вы читаете книгу
ЛЕНИНГРАДЦЫ
Часа в три я выскочила на крыльцо госпиталя: к пяти надо было в школу, а до этого забежать домой, чтобы пообедать и взять портфель. В госпитале мы с подругами дежурили через день. Кормили раненых, которые не могли есть сами, писали и читали письма, перематывали выстиранные бинты, в общем, делали все, что могли. Раненые называли нас — «сестрички». Мы еще в сентябре пришли в свою бывшую школу и, очень стесняясь, спросили, не можем ли помочь. И с тех пор аккуратно дежурили там с одиннадцати до трех. Уроки делали с утра, в школу ходили вечером: мы уже были старшие, в шестом классе и учились в третьей смене. Школа теперь размещалась в бывшей церкви.
Возле крыльца я увидела Альку. Она прыгала и махала руками — ждала меня. Рыжие, вернее, оранжевые ее волосы торчали короткими прядями вокруг розового лица, узкие зеленые глаза блестели, веснушки сияли на щеках. В общем, обычная Алька, одетая в свое будничное платье, перешитое из старого бабушкиного халата. Бумазея этого платья стала похожа на марлю, а маленькие дырочки, в которые превратились голубые горошины, нам с Алькой уже надоело зашивать. На ногах Альки были синие резиновые подобия обуви, сделанные кем-то из отходов производства на местном шинном заводе. Мои ступни обтянуты такими же изделиями малинового цвета.
— Быстрее, быстрее! — торопила Алька. — Там ленинградцев привезли, в соседний госпиталь! — Она дружила с мальчишками, которые почему-то считались городской шпаной, и всегда все знала.
Мы быстро пробежали несколько улиц, перелезли через изгородь парка, нырнули в какую-то дыру между заборами и очутились в школьном, вернее, больничном саду. В городе почти во всех школах были госпитали или казармы. Широкие окна школ были крест-накрест перечеркнуты защитными бумажными полосками. Была весна сорок второго года.
Мы выглянули из-за деревьев. В школьном дворе стояли санитарные машины. Люди в белых халатах быстро, почти бегом, несли пустые носилки к машинам и возвращались медленно, осторожно ступая по дорожкам. Маленькие фигуры на носилках были покрыты простынями. Нас поразила тишина. Люди не говорили ни слова.
По дорожке, навстречу нам, шла пожилая женщина. По широкому доброму лицу ее текли слезы, заполняя морщины на щеках и подбородке. Крепко прижимая к себе, обхватив за ноги, несла она кого-то в белой рубахе, и слезы капали на эту рубаху, оставляя темные пятна. Когда женщина миновала нас, мы увидели лежащую на ее плечах голову того, кого она несла. Тонюсенькая шея не могла удержать эту голову, большую, желтую и костлявую. Огромные глаза до жути серьезно смотрели из черных впадин. Мы вздрогнули, увидев этот взгляд. — Высохшие желтые руки бессильно висели вдоль спины женщины, несоразмерно большие кисти качались в такт шагам.
— Пошли отсюда, пошли, — тянула меня Алька, и мы пробирались к забору, натыкаясь от слез на деревья.
На улице, не глядя друг на друга, медленно пошли по теплой пыльной тропинке. Улица была старая, поросшая травой. Деревянные дома на ней, серые, одноэтажные, смотрели темными крохотными окошками, пахли пылью, ладаном и мышами. У глухого гниловатого забора сидели две толстые бабки с длинными и острыми, как у хорьков, лицами. Это у них выменяли мы на базаре наши школьные завтраки — сухари и сахар, скопленные за месяц, на разноцветную резиновую обувь.
— …а этим ленинградцам, — говорила одна бабка, — рис будут давать сегодня, с мясом…
— А нам — шиш с маслом! — поддакнула вторая.
Алька остановилась, закусила побледневшую губу. Сказала отчетливо и звонко:
— Мы вам, спекулянтки несчастные, курицы безмозглые, все окна выбьем, если заикнетесь еще про ленинградцев!
Опять потянула меня за руку и мы быстро пошли, и пыль от наших шагов еще долго висела на узкой улице.
По Т.И. Александровой
Как люди относятся друг к другу в тяжелое время? Этим вопросом задается Т.И.Александрова, известная советская писательница.
Размышляя над поставленной в тексте проблемой эгоизма во время войны, автор от лица рассказчицы описывает жизнь двух школьниц, которые оказывали неоценимую помощь взрослым, дежуря в госпиталях и помогая больным: «Кормили раненых, которые не могли есть сами, писали и читали письма, перематывали выстиранные бинты – в общем, делали все, что могли». Девочки сопереживали солдатам, старались оказать им всю возможную поддержку. Автор противопоставляет помощи школьниц эгоистичное поведение двух пожилых женщин, не заботящихся о состоянии освобожденных блокадников и недовольных тем, что больных будут кормить лучше, чем их самих: «…а этим ленинградцам, — говорила одна бабка, — рис будут давать сегодня, с мясом…». Оба примера заставляют читателя задуматься над тем, как по-разному ведут себя люди во время войны. Автор показывает, насколько эгоистичны и равнодушны бывают поступки человека в тяжелое для всех время.
Точка зрения писательницы ясна: в военный период, когда
Текст: К. Симонов. О жизненных ценностях
Какие нравы встречаются у людей в тяжелый период войны? Именно над этим вопросом рассуждает Симонова в предложенном для анализа тексте.
Рассматривая проблему, автор рассказывает о тяжелом периоде в жизни народа – дефиците продовольственных товаров. Военврач Таня, вернувшись в дом Надиной мамы, увидела перед собой картину: хозяйка дома, ее муж, приятель и майор собирали сахарный песок, рассыпанный на полу. Женщина крикнула на военврача, и та, недолго думая, принялась им помогать. Позже Таня поняла, что все собравшиеся здесь люди — спекулянты, которым важна была лишь собственная выгода. Подобных людей не волновал тот факт, что из-за их манипуляций, из-за их желания наживы в стране голодало множество людей.
Однако далее автор в образе военврача показывает нрав настоящего человека. Она перестала помогать им в их грязных делах и пошла по сахару за тем, за чем пришла. Несмотря на агрессивное поведение Надиной мамы, которую возмутило то, что Таня пошла по их сахарному песку, она показала свой истинный характер. Она припугнула их оружием и дала понять, что презирает их жизненные ценности, которые основаны на эгоистичном желании собственной выгоды. Также девушка сравнила их с фашистами.
Этим примером Симонов показывает, что в период войны встречались не только алчные, но и честные, стойкие, принципиальные люди.
Оба примера, дополняя друг друга, позволяют читателю понять, что в тяжелый жизненный период люди проявляют свои истинные нравы. Некоторые ищут собственную выгоду, наживаясь на бедности других. На ряду с ними встречаются и те, которые презирают подобное поведение и не поддаются ему.
Авторская позиция предельно ясна: в тяжелый период войны встречаются различные нравы людей, начиная со спекулянтов, заканчивая честными, достойными людьми.
Я полностью согласен с позицией Симонова. В сложный период люди проявляют свою истинную сущность. Не бывает одинаковых людей, у каждого человека свои жизненные ценности и свой нрав. В доказательство своей позиции приведу пример из литературы.
Швабрин, герой повести Александра Сергеевича Пушкина «Капитанская дочка», заранее подготовившись, быстро перешел на сторону мятежников, показав свою трусость и слабость. Однако Петр Гринев не предал свою императрицу. Он не присягнул врагу, ведь ранее сделал уже это правительнице. Он был готов умереть, сохранив честь, достоинство и мужество.
Таким образом, в тяжелый военный период встречается множество людей, обладающих совершенно разными нравами и жизненными ценностями. Кто-то ворует, живет лишь своей выгодой, а кто-то проходит через жизненные испытания с честью и достоинством.
Здравствуйте, Вова!
В соответствии с критериями проверки сочинений формата ЕГЭ 2022 ваша работа оценивается следующим образом.
К1 — Формулировка проблем исходного текста: + 1 балл
Проблема определена верно, сформулирована некорректно.
Нравы встречаться не могут. И выбор слова нрав не очень удачный, а вы его еще повторяете на протяжении всего сочинения.
K2 — Комментарий + 6 баллов
Пример 1 в сочинении указан, пояснен.
Пример 2 в сочинении указан, пояснен.
Хотелось бы отметить скудность пояснений.
Взаимосвязь между примерами указана, анализ выполнен.
K3 — Отражение позиции автора исходного текста: + 1 балл
Позиция автора относительно поставленной проблемы определена корректно, сформулирована снова неудачно.
в тяжелый период войны встречаются различные нравы людей, начиная со спекулянтов, заканчивая честными, достойными людьми.
встречаются нравы — некорректно, встречаются люди с разными нравами.
«Начало» и «конец» у вас весьма своеобразные. Особенно странно выглядят спекулянты — видимо, никого хуже них в военное время не было…
K4 — Отношение к позиции автора по проблеме исходного текста: + 1 балл
Отношение к позиции автора содержит согласие, тезис, обоснование тезиса.
K5 — Смысловая цельность, речевая связность и последовательность изложения: + 1 балл.
Подобных людей не волновал тот факт, что из-за их манипуляций, из-за их желания наживы в стране голодало множество людей.
Ну, строго говоря, за голод множества людей все же не одни спекулянты в ответе.
Подобных людей не волновал тот факт, что в стране голодало множество людей, они были поглощены жаждой наживы.
Этим примером Симонов показывает, что в период войны встречались не только алчные, но и честные, стойкие, принципиальные люди.
Необоснованное абзацное членение.
K6 — Точность и выразительность речи + 1 балл.
Швабрин, герой повести Александра Сергеевича Пушкина «Капитанская дочка», заранее подготовившись, быстро перешел на сторону мятежников, показав свою трусость и слабость.
В данном контексте получается комический эффект: «быстро» понимается в буквальном смысле, то есть вроде как бегом.
Вы выражаетесь не вполне точно и корректно.
K7 — Соблюдение орфографических норм: + 2 балла.
На ряду с ними встречаются и те, которые презирают подобное поведение и не поддаются ему.
Этот производный предлог пишется слитно.
K8 — Соблюдение пунктуационных норм: + 3 балла.
K9 — Соблюдение грамматических норм: + 1 балл.
Именно над этим вопросом рассуждает Симонова в предложенном для анализа тексте.
Неверное управление, рассуждает О…
K10 — Соблюдение речевых норм: + 0.
Рассматривая проблему, автор рассказывает о тяжелом периоде в жизни народа – дефиците продовольственных товаров.
Эту фразу можно было без ущерба опустить, для художественного текста она не вполне уместна.
Дефицит — это не период. Период — временная категория.
Однако далее автор в образе военврача показывает нрав настоящего человека.
В образе показывает нрав — некорректно. Не вполне понятно, кого же автор считает настоящим человеком и точно ли тут уместны такие пафосные слова.
Она перестала помогать им в их грязных делах и пошла по сахару за тем, за чем пришла.
С учетом что в предыдущем предложении у нас все существительные мужского рода, логичнее было тут назвать героиню по имени.
Она перестала помогать им в их грязных делах и пошла по сахару за тем, за чем пришла… Она припугнула их оружием и дала понять, что презирает их жизненные ценности, которые основаны на эгоистичном желании собственной выгоды.
В этом абзаце не было еще ИХ, местоимение употреблено неоправданно.
На ряду с ними встречаются и те, которые презирают подобное поведение и не поддаются ему.
Нельзя поддаваться / не поддаваться поведению! Поведение — оно УЖЕ есть, человек ведет себя как-то, и это поведение. Не поддаваться можно низменным порывам, влиянию кого-то и т. д.
Он не присягнул врагу, ведь ранее сделал уже это правительнице.
Это — что? Что заменяет указательное местоимение? Мы видим только «присягнул». В данном случае надо было написать подробно: Он не присягнул врагу, ведь ранее уже поклялся в верности Екатерине II. (Неуместно заменять императрицу на правительницу.)
Он был готов умереть, сохранив честь, достоинство и мужество.
Если честь и достоинство сохраняются после смерти, то мужество — нет.
K11 — Соблюдение этических норм: + 1 балл.
К12 — Соблюдение фактологической точности в фоновом материале: + 0.
Военврач Таня, вернувшись в дом Надиной мамы, увидела перед собой картину: хозяйка дома, ее муж, приятель и майор собирали сахарный песок, рассыпанный на полу.
А сколько там народу всего было?.. Автор четко заявляет, что трое. Майор = попутчик.
Итак, Вова, в целом структуру сочинения вы выдерживаете, почти не допускаете орфографических и пунктуационных ошибок, однако формулировки у вас сильно хромают, многие суждения «на грани фола». Постарайтесь поработать над этим аспектом.
Удачи!
Баллы по критериям
К1 — Формулировка проблем исходного текста: 1
K2 — Пример 1: 1
K2 — Пояснение к примеру 1: 1
K2 — Пример 2: 1
K2 — Пояснение к примеру 2: 1
K2 — Анализ связи между примерами: 1
К2 — Комментарий к сформулированной проблеме исходного текста: 6
K3 — Отражение позиции автора исходного текста: 1
K4 — Отношение к позиции автора по проблеме исходного текста: 1
K5 — Смысловая цельность, речевая связность и последовательность изложения: 0
K6 — Точность и выразительность речи: 1
K7 — Соблюдение орфографических норм: 2
K8 — Соблюдение пунктуационных норм: 3
K9 — Соблюдение грамматических норм: 1
K10 — Соблюдение речевых норм: 0
K11 — Соблюдение этических норм: 1
К12 — Соблюдение фактологической точности: 0
Итоговый балл — 17
Проблема проявления заботы о людях. По В. А. Каверину
Проблема проявления заботы о людях. По В. А. Каверину
Почему так важно проявлять заботу о людях и поддерживать их? Как внимательное отношение окружающих изменяет состояние человека? Именно эти вопросы возникают при чтении текста русского советского писателя В. А. Каверина.
Раскрывая проблему проявления заботы о людях, автор знакомит нас со своим героем Власовым, который, в отличие от своих соседей по палате, не получает в госпитале писем, и ему становится очень скучно, а его здоровье ухудшается с каждым днём. Но однажды раненый получает письмо от незнакомки, утверждавшей, что они виделись один раз в жизни. Девушка признаётся в своих чувствах, а в следующем письме сообщает, что всё знает о Власове, так как её подруга видит его каждый день. Теперь раненый с волнением и с душевной тревогой ожидает новых писем, выполняя советы неизвестного адресата насчёт своего здоровья. Незнакомка как будто читает всё, что творится в душе раненого, и убеждает его, что у него всё ещё впереди. Она вселяет в него жажду жизни, и он начинает поправляться, что доктор воспринимает как загадку природы. А когда письма перестают приходить одновременно с исчезновением медсестры Луши, маленькой, толстой, смешливой, он понимает, кто автор этих писем. На комиссии доктора не могли понять причин выздоровления безнадёжно больного человека, воспринимая это как чудо и загадку природы. Для Власова же разгадка проста, но он не стал её объяснять, так как для подобного лечения в медицине ещё не было места.
Позиция автора понятна: внимательное отношение к людям пробуждает у них интерес к жизни.
Я поддерживаю мнение автора и считаю, что у человека, окружённого заботой, становится легче на сердце, появляются нравственные силы, чтобы преодолеть болезнь или жизненные невзгоды.
В заключение хочу подчеркнуть, как важно вовремя проявить заботу о человеке, быть внимательным к тому, кто нуждается в поддержке.
Текст В. А. Каверина
(1)Его соседи по госпиталю получали письма и читали их вслух, а Власову никто не писал, и ему было так скучно, что он даже удивлялся, что может быть на свете такая скука.(2)С каждым днём ему становилось всё хуже. (З)Бледный, с заострившимся носом, он лежал, отвернувшись к стене, и ему было всё равно, о чём говорят, волнуются, спорят соседи.(4)И вдруг он получил письмо. (5)Это был обыкновенный лист бумаги, сложенный треугольником, и на обороте, как полагается, полный адрес с именем, отчеством и фамилией. (6)«Мне захотелось написать тебе, милый Федя, — так начиналось это письмо, — хотя ты, без сомнений, давно забыл обо мне, поскольку мы в жизни встретились только однажды. (7)Но, узнав, что ты ранен, я надеюсь, что ты не слишком строго осудишь меня за это письмо…» (8)А кончалось письмо на полуфразе: «Во всяком случае, знай, что я о тебе думаю, и даже чаще, чем…» (9)Он читал письмо целый день, перебрал всех знакомых девушек и прежде всего, понятно, вспомнил о той, с которой он дружил до войны. (10)Но это была не она, хотя бы потому, что с ней он встречался не однажды. (11)Прошло несколько дней, и он получил второе письмо. (12)«Мне известно всё от одной подруги, которая видит тебя каждый день, — писала незнакомка. — (13)И она сказала мне, что от тебя самого зависит твоё здоровье». (14)Дальше шли советы, большей частью медицинского свойства, а потом стихи, очень хорошие, об одной девушке, ждущей бойца, который пропал без вести. (15)Это было поразительно! (16)Но кто же видит его каждый день? (17)В тридцатой палате дежурили две сестры — Мария Пантелеймоновна и Луша. (18)Мария Пантелеймоновна была рыжая, длинная, в очках, немного похожая на швабру палкой вниз, особенно когда она ругала кого-нибудь после обхода. (19)Луша была, наоборот, маленькая, толстая, смешливая, целый день носилась по госпиталю в развевающемся халате, и то здесь, то там слышались её топот и хохот. (20)Но Власову было бы даже немного жаль, если бы этой подругой оказалась она. (21)Письма были таинственные, необыкновенные, а Луша — просто Луша. (22)С волнением, с душевной тревогой он стал ожидать новых писем, а главное, послушался насчёт своего здоровья. (23)Прежде он мало ел, а теперь стал понемногу есть, с вечера постарался уснуть — и ничего, получилось. (24)Пришло третье письмо: как по книге, эта девушка-незнакомка прочитала всё, что творилось в его душе, всё, о чём он мечтал и что казалось ему потерянным навсегда, невозвратно. (25)Всё ещё впереди — вот что она хотела сказать! (26)Нужно жить, потому что всё впереди. (27)Нужно сделать всё, чтобы снова стоять на боевом корабле в этот торжественный час. (28)И нужно не отступать перед тоской, перед смертью, о которой кричат по ночам галки в саду, нужно не отступать, как он не отступал на фронте… (29)Точно что-то перевернулось в его душе, когда он прочитал это письмо. (30)И доктор, который прежде всё хмурился, осматривая его, был теперь совершенно доволен. —(31)Кто его знает! — сказал он как-то, смеясь. — (32)Ведь ты же умирал, Власов. (33)В чём дело, а? (34)3агадка природы? (35)Но вдруг перестали приходить эти чудные письма. (36)А вместе с письмами пропала и Луша. (37)Он спросил у одной сиделки, где она, почему не приходит, и сиделка сказала, что Луша сильно захворала воспалением лёгких, к ней даже ездил главный врач, и боялись, что она умрёт, но опасность миновала. (38)В госпитале стало скучно без Луши, без её топота и хохота, без её разговора о том и о сём, от которого почему-то становилось легче на сердце… (39)Луша явилась, побледневшая и похудевшая, но, кажется, ещё более весёлая, чем прежде. (40)И на площадке, куда ребята выходили курить, Власов просто схватил её за рукав и спросил негромко: —Так это ты, Лушенька?.. (41)Через неделю Власов пошёл на комиссию, и доктора, осматривая его, снова сказали, что он является чудом и загадкой природы. (42)Разгадка была простая, но он, понятно, не стал её объяснять. (43)Возможно, что для подобного лечения в медицине ещё не было места.
(По В. А. Каверину*)
(1)…Пора было ехать в госпиталь. (2)Шкаф с халатами стоял в «стоматологии», …
(1)…Пора было ехать в госпиталь.
(2)Шкаф с халатами стоял в «стоматологии», я поскорее надела халат, вышла на площадку — госпиталь был через площадку — и, немного не дойдя до своей палаты, услышала Варин голос.
(3)– Нужно сделать самой, если больной ещё не умеет, — сердито сказала она.
(4)Она сердилась на сестру за то, что та не промыла больному рот перекисью водорода, и у неё был тот же обыкновенный, решительный голос, как вчера и третьего дня, и та же энергичная, немного мужская манера выходить из палаты, ещё договаривая какие-то распоряжения. (5)Я взглянула на неё: та же, та же Варя! (6)Она ничего не знала. (7)Для неё ещё ничего не случилось!
(8)Должна ли я сказать ей о гибели мужа? (9)Или ничего не нужно, а просто в несчастный день придёт к ней «похоронная» — «погиб в боях за родину», — как приходит она к сотням и тысячам русских женщин, и сперва не поймёт, откажется душа, а потом забьётся, как птица в неволе, — никуда не уйти, не спрятаться. (10)Принимай — твоё горе!
(11)Не поднимая глаз, проходила я мимо кабинета, в котором работала Варя, как будто я была виновата перед ней, в чём — и сама не знала. (12)День тянулся бесконечно, раненые всё прибывали, пока наконец в палатах не осталось мест, и старшая сестра послала меня к главврачу спросить, можно ли поставить несколько коек в коридоре.
(13)Я постучалась в кабинет, сперва тихо, потом погромче. (14)Никто не отвечал. (15)Я приоткрыла дверь и увидела Варю.
(16)Главврача не было, должно быть, она ждала его, стоя у окна, немного сутулясь, и крепко, монотонно выбивала пальцами дробь по стеклу.
(17)Она не обернулась, не слышала, как я вошла, не видела, что я стою на пороге. (18)Осторожно она сделала шаг вдоль окна и несколько раз сильно ударила головой об стену.
(19)Впервые в жизни я увидела, как бьются головой об стену. (20)Она билась не лбом, а как-то сбоку, наверно, чтобы было больнее, и не плакала, с неподвижным выражением, словно это было какое-то дело. (21)Волосы вздрагивали — и вдруг она прижалась лицом к стене, раскинула руки…
(22)Она знала… (23)Весь этот долгий, утомительный день, когда пришлось даже отложить несрочные операции, потому что не хватало рук на приёме, когда больных некуда было класть и все нервничали, волновались, она одна работала так, как будто ничего не случилось.
(24)В первой палате она учила разговаривать одного несчастного парня, лежавшего с высунутым языком, — и знала. (25)Она долго скучным голосом отделывала повара за то, что картофель был плохо протёрт и застревал в трубках, — и знала. (26)То в одной, то в другой палате слышался её сердитый, уверенный голос — и никто, ни один человек в мире не мог бы догадаться о том, что она знала.
(В. Каверин)
Напишите сочинение по прочитанному тексту.
Сформулируйте одну из проблем, поставленных автором текста. Прокомментируйте сформулированную проблему. Включите в комментарий два примера-иллюстрации из прочитанного текста, которые, по Вашему мнению, важны для понимания проблемы исходного текста (избегайте чрезмерного цитирования). Поясните значение каждого примера и укажите смысловую связь между ними.
Сформулируйте позицию автора (рассказчика). Выразите своё отношение к позиции автора по проблеме исходного текста (согласие или несогласие) и обоснуйте его.
Объём сочинения — не менее 150 слов.
Работа, написанная без опоры на прочитанный текст (не по данному тексту), не оценивается. Если сочинение представляет собой пересказанный или полностью переписанный исходный текст без каких бы то ни было комментариев, то такая работа оценивается нулём баллов.
Сочинение пишите аккуратно, разборчивым почерком.
Письмо из госпиталя
«Дорогая моя, любимая женушка! Прости, что пишу тебе не я. Немного обжег руку, когда вылезал из танка. Пишет тебе с моих слов сосед по палате.
10 месяцев уже война, а я еще не получил от тебя ни одного письма. Я знаю, что ты меня помнишь и пишешь куда-нибудь, просто не знаешь точно куда. Если это мое письмо дойдет, значит, будет у тебя адрес госпиталя. Я тут, наверное, побуду немного. Пиши сюда.
Хорошо, что мы с тобой записались. Ничего, что только неделю пожили семьей, после войны наверстаем. Зато ты теперь ждешь мужа, а не жениха. Мужа крепче ждут.
Мне вчера приснился удивительный сон. Будто ты родила мне сынишку и назвала его Александром, как меня. И он такой маленький, кудрявый, как ты, а глаза у него мои, карие. Ты несешь его на закорках и смеешься. Его голая толстенькая попка прыгает по твоим плечам, белая рубашонка развевается. Я вас догоняю, хочу снять парня, самому понести. Но ты все время убегаешь, а Сашка ручкой мне машет. Щеки у него круглые, розовые, как ранетки в бабушкином саду. Так и не догнал, проснулся.
Когда вернусь, мы с тобой обязательно родим такого пацана, а потом еще двух дочек. Согласна? Сына, так и быть, Сашкой назовем, а девочек Лидой и Любочкой, как мою бабулю и твою маму. А жить мы будем у нас в доме, а не в общежитии. Бабушка-то совсем старая уже, надо помогать ей. Как она там? Я ей тоже напишу, но ты все же адрес передай. Ее почему-то во сне не вижу, только дом и тебя.
Я вообще тут слишком много сплю. За все месяцы войны отсыпаюсь. Говорят, что это от потери крови. Но ты за меня не волнуйся, просто жди. Скоро поправлюсь. Очень соскучился.
Целую тебя, моя женушка. Твой Сашка. 10 марта 1942 год.
Приписка:
Уважаемая жена героя-танкиста. Ваш муж Александр Петрович Климов умер сегодня ночью. Он почти не мучился. Уснул и не проснулся. Похоронку вам писарь пришлет. Я писал письмо вечером под его диктовку, потому приписываю и отправлю, чтобы не ждали уже».
Молодая женщина свернула зачитанный, закапанный слезами бумажный треугольник, привычно поднесла к губам и убрала в верхний ящик комода. Прикрутила фитиль керосиновой лампы, вздохнула. За перегородкой что-то бурчит во сне бабушка. За темными оконными стеклами с бумажными белыми крестами шлепает по яблоневым листьям теплый летний дождь.
Женщина совсем не хочет спать, вспоминает, ворошит картинки такого далекого счастливого прошлого. Завтра будет годовщина их свадьбы. Она тихо подходит к кроватке, наклоняется и гладит кудряшки сына. Трехмесячный Саша спит, раскинув ручонки, улыбаясь и сладко причмокивая во сне. Что снится тебе, малыш?
Задание №2389
(1)Жители села Пушкинские Горы рассказывали волнующую легенду. (2)Будто бы в тревожный 1918 год, когда пылали в округе дворянские усадьбы и Михайловское тоже не избегло пожара, в село вошёл красный отряд. (3)Пламя добиралось уже до домика няни, и вот командир разогнал поджигателей и потушил пожар. (4)Некоторые рассказчики добавляли, что он прочёл перед жителями Михайловского знаменитые пушкинские строки:
Слух обо мне пройдет по всей Руси великой,
И назовёт меня всяк сущий в ней язык,
И гордый внук славян, и финн, и ныне дикой
Тунгус, и друг степей калмык.
(5)Эта легенда считалась образцом народного сказового творчества. (6)Но вдруг 18 февраля 1932 года ленинградский пушкинист Якубович получил необычное письмо.
(7) «3аведующему Пушкинским Домом от бывшего начальника штаба отдельной башкирской бригады Гареева Загида Ходжеевича» — так начинался этот интересный документ. (8)Он был составлен в форме военного рапорта. (9)Но за сухими лаконичными фразами вырастало замечательное событие. (10)В этом документе Гареев рассказывал о спасении домика няни. (11)Легенда оказалась правдой!
(12)В архивах Пушкинского Дома нам удалось разыскать это письмо. (13)Мы готовы были опубликовать его, однако удалось разыскать и самого автора письма. (14)Гареева мы ветретили в Москве и попросили его рассказать о том, как был спасён домик няни. (15)Приводим запись его рассказа.
(16)Отгремели бои с Юденичем. (17)Нашу бригаду перебросили на границу, и штаб разместился в Святогорском монастыре, вблизи Михайловского. (18)Монахи повели нас осматривать окрестности.
(19)Перед церковной оградой на горке я заметил могильный памятник. (20)Спрашиваю:
—Кто похоронен?
(21)Монахи отвечают:
—Пушкин.
(22)С чем можно сравнить чувство, охватившее меня? (23)Так остолбенеешь вдруг, встретив в самом неожиданном месте старого, давно забытого друга. (24)Передо мной пронеслось моё детство: степной аул Верхний Ахташ, начальная школа, учительская семинария, где я с увлечением изучал произведения Пушкина. (25)Потом начались войны, бои, мне было не до Пушкина, и я забыл о нём.
(26)На следующий день я поехал в Михайловское. (27)Песчаная дорога. (28)Медные стволы сосен. (29)На дворе, заросшем травой, толпится какой-то случайный народ. (30)Угольная пыль покрывает фундамент разрушенного дома.
— (31)Что здесь было? — спросил я.
— (32)Дом Пушкина.
(33)На всём лежала печать разрушения, видны были следы огня. (34)Подошли мы к какому-то полуразрушенному срубу. (35)Это и был домик няни — всё, что сохранилось от Михайловского. (36)Я вошёл в домик. (37)Косяки сорваны, окна и двери тоже. (38)Поднял голову — крыши нет: сквозь стропила виднеется небо.
(39)С того момента судьба Михайловского не выходила у меня из головы. (40)В Святых Горах разыскал я древнюю старушку, которая знала здешние места. (41)Повезли мы старушку в Михайловское, чтобы она рассказала нам о любимых аллеях поэта, о том, где он бывал, как жил.
(42)Побывал я и в Тригорском, которое так любил посещать Пушкин. (43)На железной дороге нашёлся старичок-стрелочник, который когда-то служил у Осиповых. (44)Он мне показал старый дуб, который, по его утверждению, был описан Пушкиным в «Руслане и Людмиле».
(45)Решили мы восстановить домик няни. (46)Но как подступиться?
(47)Как-то в штаб явился человек учёного вида. (48)Он назвал себя пушкинистом Устимовичем и попросил нас оградить Михайловское от разрушения.
— (49)Мы делаем, что можем, — говорю я, — готовы даже реставрировать домик няни, да нет у нас представления о том, каким он был.
(50)И тогда Устимович положил передо мной на стол фотографии домика, его описания, зарисовки. (51)Сейчас же я вызвал начальника сапёрной роты Турчанинова и отдал приказ:
— Сапёрной роте выступить в Михайловское и восстановить домик няни.
(52)Сапёры с помощью Устимовича за неделю домик няни восстановили. (53)Какой это был праздник для всех нас!
(54)Политотдел бригады добился специального постановления уездного исполкома об охране домика и назначении в Михацловское сторожа.
(55)Прошли годы. (56)Вернувшись из Средней Азии, где я прослужил десять лет, в Москву, я решил, что история о том, как был спасён домик няни, может представлять интерес. (57)Вот почему было написано письмо в Пушкинский Дом«.
(По И.Т. Будылину)
Иосиф Теодорович Будылин (род. в 1945 г.) — культуролог, академик Российской академии естественных наук. Многолетний сотрудник Пушкинского заповедника на Псковщине, научный руководитель Пушкинской энциклопедии «Михайловское»
Ответы к упражнениям 42-45
Упражнение 42
1. Да и, наконец, нельзя же в твои годы, с твоей наружностью (Аратов опустил глаза и махнул рукою) – да, да, с твоей наружностью, так чуждаться общества, света! 2. Крики: «Bis! Браво!» раздавались кругом, но она бросила быстрый взгляд на Аратова, который не кричал и не хлопал – ему не особенно понравилось её пение, – слегка поклонилась и ушла (постановка тире вместо скобок факультативна; после вставной конструкции ставится не только тире, но и запятая, поскольку запятая разделяет однородные сказуемые в главном предложении: она бросила взгляд на Аратова, слегка поклонилась). 3. И не то чтобы он дулся на Аратова за неудачу своей рекомендации – добряк на это не способен, – но он, очевидно, нашёл некоторое занятие, которое поглощало всё его время (постановка тире вместо скобок факультативна; после вставной конструкции ставится не только тире, но и запятая – перед противительным союзом но; очевидно – вводное слово). 4. Бедный старик не мог надивиться на Петеньку (так он называл сына). 5. Насчет фигуры (лекарь с улыбкой взглянул на себя) также, кажется, нечем хвастаться (кажется – вводное слово). 6. Проехав какие-то австрийские войска, Ростов заметил, что следующая за тем часть линии (это была гвардия) уже вступила в дело. 7. –Господа, – сказал он (голос его был спокоен, хотя тоном ниже обыкновенного). – Господа, к чему пустые споры! 8. Быстро, но горячо прошла в душе моей страсть (иначе я не могу назвать её) ловить и собирать бабочек. 9. А где старая (так он обыкновенно называл жену свою)? 10. Издеваться над ним (и ещё в официальной газете) нехорошо – и даже неблагоразумно (постановка тире перед и факультативна). 11. Николай – она чувствовала – не понимает её, и это ещё более затрудняло желание рассказать о страхе своём (постановка тире вместо скобок факультативна). 12. Окончив свои дуэтино с дочерью, фрау Леноре заметила, что у Эмилио голос отличный, настоящее серебро, но что он теперь вступил в тот возраст, когда голос меняется (он действительно говорил каким-то беспрестанно ломавшимся басом), и что по этой причине ему запрещено петь. 13. Орловская деревня (мы говорим о восточной части Орловской губернии) обыкновенно расположена среди распаханных полей, близ оврага, кое-как превращённого в грязный пруд. 14. Воздух гостиной, напоённый запахом ландышей (большие букеты этих чудесных цветов белели там и сям), по временам колыхался, возмущённый приливом лёгкого ветра (запятая после скобки отделяет обособленное определение в основной части предложения: воздух гостиной, напоённый запахом ландышей, по временам колыхался). 15. Развернув наудачу несколько писем (в одном оказался засохший цветок, перевязанный полинявшей ленточкой), он только плечами пожал и, глянув на камин, отбросил их в сторону, вероятно, собираясь сжечь весь этот ненужный хлам (запятая после скобки отделяет обособленное обстоятельство, выраженное деепричастным оборотом: Развернув наудачу несколько писем, он только плечами пожал; вероятно – вводное слово). 16. Едва придя домой – было немного более одиннадцати вечера, – Орсанов сел за письменный стол (постановка тире вместо скобок факультативна; запятая после вставной конструкции выделяет обособленное обстоятельство, выраженное деепричастным оборотом: Едва придя домой, Орсанов сел за письменный стол). 17. Покашливая – на вокзале было накурено, – Рябинин вышел на крыльцо (постановка тире вместо скобок факультативна; запятая после вставной конструкции выделяет обособленное обстоятельство, выраженное деепричастием: Покашливая, Рябинин вышел на крыльцо). 18. Солдаты (их было трое) ели, не обращая внимания на Пьера. 19. Его вторая жена, красавица, умница – вы её только что видели, – вышла за него, когда уже он был стар (постановка тире вместо скобок факультативна; запятая после вставной конструкции выделяет обособленное приложение: Его вторая жена, красавица, умница, вышла за него). 20. Воображая, что замок заперт, я вынул ключ, и –о ужас! – у меня в руках была только головка ключика (постановка тире вместо скобок факультативна). 21. Отверстие в двери он плотно заткнул старым своим армяком и чуть свет был уже на дворе, как ни в чём не бывало, сохраняя даже (невинная хитрость!) прежнюю унылость на лице. 22. Это был Пётр Герасимович (Нехлюдов никогда не знал и даже немного хвастал тем, что не знает его фамилии), бывший учитель детей его сестры (запятая после скобки выделяет обособленное приложение в основной части: Это был Пётр Герасимович, бывший учитель детей его сестры). 23. Но господь бог ведает (тут он поднял руку над головою), что скорее шар земной в раздробление придёт, чем мне от своего слова отступиться, или (тут он даже фыркнул) струсить, или раскаяться в том, что я сделал! (повторяющийся союз или связывает однородные сказуемые, которые разделяются запятыми<). 24. Наконец он велел запрячь себе беговые дрожки, оделся потеплее (это было уже в конце сентября) и, сам правя, выехал со двора. 25. Возвратясь в свою комнату (она находилась во флигеле и была почти вся загромождена коваными сундуками), Гаврила сперва выслал вон свою жену, а потом подсел к окну и задумался (запятая после скобок отделяет обособленное обстоятельство, выраженное деепричастным оборотом: Возвратясь в свою комнату, Гаврила выслал вон свою жену).
Упражнение 43
1. [Аркадина:] Милый сын, когда же начало? [Треплев:] Господа, начало! Прошу внимания!.. О вы, почтенные, старые тени, которые носитесь в ночную пору над этим озером, усыпите нас! 2. Дорогая моя, хорошая, чистая, будьте моей женой! 3. Горе тебе, город Казань, едет толпа удальцов собирать невольную дань с твоих беззаботных купцов. 4. Спящий в гробе, мирно спи, жизнью пользуйся, живущий. 5. Как любил, Кавказ мой величавый, твоих сынов воинственные нравы. 6. Кто, волны, вас остановил, кто оковал ваш бег могучий! 7. Не зови меня ты, воля, не зови в поля! 8. Приснись мне, на лыжах бегущая Сольвейг, не дай умереть, не увидев тебя! 9. Вставай, творящий чудеса! Кипи неистощимой силой, мой Севастополь, город милый, отчизны вечная краса! 10. До войны едва в помине был ты, Тёркин, на Руси. 11. Поплачь, поплачь, Настенька, дочушка моя. Лети, лети, ластынька, лети за моря. 12. Молодой уроженец Неаполя! Что оставил в России ты на поле? 13. Цыц, ты! Она тебе больше не слуга… 14. Ну, вы! Вставайте… 15. Да неужели вам мало, ненасытный вы этакий! 16. Милый друг ты мой, не стыдись, не вешай голову… 17. О ты, чьих писем много, много в своём портфеле берегу! 18. О мой милый, мой нежный, прекрасный сад!.. 19. Скажи же, о проницательный читатель, зачем выведен Рахметов, который вот ушёл и больше не явится в моём романе? 20. …Смерть, а Смерть, ещё мне там дашь сказать одно словечко? 21. О муза пламенной сатиры, приди на мой призывный клич! 22. Кто б ни был ты, печальный мой сосед, люблю тебя, как друга юных лет, тебя, товарищ мой случайный. 23. Спи, младенец мой прекрасный, баюшки-баю. 24. Люблю тебя, булатный мой кинжал, товарищ светлый и холодный. 25. Ах, юность, юность удалая! Житьё в то время было нам.
Упражнение 44
Проехав несколько вёрст по большой дороге, Хаджи-Мурат сдержал своего тяжело дышавшего и посеревшего от поту белого коня и остановился. Вправо от дороги виднелись сакли и минарет аула, налево были поля, и в конце их виднелась река. Несмотря на то, что путь в горы лежал направо, Хаджи-Мурат повернул в противоположную сторону, влево, рассчитывая на то, что погоня бросится за ним именно влево. Он же, и без дороги переправясь через реку Алазань, выедет на большую дорогу, проедет по ней до леса и тогда уже, вновь переехав через реку, лесом проберётся в горы. Решив это, он повернул влево. Но доехать до реки оказалось невозможным. Рисовое поле, как это всегда делается весной, было только что залито водой и превратилось в трясину. Хаджи-Мурат и его товарищи брали направо, налево, надеясь найти более сухое место, но то поле, на которое они попали, было всё равномерно залито и теперь пропитано водою. Лошади с звуком хлопанья пробки вытаскивали утопающие в вязкой грязи ноги и, пройдя несколько шагов, тяжело дыша останавливались.
Так они бились долго. Уже начало смеркаться. А они всё ещё не доехали до реки. Влево был островок с распустившимися листиками кустов. Хаджи-Мурат решил въехать в эти кусты и там, дав отдых измученным лошадям, пробыть до ночи.
Въехав в кусты, Хаджи-Мурат и его товарищи слезли с лошадей и, стреножив их, пустили кормиться. Сами же поели взятого с собой хлеба и сыра. Молодой месяц, светивший сначала, зашёл за горы, и ночь была тёмная. Соловьев в Нухе было особенно много. Два было и в этих кустах. Пока Хаджи-Мурат со своими людьми шумел, въезжая в кусты, соловьи замолкли. Но когда затихли люди, они опять защёлкали, перекликаясь. Хаджи-Мурат, прислушиваясь к звукам ночи, невольно слушал их.
И их свист напомнил ему ту песню о Гамзате, которую он слышал нынче ночью. Ему вдруг стало серьёзно на душе. Он разостлал бурку и совершил намаз. И едва только кончил его, как послышались приближающиеся к кустам звуки. Это были звуки большого количества лошадиных ног, шлёпавших по трясине. Быстроглазый Хан-Магола, выбежав на один край кустов, высмотрел в темноте чёрные тени конных и пеших, приближавшихся к кустам. Ханефи увидал такую же толпу с другой стороны. Это был Карганов, уездный воинский начальник, с своими милиционерами.
Проехав несколько вёрст по большой дороге, Хаджи-Мурат сдержал своего тяжело дышавшего и посеревшего от поту белого коня и остановился.
- Общая характеристика предложения: предложение простое, двусоставное, полное,осложнённое. Предложение осложнено: а) однородными сказуемыми, связанными одиночным соединительным союзом и (сдержал и остановился), запятая между сказуемыми не ставится; б) однородными согласованными определениями, связанными одиночным соединительным союзом и (дышавшего и посеревшего коня), запятая между определениями не ставится; в) обособленным обстоятельством, выраженным деепричастным оборотом (проехав несколько вёрст по большой дороге). Согласованные определения своего дышавшего; посеревшего белого (коня) не являются однородными и не разделяются запятой, поскольку характеризуют предмет с разных сторон.
- Характеристика грамматической основы: а) подлежащее Хаджи-Мурат выражено существительным в именительном падеже; б) сдержал и остановился – однородные простые глагольные сказуемые, выраженные глаголами в прошедшем времени изъявительного наклонения.
- Характеристика второстепенных членов: а) проехав несколько вёрст по большой дороге – обособленное обстоятельство, выраженное деепричастным оборотом; б) коня – прямое дополнение, выраженное существительном в В. п. без предлога; в) дышавшего и посеревшего (коня) – однородные согласованные определения, выраженные полными причастиями; г) белого (коня) – согласованное определение, выраженное полным прилагательным; д) (посеревшего) от поту – обстоятельство причины, выраженное существительным в косвенном падеже с предлогом; е) своего (коня) – согласованное определение, выраженное местоимением; ж) (дышавшего) тяжело – обстоятельство образа действия, выраженное наречием.
Но доехать до реки оказалось невозможным.
- Общая характеристика предложения: предложение простое, двусоставное, полное, неосложнённое.
- Характеристика грамматической основы: а) подлежащее доехать выражено инфинитивом; б) оказалось невозможным – составное именное сказуемое; именная часть (невозможным) выражено полным прилагательным в творительном падеже; полузнаменательная связка оказалось выражена глаголом в прошедшем времени изъявительного наклонения.
- Характеристика второстепенных членов: (доехать) до реки – обстоятельство места выражено существительным в косвенном падеже с предлогом.
Уже начало смеркаться.
- Общая характеристика предложения: предложение простое, односоставное (безличное), полное, неосложнённое.
- Характеристика грамматической основы: начало смеркаться – составное глагольное сказуемое; основная часть (смеркаться) выражена инфинитивом, вспомогательный глагол (начало) имеет фазовое значение и стоит в прошедшем времени изъявительного наклонения.
- Характеристика второстепенных членов: (начало смеркаться) уже – обстоятельство времени, выраженное наречием.
Лошади с звуком хлопанья пробки вытаскивали утопающие в вязкой грязи ноги и, пройдя несколько шагов, тяжело дыша, останавливались.
- Общая характеристика предложения: предложение простое, двусоставное, полное, осложнённое. Предложение осложнено: а) однородными сказуемыми, связанными одиночным соединительным союзом и (вытаскивали и останавливались), запятая между сказуемыми не ставится; б) однородными обособленными обстоятельствами, выраженными деепричастными оборотами (пройдя несколько шагов, тяжело дыша); между собой обстоятельства связаны бессоюзно, поэтому они разделяются запятой.
- Характеристика грамматической основы: а) подлежащее лошади выражено существительным в именительном падеже; б) вытаскивали и останавливались – однородные простые глагольные сказуемые, выраженные глаголами в прошедшем времени изъявительного наклонения.
- Характеристика второстепенных членов: а) (вытаскивали) ноги – прямое дополнение, выраженное существительном в В. п. без предлога; б) (ноги) утопающие – согласованное определение, выраженное полным причастием; в) (утопающие) в грязи – обстоятельство места, выраженное существительным в косвенном падеже с предлогом; г) (в грязи) вязкой – согласованное определение, выраженное полным прилагательным; д) (вытаскивали) с звуком – обстоятельство образа действия, выраженное существительным в косвенном падеже с предлогом; е) (с звуком) хлопанья – несогласованное определение, выраженное существительным в Р. п.; ж) (хлопанья) пробки – несогласованное определение, выраженное существительным в Р. п.; з) пройдя несколько шагов, тяжело дыша – однородные обособленные обстоятельства, выраженные деепричастными оборотами.
Хаджи-Мурат решил въехать в эти кусты и там, дав отдых измученным лошадям, пробыть до ночи.
- Общая характеристика предложения: предложение простое, двусоставное, полное, осложнённое. Предложение осложнено: а) сказуемым с однородными основными частями, связанными одиночным соединительным союзом и (решил въехать и пробыть), запятая ставится; б) обособленным обстоятельством, выраженным деепричастным оборотом (дав отдых измученным лошадям).
- Характеристика грамматической основы: а) подлежащее Хаджи-Мурат выражено существительным в именительном падеже; б) решил въехать и пробыть – составное глагольное сказуемое с однородными основными частями; основные части (въехать и пробыть) выражены субъектными инфинитивами; вспомогательный глагол (решил) имеет модальное значение и стоит в прошедшем времени изъявительного наклонения.
- Характеристика второстепенных членов: а) (въехать) в кусты – обстоятельство места, выраженное существительным в косвенном падеже с предлогом; б) (в кусты) эти – согласованное определение, выраженное местоимением; в) (пробыть) до ночи – обстоятельство времени, выраженное существительным в косвенном падеже с предлогом; г) (пробыть) там – обстоятельство места, выраженное местоименным наречием; д) дав отдых измученным лошадям – обособленное обстоятельство, выраженное деепричастным оборотом.
Въехав в кусты,Хаджи-Мурат и его товарищи слезли с лошадей и, стреножив их, пустили кормиться.
- Общая характеристика предложения: предложение простое, двусоставное, полное,осложнённое. Предложение осложнено: а) однородными подлежащими, связанными одиночным соединительным союзом и (Хаджи-Мурат и товарищи), запятая между подлежащими не ставится; б) однородными сказуемыми, связанными одиночным соединительным союзом и (лезли и пустили), запятая между сказуемыми не ставится; в) обособленными обстоятельствами, выраженными деепричастными оборотами (въехав в кусты; стреножив их).
- Характеристика грамматической основы: а) однородные подлежащие Хаджи-Мурат и товарищи выражены существительными в именительном падеже; б) слезли и пустили – однородные простые глагольные сказуемые, выраженные глаголами в прошедшем времени изъявительного наклонения.
- Характеристика второстепенных членов: а) (товарищи) его – несогласованное определение, выраженное местоимением; б) (слезли) с лошадей – косвенное дополнение, выраженное существительным в косвенном падеже с предлогом; в) (пустили) кормиться – обстоятельство цели, выраженное инфинитивом; г) въехав в кусты; стреножив их – обособленные обстоятельства, выраженные деепричастными оборотами.
Два было и в этих кустах.
- Общая характеристика предложения: предложение простое, двусоставное, неполное (опущена зависимая часть цельного словосочетания: два соловья), неосложнённое.
- Характеристика грамматической основы: а) подлежащее два выражено количественным числительным в именительном падеже; б) было – простое глагольное сказуемое, выраженное глаголом в прошедшем времени изъявительного наклонения.
- Характеристика второстепенных членов: а) (было) в кустах – обстоятельство места, выраженное существительным в косвенном падеже с предлогом; б) (в кустах) этих – согласованное определение, выраженное местоимением.
Ему вдруг стало серьёзно на душе.
- Общая характеристика предложения: предложение простое, односоставное (безличное), полное, неосложнённое.
- Характеристика грамматической основы: стало серьёзно – составное именное сказуемое; именная часть (серьёзно) выражена наречием, полузнаменательная связка (стало) выражена глаголом в прошедшем времени изъявительного наклонения.
- Характеристика второстепенных членов: а) (стало серьёзно) на душе – обстоятельство места, выраженное существительным в косвенном падеже с предлогом; б) (стало серьёзно) ему – косвенное дополнение, выраженное местоимением вВ. п.; в) (стало серьёзно) вдруг – обстоятельство образа действия, выраженное наречием.
Это были звуки большого количества лошадиных ног, шлёпавших по трясине.
- Общая характеристика предложения: предложение простое, двусоставное, полное, осложнённое. Предложение осложнено обособленным определением шлёпавших по трясине, выраженным причастным оборотом, которое стоит после главного слова – существительного (ног).
- Характеристика грамматической основы: а) подлежащее это выражено местоимением в именительном падеже; б) были звуки – составное именное сказуемое; именная часть (звуки) выражена существительным в именительном падеже, грамматическая связка (были) выражена глаголом в прошедшем времени изъявительного наклонения.
- Характеристика второстепенных членов: а) (звуки) большого количества ног – несогласованное определение, выраженное цельным именным словосочетанием с количественным значением; б) (ног) лошадиных – согласованное определением, выраженное полным прилагательным; в) (ног) шлёпавших по трясине – согласованное обособленное определение, выраженное причастным оборотом.
Это был Карганов, уездный воинский начальник, с своими милиционерами.
- Общая характеристика предложения: предложение простое, двусоставное, полное, осложнённое. Предложение осложнено обособленным распространённым приложением уездный воинский начальник, выраженным нарицательным существительным с зависимыми прилагательными, которое стоит после главного слова – собственного существительного (Карганов). Уездный воинский (начальник) неявляются однородными определениями, поскольку характеризуют главное слово (начальник) с разных сторон.
- Характеристика грамматической основы: а) подлежащие это выражено местоимением в именительном падеже; б) был Карганов – составное именное сказуемое; именная часть (Карганов) выражена существительным в именительном падеже, грамматическая связка (был) выражена глаголом в прошедшем времени изъявительного наклонения.
- Характеристика второстепенных членов: а) (был) с милиционерами – косвенное дополнение, выраженное существительным в косвенном падеже с предлогом; б) (с милиционерами) своими – согласованное определением, выраженное местоимением; в) уездный воинский начальник – обособленное распространённое приложение, выраженное существительным с зависимыми прилагательными.
Упражнение 45
Я Максим Каммерер. Мне восемьдесят девять лет.
Когда-то, давным-давно, я прочитал старинную повесть, которая начиналась таким вот манером. Помнится, я подумал тогда, что если придётся мне в будущем писать мемуары, то начну я их именно так. Впрочем, предлагаемый текст нельзя, строго говоря, считать мемуарами. А начать следовало бы содного письма, полученного примерно год назад.
Каммерер, Вы, разумеется, прочли пресловутые «Пять биографий века». Прошу Вас, помогите мне установить, кто именно скрывается под псевдонимами П. Сорока и Э. Браун. Полагаю, вам это будет нетрудно. М. Глумова.
Я не ответил на это письмо. Мне не удалось выяснить настоящие имена авторов «Пяти биографий века». Как и следовало ожидать, П. Сорока и Э. Браун являются видными сотрудниками группы «Людены» Института исследований космической истории.
Я без труда представил себе чувства, которые испытывала Майя Глумова, читая биографию собственного сына, изложенную П. Сорокой и Э. Брауном. И я понял, что я обязан высказаться.
С точки зрения непредубеждённого, а в особенности – молодого читателя, речь пойдёт о событиях, которые положили конец целой эпохе в космическом самосознании человечества и открыли новые перспективы, рассматривавшиеся ранее только теоретически. Кроме того, я был свидетелем, участником, в каком-то смысле даже и инициатором этих событий. И вот сейчас, по причинам, носящим характер скорее личный, я испытал настоящую потребность собрать воедино и предложить вниманию каждого, кто пожелает этим заинтересоваться, всё, что мне известно о первых днях Большого Откровения.
Я перечитал последний абзац и вынужден тут же поправить самого себя. Во-первых, я предлагаю, разумеется, далеко не всё, что мне известно. Во-вторых, события 99 года были, строго говоря, не первыми днями Большого Откровения, а, напротив, последними его днями. Именно этого, как мне кажется, не понимают, а вернее – не желают принять сотрудники группы «Людены», несмотря на все мои старания быть убедительным. Впрочем, возможно, я не был достаточно настойчив. Годы уже не те.
Личность Глумова вызывает, естественно, особый, я бы сказал – специальный интерес сотрудников группы «Людены». Я их понимаю и поэтому сделал эту фигуру центральной в своих мемуарах.
Конечно, не только поэтому и не столько поэтому. По какому бы поводу я ни вспомнил о тех днях, в памяти моей тотчас встаёт Глумов. Я вижу его худощавое, всегда серьёзное молодое лицо, вечно приспущенные над серыми прозрачными глазами длинные ресницы, слышу его как бы нарочито медлительную речь, вновь ощущаю исходящий от него безмолвный, беспомощный, но неумолимый напор. И наоборот, стоит мне вспомнить его по какому-либо поводу, и тотчас же просыпаются «злобные псы воспоминаний» – весь ужас тех дней, всё отчаяние тех дней, всё бессилие тех дней.
Основу мемуаров составляют документы. Как правило, стандартные рапорты-доклады моих инспекторов, а также кое-какая переписка. Вообще-то придирчивый исследователь без труда заметит, что целый ряд документов, имеющих отношение к делу, в мемуары не включены, в то время как без некоторых включенных документов можно было бы, казалось, и обойтись. Отвечая на такой упрек заранее, замечу, что материалы подбирались мною в соответствии с определёнными принципами, в суть которых вдаваться у меня нет ни желания, ни особой необходимости.
Далее, значительную часть текста составляют главы-реконструкции. Реконструирование производилось на основании рассказов людей, в этих событиях участвовавших, как-то: Ася, жена Глумова, его коллеги, его знакомые и т.д.
Наконец, я позволил себе слегка разбавить текст мемуаров, несущий информацию, собственными реминисценциями, несущими информацию не столько о тогдашних событиях, сколько о Максиме Каммерере пятидесяти восьми лет. Поведение этого человека в изображённых обстоятельствах даже мне представляется сейчас не лишённым интереса…
Путин готовит войну: Масштабное строительство госпиталей российский оппозиционер объяснил по-своему
Политолог Александр Сытин на фоне пандемии предпринял попытку ещё больше напугать граждан. В эффективных мерах медиков по борьбе с коронавирусом он увидел чуть ли не отрабатываемый сценарий будущей войны, чем не замедлил поделиться в своём посте. Автором этого «замысла», по мнению Сытина, является не кто иной, как президент Владимир Путин.
Эту абсурдную версию он подкрепил весьма сомнительными доводами.
«Никому кроме меня не кажется, что развёртывание госпиталей по всей стране, мобилизационные меры в отношении медиков и их фактическое приравнивание к военным, а также выстраивание системы, при которой можно легко перемещать «заражённых вирусом» в любой конец страны, смахивает на развёртывание тыловой инфраструктуры и отработку эвакуационных сценариев?» — спрашивает он у своих подписчиков.
Скриншот twitter.com/alex_sosnowski
Ему попытались объяснить в комментариях, что медиков мобилизуют в каждой стране, где выявлена инфекция, но, судя по всему, Сытин этому не внял.
По мнению журналиста Александра Сосновского, подобные сообщения — корм для антирусской истерии. «Не что иное, как разжигание вражды и паники», — подчеркнул он в Twitter.
Стоит напомнить, что за фейки о коронавирусе можно нарваться на штраф и статью.
Роскомнадзор объявил о готовности к жёстким мерам в отношении СМИ и интернет-ресурсов, которые будут распространять ложные сведения о заболевании, вплоть до блокировки и отзыва лицензии.
А в СК в четверг сообщили, что из-за распространения недостоверной информации о вирусе, появившихся в Сети, было возбуждено три новых уголовных дела.
Татьяна Александрова, художница и детская писательница, вспоминает военное лихолетье.
Ни одна житейская мелочь не проходит мимо её внимательного взгляда. Вместе с рассказчицей мы оцениваем самые простые вещи.
Скудное питание, помощь взрослым по хозяйству, отношения между сверстниками. Так жили когда-то давным-давно, и не верится, что для радости нужно немного терпения, храбрости и доброты.
Татьяна АЛЕКСАНДРОВА
Наша Матрёшенька
Во время войны самые простые вещи смотрятся совсем иначе. Например, еда. Еда была — трудность, событие. Столько времени и сил тратилось ради неё. Может, потому столько воспоминаний связано с ней, о ней, про неё.
После войны еды тоже долго не хватало. Мы читали Сомерсета Моэма. Он пишет, что согласен ежедневно питаться бараньим рагу с картошкой, лишь бы делать своё любимое дело, а не что-то другое и нелюбимое. Мы были с ним согласны. Баранье рагу с картошкой — это было бы так прекрасно! Да ещё каждый день!
Однажды у нас к обеду была курица. Самая настоящая курица, свежая, упитанная. Её прислал маме из деревни раненый, которого она вылечила. Мама всё хотела отослать курицу обратно. Но во-первых, раненый мог обидеться. Во-вторых, курица (она была уже без головы) вполне могла не перенести обратного пути и протухнуть. А в-третьих, раненый, зная мамину строгость, обратного адреса не написал.
Когда мы варили её, в квартире пахло так, что сразу вспомнились детство и довоенные годы. Курицу торжественно варили в большой зелёной кастрюле, которая давным-давно отвыкла от такого аристократизма, предоставив себя, объёмистую, вместительную, в распоряжение более демократических картошки, свёклы и турнепса.
Бульон в кастрюле булькал и фырчал, будто поплёвывая на нас сверху и презирая нас, недостойных его отведать. И оправдывал свое королевское французское имя.
Рядом с плитой на чистом вымытом столе лежала горка домашней лапши. Для такого случая на базаре был куплен стакан муки, замешена и приготовлена лапша. Она-то и сохла по всем правилам на солнышке, на выструганном чистом столе.
Мы все — мама как раз по этому поводу пораньше пришла из госпиталя — сидим за большим столом. На нём большие фарфоровые тарелки, блестящие алюминиевые ложки.
Няня Матрёшенька появляется на пороге — румяная, нарядная, в чистом фартуке, в белом праздничном платье, в её руках зеленая кастрюля, горячий пар поднимается из неё. Матрёшенька, важная, сияющая, лицо плывёт в облаке пара, шагает через порог и — ой, лучше не видеть этого, да ладно, что поделаешь, чего не бывает на свете,— мы видим её растерянное лицо, слёзы на глазах и зелёную кастрюлю, лежащую вверх дном возле порога.
Что и говорить, мы все бросились к Матрёшеньке, стали утешать её и уговаривать, собирать ладонями мокрую горячую лапшу и остатки бульона и отправлять это обратно в кастрюлю. Матрёшенька всё это время сидела на стуле и плакала, а мы отнесли кастрюлю на плиту, налили в неё воды и долго уговаривали нашу милую нянечку, что ничего страшного не произошло,— курица-то осталась цела! Ну а бульон? Бульон сейчас сварится снова. И лапша цела.
Мальчишка на балконе
Когда мамин госпиталь стоял в Ярославле, мама взяла нас к себе. Отец был на фронте. Мы перешли в пятый класс.
В войну самые сильные и здоровые люди на фронте. Уже не работники… Их работу делают те, кто послабее. И они кормят солдат. Конечно, в стране голодно. Очереди, чтоб отоварить карточку. Мы стояли в очередях попеременно: сначала Матрёшенька, потом Наташа, потом я, потом приходила опять Матрёшенька.
Когда война, очень много времени уходит на еду. Конечно, не на то, чтобы поесть, — это минутное дело. А чтобы достать еду всеми правдами. Неправдами, возможно, тоже доставали, но мы абсолютно презирали таких. Среди наших друзей таких не было.
В госпиталь к маме за обедом ходили по очереди: день я, день Наташа. По улице идти ничего — идёшь и идёшь, машешь сумкой. Идти надо по длинным пустым улицам, по тротуарам, от которых остались одни кромки, — в войну тротуары не чинили.
Чтобы дорога была короче, я обычно загадывала: если дойду до ближайшего фонаря и не оступлюсь, произойдёт хорошее событие — наши возьмут какой-нибудь город, я получу «пять», в библиотеке попадется особенно интересная книга, выздоровеют мамины раненые, сегодня в столовой дадут котлеты. Фонари стояли длинные, тонкие, как воспоминания о светлых мирных вечерах. Сейчас они по вечерам не горели — затемнение.
В сумке у меня были две банки, для первого и для второго. Крышек не было. Завязывали пергаментной бумагой или тряпочкой. Быстренько войдёшь в госпиталь. В кухне на раздаче положат в первую баночку тёплого супу с макаронами или крупой, во вторую — немного каши, кусочек рыбы или мелкую котлетку. И быстро пробежишь через госпитальный двор. Идти по двору госпиталя не по себе, будто из всех окон смотрят и все встречные заглядывают в сумку, будто несёшь чужое, украденное, а ничуть не украденное: мамин обед или ужин. Врачам полагались обеды, и все брали и питались. Только те, у кого дети были близко, старались отнести обед домой, а сами обходились хлебом и чаем.
Я быстро шла по школьной дорожке (раньше здесь была наша 43-я школа, теперь она в немецкой кирхе) мимо санитарок в белых халатах, мимо выздоравливающих в серых пижамах. За калиткой вздохнула с облегчением. Идёт девочка, несёт чёрную сумку с продуктами, обычная картина.
Безлюдная улица. С одной стороны тянулся городской парк за высокой оградой, с другой — ряды четырёхэтажных домов, построенных перед войной. Бомбёжка однажды застала меня по пути в госпиталь в парке, осколки со свистом врезались в землю, спрятаться можно было только под кустом, за деревьями, а что толку? Хорошо, что самолёты быстро улетели и тревога кончилась. Но с тех пор я старалась держаться поближе к домам, чтобы спрятаться в подъезде или в убежище.
Окна и балконы вроде наших московских. С одного балкона свесился мальчик, большой, моего возраста. Он маялся от безделья. Увидев меня, он радостно плюнул. Потом гоготнул, взбрыкнул, ещё сильнее свесился с балкона. Плевал он долго и энергично. Но толку было мало. Попробуй доплюнь с третьего этажа до девчонки, когда дует ветер, а девчонка отошла с тротуара на мостовую, догадалась, что она и есть движущаяся мишень для плевков. И, не обращая внимания на этого дурака, я пошла дальше.
Но этот оболтус, видя, что мишень скрывается с глаз, собрал весь свой умишко, схватил какую-то гадость, какую-то грязь с балкона, запустил мне в спину, заржал и заскакал на балконе, видя, что попал.
К сожалению, он угодил очень точно. Тяжёлый ком земли, видимо, из цветочного горшка, стоявшего на балконе, пробил бумагу и угодил в банку со вторым. А на второе как раз были макароны по-флотски, то есть перемешанные с провёрнутым мясом. Дома я сквозь слёзы озябшими пальцами, а Матрёшенька молча и сурово очищали мокрые макароны от налипшей земли, пытаясь разглядеть, где бурые комочки земли и где кусочки молотого мяса.
Алька
Алька училась в нашем классе и ни с кем из класса не дружила. Говорили, что она водится с малышами, которые живут возле шинного завода — на самой окраине города. Наверное, ей с нами было скучно—вроде еды без соли. Она была совсем некрасива: маленькая, тощая, волосы висят, как бело-рыжие прямые нитки, закрывают уши, лоб, глаза. Иногда Алька уберет чёлку, но ненадолго, нагнёт голову — волосы опять висят. И через них виднее всего веснушки — много и все яркие, рыжие. Губы у Альки почти всегда сжаты, а носик небольшой, красный, и Алька постоянно им шмыгает, потому что одежда у неё слабовата, как почти у всех в классе. Из той одежды, что была до войны, выросла, а новую шить не из чего. Другие ребята донашивают платья старших сестёр и братьев, бабушки перешивают что-либо своё. А у Альки ни сестёр, ни братьев, ни дедушки, ни бабушки.
Папа у неё на фронте, мать все дни и ночи на шинном заводе. Сколько продукции надо выпустить, а мужики на войне! Алька тоже хотела идти работать, но мать уговорила учиться, сказала:
— Долю твою отработаю, не беспокойся.
Мне нравилось смотреть на Альку. Наверное, потому, что сразу видно: она никогда не врала. Просто что думала, то и делала сразу. Даже глупости.
Ещё у нас в классе была Эля Гладких, очень красивая. У ней были косы длинные, ровные, блестящие. Мама ей сама их расчесывала, заплетала. Её мама почему-то не работала и очень следила за Элей. Мы как-то спросили Элю, правда ли, что её мама не работает. Эля смутилась и сказала, что мама нездорова.
— С жиру бесится! — сказали мальчишки, которые знали Элю.
Они были правы, хотя Элина мама была совсем не толстая, скорее худая, и плечи у неё были узкие, а руки и шея длинные, худые. У Эли были, по мнению мамы, музыкальные пальцы, и её учили музыке.
На фронт, конечно, нас не взяли бы. Но мы и сами понимали, что делать нам на войне пока нечего. Помогать фронту надо было. Но как? Учиться! Так говорили все: и радио, и родственники, и учителя. Мы и учились кто как мог. В общем, неплохо.
Мальчишки бегали помогать при разгрузке—на вокзал, на склады. Моральная сторона здесь иногда поддерживалась материальной. Мальчишки и нам приносили заработанное, правда, не часто. Говорили, что мальчишки были более голодными, чем мы, потому что больше двигались. И всё-таки был случай, когда они угостили нас солёными огурцами. А однажды насыпали полные карманы пшеничным зерном. Дома из него сварили кашу.
Девочки из класса пошли в госпиталь. Робея, подталкивая друг друга, задержались перед решёткой с узорным литьем. Эля прошла первой, так получилось.
Из дверей госпиталя навстречу нам вышла группа сестёр. Путаясь и сбиваясь, мы рассказали, зачем пришли. Сестры перестали смеяться и разговаривать, посмотрели на одну — самую упитанную и румяную. Потом оказалось, что это старшая сестра.
— Хорошо,— сказала она, подумав.— У нас много лежачих тяжелых раненых, будете кормить их, помогать санитаркам. Кому почитаете, кому письмо напишете — всё раненым польза… А этой замарашке сначала вымыться надо, — кивнула она на Альку.— Вон бери пример с подруги! — И она показала на Элю.
Алька повернулась, решительно высморкалась и пошла прочь к калитке. Я хотела догнать её, но все уже входили в двери госпиталя.
Через несколько дней Эля перестала ходить к раненым:
— У меня болит голова. Мама сказала, это от того, что в палатах душно.
Действительно, в палатах было душно.
Тех раненых, что лежали возле окна, я старалась укрыть как следует и, как приходила, сразу открывала окно. Они скоро привыкли:
— Ну, сестрёнки пришли! Сейчас будут воздушные процедуры!
Альке (она, конечно, пришла на другой же день) дали самый драный, застиранный халат, весь в дырках. И каково же было наше удивление, когда на следующее утро Алька, румяная, причёсанная, даже веснушки у неё сияли как новенькие, вошла в палату в аккуратном, отглаженном, даже нарядном белом халате. Они с мамой всю ночь приводили его в порядок, штопали, гладили, перешивали Альке по росту, перелицевали его, кармашки перешили.
— А мы-то собирались его списать,— сказала старшая сестра.
— Чего-чего, а халатов у нас хватает.
— Ну, и дурочка, что себе не оставила, — сказала Эля, узнав об этом случае. — Сшила бы из него платье. Смотри, туфли у тебя дырявые, прямо на босых ногах. Да и платье, я давно хотела сказать, тебе в нем не стыдно? Ходить в лохмотьях — уважать не будут.
— Хоть уважают, хоть не уважают, — ответила Алька, — нам плевать. Тебя-то уважать не за что. Ясно? — и решительно высморкалась.
Ленинградцы
Часа в три я выскочила на крыльцо госпиталя: к пяти надо было в школу, а до этого забежать домой, чтобы пообедать и взять портфель.
В госпитале мы с подругами кормили раненых, которые не могли есть сами, писали и читали письма, перематывали выстиранные бинты — в общем, делали всё, что могли. Раненые называли нас: «сестрёнки». С того дня, как ещё в сентябре пришли в свою бывшую школу и, очень стесняясь, спросили, не можем ли помочь, мы аккуратно дежурили в госпитале с одиннадцати до трёх. Уроки делали с утра, в школу ходили вечером: мы уже были старшие, в шестом классе, и учились в третьей смене.
Возле крыльца я увидела Альку. Она прыгала и махала руками — ждала меня. Рыжие, вернее, оранжевые её волосы торчали короткими прядями вокруг розового лица, узкие зелёные глаза блестели, веснушки сияли на щеках. В общем, обычная Алька, одетая в свое будничное платье, перешитое из старого бабушкиного халата. Бумазея этого платья стала похожей на марлю, а маленькие дырочки, в которые превратились голубые горошины, нам с Алькой уже надоело зашивать. На ногах Альки были резиновые подобия обуви, сделанные кем-то из отходов производства на местном шинном заводе. Мои ступни обтянуты такими же изделиями малинового цвета.
— Быстрее, быстрее! — торопила Алька. — Там ленинградцев привезли, в соседний госпиталь!
Она дружила с мальчишками, которые почему-то считались городской шпаной, и всегда всё знала.
Мы быстро пробежали несколько улиц, перелезли через изгородь парка, нырнули в какую-то дыру между заборами и сараями и очутились в школьном, вернее, больничном, саду. В городе почти во всех школах были госпитали. Широкие окна школ были крест-накрест перечёркнуты защитными бумажными полосками. Была весна сорок второго года.
Мы выглянули из-за деревьев. В школьном дворе стояли санитарные машины. Люди в белых халатах быстро, почти бегом, несли пустые носилки к машинам и возвращались медленно, осторожно ступая по дорожкам. Маленькие фигуры на носилках были покрыты простынями. Нас поразила тишина. Люди не говорили ни слова.
По дорожке, лицом к нам, шла пожилая женщина. По широкому доброму лицу её текли слёзы, заполняя морщины на щеках и подбородке. Крепко прижимая к себе, несла она кого-то в белой рубахе, и слёзы капали на эту рубаху, оставляя тёмные пятна. Когда женщина миновала нас, мы увидели лежащую на её плечах голову того, кого несла она. Огромные глаза до жути серьёзно смотрели из чёрных впадин. Мы вздрогнули, увидев этот взгляд. Высохшие жёлтые руки бессильно висели вдоль спины женщины, несоразмерно большие кисти качались в такт шагам.
— Пошли отсюда, пошли, — тянула меня Алька, и мы пробрались к забору, натыкаясь от слёз на деревья.
Июль сорок второго
Наши палатки стояли на горке в лесу. Вечерами солнце зажигало над нами костёр на вершинах самых высоких сосен. Очень похожий на костёр, который мы разводили под их корнями чуть позже, когда солнце уходило от нас.
Внизу, под горкой, по чистому желтому песку и белым круглым камням текла лесная речка, собирала в себя воду из родников: их было много в траве и ко мху. На эту речку мы ходили за водой.
Палатки наши, видавшие виды, с заплатами, достались нам от воинской части, стоявшей в школе перед отправлением на фронт. Командир части, смотря на серьезных худых детей, на их классную руководительницу, тоже худенькую, озабоченную и добрую, отдал нам списанные палатки и котел полевой кухни. Учительница побывала в райкоме комсомола, договорилась, и под огромными соснами на горке встали палатки.
Ещё мы решили, что палатки похожи на паруса лодок, а трава — на волны зелёного моря. Мы очень любили свой лагерь, друг друга и наших вожатых — высокую светловолосую Лиду и кареглазую Ниночку, десятиклассниц нашей школы. Все мальчишки из их класса были на фронте, и Ниночка каждую неделю ездила в город за письмами. Вожатые помногу раз перечитывали каждое письмо. Особенно много белых треугольничков приходило от парня, которого Лида называла Нинкин Володя.
Больше всего мы любили ночные дежурства. Хорошо, что в лагере были любители поспать, и мы дежурили в свою и в их очередь. Готовились к ночному дежурству заранее. Картошки и хлеба достать было нельзя, но грибов в лесу мы собирали множество и прятали в кустах: вожатые строго-настрого запретили питаться ими. Несколько неопытных грибников, объевшихся в первый день лагерной жизни, испортили нам дело.
Но мы всё равно варили великолепную густую похлёбку из маслят, подосиновиков, подберезовиков, боровиков и сыроежек. Ведь щи из щавеля и картошки, каша из пшеничных зерен и наша любимая мучная каша (крупным достоинством её была возможность добавки, каша очень разваривалась, росла в котле прямо на глазах), словом, всё, что готовила в котле полевой кухни наша школьная повариха с помощью вожатых, устраивало нас по качеству, но по количеству этого было явно недостаточно.
В этот раз мы забыли принести воды. Весь лагерь уже спал. Небольшой костёр горел на опушке за палатками. Мы несколько раз обошли лагерь. Всё было спокойно, тихо. Игорь Кочерыжкин, захватив котелок и ведёрко, пошёл к реке, но скоро вернулся, сказав, что повредил ногу. В лесу стояла тишина. Только иногда в чаще кричал кто-то непонятно и страшно. Темная сырость надвигалась на костёр.
Я взяла котелок и ведёрко, пошла к знакомой тропке. Но через несколько шагов дорога стала совсем незнакомой. Лохматые чудовища протягивали свои корявые лапы со всех сторон, хватали за плечи, лизали мокрыми языками. Я нарочно останавливалась, трогала руками кусты, гладила их и уговаривала: «Ну, вы что, вы чего меня пугаете? Ведь я же своя!» Чудовища уползали в кусты поглубже, смотрели поблескивающими глазами. Вдали ревели неведомые звери, я успокаивала себя, что это коровы на скотном дворе.
Несколько раз я чуть не повернула к костру. Потом поняла, что заблудилась: обычно до реки не больше пяти минут, а я шагаю уже минут пятьдесят, не меньше. Тогда я стала думать о наших партизанах. Как они пробираются ночью по лесу, подходят к деревне и не знают, что встретят там, кто ждет их тёмными стволами в избах с чёрными окнами… Фашисты не знают пощады.
Послышалось журчание воды. Босыми ступнями чувствую знакомые уступы тропинки. Река блестит в темноте, светлые струи обегают камни. На середине речки я зачерпнула самой чистой, прозрачной воды, напилась — капли звонко падали из котелка в реку,— набрала ещё воды, по тёмной тропе поднялась к костру, и мы повесили котелок над огнём.
Когда доваривалась похлёбка и мы осторожно сыпали в котелок, прямо в душистый пар, добытую днём соль, пламя осветило худощавое лицо, знакомые светлые глаза. Над костром стояла вожатая Лида. С тоской взглянув на грибы, я ахнула:
— Всё пропало!..
— Пропало,— задумчиво согласилась Лида и ушла в темноту, не сказав больше ни слова.
Мы радовались костру, грибной похлёбке, чаю, для которого днём набрали много малины и поздней земляники. Радовались луне, неподвижно стоящей в тёмных ветвях сосен, там, где солнце вечерами зажигало свой костёр, радовались тишине в лагере и спокойному лаю собак в соседней деревне.
Был июль 1942 года. Через некоторое время я узнала, что в этот день в военном госпитале умер мой отец. Он был красногвардейцем ещё в гражданскую и сейчас на фронт пошёл добровольно, долго уговаривал в военкомате взять его, не подходящего по возрасту.
Обновлено: 12.03.2023
Андрей Платонович Платонов – один из удивительных мастеров художественного слова. Его произведения воспитывают в нас трепетное отношение к человеку.
В прочитанной мною статье автор поднимает проблему бесчеловечности войны. В небольшом, но очень содержательном тексте Андрей Платонович повествует о жестокости немецких солдат: “…Он заморился здесь на немецких военных работах: там он сильно остудился, работал некормленым, терпел поругание, и стал с тех пор чахнуть”.
Также автор пишет о тяготах военных лет, выпавших на долю
тех, кто в виду состояния здоровья не участвовал в сражениях: “…как закончим пашню, так тележку на шариковых подшипниках начнем делать…
Нам зерно надо с базы возить – от нас тридцать два километра”.
Позиция автора выражена очень четко и понятно. Он утверждает, что война никого не щадит, даже инвалидов и стариков. Так и героям рассказа, которые не в состоянии работать, приходиться брать в руки орудия труда и пахать, чтобы прокормить себя и других.
Я полностью согласна с мнением А. П. Платонова, война, на самом деле, очень жестока со всеми. Она отнимает у людей все, что согревает душу и помогает
сохранять веру в лучшее, рушит все прекрасное. Порой война вынуждает человека идти на грязные поступки, на которые он не отважился бы пойти в мирное время. Она губит в нем все человечное, иссушает его нравственную сущность.
Свою позицию я готова подтвердить аргументами из литературы.
Во-первых, произведение этого же писателя, А. П. Платонова “Возвращение”. Капитан Иванов после демобилизации армии возвращается домой. Его встречает жена и двое заметно повзрослевших детей: Настя и Петрушка.
В последнем отец замечает явное очерствение. Петрушка долгое время рос без папы, он привык делать всю мужскую работу по дому самостоятельно, без чьей-либо помощи. Война отняла у юноши детство: игры в прятки, догонялки, игрушки. Беззаботная пора прошла бесследно, а возможно ее и не было.
Поэтому он и стал жестким и черствым.
Во-вторых, роман Халеда Хоссейни “Бегущий за ветром”. В произведении идет речь о войне в Афганистане. В результате одной из этнических чисток во время правления Талибана хазареец Хасан, брат главного героя Амира, вместе со своей женой хазаркой погибают.
Но остается их сын Сохраб. У мальчика никого не осталось, он потерял самых близких людей – родителей. Будучи сиротой его помещают в детский дом. Сохраб испытывает много горестей во время этой страшной войны.
Он также становится жертвой детской проституции. Именно об этих грязных поступках я и говорила, ведь в мирное время мальчик ни за что бы на это не согласился. Но во время войны, у него не остается выбора: либо смерть, либо рабство. Его детская психика сломлена.
У него нет никого, кому бы он мог рассказать о своей беде, никого, кто бы мог его защитить, оказать помощь. А все это из-за страшного слова “война” .
Текст заставил меня задуматься об этой страшной поре. Мы живем в мирное время, мы можем учиться, заниматься тем, чем хотим, развиваться, а ведь во время войны ничего этого сделать нельзя. Война отнимает все эти возможности у человека, вместе с надеждой на лучшее.
Поэтому так важно поддерживать мир на земле, особенно сейчас, когда он стал таким зыбким.
Шел я однажды по этому делу из госпиталя в свою часть. Я шел уже не в первый раз, а в четвертый, но в прежние случаи мы на месте обороны стояли: откуда ушел, туда и ступай. А тут нет.
Иду я обратно к переднему краю и чувствую, что блуждаю. Однако иду пока, чтоб найти место, где верно будет спросить.
И вижу я ветряную мельницу при дороге. В сторону от мельницы было недавно какое-то село, но оно погорело в уголь, и ничего там более нету. Но мельница тихо кружится по воздуху. Неужели, думаю, там помол идет? Мне веселее стало на сердце, что люди опять зерно на хлеб мелют и война ушла от них. Значит, думаю, нужно солдату вперед скорее ходить, потому что позади него для народа настает мир и трудолюбие.
Я подошел к пахарю и спросил у него, чей он сам и где проживает. Пахарю и правда шел шестнадцатый год, и он был сухорукий: потому он и пахал с натужением. Мельница находилась близко от пахоты – саженей в двадцать всего, а далее пахать не хватало надежной веревки.
Заинтересовавшись, я пошел на мельницу и узнал весь способ запашки сухорукого малого. Дело было простое, однако же по рассудку и по нужде правильное. Внутри мельницы другой конец той рабочей веревки наматывался на вал, что крутил мельничный верхний жернов. Теперь жернов был поднят над нижним лежачим камнем и гудел вхолостую. А веревка, накручивалась на вал и тянула пахотный плужок. Тут же по верхнему жернову неугомонно ходил навстречу круга другой человек; он сматывал веревку обратно и бросал ее наземь, а на валу он оставлял три либо четыре кольца веревки, чтобы шло натяжение плуга.
Я опять направился наружу. Скоро плуг подошел близко к мельнице, и сухорукий малый сделал отцепку, и упряжка уползла в мельницу, а плужок остановился в почве.
Отощалый малый вышел с мельницы и поволок из нее за собой другой конец веревки. Потом вместе с пахарем они вдвоем поворотили плуг и покатили его обратно в дальний край пашни, чтоб упрячь плуг и начать свежую борозду.
Они, оказывается, мягчили почву под огород. Немцы угнали из их села всех годных людей, а на месте оставили только малолетних детей и престарелых стариков и старух. Сухорукого немцы не взяли по его инвалидности, а того малого, что на мельнице, оставили помирать как чахоточного. Прежде тот чахоточным не был, он заморился здесь на немецких военных работах; там он сильно остудился, работал некормленым, терпел поругание и начал с тех пор чахнуть.
– Нас тут двое работников на всем нашем погорелом селе, – сказал мне сухорукий. – Мы одни и можем еще терпеть работу, а у других силы нету – они маленькие дети. А старым каждому по семьдесят лет и поболее. Вот мы и делаем вдвоем запашку на всех. Мы здесь посеем огородные культуры.
– Всего-то немного: сорок три души осталось, – сообщил мне сухорукий. – Нам бы только до лета дожить. Но мы доживем: нам зерновую ссуду дали. Как покончим пашню, так тележку на шариковых подшипниках начнем делать – легче будет, а то силы мало: у меня одна рука, у того грудь болит. Нам зерно надо с базы возить – от нас тридцать два километра.
– Не осталось, – сказал мне он. – Скотину немцы поели, лошади пали на ихней работе, а последних пятерых коней и племенного жеребца они с собой угнали.
– Отдышимся, – сказал мне парень. – У нас желание есть, видишь – пашем вот вдвоем да ветер нам на помощь, а то бы в один лемех впрягать надо душ десять – пятнадцать, а где их взять.
– Дед у нас один есть, Кондрат Ефимович, он говорит – всю вселенную знает. Он нам сказал – как надо, а мы сделали. С ним не помрешь. Он у нас теперь председатель, а я у него заместитель.
Однако мне, как солдату, некогда было далее на месте оставаться. Слова да гуторы доведут до каморы. И жалко мне было сразу разлучаться с этим пахарем. Тогда – что же мне делать? – я поцеловался с ним на прощанье, чувствуя братство нашего народа: он был хлебопашец, а я солдат. Он кормит мир, а я берегу его от смертного немца. Мы с пахарем живем одним делом.
Примерный круг проблем:
Авторская позиция: в тяжелые годы войны люди проявляли изобретательность, находили различные способы преодолеть трудности и выжить, даже оказавшись в, казалось бы, самом отчаянном положении. Так, герои текста придумали, как можно пахать, не имея лошадей, чтобы прокормить себя и других.
2. Проблема проявления заботы о ближних в годы войны. (Возможно ли проявление заботы о ближних в годы войны?)
Авторская позиция: Людей в годы войны объединяет стремление выжить, победить врага, преодолеть жизненные трудности, защитить ближних. Именно в годы войны наиболее сильно ощущается братство народа, выполняющего общее дело.
Великая Отечественная война стала ужасным бедствием для нашего народа. Погибли миллионы людей – никогда уже невозможно вернуть их. Разрушены города, уничтожены уникальные памятники культуры. Семьи остались без крова, государство обеднело. Некому было растить хлеб и овощи на некогда оккупированных территориях: фашисты угнали трудоспособных людей в рабство в Германию.
Именно этой проблеме – выживанию в экстремальных условиях, созданных войной, — посвятил свой рассказ Андрей Платонов. Автор пишет о том, как в деревне, где не осталось ни одного трудоспособного человека, нашли способ все же вспахать поле под огород, чтобы 45 человек могли выжить в голодное время. Один из стариков придумал использовать для обеспечения ход плуга полуразрушенную, но все же рабочую мельницу. Платонов описывает оригинальную задумку деда Кондрата Ефимовича и самоотверженный труд двух подростков-инвалидов, которые соорудили плуг на ветряной тяге и обслуживали его. Спокойно, но со сдержанной болью пишет автор о людях – без сомнения, дорогих и близких тем, кто остался, — которых угнали фашисты, и неизвестно, увидят ли мальчики и дети своих матерей.
Автор считает, что наш народ обладает несгибаемой волей и сметливым умом, это и помогло нам победить в страшной войне. И поспорить с этим невозможно: история свидетельствует за мнение А. Платонова. Не только солдаты на поле битвы, но и те, кто остался в тылу: дети, подростки, старики, — делали всё, что могли, для победы, напрягали свои силы и ум, чтобы не сдаваться.
История моей семьи тоже хранит немало воспоминаний о тяжелых военных годах. Моя прабабушка в то время была молодой девушкой и работала на ткацкой фабрике: она по многу часов в день ткала шелк для парашютов. Как бы она ни уставала, она старалась работать на нескольких станках и очень качественно, ведь от прочности ткани зависит жизнь десантника. Прабабушка была уверена, что своей ударной работой она приближает нашу победу, и, конечно, она была права.
Наш народ пережил многие испытания, потому что не боялся трудностей и никогда не падал духом. А еще потому, что у нас есть много умных и изобретательных людей, старающихся придумать что-нибудь, что позволит все же выжить и выполнить свою задачу.
Мы напишем — По тексту Платонова Шел я однажды из госпиталя в свою часть ЕГЭ по русскому. Подсказки школьнику
А. П. Платонов один из замечательных мастеров художественного слова. Его произведения воспитывают в нас трепетное отношение к войне.
Автор поднимает актуальную во все времена, волнующую современников проблему проявления заботы о ближнем в годы войны. В небольшом по объему, но емком по содержанию тексте А. П.
Платонов рассказывает о том, что в годы войны существовала забота о ближних. В пример он приводит двоих работников во всем селе, которые делали запашку для того, чтобы посеять огородные культуры и прокормить едоков малолетних детей и изнемогших от возраста стариков и старух. Также автор пишет, что помогало работникам-желание и как сказали они: пашем вот вдвоем да ветер нам на помощь.
Позиция автора выражена довольно четко. С восторгом и восхищением он пишет, что чувствуется братство народа, когда существует забота о ближних.
Я полностью разделяю точку зрения автора и считаю, люди должны помогать друг другу, как помогали в годы войны. Ведь мы одно целое и забота о ближнем должна стоять на первом месте. Для подтверждения приведу примеры из литературы.
Так, в рассказе М. Шолохова Судьба человека идет речь о трагической судьбе героя Андрея Соколова, который потерял всех родных на войне. Когда он встретил осиротевшего мальчика, то усыновил его. Желание помогать людям и любовь питают человека жизненными силами, помогают переносить удары судьбы.
Следующим примером является повесть В. Г. Распутина Живи и помни, где рассказывается о трагической судьбе Настены, которая помогла своему мужу-дезертиру. Андрей Гуськов в минуты слабости, испугавшись трудностей, бежит домой в родную деревню. Прячась по ночам, они тайно встречаются.
Но однажды, Настену выслеживают и она бросается в реку, спасая ценой своей жизни и жизнью не родившегося ребенка, мужа.
Итак, я считаю, что способность человека помочь людям-необходимое качество для людей.
Читайте также:
- Сочинение сказки моего детства
- Денис иванович фонвизин сочинение
- Пробное сочинение по русскому языку егэ 2021
- Почему человек становится изгоем в обществе сочинение
- Служение отечеству российских мусульман сочинение кратко