Можно ли лечиться по интернету сочинение

Обновлено: 10.03.2023

Синдром студента второго курса

Что-то заболело, покраснело, тянет или колет – и мы тут же садимся за компьютер, чтобы выяснить, отчего это может быть. Врачи предупреждают: это пустая, а то и опасная затея!

К тому же, лечась по Интернету, а значит, неэффективно и, скорее всего, не от того, чем вы больны на самом деле, вы упускаете драгоценное время. А при некоторых заболеваниях это крайне опасно. Не так давно страну облетело страшное известие о смерти от пневмонии грудного малыша, мама которого не обращалась к врачу, а лечила ребенка, основываясь на советах других мамаш с форума.

Скупой и ленивый платит дважды

Хорошо, с самолечением разобрались. Но ведь в Сети есть множество сайтов (в том числе сайтов различных клиник), на которых консультируют врачи, и даже со званиями. Так зачем тратить время и деньги на личное посещение, если консультацию можно получить онлайн и бесплатно?

Лень, конечно, двигатель прогресса. Но не в случае со здоровьем. Поставить диагноз без осмотра и специальных исследований, а лишь на основании жалоб пациента не сможет даже самый гениальный доктор, ведь зачастую симптомы абсолютно разных заболеваний идентичны. Поэтому, если врач по ту сторону монитора с ходу ставит диагноз и выписывает лекарства, стоит насторожиться. Такой ли уж он хороший специалист? И, кстати, где гарантия, что в Сети действительно консультирует заявленный доктор наук, а не врач-интерн или вообще человек без медицинского образования?

Ну а если выписанное лекарство виртуальный доктор предлагает купить по Интернету, а то еще и на том же самом сайте, где консультирует, двух мнений быть не может: это банальный развод на деньги. Хорошо еще, если эти препараты просто бесполезны.

Задача – привлечь клиентов

Безопасно использовать возможности онлайн-лечения можно, пожалуй, лишь для одной цели: чтобы подтвердить правильность уже назначенного лечения, очного, проведенного по всем правилам, с анализами и исследованиями. При серьезных заболеваниях никогда не помешает заручиться мнением двух-трех врачей, а не одного. То есть виртуальные консультации могут помочь только после того, как уже поставлен диагноз и готовы результаты обследования.

Личное мнение

Екатерина Жемчужная:

– Грешна, иногда залезаю в Интернет и читаю про какую-нибудь болезнь. Но лечиться по Интернету нельзя, надо идти к врачу. Врачи ведь не зря годами учатся в медицинских институтах, практикуются в больницах. А в Интернете не все, кто пишет медицинские статьи, могут похвастаться обширными знаниями в медицине. Проблема в том, что хорошего врача сложно найти. Я обычно ориентируюсь на отзывы друзей и знакомых.

Настоящий ли врач по ту сторону экрана, можно ли получить нормальную консультацию по интернету и какие подвохи нас ждут?

Миф 1. Телемедицина — это что-то сложное для врачей. Непонятно, при чем тут я и чем это может быть полезно обычному человеку

Но с 1 января 2018 года в силу вступил ожидаемый всеми врачами закон о телемедицине. Он открывает новые возможности и для пациентов, и для врачей: рецепты, консультации лучших врачей — в специальных приложениях в телефоне, благодаря которым можно связаться с врачом из любой точки мира. И другие, казалось бы, фантастические вещи.

Скачав приложение, можно получать консультацию врачей сети клиник МЕДСИ. Онлайн-прием ведут неврологи, кардиологи, педиатры, терапевты, дерматологи и другие специалисты. Причем не важно, где вы находитесь— дома или за границей. Чтобы связаться с врачами, нужен лишь доступ в интернет.

Кому будет полезно приложение по

+ Дачникам. Вам ответят на вопрос что делать, если укусил клещ и не похож ли ваш ушиб на перелом (в приложении легко загрузить фото).

+ Отдыхающим за границей. Если отравились в местном баре или сгорели на солнце, переусердствовав в отпуске за границей.

+ Молодым родителям. Педиатры подскажут, что делать, если малыш заболел или просто раскапризничался.

+ Тем, кто хочет получить второе мнение, но к светилам медицины ехать далеко и дорого. Особенно необходимо приложение для тех, кто находится далеко от Москвы. Благодаря ему вы сможете получить консультацию столичных врачей.

Мы не можем говорить обо всех врачах, которые отвечают в различных онлайн-консультациях. Но в приложении SmartMed, на примере которого мы разбираемся с телемедицинскими новинками, консультируют специалисты одной из самых крупных частных клиник России — МЕДСИ. Среди врачей МЕДСИ профессора, доктора и кандидаты медицинских наук, врачи высшей категории, заслуженные врачи РФ. Так что консультацию в приложении вы получите точно от реальных экспертов.

Миф 3. Если врач не знает твоей истории болезни, тебя лично, не видит тебя, то он не сможет назначить правильное лечение. Личное общение с врачом всегда лучше

Есть много случаев, когда онлайн-консультация — самый разумный, а иногда и единственно возможный выбор. В первую очередь, если нет возможности попасть к врачу на прием, а вопрос срочный. Так бывает, когда вы за границей или на даче, и кто-то из близких себя плохо почувствовал.

При этом, очное общение, конечно же, необходимо, т.к. именно на очном приеме собирается полный анамнез и ставится диагноз.

Если опасаетесь мошенников

+ Всегда проверяйте на сайте клиники, куда обращаетесь, что это за организация, имеет ли она право оказывать медицинские услуги.

+ Чтобы фиксировать переписку с врачом и все его назначения, можете делать скриншоты, но в приложении SmartMed вся история и без того сохраняется.

+ Внимательно изучите прайс и прочитайте описание услуги: что именно вам гарантируется в рамках онлайн-консультации. И руководствуйтесь здравым смыслом: в экстренных и неотложных ситуациях следует обращаться за медицинской помощью очно.

Миф 4. Несет ли врач, консультирующий по интернету, ответственность, если назначит неправильное лечение, и я пострадаю? Вряд ли в этом случае вообще есть юридическая ответственность

При онлайн-консультации врач несет точно такую же юридическую ответственность за лечение, которое он назначает, как и при очном приеме.

Врачи на первичной онлайн-консультации никогда не ставят диагнозы — это запрещено законом. И в SmartMed об этом есть четкое предупреждение, которое всплывает на экране, когда загружаешь приложение. Формат первичной онлайн-консультации — это всегда совет: какие исследования желательно провести до личного приема, чтобы прием прошел более эффективно, к какому врачу стоит записаться.
Но если онлайн-консультация — это вторичный прием, то врач уже может скорректировать диагноз, согласно данным анализов или результатам обследований. Также врач на вторичной онлайн-консультации может скорректировать схему лечения и даже выписать рецепт на серьезные препараты.

Просто погугли

В марте 2016 года американский венчурный фонд Rock Health опубликовал результаты масштабного исследования о влиянии технологий на здоровье американцев. В течение года специалисты наблюдали, как в стране используются мобильные приложения для контроля жизненных показателей.

Оказалось, что такими сервисами регулярно пользуются всего 17 процентов американцев. Зато 71 процент регулярно ищет в интернете симптомы разных болезней и методы их лечения, а 50 процентов пытаются самостоятельно ставить себе диагноз.

Сайт WebMD проходит проверку профессиональных врачей. Фото: Reuters

В сети хватает популярных медицинских порталов. Например, ежемесячная аудитория основанного еще в 1996 году WebMD — 206 миллионов человек. Там доступны описания большинства известных науке болезней и лекарственных препаратов, а все вопросы о здоровье можно обсудить на форуме с экспертами или другими пациентами. Достоверность данных на WebMD контролирует независимая организация URAC, специально созданная для мониторинга медицинских сайтов.

У WebMD есть и мобильное приложение с функцией проверки симптомов. Пользователь отмечает на картинке часть тела, доставляющую ему дискомфорт, и добавляет описание, а сервис показывает список возможных заболеваний.

Измерь себя

Моду на мониторинг жизненных показателей подхватила и корпорация Apple. На мартовской презентации был представлен сервис CareKit, помогающий следить за выполнением медицинских рекомендаций, различными симптомами и приемом лекарств. Всю информацию затем можно передавать врачам, медсестрам и членам семьи, а открытый код программы позволяет разработчикам добавлять в нее новые функции.

Последователи Quantified Self утверждают, что их методика может помочь даже в тех случаях, когда обычные врачи бессильны. Так, большой резонанс вызвала история аллергика Томаса Кристиансена. С 2011 по 2013 год он фиксировал каждый симптом аллергии, наблюдал за своим рационом и качеством сна. В итоге он установил, что причиной его постоянного чихания были плохой сон и пристрастие к молочным продуктам и фастфуду. Скорректировал свой образ жизни — и избавился от болезни.

Некоторые полагают, что ключ к здоровью — постоянное измерение параметров тела. Фото: Kevin Wolf / AP

Еще один адепт Quantified Self Марк Мошель, отслеживая свой вес через приложение Reporter App, определил, что подхватил глистов. Свой диагноз он подтвердил с помощью сервиса Ubiome, специалисты которого дают заключение по присылаемым пользователями анализам.

Сервисы для мониторинга здоровья постепенно приходят и в Россию. Например, приложение OhmyGut, за месяц собравшее почти 1,4 миллиона рублей на краудфандинговой платформе Boomstarter. Сервис работает следующим образом. Пользователи получают два комплекта баночек для анализов и индивидуальные рекомендации по питанию. Первый тест сдается до начала эксперимента, второй — спустя две недели. Авторы проекта утверждают, что правильно подобранная диета помогает избавиться от сонливости, плохого настроения, а также улучшить иммунитет и повысить креативность.

Подхватить паранойю

Только 30 процентов найденной информации соответствовала действительности. Значит, попытки определить причину недуга через интернет приносят больше вреда, чем пользы. Поставив себе неверный диагноз, люди начинают заниматься самолечением, что только усугубляет ситуацию.

Более того, длительный поиск может привести на страницы с информацией о серьезных заболеваниях. Из-за этого у многих любителей обратиться к Google за медицинской помощью развивается киберхондрия — состояние, при котором беспокойство и раздражительность вызывают даже самые незначительные симптомы.

Врачи не рекомендуют лечиться с помощью советов в интернете. Фото: Carsten Koall / Getty Images

Однако, несмотря на предостережения врачей, число тех, кто рискует здоровьем и ставит себе диагноз самостоятельно, не сокращается. По данным Google, с поиском информации о болезнях сегодня так или иначе связан каждый двадцатый запрос в мире.

19 July 2019, Saxony-Anhalt, Halle (Saale): Pensioner Norbert Neumann talks about a video call via tablet with his family doctor. From the point of view of a housing cooperative in Halle, telemedicine could be a great help, especially for older people. In a project in 20 apartments, 94 percent of the test persons rated the digital doctor’s interview as very good or good. For the «Haendel II» project, 20 apartments were equipped with the appropriate technology. Subjects were able to reach a doctor via tablet. Photo: Jan Woitas/dpa-Zentralbild/dpa

Фото: dpa/ТАСС

Это вообще законно – оказывать дистанционную медпомощь?

Антонина Шишанова

Сегодня закон разрешает три формата телемедицины:

– первичная телемедицинская (дистанционная) консультация;

– дистанционное наблюдение за состоянием здоровья пациента;

– коррекция ранее назначенного лечения (при условии, что на очном приеме у врача уже установлен диагноз и назначено лечение).

Кто проводит телеконсультации?

Работа центра телемедицины в Москве. Фото: Владимир Гердо/ТАСС

Традиционные офлайн-клиники и специализированные интернет-операторы – вот два кита отечественного рынка телемедицинских услуг.

Чьи консультации лучше?

Антон Владзимирский

– К сожалению, сегодня большинство онлайн-консультаций (особенно, первичных) не соответствуют всем требованиям оказания качественной медпомощи. Чтобы это изменить, должны работать и врачи, и пациенты.

По мнению Владзимирского, пациентам не следует ждать от телемедицины чуда: по двум-трем описанным симптомам доктор вряд ли сможет оказать помощь. А врачебному сообществу еще предстоит разработать методологию проведения таких консультаций, сформировать эффективные подходы именно для телемедицины.

По мнению Бабина, услуги интернет-операторов – всего лишь бизнес, реакция на текущий запрос клиентов. Агрегаторы мало думают о качестве услуг и несут минимальную ответственность за результаты лечения. Поэтому если уж обращаться за телемедицинской помощью, то в клиники с хорошей репутацией, советует эксперт. Частных клиник, владеющих техникой ведения телеконсультаций, немного: в Москве, например, таких не больше пяти-шести, уверен Бабин.

У меня разболелся живот. Поможет ли мне телемедицина?

Фото: dpa/ТАСС

Если живот болит сильно, лучше звонить в неотложку. В случаях острой боли, спутанности сознания, высокой температуры, кровотечений нужно вызывать скорую помощь, а не искать врачей в интернете, говорит Антон Владзимирский.

На первичной телеконсультации врач отказался назвать мой диагноз. Почему?

Доктор может поставить диагноз только на очном приеме – таково требование закона. По итогам первичной телеконсультации пациент обычно получает рекомендации – например, сделать анализы и прийти на очный осмотр. Врач не имеет права ставить диагноз даже в том случае, если у пациента уже имеются результаты исследований, и он готов их показать доктору.

Насколько эффективно повторное обращение?

Повторные обращения – самая простая, результативная, перспективная и экономически выгодная форма телемедицины, уверен Антон Владзимирский. Пациент с диагнозом, установленным амбулаторно или стационарно, вместо очных контрольных визитов может обратиться в знакомую клинику, к знакомому лечащему врачу онлайн – и получить коррекцию терапии.

Сколько стоит телеконсультация?

Фото: dpa/ТАСС

По словам Вячеслава Бабина, эта процедура регистрации сильно усложняет работу. В частности, отсекает значительный круг пациентов – иностранных граждан. Кроме того, возникают вопросы: надежно ли хранится врачебная тайна, соблюдается ли в реальности гарантированная законом анонимность при лечении особых категорий пациентов: например, больных ВИЧ-инфекцией или пациентов с психическими заболеваниями.

Читайте также:

  

• Как расширение городов влияет на природу сочинение

  

• Сочинение на тему история развлечений

  

• Когда волнуется желтеющая нива сочинение

  

• Экология в литературе сочинение

  

• Сочинение миниатюра учитель и ученик

Медицинское виртуальное пространство расширяется с каждым днем. Сайты больших и мелких клиник, порталы посреднических контор, гарантирующих «всё за ваши деньги», индивидуальный прием у конкретных докторов, советы по самоисцелению и методы безвестных гениев… Стоит ли лечиться «по компьютеру», каким сайтам можно доверять, а каким нет и почему?

Сегодня редко какой уважающий себя государственный или частный медицинский центр не обзавелся собственным сайтом. На нем, как правило, можно найти информацию о специалистах центра, юридических документах (лицензиях, сертификатах и т.п.),заболеваниях , которые там лечат, и методах лечения, а также справочные сведения: адрес, схему проезда, время работы, телефоны регистратуры и консультативного отделения, расценки на платные услуги. Если центр работает по федеральной программе оказания высокотехнологичной медицинской помощи, на сайте часто есть информация о том, как и где можно получить квоту на бесплатное лечение. Всей этой информации чаще всего доверять можно. За небольшим уточнением: при личном приеме может оказаться, что стоимость лечения будет куда выше, чем цена на конкретную операцию или методику. К ним прибавится стоимость диагностических процедур, анализов, пребывания в стационаре или дополнительного сервиса и т.п. Поэтому не поленитесь подробнее расспросить регистратора или девушку на справочном телефоне, чтобы не было неприятного сюрприза.

Частная — не значит лучшая

Есть свои сайты и у новых коммерческих клиник, центров, кабинетов. В прежние времена слово «частный» было гарантией высокого качества медицины. Правда, тогда частная практика была разве что у стоматологов дакосметологов . Сегодня коммерческие клиники есть почти по всем медицинским направлениям. Но, увы, далеко не всегда это гарантия высокого профессионального уровня. Чтобы не попасть впросак, стоит соблюдать простые правила предосторожности. Если вас заинтересовал сайт такой клиники и вы готовы пойти на финансовые затраты, наведите справки о ней — через врачей в госучреждениях, департамент здравоохранения города, органы Росздравнадзора. Нелишним будет побывать там и лично, пообщаться с пациентами, девушками на ресепшене, просмотреть лицензии и дипломы, как правило, вывешенные на видном месте. Причем лицензии, выданные незнамо какими «ассоциациями» или «конференциями врачей», должны вызвать законное подозрение. Доверять стоит лишь подобным документам, выданным государственными органами. А пышные дипломы о «специализации в академии энергоинформационных наук» или о «курсах филиппинских хилеров» должны вызвать желание немедленно покинуть сие заведение навсегда.

Личная онлайн-консультация

Множество сайтов предлагают индивидуальные консультации врачей-специалистов. Иногда даже очень именитых — докторов наук, профессоров и т.п. Как правило, к ним обращаются люди с деликатными проблемами — в области сексуального здоровья, проктологии, кожных и психических заболеваний, то есть всего того, о чем кажется невозможным и стыдным поговорить с врачом лично.

Ничего дурного в этом нет — какую-то информацию вы действительно получите, если на сайте налажена эта работа. Но практически всегда самый лучший и правильный ответ будет такой: ваша проблема существенна, но помочь вам врач сможет только при личном приеме. И вариантов действительно нет — лечить по интернету, без анализов и детального обследования, по-прежнему невозможно ничего хоть сколько-нибудь серьезное. Однако если врач дает вам развернутый ответ уважительно и с вниманием, это уже повод обратиться к нему лично. А вот коротенькая отписка без «здрасьте» и «всего наилучшего» — скорее всего повод поискать другого.

Только имейте в виду: заявленные на сайте именитые врачи, конечно, никаких обращений посетителей сайта не читают и не консультируют. У них на это просто нет времени. Это делают, как правило, врачи-интерны или аспиранты, работающие под их руководством. Но и в этом ничего плохого нет: у хорошего руководителя и подчиненные толковые. Просто не заблуждайтесь на тот счет, что вас проконсультировал «сам» Н.

Чудесные целители

Абсолютное большинство целителей и колдунов, предлагающих чудесные методики лечения всего на свете, конечно, ничего и никого не лечат. Кроме тех людей, у которых соматические (т.е. телесные) болезни вызваны психологическими причинами. Но таких, как говорят ученые, среди нас немало. Этим людям экстравагантные методы лечения «уриной» или пассами, бабушкиными заговорами или камланием нередко помогают.

Что тут сказать? По-хорошему такие сайты надо бы прикрывать за обман посетителей. Ну а пока подобной цензуры нет, искренне хочеться пожелать вам, чтобы тяжелые переживания или стрессы не пошатнули ваше здоровье. И чтобы реальные тяжелые болезни вы лечили все же у настоящих врачей, а не у экстрасенсов и магов. Потому что, скитаясь от мага к магу, можно упустить время, потратить кучу денег и потерять остатки здоровья.

Посредники на беде

Еще одна группа сайтов — посреднические. Их создают люди, готовые оказать вам содействие в лечении за рубежом. К ним обращаются состоятельные граждане, готовые выложить неплохие суммы за помощь, которую не смогли или не захотели получить дома.

В принципе дело благое. Если не иметь в виду, что за свои услуги эти господа нередко берут больше, чем стоит само лечение. Поэтому не спешите. Постарайтесь найти человека, владеющего английским или языком той страны, куда вы жаждете отвезти свои деньги. Потому что у западных клиник уж точно всегда есть свои сайты, на которых изложена вся нужная вам информация — что и как лечат, сколько это стоит, куда обратиться и т.п. И прямая связь обойдется вам значительно дешевле.

К тому же имейте в виду, что по нашему законодательству вы имеете право на оплату государством лечения за рубежом, если вам не могут помочь на родине — нет таких специалистов или таких методик. Для получения подобной квоты придется походить по инстанциям, подождать решения специальной комиссии Минздравсоцразвития. Но если речь идет о многомиллионных суммах, оно того стоит.

Советы знающих пациентов

А еще в интернете масса советов от самих пациентов — тех, кто вылечился или продолжает лечиться. Особенно много подобных советов по поводу снижения веса, диеты, косметологии ипластической хирургии, лечения, кормления и воспитания детей и т.п.

Иногда они вполне содержательны: люди делятся адресами «хороших» врачей или клиник, опытом здорового образа жизни, народными рецептами, которые помогли. Но много и откровенной чепухи — варварских методик, нелепых рекомендаций, даже небезопасных для здоровья откровений.

Относитесь к этому информационному шуму настороженно: что хорошо обкушавшейся пирожных дамочке, то может быть совсем не нужно измученной усталостью мамочке троих детей

Как вам это?

На сайтах медицинских центров не редкость и онлайн-конференции их ведущих специалистов. Однако у них есть четкие границы.

— Возможности таких консультаций невелики, — рассказал «Неделе» президент Национального научно-практического общества специалистов скорой медицинской помощи, профессор Московского государственного медико-стоматологического университета Аркадий Верткин, который сам ведет подобные консультации. — Это либо совет обратиться к каким-то врачам-специалистам на основании тех жалоб и симптомов, которые описывает больной. Либо советы по уже назначенному лечению, которое может нуждаться в корректировке или дополнении, но тоже через рекомендацию получить дополнительные консультации. Все остальное без личного контакта с больным просто невозможно: в традициях российской медицины — лечить не болезнь, а больного, со всеми его

особенностями.

Три правила безопасности

Чтобы ваш поход в медицинское интернет-пространство не оказался печальным, помните три простых правила безопасности:

1. Любую информацию по поводу здоровья лучше всего проверить у одного, а еще лучше — двух специалистов.

2. Лечить через интернет не может никто, любая квалифицированная помощь требует личного контакта с врачом. Исключение составляют лишь видеоконференции или интернет-консультации, полученные врачами у других врачей по поводу конкретного пациента.

3. Будьте особенно бдительны, когда вам через интернет «с полпинка» называют стоимость лечения. Порядочные врачи всегда исходят из интересов пациента и стремятся минимизировать ваши затраты, рассказывая о том, как это можно сделать.

Текст: Татьяна Батенева

Можно ли лечиться через интернет?

Получить консультацию врача в Интернете, заказать лекарство на сайте – все это, безусловно, удобно. Но безопасно ли такое виртуальное лечение? Сегодня это тема нашей дискуссии.

Нина, 40 лет, бухгалтер

Онлайн консультации сильно экономят время. Если у вас нет ничего серьезного, зачем идти в поликлинику, стоять там в очереди, выслушивать хамство участкового терапевта, если можно просто написать письмо на сайт? Я часто пользуюсь такими ресурсами и ни разу не разочаровалась. Не так давно болела ангиной. Врача из поликлиники вызвала, что-то там он мне посоветовал, но через неделю лечения я поняла, что все это бесполезно – горло все равно болит, температура не падает. Написала в Интернет. Тут же мне посоветовали какой-то спрей для горла, и через пару дней все как рукой сняло! И почему я должна отказываться от этого? По крайней мере, на сайтах никто меня не оскорбляет в отличие от районной поликлиники. Там отношение к больным такое, будто мы не лечиться пришли, а ввалились домой к доктору в грязных сапогах да еще и чаю с пирогами требуем! Нет, уж я лучше виртуально проконсультируюсь, чем это хамство терпеть.

Мария, 30 лет, администратор

Как можно лечить, не видя больного? Что это за ерунда? Вы считаете, что описание жалоб заменяет рентген или какие-то другие обследования? Что может сказать пусть даже хороший специалист, если он находится в другом городе? Если это не шарлатан, вам могут дать только одну рекомендацию – обратиться к врачу. Лечение через Интернет – это просто опасно! Вам назначают какие-то препараты без всякого обследования. Никто не знает, что с вами будет после того, как вы примете эту таблетку. Никто не контролирует, как идет лечение. Может, назначенный препарат вам только вредит! Да и что вам могут выписать по Интернету? К счастью, виртуальные рецепты не принимают ни в одной аптеке. Так что, скорее всего, вам назначат или витамины, или биологически активные добавки, или чисто симптоматические препараты – обезболивающие или жаропонижающие. Я не говорю, что эти средства вредны, но при серьезном заболевании они вряд ли помогут!

Ирина, 36 лет, менеджер

Мне кажется, онлайн – консультации – это прекрасная возможность поправить свое здоровье для людей, живущих в провинции. Ведь ни для кого не секрет, что большинство ведущих специалистов и практически все хорошие клиники расположены в крупных городах. Поэтому тем, кто живет вдали от мегаполисов, довольно трудно попасть на прием к знающему врачу. Интернет сейчас есть практически в каждом доме, и грех не воспользоваться возможностями Всемирной сети. Я знаю, что многие относятся к такому способу лечения с предубеждением, считают, что врач не может поставить диагноз, не видя больного. Но я уверена, что, если выслать специалисту результаты анализов и точно описать свои симптомы, проблем с распознаванием болезни возникнуть не должно. В конце концов, какая разница, общаетесь вы с доктором лично или посредством современных способов коммуникации. Опять же, у тех, кто пользуется Интернетом, есть все шансы узнать мнения других людей о том или ином враче. Ведь практически на любом сайте есть возможность оставить свой отзыв и рассказать, помогло ли лечение. К сожалению, когда мы приходим в обычную поликлинику, мы, как правило, не знаем, к какому из принимающих врачей стоит обращаться, а кого лучше обходить стороной.

Алексей, 54 года, прораб

Люди, которые лечатся по Интернету, просто тратят время зря. Все равно нельзя вылечить больного на расстоянии, но ведь человек верит и ждет, что рано или поздно советы принесут пользу. А пока он на что-то надеется, уходит драгоценное время, и болезнь становится хронической.

Я знаю довольно много случаев, когда люди, вместо того чтобы идти к нормальному врачу, в нормальную больницу, обследоваться и сдавать анализы, пытались лечиться с помощью советов знакомых или через интернет-сайты. Ничего хорошего из этого не получалось. После долгих мучений все они попадали в больницу. Только вот лечить их заболевания было очень сложно: к тому моменту, когда люди оказывались у врача, болезнь успевала стать запущенной и дать осложнения. Все эти поклонники виртуальной медицины жалели, что не начали нормально лечиться при первых признаках недомогания, когда с болезнью можно было справиться в считаные дни. Будь моя воля, я бы вообще запретил подобные услуги. Ничего, кроме вреда, они не приносят.

Евгений, 45 лет, экономист

Конечно, Интернет не заменит больницу. Удалить аппендицит или грыжу виртуально не получится. Но зато у людей появилась возможность узнать еще одно мнение специалиста. Ведь когда врач дает какие-то советы, довольно часто возникают сомнения, а прав ли доктор. Особенно если лечение помогает не сразу, да еще и дает какие-то побочные эффекты. Человек начинает нервничать, думать, что его неправильно лечат, а при таком настрое никакие таблетки не помогут! Все же знают, что вера в выздоровление – это половина успеха. К сожалению, врачи в поликлиниках или больницах слишком загружены. У них не всегда находится время, чтобы поговорить с больным, объяснить человеку, что с ним происходит, отчего с ним приключилось недомогание, рассказать, почему был назначен тот или иной препарат, как действует лекарство и когда ждать улучшений. Человек выходит из кабинета с рецептом, но при этом далеко не всегда понимает, чем именно он болеет и насколько опасно его состояние. Вот как раз в этом случае Интернет может помочь. На специальных медицинских сайтах вам расскажут о вашей болезни и о лекарствах, которыми вас лечат. Конечно, подчас на этих сайтах слишком много рекламы. Но ведь никто не заставляет вас покупать какое-то чудо-средство. Хотя, если честно, не вижу вреда и в рекламе различных препаратов. Если бы не реклама, мы просто понятия не имели бы о некоторых средствах!Николай, 50 лет, инженер

Все эти консультации – всего лишь реклама каких-то лекарств или клиник. Никому не интересно, чем вы болеете. Все равно диагноз будет зависеть от того, на чем специализируется та или иная частная больница или какой препарат пытаются продать на этом сайте. Из людей просто стараются выкачать как можно больше денег, а лечить вас никто не собирается. Наверное, кому-то такие консультации помогают. Именно эти люди пишут восторженные отзывы на сайтах. Но тех, кто разочаровался, никто не считал. Ведь если вы напишете антирекламу, расскажете, что вам не помогло, а то и навредило очередное чудо-средство, ваш текст тут же удалят и никто об этом не узнает. Да и неизвестно, кто пишет восторженные отзывы. Вполне вероятно, что этим занимаются те же люди, что дают консультации. На мой взгляд, не стоит верить таким сайтам. Ведь никто же не проверяет, кто дает вам советы. Действительно ли это врачи или просто обычные клерки, которых наняли для продвижения каких-то товаров или услуг. Насколько я знаю, у нас в стране никто не занимается лицензированием и контролем таких онлайн – услуг. Вот за границей, как мне рассказывали, есть для этого специализированный орган. Поэтому тамошние виртуальные доктора несут хоть какую-то ответственность за рекомендации, которые дают. У нас же можно писать любую чушь и ждать, когда доверчивые клиенты начнут скупать бесполезные препараты.

Источник: http://www.aif.ru/health/article/44149

Все более популярные фитнес-браслеты, умные часы и специальные приложения позволяют не только постоянно следить за состоянием своего здоровья, но и самостоятельно лечиться с помощью извлеченной из интернета информации. «Лента.ру» выясняла, можно ли таким образом ставить себе диагноз и почему врачи не рекомендуют следовать советам, найденным на просторах сети.

Просто погугли

В марте 2016 года американский венчурный фонд Rock Health опубликовал результаты масштабного исследования о влиянии технологий на здоровье американцев. В течение года специалисты наблюдали, как в стране используются мобильные приложения для контроля жизненных показателей.

Оказалось, что такими сервисами регулярно пользуются всего 17 процентов американцев. Зато 71 процент регулярно ищет в интернете симптомы разных болезней и методы их лечения, а 50 процентов пытаются самостоятельно ставить себе диагноз.

В сети хватает популярных медицинских порталов. Например, ежемесячная аудитория основанного еще в 1996 году WebMD — 206 миллионов человек. Там доступны описания большинства известных науке болезней и лекарственных препаратов, а все вопросы о здоровье можно обсудить на форуме с экспертами или другими пациентами. Достоверность данных на WebMD контролирует независимая организация URAC, специально созданная для мониторинга медицинских сайтов.

У WebMD есть и мобильное приложение с функцией проверки симптомов. Пользователь отмечает на картинке часть тела, доставляющую ему дискомфорт, и добавляет описание, а сервис показывает список возможных заболеваний.

Измерь себя

Такие сервисы, как WebMD, особо востребованы адептами зародившегося еще в 1970-х годах движения Quantified Self («Измерение себя»), полагающими, что к здоровью и долголетию ведет постоянный сбор данных о состоянии организма. Большинство современных американцев узнало о Quantified Self после распространения на рынке разнообразных «умных» аксессуаров, и теперь постоянный мониторинг пульса, качества сна, количества сделанных шагов и сожженных калорий постепенно превращается в новый тренд. Полученные данные затем анализируются в специальных мобильных приложениях, таких как Meal Snap, Reporter App и SleepBot.

Моду на мониторинг жизненных показателей подхватила и корпорация Apple. На мартовской презентации был представлен сервис CareKit, помогающий следить за выполнением медицинских рекомендаций, различными симптомами и приемом лекарств. Всю информацию затем можно передавать врачам, медсестрам и членам семьи, а открытый код программы позволяет разработчикам добавлять в нее новые функции.

Последователи Quantified Self утверждают, что их методика может помочь даже в тех случаях, когда обычные врачи бессильны. Так, большой резонанс вызвала история аллергика Томаса Кристиансена. С 2011 по 2013 год он фиксировал каждый симптом аллергии, наблюдал за своим рационом и качеством сна. В итоге он установил, что причиной его постоянного чихания были плохой сон и пристрастие к молочным продуктам и фастфуду. Скорректировал свой образ жизни — и избавился от болезни.

Еще один адепт Quantified Self Марк Мошель, отслеживая свой вес через приложение Reporter App, определил, что подхватил глистов. Свой диагноз он подтвердил с помощью сервиса Ubiome, специалисты которого дают заключение по присылаемым пользователями анализам.

Сервисы для мониторинга здоровья постепенно приходят и в Россию. Например, приложение OhmyGut, за месяц собравшее почти 1,4 миллиона рублей на краудфандинговой платформе Boomstarter. Сервис работает следующим образом. Пользователи получают два комплекта баночек для анализов и индивидуальные рекомендации по питанию. Первый тест сдается до начала эксперимента, второй — спустя две недели. Авторы проекта утверждают, что правильно подобранная диета помогает избавиться от сонливости, плохого настроения, а также улучшить иммунитет и повысить креативность.

Подхватить паранойю

Правда, медицинское сообщество пока скептически относится к самодиагностике. В Квинслендском технологическом университете решили проверить, насколько точным может быть диагноз при поиске по симптомам в Google или Bing. Ученые вводили в поиск словосочетания, характерные для того или иного заболевания. Например, для желтухи: «желтые глаза», «болезнь глаз», «белая область глаза стала зеленой».

Только 30 процентов найденной информации соответствовала действительности. Значит, попытки определить причину недуга через интернет приносят больше вреда, чем пользы. Поставив себе неверный диагноз, люди начинают заниматься самолечением, что только усугубляет ситуацию.

Более того, длительный поиск может привести на страницы с информацией о серьезных заболеваниях. Из-за этого у многих любителей обратиться к Google за медицинской помощью развивается киберхондрия — состояние, при котором беспокойство и раздражительность вызывают даже самые незначительные симптомы.

Ученые пояснили, что неточности обычно возникают из-за алгоритмов работы поисковиков. Например, человек, у которого из-за гриппа болит голова, вбивает в Google симптом «головная боль», находит информацию о других болезнях и в итоге решает, что у него рак мозга. В реальности информацию о раке просто чаще ищут на просторах сети, так что поисковик автоматически выдает ссылки на соответствующие сайты.

Однако, несмотря на предостережения врачей, число тех, кто рискует здоровьем и ставит себе диагноз самостоятельно, не сокращается. По данным Google, с поиском информации о болезнях сегодня так или иначе связан каждый двадцатый запрос в мире.

За оградой существовал мир здоровых людей. Для меня это было враждебное государство. Мне внушали недоумение их здоровье и веселость.

Иногда посидеть на скамеечке притаскивалась старенькая Вера Павловна – доктор наук, специалист по женским болезням, она была моей единственной соседкой по палате. Я замечала ее издалека, она с чрезвычайной осторожностью передвигалась, придерживаясь за стены здания, за ограду, за деревья. Наконец, усаживалась рядом со мной и долго переводила дух.

– В молодости человек не замечает, как годы летят, – начинает она. – И двадцать лет – молодая, и сорок лет – молодая. А я вот вспоминаю себя… Двадцать лет назад – ведь человеком еще была…

Мы долго сидим молча, вместе наблюдая за скользящими тенями на асфальте, потом она задумчиво рассказывает:

– Собралась я недавно дорогу перейти. Стою и никак не решусь; ходок я теперь неважный, а с прогрессом у нас шутки плохи. Стою и смотрю, как молодые спешат, снуют по своим делам. Вдруг подходит ко мне женщина, берет под руку и говорит: «Здравствуйте, доктор! Вы меня, конечно, не помните, а вот я никогда вас не забуду. Я сейчас наблюдаю за вами и думаю: когда-то вы за двадцать минут сделали сложнейшую операцию, а сейчас вот уже четверть часа не можете дорогу перейти…»

Она закрывает глаза и смеется.

– А я разве упомню ее? Я этих операций сотни переделала…

У Веры Павловны выпуклые глаза, и когда она закрывает веки, глаза становятся похожими на сомкнутые створки раковины. Такие плоские, перламутровые внутри раковины, в которых прячутся нежные, студнеобразные моллюски.

– Вот вам, наверное, родители кажутся престарелыми, а ведь по сравнению со мною, например, – совсем сопляки…

– У меня мама молодая, – говорю я. – У меня мама, Вера Павловна, знаете, изумительная женщина была. У нее вся жизнь была необыкновенной, изумительной. И профессия. Вы, наверное, помните, встречали, не могли не читать в газетах фельетоны Этери Контуа. Она и грузинкой была необыкновенной – рыжеволосая, синеглазая. Я ведь, кстати, не Нина, а Нино. Как вам это понравится? Нино… Она встретила отца, когда ей исполнилось шестнадцать. В этот день. И в этот же день они сняли какую-то халупу на окраине города. Знаете, Вера Павловна, мне, между прочим, тоже совсем скоро будет шестнадцать, и я все-таки посамостоятельней, чем была она, избалованная дочка, ни разу чайник не вскипятившая. И вот я часто думаю, смогла бы вот так, сразу, понять, что это судьба, и пойти за человеком без оглядки? Я думаю – нет. Деда чуть кондрашка не хватила, когда он услышал. Сами понимаете – единственная, «бусинка, росинка, детка ненаглядная», и вдруг как снег на голову какой-то голоштанный третьекурсник художественного училища. Скандалище! В халупе посередине – мольберт с неоконченным ее портретом, у стены – раскладушка и две табуретки. Все. Эти сплетницы, соседки-кумушки, пальцами на нее показывали. А она ходила с большим животом и плевала на всех. И когда Максиму было семнадцать, ей было тридцать три, и она всегда неправдоподобно молодо выглядела, поэтому, когда они с Максимкой шли по улице, все думали, что она – его девушка.

А потом – этот самолет.

Я ненавижу самолеты, Вера Павловна, я никогда не сяду в самолет. И что самое удивительное – папа говорит, что он на наших глазах… А я не помню. И ведь я была тогда большой девочкой – десять лет. Помню на себе белые гольфы с бомбошками, помню, что Максим в тот день первый раз побрился и был ужасно горд этим, что папа не достал маминых любимых гвоздик и ходил поэтому расстроенным… Затем помню долгое, нехорошее ожидание в аэропорту. И вот… Наверное, он как-то неэффектно взорвался в воздухе, если я не помню. Ведь это ужасно, неправдоподобно, правда? Все кричали, и отец как-то смешно перепрыгнул через ограду и бежал по летному полю… И вот, гольфы с бомбошками помню, а это – нет… Ужасно.

Я замолкаю и смотрю на влюбленных собак, лениво развалившихся на солнышке. Та, которую я считаю дамой, положила морду на рыжую лоснящуюся спину своего поклонника. Полузакрытые глаза, влажный подергивающийся нос ее выражают покой, уверенность и легкое презрение к окружающим – в общем, чувства, присущие всякой счастливой женщине.

– Ох, боже мой, боже мой… – бормочет Вера Павловна, и мне приятно, что доктор наук так по-старушечьи вздыхает и жалеет меня.

Еще я занималась тем, что третий день наблюдала за девушкой, сидевшей у окна на втором этаже. Она читала. У нее были бледное, веснушчатое лицо и изумительные, редкого медного оттенка волосы. Они выплескивались из открытого окна, а ветер ласкал и промывал ее волосы в теплом дыхании зрелой осени…

Почему-то мне казалось, что девушка очень больна, должно быть, она и в самом деле была серьезно больна: я никогда не видела ее во дворе. А ослепительные волосы, вырывавшиеся из окна, как флаг, почему-то вызывали у меня одно воспоминание прошлого года.

Максим тогда встречался с какой-то фифой из консерватории и по этому случаю на целых два месяца проникся к классической музыке трогательной любовью. Однажды он достал билеты в филармонию на симфонию Онеггера. Но с фифой в этот день произошла загвоздка, а может быть, началась пора умирания большой любви – не знаю, не помню, но, чтобы билеты не пропали, Макс потащил с собой меня.

Симфония, как мне показалось, называлась забавно: «Симфония трех “ре”» и, наверное, поэтому представлялась мне веселой и увлекательной штукой, чем-то вроде «Сказок братьев Гримм».

Позже, когда я сидела в обитом красным бархатом кресле и очухивалась, было поздно. Взлетали вверх обнаженные руки скрипачек с длинными смычками, и казалось, это метались ослепительные языки пламени из черных факелов платьев.

Я сидела и думала, что добром это кончиться не может, должно произойти что-то ужасное, трагическое, что вот прервется музыка и дирижер, похожий на грачонка в черном фраке, повернет к публике скорбное длинноносое лицо и скажет: «Друзья! Только что скончался дорогой всем нам…» – и назовет известное и близкое имя какого-то знаменитого человека. Так казалось.

Но вопреки моим опасениям все прошло благополучно, оркестранты молча выслушали аплодисменты и покинули сцену, а мы долго простояли в гардеробе в очереди за пальто…

И вот эту историю я вспомнила, глядя на бледную, веснушчатую девушку в окне второго этажа, и мне очень хотелось, чтобы вскоре за ней пришла полная рыжая женщина, или худая рыжая женщина, – ее мать (только обязательно рыжая, такой она мне представлялась) – и чтобы девушка прошла с ней по двору не в больничном халате, а в каком-нибудь зеленом платье или красном брючном костюме. Чтобы она задержалась в проходной и сказала сторожу: «До свидания, дядя Миша», – а он бы ей ответил: «Будь здорова, не болей больше».

И чтобы она никогда сюда не возвращалась…

По утрам приходил Максим, а вечерами, после работы, отец.

– Дневную вахту надо было поручить Наталье Сергеевне, – как-то сказала я Максу.

– Ты стала невыносимой, – отозвался он. – Ты просто человек, с которым трудно говорить. И с каждым днем твой характер становится все тяжелее и тяжелее. Что дальше будет, ума не приложу!

– Ничего дальше не будет, – холодно успокоила я его. – Это все скоро кончится, неужели ты не понимаешь?

– Паршивка, Нинка! – крикнул он, как в детстве. – Что ты с нами делаешь! Посмотри, во что отец превратился, он тенью ходит. Наталью Сергеевну не узнать, так осунулась.

– Для этого ей, должно быть, пришлось сесть на диету.

– Послушай… – Он нахмурился и замолчал, сбивая пепел с сигареты. Он устал спорить со мной.

– Ты же сам ее не любишь, Максимка!

– С чего ты это взяла? – угрюмо спросил он.

– Ну я тебе, слава богу, сестра или нет? Ты ее недолюбливаешь за то, что она заняла мамино место.

– Никогда ни один человек не сможет занять место другого. И тем более это касается женщин. Когда погибает любимая женщина, вместе с ней гибнет целый мир, даже не мир – целая эпоха в жизни человека; молодость, прожитая с ней, намерения, мысли, что были с нею связаны, все гибнет вместе с ее жестами, голосом, мимикой, походкой. Каково же человек у, когда то, что могло быть в старости приятным воспоминанием, превращается в кошмар, в сплошную ноющую рану? Разве может другая женщина, пусть даже по-своему привычная и близкая, закрыть собой эту рану? По-моему, нет…

– А ты теперь у них обедаешь, да, Макс? Невкусно она готовит?

– Нормально готовит, – пробурчал он. – И еще вот что: разве она виновата в том, что мамы нет, что отец был один, да и у нее жизнь не устроена? Неужели все это так трудно понять и неужели за это надо ненавидеть человека?

– Я не ненавижу ее, – возразила я. – Если бы я ее ненавидела, я бы ее убила, я бы разбила все окна в ее доме, я бы изорвала в клочья ее синее пальто. Я все понимаю. Но любить-то я не обязана, правда?

Максим смотрел на меня каким-то взрослым взглядом. Карман его пиджака оттопыривался от пачки сигарет, под глазами лежали круги… Наверное, он сдавал очередной курсовой проект…

– Правда… – сказал он и продолжал смотреть на меня задумчивым взрослым взглядом, как бы решая, говорить со мной как с человеком или махнуть на меня рукой.

– Это, наверное, потому, что ты еще ребенок, – наконец сказал он. – Ну конечно, это потому, что ты не можешь понять, что это такое для мужчины – одинокие ночи. А это страшная штука – пять лет одиноких ночей…

– А мы? – спросила я, все еще не веря, что Макс так серьезно говорит со мной.

– Мы – дети. А нужен близкий человек, женщина, с которой можно пошептаться на подушке, голова к голове, и понервничать, что на работе неприятности, и встать к окну в трусах – покурить. А он дождется, пока мы уснем, и уходит в свою мастерскую, а там пусто, только семейный альбом с фотографиями, который он просматривал каждый вечер. Ты знаешь, что он каждый вечер просматривал наш альбом?

– Нет… – сказала я тихо.

Макс достал из пачки сигарету и закурил. За двадцать минут это была третья.

– Ты ужасно много куришь, – машинально заметила я, как обычно.

– Да, – сказал он. – Надо завязывать, а то скоро все потроха закоптятся.

Это был наш обычный диалог «о вреде курения».

– В самом деле, скверная привычка, – подумав, сказал Макс. – Ты, наверное, оттого такая больная, что мама много курила. Одну сигарету за другой. Я помню, даже – тебя ждала, а все равно курила… Маме было совсем нелегко… – медленно проговорил он, почему-то с трудом выговаривая каждое слово. – Ведь она, знаешь, Нинок, в последние годы разлюбила отца. Так получилось.

– Как это?! – шепотом переспросила я и, сразу испугавшись, что Макс разозлится на меня за тупость, схватила его за рукав пиджака и запричитала:

– Ой, Макся, ну, продолжай, пожалуйста, я все пойму, честное слово!

– Она любила другого человека.

– Нет. Не может этого быть, – сказала я. – Почему же она не ушла?

Он горько усмехнулся.

– А то ты не понимаешь… Эти грузинские гордецы… Только чтобы никто не подумал, что в семье неладно. И потом, дети… И, наверное, чувство вины перед отцом, хотя и не была виновата перед ним. И эта ее категоричность, помнишь: «Главное – называть белое белым, а черное – черным». Она бы назвала себя предателем, если бы ушла.

– Отец не знал, – задумчиво сказала я. – Отец, конечно, не знал. Он бы умер от горя.

– Знаешь, я сейчас много думаю об этом, и мне кажется, что она нарочно тебя придумала, чтобы вышибить из себя любовь. И вообще, если бы не самолет, я бы подумал, что мама сама так решила.

– Откуда ты все узнал?

– Я и раньше догадывался, еще когда она была жива. А потом нашел в ее записной книжке два письма…

Я не спросила, что было в этих письмах, и Максим не стал рассказывать. Слишком трепетно мы относились к маме, чтобы обсуждать ее любовь. Но сейчас, вдруг, я представила, как неизвестный нам мужчина узнает о маминой смерти. Этот момент. Какие у него были руки в этот момент? Что он делал? Отцу было легче. Он бежал по летному полю и кричал.

А что делал этот человек для того, чтобы скрыть от людей свою боль?

– Проводи меня до проходной, – вставая, сказал Макс.

– Подожди, Максимка, сядь. Что-то у меня все занемело внутри.

Он с силой провел по лицу ладонью, как будто хотел отшвырнуть в сторону свое уставшее лицо и вместе с ним мысли.

– Скверно, что я все рассказал тебе, – проговорил он. – Но я должен был это сделать. Каждую ночь я думал: «Завтра расскажу. Завтра обязательно расскажу». Я это сделал – для чего? Понимаешь, у тебя возраст сейчас… обвиняющий. Я это по себе знаю, у меня самого так было. Да только после маминой смерти как рукой сняло. Так вот, зачем я все это рассказал? Чтобы ты милосердней была. Не только к отцу – вообще к людям. Потому что без этого, я думаю, настоящей жизни не получится. Чтобы сердце у тебя поумнело… А теперь проводи меня.

– Ты что-то плохо выглядишь, Макся. Ты курсовой проект пишешь?

– С вами попроектируешь… – хмуро буркнул он.

Сегодня я просидела на скамейке дольше обычного, потом медленно поднялась на третий этаж, к себе.

Проходя мимо седьмой палаты, я заглянула туда и сказала маленькой худой женщине, у которой не только руки, но даже лицо казалось натруженным:

– Петрова, к вам сын пришел.

– Ой, спасибо, дочка! – Она стала суетиться, выкладывать какие-то пакеты из тумбочки. – Ты меня так обрадовала, доча!

Я подумала: почему эта женщина называет дочерью еле знакомую девушку? Может быть, потому, что у нее четверо сыновей и она всю свою жизнь мечтала иметь дочь? А может быть, она просто очень добрая женщина?

В палате я отобрала из сетки несколько мягких яблок и положила на тумбочку Веры Павловны, хотя для ее оставшихся зубов и эта пища была немыслимой.

Сухо щелкнул выключатель, и заоконное пространство из-за отразившихся в окне двух наших коек и тумбочек мгновенно стало больничным и неспокойным. А днем оно было таким по-осеннему прозрачным, ласковым…

Я молча лежала с закрытыми глазами и представляла, как папа листает наш альбом с фотографиями. Я мысленно переворачивала страницы вместе с ним.

Вот Сочи. Меня еще нет на свете. Мама стоит на берегу, на ней очень открытый купальник. На плечах у нее сидит маленький Максимка, голенький, его толстые, по-детски еще кривые ножки свешиваются маме на грудь. Максимке – два года, маме – девятнадцать. Они смеются.

Как это сказал Макс? «Она нарочно тебя придумала, чтобы вышибить из себя эту любовь». Ну да, понимаю: думала – родится ребенок, хлопоты, переживания, о том и подумать будет некогда. Мосты сжигала…

Значит, все это – море, чайки, маленький Максимка, любовь к отцу – было до меня? А я для мамы – горький ребенок!

Нет, нет, все не так… Вот другая фотография. Снимал Максим, и вышло плохо, размыто. Меня собирают в детский сад. Я ору благим матом, запрокинув голову так, что лица не видно. Мама натягивает мне правый ботинок, папа – левый. Они смеются, и руки их соприкасаются.

Да, да, руки их соприкасаются… Максим просто напутал! Не могло такого быть, и письма эти – ерунда.

Я не заметила, как в палату пришла Вера Павловна.

Она долго сидела на койке, неподвижно смотря в темное пространство за окном, заполненное больницей, потом медленно и отчетливо сказала, не глядя на меня:

– Как смерть никого не щадит!

У меня под горлом что-то сорвалось и, обливая все внутри холодом, медленно поползло вниз. У меня всегда так бывает, когда я чувствую, что сейчас сообщат о чьей-то смерти.

– Кто? – коротко спросила я.

– Лена умерла, – сказала Вера Павловна, строго и горько взглянув на меня.

– Какая Лена?! – закричала я, беспомощно встряхнув пустыми кистями рук и пряча их между коленями.

Но я уже знала какая.

– Бледная, рыженькая девушка из третьего корпуса. Помнишь, у окна все сидела и читала. С длинными волосами…

В комнате было тихо, так тихо, что различались шаги в дальнем конце коридора.

– Ну, не надо плакать… – сказала она. – Мне тоже тяжело. Сколько раз сталкивалась, а все не привыкнуть… У нее сердце не выдержало, так на операционном столе и скончалась.

– А у меня крепкое сердце, правда, Вера Павловна?

– Не думай об этом, не надо тебе об этом думать. И перестань плакать, сколько можно!

– У меня папа недавно женился на хорошей женщине, Вера Павловна, знаете… А я не желаю с ней разговаривать, извожу отца, брата, всем треплю нервы и веду себя, как последнее хамье. Это ужасно, да?

– Да уж что хорошего… – вздохнула она. Потом разобрала постель и вдруг, обернувшись ко мне, по-детски спросила: – Свет не будем гасить, да? Страшно…

У меня даже ноги ослабели, когда я увидела его. Он возник из мира здоровых людей и был его воплощением. Он стоял с авоськой за решетчатой оградой, и железный прут вертикально пересекал его лицо. Не улыбаясь, он молча смотрел, как я подходила к нему – к нему, такому красивому! – в этом диком больничном халате.

– Вот и свиделись… – сказал он тоном человека, просидевшего на рудниках тридцать лет и случайно заставшего в живых друга детства.

– Я тебя вижу второй раз в жизни, – сказала я. – Это же можно с ума сойти. Ты у Максима узнал, где я? Он тебя здорово бил?

– Здорово, – сказал он и засмеялся. – Ну, улыбнись, я хочу поцеловать тебя в улыбку.

– Забор мешает, – заметила я, – Пойдем, я тебе покажу лаз. Как ты умудрился в тихий час прийти?

– У меня часы отчаянно спешат, – оправдывался он. – Если б я их время от времени не ставил на место, я думаю, они давно отсчитали бы двадцатый век и принялись за двадцать первый.

Мы шли по обе стороны забора, и я мучительно, всем телом чувствовала на себе ужасный халат. В нем у меня не было ни груди, ни талии, а все только подразумевалось.

Я шла и, не оглядывая себя, чувствовала, что у ворота из-под халата кокетливо выглядывают обтрепанные завязочки рубашки. Но мучительней всего чувствовалось задыхающееся, заикающееся сердце.

– Я тебя вижу второй раз в жизни, – поразившись, сказала я, забыв, что эта мысль уже удивляла меня.

– А с братцем вы великолепная пара сапог, – сказал он. – Сначала говорил, что ты на занятиях, а сегодня утром накричал на меня, что человек уже три недели валяется в больнице и никому до этого нет дела…

Моя скамеечка была занята юным тоненьким папой. Он сидел, вытянув далеко вперед джинсовые ноги, похожие на складную металлическую линейку, и, задумчиво пощипывая усики, казалось, безучастно смотрел на резвящегося растрепанного мальчугана. Мальчишка был просто прелесть, не больше двух лет, очень забавный. Увидев нас, он подбежал и, остановившись совсем близко, принялся разглядывать незнакомцев испуганно-веселыми глазами. Борис достал из сетки апельсин и протянул мальчугану.

– Нет, нет, спасибо! – встревожено воскликнул папа, поднимаясь со скамейки. – Цитрусовые нам нельзя, диатез.

И вдруг стало понятно, что это очень хороший папа. Из тех, которые каторжники.

– Как зовут вашего сыночка? – спросила я, чтобы доставить ему удовольствие.

– Георгий, – горделиво ответил он, и это звучало как «Гьёрги». – Гогия, – пояснил он, и это у него получалось как «Гогья».

Они пошли к забору, туда, где был лаз, и я глядела им вслед и улыбалась.

– Гулять сюда приходят, – сказал Борис. – Такой замечательный парк!

– Они грузины, – продолжая радостно улыбаться, сказала я. – Ты понял? Они грузины. Мне так приятно!

– Если б я знал, что это тебе так приятно, я бы сегодня в справочном узнал, сколько грузин проживает в нашем городе. – Он недоуменно взглянул на меня.

– Ты ничего не понимаешь! – сказала я. – Ничего. Ты зачем сюда пришел – проведать меня? Ну тогда давай поговорим.

– Давай поговорим! – согласился он.

И мы замолчали.

Я не могла до конца осмыслить то, что он пришел сюда и сидит со мной на скамейке. Мне мерещилось, что это Максим умолил его приехать. Чуть ли не в ногах валялся. Хотя я прекрасно понимала, что никогда в жизни ничего подобного Максим не сделает. Или, может быть, он так подумал: «Бедная, смертельно больная девочка… Подъеду, подарю тридцать минут счастья…»

Нет, это тоже исключено. Ведь он не знает, что я влюблена в него вусмерть.

Так вы влюблены, мадемуазель?! Похоже, что я наконец призналась себе в этом. Да не все ли равно! Жить, может быть, осталось шиш на постном масле. Хоть перед собой не юродствуй…

– Я понимаю, что ты в затруднительном положении. С одной стороны, неловко напоминать человеку о его болезни. И вообще это ужасная штука – посещение тяжелобольных. Ты его жалеешь и делаешь участливое лицо, а сам думаешь о том, как бы не проспать завтра на рыбалку. А больной не делает никакого лица, на нем вообще нет лица, он ненавидит тебя и думает: «Ну, давай спрашивай меня о здоровье, бодрячок! С-скотина…» А иногда ненависть переносится на совершенно неожиданные предметы. Видишь витрину того фотоателье за оградой? Я ее ненавижу. Там поголовно сняты все идиоты. Потому что не может умный человек послушно принимать позы, придуманные бездарным фотографом!

– Это нехороший юмор, – сказал он, серьезно смотря на меня. – Тяжелый.

– Это вообще не юмор, – возразила я. – Чувство юмора за последнее время у меня полностью атрофировалось. Отбито, как печенка в ужасной пьяной драке. А то, о чем я говорила, – это правда жизни. Точно так же об этом написал бы Чехов. Ты любишь Чехова?

– Очень, – веско сказал он.

– Слава богу! Я презираю тех, кто к нему равнодушен. Просто за людей их не считаю, каких бы успехов в личной и общественной жизни они ни достигли. Я всю жизнь читаю письма Чехова, у нас дома есть его собрание сочинений в двенадцати томах. Многие его письма я знаю наизусть. Особенно к Лике Мизиновой. Он ей пишет: «Хамски почтительно целую Вашу коробочку с пудрой и завидую Вашим старым сапогам, которые каждый день видят Вас…» И еще так: «Кукуруза души моей!» Обязательно нужно читать примечания к его письмам. Там объясняется, кто такие были Линтварёвы, кто такая Астрономка. Только никогда я не заглядываю в примечание к письму восемьсот восемнадцатому. Там всего одна сноска. Знаешь какая?

– Какая? – тихо спросил он.

– Всего одна: «Последнее письмо А. П. Чехова».

Мы помолчали.

– Я сегодня ужасно много болтаю, как в прошлый раз. А ты очень молчалив, потому что не знаешь, о чем можно со мной говорить, а о чем нельзя. Я это вижу и выручаю тебя – говорю, говорю. Но сейчас я замолчу, и тебе станет страшно, и придется что-то сказать. Поэтому я предупреждаю: можно говорить обо всем. И хоть я панически боюсь смерти, даже о смерти.

И тут он не выдержал.

– Почему?! – закричал он. – Ну почему я должен говорить о смерти! И вообще, что это за безобразие! Я еду на свидание к юной девушке, перед этим готовлюсь, наглаживаюсь, бреюсь, черт возьми, так, что в меня глядеться можно, стою час в очереди за апельсинами! И вот вместо девочки меня встречает нудная старая баба и уже полчаса ведет заупокойные беседы. В боку у нее закололо – подумаешь! Вот у меня уже третью неделю насморк не проходит!

Он выхватил из кармана наглаженный платок и стал отчаянно громко в него сморкаться. Но у него ничего не получалось, потому что он был абсолютно, восхитительно здоров…

– А ведь на носу зима, – сказала я. – Сезон носовых платков. Что ты будешь делать зимой со своим насморком?

– А вот что: мы кошмарно напьемся, третьим возьмем твоего ненормального братца, будем шататься в обнимку по улицам и орать песни страшными голосами…

– И пусть идет снег.

– Пусть, – согласился он.

– Изо рта у нас будет валить пар, и все вместе мы будем похожи на огнедышащего дракона. О трех головах.

– Воображение – класс! – сказал он.

– Тебе сегодня скучно со мной?

– А разве ты всегда должна развлекать меня? Ты ведь не гетера и не гейша. Ты просто не сможешь быть всегда ярким дивертисментом.

– Понимаешь, – сказала я, – все, оказывается, ужасно сложно. Ты только не кричи на меня: я сейчас все объясню. Я очень много думаю все эти дни, так много, что мне будет даже досадно умереть, не записав эти мысли. Если я отсюда выйду, я напишу книгу и сразу стану великим писателем. Нет, я опять болтаю чушь, и ты ничего не понимаешь!.. Дело вот в чем: на днях умерла Лена. Ты помолчи, не перебивай, ты не знаешь. Лена. Белоснежная девушка, волосы алые, как флаг… Умерла после удачной операции, ни с того ни с сего, с бухты-барахты. Что-то с сердцем случилось. А пять лет назад погибла моя мама. Еще нелепей и страшней. И еще и еще… Теперь ответь мне: к чему вся эта возня со мной? Ведь я совершенно безнадежна. К чему замечательный Макар Илларионович будет делать сложную операцию обреченному человеку? Для чего? Чтобы я прожила еще год, три, пять лет? Но ведь даже если я останусь на подольше, мне все равно нельзя будет иметь детей! А дети – это главный смысл во всем! Хоть с этим ты согласен?

– В том, что главный смысл, согласен. А в остальном… – Он вздохнул и замолчал. И я подумала, что он больше ничего не скажет на эту тему, не может быть, чтобы Макс его не проинструктировал. – У меня очень старенькая бабуля, – неожиданно твердо и громко сказал он так, что я даже сначала не сообразила, в чем дело, и подумала, что это он мне хочет рассказать анекдот. – Такая старенькая, что каждый день, возвращаясь с работы, я боюсь, что не она откроет мне дверь, – продолжал он не глядя на меня. И я поняла, что анекдота не будет. – Они с дедом любили друг друга с пятнадцати лет… Потом она пять лет ждала его с войны. Дождалась… Наконец, когда им исполнилось по двадцать два года, они поженились. И прожили семь месяцев, день в день. Ты взрослая девочка, тебе не надо объяснять, что значит ждать семь лет, а прожить с мужем семь месяцев…

Он долго молчал, прежде чем опять заговорить…

– Это был очередной налет банды петлюровцев. Деда повесили на глазах у молодой жены, а ей самой обрубили топором пальцы на обеих руках. Все десять пальцев, до второй фаланги… Но не до конца обрубили, – продолжал он, по-прежнему не глядя на меня, – пальцы потом срослись. Ужасно, правда, срослись, так, что глядеть страшно, но все же какие-никакие, а руки… А в тот момент она, обезумев от боли и горя, волоча болтающиеся, как плети, руки с обрубленными пальцами, оставляя за собой кровавую дорогу, бежала на обрыв, чтобы броситься вниз, в реку. И когда она добежала, то вдруг почувствовала, как отчаянно бьется в животе ребенок, словно понимая, что она собирается сотворить, словно умоляя о жизни… Так она осталась жить, а через три месяца на свет появился мой отец, которого она назвала именем деда…

Он рассказывал это очень просто и твердо. Как-то повествовательно, как сказку рассказывал: «Жили-были…» И от этого делалось еще страшней, и хотелось сжимать кулаки и плакать оттого, что это было на свете…

– Я не знаю, зачем все это тебе рассказываю, – виновато сказал он. – Я приготовил положительные эмоции, целый вагон хороших анекдотов. Но когда я тебя увидел, то понял, что анекдоты не нужны. Поэтому рассказываю что-то не то…

– Именно то! – нетерпеливо перебила я его. – Именно, именно то!

– Ну тогда слушай дальше, – сказал он и переложил сетку с колен на скамейку. Апельсины свободно раскатились, и один даже упал со скамейки, застряв в сетке и оттягивая ее, как баскетбольный мяч. – У бабули не осталось ни одной дедовской фотографии. Так уж получилось. Люди редко в то время фотографировались, и потом, она тотчас же уехала из того городка, где жила с дедом. Я не думаю, чтобы она забыла его лицо. Ведь мой отец поразительно похож на деда, а я, говорят, еще больше. Нет, конечно же, она прекрасно помнила его лицо, хотя с того дня прошло пятьдесят лет… И вот – это было совсем недавно, месяца три назад – какие-то дальние родственники из Киева прислали вдруг фотографию деда. Они, наверное, копались в своем альбоме и наткнулись на нее. Сначала не могли вспомнить, кто это, а когда догадались, решили прислать ее нам. И то правда – зачем валяться чужой фотографии в семейном альбоме… Ты знаешь, я никогда еще не видел таких лиц у людей, какое было у бабушки, когда она распечатала письмо с фотографией. Знаешь, это, наверное, совсем нелегко – увидеть лицо любимого, которого похоронила пятьдесят лет назад. Она не сказала ни слова и весь день провозилась на кухне. Но ночью… У нас тесновато, и мы с бабушкой спим в одной комнате. И я слушал, как всю ночь она проговорила с дедом. Плакала и говорила: «Ну, как я тебе нравлюсь? Посмотри, на что я стала похожа. Ты видишь эти руки? Что же это творится, боже мой, что твой младший внук на год старше тебя?» Потом, утром, она мне призналась: «Когда я разорвала конверт и оттуда выпала его фотография, у меня помутилось в голове, и я, знаешь, на самую маленькую секунду подумала, что мне двадцать два года, а он уехал на ярмарку, в Дунаевцы, и пишет мне оттуда письмо. А его смерть и вся моя жизнь – это просто страшный сон, который снился прошлой ночью…» Больше ничего интересного я не расскажу. Ешь апельсин, не напрасно же я за ними в очереди стоял!

– Мне эта жизнь кажется удивительно прозрачной и ясной… – задумчиво проговорила я. – Можно смотреть на мир сквозь историю этой скорбной жизни и отсеивать добро от зла…

– Я хочу, чтобы ты съела апельсин на моих глазах. Вот смотри, я его почистил… Кто это идет там, в конце аллеи?

– Это Макар Илларионович! – испугалась я. – Сейчас мне влетит за то, что я в тихий час здесь болтаюсь!

– Что за имя, боже! – сказал он. – Карл у Клары украл кораллы.

Но Макар Илларионович даже не остановился. Он стремительно прошел мимо нас, не взглянув на меня, и скупо обронил:

– Долго не сиди. Сыро…

Его удаляющаяся четырехугольная спина в белом халате казалась мне оплотом надежды и веры.

– Кто тебе будет делать операцию, этот Фантомас? – спросил Борис, глядя вслед Макару Илларионовичу. – Что у него с шеей?

– Это фронтовое ранение, – сказала я. – Он мне рассказывал когда-то, очень давно, девять лет назад, и я уже смутно помню эту историю… Наши форсировали реку, а на том берегу были немцы и держали нас под непрерывным огнем. И в общем, кому-то из наших нужно было переплыть реку и что-то узнать или сделать – я в военных делах ничего не понимаю. Но это задание было равносильно смертному приговору – настолько опасной казалась переправа… И тогда командир Макара Илларионовича сказал: «Ребята, нужно плыть. Того, кто решится, представлю к ордену…» И Макар бросился в воду. Вот тогда он и получил это ранение в шею. Но все-таки доплыл и что полагалось сделал. А вот голову повернуть – ни в какую!

– А орден? – заинтересовался Борис.

– Командира в том бою убило… Я спросила у Макара Илларионовича: вот когда он плыл, о чем думал? А он говорит: «Вот представь себе, думал, как по селу перед девчатами пройдусь – сапоги начищены, гимнастерка новенькая, а на груди – орден! Когда ранило, тогда уже твердил себе: „Выплыть… выплыть…“ Насчет девчат он, конечно, пошутил. Он вообще шутник. Первую операцию он мне сделал, когда я в первый класс пошла. И за день до нее говорил: „Представляешь, будет у вас когда-нибудь урок анатомии, на котором изучают человечьи потроха. А ты встанешь и скажешь: “Видали вы человека с одной почкой?” Вот смеху-то будет!“ Но та операция была ерундой по сравнению с предстоящей… Тогда можно было шутить…

Все мы помним, Джером К. Джером в своём произведении «Трое в лодке, не считая собаки» с юмором рассказывал, как, читая медицинский справочник, он нашёл у себя симптомы всех болезней.

Сегодняшним пользователям Интернета и справочники не нужны. Стоит вбить запрос в строчку поисковика, как в течение нескольких секунд получишь полную подборку материалов об интересующем тебя недуге. А поскольку все мы люди занятые и к врачу непросто бывает достать талон, возникает заманчивая перспектива: самому себе поставить диагноз и назначить лечение.

Но недаром родилась поговорка: «Первое правило при болезни: не вздумайте гуглить о болезни». То есть не ищите описание своих симптомов во всемирной паутине. Почему? Дело в том, что читать профессиональные сайты, предназначенные для медиков, редко кто из нас может. Для того чтобы разобраться в терминах и учесть все нюансы, нужна специальная подготовка. Гораздо чаще наше внимание останавливается на научно-популярных статьях, где всё вроде бы разложено по полочкам, да ещё и украшено картинками. Здесь-то и кроются подводные камни.

Дело в том, что интернет-сайты приносят своим владельцам немалый доход. И чем больше будет на их страницах интересных для читателей материалов, тем больше у сайтов станет посетителей. А это значит — к ним потянутся рекламодатели и начнут размещать здесь свою рекламу. За деньги, конечно.

Медицинские тексты владельцы сайтов, естественно, пишут не сами, а заказывают копирайтерам. Те, как правило, тоже не имеют профильного образования. Дело в том, что стоимость таких текстов невелика, и настоящие врачи вряд ли будут тратить свободное время на их написание. Убить вечер на текст стоимостью 200 рублей — не слишком заманчивая перспектива для невропатолога или хирурга.

Итак, представим, что за простейший материал, допустим, описание какой-нибудь диеты, берётся человек, знающий об этой теме не больше, чем мы с вами. Для начала он почитает статьи в Интернете, которые написаны другими копирайтерами, а потом начнёт сочинять свой текст, то есть описывать прочитанное своими словами. Готово. Но чтобы заказчик принял статью и оплатил её, текст нужно проверить специальными сервисами на «уникальность».

Уникальность необходима высокая, то есть материал должен быть абсолютно не похож на другие. 

— Было так, — делится опытом копирайтер Мария. — Писала я на тему «Диеты». Уникальность получилась ниже, чем нужно, из-за перечня продуктов для меню. Я пробовала редактировать и так и сяк, но толку было мало, так как эта диета опубликована во множестве источников в различных вариантах. Я отправила работу, объяснив причины, по которым уникальность не дотягивает до нормы. Работа вернулась на доработку с пометкой: «Мне нужны авторские тексты, а не переписанные откуда-то». Тогда я полностью изменила меню диеты. Например, вместо «стакан кефира» написала «200 г ряженки». Вместо «1 кг овощей» — «несколько баклажанов». После того как я урезала меню диеты, стало не хватать знаков. Тогда я ещё приписала отсебятины: «разрешила» крупы и даже иногда сладкое. От подобного бреда уникальность стала сразу 100% во всех проверочных системах.

Заказчица приняла работу с комментарием: «Наконец-то авторский текст! Можете же, когда захотите!» Ну, удачи тем, кто будет худеть по «моей» диете.

Подобные ситуации — не редкость. Отсебятина может касаться и симптомов болезни, и методов лечения. Так что следовать советам из Интернета — себе дороже.