Друзья мои что толку в этом быть может волею небес егэ

Продолжаю комментировать «Евгений Онегин»
ГДЕ НАХОЖУСЬ: Тринадцатая строфа третьей главы. Продолжение литературного отступления.
ТЕКСТ:
Друзья мои, что ж толку в этом?
Быть может, волею небес,
Я перестану быть поэтом,
В меня вселится новый бес,
И, Фебовы презрев угрозы,
Унижусь до смиренной прозы;
Тогда роман на старый лад
Займет веселый мой закат.
Не муки тайные злодейства
Я грозно в нем изображу,
Но просто вам перескажу
Преданья русского семейства,
Любви пленительные сны
Да нравы нашей старины.

БРОДСКИЙ: … Изменения в социальном составе писателей и читателей, разложение поместного уклада и усиление буржуазно-демократических тенденций в русской литературе толкали классово близких Пушкину литераторов к реформе литературного языка

ЛОТМАН:
«Тогда роман на старый лад» — Указание это имеет, однако, отнюдь не реально-биографический смысл: П в своей прозе тяготел не к идиллическим сюжетам в духе Гольдсмита, а к остро конфликтным и трагическим ситуациям.

Подсказанный П в XIV строфе возможный будущий путь сюжетного развития романа оказывается «ложным ходом», на фоне которого еще острее чувствуется противоречие между литературной идиллией и подлинной жизненной трагедией. Под венец пойдут не Ольга с Ленским и не Татьяна с Онегиным, как мог бы подумать читатель, поверивший обещаниям автора в этой строфе, а Ольга с неведомо откуда появившимся уланом, который быстро заменил в ее сердце убитого Ленского, и Татьяна со столь же чуждым основной сюжетной линии романа князем N. Все это, конечно, бесконечно далеко от «романа на старый лад».

МОИ ИНСИНУАЦИИ:

Что дар поэзии в нем никогда не иссякнет, и будет тихая, тихая гавань покойного, длинного романа, а главное, — что закат жизни будет «веселым» — как совместить эти предвкушения с —
«…Я был озлоблен, он угрюм;
Страстей игру мы знали оба:
Томила жизнь обоих нас;
В обоих сердца жар угас;
Обоих ожидала злоба
Слепой Фортуны и людей
На самом утре наших дней».
(XLV строфа 1 главы)

Без сомнения, рассматриваемая строфа – шутка, — как бы от лица Ленского написанный сонет. Пушкин же любил ребячится? – вот вам пример. Ну не мог он такого всерьез написать! – шалил. Втиснулся в ряд персонажей и над собой посмеялся.

Лирическое отступление — это элемент композиции лиро-эпического текста, находящийся внесюжетного повествования, отражает авторскую позицию и является композиционно-стилистическим приёмом.

Лирические отступления встречаются в произведениях кодификатора: в романе в стихах А.С. Пушкина «Евгений Онегин» и в поэме Н. В. Гоголя «Мертвые души».

Рассмотрим строфы и значение лирических отступлений на примере произведения А. С. Пушкина.

Лирические отступления в романе «Евгений Онегин»

Глава 1

С позицией А. С. Пушкина в произведении «Евгений Онегин» читатель знакомится уже в первой главе. В строфах XXV, XXIX — XXXIV, XXVI, XLV — LI , LV — LX автор повествует, что он живет в такой же эпохе, что и Онегин: «С ним подружился я в то время». Он испытывает к нему теплые чувства: «Мне нравились его черты». Александр Сергеевич в своих лирических отступлениях также сообщает, что «недуг скуки» и разочарованности в свете — их общий:

«Томила жизнь обоих нас;
В обоих сердца жар угас;
Обоих ожидала злоба
Слепой Фортуны и людей
На самом утре наших дней.»

Автор с особым вниманием относится к портрету героя и описывает все грани его мировосприятия в деталях:

«В своей одежде был педант
И то, что мы назвали франт.»;

«Мечтам невольная преданность,
Неподражательная странность
И резкий, охлажденный ум.«;

«Сперва Онегина язык
Меня смущал; но я привык
К его язвительному спору,
И к шутке, с желчью пополам,
И злости мрачных эпиграмм.» ;

«Евгений, тяжбы ненавидя,
Довольный жребием своим,
Наследство предоставил им,
Большой потери в том не видя
Иль предузнав издалека
Кончину дяди старика.».

Личность Пушкина в произведении ярко выражается в строфах XXVI, где он винит свой «бедный слог», высказывается про закономерность:

«Кто жил и мыслил, тот не может
В душе не презирать людей…».

Автор отмечает, что его мироощущение, несмотря на все же некоторые сходные признаки, отлично от Евгения. Писатель был рожден для «деревенской тишины» и предан душой природе.

В конце первой главы Пушкин рассуждает о процессе творчества, о подсознательном стремлении воплотить желаемый образ:

«Бывало, милые предметы
Мне снились, и душа моя
Их образ тайный сохранила;
Их после муза оживила».

Он метафорично заявляет, что любовь (воспоминание поэта о М. Волконской) способствует созданию его шедевров, ускоряет появление Музы:

«Прошла любовь, явилась муза,
И прояснился темный ум.

Видимо, авторская любовь к «женским ножкам» и «головам», пусть и уже исчерпанная «И скоро, скоро бури след /В душе моей совсем утихнет», поспособствовала созданию многих его произведений, в частности, «Евгения Онегина» : «Тогда-то я начну писать / Поэму песен в двадцать пять».

Глава 2

Во второй главе романа Пушкин использует лирические отступления в строфах XVIII, XX, XXXIX, XL. В них писатель рассуждал о страстной молодости «Зато и пламенная младость/Не может ничего скрывать», о любви в эту пору «Ах, он любил, как в наши лета/Уже не любят». Автор призывает читателей жить, а не бесследно «бродить в мироздании»: «Покамест упивайтесь ею,/Сей легкой жизнию, друзья!».

Глава 3

В третьей главе лирические отступления появляются в XI — XV, XXII — XXXI строфах. Уже в них авторское повествование подходит ближе к сюжету и размышления писателя звучат все чаще. Пушкин продолжает рассуждать на тему поэта и поэзии «Друзья мои, что ж толку в этом?/Быть может, волею небес,/Я перестану быть поэтом…» и затрагивает нравы людей своей эпохи «А нынче все умы в тумане,/Мораль на нас наводит сон». Далее автор описывает Татьяну:

«Тебя преследуют мечты:
Везде воображаешь ты»;

» Что так доверчива она,
Что от небес одарена
Воображением мятежным,
Умом и волею живой,
И своенравной головой,
И сердцем пламенным и нежным?».

Писатель восхищается Татьяной и ее чистой любовью к Евгению: «Кто ей внушал и эту нежность,/И слов любезную небрежность?». Автор жалеет героиню » За что ж виновнее Татьяна?/За то ль, что в милой простоте/Она не ведает обмана/И верит избранной мечте?» и разделяет с ней ее душевную муку «Татьяна, милая Татьяна!/С тобой теперь я слезы лью…».

Автор к концу главы вводит размышления о русском языке и о необходимости его изучения женщинам:

«Я знаю: дам хотят заставить
Читать по-русски. Право, страх!»

Он заявил, что порой неверное произношение слов красит женщину в его глазах «Владея слабо и с трудом,/Его так мило искажали» и даже если русский язык введут в общее употребление со всеми нормами, он не сменит манеру своего письма «Но я… какое дело мне?/Я верен буду старине».

Глава 4

Четвертая глава романа в стихах начинается с авторского размышления о любви «Чем меньше женщину мы любим,/Тем легче нравимся мы ей». Лирические отступления встречаются в VII — XI, XVIII — XXIV, XXVIII — XXXVIII. XXXIX. 

Пушкин в четвертой главе снова возвращается к внутреннему портрету Евгения Онегина :

«Был жертвой бурных заблуждений
И необузданных страстей.
Привычкой жизни избалован,
Одним на время очарован,
Разочарованный другим…»;

«В красавиц он уж не влюблялся…
Он их искал без упоенья,
А оставлял без сожаленья,
Чуть помня их любовь и злость…»;

«Онегин жил анахоретом…»,

пишет об изменении его чувств с письмом Татьяны, о том, что возрождение скучающей души Онегина возможно:

«Онегин живо тронут был:
Язык девических мечтаний
В нем думы роем возмутил…«.

Автор возвращается к теме творчества, рассуждая об истинной награде лирика:

«Случалось ли поэтам слезным
Читать в глаза своим любезным
Свои творенья? Говорят,
Что в мире выше нет наград.»

Однако автор пренебрегает чтением своих стихов молодым девушкам, предпочитая компанию няни да уток:

«Но я плоды моих мечтаний
И гармонических затей
Читаю только старой няне…»

Лирические отступления на темы творчества, поэта и поэзии, интимные, философские помогают читателю понять лучше автора, его переживания и содержание произведения.

Глава 5

Лирические отступления в этой главе расположены в строфах I — VII, XL. В них автор извиняется за столь бурное обсуждение дамских «ножек» (1 глава строфы XXX — XXXII) и возвращается к портрету и мироощущениям Татьяны:

«Татьяна верила преданьям
Простонародной старины,
И снам, и карточным гаданьям,
И предсказаниям луны.
Ее тревожили приметы;
Таинственно ей все предметы
Провозглашали что-нибудь,
Предчувствия теснили грудь».

Глава 6

Шестая глава начинается со знакомства читателя с Зарецким «Картежной шайки атаман,/Глава повес, трибун трактирный» и с объявления о дуэли двух, казалось бы, друзей «Короткий вызов, иль картель/…/Звал друга Ленский на дуэль». В шестой главе лирические отступления появляются в IV — XI,  XVIII, XXVIII, XXXIII, XXXIV — XLVI.

Пушкин не одобряет поступок Онегина и думает, что можно было избежать дуэли, притом, не оказаться трусом в глазах людей:

«Он мог бы чувства обнаружить,
А не щетиниться, как зверь;
Он должен был обезоружить
Младое сердце…» 

Автор не забывает упомянуть чувства Татьяны при повествовании о дуэли «Когда б он знал, какая рана/Моей Татьяны сердце жгла!», он уже разделяет ее будущую горечь «Татьяна изнывала тайно»и говорит об ее упущенной возможности примирить друзей «Ах, может быть, ее любовь/Друзей соединила б вновь!».

Пушкин формулирует тему истинной дружбы, замечая, что Ленский «Убит приятельской рукой!» и в этом виновен не только Онегин, но и общественное мнение «Не разойтиться ль полюбовно?../Но дико светская вражда/Боится ложного стыда.»

Писатель снова возвращается к своим переживаниям, размышляя о своих печалях в «скорых тридцать лет»:

«Познал я глас иных желаний,
Познал я новую печаль;
Для первых нет мне упований,
А старой мне печали жаль.
Мечты, мечты! где ваша сладость?
Где, вечная к ней рифма, младость?
Ужель и вправду наконец
Увял, увял ее венец?»

Автор в лирических отступлениях часто упоминает читателя «милые друзья», «друзья» и задает ему риторические вопросы:

«Скажите: вашею душой
Какое чувство овладеет,
Когда недвижим, на земле
Пред вами с смертью на челе,
Он постепенно костенеет,
Когда он глух и молчалив
На ваш отчаянный призыв?»

Глава 7

Лирические отступления использованы автором в I — XI, XXIV, XXXIII — XXXVIII, LII, LV строфах. Большое значение в этой главе имеет воспетый Пушкиным пейзаж, разлука Татьяны с милым краем:

«Простите, мирные долины,
И вы, знакомых гор вершины,
…
Прости ж и ты, моя свобода!
Куда, зачем стремлюся я?
Что мне сулит судьба моя?»;

Размышления Пушкина, во время посещения Татьяной «барского дома», наполнены неким облегчением:

«И начинает понемногу
Моя Татьяна понимать
Теперь яснее — слава богу —
Того, по ком она вздыхать
Осуждена судьбою властной».

Татьяна не находит себе места и в Москве. Автор с состраданием отражает ее задумчивость и болезненное состояние души «Нигде, ни в чем ей нет отрад,/И облегченья не находит/Она подавленным слезам,/И сердце рвется пополам». Лирические отступления, касающиеся Татьяны, часто выражают авторское волнение о судьбе героини и желание облегчить ее любовную муку «Но здесь с победою поздравим/Татьяну милую мою».

Также в данной главе звучат авторское прощание с Ленским «Мой бедный Ленский!», размышления поэта на тему жизни и смерти:

«…за могилой
В пределах вечности глухой
Смутился ли, певец унылый,
Измены вестью роковой,
Или над Летой усыпленный
Поэт, бесчувствием блаженный,
Уж не смущается ничем,
И мир ему закрыт и нем?..«.

Автор верит, что за гранью человеческой жизни «глас вдруг молкнет» и теряется вся связь с милыми ранее сердцу людьми «Так! равнодушное забвенье/За гробом ожидает нас».

Однако тема жизни и смерти, затронутая автором — не последняя. Пушкин продолжает свои философские размышления, затрагивая тему недостатков русской жизни «Теперь у нас дороги плохи,/Мосты забытые гниют,/На станциях клопы да блохи»; делает акцент на прелестях зимней жизни «Зато зимы порой холодной/Езда приятна и легка».

Глава 8

Почти вся восьмая глава — это авторское повествование о переживаниях главных героев, об их встрече:

«Ужель та самая Татьяна,
Которой он наедине,
В начале нашего романа,
В глухой, далекой стороне,
В благом пылу нравоученья,
Читал когда-то наставленья,
Та, от которой он хранит
Письмо, где сердце говорит,
Где всё наруже, всё на воле,
Та девочка… иль это сон?..»

Лирические отступления использованы в I — XII, XX — XXII, XXVII — XXX, XXXIII, XXXIV, XLVIII — LI строфах.

Александр Сергеевич также возвращается к теме творчества «Близ вод, сиявших в тишине,/Являться муза стала мне…». Он обозревает собственный процесс создания произведений и ярких афоризмов:

«Она несла свои дары
И как вакханочка резвилась,
За чашей пела для гостей,
И молодежь минувших дней
За нею буйно волочилась,
А я гордился меж друзей
Подругой ветреной моей».

Автор задает читателям риторический вопрос, касающийся личности Евгения Онегина в романе «— Зачем же так неблагосклонно/Вы отзываетесь о нем?». Пушкин объективно оценивает главного героя, не испытывая к нему отвращения или слепую симпатию: 

» Несносно (согласитесь в том)
Между людей благоразумных
Прослыть притворным чудаком,
Или печальным сумасбродом,
Иль сатаническим уродом,
Иль даже демоном моим.
Онегин (вновь займуся им),
Убив на поединке друга,
Дожив без цели, без трудов
До двадцати шести годов,
Томясь в бездействии досуга
Без службы, без жены, без дел,
Ничем заняться не умел.»

В конце главы автор передает терзающие чувства Онегина «В какую бурю ощущений/Теперь он сердцем погружен!» и прощается с читателями » Друг, недруг, я хочу с тобой /Расстаться нынче как приятель».

Как мы можем заметить, лирические отступления в романе неотделимы от сюжетного повествования. В. Г. Белинский писал, что ««Онегин» есть самое задушевное произведение Пушкина, самое любимое дитя его фантазии и можно указать слишком на немногие творения, в которых Личность поэта отразилась бы с такою полнотою, светло и ясно, как отразилась в «Онегине» личность Пушкина. Здесь вся жизнь, вся душа, вся любовь его; здесь его чувства, понятия, идеалы.».