Эпиграф к сочинению по повести гоголя шинель

«Шинель» (Н. Гоголь) — цитаты для сочинения

Но всегда найдется такой круг людей, для которых незначительное в глазах прочих есть уже значительное.

≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈

Оставьте меня, зачем вы меня обижаете?

≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈

Как много в человеке бесчеловечья

≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈

Сострадание было ему не чуждо; его сердцу были доступны многие добрые движения, несмотря на то что чин весьма часто мешал им обнаруживаться.

≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈

Вряд ли где можно было найти человека, который так жил бы в своей должности. Мало сказать: он служил ревностно, – нет, он служил с любовью.

≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈

И закрывал себя рукою бедный молодой человек, и много раз содрогался он потом на веку своем, видя, как много в человеке бесчеловечья, как много скрыто свирепой грубости в утонченной, образованной светскости, и, Боже! даже в том человеке, которого свет признает благородным и честным…

≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈

…чиновник нельзя сказать чтобы очень замечательный, низенького роста, несколько рябоват, несколько рыжеват, несколько даже на вид подслеповат, с небольшой лысиной на лбу, с морщинами по обеим сторонам щек и цветом лица что называется геморроидальным…

≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈

Нужно знать, что Акакий Акакиевич изъяснялся большею частью предлогами, наречиями и, наконец, такими частицами, которые решительно не имеют никакого значения. Если же дело было очень затруднительно, то он даже имел обыкновение совсем не оканчивать фразы, так что весьма часто, начавши речь словами: «Это, право, совершенно того…», а потом уже и ничего не было, и сам он позабывал, думая, что всё уже выговорил.

≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈

..ведь нельзя же залезть в душу человеку и узнать всё, что он ни думает.

≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈

Фамилия чиновника была Башмачкин.

≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈

Имя его было Акакий Акакиевич.

≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈

Акакий Акакиевич не предавался никакому развлечению.

≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈

Родился Акакий Акакиевич против ночи, если только не изменяет память, на 23 марта.

≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈

Исчезло и скрылось существо, никем не защищенное, никому не дорогое, ни для кого не интересное, даже не обратившее на себя внимание и естествонаблюдателя, не пропускающего посадить на булавку обыкновенную муху и рассмотреть ее в микроскоп; существо, переносившее покорно канцелярские насмешки и без всякого чрезвычайного дела сошедшее в могилу, но для которого всё же таки, хотя перед самым концом жизни, мелькнул светлый гость в виде шинели, ожививший на миг бедную жизнь, и на которое так же потом нестерпимо обрушилось несчастие, как обрушивалось на царей и повелителей мира…

≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈

Он сделался как-то живее, даже тверже характером, как человек, который уже определил и поставил себе цель.

≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈

В департаменте не оказывалось к нему никакого уважения

≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈

Так уж на святой Руси всё заражено подражанием, всякий дразнит и корчит своего начальника.

≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈

Так что, наконец, Акакий Акакиевич раз в жизни захотел показать характер и сказал наотрез, что ему нужно лично видеть самого частного, что они не смеют его не допустить, что он пришел из департамента за казенным делом, а что вот как он на них пожалуется, так вот тогда они увидят.

≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈

Написавшись всласть, он ложился спать, улыбаясь заранее при мысли о завтрашнем дне: что-то Бог пошлет переписывать завтра?

≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈

Этот весь день был для Акакия Акакиевича точно самый большой торжественный праздник.

≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈

И Петербург остался без Акакия Акакиевича, как будто бы в нем его и никогда не было

≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈

Что касается до чина (ибо у нас прежде всего нужно объявить чин)…»

≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈

За ужином выпил он стакана два шампанского – средство, как известно, недурно действующее в рассуждении веселости. Шампанское сообщило ему расположение к разным экстренностям…

≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈

…он, подобно весьма многим имеющим богатырскую наружность, почувствовал такой страх, что не без причины даже стал опасаться насчет какого-нибудь болезненного припадка…

≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈

Итак, в одном департаменте служил один чиновник; чиновник нельзя сказать чтобы очень замечательный, низенького роста, несколько рябоват, несколько рыжеват, несколько даже на вид подслеповат, с небольшой лысиной на лбу, с морщинами по обеим сторонам щек и цветом лица что называется геморроидальным

≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈

Подтачиванье не показывало искусства портного и выходило, точно, мешковато и некрасиво

≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈

Сторожа не только не вставали с мест, когда он проходил, но даже не глядели на него, как будто бы через приемную пролетела простая муха.

≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈

это: шум, говор и толпа людей, – все это было как-то чудно Акакию Акакиевичу. Он просто не знал, как ему быть, куда деть руки, ноги и всю фигуру свою;

≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈

тогда только замечал он, что он не на середине строки, а скорее на средине улицы.

≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈

Обыкновенный разговор его с низшими отзывался строгостью и состоял почти из трех фраз: «как вы смеете? знаете ли вы, с кем говорите? понимаете ли, кто стоит перед вами?» Впрочем, он был в душе добрый человек, хорош с товарищами, услужлив; но генеральский чин совершенно сбил его с толку.

≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈

Ничего нет сердитее всякого рода департаментов, полков, канцелярий и, словом, всякого рода должностных сословий. Теперь уже всякой частный человек считает в лице своем оскорбленным всё общество.

≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈

…ветер, по петербургскому обычаю, дул на него со всех четырех сторон, из всех переулков.

≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈

Ребенка окрестили, причем он заплакал и сделал такую гримасу, как будто бы предчувствовал, что будет титулярный советник.

≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈

Ну уж эти французы! Что и говорить, уж ежели захотят что-нибудь того, так уж точно того…

Цитаты из повести «Шинель»

Цитаты из повести «Шинель» — одна из петербургских повестей Николая Васильевича Гоголя. Чтобы как-нибудь не вздумал удерживать хозяин, он вышел потихоньку из комнаты, отыскал в передней шинель, которую не без сожаления увидел лежавшею на полу, стряхнул ее, снял с нее всякую пушинку, надел на плеча и опустился по лестнице на улицу.
…ветер, по петербургскому обычаю, дул на него со всех четырех сторон, из всех переулков.

Теперь они сделались еще глуше и уединеннее: фонари стали мелькать реже — масла, как видно, уже меньше отпускалось; пошли деревянные домы, заборы; нигде ни души; сверкал только один снег по улицам, да печально чернели с закрытыми ставнями заснувшие низенькие лачужки. Он приблизился к тому месту, где перерезывалась улица бесконечною площадью с едва видными на другой стороне ее домами, которая глядела страшною пустынею.

…когда явился доктор, то он, пощупавши пульс, ничего не нашелся сделать, как только прописать припарку, единственно уже для того чтобы больной не остался без благодетельной помощи медицины…

Генералу, неизвестно почему, показалось такое обхождение фамилиарным. «Что вы, милостивый государь», продолжал он отрывисто: «не знаете порядка? куда вы зашли? не знаете, как водятся дела? Об этом вы бы должны были прежде подать просьбу в канцелярию; она пошла бы к столоначальнику, к начальнику отделения, потом передана была бы секретарю, а секретарь доставил бы ее уже мне …»

Так рассудил сам с собою Акакий Акакиевич, ободрил себя и дождался первого воскресенья, и увидев издали, что жена Петровича куда-то выходила из дому, он прямо к нему.

…оставался в том приятном положении, лучше которого и не выдумаешь для русского человека, то есть, когда сам ни о чем не думаешь, а между тем мысли сами лезут в голову, одна другой приятнее, не давая даже труда гоняться за ними и искать их.

Со всех сторон поступали беспрестанно жалобы, что спины и плечи, пускай бы еще только титулярных, а то даже самих тайных советников, подвержены совершенной простуде по причине ночного сдергивания шинелей.

На другой день он явился весь бледный и в старом капоте своем, который сделался еще плачевнее. Повествование о грабеже шинели, несмотря на то, что нашлись такие чиновники, которые не пропустили даже и тут посмеяться над Акакием Акакиевичем, однако же многих тронуло.

Нужно знать, что Акакий Акакиевич изъяснялся большею частью предлогами, наречиями и, наконец, такими частицами, которые решительно не имеют никакого значения.

Акакий Акакиевич прибежал домой в совершенном беспорядке: волосы, которые еще водились у него в небольшом количестве на висках и затылке, совершенно растрепались; бок и грудь и все панталоны были в снегу.

Рассмотрев ее хорошенько у себя дома, он открыл, что в двух, трех местах, именно на спине и на плечах она сделалась точная серпянка: сукно до того истерлось, что сквозило, и подкладка расползлась.

В глазах его иногда видно было сильное желание присоединиться к какому-нибудь интересному разговору и кружку, но останавливала его мысль: не будет ли это уж очень много с его стороны, не будет ли фамилиарно, и не уронит ли он чрез то своего значения?

Но Акакий Акакиевич если и глядел на что̀, то видел на всем свои чистые, ровным почерком выписанные строки, и только разве если, неизвестно откуда взявшись, лошадиная морда помещалась ему на плечо и напускала ноздрями целый ветер в щеку, тогда только замечал он, что он не на середине строки, а скорее на средине улицы.

Обыкновенный разговор его с низшими отзывался строгостью и состоял почти из трех фраз: «как вы смеете? знаете ли вы, с кем говорите? понимаете ли, кто стоит перед вами?» Впрочем он был в душе добрый человек, хорош с товарищами, услужлив; но генеральский чин совершенно сбил его с толку.

При слове «новую» у Акакия Акакиевича затуманило в глазах, и всё, что̀ ни было в комнате, так и пошло пред ним путаться. Он видел ясно одного только генерала с заклеенным бумажкой лицом, находившегося на крышке Петровичевой табакерки. «Как же новую?» сказал он, всё еще как будто находясь во сне: «ведь у меня и денег на это нет.»

Вне этого переписыванья, казалось, для него ничего не существовало. Он не думал вовсе о своем платье: вицмундир у него был не зеленый, а какого-то рыжевато-мучного цвета.

Петрович взял капот, разложил его сначала на стол, рассматривал долго, покачал головою и полез рукою на окно за круглой табакеркой с портретом какого-то генерала, какого именно, неизвестно, потому что место, где находилось лицо, было проткнуто пальцем, и потом заклеено четвероугольным лоскуточком бумажки.

Вряд ли где можно было найти человека, который так жил бы в своей должности. Мало сказать: он служил ревностно, — нет, он служил с любовью. Там, в этом переписыванье, ему виделся какой-то свой разнообразный и приятный мир.

Он вынул шинель из носового платка, в котором ее принес; платок был только что от прачки; он уже потом свернул его и положил в карман для употребления.

Теперь же Петрович был, казалось, в трезвом состоянии, а потому крут, несговорчив и охотник заламливать чорт знает какие цены. Акакий Акакиевич смекнул это и хотел было уже, как говорится, на попятный двор, но уж дело было начато.

СРОЧНО. 30 Баллов Цитатная характеристика Акакия Акакиевича Башмачкина​

«. ни одного слова не отвечал на это Акакий Акакиевич, как будто бы никого и не было перед ним. «

***

«Только если уж слишком была невыносима шутка, когда толкали его под руку, мешая заниматься своим делом, он произносил: «Оставьте меня, зачем вы меня обижаете?»»

***

«Он не думал вовсе о своем платье: вицмундир у него был не зеленый, а какого-то рыжевато-мучного цвета.»

***

• «Ни один раз в жизни не обратил он внимания на то, что делается и происходит всякий день на улице. «

***

Акакий Акакиевич если и глядел на что, то видел на всем свои чистые, ровным почерком выписанные строки

Цитаты из книги «Шинель» Николай Гоголь

…оставался в том приятном положении, лучше которого и не выдумаешь для русского человека, то есть, когда сам ни о чем не думаешь, а между тем мысли сами лезут в голову, одна другой приятнее, не давая даже труда гоняться за ними и искать их.

Нужно знать, что Акакий Акакиевич изъяснялся большею частью предлогами, наречиями и, наконец, такими частицами, которые решительно не имеют никакого значения.

Обыкновенный разговор его с низшими отзывался строгостью и состоял почти из трех фраз: «как вы смеете? знаете ли вы, с кем говорите? понимаете ли, кто стоит перед вами?» Впрочем, он был в душе добрый человек, хорош с товарищами, услужлив; но генеральский чин совершенно сбил его с толку.

Ничего нет сердитее всякого рода департаментов, полков, канцелярий и, словом, всякого рода должностных сословий. Теперь уже всякой частный человек считает в лице своем оскорбленным всё общество.

…ветер, по петербургскому обычаю, дул на него со всех четырех сторон, из всех переулков.

Оставьте меня, зачем вы меня обижаете?

. и много раз содрогался он потом на веку своем, видя, как много в человеке бесчеловечья, как много скрыто свирепой грубости в утонченной, образованной светскости, и, боже! даже в том человеке, которого свет признает благородным и честным…

Исчезло и скрылось существо, никем не защищённое, никому не дорогое, ни для кого не интересное, даже не обратившее на себя внимание и естество наблюдателя не пропускающего посадить на булавку обыкновенную муху и рассмотреть её под микроскоп.

Ребенка окрестили, причем он заплакал и сделал такую гримасу, как будто бы предчувствовал, что будет титулярный советник.

Он просто не знал, как ему быть, куда деть руки, ноги и всю фигуру свою.

ведь нельзя же залезть в душу человека и узнать все, что он ни думает.

Как много в человеке бесчеловечья.Нельзя же залезть в душу человека.Всегда найдется такой круг людей, для которых незначительное в глазах прочих есть уже значительное. оставался в том приятном положении, лучше которого и не выдумаешь для русского человека, то есть когда сам ни о чем не думаешь, а между тем мысли сами лезут в голову, одна другой приятнее, не давая даже труда гоняться за ними и искать их.Оставьте меня, зачем вы меня обижаете?Так уж на святой Руси всё заражено подражанием, всякой дразнит и корчит своего начальника.В полиции сделано было распоряжение поймать мертвеца во что бы то ни стало, живого или мёртвого.Он просто не знал, как ему быть, куда деть руки, ноги и всю фигуру свою.

Источник

Влияние на людей

Н. В. Гоголь с самого начала произведения дает описание Петербурга. Автор отмечает, что низенький, рябоватый, рыжеватый и подслеповатый Башмачкин имеет «геморроидальный» цвет лица, потому что «виноват петербургский климат».

Именно этот климат станет причиной ухудшения состояния больного Акакия Акакиевича: болезнь пошла быстрее «благодаря великодушному вспомоществованию петербургского климата».

С этим в произведении тесно связана тема мороза. Писатель подробно описывает мороз, который является «сильным врагом» всех жителей Петербурга. От него страдают не только титулярные советники, но и занимающие высшие должности.

Именно мороз, свойственный Петербургу, является двигателем действия: «капот» Башмачкина испортился в мороз, который требовал от главного героя приобретение новой шинели. В мороз шинель Акакия Акакиевича крадут, и из-за мороза он заболевает. Также он участвует в сценах мести Башмачкина «значительному лицу», ветер будто бы помогает Акакию Акакиевичу для того, чтобы справедливость восторжествовала.