Интервью с маяковским сочинение

Побеседовав с Довлатовым, мы решили немного вернуться к началу 20 века и разговорить одну из самых ярких фигур этого периода в нашей истории — Владимира Маяковского. Как обычно ответы на вопросы мы старались найти в записях и задокументированных высказываниях автора.

— На белогвардейскую эмиграцию доллар действует особенно разлагающе. Члены бывшей царской фамилии, приезжающие в Америку, немедленно «берутся в работу» деловыми американскими антрепренерами. Так, бывший великий князь Борис за умеренную плату описывает в нью-йоркских газетах свои кутежи и пьянство былого времени, даже с фотомонтажем! — цари на фоне игорных притонов; а «императрица всероссийская», жена Кирилла Владимировича, которую американцы называют «Мадам С’рил», занималась еще более легкой халтуркой: за плату от 10 до 50 долларов каждый американец имел возможность посмотреть, а если дороже заплатить, то и поздороваться и поцеловать руку и даже сказать несколько слов с «Мадам С’рил».

— О Соединенных Штатах принято говорить как о самой трезвой стране. Что касается трезвости, она в Америке очень условна. Если пошептаться с лакеем — вы получите все, что угодно, от виски до шампанского. Тайная торговля водкой распространена в Соединенных Штатах чрезвычайно широко. На каждые 500 человек приблизительно приходится один такой тайный торговец «бутлегер».

— Американцем называет себя белый, который даже еврея считает чернокожим, негру не подает руки; увидев негра с белой женщиной, негра револьвером гонит домой; сам безнаказанно насилует негритянских девочек, а негра, приблизившегося к белой женщине, судит судом Линча, т. е. обрывает ему руки, ноги и живого жарит на костре. Обычай почище нашего «дела о сожжении в деревне Листвяны цыган-конокрадов».

Почему американцами считать этих, а не негров, например? Негров, от которых идет и так называемый американский танец — фокс, и шимми, и американский джаз! Негров, которые издают многие прекрасные журналы, например, «Opportunity». Негров, которые стараются найти и находят свою связь с культурой мира, считая Пушкина, Александра Дюма, художника Генри Тэна и других работниками своей культуры.

— Чикагские бойни — одно из гнуснейших зрелищ моей жизни. […] Живых визжащих свиней машина подымает крючком, зацепив их за их живую ножку, перекидывает их на непрерывную цепь — они вверх ногами проползают мимо ирландца или негра, втыкающего нож в свинячье горло. По нескольку тысяч свиней в день режет каждый — хвастался боенский провожатый.

— В городах иногда появляются известия, что такой-то куксин вождь [из Ку-Клукс-Клана] убил такого-то и еще не пойман, другой (без фамилии) изнасиловал уже третью девушку и выкинул из автомобиля и тоже ходит по городу без малейшего признака кандалов. Рядом с боевой клановской организацией — мирные масонские. Сто тысяч масонов в пестрых восточных костюмах в свой предпраздничный день бродят по улицам Филадельфии.

— Тот, кто никогда не был в так называемой «провинции», плохо сейчас себе эту провинцию представляет. Тот, кто был в этой провинции до революции, — не представляет ее совсем. Прежде всего самое название «провинция» дико устарело. Архаический язык еще склонен называть провинцией даже такие города, как Минск, Казань, Симферополь, а эти города, волей революции ставшие столицами, растут, строятся, а главное, дышат самостоятельной культурой своей освобожденной страны.

Мне, по моей разъездной специальности чтеца стихов и лектора литературы, нагляднее и виднее этот рост. За последние два месяца я выступал около 40 раз по разным городам Союза. Первое впечатление — аудитория круто изменилась. Раньше редкий город мог бы выдержать более, чем один литературный вечер. И аудитория — прежде густые, потом битые сливки города. Расходились задолго до окончания, чтобы не обменяли их ботики и шубы. Расстанешься после вечера и больше никогда и никого не видишь, разве что у зубного врача на приеме.

— Во всех газетах до сих пор мелькают привычные, но никому не понятные, ничего не выражающие уже фразы: «проходит красной нитью», «достигло апогея», «дошло до кульминационного пункта», «потерпела фиаско» и т. д. и т. д. — до бесконечности. Этими образами пишущий хочет достигнуть высшей образности — достигается только непонятность. На одной московской лестнице я видел надпись одного такого писателя: «Воспрещается не выпускать собак». Для усиления впечатления «писатель» поставил рядом с «воспрещается» еще и «не выпускать». Получилось не усиление впечатления, а наоборот: по точному смыслу этого приказа каждый должен был бы бешено гнать собак на лестницу.

[из разговора с проводницей]
— В вагоне, — продолжал я, повышая голос и теряя самообладание, — ко мне человечка посадили, маленький, а копун, утром полчаса одевается. Я ему говорю: чего возитесь? Это мне трудно одеваться, а вам что — брючки у вас крохотные!
Женщина вспыхнула, насупилась и сказала грубо:
— Оставьте насчет штанов и их снимания, я член профсоюза, — сказала и вышла, хлопнув дверью.

— Помню, в первые дни революции проходил я мимо худой, согнутой солдатской фигуры, греющейся у разложенного перед Зимним костра. Меня окликнули. Это был Блок. Мы дошли до Детского подъезда. Спрашиваю: «Нравится?» — «Хорошо», — сказал Блок, а потом прибавил: «У меня в деревне библиотеку сожгли». Вот это «хорошо» и это «библиотеку сожгли» было два ощущения революции, фантастически связанные в его поэме «Двенадцать». Одни прочли в этой поэме сатиру на революцию, другие — славу ей. Поэмой зачитывались белые, забыв, что «хорошо», поэмой зачитывались красные, забыв проклятие тому, что «библиотека сгорела». Символисту надо было разобраться, какое из этих ощущений сильнее в нем. Славить ли это «хорошо» или стенать над пожарищем — Блок в своей поэзии не выбрал.

— Пора знать, что для нас «быть Европой» — это не рабское подражание Западу, не хождение на помочах, перекинутых сюда через Вержболово, а напряжение собственных сил в той же мере, в какой это делается там!

— Надо разбить вдребезги сказку об аполитичном искусстве. Эта старая сказка возникает сейчас в новом виде под прикрытием болтовни о «широких эпических полотнах» (сначала эпический, потом объективный и, наконец, беспартийный), о большом стиле (сначала большой, потом возвышенный и, наконец, небесный) и т. д. и т. д.

— Если бы сейчас явился со своими картинами какой-нибудь старый-старый живописец, ну хотя б Верещагин, и на вопрос: «А есть ли что у вас предъявить?» — достал свой «Апофеоз войны», черепа на голом поле, ему бы прямо сказали: «Мы понимаем, вы полны самых гражданских чувств, война ужасная вещь, но позвольте, какое же отношение это имеет к живописи? Вопрос о войне решат значительно лучше люди, специально поставленные к этому занятию, люди, занимающиеся общественными науками». Проповедование высоких идей, «мораль» в картине отняли у живописцев. […] Какова же физиономия сегодняшнего дня? Вульгарный реализм.

— Для вас кино — зрелище. Для меня — почти миросозерцание.

— Но — кино болен. Капитализм засыпал ему глаза золотом. Ловкие предприниматели водят его за ручку по улицам. Собирают деньги, шевеля сердце плаксивыми сюжетцами. Этому должен быть конец. […]

Пользуюсь случаем при разговоре о кино еще раз всяческим образом протестовать против инсценировок Ленина через разных похожих Никандровых. Отвратительно видеть, когда человек принимает похожие на Ленина позы и делает похожие телодвижения — и за всей этой внешностью чувствуется полная пустота, полное отсутствие мысли. Совершенно правильно сказал один товарищ, что Никандров похож не на Ленина, а на все статуи с него. Мы хотим видеть на экране не игру актера на тему Ленина, а самого Ленина, который хотя бы в немногих кадрах, но все же смотрит на нас с кинематографического полотна. Это — ценный облик нашего кинематографа. Давайте хронику!

— Кинематограф только вытесняет рядовых актеров сцены, неся с собою хоть и копию, но с больших моментов творчества. Сведя же деятельность сегодняшнего театра к машинному производству, простому и дешевому, кинематограф заставит подумать о театре завтрашнего дня, о новом искусстве актера. Это — культурная роль кинематографа в общей истории искусства.

— Надо звать, надо рекламировать, чтоб калеки немедленно исцелялись и бежали покупать, торговать, смотреть! Вспоминается европейская реклама. Например, какая-то фирма рекламирует замечательные резины для подтяжек: в Ганновере человек торопится на берлинский поезд и не заметил, как в вокзальной уборной зацепился за гвоздь подтяжками. Доехал до Берлина, вылез — бац, и он опять в Ганновере, его притянули обратно подтяжки. Вот это реклама! Такую не забудешь.

Обычно думают, что надо рекламировать только дрянь, — хорошая вещь и так пойдет. Это самое неверное мнение. Реклама — это имя вещи. Как хороший художник создает себе имя, так создает себе имя и вещь. Увидев на обложке журнала «знаменитое» имя, останавливаются купить. Будь та же вещь без фамилии на обложке, сотни рассеянных просто прошли бы мимо. Реклама должна напоминать бесконечно о каждой, даже чудесной вещи.

— Поэзия — производство. Труднейшее, сложнейшее, но производство. Обучение поэтической работе — это не изучение изготовления определенного, ограниченного типа поэтических вещей, а изучение способов всякой поэтической работы, изучение производственных навыков, помогающих создавать новые.

— Пора показать, что поэты не хорошенькие бабочки, созданные к удовольствию «полезных» обывателей, а завоеватели, имеющие силу диктовать вам свою волю. Конечно, то, что вы считаете за поэзию — на толстой странице богатенького журнальчика пляшущий в коротенькой юбочке Бальмонт, — надо в военное время запрещать, как шантан и продажу спиртных напитков. Я говорю о поэзии, которая, вылившись подъемом марша, необходима солдату, как сапог, — о той, которая, приучив нас любить мятеж и жестокость, правит снарядом артиллериста.

— Я — нахал, для которого высшее удовольствие ввалиться, напялив желтую кофту, в сборище людей, благородно берегущих под чинными сюртуками, фраками и пиджаками скромность и приличие. Я — циник, от одного взгляда которого на платье у оглядываемых надолго остаются сальные пятна величиною приблизительно в дессертную тарелку. Я — извозчик, которого стоит впустить в гостиную — и воздух, как тяжелыми топорами, занавесят словища этой мало приспособленной к салонной диалектике профессии. Я — рекламист, ежедневно лихорадочно проглядывающий каждую газету, весь надежда найти свое имя…

Лирик Владимир Маяковский широко известен прежде всего, как поэт революции. Это и не удивительно — долгое время его стихи были своеобразным манифестом советской России. Поэт жил в очень сложное время, время социальных потрясений и больших перемен в обществе. Его творчество определялось как значительными событиями начала XX века, так и литературным развитием этого периода.

Сочинение на тему «Мой Маяковский»

Вариант 1

Когда я впервые познакомился с Владимиром Маяковским, я не знал ни «Что такое хорошо, ни что такое плохо». Маяковский был для меня чистым листом, которому суждено было заполниться противоречивыми мыслями, криками, вопросами и, не всегда, ответами.

Владимир Владимирович сразу очаровал меня своей энергичностью. На смену надоевшим хореям и ямбам наконец-то пришло что-то неординарное, буйное, необузданное. Я думаю, во многом это то, что мы бы сейчас назвали «молодежное». Было непонятно, и это непонимание вызвало дикий интерес. Его строки вызывают резонанс внутри, заставляют взрываться и не позволяют оставаться безразличным. Особое построение стихотворения, особые рифмы – все это вызвало ощущение, что ты – скала, а Маяковский – кирка. Его фирменная железная хватка дала мне увидеть в Маяковском Мужчину, который настойчиво сам пробивает себе путь per aspera ad astra, который крепко стоит на своем, не боится громких заявлений и не менее громких поступков.

Вторым этапом моего знакомства с В. В. Маяковским и его творчеством стало прочтение статьи «Как делать стихи?» Не могу выразить, насколько это сильно повлияло на восприятие всей поэзии автора. Вдруг вместо хаотично расположенных «лесенок», я увидел гармонию, задумку, тщательно выверенные временем с точностью до буквы строки. Статья дала понимание того, как работает мастер, дала понимание, что это такая же техника, как и ямбы, и хореи. Именно после неё у меня самого проснулся интерес к поэзии, я как будто понял, что стихи это не только высокопарные слова и красивые рифмы. Мне кажется, Маяковский вообще изменил понятие «красиво» в поэзии. Многие поначалу не понимают этого поэта, считая его некрасивым, искривившимся, абсурдным. На самом деле, Маяковский дает взглянуть на то, что кажется уродливым под другим, непривычным углом зрения. Было также интересно узнать из статьи, почему, кому и зачем писал Владимир Владимирович.

Третий этап – любовная лирика. Через какое-то время я действительно понял, что многие стихи автора были написаны именно из-за столь томящей его Лилички. Здесь сложно что-то добавить, кроме того, что многие вещи начинаешь понимать только после того, как пережил или переживаешь сам. Маяковский в свойственной ему манере описывал свои чувства, мысли, страдания и радости, которые находят отклик внутри многих.

В целом, Маяковский стал для меня своего образа эталоном поэта. Именно на него я, зачастую, меряюсь, когда пишу очередное стихотворение. И дело тут не в слепом копировании стиля, а скорей с тем подходом, который он имел, обращаясь к поэзии. Конечно, в чем-то наши взгляды не сошлись, но я нашел в нем близкого по духу человека. Маяковский привнес тот заряд, который мне нужен в повседневной жизни, заряд, который нужен, чтобы в трудный момент не опустить руки, а поверив в свои силы, взять кирку и вырубить глыбу решительного шага вперед, имя которому «несмотря ни на что».

Вариант 2

Владимир Владимирович Маяковский — русский и советский поэт. Он считал себя футуристом. В его творчестве можно увидеть отрицание уже устоявшихся норм написания. С первого прочтения его стихотворений, сложно понять, что именно хотел донести поэт. Любое произведение Маяковского каждый воспринимает по-своему. Маяковский в качестве своей программы выдвигает утопическую мечту о рождении сверхискусства, способного преобразить мир. Владимир очень храбрый, как поэт. Он не боится бросать вызов обществу, который мы можем наблюдать в его стихотворении “А вы могли бы”.

“А вы ноктюрн сыграть могли бы на флейте водосточных труб?” Можно заметить, что бросая вызов, Маяковский задает вопрос, смогут ли люди, не боясь общественного мнения, делать то, что нравится им самим. Владимир видит то, что не каждый сможет увидеть. Ведь на первый взгляд водосточные трубы ничем не примечательны, но для поэта это музыкальный инструмент. Маяковский поэт — экстравагантный, любящий шокировать публику, мастер слова. Он бунтарь и не может мириться с бездуховностью и унылостью. Именно поэтому поэт ярким пятном врывается в серость мира, пытаясь его изменить, что у него небезуспешно получается.

Можно понять, что излюбленный прием поэта – противопоставление, которым Владимир владеет мастерски, что позволяет создавать яркие и многогранные литературные образы. «Нате!» — это тоже вызов. Только в этот раз Маяковский обращается к буржуазному обществу, для которого поэзия по-прежнему является аморфным искусством, призванным услаждать слух. Его цель проста и ясна – заставить людей, которые причисляют себя к касте истинных ценителей искусства, взглянуть на себя со стороны.

“Вот вы, мужчина, у вас в усах капуста Где-то недокушанных, недоеденных щей; вот вы, женщина, на вас белила густо, вы смотрите устрицей из раковин вещей.” Владимир через это произведение говорит, что он тратит свой талант на людей, которые неспособны оценить его по достоинству. С помощью грубости Маяковский не только выражает презрение к людям, но и еще пытается привлечь к себе внимание, как к необычному поэту, чьё творчество неординарно. Не смотря на грубость и экстравагантность Маяковского, мы можем увидеть его не только как поэта, но и как человека. Человеческая сущность Владимира — это одинокая личность, ищущая тепла и ласкового человечьего слова, он хочет достучаться до толпы.

Образ Маяковского-человека можно заметить в таких стихотворениях, как ” Несколько слов обо мне самом” и ” Дешевая распродажа”. Он одинок: “… как последний глаз у идущего к слепым человека!” Душа его: “… клочьями порванной тучи в выжженном небе на ржавом кресте колокольни!”

Владимир готов отдать много, ради тепла и человеческого счастья: “…все, чем владеет моя душа, — а ее богатства пойдите смерьте ей! — … все это — хотите? — сейчас отдам за одно только слово ласковое, человечье.” И сам он понимает, что такое сыскать очень сложно: ” … Пойди, попробуй, — как же, найдешь его!” Маяковский очень своеобразный как человек, так и поэт. Он отдал поэзии всего себя. Изорвал свое сердце, чтобы его лучше поняли, чтобы больше задумывались над тем, о чем он говорит.

Вариант 3

Мое знакомство с Маяковским состоялось много лет назад. Тогда это было для меня чем-то громадным, непонятным и нескладным. Сказалось также сложившееся о нем представление как о певце революции. Да, это действительно так, потому что даже в самых лирических его произведениях рядом с душевными переживаниями поэта неизменно присутствует красный цвет — цвет революции:

В поцелуе рук ли,

губ ли, В дрожи тела

близких мне Красный цвет

моих республик тоже

должен

пламенеть.

И подобно тому как превозносили поэта в первые годы советской власти, теперь, в связи с изменившейся политической обстановкой в стране, — его стихи подчас отвергают. А допустимо ли это?

Сейчас я познакомилась с другим, совершенно новым для меня Маяковским — лириком. И в очередной раз осознала всю безосновательность категоричных суждений. Мой Маяковский… Да, этот поэт, некогда читавшийся по принуждению, теперь стал моим.

Наиболее близка мне в его творчестве любовная лирика. Она достигает таких вершин чувства, что ей уже не хватает обычных слов — слишком серыми и бесцветными кажутся они. И появляются образы-гиганты: “громада любовь”, “любовища”.

Маяковский не умеет чувствовать “мелко”. Необыкновенная сила чувства сквозит даже в ритме его стихотворений. Если прислушаться, то вся мелодия стиха напомнит ритм исполинских шагов. Маяковский-гигант, плачущий морями — “слезищами”, для которого океан мал, а небо кажется “крохотным”. Поэт беспредельности в одних стихах — вдруг становится нежным “мальчиком”, с которым женщина играет, “как девочка с мячиком”, в других — слова “кричат”:

…душу вытащу,

растопчу.

Чтоб большая! —

и окровавленную дам, как знамя…

И вдруг — с громогласного крика переходит на шепот, исполненный отчаяния:

Дай хоть

последней нежностью выстелить

твой уходящий шаг.

Маяковский для меня — это человек, смотрящий на мир и видящий его не так, как я. И этим он мне интересен. Поэт привлекает своей неповторимостью, несхожестью с другими, восхитительным миром диких фантазий:

А вы

ноктюрн сыграть

могли бы

на флейте водосточных труб?

И в то же время — удивительной трогательностью стиха:

Подошел и вижу — за каплищей каплища

по морде катится, прячется в шерсти…

И какая-то общая

звериная тоска плеща вылилась из меня

и расплылась в шелесте.

Нежность, ненависть, любовь, тоска и боль — вся гамма человеческих чувств представлена у Маяковского в самом ярком их проявлении.

Безусловно, поэта можно любить или не любить, принимать его идеи или быть их противником. Но то, что действительно достойно уважения — глубина чувства, постоянство, преданность идее, — это неизменно присутствует в стихах Маяковского.

Но он умел быть и другим — насмешливым, едким, беспощадным.

Вечер. Театр сатиры. На сцене — “Клоп” Маяковского. И сразу задумываешься о том далеком или только кажущемся далеким времени в истории моей страны.

Начало века, коренная ломка всех устоев и жизненного уклада страны. Революция, принесшая совершенно новый взгляд на мир. Кто-то воспринял ее с восторгом, кто-то занял выжидательную позицию (“А что-де будет-то?!”), кто-то не принимал ее и страдал. А вот некоторым было все равно, на какой почве паразитировать. Такие люди, не имеющие собственных убеждений, приспосабливались ко всему, крича “Ура!”, если это делали все вокруг, или — “Долой!”, в зависимости от того, что было выгодно.

Поиск выгоды, умение приспосабливаться, отсутствие каких бы то ни было нравственных понятий объединяет главных героев “Клопа” — Присыпкина, Баяна и семью Ренессанс. Для того чтобы получше устроиться уже в новой жизни, можно сменить фамилию Присыпкин на “аристократический” псевдоним Скрипкин, совершить выгодную сделку — обмен профсоюзного билета на парикмахерскую. Обывательщиной и пошлятиной пронизаны души этих людей, низменные чувства видны в каждом их поступке.

Да, 20‑е годы, борьба с мещанством… Но если вдуматься более глубоко, то станет ясно, что комедия, написанная Маяковским на злободневную тему, волновавшую всех в ту уже далекую от нас, молодых, эпоху, то невольно напрашивается вопрос: “А что, неужели среди нас нет Присыпкиных и Баянов?” Несомненно, есть. И именно поэтому комедия Маяковского имеет не только историческую подоплеку, но и затрагивает общечеловеческие ценности.

Маяковский был оптимистичен, предположив в своем произведении, что светлое будущее совсем недалеко — через какие-нибудь полвека. Но, к сожалению, мы, люди, стоящие на пороге нового века, все еще не знаем противоядия против “клопов”, паразитирующих в нашем обществе. Изолировать таких людей, как предложил Маяковский, невозможно. И становится грустно, так как эта комедия на самом деле имеет трагический подтекст: ни одна идея не может быть претворена в жизнь, не будучи опошленной грязью и низостью мещанской натуры.

Вечер. Театр сатиры. На сцене — “Клоп” Маяковского. И сразу задумываешься… О чем? О сегодняшнем дне.

Таков он — мой Маяковский. Сатирик и лирик. Романтик и трезвый реалист. И всегда — Поэт.

Вариант 4

Имя поэта Владимира Маяковского воспринималось как знамя нового искусства. Поэтому он не знал равнодушия: сразу обрел страстных поклонников и не менее страстных ниспровергателей своего таланта.

Владимир Владимирович Маяковский начал свою поэтическую деятельность в рамках литературной группы кубофутуристов. В эту группу входили также Д. Бурлюк, А. Крученых, В. Хлебников. В манифесте под вызывающим названием «Пощечина общественному вкусу» (1913) кубофутуристы объявили об отрицании всех ценностей прошлого: «Только мы — лицо нашего времени… Бросить Пушкина, Достоевского, Толстого и проч. и проч. с Парохода современности». В эпатирующей манере они обрушились на мораль и образ жизни буржуазного общества.

В ранней поэме Маяковского «Облако в штанах» (1914–1915) в четырех частях-криках поэт потребовал: «Долой вашу любовь!», «Долой ваше искусство!», «Долой вашу религию!». Маяковским руководила острая боль за унижение человеческого достоинства, с которым он повсеместно сталкивался в окружающей жизни. Неудивительно, что события 1917 года горячо приветствовались поэтом: «Моя революция. Пошел и стал работать». Он искренне и глубоко поверил в утопические лозунги нового времени, воспел русскую и мировую революции, строительство социализма в России. Маяковский жестоко высмеивал врагов революции:

Я мерею

по коммуне

стихов сорта,

в коммуну

душа

потому влюблена,

что коммуна,

по-моему,

огромная высота,

что коммуна,

по-моему,

глубочайшая глубина.

Я думаю, Маяковский имел полное право заявить: «Я всю свою звонкую силу поэта тебе отдаю, атакующий класс!»

Владимир Маяковский был драматургом («Мистерия Буфф», «Клоп», «Баня»), автором поэм («Про это», «Люблю», «Владимир Ильич Ленин», «Хорошо», «Во весь голос») и множества лирических стихотворений. Но он не гнушался и каждодневной работы журналиста, оратора, чтеца собственных произведений. Во время своих бесчисленных поездок по стране поэт сочинял подписи и плакаты, рекламу и т.п. Он был убежден: «Труд мой – любому труду родственен…», мечтал: «Я хочу, чтоб к штыку приравняли перо». Но, к сожалению, в этом поэт ошибался.

Дело здесь не только в том, что к концу 20-ых годов взгляды и идеалы Маяковского постепенно перестали совпадать с политикой и позицией партии и государства. Дело, мне кажется, в том, что поэзия не терпит над собой насилия. Теория «социального заказа» была несовместима с внутренней позицией свободного художника, без которой творчество немыслимо.

«Я себя смирял, — признавался Маяковский, — наступал на горло собственной песне». Подобные ситуации не проходят безнаказанно, даже для такого могучего таланта, каким обладал этот талантливый поэт.

Поистине «насмешкой горькою обманутого сына над промотавшимся отцом» звучат сегодня немногие политические стихи Маяковского. В поэме «Во весь голос», обращаясь к потомкам, он сравнивает свои строки с различными родами войск. Но подозревал ли Маяковский, что и его армия воюет за неправое дело? Не сбылись его оптимистические прогнозы. Не так, как он хотел, оценивают потомки его время:

Я сразу смазал карту будня,

плеснувши краску из стакана;

Я показал на блюде студня

косые скулы океана.

На чешуе жестяной рыбы

прочел я зовы новых губ.

А вы

ноктюрн сыграть

могли бы

на флейте водосточных труб?

Трагическая развязка, связанная с клубком творческих и личных причин, наступила 14 апреля 1930 года:

Твой выстрел был подобен Этне

В предгорье трусов и трусих.

(Б. Пастернак).

Прошло пять лет и на всю страну прозвучали слова Сталина: «Маяковский был и остается лучшим, талантливейшим поэтом советской эпохи». Несколько десятилетий это высказывание препятствовало объективному восприятию судьбы и наследия поэта. Если в прошлые годы преувеличивали их значение, то в нынешние – часто преуменьшают. Выпячивание на первый план агитационных и политических мотивов в творчестве Маяковского мешало должным образом оценивать его художественные достоинства: яркое лирическое дарование, неповторимую оригинальность и красоту его метафор и гипербол, свежесть и уникальность языка и стиха. Хорошо, что сейчас творчество В.В. Маяковского мы начинаем оценивать по достоинству.

Сочинение по творчеству Маяковского

Честно признаюсь, что ещё совсем недавно я был полностью уверен в том, что Маяковского мне понять сложно. Однако вчера вечером, когда я безо всякой надежды взял его книгу и прочитал “Облако в штанах”, а затем ещё и ещё многие стихотворения, я вдруг почувствовал необыкновенную близость Маяковского к сегодняшнему будню, к моему душевному состоянию.

Мне кажется, что главная особенность всех произведений Владимира Владимировича в том, что буквально каждое слово, каждая строка любого стихотворения пытается нещадно обнажить душу самого Маяковского, а для этого нужна особенная смелость и мужество. Откровенность Маяковского — это не та сегодняшняя откровенность, которая переходит в распущенность, развращает человеческую мысль.

Откровенность для Маяковского — это прежде всего максимально возможная искренность, пытающаяся вызвать стремление искренности читателя. Для того чтобы понять Маяковского, необходимо непросто внимательно изучить как литературное произведение все его стихотворения, но надо каждое из них пропустить через себя и только тогда, когда пробудится первая нота твоей собственной души, собственного сердца, придет понимание творчества Маяковского. Наверное, для каждого из нас образ Владимира Маяковского рисуется в разных оттенках и красках, и каждый находит в стихотворениях то, что готов увидеть и узнать.

Маяковский — поэт будущего, который призывает всех к единству борьбы за лучшие времена, к совести и чистоте, к справедливости. Нет, не те “молодежь”, кто восхода жизни зарево, услыхав в крови зудеж, на романы разбазаривает. Разве это молодежь? Нет! Мало быть восемнадцати лет. Молодые — это те, кто бойцовым рядам поределым скажет именем всех детей! “Мы земную жизнь переделаем!”

 «Тема революции в поэзии В. Маяковского» — сочинение

Теория учит нас тому, что есть два пути развития – эволюция и революция. Первый постепенен и медленен, второй – это резкий скачок, быстрое изменение. Но каково людям в таких ситуациях? Эволюционируя, человек успевает меняться за меняющейся обстановкой, он успевает подстраивать под окружающее свои мысли и привычки, образ жизни. А что происходит, когда революция с бешеной скоростью сметает все старое на своем пути, не оставляя много времени на раздумья и сомнения?!

Владимир Маяковский жил именно в такое время, когда в воздухе витал дух перемен. Общество было готовой уйти от одного и прийти к другому. Только мало кто осознавал, что именно он хочет увидеть в будущем. Маяковский же не столько понимал, сколько отчаянно верил в наступление светлых дней, «коммунистического далека». Также он понимал, что изменения в обществе есть следствие изменения людей. Каждый должен был сломать себя изнутри, чтобы добиться достойного будущего.

В дореволюционных стихах Маяковский сатирически изобличает общественные пороки, засилье быта и низменность мыслей. Он задыхается среди пустых людей. Лирический герой раннего Маяковского, ничего не боясь, бросает вызов обществу, призывает к переменам. В стихотворении «Надоело», перебрав образы типичных мещанских обывателей, он заключает:

Когда все расселятся в раю и в аду,

земля итогами подведена будет –

помните: в 1916 году

из Петрограда исчезли красивые люди.

Жующая и пьющая «пиджачная куча» пугает поэта, он готов «тысячами поцелуев» покрывать асфальт и омывать его слезами, лишь бы не видеть, как мещанство «заглатывает» общество и перекрывает дорогу переменам. Как сторонник изменений, он говорит читателю: не надо так существовать! Надо жить и дышать полной грудью, в мире же столько всего интересного и стоящего!

Революция 1917 года принесла Маяковскому новые надежды. Но он понимал, что свершение переворота – это не конец, а начало, что самая сложная работа впереди. Поэтому он стихотворно прославлял революцию и ее итоги. Поэт призывал не останавливаться, а продолжать движение вперед.

В 1918 году появляется «Ода революции». Здесь революция выступает как вдохновительница, как роковая женщина, воодушевляющая на подвиги. Она многолика и разнообразна:

О, звериная!

О, детская!

О, копеечная!

О, великая!

Каким названьем тебя еще звали?

Революция – защитница «человеческого труда», она на стороне народа, и если ты вместе с ней – ты живешь, а не существуешь. Стихотворение пропитано энергией перемен, открывающей новые страницы истории:

Твоих шестидюймовок тупорылые боровы

взрывают тысячелетия Кремля.

Между тем, Маяковский рассматривает революцию со всех сторон, ведь для кого-то она – смысл жизни, а кому-то мешает спать ночами и спокойно ходить по улицам:

Тебе обывательское

– о, будь ты проклята трижды! –

и мое,

поэтово

– о, четырежды славься, благословенная!

И еще одно стихотворение, посвященное этой теме, я хочу отметить особо. Когда мы читаем о революции в учебниках по истории – мы видим только внешнюю сторону событий: драки, столкновения, лозунги и торжественные речи… Но все это ничто без особого настроя, без энергии сотен людей, объединенных одной целью. Революция происходит на улицах и площадях, но еще большая революция происходит в душах и сердцах. Этой важной эмоциональной составляющей и посвящено стихотворение «Приказ по армии искусства»:

Товарищи!

На баррикады! –

баррикады сердец и душ.

Движущая сила революции – народ. Но народ надо вдохновлять и воодушевлять, а это дело тружеников искусства — музыкантов, поэтов, художников:

Это мало – построить парами,

распушить по штанине канты.

Все совдепы не сдвинут армий,

если марш не дадут музыканты.

Получается, что революция – тоже искусство, требующее вдохновения, настроя, и, конечно же, немалого труда. Тем тяжелее бремя ответственности на плечах людей искусства, ведь от них зависит исход битвы за светлое будущее. Причем революция должна стать для них не просто единичным проявлением способностей, а образом мыслей, второй сущностью:

Довольно грошовых истин.

Из сердца старое вытри.

Улицы – наши кисти.

Площади – наши палитры.

Маяковский собственным примером показывал «нужное» отношение к революции. Возможно, неслучайно он родился в то время, потому что насыщенное начало 20 века дало толчок для его огромного таланта. Ветер перемен кружит голову, заставляет проживать каждую минуту жизни, как последнюю, вынуждает творить и создавать, отбрасывая лень и усталость.

Хотя, возможно, Маяковский выдавал желаемое за действительное, превознося революцию и поднимая ее слишком высоко, незаслуженно высоко. Но этим поэт и вошел в историю: своей увлеченностью, силой воли, магнетизмом, будоражащей энергией стихов. Именно усилиями таких людей и происходят настоящие революции – революции в обществе и в сознании.

Вариант 2

Когда я впервые познакомился с Владимиром Маяковским, я не знал ни «Что такое хорошо, ни что такое плохо». Маяковский был для меня чистым листом, которому суждено было заполниться противоречивыми мыслями, криками, вопросами и, не всегда, ответами.

Владимир Владимирович сразу очаровал меня своей энергичностью. На смену надоевшим хореям и ямбам наконец-то пришло что-то неординарное, буйное, необузданное. Я думаю, во многом это то, что мы бы сейчас назвали «молодежное». Было непонятно, и это непонимание вызвало дикий интерес. Его строки вызывают резонанс внутри, заставляют взрываться и не позволяют оставаться безразличным. Особое построение стихотворения, особые рифмы – все это вызвало ощущение, что ты – скала, а Маяковский – кирка. Его фирменная железная хватка дала мне увидеть в Маяковском Мужчину, который настойчиво сам пробивает себе путь per aspera ad astra, который крепко стоит на своем, не боится громких заявлений и не менее громких поступков.

Вторым этапом моего знакомства с В. В. Маяковским и его творчеством стало прочтение статьи «Как делать стихи?» Не могу выразить, насколько это сильно повлияло на восприятие всей поэзии автора. Вдруг вместо хаотично расположенных «лесенок», я увидел гармонию, задумку, тщательно выверенные временем с точностью до буквы строки. Статья дала понимание того, как работает мастер, дала понимание, что это такая же техника, как и ямбы, и хореи. Именно после неё у меня самого проснулся интерес к поэзии, я как будто понял, что стихи это не только высокопарные слова и красивые рифмы. Мне кажется, Маяковский вообще изменил понятие «красиво» в поэзии. Многие поначалу не понимают этого поэта, считая его некрасивым, искривившимся, абсурдным. На самом деле, Маяковский дает взглянуть на то, что кажется уродливым под другим, непривычным углом зрения. Было также интересно узнать из статьи, почему, кому и зачем писал Владимир Владимирович.

Третий этап – любовная лирика. Через какое-то время я действительно понял, что многие стихи автора были написаны именно из-за столь томящей его Лилички. Здесь сложно что-то добавить, кроме того, что многие вещи начинаешь понимать только после того, как пережил или переживаешь сам. Маяковский в свойственной ему манере описывал свои чувства, мысли, страдания и радости, которые находят отклик внутри многих.

В целом, Маяковский стал для меня своего образа эталоном поэта. Именно на него я, зачастую, меряюсь, когда пишу очередное стихотворение. И дело тут не в слепом копировании стиля, а скорей с тем подходом, который он имел, обращаясь к поэзии. Конечно, в чем-то наши взгляды не сошлись, но я нашел в нем близкого по духу человека. Маяковский привнес тот заряд, который мне нужен в повседневной жизни, заряд, который нужен, чтобы в трудный момент не опустить руки, а поверив в свои силы, взять кирку и вырубить глыбу решительного шага вперед, имя которому «несмотря ни на что».

Сочинение «Что мне нравится в творчестве Владимира Маяковского»

В творчестве Владимира Маяковского меня поражает неподдельная искренность этого человека. Она видна как в его политической поэзии, так и в любовной лирике. Но все-таки больше меня привлекает Маяковский-лирик, поэтому в своем сочинении о том, что мне нравится в его творчестве, я хочу остановиться прежде всего на его лирических произведениях.

В поэме «Облако в штанах», написанной Маяковским в 1915 году, мы видим переживания молодого талантливого поэта, полюбившего красавицу Марию. Но это большое чувство приносит герою поэмы не радость, а страдания:

Помните?

Вы говорили:

«Джек Лондон,

деньги,

любовь,

страсть», —

а я одно видел:

вы — Джиоконда,

которую надо украсть!

И украли.

Кто же украл Марию? В поэме нет явного соперника, того, кого любит Мария. Но в ней присутствует куда более сильный вечный соперник всех времен — это деньги и будущее благополучие:

Вошла ты,

резкая, как «нате!»,

муча перчатки замш,

сказала:

«Знаете —

я выхожу замуж».

По-моему, эти строки очень хорошо передают как неловкость подобной ситуации, так и горестное разочарование молодого поэта, который мог предложить возлюбленной только свои собственные чувства. А они оказались ненужными. Поэтому не удивительно, что в предисловии к поэме мы встречаем гневный крик «Долой вашу любовь» — любовь, которую можно купить.

В этой поэме мне особенно нравятся такие строки, передающие силу чувств поэта:

Ало!

Кто говорит?

Мама?

Мама!

Ваш сын прекрасно болен!

Мама!

У него жар сердца.

Скажите сестрам, Люде и Оле, — ему уже некуда

деться.

В любовной лирике Маяковского, как и в его творчестве в целом, мне нравятся поражающие воображение авторские метафоры. Например, как в стихотворении «Флейта-позвоночник»:

Я душу над пропастью натянул канатом, жонглируя словами,

закачался над ней.

Или:

Я сегодня буду играть на флейте,

На собственном позвоночнике.

Владимир Маяковский умеет создавать удивительнейшие образы, поражая читателя необычностью своего видения мира. Например, в стихотворении «Ночь» он использует неожиданное сравнение, уподобляя освещенные окна ночного города руке игрока с веером карт. В представлении читателя возникает образ города-игрока:

Багровый и белый отброшен и скомкан,

В зеленый бросали горстями дукаты,

А черным ладоням сбежавшихся окон

Раздали горящие желтые карты.

Возвращаясь к любовной лирике Владимира Маяковского, мне хотелось бы отметить, что поэт испытывал поистине глубокие чувства. Для того чтобы выразить их полноту, поэт использовал слова-гиганты: «громада любовь», «любовища». Он не может чувствовать

мелко:

…душу вытащу,

растопчу.

Чтоб большая.—

и окровавленную дам, как знамя…

А какой теплотой проникнуты такие строки поэта:

Дай хоть

последней нежностью выстелить

твой уходящий шаг.

В письме Л. Брик Маяковский писал: «Любовь — это жизнь, это главное. От нее разворачиваются и стихи и дела и все прочее. Любовь — это сердце всего. Если оно прекратит работу, все остальное отмирает, делается лишним, ненужным. Но если сердце работает, оно не может не проявляться в этом во всем». Мне кажется, что эти слова как нельзя более точно выражают смысл любовной лирики Маяковского. В ней — сама

жизнь.

Отвечая на вопрос сочинения, я остановлюсь также на сатире Владимира Маяковского. Мне она нравится своей остротой, а также точностью попадания в «кулаков и бюрократов, дураков и подхалимов». Глубокой иронией проникнуты строки стихотворения «Гимн взятке»:

И нечего доказывать — идите и берите.

Умолкнет газетная нечисть ведь.

Как баранов, надо стричь и брить их.

Чего стесняться в своем отечестве?

Это стихотворение, написанное Маяковским в 1915 году, поражает своей актуальностью. Как бы ни не хотелось это признавать, но оно, наверное, еще надолго останется злободневным, потому что «все здесь, от младшего дворника до того, кто в золото заткан».

Досталось от Маяковского и чиновникам, которые, подобно грибоедовскому Фамусову, сводили свои служебные обязанности к подписанию бумаг. В стихотворении «Фабрика бюрократов» Маяковский пишет:

Что угодно

подписью подляпает,

и не разберясъ:

куда,

зачем,

кого?

Собственную тетушку

назначит римским

папою,

Сам себе подпишет смертный

приговор.

Эти и многие другие сатирические произведения Владимира Маяковского — «кавалерия острот», направленная против худших социальных явлений, — заставляют нас и улыбнуться, и задуматься. Наверное, у каждого есть какие-либо любимые строки того или иного поэта. Что мне еще нравится у Маяковского? Вот эти ставшие широко известными строки:

Послушайте!

Ведь, если звезды зажигают —

значит — это кому-нибудь нужно?

Значит — это необходимо, чтобы каждый вечер над крышами загоралась хоть одна звезда!

Это интересно: Тема любви, пожалуй, уже стала традиционной для отечественной литературы. Именно эта тема является тем самым ларцом постоянного вдохновения и идей, толкающая знаменитых автор на создание новых произведений искусств. Любовь у Маяковского, явление, которое вбирает в себя очень много понятий, безусловно она для него не просто отдельная часть или жанр в поэзии, а сам смысл и суть поэзии, которая содержит в себе нечто лично и сакральное, которое переходит в разные произведения автора

Сочинение «Новаторство Маяковского»

Новаторство Маяковского проявилось прежде всего в том многообразии стилей, жанров, манер письма, которые он использовал. Естественно поэтому, что раннее творчество поэта развивалось в канве русского футуризма:

Я сразу смазал карту будня,

плеснувши краску из стакана;

я показал на блюде студня ,

косые скулы океана.

Образность, использование цветов как символов, развернутость метафор и в то же время краткость изложения идеи — вот Качества, почерпнутые Маяковским у футуристов. Но в послеоктябрьском периоде его поэзия совсем другая. Здесь появляется тот самый четкий, жесткий, размеренный ритм, который нам так знаком:

…Грудью вперед бравой!

Флагами небо оклеивай!

Кто там шагает правой?

Левой!

Левой!

Левой!

В этом отрывке каждое слово звучит как удар молотом, как смертный приговор. Здесь мастерство Маяковского проявляется в полной мере. Любовная лирика поэта остается до сего времени для нас загадкой. С одной стороны, он воспевает любовь как факел, как звезду, как солнце, О любви он пишет как о неукротимой силе, к которой «…ураган, огонь, вода подступают в ропоте. Кто сумеет совладать? Можете? Попробуйте…». Любовь как пожар — вот его понимание. Но с другой стороны, он считает неприемлемым «растранжиривать» свое время на такую «бесполезную» вещь. Перед нами предстают два человека — человек-долг и человек-поэт, которые существуют в вечном конфликте.

Маяковский известен не только как поэт, он пробует себя в прозе, драматургии. Его «Мистерия-буфф» идет в одном из театров Петрограда. Для поэта нет ничего постоянного — он пытается охватить весь спектр литературного творчества. «Серпастый-молоткастый», «орлий», «оголь» — слова, знакомые нам с детства. Неологизмы, придуманные им, живут и по сей день. Работа в окнах РОСТА сыграла большую роль в художественном развитии Маяковского. По его собственным словам, он «…очистил язык от поэтической шелухи на темах, не допускаю-щих многословия». Там же проявляется еще одна грань дарования Маяковского — талант живописца. Целые поколения людей знают его агитплакаты и подписи под ними:

Ешь ананасы, рябчиков жуй,

день твои последний приходит, буржуй.

Едкость, злободневность, яркость, точность — все эти эпитеты подходят к ним. Агитационное дарование поэта стало проявляться в его публичных выступлениях. Никто не мог так, как он, выступать на митингах. На собрании рабочих в Нью-Йорке «.„тысячи искрящихся глаз были устремлены на эстраду. Ждали с затаенным дыханием «богатыря новейшей советской поэзии». Маяковский вел людей за собой, даже “…наступая на горло собственной песне”». Помимо всего этого Маяковский обладал еще и потрясающими организаторскими способностями. Именно он являлся вместе с Давидом Бурлюком «отцом-основателем» русского футуризма. На его плечах был такой гигант литературной индустрии, как Леф. И при этом он находил время устраивать творческие вечера, Поездки по стране, за рубеж, и писать, писать, писать…

Маяковский — весьма неординарная личность, многогранный талант. Он сумел в своем творчестве отразить целую эпоху — время самоотверженных строителей своего будущего, время свержения самодержавия, время перелома. Можно по-разному относиться к его поэзии, но одно бесспорно: Маяковский — настоящий талант, который нельзя заглушить, который живет вечно!

Послушайте!

Ведь, если звезды

зажигают —

значит – это кому-нибудь нужно?

Значит, ~ это необходимо,.

чтобы каждый вечер

над крышами

загоралась хоть одна звезда?!

Смотрите также: Анализ стихотворения Послушайте! Владимира Маяковского выполняют ученики в 9 классе. Предлагаем узнать о нем больше, используя различные примеры литературного анализа стиха «Послушайте» В. В. Маяковского.

/ Сочинения / Маяковский В.В. / Разное / «Владимир Владимирович, разрешите представиться» (мой воображаемый разговор с В.В.Маяковским)

«Владимир Владимирович, разрешите представиться» (мой воображаемый разговор с В.В.Маяковским)

/ Сочинения / Маяковский В.В. / Разное / «Владимир Владимирович, разрешите представиться» (мой воображаемый разговор с В.В.Маяковским)