Экзамены водителей президента

Будет кто-то рваться ко мне в машину, отстрелю ему ухо. Так говорил водитель президента Игорь Васильев. На дворе был 1993 год. После этого интервью его «разжаловали», а интервью свет не увидело. Был личным водителем Ельцина, но от работы с первым лицом его отстранили и перевели в резерв.

Это значит, что закрепленной машины нет, есть разгонная, на которой он стал возить чиновников средней руки, иностранных визитеров. Сотрудники Службы безопасности президента (тогда еще Главного управления охраны), как и любой другой спецслужбы, с журналистами не общаются, но мне, тогда репортеру газеты «Россия», повезло. «Разжаловали» его не за интервью: через пару дней после нашего разговора случилась грустная история. Водитель Ельцина Игорь Игоревич Васильев, будучи при исполнении, а точнее, при президентской машине, попал в аварию. Кто был виноват, не столь важно, важно, что Васильев был подшофе. С милиционерами в силу крутого нрава, физической мощи и особого положения он вел себя резко и жестко, надеть на него наручники смогли да-а-алеко не сразу. Огласки избежать не удалось: маленькая заметка об этой истории вышла в одной из газет. Для людей, работающих с президентом, любой скандал недопустим, будь ты хоть сто раз прав. Надо сказать о времени, когда состоялся разговор с Игорем Игоревичем. Начало лета 1993 года. Эйфорические настроения по поводу новой российской власти в обществе на нет еще не сошли, преобладала по большей части искренность. Поэтому и разговор был (ответы, прежде всего) без особого лукавства, даже если сделать поправку, что человек из спецслужбы рассказывает про своего главного шефа. Конечно, сегодня в этой сфере многое изменилось, но не основополагающие принципы. Тем интересней заглянуть за официальный занавес той эпохи. Про нынешнюю напишут неизвестно когда, она гораздо более закрыта. Текст интервью, с необходимыми пояснениями, практически тот же.

Игорь Игоревич Васильев – персональный водитель президента России, сотрудник Главного управления охраны Российской Федерации, воинское звание – подполковник.

Познакомились мы с ним еще тогда, когда Россия «воевала» с Союзом за свой суверенитет. Служба безопасности Б. Ельцина, тогда еще Председателя Верховного Совета России, насчитывала не более 50 человек. Тогда на визиты или поездки Б. Ельцина пресс-служба (руководитель – Валентина Алексеевна Ланцева) охотно брала журналистов оппозиционной прессы, в том числе и «Российской газеты». И летали тогда на одном самолете: в одном салоне располагалось руководство России во главе с Ельциным, другой был отдан журналистам и охране.

Этот человек, естественно, ничего не рассказывал о своей специальности, просто сотрудник охраны. Только после нескольких поездок я узнал, что именно он возит российского лидера. Разрешение на интервью дал начальник охраны президента Александр Коржаков. Причудливое стечение обстоятельств: в этот день (почти через два года после событий августа 1991 года) он вручал Васильеву медаль «Защитнику новой России». Такие медали существуют в двух видах: обычные, без номера, которые вручались подавляющему большинству, и более солидные, номерные. И. Васильев получил медаль с номером.Коржаков разрешил, Васильев не возражал (или не смел), и мы поехали с ним в какое-нибудь тихое место, чтобы никто не мешал разговору. Его автомобиль (президентский) 24-я «Волга» (с иностранным двигателем и вылизанная сотрудниками ГОНа – гаража особого назначения) стоял в том месте, где посторонние не ходят: у президентского входа в 14-й корпус Кремля. Ехали лихо – через Ивановскую площадь Кремля, Боровицкие ворота, по центральной (режимной) полосе Кутузовского проспекта и далее. Как вытягивались в струнку переодетые ГАИшниками сотрудники Главного управления охраны, надо было видеть. Как пролетали перекрестки – тоже. Минут через 10-15 оказались на берегу Москвы-реки в районе Крылатское.

— Давно вы возите Бориса Николаевича?

— С 1991 года. Но узнал его, правда, не лично, с того момента, как он стал первым секретарем Московского горкома партии. Моя жена в то время у себя на работе была секретарем парторганизации, членом бюро райкома. Когда Борис Николаевич стал посещать райкомы, шевелить это болото, жена мне об этом с восхищением рассказывала. «Вот это мужик! Пришел человек, который давно был нужен. Он наведет порядок». Я сразу встал на его сторону, когда он начал крушить этих «друзей». Чем больше его травили, тем больше я ожесточался против тех, кто это делал. Я уверен в нем на сто процентов, и никто меня не сможет переубедить.

Я мог бы стать его водителем еще в те времена. На это место рассматривались две кандидатуры, моя не прошла из-за моей строптивости. Для руководства я жесткий, необтекаемый, все в глаза говорю. По чистому совпадению я ушел из «девятки» тогда же, когда Борис Николаевич порвал с кремлевской «стаей».

— Сколько лет вы за рулем?

— Водительский стаж — 35 лет, с 1959 года, а с 1969-го я работал водителем в 9-м управлении КГБ СССР.

— Вам, наверное, довелось возить известных руководителей. Кто-нибудь из них по-человечески запомнился?

— В основном я работал с «импортными» деятелями: президентами, канцлерами, премьерами, генеральными секретарями. Практически ни одного не пропустил. Запомнился Мауно Койвисто (многолетний президент Финляндии того времени). Его неофициальная месячная командировка захватила Московскую Олимпиаду. Какие он тут вопросы решал – не знаю. Нас это не касалось, но мы много ездили по всем олимпийским объектам. Отличный мужчина, мягкий, спокойный человек, по-русски говорил. Особых разговоров не было, двумя-тремя словами перебросимся.

Из наших дольше всего работал с Владимиром Ивановичем Долгих. Интересно, что своими качествами он напоминает Бориса Николаевича, но в отличие от него очень мягкий. Он не мог никого отругать, цыкнуть. Я даже удивлялся, как он мог быть на столь высоком посту. Работал я еще и с Брежневым. Лично его не возил, а на «хвосте» (машина, следующая за основной). Владимир Тимофеевич Медведев, начальник его охраны, предложил: «После Нового года шеф уходит на пенсию, мы тебя поставим основным водителем». Леонид Ильич, к сожалению, скончался до Нового года. Сказать о нем могу только хорошее.

Транспортировка бронированного ЗИЛа Б.Н. Ельцина

— Как часто меняются у руководителей водители?

— Водители постоянные, практически не меняются. Только из-за каких-то чрезвычайных обстоятельств.

— Для них существует возрастной ценз? Вам, например, сколько?

— Ценза как такового нет. Мне 53 года, но стариком я себя не чувствую, с любым молодым могу потягаться в чем угодно.

— Курите?

— Пробовал, когда был пацаном, но не понравилось.

— А сам президент?

— Нет. У нас в команде никто не курит. (В команду, то есть в группу людей, полностью доверяющих друг другу, близких по духу и системе ценностей Игорь Васильев включает всего троих: себя, шефа охраны Александра Коржакова и самого президента. Входил в этот круг еще Юрий Михайлович Горякин, бывший замом Коржакова с момента создания службы безопасности Б.Ельцина – председателя ВС РСФСР. Горякин вышел на пенсию перед августовским путчем 1991 года).

— Пару лет назад мне довелось несколько раз летать с Борисом Николаевичем. Тогда курили даже в самолете. И охрана, и немногочисленные журналисты в хвостовом отсеке, возле туалета, дымили сколько душе угодно, иногда даже не вставая с кресел.

— Сейчас в основном самолете курение категорически запрещено. Не дай Бог, дымком потянет. Выйдет Коржаков и объявит: «В этом самолете больше не полетишь. Пожалуйста, летай в другом, где курить разрешают».

— Вы единственный водитель президента?

— Нет. Нас три человека, но так получилось, что сейчас я старший.

— Когда вы впервые сели за руль?

— Давным-давно, еще до армии. Первая машина – ГАЗ-69, понравилась. Потом предложили пойти учиться в автошколу. Произошло это случайно, я туда не рвался. Сейчас, думаю, это была судьба. Дальнейшая жизнь связана только с этим. Как пример, я был инструктором по специальной подготовке водителей в особо сложных условиях: на крутых поворотах, на скользкой извилистой дороге с подъемами-спусками, с резкими неожиданными изменениями направлениями движения. Нас, инструкторов, готовили раллисты, чемпионы и призеры первенств Советского Союза. Происходило обучение в Москве, у метро «Аэропорт», на Ходынском поле. Они раскрывали нам все свои профессиональные хитрости, секреты, понимая, что мы им не конкуренты.

— Вы можете нарушить правила, когда везете президента?

— Правила обязательны для всех. (Я это видел, когда ехал с Игорем Васильевым – А.Ж.). Мы не нарушаем их, а отступаем от некоторых пунктов. Специальным машинам это правилами разрешено: где-то превысить скорость, проехать на красный свет, но при этом соблюдая все предосторожности.

— В застойные годы ходила байка, что правительственная машина не останавливалась, даже если сбивала человека (тогда мы не знали, что такой квиток-индульгенция называлась спецталон – А.Ж.). Лишь из окна выбрасывали какую-то бумажку с телефоном, по которому надо было позвонить.

— Порядок иной. Машина останавливается, пассажир пересаживается в другую, а первая остается на месте с одним из сотрудников. У нас было немало случаев, когда водители попадали в подобные ситуации. Разборы были очень жесткие, без всяких скидок. Надо было доказывать и доказывать, что все предосторожности были соблюдены, но другой водитель нарушил очень сильно.

— Как вы стали водителем Бориса Николаевича?

— С Александром Васильевичем Коржаковым мы были знакомы давно, по прежней работе в девятке, еще при Брежневе (9-е Управление КГБ СССР занималось охраной первых лиц государства и всеми сопутствующими вопросами – А.Ж.). Встречались в командировках в Ливадии, многих других местах, общались. После аварии на улице Горького (1990 год: автомобиль с Б. Ельциным — тогда первым замом председателя Госстроя СССР столкнулся с другим, якобы, подставным авто – А.Ж.) Коржаков сказал Борису Николаевичу, что надо менять водителя, сажать за руль настоящего профессионала. Борис Николаевич не хотел. Дело в том, что он очень тяжело расстается с людьми, даже если они ошибаются. Кипит, сердится, но выгнать не может. Коржаков настаивал: «Или я сажаю профессионала, или, извините, умываю руки». Борис Николаевич сказал: «Давайте, я посмотрю».

Транспортировка бронированного ЗИЛа Б.Н. Ельцина

Я был уже на пенсии. Мне позвонил старый приятель – Юра Одинец. Он и Юрий Николаевич Захаров, работавший с Ельциным с первого дня (имеется в виду избрание Бориса Николаевича председателем ВС РСФСР – А.Ж.), поездили с Борисом Николаевичем и до и после аварии. И Одинец позвонил мне и предложил: «Пойдешь к нам работать?». Без долгих раздумий я согласился. Фамилия «Ельцин», конечно, не называлась, но я понял, потому что уже слышал, с кем Юра работает. Потом позвонил Захаров: «У тебя на раздумья два-три дня». Я ответил, что думать мне нечего, согласен.

Сначала меня показали издали, затем посадили на «хвост», и только через некоторое время непосредственно к нему в машину.

— Известно, что Брежнев любил быструю езду. А как Ельцин?

— Он говорил так: Я люблю ездить быстро, но комфортабельно.Имелось в виду, чтобы машину не болтало из стороны в сторону, не трясло, и чтобы все это было соразмерно с безопасностью и возможностями на трассе.

— Не было при вас случая, чтобы президент сам сел за руль, попросил «порулить»?

— Нет.

— Президент ездит на нескольких машинах. В каких случаях на ЗиЛе, в каких – на «Мерседесе»?

— На ЗиЛе с российским флагом – на официальные, протокольные встречи, на менее официальные события – на тяжелом «Мерсе».

— На «Волге» случается?

— В редких случаях, когда нужно, чтобы нас никто не видел.

— Как он умещается, ведь у него рост гренадерский – 187 сантиметров?

— На заднем сиденье в «Волге» ему неудобно, там маленькое пространство, отодвинуть сиденья некуда, поэтому специально для него отодвигаем переднее сиденье, по-другому нельзя. Во всех остальных случаях из соображений безопасности Борис Николаевич сидит сзади. Когда мы выезжаем на «Волге», об этом никто не знает и не должен знать.

— Какие еще машины есть у президента?

— Три джипа «Мерседес», один из них с откидывающимся верхом.

— Президентские машины надежно защищены?

— Безусловно. ЗиЛ, например, выдерживает любые пули, даже автоматную очередь по стеклу.

Для эксперимента однажды на крышу положили три осколочные гранаты и одновременно взорвали. Сорванная краска и небольшие вмятины.

— Отдыхаете вместе с Ельциным?

— Конечно, на дачу как домой ездим.

— В теннис играете?

— В теннис мы не лезем, не наше это дело, там есть специалисты. Когда он играет в теннис, мы присутствуем как зрители, поддерживаем его, чтобы азарт был, эмоциональный фон.

— Водителю положено оружие?

— У меня есть пистолет Макарова и, конечно, разрешение на право его ношения, но наши законы не позволяют его применять, поэтому он выполняет практически только психологическую функцию. Пока, слава Богу, я не попадал в ситуации, когда надо было применять оружие. Но если кто-то по-серьезному будет рваться ко мне в машину, применю. Отстрелю ему ухо, чтобы он от боли орал как зверь, а уж потом с ним как-нибудь справлюсь. Но пока, повторяю, такой необходимости не возникало.

— Неужели всегда все так гладко?

— Не всегда. Когда в последний раз были в Ижевске и приехали на завод, там один захотел что-то на машине нацарапать отверткой. Я не сторонник отгонять людей от машины, только прошу встать в полуметре и не лапать руками. Ну, если уж очень хочется – ладно, но хоть царапать не надо. А тот достал отвертку, меня не заметил, поскольку я стоял позади него, и показывает своему товарищу. Я достал пистолет и показал тому же товарищу. «У вас свой инструмент, а у меня – свой, но стрелять я не буду. У меня еще другой инструмент есть», — и показал ему кулак. Поглядели ребята и успокоились.

— Как между собой вы называете президента?

— Борис Николаевич. Я требую от всех, чтобы называли только по имени-отчеству. Никаких «шеф», «дед», «Бэн». Не дай Бог, кто-то из наших скажет, тут же отчитаю. Мы не имеем права называть его каким-то прозвищем. Даже заочно, в мыслях не должно быть. Коржаков единственный, кто имеет право называть его «шеф», у них совершенно другие отношения.

— А как Ельцин обращается к сотрудникам?

— Ко всем абсолютно на «вы», даже с теми, кто работает недавно. Он так воспитан. Ни разу не слышал от него грубых, вульгарных выражений. Он может говорить резко, наступательно, но никогда не унизит человека.

Транспортировка бронированного ЗИЛа Б.Н. Ельцина

— В автомобиле вы отгорожены стеклом?

— У нас нет разделения.

— Во время езды с ним разговариваете?

— Не часто. Как только закрылась дверь, мы трогаемся, и никаких вопросов не возникает.

— Президент человек раздражительный, быстро «заводится», или, может быть, едет все время молча?

— Все зависит от ситуации: нельзя списывать со счетов, что он живой, нормальный человек, но на нас это не отражается. Если он и «кипит», то все держит в себе, внутри. Мы иной раз и рады бы сказать ему, чтобы он выплеснул эмоции наружи, обругал бы, допустим, нас, но понимаем, что не можем себе этого позволить. Он не держит дистанцию, мы сами понимаем, что президент – это президент, а мы всего лишь работаем на президента.

— Как он реагирует, если у вас в дороге проколется колесо, и вы застрянете?

— Такое порой бывает, но реагировать некогда. Мы моментально меняем машину, а с этой занимаются другие люди. Резервная машина всегда следует за нами.

— А если не будет резервной?

— Даже если такой случай произойдет, колесо я смогу сменить за три-четыре минуты. Но прежде чем остановиться, мы успеваем позвонить в соответствующие службы. Пока мы меняем колесо, нас догонят и подвезут запасное. Эти службы работают очень четко.

— Соседи знают, кем вы работаете?

— А я не говорю. Отношения привет-привет. Иногда предлагают: «Давай выпьем?» «Нет, спасибо, не хочу». «Кем работаешь?» «Служил, вышел на пенсию, сейчас вот снова призвали».

Однажды мне сказали, что видели меня вместе с президентом на площади Дзержинского. Отвечаю, ошиблись вы, мужики, такого быть не может.

«Нет, ты близко к президенту стоял». «Там много было тех, кто близко стоял». Жена на подобные вопросы отвечает, что муж у нее военный.

— Иностранные президенты или другие первые лица ездят на автомобилях какой-то определенной марки, «Мерседес», допустим, или ВМW? Есть на этот счет какая-то неписаная норма или негласный стандарт?

—Нет. Все ездят на своих машинах, причем считают это престижным. Французы, например, предпочитают «Ситроены».

— С водителями иностранных лидеров вы знакомы?

— Хорошо знаю водителя Миттерана – Пьера Турлье. С ним в прошлогоднем автопробеге близко познакомился, это был целый месяц. Доверительные отношения с водителями премьеров Греции, Испании.

— Что это был за пробег?

— Пьер Турлье – президент международной ассоциации «Пространство без границ». Ему в голову пришла идея – проехать на автомобилях Европу, Россию и финишировать в Азии – в Токио. Миттеран по его просьбе переговорил с руководителями большой «семерки». Чтобы по-человечески друг друга знали не только руководители, но и на более низком уровне, на уровне простых людей, водителей, например. Лидеры «семерки» согласились. Президентом тогда у нас был Горбачев, Борис Николаевич в том разговоре не участвовал.

Первая попытка проехать через Россию была неудачной. Их пустили только до Урала, а там сказали: «Поворачивайте обратно!» Во время пребывания Бориса Николаевича во Франции Пьер снова переговорил со своим президентом, и тот такую идею предложил Ельцину. Все расходы взяла на себя фирма «Рено», выделила автомобили и немного денег на командировочные.

Пробег начался в первых числах июля прошлого года. Каждый экипаж – два человека (мы были с Юрой Захаровым), с нами еще переводчик из российского посольства во Франции. Выехали из Парижа. Европу проскочили быстро и просто. До Урала проехали тоже довольно спокойно, но затем пошло напряженно. Особенно нас подвела Монголия: там переворот устроили. Мы приехали, а нам говорят: «Мы не знаем, кто вас приглашал. Уезжайте быстрее, пока вас не перестреляли». Мы – бежать. Трое суток потратили, чтобы доехать куда нужно было, по бездорожью, камням, пустыням. Тем же путем пришлось возвращаться обратно. Это был ужас, больше всего мы боялись за машины.

— Они были выданы только на пробег, а потом их надо было вернуть?

— Так и получилось, хотя могли бы и оставить в качестве подарка, это ведь огромная реклама фирме «Рено».

— Как ваши коллеги нашли российские дороги?

— Когда они попрыгали здесь, то все поняли. «О, ребята, как вы здесь ездите! Мы вам не завидуем!»

— Кто из них лучший водитель?

— Пьер просто классно водит. Он занимался ралли, ходил «Париж – Дакар».

— У всех президентов водители постоянные?

— Насколько я знаю, у всех, кроме американцев. У них работают бригадами, по шесть часов. Затем вся охрана полностью, включая водителя и личную охрану, одновременно меняется. И за руль, как мне говорили, может сесть любой.

Транспортировка бронированного ЗИЛа Б.Н. Ельцина

— Говорят, перед соревнованиями автогонщики проходят трассу пешком. Накануне визита президента вы, очевидно, так же досконально изучаете маршрут, тем более, что прибываете на место в составе передовой группы за несколько дней до визита?

— К сожалению, в большинстве случаев мне не предоставляют машину, чтобы я мог сам проехать по предстоящим маршрутам. Я рад бы просмотреть их все спокойно, без гонок, чтобы почувствовать, где можно снизить скорость, где прибавить, где поворачивать, где потенциально опасные участки. Но обычно везут в автобусе, в общей куче, а там – шум, гам.Но этого мало. Машины мы везем на «грузовике», то есть на транспортном самолете. Самолеты военные, берут их из разных мест. Вылетаем из аэропорта «Чкаловский». Неконтакт начинается с самого начала. Вылеты там происходят рано утром или вечером. Подъезжаем к назначенному времени, а борта нет, и неизвестно, вылетел он к нам или нет, если вылетел, то когда будет. Ни у кого не добиться внятного ответа. Сидим, ждем – долго и безнадежно.

— А кулаком постучать?

— Иногда приходится, но отвечают: «А нам какое дело?» Многое, видимо, объясняется тем, что они сейчас работают на коммерцию. Коммерсанты оплачивают горючее сразу, наличными или даже валютой, а мы по перечислению. Нашим ребятам и говорят: «Подождите». Однажды они начали со мной так шутить, что пришлось позвонить маршалу Шапошникову. Я представился, объяснил ситуацию. Он ответил, что все понял, и попросил связаться с ним снова. Не успел я выйти из машины, как из здания аэровокзала, откуда-то сверху, уже летят. «Что ты сделал! Мы же не знали, что ты на такой уровень!» Не хочу сказать, что я, мол, такой молодец, но я же не личное корыстное дело проворачиваю.

— Игорь Игоревич, наверное, существуют строгие правила, где и как кому садиться в автомобиле?

— По стандартам безопасности в наш ЗиЛ садятся четыре человека и пятый водитель. Борис Николаевич садиться на заднем сиденье, рядом с ним сопровождающее лицо и еще кто-нибудь. Во время визитов, например, это переводчик. На переднем сиденье рядом с водителем – охранник. У Брежнева рассадка была другая: он садился в ЗИЛ впереди.

— У вас собственная машина есть?

— 41-й «Москвич», другую мне приобрести не удалось.

— Как строится колонна правительственных машин?

— Раньше, когда мы начинали работать, сложилась жесткая структура. Впереди – машина ГАИ, которая обеспечивает нам проезд. Затем – штабная машина, в которой находится начальник управления. Штаб руководит действиями охраны, постоянно находится на связи с сотрудниками на трассе, принимает и передает команды, нужную информацию. В штабной также находятся несколько прикрепленных, то есть охранников, находящихся с охраняемыми постоянно. За ней идет основная машина, потом машина прикрытия и резервная. И только потом сам кортеж, где обычно находится и пресса.

Транспортировка бронированного ЗИЛа Б.Н. Ельцина

— Игорь Игоревич, какая у вас семья?

— Небольшая: я, супруга, сын и мать. Жена – заместитель начальника объединения международной телефонной связи. Сын уже взрослый, учится в Институте физкультуры, хоккеист.

— В семье политические разногласия бывают? Как, например, Васильевы голосовали на референдуме о доверии президенту?

— Политических разногласий нет абсолютно. Но это результат индивидуального выбора каждого, а не какой-нибудь установки. Голосовали одинаково.

— Если отбросить официальную сторону, то чисто по-человечески как вы воспринимаете Ельцина?

— Отношусь к нему как к старшему брату. Естественно, всех этих чувств и эмоций не выражаю, но отношусь именно так.

Еще один вопрос я задал Игорю Васильеву. Спросил, какой бы автомобиль он выбрал для себя лично, если не надо было обращать внимание на цену. Ответ поразил. Васильев ответил, что это была бы наша отечественная «Волга». Он считает ее самой адекватной для наших дорог, но «начинку» он, видимо, имел в виду из Гаража особого назначения. Но тем не менее. И еще он высоко оценил шведский СААБ. Вот такие приоритеты.