Фрагмент фильма старик хоттабыч где волька сдает экзамен по географии

• Полный текст
• От автора (1938 г.)
• I. Необыкновенное утро
• II. Таинственный сосуд
• III. Старик Хоттабыч
• IV. Экзамен по географии
• V. Вторая услуга Хоттабыча
• VI. Необыкновенное происшествие в кино
• VII. Беспокойный вечер
• VIII. Глава, служащая прямым продолжением предыдущей
• IX. Беспокойная ночь
• X. Необыкновенные события в тридцать седьмой квартире
• XI. Не менее беспокойное утро
• XII. Почему С. С. Пивораки переменил фамилию
• XIII. Интервью с лёгким водолазом
• XIV. Намечается полёт
• XV. В полёте
• XVI. О том, что приключилось с Женей Богорадом далеко на Востоке
• XVII. Тра-ля-ля, о ибн Алёша!
• XVIII. Будьте знакомы!
• XIX. Помилуй нас, о могущественный владыка!
• XX. Волька Костыльков – племянник аллаха
• XXI. Кто самый богатый
• XXII. Один верблюд идёт…
• XXIII. Таинственная история в отделении Госбанка
• XXIV. Старик Хоттабыч и Сидорелли
• XXV. Больница под кроватью
• XXVI. Глава, в которой мы на некоторое время возвращаемся к лающему мальчику
• XXVII. Старик Хоттабыч и мистер Гарри Вандендаллес
• XXVIII. Рассказ Гассана Абдуррахмана ибн Хоттаба о том, что с ним произошло после выхода из магазина
• XXIX. Те же и Гарри Вандендаллес
• XXX. Долог путь до стадиона…
• XXXI. Второе приключение в метро
• XXXII. Третье приключение в метро
• XXXIII. Лишние билетики
• XXXIV. Опять эскимо
• XXXV. Сколько надо мячей?
• XXXVI. Хоттабыч вступает в игру
• XXXVII. Обстановка накаляется
• XXXVIII. Примирение
• XXXIX. Чудо в милиции
• XL. Где искать Омара?
• XLI. «Давайте останемся»
• XLII. Рассказ проводника международного вагона скорого поезда Москва – Одесса о том, что произошло на перегоне Нара – Малый Ярославец
• XLIII. Неизвестный парусник
• XLIV. На «Любезном Омаре»
• XLV. Ковёр-гидросамолёт «ВК-1»
• XLVI. Интервью с юным генуэзцем
• XLVII. Потерянный и возвращённый Хоттабыч
• XLVIII. Роковой чемодан
• XLIX. Сосуд с Геркулесовых столбов
• L. «Вот он, этот старый синьор»
• LI. Самая короткая глава
• LII. Мечта о «Ладоге»
• LIII. Переполох в Центральном экскурсионном бюро
• LIV. Кто самый знатный?
• LV. Глава, в которой сообщается об удивительной встрече, с которой началось путешествие на «Ладоге»
• LVI. Что мешает спать?
• LVII. Риф или не риф?
• LVIII. Обида Хоттабыча
• LIX. «Селям алейкум, Омарчик!»
• LX. Омар Юсуф показывает свои коготки
• LXI. К чему приводят иногда успехи оптики
• LXII. Роковая страсть Хоттабыча
• LXIII. Новогодний визит Хоттабыча
• LXIV. Эпилог
• Примечания

IV. Экзамен по географии

– Пове­ле­вай мною! – про­дол­жал Хот­та­быч, глядя на Вольку пре­дан­ными гла­зами. – Нет ли у тебя какого-нибудь горя, о Волька ибн Алёша? Скажи, и я помогу тебе.

– Ой! – всплес­нул руками Волька, кинув взгляд на бодро тикав­ший на его столе будиль­ник. – Опаз­ды­ваю! Опаз­ды­ваю на экзамен!..

– На что ты опаз­ды­ва­ешь, о дра­го­цен­ней­ший Волька ибн Алёша? – дело­вито осве­до­мился Хот­та­быч. – Что ты назы­ва­ешь этим стран­ным сло­вом «эк-за-мен»?

– Это то же самое, что испы­та­ния. Я опаз­ды­ваю в школу на испытания.

– Знай же, о Волька, – оби­делся ста­ри­чок, – что ты плохо ценишь моё могу­ще­ство. Нет, нет и ещё раз нет! Ты не опоз­да­ешь на экза­мен. Скажи только, что тебе больше по нраву: задер­жать экза­мены или немед­ленно ока­заться у врат твоей школы?

– Ока­заться у врат, – ска­зал Волька.

– Нет ничего легче! Сей­час ты будешь там, куда ты так жадно тянешься своей юной и бла­го­род­ной душой, и ты потря­сёшь сво­ими позна­ни­ями учи­те­лей своих и това­ри­щей своих.

С при­ят­ным хру­сталь­ным зво­ном ста­ри­чок снова выдер­нул из бороды сна­чала один воло­сок, а за ним другой.

– Боюсь, что не потрясу, – рас­су­ди­тельно вздох­нул Волька, быст­ренько пере­оде­ва­ясь в фор­мен­ную одежду. – По гео­гра­фии я, честно говоря, на пятёрку не вытяну.

– По гео­гра­фии? – вскри­чал ста­рик и тор­же­ственно под­нял свои иссох­шие воло­са­тые руки. – Тебе пред­стоит экза­мен по гео­гра­фии?! Знай же, о изу­ми­тель­ней­ший из изу­ми­тель­ных, что тебе неслы­ханно повезло, ибо я больше кого-либо из джин­нов богат зна­ни­ями по гео­гра­фии, – я, твой вер­ный слуга Гас­сан Абдур­рах­ман ибн Хот­таб. Мы пой­дём с тобой в школу, да будут бла­го­сло­венны её фун­да­мент и крыша! Я буду тебе незримо под­ска­зы­вать ответы на все вопросы, кото­рые будут тебе заданы, и ты про­сла­вишься среди уче­ни­ков своей школы и среди уче­ни­ков всех школ тво­его вели­ко­леп­ного города. И пусть только попро­буют твои учи­теля не удо­сто­ить тебя самых высо­чай­ших похвал: они будут иметь дело со мной! – Тут Хот­та­быч рас­сви­ре­пел. – О, тогда им при­дётся очень, оч-чень плохо! Я пре­вращу их в ослов, на кото­рых возят воду, в без­дом­ных собак, покры­тых коро­стой, в самых отвра­ти­тель­ных и мерз­ких жаб, вот что я с ними сде­лаю!.. Впро­чем, – успо­ко­ился он так же быстро, как и рас­сви­ре­пел, – до этого дело не дой­дёт, ибо все, о Волька ибн Алёша, будут вос­хи­щены тво­ими ответами.

– Спа­сибо, Гас­сан Хот­та­быч, – тяжко-тяжко вздох­нул Волька. – Спа­сибо, только ника­ких под­ска­зок мне не надо. Мы – пио­неры – прин­ци­пи­ально про­тив под­ска­зок. Мы про­тив них орга­ни­зо­ванно боремся.

Ну откуда было ста­рому джинну, про­вед­шему столько лет в зато­че­нии, знать учё­ное слово «прин­ци­пи­ально»? Но вздох, кото­рым его юный спа­си­тель сопро­во­дил свои слова, пол­ные печаль­ного бла­го­род­ства, утвер­дили Хот­та­быча в убеж­де­нии, что помощь его нужна Вольке ибн Алёше больше чем когда бы то ни было.

– Ты меня очень огор­ча­ешь своим отка­зом, – ска­зал Хот­та­быч. – И ведь, глав­ное, учти: никто моей под­сказки не заметит.

– Ну да! – горько усмех­нулся Волька. – У Вар­вары Сте­па­новны такой тон­кий слух, спасу нет!

– Теперь ты меня не только огор­ча­ешь, но и оби­жа­ешь, о Волька ибн Алёша. Если Гас­сан Абдур­рах­ман ибн Хот­таб гово­рит, что никто не заме­тит, зна­чит, так оно и будет.

– Никто-никто? – пере­спро­сил для вер­но­сти Волька.

– Никто-никто. То, что я буду иметь сча­стье тебе под­ска­зать, пой­дёт из моих почти­тель­ных уст прямо в твои высо­ко­чти­мые уши.

– Про­сто не знаю, что мне с вами делать, Гас­сан Хот­та­быч, – при­творно вздох­нул Волька. – Ужасно не хочется огор­чать вас отка­зом… Ладно, так и быть!.. Гео­гра­фия – это тебе не мате­ма­тика и не рус­ский язык. По мате­ма­тике или рус­скому я бы ни за что не согла­сился на самую малю­сень­кую под­сказку. Но поскольку гео­гра­фия всё-таки не самый глав­ный пред­мет… Ну, тогда пошли побыст­рее!.. Только… – Тут он оки­нул кри­ти­че­ским взо­ром необыч­ное оде­я­ние ста­рика. – М‑м-м-да-а‑а… Как бы это вам пере­одеться, Гас­сан Хоттабыч?

– Разве мои одежды не услаж­дают твой взор, о достой­ней­ший из Волек? – огор­чился Хоттабыч.

– Услаж­дают, без­условно услаж­дают, – дипло­ма­тично отве­тил Волька, – но вы одеты… как бы это ска­зать… У нас несколько дру­гая мода… Ваш костюм слиш­ком уж будет бро­саться в глаза.

– Но как же оде­ва­ются сей­час достой­ные ува­же­ния мужи почтен­ных лет?

Волька попро­бо­вал рас­тол­ко­вать ста­рику, что такое пиджак, брюки, шляпа, но, сколько он ни ста­рался, ничего тол­ком объ­яс­нить не мог. Он совсем было отча­ялся, когда его взгляд слу­чайно упал на висев­ший на стенке дедуш­кин порт­рет. Тогда он под­вёл Хот­та­быча к этой поры­жев­шей от вре­мени фото­гра­фии, и ста­рик несколько мгно­ве­ний вгля­ды­вался в неё с любо­пыт­ством и нескры­ва­е­мым недо­уме­нием: ему странно и уди­ви­тельно было видеть оде­я­ние, столь не похо­жее на своё.

Через минуту из дома, в кото­ром с сего­дняш­него дня про­жи­вала семья Костыль­ко­вых, вышел Волька, держа под руку Хот­та­быча. Ста­рик был вели­ко­ле­пен в новой пару­си­но­вой пиджач­ной паре, укра­ин­ской выши­той сорочке и твёр­дой соло­мен­ной шляпе кано­тье. Един­ствен­ное, что он не согла­сился сме­нить, была обувь. Сослав­шись на мозоли трёх­ты­ся­че­лет­ней дав­но­сти, он остался в своих розо­вых туф­лях с загну­тыми нос­ками, кото­рые в своё время свели бы, веро­ятно, с ума самого боль­шого мод­ника при дворе калифа Гаруна аль Рашида.

И вот Волька с пре­об­ра­зив­шимся Хот­та­бы­чем почти бегом при­бли­зи­лись к подъ­езду 245‑й мос­ков­ской сред­ней школы. Ста­рик кокет­ливо посмот­релся в стек­лян­ную дверь, как в зер­кало, и остался собой доволен.

Пожи­лой швей­цар, солидно читав­ший газету, с удо­воль­ствием отло­жил её, зави­дев Вольку и его спут­ника. Ему было жарко и хоте­лось поговорить.

Пере­ска­ки­вая сразу через несколько сту­пе­нек, Волька помчался вверх по лест­нице. В кори­до­рах было тихо и пустынно – вер­ный и печаль­ный при­знак, что экза­мены уже нача­лись и что Волька, сле­до­ва­тельно, опоздал.

– А вы, граж­да­нин, куда? – бла­го­же­ла­тельно спро­сил швей­цар Хот­та­быча, после­до­вав­шего было за своим юным другом.

– Ему к дирек­тору нужно! – крик­нул сверху Волька за Хоттабыча.

– Изви­ните, граж­да­нин, дирек­тор занят. Он сей­час на экза­ме­нах. Зай­дите, пожа­луй­ста, ближе к вечеру.

Хот­та­быч сер­дито насу­пил брови:

– Если мне будет поз­во­лено, о почтен­ный ста­рец, я пред­по­чёл бы подо­ждать его здесь. – Затем он крик­нул Вольке: – Спеши к себе в класс, о Волька ибн Алёша, я верю, ты потря­сёшь сво­ими зна­ни­ями учи­те­лей своих и това­ри­щей своих!

– Вы ему, граж­да­нин, дедуш­кой при­хо­ди­тесь или как? – попы­тался швей­цар завя­зать разговор.

Но Хот­та­быч, поже­вав губами, про­мол­чал. Он счи­тал ниже сво­его досто­ин­ства беседу с привратником.

– Раз­ре­шите пред­ло­жить вам кипя­чё­ной воды, – про­дол­жал между тем швей­цар. – Жара сего­дня – не при­веди господь.

Налив из гра­фина пол­ный ста­кан, он повер­нулся, чтобы подать его нераз­го­вор­чи­вому незна­комцу, и с ужа­сом убе­дился, что тот про­пал неиз­вестно куда, словно сквозь пар­кет про­ва­лился. Потря­сён­ный этим неве­ро­ят­ным обсто­я­тель­ством, швей­цар зал­пом опро­ки­нул в себя воду, пред­на­зна­чен­ную для Хот­та­быча, налил и осу­шил вто­рой ста­кан, тре­тий и оста­но­вился только тогда, когда в гра­фине не оста­лось ни еди­ной капли. Тогда он отки­нулся на спинку стула и стал в изне­мо­же­нии обма­хи­ваться газетой.

А в это время на вто­ром этаже, как раз над швей­ца­ром, в шестом классе «Б», про­ис­хо­дила не менее вол­ну­ю­щая сцена. Перед класс­ной дос­кой, уве­шан­ной гео­гра­фи­че­скими кар­тами, за сто­лом, по-парад­ному покры­тым сук­ном, раз­ме­сти­лись учи­теля во главе с дирек­то­ром школы Пав­лом Васи­лье­ви­чем. Перед ними сидели на пар­тах чин­ные, тор­же­ственно под­тя­ну­тые уче­ники. В классе сто­яла такая тишина, что слышно было, как где-то под самым потол­ком моно­тонно гудит оди­но­кая муха. Если бы уче­ники шестого класса «Б» все­гда вели себя так тихо, это был бы без­условно самый дис­ци­пли­ни­ро­ван­ный класс во всей Москве.

Нужно, однако, под­черк­нуть, что тишина в классе была вызвана не только экза­ме­на­ци­он­ной обста­нов­кой, но и тем, что выклик­нули к доске Костыль­кова, а его в классе не оказалось.

– Костыль­ков Вла­ди­мир! – повто­рил дирек­тор и оки­нул недо­уме­ва­ю­щим взгля­дом при­тих­ший класс.

Стало ещё тише.

И вдруг из кори­дора донёсся гул­кий топот чьих-то бегу­щих ног, и в тот самый момент, когда дирек­тор в тре­тий, и послед­ний, раз про­воз­гла­сил: «Костыль­ков Вла­ди­мир!», с шумом рас­пах­ну­лась дверь и запы­хав­шийся Волька пискнул:

– Я!

– Пожа­луй к доске, – сухо про­мол­вил дирек­тор. – О твоём опоз­да­нии мы пого­во­рим позже.

– Я… я… болен, – про­бор­мо­тал Волька пер­вое, что ему при­шло в голову, и неуве­рен­ным шагом при­бли­зился к столу.

Пока он раз­мыш­лял, какой бы из раз­ло­жен­ных на столе биле­тов ему выбрать, в кори­доре прямо из стены появился ста­рик Хот­та­быч и с оза­бо­чен­ным видом про­шёл сквозь дру­гую стену в сосед­ний класс.

Нако­нец Волька решился: взял пер­вый попав­шийся билет, мед­ленно-мед­ленно, пытая свою судьбу, рас­крыл его и с удо­воль­ствием убе­дился, что ему пред­стоит отве­чать про Индию. Как раз про Индию он знал много. Он давно инте­ре­со­вался этой страной.

– Ну что ж, – ска­зал дирек­тор, – докладывай.

Начало билета Волька даже пом­нил слово в слово по учеб­нику. Он рас­крыл рот и хотел ска­зать, что полу­ост­ров Индо­стан напо­ми­нает по своим очер­та­ниям тре­уголь­ник, что омы­ва­ется этот огром­ный тре­уголь­ник Индий­ским оке­а­ном и его частями: Ара­вий­ским морем – на западе и Бен­галь­ским зали­вом – на востоке, что на этом полу­ост­рове рас­по­ло­жены две боль­шие страны – Индия и Паки­стан, что насе­ляет их доб­рый, миро­лю­би­вый народ со ста­рин­ной и бога­той куль­ту­рой, что аме­ри­кан­ские и англий­ские импе­ри­а­ли­сты всё время нарочно ста­ра­ются поссо­рить обе эти страны, и так далее и тому подоб­ное. Но в это время в сосед­нем классе Хот­та­быч при­льнул к стенке и тру­до­лю­биво забор­мо­тал, при­ста­вив ко рту ладонь трубкой:

– Индия, о высо­ко­чти­мый мой учитель…

И вдруг Волька, вопреки соб­ствен­ному жела­нию, стал пороть совер­шенно несу­свет­ную чушь:

– Индия, о высо­ко­чти­мый мой учи­тель, нахо­дится почти на самом краю зем­ного диска и отде­лена от этого края без­люд­ными и неиз­ве­дан­ными пусты­нями, ибо на восток от неё не живут ни звери, ни птицы. Индия – очень бога­тая страна, и богата она золо­том, кото­рое там не копают из земли, как в дру­гих стра­нах, а неустанно, день и ночь, добы­вают осо­бые, золо­то­нос­ные муравьи, каж­дый из кото­рых вели­чи­ной почти с собаку. Они роют себе жилища под зем­лёю и три­жды в сутки выно­сят оттуда на поверх­ность золо­той песок и само­родки и скла­ды­вают в боль­шие кучи. Но горе тем индий­цам, кото­рые без долж­ной сно­ровки попы­та­ются похи­тить это золото! Муравьи пус­ка­ются за ними в погоню и, настиг­нув, уби­вают на месте. С севера и запада Индия гра­ни­чит со стра­ной, где про­жи­вают пле­ши­вые люди. И муж­чины и жен­щины, и взрос­лые и дети – все пле­шивы в этой стране, и пита­ются эти уди­ви­тель­ные люди сырой рыбой и дре­вес­ными шиш­ками. А ещё ближе к ним лежит страна, в кото­рой нельзя ни смот­реть впе­рёд, ни пройти, вслед­ствие того, что там в неис­чис­ли­мом мно­же­стве рас­сы­паны перья. Перьями запол­нены там воз­дух и земля; они-то и мешают видеть…

– Постой, постой, Костыль­ков! – улыб­ну­лась учи­тель­ница гео­гра­фии. – Никто тебя не про­сит рас­ска­зы­вать о взгля­дах древ­них на гео­гра­фию Азии. Ты рас­скажи совре­мен­ные, науч­ные дан­ные об Индии.

Ах, как Волька был бы счаст­лив изло­жить свои позна­ния по этому вопросу! Но что он мог поде­лать, если уже больше не был вла­стен над своей речью и сво­ими поступ­ками! Согла­сив­шись на под­сказку Хот­та­быча, он стал без­воль­ной игруш­кой в его доб­ро­же­ла­тель­ных, но неве­же­ствен­ных руках. Он хотел под­твер­дить, что, конечно, то, что он только что ска­зал, ничего общего не имеет с дан­ными совре­мен­ной науки, но Хот­та­быч за сте­ной недо­умённо пожал пле­чами, отри­ца­тельно мот­нув голо­вой, и Волька здесь, перед экза­ме­на­ци­он­ным сто­лом, вынуж­ден был также пожать пле­чами и отри­ца­тельно мот­нуть головой:

– То, что я имел честь ска­зать тебе, о высо­ко­чти­мая Вар­вара Сте­па­новна, осно­вано на самых досто­вер­ных источ­ни­ках, и нет более науч­ных све­де­ний об Индии, чем те, кото­рые я только что, с тво­его раз­ре­ше­ния, сооб­щил тебе.

– С каких это пор ты, Костыль­ков, стал гово­рить стар­шим «ты»? – уди­ви­лась учи­тель­ница гео­гра­фии. – И пре­крати, пожа­луй­ста, отве­чать не по суще­ству. Ты на экза­мене, а не на костю­ми­ро­ван­ном вечере. Если ты не зна­ешь этого билета, то чест­нее будет так и ска­зать. Кстати, что ты там такое наго­во­рил про зем­ной диск? Разве тебе не известно, что Земля – шар?

Известно ли Вольке Костыль­кову, дей­стви­тель­ному члену аст­ро­но­ми­че­ского кружка при Мос­ков­ском пла­не­та­рии, что Земля – шар! Да ведь это знает любой первоклассник!

Но Хот­та­быч за сте­ной рас­сме­ялся, и из Воль­ки­ного рта, как наш бед­няга ни ста­рался сжать свои губы, сам по себе вырвался высо­ко­мер­ный смешок:

– Ты изво­лишь шутить над твоим пре­дан­ней­шим уче­ни­ком! Если бы Земля была шаром, воды стекли бы с неё вниз, и люди умерли бы от жажды, а рас­те­ния засохли. Земля, о достой­ней­шая и бла­го­род­ней­шая из пре­по­да­ва­те­лей и настав­ни­ков, имела и имеет форму плос­кого диска и омы­ва­ется со всех сто­рон вели­че­ствен­ной рекой, назы­ва­е­мой «Океан». Земля поко­ится на шести сло­нах, а те стоят на огром­ной чере­пахе. Вот как устроен мир, о учительница!

Экза­ме­на­торы смот­рели на Вольку со всё воз­рас­та­ю­щим удив­ле­нием. Тот от ужаса и созна­ния своей пол­ней­шей бес­по­мощ­но­сти покрылся холод­ным потом.

Ребята в классе всё ещё не могли разо­браться, что такое про­изо­шло с их това­ри­щем, но кое-кто начи­нал посме­и­ваться. Уж очень это забавно полу­чи­лось про страну пле­ши­вых, про страну, напол­нен­ную перьями, про золо­то­нос­ных мура­вьёв вели­чи­ной с собаку, про плос­кую Землю, поко­я­щу­юся на шести сло­нах и одной чере­пахе. Что каса­ется Жени Бого­рада, зака­дыч­ного Воль­ки­ного при­я­теля и зве­нье­вого его звена, то он не на шутку встре­во­жился. Кто-кто, а он-то отлично знал, что Волька – ста­ро­ста аст­ро­но­ми­че­ского кружка и уж во вся­ком слу­чае знает, что Земля – шар. Неужели Волька ни с того ни с сего вдруг решил хули­га­нить, и где – на экза­ме­нах! Оче­видно, Волька забо­лел. Но чем? Что это за стран­ная, небы­ва­лая болезнь? И потом, очень обидно за звено. Все экза­мены шло пер­вым по своим пока­за­те­лям, и вдруг всё летит кувыр­ком из-за неле­пых отве­тов Костыль­кова, такого дис­ци­пли­ни­ро­ван­ного и созна­тель­ного пионера!

Тут ещё на све­жие раны Жени поспе­шил насы­пать соли сидев­ший на сосед­ней парте Гога Пилю­кин, пре­не­при­ят­ный маль­чишка, про­зван­ный его одно­класс­ни­ками Пилюлей.

– Горит твоё звено, Женечка! – шеп­нул он, зло­радно хихик­нув, – Горит, как свечечка!..

Женя молча пока­зал Пилюле кулак.

– Вар­вара Сте­па­новна! – жалостно возо­пил Гога. – Бого­рад мне кула­ком грозится.

– Сиди спо­койно и не ябед­ни­чай, – ска­зала ему Вар­вара Сте­па­новна и снова обра­ти­лась к Вольке, кото­рый стоял перед нею ни жив ни мёртв: – Ты что это, серьёзно насчёт сло­нов и черепах?

– Как нико­гда более серьёзно, о почтен­ней­шая из учи­тель­ниц, – повто­рил Волька ста­ри­кову под­сказку, чув­ствуя, что сго­рает от стыда.

– И тебе нечего доба­вить? Неужели ты пола­га­ешь, что отве­ча­ешь по суще­ству тво­его билета?

– Нет, не имею, – отри­ца­тельно пока­чал голо­вой там, за стен­кой, Хоттабыч.

И Волька, изны­вая от чув­ства своей бес­по­мощ­но­сти перед силой, тол­ка­ю­щей его к про­валу, также сде­лал отри­ца­тель­ный жест:

– Нет, не имею. Разве только, что гори­зонты в бога­той Индии обрам­лены золо­том и жемчугами.

– Неве­ро­ятно! – раз­вела руками учи­тель­ница. Не вери­лось, чтобы Костыль­ков, довольно дис­ци­пли­ни­ро­ван­ный маль­чик, да ещё в такую серьёз­ную минуту решил ни с того ни с сего так нелепо шутить над учи­те­лями, рискуя к тому же переэкзаменовкой.

– По-моему, маль­чик не совсем здо­ров, – шеп­нула она на ухо директору.

Искоса бро­сая быст­рые и сочув­ствен­ные взгляды на оне­мев­шего от тоски Вольку, экза­ме­на­торы стали шёпо­том совещаться.

Вар­вара Сте­па­новна предложила:

– А что, если задать ему вопрос спе­ци­ально для того, чтобы маль­чик успо­ко­ился? Ну, хотя бы из про­шло­год­него курса. В про­шлом году у него по гео­гра­фии была пятёрка.

Осталь­ные экза­ме­на­торы согла­си­лись, и Вар­вара Сте­па­новна снова обра­ти­лась к несчаст­ному Вольке:

– Ну, Костыль­ков, вытри слёзы, не нерв­ни­чай. Рас­скажи-ка, что такое горизонт.

– Гори­зонт? – обра­до­вался Волька. – Это совсем про­сто. Гори­зон­том назы­ва­ется вооб­ра­жа­е­мая линия, которая…

Но за сте­ной снова зако­по­шился Хот­та­быч, и Костыль­ков снова пал жерт­вой его подсказки.

– Гори­зон­том, о высо­ко­чти­мая, – попра­вился он, – гори­зон­том я назову ту грань, где хру­сталь­ный купол небес сопри­ка­са­ется с краем Земли.

– Час от часу не легче! – про­сто­нала Вар­вара Сте­па­новна. – Как при­ка­жешь пони­мать твои слова насчёт хру­сталь­ного купола небес: в бук­валь­ном или пере­нос­ном смысле слова?

– В бук­валь­ном, о учи­тель­ница, – под­ска­зал из-за стены Хоттабыч.

И Вольке при­шлось вслед за ним повторить:

– В бук­валь­ном, о учительница.

– В пере­нос­ном! – про­ши­пел ему кто-то с зад­ней скамейки.

Но Волька снова промолвил:

– Конечно, в бук­валь­ном и ни в каком ином.

– Зна­чит, как же? – всё ещё не верила своим ушам Вар­вара Сте­па­новна. – Зна­чит, небо, по-тво­ему, твёр­дый купол?

– Твёр­дый.

– И, зна­чит, есть такое место, где Земля кончается?

– Есть такое место, о высо­ко­чти­мая моя учительница.

За сте­ной Хот­та­быч одоб­ри­тельно кивал голо­вой и удо­вле­тво­рённо поти­рал свои сухие ладошки.

В классе насту­пила напря­жён­ная тишина. Самые смеш­ли­вые ребята пере­стали улы­баться: с Воль­кой опре­де­лённо тво­ри­лось неладное.

Вар­вара Сте­па­новна встала из-за стола, оза­бо­ченно пощу­пала Воль­кин лоб. Тем­пе­ра­туры не было.

Но Хот­та­быч за стен­кой рас­тро­гался, отве­сил низ­кий поклон, кос­нулся, по восточ­ному обы­чаю, лба и груди и зашеп­тал. И Волька, понуж­да­е­мый той же недоб­рой силой, в точ­но­сти повто­рил эти движения:

– Бла­го­дарю тебя, о вели­ко­душ­ней­шая дочь Сте­пана! Бла­го­дарю тебя за бес­по­кой­ство, но оно ни к чему. Оно излишне, ибо я, хвала аллаху, совер­шенно здоров.

Это полу­чи­лось на ред­кость нелепо и смешно. Но так велика была уже тре­вога ребят за Вольку, что ни у кого из них и тени улыбки на лице не появи­лось. Вар­вара Сте­па­новна лас­ково взяла Вольку за руку, вывела из класса и погла­дила по поник­шей голове:

– Ничего, Костыль­ков, не уны­вай… Видимо, ты несколько пере­уто­мился… При­дёшь, когда хоро­шенько отдох­нёшь, ладно?

– Ладно, – ска­зал Волька. – Только, Вар­вара Сте­па­новна, чест­ное пио­нер­ское, я нисколько, ну совсем ниско­лечко не виноват!

– А я тебя ни в чём и не виню, – мягко отве­чала учи­тель­ница. – Зна­ешь, давай загля­нем к Петру Иванычу.

Пётр Ива­ныч – школь­ный док­тор – минут десять выслу­ши­вал и высту­ки­вал Вольку, заста­вил его зажму­рить глаза, вытя­нуть перед собой руки и сто­ять с рас­то­пы­рен­ными паль­цами; посту­чал по его ноге ниже коленки, чер­тил сте­то­ско­пом линии на его голом теле.

За это время Волька окон­ча­тельно при­шёл в себя. Щёки его снова покры­лись румян­цем, настро­е­ние поднялось.

– Совер­шенно здо­ро­вый маль­чик, – ска­зал Пётр Ива­ныч. – То есть, прямо скажу: на ред­кость здо­ро­вый маль­чик! Надо пола­гать, ска­за­лось неболь­шое пере­утом­ле­ние… Пере­усерд­ство­вал перед экза­ме­нами… А так здо­ров, здо-о-о-ро-о-ов! Микула Селя­ни­но­вич, да и только!

Это не поме­шало ему на вся­кий слу­чай нака­пать в ста­кан каких-то капель, и Микуле Селя­ни­но­вичу при­шлось скрепя сердце про­гло­тить их.

И тут Вольке при­шла в голову шаль­ная мысль. А что, если именно здесь, в каби­нете Петра Ива­ныча, вос­поль­зо­вав­шись отсут­ствием Хот­та­быча, попро­бо­вать сдать Вар­варе Сте­па­новне экзамен?

– Ни-ни-ни! – зама­хал руками Пётр Ива­ныч. – Ни в коем слу­чае не реко­мен­дую. Пусть лучше ребё­нок несколько денёч­ков отдох­нёт. Гео­гра­фия от него никуда не убежит.

– Что верно, то верно, – облег­чённо про­мол­вила учи­тель­ница, доволь­ная, что всё в конеч­ном счёте так бла­го­по­лучно обо­шлось. – Иди-ка ты, дру­жище Костыль­ков, до дому, до хаты и отды­хай. Отдох­нёшь хоро­шенько – при­ходи и сда­вай. Я уве­рена, что ты обя­за­тельно сдашь на пятёрку… А вы как дума­ете, Пётр Иваныч?

– Такой бога­тырь? Да он меньше чем на пять с плю­сом ни за что не пойдёт!

– Да, вот что… – ска­зала Вар­вара Сте­па­новна. – А не лучше ли будет, если кто-нибудь его про­во­дит до дому?

– Что вы, что вы, Вар­вара Сте­па­новна! – вспо­ло­шился Волька. – Я отлично сам дойду.

Не хва­тало только, чтобы про­во­жа­тый столк­нулся носом к носу с этим каверз­ным ста­ри­ком Хоттабычем!

Волька выгля­дел уже совсем хорошо, и Вар­вара Сте­па­новна со спо­кой­ной душой отпу­стила его домой.

Ему бро­сился навстречу швейцар:

– Костыль­ков! Тут с тобой дедушка при­хо­дил или кто, так он…

Но как раз в это время из стены появился ста­рик Хот­та­быч. Он был весел, как жаво­ро­нок, очень дово­лен собой и что-то напе­вал себе под нос.

– Ой! – тихо вскрик­нул швей­цар и тщетно попы­тался налить себе воды из пустого графина.

А когда он поста­вил гра­фин на место и огля­нулся, в вести­бюле не было ни Вольки Костыль­кова, ни его зага­доч­ного спут­ника. Они уже вышли на улицу и завер­нули за угол.

– Закли­наю тебя, о юный мой пове­ли­тель, – гор­де­ливо обра­тился Хот­та­быч, нару­шив довольно про­дол­жи­тель­ное мол­ча­ние, – потряс ли ты сво­ими зна­ни­ями учи­те­лей своих и това­ри­щей своих?

– Потряс! – вздох­нул Волька и с нена­ви­стью посмот­рел на старика.

Хот­та­быч просиял:

– Я дру­гого и не ожи­дал!.. А мне было пока­за­лось, что эта почтен­ней­шая дочь Сте­пана оста­лась недо­вольна широ­той и пол­но­той твоих познаний.

– Что ты, что ты! – испу­ганно зама­хал руками Волька, вспом­нив страш­ные угрозы Хот­та­быча. – Это тебе только показалось.

– Я бы пре­вра­тил её в колоду, на кото­рой мяс­ники раз­де­лы­вают бара­ньи туши, – сви­репо заявил ста­рик (и Волька не на шутку струх­нул за судьбу своей класс­ной руко­во­ди­тель­ницы), – если бы не уви­дел, что она ока­зала тебе выс­ший почёт, про­во­див тебя до самых две­рей класса, а затем и чуть ли не до самой лест­ницы! И тогда я понял, что она по досто­ин­ству оце­нила твои ответы. Мир с нею!

– Конечно, мир с нею, – тороп­ливо под­хва­тил Волька, у кото­рого словно гора с плеч свалилась.

За несколько тыся­че­ле­тий своей жизни Хот­та­быч не раз имел дело с загру­стив­шими людьми и знал, как улуч­шить их настро­е­ние. Во вся­ком слу­чае, он был убеж­дён, что знает: надо чело­веку пода­рить что-либо осо­бенно желан­ное. Только что подарить?

Слу­чай под­ска­зал ему ответ. Дело в том, что Волька обра­тился к одному из про­хо­жих с вопросом:

– Изви­ните, пожа­луй­ста, раз­ре­шите узнать, кото­рый час.

Про­хо­жий кинул взгляд на свои наруч­ные часы:

– Без пяти два.

– Спа­сибо, – ска­зал Волька и про­дол­жал путь в пол­ном безмолвии.

Мол­ча­ние пре­рвал Хоттабыч.

– Скажи мне, о Волька, как этот пеше­ход ока­зался в состо­я­нии столь точно опре­де­лить время?

– Ты же видел, он посмот­рел на свои часы.

Ста­рик в недо­уме­нии под­нял брови:

– На часы?!

– Ну да, на часы, – пояс­нил Волька, – Они у него были на руке… Такие круг­лень­кие, хромированные…

– Почему же таких часов нет у тебя – достой­ней­шего из спа­си­те­лей джиннов?

– Мне ещё рано­вато иметь такие часики, – сми­ренно отве­чал Волька. – Годами не вышел.

– Да поз­во­лено будет мне, о достой­ней­ший пеше­ход, осве­до­миться, кото­рый теперь час, – оста­но­вил Хот­та­быч пер­вого попав­ше­гося про­хо­жего, впив­шись гла­зами в его наруч­ные часы.

– Без двух минут два, – отве­чал тот, несколько удив­лён­ный необыч­ной вити­е­ва­то­стью вопроса.

Отбла­го­да­рив его в наи­изыс­кан­ней­ших восточ­ных выра­же­ниях, Хот­та­быч с лука­вой усме­шеч­кой обра­тился к Вольке:

– Да будет поз­во­лено мне, о луч­ший из Волек, осве­до­миться и у тебя, кото­рый час.

И тот­час же на Воль­ки­ной левой руке засвер­кали точь-в-точь такие же часы, как у того граж­да­нина, но только не из хро­ми­ро­ван­ной стали, а из чистей­шего чер­вон­ного золота.

– Да будут они достойны твоей руки и тво­его доб­рого сердца, – рас­тро­ганно про­мол­вил ста­рик, насла­жда­ясь Воль­ки­ной радо­стью и удивлением.

Тогда Волька сде­лал то, что делает на его месте любой маль­чик и любая девочка, когда они впер­вые ока­зы­ва­ются вла­дель­цами часов, – он при­ло­жил часы к уху, чтобы насла­диться их тиканьем.

– Э‑э-э! – про­тя­нул он. – Да они не заве­дены. Надо их завести.

Волька попы­тался вер­теть завод­ную головку, но она, к вели­чай­шему его разо­ча­ро­ва­нию, не вертелась.

Тогда Волька вынул из кар­мана шта­нов перо­чин­ный ножик с тем, чтобы открыть крышку часов. Но при всём ста­ра­нии он не мог найти и при­зна­ков щели, куда можно было бы воткнуть лез­вие ножа.

– Они из цель­ного куска золота, – хваст­ливо под­миг­нул ему ста­рик. – Я не из тех, кто дарит дутые золо­тые вещи.

– Зна­чит, внутри у них ничего нет? – разо­ча­ро­ванно вос­клик­нул Волька.

– А разве там что-то должно быть, внутри? – забес­по­ко­ился ста­рый джинн.

Вме­сто ответа Волька молча отстег­нул часы и вер­нул их Хоттабычу.

– Хорошо, – кротко согла­сился тот. – Я тебе подарю такие часы, кото­рые не должны иметь ничего внутри.

Золо­тые часики снова ока­за­лись на Воль­ки­ной руке, но сей­час они стали тонень­кими, плос­кими. Стекло на них исчезло, а вме­сто минут­ной, секунд­ной и часо­вой стре­лок воз­ник неболь­шой вер­ти­каль­ный золо­той шпе­нё­чек в сере­дине цифер­блата с вели­ко­леп­ными, чистей­шей воды изу­мру­дами, рас­по­ло­жен­ными там, где пола­га­лось быть часо­вым отметкам.

– Нико­гда и ни у кого, даже у бога­тей­ших сул­та­нов все­лен­ной не было наруч­ных сол­неч­ных часов! – снова рас­хва­стался ста­рик. – Были сол­неч­ные часы на город­ских пло­ща­дях, были на рын­ках, в садах, во дво­рах, и все они соору­жа­лись из камня. А вот такие я только что сам при­ду­мал. Правда, неплохо?

Дей­стви­тельно, ока­заться пер­вым и един­ствен­ным во всём мире обла­да­те­лем наруч­ных сол­неч­ных часов было довольно заманчиво.

На Воль­ки­ном лице выра­зи­лось непод­дель­ное удо­воль­ствие, и ста­рик расцвёл.

– А как ими поль­зо­ваться? – спро­сил Волька.

– А вот так. – Хот­та­быч бережно взял Воль­кину левую руку с вновь при­ду­ман­ными часами. – Держи руку вот так, и тень от этой золо­той палочки ляжет на иско­мую цифру.

– Для этого должно све­тить солнце, – ска­зал Волька, с доса­дой гля­нув на облачко, только что закрыв­шее собой днев­ное светило.

– Сей­час это облачко уйдёт, – обе­щал Хот­та­быч, и дей­стви­тельно снова вовсю засве­тило солнце. – Вот видишь, часы пока­зы­вают, что время теперь где-то между двумя и тремя часами попо­лу­дни. При­мерно, поло­вина третьего.

Пока он это гово­рил, солнце скры­лось за дру­гим облаком.

– Ничего, – ска­зал Хот­та­быч. – Я буду очи­щать для тебя небо каж­дый раз, когда тебе угодно будет узнать, кото­рый час.

– А осе­нью? – спро­сил Волька.

– Что – осенью?

– А осе­нью, а зимой, когда небо целыми меся­цами скрыто за тучами?

– Я тебе ска­зал, о Волька, солнце будет сво­бодно от туч каж­дый раз, когда это тебе пона­до­бится. Тебе надо будет только при­ка­зать мне, и всё будет в порядке.

– А если тебя не будет поблизости?

– Я все­гда буду побли­зо­сти, лишь только ты меня кликнешь.

– А вече­ром? А ночью? – ехидно осве­до­мился Волька. – Ночью, когда на небе нет солнца?

– Ночью люди должны пре­да­ваться сну, а не смот­реть на часы, – в вели­кой досаде отве­чал Хоттабыч.

Ему сто­ило очень боль­ших тру­дов взять себя в руки и не про­учить этого настыр­ного отрока.

– Хорошо, – кротко ска­зал он. – Тогда скажи, нра­вятся ли тебе часы, кото­рые ты видишь на руке вон того пеше­хода? Если они тебе нра­вятся, они будут твоими.

– То есть как это так – моими? – уди­вился Волька. – Они же при­над­ле­жат этому граж­да­нину… Не ста­нешь же ты…

– Не бойся, о Волька ибн Алёша, я не трону его ни еди­ным паль­цем. Он сам с радо­стью пода­рит их тебе, ибо ты поис­тине достоин вели­чай­ших даров.

– Ты его заста­вишь, а он…

– А он будет счаст­лив, что я не стёр его с лица земли, не пре­вра­тил его в облез­лую крысу, рыжего тара­кана, трус­ливо тая­ще­гося в щелях хибарки, послед­него нищего…

– Ну, это уже фор­мен­ное вымо­га­тель­ство, – воз­му­тился Волька. – За такие штучки у нас, брат Хот­та­быч, в мили­цию и под суд. И поде­лом, зна­ешь ли.

– Это меня под суд?! – Ста­рик взъере­пе­нился не на шутку. – Меня?! Гас­сана Абдур­рах­мана ибн Хот­таба? Да знает ли он, этот пре­зрен­ней­ший из пеше­хо­дов, кто я такой?! Спроси пер­вого попав­ше­гося джинна, или ифрита, или шай­тана, и они тебе ска­жут, дрожа от страха мел­кой дро­жью, что Гас­сан Абдур­рах­ман ибн Хот­таб – вла­дыка тело­хра­ни­те­лей из джин­нов, и число моего вой­ска – семь­де­сят два пле­мени, а число бой­цов каж­дого пле­мени – семь­де­сят две тысячи, и каж­дый из тысячи власт­вует над тыся­чей мари­дов, и каж­дый марид власт­вует над тыся­чей помощ­ни­ков, а каж­дый помощ­ник власт­вует над тыся­чей шай­та­нов, а каж­дый шай­тан власт­вует над тыся­чей джин­нов, и все они покорны мне и не могут меня ослу­шаться!.. Не-е-ет, пусть только этот три­жды ничтож­ней­ший из ничтож­ных пешеходов…

А про­хо­жий, о кото­ром шла речь, пре­спо­койно шагал себе по тро­туару, лениво погля­ды­вая на вит­рины мага­зи­нов, и не подо­зре­вал о страш­ной опас­но­сти, кото­рая в эту минуту нависла над ним только потому, что на его руке поблёс­ки­вали самые обык­но­вен­ные часы марки «Зенит».

– Да я!.. – выхва­лялся совсем разо­шед­шийся Хот­та­быч перед ото­ро­пев­шим Воль­кой, – да я его, ели тебе только будет угодно, пре­вращу в…

Дорога была каж­дая секунда. Волька крикнул:

– Не надо!

– Чего – не надо?

– Тро­гать про­хо­жего не надо… Часов не надо!.. Ничего не надо!..

– Совсем ничего не надо? – усо­мнился ста­рик, быстро при­ходя в себя.

Един­ствен­ные в мире наруч­ные сол­неч­ные часы исчезли так же неза­метно, как и возникли.

– Совсем ничего… – ска­зал Волька и так тяжко вздох­нул, что ста­рик понял: сей­час глав­ное – раз­влечь сво­его юного спа­си­теля, рас­се­ять его дур­ное настроение.

Старик Хоттабыч наконец стал полноправным стариком — ему исполнилось 80 лет. Этот известный всем детям нашей страны персонаж появился на свет в 1938 году, когда сначала газета «Пионерская правда» и журнал «Пионер» начали публиковать сказочную повесть Лазаря Лагина по главам, а через некоторое время «Старик Хоттабыч» вышел и отдельной книгой. Повесть пережила несколько редакций, подчас весьма серьезных (1938, 1953, 1955 годов). Но самой, пожалуй, известной стала редакция 1955 года — возможно потому, что по ней в 1956 году был снят популярный фильм.

фото: tshuvaki.org

А одним из самых памятных мест и в этой редакции повести, и в фильме стала сцена экзамена по географии, на котором Волька Костыльков (Волька ибн Алеша, как прозвал его джинн Гассан Абдуррахман ибн Хоттаб, или просто Хоттабыч) рассказывает про Индию. А джинн тем временем прячется в раме портрета и отвечает за него. Помните?

«Индия, о высокочтимый мой учитель, находится почти на самом краю земного диска и отделена от этого края безлюдными и неизведанными пустынями, ибо на восток от нее не живут ни звери, ни птицы…»

Экзамен Волька провалил. Особое недоумение преподавателей вызвал рассказ о том, что в Индии обитают муравьи, которые добывают золото, и что к северу и западу от Индии живут плешивые люди. Вольку, если помните, потом даже стали дразнить: «Плешивые люди». А напрасно! Ведь мудрый джинн вложил в уста пионера Вольки представления древних об Индостане, которые имели под собой вполне реальную почву.

«Индия — очень богатая страна, и богата она золотом, которое там не копают из земли, как в других странах, а неустанно, день и ночь, добывают особые золотоносные муравьи, каждый из которых величиной почти с собаку. Они роют себе жилища под землею и трижды в сутки выносят оттуда на поверхность золотой песок и самородки и складывают в большие кучи», — сообщил потрясенным педагогам Волька.

Золото и муравьи

Источник сказки про муравьев-золотодобытчиков, рассказанной джинном, хорошо известен — это «отец истории» Геродот, который написал об этом со слов путешественников в V веке до н.э. Байка стала очень популярна — говорят, Александр Македонский, который в IV веке до н.э. направил свои фаланги в Индию, вдохновлялся рассказами о богатстве этой страны, в том числе и рассказом про золото и муравьев. Две с половиной тысячи лет историки и фольклористы спорят об этих насекомых.

Многие исследователи уверены, что «золотоносные пушистые муравьи», воспетые Геродотом, — это в действительности гималайские сурки. Грызуны и впрямь величиной почти с собаку, которые живут в предгорьях Гималаев почти у границы снегов в Кашмире, Ладакхе и соседних областях — в почти бесплодных горных регионах. Они роят свои норы, выбрасывая из-под земли песок. Оказалось, что жители гималайской долины Дансар собирали этот песок, поскольку в отвалах вокруг нор действительно были частицы золота — там находилось небольшое рассыпное месторождение драгоценного металла, и сурки, роя норы, «разрабатывали» его. Историкам, в том числе и известному исследователю Мишелю Песселю удалось установить, что и в наше время старики из горного народа минаро вспоминают, что их предки собирали «песок сурков».

Только как сурки стали муравьями? Ряд историков полагают, что ответ на этот вопрос в филологическом недоразумении — слово «муравей» на фарси (а от персов греки во многом получали информацию об Индии) напоминает слово «сурок» на местном наречии.

Плешивые люди северо-запада

«С севера и запада Индия граничит со страной, где проживают плешивые люди. И мужчины, и женщины, и взрослые, и дети — все плешивые в этой стране, и питаются эти удивительные люди сырой рыбой и древесными шишками», — продолжал свой рассказ об Индии Волька Костыльков.

Представления о том, что в северных, западных и даже восточных землях Индостана живут некие плешивые племена, действительно бытовало у древних. В наши дни полагают, что речь идет о буддистах. Значительная часть населения Индостана исповедовала в древности эту религию, а буддийские монахи, в соответствии с религиозной традицией, бреют голову.

Север полуострова — территория нынешнего Кашмира и северо-запад — долина Сват, Гандхара и прилегающие территории в старину были влиятельными буддийскими центрами. Здесь до сих пор сохранились развалины буддийских монастырей, в каждом из которых жили сотни последователей Будды.

Вероятно, прибывавшим сюда иностранным гостям или купцам странно было видеть огромное количество обритых наголо молодых людей, и потому истории о «плешивых людях» стали гулять по античному миру.

Есть и другое объяснение. Во многих племенных индийских культурах бритье головы — традиция. Голову бреют по разным поводам, например, в дни определенных религиозных праздников или в знак траура (в ряде племен, когда умирает глава рода, наголо обриваются все — и мужчины, и женщины, и дети).

«Катюша» в перьях

Неясной остается разве что третья история, рассказанная «наимудрейшим из учеников средней школы» (тоже почерпнутая у древних авторов) о «земле перьев».

«А еще ближе к ним лежит страна, в которой нельзя ни смотреть вперед, ни пройти, вследствие того, что там в неисчислимом множестве рассыпаны перья. Перьями заполнены там воздух и земля: они-то и мешают видеть…»

Возможно речь идет о снеге, который купцы из жарких стран могли никогда не видеть? А именно рассказы купцов разносились потом по миру как источник информации о той или иной стране.

Как бы то ни было, выясняется, что не так уж был не прав Хоттабыч, рассказывая об Индии через пионера Вольку. Проблема в том, что экзаменаторы в советской школе не знали того, что знал джинн. И прогнали Вольку с экзамена. И совершенно несправедливо!

В «Старике Хоттабыче» Индия упоминается еще несколько раз. Причем в разных редакциях по-разному. Так, во всех редакциях Хоттабыч отправляет приятеля Вольки Женьку Богорада в Индию (тогда еще британскую колонию). Но в 1938 году Лагин ничего про страну не рассказывает:

«Автор этой глубоко правдивой повести достиг довольно преклонного возраста и ни разу не обострил своих отношений с вице-королем Индии. Ему поэтому не хотелось бы испортить эти с таким трудом наладившиеся отношения. А рассказ Жени, совсем еще юного гражданина Советского Союза, о том, что он видел в Индии, придирчивые дипломаты могли бы определить как вмешательство во внутренние дела жемчужины британской короны. Аллах с ней, с этой жемчужиной!»

А в редакции 1955 года (Индия стала независимой страной в 1947-м) путешествию Жени в Индию отведено немало места — советского пионера индийцы встречают криками «хинди-руси бхаи-бхаи», кормят бананами, поют ему «Катюшу», а он им — «Гимн демократической молодежи». И этот рассказ, я полагаю, имеет под собой гораздо меньше реальных оснований, чем все истории, рассказанные уважаемым джинном Гассаном Абдуррахманом ибн Хоттабом.

16.02.2018 14:16

Комментарии

Комментариев пока нет

В книге Л. Лагина «Старик Хоттабыч» Волька, отвечая на экзамене на вопрос об Индии, решил воспользоваться помощью Хоттабыча. Вот отрывок из его ответа: «Индия … находится почти на самом краю земного диска … . Индия – очень богатая страна, и богата она золотом, которое там не копают из земли …, а … добывают особые золотоносные муравьи, каждый из которых величиной почти с собаку. … С севера и запада Индия граничит со страной, где проживают плешивые люди. … А ещё ближе к ним лежит страна, в которой нельзя ни смотреть вперёд, ни пройти, потому что там в неисчислимом множестве рассыпаны перья». Почему оконфузился Волька? Как вы думаете, откуда почерпнул Хоттабыч сведения об Индии?