Нужно ли жалеть того, кто тебя обидел? Именно таким вопросом задается В.С.Токарева, поднимая проблему сочувствия к обидчику.
Рассуждая над данной проблемой, писательница рассказывает историю, которая произошла с ней, когда ее дочь положили в больницу по причине потери зрения. Женщина по имени Фаина, видя подавленную, постоянно плачущую мать, вызывается ей помочь и, оказавшись в больнице, обманывает ее, называя ложный страшный диагноз. Автор стремится показать, что некоторым людям чуждо чувство сострадания, и они готовы причинить кому-то боль даже без особого повода. Также важен эпизод, в котором рассказчица снова встречается с Фаиной, совершенно убитой горем из-за смерти мужа и сына. Автор замечает, что, несмотря на тот неприятный случай, испытывает к этой женщине жалость и сочувствие. Она стремится показать читателям, что даже такие бесчувственные и жестокие люди достойны сострадания. Оба приведенных примера, дополняя друг друга, позволяют нам убедиться в том, что по-настоящему мудрые и высоконравственные люди не будут держать зла на своих обидчиков и проявят милосердие тогда, когда это понадобится.
Авторская позиция заключается в том, что каждый человек должен быть добр и великодушен ко всем людям, даже к своим обидчикам.
Я согласна с автором и тоже считаю, что любой человек, каким бы безнравственным и бесчеловечным он не был, заслуживает сострадания.
Хорошим примером может служить история Родиона Раскольникова из романа Ф.М.Достоевского «Преступление и наказание», который убивает старуху-процентщицу и ее сестру. Он действительно совершает страшный поступок, который, казалось бы, не имеет оправданий. Однако Соня Мармеладова не отвергает его и проявляет к нему сострадание, что положительно влияет на главного героя, который в конечном итоге раскаивается и встает на путь исправления. Мы видим, что именно доброе отношение к преступнику изменяет его в лучшую сторону.
Подводя итог, можно сказать, что любой человек, даже встретившись с грубым отношением к себе, не должен опускаться до уровня своего обидчика, а должен иметь мудрость простить его и пожалеть в нужный момент.
Эта история произошла лет тридцать назад токарева сочинение егэ
Каждый ли человек заслуживает сострадания? По Токаревой В. С.
Каждый ли человек заслуживает сострадания? Именно над этим вопросом нам предлагает задуматься В. С. Токарева.
В предложенном для анализа тексте писательница ставит важную, на мой взгляд, проблему проявления милосердия. Чтобы привлечь внимание читателя к волнующему её вопросу, она повествует о бесчеловечном поступке Фаины по отношению к матери, дочь которой внезапно стала терять зрение. Врач сообщила девушке ложный диагноз, поставив её в сложное и безвыходное положение. Автор отмечает равнодушное и эгоистичное отношение Фаины, которое проявилось во фразе: “…поскольку я потратила на вас время, сопроводите меня в ателье. На такси”. Она не поддержала морально подавленную трагичным известием девушку. Можно сделать вывод, что это бесчувственный, безнравственный, неспособный к состраданию и пониманию человек. Через несколько лет счастливая мама встретила Фаину, торговавшую на базаре. Женщина, потерявшая мужа и сына, бросилась к ней в объятия. Автор подчёркивает, что девушка не смогла остаться равнодушной к её беде, “…стояла и терпела. И не просто терпела – сочувствовала”. Она смогла преступить себя и проявить сострадание к некогда причинившей ей боль женщине.
Позиция автора выражена ясно. Она убеждена в том, что каждый человек достоин сочувствия и сострадания.
Невозможно не согласиться с мнением автора. Необходимо помнить, что все имеет право на милосердное отношение к себе.
Над данной проблемой задумывались многие писатели. Например, Фёдор Михайлович Достоевский в романе “Преступление и наказание” повествует о Родионе Раскольникове, убившем старуху-процентщицу и её сестру. Несмотря на то, что он совершил тяжкий грех и преступил законы морали, он так же, как и Фаина, заслужил сочувствия и понимания. Молодой человек испытал душевные терзания и муки за совершённый поступок и смог нравственно очиститься, изменить себя и отношение к людям.
Таким образом, поучительный текст В. С. Токаревой заставил меня задуматься над важной проблемой проявления сострадания и милосердия.
1) Эта история произошла тридцать лет назад.
2)У меня к этому времени вышли фильм и книга. Я ходила в молодых и талантливых. Жизнь улыбалась. Но вдруг ни с того ни с сего моя дочь перестала видеть правым глазом. Ее положили в больницу с диагнозом неврит, воспаление зрительного нерва.
Моей девочке было десять лет, мы никогда до этого не расставались, и эта первая разлука явилась трагедией. Она плакала в больничной палате, а я у себя дома, на улице и в гостях.
Фаина увидела мой минор и вызвалась помочь.
На другой день мы вместе отправились в Морозовскую больницу. Глазное отделение находилось на пятом этаже, без лифта. Фаина шла, вздымая свои сто килограммов, и недовольно бурчала. Смысл ее бурчания был таков: зачем она пошла, зачем ей это надо, вечно она во что-то влезает себе во вред.
Я плелась следом и чувствовала себя виноватой.
Наконец мы поднялись на нужный этаж.
– Стойте и ждите, – приказала Фаина.
Она достала из объемной сумки белый халат, надела его и скрылась за дверью глазного отделения.
Я стояла и ждала. Время остановилось. Появилась Фаина. Подошла близко. Устремила на меня пронзительный взор. Буквально впилась взглядом.
– Соберитесь, – сказала она. – Выслушайте разумно. У вашей дочери опухоль мозга. Эта опухоль передавливает нерв, поэтому он не проводит зрение. Надо делать трепанацию черепа и удалять опухоль.
– И что потом? – спросила я.
– Молите бога, чтобы она умерла. Если выживет, останется идиоткой.
Фаина замолчала. Стояла и изучала мое лицо. Мое лицо ничего не выражало. Меня как будто выключили из розетки.
– Я вам что-то должна? – спросила я.
– Ничего, – великодушно ответила Фаина. – Но поскольку я потратила на вас время, сопроводите меня в ателье. На такси. Я должна забрать норковый берет и норковый шарф.
Мы спустились вниз. Я остановила такси, и Фаина загрузила в него весь свой живой вес.
Я сидела возле шофера и не понимала: зачем Фаина заставила меня ехать с ней в ателье? Сообщить матери о том, что ее ребенок безнадежен, – значит воткнуть нож в ее сердце. А потом потребовать, чтобы я с ножом в сердце повезла ее в ателье… Стоимость такси – рубль. Неужели у генеральши нет рубля, чтобы доехать самой?
Я осталась в машине, сказала шоферу:
– Обратно в больницу.
Я вернулась в глазное отделение, вызвала врача.
– У моей дочки опухоль мозга? – прямо спросила я.
– С чего вы взяли? – удивился врач. – У нее обычный неврит.
– А как вы отличаете неврит от опухоли?
– По цвету. Когда неврит, нерв красный, а когда опухоль, нерв синий.
– А у моей дочки какой цвет?
– Красный. Мы будем колоть ей нужный препарат, воспаление уйдет, зрение восстановится.
Я не ушла до тех пор, пока врач не вынес мне рентгеновский снимок и я не убедилась воочию, что снимок чист, прекрасен и даже красив. Я вернулась домой без ножа в груди. Я потом долго пыталась понять: что это было? Может быть, зависть? Но она живет лучше меня. У нее муж генерал с генеральской зарплатой и норковый берет с норковым шарфом. А у меня обычная вязаная шапка.
Прошло десять лет. Моя дочь выросла, набралась красоты, одинаково видела обоими глазами. Запуталась в женихах.
В один прекрасный день мы с мужем поехали на базар. В овощном ряду я углядела Фаину. С тех давних пор я с ней не общалась, хотя слышала, что недавно ее муж умер в гараже возле машины, а сын выпал из окна. Наркотики.
Фаина увидела меня и кинулась мне на грудь как близкая родственница.
Я стояла, скованная ее объятьями, и мне ничего не оставалось, как положить руки на ее спину. Спина тряслась в рыданиях. Под моими ладонями выступали ее лопатки, как крылья. Фаина не просто похудела, а высохла. Куда делись ее килограммы? Локоны превратились в старушечий пучок на затылке. Что делает с человеком горе…
Мой муж показывал мне глазами: надо идти, чего ты застряла? Но я не могла оттолкнуть Фаину вместе с ее рыданиями. Я стояла и терпела. И не просто терпела – сочувствовала. Гладила ее по спине, по плечам и крыльям.
Таких людей, как Фаина, тоже жалко.
Что случилось с Фаиной после такого поступка? Чем пришлось ей расплатиться за своё поведение?
Автор текста характеризует Фаину как отрицательного героя и считает её поступок завистливым. Я абсолютно согласен с данной авторской позицией. Зависть порождает у людей самые коварные чувства: агрессию, подлость, побуждает людей ко лжи. Чувство зависти «грызёт» человека изнутри, и в его душе уже не остаётся места для радости и положительных эмоций.
Здесь Вы можете ознакомиться и скачать Сочинение по тексту Токаревой на 24 балла «Эта история произошла тридцать лет назад».
Каждый из нас попадал ситуацию, при которой нужно было сделать нравственный выбор помочь человеку или отойти в сторону, проявить жалость и сочувствие или остаться равнодушным к бедам других людей.
Vopvet. ru
15.12.2017 14:08:33
2017-12-15 14:08:33
Эта история произошла лет тридцать назад токарева сочинение егэ
ТЕКСТ 4
1) Эта история произошла тридцать лет назад.
2)У меня к этому времени вышли фильм и книга. Я ходила в молодых и талантливых. Жизнь улыбалась. Но вдруг ни с того ни с сего моя дочь перестала видеть правым глазом. Ее положили в больницу с диагнозом неврит, воспаление зрительного нерва.
Моей девочке было десять лет, мы никогда до этого не расставались, и эта первая разлука явилась трагедией. Она плакала в больничной палате, а я у себя дома, на улице и в гостях.
Фаина увидела мой минор и вызвалась помочь.
На другой день мы вместе отправились в Морозовскую больницу. Глазное отделение находилось на пятом этаже, без лифта. Фаина шла, вздымая свои сто килограммов, и недовольно бурчала. Смысл ее бурчания был таков: зачем она пошла, зачем ей это надо, вечно она во что-то влезает себе во вред.
Я плелась следом и чувствовала себя виноватой.
Наконец мы поднялись на нужный этаж.
– Стойте и ждите, – приказала Фаина.
Она достала из объемной сумки белый халат, надела его и скрылась за дверью глазного отделения.
Я стояла и ждала. Время остановилось. Появилась Фаина. Подошла близко. Устремила на меня пронзительный взор. Буквально впилась взглядом.
– Соберитесь, – сказала она. – Выслушайте разумно. У вашей дочери опухоль мозга. Эта опухоль передавливает нерв, поэтому он не проводит зрение. Надо делать трепанацию черепа и удалять опухоль.
– И что потом? – спросила я.
– Молите бога, чтобы она умерла. Если выживет, останется идиоткой.
Фаина замолчала. Стояла и изучала мое лицо. Мое лицо ничего не выражало. Меня как будто выключили из розетки.
– Я вам что-то должна? – спросила я.
– Ничего, – великодушно ответила Фаина. – Но поскольку я потратила на вас время, сопроводите меня в ателье. На такси. Я должна забрать норковый берет и норковый шарф.
Мы спустились вниз. Я остановила такси, и Фаина загрузила в него весь свой живой вес.
Я сидела возле шофера и не понимала: зачем Фаина заставила меня ехать с ней в ателье? Сообщить матери о том, что ее ребенок безнадежен, – значит воткнуть нож в ее сердце. А потом потребовать, чтобы я с ножом в сердце повезла ее в ателье… Стоимость такси – рубль. Неужели у генеральши нет рубля, чтобы доехать самой?
Я осталась в машине, сказала шоферу:
– Обратно в больницу.
Я вернулась в глазное отделение, вызвала врача.
– У моей дочки опухоль мозга? – прямо спросила я.
– С чего вы взяли? – удивился врач. – У нее обычный неврит.
– А как вы отличаете неврит от опухоли?
– По цвету. Когда неврит, нерв красный, а когда опухоль, нерв синий.
– А у моей дочки какой цвет?
– Красный. Мы будем колоть ей нужный препарат, воспаление уйдет, зрение восстановится.
Я не ушла до тех пор, пока врач не вынес мне рентгеновский снимок и я не убедилась воочию, что снимок чист, прекрасен и даже красив. Я вернулась домой без ножа в груди. Я потом долго пыталась понять: что это было? Может быть, зависть? Но она живет лучше меня. У нее муж генерал с генеральской зарплатой и норковый берет с норковым шарфом. А у меня обычная вязаная шапка.
Прошло десять лет. Моя дочь выросла, набралась красоты, одинаково видела обоими глазами. Запуталась в женихах.
В один прекрасный день мы с мужем поехали на базар. В овощном ряду я углядела Фаину. С тех давних пор я с ней не общалась, хотя слышала, что недавно ее муж умер в гараже возле машины, а сын выпал из окна. Наркотики.
Фаина увидела меня и кинулась мне на грудь как близкая родственница.
Я стояла, скованная ее объятьями, и мне ничего не оставалось, как положить руки на ее спину. Спина тряслась в рыданиях. Под моими ладонями выступали ее лопатки, как крылья. Фаина не просто похудела, а высохла. Куда делись ее килограммы? Локоны превратились в старушечий пучок на затылке. Что делает с человеком горе…
Мой муж показывал мне глазами: надо идти, чего ты застряла? Но я не могла оттолкнуть Фаину вместе с ее рыданиями. Я стояла и терпела. И не просто терпела – сочувствовала. Гладила ее по спине, по плечам и крыльям.
Таких людей, как Фаина, тоже жалко.
(По Токаревой В. С.)
Каждый ли человек заслуживает сострадания? Именно над этим вопросом нам предлагает задуматься В. С. Токарева.
Каждый из нас попадал ситуацию, при которой нужно было сделать нравственный выбор: помочь человеку или отойти в сторону, проявить жалость и сочувствие или остаться равнодушным к бедам других людей. Одной из поднятых проблем в тексте является проблема сострадания.
Куда делись ее килограммы.
Vk. com
23.09.2018 1:05:46
2018-09-23 01:05:46
Сочинение по тексту Токаревой на 24 балла «Эта история произошла тридцать лет назад»
Здесь Вы можете ознакомиться и скачать Сочинение по тексту Токаревой на 24 балла «Эта история произошла тридцать лет назад».
Если материал и наш сайт сочинений Вам понравились — поделитесь им с друзьями с помощью социальных кнопок!
Сочинения » ОГЭ(ГИА) » Сочинение по тексту Токаревой на 24 балла «Эта история произошла тридцать лет назад»
Одна из знакомых героини, Фаина, решилась помочь ей. Они вместе пошли в больницу. Фаина прошла в отделение, после чего вернулась и намеренно объявила матери девочки неверный диагноз, видимо, из чувства зависти к главной героине. Она заявила, что её ребёнок безнадёжен. На самом деле, как сказал позже врач, девочка выздоровеет.
Что случилось с Фаиной после такого поступка? Чем пришлось ей расплатиться за своё поведение?
Автор текста характеризует Фаину как отрицательного героя и считает её поступок завистливым. Я абсолютно согласен с данной авторской позицией. Зависть порождает у людей самые коварные чувства: агрессию, подлость, побуждает людей ко лжи. Чувство зависти «грызёт» человека изнутри, и в его душе уже не остаётся места для радости и положительных эмоций.
В заключение хочется сказать, что, как правило, зависть ведёт человека к совершению плохих поступков и крайне негативно отражается на его личности.
Вместо того, чтобы потратить время и силы на полезные дела, самосовершенствование, помощь другим людям, человек размышляет о том, какой вред можно причинить объекту его зависти. Такое поведение человеку простить нельзя. Такое поведение рано или поздно приведёт к тому, что человек сам столкнётся с проблемами, которые когда-то причинял другим. Такой человек получает ответ от судьбы за своё поведение в прошлом.
Каждый из нас попадал ситуацию, при которой нужно было сделать нравственный выбор: помочь человеку или отойти в сторону, проявить жалость и сочувствие или остаться равнодушным к бедам других людей. Одной из поднятых проблем в тексте является проблема сострадания.
В тексте мы видим две противоположные друг другу личности. Поступаете в 2019 году? Наша команда поможет с экономить Ваше время и нервы: подберем направления и вузы (по Вашим предпочтениям и рекомендациям экспертов);оформим заявления (Вам останется только подписать);подадим заявления в вузы России (онлайн, электронной почтой, курьером);мониторим конкурсные списки (автоматизируем отслеживание и анализ Ваших позиций);подскажем когда и куда подать оригинал (оценим шансы и определим оптимальный вариант).Доверьте рутину профессионалам – подробнее.
У главной героини случается горе и, видя ее минор, Фаина вызывается помочь. Но истинный мотив генеральши, исходя из ее недовольного бурчания и резких высказываний о пожелании смерти ребенку, заключался лишь в стремлении казаться добродетельной по отношению к горю матери. Автор показывает нам, что сострадание должно иметь искренний посыл, потому что его отсутствие может причинить боль другому человеку. Но жизнь всегда возвращает все в двукратном размере. Так и получилось с Фаиной, которая потеряла мужа и сына. Вся ее напыщенность угасла, «локоны превратились в старушечий пучок». Так изменило генеральшу горе. Автор пытается донести до нас, что человек, который не умеет проявить доброту и сердечность, не сможет выдержать собственных испытаний.
Позиция автора заключается в желании направить людей на правильный выбор, показав, как губительно влияет отсутствие сочувствия друг к другу.
Я абсолютно согласна с автором и считаю, что проявление милосердия положительно влияет как на человека, так и на окружающих. За примером я бы хотела обратиться к произведению Ф. М. Достоевского, в котором мы видим, что сострадание Сонечки Мармеладовой к Раскольникову помогает преступнику встать на путь искупления и раскаяния. Этом Достоевский показывает как благоприятно влияет милосердное отношение к людям на нравственный выбор человека.
Из всего вышесказанного я могу сделать вывод о том, что каждый сам решает как поступить в ситуации, но все же эгоизм и равнодушие всегда возвращаются к человеку и жестоко мстят за себя.
Позиция автора выражена ясно. Она убеждена в том, что каждый человек достоин сочувствия и сострадания.
Сочинение по тексту Токаревой на 24 балла «Эта история произошла тридцать лет назад»
Если материал и наш сайт сочинений Вам понравились — поделитесь им с друзьями с помощью социальных кнопок!
Сочинения » ОГЭ(ГИА) » Сочинение по тексту Токаревой на 24 балла «Эта история произошла тридцать лет назад»
Одна из знакомых героини, Фаина, решилась помочь ей. Они вместе пошли в больницу. Фаина прошла в отделение, после чего вернулась и намеренно объявила матери девочки неверный диагноз, видимо, из чувства зависти к главной героине. Она заявила, что её ребёнок безнадёжен. На самом деле, как сказал позже врач, девочка выздоровеет.
Что случилось с Фаиной после такого поступка? Чем пришлось ей расплатиться за своё поведение?
Автор текста характеризует Фаину как отрицательного героя и считает её поступок завистливым. Я абсолютно согласен с данной авторской позицией. Зависть порождает у людей самые коварные чувства: агрессию, подлость, побуждает людей ко лжи. Чувство зависти «грызёт» человека изнутри, и в его душе уже не остаётся места для радости и положительных эмоций.
В заключение хочется сказать, что, как правило, зависть ведёт человека к совершению плохих поступков и крайне негативно отражается на его личности.
Вместо того, чтобы потратить время и силы на полезные дела, самосовершенствование, помощь другим людям, человек размышляет о том, какой вред можно причинить объекту его зависти. Такое поведение человеку простить нельзя. Такое поведение рано или поздно приведёт к тому, что человек сам столкнётся с проблемами, которые когда-то причинял другим. Такой человек получает ответ от судьбы за своё поведение в прошлом.
Каждый из нас попадал ситуацию, при которой нужно было сделать нравственный выбор: помочь человеку или отойти в сторону, проявить жалость и сочувствие или остаться равнодушным к бедам других людей. Одной из поднятых проблем в тексте является проблема сострадания.
В тексте мы видим две противоположные друг другу личности. Поступаете в 2019 году? Наша команда поможет с экономить Ваше время и нервы: подберем направления и вузы (по Вашим предпочтениям и рекомендациям экспертов);оформим заявления (Вам останется только подписать);подадим заявления в вузы России (онлайн, электронной почтой, курьером);мониторим конкурсные списки (автоматизируем отслеживание и анализ Ваших позиций);подскажем когда и куда подать оригинал (оценим шансы и определим оптимальный вариант).Доверьте рутину профессионалам – подробнее.
У главной героини случается горе и, видя ее минор, Фаина вызывается помочь. Но истинный мотив генеральши, исходя из ее недовольного бурчания и резких высказываний о пожелании смерти ребенку, заключался лишь в стремлении казаться добродетельной по отношению к горю матери. Автор показывает нам, что сострадание должно иметь искренний посыл, потому что его отсутствие может причинить боль другому человеку. Но жизнь всегда возвращает все в двукратном размере. Так и получилось с Фаиной, которая потеряла мужа и сына. Вся ее напыщенность угасла, «локоны превратились в старушечий пучок». Так изменило генеральшу горе. Автор пытается донести до нас, что человек, который не умеет проявить доброту и сердечность, не сможет выдержать собственных испытаний.
Позиция автора заключается в желании направить людей на правильный выбор, показав, как губительно влияет отсутствие сочувствия друг к другу.
Я абсолютно согласна с автором и считаю, что проявление милосердия положительно влияет как на человека, так и на окружающих. За примером я бы хотела обратиться к произведению Ф. М. Достоевского, в котором мы видим, что сострадание Сонечки Мармеладовой к Раскольникову помогает преступнику встать на путь искупления и раскаяния. Этом Достоевский показывает как благоприятно влияет милосердное отношение к людям на нравственный выбор человека.
Из всего вышесказанного я могу сделать вывод о том, что каждый сам решает как поступить в ситуации, но все же эгоизм и равнодушие всегда возвращаются к человеку и жестоко мстят за себя.
Невозможно не согласиться с мнением автора. Необходимо помнить, что все имеет право на милосердное отношение к себе.
Ничего, великодушно ответила Фаина.
My-soch. ru
01.07.2019 12:02:58
2019-07-01 12:02:58
Источники:
Https://vopvet. ru/news/kazhdyj_li_chelovek_zasluzhivaet_sostradanija_po_tokarevoj_v_s/2019-02-20-7770
Https://vk. com/topic-10175642_39408936?offset=100
Https://my-soch. ru/sochinenie/po-tekstu-tokarevoj-na-24-balla-eta-istoriya-proizoshla-tridcat-let-nazad
Сочинение по тексту Токаревой «Эта история произошла тридцать лет назад» » /> » /> .keyword { color: red; } Эта история произошла лет тридцать назад токарева сочинение егэ
Сочинение по тексту Токаревой «Эта история произошла тридцать лет назад»
Эта история произошла тридцать лет назад по Токаревой (ЕГЭ Русский язык)
В чем заключается великодушие? Именно этот вопрос ставит В. С. Токарева в предложенном для анализа тексте.
Комментируя данную проблему, хотелось бы отметить случай из жизни главной героини. Её дочь перестала видеть одним глазом. Увидев страдания матери, Фаина решила помочь ей, узнать про состояние ребенка. С одной стороны, такой поступок можно назвать великодушным. Но на самом деле это не так. В больнице женщина сказала героине, что у ее дочери опухоль мозга. «Молите бога, чтобы она умерла.»,- сообщила Фаина. Впоследствии оказалось, что это была ложь. У ребенка был обычный неврит, который лечится. Из этого поступка можно сделать вывод, что женщина проявила вовсе не великодушие, а жестокость. Автор также акцентирует наше внимание на другой случай, противопоставляя его предыдущему. Спустя несколько лет мать девочки случайно встретила на базаре Фаину. За время, пока они не виделись, у женщины умерли самые близкие люди: муж и сын. Она, увидев свою давнюю знакомую, кинулась ее обнимать. Главная героиня же не оттолкнула ее, а обняла в ответ. Она ей сочувствовала. В том, что она простила женщине тот обман, не оттолкнула ее в трудную минуту и заключается великодушие.
Авторская позиция наиболее полно отражается в следующих словах: «Таких людей, как Фаина тоже жалко.».
Я разделяю позицию автора, ведь сострадание и сочувствие очень важно в нашем мире. Без него все люди бы озлобились и ожесточились. Подтверждение моих слов можно найти в художественной литературе. Например, в произведении А. Грина «Зеленая лампа». Герои рассказа – бедняк Джон Ив и богач Стильтон. После подлой шутки миллионера нищий не стал ему мстить, а, наоборот, решил помочь. Джон посочувствовал Стильтону, который, можно сказать, оказался на его месте. Он устроил его на работу. В этом поступке заключается великодушие Ива.
Подводя итог сказанному, хочется надеяться, что люди злоба и жестокость в сердцах людей уйдут прошлое, а на замену им придут доброта, сострадание и великодушие. Ведь жить в таком мире станет намного лучше.
ПОИСК
Сайт имеет исключительно ознакомительный и обучающий характер. Все материалы взяты из открытых источников, все права на тексты принадлежат их авторам и издателям. Если вы являетесь правообладателем какого-либо из представленных материалов и не желаете, чтобы они находились на этом сайте, они немедленно будут удалены
– Красный. Мы будем колоть ей нужный препарат, воспаление уйдет, зрение восстановится.
Плохие новости перекинулись из деревни в наш поселок.
Странности любви
Люська помчалась за яйцами в свой дом.
Soch100.info
07.05.2020 21:57:39
2020-05-07 21:57:39
Сочинение по тексту Токаревой «Эта история произошла тридцать лет назад»
Здесь Вы можете ознакомиться и скачать Сочинение по тексту Токаревой «Эта история произошла тридцать лет назад».
Если материал и наш сайт сочинений Вам понравились — поделитесь им с друзьями с помощью социальных кнопок!
Что такое совесть, и какую роль она играет в жизни человека? Эту проблему в своем тексте поднимает Н. С. Лесков.
В центре внимания автора случай, произошедший с одной старушкой – помещицей: одолжив деньги проигравшемуся в карты франту, она заложила свой домик. Автор не случайно обращает наше внимание на то, что взяв деньги, «началась довольно обыкновенная в подобных случаях игра в кошку и мышку.» По приближении срока, должник не возвращал деньги, и бедная женщина рискует остаться на улице.
Авторская позиция такова: не всегда человек способен поступить по совести. И даже когда его выручают из тяжелой ситуации, он забывает об этом и не размышляет о том, что обязан вернуть должное, и продолжает жить в свое удовольствие.
С позицией автора невозможно не согласиться. Я считаю, что не стоит выручать таких людей, идя на собственный риск. Они не способны на благородные поступки и не обязательны.
Они преследуют лишь личный интерес и не думают о других.
Подводя итог сказанному выше, стоит заметить, что такое понятие, как «совесть», оказывается чуждым для некоторых людей. Но все же очень хочется верить, что в большинстве случаев и для большинства людей она занимает одно из главных мест в жизни и способна сподвигнуть человека поступить честно и благородно.
Рассуждая над проблемой, писательница приводит в пример эгоистичный поступок Фаины по отношению к рассказчице, дочь которой стала терять зрение. Автор акцентирует внимание на том, что Фаина солгала героине: «У вашей дочери опухоль мозга». Также женщина попросила рассказчицу оплатить ей такси за оказанную «поддержку». На мой взгляд, Фаина не способна проявлять сострадание, она жестока и эгоистична. Какие люди могут проявлять сострадание? Об этом пишет автор далее. Поступаете в 2019 году? Наша команда поможет с экономить Ваше время и нервы: подберем направления и вузы (по Вашим предпочтениям и рекомендациям экспертов);оформим заявления (Вам останется только подписать);подадим заявления в вузы России (онлайн, электронной почтой, курьером);мониторим конкурсные списки (автоматизируем отслеживание и анализ Ваших позиций);подскажем когда и куда подать оригинал (оценим шансы и определим оптимальный вариант).Доверьте рутину профессионалам – подробнее.
У Фаины случилось горе: умерли муж и сын. Рассказчица с пониманием отнеслась к горю женщины, она сочувствовала ей. Можно с уверенностью сказать, что главная героиня – человек с большим сердцем, ведь она проявила сострадание «к такому человеку, как Фаина». Сравнивая эти два примера, следует отметить, что сострадание проявляют люди с сильной душой.
С мнением Токаревой трудно не согласиться. Действительно, порой люди не замечают, что важно поддержать окружающего в трудную минуту. Например, в психологическом романе Ф. М. Достоевского «Преступление и наказание» Соня Мармеладова – человек с большим сердцем. Девушка, несмотря на то, что Раскольников убивает старуху-процентщицу, поддерживает героя. Именно она помогла ему встать на ноги. Думаю, что её помощь спасла героя от худшей судьбы.
Над данной проблемой задумывались многие писатели. Например, Фёдор Михайлович Достоевский в романе “Преступление и наказание” повествует о Родионе Раскольникове, убившем старуху-процентщицу и её сестру. Несмотря на то, что он совершил тяжкий грех и преступил законы морали, он так же, как и Фаина, заслужил сочувствия и понимания. Молодой человек испытал душевные терзания и муки за совершённый поступок и смог нравственно очиститься, изменить себя и отношение к людям.
Таким образом, поучительный текст В. С. Токаревой заставил меня задуматься над важной проблемой проявления сострадания и милосердия.
– Положи в большую комнату.
Сочинение по тексту Токаревой «Эта история произошла тридцать лет назад»
Если материал и наш сайт сочинений Вам понравились — поделитесь им с друзьями с помощью социальных кнопок!
Что такое совесть, и какую роль она играет в жизни человека? Эту проблему в своем тексте поднимает Н. С. Лесков.
В центре внимания автора случай, произошедший с одной старушкой – помещицей: одолжив деньги проигравшемуся в карты франту, она заложила свой домик. Автор не случайно обращает наше внимание на то, что взяв деньги, «началась довольно обыкновенная в подобных случаях игра в кошку и мышку.» По приближении срока, должник не возвращал деньги, и бедная женщина рискует остаться на улице.
Авторская позиция такова: не всегда человек способен поступить по совести. И даже когда его выручают из тяжелой ситуации, он забывает об этом и не размышляет о том, что обязан вернуть должное, и продолжает жить в свое удовольствие.
С позицией автора невозможно не согласиться. Я считаю, что не стоит выручать таких людей, идя на собственный риск. Они не способны на благородные поступки и не обязательны.
Они преследуют лишь личный интерес и не думают о других.
Подводя итог сказанному выше, стоит заметить, что такое понятие, как «совесть», оказывается чуждым для некоторых людей. Но все же очень хочется верить, что в большинстве случаев и для большинства людей она занимает одно из главных мест в жизни и способна сподвигнуть человека поступить честно и благородно.
Рассуждая над проблемой, писательница приводит в пример эгоистичный поступок Фаины по отношению к рассказчице, дочь которой стала терять зрение. Автор акцентирует внимание на том, что Фаина солгала героине: «У вашей дочери опухоль мозга». Также женщина попросила рассказчицу оплатить ей такси за оказанную «поддержку». На мой взгляд, Фаина не способна проявлять сострадание, она жестока и эгоистична. Какие люди могут проявлять сострадание? Об этом пишет автор далее. Поступаете в 2019 году? Наша команда поможет с экономить Ваше время и нервы: подберем направления и вузы (по Вашим предпочтениям и рекомендациям экспертов);оформим заявления (Вам останется только подписать);подадим заявления в вузы России (онлайн, электронной почтой, курьером);мониторим конкурсные списки (автоматизируем отслеживание и анализ Ваших позиций);подскажем когда и куда подать оригинал (оценим шансы и определим оптимальный вариант).Доверьте рутину профессионалам – подробнее.
У Фаины случилось горе: умерли муж и сын. Рассказчица с пониманием отнеслась к горю женщины, она сочувствовала ей. Можно с уверенностью сказать, что главная героиня – человек с большим сердцем, ведь она проявила сострадание «к такому человеку, как Фаина». Сравнивая эти два примера, следует отметить, что сострадание проявляют люди с сильной душой.
С мнением Токаревой трудно не согласиться. Действительно, порой люди не замечают, что важно поддержать окружающего в трудную минуту. Например, в психологическом романе Ф. М. Достоевского «Преступление и наказание» Соня Мармеладова – человек с большим сердцем. Девушка, несмотря на то, что Раскольников убивает старуху-процентщицу, поддерживает героя. Именно она помогла ему встать на ноги. Думаю, что её помощь спасла героя от худшей судьбы.
Над данной проблемой задумывались многие писатели. Например, Фёдор Михайлович Достоевский в романе “Преступление и наказание” повествует о Родионе Раскольникове, убившем старуху-процентщицу и её сестру. Несмотря на то, что он совершил тяжкий грех и преступил законы морали, он так же, как и Фаина, заслужил сочувствия и понимания. Молодой человек испытал душевные терзания и муки за совершённый поступок и смог нравственно очиститься, изменить себя и отношение к людям.
Таким образом, поучительный текст В. С. Токаревой заставил меня задуматься над важной проблемой проявления сострадания и милосердия.
Прежние дружки сбивали Володьку с пути, но он держался. Иногда ему казалось, что он висит над пропастью, держится на одних руках. Руки приняли всю тяжесть тела, и плечевые суставы не выдержат, выскочат из своих гнезд. Легче разжать пальцы и лететь в пропасть. Но Володька держался из последних сил. Он – не один. За ним – две Людмилы, он их не предаст.
Здесь Вы можете ознакомиться и скачать Сочинение по тексту Токаревой «Эта история произошла тридцать лет назад».
Например, в произведении А.
My-soch. ru
04.03.2017 8:54:52
2017-03-04 08:54:52
Текст книги «Сволочей тоже жалко (сборник)»
Мой муж обожал играть в преферанс и ходил с этой целью в генеральский дом. Недалеко от нас было выстроено «Царское село» – дома для высшего сословия. Генерала звали Касьян, а генеральшу Фаина. Фаина – действующий врач, работала в Кремлевской больнице.
Я иногда сопровождала мужа, сидела за его спиной.
Фаина восседала за столом – огромная, как сидячий бык. При этом у нее были локоны и бархатный голос.
Касьян – на десять лет моложе, красавец. Фаина отбила его у законной жены. Чем взяла? Возможно, романтическими локонами и воркующим голосом.
У меня к этому времени вышли фильм и книга. Я ходила в молодых и талантливых. Жизнь улыбалась. Но вдруг ни с того ни с сего моя дочь перестала видеть правым глазом. Ее положили в больницу с диагнозом неврит, воспаление зрительного нерва.
Моей девочке было десять лет, мы никогда до этого не расставались, и эта первая разлука явилась трагедией. Она плакала в больничной палате, а я у себя дома, на улице и в гостях.
Фаина увидела мой минор и вызвалась помочь.
На другой день мы вместе отправились в Морозовскую больницу. Глазное отделение находилось на пятом этаже, без лифта. Фаина шла, вздымая свои сто килограммов, и недовольно бурчала. Смысл ее бурчания был таков: зачем она пошла, зачем ей это надо, вечно она во что-то влезает себе во вред.
Я плелась следом и чувствовала себя виноватой.
Наконец мы поднялись на нужный этаж.
– Стойте и ждите, – приказала Фаина.
Она достала из объемной сумки белый халат, надела его и скрылась за дверью глазного отделения.
Я стояла и ждала. Время остановилось. Было не совсем понятно, зачем я ее привела. В отделении хорошие врачи. Они любили мою девочку, готовы были сделать все необходимое. Зачем эта начальница? Напугать? Но в семидесятые годы медицина была добросовестной, в отличие от сегодняшней. Напугать – значит выразить недоверие. Некрасиво. Однако цена вопроса была слишком высока: глаз. Я ждала.
Появилась Фаина. Подошла близко. Устремила на меня пронзительный взор. Буквально впилась взглядом.
– Соберитесь, – сказала она. – Выслушайте разумно. У вашей дочери опухоль мозга. Эта опухоль передавливает нерв, поэтому он не проводит зрение.
– И что теперь? – тупо спросила я.
– Операция. Надо делать трепанацию черепа и удалять опухоль.
Я понимала: она говорит что-то страшное, но до меня не доходил смысл сказанного. Я не могла совместить эти слова с моей девочкой.
– И что потом? – спросила я.
– Молите бога, чтобы она умерла. Если выживет, останется идиоткой.
Фаина замолчала. Стояла и изучала мое лицо. Мое лицо ничего не выражало. Меня как будто выключили из розетки.
– Я вам что-то должна? – спросила я.
– Ничего, – великодушно ответила Фаина. – Но поскольку я потратила на вас время, сопроводите меня в ателье. На такси. Я должна забрать норковый берет и норковый шарф.
– Хорошо, – отозвалась я.
Мы спустились вниз. Я остановила такси, и Фаина загрузила в него весь свой живой вес.
У меня вдруг упали из рук часы и щелкнули об асфальт. Почему они оказались у меня в руке? Видимо, я их сняла. Наверное, я не отдавала отчета в своих действиях.
Я сидела возле шофера и не понимала: зачем Фаина заставила меня ехать с ней в ателье? Сообщить матери о том, что ее ребенок безнадежен, – значит воткнуть нож в ее сердце. А потом потребовать, чтобы я с ножом в сердце повезла ее в ателье… Стоимость такси – рубль. Неужели у генеральши нет рубля, чтобы доехать самой?
Мы остановились возле ателье. Фаина выбралась из машины постепенно: сначала две сиськи, потом зад, обширный, как у ямщика, а на локоны она наденет норковый берет.
Я осталась в машине, сказала шоферу:
– Обратно в больницу.
Я вернулась в глазное отделение, вызвала врача.
– У моей дочки опухоль мозга? – прямо спросила я.
– С чего вы взяли? – удивился врач. – У нее обычный неврит.
– А как вы отличаете неврит от опухоли?
– По цвету. Когда неврит, нерв красный, а когда опухоль, нерв синий.
– А у моей дочки какой цвет?
– Красный. Мы будем колоть ей нужный препарат, воспаление уйдет, зрение восстановится.
– А можно сделать рентген?
– Можно. Только зачем?
– Удостовериться, что опухоли нет.
Я не ушла до тех пор, пока врач не вынес мне рентгеновский снимок и я не убедилась воочию, что снимок чист, прекрасен и даже красив, благословенны дела твои, Господи…
Я вернулась домой без ножа в груди. Рассказала мужу. Он слушал, не прекращая смотреть по телевизору новости. Я спросила:
– Зачем она это сделала?
– Сволочь, – коротко ответил муж.
Я набрала телефон Фаины и сказала ей:
– Вы ошиблись. У моей дочери нет никакой опухоли. Обыкновенный неврит.
– Ну и пожалуйста, – ответила Фаина, как будто обиделась.
Я потом долго пыталась понять: что это было? Может быть, зависть? Но она живет лучше меня. У нее муж генерал с генеральской зарплатой и норковый берет с норковым шарфом. А у меня обычная вязаная шапка. Но скорее всего – просто сволочь, как сказал муж. Есть же такое слово – «сволочь», значит, должны быть и люди, этому слову соответствующие.
Прошло десять лет. Моя дочь выросла, набралась красоты, одинаково видела обоими глазами. Запуталась в женихах.
В один прекрасный день мы с мужем поехали на базар. В овощном ряду я углядела Фаину. С тех давних пор я с ней не общалась, хотя слышала, что недавно ее муж умер в гараже возле машины, а сын выпал из окна. Наркотики.
Фаина увидела меня и кинулась мне на грудь как близкая родственница.
Я стояла, скованная ее объятьями, и мне ничего не оставалось, как положить руки на ее спину. Спина тряслась в рыданиях. Под моими ладонями выступали ее лопатки, как крылья. Фаина не просто похудела, а высохла. Куда делись ее килограммы? Локоны превратились в старушечий пучок на затылке. Что делает с человеком горе…
Мой муж показывал мне глазами: надо идти, чего ты застряла? Но я не могла оттолкнуть Фаину вместе с ее рыданиями. Я стояла и терпела. И не просто терпела – сочувствовала. Гладила ее по спине, по плечам и крыльям.
Сволочи – тоже люди. Их тоже жалко.
Странности любви
В молодости мы дружили: я и Лялька.
У Ляльки был парень Руслан. Они встречались уже семь лет, но Руслан не делал предложения. Его что-то останавливало. Я догадывалась, что именно.
Руслан – из профессорской семьи, интеллектуал, очкарик, писал стихи, заведовал отделом в молодежном журнале.
Лялька – все наоборот. Ее родители перебрались в Москву из глухой деревни. Папаша пил, мать работала швеей-мотористкой. Лялька едва окончила десять классов, книг не читала, учиться не хотела. Смотрела по телевизору мультики.
Что в ней привлекало? Молодость (двадцать пять лет) и совершенство форм. У нее была идеальная фигура. Ничего лишнего. Лялька замечательно двигалась. Смешливая, все ей было смешно. А когда танцевала – было на что посмотреть.
Если кто-то танцевал рядом с Лялькой, в ресторане, например, то выглядел как кувалда.
Я любила Ляльку за то, что с ней было легко и весело. Мы постоянно хохотали, без причины. Но не потому, что дуры, а так совпадали. Я видела Ляльку и сразу начинала радоваться жизни.
Лялька в этот период была занята тем, что «дожимала» Руслана. Она его любила, а он – тянул резину. Лялькина мать возмущалась: «Плюнь! Я бы на его ссала в тридцать три вилюльки».
Что такое вилюлька, я не знаю, но тоже говорила Ляльке:
– Женятся или сразу, или никогда.
Все кончилось тем, что Лялька нашла себе другого. Этот другой сделал предложение через два дня после знакомства. Он имел какое-то отношение к балету – то ли танцевал, то ли преподавал. Было понятно, почему он повелся на Лялькину хрупкость и грацию. Он привык видеть красивое женское тело.
Кстати, личико у Ляльки было тоже очень милое: голубоглазая, курносая. Когда смеялась, набегали веселые морщинки-лучики.
Меня позвали на свадьбу. Я помню блюдо жареной форели. Отец жениха заведовал где-то форелевым хозяйством.
На свадьбе Лялька напилась и разрыдалась. Я видела, что она рыдает по Руслану. Любовь к нему горела в ней адским пламенем, и эта свадьба – не что иное, как месть.
Я испугалась: жених и гости догадаются, что свадьба – фальшивка. Но, слава богу, все обошлось. Решили, что невеста плачет от счастья, от переполнения чувств.
Лялька уплыла в другие воды. И Руслан вдруг понял: он потерял главное. Лялька – это лучшее, что было в его жизни. То, что его останавливало, а именно – ее примитивность, оказалось самым уместным. Как примитивизм в картинах Пиросмани.
Дни Руслана были переполнены рифмами, умными разговорами, и, вернувшись после работы домой, хотелось разрядки. Хотелось не думать и не рассуждать. И вот тут – Лялька, как таблетка от усталости.
А в постели его рука соскальзывала на тончайшую талию, не говоря об остальном. После Лялькиного тела все другие тела – табуретки, заплывшие салом.
Руслан погрузился в депрессию. Его ничего не радовало, глаза смотрели как со дна водоема. Не выражали ничего. Стали посещать мысли о самоубийстве.
Прежде чем убить себя, он решился и позвонил Ляльке. Она согласилась встретиться. Пришла к нему в редакцию.
Он увидел ее и зарыдал. И Лялька зарыдала. Они обнялись и замерли, не могли вымолвить ни одного слова.
В кабинет заглядывали сотрудники, но тут же уходили и деликатно закрывали за собой дверь.
Лялька развелась и ушла к Руслану. Руслан женился. Ура!
Квартира у них была крошечная, но двухкомнатная и своя.
Спальня, она же кабинет, и главная комната с телевизором, обеденным столом для гостей.
Детей не завели. Лялька в юности занималась греблей и застудила себе все, что могла. Руслан – книжный человек, ему детей не хотелось. Он сам был ребенком у Ляльки. Она его кормила, обихаживала. О детях не задумывалась. Да и какой смысл? Думай не думай, все равно не будет. Бог не дал. А Богу виднее.
Молодость прогрохотала как повозка по булыжной мостовой. Наступил средний возраст, а за ним – пожилой.
Лялька изменилась мало, только морщинки обсыпали лицо.
Руслан тоже почти не изменился. Поседел, а так все то же самое. А может быть, мне так казалось. Когда видишь человека часто – перемены незаметны.
И вдруг я узнаю, что у Ляльки – инсульт. Она парализована и в больнице. Караул…
Я позвонила Руслану. Он был собран, разговаривал конструктивно.
– Выписывают во вторник, – сказал он. – Я не знаю, что делать.
– В каком смысле? – не поняла я.
– А куда я ее положу? В кабинет? Тогда я не смогу работать.
– Тело. Писи-каки. Я поэт, а не санитарка.
– Положи в большую комнату.
– Тогда никто не сможет прийти.
Я молчала. Потом сказала:
– Поэтом можешь ты не быть, а человеком быть обязан.
– У меня нет сил. И нет здоровья. Я старый.
– Знаешь, сколько стоит сиделка? Пятьдесят тысяч рублей. А у меня пенсия пятнадцать.
– Стихи никому не нужны. Пушкина не покупают.
– Слушай, а у государства есть казенные дома? – спросил Руслан.
– Есть, – сказала я. – Для хроников… Типа «палаты № 6». Она там быстро помрет.
– А ты не думаешь, что это касается нас всех в ближайшем будущем?
– Не думаю, – ответила я и положила трубку.
Мне стало грустно. Все-таки Руслан – скотина. Все-таки позади общая жизнь. Как можно так поступать с близким человеком?
Парализованное тело – не праздник. Но оно когда-то так радовало… Он так его любил… Существует долг в конце концов. И человек должен его исполнить.
Когда корабль тонет, капитан тонет вместе с кораблем.
Во вторник – выписка. Руслан пришел к десяти часам утра.
Вышел врач и сказал, что больная умерла.
Стояло аномально жаркое лето. Лялька лежала в палате у окна, и солнечные лучи ее буквально расстреливали в лицо. Случился еще один приступ. Скорее всего, дело не в солнце, а в сосудах головного мозга, но сейчас это уже не имело значения. Ляльки нет. Нет ее парализованного тела. Уйдя из жизни, Лялька сделала Руслану подарок. Спасибо, Лялька.
Друзья помогли похоронить. Поминки поглотили все сбережения Руслана, но прошли достойно. Соседи приготовили несколько горячих блюд и холодные закуски. Были даже деликатесы: красная икра, красная рыба. Спиртное – без ограничения. Много осталось.
Руслан доедал и допивал поминальный стол целую неделю. Ему было не в чем себя упрекнуть.
В моем доме раздался телефонный звонок. Звонили из полиции.
В каком-то сквере нашли человека. У него – полная амнезия: он не помнил, кто он и откуда.
В кармане обнаружили записную книжку, а там мой телефон. Не могу ли я приехать на опознание?
Я опознала: это был Руслан. Я объяснила, кто он и где он живет.
Совместными усилиями мы разыскали племянника. Племянник временно поселился у Руслана, чтобы поставить его на рельсы.
Руслан на рельсы встал. Он все вспомнил, но жить не хотел. Сидел в кресле как свежемороженый окунь с головой. Такие же слюдяные глаза.
Руслан не мог жить без Ляльки. Он ждал, когда закончится жизнь и паромщик в черном плаще перевезет его на пароме через реку Лету.
А на том берегу его будет ждать Лялька. Они обнимутся и зарыдают. И не расстанутся больше никогда. НИКОГДА.
Люська из Баковки
Баковка – это деревня, которая примыкала к нашему дачному поселку. Настоящая деревня с бревенчатыми домами, почерневшими от времени, запущенной речкой, резными ставнями, палисадниками, огородами, гусями, пьющими мужиками и крикливыми бабами.
После перестройки эти крикливые бабы стали называться «фермеры». Они носили по нашему поселку свою продукцию: молоко, творог, яйца, овощи.
Я быстро определила, у кого можно брать, а у кого нельзя. Срабатывал «человеческий фактор». Жилистая Ольга скупала творог во всей округе, он у нее скисал, протухал, потом она сверху опрокидывала граммов двести свежего творога и разносила по домам. Люди пробовали сверху – не полезешь же пальцем вглубь – и покупали с энтузиазмом весь объем. Заносили в кухню, вываливали в миску. То, что было внизу, становилось верхом, вонючим и опасным для жизни.
Что можно сказать? Недальновидная Ольга не знала законов рынка. Второй раз у нее никто не покупал. И даже если она приносила хорошую сметану, свежие яйца, ее гнали прямо с порога, высказывали свое отношение открытым текстом. Ольга не учитывала такой важнейший фактор, как конкуренция. Ею правил закон суслика: схватить – и в норку. Однако в дачном поселке – хоть и интеллигенты, но не дураки. Один раз их можно провести, но не больше.
Появлялась толстая Ирка, громыхая железной повозкой. В эту повозку она складывала все сезонные овощи. Продукты были неплохие, но цена на ноль больше. Если килограмм картошки стоил на базаре десять рублей, то у Ирки – сто.
– А ты бери по тысяче, – предлагала я.
Ирка подозрительно всматривалась в мое лицо.
– А что, – простодушно продолжала я, – если у человека есть деньги, какая ему разница, сколько заплатить: сто или тысячу? Не обеднеет.
Ирка догадывалась, что я ее поддеваю, и говорила:
– Ну ладно. Давай по пятьдесят за килограмм.
– На базаре десять, – напоминала я.
– На базар ехать надо. А я тебе прямо к дому, с доставкой.
Я соглашалась. Доставка стоит денег.
В нашем поселке жил очень красивый парень – высокий, стройный, с золотыми волосами. Как трубадур из мультфильма.
Девки и молодые бабы из Баковки приходили на него посмотреть. Приносили клубнику и черную смородину. И, пока он рассчитывался, не отводили глаз. А потом уходили, грезили наяву. За спиной красавца маячила его жена, но ее в расчет не брали.
Девкам из Баковки не на что было рассчитывать, и все равно… Мечтать ведь никто не запрещает.
По стране гуляли лихие девяностые. Их грозный отзвук докатывался и до нашего поселка.
Трубадур продал свой дом вместе с тещей. Дом принадлежал теще, но предложили хорошую цену, Трубадур не устоял. Теще сняли комнату в Баковке, а в дом, в родовое гнездо, въехали чужие люди.
Рухнул социализм, вместе с ним человеческая мораль. Моралью стали деньги. Видимо, сумму, которую предложили Трубадуру, он не мог упустить. И ждать тоже не мог. Покупатель бы уплыл.
А я? Что я могла сделать? Подойти к Трубадуру и спросить: «Как тебе не стыдно?» Он бы ответил: «А ваше какое дело?»
Тещу могла защитить только ее дочь. Но дочь взяла сторону мужа. Она рассуждала так же, как и он: «Не убивают же ее. Переселяют в деревню, в деревянный дом, экологически чистый, рядом с поселком, десять минут ходьбы».
Во второй половине дома жила некая Люська. Люська держала кур и корову. Вот тебе качественное питание, вот тебе здоровье и долголетие.
Люська приходила ко мне раз в неделю, по средам. Приносила свою продукцию. Ее продукция была самая свежая, а цена соответствовала качеству.
Люська не воровала и не хитрованила, ничего не выгадывала. Немножко громко разговаривала, но ведь это можно и потерпеть.
– А я правду всегда говорю. – орала Люська.
И она выкладывала очередную правду, которая никому не была нужна. И самой Люське в том числе.
Говорили, что Люська в молодости была привлекательная. Сейчас это невозможно себе представить: фиолетовые щеки, во рту один зуб.
У Люськи был папаша – алкоголик, он рано умер, оставив Люське в наследство свое тяжелое заболевание.
К двадцати шести годам Люська уже спилась. Ее в деревне никто не видел трезвой.
Где-то на базаре она познакомилась с Володькой, тоже алкоголиком. Сколько ему было лет – непонятно, не то тридцать, не то пятьдесят.
Люська и Володька каждый вечер собирались и пили вместе. Это ведь веселее, чем в одиночку. Володька был добрый, музыкальный, хорошо пел под гармонь. Действительно хорошо. При этом у него были длинные ресницы, красивые сильные пальцы.
«Олень беспутный, горький мой, мне слезы жгут глаза, как ветер. Не смейтесь, люди, надо мной, что я иду за парнем этим».
Эти стихи Люська сочинила сама, вот до чего дошло. Ее душа была, как парус, наполненный попутным морским ветром, и под этим парусом, на этой лодке любви Люська оказалась беременной. Молодой организм ловил сперматозоиды на лету.
Люська в первый раз сделала аборт, но через два месяца залетела опять. Тогда она поняла: это природа настаивает. Бог говорит: «Люська, не отказывайся, бери, пока дают».
Люська решила рожать. А это не простое решение. Это значило: надо завязать. Не пить, а то ребенок дураком родится.
Володька неожиданно поддержал Люську и тоже решил не пить, записать ребенка на свою фамилию. Да что там… Жениться на Люське и создать нормальную семью, как у людей.
Первым делом они купили кровать. Раньше у них был только матрас на полу. Кровать – совсем другое дело.
К кровати приобрели простыни, одеяло, подушки. Перед сном мылись, одевали пижамы. То, что для людей было обычным и привычным, у Люськи с Володькой – целое событие, сказка Венского леса.
Алкоголизм не отступал. Сказать, что им хотелось выпить, – значило не сказать ничего. Им СТРАСТНО хотелось выпить. Организм стонал и корячился. Люська сжимала кулаки так, что ногти впивались в ладони. Оба погружались в тяжелейшую депрессию и тонули в ней. А спасение было так близко: стакан, и всё. И снова мир зажжется красками.
Все внутри горело и звало. Приходили даже мысли о самоубийстве. Легче не чувствовать ничего, чем такие испытания, такое жжение, такую тоску… Но их было двое. И они поддерживали друг друга. А если точнее, их было трое. И этот третий, беспомощный, от них зависимый, именно этот третий в середине тела был главным, главнокомандующим. Он приказывал: нет. И было нет.
Через положенный срок родилась здоровая полноценная девочка, рост пятьдесят два сантиметра, вес три с половиной килограмма. Все как надо. Назвали Людмилой, как мать. Володька любил Люську и хотел как можно чаще произносить это имя. Пусть дом будет наполнен этим именем в разных вариациях: Люся, Людмила, Мила…
Володька устроился водопроводчиком в доме отдыха. Он это умел, был специально обучен в ПТУ. К тому же надо зарабатывать. Семья из трех человек.
Володьки целыми днями не было дома, Люська на ребенке днем и ночью, некогда головы причесать. Прошлая жизнь казалась раем: свобода, никакой ответственности и бутылка в центре стола, – холодная, запотевшая, переливающаяся голубым и перламутровым, только что из холодильника. Первый глоток орошал нутро, как дождь пересохшую землю. Грибной дождь, солнце и влага. Плюс Володька, его горячие ладошки и губы, прохладные от страсти.
А сейчас только маленькая Милочка, ее крохотное личико, ее ор и нищета.
Володька старался как мог. Бегал по вызовам в наш поселок. Но богатые трудно расстаются с деньгами: чем богаче, тем жадней. При этом лезут в душу, норовят подружиться. А зачем? Чтобы не платить. С друзей ведь много не возьмешь…
Прежние дружки сбивали Володьку с пути, но он держался. Иногда ему казалось, что он висит над пропастью, держится на одних руках. Руки приняли всю тяжесть тела, и плечевые суставы не выдержат, выскочат из своих гнезд. Легче разжать пальцы и лететь в пропасть. Но Володька держался из последних сил. Он – не один. За ним – две Людмилы, он их не предаст.
Володька возвращался домой. Лез под душ. Смотрел телевизор.
А потом они ложились спать, обнявшись. Люська отдавалась мужу, несмотря на усталость: бери меня, мне самой ничего не надо, все – твое.
Милочка хорошела день ото дня. Первый расцвет случился в три месяца: из сморщенной почки она превратилась в гладкого младенчика. В полгода научилась смеяться. А в год – сама красота. Так что – не зря жертва. Не зря телесные и душевные мучения. Все оплачено с лихвой. Дочка. Смысл жизни. Выполнение главного замысла природы.
В чем главный замысел? Размножение. Значит, Люська и Володька живут не зря и недаром. Оставят после себя часть себя.
Неизвестно: есть ли рай и ад после жизни? А в самой жизни есть. Ад – это запой. Рай – это улыбка твоего ребенка.
Я все реже стала бывать в Москве. Все чаще оставалась на даче.
У меня был свой маленький «уголок Дурова»: кошка, собака, ворона и белочка Эмма.
Белочка приходила два раза в неделю, я насыпала ей орехи фундук. Она садилась на задние лапки, а передними подносила орех к мордочке. Ее щечки торопливо двигались.
Эмма тщательно следила глазами за собакой и за кошкой и, чуть что, – взлетала вверх по стволу елки.
Ворона воровала сухой корм из собачьей миски. Хозяин корма Фома устремлялся к своей миске с целью жестоко проучить ворону. Но она тут же взлетала на вершину дерева, и подскочивший Фома не мог понять: каким образом ворона оказалась наверху, когда только что была на земле? Как это у нее получается?
Он возмущенно лаял, задрав голову. Если его лай перевести на человеческий язык, это звучало бы так: «Ты еще жрать захочешь, ты еще вернешься…»
Однажды мне позвонила подруга и попросила принять ее родственника. Родственник явился не запылился. Внешность – среднестатистическая. Лицо умное. Костюм кримпленовый. Кримплен – это немнущаяся синтетика. Его можно стирать и не гладить, а просто повесить на плечики. Похоже, что костюм на родственнике никто не стирал никогда. От него пахло чем-то лежалым, душным. Видимо, микробы давно жили там семьями и вели упорядоченный образ жизни: питались, выделяли отходы, размножались.
Я догадалась, что родственника никто не обслуживает. Может быть, не женат, старый холостяк или вдовец, мало ли…
После перестройки появились мужчины-метросексуалы, которые ухаживают за собой как женщины: делают маникюр-педикюр, стригутся в дорогих салонах. Почему бы и нет… Родственник не относился к метросексуалам, но ничего страшного. Посидит и уйдет. Не останется же он навсегда.
Я предложила ему чай. Он охотно согласился.
– У меня вот какая проблема, – начал родственник. – Я хочу купить дачу. У вас в поселке продаются дачи?
– Редко, но продаются, – сказала я.
– Почем? Хотя бы примерно…
– Долларов? – У родственника глаза стали как колеса. – У меня столько нет. Я рассчитываю максимум на десять тысяч долларов.
– А вы купите избу в соседней деревне, – предложила я. – Вам как раз хватит.
– А что? Небо то же самое, воздух тот же, что в нашем поселке. Рядом лес, речка.
– А что вам контингент? В нашем поселке все сидят за трехметровыми заборами. Вы их и не увидите никогда.
– Да? – раздумчиво спросил родственник. – Действительно, зачем переплачивать? А посмотреть можно?
Мы отправились в Баковку.
– Я хочу перевезти сюда жену, – поведал родственник. – Она не ходит, у нее ноги отказали. Возраст.
– А сколько ей лет?
– А вам? – удивилась я.
Мне захотелось удивиться, задать вопрос, но вопрос был бы некорректный. Я сдержалась.
Мысль – материальна, родственник прочитал мой вопрос.
– Я женился на своей мачехе, – сказал он.
– Мой отец, профессор, бросил мою мать и женился на своей аспирантке. Я в нее влюбился.
– Шекспир, – сказала я. – Трагедия. Неужели вокруг вас не было девочек-ровесниц?
– Были, конечно. Но я их не видел.
– И как вы живете?
– То есть… – не поняла я.
– Сексуальная активность раз в год, а все остальное время мы любим друг друга всей душой.
– Ничего не меняется. Старости нет. Есть только болезни. У Нэли болят суставы. Артроз.
– Сейчас суставы меняют.
– Она не хочет. Сердце может не выдержать наркоз. И я тоже боюсь. Пусть лучше сидит в коляске на свежем воздухе. Дышит. А я буду приезжать к ней на выходные. Я ведь работаю.
– А откуда вы знаете про волков? – поинтересовалась я.
– Читал. Вы не представляете себе: какое это нравственное сообщество – волчья стая. И что творится, когда в стае погибает ее член. Вот уж действительно Шекспир: какой вой, какие горькие рыдания, вплоть до разрыва сердца.
В конце улицы показалась Люська.
– Век! – заорала она. – Яйца надо?
Люська помчалась за яйцами в свой дом.
– Что значит «век»? – спросил родственник.
– Это значит Вика. Это я.
Люська вынесла яйца в миске.
– Свежие, – доложила она. – А Катька Звонарева продает магазинные. В палатке покупает, за свои выдает. Я ей так в лицо и говорю: «Катька, а совесть есть?» А она мне: «Зато у меня дешевле». Фармазонка, бля…
– Ты не знаешь, тут кто-нибудь продает избу?
– Катька и продает.
– Просит десятку. Отдаст за семь.
– А ты откуда знаешь?
– Я Катьку знаю. Катька – гнилая. А дом у нее хороший, сухой. Я за правду, Век. Если дом хороший – так и скажу.
– А почему она продает? – спросил родственник.
– Так отсюда же никуда не доберешься. До автобуса пять километров. Здесь без машины никак. Как в Америке.
– А вы откуда знаете про Америку? – удивился родственник.
– А кто это? – спросила Люська, указывая пальцем на родственника. – Твой любовник?
– Дом хочу купить, – уточнил родственник.
– Мои десять процентов, – нашлась Люська.
– Договорились, – легко согласился родственник.
Если Люська сторгует за семь, то три еще останется. Так что хватит всем.
Все, что было дальше, происходило без меня.
Дом продали, родственник привез Нэлю на своих «жигулях». Люську наняли прислугой. Она должна была приходить три раза в неделю, готовить Нэле еду, плюс убираться, плюс мыть посуду. Оставляла на Нэлю свою дочку Милочку. Ей было уже пять лет к тому времени. Нэля учила ее правильно сидеть за столом, правильно есть. Читала детские книжки, выметала из ее речи матерные слова.
Время шло. Много происходило хорошего и плохого.
Я сломала ногу, понадобилась небольшая операция. Кость должны были скрепить пластинкой и привинтить эту пластинку шурупами. Ни пластинок, ни медицинских шурупов в стране не производили. Такие были времена. Все старое развалили, а нового не создали. Шурупы были только слесарные, собирать мебель, например. А слесарные не годились. Они – грубо сработаны, с заусеницами. Кость от заусениц пятилась. Кость, оказывается, тоже живая. Пришлось ехать в Швейцарию, поскольку нога – очень важная часть тела.
Меня не было на даче почти два месяца. Люська скучала и караулила, поскольку я была ее постоянным покупателем. Бизнес страдал в мое отсутствие.
Но вот я вернулась, и бизнес воспрянул. Мне требовались молочные продукты. Кальций.
– Век. – заорала Люська, входя в мой дом. – А у нас в Баковке бабы базарят: «Вот, в Швейцарии операцию делала… Ишь какая…» А я говорю: «Были возможности – и поехала. А у вас вот нет возможностей и сидите на жопе у себя на кухне. И ничего не видели, и ничего слаще морковки не ели». Я за правду, Век… Я так им прямо в лицо и сказала. Завидуют, бля…
– А чему? – спросила я. – Сломанной ноге?
– Респекту. Швейцария – не Баковка.
– А тебе не кажется, что сидеть в Баковке со здоровой ногой лучше, чем в Швейцарии со сломанной?
Люська подумала. Потом тяжело вздохнула и сказала:
– Я тебе буду яйца дороже приносить…
Я не стала спрашивать: почему? И так понятно – нужны деньги.
– Как там Нэля? – спросила я.
– Сохнет, – ответила Люська. – Как балерина. Чистой души человек.
– Обязательно. Цветы привозит. Денег нет, а он на розы тратит. А они на третий день вянут, воняют, как он сам.
– Ты ему костюм постирай, – заметила я.
– Он не соглашается. Стесняется, что ли… А может, не во что переодеться. Не знаю…
– Володьке привет, – сказала я.
Люська поджала губы, ничего не ответила. Привета не приняла.
К плохим новостям относилось и то, что Володька запил. Сорвался. Пропил все – мебель, телевизор, кровать и даже пол в прихожей. Сорвал доски и продал. «Олень беспутный, горький мой, мне слезы жгут глаза, как ветер…»
Я молчала. Что тут скажешь…
Плохие новости перекинулись из деревни в наш поселок.
В нашем поселке живет много богатых и бедных. Знаменитости и вдовы знаменитостей. Богатые проживают стационарно, поскольку в поселке все удобства: газ, свет, вода и телефон.
Бедные – сдают. Аренда здесь дорогая, поэтому снимают состоятельные люди, новые русские, или, как говорят французы, «нувориши», – недавно разбогатевшие.
Рядом с моим домом снимает некий Владик. По вечерам у него грохочет музыка, слышен смех. Весело. Поговаривают, что он держит рынок.
Я иногда вижу этого Владика. Элегантный, как принц Чарльз, но плюет в землю.
Я заметила, что работяги, которые строят здесь каждое лето, тоже плюют в землю. А интеллигенция – не плюет. Какова причина?
Может быть, скапливается слюна с похмелья. А может быть – это жест самоутверждения: плевал я на все. Непонятно. Хочется спросить, но я стесняюсь. Вопрос некорректный. Да и какая разница?
Владик договорился с Катькой-фармазонкой насчет молока, и она привозила ему трехлитровую банку по четвергам.
В очередной четверг Катька вошла в калитку и увидела два трупа: Владика и его шофера. Оба лежали лицом в землю в позе бегуна.
Данное произведение размещено по согласованию с ООО «ЛитРес» (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.
Если материал и наш сайт сочинений Вам понравились — поделитесь им с друзьями с помощью социальных кнопок!
В центре внимания автора случай, произошедший с одной старушкой – помещицей: одолжив деньги проигравшемуся в карты франту, она заложила свой домик. Автор не случайно обращает наше внимание на то, что взяв деньги, «началась довольно обыкновенная в подобных случаях игра в кошку и мышку.» По приближении срока, должник не возвращал деньги, и бедная женщина рискует остаться на улице.
Я в нее влюбился.
Iknigi. net
18.05.2017 20:15:18
2017-05-18 20:15:18
Источники:
Эта история произошла тридцать лет назад по Токаревой (ЕГЭ Русский язык)
Https://my-soch. ru/sochinenie/po-tekstu-tokarevoj-eta-istoriya-proizoshla-tridcat-let-nazad
Https://iknigi. net/avtor-viktoriya-tokareva/82289-svolochey-tozhe-zhalko-sbornik-viktoriya-tokareva/read/page-1.html
Попался данный текст на егэ. Я обозначил проблему Ложь за счет своего служебного положения, Школьные » /> » /> .keyword { color: red; } Эта история произошла лет тридцать назад токарева сочинение егэ
Попался данный текст на егэ. Я обозначил проблему Ложь за счет своего служебного положения, понял текст в краткости я так: что Фаина хотела навариться за счет дорогостоящей операции, ведь она как бы жена высокопоставленного генерала, у нас один обман и т. д. и попала она на место врача скорее всего за счет своего мужа, но как говорится Бог видит всё, он вернул все на свои места и то, что Фаина хотела причинить этой женщине вернулось ей самой, у нее умер муж и сын, она сама потеряла все свои килограммы, скорее всего осталась без своего служебного положения в виде так называемого врача. как вы считаете, правильно ли я обозначил проблему? и понял данный текст? Эта история произошла тридцать лет назад. Я ходила в молодых и талантливых. Жизнь улыбалась. Но вдруг ни с того ни с сего моя дочь перестала видеть правым глазом. Ее положили в больницу с диагнозом неврит, воспаление зрительного нерва. Моей девочке было десять лет, мы никогда до этого не расставались, и эта первая разлука явилась трагедией. Она плакала в больничной палате, а я у себя дома, на улице и в гостях. Фаина увидела мой минор и вызвалась — действующий врач, жена генерала. Фаина шла, вздымая свои сто килограммов, и недовольно бурчала. Смысл ее бурчания был таков: зачем она пошла, зачем ей это надо, вечно она во что-то влезает себе во вред. Я плелась следом и чувствовала себя виноватой. Наконец мы поднялись на нужный этаж. – Стойте и ждите, – приказала Фаина. Она достала из объемной сумки белый халат, надела его и скрылась за дверью глазного отделения. Я стояла и ждала. Время остановилось. Я ждала. Появилась Фаина. Подошла близко. Устремила на меня пронзительный взор. Буквально впилась взглядом. – Соберитесь, – сказала она. – Выслушайте разумно. У вашей дочери опухоль мозга. Эта опухоль передавливает нерв, поэтому он не проводит зрение. – И что теперь? – тупо спросила я. – Операция. Надо делать трепанацию черепа и удалять опухоль. Я понимала: она говорит что-то страшное, но до меня не доходил смысл сказанного. Я не могла совместить эти слова с моей девочкой. – И что потом? – спросила я. – Молите бога, чтобы она умерла. Если выживет, останется идиоткой. Фаина замолчала. Стояла и изучала мое лицо. Мое лицо ничего не выражало. Меня как будто выключили из розетки. – Я вам что-то должна? – спросила я. – Ничего, – великодушно ответила Фаина. – Но поскольку я потратила на вас время, сопроводите меня в ателье. На такси. Я должна забрать норковый берет и норковый шарф. – Хорошо, – отозвалась я. Мы спустились вниз. Я остановила такси, и Фаина загрузила в него весь свой живой вес. Я сидела возле шофера и не понимала: зачем Фаина заставила меня ехать с ней в ателье? Сообщить матери о том, что ее ребенок безнадежен, – значит воткнуть нож в ее сердце. А потом потребовать, чтобы я с ножом в сердце повезла ее в ателье… Стоимость такси – рубль. Неужели у генеральши нет рубля, чтобы доехать самой? Мы остановились возле ателье. Я осталась в машине, сказала шоферу: – Обратно в больницу. Я вернулась в глазное отделение, вызвала врача. – У моей дочки опухоль мозга? – прямо спросила я. – С чего вы взяли? – удивился врач. – У нее обычный неврит. – А как вы отличаете неврит от опухоли? – По цвету. Когда неврит, нерв красный, а когда опухоль, нерв синий. – А у моей дочки какой цвет? – Красный. Мы будем колоть ей нужный препарат, воспаление уйдет, зрение восстановится. – А можно сделать рентген? – Можно. Только зачем? – Удостовериться, что опухоли нет. – Если хотите… Я не ушла до тех пор, пока врач не вынес мне рентгеновский снимок и я не убедилась воочию, что снимок чист, прекрасен и даже красив, благословенны дела твои, Господи… Я вернулась домой без ножа в груди. Я потом долго пыталась понять: что это было? Может быть, зависть? Но она живет лучше меня. У нее муж генерал с генеральской зарплатой и норковый берет с норковым шарфом. А у меня обычная вязаная шапка. Прошло десять лет. Моя дочь выросла, набралась красоты, одинаково видела обоими глазами. В один прекрасный день мы с мужем поехали на базар. В овощном ряду я углядела Фаину. С тех давних пор я с ней не общалась, хотя слышала, что недавно ее муж умер в гараже возле машины, а сын выпал из окна. Фаина увидела меня и кинулась мне на грудь как близкая родственница. Я стояла, скованная ее объятьями, и мне ничего не оставалось, как положить руки на ее спину. Спина тряслась в рыданиях. Под моими ладонями выступали ее лопатки, как крылья. Фаина не просто похудела, а высохла. Куда делись ее килограммы? Локоны превратились в старушечий пучок на затылке. Что делает с человеком
горе…
Сочинение на тему: «Рождественский подарок»
Рождественская история, которую я хочу рассказать, произошла на самом деле. У одной маленькой девочки из семьи ушел папа. И Новый год встречали без него. Мама, дедушка и бабушка подарили девочке подарки, но она не очень им радовалась. Девочка сильно скучала по отцу.
И вот наступил сочельник, вечер рождения младенца Иисуса Христа. Девочка загадала Богу желание, чтобы папа вернулся домой. Она рассказала об этом маме, но та ответила
Ей, что человека нельзя вернуть просто так. Можно в магазине купить в подарок куклу или кукольный домик, новые воланчики для бадминтона. Но живой человек — не вещь. Он придет только, если сам захочет.
Девочка расплакалась и заснула. Проснулась она поздно и расстроенная. Мама стала звать ее выйти в другую комнату к елке. Девочка подумала, что ей снова дарят какую-нибудь вещь, чтобы утешить. Она даже не хотела идти смотреть.
Но когда девочка вышла в залу, то увидела своего папу! Он пришел утром, пока она еще спала. Папа вернулся домой насовсем. Он принес дочке сладости на праздник, но девочка радовалась совсем не им, а тому, что папа снова дома.
Вот такой рождественский подарок получила одна бедная маленькая девочка. И хотя эта история не о волшебстве, она рассказывает о настоящем рождественском чуде!
1. По тому, как человек относится к своей истории, можно судить о его нравственном уровне.
2. Самопожертвование во имя отчизны — высшее проявление благородства и духовности.
3. Только нравственно зрелая личность обладает способностью адекватно воспринимать и оценивать героические Поступки.
1. Иногда рождение ребёнка оказывается для родителей неожиданным, а сам ребёнок – ненужным, мешающим жить.
Новые вопросы в Русский язык
Я раньше комиссара понял, что это мина, крикнул — Ложитесь.
Ege-essay. ru
17.11.2017 8:37:20
2017-11-17 08:37:20
Попался данный текст на егэ. Я обозначил проблему «Ложь за счет своего служебного положения», понял текст в краткости я так: что Фаина хотела навариться за счет дорогостоящей операции, ведь она как бы жена высокопоставленного генерала, у нас один обман и т. д. и попала она на место врача скорее всего за счет своего мужа, но как говорится «Бог видит всё», он вернул все на свои места и то, что Фаина хотела причинить этой женщине вернулось ей самой, у нее умер муж и сын, она сама потеряла все свои килограммы, скорее всего осталась без своего служебного положения в виде так называемого «врача». как вы считаете, правильно ли я обозначил проблему? и понял данный текст? Эта история произошла тридцать лет назад. Я ходила в молодых и талантливых. Жизнь улыбалась. Но вдруг ни с того ни с сего моя дочь перестала видеть правым глазом. Ее положили в больницу с диагнозом неврит, воспаление зрительного нерва.
Моей девочке было десять лет, мы никогда до этого не расставались, и эта первая разлука явилась трагедией. Она плакала в больничной палате, а я у себя дома, на улице и в гостях.
Фаина увидела мой минор и вызвалась помочь. Фаина-действующий врач, жена генерала. Фаина шла, вздымая свои сто килограммов, и недовольно бурчала. Смысл ее бурчания был таков: зачем она пошла, зачем ей это надо, вечно она во что-то влезает себе во вред.
Я плелась следом и чувствовала себя виноватой.
Наконец мы поднялись на нужный этаж.
– Стойте и ждите, – приказала Фаина.
Она достала из объемной сумки белый халат, надела его и скрылась за дверью глазного отделения.
Я стояла и ждала. Время остановилось. Я ждала.
Появилась Фаина. Подошла близко. Устремила на меня пронзительный взор. Буквально впилась взглядом.
– Соберитесь, – сказала она. – Выслушайте разумно. У вашей дочери опухоль мозга. Эта опухоль передавливает нерв, поэтому он не проводит зрение.
– И что теперь? – тупо спросила я.
– Операция. Надо делать трепанацию черепа и удалять опухоль.
Я понимала: она говорит что-то страшное, но до меня не доходил смысл сказанного. Я не могла совместить эти слова с моей девочкой.
– И что потом? – спросила я.
– Молите бога, чтобы она умерла. Если выживет, останется идиоткой.
Фаина замолчала. Стояла и изучала мое лицо. Мое лицо ничего не выражало. Меня как будто выключили из розетки.
– Я вам что-то должна? – спросила я.
– Ничего, – великодушно ответила Фаина. – Но поскольку я потратила на вас время, сопроводите меня в ателье. На такси. Я должна забрать норковый берет и норковый шарф.
– Хорошо, – отозвалась я.
Мы спустились вниз. Я остановила такси, и Фаина загрузила в него весь свой живой вес.
Я сидела возле шофера и не понимала: зачем Фаина заставила меня ехать с ней в ателье? Сообщить матери о том, что ее ребенок безнадежен, – значит воткнуть нож в ее сердце. А потом потребовать, чтобы я с ножом в сердце повезла ее в ателье… Стоимость такси – рубль. Неужели у генеральши нет рубля, чтобы доехать самой?
Мы остановились возле ателье.
Я осталась в машине, сказала шоферу:
– Обратно в больницу.
Я вернулась в глазное отделение, вызвала врача.
– У моей дочки опухоль мозга? – прямо спросила я.
– С чего вы взяли? – удивился врач. – У нее обычный неврит.
– А как вы отличаете неврит от опухоли?
– По цвету. Когда неврит, нерв красный, а когда опухоль, нерв синий.
– А у моей дочки какой цвет?
– Красный. Мы будем колоть ей нужный препарат, воспаление уйдет, зрение восстановится.
– А можно сделать рентген?
– Можно. Только зачем?
– Удостовериться, что опухоли нет.
Я не ушла до тех пор, пока врач не вынес мне рентгеновский снимок и я не убедилась воочию, что снимок чист, прекрасен и даже красив, благословенны дела твои, Господи…
Я вернулась домой без ножа в груди.
Я потом долго пыталась понять: что это было? Может быть, зависть? Но она живет лучше меня. У нее муж генерал с генеральской зарплатой и норковый берет с норковым шарфом. А у меня обычная вязаная шапка.
Прошло десять лет. Моя дочь выросла, набралась красоты, одинаково видела обоими глазами.
В один прекрасный день мы с мужем поехали на базар. В овощном ряду я углядела Фаину. С тех давних пор я с ней не общалась, хотя слышала, что недавно ее муж умер в гараже возле машины, а сын выпал из окна.
Фаина увидела меня и кинулась мне на грудь как близкая родственница.
Я стояла, скованная ее объятьями, и мне ничего не оставалось, как положить руки на ее спину. Спина тряслась в рыданиях. Под моими ладонями выступали ее лопатки, как крылья. Фаина не просто похудела, а высохла. Куда делись ее килограммы? Локоны превратились в старушечий пучок на затылке. Что делает с человеком горе…
У меня был этот текст. там все гораздо проще. тема прощения. основная тема, как правило, раскрывается в самом конце или начинается в первом предложении. надо внимательнее читать. в качестве аргументов я взял Ф. М.Достоевского «Униженный и оскорбленные» и М. Булгакова «Мастер и Маргарита».даже за шпорой лезть не пришлось ахах)
Мне кажется, текст вы не поняли совсем. В подобных текстах всегда много проблем, но основные здесь три: «Зависть», «Взаимоотношения людей», и самая главная — «Сострадание». Фаина завидовала молодой, талантливой и известной женщине. В любом случае «нажиться за счет служебного положения не получилось бы» она не глазной врач и деньги пошли бы не ей в руки, да и о стоимости операции вообще не было ни слова. Вычлененная вами проблема не верна. Фаина, сообщая страшную новость, смотрела на лицо героини, она пыталась увидеть в ее глазах боль, а потом еще и позлорадствовать решила, отвезя убитую горем женщину в ателье. Главная же проблема — «Чувство сострадания». Мы должны уметь сострадать окружающим нас людям, независимо от их поступков. Сострадать может только сильный человек!
Тоже писала по этому. Но написала как проблему «человек и эмоции». Вот теперь сижу и думаю:правильно или нет? А вы как думаете?
Новые вопросы в Русский язык
Трудный задали на дом нам урок — Сделал я всё, что надо точно в срок! Я водил гулять братишку, Я читал смешную книжку И успел под вечер на каток! Я де … ла выбираю потрудней, Я задачи решаю посложней, Я повсюду поспеваю, Я усталости не знаю, И звучит моя песня веселей!
Составте текст со словами: шофёр, начать, средства, красивейший, оптовый, инструмент, каталог, обзвонить, осведомиться, надолго. Даю 30 баллов.
7. Напишите фантастический рассказ «Я мечтаю о звёздных полётах». Ис — пользуйте слова: космос, космодром, космонавт, космическая станция, звездолёт, п … рилуниться, орбита, луноход, невесомость, космопутеше — ствие.
447А. Дополните приведенные предложения словосоче вставьте пропущенные буквы, расставьте недостающие знаки таниями из рамки в нужной форме. Запишите п … редложения препинания. Гидрометцентр так как ни дождей ни 1. По сообщениям Гидрометцентра» первые пять месяц. в 2012 года признаны самыми жаркими в истори. наш. й страны. 2. Оче — видно республику скоро ждет облаков не предвид. ся. 3. Экстр. мальная жара на юге страны достигла своего апогея. 4. В последние дни шинстве р. гионов не опуска. ся ниже 40 градусов. 5. В юм. ных областях страны т. Мп. ра — тура воздуха часто даже в тени настоящий температурный ад аномальная отметка перевалива. Т дусов. в боль в 50 гра — столбик термометра 112
СС на ут г. Н 66 Задание 223 • Перенесите в тетрадь схему таксономию (“лесенку”) Блума. • Письменно дайте ответы на поставленные вопросы. Ответы впиши … те в соответствующие уровни “лесенки” Блума. Знание: Что означает слово “Академия” в следующем отрывке из повести: “Не знаю, можете ли вы представить себе с моих слов лицо этого человека, которое я, с до — зволения Академии, готов назвать лунным ликом, ибо его желтоватая бледность напоминала цвет серебра, с которого слезла позолота!” Понимание: Охарактеризуйте образ жизни ростовщика, опираясь на следующую фразу из повести: “По примеру Фонтенеля, он берег жизненную энергию, подавляя в себе все человеческие чувства. И жизнь его протекала также бесшумно, как сы — плется струйкой песок в старинных песочных часах”. Создание: Составьте по содержанию повести “тонкие” и “толстые” вопросы, опи — раясь на предложенные начала предложений. Задайте свои вопросы однокласснику, обсудите те вопросы, ответы на которые вызвал и у вас затруднения. “Тонкие” вопросы О ком. ? Когда он. ? Какие? С каким сооружением. ? «Толстые вопросы Как вы понимаете? Объясните, почему Мог ли? Согласны ли вы, что. ? .. ..
ДАЮ 50 БАЛЛОВСпиши предложения, докажи, что СПП с однородным подчинением придаточных, определи их тип, построй схемы. 1).Весною иволга появляется позд … но, когда рощи уже одеты листвою и все певчие птицы давно прилетели (И. Соколов-Микитов). 2) Я понимал, что лежу в постели, что я болен, что я только что бредил (А. Куприн). 3) Пришлось выстоять самую длинную в Полиной жизни минуту, пока не успокоится нервный солдат, пока не пройдёт охватившая его тело слабость (Л. Леонов).
Расставь и графически объясни знаки препинания. Кошары или загоны для овец проверенные вовремя были в полном порядке. Там в вышине уже светило летнее … солнце а на земле холодной и спокойной ещё стояли сумерки. Он закричал во всё горло побелев взмахнул руками и очертя голову ринулся вниз. Недалеко от города было решено несмотря на протесты местных жителей соорудить обширную парковку. Ветер гудит стволами сосен кренит ели качая их вершинами и осыпая пушистый снег с ветвей печально поникших от непосильной тяжести. Отряд поселился в больших флигелях спал на нарах раскинутых возле окон. Я такой молодой сильный с горячей кровью не мог согласиться на это как следует не обдумав решение. Иван Иванович странный старик не замечал никого кроме своей собаки печально лежавшей у его ног. Растрёпанный бурей город производил печальное зрелище этим утром встававшим медленно и неохотно. Злые голодные мы добрались до дома поминутно сбиваясь с дороги и не доверяя друг другу.
Когда человек любит, он проникает в
Глухарь в неволе иссох до петушиного роста и веса, перо в неволе у него не обновлялось, только выпадало, и в веером раскинутом хвосте не хватало перьев, светилась дыра, шея и загривок птицы были ровно бы в свалявшейся шерсти. И только брови налились красной яростью, горели воинственно, зоревой дугою охватив глаза, то и дело затягивающиеся непроницаемой, слепой пленкой таежной темнозори, забвением тоскующего самца.
Мы одиноки в семье, одиноки в школе, одиноки среди многолюдья большого города.
Znanija. com
14.07.2017 14:37:28
2017-07-14 14:37:28
Тексты, проблемы, сочинения. ЕГЭ.
Обращаем Ваше внимание, что в соответствии с Федеральным законом N 273-ФЗ «Об образовании в Российской Федерации» в организациях, осуществляющих образовательную деятельность, организовывается обучение и воспитание обучающихся с ОВЗ как совместно с другими обучающимися, так и в отдельных классах или группах.
Международный конкурс по экологии «Экология России»
Доступно для всех учеников 1-11 классов и дошкольников
Тексты, проблемы, сочинения.
(1)Пустой тратой времени являются попытки оценить
Взаимоотношения, кропотливо и пристально проанализировать то, что нас
Разъединяет. (2)Основным всё-таки является другой вопрос, на который мы
Должны найти ответ, если хотим улучшить или спасти наши отношения:
«Что нас объединяет?»
(3)Мудрые справедливо говорили, что наши отношения с другими
Людьми будут длиться столько же, сколько будет существовать то, что нас
Объединяет. (4)Если нас связывают дом, дача, деньги, внешняя
Привлекательность или любые другие краткосрочные вещи, которые сегодня
Есть, а завтра нет, то с первыми же проблемами в этой сфере будут
Поставлены под угрозу и наши взаимоотношения. (5)Связи, в которых людей
Уже ничего не объединяет, похожи на потёмкинские деревни, где внешне всё
Нормально, но за красивым фасадом – одни проблемы и пустота. (6)Часто
Такие формальные связи хуже одиночества.
(7)Людей объединяют совместно пережитые трудности и кризисные
Моменты. (8)Если в преодолении препятствий, в поиске решений все стороны
В одинаковой мере прилагают усилия и сражаются за то, чтобы стало лучше,
Это не только укрепляет любые отношения, но и рождает новые, более
Глубокие, удивительные состояния души, открывающие новые горизонты
И направляющие развитие событий в совсем иное русло.
(9)Нужно научиться делать первый шаг, не теряя при этом самого себя
И своего внутреннего достоинства. (10)Для взаимоотношений нужны двое, и
Любой наш шаг должен вызвать резонанс, отклик другого человека, за
Которым последует его реакция, его ответные шаги нам навстречу. (11)Если
После наших продолжительных усилий такого не случается, то напрашивается один из выводов: либо мы делаем неверные шаги, либо наши
Взаимоотношения строятся на зыбкой почве, ибо держатся только на одном
Человеке и один человек пытается тащить на себе всё, а это уже абсурдно
И искусственно.
(12)Для успеха любых взаимоотношений нужно, чтобы обе стороны
Пытались преодолеть чувство собственничества и эгоизма. (13)Очень часто
Мы не видим индивидуальности, уникальности людей, которых любим, и
Продолжаем рассматривать их как отражение наших собственных взглядов,
Требований, представлений о том, какими они должны быть. (14)Мы не
Должны пытаться воспитывать и переделывать людей по своему образу и
Подобию. (15)Любовь требует ощущения воздуха и свободы души. (16)Люди,
Любящие друг друга, не растворяются друг в друге и не теряют своей
Индивидуальности; они – две колонны, поддерживающие крышу одного
Храма.
(По Е. Сикирич*)
* Елена Анатольевна Сикирич (род. в 1956 г.) – современный публицист,
Философ, психолог, общественный деятель.
Информация о тексте
Примерный круг проблем Авторская позиция
1. Проблема взаимоотношений
Между людьми. (Что объединяет
Людей?)
1. Людей объединяют « пережитые
Трудности и кризисные моменты».
2. Проблема преодоления эгоизма
В отношениях между людьми. (Как
Преодолеть эгоизм в отношениях
Двух любящих людей?)
2. Чтобы преодолеть чувство собст-
Венничества и эгоизма, не нужно
Пытаться переделывать людей; необхо-
Димо ценить индивидуальность, уни-
Кальность людей, которых мы любим.
3. Проблема «формальных» связей.
(Почему « формальные» связи
Могут быть хуже одиночества?)
3. «Формальным» связям свойственно
Притворство, которое порождает
Пусто Ту.
Автор данного текста, рассуждая об очень важной проблеме, ставит вопросы: что может объединять людей, может ли быть счастлив человек, отгородившийся от общества, противопоставивший себя людям? На мой взгляд, эта проблема сейчас очень актуальна, потому что в последние годы мы только и делали, что всё делили. Разделили страну, власть, заводы и фабрики, земли, леса – это в государственном масштабе. Хуже всего то, что эпидемия «разделения» затронула и наши семьи, отношения с родственниками и друзьями. Всё это ведет к тому, что человек остается со своими проблемами один на один. Мы одиноки в семье, одиноки в школе, одиноки среди многолюдья большого города. Нам ни до кого нет дела, и никому нет дела до нас.
Е. Сикирич считает, что для успеха любых взаимоотношений люди должны объединять свои усилия, что истинно любящие друг друга – это «колонны, поддерживающие крышу одного храма», особенно объединяют людей «пережитые трудности и кризисные моменты».
Я разделяю точку зрения автора. Действительно, более всего нас объединяет совместное дело, чувства, испытания, которые мы переживаем вместе, И тогда наши отношения становятся по-настоящему человечными. А пустоту, эгоизм, бессердечие никакой «красивый фасад» не скроет.
Вспомним роман Л. Н. Толстого «Война и мир». Семья Ростовых являет собой образец духовного родства людей, когда дети и родители понимают друг друга, умеют сопереживать, делить на всех и радость, и горе. А вот князь Василий не сумел должным образом воспитать своих детей. Элен, Анатоль и Ипполит только формально родственники, между ними нет духовной близости. Такие люди не умеют быть вместе ни с кем: ни с другими людьми, ни со всей страной.. Члены других семей – Ростовых и Болконских — в час опасности, которая нависла над Родиной, смогли влиться в единый порыв патриотизма, и пережитые ими несчастья только крепче объединили семьи. Они переживают радость взаимного понимания, сердечного единения, любви.
. Об Иудушке, герое романа М. Е. Салтыкова-Щедрина «Господа Головлёвы» можно сказать словами Ф. М Достоевского: «Эгоизм умерщвляет великодушие». Этот человек поставил перед собой цель – «округлить имение», стать единственным владельцем всех родовых земель. Судьбы родных его не волновали. И что же? Цели своей он добился, всех родственников обобрал – а финал?
Одиночество ещё никому не принесло счастья.
(1)Когда учительница литературы рассказала нам о смерти Пушкина, то сразу же несколько человек спросили: «А что потом стало с Дантесом? (2)Как сложилась его жизнь?» (З)Учительница смутилась и сказала, что он уехал за границу, прожил счастливую жизнь, окружённый теплом семейного уюта. (4)Было видно, что она не хотела об этом говорить, потому что испытывала то же самое чувство, какое испытали мы, — недоумение. (5)Как такое могло произойти, почему такое страшное злодеяние осталось безнаказанным, почему убийцу не настигла карающая рука справедливого возмездия?
— (6)Трудно сказать, насколько счастливой на самом деле была жизнь этого человека. (7)Возможно, его терзала совесть, наверное, он чувствовал на душе тяжесть греха!
(8)Но эти слова вызвали возмущённый гул: подумаешь, «терзала совесть», да за такое преступление полагается лютая казнь.
(9)Я хорошо помню ощущение какой-то фатальной несправедливости в устройстве мироздания, как будто бы в фундамент вселенской постройки залили некачественный бетон и по стене пошли трещины. (10)Нет, в целом жизнь зиждется на прочном основании справедливости! (11)Злых людей наказывают, добрых воспевают. (12)Но почему-то возникают какие-то необъяснимые бреши: почему-то некоторые злодеяния пропускаются, словно чьё-то бдительное око на секунду потеряло эту свою бдительность и безнаказанный подлец успел затеряться в толпе. (13)Вот, например, читаешь про какого-то нацистского преступника, который во время Второй мировой войны расстреливал мирных людей. (14)Живёт сейчас где-нибудь в Южной Америке, на берегу тёплого моря, ему девяносто лет, а он бодр, свеж и здоров. (15)Но почему его не загрызла совесть, где следы мучительных страданий?
(16)Может быть, справедливость, как и медаль, имеет свою оборотную сторону? (17)И, скажем, Дантеса, убившего великого поэта, если смотреть на этот факт глазами беспристрастного судьи, следует считать участником дуэли, тогда было бы несправедливым карать человека, защищавшего в поединке свою честь? (18)Или тот, кого мы называем нацистским преступником, всего лишь солдат проигравшей армии, который, как и подобает военному, послушно выполнял приказы своего начальства? (19)А вот если бы фашисты победили в той войне, тогда что же: преступниками объявили бы тех, кого мы сегодня называем героями? (20)Да, если покрутить справедливостью туда-сюда, то многое может поменяться в наших взглядах и оценках!
(21)Но мне думается, что манипуляции со справедливостью, с общечеловеческими ценностями, нормами морали становятся возможными, когда добро уравнивается со злом. (22)Вроде бы как пришёл человек на рынок жизни, а там два продавца: одного зовут Добро, оно скучное, неразговорчивое, торгует простым товаром в блёклой упаковке, а рядом стоит весёлое Зло, шутит с покупателями, нахваливает свой товар, который хоть и дрянь, но зато в позолоченной фольге. (23)Неискушённый человек покупается на яркую упаковку! (24)И кто же виноват в том, что он обманулся? (25)Конечно, Добро! (26)Надо сражаться за своего клиента, не следует отдавать инициативу более креативному конкуренту.
(27)Но Добро и Зло не выступают в нашем мире как физические силы, существующие помимо человека. (28)Они прямой результат наших действий. (29)3ло ничего не созидает, оно не строит домов, не лечит больных, не рожает детей, не кормит голодных, не пишет сказок. (З0)Оно разрушает. (З1)Вот почему несправедливо ставить знак равенства между Добром и Злом как между двумя равноправными силами жизни. (32)Вот почему справедливость неустанно ищет убийц, презирает трусов и ненавидит лжецов.
Сведения об авторе:
В. А. Захаров (родился в 1956 г.) — современный писатель-публицист.
Информация о тексте.
Основные проблемы:
1. Проблема возмездия (Может ли преступление остаться безнаказанным?)
Авторская позиция. Любое преступление рано или поздно наказывается, в том числе осуждением потомков.
2. Проблема существования вечных ценностей в контексте времени (Стираются ли с течением времени границы добра и зла?)
Авторская позиция. Меняются взгляды, оценки людей, но невозможно отменить вечные ценности, добро и зло нельзя поменять местами.
3. Проблема манипуляции общечеловеческими ценностями (Можно ли манипулировать такими ценностями, как справедливость?)
Авторская позиция. Человек не должен манипулировать справедливостью и другими общечеловеческими ценностями.
4. Проблема возможности сопоставления Добра и Зла (Можно ли считать Добро и Зло равноправными силами жизни?)
Добро и Зло сопоставлять нельзя, их нельзя уравнивать, так как это взаимоисключающие понятия: Добро всегда созидает, а Зло разрушает.
В нашем мире есть зло. Всегда ли оно наказуемо? Я думаю, что всегда. Но всему свое время. Наказание может наступить сразу же после преступления, а может и попозже. Я уверена в том, что справедливость есть, и рано или поздно, но преступники ответят сполна за совершенные преступления.
В тексте В. А. Захарова – современного писателя-публициста поднимается несколько философских проблем. Одна из них – проблема возмездия. Да, безусловно, справедливость, как таковая, в нашем мире есть: злых наказывают, добрых поощряют. Но все равно почему –то возникают такие ситуации, что некоторые преступники остаются без наказания. Почему так? Где же справедливость? А если посмотреть на нее с другой стороны? Например, Дантес, убивший великого поэта. Они оба — участники дуэли. И если рассуждать об этой ситуации непредвзято, то «было бы несправедливым карать человека, защищавшего в поединке свою честь». Рассуждая подобным образом, многое может поменяться в наших взглядах. Но так можно поступить в том случае, когда мы уравниваем зло и добро. Однако суть в том, что зло разрушает, а добро созидает. Поэтому между этими двумя понятиями нельзя ставить знак равенства.
Позиция автора данного текста заключается в том, что «справедливость неустанно ищет убийц, презирает трусов и ненавидит лжецов». Я полностью разделяю его точку зрения. Действительно, зло наказуемо в любом случае. Рано или поздно, но ложь, обвинения – все это всплывет наружу, и преступника накажут. Ведь не зря говорят, что справедливость восторжествует. В защиту собственной позиции приведу несколько примеров.
Вспомним Ларру — персонажа из рассказа М. Горького «Старуха Изергиль». Ларра чрезвычайно горд, эгоистичен и жесток. Он убил девушку только лишь за то, что она не хотела быть с ним. Тогда люди придумали для Ларры самое страшное наказание: они отпустили его. Ларра стал изгоем общества, его ненавидели и презирали люди. Он остался один. Так Ларра был жестоко наказан за совершенное преступление. Это в очередной раз подтверждает то, что все-таки есть справедливость, и человек сполна ответит за свои злодеяния.
Примеры того, что зло не остается безнаказанным, можно найти и в мировом кинематографе. Посмотрев индийский фильм «Жажда мести», я в этом убедилась. У главной героини этого фильма, Арти, убивают мужа и отца, а ее саму сталкивают в пруд с крокодилами. Но ей чудом удается выжить. Изменив внешность с помощью пластики и зная, кто виноват во всех ее бедах, Арти одержима жаждой мести. Ей удается отомстить обидчикам сполна. А ведь еще недавно они были на свободе и думали, что Арти погибла. Но мы ведь уже выяснили, что справедливость есть. Все преступники в этом фильме будут жестоко наказаны, и каждый получит по заслугам.
На основе приведенных аргументов мы показали, что зло не остается безнаказанным. Преступникам возмездие гарантировано. Оно всегда настигнет тех, кто совершил зло. Может не сразу, а через некоторое время, но в любом случае каждый преступник обязательно будет наказан.
(1)Ревность — чувство естественное. (2)Его в той или иной мере испытывают все люди. (3)И я даже не уверена, что было бы хорошо, если бы ревность совсем исчезла: боюсь, что от этого обеднела бы любовь. (4)Беда не в том, что один не ревнует, а другой ревнует. (5)Беда в том, что эгоизм, свойственный любви, становится безмерным, если мы его не контролируем, не сдерживаемся и не стараемся «властвовать собою», как говорил Пушкин.
(6)Ведь, в сущности, ревность — это неверие в себя. (7)Это постоянно грызущее душу подозрение, что ты недостоин любви своего избранника или своей избранницы, что есть или может быть кто-то более достойный. (8)Все горькие упрёки в том, как можно было предпочесть МНЕ другого, имеют в подтексте сомнение в своём праве на любовь.
(9)И, с другой стороны, это недоверие к тому, кого любишь. (10)Значит, ты допускаешь возможность, что другой может стать ближе и дороже твоей возлюбленной, что ты для неё не единственный на белом свете. (11)На самом-то деле мы знаем (из сказки Антуана де Сент-Экзюпери «Маленький принц»), что среди пяти тысяч роз всегда есть ОДНА, и только от нас самих зависит, найдём ли мы в себе силы и терпение, чтобы радоваться ей. (12)А ревность отравляет нашу радость, мы страдаем сами да ещё мучим того, кого любим.
(13)Я вас любил так искренно, так нежно,
Как дай вам Бог любимой быть другим, —
В этих пушкинских строках нет худшего из людских пороков — самодовольства, но есть достоинство, есть уверенность в силе и ценности своей любви, есть забота о любимой.
(14)Когда любовь рождается, она, как новорождённый младенец, беспомощна. (15)Но вот она крепнет, встаёт на ноги, шагает. (16)Она растёт — на её нежном, чистом теле появляются первые царапины, шрамы, иногда — раны. (17)3алечивать их каждый учится сам. (18)Но общее для всех людей, наверное, одно: как жалеем мы ударившегося ребёнка, так надо жалеть свою любовь и своего любимого.
(19)Крушение любви начинается с той минуты, когда один из двоих начинает жалеть себя, оправдывать себя, думать о себе. (20)В любви не бывает одного страдающего сердца: все чувства делятся двумя, и думать о втором человеке — непременный закон. (21)Любовь даёт силы на самоотречение, отказ от эгоизма, преодоление ревности. (22)Ведь в настоящей любви каждый переступает через себя ради другого. (23)И это не значит уничтожить своё «я», это значит найти себя в самом значительном из чувств, которые дарованы человеку.
(По Н. Долининой)
Сведения об авторе:
Долинина Наталья Григорьевна (1928-1979) — прозаик, литературовед, драматург, автор книг о произведениях русской литературы.
1. Проблема определения ревности (Что такое ревность?)
2. Проблема соотношения любви и ревности (Бывает ли любовь без ревности?)
3. Проблема преодоления ревности (Как преодолеть ревность?)
4. Проблема становления и крушения любви (Как крепнет и разрушается любовь?)
Позиция автора по выделенным проблемам:
1. Ревность – чувство, которое, с одной стороны, связано с неверием в себя, а с другой – с недоверием к тому, кого любишь.
2. Любовь без ревности бывает, хотя возникновение любви часто сопровождается сомнениями, неуверенностью, а значит, и ревностью.
3. Через отказ от эгоизма происходит обретение подлинного чувства любви, преодоление ревности.
4. С преодолением ревности связано становление любви, а крушение любви начинается с эгоизма.
(1)На меня самое сильное впечатление производят сны, в которых поднимается далёкое детство и в неясном тумане встают уже не существующие лица, тем более дорогие, как всё безвозвратно утраченное. (2)Я долго не могу проснуться от такого сна и долго вижу живыми тех, кто давно уже в могиле. (3)И какие всё милые, дорогие лица! (4)Кажется, чего бы не дал, чтобы хоть издали взглянуть на них, услышать знакомый голос, пожать их руки и ещё раз вернуться к далёкому-далёкому прошлому. (5)Мне начинает казаться, что эти молчаливые тени чего-то требуют от меня. (6)Ведь я стольким обязан этим бесконечно дорогим для меня людям.
(7)Но в радужной перспективе детских воспоминаний живыми являются не одни люди, а и те неодушевлённые предметы, которые так или иначе были связаны с маленькой жизнью начинающего маленького человека. (8)И сейчас я думаю о них, снова переживая впечатления и ощущения детства.
(9)В этих немых участниках детской жизни на первом плане всегда, конечно, стоит детская книжка с картинками. (10)И это была та живая нить, которая выводила из детской комнаты и соединяла с остальным миром. (11)Для меня до сих пор каждая детская книжка является чем-то живым, поскольку она пробуждает детскую душу, направляет детские мысли по определённому руслу и заставляет биться детское сердце вместе с миллионами других детских сердец. (12)Детская книга — весенний солнечный луч, который заставляет пробуждаться дремлющие силы детской души и вызывает рост брошенных на эту благодарную почву семян. (13)Дети, благодаря этой книжке, сливаются в одну громадную духовную семью, которая не знает этнографических и географических границ.
(14)3десь мне придётся сделать небольшое отступление именно по поводу современных детей, у которых приходится сплошь и рядом наблюдать полное неуважение к книге. (15)Растрёпанные переплёты, следы грязных пальцев, загнутые углы листов, всевозможные каракули на полях — одним словом, в результате получается книга-калека.
(16)Трудно понять причины всего этого, и можно допустить только одно объяснение: нынче выходит слишком много книг, они значительно дешевле и как будто потеряли настоящую цену среди других предметов домашнего обихода. (17)У нашего поколения, которое помнит дорогую книгу, сохранилось особенное уважение к ней как к предмету высшего духовного порядка, несущего в себе яркую печать таланта и святого труда.
(По Д. Мамину-Сибиряку)
Сведения об авторе:
Мамин-Сибиряк Дмитрий Наркисович (1852-1912) — писатель-этнограф, в своих произведениях изображал жизнь Урала и Сибири 2-й половины XIX века, автор рассказов и сказок для детей.
1. Проблема памяти (В чём заключается долг памяти перед теми, кого уже нет с нами?)
2. Проблема детских воспоминаний (Какие чувства вызывают у человека воспоминания о детстве?)
3. Проблема роли книги в становлении личности ребёнка (Какую роль играет книга в становлении личности ребёнка?)
4. Проблема бережного отношения к книгам (Почему книги требуют бережного к себе отношения?)
Позиция автора по выделенным проблемам:
1. Близкие люди, которых уже нет с нами, всегда живы в нашей памяти; мы благодарны им за всё, что они для нас сделали; долг памяти перед ними заключается в стремлении стать лучше.
2. Воспоминания о детстве пробуждают в человеке самые сильные и яркие чувства.
3. Детская книга пробуждает душу ребёнка, соединяет его со всем миром, воспитывает бережное отношение к духовным ценностям.
4. Книга – это предмет высшего духовного порядка, и поэтому она требует к себе особого уважения.
(1)Леонид Тимофеевич Потёмкин загадочно называл себя «собирателем редкостей». (2)Его двухкомнатная квартира была заставлена остеклёнными шкафами, где хранились книги. (З)Чего только не было в этой сокровищнице! (4)Учёный мог обнаружить здесь дефицитный фолиант из серии «Философское наследство», у тонкого ценителя поэзии перехватило бы дух при виде томиков Верлена и Надсона, любителя приключенческой литературы привело бы в восторг собрание сочинений Майн Рида или Фенимора Купера. (5)И на каждой книге, как в настоящей библиотеке, стояла изготовленная самим Потёмкиным печать — экслибрис, представляющий собою выразительно гордый профиль владельца, окаймлённый геральдическим лавром.
(6)Книг Леонид Тимофеевич никому не давал. (7)Отказывая, он с таинственной грустью говорил: «Ну как я могу дать книгу?» — и сокрушённо разводил руками, как бы показывая, что решение подобных вопросов зависит не от него: есть некие высшие силы, которым, хочешь не хочешь, приходится подчиняться. (8)Просители, заворожённые этим жестом, начинали верить, что действительно есть какое-то неведомое другим, почти трагическое обстоятельство, не позволяющее коллекционеру свободно распоряжаться своими книгами. (9)Чаще остальных прибегал книголюб из соседнего дома — Вовка Алексеев, курчавый, живой мальчишка с восторженно горящими глазами. (10)Он всегда начинал свою просьбу одинаково:
-(11)Леонид Тимофеевич, ведь у вас наверняка «Зверобой» есть! (12)Дайте, а то я все библиотеки обегал, а там говорят, что книжка на руках.
— (13)Нет, Володя, как же я могу дать тебе эту книгу? (14)Сам подумай!
(15)И мальчик, измеряя глазами расстояние до книжного шкафа, торопливо кивал головой, как бы говоря: я не маленький и уже знаю, что счастье так просто в руки не даётся, надо стоптать сто пар железных сапог, съесть пуд соли, прежде чем добьёшься своего. (16)Он уходил, но прибегал уже на следующий день с робкой надеждой в горящих глазах: дескать, вы мне уже отказывали раз двести, может, хоть сегодня дадите. (17)Но Леонид Тимофеевич с той же загадочной печалью говорил те же слова, изображая руками всё тот же жест.
(18)Но времена книжного дефицита прошли. (19)Редкости в одночасье превратились в обыкновенные книжки, которыми оказались заполнены все магазины. (20)Теперь Потёмкин с недоумением и растерянностью спрашивал себя, зачем он потратил столько денег на покупку совершенно ненужных вещей. (21)Ему казалось, что он, человек доверчивый и неискушённый, стал жертвой каких-то хитрых аферистов, решивших обобрать его до нитки.
(22)Вечерами он брал калькулятор и скрупулёзно высчитывал, сколько денег он истратил на приобретение своей библиотеки. (23)Производить такие расчёты — дело весьма непростое. (24)Например, на книжке Носова «Незнайка на Луне» стоит цена — 94 копейки, но столько она стоила ещё в начале семидесятых годов, а как вывести её нынешнюю цену? (25)Однако даже при самых грубых округлениях сумма получалась такая астрономическая, что Леонид Тимофеевич хватался за голову и чуть не плакал от обиды.
(26)Собранные книги он никогда не читал, удовольствие он находил в том, что сознавал себя хозяином, царём, владыкой этих сокровищ. (27)И вдруг эти сокровища каким-то сказочным образом превратились в глиняные черепки. (28)Теперь Леонид Тимофеевич страстно ругает бездуховность современной молодежи, отсутствие у неё интереса к чтению и, когда вытирает пыль с полок, внезапно срывается и кричит притихшим книгам: «Я вот соберусь и выброшу вас на помойку. »
Сведения об авторе:
Е. А. Лаптев (родился в 1936 г.) — писатель-публицист
1. Проблема назначения книги (Какую роль играют книги в жизни человека?)
2. Проблема влияния времени на характер ценностей (Чем должен руководствоваться человек при определении жизненных ценностей, чтобы их не разрушило время?)
3. Проблема понимания истинных человеческих ценностей (Какие ценности являются истинными, настоящими?)
Позиция автора по выделенным проблемам:
1. Книги нужны для того, чтобы люди их читали, обогащая при этом свой внутренний мир.
2. В жизни человек должен руководствоваться личными убеждениями, истинными, настоящими духовными ценностями, а не влиянием переменчивой моды.
3. Истинными, настоящими ценностями являются ценности не материальные, а духовные, к каковым относятся книги; их нельзя рассматривать как источник обогащения.
(1)Владимир Солоухин в одном из стихотворений высказывает мысль, что того, кто несёт в руках цветы, можно не опасаться, ибо человек с цветами в руках зла совершить не может.
(2)Думается, то же можно сказать и о человеке, несущем в руках томик Пушкина или Чехова. (З)Ибо человек, читающий такие книги, есть человек разумный, человек нравственный.
(4)Известны слова Горького: «Любите книгу — источник знания». (5)К этому следовало бы добавить, что хорошая книга — это и средство воспитания чувств, духовного возвышения личности, это мир человеческих переживаний. (6)А кроме того, книга приобщает к красоте родной речи.
(7)В России литературно-просветительские традиции всегда были сильны. (8)Иван Сытин, крестьянский сын, который основал во второй половине XIX века издательство в Москве, многие книги продавал по очень низкой цене, может быть, себе в убыток, чтобы они были доступны народу. (9)А благодаря издателю Павленкову в начале XX века появилось две тысячи бесплатных деревенских библиотек.
(10)В целом мы были и, хочется надеяться, остаёмся более начитанным народом, чем многие другие. (11)И всё-таки всё чаще задаёшь себе вопрос: «А будут ли наши дети читать Пушкина?» (12)Хотя книжный прилавок стал неизмеримо богаче и разнообразнее, круг нашего чтения, как показывают социологические исследования, заметно изменился. (13)Пользуются спросом специальная литература и книги, содержащие разного рода практические советы. (14)Что же касается «художественной» литературы, то развлекательное чтиво: детективы, приключения, «семейные» романы — явно потеснило всё прочее. (15)«Спрос определяет предложение», — разводят руками издатели.
(16)Да, современному человеку, озабоченному материальными и прочими проблемами, не до серьёзного чтения. (17)Читает он преимущественно в транспорте, по дороге на работу и с работы. (18)А что можно читать в автобусной сутолоке? (19)Желание отвлечься, снять нервное напряжение заставляет предпочесть лёгкое чтение, не требующее размышлений и глубокого проникновения в текст.
(20)Мощными конкурентами книги стали кино и телевидение. (21)Кинорежиссёр Ролан Быков вспоминал о встрече с кинозрителями, на которой одна женщина хвалила кинематограф за выпуск фильма «Война и мир». (22)Она расценила это как великую заботу о наших детях, которым просто не прочитать четыре толстенных тома. (23)А теперь они пойдут в кино и всё увидят. (24)«В зале смеялись, — говорил Быков, — но это было давно».
(25)Чем опасна замена книги фильмом? (26)Дело не только в том, что литературные шедевры не всегда превращаются в шедевры кинематографические. (27)В отличие от других видов искусства, литература требует не чувственного, а интеллектуального постижения. (28)Читатель создаёт образы героев, проникает в подтекст произведения работой мысли. (29)Превращение телевидения в основной канал информации, как утверждают психологи, свидетельствует о том, что мы переходим на образно-подсознательное восприятие в ущерб рациональному. (З0)Ещё в XVIII веке французский философ Дидро говорил: «Кто мало читает, тот перестаёт мыслить».
(З1)Вопрос «Будут ли наши дети читать Пушкина?» символичен: в нём звучит беспокойство о нашем будущем. (32)Ведь оно зависит от нравственного облика, духовного мира тех, кто сегодня сидит за школьной партой или в университетской аудитории. (ЗЗ)Им определять судьбу нашей цивилизации в XXI веке.
(34)Так сделаем же всё, чтобы наши дети читали Пушкина!
Сведения об авторе:
Лебедев Николай Игоревич (родился в 1966 г.) — режиссёр, сценарист. Лауреат Государственной премии РФ. Член Союза кинематографистов России, академик Российской Академии киноискусств «Ника».
Основные проблемы:
1.Роль чтения в формировании положительных нравственных качеств человека (Связана ли нравственность человека с его стремлением к чтению?)
2. Чтение и сохранение культурных традиций России (Будут ли следующие поколения читать Пушкина?)
3. Проблема вытеснения художественной литературы другими видами искусства (К чему ведёт снижение роли художественной литературы в обществе?)
Позиция автора по выделенным проблемам:
1. Хорошая книга — не только «источник знания», но и средство нравственного воспитания и развития человека.
2. Россияне всегда были читающим народом, но сейчас культура чтения под угрозой.
3. Вытеснение литературы кинофильмами и телепередачами опасно тем, что ведёт к ослаблению способности осмысливать информацию, заложенную в художественном произведении, способности сопереживать.
(1)Для одних лес — это всего лишь деревья и дрова. (2)Если нет грибов или ягод — в лесу им скучно. (З)Для других лес — это мир, полный тайн, красоты, мир, где человека покидают болячки телесные, душевные, где понятие «радость жизни» вдруг становится почти осязаемым.
(4)Люди по-разному выражают свои чувства ко всему, что мы называем природой. (5)У одних выражение этого чувства буднично-грубоватое: «Красотища-то!» (6)Другие в эти минуты боятся обронить слово. (7)И есть люди, душевный инструмент которых особо чутко воспринимает нахлынувшие чувства и исторгает их позже так, что дрогнут струны другой души. (8)В русской литературе, живописи и музыке можно назвать много имён творцов, обладавших этим великим даром: Чайковский, Левитан, Фет, Тютчев, Бунин. Есенин, Пришвин, Паустовский.
(9)Лев Толстой говорил: «Счастье — это быть с природой, видеть её, говорить с ней». (10)Если это так, то как же сделать человека счастливым, сознавая при этом, что в понимание счастья входит многое другое? (11)Чувство природы врождённое. (12)И есть оно у каждого человека. (13)Но чувство это спит. (14)Кто разбудит его в раннем детстве? (15)Сможет ли это сделать школьный учебник? (16)Вряд ли. (17)Но может это сделать умный, чуткий учитель. (18) Этим учителем неожиданно может стать кто угодно — отец, мать (у Горького — бабушка), сельский пастух, охотник, всякий, кто сам был кем-то разбужен. (19)Сильным толчком может стать хорошая, вовремя прочитанная книжка. (20)Когда мне было лет десять, чья-то заботливая рука подложила мне томик Сетон-Томпсона «Животные-герои». (21)Я считаю её своим «будильником».
(22)Благодарность за «пробуждение» я должен сказать и матери, с которой ходил за грибами, и отцу, с которым заготавливал дрова. (23)С благодарностью вспоминаю речку, на которой мы ребятишками пропадали с утра до ночи. (24)От других людей знаю, что для них «будильником» чувства природы были месяц, проведённый летом в деревне, прогулка в лес с человеком, который «на всё открыл глаза», первое путешествие с рюкзаком, с ночёвкой в лесу. (25)Нет нужды перечислять всё, что может разбудить в человеческом детстве интерес и благоговейное отношение к великому таинству жизни. (26)Конечно, нужны и учебники. (27)Вырастая, человек умом постигать должен, как сложно всё в живом мире переплетено, взаимосвязано, как этот мир прочен и вместе с тем уязвим, как всё в нашей жизни зависит от богатства земли, от здоровья живой природы. (28)Эта школа должна обязательно быть.
(29)И всё-таки в начале всего стоит Любовь. (30)Вовремя разбуженная, познание мира она делает интересным и увлекательным. (31)С нею человек обретает и некую точку опоры, важную точку отсчёта всех ценностей жизни. (32)Любовь ко всему, что зеленеет, дышит, издаёт звуки, сверкает красками,- и есть любовь, по мысли яснополянского мудреца, приближающая человека к счастью.
Сведения об авторе:
Песков Василий Михайлович (родился в 1930 г.) — писатель, журналист, автор документальных очерков (многие с авторскими фотоиллюстрациями), описывающих жизнь советских людей, живущих в разных уголках нашей Родины, а также русскую природу, лауреат Ленинской премии 1964 года.
1. Пробуждение чувства природы у человека (Кто может разбудить чувство природы? Что влияет на пробуждение чувства природы?)
2. Предназначение чувства природы (Зачем человеку чувство природы?)
3. Проблема выражения человеком своих чувств к природе (Как люди выражают свои чувства к природе?)
Позиция автора по выделенным проблемам:
1. Чувство природы, в основе которого лежит любовь человека к жизни, врождённое, но его надо вовремя разбудить, и у каждого человека будет свой «будильник»: родители, хорошая книга, первый поход или что-то другое.
2. Чувство природы помогает человеку быть счастливым, с ним человек обретает важную точку отсчёта всех ценностей жизни.
3. Люди по-разному выражают свои чувства к природе: от скупых реплик до высокого полёта души, выраженного в произведениях искусства.
(1)Когда размышляешь о судьбах великих людей, то поневоле начинаешь испытывать какое-то смешанное чувство. (2)С одной стороны, поражаешься грандиозным открытиям, гениальным прозрениям, непреклонной воле, непоколебимой верности своему призванию. (З)Начинаешь думать о чудесном вмешательстве каких-то сверхъестественных сил, одаривших избранного глубоким умом, необыкновенным трудолюбием, неугасимой страстью и необычайной проницательностью.
(4)Но, с другой стороны, испытываешь щемящую сердце боль, оттого что многие великие люди беспрестанно терпели невзгоды, томились в одиночестве, лишённые сочувствия и поддержки, жестоко упрекаемые теми, кому они искренне служили. (5)Помните титана Прометея, который украл у олимпийских небожителей огонь? (6)Как же отблагодарили люди своего спасителя? (7)Они тотчас забыли его, и глаза прикованного к скале героя слезились от едкого дыма костров, на которых варилась похлёбка. (8)Легенда о Прометее отражает драматизм реальной действительности.
(9)12 июня 1812 года многотысячная армия Наполеона пересекла границу России. (10)Захватчики были уверены в своей быстрой победе. (11)Русскими войсками командовал Михаил Богданович Барклай-де-Толли, происходивший из древнего шотландского рода. (12)Он хорошо знал о несокрушимой мощи французской армии, считал, что сражаться с врагом сейчас — это самоубийство, поэтому решил отступать. (13)Решил отступать, несмотря на то что этому противилась его честь, несмотря на то что многие боевые соратники упрекали его в трусости.
(14)Как же трудно было тогда главнокомандующему, который носил иноземную фамилию, чем давал повод для самых вздорных подозрений! (15)Ходили слухи, что он изменник, что у Наполеона служат его родственники и, дескать, это они склонили Барклая к предательству. (16)Полководец терпел. (17)«Главное на войне не погибнуть с честью, а победить», — твердил он и упрямо, не обращая внимания на возмущённый ропот, постепенно переросший в общее негодование, отступал.
(18)Маршалы Наполеона первыми почувствовали опасность: французские полки таяли в безбрежных русских просторах, ведь нужно было оставлять гарнизоны в захваченных городах, охранять дороги; силы дробились, армия растягивалась. (19)А русские, не воюя, не теряя своих солдат, планомерно отступая, накапливали силы для решающего сражения.
(20)К Москве подошла только половина французской армии. (21)Наконец-то наступил миг решающей битвы! (22)Но триумфу Барклая не суждено было наступить: пришёл приказ о его отставке. (23)Нетрудно представить, что творилось в эту минуту в душе полководца: его, взвалившего на себя непосильную ношу позорного отступления, лишили славы победного сражения.
(24). Дорожная карета Барклая остановилась на одной из почтовых станций неподалёку от Владимира. (25)Он направился было к дому станционного смотрителя, но путь ему преградила огромная толпа. (26)Послышались оскорбительные угрозы. (27)Пришлось адъютанту Барклая обнажить саблю, чтобы проложить дорогу к карете.
(28)Что же утешило старого солдата, на которого обрушился несправедливый гнев толпы? (29)Возможно, вера в правоту своего решения: именно эта вера даёт человеку силы идти до конца, даже если приходится идти в одиночку. (30)И ещё, может быть, Барклая утешила надежда. (31)Надежда на то, что когда-нибудь бесстрастное время всем воздаст по заслугам и справедливый суд истории обязательно оправдает старого воина, который угрюмо едет в карете мимо ревущей толпы и глотает горькие слёзы.
Сведения об авторе:
Лаптев Владимир Витальевич (родился в 1935 г.)- публицист, педагог. Занимается освещением широкого круга социально-нравственных проблем.
Основные проблемы:
1. Проблема трагического одиночества человека, избравшего для себя путь беззаветного служения делу (Почему человек, непоколебимо верный своему призванию, часто оказывается в одиночестве?)
2. Проблема верности человека своему долгу (Что помогает человеку не отступать от намеченного пути?)
3. Проблема роли личности в истории (Какое влияние может оказать личность на ход истории? Каким должен быть человек, способный повлиять на ход истории?)
4. Проблема объективной оценки исторических событий и личности (При каких обстоятельствах возможна объективная оценка исторических событий и личности?)
Позиция автора по выделенным проблемам:
1. Люди часто не способны по достоинству оценить свершения выдающихся современников, их самоотверженное служение делу, и только последующим поколениям может открыться подлинный масштаб личности великого человека.
2. Уверенность в своей правоте, верность своему призванию помогает человеку выстоять в самые трудные минуты жизни и довести своё дело до конца.
3. Огромное влияние на ход исторического прогресса может оказать личность человека, которому доверено принимать решения, определяющие судьбы миллионов людей, и важно, чтобы этот человек был способен забыть о личном благе во имя долга, способен отстоять свою позицию вопреки непониманию и жестоким нападкам тех, кому он беззаветно служит.
4. Масштаб и подлинный смысл исторических событий, истинную роль в этих событиях отдельных людей можно объективно оценить только по истечении определённого времени.
(1)Есть животные, которые не могут слышать, и их душа заполнена пустотой мёртвого безмолвия. (2)Есть животные, которые наделены только одной способностью — ощущать тепло приближающейся жертвы, и, затаившимся в кромешной тьме, им неведомо никакое чувство, кроме сосущего их утробу голода. (З)Одно дело, когда мы говорим о безгласной рыбе или о неспособном летать пресмыкающемся, и другое дело, когда у некоторых людей обнаруживается полная атрофия тех способностей, которые, казалось бы, свойственны человеку по самой его сути. (4)Про этих духовных калек писал Фёдор Тютчев: «Они не видят и не слышат, живут в сём мире, как впотьмах. ». (5)Если человек не воспринимает красоту, то мир для него становится однотонным, как упаковочная бумага, если он не знает, что такое благородство, то вся человеческая история для него предстаёт бесконечной цепью подлостей и интриг, а прикасаясь к высоким движениям человеческого духа, он оставляет жирные отпечатки своих рук.
(6)Однажды в одной из столичных газет, известной своим обличительным пафосом, мне попалась статья, в которой автор утверждал, что патриотизм свойственен лишь натурам серым, примитивным, недостаточно развитым, в которых индивидуальное чувство ещё не вызрело в полной мере.
(7)3атем автор, доказывая тезис о том, что героическая самоотверженность порождена не благородством, как это принято думать, а неразвитостью личностного начала, приводит выдержки из прощального письма Ульяны Громовой. (8)Эта девушка во время Великой Отечественной войны стала одним из руководителей подпольной организации «Молодая гвардия», куда входили люди, многим из которых не было и двадцати лет. (9)Ребята расклеивали листовки с сообщениями о положении на фронте, вывешивали красные флаги, показывали всем, что оккупанты завоевали город, но не покорили людей. (10)Фашисты схватили подпольщиков, изуверски пытали их, а потом казнили. (11)Ульяна Громова перед самой смертью успела написать письмо родным.
(12)Автор статьи находит в этом коротком послании пунктуационные и орфографические ошибки: вот тут обращение не выделено запятыми, тут неправильная буква в падежном окончании имени существительного. (13)Отсюда вывод: девушка — типичная троечница, серая посредственность, она пока ещё не осознала бесценности человеческой жизни, а потому легко, без сожалений пошла на смерть.
(14)Когда люди садятся за стол, перед едой они моют руки. (15)Когда прикасаешься к высокому и священному, надо прежде всего отмыть душу от житейского, суетного, пыльного, мелкого. (16)Жестокие и беспощадные враги напали на нашу родину, и комсомольцы, почти дети, стали с ними сражаться. (17)Это называется подвигом! (18)Когда их пытали, мучили, резали, жгли, они ничего не сказали врагу. (19)И это тоже называется подвигом! (20)Подвиг, который рождён высоким сознанием своей ответственности перед страной, потому что врага можно победить только так: жертвуя своей жизнью.
(21)Согласен, что каждый человек имеет право на свою точку зрения, знаю, что злейшим врагом всякого прогресса являются не критики, а твердокаменные «сторонники». (22)Но весь вопрос в том, кто несёт знание. (23)Если о сущности патриотизма размышляют люди, не испытывающие любви к родине, не знающие, что такое героизм, то это будет то же самое, как если бы о природе солнечного света философствовали морские скаты, коченеющие в кромешной тьме вечной подводной ночи.
(По А. Н. Кузнецову)
Сведения об авторе:
А. Н. Кузнецов (1920-1998) — писатель, участник Великой Отечестве
Основные проблемы:
1. Проблема отношения к прошлому своей страны (О чём можно судить по отношению людей к своей стране?)
3. Проблема нравственных возможностей человека (Каждый ли человек способен по достоинству оценить героический поступок?)
2. Проблема патриотизма как общезначимой ценности (Как можно оценить самопожертвование во имя отчизны?)
Позиция автора по выделенным проблемам:
1. По тому, как человек относится к своей истории, можно судить о его нравственном уровне.
2. Самопожертвование во имя отчизны — высшее проявление благородства и духовности.
3. Только нравственно зрелая личность обладает способностью адекватно воспринимать и оценивать героические Поступки.
(1). На вечерних улицах светятся огни, мерцают гирлянды фонариков на клубах, кафе. (2)Позади праздники, а между тем мы все прочно входим в будни. (3)Мы нехотя прощаемся с ожиданием чудес и подарков, мы понимаем, что праздник не может быть вечным, и вот мы просто начинаем жить, работать, решать очередные и внеочередные задачи. (4)И если спросить любого из нас, что нас сегодня обрадовало, мало кто вспомнит хоть одно радостное мгновение дня. (5)Мы смутимся и попытаемся объяснить, что нам не до радости: сколько проблем приходится решать.
(6)Да, жизнь сложна, но радость пушистого снега, синих вечерних сумерек — это то, что доступно каждому из нас, причём абсолютно бесплатно. (7)Может быть, настало время задуматься: возможно, человек, не умеющий находить радость в простых, повседневных мгновениях бытия, опасен для общества. (8)Нерадостный человек дома, нерадостный на работе. (9)Можно, наверное, эту всеобщую нерадостность объяснить сложнейшими проблемами времени, социума, государства, но нужно ли? (10)И важно ли объяснять детям, почему так нерадостен взрослый мир? (11)Из этих детей вырастут люди с нерадостным мировосприятием, ведь их внимание сконцентрировано на грустных сторонах жизни. (12)Может быть, нам всем надо учиться находить радости среди однообразных и трудных будней? (13)И это окажется для нас самым полезным?
(14)Мы привыкли стесняться радости: вокруг так много печали. (15)Наша личная радость кажется нам эгоистичной и потому скрывается. (16)Не нужно скрывать радости!
(17)Нужно учиться культуре радости! (18)Сегодня очень часто радость подменяется удовольствием, из этого складывается стереотип жизни,
Состоящей из погони за удовольствиями. (19)Не нужно лишать себя удовольствий, нужно научиться различать эти понятия. (20)Радость всегда одухотворённа, её свет озаряет лицо человека. (21)А удовольствие несёт на себе налёт суетности, сиюминутности и потому не приводит к духовному развитию, росту.
(22). В мире всегда существует трагедия. (23)Её предчувствие существует и среди нас: кто знает, по какому пути пойдут страна, мир, каждая отдельно взятая личность? (24)Вероятно, трудности будут. (25)Как можно противостоять им? (26)Видеть вокруг только врагов? (27)Сделать шаг к агрессии и мести? (28)Мы можем выбрать другой путь — путь радости. (29)Русский писатель Михаил Пришвин прожил долгую жизнь во время адских лет революции, войн, репрессий — и остался в памяти людей как автор светлых рассказов о природе. (З0)Это был принцип восприятия мира, сохранивший жизнь. (31)Радоваться солнцу, новому дню, встрече с человеком — вот основа долгой, плодотворной жизни.
Сведения об авторе:
Никляев Владимир Николаевич (родился в 1961 г.) — современный публицист, автор статей, посвящённых развитию современного общества.
1. Проблема радостного мировосприятия (Нужно ли учиться радоваться жизни? Радость и удовольствие – это одно и то же?)
2. Проблема формирования гармоничного мировосприятия (Каким путём формируется гармоничное мировосприятие?)
3. Проблема воспитания умения противостоять трудностям (Как научиться противостоять жизненным трудностям?)
Позиция автора по выделенным проблемам:
1. Каждому человеку важно научиться находить радость в однообразных и трудных буднях жизни, в простых мгновениях бытия. Нельзя подменять понятие радости понятием удовольствия, поскольку радость одухотворена и поэтому приводит человека к духовному развитию, росту.
2. Гармоничное мировосприятие основано на сознательном выборе «пути радости».
3. Чтобы противостоять жизненным трудностям, нужно научиться радоваться самым простым вещам: солнцу, новому дню, встрече с человеком.
Два чувства дивно близки нам –
В них обретает сердце пищу –
Любовь к родному пепелищу,
Любовь к отеческим гробам.
На них основано от века,
По воле Бога самого,
Самостоянье человека –
Залог величия его.
(1)Пушкинские слова эти пронзительной глубиной своей обращают память и чувства к отчему дому. (2)Куда ни относила бы житейская волна, какое бы разнообразие ни предлагала, всё бытие твоё останется суетой без памяти об отчем крове, без тех нитей, которые протягивает сердце к Отчизне, без частицы души, может, наиглавнейшей, обращённой таинственным зеркальцем к матери, к отцу, к городу или деревне, где ты рос.
(З)Поразительная категория — «самостоянье человека». (4)Нет, не примитивно-утилитарная самостоятельность, а именно самостоянье, ведь в этом слове заключено особое определение души, ума и сердца, в самостоянье человека заключено очень многое, и помечено оно — верно! — любовью к родному.
(5)Без любви человек пуст; нет и не может быть любви между двумя людьми, если каждый из них не любит чего-то своего, отдельного, необъяснимого, порой трудно называемого; если не любит своей памяти – прозрачной речки, пескарей на золотистой отмели, тихого кружения берёзового листа в осенний листопад, трепета молодой осинки на весеннем ветру, дымка из трубы и ледяной дорожки, по которой так здорово было прокатиться, разбежавшись что есть мочи, в дальнем и близком детстве.
(6)«С чего начинается Родина?» (7)Песенный вопрос этот кажется неточным и риторическим; родина ни с чего не начинается — она была, она есть, она будет вечно, если говорить о ней применительно ко всем и ко всякому; в отдельном же человеке она не начинается тоже — сам человек и есть Родина, (8)Любовь к ней — естественное чувство. (9)Самостоянье и величие человека зависят от этой естественной любви, а растоптавший любовь эту жалок и ничтожен. (10)0н изгой в отчем доме. (11)Ему всё равно, где жить и что видеть окрест. (12)Такой живёт страстями мелкими — он сам себя отрёк от самостоянья. (13)Родины в нём нет.
(14)Неважно, какой он, отчий дом, где он стоит или, может, не стоит вовсе, снесённый беспощадным лезвием бульдозера. (15)Даже несуществующий, он есть вечно в твоём сознании и будет, пока будешь ты.
Сведения об авторе:
Лиханов Альберт Анатольевич (родился в 1935 г.) — прозаик, публицист, педагог и общественный деятель, автор книг, посвящённых детям. Председатель правления Российского детского Фонда, Академик Российской Академии образования. Наибольшую популярность получили произведения А. А. Лиханова, посвящённые проблеме становления ребёнка и подростка.
Основные проблемы:
1. Проблема личностной цельности (При каких условиях человек может состояться как личность?)
2. Проблема патриотизма (С чего начинается любовь к Родине?)
3. Проблема любви (Что значит для человека чувство любви? При каких условиях оно возникает?)
Позиция автора по выделенным проблемам:
1. Память – основа человеческой личности; пока жив человек, живо то, что хранит его память; воспоминания об отчем доме — частица души каждого человека. Человек не может состояться как личность без любви к родительскому дому, к семье, к Родине.
2. Любовь к Родине — естественное чувство, которое живёт в каждом человеке, оно начинается с любви к отчему дому; величие человека зависит от способности испытывать это чувство.
3. Без любви человек пуст: не может быть любви между двумя людьми, если каждый из них не любит природы, Родины, своего дома, своих воспоминаний.
(1)Стоял сентябрь. (2)Мы уже десятый день на этом сталинградском заводе. (З)Десятый день немцы бомбят город. (4)Бомбят — значит, там ещё наши. (5)3начит, идут бои. (6)Значит, есть фронт. (7)Это лучше, чем в июле, когда мы отступали.
(8)Игорь часто спорит с Георгием Акимовичем:
(9)- Не умеем мы воевать.
(10)- А что такое уметь, Георгий Акимович?
(11)- Уметь? (12)От Берлина до Волги дойти — вот что значит уметь.
(13) — Отойти от границы до Волги тоже надо уметь.
(14)Георгий Акимович смеётся мелким сухим смешком. (15)Игорь начинает злиться.
(16)- Мы будем воевать до последней капли крови. (17)Русские всегда так воюют. (18)Но шансов у нас всё-таки мало. (19)Нас сможет спасти только чудо. (20)Иначе нас задавят. (21)3адавят организованностью и танками.
(23)Недавно ночью шли мимо солдаты. (24)Я дежурил у телефона и вышел покурить. (25)Они шли и пели, тихо, вполголоса. (26)Я даже не видел их, я только слышал их шаги по асфальту и тихую, немного даже грустную песню про Днепр и журавлей. (27)Я подошёл. (28)Бойцы расположились на отдых вдоль дороги, на примятой траве, под акациями. (29)Мигали огоньками цигарок. (30)И чей-то молодой, негромкий голос доносился откуда-то из-под деревьев:
(31)- Нет, Вась. (32)Ты уж не говори. (ЗЗ)Лучше нашей нигде не сыщешь. (34)Ей-Богу. (35)Как масло земля — жирная, настоящая. –
(36)Он даже причмокнул как-то по-особенному. — (37)А хлеб взойдёт — с головой закроет.
(38)А город пылал, и красные отсветы прыгали по стенам цехов, и где-то совсем недалеко трещали автоматы то чаще, то реже, и взлетали ракеты, и впереди неизвестность и почти неминуемая смерть.
(39)Я так и не увидел того, кто это сказал. (40)Кто-то крикнул: «Приготовиться к движению!» (41)Все зашевелились, загремели котелками. (42)И пошли. (43)Пошли медленным, тяжёлым шагом. (44)Пошли к тому неизвестному месту, которое на карте их командира отмечено, должно быть, красным крестиком.
(45)Я долго стоял ещё и прислушивался к удалявшимся и затихшим потом совсем шагам солдат.
(46)Есть детали, которые запоминаются на всю жизнь. (47)И не только запоминаются. (48)Маленькие, как будто незначительные, они проникают в тебя, начинают прорастать, вырастают во что-то большое, значительное, вбирают в себя всю сущность происходящего, становятся символом.
(49)И вот в песне той, в тех простых словах о земле, жирной, как масло, о хлебах, с головой закрывающих тебя, было что-то. (50)Я даже не знаю, как это назвать. (51)Толстой называл это «скрытой теплотой [. ]». (52)Возможно, это и есть то чудо, которого так ждём мы все, чудо более сильное, чем немецкая организованность и танки с чёрными крестами.
Сведения об авторе:
Некрасов Виктор Платонович (1911-1987) — прозаик, участник Великой Отечественной войны, в своих произведениях правдиво отразил фронтовые будни.
Основные проблемы:
1. Проблема любви к родине (Что такое патриотизм? Что помогает победить в войне?)
2. Проблема истинных ценностей на войне (Каково значение простых человеческих ценностей на войне?)
3. Проблема национального характера (В чём сила национального характера?)
Позиция автора по выделенным проблемам:
1. Патриотизм — любовь к Родине — наиважнейшее на войне чувство, без которого невозможна победа; именно любовь к Родине является залогом победы на войне.
2. На войне простые человеческие ценности приобретают особое значение; земля, которую защищали русские бойцы, и являлась для них непреходящей ценностью.
3. Сила национального характера заключается в патриотизме — в искренней любви людей к своей Родине, к родной земле.
Алексей всерьез и долго увлекался биологией, со школьных лет занимаясь в клубе юных биологов при местном университете, в который и поступил, и проучился два года, а потом внезапно прежнюю учебу и увлечения оставил навсегда.
Повод, казалось, был совсем смешным: стеклянная литровая банка с домашним борщом и обычный кипятильник.
В университете, на кафедре, Алексей был человеком своим и однажды в час неурочный зашел в один из кабинетов, где и увидел эту самую банку с борщом и торчащим из нее кипятильником, а рядом – хлеб ломтями. Борщ закипал, распространяя запах, этому кабинету несвойственный. За столом возле банки сидел заведующий кафедрой, любимый и уважаемый профессор. Алексей смутился: он зашел не ко времени, да и спросил некстати: «Столовая наша не работает?» —
«Работает, – ответил профессор, – но так дешевле».
Опомнившись, Алексей тут же ушел. За ним, закрываясь на ключ, щелкнула дверь.
Вначале был стыд оттого, что зашел некстати. Но потом в голове появилось иное, о нем стало думаться. Алексей хоть и жил в семье, обеспеченной материнскими трудами, но видел, что происходит в городе и стране. Бедность, безработица, нищенские зарплаты и пенсии, которых порою месяцами не дают. В студенческую столовую Алексей даже не заглядывал, зная, что там кормят пусть и дешево, но ужасно: пустые супы да каши. И кормятся там студенты сельские, из общаги. Но даже эта нищенская студенческая столовая профессору, оказывается, не по карману. У него ведь семья, дети. А для себя – этот борщ в стеклянной банке, принесенный из дома, ломти хлеба… Когда молодые лаборантки кое-как перекусывают на работе, это еще понятно. Но профессор…
Алексей был уязвлен и даже поражен, у него будто глаза широко открылись, чтобы он мог ясно увидеть нынешнее и завтрашний день.
Чужой и свой собственный.
Вот он – живой пример: долгие годы трудов, стараний. Ведь у этого профессора вначале было молодое стремление, какой-то дар, потом институт, аспирантура, кандидатская диссертация, потом докторская – это все годы и годы, труды и труды. Забрался, поднялся на вершину, о которой мечталось смолоду. В глазах, в голове Алексея словно фотографический снимок остался, и его можно было разглядывать: немолодой усталый человек в стоптанных дешевых башмаках, в заношенном костюме. Все это – обтерханные сорочки, давно из моды вышедшие галстуки, застиранные носки, запах плохого одеколона, – все это виделось раньше, но собралось воедино лишь теперь. И еще – эта стеклянная банка с борщом. Вот он – венец жизни. А что ему говорят домашние, этому профессору? А если и не говорят, то что думают.
Удивленной матери он сказал:
– Я не буду там учиться, я не хочу быть нищим профессором.
– Но, милый… – пыталась она его отговаривать. – Это – временное. В конце концов, потом, когда-нибудь, все устроится. И тебе ведь это нравится.
– Мне не нравится быть нищим, – твердо ответил Алексей. – Я хочу жить достойно. И не сидеть вечно на твоей шее. Ты можешь и не выдержать. Мы ведь растем, тяжелеем, как и наши запросы.
А отец пожал плечами:
– Рационально… На сегодняшний день. – И, вздохнув, добавил: – Но скучно.
Алексей спорить с отцом не стал, потому что не хотел обижать его: отец – тот же профессор, но кто его кормит?
Уже тогда, в возрасте молодом, двадцатилетнем, Алексей все сделал по-взрослому: перешел в университете на факультет экономический; еще учась, стал помогать матери в ее делах; потом недолго стажировался в
Германии, а вернувшись, теперь уже основательно начал работать в
«хабаровском» концерне. Сейчас он занимался новым для Хабаровых делом – заводом по производству детского питания, запустить который должны были уже следующим летом.
А что до увлечения прежнего, молодого, то Алексей его оставил сразу и навсегда, с холодной рациональностью умного человека; а если что-то на первых порах и вспоминалось, то сразу вызывал в памяти ту самую профессорскую банку с борщом и кипятильником, из нее торчащим.
Эта банка разом стирала любовь к науке.
По рассказу Б. Екимова «Скворушка
1. Проблема отношения к детям.
(Всегда ли ребёнок оказывается нужным родителям и близким?)
2. Проблема потребности ребёнка в любви и заботе близких людей.
(Какое значение имеет для ребенка любовь и забота со стороны близких людей?)
3.Проблема влияния ребёнка на жизнь людей.
(Как влияет ребёнок на жизнь людей?)
4. Проблема восприятия ребёнка взрослыми.
(Как взрослые воспринимают ребёнка?)
1. Иногда рождение ребёнка оказывается для родителей неожиданным, а сам ребёнок – ненужным, мешающим жить.
2. Любовь творит чудеса, помогая ребёнку расти, правильно развиваться, делая его счастливым. Важно, чтобы нашлись родные люди, способные окружить его заботой.
3. Ребёнок способен подарить не только своим родным, но и другим людям ощущение счастья; забота о нём наполняет жизнь людей, проявляющих по отношению к нему эту заботу, радостью и смыслом.
4. Своими непосредственным отношение к жизни и людям, доверчивой открытостью миру ребёнок способен расположить к себе людей даже с самыми сложными характерами.
В. С. Токарева «Сволочей тоже жалко»
Эта история произошла тридцать лет назад.
Мой муж обожал играть в преферанс и ходил с этой целью в генеральский дом. Недалеко от нас было выстроено «Царское село» – дома для высшего сословия. Генерала звали Касьян, а генеральшу Фаина. Фаина – действующий врач, работала в Кремлевской больнице.
Я иногда сопровождала мужа, сидела за его спиной.
Фаина восседала за столом – огромная, как сидячий бык. При этом у нее были локоны и бархатный голос.
Касьян – на десять лет моложе, красавец. Фаина отбила его у законной жены. Чем взяла? Возможно, романтическими локонами и воркующим голосом.
У меня к этому времени вышли фильм и книга. Я ходила в молодых и талантливых. Жизнь улыбалась. Но вдруг ни с того ни с сего моя дочь перестала видеть правым глазом. Ее положили в больницу с диагнозом неврит, воспаление зрительного нерва.
Моей девочке было десять лет, мы никогда до этого не расставались, и эта первая разлука явилась трагедией. Она плакала в больничной палате, а я у себя дома, на улице и в гостях.
Фаина увидела мой минор и вызвалась помочь.
На другой день мы вместе отправились в Морозовскую больницу. Глазное отделение находилось на пятом этаже, без лифта. Фаина шла, вздымая свои сто килограммов, и недовольно бурчала. Смысл ее бурчания был таков: зачем она пошла, зачем ей это надо, вечно она во что-то влезает себе во вред.
Я плелась следом и чувствовала себя виноватой.
Наконец мы поднялись на нужный этаж.
– Стойте и ждите, – приказала Фаина.
Она достала из объемной сумки белый халат, надела его и скрылась за дверью глазного отделения.
Я стояла и ждала. Время остановилось. Было не совсем понятно, зачем я ее привела. В отделении хорошие врачи. Они любили мою девочку, готовы были сделать все необходимое. Зачем эта начальница? Напугать? Но в семидесятые годы медицина была добросовестной, в отличие от сегодняшней. Напугать – значит выразить недоверие. Некрасиво. Однако цена вопроса была слишком высока: глаз. Я ждала.
Появилась Фаина. Подошла близко. Устремила на меня пронзительный взор. Буквально впилась взглядом.
– Соберитесь, – сказала она. – Выслушайте разумно. У вашей дочери опухоль мозга. Эта опухоль передавливает нерв, поэтому он не проводит зрение.
– И что теперь? – тупо спросила я.
– Операция. Надо делать трепанацию черепа и удалять опухоль.
Я понимала: она говорит что-то страшное, но до меня не доходил смысл сказанного. Я не могла совместить эти слова с моей девочкой.
– И что потом? – спросила я.
– Молите бога, чтобы она умерла. Если выживет, останется идиоткой.
Фаина замолчала. Стояла и изучала мое лицо. Мое лицо ничего не выражало. Меня как будто выключили из розетки.
– Я вам что-то должна? – спросила я.
– Ничего, – великодушно ответила Фаина. – Но поскольку я потратила на вас время, сопроводите меня в ателье. На такси. Я должна забрать норковый берет и норковый шарф.
– Хорошо, – отозвалась я.
Мы спустились вниз. Я остановила такси, и Фаина загрузила в него весь свой живой вес.
У меня вдруг упали из рук часы и щелкнули об асфальт. Почему они оказались у меня в руке? Видимо, я их сняла. Наверное, я не отдавала отчета в своих действиях.
Я сидела возле шофера и не понимала: зачем Фаина заставила меня ехать с ней в ателье? Сообщить матери о том, что ее ребенок безнадежен, – значит воткнуть нож в ее сердце. А потом потребовать, чтобы я с ножом в сердце повезла ее в ателье… Стоимость такси – рубль. Неужели у генеральши нет рубля, чтобы доехать самой?
Мы остановились возле ателье. Фаина выбралась из машины постепенно: сначала две сиськи, потом зад, обширный, как у ямщика, а на локоны она наденет норковый берет.
Я осталась в машине, сказала шоферу:
– Обратно в больницу.
Я вернулась в глазное отделение, вызвала врача.
– У моей дочки опухоль мозга? – прямо спросила я.
– С чего вы взяли? – удивился врач. – У нее обычный неврит.
– А как вы отличаете неврит от опухоли?
– По цвету. Когда неврит, нерв красный, а когда опухоль, нерв синий.
– А у моей дочки какой цвет?
– Красный. Мы будем колоть ей нужный препарат, воспаление уйдет, зрение восстановится.
– А можно сделать рентген?
– Можно. Только зачем?
– Удостовериться, что опухоли нет.
– Если хотите…
Я не ушла до тех пор, пока врач не вынес мне рентгеновский снимок и я не убедилась воочию, что снимок чист, прекрасен и даже красив, благословенны дела твои, Господи…
Я вернулась домой без ножа в груди. Рассказала мужу. Он слушал, не прекращая смотреть по телевизору новости. Я спросила:
– Зачем она это сделала?
– Сволочь, – коротко ответил муж.
Я набрала телефон Фаины и сказала ей:
– Вы ошиблись. У моей дочери нет никакой опухоли. Обыкновенный неврит.
– Ну и пожалуйста, – ответила Фаина, как будто обиделась.
Я потом долго пыталась понять: что это было? Может быть, зависть? Но она живет лучше меня. У нее муж генерал с генеральской зарплатой и норковый берет с норковым шарфом. А у меня обычная вязаная шапка. Но скорее всего – просто сволочь, как сказал муж. Есть же такое слово – «сволочь», значит, должны быть и люди, этому слову соответствующие.
Прошло десять лет. Моя дочь выросла, набралась красоты, одинаково видела обоими глазами. Запуталась в женихах.
В один прекрасный день мы с мужем поехали на базар. В овощном ряду я углядела Фаину. С тех давних пор я с ней не общалась, хотя слышала, что недавно ее муж умер в гараже возле машины, а сын выпал из окна. Наркотики.
Фаина увидела меня и кинулась мне на грудь как близкая родственница.
Я стояла, скованная ее объятьями, и мне ничего не оставалось, как положить руки на ее спину. Спина тряслась в рыданиях. Под моими ладонями выступали ее лопатки, как крылья. Фаина не просто похудела, а высохла. Куда делись ее килограммы? Локоны превратились в старушечий пучок на затылке. Что делает с человеком горе…
Мой муж показывал мне глазами: надо идти, чего ты застряла? Но я не могла оттолкнуть Фаину вместе с ее рыданиями. Я стояла и терпела. И не просто терпела – сочувствовала. Гладила ее по спине, по плечам и крыльям.
Сволочи – тоже люди. Их тоже жалко.
Ю. Яковлев Балерина политотдела
В тот день, с которого началась эта необычная военная история, все было так же, как и в другие дни. Мы отстрелялись. Опустили стволы орудий угол места «ноль». Даже успели накрыть свои пушечки маскировочными сетями.
И тут дежурный связист крикнул:
— Корбута на КП!
Я побежал вниз, на ходу поправляя ремень.
В командирской землянке горела слабая лампочка от аккумулятора, и со света я не видел командира, только предполагал, где он находится, и в темноту выпалил:
— Товарищ старший лейтенант…
Но командир перебил меня:
— Здесь старший начальник — полковой комиссар.
Я растерялся: на нашу батарею редко заглядывали гости, да еще в таком большом звании. Но я поборол замешательство, приложил руку к виску и снова в темноту произнес:
— Товарищ полковой комиссар…
— Подойдите поближе, — из дальнего угла послышался низкий, немного сдавленный голос. — Здравствуйте.
— Здравствуйте.
Я уже привыкал к полумраку. И постепенно увидел полкового комиссара, сидевшего на топчане: невысокого роста, краснолицый, бритоголовый, с маленькими внимательными глазами, которые испытующе смотрели на меня, словно хотели узнать обо мне нечто такое, о чем я и сам не догадывался.
— Садитесь!
Я опустился рядом с ним на краешек топчана, словно получил не приглашение, а приказ сесть.
— Чем вы занимались до войны? — спросил полковой комиссар.
Вопрос был для меня таким неожиданным, что я замешкался, словно не мог сразу вспомнить, сомневался.
— Работал балетмейстером, — наконец ответил я.
Слово «балетмейстер» прозвучало для меня как позывной далекого, бесконечно дорогого времени. Я сразу вспомнил Аничков мост с четырьмя неукротимыми конями, Дворец пионеров, сцену и «Эх, тачанка-ростовчанка, наша гордость и краса…».
Вот «тачанка»-танец вырывается из-за кулис на необозримый простор сцены. И всем сидящим в зале начинает казаться, что они тоже мчатся следом за тачанкой. Давай, давай! Пулеметная тачанка — все четыре колеса! Нет никаких колес — есть ребячьи ноги, тоненькие, проворные, гулкие. Они и колеса, они и подковы. Четыре коня вразлет. Гей, гей!
Я еще не военный, а уже командую. Я стою за кулисами, рука вытянута, сжата в кулак. Раз-два! Быстрее! Легче! Легче! Раз-два! Я вижу только руки, ноги, плечи, глаза. Из них я создал тачанку, в которую все поверили.
Исчезли канделябры, пропала лепнина дворцового потолка. Кресла превратились в седла. И вот уже синеет окоем. Над головами плывут облака, небольшие, серые, похожие на разрывы снарядов. Ветер гонит поземку пыли, оркестр звучит как бы издалека, отстал от тачанки. А она, моя танцевальная тачанка, оторвалась от земли и летит навстречу облакам, похожим на разрывы…
В это время снаружи грохнуло, и мои воспоминания оборвались. С бревенчатого потолка посыпалась земля, а лампочка, подвешенная над столом с полевым телефоном, закачалась.
— Близко шарахнуло, — произнес комбат.
Однако это не отвлекло полкового комиссара от его мыслей.
— Вы нам нужны, — сказал мне полковой комиссар. — Мы решили создать при политотделе танцевальную группу.
— Разве сейчас до танцев? — тихо спросил я.
Маленькие глаза полкового комиссара впились в меня:
— Люди устали. Им нужна разрядка. Танцы нужны как хлеб, как воздух. Да что я вам говорю, — полковой комиссар ударил себя ладонью по колену, вы же сами это знаете, сидя на вашей дамбе… В блокадном Ленинграде люди ходят на концерты в филармонию. Для забавы? Для развлечения? Для того, чтобы жить!
Взрывной волной распахнуло дверь. Комбат выругался и сам пошел затворять дверь. В другое время это сделал бы дежурный телефонист. Этот телефонист — помню, фамилия его была Афонин — изо всех сил делал вид, что не слушает наш разговор, но время от времени не выдерживал и бросал любопытный взгляд то на полкового комиссара, то на меня и удивленно пожимал плечами.
— Поедете со мной, — решил полковой комиссар. — Разыщите в частях бойцов, умеющих танцевать. Подготовьте программу. Идите собирайтесь…
Он сказал: «Идите собирайтесь», «, а я продолжал сидеть, ошеломленный таким неожиданным поворотом дела.
— Корбут, ты что! — прикрикнул на меня комбат. — Тебе же приказали.
Да, да, мне приказали. Я балетмейстер, но я и солдат. Я солдат, но и балетмейстер.
Я вскочил. Пробормотал:
— Разрешите идти? — И направился к двери.
Когда артобстрел кончился, мы с полковым комиссаром двинулись в путь. Я впереди, комиссар за мной. Я шел быстро, высоко поднимая ноги, которые вязли в снегу. Комиссар старался не отставать, но я слышал, как тяжело он дышал.
Неожиданно над заливом послышался как бы щелчок и нарастающий вой летящей мины. Я раньше комиссара понял, что это мина, крикнул:
— Ложитесь!
И сам первый бросился в снег.
Мина разорвалась метрах в ста от нас, но осколки прошипели совсем близко.
Нам едва удалось пробежать метров двадцать, как правее нас одна за другой разорвались три мины. Один осколок уткнулся в снег прямо у наших ног.
Мы лежали рядом. Я слышал тяжелое дыхание полкового комиссара. Он повернулся ко мне и вдруг подмигнул. Как-то не по-военному подмигнул. Я воспринял это как установление доверительных отношений, снова подумал о задаче, которую он поставил передо мной, и, повернувшись к нему, заговорил быстро и горячо:
— Товарищ полковой комиссар, ничего не выйдет с танцами. Я твердо усвоил, что на войне все должно быть настоящим. И танцоры нужны настоящие, профессионалы. Не эрзацы. Со школой, с опытом. Иначе не получится передыха.
— Где я возьму вам профессионалов? — глухо спросил комиссар.
Я не знал. Я теперь знал, как выскакивать по тревоге на мороз, как половчей подхватить снаряд, как установить взрыватель, чтобы снаряд разорвался под желтым брюхом фашистского самолета. Знал, где лежит мой обмылок, мой котелок и ложка. Знал, как пыжевать орудие огромным шестом-банником.
Но полковой комиссар ждал ответа, и я, лежа рядом с ним на снегу, сказал:
— Может быть, в Ленинграде поискать. Там много коллективов.
— У вас родные в Ленинграде? — Полковой комиссар внимательно посмотрел на меня.
— Никого у меня нет. И дома нет — разбомбили.
Неподалеку грохнули две мины.
— Простите, — сказал комиссар. И через минуту: — Поедете в Ленинград. Найдете танцоров, каких вам надо.
Примерный круг проблем.
1. Проблема жизни в военных условиях.
(Что нужно человеку для жизни во время войны?)
2. Проблема роли искусства в жизни человека.
(Какую роль играет искусство в жизни человека?)
3. Проблема восприятия действительности на войне.
(Каковы особенности восприятия действительности на войне?)
4. Проблема высокой требовательности к себе и другим.
(Почему на войне люди становятся особенно требовательны по отношению к себе и другим, с особым уважением относятся к профессионализму?)
1. Во время войны человеку для выживания необходимо искусство.
2. Искусство помогает людям выжить; оно нужно как хлеб, как воздух.
3. В условиях военного времени люди понимают, что на войне всё по-настоящему, поэтому начинают испытывать неприятие по отношению к фальши в любых её проявлениях.
4. На войне на каждом человеке лежит большая ответственность за свою жизнь и за жизнь других людей, поэтому возникает высокая требовательность к себе и другим, особое уважение к профессионалам в любой области.
Ю. Бондарев Щенок
Всю ночь без сна ворочался с боку на бок, подминал под голову измятую подушку, мычал, стискивая зубы, как от боли, — не мог забыть того, что случилось днем, не исчезало острое чувство совершенного преступления, и неотступно стояли перед глазами подробности того, что произошло с ним.
Было теплое солнце, ярый субботний мартовский день сиял в Москве, везде таял сразу почерневший снег, кое-где дымились парком сухие пролысины тротуаров, везде зеркально блестели лужи на мостовых, было много прохожих, одетых уже по-весеннему. В машине стало даже жарко, тесно от солнца, блещущего на переднем стекле, на капоте, и у него тоже было легкое, свободное ощущение весны и вместе почти счастливое ожидание того, что сейчас выедет из Москвы на подсохшее в полях шоссе и через сорок минут будет в загородном доме отдыха среди двоих своих детей и жены, которых отвез на каникулы неделю назад.
После шумного, ослепительного, шелестящего шинами перекрестка свернул на тихую параллельную проспекту дорожку, не торопясь поехал по широким лужам, объезжая расколотые дворниками глыбы желтого льда, мимо стоявших по обочине заляпанных грязью машин, мимо киосков с горячим сверканием витринных стекол, мимо идущих по тротуару людей в расстегнутых плащах.
Впереди на солнцепеке у обочины увидел поддомкраченную машину; человек, без пальто, без шапки, в сером пиджаке, возился возле колеса, отвинчивая ключом гайки, и он подумал опять с удовольствием:
«Действительно, настоящая весна».
И лишь успел подумать это, заметил вывернувшегося из-за этой поддомкраченной машины щенка, он выскочил из-под ног склоненного к колесу человека, темно-коричневый, с острой веселой мордой, и бросился играющими прыжками, как-то боком навстречу его машине.
Скорость была небольшой, он мгновенно нажал на тормоз, но все-таки не сумел сразу затормозить. Машину катило по льду, и в ту же секунду щенок, все приближаясь, игриво лая, тряся смешными ушами, мелькнул под радиатором, и потом послышались там, внизу, какие-то удары, потом как будто машина проехала по чему-то твердому, ее вроде бы чуть подняло даже — и он, весь в горячем поту, наконец со всей силы затормозил, ужасаясь тому, что почувствовал, ощутил в эту минуту.
Еще не отпуская тормоз, он оглянулся и с тем же ужасом увидел щенка уже возле человека в сером пиджаке — щенок, мотаясь всем телом, казалось, жалуясь тихонько, взвизгивая, искательно тыкался острой мордой в его руки.
А он смотрел, точно скованный, на щенка, на человека в пиджаке, растерянно опустившегося перед ним на корточки, и сознавал, что совершил сейчас нечто непоправимо преступное, как убийство.
Он ясно чувствовал эти удары под машиной и ясно понимал, что щенок в горячке еще двигается, как бы извиняясь за ошибку, прося прощения, тычется мордой в руки хозяина, лижет его пальцы, а человек в пиджаке, лаская, успокаивая его, еще не знает, как ощутимо и страшно минуту назад качнуло машину на чем-то твердом.
Потом человек в пиджаке взял щенка на руки и, все продолжая гладить его длинные уши, трепать его голову, испачканную мокрой грязью, повернул бледное лицо.
— Какой же вы шофер, если не можете остановить машину? — с упреком сказал человек, подойдя. — Это же глупый щенок, понимаете вы это или нет?
Уже на тротуаре и вокруг человека с тихо поскуливающим щенком на его руках столпились люди, зло крича; кто-то постучал по капоту с тем знакомым выражением осуждения и неприязни пешехода к водителю, какое всегда бывает во время уличных катастроф, — и он, жгуче презирая себя за почти инстинктивный толчок самозащиты, сдавленным голосом выговорил:
— А вы… зачем отпускаете на дорогу щенка.
Он плохо помнил, как выехал из Москвы на загородное шоссе, все словно подсеклось, срезалось в нем, и было до тошноты мерзко, гадко на душе от той защитительной своей фразы, звучавшей в его ушах: «А вы зачем отпускаете на дорогу щенка?»
И, глядя на дорогу, он опять с поразительной ясностью представлял того щенка с острой веселой мордой, когда тот, играя, смешно тряся ушами, бросился к машине, ощущал глухие удары под днищем и представлял, как железо било его по голове, как в смертельном испуге заметался под колесами щенок, не понимая, что произошло, почему на его игру с этой чужой машиной ему ответили такой страшной болью.
«Я убил его… Это же он в горячке выскочил потом к хозяину. Как он мотал головой, как тыкался мордой в его руки, точно спасения искал. » — думал он и стискивал зубы, морщась, потирая рукой лицо, уже не видя ни шоссе, ни талого снега, ни мокрых мартовских полей под прекрасным весенним солнцем.
Через час, приехав в дом отдыха, он не поцеловал жену, не поцеловал детей, будто потерял на это право, только долго и пристально смотрел на свою пятилетнюю дочь, взяв ее на руки, прижимая ее к себе.
Б. ЕКИМОВ ПЕРЕД ПРАЗДНИКОМ
Нынешняя зима словно подарок: снегопады, метели, легкий мороз. Давно такой зимы не было. И так рано пришла. В середине ноября, когда уезжал я из Волгограда на поезде, было тепло, а утром в купе проснулся – за окном зима, белое Подмосковье: поля, перелески, людские селенья – все в снегу.
Жил я, как всегда, в Переделкине, двадцать минут от города, а иной мир: старые березы, вековые сосны, покой, тишина, да еще снег валит и валит. Живи и радуйся.
А вот радости как раз было мало. Нынешний год приехал я в Москву не просто развеяться, но с болезнью, надеясь и не надеясь на докторов столичных, до которых еще достучись.
Рано утром впотьмах поднимался я и брел к электричке, ехал в битком набитом вагоне. Потом – слякотный перрон, под ногами – жижа. Городские зимние угрюмые сумерки. Людской поток несет тебя ко входу в метро. Там давка: в дверях, у турникетов, у эскалаторов, в подземных переходах. В желтом электрическом свете течет и течет молчаливая людская река.
А наверху, на московских улицах, тоже несладко. Под ногами – наледь нечищеных тротуаров или снежная каша пополам с солью.
Потом – коридоры клиники, очереди, долгое время ожидания. Один кабинет да другой. «Ждите, ждите… Вы не один… Ожидайте… Может быть, завтра, а может, на той неделе… Видите, сколько народу. » Чего тут ответишь, лишь вздохнешь: нет, не стоит хворать, а уж в нынешние времена – тем более.
К вечеру наглядишься, наслушаешься, устанешь, еле бредешь.
Снова – метро, его подземелья. Господи, какая сила загоняет нас в эти угрюмые норы… Выберешься оттуда, вздохнешь и спешишь к электричке, в ее вечернюю толкотню, Бога моля, чтобы не отменили.
Так и текла моя московская жизнь: за днем – день, за неделей – другая. Затемно встанешь, затемно к дому прибьешься. Ничему не рад, даже зиме и снегу.
Уже пошел декабрь, спеша к новогодью, а у меня – песня прежняя, и чем длинней она, тем тоскливей.
Однажды вечером мне повезло вдвойне: электричку не отменили и вагон оказался не больно набитым. Уселся, газету развернул для порядка. Хотя чего там вычитывать: убили, взорвали, ограбили, да еще склоки, кто больше украл. Но по привычке достал газету ли, детектив и вроде укрылся: не трогай меня. Вечерний поезд, усталые люди. Зима, теснота, из тамбура дует и дымом несет, кто-то ворчит, а кто-то уже ругается.
Газету я вынул, глаза прикрыл, но задремать не успел: застрекотали рядом молоденькие девушки. Слава богу, что обходились без убогого «блин», «короче», «прикольно». Обычная девичья болтовня: лекции, практика, зачеты – словом, учеба. Потом Новый год вспомнили, ведь он и впрямь недалеко.
– Подарки пора покупать… – сказала одна из них. – А чего дарить? И все дорого.
– Ты еще подарки не приготовила?! – ужаснулась другая девчушка. – Когда же ты успеешь?! Ведь всем надо!
– А ты.
– Ой, у меня почти все готово… Маме я еще осенью, когда в Кимрах была, купила домашние тапочки на войлоке, старичок продавал. Ручная работа, недорого. У мамочки ноги болят от резины. А там – войлок. Они, конечно, грубоватые, но я их облагородила: обшила голубенькой каймой, а тесьмой сделала цветочек. Получилось – картинка. Ой, как мама обрадуется! – Голос ее прозвенел такой радостью, словно ей самой подарили что-то очень хорошее.
Я голову поднял, взглянул: обычная молоденькая девушка. Сняла шапочку, светлые волосы рассыпались по плечам. Лицо живое, милое.
– А дедушке я прямо в этой электричке купила, – продолжался рассказ. – Он у нас такой смешной. Он любит читать о преступниках. Сам такой добрый, а читает про преступления и ворчит: «При советской власти такого не было, не было…» Я ему купила целых два тома, в электричке продавали недорого, всего за двадцать рублей. «Преступления века» называется. Он будет такой довольный, так обрадуется! – прозвенел в вагоне счастливый девичий голос и смех. – А бабушке… Мы завтра будем на практике, там рядом хороший магазин для диабетиков. Я уже все разглядела. Бабушка болеет, а ей тоже хочется вкусненького. Я ей конфет возьму и печенья для диабетиков. Красивый пакет. Как маленькой! Она так будет рада!
И снова – счастливый смех. Лицо девушки светилось радостью, глаза сияли – такая была довольная.
– А папе… У нас такой папа хороший, работящий. Он минуты не посидит. И я ему подарю…
Не только я и соседи, но, кажется, уже весь вагон слушал счастливую повесть девушки о новогодних подарках. Опустились на колени раскрытые книги, развернутые листы газет. Наверное, у всех, как и у меня, отступило, забылось дневное, несладкое, а просыпалось иное: ведь и вправду Новый год близок, скоро уеду, а никому не купил московских подарков, даже в магазины не заглядывал. Вроде не до того. А ведь все равно – Новый год.
Ах, как вовремя Бог послал вагонного торговца, каких нынче милиция гоняет! Торговец поставил объемистую сумку и запел:
– Вашему вниманию предлагается! Женские и мужские носовые платки! Салфетки с новогодней символикой…
Он и песню свою не успел допеть, а к нему уже потянулись:
– Дайте поглядеть…
– А сколько стоит?
Торговля пошла на удивление бойко. Женские носовые платки покупали, пестренькие, с ажурной каймой… Чем не подарок? И мужские – построже, но приглядные. Салфетки с Дедом Морозом и елками шли нарасхват. Сумка торговца на глазах опустела.
– Ну и вагон! – радовался продавец. – Молодцы! И правильно! Товар хороший! Я плохим не торгую! Завтра еще привезу.
А тем временем электричка уже спешила к моей станции. Здесь выходит много народу, новый район. Собирались, прятали так и не прочитанные книги, газеты, поднимались к выходу, проходя с улыбкой мимо девушек, глядели, угадывая: какая из них? А молодая женщина, что сидела напротив, через проход, на прощанье сказала:
– Спасибо тебе, милая.
Девушка не поняла, о чем речь, улыбнулась недоуменно: за что, мол…
И в самом деле – за что?
Я вышел из вагона, торопиться не стал, пропуская спешащих. Им еще на автобус, к Боровскому шоссе, в новый район, а мой путь – недолгий, пешочком, два шага, считай, осталось. Дорога славная: березы да сосны сторожат тропинку; не больно холодно, а на душе, на сердце и вовсе тепло. Спасибо той девочке, которую унесла электричка. А в помощь ей – малиновый чистый закат над черными елями, бормочущая во тьме речушка под гибким деревянным мостком, говор вдали, детский смех и, конечно, надежда. Так что шагай, человече…
А. Алексин
Как-то однажды в присутствии Ираклия Луарсабовича Андроникова я назвал известного поэта великим.
— Для великого он слишком сложен. Все великое просто и ясно. «Выхожу один я на дорогу…» — вот это великое. Вроде ничего нет, но есть все: одиночество, мироздание, надежда. «Ночь тиха, пустыня внемлет Богу, и
Звезда с звездою говорит…»
С тех пор я отчетливо осознал, что путь в большой литературе пролегает не от простоты к сложности, а от
Сложности к простоте. Ибо ясность и простота гораздо сложнее сложности, и достичь их гораздо труднее. Речь, разумеется, идет не о той простоте, которая «хуже воровства», а об истинной и высокой.
И это относится не только к литературе, искусству, но и к людям, их характерам и повадкам. О, сколько я встречал пустопорожних говорунов, которые «словечка в простоте» не скажут! Может, это отнюдь не аксиома, но опыт
Моих общений утверждает: амбициозность прямо пропорциональна бездарности, а обладатели Богом ниспосланных дарований чаще всего просты и доступны…
Уже писал, что мне особенно симпатичны люди, которые в любом возрасте сохраняют в себе детство. Знаменит автопортрет Пикассо, где он изобразил себя ребенком, игриво полуповисшим на спинке стула. В такой же
Позе мы с директором издательства «Детская литература», Сытиным тех дней, Пискуновым и увидели его, девяностолетнего, на вилле, вблизи Парижа. Константин Федотович вручил ему новые книги о живописи с
Репродукциями картин Пикассо.
На полу валялись рисунки, словно бумага, прикрывающая пол во время ремонта. И по ним кто-то ходил…
— Пабло, почему по вашим рисункам ходят? — не удержался Константин Федотович.— Они ничего не стоят: они не подписаны! — ответил Пикассо фразой, которую, я потом узнал, произносил не раз в подобных ситуациях.
Он, гений и умница, относился к себе как бы не очень всерьез. В отличие от бездарей и глупцов, которые относятся к себе очень серьезно.
Над столом у Агнии Барто висел листок, вырванный из ученической тетради в клеточку. А на нем рукой Юрия Гагарина было написано:
Уронили мишку на пол,
Оторвали мишке лапу.
Все равно его не брошу,
Потому что он хороший…
Когда я спросил у Юрия Алексеевича, почему он оставил Барто такой необычный автограф, Гагарин ответил:
— Потому что это были первые стихи, которые объяснили мне, трехлетнему, что нельзя быть в жизни предателем, что нельзя бросать человека в беде.
Быть может, никто не имел такой ошеломляющей прижизненной славы, как Юрий Гагарин. Я не собираюсь сравнивать его с Львом Толстым, или с Мусоргским, или с Эйнштейном… Но чтобы имя живущего человека знал весь земной шар и чтобы его встречали сотни тысяч восторженных граждан, куда бы он ни приехал?! И чтобы президенты и премьеры вручали высшие награды, в какой бы стране он ни оказался?! А сам Юрий Алексеевич сердился, когда его именовали «первым гражданином Вселенной», когда ему приписывали «завоевание» Космоса. Во-первых, ему не нравилось слово «завоевание». А во-вторых, он прекрасно осознавал, что первыми в Космос
Взлетели ученые.
Б. Васильев
Воспитание не профессия, а призвание, талант, дар божий. И этим благородным божьим даром была щедро наделена моя бабушка. Легкомысленная, никогда не унывающая фантазерка с детской душой, живостью и фигуркой девушки.
— Беспризорники вырвали у меня весь наш хлеб!— Элечка, все трын-трава, испанский мох. Интересно, куда же мне девать девятку треф?
— Твое легкомыслие, мама, переходит все границы. Мы не увидим хлеба до завтрашнего дня!…Мы сидим в центре Смоленска на Блонье. Я задаю бесконечные «почему», мешая бабушке насладиться французским романом. Чтобы я отвязался, она нарушает один из основополагаю-щих законов нашего дома: ничего не есть на улице. Покупается мороженое в круглых вафлях, на которых отпечатано «БОРЯ». Мы — в сладостном предвкушении: я собираюсь заняться мороженым, бабушка — наконец-то вцепиться в роман. Я уже высовываю язык, слизывая растаявшую капельку с колючего ободка вафли, как вдруг рядом оказывается маленькая оборванная девочка. Черные глазки-бусинки с наивным восторгом не отрываются от мороженого. Я ревниво хмурюсь…
— Какая прелесть! — громко объявляет бабушка, оставив роман. — Так женщины смотрят на бриллианты. А как грациозно она стоит! Боже, боже, и ты еще чего-то ждешь, Боря? Немедленно отдай этой прекрасной незнакомке мороженое, если ты — настоящий мужчина!
Это — бабушка.
…Когда-то отец увлекался копированием картин, и в одной из комнат нашего домика на Покровской горе висели «Иван-царевич на сером волке», «Аленушка», «Богатыри», что-то еще. И вот зимними вечерами мы с бабушкой уходили в ту комнату. При этом бабушка оставляла дверь в большую комнату открытой, чтобы свет керосиновой лампы падал на какую-либо из отцовских копий. Мы усаживались перед нею и…
— Ранним утром три русских богатыря выехали на разведку, — приглушенно и заманчиво начинала бабушка. — Они ехали долго, и мягкий ковыль бесшумно стлался под копытами их коней…
И васнецовские богатыри оживали в мерцающем свете. Они скакали по степи, высматривали врага, сходились с ним в жестокой рубке. И свистели стрелы, звенели мечи, ржали кони, стонали раненые…
— Ты видишь, видишь, пятеро врагов напали на одного Алешу Поповича? — горячо, убежденно спрашивала бабушка. — Ох, как ему трудно сейчас! Держись, Алеша, держись!
— Алеша! — во весь голос кричали мы оба. — Держись, Алеша.
В упоении мы вопили на весь дом, но никто ни разу не сказал бабушке, что она забивает голову ребенку какими-то бреднями. Наоборот, когда кончалось наше «кино» — а кончалось оно неизменно победой Добра, — я врывался в большую комнату и с порога начинал восторженно рассказывать, что я только что видел, все с живейшим интересом и совершенно серьезно расспрашивали меня о битве трех богатырей или о чудесном спасении царевны.
Это — бабушка.
И все это — бабушка. Я мог бы вспоминать о ней бесконечно: она сама научила меня сочинять. Но я сочиняю на реальной основе, потому что бабушка была именно такова. Я лишь кое-что суммирую, чтобы проявить в родном мне характере черты определенного социального типа.
Примерный круг проблем:
1. Проблема отношения к детям.
(Всегда ли ребёнок оказывается нужным родителям и близким?)
2. Проблема потребности ребёнка в любви и заботе близких людей.
(Какое значение имеет для ребенка любовь и забота со стороны близких людей?)
3.Проблема влияния ребёнка на жизнь людей.
(Как влияет ребёнок на жизнь людей?)
4. Проблема восприятия ребёнка взрослыми.
(Как взрослые воспринимают ребёнка?)
1. Иногда рождение ребёнка оказывается для родителей неожиданным, а сам ребёнок – ненужным, мешающим жить.
2. Любовь творит чудеса, помогая ребёнку расти, правильно развиваться, делая его счастливым. Важно, чтобы нашлись родные люди, способные окружить его заботой.
3. Ребёнок способен подарить не только своим родным, но и другим людям ощущение счастья; забота о нём наполняет жизнь людей, проявляющих по отношению к нему эту заботу, радостью и смыслом.
4. Своими непосредственным отношение к жизни и людям, доверчивой открытостью миру ребёнок способен расположить к себе людей даже с самыми сложными характерами.
Фрида Абрамовна Вигдорова
«Минуты тишины»
Я знавала человека, замечательную писательницу ее звали Тамара Григорьевна Габбе. Она сказала мне однажды:
В жизни много испытаний. Их не перечислишь. Но вот три, они встречаются часто. Первое испытание нуждой. Второе благополучием, славой. А третье испытание страхом. И не только тем страхом, который узнает человек на войне, а страхом, который настигает его в обычной, мирной жизни
Что же это за страх, который не грозит ни смертью, ни увечьем? Не выдумка ли он? Нет, не выдумка. Страх многолик, иногда он поражает бесстрашных.
Удивительное дело, писал поэт-декабрист Рылеев, мы не страшимся умирать на полях битв, но слово боимся сказать в пользу справедливости.
С тех пор как написаны эти слова, прошло больше ста лет. Но есть живучие болезни души.
Человек прошел войну как герой. Он ходил в разведку, где каждый шаг грозил ему гибелью. Он воевал в воздухе и под водой, он не бегал от опасности, бесстрашно шел ей навстречу. И вот война кончилась, человек вернулся домой. К своей семье, к своей мирной работе. Он работал так же хорошо, как и воевал: со страстью, отдавая все силы, не жалея здоровья. Но когда по навету клеветника сняли с работы его друга, человека, которого он знал, как себя, в невинности которого он был убежден, как в своей собственной, он не вступился. Он, не боявшийся ни пуль, ни танков, испугался. Он не страшился смерти на поле битвы, но побоялся сказать слово в пользу справедливости.
Мальчишка разбил стекло.
Кто это сделал? спрашивает учитель.
Мальчишка молчит. Он не боится слететь на лыжах с самой головокружительной горы. Он не боится переплыть незнакомую реку, полную коварных воронок. Но он боится сказать: Стекло разбил я.
Чего он боится? Ведь, летя с горы, он может свернуть себе шею. Переплывая реку, может утонуть. Слова это сделал я не грозят ему смертью. Почему же он боится их произнести?
Я слышала, как очень храбрый человек, прошедший войну, сказал однажды:
Бывало страшно, очень страшно.
Он говорил правду: ему бывало `страшно. Но он умел преодолеть свой страх и делал то, что велел ему долг: он сражался.
В мирной жизни, конечно, тоже может быть страшно.
Я скажу правду, а меня за это исключат из школы Скажу правду, а меня лишат стипендии, дадут выговор Скажу правду снимут с работы Уж лучше промолчу.
Много пословиц есть на свете, которые оправдывают молчание, и, пожалуй, самая выразительная: Моя хата с краю. Но хат, которые были бы с краю, нет. Эту мысль очень точно выразил английский поэт Джон Донн, умерший три столетия назад: Нет такого человека, что был бы островом, каждый частица материка, часть целого. Если чей-то прах будет смыт морем, то Европа уменьшится, словно это был ее мыс. Смерть любого человека отнимает частицу меня, ибо и я частица человечества И потому никогда не посылай узнать, по ком звонит колокол: он звонит по тебе.
Мы все в ответе за то, что делается вокруг нас. В ответе за все плохое и за все хорошее. И не надо думать, будто настоящее испытание приходит к человеку только в какие-то особые, роковые минуты на войне, во время какой-нибудь катастрофы. Нет, не только в исключительных обстоятельствах, не только в час смертельной опасности, под пулей испытывается человеческое мужество. Оно испытывается постоянно, в самых обычных житейских делах.
Оно требует, чтобы человек умел преодолевать в себе обезьяну всегда — в бою, на улице, на собрании. Ведь слово «мужество» не имеет множественного числа. Оно в любых условиях одно. Если кто храбр в минуту опасности на поле боя, но трусит в повседневной жизни, того я мужественным человеком не назову.
(1)Ничто не наводит на меня такую пространственную печаль, ничто не повергает в такое чувство беспомощности, как одиноко светящееся окно в покинутой деревушке, да и в скоплении современных домов.
(2)Подъезжаешь рано утром к большому городу, входишь в этот сделавшийся привычным, но все же веющий холодом и отчужденностью каменный коридор и ощущение такое, словно медленно-медленно утопаешь ты в глухом, бездонном колодце. (3)Равнодушно и недвижно стоят современные жилища с плоскими крышами, с темными квадратами окон, безликими громадами сплачиваясь в отдалении.
(4) Тяжелым сном повергнута окраина ни огонька, ни вздоха.
(5)Спит сам себя загнавший в бетонные ульи трудовой человек, спят по пять-шесть деревень в одном многоподъездном доме, спит волость или целая область в одном микрорайоне, — только сны соединяют людей с прошлым миром: лошади на лугу, желтые валы сена средь зеленых строчек прокосов, береза в поле, босой мальчишка, бултыхающийся в речке, жатка, вразмашку плывущая в пшенице, малина по опушкам, рыжики по соснякам, салазки, мчащиеся с горы, школы с теплым дымом над трубой, лешие за горой, домовые за печкой.
(6)И вдруг раскаленным кончиком иголки проткнется из темных нагромождений огонек, станет надвигаться, обретать форму окна стиснет болью сердце: что там, за этим светящимся окном? (7)Кого и что встревожило, подняло с постели? (8)Кто родился? (9)Кто умер? (10)Может, больно кому? (11)Может, радостно? (12)Может, любит человек человека? (13)Может, бьет.
(14)Поди узнай! (15)Это тебе не в деревне, где крик о помощи слышен от околицы до околицы. (16)Далеко до каменного окна, и машину не остановишь. (17)Уходит она все быстрее и быстрее, но глаза отчего-то никак не могут оторваться от неусыпного огонька, и томит голову сознание, что и ты вот так же заболеешь, помирать станешь и позвать некого никого и ничего кругом, бездушно кругом.
(18) Что же все-таки у тебя, брат мой, случилось? (19)Что встревожило тебя? (20)Что подняло с кровати? (21)Буду думать не беда. (22)Так мне легче. (23)Буду надеяться, что минуют твой казенный дом беды, пролетят мимо твоего стандартного окна. (24)Так мне спокойней. (25)Успокойся и ты. (26)Все вокруг спят и ни о чем не думают. (27)Спи и ты. (28)Погаси свет.
(По В. П.Астафьеву)
(1)Мой старый приятель, художник по профессии, недавно подарил мне свою картину с названием Верба. (2)И сразу так ясно вспомнилось, как давным-давно ненастным весенним днем у себя на родине бродил я в Березовом логу просторной лощине, заросшей тополем да вербой.
(3)Утро было каким-то беспокойным, я буквально сбежал от всех и одиноко блуждал в Берёзовом логу. (4)Раскосмаченные серые тучи неслись по небу стремительно, низко, касаясь маковок тополей. (5)Словом, ненастье. (6)Я брёл и брёл, уже ругая себя за то, что вспылил и пришёл в этот холод из тепла, из дома.
(7)И вдруг возле ручья, в низине, скорее не увидел я, а почуял что-то необычное словно солнечный свет, золотистое его сияние. (8)Я подошёл ближе: это цвел невеликий вербовый куст.
(9)В белых серёжках его, через серебряный ворс, пробились жёлтые пыльники цвета. (10)И серёжки стали золотистыми. (11)Вербовый куст в ненастном пасмурном дне кротко сиял тёплым лампадным светом. (12)Он светил, согревая вокруг себя землю, и воздух, и зябкий день. (13)Согрел и меня.
(14)Огромный просторный мир: пустая земля, низкое небо, тополиные, ольховые голые ветки, песчаные бугры, меж них неезженая дорога, всё это зябко и сиро. (15)А рядом малый куст золотой, словно лампада в красном углу. (16)Символ весны и жизни в ненастном дне.
(17)Всё это было давно. (18)Но так хорошо помнится! (19)А теперь ещё и картина висит, тоже светит. (20)Радуется душа.
(21)Когда-то я рассказывал о цветущей вербе, что согрела мою душу, своему приятелю-художнику, и он, видно, запомнил. (22)Через столько лет, но написал картину. (23)Значит, и ему легло на душу. (24)Хотя что тут особенного? (25)Просто хмурый день и золотистая верба. (26)Но помнит сердце
(27)Сколько в жизни нашей таких вот коротких, но тёплых минут, которые уйдут, а память о них останется с нами надолго, может быть, навсегда, и память эта будет согревать душу. (28)У каждого свое.
(29)Память детства, один из обычных дней. (30)Какое-нибудь утро ли, поздний вечер, когда склоняется к тебе мать ли, бабушка. (31)Тёплые руки, доброе лицо. (32)Волна любви. (33)Она проходит, но остается. (34)Или жёлтые листья у тополя, их мягкий ковер. (35)Это осень. (36)Цветущий вербовый куст по весне. (37)Чей-то светлый лик
(38)Есть рассказ ли, притча о ночном далёком огне, который впереди. (39)Он зовёт, он скрашивает, сокращает путь, особенно во тьме.
(40)Для меня и, думаю, для всех нас одного лишь огонька впереди, конечно, мало. (41)Их много на нашем пути, добрых знаков, тёплых дней и минут, которые помогают жить, раздвигая порой сумеречные, ненастные дни.
(42)Так и живём, так и плывём: от огня к огню.
Антон Чехов РАЗМАЗНЯ
На днях я пригласил к себе в кабинет гувернантку моих детей, Юлию Васильевну. Нужно было посчитаться.
— Садитесь, Юлия Васильевна! — сказал я ей. — Давайте посчитаемся. Вам наверное нужны деньги, а вы такая церемонная, что сами не спросите. Ну-с. Договорились мы с вами по тридцати рублей в месяц.
— По сорока.
— Нет, по тридцати. У меня записано. Я всегда платил гувернанткам по тридцати. Ну-с, прожили вы два месяца.
— Два месяца и пять дней.
— Ровно два месяца. У меня так записано. Следует вам, значит, шестьдесят рублей. Вычесть девять воскресений. вы ведь не занимались с Колей по воскресеньям, а гуляли только. да три праздника.
Юлия Васильевна вспыхнула и затеребила оборочку, но. ни слова.
— Три праздника. Долой, следовательно, двенадцать рублей. Четыре дня Коля был болен и не было занятий. Вы занимались с одной только Варей. Три дня у вас болели зубы, и моя жена позволила вам не заниматься после обеда. Двенадцать и семь — девятнадцать. Вычесть. останется. гм. сорок один рубль. Верно?
Левый глаз Юлии Васильевны покраснел и наполнился влагой. Подбородок ее задрожал. Она нервно закашляла, засморкалась, но — ни слова.
— Под Новый год вы разбили чайную чашку с блюдечком. Долой два рубля. Чашка стоит дороже, она фамильная, но. бог с вами! Где наше не пропадало? Потом-с, по вашему недосмотру Коля полез на дерево и порвал себе сюртучок. Долой десять. Горничная тоже по вашему недосмотру украла у Вари ботинки. Вы должны за всем смотреть. Вы жалованье получаете. Итак, значит, долой еще пять. Десятого января вы взяли у меня десять рублей.
— Я не брала, — шепнула Юлия Васильевна.
— Но у меня записано!
— Ну, пусть. хорошо.
— Из сорока одного вычесть двадцать семь — останется четырнадцать.
Оба глаза наполнились слезами. На длинном хорошеньком носике выступил пот. Бедная девочка!
— Я раз только брала, — сказала она дрожащим голосом. — Я у вашей супруги взяла три рубля. Больше не брала.
— Да? Ишь ведь, а у меня и не записано! Долой из четырнадцати три, останется одиннадцать. Вот вам ваши деньги, милейшая! Три. три, три. один и один. Получите-с!
И я подал ей одиннадцать рублей. Она взяла и дрожащими пальчиками сунула их в карман.
— Merci, — прошептала она.
Я вскочил и заходил по комнате. Меня охватила злость.
— За что же merci? — спросил я.
— За деньги.
— Но ведь я же вас обобрал, чёрт возьми, ограбил! Водь я украл у вас! За что же merci?
— В других местах мне и вовсе не давали.
— Не давали? И не мудрено! Я пошутил над вами, жестокий урок дал вам. Я отдам вам все ваши восемьдесят! Вон они в конверте для вас приготовлены! Но разве можно быть такой кислятиной? Отчего вы не протестуете? Чего молчите? Разве можно на этом свете не быть зубастой? Разве можно быть такой размазней?
Она кисло улыбнулась, и я прочел на ее лице: «Можно!»
Я попросил у нее прощение за жестокий урок и отдал ей, к великому ее удивлению, все восемьдесят. Она робко замерсикала и вышла. Я поглядел ей вслед и подумал: легко на этом свете быть сильным!
Татьяна Устинова, Дырка в небесах
Шла я давеча по Невскому, рассматривала небеса и серые стены. В Питере небеса всегда серые, даже когда голубые. Мне кажется, что это не город, а дырка в небесах, и через эту дырку на серые стены то льется вода, то спускается туман, то вдруг пробивается солнце. И все время как будто кто-то смотрит. Для меня Питер это место, где на меня все время смотрят небеса, и мне стыдно думать глупые мысли, произносить глупые речи, совершать глупые поступки. Я там всегда немного. накрахмаленная как будто. Ну, чтобы соответствовать.
На Невском было много народу. Тяжелая, высоченная, очень по-питерски неухоженная дверь в елисееевский магазин была распахнута, и там, за ней, угадывался мраморный тамбур, затоптанный множеством ног, и следующая дверь, такая же высокая и тяжеленная, а за ней уж, собственно, гастроном. Меня не интересовал гастроном, меня в Питере интересует как раз дырка в небесах, а вовсе не гастрономы, но напротив этой двери на люке сидела собака. Ничего особенного, таких много. Кругом свалявшаяся грязная шерсть, бородатая, усталая от тоски морда, грязные глаза. Она пожимала лапы, то одну, то другую, как будто прикладывалась полежать, но у нее не получалось. Может, ребра были сломаны. Народ из Елисеевского обтекал ее с двух сторон с осторожной брезгливостью. В последнее время только ленивый телеканал не показал сюжета о том, что все зло в державе проистекает от бездомных собак. Расплодились, теперь представляют опасность для нас, идущих в магазины и по делам. Как будто эти собаки сами сделались бездомными, это не мы их такими сделали.
Для меня нет ничего хуже на свете, чем брошенные дети, старики и собаки. Я не знаю, как их спасти, я только знаю, что должна. А как не знаю. Я топталась возле собаки, подходила и отходила, малодушничала и говорила себе, что сделать ничего нельзя. У меня в Москве уже есть собака! Куда мне еще Питерскую?! И как я ее повезу?! А мне на самолет, у меня завтра эфир на радио и все такое В общем, трусость худший из человеческих пороков.
Как раз, когда смотрела издали, убеждая себя, что сделать ничего нельзя и вообще у меня дела и самолет, из магазина вышел парень. И наткнулся на эту собаку. И она подняла башку и посмотрела на него. А он посмотрел на нее. У него в руках был большой пакет, и собака, посмотрев немного ему в лицо, безнадежно перевела взгляд на пакет.
Парень достал из пакета сосиску за ней потянулась еще и еще одна, оторвал и кинул. Собака вздохнула, понюхала, с трудом нагнулась, понюхала еще и вдруг проглотила эти сосиски каким-то мгновенным движением, так что судорога прошла у нее по горлу и по бокам. И понюхала крышку люка, где они только что лежали, как бы не веря себе.
Он вытянул еще и опять кинул. Собака опять проглотила. А потом еще. А потом в пакете ничего не осталось, и парень смял его и выбросил в урну. Постоял над собакой и пошел к своей машине, приткнутой к тротуару как-то боком, как-то очень залихватски, как-то шикарно даже! И машина была. Шикарная, тупорылая, длинная, с хищной радиаторной решеткой. Какой-то родстер, кажется.
Сиденья мне было видно в родстере были красной кожи. Шикарный такой родстер, парень, видно, тоже ничего. Скормил случайной собаке мешок сосисок. Он сел в машину, захлопнул дверь, двигатель заревел диковинным, форсированным звуком. Шины взвизгнули, и родстер уехал.
Собака проводила его глазами. И я проводила его глазами. Она вздохнула и понурилась. Ей стало хуже, чем было, потому что на этом родстере уехала ее последняя надежда, так уж получилось. Каждый из нас для кого-то последняя надежда.
Я повернулась и пошла, я не могла на это смотреть.
Я повернулась, только когда завизжали шины.
Он сдавал задним ходом издалека. Злым красным цветом горели фонари его диковинной машины. Он затормозил, выскочил, очень сердитый, подхватил собаку, прижал ее к своей распахнутой дубленке, к светлому свитеру, зашвырнул на сиденье красной кожи, захлопнул дверь и уехал. Шины опять завизжали.
И я пошла дальше, думая счастливые, глупые мысли о том, что этот парень и его собака самая счастливая пара на свете.
Б. Васильев Летят мои кони…
Человек создан на столетия, если судить по огромной, ни с чем не сравнимой трате сил. Лев, убив антилопу, в сытой дреме отдыхает сутки. Могучий сохатый после часового боя с соперником полдня отстаивается в чащобе, судорожно поводя проваленными боками. Айтматовский Каранар год копил силы, чтобы буйствовать, неистовствовать и торжествовать полмесяца. Для человека подобные подвиги — блеск мгновения, за который он платит столь малой толикой своих запасов, что вообще не нуждается в отдыхе.
Цель зверя — прожить отпущенный природой срок. Сумма заложенной в нем энергии соотносима с этим сроком, и живое существо тратит не столько, сколько хочется, а столько, сколько надо, будто в нем предусмотрено некое дозирующее устройство: зверю неведомо желание, он существует по закону необходимости. Не потому ли звери и не подозревают, что жизнь конечна?
Жизнь зверя — это время от рождения до смерти: звери живут во времени абсолютном, не ведая, что есть и время относительное. В этом относительном времени может существовать только человек, и поэтому жизнь его никогда не укладывается в даты на могильной плите. Она больше, она вмещает в себя ведомые только ему секунды, которые тянулись как часы, и сутки, пролетевшие словно мгновения. И чем выше духовная структура человека, тем больше у него возможностей жить не только в абсолютном, но и в относительном времени, и для меня глобальной сверхзадачей искусства и является его способность продлевать человеческую жизнь, насыщать ее смыслом, учить людей активно существовать и во времени относительном, то есть сомневаться, чувствовать и страдать.
Это — о духовности, но и в обычной, физической жизни человеку отпущено «горючего» заведомо больше, чем нужно для того, чтобы прожить по законам природы. Зачем? С какой целью? Ведь в природе все разумно, все выверено, испытано миллионолетиями, и даже аппендикс, как выяснилось, для чего-то все-таки нужен. А огромный, многократно превышающий потребности запас энергии для чего дан человеку?
Я задал этот вопрос в 5-м или 6-м классе, когда добрел до элементарной физики, и решил, что она объясняет все. И она действительно все мне тогда объяснила, кроме человека. А его объяснить не смогла: именно здесь кончалась прямолинейная логика знания и начиналась пугающе многовариантная логика понимания. Я тогда, разумеется, этого не представлял, однако энергетический баланс не сходился, и я спросил отца, зачем-де человеку столько отпущено.
— Для работы.
— Понятно, — сказал я, ничего не понял, но не стал расспрашивать.
Это свойство — соглашаться с собеседником не тогда, когда все понял, а когда ничего не понял, — видимо, заложено во мне от природы. Житейски оно мне всегда мешало, ибо я не вылезал из троек, сочиняя свои теории, гипотезы, а зачастую и законы. Но одна благодатная сторона в этой странности все же была: я запоминал, не понимая, и сам докапывался до ответов. Сейчас уже не столь важно, что чаще всего ответ был неверным: жизнь требует от человека не ответов, а желания искать их.
Я пишу об этом только ради двух слов отца, определивших для меня весь смысл существо-вания. Это стало главной заповедью, символом веры, альфой и омегой моего мировоззрения. И стал я писателем, вероятно, совсем не потому, что рожден был с этаким блеском в очах, а потому лишь, что свято веровал в необходимость упорного, ежедневного, исступленного труда.
Б. Екимов. «О вас плачу» (Про борщ)
Алексей всерьез и долго увлекался биологией, со школьных лет занимаясь в клубе юных биологов при местном университете, в который и поступил, и проучился два года, а потом внезапно прежнюю учебу и увлечения оставил навсегда.
Повод, казалось, был совсем смешным: стеклянная литровая банка с домашним борщом и обычный кипятильник.
В университете, на кафедре, Алексей был человеком своим и однажды в час неурочный зашел в один из кабинетов, где и увидел эту самую банку с борщом и торчащим из нее кипятильником, а рядом — хлеб ломтями. Борщ закипал, распространяя запах, этому кабинету несвойственный. За столом возле банки сидел заведующий кафедрой, любимый и уважаемый профессор. Алексей смутился: он зашел не ко времени, да и спросил некстати: “Столовая наша не работает?” — “Работает, — ответил профессор, — но так дешевле”.
Опомнившись, Алексей тут же ушел. За ним, закрываясь на ключ, щелкнула дверь.
Вначале был стыд оттого, что зашел некстати. Но потом в голове появилось иное, о нем стало думаться. Алексей хоть и жил в семье, обеспеченной материнскими трудами, но видел, что происходит в городе и стране. Бедность, безработица, нищенские зарплаты и пенсии, которых порою месяцами не дают. В студенческую столовую Алексей даже не заглядывал, зная, что там кормят пусть и дешево, но ужасно: пустые супы да каши. И кормятся там студенты сельские, из общаги. Но даже эта нищенская студенческая столовая профессору, оказывается, не по карману. У него ведь семья, дети. А для себя — этот борщ в стеклянной банке, принесенный из дома, ломти хлеба. Когда молодые лаборантки кое-как перекусывают на работе, это еще понятно. Но профессор.
Алексей был уязвлен и даже поражен, у него будто глаза широко открылись, чтобы он мог ясно увидеть нынешнее и завтрашний день. Чужой и свой собственный.
Вот он — живой пример: долгие годы трудов, стараний. Ведь у этого профессора вначале было молодое стремление, какой-то дар, потом институт, аспирантура, кандидатская диссертация, потом докторская — это все годы и годы, труды и труды. Забрался, поднялся на вершину, о которой мечталось смолоду. В глазах, в голове Алексея словно фотографический снимок остался, и его можно было разглядывать: немолодой усталый человек в стоптанных дешевых башмаках, в заношенном костюме. Все это — обтерханные сорочки, давно из моды вышедшие галстуки, застиранные носки, запах плохого одеколона, — все это виделось раньше, но собралось воедино лишь теперь. И еще — эта стеклянная банка с борщом. Вот он — венец жизни. А что ему говорят домашние, этому профессору? А если и не говорят, то что думают.
Удивленной матери он сказал:
— Я не буду там учиться, я не хочу быть нищим профессором.
— Но, милый. — пыталась она его отговаривать. — Это — временное. В конце концов, потом, когда-нибудь, все устроится. И тебе ведь это нра вится.
— Мне не нравится быть нищим, — твердо ответил Алексей. — Я хочу жить достойно. И не сидеть вечно на твоей шее. Ты можешь и не выдер жать. Мы ведь растем, тяжелеем, как и наши запросы.
А отец пожал плечами:
— Рационально. На сегодняшний день. — И, вздохнув, добавил: — Но скучно.
Алексей спорить с отцом не стал, потому что не хотел обижать его: отец — тот же профессор, но кто его кормит?
Уже тогда, в возрасте молодом, двадцатилетнем, Алексей все сделал по-взрослому: перешел в университете на факультет экономический; еще учась, стал помогать матери в ее делах; потом недолго стажировался в Германии, а вернувшись, теперь уже основательно начал работать в “хабаровском” концерне. Сейчас он занимался новым для Хабаровых делом — заводом по производству детского питания, запустить который должны были уже следующим летом.
А что до увлечения прежнего, молодого, то Алексей его оставил сразу и навсегда, с холодной рациональностью умного человека; а если что-то на первых порах и вспоминалось, то сразу вызывал в памяти ту самую профессорскую банку с борщом и кипятильником, из нее торчащим. Эта банка разом стирала любые добрые воспоминания, оставляя в душе лишь жалость к том
В. Астафьев (Про музыку)
Музыка, быть может, самое дивное создание человека, его вечная загадка и услада. Никто так близко, как музыкант, не соприкоснулся с подсознанием человеческим, — той самой неотгаданной материей и вечной тайной, что живет в нас, тревожит и волнует.
Люди плачут, слушая музыку, плачут от соприкосновения с чем-то прекрасным, казалось бы, умолкнувшим, навсегда утраченным, плачут, жалея себя и то чистое, дивное создание в себе, что было задумано природой, но в борьбе за существование человеком же и погублено.
Музыка возвращает человеку все лучшее, что есть в нем и пребудет на земле. Я думаю, что музыку человек, может быть, услышал раньше, чем научился говорить. Возникает крамольная мысль, что вначале был шум ветра, плеск волн, пенье птиц, шелест травы и звон опадающей листвы. И только переняв у природы звук, человек сложил из него слово.
Музыка и природа — это самое верное, святое и неизменное, что осталось с человеком и не дает ему окончательно одичать. Я имею в виду настоящую музыку, а не то бесовство, не ту оглушающую вакханалию, которая закружила человека в бездумной дикой пляске, ввергла его в какое-то инстинктивное подражание воющему и ревущему зверю, которому пришла пора напомнить, откуда мы взялись, и чей образ и подобие утратили.
Впрочем, Георгий Васильевич Свиридов, так увлекательно умеющий говорить о музыке и ее природе, утверждает, что именно эти современные бесчисленные громокипящие артели, но скорее банды, называемые ансамблями, помогают сохранить изначальную природу музыки, не дают человечеству потерять ключ ее, ибо утеря этого самого «ключа» — есть полное и окончательное разрушение мировой гармонии, без которой оно, человечество, как корабль без руля, быстренько пойдет ко дну. У нас всегда была и до сих пор имеется масса людей, которая угадывает за художника истоки его творчества; и замысел объяснят, и в тайны души его проникнут. Я этого не умею и не хочу делать хотя бы потому, что сам в какой-то мере — человек творческий и самому себе не только объяснить не могу, например, природу творческого замысла, но и понять до сих пор не могу, что это такое. Более того, я, может, и примитивно, но, основываясь на сорокалетнем опыте работы в литературе, пришел к выводу, что и отгадывать сию тайну не надо, потому как, отгадавши ее, что станет делать человек? Кончится же его воображение, и он кончится как существо творческое, сделается механической, заводной штучкой, заранее знающей все и вся.
Однако будучи прошлой золотой осенью на Курщине, изрядно уже оскопленной и оглушенной цивилизацией да бесконечными сельхозновациями, глядя на еще недобитую землю, на древние пологие холмы, на это российское порубежье, в котором еще не все небо закопчено и по балкам да по склонам плавных пашенных холмов, несмело обороняясь от машин и от топора, зеленеют и золотятся российские дубравы, я открывал для себя — отсюда, с этой родной земли унес в сердце и сохранил великий композитор современности тот нежный и непреклонный звук, ту пространственную, высокую мелодию, что стонет, плачет, сжимает сердце русское неизъяснимою тоскою, очистительной печалью. Мощным хором возносится композитор в поднебесье, набатным колоколом зовет Россию и русский народ: выстоять! Выпрямиться, как тот лес, та могучая тайга под ураганами и бурями! Выпрямиться и выстоять во имя будущего наших детей и во имя сохранения того прекрасного, что накопили на земле ее редкие мудрые страдальцы, гении человечества, эти вечные отважные странники, так на одиноком челне и продолжающие до сих пор бесстрашно плыть по бурному морю жизни.
В. Астафьев (Про глухаря)
В клетке зоопарка токовал глухарь. Днем. Прилюдно. Клетка величиной в два-три письменных стола являла собой и тюрьму, и «тайгу» одновременно. В углу ее было устроено что-то вроде засидки в раскоренье. Над засидкой торчал сучок сосны с пересохшей, неживой хвоей, на клетке разбросана или натыкана трава, несколько кочек изображено и меж ними тоже «лес» — вершинка сосны, веточка вереска, иссохшие былки кустиков, взятые здесь же, в зоопарке, после весенней стрижки.
Глухарь в неволе иссох до петушиного роста и веса, перо в неволе у него не обновлялось, только выпадало, и в веером раскинутом хвосте не хватало перьев, светилась дыра, шея и загривок птицы были ровно бы в свалявшейся шерсти. И только брови налились красной яростью, горели воинственно, зоревой дугою охватив глаза, то и дело затягивающиеся непроницаемой, слепой пленкой таежной темнозори, забвением тоскующего самца.
Перепутав время и место, не обращая внимания на скопище любопытных людей, пленный глухарь исполнял назначенное ему природой — песню любви. Неволя не погасила в нем вешней страсти и не истребила стремления к продлению рода своего.
Он неторопливо, с достоинством бойца, мешковато топтался на тряпично-вялой траве меж кочек, задирал голову и, целясь клювом в небесную звезду, взывал к миру и небесам, требовал, чтоб его слышали и слушали. И начавши песню с редких, отчетливых щелчков, все набирающих силу и частоту, он входил в такое страстное упоение, в такую забывчивость, что глаза его снова и снова затягивало пленкой, он замирал на месте, и только чрево его раскаленное, горло ли, задохшееся от любовного призыва, еще продолжало перекатывать, крошить камешки на шебаршащие осколки.
В такие мгновения птичий великан глохнет и слепнет, и хитрый человек, зная это, подкрадывается к нему и убивает его. Убивает в момент весеннего пьянящего торжества, не давши закончить песню любви.
Не видел, точнее, никого не хотел видеть и замечать этот пленник, он жил, продолжал жить и в неволе назначенной ему природой жизнью, и когда глаза его «слепли», уши «глохли», он памятью своей уносился на дальнее северное болото, в реденькие сосняки и, задирая голову, целился клювом, испачканным сосновою смолою, в ту звезду, что светила тысячи лет его пернатым братьям.
Глядя на невольника-глухаря, я подумал, что когда-то птицы-великаны жили и пели на свету, но люди загнали их в глушь и темень, сделали отшельниками, теперь вот и в клетку посадили. Оттесняет и оттесняет человек все живое в тайге газонефтепроводами, адскими факелами, электротрассами, нахрапистыми вертолетами, беспощадной, бездушной техникой дальше, глубже. Но велика у нас страна, никак до конца не добить природу, хотя и старается человек изо всех сил, да не может свалить под корень все живое и под корень же свести не лучшую ее частицу, стало быть, себя. Обзавелся вот «природой» на дому, приволок ее в город — на потеху и для прихоти своей. Зачем ему в тайгу, в холодную ночь, по колено, а где и по пояс в воде переть на ток. Он здесь получит удовольствие, за два гривенника насмотрится на зверей, наслушается реву, песен и стона.
Обойдя огромный зоопарк, я возвращался в подавленном настроении — звери в неволе были болезненно вялы, полуоблезлы, в свалявшейся шерсти и проплешинах. Самые вольные и грозные звери выглядели совсем жалко. Волки смотрели сквозь решетки отстраненными глазами, в которых была такая бездонная тоска, что и не выразить ее человеческими словами. Если только завыть на весь белый свет…
Меня все что-то тянуло и тянуло к клетке глухаря. Он «оттоковал», сложил свой дырявый хвост, без интереса порылся в кормушке, наполненной хвоей, смесью семян, песком и какой-то скорлупой. Зрители и слушатели, большей частью дети, набросали на пол клетки токовика семечек и кедровых шишек да орешков, будто уличному певцу в уплату.
Примерный круг проблем:
1. Проблема взаимодействия человека и природы.
(Как в современном мире человек взаимодействует с природой?)
2. Проблема насилия над природой в современном мире.
(В чём проявляется насилие над природой в современном мире?)
3. Проблема уничтожения естественной природы.
(Способен ли человек уничтожить естественную природу?)
1. В современном мире человек всё больше отдаляется от мира природы, перестаёт осознавать себя частицей всего живого на Земле, «оттесняет» всё живое «дальше, глубже».
2. Насилие над природой проявляется в деятельности человека, например, в создании зоопарков, разрушении природной среды в процессе хозяйственной деятельности.
3. Уничтожить естественную природу невозможно, природа сильнее человека, человек лишь частичка природы. Никак до конца не добить природу, не сможет человек «свалить под корень всё живое и под корень же свести не лучшую её частицу, стало быть, себя
Б. Екимов (про русский язык)
Нынешние потрясения и глубокие перемены в России происходят, на мой взгляд, скорее в умах и душах людей. Для русского же языка они мне представляются не очень значительными, если вспомнить такие испытания, как «татарское нашествие» или петровское «окно в Европу»
«Восточный ветер» да «западный ветер» приходят и уходят, не в силах пошатнуть укорененное в веках и на широких просторах могучее древо русского языка, лишь освежая его, а значит, усиливая.
В подобных случаях ли, испытаниях могучий океан великого языка (и не только русского) своей несравнимой с пришельцами массой, мощью, энергией, мерной и неустанной работой огранит, отшлифует чужие слова, пристраивая их к собственным нуждам, окропит живыми ключами родной земли, принимая в народную речь, письменность, художественную литературу. Так было. Видимо, так и будет. Двести тысяч слов одного словаря Даля разве не океан? Чужое перетрет, перемелет, а грязное с пеною выбросит. Рядовой, нынешний, орфографический словарь, и тот — сто тысяч слов, каждое из которых — не старая плесень, а живая речь, которая, конечно, богаче любых словарей, недаром из нее черпают щедро, но дна, слава Богу, не видно.
Русский язык не только живет, но животворит.
Одно из волгоградских химических производств свои, конечно, ядовитые, отходы давно и поныне закачивает в глубокие земные пласты, губя воды живые. Укорам да упрекам не внемлют. Главное для них — прибыль.
На этой же земле, сохраняя воды живые, ребятишки-школьники хуторов Малоголубинского, Дурновского и других, конечно, с учителями, земные родники да ключи берегут, чистят их. Каждому — свое.
То же — в нашей литературе, журналистике, которые, конечно же, влияют на состояние русского языка. Тут дело в совести и, главное, — в таланте. Толстой, Тургенев, Шолохов, Шукшин не ставили себе задачей охранение русского языка. У них это получалось естественно, потому что они были рождены русской землей и русским народом, от которого приняли великий дар и достойно им распорядились. Вот и все объяснение. Для меня лично оно — основательно. В меру сил и возможностей следую ему, понимая малую свою могуту.
Но ведь на хуторе Малоголубинском родники расчищают вовсе малые ребятишки, из начальной школы. Эти родники да колодцы текут помаленьку, оживляя речки Малую Голубую да Голубую, Ростошь, Еруслань да Лиску, а далее — Тихий Дон, его мо
(1)У меня был закадычный приятель Вася. (2)Зимой, отбыв положенное
В классах, остальное время мы катались на коньках или сидели за
Книжками, но не за учебниками, а за страшными, запрещёнными: читали
Вслух Достоевского, Толстого, Шекспира, Байрона. (3)А поздней весной и
Летом мы мало читали книги печатные, а больше увлекались книгой
Природы. (4)Была у нас широкая и многоводная река и густой лес под
Самым городом – открытая книга природы, всякому доступная, чьи глаза
Хотят видеть, уши слышать, а душа радоваться. (5)Всё, что нам не
Договаривали и не умели объяснить, мы читали на страницах этой книги.
(6)И на её пышных и роскошных зелёно-голубых страницах мы учились
Постигать и любить огромный мир природы и своих собратьев по бытию –
Зверей, птиц, рыб, насекомых…
(7)У меня была лодочка на два места, совсем маленькая, плоскодонка.
(8)На ней мы уезжали либо на тот берег реки, либо на остров невдалеке от
Города и говорили. (9)Говорили о тайнах мироздания и о возможности
Объяснить их при помощи науки, только не гимназической. (10)Говорили о
Борьбе в мире добра со злом; по нему выходило, что победит добро, а по —
Моему, все шансы были на стороне зла. (11)Говорили также о
Государственном устройстве, а именно о низвержении гимназического начальства и завоевании права свободно пользоваться книгами городской
Библиотеки.
(12)Но больше всего мы пили солнечный свет и дышали смолистым
Воздухом. (13)Когда плыли на лодочке, смотрели в глубину реки, которая у
Нас хоть и темна, а не мутна, как на Волге. (14)И там, в глубине, было
Множество скрытых тайн, жизнь совсем особенная. (15)А над нами было
Небо, тоже – перевёрнутая бездна, тоже полная жутких тайн; в ангелов мы
Не верили, а в людях на разных планетах мы не сомневались. (16)Но и
Помимо этого уж одни звёзды – ведь это чудо из чудес! (17)По берегам же
Цвела липа, сладкий запах которой кружил голову. (18)И впереди была вся
Жизнь – тоже голова кружилась.
(19)Однажды Вася зашёл ко мне утром, мы условились пойти в лес.
(20)По лицу я его видел, что нечто произошло: весь он был таинственный и
Важный. (21)Перед тем как выйти, Вася не вытерпел и сказал: – (22)Хочешь
Знать, о чём я думаю? (23)И даже решил. – (24)Ну, говори. (25)Он стал ко
Мне вполоборота и произнёс: – (26)Знаешь ли ты, в чём цель жизни? –
(27)Нe знаю. (28)Ну? – (29)В самой жизни. – (30)Как же это? – (31)А так, в
Ней самой! (32)Особой цели нет, а вся цель в том, чтобы жить. (33)И
Отсюда выводы. (34)Он это не вычитал, а открыл. (35)И я, подумавши,
Понял, что открытие это – великое. (36)Он мне и ещё растолковал: –
(37)Это значит, что снаружи цели не ищи, она внутри. (38)Формула такая:
«Цель жизни — самый процесс жизни».
Когда человек любит, он проникает в
Белая изгородь была вся в иголках мороза, красные и золотые кусты. Тишина такая, что ни один листик не тронется с дерева. Но птичка пролетела, и довольно взмаха крыла, чтобы листик сорвался и, кружась, полетел вниз.
Какое счастье было ощущать золотой лист орешника, опушенный белым кружевом мороза! И вот эта холодная бегущая вода в реке. и этот огонь, и тишина эта, и буря, и все, что есть в природе и чего мы даже не знаем, все входило и соединялось в мою любовь, обнимающую собой весь мир.
Любовь — это неведомая страна, и мы все плывем туда каждый на своем корабле, и каждый из нас на своем корабле капитан и ведет корабль своим собственным путем.
Я пропустил первую порошу, но не раскаиваюсь, потому что перед светом явился мне во сне белый голубь, и когда я потом открыл глаза, я понял такую радость от белого снега и утренней звезды, какую не всегда узнаешь на охоте.
Вот как нежно, провеяв крылом, обнял лицо теплый воздух пролетающей птицы, и встает обрадованный человек при свете утренней звезды, и просит, как маленький ребенок: звезды, месяц, белый свет, станьте на место улетевшего белого голубя! И такое же в этот утренний час было прикосновение понимания моей любви, как источника всякого света, всех звезд, луны, солнца и всех освещенных цветов, трав, детей, всего живого на земле.
И вот ночью представилось мне, что очарование мое кончилось, я больше не люблю. Тогда я увидел, что во мне больше ничего нет и вся душа моя как глубокой осенью разоренная земля: скот угнали, поля пустые, где черно, где снежок, и по снежку — следы кошек.
. Что есть любовь? Об этом верно никто не сказал. Но верно можно сказать о любви только одно, что в ней содержится стремление к бессмертию и вечности, а вместе с тем, конечно, как нечто маленькое и само собою непонятное и необходимое, способность существа, охваченного любовью, оставлять после себя более или менее прочные вещи, начиная от маленьких детей и кончая шекспировскими строками.
Маленькая льдина, белая сверху, зеленая по взлому, плыла быстро, и на ней плыла чайка. Пока я на гору взбирался, она стала бог знает где там вдали, там, где виднеется белая церковь в кудрявых облаках под сорочьим царством черного и белого.
Большая вода выходит из своих берегов и далеко разливается. Но и малый ручей спешит к большой воде и достигает даже и океана.
Только стоячая вода остается для себя стоять, тухнуть и зеленеет.
Так и любовь у людей: большая обнимает весь мир, от нее всем хорошо. И есть любовь простая, семейная, ручейками бежит в ту же прекрасную сторону.
И есть любовь только для себя, и в ней человек тоже, как стоячая вода.
Текст М. Пришвина
В ученом мире для сохранения своего имени в веках необходимо быть первым у ленточки нового факта — нового, конечно, только для нас. Вообще-то этот факт существует с того момента, как существует Мир. Вообще-то этот факт будет открыт и объяснен рано или поздно. Это неизбежно. Эйнштейн удивлялся Галилею. Зачем старику было объяснять свои истины толпе? Достаточно того, что сам узнал. И получил высокое наслаждение. А сообщать другим — зачем? Рано или поздно все узнают то, что узнал ты. Рано или поздно все звезды будут пересчитаны, раз они есть на небе.
У художников нет Бюро патентов. Оно не нужно художникам. Художники не способны повторить друг друга даже в тех случаях, когда они ставят перед собой такую задачу. И даже если бы были картотеки художественных откровений, они не помогли бы другим художникам. Ибо открытия в художественном ощущении мира всегда первичны для каждого. Можно тысячи раз в любых географических пунктах и в любые века открыть силу тяготения или убедиться в том, что Земля — круглая. Невозможно создать вторую Джоконду, как невозможно равноценно заменить самый слабый художественный талант чистым размышлением. Ценность средней мысли равна нулю, средний талант имеет цену, ибо мысли повторяются, а художественность индивидуальна, а значит — неповторима. Попробуйте повторить Боборыкина!
Великий ученый, объяснивший великий факт природы для себя, но не могущий по какой-то причине передать свое знание другим, умирает с меньшей тяготой, нежели художник среднего таланта, который написал картину химически несовместимыми красками.
Ученый не сомневается, что рано или поздно придет другой гений, и найдет его истину, и расскажет о ней людям. Ученый знает, что исчезает только его авторство, а не истина. Когда исчезает картина, исчезает и авторство и художественная истина навсегда.
Основой творческого научного мышления является решение проблем, то есть постановка вопросов и ответ н А них.
Но когда девочка вышла в залу, то увидела своего папу! Он пришел утром, пока она еще спала. Папа вернулся домой насовсем. Он принес дочке сладости на праздник, но девочка радовалась совсем не им, а тому, что папа снова дома.
Тоже писала по этому. Но написала как проблему «человек и эмоции». Вот теперь сижу и думаю:правильно или нет? А вы как думаете?
Лаптев Владимир Витальевич родился в 1935 г.
Infourok. ru
12.12.2017 13:18:20
2019-05-13 22:49:47
Источники:
Https://ege-essay. ru/sochinenie-na-temu-rozhdestvenskij-podarok/
Https://znanija. com/task/12500987
Https://infourok. ru/teksti-problemi-sochineniya-ege-2976629.html
метки: Человек, Токарев, История, Тридцать, Сволочь, Жалкий, Произойти, Фаина
Что такое совесть, и какую роль она играет в жизни человека? Эту проблему в своем тексте поднимает Н. С. Лесков.
В центре внимания автора случай, произошедший с одной старушкой – помещицей: одолжив деньги проигравшемуся в карты франту, она заложила свой домик. Автор не случайно обращает наше внимание на то, что взяв деньги, «началась довольно обыкновенная в подобных случаях игра в кошку и мышку.» По приближении срока, должник не возвращал деньги, и бедная женщина рискует остаться на улице.
Авторская позиция такова: не всегда человек способен поступить по совести. И даже когда его выручают из тяжелой ситуации, он забывает об этом и не размышляет о том, что обязан вернуть должное, и продолжает жить в свое удовольствие.
С позицией автора невозможно не согласиться. Я считаю, что не стоит выручать таких людей, идя на собственный риск. Они не способны на благородные поступки и не обязательны.
Они преследуют лишь личный интерес и не думают о других.
Подводя итог сказанному выше, стоит заметить, что такое понятие, как «совесть», оказывается чуждым для некоторых людей. Но все же очень хочется верить, что в большинстве случаев и для большинства людей она занимает одно из главных мест в жизни и способна сподвигнуть человека поступить честно и благородно.
Рассуждая над проблемой, писательница приводит в пример эгоистичный поступок Фаины по отношению к рассказчице, дочь которой стала терять зрение. Автор акцентирует внимание на том, что Фаина солгала героине: «У вашей дочери опухоль мозга». Также женщина попросила рассказчицу оплатить ей такси за оказанную «поддержку». На мой взгляд, Фаина не способна проявлять сострадание, она жестока и эгоистична. Какие люди могут проявлять сострадание? Об этом пишет автор далее. Поступаете в 2019 году? Наша команда поможет с экономить Ваше время и нервы: подберем направления и вузы (по Вашим предпочтениям и рекомендациям экспертов);оформим заявления (Вам останется только подписать);подадим заявления в вузы России (онлайн, электронной почтой, курьером);мониторим конкурсные списки (автоматизируем отслеживание и анализ Ваших позиций);подскажем когда и куда подать оригинал (оценим шансы и определим оптимальный вариант).Доверьте рутину профессионалам – подробнее.
8 стр., 3841 слов
На что готов человек ради любви. «На что способна любовь
… человека, а ее любовь способна на любые жертвы. Сочинение «На что человек способен ради любви?» Любовь — одно из самых сильных чувств, которые способен испытать человек. … руки, а борется за свою любовь. Ради … Сочинение «Дружба» Тема дружбы затрагивается во многих произведениях русской литературы. Именно через взаимодействие главного героя с приятелями, автор показывает отношение персонажа к людям, …
У Фаины случилось горе: умерли муж и сын. Рассказчица с пониманием отнеслась к горю женщины, она сочувствовала ей. Можно с уверенностью сказать, что главная героиня – человек с большим сердцем, ведь она проявила сострадание «к такому человеку, как Фаина». Сравнивая эти два примера, следует отметить, что сострадание проявляют люди с сильной душой.
С мнением Токаревой трудно не согласиться. Действительно, порой люди не замечают, что важно поддержать окружающего в трудную минуту. Например, в психологическом романе Ф.М. Достоевского «Преступление и наказание» Соня Мармеладова – человек с большим сердцем. Девушка, несмотря на то, что Раскольников убивает старуху-процентщицу, поддерживает героя. Именно она помогла ему встать на ноги. Думаю, что её помощь спасла героя от худшей судьбы.
Над данной проблемой задумывались многие писатели. Например, Фёдор Михайлович Достоевский в романе “Преступление и наказание” повествует о Родионе Раскольникове, убившем старуху-процентщицу и её сестру. Несмотря на то, что он совершил тяжкий грех и преступил законы морали, он так же, как и Фаина, заслужил сочувствия и понимания. Молодой человек испытал душевные терзания и муки за совершённый поступок и смог нравственно очиститься, изменить себя и отношение к людям.
Таким образом, поучительный текст В. С. Токаревой заставил меня задуматься над важной проблемой проявления сострадания и милосердия.
Полезный материал по теме:
Напишите сочинение по прочитанному тексту.
Сформулируйте одну из проблем, поставленных автором текста.
Прокомментируйте сформулированную проблему. Включите в комментарий два примера-иллюстрации из прочитанного текста, которые, по Вашему мнению, важны для понимания проблемы исходного текста (избегайте чрезмерного цитирования). Поясните значение каждого примера и укажите смысловую связь между ними.
Объём сочинения — не менее 150 слов.
Работа, написанная без опоры на прочитанный текст (не по данному тексту), не оценивается. Если сочинение представляет собой пересказанный или полностью переписанный исходный текст без каких бы то ни было комментариев, то такая работа оценивается 0 баллов.
Сочинение пишите аккуратно, разборчивым почерком.
(1)В редакцию пришло письмо от рабочего Нечаева, в котором он поведал о конфликте с инженером Зубаткиным.
(2)Конфликт возник на охоте. (3)Они гнали зайца, бежали по окончательно раскисшему осеннему полю. (4)Заяц широко, активно прыгал — и вдруг сел, развернувшись лицом к преследователям. (5)Нечаев так и написал: лицом, не мордой. (6)Когда охотники подбежали и приподняли зайца, стало ясно, почему он не убежал: у него на каждой лапе налипло по килограмму грязи, и он не мог скакать. (7)Заяц это понял и остановился. (8)Но сидеть спиной к преследователям ещё страшнее, и он развернулся, чтобы «встретить смерть лицом к лицу».
(9)Зубаткин вернул зайца на землю, сдёрнул с плеча винтовку и нацелился в упор, и это была уже не охота, а расстрел. (10)Нечаев сдёрнул с плеча свою винтовку и нацелился в Зубаткина. (11)И добавил словами, что, если Зубаткин убьёт зайца, он, Нечаев, убьёт Зубаткина. (12)Зубаткин не поверил, однако рисковать не стал. (13)Он опустил ружьё и дал Нечаеву кулаком по уху. (14)Нечаев драться не собирался, но агрессия порождает агрессию. (15)Посреди осеннего поля произошла большая драка с нанесением словесных оскорблений и телесных травм.
(16)По заданию редакции Веронике надо было побеседовать с участниками конфликта и написать статью. (17)Она начала с Зубаткина. (18)Зубаткин был похож на Кирибеевича из «Песни о купце Калашникове» — та же обаятельная наглость, лучезарная улыбка хозяина жизни. (19)Он смотрел на Веронику с таким видом, будто она сидела в его кабинете, а не он — в её. (20)Зубаткин знал, что юридические законы на его стороне, а морально-нравственные категории — это что-то весьма неопределённое и неосязаемое, как облако. (21)Нравственность у каждого своя. (22)Как почерк.
— (23)Вы согласны с тем, что написал Нечаев? (24)Это так и происходило?
— (25)Согласен, примерно так.
— (26)Значит, Вы хотели убить зайца, который не мог от вас убежать?
— (27)Охота — это охота.
— (28)Охота — это охота, а не убийство. (29)Зверь и охотники должны быть на равных.
— (30)Вы хотите, чтобы у зайца было ружьё?
— (31)У вашего зайца не было ног. (32)Вы не имели права в него целиться.
— (33)Я не понимаю: что Вы от меня хотите?
— (34)Честно? (35)Чтобы Вы были другим. (36)Или чтобы Вас не было вообще.
(37)Зубаткин поднялся и пошёл из кабинета. (38)Вероника некоторое время смотрела на дверь.
(39)Современный человек набит информацией, нагрузками, стрессами, но он вешает на плечо ружьё и уходит к деревьям, к тишине, чтобы от всего отрешиться, очиститься, слиться с природой и услышать в себе древний охотничий инстинкт, выследить и подстрелить опасного или большого зверя. (40)В конце концов, можно подстрелить и зайца, когда ты с ним на равных. (41)Когда у тебя ружьё, а у него ноги и лес.
(42)Зубаткина ни природа, ни самоуглублённость не интересовали. (43)Но разве Зубаткин одинок в своём циничном потребительстве? (44)Сегодня имеет значение только то, что можно на себя надеть или чем насытиться. (45)Значит, зубаткины идут по земле целыми колоннами. (46)А нечаевы ничего не могут сделать…
(По В. С. Токаревой*
)
* Виктория Самойловна Токарева
(род. в 1937 г.) — российский прозаик и сценарист.
Пояснение.
Примерный круг проблем:
1. Проблема беспринципности. (Под воздействием каких факторов формируется в человеке беспринципность?)
2. Проблема определения истоков потребительского отношения к жизни. (В чём кроются истоки потребительского отношения к жизни?)
3. Проблема такого явления, как потребительство. (Почему всё больше людей становятся потребителями?)
4. Проблема связи человека с природой. (Почему современный человек продолжает ценить связь с природой?)
5. Проблема соотношения понятий «охота» и «убийство». (Как соотносятся эти понятия?)
6. Проблема отношения к беззащитным животным. (Можно ли убивать беззащитное животное?)
1. У человека беспринципность формируется в результате развития эгоизма и представления о себе как о «хозяине жизни», которому всё дозволено.
2. В современной жизни истоки потребительства надо искать в забвении нравственности.
3. Человек, обременённый тяготами современной жизни, уже не задумывается над морально-нравственными категориями; ему проще и легче жить, заботясь только о материальном.
4. На природе современный человек может отрешиться от повседневных забот, очиститься духовно и вспомнить, что он является её частью.
5. Охотничий инстинкт должен быть подкреплён нравственными представлениями человека. Охота должна предоставлять её участникам равные шансы. Нельзя убивать животное ради убийства.
6. Убийство беззащитных животных недопустимо.
Эта история произошла тридцать лет назад.
Мой муж обожал играть в преферанс и ходил с этой целью в генеральский дом. Недалеко от нас было выстроено «Царское село» – дома для высшего сословия. Генерала звали Касьян, а генеральшу Фаина. Фаина – действующий врач, работала в Кремлевской больнице.
Я иногда сопровождала мужа, сидела за его спиной.
Фаина восседала за столом – огромная, как сидячий бык. При этом у нее были локоны и бархатный голос.
Касьян – на десять лет моложе, красавец. Фаина отбила его у законной жены. Чем взяла? Возможно, романтическими локонами и воркующим голосом.
У меня к этому времени вышли фильм и книга. Я ходила в молодых и талантливых. Жизнь улыбалась. Но вдруг ни с того ни с сего моя дочь перестала видеть правым глазом. Ее положили в больницу с диагнозом неврит, воспаление зрительного нерва.
Моей девочке было десять лет, мы никогда до этого не расставались, и эта первая разлука явилась трагедией. Она плакала в больничной палате, а я у себя дома, на улице и в гостях.
Фаина увидела мой минор и вызвалась помочь.
На другой день мы вместе отправились в Морозовскую больницу. Глазное отделение находилось на пятом этаже, без лифта. Фаина шла, вздымая свои сто килограммов, и недовольно бурчала. Смысл ее бурчания был таков: зачем она пошла, зачем ей это надо, вечно она во что-то влезает себе во вред.
Я плелась следом и чувствовала себя виноватой.
Наконец мы поднялись на нужный этаж.
– Стойте и ждите, – приказала Фаина.
Она достала из объемной сумки белый халат, надела его и скрылась за дверью глазного отделения.
Я стояла и ждала. Время остановилось. Было не совсем понятно, зачем я ее привела. В отделении хорошие врачи. Они любили мою девочку, готовы были сделать все необходимое. Зачем эта начальница? Напугать? Но в семидесятые годы медицина была добросовестной, в отличие от сегодняшней. Напугать – значит выразить недоверие. Некрасиво. Однако цена вопроса была слишком высока: глаз. Я ждала.
Появилась Фаина. Подошла близко. Устремила на меня пронзительный взор. Буквально впилась взглядом.
– Соберитесь, – сказала она. – Выслушайте разумно. У вашей дочери опухоль мозга. Эта опухоль передавливает нерв, поэтому он не проводит зрение.
– И что теперь? – тупо спросила я.
– Операция. Надо делать трепанацию черепа и удалять опухоль.
Я понимала: она говорит что-то страшное, но до меня не доходил смысл сказанного. Я не могла совместить эти слова с моей девочкой.
– И что потом? – спросила я.
– Молите бога, чтобы она умерла. Если выживет, останется идиоткой.
Фаина замолчала. Стояла и изучала мое лицо. Мое лицо ничего не выражало. Меня как будто выключили из розетки.
– Я вам что-то должна? – спросила я.
– Ничего, – великодушно ответила Фаина. – Но поскольку я потратила на вас время, сопроводите меня в ателье. На такси. Я должна забрать норковый берет и норковый шарф.
– Хорошо, – отозвалась я.
Мы спустились вниз. Я остановила такси, и Фаина загрузила в него весь свой живой вес.
У меня вдруг упали из рук часы и щелкнули об асфальт. Почему они оказались у меня в руке? Видимо, я их сняла. Наверное, я не отдавала отчета в своих действиях.
Я сидела возле шофера и не понимала: зачем Фаина заставила меня ехать с ней в ателье? Сообщить матери о том, что ее ребенок безнадежен, – значит воткнуть нож в ее сердце. А потом потребовать, чтобы я с ножом в сердце повезла ее в ателье… Стоимость такси – рубль. Неужели у генеральши нет рубля, чтобы доехать самой?
Мы остановились возле ателье. Фаина выбралась из машины постепенно: сначала две сиськи, потом зад, обширный, как у ямщика, а на локоны она наденет норковый берет.
Я осталась в машине, сказала шоферу:
– Обратно в больницу.
Я вернулась в глазное отделение, вызвала врача.
– У моей дочки опухоль мозга? – прямо спросила я.
– С чего вы взяли? – удивился врач. – У нее обычный неврит.
– А как вы отличаете неврит от опухоли?
– По цвету. Когда неврит, нерв красный, а когда опухоль, нерв синий.
– А у моей дочки какой цвет?
– Красный. Мы будем колоть ей нужный препарат, воспаление уйдет, зрение восстановится.
– А можно сделать рентген?
– Можно. Только зачем?
– Удостовериться, что опухоли нет.
– Если хотите…
Я не ушла до тех пор, пока врач не вынес мне рентгеновский снимок и я не убедилась воочию, что снимок чист, прекрасен и даже красив, благословенны дела твои, Господи…
Я вернулась домой без ножа в груди. Рассказала мужу. Он слушал, не прекращая смотреть по телевизору новости. Я спросила:
– Зачем она это сделала?
– Сволочь, – коротко ответил муж.
Я набрала телефон Фаины и сказала ей:
– Вы ошиблись. У моей дочери нет никакой опухоли. Обыкновенный неврит.
– Ну и пожалуйста, – ответила Фаина, как будто обиделась.
Я потом долго пыталась понять: что это было? Может быть, зависть? Но она живет лучше меня. У нее муж генерал с генеральской зарплатой и норковый берет с норковым шарфом. А у меня обычная вязаная шапка. Но скорее всего – просто сволочь, как сказал муж. Есть же такое слово – «сволочь», значит, должны быть и люди, этому слову соответствующие.
Прошло десять лет. Моя дочь выросла, набралась красоты, одинаково видела обоими глазами. Запуталась в женихах.
В один прекрасный день мы с мужем поехали на базар. В овощном ряду я углядела Фаину. С тех давних пор я с ней не общалась, хотя слышала, что недавно ее муж умер в гараже возле машины, а сын выпал из окна. Наркотики.
Фаина увидела меня и кинулась мне на грудь как близкая родственница.
Я стояла, скованная ее объятьями, и мне ничего не оставалось, как положить руки на ее спину. Спина тряслась в рыданиях. Под моими ладонями выступали ее лопатки, как крылья. Фаина не просто похудела, а высохла. Куда делись ее килограммы? Локоны превратились в старушечий пучок на затылке. Что делает с человеком горе…
Мой муж показывал мне глазами: надо идти, чего ты застряла? Но я не могла оттолкнуть Фаину вместе с ее рыданиями. Я стояла и терпела. И не просто терпела – сочувствовала. Гладила ее по спине, по плечам и крыльям.
Сволочи – тоже люди. Их тоже жалко.
Странности любви
В молодости мы дружили: я и Лялька.
У Ляльки был парень Руслан. Они встречались уже семь лет, но Руслан не делал предложения. Его что-то останавливало. Я догадывалась, что именно.
Руслан – из профессорской семьи, интеллектуал, очкарик, писал стихи, заведовал отделом в молодежном журнале.
Лялька – все наоборот. Ее родители перебрались в Москву из глухой деревни. Папаша пил, мать работала швеей-мотористкой. Лялька едва окончила десять классов, книг не читала, учиться не хотела. Смотрела по телевизору мультики.
Что в ней привлекало? Молодость (двадцать пять лет) и совершенство форм. У нее была идеальная фигура. Ничего лишнего. Лялька замечательно двигалась. Смешливая, все ей было смешно. А когда танцевала – было на что посмотреть.
Если кто-то танцевал рядом с Лялькой, в ресторане, например, то выглядел как кувалда.
Я любила Ляльку за то, что с ней было легко и весело. Мы постоянно хохотали, без причины. Но не потому, что дуры, а так совпадали. Я видела Ляльку и сразу начинала радоваться жизни.
Лялька в этот период была занята тем, что «дожимала» Руслана. Она его любила, а он – тянул резину. Лялькина мать возмущалась: «Плюнь! Я бы на его ссала в тридцать три вилюльки».
Что такое вилюлька, я не знаю, но тоже говорила Ляльке:
– Женятся или сразу, или никогда.
Все кончилось тем, что Лялька нашла себе другого. Этот другой сделал предложение через два дня после знакомства. Он имел какое-то отношение к балету – то ли танцевал, то ли преподавал. Было понятно, почему он повелся на Лялькину хрупкость и грацию. Он привык видеть красивое женское тело.
В. Токарева предлагает своим читателям задуматься над проблемой нравственного выбора: всегда ли нужно жалеть других? …
Раскольников создает теорию, согласно которой люди делятся на “тварей дрожащих” и тех, кто “право имеет”. С такими взглядами о нравственности и говорить-то невозможно. Герой убивает старуху-процентщицу. Впоследствии он раскаивается в содеянном. Соня Мармеладова жалеет Раскольникова несмотря на то, какой поступок он совершил. Она сделала правильно: мы действительно, видим, что главный герой изменился в лучшую сторону, осознал неверность своих поступков и классовой теории, понял, что гордость ума ведет к розни и к гибели.
Отлично подтверждает мою позицию произведение А.И. Солженицына “Матрёнин двор” . Главная героиня — Матрёна, праведница, без которой не стоит село. К ней обращаются за помощью все, кому не лень: соседи, родственники. Она никому не отказывает и не просит ничего взамен. Матрена всю жизнь живет словно не для себя, а для других. Она жалеет всех, а ее не жалеет никто. Один раз помогла, второй, третий… Люди, для которых она что-то сделала, продолжают относиться к ней по-потребительски. Я не критикую альтруизм Матрены, но, мне кажется, ее жизнь была бы лучше, полней, интересней, если бы она хоть чуточку больше заботилась о себе и о своих интересах и не потакала бы всем просьбам эгоистичных людей(порой и сволочей). Мы убеждаемся в том, что нравственные ценности необходимы каждому. Но не все способны на обладание ими… Так что не стоит жалеть тех, кто не готов менять свои “сволочистские” качества на качества достойного высоконравственного человека, иначе эти люди будут нас просто использовать.
Обновлено: 2017-08-16
Внимание!
Если Вы заметили ошибку или опечатку, выделите текст и нажмите Ctrl+Enter
.
Тем самым окажете неоценимую пользу проекту и другим читателям.
Спасибо за внимание.
.
Полезный материал по теме
Эта история произошла тридцать лет назад.
Мой муж обожал играть в преферанс и ходил с этой целью в генеральский дом. Недалеко от нас было выстроено «Царское село» – дома для высшего сословия. Генерала звали Касьян, а генеральшу – Фаина. Фаина – действующий врач, работала в Кремлёвской больнице.
Я иногда сопровождала мужа, сидела за его спиной.
Фаина восседала за столом – огромная, как сидячий бык. При этом у неё были локоны и бархатный голос.
Касьян – на десять лет моложе, красавец. Фаина отбила его у законной жены. Чем взяла? Возможно, романтическими локонами и воркующим голосом.
У меня к этому времени вышли фильм и книга. Я ходила в молодых и талантливых. Жизнь улыбалась. Но вдруг ни с того ни с сего моя дочь перестала видеть правым глазом. Её положили в больницу с диагнозом неврит, воспаление зрительного нерва.
Моей девочке было десять лет, мы никогда до этого не расставались, и эта первая разлука явилась трагедией. Она плакала в больничной палате, а я у себя дома, на улице и в гостях.
Фаина увидела мой минор и вызвалась помочь.
На другой день мы вместе отправились в Морозовскую больницу. Глазное отделение находилось на пятом этаже, без лифта. Фаина шла, вздымая свои сто килограммов, и недовольно бурчала. Смысл её бурчания был таков: зачем она пошла, зачем ей это надо, вечно она во что-то влезает себе во вред.
Я плелась следом и чувствовала себя виноватой.
Наконец мы поднялись на нужный этаж.
– Стойте и ждите, – приказала Фаина.
Она достала из объёмной сумки белый халат, надела его и скрылась за дверью глазного отделения.
Я стояла и ждала. Время остановилось. Было не совсем понятно, зачем я её привела. В отделении хорошие врачи. Они любили мою девочку, готовы были сделать всё необходимое. Зачем эта начальница? Напугать? Но в семидесятые годы медицина была добросовестной, в отличие от сегодняшней. Напугать – значит выразить недоверие. Некрасиво. Однако цена вопроса была слишком высока: глаз. Я ждала.
Появилась Фаина. Подошла близко. Устремила на меня пронзительный взор. Буквально впилась взглядом.
– Соберитесь, – сказала она. – Выслушайте разумно. У вашей дочери опухоль мозга. Эта опухоль передавливает нерв, поэтому он не проводит зрение.
– И что теперь? – тупо спросила я.
– Операция. Надо делать трепанацию черепа и удалять опухоль.
Я понимала: она говорит что-то страшное, но до меня не доходил смысл сказанного. Я не могла совместить эти слова с моей девочкой.
– И что потом? – спросила я.
– Молите бога, чтобы она умерла. Если выживет – останется идиоткой.
Фаина замолчала. Стояла и изучала моё лицо. Моё лицо ничего не выражало. Меня как будто выключили из розетки.
– Я вам что-то должна? – спросила я.
– Ничего, – великодушно ответила Фаина. – Но поскольку я потратила на вас время, сопроводите меня в ателье. На такси. Я должна забрать норковый берет и норковый шарф.
– Хорошо, – отозвалась я.
Мы спустились вниз. Я остановила такси, и Фаина загрузила в него весь свой живой вес.
У меня вдруг упали из рук часы и щёлкнули об асфальт. Почему они оказались у меня в руке? Видимо, я их сняла. Наверное, я не отдавала отчёта в своих действиях.
Я сидела возле шофёра и не понимала: зачем Фаина заставила меня ехать с ней в ателье? Сообщить матери о том, что её ребёнок безнадежен, – значит воткнуть нож в её сердце. А потом потребовать, чтобы я с ножом в сердце повезла её в ателье… Стоимость такси – рубль. Неужели у генеральши нет рубля, чтобы доехать самой?
Мы остановились возле ателье. Фаина выбралась из машины постепенно: сначала две сиськи, потом зад, обширный, как у ямщика, а на локоны она наденет норковый берет.
Я осталась в машине, сказала шофёру:
– Обратно в больницу.
Я вернулась в глазное отделение, вызвала врача.
– У моей дочки опухоль мозга? – прямо спросила я.
– С чего вы взяли? – удивился врач. – У неё обычной неврит.
– А как вы отличаете неврит от опухоли?
– По цвету. Когда неврит, нерв красный, а когда опухоль, нерв синий.
– А у моей дочки какой цвет?
– Красный. Мы будем колоть ей нужный препарат, воспаление уйдёт, зрение восстановится.
– А можно сделать рентген?
– Можно. Только зачем?
– Удостовериться, что опухоли нет.
– Если хотите…
Я не ушла до тех пор, пока врач не вынес мне рентгеновский снимок и я не убедилась воочию, что снимок чист, прекрасен и даже красив, благословенны дела твои, Господи…
Я вернулась домой без ножа в груди. Рассказала мужу. Он слушал, не прекращая смотреть по телевизору новости. Я спросила:
– Зачем она это сделала?
– Сволочь, – коротко ответил муж.
Я набрала телефон Фаины и сказала ей:
– Вы ошиблись. У моей дочери нет никакой опухоли. Обыкновенный неврит.
– Ну и пожалуйста, – ответила Фаина, как будто обиделась.
Я потом долго пыталась понять, что это было. Может быть, зависть? Но она живёт лучше меня. У неё муж генерал с генеральской зарплатой и норковый берет с норковым шарфом. А у меня обычная вязаная шапка. Но, скорее всего, просто сволочь, как сказал муж. Есть же такое слово – «сволочь», значит, должны быть и люди, этому слову соответствующие.
Прошло десять лет. Моя дочь выросла, набралась красоты, одинаково видела обоими глазами. Запуталась в женихах.
В один прекрасный день мы с мужем поехали на базар. В овощном ряду я увидела Фаину. С тех давних пор я с ней не общалась, хотя слышала, что недавно её муж умер в гараже возле машины, а сын выпал из окна – наркотики.
Фаина увидела меня и кинулась мне на грудь, как близкая родственница.
Я стояла, скованная её объятиями, и мне ничего не оставалось, как положить руки на её спину. Спина тряслась в рыданиях. Под моими ладонями выступали её лопатки, как крылья. Фаина не просто похудела, а высохла. Куда делись её килограммы? Локоны превратились в старушечий пучок на затылке. Что делает с человеком горе…
Мой муж показывал мне глазами: надо идти, чего ты застряла? Но я не могла оттолкнуть Фаину вместе с её рыданиями. Я стояла и терпела. И не просто терпела – сочувствовала. Гладила её по спине, по плечам и крыльям.
Сволочи тоже люди. Их тоже жалко.
Книги писательницы — многотомная энциклопедия житейской мудрости [видео]
Изменить размер текста:
A A
Десятки фильмов сняты по ее произведениям. Федерико Феллини, прочитав ее книгу, сказал: «Какое доброе дарование. Она воспринимает жизнь не как испытание, а как благо».
А она сама — будто это все не про нее. «Раньше я была тщеславной… А теперь нет». Она легко признается, что не была кристально верна мужу и это взаимно: «Вы знаете, муж от меня никогда не уходил. Герои моих личных романов меня бросали, бывало. И я переживала. Но не сильно, потому что дома-то все в порядке…»
Проиграли обе: и жена, и любовница
Но все-таки был в ее жизни роман, который она переживала сильно. Его героем был режиссер Георгий Данелия
. Соперницей — гражданская жена Данелия актриса Любовь Соколова
. Об этом треугольнике много судачили. Особенно после фильма «Мимино», над которым Токарева
и Данелия работали вместе (как и над многими другими). В общем, посудачили и забыли. Георгий Николаевич остался в семье. А несколько лет спустя вдруг ушел от Соколовой к третьей — юной студентке ВГИКа Галине. Как это часто бывает: мужчина испытывает страсть к любовнице, а к жене — не менее
сильное чувство вины. И — увы — уходит к совсем новой женщине. Четверть века спустя Галина признавалась в одном из интервью, что Соколова отреагировала спокойно: «Люба собрала вещи и переехала в квартиру на Соколе. Сцену закатила Виктория Токарева… Узнав, что Георгий Николаевич женится на мне, она кричала ему: «У нее есть сын! Она еще та штучка! В конце концов она некрасивая!» О годах знакомства с Данелия Виктория рассказывала журналистам, не скупясь на комплименты его таланту и обаянию. А о расставании с ним — всегда молчок. Видимо, эта история засела ржавым гвоздем в сердце писательницы. И недавно Виктория Самойловна решила вырвать этот «гвоздь»: написала повесть «Дерево на крыше», в которой довольно крепко приложила некоторых участников драмы.
О «Дереве на крыше»: я обрабатываю сюжеты головой
Прочитала? Как тебе?
— Как всегда, прекрасно. А у героини «Дерева на крыше» был реальный прототип? (Я намекаю на Любовь Соколову — прототип главной героини.)
Была такая женщина.
— Известная актриса?
Может быть. Но ничего не скажу.
Сейчас Токарева наотрез отказывается обсуждать детали своих отношений с Данелия и его семьей. А когда-то, в 98-м году, в интервью одному питерскому изданию она почти один в один пересказала несколько эпизодов из «Дерева на крыше».
Мы начали с ним работать… (Сценарий по повести «День без вранья» Токарева с Данелия дорабатывали вместе, так и познакомились. — Авт.)
— Не сразу стал целоваться?
Нет, не в первый день, где-то на десятый. Сначала мы терпели. Данелия такой ярко талантливый был тогда, что мы садились работать, и мне казалось, будто тучи раздвигаются, выходит солнце и все вокруг заливает радостным светом. Мы заканчивали — солнце пряталось за тучи, и все вокруг опять становилось серым и неинтересным. Это такая штука — не каждый талант тебе подходит, пусть даже он трижды талант. А мы тогда смотрели на мир одними глазами. Вы уж поверьте, в моей жизни много всего было, но те пятнадцать дней — определенно самые счастливые, такие ослепительно солнечные, что просто с ума сойдешь».
«Данелия был тогда под сильным влиянием мамы. Она сказала: работать с Викой — это хорошо. Когда я к ним приходила — это был праздник, праздник. Мне все так радовались, запекали для меня индейку в духовке. Люба Соколова, жена Данелия, спрашивала меня: ты какое мясо больше любишь — белое или черное? Черное — это ноги, а белое — грудь. Мне-то казалось, что белое должно считаться хорошим, а черное — похуже. И я скромно говорила: мне черное, пожалуйста. Оказалось, что ноги — деликатес».
Меня обычно спрашивают: где вы берете сюжеты? Я говорю так: беру в окружающей действительности, но обрабатываю головой. То есть пишу не все, что вижу. Я создаю нечто из той истории, которую могу наблюдать. Писатель — он немножечко проповедник. Но чтобы пастве не было скучно, надо писать интересно. Ведь что такое творчество писательское? Это инстинкт передачи информации.
Жена не стена
— Эту книгу можно назвать самой биографической?
Писателю свойственно эксплуатировать свою жизнь. Моя душа распылена во всех книгах.
— А вот главный герой (прототип — Георгий Данелия. — Авт.). Вы очень тонко и точно описываете состояние мужчины, который мечется между чувством и долгом. У меня такое было с папой.
Ну какая женщина без мужчины? Как можно писать о женщине и не писать о мужчине? Это невероятно.
— А у вас никогда не было мысли развестись, начать новую жизнь?
Ой, вы знаете, эти мысли, конечно, посещали и меня, и моего мужа. Мы, конечно, хотели какой-то иногда иной участи. Но он не нашел никого лучше, чем я. И я не нашла никого лучше.
— Вы очень рано вышли замуж и всю жизнь вместе.
Да. Мне было 18, и я влюбилась. Чего думать! Я жила в Ленинграде
. А он туда приехал в командировку к нашей знакомой, и эта знакомая сказала маме: «Пускай твоя дочка в театр его сводит…» И вот мы увидели друг друга… Ой, какой он был красивый! Когда он поднял на меня свои синие, огромные глаза… А у него еще были брюки-дудочки. И ботинки, «на манке» это называется… такой каучук… Я даже не поверила своим глазам! Такая роскошь! Ботинки «на манке», большие глаза… Тарзанистый такой… Любовь с первого взгляда!
— А у него тоже? Он тоже с первого взгляда?
Может быть. Я в ранней молодости себе очень нравилась. Не знаю, была ли я красивой, но я всегда на себя смотрела. Когда шла по улице, я смотрела на отражение в витринах. А когда сидела дома, я всегда поворачивала шею и смотрела в зеркало. Ну, мне было 18 лет. Я, наверное, была готова к любви. Природа в молодости дает шансы… Вот я его увидела, обомлела и вышла замуж. А если бы еще там подождала лет пять — семь, уже стала бы перебирать. Я бы уже перестала быть глупой.
— Зато у вас дочь-красавица, внуки теперь…
Зато! Зато у меня книги! А вы все какие-то глупости!
— Я тоже влюбилась в 16, но замуж испугалась.
А теперь вам сколько?
Вы знаете что… Я так скажу: по моему опыту хорошие девушки, они сидят и чего-то выжидают. Они ждут, что им на дом явится большая любовь. А другие, такие глубоководные акулы, у которых зубы в три ряда, эти плавают в своих водах и выкусывают что им надо… Если вы будете сидеть и ждать, вам никто ничего на дом не пришлет! Хотя черт его знает! Вдруг пришлет? Но мужчинам нравятся женщины с личной инициативой. Когда она идет на него как таран. Часто мужчинам некогда и неохота ухаживать. И они не уверены в себе. А тут подходит к тебе: сиськи как орудия вперед выставит — и прямым напором! Вот и вы так попробуйте. Сразу замуж выйдете!
— Я один раз попробовала, у меня не получилось. Я решила, что уж лучше не буду… Противно.
Противно… В крайнем случае можно родить от первого попавшегося. Непьющего.
— Пойди найти этого непьющего… И неженатого.
Ничего, жена не стена!
Мужа-режиссера не заставишь мыть посуду!
— А муж кто по профессии?
Что-то связанное с металлами. Он очень хороший специалист. И я бы не хотела быть за писателем или режиссером. У нас, во-первых, было бы соперничество, соревнование. Во-вторых, я не могла бы выйти за среднего писателя. Мне нужно, чтобы Габриэль Гарсия Маркес или Юрий Нагибин, или какой-нибудь такой…
— Штучный товар.
Да. А если бы он был такой штучный товар, то он не стал бы со мной жить ни одной минуты. Я, например, терпеть не могу посуду мыть. Значит, он должен был бы. А я не представляю, чтобы Маркес пошел посуду мыть. Мне очень хорошо сказал один знакомый: «У тебя такой прочный брак, потому что у вас с мужем совпадают недостатки». Достоинства, они совпадают во всех случаях, как первая группа крови с любой другой группой. А вот когда совпадают недостатки, вот это и есть залог долгой жизни.
— Но он же у вас красивый… Не трудно с таким?
Смотря как он к своей внешности относится. Мой муж относится спокойно. А потом дочь моя очень похожа на него, и она тоже очень красивая. Извините, что я так говорю.
— Ну а чего ж не сказать, если правда.
Но, понимаете, еще имеют значение гены — из какой семьи мужчина. Если его родители разводились, если у него есть манера соскакивать, то он соскочит. Это у него в генах. Как о себе говорит Кончаловский: во мне есть ген неверности. У него что-то было жен восемь, а про детей он иногда по телефону узнавал. По автоответчику ему сказали, что у него уже ребенку 16 лет. Так человек генетически устроен. Поэтому всегда надо смотреть, из какой семьи, кто папа, мама. И вот когда папа, мама, знаете, как в старые времена, вот эта верность для них — религия.
— В общем, в семье нужна стабильность?
Не знаю… Стабильность — скучно. У Олеши
есть такой роман «Ни дня без строчки». А я знаю людей, которые не живут без любви. Ни дня без любви. Постоянно быть влюбленным. В мужа, так в мужа. А не в мужа, так не в мужа. От стабильности тоже с ума сойдешь. Не знаю, я состояние влюбленности обожаю. Совершенно по-другому кровь бежит. «Подвиг силы беспримерной готов хоть счас для вас вершить». Это Пушкин
.
Феллини слышал шаги Командора…
— Кстати, вы были лично знакомы с Федерико Феллини. Он пригласил вас в гости. Я читала «Римские каникулы». Как вас выпустили-то в Италию? В советское время.
Нет, мы ехали уже после перестройки. Но и до перестройки я была в Италии
, об этом моя повесть «Сентиментальное путешествие». Я написала, как у нас в группе один парень сбежал.
— А как же недоглядели эти самые в галстучках…
А он для того, чтобы им глаза замазать, стал за мной ухаживать. Якобы он увлечен, и они решили, что он увлечен, никуда не денется! Оказывается, он совершенно не был увлечен. Он просто хотел убежать! И так меня использовал в своих целях.
— А Феллини как вам?
После того как мы с ним познакомились, он через полгода умер. Он был, во-первых, старик. А во-вторых, мне казалось, что он слышал вот эти шаги Командора… Он шаркал и смотрел впереди себя… Это ощущалось…
Тодоровский был прекрасным зятем!
— Вы всегда хвалили зятя Валерия Тодоровского, а теперь они с вашей дочерью развелись….
От него мне остались двое внуков. Сам он личность харизматическая. Он очень хорошо говорит и очень умный. И это все передалось детям. Они очень харизматические, умные и красивые. Я думаю, что большего мне не мог бы сделать ни один человек! Оставить качественных, классных, породистых внуков. Понимаете? А что касается функции зятя, то зять вообще величина переменная. Сейчас один зять, а потом, глядишь, другой зять… Другой тоже очень симпатичный. Поэтому никаких сожалений нет, отношения просто перешли в новое качество. Сейчас я его хвалю еще больше. Он оказался поразительно порядочным человеком и так роскошно развелся, что, как говорят, дай бог каждому.
Во-первых, интеллигентно. Во-вторых, он никого не забыл. Тащит всех материально.
Понимаете ли, все плохое он унес с собой, а все замечательное оставил. И занимается детьми гораздо лучше, чем тогда. Сейчас у него есть время на них. И потом идея этого развода все-таки принадлежит не ему.
О коллегах
Без таланта ничего не будет. Хоть с утра до ночи сиди. А иногда даже не знаешь, что в тебе этот талант есть, а он потом — раз, и возникнет. Как Толстая
говорила, она в 37 лет села, опустила голову и стала писателем.
— Ну Дарья Донцова в сорок с чем-то.
Она мне очень мила сама по себе, она очень нежный человек, очень доброжелательный, с ней поговоришь, так жить хочется, но читать не могу. Хотя я очень рада за нее, за то, что она так плодотворно работает. Вы знаете что: юмор — это вообще главное. В человеке есть два основных качества — ум, который хорошо бы, чтобы был. На всякий случай. И юмор. Вот это тоже свойство ума. Есть такое слово — остроумие. Просто ум и острый ум. Но у меня-то большого ума нет.
— Ну прямо…
Вы знаете, есть серьезные интеллектуалы, писатели. Я к ним не отношусь. Я дружу с Улицкой. Я не могу сказать, что я с ней часто общаюсь, но каждый раз, когда ее вижу, я счастлива. Потому что она человек талантливый, благородный и умный. Юмора больше у меня, а ума больше у нее. Я независтливая.
x
HTML-код
Виктория Токарева: От стабильности в отношениях тоже можно сойти с ума.
Виктория Токарева ответила на вопросы читателей 22 апреля во время видео-трансляции.
Сволочей тоже жалкоЭта история произошла тридцать лет назад.
Мой муж обожал играть в преферанс и ходил с этой целью в генеральский дом. Недалеко от нас было выстроено «Царское село» – дома для высшего сословия. Генерала звали Касьян, а генеральшу Фаина. Фаина – действующий врач, работала в Кремлевской больнице.
Я иногда сопровождала мужа, сидела за его спиной.
Фаина восседала за столом – огромная, как сидячий бык. При этом у нее были локоны и бархатный голос.
Касьян – на десять лет моложе, красавец. Фаина отбила его у законной жены. Чем взяла? Возможно, романтическими локонами и воркующим голосом.
У меня к этому времени вышли фильм и книга. Я ходила в молодых и талантливых. Жизнь улыбалась. Но вдруг ни с того ни с сего моя дочь перестала видеть правым глазом. Ее положили в больницу с диагнозом неврит, воспаление зрительного нерва.
Моей девочке было десять лет, мы никогда до этого не расставались, и эта первая разлука явилась трагедией. Она плакала в больничной палате, а я у себя дома, на улице и в гостях.
Фаина увидела мой минор и вызвалась помочь.
На другой день мы вместе отправились в Морозовскую больницу. Глазное отделение находилось на пятом этаже, без лифта. Фаина шла, вздымая свои сто килограммов, и недовольно бурчала. Смысл ее бурчания был таков: зачем она пошла, зачем ей это надо, вечно она во что-то влезает себе во вред.
Я плелась следом и чувствовала себя виноватой.
Наконец мы поднялись на нужный этаж.
– Стойте и ждите, – приказала Фаина.
Она достала из объемной сумки белый халат, надела его и скрылась за дверью глазного отделения.
Я стояла и ждала. Время остановилось. Было не совсем понятно, зачем я ее привела. В отделении хорошие врачи. Они любили мою девочку, готовы были сделать все необходимое. Зачем эта начальница? Напугать? Но в семидесятые годы медицина была добросовестной, в отличие от сегодняшней. Напугать – значит выразить недоверие. Некрасиво. Однако цена вопроса была слишком высока: глаз. Я ждала.
Появилась Фаина. Подошла близко. Устремила на меня пронзительный взор. Буквально впилась взглядом.
– Соберитесь, – сказала она. – Выслушайте разумно. У вашей дочери опухоль мозга. Эта опухоль передавливает нерв, поэтому он не проводит зрение.
– И что теперь? – тупо спросила я.
– Операция. Надо делать трепанацию черепа и удалять опухоль.
Я понимала: она говорит что-то страшное, но до меня не доходил смысл сказанного. Я не могла совместить эти слова с моей девочкой.
– И что потом? – спросила я.
– Молите бога, чтобы она умерла. Если выживет, останется идиоткой.
Фаина замолчала. Стояла и изучала мое лицо. Мое лицо ничего не выражало. Меня как будто выключили из розетки.
– Я вам что-то должна? – спросила я.
– Ничего, – великодушно ответила Фаина. – Но поскольку я потратила на вас время, сопроводите меня в ателье.
На такси. Я должна забрать норковый берет и норковый шарф.
– Хорошо, – отозвалась я.
Мы спустились вниз. Я остановила такси, и Фаина загрузила в него весь свой живой вес.
У меня вдруг упали из рук часы и щелкнули об асфальт. Почему они оказались у меня в руке? Видимо, я их сняла. Наверное, я не отдавала отчета в своих действиях.
Я сидела возле шофера и не понимала: зачем Фаина заставила меня ехать с ней в ателье? Сообщить матери о том, что ее ребенок безнадежен, – значит воткнуть нож в ее сердце. А потом потребовать, чтобы я с ножом в сердце повезла ее в ателье… Стоимость такси – рубль. Неужели у генеральши нет рубля, чтобы доехать самой?
Мы остановились возле ателье. Фаина выбралась из машины постепенно: сначала две сиськи, потом зад, обширный, как у ямщика, а на локоны она наденет норковый берет.
Я осталась в машине, сказала шоферу:
– Обратно в больницу.
Я вернулась в глазное отделение, вызвала врача.
– У моей дочки опухоль мозга? – прямо спросила я.
– С чего вы взяли? – удивился врач. – У нее обычный неврит.
– А как вы отличаете неврит от опухоли?
– По цвету. Когда неврит, нерв красный, а когда опухоль, нерв синий.
– А у моей дочки какой цвет?
– Красный. Мы будем колоть ей нужный препарат, воспаление уйдет, зрение восстановится.
– А можно сделать рентген?
– Можно. Только зачем?
– Удостовериться, что опухоли нет.
– Если хотите…
Я не ушла до тех пор, пока врач не вынес мне рентгеновский снимок и я не убедилась воочию, что снимок чист, прекрасен и даже красив, благословенны дела твои, Господи…
Я вернулась домой без ножа в груди. Рассказала мужу. Он слушал, не прекращая смотреть по телевизору новости. Я спросила:
– Зачем она это сделала?
– Сволочь, – коротко ответил муж.
Я набрала телефон Фаины и сказала ей:
– Вы ошиблись. У моей дочери нет никакой опухоли. Обыкновенный неврит.
– Ну и пожалуйста, – ответила Фаина, как будто обиделась.
Я потом долго пыталась понять: что это было? Может быть, зависть? Но она живет лучше меня. У нее муж генерал с генеральской зарплатой и норковый берет с норковым шарфом. А у меня обычная вязаная шапка. Но скорее всего – просто сволочь, как сказал муж. Есть же такое слово – «сволочь», значит, должны быть и люди, этому слову соответствующие.
Прошло десять лет. Моя дочь выросла, набралась красоты, одинаково видела обоими глазами. Запуталась в женихах.
В один прекрасный день мы с мужем поехали на базар. В овощном ряду я углядела Фаину. С тех давних пор я с ней не общалась, хотя слышала, что недавно ее муж умер в гараже возле машины, а сын выпал из окна. Наркотики.
Фаина увидела меня и кинулась мне на грудь как близкая родственница.
Я стояла, скованная ее объятьями, и мне ничего не оставалось, как положить руки на ее спину. Спина тряслась в рыданиях. Под моими ладонями выступали ее лопатки, как крылья. Фаина не просто похудела, а высохла. Куда делись ее килограммы? Локоны превратились в старушечий пучок на затылке. Что делает с человеком горе…
Мой муж показывал мне глазами: надо идти, чего ты застряла? Но я не могла оттолкнуть Фаину вместе с ее рыданиями. Я стояла и терпела. И не просто терпела – сочувствовала. Гладила ее по спине, по плечам и крыльям.
Сволочи – тоже люди. Их тоже жалко.
Напишите сочинение по прочитанному тексту.
Сформулируйте одну из проблем, поставленных автором текста.
Прокомментируйте сформулированную проблему. Включите в комментарий два примера-иллюстрации из прочитанного текста, которые, по Вашему мнению, важны для понимания проблемы исходного текста (избегайте чрезмерного цитирования). Поясните значение каждого примера и укажите смысловую связь между ними.
Объём сочинения — не менее 150 слов.
Работа, написанная без опоры на прочитанный текст (не по данному тексту), не оценивается. Если сочинение представляет собой пересказанный или полностью переписанный исходный текст без каких бы то ни было комментариев, то такая работа оценивается 0 баллов.
Сочинение пишите аккуратно, разборчивым почерком.
(1)В редакцию пришло письмо от рабочего Нечаева, в котором он поведал о конфликте с инженером Зубаткиным.
(2)Конфликт возник на охоте. (3)Они гнали зайца, бежали по окончательно раскисшему осеннему полю. (4)Заяц широко, активно прыгал — и вдруг сел, развернувшись лицом к преследователям. (5)Нечаев так и написал: лицом, не мордой. (6)Когда охотники подбежали и приподняли зайца, стало ясно, почему он не убежал: у него на каждой лапе налипло по килограмму грязи, и он не мог скакать. (7)Заяц это понял и остановился. (8)Но сидеть спиной к преследователям ещё страшнее, и он развернулся, чтобы «встретить смерть лицом к лицу».
(9)Зубаткин вернул зайца на землю, сдёрнул с плеча винтовку и нацелился в упор, и это была уже не охота, а расстрел. (10)Нечаев сдёрнул с плеча свою винтовку и нацелился в Зубаткина. (11)И добавил словами, что, если Зубаткин убьёт зайца, он, Нечаев, убьёт Зубаткина. (12)Зубаткин не поверил, однако рисковать не стал. (13)Он опустил ружьё и дал Нечаеву кулаком по уху. (14)Нечаев драться не собирался, но агрессия порождает агрессию. (15)Посреди осеннего поля произошла большая драка с нанесением словесных оскорблений и телесных травм.
(16)По заданию редакции Веронике надо было побеседовать с участниками конфликта и написать статью. (17)Она начала с Зубаткина. (18)Зубаткин был похож на Кирибеевича из «Песни о купце Калашникове» — та же обаятельная наглость, лучезарная улыбка хозяина жизни. (19)Он смотрел на Веронику с таким видом, будто она сидела в его кабинете, а не он — в её. (20)Зубаткин знал, что юридические законы на его стороне, а морально-нравственные категории — это что-то весьма неопределённое и неосязаемое, как облако. (21)Нравственность у каждого своя. (22)Как почерк.
— (23)Вы согласны с тем, что написал Нечаев? (24)Это так и происходило?
— (25)Согласен, примерно так.
— (26)Значит, Вы хотели убить зайца, который не мог от вас убежать?
— (27)Охота — это охота.
— (28)Охота — это охота, а не убийство. (29)Зверь и охотники должны быть на равных.
— (30)Вы хотите, чтобы у зайца было ружьё?
— (31)У вашего зайца не было ног. (32)Вы не имели права в него целиться.
— (33)Я не понимаю: что Вы от меня хотите?
— (34)Честно? (35)Чтобы Вы были другим. (36)Или чтобы Вас не было вообще.
(37)Зубаткин поднялся и пошёл из кабинета. (38)Вероника некоторое время смотрела на дверь.
(39)Современный человек набит информацией, нагрузками, стрессами, но он вешает на плечо ружьё и уходит к деревьям, к тишине, чтобы от всего отрешиться, очиститься, слиться с природой и услышать в себе древний охотничий инстинкт, выследить и подстрелить опасного или большого зверя. (40)В конце концов, можно подстрелить и зайца, когда ты с ним на равных. (41)Когда у тебя ружьё, а у него ноги и лес.
(42)Зубаткина ни природа, ни самоуглублённость не интересовали. (43)Но разве Зубаткин одинок в своём циничном потребительстве? (44)Сегодня имеет значение только то, что можно на себя надеть или чем насытиться. (45)Значит, зубаткины идут по земле целыми колоннами. (46)А нечаевы ничего не могут сделать…
(По В. С. Токаревой*
)
* Виктория Самойловна Токарева
(род. в 1937 г.) — российский прозаик и сценарист.
Пояснение.
Примерный круг проблем:
1. Проблема беспринципности. (Под воздействием каких факторов формируется в человеке беспринципность?)
2. Проблема определения истоков потребительского отношения к жизни. (В чём кроются истоки потребительского отношения к жизни?)
3. Проблема такого явления, как потребительство. (Почему всё больше людей становятся потребителями?)
4. Проблема связи человека с природой. (Почему современный человек продолжает ценить связь с природой?)
5. Проблема соотношения понятий «охота» и «убийство». (Как соотносятся эти понятия?)
6. Проблема отношения к беззащитным животным. (Можно ли убивать беззащитное животное?)
1. У человека беспринципность формируется в результате развития эгоизма и представления о себе как о «хозяине жизни», которому всё дозволено.
2. В современной жизни истоки потребительства надо искать в забвении нравственности.
3. Человек, обременённый тяготами современной жизни, уже не задумывается над морально-нравственными категориями; ему проще и легче жить, заботясь только о материальном.
4. На природе современный человек может отрешиться от повседневных забот, очиститься духовно и вспомнить, что он является её частью.
5. Охотничий инстинкт должен быть подкреплён нравственными представлениями человека. Охота должна предоставлять её участникам равные шансы. Нельзя убивать животное ради убийства.
6. Убийство беззащитных животных недопустимо.
История эта произошла лет тридцать назад за сто с небольшим километров от моего родного города, в Ташкенте. Мой дядька тогда женился на одной коварной женщине с ребёнком. Почему коварной? Да потому что все одинокие женщины с ребёнками коварны. Впрочем, женщины без детей коварны тоже. Мне это говорить можно – сама не мужчина.
Так вот, ребёнком той женщины оказалась милейшая, похожая на эльфа девочка Алёнка с большими глазами голубого цвета. Она была тогда всего на три года меня младше, и что-то мне подсказывает, что и сегодня она несколько моложе меня. Но сейчас не об этом. (с)
Повёз, значит, дядька мой девочку-эльфа в Ташкент. Надо сказать, что ничего странного в этом не было, жители нашего славного города ездили в столицу соседней республики, кто реже, а кто чаще. В Ташкенте был цирк, было метро, магазин «Ганг» и знаменитый Алайский базар. Базар, положим, был и у нас, и даже не один. Но цирка и тем более метро – не нам такая сказка.
И вот, прокатившись до какой нужно станции, выходят мои родственники на поверхность под летнее солнышко. А рядом лотки стоят с книгами, и народу вокруг тьма. Мы ж тогда как-никак самой читающей в мире страной были все от Москвы до Кушки.
И тут начало случаться то, ради чего, собственно, и пишу. Алёнка увидела негра. Самого настоящего чёрного-пречёрного африканца! Мне можно так писать, как и всем в нашей стране, ибо у нас нет расизма.
С чего бы это Алёнку так удивило – поймёт любой неамериканец. Всё очень просто — у нас в Чимкенте негров не было никаких и нигде! И восьмилетняя девочка первый раз за своё детство увидела представителя этой части человечества. Её большие голубые глаза грозились покинуть границы, предусмотренные для них природой, но Алёнка, совладав с собой, сублимировала удивление в неожиданно иной ракурс.
— Дядь Саш, а можно, я его понюхаю?
— Кого? – не понял дядька, поскольку он на этого шоколадного зайца никакого внимания не обратил, ибо искал глазами совсем другой объект.
— Негра, — не отставала Алёнка. Тут дядь Саша темнокожего товарища и заприметил. А надо заметить, что в Ташкенте негра встретить в восьмидесятые было как с добрым утром. Там их огромное количество было в виде студентов университета и медицинского. Поэтому местные жители были к ним также привычны, как, скажем, и москвичи, и никакого особого внимания не проявляли, чтобы там коситься на него или столбенеть. И африканские принцы чувствовали себя в столице Узбекистана весьма в своей тарелке. Этот вот даже книжки на лотке разглядывал.
— Ну, дядь Саш? – Алёнка дергала дядьку за руку.
— Иди нюхай, только осторожно, — разрешил он, а кто бы отказал эльфу? А сам остался в сторонке наблюдать и делать вид «эта милая девочка не со мной».
Алёнка отважно с серьёзным видом направилась к толпе людей, заразительно интересующихся книгами. Стесняясь поднять глаза, будто делает что-то предосудительное, эта Дюймовочка нашла среди множества рук тёмнокожую, приблизила к ней свой любопытный нос и, сделав им два коротких вдоха, поспешила вернуться к дядьке.
Дядька ржал аки конь.
— Что, дядь Саш? – вопрошала испуганная Алёнка, и её глаза снова норовили превысить дозволенные пределы.
— Ну что? – жалобный её взгляд заставил приёмного отца немного угомониться и успокоить воздушное создание.
— Алёнка, ты же не негра нюхала, а узбека.
— Ах! – распахнула она ресницы и посмотрела в сторону, где только что, сгорая от стыда, проводила свой обонятельный эксперимент. Но подойти к негру еще раз более не решилась.
Так и осталось для нее и для нас тайной, чем пахнет негр.
Виктория Токарева
Сволочей тоже жалко (сборник)
© Токарева В.С., 2014
© Оформление. ООО «Издательская Группа «Азбука-Аттикус», 2014
Издательство АЗБУКА®
Сволочей тоже жалко
Эта история произошла тридцать лет назад.
Мой муж обожал играть в преферанс и ходил с этой целью в генеральский дом. Недалеко от нас было выстроено «Царское село» – дома для высшего сословия. Генерала звали Касьян, а генеральшу Фаина. Фаина – действующий врач, работала в Кремлевской больнице.
Я иногда сопровождала мужа, сидела за его спиной.
Фаина восседала за столом – огромная, как сидячий бык. При этом у нее были локоны и бархатный голос.
Касьян – на десять лет моложе, красавец. Фаина отбила его у законной жены. Чем взяла? Возможно, романтическими локонами и воркующим голосом.
У меня к этому времени вышли фильм и книга. Я ходила в молодых и талантливых. Жизнь улыбалась. Но вдруг ни с того ни с сего моя дочь перестала видеть правым глазом. Ее положили в больницу с диагнозом неврит, воспаление зрительного нерва.
Моей девочке было десять лет, мы никогда до этого не расставались, и эта первая разлука явилась трагедией. Она плакала в больничной палате, а я у себя дома, на улице и в гостях.
Фаина увидела мой минор и вызвалась помочь.
На другой день мы вместе отправились в Морозовскую больницу. Глазное отделение находилось на пятом этаже, без лифта. Фаина шла, вздымая свои сто килограммов, и недовольно бурчала. Смысл ее бурчания был таков: зачем она пошла, зачем ей это надо, вечно она во что-то влезает себе во вред.
Я плелась следом и чувствовала себя виноватой.
Наконец мы поднялись на нужный этаж.
– Стойте и ждите, – приказала Фаина.
Она достала из объемной сумки белый халат, надела его и скрылась за дверью глазного отделения.
Я стояла и ждала. Время остановилось. Было не совсем понятно, зачем я ее привела. В отделении хорошие врачи. Они любили мою девочку, готовы были сделать все необходимое. Зачем эта начальница? Напугать? Но в семидесятые годы медицина была добросовестной, в отличие от сегодняшней. Напугать – значит выразить недоверие. Некрасиво. Однако цена вопроса была слишком высока: глаз. Я ждала.
Появилась Фаина. Подошла близко. Устремила на меня пронзительный взор. Буквально впилась взглядом.
– Соберитесь, – сказала она. – Выслушайте разумно. У вашей дочери опухоль мозга. Эта опухоль передавливает нерв, поэтому он не проводит зрение.
– И что теперь? – тупо спросила я.
– Операция. Надо делать трепанацию черепа и удалять опухоль.
Я понимала: она говорит что-то страшное, но до меня не доходил смысл сказанного. Я не могла совместить эти слова с моей девочкой.
– И что потом? – спросила я.
– Молите бога, чтобы она умерла. Если выживет, останется идиоткой.
Фаина замолчала. Стояла и изучала мое лицо. Мое лицо ничего не выражало. Меня как будто выключили из розетки.
– Я вам что-то должна? – спросила я.
– Ничего, – великодушно ответила Фаина. – Но поскольку я потратила на вас время, сопроводите меня в ателье. На такси. Я должна забрать норковый берет и норковый шарф.
– Хорошо, – отозвалась я.
Мы спустились вниз. Я остановила такси, и Фаина загрузила в него весь свой живой вес.
У меня вдруг упали из рук часы и щелкнули об асфальт. Почему они оказались у меня в руке? Видимо, я их сняла. Наверное, я не отдавала отчета в своих действиях.
Я сидела возле шофера и не понимала: зачем Фаина заставила меня ехать с ней в ателье? Сообщить матери о том, что ее ребенок безнадежен, – значит воткнуть нож в ее сердце. А потом потребовать, чтобы я с ножом в сердце повезла ее в ателье… Стоимость такси – рубль. Неужели у генеральши нет рубля, чтобы доехать самой?
Мы остановились возле ателье. Фаина выбралась из машины постепенно: сначала две сиськи, потом зад, обширный, как у ямщика, а на локоны она наденет норковый берет.
Я осталась в машине, сказала шоферу:
– Обратно в больницу.
Я вернулась в глазное отделение, вызвала врача.
– У моей дочки опухоль мозга? – прямо спросила я.
– С чего вы взяли? – удивился врач. – У нее обычный неврит.
– А как вы отличаете неврит от опухоли?
– По цвету. Когда неврит, нерв красный, а когда опухоль, нерв синий.
– А у моей дочки какой цвет?
– Красный. Мы будем колоть ей нужный препарат, воспаление уйдет, зрение восстановится.
– А можно сделать рентген?
– Можно. Только зачем?
– Удостовериться, что опухоли нет.
– Если хотите…
Я не ушла до тех пор, пока врач не вынес мне рентгеновский снимок и я не убедилась воочию, что снимок чист, прекрасен и даже красив, благословенны дела твои, Господи…
Я вернулась домой без ножа в груди. Рассказала мужу. Он слушал, не прекращая смотреть по телевизору новости. Я спросила:
– Зачем она это сделала?
– Сволочь, – коротко ответил муж.
Я набрала телефон Фаины и сказала ей:
– Вы ошиблись. У моей дочери нет никакой опухоли. Обыкновенный неврит.
– Ну и пожалуйста, – ответила Фаина, как будто обиделась.
Я потом долго пыталась понять: что это было? Может быть, зависть? Но она живет лучше меня. У нее муж генерал с генеральской зарплатой и норковый берет с норковым шарфом. А у меня обычная вязаная шапка. Но скорее всего – просто сволочь, как сказал муж. Есть же такое слово – «сволочь», значит, должны быть и люди, этому слову соответствующие.
Прошло десять лет. Моя дочь выросла, набралась красоты, одинаково видела обоими глазами. Запуталась в женихах.
В один прекрасный день мы с мужем поехали на базар. В овощном ряду я углядела Фаину. С тех давних пор я с ней не общалась, хотя слышала, что недавно ее муж умер в гараже возле машины, а сын выпал из окна. Наркотики.
Фаина увидела меня и кинулась мне на грудь как близкая родственница.
Я стояла, скованная ее объятьями, и мне ничего не оставалось, как положить руки на ее спину. Спина тряслась в рыданиях. Под моими ладонями выступали ее лопатки, как крылья. Фаина не просто похудела, а высохла. Куда делись ее килограммы? Локоны превратились в старушечий пучок на затылке. Что делает с человеком горе…
Мой муж показывал мне глазами: надо идти, чего ты застряла? Но я не могла оттолкнуть Фаину вместе с ее рыданиями. Я стояла и терпела. И не просто терпела – сочувствовала. Гладила ее по спине, по плечам и крыльям.
Сволочи – тоже люди. Их тоже жалко.
Странности любви
В молодости мы дружили: я и Лялька.
У Ляльки был парень Руслан. Они встречались уже семь лет, но Руслан не делал предложения. Его что-то останавливало. Я догадывалась, что именно.
Руслан – из профессорской семьи, интеллектуал, очкарик, писал стихи, заведовал отделом в молодежном журнале.
Лялька – все наоборот. Ее родители перебрались в Москву из глухой деревни. Папаша пил, мать работала швеей-мотористкой. Лялька едва окончила десять классов, книг не читала, учиться не хотела. Смотрела по телевизору мультики.
Что в ней привлекало? Молодость (двадцать пять лет) и совершенство форм. У нее была идеальная фигура. Ничего лишнего. Лялька замечательно двигалась. Смешливая, все ей было смешно. А когда танцевала – было на что посмотреть.
Если кто-то танцевал рядом с Лялькой, в ресторане, например, то выглядел как кувалда.
Я любила Ляльку за то, что с ней было легко и весело. Мы постоянно хохотали, без причины. Но не потому, что дуры, а так совпадали. Я видела Ляльку и сразу начинала радоваться жизни.
Лялька в этот период была занята тем, что «дожимала» Руслана. Она его любила, а он – тянул резину. Лялькина мать возмущалась: «Плюнь! Я бы на его ссала в тридцать три вилюльки».
Что такое вилюлька, я не знаю, но тоже говорила Ляльке:
– Женятся или сразу, или никогда.
Все кончилось тем, что Лялька нашла себе другого. Этот другой сделал предложение через два дня после знакомства. Он имел какое-то отношение к балету – то ли танцевал, то ли преподавал. Было понятно, почему он повелся на Лялькину хрупкость и грацию. Он привык видеть красивое женское тело.
Кстати, личико у Ляльки было тоже очень милое: голубоглазая, курносая. Когда смеялась, набегали веселые морщинки-лучики.
Меня позвали на свадьбу. Я помню блюдо жареной форели. Отец жениха заведовал где-то форелевым хозяйством.
На свадьбе Лялька напилась и разрыдалась. Я видела, что она рыдает по Руслану. Любовь к нему горела в ней адским пламенем, и эта свадьба – не что иное, как месть.
Я испугалась: жених и гости догадаются, что свадьба – фальшивка. Но, слава богу, все обошлось. Решили, что невеста плачет от счастья, от переполнения чувств.
Лялька уплыла в другие воды. И Руслан вдруг понял: он потерял главное. Лялька – это лучшее, что было в его жизни. То, что его останавливало, а именно – ее примитивность, оказалось самым уместным. Как примитивизм в картинах Пиросмани.
Дни Руслана были переполнены рифмами, умными разговорами, и, вернувшись после работы домой, хотелось разрядки. Хотелось не думать и не рассуждать. И вот тут – Лялька, как таблетка от усталости.
А в постели его рука соскальзывала на тончайшую талию, не говоря об остальном. После Лялькиного тела все другие тела – табуретки, заплывшие салом.
Руслан погрузился в депрессию. Его ничего не радовало, глаза смотрели как со дна водоема. Не выражали ничего. Стали посещать мысли о самоубийстве.
Прежде чем убить себя, он решился и позвонил Ляльке. Она согласилась встретиться. Пришла к нему в редакцию.
Он увидел ее и зарыдал. И Лялька зарыдала. Они обнялись и замерли, не могли вымолвить ни одного слова.
В кабинет заглядывали сотрудники, но тут же уходили и деликатно закрывали за собой дверь.
Лялька развелась и ушла к Руслану. Руслан женился. Ура!
Квартира у них была крошечная, но двухкомнатная и своя.
Спальня, она же кабинет, и главная комната с телевизором, обеденным столом для гостей.
Детей не завели. Лялька в юности занималась греблей и застудила себе все, что могла. Руслан – книжный человек, ему детей не хотелось. Он сам был ребенком у Ляльки. Она его кормила, обихаживала. О детях не задумывалась. Да и какой смысл? Думай не думай, все равно не будет. Бог не дал. А Богу виднее.
Молодость прогрохотала как повозка по булыжной мостовой. Наступил средний возраст, а за ним – пожилой.
Лялька изменилась мало, только морщинки обсыпали лицо.
Руслан тоже почти не изменился. Поседел, а так все то же самое. А может быть, мне так казалось. Когда видишь человека часто – перемены незаметны.
И вдруг я узнаю, что у Ляльки – инсульт. Она парализована и в больнице. Караул…
Я позвонила Руслану. Он был собран, разговаривал конструктивно.
– Выписывают во вторник, – сказал он. – Я не знаю, что делать.
– В каком смысле? – не поняла я.
– Куда ее теперь?
– К вам домой.
– А куда я ее положу? В кабинет? Тогда я не смогу работать.
– Это почему же?
– Тело. Писи-каки. Я поэт, а не санитарка.
– Положи в большую комнату.
– Тогда никто не сможет прийти.
Я молчала. Потом сказала:
– Поэтом можешь ты не быть, а человеком быть обязан.
– У меня нет сил. И нет здоровья. Я старый.
– Найми сиделку.
– Знаешь, сколько стоит сиделка? Пятьдесят тысяч рублей. А у меня пенсия пятнадцать.
– А твои книги?
– Стихи никому не нужны. Пушкина не покупают.
Я молчала.
– Слушай, а у государства есть казенные дома? – спросил Руслан.
– Есть, – сказала я. – Для хроников… Типа «палаты № 6». Она там быстро помрет.
– А ты не думаешь, что это касается нас всех в ближайшем будущем?
– Не думаю, – ответила я и положила трубку.
Мне стало грустно. Все-таки Руслан – скотина. Все-таки позади общая жизнь. Как можно так поступать с близким человеком?
Парализованное тело – не праздник. Но оно когда-то так радовало… Он так его любил… Существует долг в конце концов. И человек должен его исполнить.
Когда корабль тонет, капитан тонет вместе с кораблем.
Во вторник – выписка. Руслан пришел к десяти часам утра.
Вышел врач и сказал, что больная умерла.
Стояло аномально жаркое лето. Лялька лежала в палате у окна, и солнечные лучи ее буквально расстреливали в лицо. Случился еще один приступ. Скорее всего, дело не в солнце, а в сосудах головного мозга, но сейчас это уже не имело значения. Ляльки нет. Нет ее парализованного тела. Уйдя из жизни, Лялька сделала Руслану подарок. Спасибо, Лялька.
Друзья помогли похоронить. Поминки поглотили все сбережения Руслана, но прошли достойно. Соседи приготовили несколько горячих блюд и холодные закуски. Были даже деликатесы: красная икра, красная рыба. Спиртное – без ограничения. Много осталось.
Руслан доедал и допивал поминальный стол целую неделю. Ему было не в чем себя упрекнуть.
В моем доме раздался телефонный звонок. Звонили из полиции.
В каком-то сквере нашли человека. У него – полная амнезия: он не помнил, кто он и откуда.
В кармане обнаружили записную книжку, а там мой телефон. Не могу ли я приехать на опознание?
Я опознала: это был Руслан. Я объяснила, кто он и где он живет.
Совместными усилиями мы разыскали племянника. Племянник временно поселился у Руслана, чтобы поставить его на рельсы.
Руслан на рельсы встал. Он все вспомнил, но жить не хотел. Сидел в кресле как свежемороженый окунь с головой. Такие же слюдяные глаза.
Руслан не мог жить без Ляльки. Он ждал, когда закончится жизнь и паромщик в черном плаще перевезет его на пароме через реку Лету.
А на том берегу его будет ждать Лялька. Они обнимутся и зарыдают. И не расстанутся больше никогда. НИКОГДА.
Люська из Баковки
Баковка – это деревня, которая примыкала к нашему дачному поселку. Настоящая деревня с бревенчатыми домами, почерневшими от времени, запущенной речкой, резными ставнями, палисадниками, огородами, гусями, пьющими мужиками и крикливыми бабами.
После перестройки эти крикливые бабы стали называться «фермеры». Они носили по нашему поселку свою продукцию: молоко, творог, яйца, овощи.
Я быстро определила, у кого можно брать, а у кого нельзя. Срабатывал «человеческий фактор». Жилистая Ольга скупала творог во всей округе, он у нее скисал, протухал, потом она сверху опрокидывала граммов двести свежего творога и разносила по домам. Люди пробовали сверху – не полезешь же пальцем вглубь – и покупали с энтузиазмом весь объем. Заносили в кухню, вываливали в миску. То, что было внизу, становилось верхом, вонючим и опасным для жизни.
Что можно сказать? Недальновидная Ольга не знала законов рынка. Второй раз у нее никто не покупал. И даже если она приносила хорошую сметану, свежие яйца, ее гнали прямо с порога, высказывали свое отношение открытым текстом. Ольга не учитывала такой важнейший фактор, как конкуренция. Ею правил закон суслика: схватить – и в норку. Однако в дачном поселке – хоть и интеллигенты, но не дураки. Один раз их можно провести, но не больше.
Появлялась толстая Ирка, громыхая железной повозкой. В эту повозку она складывала все сезонные овощи. Продукты были неплохие, но цена на ноль больше. Если килограмм картошки стоил на базаре десять рублей, то у Ирки – сто.
– А ты бери по тысяче, – предлагала я.
Ирка подозрительно всматривалась в мое лицо.
– А что, – простодушно продолжала я, – если у человека есть деньги, какая ему разница, сколько заплатить: сто или тысячу? Не обеднеет.
Ирка догадывалась, что я ее поддеваю, и говорила:
– Ну ладно. Давай по пятьдесят за килограмм.
– На базаре десять, – напоминала я.
– На базар ехать надо. А я тебе прямо к дому, с доставкой.
Я соглашалась. Доставка стоит денег.
В нашем поселке жил очень красивый парень – высокий, стройный, с золотыми волосами. Как трубадур из мультфильма.
Девки и молодые бабы из Баковки приходили на него посмотреть. Приносили клубнику и черную смородину. И, пока он рассчитывался, не отводили глаз. А потом уходили, грезили наяву. За спиной красавца маячила его жена, но ее в расчет не брали.
Девкам из Баковки не на что было рассчитывать, и все равно… Мечтать ведь никто не запрещает.
По стране гуляли лихие девяностые. Их грозный отзвук докатывался и до нашего поселка.
Трубадур продал свой дом вместе с тещей. Дом принадлежал теще, но предложили хорошую цену, Трубадур не устоял. Теще сняли комнату в Баковке, а в дом, в родовое гнездо, въехали чужие люди.
Рухнул социализм, вместе с ним человеческая мораль. Моралью стали деньги. Видимо, сумму, которую предложили Трубадуру, он не мог упустить. И ждать тоже не мог. Покупатель бы уплыл.
А я? Что я могла сделать? Подойти к Трубадуру и спросить: «Как тебе не стыдно?» Он бы ответил: «А ваше какое дело?»
И в самом деле.
Тещу могла защитить только ее дочь. Но дочь взяла сторону мужа. Она рассуждала так же, как и он: «Не убивают же ее. Переселяют в деревню, в деревянный дом, экологически чистый, рядом с поселком, десять минут ходьбы».
Во второй половине дома жила некая Люська. Люська держала кур и корову. Вот тебе качественное питание, вот тебе здоровье и долголетие.
Люська приходила ко мне раз в неделю, по средам. Приносила свою продукцию. Ее продукция была самая свежая, а цена соответствовала качеству.
Люська не воровала и не хитрованила, ничего не выгадывала. Немножко громко разговаривала, но ведь это можно и потерпеть.
– А я правду всегда говорю!.. – орала Люська.
И она выкладывала очередную правду, которая никому не была нужна. И самой Люське в том числе.
Говорили, что Люська в молодости была привлекательная. Сейчас это невозможно себе представить: фиолетовые щеки, во рту один зуб.
У Люськи был папаша – алкоголик, он рано умер, оставив Люське в наследство свое тяжелое заболевание.
К двадцати шести годам Люська уже спилась. Ее в деревне никто не видел трезвой.
Где-то на базаре она познакомилась с Володькой, тоже алкоголиком. Сколько ему было лет – непонятно, не то тридцать, не то пятьдесят.
Люська и Володька каждый вечер собирались и пили вместе. Это ведь веселее, чем в одиночку. Володька был добрый, музыкальный, хорошо пел под гармонь. Действительно хорошо. При этом у него были длинные ресницы, красивые сильные пальцы.
«Олень беспутный, горький мой, мне слезы жгут глаза, как ветер. Не смейтесь, люди, надо мной, что я иду за парнем этим».
Эти стихи Люська сочинила сама, вот до чего дошло. Ее душа была, как парус, наполненный попутным морским ветром, и под этим парусом, на этой лодке любви Люська оказалась беременной. Молодой организм ловил сперматозоиды на лету.
Люська в первый раз сделала аборт, но через два месяца залетела опять. Тогда она поняла: это природа настаивает. Бог говорит: «Люська, не отказывайся, бери, пока дают».
Люська решила рожать. А это не простое решение. Это значило: надо завязать. Не пить, а то ребенок дураком родится.
Володька неожиданно поддержал Люську и тоже решил не пить, записать ребенка на свою фамилию. Да что там… Жениться на Люське и создать нормальную семью, как у людей.
Первым делом они купили кровать. Раньше у них был только матрас на полу. Кровать – совсем другое дело.
К кровати приобрели простыни, одеяло, подушки. Перед сном мылись, одевали пижамы. То, что для людей было обычным и привычным, у Люськи с Володькой – целое событие, сказка Венского леса.
Алкоголизм не отступал. Сказать, что им хотелось выпить, – значило не сказать ничего. Им СТРАСТНО хотелось выпить. Организм стонал и корячился. Люська сжимала кулаки так, что ногти впивались в ладони. Оба погружались в тяжелейшую депрессию и тонули в ней. А спасение было так близко: стакан, и всё. И снова мир зажжется красками.
Все внутри горело и звало. Приходили даже мысли о самоубийстве. Легче не чувствовать ничего, чем такие испытания, такое жжение, такую тоску… Но их было двое. И они поддерживали друг друга. А если точнее, их было трое. И этот третий, беспомощный, от них зависимый, именно этот третий в середине тела был главным, главнокомандующим. Он приказывал: нет. И было нет.
Через положенный срок родилась здоровая полноценная девочка, рост пятьдесят два сантиметра, вес три с половиной килограмма. Все как надо. Назвали Людмилой, как мать. Володька любил Люську и хотел как можно чаще произносить это имя. Пусть дом будет наполнен этим именем в разных вариациях: Люся, Людмила, Мила…
Володька устроился водопроводчиком в доме отдыха. Он это умел, был специально обучен в ПТУ. К тому же надо зарабатывать. Семья из трех человек.
Володьки целыми днями не было дома, Люська на ребенке днем и ночью, некогда головы причесать. Прошлая жизнь казалась раем: свобода, никакой ответственности и бутылка в центре стола, – холодная, запотевшая, переливающаяся голубым и перламутровым, только что из холодильника. Первый глоток орошал нутро, как дождь пересохшую землю. Грибной дождь, солнце и влага. Плюс Володька, его горячие ладошки и губы, прохладные от страсти.
А сейчас только маленькая Милочка, ее крохотное личико, ее ор и нищета.
Володька старался как мог. Бегал по вызовам в наш поселок. Но богатые трудно расстаются с деньгами: чем богаче, тем жадней. При этом лезут в душу, норовят подружиться. А зачем? Чтобы не платить. С друзей ведь много не возьмешь…
Прежние дружки сбивали Володьку с пути, но он держался. Иногда ему казалось, что он висит над пропастью, держится на одних руках. Руки приняли всю тяжесть тела, и плечевые суставы не выдержат, выскочат из своих гнезд. Легче разжать пальцы и лететь в пропасть. Но Володька держался из последних сил. Он – не один. За ним – две Людмилы, он их не предаст.
Володька возвращался домой. Лез под душ. Смотрел телевизор.
А потом они ложились спать, обнявшись. Люська отдавалась мужу, несмотря на усталость: бери меня, мне самой ничего не надо, все – твое.
Милочка хорошела день ото дня. Первый расцвет случился в три месяца: из сморщенной почки она превратилась в гладкого младенчика. В полгода научилась смеяться. А в год – сама красота. Так что – не зря жертва. Не зря телесные и душевные мучения. Все оплачено с лихвой. Дочка. Смысл жизни. Выполнение главного замысла природы.
В чем главный замысел? Размножение. Значит, Люська и Володька живут не зря и недаром. Оставят после себя часть себя.
Неизвестно: есть ли рай и ад после жизни? А в самой жизни есть. Ад – это запой. Рай – это улыбка твоего ребенка.
Я все реже стала бывать в Москве. Все чаще оставалась на даче.
У меня был свой маленький «уголок Дурова»: кошка, собака, ворона и белочка Эмма.
Белочка приходила два раза в неделю, я насыпала ей орехи фундук. Она садилась на задние лапки, а передними подносила орех к мордочке. Ее щечки торопливо двигались.
Эмма тщательно следила глазами за собакой и за кошкой и, чуть что, – взлетала вверх по стволу елки.
Ворона воровала сухой корм из собачьей миски. Хозяин корма Фома устремлялся к своей миске с целью жестоко проучить ворону. Но она тут же взлетала на вершину дерева, и подскочивший Фома не мог понять: каким образом ворона оказалась наверху, когда только что была на земле? Как это у нее получается?
Он возмущенно лаял, задрав голову. Если его лай перевести на человеческий язык, это звучало бы так: «Ты еще жрать захочешь, ты еще вернешься…»
Однажды мне позвонила подруга и попросила принять ее родственника. Родственник явился не запылился. Внешность – среднестатистическая. Лицо умное. Костюм кримпленовый. Кримплен – это немнущаяся синтетика. Его можно стирать и не гладить, а просто повесить на плечики. Похоже, что костюм на родственнике никто не стирал никогда. От него пахло чем-то лежалым, душным. Видимо, микробы давно жили там семьями и вели упорядоченный образ жизни: питались, выделяли отходы, размножались.
Я догадалась, что родственника никто не обслуживает. Может быть, не женат, старый холостяк или вдовец, мало ли…
После перестройки появились мужчины-метросексуалы, которые ухаживают за собой как женщины: делают маникюр-педикюр, стригутся в дорогих салонах. Почему бы и нет… Родственник не относился к метросексуалам, но ничего страшного. Посидит и уйдет. Не останется же он навсегда.
Я предложила ему чай. Он охотно согласился.
– У меня вот какая проблема, – начал родственник. – Я хочу купить дачу. У вас в поселке продаются дачи?
– Редко, но продаются, – сказала я.
– Почем? Хотя бы примерно…
– Примерно, миллион…
– Рублей?
– Долларов.
– Долларов? – У родственника глаза стали как колеса. – У меня столько нет. Я рассчитываю максимум на десять тысяч долларов.
– А вы купите избу в соседней деревне, – предложила я. – Вам как раз хватит.
– Вы считаете?
– А что? Небо то же самое, воздух тот же, что в нашем поселке. Рядом лес, речка.
– А контингент?
– А что вам контингент? В нашем поселке все сидят за трехметровыми заборами. Вы их и не увидите никогда.
– Да? – раздумчиво спросил родственник. – Действительно, зачем переплачивать? А посмотреть можно?
Мы отправились в Баковку.
– Я хочу перевезти сюда жену, – поведал родственник. – Она не ходит, у нее ноги отказали. Возраст.
– А сколько ей лет?
– Восемьдесят.
– А вам? – удивилась я.
– Мне шестьдесят.
Мне захотелось удивиться, задать вопрос, но вопрос был бы некорректный. Я сдержалась.
Мысль – материальна, родственник прочитал мой вопрос.
– Я женился на своей мачехе, – сказал он.
– Это как?
– Мой отец, профессор, бросил мою мать и женился на своей аспирантке. Я в нее влюбился.
– Шекспир, – сказала я. – Трагедия. Неужели вокруг вас не было девочек-ровесниц?
– Были, конечно. Но я их не видел.
– И как вы живете?
– Как волки.
– То есть… – не поняла я.
– Сексуальная активность раз в год, а все остальное время мы любим друг друга всей душой.
– И сейчас?
– Ничего не меняется. Старости нет. Есть только болезни. У Нэли болят суставы. Артроз.
– Сейчас суставы меняют.
– Она не хочет. Сердце может не выдержать наркоз. И я тоже боюсь. Пусть лучше сидит в коляске на свежем воздухе. Дышит. А я буду приезжать к ней на выходные. Я ведь работаю.
– А откуда вы знаете про волков? – поинтересовалась я.
– Читал. Вы не представляете себе: какое это нравственное сообщество – волчья стая. И что творится, когда в стае погибает ее член. Вот уж действительно Шекспир: какой вой, какие горькие рыдания, вплоть до разрыва сердца.
В конце улицы показалась Люська.
– Век! – заорала она. – Яйца надо?
Люська помчалась за яйцами в свой дом.
– Что значит «век»? – спросил родственник.
– Это значит Вика. Это я.
Люська вынесла яйца в миске.
– Свежие, – доложила она. – А Катька Звонарева продает магазинные. В палатке покупает, за свои выдает. Я ей так в лицо и говорю: «Катька, а совесть есть?» А она мне: «Зато у меня дешевле». Фармазонка, бля…
– Ты не знаешь, тут кто-нибудь продает избу?
– Катька и продает.
– За сколько?
– Просит десятку. Отдаст за семь.
– А ты откуда знаешь?
– Я Катьку знаю. Катька – гнилая. А дом у нее хороший, сухой. Я за правду, Век. Если дом хороший – так и скажу.
– А почему она продает? – спросил родственник.
– Так отсюда же никуда не доберешься. До автобуса пять километров. Здесь без машины никак. Как в Америке.
– А вы откуда знаете про Америку? – удивился родственник.
– А кто это? – спросила Люська, указывая пальцем на родственника. – Твой любовник?
– Дом хочу купить, – уточнил родственник.
– Мои десять процентов, – нашлась Люська.
– Договорились, – легко согласился родственник.
Если Люська сторгует за семь, то три еще останется. Так что хватит всем.
Дом продали, родственник привез Нэлю на своих «жигулях». Люську наняли прислугой. Она должна была приходить три раза в неделю, готовить Нэле еду, плюс убираться, плюс мыть посуду. Оставляла на Нэлю свою дочку Милочку. Ей было уже пять лет к тому времени. Нэля учила ее правильно сидеть за столом, правильно есть. Читала детские книжки, выметала из ее речи матерные слова.
Время шло. Много происходило хорошего и плохого.
Я сломала ногу, понадобилась небольшая операция. Кость должны были скрепить пластинкой и привинтить эту пластинку шурупами. Ни пластинок, ни медицинских шурупов в стране не производили. Такие были времена. Все старое развалили, а нового не создали. Шурупы были только слесарные, собирать мебель, например. А слесарные не годились. Они – грубо сработаны, с заусеницами. Кость от заусениц пятилась. Кость, оказывается, тоже живая. Пришлось ехать в Швейцарию, поскольку нога – очень важная часть тела.
Меня не было на даче почти два месяца. Люська скучала и караулила, поскольку я была ее постоянным покупателем. Бизнес страдал в мое отсутствие.
Но вот я вернулась, и бизнес воспрянул. Мне требовались молочные продукты. Кальций.
– Век!.. – заорала Люська, входя в мой дом. – А у нас в Баковке бабы базарят: «Вот, в Швейцарии операцию делала… Ишь какая…» А я говорю: «Были возможности – и поехала. А у вас вот нет возможностей и сидите на жопе у себя на кухне. И ничего не видели, и ничего слаще морковки не ели». Я за правду, Век… Я так им прямо в лицо и сказала. Завидуют, бля…
– А чему? – спросила я. – Сломанной ноге?
– Респекту. Швейцария – не Баковка.
– А тебе не кажется, что сидеть в Баковке со здоровой ногой лучше, чем в Швейцарии со сломанной?
Люська подумала. Потом тяжело вздохнула и сказала:
– Я тебе буду яйца дороже приносить…
Я не стала спрашивать: почему? И так понятно – нужны деньги.
– Как там Нэля? – спросила я.
– Сохнет, – ответила Люська. – Как балерина. Чистой души человек.
– А ее муж ездит?
– Обязательно. Цветы привозит. Денег нет, а он на розы тратит. А они на третий день вянут, воняют, как он сам.
– Ты ему костюм постирай, – заметила я.
– Он не соглашается. Стесняется, что ли… А может, не во что переодеться. Не знаю…
– Володьке привет, – сказала я.
Люська поджала губы, ничего не ответила. Привета не приняла.
К плохим новостям относилось и то, что Володька запил. Сорвался. Пропил все – мебель, телевизор, кровать и даже пол в прихожей. Сорвал доски и продал. «Олень беспутный, горький мой, мне слезы жгут глаза, как ветер…»
Люська заплакала.
Я молчала. Что тут скажешь…
Плохие новости перекинулись из деревни в наш поселок.
В нашем поселке живет много богатых и бедных. Знаменитости и вдовы знаменитостей. Богатые проживают стационарно, поскольку в поселке все удобства: газ, свет, вода и телефон.
Бедные – сдают. Аренда здесь дорогая, поэтому снимают состоятельные люди, новые русские, или, как говорят французы, «нувориши», – недавно разбогатевшие.
Рядом с моим домом снимает некий Владик. По вечерам у него грохочет музыка, слышен смех. Весело. Поговаривают, что он держит рынок.
Я иногда вижу этого Владика. Элегантный, как принц Чарльз, но плюет в землю.
Я заметила, что работяги, которые строят здесь каждое лето, тоже плюют в землю. А интеллигенция – не плюет. Какова причина?
Может быть, скапливается слюна с похмелья. А может быть – это жест самоутверждения: плевал я на все. Непонятно. Хочется спросить, но я стесняюсь. Вопрос некорректный. Да и какая разница?
Владик договорился с Катькой-фармазонкой насчет молока, и она привозила ему трехлитровую банку по четвергам.
В очередной четверг Катька вошла в калитку и увидела два трупа: Владика и его шофера. Оба лежали лицом в землю в позе бегуна.
Милиция установила, что киллер перелез через забор и ждал Владика на участке. Владик приехал поздно, в три часа ночи. Вылез из машины. Киллер выстрелил ему в спину.
Молодой шофер бросился бежать и почти добежал до калитки, но пуля догнала его. Он упал прямо перед калиткой. Об него и споткнулась Катька. Она замерла на мгновение, потом выронила банку с молоком и выскочила на дорогу. Бросилась бежать к конторе, где сидел комендант.
Катька мчалась изо всех своих сил и возможностей, ее груди (десятый размер) мешали движению.
Позже я спросила у Люськи:
– А в чем причина? Почему Владика убили?
– Не поделился, – коротко ответила Люська.
– Чем? Деньгами?
– А чем же еще? – удивилась Люська. – Конечно, деньгами.
– И что, за это убивать? Неужели деньги важнее жизни?
– Его, наверное, предупредили, – предположила Люська. – Он знал на что идет.
– Он думал, что пронесет. Не посмеют.
– Листьева не побоялись убить, а Владик кто? Кому он нужен?
– Своей матери, – сказала я.
– И всё. Делов-то…
Я заметила: Люська ожесточилась за последнее время. Она выгнала Володьку из дома. Он спал в слесарной мастерской. По вечерам собирал в парке бутылки.
Криминальные девяностые накрыли страну. Человеческая жизнь не стоила ничего. Смерть собирала свой урожай.
Жилистая Ольга ходила по поселку с черным лицом. У нее в Москве убили сына.
Кто? За что? Узнать было невозможно. Обрублены все концы. С Ольгой никто не хотел разговаривать. Куда бы ни обращалась, ее не слушали. Смотрели сквозь, будто она не человек, а привидение.
Ольга сунулась к самой большой знаменитости поселка. Он составлял нашу гордость, этакий козырный туз в колоде. Он впустил Ольгу в дом, выслушал с подобающим лицом.
Ольга попросила Туза выйти по своим каналам на самого главного генерала. Пусть генерал все выяснит и накажет виновных или хотя бы – объяснит.
Козырный Туз посочувствовал, покивал, пообещал, но никуда звонить не стал. Он мог обратиться к самому главному один раз в жизни. Такой этикет. И вот этот один раз он хотел оставить для себя. Сохранить для себя такую возможность. Мало ли что может случиться в жизни…
Кончилось ничем. Ольга ничего не узнала. Я смутно догадывалась: в Москве был введен комендантский час. Его скоро отменили, через несколько дней. Но в эти несколько дней по Москве гулял беспредел, Варфоломеевская ночь, свобода для бандитов и ментов. Выплескивались низменные инстинкты плюс вседозволенность. И вот тут уж действительно невозможно восстановить: кто, за что и зачем?
Ни за что и ни зачем. Так.
У родственника моей подруги, мужа Нэли, случилось прободение язвы. Он долго не вызывал «скорую», надеялся, пройдет. Но не проходило. «Скорая помощь» отвезла его в первую попавшуюся больницу, там его оперировал первый попавшийся дежурный врач, и родственник благополучно умер на рассвете, как положено.
Нэля осталась одна.
Как она приняла это известие – я не знаю, но догадываюсь. Нэля была на двадцать лет старше мужа и должна была умереть первой. А что получилось? Она осталась одна, беспомощная, неподвижная, и даже лекарства привезти некому.
Люська утешала в своем духе. Она сказала:
– Нэля, но ведь когда-то это должно было случиться.
– Много позже, – не соглашалась Нэля. – Хотя бы через десять лет.
– Десять лет туда, десять лет сюда, мелочи это…
– А я? Я совсем одна.
– Ну и что? И я одна.
– Какое несчастье… – Нэля закрывала лицо руками.
– А кто сказал, что человек должен быть обязательно счастлив? Вам вон как повезло. Жопой в масло попали. Вас всю жизнь любили, то один, то другой… Попользовались – и хватит…
Через неделю приехал племянник со своей девушкой и с нотариусом. Следовало переписать на него дом.
Нотариус разложил документы и поставил галочку, где подписать.
– А лекарства вы привезли? – спросила Нэля.
– Ой, мы забыли, – смутилась девушка.
– Про нотариуса не забыли, – заметила Люська.
– Но ведь Нэле девятый десяток, – напомнил племянник. – Умрет – и ни дарственной, ни завещания. Кому дом?
«Мне», – подумала Люська, но вслух не озвучила.
Люська забегала к ней каждый день, приносила еду. Что называется, делилась последним куском. Нэля ела мало, но не есть совсем она не могла.
Племянник должен был привозить пенсию, у него была доверенность, но эта скромная пенсия оседала в карманах племянника.
Люська договорилась насчет машины, погрузила туда Нэлю, и они поехали в Москву, в сберкассу. Переписали доверенность на Люську, заполнили нужные бумаги. Пенсию стала забирать Люська, раз в месяц. Скромная пенсия плюс натуральное Люськино хозяйство – вполне можно жить.
Володька кормил себя сам: собирал бутылки, сдавал металлолом плюс зарплата электрика…
Володька похудел, выглядел вне возраста – молодой старик, видно, что человек опустился. Никаких интересов, кроме одного.
Люська имела в поселке своих постоянных клиентов и каждому норовила сказать правду в лицо. На нее не обижались, учитывая ее уровень и социальное положение. Вот если бы, скажем, министр культуры пришел лично на дом и выразил свое неудовольствие… Или Хиллари Клинтон приехала в Россию, завернула в наш поселок и объявила, что мусорные баки воняют. Тогда было бы неприятно. А Люська, что Люська…
– Век, – она простирала ко мне руки, – правда, Век… Я за ней хожу, как за ребенком. Почему бы ей не отписать мне дом.
– У тебя есть дом, – напоминала я.
– И что? Я один дом продам, деньги выручу. А денег много не бывает. Век, я правду скажу: от меня хоть какая-то польза, от племянника никакой. Сволочь, и больше никто. А что, нет? Ты скажи Нэле, пусть она мне дом отпишет.
– Скажи сама. Я с ней не знакома.
Я отказалась от посреднической миссии, но в глубине души была согласна с Люськой.
От Люськи – реальная польза: каждодневный уход, душевное тепло. А от родственников – только потребительство и хамство. И больше ничего.
Люська-маленькая выросла. Ей было уже семнадцать лет.
Нэля жила себе, хотя и передвигалась на коляске. Ей было уже под девяносто, но голова ясная.
Я часто думала, в чем причина долголетия? Во-первых, гены. Во-вторых, характер. Нэля была совершенно беззлобная и независтливая. В ней не было никакого говна, как говорила Люська. Ей нравилась ее жизнь. Всегда, во все периоды. И сейчас тоже нравилась: природа, воздух, экология, Люська-большая и Люська-маленькая.
Нэля любила повторять: «Старость – это время свобод».
Люська-маленькая тоже любила Нэлю. За доброжелательность. Нэле все нравилось, а Люське-большой все не нравилось. Все сволочи и фармазоны, все жадные, за копейку зайца догонят и пернут.
Нэля не считала жадность недостатком. Она объясняла жадность как инстинкт самосохранения. Деньги – защита. И, конечно, жадность – от бедности.
В России после перестройки стало очень много бедных.
– Нэль, а как это получилось, что твой моложе на двадцать лет, а умер первый? – простодушно вопрошала Люська.
– Я от него этого не ожидала, – скорбно отвечала Нэля. – Как он мог?
– Чего? – не понимала Люська.
– Бросить меня одну на произвол судьбы.
– Так он же не нарочно. Он не хотел.
– Еще бы не хватало, чтобы хотел.
Нэля обижалась на мужа, поскольку доверяла ему безгранично. Он всегда был ее каменной стеной, и вдруг стена рухнула, и Нэля оказалась на холоде, на семи ветрах. Хорошо еще, что образовалась Люська с ее дурной правдой и золотой душой. Хорошо, что Нэля осталась не в городе, закованная в камнях, а в деревне с огородами и клумбами, на которых цвели пафосные георгины, торжественные стойкие цветы. Они стояли у Нэли на столе, и, просыпаясь по утрам, она здоровалась с ними.
Дни текли, похожие один на другой.
Когда мало впечатлений, время идет быстрее. Мне нравился этот спокойный, равномерный ход времени. Я не хотела потрясений, которые приносит любовь, потому что любовь очень часто превращается в мусорные баки, от которых воняет.
Люська приходила раз в неделю. В четверг. Но однажды пришла в понедельник, с пустыми руками и встревоженным лицом.
– Век, дай пятьсот рублей. Вовке на гроб.
Я онемела. Но что тут скажешь…
– Жалко Вовку, – произнесла я самое простое, что можно было сказать.
– Конечно, жалко, – согласилась Люська.
– Переживаешь?
– Тяжело…
Ушел олень беспутный. Грохнулся посреди жизни.
– Дашь? – еще раз проверила Люська.
– Ну конечно. Только приходи завтра, у меня сейчас нет русских денег.
Я получала тогда в долларах, и с рублями была проблема: ехать в обменный пункт, менять, возвращаться. Но куда деваться? В то время как-то все незаметно перешли на доллары. Рубль – валюта неуважаемая. Его прозвали «деревянный».
– А когда прийти? – уточнила Люська.
– Завтра в это же время.
– Ой, спасибо, я приду.
– Как там Нэля? – поинтересовалась я.
– В карты играет с соседскими бабами. В подкидного дурака.
– Понятно.
– Что понятно? – насторожилась Люська.
– Игра для дураков.
– Ты книжки пишешь, а корову подоить не можешь. А у меня хозяйство. Я все держу одна, а ты за собой тарелку помыть не можешь.
– Могу, – возразила я.
– Это правда, – согласилась я.
– А пятьсот рублей дашь? – проверила Люська.
– Дам. Приходи завтра в это же время.
На другое утро я пошла на прогулку. У меня был привычный маршрут, вдоль речки и обратно. Прогулка на сорок минут, вдохнуть небо и речку, зарядиться от космоса.
От санатория мне навстречу двигался мужичок, похожий на гнома. На нем была вязаная шапка колпаком с оттянутой макушкой. Он шел, сгорбившись, нес на спине большой мешок с пустыми бутылками.
Поравнявшись со мной, гном повернул ко мне лицо. Это был Володька. Я не поверила своим глазам. Я собиралась давать деньги ему на гроб, а он – вот он, собственной персоной.
– Здрассьте, – поздоровался гном.
– Привет, – ответила я, продолжая изучать его глазами.
– Поэтесса? – уточнил гном.
– Вроде того, – согласилась я.
Володька слышал звон, но не знал, где он. Ему какая разница – проза, поэзия.
– А вы Володя? – прямо спросила я.
– Ну… – согласился он. – Не узнали?
Я повернулась и пошла, слегка недоумевая. Ну и Люська… Ради денег, причем маленьких денег… Ничего святого.
На другой день Люська явилась не запылилась. Смотрела на голубом глазу.
– А я видела твоего Володьку, – сообщила я. – Бутылки собирал.
– Как? – удивилась Люська и вытаращила глаза в притворном недоумении.
– Очень просто. Целый мешок набрал.
Люська помолчала, потом спросила:
– А пятьсот рублей дашь?
– А тысячу?
Я открыла кошелек. Все купюры были исключительно по тысяче рублей. Не буду же я рвать тысячную бумажку пополам.
– Дам, – сказала я. Протянула деньги.
Люська никак не ожидала такого поворота событий. Она опасалась, что не получит ничего, а тут целое состояние.
Люська грохнулась на колени и уткнулась головой в пол. Как мусульманин на молитве.
– Чаю хочешь? – спросила я.
Люська поднялась, постояла несколько секунд, приличествующих моменту, потом села за стол.
О Володьке мы больше не говорили. О чем говорить? И так все ясно. Помощи от него никакой. Живой он или мертвый – для Люськи «без разницы», как говорят в деревне. Для Володьки, конечно, большая разница: живой он или мертвый.
– Какие новости? – спросила я.
– Дочка замуж выходит.
– За кого?
– За таджика.
– А где вы его взяли?
– У нас вся деревня в таджиках и в наркоте. Гастарбайтеры.
– И ваш наркоман? – испугалась я.
– Наш нет. Он продает, а сам не употребляет.
– А жилье у него есть?
– Нет. У нас жить будет.
– Тебе это надо?
– А что делать? Люська беременная. Куда пойдет с ребенком?
Помолчали.
– Ничего, он заработает. Купит себе квартиру.
– Ты знаешь, сколько стоит квартира? – спросила я.
– Ему на эту квартиру надо будет работать всю жизнь. Лет двадцать.
Люська молчала.
– Почему так получается, – продолжала я, – деньги идут к деньгам, а нищета липнет к нищете? Вот и Люська твоя будет плодить нищету.
– Не пророчествуй, – строго сказала Люська.
Я поразилась: какое точное слово она нашла. Видимо, общение со мной шло ей на пользу.
Мне стало неловко. Действительно, ситуацию уже не переиграть. Надо поддержать человека, а не каркать. Кому нужна моя дурная правда? Видимо, я заразилась от Люськи. Мы взаимно влияли друг на друга.
– Ребенок красивый будет, – успокоила я. – Смешанные браки полезны для потомства.
Люська не поддержала эту тему. Видимо, ей самой этот таджик не нравился.
– Какие у тебя планы? – спросила я.
– Заменить в доме окна. Старые выбросить, поставить пластиковые, а то дует…
– Сколько окон?
– Восемь.
– Дорого, – посочувствовала я.
– Так это ж мечта. Я могу мечтать на любую сумму.
– Ну да… – согласилась я.
– А у тебя какая мечта? – спросила Люська.
– Хочу дом на Кипре.
– А сколько он стоит?
– Пять нулей.
– В рублях?
– В долларах.
– А если в рублях?
– Тогда шесть нулей.
– Ну, это я не понимаю… Спасибо тебе за тыщу. Все-таки три нуля.
Люська собралась уходить. Я проводила ее за калитку, смотрела, как она удаляется по дороге. Модная юбка полоскалась вокруг ее ног, кто-то подарил из богатых клиентов.
Чем отличаются люди друг от друга? Количеством нулей и качеством мечты. И еще: соотношением добра и зла в душе.
Моя мечта – написать новую книгу. Мечта Хиллари Клинтон – стать президентом США. А у Люськи – вставить пластиковые окна. Она вставит окна, и у нее не будет сквозняков.
Три нуля… Пять нулей… Девять нулей…
А в остальном… Как писал поэт, «знатная леди и Джуди О’Грэди во всем остальном равны». Все люди – люди. Каждый человек – человек.
Начался дождь. Хлынул как из ведра. Я пошла в дом, не ускоряя шаг. Я люблю ходить под дождем.
Лишняя правда
Февраль – последний месяц зимы. Месяц короткий. Природа как бы выпроваживает зиму, как задержавшегося гостя. Но зима – стоит. Белый снег под серым небом. Хочется на Мальдивы, где всегда солнце и пальмы.
Я выхожу на крыльцо своего дома. Сосны, березы, снега.
В центре белизны, на середине моего участка, на моем личном пространстве – вывернутая из пакетов помойка. Я подхожу ближе, вглядываюсь. Пустые пластиковые бутылки, картофельные очистки, селедочная требуха, использованные презервативы. Продукты жизнедеятельности таджиков.
Я легко догадываюсь: это безобразие принес мой пес Фома с соседней стройки. Таджики оставляют свой мусор в пакетах, а Фома приносит их на мой участок. Вываливает на землю и спокойно выбирает: что можно съесть. Не исключено, что он угощает и меня, дескать: бери, не стесняйся.
От злобы у меня вскипают мозги. Мне хочется заорать на Фому и даже пнуть его ногой. Я кручу глазами, выискивая Фому. Фома залез в будку и выглядывает оттуда со сконфуженным видом. Он не понимает: чем я недовольна?
Я на секунду задумываюсь. Надо орать сразу, как он явился. Вот Фома занес мусор – тут же заорать, чтобы он связал эти два события: мусор и ор. А так… по прошествии времени он не сможет понять: чего это хозяйка разоряется в середине дня. Он принес пакеты накануне вечером, с тех пор прошла ночь, и раннее утро, и позднее утро.
К тому же Фома, с его точки зрения, ничего плохого не сделал. Это добыча. Он сам кое-что скушал и хозяйке оставил. Чем тут можно быть недовольной?
Я поймала взгляд Фомы и показала ему кулак. Орать не стала. Чего кричать без толку. Надо надеть резиновые перчатки, все собрать в мешок для мусора и вызвать машину – мусорку. Я так и сделала. Напоследок показала Фоме кулак. Он не понял. Предположил, что в кулаке кусочек колбаски, замахал хвостом.
Я вернулась в дом. Домработница Нинка готовила грибной суп для моей семьи. Грибы я купила накануне в дорогом магазине. Белые грибы, замороженные целиком: шляпки на ножках. Темно-коричневые замшевые шляпки на бежевых ножках. Совершенство формы и содержания. Красота, хоть рисуй.
Грибы разморозили, потом кинули в кипящую воду, чтобы сварились. Затем Нинка достала грибы из кипятка, выложила на деревянную доску.
Следовало их порезать соломкой и пережарить с лучком.
Далее я увидела следующее: Нинка отсекла у всех грибов шляпки и с ловкостью жонглера кинула их себе в рот. А порезала и пережарила с лучком только ножки. Решила: хозяева не заметят. Решила: хозяева обойдутся, им и так хорошо. А еще решила: от многого немножко – не кража, а дележка.
Я оторопела от Нинкиной наглости. Наглость – это такое поведение, когда человек предпочитает свои интересы интересам окружающих.
Я хотела тут же поставить Нинку на место, но притормозила. Последует неприятный диалог, настроение испортится. Нинка пустит слезу. Я окажусь виновницей ее слез. Начнется выяснение отношений. Дальше надо будет расставаться, искать другую домработницу, а какая будет другая – поди знай. К этой я уже привыкла. Черт с ним, с супом, поедят без шляпок. Все равно грибной дух останется.
Я ничего не сказала. Ушла на прогулку. За мной последовал Фома с одной целью: раскрутить всех соседских собак. Он подбегал к воротам и что-то говорил по-собачьи, они в ответ взрывались скандалом. Видимо, Фома им говорил: моя хозяйка самая лучшая, а ваш хозяин – говно.
Фома перебегал от одних ворот к другим. Я шла в гимне собачьего лая и думала: «Как в гетто»…
Пришел март. Первая неделя. Я вышла на крыльцо по обыкновению. Небо синее, как в Сочи. Солнце – молодое, как девушка в начале жизни. Фома счастлив, ему не о чем беспокоиться. Я ведь на него не орала и не пинала в бок.
Нинка чистит дорожку от снега. Физическая нагрузка на свежем воздухе. Щеки у нее раскраснелись, глаза – голубые, как небо. Скоро у нее отпуск, и она поедет домой, повезет подарки и деньги. А потом вернется ко мне. Я – это ее разросшаяся семья. Часть ее жизни. А почему? Потому что мы не выясняли отношения, не говорили друг другу лишнюю правду. Слово не воробей. Вылетит – не поймаешь. А если слово не сказано, его – нет. Воздух чист. Весна.
Собирались справлять золотую свадьбу, но отложили до лучших времен.
Главная причина – бедность. После перестройки стали нищими. Сначала Павловская реформа, потом шоковая терапия Гайдара – и в результате все накопления превратились в труху. Кто-то, конечно, разбогател, но стариков это не касалось. Их кинули как последних лохов. Мало того что старики, так еще и лохи. Хорошо, что дочь взяла на крыло. Не дала упасть и разбиться.
Однако просить у детей невыносимо. Природа нацелена только вперед. Дети поддерживают своих детей, срабатывает инстинкт: сохранение поколения. А на стариков этот инстинкт не распространяется. Старики никому не нужны, поскольку от них никакого толка. Просто доживают, и все, каждый в своем безобразии.
Они, конечно, пытаются передать свой опыт, но кому он нужен, чужой опыт?
У молодых должны быть свои ошибки и свои синяки.
Семидесятилетние Анна Николаевна и Виктор Петрович сдали свою квартиренку и переехали на дачу.
Дача была не их. Зятя Максима. Зять – это муж дочери Тани. Он как раз искал человека сторожить свою дачу. Максим боялся, что дачу разграбят, или подожгут, или туда залезут бомжи и станут ночевать вместе со своими вшами.
Решили отправить туда родителей Тани: и старикам полезно дышать свежим воздухом, и дом присмотрен, и не надо платить за охрану.
Виктор Петрович (он же Виктор) был рукастый и разворотливый. Он собственноручно построил баню, да какую… Собственноручно собрал мотор для лодки. В это было трудно поверить, но в нем раскрылся и расцвел дар самородка Левши.
Виктор уходил в гараж, у него была там мастерская, и забывал о времени. День проскакивал как мгновение. Он буквально нашел себя в семьдесят лет. А до этого просидел в конструкторском бюро, что тоже не плохо, но с сегодняшним не сравнить. Там была работа мозгами, а здесь – мозгами и руками.
Он собирал моторы для лодок. Ему стали поступать заказы. На них Виктор покупал необходимую комплектацию. Деньги потекли ручьем, он стал их складывать в коробку для обуви. Это воодушевляло.
Таня с Максимом обитали в городе. На выходные приезжали на дачу.
Зятя Виктор не любил. Он не понимал свою дочь: как она, умница и красавица, могла полюбить такого…
Однажды зимой Виктор наблюдал, как зять входил в калитку. Калитка плохо открывалась, мешала наледь. Что делает нормальный мужик? Берет лом, скалывает наледь и свободно открывает. А этот – стоит и дергает, и рвет дверь до посинения, хотя лом стоит тут же. Взять лом и постучать по наледи – это ниже его достоинства.
В чем-то зять, может, и разбирается, в своем банковском деле. Но ведь это не освобождает человека от человеческого. А этот выродок заставляет жену делать аборты, убивать своих собственных детей. И вот результат: старость без внуков, а как не хватает мальчика. Виктор научил бы его собирать моторы для лодок, скалывать наледь, любить своих ближних – быть мужиком. Вот что самое важное: быть мужиком. Или женщиной с большой буквы, каковой была его жена Анна Николаевна. Как она любила кокетничать, наряжаться, обижаться, отдаваться. Всегда разная. За пятьдесят лет не надоела. Это надо уметь.
Старость – жестокая пора. Она отбирает у человека все: красоту, здоровье, память. Как в известном анекдоте, жена спрашивает мужа: «Дорогой, как фамилия того еврея, который от меня все прячет?» – «Альцгеймер, дорогая…»
Именно такой диагноз поставили Анне: Альцгеймер. Виктор спросил у врача, что это значит? Врач ответил: «Усыхает мозг».
Мозг усыхает, становится меньше, и постепенно все навыки, приобретенные за жизнь, говорят: «До свидания» – и уходят навсегда.
Анна Николаевна забыла, как ее зовут, как надо готовить еду, как одеваться. Она совала свои ноги в рукава кофты, думая, что кофта – это рейтузы.
Виктор Петрович одевал ее, готовил еду и кормил с ложки. Анна превратилась в ребенка, с той разницей, что ребенок как стрела устремлен в разум и расцвет. А жена Анна направлена во тьму и в закат, поскольку Альцгеймер не лечат. Даже американскому президенту Рейгану не помогли, а там и медицина, и деньги. Что уж говорить о нищей пенсионерке…
Когда-нибудь научатся изымать испорченный ген, и тогда станут излечимы такие недуги, как Альцгеймер, Паркинсон, рак, алкоголизм. Но когда научатся? И сколько осталось той жизни?
Виктор Петрович уходил в гараж, буквально прятался в гараже. Работал головой и руками и думал свою горькую думу: что их ждет? Ему казалось, что рядом с женой у него тоже усыхают мозги, он как бы погружается на дно океана, на него давит толща воды, – и ни солнца, ни воздуха. Хотелось сильно оттолкнуться ногами и всплыть, и вдохнуть полной грудью, и зажмуриться от яркого солнца.
Стоял летний полдень.
Виктор Петрович начинал работу в восемь часов утра и в двенадцать разрешал себе перекурить и перекусить.
Он стоял возле березы и курил, и вдруг – видение: Нефертити на лошади. Лошадь – серая в яблоках, красавица. А в седле – Нефертити с прямой спиной, высокой шеей. Изумительный профиль.
В молодые годы у Виктора над письменным столом висел портрет прекрасной египтянки в головном уборе, похожем на чеченскую папаху. Эта, на лошади, была без папахи, в кепочке. Короткий нос, высокие скулы. Прелесть.
Она ехала не спеша, покачиваясь в такт лошадиному шагу, и исчезла.
Виктор вышел за калитку. Он бы не удивился пустой дороге. Откуда здесь может быть живая лошадь и живая Нефертити? Просто видение – и все.
Прекрасная всадница действительно ехала по дороге на красивой лошади.
Всю следующую неделю Виктор Петрович выходил на дорогу и смотрел вдаль: не появится ли прекрасное видение, а если появится, то как с ней познакомиться? Однако какой смысл в этом знакомстве? Нефертити была женой фараона, зачем ей пенсионер?
На всякий случай Виктор Петрович брился и надевал свежую клетчатую рубаху.
Когда-то он был красив, и красота не оставила его. Старость ему шла.
Семьдесят лет – это молодость старости. Виктор Петрович сохранил стать: стройный, поджарый, ничего лишнего, а глубокие морщины не портили лица, даже украшали.
Многие к старости хорошеют. Душа выступает наружу. И если душа добрая, ясная и благородная, то и лицо такое же. И наоборот. Грязное нутро вылезает наружу, в этом случае старики бывают отвратительные.
Виктор Петрович всегда был красивым, но в последнюю неделю он дополнительно похорошел. Дочь Таня заметила перемену в облике отца.
– Влюбился? – пошутила она.
– Почему бы и нет? – благородно прокомментировал зять. – Сергей Михалков женился в восемьдесят три года.
– Он был талантливый и богатый. А богатые мужчины старыми не бывают, – сказала Таня.
– Талантливые мужчины старыми не бывают, – поправил зять.
Виктор Петрович согласился с зятем. Талантливые люди действительно не бывают стариками. Они скорее большие дети. Талант – это отсвет детства в человеке.
Нефертити появилась неожиданно. Без лошади. Она вошла в гараж и поздоровалась.
Виктор Петрович растерялся, но сделал вид, что ничего сверхъестественного не произошло.
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.
По семейным обстоятельствам
По семейным обстоятельствам
«У кинорежиссёра Эльдара Рязанова среди многочисленных и ярких талантов был ещё и такой дар — он умел любить свою женщину». О друге вспоминает писательница Виктория Токарева
Я познакомилась
с Эльдаром Рязановым в 67-м году. Его назначили моим художественным руководителем. Дело было так: я написала свой первый в жизни рассказ «День без вранья». Его заметили. Мне заказали на «Мосфильме» сценарий. И великий и всемогущий Иван Пырьев просит Рязанова стать художественным руководителем будущего фильма. Рязанов соглашается.
На это — две причины. Первая — просьба Пырьева, которому Эльдар обязан своим восхождением. Вторая причина — мой редактор Нина Скуйбина.
Нина
Красавица. Хрупкая, большеглазая, с глазами, «горячими до гари».
Будучи студенткой ВГИКа, она вышла замуж за Володю Скуйбина с режиссёрского факультета.
Володя — высокий, широкоплечий, русский богатырь, как будто сошёл с плаката. Нина — тонкая, с чёрной чёлкой, мерцающими глазами. Пара — хоть рисуй. Однако родители Володи не приняли этот выбор сына. Почему? Они не любили евреев, а Нина — еврейка.
Я не буду останавливаться на этом нюансе, который называется «антисемитизм». Но в последнее время мне кажется: антисемитизм убывает. Евреем быть можно и даже модно. Но сейчас не об этом.
Володя Скуйбин заболел гриппом и получил осложнение. С удивлением заметил, что у него онемел мизинец на руке. Он думал — мелочь. А это оказалось началом болезни: рассеянный склероз. Исчезает миелин — изоляция вокруг нерва. Нерв обнажается и выходит из строя, перестаёт передавать сигнал. Тело больше не подчиняется человеку, он становится неподвижным и медленно умирает.
От этой болезни умер Николай Островский. Будучи неподвижным, он успел продиктовать книгу «Как закалялась сталь».
Моё поколение проходило эту книгу в школе. Нам её вдалбливали в мозги, а сейчас вряд ли кто её помнит.
«Как закалялась сталь» написана на злобу дня, а те произведения, что на злобу дня, — растворяются без следа. Остаются только вечные темы.
Володя Скуйбин уже не вставал, но продолжал снимать свой фильм «Жестокость» по одноимённому роману Павла Нилина. Когда актёры видели, как режиссёр руководит съёмками, лёжа на носилках, они полностью отдавались общему делу и забывали о своих интересах.
Володя болел долго. Нина не могла выйти из дома, боялась оставить мужа одного. Но выходить приходилось: за продуктами, в аптеку. Нина старалась поскорее вернуться и научилась ходить быстро. Эта стремительная походка так и осталась с ней навсегда. Когда мы шли рядом, я всегда семенила, стараясь её догнать.
Фильм «Жестокость» вышел на экраны и стал культовым фильмом своего времени. Все поняли: пришёл большой талант.
Нина сражалась с болезнью мужа, как Мцыри с барсом. Искала врачей, целителей, знахарей, а когда ничего не помогло, стала надеяться на чудо. Чуда не произошло. Володя умер. Нина осталась вдовой. Однако подвиг её преданности стал известен. Не в колбе живём. Все всё знают. За Ниной установилась высокая безукоризненная репутация: самоотверженная, верная, глубоко порядочная красавица.
Рязанов влюбился в Нину и ушёл из семьи. Довольно скоро вернулся обратно, поскольку ему было стыдно перед первой женой Зоей. Он понимал, что своим уходом наносит Зое реальное зло.
Нина смирилась, и роман продолжался. Полдня, находясь на студии, Рязанов пропадал у Нины в кабинете, либо Нина пропадала у него на съёмочной площадке. Вечером разъезжались по домам.
Эта двойная жизнь длилась десять лет. Мы с Ниной плотно дружили эти годы. Обсуждали и перепевали «саратовские страдания».
Через десять лет, будучи пятидесятилетними людьми, они поженились наконец. Рязанов долго проверял свои чувства и мучил бедную Нину, но всё хорошо, что хорошо кончается.
Нина и Эльдар переехали в дом Михаила Ромма. Они купили дом у наследников.
Впереди — океан времени, и их общий корабль скользит по чистым и прозрачным водам.
Я в эти же годы купила землю у наследников Павла Антокольского. Мы с Эльдаром стали помещиками и соседями.
Я дружила с Ниной и дорожила этой дружбой. Нина — чудо из чудес, в каком бы возрасте она ни пребывала.
Нина пригласила меня в гости. Участок у Ромма — огромный. Дом — кирпичный, с большими белыми ставнями. Казалось, что здесь живут сказочные герои. Так и ждёшь, что на крыльцо выскочит Белоснежка.
У самого крыльца стоит куст жасмина. Ветки обсыпаны белыми цветами. Каждый цветочек о четырёх лепестках, как будто его нарисовала детская рука.
Я подумала: «Вот дом, где живёт любовь». А куст жасмина стоит, как часовой на посту, стережёт счастье и благоухает до неба, чтобы и на небе знали: счастье есть, вот оно.
Мечта, — проговорила я.
Да… — тихо отозвалась Нина.
А что тут скажешь?
Эльдар купался в славе. Это был самый популярный и обаятельный комедиограф без вредных привычек: не пил, не курил, не бабник.
Несколько раз мы оказывались вместе в гостях, сидели за одним праздничным столом. Я имела возможность наблюдать эту пару. Эльдар вёл себя как анфан террибль (ужасный ребёнок), он шутил, дурачился, смеялся. У Эльдара сильное биополе, и он всегда был самым интересным.
Нина сидела рядом, опустив глаза, как строгая гувернантка, и фильтровала каждое его слово. Она буквально работала при Эльдаре, ни на минуту не расслаблялась. Мне казалось, это лишнее. Но она — не я. У неё свои жизненные ориентиры.
Эльдар Рязанов с женой Ниной
Однажды я наблюдала их на фестивале «Золотой Дюк» (Тогда — «Одесская альтернатива». — Прим.ред.), который проходил в Одессе. Нина и Эльдар прибыли не в общей группе. Отдельно. Может быть, даже на чьём-то личном самолёте.
Их встречали, как правительство, и подвезли к гостинице во второй половине дня. Я смотрела, как они выходят из машины. Сначала Нина, как телохранитель. Оглядывается по сторонам. Всё спокойно. Далее выгружается Эльдар. Он толстый, но подвижный. Умел садиться на шпагат.
Они скрываются в гостинице через служебный вход.
Эльдар привёз свой фильм «Забытая мелодия для флейты» с Филатовым в главной роли. Этот фильм конкурировал с «Ассой» Сергея Соловьёва.
Видимо, премия была обещана Эльдару заранее. Он под эту премию и приехал. Иначе фестиваль не получил бы Рязанова, ещё чего. Зачем ему куда-то лететь между небом и землёй, а потом топтаться среди людей из публики, давать автографы, пить спиртное, нарушать диету?
Премию получил фильм «Забытая мелодия для флейты». На закрытии был дан банкет. Ко мне подошёл подвыпивший Жванецкий. В его глазах стояли слёзы. От слёз глаза казались прозрачными, похожими на два крыжовника.
Он посмотрел на меня и грустно сказал:
Вот я дал премию Рязанову, а о чём фильм — не помню…
Это несправедливо. Фильм запоминается. Но «Асса» — совсем другое дело. Это — новое слово, в нём слышался ветер перемен.
На закрытии всем было неловко, хотя никто ничего не говорил.
Круглолицый и обаятельный Соловьёв хлопал своими круглыми глазами и был похож на ребёнка, которого обманули. Обещали взять в цирк и кинули.
Возле коротышки Серёжи Соловьёва всегда толклись и боролись за него самые красивые женщины поколения. Значит, что-то в нём было. И я даже догадываюсь что: талант с крупицами гениальности.
Эльдар Рязанов построил на своём участке «доходный дом» и передал мне свою рабочую бригаду под руководством некоего Ромки.
Я уточнила у Нины:
Бери, — с убеждением сказала Нина.
Я подумала: если Рязанов доверил Ромке свой дом, то и я могу ни о чём не беспокоиться. Рязанов — самая лучшая рекомендация. Но… Я ошиблась. «Доходный дом», который Ромка возвёл Эльдару, пошёл трещинами. Это означало дефект фундамента. Пол второго этажа качался, как на пружинах. Ромка оказался вор и законченный мерзавец. Не хочется перечислять его особенности. На что только люди не идут ради денег… Но я тоже не лыком шита. Мне довольно скоро всё стало ясно.
Бригада собиралась в восемь утра, работали до двенадцати, потом посылали кого-то одного за бутылкой. Поднимались на второй этаж, чтобы не на глазах, и — вперёд, к сияющим вершинам. Это называлось «обеденный перерыв», который длился до шести вечера. И так каждый день.
Я не знала, как от них избавиться. Выгонять я не умею. Скандалить — тоже не берусь. Для этого нужен определённый темперамент. Есть люди, которые расцветают в борьбе. Я не из них.
Кончилось тем, что я остановила финансирование, и никого не потребовалось выгонять. Бригада растворилась, как сахар в кипятке. Были — и нет.
Я поменяла бригаду и закончила стройку.
Сейчас моё неброское строение стоит, как домик Наф-Нафа, того самого, который, конечно, всех умней. Я очень люблю свой дом. И куда бы я ни приходила, мне везде кажется неуютно. У одних слишком бедно, у других слишком дорого, а то, что слишком, — то нехорошо.
Меня мой дом обнимает, как любимый человек. Хочется оставаться в его объятиях и не двигаться.
Иногда я думаю: что составляет моё счастье? Дети, профессия, дом… Трудно вычленить, что важнее. Иногда кажется, на первом месте профессия. Я всю жизнь занималась тем, что мне нравится.
Но дети — это моё продолжение. Они понесут в будущее мой смех, мою трусость, мой разрез глаз. Как же без детей? Хочется любить что-то живое и тёплое, целовать в мордочку, касаться губами.
Жванецкий сказал: «Как страшно умирать, когда ты ничего не оставляешь своим детям».
Я оставлю им дом. И собрание сочинений. Самое обидное, если они этот дом продадут. Но об этом лучше не думать. Что касается собрания сочинений, за него ничего не возьмёшь. Это — просто я. Слепок моей души.
Я купила себе норковое пальто. Именно пальто, а не шубу. А Эльдар преподнёс Нине «доходный дом». Это был его новогодний подарок.
Дом лучше, чем шуба, кто спорит…
Нина сидела в машине с опущенным стеклом. Я подошла в своём норковом пальто и остановилась в ожидании комплимента.
Вот, — сказала я. — Заработала честным, красивым трудом.
Это правда. У меня вышла в Болгарии книга, и тёплые братья славяне организовали мне элегантную обновку. Как не похвастать?
Нина сидела не реагируя. Лицо у неё было постным. Странно. Нина — воспитанный человек. Могла бы из приличия выразить что-то позитивное. Чем объяснить такое равнодушие? Только равнодушием ко мне.
Рязанов десять лет вымораживал Нину в статусе любовницы, и всё кинематографическое сообщество следило за развитием событий. Нине хотелось забыть об этом смутном времени, а тут я, живой свидетель, да ещё в норковом пальто, из-под которого торчали серые валенки.
Я постояла и отошла от машины, несолоно хлебавши. Нина провожала меня глазами. О чём она думала? Может быть, о том, что к дорогому меху не идут валенки. Но я вышла на прогулку. Зима. А валенки — самая тёплая обувь.
Я редко встречала Нину на дорогах посёлка. Казалось, она не выходит из-за своего забора. Нина считала наш посёлок опасным в смысле сплетен. Лично я считаю, что сплетни — полезная вещь. С помощью сплетен осмысляется действительность, делается сравнительный анализ, выводы. Без сплетен просто не обойтись. В какой-то степени литература и живопись — это тоже сплетни. В них видны комплексы творца.
Однажды Нина сказала мне:
Я боюсь будущего.
Я удивилась. Их любовь процветала, ничто не предвещало беды. Потом я догадалась: будущее иногда подаёт сигналы в настоящее.
Нина заболела. Началось с того, что ей стало трудно глотать.
Она долго не шла к врачу. Предчувствовала плохое. Когда решилась и всё-таки пошла к хорошему специалисту, ей было сказано: рак пищевода в последней стадии.
Какие могут быть варианты? Смириться и медленно умирать либо бороться и не сдаваться.
Нина предпочитала первый путь. Она была хороший редактор и предвидела финал любого сценария.
Эльдар настоял на втором: согласиться на операцию, бороться и не сдаваться.
Операция шла долго. Доступ к пищеводу очень сложный.
После операции Нина вернулась в посёлок. Она похудела и буквально качалась на ветру.
Мы встретились на дороге. Надо было что-то сказать.
Ты выглядишь как пятнадцатилетняя девочка. — Это был комплимент.
Ну да… — неопределённо согласилась Нина. Её лицо было замкнутым.
Нина понимала, что «век её измерен». Нина выиграла в любви, но любовь — это не вся жизнь. Это только часть жизни. А вся жизнь уходила из неё.
Эльдар повёз Нину в Германию. Немецкая медицина ушла далеко вперёд.
Немецкий врач осмотрел Нину и сказал Эльдару:
Немедленно возвращайтесь в Москву. Ваша жена может не успеть пересечь границу.
Разговор шёл через переводчика.
Нина и Эльдар вернулись.
Надеяться было не на что. Оставалось просто ждать конца.
Для Нины стало главным — не омрачать жизнь любимому Элику. Она думала о нём, а не о себе.
Последнее время при Нине был её сын от первого брака Коля, высокий красавец, вылитый отец. Коля выносил её на руках к обеду. Эльдар не должен обедать один. Полагалась совместная трапеза.
Нина не позволяла себе никакой депрессии, не втягивала Эльдара в своё состояние.
Но однажды она обратилась к нему с просьбой:
Сделай мне укол.
Эльдар понял, что речь идёт об эвтаназии. Нина не могла и не хотела больше длить мучительную дорогу в один конец.
Я не могу взять это на себя, — ответил Эльдар.
Я хочу уйти, — объяснила Нина.
Ты уйдёшь, а мне с этим жить. Нет.
Нина решила никого не втягивать и самой сделать укол. У неё был припасён необходимый препарат. Она заранее обо всём позаботилась.
Возле моего дома в Москве располагалось шведское посольство. Меня часто туда приглашали, и я охотно присутствовала.
Одно время послом Швеции был милый человек, не помню его имени, и его самого плохо помню. Самым запоминающимся персонажем была жена посла. Она постоянно пребывала в глубоком запое и появлялась на приёмах нечёсаная, в домашних тапках и с виноватой улыбкой. Понимала: что-то не так, но ничего не могла с собой поделать.
Гости делали вид, что ничего не замечают.
Я думала про себя: «Вот это настоящая демократия». Посол, равно как и его жена, — это лицо страны. Лицо не должно быть пьяным в стельку. А тут ничего. Каждый живёт как умеет.
На приёмах я встречала статусных русских, в том числе режиссёра Марка Розовского, критика Василия Катаняна.
Я спросила Марка:
Хотел бы быть послом?
Тебе бы машину подавали к подъезду.
Мне гораздо интереснее что-нибудь придумать и поставить на сцене, — ответил Марк. — А домой я и пешком дойду. Прогуляюсь.
Я задумалась. Мне не хватало в жизни роскоши. Я бы хотела и машину, и придумать.
Жена Васи Катаняна была подругой Нины. Она рассказала мне о её последних распоряжениях: поминальный стол накрыть в их московской квартире, но предварительно произвести генеральную уборку. В квартире долго никто не жил. Пыль. Неудобно принимать гостей.
Какое мужество надо иметь, чтобы так спокойно говорить о своих поминках, — задумчиво проговорила жена Васи.
Это не мужество. Это другая реальность. Нина жила по законам новой реальности, — сказала я.
Я этого не понимаю.
Понять действительно трудно, пока тебя это не коснётся напрямую.
Маршак написал однажды: «Смерть пришла как дело и жизнью завладела».
Смерть приходит как дело. А дело надо завершить.
Эльдар обратился к Наине Иосифовне Ельциной, и она выполнила его просьбу: Нину похоронили на Новодевичьем кладбище. Могилу вырыли на метр глубже, чем положено. Зачем? Чтобы осталось место Эльдару. Он пожелал лечь с Ниной в одну могилу. Вместе навсегда.
Красивый финал большой любви.
Эмма
Эмма появилась в жизни Эльдара довольно скоро после смерти Нины. Буквально, сразу.
Друзья, а особенно их жёны, бросали на Эльдара недоумённые взгляды, пытаясь понять: что сие означает?
Эльдар эти взгляды игнорировал. Что тут непонятного? Мужчина не приспособлен жить один. Женщина может, а мужчина нет. Тем более Эльдар. Ему некогда себе готовить, да он и не умеет. Не с кем словом перемолвиться, а Эльдар словоохотлив. Нужен собеседник. И ложиться в холодную пустую кровать тоже неприятно. Надо, чтобы её кто-то предварительно согрел телом и словами, чтобы кто-то сказал: «Ты лучше всех, ты единственный».
Нина умирала долго. Её болезнь не была секретом. Одинокие тщеславные дамы готовились к прыжку. Эльдар — лакомая добыча: знаменитый, богатый, с юмором, возле него открывалась совсем другая жизнь. У Эльдара был широкий выбор: актрисы, бизнесвумены, но он выбрал толкового администратора Эмму. Эльдар Рязанов — сложное хозяйство. Это целый холдинг, который надо обслуживать.
Внешность женщины — не последнее дело. Сексуальный тип Эльдара — Анни Жирардо. Ему нравились женщины худые и очень худые. Можно понять: толстые тяготеют к своей противоположности.
Эльдар Рязанов с женой Эммой
Эмма была худая, с прекрасной фигурой, ничего лишнего. Она рано поседела и не красилась. Седые волосы, молодое лицо.
Я познакомилась с Эммой задолго до её встречи с Эльдаром. Она привела ко мне режиссёра со Свердловской студии, и он снял фильм «Ты есть…» по моей повести.
Фильм получился, нахватал призов на фестивалях. Я ездила с ним в Израиль. Евреи пребывали в восторге.
На дворе перестройка, разруха, неопределённость, и непонятно, что впереди.
Киноцентр устроил премьеру. Я не люблю выступать перед залом. Люди пришли познакомиться с творчеством, и зачем, спрашивается, выходить на сцену и что-то хрюкать? Тем более я в себе не уверена. Ещё скажу какую-нибудь глупость. А я её обязательно скажу и потом буду долго переживать. Мне это надо?
Я отказываюсь, как правило, но отказать Эмме я не посмела. Я интуитивно чувствовала, что она хороший, незащищённый человек и её надо поддержать.
Показ прошёл с успехом. После показа Эмма пригласила меня на банкет.
Этот банкет я помню до сих пор: кабинет, письменный стол, накрытый газетой. На нём порезана варёно-копчёная колбаса, бородинский хлеб, перья зелёного лука и помидоры. Всё. Вокруг стола уселись известные актёры, ещё какие-то славные гости.
Я подумала тогда: «Чем такой банкет, лучше никакого». Но я была не права.
Колбаса оказалась изумительно свежей, хлеб ароматным, помидоры пахли солнцем и характерной помидорной рассадой. Возможно, я была просто голодная, не знаю. Но я редко получала такое удовольствие от застолья.
Беседа текла ненавязчиво, интересно и дружески. Может быть, просто собрались хорошие люди, сидели скученно друг у друга на голове, и вот эта сплочённость согревала. А может быть, грел успех. Хорошо сделанная работа плюс признание.
Богатый стол исключался, потому что государство нас всех бросило. Киноцентр имел нулевое финансирование, и даже колбасу с хлебом купить было не на что. Это была личная трата Эммы. Тёплая душа.
После застолья я засобиралась домой. Эмма пошла проводить меня к лифту. Я посмотрела на неё внимательно:
Эмма, я всегда завидовала худым, но ты, по-моему, слишком усохла. Тебе надо поправиться хотя бы килограмма на три.
Я никому не говорила, но тебе скажу. Я голодаю, — созналась Эмма.
Как это? — испугалась я.
Перестройка, — объяснила Эмма.
Но это же не интервенция…
Подошёл лифт. Мне ничего не оставалось, как войти в лифт и уехать.
Через месяц я зачем-то позвонила в киноцентр и попросила Эмму к телефону.
Она ушла с работы, — был ответ.
По семейным обстоятельствам.
Семейным обстоятельством оказался Эльдар. Он не тянул резину, не проверял своих чувств. Это было другое время и другая реальность. Эльдар остался один с разорванным сердцем. Он тонул, и ему нужен был спасательный круг.
И Эмме тоже нужен был спасательный круг, и она за него уцепилась.
Я стала встречать Эмму на Восточной аллее. Мы живём в противоположных концах этой улицы. На лице Эммы средиземноморский загар. На плечах «Версаче» и «Кристиан Диор». В глазах покой и уверенность в завтрашнем дне.
Я поздоровалась с Эммой. Я сказала:
Привет, Золушка…
У неё действительно была судьба Золушки. Сказка наяву. Эльдар — принц, хоть и толстый. Среди прочих талантов имел талант быть хорошим мужем. Он умел любить свою женщину, наряжать её, баловать, прославлять, громко объявляя о своей любви. Видимо, его мама воспитала в нём настоящего мужчину. Ибо настоящий мужчина — это не альфа-самец в шляпе сомбреро и на коне. Настоящий мужчина — тот, кто отвечает за свою женщину, бережёт её и несёт ответственность. Таких мужчин надо заносить в Красную книгу.
Рязанов в образе художника Александра Бенуа
Эльдар без промедления женился на Эмме и привёз её на фестиваль уже в качестве жены. Дело было в Санкт-Петербурге, фестиваль назывался «Золотой Остап».
Нина умерла недавно. Все собирались приносить Эльдару свои соболезнования, а он — здрасьте вам, с новой женой.
У всех глаза на лбу. Эмма смущается, а Эльдар обнимает её за плечи, дескать, держись, я здесь.
Город устроил приём в ресторане «Астория». Я помню число: 20 ноября. Это день моего рождения. Со сцены объявляют об этом торжественном событии, музыканты поют «Хэппи бёз дэй ту ю». Ведущий дарит мне плюшевого медведя в полтора метра высотой. «Пылесборник», — подумала я, но сказала «спасибо».
Ко мне подошёл Эльдар и тепло поздравил. Оказавшись рядом, я посмела проявить любопытство. Я сказала:
Эльдар, когда умерла Нина, я боялась тебе звонить. Я думала, ты лежишь на полу в море слёз. А ты… Как это ты выкрутился?
Эльдар нахмурился, стал смотреть в пол. Мрачно ответил:
Да. Выкрутился.
Видимо, этот вопрос задавала ему не я одна.
Интересно, как сама Нина отнеслась бы к тому, что произошло? Обиделась? Или наоборот — обрадовалась? Пусть её Элику будет хорошо. Пусть он ни одного дня не отдаст чёрту. А к ней, к своей главной любви, он всё равно вернётся и ляжет сверху. Нина услышит его желанную тяжесть, крепко обнимет, как прежде, и они уплывут в вечность. Вместе и навсегда.
Старость не делает исключения никому. Она портит человека, сушит мозги, забивает сосуды.
Эльдар снял фильм «Карнавальная ночь-2». Лучше бы не снимал. Первая «Карнавальная ночь» не померкла. Фильм и сейчас хорошо смотрится. Ремейк редко бывает лучше оригинала. Невозможно дважды войти в одну и ту же воду.
Я иногда думаю: «Зачем снимают ремейки?» Плохой фильм повторить легко, хороший — трудно. А гениальный — невозможно.
Старость преподнесла Эльдару боль в спине. Эльдар всегда был толстым, и позвоночник устал.
Его последние годы были мучительными. Однако всё кончается вместе с жизнью. Эльдар умер. Ему было восемьдесят восемь лет.
Похоронили его на Новодевичьем кладбище, но не в одной с Ниной могиле. Эмма не допустила. Можно понять. Она прожила с ним двадцать лет, служила верой-правдой и хотела остаться в памяти потомков его вдовой, а не спасательным кругом.
Эльдара похоронили на отдельном участке.
Эмма его навещает, ухаживает за могилой, поливает цветы и рассказывает: что нового в стране, в посёлке и как идут дела в их киноклубе «Эльдар».
Метки:
Понравилось: 3 пользователям
Зиночка!
Исходное сообщение Seniorin
По семейным обстоятельствамПо семейным обстоятельствам
«У кинорежиссёра Эльдара Рязанова среди многочисленных и ярких талантов был ещё и такой дар – он умел любить свою женщину». О друге вспоминает писательница Виктория Токарева
Я познакомилась с Эльдаром Рязановым в 67-м году. Его назначили моим художественным руководителем. Дело было так: я написала свой первый в жизни рассказ «День без вранья». Его заметили. Мне заказали на «Мосфильме» сценарий. И великий и всемогущий Иван Пырьев просит Рязанова стать художественным руководителем будущего фильма. Рязанов соглашается.
На это – две причины. Первая – просьба Пырьева, которому Эльдар обязан своим восхождением. Вторая причина – мой редактор Нина Скуйбина.
Красавица. Хрупкая, большеглазая, с глазами, «горячими до гари».
Будучи студенткой ВГИКа, она вышла замуж за Володю Скуйбина с режиссёрского факультета.
Володя – высокий, широкоплечий, русский богатырь, как будто сошёл с плаката. Нина – тонкая, с чёрной чёлкой, мерцающими глазами. Пара – хоть рисуй. Однако родители Володи не приняли этот выбор сына. Почему? Они не любили евреев, а Нина – еврейка.
Я не буду останавливаться на этом нюансе, который называется «антисемитизм». Но в последнее время мне кажется: антисемитизм убывает. Евреем быть можно и даже модно. Но сейчас не об этом.
Володя Скуйбин заболел гриппом и получил осложнение. С удивлением заметил, что у него онемел мизинец на руке. Он думал – мелочь. А это оказалось началом болезни: рассеянный склероз. Исчезает миелин – изоляция вокруг нерва. Нерв обнажается и выходит из строя, перестаёт передавать сигнал. Тело больше не подчиняется человеку, он становится неподвижным и медленно умирает.
От этой болезни умер Николай Островский. Будучи неподвижным, он успел продиктовать книгу «Как закалялась сталь».
Моё поколение проходило эту книгу в школе. Нам её вдалбливали в мозги, а сейчас вряд ли кто её помнит.
«Как закалялась сталь» написана на злобу дня, а те произведения, что на злобу дня, – растворяются без следа. Остаются только вечные темы.
Володя Скуйбин уже не вставал, но продолжал снимать свой фильм «Жестокость» по одноимённому роману Павла Нилина. Когда актёры видели, как режиссёр руководит съёмками, лёжа на носилках, они полностью отдавались общему делу и забывали о своих интересах.
Володя болел долго. Нина не могла выйти из дома, боялась оставить мужа одного. Но выходить приходилось: за продуктами, в аптеку. Нина старалась поскорее вернуться и научилась ходить быстро. Эта стремительная походка так и осталась с ней навсегда. Когда мы шли рядом, я всегда семенила, стараясь её догнать.
Фильм «Жестокость» вышел на экраны и стал культовым фильмом своего времени. Все поняли: пришёл большой талант.
Нина сражалась с болезнью мужа, как Мцыри с барсом. Искала врачей, целителей, знахарей, а когда ничего не помогло, стала надеяться на чудо. Чуда не произошло. Володя умер. Нина осталась вдовой. Однако подвиг её преданности стал известен. Не в колбе живём. Все всё знают. За Ниной установилась высокая безукоризненная репутация: самоотверженная, верная, глубоко порядочная красавица.
Рязанов влюбился в Нину и ушёл из семьи. Довольно скоро вернулся обратно, поскольку ему было стыдно перед первой женой Зоей. Он понимал, что своим уходом наносит Зое реальное зло.
Нина смирилась, и роман продолжался. Полдня, находясь на студии, Рязанов пропадал у Нины в кабинете, либо Нина пропадала у него на съёмочной площадке. Вечером разъезжались по домам.
Эта двойная жизнь длилась десять лет. Мы с Ниной плотно дружили эти годы. Обсуждали и перепевали «саратовские страдания».
Через десять лет, будучи пятидесятилетними людьми, они поженились наконец. Рязанов долго проверял свои чувства и мучил бедную Нину, но всё хорошо, что хорошо кончается.
Нина и Эльдар переехали в дом Михаила Ромма. Они купили дом у наследников.
Впереди – океан времени, и их общий корабль скользит по чистым и прозрачным водам.
Я в эти же годы купила землю у наследников Павла Антокольского. Мы с Эльдаром стали помещиками и соседями.
Я дружила с Ниной и дорожила этой дружбой. Нина – чудо из чудес, в каком бы возрасте она ни пребывала.
Нина пригласила меня в гости. Участок у Ромма – огромный. Дом – кирпичный, с большими белыми ставнями. Казалось, что здесь живут сказочные герои. Так и ждёшь, что на крыльцо выскочит Белоснежка.
У самого крыльца стоит куст жасмина. Ветки обсыпаны белыми цветами. Каждый цветочек о четырёх лепестках, как будто его нарисовала детская рука.
Я подумала: «Вот дом, где живёт любовь». А куст жасмина стоит, как часовой на посту, стережёт счастье и благоухает до неба, чтобы и на небе знали: счастье есть, вот оно.
– Мечта, – проговорила я.
– Да… – тихо отозвалась Нина.
А что тут скажешь?
Эльдар купался в славе. Это был самый популярный и обаятельный комедиограф без вредных привычек: не пил, не курил, не бабник.
Несколько раз мы оказывались вместе в гостях, сидели за одним праздничным столом. Я имела возможность наблюдать эту пару. Эльдар вёл себя как анфан террибль (ужасный ребёнок), он шутил, дурачился, смеялся. У Эльдара сильное биополе, и он всегда был самым интересным.
Нина сидела рядом, опустив глаза, как строгая гувернантка, и фильтровала каждое его слово. Она буквально работала при Эльдаре, ни на минуту не расслаблялась. Мне казалось, это лишнее. Но она – не я. У неё свои жизненные ориентиры.
Эльдар Рязанов с женой Ниной
Однажды я наблюдала их на фестивале «Золотой Дюк» (Тогда – «Одесская альтернатива». – Прим.ред.), который проходил в Одессе. Нина и Эльдар прибыли не в общей группе. Отдельно. Может быть, даже на чьём-то личном самолёте.
Их встречали, как правительство, и подвезли к гостинице во второй половине дня. Я смотрела, как они выходят из машины. Сначала Нина, как телохранитель. Оглядывается по сторонам. Всё спокойно. Далее выгружается Эльдар. Он толстый, но подвижный. Умел садиться на шпагат.
Они скрываются в гостинице через служебный вход.
Эльдар привёз свой фильм «Забытая мелодия для флейты» с Филатовым в главной роли. Этот фильм конкурировал с «Ассой» Сергея Соловьёва.
Видимо, премия была обещана Эльдару заранее. Он под эту премию и приехал. Иначе фестиваль не получил бы Рязанова, ещё чего. Зачем ему куда-то лететь между небом и землёй, а потом топтаться среди людей из публики, давать автографы, пить спиртное, нарушать диету?
Премию получил фильм «Забытая мелодия для флейты». На закрытии был дан банкет. Ко мне подошёл подвыпивший Жванецкий. В его глазах стояли слёзы. От слёз глаза казались прозрачными, похожими на два крыжовника.
Он посмотрел на меня и грустно сказал:
– Вот я дал премию Рязанову, а о чём фильм – не помню…
Это несправедливо. Фильм запоминается. Но «Асса» – совсем другое дело. Это – новое слово, в нём слышался ветер перемен.
На закрытии всем было неловко, хотя никто ничего не говорил.
Круглолицый и обаятельный Соловьёв хлопал своими круглыми глазами и был похож на ребёнка, которого обманули. Обещали взять в цирк и кинули.
Возле коротышки Серёжи Соловьёва всегда толклись и боролись за него самые красивые женщины поколения. Значит, что-то в нём было. И я даже догадываюсь что: талант с крупицами гениальности.
Эльдар Рязанов построил на своём участке «доходный дом» и передал мне свою рабочую бригаду под руководством некоего Ромки.
Я уточнила у Нины:
– Брать?
– Бери, – с убеждением сказала Нина.
Я подумала: если Рязанов доверил Ромке свой дом, то и я могу ни о чём не беспокоиться. Рязанов – самая лучшая рекомендация. Но… Я ошиблась. «Доходный дом», который Ромка возвёл Эльдару, пошёл трещинами. Это означало дефект фундамента. Пол второго этажа качался, как на пружинах. Ромка оказался вор и законченный мерзавец. Не хочется перечислять его особенности. На что только люди не идут ради денег… Но я тоже не лыком шита. Мне довольно скоро всё стало ясно.
Бригада собиралась в восемь утра, работали до двенадцати, потом посылали кого-то одного за бутылкой. Поднимались на второй этаж, чтобы не на глазах, и – вперёд, к сияющим вершинам. Это называлось «обеденный перерыв», который длился до шести вечера. И так каждый день.
Я не знала, как от них избавиться. Выгонять я не умею. Скандалить – тоже не берусь. Для этого нужен определённый темперамент. Есть люди, которые расцветают в борьбе. Я не из них.
Кончилось тем, что я остановила финансирование, и никого не потребовалось выгонять. Бригада растворилась, как сахар в кипятке. Были – и нет.
Я поменяла бригаду и закончила стройку.
Сейчас моё неброское строение стоит, как домик Наф-Нафа, того самого, который, конечно, всех умней. Я очень люблю свой дом. И куда бы я ни приходила, мне везде кажется неуютно. У одних слишком бедно, у других слишком дорого, а то, что слишком, – то нехорошо.
Меня мой дом обнимает, как любимый человек. Хочется оставаться в его объятиях и не двигаться.
Иногда я думаю: что составляет моё счастье? Дети, профессия, дом… Трудно вычленить, что важнее. Иногда кажется, на первом месте профессия. Я всю жизнь занималась тем, что мне нравится.
Но дети – это моё продолжение. Они понесут в будущее мой смех, мою трусость, мой разрез глаз. Как же без детей? Хочется любить что-то живое и тёплое, целовать в мордочку, касаться губами.
Жванецкий сказал: «Как страшно умирать, когда ты ничего не оставляешь своим детям».
Я оставлю им дом. И собрание сочинений. Самое обидное, если они этот дом продадут. Но об этом лучше не думать. Что касается собрания сочинений, за него ничего не возьмёшь. Это – просто я. Слепок моей души.
Я купила себе норковое пальто. Именно пальто, а не шубу. А Эльдар преподнёс Нине «доходный дом». Это был его новогодний подарок.
Дом лучше, чем шуба, кто спорит…
Нина сидела в машине с опущенным стеклом. Я подошла в своём норковом пальто и остановилась в ожидании комплимента.
– Вот, – сказала я. – Заработала честным, красивым трудом.
Это правда. У меня вышла в Болгарии книга, и тёплые братья славяне организовали мне элегантную обновку. Как не похвастать?
Нина сидела не реагируя. Лицо у неё было постным. Странно. Нина – воспитанный человек. Могла бы из приличия выразить что-то позитивное. Чем объяснить такое равнодушие? Только равнодушием ко мне.
Рязанов десять лет вымораживал Нину в статусе любовницы, и всё кинематографическое сообщество следило за развитием событий. Нине хотелось забыть об этом смутном времени, а тут я, живой свидетель, да ещё в норковом пальто, из-под которого торчали серые валенки.
Я постояла и отошла от машины, несолоно хлебавши. Нина провожала меня глазами. О чём она думала? Может быть, о том, что к дорогому меху не идут валенки. Но я вышла на прогулку. Зима. А валенки – самая тёплая обувь.
Я редко встречала Нину на дорогах посёлка. Казалось, она не выходит из-за своего забора. Нина считала наш посёлок опасным в смысле сплетен. Лично я считаю, что сплетни – полезная вещь. С помощью сплетен осмысляется действительность, делается сравнительный анализ, выводы. Без сплетен просто не обойтись. В какой-то степени литература и живопись – это тоже сплетни. В них видны комплексы творца.
Однажды Нина сказала мне:
– Я боюсь будущего.
Я удивилась. Их любовь процветала, ничто не предвещало беды. Потом я догадалась: будущее иногда подаёт сигналы в настоящее.
Нина заболела. Началось с того, что ей стало трудно глотать.
Она долго не шла к врачу. Предчувствовала плохое. Когда решилась и всё-таки пошла к хорошему специалисту, ей было сказано: рак пищевода в последней стадии.
Какие могут быть варианты? Смириться и медленно умирать либо бороться и не сдаваться.
Нина предпочитала первый путь. Она была хороший редактор и предвидела финал любого сценария.
Эльдар настоял на втором: согласиться на операцию, бороться и не сдаваться.
Операция шла долго. Доступ к пищеводу очень сложный.
После операции Нина вернулась в посёлок. Она похудела и буквально качалась на ветру.
Мы встретились на дороге. Надо было что-то сказать.
– Ты выглядишь как пятнадцатилетняя девочка. – Это был комплимент.
– Ну да… – неопределённо согласилась Нина. Её лицо было замкнутым.
Нина понимала, что «век её измерен». Нина выиграла в любви, но любовь – это не вся жизнь. Это только часть жизни. А вся жизнь уходила из неё.
Эльдар повёз Нину в Германию. Немецкая медицина ушла далеко вперёд.
Немецкий врач осмотрел Нину и сказал Эльдару:
– Немедленно возвращайтесь в Москву. Ваша жена может не успеть пересечь границу.
Разговор шёл через переводчика.
Нина и Эльдар вернулись.
Надеяться было не на что. Оставалось просто ждать конца.
Для Нины стало главным – не омрачать жизнь любимому Элику. Она думала о нём, а не о себе.
Последнее время при Нине был её сын от первого брака Коля, высокий красавец, вылитый отец. Коля выносил её на руках к обеду. Эльдар не должен обедать один. Полагалась совместная трапеза.
Нина не позволяла себе никакой депрессии, не втягивала Эльдара в своё состояние.
Но однажды она обратилась к нему с просьбой:
– Сделай мне укол.
Эльдар понял, что речь идёт об эвтаназии. Нина не могла и не хотела больше длить мучительную дорогу в один конец.
– Я не могу взять это на себя, – ответил Эльдар.
– Я хочу уйти, – объяснила Нина.
– Ты уйдёшь, а мне с этим жить. Нет.
Нина решила никого не втягивать и самой сделать укол. У неё был припасён необходимый препарат. Она заранее обо всём позаботилась.
Возле моего дома в Москве располагалось шведское посольство. Меня часто туда приглашали, и я охотно присутствовала.
Одно время послом Швеции был милый человек, не помню его имени, и его самого плохо помню. Самым запоминающимся персонажем была жена посла. Она постоянно пребывала в глубоком запое и появлялась на приёмах нечёсаная, в домашних тапках и с виноватой улыбкой. Понимала: что-то не так, но ничего не могла с собой поделать.
Гости делали вид, что ничего не замечают.
Я думала про себя: «Вот это настоящая демократия». Посол, равно как и его жена, – это лицо страны. Лицо не должно быть пьяным в стельку. А тут ничего. Каждый живёт как умеет.
На приёмах я встречала статусных русских, в том числе режиссёра Марка Розовского, критика Василия Катаняна.
Я спросила Марка:
– Хотел бы быть послом?
– Зачем?
– Тебе бы машину подавали к подъезду.
– Мне гораздо интереснее что-нибудь придумать и поставить на сцене, – ответил Марк. – А домой я и пешком дойду. Прогуляюсь.
Я задумалась. Мне не хватало в жизни роскоши. Я бы хотела и машину, и придумать.
Жена Васи Катаняна была подругой Нины. Она рассказала мне о её последних распоряжениях: поминальный стол накрыть в их московской квартире, но предварительно произвести генеральную уборку. В квартире долго никто не жил. Пыль. Неудобно принимать гостей.
– Какое мужество надо иметь, чтобы так спокойно говорить о своих поминках, – задумчиво проговорила жена Васи.
– Это не мужество. Это другая реальность. Нина жила по законам новой реальности, – сказала я.
– Я этого не понимаю.
Понять действительно трудно, пока тебя это не коснётся напрямую.
Маршак написал однажды: «Смерть пришла как дело и жизнью завладела».
Смерть приходит как дело. А дело надо завершить.
Эльдар обратился к Наине Иосифовне Ельциной, и она выполнила его просьбу: Нину похоронили на Новодевичьем кладбище. Могилу вырыли на метр глубже, чем положено. Зачем? Чтобы осталось место Эльдару. Он пожелал лечь с Ниной в одну могилу. Вместе навсегда.
Красивый финал большой любви.
Эмма появилась в жизни Эльдара довольно скоро после смерти Нины. Буквально, сразу.
Друзья, а особенно их жёны, бросали на Эльдара недоумённые взгляды, пытаясь понять: что сие означает?
Эльдар эти взгляды игнорировал. Что тут непонятного? Мужчина не приспособлен жить один. Женщина может, а мужчина нет. Тем более Эльдар. Ему некогда себе готовить, да он и не умеет. Не с кем словом перемолвиться, а Эльдар словоохотлив. Нужен собеседник. И ложиться в холодную пустую кровать тоже неприятно. Надо, чтобы её кто-то предварительно согрел телом и словами, чтобы кто-то сказал: «Ты лучше всех, ты единственный».
Нина умирала долго. Её болезнь не была секретом. Одинокие тщеславные дамы готовились к прыжку. Эльдар – лакомая добыча: знаменитый, богатый, с юмором, возле него открывалась совсем другая жизнь. У Эльдара был широкий выбор: актрисы, бизнесвумены, но он выбрал толкового администратора Эмму. Эльдар Рязанов – сложное хозяйство. Это целый холдинг, который надо обслуживать.
Внешность женщины – не последнее дело. Сексуальный тип Эльдара – Анни Жирардо. Ему нравились женщины худые и очень худые. Можно понять: толстые тяготеют к своей противоположности.
Эльдар Рязанов с женой Эммой
Эмма была худая, с прекрасной фигурой, ничего лишнего. Она рано поседела и не красилась. Седые волосы, молодое лицо.
Я познакомилась с Эммой задолго до её встречи с Эльдаром. Она привела ко мне режиссёра со Свердловской студии, и он снял фильм «Ты есть…» по моей повести.
Фильм получился, нахватал призов на фестивалях. Я ездила с ним в Израиль. Евреи пребывали в восторге.
На дворе перестройка, разруха, неопределённость, и непонятно, что впереди.
Киноцентр устроил премьеру. Я не люблю выступать перед залом. Люди пришли познакомиться с творчеством, и зачем, спрашивается, выходить на сцену и что-то хрюкать? Тем более я в себе не уверена. Ещё скажу какую-нибудь глупость. А я её обязательно скажу и потом буду долго переживать. Мне это надо?
Я отказываюсь, как правило, но отказать Эмме я не посмела. Я интуитивно чувствовала, что она хороший, незащищённый человек и её надо поддержать.
Показ прошёл с успехом. После показа Эмма пригласила меня на банкет.
Этот банкет я помню до сих пор: кабинет, письменный стол, накрытый газетой. На нём порезана варёно-копчёная колбаса, бородинский хлеб, перья зелёного лука и помидоры. Всё. Вокруг стола уселись известные актёры, ещё какие-то славные гости.
Я подумала тогда: «Чем такой банкет, лучше никакого». Но я была не права.
Колбаса оказалась изумительно свежей, хлеб ароматным, помидоры пахли солнцем и характерной помидорной рассадой. Возможно, я была просто голодная, не знаю. Но я редко получала такое удовольствие от застолья.
Беседа текла ненавязчиво, интересно и дружески. Может быть, просто собрались хорошие люди, сидели скученно друг у друга на голове, и вот эта сплочённость согревала. А может быть, грел успех. Хорошо сделанная работа плюс признание.
Богатый стол исключался, потому что государство нас всех бросило. Киноцентр имел нулевое финансирование, и даже колбасу с хлебом купить было не на что. Это была личная трата Эммы. Тёплая душа.
После застолья я засобиралась домой. Эмма пошла проводить меня к лифту. Я посмотрела на неё внимательно:
– Эмма, я всегда завидовала худым, но ты, по-моему, слишком усохла. Тебе надо поправиться хотя бы килограмма на три.
– Я никому не говорила, но тебе скажу. Я голодаю, – созналась Эмма.
– Как это? – испугалась я.
– Перестройка, – объяснила Эмма.
– Но это же не интервенция…
Подошёл лифт. Мне ничего не оставалось, как войти в лифт и уехать.
Через месяц я зачем-то позвонила в киноцентр и попросила Эмму к телефону.
– Она ушла с работы, – был ответ.
– Почему?
– По семейным обстоятельствам.
Семейным обстоятельством оказался Эльдар. Он не тянул резину, не проверял своих чувств. Это было другое время и другая реальность. Эльдар остался один с разорванным сердцем. Он тонул, и ему нужен был спасательный круг.
И Эмме тоже нужен был спасательный круг, и она за него уцепилась.
Я стала встречать Эмму на Восточной аллее. Мы живём в противоположных концах этой улицы. На лице Эммы средиземноморский загар. На плечах «Версаче» и «Кристиан Диор». В глазах покой и уверенность в завтрашнем дне.
Я поздоровалась с Эммой. Я сказала:
– Привет, Золушка…
У неё действительно была судьба Золушки. Сказка наяву. Эльдар – принц, хоть и толстый. Среди прочих талантов имел талант быть хорошим мужем. Он умел любить свою женщину, наряжать её, баловать, прославлять, громко объявляя о своей любви. Видимо, его мама воспитала в нём настоящего мужчину. Ибо настоящий мужчина – это не альфа-самец в шляпе сомбреро и на коне. Настоящий мужчина – тот, кто отвечает за свою женщину, бережёт её и несёт ответственность. Таких мужчин надо заносить в Красную книгу.
Рязанов в образе художника Александра Бенуа
Эльдар без промедления женился на Эмме и привёз её на фестиваль уже в качестве жены. Дело было в Санкт-Петербурге, фестиваль назывался «Золотой Остап».
Нина умерла недавно. Все собирались приносить Эльдару свои соболезнования, а он – здрасьте вам, с новой женой.
У всех глаза на лбу. Эмма смущается, а Эльдар обнимает её за плечи, дескать, держись, я здесь.
Город устроил приём в ресторане «Астория». Я помню число: 20 ноября. Это день моего рождения. Со сцены объявляют об этом торжественном событии, музыканты поют «Хэппи бёз дэй ту ю». Ведущий дарит мне плюшевого медведя в полтора метра высотой. «Пылесборник», – подумала я, но сказала «спасибо».
Ко мне подошёл Эльдар и тепло поздравил. Оказавшись рядом, я посмела проявить любопытство. Я сказала:
– Эльдар, когда умерла Нина, я боялась тебе звонить. Я думала, ты лежишь на полу в море слёз. А ты… Как это ты выкрутился?
Эльдар нахмурился, стал смотреть в пол. Мрачно ответил:
– Да. Выкрутился.
Видимо, этот вопрос задавала ему не я одна.
Интересно, как сама Нина отнеслась бы к тому, что произошло? Обиделась? Или наоборот – обрадовалась? Пусть её Элику будет хорошо. Пусть он ни одного дня не отдаст чёрту. А к ней, к своей главной любви, он всё равно вернётся и ляжет сверху. Нина услышит его желанную тяжесть, крепко обнимет, как прежде, и они уплывут в вечность. Вместе и навсегда.
Старость не делает исключения никому. Она портит человека, сушит мозги, забивает сосуды.
Эльдар снял фильм «Карнавальная ночь-2». Лучше бы не снимал. Первая «Карнавальная ночь» не померкла. Фильм и сейчас хорошо смотрится. Ремейк редко бывает лучше оригинала. Невозможно дважды войти в одну и ту же воду.
Я иногда думаю: «Зачем снимают ремейки?» Плохой фильм повторить легко, хороший – трудно. А гениальный – невозможно.
Старость преподнесла Эльдару боль в спине. Эльдар всегда был толстым, и позвоночник устал.
Его последние годы были мучительными. Однако всё кончается вместе с жизнью. Эльдар умер. Ему было восемьдесят восемь лет.
Похоронили его на Новодевичьем кладбище, но не в одной с Ниной могиле. Эмма не допустила. Можно понять. Она прожила с ним двадцать лет, служила верой-правдой и хотела остаться в памяти потомков его вдовой, а не спасательным кругом.
Эльдара похоронили на отдельном участке.
Эмма его навещает, ухаживает за могилой, поливает цветы и рассказывает: что нового в стране, в посёлке и как идут дела в их киноклубе «Эльдар».
Эта история произошла тридцать лет назад.
Мой муж обожал играть в преферанс и ходил с этой целью в генеральский дом. Недалеко от нас было выстроено «Царское село» – дома для высшего сословия. Генерала звали Касьян, а генеральшу Фаина. Фаина – действующий врач, работала в Кремлевской больнице.
Я иногда сопровождала мужа, сидела за его спиной.
Фаина восседала за столом – огромная, как сидячий бык. При этом у нее были локоны и бархатный голос.
Касьян – на десять лет моложе, красавец. Фаина отбила его у законной жены. Чем взяла? Возможно, романтическими локонами и воркующим голосом.
У меня к этому времени вышли фильм и книга. Я ходила в молодых и талантливых. Жизнь улыбалась. Но вдруг ни с того ни с сего моя дочь перестала видеть правым глазом. Ее положили в больницу с диагнозом неврит, воспаление зрительного нерва.
Моей девочке было десять лет, мы никогда до этого не расставались, и эта первая разлука явилась трагедией. Она плакала в больничной палате, а я у себя дома, на улице и в гостях.
Фаина увидела мой минор и вызвалась помочь.
На другой день мы вместе отправились в Морозовскую больницу. Глазное отделение находилось на пятом этаже, без лифта. Фаина шла, вздымая свои сто килограммов, и недовольно бурчала. Смысл ее бурчания был таков: зачем она пошла, зачем ей это надо, вечно она во что-то влезает себе во вред.
Я плелась следом и чувствовала себя виноватой.
Наконец мы поднялись на нужный этаж.
– Стойте и ждите, – приказала Фаина.
Она достала из объемной сумки белый халат, надела его и скрылась за дверью глазного отделения.
Я стояла и ждала. Время остановилось. Было не совсем понятно, зачем я ее привела. В отделении хорошие врачи. Они любили мою девочку, готовы были сделать все необходимое. Зачем эта начальница? Напугать? Но в семидесятые годы медицина была добросовестной, в отличие от сегодняшней. Напугать – значит выразить недоверие. Некрасиво. Однако цена вопроса была слишком высока: глаз. Я ждала.
Появилась Фаина. Подошла близко. Устремила на меня пронзительный взор. Буквально впилась взглядом.
– Соберитесь, – сказала она. – Выслушайте разумно. У вашей дочери опухоль мозга. Эта опухоль передавливает нерв, поэтому он не проводит зрение.
– И что теперь? – тупо спросила я.
– Операция. Надо делать трепанацию черепа и удалять опухоль.
Я понимала: она говорит что-то страшное, но до меня не доходил смысл сказанного. Я не могла совместить эти слова с моей девочкой.
– И что потом? – спросила я.
– Молите бога, чтобы она умерла. Если выживет, останется идиоткой.
Фаина замолчала. Стояла и изучала мое лицо. Мое лицо ничего не выражало. Меня как будто выключили из розетки.
– Я вам что-то должна? – спросила я.
– Ничего, – великодушно ответила Фаина. – Но поскольку я потратила на вас время, сопроводите меня в ателье. На такси. Я должна забрать норковый берет и норковый шарф.
– Хорошо, – отозвалась я.
Мы спустились вниз. Я остановила такси, и Фаина загрузила в него весь свой живой вес.
У меня вдруг упали из рук часы и щелкнули об асфальт. Почему они оказались у меня в руке? Видимо, я их сняла. Наверное, я не отдавала отчета в своих действиях.
Я сидела возле шофера и не понимала: зачем Фаина заставила меня ехать с ней в ателье? Сообщить матери о том, что ее ребенок безнадежен, – значит воткнуть нож в ее сердце. А потом потребовать, чтобы я с ножом в сердце повезла ее в ателье… Стоимость такси – рубль. Неужели у генеральши нет рубля, чтобы доехать самой?
Мы остановились возле ателье. Фаина выбралась из машины постепенно: сначала две сиськи, потом зад, обширный, как у ямщика, а на локоны она наденет норковый берет.
Я осталась в машине, сказала шоферу:
– Обратно в больницу.
Я вернулась в глазное отделение, вызвала врача.
– У моей дочки опухоль мозга? – прямо спросила я.
– С чего вы взяли? – удивился врач. – У нее обычный неврит.
– А как вы отличаете неврит от опухоли?
– По цвету. Когда неврит, нерв красный, а когда опухоль, нерв синий.
– А у моей дочки какой цвет?
– Красный. Мы будем колоть ей нужный препарат, воспаление уйдет, зрение восстановится.
– А можно сделать рентген?
– Можно. Только зачем?
– Удостовериться, что опухоли нет.
– Если хотите…
Я не ушла до тех пор, пока врач не вынес мне рентгеновский снимок и я не убедилась воочию, что снимок чист, прекрасен и даже красив, благословенны дела твои, Господи…
Я вернулась домой без ножа в груди. Рассказала мужу. Он слушал, не прекращая смотреть по телевизору новости. Я спросила:
– Зачем она это сделала?
– Сволочь, – коротко ответил муж.
Я набрала телефон Фаины и сказала ей:
– Вы ошиблись. У моей дочери нет никакой опухоли. Обыкновенный неврит.
– Ну и пожалуйста, – ответила Фаина, как будто обиделась.
Я потом долго пыталась понять: что это было? Может быть, зависть? Но она живет лучше меня. У нее муж генерал с генеральской зарплатой и норковый берет с норковым шарфом. А у меня обычная вязаная шапка. Но скорее всего – просто сволочь, как сказал муж. Есть же такое слово – «сволочь», значит, должны быть и люди, этому слову соответствующие.
Прошло десять лет. Моя дочь выросла, набралась красоты, одинаково видела обоими глазами. Запуталась в женихах.
В один прекрасный день мы с мужем поехали на базар. В овощном ряду я углядела Фаину. С тех давних пор я с ней не общалась, хотя слышала, что недавно ее муж умер в гараже возле машины, а сын выпал из окна. Наркотики.
Фаина увидела меня и кинулась мне на грудь как близкая родственница.
Я стояла, скованная ее объятьями, и мне ничего не оставалось, как положить руки на ее спину. Спина тряслась в рыданиях. Под моими ладонями выступали ее лопатки, как крылья. Фаина не просто похудела, а высохла. Куда делись ее килограммы? Локоны превратились в старушечий пучок на затылке. Что делает с человеком горе…
Мой муж показывал мне глазами: надо идти, чего ты застряла? Но я не могла оттолкнуть Фаину вместе с ее рыданиями. Я стояла и терпела. И не просто терпела – сочувствовала. Гладила ее по спине, по плечам и крыльям.
Сволочи – тоже люди. Их тоже жалко.
Странности любви
В молодости мы дружили: я и Лялька.
У Ляльки был парень Руслан. Они встречались уже семь лет, но Руслан не делал предложения. Его что-то останавливало. Я догадывалась, что именно.
Руслан – из профессорской семьи, интеллектуал, очкарик, писал стихи, заведовал отделом в молодежном журнале.
Лялька – все наоборот. Ее родители перебрались в Москву из глухой деревни. Папаша пил, мать работала швеей-мотористкой. Лялька едва окончила десять классов, книг не читала, учиться не хотела. Смотрела по телевизору мультики.
Что в ней привлекало? Молодость (двадцать пять лет) и совершенство форм. У нее была идеальная фигура. Ничего лишнего. Лялька замечательно двигалась. Смешливая, все ей было смешно. А когда танцевала – было на что посмотреть.
Если кто-то танцевал рядом с Лялькой, в ресторане, например, то выглядел как кувалда.
Я любила Ляльку за то, что с ней было легко и весело. Мы постоянно хохотали, без причины. Но не потому, что дуры, а так совпадали. Я видела Ляльку и сразу начинала радоваться жизни.
Лялька в этот период была занята тем, что «дожимала» Руслана. Она его любила, а он – тянул резину. Лялькина мать возмущалась: «Плюнь! Я бы на его ссала в тридцать три вилюльки».
Что такое вилюлька, я не знаю, но тоже говорила Ляльке:
– Женятся или сразу, или никогда.
Все кончилось тем, что Лялька нашла себе другого. Этот другой сделал предложение через два дня после знакомства. Он имел какое-то отношение к балету – то ли танцевал, то ли преподавал. Было понятно, почему он повелся на Лялькину хрупкость и грацию. Он привык видеть красивое женское тело.
Напишите сочинение по прочитанному тексту.
Сформулируйте одну из проблем, поставленных автором текста.
Прокомментируйте сформулированную проблему. Включите в комментарий два примера-иллюстрации из прочитанного текста, которые, по Вашему мнению, важны для понимания проблемы исходного текста (избегайте чрезмерного цитирования). Поясните значение каждого примера и укажите смысловую связь между ними.
Объём сочинения — не менее 150 слов.
Работа, написанная без опоры на прочитанный текст (не по данному тексту), не оценивается. Если сочинение представляет собой пересказанный или полностью переписанный исходный текст без каких бы то ни было комментариев, то такая работа оценивается 0 баллов.
Сочинение пишите аккуратно, разборчивым почерком.
(1)В редакцию пришло письмо от рабочего Нечаева, в котором он поведал о конфликте с инженером Зубаткиным.
(2)Конфликт возник на охоте. (3)Они гнали зайца, бежали по окончательно раскисшему осеннему полю. (4)Заяц широко, активно прыгал — и вдруг сел, развернувшись лицом к преследователям. (5)Нечаев так и написал: лицом, не мордой. (6)Когда охотники подбежали и приподняли зайца, стало ясно, почему он не убежал: у него на каждой лапе налипло по килограмму грязи, и он не мог скакать. (7)Заяц это понял и остановился. (8)Но сидеть спиной к преследователям ещё страшнее, и он развернулся, чтобы «встретить смерть лицом к лицу».
(9)Зубаткин вернул зайца на землю, сдёрнул с плеча винтовку и нацелился в упор, и это была уже не охота, а расстрел. (10)Нечаев сдёрнул с плеча свою винтовку и нацелился в Зубаткина. (11)И добавил словами, что, если Зубаткин убьёт зайца, он, Нечаев, убьёт Зубаткина. (12)Зубаткин не поверил, однако рисковать не стал. (13)Он опустил ружьё и дал Нечаеву кулаком по уху. (14)Нечаев драться не собирался, но агрессия порождает агрессию. (15)Посреди осеннего поля произошла большая драка с нанесением словесных оскорблений и телесных травм.
(16)По заданию редакции Веронике надо было побеседовать с участниками конфликта и написать статью. (17)Она начала с Зубаткина. (18)Зубаткин был похож на Кирибеевича из «Песни о купце Калашникове» — та же обаятельная наглость, лучезарная улыбка хозяина жизни. (19)Он смотрел на Веронику с таким видом, будто она сидела в его кабинете, а не он — в её. (20)Зубаткин знал, что юридические законы на его стороне, а морально-нравственные категории — это что-то весьма неопределённое и неосязаемое, как облако. (21)Нравственность у каждого своя. (22)Как почерк.
— (23)Вы согласны с тем, что написал Нечаев? (24)Это так и происходило?
— (25)Согласен, примерно так.
— (26)Значит, Вы хотели убить зайца, который не мог от вас убежать?
— (27)Охота — это охота.
— (28)Охота — это охота, а не убийство. (29)Зверь и охотники должны быть на равных.
— (30)Вы хотите, чтобы у зайца было ружьё?
— (31)У вашего зайца не было ног. (32)Вы не имели права в него целиться.
— (33)Я не понимаю: что Вы от меня хотите?
— (34)Честно? (35)Чтобы Вы были другим. (36)Или чтобы Вас не было вообще.
(37)Зубаткин поднялся и пошёл из кабинета. (38)Вероника некоторое время смотрела на дверь.
(39)Современный человек набит информацией, нагрузками, стрессами, но он вешает на плечо ружьё и уходит к деревьям, к тишине, чтобы от всего отрешиться, очиститься, слиться с природой и услышать в себе древний охотничий инстинкт, выследить и подстрелить опасного или большого зверя. (40)В конце концов, можно подстрелить и зайца, когда ты с ним на равных. (41)Когда у тебя ружьё, а у него ноги и лес.
(42)Зубаткина ни природа, ни самоуглублённость не интересовали. (43)Но разве Зубаткин одинок в своём циничном потребительстве? (44)Сегодня имеет значение только то, что можно на себя надеть или чем насытиться. (45)Значит, зубаткины идут по земле целыми колоннами. (46)А нечаевы ничего не могут сделать…
(По В. С. Токаревой*
)
* Виктория Самойловна Токарева
(род. в 1937 г.) — российский прозаик и сценарист.
Пояснение.
Примерный круг проблем:
1. Проблема беспринципности. (Под воздействием каких факторов формируется в человеке беспринципность?)
2. Проблема определения истоков потребительского отношения к жизни. (В чём кроются истоки потребительского отношения к жизни?)
3. Проблема такого явления, как потребительство. (Почему всё больше людей становятся потребителями?)
4. Проблема связи человека с природой. (Почему современный человек продолжает ценить связь с природой?)
5. Проблема соотношения понятий «охота» и «убийство». (Как соотносятся эти понятия?)
6. Проблема отношения к беззащитным животным. (Можно ли убивать беззащитное животное?)
1. У человека беспринципность формируется в результате развития эгоизма и представления о себе как о «хозяине жизни», которому всё дозволено.
2. В современной жизни истоки потребительства надо искать в забвении нравственности.
3. Человек, обременённый тяготами современной жизни, уже не задумывается над морально-нравственными категориями; ему проще и легче жить, заботясь только о материальном.
4. На природе современный человек может отрешиться от повседневных забот, очиститься духовно и вспомнить, что он является её частью.
5. Охотничий инстинкт должен быть подкреплён нравственными представлениями человека. Охота должна предоставлять её участникам равные шансы. Нельзя убивать животное ради убийства.
6. Убийство беззащитных животных недопустимо.
Один из текстов в КИМах сегодня, 28.05.20154 г. на ЕГЭ по русскому языку
Как-то однажды в
присутствии Ираклия Луарсабовича Андроникова я назвал известного поэта великим.
— Для великого он слишком сложен. Все великое
просто и ясно. «Выхожу один я
на
дорогу…» — вот это великое. Вроде ничего нет, но есть все:
одиночество, мироздание, надежда.
«Ночь тиха, пустыня внемлет Богу, и
звезда
с звездою говорит…»
С тех пор я отчетливо осознал, что путь в
большой литературе пролегает не от простоты к сложности, а от
сложности к простоте. Ибо ясность и простота
гораздо сложнее сложности, и достичь их гораздо труднее. Речь, разумеется, идет
не о той простоте,
которая «хуже
воровства», а об истинной и высокой.
И это относится не только к литературе,
искусству, но и к людям, их характерам и
повадкам. О, сколько я встречал пустопорожних говорунов, которые
«словечка в простоте» не скажут!
Может, это отнюдь не аксиома, но опыт
моих
общений утверждает: амбициозность прямо пропорциональна
бездарности, а обладатели Богом
ниспосланных дарований чаще всего просты и доступны…
Уже писал, что мне особенно симпатичны люди,
которые в любом возрасте сохраняют в себе детство. Знаменит автопортрет
Пикассо, где он
изобразил себя
ребенком, игриво полуповисшим на спинке стула. В такой же позе мы с директором
издательства «Детская литература», Сытиным тех
дней, Пискуновым и увидели его,
девяностолетнего, на вилле, вблизи
Парижа.
Константин Федотович вручил ему новые книги о живописи с
репродукциями картин Пикассо.
На полу валялись рисунки, словно бумага,
прикрывающая пол во время ремонта. И по ним кто-то ходил…
— Пабло, почему по вашим рисункам ходят? — не
удержался Константин Федотович.
— Они ничего не стоят: они не подписаны! —
ответил Пикассо фразой, которую, я потом узнал, произносил не раз в подобных
ситуациях. Он, гений и
умница,
относился к себе как бы не очень всерьез. В отличие от бездарей и глупцов,
которые относятся к себе очень серьезно.
Над столом у Агнии Барто висел листок, вырванный
из ученической тетради в клеточку. А на нем рукой Юрия Гагарина было написано:
Уронили мишку на пол,
Оторвали мишке лапу.
Все равно его не брошу,
Потому что он хороший…
Когда я спросил у Юрия Алексеевича, почему он
оставил Барто такой необычный автограф, Гагарин ответил:
— Потому что это были первые стихи, которые
объяснили мне, трехлетнему, что
нельзя
быть в жизни предателем, что нельзя бросать человека в беде.
Быть может, никто не имел такой ошеломляющей
прижизненной славы, как
Юрий
Гагарин. Я не собираюсь сравнивать его с Львом Толстым, или с
Мусоргским, или с Эйнштейном… Но
чтобы имя живущего человека знал весь
земной
шар и чтобы его встречали сотни тысяч восторженных граждан, куда
бы он ни приехал?! И чтобы президенты
и премьеры вручали высшие награды, в какой бы стране он ни оказался?! А сам
Юрий Алексеевич сердился,
когда
его именовали «первым гражданином Вселенной», когда ему
приписывали «завоевание» Космоса.
Во-первых, ему не нравилось слово
«завоевание».
А во-вторых, он прекрасно осознавал, что первыми в Космос
взлетели ученые. (По А.Алексину)
Ещё тексты были такие:
Ю.Яковлев
Всю ночь без сна
ворочался с боку на бок, подминал под голову измятую подушку, мычал, стискивая
зубы, как от боли, – не мог забыть того, что случилось днем, не исчезало
острое чувство совершенного преступления, и неотступно стояли перед глазами
подробности того, что произошло с ним.
Было теплое солнце, ярый
субботний мартовский день сиял в Москве, везде таял сразу почерневший снег,
кое-где дымились парком сухие пролысины тротуаров, везде зеркально блестели
лужи на мостовых, было много прохожих, одетых уже по-весеннему. В машине стало
даже жарко, тесно от солнца, блещущего на переднем стекле, на капоте, и у него
тоже было легкое, свободное ощущение весны и вместе почти счастливое ожидание
того, что сейчас выедет из Москвы на подсохшее в полях шоссе и через сорок
минут будет в загородном доме отдыха среди двоих своих детей и жены, которых
отвез на каникулы неделю назад.
После шумного,
ослепительного, шелестящего шинами перекрестка свернул на тихую параллельную
проспекту дорожку, не торопясь поехал по широким лужам, объезжая расколотые
дворниками глыбы желтого льда, мимо стоявших по обочине заляпанных грязью
машин, мимо киосков с горячим сверканием витринных стекол, мимо идущих по
тротуару людей в расстегнутых плащах.
Впереди на солнцепеке у
обочины увидел поддомкраченную машину; человек, без пальто, без шапки, в сером
пиджаке, возился возле колеса, отвинчивая ключом гайки, и он подумал опять с
удовольствием:
«Действительно, настоящая
весна».
И лишь успел подумать это,
заметил вывернувшегося из-за этой поддомкраченной машины щенка, он выскочил
из-под ног склоненного к колесу человека, темно-коричневый, с острой веселой
мордой, и бросился играющими прыжками, как-то боком навстречу его машине.
Скорость была небольшой, он
мгновенно нажал на тормоз, но все-таки не сумел сразу затормозить. Машину
катило по льду, и в ту же секунду щенок, все приближаясь, игриво лая, тряся
смешными ушами, мелькнул под радиатором, и потом послышались там, внизу,
какие-то удары, потом как будто машина проехала по чему-то твердому, ее вроде
бы чуть подняло даже – и он, весь в горячем поту, наконец со всей силы
затормозил, ужасаясь тому, что почувствовал, ощутил в эту минуту.
Еще не отпуская тормоз, он
оглянулся и с тем же ужасом увидел щенка уже возле человека в сером пиджаке –
щенок, мотаясь всем телом, казалось, жалуясь тихонько, взвизгивая, искательно
тыкался острой мордой в его руки.
А он смотрел, точно
скованный, на щенка, на человека в пиджаке, растерянно опустившегося перед ним
на корточки, и сознавал, что совершил сейчас нечто непоправимо преступное, как
убийство.
Он ясно чувствовал эти удары
под машиной и ясно понимал, что щенок в горячке еще двигается, как бы извиняясь
за ошибку, прося прощения, тычется мордой в руки хозяина, лижет его пальцы, а
человек в пиджаке, лаская, успокаивая его, еще не знает, как ощутимо и страшно
минуту назад качнуло машину на чем-то твердом.
Потом человек в пиджаке взял
щенка на руки и, все продолжая гладить его длинные уши, трепать его голову,
испачканную мокрой грязью, повернул бледное лицо.
– Какой же вы шофер,
если не можете остановить машину? – с упреком сказал человек,
подойдя. – Это же глупый щенок, понимаете вы это или нет?
Уже на тротуаре и вокруг
человека с тихо поскуливающим щенком на его руках столпились люди, зло крича;
кто-то постучал по капоту с тем знакомым выражением осуждения и неприязни
пешехода к водителю, какое всегда бывает во время уличных катастроф, – и
он, жгуче презирая себя за почти инстинктивный толчок самозащиты, сдавленным
голосом выговорил:
– А вы… зачем
отпускаете на дорогу щенка?..
Он плохо помнил, как выехал
из Москвы на загородное шоссе, все словно подсеклось, срезалось в нем, и было
до тошноты мерзко, гадко на душе от той защитительной своей фразы, звучавшей в
его ушах: «А вы зачем отпускаете на дорогу щенка?»
И, глядя на дорогу, он опять
с поразительной ясностью представлял того щенка с острой веселой мордой, когда
тот, играя, смешно тряся ушами, бросился к машине, ощущал глухие удары под
днищем и представлял, как железо било его по голове, как в смертельном испуге
заметался под колесами щенок, не понимая, что произошло, почему на его игру с
этой чужой машиной ему ответили такой страшной болью.
«Я убил его… Это же он в
горячке выскочил потом к хозяину.
Как он мотал головой,
как тыкался мордой в его руки, точно спасения искал!..» – думал он и стискивал
зубы, морщась, потирая рукой лицо, уже не видя ни шоссе, ни талого снега, ни
мокрых мартовских полей под прекрасным весенним солнцем.
Через час, приехав в дом
отдыха, он не поцеловал жену, не поцеловал детей, будто потерял на это право,
только долго и пристально смотрел на свою пятилетнюю дочь, взяв ее на руки,
прижимая ее к себе.
В.С.
Токарева «Сволочей тоже жалко»
Эта история
произошла тридцать лет назад.
Мой муж обожал играть в преферанс и
ходил с этой целью в генеральский дом. Недалеко от нас было выстроено «Царское
село» – дома для высшего сословия. Генерала звали Касьян, а генеральшу Фаина.
Фаина – действующий врач, работала в Кремлевской больнице.
Я иногда сопровождала мужа, сидела
за его спиной.
Фаина восседала за столом –
огромная, как сидячий бык. При этом у нее были локоны и бархатный голос.
Касьян – на десять лет моложе,
красавец. Фаина отбила его у законной жены. Чем взяла? Возможно, романтическими
локонами и воркующим голосом.
У меня к этому времени вышли фильм
и книга. Я ходила в молодых и талантливых. Жизнь улыбалась. Но вдруг ни с того
ни с сего моя дочь перестала видеть правым глазом. Ее положили в больницу с
диагнозом неврит, воспаление зрительного нерва.
Моей девочке было десять лет, мы
никогда до этого не расставались, и эта первая разлука явилась трагедией. Она
плакала в больничной палате, а я у себя дома, на улице и в гостях.
Фаина увидела мой минор и вызвалась
помочь.
На другой день мы вместе
отправились в Морозовскую больницу. Глазное отделение находилось на пятом
этаже, без лифта. Фаина шла, вздымая свои сто килограммов, и недовольно
бурчала. Смысл ее бурчания был таков: зачем она пошла, зачем ей это надо, вечно
она во что-то влезает себе во вред.
Я плелась следом и чувствовала себя
виноватой.
Наконец мы поднялись на нужный
этаж.
– Стойте и ждите, –
приказала Фаина.
Она достала из объемной сумки белый
халат, надела его и скрылась за дверью глазного отделения.
Я стояла и ждала. Время остановилось.
Было не совсем понятно, зачем я ее привела. В отделении хорошие врачи. Они
любили мою девочку, готовы были сделать все необходимое. Зачем эта начальница?
Напугать? Но в семидесятые годы медицина была добросовестной, в отличие от
сегодняшней. Напугать – значит выразить недоверие. Некрасиво. Однако цена
вопроса была слишком высока: глаз. Я ждала.
Появилась Фаина. Подошла близко.
Устремила на меня пронзительный взор. Буквально впилась взглядом.
– Соберитесь, – сказала
она. – Выслушайте разумно. У вашей дочери опухоль мозга. Эта опухоль
передавливает нерв, поэтому он не проводит зрение.
– И что теперь? – тупо
спросила я.
– Операция. Надо делать
трепанацию черепа и удалять опухоль.
Я понимала: она говорит что-то
страшное, но до меня не доходил смысл сказанного. Я не могла совместить эти
слова с моей девочкой.
– И что потом? – спросила
я.
– Молите бога, чтобы она
умерла. Если выживет, останется идиоткой.
Фаина замолчала. Стояла и изучала
мое лицо. Мое лицо ничего не выражало. Меня как будто выключили из розетки.
– Я вам что-то должна? –
спросила я.
– Ничего, – великодушно
ответила Фаина. – Но поскольку я потратила на вас время, сопроводите меня
в ателье. На такси. Я должна забрать норковый берет и норковый шарф.
– Хорошо, – отозвалась я.
Мы спустились вниз. Я остановила
такси, и Фаина загрузила в него весь свой живой вес.
У меня вдруг упали из рук часы и
щелкнули об асфальт. Почему они оказались у меня в руке? Видимо, я их сняла.
Наверное, я не отдавала отчета в своих действиях.
Я сидела возле шофера и не понимала:
зачем Фаина заставила меня ехать с ней в ателье? Сообщить матери о том, что ее
ребенок безнадежен, – значит воткнуть нож в ее сердце. А потом
потребовать, чтобы я с ножом в сердце повезла ее в ателье… Стоимость такси –
рубль. Неужели у генеральши нет рубля, чтобы доехать самой?
Мы остановились возле ателье. Фаина
выбралась из машины постепенно: сначала две сиськи, потом зад, обширный, как у
ямщика, а на локоны она наденет норковый берет.
Я осталась в машине, сказала
шоферу:
– Обратно в больницу.
Я вернулась в глазное отделение,
вызвала врача.
– У моей дочки опухоль
мозга? – прямо спросила я.
– С чего вы взяли? –
удивился врач. – У нее обычный неврит.
– А как вы отличаете неврит от
опухоли?
– По цвету. Когда неврит, нерв
красный, а когда опухоль, нерв синий.
– А у моей дочки какой цвет?
– Красный. Мы будем колоть ей
нужный препарат, воспаление уйдет, зрение восстановится.
– А можно сделать рентген?
– Можно. Только зачем?
– Удостовериться, что опухоли
нет.
– Если хотите…
Я не ушла до тех пор, пока врач не
вынес мне рентгеновский снимок и я не убедилась воочию, что снимок чист,
прекрасен и даже красив, благословенны дела твои, Господи…
Я вернулась домой без ножа в груди.
Рассказала мужу. Он слушал, не прекращая смотреть по телевизору новости. Я
спросила:
– Зачем она это сделала?
– Сволочь, – коротко
ответил муж.
Я набрала телефон Фаины и сказала
ей:
– Вы ошиблись. У моей дочери
нет никакой опухоли. Обыкновенный неврит.
– Ну и пожалуйста, –
ответила Фаина, как будто обиделась.
Я потом долго пыталась понять: что
это было? Может быть, зависть? Но она живет лучше меня. У нее муж генерал с
генеральской зарплатой и норковый берет с норковым шарфом. А у меня обычная
вязаная шапка. Но скорее всего – просто сволочь, как сказал муж. Есть же такое
слово – «сволочь», значит, должны быть и люди, этому слову соответствующие.
Прошло десять лет. Моя дочь
выросла, набралась красоты, одинаково видела обоими глазами. Запуталась в
женихах.
В один прекрасный день мы с мужем
поехали на базар. В овощном ряду я углядела Фаину. С тех давних пор я с ней не
общалась, хотя слышала, что недавно ее муж умер в гараже возле машины, а сын
выпал из окна. Наркотики.
Фаина увидела меня и кинулась мне
на грудь как близкая родственница.
Я стояла, скованная ее объятьями, и
мне ничего не оставалось, как положить руки на ее спину. Спина тряслась в
рыданиях. Под моими ладонями выступали ее лопатки, как крылья. Фаина не просто
похудела, а высохла. Куда делись ее килограммы? Локоны превратились в
старушечий пучок на затылке. Что делает с человеком горе…
Мой муж показывал мне глазами: надо
идти, чего ты застряла? Но я не могла оттолкнуть Фаину вместе с ее рыданиями. Я
стояла и терпела. И не просто терпела – сочувствовала. Гладила ее по спине, по
плечам и крыльям.
Сволочи – тоже люди. Их тоже жалко.
И ЕЩЁ
Б.Васильев
Воспитание
не профессия, а призвание, талант, дар божий. И этим благородным божьим даром
была щедро наделена моя бабушка. Легкомысленная, никогда не унывающая
фантазерка с детской душой, живостью и фигуркой девушки.
— Беспризорники
вырвали у меня весь наш хлеб!- Элечка, все трын-трава, испанский мох.
Интересно, куда же мне девать девятку треф?
— Твое легкомыслие, мама, переходит все границы.
Мы не увидим хлеба до завтрашнего дня!…Мы сидим в центре Смоленска на Блонье. Я
задаю бесконечные «почему», мешая бабушке насладиться французским романом.
Чтобы я отвязался, она нарушает один из основополагаю-щих законов нашего дома:
ничего не есть на улице. Покупается мороженое в круглых вафлях, на которых
отпечатано «БОРЯ». Мы — в сладостном предвкушении: я собираюсь заняться
мороженым, бабушка — наконец-то вцепиться в роман. Я уже высовываю язык,
слизывая растаявшую капельку с колючего ободка вафли, как вдруг рядом
оказывается маленькая оборванная девочка. Черные глазки-бусинки с наивным
восторгом не отрываются от мороженого. Я ревниво хмурюсь…
— Какая прелесть! — громко объявляет бабушка,
оставив роман. — Так женщины смотрят на бриллианты. А как грациозно она стоит!
Боже, боже, и ты еще чего-то ждешь, Боря? Немедленно отдай этой прекрасной
незнакомке мороженое, если ты — настоящий мужчина!
Это — бабушка.
…Когда-то отец увлекался копированием картин, и
в одной из комнат нашего домика на Покровской горе висели «Иван-царевич на
сером волке», «Аленушка», «Богатыри», что-то еще. И вот зимними вечерами мы с
бабушкой уходили в ту комнату. При этом бабушка оставляла дверь в большую
комнату открытой, чтобы свет керосиновой лампы падал на какую-либо из отцовских
копий. Мы усаживались перед нею и…
— Ранним утром три русских богатыря выехали на
разведку, — приглушенно и заманчиво начинала бабушка. — Они ехали долго, и
мягкий ковыль бесшумно стлался под копытами их коней…
И васнецовские богатыри оживали в мерцающем
свете. Они скакали по степи, высматривали врага, сходились с ним в жестокой
рубке. И свистели стрелы, звенели мечи, ржали кони, стонали раненые…
— Ты видишь, видишь, пятеро врагов напали на
одного Алешу Поповича? — горячо, убежденно спрашивала бабушка. — Ох, как ему
трудно сейчас! Держись, Алеша, держись!
— Алеша! — во весь голос кричали мы оба. —
Держись, Алеша!..
В упоении мы вопили на весь дом, но никто ни
разу не сказал бабушке, что она забивает голову ребенку какими-то бреднями.
Наоборот, когда кончалось наше «кино» — а кончалось оно неизменно победой
Добра, — я врывался в большую комнату и с порога начинал восторженно
рассказывать, что я только что видел, все с живейшим интересом и совершенно
серьезно расспрашивали меня о битве трех богатырей или о чудесном спасении
царевны.
Это — бабушка.
И все это — бабушка. Я мог бы вспоминать о ней
бесконечно: она сама научила меня сочинять. Но я сочиняю на реальной основе,
потому что бабушка была именно такова. Я лишь кое-что суммирую, чтобы проявить
в родном мне характере черты определенного социального типа.
История эта произошла лет тридцать назад за сто с небольшим километров от моего родного города, в Ташкенте. Мой дядька тогда женился на одной коварной женщине с ребёнком. Почему коварной? Да потому что все одинокие женщины с ребёнками коварны. Впрочем, женщины без детей коварны тоже. Мне это говорить можно – сама не мужчина.
Так вот, ребёнком той женщины оказалась милейшая, похожая на эльфа девочка Алёнка с большими глазами голубого цвета. Она была тогда всего на три года меня младше, и что-то мне подсказывает, что и сегодня она несколько моложе меня. Но сейчас не об этом. (с)
Повёз, значит, дядька мой девочку-эльфа в Ташкент. Надо сказать, что ничего странного в этом не было, жители нашего славного города ездили в столицу соседней республики, кто реже, а кто чаще. В Ташкенте был цирк, было метро, магазин «Ганг» и знаменитый Алайский базар. Базар, положим, был и у нас, и даже не один. Но цирка и тем более метро – не нам такая сказка.
И вот, прокатившись до какой нужно станции, выходят мои родственники на поверхность под летнее солнышко. А рядом лотки стоят с книгами, и народу вокруг тьма. Мы ж тогда как-никак самой читающей в мире страной были все от Москвы до Кушки.
И тут начало случаться то, ради чего, собственно, и пишу. Алёнка увидела негра. Самого настоящего чёрного-пречёрного африканца! Мне можно так писать, как и всем в нашей стране, ибо у нас нет расизма.
С чего бы это Алёнку так удивило – поймёт любой неамериканец. Всё очень просто — у нас в Чимкенте негров не было никаких и нигде! И восьмилетняя девочка первый раз за своё детство увидела представителя этой части человечества. Её большие голубые глаза грозились покинуть границы, предусмотренные для них природой, но Алёнка, совладав с собой, сублимировала удивление в неожиданно иной ракурс.
— Дядь Саш, а можно, я его понюхаю?
— Кого? – не понял дядька, поскольку он на этого шоколадного зайца никакого внимания не обратил, ибо искал глазами совсем другой объект.
— Негра, — не отставала Алёнка. Тут дядь Саша темнокожего товарища и заприметил. А надо заметить, что в Ташкенте негра встретить в восьмидесятые было как с добрым утром. Там их огромное количество было в виде студентов университета и медицинского. Поэтому местные жители были к ним также привычны, как, скажем, и москвичи, и никакого особого внимания не проявляли, чтобы там коситься на него или столбенеть. И африканские принцы чувствовали себя в столице Узбекистана весьма в своей тарелке. Этот вот даже книжки на лотке разглядывал.
— Ну, дядь Саш? – Алёнка дергала дядьку за руку.
— Иди нюхай, только осторожно, — разрешил он, а кто бы отказал эльфу? А сам остался в сторонке наблюдать и делать вид «эта милая девочка не со мной».
Алёнка отважно с серьёзным видом направилась к толпе людей, заразительно интересующихся книгами. Стесняясь поднять глаза, будто делает что-то предосудительное, эта Дюймовочка нашла среди множества рук тёмнокожую, приблизила к ней свой любопытный нос и, сделав им два коротких вдоха, поспешила вернуться к дядьке.
Дядька ржал аки конь.
— Что, дядь Саш? – вопрошала испуганная Алёнка, и её глаза снова норовили превысить дозволенные пределы.
— Ну что? – жалобный её взгляд заставил приёмного отца немного угомониться и успокоить воздушное создание.
— Алёнка, ты же не негра нюхала, а узбека.
— Ах! – распахнула она ресницы и посмотрела в сторону, где только что, сгорая от стыда, проводила свой обонятельный эксперимент. Но подойти к негру еще раз более не решилась.
Так и осталось для нее и для нас тайной, чем пахнет негр.
Эта история произошла тридцать лет назад.
Мой муж обожал играть в преферанс и ходил с этой целью в генеральский дом. Недалеко от нас было выстроено «Царское село» – дома для высшего сословия. Генерала звали Касьян, а генеральшу – Фаина. Фаина – действующий врач, работала в Кремлёвской больнице.
Я иногда сопровождала мужа, сидела за его спиной.
Фаина восседала за столом – огромная, как сидячий бык. При этом у неё были локоны и бархатный голос.
Касьян – на десять лет моложе, красавец. Фаина отбила его у законной жены. Чем взяла? Возможно, романтическими локонами и воркующим голосом.
У меня к этому времени вышли фильм и книга. Я ходила в молодых и талантливых. Жизнь улыбалась. Но вдруг ни с того ни с сего моя дочь перестала видеть правым глазом. Её положили в больницу с диагнозом неврит, воспаление зрительного нерва.
Моей девочке было десять лет, мы никогда до этого не расставались, и эта первая разлука явилась трагедией. Она плакала в больничной палате, а я у себя дома, на улице и в гостях.
Фаина увидела мой минор и вызвалась помочь.
На другой день мы вместе отправились в Морозовскую больницу. Глазное отделение находилось на пятом этаже, без лифта. Фаина шла, вздымая свои сто килограммов, и недовольно бурчала. Смысл её бурчания был таков: зачем она пошла, зачем ей это надо, вечно она во что-то влезает себе во вред.
Я плелась следом и чувствовала себя виноватой.
Наконец мы поднялись на нужный этаж.
– Стойте и ждите, – приказала Фаина.
Она достала из объёмной сумки белый халат, надела его и скрылась за дверью глазного отделения.
Я стояла и ждала. Время остановилось. Было не совсем понятно, зачем я её привела. В отделении хорошие врачи. Они любили мою девочку, готовы были сделать всё необходимое. Зачем эта начальница? Напугать? Но в семидесятые годы медицина была добросовестной, в отличие от сегодняшней. Напугать – значит выразить недоверие. Некрасиво. Однако цена вопроса была слишком высока: глаз. Я ждала.
Появилась Фаина. Подошла близко. Устремила на меня пронзительный взор. Буквально впилась взглядом.
– Соберитесь, – сказала она. – Выслушайте разумно. У вашей дочери опухоль мозга. Эта опухоль передавливает нерв, поэтому он не проводит зрение.
– И что теперь? – тупо спросила я.
– Операция. Надо делать трепанацию черепа и удалять опухоль.
Я понимала: она говорит что-то страшное, но до меня не доходил смысл сказанного. Я не могла совместить эти слова с моей девочкой.
– И что потом? – спросила я.
– Молите бога, чтобы она умерла. Если выживет – останется идиоткой.
Фаина замолчала. Стояла и изучала моё лицо. Моё лицо ничего не выражало. Меня как будто выключили из розетки.
– Я вам что-то должна? – спросила я.
– Ничего, – великодушно ответила Фаина. – Но поскольку я потратила на вас время, сопроводите меня в ателье. На такси. Я должна забрать норковый берет и норковый шарф.
– Хорошо, – отозвалась я.
Мы спустились вниз. Я остановила такси, и Фаина загрузила в него весь свой живой вес.
У меня вдруг упали из рук часы и щёлкнули об асфальт. Почему они оказались у меня в руке? Видимо, я их сняла. Наверное, я не отдавала отчёта в своих действиях.
Я сидела возле шофёра и не понимала: зачем Фаина заставила меня ехать с ней в ателье? Сообщить матери о том, что её ребёнок безнадежен, – значит воткнуть нож в её сердце. А потом потребовать, чтобы я с ножом в сердце повезла её в ателье… Стоимость такси – рубль. Неужели у генеральши нет рубля, чтобы доехать самой?
Мы остановились возле ателье. Фаина выбралась из машины постепенно: сначала две сиськи, потом зад, обширный, как у ямщика, а на локоны она наденет норковый берет.
Я осталась в машине, сказала шофёру:
– Обратно в больницу.
Я вернулась в глазное отделение, вызвала врача.
– У моей дочки опухоль мозга? – прямо спросила я.
– С чего вы взяли? – удивился врач. – У неё обычной неврит.
– А как вы отличаете неврит от опухоли?
– По цвету. Когда неврит, нерв красный, а когда опухоль, нерв синий.
– А у моей дочки какой цвет?
– Красный. Мы будем колоть ей нужный препарат, воспаление уйдёт, зрение восстановится.
– А можно сделать рентген?
– Можно. Только зачем?
– Удостовериться, что опухоли нет.
– Если хотите…
Я не ушла до тех пор, пока врач не вынес мне рентгеновский снимок и я не убедилась воочию, что снимок чист, прекрасен и даже красив, благословенны дела твои, Господи…
Я вернулась домой без ножа в груди. Рассказала мужу. Он слушал, не прекращая смотреть по телевизору новости. Я спросила:
– Зачем она это сделала?
– Сволочь, – коротко ответил муж.
Я набрала телефон Фаины и сказала ей:
– Вы ошиблись. У моей дочери нет никакой опухоли. Обыкновенный неврит.
– Ну и пожалуйста, – ответила Фаина, как будто обиделась.
Я потом долго пыталась понять, что это было. Может быть, зависть? Но она живёт лучше меня. У неё муж генерал с генеральской зарплатой и норковый берет с норковым шарфом. А у меня обычная вязаная шапка. Но, скорее всего, просто сволочь, как сказал муж. Есть же такое слово – «сволочь», значит, должны быть и люди, этому слову соответствующие.
Прошло десять лет. Моя дочь выросла, набралась красоты, одинаково видела обоими глазами. Запуталась в женихах.
В один прекрасный день мы с мужем поехали на базар. В овощном ряду я увидела Фаину. С тех давних пор я с ней не общалась, хотя слышала, что недавно её муж умер в гараже возле машины, а сын выпал из окна – наркотики.
Фаина увидела меня и кинулась мне на грудь, как близкая родственница.
Я стояла, скованная её объятиями, и мне ничего не оставалось, как положить руки на её спину. Спина тряслась в рыданиях. Под моими ладонями выступали её лопатки, как крылья. Фаина не просто похудела, а высохла. Куда делись её килограммы? Локоны превратились в старушечий пучок на затылке. Что делает с человеком горе…
Мой муж показывал мне глазами: надо идти, чего ты застряла? Но я не могла оттолкнуть Фаину вместе с её рыданиями. Я стояла и терпела. И не просто терпела – сочувствовала. Гладила её по спине, по плечам и крыльям.
Сволочи тоже люди. Их тоже жалко.
По семейным обстоятельствам
По семейным обстоятельствам
«У кинорежиссёра Эльдара Рязанова среди многочисленных и ярких талантов был ещё и такой дар — он умел любить свою женщину». О друге вспоминает писательница Виктория Токарева
Я познакомилась
с Эльдаром Рязановым в 67-м году. Его назначили моим художественным руководителем. Дело было так: я написала свой первый в жизни рассказ «День без вранья». Его заметили. Мне заказали на «Мосфильме» сценарий. И великий и всемогущий Иван Пырьев просит Рязанова стать художественным руководителем будущего фильма. Рязанов соглашается.
На это — две причины. Первая — просьба Пырьева, которому Эльдар обязан своим восхождением. Вторая причина — мой редактор Нина Скуйбина.
Нина
Красавица. Хрупкая, большеглазая, с глазами, «горячими до гари».
Будучи студенткой ВГИКа, она вышла замуж за Володю Скуйбина с режиссёрского факультета.
Володя — высокий, широкоплечий, русский богатырь, как будто сошёл с плаката. Нина — тонкая, с чёрной чёлкой, мерцающими глазами. Пара — хоть рисуй. Однако родители Володи не приняли этот выбор сына. Почему? Они не любили евреев, а Нина — еврейка.
Я не буду останавливаться на этом нюансе, который называется «антисемитизм». Но в последнее время мне кажется: антисемитизм убывает. Евреем быть можно и даже модно. Но сейчас не об этом.
Володя Скуйбин заболел гриппом и получил осложнение. С удивлением заметил, что у него онемел мизинец на руке. Он думал — мелочь. А это оказалось началом болезни: рассеянный склероз. Исчезает миелин — изоляция вокруг нерва. Нерв обнажается и выходит из строя, перестаёт передавать сигнал. Тело больше не подчиняется человеку, он становится неподвижным и медленно умирает.
От этой болезни умер Николай Островский. Будучи неподвижным, он успел продиктовать книгу «Как закалялась сталь».
Моё поколение проходило эту книгу в школе. Нам её вдалбливали в мозги, а сейчас вряд ли кто её помнит.
«Как закалялась сталь» написана на злобу дня, а те произведения, что на злобу дня, — растворяются без следа. Остаются только вечные темы.
Володя Скуйбин уже не вставал, но продолжал снимать свой фильм «Жестокость» по одноимённому роману Павла Нилина. Когда актёры видели, как режиссёр руководит съёмками, лёжа на носилках, они полностью отдавались общему делу и забывали о своих интересах.
Володя болел долго. Нина не могла выйти из дома, боялась оставить мужа одного. Но выходить приходилось: за продуктами, в аптеку. Нина старалась поскорее вернуться и научилась ходить быстро. Эта стремительная походка так и осталась с ней навсегда. Когда мы шли рядом, я всегда семенила, стараясь её догнать.
Фильм «Жестокость» вышел на экраны и стал культовым фильмом своего времени. Все поняли: пришёл большой талант.
Нина сражалась с болезнью мужа, как Мцыри с барсом. Искала врачей, целителей, знахарей, а когда ничего не помогло, стала надеяться на чудо. Чуда не произошло. Володя умер. Нина осталась вдовой. Однако подвиг её преданности стал известен. Не в колбе живём. Все всё знают. За Ниной установилась высокая безукоризненная репутация: самоотверженная, верная, глубоко порядочная красавица.
Рязанов влюбился в Нину и ушёл из семьи. Довольно скоро вернулся обратно, поскольку ему было стыдно перед первой женой Зоей. Он понимал, что своим уходом наносит Зое реальное зло.
Нина смирилась, и роман продолжался. Полдня, находясь на студии, Рязанов пропадал у Нины в кабинете, либо Нина пропадала у него на съёмочной площадке. Вечером разъезжались по домам.
Эта двойная жизнь длилась десять лет. Мы с Ниной плотно дружили эти годы. Обсуждали и перепевали «саратовские страдания».
Через десять лет, будучи пятидесятилетними людьми, они поженились наконец. Рязанов долго проверял свои чувства и мучил бедную Нину, но всё хорошо, что хорошо кончается.
Нина и Эльдар переехали в дом Михаила Ромма. Они купили дом у наследников.
Впереди — океан времени, и их общий корабль скользит по чистым и прозрачным водам.
Я в эти же годы купила землю у наследников Павла Антокольского. Мы с Эльдаром стали помещиками и соседями.
Я дружила с Ниной и дорожила этой дружбой. Нина — чудо из чудес, в каком бы возрасте она ни пребывала.
Нина пригласила меня в гости. Участок у Ромма — огромный. Дом — кирпичный, с большими белыми ставнями. Казалось, что здесь живут сказочные герои. Так и ждёшь, что на крыльцо выскочит Белоснежка.
У самого крыльца стоит куст жасмина. Ветки обсыпаны белыми цветами. Каждый цветочек о четырёх лепестках, как будто его нарисовала детская рука.
Я подумала: «Вот дом, где живёт любовь». А куст жасмина стоит, как часовой на посту, стережёт счастье и благоухает до неба, чтобы и на небе знали: счастье есть, вот оно.
Мечта, — проговорила я.
Да… — тихо отозвалась Нина.
А что тут скажешь?
Эльдар купался в славе. Это был самый популярный и обаятельный комедиограф без вредных привычек: не пил, не курил, не бабник.
Несколько раз мы оказывались вместе в гостях, сидели за одним праздничным столом. Я имела возможность наблюдать эту пару. Эльдар вёл себя как анфан террибль (ужасный ребёнок), он шутил, дурачился, смеялся. У Эльдара сильное биополе, и он всегда был самым интересным.
Нина сидела рядом, опустив глаза, как строгая гувернантка, и фильтровала каждое его слово. Она буквально работала при Эльдаре, ни на минуту не расслаблялась. Мне казалось, это лишнее. Но она — не я. У неё свои жизненные ориентиры.
Эльдар Рязанов с женой Ниной
Однажды я наблюдала их на фестивале «Золотой Дюк» (Тогда — «Одесская альтернатива». — Прим.ред.), который проходил в Одессе. Нина и Эльдар прибыли не в общей группе. Отдельно. Может быть, даже на чьём-то личном самолёте.
Их встречали, как правительство, и подвезли к гостинице во второй половине дня. Я смотрела, как они выходят из машины. Сначала Нина, как телохранитель. Оглядывается по сторонам. Всё спокойно. Далее выгружается Эльдар. Он толстый, но подвижный. Умел садиться на шпагат.
Они скрываются в гостинице через служебный вход.
Эльдар привёз свой фильм «Забытая мелодия для флейты» с Филатовым в главной роли. Этот фильм конкурировал с «Ассой» Сергея Соловьёва.
Видимо, премия была обещана Эльдару заранее. Он под эту премию и приехал. Иначе фестиваль не получил бы Рязанова, ещё чего. Зачем ему куда-то лететь между небом и землёй, а потом топтаться среди людей из публики, давать автографы, пить спиртное, нарушать диету?
Премию получил фильм «Забытая мелодия для флейты». На закрытии был дан банкет. Ко мне подошёл подвыпивший Жванецкий. В его глазах стояли слёзы. От слёз глаза казались прозрачными, похожими на два крыжовника.
Он посмотрел на меня и грустно сказал:
Вот я дал премию Рязанову, а о чём фильм — не помню…
Это несправедливо. Фильм запоминается. Но «Асса» — совсем другое дело. Это — новое слово, в нём слышался ветер перемен.
На закрытии всем было неловко, хотя никто ничего не говорил.
Круглолицый и обаятельный Соловьёв хлопал своими круглыми глазами и был похож на ребёнка, которого обманули. Обещали взять в цирк и кинули.
Возле коротышки Серёжи Соловьёва всегда толклись и боролись за него самые красивые женщины поколения. Значит, что-то в нём было. И я даже догадываюсь что: талант с крупицами гениальности.
Эльдар Рязанов построил на своём участке «доходный дом» и передал мне свою рабочую бригаду под руководством некоего Ромки.
Я уточнила у Нины:
Бери, — с убеждением сказала Нина.
Я подумала: если Рязанов доверил Ромке свой дом, то и я могу ни о чём не беспокоиться. Рязанов — самая лучшая рекомендация. Но… Я ошиблась. «Доходный дом», который Ромка возвёл Эльдару, пошёл трещинами. Это означало дефект фундамента. Пол второго этажа качался, как на пружинах. Ромка оказался вор и законченный мерзавец. Не хочется перечислять его особенности. На что только люди не идут ради денег… Но я тоже не лыком шита. Мне довольно скоро всё стало ясно.
Бригада собиралась в восемь утра, работали до двенадцати, потом посылали кого-то одного за бутылкой. Поднимались на второй этаж, чтобы не на глазах, и — вперёд, к сияющим вершинам. Это называлось «обеденный перерыв», который длился до шести вечера. И так каждый день.
Я не знала, как от них избавиться. Выгонять я не умею. Скандалить — тоже не берусь. Для этого нужен определённый темперамент. Есть люди, которые расцветают в борьбе. Я не из них.
Кончилось тем, что я остановила финансирование, и никого не потребовалось выгонять. Бригада растворилась, как сахар в кипятке. Были — и нет.
Я поменяла бригаду и закончила стройку.
Сейчас моё неброское строение стоит, как домик Наф-Нафа, того самого, который, конечно, всех умней. Я очень люблю свой дом. И куда бы я ни приходила, мне везде кажется неуютно. У одних слишком бедно, у других слишком дорого, а то, что слишком, — то нехорошо.
Меня мой дом обнимает, как любимый человек. Хочется оставаться в его объятиях и не двигаться.
Иногда я думаю: что составляет моё счастье? Дети, профессия, дом… Трудно вычленить, что важнее. Иногда кажется, на первом месте профессия. Я всю жизнь занималась тем, что мне нравится.
Но дети — это моё продолжение. Они понесут в будущее мой смех, мою трусость, мой разрез глаз. Как же без детей? Хочется любить что-то живое и тёплое, целовать в мордочку, касаться губами.
Жванецкий сказал: «Как страшно умирать, когда ты ничего не оставляешь своим детям».
Я оставлю им дом. И собрание сочинений. Самое обидное, если они этот дом продадут. Но об этом лучше не думать. Что касается собрания сочинений, за него ничего не возьмёшь. Это — просто я. Слепок моей души.
Я купила себе норковое пальто. Именно пальто, а не шубу. А Эльдар преподнёс Нине «доходный дом». Это был его новогодний подарок.
Дом лучше, чем шуба, кто спорит…
Нина сидела в машине с опущенным стеклом. Я подошла в своём норковом пальто и остановилась в ожидании комплимента.
Вот, — сказала я. — Заработала честным, красивым трудом.
Это правда. У меня вышла в Болгарии книга, и тёплые братья славяне организовали мне элегантную обновку. Как не похвастать?
Нина сидела не реагируя. Лицо у неё было постным. Странно. Нина — воспитанный человек. Могла бы из приличия выразить что-то позитивное. Чем объяснить такое равнодушие? Только равнодушием ко мне.
Рязанов десять лет вымораживал Нину в статусе любовницы, и всё кинематографическое сообщество следило за развитием событий. Нине хотелось забыть об этом смутном времени, а тут я, живой свидетель, да ещё в норковом пальто, из-под которого торчали серые валенки.
Я постояла и отошла от машины, несолоно хлебавши. Нина провожала меня глазами. О чём она думала? Может быть, о том, что к дорогому меху не идут валенки. Но я вышла на прогулку. Зима. А валенки — самая тёплая обувь.
Я редко встречала Нину на дорогах посёлка. Казалось, она не выходит из-за своего забора. Нина считала наш посёлок опасным в смысле сплетен. Лично я считаю, что сплетни — полезная вещь. С помощью сплетен осмысляется действительность, делается сравнительный анализ, выводы. Без сплетен просто не обойтись. В какой-то степени литература и живопись — это тоже сплетни. В них видны комплексы творца.
Однажды Нина сказала мне:
Я боюсь будущего.
Я удивилась. Их любовь процветала, ничто не предвещало беды. Потом я догадалась: будущее иногда подаёт сигналы в настоящее.
Нина заболела. Началось с того, что ей стало трудно глотать.
Она долго не шла к врачу. Предчувствовала плохое. Когда решилась и всё-таки пошла к хорошему специалисту, ей было сказано: рак пищевода в последней стадии.
Какие могут быть варианты? Смириться и медленно умирать либо бороться и не сдаваться.
Нина предпочитала первый путь. Она была хороший редактор и предвидела финал любого сценария.
Эльдар настоял на втором: согласиться на операцию, бороться и не сдаваться.
Операция шла долго. Доступ к пищеводу очень сложный.
После операции Нина вернулась в посёлок. Она похудела и буквально качалась на ветру.
Мы встретились на дороге. Надо было что-то сказать.
Ты выглядишь как пятнадцатилетняя девочка. — Это был комплимент.
Ну да… — неопределённо согласилась Нина. Её лицо было замкнутым.
Нина понимала, что «век её измерен». Нина выиграла в любви, но любовь — это не вся жизнь. Это только часть жизни. А вся жизнь уходила из неё.
Эльдар повёз Нину в Германию. Немецкая медицина ушла далеко вперёд.
Немецкий врач осмотрел Нину и сказал Эльдару:
Немедленно возвращайтесь в Москву. Ваша жена может не успеть пересечь границу.
Разговор шёл через переводчика.
Нина и Эльдар вернулись.
Надеяться было не на что. Оставалось просто ждать конца.
Для Нины стало главным — не омрачать жизнь любимому Элику. Она думала о нём, а не о себе.
Последнее время при Нине был её сын от первого брака Коля, высокий красавец, вылитый отец. Коля выносил её на руках к обеду. Эльдар не должен обедать один. Полагалась совместная трапеза.
Нина не позволяла себе никакой депрессии, не втягивала Эльдара в своё состояние.
Но однажды она обратилась к нему с просьбой:
Сделай мне укол.
Эльдар понял, что речь идёт об эвтаназии. Нина не могла и не хотела больше длить мучительную дорогу в один конец.
Я не могу взять это на себя, — ответил Эльдар.
Я хочу уйти, — объяснила Нина.
Ты уйдёшь, а мне с этим жить. Нет.
Нина решила никого не втягивать и самой сделать укол. У неё был припасён необходимый препарат. Она заранее обо всём позаботилась.
Возле моего дома в Москве располагалось шведское посольство. Меня часто туда приглашали, и я охотно присутствовала.
Одно время послом Швеции был милый человек, не помню его имени, и его самого плохо помню. Самым запоминающимся персонажем была жена посла. Она постоянно пребывала в глубоком запое и появлялась на приёмах нечёсаная, в домашних тапках и с виноватой улыбкой. Понимала: что-то не так, но ничего не могла с собой поделать.
Гости делали вид, что ничего не замечают.
Я думала про себя: «Вот это настоящая демократия». Посол, равно как и его жена, — это лицо страны. Лицо не должно быть пьяным в стельку. А тут ничего. Каждый живёт как умеет.
На приёмах я встречала статусных русских, в том числе режиссёра Марка Розовского, критика Василия Катаняна.
Я спросила Марка:
Хотел бы быть послом?
Тебе бы машину подавали к подъезду.
Мне гораздо интереснее что-нибудь придумать и поставить на сцене, — ответил Марк. — А домой я и пешком дойду. Прогуляюсь.
Я задумалась. Мне не хватало в жизни роскоши. Я бы хотела и машину, и придумать.
Жена Васи Катаняна была подругой Нины. Она рассказала мне о её последних распоряжениях: поминальный стол накрыть в их московской квартире, но предварительно произвести генеральную уборку. В квартире долго никто не жил. Пыль. Неудобно принимать гостей.
Какое мужество надо иметь, чтобы так спокойно говорить о своих поминках, — задумчиво проговорила жена Васи.
Это не мужество. Это другая реальность. Нина жила по законам новой реальности, — сказала я.
Я этого не понимаю.
Понять действительно трудно, пока тебя это не коснётся напрямую.
Маршак написал однажды: «Смерть пришла как дело и жизнью завладела».
Смерть приходит как дело. А дело надо завершить.
Эльдар обратился к Наине Иосифовне Ельциной, и она выполнила его просьбу: Нину похоронили на Новодевичьем кладбище. Могилу вырыли на метр глубже, чем положено. Зачем? Чтобы осталось место Эльдару. Он пожелал лечь с Ниной в одну могилу. Вместе навсегда.
Красивый финал большой любви.
Эмма
Эмма появилась в жизни Эльдара довольно скоро после смерти Нины. Буквально, сразу.
Друзья, а особенно их жёны, бросали на Эльдара недоумённые взгляды, пытаясь понять: что сие означает?
Эльдар эти взгляды игнорировал. Что тут непонятного? Мужчина не приспособлен жить один. Женщина может, а мужчина нет. Тем более Эльдар. Ему некогда себе готовить, да он и не умеет. Не с кем словом перемолвиться, а Эльдар словоохотлив. Нужен собеседник. И ложиться в холодную пустую кровать тоже неприятно. Надо, чтобы её кто-то предварительно согрел телом и словами, чтобы кто-то сказал: «Ты лучше всех, ты единственный».
Нина умирала долго. Её болезнь не была секретом. Одинокие тщеславные дамы готовились к прыжку. Эльдар — лакомая добыча: знаменитый, богатый, с юмором, возле него открывалась совсем другая жизнь. У Эльдара был широкий выбор: актрисы, бизнесвумены, но он выбрал толкового администратора Эмму. Эльдар Рязанов — сложное хозяйство. Это целый холдинг, который надо обслуживать.
Внешность женщины — не последнее дело. Сексуальный тип Эльдара — Анни Жирардо. Ему нравились женщины худые и очень худые. Можно понять: толстые тяготеют к своей противоположности.
Эльдар Рязанов с женой Эммой
Эмма была худая, с прекрасной фигурой, ничего лишнего. Она рано поседела и не красилась. Седые волосы, молодое лицо.
Я познакомилась с Эммой задолго до её встречи с Эльдаром. Она привела ко мне режиссёра со Свердловской студии, и он снял фильм «Ты есть…» по моей повести.
Фильм получился, нахватал призов на фестивалях. Я ездила с ним в Израиль. Евреи пребывали в восторге.
На дворе перестройка, разруха, неопределённость, и непонятно, что впереди.
Киноцентр устроил премьеру. Я не люблю выступать перед залом. Люди пришли познакомиться с творчеством, и зачем, спрашивается, выходить на сцену и что-то хрюкать? Тем более я в себе не уверена. Ещё скажу какую-нибудь глупость. А я её обязательно скажу и потом буду долго переживать. Мне это надо?
Я отказываюсь, как правило, но отказать Эмме я не посмела. Я интуитивно чувствовала, что она хороший, незащищённый человек и её надо поддержать.
Показ прошёл с успехом. После показа Эмма пригласила меня на банкет.
Этот банкет я помню до сих пор: кабинет, письменный стол, накрытый газетой. На нём порезана варёно-копчёная колбаса, бородинский хлеб, перья зелёного лука и помидоры. Всё. Вокруг стола уселись известные актёры, ещё какие-то славные гости.
Я подумала тогда: «Чем такой банкет, лучше никакого». Но я была не права.
Колбаса оказалась изумительно свежей, хлеб ароматным, помидоры пахли солнцем и характерной помидорной рассадой. Возможно, я была просто голодная, не знаю. Но я редко получала такое удовольствие от застолья.
Беседа текла ненавязчиво, интересно и дружески. Может быть, просто собрались хорошие люди, сидели скученно друг у друга на голове, и вот эта сплочённость согревала. А может быть, грел успех. Хорошо сделанная работа плюс признание.
Богатый стол исключался, потому что государство нас всех бросило. Киноцентр имел нулевое финансирование, и даже колбасу с хлебом купить было не на что. Это была личная трата Эммы. Тёплая душа.
После застолья я засобиралась домой. Эмма пошла проводить меня к лифту. Я посмотрела на неё внимательно:
Эмма, я всегда завидовала худым, но ты, по-моему, слишком усохла. Тебе надо поправиться хотя бы килограмма на три.
Я никому не говорила, но тебе скажу. Я голодаю, — созналась Эмма.
Как это? — испугалась я.
Перестройка, — объяснила Эмма.
Но это же не интервенция…
Подошёл лифт. Мне ничего не оставалось, как войти в лифт и уехать.
Через месяц я зачем-то позвонила в киноцентр и попросила Эмму к телефону.
Она ушла с работы, — был ответ.
По семейным обстоятельствам.
Семейным обстоятельством оказался Эльдар. Он не тянул резину, не проверял своих чувств. Это было другое время и другая реальность. Эльдар остался один с разорванным сердцем. Он тонул, и ему нужен был спасательный круг.
И Эмме тоже нужен был спасательный круг, и она за него уцепилась.
Я стала встречать Эмму на Восточной аллее. Мы живём в противоположных концах этой улицы. На лице Эммы средиземноморский загар. На плечах «Версаче» и «Кристиан Диор». В глазах покой и уверенность в завтрашнем дне.
Я поздоровалась с Эммой. Я сказала:
Привет, Золушка…
У неё действительно была судьба Золушки. Сказка наяву. Эльдар — принц, хоть и толстый. Среди прочих талантов имел талант быть хорошим мужем. Он умел любить свою женщину, наряжать её, баловать, прославлять, громко объявляя о своей любви. Видимо, его мама воспитала в нём настоящего мужчину. Ибо настоящий мужчина — это не альфа-самец в шляпе сомбреро и на коне. Настоящий мужчина — тот, кто отвечает за свою женщину, бережёт её и несёт ответственность. Таких мужчин надо заносить в Красную книгу.
Рязанов в образе художника Александра Бенуа
Эльдар без промедления женился на Эмме и привёз её на фестиваль уже в качестве жены. Дело было в Санкт-Петербурге, фестиваль назывался «Золотой Остап».
Нина умерла недавно. Все собирались приносить Эльдару свои соболезнования, а он — здрасьте вам, с новой женой.
У всех глаза на лбу. Эмма смущается, а Эльдар обнимает её за плечи, дескать, держись, я здесь.
Город устроил приём в ресторане «Астория». Я помню число: 20 ноября. Это день моего рождения. Со сцены объявляют об этом торжественном событии, музыканты поют «Хэппи бёз дэй ту ю». Ведущий дарит мне плюшевого медведя в полтора метра высотой. «Пылесборник», — подумала я, но сказала «спасибо».
Ко мне подошёл Эльдар и тепло поздравил. Оказавшись рядом, я посмела проявить любопытство. Я сказала:
Эльдар, когда умерла Нина, я боялась тебе звонить. Я думала, ты лежишь на полу в море слёз. А ты… Как это ты выкрутился?
Эльдар нахмурился, стал смотреть в пол. Мрачно ответил:
Да. Выкрутился.
Видимо, этот вопрос задавала ему не я одна.
Интересно, как сама Нина отнеслась бы к тому, что произошло? Обиделась? Или наоборот — обрадовалась? Пусть её Элику будет хорошо. Пусть он ни одного дня не отдаст чёрту. А к ней, к своей главной любви, он всё равно вернётся и ляжет сверху. Нина услышит его желанную тяжесть, крепко обнимет, как прежде, и они уплывут в вечность. Вместе и навсегда.
Старость не делает исключения никому. Она портит человека, сушит мозги, забивает сосуды.
Эльдар снял фильм «Карнавальная ночь-2». Лучше бы не снимал. Первая «Карнавальная ночь» не померкла. Фильм и сейчас хорошо смотрится. Ремейк редко бывает лучше оригинала. Невозможно дважды войти в одну и ту же воду.
Я иногда думаю: «Зачем снимают ремейки?» Плохой фильм повторить легко, хороший — трудно. А гениальный — невозможно.
Старость преподнесла Эльдару боль в спине. Эльдар всегда был толстым, и позвоночник устал.
Его последние годы были мучительными. Однако всё кончается вместе с жизнью. Эльдар умер. Ему было восемьдесят восемь лет.
Похоронили его на Новодевичьем кладбище, но не в одной с Ниной могиле. Эмма не допустила. Можно понять. Она прожила с ним двадцать лет, служила верой-правдой и хотела остаться в памяти потомков его вдовой, а не спасательным кругом.
Эльдара похоронили на отдельном участке.
Эмма его навещает, ухаживает за могилой, поливает цветы и рассказывает: что нового в стране, в посёлке и как идут дела в их киноклубе «Эльдар».
Метки:
Понравилось: 3 пользователям
Зиночка!
Исходное сообщение Seniorin
По семейным обстоятельствамПо семейным обстоятельствам
«У кинорежиссёра Эльдара Рязанова среди многочисленных и ярких талантов был ещё и такой дар – он умел любить свою женщину». О друге вспоминает писательница Виктория Токарева
Я познакомилась с Эльдаром Рязановым в 67-м году. Его назначили моим художественным руководителем. Дело было так: я написала свой первый в жизни рассказ «День без вранья». Его заметили. Мне заказали на «Мосфильме» сценарий. И великий и всемогущий Иван Пырьев просит Рязанова стать художественным руководителем будущего фильма. Рязанов соглашается.
На это – две причины. Первая – просьба Пырьева, которому Эльдар обязан своим восхождением. Вторая причина – мой редактор Нина Скуйбина.
Красавица. Хрупкая, большеглазая, с глазами, «горячими до гари».
Будучи студенткой ВГИКа, она вышла замуж за Володю Скуйбина с режиссёрского факультета.
Володя – высокий, широкоплечий, русский богатырь, как будто сошёл с плаката. Нина – тонкая, с чёрной чёлкой, мерцающими глазами. Пара – хоть рисуй. Однако родители Володи не приняли этот выбор сына. Почему? Они не любили евреев, а Нина – еврейка.
Я не буду останавливаться на этом нюансе, который называется «антисемитизм». Но в последнее время мне кажется: антисемитизм убывает. Евреем быть можно и даже модно. Но сейчас не об этом.
Володя Скуйбин заболел гриппом и получил осложнение. С удивлением заметил, что у него онемел мизинец на руке. Он думал – мелочь. А это оказалось началом болезни: рассеянный склероз. Исчезает миелин – изоляция вокруг нерва. Нерв обнажается и выходит из строя, перестаёт передавать сигнал. Тело больше не подчиняется человеку, он становится неподвижным и медленно умирает.
От этой болезни умер Николай Островский. Будучи неподвижным, он успел продиктовать книгу «Как закалялась сталь».
Моё поколение проходило эту книгу в школе. Нам её вдалбливали в мозги, а сейчас вряд ли кто её помнит.
«Как закалялась сталь» написана на злобу дня, а те произведения, что на злобу дня, – растворяются без следа. Остаются только вечные темы.
Володя Скуйбин уже не вставал, но продолжал снимать свой фильм «Жестокость» по одноимённому роману Павла Нилина. Когда актёры видели, как режиссёр руководит съёмками, лёжа на носилках, они полностью отдавались общему делу и забывали о своих интересах.
Володя болел долго. Нина не могла выйти из дома, боялась оставить мужа одного. Но выходить приходилось: за продуктами, в аптеку. Нина старалась поскорее вернуться и научилась ходить быстро. Эта стремительная походка так и осталась с ней навсегда. Когда мы шли рядом, я всегда семенила, стараясь её догнать.
Фильм «Жестокость» вышел на экраны и стал культовым фильмом своего времени. Все поняли: пришёл большой талант.
Нина сражалась с болезнью мужа, как Мцыри с барсом. Искала врачей, целителей, знахарей, а когда ничего не помогло, стала надеяться на чудо. Чуда не произошло. Володя умер. Нина осталась вдовой. Однако подвиг её преданности стал известен. Не в колбе живём. Все всё знают. За Ниной установилась высокая безукоризненная репутация: самоотверженная, верная, глубоко порядочная красавица.
Рязанов влюбился в Нину и ушёл из семьи. Довольно скоро вернулся обратно, поскольку ему было стыдно перед первой женой Зоей. Он понимал, что своим уходом наносит Зое реальное зло.
Нина смирилась, и роман продолжался. Полдня, находясь на студии, Рязанов пропадал у Нины в кабинете, либо Нина пропадала у него на съёмочной площадке. Вечером разъезжались по домам.
Эта двойная жизнь длилась десять лет. Мы с Ниной плотно дружили эти годы. Обсуждали и перепевали «саратовские страдания».
Через десять лет, будучи пятидесятилетними людьми, они поженились наконец. Рязанов долго проверял свои чувства и мучил бедную Нину, но всё хорошо, что хорошо кончается.
Нина и Эльдар переехали в дом Михаила Ромма. Они купили дом у наследников.
Впереди – океан времени, и их общий корабль скользит по чистым и прозрачным водам.
Я в эти же годы купила землю у наследников Павла Антокольского. Мы с Эльдаром стали помещиками и соседями.
Я дружила с Ниной и дорожила этой дружбой. Нина – чудо из чудес, в каком бы возрасте она ни пребывала.
Нина пригласила меня в гости. Участок у Ромма – огромный. Дом – кирпичный, с большими белыми ставнями. Казалось, что здесь живут сказочные герои. Так и ждёшь, что на крыльцо выскочит Белоснежка.
У самого крыльца стоит куст жасмина. Ветки обсыпаны белыми цветами. Каждый цветочек о четырёх лепестках, как будто его нарисовала детская рука.
Я подумала: «Вот дом, где живёт любовь». А куст жасмина стоит, как часовой на посту, стережёт счастье и благоухает до неба, чтобы и на небе знали: счастье есть, вот оно.
– Мечта, – проговорила я.
– Да… – тихо отозвалась Нина.
А что тут скажешь?
Эльдар купался в славе. Это был самый популярный и обаятельный комедиограф без вредных привычек: не пил, не курил, не бабник.
Несколько раз мы оказывались вместе в гостях, сидели за одним праздничным столом. Я имела возможность наблюдать эту пару. Эльдар вёл себя как анфан террибль (ужасный ребёнок), он шутил, дурачился, смеялся. У Эльдара сильное биополе, и он всегда был самым интересным.
Нина сидела рядом, опустив глаза, как строгая гувернантка, и фильтровала каждое его слово. Она буквально работала при Эльдаре, ни на минуту не расслаблялась. Мне казалось, это лишнее. Но она – не я. У неё свои жизненные ориентиры.
Эльдар Рязанов с женой Ниной
Однажды я наблюдала их на фестивале «Золотой Дюк» (Тогда – «Одесская альтернатива». – Прим.ред.), который проходил в Одессе. Нина и Эльдар прибыли не в общей группе. Отдельно. Может быть, даже на чьём-то личном самолёте.
Их встречали, как правительство, и подвезли к гостинице во второй половине дня. Я смотрела, как они выходят из машины. Сначала Нина, как телохранитель. Оглядывается по сторонам. Всё спокойно. Далее выгружается Эльдар. Он толстый, но подвижный. Умел садиться на шпагат.
Они скрываются в гостинице через служебный вход.
Эльдар привёз свой фильм «Забытая мелодия для флейты» с Филатовым в главной роли. Этот фильм конкурировал с «Ассой» Сергея Соловьёва.
Видимо, премия была обещана Эльдару заранее. Он под эту премию и приехал. Иначе фестиваль не получил бы Рязанова, ещё чего. Зачем ему куда-то лететь между небом и землёй, а потом топтаться среди людей из публики, давать автографы, пить спиртное, нарушать диету?
Премию получил фильм «Забытая мелодия для флейты». На закрытии был дан банкет. Ко мне подошёл подвыпивший Жванецкий. В его глазах стояли слёзы. От слёз глаза казались прозрачными, похожими на два крыжовника.
Он посмотрел на меня и грустно сказал:
– Вот я дал премию Рязанову, а о чём фильм – не помню…
Это несправедливо. Фильм запоминается. Но «Асса» – совсем другое дело. Это – новое слово, в нём слышался ветер перемен.
На закрытии всем было неловко, хотя никто ничего не говорил.
Круглолицый и обаятельный Соловьёв хлопал своими круглыми глазами и был похож на ребёнка, которого обманули. Обещали взять в цирк и кинули.
Возле коротышки Серёжи Соловьёва всегда толклись и боролись за него самые красивые женщины поколения. Значит, что-то в нём было. И я даже догадываюсь что: талант с крупицами гениальности.
Эльдар Рязанов построил на своём участке «доходный дом» и передал мне свою рабочую бригаду под руководством некоего Ромки.
Я уточнила у Нины:
– Брать?
– Бери, – с убеждением сказала Нина.
Я подумала: если Рязанов доверил Ромке свой дом, то и я могу ни о чём не беспокоиться. Рязанов – самая лучшая рекомендация. Но… Я ошиблась. «Доходный дом», который Ромка возвёл Эльдару, пошёл трещинами. Это означало дефект фундамента. Пол второго этажа качался, как на пружинах. Ромка оказался вор и законченный мерзавец. Не хочется перечислять его особенности. На что только люди не идут ради денег… Но я тоже не лыком шита. Мне довольно скоро всё стало ясно.
Бригада собиралась в восемь утра, работали до двенадцати, потом посылали кого-то одного за бутылкой. Поднимались на второй этаж, чтобы не на глазах, и – вперёд, к сияющим вершинам. Это называлось «обеденный перерыв», который длился до шести вечера. И так каждый день.
Я не знала, как от них избавиться. Выгонять я не умею. Скандалить – тоже не берусь. Для этого нужен определённый темперамент. Есть люди, которые расцветают в борьбе. Я не из них.
Кончилось тем, что я остановила финансирование, и никого не потребовалось выгонять. Бригада растворилась, как сахар в кипятке. Были – и нет.
Я поменяла бригаду и закончила стройку.
Сейчас моё неброское строение стоит, как домик Наф-Нафа, того самого, который, конечно, всех умней. Я очень люблю свой дом. И куда бы я ни приходила, мне везде кажется неуютно. У одних слишком бедно, у других слишком дорого, а то, что слишком, – то нехорошо.
Меня мой дом обнимает, как любимый человек. Хочется оставаться в его объятиях и не двигаться.
Иногда я думаю: что составляет моё счастье? Дети, профессия, дом… Трудно вычленить, что важнее. Иногда кажется, на первом месте профессия. Я всю жизнь занималась тем, что мне нравится.
Но дети – это моё продолжение. Они понесут в будущее мой смех, мою трусость, мой разрез глаз. Как же без детей? Хочется любить что-то живое и тёплое, целовать в мордочку, касаться губами.
Жванецкий сказал: «Как страшно умирать, когда ты ничего не оставляешь своим детям».
Я оставлю им дом. И собрание сочинений. Самое обидное, если они этот дом продадут. Но об этом лучше не думать. Что касается собрания сочинений, за него ничего не возьмёшь. Это – просто я. Слепок моей души.
Я купила себе норковое пальто. Именно пальто, а не шубу. А Эльдар преподнёс Нине «доходный дом». Это был его новогодний подарок.
Дом лучше, чем шуба, кто спорит…
Нина сидела в машине с опущенным стеклом. Я подошла в своём норковом пальто и остановилась в ожидании комплимента.
– Вот, – сказала я. – Заработала честным, красивым трудом.
Это правда. У меня вышла в Болгарии книга, и тёплые братья славяне организовали мне элегантную обновку. Как не похвастать?
Нина сидела не реагируя. Лицо у неё было постным. Странно. Нина – воспитанный человек. Могла бы из приличия выразить что-то позитивное. Чем объяснить такое равнодушие? Только равнодушием ко мне.
Рязанов десять лет вымораживал Нину в статусе любовницы, и всё кинематографическое сообщество следило за развитием событий. Нине хотелось забыть об этом смутном времени, а тут я, живой свидетель, да ещё в норковом пальто, из-под которого торчали серые валенки.
Я постояла и отошла от машины, несолоно хлебавши. Нина провожала меня глазами. О чём она думала? Может быть, о том, что к дорогому меху не идут валенки. Но я вышла на прогулку. Зима. А валенки – самая тёплая обувь.
Я редко встречала Нину на дорогах посёлка. Казалось, она не выходит из-за своего забора. Нина считала наш посёлок опасным в смысле сплетен. Лично я считаю, что сплетни – полезная вещь. С помощью сплетен осмысляется действительность, делается сравнительный анализ, выводы. Без сплетен просто не обойтись. В какой-то степени литература и живопись – это тоже сплетни. В них видны комплексы творца.
Однажды Нина сказала мне:
– Я боюсь будущего.
Я удивилась. Их любовь процветала, ничто не предвещало беды. Потом я догадалась: будущее иногда подаёт сигналы в настоящее.
Нина заболела. Началось с того, что ей стало трудно глотать.
Она долго не шла к врачу. Предчувствовала плохое. Когда решилась и всё-таки пошла к хорошему специалисту, ей было сказано: рак пищевода в последней стадии.
Какие могут быть варианты? Смириться и медленно умирать либо бороться и не сдаваться.
Нина предпочитала первый путь. Она была хороший редактор и предвидела финал любого сценария.
Эльдар настоял на втором: согласиться на операцию, бороться и не сдаваться.
Операция шла долго. Доступ к пищеводу очень сложный.
После операции Нина вернулась в посёлок. Она похудела и буквально качалась на ветру.
Мы встретились на дороге. Надо было что-то сказать.
– Ты выглядишь как пятнадцатилетняя девочка. – Это был комплимент.
– Ну да… – неопределённо согласилась Нина. Её лицо было замкнутым.
Нина понимала, что «век её измерен». Нина выиграла в любви, но любовь – это не вся жизнь. Это только часть жизни. А вся жизнь уходила из неё.
Эльдар повёз Нину в Германию. Немецкая медицина ушла далеко вперёд.
Немецкий врач осмотрел Нину и сказал Эльдару:
– Немедленно возвращайтесь в Москву. Ваша жена может не успеть пересечь границу.
Разговор шёл через переводчика.
Нина и Эльдар вернулись.
Надеяться было не на что. Оставалось просто ждать конца.
Для Нины стало главным – не омрачать жизнь любимому Элику. Она думала о нём, а не о себе.
Последнее время при Нине был её сын от первого брака Коля, высокий красавец, вылитый отец. Коля выносил её на руках к обеду. Эльдар не должен обедать один. Полагалась совместная трапеза.
Нина не позволяла себе никакой депрессии, не втягивала Эльдара в своё состояние.
Но однажды она обратилась к нему с просьбой:
– Сделай мне укол.
Эльдар понял, что речь идёт об эвтаназии. Нина не могла и не хотела больше длить мучительную дорогу в один конец.
– Я не могу взять это на себя, – ответил Эльдар.
– Я хочу уйти, – объяснила Нина.
– Ты уйдёшь, а мне с этим жить. Нет.
Нина решила никого не втягивать и самой сделать укол. У неё был припасён необходимый препарат. Она заранее обо всём позаботилась.
Возле моего дома в Москве располагалось шведское посольство. Меня часто туда приглашали, и я охотно присутствовала.
Одно время послом Швеции был милый человек, не помню его имени, и его самого плохо помню. Самым запоминающимся персонажем была жена посла. Она постоянно пребывала в глубоком запое и появлялась на приёмах нечёсаная, в домашних тапках и с виноватой улыбкой. Понимала: что-то не так, но ничего не могла с собой поделать.
Гости делали вид, что ничего не замечают.
Я думала про себя: «Вот это настоящая демократия». Посол, равно как и его жена, – это лицо страны. Лицо не должно быть пьяным в стельку. А тут ничего. Каждый живёт как умеет.
На приёмах я встречала статусных русских, в том числе режиссёра Марка Розовского, критика Василия Катаняна.
Я спросила Марка:
– Хотел бы быть послом?
– Зачем?
– Тебе бы машину подавали к подъезду.
– Мне гораздо интереснее что-нибудь придумать и поставить на сцене, – ответил Марк. – А домой я и пешком дойду. Прогуляюсь.
Я задумалась. Мне не хватало в жизни роскоши. Я бы хотела и машину, и придумать.
Жена Васи Катаняна была подругой Нины. Она рассказала мне о её последних распоряжениях: поминальный стол накрыть в их московской квартире, но предварительно произвести генеральную уборку. В квартире долго никто не жил. Пыль. Неудобно принимать гостей.
– Какое мужество надо иметь, чтобы так спокойно говорить о своих поминках, – задумчиво проговорила жена Васи.
– Это не мужество. Это другая реальность. Нина жила по законам новой реальности, – сказала я.
– Я этого не понимаю.
Понять действительно трудно, пока тебя это не коснётся напрямую.
Маршак написал однажды: «Смерть пришла как дело и жизнью завладела».
Смерть приходит как дело. А дело надо завершить.
Эльдар обратился к Наине Иосифовне Ельциной, и она выполнила его просьбу: Нину похоронили на Новодевичьем кладбище. Могилу вырыли на метр глубже, чем положено. Зачем? Чтобы осталось место Эльдару. Он пожелал лечь с Ниной в одну могилу. Вместе навсегда.
Красивый финал большой любви.
Эмма появилась в жизни Эльдара довольно скоро после смерти Нины. Буквально, сразу.
Друзья, а особенно их жёны, бросали на Эльдара недоумённые взгляды, пытаясь понять: что сие означает?
Эльдар эти взгляды игнорировал. Что тут непонятного? Мужчина не приспособлен жить один. Женщина может, а мужчина нет. Тем более Эльдар. Ему некогда себе готовить, да он и не умеет. Не с кем словом перемолвиться, а Эльдар словоохотлив. Нужен собеседник. И ложиться в холодную пустую кровать тоже неприятно. Надо, чтобы её кто-то предварительно согрел телом и словами, чтобы кто-то сказал: «Ты лучше всех, ты единственный».
Нина умирала долго. Её болезнь не была секретом. Одинокие тщеславные дамы готовились к прыжку. Эльдар – лакомая добыча: знаменитый, богатый, с юмором, возле него открывалась совсем другая жизнь. У Эльдара был широкий выбор: актрисы, бизнесвумены, но он выбрал толкового администратора Эмму. Эльдар Рязанов – сложное хозяйство. Это целый холдинг, который надо обслуживать.
Внешность женщины – не последнее дело. Сексуальный тип Эльдара – Анни Жирардо. Ему нравились женщины худые и очень худые. Можно понять: толстые тяготеют к своей противоположности.
Эльдар Рязанов с женой Эммой
Эмма была худая, с прекрасной фигурой, ничего лишнего. Она рано поседела и не красилась. Седые волосы, молодое лицо.
Я познакомилась с Эммой задолго до её встречи с Эльдаром. Она привела ко мне режиссёра со Свердловской студии, и он снял фильм «Ты есть…» по моей повести.
Фильм получился, нахватал призов на фестивалях. Я ездила с ним в Израиль. Евреи пребывали в восторге.
На дворе перестройка, разруха, неопределённость, и непонятно, что впереди.
Киноцентр устроил премьеру. Я не люблю выступать перед залом. Люди пришли познакомиться с творчеством, и зачем, спрашивается, выходить на сцену и что-то хрюкать? Тем более я в себе не уверена. Ещё скажу какую-нибудь глупость. А я её обязательно скажу и потом буду долго переживать. Мне это надо?
Я отказываюсь, как правило, но отказать Эмме я не посмела. Я интуитивно чувствовала, что она хороший, незащищённый человек и её надо поддержать.
Показ прошёл с успехом. После показа Эмма пригласила меня на банкет.
Этот банкет я помню до сих пор: кабинет, письменный стол, накрытый газетой. На нём порезана варёно-копчёная колбаса, бородинский хлеб, перья зелёного лука и помидоры. Всё. Вокруг стола уселись известные актёры, ещё какие-то славные гости.
Я подумала тогда: «Чем такой банкет, лучше никакого». Но я была не права.
Колбаса оказалась изумительно свежей, хлеб ароматным, помидоры пахли солнцем и характерной помидорной рассадой. Возможно, я была просто голодная, не знаю. Но я редко получала такое удовольствие от застолья.
Беседа текла ненавязчиво, интересно и дружески. Может быть, просто собрались хорошие люди, сидели скученно друг у друга на голове, и вот эта сплочённость согревала. А может быть, грел успех. Хорошо сделанная работа плюс признание.
Богатый стол исключался, потому что государство нас всех бросило. Киноцентр имел нулевое финансирование, и даже колбасу с хлебом купить было не на что. Это была личная трата Эммы. Тёплая душа.
После застолья я засобиралась домой. Эмма пошла проводить меня к лифту. Я посмотрела на неё внимательно:
– Эмма, я всегда завидовала худым, но ты, по-моему, слишком усохла. Тебе надо поправиться хотя бы килограмма на три.
– Я никому не говорила, но тебе скажу. Я голодаю, – созналась Эмма.
– Как это? – испугалась я.
– Перестройка, – объяснила Эмма.
– Но это же не интервенция…
Подошёл лифт. Мне ничего не оставалось, как войти в лифт и уехать.
Через месяц я зачем-то позвонила в киноцентр и попросила Эмму к телефону.
– Она ушла с работы, – был ответ.
– Почему?
– По семейным обстоятельствам.
Семейным обстоятельством оказался Эльдар. Он не тянул резину, не проверял своих чувств. Это было другое время и другая реальность. Эльдар остался один с разорванным сердцем. Он тонул, и ему нужен был спасательный круг.
И Эмме тоже нужен был спасательный круг, и она за него уцепилась.
Я стала встречать Эмму на Восточной аллее. Мы живём в противоположных концах этой улицы. На лице Эммы средиземноморский загар. На плечах «Версаче» и «Кристиан Диор». В глазах покой и уверенность в завтрашнем дне.
Я поздоровалась с Эммой. Я сказала:
– Привет, Золушка…
У неё действительно была судьба Золушки. Сказка наяву. Эльдар – принц, хоть и толстый. Среди прочих талантов имел талант быть хорошим мужем. Он умел любить свою женщину, наряжать её, баловать, прославлять, громко объявляя о своей любви. Видимо, его мама воспитала в нём настоящего мужчину. Ибо настоящий мужчина – это не альфа-самец в шляпе сомбреро и на коне. Настоящий мужчина – тот, кто отвечает за свою женщину, бережёт её и несёт ответственность. Таких мужчин надо заносить в Красную книгу.
Рязанов в образе художника Александра Бенуа
Эльдар без промедления женился на Эмме и привёз её на фестиваль уже в качестве жены. Дело было в Санкт-Петербурге, фестиваль назывался «Золотой Остап».
Нина умерла недавно. Все собирались приносить Эльдару свои соболезнования, а он – здрасьте вам, с новой женой.
У всех глаза на лбу. Эмма смущается, а Эльдар обнимает её за плечи, дескать, держись, я здесь.
Город устроил приём в ресторане «Астория». Я помню число: 20 ноября. Это день моего рождения. Со сцены объявляют об этом торжественном событии, музыканты поют «Хэппи бёз дэй ту ю». Ведущий дарит мне плюшевого медведя в полтора метра высотой. «Пылесборник», – подумала я, но сказала «спасибо».
Ко мне подошёл Эльдар и тепло поздравил. Оказавшись рядом, я посмела проявить любопытство. Я сказала:
– Эльдар, когда умерла Нина, я боялась тебе звонить. Я думала, ты лежишь на полу в море слёз. А ты… Как это ты выкрутился?
Эльдар нахмурился, стал смотреть в пол. Мрачно ответил:
– Да. Выкрутился.
Видимо, этот вопрос задавала ему не я одна.
Интересно, как сама Нина отнеслась бы к тому, что произошло? Обиделась? Или наоборот – обрадовалась? Пусть её Элику будет хорошо. Пусть он ни одного дня не отдаст чёрту. А к ней, к своей главной любви, он всё равно вернётся и ляжет сверху. Нина услышит его желанную тяжесть, крепко обнимет, как прежде, и они уплывут в вечность. Вместе и навсегда.
Старость не делает исключения никому. Она портит человека, сушит мозги, забивает сосуды.
Эльдар снял фильм «Карнавальная ночь-2». Лучше бы не снимал. Первая «Карнавальная ночь» не померкла. Фильм и сейчас хорошо смотрится. Ремейк редко бывает лучше оригинала. Невозможно дважды войти в одну и ту же воду.
Я иногда думаю: «Зачем снимают ремейки?» Плохой фильм повторить легко, хороший – трудно. А гениальный – невозможно.
Старость преподнесла Эльдару боль в спине. Эльдар всегда был толстым, и позвоночник устал.
Его последние годы были мучительными. Однако всё кончается вместе с жизнью. Эльдар умер. Ему было восемьдесят восемь лет.
Похоронили его на Новодевичьем кладбище, но не в одной с Ниной могиле. Эмма не допустила. Можно понять. Она прожила с ним двадцать лет, служила верой-правдой и хотела остаться в памяти потомков его вдовой, а не спасательным кругом.
Эльдара похоронили на отдельном участке.
Эмма его навещает, ухаживает за могилой, поливает цветы и рассказывает: что нового в стране, в посёлке и как идут дела в их киноклубе «Эльдар».
Напишите сочинение по прочитанному тексту.
Сформулируйте одну из проблем, поставленных автором текста.
Прокомментируйте сформулированную проблему. Включите в комментарий два примера-иллюстрации из прочитанного текста, которые, по Вашему мнению, важны для понимания проблемы исходного текста (избегайте чрезмерного цитирования). Поясните значение каждого примера и укажите смысловую связь между ними.
Объём сочинения — не менее 150 слов.
Работа, написанная без опоры на прочитанный текст (не по данному тексту), не оценивается. Если сочинение представляет собой пересказанный или полностью переписанный исходный текст без каких бы то ни было комментариев, то такая работа оценивается 0 баллов.
Сочинение пишите аккуратно, разборчивым почерком.
(1)В редакцию пришло письмо от рабочего Нечаева, в котором он поведал о конфликте с инженером Зубаткиным.
(2)Конфликт возник на охоте. (3)Они гнали зайца, бежали по окончательно раскисшему осеннему полю. (4)Заяц широко, активно прыгал — и вдруг сел, развернувшись лицом к преследователям. (5)Нечаев так и написал: лицом, не мордой. (6)Когда охотники подбежали и приподняли зайца, стало ясно, почему он не убежал: у него на каждой лапе налипло по килограмму грязи, и он не мог скакать. (7)Заяц это понял и остановился. (8)Но сидеть спиной к преследователям ещё страшнее, и он развернулся, чтобы «встретить смерть лицом к лицу».
(9)Зубаткин вернул зайца на землю, сдёрнул с плеча винтовку и нацелился в упор, и это была уже не охота, а расстрел. (10)Нечаев сдёрнул с плеча свою винтовку и нацелился в Зубаткина. (11)И добавил словами, что, если Зубаткин убьёт зайца, он, Нечаев, убьёт Зубаткина. (12)Зубаткин не поверил, однако рисковать не стал. (13)Он опустил ружьё и дал Нечаеву кулаком по уху. (14)Нечаев драться не собирался, но агрессия порождает агрессию. (15)Посреди осеннего поля произошла большая драка с нанесением словесных оскорблений и телесных травм.
(16)По заданию редакции Веронике надо было побеседовать с участниками конфликта и написать статью. (17)Она начала с Зубаткина. (18)Зубаткин был похож на Кирибеевича из «Песни о купце Калашникове» — та же обаятельная наглость, лучезарная улыбка хозяина жизни. (19)Он смотрел на Веронику с таким видом, будто она сидела в его кабинете, а не он — в её. (20)Зубаткин знал, что юридические законы на его стороне, а морально-нравственные категории — это что-то весьма неопределённое и неосязаемое, как облако. (21)Нравственность у каждого своя. (22)Как почерк.
— (23)Вы согласны с тем, что написал Нечаев? (24)Это так и происходило?
— (25)Согласен, примерно так.
— (26)Значит, Вы хотели убить зайца, который не мог от вас убежать?
— (27)Охота — это охота.
— (28)Охота — это охота, а не убийство. (29)Зверь и охотники должны быть на равных.
— (30)Вы хотите, чтобы у зайца было ружьё?
— (31)У вашего зайца не было ног. (32)Вы не имели права в него целиться.
— (33)Я не понимаю: что Вы от меня хотите?
— (34)Честно? (35)Чтобы Вы были другим. (36)Или чтобы Вас не было вообще.
(37)Зубаткин поднялся и пошёл из кабинета. (38)Вероника некоторое время смотрела на дверь.
(39)Современный человек набит информацией, нагрузками, стрессами, но он вешает на плечо ружьё и уходит к деревьям, к тишине, чтобы от всего отрешиться, очиститься, слиться с природой и услышать в себе древний охотничий инстинкт, выследить и подстрелить опасного или большого зверя. (40)В конце концов, можно подстрелить и зайца, когда ты с ним на равных. (41)Когда у тебя ружьё, а у него ноги и лес.
(42)Зубаткина ни природа, ни самоуглублённость не интересовали. (43)Но разве Зубаткин одинок в своём циничном потребительстве? (44)Сегодня имеет значение только то, что можно на себя надеть или чем насытиться. (45)Значит, зубаткины идут по земле целыми колоннами. (46)А нечаевы ничего не могут сделать…
(По В. С. Токаревой*
)
* Виктория Самойловна Токарева
(род. в 1937 г.) — российский прозаик и сценарист.
Пояснение.
Примерный круг проблем:
1. Проблема беспринципности. (Под воздействием каких факторов формируется в человеке беспринципность?)
2. Проблема определения истоков потребительского отношения к жизни. (В чём кроются истоки потребительского отношения к жизни?)
3. Проблема такого явления, как потребительство. (Почему всё больше людей становятся потребителями?)
4. Проблема связи человека с природой. (Почему современный человек продолжает ценить связь с природой?)
5. Проблема соотношения понятий «охота» и «убийство». (Как соотносятся эти понятия?)
6. Проблема отношения к беззащитным животным. (Можно ли убивать беззащитное животное?)
1. У человека беспринципность формируется в результате развития эгоизма и представления о себе как о «хозяине жизни», которому всё дозволено.
2. В современной жизни истоки потребительства надо искать в забвении нравственности.
3. Человек, обременённый тяготами современной жизни, уже не задумывается над морально-нравственными категориями; ему проще и легче жить, заботясь только о материальном.
4. На природе современный человек может отрешиться от повседневных забот, очиститься духовно и вспомнить, что он является её частью.
5. Охотничий инстинкт должен быть подкреплён нравственными представлениями человека. Охота должна предоставлять её участникам равные шансы. Нельзя убивать животное ради убийства.
6. Убийство беззащитных животных недопустимо.
Эта история произошла тридцать лет назад.
Мой муж обожал играть в преферанс и ходил с этой целью в генеральский дом. Недалеко от нас было выстроено «Царское село» – дома для высшего сословия. Генерала звали Касьян, а генеральшу Фаина. Фаина – действующий врач, работала в Кремлевской больнице.
Я иногда сопровождала мужа, сидела за его спиной.
Фаина восседала за столом – огромная, как сидячий бык. При этом у нее были локоны и бархатный голос.
Касьян – на десять лет моложе, красавец. Фаина отбила его у законной жены. Чем взяла? Возможно, романтическими локонами и воркующим голосом.
У меня к этому времени вышли фильм и книга. Я ходила в молодых и талантливых. Жизнь улыбалась. Но вдруг ни с того ни с сего моя дочь перестала видеть правым глазом. Ее положили в больницу с диагнозом неврит, воспаление зрительного нерва.
Моей девочке было десять лет, мы никогда до этого не расставались, и эта первая разлука явилась трагедией. Она плакала в больничной палате, а я у себя дома, на улице и в гостях.
Фаина увидела мой минор и вызвалась помочь.
На другой день мы вместе отправились в Морозовскую больницу. Глазное отделение находилось на пятом этаже, без лифта. Фаина шла, вздымая свои сто килограммов, и недовольно бурчала. Смысл ее бурчания был таков: зачем она пошла, зачем ей это надо, вечно она во что-то влезает себе во вред.
Я плелась следом и чувствовала себя виноватой.
Наконец мы поднялись на нужный этаж.
– Стойте и ждите, – приказала Фаина.
Она достала из объемной сумки белый халат, надела его и скрылась за дверью глазного отделения.
Я стояла и ждала. Время остановилось. Было не совсем понятно, зачем я ее привела. В отделении хорошие врачи. Они любили мою девочку, готовы были сделать все необходимое. Зачем эта начальница? Напугать? Но в семидесятые годы медицина была добросовестной, в отличие от сегодняшней. Напугать – значит выразить недоверие. Некрасиво. Однако цена вопроса была слишком высока: глаз. Я ждала.
Появилась Фаина. Подошла близко. Устремила на меня пронзительный взор. Буквально впилась взглядом.
– Соберитесь, – сказала она. – Выслушайте разумно. У вашей дочери опухоль мозга. Эта опухоль передавливает нерв, поэтому он не проводит зрение.
– И что теперь? – тупо спросила я.
– Операция. Надо делать трепанацию черепа и удалять опухоль.
Я понимала: она говорит что-то страшное, но до меня не доходил смысл сказанного. Я не могла совместить эти слова с моей девочкой.
– И что потом? – спросила я.
– Молите бога, чтобы она умерла. Если выживет, останется идиоткой.
Фаина замолчала. Стояла и изучала мое лицо. Мое лицо ничего не выражало. Меня как будто выключили из розетки.
– Я вам что-то должна? – спросила я.
– Ничего, – великодушно ответила Фаина. – Но поскольку я потратила на вас время, сопроводите меня в ателье. На такси. Я должна забрать норковый берет и норковый шарф.
– Хорошо, – отозвалась я.
Мы спустились вниз. Я остановила такси, и Фаина загрузила в него весь свой живой вес.
У меня вдруг упали из рук часы и щелкнули об асфальт. Почему они оказались у меня в руке? Видимо, я их сняла. Наверное, я не отдавала отчета в своих действиях.
Я сидела возле шофера и не понимала: зачем Фаина заставила меня ехать с ней в ателье? Сообщить матери о том, что ее ребенок безнадежен, – значит воткнуть нож в ее сердце. А потом потребовать, чтобы я с ножом в сердце повезла ее в ателье… Стоимость такси – рубль. Неужели у генеральши нет рубля, чтобы доехать самой?
Мы остановились возле ателье. Фаина выбралась из машины постепенно: сначала две сиськи, потом зад, обширный, как у ямщика, а на локоны она наденет норковый берет.
Я осталась в машине, сказала шоферу:
– Обратно в больницу.
Я вернулась в глазное отделение, вызвала врача.
– У моей дочки опухоль мозга? – прямо спросила я.
– С чего вы взяли? – удивился врач. – У нее обычный неврит.
– А как вы отличаете неврит от опухоли?
– По цвету. Когда неврит, нерв красный, а когда опухоль, нерв синий.
– А у моей дочки какой цвет?
– Красный. Мы будем колоть ей нужный препарат, воспаление уйдет, зрение восстановится.
– А можно сделать рентген?
– Можно. Только зачем?
– Удостовериться, что опухоли нет.
– Если хотите…
Я не ушла до тех пор, пока врач не вынес мне рентгеновский снимок и я не убедилась воочию, что снимок чист, прекрасен и даже красив, благословенны дела твои, Господи…
Я вернулась домой без ножа в груди. Рассказала мужу. Он слушал, не прекращая смотреть по телевизору новости. Я спросила:
– Зачем она это сделала?
– Сволочь, – коротко ответил муж.
Я набрала телефон Фаины и сказала ей:
– Вы ошиблись. У моей дочери нет никакой опухоли. Обыкновенный неврит.
– Ну и пожалуйста, – ответила Фаина, как будто обиделась.
Я потом долго пыталась понять: что это было? Может быть, зависть? Но она живет лучше меня. У нее муж генерал с генеральской зарплатой и норковый берет с норковым шарфом. А у меня обычная вязаная шапка. Но скорее всего – просто сволочь, как сказал муж. Есть же такое слово – «сволочь», значит, должны быть и люди, этому слову соответствующие.
Прошло десять лет. Моя дочь выросла, набралась красоты, одинаково видела обоими глазами. Запуталась в женихах.
В один прекрасный день мы с мужем поехали на базар. В овощном ряду я углядела Фаину. С тех давних пор я с ней не общалась, хотя слышала, что недавно ее муж умер в гараже возле машины, а сын выпал из окна. Наркотики.
Фаина увидела меня и кинулась мне на грудь как близкая родственница.
Я стояла, скованная ее объятьями, и мне ничего не оставалось, как положить руки на ее спину. Спина тряслась в рыданиях. Под моими ладонями выступали ее лопатки, как крылья. Фаина не просто похудела, а высохла. Куда делись ее килограммы? Локоны превратились в старушечий пучок на затылке. Что делает с человеком горе…
Мой муж показывал мне глазами: надо идти, чего ты застряла? Но я не могла оттолкнуть Фаину вместе с ее рыданиями. Я стояла и терпела. И не просто терпела – сочувствовала. Гладила ее по спине, по плечам и крыльям.
Сволочи – тоже люди. Их тоже жалко.
Странности любви
В молодости мы дружили: я и Лялька.
У Ляльки был парень Руслан. Они встречались уже семь лет, но Руслан не делал предложения. Его что-то останавливало. Я догадывалась, что именно.
Руслан – из профессорской семьи, интеллектуал, очкарик, писал стихи, заведовал отделом в молодежном журнале.
Лялька – все наоборот. Ее родители перебрались в Москву из глухой деревни. Папаша пил, мать работала швеей-мотористкой. Лялька едва окончила десять классов, книг не читала, учиться не хотела. Смотрела по телевизору мультики.
Что в ней привлекало? Молодость (двадцать пять лет) и совершенство форм. У нее была идеальная фигура. Ничего лишнего. Лялька замечательно двигалась. Смешливая, все ей было смешно. А когда танцевала – было на что посмотреть.
Если кто-то танцевал рядом с Лялькой, в ресторане, например, то выглядел как кувалда.
Я любила Ляльку за то, что с ней было легко и весело. Мы постоянно хохотали, без причины. Но не потому, что дуры, а так совпадали. Я видела Ляльку и сразу начинала радоваться жизни.
Лялька в этот период была занята тем, что «дожимала» Руслана. Она его любила, а он – тянул резину. Лялькина мать возмущалась: «Плюнь! Я бы на его ссала в тридцать три вилюльки».
Что такое вилюлька, я не знаю, но тоже говорила Ляльке:
– Женятся или сразу, или никогда.
Все кончилось тем, что Лялька нашла себе другого. Этот другой сделал предложение через два дня после знакомства. Он имел какое-то отношение к балету – то ли танцевал, то ли преподавал. Было понятно, почему он повелся на Лялькину хрупкость и грацию. Он привык видеть красивое женское тело.
В. Токарева предлагает своим читателям задуматься над проблемой нравственного выбора: всегда ли нужно жалеть других? …
Раскольников создает теорию, согласно которой люди делятся на “тварей дрожащих” и тех, кто “право имеет”. С такими взглядами о нравственности и говорить-то невозможно. Герой убивает старуху-процентщицу. Впоследствии он раскаивается в содеянном. Соня Мармеладова жалеет Раскольникова несмотря на то, какой поступок он совершил. Она сделала правильно: мы действительно, видим, что главный герой изменился в лучшую сторону, осознал неверность своих поступков и классовой теории, понял, что гордость ума ведет к розни и к гибели.
Отлично подтверждает мою позицию произведение А.И. Солженицына “Матрёнин двор” . Главная героиня — Матрёна, праведница, без которой не стоит село. К ней обращаются за помощью все, кому не лень: соседи, родственники. Она никому не отказывает и не просит ничего взамен. Матрена всю жизнь живет словно не для себя, а для других. Она жалеет всех, а ее не жалеет никто. Один раз помогла, второй, третий… Люди, для которых она что-то сделала, продолжают относиться к ней по-потребительски. Я не критикую альтруизм Матрены, но, мне кажется, ее жизнь была бы лучше, полней, интересней, если бы она хоть чуточку больше заботилась о себе и о своих интересах и не потакала бы всем просьбам эгоистичных людей(порой и сволочей). Мы убеждаемся в том, что нравственные ценности необходимы каждому. Но не все способны на обладание ими… Так что не стоит жалеть тех, кто не готов менять свои “сволочистские” качества на качества достойного высоконравственного человека, иначе эти люди будут нас просто использовать.
Обновлено: 2017-08-16
Внимание!
Если Вы заметили ошибку или опечатку, выделите текст и нажмите Ctrl+Enter
.
Тем самым окажете неоценимую пользу проекту и другим читателям.
Спасибо за внимание.
.
Полезный материал по теме
Эта история произошла тридцать лет назад.
Мой муж обожал играть в преферанс и ходил с этой целью в генеральский дом. Недалеко от нас было выстроено «Царское село» – дома для высшего сословия. Генерала звали Касьян, а генеральшу – Фаина. Фаина – действующий врач, работала в Кремлёвской больнице.
Я иногда сопровождала мужа, сидела за его спиной.
Фаина восседала за столом – огромная, как сидячий бык. При этом у неё были локоны и бархатный голос.
Касьян – на десять лет моложе, красавец. Фаина отбила его у законной жены. Чем взяла? Возможно, романтическими локонами и воркующим голосом.
У меня к этому времени вышли фильм и книга. Я ходила в молодых и талантливых. Жизнь улыбалась. Но вдруг ни с того ни с сего моя дочь перестала видеть правым глазом. Её положили в больницу с диагнозом неврит, воспаление зрительного нерва.
Моей девочке было десять лет, мы никогда до этого не расставались, и эта первая разлука явилась трагедией. Она плакала в больничной палате, а я у себя дома, на улице и в гостях.
Фаина увидела мой минор и вызвалась помочь.
На другой день мы вместе отправились в Морозовскую больницу. Глазное отделение находилось на пятом этаже, без лифта. Фаина шла, вздымая свои сто килограммов, и недовольно бурчала. Смысл её бурчания был таков: зачем она пошла, зачем ей это надо, вечно она во что-то влезает себе во вред.
Я плелась следом и чувствовала себя виноватой.
Наконец мы поднялись на нужный этаж.
– Стойте и ждите, – приказала Фаина.
Она достала из объёмной сумки белый халат, надела его и скрылась за дверью глазного отделения.
Я стояла и ждала. Время остановилось. Было не совсем понятно, зачем я её привела. В отделении хорошие врачи. Они любили мою девочку, готовы были сделать всё необходимое. Зачем эта начальница? Напугать? Но в семидесятые годы медицина была добросовестной, в отличие от сегодняшней. Напугать – значит выразить недоверие. Некрасиво. Однако цена вопроса была слишком высока: глаз. Я ждала.
Появилась Фаина. Подошла близко. Устремила на меня пронзительный взор. Буквально впилась взглядом.
– Соберитесь, – сказала она. – Выслушайте разумно. У вашей дочери опухоль мозга. Эта опухоль передавливает нерв, поэтому он не проводит зрение.
– И что теперь? – тупо спросила я.
– Операция. Надо делать трепанацию черепа и удалять опухоль.
Я понимала: она говорит что-то страшное, но до меня не доходил смысл сказанного. Я не могла совместить эти слова с моей девочкой.
– И что потом? – спросила я.
– Молите бога, чтобы она умерла. Если выживет – останется идиоткой.
Фаина замолчала. Стояла и изучала моё лицо. Моё лицо ничего не выражало. Меня как будто выключили из розетки.
– Я вам что-то должна? – спросила я.
– Ничего, – великодушно ответила Фаина. – Но поскольку я потратила на вас время, сопроводите меня в ателье. На такси. Я должна забрать норковый берет и норковый шарф.
– Хорошо, – отозвалась я.
Мы спустились вниз. Я остановила такси, и Фаина загрузила в него весь свой живой вес.
У меня вдруг упали из рук часы и щёлкнули об асфальт. Почему они оказались у меня в руке? Видимо, я их сняла. Наверное, я не отдавала отчёта в своих действиях.
Я сидела возле шофёра и не понимала: зачем Фаина заставила меня ехать с ней в ателье? Сообщить матери о том, что её ребёнок безнадежен, – значит воткнуть нож в её сердце. А потом потребовать, чтобы я с ножом в сердце повезла её в ателье… Стоимость такси – рубль. Неужели у генеральши нет рубля, чтобы доехать самой?
Мы остановились возле ателье. Фаина выбралась из машины постепенно: сначала две сиськи, потом зад, обширный, как у ямщика, а на локоны она наденет норковый берет.
Я осталась в машине, сказала шофёру:
– Обратно в больницу.
Я вернулась в глазное отделение, вызвала врача.
– У моей дочки опухоль мозга? – прямо спросила я.
– С чего вы взяли? – удивился врач. – У неё обычной неврит.
– А как вы отличаете неврит от опухоли?
– По цвету. Когда неврит, нерв красный, а когда опухоль, нерв синий.
– А у моей дочки какой цвет?
– Красный. Мы будем колоть ей нужный препарат, воспаление уйдёт, зрение восстановится.
– А можно сделать рентген?
– Можно. Только зачем?
– Удостовериться, что опухоли нет.
– Если хотите…
Я не ушла до тех пор, пока врач не вынес мне рентгеновский снимок и я не убедилась воочию, что снимок чист, прекрасен и даже красив, благословенны дела твои, Господи…
Я вернулась домой без ножа в груди. Рассказала мужу. Он слушал, не прекращая смотреть по телевизору новости. Я спросила:
– Зачем она это сделала?
– Сволочь, – коротко ответил муж.
Я набрала телефон Фаины и сказала ей:
– Вы ошиблись. У моей дочери нет никакой опухоли. Обыкновенный неврит.
– Ну и пожалуйста, – ответила Фаина, как будто обиделась.
Я потом долго пыталась понять, что это было. Может быть, зависть? Но она живёт лучше меня. У неё муж генерал с генеральской зарплатой и норковый берет с норковым шарфом. А у меня обычная вязаная шапка. Но, скорее всего, просто сволочь, как сказал муж. Есть же такое слово – «сволочь», значит, должны быть и люди, этому слову соответствующие.
Прошло десять лет. Моя дочь выросла, набралась красоты, одинаково видела обоими глазами. Запуталась в женихах.
В один прекрасный день мы с мужем поехали на базар. В овощном ряду я увидела Фаину. С тех давних пор я с ней не общалась, хотя слышала, что недавно её муж умер в гараже возле машины, а сын выпал из окна – наркотики.
Фаина увидела меня и кинулась мне на грудь, как близкая родственница.
Я стояла, скованная её объятиями, и мне ничего не оставалось, как положить руки на её спину. Спина тряслась в рыданиях. Под моими ладонями выступали её лопатки, как крылья. Фаина не просто похудела, а высохла. Куда делись её килограммы? Локоны превратились в старушечий пучок на затылке. Что делает с человеком горе…
Мой муж показывал мне глазами: надо идти, чего ты застряла? Но я не могла оттолкнуть Фаину вместе с её рыданиями. Я стояла и терпела. И не просто терпела – сочувствовала. Гладила её по спине, по плечам и крыльям.
Сволочи тоже люди. Их тоже жалко.
Книги писательницы — многотомная энциклопедия житейской мудрости [видео]
Изменить размер текста:
A A
Десятки фильмов сняты по ее произведениям. Федерико Феллини, прочитав ее книгу, сказал: «Какое доброе дарование. Она воспринимает жизнь не как испытание, а как благо».
А она сама — будто это все не про нее. «Раньше я была тщеславной… А теперь нет». Она легко признается, что не была кристально верна мужу и это взаимно: «Вы знаете, муж от меня никогда не уходил. Герои моих личных романов меня бросали, бывало. И я переживала. Но не сильно, потому что дома-то все в порядке…»
Проиграли обе: и жена, и любовница
Но все-таки был в ее жизни роман, который она переживала сильно. Его героем был режиссер Георгий Данелия
. Соперницей — гражданская жена Данелия актриса Любовь Соколова
. Об этом треугольнике много судачили. Особенно после фильма «Мимино», над которым Токарева
и Данелия работали вместе (как и над многими другими). В общем, посудачили и забыли. Георгий Николаевич остался в семье. А несколько лет спустя вдруг ушел от Соколовой к третьей — юной студентке ВГИКа Галине. Как это часто бывает: мужчина испытывает страсть к любовнице, а к жене — не менее
сильное чувство вины. И — увы — уходит к совсем новой женщине. Четверть века спустя Галина признавалась в одном из интервью, что Соколова отреагировала спокойно: «Люба собрала вещи и переехала в квартиру на Соколе. Сцену закатила Виктория Токарева… Узнав, что Георгий Николаевич женится на мне, она кричала ему: «У нее есть сын! Она еще та штучка! В конце концов она некрасивая!» О годах знакомства с Данелия Виктория рассказывала журналистам, не скупясь на комплименты его таланту и обаянию. А о расставании с ним — всегда молчок. Видимо, эта история засела ржавым гвоздем в сердце писательницы. И недавно Виктория Самойловна решила вырвать этот «гвоздь»: написала повесть «Дерево на крыше», в которой довольно крепко приложила некоторых участников драмы.
О «Дереве на крыше»: я обрабатываю сюжеты головой
Прочитала? Как тебе?
— Как всегда, прекрасно. А у героини «Дерева на крыше» был реальный прототип? (Я намекаю на Любовь Соколову — прототип главной героини.)
Была такая женщина.
— Известная актриса?
Может быть. Но ничего не скажу.
Сейчас Токарева наотрез отказывается обсуждать детали своих отношений с Данелия и его семьей. А когда-то, в 98-м году, в интервью одному питерскому изданию она почти один в один пересказала несколько эпизодов из «Дерева на крыше».
Мы начали с ним работать… (Сценарий по повести «День без вранья» Токарева с Данелия дорабатывали вместе, так и познакомились. — Авт.)
— Не сразу стал целоваться?
Нет, не в первый день, где-то на десятый. Сначала мы терпели. Данелия такой ярко талантливый был тогда, что мы садились работать, и мне казалось, будто тучи раздвигаются, выходит солнце и все вокруг заливает радостным светом. Мы заканчивали — солнце пряталось за тучи, и все вокруг опять становилось серым и неинтересным. Это такая штука — не каждый талант тебе подходит, пусть даже он трижды талант. А мы тогда смотрели на мир одними глазами. Вы уж поверьте, в моей жизни много всего было, но те пятнадцать дней — определенно самые счастливые, такие ослепительно солнечные, что просто с ума сойдешь».
«Данелия был тогда под сильным влиянием мамы. Она сказала: работать с Викой — это хорошо. Когда я к ним приходила — это был праздник, праздник. Мне все так радовались, запекали для меня индейку в духовке. Люба Соколова, жена Данелия, спрашивала меня: ты какое мясо больше любишь — белое или черное? Черное — это ноги, а белое — грудь. Мне-то казалось, что белое должно считаться хорошим, а черное — похуже. И я скромно говорила: мне черное, пожалуйста. Оказалось, что ноги — деликатес».
Меня обычно спрашивают: где вы берете сюжеты? Я говорю так: беру в окружающей действительности, но обрабатываю головой. То есть пишу не все, что вижу. Я создаю нечто из той истории, которую могу наблюдать. Писатель — он немножечко проповедник. Но чтобы пастве не было скучно, надо писать интересно. Ведь что такое творчество писательское? Это инстинкт передачи информации.
Жена не стена
— Эту книгу можно назвать самой биографической?
Писателю свойственно эксплуатировать свою жизнь. Моя душа распылена во всех книгах.
— А вот главный герой (прототип — Георгий Данелия. — Авт.). Вы очень тонко и точно описываете состояние мужчины, который мечется между чувством и долгом. У меня такое было с папой.
Ну какая женщина без мужчины? Как можно писать о женщине и не писать о мужчине? Это невероятно.
— А у вас никогда не было мысли развестись, начать новую жизнь?
Ой, вы знаете, эти мысли, конечно, посещали и меня, и моего мужа. Мы, конечно, хотели какой-то иногда иной участи. Но он не нашел никого лучше, чем я. И я не нашла никого лучше.
— Вы очень рано вышли замуж и всю жизнь вместе.
Да. Мне было 18, и я влюбилась. Чего думать! Я жила в Ленинграде
. А он туда приехал в командировку к нашей знакомой, и эта знакомая сказала маме: «Пускай твоя дочка в театр его сводит…» И вот мы увидели друг друга… Ой, какой он был красивый! Когда он поднял на меня свои синие, огромные глаза… А у него еще были брюки-дудочки. И ботинки, «на манке» это называется… такой каучук… Я даже не поверила своим глазам! Такая роскошь! Ботинки «на манке», большие глаза… Тарзанистый такой… Любовь с первого взгляда!
— А у него тоже? Он тоже с первого взгляда?
Может быть. Я в ранней молодости себе очень нравилась. Не знаю, была ли я красивой, но я всегда на себя смотрела. Когда шла по улице, я смотрела на отражение в витринах. А когда сидела дома, я всегда поворачивала шею и смотрела в зеркало. Ну, мне было 18 лет. Я, наверное, была готова к любви. Природа в молодости дает шансы… Вот я его увидела, обомлела и вышла замуж. А если бы еще там подождала лет пять — семь, уже стала бы перебирать. Я бы уже перестала быть глупой.
— Зато у вас дочь-красавица, внуки теперь…
Зато! Зато у меня книги! А вы все какие-то глупости!
— Я тоже влюбилась в 16, но замуж испугалась.
А теперь вам сколько?
Вы знаете что… Я так скажу: по моему опыту хорошие девушки, они сидят и чего-то выжидают. Они ждут, что им на дом явится большая любовь. А другие, такие глубоководные акулы, у которых зубы в три ряда, эти плавают в своих водах и выкусывают что им надо… Если вы будете сидеть и ждать, вам никто ничего на дом не пришлет! Хотя черт его знает! Вдруг пришлет? Но мужчинам нравятся женщины с личной инициативой. Когда она идет на него как таран. Часто мужчинам некогда и неохота ухаживать. И они не уверены в себе. А тут подходит к тебе: сиськи как орудия вперед выставит — и прямым напором! Вот и вы так попробуйте. Сразу замуж выйдете!
— Я один раз попробовала, у меня не получилось. Я решила, что уж лучше не буду… Противно.
Противно… В крайнем случае можно родить от первого попавшегося. Непьющего.
— Пойди найти этого непьющего… И неженатого.
Ничего, жена не стена!
Мужа-режиссера не заставишь мыть посуду!
— А муж кто по профессии?
Что-то связанное с металлами. Он очень хороший специалист. И я бы не хотела быть за писателем или режиссером. У нас, во-первых, было бы соперничество, соревнование. Во-вторых, я не могла бы выйти за среднего писателя. Мне нужно, чтобы Габриэль Гарсия Маркес или Юрий Нагибин, или какой-нибудь такой…
— Штучный товар.
Да. А если бы он был такой штучный товар, то он не стал бы со мной жить ни одной минуты. Я, например, терпеть не могу посуду мыть. Значит, он должен был бы. А я не представляю, чтобы Маркес пошел посуду мыть. Мне очень хорошо сказал один знакомый: «У тебя такой прочный брак, потому что у вас с мужем совпадают недостатки». Достоинства, они совпадают во всех случаях, как первая группа крови с любой другой группой. А вот когда совпадают недостатки, вот это и есть залог долгой жизни.
— Но он же у вас красивый… Не трудно с таким?
Смотря как он к своей внешности относится. Мой муж относится спокойно. А потом дочь моя очень похожа на него, и она тоже очень красивая. Извините, что я так говорю.
— Ну а чего ж не сказать, если правда.
Но, понимаете, еще имеют значение гены — из какой семьи мужчина. Если его родители разводились, если у него есть манера соскакивать, то он соскочит. Это у него в генах. Как о себе говорит Кончаловский: во мне есть ген неверности. У него что-то было жен восемь, а про детей он иногда по телефону узнавал. По автоответчику ему сказали, что у него уже ребенку 16 лет. Так человек генетически устроен. Поэтому всегда надо смотреть, из какой семьи, кто папа, мама. И вот когда папа, мама, знаете, как в старые времена, вот эта верность для них — религия.
— В общем, в семье нужна стабильность?
Не знаю… Стабильность — скучно. У Олеши
есть такой роман «Ни дня без строчки». А я знаю людей, которые не живут без любви. Ни дня без любви. Постоянно быть влюбленным. В мужа, так в мужа. А не в мужа, так не в мужа. От стабильности тоже с ума сойдешь. Не знаю, я состояние влюбленности обожаю. Совершенно по-другому кровь бежит. «Подвиг силы беспримерной готов хоть счас для вас вершить». Это Пушкин
.
Феллини слышал шаги Командора…
— Кстати, вы были лично знакомы с Федерико Феллини. Он пригласил вас в гости. Я читала «Римские каникулы». Как вас выпустили-то в Италию? В советское время.
Нет, мы ехали уже после перестройки. Но и до перестройки я была в Италии
, об этом моя повесть «Сентиментальное путешествие». Я написала, как у нас в группе один парень сбежал.
— А как же недоглядели эти самые в галстучках…
А он для того, чтобы им глаза замазать, стал за мной ухаживать. Якобы он увлечен, и они решили, что он увлечен, никуда не денется! Оказывается, он совершенно не был увлечен. Он просто хотел убежать! И так меня использовал в своих целях.
— А Феллини как вам?
После того как мы с ним познакомились, он через полгода умер. Он был, во-первых, старик. А во-вторых, мне казалось, что он слышал вот эти шаги Командора… Он шаркал и смотрел впереди себя… Это ощущалось…
Тодоровский был прекрасным зятем!
— Вы всегда хвалили зятя Валерия Тодоровского, а теперь они с вашей дочерью развелись….
От него мне остались двое внуков. Сам он личность харизматическая. Он очень хорошо говорит и очень умный. И это все передалось детям. Они очень харизматические, умные и красивые. Я думаю, что большего мне не мог бы сделать ни один человек! Оставить качественных, классных, породистых внуков. Понимаете? А что касается функции зятя, то зять вообще величина переменная. Сейчас один зять, а потом, глядишь, другой зять… Другой тоже очень симпатичный. Поэтому никаких сожалений нет, отношения просто перешли в новое качество. Сейчас я его хвалю еще больше. Он оказался поразительно порядочным человеком и так роскошно развелся, что, как говорят, дай бог каждому.
Во-первых, интеллигентно. Во-вторых, он никого не забыл. Тащит всех материально.
Понимаете ли, все плохое он унес с собой, а все замечательное оставил. И занимается детьми гораздо лучше, чем тогда. Сейчас у него есть время на них. И потом идея этого развода все-таки принадлежит не ему.
О коллегах
Без таланта ничего не будет. Хоть с утра до ночи сиди. А иногда даже не знаешь, что в тебе этот талант есть, а он потом — раз, и возникнет. Как Толстая
говорила, она в 37 лет села, опустила голову и стала писателем.
— Ну Дарья Донцова в сорок с чем-то.
Она мне очень мила сама по себе, она очень нежный человек, очень доброжелательный, с ней поговоришь, так жить хочется, но читать не могу. Хотя я очень рада за нее, за то, что она так плодотворно работает. Вы знаете что: юмор — это вообще главное. В человеке есть два основных качества — ум, который хорошо бы, чтобы был. На всякий случай. И юмор. Вот это тоже свойство ума. Есть такое слово — остроумие. Просто ум и острый ум. Но у меня-то большого ума нет.
— Ну прямо…
Вы знаете, есть серьезные интеллектуалы, писатели. Я к ним не отношусь. Я дружу с Улицкой. Я не могу сказать, что я с ней часто общаюсь, но каждый раз, когда ее вижу, я счастлива. Потому что она человек талантливый, благородный и умный. Юмора больше у меня, а ума больше у нее. Я независтливая.
x
HTML-код
Виктория Токарева: От стабильности в отношениях тоже можно сойти с ума.
Виктория Токарева ответила на вопросы читателей 22 апреля во время видео-трансляции.