Экзамен митрофанушки читать

Те же, г-жа Простакова, Простаков, Митрофан и Еремеевна.

Г-жа Простакова (входя). Всё ль с тобою, друг мой?

Митрофан. Ну, да уж не заботься.

Г-жа Простакова (Стародуму). Хорошо ли отдохнуть изволил, батюшка? Мы все в четвертой комнате на цыпочках ходили, чтоб тебя не обеспокоить; не смели в дверь заглянуть; послышим, ан уж ты давно и сюда вытти изволил. Не взыщи, батюшка…

Стародум. О сударыня, мне очень было бы досадно, ежели б вы сюда пожаловали ране.

Скотинин. Ты, сестра, как на смех, все за мною по пятам. Я пришел сюда за своею нуждою.

Г-жа Простакова. А я так за своею. (Стародуму.) Позволь же, мой батюшка, потрудить вас теперь общею нашею просьбою. (Мужу и сыну.) Кланяйтесь.

Стародум. Какою, сударыня?

Г-жа Простакова. Во-первых, прошу милости всех садиться.

Все садятся, кроме Митрофана и Еремеевны.

Вот в чем дело, батюшка. За молитвы родителей наших, — нам, грешным, где б и умолить, — даровал нам господь Митрофанушку. Мы все делали, чтоб он у нас стал таков, как изволишь его видеть. Не угодно ль, мой батюшка, взять на себя труд и посмотреть, как он у нас выучен?

Стародум. О сударыня! До моих ушей уже дошло, что он теперь только и отучиться изволил. Я слышал об его учителях и вижу наперед, какому грамотею ему быть надобно, учася у Кутейкина, и какому математику, учася у Цыфиркина. (К Правдину.) Любопытен бы я был послушать, чему немец-то его выучил.

Г-жа Простакова. Всем наукам, батюшка. (Вместе.)

Простаков. Всему, мой отец. 

Митрофан. Всему, чему изволишь.

Правдин (Митрофану). Чему ж бы, например?

Митрофан (подает ему книгу). Вот, грамматике.

Правдин (взяв книгу). Вижу. Это грамматика. Что ж вы в ней знаете?

Митрофан. Много. Существительна да прилагателъна…

Правдин. Дверь, например, какое имя: существительное или прилагательное?

Митрофан. Дверь, котора дверь?

Правдин. Котора дверь! Вот эта.

Митрофан. Эта? Прилагательна.

Правдин. Почему же?

Митрофан. Потому что она приложена к своему месту. Вон у чулана шеста неделя дверь стоит еще не навещена: так та покамест существительна.

Стародум. Так поэтому у тебя слово дурак прилагательное, потому что оно прилагается к глупому человеку?

Митрофан. И ведомо.

Г-жа Простакова. Что, каково, мой батюшка?

Простаков. Каково, мой отец?

Правдин. Нельзя лучше. В грамматике он силен.

Милон. Я думаю, не меньше и в истории.

Г-жа Простакова. То, мой батюшка, он еще сызмала к историям охотник.

Скотинин. Митрофан по мне. Я сам без того глаз не сведу, чтоб выборный не рассказывал мне историй. Мастер, собачий сын, откуда что берется!

Г-жа Простакова. Однако все-таки не придет против Адама Адамыча.

Правдин (Митрофану). А далеко ли вы в истории?

Митрофан. Далеко ль? Какова история. В иной залетишь за тридевять земель, за тридесято царство.

Правдин. А! так этой-то истории учит вас Вральман?

Стародум. Вральман? Имя что-то знакомое.

Митрофан. Нет, наш Адам Адамыч истории не рассказывает; он, что я же, сам охотник слушать.

Г-жа Простакова. Они оба заставляют себе рассказывать истории скотницу Хавронью.

Правдин. Да не у ней ли оба вы учились и географии?

Г-жа Простакова (сыну). Слышишь, друг мой сердечный? Это что за наука?

Митрофан (тихо матери). А я почем знаю.

Г-жа Простакова (тихо Митрофану). Не упрямься, душенька. Теперь-то себя и показать.

Митрофан (тихо матери). Да я не возьму в толк, о чем спрашивают.

Г-жа Простакова (Правдину). Как, батюшка, назвал ты науку-то?

Правдин. География.

Г-жа Простакова (Митрофану). Слышишь, еоргафия.

Митрофан. Да что такое! Господи боже мой! Пристали с ножом к горлу.

Г-жа Простакова (Правдину). И ведомо, батюшка. Да скажи ему, сделай милость, какая это наука-то, он ее и расскажет.

Правдин. Описание земли.

Г-жа Простакова (Стародуму). А к чему бы это служило на первый случай?

Стародум. На первый случай сгодилось бы и к тому, что ежели б случилось ехать, так знаешь, куда едешь.

Г-жа Простакова. Ах, мой батюшка! Да извозчики-то на что ж? Это их дело. Это таки и наука-то не дворянская. Дворянин только скажи: повези меня туда, — свезут, куда изволишь. Мне поверь, батюшка, что, конечно, то вздор, чего не знает Митрофанушка.

Стародум. О, конечно, сударыня. В человеческом невежестве весьма утешительно считать все то за вздор, чего не знаешь.

Г-жа Простакова. Без наук люди живут и жили. Покойник батюшка воеводою был пятнадцать лет, а с тем и скончаться изволил, что не умел грамоте, а умел достаточек нажить и сохранить. Челобитчиков принимал всегда, бывало, сидя на железном сундуке. После всякого сундук отворит и что-нибудь положит. То-то эконом был! Жизни не жалел, чтоб из сундука ничего не вынуть. Перед другим не похвалюсь, от вас не потаю: покойник-свет, лежа на сундуке с деньгами, умер, так сказать, с голоду. А! каково это?

Стародум. Препохвально. Надобно быть Скотинину, чтоб вкусить такую блаженную кончину.

Скотинин. Да коль доказывать, что ученье вздор, так возьмем дядю Вавилу Фалелеича. О грамоте никто от него и не слыхивал, ни он ни от кого слышать не хотел: а какова была головушка!

Правдин. Что ж такое?

Скотинин. Да с ним на роду вот что случилось. Верхом на борзом иноходце разбежался он хмельной в каменны ворота. Мужик был рослый, ворота низки, забыл наклониться. Как хватит себя лбом о притолоку, индо пригнуло дядю к похвям потылицею, и бодрый конь вынес его из ворот к крыльцу навзничь. Я хотел бы знать, есть ли на свете ученый лоб, который бы от такого тумака не развалился; а дядя, вечная ему память, протрезвясь, спросил только, целы ли ворота?

Милон. Вы, господин Скотинин, сами признаете себя неученым человеком; однако, я думаю, в этом случае и ваш лоб был бы не крепче ученого.

Стародум (Милону). Об заклад не бейся. Я думаю, что Скотинины все родом крепколобы.

Г-жа Простакова. Батюшка мой! Да что за радость и выучиться? Мы это видим своими глазами и в нашем краю. Кто посмышленее, того свои же братья тотчас выберут еще в какую-нибудь должность.

Стародум. А кто посмышленее, тот и не откажет быть полезным своим согражданам.

Г-жа Простакова. Бог вас знает, как вы нынче судите. У нас, бывало, всякий того и смотрит, что на покой. (Правдину.) Ты сам, батюшка, других посмышленее, так сколько трудисся! Вот и теперь, сюда шедши, я видела, что к тебе несут какой-то пакет.

Правдин. Ко мне пакет? И мне никто этого не скажет! (Вставая.) Я прошу извинить меня, что вас оставлю. Может быть, есть ко мне какие-нибудь повеления от наместника.

Стародум (встает и все встают). Поди, мой друг; однако я с тобою не прощаюсь.

Правдин. Я еще увижусь с вами. Вы завтре едете поутру?

Стародум. Часов в семь.

Правдин отходит.

Милон. А я завтре же, проводя вас, поведу мою команду. Теперь пойду сделать к тому распоряжение.

Милон отходит, прощаясь с Софьею взорами.

---

Действие 4, явление 8. Пьеса «Недоросль» Д. Фонвизина.

• Полный текст
• Действие первое
• Явление I
• Явление II
• Явление III
• Явление IV
• Явление V
• Явление VI
• Явление VII
• Явление VIII
• Действие второе
• Явление I
• Явление II
• Явление III
• Явление IV
• Явление V
• Явление VI
• Действие третье
• Явление I
• Явление II
• Явление III
• Явление IV
• Явление V
• Явление VI
• Явление VII
• Явление VIII
• Явление IX
• Действие четвертое
• Явление I
• Явление II
• Явление III
• Явление IV
• Явление V
• Явление VI
• Явление VII
• Явление VIII
• Явление IX
• Действие пятое
• Явление I
• Явление II
• Явление III
• Явление IV
• Явление V
• Явление VI
• Явление VII
• Явление последнее
• Комментарии

Коме­дия в пяти действиях

Дей­ству­ю­щие лица:

Про­ста­ков.
Г‑жа Про­ста­кова, жена его.
Про­ста­ков, сын их, недоросль.
Ере­ме­евна, мама Митрофанова.
Правдин.
Стародум.
Софья, пле­мян­ница Стародума.
Милон.
Ско­ти­нин, брат г‑жи Простаковой.
Кутей­кин, семинарист.
Цыфир­кин, отстав­ной сержант.
Враль­ман, учитель.
Тришка, портной.
Слуга Простакова.
Камер­ди­нер Стародума.

Дей­ствие в деревне Простаковых.

Действие первое

Явление I

Г‑жа Про­ста­кова, Мит­ро­фан, Еремеевна.

Г‑жа Про­ста­кова (осмат­ри­вая каф­тан на Мит­ро­фане). Каф­тан весь испор­чен. Ере­ме­евна, введи сюда мошен­ника Тришку. (Ере­ме­евна отхо­дит.) Он, вор, везде его обу­зил. Мит­ро­фа­нушка, друг мой! Я чаю, тебя жмет до смерти. Позови сюда отца.

Мит­ро­фан отходит.

Явление II

Г‑жа Про­ста­кова, Ере­ме­евна, Тришка.

Г‑жа Про­ста­кова (Тришке). А ты, скот, подойди поближе. Не гово­рила ль я тебе, воров­ская харя, чтоб ты каф­тан пустил шире. Дитя, пер­вое, рас­тет; дру­гое, дитя и без узкого каф­тана дели­кат­ного сло­же­ния. Скажи, бол­ван, чем ты оправдаешься?

Тришка. Да ведь я, суда­рыня, учился само­уч­кой. Я тогда же вам докла­ды­вал: ну, да извольте отда­вать портному.

Г‑жа Про­ста­кова. Так разве необ­хо­димо надобно быть порт­ным, чтобы уметь сшить каф­тан хоро­шенько. Экое скот­ское рассуждение!

Тришка. Да, ведь порт­ной-то учился, суда­рыня, а я нет.

Г‑жа Про­ста­кова. Ища он же и спо­рит. Порт­ной учился у дру­гого, дру­гой у тре­тьего, да пер­воет порт­ной у кого же учился? Говори, скот.

Тришка. Да пер­воет порт­ной, может быть, шил хуже и моего.

Мит­ро­фан (вбе­гает). Звал батюшку. Изво­лил ска­зать: тотчас.

Г‑жа Про­ста­кова. Так поди же вытащи его, коли доб­ром не дозовешься.

Мит­ро­фан. Да вот и батюшка.

Явление III

Те же и Простаков.

Г‑жа Про­ста­кова. Что, что ты от меня пря­таться изво­лишь? Вот, сударь, до чего я дожила с твоим потвор­ством. Какова сыну обновка к дядину сго­вору? Каков каф­та­нец Тришка сшить изволил?

Про­ста­ков (от робо­сти запи­на­ясь). Me… меш­ко­ват немного.

Г‑жа Про­ста­кова. Сам ты меш­ко­ват, умная голова.

Про­ста­ков. Да я думал, матушка, что тебе так кажется.

Г‑жа Про­ста­кова. А ты сам разве ослеп?

Про­ста­ков. При твоих гла­зах мои ничего не видят.

Г‑жа Про­ста­кова. Вот каким мужень­ком награ­дил меня гос­подь: не смыс­лит сам разо­брать, что широко, что узко.

Про­ста­ков. В этом я тебе, матушка, и верил и верю.

Г‑жа Про­ста­кова. Так верь же и тому, что я холо­пям пота­кать не наме­рена. Поди, сударь, и теперь же накажи…

Явление IV

Те же и Скотинин.

Ско­ти­нин. Кого? За что? В день моего сго­вора! Я прошу тебя, сест­рица, для такого празд­ника отло­жить нака­за­ние до зав­трева; а зав­тра, коль изво­лишь, я и сам охотно помогу. Не будь я Тарас Ско­ти­нин, если у меня не вся­кая вина вино­вата. У меня в этом, сест­рица, один обы­чай с тобою. Да за что ж ты так прогневалась?

Г‑жа Про­ста­кова. Да вот, бра­тец, на твои глаза пошлюсь. Мит­ро­фа­нушка, подойди сюда. Меш­ко­ват ли этот кафтан?

Ско­ти­нин. Нет.

Про­ста­ков. Да я и сам уже вижу, матушка, что он узок.

Ско­ти­нин. Я и этого не вижу. Каф­та­нец, брат, сшит изряднехонько.

Г‑жа Про­ста­кова (Тришке). Выйди вон, скот. (Ере­ме­евне.) Поди ж, Ере­ме­евна, дай позав­тра­кать ребенку. Вить, я чаю, скоро и учи­тели придут.

Ере­ме­евна. Он уже и так, матушка, пять було­чек ску­шать изволил.

Г‑жа Про­ста­кова. Так тебе жаль шестой, бес­тия? Вот какое усер­дие! Изволь смотреть.

Ере­ме­евна. Да во здра­вие, матушка. Я вить ска­зала это для Мит­ро­фана же Терен­тье­вича. Про­тос­ко­вал до самого утра.

Г‑жа Про­ста­кова. Ах, мати божия! Что с тобою сде­ла­лось, Митрофанушка?

Мит­ро­фан. Так, матушка. Вчера после ужина схватило.

Ско­ти­нин. Да видно, брат, поужи­нал ты плотно.

Мит­ро­фан. А я, дядюшка, почти и вовсе не ужинал.

Про­ста­ков. Пом­нится, друг мой, ты что-то ску­шать изволил.

Мит­ро­фан. Да что! Соло­нины лом­тика три, да подо­вых, не помню, пять, не помню, шесть.

Ере­ме­евна. Ночью то и дело испить про­сил. Квасу целый кув­ши­нец выку­шать изволил.

Мит­ро­фан. И теперь как шаль­ной хожу. Ночь всю така дрянь в глаза лезла.

Г‑жа Про­ста­кова. Какая ж дрянь, Митрофанушка?

Мит­ро­фан. Да то ты, матушка, то батюшка.

Г‑жа Про­ста­кова. Как же это?

Мит­ро­фан. Лишь стану засы­пать, то и вижу, будто ты, матушка, изво­лишь бить батюшку.

Про­ста­ков (в сто­рону). Ну, беда моя! Сон в руку!

Мит­ро­фан (раз­не­жась). Так мне и жаль стало.

Г‑жа Про­ста­кова (с доса­дою). Кого, Митрофанушка?

Мит­ро­фан. Тебя, матушка: ты так устала, колотя батюшку.

Г‑жа Про­ста­кова. Обойми меня, друг мой сер­деч­ный! Вот сынок, одно мое утешение.

Ско­ти­нин. Ну, Мит­ро­фа­нушка, ты, я вижу, матуш­кин сынок, а не батюшкин!

Про­ста­ков. По край­ней мере я люблю его, как над­ле­жит роди­телю, то-то умное дитя, то-то разум­ное, забав­ник, затей­ник; ино­гда я от него вне себя и от радо­сти сам истинно не верю, что он мой сын.

Ско­ти­нин. Только теперь забав­ник наш стоит что-то нахмурясь.

Г‑жа Про­ста­кова. Уж не послать ли за док­то­ром в город?

Мит­ро­фан. Нет, нет, матушка. Я уж лучше сам выздо­ровлю. Побегу-тка теперь на голу­бятню, так авось-либо…

Г‑жа Про­ста­кова. Так авось-либо гос­подь мило­стив. Поди, порез­вись, Митрофанушка.

Мит­ро­фан с Ере­ме­ев­ною выходят.

Явление V

Г‑жа Про­ста­кова, Про­ста­ков, Скотинин.

Ско­ти­нин. Что ж я не вижу моей неве­сты? Где она? Вве­черу быть уже сго­вору, так не пора ли ей ска­зать, что выдают её замуж?

Г‑жа Про­ста­кова. Успеем, бра­тец. Если ей это ска­зать прежде вре­мени, то она может еще поду­мать, что мы ей докла­ды­ва­емся. Хотя по муже, однако я ей свой­ствен­ница; а я люблю, чтоб и чужие меня слушали.

Про­ста­ков (Ско­ти­нину). Правду ска­зать, мы посту­пили с Софьюш­кой, как с сущею сирот­кой. После отца оста­лась она мла­ден­цем. Тому с пол­года, как ее матушке, а моей сва­тьюшке, сде­лался удар…

Г‑жа Про­ста­кова (пока­зы­вая, будто кре­стит сердце). С нами сила крестная.

Про­ста­ков. От кото­рого она и на тот свет пошла. Дядюшка ее, гос­по­дин Ста­ро­дум, поехал в Сибирь; а как несколько уже лет не было о нем ни слуху, ни вести, то мы и счи­таем его покой­ни­ком. Мы, видя, что она оста­лась одна, взяли ее в нашу дере­веньку и над­зи­раем над ее име­нием, как над своим.

Г‑жа Про­ста­кова. Что, что ты сего­дня так разо­врался, мой батюшка? Ища бра­тец может поду­мать, что мы для инте­ресу ее к себе взяли.

Про­ста­ков. Ну как, матушка, ему это поду­мать? Ведь Софьюш­кино недви­жи­мое име­ние нам к себе при­дви­нуть не можно.

Ско­ти­нин. А дви­жи­мое хотя и выдви­нуто, я не чело­бит­чик. Хло­по­тать я не люблю, да и боюсь. Сколько меня соседи ни оби­жали, сколько убытку ни делали, я ни на кого не бил челом, а вся­кий убы­ток, чем за ним ходить, сдеру с своих же кре­стьян, так и концы в воду.

Про­ста­ков. То правда, бра­тец: весь око­ло­ток гово­рит, что ты мастер­ски оброк собираешь.

Г‑жа Про­ста­кова. Хотя бы ты нас поучил, бра­тец батюшка; а мы никак не умеем. С тех пор как все, что у кре­стьян ни было, мы ото­брали, ничего уже содрать не можем. Такая беда!

Ско­ти­нин. Изволь, сест­рица, поучу вас, поучу, лишь жените меня на Софьюшке.

Г‑жа Про­ста­кова. Неужели тебе эта дев­чонка так понравилась?

Ско­ти­нин. Нет, мне нра­вится не девчонка.

Про­ста­ков. Так по сосед­ству ее деревеньки?

Ско­ти­нин. И не дере­веньки, а то, что в дере­вень­ках-то ее водится и до чего моя смерт­ная охота.

Г‑жа Про­ста­кова. До чего же, братец?

Ско­ти­нин. Люблю сви­ней, сест­рица, а у нас в око­лотке такие круп­ные сви­ньи, что нет из них ни одной, котора, став на задни ноги, не была бы выше каж­дого из нас целой головою.

Про­ста­ков. Стран­ное дело, бра­тец, как родня на родню похо­дить может. Мит­ро­фа­нушка наш весь в дядю. И он до сви­ней сыз­мала такой же охот­ник, как и ты. Как был еще трех лет, так, бывало, увидя свинку, задро­жит от радости.

Ско­ти­нин. Это под­линно дико­винка! Ну пусть, бра­тец, Мит­ро­фан любит сви­ней для того, что он мой пле­мян­ник. Тут есть какое-нибудь сход­ство; да отчего же я к сви­ньям-то так сильно пристрастился?

Про­ста­ков. И тут есть же какое-нибудь сход­ство, я так рассуждаю.

Явление VI

Те же и Софья.

Софья вошла, держа письмо в руке и имея весе­лый вид

Г‑жа Про­ста­кова (Софье). Что так весела, матушка? Чему обрадовалась?

Софья. Я полу­чила сей­час радост­ное изве­стие. Дядюшка, о кото­ром столь долго мы ничего не знали, кото­рого я люблю и почи­таю, как отца моего, на сих днях в Москву при­е­хал. Вот письмо, кото­рое я от него теперь получила.

Г‑жа Про­ста­кова (испу­гав­шись, со зло­бою). Как! Ста­ро­дум, твой дядюшка, жив! И ты изво­лишь зате­вать, что он вос­крес! Вот изряд­ный вымысел!

Софья. Да он нико­гда не умирал.

Г‑жа Про­ста­кова. Не уми­рал! А разве ему и уме­реть нельзя? Нет, суда­рыня, это твои вымыслы, чтоб дядюш­кою своим нас застра­щать, чтоб мы дали тебе волю. Дядюшка-де чело­век умный; он, увидя меня в чужих руках, най­дет спо­соб меня выру­чить. Вот чему ты рада, суда­рыня; однако, пожа­луй, не очень весе­лись: дядюшка твой, конечно, не воскресал.

Ско­ти­нин. Сестра, ну да коли он не умирал?

Про­ста­ков. Избави боже, коли он не умирал!

Г‑жа Про­ста­кова (к мужу). Как не уми­рал! Что ты бабушку пута­ешь? Разве ты не зна­ешь, что уж несколько лет от меня его и в памят­цах за упо­кой поми­нали? Неужто таки и греш­ные-то мои молитвы не дохо­дили! (К Софье.) Пись­мецо-то мне пожа­луй. (Почти выры­вает.) Я об заклад бьюсь, что оно какое-нибудь амур­ное. И дога­ды­ва­юсь от кого. Это от того офи­цера, кото­рый искал на тебе жениться и за кото­рого ты сама идти хотела. Да кото­рая бес­тия без моего спросу отдает тебе письма! Я добе­русь. Вот до чего дожили. К деуш­кам письма пишут! девушки гра­моте умеют!

Софья. Про­чтите его сами, суда­рыня. Вы уви­дите, что ничего невин­нее быть не может.

Г‑жа Про­ста­кова. Про­чтите его сами! Нет, суда­рыня, я, бла­го­даря бога, не так вос­пи­тана. Я могу письма полу­чать, а читать их все­гда велю дру­гому. (К мужу.) Читай.

Про­ста­ков (долго смотря). Мудрено.

Г‑жа Про­ста­кова. И тебя, мой батюшка, видно, вос­пи­ты­вали, как крас­ную девицу. Бра­тец, про­чти, потрудись.

Ско­ти­нин. Я? Я отроду ничего не читы­вал, сест­рица! Бог меня изба­вил этой скуки.

Софья. Поз­вольте мне прочесть.

Г‑жа Про­ста­кова. О матушка! Знаю, что ты масте­рица, да лих не очень тебе верю. Вот, я чаю, учи­тель Мит­ро­фа­нуш­кин скоро при­дет. Ему велю…

Ско­ти­нин. А уж зачали молодца учить грамоте?

Г‑жа Про­ста­кова. Ах, батюшка бра­тец! Уж года четыре как учится. Нечего, грех ска­зать, чтоб мы не ста­ра­лись вос­пи­ты­вать Мит­ро­фа­нушку. Троим учи­те­лям денежки пла­тим. Для гра­моты ходит к нему дья­чок от Покрова, Кутей­кин. Арих­ме­тике учит его, батюшка, один отстав­ной сер­жант, Цыфир­кин. Оба они при­хо­дят сюда из города. Вить от нас и город в трех вер­стах, батюшка. По-фран­цуз­ски и всем нау­кам обу­чает его немец Адам Ада­мыч Враль­ман. Этому по три­ста руб­ли­ков на год. Сажаем за стол с собою. Белье его наши бабы моют. Куда надобно – лошадь. За сто­лом ста­кан вина. На ночь саль­ная свеча, и парик направ­ляет наш же Фомка даром. Правду ска­зать, и мы им довольны, батюшка бра­тец. Он робенка не нево­лит. Вить, мой батюшка, пока Мит­ро­фа­нушка еще в недо­рос­лях, пора его и поне­жить; а там лет через деся­ток, как вой­дет, избави боже, в службу, всего натер­пится. Как кому сча­стье на роду напи­сано, бра­тец. Из нашей же фами­лии Про­ста­ко­вых, смотри-тка, на боку лежа, летят себе и чины. Чем же плоше их Мит­ро­фа­нушка? Ба! да вот пожа­ло­вал кстати доро­гой наш постоялец.

Явление VII

Те же и Правдин.

Г‑жа Про­ста­кова. Бра­тец, друг мой! Реко­мен­дую вам доро­гого гостя нашего, гос­по­дина Прав­дина; а вам, госу­дарь мой, реко­мен­дую брата моего.

ЯВЛЕНИЕ VIII

Правдин, Простаков, Скотинин, слуга.

Слуга (к Простакову, запыхавшись). Барин! барин! солдаты пришли, остановились в нашей деревне.

Простаков. Какая беда! Ну, разорят нас до конца!

Правдин. Чего вы испугались?

Простаков. Ах, отец родной! Мы уж видали виды. Я к ним и появиться не смею.

Правдин. Не бойтесь. Их, конечно, ведет офицер, который не допустит ни до какой наглости. Пойдем к нему со мной. Я уверен, что вы робеете напрасно.

Правдин, Простаков и слуга отходят.

Скотинин. Все меня одного оставили. Пойти было прогуляться на скотный двор.

Конец первого действия

Действие второе

ЯВЛЕНИЕ I

Правдин, Милон.

Милон. Как я рад, мой любезный друг, что нечаянно увиделся с тобою! Скажи, каким случаем…

Правдин. Как друг, открою тебе причину моего здесь пребывания. Я определен членом в здешнем наместничестве. Имею повеление объехать здешний округ; а притом, из собственного подвига сердца моего, не оставляю замечать тех злонравных невежд, которые, имея над людьми своими полную власть, употребляют ее во зло бесчеловечно. Ты знаешь образ мыслей нашего наместника. С какою ревностию помогает он страждущему человечеству! С каким усердием исполняет он тем самым человеколюбивые виды вышней власти! Мы в нашем краю сами испытали, что где наместник таков, каковым изображен наместник в Учреждении, там благосостояние обитателей верно и надежно. Я живу здесь уже три дни. Нашел помещика дурака бессчетного, а жену презлую фурию, которой адский нрав делает несчастье целого их дома. Ты что задумался, мой друг, скажи мне, долго ль здесь останесся?

Милон. Через несколько часов иду отсюда.

Правдин. Что так скоро? Отдохни.

Милон. Не могу. Мне велено и солдат вести без промедления… да, сверх того, я сам горю нетерпением быть в Москве.

Правдин. Что причиною?

Милон. Открою тебе тайну сердца моего, любезный друг! Я влюблен и имею счастие быть любим. Больше полугода, как я в разлуке с тою, которая мне дороже всего на свете, и, что еще горестнее, ничего не слыхал я о ней во все это время. Часто, приписывая молчание ее холодности, терзался я горестию; но вдруг получил известие, которое меня поразило. Пишут ко мне, что, по смерти ее матери, какая-то дальняя родня увезла ее в свои деревни. Я не знаю: ни кто, ни куда. Может быть, она теперь в руках каких-нибудь корыстолюбцев, которые, пользуясь сиротством ее, содержат ее в тиранстве. От одной этой мысли я вне себя.

Правдин. Подобное бесчеловечие вижу и в здешнем доме. Ласкаюсь, однако, положить скоро границы злобе жены и глупости мужа. Я уведомил уже о всех здешних варварствах нашего начальника и не сумневаюсь, что унять их возьмутся меры.

Милон. Счастлив ты, мой друг, будучи в состоянии облегчать судьбу несчастных. Не знаю, что мне делать в горестном моем положении.

Правдин. Позволь мне спросить об ее имени.

Милон (в восторге). А! вот она сама.

ЯВЛЕНИЕ II

Те же и Софья.

Софья (в восхищении). Милон! тебя ли я вижу?

Правдин. Какое счастие!

Милон. Вот та, которая владеет моим сердцем. Любезная Софья! Скажи мне, каким случаем здесь нахожу тебя?

Софья. Сколько горестей терпела я со дня нашей разлуки! Бессовестные мои свойственники…

Правдин. Мой друг! Не спрашивай о том, что столько ей прискорбно… Ты узнаешь от меня, какие грубости…

Милон. Недостойные люди!

Софья. Сегодня, однако же, в первый раз здешняя хозяйка переменила со мною свой поступок. Услышав, что дядюшка мой делает меня наследницею, вдруг из грубой и бранчивой сделалась ласковою до самой низкости, и я по всем ее обинякам вижу, что прочит меня в невесты своему сыну.

Милон (с нетерпением). И ты не изъявила ей тот же час совершенного презрения?..

Софья. Нет…

Милон. И не сказала ей, что ты имеешь сердечные обязательства, что…

Софья. Нет.

Милон. А! теперь я вижу мою погибель. Соперник мой счастлив! Я не отрицаю в нем всех достоинств. Он, может быть, разумен, просвещен, любезен; но чтоб мог со мною сравниться в моей к тебе любви, чтоб…

Софья (усмехаясь). Боже мой! Если б ты его увидел, ревность твоя довела б тебя до крайности!

Милон (с негодованием). Я воображаю все его достоинствы.

Софья. Всех и вообразить не можешь. Он хотя и шестнадцати лет, а достиг уже до последней степени своего совершенства и дале не пойдет.

Правдин. Как дале не пойдет, сударыня? Он доучивает Часослов; а там, думать надобно, примутся и за Псалтырь.

Милон. Как! Таков-то мой соперник? А, любезная Софья, на что ты и шуткою меня терзаешь? Ты знаешь, как легко страстный человек огорчается и малейшим подозрением.

Софья. Подумай же, как несчастно мое состояние! Я не могла и на это глупое предложение отвечать решительно. Чтоб избавиться от их грубости, чтоб иметь некоторую свободу, принуждена была я скрыть мое чувство.

Милон. Что ж ты ей отвечала?

Здесь Скотинин идет по театру, задумавшись, и никто его не видит.

Софья. Я сказала, что судьба моя зависит от воли дядюшкиной, что он сам сюда приехать обещал в письме своем, которого (к Правдину) не позволил вам дочитать господин Скотинин.

Милон. Скотинин!

Скотинин. Я!

ЯВЛЕНИЕ III

Те же и Скотинин.

Правдин. Как вы подкрались, господин Скотинин! Этого бы я от вас и не чаял.

Скотинин. Я проходил мимо вас. Услышал, что меня кличут, я и откликнулся. У меня такой обычай: кто вскрикнет – Скотинин! А я ему: я! Что вы, братцы, и заправду? Я сам служивал в гвардии и отставлен капралом. Бывало, на съезжей в перекличке как закричат: Тарас Скотинин! А я во все горло: я!

Правдин. Мы вас теперь не кликали, и вы можете идти, куда шли.

Скотинин. Я никуда не шел, а брожу, задумавшись. У меня такой обычай, как что заберу в голову, то из нее гвоздем не выколотишь. У меня, слышь ты, что вошло в ум, тут и засело. О том вся и дума, то только и вижу во сне, как наяву, а наяву, как во сне.

Правдин. Что ж бы вас так теперь занимало?

Скотинин. Ох, братец, друг ты мой сердешный! Со мною чудеса творятся. Сестрица моя вывезла меня скоро-наскоро из моей деревни в свою, а коли так же проворно вывезет меня из своей деревни в мою, то могу пред целым светом по чистой совести сказать: ездил я ни по что, привез ничего.

Правдин. Какая жалость, господин Скотинин! Сестрица ваша играет вами, как мячиком.

Скотинин (озлобясь). Как мячиком? Оборони Бог! Да я и сам зашвырну ее так, что целой деревней в неделю не отыщут.

Софья. Ах, как вы рассердились!

Милон. Что с вами сделалось?

Скотинин. Сам ты, умный человек, порассуди. Привезла меня сестра сюда жениться. Теперь сама же подъехала с отводом: «Что-де тебе, братец, в жене; была бы де у тебя, братец, хорошая свинья». Нет, сестра! Я и своих поросят завести хочу. Меня не проведешь.

Правдин. Мне самому кажется, господин Скотинин, что сестрица ваша помышляет о свадьбе, только не о вашей.

Скотинин. Эка притча! Я другому не помеха. Всякий женись на своей невесте. Я чужу не трону, и мою чужой не тронь же. (Софье.) Ты не бось, душенька. Тебя у меня никто не перебьет.

Софья. Это что значит? Вот еще новое!

Милон (вскричал). Какая дерзость!

Скотинин (к Софье). Чего ж ты испугалась?

Правдин (к Милану). Как ты можешь осердиться на Скотинина!

Софья (Скотинину). Неужели суждено мне быть вашею женою?

Милон. Я насилу могу удержаться!

Скотинин. Суженого конем не объедешь, душенька! Тебе на свое счастье грех пенять. Ты будешь жить со мною припеваючи. Десять тысяч твоего доходу! Эко счастье привалило; да я столько родясь и не видывал; да я на них всех свиней со бела света выкуплю; да я, слышь ты, то сделаю, что все затрубят: в здешнем-де околотке и житье одним свиньям.

Правдин. Когда же у вас могут быть счастливы одни только скоты, то жене вашей от них и от вас будет худой покой.

Скотинин. Худой покой! ба! ба! ба! да разве светлиц у меня мало? Для нее одной отдам угольную с лежанкой. Друг ты мой сердешный! коли у меня теперь, ничего не видя, для каждой свинки клевок особливый, то жене найду светелку.

Милон. Какое скотское сравнение!

Правдин (Скотинину). Ничему не бывать, господин Скотинин! Я скажу вам, что сестрица ваша прочит ее за сынка своего.

В чем заключается комизм «экзамена», устроенного для Митрофана?

Показать