого, а сам
ему известен, иногда же узнавать друг друга приходит­
ся обоим — так, например, Ифигения была узнана Оре­
стом но переданному письму, Оресту же перед Ифигеиией потребовалось другое узнавание 24.
Вот к чему сводятся [первые] две части сказания —
перелом и узнавание. Третья [часть сказания] — это ю
страсть (pathos). Из этих [трех частей] о переломе и
узнавании уже сказано. Страсть же есть действие.
657

причиняющее гибель или боль, папример смерть на
сцене, мучения, раны и тому подобное.
12. Части трагедии, которыми следует пользоваться
15 как образующими (eide), названы нами выше; части
же составляющие (kata to poson)t на которые [трагедия]
разделяется по объему, таковы: пролог, эписодий, эксод и хоровая часть, а в ней парод и стасим25. Это час­
ти, общие всем трагедиям, [а в некоторых есть еще]
особенные — песни со сцены и коммосы. Пролог есть
2о целая часть трагедии до хорового парода; эписодий —
целая часть трагедии между целыми хоровыми песня­
ми; эксод — целая часть трагедии, за которою уже нет
хоровой песни; а из хоровых песен парод есть первая
целая речь хора, стасим — хоровая песня без анапес­
тов и трохеев26, а коммос — общий плач хора и со
сцены.
25
Итак, о частях трагедии, которыми следует пользо­
ваться [как образующими], мы упомянули выше, а
части, па которые она разделяется по объему, указаны
сейчас.

зо

85

1453п

5

13. А к чему следует стремиться и чего остерегать-·
ся при складывании сказаний и откуда произойдет дей­
ствие трагедии, об этом нужно сказать теперь, тотчас
после уже сказанного.
Так как составу наилучшей трагедии надлежит быть
пе простым, а сплетенным, и так как при этом он дол­
жен подражать [действию, вызывающему] страх и со-·
страдание (ибо в этом особенность данного подража­
ния), то очевидно, что не следует: ни чтобы достойпыо
люди являлись переходящими от счастья к несчастью,
так как это не страшно и не жалко, а только возмути­
тельно; ни чтобы дурные люди переходили от песчастья
к счастью, ибо это уж всего более чуждо трагедии, так
как не включает ничего, что пужпо,— пи человеколюбия, ни сострадания, ни страха; ни чтобы слишком
дурной человек переходил от счастья к несчастью, ибо
такой склад хоть и включал бы человеколюбие, но по
[включал бы] ни сострадапия, ни страха, ибо сострадапие бывает лишь к незаслуженно страдающему, а
страх — за подобного себе, стало быть, такое событие
не вызовет ни сострадания, ни страха. Остается сред­
нее между этими [крайностями]: такой человек, κοτυ-ч
658

рый ne отличается ни добродетелью, ни праведностью,
и в несчастье попадает не из-за порочности и подлости,
а в силу какой-то ошибки (hamartia) 27, быв до этого
в великой славе и счастье, как Эдип, Фиест и другие ю
видные мужи из подобных родов.
Итак, необходимо, чтобы хорошо составленное ска­
зание было скорее простым, чем (как утверждают не­
которые) двойным, и чтобы перемена в нем происходи­
ла не от несчастья к счастью, а, наоборот, от счастья
к несчастью и пе из-за порочности, а из-за большой
ошибки [человека] такого, как сказано, а [если не та- is
KoroJ, то скорее лучшего, чем худшего. Доказательства
тому очевидны; ведь раньше поэты перебирали первые
попавшиеся сказания, теперь же лучшие трагедии дер­
жатся в кругу немногочисленных родов — например, об
Ллкмеоне, Эдипе, Оресте, Мелеагре, Фиесте, Телефе и го
других, кому довелось претерпеть или совершить ужас­
ное.
Итак, с точки зрения искусства лучшая трагедия —
это [трагедия] именно такого склада. Поэтому ошиба­
ются тс, кто винит Еврипида за то, что он так делает 25
в своих трагедиях и многие трагедии имеют у него ху­
дой конец. Это, как сказано, правильно; а лучшее тому
доказательство — в том, что на сценах и в состязаниях
именно такие трагедии кажутся трагичнейшими, если
правильно выполнены, и Еврипид кажется трагичней­
шим из поэтов, даже если в остальном у него не все
ладно. А на втором месте находится тот склад [траге- зо
дни], который иные считают первым: двойной склад,
как в «Одиссее», и с противоположным исходом для хо­
роших и для дурных. Первая такая трагедия кажется
лишь по слабодушию зрителей, ведь поэты [часто] сле­
дуют за зрителями и поступают им в угоду. [В дейст- 35
вительности же] удовольствие такого рода свойственно
не трагедии, а скорее комедии: ведь это там даже злей­
шие враги по сказанию, как Орест и Эгисф, уходят иод
конец [со сцены] друзьями и никто ни от кого не уми­
рает 28.
14. Ужасное и жалостное может происходить от шзь
зрелища, а может и от самого склада событий: это по­
следнее важнее и [свойственно] лучшему поэту. В са­
мом деле, сказание и без поглядеиия должно быть так
сложено, чтобы от одного слушания этих событий можно ъ
059

10

i5

20

25

ЙО

яг»

было испытывать трепет и жалость о происходящем,
как испытывает их тот, кто слушает сказание об Эди­
пе. Достигать этого через зрелище — дело не [поэти­
ческого] искусства, а скорее постановщика. А дости­
гать через зрелище даже не ужасного, а только чудесного29 это совсем не имеет отношения к трагедии: ведь
от трагедии нужно ожидать не всякого удовольствия, а
лишь свойственного ей. Так, в трагедии поэт должен
доставлять удовольствие от сострадания и страха че­
рез подражание им, а это ясно значит, что эти [чувст­
ва] он должен воплощать в событиях.
Рассмотрим же, какое стечение действий кажется
страшным и какое жалостным. Такие действия происходят непременно или между друзьями, или между
врагами, или между ни друзьями, пи врагами. Если
[так поступает] враг с врагом, то ни действие, ни на­
мерение не [содержат] ничего жалостного, кроме стра­
дания самого по себе. То же самое, [если так посту­
пают] ни друзья, ни враги. Но когда страдание возни­
кает среди близких — например, если брат брата, или
сын отца, или мать сына, или сын свою мать убивает,
намеревается убить или делает что-то подобное,— то
этого как раз и следует искать.
[При этом] нельзя разрушать сказания, сохраненные
преданием, такие, как смерть Клитемнестры от руки
Ореста или Эрифилы от руки Алкмеона: нужно уметь
и самому делать находки, и преданием пользоваться
искусно. А что такое «искусно», я [сейчас] поясню.
Действия могут совершать, [во-первых], лица, которые
знают и понимают, [что они делают] (так писали
старые [поэты], так и Еврипид представил Медею, уби­
вающую своих детей). А [во-вторых], может быть и
так, что свое страшное дело они сделают в неведении
и только потом узнают близость свою [к жертве] (та­
ков Эдип у Софокла, впрочем, здесь деяние [вынесепо].
за пределы драмы, а в пределах трагедии таковы Алкмеон у Астидаманта или Телегон в «Рапеном Одиссее»30.
Третий случай — это когда кто-нибудь по неведению
намеревается совершить непоправимое, но приходит к
узнаванию раньше, чем это совершит. И других слу­
чаев, кроме этих, быть не может, ибо необходимо или
сделать что-то, или нет, или зная, или не зная.
Из всего этого самое худшее — зная, намереваться
[что-то сделать], однако же так и не сделать: это от6С0

вратительно, по не трагично, так как здесь нет страсти.
Поэтому так никто [из поэтов] не делает, разве что из- 1454.1
редка, например в «Антигоне», [где] Гемон [намерева­
ется убить] Креопта31. Сделать что-то — это уже луч­
ше. Еще того лучше — сделать, не зная, а сделав, уз­
нать: ибо здесь и отвратительного нет, и узнавание 5
бывает разительно. Самый же сильный случай — послед­
ний: я говорю о том, как, например, в «Кресфоите» 32
Мероиа намеревается убить своего сына, но не убива­
ет его, а узнает, как в «Ифигеини» сестра узнает бра­
та, а в «Гелле» — сын свою мать, которую он хотел
было выдать. Вот почему, как уже сказано, трагедии
пишутся лишь о немногих родах: [поэты] в своих по- 10
исках, руководимые но столько искусством, сколько
случаем, напали на мысль черпать из сказаний именно
такие [положения], и вот оказались принуждены обра­
щаться лишь к тем семьям, в которых происходили по­
добные страсти.
Итак, о складе событий и о том, каковы должны
быть сказания, сказано достаточно.
is
15. Что касается характеров, то здесь следует иметь
в виду четыре цели33. Первое и главное — характеры
должны быть хорошими: [лицо] будет иметь характер,
если, как сказано, обнаружит в своих речах или по­
ступках какой-то выбор, [и оно будет иметь] хороший
[характер], если хорошим [будет его выбор]. Это мо­
жет быть во всяком человеке: и женщина бывает хо­
рошая, и даже раб, хотя, быть может, первая и хуже 2о
[мужчины], а второй и вовсе худ. Во-вторых, [харак­
теры должны быть] сообразны: характер может быть
мужественным, по, например, женскому [лицу] муже­
ство и сила несообразны. В-третьих, характеры [долж­
ны быть] похожи: ЭТО не то же самое, что делать их
хорошими и сообразными, как сказано выше, а совсем 25
другое. В-четвертых, [характеры должпы быть] после­
довательны: если даже лицо, представлеипое подража­
нием, само непоследовательно, и такой характер лежит
под [его поступками], то все же и непоследовательным
оно должно быть последовательно. Пример низости ха­
рактера, не вызванной необходимостью,— Менелай в
«Оресте»; характера непристойного и несообразного —
плач Одиссея в «Скилле» и речь Мелапиппы;· характо- до
ра непоследовательного—«Ифигения в Авлиде»,-так
661

как умоляющая Ифигения совсем не похожа на ту, ка­
кой она является вслед за тем 34.
В характерах, как и в складе событий, всегда сле­
дует искать или необходимого, ИЛИ вероятного, так что­
бы такой-то говорил или делал такое-то по необходи­
мости или вероятности и чтобы то-то происходило вслед
за тем-то по необходимости или вероятности. Стало
быть, очевидно, что и развязки сказаний должны выте­
кать из самих сказаний, а не с помощью машины, как
в «Медее» или в [сцене] отплытия в «Илиаде»35; ма­
шиною же следует пользоваться [лишь] для [событий]
за пределами драмы — для всего, что случилось прежде
и чего человеку нельзя знать, или для всего, что слу­
чится позже и нуждается в предсказашш и возвеще­
нии [от богов] 36, ибо богам мы приписываем всеведе­
ние. Ибо в событиях, [как и в характерах], не должно
быть ничего нелогичного, в противном же случае [оно
как раз и выносится] за пределы трагедии, как, напри­
мер, в «Эдипе» Софокла37.
А так как трагедия есть подражание [людям] луч­
шим, [чем мы], то мы должны брать пример с хороших
портретистов, которые, изображая индивидуальные чер­
ты, делают [людей] похожими и в то же время краен-«
вее. Так и поэт, подражая [людям, страдающим] гнев­
ливостью, бесиечностыо и тому подобными недостатка­
ми характера, должен представить их такими, каковы
они есть, и в то же время [людьми] достойными; так,
пример [изображения] жестокосердия [представили
в] Ахилле Агафон и Гомер. Все сказанное [должны
мы] иметь в виду, а кроме того, еще и [погрешности]
против ощущений, необходимо вызываемых поэзией,
ибо и здесь бывает много ошибок, но о них достаточно
сказано в изданных [наших] сочинениях38·
16. Об узнавании уже было сказано, что это такое.
Виды же узнавания [таковы].
Первое, самое неискусное, к которому чаще всего
прибегают за недостатком средств,— это узнавание по
приметам. Приметы бывают иногда природные (как
«копье, какое носят Земнородные», или «звезды», ко­
торые [называет] в «Фиесте» Каркин), а иногда при­
обретенные, причем из них иные на себе (например,
рубцы), а иные при себе (например, ожерелья или, как
в «Тнро», [узнавание] по корытцу) 39. Но и этими
ÜC2

[средствами] можно пользоваться и лучше и хуже —
так Одиссей по его рубцу одним способом был узнан
кормилицею, а другим способом — свинопасами 40; if
когда [приметы являются только] для удостоверения,
[как в последнем случае] и во всех ему подобных, то
они менее искусны, а когда [являются сами собой] но
ходу перелома, как в [сцене] омовения ног, то они
лучше.
Второе [узнавание] — то, которое присочинено са- зо
мим поэтом, а потому неискусно. Этим способом Орест
в «Ифигении» дает узнать, что он Орест41: Ифигения
[здесь открывает себя] с помощью письма, а Орест —
[тем, что он] говорит то, что угодно поэту, а не ска­
занию. Поэтому такое узнавание недалеко ушло от :#
вышеназванного, неудачного: [с таким же успехом]
Орест мог бы иметь [приметы] и на себе ([сравни]
«голос ткацкого челнока» в «Терее» Софокла) 42.
Третье [узнавание] —через воспоминание, когда
человек увидит что-то и расчувствуется: так в «Киирийцах» Дикеогена [герой] заплакал, увидев кар- К55а
тину, а в «рассказе у Алкиноя» 43 зарыдал от воспоми­
наний, слушая кифариста, и через это оба были узнаны.
Четвертое [узнавание] — через умозаключение, как
в «Хоэфорах» 44: «Пришел кто-то похожий [на меня],
но похож [на меня] только Орест, стало быть, это при- 5
шел Орест». То же самое у софиста Полиида в связи
с Ифигенией 45 — [там] Орест вполне естественно рас­
суждает, что, как сестра его была принесена в жертву,
так и ему придется претерпеть то же; и в «Тидее» Феодекта [герой рассуждает], что пришел сюда отыски­
вать сына и вот погибает сам; и в «Финеидах» 46 жен­
щины, увидев местность, умозаключают о своей судь- ι о
бе — здесь они были высажены, здесь им суждено и
умереть.
Есть еще и [пятое узпавание,] сложное — через
ложное умозаключение собеседника, как в «Одиссее —
ложном вестнике»: один говорит, что узнает лук, [ко­
торого пе видал], а другой делает ложное умозаключе- 15
une, будто первый узнает его [как видевший] 47.
Но [шестое,] лучшее из всех узнаваний — то, кото­
рое [вытекает] из самих событий, поражая самой сво­
ей естественностью, как в «Эдипе» Софокла и как в
«Ифигении»: ведь так естественно, что она хочет пе­
редать письмо домой. Только такие узнавания обходятся
663

20 без присочиненных примет и ожерелий; а на вто­
ром месте [следуют узнавания] через умозаключение.

25

зо

35
1455ь

5

10

17. Складывая сказания и выражая их в словах,
следует как можно [живее] представлять их перед гла­
зами: тогда [поэт], словно сам присутствуя при собы­
тиях, увидит их всего яснее и сможет приискать все
уместное и никак не упустить никаких противоречий.
Доказательство этому — то, в чем упрекали Каркина:
[у него] Амфиараи выходит из храма, но это остается
непонятным для зрителя, который не видел, [как он
туда входил], поэтому зрители остались недовольны48
и драма провалилась. Даже жесты должны, сколько
возможно, помогать выражению; более всего доверия
вызывают те поэты, у которых одна природа в страс­
тях [с выводимыми лицами]: неподдельнее всего вол­
нует тот, кто сам волнуется, и приводит в гпев тот, кто
сам сердится. Поэтому поэзия — удел человека или ода­
ренного, или одержимого49: первые способны к [ду­
шевной] гибкости, а вторые — к исступлению.
Содержание [драм, как взятое из предания, так] и
вымышленное, поэт при сочинении должен представлять [сперва] в общем виде, а уже потом наполнять
вставками и распространять. «Рассматривать в общем
виде» — [что это значит], я покажу на примере «Ифигении». Некую девушку приносили в жертву, но неза­
метно для жертвоприносителей она исчезла, была по­
селена в другом краю, где был обычай приносить чужестранцев в жертву богине, и стала жрицею при этой
службе; спустя какое-то время случилось туда явиться
брату этой жрицы (а что побудил его на это бог но
такой-то причине и что пришел он за тем-то и тем-то,—
это к делу не относится); по приходе своем он был
схвачен, назначен в жертву, но дал себя узнать (по
Евриниду или по Полииду, естественным образом сказав, что и ему, стало быть, суждено быть принесенным
в жертву, как и его сестре); и это было причиною спа­
сения. Лишь после этого следует, подставив имена,
приступать к вставкам, но так, чтобы опи были к мес­
ту,— таковы [в случае] с Орестом безумие, из-за ко­
торого он был схвачен, и спасение его посредством очи­
щения.
Таким образом, в драмах вставки коротки, эпос же,
[наоборот], ими растягивается. Содержание «Одиссеи»,
6G4

пеобширно: некоторый человек много лет [странствует]
на чужбине, его подстерегает Посидон, он одинок, а
дома у него получается так, что женихи расточают его
добро и злоумышляют против его сына; и вот он воз- 2о
вращается, выйдя из бури, открывается некоторым, на­
падает на врагов и сам спасен, а их истребляет. Вот,
собственно, [содержание «Одиссеи»], а все прочее —
вставки.
18. Всякая трагедия состоит из завязки (desis) и
развязки (lysis). To, что находится вне [драмы], а 25
часто также кое-что из того, что внутри,— это завязка;
а все остальное — это развязка. Завязкой я называю
то, что [простирается] от начала [трагедии] до той ее
части, на рубеже которой начинается переход к счастью
[от несчастья или от счастья к несчастью]; развязкой
же — всё от пачала этого перехода и до конца. Так,
в «Линкее» Феодекта завязка — всо предваритель­
ные события, захват младенца, затем самих [родителей], развязка же —от обвинения в убийстве до кон­
ца 50.
Видов трагедии — четыре (столько те было указа­
но π частей) 51: [трагедия] сплетенная, в которой всё
есть перелом и узнавание; [трагедия] страдапий, как
об Аянте и об Иксионе; [трагедия] характеров, как ши
«Фтиотиянки» и «Полей»; [трагедия] чудесного, как
«Форкиды», «Прометей», все [действие которых проис­
ходит] в Лиде. Лучше стараться соединять все эти
[свойства], а если это невозможно, то хотя бы поболь­
ше и поважнее, особенно теперь, когда так несправед­
ливо нападают на поэтов: были хорошие поэты по вся­
кой части [трагедии порознь], а теперь требуют, чтобы 5
один [человек] превзошел каждого из них в лучшем
его [достоинстве].
Называть трагедии различными или одинаковыми
мы вправе не по чему иному, как по их сказанию, то
есть они [одинаковы, если в них] одинаковы узел и
развязка. Многие завязывают узел хорошо, а развязы­
вают плохо; а нужно всегда преуспевать и в том и в
другом.
Нужно помнить и то, о чем говорилось не раз, и не ю
сочинять трагедии с эпическим составом (эпичесшш,
то есть состоящим из многих сказаний), как если бы,
например, кто-нибудь взял [для трагедии] целиком
605

все сказание «Илиады»52. Там, [в эпосе], из-за общей
пространности каждая часть получает подобающий объ­
ем; в драмах же получается совсем не то, на что расйЬ считывает [поэт]. Доказательство — то, что, сколько
поэтов ни представляли «разрушение Илиона» цели­
ком, а не по частям, как Еврипид, или «Ниобу» [цели­
ком] , а не так, как Эсхил 53, все они проваливались или
не выдерживали состязания, ведь из-за одного этого
провалился даже Агафон. Между тем они отлично уме­
ли и переломами, и простыми событиями достигать то­
го го, чего добивались,— трагизма и [хотя бы] человеко­
любия (а это бывает, когда человек умный, но с поро­
ком, как Сизиф, оказывается обманут, или человек му­
жественный, но несправедливый,— побеждеп: ведь ни
то ни другое не противоречит вероятности; по Агафо­
нову слову 54, «вероятно и то, что много происходит не­
вероятного»).
25
Также и хор следует считать одним из актеров, что­
бы он был частицей целого и участвовал в действии но
так, как у Еврипида, а так, как у Софокла. У прочих
же поэтов песни хора не больше связаны со своим ска­
занием, чем с [любой] другой трагедией, потому они и
яо поют вставочные песни55, а начало этому положил
Агафоп. А между тем какая разница, петь ли вставоч­
ные песни пли пристраивать из трагедии в трагедию
целый монолог или даже эпизод?
19. Итак, о всем прочем уже сказано; осталось ска35 зать о речи и о мысли. Однако о том, что касается мыс­
ли, следует говорить в риторике, так как это принад­
лежность ее учения. К [области] мысли относится все,
что должно быть достигнуто словом; части же этой за­
дачи — доказывать и опровергать, возбуждать страсти
145оь (такие, как сострадание, страх, гнев и тому подобные),
а также возвеличивать и умалять. Разумеется, и при
[изображении] событий, когда нужно представить жа­
лостное или страшное, великое или обыкновенное, сле­
дует исходить из тех же понятий (ideai); разница, од5 нако же, в том, что [события] должны быть явпы и
без поучения, а [мысли, содержащиеся в] речи, дол­
жны представляться через говорящего и возникать по
ходу его речи. В самом деле, в чем была бы задача го­
ворящего, если бы и без его речей [все] представля­
лось бы как надо? 56
666

В том, что касается речи, [также] есть один вопрос,
принадлежащий [не поэтике, а] искусству произнесе­
ния и знатокам его строя. Это [иптонационные] оборо- ю
ты речи: что есть приказание, мольба, рассказ, угроза,
вопрос, ответ и тому подобное. Знание и незнание та­
ких вещей не навлекает на поэтическое искусство ни­
какого упрека, стоящего внимания. Действительно,
можно ли счесть ошибкой то, в чем Протагор упрека- is
ет [Гомера], будто в словах «Гнев, богиня, воспой...»
он хочет выразить мольбу, а выражает приказание, ибоде указывать, что делать и чего не делать, есть прика­
зание 57. Оставим же это рассмотрение в стороне, как
[относящееся] не к поэтике, а к другой науке.
20. Речь в целом имеет следующие части: букву, го
слог, связку, член, имя, глагол, отклонение, высказы­
вание.
Буква (stoikheion) есть неделимый звук, но не вся­
кий, а такой, из которого может явиться звук осмыс­
ленный (phönö synete): ведь и у животных есть неде­
лимые звуки, по ни одного из них я не называю бук­
вою. Буквы делятся на гласные, полугласные и без- 25
гласные. Гласная — та, которая дает слышимый звук
без толчка [языком] ; полугласная — та, которая дает
слышимый звук при толчке языком, как Σ и Р; без­
гласная—та, которая [даже] при толчке сама звука
не дает, но становится слышимой рядом с другими бук- зо
вами, дающими звук, как Г и Δ. Все они различаются
по положению рта, по месту [образования], по густо­
те и легкости [придыхания], по долготе и краткости,
по острому, тяжелому и среднему [ударению] ; но под­
робности этого следует рассматривать в метрике.
Слог есть незначащий звук (phöne asemos), сложен­
ный из букв безгласной и имеющей слышимый звук, 35
[будь то гласная или полугласная] : ибо ГР и без Λ —
слог, и с Λ — слог (а именно ГРА). Впрочем, рассмот­
рение различий слогов тоже относится к метрике.
Связка (syndesmos) есть [1] незначащий звук, ко­
торый не мешает и не содействует сложению единого
значащего звука (phöne semantike), возникшего из мно- U57a
гих звуков: [он ставится] и на концах и в середине
предложения, хотя в начале его пе может стоять сам
по себе, [а только при другом слове], как men, de, toi,
de. Или это [2] незначащий звук, который из нескольких &
«67

значащих звуков может образовать одип зпачащтш
звук, [как amphi, peri и тому подобное]58;
Член (arthron) есть [1] незначащий звук, показы­
вающий начало, конец или разделение высказывания59.
Или это [2] незначащий звук, который пе мешает и не
содействует [сложению] единого значащего звука из
многих звуков и может ставиться и на концах и в се­
редине [высказывания].
Имя есть звук сложный, значащий, без [признака]
10
времени и такой, части которого сами по себе незнача­
щи (в самом деле, [даже] в составпых словах мы по
пользуемся [частями их] как самостоятельно знача­
щими: в [имени] «Феодор» [слово] «дор», [то есть
дар], значения не имеет) 60.
Глагол есть звук сложный, значащий, с [признаком]
15 времени и такой, части которого сами по себе незнача­
щи, как и в именах. Так, [слова] «человек» или «бе­
лый» не означают времени, а «идет» или «пришел» оз­
начают сверх всего настоящее время или прошедшее.
Отклонение (ptosis) имени или глагола61 — ото ког­
да они означают «кого? кому?» и тому подобное, или
2ù же «один» или «много» (например, «люди» и «чело­
век»), или же [способ] произнесения (например, воп­
рос или приказание: «пришел?» или «иди!» —будут
глагольными отклонениями именно такого рода).
Высказывание же (logos) есть звук сложный, зна­
чащий и такой, части которого и сами по себе значащи
25 (ибо хотя не всякое высказывание составляется из гла­
голов и имен, но может быть и без глаголов, как, напри­
мер, определение человека 62, однако значащие части в
нем будут всегда), например в [высказывании] «Клсон идет» [слово] «Клеон». Высказывание едино, [но]
в двух различных смыслах: или как обозначение чегозо то одного, или как соединение многого — так, «Илиа­
да» едина как соединение, а [определение] человека —
как обозначение одного 03.
21. Имя бывает двух видов: простое и сложное. Про­
стым я называю то, которое состоит из частей незнача­
щих, например «земля»; сложное же состоит или из ча­
сти значащей и незначащей (то есть имеющей и не
имеющей [самостоятельного] значения вне данного
35 слова), или из [нескольких] значащих [частей]: час­
тей таких может быть и три, и четыре, и более, как во
608

многих величавых словах, [например] «Гермокаикоксаиф» 64.
Всякое имя есть или общеупотребительное, или ред­
кое, или переносное, или украшательное65, или сочи­
ненное, или удлиненное, или укороченное, или изме­
ненное.
Общеупотребительным (kyrion) словом я называю
такое, которым пользуются все; редким (glötta) — та­
кое, которым не все; поэтому ясно, что одно и то же
слово может быть и общеупотребительным и редким,
но не у одних и тех же [людей]; так, слово sigynon
(дротик) для жителей Кипра общеупотребительное, а
для нас редкое.
Переносное слово (metaphora) — это несвойствен­
ное имя, перенесенное с рода на вид, или с вида на
род, или с вида на вид, или по аналогии. С рода на
вид — под этим я имею в виду [такие случаи], как
«Вон и корабль мой стоит...» 66, ибо «стоять на якоре»
есть частный случай от «стоять [вообще]». С вида на
род—[это, например], «...Тысячи славных дел свер­
шены Одиссеем» 67, ибо «тысячи» есть [частный случай
от] «много», и поэтому [это слово] употреблено здесь
вместо «много». С вида на вид— это, например, «медью
вычерпнув душу» и «[воду от струй] отсекши безустальной медью» 68: в первом случае «вычерпнуть» ска­
зано вместо «отсечь», во втором — «отсечь» вместо «вы­
черпнуть», потому что и то и другое означает «отъять».
Λ «по аналогии» — здесь я имею в виду [тот случай],
когда второе так относится к первому, как четвертое к
третьему, и поэтому [писатель] может сказать вместо
второго четвертое или вместо четвертого второе. Иног­
да к этому прибавляется и то [слово], к которому от­
носится подмененное: например, чаша так относится к
Дионису, как щит к Аресу, поэтому можно назвать ча­
шу «щитом Диониса», а щит — «чашей Ареса»; или,
[например], старость так [относится] к жизни, как
вечер к дню, поэтому можно назвать вечер «старостью
дня» (или так, как у Эмпедокла), а старость—«вече­
ром жизни» или «закатом жизни» 69. Некоторые из со­
относимых понятий не имеют постоянного имени, од­
нако и они могут имеповаться по аналогии: например,
когда [сеятель] разбрасывает свои семена, то [это на­
зывается] «сеять», а когда солнце — свои лучи, то
это названия не имеет, но так как [действие] это так
669

же относится к солнцу, как сеяние к сеятелю, то и говорится «сея богоданный свет» 70. Таким переносным
оборотом можно пользоваться и по-другому: прибавив
несвойственное [слово], отнять [этим] часть собствен­
ного [значения], например назвать щит пе «чашею
Ареса», а «[чашею] не для вина».
Сочиненное слово — это такое, которое вовсе никем
не употребляется, а вводится самим поэтом (бывают,
по-видимому, и такие), например «рожонки» вместо
«рога» или «молебник» вместо «жрец» 7l .
35
Удлиненное или укороченное слово [получается]
так: первое — если сделать гласную более долгой, чем
свойственно, или вставить [лишний] слог; второе —
1458а если от слова что-нибудь отнять. Удлиненное — это,
например, polëos вместо poleos и PeleïadeQ вместо
Peleidou; укороченное — например, kri, dö и [ops в сло­
вах] mia ginetai amphoterön ops72.
Измененное слово — это когда в употребительном
слове одна часть оставляется, а другая сочиняется, на­
пример dexiteron cata mazon вместо dexion73.
5
Имепа сами по себе бывают мужские, женские и
средние. Мужские — те, которые кончаются на N, I*
[и Σ], а также на Ψ и Ξ — две буквы, в которые вхо10 дит Σ. Женские — те, которые кончаются на гласные:
на всегда долгие II и £2, а из удлиняющихся — на Λ
(таким образом, число мужских и женских окончаний
одинаково, ибо Ψ и Ξ — это то же самое, что Σ). Пи
на безгласные, ни на краткие гласные не кончается ни
15 одно имя; на I — только три (meli, commi и peperi),
на Y — пять. Средние же имена кончаются и на эти
буквы, и на [Л], Ν, [Ρ], Σ.
30

22. Достоинство речи — быть ясной и не быть низ­
кой. Самая ясная речь — та, которая состоит из обще­
го употребительных слов, но она низка; пример ее —
поэзия Клеофонта и Сфенела74· [Поэтому] речь тор­
жественная и уклоняющаяся от обыденной — та, ко­
торая пользуется и необычными словами; а необыч­
ными я называю редкие, переноспые, удлиненные и
все [прочие], кроме общеупотребительных. Однако
25 осли все сочинить так, то получится или загадка, или
варваризм: из переносных слов — загадка, а из ред­
ких — варваризм. Действительно, в загадке сущность
состоит в том, чтобы говорить о действительном, сое-.
670

дипяя невозможное,— сочетанием [общеупотребитель­
ных] слов этого сделать пельзя, [сочетанием же] перепосных слов можно, например: «Видел я мужа,
огнем прилепившего медь к человеку»75 и тому по- зо
добное. А из редких слов возникает варваризм.
Поэтому следует так или иначе смешивать одно с
другим: с одной стороны, слова редкие, переносные,
украшательные и иные вышеперечисленные сделают
речь не обыденной и не низкой; с другой стороны,
слова общеупотребительные [придадут ей] ясность.
В пемалой мере этому [сочетанию] ясности и необыдеиности речи способствуют слова удлиненные, усе- 35
ченные и измспепные: такие слова по несходству сво- 145вь
ему с общеупотребительными будут непривычны и
сделают [речь] необыденной, а по общности своей с
привычпыми [придадут ей] ясность.
Поэтому несправедливы упреки тех, кто осуждает 5
такого рода слог и осмеивает поэтов в комедиях, как
Евклид Старший76, [говоривший], что нетрудпое де­
ло—сочинять [стихи], если позволят удлинять [глас­
ные] сколько угодно, и высмеявший это в [собствен­
ном своем] слоге:
Э-апихара я видел в пути его к Ма-арафону...
и
Чс-смерица его совсем пе пе-е по вкусу...
ю
Конечно, пользоваться таким приемом напоказ —
смешно; но ведь мера — это общее [требование и для]
всех [других] видов [слова]: кто воспользовался бы
неуместно и нарочито смешно переносными, редкими
и прочими словами, тот достиг бы такого же [эффек­
та, как Евклид]. Уместное же [употребление их] — is
совсем другое дело; это можно видеть по эпическим
стихам, вставляя в их размер [иные] слова,— доста­
точно вместо редкого, переносного или какого-нибудь
иного слова подставить общеупотребительное, и видно
будет, что мы говорим правду. Так, у Эсхила и Еврпннда есть один и тот же ямбический стих, и только
одно слово в нем переменено из обычного и общеупо­
требительного на редкое, но уже от этого один стих 20
кажется прекрасным, а другой — пошлым. А именно
у Эсхила в «Филоктете» сказано:
Снедает язва плоть ноги моей,
671

а у Еврииида вместо «снедает» (esthiei) поставлено
«смакует» (thoiiiatai) 77. Точно так же можно в стих
Что же? меня малорослый урод, человечишка хилы»...
подставить общеупотребительные слова:
Что же? меня ничтожный урод, человек незаметный...
а стих
К пей неказистую двинул скамью и крошечный столик...
[переделать так:]
К ней некрасивую двинул скамью и маленький столик...
а вместо «моют брега» [сказать] «кричат берега» 78 .
Лрифрад 7 9 высмеивает трагиков еще и за то, что
они пользуются такими оборотами, которых никто по
употребил бы в разговоре, например dömatön аро
вместо аро dömatön или sethen, или egö de nin, или
Achileös péri вместо peri Achilleös и тому подобное; но
ведь все это [как раз своею необщеупотребителыюстыо и создает необыденную речь, а [насмешнику]
это невдомек.
Важно бывает уместно пользоваться всеми выше­
сказанными [приемами], а также словами сложными
или редкими, но важнее всего — переносными: ибо
только это нельзя перенять у другого, это признак
[лишь собственного] дарования — в самом деле, [что­
бы] хорошо переносить [значения, нужно уметь] под­
мечать сходное [в предметах]. Сложные слова лучше
всего подходят для дифирамбов, редкие — для герои­
ческих стихов, перепосные — для ямбических. [Дей­
ствительно], в героических стихах пригодно все, что
нами перечислено, тогда как в ямбических ради сколь
можно большего подражания [разговорной] речи са­
мые подходящие из слов — те, которыми можно поль­
зоваться и в разговоре, то есть общеупотребительные,
переносные и украшателыше.
Итак, о трагедии и о подражании посредством дей­
ствия ограничимся тем, что сказано.
23. Относительно же поэзии повествовательной и·
подражающей посредством метра очевидно следующее:
сказания в ней следует складывать драматичные —
вокруг одного действия, целого и законченного, [то
072

есть] имеющего пачало, середину и конец, чтобы вы­
зывать свойственное ей удовольствие, подобно единому
il целому живому существу; и они не должны похо­
дить на обычные истории, в которых приходится опи­
сывать не единое действие, а единое время и все в
пем приключившееся с одним или со многими, хотя
бы меж собою это было [связано] лишь случайно, ибо,
как, например, морская битва при Саламине и битва
с карфагенянами в Сицилии случились одновремен­
но 80 , нимало не имея общей цели, так и в смене вре­
мени иногда случается одно за другим без всякой еди­
ной цели. Однако едва ли не большинство поэтов де­
лают именно так. Оттого-то Гомер, как сказано81,
и здесь богоподобен по сравпению с другими: он не
взялся сочинять про всю войну, хоть она имела и па­
чало и конец (ибо слишком она была бы велика и неудобообозрима, а в умеренном объеме — [слишком]
пестра и потому запутана), — нет, он взял одну
[лишь] ее часть, а многими остальными воспользо­
вался как вставками для перебивки произведения (на­
пример, перечнем кораблей, а также другими встав­
ками) 82. Остальные же [эпические поэты] сочиняют
об одном герое, об одном времени, [а если] об одном
действии, [то] о многосоставном, как, например, сочи­
нитель «Киприй» и «Малой Илиады» 83. Потому-то из
«Илиады» и «Одиссеи» можно сделать разве что однудве трагедии из каждой, между тем как и из «Кип­
рий» [их вышло] немало, и из «Малой Илиады» но
меньше восьми, например «Суд об оружии», «Филоктет», «Неоптолсм», «Еврнпил», «Нищенство», «Лаконяпки», «Разрушение Илиоиа» и «Отплытие», а также
«Синон», а также «Трояшш» 84.
24. Кроме того, эпопея должна иметь те же виды,
что и трагедия (то есть [быть] или простой, или спле­
тенной, или [эпопеей] характеров, или [эпопеей]
страстей), и те же части (кроме лишь музыки и зре­
лища), ибо в ней нужны и переломы, и узнавания,
и страсти, да и мысли и речь должны быть хороши.
Все это впервые и отлично использовал еще Гомер,
ибо из двух его поэм «Илиада» есть простая [эпопея]
страстей, а «Одиссея» — сплетенная (ибо она вся из
узнавапий85) [энопея] характеров, да и речью и
мыслью они выше всех.
22

Аристотель, т, 4

673

го

25

зо

35

14б0а

5

ю

Отличается же эпопея [от трагедии] длиной сво­
его склада и метром. О пределе этой длины достаточно
сказанного: надо, чтобы можно было сразу охватить
взглядом и начало и копец; а это было бы возможно,
если бы склад эпопей был короче древних86 и при­
ближался бы к объему трагедий, даваемых за одпо
представление. Но и в силу самой этой растяжимости
объема эпопея обладает одним важным свойством:
ведь в трагедии невозможно подражать многим частям [действия], совершающимся одновременно, а
можно только той части, которую [представляет]
сцена и [ведут] актеры; в эпопее же, так как это рас­
сказ, можно сочинять многие части совершающимися
одновременно, и от них-то (если только опи уместны)
разрастается объем поэмы. Л это дает ей преимущест­
во в великолепии, в переменчивом [воздействии] на
слушателя и в разнообразии вводимых вставок, а ведь
в трагедиях приводит к провалу именно скоро пресы­
щающее однообразие.
А метр [в эпосе] установился в результате опыта
героический87: в самом деле, если бы кто совершал
повествовательное подражание другим метром или
многими метрами, это показалось бы несообразным.
Действительно, героический метр — самый устойчивый
и веский, потому он и принимает в себя охотнее всего
слова редкие и переносные, так как [и это тоже со­
ставляет] преимущественную особенность повествова­
тельного подражания. А ямб и тетраметр88 — размеры
подвижные и удобны один для действий, другой для
пляски; смешение же размеров, как у Херемона, еще
того неуместнее. Вот почему никто не сочинял длин­
ного склада иначе, как героическим метром: сама при­
рода, как сказано, научила подбирать к такому
[складу] подходящий метр.
Гомер в числе прочего достоин всяческой похвалы
и за то, что он единственный среди поэтов знает* что
иужно ему, [поэту], делать [в поэме]. А нужно поэту
как можно меньше говорить самому, ибо не в этом
состоит его подражательство. И вот прочие поэты са­
ми выставляются напоказ во всем [своем повествова­
нии], а подражают лишь немного и немногому; Гомер
же после малого запева сразу вводит героя или ге­
роиню пли иной какой характер, по непременно с ха­
рактером и никого без характера!
Ü74

Сочинять чудесное надобно и в трагедиях, но в
эпопее еще охотнее допускается немыслимое, а оно-то
и есть главная причина чудесного. [Происходит это]
оттого, что мы не видим [воочию] действующего ли­
ца: погоня за Гектором на сцене показалась бы смеш­
ной — все стоят и не гонятся, а один кивком подает
им знак,— в эпосе же это незаметно89.
[А само по себе] чудесное приятно; это видно из
того, что все рассказчики, чтобы понравиться, приви­
рают. Как надобно говорить [такую] неправду,—
этому лучше всего научил всех остальных Гомер. Де­
лается это путем ложного умозаключения. Люди ду­
мают, что если есть (или возникает) одно, то есть
(или возникает) и другое, и поэтому если есть по­
следнее, то есть (или возникает) и первое. А это не­
верно; поэтому если первое неверно, то, [даже] если
есть последнее, не нужно примысливать, будто есть
(или возникает) и первое; а ведь наша душа, зная,
что последнее воистину есть, как раз и делает лож­
ное умозаключение, будто и первое есть. Пример то­
му — из «Омовения» 90.
[Вообще] невозможное, но вероятное (eicota) сле­
дует предпочитать возможному, но неубедительному
(apithaiia).
[Конечно], не следует складывать рассказы (logoi)
из частей немыслимых (aloga); лучше всего, когда в
них нет ничего немыслимого, а если что и есть, то за
пределами [данного] сказания (таково, например, не­
ведение Эдипа о том, как погиб Лаий), а не в самой
драме (как в «Электре» рассказ о пифийских играх
или в «Мисийцах» — немой, пришедший из Тегеи в
Мисшо) 9l ; и смешно ссылаться, будто иначе разруши­
лось бы сказание, потому что за такие сказания не
надо было браться с самого начала. Но если уж сказа­
ние взято и кажется [в таком виде] осмысленнее, то
па до брать и нелепое: ведь и в «Одиссее» высадка
[на Итаку] настолько немыслима92, что, возьмись за
нее дурной сочинитель, она была бы явно нестерпима,
а тут поэт делает нелепое незаметным, скрашивая его
другими достоинствами.
Что же касается речи, то над нею нужно особенно
трудиться в частях, лишенных действия и не замеча­
тельных ни по характерам, ни по мыслям; и наобо22*

675

рот, слишком блестящая речь заслоняет собою и ха­
рактеры и мысли.

jo

is

20

за

зо

25. Что же касается возражений [против поэзии]
и опровержении их, то из следующего рассмотрения
станет ясно, скольких и каких родов они бывают.
Так как поэт есть подражатель93 (подобно живо­
писцу или иному делателю изображении), то он всегда неизбежно должен подражать одному из трех: или
тому, как было и есть; или тому, как говорится и ка­
жется; или тому, как должно быть. А выражается
это [или обыкновенной)] речью, или словами редкими
или переносными: есть много необычностей речи, и мы
дозволяем их поэтам. Кроме того, правильность в
поэзии и политике, в поэзии и любом другом искусстве — вещи разные. Да и в самой поэзии ошибки бы­
вают двоякие, одни по существу ее, другие случайные:
если поэт выберет для подражания [правильный
предмет, по не совладает с подражанием но| 94 сла­
бости сил, то это ошибка самой поэзии; если же он
выбор сделает неправильный (папример, копя, вски­
нувшего сразу обе правые ноги, или что-нибудь оши­
бочное по части врачебного или какого иного отдельиого искусства) или сочинит что-нибудь [вообще] не­
возможное, то это [ошибка] не но существу поэзии.
Таковы те точки зрения, с которых следует опровер­
гать упреки, содержащиеся в возражениях.
| 1 | Прежде всего [упреки], относящиеся к самому
искусству. [Конечно], если [поэт] сочиняет невозмож­
ное, он делает ошибку; но если [благодаря этому] он
достигает вышеназванной цели искусства, то есть де­
лает разительнее эту или иную часть произведения,
то он поступает правильно. Пример — погоня за Гек­
тором. Однако же если возможно было более или
менее достичь этой цели, пе противореча соответствен­
ному искусству, то ошибка допущена неправильно, ибо
следует по возможности совсем пе допускать ошибок.
[2J Далее, [нужно смотреть], какова ошибка — по
существу искусства или случайная. В самом деле,
ошибка меньше, если поэт не знал, что лань не имеет
рогов, чем если он опишет ее неподражательно95·
[3] К тому же на упрек, что [поэт подражает] не
так, как есть, можно возразить, что [он подражает
тому], как должно быть: так, Софокл говорил, что
ϋ7ϋ

сочиняет людей такими, как они должны быть, а Еврипид — как опи есть.
[4] Если же [нельзя сослаться] ни на то, пи на 35
другое, [то можно возразить], что так говорят: папример, о богах говорят, может быть, не лучше [того,
что есть], и [даже] не то, что есть, а то, что имел в
виду Ксенофан96, но все-таки так говорят.
[5] А иное, может быть, [тоже] не лучше [того, что 14С4|>
есть], по так было в свое время; например, об оружии
[сказано]: «Копья их прямо стояли, вонзенные древ­
ками в землю» 97, но таков был тогда обычай, как и в
паши дни у иллирийцев.
[6] Л о том, хорошо или нехорошо что-то кем-то
сказано или сделано, надо судить, глядя не только на 5
сказанное или сделанное — достойно оно или дурно,—
но и на лицо, действующее или говорящее, и на то,
кому, когда, как и для чего было это сказано или сде­
лано, например не для того ли, чтобы достигнуть луч­
шего блага или избежать худшего зла?
[7] А иные упреки можно опровергать, обращая
внимание на особенности речи, например на редкие ю
слова: «В самом начале на месков напал он...», ведь,
может быть, «мески» здесь не мулы, а стражи; или о
Долоне: «Видом своим человек непригожий...»98— [мо­
жет быть, имеется в виду] не нескладное тело, а бе­
зобразное лицо, как на Крите говорят «видный»
[в значении] «красивый лицом»; или «крепче вина
замешай...» не значит «неразбавленного вина», словно i5
пьяницам, а значит «ловчее замешай».
[8] А иное сказано переносными словами, напри­
мер: «Все, и блаженные боги, и коинодоспешные му­
жи, спали в ту ночь...» — и тотчас затем: «Сколько он
раз пи осматривал поле троян, удивлялся звуку сви­
релей, цевниц...» ", ибо здесь «все» сказано в перенос­
ном смысле вместо «многие», так как «всё» есть част­
ный случай «многого». Точно так же «И единый чуж- 2о
дается...» сказано в переносном смысле, так как
«самое известное» есть частпый случай «единствен­
ного» 10°.
[9] [А иное решается переменою] надстрочных
знаков, как Гиппий Фасосский поступил в словах
«didomen de hoi» и «to men hou katapythetai ombrôi» IOi.
[10] А иное.— [переменой] знаков препинания,
как у Эмпедокла: «Смертным вдруг оказалось, что
677

прежде было бессмертным, чистое; прежде смеша-*
лось...» 102
25

[ H ] A иное — двусмысленностью [ с л о в ] , н а п р и ­
мер: «более двух у ж е долей» 103, где «более» с к а з а н о
двусмысленно.
[12] А иное — обычаями [ я з ы к а ] : так, смесь в и н а
с водой м ы все ж е н а з ы в а е м «вином», и по этой ж е
причине сказано: «Окрест ноги оловянную, новую к о вань поножу»; так, медниками м ы называем и желе­
зо зоделов, и поэтому ж е сказано, ч т о Г а н и м е д — «вино­
черпий» Зевса, х о т я боги не пьют в и н а 1 0 4 ; а м о ж е т
быть, это и переносное словоупотребление.
Но в любом случае, когда к а ж е т с я , что в слове
есть противоречие, следует подумать, сколько з н а ч е ­
н и и может оно п р и н я т ь в данном в ы с к а з ы в а н и и : н а ­
пример, в в ы р а ж е н и и «и она-то копье у д е р ж а л а » 105

35
14б1ь
5

40

is

сколько значений может принять слово «удержать».
Так поступать вернее всего в противоположность тому, как иные, по словам Главкона106, [сами] делают
неразумное предположение, сами его осуждают, а потом делают выводы и если они противоречат их мне­
нию, то порицают [поэта], словно это он сказал то,
что пришло им в голову. Так случилось с Икарнем:
считают, будто он был лаконянин, и поэтому-де стран­
но, что с ним не встретился Телемах, придя в Лакедемоп. Но быть может, было так, как говорят кефалленяне,— что это у пих взял себе жену Одиссей 107 и что
[отца ее звали] Икадий, а не Икарий; так что возра­
жение, по-видимому, явилось из-за ошибки.
Вообще же невозможное (adynaton) в поэзии еледует сводить или к тому, что лучше [действительно­
сти], или к тому, что думают [о ней], ибо в поэзии
предпочтительнее невозможное, но убедительное воз­
можному, но неубедительному. [Так, невозможно],
чтобы существовали такие [люди], каких писал Зевксид, но оно и лучше, так как [произведение искус­
ства] должно превосходить образец. А немыслимое
(alogon) [следует сводить] к тому, что говорят, между
прочим, и потому, что не всегда оно немыслимо: ведь
«вероятно и то, что много происходит невероятного» 108.
А противоречиво сказанное [следует] рассматривать
так же, как при опровержениях в рассуждениях,—
[точно ли сказано] одно и то же, и об одном и том
же, и одним и тем же образом? — чтобы [увериться,
678

что поэт действительно] противоречит или сам себе,
или разумному предположению [слушателя].
Но и в бессмысленности, и в безнравственности
упрек справедлив, если [поэт] без всякой на то необ­
ходимости допускает противное смыслу (как Еврипид
[появление] Эгея) или противное нравственности (как
[он же] в «Оресте» низость Менелая) 109.
Итак, упреки [поэзии] предъявляются пяти родов:
за невозможное, за немыслимое, за вредное [нравст­
венности], за противоречивое, за противное правилам
искусства. А опровергать их следует с перечисленных
нами точек зрения, которых двенадцать.
26. Кто-нибудь может задаться вопросом: что
лучше — эпическое подражание или трагическое?
В самом деле, если лучше то, что менее тяжеловесно,
ибо оно всегда предполагает лучших зрителей, то со­
вершенно ясно, что [поэзия], подражающая [реши­
тельно] во всем, тяжеловесна. Так [иные исполните­
ли], словно их не поймут, если опи ничего не приба­
вят от себя, стараются как можпо больше двигаться,
подобно дурным флейтистам, которые вертятся волч­
ком, изображая [метаемый] диск, и вцепляются в ко­
рифея, исполняя «Скиллу». Вот такова, [говорят], и
трагедия, каковы были для старинных актеров поз­
днейшие (ведь и Минниск обзывал Каллиппида
обезьяной за то, что тот слишком переигрывал, и о
Инндаре молва была такая же) по : как младшие [ак­
теры] к старшим, так и все искусство [трагедии] от­
носится к [искусству] эпоса. Последнее, говорят, рас­
считано на достойных зрителей, пе нуждающихся в
[актерских] ужимках, трагедия же — на простолюдье.
А если она тяжеловесна, то ясно, что она хуже.
Но прежде всего это упрек не поэтическому искус­
ству, а исполнительскому, а делать лишние движения
может и рапсод (как делал Сосистрат), может и пе­
вец (как Мнасифей Опунтский) | и . Далее, и движение
можно отвергать пе всякое — не пляску же, напри­
мер,— а только [то, которое свойственно] дурным лю­
дям: так, и Каллиппида упрекали, и других теперь
упрекают за то, что опи пе умеют подражать [движе­
ниям] порядочных женщин. А потом, трагедия и без
движений делает свое дело пе хуже, чем эпопея, ведь
и при чтении бывает видно, какова она. Стало быть
679

j5

14«2ь

5

ю

is

если трагедия лучше во всем остальном, то этот
[упрек] может ее миновать.
[А во всем остальном трагедия лучше прежде всего] потому, что в ней есть все то же, что в эпопее,
даже [эпическим] метром пользоваться в ее власти П2,
но, сверх того, немалую часть ее [составляют [ зре­
лище и музыка, благодаря которой удовольствие осо­
бенно наглядно. Далее, наглядностью она обладает как
при чтении, так и в действии. Потом, цели подража­
ния она достигает при наименьшем объеме, а [все]
сосредоточенное бывает приятнее, чем растянутое на
долгое время: что, если бы кто-нибудь переложил Софоклова «Эдипа» в эпос величиной с «Илиаду»? И по­
том, в эпическом подражании меньше единства (дока­
зательство тому — из всякого эпического подражания
получается несколько трагедий), а потому, если [эпи­
ческие поэты] ограничатся только одним сказанием,
то оно или покажется куцым из-за краткости изложе­
ния, или водянистым из-за протяжности [эпическою]
метра; если же сказание у них будет сложено из не­
скольких действий, то [случай будет] такой, как в
«Илиаде» с «Одиссеей», которые имеют мпого [отдельных] частей, каждая из которых сама по себе до­
статочной величины (правда, эти две поэмы сложены
наилучшим достижимым образом и подражают сколь
возможно единому действию). Итак, если [трагедия]
отличается всем вышесказанным и, сверх того, дейст­
вием своего искусства, ибо они [трагедия и эпос]
должны доставлять не какое придется наслаждение,
но только описанное нами, то ясно, что [трагедия]
лучше эпопеи, так как более достигает своей цели.
О трагедии и эпопее, о видах их и частях — сколь­
ко их и в чем их различие, о причинах их удачностц
и неудачности, об упреках [поэзии] и возражениях на
них ограничимся сказанным...

ПРИМЕЧАНИЯ
УКАЗАТЕЛИ

СПИСОК СОКРАЩЕНИЙ
По-русски раскрываются названия произведений, которые це­
ликом переведены па русский язык, причем выходные данные ука­
зываются только для труднодоступных изданий. Ссылки на сочи­
нения Аристотеля в Примечаниях даются, sa некоторым исключе­
нием, без указапия автора (в списке следует найти Ar., а затем
произведение). Особые сокращения, используемые только в При­
мечаниях к «Никомаховои этике» и «Политике», см. в преамбулах
к этим Примечаниям,
Ар.
ВДИ
Ael. V. H.
Aisch.
Ag.
Clioeph.
Бит.
A ischin. Ctes.
Alex.
Antiph. ар. Stob. FlorAP
Ar.

An. Pr.
An. Post.
Ath. Pol.
Cat.
Do an

De cael
De gen. et con
De mot. an.
ЕЕ
EN
Gen. an.
Hist. an.
Met.
Meteor.
MM
Part. an.
Phvs.
Poet.

Аристотель
«Вестник древней истории»
Элиан. Пестрые рассказы
Эсхил
«Агамемнон»
«Хоэфоры»
«Евмсниды» («Эвмениды»)
Эсхип. Против Ктесифопта (ВДИ,
1962, № 4)
Alexides, см. Коек
loannis Stobaei Florilegium, гее. Α.
Метеке, 4 vol. Linsiae, 1855—57
Anthologie Graeca aa Palatini codi·
eis fidem.., v. I—III. Lipsiae,
1880-84
Аристотель, Aristoteles
«Первая аналитика»
«Вторая аналитика»
«Афинская полития»
«Категории»
«О душе»
«О небе»
«О возникновении и уничтожении»
De motu animalium, см. Bekker
Ethica Eudemia, см. Bekker
«Никомахова этика»
«О возникновении животных»
IJ is tori a animalia, см. Bekker
«Метафизика»
«Метеорологика»
«Большая этика»
«О частях животных»
«Физика»
«Поэтика»
682

Pol.
Protr. (W)
Rhct.
Top.
[Ar./
Oec.
Probl.
Arph.
Nub.
Ran.
Thesm.
Vcsp.
Aul. Gell.
Bckkcr
Bergk
Bon.
Cic.
De fin
Tusc.
Clem. Str.. (Stählin)
Ctes. Pcrs,
Dem.
Dich!
DK

Diod.
Diog. Laërt.
Epich. fr, (Kaibcl)
fr. DK
Eur.
Bacch.
fr. (Nauck)
I.A.
Ion

«Политика»
Aristotelis Dialogorum Fragmenta,
ed. R. Walzer. Firenze, 1934
«Риторика»
«Топика»
11 севдо-Аристотел ь, Ps.-Aristoteles
«Экономика» (ВДИ, 1969, № 3)
Probl ста ta
Аристофан
«Облака»
«Лягушки»
«Фесмофориазусы» («Женщины на
празднике Фесмофорий»)
«Осы»
Auli Gcllii Noctium atticarum libri
XX, ed. С. Hosius, v. 1—2. Lipsiae, 1903
Aristotelis Opera, rec. I. Bckker,
Bd I - V . Berlin, 1831-70
Bergk Th. Poetae Lyrici Graeei III.
Poetae melici. Leipzig, 1915
Bonitz II. Index Aristotclicus. Ber­
lin, 1955 (1870)
Цицерон, Cicero
M. TuJii Ciceronis De finibus bono­
rum et malorum libri V, ed.
J. N. Madwig. Kopenhahgen, 1876
«Тускуланские беседы»
Clemens Alexandrinus. Werke. Hrsg.
von 0 . Stählin, Bd 2—3. Leipzig,
1905—9 (Berlin, 1960—70)
Ctcsii Cnidii Operum reliquiae,., col.
J. Ch. F. Baehr. Frankfurt a. Main,
1824
Демосфен. Речи
Anthologia lyrica graeca, ed. E. Dich],
2Bdc. Leipzig, 1933—42, fasc. 1—3.
Leipzig, 1949—52
Die Fragmente der Vorsokratiker.
H. Diels — W. Kranz (в примеча­
ниях к EN использовано 6-е изд.:
1951-52)
Diodori Siculi Bibliotheca historica,
5 vol. Lipsiae, 1888—1906.
ed. L. Dindorf, F. Vogel, Th. Fischer
Диоген Лаэртский. О жизни, учениях
и изречениях знаменитых филосо­
фов
Epicharmus, см. Kaibcl
см. DK
Еврипид. Euripides
«Вакханки»
см. Nauck
«И фи гения в Авлиде»
«И он»
683

I.T.
Or.
FC G
F. Gr. ГГ.
FUG
Fr. adesp. (Bergk) (Nauck)
lldt.
/Jeraclid. Pont.
lies.

Ergg.
fr. (llzach)

Ilillcr

Hipp. Лёг.
Jamb.
In Nie.
V. Pyth.
II.
Js.
Ant.
Areop.
Dem.
Ep.
Euag.
Just,
Kinkel
Kock
Lobel
Lys.

(Welirli)

«Ифигепия в Тавриде»
«Орест»
Meineke A. Fragmenta Comicorum
Graecorum, vol. I—V. Berlin,
1839—57 (éd. min. vol. I—II, 1847)
Jacoby F. Fragmente der griechischen
Historiker, Bd 1—III. Berlin,
1923-58
Maller С. Fragmenta Historicorum
Graecorum, vol. I—V. Paris, 1841 —
70
Fragmenta adespota (фрагменты неиз­
вестных авторов), см. Bergk, Nauck
Геродот. История
Wehrli F. Heraclidus Ponticus. Basel,
1953
Гесиод, Hcsiodos
«Труды и дни»
Hesiodi Carmina, ed. A. Rzach. Leip­
zig, 1902 (1908, 1913)
Theonis Smyrnaei Expositio rerum
mathematicarum ad legendum Platonem utilium, rec. E. Hillor. Lipsiae, 1878
Гиппократ. О воздухах, водах и
местностях
Jambliclius
Jamblichi in Nicomachi arithmetienm
Introductionem od. H. Pistclli.
Leipzig, 1894
De Vita Pythagorica, cd. Л. Nauck.
Leipzig, 1884
Гомер. Илиада *
Исократ
«Об обмене имуществом» (ВДИ, 19G8,
№ 2, 3)
«Ареопагитик» (ВДИ, 1966, № 2)
«К Демонику» (ВДИ, 1965, № 3)
«Письма» (ВДИ, 1969, № 1)
«Эвагор» (ВДИ, 1966, № 2, 3)
Юстип. Эпитома(ВДИ,1954,№ 2—4;
1955, № 1)
Kinkel G. Ε pi cor um Graecorum Frag­
menta. Leipzig, 1877
Kock Th. Comicorum Atticorum Frag­
menta, vol. I—III. Leipzig, 1880—
88
The Fragments of the lyrical Poems
of Alcaeus ed. Ε. Lobel. Oxford,
1927
Лисий. Речи

* В EN, ММ и Poet, в данном изд. используется пор. Н. Гнедича.
684

Nauck A. Tragicorum Graecorum
Fragmenta. Leipzig, 1889
Гомер. Одиссея *
Od.
Pearson A. C, The Fragments oî
Pearson
Sophocles. Cambridge, 1917 (Amsterdam, 1963)
Петр опий. Сатирикон.
Pe.tr. Sat.
Пиндар
Pind.
«Истмийские песни»
Is.
«Олимпийские песни»
Ol.
«Пифийские песни»
Pyth.
Платон, Plato
PL
«Алкнвиад Первый»
Ale. I
«Апология Сократа»
Λροΐ.
«Хармид»
Charm.
«К рати л»
Crat.
«Евтидем»
Euthyd.
«Горгнй»
Gorg.
«Гинпий (Иппий) Больший»
Hipp. Mai.
«Гиппий (Иппнй) Меньший»
Hipp. Min«
«Ион»
Jon
«Лахес»
Lach.
«Законы»
Legg.
«Лизис»
Lys.
«Менон»
Meno
«Федон»
Phaed.
«Федр»
Phuedr«
«Филеб»
Phil.
«Политик»
Polit.
«Нротагор»
Prot.
«Государство»
Rp.
«Софист»
Soph.
«Пир»
Symp.
«Теэтет»
Thoait.
«Тимей»
Tim.
Псевдо-Платон, Ps. Plato
1РЦ
Dofinitiones
Dcf.
De justo
De just.
Eryxias
Eryx.
(см. Platonis Opera, rcc, J. Burnet, T. I—V. Oxford, 1967
(1907))
Plato (комедиограф), см. Kock
Plat. (Kock)
Plinii С. Secundi Naturalis Historiao
PUn. N. H.
libri XXXVII, ed. С. Mayhoîf,
5 vol. Lipsiae, 1892—1909
P/oftrcos.Ennéadcs.cd.ettr.E.Bréhier,
Plot. Erin.
vol. 1—6. Paris—Bruxelles, 1924—
38
Плутарх, Plutarchus
Plut.
«Жизнеописание Алкивиада»
Aie.
De amicorum multitudine
Do amie. mult.

Nauc-k

* В EN, MM и Poet, в данном пзд. используется пер. В. Жу­
ковского.
С85

«Об удаче, или доблести, Александра
Великого» (ВДИ, 1979, «№ 4; 1980,
№ 1)
«Жизнеописание Диона»
Dio
«Жизнеописание Ликурга»
Lyc.
«Жизнеописание Лисандра»
Lys.
De virtuto mulierum
Virt. mulicr.
(CM. Plutarchi Moralia rec et emend. W. R. Paton. — I. Wegehaupt, M. Polenz. Lipsiae , v. I, 1974; ν. II, 1971)
Posidippos, см. Kock
Posidip. fr. (Kock)
Prodi Diadochi in Platonem AlcibiProcl. In Aie,
adem cd. F. Creuzer. Frankfurt
a. Main, 1820
Rassow II. Forschungen über die NiRassow
komachischo Ethik. Weimar, 1874
Pauly's Rcal-Encyclopädie der CiassiRE
schon Altertumswissenschaft, neue
Bearbeitung, bog. von G. Wissowa,
hrsg. von W. Kroll. Stuttgart,
1895Секст, Эмпирик. Три книги ПирроS.E. P.
новых положений
Сенека, Seneca
Sen.
Ad Novatum de ira libri III. — SenoDe ira
cae Opera, vol. I, f. 1. Dialogorum
libros XII ed. E. Hormes. Leipzig,
1923
«Нравственные письма к Луцилию»
Ep.
Simonides, см. Diehl
Sim. fr. (Dicht)
Софокл, Sophocles
Soph.
«А я кс»
Ai.
«Антигона»
Ant.
«Электра»
EL
см. Nauck или Pearson
fr. (Nauck) или (Pear­
son)
«Эдип в Колоне»
О. С.
«Царь Эдип»
О. R.
«Филоктет»
Phil.
«Трахинянки»
Trach.
Arnim Я. v. Stoicorum Veterum Frag­
SVF
menta. Leipzig, 1903
Феоприт (Теокрит). Идиллии
Theoer. Id.
Феогнид (Теогнид). Элегии
Theogn.
Феофраст (Теофраст)% Характеры
Theophr,
Фукидид. История
Thue.
Ксснофопт
Xen.
«Киропедия»
Cyr.
«Греческая история»
Hell.
«Лакедемонское государство» (Сочи­
Lac,
нения Ксенофонта в пяти выпу­
сках, пер. Г, А. Янчовецкого,
вып. V. Мелкие статьи. Киев.
1880)
«Воспоминания о Сократе»
Mem.
«Пир»
Syinp,
De fort. AL

ПИКОМЛХОВА ЭТИКА
История создания EN, время ее написания и даже авторство —·
предмет многолетних споров. Существуют три этики Αρ., и нет
уверенности ни в том, что это все написанные Ар. этики, ни в том,
что все они написаны им. В «Политике», например, содержатся
явные отсылки к этическим сочинениям самого Αρ., которые при­
нято считать отсылками к EN (1261а 31, 1282а18, 1292b20, 1295a36f
1332а8,22), a EN относить к периоду, предшествующему времени
написания «Политики». Однако в EN не всегда говорится то, на
что указывает отсылка в «Политике» (см. ниже). Кромо того, в ЕЕ
(1220Ы1) какие-то тексты (logoi), содержанию трактовку этиче­
ских вопросов, Ар. именует «отложенными» или «исключенными»,
а в «Политике» препебрежителыю отзывается о своем этическом со­
чинении (1332a8)f О EN ли идет речь во всех этих случаях или,
может быть, о ранней редакции этого сочинения? Основные труд­
ности в вопросе об истории текста EN связаны с двумя обстоятель­
ствами: 1) в рукописях кп. V—VII тождественны кн. IV—VI ЕЕ
(так называемые средние книги); 2) в EN содержатся два незави­
симых трактата об удовольствии — в кн. VII и X. Возникает во­
прос: к какой из двух «этик» первоначально относились «сред­
ние» книги и как получилось, что в одном сочинении дважды трак­
туется одна проблема?
В «средних книгах» есть косвенные данные, позволяющие да­
тировать их поздпим периодом жизни Ар. Большинство же иссле­
дователей, считая ранпим произведением Ар. ЕЕ, относят эти
книги к EN. Традиционные представления о хронологии этиче­
ских произведений Ар. перевернуты исследованием Э. Кении
(Л, Kenny. The Aristotelian Ethics. A Study of the Relations bet­
ween the Eudemian and Nicomachean Ethics of Aristotle. Oxford,
1978). Пользуясь как обычными, так и лингвостатистическими
методами, он показал, что: 1) спорные три книги написаны в тот
жо период, что и остальные книги ЕЕ; 2) ЕЕ — не только сочине­
нно самого Αρ., но и сочинение более зрелое, нежели EN: то, для
чего в EN не найдено названия, получает его в ЕЕ; ЕЕ отличает
четкость, стройность, «досказанность» (ср., напр., прим. 26 к с. 88
it 43 к с. 139). При такой хропологии получают объяснения отсылки
Ар. в ЕЕ к своим более ранним сочинениям по этике. Так, критика
в ЕЕ (1244Ь29) темноты изложения в собственном более раннем
этическом сочинении становится объяснимой, если под «темным
местом» понимать запутанный период в EN (1170а25—Ь9). Харак­
терно, что известный немецкий исследователь Ф. Дирльмайср
(Dirlmeier), который считает ЕЕ ранним произведением, постоянно
вынужден признавать, что приложить общепринятую схему разви­
тия воззрений Ар. к «Этикам» оказывается невозможным: оп но
687

может пс видеть, что в «более рапней» ЕЕ платонизма меньше,
чем в EN (см., напр., указанное на с. 690 издание, S. 425, 546 и
паше прим. 18 к с. 250). Надо сказать, что спорные три книги не
противоречат EN, хотя и содержат некоторые мысли, которых нет
в других книгах EN и которые есть в ЕЕ. Таким образом, логич­
нее предположить, что эти книги принадлежат ЕЕ. Что сталось
с первоначальным текстом EN, занимавшим место между IV и
VIII кп., не ясно. Интересно, что отсылки к темам кн. V «Поли­
тики» (1261 аЗО, 1282Ь20, 1280а18) предполагают, что в сочинении,
к которому дается отсылка, написано не совсем то, что в соответ­
ствующем месте EN (см. указанное на с. 690 издание А. Гранта
I 52—53). Не ссылки ли это на утраченную V кн. EN? Кении
обращает вппманно на то, что автор ММ в основном следовал (как
более авторитетному) тексту ЕЕ, a EN привлекал для экскурсов
и дополнений, как болсо ранпсе и более пространное сочинение.
Загадочные исключенные или «отложенные [части] сочинения»,
может быть, и содержали первый вариант спорных книг, заменен­
ных затем самим автором или издателями на текст из ЕЕ.
Что касается двух трактатов об удовольствии, то они по харак­
теру несколько различны: первый примыкает к анализу нравствен­
ных добродетелей и рассматривает телесные удовольствия и стра­
дания, второй — к анализу мыслительных добродетелей, имеет
более ебщий характер и трактует удовольствия духовные, связан­
ные с созерцанием, мышлением (заметим, что духовные страдания,
муки души, у Ар. не рассматриваются как нечто отдельное от те­
лесных). Предполагают, что первый трактат — это более ранний
париапт, который издатель не решился выбросить и поместил
вместе с более поздней редакцией, но позаботившись об увязыва­
нии двух рассуждений на одну тому. Может быть, более вероятно,
что трактат из кн. VII, как и все «средние книги», первоначально
входил в более позднюю ЕЕ и там был как-то увязан с трактатом
о духовных удовольствиях в не дошедшей до нас части ЕЕ (см.
прим. 58 к с. 211); таким образом, первый трактат является болсо
поздним, а не более ранним вариантом трактата об удовольствии.
Будучи помещен в EN вместе с кн. VII, первый трактат, однако,
не противоречит второму, исходно принадлежащему EN (см. по­
дробно: указанное на с. 690 издание Дирльмайера, S. 494—496,
586-587).
Относительно авторства Ар. крайнюю точку зрения высказал
Е. Элордуи (Е. Elorduy. Los MM de Aristoteles. — In: Emérita 7,
1940, p. 6—70), для которого EN но является произведением Αρ.,
а ММ является. Э. Кении считает EN собранием предварительных
материалов, созданных в разное время, но в основном в ранний
период, и послуживших для написания сжатой и стройной ЕЕ.
По Кении, в единый текст EN была оформлена, быть может, через
столетия после смерти Ар. Мы полагаем, сомнепия в авторстве и
единстве композиции EN скорее надуманны, но проблема дати­
ровки EN, как относительной, так и абсолютной, реальпа и попрежнему остается нерешенной. В EN почти пет данных для увя­
зывания времени ее написапия с историческими событиями (то
немногое, что можно найти, содержится, как было сказано, в «сред­
них книгах», о которых спорят, к ЕЕ или EN их относить). В этой
ситуации Э. Кенни прибегает даже к «психологическому» способу
датировки: в гипертрофированном интеллектуализме EN (сведанио
человека к его уму) он видит философский максимализм, свойст683

вепныи молодому возрасту, а в том, какое внимание уделяется
в EN великолепию и величавости, характерные предпочтения моло­
дого человека. В более поздней ЕЕ интеллектуализм смягчен, уси­
лена религиозность, а ровности — добродетели зрелого и пожи­
лого возраста, которая едва упомянута в EN, — уделяется весьма
почетное место. Совершенно на других основаниях сравнительно
ранним периодом датирует ΕΝ Φ. Нуйенс: эволюция учения Ар.
о душе, как он ее себе представляет, позволяет ему отнести EN
к периоду 347—330 гг. до н. э. (F. Nuyens. Ontwikkelingsmomcnlcn
in de zielkunde van Aristoteles. Nijmegen, 1939, 320).
Итак, большинство исследователей приходят к выводу, что
EN создана самим Ар. в зрелые годы, что в ней воплощен единый
и стройный замысел. При этом допускается, что разные части со­
чинения могли быть написапы в разное время и со временем могли
появиться новые редакции отдельных частей, замелившие перво­
начальный текст, что, наконец, отдельные фразы, связки, деление
на книги и пр. обязаны своим происхождением вмешательству древ­
него редактора и издателя. Разделяя в общем и целом эту точку
зрения и относя EN к зрелому периоду творчества Αρ., мы, однако,
полагаем, что ЕЕ создана все-таки после EN.
Дирльмайер в своем комментарии уделяет много внимания вы­
явлению содержательного единства EN. На основе указаний, име­
ющихся в самом тексте, он составил схему построения сочинения.
Воспроизводим ее с некоторыми нзмепепиями:
Кн. I. Высшсо из всех благ, осуществляемых в поступках, есть
счастье (1095а18). Поскольку счастье есть некая деятельность души
и полноте добродетели, нужно, пожалуй, подробно рассмотреть
добродетели (1102а5). Одни добродетели мы называем мыслитель­
ными, другие — нравственными (1103а5).
За этим следует:
Кн. II—V. Виды нравственных добродетелей.
Кн. VI. Виды мыслительных добродетелей.
Кн. VII, гл. —11. Невоздержность и воздержность: пепоздержность входит в число избегаемых вещей вместе с пороком и
зверством (1145а1б).
Гл. 12—15. Ясно между тем, что воздержность и выдержан­
ность, так же как невоздержность и изнеженность, проявляются
в отношении к удовольствию и страданию (1147ЬЗ). Ранее мы по­
ставил и нравствопную добродетель в связь с удовольствием и стра­
данием, а о счастье почти все говорят, что оно сопряжено с удо­
вольствием (1152а34, Ь4), За этим следует первый трактат об удо­
вольствии.
Кн. VIII—IX. Вслед за этим, видимо, идет разбор дружествен­
ности, ведь это разновидность добродетели или во всяком случае
нечто причастное добродетели (1155а2) (о встроонпости трактата
о дружбе в план EN см. ниже, прим. 1 к с. 219).
Кн. X, гл. 1—5. Затем можно сказать об удовольствии (1172а15).
Второй трактат об удовольствии.
Гл. 6—10. После того как было сказано о добродетелях, друж­
бах и удовольствиях, осталось в общих чертах описать счастьо
(1176а30).
EN изучалась, комментировалась, перелагалась в течение всей
истории европейской мысли. Первые комментарии были созданы
уже в период поздней античности {Аспасий, Гелиодор), перевод
на латинский язык выполнен еще до времен гуманистов» а на евро689

пенские языки EN переводилась десятки раз, и постоянпо появ­
ляются новые переводы; более сорока различных изданий грече­
ского текста выходило в свет начиная с XV в., и это не считая много­
кратных перепечаток изданий XIX в. Бануотера и Зузсмиля (но­
вого критического издания в XX в. фактически не было). Подроб­
ную библиографию, список изданий, переводов и комментариев
см. в Aristotelis Ethica Nicomachea гее. F. Susemihl, cur. О. Apelt.
Lipsiae, 1903, p. XIII — XXVIII, и Aristoteles. Nikomachischo Ethik
übszt. u. komm. F. Dirlmeier. Berlin, 1979, S. 255—264.
Одним из лучших переводов считается перевод Д. Росса: Tho
Works of Aristotle, tr. into English under the Editorship of W. D. Ross,
v. IX. Oxford, 1925.
На русский язык EN впервые была переведена Э. Радловьш,
перевод выдержал два издании — 1887 и 1908 гг.
В основу настоящего перевода положено издапие Aristotelis
Ethica Nicomachoa, гсс. I. Bywater. Oxford, 1975 (1894) (далее —
By.). Систематически использовалось также издание The Kthics
of Aristotle, ed. with an Intr. and notes by J. Burnet. London, 190O
(далее — В.); спорадически — издание Ethica Nicomachea, rec.
F. Susemihl. Leipzig, 1880 (далее — Sus.). Отступления от текста
первого издания в пользу двух других оговариваются в примеча­
ниях. Главы, обозначенные арабскими цифрами, соответствуют
главам изданий By. и Sus. (которые в свою очередь соответствуют
классическому, беккеровскому, изданию сочннепип Аристотеля),
римские цифры соответствуют членению текста в более раннем из­
дании К. Целля (С. Zell, Heidelberg. 1820), которое воспроизводится,
напр., в переводе Э. Радлова. По сравнению с греческим оригина­
лом в настоящем издании текст разбит на абзацы, изменена интериуикция, одно предложение дробится на несколько, добавлены один
круглые скобки и сняты другие, введепы собственные угловые к
квадратные скобки. Угловые скобки выделяют текст, который до­
бавлен либо By., либо В., либо, напротив, считается ими интерполя­
цией. В некоторых случаях интерполированный текст, как бес­
смысленный, в переводе вообще пе отражается. В квадратные скобки
взяты слова, добавленные переводчиком, однако не все. В дейст­
вительности таких слов примерно втрое больше, но педантическое
проставление квадратных скобок затруднило бы чтение. По пре­
имуществу квадратные скобки использованы там, где есть возмож­
ность ипого по сравнению с нашим дополнения, а следовательно,
и мной трактовки.
Сверка перевода осуществлена В. М. Бибихипым.
Для контроля переводчик систематически использовал сле­
дующие переводы: Aristoteles. Nikomachische Ethik, übs. u. komm,
von F. Dirlmeier. Berlin, 1979 (далео — D.); Aristotle. Tho Nico­
machea Ethica, tr. with comm. H. G. Apostle. Dordrecht — Boston,
1975 (далее — Α.); The Nicomachean Ethics of Aristotle, tr.
D. P. Chase. London — New York — Toronto, 1920; Ethique do
Nicomaque, tr. de J. Voilquin. Paris, 1950. Для примечаний исполь­
зовались комментарии указанных издателей и переводчиков, а такжо
комментарии в изданиях: The Ethics of Aristotle, illustr. with Essays
and Notes by A. Grant, vol. I—II. London, 1885 (далее — G.);
Aristotle. The Nicomachean Ethics. Commentary by the late H. II. Joahim, ed. by D. A. Rees. Oxford, 1955 (далее — / . ) ; греческие
комментарии и переложения Аспасия (нач. II в. и. э.), Гелиодора,
Евстратия (XI—XII вв.), Михаила Офесского (XI—XII вв.) u
690

анонимного византийского комментатора (далее — Asp., Ileliod.,
Eustr., Mich.у Anon.) — Commentaria in Aristotelem Graeca, voi.
XIX 1. 2, 1889; vol. XX, 1892; vol. XXII 3, 1901. В отсылках к со­
чинениям Аристотеля строки указываются приблизительно ( ± 2
строки).
Несколько слов о переводческих принципах. Известный исто­
рик античной философии Дж. Бернет писал более 80 лет назад:
«Я пришел к заключению, что большинство трудностей, которые
возникают в связи с «Этикой», связаны с тем, что, хотя уже давно
допускали диалектический характер мпогих се пассажей, иссле­
дователи никогда не призпавали ее насквозь диалектической. Они
пытались найти в ней научную и метафизическую основу мораль­
ной философии Аристотеля, и, когда вместо этого обнаружили, что
основания изложенного здесь учения чрезвычайно шатки, ибо за­
имствованы как таковые то из обыденных представлений, то из
вульгарного платонизма, они готовы были обвинять Аристотеля
в непоследовательности или сомневаться в аутентичности сочине­
ния в его настоящем виде» (В. V—VI). Итак, Бернет полагает, что
этика Аристотеля строится на разборе мнений («диалектика» в ан­
тичном смысле). Но и точка зрения, критикуемая Бсрнетом, тоже,
кажется, имеет основания. Коль скоро Аристотель сам заявляет,
что цель занятий этикой но только созерцание, по и практическая
жизнь (1095а5), исследователи и хотели видеть в EN этическое учоиио или хотя бы изложение- теоретических основ этики. Обе сто­
роны в каком-то смысле правы. Дело, видимо, в самом объекто
исследования EN. Если бы Аристотель ни разу не обратился к уче­
ниям других философов, если бы он ничуть но был озабочен спо­
рами с ними и опровержением их доводов, EN все равно неминуемо
должна была бы иметь «насквозь» диалектический характер, по­
тому что в самом обыденном языке, в самом языковом обиходе элли­
нов, называющих одно «низким», другое — «добрым», третье —
«щедрым», уже заложены некоторые этические «мнения». И фило­
софу не из чего исходить, кроме как из бытующих в обществе пред­
ставлений, зафиксированных в значениях слов, а критика этих
представлений оказывается «критикой слов». Аристотеля но устра­
ивает стихийно сложившаяся этическая терминология: в словах
«прекрасное» и «правосудное» и т. п., «которые, собственно, имеет
в виду наука о государстве, заключено столько разного и расплыв­
чатого, что начинает казаться, будто [все это] возможно только
условно, а от природы этого нет» (1094М4 ел). Еще выразительнее
эта мысль в De gen. et. согг.: «Ведь пот человека столь безумного,
чтобы считать, что огонь и лед — это одно; лишь между прекрас­
ными [вещами] и теми, что в силу привычки кажутся [таковыми],
некоторые в своем безумии но видят никакого различия» (325а21).
Наводя порядок в языке, в этом «захламленном музее мысли» с пе­
репутанными табличками, Аристотель образует множество новых
слов, придает старым небывалые значения, одни из существующих
значений объявляет главными, другие — вообще «неправильными»
и старается строить систему терминов, связанных с одним централь­
ным понятием, из однокореппых слов, используя при этом сим­
метричные словообразовательные модели (см. таблицу в прим. 2 к
с 145). «Лексикографический» характер рассуждений все-таки не
выдерживается строго. По общей человеческой привычке оытоло091

гизировать этические понятия, присущей как обывателю, так и фи­
лософу, Аристотель временами «забывает», что он говорит, скажем,
о пяти значениях слова «мужество», и начинает говорить о пяти
видах самого мужества. К тому же Аристотелю чужда мысль о по­
стоянном развитии этических представлений и постепенном изме­
нении всей этической терминологии; он, по-видимому, полагает,
что бывают только «правильные» и «неправильные» слова и «пра­
вильная» система этической терминологии не может стать «непра­
вильной», например, устарев. А ведь уже Фукиднд обратил вни­
мание на то, как в эпоху усобиц и политических катаклизмов тро­
гается с места сам язык: «Изменилось даже привычное значение
слов в оценке человеческих действий. Безрассудная отвага, напри­
мер, считалась храбростью, готовой на жертвы ради друзей, бла­
горазумная осмотрительность — замаскированной трусостью, уме­
ренность — личиной малодушия, всестороннее обсуждение — со­
вершенной бездеятельностью. Безудержная вспыльчивость приз­
навалась подлинным достоинством мужа... Удачливый и хитрый
интриган считался проницательным, а распознавший заранее его
планы — еще более ловким» и т. д. (III 82,4—5, пер. Г. А. Стратоновского). Неудивительно поэтому, что, прожив долгую жизнь
у писателей Византии, Древней Руси и Европы, многие слова, упо­
требляемые Аристотелем, также изменили свои значения и дошли
до нас уже неузнаваемыми. Сегодня трудно, если не невозможно,
вернуть греческой этической лексике, вошедшей в русский язык,
калькам с греческого и традиционным русским соответствиям гре­
ческих («византийских») слов их первоначальный, «дохристианский»
смысл. Если добавить к сказанному, что одни и те жо слова употреб­
ляются в EN то в смысле, который придает им Αρ., то в обиходном,
отвергнутом им самим, то в значении, которое они имели в сочи­
нениях Платона или других философов; что в одном предложении
Аристотель может говорить, пользуясь и языком «профессиональ­
ной» философии, и образами традиционных народных представле­
нии, станот ясно, что перевод «Этики» есть такая игра, в которой
можно по-разному проигрывать, но выиграть нельзя. В данном
переводе была избрана следующая тактика: 1) передавать однокоренные термины но возможности однокоренными же терминами,
создавая терминологическое «гнездо», или «семью», терминов; 2) из­
бегать ипоязычных терминов, в частности, потому, что они в рус­
ском языке изолированы и не образуют «гнезд»; 3) не оглядываться
на традицию передачи этических терминов Аристотеля, восходя­
щую к переводу Э. Радлова, поскольку следование этой традиции
несовместимо с первыми двумя принципами; 4) не вводить неологиз­
мов, ограничиваясь только сдвигом значений русских слов (пере­
вод «Этики», построенный на отвечающем духу Аристотеля слово­
творчестве, видимо, дело будущего); 5) особенности обращения
Аристотеля с языком пояснять в Примечаниях.
Примечания составлены переводчиком Н. В. Брагинской.
Книга первал
1

Видимо, имеются в виду Платон (Gorg. 499e, Symp. 205а,
Phil. 20d, Rp. 438а, 505d и др.) и Евдокс Книдский (о его учепии см. ниже, 1172Ь9—15 и прим. 5 к с. 268). Ар. не разделяет
данного мнения; для него цель науки и искусства может быть как

692

благом, так и злом (см. 1129а13, ср. Тор. 126а30, Met. 1004Ь27).
Искусство, учение (т. е. метод изучения — methodos), поступок
(практика), сознательный выбор (proaircsis) — все это, видимо,
аспекты политики. По В. (G), proaireses здесь, как и и 1179а35, не
сознательный выбор, а «план изложения», тем самым стремление
к благу понимается как стремление к его познанию, а пе достиже­
нию: всякое искусство, наука, действие, план изложения имеют
своей целью постижение того, что есть «благо», — 54.
2
Как термин praxis у Ар. пе просто действие, но сознатель­
ный человеческий поступок, имеющий целью только сам себя
(1140Ь6). Здесь же, как и у других авторов, praxis означает воякое
человеческое действие, мысль, творчество и поступок. Поэтому
естественно, что в нем важен результат (если заниматься изго­
товлением чего-либо, например, ради развлечения или обмана,
вещественный результат но будет целью). — 54.
3
Речь идет о практических науках (epistëmê). Это не ого­
варивается, потому что противопоставление практических наук и
искусств (tckhiië) науке-теории считается известным слушателям
из Платона (ср. Polit. 258e). Когда Ар. противопоставляет прак­
тические науки и искусства, то это есть противопоставление прак­
тических знаний и навыков изготовления нощей (ср. Тор. 14Г>а1Г>).
В то же время epistëmê и tckhnë он объединяет потому, что они
имеют дело с изменяемыми и зависящими от нас объектами (н отли­
чие от объектов метафизической теории — софип-мудрости). Тормип, обозначающий способность обращаться с такими объектами,
есть «умение» — dynamis (см. а 10); ср. Met. 1020a4. Термин мно­
гозначен: основной перевод — «умение», «способность», ср. также
«возможность» (средства): 1101Ы2, (потенция): 1103а20, 1127Ы4,
1168а7; «значение»: 1102а34, 1172а24; «смысл»: 1130М; «влияние»:
1099Ь2, 1161аЗ; «сила»: 1134Ь20, 1180а21. — 54.
4
Запутанный синтаксис этой фразы (упрощенный в нереподо)
ость свидетельство так называемого акроматического стиля, т. е.
стиля записи устных лекций, не предназначавшихся для издании.
Огромные периоды, гигантские сложноподчиненные предложения
характеризуют стиль Аристотелева «думания на ходу», о котором
В. (36) отозвался так: «Он никогда пе уверен, что сказал всё, что
имел сказать, и постоянно начинает сначала». При нерсводо такио
фразы-размышления, как правило, расчленены на отдельные пред­
ложения, но некоторые их образцы все же сохранены (см.
1170а25—Ь9: в оригинале 133 слова, не считая артиклей). Иногда
сухой стиль Ар. прорывается, по выражению Дильса, «оазисом»
метафоры, разговорной речи, стихотворной цитаты. Это также объ­
ясняется лекционными и педагогическими задачами («стимуляция
внимания»). — 54.
Б
Т. с. в случае с теоретическими науками, когда целью яв­
ляется сама теоретическая деятельность, существует иерархия,
апалогичная иерархии названных выше наук, при этом на ос вер­
шине другая управляющая наука — не политика, а софия-мудрость
(см. кн. X и Met. 981Ь25—2аЗ). — 54.
β
То deon мы переводим как «должное», а пе «долг», чтобы
отличить этику гражданской общины от этики индивида более позд­
него общества (напр., от Pflicht Канта). То deon — общинная норма:
«что следует делать». — 55.
7
То, что на первое место выдвигается политика, а не му­
дрость (ср. прим. 5 к с. 54), связано с тем, что Ар. до времени не
693

высказывает главного: политика — важнейшая из практических
наук, но высшее благо дано не политику, а мудрецу-философу, и
законы обеспечивают благо государства, когда их применяет му­
дрец 8(см. кн. X). — 55.
Имеются в виду только практические науки. — 55.
0
Речь идет о том, что счастье, благо человека достигается в го­
сударстве. Народ, или племя (etlmos), отличается от государстваполиса
как более примитивная форма общности. — 55.
10
Для Ар. не существует учепия о благе индивида отдельно
от учения о благе государства. Настоящее учение — то, что рас­
сматривается в EN, — не этика, а тоже политика, только исходя­
щая из рассмотрения нравов, а не государственных форм. (Харак­
терно, что ëthikê («этика») как существительное в сочинениях
Ар. не встречается.) О своего рода науке о государстве (politikê)
Ар. говорит потому, что обычно политикой называли но научную
дисциплину, включающую законодательную науку, а преимущест­
венно политическую практику; см. также прим. 36 к с. 181, — 55.
11
Ср. An. Post. 75аЗ слл. — 56.
12
Утонченные (kliarientes) — люди, искушенные в философии,
в данном случае платоники; пижс kliarientes переводится такжо
как «достойные» (граждане): 1095Ь23, «выдающиеся» (врачи):
1102а22; ср. 1127Ь23, 31, 1128а15, M («обходительные»), 1162Ы1
(«учтивые»), — 57.
13
Т. е. ученики Платона, ср. PI. Rp. 509b, 517c и др. — 57,
14
Для одних дисциплин (напр., геометрия) естествен путь
от начал, аподиктический, ибо начала их очевидны; для других
(напр., этика) такой путь затруднен: истинность этических прин­
ципов, или начал, неочевидна, поэтому Ар. избирает путь диалек­
тического выяснения начал. Здесь Αρ., видимо, но ссылается на
конкретное произведение Платона, а следует принятой Платоном
манере начинать беседу со слушателями (ср., однако, Rp. 51 Üb—
511(1). Атлотеты — судьи, дававшие награду (athlon) победителю
в беге. — 57.
15
Известное нам — то, к знанию чего примешивается наш
индивидуальный опыт; известное безотносительно — объективное
научное знание, «одинаковое для всех»: ср. Тор. 141Ь5. — 57.
1в
Принято чтение В.: ëthesin вместо ëthesin — «в смысле
привычек», ибо о привычке как основе для нрава речи еще не было;
иначе
D. (273). — 57.
17
Нравственное поведение может определяться правилом,
выводимым из принципа, т. е. предпосылки (to dioti), а также пра­
вилом, данпым человеку как факт, т. е. вывод (to hoti), благодаря
воспитанию. Слушатель, обладающий в качестве отправной точки
таким выводом о том, что есть высшее благо, может вслед за учи­
телем приступить к диалектическому разбору, чтобы получить на­
чала, или принципы, науки о государстве. — 57.
18
Ergg. 293—297, пер. В. Вересаева. В оригинале ст. 293,
295—7; ст. 294 включен нами для связности, пер. ст. 297 изме­
нен. — 58.
"> 1095а30. — 58.
20
Судя но Цицерону (Tusc. V 101, De fin. II 32, 106), это ссылка
на не дошедшее до нас «популярное» сочинение Αρ., где он обсуж­
дал известную во многих вариантах (см., напр., АР XVI 27) над­
гробную надпись легендарного ассирийского царя, который счи­
тался образцом изнеженности и роскоши. — 58*
6Ö4

£1
Речь идет либо о нссохранивгаихся «популярных» сочипепиях самого Ар. (диалоги), либо о широко известных сочинениях
других авторов — не перипатетиков. В. (22) и D. (274—5) скло­
няются к последнему. По G. (I 398—409), имеются в виду не строго
научные сочинения или устпые беседы как самого Αρ., так и дру­
гих философов. — 59.
га См. 1177а12—8а1 ; 1178а22 ел.; 1179а32 ел. Ар. первым
применил термин «созерцательный» (theöretikos) к bios (образ
жизни). Представление же о нескольких жанрах жизни, в том числе
о жизни, посвященной умозрению, существовало и ранее (cp.DK
21 В 2; Ileraclid. Pont. Fr. 88 (Wehrli); Cic. Tusc. V 8 - 9 ; Jambl.
V. Pyth. 58—9). Отбрасывая ниже, как противоестественный (т. о.
подневольный)у образ жизни стяжателя и всякого, кто занят зара­
батыванием денег (ибо деньги только средство, а образ жизни рас­
сматривается здесь как цель, ибо совпадает с самим счастьем), Ар.
«исправляет» Платона (см. Rp. 580с—583а). В «Политике» государ­
ственный и созерцательный образ жизни объединены общим тер­
мином «практическая жизнь», т. е. жизнь деятельная (см.
1325а15—Ь32; ср. EN 1098аЗ); ср. R. Joly. Le thème philosophique
des genres de vie dans l'antiquité classique. Bruxelles, 1956. —
59.
23
Здось спрятан непереводимый «лингвистический силлогизм»:
а) стяжатель — khrëmatistês — это буквально делатель денег —
khrômata; b) богатство, т. е. деньги, полевпо — khresiinon; с) сле­
довательно, khrëmatistës — это «нолезник», и по самому смыслу
слова существует как бы для пользы, для использования. — 59.
24
Букв, «посеяно много слов», т. е. существует миого расхо­
жих 2 мнений
(ср. PL Soph. 232d). — 59.
ь
Имеется в виду прежде всего Платон. Критикуя Платонову
идею высшего блага (109Са11— 7а13), Ар. перефразирует слова
«амого Платона (ср. Rp. 595с 3); отношепио к «благу» плато­
низма отчетливей в ЕЕ 1217Ь2 ел. Подробный разбор критики идеи
блага у Ар. см. / . 31—47. — 59.
м
Т. е. не создали идей, общих для членов последовательно­
сти. В натуральном ряду чисел одно число логически предшествует
другому: единица «прежде» двойки, ибо если есть двойка, то должна
быть единица, но не наоборот (Cat. 14a34). Если бы существовала
идея чисел, она должна была бы предшествовать первому числу,
что абсурдно (ср. Met. 999a6). В платонизме вместе с тем сущест­
вует идея каждого числа в отдельности: единичность, двоичность,
троичность и т. п., причем, скажем, троичность в отличие от «трех»
не может быть получена сложением единичности и двоичности:
все это неизменные идеи, занимающие определенное место в ряду.
Ср. Mot. 1084a2 слл. — 59.
87
Исходя из несводимости категорий друг к другу (Met.
1024Ы0, 1070аЗЗ), Ар. полагает, что благо, определяясь во всех
категориях, тем самым не может быть только сущностью, т. е.
идеей. Далее, исходя из несводимости категорий к общему роду,
он считает, что Платон, который создал идею блага и не создал
идею чисел (см. прим. 26 к с. 59), был непоследователен, ведь благо
определяется в разных категориях, а среди них, как и в ряду чи­
сел, тоже есть нервичпое и вторичное (так, сущность первичнее
отношения, ср. Met. 1028al3), и идея блага как общий род должна
была бы тогда предшествовать в том числе и благу, определяемому
в первичной категории су щи ости, что абсурдно. — 59,

695

28
Ниже па ряду с термином «идея» (idea) Ар. употребляет
«вид» (eidos: 1096a9; МО, 16, 20, 25). Так, «идея будет бессмыслен^
ной» (1096Ь20) означает и что «вид будет пуст», т. е. к нему ни·
чего не будет относиться. По Платону, одна паука для всех блаз
существует
— это диалектика (Rp. 505a, 508e). — 60,
28а
Ср. Met. 1040b32. — 60.
29
Особое рассуждение (сочинение) — это
«Метафизика»
985Ь23—993а10, кн. XII и XIII (ср. ЕЕ 12Ш15 ел.). Ряд благ —
это «хорошая» колонка пифагорейских пар противоположностей
(Met. 986a22—26). Входящие в этот ряд начала, в том числе единое,
предел и т. д., очевидно, относятся к разным категориям; это Ар.
одобряет, поскольку благо таким образом определяется в разных
категориях. Вот почему, критикуя Спевсиппа (Met. 1028b21 —4;
1072Ь30—ЗаЗ; 1091а29—ЬЗ; 1091МЗ—2а17), Αρ., однако, призна­
вал, что принимать единое за благо (как делает Спевсипп) все-таки
лучше, чем благо за единое. — 60.
30
Почет, рассудительность и удовольствие — цели трех описанпых выше образов жизни. «Рассудительность» (phronësis) здесь
условный перевод: имеется в виду «разумение», нечто объединяю­
щее все интеллектуальные добродетели (см. прим. 23 к с. 176). Ср.
ниже (1097Ь2) триаду «почет, удовольствие, ум». — 61.
31
По Αρ., благим называется то, что служит благу, является
источником блага, имеет благо. Все это, таким образом, — «отымен­
ное» от «блага» (см. Cat. lal—15). Еще один способ обозначения од­
ним словом разных категорий — по аналогии, т. е. когда отношение
этих категорий может быть представлено как пропорция (analogia),
панр., зреиие:тело::ум:душа (пример восходит к Платону: Rp.
508b—509а). — 61.
32
Наук практических, т. е. искусств. —67.
33
Флейты, неожиданные в этом контексте, заставляют изда­
телей и комментаторов делать предположения о порче текста. Од­
нако это стандартный пример орудия у Ар. (см., напр., Meteor.
389b32, De an. 407Ь25) и Платона (Rp. 601 d.). — 62.
34
Teleios (от telos — цель, конец) в зависимости от контекста
переводится как «совершенный», «конечный», «полный», «завершен­
ный», «отвечающий цели». Важно помнить, что по-гречески это
о д н о с л о в о : идея цели предполагает и идею совершенства
(«целевая причина»), и окончательность, поскольку совершенство
возможно только при статике, и полноту как достижение естествен­
ной цели, предела (напр., человеческой жизни). Чтобы передать
этот семантический комплекс, мы иногда даем дополнительный перовод в квадратных скобках. — 62.
36
Перевод выражения [dzôion] politikon здесь традиционный
(ср. Pol. 1253a2); точнее было бы «животное государственное»,
или «полисное», т. е. существо, которому свойственно организовы­
ваться государственно, т. е. в полисе (см. также 1169Ы8; ср., од«
нако,1162а17: в первую очередь человек образует семью). — 68.
38
Может быть, речь идет о расширении но понятия общества,
а условий самодостаточности. В оригинале «до родителей» (goneis)*
что противоречит предыдущей фразе, Rassow (111) предлагает до­
полнение: «до родителей (родителей)». — 63.
37
См. llOOalO—M9, Н69Ы6—22, возможно, 1170Ь20—
1171а20.
— 63.
38
Существует разнобой в переводе на русский язык терминов
threptikê, ayxëtiko и phytike dzôë. Первый принято переводить

696

как «растительная жизнь», что понимается как «жизнь по типу
растения» (лат. vita vegetativa). Но threptikë происходит от
threpho — кормлю, воспитываю — и буквально должно быть пере­
дано как «питательная жизнь», жизнь как усвоение пищи. Понятию
«растительная жизнь» у Ар. соответствуют два других из указанных
выражений. Последнее (от phyton — растение) отвечает переводу
«растительная жизнь»; первое же (от аухапо — возрастаю) озна­
чает «(воз)растительная жизнь» — от «расти», а не от «растение».
Жизнь с точки зрения питания и жизнь с точки зрения роста
аспекты жизни растения, иными словами, phytikê dz5ê — вклю­
чает две другие формы жизни. Человек и животное наряду с выс­
шими способностями обладают и теми, что имеются у растений
но растительная жизнь как целое, составленное из двух низших
способностей, в человеке и животном не присутствует, присутст­
вуют ее составляющие. Дети и животные — это сумма питатель­
ного, возрастительного, влекущегося и стремящегося начал
(1102Ь30); их жизнь — это «жизнь с точки эрення чувства» (aisthêtikê* dzôë, ср. скотский образ жизни — 1095Ь20); зрелый человек
это все, что есть у ребенка и животного, а также мыслительное
начало (to dianoëtikon — 1139а29, 1166а17), и жизнь его чисто
человеческая, деятельная, т. е. оп ведет политический (государ­
ственный) и теоретический (созерцательный) образ жизни. Бор
состоит из одпого мыслительного начала, и жизнь его только созер­
цание, умозрение (1178Ь20 ел., Met. 1072Ы4 ел.). — 64.
зи
В. (35) считает фразу интерполяцией. Вероятно, это заме­
чание на полях рукописи (схолий), отсылавшее к концу кн. 1( Где
проводится выделение частей души; см. прим. 70 к с. 75) и перене­
сенное в текст пореписчиком. — 64.
40
«Двояко» означает, что жизнь существа, обладающего сужде­
нием^ может нопиматься по-разному и получает у философов соот­
ветственно два определения. Если обладание суждением понимать
как состояние владетеля, тогда жизнь такого владетеля определя­
ется как статическое состояние обладания (hexis). Если же облада­
ние попимать в активпом смысле, если суждением владеют, как
скажем, владеют языком, т. е. пользуются им, то жизнь существа1
обладающего суждением, определяется как деятельность (energeia)!
Деятельность ость целевая причина, главное (to kyrion) для соот­
ветствующей способности (см. 1170а16 ел., ср. Met. 1050Ь6—-34);
в этом смысле значение «деятельность» главнее (kyrwteron) зна­
чения «обладание». — 64.
41
By. исключает текст в угловых скобках, считая его повто­
ром предыдущего пассажа. В. (36), напротив, включает, полагая
что рассуждение соответствует манере Ар. (ср. прим. 4 к с. 54) —!
64.
42
Речь идет о мудрости (философии). См. кн. X, ср. 1099а30 —.
64. 43
Чтобы подчеркнуть неточность и приблизительность исходпых положений этики, Ар. обращается к метафорам из сферы ре­
месла: дать общий очерк (hypotypösai) — букв, «сделать отпеча­
ток», «выдавить»; предварительное и подробное описание (peri<rcgraphtö, anagrapsai) — видимо, «набросок» и «раскраска». — 05.
44
Ср. PL Rp. 475θ—6b: «тот, кто любит (philotheamön) ис­
тину»,
противопоставлен любителям театральных зрелищ. — во.
45
Чувство здесь интуиция, а приучение — что-то вроде ц а ве­
дения в практике. — 65.
697

49
Преследовать — платоновская «охотничья» метафора; см.
Theait. 187e, Polit. 290d. См. С. J. Classen. Untersuchungen zu Pia­
tons Jagdbildern. Hamburg, 1951. — 65.
47
У Гесиода (Ergg. 40) «половина больше целого* (т. е. делиться
поровну выгодней, чем брать себе всё); «начало — половина дела* —
пословица (ср. PI. Legg. 753е; Ar. Top. 183b23; Pol. 1303b29). От­
сюда «вывод» Αρ.: начало больше половины всего [дела] (ср. PI. Legg.
753е-4а). — 65.
473
/ . (55—56), ссылаясь на An. Post 93Ь38—94аЮ и 89b36
ел., полагает, что речь идет о таком определении, которое представ­
ляет собой как бы доказательство, вывод из посылок демонстратив­
ного силлогизма и которое положепием терминов отличается от
доказательства. — 65.
40
Платон, видимо традиционно, также различает внешние,
телесные и духовные блага (ср. Legg. 661а и Democ. — DK 68
В 37), см. F. Dirlmeier. Die Oikeiosislehro Theophrasts («Philolo­
gue», Suppl. 30, 1). Leipzig, 1937. Отличие Ар. от других философов
(мы в отличие от мы все) в том, что у него блага, относящиеся
к душе, — это активность, а пе состояние или претерпевание (по­
требление) духовных благ. — 66.
49
«Не без участия» (оук апеу) соответствует позднейшему
понятию «необходимое условие» (conditio sine qua (non)). «Части
счастья» и его необходимые условия Ар. различает в ЕЕ 1214Ь6—27
(следуя в этом, по D. (283), Ксенократу). — 66.
60
А. (218): «Например, человек, любящий иметь друзей и
в то же время мучить их, пе может иметь оба удовольствия...»;
второе из удовольствий—противоестественное (не по природе).—67.
61
Конечной инстанцией, определяющей нравственную норму,
благо и добродетель, оказывается у Ар, добропорядочный (или рас­
судительный — 1107а1, или добродетельный, т . е . обладатель до­
бродетели, — 1113а29—33, 1166а12—19). Выход из этого логиче­
ского круга указывается только в кн. X (гл. 7—8), когда выясня­
ется, что совершенная добродетель наидобродетельпого человека
(мудреца-философа) обеспечивается божественностью высшей и
руководящей части души. Таким образом, последние основапия
этики, имеющей вполне «светский» характер, оказываются если не
религиозными, то во всяком случае санкционированными автори­
тетом божественного. Аналогично решается проблема оснований
этики и в ЕЕ. Иначе D. (284): представление о «добропорядочном
муже» как носителе нормы имеет глубоко традиционные корпи
(культ героев) и не подвергается рефлексии у Αρ.; ср. у Платона
«царственный человек» («Политик») и «великий человек» («За­
коны»). — 67.
62
Надпись на пропилеях святилища Лето на Делосе; гномы
семи мудрецов тоже были начертаны на храмах (в Дельфах)· Вариант
данной гномы см. Theogn. 255; ср. Soph, fr.329 (Nauck). PI. Gorg.
451 e. ~ 67.
63
Средства в оригинале выражаются термином «хорегия»
(материальное оснащение» драматического представления); при­
менительно к собственно театральной сфере в «хорегии» также под­
черкивается ее второстепенность, «внешнесть» для трагедии (Poet.
1453Ь7); ср. 1101а15, 1177а30, 1178а24, 1179а11. Сказали- 1098b
26—29. — 68.
51
Сдсржанпость, с которой Ар. говорит здесь о божествен­
ном, D. (286) относит на счет присущего грекам благочестивого

098

страха перед недоступным человеку. Но скорее эта сдержанность
обусловлена тем, что Ар. пользуется здесь языком популярных пред­
ставлений, к чему его «вынуждает» само слово «счастье»: ey-daimmonia — благодемония. Впоследствии (X кн.) представление о бо­
жественной доле получает свой истинный для Ар. смысл: это не
сказочный удел благополучия и процветания, посылаемый богами,
но божественная часть души, дающая способность к умозрению и
мудрости — высшему счастью и божественному уделу. — 68.
55 Всего трижды Ар. говорит о награде добродетели: здесь
это счастье, в 1123Ь35 и 1163Ь4—5 — честь. Но награда — это
все-таки попутно достигаемая цель (как и удовольствие 1174ЬЗЗ),
истинная цель добродетели — «прекрасное», т. е. само но себе про­
явление добродетели, независимо от последствий; ср. 1117Ы5 ел. —
68.

58
Наилучшая причина — ум или человек как разумное суще­
ство (см. 1178Ь7 и а7); всякая причина — это любая из естествен­
ных причин. При этом природа (естество) для Ар. как причина
предпочтительнее искусства, а искусство предпочтительнее слу­
чая. Ь7— 69.
Качества этой деятельности: она постоянна, разворачи­
вается в течение полной человеческой жизни, надежна, не зависит
от случайностей, доставляет удовольствие и представляется наи­
лучшей
из деятелыгостей (см. 1098а15—20, 1103М2 ел.). — 69.
58
Гнома Солона, широко известная в «век семи мудрецов»
(Hdt. 1 32—33). Взирать на конец (telos) — значит иметь в виду но
просто конец жизни, но ее внутреннюю исполненность, осуществленность59 цели, ср. прим. 34 к с. 62. — 69.
Следующий пассаж, вероятно, надо понимать не в том смысле,
что уморший может быть в курсе происходящего в мире и страдать
от этого. Происходящее с его потомками, произведениями или
славой может влиять или не влиять только на оценку его жизни
как счастливой (или несчастной) у живущих, подобно тому как на
эту оценку влияют события, происшедшие при жизни человека и
оставшиеся ему неизвестными (ср., однако, прим. 60 к с. 70). —
70. 60
Букв, «не достигает предков», «но проникает к предкам»;
это выражение противоречит мнению, что мертвый пе чувствует
(Ü00al9); ср. 1101 а35 ел. В. (50) видит здесь уступку народным
верованиям (см. 1101а22—24). Вопрос о загробной жизни и блажен­
стве после смерти Ар. в EN, видимо, оставляет нерешенным, по­
добно Сократу (PL Apol. 41b ел.; Phaed. 63c, 91b). Согласно сочи­
нению «О душе», душа смертна; по «Метафизике», бессмертен ум
(1070а26, 1074М —14). В диалоге «Евдем» Ар. говорил о бессмер­
тии «всей души»; в ЕЕ (1215М5—35) состоянию перожденного и
умершего отдавал предпочтение перед жизнью. Видимо, Ар. коле­
бался между представлением о загробном блаженстве как чистом
мышлении ума — единственно бессмертной и божественной части
души, возвращающейся после смерти к богу как его часть (подо­
бие этого блаженства на земле — жизнь мудреца), — и платоновт
ским учением о бессмертии души, пе исключая при этом из своего
умственного горизонта и традиционного представления об Аиде,
населенном тенями. См. W. Schadewaldt. Das Gedanken an die To­
ten in der Antike, «Universitas», 1956, 11, S. 33—39. — 70.
61
Поставленный ранее вопрос — llOOalO; исследуемый те­
перь — 1100al8,21, — 70.

699

02
По В. (51), неожиданные образы хамелеона и шаткой по­
стройки
взяты из неизвестного поэта. — 70.
63
Ар. подчеркивает, что блаженные как люди не могут зани­
маться исключительно созерцанием (ср. 1177а21 ел.). Поэтому
именно в них (malista) можно понимать как «преимущественно»,
а непрерывно (synekhestata) — «насколько возможно (для чело­
века), непрерывно». Ниже насколько возможно также предполагает
«для человека», ибо непрерывно деятельно только божество (см.
1174а13 ел.). — 71.
04
Стихи Симонида, цитируемые Платоном (Prot. 339b). О зна­
чении «квадратный» см. В. Schweitzer, Das Menschenbild der
griechische Plastik. Potsdam, 1944, S. 19. — 71.
06
A. (221) считает, что, по Αρ., неудачи, касающиеся близгих, а не самого человека, — это сравнительно легкие неудачи,
а то, что сам человек уже умер, еще более ослабляет их силу; та­
ким образом, разница в силе воздействия несчастий на живого и на
мертвого, соответствует разпнце в силе воздействия на зрителя убий­
ства, совершаемого на сцене, и убийства, совершенного, по мифу,
ранее того момента, с которого начинается пьеса. — 72.
ββ
Возможности (dynameis) здесь тождественны внешним бла­
гам (в свете различения «хвалимого», «ценимого» и «возможно­
стей» в ММ 1183Ь20 ел.). По D. (290), dynamis здесь, напротив,
«потенция». — 72.
67
Человека хвалят за то, что он чему-то служит определен­
ным образом, имеет определенное отношение к чему-либо (pros
ti роя eich ein); хвалить же богов за то, что они чему-то служат (на­
пример, за внимание к мольбам), — значит рассматривать богов
как средство для благополучия людей (соотнося богов с нами).
Между тем добродетель бога абсолютна и но зависит от его отноше­
ния к людям. — 73.
68
Об учении Евдокса см. 1172Ь9 и прим. 5 к с. 268. — 74.
09
Речь идет о врачах-ученых в отличие от врачей-практиков,
см. прим.
12 к с. 5 7 . - 7 5 .
70
Об этих сочинениях см. прим. 21 к с. 59. Учение о двух ча­
стях души, вероятно, было широко распространено (ср. Хеп. Суг.
6, 1, 41). Платон говорил и о трех- и о двухчастной душе. На пла­
тоновское трехчастное деление Ар. опирается в «Топике» (113а36,
126а8), но в «О душе» сводит деление к двум частям (432а25). О соот­
ношении Платоновой и Аристотелевой психологии см. D. 278,
292 ел. Здесь Ар. предлагает два способа выделения частей души:
(I) Душа делится на части не обладающую суждением-логосом, и
обладающую, причем первая часть состоит из (а) растительной
(1102а32) и питательной (1102М1) и (Ь) причастной суждению
(1102Ы4 и 25), которая при этом называется повинующейся (peitharkhikon, 1102b26, 31), подвластной влечению (1102Ь30), стремя­
щейся (1102Ь30) и послушной (katëkoon, 1102b31). Если же счи­
тать, что (Ь) причастная суждонию-логосу часть души — это то же
самое, что обладающая логосом (1103а1), тогда (II) часть, не обла­
дающая суждением, состоит только (!) из растительной и питатель­
ной части, а обладающая суждением помимо (а) собственно рацио­
нального элемента (1103а2) включает еще (Ь) часть, слушающуюся
логоса-суждения (akoystikon, НОЗаЗ). При том и другом делении
частей три. Схема членения души у Ар. по D. (292) представляется
неверной, так как D. на одной схеме объединяет предложенные
Ар. альтернативные концепции. У него получается, что частей

700

четыре: лишенная суждения, обладающая суждением в собственном
смысле, причастная суждению и слушающаяся суждения (293).
У Ар. есть деление души на четыре части, но иное, см. прим. 58
к с. 71187. — 75.
Среди значений слова «логос» у перипатетиков Теон Смириский упоминает и логос в смысле отношения почитаемого и почи­
тающего: когда кто-то почитает кого-то и подчиняется ему, то о нем
говорят, что он имеет логос почитаемого (72, 21 ел. (Hiller)); «иметь
суждение (логос)» означает тем самым не только «быть разумным,
рациональным», но и «подчиняться чужому разуму», «слушаться».
Таким образом, «сам язык» подсказывает Αρ.: «стремящееся» —
»то часть души, «имеющая суждение» в том смысле, что она подчи­
няется суждению обладающего суждением в собственном смысле. —
76.
j.

Книга вторая
1

Ар. возводит термины «прав» (ëthos) и «нравствеппая» (êthikë) к ethos («привычка») с изменением е в ё. Мыслительные добро­
детели возникают благодаря обучению не все без исключения, но
только преимущественно у так, уму и рассудительности не обучают.
Кажется странным, что долгого упражнения требуют мыслительные,
а не нравственные добродетели. Вероятно, долгим упражнением
Ар. называет обучение философии и другим наукам. Нравствен­
ное же «упражнение» (в обращении с удовольствием и страданием),
которое начинается с рождения и не требует специального «курса»,
нмеиуется «привыканием», а не упражнением. — 78.
2
Добродетель, однако, не есть одно из искусств, сходство
только в способе обрести как одно, так и другое. О природной добро­
детели см. ниже (1144М—1145а2). Считая искусство делом навыка,
Ар. расходится с общегреческим пониманием искусства как бо­
жественного дара (ср. Od. XXII 347—8), для Ар. «божественное» —
ум — удел не мастера, а мудреца. — 78.
3
Из одного и того же, т. е. из тех же действий, означает, что
определенные поступки играют роль материальной причины воз­
никновения добродетели; благодаря одному и тому же указывает
на движущую причипу ее возникновения, т. е. на постоянство,
последовательность и т. д. этих поступков. — 79.
4
Другие занятия (pragmateia), т. е. математика, физика и
теология, — дисциплины, не имеющие целью пользу: Met. 982b25—
28. — 79.
ь 1101а31-Ь25. — 80.
6
Ар. использует выражения верное суждение (orthos logos) и
согласно верному суждению (kata orthon logon) без пояснений, так
как они были в ходу у Платона и его учеников. (О концепции orthos
logos y Платона и ее отличиях от соответствующей концепции Ар.
см. D. 298—303.) Ар. сразу же причисляет верное суждение к добро­
детелям, хотя только в кн. VI выясняется, что оно такое и что оно
почти совпадает с такой добродетелью, как рассудительность (см.
1144Ь28). Перевод «верное суждение», конечно, условен. Дело
в том, что orthos logos имеет две стороны: субъективную и объектив­
ную. В субъективном смысле logos — это речь, в том числе вну­
тренняя речь, дискурс, рассуждение человека (ср. отождествление
диалога и дианойи (размышления) у Платона: Soph. 263e, Theat.
189о—190а; ср. Phil. 38с—39а), поэтому logos в EN «говорит»,
701

«приказывает», «предписывает», «устанавливает» (см. 1114Ь29,
1115Ы2, 19, 1117а8, 1119а20, 1125Ь35, 1138Ь20, 29). В объектив­
ном же смысле logos означает отношение, соотношение, пропор­
цию в самих вещах (см. / . 164 ел.), так что orthos logos — это вер­
ное соотношение, скажем, предела и бэспредельного, тепла и хо­
лода и т. п. Правило поведения — это верное соотношение в стра­
стях и поступках, обладание в этом серединой, т. е. добродетель.
Если не вмешивается сильный аффект и если человек, по выраже­
нию Αρ., «не увечен для добродетели», то его умозаключения и рас­
суждения будут точно соответствовать закону самих вещей (ср.
прим. 51 к с. 67). Верное суждение в человеке — это то, что совпа­
дает с верпым соотношением в вещах. Но только субъективная сто­
рона — orthos logos в человеке — есть добродетель. Слово orthos
(1) только в сочетании с logos мы переводим как «верное» (а не «пра­
вильное») и (2) только для этого сочетания используем слово «всрпос». Первое связано с тем, что в данном случае нужно слово, кото­
рое, допуская интеллектуалистическую трактовку (верпый-истипнмй), имело бы и нравственно-аффективные коннотации (верный,
вера, верность). Действительно, Ар. ясно показывает, что orthös
(верно) соответствует нравственной добродетели и противостоит
alëthôs (истинно), как правильное в сфере человеческих дел — пра­
вильному в сфере абстрактного знания (см. 1112а6, 1122Ь29). Вто­
рое служит выделению в тексте этого важного понятия как единого
комплекса (в греч. его единство, слитность обеспечивается крат­
костью обоих слов). Переводом для orthos logos мог бы служить та­
кой «комплекс», как «здравый смысл», но не в обычном его значе­
нии. «Здравый» надо было бы тогда понимать как определение но
только умственно и нравственно здорового человека (рассудитель­
ного и добропорядочного, по Αρ.), но и совершенного, законченного
и упорядочепного состояния мира; а «смысл» — ото но только чело­
веческое понимание вещей, но и сам мир как смысл, по зависящий
от осмысливающей деятельности человека. Концепция, стоящая
за сочетанием orthos logos, выражает тезис о тождество бытия и
мышления, окрашенный античным рационалистическим оптимиз­
мом: мир вполне разумен, и человек рационален в меру разумно­
сти мира. Ср. прим. 66 к с. 189. — 80.
ва
Слову «бесчувственный» (anaisthêtos) в ΕΝ Αρ. придаст спе­
циальное значение «нечувствительный к удовольствиям» (см. 1107h8,
1108Ь21), противопоставляя его analgêtos — «нечувствительный
к страданию, боли», в нашем переводе «тупой» (ср. прим. 44 к с. 136).
В обыденном употреблении эти греческие слова — сипопимы.
В кн. III (1119а10 ел.) Ар. сомневается, что для безразличного к удо­
вольствиям вообще есть имя, ср. 1150а23 (см. anaisthêtos в обыден­
ном смысле: 1114а10 (в переводе «глух и слеп»)). — 80.
? Основные термипы «учепия о середине», иснользуемые здесь
и далее: hyperbole, ta hyperballonta — «избыток», «излишек», «из­
лишество», «чрезмерность»; elleipsis, ta elleiponta — «недостаток»,
«недостаточность» (ср. синонимы 1104а12), to meson — «середина»,
ho mesos — «обладатель срединного нрава», mesotes — «обладапио
серединой», как добродетель, т. е. состояние срединности, «сродинчатость». Само учение излагается ниже (гл. 5). Оно имеет «вспо­
могательный» характер и не предполагает количественного под­
хода к этике всерьез (ср. выше, 1104а11: «надо попытаться помочь
(делу]»). К тому же; добродетель в целом, совершенная добродетель,
не есть средипчатость, так как учение о середине касается только
702

правствепных добродетелей. Нередкая абсолютизация учения Л р.
о середине приводит к отождествлению его с представлением о «зо­
лотой середине», в то время как добродетель противостоит пороку,
а ие является «средним путем», скажем, между истиной и ложью;
см. //. Kelsen. Aristotle's Doctrine of Justice. — Aristotle's Ethics:
Issues and Interpretations, by J. J. Walsh, H. Shapiro. Belmont,
4907, p. 102—120. Может быть, «правильнее» формулировать уче­
ние о середине так: добродетель есть середина между двумя кон­
фликтующими нормами; добродетельными кажутся и осторожность
и отвага, «середина» здесь есть добродетель; поскольку в своих край­
них выражениях эти нормы представляют собой пороки (трусость
и безумная отвага), добродетель описывается как середина между
пороками. О «срединном образе жизни» ср. PL Rp. 619a, Legg.
728d—29b. — 80.
« Имеются в виду Logg. 653а—с, 641Ь, 644а, 636de, Rp.
401с—402а; с предыдущим абзацем Евстратий (310,7) сравнивает
Legg. 644с. — 81.
9
Но традиции pathe мы переводим как «страсти»; но надо
иметь в виду, что pathe предполагает не столько сильное пережи­
вание или мощный аффект, сколько состояние пассивной подчи­
ненности, «охваченности»; более точным был бы перевод «претерпе­
вание». — 81.
10
По В. (84), это первое до стоиков использование термина
«бесстрастие» (apatheia) и восходит оно к Сиевсиппу; D. (306) воз­
водит термин к Стмлыюну (см. Sen. Ер. 9), ср. Clem. Str. II 22,
p. 189, 15—20 (Stählin): aokhlêsia (Спевсиин?) (ср. также [PL] Def.
413а). — 82.
11
Принято чтение В. (85). — 82.
12
См. DK 22 В 85. Thymos в ионическом диалекте Гераклита—»
синоним epi-thymia («влечение») и означает не ярость, как в атти­
ческом диалекте, но вообще всякое сильпоо влечение; Ар. не по­
нимал этого и приписывал Гераклиту аттическое значение слова·
Ср. прим. 43 к с. ИЗ и 33 к с. 202. — 82.
13
Сознательность, ее отличие от преднамеренности (сознательиого выбора) и остальные условия нравственного поступка
обсуждаются в кн. III (1110М8 ел.). В дальнейшем, введя понятно
«склад души» (hexis), Ар. заменяет уверенность и устойчивость
(качества добродетельного поступка) понятием kath 'hexin —
«в соответствии со складом души», или «согласно устоям». — 83.
14
Ар. редко говорит «я», а не «мы»; D. (309) со ссылкой на
Вон. (425а13—17) утверждает, что «я» не означает подчеркивания
особой, собственной точки зрения. Philia рассматривается в кн.
VIII—IX; здесь принимается во внимание только любовная фи*
лня, филия-pathos (скорее «дружеское чувство» — philêsis, 1157b28),
а не филин как подобие добродетели (см. 1155а4). См. также прим.
9 к с. 81. — 84.
15
Здесь некие наклонности — diakeisthai pös, ср. 1176а22 и
1179а23 — «устройства»; см. ниже, прим. 28а к с. 88. — &*.
16
По By., повтор текста 1105Ь32. — 84.
17
Но D. (310), добродетель, «входя» в человека, доводит его
до «состояния» (hexis) добродетели, а деятельное ее проявление
(energeia) дает добродетельный результат (дело), ср. PL Rp. 609a;
J. 8 5 - 9 0 . — 85.
18
Пример с глазом н ниже, с конем, взят из Платона: Rp,
3 5 3 b - d , 335b. - 85,
703

« 1104аЮ—27. — 55.
Милон Кротонский — легендарный силач, шестикратный по­
бедитель олимпийских игр по борьбе (VI в.); о репутации силачей
как 21
обжор ср. Sim. ir. 99 (Diehl); RE Hlb. XXX, col. 1674,38.—85.
Наука здесь «навык». Поэтому как сипоним науки в конце
абзаца и появляется искусство. Природа и добродетель (как вто­
рая природа) лучше искусства и навыка, потому что стремятся
к безотносительной, абсолютной цели, а не к продукту, изделию,
которое может быть только относительной целью (средством). — 86.
22
DK Bd. I 453, 22. — 86.
23
Автор
неизвестен. — 87.
24
Основные элементы определения обсуждались ранее: склад
души — 1106а12; сознательный выбор ·— 1105а32, НОбаЗ; середина
по отношению к нам — 1106а31; верное суждение— 1103Ь32. Из
определения явствует, что верность суждения (см. выше прим. G
к с. 80) обеспечивается интеллектуальной добродетелью носителя
нормы (рассудительный), который вышо был охарактеризован
только с точки зрения нрава (добропорядочный: 1099а23, см. так­
же прим. 51 к с. 67). Замена добропорядочного на рассудительного
несколько опережает ход изложения. Только из кн. VI стано­
вится ясной связь рассудительности и нравственной добродетели
и то, что логос (суждение), дающий общее правило, корректируется
применительно к обстоятельствам при помощи полуинтуитивной
рассудительности (ср. ниже, 1113а29: добропорядочный — «пра­
вило и мерка» истины во всех частных вопросах). — 87.
25
См. выше, прим. 7 к с. 80. — 87.
26
Видимо, Ар. пользовался во время лекций доской со спи­
ском пороков и добродетелей, который он и поясняет в гл. 7. В ЕЕ
соответствующий список приводится в три столбца (избыток —
недостаток — середина) и без пояснений (1220Ь36 ел.). Таблица
ЕЕ отличается от таблицы, описываемой в EN: иной порядок,
иные формы слов, иные понятия; в ЕЕ больше симметрии, меньше
«безымянных» добродетелей и пороков, список приобрел более за­
конченный вид (ср. преамбулу к Примечаниям с. 687). Разбор до­
бродетелей и пороков в EN (кн. III, начиная с гл. 9, IV и V) сле­
дует порядку данного списка, только «любезность» и «дружелюбие»
поменялись местами, а «негодование» выпало (ср. прим. 31 к с. 91).
Порядок разбора добродетелей комментирует / . (115): удоволь­
ствие и страдание, с которыми имеют дело последовательно рас­
сматриваемые добродетели, всё менее фпзичпы и элементарны, всё
более социальны и духовны. Мужество и благоразумие имеют дело
со страхом физического страдания и жаждой физического удоволь­
ствия. Щедрость и великолепие имеют дело с более «человеческими»
радостями и горестями, но все еще материального характера. Ве­
личавость души и честолюбие имеют дело с честью; ровность, дру­
желюбие, правдивость, любезность, остроумие — с тонкой мате­
рией человеческого общения (последние не виолпе добродетели,
см. прим. 48 кс. 138); самой важной из социальпых добродетелен —
иравосудности посвящена отдельная V книга. В дальнейшем текст
гл. 7 мы условно называем «таблицей». — 88.
26а
«Бесстрашие» не обозначает ничего положительного: это
неспособность ощутить страх в силу «тупости» или ненормально­
сти; бесстрашный может не быть отважным, см. 1115Ь24 ел. — 88.
27
Принято чтение В. (98), предложенное By. в критическом
аппарате. Об отношении благоразумного к страданию см. 1118b
20

704

30 ел. Подобная асимметрия и у щедрости, которая соотносится
с даянием и приобретением, но больше имеет дело с даянием: 1119Ь25
ел. — 88.
г» См. 1119Ы9-1122а16. - 88.
2за «Наклонность» — почти то же, что «склад», «устои», но по­
следнее отличается большим постоянством, т. е. отличается от на­
клонности, как устойчивое свойство от преходящего состояния
(см. Cat. 9а8). Ниже — 1122а20—29, 1122М0—18. — 88.
29
В последствии — 1108М1— 26, 1125М1—18; введенный спо~
соб —
метод определения середины и крайностей. — 89.
30
При детальном разборе этой добродетели (1127а21 ел.)
для правдивого Ар. использует другие термины: alëtheytikos и
alëtheyon (1127а24 ел., Ь2 ел.), а саму добродетель пазывает безы­
мянной.
— 90.
31
Не ясно, что имеет в виду отсылка: несохранившуюся часть
текста пли другое сочинение, напр., Rhct. II 6; 9; 10? — 91.
33
См. 1129а26-Ы,
1130а14-Ь5,
11311)9-15,
1132а29,
1133Ь30-34а1.
- 91.
33
Эту фразу исключают В. и Ву.у поскольку Ар. нигде не
пазывает мыслительные добродетели добродетелями рассуждения
(logikai) и поскольку (в отличие от нравственных) мыслительные
добродетели не представляют собой обладание серединой; иначо
D. (316) и А. (233). — 91.
34
Это единственное место, где «благоразумие» заменено сино­
нимом «скромность»; и у Платона это синонимы: Legg. 794а7, Polit.
307а—b, причем Платон выводит из «скромности» (kosmiotës) «кос­
мос»35(Gorg. 507о—508а). — 92.
См. Od. XII 219. В известном нам тексте Гомера это слова
по Калипсо, а самого Одиссея. Гомера и других авторов Ар. почти
всегда цитирует «неточно». Считается, что философа регулярно
подводила намять. Не менее правдоподобно, на наш взгляд, дру­
гое: тексты, которыми пользовался Αρ., отличались от тех, что
дошли до нас. Что касается Гомера, то Ар. не только написал
о нем несколько сочинений, по и сделал собственную редакцию
текста, так что разумно предполагать, что Ар. цитирует текст соб­
ственной редакции. — 93.
30
Αρ., видимо, сознательно играет словами крайность и
крайне: крайняя трудность достижения середины объясняется тем,
что 37
сама опа —- «крайность», вершина (1107а8).— 93.
См. П. III 156—160. — 93.
38
Речь идет не о физическом ощущении, но о моральном чув­
стве, нравственной интуиции. Ср. 1126Ь4, 1143Ь5, 1147а26. Ар.
начинает с того, что переносит термин «чувство» из сенсуалистиче­
ской сферы в сферу этики. Затем он переносит «чувство» и в сферу
интеллекта (1142а23—29), но впоследствии вообще отказывается
от этого термина для этики: середина находится в ведении верного
суждения (1114Ь29 ел., 1115М2 ел., 1138Ь20 ел.), отождествляемого
в итоге с «рассудительностью» (1144Ь28). — 94.
Книга третья
1

В некоторых случаях термины akoysion и hekoysion лучше
было бы перевести как «не(пред)намеренное» и «(пред)намеренное»
(но тогда невозможна «семья» терминов: hekön — «по своей воле»
и т. д.). Определение добродетели в кн. II (ИОбЬЗб ел.) не включает
23

Аристотель, т. 4

705

понятий произвольного и непроизвольного, но в определение входит
понятие сознательного выбора, а оно непосредственно связано
с произвольностью или непроизвольностью действующего лица,
чему 2 и посвящены гл. 1—8. — 95.
Ар. пользуется здесь словом, представляющим собой атти­
ческий эквивалент общегреч. kakos — «порочный», «плохой», «злой».
Как полные СИНОНИМЫ ЭТИ слова выступают в 1113МЗ—14; там же
как СИНОНИМЫ употреблены «добродетельный» (agathos) π «добрый»
(epieikes). Вместе с тем phaylos характеризует низшее существо,
например зверя (1173а5), к которому порок как нравственное зло
как раз не может иметь отношения (см. 1145а25, 1150а1 ел.). Еще
одно отрицательное моральное определение у Ар. — «mokhthëros» (впервые 1110Ь27), в нашем пер. «испорченный», «плохой»; оно
предполагает сознательность порока и относится только к человеку
и его деяпиям; «испорченность» (mokhthëria) нами переводится
также как «порочность» и «порок». — 96.
3
Говоря о человеческом, Ар. настойчиво подчеркивает сла­
бость человека, ограниченность его сил: 1110а25, 11НЬ2, Н15Ь7,
1134а35, 1141а34, 1167Ь27, 1175а4, 1177Ь23; 31, ср. 1099М5,
ИООЬЭ, 1178Ь7, 1135а4. — 96.
4
Эрифила, подкупленная участниками похода против Фив,
заставила мужа Амфиарая принять в нем участие; Амфиарай нака­
зал сыну Алкмеону убить мать, если он не вернется из похода.
См. Eur. fr.68—69 (Nauck); цитата из этой же трагедии:1136а13.-96,
6
Поступок есть конкретное действие в определенных обстой
ятельствах; как таковой поступок избираем в данное время и
при данных обстоятельствах, что ведет к принципиальным трудно­
стям для выделения разряда непроизвольных поступков: поступки
не образуют разрядов. В следующем предложении Ар. оговаривает
и другую связанную с этим трудность: для «обстоятельств», т. о·
конкретных случаев, но существует общих правил. — 97.
6
Мнение, которое критикует Αρ., осповано на попимании
прекрасного и доставляющего удовольствие как объективных «ве­
щей»; в действительности вещи оцениваются как прекрасные н
доставляющие удовольствия субъективно, следовательно, человек
сам является источником действий, цель которых — удовольствие
и прекрасное. — 97.
7
Неведение общего, т. е. неведение основных нравственных
принципов, Ар. приравнивает к сознательному выбору порока.
По В. (118), фраза имеет такой смысл: причина непроизвольного
проступка лишь неведение частных обстоятельств, т. е. людей и
предметов, которые являются объектами действия. — 98,
7а
... те, кто...разговора—текст испорчен, перевод по смыс­
лу. —8 98.
Это древнейшее свидетельство обвинения Эсхила в раскры­
тии элевсинских таинств непосвященным (которые, как считалось,
он изобразил в одной из трагедий); ср. Ileraclid. Pont. fr. 170
(Wehrli).
История с катапультой ближе не известна. — 98.
9
Меропа в «Кресфонте» Еврипида (?) приняла спящего сына
sa его убийцу и хотела его убить; ср. Poet. 1454a5. Пример с комнем и пемзой примыкает либо к теме невольного убийства (тяже­
лый камень принят за легкую пемзу), либо к следующей теме оши­
бочного врачевания (Heliod. 44, 18; см. о медицинском употребле­
нии пемзы: RE Hlb. V, col. 474, 46 ел.). — 98.
10
В. (122) исключает из текста страсти, исходя из терминоло^
70&

гни самого Αρ.: ярость и влечение, по Αρ., не «страсти», а «стрем­
ления»; при таком чтении получается, что человеку свойственно
как рациональное, так и чуждое рассуждению (ta aloga).— 99.
11
«Желание» (boylêsis) в русском почти то же, что «влечение»
(epithymia). У Ар. желание отличается от влечения (стремления
к чувственным удовольствиям) своей интеллектуальной состав­
ляющей, сознательной сосредоточенностью воли на определенном
благе. Влечение, яростный порыв, желание и мнение расположены
в порядке нарастания интеллектуального элемента. — 99.
12
Т. е. невозможно одновременно влечение и «певлеченис»
к одному и тому же объекту, но возможно, чтобы сознательный вы­
бор отрицал (запрещал) влечение, а влечение отменяло сознатель­
ный выбор. — 100.
13
Гроч. doxai — «мнения» — предполагает известную развер­
нутость аргументации, теоретическую абстрактность; доксы — это
скорее интеллектуальная позиция, теоретические убеждения и
учения (ср. ниже: orthös — «верно» — принадлежит сфере нрав­
ственности, a alethös — «истинно» — интеллектуальной сфере мне­
ний). Поэтому в нравственной сфере мнения не составляют. — 101.
14
«Произвольное» шире, чем «сознательный выбор»: дети и
влори действуют произвольно, но без сознательного выбора. Опре­
деление сознательного выбора будет дано ниже (1113MÜ), через
понятие «решение, принятое заранее». Само название, но Αρ., указы­
вает на то, что сознательный выбор опирается на суждение, ибо
именно суждение (разум) выражает отношение между пещами (Met.
1046а36 ел.). — 101.
16
При нашем переводе этих терминов, к сожалению, исче­
зает связь их с boyle в значении «совет» и «совещание», тогда как
для слушателей Ар. было ясно, что решение принимается в ре­
зультате совместного обсуждения, а не уединенного обдумыва­
ния-взвешивания. Поэтому ниже (1112аЗЗ), во фразе «среди людей
все принимают решение...*, все — hekastoi, букв, «каждые», надо
понимать как отдельные группы или объединения людей. — 101.
1в
Космос здесь первое Небо (см. De cael. 278Ы0), — 101.
17
Кроме бога ( = необходимость) причиной закономерного
движения может быть человек, т. о. ум или искусство; ср. 1112а34.—
101.
18
Ар. имеет в виду, что принятое правописание следует знать,
а по устраивать совещание, как лучше написать здесь и сейчас;
так же невозможно, посовещавшись, принять решение о сумме уг­
лов треугольника и т. п. — 102.
19
В издании Sus. принято чтение «скорее в мнениях, чем в на­
уках».
— 102.
20
Напр., можно исследовать, какова сумма углов треуголь­
ника,21 но нельзя принять решение о том, какой ей быть лучше. —102.
Ср. И. II 53. По Аспасию (74,34—75,5), царь уподоблен
здесь части души, которая рассчитывает и решает, а народ — стре­
мящейся части; ведущая часть души, видимо, ум (ср. Met. 1048al0
χι EN 1168b30). Объединение «царя» и «народа» дает сознательный
выбор. Ср. рус. «царь в голове». — 103.
22
Подробно интеллектуальный элемент выбора обсуждается
в кн.23 VI (1139аЗ—МЗ, 1144а20, 1145а4). — 103.
Если желают только блага, тогда (1) либо не избирают
зла, (2) либо никогда не ошибаются в выборе, (3) либо, выбирая
зло, не «желают», так как выбирают «желанное». Однако люди оши23*

707

баются в выборе и говорят, что это так. Следовательно, можпо
выбирать как благо, так и зло; ср. De gen. et согг. 325а21; / . 103—
105. 24— 104.
Автор неизвестен, см. Bergk. 738; ср. вариант у Эпихарма
(DK 23В7) и Псевдо-Платона (De just. 374a). — 105.
26
Рождение человеком человека — естественный пример на­
чала (arkhë): человек — архе для ребенка. Аналогично человек
должен быть архе своих поступков, и поступки походят на склад
души, как дети на родителя. Если же полагать движущую причипу поступков вне человека, в поисках архе придется уйти в бес­
конечность. — 105.
28
Закон Питтака, см. Pol. 1275Ы8—23, Rhet. 1402М0—13;
ср. 27
EN 1110Ь26. ~ 105.
См. прим. 6а к с. 80. — 106.
28
Отсылка к парадоксу Сократа; см. ММ 1187а8; PI. Ρ»p. 357b
ел.; 29Хеп. Mem 3, 9, 4; 4, 6, 6 ел. — 106.
Sus. считает, что логичнее переставить абзацы этой главки. —
108. 30
Отсылка к «таблице»: 1107аЗЗ—Ь4. — 108.
31
Некоторые (выше а15) — Платой; см. Lach. 191 de. Платон
вкладывал в «мужество» более высокий смысл, чем это было при­
нято. Характерно, что Αρ., который постоянно подменяет общегре­
ческое значение этической лексики семантикой «собственного произ­
водства», в этом случае полемизирует с Платоном и Сократом, опи­
раясь па общепринятые представления: смерть в море или от недуга—
жалкая, па войне — славная и прекрасная (см. 1115а29 ел.); ср.
прим. 41 к с. 112. — 109.
32
Почет от сограждан воздается в демократическом или аристо­
кратическом государстве, а почет от властителей — в монархи­
ческом или тирапническом. —109.
33
Византийский коммептатор как примеры ужасов, превыша­
ющих силы человека, приводит гром, молнию, землетрясение, навод­
нение, пожар (Апоп. 163,2—А). — 109.
33,1
... т . е. ... прекрасно — текст испорчен перевод по смыс­
лу. —
110.
34
Уже говорили —- 1107Ь2—30, 1108а5. Первое упомипапие
кельтов в греческих источниках относится к 368/7 г. (Хеп. Hell.
7, 1, 20; 31). По ЕЕ, 1229Ь28, кельты встречали наводнение копья­
ми. — НО.
36
См. 1116а10. — 111.
36
Гражданское, воинское (термин в ЕЕ: stratiötike"), от гнева,
от самонадеянности и от незнания. — 111.
37
II. XXII 99. - 111.
38
И.
VIII 149-150. — 111.
39
П. II 391—393. Ар. цитирует «поточно» (см. прим. 35 к
с. 93): объединяет три строки в две, опуская слова о судах и ахей­
ском стане, причем приписывает Гектору слова Агамемнопа (ср.:
в Pol. 1285al0—14 та же цитата как слова Агамемнона — возможно,
в результате исправления текста древним редактором).—112.
40
Это, видимо, относится к не-грекам, см. Hdt. VII 223. —·
112. 41
Сократовы определения мужества как ананил страшного и
нестрашного даст Платон (Lach. 194е, 199а, Prot. 350а—с, 360d).
Однако из общего контекста ясно, что Платон под знанием здесь
подразумевает не просто опытность: мужество у него — это при708

близптельно твердость характера при глубоком понимании всего,
что имеет значение в человеческой ЖИЗНИ; см. Lach. 197с ел. (см.
также
J. 120); ср. Rp. 429b ел. — 112.
43
Имеются в виду события третьей священной войны в Коронее (354/3 г.): помощники коронейцев, заметив в начале битвы ги­
бель одного из своих предводителей, бежали, а оставшиеся на месте
коронейцы были перебиты (см. RE Hlb. XXXV, col. 501—502;
FHG I 274, 153). — 112.
43
Ср. II. XI H и XVI 529; IV 470, XIV 151, XV 232 и 594;
Od. XXIV 318. «Закипела кровь» в сохранившихся текстах Гомера
отсутствует, однако это распространенный фразеологизм; см. De an.
403а31, Theoer. Id. XX 15. Перевод thymos как «ярость», «ярост­
ный порыв», «порыв», «порыв ярости» условен. Может быть, слову
thymos соответствует «ретивое». В кн. VII Ар. определяет thymos,
противопоставляя его epi-thymia — «влечение»: 1149а24 ел. Тради­
ционное, еще гомеровское, представление о thymos (см. D. 343—4)
Ар. использует для обозначения иррациональной части души, при­
частной логосу-суждению, слушающей ого; ср. 1102Ь31 и прим. 70
к с . 75, см. также PI. Rp. 441 be (см. также прим. 12 к с. 82). —
Ш.
44
Скрытая цитата из Гомера (И. XI 558—562). — 113.
45
Эти причины — прекрасная цель и верное суждение. — 113.
48
Уже трижды (1115Ы2, 19, 1117а8) Ар. указывал на реша­
ющую роль «верного суждения» для мужества, так же как и для
благоразумия (1119Ы0 ел.). Этому, казалось бы, противоречит
презрепио к мужеству по расчету и рассуждению (ек logismoy kai
logoy). Но по-видимому, здесь «расчет» и «рассуждение» имеют
обыденный смысл: «расчетливое выгадывание», «подсчет выгоды»;
ср. Lys. 2,21—23. — 114.
47
Л. трактует axioma как «достойная причипа», G. и В. —
как «уверенность в себе», «опора па себя»; можно понимать ото и
как «оценка опасности». — 114.
48
См. Хеп. Hell. 4,4,10: в сражении у Длинных Стен Коринфа
(392 г.) спартанцы вооружились щитами союзников сикионцев
с буквой
«С» (Σ) на них. — 114.
49
По-видимому, цель здесь нравственно прекрасное, а пе по­
смертная слава или, например, победа. Ар. отличает «удовольствие»
от нравственного «удовлетворения», но греческий язык не дает воз­
можности выразить это различие терминологически, отсюда и ого­
ворки: «разве только в той мере...». — 115.
60
Имеются в виду наемные воины. — 115.
51
«Благоразумие», софросине, обозначает сдержанность, спо­
койствие, умеренность, знание самого себя, самоконтроль, здравый
смысл, идущие не от ума, но от здоровой «натуры», комплексную
нравственную добродетель нормативного, среднего гражданина.
Болое высокий смысл имеет слово у Платона (Char., Phaedr. 237d—
8с, Rp. 430с—2Ь, Legg. 631cd, 710ab, 716d, Rp. 591b5, Symp.
196b—d, Rp. 390d и др.; ср. temperantia в позднейшей европ. тра­
диции). Славянская калька «целомудрие» только в узком своем
смысло (применительно к эротической сфере) соответствует некото­
рым употреблениям софросине в EN (1118Ь5 ел., 1129Ь21). «Цело­
мудрие» в широком смысле, как нравственная чистота, беспороч­
ность помыслов, святая безгрешность, непригодно в качестве тер­
мина античной этики. Αρ., превращая софросине в термин своей
этики, сузил его значение по сравнению с обиходным (хотя и не
709.

до «целомудрия» в узком смысле). Поскольку благоразумие у Ар.
имеет дело с телесными удовольствиями (в меньшей степени со стра­
даниями), Ар. приходится спецнальпо отграничивать благоразумие
от воздержности (см. 1151ЬЗ). «Благоразумный» в обычном смысло
см. 1123Ь5. О различии софросипс у Ар. и Платона см. D. 348 ел. —
115.
62
1107Ь4-6. — 115.
63
Миро — благовонное масло, напоминает о возлюбленных,.
запахи яств — о пирах, т. е. о других, не обонятельных, удоволь­
ствиях. — 116.
" И. III 24. — 116.
65
Ср. изложение теории вкуса в De an. 422a8 ел. — 116.
68
Имеется в виду Филоксен (см. ЕЕ 1231а15—17, Met. 950a2—4),
историческое лицо и вместе с тем легендарный гурман, выведен­
ный в комедиях Аристофана и Евполида. Его молитва об удлинении
глотки вошла в поговорку (см. В. 157, RE Hlb. XXXIX, col. 190
№ 5). Филоксен был и философом, учеником Анаксагора; визан­
тийский комментатор (А поп» 445, 19—21) сообщает его определение
удовольствия: удовольствие есть «цель цельиейшая» (или «полнота
полнейшая»), telos telikötaton. — 117,
67
IL XXIV 130. — 117.
68
См. прим. 6а к с. 80. — 118.
б
· Возможен также перевод: «и стремление к удовольствию
в них бывает особенно сильно». — 120.
Книга четвертая
1

Щедрость — eleytheriotës, от eleytheros — слова, которое·
обозначает свободнорожденного члена общины (см., напр., 1128а18,
20, 32, 1176Ь20); в аристократической этике оно стало обозначать
весь комплекс нравственных норм свободного, и особенно широту
и свободу поведения в имущественных вопросах (соответственно
aneleytheros — скупой). В кн. IV термины с корнем eleyth- имеют
это последнее значение, но другое, более широкое, в них также
«слышится»: 1121ЬЗЗ — «недостойный свободного» (aneleytheros);
1158а21, 1162Ь27, 1179Ь8, 1118Ь4 — «благородный», «возвышен­
ный» (eleytheros). См. Pohlenz M. Griechische Freiheit. Wesen und
Werden eines Lebensideal. Heidelberg, 1955. — 121.
2
О мужестве и благоразумии уже сказано, а то, как человек
судит, относится к правосудности и будет рассмотрено в кп. V. —
121. 9
Здесь содержатся яспые указания на метод создания тер­
минов, а) Ар. выясняет общепринятое значение слова (здесь слова
«мот»): «мы» (выше) — это не сам Ар. и не его школа, а «мы все» —
греки; Ь) выясняет его пересечения со значениями других слов
(здесь со значениями слов «невоздержность» и «безрассудство»);
с) находит такое значение, которое есть только у этого слова («тот,
кто уничтожает свое состояние»); d) объявляет его собственным,
или главным, значением, смыслом своего термина. При этом под­
черкивается, что значение не «придумано», а взято из традиции:
в таком смысле мы понимаем (букв, «перенимаем») мотовство. Ниже
(И21 al6 ел.) значение термина сужено еще более: он применяется
только к частным людям, а не к тираннам (1120Ь25 ел.); ср., однако,
1121М слл. — 121.
4
В этом пассаже и далее непереводимая игра слов, основан-

7*0

ная па том, что слова «польза», «пользоваться», «полезный» и «день*
ги», «имущество» по-гречески одного корня, ср. прим. 23 к с. 59. —·
121. 5
Т. е. люди чаще прижимисты, а не вороваты, так как первое
легче.6 — 122.
Для добродетельного отклонение от добродетели всегда му­
чительней материальной потери, поэтому даяние, согласное с добро­
детелью, не может заставить страдать. — 122.
7
Поскольку имущество лишь средство (1120М); ведь, по Ар м
ценится
только безотносительная цель (1101Ы0—2а4).— 122»
8
Т. е. давший одну мину будет «щедрым» или «скупым» в зави­
симости от величины состояния. — 123.
9
Весь абзац — реминисценция из Платона: Rp. 330с. —123.
10
Жалобы па слепоту богатства — общее место; ср. стихи
Тимокреоита: В. (108), комедию Аристофана «Плутос», максиму
Деметрия
Фалерского: Diog. Laër. V 82. — 123.
11
См. прим. 3. Тиранп не может быть мотом в Аристотелевом
смысле, потому что тратит не свое состояние, а казну (1120а2—3). —
123.
12
Приобретение (выше) в этом контексте соответствует «полу­
чению», «бранито» (lepsis). Смысл: правильно давать можно лишь
то, что правильно брал, следовательно, невозможно, чтобы человек,
бравший недолжным образом, затем давал должным образом; тем
самым отрицается возможность искупления. — 124.
13
Подразумевается высказывание поэта Симонида, приведен­
ное 14
в Rhet. 1391a8. — 124.
Т. с. если речь идет о жизненно важном, затрагивающем
нрава, то берущий себе больше, чем следует, и дающий другому
меньшо, не просто скуп, а неправосуден (см. кн. V). — 124.
10
Но Αρ., старики скупы и предпочитают прекрасному полез­
ное: 1121МЗ, 1156а24—26, Rhet. 1389b27—9. — 124.
10
Т. е. скряга, который режет тминное зернышко на части.
Это насмешливое прозвище, вероятно, восходит к комедии: Arph.
Vesp. 1357; Alex. fr. 251 (Kock)%; Posidip. fr. 26,12 (Kock). Другие
синонимы к «скупцу» и «моту» см. ЕЕ 1232а12 ел. В словах «сами
они так говорят» D. (362) видит указание на речь комедийпого «скря•ги». — 126.
17
By. и В. исключают «разбойник» из текста; тогда те и другие—
ОТО игрок (шулер?) и банный воришка. По D. (362), те — это шулер
и воришка, которые наживаются за счет окружающих, а другие —
ято разбойники, которые идут на риск. По А. (249), шулер, обманы­
вающий друзей, — те, вор и разбойник — другие. — 126.
18
Название «великолепие» (megalo-prepeia) подразумевает, что
«подобающая», «лепая» (prepoysa) трата состоит в должной «вели­
чине» (megethos). Ρ усек, «великолепие», хотя является калькой
данного греч. слова, не вполне пригодно для перевода: megalopro})ës — характеристика внутреннего склада души, а «великолеп­
ный» — характеристика впечатления, производимого человеком (чаще
предметом, делом, результатом); равноправный перевод — «блиста­
тельный» и «блистательность». Антоним — мелочный, «скудолепный»
(mikroprepës), возможно, создан самим Ар. для симметрии. — 127.
19
Снаряжение триеры — чрезвычайная общественная повин­
ность для богатых. Снаряжение священного посольства на Делос
или на Олимпийские игры — регулярная. Первая — более значи­
тельная и дорогостоящая. — 127.
711

*> Od. XVÏI 420. — 127.
21
См. 1123al9—33. Выражением «безвкусная пышность* пере­
даются два термина: banaysia и apeirokalia. Первый обозначает гру­
бое ремесло, недостойное свободных, второй — отсутствие вкуса
к прекрасному. Сочетание этих терминов предполагает, что люди
низших слоев как таковые лишены вкуса и потому результаты за­
трат богачей из низов отличает нелепая, грубая роскошь. — 127»
22
См. 1103Ь21—3, 1105Ь25—8. —127.
23
Предприятие или дело здесь праздничные процессии, теат­
ральные представления, торжественные пиршества и другие обще­
ственные
повинности богатых. — 128.
24
Почетные (timia), может быть, следует понимать как «само­
ценные», т. е. «ценимые», а не «хвалимые», ср. 1101 Ml и пиже
b36. 25— 128.
Букв, «из доброчостолюбия (eyphilotimêta) ради общего»;
иначе В. (176): «как то, за счет чего легко (еу) удовлетворить често­
любие». — 128.
20
Одаривание гостя (чужеземца) у древних пародов имело
сакральный характер; считалось, что гость но только паходится
под покровительством божества, но и представительствует за пего
(ср. распространенный фольклорный мотив о боге, явившемся под
видом странника, гостя). Вот почему дары богам, т. е. посвященные
им предметы, подобны подаркам для гостей. — 129.
27
Тряпичные или кожаные мячи ярких цветов и лекифы (как
правило, небольшие, узкие керамические кувшинчики), обычные
и то время подарки детям, могли стоить всего несколько обо­
лов. — 129.
28
Пурпурная ткань — реквизит богослужения (ср. Alsch. Ag.
918 ел.: царь не решается ступить на разостланный для пего пур­
пурный ковер), поэтому она неуместна как комедийпый реквизит.
Мег ар ск а я комедия, фольклорные фарсы, в Афинах считалась образ­
цом грубого вкуса. — 129.
29
Традиционный перевод megalopsykhia калькой «великоду­
шие» $же значения греч. слова: megalopsykhia — это гордость,
благородство, значительность, масштабность; ср. определение вели­
чавого (megalopsykhos) в An. Post 97M5 ел. (в пер. Б. А. Фохта
«благородный»), В. я J. усматривают в созданном Ар. портрете
психологического типа также некоторый налет иронии, поэтому
нами избран перевод «величавость», (а но «величие») ведь «идеал»
Ар. другой — мудрость-созерцание. — 130.
80
Чтобы называться спесивым, надо притязать на великое;
если же человек притязает на среднее, даже не будучи этого достоин,
то это еще не «спесь». — 130.
31
Считать себя достойным здоровья (телесное благо) или благо­
разумия (благо души) нелепо. Остается считать себя достойным,
т. е. требовать, третьего вида благ — внешних. При этом следует
помнить, что греч. axia по сравнению с русск. «достоинство» в боль­
шей мере «цена» и «стоимость», нежели чисто нравственное ка­
чество. — 130.
а2
Величавый вовсе не считается в обиходе самым добродетель­
ным, поэтому, выводя логически, что величавый д о л ж е н б ы т ь
самым добродетельпым, Ар. добавляет «поистипе величавый». В даль­
нейшем, при столкновении таких характеристик величавого, как
гордый, заносчивый и т. д., с выводом Ар. о том, что величавый —
самый добродетельный, обнаруживается противоречие: вопреки
712

определению величавого как имеющего дело с честью (1123Ъ23) Ар,
говорит,
что он честью пренебрегает (1124а 15 ел.). — 131.
33
Постыдное совершают, будучи вынуждены к этому чем-то
большим, чем стыд, подавляющим. Для величавого ничего такого
не существует: нет ничего великого. Эта фраза повторена еще дважды,
причем «великое» означает здесь «потрясающее», «важное», «огром­
ной значимости» (1125а2,15, ср. 1124а19). — 131.
34
Такая награда есть оценка добродетели извне и как таковая
ни в коем случао не есть, по Αρ., цель самого добродетельного; см;
прим. 55 к с. 68 и 49 к с. 115. — 131.
35
Реминисценция из PI. Legg. 727d: y кого жизнь больше
всего36 в чести, у того не в чести душа. — 133.
См. П. I 394—408 и503—4. Историк Каллпсфен рассказывает,
как благородноо умалчивание лакедемонян склонило афинян к ока-,
занию им помощи (см. Апоп. 189, 12—18, F. Gr. H. 124F8). — 133.
37
Здесь допустимы разные толкования. По В. (185), величавый
предпочитает столь трудные дела, что в них пет соперников, на­
пример завоевание мира (Александр). Если же то, в чем нервен-»
ствуют другие, — профессиональное мастерство оратора, воена-,
чальника и т. д., тогда возможны еще две трактовки: 1) величавому
не подобает суета, великие дела находят его сами; 2) величавый
человек — это но то же, что мастер своего дела, у пего особое жиз­
ненное поприще. — 133.
38
Т. е. величавый прибегает к самоумалению тина: «боюсь,
я не в силах помочь», чтобы избавить.себя от докучливых проси­
телей. — 133.
39
Ср. Pol. 1330a23. — 133.
40
1107Ь24-30. — 135.
41
Обе эти добродетели — не щедрость и великолепие, а щед­
рость и «безымянная» добродетель, связанная с честью. Ни в дру­
гих «Этиках», ни в «Риторике» эта «безымянная» добродетель но об­
суждается.
— 135.
42
1107Ь32-1108а1. — Щ.
43
В ЕЕ 1231Ь5 ел. все «слова» найдены: ровность, или уравно­
вешенность, — середина между злобностью и низкой покорностью,
причем злобный (khalcpos) приравнивается к гневливому (orgilos)
и дикому (agrios), a низко, т. е. скотски и рабски, покорный (andrapodödes) — к безмозглому (anoëtos); ср. 1126а8. По Rhet. (II 3),
ровность — не добродетель, а свойство (pathos). Гневливость (Ь29),
вероятно, неологизм Аристотеля. — 136.
44
Ср. PI. Gorg. 483b. В ЕЕ и ММ на место «безгневности»
поставлена «тупость» (analgesia), т. е. флегматичность. В EN термин
analgesia описывает нечувствительность к страданию, см. 1100Ь32
ел., 1115Ь26, ср. прим. 6а к с. 80. — 136.
45
Название — akrokholos (от akros — острый и kholè" — желчь).
Желчь считалась причиной горячего, а не придирчиво злобного
характера, русскому «желчный» у греков соответствовало pikros,
букв, «горький». В первоначальном обзоре добродетелей и пороков
в кн. II не упоминались ни горячие, ни желчные, ни злобные (см,
а 20 ел.) — 137.
м
Метафора известна ужо из «Илиады»: I 81. — 137.
47
Далее слегка варьируется уже сказанное в 1109М4, ср4
прим.
38 к с. 94. — 137.
48
Человеческие качества, рассматриваемые в этой главе, в ММ
и ЕЕ (1234а24) считаются не добродетелями, но срединностями
713

в страстях (pathetikai mesotêtes), скорее даже свойствами, так как
не предполагают сознательного выбора; иначе в EN (1126Ь34,
27ЫЗ); ср. прим. 16 к с. 324. Порядок перечисления «добродетелейсвойств» в «таблице» (1108а9—30) и в «итогах» (1128Ь7 ел.) иной,
нежели в главах 12—14. — 138.
49
Совместная жизнь не предполагает ни отношений семьи, ни
отношений «коммуны» (в дальнейшем to sydzën переводится как
«жизнь сообща»); термин описывает близкие отношения неформаль­
ных групп. Взаимоотношения посредством речей и предметов (по­
ступков) — общая формула всех коммуникаций в государстве;
ср. 1108а10 ел. — 138.
60
Подхалим, или льстец, — комедийная маска, которая в но­
вой 61
комедии получила название «парасит». — 139.
1108а30, 1126Ы6. — 139.
62
Выше, однако, имя этой добродетели — «правдивость»;
ср. прим. 30 к с. 90. То же самое — это общение, жизнь сообща,
обмен
речами и предметами (1126Ы1). — 139.
63
Прямой — от ayto (само) и hekastos (каждый). По В. (194),
oythejeastos — это ho ayto hekaston legon — «тот, кто называет
каждую вещь ео собственным именем». lloZ). (389), здесь «слышится»
и а у tos hekastos — «всегда верный себе»; ср. выше, 1096а35 и Тор.
162а27. — 140.
бза
Текст испорчен. — 140.
51
Предложение в скобках либо должно быть перенесено выше,
27Ь22, в конец пассажа о хвастуне (1127Ь22), либо (В. 195) счи­
таться припиской, варьирующей тему «бесцельного хвастуна»: но
хвастун,
а пустой болтун. — 140.
61а
Спартанцы похвалялись своим аскетизмом, в том числе пре­
небрежением к одежде: см. Хеп. Lac. 114; Plat. I 634 (Kock). —141.
66
Здось перевод на основании ЕЕ 1234а13 ел., гдо различаются
тот, кто умеет шутить (средний между «пошлым» π «сухим»), и тот,
кто понимает шутки даже в свой адрес. Иначе В. (197): важно,
в какой компании (среди кого) человек говорит или выслушивает
остроты. — 141.
68
Eytrapelos (остроумный) — букв, «поворотливый», в обиходпом употреблении не имело положительного смысла (Pind. Ρ у th. IV
105;/s. Агеор. 49; Ael. V. H. 5, 13), так же как русск. «вертлявый»,
«проныра», «шустрый». Ар. прибегает к этимологизации для обнов­
ления семантики слова «изнутри»: cgtrapelos-oytropos от еу —
«хорошо» и tropos — «образ», «способ», «обращение»; в ЕЕ 1234а12
остроумие уже самый добрый склад души, но, по Rhet. 1389Ы1,
это свойство только юности. — 142.
Б7
Скот (andrapododës), букв, «человеконогий» — обозначение
рабов и вообще уродливо неразвитых людей; ср. выше, прим. 43
к с. 68136. — 142.
Старые и новые комедии не имеют отношения к делению на
«древнюю» и «новую» комедию у грамматиков, это просто указанно
на более ранние и современные Ар. комедии. — 142.
69
D. (394) видит здесь реминисценцию рассуждения Платона
о заражении дурным вкусом фарса через театральное представление:
Нр. 60606с. - 142.
В «таблице» добродетелей и пороков как середин и крайно­
стей присутствуют «негодование» и «стыд» (1108а32 ел.); реально
рассматривается только стыд, причем вне схемы «избыток — сере­
дина — недостаток», так как это по добродетель, а обладание серо714

диной в страстях. Разницу между «стыдом» (aidôa) и «стеснением!)
(aiskhynë) и их производными Ар. игнорирует. D. (396) считает,
что невнимание Ар. к такой важной для античной этики категории,
как «стыд», связано с чисто эмоциональным, не рациональным ха­
рактером этого переживания. — 143.
61
Определение принадлежит Платону: Legg. 646е—7Ь; Ар,
критикует
его: Тор. 126а6, Rhet. 1383M3, 1384а23. — 143.
62
1145а15—1152а36. Как и стыд, воздержность — это смесь
порочного действия и добродетельного переживания; и стыд, и воз­
держность необходимо сопряжены со страданием, а добродетель
нет. — 144.
Книга пятая
1

Текст кп. V, VI и VII EN тождествен тексту кн. IV, V и VI
ЕЕ. См.
преамбулу к Примечаниям. — 145.
2
В кн. V построение системы понятий на основе однокоренпых
слов осуществлено у Ар. наиболее последовательно. При этом по
только используются имеющиеся в языке слова с корнем dik-, но
и создаются «для системы» многочисленные производные. В пере­
воде этой системы терминов мы отошли от установившейся тра­
диции передавать dikaiosynê как «справедливость», dikaios — «спра­
ведливый», а остальные слова с этим корнем по-разному: adikein —
«обижать», adikëma — «преступление», adikia — «урон» и т. д. Не­
обходимо подчеркнуть: в этих терминах Ар. описывает преимуще­
ственно сферу права, закона, судопроизводства. Близость политики
и этики у Ар. особенно очевидна именно в кн. V. В русском языке
«справедливость» заведомо шире сферы юриспруденции. Поэтому
справедливость в суде — частное выражение болео широкой спра­
ведливости вообще. Для Ар. же наоборот: дикайосине как внутрен­
няя добродетель — это интериоризированное право. Дикайосине
и широком смысле, как справедливость и праведность, — это для
Ар. «полная добродетель в отношении к другому» (1129Ь25). Но эту
дикайосине он из рассмотрения исключает (1130а14 ел.) и занима­
ется затем только частной дикайосине в области права. Нами избра­
но для перевода слово «правосудность», зафиксированное в Словаре
церковнославянского и русского языка (СПб., 1847, т. 3, с. 421)
и обозначающее свойство правосудного. Представим термины с кор­
нем dik- в виде таблицы:
bo adikos
Ьо dikaios
неправосуд­
правосудный
ный, непра­
правый
вый
правосудное
to adikon
to dikaion
неправосудноо,
право, право­
неправое
судие
ta dikaia
правосудные
ta adika
противоправ­
ное, наруше­
поступки.
ние права,
все, относящееся
неправосуд­
к правосудию
ные дела,
поступки
(безраз­
лично, воль­
ные или
невольные)
715

adikia.

неправосуд­
ность (как
un утреннее
СВОЙСТВО

И

fdikaiosynè"

правосудность
(в основном как
внутреннее
свойство)

dikaiopragia

правосудность
в действии
(ПЗЗЬЗО)
праводелание
(1135а10, Са5)
общее понятно
для:
a) см. выше
b) исправление
неправосудного
(1135а9 ел.)

j

как действие)

adikcma

adikcin

неправосудно©
дело (де­
лается созна­
тельно, но не
всегда пред­
намеренно:
1130а28, 4а12,
5а8 сл м 7a2t
8а24)
поступать не­
правосудно,
против права
(но своей
воле)

dikaiopragèma
a) to dikaion
b) dikaioma

dikaiopragein

adikeisthai

терпеть не­
правосудие
(не но своей,
по по чужой
воле)

dikaioysthai

ta adika
prat Lei η

делать неправо­
судное (без­
различно,
по своей воле
или нет,
может быть,
случайно:
113Са27)
испытывать
неправосуд­
ное (по своей
воле:1136а28,
Ь5)

ta dikaia
prallein

ta adika
paskliciü

dilco

dika.stës
dikaios
716

совершать право­
судные дела
(1l3üa28),
осуществлять
правосудие
(1172Ь26) (со;ша^
тельно, целе­
направленно)
терпеть правосу­
дие, т. е. быть
обвитом право­
судного обраще­
ния с чьей-либо
стороны
(1136а18)
совершать право­
судные поступки
(безразлично,
сознательно или
нет, может быть,
случайно: 1134а2,
1135L5, 1168b2G)

правда-приговор;
правда-право­
судие (11321)27,
4а31)
вершитель право­
судия (судья),
1132а7 ел.
по нраву, право­
судно

Термины с корнем dik- вне кп. V не имеют системного характера,
их значения обиходные: dikai — судебное разбирательство (1162Ь30,
1164МЗ); dikastikoi logoi — речи в суде (118la4); dikanikë phronêsis — рассудительность в судопроизводстве (1141 ЬЗЗ). В таблице
нет отсылок к тексту для терминов, которые встречаются много­
кратно. Курсивом выделены слова, которые Ар. «сочинил», при
этом надо иметь в виду, что словам, взятым из обиходного языка,
он придал несколько иное значение. Создавая терминологическую
систему из многозначного материала живого языка, Ар. счел нецеле­
сообразным сразу же давать свое определение дикайосине и спе­
циально оговаривает это (1129а12). Слово «справедливость» исполь­
зовано в нашем переводе для передачи другого термина, см. прим. 19
к с. 150. — 145.
8
Тот же путь — метод изложения мнений и их разбора
(1098Ь8—12,
ср. 1145Ь2—7). — 145.
4
Признается — отсылка к Платону и Академии (см. D. 399).
Умения и науки охватывают сферу физических способностей, техни­
ческих навыков и теоретических знаний, которые имеют дело с про­
тивоположностями: способность видеть есть способность видеть
белое и черное, врачебное искусство — умение обращаться со здо­
ровьем и болезнью, физика — это знание о движении и неподвиж­
ности и т. п. Будь правосудность умением, или способностью, или
навыком, правосудный мог бы быть умелым преступником; однако
правосудность есть «склад», от которого зависят только отвечающие
ему поступки. Ср. Тор. 145Ь34. — 145.
8
Применительно к «правосудному» то, с чем он имеет дело
(to hypokeimenon) есть правосудное дело и поступок. «Закалка» —
пример отыменного (ср. прим. 31 к 61); закалка (eyexia ) так отпосится к тому, что закаливает, как правосудность к тому, что создает
правосудность и одновременно исходит из нее, т. е. к ta dikaia;
ср. 1130Ь22—23, 25. —146.
6
Т. е., если добиваться, например, чести, не заслуживая ее,
честь не будет для человека благом; так что надо искать не того,
что считается благом вообще, а добродетели, и тогда блага безотноси­
тельные
будут благами для самого человека. — 146.
7
Сфера действия законов — все вместе, т. е. все области жизни,
в отличие от сферы действия «права», регулирующего отношения
«больше-меньше» путем пропорционального уравнивания сторон
(см. ниже). Кто имеется в виду под всеми, лучшими и т. д., можно
интерпретировать по-разному: 1) если польза всех соответствует де­
мократии, то польза лучших — аристократии, имеющих власть
(«по добродетели» выбрасывается) — олигархии, монархии и тиранпии; что значит как-то еще, не ясно; 2) если польза всех или лучших
соответствует идеальному государственному устройству, то польза
имеющих власть по добродетели — аристократии, как-то еще —
тимократии (см. В. 207); 3) если польза всех соответствует демокра­
тии, то польза лучших — аристократии, имеющих власть по доброде­
тели — идеальному государству, как-то еще — всему остальному.—
147.
8
Eur. fr. 486 (Nauck), ср. Plot. Enn. 1, 6, 4. — 147.
9
Ср. Theogn. 147. — 147.
10
Эта гнома использована еще Софоклом: Ant. 175 ел. — 147.
11
Ср. PI. Rp. 343 с, 392b; речь идет не о самопожертвовании,
но о том, что человек соблюдает право чужого, любого человека,
а не только родного, близкого, друга или кого пожелает, — 147,
717

12
Arkhôn (начальник) может означать также «властитель»;
в таком случае речь идет не о пользе архонта или сограждан в
демократическом или тимократическом государстве, а о пользе мо­
нарха (тиранна) или рядовых граждан. — 148.
13
Разница между добродетелью в целом и правосудностью ана­
логична разнице между рассудительностью, или практической
мудростью (phronèsis), и искусством управлять государством (роlitikë tekhnê); см. 1141Ь23. — 148.
14
Ср. [PL] Eryx. 396e; Arph. Thesm. 345; Petr. Sat. 126. — 148.
1Ь
. Принято чтение В. по By.: «предписываются доброде­
телью».
—150.
16
Впоследствии — 1179Б20—1181Ы2. О различии добродетели
человека и добродетели гражданина см. Pol. 1276M6—7Ь32: добро­
детели гражданина в реально существующих государствах специа­
лизированы соответственно функциям граждап. Но в идеальном,
«лучшем» государстве «специалисты», все те, кто выполняет узкие
функции, обеспечивающие существование общества, в число граж­
дан но входят: граждане идеального государства («лучшие») заняты
законодательством, управлением, совещанием, и для них доброде­
тель человека и гражданина совпадает. См. Pol. 1278а40—Ь5,
1288а32—Ь2, 1333а11—16. — 150.
17
Поскольку в dikaiosynë в обиходном языке «слышится»
не столько «юстиция», сколько «справедливость» (ср. прим. 2), Ар.
стремится избежать выражений «распределительная» и «направи­
тельная правосудность» и, используя в основном субстантивиро­
ванное прилагательное среднего рода to dikaion, говорит о праве
(а не о правосудности) распределительном и направительном; о зна­
чении направительного права см. прим. 24 к с. 152. — 150.
18
Обмен (synallagmata) — термин с очень широким зпачопием, который описывает отношения, ведущие и к взаимной выгоде,
и к взаимной невыгоде, и к выгоде одной стороны и невыгоде дру­
гой; при этом произвольный обмен — это «обязательства как след­
ствия договора» (obligationos ex contractu), а непроизвольный —
«обязательства как следствия преступления» (obligatines e delicto);
обмен тайком и подневольно значит тайком от потерпевшего и про­
тив воли потерпевшего. — 150.
19
То ison переводится также как «справедливость», «равенство
по справедливости»; остальные термины этого гнезда: «несправед­
ливый» — anisos, «справедливый» — isos, «уравнивание», «прирав­
нивание» — isotës, «приравнивать», «устанавливать [справедливое]
равенство» — isadzein. Слово «справедливое» добавляется не тол-ько
для сохранения однокоренной системы терминов, но и для того,
чтобы подчеркнуть: просто равенство, без оговорок, — это, по Αρ.,
непременно неравенство (см. ниже прим. 20). «Справедливое» под­
черкивает, что равенство в распределительном правосудии должно
учитывать достоинство сторон: пропорциональное право есть спра­
ведливое равенство (1131а25 ел.), ср. о двух равенствах у Платона:
Legg. 757a—d и 744Ьс. — 150.
20
Люди не равны по заслугам, общественному влиянию, спо­
собностям и т. п.; количественное равенство вызывает споры и
недовольство.
Ср. Pol. 1301b26—2а15. — 151.
21
Здесь сторонники аристократии — это не знать (зпать под
достоинством понимает как раз благородное происхождение), а
лучшие люди, те, кто могут быть гражданами лучшего государства.—
151 <

718

22
В этом абзаце прерывная и непрерывная пропорции рассмат­
риваются на геометрическом материале, т. е. буквы (судя по тексту:
лё toy α [gramme]) обозначают отрезки. В следующем абзаце как
своеобразная модель права используется только прерывная про­
порция и буквы обозначают не отрезки, а члены (термы) пропорции
(ho a horos). Отношение то же самое означает, что, как в матема­
тической пропорции равны два абстрактных отношения, так в
в праве — отношения лиц и вещей. Тривиальные свойства геомет­
рической пропорции Ар. использует, чтобы показать на модели
пропорции необходимый (выводимый) характер принципов права:
распределение по правилам преобразования пропорции ведет
к тому, что каждая пара (лицо + вещь) будет составлена право­
судно. — 151.
23
Эта пропорция не собственно геометрическая. В геометри­
ческой пропорции термы абстрактны, и она может быть как непре­
рывной, так и прерывной. «Эта пропорция», т. е. пропорция в рас­
пределительном праве, имеет в качестве «термов» лица и вещи
и потому не может быть непрерывной. Если бы пропорция в рас­
пределительном праве была непрерывной (а : β :: ρ : у), то β было
бы вторым из лиц (кому уделяется) и одноврсменио первой из ве­
щей (что уделяется), что абсурдно. Важно иметь в виду, что про­
порция (analogia) в такой же мере математический термин, в какой
и обыденное слово «соотношение», «аналогия»; ср. 1148М0 ел. и
прим. 29 к с. 200. — 152.
24
Направительное (diorthötikon) и исправительное (epanorthötikon — 1132al8) право соответствуют юридическим понятиям
justitia directiva и correctiva. В случаях добровольного обмена
направительное право устанавливает условия сделки до ее совер­
шения, направляет ее; если сделка совершена противоправно,
она приравнивается к недобровольному «обмену» (преступлению),
и тут прибегают к исправительному праву. Diorthötikon, однако,
используется и для обозначения исправительного права. —
152.
25
Арифметической пропорцией (1132а2) у Ар. называется
частный случай арифметической прогрессии — арифметическая про­
грессия из трех членов, напр. 15, 10, 5; средний член этой пропор­
ции — 10 — есть одновременно π среднее арифметическое для двух
крайних (1132а30). Определение среднего арифметического каса­
ется «вещей», т. е. достоинства сторон не учитываются: с людьми
обращаются как с равными. Безразличие для аакона моральных ка­
честв сторон или же социальных статусов (если добрые — это «луч­
шие», а дурные — низшие слои) и учет разницы только с точки
зрения вреда, т. е. ущерба, толкуют по-разному. G. (II 113) и / .
(144 п. 2) полагают, что для Ар. небезразлично, напр., кем нанесен
удар: начальником подчиненному или подчиненным начальнику
(1132Ь29). Отсюда следует, что игнорируются только моральные
качества, но не социальные статусы, т. е. «личность» учитывается
в исправительном праве с точки зрения особых отягчающих или
смягчающих вину обстоятельств. В. (218) полагает, что Ар. опустил
как само собой разумеющееся разницу вреда и преступления (blabë
и adikia). Действительно, преступник может совершить преступ­
ление и «больше» и «меньше» ущерба («вреда»); ср. PI. Legg. 843d,
767e, 915a. Преступник не только возмещает ущерб, но и несет
наказание за преступление, т. е. компенсирует нарушение права
(напр., то, что он ударил архонта, а не равного себе), Ср. о том, что

719

вред существенно менее значителен, чем неправосудность (преступ­
ление)
— 1136Ь25. — 153.
26
Фраза о страдании и деянии — сжатая отсылка к рассужде­
нию Платона (Legg. 876d ел.). Убыток (урон) и нажива (выгода) —
общепринятые тогда судебные термины, заимствованные из сферы
торговли. —153.
2
1 «Хочет» здесь не субъективное стремление, но объективная
тенденция: приближение вещи к своей форме (идее); ср. 1133Ы4,
4160М8,
1161а28, 1171а12; PL Phaed. 74e. — 153.
28
Некоторые — не афиняне, а какие-то другие греч. народы,
которые пользуются словом mesidioi — «посредники»; ср. Pol.
1306а26 ел. Мудростью языка Ар. как бы проверяет свои математцвированпые рассуждения. — 153.
29
Слов дихайон и дихастес в греч. языке пе существует; воз­
водя дикайон — «правосудие» и дикастес — «судья» к диха — «по­
полам», «надвое», Ар. тем самым приписывает им значепие «половинность» и «половинитель», но, видимо, не вполне всерьез; ср.
PL Crat. 412e—За. —154.
50
ρ
Среднее арифметическое (средняя
~
величина) — это β'β, τ. е.
а
"
а'е + γ'γδ.
2
β'•β

α'-

у-

ε y

Αρ. так подробно объясняет, сколько должен отнять и прибавить
вершитель правосудия, потому что не знает отрицательных чисел и
вынужден оперировать отрезками. Он должен показать, что «равпое»
(to ison) может быть одним и тем же не только тогда, когда нажива
одного и убыток другого равны (и надо только отнять и вернуть),
но и тогда, когда нажива и убыток неравны (ср. прим. 25). Пусть
А — ответчик, В — истец, С — преступление, давшее наживу
в 17 ед., D — ущерб, сказавшийся в убытке в 3 ед. Перед судьей
стоят А + П и В — 3. Убыток и нажива уравниваются через сред­
ний член арифметической пропорции (прогрессии): 17, 10, 3. Часть,
которую надо отнять у большего и прибавить к меньшему, — это
17 — 10 или 10 — 3, т. е. 7. Средним членом 10 будет и тогда, когда
нажива равна 16, 15 или 14 ед., а убыток — соответственно 4, 5 или
6 ед. — 154.
31
Строки 1132Ь9—11 здесь выпущены, они повторены в руко­
писях еще раз — 1133а14—16. По D. (410), место этого пассажа,
вдесь; В. (222) считает это интерполяцией текста из 1133а14—16,
которая, однако, уместна. — 154.
32
Расплата, т. е. принцип «око за око», — так называемое
право талиона; ср. ММ 1194а29 («взаимопретерпевание»). — 154.
33
Ρ адамант — мифический образцовый судья, считался созда­
телем основ права; цитата из Гесиода — fr. 174 (Rzach). Расплата
многому противоречит, так как не учитывает достоинство сторон
при распределительном праве и разницу наживы и убытка, преступ­
ления и вреда при на(ис)правительном. —155.
34
Богини Благодарения — Хариты; по Павсанию, храмы Харит стояли на агоре в Спарте, Орхоменах и Олимпии, — 155t
720

35
Термы пропорции записывались по углам квадрата. В ариф­
метической пропорции термы объединяются перекрестно (но диа­
гонали), а не но горизонтальным сторонам, как в геометрической
пропорции:

"χ/

«—ß

У
а-6
r /  j
Обмен башмаков и дома в соответствии с правом может иметь место,
только если предварительно установлено пропорциональное равен­
ство: γ = xb (приравнивание — это определение х) строитель по­
лучит ото, а башмачник — γ, и α + xb = β + γ. — 155.
30
Приравнять (по арифметической пропорции) нужно но только
вещи, но и лица. Иными словами, «коэффициент» приравнивания сто­
рон обмена ость потребность их друг в друге (см. 1133а27). Тем
самым арифметическая пропорция сводится к геометрической, т. е.
к такой, в которой устанавливается отношение лиц. Отношение
земледельца к врачу равно их потребности друг в друге; на оспово
этой потребности устанавливается цена обмениваемых продуктов
и услуг. Ср. прим. 38 к с. 156. —156.
37
Цена у Лр. выражает не количество труда, а, так сказать,
степень потребности; она обусловлена потребностью и исчезает
вместе с нею; стоимость и цена, разумеется, не различаются. — 156.
88
Т. е. когда количества продукции уже уравнены, например
10 пар башмаков равны 2 мерам зерна, тогда:
земледелец __ 10 пар башмаков
башмачник ~~
2 меры зорна
80
Когда обмен уже совершен без предварительного установле­
ния пропорции, пропорциональность сама собой скорее всего не
получится. Крайние члены пропорции здесь лица — участники
сделки (а и β); «крайними» у Ар. могут быть названы все члены
пропорции, поскольку они помещены по углам, т. е. «краям», квад­
рата (см. прим. 35 к с. 155). Что такое оба преимущества, но виол но
ясно. Возможно, это преимущества в количестве полученных еди­
ниц продукта и в достоинстве каждой единицы полученного над
достоинством единицы отданного. Однако это частный случай не­
пропорционального обмена. Скорее речь идет о том же, о чем
в 1132а32—Ь9: то, насколько у одной стороны больше средней ве­
личины, и то, насколько у другой меньше, и составляют два преиму­
щества (ζγ + γδ; см. прим. 30 к с. 154). — 156.
398
... например.,, хлеба — текст испорчен. —157.
40
Назначенная цена — тарифы, устанавливаемые архонтами
на рынке. Такой способ установления цены скрывал ее связь со
стоимостью и в конечном счете с трудом. Под неодинаковой силой
монеты (выше) едва ли имеется в виду колебание курса, скорее это
возможное отсутствие потребности в покупках за деньги при нату­
ральном хозяйстве; монета для Ар. все-таки условность. — 157.
41
Т. е. упомянутые выше несоизмеримые объекты разного ка­
чества,
напр. услуги врача и продукты земледельца. — 157.
42
Правосудность противостоит но двум разным порокам (край­
ностям) , но двум сторонам одного акта:«себе-болыпе-блага-и-меныпе8ла» и «другому-меньше-блага-и-больше-зла» (но не себе меньше,
721

а другому больше блага, ибо это было бы щедростью или добро­
той; 43см. ниже, гл. 14). — 157.
Т. е. различие между неправосудным по складу и поступившим
неправосудно
не зависит от качества неправосудного дела. — 158.
44
1132Ь22 — ЗЬ28. —158.
4Ъ
. Пропорционально (т. е. в соответствии с достоинством) равны
граждане, напр., аристократического государства, а арифметике*
ски —
демократического. — 159.
48
Логос здесь либо письменный документ (писаный закон
или параграф закона), либо «разум» в противопоставлении человеку
как сочетанию разума и страсти. — 159.
47
ИЗОаЗ и прим. 11 к с. 147. — 159.
48
Подробнее см. MM 1194b—29. —159.
49
Брасид — спартанский полководец времен Пелопоннесской
войны, которому жители Амфиополя, где он похоронен, приносили
заупокойные жертвы как герою. См. Thuc. V 11. —160.
60
Подробнее см. ММ 1194Ь30—5а7. Иные (в начале абзаца) —
софисты. Их мнение верно в том смысле, что право изменчиво, не­
верно, что неизменно все природное; только причина природпого
изменения внутренняя, а не внешняя, как в случае с узаконенным.—
160.
51
Платон, напротив, считал, что от природы обе руки имеют
одинаковую
силу: Legg. 794d—5d. — 160.
2
? В идеальном государстве нет расхождения между естествен*
ным и государственным правом; ср. Pol. 1280а9; ММ 1194Ь30;
1198Ь27, 31; Rhet. 1373Ь7 ел., 1375а15. — 161.
?3 «Неправосудное» как нечто существующее до поступка —
ото потенциальное нарушение права, как оно зафиксировано н за­
коне. Понятие (не)правосудного отличается от (не)правосудного
дела, как «идея» — от воплощения, абстрактная норма — от подле­
жащих ее суду конкретных случаев. — 161.
?4 Это понятие — общее для на(исп)равительного и распредели­
тельного права (ср. прим. 2), а правосудное дело ограничено сферой
исправительного правосудия. — 161.
66
Что подразумевает отсылка, не ясно: задумапное, но неосу­
ществленное? или утраченное произведение? — 161.
88
1109Ь35—ИИЬЗ. — 161.
67
Один ударил в гневе другого: потерпевший считает, что ему
причинена неправосудность; ударивший признает, что ударил, но
считает, что другой получил по заслугам. Случай со злоумышленни­
ком особый;
где есть обман, там нет спорного вопроса. — 163.
58 Иными словами, достаточно, чтобы поступок был не неволь­
ным, чтобы суд признал его правосудным делом. Однако этика при8нает человека правосудным, если правосудное дело он совершает
но только не невольно, но и по сознательному выбору. — 163.
89
Fr. 68 (Nauck), ср. прим. 3 к с. 96. — 163.
80
Значит, нелепо предполагать и то, что неправосудие можно тер«
петь по своей воле. Оспариваемое мнение (можно по своей воле тер­
петь неправосудие) принадлежит Платону. Рассуждепие о том,
можно или нет терпеть неправосудие по своей воле, обусловлено
тем, что по-гречески внешне не различаются формы среднего (воз­
вратного) и страдательного залогов: adikeisthai можно понимать
и как действие, переходящее на субъект действия, и как страда­
тельную форму. Платон трактует adikeisthai как возвратный залог,
а Ар. — как страдательный. — 164,
722

61
Быть случайно причастным поступкам в действительном
смысле — значит невольно поступать, а в страдательном — испы­
тывать воздействие невольного поступка другого человека. — 164.
62
Если исходить из этого определения понятия «поступать
неправосудно» (оно неверно, см. ЬЗ), то получится, что можпо
«терпеть пеправосудие по своей воле». Но если добавить к нему
(как это и делается ниже) «вопреки желанию» (жертвы), то «терпеть
пеправосудие» — страдательный коррелят к «поступать неправо­
судно» — определялось бы так: вредить себе по своей воле и во­
преки своему желапию. А это абсурдно. Так что из правильного
определения «поступать неправосудно» следует, что терпеть пепра­
восудие по своей воле невозможно. — 164.
03
II. VI 236. — 165.
64
Первые два вопроса Ар. разобрал в гл. 11 (1136а15 и 1136а23
ел.); гл. 12 посвящена третьему вопросу, а гл. 15 — четвертому
(в гл. 13 и 14 обсуждаются два других вопроса: «легко ли быть
правосудным» и «что есть доброта»). — 165.
66
О суде над неодушевленными предметами см. RE Hlb. Ill,
coi. 284; PI. Legg. 873e—4a; Ar. Ath. Pol. 57; Aischin. Ctes. 244;
о наказапии руки см. прим. 73 к с. 169; о приравнивании раба
к орудию см. ÈN 1161Ь4 и Pol. 1253Ь32. — 166.
06
Первичное право — то же, что и природное, естественное
право;
ср. прим. 52 к с. 161. — 166.
в
? Над нравом закопа стоит знающий, как его применять, ибо
как таковое ни одно положение закона не есть ни правое, ни не­
правое. Правосудное (и неправосудное) не есть закон, то и дру­
гое — результат применения закона. Закон называется «право­
судным» переносно. Дальнейшие различения законного и правосуд­
ного см. в гл. 14 о доброте (см. D. 431). — 167.
68
«Добрый» у Ар. часто синоним к «добродетельпый» и «добро­
порядочный», а не особое понятие. В отличие от слов agathos (хоро­
ший, добродетельный) и spoydaios (доброкачественный, добропоря­
дочный), «добрый» применяется не к вещам, но только к человеку
и таким «предметам», как «душевпый склад», «сознательный выбор»
и т. и. Это доброта-человечность, которая, по Αρ., необходима как
дополнение к слишком абстрактному закону. Равноправный пере­
вод — «хороший», «порядочный». — 167.
69
Принято чтенио В.; по By.: «Либо право не добропорядочно,
либо70доброе не есть правое, раз [оно] другое». — 168.
Намек на Солона, покинувшего Афины, запретив менять
составленные им законы (ср. Hdt. I 29, PI. Polit. 295а—6а). — 168.
71
При использовании перовных каменных глыб (циклопиче­
ская кладка) свинцовое лекало, выгибавшееся по форме камин,
служило для подбора подходящего камня. — 169.
78
В. дополняет текст: «Что не приказывает (убивать), то вос­
прещает». Самоубийца тем самым виновен в убийстве. При такой
трактовке выходит, что явного закона против самоубийц нет. Но
поскольку такой закон существовал (1138а12—14), / . (161) считает
возможным исправление греч. текста и получает: «так, например,
закон не разрешает убивать себя». — 169.
73
Преступая закон, человек тем самым «виновен» (adikei);
против кого его вина, если он убил себя? Против афинского гражда­
нина, которым он является, и против государства, которое осквер­
нено пролитием крови. В Афинах руку самоубийцы отрубали и
хоронили отдельно, см. Aischin. Ctes. 244; ср. PL Legg. 873 с. — 16).

723

™ См. 1136а31--Ъ4. — 170.
76
Эти рассуждения не Аристотелевы, но Платоновы сочине­
ния. См., напр., Rp. 351 е—2а, 430е—lb, 441 d—2с, 443е—4а: диканосине — это справедливость внутри человека, в отношениях
разных частей его души, лучшей и худшей, главенствующей и под­
чиненной. Внимание же Ар. сосредоточено на внешней стороне пра­
ва, на дикайосине между людьми; подробнее см. D.436—9. — 171*
Книга шестая
1

Ар. отсылает к данному ранее определению нравственной
добродетели: 1104а11—22, 1106а26—7а27. В этом определении ис­
пользованы понятия «рассудительный» и «верное суждение», к обсу­
ждению которых Ар. приступает только теперь. — 172.
2
Цель, на которую оглядываются — реминисценция из Пла­
тона: Gorg. 507(1. Прообраз музыкальной метафоры см. также у
Платона:
Lys. 219b, Phacd. 98d. — 172.
3
Ответ па вопрос, что есть верное суждение, дается в конце
кн. VI (1144Ь21—28), на вопрос о границе (кем и как она опреде­
ляется) — только в кн. X; см. прим. 6 к с. 80 и 51 к с. 67. — 1724
4
НОЗаЗ—7, 1108Ы0. — 172.
5
Ранее: 1102а26—За7, 1098аЗ—5; ср. прим. 70 к с. 75. Разде­
ление таким же образом (ниже) подразумевает чисто понятийное,
а не6 реальное деление, как и в кн. I. — 172.
Ар. не придерживается известного, начиная с Эмпедокла,
припципа «подобное познается подобным» в его физиологическом
варианте. Если у досократиков материальные «истечения» предме­
тов воспринимаются соответствующими им частицами души, то
у Ар. одна часть души воспринимает вечное и неизменное, другая —
изменчивое и бренное; ср. ММ 1196М5—33. О теории чувственного
восприятия у Ар. см. De an. 416b32 —418а6, 431Ь20—432а14;
о связи теории чувственного восприятия с теорией познания см,
/ . 170—172. — 173.
7
Обычно Ар. употребляет термин logistikon в платоповском
смысле и при обсуждении платоновской психологии (см. Bon.
432Ь50—55). У Платона logistikon — вся высшая рациональная
часть души, а здесь у Ар. это только часть данной части, таккак
в рациональную часть души входит еще и научная часть (to epistemonikon). Однако в 1140Ь26 и 1144М4 «рассчитывающая» заменяется
«потихоньку» (D. 443) на «составляющую мнения» (doxastikon). В
результате деление на научную и составляющую мнения части ока­
зывается соответствующим платоновскому делению на эпистеме
и докса. Ср., однако, ММ 1182а20,18: logistikon — синоним к dianoêtikon. —173.
8
Поступок и истина — это практическая деятельность и по­
знание. Главное для познания — пара «чувство и ум» (см. De an.
433а9—И, 434а21; De motu an. 701а7—36); главное для практиче­
ской деятельности — пара «ум и стремление». Orexis может пере­
водиться также «воля». Ниже (а21) мысль — синоним для ума. — 173.
β
Определение нравственной добродетели — 1106Ь36, созна­
тельного выбора — 1113а10. Здесь Ар. показывает связь всякого
действия с интеллектуальным моментом. Истинное суждение, если
оно обращено к поступкам, а не к познанию, называется «верным
суждением»; стремление, если оно руководствуется истинным сужде­
нием, именуется «правильным стремлением» (orthë orexis). «Верное
724

(правильное) в практике соответствует «истинному» в позпапии;
ср. 1112а5—7
и прим. 6 к с. 80. — 173.
10
Целевая причина поступка — это то, что кажется благом
(благо в поступке, 1139Ь2—3); суждение, имеющее что-то целью
(logos ho heneka tinos), — это та или иная формулировка правила
поведения. «Благополучие» выше использовалось как обиходный
синоним к «счастью» и «благоденствию» (1098а22). Но, считая счастье
деятельностью, Ар. наделяет слово eypraxia (благополучие) актив­
ным смыслом: «получение блага через поступки». Фразеологизм
еу prattö — «у меня все идет хорошо» Ар. разлагает на составные
части: еу — «хорошо», prattö — «поступаю», внушая тем самым,
что все идет хорошо, когда человек совершает хорошие поступки.
Ср. Pol. 1325b22: поскольку цель — это eypraxia (благополучие),
она есть своего рода praxis (деятельность). —174.
11
Сама созерцательная мысль не может ничего приводить в дви­
жение, так как ее предметы — неподвижное и неизменное или име­
ющее начало движения в себе. Мысль, предполагающая поступок
(«практическая мысль») включает в себя стремление, т. е. движущую
причину. Ниже (Ы—3) творчество обозначает не процесс, а резуль­
тат творчества, произведение. — 174.
12
Сознательный выбор, и соответственно человек определеп как
ум и одповременно как стремление. В сравнении с животным в выборо
человека преобладает ум, в сравнении с мудрецом стремление преоб­
ладает над умом. — 174.
13
Цитата из трагика Агафона (fr. 5 Nauck) передает популяр­
ную античную сентенцию. См. Pind. Ol. II 17; Soph. Ai. 378, Trach.
740; PL Prot. 324b; Legg. 934a. — 174.
14
CM. 1139all; умственные — noetika. — 174.
15
Начать от начала здесь начать с более высокого уровня абст­
ракции, с более глубокой причины: сначала исследовать интеллек­
туальные свойства-склады (hexois), a затем те из них, которые явля­
ются добродетелями. Из пяти названных здесь свойств к доброде­
тели впоследствии будут отнесены только рассудительность и муд­
рость
(1143М5); ср. An. Post. 89b7—9. —175.
1β
Созерцание и научное знание здось тождественны: объект
науки (напр., такой, как математика) существует с абсолютной необ­
ходимостью
в отличие от изменчивых объектов. — 175.
17
См.
An.
Post. 77al. —175.
18
Более полное определение эпистеме дается в An. Post. (71b21 —
22). Характер отсылки предполагает у слушателей хорошее знание
«Аналитик», что еще раз свидетельствует о том, что слушатели курса
этики — не юноши (ср. 1095а2 ел.). Вера здесь не психологическое
состояние, но интуитивное понимание посылок доказательства,
признающее их истинными, первыми, непосредственными, более
известными и предшествующими (см. An. Post. 71b20). Вера опи­
рается на особое чувство, подобное уму (см. 1142а24—30 и прим.
40 к с. 182). — 175.
19
Выводы из принципов = эмпирические факты. — 175.
20
Из определения науки следует, что наука в собственном
смысле, т. е. математика, логика, астрономия, не может быть чело­
веческой добродетелью, так как занимается неизменными предме­
тами, а человеческие дела не неизменны и не общи, но конкретны
и изменчивы. Этот вывод у Ар. подразумевается, и он исходит из
него в дальнейшем. — 175.
725

21
22

См. прим. 2 к с. 54 и 21 к с. 59. Ср. PL Charm. 163a—d. —175.
Fr. 6 (Nauck). Искусство и случай имеют дело с одним и тем
же, т. е. с тем, что может быть и не быть (ср. Part. an. 640а28, Phys.
197а5, Rhet. 1362а2), но лишь в каком-то смысле, ибо, чем болео
человек искусен, тем меньше он обязан случаю, удаче (см. Pol.
1258Ь35). - 176.
23
Слова phronesis и phronimos (рассудительный) за пределами
кн. VI Ар. часто использует в нлатоновском смысле, близком к sophia
(разумность, мудрость) и sophos (разумный, мудрый). Так, у Пла­
тона с неизменными сущностями имеет дело фронесис: Phaed. 79d
(в пер. С. Маркиша — «размышление»), а у Ар. только софия
(1140Ь25 ел.). Проводя в кн. VI различение софии и фронесис, Ар.
ссылается на обиходный язык. Несколько искусственный перевод
фронесис в кн. VI как «рассудительность», а не, скажем, «ум» обус­
ловлен необходимостью отличать фронесис от нус («ум»). Впрочем,
фронесис иногда выступает как синоним слова «нус», см. 1144М2
и прим. 64 к с. 188. Итак, фронесис — это житейская человеческая
мудрость, природный и в то же время развитый ум, умудренность, раз­
умность. Интересно различение практической и теоретической фро­
несис у Ксенократа: второй вид фронесис совпадает с Софией у Ар.
(Clem. Str. p. 125, 20 (Stählin). Ср. нетермшшлогическое использо­
вание фронесис (1143М2, 1166а19, 1172Ь30, 1173аЗ, 1177Ь32 и
прим. 30 к с. 61, 53 к с. 186, 67 к с. 214, 20 к с. 250, 7 к с. 269). —
176.
24
Рассудительность имеет дело с поступками, поведением; для
этой области не может быть искусства, так как искусство у Ар.
имеет дело с производством не поступков, а вещей, предметов. —
176. 26
Ар. объясняет этимологию слова sô-phrosyne (благо-разумие,
цело-мудрие) через слова soteria (соблюдение, «сохранение в цело­
сти») и phronêsis (разумность, рассудительность). Ср. PL Crat.
411e. — 177.
28
Добродетель искусства — добротность и успех произведения.
Это значит, что само искусство не есть добродетель. Для рассуди­
тельности, или ума, нот добродетели, так как умный как таковой
добродетелен. Аналогично выше (Ыбсл.): принцип поступка как
таковой есть истинное благо. — 177,
27
Парадокс Сократа: Хеп. Mem. 4,2,20; PL Hipp. Min. 370e—
376b; Ar. Top. 126a36—8, Met. 1025a6—13. Рассудительный же но
может ошибаться по своей воле, так как его намерения доброде­
тельны. — 178.
ад
О соотношении производящей мнения части душа (to doxastikon) у Ар. и «истинного мнения» (alëthes doxa) у Платона см. D.
451. — 178.
28
Данная глава об уме соответствует An. Post. 100b5—117Ы5.
Эта логическая глава в «Этике» подготавливает трактовку муд­
рости как соединения науки (аподиктического знания) и ума (ин­
туиции) в гл. 13. Интересно, что к концу гл. 6 искусство выпадает
из рассмотрения и речь идет о трех способностях вместо четырех.
Потому ли что мудрость есть добродетель искусства (11141 al2)?
или рассудительность как практический ум, навык, включает в себя
искусство? См. / . 197—200. — 178.
30
Ар. правильно толкует первоначальное значение слова
«софия» (ср. П. XV 410сл.). У самого же Ар. софия — это первая фи­
лософия (Met. 982а4—Ы0; ММ 1197ЬЗ—10), мудрость, которая эани726

мается самым ценным (1141а20; см. отличие ценимого от хвалимого
в гл. 12 кн. I), т. е. богом, первым Небом и т. п. Ниже (1141ЬЗ—4)
мудрецами называются философы Анаксагор и Фалес это мудрецы
в Лр. смысле в отличие от «мудрого» Фидия или Поликлета. Сократ
у Платона проводит аналогичное различение софии и фронесис
(Hipp. Maj. 281c ел.), упоминая этих же философов. О точности
применительно к мудрости см. An. Post. 87а31—7; Met. 982b25 ел.,
1078а9, а также В. 266. — 178.
31
Fr. 2. (Kinkel); см. прим. 12 к «Поэтике». Маргит — фольк­
лорный образ «дурака». Поэтому В. (267) считает, что функция
цитаты юмористическая, D. (453), напротив, что логическая: о суще­
ствовании мудрости в общем смысле свидетельствует от противного
существование общей не-мудрости. — 179.
32
Перевод компромиссный между чтением В. (267—8) и By.
Разпица мудрости и рассудительности в а22—25 очерчена особенно
резко: мудростью все признают одно и то же, потому что ее пред­
меты пе касаются животрепещущих человеческих дел. — 179.
33
Ср. Met. 1026а18: звезды — зримые пз богов; Phys. 196аЗЗ:
звезды — на и божественное из зримого. — 179.
34
Ср. Met. 981al2—Ь2. —180.
85
Поскольку общее у Ар. ценится выше частного, он и в рассу­
дительности, запятой частным, «с облегчением» находит своего рода
управляющее знание, чей предмет — сравнительно общие вещи —
государство, политика. Политическая наука, или искусство, и рас­
судительность есть один и тот же склад (в смысле «навык»), ибо
предмет того и другого — изменчивые человеческие дела; однако
понятия эти не тождественны, потому что «рассудительность» мо­
жет быть не только общей, государственной, но и частной, личной.—
180.
т
У Ар. государственная наука — это и искусство составлять
законы и управлять, и практические навыки политика. В обиход­
ном языке в слово «политика» вкладывался только второй смысл,
так что получалось, что общее название узурпировано частным зна­
чением. Занимающиеся государственными делами здесь должност­
ные лица, а но те, кто управляет и создает законы. Частное решение
голосованием (psëphisma) — это последний этап обсуждения. Ср.
критику подмены законов частными постановлениями (декретами)
пародного собрания, которое не имеет законодательных прав:
Pol. 1292а15—37. — 181.
37
Познание здесь тождественно рассудительности; по мысли
Αρ., рассудительность, касающаяся самого человека, только один
из видов рассудительности. Он настолько отличается от других ви­
дов, что большинство ошибочно принимает этот вид за рассудитель­
ность в собственном смысле слова. — 181.
36
Слова Одиссея из «Филоктота» Еврипида: fr. 787, 782, 2
(Nauck.). — 181.
39
То, что рассудительность имеет дело с частным. — 181.
40
By. исключает «в математике» на том основании, что иначе
получается, что в математике нет иного последнего (cskhaton), кроме
треугольника. Но треугольник здесь явно выступает как один из
примеров «последнего». Здесь имеется в виду такая процедура, когда
геометр разбивает фигуру на части, пока не дойдет до треугольника.
Здесь ему придется остановиться, ибо это последняя фигура, и начать
построение или доказательство. Чувство как ощущение состоит
в непосредственном «схватывании» изменчивых вещей. Рассудитель727

ность походит на чувство, так как имеет дело с изменчивым, но
она не столь непосредственна. В математике же мы непосредственно
чувствуем, что эта фигура, например, треугольник, и это в большей
степени чувство» Но это все-таки особый вид чувства: ведь объекты
в математике
не изменчивы. — 182.
41
О переводе терминов с корнем boyl- см. прим. 15 к с. 101,
Разбираемые определения евбулии происходят из Академии, см. / ) 4
460, В. 275. — 182.
42
Популярная сентенция: Is. Demonic. 34; Theogn. 633; Hdt,
VII 43
49; Thuc. I 781. — 182.
Примеры проницательности у или парадоксального остро­
умия,
см.
An. Post. 89M0, (ср. [PL] Def. 412e). — 182.
44
По Αρ., для науки не существует ошибочности, так как не­
верное знание есть незнание, а «правильное знание» — тавтология;
мнение же может быть правильным и неправильным, и в первом слу­
чае оно истинно. Мнение уже определено, значит, что опо существует
«о чем-то», т. е. о том, что было до того, как мнение- составили,
а принимая ρешение,создают нечто новое, т. е. само это решение.
Мысль у Ар. имеет весьма широкое значение, здесь же, как и у Пла­
тона, это дискурсивная способность и процесс размышления, когда
мыслящий еще не утверждает, но говорит сам с собой (ср. PL Theaet.
189е—190а; Soph. 263e). — 183.
45
Говоря, что правильность решения — это то же, что и разум­
ность в решениях (eyboylia), Ар. исходит из самого слова ey-boylia
и еу (хорошо) приравнивает к orthos (правильно). — 183.
46
Synesis и eysynesia можпо передать и как «понимание» и «по­
нятливость». Когда речь только о synesis, перевод — «сообрази­
тельность»: 1103а5. — 184.
47
Находящееся в становлении здесь природныо явления, по по
человеческие
дела. — 184.
48
Эта мысль восходит к «Политику» Платопа (260с): не нужно
быть специалистом во всех делах, нужно понимать, что говорит
специалист. У Платона это требование к царственному человеку
(259 с — 60 с). Ср. EN 1181Ь2 слл. — 184.
49
Пер. gnome как совесть дает возможность построить «гнездо»
терминов: совестящийся — syggnomôn, имеющий совесть — gnomen
ekhôn, совестливый — syggnömonikos, иметь совестливость ·— syggnômën ekhein и ниже: добросовестный — eygnomon (1142a30).
«Совесть» — это внутреннее убеждение, «совестливость» — способ­
ность чувствовать не только за себя, но и за другого, способность
сочувствовать. «Совесть» близка к «доброте» (epieikeia) (см. прим. 68
к с. 167). В судо давали клятву «судить по лучшей гноме»; см. Pol.
1287а26, Rhc't. 1375а29; Dem. 20, 118; 23, 96; ср. PL Logg. 757ο
(пор. А. Егунова неточен). — 185.
50
Склады и способности, противопоставленные в 1105Ь20, в
1143а25 и 28 выступают как синонимы. Вероятно, точнее здесь
термин «способности», так как все перечисленное — от природы
(1143Ь7). В число всех складов входит и разумность в решении, ко­
торая здесь опущена: от остальных способностей ео отличает то,
что опа реализуется только в сообществе (см. прим. 15 к с. 101). —
185.
δ1
Выше (1142а25 ел.) чувство последних данностей, или еди­
ничных конкретностей, было противопоставлено уму. Это противо­
речие не в учении Αρ., но в самом языке: и интуитивное постижение
начал, и интуитивное постижение единичной конкретности есть
728

«иус» (ум)- В последнем значении «ум» = «рассудительность»; ср.
прим.
23 к с. 176. — 185.
62
Rassow (31) iiD. (467) переставляют эту фразу в конец преды­
дущего абзаца. — 185.
53
В. (281) исключает это из текста, так как рассудительный,
по А'р., всегда может рационально обосновать свои мнения. D.
(467) же считает, что «рассудительный» здесь имеет обиходный
смысл.
—186.
б
* Образ из Платона (Rp. 508b—509a), использован также
в 1096Ь29 и 1144а30; ср. возведение первой философии к физической
способности созерцать в Met. I 1—2. Ср. PI. Tim. 47а—с; Symp.
219а; Soph. 254а; Rp. 533d, 518b — 9а. — 186.
65
См. прим. 31 к с. 61 и 5 к с. 146. — 186.
6в
Здесь нет полемики: что рассудительность ниже мудрости —
допущепие
самого Ар. (1141а21 ел.). — 186.
07
Мудрость пичего не производит в собственном смысле, т. с.
как движущая причина: ее объекты вечны, неподвижны и опа
но может быть причиной их возникновения или движения (ср.
1143Ь20). Мудрость — это формальная причина (см. Pol. 1325М6 ел.).
Здесь делается еще один шаг к полному определению счастья (ср.
1098а5—20); дальнейшее уточнение (что со счастьем связана
прежде всего созерцательная жизнь) см. кн. X, гл. 7—9. О добро­
детели в целом см. ЕЕ 1219а37, 1220аЗ, 1248Ь8—12. Конец фразы
испорчен, перевод по смыслу. — 187.
58
Четыре части души — это: 1) научная (1139а12), се добро­
детель — мудрость; 2) рассчитывающая, или составляющая мио­
пия (1139а12, 1140b26, 1144M4), ее добродетель — рассудитель­
ность; 3) стремящаяся, пли влекущаяся (1102Ь30), ее добродетели —
нравственные добродетели; 4) питательная, растительпая, вегетативпая часть, у нее добродетелей пет (1102Ь29; ср. прим. 38 к с. 64).
Назначение первой части души пока не рассматривается. Ср. прим.
70 к с. 75. — 187.
69
Возвращение к 1134а16—23 и 1135а16—19. — 187.
60
См. прим. 54 к с. 186. Euslr. (393, 18—394, 3): «И склад
возникает из этого «ока души» при условии добродетели», т. е. без
добродетели не будет «склада». Мы исходим из того, что, по Αρ.,
добродетель сама есть хороший склад, и потому речь идет о возник­
новении не склада, а его добродетельности. — 188*
61
См. 1095М7. Исходные принципы нравственного поведения,
как и исходные принципы геометрии, не могут быть доказаны и
обоснованы, и добродетель играет в поведении ту же роль, что и
интуитивное постижение в геометрии. — 188.
82
Добродетель внутри себя имеет подвиды, которые различают­
ся, подобно изобретательности и рассудительности. Добродетель,
соответствующая изобретательности, — природная добродетель (ЬЗ),
соответствующая рассудительности — добродетель в собственном
смысле слова (Ь4). — 188.
63
Таким образом, природное основание есть пе только у ум­
ственных, по и у нравственных добродетелей — правосудности,
благоразумия, мужества. Ср. о природной добродетели Hist. An.
588al7—9a9. — 188.
и
Ум здесь то же, что ниже (Ь17) рассудительность. —188.
05
См. ММ 1182а17, 1183Ь8, ЕЕ 1216Ь6; PI. Prot. 352c, 361b;
Euthyd. 282с; Meno 87d, 88b — 89a; Xen. Mem. 3, 9, 5. —
189.
729

6S
Согласный с верным суждением — выражение платоновской
школы. О различии понимания верного суждения у Платона и Ар.
см. D.
298—304 и прим. 6 к с. 80. — 189.
67
Ар. различает согласное с верным суждением и причастное
верному суждению (т. е. находящееся в союзе с ним). Первое ука­
зывает на следование логосу безотчетно и по привычке, а второе —
сознательно, с принятием логоса внутрь себя (ср. выше определе­
ние рассудительности: 1140Ь5). См. также прим. 25 к с. 336. — 189.
68
О том, что одна добродетель влечет за собой другую, учил
Платон (см. В. 287, D. 473); это учение впоследствии получило
название учения о «взаимопредполаганин добродетелей» (antakoloythia arctön). См. SVF 2, 121; 3, 72, 76; S.E. P. I 68; Prod. In Ale,
319; Eustr. 311, 15. — 190.
00
Принято чтение, предложенное D. (473) на основапии Eustr.
404, 7023, 30. Ср. прим. 58 к с. 187, — 190,
Т. е. всё, включая предписания о почитании богов в государ­
стве, — 190.
Книга седьмая
1
Другой исходный принцип — рассмотрение не самих добро­
детелей и пороков, а того, что выходит за их пределы или представ­
ляет 2собою их смешение. — 191.
П. XXIV 259. О божественной добродетели см. Pol.
1332Мб—23, о человеке как среднем между богом и зверем — ib.
1253а27.
— 191.
3
По В. (289), речь идет о мистических учениях VI в. (ср.
PI. Phaed. 82с ел.); по D. (476), — об общегрсческих мифах (напр.,
миф о4 Геракле). — 191.
В оригинале диалектное sei os вместо аттического tlicios —
«божественный». Ар. иронизирует и над произношением лаконян,
и над напыщенностью такого архаичного (гомеровского) эпитета
в применении к человеку. По Платону (Мело, 99d), такой способ
выражения сохраняли женщины и «отсталые» спартанцы. — 191.
5
Тот и другой склад — невоздержность и воздержность; не­
воздержность включает изнеженность и избалованность, а воз­
держность — выдержанность (которая противостоит изнеженно­
сти, 1150а34). Л о роду отличаются божественная добродетель и
зверство; пазванные же склады, свойственные человеку, подобно
добродетелям и порокам, имеют видовые различия. Ниже они назы­
ваются страстями, т. е. состояниями души. — 191.
8
Осторожно высказывая, казалось бы, самоочевидное, Ар.
учитывает парадоксальные рассуждения софистов (1146а10~Ь5);
избалованность также не всеми считалась пороком, см. прим. 44 к с.
200. Придерживающийся расчета (также1146а17,1151а26, Ь5) — тер­
мин Академии, см. [PL] Def. 412b, 415d, 416a. — 192.
7
В невоздержном и воздержном в отличие от распущенного
и благоразумного происходит внутренпяя борьба, но в обыденном
языке этими различиями часто пренебрегают; ср. PI. Gorg. 491 d,
Вр. 430е; Хеп. Mem. 1,5, 4—6; 4 , 5 , 3 - 7 ; 2,1,1. — 192.
8
В данной главе разбирается серия вопросов, связанных
с расхожими мнениями о воздержности и невоздержности: вопрос
(1) — 1145Ь22—6а9, (2) — 1146а10—16, (3) — 114ва17—21, (4) —
1146а22—33, (5) — 1146аЗЗ—ЬЗ, (6) — 1146ЬЗ—8. — 192.
9
Сократ думал (Ь25) — ср. PL Prot. 352b; Сократ отстаи­
вал — ср. Хеп. Mem. 3, 9, 4. — 193.

730

10
Те, кто соглашаются (ЬЗО), — Платон (см. PI. Prot. 352d;
Logg. 875e). Те, кто не соглашаются, вероятно, некоторые из после­
дователей Платона, так как знание и мнение различаются здесь пси­
хологически (см. [PI.] Def. 414b; В. 294), а не предметом, как у Пла­
тона (см., однако, Tim. 51 d — 52d о смутном и точном знании).
Для самого Ар. разница в силе убеждения роли не играет, см.
1146Ь24—7М9. — 193.
11
По ЕЕ 1246Ь34, это мысль Сократа; ср. PI. Prot. 357с; Diog.
Làert. VI 12 (Антисфен: фронесис — надежнейшая стена). По Αρ.,
рассудительность в человеке пе может противостоять влечению,
ибо тогда обладатель рассудительности будет одновременно и обла­
дателем невоздержности, что (как показывается ниже) нелепо. —193.
12
1 1 4 0 М - 6 , 1141М4 ел., 1142а23 ел., 1144Ь30 ел. - 193.
13
См. Soph. Phil. 5 4 - 1 2 2 , 895—916. — 194.
14
Здесь намечен дальнейший план кн. VII: гл. 4—11 — что
есть воздержность и невоздержность, из них гл. 4—5 — сознатель­
ные это свойства или неосознанные; гл. 6—11 — с чем имеет де­
ло невоздержность и воздержность; гл. 12—15 — что есть удоволь­
ствие. На первый взгляд пассаж 1146М4—24 нарушает порядок
изложения, предваряя вкратце гл. 6—11. Однако Ар. нужно найти
начало рассмотрения — исходное понятие. Данный пассаж на­
сыщен формами от глагола ekhein (в переводе «имеют дело», «отно­
сится», «в отношении»). Исходным понятием, которое Ар. ищет,
в конце концов оказывается hexis (склад, состояние) — слово того
же корпя. Таким образом, здесь выясняется, к чему невоздержный
имеет отношение (ekhein), а затем сама невоздержность рассматри­
вается как hexis — определенное отношение (склад, свойство)
(ср. ММ 1201Ь2 — 1202а7). См. также прим. 19 к с. 190. — 195.
15
Либо речь идет о самом Гераклите как обладателе мнения,
убежденном в нем как в знании, либо имеется в виду, что Гераклит
порицает людей, которые, не имея знания, тем не менее коснеют
в своих заблуждениях. См. DK 22 В 1, 17, 28; ср. ММ 1201Ь7—8. —
196.
16
О различении актуального и потенциального знания см.,
напр., PI. Theait. 197a ел. — 196.
17
Т. е. первая (большая, общая) и вторая (малая, частная);
подробно
см. У. 223—5. — 196.
18
Т. е. обладая знанием полностью: зная большую и малую по­
сылки, а также деятеля и предмет. Возможны иные трактовки:
(1) не покажется странным, если человек невоздержан, обладая
каким-то одним знанием', удивительно, если это не так, т. е. что
он воздержан, хотя знает только что-то одно; (2) удивительно, если
человек невоздержан, обладая знанием иначе, т. е. не частным,
а полным знанием. — 196.
1в
Т. е. внутри потенциального знания также выделяются
разновидности: геометру, который занят созерцанием, противо­
стоят «спящий геометр» и бодрствующий, но не занятый созерца­
нием (Gen. an. 735а9). В 1147а11— 24 обнажается смысл слова
hexis (склад), производного от ekhein — «иметь», «обладать», «дер­
жать». Иметь знание так или иначе — это тем самым быть челове­
ком того или иного «со-держания» (склада). Ср. прим. 14 к с. 195. —
196.
20
Таким образом, покончив с разбором чужих мнений, Ар.
предлагает свое решение вопроса с точки зрения учения о естестве,

731

или природе, души, т. е. психологии (1147Ь6: природоведы=психологи).
Ср. Phys. 204Ь4, 10; De gen. et согг. 316а10). — 197.
21
Влечение здесь подвластная влечению часть души (1102Ь30).
Ар. утверждает, что оказать влияние на наши поступки может
каждая из частей души — как рациональная, так и иррациональ­
ная. Поясним рассуждение Αρ.: из двух общих посылок: «не надо
есть сладкого» и «все сладкое доставляет удовольствие» — при ма­
лой посылке «вот это — сладкое» получается два вывода, или мне­
ния: (1) «не надо этого есть»; (2) «это доставляет удовольствие».
Само по себе мнение «это доставляет удовольствие» не противоречит
верному суждению «не надо этого есть». Ему противоречит влече~
ние (т. е. тяга к удовольствию), которое «рассуждает»: «Надо полу­
чать удовольствие; есть это — удовольствие; надо это есть». Без
участия влечения этот вывод может быть получен из [посылки,
противоположной первой: «Надо есть все сладкое». — 197.
22
Ар. возвращается к точке зрения Сократа (1145Ь21—27)
и теперь соглашается с пим при условии, что надо различать виды
знапия; мнение о воспринимаемом чувствами (МО) то же, что
чувственное знание (М7). — 198.
23
Как и в кн. III, речь идет только о телесных удовольствиях
и страданиях; интеллектуальные удовольствия будут обсуждаться
в кн. X. Ср. классификацию необходимых и не необходимых удоволь­
ствий (данную ниже) с рассуждениями Платона в Кр. 559а—d,
5 G l a - d . — 198.
24
Из Оксирипхского папируса (опубликован в 1899 г.) изве­
стен олимпийский победитель в кулачном бое 456 г. Антропос.
((Известно, что Ар. сам составлял списки олимииоников.) Опреде­
ление Человека и человека имеет много общего, однако к определе­
нию человека, чтобы определить Человека, надо добавить, напри­
мер, что это олимпийский победитель. Ар. обходит то обстоятель­
ство, что дать определение Человека как единичной конкретности
вообще невозможно. — 199.
25
Т. е. тех, кто так или иначе наслаждается но-телесными удо­
вольствиями.
— 199.
26
Это уточнение важно иметь в виду, так как по-русски «рас­
пущенный» предполагает необузданную силу влечения. Но грсч.
akolastos не обязательно игрушка страстей, скорее это глубоко
испорчепное существо, сознательно избирающее порок, «холодный
гедонист». — 199.
27
См. 1147Ь23—31, где, однако, еще не было речи о противо­
положных природе (противоестественных) постыдных удовольст­
виях, но только о необходимых и не необходимых; названные там
необходимыми соответствуют здесь тем, что посредине. — 199,
28
Мифич. Ниоба возносилась перед богами, чрезмерно гордясь
своим чадородном. Сатир либо покончил с собой, когда умер его
отец (Asp. 158, 15—17; Anon. 426, 22—29), либо призывал в молит­
вах отца как бога (Ileliod., 144,3). Сатир «Филопатор» (отцелюб)
звучит как царский титул; В. (310) указывает, что Сатир — ча­
стое имя среди боспорских царей IV в., и полагает, что Ар. имеет
в виду царя этой династии, посмертно обожествившего своего отца.—
200.
29
Имеется в виду следующее соответствие (аналогия, или про­
порция): невоздержность в гнево относится к пороку «гневливость»,
как невоздержность в приобретении — к пороку «скупость», и как
невоздержность в отношении к почестям относится к пороку «често-.
732

любие», и как невоздержность в удовольствиях и страдапиях —
к «распущенности».
— 200.
30
О дикарях с Понта см. Pol. 1338M9; Hat. IV 18 и 106. Фаларид — вошедший в легепду своей жестокостью тираня Акра*
ганта (начало VI в.), который жарил своих врагов в полом медном
быке; ниже упоминается как имя нарицательное для человека зверской жестокости (1149а14). — 201.
31
Женщина, по Αρ., — увечный, от природы «изуродованный»
(peperömenon) мужчина. См. Gen. an. 737а27, 775а15. —201.
32
См. прим. 30 к с. 201. — 202.
33
Ар. настаивает на различении попятий, которые в языке
сближены: thymos (ярость) и epithymia (влечение). В ММ (1202Ы2)
эти термины заменены соответственно па orge (гнев), hëdone" (удо­
вольствие), и проблема теряет лингвистическую основу. — 202.
34
Автор ММ принимает эти анекдоты за реальные факты; па­
раллели существуют в германском, русском и других фольклорах.—
203.
35
{(Рожденная...» — Fr. adesp. 129 (Bergk). Гомер: II. XIV
214, яв217 (с отступлениями, см. прим. 35 к с. 93). — 203.
Византийский комментатор (Апоп. 432, 12—15) считает,
что hybridzei здесь «блудит», поскольку выше речь шла об Афродите.
Но, судя по Rhet. (1378b23), Ар. выделял особое влечение hybridzoin — нагло оскорблять, самоутверждаясь за чужой счет; ярость
естественнее сопоставлять с этим влечением, а но с блудом. — 203.
37
И48М5—31, но, возможно, это отсылка вообще к началу
кн. VII, что позволяет думать, что деление на книги производилось
с оглядкой
на указания Ар. — 204.
38
Наглость (с оттенком сексуальной разнузданности, похот­
ливости) приписывалась в Греции ослу, буйство — кабану, обжор*
ство — свинье; ср. Part. an. 651 а4; Hist. an. 596al8. Отступления
от природы в животном мире — это наиболее отвратительные, оди­
чавшие или дегенеративные животные; см. Hist. an. 488Ы9. —
204.
39
Лучшая часть души — ум. Это источник действия, и по­
тому неправосудный хуже неправосудности (абстрактпоо понятно
приравнивается тут к неодушевленному предмету). Но β другом
смысле хуже неправосудность (ср. Тор. 116а23), ибо опа есть но­
рок по определению, а человек может быть неправосудным не сам
по себе, а в силу обстоятельств. Так и зверство в сравнении с пороч­
ностью в одном смысле хуже (более страшно), а именно когда оно
в человеке; а в другом — лучше (менее дурно): порочность — зло
по определению, а зверство — в зависимости от обстоятельств. D.
(487) замечает, что этот пассаж позволяет понять настойчивое
у Ар. различение склада и носителя склада. — 204.
40
Текст несколько испорчен, принято чтение В. По Ву.у «ищет
излишеств как таковых»; ср., однако, 1118Ь25. — 205.
41
См. прим. 6а к с. 80. — 205.
42
1150а27—31 -— итог рассуждений, пачатых в 1148а17—22.
Ар. уточпяет понятия «распущенный» и «невоздержный» в их от­
ношении к удовольствию и страданию: а) распущенный преследует
удовольствие по сознательному выбору (50а20); Ь) своего рода
распущенный, ПОХОЖИЙ на изпеженпого, избегает страдания по
сознательному выбору (50а24); а1) невоздержный преследует
удо­
вольствия но по сознательному выбору (50а25); в1) изнеженный
733

в собственном смысле избегает страдания не по сознательному вы­
бору43 (50а25). — 205.
Т. е. распущенный и своего рода распущенный, см. прим.
42 к с. 205. — 205.
44
Волочить плащ считалось признаком аристократической
небрежности, изысканности — tryphë. Ар. полемизирует с подоб­
ной трактовкой tryphë и уравнивает ее со слабостью, изнеженностью
(в нашем переводе — «избалованность»), — 206.
46
Упомянутые здесь люди принадлежали к кругу Ар. Феодект^»
ритор и трагический поэт, его Филоктет воскликнул: «Отрубите
мне руку!» (Апоп. 436, 33). Каркин — трагик при дворе Диони­
сия II, —его Керкион не вынес позора дочери и покончил с собой
(Апоп. 437,1—7). Ксенофапт, возможно, музыкант при дворе Алек­
сандра (Sen. De ira 2,2). — 206.
46
Hdt. I 105; Hippocr. — Acr. 22. — 206.
47
«Ребячливость» у Ар. — это, как видим, ипфантильная
неспособность к самопринуждению, лень, отсутствие сосредоточен­
ности, потому-то ребячливый — это но тот, кто преследует удоволь­
ствия, а тот, кто избегает страданий. — 206.
46
Возбудимые, или меланхолики, но вполне соответствуют
меланхоликам в Галеновой классификации темпераментов. Судя
по псевдоаристотелевым «Проблемам» (953а10—955а40), это нерв­
ные, впечатлительные, погруженные в свой мир люди (как при­
меры упоминаются Сократ, Платон, Эмпедокл, «большинство поэ­
тов»). Но в EN возбудимый близок по характеру «меланхоликутиранпу» Платона, см. Rp. 573 с. — 206.
4 tt
« См. 1146а31— Ь2. — 207.
49
Исступление понимается Ар. как отступление от верного
расчета (см. 1145Ы1), отступничество от разума. Таким образом,
«исступленные» — общее понятие для опрометчивых, резких и воз­
будимых, ср. MM 1203a30—Ml. — 207.
60
Демодок Леросский, лирик VI в., см. Dichl. fasc. I, p. Gl;
эдссь пер. В. Латышева. — 207.
61
Предположение (hypothesis) у Ар. — один из родов начал,
или принципов, в математике, которые являются целевыми при­
чинами утверждений, построений, доказательств и т. д. См. Тор.
76а31 ел., 81М4; Met. 1086all, 1083Ь6. — 207.
62
1146а16—31. — 208.
м
См. Н46а18—21 и прим. 13 к с. 194. — 209.
64
1144а11—Ь32. — 210.
ъъ
См. выше (1144а23—Ь4 и 1145М9). О соотношении суждения
и сознательного
выбора см. 1112а15 и прим. 14 к с. 101. — 210.
м
Анаксандрид — комедиограф, старший современник Αρ.; fr.
67 (Коек). «Воля» здесь решение совета, ставящего себя выше закоиа; ср. прим. 36 к с. 181. — 211.
67
Эвен с Пароса, софист и элегик (V в.); fr. 9 (Diehl). — 211.
ьн
1152Ы — 7 — это предисловие к гл. 12—15, содержащим так
называемый первый трактат об удовольствии, второй — в гл. 1—5
кн. X. По содержанию трактаты не противоречат друг другу (см.
D. 494—495), но формально первый лучше встраивается в ЕЕ (см.
1231Ь2 и преамбулу к Примечаниям с. 687—8). Здесь в предисловии
к первому трактату сжато даны основные положения EN. Полити­
ческий философ назван здесь зодчим (ark hi tek ton), что переклика­
ется с arkhitektonikë — политика как управляющая (букв, устроительпая) наука; см. 1094а 14,27. — 211.
734

69

Ma-karios (блаженный) и khairô (радуюсь, наслаждаюсь)
Ар. 60
сопоставляет в духе «народной этимологии». — 211.
И сами мнения, и приводимые далее доводы в их пользу
но обязательно восходят к конкретным философам или школам.
Для Ар. здесь интерес представляет не доксография, а исчерпыва­
ние логических возможностей решения проблемы. Ср., однако,
учение об удовольствии Платона (Phil. 51b ел.; Phaed. 65a), Спев·
сиппа (Aul. Gell. IX 5), Продика (Хеп. Mem. 2, 1, 30—31); см. D.
499, В. 331. —211.
61
Ср., однако, 1118аЗ—11 и 1153а25 ел. Здесь же Ар. хочет
сказать, что но существует искусства для самого ощущения удо*
вольствия. — 212.
ва
Принято чтение D. на основании Апоп. 447, 33 н Heliod*
155, 6323. — 212.
См. ММ 1204Ь20—5а6. Теория удовольствия как восполнения
и восстановления в основе своей платоновская (см. «Филеб»), см.
D. 500—501. По Платону, Спевсипиу и др., удовольствие есть ста­
новление и как таковое противоположно состоянию. Ар. же счи­
тает, что удовольствие противоположно состоянию, но иначе —
как деятельность, причем деятельность не ущербного, а совершен­
ного деятеля (например, мудреца); см. также прим. 64 к с. 213. —·
213.
64
Удовольствие, цель которого не отличается от него самого, —
созерцание. В кн. X удовольствие уже не сама деятельность, оно
лишь сопутствует ей (1174Ь31 ел.). Здесь в полемических целях
Ар. препебрег
этим различием, см. прим. 32 к с. 277. — 213.
eö
«Беспрепятственная» здесь то же, что «совершенная» и «пол­
ная» (деятельность), описываемая в кн. X (см. прим. 32 к с. 277).
Некоторые — возможно, Аристнпп и кнренаики, возможно, мо­
гар цы, гераклитовцы, ученики Протагора. Рассуждение этих фило­
софов подано «с конца» и без исходной посылки. Исходная посылка—
•деятельность есть благо». Далее: деятельность — это то же самое,
что становление, а если удовольствие тоже представляет собою
благо, то оно тоже есть становление. Это рассуждение критиковал
не только Αρ., но и Платон. Ар. доказывает, что удовольствие не
есть становление, так как деятельность и становление но тождест­
венны. Платон доказывал, что удовольствие не есть благо, так как
становление бывает для чего-то, благо же безотносительно (Phil.
53с—54d). О предпочтительности у Ар. деятельности как полноты
и завершенности всякому становлению и развитию см. D. 502. —
213.
м
По апонимному комментатору (Апоп. 456,25), полезное для
здоровья и вреднее для наживания денег — это траты на врачей и
лечение; ср. Asp. 148, 3; Heliod. 157, 28. — 214.
67
PhronSsis и hexis, как и в других местах, переведены как
«рассудительность» и «склад», но здесь они употреблены в плато­
новском смысле. В терминах Ар. в связи с удовольствиями от умо­
зрения следовало бы говорить о «мудрости» и «деятельности». —
214.
68
См. 1148а слл. и 1152Ь26-За7. - 214.
ββ
Об удовольствиях благоразумного см. 1119а16—20, 1118Ь8
ел. —
214.
70
Об этом (но без указания имени Спевсиппа) подробно ниже
(1173а6). Удовольствие может быть противопоставлено благу, если
оно представляет собою разновидность зла, однако утверждать
735

такое, а именно что зло — это род для удовольствия, Сяевсипп но
рискнул, ведь тогда страдание надо было бы считать разновид­
ностью
блага. Ср. Л. 313. — 215.
71
По Платону, счастье — состояние (hexis), удовольствие —
становление (genesis). По Αρ., и то и другое — деятельность
(1098а5 ел. и 1152МЗ ел.) и потому счастье, высшее благо —раз­
новидность удовольствия (Ь7), «Все или определенный склад» озна­
чает, что речь может идти о деятельности сообразно всем доброде­
телям или сообразно наилучшей (1098а17). — 215.
ri
Возможно, утверждение киников; ср. Cic. Tusc. V 24. Под
пыткой — букв, «на колесе», «колесуемый». — 215.
73
Мнение Евдокса, см. 1172Ь9—10. — 215.
7i
lies. Ergg. 763, пер. В. Вересаева; в каноническом тексто
ст. 764: «Ведь и она (молва) есть некое божество». Ср. о роли об­
щего согласия: H.-D. Voigtländer. Der Philosoph und die Vielen.
Wiesbaden, 1980. — 215.
75
Божественный элемент — ото либо ум (см. 1177а11 —19,
1179а29), и тогда из «всего» надо исключить животных, либо бо­
жественная природа, которая стремится к божественному иерводвигателю:*Мее. 1072b3;cp. EN 1172Ь34—1173аЗ и прим. 8 к с.269.—
210.
76
Ар. возвращается к учению о середино (1107а20 ел.). —
216.
77
1148М5-19, 1152Ь26-33. - 217.
78
По Феофрасту π Аспаспю, это учение Анаксагора: Л$р. 156,
14; Diels,
Dox. p. 507,21; DK 59 A 94. — 217.
78
Соответственно, т. о. исходя из рассуждения о целитель­
ных удовольствиях. Ар. понимает рост как излочонио от несовер­
шенного, «дефоктпого» состояния детства (ср. противоположную
оцонку детства и молодости в более поздней культуре); см. [Ar.]
ProbL 954b39-5a4. — 218.
80
Комментарий Аспасия: голод можно прогнать, наслаждаясь
музыкой
(156,19). — 218.
81
Другое (hoteron) — ото человеческое смертное тело и смерт­
ная душа в отличие от ума как божественного элемента (ср.
1177Ь27— 29, 1178а19-22)/Иначе D. (507): следуя Асцасию (157,
6—10), он считает, что heteron — это «разное». Речь, таким образом,
идет о медицинской теории, согласно которой болезни и смерть
обусловлены разнородностью частиц тела. — 218.
82
Естество бога просто, т. о. оно «односоставно» и «абсолютно»
(haploys), поэтому просты, т. е. абсолютны, удовольствия бога. —
218. 83
Eur. Or. 234. Интсреспо, что то же слова Электры в Rhet.
(1371 а28) подкрепляют положительную оценку перемен, которые
противопоставлены одпообразию и признаются согласными с при­
родой вещей. — 218.
Книга восьмая
1
Phi lia — слово, которому в русском нет точного соответ­
ствия. В кн. VIII и IX принят перевод «дружественность» и «дружба»,
остальные термины с этим корнем иередаются словами с корнем
друг-(ж-) или сочетаниями со словами с таким корнем. Исключе­
ние — philaytia — «себялюбие» (см. гл. 8). Сложность зиачепия
не позволяет Ар. сразу же дать определение филии. О филии как
одной из добродетелей уже была речь выше (1126М9 ел., в нашем

736

переводе «дружелюбие»). Теперь речь идет о более сложном явле­
нии. Во-первых, к филии, рассматриваемой в кн. VIII—IX, не­
применима схема, по которой рассматриваются другие добродетели
(избыток — середина — недостаток). Во-вторых, филия вдесь ха­
рактеризуется и как необходимое (аЗ), что не соответствует ста­
тусу добродетели, и как прекрасное (а28—31), что ему соответ­
ствует (см. также прим. 20 к с. 226). Конечная цель разбора — ана­
лиз филии в собственном, т. е. для Ар. первичном, смысле слова —
служит обоснованию того, что счастливый нуждается в добродетель­
ных друзьях (1169М7) ради удовольствия, совпадающего с нрав­
ственной красотой (1171а28). Так подготавливается рассуждение
о не-телеспом удовольствии в кн. X и возвращение к главному во­
просу этики — вопросу о счастье, и так кн. VIII—IX встраиваются
в общий план «Этики». Это позволяет отказаться от мысли о само­
стоятельности трактата о дружбе, несмотря на его диспропорцио­
нально большой объем (см. также прим. 1 к с. 244). По-видимому,
такой объем вызван сложностью семантики слова «филия» (ср. дикайосине, которой посвящена целая V книга). — 219.
2
II. X 224; выражешю было крылатым, функционировало
как фразеологизм
(см. PI. Symp. 174d; ср. Prot. 348d). — 219.
3
Иными словами, «человек человеку — друг»; это истолко­
вывают по-разному. (1) Припято считать, что человеколюбие у Ар. —
это не гуманизм, а что-то вроде смягченпости нравов: заблудив­
шись в скитаниях, человек рад встретить прежде всего чоловеческоо
же существо, а не любое другое животное. (2) По В. (348), «это
одно из номпогих мест у Аристотеля, где мы видим признаки насту­
пающего космополитизма. Аристотель сам apolis» (скиталец без
государства, без родины), т. е. речь идет именно о чувстве к чело­
веку как таковому. — 219.
4
Возможна иная трактовка: «связывает (synekhei) государ­
ства 6между собою». — 219.
Слово «дружелюбный» — philophilos, вероятно, придумано
Ар. (ср. Rhet. 1381b27). Некоторые скорее всего Платон: Lys.
214е β(о «хорошем» значении слова philos). — 220.
Букв, поговорки «похожего с похожим» и «галка к галке»
(ср. ММ 1208Ь9; Rhet. 1371М5; Od. XVII 218; PL Gorg. 510b;
Theophr. 29,7); о гончарах см. Iles. Ergg. 25. Мпония одних и других
высказали в «Лисисе» Платона (1) 214а ел., (2) 215с. Там же (214d)
см. вопросы, соответствующие заданным ниже (1156Ь9 ел.; отпет
па них — 1157а16—20). — 220.
7 Объяснение более высокого порядка исходит из причин, кото­
рые в ряду причин находятся выше. Еврипид — Fr. 897,9—10
(Nauck). Три приведенных здось положения Гераклита обычно
считают единым текстом: DK 22 В 8. Мы предлагаем считать это
тремя равными фрагментами, ср. DK 22 В 80. Принцип Эмпедокла
см. DK 31 В 22,4—5, ср. 62,0; 90; 109. — 220.
8
Возможно, имеются в виду другие сочинения Ар. (напр.,
Cat. 10Ь26—11а14, Part an. 644al2—23) или обсуждение проблемы
в школе (ср. PI. Phil. 24e). — 220.
v
И истинное н кажущееся блага как philêta одинаково имеют
разновидности, поэтому можно но учитывать разницу этих благ.
От существования разновидностей philêta Ар. заключает о сущест­
вовании разновидностей дружбы. — 221,
10
Т. е. желать друг другу благ ради блага самого по себо,
ради удопольствня или ради пользы. — 221,
24

Аристотель, т. 4

737

11
Совершенная дружба, по Αρ., — это «зрелая» дружба, кото­
рая соответственно может быть только у зрелых людей (ср. «пер­
вая дружба» — ЕЕ 1237а10, 1236Ь27 ел.). Мысль о том, что «же­
лают блага постольку, поскольку добродетельны», т. е. в меру своей
добродетели, как бы выводится из самих слов: tagatha boylontai
hëi agathoi — «желают блага как благие» или «добра как добрые». —
223.
12
Т. е. они любят друг в друге то, за что любимы сами.— 223.
13
Благодаря известному сходству — kath* homoiotêta — трак­
туют по-разному. Б. (361—2): поскольку о «дружбе», которая так
называется по сходству с собственно дружбой, речь пойдет только
в И57M—5, «по сходству» относится только к «удовольствию».
Удовольствие бывает безотносительное или для того, кто питает
дружбу (philoynti), причем возникающее благодаря его сходству
с тем, к кому он ее питает, так как похожее доставляет удовольствие.
Так что, если друзья добродетельны, это обеспечивает два условия
полной дружбы — благо вообще и удовольствие вообще, а если
опи похожи (причем добродетелью похожи), то обеспечены два
других условия — благо для питающего дружбу (дружащего) и
удовольствие для него. По D. (5i5), «по сходству» означает по сход­
ству с собственпо дружбой. Тогда получается, что дружба в безот­
носительном смысле может быть одновременно π дружбой ради удо­
вольствия, что противоречит 1158Ь6: всякая дружба ради удоволь­
ствия только «подобие дружбы». По G. (II 257), «по сходству» отно­
сится и к благу, и к удовольствию. — 223.
14
Т. е. совершенная дружба должпа включать несовершенные
или неполные ео формы, так что в ней должно объединяться всё
то, что по отдельности есть во всякой дружбе: 1) благо, 2) благо
для другого, 3) удовольствие, 4) удовольствие для другого. По О.
(174), вместо «благо и удовольствие в безотносительном смысле
присутствуют (esti) в пей» следует читать: «что есть благо в безотно­
сительном смысле, то и удовольствие в безотносительном смысле».
По Аспасию (см. В. 362), вместо сомнительного текста «в ней ведь
друзья подобны друг другу и остальное...» — «с этой [дружбой)
сходны и остальные fee виды]». — 224,
Ч По ЕЕ 1238а2, существовала поговорка о «медимпе солиъ
(медимн
— мера веса сыпучих тел). — 224.
16
Непереводимая игра слов: благодаря знакомству (ek tes synëtheias: eyn — со, ethos — нрав), будучи единонравными (homoëtheis), полюбили нравы (êtheis). D. (516) понимает synëtheia как
«сожительство» и видит здесь указание на платоновскую «эроти­
ческую педагогику», ведущую от физической близости к духов­
ной. — 225.
17
Выражение «виды дружбы» — уступка обиходпому языку.
Сам Ар. в ЕЕ 1237Ь8 ел. сомневается, что у таких видов дружбы
есть общий род, поскольку «дружба» как родовое понятие совпадает
с одним таким «видом» — дружбой добродетельных. Следовательно,
дружбы, отличные от дружбы добродетельных, но равноправные
се виды, а несовершенные, несамостоятельные формы отношений,
называемые дружбой по сходству с собственно дружбой. — 225.
18
Польза и удовольствие необходимым образом связаны с друж­
бой добродетельных, но между самими удовольствием и пользой
необходимой
связи нет. — 225.
19
См. 1095Ь32—33, 1098Ь31 — 1099аЗ, 1176а34 - Ь2. - 226.
20
Автор неизвестен. Мысль о забвении дружбы не просто иш·

738

тепское наблюдение: это один из аргументов в пользу того, что дру­
жба не вполне добродетель, ведь добродетель нельзя забыть и дея­
тельность по добродетели непрерывна; см. 1140b29, 1100M6 и прим. 1
к с. 219. — 226.
21
Скучные, букв, «кислые», «терпкие», — общепринятая вкусо­
вая метафора (см. Arph. Vesp. 877; Хеп. Суг. 2,2, 11). Ср. выше:
старики годятся только для дружбы ради пользы (1156а24 — 30). —
226. 22
В Афинах товарищества, гетерии, являлись общественными
клубами; начиная с последней четверти V в. это тайные политиче­
ские общества олигархической направленности. Особый институт
«товарищей» существовал при дворе и в войске Александра Маке­
донского. Это были конные «гвардейцы», военная элита; часть «то­
варищей» составляла свиту, приближенных и советников. Ср.
о «товарищах» — 1161а25, М2, 35, 1162а10, 1171а14. — 226.
23
Пифагорейская формула (Diog. Laërt. VIII 10), Платон при­
водит ее как старую пословицу (Legg. 757а), ср. 1159Ь2, 1168Ь8. —
226.
24
В. (372) видит здесь иронизирование в адрес Академии, ср.
An. 26Post. 83a33. —228.
В. (373) считает, что здесь сказались впечатления Ар. от
жизни при македонском дворе: задача воспитания философом юного
властителя (особенно после «опытов» Платона) более не кажется
реальной. Предыдущая фраза абзаца — темная. Толкование G.
(II 263): пропорциональное равенство имеет место в отношениях
дружащих между собой властителя и философа, когда социальное
и материальное превосходство царя отвечает его высоким мораль­
ным качествам, что соответствует принципам распределительного
нрава. Если мудрец превзойден пропорционально нравственным
заслугам превосходящего его властителя, тогда оба «равны». —228.
2в
Т. о. но имущественному положению (katadecstcroi). — 230.
27
Было сказано — 1155Ь31. Каждый из друзей — благо для
другого; отсюда два «симметричных» следствия: (1) став богом,
друг, которому этого пожелали, потеряет благо, а именно дружбу
своего друга-человека; таким образом, пожелав другу стать богом,
желают ему потерять благо; (2) пожелав другу стать богом, том
самым желают потерять благо, а именно друга, ставшего богом;
между тем никто не желает себе терять благо. Ср. замочанно D.
(521): «Ещо при жизни Аристотеля Александр потребовал от гре­
ков божеских почестей, и еще прежде этого он дал понять, что ди­
станция стала слишком огромной, чтобы у пего были друзья среди
людей». Гибель приближенных Александра, полководцев Филоты,
Пармепиона, К лита и историка Каллисфена, отказавшегося воздать
Александру божескио почести, свидетельствует о том, что «ставший
богом» перестает быть другом. — 230.
28
Большинство предпочитает дружбу, основанную не на равен­
стве, а на превосходстве либо своем, либо друга. Но и в том и в дру­
гом случае дружба привлекает своей пассивной стороной: нравится
быть объектом приязни (phileisthai) как со стороны нижестоящих,
так и со стороны вышестоящих. По Αρ., ценность дружбы не в этом.—
231.
20
Ар. вторично подчеркивает различие физических и этических
учений о филни (см. начало гл. 2) и тем самым подготавливает пере­
ход к рассмотрению филии в сообществах и государствах, которая
заведомо далеко отстоит от филии натурфилософов. — 232*
24·

739

30
Сказано в начале — 1155а22 ел. При обсуждении дружбы
сообществ и государств на первый план в пей выступает правосуд­
ное^. Дружба характеризует справедливые, правосудные отноше­
ния сограждан, но в отличие от права неписаные. — 232.
31
Пифагорейское изречение, которое часто цитирует Платон;
ср., напр., Gorg. 507e. — 232.
32
Фила — первоначально политическая и религиозная органи­
зация рода, во времена Ар. — крупное военное и территориальноадминистративное подразделение в греческих государствах. Дем —
округ,
подразделение филы- — 233.
33
Тиаси — религиозные объединения, «секты», часто почитавпте богов, не признаваемых государством; со временем обычпо
приобретали политическое и даже коммерческое значение. Эраниспгы — участники совместных торжеств и пиров вскладчину, обра­
зовывали своего рода клуб во главе с архераном (эранархом) —
председателем. Данный текст, по By., следует поместить после круг­
лых скобок. По В. (382), наоборот, сомнение вызывает текст в круг­
лых скобках, который он считает интерполяцией. — 233.
34
Более подробное толкование понятия parekbasis см. Pol·
1290а13
ел. —234.
3
? Строй, основапный на имущественных разрядах, у Платона
именуется олигархией (Rp. 550c), a пгимократию он связывает не
с timêma (разряд, ценз), а с time (честь) и образцом тимократического государства считает Спарту с ее принципом чести (см. Rp.
545b ел.). Ар. называет государственным устройством, шолитией»
строй Афин недавнего прошлого (до Пелопоннесской войпы). Власть
тут принадлежит тем, кто носят оружие и распределены по разря­
дам согласно вооружению, а не богатству (ср. М8). Таким образом,
«нолития» у Ар. соответствует тому, что применительно к Греции
в настоящее время принято называть умеренной демократией.
Ср. Pol. 1279аЗЗ. —234.
Sü
Царская власть (монархия) — лучшее государственное уст­
ройство, если иметь в виду идеального монарха; см. кн. III «Поли­
тики». Говоря «лучшее» и «худшее», Ар. имеет в виду этическую
сторону власти; обоснование нравственной иерархии типов госу­
дарства см. в Pol. 1279а39. О тираннии см. Pol. 1279b6, 1311а2. —
234.
37
По жребию избирался афинский архонт-басилевс («царь») —
должностное лицо, заведовавшее древним культом (см. PI. Polit.
290d ел.). «Царями» также назывались в Спарте два выборных вер­
ховных военачальника (PI. Legg. 692a). — 234.
38
О переходе в олигархию см. Pol. 1306b25, 1290M9, 1279Ь7;
в демократию — там же, 1290Ь8, 17. «Тимократия желает быть»
ср. ниже: власть царя желает быть отеческой (Ь27), и граждапо
желают быть равными (1161а28) — так Ар. выражает мысль об
объективном тяготении вещей к их собственной форме; см. прим. 27
к с. 153. Относящиеся к разряду — это, возможно, все те, кто
включен в ценз. Здесь не ясно, извращает ли демократия идею политии (государственности) как таковой или политии-тимократии; см. прим. 35 к с. 234. — 235.
39
О различии власти над рабами, детьми и женой см. Pol.
1260а9
ел. —235.
40
Имеются в виду некоторые особенности права в Афинах!
для дочерей — единственных наследниц: государство защищало и χι
от плохого обращения мужа; см. Bd. RE VI col. 115, — 235.

740

41
В гл. 13 «отражается» гл. 12: царская власть соответствует
отношениям отца и сына, аристократия — отношениям мужа с же­
ной, тимократия — брата к брату, тиранния — человека к орудию,
демократия — отношениям слишком большого числа друзей.—235,
42
П. II 243 и др. —236.
43
Как лишенный гражданских прав, раб не может быть
другом, но кроме государственного и гражданского существует
еще некое, т. е. естественное, природное, первичное, право (1134а29,
1161Ь6). Поэтому как люди тиранн и подданный, господин и раб
способны вступать во взаимоотношения на основе закона и договора,
но это лишь потенция. В действительности тиранн становится субъ­
ектом таких отношений, когда он низложен, а раб — когда отиущсп на свободу. — 237.
44
. Матери любят детей сильнее, потому что в отличие от отцов
не сомневаются, что их дети — это их дети. Недостоверность от­
цовства — общее место традиционных воззрений, засвидетельство­
ванных ещо у Гомера: Od. I 215. — 237,
46
«Одна кровь» (выше) — ср. Aisch. Eum. 653; «один корень» —
ср. Eur. Ion. 1576; «сверстник к сверстнику», но Платону, «древнее
речение» (Phaedr. 240е; ср. Ar. Rhet. 1371M5). —238.
48
В другом смысле государство и первичнее и прекраснее;
см. Pol. 1253а19. — 238.
« С м . 1156а7, 1158М1. — 239.
48
Добродетель и дружба=добродетельная дружба (риториче­
ская40фигура «одно через два»), см. также 1164Ь2. — 239.
Равноправный перевод: «хотя они этого просят (axioi)». —
240. 60
Лружба на нравственной основе пе то же, что дружба добро­
детельных. Речь идет о чем-то вроде моральных обязательств. Ср.
ниже (Ь34—36) сетования Ар. на то, что люди не умеют придержи­
ваться даже такой узкононятой морали. — 240.
61
Кое-кто — это либо сами государства, либо писавшие о го­
сударстве; напр., PI. Legg. 849с—850а; ср. 742с и Ир. 556ab. —
240. 63
Делать другом против воли — значит не отдавать получен­
ное, рассчитывая, что тебе дали как другу, а но ради воздаяния.
Но слова «но стал бы требовать» показывают, что имеются в виду
отношения все же не чисто коммерческие и даятель либо друг тому,
кому дал, либо хочет таковым считаться. — 241.
63
В Афилах V и IV вв. некоторые функции, требовавшие боль­
ших затрат, возлагались на богатых граждан и метеков (снаряже­
ние триер и священных посольств, устройство театральных пред­
ставлений, постройка гимпасиев и др.); отправление этих фуикций
называлось литургией, т. е. повинностью. — 242.
64
Падкий на дары (dôrodoko9 — «даробратель») скорее но взя­
точник, но жадный до денег, готовый обогащаться за государствен­
ный счет, получать поддержку от государства; см. Pol. 1286M5. —
242.
§5 В этом отличие дружбы в сообществах от правосудности. —
242.
Книга девятая
1

В целом трактат о дружбе больше любой другой книги «Никомаховой этики». Книги EN содержат приблизительно по 620
строк издания Беккера (исключение — кн. II, 460 строк, и кн. VI,
741

480 строк). Видимо, для равновесия античный издатель рукописи
Ар. поделил трактат о дружбе примерно пополам; никакого содер­
жательного перелома на границе VIII и IX книг нет. —244.
2
Разнородные дружбы (букв, «разновидные») — это те дружбы,
в которых предметы приязни сторон относятся к разным видам.
Сказано — см. 1132Ь31 ел., 1158Ь27, 1159а35 ел., 1162а34 ел. — 244.
3 1156Ь9—12, 1157а11. —244.
4
То, что речь здесь идет о царе, показывает ЕЕ (1243Ь24);
по Плутарху, это Дионисий Сиракузский: De fort. Al. 333 F. Пла­
той 6царь посчитал удовольствие от ожидания награды. — 244.
Ср. PL, Prot. 328b. — 245.
8
Ср. Η es., Ergg. 370: «Другу всегда обеспечена будь договорпая плата»
(пер. В. Вересаева). —245.
7
1162Ь6—9. —245.
8
Ар. ставит учителей философии на самое почетное, по па род­
ным представлениям, место — рядом с богами и родителями — и
уравнивание «но достоинству» в дружбе учителя философии с учени­
ком считает невозможным. — 245.
9
Благополучие самого человека не столь важно, как благопо­
лучие его отца, поэтому и благополучие того, кто обеспечил бла­
гополучие самого человека, тоже не столь важно, как благополучно
отца. — 247.
w 1094М1 — 27, 1098а26—29, 1103Ь34—1104а5 и др. —247.
11
Иначе у Платона: первыми в числе присутствующих при
обряде называются друзья жениха и невесты (Legg. 775а). —247.
12
Т. с. младший уступает старшему ложе у пиршествепного
стола:
греки пировали полулежа. — 247.
13
О каком начале идет речь, не ясно; ср., однако, 1162Ь23 и
1165а5—12.
— 248.
14
Ср. 1155а32— 4; philoponeros — «подлолюб», ср. Theophr., 14.
Перевод друг подлости — искусственный, ради сохранения «гнезда»
терминов.
— 248.
16
1157Ь22—24, 1158ЬЗЗ—35. — 249.
18
В ММ, наоборот, но признакам дружбы к другим заклю­
чается о том, что собой представляет дружба к себе. Здесь начина­
ется важнейшая для «Этики» в целом часть трактата о дружбе. Дело
в том, что только филия к себе как к высшему в себе ведет к теоре­
тической деятельности и тем самым к высшему счастью. Из пяти
перечисляемых ниже признаков дружбы те, что уже обсуждались
(первый: 1155Ь31, 56а9, Ь8—10; третий: 1157M9; четвертый:
1157Б22, 65Ь28), характеризуются кратко, а второй и пятый, как
вводимые только здесь, поясняются конкретными примерами дружбы
матерей к детям и поссорившихся друзей. — 249.
17
См. 1113а22—33, ср. 1099а13. — 250.
18
Согласие частей души — реминисцепция из Платона: Rp.
443с—е. В ЕЕ 1240а13—21 платоновское отождествление отношений
между частями души и между разными людьми подвергается кри­
тике. Считая ЕЕ ранним произведением, D. (544) удивляется ин­
версии в развитии взглядов Αρ., ср. наст, изд., с. 687—688.—250.
10
^Усердие добродетельного в благе» — букв, «доброму о добро
печься» (agathoy tagathon diaponein). Мнение, что мыслящая часть
души составляет собственно человека, высказано и Платоном.
Рассуждая о трех началах в человеке: философском начале (to
philosophon=to dianoëtikon y Αρ.), ярости и влечении, он представ­
ляет эти начала в виде образов, причем именно первое в образо
742

человека, тогда как второе в образе льва, а третье — мпогоглавого
чудовища
(Rp. 580d ел., 588b ел.). — 250.
20
Здесь, в «платоновском» контексте, phronei относится но
к рассудительности как специфической добродетели в EN, a к об­
щечеловеческой «разумности». — 250.
21
Возвращение к теме 1159а5—12 (см. прим. 27 к с. 230).
Рассуждение о человеке, становящемся другим существом, т. е.
богом, не чисто умозрительное: в человеке, но Αρ., есть божествен­
ный элемент — его ум (1177а12 ел., Ь26 ел.). Толкование этого
места yl>.(545) представляется нам чрезмерно усложненным.—250.
22
Две или более части, т. е. три, как у Платона, и две, три или
четыре, как у самого Ар. См. прим. 70 к с. 75 и 58 к с. 187. К вопро­
су о дружбе с самим собой Ар. возвращается в гл. 8. — 251.
23
Ненавистны не только другим, но и самим себе. Платон тре­
бовал, чтобы неисправимо порочные кончали с собой (Logg. 854с).
Иное чтение и трактовка: «совершившие много ужасного из-за своей
порочности ненавидят жизнь, бегут от нее и кончают с собой». —
251.
24
Разлад — stasis, букв, «мятеж»; эта политическая метафора
для описания психических процессов использовалась также Платопом (см. Rp. 351 о—2а). Разрывание души па части — реминисценция
платоновского образа колесницы души, см. Phacdr. 246b, 253d
ел., ср. Rp. 462a—с, 464cd. —251.
26
Раскаивающийся в античной традиции — это что-то вроде
крепкого задним умом (ср. Ε pich., fr. 280 (Kaibel)). Ср. понимапио
раскаяния как высокой ценности в христианстве. — 251.
20
Это единственный в EN непосредственный императив, обра­
щенный к слушателям, уместный скорее в этическом учении; в своем
«научном» изложении Ар. последовательно избегает таких обраще­
ний и призывов. — 252.
27
1155Ь32—6а5. — 252.
20
Митилснцы избрали Питтака (650—569) эснмнетом, т. е.
выборпым правителем (см. Pol. 1285a31—37). После истечепия срока
своих обязанностей Питтак оставил должность вопреки желанию
граждан. — 253.
29
Братья Этеокл и Полипик в трагедии Еврнннда, см. ст. 588—
637. 30—253.
Скорее всего имеется в виду пролив Еврип у Халкиды —
пенэмениый для греков образ изменчивости. Вообще греч. «евртт» —
узкий пролив, в котором меняется направление течения (см. А г.,
Meteor. 366a26). —254.
3i
Epich., fr. 146 (Kaibel). — 254.
32
Т. е. получатель благодеяния ожидает его с удовольствием;
сам же благодетель но может получить удовольствие от того, что
он еще не сделал, или, во всяком случае, это удовольствие меньше,
чем от уже сделанного или делаемого добра. — 255.
33
Иными словами, питать дружбу аналогично творчеству
(poiësis), и друга любят, как свое творение. Ср. 1159а27—М. —
255.
34
Π гл. 8 Ар. заставляет читателя посмотреть на это слово,
имеющее отрицательное вначение в обиходном языке (philaytos
состоит из philos — «друг» и aytos — «сам» (себя)), с точки зрения
своего учения о том, что есть самость человека. До Ар. слова phiJaytos и pbilaytia не засвидетельствованы, но, по всей видимости,
они не придуманы самим Αρ., как это принято считать. Денстви743

телъпо, Ар. обращается с ними как со всеми «неправильно» пони­
маемыми в обиходе словами, и невероятно, чтобы он сначала при­
писал созданному им слову неправильное значение, а затем исправ­
лял его. — 256.
™ См. 1155Ъ31. — 256.
36
См. гл. 4. — 256.
37
О втором и третьем изречениях см. прим. 23 к с. 226 и 31
к с. 232; «душа в душу» и «своя рубашка» — русск. эквиваленты греч.
«одна душа» и «колено ближе голени». Последняя пословица гово­
рит о себялюбии как о чем-то дурном, но А р . помещает ее η такой
контекст, что получается, будто «колено» и «голень» («своя рубашка»
и «тело») — это два человека, два друга. — 256.
38
Т. е. правящая часть государственного образования (законо­
дательная и исполнительная власть) — это и есть государство, а пра­
вящая часть человека и есть человек. Михаил Эфесский: полис —
это не стены и дома и даже не люди в нем; полис — это правящая
сила; каков полис» зависит от того, каково правлепие; в царстве
царь равен полису (504,9); ср. Pol. 1278Ь8—12. — 257.
39
Счастье — тема ки. I; начиная с кн. II, оно «забыто», но,
чем ближе к кн. X , где дается полное его определение, тем чащо
упоминается счастье (кн. V, гл. 13 и 14, начало кн. VIII). Здесь
первое предварение второго трактата об удовольствии в кн. X . —
259.
40
Eur., Or. 607; игра слов: еу daimon dido — букв, «хорошо
демон дает», а «счастливый» — это ey-daimön, см. вступ. ст.,
с. 32. — 259.
41
См. прим. 35 к с. 63. — 259.
42
Первые — те, кто считает, будто счастливому не нужен
друг. — 259.
43
1098а16, Ь31— 9а7. — 260.
44
В начале — 1099а14, 21. Как замечает D. (556)» от начала
философии в Греции и до Сократа ясно прослеживается уверенность
в преимуществе наблюдения над другими перед иптроснекцией, что,
видимо» связано с публичным характером жизии. — 260.
4
5 Theogn., 35; высказывание было популярно, ср. PL, Мепо
95de. — 260.
46
Здесь заканчивается «диалектический» разбор вопроса о друж­
бе и Ар. приступает к изложению своего учения о дружбе с точки
орения природы, т. е. в терминах своей психологии. Сказано —
1 0 9 9 а 7 ~ 1 1 , 1113а25— 33. — 261.
*7< Иными словами, определенная способность своей целью имеет
определенную деятельность, деятельность — целевая причина; с р .
Met. 1050а8 ел., 1051а29. — 261.
40
Объяснение тому, почему жизнь есть нечто определенное,
находим в ЕЕ 1245аЗ: жизнь есть чувство и понимание; то, что мы
чувствуем и воспринимаем как таковое, т. е. воспринятое и понятое,
есть нечто определенное. Значит, соответствующее этому чувство
и понимание, а следовательно, жизнь тоже определены, расчле­
нены, ограничены. «Жизнь определенна» — »то здесь первая
посылка. Согласно учению пифагорейцев, «определенное есть благо»
(см. о пределе как благе Met. 986az2, ср. EN 1173al6) — это вторая
посылка. Вывод: «Жизнь есть благо». — 2 6 1 .
49
D. (557) предполагает здесь интерполяцию» так как во вто­
ром трактате об удовольствии (кн. X, гл. 1—5) о страдании фак­
тически не говорится. — 261.

744

50
Пассаж 1170а25—Ь8 показателен для стиля мышления Αρ.:
в этом и для него громоздком периоде философ не считает лишним
сделать даже в самом конце пусть и незначительное, но уточняю­
щее замечание: чили почти так» (т. е. «я» и «второе я» но полностью
тождественны). — 262.
61
Иная трактовка: и существование друга тоже нужно чув­
ствовать в себе как благо. Так или иначе, дружба увеличивает
область «самости». — 262.
62
Сентенция Гесиода, см. Hes., Ergg. 715, ср. Theogn. 73; про­
тивоположное
мнение см. в 1155а30. — 262.
3
? См. определение обозримого числа граждан в Pol. 12f>5al0
ел., м 1326а25—Ь7. — 262.
См. 1157М9, 1158а4, 10. —263.
БЬ
«Из самих вещей», т. е. из «исторических» (на самом деле
мифологических) примеров друзей, воспеваемых в гимнах: Ахилл
и Натрокл, Орест и Пилад, Тезей и Перифоп и др.; ср. Plut.t Do
mult. amie. 93E. — 263.
*β Образ, возможно, восходит к Сократу, см. Хеп.у Mem.
2, 7,67 1. —264.
Из неизвестного трагика (fr. adesp. 76 (Nauck); ср. Soph.%
О. H.
1061). —264.
08
Изречение Феогнида (35): «Учись добру у добрых». Заим­
ствуют — букв, «берут отпечатки с трафаретов». — 266.

Книга десятая
1

Начальная фраза кн. X повторяет завершающую формулу
кп. IX так, словно ничего о ней «не знает». Считается вставкой изда·*
телей, деливших текст на книги. — 267.
3
Избирают удовольствия в аристотелевском смысле, т. с.
созпателыю и преднамеренно, только распущенные. Здесь proairoyntai («избирают») используется не терминологически, а как сино­
ним к «преследуют» (diökoysi). — 267.
3
Одни — Евдокс Книдский (см. прим. 5 к с. 268), другие —
Спсвсипп. — 267.
4
О сообразительных см. 1143а1 ел. и прим. 46 к с. 184. —
268.
£ Евдокс Книдский — ученик Платона, географ, математик
и астроном. Одно из лучших исследований о нем как о философе —
W. Schadewaldt. Eudoxos von Knidos und die Lehre vom unbeweg­
ten Beweger. — In: Satura. Früchte an der antiken Welt, 0. Weinreich zum 31 März 1951. Baden-Baden, 1952, S. 103—129. В скоб­
ках слова, которые, видимо, являются терминами Евдокса (см.
D. 571). В других местах Ар. излагает учение Евдокса в своих
собственных терминах; форма изложенпя аргументов Евдокса
(1172М8—35) также, но-видимому, «аристотелизированиая». Опре­
деление блага, аналогичное Евдоксову, приводится в самом на­
чало EN (1094аЗ), но как общее мнение; поэтому характерное Евдоксово «тянется» (по Евдоксу, благо, т. е. удовольствие, — цель и
неразумных существ) в начале сочинения передано более обычным
«стремится». Византийский комментатор считает, что для Евдокса
удовольствие — идея, см. Mich. 531, 15—18, подробно см. также
D. 572. —268.
0
D. (572) отрицает, что здесь речь идет о Евдоксе, так как
Ар. никогда не хвалит философов за моральные качества. По D.t
745

здесь абстракция: человек, вызывающий доверие к своему учепиго
своим образом жизни, т. с. антипод описанного выше человека,
дискредитирующего свое учение своим образом жизни (1172Ы). —
268.
1
Лр. останавливается только па последнем из доводов Евдокса.
Первый довод (М8—20), «от противного*, не противоречит, по его
мнению, определению счастья как блага (все избегают как такового
страдания и соответственно избирают его противоположность —
счастье); второй довод (Ь20—23) уже был использован в кн. 1 для
доказательства того, что счастье — конечная цель. Но третий до­
вод ставит под удар мысль Ар. о самодостаточности счастья (ср.
1097Ь7—21), и здесь па помощь приходит «Филеб» Платона
(20с—22e, 60b—61 b). Phronêsis в 1172Ь30 как термин Платона
(Phil. 22d) переведено словом «разумность», а не «рассудительность»
(ср. прим. 23 к с. 176). Предмет наших изысканий — искомое благо,
самодостаточность, счастье: 1096а6,Ь34,1097а5. — 269.
è
B. и By. считают, что природное благо — интерполяция,
и читают так: «Нечто высшео в них тянется к сродствепному благу»,
т. о. к высшему. Ср. «нечто божественное» в 1153Ь32, см. также
прим. 75 к с. 216. D. (574) исключает только благо, считая, что
нечто природное (инстинкт), будучи сильнее животных, тянет их
к благу (ср. PL, Legg. 950b). To, что здесь это «нечто» именуется
«природным», а не «божественным», как ранее, связано, по мысли
D., с тем, что в кн. X «божественное» получает более высокий смысл:
это уже не присущее всему живому чутье, но самый «нус» — ум,
или дух. — 269.
9
Этот довод припадлежит Спевсиппу и обсуждается в кн. VII:
1153Ы
ел., см. прим. 70 к с. 215. —269.
10
Спевсипп (?) считал (1) благо качеством и (2) счастье, ви­
димо, свойством или качеством (hexis). Ар. считает (1), что благо
не качество, так как оно определяется во всех категориях (1096а23),
следовательно, даже если удовольствие не качество, это не мешает
ему быть благом] (2) что счастье не качоство-состояпие (hexis),
а деятельность (деятельное проявление добродетели), однако отно­
сится к благам. — 269.
11
Ср. 1170а20 и прим. 48 к с. 261. Аргумент Платона: сущест­
вование разных степеней получения удовольствия означает, что
удовольствие относится к роду беспредельного (apeiron), Phil.
24е 12
ел. — 270.
Ар. возражает кому-то из платоников (по / . 265 п.2 —
Ксепократу, по В. 445 — Спевсиппу), которые на основании раз­
личной силы удовольствий заключали о том, что удовольствие не­
определенно (aoriston), a следовательно, не есть благо. Для Ар.
это не настоящая причина различий в удовольствиях. «Настоящую
причину» Ар. заимствует у Платона: различаются чистые удоволь­
ствия (чье возникновение не связано с устранением страдапия)
и смешанные (возникающие в меру уничтожения страдания). Интен­
сивность переживания, будучи обусловлена силой страдапия, от
которого избавились, не принадлежит самому удовольствию (Phil.
44d—45e). Однако, по Платону, удовольствие подобно не здо­
ровью, как ниже у Αρ., по ого «субстрату» — теплому и холодпому
(Phil. 32d), а для того, чтобы возникло нечто определенное, необ­
ходимо еще соединение субстрата (беспредельного) с пределом,
направляемое некоей причиной или силой (Phil. 23d,25а—27b).
См, ниже прим. 13 и / . 265—6. — 2701
746

13
Мысль о том, что здоровье — это правильное, определенное
смешение (соотношение — symmetria) холода и тепла, высказыва­
лась еще Алкмеоном Кротонским: DK 14 В4. Ср. А г. Met. 986a22;
Top. 139b21; PI. Phil. 25e. — 270.
14
Множ. число kineseis и geneseis передается единственным:
«движение», «становление» («возникновение»). Определение, о ко­
тором идет речь, дается Платоном (Phil. 53с ел.) как бы с чужих
слов (Аристиппа?). О классификации движений (изменений) как
психических процессов см. / . 269—75. Для самого Ар. удоволь­
ствие, как уже указывалось, ближе к энергии (деятельности);
см. 1174а13—5а21. Абсолютно равномерное движение космоса (пер­
вого Неба) само по себе нельзя назвать быстрым или медленным,
но относительно, например, планет можно (De cael. 288а13 ел.). —
270.
15
Это общепринятое мнение высказано в каком-то смысле уже
Анаксимандром: DK 12 В1. Применяя его к удовольствию и страда­
нию, Ар. приходит к абсурду: действительно, нет такого единого
субстрата, из которого бы что-то возникло благодаря удовольст­
вию и до которого бы что-то разлагалось из-за страдания; за сло­
вами «для чего» и «для того» нет никакого «нечто». — 271.
16
Текст испорчен; речь идет, видимо, о хирургическом вмеша­
тельстве, калечащем естество; ср. 1152Ь35, 53а2. Никто не считает
тело единственным вместилищем удовольствий (ср. 1099а8). Сам
Ар. полагает, что удовольствие вообще испытывает только душа.
Платон, признавая существование удовольствий как тела, так и
души, считает последние тоже восполнением, но в переносном смы­
сле: они являются утолением духовного голода (Ир. 585а—е, ср.
584Ь). По Αρ., удовольствия но тождественны восполнению, но
сопровождают его (так же как ниже сопровождают они деятель­
ность). В отличие от Платона Ар. игнорирует чувство духовного
голода (1173 M5— 20), потому что созерцание для него есть дея­
тельность как полнота и осуществление; несовершенные и непол­
ное формы созерцательности остаются вне рассмотрения (ср.
1152ЬЗС и PI. Phil. 51b). — 271.
17
Т. е. довод, что удовольствие не есть благо (см.1152Ь20;.—271.
178
Вероятно, имеются в виду какие-то не медицинские, но ре­
лигиозные или относящиеся к приличиям запреты на пищу; ср.
акусматику
пифагорейцев. — 271.
18
Один — друг, другой — подхалим; раз подхалим и друг —
разное, то удовольствие и благо тоже разные вещи. Но поскольку
целью друга тоже может быть удовольствие, удовольствия должны
различаться хотя бы видом. В противном случае друг не отлича­
ется от подхалима и не существует ни должных, ни позорных удо­
вольствий. — 272.
19
Отрицая необходимость связи удовольствия и деятельности,
Ар. подготавливает свое учение об удовольствии как сопровожде­
нии деятельности (1174Ы4—5а21).—272.
20
Т. е. от причины более высокого порядка — от природы, ср.
1155Ь2.
—272.
21
Ср. Тор. 178а9, Met. 1048Ы8—35, 1050а23—Ь2, 1066а20,
Phys.
201b31, 227M4—20. — 272.
22
Текст испорчен, принято чтение и трактовка В. (450); по
D. (580),
речь идет о частях времени, а не постройки. —273.
23
Так, бегун, пересекая каждую черту, проведенную поперек
беговой дорожки, приближает бег к полному стадию («кругу» ста-

747.

диона). Пересечение каждой следующей черты меняет вид движе­
ния, ибо движения у Ар. различаются с точки зрения пространен паместа (kata topon),_a линии тоже различаются с этой точки зрения
«но месту» (en topöi). — 273.
24
Имеются в виду кн. VI—VIII «Физики». — 273.
2
5 То, в чем помещается чувство (1174М7), — душа; в каждом
случае (1174Ы8) значит применительно к любому из пяти чувств.
По Αρ., чувство состоит в принятии чувствующим в себя формы
чувственно воспринимаемого; поэтому чувствующее (душа) потен­
циально есть все эти воспринимаемые формы («душа в каком-то
смысле есть все сущее» — De an. 431Ь21). Отношение удовольствия
к деятельности не то же, что отношение объекта чувственного вос­
приятия к душе. Объект восприятия существует до и вне восприни­
мающего его, а удовольствия возникают одновременно с деятель­
ностью и неотделимы от нее. Врач — движущая причина здорового
состояния, здоровье — формальная: они причини его не в одном смыеле, так же как разными причинами являются чувственно воспри­
нимаемое и чувство. Врач находится вовне, а здоровье существует
в человоке и неотделимо от его здорового состояния. Удовольствие
не является ни формальной причиной, ни движущей, оно подобно
одновременно и врачу, укрепляющему вдоровье, и здоровью: как
подобное формальной причине, оно слито с деятельностью, но если
чувственно воспринимаемое актуализирует форму предмета в душо,
а врач возвращает и укрепляет здоровье пациента, то удовольствие
интенсифицирует деятельность, придает ей завершенность и пол­
ноту. Ср. De an. 416Ь32—418а6; Mich. 557, 17—558, 2; D. 581.
В. (453) исключает конец фразы (со слов «в одном...») и получает:
€... подобно тому как не [одпим и тем же способом придают совер­
шенство] здоровье и врач». — 274.
26
Как было сказано (1115Ь20), цель (telos) всякой деятельно­
сти соответствует цели устоев, склада человека (свойств души),
ибо сама деятельность вытекает из устоев. Таким образом, hex is
делает деятельность
цельной (совершенной).
Получается, что
функция удовольствия та же: делать деятельность соответствуиь
щей цели, «цельной». Но свойства души и удовольствие делают <ло
в разном смысле, ибо и слово telos, и соответствующий глагол
teleioô имеют разные значения: (1) «цель» и «полнота» и (2) «вести
к цели» и «доводить до совершенства и полноты». — 275.
2
* То у что судит, или то, что созерцает — to k ri non ё thoöгоуп — это чувствующее и постигающее умом (ср. An. Post. 99b35:
чувство — прирожденная судящая, т. е. различающая, способ­
ность). — 275.
28
Ср. Met. 1050Ь22 ел. — о не знающих усталости небесных
светилах и о первом Небе; ib. 1072b25 — о жизни бога как беско­
нечной деятельности. — 275.
29
Лицо — в ориг. opsis. D. (225) и А. (188) понимают здесь
opsis как «зрение»: «...например, как в случае со зрением, когда при­
стально вглядываются». — 275.
30
В природном (дерево, животпое) совершенство (telos) полу­
чается от достижения естественной зрелости (telos), в искусствен­
ном — от достижения такого состояния, при котором изделие вы­
полняет свою цель-назначение (telos). — 276.
81
По Mich. (523, 36—524, 20), эта своеобразная теория «вы­
теснения» принадлежит Гиппократу. Состязающиеся — общоо по­
нятие для поэтов, актеров и хоров в театральном представлении.

748

В оригинале пли игра слов, или какая-то острота: звучание гла­
гола «грызть» — трагематидзейн — напоминает о трагедии. —
277. 32
Т. е. кажется^ что тождественны удовольствие и деятель­
ность. Сам Ар. в кн. VII, доказывая, что удовольствие не есть ста­
новление, называл его беспрепятственной деятельностью: 1153а15
(см. прим. 65 к с. 213). Точнее было бы сказать «беспрепятствен­
ность деятельности», ведь теперь Ар. показывает, что удовольствия
слиты с деятельностями. Это значит, что полная деятельность =
беспрепятственной, а полнота, или беспрепятственность деятель­
ности, есть удовольствие. — 277.
33
См. похвалу зрению в начале «Метафизики». Виды мысли­
тельных удовольствий соответствуют видам мыслительной дея­
тельности, описанным выше (1139а6—9); по Mich. (570, 1—5),
удовольствия ума теоретического выше удовольствий ума практи­
ческого. — 278.
34
DK 22 В9. — 278.
35
О добродетели и добродетельном как мере см. 1099а11—24,
1105Ь5—9, 1107а1, 1113а25, 116ва15—19, 1176Ь25; ср. Met. 1003a
ел. Несмотря на многократное возвращение к мысли о добропоря­
дочном как эталоне, Ар. нигде ее не обосновывает и здесь тоже
«прячется» эа dokei — «как кажется». См. прим. 55 к с. 68. — 278.
38
Т. е. только созерцательная деятельность или, может быть,
политическая
и практическая формы деятельности тоже. — 279,
3
? Итак, композиционный круг EN замыкается: Ар. присту­
пает к объяснению значения рабочего определения счастья, дан­
ного в кн. I (ср. прим. 39 к с. 259). «В общих чертах» пе следует шь
иимать как «предварительно». Здесь приводится окончательное
определение счастья, но оно но претендует на точность, как и нее
в этике, по Ар. (см. 1094Ь20). — 279.
38
Сказали — 1095Ь31—6а2, 1098b31— 9a7, IlOOaS, 11,Ь28,
1101а6—8. Для терпящего несчастья несчастье делается состоя­
нием,39 т. е. складом характера. — 279.
Предыдущие рассуждения — 1098а5—7; о деятельностях не­
обходимых^ избираемых сами по себе см. 1094а4,18—22,1097а30—М;
о том, что счастье довлеет себеу — 1097Ь7—21. — 279.
40
См. прим. 35 к с. 278. — 280.
41
Анахарсис — скифский царь и мудрец (VI в.), легендарный
филэллин. Ему, по Геродоту (IV 7), приписывались многие выска­
зывания, сочиненные позже. Это первый пример такого высказы­
вания. Ар. приходится настаивать на том, что отдых не есть цель,
потому что созерцание, будучи досугом, может быть спутано с «от­
дыхом»; ср. Pol. 1337b33. — 280.
42
Раб не имеет участия в жизни равного с участием в ней сво­
бодного: у живой собственности господина нет собственной жизни.
Иначе Mich. (578,7—9): нельзя назвать раба счастливым, если не
дать ему участия в определенном образе жизни (bios), ибо только
определенный (прежде всего созерцательный) образ жизни ведет
к счастью. — 281.
43
См. 1098а13—20, ср. Н76а35—Ь9. — 281.
44
Тезис о счастье как деятельности, сообразной высшей добро­
детели, впервые сформулирован в 1095M4 ел. (см. прим. 42 к
с.64), но там не было сказано, что это за добродетель, однако два об­
раза жизни из трех названных не были признаны пригодными для
достижения счастья. Тем самым предполагалось, что к счастью

749

ведет созерцательная жизнь. Что мудрость — высшая форка до­
бродетели, показано уже в кн. VI t см. прим. 57 к с. 187. —.28f.
*δ Сказано — 1095М9, 1096а4, 1141а18—ЬЗ, 1143ЬЗЗ—44а6,
1145а6—11. Предыдущие рассуждения — 1097а25, Ь21, 1099а7—21,
1173М5—20, 1174Ь20—23, 1175Ь36—6аЗ. — 281.
46
Эта мысль, характеризующая пристрастие Ар. к закопчен­
ным формам, особенно наглядно контрастирует с высокой оценкой
вечного
поиска знания в науке Нового времени. — 281.
47
Ср. 1170а5 ел. Уже Антисфец сказал, что философия учит
говорить с самим собой (Diog. Laërt. VI 6), однако у Ар. философ
все-таки не одиночка, а член сообщества, «кружка», школы. —
282
48
' 49
Ср. Met. 982Ь20—28. —282.
Ср. Met. 982Ь28—За5, Protr. 10 с W (p. 45). — 283.
5° Phronein здесь не в аристотелевском смысле (см. прим. 23
к с. 176). Подобные сентенции и их варианты см. Find. Is. V 20;
Soph. fr. 590 (Pearson); Ε pich. fr. 263 (Kai bel); Antiph. ар. Stob.
Flor. I 316; cp. Rhet. 1394b24. Возвышаться до бессмертия — значит
оставлять все смертное. Личное бессмертие зд. не предполагается:
ум бессмертен, но не индивидуален; чем больше мы оставляем
смертное, т. е. совпадаем с умом в нас, тем мы «бессмертпее». Ср.
PL Tim. 89d— 90d, Theait. 176b. — 283.
51 Возможен перевод: «...главная и лучшая его часть и есть
сам человек»; ср. 1168Ь31, 1169а2. Любовь к этой лучшей части —
себялюбие (1170а13 сл.),_а значит, самосознание мыслительной де­
ятельности (noêsis noëseos: Met. 1074Ь34, ср. 1072М8). — 283.
*а 1176Ь26—7, ср. 1169Ь23. —283.
ê3 Первые фразы абзаца почти точно повторяют 1143Ь31—32.
Правильность (to orthon) — это правильность (т. е. верность) суж­
дения (orthos logos); о составленном из разных частей см. 1154Ь21
и прим. 81 к с. 218. — 284.
£4 Для проверки склада благоразумного необходима определен­
ная ситуация, «искушение». — 284.
Q Эндимион — возлюбленный богини Луны Солепы, которая
уговорила Зевса усыпить его, сохранив ему вечную юность. Здесь
рядом с философски понимаемым божеством мифический персонаж
подается явно иронически, играя роль, аналогичную роли общеиз­
вестных литературных героев. Это еще раз показывает, как да­
леко отошел Ар. от традиционных религиозных представлений,
в том числе и от представления о «Правде, живущей у богов» (ср.
Hes. Ergg. 256, 220; Soph. О. С. 1381; см. 1178Ь10—11). О боге
как жизни ума см. Met. 1072b25. Плотин критиковал это учение
(Επη. 5, 1, 9; 1, 2, 1; 6, 7, 37). —285.
£s Имеется в виду история Телла (см. Hdt. I 30). Интересно,
что Солонова мудрость как бы обрамляет текст EN: llOOall —
1179а9. —286.
11 DK 59 А 30; см. также ЕЕ 1215Ь6—8; ср. о «странностях»
Анаксагора
у Diog. Laërt. Il 7. —286.
Ê8 По Mich. (602, 32—603,2), следует посмотреть, согласуются
ли высказывания прежних философов с их жизнью (ср. 1172аЗЗ—8).
Но скорое здесь более общая мысль: рассуждения надо сопостав­
лять с жизненными фактами. — 287.
δ9 На первый взгляд Ар. говорит здесь на традиционном языке
о традиционных антропоморфных богах и их избранниках. Но мо­
дальность греч. текста подсказывает, что Ар. либо снова излагает
750

одно из мпепий (В. 467), либо пользуется этим языком не вполне
всерьез;
ср. PL Rp. 612с—3b. —287.
60
Цель, избранная прежде и достигнутая теперь — выясне­
ние того, что есть счастье человека. Следующее далее рассуждение
о средствах и формах воспитания и о роли законодателя подготав­
ливает исследование блага государства, т. е. «Политику». — 287.
01
Как говорят — отсылка к самому себе: 1095а5, 1103а31—Ь31,
1105Ь2, 1152а8. Еще как-то становиться добродетельным, т. о.
в процессе воспитания; как именно становятся добродетельными —
предмет дальнейшего рассуждения (ср. А. 350). — 287.
в1а
Theogn. 434, ср. 429—438, где упомянуты всо проблемы вос­
питания времен софистов и Сократа. — 287.
*2 Одни, другие, третьи — логические возможности, а не исто­
рически конкретные педагогические концепции; все три мнения раз­
бираются в начале платоновского «Менона» (ср. 1099Ь9, 1103а
13—26).
— 288.
63
См. 1095Ь4 и 1104М1, а также прим. 8 к с. 81. — 288.
04
Возможно, имеотся в виду Платон (Legg. 722а—d): закопы
должны начинаться с предисловия протрептического, убеждающего
характера.
— 289.
05
Отсылка
к самому себе: 1104Ы6—18. —289.
ββ
Царь здесь идеальный божественно мудрый правитель,
а представление об отце взято из обыденной жизни (ср. ниже —
1180ЬЗ—7—отец-законодатель, идеальная норма). —289.
67
Ср. Pol. 1287а23 ел.: закон есть ум без стремления (воли). —
289. 68
О лакедемонянах в этой связи см. Pol. 1337а31, ср. EN
1102а7—12. Немногие другие — критяне и карфагеняне, см. Pol.
1272Ь24. Эти слова из Гомера (Od. IX 114) в «Политике» (1252Ь20)
иллюстрируют патриарх ал ыюо состояние. — 289.
69
By. предлагает перенести сюда из конца предыдущего аб­
заца (1180а30) текст в угловых скобках. О предпочтительности госу­
дарственного воспитания см. Pol. 1337а21—32.—290.
70
Ар. выражается осторожно, так как законы в качество ос­
новы добродетели активно оспаривались. Так, у Платона законо­
датель добродетелен на основе знания идеи блага и справедливо­
сти и сам по себо в законах не нуждается (Polit. 297a—302b); для
последователей Антисфена добродетель вообще противостоит за­
кону, как правда — лжи и т. п., ср. Thuc. II 49, 4. — 291.
71
Ср. PL Мепо 91а—100с, Prot. 319d—320d. — 291.
72
Пассаж 1181 al2—M2 — полемика с речью Исократа «Об
обмене имуществом» (Ant.79— 83),частично здесь цитируемой.—292.
73
Ср. Rhet. 1360а30. В свете выводов А. И. Доватура о том,
что в «Политике» Ар. ориентируется на изменения в мире, свя­
занные с завоеваниями Александра (см. А. И. Доватур. «Поли­
тика» и «Политии» Аристотеля. М.—Л., 1965), можпо предполо­
жить, что «производство» законодателей, которым озабочен Αρ.,
имеет в виду создание новых греческих городов в империи, что по­
нимается им как распространение полисной системы. — 292.
74
Ср. 1143а1 ел. и прим. 46 к с. 184. —293.
7
^ Едва ли Ар. мог игнорировать «Государство» и «Законы»,
тем более что выше, видимо, па них опирался (ср. прим. 64 к с. 289),
Скорее он считал себя единственным «законным» наследником Пла­
тона, и мы означает здесь не только самого Αρ., но и Ар, вместо
с Платоном, — 293%
751

76
Сопоставление государственных устройств предполагает изу­
чение отдельных «Политий», составлявшихся Ар. и его учениками.
Порядок расположения материала, заявленный в конце EN, в име­
ющемся тексте «Политики» не выполняется. — 293.

БОЛЬШАЯ ЭТИКА
Необычный в истории философии факт — существование трех
«Этик» и самостоятельного очерка этики в конце 1-й — начале
Н-й кн. «Риторики» — лишнее свидетельство места, которое Ар.
и его школа отводили жизненно-нравственным вопросам. Называ­
лись разные причины, почему самая сжатая из «Этик» именуется
«Большой» (или «БОЛЬШОЙ Никомаховой»): она якобы посвящена
Никомаху старшему, отцу Ар. (так пишет поздний неоплатоник
Элий); она первая полная аристотелевская этика (В. Тай л ер, 1934);
она развернута из какой-то другой, еще более краткой (О. Жигой,
1951); она состоит из вдвое более длинных кииг, чем другие (П. Моро,
1951); она содержит «великие», важные наставления (Хр. Наши,
1841); в ной затронуто больше тем (Альберт Великий, XIII D.).
Действительно, только в ММ есть раздел о предшествующих эти­
ческих учениях (I 1); в ММ разбирается понятие удачи (II 7), гово­
рится о калокагатии (II 9), о друге как зеркале, в котором познают
себя (II 15), о справедливости правителя мира (II 8), чего в EN
нет, хотя отчасти есть в ЕЕ; темы свободного выбора, природной
добродетели, правильного рассуждения, различия между желанным
и желательным, «восполнения природы» тоже получают в ММ спе­
цифическую и иногда более подробную разработку. Однако здесь
отсутствует, напр., важный раздел о созерцательной жизни (ΕΝ Χ).
Ренессапсные филологи, которым претила сухая краткость
трактата, усомнились в его подлипности. Необычность его стиля
ощущается всеми, и в споем большинстве аристотелеведы считают
ММ компилятивным сочинением неизвестного античного перипа­
тетика по материалам ЕЕ. Вместе с тем даже такие стилистическио
особенности, как употребление предлога hyper («за») вместо обыч­
ного peri («о»), не обязывают относить ММ к другому или болео
позднему автору. Фр. Шлейермахер в 1817 г., обращая внимание
на силу и целеустремленность философской мысли в ММ, назвал
втот трактат единственной подлинно аристотелевской «Этикой».
Предположение, что ММ — авторский конспект или достоверная
запись, в которой звучит живое слово Αρ., высказывалось в XX в.
(Г, Арннм, В. Тайлер). Подводя итог разнообразным взглядам и
собственным многолетним исследованиям, Ф. Дирльмайер, капи­
тальный труд которого мы используем в наших примечаниях,
высказывает убеждение, что ММ — не компиляция и не черновой
набросок, а работа самого Αρ., возникшая до «Метафизики» и дру­
гих «Этик», стилистически цельная, выкроенная как бы из единого
куска; вмешательство редактора-издателя, даже если такое было,
не пошло дальше мелочей; со своей острой постановкой проблем и
апорий ММ есть, возможно, уникальный образчик учебника, напи­
санного Ар. в «плотном», «педагогическом» стиле и предназначав­
шегося, согласно гипотезе Дирльмайера, для проработки на само­
стоятельных занятиях продвинутых учеников {Dirlmeier Fr. Ein­
leitung. — In: Aristoteles. Magna moralia. Berlin, 1973, S. 147, 4C9).
Проблема аристотелевских «Этик» далеко не решеиа. Так, основы752

ваясь на отсутствии до II в. н. э. свидетельств о EN и на статисти­
ческом анализе словоупотребления, А. Кении (1978) продввжил
исключить «Никомахову этику» из числа аристотелевских произ­
ведении и считать аутентичной «Евдемову», а также отчасти «Боль­
шую», по лишь в меру предполагаемой зависимости последней от
«Евдемовой»· Представляется, что вывести из подобных метаний
в оценке подлинности и сравнительного достоинства текстов Ар,
сможет только более полное понимание его философской мысли.
Перевод выполнен по изд.: Aristotelis quao feruntur Magna
moralia. Kccogn. F. Susemihl, Lipsiae, 1883. Сверка-редактирова­
ние и примечания В. В. Бибихина.
Книга первая
1

Meros tes poli tikes. To же возвышение «архитектонической*
науки2 политики — в начале EN. —296.
Spoydaion einai... aretas ekhein. Как всогда, Ар. дает развер­
нуться содержанию и смыслу, которые обнаруживаются в непосред­
ственно данной действительности или предполагаются ею. Добро­
детель и благо у пего не диктуемые извне нормы, а необходимая
предпосылка индивидуальной и социальной практики, залог се
успеха: добротность, надежность душевной установки и годность,
«правильность» дойствий и поступков. — 296.
3
Этика уже политики и в этом смысле со часть, но, поскольку
полис строится на началах справедливости и дружбы, политика
в свою очередь отправляется от этики. Такая взаимозависимость
связывает политику только с этикой, но не с военным искусством,
экономикой и риторикой: три последпих подчинены политике,
тогда как этика по существу отождествляется с нею (I 34; Η hot.,
начало). Здесь нет отхода от Платона, который исследовал поли­
тику и этику как одно целое (см. название соответствующего трак­
тата: «Государство, или О справедливости»). У Платона бросается
в глаза родство понятий полиса и «города души», политической
деятельности и внутреннего, нравственного гражданствования; во­
спитание детей есть у него насаждение благоустроенной политии
в их внутреннем полисе (Ир. IX 590е — 591а; II 398 de). Ар. тоже
систематически сближает внутреннее гражданствование с внеш­
ним, устроение души — с государственным строем (I 34,1197Ь27—35;
EN VII, 1152а20—24, Ы; VIII 5, 1157а26). Различие между двумя
философами в том, что для Платона важпее блюсти «небесный по­
рядок» душевного града (Rp. IX 592ab) и внешнее государство для
него лишь модель и символ внутреннего, тогда как Аристотель
острее сознает зависимость душевного устроения от гражданскигосударственпого и необходимость общего дела для самоосуществ­
ления человека; благо всех для пего заведомо «лучше» блага еди­
ницы, хотя вначале должно быть достигнуто это последнее (EN
II).—Ш.
4
Oyk oikeian ton arelôn ten theorian cpoieto. О числовом
структурализме пифагорейцев см. Met. I 8; I 5; XIII 4. Работа Ар.
«О пифагорейцах» не сохранилась. Ниже (I 33) и в EN (V 8, начало)
назван принцип пифагорейской справедливости — «взаимопретерпевапие» (to antipepontlios), каким-то образом выражавшееся через
квадрат («число, помноженное само па себя»). Возможно, мысль
пифагорейцев тут упрощена и «взаимоиретерпование» предполагало
не просто равенство понесенного наказапия, потому что у самого Ар.
753

(ГгоЫ. mech. 850 b 2) термин antipaskhö означает соразмерность
величин, а у Евклида (VI 14—15) — взаимную пропорциональность
сторон6 фигур. — 296.
- Т. е. поскольку задача этики — конкретная работа осмысле­
ния, взращивания и упрочения природной добродетели, созерцание
запредельных идей может только отвлечь и расхолодить человека.
Вся эта 1-я глава — спор с платонизмом, понятым как раздвоенно
мира на действительный и идеальный. — 297.
в
С м . EN VII 15 — о простоте божественной радости, Met.
XII 7 — о наслаждении бога своей непрерывной деятельностью и
Polit. VII 1 — о его блаженной евдемонии. — 297.
оа
Аристотелевское «или» (ё) означает часто отрицапие пред­
шествующего тезиса, как в данном случае. Этическое благо — явно
не отвлеченная идея. Из перечисленных пониманий его—1) лучшео
для каждого конкретного сущего, 2) идея, 3) общее понятие, 4) ре­
зультат индукции—принимается первое (1183а6—7). — 297.
7
Реальный Платон умел думать и говорить об идеях без отвлеченпостей и абстракций, так что аристотелевская критика
направлена но против него, а против такого платонизма, который
вместо вещей начинает созерцать их воображаемые прообразы.
В данном случае заоблачные идеализации отводятся аргументом
«от науки»: дело практической науки, искусства, умения — не раз-,
думывать о видах блага, а делать конкретные шаги к нему. В EN
I 4 другая аргументация: не к чему заговаривать об идее, раз все
равно знание о ней извлекается из знания о воплощающей ее кон­
кретной вещи. — 299.
ö
Epistemön pasôn. Энистеме здесь, как не раз и в других
«Этиках» (ЕЕ 1216Ы7; 1221Ь5; EN 1094а18; 1097а4; 1100Ь8), сме­
шивается с техно — практическим умением и искусством, дажо
с простым ремеслом (II 7, 1205а32); все они берутся пока в общем
качестве целенаправленной деятельности, которая может быть
успешной (добродетельной) или нет. Ср. EN I I и прим. 3. — 302,
9
Труднодостижимая аристотелевская «середина» противопо­
ложна позиции среднего человека (см. EN II 2 и прим. 7), потому
что всегда далека от крайностей, между которыми колеблются
«люди толпы», то вспыльчивые, то равнодушные, то чересчур хваст­
ливые, то слишком скрытные и т. д. — 307.
10
По Сократу и Платону, мы делаем злые и порочные вещи
против собственной воли, когда нас «обкрадывает» беспамятство,
«насилует» страдание и «обольщает» удовольствие: причина зла —
несовершенство общества, недостаток подлинных знаний и неуме­
ние жить (Rp. 412е — 413с; Prot. 345а; 355ab; Gorg. 509e; Soph. 230а;
Tim. 87b). — 308.
11
Нет оснований видеть тут намек па индийский поход Алек­
сандра. Ар. в разных сочинепиях упоминает Индию, по всегда как
пример отдаленной страны, на события в которой мы не можем
влиять (ЕЕ II 10, 1226а26; Polit. VII 13, 1332Ь24 со ссылкой на
Скилака). Характерно, что Ар. и Платон не раз говорят о египет­
ской мудрости и науках, но не упоминают об индийской филосо­
фии. — 314.
13
Kai aney toy prattcin. Платоновская мысль о невидимой
красоте ума (нуса) получает аристотелевский акцепт на необхо­
димости его внешнего выражения. Аналогичным образом и любовь
для Ар. не любовь, если никак не дает о себе знать (EN VII1 2), —
317.
754

1Я
Сводя мужество к знанию, Сократ имел в виду по просто
оспедомлепность и навык (см. EN III 11 и прим. 41). Coupai оно
«знание», отождествляемое им с добродетелью, сродни правильному
рассуждению и разумности, которым подчинены добродетели и
у самого Ар. Снова опровергается не столько Сократ, сколько гро­
зящее его теории перетолкование. — 317.
14
П. XXII 100. -318.
16
Kai to timion agathon kai arkhes taxin ekhon. Высшее благо —
евдемопил, а не лесть, но по мере того, как Ар. высветляет главные
добродетели, осмысливает их и связывает с общим движением че­
ловека к своему осуществлению, каждая имеет тенденцию стано­
виться «вседобродетелыо», «подтягивая» за собой остальные (см.
EN VI 13 и прим. 68). Благородство (величие души — mcgalopsykliia) оказывается тогда как бы космосом добродетелей и не­
мыслимо без пих всех (EN IV 7, 1124al—3), но их совокупность
составляет евдемонию, а последняя и есть «наиболее чтимое» (ti­
mion), «пачало благ» (EN I 13, 1102al— 4). —321.
19
См. EN IV 10—14 и прим. 48. Ар. оставляет под вопросом
принадлежность к добродетелям по крайней мере шести из пере­
численных «середин», а именно негодования, чувства собственного
достоипства, совестливости (скромпости), чувства юмора (обходи­
тельности), дружелюбия и правдивости. Из них последние три явно
причислены к свойствам добродетельного в EN IV 12—15. В ЕЕ III 7,
1233Ы6—18 (ср. 1234а24—27) все шесть назвапы «середипами чув­
ственных состояпнй» (pathêtikai mesotëtes), т. е. отнесепы отчасти
к аффектам, чувствам, страстям (pathemata, ср. Rhet. II 3; 4; 0; 9),
отчасти к природным добродетелям, которые остаются ещо только
предпосылками подлинных, пока не сложились η намеренную нрав­
ственную установку. Слова alios an eie logos — букв, «должно бы
быть другое рассуждение» — не обязательно означают обещания
строго расклассифицировать все отдельные свойства, тем более что
такой педантизм (mikrologia) не в духе Ар. —324.
17
«Совершенной добродетелью» справедливость названа у Пла­
тона (Legg. I 630c; она возглавляет все добродетели и в «Государ­
стве»). Справедливость в еще большей мере, чем благородство и
даже разумность, склопна вбирать в себя остальные добродетели,
становясь вседобродетелыо (hole arete"), хотя бы потому, что пред­
полагает исполнение законов, а те требуют от людей добродетель­
ности (EN V 3). К всеобщей справедливости относятся слова Ар.
(EN 1129Ь28—29), с небольшим изменением повторенные Кантом
в его зпамепитом изречении о «звездном небе над нами» и «нравст­
венном законе внутри нас» («Критика практического разума»,
Заключение). — 324.
и
Ср. EN V 3. Справедливость pros heteron (по отпошсиию
к другому) подчеркивается явно в противовес Платону, для кото­
рого справедливость есть прежде всего внутренний лад души (Ир.
IV 443с—444а; IX 591е—592Ь). См. выше, прим. 3. — 324.
19
PL Rp. II 369с—370а. Платоновская теория обмена, осно­
ванного
па мере потребности, полнее изложена в EN V 8. — 325.
w
См. выше, прим. 4, а также EN V 8. — 326.
21
Koinonoi gar hoi politai tines. Развертывание широкого
смысла слова: граждане образуют сообщество постольку, поскольку
имеют
между собой общее, т. е. в какой-то мере равны. — 327.
22
Частое у Платона, но встречающееся также у софистов, а
позднее у стоиков выражение orthos logos (букв, «прямой разум»)

755

Ар. осмысливает в свете своей телеологии и своего учения о сере­
дине (которое в свою очередь тоже восходит к Платону, ср. Rp.
X 619а: «Всегда надо уметь выбирать среднее»). Человек — разум­
ное существо (logon ekhon), поэтому для достижения своего тел оса
он должен осуществить в себе энтелехию разумности, следуя не
любому, а единственно правильному разумению. Orthos logos есть
вместе с тем то «правильное соотношение», которого добродетель
придерживается в середине между крайностями противополож­
ных пороков. В ЕЕ III 4, 1231Ь32 слова «[действовать], как [велит]
правильное рассуждение» (hös ho logos ho orthos) означают просто
«[действовать], как должно» (hös dei). Добродетель у Ар. есть то,
что состоит в союзе с правильным рассуждением, а последнее
в свою очередь определяется в EN VI 13, 1144Ь27—28 как phronêsis — вседобродетель разумности. Правильное действие в согласии
с добродетелями поясняется через добродетельное действие в со­
гласии с правильным рассуждением (ММ II 10). Ар. и но думает
выбираться из этого герменевтического круга: разумность добро­
детели и добродетельность разума для него не подлежат логиче­
скому обоснованию, их надо «чувствовать» (II 10; EN II 9, 1009Ь23;
IV 11, 1126а4 и VI 9, 1149а23—29: последний критерий практики —
«чувство»). — 332.
23
«Чувство» — aisthèsis — у Ар. иногда выше логоса: по
только индивидуальные конкретности, но и исходные первосмыслы,
т. е. «начала и концы» бытия (pröta kai eskhata), в границах между
которыми простирается сфера логической рациональности, пости­
гаются «умным чувством» — ощущением, котороо тождественно
нусу (EN VI 12, 1143b5: aisthèsis... noys). —333.
24
Создание и делание — poiësis, исполнение и действие — pra­
xis. См. EN VI 4—5. Различение идет от Платона (Charm. 163b),
который в свою очередь ведет его от Гесиода (Ergg. 309). — 333.
20
Сократ, «помогая Логосу» против софистики, приравнял
добродетель к знанию и разуму (см. выше, прим. 13). «Нынешние
философы» (т. е. Древняя Академия, которая не обязательно во всем
следовала Нлатопу) своей формулой kata ton orthon logon (в соот­
ветствии с правильным рассуждением) дали повод считать, наобо­
рот, будто добродетели осуществляются независимо от разума и
только что не вступают с ним в противоречие. Аристотелевская
формулировка meta toy orthoy logoy (в союзе с правильным рассу­
ждением) отражает срединную позицию: добродетель и не раство­
ряется в логосе, и невозможна без намеренного соединения с ним.
По духу и даже по букве это позиция Платона (см. Phaed. 08b: meta
phroneseös, как в MM II 3, 1200а4). — 336.
26
Как выше (см. прим. 15, 17) благородство и справедливость,
так теперь разумность (phronësis), осмысленная в своей энтеле­
хии — слиянии душевных порывов с «правильным рассуждением»,
охватила собой все практические добродетели. Опа правит движе­
ниями души так же, как платоновский образцовый политик — ча­
стями государства (Pol. 259d—260b). Под ее «архитектоническим»
водительством все силы и способности рационально-практической
сферы приходят к простому гармоническому единству, предоставляя
теперь «хозяину дома», ди а поэтическим добродетелям, возможность
спокойного досуга. ММ подходит, таким образом, вплотную к теме
«теоретической ЖИЗНИ», которую Ар. разбирает в конце EN, — 337,

756

Книга вторая
1

Гармония страстных движений души с правильным рассу­
ждением так важна для аристотелевской концепции добродетели,
что Ар. не знает, куда отнести воздержность с ее внутренними бо­
рениями, и она повисает у него где-то между добродетелью и способ­
ностью души (см. EN IV 15, 1128Ь34; I 13; VII 9; Тор. IV 6,
128а7— 8). Соответственно невоздержный в отличие от распущенного
оказывается не вовсе дурным (см. конец гл. 9 кн. VII EN). — 342,
2
Sokratës ho presbytes — возможно, в отличие от «младшего
Сократа» (см. Met. VII 11). Возможный перевод — «почтенный Со­
крат». Прочное знание, по Сократу, — наиболее властная способ­
ность в душе, иоэтому никогда нельзя сказать, что человеку не хва­
тило силы воли: мнимый безвольный просто пока еще не совсем
анает, что ему нужно в жизни (Prot. 352а слл. и др.). — 342.
3
Sôphrosynë — благоразумие, или, по этимологическому зна­
чению слова, целомудрие (см. EN III 13 и прим. 51) — это в отличие
от сомнительной воздержности полноценная гармоничная доброде­
тель, не знающая порочных и губительных порывов. — 343.
4
См. EN VII 5, 11461)29—31 и прим. 15 к с. 196. Платон тоже
приравнивал
«истинную доксу» к эиистеме. — 344,
6
Katholoy... epi meroys. Словесно к этим выражениям ближе
но «Первая аналитика» (1 1; 24—25), а «Топика» (II 1, 1081)37—
109а1), но неточное цитирование собственных сочинений вообще
характерно для Ар. — 345.
β
Т. е. хотя воздержность не вполне добродетель и даже не
всегда похвальна, она никогда не противоположна добродотели. —
346. 7
Текст восполнеп по EN VII 6, И48Ь27— 28. — 346.
8
Всего губительнее человек, творящий зло «из принципа»
(arkhë). Таковы утонченные злодеи Дионисий Сиракузский (о нем
неоднократно в «Политике» и «Риторике»), Фаларид (EN Vil G;
Polit. V 10) и неверный ученик Платона гераклейский тирани
Клеарх. — 349.
• Психологический анализ, который и вообще всегда сопутст­
вует аристотелевской этике, на время становится здесь главной
темой исследования. ПСИХОЛОГИЯ Ар. — развитая дисциплина, по
она отличается от современной психологической науки тем, что
всегда ориентируется на здоровые явления психики, почти но за­
мечая болезпенпых. — 352.
10
Неясноо из-за лаконичности место. Возможный смысл: удо­
вольствие, кажущееся дурным, будет благом, если испытано в иной
море, в ином виде, иным человеком, в другом месте, в другое время
и т. д. О «благе в каждой категории» см. выше (11). Подлинное удо­
вольствие неповторимо конкретно и индивидуально, оно дело жиз­
ненного искусства, опыта, разумения. «Гедонизм» Αρ., но словам
Ф. Дирльмайера, настолько одуховлен, что сам этот термин утра­
чивает свой смысл. «Ар. — классический представитель евдомонизма... Одпако это не гедонистический, а «арстологический» евдемонизм»
(арете — «добродетель») (Лебедев А. Аристотель. —
Филос. онцикл. словарь. М., 1983, с. 37). — 353.
11
Подразумевается, что если уж наука не признает удовольст­
вия, то оно достойно отвержения вообще. Примеры «паук, достав­
ляющих наслаждение», взяты явно из платоновского «Горгил»
(462Ь—46Са). - 356.
757

12

За формальным доводом (то, что не следует «прямому ра­
зуму», но определению, не есть добродетель, поэтому «добродетель,
используемая во зло» есть нелепость) стоит недоказуемое опытное
знание сродства добродетели и достоинства с разумностью, но
никогда — со злом и заблуждением (см. прим. 22 и 23 к ки. I).
Исходную «породненность» (synöikeiösthai) человеческих порывов
с логосом и нравственными добродетелями Ар. выводит из природы
человека и его телесности (ΕΝ Χ 8, 1178а9—23; ср. VI 13, 1144Ь31—·
32). — 357.
13
Толкование Дирльмайера: Αρ., называющий ипогда случай­
ную удачу «причиной» (Top. 116M—7; ЕЕ 1247ЬЗ), теперь уточняет,
что, строго говоря, причиной надо считать действующее начало,
в данном случае — нашу добродетель и наше стремление к благу.
Не будь этого стремления, пусть хотя бы в виде простою предпочте­
ния блага злу, не могло бы зайти и речи об «удаче», так что случай?
ную удачу лучше называть не причиной, а следствием, тем более
что даже по смыслу слова «удача» — это скорее то, что «дано»,
чем то, что «даст». — 359.
и
Традиционно калокагатия — сочетание внутреннего достоин­
ства с внешними благами, но Ар. переосмысливает се как такую
совокупнеегь добродетелей, при которой человека не испортят внеш­
ние блага. — 360.
1Ъ
. См. I 34 и прим. 22 н 25. Различение между формулами «в со­
ответствии» и «в соединении» (I 34, 1198а10—21) снова забыто
как несущественное в данном контексте. Современный исследова­
тель справедливо отмечает «повсеместное у Ар. барское пренебреже­
ние (lordly contempt) к техническим терминам и методологическим
приемам своего же собственного изготовления» (Kenny A. The Ari­
stotelian Ethics. Oxford, 1978, p. 220). — 360.
10
Галка с галкой, равный с равным — см. EN VIII 2 и прим. 6. —
302. 17
Собака и кирпич, земля и дождь — см. там же, прим. 7. — 362«
18
Еиг.ч fr. 298 (Nauck). Пер. M. Гаспарова. — 365.
10
См. Metheor. II 2. Ар. не думает, что огонь питается влагой,
но приводит этот взгляд без критики как пример «общего места»:
что 20
«крайности сходятся». — 366,
Eur. Or. 667. Пер. И. Анненского. —372.
21 Бог — не тема для науки о нравах, потому что он вышо
нравственности (II 5); кроме того, предмет этики только нашо
человеческое благо (I 1 и прим. 6). «Довод» о времяпрепровождении
бога изложен здесь без критики, возможно просто из доксографической объективности (см. выше, прим. 19). Но даже если автор ему
сочувствует, противоречия с Met. XII 7 нет: там говорится но о пас­
сивном разглядывании богом самого себя, а (вслед за Платоном,
Tim. 34а — Ь) о живом и действенном самомышлешш божествен­
ной мысли. — 372.
22
Вторым Гераклом называли героя и силача. Здесь, возможно,
поговорка имеет смысл добродушной иронии по поводу обычного
завышения человеческой самооценки. — 373.
23
Это учение о познании себя, как в зеркале, в близком друге
даже словесно представляет собой комментарий к Платону и раз­
витие скрытой у него мысли (ср. Ale. 1,132с—133с и Phaedr. 255d). —
373.
24
Мысль оборвана, но даже если от ММ следует ожидать такой
же структуры, как от EN, остается неразобранной только тема ев758

демоппп. Более вероятно, что ММ подходит вплотную к ней, не
затрагивая ее, как было в конце кн. I с темой теоретической жизни«
В таком случае в дошедшем до нас тексте недостает лишь несколь·
ких строк или страниц. — 374.
ПОЛИТИКА
Пять образующих «Политику» исследований па связанные между
собой темы (экономика — кн. I, вопрос о наилучшем образе правле­
ния — кн. II, общая теория полиса — кн. III, реальные типы го­
сударств, причины их крушения, способы упрочения — кн. IV,
V и VI, идеальное государство — кн. VII и VIII) писались, повидимому, в разное время, систематически дорабатывались в ка­
честве лекционных курсов и получили известную нам структуру и
форму в конце последнего, афинского периода творчества Аристо­
теля (см. Aubonnet J. Introduction. — In: Aristote. Politique. T. I.
Paris, 1968, p. CXVII). Ар. явно хотел продолжить работу над
«Политикой», о чем говорят не осуществленные им планы (см. I 13,
12601)8—13; II 6, 1265М7; II 10, 1272а22—26; VII 5, 1326Ь32— 36;
VII 10, 1330аЗ—5; VII 16, 1335Ь2— 4; VII 17, 1336Ь24—26; VIII 3,
1338а30—34; VIII 7, 1341М9— 26). Давно замеченная (см. нижо
прим. 30 к с. 644) незавершенность трактата не мешает ему быть,
как писал немецкий историк философии Э. Целлер, самым важным
текстом но политической науке во всей античности, и не только
античности. Здесь соединились пристальное наблюдение фактов
(недаром Ар. собирал сведения о разных государственных устрой­
ствах, законодательных системах, застольных обычаях, даже о по­
бедителях псегреческих спортивпых игр — см. список его произ­
ведений у Диогена Лаэрция, V 22—27), политический опыт (Ар.
был близок к македонскому царскому дому, с его помощью восста­
новил ок. 341 г. до н. э. разрушенную Стагиру и дал ей законы)
и, наконец, представление о высшем человеческом благе, кореня­
щееся во всей предыдущей философской традиции и в аристотелев­
ской онтологии. Влияпие «Политики» прослеживается у Цицерона
(«О государстве» I 25—27; 29; «О законах» III 6, 14; «О пределах
добра и зла» V 4, 11; «Письма к брату Квинту» III 5, 1), у римских
и византийских юристов-кодификаторов. «Политика» явно была
известна таким средневековым аристотеликам, как Боэций и Иоанп
Дамаскин; в XI в. о ней пишет византийский комментатор Ари­
стотеля Михаил Эфесский; после латинского перевода Вильгельма
из Мёрбеке (ок. 1260 г.) ее комментируют Альберт Великий, Петр
Овернский; усвоенные через Фому Аквинского идеи «Политики»
послужили Данте для обоснования проекта всемирного государ­
ства («О монархии»), У истоков современной политологии Ж. Бодеп
сознательно следует аристотелевскому методу и после почти двухтыелчелотнего перерыва возобновляет труд собирания сведений об
устройстве и законодательствах всех известных в мире политиче­
ских образований. Макиавелли, Эразм Роттердамский, Гоббс,
Спиноза, Локк, Монтескье, Руссо, Кондорсо опираются на идеи
Ар. и неоднократно цитируют его. За первым изданием «Поли­
тики» (в типографии Альдо Мануче, Венеция, 1498) последовали де­
сятки переизданий. Большая работа по установлению текста трак­
тата шла в XVII и XIX вв. (издания Хайнзе 1621 г., Конринга
1656 г., Шпейдера 1809 г., Беккера 1831 г., Бернайса 1872 г., кри­
тическое издание Зуземиля 1872 г., Ньюмена 1887—1902 гг.).
759

«Политика» десятки раз переводилась на современные языки. Пол­
ный русский перевод впервые выполнил Н. Скворцов в 1865 г.
Для настоящего издания взят перевод С. А. Жебелева (М., 1911),
сверенный Λ. И. Доватуром и в ряде мест уточненный нами.
Ниже следует составленный нами список изданий переводов и
исследовании, упоминаемых в примечаниях к «Политике».
В. В. Бибихип
Бартелеми Сент-Илер — Aristote. Politique. Trad, en français...
par J. Barthélémy Saint-Hilaire. Paris, 1874 (3-me éd.)·
Беккер—Bekker / . , éd. Aristotelis opera. Berlin, 1831.
Бендер — Bender W. Kritische und exegetische Bemerkungen
zu Aristoteles* Politik. Hersfeld, 1876.
Бернайс — Bernays / . , übers. Aristoteles' Politik. Berlin, 1872.
Бойезен — Bojesen E. Bidrag til fortolkningen om Aristoteles^
Bogor om Staten, vol. I, H. Kobenhavn, 1844—1845.
Виламовиц-Мёллендорф — Wilamovitz-Moellendorff U. von. Grie­
chisches Lesebuch, Bd I. Berlin, 1904.
Джоуэтт — Aristotle. The politics. Transi, into English with
introd., marginal analysis, essays, notes and indices by B. Jowett.
Oxford, 1885.
Зуземиль — Aristoteles 1 Politik, 2 T. Greichisch und Dcutch
hrsg. von Dr. F. Susemihl. Leipzig, 1879.
Иммитп — Immisch <9., ed. Aristotelis Politica. Lipsiae, 1909.
Нимейер — Niemeier. Annales. Ed. Fleckeisen, 1891.
Ныомэн — Newman W. L.t ed. The Politics of Aristotle. Oxford,
1887.
Обоннэ — Aristote. Politique. Texte établi et traduit par Jean
Aubonnet. Paris, 1960.
Опкен — Oncken W. Die Staatslehre des Aristoteles, Bd I— II«
Leipzig, 1870, 1875.
Рабе (Rabe H.) — см. отдельные замечания в изд. О. Иммиша
и Ф. Зузсмиля.
Ричарде (Richards) — см. отдельные замечания в изд.
У. Ныомэна.
Тирвитт — Tijrwhitt T. H. Ad Aristotelis Poeticam. Oxford,
1794.
Тюро — Thurot Ch. Etudes sur Aristote. Paris, 1860.
Шнейдер — Schneider J. C.% ed. Aristoteles. Politica. Frankfurt
am Oder, 1809 (2. Ausg.).
Шпенгсль — Spengel L. Über die Politik des Aristoteles. — Philologische Abhandlungen der Münchner Akademie der Wissenschaften,
Bd V. München, 1868.
Примечания к «Политике» составлены А. И. Доватуром.
Книга первая
1

Скрытая полемика с Сократом и Платоном. Ср. Хеп. Met. 3,
4, 12;2 PI. Polit. 259 с. — 376.
Дельфийский нож — инструмент, одновременно служивший
и ножом и мечом; получил свое название, вероятно, оттого, что
употреблялся в практике дельфийского культа Аполлона. — 377 %
а
Eur. I. А. 1400. —377.
4
Bes. Ergg. — 377.
5 Od. IX 114. —378.
760

0

II. IX 63. — 378.
' И. XVIII 376. -381.
8
Плектры — небольшие ипструмепты разнообразной формы
из дерева, металла, слоновой кости, рога, служившие для того,
чтобы производить вибрацию струн кифары. — 381.
9
С. А. Жебелев, следуя Опкену, исключает из текста слова
«ц царственный». — 383.
ю р. 802 (Nauck). — 385.
"
Fr. 13, 71 Bergk ( = fr. 1, 71 Diehl). —390.
12
Рукописное чтение «познать» (gnônai) С. А. Жебелев замепил
на «распознать» (diatfnonai). — 394.
13
Греч, слово «tokos», обозначающее «процент», озпачает бук­
вально
«приплод». — 395.
14
Время жизни этих авторов в точности не известно. — 396.
16
Имеется в виду скорее всего сиракузский тирапн Дионисий
Старший (ок. 432—367 до н. э.). В 406 г. он захватил власть в Си­
ракузах. — 397.
10
С. А. Жебелев следует конъектуре Камерария — вместо
рукописного
horama (зрелище). — 397.
17
Возможно, имеется в виду управляющий афинскими финан­
сами в серед. IV в. до п. э. Евбул. — 398,
18
См. Геродот Π 172: «По низвержепии Априя воцарился
Амаснд... Первое время египтяпе пренебрегали Амасидом и ни­
сколько не ценили его, так как раньше того оп был простым граж­
данином и не знатного рода. С течением времени оп расположил
египтян к себе ловким и грубым средством, именно: у него было
множество различных сокровищ, в числе их золотая лохань, в кото­
рой сам Амасид и все его застольники обмывали себе ноги. Лохань
эту он изломал в куски, сделал из нее кумир божества и поставил
его на самом видном месте в городе. Египтяпе подходили к статуе
и оказывали ей большоо почтение. Узиавши о таком поведении го­
рожан, Амасид созвал египтяп и объяснил им, что кумир сделан
из лохани, в которую прежде египтяно плевали, мочились, в кото­
рой мыли ноги, а потом ей же оказывают большое почтение. То же
самое, что с лохапью, случилось, сказал он, и с ним самим: хотя
прежде он был простой гражданин, по в иастоящее время — он царь
их, а потому советовал им чтить его и высоко ценить» (нор. Ф. Г. Ми­
щенко). — 398.
10
Напр., II. I 544. — 398.
а
° Soph. Ai. 293. — 400.
Книга вторая
1
2

См. EN V 8 , 1132ЬЗЗ. —405.
Пропуск в тексте; смысл может быть восстановлен так: «но
поскольку в интересах каждого ремесла все-таки лучше, чтобы ка­
ждый3 ремесленник запимался своим ремеслом, то...» — 405.
См. PL Rp. 462 с. — 406.
4
Принято чтение eridas вместо рукописного erotas (разврат). —
409.
5 Пропуск в тексте. Смысл может быть восстановлен прибли­
зительно так; «или в данном случае возможны некоторые исключе­
ния?»β — 409.
Пословица приписывалась Пифагору. См., папр., Diog.
Laért. Χ 11:«...Эпикур не считал, что добром нужно владеть сообща,
761

πο Пифагорову слову, что у друзей все общее, — это означало бы
Ж'доиорно, а кто не доверяет, тот не друг» (пер, М. Л. Гаспарова). —,
410.
I8 Сисситиями назывались у греков общественные трапезы —411»
См. PL Rp. 415d — 417b, 543Ьс. — 413.
ft
Л гоDаномия — надзор за рыночной площадью. Астиномия —
наблюдение
за порядком в городе. — 413.
10
См. PI. H p. 425сб. —413.
II
Илоты, земледельцы Спарты, считались собственностью го­
сударства н по своему положению почти не отличались от рабов.
Лсгшсты — зависимые земледельцы в Фессалии, аналогичные пло­
дом. — 413.
12
Пропуск в тексте. — 413.
13
См. PL Rp. 415a. — 414.
14
См. PL Rp. 451c — 452а. — 415.
« См. PL Legg. 737 de, 740c, 745 с. — 415.
10
Ар. мог вывести это из рассуждений в «Законах» 625с, 704—
709, 8 4 2 с - е . — 415.
17
С. А. Жебелев припимает здесь поправку Вендора apoysin
вместо
рукописного apelthoysin (когда они ушли). — 416.
18
См. PL Legg. 737 d. — 416.
19
См. PL Legg. 740 b. — 416.
20
Время деятельности Фидона Коринфского относится, ве­
роятно, к перв. полов. VII в. до п. э. — 417.
*»
См. кн. VII. —417.
22
См. PL Legg. 734e. — 417.
2Λ
Киник Диогеп, по Diog. Laërt. VI 72, «говорил, что жопы
должны быть общими, и отрицал законпмй брак: кто какую склонит,
тот с тою и сожительствует; поэтому же и емповья должны быть
общими» (пер. М. Л. Гаспарова). Если такого рода взгляды были
высказапы Диогеном в приписывавшейся ему «Политии», то, оче­
видно, Ар. не знал этого произведения. Возможно, впрочем, что
оно появилось позднее и не могло быть известно Ар. Мысль об общ­
ности жен проводится в комедии Аристофана «Женщины в народ­
ном собрании»; Αρ., видимо, считал себя вправе не считаться с про­
изведением Аристофана, так как это была комедия, а не специаль­
ный трактат. — 419.
24
Сведения о Фалее Халкедонском исчерпываются тем, что го­
ворит о нем Ар. в «Политике». Возможно, сочинение Фалея было
написано ранее «Государства» Платона. — 419.
Ч Вероятно, имеются в виду локрийцы, жившие в Южной Ита­
лии, а не локрнйцы Средней Греции. —420.
2в
II. IX 319. —421.
27
Осада Атарнея, находившегося под властью Евбула, пер­
сидским полководцем Автофрадатом происходила между 360 и
350 28
гг. до н. э. — 422.
Диофант — выдающийся афинский государственный дея­
тель втор, четверти IV в. до н. э. — 423.
29
Гипподам из M иле m а — архитектор-градостроитель серед.
V в. до н. э. — 423.
30
Такая должность (politophylakcs) известна в фессалийской
Ларисе; в руках охранителей порядка сосредоточивалось все управ­
ление городом. — 424.
31
Имеются в виду, возможно, пифагорейцы. По свидетель­
ству Аристоксена (FIIG II 278, fr. 19), пифагорейцы считали хоро762

тлим делом пребывать верными отцовским обычаям и законам,
«даже если они немного хуже других» (пер. А. О. Макоиельского).
Иного мнения Исократ (Euag. 7): «Прогресс искусства и всего про­
чего обусловливается не тем, что постоянно придерживаются суще­
ствующего порядка, по тем, что постоянно исправляют и решаются
на нововведения в том, что находится в плохом состоянии». Ср.
также замечание коринфского оратора у Фукидида (I 71, 3): «...в по­
литике, как и в искусстве, вообще всегда дают перевес новшества.
Пока государство в покое, наилучшие установления те, которые
остаются неизменными, но когда необходимость вынуждает людей
ко многим предприятиям, тогда требуются и многие усовершенст­
вования» (пер. Ф. Г. Мищенко — С. А. Жебелева). —426.
32
Какой из городов, носивших название Ким, имеется в виду,
неизвестно.
— 427.
33
С. А. Жебелев принимает чтение Бернайса hyparkhoysin
вместо рукописного archoysin (имеющим власть). — 427.
34
Периеки — свободные жители лаконских городов и соя,
кроме Спарты, обладавшие гражданским, но не политическим полпоправисм. — 428.
Ч Возможно, имеется в виду время от окончания Пелопоннес­
ской войны до битвы при Левктрах (404 — 371 до н. э.). —
429. 36
Вероятно, имеются в виду войны втор, полов. VIII — конца
VII в. до н. э. — 429.
37
Гражданское право греков лишало женщин возможности
быть наследницами имущества. В известных случаях (при отсутст­
вии у них братьев) они могли лишь беречь имущество покойного
отца и должны были передать его своим детям от брака с ближай­
шим родственником. Такие девушки носили название дочерейнаследниц. — 430.
38
Пропуск в тексте. — 430.
39
Имеется в виду поражение лакедемонян при Левктрах.
Ксенофонт (Lac. I) причисляет Спарту к числу самых малонасе­
ленных
городов. — 430.
40
Подробности описываемых событий неизвестны. — 431.
41
В данном месте имеются разночтения в рукописях. Некото­
рые предложенные поправки (Ш ней дер, Бернайс) не меняют смысла
предложения.
— 431.
42
См. ки. III. —433.
43
Престолонаследие в Лакедемоне было родовым. Уже Лисандр, по свидетельству Эфора (см. Plut. Lys. 30), проектировал
лишить власти царствовавшие династии и «выбирать царя из луч­
ших граждан». — 433.
44
Навархи — флотоводцы, возможно, эакоп о навархах порицал
Критий (втор, полов. V в. до н. э.) в своей «Лаксдемонской иолнтии».45 — 433.
См. PI. Lcgg. 630e. — 433.
46
Пропуск в тексте. — 435.
47
Но сравнению с континентальными греческими государст­
вами государства на островах считались бедными. Ср. Xen. Hell.
VI 1,12: «Персидский царь богаче всех людей на свете, и это потому,
что он извлекает свои доходы не с островов, а с материка» (пер.
С. Я. Лурье). —436.
48
Такие меры приписываются Ликургу; на основании введен­
ного им закона иноземец мог проживать в Спарте только по сне763

циальному разрешению; но и те, кто получил его, могли быть уда­
ляемы
должностными лицами за дурное поведение. — 437.
49
Имеются в виду события 345 (Третья Священная война)
пли 333 г. до п. э. (десант спартанского царя Агиса III). —437.
60
Пропуск в тексте. Смысл может быть восстановлен так:
«что 51касается геронтов, то они...» — 437.
Судя по дальнейшему» под «.?тидш», видимо, нужно понимать
выдающихся
граждан. — 437.
52
Нептархии (коллегии, состоявшие из пяти членов) — второй
после63 суффетов орган государственной власти в Карфагене. — 438.
Подробнее об этом см. Ar. Ath. Pol. 6—12. —441.
54
Время этих законодательств — VII в. до н. э. Залевк Локрский (VII в.) — полулегендарный автор древнейшего письменного
законодательства. Харонд (VI в.) — прославленный законодатель
архаической Греции. — 441.
56
Помимо свидетельства Аристотелевой «Политики* сведений
об Ономакрите Локрском нет. О поэте Фалете, учителе Ликурга и
законодателе критском, упоминают Страбон (по Эфору?) (X 4, 10,
19, 482) и Плутарх (Lye. 4). M антика — искусство прорица­
ния. 50— 441.
Филолай жил, по-видимому, в VII в. до и. э. — 442.
57
Питтак из Митилсны родился в 651 г. до н. э. По Диогену,
правил с 579 по 569 г. до н. э. — 442.
™ Андродамант упоминается только в этом месте «Полити­
ки». — 443.
Книга третья
1

Принятый в число граждан человек, пожалованный гражда­
нин (poiëtos poli tes) — гражданин, ставший таковым в силу опре­
деленного законодательного акта. Пожалованные граждане но поль­
зовались всей совокупностью прав; и Афинах, напр., они не могли
быть архонтами и жрецами. — 444.
2
Метеки, иноземные поселенцы в греческих городах, не поль­
зовались политическими правами и выполняли определенные по­
винности. Положение граждан одного государства во время их
проживания в другом регулировалось договорами, заключавши­
мися между греческими государствами. Сам Аристотель жил в Афи­
нах в качестве метека под покровительством такого договора, за­
ключенного между Афинами и Македонией. — 444.
3
Простат — выбиравшийся метеком покровитель из среды
полноправных граждан, посредник между метеком и государствен­
ной властью. Необходимость избирать простата основывалась только
на юридических соображениях (простат представлял метека на
суде); вне юридической сферы метеки (напр., в Афинах) были вполне
самостоятельны и правомочны. — 445.
4
В гражданские списки афиняне вносились но достижении
ими 18-летнего возраста. — 445.
ь Горгий (V в.) — уроженец южноиталийского города Л соитины, известный ритор и софист, читавший лекции также и в Фес­
салии, вероятно и в фессалийском городе Ларисе. Приводимое
Аристотелем ироническое замечание Горгия о гражданах Ла­
рисы — игра слов: Larisaioi — граждане Ларисы; larisopoioi —
мастера, изготовлявшие особый вид котлов. Демиурги в Ларисо
были, видимо, должностными лицами с большим кругом нолномо:
764

чий, в частности они могли принимать в состав общппы попы* гра­
ждан.0 — 447.
Изгнание тираннов — 510 г. до н. э. Реформы Клисфена —
508—507 гг. до н. э. С. А. Жебелев в этом месте, следуя рукопис­
ному чтению, получает две категории лиц: 1) чужеземцы, 2) рабыметеки (т. е. рабы, ставшие вольноотпущенниками и тем самым по­
лучившие статус метеков). Джоуэтт, вставив союз kai (и) между
словами «рабов» и «метеков», получил три категории лиц: 1) ино­
земцы, 2) рабы, 3) метеки. — 447.
1
Парастат — предводитель полухора, как бы ассистент ко­
рифея,
предводителя всего хора. — 450.
8
Eur. fr. 16 (Nauck) из утраченной трагедии «Эол» (вероятно,
с такими словами обращался царь Эол к своим сыновьям). Онссикрит (у Страбона XV 3, 8, 730 = F. Gr. Н. II В 1, стр. 735, fr. 35)
приводит следующие слова, якобы начертанные па гробнице персид­
ского царя Дария: «Был друг друзьям; был лучший всадник и стре­
лок; первенствовал среди охотников; все сделать мог». — 451.
9
Ясон — тираин фессалийского города Феры (IV в. до
п. э.).
—
451.
10
С. А. Жебелев принимает чтепие Берпайса amphogetera
вместо рукописного amphotera (двоякими). — 451.
11
Пропуск в тексте. — 451,
12
Ремесленники (khornëtos), жившие трудом от рук своих (про
ton 13
khcirôn). — 451.
Гиппарх — начальник копиицы, стратег — предводитель пе­
ших войск. Лохаг — командир небольшого отряда пехоты (лоха).
Таксиарх — командир более или менее крупного подразделения
пехоты. — 452.
14
II. IX 646—648.
Сердце мое раздымается гпепом, лишь вспомню о том я,
Как обесчестил меня перед целым народом ахейским
Царь Агамемнон, как будто бы был я скиталец ирезренпый!
(пер. Н. И. Гнедича). — 454.
16

Совокупность граждапских прав составляла честь (time)
гражданина. Афинские граждане пользовались следующими почет­
ными правами (привилегиями гражданской чести): правом занимать
должности, быть судьями, принимать участив в выборах должност­
ных лиц; правом вступать в брак с афиняпками; правом владения
недвижимой собственностью; правом совершать общественные жер­
твоприношения. — 454.
10
Эксотерическими сочинениями Ар. называются (в противо­
положность акроаматическим) сочинения, не предназначенные спе­
циально для учеников философа, т. е. обращенные к широкому кругу
читателей и отличающиеся от школьных произведений тщательной
литературной обработкой. — 456.
*7 Педотриб — директор палестры (части гпмнасил, иреднавиаченпой
для гимнастических упражнений). — 456.
18
Термин полития обыкновенно употреблялся для обозначе­
ния республиканского строя, преимущественно демократическо­
го. —
457.
19
EN V 6. — 459.
20
Эпигамия — право браков между гражданами двух госу­
дарств, утверждаемое особым договором. — 461.
765

21

Иначе судит Платон (Legg. 670с): «...смешна толпа в слоем*
мнении, будто она достаточно распознает, что гармонично и рит­
мично и что нет...» (пер. А. Н. Егунова). В духе Ар. выражается
комедиограф Кратин (FGG II 192): «Привет тебе, толпа великая,
но вовремя смешливая, в день после праздника ты нашей мудрости
из всех судья отменный». — 464.
22
С. А. Жсбелев ставит под вопрос, принадлежат ли слова и
любого
возраста к первоначальному тексту «Политики». — 466,
23
Т. е, в состязании в атлетике, гимнастике и пр. — 468.
24
Т. е. то, что масса, взятая во всей совокупности, может
стоять
выше меньшинства более достойных людей. — 471.
26
Антисфен (ок. 444 — ок. 365 г. до и. э.) — ученик Сократа,
глава26 кинической школы. — 472.
«Второе плавание» — поговорка, смысл которой тот, чю,
когда27 попутный ветер изменил, приходится плыть на веслах. — 473.
II. 391 ел. Слова «смерть в моих ведь руках» в дошедшем до
пас 2тексте Илиады не читаются. — 475.
» См. Алкей fr. 32а Bergk ( = fr. 108 Lobel); fr. 37b Bergk ( = fr.
109 Lobel). —475.
29
См., напр., PI. Polit. 294b. —477.
30
От установленных там правил лечения. См. об этом Diod.
I 82,31 3. — 478.
В Эпидамне и в Опунте была олигархическая форма прав­
ления.
— 480.
32
Дословно: закон — разум без стремлений (инстипктов). —
481. 33
И. X 225. — 482.
34
П.
И 372. —482.
36
С. А. Жебелев припимает чтение haytois вместо рукописных
чтений
nytoys (самих) или aytoy (его). — 483.
30
Т. е. относящимся к политии (как третьему пормальпому
виду государственного строя). —483.
Книга четпертая
1

И к тем и к другим исследователям Αρ., по-видимому, отно­
сил Платона.
— 487.
2
О различии между государственным устройством и законами
см. также
PI. Legg. 678a, 735а. — 488.
3
Платон. — 489.
4
Вся эта глава, за исключением последнего абзаца, ваключепа Зуземилем, а вслед за ним и Иммишем в квадратные скобки,
т. е. признана позднейшей вставкой. — 490.
6
С. А. Жебелев, как кажется, понимает эти слова в том смысле,
что и имущие и неимущие делятся на вооруженных и невооружен­
ных; другие отождествляют гоплитов с имущими, невооруженных —
с неимущими.
—490.
ь
В предшествующих книгах этого пет. О частях государства
см. VII 8. —490.
1 Слова е koinên tin' amphoin, исключенные Пьером де ла Раме,
С. А.8 Жсбелев принимает в текст. —491.
По предположению С. А. Жебелева, Ар. имеет в виду Пла­
тона (Polit. 291d). Отрицает такую возможность Зуземиль. —49iK
* См., напр., III 1. —493,
ю См. II 369b — 371e. — 493.
766

11
Далее в тексте, по-видимому, пебольшой пропуск, который
может был восполнен приблизительно так: «Это будет пятая состав­
ная часть государства; шестой частью являются жрецы». — 494.
12
Согласно объяснению Зуземиля (ч. II, с. 275), различие между
третьим и четвертым видами демократии, по Αρ., состоит в том,
что третий вид демократии предоставляет право занимать должно­
сти гражданам безукоризненного происхождения, т. с. тем, у кого
оба родителя — граждане; четвертый же вид демократии допускает
к занятию должностей и тех, у кого только отец — гражданин или
мать — гражданка, а отец свободный, но ие гражданин. — 496.
«14 См. II. Il 2Ô4. -497.
С. А. Жебелев принимает здесь поправку ВиламовипаМеллендорфа kai tën ekklêsian вместо рукописного kai tën polileian (и гражданству). — 497
16
Такие династии существовали о Эли до и в некоторых бсотийских городах. Ср. Thuc. Ill 62, 3. — 498.
ιβ
Αρ., возможно, имеет в виду PI. Legg. 712c: «Итак, какого
рода государственный строй установим мы мысленно в нашем го­
сударстве?.. Говоришь ли ты о демократии, олигархии, аристокра­
тии или о царской власти? Ведь не о тираннии же в самом деле ста­
нешь ты говорить!» В диалоге «Политик» (291 de, 302 ede) речь идет
в сущпости о шести видах государственного строя, полностью сов­
падающих с соответствующими видами в классификации Ар. — 500.
17
Мод самым правильным видом государственного устройства
С. А. Жебелев понимает в данном месте так называемую политик);
другое толкование: имеется в виду подлинная аристократия (обос­
нование этого толкования см. в кн.: А. Доватур. Политика и Нолитип Аристотеля. М. — Л., 1965, с. 67 ел.). — 501.
18
Люди, связанные узами гостеприимства, обычно ломали
пополам какой-иибудь предмет (кольцо, печать), чтобы самим иметь
возможность и дать возможность потомкам, прикладывая одну к дру­
гой эти половинки, удостовериться в существовании между двумя
семьями отношеппй гостеприимства. — 503.
19
Имеются в виду лакедемонские геронты. — 505.
20
Эсимнеты — экстраординарные должностные лица с широ­
кими полномочиями, избиравшиеся в греческих государствах в
древнейшее время (впрочем, и в VI в. до н. а.) при резких соци­
альных кризисах и получавшие законодательную власть. — 506.
21
См., напр., EN 1101а14; 1153Ь9 ел. —507.
22
Фокилид — лирический поэт, родом из Милета, живший
о серед.
VI в. до н. э. Fr. 12 Bcrgk ( = fr. 12 Diehl). — 508.
23
Ί  е. умеренных форм демократии и олигархии. — 508.
24
Афинское и Спартанское. — 509.
2
? Слова те, кто прежде осуществлял главенство, заключенные
Иммишем (вслед за Джоуэттом) в квадратные скобки, нет основа­
ния исключать из текста. Обычно ищут упомянутого здесь единст­
венного мужа среди государственных людей греческих государств
(при этом чаще всего думают о Солоне), хотя ни один из них не осу­
ществлял главенства (гегемонию) над Элладой. Ряд соображений
филологического и исторического порядка заставляет отказаться
от такого понимания (принятого и в переводе С. А. Жебелева):
«Один лишь муж из числа стоявших некогда у кормила правления...»
При нашем толковании эти слова могут относиться только к Алек­
сандру Македонскому. Обо всем этом см. А* Доватур. Указ. соч.,
с. 46 слл. — 510.

767

26
В Афинах граждане по достпжепии ими 20 лет вносились
в особый «список народного собрания» и с этого момента пользо­
вались веемы гражданскими правами, за исключением доступа к
должностям и в совет, что допускалось только с 30-летпего воз­
раста. — 512.
21
Единственное упоминание о Телекле — в дапном месте «По­
литики». Зуземиль считает его теоретиком и сопоставляет с упомя­
нутыми ранее Гипподамом, Фалеем, Платоном и самим Ар. Анало­
гичный проект конституции находим в Афинах в 413—411 гг.,
когда была предложена организация четырех советов (см. Ar. A th.
Pol. 30, 3). Четыре совета существонали в каждом беотийском городе
(см. Hellenica Oxyrhynchia, Bartoletti, 1959, 16, 2—3)_. - - 515.
28
С.А. Жебелев принимает чтепие Ньюмэна me klerotoi вместо
рукописного
ё klerötoi (или по жребию). — 516.
29
Π робули образовывали в некоторых государствах совет,
на который возлагалась обязанность вырабатывать законопроекты,
представлявшиеся па решение народного собрания. Номофилаки,
собственно «охранители законов», в Афинах обязаны были наблю­
дать за тем, чтобы не предлагался ни один закон во вред государ­
ству, и преследовать лиц, предложивших подобного рода законы;
номофилаки должны были также сохранять существующие законы
и постановления народного собрапия. О времени установления в
Афинах коллегии номофилаков единого мнения среди ученых нет:
одни приписывают ее введение Эфиальту (462/1 до н. э.), другие —
Деметрию Фалерскому (317—307 до н. э.). — 517.
80
Слово политпия употреблено здесь в смысле «конституцион­
ное, 31республиканское государство». — 518.
Обязанностью хорегов в Афинах было организовать и обу­
чить па свои средства один из хоров, принимавших участие в со­
стязаниях во время некоторых праздпеств (в частности, и хоров для
драматических представлении). Хорогом назначали гражданина,
обладавшего известным имущественным цензом. Каждая из десяти
фил поставляла для каждого празднества одного хорега. После
Пелопоннесской войны было дозволено .двум гражданам, принадле­
жавшим к одной и той же филе, принимать совместное участие в из­
держках по одной хорегии. —518.
82
Гинекономы — должностные лица, обязанные наблюдать за
поведением женщин, особенно во время религиозных и обществен­
ных празднеств. Педономы должны были председательствовать при
гимнастических упражнениях детей и вообще наблюдать за их вос­
питанием. — 519.
33
На ситометров была позложена обязанность мерить хлеб
при его общественных раздачах. — 519.
34
Пропуск в рукописях. — 522.
36
Для уяснения перечисленных Ар. способов замещения долж­
ностей приводим составленную Зуземнлем таблицу:

1. Все

А) Из всех

В) Из некоторых

7G3

1) по выбору
2) по жребию
3) отчасти по выбору, .
отчасти но жребию
4) но выбору
5) по жребию
6) отчасти по выбору,
отчасти ио жребию

С) Отчасти из всех,
отчасти из неко­
торых
II. Некоторые

А) Из всех

В) Из некоторых

С) Отчасти из всех,
отчасти из неко­
торых
III. Отчасти
вес, отчасти
некоторые

А) Из всех

В) Из некоторых

С) Отчасти из всех,
отчасти из неко­
торых

7) по выбору
8) но жребию
9) отчасти по выбору,
отчасти по жребию
10) но выбору
11) по жребию
12) отчасти по выбору,
отчасти по жребию
13) но выбору
14) по жребию
15) отчасти по выбору,
отчасти по жребию
16) по выбору
17) по жребию
18) отчасти по выбору,
отчасти но жребию
19) по выбору
20) по жребию
21) отчасти но выбору,
отчасти по жребию
22) но выбору
23) по жребию
24) отчасти но выбору,
отчасти по жребию
25) но выбору
26) по жребию
27) отчасти по выбог
бору,
отчасти по жребию
ншию

06
В тексте, вероятно, пропуск, восполняемый Рабе так: «и
когда псе граждане участвуют в замещении должностей из числа
некоторых граждан». — 522.
37
С. А. Жебслев принимает здесь дополнение Шпенгеля: ё hairesi 38
е klërôi ë. — 522.
Следующие затем слова «или одни по выбору, другие по
жребию» С. А. Ж обелен вслед за Тюро исключает из текста. — 523.
39
Ср. Ar. A th. Pol. 57, 3: «...если... кто-нибудь, находясь в из­
гнании за деяние, но которому возможно примирение, обвиняется
в том, что убил или ранил еще кого-нибудь, того судят при святи­
лище Фреата, а защищается он, подъехав к берегу на лодке» (пер.
С. И. Радцига). В той же главе перечисляются и другие подразде­
ления афинского уголовного суда, послужившие, вероятно, исход­
ной точкой для устанавливаемой Ар. классификации судов. — 524.

Кпнга пятая
1

Вместо рукописного hen ti (в каком-нибудь одпом отношении)
или eti (еще) С. А. Жеболев принимает чтение Иммиша hotioyn. —
526.
2
С. А. Жебелев принимает чтение pantos вместо рукописного
pantön
(из всех). — 527.
3
Историк Эфор сообщал, что Лисандр хотел упразднить на­
следственную царскую власть Гераклидов в Спарте (см. Plut. Leg 30;
Diod. XIV 13). Павсапий — спартанский царь (408—394 до
п. э.). — 527.
25

Аристотель, т. 4

769

4

Филархи — гида, стоявшие во главе фил и составлявшие
тайный совет. Гелиея — народное собрание. — 527.
έ Слово был Беккер исключает из текста. — 528.
6
С. А. Жебелев читает здесь t'anantia вместо рукописного
tayta I (эти качества). —528.
С. А. Жебелев принимает здесь чтение aporoi, даваемое не­
которыми рукописями. В некоторых рукописях — eyporoi (состоя­
тельные). Предложено также чтение eyporoi de (kai aporoi) (состоя­
тельные и неимущие). — 528.
8
Принята поправка Нимсйера aytoys вместо рукописного
allëloys
(друг с другом). —530.
ϋ
Вероятно, имеется в виду переворот на Родосе в 390 г. до
п. э., когда «лаконофильствующие родосцы, восстав против демо­
кратии, изгнали из города сторонников афинян» (Diod. XIV 97). —
531.
10
Пядь — ок. 17,78 см; локоть — ок. 38—46 см. — 531.
II
Битва «седьмого дня», т. е. происшедшая на седьмой день
после полнолуния. Плутарх (De virt. mul. 5) говорит, что Клеомен
одержал победу, по одним известиям, на седьмой день после полно­
луния, по другим — в самое полполуние (520 до п. э.). —
531.
12
Речь идет о Пелопоннесской войне. По списку — по списку
граждан трех высших классов (четвертый класс — феты гоплитами
не служили). — 531.
13
Город Орей (или Гестиея) на Эвбее паходился в начало IV в.
до н. э. в сфере влияния Спарты и имел олигархическое устройство.
Около 377 г. до н. э. Open освободился от влияния Спарты; к этому
времени, по-видимому, относится измепепне его олигархической
конституции и установление в нем демократии. — 532.
14
Византии — мегарская колопия, основанная в 658 г. до
н. э. на европейском берегу пролива Босфор. Подробностей собы­
тии, о которых говорит Αρ., мы не знаем. — 532.
*5 Речь идет об изгнании тиранна Фрасибула (VI в.). Иноземцы,
и наемники были привезены в Сиракузы братом Фрасибула Гслоном в количестве 10 тыс. человек; при Фрасибуле их было 8 тыс.
(Diod. XI 72 ел.). Вооруженное столкновение произошло в 462 г. до
н. э. — 532.
16
В переводе С. А. Жебелева опущены слова, которые, по мне­
нию издателей, должны быть либо удалены из текста «Политики»,
либо переставлены в другое место: «В олигархиях начинает распри
большинство из-за того, что считает себя обиженпым, поскольку,
как об этом сказапо ранее, несмотря на [действительное] равенство
[с господствующими], оно не обладает равными с ними правами;
в демократиях же начинают распри знатные, потому что, несмотря
на [действительное] неравенство [с остальными], они имеют оди­
наковые с ними права». — 533.
17
Проксен был обязан оказывать в своем отечестве покрови­
тельство гражданам другого государства (функции прокссна были
близки к функциям нынешних консулов). —534.
18
Других сведений о тиранне Фоксе у нас нет, — 535.
19
Имеется в виду персидский царь. — 535.
20
Когда произошли описанные события, неизвестно. — 536.
21
Триерарх — капитан триеры (военного судна с тремя рядами
весел) или, как это было в Афинах, гражданин, снаряжавший за
свой счет триеру и командовавший ею. — 536,
770

22
Имеется в виду, по видимому, Гераклея Понтийская, могарская колония на южном берегу Черного моря, основанная в сере­
дине VI в. до п. э. — 536.
23
Вероятно, Ар. говорит о Киме в Эолиде. — 536.
24
Государственные
повинности (так называемые литургии)
выполнялись состоятельными гражданами (оснащение триеры и под­
бор экипажа для нее, покрытие расходов на постановку хора для
драматических представлений и др.)· — 536.
2
5 Притан в Милете, вероятно, был главным должностным ли­
цом (заступившим место прежнего царя). — 537.
20
Предстателями
(защитниками) народа назывались вожди
демократической группировки. — 537.
2
1 Писистрат, афинский тиранн (ок. 600—527 до н. э.), захва­
тил в первый раз власть в Афинах в 560 г. Дважды лишался власти
и дважды вновь захватывал ее. Феаген — мегарский тиранн (втор,
полов. VII в.). Дионисий Старший — см. прим. 15 к с. 397. Маф­
ией — противпик Дионисия Старшего, один из сиракузских полко­
водцев. О подробностях описываемых Ар. событий см. Diod.
X I I I ел. —537.
28
Имеется в виду переход от умеренной демократии к радикаль­
ной. — 537.
20
Т. е. раздоры между олигархами. — 538.
80
См. прим. 22 к с. 536. — 538.
81
Басилиды — знатная фамилия, правившая в Эрнфрах поело
отмены царской власти. — 538.
32
Гетериями назывались политические клубы, главным обра­
зом олигархические, имевшие целью низвержение демократии. —
539.
83
Перевод в данном месте пами изменен; С. М. Жебелев читает:
«Начнут посягать на имущество частных лиц». — 539.
34
Гиппарин, один из видных си рак узя н, был тестом Дионисия
Старшего. — 539.
3
5 Ныомэн полагает, что речь здесь идет об афинском полко­
водце Харете, и относит упоминаемый факт к 367 г. до н. э. — 539.
88
Место пе совсем ясное. По объяснению издателей и перевод­
чиков — «против правительства» (Зуземиль, Обоннэ), «против оли­
гархов» (Джоуэтт). В данном место в пашем издании в текст но
вносятся не имеющиеся в нем пояспепия. Были попытки исправить
текст: Викторий читал pros haytoys («[начинают распри] между
собой») — см. критич. аппарат Иммиша и Обопнэ; Ричарде предла­
гал читать ayloi pros haytoys («[начинают распри] сами в своей
среде») — см. критич. аппарат Обоннэ. — 539.
37
Такой смысл получается, если Припять поправку ( t ö n )
pollo.i. Иначе получается при чтении pollon: «имеет больше полно­
мочий». — 540.
38
Т. е. стремятся к такому правлению, когда круг правящих
является еще менее многочисленным, чем при олигархии. —
540.
36
А левады — род правителей в Фессалии. — 540.
40
См. прим. 22 к с. 536. — 540.
41
«Одинаковыми* (homoioi) назывались в Спарте граждапе,
получавшие воспитапие на государственный счет, принимавшие
участие в общественных трапезах и жившие по законам Лнкурга.
Только опи были полноправными гражданами и представляли соб­
ственно Сиартаиское государство. Тарант был основан в 705 г.

25*

771

до н. э., по преданию, так называемыми парфениями, внебрачными
детьми
спартанских вдов и девиц. — 541.
42
Имеются в виду спартанский царь Агесилай II (ок. 444 —
ок. 360 до н. э.) и Павсаний (см. прим. 3 к с. 527). — 54L
43
Речь идет о 2-й Мессенской войне (конец VII в. до н. э.),
когда, по словам Павсания (IV 18, 1—3), «в Спарте был неурожай,
повлекший за собой возмущение». Тиртей — поэт (втор, полов.
VII в.), возможно, предводитель спартанцев во время 2-й Мессен­
ской войны. — 542.
44
Упомипаемого здесь Павсания (ум. ок. 470 до н. э.) следует
отличать от позднейшего царя Павсания (см. прим. 3 к с. 527).
Павсаний, главнокомандующий во время Персидских войн (500—
449 до п. э.), был не царем, а лишь регентом во время малолетства
царя Плистарха (сына Леонида). Аннон — видный карфагенский
аристократ, имевший в своем распоряжении силы, превосходящие
силы государства. О заговоре Аннона см. Just. XXI 4. — 542.
АЪ
Пропуск в тексте. —543.
40
Дата указанного изменения государственного строя в Фу­
риях в точности пеизвестна. Зуземиль относит его ко времени поело
411 г. до и. э. — 543.
47
После самоубийства своей первой жены Дионисий Старший^
тиранп сиракузский, женился одновременно на двух женщинах.
Одна из них была Дорида, дочь Ксенета, аристократа из Локров
Эпизефирских (в Южной Италии). От нее у Дионисия был сын Дио­
нисий Младший. Когда в 357 г. до н. э. Дионисий Младший был
изгнан из Сиракуз Дионом, он уехал в Локры, где и установил
тираннию. — 543.
48
Симбулы (собственно «советники»), возможно, аналогичны
существовавшим в других государствах пробулам — коллегии, обя­
занностью которой было вырабатывать проекты законов и декретов,
представлявшихся на обсуждение и утверждение народного собра­
ния. — 544.
49
Т. е. в аристократиях и олигархиях. — 545.
5° Т. е. представители могущественных знатных фамилий. —
545.
I1 В некоторых рукописях слова <ив монархии» отсутствуют. —
546. 2
* Имеется в виду передача денежных сумм должностными ли­
цами, полномочия которых истекают, тем, кто вступает в долж­
ность. Копии — копии актов передачи. Лохами обычно назывались
воеппые подразделения, а также объединения граждан на основе
экономических интересов — своего рода акционерные общества. —
548.
63
С. А. Жебелев следует здесь чтению некоторых рукописей,
в которых после слова philos следуют слова më stratëgikos do. — 549.
64
- Αρ., возможно, имеет в виду Афинское государство. Ср.
Diog. Laërt. V 17: Ар. говорил, что «афиняне открыли людям пше­
ницу и законы, но пшеницею жить научились, а законами пет»
(пер. М. Л. Гаспарова). — 551.
65
С. А. Жебелев принимает здесь одобренную Иммишем по­
правку Шпенгеля, исключившего из текста (после слов «свобода
же») слова kai ison (и равенство). —551.
08
Fr. 883 (Nauck). —551.
67
Фидон — царь Аргоса (VII в. до н. э.). Фаларид — тиранн
D Акраганте (во втор, полов. VII в. до н. э.), Кипсел захватил ти-

772

рапническую власть в Коринфе в 657 г. до н. э. Писистрат — см.
прим.8 27 к с. 537. —553.
? Кодр — мифический афинский царь. Кир — основатель
(с 558 г. до н. э.) государства Ахеменидов; по словам Геродота
(I 107 слл.; III 82), освободил персов от ига мидян. Молоссы —
племя, перешедшее, по преданию, из Фессалии в Эпир. — 553.
ъ9
. О заговоре Гармодия и Аристогитона в Афинах см. II dt.
V 55;
VI 123; Τhue. I 20; VI 54; Ar. Ath. Pol. 18. —554.
80
Павсаний — один из телохранителей Филиппа. ФИЛИПП был
убит в 336 г. до н. э. Аттал — знатный македонянин, дядя Клео­
патры, супруги царя Филиппа. — 554.
61
Аминта II — македонский царь (392—390 до н. э.). Дерда —
правитель
Элимеи (область в Верхней Македонии). —554.
02
Евагор — царь кипрского города Саламина с 410 г. — 554.
63
Архелай — македонский царь (правил в 413—399 гг. до
п. э.).
— 554.
04
Аррабей — правитель Линкестиды (область в Верхней Ма­
кедонии). Упоминаемый здесь Аминта — будущий македонский
царь Аминта III (правил в 389—383 и 381—369 гг. до п. э.). — 554.
6
£ Нотис — царь одрисов и владелец всей Фракии, убит в
358 66
г. до п. э. — 555.
Пепфилиды — род правителей в Митилснс. — 555.
67
С. А. Жебелов читает здесь, согласно некоторым рукописям,
pcriionlas.
— 555.
68
Упоминаемый здесь Дарий — старший сын Ксеркса. По Ктосию («Персидская история», 29—30), Юстипу (III 1), Диодору
(XI 69), Артапан (или Артабан), любимец Ксеркса, убил сначала
Ксеркса, а затем возбудил подозрение Артаксеркса против Дария
и покончил с последним. — 555.
69
Сарданапалл — имя последнего ассирийского царя у мно­
гих 70
древних авторов. — 555.
Говоря о мифологах, Ар. имеет в виду главным образом Ктссия — греческого историка, современника Геродота, Гиппократа,
Ксепофонта (главное сочинение — «История Персии»). — 555.
71
Кир (см. прим, 58 к с. 553) руководил восстанием персов
против мидян и их царя Астиага, приходившегося ему дедом. —
556. 2
I Амадок — властитель одрисов во Фракии в конце V в. до
п. э. 73— 556.
Ариобарзан — персидский сатрап (с 387 г. до п. э.) в Даскилии на Пропонтиде, принял участие в восстании сатрапов про­
тив царя, был предан своим сыном Митридатом и раснят на крссто
в 362 г. (см. Хеп. Суг. VIII 8, 4). — 556.
74
См. Ergg. 25. — 557.
7
Л Феопомп правил в Спарте во втор, полов. VIII в. до н. э. —
559. 76
Периандр правил в Коринфе с 627 по 585 г. до н. э. — 559.
11 С. А. Жебелев принимает чтение Виктория hê te вместо
рукописного më te («чтобы не было надобности содержать охрану»).—
560. s
I Коринфские тиранны Кипселиды посылали дары в Дельфы
и Олимпию. Олимпион, храм Зевса Олимпийского в Афинах, начал
строить Писистрат, постройку продолжал его сын Гинпий, но но
довел до конца. Поликрат, самосский тиранн (правил в 532—523
или 522 г. до н. э.), украсил город рядом построек; наиболее из-

773

вестны роскошный храм Геры и водопровод, снабжавший водой
город. — 560.
79
По мнению С. А. Жебелева, имеется в виду Дионисий Стар­
шин (см. прим. 15 к с. 397). — 560.

80
С. А. Жебелев ставит вопрос, не читать ли allëlois вместо
рукописного heaytois и предложенной Шиепгелем поправки heaytois (kai tois allois). — 561.

81
Следуя Шпенгелю и Иммишу, С. А. Жебелев исключает из
текста toy dokein (казаться) перед словом phrontidzein (заботиться). — 562.
82
Напр., Гелон в Сиракузах (см. Diod. X I 26, 5), Микиф,
тнрапн Регия (см. Diod. XI 66). —562,
83
Т. е. не иметь денег. — 562.
84
По-видимому, подразумеваются самые знатные из горо­
жан. — 562.
8
5 Αρ., вероятно, имеет в виду Дионисия Младшего, тирапна
Сиракуз (правил с 367 по 344 г. до н. э.), и Никокла, тира una кипр­
ского города Саламина. — 563.
88
Fr. 85 DK 18, стр. 170. Другой перевод: «Трудно бороться
с сердцем. Ибо каждое из своих желаний оно покупает ценою души»
(пер. А. О. Маковельского, Досократпки I 161). — 5 6 4 .
87
Вместо рукописного kalös (прекрасно) принято чтеиие haplös. — 565.
88
С 670 по 570 г. до н. э. — 565.
89
Имеется в виду победа на состязаниях. — 565.
90
С 657 по 582 г. до и. э. — 565.
91
См. прим. 27 к с. 537. — 566.
92
Первая Сиракузская тиранния (Гелон и его преемники) про­
должалась с 491 по 473 г. до н. э. По предположению Иммиша,
после слова «приходится» — пропуск (речь должна была идти о дру­
гих тираннах, в том число об обоих Дионисиях). — 566.
93
См. PI. Up. VIII, IX. —566.
94
Здесь А. С. Жебелев замечает, что он далеко не уверен в пра­
вильности и точности своего перевода слов Αρ., дающих резюме
сложных выкладок Платона (Rp. 546b). — 566.
9Ь
. Ближе не известен. — 567.
98
Α ρ . , по мнению Зузсмиля, скорее всего следовал той версии
предания (Эфор?), по которой Харилай (или Харилл) сменил в
Спарте во время путешествия Ликурга на Крит моиархическоо
правление на тираниию. — 567.
91
Имеется в виду мнение Сократа. — 567.
98
См. PL Rp. 551d. —568.
99
Ар. имеет в виду государственные перемены в олигархиях. —
568.
и» См. PI. Rp. 559d. — 568.
101
Пропуск в тексте. Речь шла о демократии; ср. PI. Rp. 557b. —
568щ

Кинга шестая
1

См. PI. Rp. 557a ел. — 571.
Т. е. поочередно властвовать π подчиняться. —571.
3
С. А. Жебелев, следуя Виламопицу-МЗллендорфу, исключает
из текста слеша ё oiigakis (пли иемшио padj. — 571%
2

774

й
Имеется в виду вознаграждение за участие в народном собра­
нии η5 и суде. — 572.
Народ означает здесь «народное собрание». — 572.
6
Все последующее, до конца главы, Иммиш вслед за Зуземилем заключает
в квадратные скобки. — 572.
7
В рукописном тексте — «не имея в своем распоряжении...».
С. А. Жебелев вслед за рядом издателей принимает здесь по­
правку Бойезена, исключающего из текста отрицание «ne» (më).—
574.
8
Вместо <ш не заботятся о делах посторонних» можно пере­
вести9 также «и не жаждут чужого». — 574.
Место это ипогда (напр., Зуземиль) понимают в том смысле,
что па должности выбирают людей, которые могут благодаря своим
материальным средствам подобающим образом отправлять должно­
стные обязанности. — 575.
10
Оксил — легендарный царь Элиды. — 575.
11
С. А. Жебелев принимает чтение Зуземиля en tais toiaytais
dêmokratiais вместо рукописного en tais dëmokratikais ckklësiais
(демократических народных собраниях). — 576.
12
В Кирене первоначально был монархический строй, а затем
в конце V в. до н. э. была введена демократия. Смена эта сопровож­
далась большой смутой. См. Diod. XIV 34. — 577.
13
Об установлениях Клисфепа см. IIdt. V 66, 69—73; VI 131;
Ar. 14
Ath. Pol. 20—22, 1. —577.
Наряду с писаными законами греки придавали большое зна­
чение законам, которые назывались у иих agraphoi nomoi (неписа­
ные законы); эти законы, устанавливавшие естественное право,
считались закопами божественного происхождения; их нельзя было
нарушать, даже если бы они стояли в противоречии с законами
писаными. — 578.
1Ь
. С. А. Жебелев принимает здесь конъектуру Иммнша k'an
(хотя)
вместо рукописного еап (если). — 579.
16
См. прим. 24 к с. 536. — 579.
17
Т. е. из легковооруженных. — 582.
18
Агрономы ведали городскими угодьями, гилори — лесами. —
583. 19
Аподекты — букв, «приемщики». —583.
20
Пропуск в тексте. — 584.
21
Слово это читают по-разному: ( pros )ër( t)ctai — Иммиш;
diërëtai
(отделяются от) — рукописи. — 584.
22
Стратеги^ гиппархиу таксиархи, лохаги — см. прим. 13
к с. 452. Полемарх — в Афинах третий из девяти архонтов, стояв­
ший во главе вооруженных сил государства; в Спарте — командир
моры, отряда в 400 человек; в Фивах — начальник вооруженных
сил Беотии. Триерархия — комапдовапие триерой (см. прим. 21
к с. 536). Навархия — командование флотом. Филархия — коман­
дование отрядами конницы. — 585.
23
Евфины — контролеры; логисты — счетчики; эксетасты —
ревизоры; сииегоры (букв, «говорящие вместе») в Афинах — помощ­
ники24 логистов. — 586.
Гиеропеи наблюдали за жертвоприношениями; опи же были
хранителями храмового имущества. Наофилаки — стражи хра­
мов. 25— 586.
Гинекономия — см. прим. 32 к с. 519. Номофилакия — см.
прим. 29 к с. 517. Гимнасиархия — управление гимнасиями (обще-

775

ствепными местами для телеспых упражнений, а также философ­
ских и политических бесед). Гимнические состязания, т. е. гимна­
стические; дионисовские состязания — театральные. — 586.
Книга седьмая
1

Сохраняем рукописное чтение (в согласии со всеми издате­
лями),
дающее хороший смысл. — 591.
2
См., напр., Is. Ер. VI 11: «Мне представляется, что жизнь
частного человека следует предпочесть жизни тиранил; я также
считаю, что почести, воздаваемые гражданам политий, являются
более приятными, чем пожалованные монархами» (пер. В. Г. Боруховича и Т. В. Прушакевич. — «Вестпик древней истории*, 1969,
№ 2, с. 192). — 592.
3
См. PL Meno 71е: «...добродетель мужчины... η том, чтобы
справляться с государственными долами...» (пер. С. А. Ошерова). — 592.
4
С. А. Жсбелев принимает рукописное чтение d'hoytos kai
tön nomön kai tes pob'teias horos вместо чтения Иммпша do kai tes
politeias hoytos horos («отличительной чертой законов государст­
венного строя»). — 592.
ь
Возможно, Ар. в данном случае имел в виду Ясона, тираппа
ферского (см. прим. 9 к с. 451), о котором он замечает в Rhet. I 12,
1373а25: «...как говорил фессалиец Язон, что должно иногда посту­
пать несправедливо, чтобы иметь возможность совершать много
справедливых дел» (пер. II. Н. Платоновой). — 594.
6
Имеется в виду чередование властвования и иодчипепия. —
595. Ί
· Т. е. в изолированном состоянии. — 595.
8
С. А. Жеболев принимает поправку Беккера, исключающего
из текста слова kai tois anthrôpois (и для людей). — 596.
9
В смысле количества населения. — 597.
10
Пядь — см. прим. 10 к с. 531; стадий — около 189 м (по
Геродоту).
— 597.
11
Стентор — глашатай в «Илиаде», о котором сказано:
...Стентора, мощного, медноголосого мужа,
Так вопиющего, как пятьдесят совокуппо другие...
(V 785 ел., пер. II. И. Гнедича). —598.
12
Одно из обещаний в «Политике», оставшихся невыполненны­
ми. — 599.
13
В тексте hëgemonikon kai politikon. С. А. Жебелев перево­
дит: «желает играть руководящую в политическом отношении
оль». Союз kai не допускает такого понимания слов Аристотеля.
ι паст. изд. учтено пояснение, даваемое Иммишем в критическом
аппарате.
— 600.
14
См. прим. 34 к с. 428. — 601.
*а
Т. е. в Гераклее Понтийской. — 601.
16
См., напр., PL Rp. 375c. — 601.
17
Архилох — поэт втор, полов. VII в. до н. э., уроженец
острова Парос. Fr. 67 Bergk ( = fr. 67b Diehl). В пер. В. Вересаева:
«и друзья-то сами мучают тебя». — 602.
"
Eur. fr. 975 (Nauck). — 602.
10
Отрывок из неизвестной трагедии, fr. 78 (Nauck)» — 602*

Ё

776

30
Противоположного мнения придерживается автор приписы­
ваемой Ар. «Экономики» (I 1, 1343а10): «...полис представляет
собой совокупность домов, земли и имущества, обладающую доста­
точными средствами для благополучной ЖИЗНИ» (пер. Г. А. Таропяна. — «Вестник древней истории», 1969, № 3, с. 218). — 603.
21
С. А. Жебелев читает здесь вслед за Зуземилем amphotera
вместо
рукописного amphoterois (тем и другим), — 605.
22
Имеется в виду, вероятно, историк втор, полов. V в. до н. в.
Антиох Сиракузский. — 606.
23
Т. е. Лаций, Кампанию и Луканию. — 606.
24
Имеется в виду главным образом Платон. — 607.
25
Это обещание по существу осталось невыполненным. — 607.
20
Обещание не выполнено. Но ср. Оес. I 5, 1344b 3—5,15:
«И подобно тому как все остальные, когда не достается лучшим
лучшее и по воздается по заслугам добродетели и пороку, стано­
вятся хуже, так и рабы... Нужно, чтобы для всех была установлена
и конечная цель: справедливо и полезно, чтобы наградой была сво­
бода. О пи работают охотно, когда назначена награда и определен­
ный срок» (пер. Г. А. Таропяна. — «Вестник древней истории»,
19G9, № 3, с. 220). — 608.
27
Сохраняем рукописное чтенио ргоз ayten вместо предлагае­
мых 28Иммишем и С. А. Жсбслсвым конъектур. — 609.
Так переводит слово homalotês и Зузомиль. Бартелеми СентИлер и Джоуэтт переводят: «равнина». — 609.
29
Комментаторы так изображают это расположение:

610.
30

Ар. имеет в виду изобретепио катапульт в Сиракузах нри
Дионисии
Старшем. — 610.
31
Т.
о.
на рыночной площади. — 612.
32
Необходимое для достижения счастья. — 613.
33
См. EN III 6, 1113а 15 ел. — 614.
84
Подразумевается: необходимые для счастья государства. —
614. 3
^ Скилак — греческий географ и путешественник втор, полов,
VI — нач. V в. до н. э. Ему приписывалось сочинение «Перипл».
О Скилаке
см. Hdt. IV 44. — 615.
30
Текст испорчен. Принято чтение poiêsasa dit ton töi genei
ta y ta37 («то же по своему происхождению существо двояким»). — 616.
Пропуск в тексте. — 616.
38
Т. е. часть души, но одаренная разумом, но способная сле­
довать
за ним. — 677.
3Ü
В рукописях: е pason è" tois dyoin — «либо всеми, либо обеи­
ми*. Издатели сохраняют это чтенио. Были предложены и поправки
к тексту, сводившиеся к удалению из него упоминания о «всех»
частях или о «двух» частях (см. критический аппарат у Зуземиля).
С. А. Жебелев, пе оговаривая, принял первую из этих поправок. —
677.
777

40
41
42
43
44

Имеются в виду лакедсмоняпе π критяпс. —- 617.
Автор, нигде больше но упоминаемый. — 618.
См. lies. Ergg. 170 ел. — 620.
Пропуск в тексте. — 620,
На полях некоторых рукописей приписан подлинный текст
оракула:
«Не срезывай молодую ниву». — 622.
45
Т. е. к области воспитания детей. — 623.
46
С. А. Жебелев принимает рукописное чтение ethôn вместо
предлагаемого Иммигаем etön (годы). Речь идет ие о годах (воз­
расте),
а об установившихся обычаях. — 623.
47
Жебелев принимает чтение psykhron; в некоторых рукошь
сях — mikron (маленькие). — 625.
48
См., напр., PL Legg. 792b. — 625.
49
Жебелев принимает рукописпое чтение apelaynein. При
чтении apolayein (усваивать), которого придерживается Иммиш
(его также одобряет Зузомиль), получается смысл: «естественно,
что они даже в таком возрасте усваивают то, что недостойно сво­
бодного человека, — от слышапного и виденного». — 624.
60
Т. е. старше 21 года. — 626.
61
Имеются в виду представления сатировских драм. — 626.
62
Греч, methö (букв, «опьянение») в собственном смысле слова
обозначает ту часть пира, когда поднималось настроение и начи­
нали нить неразбавленное вино. Возраст, о котором идет речь, —
21 год. — 626.
Книга восьмая
1
2

Т. е. чтепио и письмо. — 630.
В том виде, в каком стих приводится Αρ., его пет η дошед­
шем до пас тексте гомеровских поэм. — 631.
3
Od. XVII 585; цитата отличается от капонического текста
поэмы: «или певцов, утешающих душу божественным словом (пер,
В. А. Жуковского). — 631.
4
Od. IX 7. — 631.
56 Обещание осталось невыполненным. — 631.
Имеются в виду, вероятно, племена, жившие в Малой Азии. —
632. 7
Что делалось при воспитании атлетов. — 633.
8
Прочие предметы — чтение, письмо, музыка, рисование. —
633. β
Начиная с этого раздела и до конца Αρ., возможно, перенес
в кн. VIII «Политики» рассуждение из своего специального трак­
тата о музыке. — 633.
10
См. Bacch. 381. — 634.
11
M усей — мифический поэт. — 635.
13
Олимп — легендарпый представитель древнейшей инстру­
ментальной
музыки у греков (особепно игры па флейте). — 636.
13
По-видимому, Ар. имеет в виду различные варианты ионий­
ского и лидийского ладов, которые Платон (Hp. 398e) характеризует
как разнеживающие и свойственные застольным песням, расслаб­
ляющие (пер. А. II. Егунова). — 637.
14
Имеются в виду пифагорейцы. — 638.
15
Напр.,
Платоп в «Федоне». — 638.
16
Архит из Тарента — современник Платона, философ-ттифагореец, математик, полководец и политический деятель. — 638,
778

17
Такой отрицательный смысл предложение получает, если
принять предложенную Иммишем добавку отрицания т е . Без этого
отрицания получается: «но и это [следует принять] до такого пре­
дела, чтобы...». —639.
18
Иногда logos понимают здесь в смысле «голос» или «пение». -*
640. 19
См. прим. 31 к с. 518. — 640.^
20
Экфантид — один из древнейших представителей аттичо*
ской21комедии (серед. V в. до н. э.). — 640.
Пектида — разновидность лидийской лиры, имевшая струны
разной длины. Барбита — струнный инструмент вроде лиры, но
больше ее и с более крепкими струнами. Семиугольники, треуголь­
ники — инструменты наподобие арфы, со струнами одинаковой
толщины, но различной длины. Самбика, одна из разновидностей
их, была
заимствована греками из Египта. — 640.
22
Т. е. из комбинации всех элементов, относящихся к мелосу
(песне в сопровождении музыкального аккомпанемента), за исклю­
чением
ритма. — 641.
23
Т. о. мелодии, действующие на наши моральпые свойства,
мелодии, возбуждающие нашу деятельность, и мелодии, приводя­
щие 24нас в восторженное состояние. — 641.
Вместо рукописного тегоз (часть) С. А. Жебелев принимает
чтение melos (эта поправка предложена Тирвиттом). Этическим
мелодиям соответствует дорийский лад, энтузиастическим — фри­
гийский,
практическим — возможно, гипофригийский. — 642.
2
? Обещание в дошедшем до нас тексте «Политики» не выполне­
но. —
642.
26
Жебелев принимает поправку Шпепгеля, вставляющего перед
thetcon
(следует предоставить) слово khrêsthai. — 642.
27
См. 399а ел. — 643.
28
Филоксен из Киферы, сочинитель дифирамбов, жил в 435—
380 29
гг. до н. э. — 643.
Жебелев принимает рукописное чтение eis paideian. Если
же принять поправку Иммиша eis paidian, получится смысл: «уда­
ляет30в область забавы». — 644.
Старинный переводчик «Политики» на латинский язык
Вильгельм фоп Мёрбеке (XII в.) заметил: «Продолжения этого труда
я еще не нашел в греческом подлиннике». — 644,

ПОЭТИКА
Трактат «Поэтика», по античпым каталогам, состоял из двух
кпиг. Из них сохранилась лишь одна, посвященпая общим вопро­
сам, подробному разбору трагедии и менее подробному — эпоса.
Вторая книга, по предположениям филологов, содержала анало­
гично построенный подробный разбор комедии и менее подробный —
ямба (сатирической лирики). Сохранившийся текст «Поэтики» в
основном построен по довольно отчетливому плану, но частые от­
ступления, перебивка в середине (после раздела о характерах вста­
влены мелкие разрозненные добавления к предшествующему раз­
делу, о «сказании») и пе совсем удачное членение на главы, сде­
ланное первыми издателями, мешает следить за логикой изложения.
Вот схема аристотелевского плана:
Предмет сочинения (I) 1447а8. Поэзия как подражание
1447а13: а) различные средства подражания 1447а18, б) различные

779

предметы подражания (II) 1448al, в) различные способы подра­
жания (III) 1448а19. Естественное происхождение поэзии (IV)
1448Ь4; развитие и разделение поэзии 1448Ь24. Совершенствова­
ние трагедии 1449а7; сущность и совершенствование комедии (V)
4449а32. Отличие трагедии от эпоса 1449Ь9.
А. Трагедия: ее сущность (VI) 1449b21t ее элементы 1449Ь30.
1. Сказание: его первостепенность 1450а15. Целостность тра­
гедии (VII) 1450Ь21. Объем трагедии 1450Ь34. Единство действия
(VIII) 1451а16. Общее и конкретное в действии (IX) 1451а36. Слож­
ные и простые сказания (X) 1452а12. Внутреннее членение траге­
дии: перелом, узнавание, страсть (XI) 1452а22. Внешнее членение
трагедии: пролог, эписодии, хоры, эксод (XII) 1452М4. Что вызы­
вает сострадание и страх: а) лица (XIII) 1452Ь30, б) события
1453а12. Как вызвать сострадание и страх (XIV) 1453Ы: а) между
какими лицами 1453М4, б) и путем каких поступков 1453Ь22.
2. Характеры (XV) 1454а16; замечание об их последователь­
ности 1454аЗЗ, замечание об их похожести 1454Ь8.
1а. Еще о сказании: а) узнавание (XVI) 1454Ы9; б) паглядпость (XVII) 1455а22; в) общее и частности 1455а34; г) завязка π
развязка (XVIII) 1455Ь24; д) виды трагедии 1455ЬЗЗ; е) еще о за­
вязке и развязке 1456а7; ж) трагедии с одним и многими сказаниями
1456а10; з) роль хора в действии 1456а25.
3. Мысли (XIX) 1456аЗЗ.
4. Речь 1456Ь8. Элементы речи (XX) 1456Б22. Разновидности
имен (XXI) 1457а31. Выбор имен (XXII) 1458а18.
Б. Эпос: его сходство с трагедией в сказании (XXIII) 1459а17,
сходство в видах и составных частях (XXIV) 1459Ь7; его различив
с трагедией в объеме 1459М7, различие в метре 1459Ь31, но раз­
личия эти не снимают драматичности эпоса 1460а5, различие и сход­
ство в изображении чудесного и действительного 1460а11.
Ответ на критику изображения действительности η поэзии
(XXV) 1460Ь6.
Превосходство трагедии пад эпосом (XXVI) 1460Ь26.
Заключение 1462М6.
Первый латинский перевод «Поэтики» был сделан с арабского
η XIII в. и напечатан в 1481 г.; первый латинский перевод, сделан­
ный с греческого (Г. Баллы), вышел в 1498 г.; периоо печатпоо из­
дание греческого текста — в 1508 г. На русском языке существуют
переводы Б. И. Ордынского (1854, неполный), В. И. Захарова
(1885), В. Г. Аппельрота (1893, переиздан под ред. О. А. Петров­
ского в 1957 г.) и Н. И. Новосадского (1927). Публикуемый здесь
перевод М. Л. Гаспарова был впервые напечатан в кн.: Аристотель
и античная литература (М., 1978) и дается здесь с незначительными
исправлениями. Примечания составлены М. Л. Гаспаровым.
1
Словом сказание передается греческое roythos, напоминаю­
щее, что обычными сюжетами античной литературы были мифоло­
гические, традиционные. — 646,
2
Авлетика — игра на дудке, кифаристика — игра на кифаре;
первая сопровождала дифирамб, вторая — ном, по здесь они подра­
зумеваются в чистом виде. — 646.
3
Голосом по рукописному чтению phones; многие предпочи­
тают конъектуру physeôs — «а другие [благодаря] — природному
дару», — 646*
780

4
Метрами, т. е. словами, организованными в стих; «голыми
словами», т. е. прозой. Смысл: вся словесность не имеет общего имени
(как нынешнее «литература»), и это дает повод к ложным классифи­
кациям, основанным на форме, а не на сущности произведений. —
646.
ь
. Софрон и Ксенарх — отец и сын, работавшие в Сицилии
в V в. и писавшие мимы в прозе; их опыт был учтен составителями
первых
сократических диалогов. — 646.
6
Херемон — драматический экспериментатор IV в.; «разнометрической драмой» называет его произведение Афиней (С08е). —
647.
7
Сразу пользуются названными средствами дифирамб и пом
(гимны в честь Диониса и Аполлона), «в отдельных частях» (хоро­
вых песнях)
— трагедия и комедия. — 647.
8
Знаменитый Полигнот и «людописец» Дионисий Колофонский
{Pliп. N. II. XXXV ИЗ) жили во время греко-персидских войн;
карикатурист Павсон — немного позже, при Аристофане. — 647.
0
Клеофонт, ближе неизвестный, упоминается далее (1458а20)
как представитель низкой поэзии. Гегемон (конец V в.) и Никохар
(IV в.) — комедиографы.
Испорченное место. Тимофей и Филоксен, виднейшие предста­
вители «нового стиля» хоровой лирики IV в., возбуждали вниманио
изображением «низких» предметов (влюбленный Полифем ,в знаме­
нитой песне Филоксена). — 647.
10
Мегары здешние — дорийский город недалеко от Афин,
«сицилийские» — колония этих Мегар недалеко от Сиракуз. Демо­
кратии утвердилась в «здешних» Мегарах в начале VI в., в пору
деятельности комика Сусариона. Намного раньше — преувеличе­
ние: Эпихарм жил ок. 550—445 гг., а первые афипскио комедио­
графы Хиоиид и Магнет выступили соответственно в 488 и 472 гг.
Па создание трагедии притязали сикиопяпе, противопоставлявшие
афинскому «основоположнику» Феспиду своего Эпигена, а афипским Дионисиям — свои празднества в честь Адраста.
11
В Афинах комами называли не села, а, наоборот, кварталы
внутри города. — 648.
12
«Маргит» — не дошедшая до пас героикомическая поэма
(по-видимому, VI в.), приписывавшаяся Гомеру; опа была написана
чередованием гексаметров и ямбов и этим особенно удобна для тео­
рии Аристотеля об общем истоке героической и насмешливой поэ­
зии. 13— 640.
Драматичные подражания (mimescis dramatikai), т. е. ис­
пользующие перелом, узнавание и прочие элементы драматического
сюжета. — 649.
14
Эпихарм и его малоизвестный последователь Формий названы
как первые, перешедшие от «ругательного» к «смешному» (1448Ь34),
то же сделал и Кратет в аттической комедии (ок. 450 г.). — 650.
16
Об эпосе — отсылка к гл. XXIII—XXIV, о комедии — к по­
терянной
II книге. — 651.
16
Новейшие, послееврипидовские трагики, по-видимому, одно­
сторонне сосредоточивали внимание па разработке сюжета, чтобы
преодолеть
опасность однообразия традиционных мифов. — 652.
17
Новые трагики, перенося вниманио на сюжет, стали, повидимому, пользоваться речами главным образом для характери­
стики изменчивых сюжетных ситуаций, а но для выражения по­
стоянных предпочтений говорящего лица — предпочтений «поли-

781

тических», общественно важпых, поскольку героями трагедий были
обычно
цари и вожди. — 653.
18
Не имеющее объема, т. е. слишком малое, см. ниже,
1450Ь37.
— 653.
10
Сто трагедий вместо обычных трех трагедий с сатировской
драмой, т. е. на каждую пришлось бы так мало времени, что его
пришлось бы отмерять по часам, как для ораторов в суде: случай
фантастический. — 654.
*и Комедия для Аристотеля — так называемая новая комедия
(с предшественниками в лице Эпихарма или Софрона) в противо­
положность древней, аристофановской, уподобляемой ямбографии. — 655.
21
Агафон, младший современник Еврипида, герой «Пира»
Платона, был удачливым новатором в трагической поэзии (ср.
I45ßa2ü); заглавие его пьесы может читаться и «Цветок» и «Анфей»
(вымышленное имя). — 655.
'гг Сцена двойного узнавания в «Царе Эдипе» Софокла, ст. 911 —
i085. ъЛинкет — драма Феодекта, современника Аристотеля; о ее
содержании см. ниже, 1455Ь29. — 657.
*3 Как сказано — ложная ссылка: речь об этом впереди,
14541)21.
—657.
24
Eur. I. Т. 727—826: Ифигения передала Пиладу письмо для
Ореста и поэтому была узнана Орестом; Пилад тотчас отдал письмо
рядом стоявшему Оресту, и поэтому тот был узнан Ифигенией. —
657.
25
Обычное строение трагедии: диалогический или мополот­
чески π пролог, парод (вступительная песнь хора), затем чередова­
ние диалогических сцеп (энисодиев) и хоровых песен (стаелмов)
и после последнего стасима—диалогический эксод («исход»).
Коммос (плач над умершим или умирающим героем) входил издавна
во многие сюжеты; песни со сцепы (арии, «монодии») участились
уже ν Еврипида. — 658.
2
* Анапест считался маршевым, трохей — плясовым размером;
поэтому оба казались неуместными в «стоячей песне» хора — ста­
ей ме. — 658.
27
Ошибка, по Αρ., — оплошный поступок, совершенный по
с дурным намерением, а по неведению (EN V 10, 1135М2 и III 2,
1110Ь31: так, Эдип убил отца, а Фиест ел мясо своих детей). —
659.
28
Юрест и Эгисф» — сюжет неизвестной «средней», мифоло­
гической комедии (Алексида?). Трагедии со счастливым концом —
например, «Алксстида» и «Елепа» Еврипида. — 659.
29
Чудесное — в масках: таких, как Эриннии, Аргус, кептавры, Ио в облике коровы и пр. — 660.
30
Деяние (одинаковое во всех трех мифах) — отцеубийство.
Астидамант (Старший) —трагик первой половины IV в.; автор
«Раненого Одиссея» — Софокл. — 660.
31
Soph. Ant. 1231—1234 (в рассказе вестника о сцепе в мо­
гиле).
— 661.
32
В «Кресфонте» Еврипида (?) сын, выросший на чужбине,
приходит мстить за отца и едва не погибает от руки не узнавшей его
матери.
Автор и сюжет трагедии «Гелла» не известны. —661.
33
Четыре цели — соответствие трагическому персонажу во­
обще, трагическому персонажу такого-то рода, данному трагиче­
скому персонажу («похожесть» на традиционный мифологический

782

образ) и самому себе («непоследователен», например Ахилл с его
сменой
настроений). — 661.
34
«Орест» — драма Еврипида (ср. 1461Ь20); «Скилла»—ди­
фирамб Тимофея (в котором Одиссей оплакивает пожранных Скиллою товарищей); Меланиппа — героиня одноименной трагедии Ев­
рипида, произносящая речь против веры в чудеса, слишком умную
для женщины (по мнению Αρ.); из «Ифигении в Авлиде» Еврипида
имеются в виду ст. 1211 ел. (мольбы о жизни) и 1368 ел. (готовность
на гибель). — 662.
3
* В «Медее» Еврипида (ст. 1317 ел.) театральная машина
используется, чтобы удалить героиню из действия; в «Илиаде»
(II 155 ел.), наоборот, Афина появляется (словно «из машины»)
ради завязки действия. — 662.
38
Т. е. «бог из машины» должен являться лишь в прологах
еврипидовского типа с предысторией событий или в концовках с
пророчеством о дальнейших событиях, как обычно и делалось. —
662.
37
Нелогичное в Эдипе — в том, что Эдип за много лет но поза­
ботился разузнать об убийстве Лаия (ср. 1460а30). — 662.
38
В изданных наших сочинениях (в противоположность эсотерическим, таким, как «Поэтика») — имеется в виду, по-видимому,
прежде всего диалог «О поэтах». — 662.
39
чКопъе...» — стих из неизвестной трагедии: рождепныо Зем­
лею из зубов дракона кадмейцы носили на теле отпечаток копья.
«Звездой» образно названо белое, как слоновая кость, плечо, котоpoo унаследовал от своего предка Пелопа Фиест в драме трагика
IV в. Каркина. «Ожерелья» — обычная примета при подкидышах
в новой комедии. «Тиро» — трагедия Софокла: царевна Тиро,
родив от Посидопа Нелея и Пелия, пустила их по реке в корытце;
выросши на чужой стороне, они пришли искать мать, захватив
с собой это корытце, и по пему были ею узнаны. — 662.
40
Кормилица в сцене «омовения ног» (Od. XIX 386—475)
узнает Одиссея по рубцу на ноге случайно, а свинопасам (XXI
205—225) Одиссей показывает свой рубец сам, чтобы они его уз­
нали. — 663.
41
I. Т. 811—827: Орест доказывает Ифигении, что он знает
прошлое
Атридов и внаком с убранством аргосского дворца. — 663.
42
Голос ткацкого челнока — ткань, на которой ФилОхМела
изобразила, как Терей изнасиловал ее и вырезал ей язык, и послала
эту ткань Прокне, жено Терея. — 663.
43
Дикеоген — поэт конца V — начала VI в.; может быть,
речь идет о том, как изгнанный отцом Тевкр возвращается после
смерти отца и плачет перед его изображением. «Рассказ у Алкипоя»—
Od. VIII 521—586 (Одиссей плачет, слушая Демодока). — 663.
44
Aisch. Choeph. 168—234. — 663.
4б
. Неясно, имеется ли в виду какая-то речь или трактат на ми­
фологическую тему, или этот Полиид тождествен с поэтом-дифнрамбографом IV в. — 663.
46
Сюжеты «Тидея» Феодекта и «Финеидов» (под таким загла­
вием47 был дифирамб у Тимофея) неясны. — 663.
Перевод по чтению thaterou вместо рукописного theatrou:
«через ложное умозаключение зрителей: герой говорит [...], кото­
рого оп не видал, а зрители делают ложное умозаключение» и т. д.
Арабские переводы «Поэтики» позволяют предположить здесь ла­
куну: «один говорит [что никто другой не сможет натянуть этот
783

лук; отсюда собеседник воображает, будто тот] узнает лук» π т. д.
Сложность» такого узнавания — в том, чтобы сделать правиль­
ный вывод из ложных посылок. Трагедия, о которой идет речь,
ближе неизвестна. — 663.
48
Драма Каркипа (IV в.) ближе неизвестна, и ситуация неясна.
Вариант перевода: «Когда у него Амфиарай выходит из святи пища,
то это могло бы сойти незаметно, не происходи оно на глазах у зри­
телей, а так зрители остались недовольны...» В обоих случаях дра­
матург избежал бы провала, если бы нагляднее вообразил, как его
текст будет реализовываться на сцене: запоздалая иллюстрация
к сказанному в 1454М5. Следует помнить, что греческие трагедии
представлялись без афиш, предупреждающих о сюжете, и почти
без декораций, так что зрители могли догадываться о сюжетной
ситуации только по репликам персонажей. — 664.
49
По арабскому переводу: «[скорее] одаренного, чем одержи­
мого», что, кажется, лучше согласуется с концепцией Αρ., проти­
вопоставляющей себя учению Платона о поэтическом безумии
(Phaedr. 245а и др.). — 664.
5° О «Линкее» ср. 1452а27. По-видимому, у Липкся и Гипермнестры был похищен их сын Абант, они были схвачены отцом Гипермнестры Данаем, обвинены в убийстве и отправлены на смерть. —
665.
Ϊ1 На самом деле из шести частей, указанных в 1449Ь30, здесь
учтены только (1—2) миф, (3) характеры и (4) зрелище: трагедий,
преимущественно опирающихся на «мысли», а тем более па «речь»
и «музыку», Ар. не предполагает. Из перечисленных трагедий наи­
более известный «Иксион» принадлежит Еврипиду, наиболее из­
вестный «Пелей» — Софоклу, «Фтиотияпки» — Софоклу, «Форкиды»
и (сатировская драма?) «Прометей» — Эсхилу. — 665.
*2 Говорилось не раз — ложная ссылка: в 1449М2 и 1455М5
были лишь слабые намеки па эту тему. «Илиада» — имеется в виду
вся совокупность мифов о Троянской войне, а не сама поэма Гомора,
приводимая далее как раз в противоположность многофабулышм
произведениям. — 666.
63
Эсхил действительно разработал миф о Ниобо «по частям»,
начав свою несохранпвшуюся трагедию уже после гибели детей
героини. Чьи трагедии о разрушении Илиона имеет в виду Αρ.,
неясно. — 666.
?4 Агафоново слово (из нссохранившейся трагедии) обсуждается
Ар. и в Rhet. II 24, 1402аЮ. — 666.
5?. «Вставочные песни» (cmboliiua) — сочиненные не для даппой трагедии, а просто взятые из готового репертуара. — 666.
?.с «Как надо» — перевод по чтению Фалена (hedea); при руко­
писном чтении (hei deoi) было бы: «представлялась бы идея». —
666. 7
ϊ Если мольба и кажется приказанием, то это вина пе поэта,
а декламатора, взявшего неверную интонацию. — 667.
58
Весь параграф 1456Ь38—1457а10 очень затемнен тем, что
одно и то же выражение «значащий звук» означает у Ар. и «слово»
и «предложение». В современной терминологии связка есть служеб­
ное слово, которое (1) существует независимо от знаменательпых
слов и (2) связывает их в предложении. — 668.
Р9 В позднейшей терминологии arthron значит «артикль», по
Ар. явно имеет в виду союзы типа «если» (в начале предложения),
«или» (в «разделении») и т. п. — 668,
784

60

Имя — существительное, прилагательное, местоимеипе; пе­
речисляются признаки, отличающие его от (а) буквы, (б) связки,
(в) глагола, (г) высказывания. Имя Феодор (богоданный) составлено
из двух корней, означающих «бог» π «дар». — 668.
81
В позднейшей терминологии prösis стало означать «падеж»;
у Ар. это еще общее понятие для всех случаев словоизменения и
даже словообразования. — 668.
82
Замечание в скобках — против Платона (Soph. 262а). Опре­
деление человека — «живое существо, пешее, двуногое» или «живое
существо, способпое к познанию» (Тор. I 7, 103а27 и V 2,
130Ь8). — 668.
83
Logos есть всякая значащая единица речи: и слово, и пред­
ложение, и литературное произведение; отсюда необходимость ого­
ворки. — 668.
84
Простое слово, по Ар м состоит только из корня, а слож­
ное — или из приставки («незначащей» связки) и корня, или из
нескольких корней. «Гермокаикоксанф» — соедипенпе названий
трех рек близ Фокси па ионийском берегу. — 669.
8
* Определение «украшательного» слова (kosmos) далее утра­
чено: по-видимому, здесь имеются в виду мотонимии, антономасии
и синекдохи («Пелид» вместо «Ахилл», «Гефест» вместо «огонь»,
«погибель» вместо «копье») или же эпитеты. — 669.
88
Od. I 185 и др. —669.
87
П. II 272. — 669.
88
Цитата, по-видимому, из Эмпедокла. — 669.
89
Чаша Ареса упоминается во фрагментах лирика Тимофея,
«вечер жизни» — во фрагментах комика Ллексида (IV в.), «закат
жизни» — у Платона (Legg. VI 770а); пример из Эмпедокла неиз­
вестен. — 669.
70
Цитата из пеизвестпой трагедии. — 670.
71
Молебпик (areter) — из «Илиады», I, II; другое слово более
нигде но встречается. — 670.
72
Первый пример — на удлинение гласпого, второй — па
вставку слога -а-; примеры укорочений (на усечение слога, «апо­
копу») проиллюстрированы полустишием Эмпедокла: «...вид обоих
явился едипым». — 670.
73
И. V 393: «в правую грудь...». — 670.
74
Клеофопт —· см. 1448а12; Сфепел, по-видимому, трагик,
упоминаемый Аристофаном (Vesp. 1313). — 670.
7
? Пример из загадок легендарной поэтессы Клсобулины Лиидской; разгадка — «стапить банки». Ср. Rhet. Ill 2, 1405а35. — 671.
78
Комик Евклид более нигде не упоминается. Текст фразы
поврежден, но смысл ясен. Примеры даны на деформацию слов η
эпическом стихе, хотя основным предметом обсуждения еще является
трагедия. — 671.
77
Примеры из несохраннвшихся трагедий. — 672.
78
Примеры из Od. IX 515 и XX 259 и П. XVII 2G5. —
672.
79
Арифрад — комедиограф (?), упоминаемый Аристофаном.
Далее — примеры эпических архаизмов и инверсий. — 672.
785

80
П о Геродоту (VII 166), битва при Саламине и битва при
Гимере случились в один день в 480 г. — 673.
81
Как сказано — см. 1451а22. — 673.
82
Одну часть — гнев Ахилла. Перечень кораблей — П. II
494—877. — 673.
83
О герое — напр., «Геракленда» Паниассида, «о времепп» —
напр., «Персидские войны» Херила. Автором «Киприй» (поэмы
о событиях Троянской войны, предшествующих «Илиаде») считался
Стасин, «Малой Илиады» (о событиях, последующих за «Илиадой») —
Лесх. Ниже, 1462Ь8, Ар. явно признает «многосоставными» и го­
меровские поэмы. — 673.
84
«Суд об оружии» (погибшего Ахилла) — трагедия Эсхила,
«Филоктет» — Эсхила, Софокла и Еврипида, «Неоптолем» (прибы­
вающий под Трою и получающий оружие отца) — Никомаха,
«Еврипил» (союзник троян, убитый Неоптолемом) — неизвестного
автора, «Нищенство» (Одиссей, под видом нищего проникающий
в Трою) π «Лаконянки» (похищепие палладия из Трои) ·— Софокла,
«Разрушение Илиона» — Иофонта, «Отплытие» — неизвестного ав­
тора; «Сипон» — Софокла, «Троянки» — Еврипида. — 673.
8
5 Вся из узнаваний: Телемаха — Нестором, Менелаем, Еленой;
Одиссея — киклопом, феаками, нянькой, пастухами, Телемахом,
женихами, Пенелопой, отцом. — 673.
88
Короче древних — «Илиады» и «Одиссеи». В объеме, реко­
мендуемом Аристотелем (примерно равном драматической тетрало­
гии — четыре драмы по тысяче с лишним стихов), написал свою
«Аргонавтику» Аполлоний Родосский. — 674.
87
Героический метр — гексаметр. — 674.
88
Ямб — ямбический триметр, тетраметр — трохеический
тетраметр, основной и второстепенный драматические размеры·
О Херемоне см. 1447Ь20. — 674.
88
Погоня за Гектором — П. X X I I 205—207: Ахилл даст знак
ахейцам не трогать Гектора, чтобы он сам мог его настичь и
убить. — 675.
90
Юмовениеь — в Od. X I X 164—260: Одиссей в виде нищего
уверяет Пенелопу, что он встречался с Одиссеем, и в доказательство
описывает его одежду и его глашатая; и Пенелопа делает ложное
умозаключение, будто он и вправду нищий, видевший Одиссея. —
675.
01
Три примера неправдоподобия: в «Царе Эдипе» Эдип за
много лет своего царствования ни разу не позаботился узнать,
как погиб его предшественник; в «Электре» Софокла (660 ел.) гово­
рится о пифийских играх, которые в мифические времена еще но
существовали; в «Мпсийцах» Эсхила Телеф, убивший родственника,
бежит из Греции в Азию, притворяясь немым. — 675.
92
Вариант перевода: «Если сказание взято, а казалось возмож­
ным взять его более осмысленпо, то [поэт поступил] пелепо».
Od. X I I I : феакийцы привозят Одиссея на родину спящим и так
оставляют на берегу. — 675.
93
Три исходных пункта: права, предоставляемые поэзии (а)
предметом, (б) языком и (в) искусством; ниже, 1461Ь22, первый
пункт дополнительно делится па три подпункта («невозможное»

786

противоположно «тому, что есть», «немыслимое» — «тому, что го­
ворят», «вредное нравственности» — «тому, что должно быть»). Из
перечисляемых далее упреков 1—2-й отпосятся к пункту «в», 3—
G-iï — к пункту «а», 7—12-й — к пункту «б». — 676.
м
Лакупа в рукописи, перевод по общему смыслу. — 676.
95
Неподражательно (amimêtôs), т. е. недостаточно живо.
Ошибку иасчет лани античиые критики приписывали Пиндару. —
676.
90
Ксенофан в VI в. первый стал осуждать Гомера и Гесиода
ва то, что они приписывали богам поступки жестокие и безнравст­
венные. — 677.
97
П. X 152—153: в историческое время копья втыкались ост­
риями. — 677.
9d
П. I 50: подразумевается упрек: почему Аполлон, карая
ахейцев мором, начал с мулов («мссков»)? — 677.
\. X 316: «...но быстрый ногами»; упрек: может ли плохо сло­
женный человек быть быстроногим? — 677.
90
II. X 1 (по ошибке контаминировано Аристотелем с II 1)
и 11—13;
упрек: если «все» спали, то откуда быть шуму? — 677.
100
П. XVIII 489: «...мыться в волнах Океана» (имеется в виду
Арктос, созвездие Большой Медведицы); упрек: ва горизонт но за­
ходит не только Арктос, но и другие околополярные созвез­
дии. — 677.
101
П. II 15, слова Зевса: «...дадим мы ему вожделепнуго славу»
(в каноническом тексте другое чтение); заменив dido1 men на dido*
men — «дать», Гиппий (ближе неизвестный) отвел от Зевса упрек
в прямом обмане Агамемнона. П. XXIII 327: «(дуб) под дождями
отчасти гниющий» — перемена hou на ou (дающая смысл «совсем
не гниющий») вошла в канопический текст. — 677.
102
У Эмпедокла (DK 31Ь, 35, 14—15 в немного ином чтении)
речь о переходе от всеобщего разъединения в царстве ненависти
к всеобщему слиянию в царстве любви; поэтому «чистое» не может
относиться к стадии слияния, и следует читать: «чистое прежде;
смешалось...» — 678.
103
П. X 252—253: «...ночь совершила, и только что третия
доля осталась»; упрек: если прошло более двух третей ночи, то
остаться должна не треть, а меньше; в ответ Аристотель предлагает
понимать «более» в значении «полпостью». — 678.
104
П. XXI 592 (о лоноже: как вином мы называем смесь вина
с водою, так и оловом Гомер мог назвать сплав олова с более твер­
дым металлом); XX 234 (о Ганимеде: виночерпием можно назвать и
разливателя нектара); V 341 (о том, что боги не пьют вина). — 678.
ш
~ U. XX 267: внешняя прослойка золота на щите Ахилла
ослабила удар копья, и оно пробило лишь два следующих слоя;
упрек: можно ли сказать «удержала», если копье все-таки пробило
ее? — 678.
100
Главкон (Регийский?) — толкователь Гомера, упоминаемый
у Платона, Ion 530. — 678.
107
И карий, отец Пенелопы, был царем Мессении; обычно счи­
талось, что ото пелопоннесская Мессения, смежная с Лаконией, но
на Кефаллении (остров рядом с Итакой) тоже была местность Мес­
сения. — 678,
787

108 Цитата пз Агафона, см. 1456а19. — 678.
109
Появление Эгея η «Медее» Еврипида «противпо смыслу»,
ибо не необходимо для развязки; очернение Мепелая в «Оресте»
у ж е упоминалось в 54а28. — 679.
110
Минниск — знаменитый актер эсхиловского поколения,
Каллиппид — еврипидовского; актер Пиндар б л и ж е неизвестен. —
679.
111
Сосистрат,
исполнитель эпоса, и Мнасифей,
исполнитель
лирики, б л и ж е не известны. — 679.
113
Гексаметрические реплики есть в «Трахинянках» и «Филоктсте» Софокла и в «Тропиках» Еврипида, — 680.

УКАЗАТЕЛЬ ИМЕН *
Аптофрадат 422
Агамемнон 236, 475, 482
Агафон 174, 176, 655, 662, 666
Агесилай 541
Адамант 555
Алооады 540
Алкой 475
Алкипиад 655
Алкиопа 442
Алкмеон (у Енрипида) 96, 659,
660
Амадок 556
Амасис 398
Аминта Малый 554
Амфиарай 664
Апаксагор 179, 286
Анаксандрид 210
Анаксилай 567
Анахарсис 280
Андродамапт 443
Аннон 542
Антилоонт 507
Антименид 475
Аптисфен 472
Аполлодор Лемносскпй 396
Apec 429
Ариобарзан 556
Аристогитон 554
Аристофан 408, 648
Арифрад 672
Аррабей 554
Артапан 555

Архелай 55 ΐ, 555
Архий 540
Архилох 602
Архит 638
Астиаг 556
Астидамант 660
Аттал 554
Афипа 429
Афродита 429
Ахнлл 662
Бакхиады 442
Баснлпды 538
Биапт 147
Богини Благодарения (Харнты) 155
Брасид 160
Гапимед 678
Гармодий 554
Гегемон Фасосский 647
Гектор 111, 112, 191, 675, 076
Геллепократ из Ларисы 555
Гелон 531, 557, 566, 567
Гемон 661
Геракл 472
Гераклеодор 532
Гераклид из Эна 555
Гераклит 82, 196, 220, 273,
344, 564
Геродот 58, 655
Гесиод 58, 155, 215, 220, 245,
377, 557
Гефест 381

* В указатель включены такжо авторы, цитируемые Аристотслем без упоминания имени.
789

Гиерон 560, 566
Гиппарин 539
Гиппий Фасосский 677
Гипподам 423, 424
Гиппократ 596
Главк 165
Главкон 867
Гомер 93, 103, 111—113, 117,
127, 165, 179, 191, 203,
219, 220, 235, 236, 286,
378, 381, 398, 421, 454,
475, 482, 497, 647—649,
654, 662, 673—675
Торг 565
Горгий 400, 447
Да пай 657
Дарий (персидский царь) 370
Дарий (сын Ксеркса) 550
Дафней 537
Дедал 381
Декамних 555
Дександр 534
Дсмодок (Лсросский) 207
Дер да 554
Дпагор 540
Дикеоген 663
Днокл 442
Диомед 111, 165
Дион 555—557
Дионисий 349, 397, 480, 537,
539, 553, 560, 647
Дионисий Младший 543, 555—
557
Диофант 423
Долон 677
Драконт 442
Ε «агор Кипрский 554
Епбул 422
Ендокс (Книдский) 73, 268
Еветиоп 540
Евклид Старший 671
Еврнпид 96, 98, 147, 164, 181,
218, 220, 253, 259, 365,
541, 551, 555, 634, 659,

660, 664, 671, 672,677,679
Евфикрат 534
Елена 93, 385
Залевк 441
Зевкснд 652, 678
Зевс 123, 235, 247, 398, 464,
474, 635, 678
Икарий 678
Итал (царь Энотрии) 606
Ифиад 540
Ифигения 657, 662, 663
Калипсо 93
Каллипид 679
Каркин 206, 662, 664
Ксркион (у Каркина) 206
Кинадоп 541
Кинссл 565
Кир 553, 556
Клеаидр 567
Клеарх 349
Клсомен (Лакоиский) 531
Клеопатра 554
Клеотим 539
Клсофонт 647, 670
Клисфен Афинский 447, 577
Клисфеп Сикнопский 565, 567
Клитемнестра 660
Кодр 553
Котис 555
К ратей 554, 555
Кратст 651
Крсопт 661
Ксенарх 646
Ксепофан 677
Ксенофант 206
Ксеркс 555
Лаий 675
Лпгдамнд 538
Ликофрон (софист) 461
Ликург 429, 434, 440, 441, 509
Лнсандр 541
Maгнет 648
Мегакл (Митплепский) 555
Медея 660
7У0

Мслаппппа 661
Мелеагр 659
Менелай 661, 679
Меропа 98, 661
Мидас 392
Милон 85
Мипписк 679
Ми нос 434, 435, 606, 607
Мирон 567
Мити и 656
Митридат 556
M и асе Γι 543
Мнасифси Опунтский 679
Miiacou 534
Mусей 635
Нсоитолем (уСофокла) 194, 209
Никохар 647
Ниоба 200
Одиссей 631, 661, 663, 678
Одиссей (у Софокла) 194, 209
Оксил 575
Олимп 636
Оном а крит 441
Ономарх 534
Орест 657, 659, 660, 663, 664
Орфагор 565
Папсанпй (царь) 527, 542, 618
Павсаншг (убийца Филиппа)
554
Павсоп 637, 647
Панотип 553, 567
Пахет 534
Пеифил 555
Пенфнлидм 555
Перпаидр из Амбракип 535,
554
Перпаидр Коринфский 472,
553, 559, 565
Псрнкл 177, 441
Π и нда ρ 679
Писистрат 537, 553, 565, 566
Ппсистратиды 554, 558, 560,
565
Питгак 253, 442, 475

Пифагор 296
Пифон 555
Платон 57, 97, 268, 404, 419,
433, 442
Полигнот 637, 647, 652
Полиид 663, 664
Поликлет 178
Поликрат 560
Приам 69, 72, 191
Протагор 667
Псамметих 565
Радамант 155
Сардапапалл 58, 555
Сатир 200
Севф 556
Сесострис 606, 607
Сим 540
Симонид 71, 124
Сирра 554
Скилак 615
Смерд 555
Сократ 112, 141, 189, 192, 198,
297, 300, 317, 335, 336,
343, 400, 404, 406, 408,
411-415, 493, 566, 567,
643, 644
Солоп 69, 286, 440, 441
Сосистрат 679
Софокл 194, 209, 400, 648, 650,
660, 662, 666
Софрон 646
Спсвснин 60, 214
Сфенел 670
Телегон 660
Телекл Милетский 515
Телеф 659
Тимофан Коринфский 540
Тимофан Митиленский 534
Тимофей 647
Тиртсй 542
Фаларид 201, 202, 349, 552
Фалей Халкедонский 419—423,
442
Фалес Милетский 179, 397
791

Φ а лет Критянин 441
Феаген 537
Феогнид 67, 260, 266, 287
Феодект 206, 385, 663, 664
Феодор 626
Феопомп 559
Фетида 133
Фиброн 618
Фидий 178
Фидон Аргосский 552
Фидоы Коринфский 417
Фиест 659
Филипп Македонский 554
Филоксеп 643, 647
Филолай Коринфский 441,
442
Филоктет (у Феодекта) 206
Фокилид 508
Фокс 535
Формий 650
Фрасибул Милетский 472, 553
Фрасибул Сиракузский 557,
566
Фрасшмах 536

Фрасипп 640
Фриних 538
Харет 539
Харет Паросский 396
Харикл 538
Харилай, Харилл 434, 567
Харопд 377, 441, 442, 509, 512
Херемон 647
Хиопид 648
Человек (олимпионик Аптропос) 199
Эвен (с Пароса) 211
Эгей 679
Эгисф 659
Эдип 657, 659, 660, 675
Экфаитид 640
Эмпедокл 197, 198, 220, 370,
647, 669, 677
Эндимиоп 285
Эпимснид Критянин 374
Эпихарм 648, 650
Эрифила 660
Эсхил 98, 650, 666, 671
Ясон 451

ПРЕДМЕТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ *
«ПИКОМАХОВА ЭТИКА», «БОЛЬШАЯ ЭТИКА»
Бедность (penia) 115аЮ,17,
116а13, 155а11
Бодпый, бедняк (penes) 122b27,
159ЫЗ
Бозболезпснность (to alypon)
204а23 (см. также Свобода
от страданий)
Безбоязненность, безбоязнен­
ный (adeia, adees) 115аЗЗ,
Ы,132Ы5
Безвкусная пышность (banaysia kai apeirokalia) 107M9,
122a31
Безвкусный (banaysos) 123al9
Безгневие, безгневность (аогgcVsia) 108a8, 126аЗ, 191Ь25

Безгневный (aorgëtos) 108a8
Бездеятельность — см. Празд­
ность
Бездеятельный — см. Празд­
ный
Беззастенчивый, бесстыжий
(anaiskhyntos) 108a35,
115а14, 193а1—10
Безрассудство (aphrosynê)
146а27, 149а5
Безрассудный (aphrôn) 149a9
Бесславие, дурная слава (adoxia) 115al0,13, 128M2
Бессмертно (athanasin, lo athanatidzein) Hlb22i
117b33
Бесстрашный, бесстрашие
(apbobos, aphobia) 107M
115al6,19,b24, 117al9,
185b23
Бесстыдство, беззастенчивость
(anaiskhyntia) 107all,
128b31, 193al-10
Бесчестье (atimia) 100a20?
107b22, 123b21,124a5—16,
138at3, 192a22
Бесчувственность, бесчувствие
(anaisthêsia) 109a4, 119a7,
186b9,10, 19ia37,b4
Бесчувственный (anaisthêtos)
104A24, 107b8, 108b21,
H4al0
Бесчувапснный (analgetos)
191Ь34 (см. также Тупой)
Бесчувствие (analgesia) 186a23
(см. также Тупость)
Благо, блага, добро, хорошоо
(to agathon, tagathon, ta
agatha, tagatha) 94a3,bl7,
95al4,28, 96a23,30, b25,
97bl8,19,102a4,H3al9,bl,
129b2-8, 131b20-23,

* Указатель составлен по
общепринятой пагинации издапий греческого текста. Рас­
хождение с настоящим изда­
нием — в пределах четырех
строк. Для краткости в указа­
теле онущепа первая цифра —
1. Если число дпузпачпое,
следует добавить две цифры —
10. Указатель к «Никомахопой
этике/) и «Большой этике» со­
ставлен Н. В. Брагипской и
Т. А. Миллер, к «Поэтике» —
М. Л. Гаспаровым. При состав­
лении указателя к «Политике»
были использованы материа­
лы, представлеппые A. D. Ле­
бедевым. «См.», как обычно,
означает отсылку к рубрике,
в которой имеется дополни­
тельная
информация. «См.
также» указывает па тот жо
греческий термип в другом
переводе. «Ср.» отсылает к па­
раллельному месту текста.
793

152b25,33t 154all,12,
155Ы9—30, 157a31—33,
1721)24—3al4,
182b2,
183b8, 28—30, 184al9-31,
Ь2, 192а28, 199a21—26,
2(ХЫ6,204а23,205аЗЗ,Ь30,
207a8,30, 208al.b6,37,
209,a7,b5,12,210b7,212bl7
определение 182b6—22,
183a5
как цель 182a34 —Ь2,
183а36, 184аЗ—14
безотносительное (haplös)
129ЬЗ,5, 152Ь26
божественное 183Ь22
величайшие (ta megista)
169al0
в каждом отдельном случае
(kath'hekaslon) 199а35
внешние (la ok tos) 98 Ь13,
99а31, I0ta15, 123bl7,20,
125а27, 153Ы8, 179а11,1б,
184ЬЗ, 200а13, 202а30,
2001)30, 207 Ы 7
вообще, само но себе, как
таковое (haplös, katholoy)
1821)20,1991)1-7,2071)28—
34, 208Ь30, 209а 1 - 5
в собственном смысле слова
(kyriös) 98Ы4, 144Ь7
высшее (to ariston, tariston,
bel liston, akrotalon, tagathon) 94a22, 95al6,
97a28,b22, 981>32, 107a8,
114b5, 141M4, 152Ы2-26,
1531)7—25, 168bl8, 182a28,
36,183a6, 24,30—32,184a5,
0,15—25,30—38,
b5,
2Û6a31—35
истинное 114b7
кажущееся 113al6, 114a32,
1151)26, 16Ga4
общее (to koinon) 122b21,
130b2fi, 162a23—29, 163l>7,
1821)28—32, 183a3—5
осуществленное в поступ­
ках (поступке) (to praklon) 95al6, 96b35, 97al,23,
141bt2
относительное (для себя,
для нас, для него, для
данною человека, как
средство) 97а2, 129Ь4-6,
152b2ü, 172ЫЗ, 182ЬЬ,

—
—
—
—

—
—
—
—
—

—
—
—
—

183а7, 184а13, 199ЬЗ—14,
209а1
относящееся к душе 98МЗ
но природе 170а15, 21, Ь2,
15
само по себе, как таковое
(kath'hayto) 95a27, 96Ы4,
33, 172Ь34
собственно, вообще (tagathon) 94а22, 96Ь21, 97а18,
Ь27, 113а16,17,24, 129Ь2,
155Ь21— 156а4, 172а28,
Ь 9 - 1 4 , 2 9 - 3 3 , 174а9 (см.
также Благо высшее)
совершенное 97Ь8
телесные, относящиеся к те­
лу 98МЗ, 153Ы7, 154а15,
184Ь2, 200а13, 202а31
частное (moros) 182b33
человеческое, человека
94Ь7—10, 98а16, 102а15
виды, деление, подразделе­
ния 182Ь6—10,183Ь20—
184а4,Ь1—6, 202а30,31,
2071)25, 30
выбор 189а26, 190а2
идея 182Ь10-13, 183а30—
37, Ь7
цель 1841)8
по пифагорейцам 96Ь6,
ЮОЬЗО

— но Платону 95а27, 96а11
(см. Действие (cnergeia),
Д(|бро (to opicikes), Добро­
детель, Начало)
Благо (to су) 1141)12, 142а9
Благо (to kalon) 191bl9,20
Благодарность (kharis) 120а15,
133a4, 137al, 164b27,
1671)24, 211 h23
Благоденствие, хорошая жизнь
(evdzöia, to ey d/cn) 95a20,
981)21, 140a28, 184b27,28
(см. Жизнь)
Благодетель (eyergelês) 163al3,
1641)20, 165al7, 167bl7,
168a2,10,28
Благодеяние (eyergesia, eyergel eina) 12Öa34, 1241)9,16,
155a8, 159a21, 161al2,16,
1 6 3 a l - b 4 , 164b3l,167bl7,
23,24, 168a24, 171b24,
180b6
Благополучие, благополучение
в иостуиках (eypiaxia, to
794

Близкие (synêtbeis) 126b25,27;
( pli ι loi) 96а13, 130а8 (см.
также Друг)
Близость, близкое знакомство
(synëtheia) 156b26, 157all,
165ЬЗЗ, 166Ь34У 167а12,
181а11
Блуд (mcikheia) 107all,16,
131аб, 132аЗ
(см. также Разврат)
Блудник (moikhos) 117al,
134al9,22
Бог, боги (tfieos) 96a24, 101Ь19,
23,30, 122b20, 123al0,bi8,
134Ь28, 137а28, 145а23,26,
154Ь26, 158Ь35, 159а5,7,
160а24, 162а5, 164Ь5,
166а22, 478Ь8—179а25,
185Ь24, 200М4—16,
205М5,
207а6—17,
208Ь27—34, 212Ь34—
213а8 (см. Деятельность,
Счастье)
Богатство, обогащение (pjoytos, to ploytein) 94а9,Ы9,
95a23,25, 96a6, 97а27,99Ы,
120a5,6, 123a7,25, 124al4,
17, 131a28, 147b30, 161a2
Богач, богатый (ploysios, ploytoyn) 120bl4,18, 121b5,
124a22, 155a6, 159bl3,
1731)27, 179al4
Большинство (людей) (hoi polloi) 95al8,21, 118b24,27,
125Ы6, 150al2,bl, 151a5,
152a26, 167b27; (толпа)
124b31 (ср. 105Ы2, 121Ы5)
— определение 95М6, ср.
168b22
Бытие, «быть» (to einai, to on)
96a24, 166al9, 168a5—8,
170аЗЗ—М4, 172a2
— суть (to ti en einai) 107a7
— друга 170b8, 171b35
(см. Существование)
Великолепие (megaloprepeia)
101bl7, 122ai8-123al9 T
125b3 (см. также Широта)
Великолепный (megaloprepës)
107bl7, 122a27—123al9
Величавость, величавый (megalopsykhia, megaiopsykhos)
100b32,107b22,26,123a34 —
125b3 (см. также Благородсгво,
Благородный)

ey pratlein) 95a20, 98b21,
100a21, 101b6, 139a34,b3,
140b7
Благоприятные обстоятельства
(eyömeria) 99b7, 178b33
Благоразумие (sophrosyne)
ЮЗаб, 104319,25, 107b5,
109a3,19, 117b23—118a24,
140M1, 147b28, 148M2,
149a22,b30,
150all,
151b31, 185b7,22, 186b8,
32, 191 a36—Ь22, 192а19
— есть обладание серединой
в [телесных] удовольстви­
ях 117Ь25—118а2
Благоразумны« (söphron)
102Ь27, 103а8,Ь1,19,
104а34,Ь6, 105а19, Ь7—10,
108Ь20,
117Ь23-119Ь24,
123Ь5, 125МЗ, 129Ь21,
144Ь5, 145М4,15,
146а11,12, 148а6,14,
149Ь31, 150а23,
151al9,b34, 1£2а1,Ь15,
153а27—35, 168Ь26, 172М6,
177а31, 178аЗЗ,Ь15,
1 9 Ш 0 - 1 8 , 193M4,
196а2, 201а10—15,
Ы 2 - 2 3 , 2071)26
Благородное происхождение
(eygeneia) 99b3, 131а28
Благородный (eyphyës) 114Ь8,
144b34; (cygenës) 122Ь31,
124a21,179b8; (eleytherios)
118b4; (megaiopsykhos)
192а34
(см. также Величавость,
Свободнорожденный)
Благородство
(gennadas)
100b32; (eyphyia) 114M2;
(megaJopsykhia) 182b36,
183а2, 192а21—36 (см· так­
же Величавость)
Благосостояние
(eyetëria)
98Ь26, 155а8
Блаженный (makarios) 98al9,
99Ы8, 100а4,16,33, Ы6—
101a7,19, Ь24,27, 113М5,
16, 152Ь7, 157Ь21, 158а22,
170а2, 8,27,28, Ы4,176а27,
177Ь23, 178Ь9,26,179а2
— как самодостаточный 169Ь4
Блаженство (makatictâs, to
makarion) 99b2, 100b29,
101Ь5, 178Ь22
795

Величие (megclhos) 122а22,
М2,18,32,123b6,13,164b29
Взаимоотношения (koinonia,
to koinönein) 108all,
128b6, 159b29, 160314,28,
161b7,ll, 162a20, 164a20,
bl5 t 172a9
— государственные, в государ­
стве 129M9, 130a2, 135M2,
160all, 19,29
— на основе обмена 132b31
— общественные 133а17,24,
Ь16, 159Ь27, 163а31
Вздорный (dyskolos) 108а30,
126М6,127а10,158аЗ
Виновник, виноватый, ИСТОЧ­
НИК, причина (aitios)
113Ь20, 114Ь2—4, 171Ь5
— существования, родитель
161 al6, 162а7, 165а23 (см.
Родители)
Властитель (monarkhos) 115b32
Власть, пачальство, началь­
ствование, должность на­
чальника (arkhê, to arkhikon) 130al, 132Ь28, 155а6,
160al—32, bl4—161a2,15,
18, 167a3l, 169a29
— господина 160b30
— государя, господство (dynasteia)
124al4,
17—23,
155a6, 176M7,18, 177МЗ
— жены, мужа 160b34—161a5
— отеческая (patriko) lClal5
— но добродетели 129M6
Влечение, влечения (epithy­
mia) 103M8, Ula25—Ь2,
11,17, 117al, 119a4,b5—
10, 130а25, 145Ы4, 146аЗ,
147а15,33—Ь2, 148а21,
150аЮ,18,Ь9, 168Ь20,
201а12—14
— естественные 118Ь15,18
— общие для всех, свои и бла­
гоприобретенные 118Ь8
— предмет 118а13,16
— и ярость 149а26,Ь2,4,16,24
(см. Деятельность, Душа)
Влияние, сила (dynamis) 99bl,
134Ь26, 161аЗ, 180а21;
(rhopê) 94а24,98Ь6,100Ь25,
101а29, 172а23
Влюбленный (ho erôn, erastës)
157а6, 159М5,17, 164аЗ,
167а4

Внимание (epimeleîa) 99b30,
121M 2, 179а24, 180а1
— к воспитанию 180а25,29,34,
М2,28 (ср. 180а1)
Вожделение (pothos) 186al3
Вожделение (epithymia) 202al4
(см. также Влечение,
Страстное желание)
Возбудимый (melagkholikos)
150Ь25, 152а19,28, 154Ы1,
15
Возвышенный (eleytherios)
179Ь8 (см. также Благо­
родный, Свободнорожден­
ный)
Воздаяние (antapodosis) 133аЗ,
164Ь7, 178а30; (apodoteon)
165al (ср. 163all, 165a6);
(time) 164b4
Воздержность (egkrateia)
128Ь34, 145а18,Ь8,24,
146а14,17,Ы8, 148Ы1,
149а21,Ь25—150а34,36,Ь6,
151Ь28,32,33, 152а25,34,
Ь32, 200а35,Ь21, 202а17,
18,28, ЬЗО
Воздоржный (cgkratês) 102Ы4,
27, 145М0.14, 146аЮ,11,
М0,15, 147Ь22, 148а14,
150а14,33, 151а29, Ь7,10,
16,25,27,33, 168Ь34,
188а18— 26,
193Ы4,
2 0 Ы 8 , 29,34, 202а10,13
— и благоразумный 201 all —
13, 203М2—23
Возлюбленный (ho erômenos)
157а6, 159Ы6, 164а5,7
Возможность (dynamis) 101M2,
103а26, 127М4, 168а7 (см.
также Умепие)
Возникновение, становление,
процесс становления (ge­
nesis)
103а16,
104а27,
112Ь24, 140а11, 143Ь20,
152Ы4—23, 153а9—16,
173а30, 32Ь4, 174Ь10,12,
204а34—205а6,М7,19 (Де­
ятельность)
Воля, хотение (boylêsis)
187Ь16,37 (см. также Же­
лание)
Воспитание, образование
(trophe, paideia) 104M3,
130Ь26, 161al7,b34, 162а8,
14, 179Ь35, 180а1,26,Ь8
79b

(см. Внимание)
Вражда (ekhthra) 155а26,
193а20—23
Вред, вредно© (blabos, ЫаЬё,
blaberon) 94М8, 104Ь32,
126Ь34, 132а4, 134а5,8,
135М1—136а2,Ь25, 169а15
Вредный (человек) (dyseris)
108а30, 126Ы6, 127all
Вредный, вредоносный (blaberos) 144b9, 152b21, 154b5,
166Ь9
Выбор, сознательный выбор,
намеренно, преднамерен­
ность (proaircsis) 94al,
95а14, 97а21, 106аЗ,
111Ь5—112а17, 117а5,
127М4, 135Ы0, 25, 136а1,
138а21, 139а31, 144а20,
145а4, 149Ь34, 150а20, ЬЗО,
151а7, 30, 36, 157Ь31,
163а23, 178а35, 187Ы5,
18, 190Ь4, 195а15, 1961)31,
198а6, 8, 16; (haircsis)
200а2
— определение 189а12—16,
22—32, Ь6—17
— есть стремящийся ум (orcktikë noys) 139аЗЗ, Ь5
— доброволен 189Ы—О
— невозможен помимо ума и
мысли 178а35
— но расчету и рассуждению
117а21
— сопряжен с рассуждением,
размышлением (meta logoy kai dianoias) 112al7
— предмет (to proaireton)
112al4, 17, 113a4—Ь4,
139b6
— и раздумывание 189al7—
22
— u стремление 189al—5
— и хотение 189а5—12
— и цель 189а7, 8, 26 (см.
Благо, Произвольное)
Выгода, выгодное (opheleia,
to ophelimon, kerdos, to
sympheron, to lysiteles)
108a29, 11720, 125all,
127a9, 134a8, 10, b35,
141a30, 142b27, 156a27,
157al6, 20, 162b36, 163al0,
17,20, 167M2, 212a30 (см.
также Нажива, Польза)

Выдержанность, выдержка
(karteria, to karterein)
145a36,b8, 150а34_М
Выдержанный
(karterikos)
145М5, 146М2, 147Ь22,
150а14,33
Глупый, глупец (elithios)
111Ь22, 112а20, 121а27,
122Ь28, 123ЬЗ, 125а23,
176Ь32
Гнев (orge) 105Ь22, 108а4,18,
125Ь26—32, 126а5—34,
МО, 130а31,135Ь29,138а9,
148а11, 149Ь20, 186а12—
24, 188а26, 191Ь36,
201 а37, 202М1—25; (thymos) 202M9
Гневливость (orgilotês) 108a7,
125Ь29, 191Ь24—30
Государственное устройство,
строй, устройство государ­
ства, «нолития» (politeia)
1031)6, 130Ь32, 135а5,
142а10, 160а31, 1)20,21,
161а10, 163Ь5, 181Ь7—24
— определение 160а34
— виды и извращения 160а32—
161Ь9
Государственный муж, поли­
тик, кто управляет госу­
дарством (ho politikos)
102а8-23, 112Ъ4,14,
140М1, 142а2, 177М2,
178а27, 180Ь30, 181а11
Государство,
город
(polis)
ЮЗЬЗ, 123а2, 138а11,
162а19, 167а26,30, 168Ь31,
170Ь30,31, 180а27,Ь4,
181а7,М7 (см. рассуди­
тельность (phronesis))
Государь (dynastês, ho en dynasteiai, dynasteyontes)
163a35, 179a7,14
Гражданин, граждане, сограж­
дане (politês, politai, koinônos, koinônoyntes)
97Ы0,99Ь31,102а9, ЮЗЬЗ,
116al8, 130a5,b29,39,
160a2,5, 165a31, 177M4
Д енстви e(praxis)—см. П оступок
Действие, действование, делапио (energeia) 185a27,
210Ь8, 208а38
— есть цель 184ЬЗЗ—38,
211Ь27—32

— блага 205а12
— добродетели 204а28
— души 204Ь27—30, 208а11
(см. также Деятельность)
Дело, результат, творение,
произведение, труд, труднос дело, работа (ergon)
95а5, 101Ы5,33, 104Ь5,
106а18,М0, 109а24,25,
120ЬЗ, 122ЬЗ—17,25,
123а8, 129Ь20, 133а9,13,
33,Ь5, 137а13,16, 139а17,
29,М2, 141Ы0, 152Ы9,
153а23, 162а22, 167Ь34,
168а9,16,35, 172а35,Ь6,
179а21 (см. Человек)
Деньги (argyrion, khrêmata)
109а27, 112Ь24, 127а9,
130а19, 137а4, 163Ы0,
Ша28,32,Ь4 (см. Имуще­
ство, Нажива)
Деятельность, деятельное
проявление, действитель­
ность, осуществление
(energeia) 94а4, 103а27,
104а29,114а7, 115Б20,
152ЬЗЗ, 153а10—26,Ы0—
4 6, 154Ь27, 457Ы1,
168а6-15, 171Ь35, 175Ь
24, 184ЬЗЗ— 38, 185а28,
190а34—37, 204Ь27— 30,
205Ь24
— есть главное ЮОЬЗЗ, 170а17
— есть счастье 100а15, 169Ь29,
176Ы
— добропорядочная
175а25,
176Ы9, 177а5
— сама по себе доставляющая
удовольствие 170а7
— совершенная 174Ы6
— связанная с рассуждением
176Ь6
— созерцательная 177а1б,28,
Ы9, 178Ь7—22
— богов 178Ь21
— влечения, в связи с вле­
чениями 119Ь9, 152Ь36
— добродетели 113Ь5, 173а14,
177Ь6,7
— души 98а7,Ы5, 153Ы0—И,
154а2,6
— ума 177Ы9 (ср. 179а23)
— сообразно добродетели
98Ь31, 99Ь26, 100Ь10,13,
177а10, 178а10

— в отличие от становления
153а16 (см. Склад душж,
Жизнь (dzôë); см. также
Действие)
Деятельный, склонный, спо­
собный к поступкам (praktikos) 95b22, 99ЬЗЗ, 100а2,
101Ь9, 129а9, 134а2,
137b35, 141M7, 143Ь24,27,
144а11, 146а8, 152а9
Добро, доброе (to epieikes)
137а31—137b33
— как благо 152а17
— у Евдокса 172М1
Добро (to су) 139а28 (см. также
Совершенство) (to kalon)
192а12 (см. также Пре­
красное)
Добро (agathon) — см. Благо
Добровольность,
доброволь­
ное, добровольный, по
доброй воле, по своей воле
(to hekoysion, hekön, liekoysiös) 187а28,29,Ы9,
188al4—37, b25—38,
189a32—M, 195al6,b8
(см. Несправедливость,
Справедливость; см. так­
же Произвольное)
Добродетель,
добродетели
(arctô) 95b29—33, 9Са15,
98Ь32, 99а11, 100Ь20,
101Ы5, 103а5—29,108Ы2,
109а20—23,Ь30,33, 120а7,
23, 122al9,bl5, 139al,
145bl, 151а16, 161a23,
177al7,b6, 182al—30,
183a2,b24—26, 185b27,32,
187a4—11,20, ШЬ27,
190a26,27, 19ia39, 192al6,
198a2,21,b4—7, 200a5,33,
Ы, 206b5,6,28, 207b20,30,
209b32-37
— определение 103а9,10,
ШЬ27, 106al0—13,
ЮбЬЗб—107a8, 139al6,
22—26, 185a36—39,
206M0-13
— есть благо 183а2
— есть середина, обладание се­
рединой 107а7, 185аЗЗ,
186ЬЗЗ, 191Ь25— 29,
200а31—34
— величайшая, наибольшая
(krauste) 129b26,172M1
798

— по Платону 182a27,2ê
— но Сократу 144 M 7—30,
182а15—23, 183Ь8,9,
198а10 (см. Действие, Де­
ятельность, Друг, Избы­
ток, Порыв (hormë), Пре­
красное, Ум, Цель)
Добродетельный (agathos)
102al0, 114M4, 123Ь29,34,
130Б27 - 30,
144Ь31,
150Ь4
— есть мера 176а18
(см. также Добрый)
Добродетельный (spoydaios) —
см. Добропорядочный, До­
стойный
Добропорядочность, добропо­
рядочное (to spoydaion)
136Ь8, 137Ь4—12, 145Ь8,
146а15,19, 177аЗ
Добропорядочный (spoydaios)
98а14, 99а23, 109а24,
113а25—114Ы9, 124а7,
130Ь5, 143Ь29, 144а17,
152аЗЗ, 163а35, 164Ь25,
165а6, 166а13,19, 169а35,
Ь3,35, 170а8,15,Ь6,19,
170а16,Ь25
— есть правило и мера НЗаЗЗ
(см. Друг, Жизнь (bios);
см, также Достойпый)
Доброта (epieikeia, to epieikes)
137а31—138а2, 143а31,
167а19 (см. также Поря­
дочность)
Добрый (epieikes) (как сино­
ним «добродетельного?))
102М1, 113М4, 115а13,
120Ь32, 126Ь21, 128а19,
154Ь31, 165Ь23, 166а11,
30,Ь4,27, 167Ы,6, 168а34,
169аЗ,16,Ь21, 170аЗ,22,27,
171а27; (как особое каче­
ство) 136Ь20, 137а35—
138а2, 143а20, 165а8,
171а19
— определение 137Ь34 (см,так­
же Порядочный)
Добрый (agathos) 103Ь9,13,
166а25 (см. также Добро­
детельный)
Договор, уговор, соглашение
(synthëkë, homologia, diomologia) 127a33, 133a29,

героическая и божествен­
ная, превыше пас 145а19,
200М1—19
мыслительные, относящи­
еся к мысли (dianoëtikai)
103а5,14, 139а1 (ср. 108Ь9)
наилучшая и наиболее полпая (aristo kai teleiotatê)
98а17
нравственная, относящаяся
к нраву, этическая (ëtbik§) 103а5,15, 109а20,
139а1,22,144а7,ЪЗЗ,152Ь5,
172а22,М5,
178а16,18,
185МЗ-186а2
обращенная на поступки
(praktikë) 177bG
полная (полнота), совер­
шенная, совершенная во
всех отношениях (teleia)
100а4, 101а14, 102а6,
124,7,28, 129Ь26,31, 198а6,
200аЗ
природная, врождепная, от
природы (physikè) 144b3,
151а18, 197Ь37,38,
198аЗ-9, 199Ь38 (ср.
103а24)
человеческая, человека
102а14,ЬЗ,13, 106а22
цоль 190а9—33, 191Ь20,
200а24—26
души 184Ь23, 185а24—27,
Ь6,7, 186аЗ, 197Ь5
искусства 140Ь22, 141а12
в собственном смысле слова
(kyria) 144b4,17
в целом (hole) 130а9,Ь23,
144а5
связана, имеет дело с удо­
вольствием и страданием
104Ь5,16, 105а13, 185ЬЗЗ—
37,186а35,204а29,206а20—
25
и движения чувств 206М9—
29
и зло 206М5—17
и знания (науки) 182а16—
21, 183Ь9—18
и привычка 103Ы7, 151а19,
198а1
и принцип 151 al б
и разум 206М8--29
и разумность 200а8—11
и цель 190а9— 28
799

133a29,b32-35, 161b7,15,
162b27, 164a30—34
Должное (to deon, to hös dei)
94a24, 107a4, 118b20,
121al,6,M2, 122bl2,29,
123a20
Достоинство (axia, axiôma, to
axion) 117a24, 122a26,b29,
33, 123at8,b3, 14—25,
125a25, 131a24,26, 136M6,
158b27,31, 159a35, 160M3,
33,36, 161a22, 163M1—18
— понятие 123М7
Достойный,
добродетельный
(spoydaios) 181 a28, 183b29,
186b36, 200a27—30,
207b23,24, 212a29—Ь23
— определение 181Ь25 (см.
Дружба; см. также Добро­
порядочный)
Досуг (skholè) 177b4 (ср.
160а27, 176М7, 177Ь5,8)
— наличие (to skholastikon)
177b22
Друг, друзья, дружественный
(philos) 155а5—172а15,
173Ь32, 208Ь20—25, 209а5,
10-16,
32—Ь8,
22,
210а10—12, 36, ЬЗ—6,
211а15, 32,
39,
212,
ЫЗ—16, 29—33, 213а25—
ЬЗ, 17—30
— определение 156аЗ—5
— есть добродетельные 155а32
— как сограждане (politikôs)
171al?
— добропорядочный, достой­
ный 170а13, Ь19, 29,
209а5—16, 37, Ь6, 7
— по складу и по деятельным
проявлениям 157Ь5—14
— ради пользы, удовольствия,
друга 157М— 5, 159М2—
24, 162М, 165Ь2
— добродетель 159а35
— количество 170Ь20—171а20
— присутствие в удачах и не­
счастьях 171а21—Ь29
— и самодовлеющий 212Ь23—
33 (см. Бытие, Подлость,
Подхалим (kolax))
Дружба, дружественность,
дружеские г связи, любовь
(philia) 1 >5аЗ-172а15,
208Ь7— 25, 3 6 - 3 8 ,

211Ь34—212а1, 213Ы2 —
19
— определение 155а29, 30,
159ЬЗ, 171Ь32, 193а20—
28, 208ЬЗ—6, 26—35,
211Ь31— 33
— предварительное определе­
ние 155а1—5
— братская, братьев (adelphikë) 161a6, 25, Ь30—35,
162а10—17
— государственная (poUtike)
161МЗ, 163Ь34, 167Ь2
— естественная
(physikê)
163Ь24
— из сочувствия, из желания
добра 210Ь23—32
— любовпая (erôtikë) 164аЗ
— между гостем и гостеприим­
ном (xenikê) 161M 6,
211al2—14
— между_ членами сообщества
(koinônikê) 161Ы4
— мужа с женой 158М4, 17,
161а23,
162а17—30,
211Ь8—10, 213Ь24—26
— на законной и на нравст­
венной основе (nomikë kai
ëthikë) 162b23,25, 31
— на огоиоронпых условиях
(epi rhotois) 162b26, 34,
163а7
— опирающаяся
на
благо
209а28—35, ЬЗ, 12
— основанная на добродетели,
опирающаяся на доброде­
тель 163а22, 209М2—18,
26—31, 210а29—34, Ь27—
32
— основанная на превосход­
ство (kath* hyperokhên)
158Ы2—28,162а36,163а24
— основанная на уравненности, опирающаяся на (не)равенство (en isoteti, kat'
anisotën)
158M—11,
162а36,
210а6—Ь23,
211ЬЗ—17, 213Ь24— 30
— отеческая, отца к сыну
(patrikë), родителей и де­
тей 155а16—20, 1 5 8 М 2 24, 159а30-35, 1 6 1 М 7 29, 162а5—10, 211Ь8, 9,
18—39
— подчиненного и начальни800

— и правосудное,
правосу­
дие, право, справедливость
(dikaion) 155а26—28,
158Ь29—32,
159Ь25—
160а30, 161а10, 34, Ь9,
162а30—33
— и сходство 155аЗЗ—Ь7
— и тиранния 161а31, Ь9
Дружелюбие (philia) 108a27,
129Ь20—127а7
Дружеское чувство, чувство
дружбы, приязни, привя­
занности (philêsis) 155b28,
156а6, 158Ы9, 25—28,
166ЬЗЗ, 34, 167Ь30, 168а19
— предмет (to philëton, ta
philëta) 155M8-27,
157b26—28, 164a4, 165M4,
15, 168a6—15, 176al2,
208b36—209al6
Дружпость (philotës) 157b36,
159b3, 168b8
Дурной, недостойный (о чело­
веке, людях)
(phaylos)
110а23,
113а25,
М4,
119Ь32, 121 а25, 123Ь35,
127М0, 128Ь2—25, 132а2,
138а15, 151а25, 28, 157а17,
166ЬЗ,6,
168а31,Ь22,
176Ь24,
187а12,19,Ь20,
189Ь31, 197Ь21, 199Ы1,
204а37, 208Ь24,25, 209а12,
15, 210а11,211Ь21212Ь8,20
— качество (phaylotes) 150a5,
160М0, 175а25
Душа (psykhê) 102а23, 105М7,
20, 139а2—Ы5, 147а27,
161а35, 166а14, 183Ь22,
184Ь22,25,26,
187Ь28,
198Ь9, 199Ь30, 204ЬЗЗ,34
— движения 106а5, 154а13
(ср. 102Ь9)
— око 144а30 (ср. 96Ь29)
— состав 186а10, 197ЬЗЗ—35,
200Ь5
— часть, части 139а9, 143Ы7,
144а2,
145аЗ,
147а35,
182а24,25, 185а16—35,ЬЗ,
4, 186а10,11, 196а26—28,
ЫЗ-33,
204Ь26—35,
211аЗЗ,34
гневливая (to tbymikon)
185а21
избирательная, избираю-

ка, властвующего 158МЗ,
161аЗЗ, 211Ь8, 9
ради пользы, ищущая выго­
ды (dia khrësimon) 156а12—
31, 157al2—20, 2 5 - 3 6 ,
159ЫЗ, 162b6, 17, 22, 31,
163al6, 164a8 (ср. 165b2),
209al6—36, Ы5—33,
21Ua9—22, 34—Ь2, 211b24,
25
ради удовольствия, ищущая
удовольствия, приятного
(с1Г hëdonên, liëdy)
156al2—24,
31—156b6,
35—157а36,
158а18—22,
162Ы4—16,
209а17-21,
29, Ь4—33,
210а31—Ь2
родственников (syggcnike)
161М2, 16
совершенная, добродетель­
ных, достойных, лучших
156Ь6—34,
157а21—24,
30, Ь25, 31—36, 158а12,
209а8—18, 28—36, Ml,
38—210а5, Ь27, 211аЗ
с рабом, слуги и господина
ШЬЗ—8, 213Ь24—26
товарищеская, товарищей
(hetairikê) 157Ь23, 161а25,
Ы2, 36, 162а10, 171а14,
211ЬЗ—8
чрезмерная 158а12, 166М,
171а11
блаженных 158а22—28
добродетельных — см. «со­
вершенная»
лучшего (высшего) и худ­
шего (низшего) 211Ь8—10,
213Ь24—27
наделенных
могуществом
158а28—36
человека с самим собой
166а34, 168а28, 210Ь39—
211а2, 17—40, 212а28
виды 156а7—14, 157а29—
36, 209а20—23, 29—36,
210а23, 24
признаки, проявления д.,
дружеское отношение (to
philikon, ta philika)
155a28, 158a4—10, 162al6,
166al—ЬЗО, 167а22, 168b6,
171a2
и разногласия 163а24,
164al4
26 -Аристотель, т. 4

801

щая (to proairetikon)
196b27,32,33
лишенная суждения, не
обладающая суждением,
внеразумная, неразумная
(to alogon) 102a28,32,b34,
I H M , 117b24, 138b9,
139а4, 168Ь21, 172Ы0,
182а21,25, 185Ь4, 6,11,
186аЗ, 196Ы4,15, 206Ы,
208а10
лучшая 145а7, 177а5
мыслящая, мыслительная
(to dianoêtikon) 139a29,30,
166al7 t 182al8
научная,_ познавательная
(to epistêmonikon) 139а12,
196M7
нравственная (to êthikon)
144Ы5
обладающая суждением,
наделенная суждением,
разумная,
рассудитель­
ная, обладающая разу­
мом (to logon ekhon)
102а28,М5, 103а2 (ср.
95аЗ), 138Ь9, 139а4—15,
140Ь26, 482а24, 185а21,
М—11, 196М4—16, (to logistikon) 182а20, 208al0
повинующаяся,
послуш­
ная (суждению) (to peitharkhikon, katëkoon, акоystikon) 102b26—31,
ЮЗаЗ
подвластная влечению,
вожделеющая (to epithymëtikon) 102b3O, 119Ы4,
15, 185a21
понимающая (to nooyn)
166a22
предполагающая поступки
и мыслящая (lo praktikon
kai dianoêtikon) 139a29
производящая мнения (to
doxastikon) 140b26, 144Ы5
рассчитывающая (to logistikon) 139al2, 14
растительная (to phytikon)
102a32,b29 (ср. Ь4)
совещательная (to boyleytikon) 196Мб,27
стремящаяся (to orektikon) 102b30
умственные

(ta noêtika) 139Ы2
усваивающая пищу, спо­
собная к питанию, питаю­
щаяся
(to
threptikon)
102Ы1, 144al0, 185а16,23
— цель 184ЬЗЗ—35
(см. Благо, Деятельность,
Добродетель, Пороки,При­
рода, Порыв, Праздность,
Разлад, Склад души)
Единодушие, единомыслие (fiomonoia) 155а24, 167а22—
Ь9, 212а14—27
— иметь (homonoein) 167a24—
34
Единоначалие (raonarkhia)
160bl,ll
Естество — см. Природа
Желание (boylèsis, boyiêraa)
103Ь4, 111М1,20—26,
113а15, 136Ь5—7,24,
155Ь29, 31, 157Ь36, 1С7Ь7,
31, 178а30
— предмет (to boylêton)
113а17—ЬЗ (см. также Хо­
тение)
Желание
(epithymia) — см.
также Страстное желанно
Жизнь (bios) 170b25, 185а7,10,
194Ь26
— блаженная 118Ь26
— доставляющая удоиольствио 172L30
— пи в чем но нуждающаяся
97М5
— подневольная (biaios) 96а6
— полная, совершенная 98а18,
101а16, 204а28
— полная наслаждений (ароlaystikos) 95bl7
— подчиненная уму (kata noуп) 177Ь30, 178а7
(ср.180а18)
— свободная от страданий
(alypos) 153a28
— счастливая (eydaimön, to
eydairaonein) 95а20, 177а2,
179а9, 184Ь28, 206Ь32
— человеческая 178а21
— образ (ho bios) 94а23, 167Ь4,
179а19
государственный
(poütl··
kos) 95Ы8
созерцательный (theorêtikos) 95bl8, 96a4

802

137Ь23, 180а6,25, 187а14,
189ЬЗ, 198Ь29,33,37
Заносчивость (hybris) 202Ь2&
(см. также Наглость)
Застенчивый — см.
Стесни­
тельный
Зверонодобпый, зверский (theriodôs) 145а30, 148Ь19,24,
149а8,6,10,Ь29 (см. Испор­
ченность, Склад души)
Зверство (thëriôtês) 145а17,
149al, 150al, 200b6, 9 18, 203al8—20
Зло, беда, беды, бедствия (to
kakon, ta kaka) 100al7, 19,
115a9,10, 150a8, 153b7,
154a4, 11,12, 173a7—10,
182a35,
188a7,30,31,
200b26, 207a31,34 (см.
Страдание; см. также По­
рочность)
Злоба, злость, злобность (k h аlepotës, phthonos) 105h22,
107all, 130al8, 149a6,h7
(см. также Зависть)
Злобный (khalepos) 12Ga26,
31,bl
Злорадство, злорадный (epikhairekakia, epikhairckakos)
107al0, 108bl, 192bl8,26
Злосчастный, жалкий (athlios)
110a29, b5, 34, lOlaü,
102b7, 150b5, 106b27
Знание — см. Наука
Знаток, знающий, образован­
ный, сведущий (eidös, epistamenos, epistëmôn)
94b24, 106b5, 122a34,
141Ы7, 145b24, 152al4,
159a22, 177a26, 180b27
Избалованность, избалован­
ный (tryphë, tryphön)
145a35, 150b2, 3
Избираемое — см. Предмет
предпочтения
Избыток, излишества, чрез­
мерность (hyperbole, to hyperballon, ta hyperballonta)
107a2—5, 19—27,
11 баб, 118М7, 148a34,bi,
179a3, 185bl3,14, 186a3(),
32, b6—18, 31, 32, 191Ы,
2, 192M2, 200al8, 34,
2Ö4M0—13
— добродетели 145а24

— полнота (tcleios b.) 100a5
— добропорядочного 154а6
— стяжателя
(khrëmatistès)
96а5
Жизнь, «жить» (dzôë, to dzên)
ЮОЬЗЗ, 170al6-b2
— есть благо но природе 170Ь2
— есть деятельность 98а6, 13,
175а12
— есть
предмет
избрания
170а27
— государственная (hë politikè) 181 all (см. также
Политика)
— достойная избрания 170а27
— деятельная (praktikë) 98аЗ
— плохая (mokhthëra) 170a22
— прекраспая (to kalös dzën)
170b27
— хорошая (eydzöia) 140а28
(см. также Благоденствие)
— совместная, сообща (to sydzën)12()hll,127al8, 150Ь5,
157b7, 109bl8, 170al2,bll,
12, 171b32,35, 172aÜ,8,
178Ь5
— по рассуждению и по стра­
сти (knta logon, kata pat­
hos) 169a5
— с точки зрения нитапия
(threptikë),pocTa(ayxêtikë),
чувства (aisthëtikë) 98al,2
— чувство 170Ы
(см. также Существование)
Заблуждение — см. Обман,
Проступок
Завистливый
(phthoneros)
108Ь4, 192Ь24
Зависть (dzëios, phthonos)
105b23, 108bl, 115a23,
18Г)а13, 192Ы8 (см. также
Злоба)
Закон, законы, законное (поmos, Tiomoi, nomima)
113Ь34, 128а32, 129Ы2,
14-25,
130Ь24, 132а5,
134аЗО,31,Ь14,1371)13-25,
138aG—10,
152а21-24,
164ЫЗ, 179Ь32, 180аЗ,21,
24,34,Ь25, 181а16,23,Ь7,22,
1931)3—8,16,
195а9,13,
190а2, 198ЬЗЗ
Законодатель (nomothetes)
102all, ЮЗЬЗ, 113Ь23,
26*

803

— испорченности 165Ь36
— в удовольствиях 118Ь28,
150а17,153аЗЗ, 154а14—20
Извращения (parekbaseis)
— государственных устройств
(см. Государственное уст­
ройство)
— истины (prospoiësis) 108a21
Излишество — см. Избыток
Изнеженность
(malakia)
116а14, 145а35, Ь9,
150а31,ЬЗ,15, 152а35 (см.
также Расслабленность)
Изнеженный (malakos) 147Ь23,
148а12, 150а14,33,Ь2,17
(см. также Расслаблен­
ность)
Изобретательность (deinotës)
144а23—30, 144Ь2,15,
152а11 (см. также Наход­
чивость)
Изобретательный (ho deinos)
144а27, 145М9, 146а23,
152а10, 158а32 (см. также
Находчивый)
Имущество, состояние, соб­
ственность,
владения
(khrëmata, oysia, ktësis,
ktêma, ktëmata) 107Ь9,16,
115a21, 120al — 8,
32,
M—28, 121a5, 18, 122a21,
M5,125b7,148a26,165b20,
lG9a20, 176M1
— определение 119b26
(см. Добродетель; см. так­
же Деньги)
Искусство, искусность (tekhne)
94al,7,
97а17,
98а24,
103а32, 104а7, 105а22—Ы,
112Ь7,
132Ь9,
133а14,
139М4, 140а7—18,30,Ь2,
25,
141а8,
152М8Д9,
153а23—26
— определение 140а20
— государственное,
управ­
лять государством, поли­
тика (hê politikë) 141 а29,
Ь23, 180Ь31, 181а13,23
(см. также Наука государ­
ственная)
— законодательное (nomothelike) 129M3 (см. Доброде­
тель, Природа)
Испорченность (mokhthëria)
110Ь32, 113М6, 135Ь24,

144а35, 145Ы, 148Ь2,
150Ь32, 159М0, 165М8
— в
безусловном
смысл о
149а16
— звероподобная или болез­
ненная 149а17
— уничтожает принцип 151 al 5
(см. Избыток, Природа;
см. также Порочность) .ji.
Испорченный, плохой (mokhthëros) 110Ь28, 121а26,
135Ь25,31, 154а11, 155Ы1,
159Ь8, 160Ы6, 163Ь26,
165а7,МЗ,166Ы4,169а13—
15, 172а10 (см. Жизнь)
Исступленный, отстунающи й
от расчета
(ekstatikos,
ekstatikos
toy
logo у)
145M1, 146al8, 151al,21
(ср. 26)
Кичливость (khaynolês) 192a21
(см. также Спсоь)
Кичливый (khaynos) 192a31,35
(см. также Спесивый)
Крайность, край, крайности,
крайний, высшее, вершина
(to nkron, ta akra, akrolës)
95al6, 107a23, 108a7,M4—
32, 109аЗЗ, 123Ы4,
125M8—25, 127all, 134al
Красота (kallos) 99b3, 123b7,
177M7
— нравственная — см. Пре­
красное
Ложь — см. Обман
Льстец, лесть (kolax, kolakcia)
193а20,21, 199а16, 208b21
(см. также Подхалим (ko­
lax))
Любезность
(epidexiotes)
128а17
Любезный (epidexios) 128al7,
33, 171b3
Любовпыо утехи, наслажде­
ния, влечения, потребно­
сти (aphrodisia) 118а31,
147а15,Ь27,
148Ь29,
152М7, 154а 18
Любознательность (philomatheia) 117b29
Любознательный (philomath es)
175а14
Мастер (tekhnites, ho tekhnikos)
97a7, 167b34, 180b20
804

Мелочность
(mikroprepeia)
107b20, 122а30, 492a37
Мелочный (mikroprepës) 122b8,
123а27, 192b5,7
Мелочный (mikrologos)_192al0
Месть, позмездие (timoria, to
timöroisthai) 113b23,117a6,
137al t 179Ы2, 180а9
Мнение, мнения (doxa) l l l b l l ,
31— 112а13,139Ы7,140Ь27,
142а8,Ь7—13,
143а2,14,
145Ь5,7,36,147Ы,3,200Ь38,
39, 201Ь4—10
— как посылка 147а25—32
— как утверждение 142МЗ
— истинное (alêthês) ШЬЗЗ,
14СЬ24, 151Ь4
— ложное (pseydê) ШЬЗЗ,
146а18
— общепринятые 101 а24
— собственное о себе (oikeia)
159а23
— мудрецов 179 al 7
— опытных и старших 143МЗ
— о воспринимаемом чувства­
ми 147Ь9
— составлять, иметь (doxadzein) 112аЗ—10, 124Ы>,
146b26-30
(см. также Учение)
Молва (doxa) 124b28 (см. также
Слава)
Монета (nomisma) 133а20—32,
Ы1—24
— как замена потребности
133а29
— как посредница 133а20
— как общая мера 164а1
Мот (asötos) 107Ы2,108Ь22,
119Ь27— 120а1, 120Ь25,
121а8—Ы0, 151Ь7 (см.
также Расточительный)
Мотовство (asötia) 107МО,
108Ь32, 119Ь27—120аЗ,
121а11—16, 122а15 (см.
также Расточительность)
Мотовство, мот (salakoneia, salakon) 192a37—M
Мудрец, мудрый (ho sop h os,
sophos) 95a21, 103a7—9,
141a2—Ь4, 142al3—17,
159a2, 165a26, 177a29—33,
179al7
— как самодостаточный 177M

Мудрость (sophia) 98b24,103a5,
139M7,
141a2—Ь8,
143Ы5—144a6,
145a7,
177a24, 185b6, 196b36,
197a24—33,
b2, 29,34,
198Ы1.
— определение 141Ь2
— есть добродетель 197ЬЗ—
10,31
— есть самая точная из наук
141а16
— есть ум и наука 141 а19
Мужественный
(andreios)
102b28, 103M7, 108Ы9,
115all— 117M8,
129Ы9,
137а20, 144Ь5, 167а20,
177а32,
178а32,Ы2,
185Ь24,25, 186Ы6, 190М2,
191а36, 193М4, 197Ь39,
198а11, 207а21,Ь26
Мужество (andreia) 104 al 8,
107аЗЗ, 108Ь32, 109а2,
115а6—117Ь21,
183а1,
185Ь22, 186Ь,7, 187а10,
192а17, 198а24—29
— определение
185Ь25—31,
190Ь9—191а30
— гражданскоо (politike)
116а17
— по Сократу 116Ь5
Мысль, мысли, мышление, раз­
мышление (dianoia)
117Ь31, 139а21—33,
142М2, 146а25, 148а10,
166а27, 170М2, 174Ь21,
175а7,14,Ь34, 181а2
— не есть утверждение
142М2
— имеющая дело с поступками
(praktike) 139a27
— предполагающая созиданиетворчество, творческая
(poiêtikê) 139a28,M_ _
— созерцательная (thoorotikë)
139а27
— образ (ho dianoia) 165b26,
174а2
(см. Выбор, Добродетель,
Удовольствие; см. также
Разум)
Навык — см. Привычка, Наука
практическая
Наглец (hybristës, hybridzôn)
124а29, 149Ь21
805

Наглость, оскорбление (hybris) 115a22, 149Ь23,33 (см.
также Заносчивость)
Награда, вознаграждение (athlon, géras, misthos, timai)
109Ь35, 123b20, 134b6,
163b34, 164МД9, 165a5,
179b5
— высшая (aristeia) 101b28
— добродетели 99Ы7, 123b35,
163b4
Надежда (elpis) 166a25,168al4,
173M9 (cp. 116a2)
Надеющийся на себя — см.
Самонадеянный
Нажива, прибыль (kerdos, агgyrion) 122аЗ—10, 127М7,
19, 130а24-Ь4, 132а10—
Ь20, 148а26,Ы4, 163ЬЗ,5
(см. также Выгода, День­
ги)
Наитие (eystokhia) 142аЗЗ,Ь2
Наклонность, склонность (di­
athesis) 107Ы6,30, 108а24,
Ы1, 145аЗЗ
Наслаждение — см. Удоволь­
ствие
Наука, науки (теоретические),
знание, точное знание, на­
учное знание, научность
(epistëmë) 112b7, 139Ь16—
140а1,
140Ь2,33,141а7,
142а24— 34,Ы0,143а1,13,
144Ь30,
1451)23—36,
146Ь24,29,32, 147а2,10,19,
153Ь8, 180Ы5,23, 183а21,
33,
184М8,
190а11,15,
190Ь29,30, 197а21—30,37,
200ЬЗЗ—38,
201ЬЗ—13,
205а29,33, 20ба6—8,26,30,
207а14, 208аЗЗ—Ь2
— определение 139 Ь31, 140Ь31
— есть благо 206а8
— есть причина и начало
209а27
— научное в собственном смы­
сле слова (kyriös) 147M5
— самодостаточные (aytarkeis)
112М
— чувственное (aisthetike)
147М7
— предмет (to episteton)
139Ь23,25, 140Ь34,35
— цель 182аЗЗ—35
— и суждение 140ЬЗЗ

— и добродетель 183Ь9—18
(см. Мудрость,Страсть (pathos))
Наука, науки (практические),
навык (epistëmë) 94а7,18,
26, 96а30, 97а4, 106Ь8,
129а13, 180Ь32
— государственная, о государ­
стве, политика (politikë)
94а27,М1,16, 95а2,16,
99Ь29, 102а12,21, 130Ь28,
141а20,
Ь26,
145а10,
(ср. 152Ы)
предметы (ta politika)
95Ь5 (см. также искусство
государственное)
— управляющая (политика)
(arkhitektonikë) 94al4,27,
141b22,25
— частные (kata meros) 143аЗ
— и удовольствие 206а26,30
Находчивость (deinotes)
197Ы8—27,36 (см. такжо
Изобретательность)
Находчивып(по deinos)197bl9—
27, 204а13—16 (см. так­
же Изобретательный)
Начало, принцип, первооспова, внутренняя оснопа (агkhê) 98b7, 131а5, 139Ь14,
28—34,
140а13—17,34,
Ь32,34, 141а8,18, 142а19,
144а13, 145а15, 174а14,
183Ы— 8,
187а34—38,
Ь5,12—14,
189Ы2,
190а20—24,
197а20-27,
203а15—26, 206а18,26,28,
207а15
— есть то, что дано (to hoti)
95Ь6, 98Ь2
— есть ум 143M 0
— есть
целевая
причина
151а15
— благ 102а4
— поступков (praktikai arkhai) 140Ы6,18, 144a32,35
— рассудительности (phroiiescös) 178al8
— постигаются наведением,
чувством, приучением 98ЬЗ
(см. Добродетель, Испор­
ченность, Порочность, Су­
ждение, Ум, Человек)
Начальник, должностное лицо
(ho arkhön, arkhë) 130al,5,
132b29, 134Ы, 138M2,
806

158Мб, 1G0M2—17, 161 а8
(см. Дружба)
Начальство — см. Власть
Неведепие, незнаппе (agnoia)
113Ь31, 135Ы2, 147Ь6
— в неведении (agnoyn)
110Ь24, НЗЬЗЗ—114а12,
135аЗЗ
— по неведению (di'agnoian)
llOal,
Ы8—33,113b2/i,
135a24, 136a7,
145b29,
159a33, 195a25,b2, 212a39
— истинной цели 114b4
— общего (принципа) 110Ь32
(см. также Невежество)
Невежество (agnoia) 95a25 (см.
также Неведение)
Невоздержная жизнь (to akrateyesthai)
145b21,30,
146Ь25,29, 147а24, bl,18 t
152а28
Невоздержность, невоздержа­
ние (akratcia) 136а32,Ь2,
145а16,Ь9,26,
147а24,
148а2,Ь5,11, 149а2, 150ЬС,
19,26—30,
151а6,Ы7,32,
152a25,27,34,b32, 195Ь32,
200 Ь4—6,20—202Ь28,33
*— в безусловном смысл о
149а19-21
— виды 149а23, 202а19—29,
202Ы0—28,
203а30—Ь2
Невоздержный (akrates) 95a9,
102Ь14,21,111МЗ, 114а15,
119Ь31, 136a32,b6, 145M1,
146Ь23,
147а18,Ь4—
148Ы4,32, 149а4,Ь2—25,
150а13—33, ЬЗО, 151 al —
30, Ь16,22,
152а4—20,
166Ь8, 1681)34, 495Ь26-34,
200Ь27—201а5,17—25,36—
202а5,9,32—Ь9,
203Ь5,8,
206а39,Ь2, 211а40
— η безусловном смысле (haplös) 146bl9, 149b20
— во влечениях 149Ы8—25
— в гневе 148а11
^- в ярости 145Ь20, 147Ь34,
148МЗ, 149Ь2
— по природе 152а29
— л знание 201Ы4—202а7
— и наслаждения 202Ь36
— и находчивый 204а13,16
— и разумный 204а5—18

— и распущенный 203а1 — а29,
203L25—204а«
Невозмутимый, невозмутимость
(atarakhtos) 117al9,30,
125b34
Невольное, против воли, не по
своей воле (akôn) 110al6,
Ь21, 113М5, 117Ь8, 135а17,
144а15, 186Ь26 (см. также
Недобровольно)
Негодование (nemesis) 108bl,
192М8—24
— склонный к н., негодующий
(ncmesêtikos)
108b3,
192Ы9-29
Недобровольно, пе по доброй
поле (akôn, akoysiôs, oyk
nekôn) 188a32, 196a8—15
(см. такжо Невольное, Не­
произвольнее)
Недобровольное, нсвольпый по­
ступок (akoysion) 187а21,
188а5—20
Недостаток, недостаточность,
недостающее (ellepsis, lo
olleipon, endeia, to en­
dors) 104al2, И баб, 118а6,
123a28,bl5, 125al7,bl8,28,
120a2—36,b7,127|)29,128a3f
150al7,22,bl,
155al3,
1851)13,14, 186a30,32,b5—
29, 19ibl,2,35, 192a5,bl2,
1931)26,
204Б9—12,38—
205a6, Ь22 (см. также Нуж­
да)
Незнание — см.
Неведение
Нспаписть
(misos)
186al2
Необходимое, необходимые ве­
щи (anagkaion, ta anagkaia)
125a9,
147b24,
155a29, 165a4, 176b3 (см.
также Принуждение)
Необходимость (anagkë)
112а24,32, 139Ь22, 140Ь32,
171а24
(см. также Принуждение)
Неотесанность, дикарство, нео­
тесанный, дикарь (agroikia,
agroikos) 104а24, 108а26,
128а9,Ь2,151ЫЗ,193а11 —
15
Неправосудное, неправое, пеиравосудие, противоправ­
ное, ненравосудныо поступ­
ки, вещи (to ad ikon, ta
807

ndika) 129a3—138a20f
lSlalO, 152al7, 160a2
— есть непропорциональность
131b3,17,31 (ср. 10)
— есть противозаконное и не­
справедливое 130Ь8,
131а10—13
— по природе, по установле­
нию 135а10
— терпеть неправосудие (adikeisthai) 136al5—Ы9,
138al2
(см. также Несправедли­
вость)
Неправосудное дело, неправо­
судные дела (adikëma, adikêmata) 130а28, 134а12,18,
135а9—23, 136а2, 137а2,
138а24
— определение 135а1—8
(см. также Несправедли­
вость (adikêma))
Неправосудность (adikia)
127а34, 129аЗ-138а35,
149М3.22
— определение 134а6—14
— предварительное определе­
ние 129а9—10
— как часть порочности, част­
ная, в узком смысло
130а15—Ь5,17
— в отношении самого себя,
своего 134Ы0—13, 138а4—
МЗ
— полная, в целом (hole), со­
ответствующая противоза­
конности 130Ь4,10—20
(см. также Несправедли­
вость (adikia))
Пеправосудпый, неправый (ho
adikos) 110Ь29, 114а5,11,19,
122а7, 129аЗ—138а16,
149Ы8, 151а10, 152а17,
199а20—27
— как
несправедливый
131а10—13
— по устоям и привходящим
образом 134а17, 135а15—
136а2
(см. также Несправедли­
вый (adikos))
Непроизвольное, непроизволь­
ный поступок (to akoysion,
taakoysia)109b31 — H0a20,

М 8 - 1 И Ъ 4 , 132Ь31,
135аЗЗ,Ь2, 136а5,16
— обмен 131аЗ,6,Ь26
Неравенство — см. Несправед­
ливость (to anison)
Несовершенство, несовершен­
ное (to ateles) 177b25, 184а8,
9, 204а34
Несираведливость, несправед­
ливое неравенство, неспра­
ведливая доля (to anison,
ta anisa, anisotës) 130hl 1,
33, 131al0, 132al,7 (см.
Дружба, Неправосудное,
Несправедливость (adikia))
Несправедливость, несправед­
ливое, несправедливый по­
ступок (adikia, adikëma,
adikon, to adikein) 187al0,
194b2, 195a8—11,20,21,
196a5,18,20,32,34, 199a21,
Ы1
— есть неравенство 193b20—
23
— гражданская 196а25,31
— по отношению к самому себо
196а23—30, 211а25—30
— и добровольность 1951)12 —
24,34, 196а13—10, 199а20
Несправедливый (anisos)
129а30—34,М0, 130М0,
159Ь2
Несправедливый, нарушитель
справедливости (adikos)
187а9, 188а15, 193b2ö,
195а18,20,31,36,37
Несчастья (dystykhiai, dystikhëmata, atykhia) 100al7,21,
Ь31, 153bl9, 155all,
171a21, 29, M8
Неудача (atykhPma, atykhia)
101al0,28, 169Ы4, 171a25,
b5,16
— определение 135М7
— терпеть (apotygkliancin)
119a3
Неудачник, псудачливый (atykhfm) 1Г)9Ь15, 171a21,bl
Неудовольствие — см. Огорче­
ние
Нечестивый (asebês) 122a6
Нечестолюбие, нечестолюбивый
(aphilotimia, aphilolimos)
107b29—108al, 125Ы0—
12
808

Обходительный (kharieis) 127b
23,31, 128al5,31,bl
Общение (homilia) 126bll,31,
127b34, 128al — MO, 156a
29, 158a3, 172all
Общественное, общее дело,
имущество (ta koina) 123a5,
131b28,29, 164M3
Общность (koinönia) 159b32,
171b32
— иметь (koinonein) 170M2
(см. также Взаимоотноше­
ния, Сообщество)
Огорчение, неудовольствие,
скорбь (lypë) 185Ь34,35,
37, 186а14,34,35, 188аЗ,
189Ь30,31,190а6,191Ь6,22,
192Ь21,
202ЬЗ,26—32,
204а29, 204ЫЗ, 205а2,3,
206а 14,22 (см. также Стра­
дание)
Окружающие (lwi pelas) 108b2,
"123аЗЗ, 127bl9, lG6al,
167bl3, 169al5
— как предмет созерцания
169Ь34
Опыт, ОПЫТНОСТЬ (empeiria)
142а16,19, 143М4, 158а14,
180М8, 181а2,10,20
— и мужество 115Ь4, 116ЬЗ,9
(см. также Упражнение)
Оскорбление — см. Наглость
Остроумие, чувство юмора (eytrapelia) 108а24, 193all,19
Остроумный (eytrapeios) 108а
24, 128а10,15,33, 156а13,
157а6, 158а31, 176Ы4
Осуществление — см. Деятель­
ность
Осуществляемое в поступке,
исполняемое, связанное с
деятельностью, дело, со­
вершение поступка (to
prakton, ta prakta) 112a31,
34,139b3, 142a25, 143a35,
167a29, 189b6,13,25, 197al,
H,bl3,26, 199a5,8, 212a25
(см. Благо)
Отвага (tharrë, to tharrein,
tharsos, tharros) 103Ы7,
105b22, 106M8, 107a33,
115a7, 117a29
— что придает отваги (ta tharralea) 115M0,17, 116all,
117a32

Низменпый, низкий, скот (апdrapododês) 95M9, 118Ь21,
128а21 (agennês) 121 а26
Прав, нравы, нравственное на­
чало, качество (êthos, ta
ethë) 95Ь4, 111Ь6, 121а26,
127а15, 139al, 1441)4,
145al6, 155Ы0, 163a23,
164al2,165Ь6,9,19, 172а22,
178al6,17, 179bl7,29, 182a
22, 185b8, 186al, 197b28,
212al0,ll, (tropos) 194Ы0
— подвижность (kineseis)
128all
— люди умеренных (metrioi ta
ëthff) 121b6
Нравственность — см. Прекра­
сное
Нужда, нехватка, обдслеппость
(cndeia, to clatton, khreia)
109a4, 120Ы2, 163b4,9,
173b7,20, 178al2 (см. такжо Потребность, Недоста­
ток)
Нуждающийся (endeês) 157b20,
163аЗЗ—ЬЗ, 170М8 (см.
Жизнь)
Обладание — см. Состояние
(h oxis)
Обмап, ложь, заблуждопио
(pseydos) 127а29—Мб,
139а28, 154а23
Обмеп, взаимный обмен, сделки
(allagë, synallagmata, symbolaia) 103M4, 131a2,
132b32,133al9—Ь26,135Ь30
— на доверии (kata pistin)
1621)30
— произвольный,
непроиз­
вольный,
добровольный
131а2— 5,Ь25, 132Ь13,19,
164МЗ
— подневольный 131а8
— заключение (synallaltein)
178М1
— совершать (allatteisthai)
133М1 (см. Взаимоотно­
шения, Правосудие)
Образование — см. Воспитание
Обучение (didaskalis, didakliè",
mathêsis) 139b26
— и добродетель 103а15, 179Ь
21, ср. 103а32
— и счастье 99Ы9 (см. Сча­
стье; см. такжо Учение)
809

— проявлять отвагу (tharrein)
115Ы9,28, 11631,4
(см. также Самоуверен­
ность)
OTBara(tlirasytè"s)— см. Смелость
Отважный (tharraleos) 117а12,
13, 151Ь8, 190b20
— быть отважным (tharrein)
107Ь2,4
Отважный (thrasys) — см.
Смельчак
Ощущение — см. Чувство
(aisthësis)
Первоначало, первооснова —
см. Начало
Переживание — см. Страсть
Перемена (в жизни) (metabolë)
100а4,24,М, 154Ь28,31,
156М
— подверженный, склонный к
(eymetabolos) ЮОЬЗ, 101 а9,
154Ь30
Плохой — см. Испорченный,
Порочпый
Подлость (ponèria) 130a21,
150Ь35, 154Ь29
— целиком (hole) 138al7
— естества 154Ь29
— ДРУГ (philoponêros) 165Ы6
Подлый, подлец (ponêros)
122аб, 135Ь24, 138а16,
152а16, 24, 154Ь30, 165аЮ,
M 5, 167Ь2б, полуподлец
(hêraiponëros) 152al7
Подневольный, подневольное
(biaios, to biaion, ta biaia,
ta biai) 96a6, 106bl,9 f
109b35, 110al,bl—17,
119a31, 131a8, 179b29
— определение 106a6,bl5
(см. Жизпь (bios), Обмеп)
Подхалим (kolax) 108a29,121Ь7
125а2, 127а10, 173Ь32
— друзья (philokolakes) 159al5
(см. такжо Льстец)
Подхалим (areskos) 192b34,35
(см. также Угодливый)
Подхалимство (arcskcia) 192b
30,31
Познание (gnosis) 94a23t 95а6—
14, 97а6, 102а22, 139а11,
141Ь34
— предметы 177а21
Позор, позорное — см. Постыд­
ный

Полеяпый, приносящий пользу
(khresimos, öphelimos)
125all, 156а22, 158а29,
159М0, 167b33, 168а17,
169Ь23, 171а25
Политик — см. Государствен­
ный муж
Политика (poUtikê) 181 а 2 0 ^
Ь28, 182Ь1 (см. также Ис­
кусство государственное,
Жизнь (dzoë) государст­
венная, Наука государст­
венная
Польза, полезное, нужноо (to
sympheron, ta symphoronta) 110b31, 126b29, 127a5,
129Ы5, 130a5, 141b5, 142b
34, 160all,14,22,b2,30,
167a28, 168al3, 169a6,
197al6, 197b8, 209all,18,
209bl5,32, 210b30, 212b5—
12, (ophelos) 155a7,163a34,
(to öphelimon) 137a30, (to
fcbresimon) 96a26, 155M8,
15Cal,26, 157a2,14,27,
158al7,22, 168al6 (см.
Друг, Дружба; см. такжо
Выгода)
Порочность, попок, пороки (каkia, to kakon, kakiai (ta
kaka) 105b29—106a5, 108b
11, 109a21, 112al0, H3b7,
H4a30,M3-24,
115al8,
119b33, 122al4,17, 123a32,
145a32,150al,4,b36,170a8,
185b36, 187a29, 200a37,
203al8,20,206bl, (moklithêria)
ШЬ24,130al7,21.20.
b24, 163b23, 165b36, 166b
20,27
— в целом (holbë) 130al0
— полная (lelcia) 138a33
— души 114а22
~ тела 114а23,28
— уничтожает принцип (phthnrtikê tes crkhës) 140bl9
— как протнвополо>1 ность доброд отел и 104Ь28
(см. Неправосудность)
Порочный, плохой, злой, худой
(kakos) 103Ь9,13 104ЬЗЗ,
106а8,9, 110Ь29, 114Ы4,
126al2 t 127M1, 148Ь8,
150а8, 160Ь9
— определение 105а13
810

(см. Удовольствие)
Потребность (khreia) 133b6,7t
20, 147Ь27, 155а7, 178а25
— есть мера 133а27 (см. Мо­
нета; см. также Нужда)
Похвала, хвала (epainos)
101М2,19, ИОаЗЗ, 120а16,
178М6 (ср. 109Ь31)
— воздавать (epainein) 117a34,
119М9
Похвальный, заслуживающий
похвалы (epainetos) 101b
11,30,
108а15, 110a23t
126b5, 127a30,b7, 137b3,
144a26, 146a20, 169a31,35,
175b29
Почет — см. Честь
Почетпый, почитаемый (entimos, timios) 94b2f 122Ы9,
35, 124b23, 125a29 (см.
такжо Ценимое)
Правда (dike) 132b27
— есть суд над припым и не­
правым 134а31
Правдивость (alOtheia) 108a20,
180а27, 193а28
Правдивый (alëtlicyoïi, alêtheytikos, aléthês) 108a20,
124b30,
127a24 — b5,
193a33
Праводсланис (dikaiopragêma)
135al2 (см. такжо Спра­
ведливое дело)
Правосудное, правосудие, пра­
вое, право (to dikaion)
94bl4,95b5,101b26,129a5—
138М2, 143b22, 162b22,
164Ы0,16, 167M5, 197b39,
(dikai) 162b30
— определение 129М7—20, (в
широком смысле) 131а15—
20
— как законное и справедли­
вое 130Ь9
— как нечто соотносительное,
пропорциональность 131а
29, Мб
— как середина и справедли­
вое равенство 131а15,18,
132а24
— господское
(despotikon)
134Ь8, 138Ь8
— государственное (politikon)
134а26,29,Ь13

— самый (kakistos) 130a5
Порыв, стремление, тяга (nor­
me) 188Ь25,189а30, 191а23,
197Ь38, 198а20, 199Ь38,
200а5, 202Ь23, 203аЗЗ,
207М5, 213Ы7
— неосмысленный, нерассуждающий 198а17, 206М9,
207Ь4
— души 185а28—34
— к добродетели 198а7
— к прекрасному 206М9 —
24
Порыв (thymos) — см. Ярость
Порядочность (epîeikeia) 121b
24, 198b24—30 (см. также
Доброта)
Порядочный (epieikës) 128b21 —
29,160М6, 198Ь24—30 (см.
также Добрый)
По своей воле (hekön) 110Ь20—
23, 113Ы4. 114а13,
138а8,9, 146а7,152а15 (см.)
Поступок, поступки, действие,
деяние, дело (praxis, ргаxai) 95а4, 97а16,21, 109Ь
30-110Ь6, 139а18,20,31,
140а2—6,b4, 141M6, 151а
16, 165а14, 169аЗЗ, 178Ы0,
17, 193а2,22, 195а28, 198а
19, 208а19, 208а11
— добродетельные
и
пре­
красные, сообразные доб­
родетели (agatnai kai kaJai,kat'arctën) 99al4,18,22,
120a23, 169a7
— по неведению, в неведении
110b24
— по расчету (kata logismon)
111а34
— при
участии
суждения
(meta logo у) 98а14, 169al
(см. Начало, Склад души,
Человек, Цель)
Постыдный, постыдпос, постыд­
ный поступок, постыдпыо
дела, позор, позорное
(aiskhros, to aiskhron, ta
aiskhra) 110а21,22,33,
111а28, 113М1, 116а29,
32,Ь22, 117а17,Ь9, 119Ь4,
120а13, 121L24, 123Ь32,
127Ь5, 128Ь23,26
— способ наживы (aiskhrokcrdia) 122a2
811

— исправительное (epanorthôtikon) 132al8
— направительное (diortbotikou) 131al,b25, 132b24
— первичное (proton) 136b35
— распределительное, в рас­
пределении (dianoraè4ikon,
en dianomais, ncmëtikon,
en tais nomais) 130b31,
131a25,bl0,27
- семенное (oikonomikon)
134Ы7, 138b8
— Радамантово 13ßb25
— узаконенное, закопное (nomikon, kata nomon) 136b35,
162b22, 198b26_33
— от природы, но закону, по
установлению
134b31—
135а5 (ср. 134Ы8)
— при обмене (en Synallagmasi) 131b33, 132bl8—20,33
— по пифагорейцам 132Ь21 —
23
(см. Дружба, Суждение;
см.
также
Справедли­
вость)
Правосудное дело (dikaiuma)
135а9
Правосудность
(dikaiosynö)
108Ь7, 120а20, 127а34,
129аЗ—138МЗ
— определение 134а1—6
— предварительное оиредолспио 129а7—9
— как обладание серединой
133ЬЗЗ
— как тюлпая добродетель
129Ы5—130а14,Ь16,18
— как
часть
добродетели
130а15,М6
— как «чужое благо» 130аЗ,
134Ь5
— в действии (dikaiopragia)
133Ь30
— и добродетель 133ЬЗЗ—
134а1
Правосудные поступки, вещи,
то, что касается правосу­
дия (ta dikaia) 129a8,
144а13-16, 155a29,158b30,
1671)8,16
Правосудный (ho dikaios)103bt,
15, 105а18, 114al4,134a2,
b3, 144b5, 178a30
— но устоим и привходящим

образом
135а15 —136а5.
137а5—30
(см. также Справедливый
(dikaios))
Праздность,
бездеятельность
(argia) 166Ы0
— души 102Ь7
Праздный, бездеятельный (агgos) 97b30, 124b24, 167all
Превосходство, преимущество,
преизбыток (hyperokhê, to
hyperekhon) 98all,124a23,
133a21,b2, 161al2,
20,
162a5, Ь4, 164b4
— обладать
(hyperekhein)
158a36,
Ь36,
159а14,
160b4,168a20
(см. Дружба)
Предки — см. Родители
Предмет предпочтения, избра­
ния, выбора, избираемое,
предпочтительпое, достой­
ное избрания (to hairelon,
ta haircta) 131b23, 147b24,
148b3,
157b27,
108a6,
170b4—18,
1721)11,20,
176b3 (см. Бытие)
Предмет (принятия) решения
(to bovlcyton) 112a18,19,
ЬЗЗ—113alO,l>5, 133b3 (см.
Рассудительность (phronSsis))
Предрасположенность (d y na­
in is) 186all (см. такжо
Нозможность, Умение)
Представление, представления
(hypolèpsis) 145b21,146b28
— общие (katholoy) 147Ь4
— четкие и смутныо (iskhyra
kai cremaia) 145b36
(см.
Рассудительность
(phronësis))
Прекрасное, нравственно пре­
красное, нравственная кра­
сота, прекрасный посту­
пок (дело), нравственность
(to kalon, ta kala, to kalos,
kalokagatbia) 95b5, 09a«,
ЮОЬЗО,
104b31— I05a1,
11 Obi 0—15,
113а31,Ь25,
114M1, 115b23, 1161)31,
119bl6, 120a24—28, 121 Ы,
123a8,25, 126b29, 1?7a5,
168al6,17, 169a26-:uj,
180all, 190al0,28,33,
812

— души, лишенное суждения
(alogos tes psykhës) 102M3
— души, причастное сужде­
нию (metekhoysa logoy)
102М4, 26,30 (ср. 154Ь23,
30)
— лучшо искусства 106М5 (ср.
99Ь21)
— испорченность 159Ы0
— рассмотрение с точки зре­
ния (physikös) 147a24f
155Ь2, 170а13 (см. Благо,
Добродетель, Добрый, Не­
воздержный, Подлость)
Природное (physis, ta physika)
187а30, 203ЬЗО
Притвора, притворщик (eiron)
108a22t 127a22,b22, 193a31
Притворство (eiröneia) 108а22,
124Ь30,
127а14,Ь30,31,
186а25,26, 193а28
Приучение (ethismos) 119a27
(ср. 152а29) (см. Начало,
Привычка, Счастье)
Причина (aitia, to aition) 185a
19, 188b7—14, 195а27,
200а22, 206Ь38, 207Ь6-8,
209а27, 211Ь24 (см. Добро­
детель, Начало, Природа)
Произвольное, произвольный
поступок (hekoysi on) 109 Ь30—
112а7,
135а23,Ы,9,
136а16—23
— определение 109Ь35—110а20
— и сознательный выбор 111Ь7
(см. также Добровольность)
Проницательность (agkhinoia)
142Ь5, 185Ь5
Пронорциопальность, соотно­
сительное, пропорциональ­
ное (to analogon) 131a30,
Ы1, 163Ь32
Пропорция, соотношение (апаlogia) 132b33, 133Ы
— определение 131а31
— арифметическая ЮбаЗб,
132а2
— геометрическая 131Ы2,29
— непрерывная 131 аЗЗ, blé
— прерывная 131 а32
Проступок, погрешность, за­
блуждение, ошибка, оши­
бочность,преступление (hamartia, hamartoma) 106b25,
28, 107al5—23, 109аЗЗ,

2061)19,24, 207b23—208a4,
212b4,ö
— есть цель добродетели
115Ы2 (ср. 122Ь6)
— безусловно (haplös) 136b22
— понятие 94М4
— живет долго (polykhronion)
168а16 (ср. 123а8,168а17)
— любящий (philokaios) 99al3
(см. Порыв (norme"), Суж­
дение, Цель; см. также
Совершенство нравствен­
ное)
Пренебрежение (elleipsis) 210а
25—37
Преступление — см. Просту­
пок
Прибыль — см. Нажива
Привычка (ethos) 103al7,
148М7,27—34, 152а30,
154аЗЗ, 1791)21,25, 180а8,
181Ь22, 186а4, 198а1, 203
Ь30,31, (приучение) 103а26,
(навык) 204а1,3, (обычай)
186а1 (см. Добродетель)
Приниженность
(mikropsykhia)
107b23,
125аЗЗ,
192а22, 36
Принижепнын (mikropsyk)ios)
1231)10,24, 125а17,19
Принимапне решения (boyleysis,
to
boyleyesthai)
1121)22, 135Ы1, 142a31
— способный к, направленный
на (boylcytikos) 113all,
139а23, 140а26,31, 141Ь27,
33, 152а19
Принуждение (anagkê, to anagkaion) HObl, 116b2, 180a4,
19,188a2,ll,13,M4—24,27,
206al4—16 (см. также Не­
обходимое,
Необходи­
мость)
Принцип — см. Начало
Природа, естество (человека
или души) (physis) 110а25,
119а24,
152а30,Ь27,36,
153а1,13,Ь29,
154Ь11,20,
23,30—34, 171Ь6, 178Ь34,
187Ь30, 194Ь30—39, 203Ь
33, 205а28—36,ЬЗ, 12—24,
206Ь38
— как причина 143Ь9, 148Ь31
— дурное 154а32
— простое (у бога) 154Ь25
813

110Ъ29, 111а34, И5Ь15,
119а34, 128М8, 136а5—11,
142b9,ll, 155а13,
189b23—29, 190а2, 201Ь31,
202а26
·— определение 135М8
— в законе 137М6,22
Раб (doylos, andrapodon, ktêma) 134M0,16, 145b25,
160b28?29, 161a35, 177a7—
9
· - есть поодушевлепное ору­
дие 161b4
(см. Дружба)
Равенство — см. Справедливое
равепство
Развлечения, ребячьи забавы
(paidia, to paidzein) 108a
13,23, 127Ь34, 128а14,20,
Ь4,6,150Ы7,176Ь9, 28—32
Разврат (moikheia) 186a37 (см.
также Блуд)
Разлад, смута (stasis) 155a25,
167а34,Ы4
— в душе (stasiadzei he* psykhë) 166М9
Размышление — см. Мысль
Разум (dianoia, logos) 189b32,
191а23, 198а2, 199а12,
200а2, 202Ь24,25 (см. Чув­
ство (pathos); см. также
Мысль, Суждение)
Разумное основание, правиль­
ное рассужденио (orthos
logos) 202all—13, 204а7,
207а2,4, 208а6—20 (см.
также Суждспие верное)
Разумность (phronêsis) 172b30,
184а34— 37, 185Ь5, 196Ь36,
197а32-Ь2, 1 8 - 2 6 , 198Ь8,
17—20,
199а23—30,
199Ь4—13, 200а4—11
— определение 197а1—19,
197Ь5,6, 198а22—32
(см. также Рассудитель­
ность (phronêsis))
Разумность в решениях (eyboyПа) 142а32—ЬЗЗ
— определение 142Ь32
— способный к
(eyboylos)
141МЗ (см. также Рассу­
дительность (eyboylia))
Разумный (phronimos) 185М0,
199а24, 204а6—18 (см. так­
же Рассудительный)

Раскаяние, раскаивающийся
(mctameleia, metameloymenos) 110Ь22,23, 150а22,
Ь29,30, 166Ь24
— запоздалое 16Са29
Расплата (to antipeponthos, to
antipeponthenai) 132b21 —
32, 133all,34,b6, 134a23
Расположение, расположен­
ность, благоволение, сни­
сходительность (eynoia)
155)>33, 166Ь25—167а18,
207al5,212al-13, 213al9
Расположение (hexis) — см.
Состояние (hexis)
Расположенный (eynoys) 155
1)32—156a4, 157bl8, 158a7t
167a2—16
Pacii упоенность (akolasia) 107
bo, 109a4,16, 117b27,
I18a24—30,
119a20—33,
147b28, 148Ы2, 149a20,22,
b30, 150al0, 151b31, 186
b30—32, 191 a37
Расиущепиый (akolastos) 103
bl9, 104a24,b6, 108b21,
114a5,12,20,
117b32,35,
118a4—119a33,
121b8,
130a26-30, 145Ы6, 146b
20,
I48a6,13,
149b31,
150a22,bl6,29,
152a4,
154alO,M5, 191b8, 203al —
204 a3
Расслабленность, расслаблеппып (malakia, malakos)
202b33,34 (см. также IIзнежеппость, Изнеженный)
Рассудительность (phronêsis)
96Ь24, 98Ь24, ЮЗаб, 139
Ь16, 140а24—Ь35, 141а5,7,
21,Ь8-31, 142а14,25,30,
ЬЗЗ, 143а7-15,Ь20, 21,
144а7,12,28,Ь2,15-145а5,
146а4, 152а12, 153а21,
178а16—19, 180а22,Ь28
— определение 140Ь20
— есть верное суждение 144Ь28
— есть истинное представле­
ние 142ЬЗЗ
— направлена на поступки
(praktikë)141M6,21,145b3
— противоположна уму 142а25
— виды: управляющая (arkhitektonikê) 141Ь25, хозяй­
ственная (oikonomia), зако814

Решительный — см. Резкий
Ровность (praiotes) 108a6,
125Ь26—33, 126а29 (см.
также Уравновешенность)
Ровный (praios) 103a8,bl9,
108а6, 109Ы7, 125Ь32,34,
126а2,М, 129Ь22 (см. так­
же Уравновешенность)
Родители, предки (goneis)
97Ь9,12, 100а26,30, НОаб,
120М4, 148а31, 158М5,
160а1, 161а21, 164Ь5,
165а16,24 (см. Виновник,
Дружба)
Самодостаточность,
самодовление (aytarkeia, to aytarkes) 97b7,8,14, 134a27,
177а27,Ь21,179аЗ,212Ь24—
213b2
Самодостаточный
(aytarkes)
(см. Блаженный, Велича­
вый, Мудрец, Наука (t),
Царь)
Самонадеянный, надеющиеся
на себя (eyelpis) 115b4,
116а4, 117а9,15,23
Самоуверенность,
дерзапио
(tharros) 190Ь9—19 (см.
также Отвага)
Самоуверенные (idiognömones)
151Ь12,13
Свобода (elcytheria) 131a28
— от страданий, нечувстви­
тельность к страданиям
(alypia, to aiypon) 152M6,
153а28,31, 171Ь8 (см. так­
же Безболезненность)
— речам (parrhësia) 165a29
Свободнорожденный (eleytherios) 128al8,20,26,32,
176Ь20 (см. Удовольствие;
см. также Щедрый)
Свободный
— от страданий, не связанный
со страданием (alypos)
119а29, 120а27, 126Ы4,
173Ы6 (см. Жизнь (bios))
— в речах
(parrhesiastes)
124Ь29
Своекорыстие
(pleonexia)
129 Ь9, 168М9
Своекорыстный
(pleonektes)
129а32,Ы,10,
130а19,26,
167М0
Своенравие, своенравный (ayt-

нодательная (nomothesia),
государственная
(politikê), в принимают реше­
ний (boyleytikë), в судо­
производстве (dikastikè*)
141Ь32,33
— в делах государства (peri
polin) 141Ь25
(см. Начало, Склад души;
см. также Разумность)
Рассудительность, рассудитель­
ный (eyboylia, eyboylos)
199а4—13 (см. также Ра­
зумность в решениях)
Рассудительный
(phronimos)
95b28, 107al, 140а25—Ь8,
141а24—Ь9,
142al— 13t
Ь31, 143а28, Ь12, 28,30,
144а27,36, Ь32, 145bl7f
146а6,8,
152а6_11,Ы5,
153а27,32> 173a3
— определение 140а25 (см.
также Разумный)
Рассуждение (logos) — см. Су­
ждение
Рассуждение (logismos) 201 а24
(см. также Расчет)
Расточительность
(asötia)
186Ь22, 191Ь39 (см. также
Мотовство)
Расточительный (asôtos) 186
1)14,15, 192al (см. также
Мот)
Расчет (logismos) 141 bl4, 142
Ы9,
146аЗЗ,
рассудок
150Ь24
— придерживающийся (ommenetikos töi 1.) 145bll
— отступающий от (ekstatikos
toy 1.) 145M1
— у зверей пет 149Ь35
(см. Выбор, Поступок; см.
также Рассуждение (logi­
smos))
Ребячливый (paidiôdês) 150М6,
18
Резкий, решительный (oxys)
116а9, 126а18, 150Ь25
Резкость (oxytês) 126al7
Результат — см. Дело
Решение (boylê) 112а19—113
а12, 142Ы,16,17,21 (см.
Рассудительность (eyboylia))
815

hadeia) aythadês, 192b30—
33
Себялюб, себялюбец (ho philaytos) 168a30,M5—169аЗ,
12,36 (см. Достойный)
Себялюбие (to phi la y ton) 168 b
14
Середина (to meson) 106a28—
b28, 107a5, 108b28—35,
109a23—b6,26, 121a21,M2,
125M9,27, 127al3, 129a5,
131all—18, 132al4,19,24,
133b33, 159b22, 186b36—
187a4, (mesotës) 186a23—
33,b5-35
— определение ЮбаЗО
— по отношению к нам 106а31,
36
— обладание (mesotes) 104a26,
106Ы2,27,34,36, 107аЗЗ—
Ь27, 108а15—МЗ, 114Ь26,
115а6, ИбаЮ, 117Ь25,
119Ь23, 120Ь27, 127а14,
16, 128Ь5, 129а4, 133Ь32,
138Ь23
(см. Добродетель, Право­
судное, Правосудность)
Склад души, душевный склад,
устои, правственпые устои
(hcxis, hcxeis, ëthikc h., h.
tes psykhës) 104alO,M9f
105b20, 113a31, 114al0,
b2—31, 115al,b21, 120b9,
122a30,bl,
123a32,bl,
125b20,128all,Ml,129a7—
18, 130al4, 137a9, 138
Ь20,33,
139а16,
22,34,
143b28, 144a29, 144b9,13,
20,
145a24,b2, 146al4,
147al2, 148Ы9, 150al5,
151a27, 152a25,26, 153al4,
Ы0—30,157b29,32, 181M0
— добропорядочный 151 a27
— заслуживающий похвалы
103a9
— зверский 145а25
— истинный 140b5,20_
— наилучший (beltiste) 139al6
— доказывающий (apodeiktikê) 139b31
— предполагающий поступки
(praktikë) 140а4,Ь5,20
— предполагающий
творче­
ство (poiëtikë) 140а4—-22

— природный
(physikai)
144b8
— причастпый суждению (me­
ta logoy) 140a4,7,8,10,20,
22,Ь5,20,28
— согласный с рассудитель­
ностью (kata tên phronêsin) 144b25
— сознательно
избираемый
(proairetikë) ЮбЬЗб,
139a22
— срединпый (mese) 108M6,
109b24, 126b5—21, 128al6
— и деятельность 98ЬЗЗ,
103b22,23, 117a20, 152b33,
157b6
(см. Деятельность, Друг;
см. также Состояние)
Скорбь — см. Огорченно
Скромность, скромный (aidös,
ai demon) 193al—10 (см.
также Стыд, Стыдливый)
Скупой, скупец (aneleytheros)
107МЗ, 108Ь22, 121а20,28,
32, 121Ы4—122а13,123а16,
186Ы4, 192аЗ (ср. 121ЬЗЗ)
Скупость (aneloythcria, апеleythoriotês)107M0,119b27,
121all—15,
1211)13—
122а14, 130а19, 18Gb22,23,
191Ь39, 192a8—11
Слава (doxa) 127bl2,16,136b22,
195M5, 201a37, 202ü31,38,
Ь6,30
— дурная — см. Бесславно
(см. также Молва)
Случай, случайность, судьба,
превратности судьбы (tykhё, tykhai) 100а6,9,ЬЗ—20,
101а1,22, 105а23, 112а32,
120М7, 140а18, 153М8,22,
183ЬЗЗ,34,
206Ь34,37,
207а1—19
Смелость (thrasytës) 108b31,
109а1,9, отвага 186Ь7
Смелотрус (thrasydcilos) 115b32
Смельчак (thrasys, thrasyitomenos)
107b3, 108bl9,25, 115b20 —
116а8, 151Ь7, отважный
186М5
Смех, потеха (gelos, ta gelôta)
128а6,35, 150bll
Смешной, посмешище (geloios,
togcloion) 101 bl9, 123b33,
816

Сочинения
— вне нашего, для широкого
круга (exôldikoi logoi, ta
egkyklia) 96a3, 102a27,
140аЗ
— о государстве (politikë pragmateia) 105al2
Спесивый (khaynos) 123b9,10,
25, 125al8,27 (см. также
Кичливый)
Спесь (khaynotës) 107b23,
125аЗЗ (см. также Кичли­
вость)
Способность — см. Умение
Справедливое дело, дела (dikaiopragëma, ta dikaia)
195al2,13, 198b38 (см. так­
же Праводелание,.. право­
судные поступки)
Справедлиное равенство, спра­
ведливость, равенство,
равное, равпая доля (to
ison, ta isa) 106a27, 1081)15
(ср. 30), 130b34, 131a23—
24,b33, 132Ы9, 133a32,
134b2, 136a3, 158b30,
163a29
— определение 131 al 1—18,
132al4,29—30
— пропорциональное (kat'annlogian) 132b33, 133a6,ll
(см. Дружба, Правосуд­
ное, Правосудпость)
Справедливость (to ison) — см.
Справедливое равенство
Справедливость, справедливое,
справедливый нрав (dikaiosynë, dikaion, ta dikaia)
182al4, 183al, 183M6,
184al,10, 185b7, 195al—6,
196b2,3, 200al8
— определение 193a39—195al8
— виды 211a7—10
— и добровольность 195al6
(см. Дружба; см. также
Правосудпость, Правосуд­
ное)
Справедливый (isos) 129a34,
165а12 (см. Правосудии)
Справедливый (dikaios)il8AM4Î,
187а9, 187Ь21, 199а14Д8,
207Ь20,21 (см. также Пра­
восудный)
Срединный, держании«?«« «»ро­
дины, о б л а д а т ь .ередпк-

12Sa4, 159Ы7,
162Ы4,
178M1
Co5c гпенпость—см. Имущество
Совершенство (to ey) 97b27t
lOôalO, 109a29
— нраоствснное (kalokagathia) 124a4, 179Ы0
(см. также Прекрасное)
— понятие (to teleioii) 178M
Совестливость
(syggnômë)
143a22,23
Совесть (gnome) 143al9—23,
1)7,9, 190Ь4
Созерцание, умозрение (thcoria, to theorein) 100M9,
103b26, 122M7, 139b22,
153al,20,22,170a2,174b21,
177b2, 178b5,21—34, (to
noëton) 212al9
— ценно само но себе_1_78Ь31
— предметы
(thcorëmata)
ltfüa26, 175al5
(см. также Умопостигае­
мое)
Сознание, понятие (ennoia)
171а32,
Ы4,
177а15,
179М5
Сознательность, созпательпый
(суяпотозупё, eygnömön)
198Ь34-199аЗ
Соображающий, еообразптсльubiii (synetos, eysynetos)
103а8, 143al,ll,30, 181M1,
197M3-17
Соображение,
сообразитель­
ность (svnosis, eysynesia)
103a5, 142b34—143а10,26,
34,b7, ШЬ26,
181 al8,
197Ы1—17
Сообщество (koinönia) 160al9
— государственное 160a9,21
— образовывать (koinönein)
164M5
(см. Дружба; см.также Вза­
имоотношения, Общность)
Состояние; обладание, расиочоженио, свойство (hcxis)
147all-15,152b34,154al3,
174b32,1841)12—32,185а38,
186а11,16,28,31,190а35,М,
191а39, 194а27, 197а14,
199а7, 208а34,37 (см. также
Склад души)
Состояние (oysia) — см. Иму­
щество
817

ного нрава (mesos) 107b30,
32, 108а5,20,35,М6,24,
123Ы4, 125Ь25, 127а6,23,
30, 128а4, 150а23, 151Ь25
(см. Склад души)
Средпие люди, среднего достат­
ка, умеренные (hoi mesoi)
124Ь20, 136Ь20, 179а5,12
Становление — см. Возникнове­
ние
Стеснительпость (aiskhynê, kataplëxis) 128b20,21, 193al,
стыд 191а6,13
Стеснительный, застенчивый
(kataplëx,
katapcplëgmenos) 108а32, 193а4
Стоимость (axia) 1191)26, 163а2,
30,Ь34, 164а22,Ь4,12 (см.
также Достоинство)
Страдание (lypê, to lyperon)
104Ь4, 105Ь23, 110а32,
113Ь2, 416а1,13Ь32, 117
Ь26, 118Ь29, 119а23,29,
126а22,Ь31,35, 127а18,
140М4, 147Ь23, 148а7,15—
22, 150а14,18,26, 152М,32,
36, 153а32, 154а5,11,19,20,
ЬЗЗ, 170а24,25, 171а34,Ь6,
8, 173а7—10, 175Ь21
— есть зло 153М
— телесное 150а24
— чрезмерное 150Ь7,154а19,28
— доставляющий, принося­
щий, причиняющий с , ра­
вносильный с. (lyperos)
110а21, 116а32, 117Ь4,
120а27,154Ь6,9,24; 157Ы6,
158а24, 171Ь4
(см. Добродетель, Свобо­
да, Свободный, Удоволь­
с т в и е ^ , также Огорчение)
Страдание (to pathos) 132a9,13
(см. также Страсть, Чув­
ство)
Страстное желание, страсть,
вожделение (epithymia)
187Ь37, 188а25, 202а14,
Ь22—28, 203а5,Ы4—18
(см. также Влечение)
Страсть, страсти, переживанию
(to pathos) 101а31,105Ь20—
lOßall,
109b30, 117a9,
125Ь30,35, 126Ь23, 128Ы1,
15, 134а21, 145Ь4,13,27,30,
Ь6,15, 148Ь7,19, 150а31,

Ь21,24, 151а4,Ь9, 157L29,
165а14, 169а6,14, 200а34
— естественные (physika)
135Ь21
— противоестественные и не­
человеческие 136а8
— чуждые рассуждения (aloga) I H M , 1681)20
— и знание 147а15
— покорный (akoloythëtikos)
95а4
— жить страстью, по страсти
(pathei, kata pathos) 95a8,
128Ы7, 156а32, 1791)13,27
(см. также Страдание,
Чувство (pathos))
Страсть (epithymia) — см·
Страстное желаиио
Страх, страшное, опасность
(phobos, ta phobera)
ЮГ) Ь22, 107аЗЗ, 110а4,
115а7,8,24,26,Ь7, 116а11,
31, 117а29, 128М1,12,
135Ь5, 179Ы1, 185Ь27—31,
186а12
Стремление (orexis) 95а 10,
107Ь29, 116а28, 125Ь7,
1381)11, 139а18,24,Ь5,
154МЗ, 1661)33, 1751)30,
187Ь36, 188а27, 189а2,4,
(ephesis) 114L6
— естественное (physikë)
149Ь4
— осмысленное (dianoetikë)
139Ь5
— правильное (orthe) 139a24
— способное принимать реше­
ния (boyleytikë) 113all,
139а23
— к удовольствию (toy hêdcos)
119b7,8
(см. Выбор)
Стремление (horme) — см. По­
рыв
Стыд (aidös) 108а32, 116а28,31,
128М0—29, 179М1 (см.
также Скромность)
Стыдливый (aidëmôn) 108a32,
35, 115а14, 128Ы7 (см.
также Скромность)
Судьба — см. Случай
Судья, вершитель правосудия
(dikastës) 132a7—32
— есть одушевленноо право"
судне 132а22
818

Суждение, рассуждение (logos)
96Ь8, 97а24, 98а7, МО,
102М5, 105ЫЗ, 107а1,
115М9, 117а8Д19Ы1—18,
123Ь22, 125Ь35, 131а13,
138Ь8,22, 139а32, 140ЬЗЗ,
142а26,ЬЗ,12, 143Ы,
ШаЗЗ, Ь29, 30, 145Ы4,
146a26,b25, 147а18,21,
148а29, 149а32,ЬЗ, 150Ь28,
151а1, 29, ЫО, 24, 26, 35,
152аЗ, 13, 165а13, 167Ы9,
168а35, ЫЗ, 175Ь4, 6, 180
п12, 21, 189а4, 1961)38,
198а4^-20, 201 а24, 202а11,
203Ь34, 204а6,11
— верное
(orthos)
ЮЗЬЗЗ,
114Ь29, 115М2, 119а20,
138а10, Ь20, 25, 29, 34,
I'i4b23, 25, 27, 147ЬЗ, 31,
151 al 2,21,22 (см. также
Разумное основание)
— истинное (alètlies) 139a24,
140аЮ,22,Ь5, 151а34
— ложное, нсложное (psoydö,
me pseydë) 140al0, 22,
151a32
— от начал и к началам
95а31
— платоников 96Ь9
— софистическое 146а22
— о прекрасном и правосуд­
ном 95 Ь5
— и начала 151а17
(см. Выбор, Душа, Жизнь
(dzöe), Поступок, При­
рода,
Рассудительность
(plirongsis), Склад Души,
Ярость; см. также Разум,
Учение)
Существование (to einai, dzöe)
1()lal7, 162a6, lG5a23
— наиблажеппейшсе (makariotatê) 170a28
(см. также Бытие, Жизнь

17Па31-178Ь32, 184а11,
207Ы4, 208а37,Ь(5
— определение 98а16—20,
99а24,
Ь26,
102а1— 5,
177а12, 184Ь29—38,
185а9—13,25,37, 204а27,
28, 208аЗб
— как дар богов 99М1
— как добродетель 98Ь30
— как результат обучения
(mathëton), приучения
(ethiston), упражнения (askëton) 99b9
— есть нечто постоянное (тоnimon) 100Ь2
— есть нечто совершенное и
самодостаточное 97Ь20
— есть общее для многих (ро~
lykoinon) 99Ы8
— есть цель 184Ь8, 185а1,2
— сопершенное, иолиое (teleia)
177Ь25, 178Ь7
— и благо 184а19—32, Ь8,
185а1,2,186ЬЗЗ,34, 207Ы6,
17
— и
наслаждение
204 аЗО
(см. Деятельность, Обуче­
ние)
Творчество, делапне (poiesis)
140a2,16,18,b4, (topoiëton)
139ЬЗ, 140а1 (см. Цель)
Терпение, терпеливый (karteria, karterikos) 202b29—32
(см. также Выдержанность,
Выдержанный)
Тнранн (tyrannos) 110а5, 120
1)25, 122а5, 134Ы,8, 160Ь2,
11, 17СМЗ
Товарищ, товарищи (hetaîros)
159Ь32, 160а2,5, 161Ь35,
1641)26-33, 165а16,29 (см.
Дружба)
Труд — см. Дело
Трус, трусливый (deilos)
103М7, 104а21,Ь8, 107Ь4,
108Ы9,25, 115а20,23,Ь34—
Ili3a4,bl6, 138а17, 185b25,
186М8, 190М1ДЗ
Трусость (deilia, to deilainein)
ЮЭаЗ, 119а21,28, 130а18,
31, 149а8, 166М0, 186Ь8,
187а10
Тупой (analgëtos) 115b26 (см.
так;ке Бесчувственный)

(dzöe))

Счастливый, счастливец (eydaimön, eydaimonikos)
99Ь34^101 Ь9, 102b7,
117Ы0, 143Ы9, 153М4—
21,169ЬЗ-170М9,179аЮ32, 208а32
Счастье (eydaimonia) 9 5 a l 8 ^
102а5, 129Ы8, 144а5,
152bö, 153Ы1— 25, 169Ь29,
819

Тупость (analgesia) 1001)32 (см.
также Бесчувствие)
Убыток (т. е. взыскание (dzëmia)) 132al0—19,M8
— терпеть (dzêmioysthai)
132Ы4—20
Уважение — см. Честь
Угодливый, угодник (areskos)
108а18, 126М2, 127а2,
171 al7,18 (см. также Под­
халим (areskos))
Удача, успех, удачные обстоя­
тельства (cytykhia, eytykhëmata) 99b8, 100b23,
124а14,16,20,31,М9,
125а31, 129ЬЗ, 153Ь22,24,
1С9М4, 171а21— 28,М0—
23,199а13, 20Gb30—207Ы9
Удачливый (eytykhoii) 169Ы5,
171а22
Удовольствие, удовольствия,
наслаждение, приятное,
приятность (hêdonë, to hëdy, ta hêdea) 96M8,24,
99a8—28, 104a23,34,b4—
105all,b23, 107b4, 108al3,
b2, 109b8, 113M, 117b25,
28,118al7,b21,27,119al —
24,
126bl3,30,
128b8t
146b23, 147b24, 148a22,
150a9—26,151bl9,152Ы —
154b32, 155b21, 156MG—
23,
172al9—17Ga29,
177a26, 186a34,b2, 188al2,
189b30,31, 190a6, 191 a38,
Ь21, 201a2, 203M0, 204
al9—206a35,
209b38,
210b7—29
— определение153al4, 204b28,
205b25
— есть восстановление приро­
ды 205b6—13 (ср. 152ЫЗ,
153al3)
— есть нечто целое, целостное
(holon ti) 174b9,14
— в собственном смысле слова
(kyriôs) 17Ga28
— безусловно благие (liaplös
agathai) 153a30
— естественные (physei)
154Ь16,20
— наивысшее (to hediston)
178a6
— необходимые (anagkaiai)
150al6, 154al2

— низменные и скотские
118a23—25
— относящиеся к мысли (tes
dianoias) 176a3
— порицаемые, постыдные
(eponeidistai, aiskhrai)
151Ь22, 152Ь22, 173Ь21
— свойственные благоразум­
ным

119а17, 153а35 (ср.

117Ь28)
— сопряженные, не сопряжен­
ные со страданием 153аЗЗ,
154М5, 173а23 (см. Добро­
детель)
— телесные, чувственные (sômatikai) 104b5, 149Ь2б,
151Ь35, 153а32, 154а26г
202аЗЗ,Ь2—37, 205Ь28
— чрезмерные 148а7,19,150Ь7,
154а20,28
— и благо 113а34
— и страдание 154а27,Ь14
— по Евдоксу 101Ь28—31t
172Ь9—173а5
(см. Деятельность, До­
бродетель, Друг, Дружба,
Жизнь (bios), Избыток,
Наука
(практическая),
Стремление (orexis))
Ум (noys) 96а25,Ь29, 97Ь2,
112а21, 139а18,Ь17, 141Ь7,
142а26,27, ср. Ь9, 143Ы —
5, 144Ы2, 150а5, 168Ь35,
1С9а17,18, 176Ы8, 177al3,
21, 178а22, 179а27, 1831)22,
196Ь36,197а20—29,207а2—
13, 208а19
— определенно 141аЗ—7
— есть высшее в нас 177а20
— есть источник действия
150а5
— есть начало и конец, прин­
цип и цель 143Ы0
— как причина 112аЗЗ
— добродетель 178а22
(см. Выбор, Деятельность,
Жизнь (bios), Мудрость,
Рассудительность (phronésis), Человек)
Умение, способность (dynarais)
94alO,2G,b4, 102Ы--5,
103а26, 105Ь20—106а12,
127Ы4, 129а12, 141а28,
Ша28,Ь35,ШЬ29,152a27,
153а25, 170а17, 180Ь32,
820

182аЗЗ-36,Ь24, 183а21 —
36 (см. такжо Возмож­
ность, Π редрасположен-

— самодостаточный 1601)4
— скифов 150bl5
Целевая причина (to hoy heneka) 143b4 (см. Начало)
Цель, цели (te los) 94a4,22,
111Ь26, 1121)12,15,33,
НЗЬЗ, 114Ь4,24, 115Ь22,
117М, 144а32, 145а5,
152Ь2,14,23,153а9,174ЬЗЗ,
182Ь23,30, 184Ь10—13,30,
28, 190а2,4, 211Ь27—32,
(skopos) 106b32, 11УМ6,
138Ь22, 144а26
— добропорядочная 140а29
— правильная (ortlios skopos)
144а8
— прекрасная (to kalon) 110a
23, 12lhl0, 122b6, 123а25
— совершенная
(teleion)
97а28- Ь20
— сознательно избранные
152а14
— добродетели (=благо) 99M7
— поступка 110а13, 140Ь6
— творчества 1401)0
— самостоятельность в выборе
114Ь21
(см. Благо, Выбор, Дей­
ствие (energeia), Доброде­
тель, Паука, Неведение,
Прекрасное, Счастье, Ум)
Цепа (time) 123al5
— назначать (timan) 133Ы5,
164М7, 21
(см. также Воздаяние, На­
града)
Ценимое, ценное, то, что це­
нится, ценность (timioii,
timios, timiotës) 100Ы5,
lOlbll— 102a4,20, 122M0,
141a20,b3, 145a26, 165Ы2,
176b25, 178al (см. Благо,
Созерцание; см. также По­
четных!)
Человек (anthröpos) 141a34,
155а22, 162а17, 187 Ь 4 - 8
— есть начало, источник (агk 11 е) действия, поступков,
вины и ир. 110а1,15,17,
Ь4,16, 111а23, 112Ь28,32,
113М 8,20,32, 134а21,
135М9, 136Ь28, 139Ь7 (ср.
139а31), 161Ь6
— есть общественное сущее »но
97М1, 169М8

IlOCTb)

Умозрение — см. Созерцание
Умопостигаемое, мыслимое (to
noêlon) 1741)34, 183а20,
196Ь25,27, 197а20 (см. так­
же Созерцание)
Упорядоченность, упорядочен­
ный (kosmiotês, k os mi os)
186b27—31
Упражнение (askesis, empeiria)
99М0Л6, 103а16, 170att
(см. Счастье; см. также
Опыт)
Упрямый (iskhyrogriömöh)
1511)5,12,13
Уравнивание, уравнениость,
приравнивание (isolés)
131а21,31, 1321)34, 1331)4,
18, 134М5, 157b36, 158h,
28, 159М, 162Ь2, 168Ь8
Уравновешенность, уравнове­
шенный (praiotës, lo praioH,praios)180a23,t911>23—
38 (см. также Ровность,
Ровным)
Усердно,доб])0110рядочиое усер­
дие (epimeleia, spoyde,
to spoydadzein) 99b2Û,
174аЗ—5, 176Ь32 (см. так­
же Внимание)
Успех — см. Удача
Устои — см. Склад души
Ученио (doxa, melhodos) 94л1,
M l , 96al7, (malhêsis, lo
m an than ei η) 111 a31,
153а23, (logos) 1471)6 (см.
также Обучеиие,Суждепие)
Ученый — см. Знаток
Хвастовство (aladzoncia, to
aladzonikon) 108a2l, 127
al3,b28,29, 186a24,2f>
Хпастун (aladzön) 108a22,
115Ь29,127a21—32, 193a23
Хотение, ноля (boylésis)
187bl6,37, 188a27,31,
189a5,12 (см. Выбор; см.
также Желание)
Царь ibasileys) 113а8, 150М4,
159al, Iü0h3—7f 161 all —
19, 180а20
— добродетельный Ша14
— нлохон (=тиранн) lüObll
821

— есть ум
178а2,7
(ср·
169а2)
— главная, самая лучшая
часть (to kyrion, to kyriötaton) 168b30, 178аЗ, наи­
высшее в самом себе (to
kratiston) 177b34, 178a5
— назначение, дело (ergon)
97b25—98al5, 106a23t
144a6
(см. Добродетель)
Честолюбивый, честолюбец
(philotimos) 107b29—
108al, 125b9—15, 210M6
Честолюбие (philotiraia) 107b31
117b29, 125b22,23, 159al3,
205b31, 210M3
Честь, почет, почести, лочтслие, уважение (time, timai)
95а23, Ь23,27, 9(>Ь18,23,
97Ь2, 100а20, 107Ь22,
115а31, 116а19,28, 1171)4,
423Ь20, 124а5-26, 125а35,
Ъ7—22, 127Ы2, 1301)2,31,
134Ь7, 145Ь20, 147Ь30,34,
148а26,30, 159а18, 160а24,
165а24,27, 168Ы6, 169а20,
29, 177ЫЗ
— оказывать (timan) 113b25,
161а22
— принимать, быть в чести
(timasthai) 124а18, 125а34,
159а18,27, 163b6,10
(см. также Воздаяние, На­
града, Ценимое)
Чрезмерность — см. Избыток
Чувственное, чувственно вос­
принимаемое, предмет чув­
ственного восприятия, чув­
ственная вещь и np.(aistheton, aistheta, aisthëtë)
409Ь22, 147Ы0, 152ЫЗ,
153al3,174Ы4—34,183a27,
196b25—33
Чувство, ощущение, способ­
ность 4yBCTBOBaTb(aisthësis)
103a29, 109b23,
113al,
118al9, 126b4, 139al8,
142a27, 143b5,
147a26,
d49al0,35,
161b26,
170al6,bl0,171b32,172a36,
174M4—25,
175a27,
189b32, 196b20
— общее всем (koin<0 H8bl
(см, Жизнь (dzoe))

Чувство, движения чувств, со­
стояние чувств (pathos,
pathê) 186all,36,190b8,36,
181a22,b38, 192al, 206al9
— средипные
состояния
186a30, 33, 187a2,3, 190b7
- - π разум 200b2—4, 203b2f>,
206a37—Ь29, 208al9—21,
29, 211a35
— и огорчения и удовольствия
186аЗЗ,34
(см. Добродетель)
Чувство собственного достоин­
ства (semnotës) 192Ь30
Чувствующее (to aisthanomcnon) 170а31, 174b30
Чужой, посторонний (otheinos)
126Ь27, 160а6, 162a8,32f
165b34, 1G9M2,21
Широта
(megaloprepeia)
192а37Ы7, (to elcythcrion)
158а21 (см. также Велико­
лепие)
Шут (bômolokhos)
108а25,
128а4,35
Ш утовстио ( bôm olokhi а) 108а241
193all,12
Щедрость (eleythcriotes) 103аву
107а6,Ь9,21,
108Ь32?
119Ь22—120Ь27, 122а13—
20,МЗ, 125ЬЗ, 186Ь20-22,
191ЬЗЗ-192а20
Щедрый (cleytherios) 99al9,
107М8, 108Ь22, 115а20,
119Ь23, 120а8—121а4,22,
ЬЗ, 122а28,Ь10,11 (см. так­
же Благородный, Возвы­
шенный)
Этика, этическое (ta ëthika,
ëthikë, ëthos) 181a24—Ь28
(см. такжо Нрав)
Яростный, порывистый (thymödes, thymoeidës) 116b26,
149M4
Ярость, яростный порыв, по­
рыв, порыв ярости (thymos)
105а8,
111а25—bl8f
116Ь23—117а4,
126a21t
135Ь21,
26,
147а15,
149аЗ,25—Ь25,
187Ь37,
188а24
— и суждение 149а26,М
(см. Влечепие,
Невоз­
держный;
см.
также
Гнев)
822

ПОЛИТИКА
— гимнастическое 338Ь4—
339а10
— музыкальное 339а11 —
342Ь34
— профессиональное 341 МО
Всадничество (hippas) 274a21
Выбор должностных лиц (агкhairesia)281b33, 282а13,
298Ь20, 317а5—8
Выборы, порядок (способ) из­
брания (hairësis) 266al4,
26,271а9, 272а31, 282а7,26,
298а6, 306а18, 309а40—ЬЗ,
318Ь23
Гелиея (hêliaia) 301Ь23
Геронты, герусия (gerontes, geroysia) 270Ь24, 271а4, 272Ь37
— в Карфагене 272Ь38
— и Лакедемоио
265Ь38,
270Ь36-271а15, 275М0,
294Ь31
— в Элидо 306а17—19
— на Крите 272а7,34
Гнеромнемоны (hieronmëmônes) 321Ь39
Гиеропеи (hicropoioi) 322b24
Гимнасиархия (gymnasiarkhia)
323al
Гимнастика (gymnastike)
268b35, 279al, 337b24—27,
338al9,b6,39, 339a23
Гинекопом, гинекономия (gynaikonomos, gynaikonomia)
ЗООаб, 322Ь39, 323а4
Гиппархия (hipparkhia) 322b3
Глашатай (keryx)_299al9
Господин (despotes) 252all,
255М1,29,31, 277Ь7
— власть 253Ы8Д9, 255М6,
278Ь32,37, 325а28
— и раб 252а34, 253b6, 254а11,
12, 277а8, 278Ь30—37
Государство (polis) 252b30,
253аЗ,19, 276а23,Ь13—15,
284ЫЗ-20, 296M7
— определение 252а5,Ь28,
274Ь34, 279а21, 328а36,М6
— существует ради достиже­
ния благой жизни 252Ь27 —
30
— наилучшее 277а2, 278а8,39,
323Ь30

Агорапом, агорапомия (agoranomos, agoranomia)264a31,
299Ы7, 322а14, 331b9
Агроном (agronomos) 321ЬЗО,
331Ы5
Акрополь (akropolis) 330M9
Аподект (apodektës) 321ЬЗЗ
Аристократия, аристократиче­
ский строй (aristokratia)
270М6,27, 279а35,Ь5,
2SGb4—6, 287а6, 289а27—
34,ЬЗ, 292а2,16, 293а39,
Ы5.24,
36,40, 294а9—
28, 295а31—34, 298Ь7,
299Ь22—25, 306Ь22—
307Ы9, 307а12, 308аЗ,Ь39,
312Ь6, 317а2
— пиды 293Ы—21
Астшюм, астиномия (astynomos, astynomia) 321Ь23,
322а13, 331 МО
Бесчестье, лишение граждан­
ских прап (atimia) 302аЗЗ,
336а1,Ы1
Благородство происхождения
(eygeneia) 282Ь37, 283а39—
43, 290ЫЗ, 291Ь28, 294а1,
296М8, 301Ь40, 302а1
Бог, боги, божество (theos)
252Ь24—27, 253a29,323b23t
325b28, 331M8, 332Ы7,
336М9, 339Ь7
Богатство (ploytos) 256b26—37,
257Ь7,8, 267Ы1, 269Ь24,
273а38, 281 а7, 283а2,6,Ь15,
32, 284a20,b27, 286М6,
289Ь34, 291Ь28, 294а11,
295М4
Богатые (ploysioi) 317b39
Варвары (barbaroi) 252b5—9,
255а29,34, 263а8, 285а17,
20, 295а11,313Ы0, 329а26,
330а29, 336а15
Война (polemos) 272b20, 298а4,
21,26,Ь6, ЗОЗаЮ, 304а12,
306а20,21,Ь38, 307 а4,
ЗЗЗаЗО—334а15
Воспитание, обучение (paideîa)
264а30,32,38,Ь38, 265а7,
266b33, 277a20, 283а25,
288М, 313М, 316а9, 324Ь9,
332Ь8—342Ь34
823

— величина 276а32, 326а5—
Ь25
— возникновение 252а26—ЬЗО,
278М5—30, 280Ь39
— части 253М, 261 а23, 277а5,
290а1, 295Ь2, 296М6,
326а20—35,
327 Ь9,
329а21—39
Государственная повинность,
литургия (leitoyrgia)
272а20, 291а38, 305а5,
320Ь4, 321аЗЗ
Государственное управление
(politeyma) 279a26,283Ь22,
31,293а16,24, 297Ы,308а7,
13, 321а27
Государственное
устройство,
строй, государственные
устройства (politcia)
293Ь31 — 294Ь41, 296Ь34 —
38, 297а7—Ь28, 301а19—
316Ь27
— определение 274L38, 278Ь8,
290а7
— наиболее общее и наиболее
приемлемое после наилуч­
шего 289Ы4, 295аЗЗ
— наилучшее 260Ь23, 266а2,
267Ь29, 284а1, Ь25, 286а15,
288аЗЗ,ЬЗ,22,25, 288Ь34,
289а31,40,Ы5, 290а25,28,
293Ь25, 296Ь2,7, 297ЬЗЗ,
316аЗ,13,28, 323а14342Ь34,
324а17—23,
325а15,Ь37, 328Ь34, 332а4,
334а13
— относительно наилучший
при соответствующих об­
стоятельствах 288Ь26,38
— подходящее, предпочтите. • ьиое, выгодное 288Ь24,
289Ы7, 296M4_297att
— правильные, отклоняющие­
ся и ошибочные 275 Ы,
279а17—МО, 282Ы1—13,
283а29,284Ь4—23,287Ь40—
288Ь4,
289а26—Ь2(>,
293Ь22—27
— средний 296а37
— виды 275а38,278а15,278Ь6—
280а6, 289Ь27— 295а24
— сохранение
307Ь26
—
ЗЮаЗб
— уничтожение
304Ы7 —
307Ь25

—характер 337а15
— и государственное управле­
ние 278М1, 279а25
— и законы 265а1,274М5—23,
289а13, 324Ь4_
Гражданин (polîtes) 274b41 —
276а8, 277ЬЗЗ, 278а6
— в условном смысле 278а5,34
Демагог (demagogos) 274а10,
292а7, 305а7-11,Ь24,
308а17, 23, ЗЮаЗ, 313Ь40,
315Ь27, 319Ы1, 320а4,30
Демагогия (demagogia) 305Ь23,
310Ь31
Демократия (demokratia)
265b27,36, 2G6a3, 270bl6 t
275а4, 276al0, 278a28,bl2 t
279Ь6, 284а35, 286Ы7—22,
287а5, 289а28—Ml,18,21,
290а30—Ь20, 291Ы 2,
293а35,38,Ы8,33,34,
294а26,ЫЗ—20, 296аЗ—
15,Ь28, 296Ь24-31,
297а36,Ь25,
298Ы4,
299Ь22—20,
301Ь8—15,
302а9,Ь28, 303а2,10—13,
304а24 -29,304 Ь20-305а36,
306М7— 21, 307а8, 39,
308а21,Ь9,22,39, 309а14-7,
309Ы8—310а26,
311 а8,
313Ь37, 315Ь40, 316а22—
32, 317а10—320М7, 321а1
— крайняя 312Ь5,36, 313ЬЗЗ,
320а17,Ь31
— прародительская 273Ь38,
305а29
— виды 289а8-24,ЫЗ,291М5292а38, 292М1—293а10,
293аЗЗ, 296Ь26-34,298а31,
316Ь36, 318Ь6—319Ь32
— отличительные принципы
280а7—284аЗ
Деторождение (teknopoiia)
265а40,Ь7, 270а40, 335а12,
31-39,Ь7
Династия, династическое прав­
ление, династический строй,
династическая власть (dynastcia) 272Ы0, 292Ы0,
293а31, 302Ы8, 303а13,
306a24, 307Ы8, 308а18,Ь8
ДОСУГ, свободное время (skholë)
*273Ь7, 313Ь25, 329а1,
333а31,334а15—21,337Ь34>
338а10—21
824

Душа (psykhê)260all,334bt8—
19
Жрец, жрецы (hiereys) 299al7,
322bl9,27, 331b4_
Жречество (hierösyne, hierateia) 322b24, 328M3
Закон, законы (ηomos) 253а32,
269а9, 270Ь30, 274М5—18,
282М2, 286а9-12, 287а32,
Ь4, 292а24—37
— неписаные и писаные 319Ь40
Законодательство (nomothesia)
263М5, 267М4, 274а20,
282М—10, 284а12, 297а35,
298а21, 333а38, 334а4
Здоровье (hygioia) 320b34,
330а38, 335Ь6,37, 336а14,
338а20
Зовгиты (dzeygitai) 274a20
Земледелие (georgia) 258М8,
259al, 318М1, 319a21t
320M
Зомлодольцы, землепашцы (goörgos) 262a40,b26, 264al5—
b34, 267b32—36, 268al7,
280b20, 290b40, 291 al3—
Ы8, 296b28, 328b20-41,
329a26—35,M5,
331a34
Знатные, зпать (gnôrimoi)
274al8, 289b32, 2911)18,28,
293b39, 296b31, 298b21 —
25, 303a4—9, 304a25,30,
1)27—37, 305a4,M3,17f
307a30—37, 308a31,
309a3—9, 310ЫЗ-16,
313Ы8, 315b4, 318b35,
319ЫЗ-15, 320al4,19,b7,
321a39
Игра (paidia) 330a28—33,
3371)30—40, 339al6—32
Илоты (heilôtes) 264a36,269a38,
271b41, 272M9
Искусство приобретения, при­
обретение (ktêtikë) 253b23,
256b26—39
Космы
(kosmoi)
272а4—
12,а27-Ы5
Лад, топальность (harmonia)
276Ь8,19, 290а20—22,
340Ы—5, 341Ы9,20,32—
36, 342а1,3,28—34,Ь2—33
Лохагия (lokhagia) 322bi
Междоусобицы, распри, раз­
доры (diastaseis, staseis)

206а38, 271a39f 296a8,
300Ь37, 301Ь5, 302all,b2 f
303М5—17, 304Ь4— 7,
305Ь1, 306а32,Ь22, 307Ь25,
308а31,Ь31,319М7, 321а19
Мелодия, песни, песнопения
(melos) 339Ь4, 340а10,
341Ь34, 342а9—28,Ь6
Метек, метеки (metoikos)
275а7,12,Ь37, 277Ь39,
326а20,Ь21
Монархия, монархический
строй (monarkhia) 265Ь36,
37, 279аЗЗ,Ь6, 285а17,30,
292а18,Ь8, 293а17,31—38,
294а19, 299Ь22, 302М7,
315Ь40, 316а24
— деспотическая 279М6
— тиранническая 298аЗЗ
— царская 285Ь4
— сохранение
313а18 —»
315Ы0
— уничтожение 310а39—
313а17
Мопополия (monopolia) 259а21,
22
Море (thalatta) 258а24,271 Ь34—
37, 327а11—Ы7, 330а35,
331ЬЗ
Музыка (moysikë) 337b27,
338а14—37, 339а11,20,Ы2,
20,40, 340а4,14,М2, 341а5,
15,Ь16, 342а28
Нажива (khrëmatismos) 258а5,
Ь8
— искусство, наука (khrëmatistikë), 253Ы4, 256al —
259а36
Народиоо собрание, народные
собрания (ekklesia) 272al0,
275Ь7, 282а28,29, 285а11,
292Ь29, 293а9, 297а15,17,
298Ь19,317Ь28—37,318а40,
319а37, 320а23
Иомофилак, страж закона, номофилакия (nomophylax,
nomophylakia) 287a21,
298а29, 322Ь39, 323а7,8
Обмен (allagë) 256а41, 257а13,
19,25, 280а35,Ь23
Олигархия (oligarkhia) 265b26—
38, 266а7, 273а6, 275а4,
276а9, 278а22,ЫЗ, 279Ь4—
280а6, 284а35, 289а29,37,

—
—
—
—

Ь2, 290а16,32,Ь19, 293а36,
38,b21,33,294atl,26,bl4,
296а13,Ь31-34, 301Ь8,
302а8, 304а18,Ь39, 308Ы0,
310b22, 311a9t 315М1,
316а22, 317all t 18,b39,
318Ы8, 328ЬЗЗ, 337а17
в чистом виде 296а2, 312Ь35
династическая 292М0,
298а32, 320Ь31
виды 289а9, 292а39—ЫО,
293а12—34,ЬЗЗ, 320Ь21
возникновение
301Ь26—

253а9, 332а40, 333а23,
334Ь6, 337а2
Притан, нритаиия (prytanis,
prytaneia)
305al7,18,
322b29
Пробул, пробулы (proboylos)
298Ь29, 299Ь31, 322Ы6,
323а7,9
Проценты, рост (tokos, tokismos) 258b5,25
Раб, рабы (doylos) 252a34,
253Ь23—255Ь25, 255Ь30,
39, 258Ь5,25, 259Ь22,
260а40,ЬЗ—7, 275а8,Ь37,
280а32—34, 283а18—19,
291а10, 317МЗ, 330а31 —

302а2

— сохранение 306а9, .308а4,
Ь34, 309а20, 309М8—
310а12, 321аЗ
— уничтожение 302Ь26,
303а18, 306М6—307Ь25,
308Ь6, 309Ь21, 310а22,
316а34—Ь27
— установление 289Ь22,
294а38,Ы2, 298Ь17,26,
299Ь25, 309а20, 320Ы8—
321ЬЗ
Остракизм (ostrakismos)284 a J 7,
36,М7, 288а25, 302Ы8
Отдых (anapaysis) 337b38,39,
338а1, 339Ы5, 341Ь41,
342а22
Очищение, очистительное дей­
ствие (katharsis) 341 а23,
Ь38—342а15
Педономия (paidonomia)
322Ь39, 323а4, 335Ь4
Пенесты (penesteia) 2G4a35,
269а37
Пентакосиомедимиы (pentaKosiomedimnoi) 274al9
Периеки (perioikoi) 269b3,
327Ы1, 329а26, 330а29
— у аргосцев 303а8
— у критян 271Ь30, 272а1,18
Племя, племена (ethnos)
327Ь23, 338М7—22
Поденщики, феты (thetes)
274a21t 278al3,18,22,
291аб, 317а25, 319а28,
321аб, 329а36, 337Ь21,
341Ы4
Полемарх (polemarkhos) 322a39
Политофилаки, охранители
порядка (politophylax)
268а22
Природа (physis) 252b32,

33, 334а20

— но закону 253Ь21, 255а4—
М5
— виды 277а37
— вольное существование
313Ь35, 319Ь28
— добродетель 259Ь21 — 260Ь7
— освобождение 315а37
— и варвары 252Ь5—9, 255а29,
285а20, 327Ь23—30,
329a2G, 330_а25-33
Равенство (isotes) 280al9,
302а7
Ремесленник, ремеслоптшки
(tekhnilës) 260а38,41,
264а27,М5,23,34, 267М5,
32, 268а17, 277Ы, 278а25,
291Ь4, 319а28, 321а6,26,
329а36, 341M7
Ритм, ритмы (rythmos) 340al9,
Ь8, 341al,Î4,bl9—24
Рынок городской, площадь го­
родская (agora) 278a26,
299М6, 30Gb2, 331Ы,10,11
Самодержец, царь (aytokratör)
285а8, 295а12
Свобода (elcytheria) 280a5,24,
283а6, 291Ь34, 294а11,20,
296Ы8, ЗЮаЗО, 316Ь24,
317а40, 318а10, ЗЗОаЗЗ
Семья,семьи, дом (oikia)252al3,
М7,20, 253b23, 260M3,
261а20,М1, 263Ь32,
280Ь34, 289Ь28
— образование 252а17—Ы2
— организации 253М— 260Ь20
— части 252М0,253Ь6,260Ь14,
269 M 5
Симбулы (s y m bo y loi) 307 Ы 4
826

Сисситии (syssitia) 264а8,
265а8,9,Ь41, 266а35,
271а26,33, 272а11—26,Ь34,
274Ы1, 294Ь27, 313а41,
329Ь5,16,17, 330аЗ,13,
331а19—25, 331Ь5,16,
336М0
Совет (boulé) 272a8, 282а34—
39, 299Ь32-39, 317Ь31,37
322Ы7, 323а8,9
Состязания (agones)
— гимнические 284а13
— диоеисовские 323а1
— музыкальные 341а12,13
— профессиональные 341 al О
Союз военный (symmakhia)
261а24—26, 280а40,Ь23,
298а26
Справедливость (dikaiosynë)
253а37, 277Ы7, 283а39,
309а36
Страж, охранитель, охрана
(phylax) 262Ы, 264а18,Ы6,
22,39, 286Ь39,40, 314Ы7,
321Ь27, 327Ь39
Стратег, стратегия (strategos,
stratëgia) 268а22, 273а37,
285а7,15,Ь27, 286а2, 287а5,
300Ы1, 322а39, 326М0
Суд (dikastërion) 268al, 273L41,
274аЗ—8, 282а35—39,
300МЗ—301а15, 305Ь34,
317Ь36,37, 318а40, 322а9,
Ь34
Судья, судьи (dikastës) 268b6,
10, 274аЗ, 275а26,30,Ы5,
285Ь22, 287Ы6, 300Ь25
Счастье, благополучие, блажен­
ство (eydaimonia)
264Ы6, 269Ы4, 323Ь26,
324а5,325а22,328а37-Ь36,
331Ь39,332аЗ,7,25,338а2—
5, 339Ь38
Таксиархия (taxiarkhia) 322b3
Тнраппия (tyrannis) 265b40,
266а2, 27639,16, 279Ь5—
16, 284а26, 289а28,38,Ь2,
292а18,Ь8, 295а1—24,
296а2,4, 302Ь32, 305аЗ,
Ь41, 308а21,22, 310Ь2—
311а22, 314Ь27, 315Ы2—
39, 316а22,Ы8
— выборная 285а32,Ь26
— возникновение 286Ы6

— сохранение 313а34—Ь32
— уничтожение 312а39—Ь38
Торговля (kapëleia) 291 аб
Триерархия (trierarkhia) 322b4
Филарх, филархия (phylarkhos,
phylarkhia) 301Ь22, 322Ь5
Фи лет (phyletës) 262al3
Флейта (aylos) 282b32, 283al,
341al8,21,25,b4,7, 341a25f
Ь7, 342bl,5
Фратор (phrator) 262al2
Царская власть (basileia)
265b37, 271M9,40, 270b5f
272a8, 284b35—288a29,
289a27,30, 295a4—10,
301b28, 310b2—311a8,
314a33
— в собственном смысле 295а5
— возникновение 252Ь19—27,
285Ь6-19, 310b7
— сохранение 313а18—33
— уничтожение 312b38—
313al7
Царь, цари (basileys) 284b33t
285a26,M5—23, 286M1,34,
287al—10, 310M0—18,40,
322b29
— карфагенян 272Ь37,38,
273a7,30
— лакедемонян 270a35,bl5,23,
271al8—26,39, 272b37,38t
285a7—17
— македонян
и
молоссов
310b39
— мидян 339а34
— персов 284а41— ЬЗ, 339а34
Ценз имущественный (tiraema)
266а13, 278а23, 282а30,39,
291Ь39,292а39,Ы ,30,294ЬЗ,
297а20,Ь2, 298а37,39,
303а23, 305аЗО,Ь32, 306Ь8,
13, 307а28, 308а35,ЬЗ,
317Ь22, 318а12,37,Ь31,
320Ь23—27, 321а28
Честолюбие (philotimia)267b24t
271а18,312а21 — 24, 318b22
Энтузиазм (enthoysiasmos)
340all, 342a7
Эсимпет, эсимнетия (aisymnetês)285a31,286b38, 295al4
Эфоры, эфория (ephoros, ephoreia) 265b39,40, 270b7—31,
271a6, 272a5, 275M0,
294b31, 301b21, 313a27

ПОЭТИКА
Буква (stoikheion) 458а8—17
Вероятность и необходимость
в поэзии (eikos kai anagkaion) 451al4, a36—ЫО,
Ь32, 452a20, 454a35—37,
456a23, 460a26
Виды поэзии (eide) 447a8
Виды трагедии (cidë) 455b33—
456a6, 459b7
Высказывание (logos) 457a23—
30
Глагол (rlieme) 457al4—17
Дифирамб
(dithyranibos)
447al3,b25, 448al0
Добродетель (aretè) 448a3
Драма (drama) 448а28, 456а14
Завязка, узел (desis) и развяз­
ка (lysis) 455b24—32,
456а7—9
Имя (onoma) 457аЮ—13, а31 —
458а17
Комедия (komoidia) 447al5,
Ь25, 448а17,а30, 449а1-5,
а9,а32—Ь8,Ь21, 451М1,
453а30
Метры стихотворные (metra)
447а28,М5—25, 448Ь21,
449а25,Ы0, 451Ь28,
459а17,Ь18,Ь31— 4G0a4,
462а15
Мимы (mimoi) 447M0
Мысль в драме (dianoia) 449b38,
450а10, Ь4—11, 456аЗЗ—
Ь7, 459М0
Напев (melos) 447b25, 449Ь28—
29
Общее и единичное (ta katholoy, ta kath'hekaston)
451Ь5—10, 455M—2
Очищение (katharsis) 449b27
Ошибка в поэзии 460М5—31
Ошибка трагическая (hamarЫа) 453аЮ,а16
Перелом (peripeteia) 450а34,
451а15,452а16,а22,456а20,
459bl0
Переносное слово (metaphora)
457Ь6—32,458а22—32,bl 8,
459а5—9
Подражание (mimesis) 447а13—
448а28, 448Ь2—8,20,30,
449Ь25,ЬЗО, 450а1Г),Ь23,
451а31, 452al, 453МЗ,

454Ь8, 461Ь27, 462а18—M
Политика (politika)
Речь (lexis) 449Ь26,Ь30, 450Ь6,
450аЮ,Ы2, 456а1—Ь23,
458а18—23,
459Ы0,
460Ь2—5
Ритм (rbythmos) 447a23— 27,
Ь25, 448Ь21, 449Ь28
Риторика (rhetorike) 450b6,
456а35
Связка (syndesmos) 456b38—
457а6
Сатировская драма (satyrika)
449а20—23
Сказание (mythos) 447a8,
449а19,Ь5,8, 450аЗ—38,
ЬЗЗ, 451а5,16—33,Ь24—27,
33—35, 452а12—18,
453а12,18,ЬЗ,22, 454а11-^
15.38, 456а8,13, 459а18,
460а30—34, 462Ь5—И
Склад событий в драме (synthe­
sis tön pragmatön) 450al5,
32,b21, 453b2, 454al3
Слог (syllabe) 456b34—38
Смешное (geloion) 449a34
Сострадание и страх (heleos
kai phobos) 449b27, 452a2,
b35, 453a5,bl3, 456bl
Страсть, страдание в трагедии
(pathos) 452Ь9_10,4531)1820.39, 459bl0
Трагедия (tragoidia) 447al3,
Ь25,448а17,30—35,449al —
3,b9— 459al6, b2,8,21 —
23,30, 461b6—462Ы8
Узнавание (anagnorisis) 450a34,
452al6,29—b8, 453b35,
454аЗ,Ы9-455а21, 459Ы0,
15
Убедительность 451 bl6, 460M1
Характеры в драме (êthë)
449b37—450a5,19, 21—28,
35— 38,b8,
454al6—M8,
460al0
Хор (khoros), хоровые части
(khorika)
449al8,bl,
452M8—24, 456a25
Части поэтического произведе­
ния (mere) 447a8, 452M4—
28, 456al4
Человеколюбие в поэзии (phi828

lanthröpia) 452b38, 456a21
Член (arthron) 457a6—9
Эпизоды, эписодни, вставоч­
ные части (epeisodia)
449a28, 451ЬЗЗ, 452b20,
455b2, 456a32

Эпопея, эпос (epos) 447al3«
449b9-20, 459b7 —400Ь5,
4ttlb2—462Ы8
Ямбический стих, ямбографпя
(iambos) 48Ь30, 449а21 —
27,Ь8, 451Ь14, 459а11,Ь37

СОДЕРЖАНИЕ
Φ. X. Ксссиди. Этические сочинения Аристотеля · , . .
A. IL Доватур. «Политика» Аристотеля

. . . • • . . .

НИКОМЛХОВЛ ЭТИКА. Пер. IL D. Брагинской

8
38
53

БОЛЬШАЯ ЭТИКА. Пер. Т. А. Миллер

295

ПОЛИТИКА. Пер. С. А. Жсбелева

375

ПОЭТИКА. Пер. М. Л. Гаспарова

045

ПРИМЕЧАНИЯ

081

УКАЗАТЕЛЬ ИМЕН

789

ПРЕДМЕТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ

, , . ,

793

А 81

Аристотель
Сочинения: В 4-х т. Т. 4 / Пер. с древнегреч.;
Общ. ред. А. И. Доватура. — М.: Мысль, 1983. —
830 с. — (Филос. наследие. Т, 90). —В надзаг.:
АН СССР. Ин-т философии.
В пер.: 3 р. 50 к.
Четвертый том Сочинений древнегреческого философа
Аристотеля содержит политические и этические произведения
мыслителя. В него входят: «Политика», «Никомахова этика»,
«Большая этика», «Поэтика».
Для всех интересующихся историей философии.

0302010000-041
004(01)83

ББК 87 3
ΙΦ

Аристотель
СОЧИНЕНИЯ В ЧЕТЫРЕХ ТОМАХ
Том 4

Заведующая редакцией Л. В. Литвинова
Редакторы В. П. Гайдамака» А. В. Матешук, В. Г. Сукач
Младшие редакторы С. О. Крыштанооская, К. К. Цатурова
Оформление серии художника В. В. Максипа
Художественный редактор С. М. Полесицкал
Технический редактор О. А. Барабанооа
Корректор T. М. Шпалеипо
ИБ M 1930
Сдано в набор 19.01.83. Подписано в печать 04.11.83. Формат 84Х108'/324
Бумага типографская № 1. Обыкновенная гарнитура. Высокая печать.
Усл. псч. л. 43,С8. Учетно-изд. л. 48,14. Усл. кр.-отт. 45,36. Ти­
раж 80 000 экз. Заказ JSS 760. Цена 3 р. 50 к.
Издательстьо «Мысль». 117071. Москва, В-71, Ленинский проспект, 15
Ордена Октябрьской Революции, ордена Трудового Красного Зна·
мен» Ленинградское пропзподственно-техпичеекое объединение «Пе­
чатный Диор» имени А. М. Горького Союзнолнграфнрома при Го­
сударственном комитете СССР по делам издательств, полиграфии и
книжной торговли, 197130, Ленинград, П-136, Чкаловскнй пр., 15.


                

Аристотель.
Сочинения: в 4-х т. Т.4/пер. с древнегреч.;
Общ.ред. А.И. Доватура.- М.: Мысль,1984.- 830
с. – (Филос. наследие Т. 90). – В надзаг.:
АН СССР. Ин-т философии ( «Поэтика» стр.
655-661).

…Из
сказанного ясно и то, что задача поэта
— гово­рить не о том, что было, а о том,
что могло бы быть, бу­дучи
возможно в силу вероятности или
необходимости. Ибо
историк и поэт различаются не тем, что
один пишет стихами,
а другой прозою (ведь и Геродота можно
пере­ложить в стихи, но сочинение его
все равно останется историей,
в стихах ли, в прозе ли),— нет, различаются
они
тем, что один говорит о том, что было, а
другой — о
том, что могло бы быть. Поэтому поэзия
философичнее и
серьезнее истории, ибо поэзия больше
говорит об об­щем,
история — о единичном. Общее есть то, что
по не­обходимости
или вероятности такому-то [характеру]
подобает
говорить или делать то-то; это и стремится
[по­казать]
поэзия, давая [героям вымышленные] имена.
А
единичное — это, например, что сделал
или претерпел Алкивиад.

Что
в комедии это так, уже не вызывает
сомнений: [здесь
поэты], составив сказание по [законам]
вероят­ности,
дают [действующим лицам] произвольные
име­на,
а не пишут, как ямбографы, [карикатуры]
на отдель­ных
лиц²⁰.
В трагедиях же придерживаются имен,
дей­ствительно бывших, ибо убедительно
бывает [только] возможное,
а мы сомневаемся в возможности того,
чего не было, и воочию видим возможность
того, что было: ведь будь оно невозможно,
его бы и не было. Да и в некоторых трагедиях
бывает одно – два имени известных, а
прочие вымышлены; а в иных [даже] ни
одного [известного],
как, например, в «Цветке» Агафона²¹,
где одинаково
вымышлены и
события
и имена, а все же он имеет
успех. Следовательно, не нужно во что
бы
то
ни стало
гнаться за традиционными сказаниями,
вокруг которых
строятся трагедии. Да и смешно за этим
гнать­ся,
потому что [даже] известное известно
лишь немно­гим,
а успех имеет одинаковый
у
всех.

Итак,
отсюда ясно, что сочинитель должен быть
со­чинителем
не столько стихов, сколько сказаний:
ведь сочинитель он постольку, поскольку
подражает, а под­ражает
он действиям. Впрочем, даже если ему
придет­ся
сочинять [действительно] случившееся,
он все же
останется сочинителем, ведь ничто не
мешает тому,
чтобы иные из случившихся событий были
та­ковы,
каковы они могли бы случиться по
вероятности и
возможности; в этом отношении он и будет
их сочи­нителем.

Из
простых сказаний и действий самые слабые
— эпизодические.
Эпизодическим сказанием я называю
такое,
в котором эпизоды следуют друг за другом
без вероятия
и без необходимости. Такие сказания
склады­ваются
у дурных поэтов по собственной их вине,
а у хороших — ради актеров: давая им
случай к соревно­ванию
и растягивая сказание сверх его
возможностей, они
часто бывают вынуждены искажать
последователь­ность
[событий].

А
так как [трагедия] есть подражание
действию
не
только
законченному, но и [внушающему] сострадание
и
страх,
а это чаще всего бывает, когда что-то
одно не­ожиданно
оказывается следствием другого (в самом
деле,
здесь будет больше удивительного, чем
[если что случится] нечаянно
и
само собой, ведь и среди нечаян­ных
событий удивительнейшими кажутся те,
которые случились
как бы нарочно: как, например, в Аргосе
статуя
Мития упала и убила виновника смерти
этого самого
Мития, когда тот смотрел на нее; такие
собы­тия
кажутся не случайными), то и наилучшими
сказа­ниями
необходимо будут именно такие.

Сказания
бывают или простые, или сплетенные, ибо
и действия, подражания которым они
представ­ляют,
бывают именно таковы. Простым действием
я называю
такое действие, непрерывное и единое
(как сказано
выше), при котором перемена [судьбы]
происходит
без перелома и узнавания; а в сплетенном
переме­на
происходит с узнаванием, с переломом
или и с тем и
с другим. Все это должно возникать из
самого склада сказания
так, чтобы оно следовало из прежних
собы­тий или
по
необходимости, или по вероятности, или
по ведь
большая разница, случится ли нечто в
следствие
чего-либо
или после
чего-либо.

Перелом
(peripeteia),
как сказано, есть переме­на делаемого
в свою противоположность, и при этом,
как
мы только что сказали, [перемена] вероятная
или необходимая.
Так, в «Эдипе» [вестник], пришедший
объявить,
кто был Эдип и тем обрадовать его и
избавить от страха перед матерью,
на самом деле достигает [лишь]
обратного; так и в «Линкее» одного ведут
па смерть,
а другой, Данай, идет за ним, чтобы убить
его, но
по ходу событий выходит так, что последний
погиб,
а
первый спасся.

Узнавание
же (anagnorisis),
как ясно из названия, есть
перемена от незнания к знанию, [а тем
самым или
к дружбе, или к вражде [лиц], назначенных
к счастью
или и несчастью. Самое лучшее узнавание
— такое,
когда с ним вместе происходит и перелом,
как в «Эдипе».
Бывают, конечно, и другие узнавания:
оно может, как сказано, происходить и
над вещами неодушевленными, даже
случайными, а можно узнать и то,
сделал ли кто что-либо или не сделал. Но
лучше всего
[связано] со сказанием и лучше всего
[связано] с
действием [именно] первоназванное
[узнавание], ибо
такое узнавание с переломом будет
производить или
сострадание, или страх, а именно таким
действиям,
как предполагается, подражает трагедия;
и счастье с
несчастьем тоже будут сопутствовать
таким [узнава­ниям].

Так
как узнавание есть узнавание кого-либо,
то ино­гда
[оно состоит в том, что] один узнает
другого, а сам ему
известен, иногда же узнавать друг друга
приходится
обоим — так, например, Ифигения была
узнана Оре­стом
по переданному письму, Оресту же перед
Ифигенией
потребовалось другое узнавание.

Вот
к чему сводятся [первые] две части
сказания — перелом
и узнавание. Третья [часть сказания] —
это страсть
(pathos).
Из этих [трех частей] о переломе и
узнавании
уже сказано. Страсть же есть
действие,
причиняющее
гибель или боль, например смерть на
сцене,
мучения, раны и тому подобное.

Части
трагедии, которыми следует пользоваться

как образующими (eide),
названы нами выше; части
же
составляющие (kata
to
poson),
на которые [трагедия] разделяется
по объему, таковы: пролог, эписодий,
эксод
и хоровая часть, а в ней парод и стасим.
Это час­ти,
общие всем трагедиям, [а в некоторых
есть еще] особенные — песни со сцены и
коммосы. Пролог есть целая часть трагедии
до хорового парода; эписодий — целая
часть трагедии между
целыми
хоровыми песня­ми;
эксод — целая часть трагедии, за которою
уже нет хоровой
песни; а из хоровых песен парод есть
первая целая
речь хора, стасим — хоровая песня без
анапестов
и трохеев, а коммос — общий плач хора и
со сцены.

Итак,
о частях трагедии, которыми следует
пользо­ваться
[как образующими], мы упомянули выше, а
части,
на которые она разделяется по объему,
указаны сейчас.

А
к чему следует стремиться и чего
остерегать­ся
пи складывании сказаний и откуда
произойдет дей­ствие
трагедии, об этом нужно сказать теперь,
тотчас
после
уже сказанного.

Так
как составу наилучшей трагедии надлежит
быть не
простым, а сплетенным, и так как при этом
он дол­жен
подражать [действию, вызывающему] страх
и со­страдание
(ибо в этом особенность данного
подража­ния),
то очевидно, что не следует: ни чтобы
достойные люди
являлись переходящими от счастья к
несчастью, так
как это не страшно и не жалко, а только
возмути­тельно; ни чтобы дурные люди
переходили от несчастья к счастью, ибо
это уж
всего
более чуждо трагедии, так
как
не включает ничего, что нужно,— ни
человеколю­бия,
ни сострадания, ни страха; ни чтобы
слишком дурной
человек переходил от счастья к
несчастью,
ибо такой
склад хоть и включал бы человеколюбие,
но не [включал
бы] ни сострадания, ни страха, ибо
состра­дание
бывает лишь к незаслуженно страдающему,
а страх
— за подобного себе, стало быть, такое
событие не вызовет пи сострадания, пи
страха. Остается сред­нее
между этими [крайностями]: такой человек,
который
не отличается ни добродетелью, ни
праведностью, и
в
несчастье попадает не из-за порочности
и подлости, а
в силу какой-то ошибки (hamartia),
быв до этого в
великой славе и счастье, как Эдип, Фиест
и другие видные
мужи из подобных родов.

Итак,
необходимо, чтобы хорошо составленное
ска­зание
было скорее простым, чем (как утверждают
не­которые) двойным, и чтобы перемена
в
нем происходи­ла
не от несчастья к счастью, а, наоборот,
от счастья к
несчастью ле из-за порочности, а из-за
большой ошибки [человека] такого, как
сказано, а [если не та­кого],
то скорее лучшего, чем худшего.
Доказательства тому
очевидны: ведь раньше поэты перебирали
первые попавшиеся
сказания, теперь же лучшие трагедии
дер­жатся
в кругу немногочисленных родов —
например, об Алкмеоне,
Эдипе, Оресте, Мелеагре, Фиесте, Телефе
и других,
кому довелось претерпеть или совершить
ужас­ное.

Итак,
с точки зрения искусства лучшая трагедия
— это [трагедия] именно такого склада.
Поэтому ошиба­ются
те, кто винит
Еврипида
за
то, что он так делает в
своих трагедиях и
многие
трагедии имеют у него ху­дой
конец. Это, как сказано, правильно; а
лучшее тому доказательство
— в том, что на сценах и в состязаниях
и.модно
такие трагедии кажутся трагичнейшими,
если правильно
выполнены, и Еврипид кажется трагичпейшим
из поэтов, даже если в остальном у него
не все ладно.
А на втором месте находится тот склад
[траге­дии],
который иные считают первым: двойной
склад, как
в «Одиссее», и с противоположным исходом
для хо­роших
и для дурных. Первая такая трагедия
кажется лишь
по слабодушию зрителей, ведь поэты
[часто] сле­дуют
за зрителями и поступают им в угоду. [В
дейст­вительности
же] удовольствие такого рода свойственно
не трагедии, а скорее комедии: ведь это
там даже злей­шие
враги по сказанию, как Орест и Эгисф,
уходят под конец
[со сцены] друзьями и никто пи от кого
не уми­рает

Ужасное
и жалостное может происходить от зрелища,
а может и от самого склада событий: это
по­следнее
важнее и [свойственно] лучшему поэту. В
са­мом
деле, сказание и без поглядения должно
быть так сложено,
чтобы от одного слушания этих событий
можно
было испытывать трепет и
жалость
о происходящем, как испытывает их тот,
кто слушает сказание об Эди­ле.
Достигать этого через зрелище — дело
не [поэти­ческого]
искусства, а скорее постановщика. А
дости­гать
через зрелище даже не ужасного, а только
чудес­ного²⁹
ото совсем не имеет отношения к трагедии:
ведь от трагедии нужно ожидать не всякого
удовольствия, а лишь
свойственного ей. Так, в трагедии поэт
должен доставлять
удовольствие от сострадания и страха
че­рез
подражание им, а это ясно значит, что
эти [чувст­ва]
он должен воплощать в событиях.

Рассмотрим
же, какое стечение действий кажется
страшным и какое жалостным. Такие
действия проис­ходят
непременно или между друзьями, или между
врагами,
или между ни друзьями, ни врагами. Если
[так
поступает] враг с врагом, то ни
действие,
ни на­мерение не [содержат] ничего
жалостного, кроме стра­дания
самого но себе. То же самое, [если так
посту­пают]
ни друзья, ни враги. Но когда страдание
возни­кает
среди близких —- например, если брат
брата, или сын
отца, или мать сына, или сын свою мать
убивает, намеревается
убить или делает что-то подобное,—
то
этого
как раз и следует искать.

[При
этом] нельзя
разрушать сказания, сохраненные
преданием,
такие, как смерть Клитемнестры от руки
Ореста
или Эрифилы от руки Алкмеона: нужно
уметь и
самому делать находки, и преданием
пользоваться искусно.
А что такое «искусно», я [сейчас] поясню.
Действия
могут совершать, [во-первых], лица, которые
знают
и понимают, [что они
делают]
(так писали старые
[поэты], так и Еврипид представил Медею,
уби­вающую
своих детей). А [во-вторых], может быть и
так,
что свое страшное дело они сделают в
неведении и только потом узнают близость
свою [к жертве] (та­ков
Эдип у Софокла, впрочем, здесь деяние
[вынесено] за
пределы драмы, а в пределах трагедии
таковы Алкмеон
у Астидаманта или Телегон в «Раненом
Одиссее». Третий случай — это когда
кто-нибудь по неведению намеревается
совершить непоправимое, но приходит к
узнаванию
раньше, чем это совершит. И других
слу­чаев,
кроме этих, быть не может, ибо необходимо
или сделать
что-то, или нет, или зная, или не зная.

Из
всего этого самое худшее — зная,
намереваться [что-то
сделать], однако же так и не сделать: это
отвратительно, но
не трагично,
так
как здесь нет страсти.

Поэтому
так никто [из поэтов] не делает, разве
что изредка,
например в «Антигоне», [где] Гемон
[намерева­ется убить] Креопта.
Сделать
что-то — это уже луч­ше.
Еще того лучше — сделать, не зная, а
сделав, уз­нать:
ибо здесь и
отвратительного
нет, и узнавание бывает
разительно. Самый же сильный случай —
послед­ний:
я говорю о том, как, например, в «Кресфонте»

Меропа
намеревается убить своего сына, но не
убива­ет
его, а узнает, как в «Ифигении» сестра
узнает бра­та,
а в «Гелле» —сын свою мать, которую он
хотел было
выдать. Вот почему, как уже сказано,
трагедии пишутся
лишь о немногих родах: [поэты] в своих
поисках,
руководимые не столько искусством,
сколько случаем,
напали на мысль черпать из сказаний
именно такие
[положения], и вот оказались принуждены
обра­щаться
лишь к тем семьям, в которых происходили
по­добные
страсти.

Итак,
о складе событий и о том, каковы должны
быть
сказания, сказано достаточно.

Соседние файлы в папке Хрестоматия

• #
• #
• #
• #
• #
• #
• #
• #
• #
• #
• #

Асмус В.Ф. (ред.) — М.; Мысль, 1976. — 550 с.: 1 л. портрет. — (Философское наследие).

В первый том собрания сочинений величайшего энциклопедического ума античности Аристотеля входят его основной философский труд «Метафизика» и знаменитый трактат «О душе», положивший начало психологии. «Метафи́зика» (др.-греч. τὰ μετὰ τὰ φυσικά — то, что после физики) состоит из 14 книг, собранных из различных работ Андроником Родосским, в которых описывается учение о первоначалах, которые и составляют предмет мудрости. Аристотель насчитывает четыре первоначала, или высшие причины бытия: форма (сущность, суть бытия) («Что это есть?»), материя («Из чего?»), цель («Ради чего?») и перводвижитель («Откуда начало движения?»). Он также проводит различие между возможностью и действительностью. Последние книги Метафизики посвящены критике эйдосов как отдельно существующих от вещей сущностей. В своем трактате: «О душе» Аристотель определяет душу в системе понятий своей метафизики — сущности, формы, возможности, сути бытия, энтелехии. Учение о душе, по существу, занимает центральное место в мировоззрении Аристотеля, поскольку душа, по представлению Стагирита, связана, с одной стороны, с материей, а с другой — богом.