Большинство стихотворений Г. Р. Державина не выдержит ни одной снисходительной эстетической критики. Они громоздкие, неуклюжие, а местами вообще не «читабельные». Содержание их, по большей части, составляют нравственные постулаты. Большинство его произведений по форме представлены в виде философских размышлений, от чего, порой, чрезмерно длинны и нравоучительны.
Иногда читая иную оду Державина, вы увлекаетесь возвышенностью мысли, энергией, размашистым полетом фантазии, — и вдруг неловкий стих, странное выражение, а иногда и риторика охлаждает неожиданный восторг,- и вы испытываете это несколько раз при повторном чтении одних и тех же строк. И, тем не менее, мы ставим себе целью доказать, что Державин не так уж плох.
Содержание:
- 1 Ода к Фелице: анализ
- 2 Ода «Бог»: анализ
- 3 Анализ стихотворений «Приглашение к обеду», «Евгению. Жизнь званская»
Ода к Фелице: анализ
Смесь риторики с поэзией, проблески гениальности с непостижимыми странностями – вот характер всех стихотворений и од Державина. Его поэзия четко отражает настроения того времени, в котором он творил. Он восхищался Екатериной Второй как мудрой правительницей, читал ее статьи, указы и сказки, поэтому ода «Фелица»- это не лесть в адрес императрицы, а искренний душевный порыв:
Тебе единой лишь пристойно,
Царевна! свет из тьмы творить;
Деля Хаос на сферы стройно,
Союзом целость их крепить;…Едина ты лишь не обидишь,
Не оскорбляешь никого,
Дурачествы сквозь пальцы видишь,
Лишь зла не терпишь одного;
Проступки снисхожденьем правишь,
Как волк овец, людей не давишь,
Ты знаешь прямо цену их.
Царей они подвластны воле, —
Но богу правосудну боле,
Живущему в законах их.
Искренность Державина нисколько не может повредить его славе, ни унизить литературных заслуг. Если рассматривать его поэзию с исторической точки зрения, она- ничто иное, как блестящая страница из истории русской поэзии, — «некрасивая куколка, из которой должна была выпорхнуть, на очарование глаз и умиление сердца, роскошно-прекрасная бабочка. И это дивное насекомое признано было вдохновить массу других талантливых авторов».
Вся поэзия Державина окутана противоречиями, поскольку на иную удачную оду можно насчитать несколько других, как будто написанных специально в опровержение первой. Причина, возможно, кроется в том, что не было тогда сильного общественного мнения. Кружок столичных интеллектуалов никак не мог заменить того многообразия оценок, которые можно услышать сейчас, причем, от представителя любого социального слоя. Кроме того, Державин все-таки был придворным поэтом, поэтому его литературная деятельность приравнивалась к службе. То есть, он был обязан отрабатывать свой хлеб независимо от наличия вдохновения.
«Сама Россия Екатеринина века- с чувством исполинского своего могущества, с своими торжествами и замыслами на Востоке, с нововведениями европейскими и с остатками старых предрассудков и поверий – это Россия пышная, роскошная, великолепная, убранная в азиатские жемчуга и камни и еще полудикая, полуварварская, полуграмотная, — такова и поэзия Державина, во всех ее красотах и недостатках».
Ода «Бог»: анализ
Многие оды Державина посвящены таким вечным вопросам как жизнь и смерть, смысл существования, что есть Бог и т.д. Считается, что именно Державин дал самое точное определение и описание понятия «Бог» в своей оде с одноименным названием. Настолько убедительными показались строки из этого произведения тибетским монахам, что они выгравировали их у себя в кельях.
Я связь миров, повсюду сущих,
Я крайня степень вещества;
Я средоточие живущих,
Черта начальна божества;
Я телом в прахе истлеваю,
Умом громам повелеваю,
Я царь — я раб — я червь — я бог!
Но, будучи я столь чудесен,
Отколе происшел? — безвестен;
А сам собой я быть не мог.Твое созданье я, создатель!
Твоей премудрости я тварь,
Источник жизни, благ податель,
Душа души моей и царь!
Твоей то правде нужно было,
Чтоб смертну бездну преходило
Мое бессмертно бытие;
Чтоб дух мой в смертность облачился
И чтоб чрез смерть я возвратился,
Отец! — в бессмертие твое.
Анализ стихотворений «Приглашение к обеду», «Евгению. Жизнь званская»
Помимо философских и нравственных поэтических произведений в творчестве Гавриила Романовича можно найти анакреонтические стихотворения (название произошло благодаря древнегреческому поэту Анакреонту, восхваляющего радости жизни), где, по большей части, автор обращается к бытовым описаниям мироустройства. Например, стихотворение «Приглашение к обеду» 1795 г. написано, по сути своей, ради одной главной строчки, последней: «Умеренность есть лучший пир». Но перед этим он показал подробное изображение быта тех времен:
«Клеймак и борщ уже стоят, в крафинах фина, пунш…», «С курильниц благовонья льются, плоды среди корзин смеются. Не смеют слуги и дохнуть…», «Не чин, не случай и не знатность – на русский мой простой обед я звал одну благоприятность».
Стихотворение «Евгению. Жизнь званская» также пронизано эпикурейскими мотивами (склонность к комфорту и жизненным удовольствиям). Но помимо гедонистических настроений (где на ум сразу приходит знаменитая фраза Хлестакова: «Мы живем, чтобы срывать цветы удовольствия») оно пронизано и талантливыми пейзажными зарисовками:
«Дыша невинностью, пью воздух, влагу рос, зрю на багрянец зарь, на солнце восходяще, ищу красивых мест между лилий и роз»; «Серпами злато нив – ароматом полн»; «бежит над тучей тучей тень».
Автор в изобилии использует тропы, например, цветопись и бурлеск:
«Я озреваю стол – вижу разных блюд цветник, поставленный узором. Багряна ветчина, зелены щи с желтком, румяно-желт пирог, сыр белый, раки красны, янтарь – икра, с голубым пером щука пестрая…».
Стихотворения Державина очень многолики и разношерстны. Даже те, кто не является поклонником творчества данного поэта, смогут найти для себя полезные идеи или выражения. Ведь именно Гавриле Романовичу принадлежат многие известные афоризмы: «все суета сует», «блажен, кто менее зависим от людей».
Автор: Изабелла Чертовских
Интересно? Сохрани у себя на стенке!
Пояснение.
Комментарии к сочинениям
5.1. Каким предстаёт в поэме Н. В. Гоголя «Мёртвые души» губернский город?
Поэма «Мертвые души» — сложное произведение, в котором переплетаются беспощадная сатира и философские размышления автора о судьбе России и ее народа. Жизнь губернского города показана в восприятии Чичикова и авторских лирических отступлениях. Взяточничество, казнокрадство и грабеж населения — явления в городе постоянные и повсеместные. Полицмейстеру стоило только мигнуть, проходя мимо рыбного ряда, как на его столе появлялись «белуга, осетры, семга, икра паюсная, икра свежепросольная, селедки, севрюжки, сыры, копченые языки и балыки, — это все было со стороны рыбного ряда». «Слуги народа» поистине единодушны в своем стремлении широко пожить за счет сумм «нежно любимого ими Отечества». Все чиновники имеют низкий уровень образованности. Гоголь с иронией называет их «людьми более или менее просвещенными», потому что «кто читал Карамзина, кто «Московские ведомости», кто даже и совсем ничего не читал…. » Таковы и губернские помещики, ведущие праздное существование, бесцельно коптящие небо.
При описании жизни губернского города автор особое внимание уделяет женской партии. Прежде всего это жены чиновников. Они так же обезличены, как и их мужья. Чичиков замечает на балу не людей, а огромное количество роскошных платьев, лент, перьев. Показывая губернский город, Гоголь не дает ему названия, так как жизнь его типична для сотен других таких же русских городов.
5.2. Какие «вечные» вопросы поднимает Г. Р. Державин в своих стихотворениях?
Организующим центром поэзии Державина является образ автора, единый во всех произведениях. В своем творчестве Державин уделяет большое внимание теме поэта и поэзии. Говоря о поэзии, он подчеркивает ее истинное предназначение:
Сей дар богов лишь к чести
И к поученью их путей
Быть должен обращен, не к лести
И темной похвале людей.
Целиком теме поэтического бессмертия посвящены два державинских подражания римскому поэту Квинту Горацию Флакку: «Лебедь» и «Памятник».
В одной оде Державин требует от живописца представить ему картину утра — и тотчас, состязаясь с живописью в наглядности, спешит дать эту картину сам.
Изобрази мне мир сей новый
В лице младого летня дня:
Как рощи, холмы, башни, кровы,
От горнею златясь огня,
Из мрака восстают, блистают
И смотрятся в зерцало вод;
Все новы чувства получают,
И движется всех смертных род.
Эти строки могли бы служить эпиграфом ко всей державинской поэзии. В ней царит настроение утра. Человек, освеженный здоровым сном, с «новыми чувствами» смотрит на мир, словно никогда его не видел, и мир на его глазах творится заново.
В противовес блеску природы неотступно сопровождает поэзию Державина тема смерти. В старости, на покое, живописуя званские красоты и застольные «натюрморты», увенчанные голубым щучьим пером, поэт словно бы опять видит: «Где стол был яств, там гроб стоит» — и горько пророчествует: «Разрушится сей дом, засохнет бор и сад…» В самые разные годы, в самых разных стихотворениях у поэта, умеющего так ярко воспевать радость жизни, то почти резонерски, то лирически-страстно, прорывается извечное «помни о смерти».
5.3. Как в лирике М. Ю. Лермонтова раскрывается тема поэта и поэзии?
Тема поэта и поэзии традиционна для русской литературы. В «Пророке» Лермонтова поэт, наделенный божественным даром, осознает всю тяжесть своего предназначения, всю горечь от непонимания и одиночества. Если в стихотворениях Пушкина звучит оптимизм, вера в свободу, в светлое будущее, которое грядет за болью («Пророк»), то совсем иное настроение у Лермонтова: поэт один, в мире нет надежды. Однако, несмотря на отличия, и Пушкин, и Лермонтов едины в том, что предназначение поэта — быть пророком, через испытания и муки нести людям веру в светлое будущее, в высокие чувства даже тогда, когда вокруг нет ничего светлого, даже тогда, когда вокруг лишь грязь и невежество.
5.4. На чём сосредотачивают внимание писатели XX века, изображая человека на войне? (На примере одного из произведений)
Война — страшное испытание, выпавшее на долю человека. Как удается людям выстоять в нечеловеческих условиях, где найти силы выжить и не потерять свое человеческое лицо – вопросы, волновавшие писателей XX века, изображавших человека на войне. Шолохов одним из первых написал о стойкости русского человека, который в аду фашистского плена оставался не только человеком, но и борцом. «Судьба человека» — исполненное подлинного гуманизма произведение о людях, побывавших в плену. В течение многих военных и послевоенных лет считалось преступлением, что советский воин не успел застрелиться, когда его брали в плен. Бывших пленных зачастую преследовали и на родине. Автор выступает в рассказе с общечеловеческих гуманных позиций против человеконенавистнических войн, с протестом против преследования бывших военнопленных. Подлинным гуманизмом пронизана и история усыновления Андреем Соколовым мальчика−сироты.
5.5. О сочинениях на свободную тему можно посмотреть на отдельной странице: перейти.
ЭССЕ
ПО ТЕМЕ « РАЗМЫШЛЕНИЯ И МИРЕ И ЧЕЛОВЕКЕ
В ОДЕ ДЕРЖАВИНА « БОГ»
Проблемы
человека — «человек и мироздание»
— связаны философские стихотворения
Державина. Крупнейшее из них — завершенная
в 1784 г. ода «Бог» – «вдохновенный
гимн всесилию человеческого разума».
Когда Державин написал оду «Бог», ему
было больше сорока, и основанием для
этого произведения послужили его
жизненный опыт и полученная с годами
мудрость.
Философская
ода «Бог» — первое произведение русской
поэзии, получившее европейскую известность
еще при жизни поэта (оду перевели на
многие европейские языки). Ода «Бог»
посвящена рассуждению Державина о
возникновении мироздания и происхождении
человека и отличается глубиной мысли
и рационалистической ясностью изложения.
Державин
вводит в свое стихотворение идеи
современной ему науки о множественности
миров, бог приобретает у него черты,
свойственные материи: «бесконечное
пространство, беспрерывную жизнь в
движении вещества и нескончаемое течение
времени». По существу, эти положения
противоречат религиозным представлениям.
«
В специальном «Объяснении» Державин
указал, что он имел в виду не только
богословское понятие (бога-отца,
бога-духа, бога-сына), но и философское
«бесконечное пространство, беспрерывную
жизнь в движении вещества и нескончаемое
течение времени, которое бог в небе
совмещает».
«Без
лиц, в трёх лицах Божества»
В
центре всего державинское “Я” как
воплощение божественной воли. Однако
державинский Бог абстрактный, безличный,
непостижимый умом, а Человек –
индивидуализированный, конкретный,
сильный и слабый, “бог и царь”, “раб и
червь”.
Я
телом в прахе истлеваю.
Умом
громам повелеваю,
Я
царь — я раб; я червь — я бог! –
Державин
поражает нас картиной величины мироздания,
в котором человек есть лишь маленькая
частица. Но человек – вершина создания
природы и значение его на земле велико.
Я
связь миров, повсюду сущих,
Я
крайня степень вещества;
Я
средоточие живущих,
Черта
начальна Божества;
На
фоне этой грандиозной космической
картины человек не теряется именно
потому, что в нем слиты материальное и
духовное, земное и божественное начала:
Я
связь миров, повсюду сущих,
Я
крайня степень вещества;
Я
средоточие живущих,
Черта
начальна божества;
В
оде «Бог» Державина сложно найти что-то
новое, то, что нельзя прочесть в других
произведениях. Но поэту удалось сказать
главное – Бог-это мы с вами. Он отражается
в нас, он всегда вокруг.
Ничто!
— Но Ты во мне сияешь
Величеством
Твоих доброт;
Во
мне Себя изображаешь,
Как
солнце в малой капле вод.
65
Ничто! — Но жизнь я ощущаю,
Несытым
некаким летаю
Всегда
пареньем в высоты;
Тебя
душа моя быть чает,
Вникает,
мыслит, рассуждает:
70
Я есмь — конечно, есть и Ты!
Итак,
в философских одах Державина человек
оказывается перед лицом вечности.
понятие вечности может конкретизироваться
через идею божества и картину мироздания,
космоса в целом, через понятия времени
и исторической памяти, наконец, через
идею творчества и посмертной вечной
жизни человеческого духа в творении. И
каждый раз в этих антитезах человека и
вечности человек оказывается причастен
бессмертию.
«Философия
человека и жизни в поэзии Державина»
Главным
объектом поэтики Державина является
человек, как неповторимая индивидуальность
во всём богатстве личных вкусов и
пристрастий. Многие его оды имеют
философский характер, в них обсуждается
место и предназначение человека на
земле, проблемы жизни и смерти:
Державин
создаёт ряд образцов лирических
стихотворений, в которых философская
напряженность его од сочетается с
эмоциональным отношением к описываемым
событиям.
В
отличии от Ломоносова, у Державина
невозможно найти иллюстрации к
готовым философским системам и
философский смысл возникает спонтанно
из жизненых наблюдений поэта, из
естественного развития поэтического
образа.
философские
стили Дрежавина делятся на 2 группы:
1)
проблемам этики, проблемам взаимоотношения
людей. Нравственным кредо Державина
становится девиз «живи и жить давай
другим» снисхождение по отношению
к людям
2)
религиозно философские мотивы. поиск
смысла человеческих молитв
мотив
соотносения человека и бога
мотив
постижения божественной мудрости
В
философской лирике Державина возникла
трагическая антитеза жизни и смерти
(«Где стол был яств, там гроб стоит» —
в «Оде на смерть кн. Мещерского»), и
острое восприятие величия и одновременно
ничтожности человека («Я — царь, — я
раб, — я червь, — я бог» — в оде «Бог»),
и ощущение неустойчивости человеческих
судеб («Водопад»). Державин разрешает
эти противоречия, обращаясь к вере (ода
«Бог» и др.).
Организующим
центром поэзии Державина все больше
становится образ автора, остающийся
единым во всех произведениях. Это
конкретный человек, который передает
свое личное отношение к миру, вещам и
людям независимо от их общественного
положения. И как человек, а не
условно-отвлеченный «пиит», он
видит бытовые недостатки вельмож,
«небесно-голубые взоры» и «скоропишущее
перо» Екатерины. Вместе с образом
автора в поэзию Державина входит вполне
естественное в устах человека просторечие
— живой разговорный язык, то, что сам
поэт позднее назвал «забавным русским
слогом».
Ода
«Водопад» названа Белинским
«блистательнейшим созданием» поэта.
Ее проблематика: человек живет в обществе,
его долг – служить отечеству, быть
олицетворением гражданских добродетелей.
Это глубокое философское размышление
о смысле жизни, о человеческом
существовании, о праве на бессмертие.
Жизнь быстротечна. Державин развивает
философские мотивы, которые звучали и
раньше в его поэзии (в оде «На смерть
князя Мещерского»). Эта ода написана на
смерть князя Потемкина. В его поэзии не
раз выступают героями полководцы и
государственные деятели: Суворов,
Румянцев, Зубов и т. д.
От
сознания двойственности человеческой
природы рождается державинское убеждение
в том, что истинный удел человека —
бессмертие духа, которого не может
упразднить конечность плоти. Именно
эта мысль является внутренне организующей
для всего цикла философской лирики
Державина. Следующую стадию ее развития,
более конкретную по сравнению с
общечеловеческим пафосом оды “Бог”,
можно наблюдать в большой
философско-аллегорической оде “Водопад”.
Другими
словами, человек в лирике Державина –
вполне конкретное существо, живущее в
абстрактном мире. Красной нитью через
всю поэтику Державина проходит религиозное
знание, приобщение чеговека к Богу, к
творцу.
Жизнь
в понимании поэта – быстротечна, но не
конечна – в этом сходство с философией
возрождения Западной Европы. Жизнь
есть не только духовная, но и уже не
отрицаемая физическая материя, из
которой сотворено все живое.
Robert
Burns
My
Luve’s like a red, red rose
O
my Luve’s like a red, red rose
That’s
newly sprung in June;
O
my Luve’s like the melodie
That’s
sweetly play’d in tune.
As
fair art thou, my bonnie lass,
So
deep in luve am I:
And
I will luve thee still, my dear,
Till
a’ the seas gang dry:
Till
a’ the seas gang dry, my dear,
And
the rocks melt wi’ the sun:
I
will luve thee still, my dear,
While
the sands o’ life shall run.
And
fare thee well, my only Luve
And
fare thee well, a while!
And
I will come again, my Luve,
Tho’
it were ten thousand mile.
(
1974 год )
ЛЮБОВЬ
Любовь,
как роза, роза красная,
Цветет
в моем саду.
Любовь
моя — как песенка,
С
которой в путь иду.
Сильнее
красоты твоей
Моя
любовь одна.
Она
с тобой, пока моря
Не
высохнут до дна.
Не
высохнут моря, мой друг,
Не
рушится гранит,
Не
остановится песок,
А
он, как жизнь, бежит…
Будь
счастлива, моя любовь,
Прощай
и не грусти.
Вернусь
к тебе, хоть целый свет
Пришлось
бы мне пройти!
(Перевод
С.Я. Маршак )
Соседние файлы в предмете [НЕСОРТИРОВАННОЕ]
- #
- #
- #
- #
- #
- #
- #
- #
- #
- #
- #
В поэзии Державина намечаются два пути преодоления гнетущей мысли о смерти. Один из них — традиционный путь религиозных утешений. Религиозные мотивы занимают немалое место в поэзии «воспитанного в страхе божием» Державина. Но, наряду с религиозной резиньянцией, с патетическим оспариванием «слепых света мудрецов» — философов — материалистов XVIII века, у Державина звучат и мотивы скептического отношения, к обещаниям религии. Недаром одно из его стихотворений называется «Успокоенное неверие» (1779). А о том, что успокоено оно было недостаточно прочно, красноречиво свидетельствуют знаменитые, проникнутые горьким сомнением строки в написанной, видимо, почти сразу же вслед за этим оде «На смерть князя Мещерского»:
Здесь персть твоя, а духа нет. Где ж он?- Он там,- Где там?- Не знаем.
Мы только плачем и взываем:
«О, горе нам, рожденным в свет!»1
Как считал сам Гавриил Романович, его собственная настоящая поэтическая деятельность началась с 1779 года. Когда он окончательно отказался от попыток подражания своим поэтическим кумирам. В 1805 году, создавая автобиографическую записку и называя себя в ней третьим лице, Державин так определил смысл происшедшего в его позиции перелома: «Он в выражении и стиле старался подражать г. Ломоносову, но, не хотев парить, не мог выдержать постоянно, красивым набором слов, свойственного единственному российскому Пиндару великолепия и пышности. А для того с 1779 года избрал он совсем другой путь»2.
Именно контрастным соотношением элементов взаимопроникающих одических и сатирических мирообразов, контраста жанра и стиля, контрастом понятийным отличается лирика Державина в тот момент, когда его поэтический голос набирает силу и происходит становление индивидуальной поэтической манеры в русле общий тенденции русской литературы 1760-1780-х годов к синтезу ранее изолированных жанров и взаимопроникновению противоположных по иерархии жанрово-стилевых структур.
Первый пример такого синтетического жанрового образования в лирике Державина предлагает ода «На смерть князя Мещерского» (1779). Тема смерти и утраты — традиционно элегическая, и в творчестве самого писателя последующих лет она будет находить как вполне адекватное жанровое воплощение (проникновенная элегия на смерть первой жены Державина, Екатерины Яковлевны, написанная в 1794 году), так и травестированное: тема смерти, при всем своем трагизме, всегда осознавалась и воплощалась Гавриилом Романовичем контрастно. Так, может быть, одно из самых характерных для державинского стиля поэтического мышления стихотворений, сжато демонстрирующее в четырех стихах неповторимость его поэтической манеры, тоже написано на смерть: «На смерть собачки Милушки, которая при получении известия о смерти Людовика XVI упала с колен хозяйки и убилась до смерти» (1793):
Увы, сей день с колен Милушка И с трона Людвиг пал,- Смотри,
О смертный! Не все ль судьб игрушка — Собачки и цари?3
Равноправие всех фактов жизни в эстетическом сознании Державина делает для него возможным немыслимое — объединение абсолютно исторического происшествия, значимого для судеб человечества в целом (казнь Людовика XVI во время Великой французской революции) и факта абсолютно частной жизни (горестная участь комнатной собачки) в одной картине мира, где все живое и живущее неумолимо подвержено общей судьбе: жить и умереть. Так, поэтический экспромт, воспринимаемый как озорная шутка, оказывается чревато глубоким философским смыслом. И неудивительно, что, обратившись к теме смерти в 1779 году, Державин на традиционно элегическую тему написал глубоко эмоциональную философскую оду.
«На смерть князя Мещерского» — всестороннее воплощение контрастности державинского поэтического мышления, в принципе не способного воспринимать мир однотонно, одноцветно, однозначно. Первый уровень контрастности, который, прежде всего, бросается в глаза, — это контрастность понятийная. Все стихотворение Державина выстроено на понятийных и тематических антитезах: «Едва увидел я сей свет, // Уже зубами смерть скрежещет», «Монарх и узник — снедь червей»; «Приемлем с жизнью смерть свою, // На то, чтоб умереть, родимся»; «Где стол был яств, там гроб стоит»; «Сегодня Бог, а завтра прах»4 — все эти чеканные афоризмы подчеркивают центральную антитезу стихотворения: «жизнь — смерть», части которой, как будто бы противоположны по смыслу; «вечность» — бессмертие, «смерть» — небытие, конец; оказываются уподоблены друг другу в ходе развития поэтической мысли Державина: «Не мнит лишь смертный умирать // И быть себя он вечным чает» — «Подите счастьи прочь возможны, // Вы все пременны здесь и ложны: // Я в дверях вечности стою»3.
И если способом контрастного противопоставления понятий писатель достигал единства поэтической мысли в своей философской оде, то единство ее текста определяется приемами повтора и анафоры, которые на композиционном уровне объединяют сходными зачинами стихи, содержащие контрастные понятия, а также сцепляют между собой строфы по принципу анафорического повтора от последнего стиха предыдущей строфы к первому стиху последующей:
И бледна смерть на всех глядит.
Глядит на всех — и на царей,
Кому в державу тесны миры,
Глядит на пышных богачей,
Что в злате и в сребре кумиры;
Глядит на прелесть и красы,
Глядит на разум возвышенный,
Г лядит на силы дерзновенны И точит лезвие косы.6
Причем сам по себе прием анафоры оказывается, в плане выразительных чувств — средств, контрастно противоположным приему антитезы, функциональному в пределах одного стиха или одной строфы, тогда как анафора действует на стыках стихов и строф.
Контрастность словесно-тематическая и контрастность выразительных средств — приемов антитезы и анафоры, дополнено в оде «На смерть князя Мещерского» и контрастностью интонационной. Стихотворение в целом отличается чрезвычайной эмоциональной насыщенностью, и настроение трагического смятения и ужаса, заданное в первой строфе:
Глагол времен! Металла звон!
Твой страшный глас меня смущает,
Зовет меня, зовет твой стон,
Зовет — и к гробу приближает -7
к концу стихотворения нагнетается до невыносимости, заставившей Белинского воскликнуть: «Как страшна его ода «На смерть князя Мещерского»: кровь стынет в жилах..!»8. Но вот последняя строфа — неожиданный вывод, сделанный поэтом из мрачного поэтического зрелища всеполагающей смерти и контрастирующей с ним своей эпикурейски — жизнерадостной интонацией:
Сей день иль завтра умереть,
Перфильев! должно нам конечно:
Почто ж терзаться и скорбеть,
Что смертный друг твой жил не вечно?
Жизнь есть небес мгновенный дар;
Устрой ее себе к покою И с чистою твоей душою Благословляй судеб удар.9
Этот интонационный перепад, связанный с обращением поэта к третьему лицу заставляет обратить внимание на такое свойство державинского поэтического мышления, как его конкретность, составляющее контраст общему тону философской оды, оперирующей родовыми категориями и абстрактными понятиями. На склоне лет, в 1808 году Державин написал к своим стихам «Объяснения-. где откомментировал и оду. «На смерть князя Мещерского»: «Действительный тайный советник, главный судья таможенной канцелярии», указать на его привычки: «Был большой хлебосол и жил весьма роскошно», а также сообщить о том. кто такой Перфильев: «Генерал-майор, хороший друг князя Мещерского, с которым всякий день были вместе»10.
В этом точно биографически-бытовом контексте стихотворение обретает дополнительный смысл: стих-элегия «Где стол был яств, там гроб стоит» начинает восприниматься не только как общефилософский контраст жизни и смерти, но и как национальный бытовой обычай (ставить гроб с покойником на стол) и как знак эпикурейского жизнелюбия хлебосольного князя Мещерского, с которым его разделяли его друзья Перфильев и Державин. Таким образом, эпикурейская концовка стихотворения оказывается тесно связана с бытовой личностью князя Мещерского. смерть которого вызвала к жизни философскую оду-элегию Державина.
Те же мысли и чувства, которыми некогда была подсказана ода на смерть Мещерского, стали опорною точкой для «Водопада». Державин сам подчеркнул эту связь в строфе, прямо намекающей на начало стихов о Мещерском:
Не зрим ли всякий день гробов,
Седин дряхлеющей вселенной?
Не слышим ли в бою часов
Глас смерти, двери скрып подземной?
Не упадает ли в сей зев
С престола царь и друг царев?11
Но контраст, пленивший Державина, был на сей раз иного оттенка. Мало того, что Потемкин был вырван смертью из сказочного великолепия, пред которым богатства Мещерского — ничто: смерти Мещерского не предшествовала и не сопутствовала та личная трагедия, которой отмечена смерть Потемкина и в которую Державин мог только намекнуть, что в свою очередь придало его строфам тайную силу, которой они насквозь пропитаны:
Чей труп, как на распутье мгла,
Лежит на темном лоне ноши?
Простое робище чресла,
Два лепта покрывают очи,
Прижаты к хладной груди персты,
Уста безмолвствуют отверсты!
Чей одр — земля; кров — воздух синь;
Чертоги — вкруг пустынны виды?
Не ты ли, Счастья, Славы сын,
Великолепный князь Тавриды?
Не ты ли с высоты честей Незапно пал среди степей?12
Именно потому, что Мещерский был личностью малозначащей, его смерть давала удобный повод для философствований о смерти вообще. Кончина Потемкина должна была повести вдохновение в сторону истории.
Вообще, ближе к началу XIX века отчетливее звучат элегические ноты не только в поэзии, но и в прозе. Это и понятно. Образование жанров находится в прямой зависимости от направления, и в нарастании элегической линии в русской литературе роль сентиментализма была решающей. Влияние времени, воздействие новых эстетических представлений на литературный процесс было настолько сильно, что даже в недрах державинской одической поэзии начинает пробиваться элегическая струя. Об этом как раз и свидетельствует «Водопад»:
Пустыня, взор насупя свой.
Утесы и скалы дремали;
Волнистой облака грядой Тихонько мимо пробегали,
Из коих трепетна, бледна,
Проглядывала вниз луна…
Где слава? — Где великолепье?
Где ты, о сильный человек?
Мафусаила долголетие
Лишь было б сон, лишь тень в наш век;
Вся наша жизнь не что иное.
Как лишь мечтание пустое…14
Тема державинского стихотворения значительно шире, чем распространенны, мотивы элегии того времени. Сказался эпический характер дарования автор: И поэтому Белинский в отношении «Водопада» наряду с «элегией» искал боле, точные, более емкие определения: «эпическая элегия», «элегия — дума»15.
В философских одах-элегиях Державина человек оказывается перед лицом вечности. В поздней философской лирике понятие вечности может конкретизироваться через идею божества и картину мироздания, космоса в целом ( «Бог» (1780-1784)), через понятие времени и исторической памяти (ода «Водопад» (1791-1794)), наконец, через идею творчества и посмертной вечности жизни человеческого духа в творении (ода «Памятник» (1795)), стихотворен1 «Евгению. Жизнь Званская» (1807). И каждый раз в этих антитезах человека вечности человек оказывается причастен бессмертию. В оде «Бог», написанной под явным влиянием ломоносовских духовных од Державин создает близкую ломоносовской поэтике картину бесконечности космоса и непостижимости божества, причем эта картина замкнута в чеканную к. ионическую строфу Ломоносовской торжественной оды:
Светил возженных миллионы В неизмиримости текут,
Твои они творят законы,
Лучи животрящи льют.16
На фоне этой грандиозной космической картины человек не теряется имени потому, что в нем слиты материальные и духовные, земное и божественное начало — так поэтика державинского контрастного мировосприятия получает свое философское и теологическое обоснование:
Я связь миров, повсюду сущих,
Я крайняя степень вещества;
Я сосредоточие живущих,
Черта начальна божества;
Я телом в прахе истлеваю,
Умом громам повелеваю,
Я царь — я раб — я червь — я бог!17
От осознания двойственности человеческой природы рождается державинское убеждение о том, что истинный удел человека — бессмертие духа, которого не может упразднить конечность плоти: «Мое бессмертно бытие; // И чтоб чрез смерть я возвратился, // Отец! в бессмертие твое». Именно эта мысль является внутренне организующей для всего цикла философской лирики Державина. Следующую стадию ее развития, более конкретно по сравнению с общечеловеческим пафосом оды «Бог», можно наблюдать в большой философско — аллегорической оде «Водопад». Как всегда, Державин идет в ней от зрительного впечатления. и в первых строфах оды в великолепной словесной живописи изображен водопад Кивач на реке Суня в Олонецкой губернии:
Алмазна сыплется гора С высот четыремя скалами,
Жемчугу бездна и сребра
Кипит внизу, бьет вверх буграми
Шумит — и средь густого бора Теряется в глуши потом 18
Однако эта пейзажная зарисовка сразу приобретает смысл символа человеческой жизни — открытой и доступной взору в своей земной фазе и теряющейся во мраке вечности после смерти человека: «Не жизнь ли человека нам //Сей водопад изображает? »19. А далее это аллегория развивается очень последовательно: сверкающий и гремящий, и берущий из него начало скромный ручеек, затерявшийся в глухом лесу, но поящий своей водою всех приходящих к его берегам, уподобляются времени и славе: «Не так ли с неба время льется // Честь блещет, слава раздается?»20; «О слава, слава в свете сильных! // Ты точно есть сей водопад».
Основная часть оды персонифицирует эту аллегорию в сравнении прижизненных и посмертных судеб двух великих современников Державина, фаворита Екатерины II князя Потемкина — Таврического и опального полководца Румянцева. Потемкин в оде «Водопад» погружен во тьму безвременной смертью: «Чей труп, как на распутье мгла, // Лежит на темном лоне нощи?» Яркая и громкая прижизненная слава Потемкина, как и сама его личность, уподобляются в оде Державина великолепному, но бесполезному водопаду:
Дивиться вкруг себя людей Всегда толпами собирает,- Но если он водой своей Удобно всех не наполняет
Разрешение проблемы бессмертия человека в памяти потомков дается в общечеловеческом плане и абстрактно-понятийном ключе:
Услышьте ж, водопады мира!
О славной шумные главы!
Ваш светел лич, цветна порфира,
Коль правду возлюбили вы,
Когда имели б только литу.
Чтоб счастие доставить свету.24
И столь же моралистический общечеловеческий характер имеет комментарий к этой строфе в «Объяснениях»: «Водопады, или сильные люди мира, тогда только заслуживают истинные похвалы, когда споспешествовали благоденствию смертных»-25.
В стихотворении «Снегирь», посвященном на смерть великого полководца Суворова. Все выдержано в портретно-бытовом низком или абстрактно-понятийном высоком словесном ключе, стихи чередуются как перекрестные рифмы:
Кто перед ратью будет, пылая.
Ездить на кляче, есть сухари;
В стуже и зное нег закаляя,
Спать на соломе, бдеть до зари;
Тысячи воинств, стен и затворов С горстью россиян все побеждать!26
В этом стихотворении птицы выступают не просто как знак, но как персонификация. Поэт продолжает традиции устного народного творчества. Птица одушествляется, наделяется чертами живого существа, приобретает статус второго лирического субъекта стихотворения. Птичка выступает как «мил дружок», котрому Державин поверяет свои мысли и переживания.
Державин с нежностью обращается к птице — снегирь для него «милый». Проводя параллель между птицей и человеком, Державин тем не менее не забывает воссоздать конкретный облик птицы. Образ снегиря он воссоздает через звук Пение снегиря подобно флейте и напоминает военную песню. Поэтому оно наводит Державина на воспоминания о бранях, о Суворове:
Что ты заводишь песню военну Флейте подобно, милый снегирь
С кем мы пойдем войной на Гиену?
Кто теперь вождь наш? Кто богатырь?27
Итак, в поэзии 1770-х годов у Державина наметились основные эстетически принципы индивидуальной поэтической манеры: тяготение к синтетическим жанровым структурам, контрастность и конкретность поэтического образного мышления. сближение категорий исторического события и обстоятельств частной жизни в тесной связи между биографическими фактами жизни поэта и его текстами, которые он считает нужным комментировать сообщениями о конкретных обстоятельствах их возникновения и сведениями об упомянутых в них людях.
Державин совмещает столь несовместимые жанры оды и элегии. Стихотворения построены на антиномиях — противоречиях, равно убедительных и в тоже время непримиримых. Эти антиномии органически присущи элегии.
ПРИМЕЧАНИЯ
1. Державин, Г. Р. Стихотворения. — М., 1982. — С. 24.
2. Державин, Г. Р. Сочинения с объяснительными замечаниями Я. К. Гр та: в 9т.-СПб., 1864-1884. — Т. 6. — С. 443.
3. Державин, Г. Р. Сочинения. Л., 1987. — С. 259.
4. Державин, Г. Р. Сочинения. М., 1985. — С. 29-30.
5. Там же. — С. 3 1.
6. Там же. -С. 30.
7. Там же. — С. 29.
8. Белинский, В. Г. Полное собрание сочинений: в 13т,- М., 1953. — Т. 1. — С. 5
9. Державин, Г. Р. Сочинения. — М., 1985. — С. 3 1.
10. Там же. — С. 319.
11. Державин, Г. Р. Стихотворения. — С. 104.
12. Там же. — С. 108-109.
13. Там же. — С. 105.
14. Там же. — С. 111.
15. Белинский, В. Г. Указ. соч. — Т. 2. — С. 9.
16. Державин, Г. Р. Сочинения. — М., 1985. — С. 53.
17. Там же. — С. 54.
18. Там же. — С. 107.
19. Там же. — С. 109.
20. Там же.
21. Там же. -С. 112. /
22. Там же. — С. 114.
23. Там же. — С. 113.
24. Там же. — С. 118.
25. Там же. — С. 333.
26. Там же. — С. 222.
27. Державин, Г. Р. Стихотворения. -Д. : Советский писатель, 1957. — С. 283.
Оригинал работы:
К вопросу о проблематике и поэтике стихотворений Г.Р. Державина
Основные темы и мотивы философской лирики Державина
01/03/2013
Философская поэзия Гавриила Державина полностью искренняя и правдивая, что может быть подтверждено отказом писателя от должности «придворного поэта», сочинения по заказу лирических од, написания произведений в строго очерченных рамках. Философская лирика шла из сердца, души поэта. Все воспеваемое переживалось автором, а не диктовалось веянием эпохи, в которой жил и творил Державин. Его лирика характеризуется этой принципиальностью, желанием жить, как велит сердце. Поэзия литератора состоит из разнообразных убеждений, рассуждений.
К основной тематике лирической философии Державина относятся темы о Боге, божественном на Земле. Жизнь, смерть, любовь, человеческие, государственные судьбы — вот перечень тем, которые отражались поэтов в творчестве. И, безусловно, самая любимая литературная форма, которая применялась лириком в философской поэзии, представлена хвалебной одой. Ода является поэтическим произведением, посвященным определенным героям, событиям. Оды характеризуются максимальной торжественностью, возвышенностью. Интерес вызывает тот факт, что Державиным была подведена теоретическая основа под его философские произведения, написано несколько трудов, в которых описывается ода как литературный жанр.
Божественная тема представляет главную линию во всем творчестве автора. Обращаясь к ней, он выступает не робким просителем, юнцом, а уверенным, мудрым, опытным человеком. Бог у Державина это «начало начал», «первоисточник, первопричина всего существующего», «Наивысший Закон, Высший Судия» над всеми, кто живет. Поэтом утверждается, что Бог присутствует в каждом из людей. И, кроме того, он является источником духовной жизни, а также государственных деяний, так как лишь благодаря Божьей милости, его помощи случается то, что случается. Это относится к жизни людей и государства. Своей философией Державиным подчеркивается, что нет разделения природы и человека, который неотделим от Божественного начала. Все есть единое, поэтому все обладает высшей, божественной природой.
Еще одна тема затронута автором. Она представлена темой смерти, которая, похоже, является ключевым мотивом философских рассуждений многих мыслителей прошлого, поэтому она присутствует также в философской поэзии Державина. Поэт называет смерть самой могущественной силой, всесильным природным законом. Однако, хотя это явление ужасно и непредсказуемо, оно считается еще и справедливым, так как перед смертью все равны — бедняки и богачи.