Мы жили в шестиметровой полуподвальной комнатке текст егэ сочинение

Обновлено: 10.03.2023

Автор пытается донести до читателя то, что исчезновение памятников приводит к разрушению исторической памяти, искажает исторический облик тех мест, с которыми связана жизнь человека, поэтому человек болезненно переживает этот процесс.

Я совершенно согласен с позицией автора памятники истории – это наше наследие. Их необходимо беречь и сохранять и человек действительно без них – потерян. Человек теряется, когда его лишают памяти, тяжело, когда человек видит каждый день воплощенный символ целого периода своей жизни и вдруг его нет, такое ощущение, что человека лишили опоры – он помнит, но того, к чему он привык, что было незыблемым, вдруг не стало и человек, словно лишается друга, который всегда был рядом.

Все, что человека окружает, особенно если это памятники старины, которыми гордится город или страна, вместе с ним проходит сквозь жизнь человека и лишившись этого, он словно остается один. Все дома, храмы, улицы, все, что было дорого человеку, несут в себе – память. Исторические воспоминания особенно ярки в парках и садах – объединениях человека и природы. Парки ценны не только тем, что в них есть, но и тем, что в них было.
Первое отношение к паркам и садам открыл в России Александр Бенуа с его эстетским культом времени императрицы Елизаветы Петровны и ее Екатерининского парка в Царском Селе. С ним поэтически спорила Ахматова, для которой в Царском был важен Пушкин, а не Елизавета, показывая, что все же было близко лично ей и близко годами для народа, что ассоциируется в его памяти, связанным с этим местом, что важно, для него:
«…Смуглый отрок бродил по аллеям,
У озерных грустил берегов,
И столетие мы лелеем
Еле слышный шелест шагов.

(1)Вспоминаю, как в середине двадцатых, разговорившись, подошли мы к памятнику Пушкину и уселись на бронзовые цепи, низко окружавшие памятник.

(2)Стоял он в то время ещё на своём законном месте, в голове Тверского бульвара, лицом к необыкновенно изящному Страстному монастырю нежно-сиреневого цвета, удивительно подходившему к его маленьким золотым луковкам.

Оглавление

  • От автора
  • Про эпиграф
  • Глава 1. Южинский переулок

Приведённый ознакомительный фрагмент книги Девочка в разных ботинках предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.

Глава 1. Южинский переулок

Заметки на полях

Путь от роддома на Арбате до Южинского переулка в районе Тверской, Бронных улиц и Патриарших прудов был неблизким, но мои родители прошли его пешком. Папа нес меня, а мама шла рядом, стараясь не проваливаться в снег в легких ботиночках. Папа в спешке и волнении забыл принести в роддом ее зимнюю обувь, и мама не раз об этом вспоминала. Без обиды или огорчения, а просто как факт — папа забыл, и она шла по сугробам в ботиночках.

Вывихнутая ручка и зеленый холм с одуванчиками

Мне полтора года, 1955 г.

Спустя какое-то время выяснилось, что мое первое детское воспоминание связано именно с этой историей. Мама в очередной раз ее рассказывала, и я вдруг вспомнила про холм с одуванчиками. В маминых покаяниях по поводу моей вывихнутой ручки таких подробностей никогда не было, но, как оказалось, это трагичное для нее происшествие произошло именно там, и рвалась я, конечно, за цветочками. Сначала мама еще больше расстроилась, думая, что я тоже страдаю от этого воспоминания. Но я совсем не страдала, скорее, наоборот: в памяти осталась радостная картинка солнечного дня, мамы рядом и моря одуванчиков над головой. (Правда, я всегда тревожусь при виде маленьких вертлявых созданий, которые крутятся на родительской руке или норовят вырваться.)

Со временем история про нанесенную мне в детстве травму как-то незаметно стала историей о том, что я помню себя с полутора лет. С чувством вины мама, конечно, не рассталась, это, к сожалению, было ее естественным состоянием, но вывихнутая ручка стала сюжетом второго плана, как доказательство моей ранней памяти.

Царь Салтан верх ногами

На нашей коммунальной кухне людно (в квартире жили 15 человек), шумят керосинки, идет готовка, стирка, мытье посуды, а я сижу на стуле посреди этого шума и гама и читаю вслух сказку о царе Салтане.

Заметки на полях

Про соседнюю Таньку, неправильные буквы и Шалтай-Болтая

Может, это была вовсе не лень или невнимательность, а уже признаки интереса к филологии как будущей профессии? Смех смехом, но мои аргументы, как мне сейчас видится, тянули на контекстный анализ.

Заметки на полях

А мама утверждала, что Шалтай-Болтай — лентяй и незнайка. И в этом мы с ней принципиально расходились.

Косы из зеленой ленты, сороки на палочке и ботики с гагачьим пухом

Почти каждое утро мы с бабушкой совершали путешествие через улицу Горького в Елисеевский магазин и Филипповскую булочную.

Именно головы, а не тушки, но они были так уложены, будто рыбы высунулись наверх из ледяного крошева. Дальше этого места бабушка мне не разрешала отходить, а мне и не хотелось, потому что прилавок с осетровыми головами меня каждый раз буквально гипнотизировал. Они и сейчас у меня перед глазами, эти осетры, с задранными тонкими носами, черно-белые, нарядные, на искрящемся от подсветки льду.

Когда я увидела их в первый раз, я сказала, что у рыбок Новый год. Бабушка и продавщицы смеялись, но, многократно приходя в магазин, я утвердилась в мысли, что здесь навсегда поселился новогодний праздник.

Рядом с осетрами стояли белые эмалированные лотки с черной и красной икрой, которые тоже красиво смотрелись в подсвеченной витрине. Но икра не вызывала у меня праздничного настроения, скорее наоборот, — я воспринимала ее как лекарство. Меня кормили рыбьим жиром, главным общеукрепляющим и противорахитным средством Советского Союза, а когда я болела, к рыбьему жиру для усиления действия иногда добавлялась черная икра. Все вместе получалась одна общая гадость, помноженная на температуру, насморк и запрет выходить на улицу. Так я и относилась к икре — как неизбежности при болезни. Родители расстраивались, потому что икра стоила дорого для их зарплат, и они старались, чтобы ребенок выздоровел. А неблагодарный ребенок на дорогостоящее лечение фыркал, зато, замирая от восхищения, мог бесконечно долго разглядывать остроносые осетровые головы.

Заметки на полях

Мою бабушку в коммуналке называли по имени-отчеству — Прасковья Павловна, хотя соседки мне запомнились по именам: Надежда, Клавка, Верка, Танька. Так они обращались друг к другу, так говорила бабушка (а своих родственников она еще называла по фамилиям и прозвищам: Моргуновы Александровские, Моргуны дальние, Воронцы (Воронцовы).

Бабушка со мной на руках и маленькая соседка, 1954 г.

Заметки на полях

Из украшений мне запомнились клипсы с бриллиантами в форме цветочков, брошь и кольца с разноцветными камнями, золотая цепочка красивого плетения…. Эта коробочка была одной из моих детских игрушек — бабушка относилась к ней без пиетета, и сама вытаскивала ее из своего шкафа, чтобы меня занять.

Про маму Зиночку

Я никогда не слышала, чтобы мою маму называли Зинкой, как было принято в нашей коммуналке, — только Зинаида или Зиночка. И не просто из уважения к бабушке — мама работала учительницей в школе, преподавала иностранные языки. Для коммуналки это был высокий статус, и мама его, конечно, заслуживала — была образованной, скромной, доброй и красивой.

Мама (слева) с подругой, 1951 г.

Папа (справа) с другом, 1948 г.

Мама (крайняя справа во втором ряду) среди однокурсников и преподавателей факультета, 1947 г.

Заметки на полях

Лингвистическое отступление про бабушкин острый язык, прибаутки и деревенские байки

Заметки на полях

Заметки на полях

Немецкая кукла наизнанку

Я не помню свою любимую игрушку и не уверена, что она была. Может, числился какой-нибудь плюшевый мишка, как у многих моих сверстников. Знаю, что у меня не было кукол, и я не умела с ними играть, а единожды проявленный к кукле интерес стал семейной историей.

Я с немецкой куклой, 1958 г.

Смотреть куклу собралась вся наша коммунальная квартира, приходили и другие соседи по дому. Куклу выносили в коридор, в кухню и показывали в окно многочисленным желающим увидеть немецкое чудо. Потом папа привел соседа с фотоаппаратом, и меня сфотографировали с куклой в руках. Мои родители, глядя на эту фотографию, всегда смеялись — когда нам принесли отпечатанные снимки, дорогой немецкой игрушки уже не было. Кукла прожила ровно столько, сколько мои родственники пили с соседями чай на общей кухне, оставив меня в комнате получать удовольствие от подарка.

Заметки на полях

Я бы могла играть в школу, даже если бы моя мама не была школьной учительницей — в школу играют многие дети. Но моя жизнь действительно была наполнена маминой работой. Или, точнее, маминым отсутствием, потому что она была на работе.

Перовского района, 1976 г. Фото из архива

Мама никогда не работала рядом с домом — всегда ездила на другой конец Москвы, потому что она трудилась там, где была нужна, а не там, где ей было удобно. И почему-то школы, в которых она была нужна, находились от дома далеко (когда мы жили на Кутузовском проспекте, мама работала на улице Яблочкова в районе Тимирязевской академии; позже из Новых Черемушек на юго-западе Москвы мама ездила на 3-ю Владимирскую улицу, это район Перово на северо-востоке).

А по вечерам мама проверяла ученические тетрадки. Эти стопочки тетрадей присутствовали в нашей жизни ровно столько, сколько мама работала, до ее выхода на пенсию. Своего рабочего стола у мамы дома никогда не было, и она, стараясь быть незаметной, пристраивалась со своими тетрадками там, где затихала домашняя активность, и сосредоточенно писала в них что-то красным карандашом или ручкой.

Когда соседка Танька давала мне поиграть свою резиновую куклу в самодельной одежке или плюшевого мишку, я невежливо отказывалась — мне было неинтересно с такими учениками, потому что я ничего не могла из них сделать. Танька предлагала завязать мишке бантик или платочек, но он все равно оставался мишкой. Корзина, превращенная в ученицу-красавицу, мне нравилась намного больше.

Текст сочинения

Почему важно сохранить памятники культуры? Именно этот вопрос волнует автора предложенного для анализа текста.

Я полностью согласна с мнением автора. Уничтожение культурных памятников может обернуться трагедией для нас и будущих поколений. Мы все стремимся сохранить воспоминания, они помогают уверенно смотреть в будущее. Памятники культуры — это опыт и человечества, и отдельно взятого человека. Сохраняя памятники, мы сохраняем часть себя, своей души.

Глава Нижегородской области Глеб Никитин – о ситуации по COVID-19

  • Скорее всего, режим повышенной готовности будет продлен.
  • Надо готовиться к худшему. Не надо настраиваться, что в середине мая мы все выйдем на улицу и пойдем гулять. Вероятность очень маленькая. Единственное, чем мы можем приблизить этот момент, это жесткой самодисциплиной.
  • Мы проводили совещание с главами районов. Хотим оградить лентами все общественные пространства, парки, детские площадки. Закрытые организации — крест на крест. Хочу, чтобы люди понимали, что ничего не закончилось. Мы еще идем по нарастающей, но придерживаемся прогнозируемого сценария.
  • Завтра я ожидаю около 55 новых подтвержденных случаев заболевания. Таким образом, к пятнице будет 456 инфицированных.
  • Мы выйдем на плато пандемии 4-5 мая. Если с понедельника достигнем необходимого уровня самоизоляции, то к 5 мая будем иметь около 3 тыс. заболевших, из них 600-900 госпитализированных. Исходя из имеющихся данных, из этого количества 100-150 человек могут быть в тяжелом состоянии. Система здравоохранения это выдержит.
  • При негативном сценарии число заболевших может достигнуть 10 тыс., в том числе 3 тыс. госпитализированных.
  • Мы будем жесточайшим образом закручивать гайки на всех функционирующих объектах, чтобы соблюдались все необходимые меры санитарно-эпидемиологической безопасности.
  • Если самоизоляция будет плохой, придется принимать крайние меры.

Про QR-коды и портал

  • Карантин это не чрезвычайная ситуация (ЧС), ЧС это не чрезвычайное положение (ЧП). Это ситуация, когда все обязательства могут быть полностью пересмотрены, в том числе трудовые. Это полнейший шок для экономической системы региона.
  • Сейчас меньше ущерба и риска для экономики, чем при карантине. Мы будем его вводить, если пойдет взрывной рост числа заболевших.

Про здравоохранение и врачей

  • На помощь бизнесу получены незначительные деньги, в основном — на докапитализацию организаций. Это был некий старт поддержки.
  • Самое главное — прямая поддержка бизнеса. Это субсидирование затрат. Мы были первым регионом, который предоставляет 100% компенсацию коммунальных платежей и компенсацию затрат на оплату труда работников согласно минимальному размеру оплаты труда (МРОТ).
  • Вчера президент объявил, что если граждане были трудоустроены по состоянию на 1 апреля на предприятии, которое относится к наиболее пострадавшим отраслям, то им будут выплачивать компенсации в размере МРОТ. Это очень круто. Каждый может выбрать: сидеть дома и получать МРОТ, или помогать нам по социальным видам деятельности и получать доплату от региона.
  • Только от отсрочки по налогам на доходы физлиц мы потеряли 2 млрд руб.
  • Если карантин продлится три месяца, выпадающие доходы областного бюджета составят 10-11 млрд руб. Это потери от отраслей, которые признаны наиболее пострадавшими.

Про День Победы

  • Абсолютно точно, что 9 мая мы будем праздновать дома.
  • Будем ли мы смотреть по телевизору парад, пока не понятно. Это будет решать федеральный центр
  • Что касается экзаменов, я считаю, что с ними нужно что-то делать. Это вопрос не регионального уровня, и мы будем его поднимать.
  • Минобразования РФ предложило раньше закончить учебный год для учеников до 8 класса. Я не буду этого делать. Режим самоизоляции никто не отменял, что будут делать дети, бегать по потолку?

Александра Викулова, Анастасия Еремина

У меня до сих пор мурашки каждый раз, как я вспоминаю этот день

История, которая перевернула мою душу…

Я вхожу в ординаторскую, сажусь в кресло, вытягиваю ноги, прикрываю глаза.

— Что? — я вздрагиваю, привстаю. В ординаторской был полумрак, я не заметил, что здесь есть кто-то ещё.

— Первый год работаете? — тучный мужчина располагается на диване в дальнем углу комнаты. — Просто я заметил, что зашёл молодой врач, усталый и слишком взволнованный одновременно.

— Извините, но посторонним сюда нельзя.

— Прошу прощения. Но я не совсем посторонний. Я работал здесь почти 30 лет. Хирургом. Детским. Два года уже на пенсии. Зашёл навестить старого коллегу, Павла Александровича. Вы с ним, наверно, знакомы, он тут главврач.

Мужчина подходит ко мне.

— Сергей … Сергей Владимирович, — обмениваемся рукопожатием. Пальцы у него тонкие, но рука твёрдая.

Василий Игоревич слегка улыбается, смотрит в глаза.

— Я надеюсь, что не обрастёте и останетесь здесь. Ни разу в своей жизни я не пожалел, что стал именно детским хирургом. Наша профессия позволяет познать человека как никакая другая. Могу с уверенностью заявить, что всё самое настоящее встречается только в детях. Страх, боль, отчаяние, смелость, мужество и любовь.

Василий Игоревич молчит несколько секунд, хмурится, рассказывает:

Лет 15 назад, ночью забегает сюда в ординаторскую медсестра из приёмного покоя.

— Автодорожка! Пациент тяжелый в третьей операционной!

Прибежал, бригада уже собралась, на столе девочка лет шести, не больше. Пока одевался и стерилизовался, мне рассказали подробности. В машине была семья из четырех человек. Отец, мать и двое детей: близнецы мальчик и девочка. Больше всех пострадала девочка: удар пришёлся в область правой задней дверцы, там где и сидел ребёнок. Мать, отец и её брат почти не пострадали — царапины и гематомы. Им помощь оказали на месте.

У девочки переломы, тупые травмы, рваные раны и весомая потеря крови.

Они сидели на скамейке в коридоре. Мать — вся в слезах, отец бледный, мальчик — с отчаянием в глазах. Его одежда была вся перепачкана кровью сестры, это было шоком для него. Я подошёл к нему, присел так, чтобы наши глаза были на одном уровне.

— Твоя сестричка сильно пострадала, — сказал я.

— Да, я знаю, — мальчик всхлипывал и потирал глаза маленьким кулачком. — Когда мы врезались, она сильно ударилась. Я держал её на коленях, она плакала, потом перестала и уснула.

— Ты хочешь её спасти? Тогда мы должны взять у тебя кровь для неё.

Он перестал плакать, посмотрел вокруг, размышляя, тяжело задышал и кивнул. Я подозвал жестом медсестру.

— Это тетя Юля. Она отведёт тебя в процедурный кабинет и возьмет кровь. Тетя Юля очень хорошо умеет это делать, тебе будет совсем не больно.

— Хорошо. — мальчик глубоко вздохнул и потянулся к матери. — Я люблю тебя, мам! Ты у меня самая лучшая! — Затем, к отцу — И тебя папа, люблю. Спасибо за велосипед.

Юлия увела его в процедурную, а я побежал в третью операционную.

После операции, когда девочку уже перевели в реанимацию, возвращался в ординаторскую. Заметил, что наш маленький герой лежит на кушетке в процедурной под одеялом. Юля оставила его там отдохнуть после забора крови. Я подошёл к нему.

— Где Катя? — спросил мальчик.

— Она спит. С ней всё будет хорошо. Ты спас её.

— Ну… очень не скоро, когда будешь совсем старенький.

Василий Игоревич произносит последнюю фразу с дрожью в голосе. Молчит минуту.

— Вижу, Сергей Владимирович, вы не очень поняли, что особенного тогда произошло. Я тоже осознал не сразу. Несколько часов мучили сомнения, и потом осенило.

Понимаете, какой подвиг он совершил? Самый настоящий. И никто не заметил. Оставайтесь здесь работать, Сергей Владимирович. Временами будет тяжело, но вы никогда не пожалеете.

Двоеточие в бессоюзном сложном предложении

В бессоюзном сложном предложении между частями ставится двоеточие, «если вторая часть бессоюзного предложения поясняет то, о чем говорится в первой части; в таких случаях возможна подстановка слов а именно: Весна, конечно, движется: в пруду, еще не совсем растаявшем, лягушки высунулись, урчат вполголоса (Пришв.); И от этих ее слов всем хорошо становилось, спокойно, как в детстве: тихо светит солнце, тихо скользят времена года… (Т. Толст.).

Если материал и наш сайт сочинений Вам понравились — поделитесь им с друзьями с помощью социальных кнопок!

Многие провинциальные города поражают своей красотой, и даже столицы порой уступают им в яркости и уникальности. Возможно, это происходит потому, что в больших городах принято уничтожать старинные памятники архитектуры, перестраивать «ветхие» кварталы. К чему же приводят такие «новшества»?

Согласно приведенному тексту В.Катаева, исчезновение привычных памятников, строений вызывает у человека острое чувство ностальгии, грусти по прошлому:»До сих пор болезненно ощущаю отсутствие Пушкина на Тверском бульваре, невосполнимую пустоту того места, где стоял Страстной монастырь.» Изменение старинного облика города, отсутствие мест, с которыми связано много воспоминаний, оставляет после себя противоестественную пустоту, человек теряет духовную связь с прошлым:»Пустота казалась мне незаконной. и ты забыл, где твой дом. и каждый раз оказываешься всё дальше от дома. он есть, но его не видно, он как бы в другом измерении.»

По мнению автора, уничтожение памятников, древних церквей, монастырей, старых переулков ведёт к потере городом своей уникальности, а также к разрыву связи людей со своим прошлым.

Я разделяю точку зрения автора. Действительно, разрушение старых городов может привести к самым неприятным последствиям. Но, к сожалению, далеко не многие люди способны понимать масштаб этой трагедии. К таким «реформаторам» относился герой романа И.С.Тургенева «Отцы и дети» Евгений Базаров. В своём стремлении «расчистить место», перестроить Россию он хотел избавиться от памятников культуры, от всего, что бы напоминало о прошлом.

Однако ничего достойного взамен старому герой так и не смог предложить. Конечно, многие люди ощущают потребность в сохранении исторических памятников, облика старинных городов. Так, в нашей стране существуют организации, имеющие цель охранять историко-культурное наследие России. На мой взгляд, такие сообщества чрезвычайно важны, ибо они помогают людям не предавать забвению своё прошлое, сохранять многовековые ценности.

Таким образом, необходимо сохранять историческую память в виде старинных городов, их улочек и построек, не допустить того, чтобы однажды их место везде бы заняли серые «многоэтажки». Ведь для человека очень важно иметь вещи, которые бы напоминали ему о его прошлом.

  • Для учеников 1-11 классов и дошкольников
  • Бесплатные сертификаты учителям и участникам

Пишем комментарий к сформулированной проблеме текстаЕГЭ2021

Описание презентации по отдельным слайдам:

Пишем комментарий к сформулированной проблеме текстаЕГЭ2021

Пишем комментарий
к сформулированной проблеме текста
ЕГЭ
2021

Задание 27

Информативность как признак текстаТекст содержит информациюО каких-либо факта.

Информативность как признак текста
Текст содержит информацию
О каких-либо фактах, событиях, людях
О способах авторского воздействия на читательское восприятие
Об авторе (отношение к поднятым проблемам)
О цели его создания (кому предназначен текст, чего хотел достичь автор, на какие вопросы ответить и т.д.)

Обратите внимание! Комментирование предполагает умение работать с различ.

Обратите внимание!
Комментирование предполагает умение работать с различными типами информации текста, так как она неодинакова по значимости и способу выражения.

Виды информации в тексте

Виды информации в тексте

Взаимодействие разных видов информацииФактыСобытияГероиМесто действияфактуаль.

Взаимодействие разных видов информации
Факты
События
Герои
Место действия
фактуальная
концептуальная
КИ предполагает различные
варианты истолкований,
т.к. не всегда чётко и ясно
выражена словами.
Воспроизведение в
комментарии
ТОЛЬКО фактов из
текста – это ПЕРЕСКАЗ!

9Понять текст - значитвычитать текстовую информацию: фактуальную (о чем в т.

Текст

(1)Они шли по вечереющей улице. (2)Шли из школы, где Лола Игнатьевна.

(28)Ты – человек искусства. (29)Ты что, меня разыгрываешь? (30)Ах, как сла.

Анализируя текст художественного стиля, обращайте внимание на…сюжеткомпозици.

Анализируя текст художественного стиля, обращайте внимание на…
сюжет
композицию
конфликт
внешность,речь,
поведение героя
(-ев)
авторские комментарии
монологи,
диалоги
языковые средства
детали

Читайте также:

      

  • Ни один судья не допрашивает нас так пытливо как допрашивает нас собственная совесть сочинение
  •   

  • Сочинение петровские реформы глазами его современников
  •   

  • Кукольный дом ибсен сочинение
  •   

  • Н дубовский пейзаж с березами сочинение
  •   

  • Как стать настоящим человеком сочинение

Глава 1. Южинский переулок

Мы жили в шестиметровой полуподвальной комнатке коммунальной квартиры в Южинском переулке (сейчас — Большой Палашевский). Мамина мама, Прасковья Павловна Моргунова, получила это «жилье» от Всесоюзного театрального общества (ВТО) — она много лет работала подавальщицей, как раньше называли официанток, в ВТОшном ресторане на улице Горького (которая спустя время опять стала Тверской). Потом мама вышла замуж, и в комнатке появился папа (хотя после женитьбы родители снимали «угол» или жили в каком-то общежитии), а затем из роддома №1 имени Грауэрмана в нее принесли меня.

На наших шести квадратных метрах можно было только сидеть или лежать, потому что «метры» состояли из мебели — шкафа, двух кроватей и стула. Поэтому значительная часть моей жизни в Южинском проходила в большой коммунальной кухне3.

Заметки на полях

Путь от роддома на Арбате до Южинского переулка в районе Тверской, Бронных улиц и Патриарших прудов был неблизким, но мои родители прошли его пешком. Папа нес меня, а мама шла рядом, стараясь не проваливаться в снег в легких ботиночках. Папа в спешке и волнении забыл принести в роддом ее зимнюю обувь, и мама не раз об этом вспоминала. Без обиды или огорчения, а просто как факт — папа забыл, и она шла по сугробам в ботиночках.

На многие годы, в детстве и юности, снег стал ритуальной частью моего дня рождения. Москва или уже утопала в сугробах, или снег начинал падать и «ложиться» именно в этот, последний день октября4.

Когда мы уже жили в Черемушках, на мой день рождения приходили одноклассники, и папа разрезал припасенный по случаю торжества огромный арбуз (он хранил его на балконе укутанным в одеяло или старое пальто). Это действо неизменно вызывало всеобщий восторг — арбуз посреди зимы! А потом мы с друзьями шли гулять и толкали друг друга в мягкие сугробы. На другой день, по дороге в школу, мы продолжали веселиться, опознавая отметины на снегу — кому принадлежала та или иная «фигура».

Вывихнутая ручка и зеленый холм с одуванчиками

Мне чуть больше полутора лет, и мы с мамой идем по улице. С одной стороны от нас изредка проезжают машины, а с другой поднимается высокий зеленый холм с одуванчиками. Мама, наклонившись, крепко держит меня за руку, я изо всех сил выворачиваюсь, пытаясь что-то разглядеть или удрать, и в конце концов — оказываюсь в больнице с вывихнутой рукой. Мама по разным поводам часто вспоминала эту историю, с неизменным чувством вины: «Однажды я вывихнула тебе ручку».

Мне полтора года, 1955 г.

Спустя какое-то время выяснилось, что мое первое детское воспоминание связано именно с этой историей. Мама в очередной раз ее рассказывала, и я вдруг вспомнила про холм с одуванчиками. В маминых покаяниях по поводу моей вывихнутой ручки таких подробностей никогда не было, но, как оказалось, это трагичное для нее происшествие произошло именно там, и рвалась я, конечно, за цветочками. Сначала мама еще больше расстроилась, думая, что я тоже страдаю от этого воспоминания. Но я совсем не страдала, скорее, наоборот: в памяти осталась радостная картинка солнечного дня, мамы рядом и моря одуванчиков над головой. (Правда, я всегда тревожусь при виде маленьких вертлявых созданий, которые крутятся на родительской руке или норовят вырваться.)

Со временем история про нанесенную мне в детстве травму как-то незаметно стала историей о том, что я помню себя с полутора лет. С чувством вины мама, конечно, не рассталась, это, к сожалению, было ее естественным состоянием, но вывихнутая ручка стала сюжетом второго плана, как доказательство моей ранней памяти.

Царь Салтан верх ногами

На нашей коммунальной кухне людно (в квартире жили 15 человек), шумят керосинки, идет готовка, стирка, мытье посуды, а я сижу на стуле посреди этого шума и гама и читаю вслух сказку о царе Салтане.

Заметки на полях

Со времен Южинского я знала слова «керосинка», «керогаз», «примус» и «плита». Бабушка называла «плитой» любое приспособление для готовки, но, судя по количеству усвоенных мной слов, соседки называли свои приборы по-разному. Главное, что у каждой хозяйки была своя «плита».

А позже, когда мы переехали на Кутузовский, тоже в коммунальную квартиру, там была большая газовая плита на двух владельцев, и тогда в бабушкином лексиконе появилось слово «конфорка». Бабушка очень ответственно относилась к тому, чтобы готовить на «своих» конфорках, и всегда спрашивала разрешение занять соседскую, если была необходимость.

Мне три года, книга в руках, и я уже дошла до козней «ткачихи с поварихой, с сватьей бабой Бабарихой». Проходя мимо, соседки гладят меня по голове, одобрительно кивают, что-то иногда говорят («Молодец какая! Вот умница-разумница»). Я старательно переворачиваю страницы и читаю с выражением: «В синем небе звезды блещут, / В синем море волны хлещут; / Туча по небу идет, / Бочка по морю плывет». В кухню входит соседская девчонка Танька, берет у меня из рук книжку и переворачивает: «Вот дурочка из переулочка, ты же книжку верх ногами держишь. Кто же тебе поверит, что ты читать умеешь?! Ты хоть на картинки смотри — видишь, где у царя Салтана голова?».

Мой ответ в семье цитировали. Трехлетняя акселератка, которая, конечно, еще не умела читать, изрекла: «Я не дурочка из переулочка. Я книжку для людей держу. Чтобы люди картинки смотрели. А сказку я и так вслух знаю» (я путала слова «наизусть» и «вслух»). На бедную Таньку налетела вся кухня. Незадачливой правдолюбке досталось за все сразу — и за то, что сказку испортила, и ребенка обидела, а сама уроков не учит и стихов на память не знает…

Но Танька на меня обиды не держала и не обижала. С четырех лет я уже читала «по-настоящему», и предприимчивая соседка нашла мне применение в своей многотрудной школьной жизни: я ей читала или пересказывала домашние задания. А Танька в это время шила одежку своим куклам или занималась еще каким-нибудь полезным делом.

Про соседнюю Таньку, неправильные буквы и Шалтай-Болтая

Соседка Танька (она называла себя «соседняя», когда стучала в дверь) пыталась приспособить меня делать ее письменные уроки и даже показывала, как пишутся строчные и заглавные буквы. Но из этой ее затеи ничего не получилось. Я упорно рисовала печатные буквы и путала некоторые из них («Ь» вместо «Р» или «Ш» вместо «Е»). Верхнюю палочку в «Г» я разворачивала в другую сторону, а в букве «А» часто забывала «перекладинку», и получалась буква «Л».

Очень хорошо помню наш диалог с мамой по этому поводу, которая объясняла, что перекладинка нужна, чтобы различать буквы и слова. Я отмахивалась от маминых объяснений, утверждая, что и без перекладинки можно догадаться, какая это буква, потому что нет слова «МЛМЛ», а есть слово «МАМА».

Может, это была вовсе не лень или невнимательность, а уже признаки интереса к филологии как будущей профессии? Смех смехом, но мои аргументы, как мне сейчас видится, тянули на контекстный анализ.

Заметки на полях

Но мама расстраивалась, потому что даже позже, в школе, я вольно обходилась и с буквами, и со словами в стихах классиков. Она называла меня «Шалтай-Болтай». Именно этот персонаж одной из моих любимых книг — «Алисы в Стране Чудес»5утверждал, что, «когда он употребляет слово, оно обозначает то, что он хочет, чтобы оно обозначало». Но меня это сравнение не огорчало, а, скорее даже наоборот, радовало — мне нравился смешной и непослушный Шалтай-Болтай. И в известном стишке (переводе с английского) Маршака я считала его победителем «всей королевской рати»:

«Шалтай-Болтай сидел на стене, / Шалтай-Болтай свалился во сне. / Вся королевская конница, / Вся королевская рать / Не может Шалтая, не может Болтая, / Шалтая-Болтая, Болтая-Шалтая, / Шалтая-Болтая собрать!»

А мама утверждала, что Шалтай-Болтай — лентяй и незнайка. И в этом мы с ней принципиально расходились.

Но когда я познакомилась с еще одним персонажем — Оськой из повести Льва Кассиля «Кондуит и Швамбрания», я поняла, что нашего полку прибыло. Оська «был великим путаником», перемешивал «сиволапого мужика» с велосипедистом, и получался «велосипый мужик». А сам Оська при этом был очень даже симпатичным мальчишкой и одним из главных героев полюбившейся мне книги.

Косы из зеленой ленты, сороки на палочке и ботики с гагачьим пухом

Мне года четыре. Родители на работе, бабушка на кухне, а я наряжаюсь. На коротко стриженую голову завязываю зеленую атласную ленту, длинные концы ленты перекидываю вперед, как «косы», на концах кручу большие банты. Достаю из шкафа бабушкины ослепительно белые ботики с отделкой из гагачьего пуха. Их привез из послевоенного Берлина бабушкин младший брат, дядя Илюша, неизменный источник всех интересных вещей в шкафу. Ботики на высоких «пустых» каблуках, в них должны помещаться туфельки на шпильках. Туфелек у меня нет, поэтому приходится с трудом балансировать на разбегающихся каблуках, чтобы не свалиться.

Последний штрих в моем наряде — «браслет»: надеваю на руку елочную игрушку — двух черно-белых блестящих сорок на палочке. Таких игрушек две, я беру вторую в руки как сумочку и выхожу на кухню6. В кухне, как всегда, людно и шумно, но с моим появлением (ковылянием на разбегающихся каблуках) все замолкают и поворачиваются мне навстречу. Происходит то, ради чего были все мои старания: «Ой, какая у нас красавица! Да какая нарядница!». Посреди этого разноголосого хора стоит довольная бабушка, радуясь за меня и за ботики, которым нашлось такое триумфальное применение.

Я помню это ощущение — шумного многоголосого приятия, поэтому «выходы» на коммунальную кухню в Южинском переулке остаются в памяти радостным и очень важным для меня воспоминанием.

Докторская колбаска «со слезой» и французская булочка «с гребешком»

Почти каждое утро мы с бабушкой совершали путешествие через улицу Горького в Елисеевский магазин и Филипповскую булочную.

Это было раннее путешествие, потому что мы шли покупать продукты для завтрака. Помню этот утренний диалог: «Прасковья Павловна, ты уже пошла за продуктами?» — «Уже пошла».

Сначала мы с бабушкой заходили в Елисеевский. Бабушка покупала 50 граммов докторской колбасы — упругой, вкусно пахнущей, с ямочками на срезе, наполненными прозрачной желеобразной жидкостью. Бабушка называла такую колбасу «со слезой», и знакомые продавщицы всегда ей эту «слезу» показывали, перед тем, как отрезать наши 50 граммов. Бабушка кивала, колбасу резали и завешивали, попутно у женщин начинался разговор, а я в это время разглядывала в рыбном отделе осетровые головы на льду.

Именно головы, а не тушки, но они были так уложены, будто рыбы высунулись наверх из ледяного крошева. Дальше этого места бабушка мне не разрешала отходить, а мне и не хотелось, потому что прилавок с осетровыми головами меня каждый раз буквально гипнотизировал. Они и сейчас у меня перед глазами, эти осетры, с задранными тонкими носами, черно-белые, нарядные, на искрящемся от подсветки льду.

Когда я увидела их в первый раз, я сказала, что у рыбок Новый год. Бабушка и продавщицы смеялись, но, многократно приходя в магазин, я утвердилась в мысли, что здесь навсегда поселился новогодний праздник.

Рядом с осетрами стояли белые эмалированные лотки с черной и красной икрой, которые тоже красиво смотрелись в подсвеченной витрине. Но икра не вызывала у меня праздничного настроения, скорее наоборот, — я воспринимала ее как лекарство. Меня кормили рыбьим жиром, главным общеукрепляющим и противорахитным средством Советского Союза, а когда я болела, к рыбьему жиру для усиления действия иногда добавлялась черная икра. Все вместе получалась одна общая гадость, помноженная на температуру, насморк и запрет выходить на улицу. Так я и относилась к икре — как неизбежности при болезни. Родители расстраивались, потому что икра стоила дорого для их зарплат, и они старались, чтобы ребенок выздоровел. А неблагодарный ребенок на дорогостоящее лечение фыркал, зато, замирая от восхищения, мог бесконечно долго разглядывать остроносые осетровые головы.

Бабушка заканчивала разговор с продавщицами, мне выдавали полагавшуюся по случаю конфетку, и мы переходили из Елисеевского в Филипповскую булочную. Здесь все было буднично: бабушка покупала французскую булочку за 7 копеек, и мы шли домой. Иногда в булочной покупался еще и сахар — «мантулинский», в синей пачке.

Заметки на полях

Про московский сахаро-рафинадный завод имени Мантулина я, конечно, узнала намного позже. Из детства осталось название «сахар в синей пачке» и убежденность в том, что другого сахара быть не может. Много лет спустя, когда мы уже жили в Черемушках, и бабушка сама не могла ездить по магазинам, я, не помню, по какому поводу, решила ей сделать такой подарок и отправилась на Красную Пресню, в фирменный магазин фабрики им. Мантулина, чтобы купить там сахар в синей пачке. В другом месте в Москве его уже не было.

Завершив покупки, мы выходили из магазина, переходили улицу Горького и останавливались. Начиналась важная часть нашего утреннего ритуала: бабушка отламывала мне корочку от французской булочки, которую мы называли «гребешок». Длинный, хрустящий, неимоверно вкусный. До перехода через улицу отламывать корочку было нельзя: сначала неприлично — что подумают знакомые продавщицы; потом надо было внимательно смотреть на дорогу, чтобы не попасть под машину, а вот на бульваре — самое время. Бабушка меня хвалила, если гребешка хватало на дорогу до дома, и выговаривала, если я съедала его быстро. Я и сейчас знаю, что бабушка «дело говорила»: если я быстро съедала хлеб, то начинала икать и так до самого дома (а икать «на людях» — некультурно). Я очень старалась есть медленно, чтобы получить гребешок в следующий раз, потому что особенно вкусным он был именно на улице. И бабушка это откуда-то тоже знала.

Дома заваривался чай (из пачки «со слоном»), разрезалась обезглавленная французская булочка, нарезалась колбаска, и мы завтракали. Конечно, в моем детстве были какие-то кашки и другая еда. Но запомнился именно этот ритуал, с булочкой и колбаской, как начало хорошего дня.

Про бабушку-«королеву», иранского мужа и авторитет в коммуналке

Мою бабушку в коммуналке называли по имени-отчеству — Прасковья Павловна, хотя соседки мне запомнились по именам: Надежда, Клавка, Верка, Танька. Так они обращались друг к другу, так говорила бабушка (а своих родственников она еще называла по фамилиям и прозвищам: Моргуновы Александровские, Моргуны дальние, Воронцы (Воронцовы).

Бабушка, невысокого роста, плотная, с грубоватыми чертами лица и густыми пепельно-русыми волосами, которые она умудрялась прятать в тугой неказистый пучок, всегда держалась с большим достоинством. Как же, она работала с артистами, всю московскую театральную элиту знала по именам-отчествам, и они ее знали, за много лет работы в ВТО. Качалов, Бабочкин, Яншин, Жаров и многие другие называли ее Пашенькой, расспрашивали о жизни, жаловались на свои, и бабушка знала про их особые привычки и вкусы. Я слышала из ее рассказов, как какой-нибудь большой артист подзывал ее и тихонько говорил: «Пашенька, ты мне водочки холодной принеси, но так, чтобы не увидели и компанию не составили. Нельзя мне сегодня в компании пить…».

Несмотря на свое «недворянское» происхождение (ее семья была из деревни Александровка в Смоленской губернии), бабушка держалась королевой. Она считала себя коренной москвичкой, потому что ее мама, моя прабабушка, успела пожить в Москве и была здесь похоронена. Так бабушка и говорила: «Я москвичка, у меня здесь мать похоронена». Характер у нее вполне соответствовал королевскому статусу — твердый и самостоятельный.

Бабушка со мной на руках и маленькая соседка, 1954 г.

В бабушкиной жизни было загадочное «восточное замужество», так и оставшееся во многих обстоятельствах семейной тайной. В голодные 20-е годы она уехала куда-то на юг, предположительно в Баку, и там вышла замуж за иранца Аббаса Мамеда, который торговал с Россией чаем. Родила маму и вскоре сбежала с ней, крохотной, через форточку от своего богатого мужа, когда тот собирался увезти их к себе на родину (я сама и не раз слышала от бабушки о том, как она сначала просунула в форточку запеленатую маму, опустила ее на полотенце, а потом вылезла сама). Свидетельством этой истории была мамина метрика (документ о рождении) с экзотическим отчеством — Абасьевна (с одной «б»)7 и кожаная коробочка из-под чая с дорогими украшениями.

Заметки на полях

Из украшений мне запомнились клипсы с бриллиантами в форме цветочков, брошь и кольца с разноцветными камнями, золотая цепочка красивого плетения…. Эта коробочка была одной из моих детских игрушек — бабушка относилась к ней без пиетета, и сама вытаскивала ее из своего шкафа, чтобы меня занять.

Много лет спустя, когда мне нужен был костюм для исполнения восточного танца, бабушка твердой рукой обломала сложные винтовые замочки от клипсов и нашила бриллиантовые цветочки вместе с другими драгоценностями на бархатный ободок мне на голову. Получилось очень красиво, а мой тренер тревожно прижимала к себе этот бесценный головной убор до и после выступления, чтобы с ним ничего не случилось. К сожалению, коробочка с украшениями в семье не осталась — затерялась среди одежды, которую после бабушкиной смерти забрали «на память» ее дальние родственники.

Бабушка окончила 4 класса церковно-приходской школы, но быстро считала в уме (сдачу в магазине и мои примеры по арифметике, когда я пошла в школу), говорила прибаутками и знала наизусть многих русских поэтов. Свои первые стихи, отрывки из некрасовских поэм «Саша» («Плакала Саша, как лес вырубали…») и «Мороз, Красный нос» («Не ветер бушует над бором…»), я выучила с ее слов.

А еще бабушка «знала приличия». Я твердо усвоила, что с голыми ногами и руками «в город» выходить неприлично, надо «прикрываться» (надевать чулки и пыльник — легкое летнее пальто). Бабушкино веское слово, как правило, было последним в соседских спорах, хотя кухонные разборки она не жаловала — величественно уходила в свои шестиметровые покои.

Бабушка ни с кем «не выясняла отношений», не только на кухне. Уронит одну-две острые фразы и замолчит или вовсе удалится. И нежных чувств она словами особо не выражала — ни к маме, ни ко мне или позже — к моей младшей сестре. Но я точно знаю, что у бабушки была своя «формула любви» — она всегда и надежно была рядом8. В детстве я об этом, конечно, не думала, я просто жила в этой любви, как в прочном коконе, а сейчас вспоминаю события и вижу зримый образ бабушкиной «формулы».

Однажды, года в четыре, я упала с железной лестницы — летела несколько ступенек вниз и, конечно, испугалась и ушиблась, но, как оказалось, думала о другом. Потому что, когда появилась бабушка, я, всхлипывая, проговорила: «Я падаю, падаю, а тебя все нет». И непривычно притихшая бабушка, поднимая меня и окутывая полами своей кофты,9 повторяла: «Здесь я, здесь я». С этим ощущением я и жила.

Про маму Зиночку

и папу-«примака»

Я никогда не слышала, чтобы мою маму называли Зинкой, как было принято в нашей коммуналке, — только Зинаида или Зиночка. И не просто из уважения к бабушке — мама работала учительницей в школе, преподавала иностранные языки. Для коммуналки это был высокий статус, и мама его, конечно, заслуживала — была образованной, скромной, доброй и красивой.

Мама (слева) с подругой, 1951 г.

Когда мама вышла замуж за папу, в коммуналке ее сначала «не одобрили» — все ожидали для Зиночки «хорошей партии», а папа приехал из украинской деревни. Но он смог восстановить мамину репутацию в глазах соседок — сначала обаял их веселым характером и приятным обхождением (когда папа появлялся на кухне, соседки «водили вокруг него хороводы», как говорила бабушка), а потом и вовсе «стал начальником» — ходил с портфелем, в шляпе и кожаном пальто.

Только бабушка не поддалась папиному обаянию и начальственному виду — она так и не приняла его как достойного мужа для единственной дочери. Называла папу «хохляндией» (а меня, если ругала, — «хохляцкой породой» и «чумичкой деревенской») и отвергала все его попытки «породниться».

Папа (справа) с другом, 1948 г.

На самом деле, папа мог приехать откуда угодно и получить от бабушки такой же «от ворот поворот», потому что у нее был свой достойный кандидат в мамины мужья — «солидный такой мужчина с хорошей квартирой в центре Москвы и положением». Бабушка изо всех сил старалась «выбиться в люди», и мама училась в одном из лучших столичных вузов. А, получается, для кого были ее старания — «для телка деревенского (папа был на 4 года младше мамы), ни кола, ни двора, ни гроша в кармане».

Мама (крайняя справа во втором ряду) среди однокурсников и преподавателей факультета, 1947 г.

Заметки на полях

Мама в 1947 году блестяще окончила факультет иностранных языков Московского городского педагогического института им. В. П. Потемкина (который потом объединили с МГПИ им. Ленина, или Ленпедом). О том, что мама была лучшей студенткой факультета, я знала от ее подруги-однокурсницы Ираиды Эрастовны Воронцовой, а позже услышала от одного из маминых профессоров. Когда я пробовала сдавать экзамены в Ленпед (пошла туда за компанию с подругой и, конечно, не поступила), Владимир Дмитриевич Аракин, известный советский филолог, был председателем моей экзаменационной комиссии и вспомнил (через 25 лет!) мою маму: «Зиночка Моргунова! Это была наша самая яркая звездочка».

Мама всегда была тонким буфером между папой и бабушкой, двумя сильными, независимыми характерами, и один бог знает, чего ей стоило «уживать» мать и мужа под одной крышей и в конце концов съехаться всем вместе в нашу первую отдельную квартиру — малогабаритную хрущевку в Черемушках. Но даже тогда бабушка не утихла, а пока мы жили в ее шестиметровке, папа был безоговорочно записан в «примаки».

Я, конечно, слышала бабушкины высказывания в адрес папы, но в детстве никогда не чувствовала, что в семье был конфликт. Я поняла это намного позже. А маленькой я просто считала, что бабушка такой и должна быть — на всех ворчать смешными словами, все знать и всегда «дело говорить» — по-другому и быть не может.

Лингвистическое отступление про бабушкин острый язык, прибаутки и деревенские байки

Бабушкино ворчанье стоит отдельных воспоминаний. Она не ругалась «плохими словами» (в нашей семье вообще никто никогда не ругался матом, и я его физически не выношу). Но отсутствие «крепких» слов бабушка с избытком восполняла яркими образами. Видимо, поэтому в памяти и остались «картинки», нарисованные ее острым языком.

«Ты что — верблюд двугорбый, чтобы при детях плеваться? Так и верблюд за тобой не угонится — гляди, сколько налузгала» (это про тетку, которая грызла семечки около нашего подъезда). «Иди, друг ситный, откуда пришел. И не так себе иди, а быстро» (так бабушка выпроваживала с нашего двора случайно забредшего туда пьянчужку). «Ах ты, морда твоя усатая. Накрутят тебе когда-нибудь хвоста по самый копчик, будешь знать» (это бабушка приветствовала кота Ваську, который лез в форточку после очередного загула). «Я твое бескультурье с батареи убрала, в таз кинула. Витька заходил, а тут нате вам». Соседка, забирая из таза свое нижнее белье, отшучивалась: «Ой, да ладно, Прасковья Павловна, а то Витька исподнего не видел. Мое-то получше, чем у его Верки». Бабушка: «Мели, Емеля, твоя неделя. Я вот послушаю, что Верка на это скажет, если уши не отсохнут».

Насчет исподнего бабушка тоже высказывалась: «Ты еще сюда в исподнем заявись. Люди же вокруг» (это соседке, которая пришла на кухню в «полуголом халате»). Коммунальные жители очень охотно объединялись в таких случаях вокруг бабушки, и я тоже твердо знала, что «людей надо уважать». «И фамилия твоя Балаболкина» (бабушка нередко давала людям разные «фамилии» — соседкам особенно, но и мне доставалось; помню еще Бестолковкину и Пустомелину).

Я постоянно донимала бабушку вопросами по поводу ее высказываний. Как это «язык без костей»? Он же у всех без костей, почему она только про одну соседку так говорит?

Я рано начала говорить («с пеленок», как говорила бабушка)10, легко запоминала стихи и не только — повторяла за всеми услышанное, обычно слово в слово. И моя малообразованная бабушка почувствовала мои «лингвистические наклонности» и в какой-то момент, мне тогда было года три, стала заметно оберегать меня от словесного мусора. Выпроваживала с кухни, когда там начинались разборки, осаждала соседок: «Ну-ка, не болтай помелом, а то, видишь, мой „банный лист“ уши навострила, сейчас пристанет». И сама, отвечая на мое любопытство, поправляла себя и меня наставляла: «Плохое это слово, некультурное. Ты в другой раз так не говори». Но, несмотря на бабушкину цензуру, память все равно сохранила многое из ее словесного творчества.

Бабушка часто «поминала» черта и шута. Черт, как правило, был лысым («Черта лысого ты там купишь»), а шут, конечно, «гороховым». Под это определение попадали самые разные люди, независимо от гендерной принадлежности, и речь, как правило, шла о не соответствующем месту поведении или внешнем виде («вырядилась, как шут гороховый»). Но этот любимый бабушкин персонаж мог просто поминаться всуе, вполне себе незлобиво («шут его знает», «а на шута он тебе?», «шут с ним»).

Заметки на полях

Бабушка своими «образами» очень точно описывала атмосферу нашей коммунальной кухни: «Чего ты со своей кастрюлей как с писаной торбой туда-сюда носишься? Ставь на мой стол, вот место тебе подвинула».

«Туда-сюда носится», «вальсы крутит», «хороводы водит», «перед глазами мельтешит», «на одном месте топчется», «круги наматывает», «тараканьи бега устраивает», «блохой скачет», «как истукан, застыла», «лежмя лежит» и пр. — именно так выглядело наше никогда не прекращавшееся коммунально-броуновское движение.

В бабушкином лексиконе часто встречались цитаты из классики: «Ну, ты скажи, что за человек такой несуразный? Не мышонка, не лягушка, а неведома зверушка». «Сказка ложь, да в ней намек. Вот и раскинь своими мозгами». «Толоконный твой лоб».

Когда мы оставались вдвоем, бабушка читала мне по памяти стихи, которых знала много, особенно большими текстами — из Некрасова. Других поэтов — Пушкина, Лермонтова, Фета — она тоже помнила, но чаще отдельными «куплетами», и, когда я начала читать сама и позже, проходя школьную программу, я с удивлением обнаруживала в стихах классиков знакомые с детства строки («Эй, пошел, ямщик!..» — «Нет мочи. Коням, барин, тяжело. Вьюга мне слипает очи, все дороги занесло»). Бабушкины цитаты не всегда были точными («мутное стекло» вместо «бледного»), и я часто спотыкалась, вспоминая «правильный текст», потому что бабушкина версия намертво въедалась в память. И главное, я почти всегда была согласна с ее редактированием.

Помимо стихов, бабушка знала какие-то самодельные сказки — про леших, русалок, кикимор и прочую фантастическую живность. Несмотря на узнаваемость персонажей, больше я таких сказок никогда не слышала — видимо, так их сочиняли в деревне. Многие сказки мне казались нескладными — почти без сюжета, «что вижу, то пою», и они плохо запоминались. Когда я пересказывала их маме, мы с ней подолгу разбирались, кто же все-таки утонул в болоте и куда делась русалка, про которую была сказка. Мама читала мне хорошие книги, содержание которых я запоминала легко и сразу. Но бабушкины «нескладушки» я все равно любила слушать, а сказку про лешего, от которого прятались съедобные грибы, и ему доставались одни поганки, я несколько лет спустя даже рассказывала в школе на каком-то конкурсе сказок и получила награду.

Но больше всего в исполнении бабушки мне нравились деревенские байки — истории, которые случались в Александровке, откуда бабушка была родом. Как дом однажды строили, «а бревен нету; к приказчику идти просить — так он не даст, значит, одна дорога — в лес, воровать; а в лесу — мороз жгучий да бурелом колючий»… Или еще про слепую девушку Варю, которая «не пропала, потому что рукодельная была и плела занавески кружевные, чтобы сквозь дырочки солнышко в дом заглядывало; и люди ей копеечку давали или хлеба кусочек»…

А еще бабушка рассказывала театральные истории, услышанные от знаменитых артистов в ресторане ВТО. Всегда с уважением к их трудной работе и сочувствием к слабому здоровью (сюжеты многих историй были про потерянный голос или «прострел в спине», «а пьесу уже начинают, и в зале полным-полно народу, вот беда»).

Заметки на полях

Я помню бабушкины «философские» афоризмы уже более позднего времени. «Настя, ну что ты все ладишь свое.11 Не „фулюганка“, а „хулиганка“ надо говорить. Ведь сколько лет в Москве живешь. И девчонкам уши своим бескультурьем забиваешь». «Думаешь, теплые штаны не надела, так сразу красавицей стала?» (это мне, конечно). «Это материно диетическое. Нормальная еда вот стоит» (у мамы была больная печень, и бабушка ей готовила отдельно). «Это почему ты толстая? Сама бы до такого не додумалась — в доме зеркало есть. Не иначе кто по большой дружбе подсказал». «Темень уже, а ты сидишь на голодный желудок, глаза портишь» (я шью себе платье на день рождения подруги). «Она-то на твой день рождения бисером не рассыпалась, пришла в чем было». Я с возмущением заступаюсь за подругу. Бабушка неожиданно миролюбиво соглашается: «Не кипятись ты, это я так, в сердцах. Хорошая она девочка. И матерь у нее уважительная. Давай помогу, наметку повыдергиваю». «Нечего философию разводить, или подметай, или иди уже на свое комсомольское проседание».

«Хотеть надо меньше». «Раз приспичило, тогда упирайся до конца». Это мои любимые цитаты от бабушки. Очень помогают по жизни.

Немецкая кукла наизнанку

Я не помню свою любимую игрушку и не уверена, что она была. Может, числился какой-нибудь плюшевый мишка, как у многих моих сверстников. Знаю, что у меня не было кукол, и я не умела с ними играть, а единожды проявленный к кукле интерес стал семейной историей.

Куклу привез бабушкин брат дядя Илюша, в очередной раз вернувшись из командировки в Берлин. Она была как живая, с трогательными складочками на руках и ногах, улыбчивой фарфоровой мордашкой и струящимися локонами, моргала глазками и говорила «мама».

Я с немецкой куклой, 1958 г.

Смотреть куклу собралась вся наша коммунальная квартира, приходили и другие соседи по дому. Куклу выносили в коридор, в кухню и показывали в окно многочисленным желающим увидеть немецкое чудо. Потом папа привел соседа с фотоаппаратом, и меня сфотографировали с куклой в руках. Мои родители, глядя на эту фотографию, всегда смеялись — когда нам принесли отпечатанные снимки, дорогой немецкой игрушки уже не было. Кукла прожила ровно столько, сколько мои родственники пили с соседями чай на общей кухне, оставив меня в комнате получать удовольствие от подарка.

Когда они вернулись, кукла была разобрана на мельчайшие детали, вплоть до улыбающейся челюсти, которая тоже оказалась съемной. Я вытащила и разобрала пищащий механизм, который говорил «мама», все соединительные детали двигающихся рук и ног, одним словом, все, что можно было отсоединить. Куклина одежда была вывернута наизнанку — я проверяла, нет ли там внутренних пуговок или петелек, которые можно расстегнуть. Глядя на груду запчастей, разложенных по кровати, дядя Илюша неодобрительно отозвался о немцах — могли бы сделать куклу попрочнее, если четырехлетний ребенок разобрал ее за полчаса. Тему, уже на другой день, продолжила бабушка. Она показывала соседкам на кухне куклину одежку и возмущалась, что оборки на платье и чепчике не пристрочены, а пришиты тонкой нитью вручную, — «отпороть, как плюнуть». Соседки соглашались.

Я не знаю, почему я разобрала куклу. Сейчас я могу придумать разные объяснения и подвести под свой детский поступок кучу теорий. Но я помню эту историю именно такой, «беспричинной», потому что мне никто не задавал вопроса, почему я это сделала. Мама однажды сказала, что я была любознательная, поэтому и разобрала — хотела посмотреть, что внутри. Возможно, но я больше никогда ничего на запчасти не разбирала. История с куклой осталась семейной легендой.

Про игру в «школу», ученого кота Ваську и валенки «за партой»

У меня есть еще одно воспоминание про свои детские игрушки — когда я играла «в школу».

Заметки на полях

Я бы могла играть в школу, даже если бы моя мама не была школьной учительницей — в школу играют многие дети. Но моя жизнь действительно была наполнена маминой работой. Или, точнее, маминым отсутствием, потому что она была на работе.

Мама — классный руководитель 7 «А» класса 78 школы

Перовского района, 1976 г. Фото из архива

Татьяны Чернышевой

Мама никогда не работала рядом с домом — всегда ездила на другой конец Москвы, потому что она трудилась там, где была нужна, а не там, где ей было удобно. И почему-то школы, в которых она была нужна, находились от дома далеко (когда мы жили на Кутузовском проспекте, мама работала на улице Яблочкова в районе Тимирязевской академии; позже из Новых Черемушек на юго-западе Москвы мама ездила на 3-ю Владимирскую улицу, это район Перово на северо-востоке).

А по вечерам мама проверяла ученические тетрадки. Эти стопочки тетрадей присутствовали в нашей жизни ровно столько, сколько мама работала, до ее выхода на пенсию. Своего рабочего стола у мамы дома никогда не было, и она, стараясь быть незаметной, пристраивалась со своими тетрадками там, где затихала домашняя активность, и сосредоточенно писала в них что-то красным карандашом или ручкой.

Моим главным «учеником» был кот Васька, но он редко сидел там, куда я его сажала, а чаще убегал. Наверное, из-за Васькиной непоседливости я стала подбирать ему более усидчивых «одноклассников». Это были самые разные предметы, которые я могла найти на время игры, главное, чтобы они были «большими» — мне почему-то хотелось учить больших учеников, как у мамы. Поэтому в дело шли подушки (перепоясаешь подушку бабушкиным поясом, на «голову» — свою панамку или папину шляпу — вот тебе и «ученик»), ватник и прочие «крупные» вещи.

Однажды среди учеников оказались бабушкины валенки. Я их долго готовила к занятиям: поставила голенищами вниз, на «головы» завязала косынки, вырезала из бумаги глаза-кружочки, послюнявила и прикрепила к ворсистой поверхности. Какое-то время «глазки» держались, но потом подсыхали и падали, и их приходилось прилаживать на место. Но главное, что валенки как ученики вели себя дисциплинированно — стояли парой ровно и никуда не убегали, в отличие от Васьки.

Как-то у меня «в классе» оказались детские санки. Соседские деревянные санки с загнутыми вверх полозьями. Я поставила их вертикально и надела сверху бабушкину кофту, застегнув ее на все пуговицы и аккуратно сложив на «животе» рукава. На загнутую часть полозьев, как на голову, повязала большой платок и очень удачно приладила под ним бумажную маску лисички. Другой маски у меня не было, но и эта подошла как раз кстати — «ученица» получилась на славу. Когда мой шедевр увидела одна из соседок, она, вдохновившись, принесла лыжные штаны и обрезанные валенки (бурки). Мы натянули штаны на санки, разложили спереди «ноги» и заправили их в бурки. Получилась большая «сидячая ученица».

Однажды, когда я «набирала класс», еще одна соседка дала мне длинную дырявую корзину без ручки и летнюю шляпу с полями. Эта плетеная «ученица» тоже оказалась красавицей — в шляпе, мамином газовом шарфике, кисейной накидке с бабушкиной подушки и белыми ботиками вместо ног. Именно она вдохновила меня на будущие примерки ботиков, накидки и прочего найденного мной реквизита и проведение «дефиле» на нашей коммунальной кухне.

Когда соседка Танька давала мне поиграть свою резиновую куклу в самодельной одежке или плюшевого мишку, я невежливо отказывалась — мне было неинтересно с такими учениками, потому что я ничего не могла из них сделать. Танька предлагала завязать мишке бантик или платочек, но он все равно оставался мишкой. Корзина, превращенная в ученицу-красавицу, мне нравилась намного больше.

Я помню еще несколько своих «учеников», но весь перечень может затянуться. «Класс», как правило, состоял из трех-пяти персонажей. Я брала в руки книжку, карандаш вместо указки, что-то диктовала ученикам и водила перед ними карандашом, показывая, что надо записывать.

Конец ознакомительного фрагмента.

«Я на руках у бабушки и наша маленькая соседка». 1954 год. Из архива автора

Воспоминания москвички о своем детстве (1950–1960).

В Южинском переулке

Мы жили в шестиметровой полуподвальной комнатке коммунальной квартиры в Южинском переулке (сейчас — Большой Палашевский). Мамина мама, Прасковья Павловна Моргунова, получила это «жилье» от Всесоюзного театрального общества (ВТО) — она много лет работала подавальщицей, как раньше называли официанток, в вэтэошном ресторане на улице Горького (ныне — Тверская). Потом мама вышла замуж, и в комнатке появился папа, а после из роддома № 1 имени Грауэрмана (ныне не существует) в нее принесли меня.

Путь от роддома на Арбате до Южинского переулка в районе Тверской, Бронных улиц и Патриарших прудов был неблизким, но мои родители прошли его пешком. Папа нес меня, а мама шла рядом, стараясь не проваливаться в снег в легких ботиночках. Папа в спешке и волнении забыл принести в роддом ее зимнюю обувь.

На многие годы в детстве и юности снег стал ритуальной частью моего дня рождения. Москва или уже утопала в сугробах, или снег начинал падать и «ложиться» именно в этот последний день октября1. Когда мы уже жили в Черемушках, на мой день рождения в нашу малогабаритную двушку собирались одноклассники, и папа разрезал припасенный по случаю торжества огромный арбуз (он хранил его на балконе укутанным в одеяло или старое пальто). Это действо неизменно вызывало всеобщий восторг — арбуз посреди зимы! А потом мы с друзьями шли гулять и толкали друг друга в мягкие сугробы. На другой день по дороге в школу мы продолжали веселиться, опознавая отметины на снегу — кому принадлежала та или иная «фигура».

Итак, Южинский переулок. На наших шести квадратных метрах можно было только сидеть или лежать, потому что почти все «метры» занимала мебель: шкаф, две кровати и стул. Значительная часть моей жизни в Южинском проходила в большой коммунальной кухне2. В квартире жили 15 человек, и в нашей коммунальной кухне было всегда людно. Шумят керосинки, идет готовка, стирка, мытье посуды, а я сижу на стуле посреди этого шума и гама и читаю вслух сказку о царе Салтане. Мне три года, книга в руках, и я уже добралась до козней «ткачихи с поварихой, с сватьей бабой Бабарихой». Проходя мимо, соседки гладят меня по голове, одобрительно кивают, иногда говорят: «Молодец какая! Вот умница-разумница». Я старательно переворачиваю страницы и читаю с выражением: «В синем небе звезды блещут, / В синем море волны хлещут; / Туча по небу идет, / Бочка по морю плывет». В кухню входит соседская девчонка Танька, берет у меня из рук книжку и переворачивает: «Вот дурочка из переулочка, ты же книжку вверх ногами держишь. Кто же тебе поверит, что ты читать умеешь?! Ты хоть на картинки смотри — видишь, где у царя Салтана голова?» Мой ответ в семье цитировали. Трехлетняя акселератка, которая, конечно, еще не умела читать, изрекла: «Я не дурочка из переулочка. Я книжку для людей держу. Чтобы люди картинки смотрели. А сказку я и так вслух знаю» (я путала слова «наизусть» и «вслух»). На Таньку налетела вся кухня, и незадачливой правдолюбке досталось по полной.

С четырех лет я уже читала по-настоящему, и Танька нашла мне применение в своей многотрудной школьной жизни: я пересказывала ей содержание книг, которые ей задавали читать на дом. А она в это время шила одежку своим куклам или занималась еще каким-нибудь полезным делом.

* * *

bursa eskort
escort bayan
bursa escort bayan

Мне четыре года. Родители на работе, бабушка на кухне, а я наряжаюсь. На коротко стриженую голову завязываю зеленую атласную ленту, длинные концы ленты перекидываю вперед, как «косы», на концах кручу большие банты. Достаю из шкафа бабушкины ослепительно белые ботики с отделкой из гагачьего пуха. Их привез из послевоенного Берлина бабушкин брат — дядя Илюша, неизменный источник всех интересных вещей в шкафу. Ботики на высоких «пустых» каблуках, в них должны помещаться туфельки на шпильках. Туфелек у меня нет, поэтому приходится с трудом балансировать на каблуках, чтобы не свалиться.

Последний штрих в моем наряде — «браслет» на руку — елочная игрушка в виде двух черно-белых блестящих сорок на палочке. Таких игрушек у нас две, я беру вторую в руки как сумочку и выхожу на кухню. Там, как всегда, людно и шумно, но с моим появлением все замолкают и поворачиваются мне навстречу. Происходит то, ради чего были все мои старания: «Ой какая у нас красавица! Да какая нарядница!» Посреди этого разноголосого хора стоит довольная бабушка, радуясь за меня и за ботики, которым нашлось столь триумфальное применение.

* * *

Почти каждое утро мы с бабушкой совершали путешествие через улицу Горького в Елисеевский магазин и Филипповскую булочную. Это был ранний поход, потому что мы шли покупать продукты для завтрака. Сначала мы заходили в Елисеевский, где бабушка покупала 50 граммов докторской колбасы — упругой, вкусно пахнущей, с ямочками на срезе, наполненными прозрачной желеобразной жидкостью. Бабушка называла такую колбасу «со слезой», и знакомые продавщицы всегда ей эту «слезу» показывали перед тем, как отрезать наши 50 граммов. Бабушка кивала, колбасу резали и взвешивали. Попутно у женщин начинался разговор, а я в это время разглядывала в рыбном отделе осетровые головы на льду. Они были уложены так, будто рыбы высунулись наверх из ледяного крошева. Когда я увидела их в первый раз, то сказала, что у рыбок Новый год. Бабушка и продавщицы смеялись, но, многократно приходя в магазин, я утвердилась в мысли, что здесь навсегда поселился новогодний праздник.

Бабушка заканчивала разговор с продавщицами, мне выдавали полагавшуюся по случаю конфетку, и мы переходили из Елисеевского в Филипповскую булочную. Здесь бабушка покупала французскую булочку за 7 копеек, и мы возвращались домой. Иногда в булочной покупался еще и сахар — «мантулинский», в синей пачке. (Про московский сахарорафинадный завод имени Мантулина я узнала намного позже. Из детства осталось название «сахар в синей пачке» и убежденность в том, что другого сахара не существует.)

Завершив покупки, мы выходили из магазина, переходили улицу Горького и останавливались. Начиналась важная часть нашего утреннего ритуала: бабушка отламывала мне корочку от французской булочки, которую мы называли «гребешок». До перехода через улицу делать этого было нельзя: сначала неприлично – что подумают знакомые продавщицы; потом надо было внимательно смотреть на дорогу, чтобы не попасть под машину, а вот на бульваре — самое время. Бабушка меня хвалила, если гребешка хватало на дорогу до дома, и выговаривала, если я съедала его быстро. Я и сейчас знаю, что бабушка «дело говорила»: если я быстро съедала хлеб, то начинала икать, и так до самого дома (а икать «на людях» – некультурно). Я очень старалась есть медленно, чтобы получить гребешок в следующий раз, потому что особенно вкусным он был именно на улице. И бабушка это откуда-то тоже знала.

Дома заваривался чай из пачки «со слоном», разрезалась «обезглавленная» французская булочка, нарезалась колбаска, и мы завтракали.

* * *

Бабушка — невысокого роста, плотная, с грубоватыми чертами лица и густыми пепельно-русыми волосами, которые она умудрялась прятать в тугой неказистый пучок, — всегда держалась с большим достоинством. Как же, она всю московскую театральную элиту знала по именам-отчествам, и они ее знали. Качалов, Бабочкин, Яншин, Жаров и многие другие называли ее Пашенькой, расспрашивали о ее жизни, жаловались на свою. Бабушка знала их особые привычки и вкусы. Она рассказывала, как какой-нибудь большой артист подзывал ее и тихонько говорил: «Пашенька, ты мне водочки холодной принеси, но так, чтобы не увидели и компанию не составили. Нельзя мне сегодня в компании пить…»

Семья бабушки была из деревни Александровка Смоленской губернии, но держалась она королевой. Бабушка считала себя коренной москвичкой, потому что ее мама успела пожить в Москве и была здесь похоронена. Бабушка так и говорила: «Я москвичка, у меня здесь мать похоронена». Характер она имела твердый и самостоятельный. В коммуналке бабушку величали по имени-отчеству — Прасковья Павловна, хотя соседки мне запомнились по именам: Надежда, Клавка, Верка, Танька.

В голодные 1920-е годы бабушка уехала куда-то на юг (в Баку или Ташкент) и там вышла замуж за иранца Аббаса Мамеда, который торговал с Россией чаем. Родила маму и вскоре сбежала с ней, крохотной, через форточку от своего богатого мужа, когда тот собирался увезти их к себе на родину. Свидетельством этой истории была мамина метрика с экзотическим отчеством Абасьевна (с одной «б»)3 и кожаная коробочка из-под чая с дорогими украшениями. Из них мне запомнились клипсы с бриллиантами в форме цветочков, брошь и кольца с разноцветными камнями, золотая цепочка красивого плетения. Эта коробочка стала одной из моих детских игрушек — бабушка относилась к ней без пиетета и сама вытаскивала ее из своего шкафа, чтобы меня занять.

Бабушка окончила четыре класса церковно-приходской школы, быстро считала в уме, говорила прибаутками и знала наизусть многих русских поэтов. Свои первые стихи я выучила со слов бабушки: отрывки из некрасовских поэм «Саша» и «Мороз, Красный нос». Пушкина, Лермонтова, Фета бабушка цитировала больше отдельными «куплетами». Позже, проходя школьную программу, я с удивлением обнаруживала в стихах классиков знакомые с детства строки («Эй, пошел, ямщик!..» — «Нет мочи. Коням, барин, тяжело. Вьюга мне слипает очи, все дороги замело»). Бабушкины цитаты не всегда были точными («мутное стекло» вместо «бледного»), поэтому я часто спотыкалась, вспоминая «правильный» текст. Ведь вариант бабушки намертво врезался в память. И главное, я почти всегда была согласна с ее «редактированием».

Бабушка знала какие-то самодельные сказки: про леших, русалок, кикимор и прочую фантастическую живность. Несмотря на узнаваемость персонажей, больше я подобных сюжетов никогда не слышала — видимо, так их сочиняли в деревне. Многие истории мне казались нескладными и плохо запоминались. Когда я пересказывала их маме, мы с ней подолгу разбирались, кто же все-таки утонул в болоте и куда делась русалка, про которую была сказка… Мама читала мне хорошие книги, их содержание я запоминала легко и сразу. Но бабушкины «нескладушки» я все равно любила слушать, а сказку про лешего, от которого прятались съедобные грибы, и ему доставались одни поганки, я несколько лет спустя  даже рассказывала в школе на каком-то конкурсе сказок и получила награду.

Больше всего в исполнении бабушки мне нравились деревенские байки: про Александровку, откуда она была родом. Как дом однажды строили, «а бревен нету; к приказчику идти просить — так он не даст, значит, одна дорога — в лес, воровать; а в лесу — мороз жгучий да бурелом колючий». Или еще про слепую девушку Варю, которая «не пропала, потому что рукодельная была и плела занавески кружевные, чтобы сквозь дырочки солнышко в дома заглядывало; и люди ей копеечку давали или хлеба кусочек».

Еще бабушка рассказывала театральные истории, услышанные от знаменитых артистов в ресторане ВТО: про потерянный голос или «прострел в спине», «а пьесу уже начинают, и в зале полным-полно народу, вот беда».

Помню бабушкины афоризмы уже более позднего времени: «Настя, ну что ты все ладишь свое?4 “Фулюганка” да “фулюганка”. “Хулиганка” надо говорить. Ведь сколько лет в Москве живешь? И девчонкам уши своим бескультурьем забиваешь». Или насчет меня: «Думаешь, теплые штаны не надела, так сразу красавицей стала?» «Это материно диетическое. Нормальная еда вот стоит» (у мамы была больная печень, поэтому бабушка готовила ей отдельно). «Это почему ты толстая? Сама бы до такого не додумалась — в доме зеркало есть. Не иначе кто по большой дружбе подсказал». «Темень уже, а ты сидишь на голодный желудок, глаза портишь». (Я шью себе платье на день рождения подруги.) «Она-то на твой день рождения бисером не рассыпалась, пришла в чем было». Я с возмущением заступаюсь за подругу, и бабушка неожиданно миролюбиво соглашается: «Не кипятись ты, это я так, в сердцах. Хорошая она девочка. И матерь у нее уважительная. Давай помогу, наметку повыдергиваю».

«Нечего философию разводить, или подметай, или иди уже на свое комсомольское проседание», «Хотеть надо меньше», «Раз приспичило, тогда упирайся до конца» — это мои любимые цитаты от бабушки. Очень помогают по жизни.

А еще бабушка «знала приличия». Я твердо усвоила, что с голыми ногами и руками «в город» выходить неприлично, надо «прикрываться», надевая чулки и пыльник (легкое летнее пальто). Бабушкино веское слово, как правило, было последним в соседских спорах, хотя кухонные разборки она не жаловала — величественно уходила в свои шестиметровые «покои». Бабушка ни с кем не выясняла отношений — уронит одну-две острые фразы, замолчит или вовсе удалится. И нежных чувств она словами особо не выражала. Но бабушка всегда была рядом. Года в четыре я упала с железной лестницы — летела несколько ступенек вниз и, конечно, испугалась и ушиблась. Когда появилась бабушка, я, всхлипывая, проговорила: «Я падаю, падаю, а тебя все нет». И она, непривычно притихшая, поднимая меня и окутывая полами своей кофты, повторяла: «Здесь я, здесь я». С этим ощущением я и жила…

  1. Главная
  2. Современная русская литература
  3. ⭐️Любовь Гвоздилина
  4. 📚«Девочка в разных ботинках»
  5. Читать

Глава 1. Южинский переулок

Мы жили в шестиметровой полуподвальной комнатке коммунальной квартиры в Южинском переулке (сейчас – Большой Палашевский). Мамина мама, Прасковья Павловна Моргунова, получила это «жилье» от Всесоюзного театрального общества (ВТО) – она много лет работала подавальщицей, как раньше называли официанток, в ВТОшном ресторане на улице Горького (которая спустя время опять стала Тверской). Потом мама вышла замуж, и в комнатке появился папа (хотя после женитьбы родители снимали «угол» или жили в каком-то общежитии), а затем из роддома №1 имени Грауэрмана в нее принесли меня.

На наших шести квадратных метрах можно было только сидеть или лежать, потому что «метры» состояли из мебели – шкафа, двух кроватей и стула. Поэтому значительная часть моей жизни в Южинском проходила в большой коммунальной кухне3.

Путь от роддома на Арбате до Южинского переулка в районе Тверской, Бронных улиц и Патриарших прудов был неблизким, но мои родители прошли его пешком. Папа нес меня, а мама шла рядом, стараясь не проваливаться в снег в легких ботиночках. Папа в спешке и волнении забыл принести в роддом ее зимнюю обувь, и мама не раз об этом вспоминала. Без обиды или огорчения, а просто как факт – папа забыл, и она шла по сугробам в ботиночках.

На многие годы, в детстве и юности, снег стал ритуальной частью моего дня рождения. Москва или уже утопала в сугробах, или снег начинал падать и «ложиться» именно в этот, последний день октября4.

Когда мы уже жили в Черемушках, на мой день рождения приходили одноклассники, и папа разрезал припасенный по случаю торжества огромный арбуз (он хранил его на балконе укутанным в одеяло или старое пальто). Это действо неизменно вызывало всеобщий восторг – арбуз посреди зимы! А потом мы с друзьями шли гулять и толкали друг друга в мягкие сугробы. На другой день, по дороге в школу, мы продолжали веселиться, опознавая отметины на снегу – кому принадлежала та или иная «фигура».

Вывихнутая ручка и зеленый холм с одуванчиками

Мне чуть больше полутора лет, и мы с мамой идем по улице. С одной стороны от нас изредка проезжают машины, а с другой поднимается высокий зеленый холм с одуванчиками. Мама, наклонившись, крепко держит меня за руку, я изо всех сил выворачиваюсь, пытаясь что-то разглядеть или удрать, и в конце концов – оказываюсь в больнице с вывихнутой рукой. Мама по разным поводам часто вспоминала эту историю, с неизменным чувством вины: «Однажды я вывихнула тебе ручку».

Мне полтора года, 1955 г.

Спустя какое-то время выяснилось, что мое первое детское воспоминание связано именно с этой историей. Мама в очередной раз ее рассказывала, и я вдруг вспомнила про холм с одуванчиками. В маминых покаяниях по поводу моей вывихнутой ручки таких подробностей никогда не было, но, как оказалось, это трагичное для нее происшествие произошло именно там, и рвалась я, конечно, за цветочками. Сначала мама еще больше расстроилась, думая, что я тоже страдаю от этого воспоминания. Но я совсем не страдала, скорее, наоборот: в памяти осталась радостная картинка солнечного дня, мамы рядом и моря одуванчиков над головой. (Правда, я всегда тревожусь при виде маленьких вертлявых созданий, которые крутятся на родительской руке или норовят вырваться.)

Со временем история про нанесенную мне в детстве травму как-то незаметно стала историей о том, что я помню себя с полутора лет. С чувством вины мама, конечно, не рассталась, это, к сожалению, было ее естественным состоянием, но вывихнутая ручка стала сюжетом второго плана, как доказательство моей ранней памяти.

Царь Салтан верх ногами

На нашей коммунальной кухне людно (в квартире жили 15 человек), шумят керосинки, идет готовка, стирка, мытье посуды, а я сижу на стуле посреди этого шума и гама и читаю вслух сказку о царе Салтане.

Со времен Южинского я знала слова «керосинка», «керогаз», «примус» и «плита». Бабушка называла «плитой» любое приспособление для готовки, но, судя по количеству усвоенных мной слов, соседки называли свои приборы по-разному. Главное, что у каждой хозяйки была своя «плита».

А позже, когда мы переехали на Кутузовский, тоже в коммунальную квартиру, там была большая газовая плита на двух владельцев, и тогда в бабушкином лексиконе появилось слово «конфорка». Бабушка очень ответственно относилась к тому, чтобы готовить на «своих» конфорках, и всегда спрашивала разрешение занять соседскую, если была необходимость.

Мне три года, книга в руках, и я уже дошла до козней «ткачихи с поварихой, с сватьей бабой Бабарихой». Проходя мимо, соседки гладят меня по голове, одобрительно кивают, что-то иногда говорят («Молодец какая! Вот умница-разумница»). Я старательно переворачиваю страницы и читаю с выражением: «В синем небе звезды блещут, / В синем море волны хлещут; / Туча по небу идет, / Бочка по морю плывет». В кухню входит соседская девчонка Танька, берет у меня из рук книжку и переворачивает: «Вот дурочка из переулочка, ты же книжку верх ногами держишь. Кто же тебе поверит, что ты читать умеешь?! Ты хоть на картинки смотри – видишь, где у царя Салтана голова?».

Мой ответ в семье цитировали. Трехлетняя акселератка, которая, конечно, еще не умела читать, изрекла: «Я не дурочка из переулочка. Я книжку для людей держу. Чтобы люди картинки смотрели. А сказку я и так вслух знаю» (я путала слова «наизусть» и «вслух»). На бедную Таньку налетела вся кухня. Незадачливой правдолюбке досталось за все сразу – и за то, что сказку испортила, и ребенка обидела, а сама уроков не учит и стихов на память не знает…

Но Танька на меня обиды не держала и не обижала. С четырех лет я уже читала «по-настоящему», и предприимчивая соседка нашла мне применение в своей многотрудной школьной жизни: я ей читала или пересказывала домашние задания. А Танька в это время шила одежку своим куклам или занималась еще каким-нибудь полезным делом.

Про соседнюю Таньку, неправильные буквы и Шалтай-Болтая

Соседка Танька (она называла себя «соседняя», когда стучала в дверь) пыталась приспособить меня делать ее письменные уроки и даже показывала, как пишутся строчные и заглавные буквы. Но из этой ее затеи ничего не получилось. Я упорно рисовала печатные буквы и путала некоторые из них («Ь» вместо «Р» или «Ш» вместо «Е»). Верхнюю палочку в «Г» я разворачивала в другую сторону, а в букве «А» часто забывала «перекладинку», и получалась буква «Л».

Очень хорошо помню наш диалог с мамой по этому поводу, которая объясняла, что перекладинка нужна, чтобы различать буквы и слова. Я отмахивалась от маминых объяснений, утверждая, что и без перекладинки можно догадаться, какая это буква, потому что нет слова «МЛМЛ», а есть слово «МАМА».

Может, это была вовсе не лень или невнимательность, а уже признаки интереса к филологии как будущей профессии? Смех смехом, но мои аргументы, как мне сейчас видится, тянули на контекстный анализ.

Но мама расстраивалась, потому что даже позже, в школе, я вольно обходилась и с буквами, и со словами в стихах классиков. Она называла меня «Шалтай-Болтай». Именно этот персонаж одной из моих любимых книг – «Алисы в Стране Чудес»5 – утверждал, что, «когда он употребляет слово, оно обозначает то, что он хочет, чтобы оно обозначало». Но меня это сравнение не огорчало, а, скорее даже наоборот, радовало – мне нравился смешной и непослушный Шалтай-Болтай. И в известном стишке (переводе с английского) Маршака я считала его победителем «всей королевской рати»:

«Шалтай-Болтай сидел на стене, / Шалтай-Болтай свалился во сне. / Вся королевская конница, / Вся королевская рать / Не может Шалтая, не может Болтая, / Шалтая-Болтая, Болтая-Шалтая, / Шалтая-Болтая собрать!»

А мама утверждала, что Шалтай-Болтай – лентяй и незнайка. И в этом мы с ней принципиально расходились.

Но когда я познакомилась с еще одним персонажем – Оськой из повести Льва Кассиля «Кондуит и Швамбрания», я поняла, что нашего полку прибыло. Оська «был великим путаником», перемешивал «сиволапого мужика» с велосипедистом, и получался «велосипый мужик». А сам Оська при этом был очень даже симпатичным мальчишкой и одним из главных героев полюбившейся мне книги.

Косы из зеленой ленты, сороки на палочке и ботики с гагачьим пухом

Мне года четыре. Родители на работе, бабушка на кухне, а я наряжаюсь. На коротко стриженую голову завязываю зеленую атласную ленту, длинные концы ленты перекидываю вперед, как «косы», на концах кручу большие банты. Достаю из шкафа бабушкины ослепительно белые ботики с отделкой из гагачьего пуха. Их привез из послевоенного Берлина бабушкин младший брат, дядя Илюша, неизменный источник всех интересных вещей в шкафу. Ботики на высоких «пустых» каблуках, в них должны помещаться туфельки на шпильках. Туфелек у меня нет, поэтому приходится с трудом балансировать на разбегающихся каблуках, чтобы не свалиться.

Последний штрих в моем наряде – «браслет»: надеваю на руку елочную игрушку – двух черно-белых блестящих сорок на палочке. Таких игрушек две, я беру вторую в руки как сумочку и выхожу на кухню6. В кухне, как всегда, людно и шумно, но с моим появлением (ковылянием на разбегающихся каблуках) все замолкают и поворачиваются мне навстречу. Происходит то, ради чего были все мои старания: «Ой, какая у нас красавица! Да какая нарядница!». Посреди этого разноголосого хора стоит довольная бабушка, радуясь за меня и за ботики, которым нашлось такое триумфальное применение.

Я помню это ощущение – шумного многоголосого приятия, поэтому «выходы» на коммунальную кухню в Южинском переулке остаются в памяти радостным и очень важным для меня воспоминанием.

Докторская колбаска «со слезой» и французская булочка «с гребешком»

Почти каждое утро мы с бабушкой совершали путешествие через улицу Горького в Елисеевский магазин и Филипповскую булочную.

Это было раннее путешествие, потому что мы шли покупать продукты для завтрака. Помню этот утренний диалог: «Прасковья Павловна, ты уже пошла за продуктами?» – «Уже пошла».

Сначала мы с бабушкой заходили в Елисеевский. Бабушка покупала 50 граммов докторской колбасы – упругой, вкусно пахнущей, с ямочками на срезе, наполненными прозрачной желеобразной жидкостью. Бабушка называла такую колбасу «со слезой», и знакомые продавщицы всегда ей эту «слезу» показывали, перед тем, как отрезать наши 50 граммов. Бабушка кивала, колбасу резали и завешивали, попутно у женщин начинался разговор, а я в это время разглядывала в рыбном отделе осетровые головы на льду.

Именно головы, а не тушки, но они были так уложены, будто рыбы высунулись наверх из ледяного крошева. Дальше этого места бабушка мне не разрешала отходить, а мне и не хотелось, потому что прилавок с осетровыми головами меня каждый раз буквально гипнотизировал. Они и сейчас у меня перед глазами, эти осетры, с задранными тонкими носами, черно-белые, нарядные, на искрящемся от подсветки льду.

Когда я увидела их в первый раз, я сказала, что у рыбок Новый год. Бабушка и продавщицы смеялись, но, многократно приходя в магазин, я утвердилась в мысли, что здесь навсегда поселился новогодний праздник.

Рядом с осетрами стояли белые эмалированные лотки с черной и красной икрой, которые тоже красиво смотрелись в подсвеченной витрине. Но икра не вызывала у меня праздничного настроения, скорее наоборот, – я воспринимала ее как лекарство. Меня кормили рыбьим жиром, главным общеукрепляющим и противорахитным средством Советского Союза, а когда я болела, к рыбьему жиру для усиления действия иногда добавлялась черная икра. Все вместе получалась одна общая гадость, помноженная на температуру, насморк и запрет выходить на улицу. Так я и относилась к икре – как неизбежности при болезни. Родители расстраивались, потому что икра стоила дорого для их зарплат, и они старались, чтобы ребенок выздоровел. А неблагодарный ребенок на дорогостоящее лечение фыркал, зато, замирая от восхищения, мог бесконечно долго разглядывать остроносые осетровые головы.

Бабушка заканчивала разговор с продавщицами, мне выдавали полагавшуюся по случаю конфетку, и мы переходили из Елисеевского в Филипповскую булочную. Здесь все было буднично: бабушка покупала французскую булочку за 7 копеек, и мы шли домой. Иногда в булочной покупался еще и сахар – «мантулинский», в синей пачке.

Про московский сахаро-рафинадный завод имени Мантулина я, конечно, узнала намного позже. Из детства осталось название «сахар в синей пачке» и убежденность в том, что другого сахара быть не может. Много лет спустя, когда мы уже жили в Черемушках, и бабушка сама не могла ездить по магазинам, я, не помню, по какому поводу, решила ей сделать такой подарок и отправилась на Красную Пресню, в фирменный магазин фабрики им. Мантулина, чтобы купить там сахар в синей пачке. В другом месте в Москве его уже не было.

Образец сочинения по реальному тексту ЕГЭ 2019 В. Катаева (основная волна). « Вспоминаю, как в середине двадцатых, разговорившись, подошли мы к памятнику Пушкину и уселись на бронзовые цепи, низко окружавшие памятник».

Исходный текст

Текст сочинения

Почему важно сохранить памятники культуры? Именно этот вопрос волнует автора предложенного для анализа текста. 

Раскрывая данную проблему, В.П. Катаев делится с нами своими переживаниями по поводу изменившегося облика его любимого города. Писатель вспоминает, как он сидел у памятника Пушкину, гулял по Водопьяному переулку. Ни первого, ни второго уже нет, но их призраки для писателя стали «более реальны», чем то, что их заменило. Переживания автора помогают нам понять, насколько важными могут быть для человека памятники культуры: они делают место, в котором живет человек, живым. С ними связаны воспоминания, которые уходят вместе с памятниками. 

Переключаясь с описания изменений, произошедших в городе, писатель говорит о своих личных переживаниях, пытается донести до читателя свои опасения. Особенно ярко это можно заметить в последнем абзаце текста. Там Катаев сравнивает опустевшие улицы с душевной пустотой. Она кажется автору «незаконной, противоестественной», «как то непонятное, незнакомое пространство, которое иногда приходится преодолевать во сне», когда не знаешь, куда идти и где твой дом, и находишься «как бы в другом измерении». Эти переживания очень важны для понимания проблемы. Они помогают читателю почувствовать, какую трагедию переживает человек, когда теряет связь с прошлым.

Авторская позиция очевидна: сохранять памятники культуры важно, поскольку это часть истории, без которой будущее становится расплывчатым. Исторические памятники тесно связаны с воспоминаниями человека о доме, городе, жизни. Без них человек становится беззащитным, теряет связь с реальностью, не знает, «в каком направлении надо идти». 

Я полностью согласна с мнением автора. Уничтожение культурных памятников может обернуться трагедией для нас и будущих поколений. Мы все стремимся сохранить воспоминания, они помогают уверенно смотреть в будущее. Памятники культуры — это опыт и человечества, и отдельно взятого человека. Сохраняя памятники, мы сохраняем часть себя, своей души.

Чтобы подтвердить свою мысль, я бы хотела вспомнить о трагедии, которая случилась в Париже. Страшный пожар уничтожил всемирно известный памятник архитектуры — собор Парижской Богоматери. Весь мир застыл в немом ужасе, когда это произошло. Мы все видели, как жители Парижа стояли и смотрели, как часть их истории рушится на глазах. Весь мир плакал вместе с парижанами. Пожарные пытались спасти собор на протяжении 9 часов, но остались целыми только стены. Несмотря на это начался сбор средств на восстановление, потому что невозможно и не хочется представлять мир без воспетого многими писателями и поэтами собора. Закончить свои размышления я бы хотела цитатой В.Гюго: «Крупные памятники зодчества скорее являются произведениями целого общества, чем индивидуального духа; это отложения целого народа, напластование веков, осадки последовательных испарений человечества».



Скачать материал

Пишем комментарий 
к  сформулированной проблеме текстаЕГЭ2021



Скачать материал

  • Сейчас обучается 237 человек из 56 регионов

  • Сейчас обучается 45 человек из 26 регионов

  • Сейчас обучается 1271 человек из 83 регионов

Описание презентации по отдельным слайдам:

  • Пишем комментарий 
к  сформулированной проблеме текстаЕГЭ2021

    1 слайд

    Пишем комментарий
    к сформулированной проблеме текста
    ЕГЭ
    2021

  • Задание 27

  • Информативность как признак текстаТекст содержит информациюО каких-либо факта...

    5 слайд

    Информативность как признак текста
    Текст содержит информацию
    О каких-либо фактах, событиях, людях
    О способах авторского воздействия на читательское восприятие
    Об авторе (отношение к поднятым проблемам)
    О цели его создания (кому предназначен текст, чего хотел достичь автор, на какие вопросы ответить и т.д.)

  • Обратите внимание!      Комментирование предполагает умение работать с различ...

    6 слайд

    Обратите внимание!
    Комментирование предполагает умение работать с различными типами информации текста, так как она неодинакова по значимости и способу выражения.

  • Виды информации в тексте

    7 слайд

    Виды информации в тексте

  • Взаимодействие разных видов информацииФактыСобытияГероиМесто действияфактуаль...

    8 слайд

    Взаимодействие разных видов информации
    Факты
    События
    Герои
    Место действия
    фактуальная
    концептуальная
    КИ предполагает различные
    варианты истолкований,
    т.к. не всегда чётко и ясно
    выражена словами.
    Воспроизведение в
    комментарии
    ТОЛЬКО фактов из
    текста – это ПЕРЕСКАЗ!

  • 9Понять текст - значитвычитать текстовую информацию: 
фактуальную 
(о чем в т...

    9 слайд

    9
    Понять текст — значит
    вычитать текстовую информацию:
    фактуальную
    (о чем в тексте сообщается открыто);
    концептуальную
    (основная идея текста,
    его главный смысл);
    подтекстовую
    (о чем читается
    «между строк»).

  • Текст

  • (1)Они шли по вечереющей улице. (2)Шли из школы, где Лола Игнатьевна...

    11 слайд

    (1)Они шли по вечереющей улице. (2)Шли из школы, где Лола Игнатьевна коротко и отчётливо сообщила Якову Львовичу о том, что сын его склонен к дерзости и «слишком свободен в высказываниях», а это, несмотря на блестящие способности сына, может кончиться плохо. (3)Яков Львович внимательно выслушал всё, что ему рассказала завуч о поведении сына, поблагодарил, печально качая красивой седой головой, и теперь они гуляли по улицам: высокий, статный мужчина и длинный, на голову выше отца, юноша…
    – (4)Хватит донкихотствовать! – сказал Исаков-старший Исакову-младшему. – (5)На рожон лезут только глупцы. (6)А умные и сильные имеют выдержку. (7)Они молчат и делают свое дело. (8)Ты понимаешь меня, Борис? (9)Они живут без болтовни и без криков о справедливости.
    – (10)Но ведь ты сам всегда говорил, что человек должен быть порядочным…
    – (11)До определенного предела, – нахмурился Исаков-старший, – за которым порядочность больше похожа на глупость…
    – (12)Ты мне раньше этого не говорил… – удивленно перебил Исаков-младший.
    – (13)Честно говоря, я давно уже не одобряю твое пристрастие к ораторской деятельности. (14)К чему это? (15)Что это может изменить? (16)Чего ты хочешь?
    – (17)Справедливости!
    (18)Исаков-старший хмыкнул.
    – (19)Ты ведь неглупый человек, Боря. (20)Пора бы уже понять, что жизнь – штука сложная и движут ею вовсе не законы добра и справедливости. (21)Есть законы посерьёзней…
    – (22)Ты мне раньше этого не говорил… – упрямо повторил Исаков-младший уже с отчаянием.
    (23)Ему хотелось, чтобы отец и теперь не говорил ему этого, потому что ему стало вдруг тоскливо и неуютно: изменилось всё как-то вокруг… (24)Дома, что ли, скособочились на родной улице или небо стало ниже в мире, где, оказывается, не в добре и справедливости было дело… (25)И это отец ему говорил, самый главный человек, самый умный, всё на свете знающий и понимающий…
    – (26)Как ты можешь? – растерянно проговорил Исаков-младший. – (27)Что ты говоришь?!

  • (28)Ты  – человек искусства!.. (29)Ты что, меня разыгрываешь?
(30)Ах, как сла...

    12 слайд

    (28)Ты – человек искусства!.. (29)Ты что, меня разыгрываешь?
    (30)Ах, как славно было бы, если бы отец вдруг рассмеялся и сказал: «Ну конечно! (31)А ты что, поверил?»
    – (32)Искусство! – усмехнулся Исаков-старший. – (33)Искусство – это искусство, а жизнь – это жизнь! (34)Их ни в коем случае не надо путать, ты что, ещё не понял?
    – (35)Но ты же всегда…
    – (36)Оставь! – сморщился, как от зубной боли, Исаков-старший. – (37)Да, говорил! (38)Потому что всему свое время. (39)Моральные законы надо усвоить, чтобы потом правильно через них перешагивать. (40)Я надеялся, что, усвоив, ты сам поймешь, что к чему… (41)А ты еще не дорос, оказывается! (42)Поверь, мне больно разбивать твои иллюзии, но пора уже. (43)Донкихотство твоё нелепо и опасно. (44)И слава Богу, что у вас есть такой умный завуч! (45)Подумай о характеристике, тебе скоро поступать. (46)Или ты хочешь стать неудачником? (47)Ты, кажется, собирался стать кинорежиссером.
    – (48)А для этого обязательно сначала стать подлецом? – запальчиво спросил Исаков-младший.
    (49)Ему хотелось, чтоб отец обиделся, опомнился, закричал, что не надо гипербол, он совсем не то имел в виду…
    – (50)Если тебя интересует моё мнение, – сухо сказал Исаков-старший, – то лучше уж быть подлецом, чем неудачником. (51)Запомни: подлец – понятие относительное, а неудачник – всегда неудачник…
    – (52)А ты?.. – с отчаянием спросил Исаков-младший, начиная кого-то ненавидеть. – (53)Ты… удачлив?
    (54)Исаков-старший остановился посреди улицы, будто на стену наткнулся, и взглянул сыну в лицо.
    – (55)Да… – медленно сказал он. – (56)И от моих удач тебе тоже кое-что перепадает… (57)Ты не замечал?
    – (58)Мне от тебя ничего не надо!
    – (59)Романтик! (60)Давай-давай, попробуй пожить в соответствии со своими высокими идеалами!(61)Только надолго ли тебя хватит?
    – (62)Не волнуйся, – не глядя на отца, пробормотал Исаков-младший. – (63)Меня на всю жизнь хватит!
    (64)Вот какой разговор произошёл вчера вечером…
    (По Н.Соломко)

     1

  • Анализируя текст  художественного стиля, обращайте внимание на…сюжеткомпозици...

    13 слайд

    Анализируя текст художественного стиля, обращайте внимание на…
    сюжет
    композицию
    конфликт
    внешность,речь,
    поведение героя
    (-ев)
    авторские комментарии
    монологи,
    диалоги
    языковые средства
    детали

  • Убеждения Исакова-старшего

    14 слайд

    Убеждения Исакова-старшего

  • Чувства и эмоции Исакова-младшего

    15 слайд

    Чувства и эмоции Исакова-младшего

  • Быть или не быть?

    16 слайд

    Быть или не быть?

  • Примеры-иллюстрацииЭто могут быть:
1) элементы явного цитирования,...

    17 слайд

    Примеры-иллюстрации
    Это могут быть:

    1) элементы явного цитирования,

    2) элементы неявного цитирования (использование экзаменуемым авторских опорных слов и моделей синтаксических конструкций).

    3) ссылки на номера предложений,

    4) ссылка на абзацы.

  • Основные требования к цитированиюЦитата — включаемая в устное выступление и...

    18 слайд

    Основные требования к цитированию

    Цитата — включаемая в устное выступление или письменную работу чужая речь, переданная дословно.
    Назначение цитаты— подтвердить сказанное, но не повторять его.
    У цитат, важных для понимания проблемы исходного текста, должен быть акцент на её аспекты.
    Неточность цитирования или искажение цитаты приводят к фактическим ошибкам.
    Включая цитату в предложение, необходимо следить за тем, чтобы она была грамматически связана с ним.
    Обращайте внимание на форму глагола. Если цитата является самостоятельным предложением, в ней сохраняется первое и второе лицо глагола и местоимения. Если входит в состав другого предложения, то второе лицо должно быть изменено на третье. Например: «Есенин утверждал, что он «последний поэт деревни».
    Если в цитате есть местоимение, должно быть понятно, какое слово оно заменяет.

  • Пишем комментарий. Варианты заданий

    21 слайд

    Пишем комментарий. Варианты заданий

  • Пишем комментарий. Варианты заданий

    22 слайд

    Пишем комментарий. Варианты заданий

  • Пишем комментарий. Варианты заданий

    23 слайд

    Пишем комментарий. Варианты заданий

  • «Учились бы, на старших глядя…»«запредельная» порядочность – глупость
добро и...

    24 слайд

    «Учились бы, на старших глядя…»
    «запредельная» порядочность – глупость
    добро и справедливость – иллюзии
    донкихотство нелепо и опасно
    моральные законы можно перешагивать
    умные живут без криков о справедливости
    глупые кричат, лезут на рожон

    Подлец – «понятие относительное»?

  • Высоких баллов на экзамене!

    25 слайд

    Высоких баллов на экзамене!

Найдите материал к любому уроку, указав свой предмет (категорию), класс, учебник и тему:

6 154 448 материалов в базе

  • Выберите категорию:

  • Выберите учебник и тему

  • Выберите класс:

  • Тип материала:

    • Все материалы

    • Статьи

    • Научные работы

    • Видеоуроки

    • Презентации

    • Конспекты

    • Тесты

    • Рабочие программы

    • Другие методич. материалы

Найти материалы

Материал подходит для УМК

  • «Русский язык. Углубленный уровень. 10-11 классы», Бабайцева В.В.

Другие материалы

«Русский язык (в 2 частях)», Ладыженская Т.А., Баранов М. Т., Тростенцова Л.А. и др.

  • 27.01.2021
  • 136
  • 0

«Русский язык (в 2 частях)», Ладыженская Т.А., Баранов М. Т., Тростенцова Л.А. и др.

«Русский язык (в 2 частях)», Канакина В.П., Горецкий В.Г.

«Русский язык (в 2 частях)», Ладыженская Т.А., Баранов М. Т., Тростенцова Л.А. и др.

«Русский язык (в 2 частях)», Канакина В.П., Горецкий В.Г.

  • 27.01.2021
  • 2696
  • 534

«Русский язык (в 2 частях)», Канакина В.П., Горецкий В.Г.

«Русский язык (в 2 частях)», Ладыженская Т.А., Баранов М. Т., Тростенцова Л.А. и др.

Вам будут интересны эти курсы:

  • Курс повышения квалификации «Методика написания учебной и научно-исследовательской работы в школе (доклад, реферат, эссе, статья) в процессе реализации метапредметных задач ФГОС ОО»

  • Курс повышения квалификации «Формирование компетенций межкультурной коммуникации в условиях реализации ФГОС»

  • Курс повышения квалификации «Организация практики студентов в соответствии с требованиями ФГОС юридических направлений подготовки»

  • Курс повышения квалификации «Применение MS Word, Excel в финансовых расчетах»

  • Курс повышения квалификации «Маркетинг в организации как средство привлечения новых клиентов»

  • Курс повышения квалификации «Деловой русский язык»

  • Курс профессиональной переподготовки «Организация маркетинга в туризме»

  • Курс профессиональной переподготовки «Русский язык как иностранный: теория и методика преподавания в образовательной организации»

  • Курс повышения квалификации «Специфика преподавания русского языка как иностранного»

  • Курс повышения квалификации «Психодинамический подход в консультировании»

  • Курс профессиональной переподготовки «Организация деятельности помощника-референта руководителя со знанием иностранных языков»

  • Курс профессиональной переподготовки «Организация технической поддержки клиентов при установке и эксплуатации информационно-коммуникационных систем»

  • Курс повышения квалификации «Международные валютно-кредитные отношения»

В 2018–2019 учебном году произошли изменения в требованиях к выполнению задания 27 ЕГЭ по русскому языку. Этот вид работы связан с правильной трактовкой прочитанного текста. Особое внимание хочется уделить изучению критерия №2, где требуется написать комментарий к сформулированной проблеме исходного текста.

Итак, что проверяют эксперты по данному критерию?

К2

Комментарий к сформулированной проблеме исходного текста

Сформулированная экзаменуемым проблема прокомментирована с опорой на исходный текст.
Экзаменуемый привел не менее 2 примеров-иллюстраций из прочитанного текста, важных для понимания проблемы.
Дано пояснение к 2 приведенным примерам. Выявлена смысловая связь между ними.
Фактических ошибок, связанных с пониманием проблемы исходного текста, в комментарии нет.

5

Сформулированная экзаменуемым проблема прокомментирована с опорой на исходный текст.
Экзаменуемый привел не менее 2 примеров-иллюстраций из прочитанного текста, важных для понимания проблемы.
Дано пояснение к 2 приведенным примерам, но не выявлена смысловая связь между ними,
или
Выявлена смысловая связь между примерами, но дано пояснение только к одному примеру.
Фактических ошибок, связанных с пониманием проблемы исходного текста, в комментарии нет.

4

Сформулированная экзаменуемым проблема прокомментирована с опорой на исходный текст.
Экзаменуемый привел не менее 2 примеров-иллюстраций из прочитанного текста, важных для понимания проблемы, но дано пояснение только к одному примеру, смысловая связь между примерами не выявлена,
или
экзаменуемый привел 1 пример-иллюстрацию из прочитанного текста, важный для понимания проблемы, и дал пояснение к нему.
Фактических ошибок, связанных с пониманием проблемы исходного текста, в комментарии нет.

3

Экзаменуемый привел 2 примера-иллюстрации из прочитанного текста, важных для понимания проблемы, но не пояснил их значение

2

Экзаменуемый привел 1 пример-иллюстрацию из прочитанного текста, важных для понимания проблемы, но не пояснил его значение

1

Примеры-иллюстрации из прочитанного, важные для понимания проблемы, не приведены,
или
проблема прокомментирована без опоры на исходный текст,
или
в комментарии допущены фактические ошибки (одна и более), связанные с пониманием исходного текста,
или
прокомментирована другая, не сформулированная экзаменуемым проблема,
или
вместо комментария дан простой пересказ текста,
или
вместо комментария цитируется большой фрагмент исходного текста

0

Работаем по формуле <Рисунок1>:

Пример-иллюстрация – это информация из текста, имеющая непосредственное отношение к объяснению сформулированной проблемы. Данная информация может быть передана различными способами: 1 путь – указание номеров предложений, 2 путь – прямое или косвенное цитирование из текста, 3 путь – аналитический пересказ.

Воспользуемся приёмом маркировки текста: подчеркиваем, выделяем нужные слова и предложения, которые могут нам помочь при формулировке проблемы, поднимаемой автором (помним, что в тексте может быть затронуто несколько проблем).

При выборе проблемы нужно ориентироваться на 2, как минимум, примера из текста. (Как в итоговом декабрьском сочинении идем «от обратного»: из предложенных на выбор тем могу привести к одной из них в качестве аргументов не менее 2 произведений, могу их (аргументы) прокомментировать — выбираю тему и пишу сочинение).

Приведение примеров-иллюстраций при написании сочинения обязательно должно сопровождаться добавлением слов и выражений, носящих оценочный характер. Данный вид работы и будет являться комментированием.

Что же такое комментарий? Что значит «проблема прокомментирована с опорой на исходный текст»?

Комментарий – разъяснение, рассуждение, замечание о чем-нибудь.

Комментирование – это объяснение проблемы, выявленной в прочитанном тексте. Комментарий не должен приравниваться к пересказу (Это грубая ошибка!). Учащийся на примерах из анализируемого текста доказывает правильное понимание сформулированной им проблемы (т.е. если вы можете привести примеры-иллюстрации из исходного текста, подтверждающие проблему — значит она понята вами верно).

Какие слова и выражения могут помочь прокомментировать проблему?

Автор (//рассказчик//герой) отмечает.., обращает внимание.., указывает.., размышляет.., констатирует.., относится с пониманием.., сочувствует.., негодует и т.д.

Ещё одним требованием К2 является установление смысловой связи между примерами. Данное условие можно выполнить, используя в сочинении слова и выражения, подчёркивающие смысловые отношения между примерами: примеры-иллюстрации могут дополнять друг друга, сравниваться друг с другом, сопоставляться, также отношения могут строиться на причинно-следственных связях или быть противоположными друг другу.

Средства выражения смысловых отношений:

— использование союзов (и, тоже, также – при дополнении и сопоставлении; а, но, однако – при сравнении и противопоставлении);

— использование глаголов и других частей речи, образованных от них (сравнивает, противопоставляет, сопоставляя, дополняя).

В качестве примера комментирования проблемы обратимся к тексту из сборника «Русский язык. Подготовка к ЕГЭ-2019» под редакцией Н.А.Сениной. Рассмотрим фрагмент из романа «Живые и мертвые» К.М.Симонова (Вариант 1).

Маркируем текст:

(1) Через пятьсот шагов они увидели стоявшую в гуще молодого ельника 45-миллиметровую противотанковую пушку.

(2) Возле пушки на толстом слое рыжей старой хвои сидели вперемежку бойцы Хорышева и те пятеро артиллеристов, о которых он доложил Серпилину.

(3) При появлении комбрига все встали, артиллеристы чуть позже других, но все-таки раньше, чем Хорышев успел подать команду.

(4) — Здравствуйте, товарищи артиллеристы! – сказал Серпилин.

(5) – Кто у вас за старшего?

(6) Вперед шагнул старшина в фуражке со сломанным пополам козырьком и черным артиллерийским околышем.

(7) На месте одного глаза у него была запухшая рана, а верхнее веко другого глаза подрагивало от напряжения.

(8) Но стоял он на земле крепко, словно ноги в драных сапогах были приколочены к ней гвоздями; и руку с оборванным и прожженным рукавом поднес к обломанному козырьку, как на пружине; и голосом, густым и сильным, доложил, что он, старшина девятого отдельного противотанкового дивизиона Шестаков, является в настоящее время старшим по команде, выведя с боями оставшуюся материальную часть из-под города Бреста.

(9) – Откуда, откуда? – переспросил Серпилин, которому показалось, что он ослышался.

(10) – Из-под города Бреста, где в полном составе дивизиона был принят первый бой с фашистами, не сказал, а отрубил старшина.

(11) Наступило молчание.

(12) Серпилин смотрел на артиллеристов, соображая, может ли быть правдой то, что он только что услышал. (13) И чем дольше он на них смотрел, тем все яснее становилось ему, что именно эта невероятная история и есть самая настоящая правда, а то, что пишут немцы в своих листовках про свою победу, есть только правдоподобная ложь и больше ничего.

(14) Пять почерневших, тронутых голодом, пять пар усталых, натруженных рук, пять измочаленных, грязных, исхлестанных ветками гимнастерок, пять немецких, взятых в бою автоматов и пушка, последняя пушка дивизиона, не по небу, а по земле, не чудом, а солдатскими руками перетащенная сюда с границы, за четыреста с лишним верст.

(15) – На себе, что ли? – спросил Серпилин, проглотив комок в горле и кивнув на пушку.

(16) Старшина ответил, а остальные, не выдержав, хором поддержали его, что бывало по-разному: шли и на конной тяге, и на руках тащили, и опять разживались лошадьми, и снова на руках.

(17) – А как через водные преграды, здесь, через Днепр, как? – снова переспросил Серпилин.

(18) – Плотом, позапрошлой ночью.

(19) – А мы вот ни одного не переправили, — вдруг сказал Серпилин, но хотя он обвел при этом взглядом всех своих, они почувствовали, что он упрекает сейчас только одного человека – самого себя.

(20) – А что лес прочешут, не побоялись?

(21) – Надоело бояться, товарищ комбриг, пусть нас боятся!

(22) – Так и не прочесывали?

(23) – Нет, только минами кругом все закидали. (24) Командира дивизиона насмерть ранили.

(25) – А где он? – быстро спросил Серпилин и, не успев договорить, уже сам понял, где..

(26) В стороне, там, куда повел глазами старшина, под громадной, старой, до самой верхушки голой сосной желтела только что засыпанная могила; даже немецкий широкий тесак, которым резали дёрн, чтобы обложить могилу, ещё не вынутый, торчал из земли, как непрошеный крест.

(27) На сосне ещё сочилась смолой грубая, крест-накрест зарубка. (28) И ещё две такие же злые зарубки были на соснах справа и слева от могилы, как вызов судьбе, как молчаливое обещание вернуться.

(29) Серпилин подошел к могиле и, сдёрнув с головы фуражку, долго молча смотрел на землю, словно стараясь увидеть сквозь нее то, чего уже никому и никогда не дано было увидеть, — лицо человека, который с боями довел от Бреста до этого заднепровского леса всё, что осталось от его дивизиона: пять бойцов и пушку с последним снарядом.

(30) Серпилин никогда не видел этого человека, но ему казалось, что он хорошо знает, какой это человек. (31) Такой, за которым солдаты идут в огонь и в воду, такой, чьё мертвое тело, жертвуя жизнью, выносят из боя, такой, чьи приказания выполняют и после смерти. (32) Такой, каким надо быть, чтобы вывести эту пушку и этих людей. (33) Но и эти люди, которых он вывел, стоили своего командира. (34) Он был таким, потому что шёл с ними.

На примере сочинений учеников 11 класса рассмотрим, как можно прокомментировать проблему, сформулированную на основе прочитанного текста.

Условные обозначения:

Синий цвет – пример-иллюстрация

Оранжевый цвет — комментарий

Зелёный цвет – смысловая связь между примерами

Работа №1

Что заставляло солдат в годы Великой Отечественной войны преодолевать себя и совершать невозможное? Над проблемой человеческих возможностей во время тяжёлых военных событий предлагает задуматься советский военный корреспондент, поэт и прозаик Константин Симонов.

Автор, стремясь показать человека на войне, сопоставляет две ситуации, которые убеждают нас в величии и героизме русских солдат. Одна из них отражена в предложениях №6-10 текста. Дивизион, в котором состояли артиллеристы, первым принял бой с фашистами под Брестом. Старшина, несмотря на физическую изможденность, крепко стоит на ногах перед комбригом. Храбрость, мужество, желание победить, защитить свою Родину помогли солдатам противостоять врагу и выжить в тяжёлом и страшном бою. Артиллеристы, оставшиеся в живых, стали доказательством отваги и силы духа. Также Симонов описывает подвиг пятерых бойцов: «Пять почерневших, тронутых голодом, пять пар усталых, натруженных рук, пять измочаленных, грязных, исхлестанных ветками гимнастерок, пять немецких, взятых в бою автоматов и пушка, последняя пушка дивизиона, не по небу, а по земле, не чудом, а солдатскими руками перетащенная сюда с границы, за четыреста с лишним верст..» Изнурённые голодом, долгой дорогой, пережившие сражение под Брестом солдаты, преодолевая боль, усталость, трудности, двигались навстречу победе. Каждый их шаг вперед был шагом героев, шагом к подвигу и к верной смерти. Этот пример показывает, что, защищая Отчизну, самые обыкновенные люди совершают героические поступки, так как ими движет чувство долга перед своим народом.

Работа №2

В чём заключается героизм, проявленный во время Великой Отечественной войны? Данную проблему поднимает в своём тексте Константин Михайлович Симонов.

Автор говорит о том, что война была выиграна благодаря силе, стойкости и мужеству советских солдат. Именно такие люди описаны во фрагменте, взятом для анализа: «Пять почерневших, тронутых голодом лиц…» Солдаты, которым «надоело бояться», потому что они находятся на своей земле, борются за её свободу, готовы и дальше сражаться с врагом. Это и есть настоящий героизм!

Мужество, несомненно, проявил и командир малочисленной дивизии. На войне важную роль играет моральный дух армии. Следить за настроем подчиненных должен командир. Если за ним «солдаты идут в огонь и в воду», его «приказания выполняют и после смерти», то этот человек предан своему делу.

Оба примера демонстрируют храброе поведение людей во время войны, раскрывают героические поступки советских воинов.

Работа №3

Каким должен быть настоящий командир и какими качествами обладать? Такую проблему ставит перед читателями Константин Симонов, который сам был участником Великой Отечественной войны 1941-1945 годов.

Автор представленного фрагмента из романа «Живые и мёртвые» сопоставляет два эпизода.

Первый пример мы видим в предложениях №20-24. Командир и его солдаты не побоялись остаться в лесу, где их могли обнаружить враги, наоборот, чудом уцелевший дивизион хотел, чтобы боялись его. Автор подчёркивает, что как уверенность командира в свои силы передавалась артиллеристам, так и солдатская вера в своего командира укрепляла их убеждённость в успехе дела. Поэтому командующему любого ранга надо быть уверенным в себе, несмотря ни на что.

Другим примером служит предложение №29, где говорится о погибшем командире, который с боями от самого Бреста до заднепровского леса довёл остатки своего дивизиона. Из этого следует, что, чтобы совершить такой поступок, военачальнику надо обладать сильным и стойким моральным духом.

Оба примера, дополняя друг друга, позволяют автору наиболее полно показать глубину поставленной проблемы.

Понравилась статья? Поделить с друзьями:
  • Мы жили бедно постоянно недоедали меняли на продукты те вещи которые привезли с собой егэ
  • Мы живем среди овеществленных человеческих мыслей сочинение проблема
  • Мы ехали большим полем спелой пшеницы егэ
  • Мы должны смотреть на систему цен как на механизм передачи информации егэ
  • Мы должны быть рабами законов чтобы стать свободными цицерон сочинение рассуждение