Кондратьев н д избранные сочинения

Кондратьев, Николай Дмитриевич — Избранные сочинения

Кондратьев н.Л.

Избранные сочинения
/ Ред. колл. Л.И. Абалкин и др.- Сост. В. М.
Бондаренко, В. В. Иванов, С. Л. Комлев и
др. — М.: Экономика, 1993. — 543 с. — (Экон.
наследие) — ISBN
5-282-01499-8

(Стр.84-115) основные учения о законах развития общественной жизни

1. Понятие закона1 и его разновидности

По своему содержанию
законы мира неорганического, органическо­го
и социального глубоко различны. Нельзя
говорить о физических законах Ньютона,
Архимеда применительно к социальному
миру как таковому. В этом различии
законов
raison d^tre
автономных физико-химических, биологических
и социальных наук. Но по своей логической
природе закон един, потому что
познавательная функция его всюду одна
и та же. Вот почему можно говорить о
по­нятии закона вообще, не прилагая
всякий раз определения «социа­льный».
Вот почему такое отношение к закону мы
находим и у вид­нейших мыслителей
прошлого и нашего времени.

Закон
как родовое понятие, взятое вне зависимости
от природы «подзаконных» объектов,
есть формула
единообразной связи явле­ний
материальных, психических, социальных
или идеальных. Та­ким образом, понятию
закона присущи два элемента. Во-первых,
элемент связи
явлений, во-вторых, элемент единообразия
этой связи, что указывает на повторяемость
в комбинациях явлений, о законе которых
идет речь. Понятие связи употребляется
здесь, ко­нечно, в широком смысле. Во
всяком случае, это понятие шире, чем
понятие причинности. Связь может быть
и не причинной, а чисто идеальной, как,
например, в законах математики. Можно
ут­верждать, что указанные два элемента
понятия закона, при всех разногласиях
в других вопросах, принимаются большинством
мыс­лителей. Это мы докажем, если
приведем ряд выдающихся опреде­лений
закона. Милль, определяя закон, говорит:
«Различные еди­нообразия, когда
они обнаружены тем, что признается
достаточ­ным наведением, мы называем,
на обыкновенном языке, законами природы»²
.
Rumelin в иных
терминах указывает на те же два эле-

[84]

мента. Он говорит:
«Закон есть выражение для элементарного,
по­стоянного образа действия сил,
признаваемого во всех единичных случаях
за основную форму»³
.
Rumelin говорит
здесь, правда, о си­лах, а не о явлениях
в широком смысле. Поэтому его определение
не подошло бы к идеальным законам. Но
это объясняется тем, что он имеет в виду
только специальный вид законов, а именно
законы природы и общества. Зиммель
определяет закон следующим обра­зом:
«Законом события вообще можно назвать
положение, согласно которому совершение
известных фактов безусловно, т.е. всегда
и везде имеет своим следствием совершение
и некоторых других⁴
. Нетрудно видеть, что и здесь налицо
отмеченные нами выше два элемента.
Наконец, понимание закона В.Вундтом
также подтверж­дает нашу мысль.
Определение Вундта гласит: «Научный
закон есть формула, выражающая правильную
связь логически самосто­ятельных
факторов, которая прямо или косвенно
указывает на их причинную или логическую
зависимость»
(Wundt. Logik.
8,
III, 128)⁵
.

Указав конститутивные
элементы понятия закона, которые,
по-видимому, в той или иной форме
признаются большинством тео­ретиков,
перейдем к выяснению основных
разновидностей закона. Можно наметить
две главные, логически возможные
разновидно­сти: это законы абстрактные
(основные) и законы эмпирические
(производные, конкретные)⁶
. Принципом разделения здесь служит
характер связи между явлениями, на
которую указывает закон. Ес­ли эта
связь будет настолько строгого характера,
что мы имеем на­учно обоснованное
право утверждать: за явлениями А
и В
при тож­дественных условиях всегда
следуют явления С и
D,
то перед
нами будет абстрактный закон. Если же
такого права мы не имеем и ут­верждаем
связь явлений на основании лишь наличного
опыта, тог­да в нашем распоряжении
будет закон эмпирический. Итак, ударе­ние
должно быть поставлено здесь на том,
что связь, утверждаемая абстрактным
законом, обладает безусловно необходимым
характе­ром. В эмпирическом законе
она таковым не обладает. Мы подчер­киваем
это, потому что очень часто абстрактность
закона понима­ют в том смысле, будто
им утверждается не только необходимый
характер связи, но и то, что этот закон
вечно обнаруживается в дей-

[85]

ствительности. На
этом основании утверждают, что законы
соци­альные не могут быть абстрактными,
потому что история челове­чества
изменчива и не вечна⁷
. Выходит так, что законам социаль­ным
отказывают в необходимом характере
лишь потому, что они не могут быть столь
«долговечными» и «седовласыми»,
как законы естественных наук. Но такой
взгляд обнаруживает игнорирование в
законе того, что собственно и определяет
его, игнорирование идеа­льно-логической
природы закона. Такой взгляд, ставящий
логику в зависимость от времени,
доказывает старое неумение разграничить
ее от психологии⁸
. Взгляд этот в основе своей проникнут
скепти­цизмом. Но этот скептицизм
проистекает не из гносеологических
оснований — в этом случае он был бы
законный, а из ошибки в ис­ходном
положении. Эта ошибка состоит в том, что
относитель­ность бытия, его изменчивость
переносят на знание (закон) и на этом
основании отказывают социальному закону
в присущей ему логической и необходимой
значимости⁹
. Между тем правильное понимание природы
логики должно привести к заключению,
что закон утверждает только необходимый
характер связи между явле­ниями, но
отнюдь не временную необходимость самой
этой связи, т.е. ее наличность. Если есть
A,
то необходимо есть и В.
Вот что ут­верждает абстрактный закон.
Но есть ли в действительности А
— этого
вопроса он не касается¹⁰
.

Отсюда характерным
признаком первого типа законов является
суждение условной формы: если дано А,
то явится и В.
Характер­ным признаком второго типа
служит суждение категорическое: А
есть¹¹
. Но почему, на каком основании А
есть В —
на этот вопрос эм­пирический закон
ответа не дает. Отсюда станет понятно
то опреде­ление эмпирического закона,
которое дает Милль, впервые ясно развивший
взгляд на различие абстрактных (основных)
и эмпири­ческих (производных) законов.
Он говорит: «Эмпирический закон есть
наблюденное единообразие, о котором
предполагается, что оно разложимо на
простейшие законы, но которое еще не
разложено на них¹²
.

Мы не имеем
возможности подробно останавливаться
на харак­теристике и выяснении
познавательного значения той и другой
ка­тегорий законов. Однако позволим
себе сделать несколько допол­нительных
замечаний. Прежде всего укажем, что
указанное деле-

[86]

ние не может быть
приложено к наукам, которые не имеют
дела с опытом, например к математике,
потому что здесь идет речь иск­лючительно
об идеальном, а не опытно-точных законах¹³
. Таким образом, установленное выше
деление законов имеет приложение
исключительно к знанию фактического
характера. К проблемам об­ществоведения
оно, конечно, приложимо.

Отличительной
чертой законов абстрактных и эмпирических,
далее, служит различие в степени их
точности. В идеале абстракт­ные законы
абсолютно точны. Но, как всякий идеал,
абсолютная точность не есть факт. Строго
говоря, все наше фактическое знание
лишь вероятно¹⁴
. Но вероятность абстрактных законов
неизмеримо выше, чем вероятность
эмпирических законов. Высота вероятно­сти
первых в каждое данное время соответствует
вполне наличной системе наших знаний.
Пробным логическим критерием абстракт­ных
законов служит то, что при наличной
системе знаний они ка­жутся нам
достоверностью.

Чем же объясняются
необходимый характер связи и высшая
точность абстрактных законов? Большинство
мыслителей объяс­няют ее тем, что
абстрактные законы выражают собой
причинную и, следовательно, необходимую
связь между явлениями. Разло­жить
комплекс явлений на составляющие их
элементы и устано­вить между
этими элементами причинную связь для
них и значит открыть абстрактный закон.
Поскольку же мы устанавливаем связь
между целыми комплексами, мы не можем
говорить о причинной связи и достигаем
лишь эмпирических законов. Итак,
большинст­во отождествляют абстрактный
закон с причинной связью. Риккерт также
принадлежит к этой группе. Но он провел
свой анализ даль­ше. Риккерт различает
историческую, индивидуальную, а
следова­тельно, не подводимую под
закон и естественно-научную, всегда
выражающую каузальный закон, причинную
связь¹⁵
. От той и другой он отличает высшее
понятие, понятие принципа причин­ности.
Отсюда вытекает, что причинность не
всегда предполагает закон природы,
наоборот, закон природы немыслим вне
причинно­сти. Таким образом, хотя
Риккерт и обосновывает закон природы
на понятии причинности, но не отождествляет
их вполне. Только принцип причинности,
рассматриваемый под естественно-науч­ным
аспектом, встает перед нами как закон
природы.

Понятие причинной
связи не отождествляют с законом также
Спенсер, Ксенополь и Эйленбург. Особенно
подчеркивает это Ксенополь. «Закон,
— говорит он, — излагает, как возникает
явление, а

[87]

причина объясняет,
почему оно возникает именно так» ¹⁶
. Ксенополь признает только точные
законы. И мы видим, что, хотя он и не
отождествляет причинную связь с законом,
но обоснование зако­на, его необходимость
ищет все-таки в причинной связи. Эйленбург
разделяет понятие причинной связи и
закона только потому, что находит
туманным понятие причинности и заменяет
его поня­тием функциональной связи.
Закон для него и есть выражение
функциональной связи явлений¹⁷
. Так же рассуждал бы и Мах. В существе
дела это мало меняет картину. Понятие
функциональной связи не есть отрицание
причинности, а просто попытка освобо­диться
от того метафизического оттенка, который
связан с предс­тавлением о причинах,
и особенно о конечных причинах. В том и
другом понятии утверждается все-таки
необходимая связь явле­ний, и закон
будет обязателен лишь тогда, когда
выразит эту необ­ходимую связь. Таким
образом, мы получаем вывод, что необходи­мый
характер связи явлений, выражаемой в
абстрактном законе, проистекает из
того, что в основе закона лежит причинная
или функциональная связь явлений. В
этом сходятся все авторы. Но к этому
необходимо еще прибавить то различие
индивидуальной и естественно-научной
каузальности, которое особенно ясное
разви­тие получило от Риккерта и его
последователей. В таком случае приходится
отказаться говорить о тождестве причинной
(функцио­нальной) связи закона. Точнее
будет выражение, что закон находит свое
обоснование в принципе причинности
(функциональности).

Совершенно ясно,
что характер необходимости, которым
обла­дает абстрактный закон, в
гносеологическом отношении ставит его
неизмеримо выше закона эмпирического.
Но мы сейчас отметим новую черту в том
и другом, которая представит их
взаимоотноше­ние до некоторой степени
в обратном виде. Причем это будет иметь
особенное значение для законов развития.
Абстрактный за­кон, как мы знаем,
говорит: если есть, было и будет А,
то есть, было и будет В.
И только. По отношению к прошлому и
настоящему он дает нам могучее орудие
понять действительность и воздейство­вать
на нее. Но по отношению к будущему, о чем
неизбежно гово­рят законы развития,
значение абстрактного закона сильно
падает, потому что в нашем распоряжении
нет никаких данных утверж­дать, что
А
будет или что оно не будет. Наоборот,
эмпирический за­кон в категорической
форме и определенно указывает, что
именно будет. Эмпирический закон,
говорилось выше, основан лишь на обобщении
из непосредственного опыта, и мы не
можем полагать­ся на его необходимость.
Но если опыт, лежащий в основании
эм­пирического закона, будет очень
устойчивым и частным, то этот закон
получает колоссальное познавательное
значение и служит

[88]

могучим орудием
предвидения. В этом отношении он
становится выше абстрактного закона.
Таковы устойчивые обобщения биоло­гии
о стадиях развития организма, астрономии
— о смене дня и но­чи о смене времен
года и т.д.

База данных: Каталог библиотеки СФУ (ББК87  К 642)

Библиографическое описание: Кондратьев, Николай Дмитриевич. Избранные сочинения / Н. Д. Кондратьев ; предисл. Л. И. Абалкин ; сост.: В. М. Бондаренко, В. В. Иванов, С. Л. Комлев. — Москва : Экономика, 1993. — (ЭН: Экономическое наследие). — Библиогр.: с.533-541. — ISBN 5-282-01499-8 : Б. ц. — Текст : электронный. Электронная версия печатного издания. Формат: HTML (Internet Browser); Размер: 2.58Мб; Доступ: локальная сеть НБ СФУ

Год издания: 1993

Издательство: Экономика, Москва

Количество страниц: 544

Количество экземпляров:

Издание имеется только в электронном виде

Классификационные коды: ББК 87.3(2)

ISBN: 5-282-01499-8