Мы замятин анализ егэ

Жанр антиутопии не случайно зародился в двадцатом веке. Мировая война, технический прогресс, новые самые разрушительные виды оружия, новые средства связи, возникновение ряда авторитарных и тоталитарных режимов в странах Западной, Центральной и Восточной Европы – всё это вызывало живейший отклик в душах писателей, которые всерьёз начали беспокоится за будущее человечества.

Первопроходцем в данном литературном жанре стал советский писатель Евгений Замятин. Его роман «Мы» не просто стал известным, но и вдохновил таких мастодонтов жанра антиутопии, как Джордж Оруэлл и Олдос Хаксли. Многомудрый Литрекон предлагает Вам подробный разбор книги.

История создания

Работа над произведением началась после возвращения Замятина в СССР из Англии в 1920 году. Впервые роман был опубликован за границей в 1924 году и со временем распространился по всему миру. История написания антиутопии «Мы» включает в себя интересные факты:

• В самом Советском союзе «Мы» встретили крайне негативно. Не без причины в творении Замятина увидели карикатуру и поклёп на советскую власть. Сам же Замятин всегда утверждал, что роман «Мы» вовсе не об СССР. Он сожалел о том, что его творение восприняли так однозначно, говоря о том, что роман значительно опередил своё время и был обречён на непонимание.
• В 1929 году Евгений Замятин был очередной раз унижен на съезде писателей и был вынужден покинуть писательский союз. С этого момента его литературная карьера в СССР была закончена. «Дело Замятина» положило начало новому витку ужесточения политики в области литературы. Чудом самому автору удалось добиться разрешения властей на выезд из СССР — в один конец. За свой роман Замятин стал невозвращенцем. Первая публикация романа в СССР состоялась лишь в 1988 году, в период «Перестройки» (журнал «Знамя». 1988. № 4–5). 
• Сам автор относился к ситуации с юмором. Он писал:

«Роман “Мы” оказался персидским петухом: этот вопрос и в такой форме поднимать было еще слишком рано». 

Направление и жанр

«Мы» можно отнести к литературному направлению модернизма. Автор, пользуясь новаторским инструментарием, стремится отражать не саму реальность, но строить предполагаемое будущее человечества, для чего активно используются нестандартные образы и новые формы повествования.

Произведение Замятина является романом-антиутопией. За основу берётся отдалённое и неприглядное будущее человечества, атмосфера которого разбирается по косточкам за счёт многочисленных деталей и персонажей. Автор стремится рассказать полноценную историю, разворачивающуюся на фоне масштабных и важных событий.

Жанр антиутопии появился в качестве полемичного ответа модернистов писателям прошлого. Издавна человечеству был известен жанр утопии — милой сказки, где люди, наконец, объединились, полюбили друг друга и начали жить счастливо. Яркий пример — Эльдорадо Вольтера, где прямо под ногами людей раскиданы драгоценности, и все живут в богатстве. Но 20 век с его войнами, кризисами и революциями показал грошовую цену этих мечтаний. Поэтому зародилась антиутопия — сценарий мрачного будущего, где перемены к лучшему привели нас к наихудшему из всего возможного.

Смысл названия

Название произведения «Мы» отображает главный страх Замятина перед грядущим – вопрос отдельной личности в человеческом обществе. «Мы» единого государства — это не люди, а механизмы одной машины, которые синхронно трудятся с одной и той же целью, имеют одну и ту же роль. Такое дикое упрощение личности до шестеренки возмущает писателя и выносится им в емкое, но содержательное заглавие.

Писатель крайне опасался, что человечество, движимое идеями коллективизма и общего блага, в итоге уничтожит в людях осознание ценности отдельного индивида. Человек с яркой индивидуальностью будет обречён либо слиться с общим потоком, либо погибнуть.

Само название романа носит полемический характер по отношению к пролеткультовской теории и практике искусства, в частности, стихотворению пролетарского поэта В. Кириллова «Мы», следующим его строкам:

Мы — несметные, грозные легионы Труда.
Мы победили пространства морей, океанов и суши.
Светом искусственных солнц мы зажгли города, —
Пожаром восстаний горят наши гордые души.

Суть: о чём?

Перед нами предстаёт далёкое будущее. В рамках отдельного города было построено Единое Государство — общество, возведшее в абсолют идеи коллективизма. Одинаковая одежда, одинаковые дома, идеально рассчитанный распорядок дня и даже самой жизни, включая удовлетворение сексуальных желаний граждан, имена людей упразднены и заменены на сочетание букв и чисел, слово «человек» заменено на «нумер».

Главный герой – Д-503 — занимает должность главного инженера на стройке космического корабля «ИНТЕГРАЛ», который должен донести до других цивилизаций информацию об идеальном обществе, построенном на Земле.

Но однажды он встречает некую женщину под номером I-330. Она очень выделяется на фоне окружающих. Первоначальный интерес Д-503 к этой женщине меняется на раздражение, потом на гнев, потом на страх, и в итоге главный герой понимает, что влюблён в I-330, что недопустимо для нового общества.

I-330 оказывается одним из лидеров восстания против Единого Государства и привлекает на свою сторону Д-503. Мятежники намереваются захватить «ИНТЕГРАЛ» и использовать его в качестве оружия против властей, однако план терпит крах.

Общество Единого Государства дрожит до основания. Напуганный этими грандиозными событиями Д-503 совершенно сбит с толку. Он начинает сомневаться в трезвости своего рассудка и искренности I-330. Его тревоги прекращает Единое Государство, которое решается на крайние меры – лишить своих граждан воображения, убив последние остатки свободомыслия.

После операции Д-503 избавляется от сомнений, сдаёт властям всех мятежников и равнодушно наблюдает за пытками, которым подвергается I-330. Однако любовница героя, О-90, будучи беременной (что тоже строго контролировалось государством), успевает сбежать за пределы государства — туда, где живут свободные люди.

Главные герои и их характеристика

Система образов в антиутопии «Мы» отличается глобальным упрощением, заложенном в замысле автора. Все люди одинаковы, их отличают друг от друга лишь номера и функции. Но те персонажи, которые смогли выделиться, описаны Многомудрым Литреконом в таблице:

Темы

Тематика антиутопии «Мы» всегда будет на повестке дня у мыслящего человека:

1. Будущее – роман наполнен страхом писателя перед грядущим. Для него будущее человечество наполнено страхом и отчаянием. Однако в то же время остаётся и надежда, что найдутся те, кто не позволит человечеству окончательно потерять себя.
2. Любовь – любовь в романе показана, как самое светлое и прекрасное чувство, но в то же время показано, что не каждый человек способен выдержать его, ведь помимо счастья любовь несёт глубочайшие сомнения и ежедневно испытывает нас.
3. Семья – Замятин отрицает общество Единого Государства из-за отсутствия семьи. Стремление к семейному счастью, обретению большей близости с тем, кого любишь, которое продемонстрировала О-90, писатель превозносит.
4. Творчество – на фоне однообразного, такого идеального, но мёртвого города Единого Государства мы понимаем, как важно, чтобы в будущем люди продолжали творить и воображать.
5. Историческая память – нумера Единого Государства начисто забыли о своём прошлом, живя лишь настоящим и будущим. Именно незнание людей об альтернативных моделях общества, которые существовали в прошлом, и делает Единое Государство, владеющее всей информацией, таким могущественным. Люди просто не знают и не могут представить, как можно жить иначе, чем говорят им власти.
6. Природа – Единое Государство полностью закрылось от внешнего мира. Оно отгородило своих граждан от живой природы, подарив им бездушный суррогат. Людей, которые не знают, как устроен мир, очень просто контролировать.

Проблемы

Проблематика антиутопии «Мы» с каждым днем все ближе обывателю, который становится заложником и жертвой необратимых перемен:

• Технократия – Единое Государство представляет собой мир победившего рационализма. Всё рассчитано до секунды, все детали подобраны идеально, но мир, созданный на одном лишь разуме, походит больше на карикатуру, нежели на рабочую общественную модель. По мнению Замятина, нельзя строить мир, опираясь на один лишь бездушный разум.
• Тирания – тирания, изображённая в романе, ужасна тем, что граждане сами не понимают, что живут в тираническом государстве. Они вполне довольны текущим положением вещей и просто не смеют представить, что можно жить как-то по-другому. 
• Массовое сознание – в начале нумеры Единого Государства показаны послушной серой массой, которой не ведомы сомнения. Однако к концу романа мы понимаем, что всё это было лишь иллюзией, и множество номеров готовы отринуть порядки Единого Государства и сражаться за новый мир.
• Исчезновение индивидуальности – писатель показал, что как бы ни было жёстко общественное устройство, ему не удастся лишить людей индивидуальности. Человеческая природа всегда будет пробиваться наружу до тех пор, пока человека физически не превратят в бездушного робота.
• Тотальный контроль государства над личностью – писатель решительно осуждает вмешательство государства в личное пространство человека, показывая абсурдность такого порядка вещей.
• Нравственный выбор – сталкиваясь с трудностями, человек зачастую вынужден делать непростой выбор, и в этой ситуации всё зависит только от него, а не от внешних сил.
• Внутренне рабство – судьба Д-503 показывает нам, что человек зачастую боится свободы. У него может не хватить силы воли, чтобы жить, опираясь только на свои собственные ориентиры. И это, по мнению писателя, большая трагедия для всего человечества, которое сможет обрести счастье только после того, как освободится от своих собственных дурных привычек.

Основная идея

В своём романе писатель выступил против идей вульгарного материализма и технократии, отстаивая важность духовной свободы, нематериального бытия и ценности отдельного индивида. Право человека на свободу воли и индивидуальность он считает неотъемлемым условием для жизни. В этом и состоит смысл антиутопии «Мы».

В то же время писатель показал, что моральные качества людей находятся не на высшем уровне, а потому человечество ещё не способно построить по-настоящему дивный новый мир. Руководство неизбежно эксплуатирует и обманывает народ, каким бы режимом оно ни прикрывалось. Поэтому такая сомнительная идиллия не стоит прав и свобод личности, обмен не равнозначен. Это и есть главная мысль романа «Мы».

Критика

В СССР роман был подвергнут шквальной критике. Чуковский заявлял, что в одной лишь строке «Бесов» Достоевского больше жизни, чем во всём романе Замятина. Горький назвал «Мы» отчаянно плохой вещью. Писатель не снискал славы на Родине, да и в других был принят весьма прохладно, и многими был проигнорирован.

Спустя много лет Джордж Оруэлл, отметив некоторые недостатки языка Замятина, признал значимость книги и её вклад, как в мировую литературу, так и в жанр антиутопических романов.

Вполне вероятно, однако, что Замятин вовсе и не думал избрать советский режим главной мишенью своей сатиры. Он писал еще при жизни Ленина и не мог иметь в виду сталинскую диктатуру, а условия в России в 1923 году были явно не такие, чтобы кто-то взбунтовался, считая, что жизнь становится слишком спокойной и благоустроенной. Цель Замятина, видимо, не изобразить конкретную страну, а показать, чем нам грозит машинная цивилизация. Я не читал других его книг, но знаю от Глеба Струве, что он прожил несколько лет в Англии и создал острые сатиры на английскую жизнь. Роман «Мы» явно свидетельствует, что автор определенно тяготел к примитивизму. Арестованный царским правительством в 1906 году, он и в 1922-м, при большевиках, оказался в том же тюремном коридоре той же тюрьмы, поэтому у него не было оснований восхищаться современными ему политическими режимами, но его книга не просто результат озлобления. Это исследование сущности Машины — джинна, которого человек бездумно выпустил из бутылки и не может загнать назад.

Книгу высоко оценил А. Солженицын, известный противник политического режима СССР:

Я читал его «Мы»: блестящая, сверкающая талантом вещь; среди фантастической литературы редкость тем, что люди — живые и судьба их очень волнует.

После публикации романа в 1988 году критики отметили дар предвидения автора, ведь последующие после 1922 года репрессии доказали, что он был прав, осуждая тираническую природу тотальной власти:

«Провидческую антиутопию создал Е. Замятин (“Мы”), еще в 1920 году блестяще изобразивший мыслимые и немыслимые последствия претворения коммунистической утопии в жизнь»

Сам автор прокомметировал свою работу так:

«Близорукие рецензенты увидели в этой вещи не больше, чем политический памфлет. Это, конечно, неверно: этот роман – сигнал об опасности, угрожающей человеку, человечеству от гипертрофированной власти машин и власти государства – все равно какого. Американцы, несколько лет тому назад много писавшие о нью-йоркском издании моего романа, небезосновательно увидели в нем критику фордизма».

Автор: Михаил Щепин

Евгения Замятина и его антиутопию «Мы» обычно проходят в 11 классе в школе, но заостряют на нём внимание, в основном, те, кто сдаёт литературу на ЕГЭ. Однако это произведение заслуживает быть прочитанным каждым из нас.

История создания

Евгений Замятин считал, что революция поменяла жизни многих людей, а посему и писать о них нужно теперь иначе. То, что было написано прежде, рассказывает о тех временах, которые уже прошли, теперь реализм и символизм должны смениться новым литературным течением – нео-реализмом. Замятин в своём произведении постарался объяснить, что машинизация жизни и тоталитарный режим ведут к обезличиванию каждого, к унификации индивидуального мнения и мышления, что, в конечном счёте, приведёт к уничтожению человеческого общества, как такового. Ему на смену придет единый механизм, а люди будут лишь его безликими и безвольными составляющими, действующими на основе автоматизма и заложенной программы.

Роман «Мы» Евгений Замятин написал в 1920 году, годом позже он отправил рукопись в берлинское издательство, так как не мог публиковаться на родине, в России. Антиутопия была переведена на английский и опубликована в 1924 году в Нью-Йорке. На родном языке автора произведение было издано только в 1952 году в том же городе, Россия познакомилась с ним уже ближе к концу века в двух выпусках издания «Знамя».

Из-за того, что антиутопия «Мы» увидела свет, пусть и за рубежом, писателя стали травить, отказывались публиковать, не давали ставить пьесы, пока Замятин не уехал за рубеж по разрешению Сталина.

Жанр

Жанр романа «Мы» — социальная антиутопия. Она дала точку опоры для рождения нового пласта фантастической литературы ХХ века, которая была посвящена мрачным прогнозам на будущее. Основной проблемой в этих книгах является тоталитаризм в государстве и место человека в нём. Среди них выделяются такие шедевры, как романы Хаксли «О дивный новый мир», и «1984» Оруэлла, с которыми нередко сравнивают роман Замятина.

Антиутопия – это реакция на перемены в социуме и своеобразный ответ утопическим жизнеописаниям, где авторы говорят о воображаемых странах типа Эльдорадо Вольтера, где все идеально. Часто бывает так, что писатели предугадывают ещё не сформировавшиеся социальные отношения. Но нельзя сказать, что Замятин что-то предугадывал, за основу своего романа он брал идеи из произведений Богданова, Гастева и Мора, которые выступали за машинизацию жизни и мысли. Таковыми были идеалы представителей пролеткульта. Помимо них, он иронически обыграл высказывания Хлебникова, Чернышевского, Маяковского, Платонова.

Замятин высмеивает их уверенность в том, что наука всемогуща и не ограничена в возможностях, и в том, что всё на свете можно покорить коммунистическими и социалистическими идеями. «Мы» — это доведение идеи социализма до гротеска с целью заставить людей задуматься о том, к чему ведет слепое поклонение идеологии.

О чем?

Произведение описывает происходящее спустя тысячу лет после окончания двухсотлетней войны, которая была самой последней революцией в мире. Повествование ведётся от первого лица. Главный герой по профессии инженер «Интеграла» — механизма, который настроен на популяризацию идей Единого Государства, интеграцию вселенной и её обезличивание, лишение индивидуальности. Суть романа заключается в постепенном прозрении Д-503. В нём зарождается всё больше сомнений, он обнаруживает недостатки в системе, в нём просыпается душа и выводит его из общего механизма. Но в финале произведения операция превращает его вновь в бесчувственный номер, лишённый индивидуальности.

Весь роман – это сорок записей в дневнике главного героя, которые начинаются прославлением Государства, а заканчиваются правдивыми описаниями угнетения. У граждан нет имён и фамилий, но есть номера и буквы – у женщин гласные, у мужчин – согласные. У них одинаковые комнаты со стеклянными стенами и одинаковая одежда.

Все потребности и естественные желания граждан удовлетворяются по расписанию, а расписание определяет Часовая Скрижаль. В нём существует два часа, отведённые специально на личное времяпровождение: можно совершать прогулки, заниматься за письменным столом или заниматься «приятно-полезной функцией организма».

Мир Интеграла огорожен от диких земель Зеленой стеной, за которой сохранились естественные люди, чей вольный образ жизни противопоставлен суровым порядкам Единого государства.

Главные герои и их характеристика

Замятин считает идеальным человеком номер I-330, которая демонстрирует философию автора: революции нескончаемы, жизнь – это разности, а если их нет, то кто-то обязательно их создаст.

Главный герой – инженер «Интеграла», Д-503. Ему тридцать два года, и то, что мы читаем – записи его дневника, в котором он то поддерживает идеи Единого Государства, то противится им. Его жизнь состоит из математики, вычислений и формул, что очень близко писателю. Но он не лишён фантазии и замечает, что многие номера тоже не вырезают себе это умение – значит, даже тысяча лет подобного режима не победила главенство души в человеке. Он искренний и способен чувствовать, но приходит к предательству любви из-за операции, которая лишила его фантазии.

В произведении два главных женских образа. О-90, чья душа цветёт и живёт, – она розовая и круглая, ей не хватает десяти сантиметров до Материнской нормы, но, тем не менее, она просит у главного героя подарить ей дитя. В конце романа О-90 с ребёнком оказываются по другую сторону стены, и этот ребёнок символизирует проблеск надежды. Второй женский образ — I-330. Это острая и гибкая, с белыми зубами девушка, которая любит тайны и испытания, нарушает режимы и установки и которая после умирает, отстаивая идеи борьбы с Единым Государством.

В основном, номера верны режиму Государства. Номер Ю, например, сопровождает воспитанников на операции, сообщает о проступке Д хранителям – остаётся верна своему долгу.

Государство в антиутопии

В Едином Государстве живут всего несколько процентов от общей массы людей – в революции город одержал победу над деревней. Правительство обеспечивает их жильём, безопасностью, комфортом. За идеальные условия граждане лишаются индивидуальности, получают номера вместо имён.

Жизнь в государстве – это механизм. Свобода и счастье здесь несовместимы. Идеальная несвобода заключается в том, что все потребности и естественные желания граждан удовлетворяются по расписанию, разве что не учитываются духовные потребности. Искусство заменяют цифры, в государстве действует математическая этика: десять погибших – ничто по сравнению с множеством.

Сам город окружён Зелёной Стеной из стекла, за которой находится лес, о котором никому ничего не известно. Главный герой однажды случайно узнаёт, что по другую сторону живут предки, покрытые шерстью.

Номера живут в одинаковых комнатах со стеклянными стенами, словно в доказательство того, что режим государства абсолютно прозрачен. Все потребности и естественные желания граждан удовлетворяются по расписанию, расписание определяется Часовой Скрижалью.

Любви нет, так как она порождает ревность и зависть, поэтому в там действует правило о том, что каждый номер имеет равные права на другой номер. Для граждан существуют определённые дни, в которые можно заниматься любовью, причём можно делать это исключительно по розовым талонам, которые выдаются в зависимости от физических потребностей.

В Едином Государстве есть Хранители, которые занимаются обеспечением безопасности и соблюдением правил. Для граждан честь рассказать в Бюро Хранителей о нарушениях. Преступников наказывают помещением в Машину Благодетеля, где номер расщепляется на атомы и превращается в дистиллированную воду. Перед казнью у них отбирают номер, что является высшей карой для гражданина государства.

Проблемы

Проблематика романа «Мы» связана с тем, что свобода в Едином Государстве приравнивается к мучениям и невозможности жить счастливо, причиняет боль. Соответственно, возникает масса проблем, вызванных тем, что человек вместе со свободой выбора теряет свою сущность и превращается в биоробота, рассчитанного на определенный функционал. Да, жить ему становится и впрямь спокойнее, но слово «счастье» уже неприменимо к нему, ведь это эмоция, а их номера лишены.

Поэтому человек, как правило, как и главный герой произведения, выбирает боль, чувства и независимость вместо идеализированной системы принуждения. И его частная проблема – это противостояние с тоталитарной властью, бунт против нее. Но за этим конфликтом кроется нечто большее, глобальное и относящееся ко всем нам: проблемы счастья, свободы, нравственного выбора и т.д.

В романе описывается социальная проблема: человек, который превращается лишь в одну из частей системы тоталитарного государства, обесценивается. Никто в грош не ставит его права, чувства и мнения. Например, героиня О любит одного мужчину, но ей приходится «принадлежать» всем, кто захочет. Речь идёт об обесценивании личности до невозможного: в произведении номера умирают либо физически, наказанные Машиной, либо морально, лишаясь души.

Смысл романа

Антиутопия «Мы» — противостояние идеологии и реальности. Замятин изображает людей, которые из всех сил отрицают, что они люди. От всех проблем они решили избавиться, избавившись от себя. Все то, что дорого нам, что составляет и формирует нас, отнято у героев книги. В действительности они никогда бы не позволили выписывать на себя талоны, не согласились бы жить в стеклянных домах и не поступились индивидуальностью. Но вот они критически оценили эту действительность, полную противоречий из-за многообразия и изобилия, и пошли против нее, против своего естества, против мира природы, отгородившись стеной иллюзий. Придумали абстрактный смысл бытия (строительство Интеграла, как когда-то строительство социализма), абсурдные законы и правила, противоречащие морали и чувствам, и нового человека – номера, лишенного своего «Я». Их сценарий и не жизнь вовсе, это самая масштабная театральная постановка, в которой все действующие лица делают вид, что проблем нет, как желания вести себя иначе. Но неравенство неизбывно, оно будет всегда, потому что человек человеку рознь с самого рождения. Кто-то искренне и слепо верит пропаганде и играет свою роль, не задумываясь о ее искусственности. Кто-то начинает думать и рассуждать, видит или чувствует фальшь и наигранность происходящего. Так появляются жертвы казни или трусливые лицемеры, пытающиеся потихоньку нарушить установленный порядок и умыкнуть из него частичку индивидуальности для себя. Уже в их наличии очевиден крах системы Единого государства: сравнять людей невозможно, они все равно отличаются друг от друга, и в этом заключается их человечность. Не могут они быть просто колёсиком в машине, они индивидуальны.

Автор полемизирует с советской идеологией о «свободе, равенстве и братстве», которая обернулась рабством, строгой социальной иерархией и враждой, так как эти возвышенные принципы не соответствуют человеческой природе.

Критика

Ю. Анненков пишет, что Евгений Замятин виноват перед режимом только в том, что умел мыслить иначе и не равнялся с обществом под одну гребёнку. По его словам, идеи, вписанные в его антиутопию, были его собственными идеями – о том, что нельзя искусственно вписывать человека в систему, потому что в нём, помимо всего прочего, есть иррациональное начало.

Дж. Оруэлл сравнивает произведение Замятина с романом Олдоса Хаксли «О дивный новый мир». Оба романа говорят о протесте природы против механизации в будущем. У русского автора, по мнению писателя, более явно читается политический подтекст, но сама книга построена неудачно. Оруэлл критикует слабоватый и отрывочный сюжет, о котором невозможно сказать в нескольких предложениях.

Э. Браун писала, что «Мы» — это одна из самых смелых и перспективных современных утопий потому, что она веселее. Ю. Н. Тынянов в статье «Литературное сегодня» считал фантастический сюжет Замятина убедительным, потому что он сам шёл к писателю из-за его стиля. Инерция стиля и вызвала фантастику. В конце Тынянов называет роман удачей, произведением, колеблющимся между утопией и Петербургом того времени.

Автор: Екатерина Чуненкова

Интересно? Сохрани у себя на стенке!

Текст: Ольга Разумихина

Среди российских классиков есть множество имён, чьи произведения не входят в школьную программу — хотя, по-хорошему, им там самое место. Так, когда школьники изучают «золотой век» русской литературы (эпоху Пушкина, Лермонтова и Гоголя), за бортом их внимания остаются:

•многочисленные поэты-декабристы, такие как В. К. Кюхельбекер и К. Ф. Рылеев, а также их современник Е. А. Баратынский;

•драматург А. В. Сухово-Кобылин, в числе прочего написавший комедию «Свадьба Кречинского», которую до сих пор ставят в театрах по всей России;

•прозаик В. Ф. Одоевский, чей сборник рассказов «Русские ночи», вышедший в 1844 году, стал сенсацией, ведь в подобном мистическом ключе до Одоевского не работал никто, кроме, пожалуй, Н. В. Гоголя с его «Вечерами на хуторе близ Диканьки».

Что до авторов второй половины XIX — начала ХХ века, многие их произведения предлагаются для так называемого обзорного изучения: от школьника требуется прочесть несколько глав или сокращённую версию. Именно в таком виде нынешний одиннадцатиклассник знакомится с «Историей одного города» М. Е. Салтыкова-Щедрина, с «Доктором Живаго» Б. Л. Пастернака — а также, к большому сожалению, с романом Замятина «Мы», который считается первой российской, а то и мировой антиутопией.

Но прежде чем обзорно изучать это произведение, поговорим о самом жанре.

Утопии и антиутопии

Слово «антиутопия», как нетрудно догадаться, состоит из двух частей: приставки «анти-», которая обозначает противоположность чему-либо, и основы «утопия».

Слово же «утопия» — ох уж эти иностранные языки! — также состоит из приставки и основы. Хотя придумал его британец Томас Мор, оно восходит к греческому языку, где приставка «у» обозначает «не», а корень «топос» — место. То есть утопия — это место, которого нет и быть не может.

Откуда же взялось это слово? Из трактата того самого Томаса Мора, английского мыслителя XVI в., который любил порассуждать о государственном устройстве и повыдумывать страны, где все живут в мире, достатке и процветании. В 1516 г. философ опубликовал произведение с диковинным названием: «Золотая книжечка, столь же полезная, сколь и забавная о наилучшем устройстве государства и о новом острове Утопия» (не верите? погуглите!). В этом произведении он составил список законов, которые следует установить в государстве, чтобы простые смертные были довольны жизнью. В числе прочего, Томас Мор ратовал за то, чтобы кандидатов на ответственные должности «отсеивали» путём тайного голосования, мужчины и женщины были равны в правах — и всяк мог исповедовать любую религию. Также, будучи человеком разумным, писатель понимал, что даже на чудесном острове Утопия останется какая-никакая преступность, — но вместо смертной казни предложил общественные работы. (И если эти идеи философа сейчас в большей или меньшей степени реализованы во всех развитых странах, то до 6-часового рабочего дня, тоже предложенного в этой золотой книжечке, никто так и не додумался.)

Спустя век после этой публикации мир потрясла ещё одна публикация в схожем жанре: «Город Солнца» итальянского мыслителя Томмазо Кампанеллы. Впрочем, эта работа была принята публикой с куда меньшим восторгом, потому что, будучи утопией формально, по содержанию она являлась как раз-таки антиутопией. Вольнодумный итальянец грезил о существовании города, где жители бы ничем не отличались друг от друга — даже внешне: и мужчинам, и женщинам предписывалось носить одинаковые одеяния, которые меняли строго раз в три месяца. Также в книге содержались следующие заявления, по сей день возмутительно провокационные:

•«Ведению Любви подлежит <…> деторождение и наблюдение за тем, чтобы сочетание мужчин и женщин давало наилучшее потомство. И они [жители Города Солнца] издеваются над тем, что мы, заботясь усердно об улучшении пород собак и лошадей, пренебрегаем в то же время породой человеческой»;

•«Дома, спальни, кровати и всё прочее необходимое у них общее. Но через каждые шесть месяцев начальники назначают, кому в каком круге спать и кому в первой спальне, кому во второй: каждая из них обозначается буквами на притолоке»;

•«Смертная казнь исполняется только руками народа, который убивает или побивает осужденного камнями, и первые удары наносят обвинитель и свидетели. Палачей и ликторов у них нет, дабы не осквернять государства. Иным даётся право самим лишать себя жизни: тогда они обкладывают себя мешочками с порохом и, поджегши их, сгорают, причем присутствующие поощряют их умереть достойно».

С этого момента стало понятно, что утопия невозможна как минимум потому, что представители интеллектуальной элиты видят совершенное государство по-разному. Если же расселить всех без исключения жителей какой-либо страны в такие «идеальные города» — идеальные по меркам Томаса Мора, Томмазо Кампанеллы или других теоретиков, — всеобщего счастья это никому не принесёт, потому что люди слишком отличаются друг от друга убеждениями, ценностями и привычками, и попытка привести всех под одну гребёнку приведёт, напротив, к недовольствам и восстаниям.

Потому-то, спустя ещё несколько веков, в мировой литературе и появился жанр антиутопии. Антиутопия предстала как государство, которое кажется идеальным только представителям местной власти и немногим её сторонникам. Все остальные же вынуждены вести образ жизни, который навязан им под страхом жестокого наказания. Немаловажно и то, что произведения такого толка стали уже не философскими трактатами, а полноценными художественными произведениями.

«Мы»

Итак, какие же порядки господствуют в Едином Государстве Е. И. Замятина?

Во-первых, все его жители со времён загадочной Двухсотлетней Войны отделены от так называемого дикого мира Зелёной Стеной. Снаружи торжествует природа: там водятся птицы и животные, растут деревья. В городе-государстве всего этого нет, а взрослые граждане помещены в типовые комнаты — и, в большинстве своём, даже не представляют, что возможно жить иначе. Главный герой — роман стилизован под его записки — рассуждает так:

«Я допускаю: привычка к этой оседлости получилась не без труда и не сразу. Когда во время Двухсотлетней Войны все дороги разрушились и заросли травой — первое время, должно быть, казалось очень неудобно жить в городах, отрезанных один от другого зелёными дебрями. Но что же из этого? После того как у человека отвалился хвост, он, вероятно, тоже не сразу научился сгонять мух без помощи хвоста. Он первое время, несомненно, тосковал без хвоста. Но теперь — можете вы себе вообразить, что у вас хвост? Или: можете вы себя вообразить на улице голым, без «пиджака» (возможно, что вы еще разгуливаете в «пиджаках»). Вот так же и тут: я не могу себе представить город, не одетый Зеленой Стеною».

«Пиджак» — это, впрочем, не более чем историзм, ведь всё население носит уставную одежду. Да что там говорить о милых изысках, если у персонажей нет даже имён! Главный герой известен под номером Д-503; подруга, утешающая его в постели, — 0–90; главная же антагонистка, убеждённая, что такой порядок вещей противоестественен и надо что-то менять, — I-330.

Отношения мужчин и женщин, разумеется, тоже регламентированы. Если какой-либо человек намерен приятно провести время тет-а-тет, он обязан уведомить об этом государство и взять специальный талон. При этом понятий любви и семьи не существует:

«А это разве не абсурд, что государство (оно смело называть себя государством!) могло оставить без всякого контроля сексуальную жизнь. Кто, когда и сколько хотел… Совершенно ненаучно, как звери. И как звери, вслепую, рожали детей. Не смешно ли: знать садоводство, куроводство, рыбоводство <…> и не суметь дойти до последней ступени этой логической лестницы: детоводства».

Это, как внимательный читатель уже наверняка понял, прямой выпад в сторону «Города солнца». Вот только если Кампанелла в начале XVII века пропагандировал подобные идеи, не заботясь о том, как они могли бы отразиться на обычных людях, то Замятин уделяет психологическому аспекту немало внимания. О-90 очень хотела бы иметь ребёнка, но ей это запрещено, ведь она «на 10 сантиметров ниже Материнской Нормы». Но даже если бы каким-то чудом ей бы и разрешили родить малыша, его тотчас же отняли бы: у граждан Единого Государства нет отцов и матерей, их воспитанием занимаются специально обученные люди.

Итак, горожане истово верят в справедливость установленного порядка — и трудятся на благо общества. Труд же их расписан по часам, и распорядок этот назван Скрижалью; Скрижаль — «сердце и пульс Единого Государства». Но главного героя, Д-503, не устраивает, что даже в этом строгом расписании у каждого гражданина есть свободное время:

«Абсолютно точного решения задачи счастья нет ещё и у нас: два раза в день — от 16 до 17 и от 21 до 22 единый мощный организм рассыпается на отдельные клетки: это установленные Скрижалью Личные Часы. В эти часы вы увидите: в комнате у одних целомудренно спущены шторы, другие мерно по медным ступеням Марша проходят проспектом, третьи — как я сейчас — за письменным столом. Но я твердо верю <…>: раньше или позже, но когда-нибудь и для этих часов мы найдём место в общей формуле, когда-нибудь все 86 400 секунд войдут в Часовую Скрижаль».

Главный герой — инженер: он работает над загадочным «ИНТЕГРАЛОМ», космическим кораблём, задуманным, чтобы донести до представителей иных цивилизаций истину о единственно верном (по мнению Д-503) государственном устройстве. Именно для инопланетян-дикарей центральный персонаж и составляет свои записки. «ИНТЕГРАЛ» призван подчинить жизнь во всей вселенной гармонии математики,

«проинтегрировать бесконечное уравнение Вселенной, <…> благодетельному игу разума подчинить неведомые существа, обитающие на иных планетах — быть может, ещё в диком состоянии свободы. Если они не поймут, что мы несем им математически безошибочное счастье, наш долг заставить их быть счастливыми».

Но Евгений Иванович Замятин не был бы классиком, если бы не поставил центрального персонажа перед сложнейшим выбором. Как это делали за и А. С. Пушкин в «Евгении Онегине», и И. С. Тургенев в «Отцах и детях», автор антиутопии посылает своему герою испытание любовью, так что Д-503 приходится многое переосмыслить…

После Замятина

После того как был опубликован роман «Мы» (но, естественно, не в СССР — здесь книгу посчитали карикатурой на советскую власть), жанр антиутопии приобрёл колоссальную популярность. «Идеальные» государства создавали такие зарубежные писатели, как:

•Джордж Оруэлл, «1984» — герои обитают в тоталитарном государстве, во главе которого стоит Большой Брат, история переписывается едва ли не каждый день, процветают доносительство и травля политических преступников, а неугодных режиму людей распыляют;

•Олдос Хаксли, «О дивный новый мир» — государство, на первый взгляд не имеющее ничего общего с деспотиями, описанными в романах «Мы» и «1984», но лишь потому, что здесь детей с младых ногтей учат интересоваться только примитивными вещами — изысканными блюдами, модной одеждой и поиском всё новых и новых сексуальных партнёров;

•Рэй Брэдбери, «451 градус по Фаренгейту» — ещё один мир, где думающие люди оказываются не нужны государству, население часами просиживает перед интерактивными телевизорами, а назначение полиции — выявлять граждан, которые прячут у себя дома книги, и сжигать их жилища.

Герои каждой из этих антиутопий показывают читателю, что борьба за свободу слова священна — и что человек должен сам решать, каких принципов придерживаться, как строить личную жизнь, чем заниматься в свободное время. И власти какого бы то ни было государства не имеют права вмешиваться в частную жизнь гражданина — хотя им всегда будет хотеться именно этого.