Мы должны смотреть на систему цен как на механизм передачи информации егэ

Прочитайте текст и выполните задания 21—24.

Мы должны смотреть на систему цен как на механизм передачи информации, если хотим понять её действительную функцию – функцию, которую, разумеется, она выполняет тем менее совершенно, чем более жёсткими становятся цены. Наиболее важно в этой системе то, с какой экономией знаний она функционирует, или как мало надо знать отдельным участникам, чтобы иметь возможность предпринять правильные действия. В сжатой, своего рода символической, форме передаётся только самая существенная информация и только тем, кого это касается… С её помощью стало возможным не только разделение труда, но и скоординированное употребление ресурсов, основанное на равномерно разделённом знании…

Хотя нашей главной заботой должно быть заставить рынок работать везде, где он может работать, нам не следует, конечно, забывать о следующем: в современном обществе есть значительное число необходимых служб, как, например, в санитарии и здравоохранении, деятельность которых, вероятно, не мог бы обеспечить рынок по той очевидной причине, что никакой цены с получателей их услуг взимать невозможно или, точнее, невозможно ограничить получение их услуг только теми, кто готов или может за это платить…

Есть ещё два ряда проблем, которые я должен упомянуть… Во-первых, это вопрос о том, какая денежная и финансовая политика требуется для обеспечения надлежащей экономической стабильности. Мы все, вероятно, согласны с тем, что любое смягчение циклической безработицы зависит, по крайней мере частично, от денежной политики. Когда мы обратимся к этим проблемам, одной из наших главных забот должно будет стать то, насколько возможно, связав управление денежной сферой твёрдыми правилами, вновь сделать его автоматическим или по меньшей мере предсказуемым. Вторая крупная проблема, по которой нам придётся дать какой-то ясный ответ, не вдаваясь пока в детали, состоит в следующем: в современном обществе мы должны считать само собой разумеющейся определённую поддержку безработных и не способных найти работу бедняков. Интерес здесь представляет не вопрос, желательна ли такая поддержка или нет, но лишь то, в какой форме она будет меньше всего мешать функционированию рынка.

(Ф. А. фон Хайек)

Мы должны смотреть на систему цен как на механизм передачи информации, если хотим понять её действительную функцию – функцию, которую, разумеется, она выполняет тем менее совершенно, чем более жёсткими становятся цены. Наиболее важно в этой системе то, с какой экономией знаний она функционирует, или как мало надо знать отдельным участникам, чтобы иметь возможность предпринять правильные действия. В сжатой, своего рода символической, форме передаётся только самая существенная информация и только тем, кого это касается… С её помощью стало возможным не только разделение труда, но и скоординированное употребление ресурсов, основанное на равномерно разделённом знании…

Хотя нашей главной заботой должно быть заставить рынок работать везде, где он может работать, нам не следует, конечно, забывать о следующем: в современном обществе есть значительное число необходимых служб, как, например, в санитарии и здравоохранении, деятельность которых, вероятно, не мог бы обеспечить рынок по той очевидной причине, что никакой цены с получателей их услуг взимать невозможно или, точнее, невозможно ограничить получение их услуг только теми, кто готов или может за это платить…

Есть ещё два ряда проблем, которые я должен упомянуть… Во-первых, это вопрос о том, какая денежная и финансовая политика требуется для обеспечения надлежащей экономической стабильности. Мы все, вероятно, согласны с тем, что любое смягчение циклической безработицы зависит, по крайней мере частично, от денежной политики. Когда мы обратимся к этим проблемам, одной из наших главных забот должно будет стать то, насколько возможно, связав управление денежной сферой твёрдыми правилами, вновь сделать его автоматическим или по меньшей мере предсказуемым. Вторая крупная проблема, по которой нам придётся дать какой-то ясный ответ, не вдаваясь пока в детали, состоит в следующем: в современном обществе мы должны считать само собой разумеющейся определённую поддержку безработных и не способных найти работу бедняков. Интерес здесь представляет не вопрос, желательна ли такая поддержка или нет, но лишь то, в какой форме она будет меньше всего мешать функционированию рынка.

(Ф. А. фон Хайек)

21. Какую функцию рыночного механизма цен рассмотрел автор? Какие две возможности, по мнению автора, открыл обществу рыночный механизм цен?

22. Автор привёл проявления нескольких несовершенств рынка. Используя обществоведческие знания, назовите любые два проявления и для каждого из них приведите соответствующий фрагмент текста.

23. Назовите и проиллюстрируйте примерами любые три способа государственной поддержки безработных граждан.

24. Автор рассмотрел действие рыночного механизма цен. Какой способ ценообразования действует в условиях командной (плановой) экономики? Используя обществоведческие знания, укажите одно любое достоинство и два любых недостатка действующего в условиях командной (плановой) экономики способа ценообразования.

Автор рассмотрел действие рыночного механизма цен. Какой способ ценообразования действует в условиях командной (плановой) экономики? Используя обществоведческие знания, укажите одно любое достоинство и два любых недостатка действующего в условиях командной (плановой) экономики способа ценообразования.

Мы должны смотреть на систему цен как на механизм передачи информации, если хотим понять её действительную функцию – функцию, которую, разумеется, она выполняет тем менее совершенно, чем более жёсткими становятся цены. Наиболее важно в этой системе то, с какой экономией знаний она функционирует, или как мало надо знать отдельным участникам, чтобы иметь возможность предпринять правильные действия. В сжатой, своего рода символической, форме передаётся только самая существенная информация и только тем, кого это касается… С её помощью стало возможным не только разделение труда, но и скоординированное употребление ресурсов, основанное на равномерно разделённом знании…

Хотя нашей главной заботой должно быть заставить рынок работать везде, где он может работать, нам не следует, конечно, забывать о следующем: в современном обществе есть значительное число необходимых служб, как, например, в санитарии и здравоохранении, деятельность которых, вероятно, не мог бы обеспечить рынок по той очевидной причине, что никакой цены с получателей их услуг взимать невозможно или, точнее, невозможно ограничить получение их услуг только теми, кто готов или может за это платить…

Есть ещё два ряда проблем, которые я должен упомянуть… Во-первых, это вопрос о том, какая денежная и финансовая политика требуется для обеспечения надлежащей экономической стабильности. Мы все, вероятно, согласны с тем, что любое смягчение циклической безработицы зависит, по крайней мере частично, от денежной политики. Когда мы обратимся к этим проблемам, одной из наших главных забот должно будет стать то, насколько возможно, связав управление денежной сферой твёрдыми правилами, вновь сделать его автоматическим или по меньшей мере предсказуемым. Вторая крупная проблема, по которой нам придётся дать какой-то ясный ответ, не вдаваясь пока в детали, состоит в следующем: в современном обществе мы должны считать само собой разумеющейся определённую поддержку безработных и не способных найти работу бедняков. Интерес здесь представляет не вопрос, желательна ли такая поддержка или нет, но лишь то, в какой форме она будет меньше всего мешать функционированию рынка.

(Ф. А. фон Хайек)

Ответ:

Правильный ответ должен содержать следующие элементы:

1) способ:

— директивное (централизованное) ценообразование / государственные органы устанавливают цены; (Способ может быть указан в иной, близкой по смыслу формулировке.)

2) достоинство, например:

— стабильность цен;

3) недостатки, например:

— цены не отражают реальных производственных издержек, и разницу между ценой и издержками приходится покрывать за счёт государственного бюджета;

— цены не являются информативными, что усиливает общую неэффективность производства.

Могут быть указаны другие достоинство и(или) недостатки.

ТЕСТ ФИНАНСОВЫЙ РЫНОК 11 КЛАСС

Задание 1.Выберите верные суждения о
финансовом рынке и запишите цифры, под которыми они указаны.

1) К
функциям финансового рынка относят формирование цен на денежные капиталы.

2) Финансовый
рынок — это подсистема рынка потребительских товаров и услуг.

3) Финансовый
рынок контролирует взаимодействие работников и работодателей.

4) Центральный
Банк Российской Федерации устанавливает ключевую ставку, которая регулирует
предложение на финансовом рынке.

5) Составной
частью финансового рынка является рынок ценных бумаг.

Задание
2.Установите соответствие между объектами продажи и рынками, на
которых они продаются: к каждой позиции, данной в первом столбце, подберите
соответствующую позицию из второго столбца.

Задание 3.Организацию, которая на финансовых
рынках призвана обеспечить регулярное осуществление купли-продажи акций,
облигаций и других ценных бумаг, называют

1) центральным банком 2) фондовой
биржей 3) инвестиционным фондом 4) коммерческим банком

Задание 4.Спрос на услуги специалистов по
рекламе формируется на рынке

1) информации 2) товаров и услуг
3) капитала 4) труда

Задание 5.Прочитайте текст и выполните задания:

Мы должны смотреть на систему цен как на
механизм передачи информации, если хотим понять её действительную функцию –
функцию, которую, разумеется, она выполняет тем менее совершенно, чем более
жёсткими становятся цены. Наиболее важно в этой системе то, с какой экономией
знаний она функционирует, или как мало надо знать отдельным участникам, чтобы
иметь возможность предпринять правильные действия. В сжатой, своего рода
символической, форме передаётся только самая существенная информация и только
тем, кого это касается… С её помощью стало возможным не только разделение
труда, но и скоординированное употребление ресурсов, основанное на равномерно
разделённом знании…

Хотя нашей главной заботой должно быть
заставить рынок работать везде, где он может работать, нам не следует, конечно,
забывать о следующем: в современном обществе есть значительное число
необходимых служб, как, например, в санитарии и здравоохранении, деятельность
которых, вероятно, не мог бы обеспечить рынок по той очевидной причине, что
никакой цены с получателей их услуг взимать невозможно или, точнее, невозможно
ограничить получение их услуг только теми, кто готов или может за это платить…

Есть ещё два ряда проблем, которые я
должен упомянуть… Во-первых, это вопрос о том, какая денежная и финансовая
политика требуется для обеспечения надлежащей экономической стабильности. Мы
все, вероятно, согласны с тем, что любое смягчение циклической безработицы
зависит, по крайней мере частично, от денежной политики. Когда мы обратимся к
этим проблемам, одной из наших главных забот должно будет стать то, насколько
возможно, связав управление денежной сферой твёрдыми правилами, вновь сделать
его автоматическим или по меньшей мере предсказуемым. Вторая крупная проблема,
по которой нам придётся дать какой-то ясный ответ, не вдаваясь пока в детали,
состоит в следующем: в современном обществе мы должны считать само собой
разумеющейся определённую поддержку безработных и не способных найти работу
бедняков. Интерес здесь представляет не вопрос, желательна ли такая поддержка
или нет, но лишь то, в какой форме она будет меньше всего мешать
функционированию рынка.

(Ф. А. фон Хайек)

1) Какую функцию рыночного механизма цен
рассмотрел автор? Какие две возможности, по мнению автора, открыл обществу
рыночный механизм цен?

2) Автор рассмотрел действие рыночного механизма
цен. Какой способ ценообразования действует в условиях командной (плановой)
экономики? Используя обществоведческие знания, укажите одно любое достоинство и
два любых недостатка действующего в условиях командной (плановой) экономики
способа ценообразования.

3) Автор привёл проявления нескольких
несовершенств рынка. Используя обществоведческие знания, назовите любые два
проявления и для каждого из них приведите соответствующий фрагмент текста.

Задание 6.Опираясь на знания
обществоведческого курса, объясните смысл понятия «финансовый рынок».

(В
объяснении смысла / определении понятия должно быть указано не менее двух
существенных признаков. Объяснение/определение может быть дано в одном или
нескольких распространённых предложениях.)

Задание 7.На графике А. изображено изменение
ситуации на потребительском рынке колбасных изделий в стране Z.
Кривая спроса переместилась из положения D в положение D₁ при
неизменном предложении S. (На графике P — цена
товара; Q — количество товара.)

Как
изменилась равновесная цена?

Что могло
вызвать изменение спроса? Укажите любое одно обстоятельство (фактор) и
объясните его влияние на спрос. (Объяснение должно быть дано применительно к
рынку, указанному в тексте задания.)

Как при
прочих равных условиях изменятся предложение и равновесная цена на данном
рынке, если будут закрываться предприятия, которые изготавливают колбасные
изделия?

Задание 8.На графике Б. изображено изменение
ситуации на потребительском рынке ёлочных украшений в стране Z.
Кривая спроса переместилась из положения D в положение D₁ при
неизменном предложении S. (На графике P — цена
товара; Q —количество товара.)

Как
изменилась равновесная цена?

Что могло
вызвать изменение спроса? Укажите любое одно обстоятельство (фактор) и
объясните его влияние на спрос.

(Объяснение
должно быть дано применительно к рынку, указанному в тексте задания.)

Как
изменятся предложение и равновесная цена на данном рынке, если сократится число
продавцов ёлочных украшений при прочих равных условиях?

6

Мы должны смотреть на систему цен как на механизм передачи информации, если хотим понять ее действительную функцию – функцию, которую, разумеется, она выполняет тем менее совершенно, чем более жесткими становятся цены. (Но даже когда назначаемые цены становятся достаточно жесткими, силы, призванные действовать через изменения цен, в значительной мере все же продолжают проявлять себя через изменения других условий контрактов.) Наиболее важно в этой системе то, с какой экономией знаний она функционирует, или как мало надо знать отдельным участникам, чтобы иметь возможность предпринять правильные действия. В сжатой, своего рода символической форме передается только самая существенная информация и только тем, кого это касается. Это более чем метафора – описывать систему цен как своеобразный механизм по регистрации изменений или как систему телекоммуникаций, позволяющую отдельным производителям следить только за движением нескольких указателей (подобно тому, как инженер мог бы следить за стрелками лишь нескольких датчиков), дабы приспосабливать свою деятельность к изменениям, о которых они, возможно, никогда не узнают ничего сверх того, что отражается в движении цен.

Конечно, такие приспособления никогда не бывают «совершенными» в том смысле, в каком экономист представляет их себе в своем равновесном анализе. Я боюсь, однако, что наши теоретические привычки подходить к проблеме, допуская, что почти все обладают более или менее совершенным знанием, сделали нас в известной мере слепыми в отношении истинной функции механизма цен и привели к применению довольно обманчивых критериев при оценке его эффективности. Не чудо ли, что в такой ситуации, как нехватка какого-либо материала, без чьего бы то ни было приказа, когда, вероятно, лишь горстка людей знает ее причину, десятки тысяч людей, чьи личности нельзя было бы установить за месяцы расследований, оказываются принуждены употреблять этот материал или сделанные из него продукты более бережно – то есть сдвигаться в правильном направлении? Это уже достаточное чудо, даже если в постоянно меняющемся мире не у всех оно будет получаться настолько совершенно, чтобы их нормы прибыли поддерживались всегда на одном и том же равном, или «нормальном», уровне.

Я намеренно употребил слово «чудо», дабы выбить читателя из того состояния довольства, с каким мы часто воспринимаем работу этого механизма, будто так тому и положено быть. Я убежден, что, если бы он был создан по сознательно выработанному человеком проекту и если бы люди, ведомые изменениями цен, поняли, что значение их решений выходит далеко за пределы их непосредственных целей, такой механизм был бы провозглашен одним из величайших триумфов человеческого разума. Ему не повезло дважды: в том, что он не есть продукт человеческого замысла, и в том, что люди, направляемые им, обычно не знают, что их заставляет делать то, что они делают. Однако те, кто громогласно требует «сознательного управления» – и не может поверить, что нечто, развившееся без чьего бы то ни было замысла (даже без нашего понимания этого), могло бы решать проблемы, которые мы были неспособны решать сознательно, – должны помнить: проблема именно в том, как сделать сферу нашего пользования ресурсами шире сферы, подконтрольной чьему бы то ни было разуму; и, следовательно, как обойтись без необходимости сознательного контроля и обеспечить стимулы, которые заставят индивидов осуществлять желаемое без чьих-либо указаний, что же им надлежит делать.

Проблема, с которой мы здесь сталкиваемся, никоим образом не принадлежит только экономической теории, но возникает в связи почти со всеми подлинно общественными явлениями – с языком и с большей частью нашего культурного наследия, реально составляя главную теоретическую проблему всех наук об обществе. Как сказал по другому поводу Альфред Уайтхед: «Это глубоко ошибочный трюизм, повторяемый во всех прописях и всеми выдающимися людьми, когда они выступают с речами, будто мы должны развивать в себе привычку думать, что делаем. Все совершенно наоборот. Цивилизация движется вперед, увеличивая число важных действий, которые мы в состоянии выполнять не думая о них». Это имеет особое значение в социальной сфере. Мы постоянно используем формулы, символы и правила, смысла которых не понимаем и через употребление которых пользуемся помощью знания, которым сами не владеем. Мы развили эти практики и институты, опираясь на привычки и установления, успешно испытанные в их собственной сфере и ставшие затем основанием созданной нами цивилизации.

Система цен – как раз одно из таких образований, которые человек научился использовать (хотя он все еще очень далек от того, чтобы научиться использовать ее наилучшим образом) после того, как он натолкнулся на нее, не имея о ней ни малейшего понятия. С ее помощью стало возможным не только разделение труда, но и скоординированное употребление ресурсов, основанное на равномерно разделенном знании. Люди, любящие высмеивать всякий намек, что так может быть, обычно искажают это соображение, внушая, будто в нем утверждается, что каким-то чудом стихийно возник именно тот тип системы, который более всего удовлетворяет требованиям современной цивилизации. Все ровно наоборот: человек смог развить то разделение труда, на котором основана наша цивилизация, потому что ему довелось натолкнуться на способ, сделавший ее возможной. Не случись этого, он мог бы все-таки развить какой-то иной, совершенно отличный тип цивилизации, что-то вроде «государства» муравьев или нечто совершенно невообразимое. Мы можем только сказать, что никто еще не преуспел в построении альтернативной системы, где можно было бы сохранить определенные черты системы существующей, дорогие даже для тех, кто яростнее всех на нее нападает, – и, в частности, ту степень свободы, с какой индивид может избирать себе занятие и соответственно использовать свои собственные знания и мастерство.

7

Во многих отношениях удачно, что споры о необходимости системы цен для всякого рационального расчета в сложном современном обществе ведутся уже не только между лагерями, придерживающимися разных политических убеждений. Тезис, что без системы цен мы не могли бы сохранить общество, основанное на таком широком разделении труда, как наше, был встречен градом насмешек, когда фон Мизес выдвинул его впервые двадцать пять лет назад. Сегодня то, что кое-кому все еще трудно его принять, уже не объясняется чисто политическими причинами, и в итоге атмосфера становится гораздо более благоприятной для разумного обсуждения. Когда Лев Троцкий доказывает, что «экономический расчет немыслим без рыночных отношений»; когда профессор Оскар Ланге обещает профессору фон Мизесу статую в мраморном зале будущего Центрального планового управления; когда профессор Абба Л. Лернер заново открывает Адама Смита и подчеркивает, что основное достоинство системы цен состоит в стимулировании индивида к тому, чтобы, преследуя собственный интерес, он делал то, что отвечает интересу общему, расхождения действительно нельзя более списывать на политические предубеждения. Остающиеся разногласия явно обусловлены чисто интеллектуальными и, более конкретно, методологическими расхождениями.

Недавние заявления Йозефа Шумпетера в его книге «Капитализм, социализм и демократия» прекрасно иллюстрируют одно из методологических расхождений, которые я имею в виду. Ему принадлежит выдающееся место среди экономистов, рассматривающих экономические явления с позиций одного из направлений позитивизма. Соответственно эти явления представляются ему объективно данными количествами товаров, прямо сталкивающихся друг с другом, почти без всякого вмешательства, надо полагать, человеческих умов. Только подобной предпосылкой я могу объяснить следующее (поражающее меня) заявление. Профессор Шумпетер доказывает, что для теоретика возможность рационального расчета при отсутствии рынков факторов производства вытекает «из элементарного допущения: потребители, оценивая потребительские товары («запрашивая»), ipso facto[83]83

  В силу самого факта (лат.).

[Закрыть]

оценивают и средства производства, участвующие в создании этих товаров»[84]84

  Schumpeter J. A. Capitalism, Socialism and Democracy. New York: Harper & Bros., 1942. P. 175. (Рус. пер.: Шумпетер Й. Капитализм, социализм и демократия. М.: Экономика, 1995. С. 237.) Я считаю также профессора Шумпетера подлинным автором мифа о том, что Парето и Бароне «решили» проблему экономического расчета при социализме. Что они и многие другие действительно сделали, так это просто сформулировали условия, которым должно удовлетворять рациональное распределение ресурсов, и указали, что эти условия по существу совпадают с условиями равновесия на конкурентном рынке. Это нечто совершенно иное, нежели объяснение, как добиться на практике распределения ресурсов, удовлетворяющего этим условиям. Сам Парето (у которого Бароне взял фактически все, что имел сказать), далекий от претензий на то, что он решил эту практическую проблему, в действительности недвусмысленно отрицает возможность ее решения без помощи рынка. См. его: Pareto V. Manuel d’economie pure (2d ed., 1927), pp. 233—234. Соответствующий отрывок цитируется в английском переводе в начале моей статьи: Hayek F. A. Socialist Calculation: The Competitive “Solution” // Economica. Vol. VIII. No. 26 (new ser., 1940). P. 125. (См. главу VIII в наст. изд.)

[Закрыть]

.

Взятое буквально, такое заявление попросту неверно. Потребители не делают ничего подобного. По-видимому, под «ipso facto» профессор Шумпетер имеет в виду, что оценка факторов производства подразумевается оценками потребительских товаров или неизбежно вытекает из них. Но это тоже неверно.

Подразумеваемое здесь логическое отношение может иметь смысл только при условии одновременного присутствия всех выносимых оценок в одной и той же голове. Очевидно, однако, что ценность производственных факторов зависит не только от оценок потребительских товаров, но и от условий предложения различных факторов производства. Только для разума, которому одновременно были бы известны все эти факты, решение однозначно следовало бы из того, что ему дано. Однако практическая проблема возникает именно потому, что эти факты никогда не бывают даны подобным образом какому-то одному уму, и потому соответственно необходимо, чтобы при ее решении использовалось знание, распыленное среди множества людей.

Проблема, таким образом, нисколько не решается тем, что мы способны показать, что вся совокупность фактов, если бы они были известны какому-то одному уму (как мы гипотетически допускаем, что они даны наблюдателю-экономисту), предопределяла бы единственность решения. Вместо этого мы должны показать, как решение достигается путем взаимодействия людей, каждый из которых владеет лишь частичным знанием. Допускать, что все знание дано какому-то одному уму, точно так же, как, согласно нашим допущениям, оно дано нам как объясняющим экономистам, значит отбросить саму проблему и пренебречь всем, что есть важного и значительного в реальном мире.

То, что экономист ранга профессора Шумпетера попал таким образом в ловушку, расставляемую для опрометчивых людей двусмысленностью термина «данное», вряд ли можно объяснить как простую ошибку. Это предполагает скорее нечто глубоко неверное в подходе, привычно пренебрегающем важнейшей частью явлений, с которыми нам приходится иметь дело: неустранимым несовершенством человеческого знания и вытекающей отсюда потребностью в непрерывном процессе передачи и приобретения знаний. Любой подход, который начинает на деле с предположения, что знание людей соответствует объективным фактам ситуации, как это и происходит во многих разделах математической экономики с ее системами уравнений, последовательно отбрасывает то, объяснение чего и составляет нашу главную задачу. Я далек от того, чтобы отрицать, что в нашей системе равновесный анализ выполняет полезную функцию.

Но когда он начинает приводить наших ведущих мыслителей к ложному представлению, что описываемая им ситуация имеет прямое отношение к решению практических проблем, самое время вспомнить, что он вообще не имеет дела с социальным процессом и что он – не более чем полезное вступление к изучению этой главной проблемы.

Глава V
Смысл конкуренции[85]85

  Настоящая работа воспроизводит основное содержание лекции, прочитанной в Принстонском университете 20 мая 1946 г.

[Закрыть]

1

Появились признаки растущего осознания экономистами того, что предмет их споров последних лет по имени «конкуренция» – это не то же самое, что называется так в обыденном языке. Однако, хотя предпринимались некоторые смелые попытки вернуть обсуждение обратно на землю и направить внимание на проблемы реальной жизни, особенно Дж. М. Кларком и Ф. Махлупом[86]86

  Clark J. M. Toward a Concept of Workable Competition // American Economic Review. Vol. XXX (June 1940); Machlup F. Competiton, Pliopoly, and Profit // Economica. Vol. IX (new ser.; February and May, 1942).

[Закрыть]

, похоже все-таки, что понятие конкуренции, используемое сегодня экономистами, считается всеми важным, а представление о ней делового человека рассматривается как заблуждение. По-видимому, широко распространено мнение, что так называемая теория «совершенной конкуренции» дает подходящую модель для оценки эффективности конкуренции в реальной жизни и что в той мере, в какой реальная конкуренция отклоняется от этой модели, она является нежелательной и даже вредной.

Мне подобная установка представляется мало оправданной. Я попытаюсь показать, что то, о чем идет речь в теории совершенной конкуренции, вообще имеет мало прав называться «конкуренцией» и что выводы из этой теории не могут принести почти никакой пользы в качестве руководства для политики. Причина, как мне кажется, кроется в том, что эта теория везде предполагает уже существующим то положение вещей, на создание которого (или приближение к нему), согласно давнему, но более верному подходу, устремлен процесс конкуренции. И если бы допускаемое теорией совершенной конкуренции положение вещей существовало всегда, оно не только не оставило бы места всем видам деятельности, описываемым глаголом «конкурировать», но и сделало бы их, в сущности, невозможными.

Если бы дело касалось только употребления слова «конкуренция», это не имело бы серьезного значения. Но все выглядит так, как будто почти все экономисты из-за подобного специфического словоупотребления внушили самим себе и другим ложное представление, будто, рассматривая «конкуренцию», они что-то говорят о природе и значении процесса, с помощью которого возникает положение вещей, существование которого ими просто предполагается. Фактически же эта движущая сила экономической жизни почти не обсуждается.

Я не хочу сколько-нибудь подробно рассматривать здесь те причины, которые завели теорию конкуренции в столь курьезное положение. Как я говорил в других главах[87]87

  См. в наст. изд. главы II и IV.

[Закрыть]

, тавтологический метод, подходящий и незаменимый для анализа индивидуальных действий, в данном случае был, по-видимому, незаконно распространен на проблемы, где нам приходится иметь дело с некоторым социальным процессом, когда решения множества индивидов влияют друг на друга и неизбежно следуют друг за другом во времени. Экономический расчет (Чистая Логика Выбора), имеющий дело с проблемами первого рода, состоит из аппарата по классификации возможных человеческих установок (attitudes) и дает нам технику описания взаимосвязей различных частей одного плана. Его выводы подразумеваются его допущениями: желания и знание фактов, одновременное присутствие которых предполагается в каком-то одном уме, предопределяют единственность решения. Отношения, рассматриваемые в анализе такого типа, есть логические отношения, касающиеся только выводов, которые для разума планирующего индивида вытекают из заданных предпосылок.

Однако, сталкиваясь с ситуацией, когда множество лиц пытаются разрабатывать свои разрозненные планы, мы не можем долее предполагать, что данные одинаковы для всех этих планирующих умов. Проблема начинает касаться того, как «данные» различных индивидов, на основе которых они строят свои планы, приспосабливаются к объективным фактам из их окружения (включающего и действия других людей). И хотя при решении проблем этого типа мы все еще должны применять выработанную нами технику для быстрого выведения следствий из заданного набора данных, нам предстоит теперь иметь дело не просто с несколькими отдельными наборами данных различных лиц, но также – а это куда важнее – с процессом, обязательно включающим непрерывные изменения в данных у разных индивидов. Как я уже говорил ранее, причинный фактор входит сюда только тогда, когда речь заходит об обретении нового знания различными индивидами и об изменениях в имеющихся у них данных вследствие контактов между ними.

Связь всего этого с интересующей меня здесь проблемой станет очевидна, если вспомнить, что современная теория конкуренции имеет дело почти исключительно с состоянием, именуемым «конкурентным равновесием», когда предполагается, что данные разных индивидов полностью взаимосогласованы друг с другом, тогда как проблема, требующая объяснения, касается природы процесса, порождающего такое взаимосогласование данных. Иными словами, модель конкурентного равновесия даже не пытается говорить, что если мы обнаруживаем такие-то и такие-то условия, то из них будут вытекать такие-то и такие-то следствия, но ограничивается определением условий, в которых ее выводы уже неявно содержатся и которые предположительно могут существовать, но о которых она ничего не сообщает, как они вообще могли бы возникнуть. Или, предвосхищая в одной фразе наш главный вывод, конкуренция по своей природе есть динамический процесс, неотъемлемые особенности которого отбрасываются допущениями, лежащими в основании статического анализа.

2

То, что современная теория конкурентного равновесия допускает существование такого состояния, тогда как действительное объяснение должно показывать, как оно возникает в результате процесса конкуренции, лучше всего видно из знакомого списка условий, приводимого в любом современном учебнике. Большая часть этих условий, между прочим, не только лежит в основании анализа «совершенной» конкуренции, но и равно допускается при обсуждении разнообразных «несовершенных» или «монополистических» рынков, где на всем протяжении анализа предполагаются определенные нереалистические «совершенства»[88]88

  В особенности предположения, что единая цена всегда должна быть правилом на всем рынке данного товара и что продавцам известна форма кривой спроса.

[Закрыть]

. Однако для нашей непосредственной задачи теория совершенной конкуренции будет представлять наиболее поучительный случай.

Хотя разные авторы могут по-разному формулировать список важнейших условий совершенной конкуренции, приводимый мною перечень, вероятно, более чем достаточен для нашей задачи, поскольку, как мы убедимся, эти условия в действительности не существуют независимо друг от друга. Согласно общепринятой точке зрения, совершенная конкуренция предполагает:

Однородность товаров, которые предлагаются и на которые предъявляется спрос большим числом достаточно мелких продавцов и покупателей, однако никто из них не рассчитывает оказать своими действиями заметного влияния на цену.

Свободное вступление на рынок и отсутствие других ограничений на движение цен и ресурсов.

Полное знание значимых (relevant) факторов всеми участниками рынка.

На данной стадии мы не будем спрашивать, для чего именно требуются эти условия или что подразумевается, когда они принимаются как данные. Однако нам надо еще поинтересоваться их значением, обратившись для этого к третьему условию, являющемуся критическим и в то же время туманным. Обладание совершенным знанием обо всем, что влияет на рынок, всеми его участниками явно не может быть нормой. Я не буду вдаваться здесь в известный парадокс о парализующем воздействии, которое оказало бы на всю деятельность вообще совершенное знание и предвидение[89]89

  См.: Morgenstern O. Vollkommene Voraussicht und wirtschaftliches Gleichgewicht // Zeitschrift für Nationalökonomie. Bd. VI (1935).

[Закрыть]

. Очевидно, что ничего не решается, когда мы допускаем, что все знают всё, и что реальная проблема состоит в том, как можно достичь состояния, при котором будет использоваться максимально возможный объем имеющихся данных. Вопрос, встающий перед конкурентным обществом, заключается не в том, как мы можем «найти» людей, которые все знают лучше всех, но скорее в том, какое институциональное устройство необходимо для того, чтобы неизвестные лица, обладающие более всего подходящим для той или иной задачи знанием, с наибольшей вероятностью привлекались для ее решения. Нам, однако, надо еще спросить, какого рода знание, как предполагается, находится в распоряжении участников рынка.

Если мы рассмотрим рынок каких-то готовых потребительских товаров и начнем с положения их производителей или продавцов, то обнаружим прежде всего, что производителям, как предполагается, известны самые низкие издержки, с которыми можно выпускать такой товар. Однако такое знание, предположительно являющееся данным, и составляет один из главных пунктов, где факты будут открываться только через процесс конкуренции. Мне представляется это одним из важнейших случаев, когда теория конкурентного равновесия уже в своей отправной точке отбрасывает главную задачу, решить которую способен только процесс конкуренции. Достаточно схожую позицию она занимает и по второму пункту, предполагая, что производители полностью информированы о стремлениях и желаниях потребителей, включая информацию о том, на какие виды товаров и услуг они предъявляют спрос, а также о ценах, какие они готовы уплачивать. Все это, строго говоря, нельзя считать данными фактами, а следует рассматривать как проблемы, подлежащие решению с помощью процесса конкуренции.

Аналогичная ситуация и с потребителями, или покупателями. Опять-таки неправомочно допускать, что знание, которым они предположительно должны обладать при конкурентном равновесии, находится в их распоряжении еще до начала процесса конкуренции. Их знание об имеющихся альтернативах есть результат того, что происходит на рынке, таких видов деятельности, как реклама и т.д. Вся организация рынка служит прежде всего потребности в распространении информации, на основании которой должен действовать покупатель.

Своеобразие допущений, с которых начинает теория конкурентного равновесия, проступит особенно отчетливо, если спросить, какие виды деятельности, к которым обычно прилагается глагол «конкурировать», окажутся еще возможны, если все эти условия будут удовлетворены. Стоит, вероятно, вспомнить, что, по д-ру Джонсону, конкуренция есть «старание получить то, что кто-то другой старается получить в это же самое время». Так сколько же средств, служащих этим целям в повседневной жизни, еще останется продавцу на рынке, где господствует так называемая «совершенная конкуренция»? Я убежден, что ответ – ровно ни одного. Реклама, сбивание цен и улучшение («дифференциация») производимых товаров и услуг – все это исключено по определению; «совершенная» конкуренция и в самом деле означает отсутствие всякой конкурентной деятельности.

Особенно примечательно здесь явное и полное исключение из теории совершенной конкуренции всех личных отношений, существующих между участниками[90]90

  Ср.: (Stigler G. J. The Theory of Price. 1946. P. 24): «Экономические отношения никогда не бывают вполне конкурентными, если они включают какие-либо личные отношения между экономическими агентами» (см. также: Ibid. P. 226).

[Закрыть]

. В реальной жизни наше неполное знание об имеющихся в наличии товарах и услугах компенсируется опытом общения с лицами или фирмами, поставляющими их, – такая конкуренция во многом есть конкуренция ради поддержания репутации или демонстрации доброй воли, – и это является одним из важнейших факторов, позволяющих нам решать свои повседневные проблемы. Функция конкуренции в этом случае состоит именно в том, чтобы показать нам, кто нас хорошо обслуживает: от какого бакалейщика или туристического агентства, от какого универмага или отеля, от какого врача или адвоката мы могли бы ждать наиболее удовлетворительного решения любой конкретной проблемы, с которой можем столкнуться. Очевидно, что во всех этих областях конкуренция может быть очень напряженной именно потому, что услуги различных фирм или лиц никогда не будут абсолютно одинаковыми. Благодаря именно такой конкуренции уровень нашего обслуживания может быть высок настолько, насколько это встречается в реальной жизни. Причины, по которым конкуренция в этой области считается несовершенной, не имеют в действительности никакого отношения к конкурентному характеру деятельности этих людей; они кроются в природе самих этих товаров или услуг. Если никакие два врача не являются абсолютно одинаковыми, это означает не то, что конкуренция между ними носит менее напряженный характер, но просто что никакая степень конкуренции между ними не даст точно таких же результатов, как это было бы в случае полного подобия их услуг. И дело тут не просто в словах. За разговорами о недостатках конкуренции, тогда как на самом деле речь должна идти о неизбежных различиях между товарами и услугами, кроется весьма серьезное смешение понятий, ведущее подчас к абсурдным выводам.

Хотя на первый взгляд предположение о совершенном знании, имеющемся в распоряжении участников, может показаться наиболее поразительным и искусственным из всех допущений, лежащих в основании теории совершенной конкуренции, на деле оно может быть не более чем следствием, частично даже оправданным, другой предпосылки, из которой она исходит. Если только мы начнем с допущения, что множество людей производят одинаковый товар и имеют в своем распоряжении одинаковые объективные средства и возможности для этого, тогда действительно может оказаться вероятным (хотя, насколько мне известно, попыток установить это никогда не предпринималось), что со временем они все придут к овладению большинством фактов, релевантных для вынесения оценок на рынке данного товара. Всякий производитель не только познáет из опыта те же самые факты, что и любой другой, но также поймет, что известно его собратьям, а следовательно, узнает эластичность спроса на свой продукт. Ситуация, когда разные производители выпускают идентичный продукт в идентичных условиях, является действительно наиболее благоприятной для приведения их знаний в состояние, потребное для совершенной конкуренции. Для этого, по-видимому, достаточно, чтобы товары могли быть идентичными только в смысле, единственно значимом для понимания человеческой деятельности, то есть чтобы люди одинаково их воспринимали и, кроме того, чтобы можно было обеспечить некий набор физических условий, благоприятствующих всем тем, кто, будучи вовлечен в круг тесно взаимосвязанных видов деятельности, заняты выяснением фактов, релевантных для их решений.

Как бы то ни было, ясно, что обстоятельства не всегда будут настолько благоприятны для получения результата, достижимого в том случае, когда множество людей по крайней мере потенциально способны производить одинаковый товар. В общем-то представление об экономической системе, разделенной на различные рынки отдельных товаров, во многом есть плод воображения экономистов, и это, безусловно, не является правилом в обрабатывающей промышленности и сфере личных услуг, на которые так часто ссылались в спорах о конкуренции. В самом деле, вряд ли надо упоминать, что никакие изделия двух производителей никогда не бывают в точности одинаковыми – хотя бы только потому, что, покинув завод, они должны оказаться в разных местах. Эти различия составляют часть фактов, создающих нашу экономическую проблему, и допущение, что они отсутствуют, не слишком помогает ее решению.

Убежденность в преимуществах совершенной конкуренции часто заставляет ее энтузиастов даже доказывать, что можно добиться лучшего использования ресурсов, если сузить существующее разнообразие продуктов путем обязательной стандартизации. Так вот, несомненно, во многих сферах есть что сказать в защиту вспомогательной стандартизации на основе согласованных рекомендаций или стандартов, которые должны применяться, если только контракты в явной форме не предусматривают иных условий. Однако это совершенно отличается от требований тех, кто считает, что надо пренебречь разнообразием людских вкусов и пресечь непрекращающееся экспериментирование с усовершенствованиями, дабы обрести преимущества совершенной конкуренции. Очевидно, что не произошло бы никакого улучшения, если бы все дома стали строить в точности одинаковыми, чтобы создать совершенный рынок жилья; то же верно и в отношении большинства других сфер, где различия между отдельными продуктами не дают конкуренции возможности вообще когда-либо стать совершенной.