(368 слов) Ю. М. Нагибин, русский писатель-прозаик, в приведенном тексте размышляет о войне. Можно ли забыть войну? Именно этот вопрос находится в центре внимания автора.
Размышляя над этой проблемой, Ю. М. Нагибин показывает ужасные последствия войны, которые тянутся еще долго после ее окончания: «Мы с Борисом, отвоевав, не смогли вновь наладить дружбу, слишком остро чувствуя рядом с собой зияющую пустоту». Люди в ту пору не могли смириться со своим ужасным прошлым, поэтому были не в силах восстановить прежние, довоенные отношения. Также писатель, чтобы продемонстрировать радость, которую чувствовали люди, узнав об окончании войны, пишет: «Я никогда не испытывал такого счастья. Помню, мы обнимались и целовались с незнакомыми людьми, орали, смеялись, плакали…». Все были ослеплены триумфом, но потом рассказчик осознал, что потерял двух лучших друзей, и «потеря эта осталась невосполнимой». Как же можно забыть о ней? Оба этих примера, дополняющие друг друга, доказывают, что военные действия – ужасные события, которые просто невозможно вырвать из памяти.
Автор считает, что войну невозможно забыть, потому что она «никогда не станет прошлым» для тех, у кого она застряла «вечным отягощением рассудка и памяти».
Я согласна с Ю. М. Нагибиным в том, что военные действия не забываются. Действительно, такое остается в памяти на всю жизнь. Я считаю, что война может настроить друг против друга даже самых близких людей, изменить жизнь до неузнаваемости, поэтому она навсегда останется кровоточащей раной в сердце людей. В подтверждение своей позиции приведу пример из читательского опыта.
В романе-эпопее М. А. Шолохова «Тихий Дон» описывается такое страшное событие, как Гражданская война. Петро Мелехов воюет за «белых», из-за чего у него возникают разногласия с братом, который не может определиться, на чьей стороне правда. Во время мирной жизни в семье Мелеховых царит атмосфера взаимной заботы и дружбы. Однако с началом войны между Петром и Григорием наступает отчуждение. Братья не могут понять и поддержать друг друга. Некогда крепкая семья разваливается, в конце произведения Григорий остается один. Так, приведенный пример показывает жестокость и бесчеловечность войны, которую невозможно оставить позади. Мелехов изменился и больше никогда не будет прежним.
Таким образом, война – это страшное и беспощадное действие, которое невозможно забыть. Оно оставляет после себя кровавые следы, которые еще долго будут напоминать о нем. Нам, потомкам бойцов, тоже нужно всегда помнить о тех, кто отдал свои жизни за мирное небо над головой.
Автор: Алина Садекова
(1)На сломе отрочества, в преддверии юности меня постигло печальное открытие, ч…
(1)На сломе отрочества, в преддверии юности меня постигло печальное открытие, что я не имею точки опоры. (2)У меня нет ни способностей, ни хотя бы тяги к чему-либо, кроме чтения книг и футбола.
(3)В раннем детстве я обещал стать художником, но свежесть чистого, не обременённого знанием и предвзятостью восприятия недолго обманывала окружающих, да и меня самого. (4)Так, даже куда лучше, рисовали многие дети. (5)Страстность, с какой я предавался сперва игре в мушкетёров, потом коллекционированию папиросных коробок, марок и, наконец, бабочек, заставляла близких верить, что во мне аккумулирована не совсем обычная энергия. (6)Но шло время, и увлечения замирали одно за другим, не давая даже иллюзии каких-то успехов. (7)Ни одна моя коллекция не достигла уровня хотя бы рядовой маниакальности. (8)А потом была география и безумие географических карт, завесивших все стены комнаты. (9)Но теперь уже никто не считал, что я буду вторым Пржевальским или Миклухо-Маклаем. (10)Вскоре карты отправились туда же, где изгнивали коллекции бабочек, плесневели альбомы с марками, — в залавок на кухне. (11)А потом начались судорожные попытки увлечься химией, физикой, электротехникой и честно-горестные признания: не моё, не моё, не моё…
(12)И только когда я выходил на сыромятницкое футбольное поле, отделённое пропастью от остального мира, и трусцой направлялся в центр, на своё место, всё тягостное, обременяющее, висящее на мне, как вериги: мучительная неудовлетворённость собой; твёрдая уверенность, что мне не стать человеком своего времени — таким в нашей семье считали учёного, инженера, строителя; не покидающая ни на миг убеждённость, что окружающие люди лучше, умнее, талантливее, чище меня; оплошности, неловкости, оговорки, грубость с матерью, несправедливость к другу, боязнь вызова к доске на уроках математики, обиды на учителей, тоска о любимых книжных героях, с которыми никогда не встретиться в жизни, — всё это давящее, угнетающее развеивалось дымом, я становился пустым, лёгким и чистым.
(13)Мгновения, протекавшие от выхода на поле до первого удара по мячу, были для меня самыми лучшими из всего, что дарил футбол. (14)Я чувствовал себя способным взлететь, раствориться в пространстве. (15)Спорт наступал потом, а сейчас свершалось причащение светлой благодати мира. (16)Конечно, так было не всегда, когда-то я просто гонял мяч, упоённо и бездумно, до полного изнеможения, которое тоже было счастьем, ибо ты утолил жажду, взял от жизни всё, что мог. (17)Но в описываемую пору детство и отрочество миновали, начиналось самое грозное — юность. (18)Явления, вещи и обстоятельства утрачивали свой простой смысл и становились знаками какого-то другого, тайного бытия. (19)И сам я уже принадлежал не себе, не очевидности происходящего, а тому, что таилось за покровом…
(20)И вот однажды настал такой незабываемый день, когда наш тренер Жюль Вальдек обзвонил по телефону родителей своих избранников, чтобы узнать, как относятся они к «футбольной карьере» сына. (21)Не знаю, как отнеслись родители Чегодаева и Алексеева к непривычной французской учтивости тренера, но у меня дома звонок Вальдека был воспринят трагически.
(22)— Ты помнишь пророчество Леонардо да Винчи? — обратился ко мне отец, после того как мама разбитым голосом сообщила о звонке Вальдека.
(23)— Какое пророчество?
(24)— «Настанет время, — заговорил отец голосом пророка, — и люди будут бегать за куском свиной кожи, наполненной воздухом, с громкими криками и ругательствами».
(25)— Ругаться на поле запрещено, — машинально сказал я, потрясённый предвидением гения Ренессанса.
(26)— Не в этом дело, — сказал отец. (27)— Леонардо говорит о грядущем футболе как о пришествии Антихриста.
(28)— Мне уже сейчас кажется, — вставила мама, — что человечество делится на спартаковцев и динамовцев.
(29)— Что вы сказали Вальдеку? — спросил я.
(30)— Мы сказали, что не вмешиваемся в твои дела.
(31)— Вы только этим и занимаетесь. (32)Но вы хоть не обхамили его?
(33)— Я думала, что воспитываю человека будущего, учёного или инженера… — далёким, эпическим голосом начала мать.
(34)— Оказывается, я приняла все муки ради левого края или правого инсайда.
(35)— Я центрфорвард.
(36)— Что же ты сразу не сказал! — насмешливо воскликнул отец.
(37)— Тогда дело другое. (38)Миллионы миллионов лет жаждала твоя душа вырваться из мрака небытия, чтобы воплотиться в центрфорварда. (39)А тебе самому не страшно?
(40)— Нет. (41)Я всё равно ничего не умею.
(42)— Ты же отличник!
(43)— В этом весь и ужас. (44)Ребята, которые знают, кем будут, не отличники. (45)А отличники — я, Нина Демидова, Бамик — кем мы будем? (46)И кто мы есть?.. (47)У меня хоть футбол…
(48)— Тебе и семнадцати нет!..
(49)— Когда надо, вы говорите: здоровенный восемнадцатилетний оболтус… (50)Я чувствую себя человеком только на поле.
(51)— Бедный мальчик! — сказала мама. (52)— Бедный, бедный мальчик!
(53)— Слушай! — вскричал отец, осенённый внезапной идеей.
(54)— А почему бы тебе не попробовать писать? (55)У нас в роду все словесники. (56)Вдруг у тебя талант?
(57)— О чём мне написать? — спросил я, приободрённый последней фразой отца.
(58)— Боже мой, об этом не спрашивают! (59)Пиши о том, что тебя волнует. (60)О том же футболе.
(61)— Нет, — сказал я твёрдо. (62)— О футболе я не буду писать.
(63)— Тогда о том, что тебя не так волнует. (64)Чтоб ты мог спокойно подумать, поискать слова для изображения виденного и пережитого. (65)Ну, о какой-нибудь поездке, интересной встрече. (66)Вон Чехов взял и написал рассказ о чернильнице.
(67)— Я что-то не читал… (68)Ладно, попробую. (69)А если из этого ничего не выйдет?..
(70)— Что ж, — отец вздохнул, и я впервые увидел, что он старый человек, — тогда играй в футбол…
(71)Я никогда не обманывал родителей и старался написать как можно лучше о поездке нашего класса в Лосинку, но, видимо, ко мне не перешли гены моих родственников. (72)Отец прочёл моё произведение и не сказал ни слова… (73)Путь в школу Вальдека был открыт…
(По Ю. Нагибину)
Какие из высказываний не соответствуют содержанию текста? Укажите номера ответов.
- Герой рассказа с детства увлекался коллекционированием, рисованием, но очень быстро охладевал ко всему.
- В увлечении футболом самые прекрасные моменты герой переживал лишь тогда, когда он забивал несколько мячей.
- Родители Чегодаева и Алексеева восприняли учтивый разговор тренера с большим уважением.
- В классе, где учился герой, все отличники знали, кем они станут после окончания школы.
- Все родственники героя по отцовской линии были словесниками, поэтому отец предложил ему попробовать писать.
Кружила январская метелица… (Ю. Бондарев)
Назад к списку текстов для ЕГЭ
(1)Кружила январская метелица, скрипели мёрзлые тополя в переулке, верховой ветер гремел железом, то и дело срывал снежную пыль с карнизов, нёс её вдоль побелённых заборов, над свежими сугробами, а оно, это единственное в ночи окно, светилось зелёным уютным пятном и, всегда одинаково яркое, тёплое, занавешенное, притягивало к себе, вызывало приятное ощущение неразгаданной тайны.
(2) Неизменно каждый вечер меня встречал в переулке этот домашний маячок в деревянном домике, загороженный занавеской огонёк настольной лампы, — и я представлял натопленную комнату, стеллажи, заставленные книгами по всем стенам, потёртый коврик на полу перед диваном, письменный стол, стеклянный абажур лампы, распространяющий оранжевый круг в полумраке, и кого-то, мило сутуловатого, в старческих добрых морщинах, кто одиноко жил там, окружённый благословенным раем книг, листал их ласкающими пальцами, ходил по комнате шаркающей походкой, думал, работал до глубокой ночи за письменным столом, ничего не требуя от мира, от суетных его удовольствий.(3)Но кто же он был — учёный, писатель?(4)Кто?
(5)Раз прошлой весной (в набухшей сыростью мартовской ночи всюду капало, тоненько звенели расколотые сосульки, фиолетовыми стёклышками отливали под месяцем незамёрзшие лужицы на мостовой) я глядел на знакомое окно, на ту же зеленовато-тёплую, освещённую изнутри занавеску, испытывая необоримое чувство. (6)Мне хотелось подойти, постучать в стекло, увидеть колыхание отодвинутой занавески и его знакомое в моём воображении лицо, иссечённое сеточкой морщин вокруг прищуренных глаз, увидеть стол, заваленный листами бумаги, внутренность комнатки, заполненной книгами, коврик на полу… (7)Мне хотелось сказать, что я, наверное, ошибся номером дома, никак не найду нужную мне квартиру — примитивно солгать, чтобы хоть мельком заглянуть в пленительный этот воздух чистоплотного его жилья и работы в окружении книг — казалось, единственных его друзей.
(8)Но я не решился, не постучал. (9)И позднее не мог простить себе этого.
(10)Нет, спустя два месяца ничего не изменилось, всё было по-прежнему, а в тихоньком переулке была весна, майский вечер медленно темнел в глубине замоскворецких двориков; среди свежей молодой зелени зажигались фонари над заборами, майский жук с гудением потянул из дворика, ударился о стекло фонарного колпака, упал на тротуар, замер, потом задвигал ошеломлённо лапками, пытаясь перевернуться. (11)Тогда я помог ему, сказав зачем-то: «Что ж ты?..* (12)Он пополз по тротуару к стене дома, к водосточной трубе (она была в трёх шагах от окна), а я почувствовал какое-то внезапное неудобство, глянувшее на меня из майских сумерек.
(13)Окно в домике не горело. (14)Оно было как провал…
(15) Что случилось?
(16) Я дошёл до конца переулка, постоял на углу, вернулся, надеясь увидеть знакомый свет в окне. (17)Но окно сумрачно отблёскивало стёклами, занавеска висела неподвижно, не теплилось на ней преоранжевое зарево, как бывало по вечерам, и в один миг всё стало неприютным, и показалось, что там, в невидимой этой комнатке, произошло несчастье.
(18)С беспокойством я опять дошёл до угла и, уже подсознательно торопясь, вернулся в переулок. (19)Я внушал себе, что сейчас вспыхнет зелёный свет на занавеске и всё в переулке станет обыденным, умиротворённым…
(20) Свет в окне не зажёгся.
(21) А на следующий день я почти бегом завернул по дороге домой в соседний переулок, и здесь неожиданное открытие поразило меня. (22)Окно было распахнуто, занавеска отдёрнута, выказывая нутро комнаты, книжные полки, какую-то карту на стене, — всё это впервые увидел я, не раз представляя моего неизвестного друга за вечерней работой.
(23) Пожилая женщина с мужским лицом и мужской причёской стояла у письменного стола и смотрела в пространство отсутствующими глазами.
(24) Тотчас она заметила меня, рывком задёрнула занавеску — и шершавый холодок вполз в мою душу. (25)И дом, и переулок, и окно представились мне ложными, незнакомыми.
(26)И я понял, что случилось несчастье, что мой воображаемый друг, тот седенький старичок с шаркающей походкой, к которому так тянуло меня душевно, был нужен мне как близкий друг.
(1) (По Ю. В. Бондареву*)
* Юрий Васильевич Бондарев
(род. в 1924 г.) — русский советский писатель и сценарист.
Сочинение 1 по этому тексту Сочинение 2 по этому тексту Назад к списку текстов для ЕГЭ
Обновлено: 10.03.2023
Представленный текст в демоверсии использовался на реальном ЕГЭ 2021. Подборка других текстов здесь.
Вот и кончился последний урок последнего дня нашей школьной жизни! Десять школьных лет завершились по знакомой хрипловатой трели звонка, что возникает внизу, в недрах учительской, и, наливаясь звуком, подымается с некоторым опозданием к нам на шестой этаж, где расположены десятые классы.
Все мы, растроганные, взволнованные, радостные и о чем-то жалеющие, растерянные и смущенные своим мгновенным превращением из школяров во взрослых людей, слонялись по классам и коридору, словно страшась выйти из школьных стен в мир, ставший бесконечным. И было такое чувство, будто что-то недоговорено, недожи- то, не исчерпано за последние десять лет, будто этот день застал нас врасплох.
В класс заглянула Женя Румянцева:
— Сережа, можно тебя на минутку?
Я вышел в коридор.
— Сережа, я хотела тебе сказать: давай встретимся через десять лет.
Шутливость совсем не была свойственна Жене, и я спросил серьезно:
— Мне интересно, каким ты станешь. Ты ведь очень нравился мне все эти годы.
Я думал, что Жене Румянцевой неведомы ни эти слова, ни эти чувства. Вся ее жизнь протекала в двух сферах: в напряженной комсомольской работе и в мечтаниях о звездных мирах. Не многие из нас твердо определили свои дальнейший жизненный путь, а Женя с шестого класса знала, что будет астрономом и никем другим.
Между нами никогда не было дружеской близости. В поисках разгадки я мысленно пробегал прошлое, но ничего не нашел в нем, кроме одной встречи на Чистых прудах.
Однажды мы собрались в выходной день на Химкинское водохранилище — покататься на лодках. Сбор назначили на Чистых прудах, у большой беседки. Но с утра заморосил дождь, и на сборный пункт пришли только мы с Павликом Аршан- ским, Нина Барышева и Женя Румянцева.
— Давайте покатаемся по пруду, и будем воображать, что мы в Химках.
— Или в Индийском океане! — восторженно подхватила Женя. — Или у берегов Гренландии.
Мы влезли в старую, рассохшуюся плоскодонку, подобрали на берегу две дощечки вместо весел и отправились в кругосветное путешествие. Едва ли кому-нибудь из нас, кроме Жени, это доставляло удовольствие. Пока мы с Павликом вяло шлепали дощечками по воде, Женя придумывала трассу нашего путешествия. Вот мы проходим Босфор, через Суэцкий канал попадаем в Красное море, оттуда в Аравийское, оплываем Филиппины и входим в Тихий океан.
— Почему же ты раньше молчала, Женя? — спросил я.
— К чему было говорить? Тебе так нравилась Нина!
С ощущением какой-то досадной и грустной утраты я сказал:
— Где же и когда мы встретимся?
— Через десять лет, двадцать девятого мая, в восемь часов вечера в среднем пролете между колонн Большого театра.
Минули годы. Женя училась в Ленинграде, я ничего не слышал о ней. Зимой 1941 года, жадно ловя известия о судьбе моих друзей, я узнал, что Женя в первый же день войны бросила институт и пошла в летную школу. Летом 1944 года, находясь в госпитале, я услышал по радио указ о присвоении майору авиации Румянцевой звания Героя Советского Союза. Когда я вернулся с войны, то узнал, что звание Героя было присвоено Жене посмертно.
Жизнь шла дальше, порой я вдруг вспоминал о нашем уговоре, а за несколько дней до срока почувствовал такое острое, щемящее беспокойство, будто все прошедшие годы только и готовился к этой встрече. Я купил у цветочницы ландыши и пошел к среднему пролету между колонн Большого театра. Постоял там немного, затем отдал ландыши худенькой сероглазой девушке и поехал домой.
Мне хотелось на миг остановить время и оглянуться на себя, на прожитые годы, дождик, вспомнить слепоту своей юношеской души, так легко прошедшей мимо того, что могло бы стать судьбой.
* Юрий Маркович Нагибин (1920–1994) – русский советский писатель-прозаик, журналист и сценарист.
Какие чувства испытывает человек перед началом нового этапа жизни? Безмятежные детские годы заканчиваются, и приходится принимать решения, от которых зависит твоё будущее. Вчерашний школьник сегодня сталкивается с серьёзными испытаниями, становится более ответственным, набирается жизненного опыта. Однако почти всегда сложно и страшно вступать на этот новый, неизведанный путь. Писатель Ю.М. Нагибин поднимает в тексте проблему взросления и размышляет о том, какие эмоции переполняют выпускника в момент прощания со школой.
Итогом размышлений писателя становится такая позиция: момент неминуемого взросления всегда застаёт человека врасплох. С одной стороны, хочется поскорее вступить в мир новых возможностей, а с другой – очень тяжело расставаться с прежней жизнью.
Таким образом, в какой-то момент человек действительно боится взрослеть, ему кажется, что слишком много возможностей упущено и много времени потрачено впустую. Но между тем каждый из нас меняется, становясь зрелой личностью, и это было бы невозможно без легкомысленных поступков и ошибок.
Его герой Сергей в день окончания школы ошарашен признанием одноклассницы Жени Румянцевой в том, что все школьные годы нравился ей, и предложением Жени встретиться через 10 лет, чтобы узнать, как сложатся их судьбы.
Рассказ Ю. Нагибина грустный, тревожит душу, напоминает каждому, как легко можно пройти мимо важного в жизни, мимо своего счастья.
Текст Ю. Нагибина обращен прежде всего к юношеству, молодым людям той прекрасной, но сложной поры, когда очень важно не допустить ошибки, о которой можно сожалеть всю жизнь.
Содержание сочинения
К2. Приведено два примера (упущенная возможность Сергея в детстве и осознание ошибки уже во взрослой жизни). К обоим примерам дано пояснение, однако лучше выделять пояснения, а не преподносить их также в повествовательной форме. Не указана и не проанализирована смысловая связь между примерами ( 4 из 6 ).
К3. Позиция автора не сформулирована. 4 абзац никак не выражает мнение Ю. Нагибина , а лишь говорит о чувствах, которые вызывает текст ( 0 из 1 ).
К4. Экзаменуемый выразил своё отношение к позиции автора и обосновал его ( 1 из 1 ).
Речевое оформление
К5. Работа экзаменуемого характеризуется смысловой цельностью, речевой связанностью и последовательностью изложения. Отсутствуют нарушения абзацного членения, но есть логические ошибки ( 1 из 2 )
К6. Работа характеризуется точностью выражения мысли, но прослеживается однообразие грамматического строя речи ( 1 из 2 ).
Грамотность
К7. Соблюдение орфографических норм ( 2 из 3 ).
К8. Соблюдение пунктуационных норм ( 2 из 3 ).
К9. Соблюдение грамматических норм ( 1 из 2 ).
К10. Соблюдение речевых норм ( 2 из 2 ).
1) Повтор: помнятся, вспомнился
К11. Соблюдение этических норм ( 1 из 1 ).
К12. Соблюдение фактологической точности в фоновом материале ( 1 из 1 ).
Заключение
В работе нет смысловой связи, авторской позиции, присутствуют ошибки, поэтому данное сочинение требует существенных доработок
Эксперты сайта Критика24.ру
Учителя ведущих школ и действующие эксперты Министерства просвещения Российской Федерации.
Внимание!
Если Вы заметили ошибку или опечатку, выделите текст и нажмите Ctrl+Enter.
Тем самым окажете неоценимую пользу проекту и другим читателям.
В предыдущей статье, посвящённой теме дорог в русской литературе , я предложила желающим поразмышлять над рассказом Юрия Нагибина «Заброшенная дорога» . Текст ЕГЭ по этому рассказу легко находится по первым предложениям: » Был ли в яви или только приснился мне этот странный мальчик, овеянный нежностью и печалью нездешности, как маленький принц Экзюпери. Я знаю, что он был, как было и шоссе, заросшее подорожником и лопухами» . Сегодня предлагаю вашему вниманию свой вариант сочинения в формате ЕГЭ:
Оба примера, дополняя друг друга, подтверждают, что люди, желая быть услышанными, должны сами стремиться услышать и понять собеседника.
С позицией Ю.Нагибина и его героя сложно не согласиться. Безусловно, необходимо идти навстречу друг другу, если мы хотим, чтобы отношения между людьми сохранялись. Без сомнения, важно не давать дорогам зарастать равнодушием и обыденностью.
Предвкушаю вопрос: зачем два литературных примера? Отвечаю на него своим вопросом: а где написано, что этого нельзя делать? А если серьёзно, просто нежно люблю Паустовского. Показалось, что оба упомянутых мною рассказа будут здесь весьма кстати. Готова выслушать критические замечания.
P.S. По просьбе читательницы выкладываю полностью текст, по которому написано сочинение:
(1)Часто бывает, что чудеса находятся возле нас — протяни руку и возьми, а мы и не подозреваем об этом.
(2)Был ли в яви или только приснился мне этот странный мальчик, овеянный нежностью и печалью нездешности, как маленький принц Экзюпери. (3)Я знаю, что он был, как было и шоссе, заросшее подорожником и лопухами, но даже если бы этот мальчик принадлежал сну, он затронул мою душу неизмеримо сильнее других людей, чья грубая очевидность не вызывает сомнений…
(4)Тот день начался с маленького чуда: оказалось, низинный ольшаник, примыкающий к даче с севера, сказочно богат грибами свинушками.
(5)Как и всегда бывает во время счастливого грибного промысла, я становился всё разборчивее, меня уже не радовали большие грибы, и я срывал лишь маленькие твёрдые крепыши. (6)Эти разборчивые поиски привели меня в глубь леса. (7)Я хорошо знал окрестность: и со стороны шоссе, и со стороны нашей дачи, и со стороны болота, тянущегося за горизонт, лесные опушки были сплошь ольховые.
(8)Однако чем дальше я шёл, тем плотнее росли деревья, трава стала вполовину моего роста, а стройные, розовые, похожие на свечи цветы вознеслись куда выше моей головы, и было всё труднее пробираться вперёд. (9)И тут я набрёл на этого мальчика, и свершилось главное чудо дня.
(10)Небольшой, худенький, с узким лицом, загороженным круглыми очками, мальчик полол невесть откуда взявшееся заросшее булыжное шоссе.
(17)Я пожал плечами и, нагнувшись, выдрал какое-то длинное растение. (18)Я изрезал ладони, пока, наконец, вырвал его из земли. (19)Да, это была работа! (20)Недаром же у очкастого мальчика руки были в кровяных ссадинах. (21)Мой пыл сразу угас.
(23)— Ты же видишь, дорога заросла, — он говорил, стоя на коленях и выкапывая из земли какой-то корень. (24)— Надо её расчистить.
(26)Он осторожно снял очки, ему хотелось получше рассмотреть человека, задающего такие несуразные вопросы.
(30)— Все дороги куда-нибудь ведут, — сказал он с кроткой убеждённостью и принялся за работу. (31)— Посуди сам, разве стали бы её строить, если б она никуда не вела?
(33)Он задумался и даже перестал выдёргивать цветы и травинки, в его глазах появилась боль — так трудно вложить в чужую душу самые простые и очевидные истины!
(34)— Разве мы знаем, почему дорогу забросили. (35)А может быть, кто-то на другом конце пробует её расчистить? (36)Кто-то идёт мне навстречу, и мы встретимся. (37)Нельзя дорогам зарастать, — сказал он твёрдо. (38)— Я обязательно её расчищу.
(45)— Спасибо, — сказал мальчик искренне. (46)— Приходи сюда завтра утром, сегодня уже поздно, пора домой.
(48)— Там. — махнул он за чащу, поднялся, вытер ладони пучком травы и пошёл прочь, перепачканный, усталый, тщедушный, непреклонный дорожный строитель, и вскоре скрылся за кустами жимолости.
(50)Я мчался сквозь ольшаник, охваченный жгучим нетерпением и умилённый предвкушением встречи с мальчиком на заросшем шоссе, — его вера уже стала моей верой. (51)Я был уверен, что без труда отыщу шоссе, ведь это так просто: всё прямо и прямо, сквозь ольшаник, в берёзовый лесок, и там обнажится чистая полоска синеватого булыжника…
(52)Я так и не нашёл заброшенного шоссе. (53)Всё было похоже на вчерашнее: и деревья, и травы, и розовые свечи высоких цветов, но не было ни шоссе, ни мальчика. (54)До заката мыкался я по лесу, измученный, голодный, но всё было тщетно.
(55)Мне никогда уже не попадалось ни заброшенное шоссе, ни даже стёжка, что нуждалась в моём труде. (56)Но с годами я по-иному понял наставление мальчика. (57)В моём сердце начиналось много дорог, ведущих к разным людям: и близким, и далёким, и к тем, о ком ни на минуту нельзя забыть, и к почти забытым. (58)Вот этим дорогам был я нужен, и я стал на вахту. (59)Я не жалел ни труда, ни рук, я рвал напрочь чертополох и крапиву и всю прочую нечисть, не давая сорнякам глушить, разрушать дороги, превратить их в ничто. (60)Но если я преуспевал в том, то лишь потому, что всякий раз с другого конца дороги начиналось встречное движение.
С вариантами других сочинений можно ознакомиться, перейдя по ссылкам:
О текстах, доставшихся одиннадцатиклассникам на экзамене в прошлом году, можно прочитать здесь .
(368 слов) Ю. М. Нагибин, русский писатель-прозаик, в приведенном тексте размышляет о войне. Можно ли забыть войну? Именно этот вопрос находится в центре внимания автора.
Я согласна с Ю. М. Нагибиным в том, что военные действия не забываются. Действительно, такое остается в памяти на всю жизнь. Я считаю, что война может настроить друг против друга даже самых близких людей, изменить жизнь до неузнаваемости, поэтому она навсегда останется кровоточащей раной в сердце людей. В подтверждение своей позиции приведу пример из читательского опыта.
Таким образом, война – это страшное и беспощадное действие, которое невозможно забыть. Оно оставляет после себя кровавые следы, которые еще долго будут напоминать о нем. Нам, потомкам бойцов, тоже нужно всегда помнить о тех, кто отдал свои жизни за мирное небо над головой.
Автор: Алина Садекова
(1)На сломе отрочества, в преддверии юности меня постигло печальное открытие, ч…
(1)На сломе отрочества, в преддверии юности меня постигло печальное открытие, что я не имею точки опоры. (2)У меня нет ни способностей, ни хотя бы тяги к чему-либо, кроме чтения книг и футбола.
(3)В раннем детстве я обещал стать художником, но свежесть чистого, не обременённого знанием и предвзятостью восприятия недолго обманывала окружающих, да и меня самого. (4)Так, даже куда лучше, рисовали многие дети. (5)Страстность, с какой я предавался сперва игре в мушкетёров, потом коллекционированию папиросных коробок, марок и, наконец, бабочек, заставляла близких верить, что во мне аккумулирована не совсем обычная энергия. (6)Но шло время, и увлечения замирали одно за другим, не давая даже иллюзии каких-то успехов. (7)Ни одна моя коллекция не достигла уровня хотя бы рядовой маниакальности. (8)А потом была география и безумие географических карт, завесивших все стены комнаты. (9)Но теперь уже никто не считал, что я буду вторым Пржевальским или Миклухо-Маклаем. (10)Вскоре карты отправились туда же, где изгнивали коллекции бабочек, плесневели альбомы с марками, — в залавок на кухне. (11)А потом начались судорожные попытки увлечься химией, физикой, электротехникой и честно-горестные признания: не моё, не моё, не моё…
(12)И только когда я выходил на сыромятницкое футбольное поле, отделённое пропастью от остального мира, и трусцой направлялся в центр, на своё место, всё тягостное, обременяющее, висящее на мне, как вериги: мучительная неудовлетворённость собой; твёрдая уверенность, что мне не стать человеком своего времени — таким в нашей семье считали учёного, инженера, строителя; не покидающая ни на миг убеждённость, что окружающие люди лучше, умнее, талантливее, чище меня; оплошности, неловкости, оговорки, грубость с матерью, несправедливость к другу, боязнь вызова к доске на уроках математики, обиды на учителей, тоска о любимых книжных героях, с которыми никогда не встретиться в жизни, — всё это давящее, угнетающее развеивалось дымом, я становился пустым, лёгким и чистым.
(13)Мгновения, протекавшие от выхода на поле до первого удара по мячу, были для меня самыми лучшими из всего, что дарил футбол. (14)Я чувствовал себя способным взлететь, раствориться в пространстве. (15)Спорт наступал потом, а сейчас свершалось причащение светлой благодати мира. (16)Конечно, так было не всегда, когда-то я просто гонял мяч, упоённо и бездумно, до полного изнеможения, которое тоже было счастьем, ибо ты утолил жажду, взял от жизни всё, что мог. (17)Но в описываемую пору детство и отрочество миновали, начиналось самое грозное — юность. (18)Явления, вещи и обстоятельства утрачивали свой простой смысл и становились знаками какого-то другого, тайного бытия. (19)И сам я уже принадлежал не себе, не очевидности происходящего, а тому, что таилось за покровом…
(22)— Ты помнишь пророчество Леонардо да Винчи? — обратился ко мне отец, после того как мама разбитым голосом сообщила о звонке Вальдека.
(23)— Какое пророчество?
(25)— Ругаться на поле запрещено, — машинально сказал я, потрясённый предвидением гения Ренессанса.
(26)— Не в этом дело, — сказал отец. (27)— Леонардо говорит о грядущем футболе как о пришествии Антихриста.
(28)— Мне уже сейчас кажется, — вставила мама, — что человечество делится на спартаковцев и динамовцев.
(29)— Что вы сказали Вальдеку? — спросил я.
(30)— Мы сказали, что не вмешиваемся в твои дела.
(31)— Вы только этим и занимаетесь. (32)Но вы хоть не обхамили его?
(33)— Я думала, что воспитываю человека будущего, учёного или инженера… — далёким, эпическим голосом начала мать.
(34)— Оказывается, я приняла все муки ради левого края или правого инсайда.
(35)— Я центрфорвард.
(36)— Что же ты сразу не сказал! — насмешливо воскликнул отец.
(37)— Тогда дело другое. (38)Миллионы миллионов лет жаждала твоя душа вырваться из мрака небытия, чтобы воплотиться в центрфорварда. (39)А тебе самому не страшно?
(40)— Нет. (41)Я всё равно ничего не умею.
(42)— Ты же отличник!
(43)— В этом весь и ужас. (44)Ребята, которые знают, кем будут, не отличники. (45)А отличники — я, Нина Демидова, Бамик — кем мы будем? (46)И кто мы есть. (47)У меня хоть футбол…
(48)— Тебе и семнадцати нет.
(49)— Когда надо, вы говорите: здоровенный восемнадцатилетний оболтус… (50)Я чувствую себя человеком только на поле.
(51)— Бедный мальчик! — сказала мама. (52)— Бедный, бедный мальчик!
(53)— Слушай! — вскричал отец, осенённый внезапной идеей.
(54)— А почему бы тебе не попробовать писать? (55)У нас в роду все словесники. (56)Вдруг у тебя талант?
(57)— О чём мне написать? — спросил я, приободрённый последней фразой отца.
(58)— Боже мой, об этом не спрашивают! (59)Пиши о том, что тебя волнует. (60)О том же футболе.
(61)— Нет, — сказал я твёрдо. (62)— О футболе я не буду писать.
(63)— Тогда о том, что тебя не так волнует. (64)Чтоб ты мог спокойно подумать, поискать слова для изображения виденного и пережитого. (65)Ну, о какой-нибудь поездке, интересной встрече. (66)Вон Чехов взял и написал рассказ о чернильнице.
(67)— Я что-то не читал… (68)Ладно, попробую. (69)А если из этого ничего не выйдет.
(70)— Что ж, — отец вздохнул, и я впервые увидел, что он старый человек, — тогда играй в футбол…
(71)Я никогда не обманывал родителей и старался написать как можно лучше о поездке нашего класса в Лосинку, но, видимо, ко мне не перешли гены моих родственников. (72)Отец прочёл моё произведение и не сказал ни слова… (73)Путь в школу Вальдека был открыт…
(По Ю. Нагибину)
- Герой рассказа с детства увлекался коллекционированием, рисованием, но очень быстро охладевал ко всему.
- В увлечении футболом самые прекрасные моменты герой переживал лишь тогда, когда он забивал несколько мячей.
- Родители Чегодаева и Алексеева восприняли учтивый разговор тренера с большим уважением.
- В классе, где учился герой, все отличники знали, кем они станут после окончания школы.
- Все родственники героя по отцовской линии были словесниками, поэтому отец предложил ему попробовать писать.
Кружила январская метелица… (Ю. Бондарев)
(2) Неизменно каждый вечер меня встречал в переулке этот домашний маячок в деревянном домике, загороженный занавеской огонёк настольной лампы, — и я представлял натопленную комнату, стеллажи, заставленные книгами по всем стенам, потёртый коврик на полу перед диваном, письменный стол, стеклянный абажур лампы, распространяющий оранжевый круг в полумраке, и кого-то, мило сутуловатого, в старческих добрых морщинах, кто одиноко жил там, окружённый благословенным раем книг, листал их ласкающими пальцами, ходил по комнате шаркающей походкой, думал, работал до глубокой ночи за письменным столом, ничего не требуя от мира, от суетных его удовольствий.(3)Но кто же он был — учёный, писатель?(4)Кто?
(5)Раз прошлой весной (в набухшей сыростью мартовской ночи всюду капало, тоненько звенели расколотые сосульки, фиолетовыми стёклышками отливали под месяцем незамёрзшие лужицы на мостовой) я глядел на знакомое окно, на ту же зеленовато-тёплую, освещённую изнутри занавеску, испытывая необоримое чувство. (6)Мне хотелось подойти, постучать в стекло, увидеть колыхание отодвинутой занавески и его знакомое в моём воображении лицо, иссечённое сеточкой морщин вокруг прищуренных глаз, увидеть стол, заваленный листами бумаги, внутренность комнатки, заполненной книгами, коврик на полу… (7)Мне хотелось сказать, что я, наверное, ошибся номером дома, никак не найду нужную мне квартиру — примитивно солгать, чтобы хоть мельком заглянуть в пленительный этот воздух чистоплотного его жилья и работы в окружении книг — казалось, единственных его друзей.
(8)Но я не решился, не постучал. (9)И позднее не мог простить себе этого.
(10)Нет, спустя два месяца ничего не изменилось, всё было по-прежнему, а в тихоньком переулке была весна, майский вечер медленно темнел в глубине замоскворецких двориков; среди свежей молодой зелени зажигались фонари над заборами, майский жук с гудением потянул из дворика, ударился о стекло фонарного колпака, упал на тротуар, замер, потом задвигал ошеломлённо лапками, пытаясь перевернуться. (11)Тогда я помог ему, сказав зачем-то: «Что ж ты. * (12)Он пополз по тротуару к стене дома, к водосточной трубе (она была в трёх шагах от окна), а я почувствовал какое-то внезапное неудобство, глянувшее на меня из майских сумерек.
(13)Окно в домике не горело. (14)Оно было как провал…
(15) Что случилось?
(16) Я дошёл до конца переулка, постоял на углу, вернулся, надеясь увидеть знакомый свет в окне. (17)Но окно сумрачно отблёскивало стёклами, занавеска висела неподвижно, не теплилось на ней преоранжевое зарево, как бывало по вечерам, и в один миг всё стало неприютным, и показалось, что там, в невидимой этой комнатке, произошло несчастье.
(18)С беспокойством я опять дошёл до угла и, уже подсознательно торопясь, вернулся в переулок. (19)Я внушал себе, что сейчас вспыхнет зелёный свет на занавеске и всё в переулке станет обыденным, умиротворённым…
(20) Свет в окне не зажёгся.
(21) А на следующий день я почти бегом завернул по дороге домой в соседний переулок, и здесь неожиданное открытие поразило меня. (22)Окно было распахнуто, занавеска отдёрнута, выказывая нутро комнаты, книжные полки, какую-то карту на стене, — всё это впервые увидел я, не раз представляя моего неизвестного друга за вечерней работой.
(23) Пожилая женщина с мужским лицом и мужской причёской стояла у письменного стола и смотрела в пространство отсутствующими глазами.
(24) Тотчас она заметила меня, рывком задёрнула занавеску — и шершавый холодок вполз в мою душу. (25)И дом, и переулок, и окно представились мне ложными, незнакомыми.
(26)И я понял, что случилось несчастье, что мой воображаемый друг, тот седенький старичок с шаркающей походкой, к которому так тянуло меня душевно, был нужен мне как близкий друг.
(1) (По Ю. В. Бондареву*)
* Юрий Васильевич Бондарев
Читайте также:
- Сочинение размышление на тему актуальна ли проблема маленького человека в наши дни
- Сочинение 25 задание егэ презентация
- Мы с юлькой больше всего на свете любим разглядывать афиши сочинение
- Сочинение происхождение которого неизвестно
- Я и мое окружение сочинение
Здравствуйте.
Текст
(1)На сломе отрочества, в преддверии юности меня постигло печальное открытие, что я не имею точки опоры. (2)У меня нет ни способностей, ни хотя бы тяги к чему-либо, кроме чтения книг и футбола.
(3)В раннем детстве я обещал стать художником, но свежесть чистого, не обременённого знанием и предвзятостью восприятия недолго обманывала окружающих, да и меня самого. (4)Так, даже куда лучше, рисовали многие дети. (5)Страстность, с какой я предавался сперва игре в мушкетёров, потом коллекционированию папиросных коробок, марок и, наконец, бабочек, заставляла близких верить, что во мне аккумулирована не совсем обычная энергия. (6)Но шло время, и увлечения замирали одно за другим, не давая даже иллюзии каких-то успехов. (7)Ни одна моя коллекция не достигла уровня хотя бы рядовой маниакальности. (8)А потом была география и безумие географических карт, завесивших все стены комнаты. (9)Но теперь уже никто не считал, что я буду вторым Пржевальским или Миклухо-Маклаем. (10)Вскоре карты отправились туда же, где изгнивали коллекции бабочек, плесневели альбомы с марками, — в залавок на кухне. (11)А потом начались судорожные попытки увлечься химией, физикой, электротехникой и честно-горестные признания: не моё, не моё, не моё…
(12)И только когда я выходил на сыромятницкое футбольное поле, отделённое пропастью от остального мира, и трусцой направлялся в центр, на своё место, всё тягостное, обременяющее, висящее на мне, как вериги: мучительная неудовлетворённость собой; твёрдая уверенность, что мне не стать человеком своего времени — таким в нашей семье считали учёного, инженера, строителя; не покидающая ни на миг убеждённость, что окружающие люди лучше, умнее, талантливее, чище меня; оплошности, неловкости, оговорки, грубость с матерью, несправедливость к другу, боязнь вызова к доске на уроках математики, обиды на учителей, тоска о любимых книжных героях, с которыми никогда не встретиться в жизни, — всё это давящее, угнетающее развеивалось дымом, я становился пустым, лёгким и чистым.
(13)Мгновения, протекавшие от выхода на поле до первого удара по мячу, были для меня самыми лучшими из всего, что дарил футбол. (14)Я чувствовал себя способным взлететь, раствориться в пространстве. (15)Спорт наступал потом, а сейчас свершалось причащение светлой благодати мира. (16)Конечно, так было не всегда, когда-то я просто гонял мяч, упоённо и бездумно, до полного изнеможения, которое тоже было счастьем, ибо ты утолил жажду, взял от жизни всё, что мог. (17)Но в описываемую пору детство и отрочество миновали, начиналось самое грозное — юность. (18)Явления, вещи и обстоятельства утрачивали свой простой смысл и становились знаками какого-то другого, тайного бытия. (19)И сам я уже принадлежал не себе, не очевидности происходящего, а тому, что таилось за покровом…
(20)И вот однажды настал такой незабываемый день, когда наш тренер Жюль Вальдек обзвонил по телефону родителей своих избранников, чтобы узнать, как относятся они к «футбольной карьере» сына. (21)Не знаю, как отнеслись родители Чегодаева и Алексеева к непривычной французской учтивости тренера, но у меня дома звонок Вальдека был воспринят трагически.
(22)— Ты помнишь пророчество Леонардо да Винчи? — обратился ко мне отец, после того как мама разбитым голосом сообщила о звонке Вальдека.
(23)— Какое пророчество?
(24)— «Настанет время, — заговорил отец голосом пророка, — и люди будут бегать за куском свиной кожи, наполненной воздухом, с громкими криками и ругательствами».
(25)— Ругаться на поле запрещено, — машинально сказал я, потрясённый предвидением гения Ренессанса.
(26)— Не в этом дело, — сказал отец. (27)— Леонардо говорит о грядущем футболе как о пришествии Антихриста.
(28)— Мне уже сейчас кажется, — вставила мама, — что человечество делится на спартаковцев и динамовцев.
(29)— Что вы сказали Вальдеку? — спросил я.
(30)— Мы сказали, что не вмешиваемся в твои дела.
(31)— Вы только этим и занимаетесь. (32)Но вы хоть не обхамили его?
(33)— Я думала, что воспитываю человека будущего, учёного или инженера… — далёким, эпическим голосом начала мать.
(34)— Оказывается, я приняла все муки ради левого края или правого инсайда.
(35)— Я центрфорвард.
(36)— Что же ты сразу не сказал! — насмешливо воскликнул отец.
(37)— Тогда дело другое. (38)Миллионы миллионов лет жаждала твоя душа вырваться из мрака небытия, чтобы воплотиться в центрфорварда. (39)А тебе самому не страшно?
(40)— Нет. (41)Я всё равно ничего не умею.
(42)— Ты же отличник!
(43)— В этом весь и ужас. (44)Ребята, которые знают, кем будут, не отличники. (45)А отличники — я, Нина Демидова, Бамик — кем мы будем? (46)И кто мы есть?.. (47)У меня хоть футбол…
(48)— Тебе и семнадцати нет!..
(49)— Когда надо, вы говорите: здоровенный восемнадцатилетний оболтус… (50)Я чувствую себя человеком только на поле.
(51)— Бедный мальчик! — сказала мама. (52)— Бедный, бедный мальчик!
(53)— Слушай! — вскричал отец, осенённый внезапной идеей.
(54)— А почему бы тебе не попробовать писать? (55)У нас в роду все словесники. (56)Вдруг у тебя талант?
(57)— О чём мне написать? — спросил я, приободрённый последней фразой отца.
(58)— Боже мой, об этом не спрашивают! (59)Пиши о том, что тебя волнует. (60)О том же футболе.
(61)— Нет, — сказал я твёрдо. (62)— О футболе я не буду писать.
(63)— Тогда о том, что тебя не так волнует. (64)Чтоб ты мог спокойно подумать, поискать слова для изображения виденного и пережитого. (65)Ну, о какой-нибудь поездке, интересной встрече. (66)Вон Чехов взял и написал рассказ о чернильнице.
(67)— Я что-то не читал… (68)Ладно, попробую. (69)А если из этого ничего не выйдет?..
(70)— Что ж, — отец вздохнул, и я впервые увидел, что он старый человек, — тогда играй в футбол…
(71)Я никогда не обманывал родителей и старался написать как можно лучше о поездке нашего класса в Лосинку, но, видимо, ко мне не перешли гены моих родственников. (72)Отец прочёл моё произведение и не сказал ни слова… (73)Путь в школу Вальдека был открыт…
(По Ю. Нагибину)
Сочинение
В юном возрасте непросто выбрать дело, которым ты готов заниматься всю жизнь. Стремление к наиболее полному выявлению и развитию своих возможностей неизбежно упирается в недостаток опыта и знаний о мире. В процессе выявления склонностей человек приобретает и теряет многие увлечения. Иногда «поиск себя» сопряжен с разочарованиями. Именно поэтому в предложенном для анализа тексте Ю. Нагибин поднимает проблему сложности выбора профессии.
Чтобы привлечь к ней внимание читателей, автор повествует о том, как в разных областях юноша искал свое призвание. Писатель подчеркивает, что из-за тщетности поисков герой пришел к выводу: «Я не имею точки опоры». Увлечения рассказчика не приносили успехов: многие дети рисовали лучше него, а коллекции бабочек, альбомов с марками и карты отправились в залавок на кухне. Неслучайно попытки заинтересоваться науками и техникой названы «судорожными». Рассказчик отчаянно пытался обнаружить у себя склонности к чему-либо, кроме чтения и неодобряемого родителями футбола, но не мог. Примечательно, что из-за этого герой мучился от неудовлетворенности собой, считал себя хуже других и был уверен, что ему не стать «человеком своего времени» — ученым, инженером, строителем.
Напротив, только на футбольном поле юноша избавлялся от «тягостного, обременяющего, висящее на нем, как вериги». Рассказчик недаром отмечает преображение: «Я становился пустым, лёгким и чистым». Родители не были в восторге от выбора сына. Отец, цитируя Леонардо да Винчи, сравнивал футбол с пришествием Антихриста. «Я чувствую себя человеком только на поле», — признался рассказчик, а мать назвала его «бедным мальчиком». Перед тем, как сдаться, отец предпринял безуспешную попытку найти в сыне талант словесника. Родители пытались выбрать для сына будущее, соответствовавшее их собственным представлениям о правильном, престижном и полезном, чем усложняли ребенку поиск профессии.
Позиция автора по данной проблеме предельно ясна. Он убежден, что выбор профессии чрезвычайно сложен, но делать его человек должен самостоятельно, принимая во внимание чужое мнение и собственные ощущения.
Я полностью разделяю позицию автора по данной проблеме. Выбор профессии – непростая задача в юном возрасте. Сделать ее более сложной может критика окружающих и череда провалов в попытке найти интересную сферу деятельности. Я считаю, что человеку стоит опираться на опыт предыдущих неудач и слушать чужие советы. Впрочем, в принятии решения он должен руководствоваться своими ощущениями, чтобы нести за него ответственность самому. История знает немало примеров, когда человек выбирал профессию вопреки всему. Так, великий полководец А.С. Суворов рос слабым, часто болел. Отец готовил его на гражданскую службу. Однако с детских лет А.С. Суворов проявил тягу к военному делу. Решив стать военным, Суворов стал закаляться и заниматься физическими упражнениями. Ему удалось победить судьбу и проявить свой талант.
Несомненно, существует множество сложностей, связанных с выбором профессии, но человек в силах побороть их.
Пример сочинения
«Почему важно не держать свои чувства в тайне от тех, кто нам симпатичен?» -это один из важных вопросов, над которым меня заставил задуматься Ю. М. Нагибин.
В предложенном для анализа тексте рассказчик делится своими воспоминаниями о последнем разговоре со своей одноклассницей – Женей Румянцевой: неожиданно девушка призналась, что всегда была неравнодушна к нему (предложение 10). Несколько лет она тщательно скрывала свои чувства под вуалью занятости, думая, что ему нравится другая, поэтому юноша ничего не подозревал (предложения 11-12, 32-34) . Важно отметить: эта новость принесла Сереже «ощущение какой-то досадной и грустной утраты», а это значит, что где-то в глубине души Женя была интересна ему, просто он этого не осознал раньше. И даже спустя десять лет, а это немало, рассказчик думал о том, что эта девушка могла стать его судьбой (предложение 45).
Таким образом, сопоставляя поведение Жени и реакцию Сережи, Ю. М. Нагибин как бы намекает читателям, что жизнь этих двоих могла бы сложиться иначе, если бы правда открылась раньше. Они могли бы быть немного счастливее, хотя бы до наступления войны, но девушка предпочла молчать, сделав поверхностные выводы, а юноша не отличался от остальных людей умением читать мысли. Позиция автора ясна: не стоить скрывать свои чувства от тех, кто нам нравится. Да, решившись признаться, люди рискуют быть отвергнутыми, но промолчав, они рискуют упустить из своей жизни что-то важное.
Я полностью согласна с автором. Мы никогда не знаем, что нас ждет завтра. В любой момент можно лишиться возможности видеть человека, который так дорог, а значит лишиться и возможности признаться. Не придется ли потом жалеть об этом всю жизнь?
В заключение мне хочется сказать, что отсутствие взаимности – не страшно, страшно, когда два человека, чьи чувства взаимны, не знают об этом, потому что молчат, поэтому важно иногда давать волю своим чувствам.
Смотреть следующее сочинение
Оцените статью:
Cочинение по тексту Паустовского из демоверсии ЕГЭ 2022 (о шедеврах)
Пример сочинения ЕГЭ на 24 балла по тексту Паустовский про осень, журавлей и Лермонтова из демоверсии 2022. (1)Осень в этом году стояла – вся напролёт – сухая и тёплая. (2)Берёзовые рощи долго не желтели…
Проблема значения отрочества… По М. О. Чудаковой
Проблема значения отрочества в становлении человеческого характера.
По тексту «Когда-то в России был такой возраст: отрочество».
Что такое отрочество? Какую роль оно играет в становлении человеческого характера? Можно ли утверждать, что именно в этот период складываются основные привычки, принимаются важные решения? Именно эти вопросы возникают при чтении фрагмента из книги «Не время для взрослых. Время читать!», написанной известным российским литературоведом Мариэттой Омаровной Чудаковой.
Раскрывая проблему значения отрочества в становлении человеческого характера, автор опирается на свои рассуждения и собственный читательский и жизненный опыт. Цитируя Академический словарь, в котором написано, что отрочество – это «возраст между детством и юностью», писательница подчёркивает, что детство кончается у всех по-разному и поэтому сложно определить точные временные границы отрочества. Важность этого периода, по мнению филолога, заключается в том, что именно в отрочестве складываются плохие или хорошие привычки на всю жизнь, совершаются благородные поступки, так как тяга к добру ещё «не скорректирована» корыстными расчётами. Но самое главное для автора в отрочестве, что в этот возраст прочитываются некоторые книги – или не прочитываются уже никогда. Например, прочитать «Приключения Тома Сойера» надо обязательно в отрочестве, потом ты будешь её только перечитывать. А если ты не прочитал эту книгу в подростковом возрасте, ты уже не прочитаешь её никогда. Всему своё время, и есть книги, необходимые для прочтения именно в отрочестве, когда происходит формирование личности. Мало того, по мнению автора, не прочитать определённые книги – значит то же, что никогда не увидеть некоторые страны. Авторская позиция заключается в следующем: отрочество является важнейшим периодом в развитии личности, потому что в этот период складываются основные привычки, совершаются благородные поступки, принимаются важные решения, прочитываются главные книги.
Позиция автора мне близка, и я полностью её поддерживаю. Без всякого сомнения, наша личность формируется именно в подростковом возрасте, когда к нам приходит понятие добра и зла, укрепляются привычки совершать хорошие или плохие поступки. Именно в этот период мы делаем важный нравственный выбор и должны причитать определённые книги, без которых невозможно дальнейшее нравственное развитие.
В заключение хочу ещё раз подчеркнуть важность отроческого периода в жизни каждого человека, поэтому подросткам и взрослым нужно понимать значимость этого времени и прилагать усилия для формирования положительных нравственных качеств.
Платформа для репетиторов от создателей «Незнайки»
(1)Когда-то в России был такой возраст: отрочество. (2)Недаром Лев Толстой так и назвал три части своей трилогии: «Детство», «Отрочество», «Юность». (3)В самом главном нашем Академическом словаре написано, что отрочество «возраст между детством и юностью».
(4)По-моему, довольно непонятное пояснение. (5)Когда кончается детство? (6)У всех по-разному. (7)У одних — в шесть лет: они уже и младших нянчат, на огороде и во дворе родителям по-взрослому помогают. (8)А приходилось встречать и таких, у кого оно и в 40 лет ещё не кончилось.
(9)Но этот возраст — отрочество — всё равно существует. (10)И он, может быть, самый важный в жизни человека.
(11)В это время складываются привычки. (12)Хорошие или плохие, но на всю жизнь. (13)Совершаются благородные поступки — потому что тяга к добру ещё не задавлена, не скорректирована корыстными или ещё какими-нибудь расчётами. (14)Принимаются важные решения. (15)И некоторые люди следуют тому, что решили в отрочестве, всю свою жизнь.
(16)В это важное, но короткое время или прочитываются некоторые книги — или не прочитываются уже никогда. (17)Потому что есть три закона чтения, и два с половиной из них выведены мною лично.
(18)Первый: нет книг, которые читать — рано.
(19)Второй: есть книги, которые читать — поздно.
(20)И третий: именно в отрочестве надо составить список книг, которые в жизни надо обязательно успеть прочесть. (21) Составить — и после этого отказаться от чтения всякой чепухи, которой сейчас везде — навалом.
(22)Поясню первый закон. (23)Никто не скажет вам заранее, что именно вам читать рано. (24)Потому что — у всех по-разному! (25)Одному — рано, а другому — в самый раз. (26)А его ровеснику до самой старости будет рано: читает — и не может понять, что к чему.
(27)Если вам рано читать эту книжку — вы сами же первый это и заметите. (28)И отложите её до лучших дней. (29)Так что если книга оказалась вам не по возрасту, не по уму — ничего страшного, вернитесь к ней позже. (30)Но установить это можно, мне кажется, только опытным путём — начав читать. (31)Знаю точно, что одни в 15 лет проглатывали «Преступление и наказание» Достоевского, для других чтение гениального романа было истинным наказанием.
(32)Со вторым законом дело обстоит серьёзнее.
(33)Да, есть такие книжки, которые надо прочесть именно лет в 12, в 14. (34)Во-первых, только в этом возрасте вы получите от неё стопроцентное удовольствие. (35)А во-вторых — создадите себе задел (то есть нужный запас) на будущее. (З6)Это же здорово — перечитать когда-нибудь на отдыхе «Приключения Тома Сойера»! (37)Я знаю людей, которые перечитывали эту книжку своего детства — со знакомыми иллюстрациями! — несколько раз: в 25 лет, потом около сорока лет и так далее. (38)Но я не встречала таких, кто уселся читать её первый раз в 40 лет. (39)Во-первых — некогда. (40)Во-вторых — и в голову не придёт. (41)А в-третьих, если и возьмётесь — вряд ли будете читать взахлёб. (42)Так, полистаете с лёгкой улыбкой. (43)«Жаль, — скажете, — что в детстве не попалась…»
(44)В общем, поленился в своё время — проиграл на всю жизнь.
(45)Что касается третьего закона — многие подумают: а что плохого в чтении пустых, попавшихся случайно под руку или просто модных в этот момент книг? (46)Некоторые так и считают — а что? (47)Ничего особенного. (48)Мура, но читать можно.
(49)А дело-то главным образом в том, что плохая книжка навсегда лишает вас возможности прочесть хорошую. (50)Время-то не безразмерное.
(51)Когда я училась в шестом классе и продолжала читать, как говорится, запоем, вдруг вычитала где-то, что человек за жизнь может прочесть, кажется, не более 7 тысяч книг. (52)Неважно, точная это цифра или нет. (53)Важно то, что я пришла в ужас от мысли, что читаемые мною второсортные книги, поглощая отмеренные человеку для чтения часы (их и так не очень много остаётся — от других дел), явно меня чего-то лишают. (54)В первую очередь — возможности прочесть какие-то другие книги — те самые, которые в жизни прочесть необходимо. (55)Я ещё не знала толком — какие. (56)Но уже точно знала, что они есть. (57)У полки (иногда её называют золотая полка), на которой стоят вот эти самые книги, которые надо успеть прочитать до 14—15 лет (ну, в крайнем случае до 17), есть одно свойство: не все видят те книжки, которые на ней стоят. (58)Кто-то и во всю жизнь многих из них так и не увидит и, конечно, не прочтёт.
(59)Не прочитать их так же обидно, как никогда не увидеть, например, другие страны. (60)Если же кто-то скажет — «Подумаешь, какие дела — ну не прочитаю какую-то книжку!..» — так это всё равно, что сказать: «Подумаешь — не увижу какой-то ваш Париж!»
(61)Не будете же вы кидаться объяснять такому человеку, зачем нужно увидеть в жизни Париж или, скажем, Рим. (62)Просто пожмёте плечами, да и всё. (63)Кто-то, может, ещё у виска пальцем покрутит — соображай, мол, что несёшь.
(64)И когда приятель тебе скажет: «Ты что — читать книжку собрался? Зачем тебе это надо?!», то имей в виду: вряд ли всё-таки миллионы людей были глупые, а он — умный. (65)Скорей уж наоборот, вот что я думаю.
(По М. Чудаковой *)
* Мариэтта Омаровна Чудакова (род. в 1937 г.) — российский литературовед, историк, доктор филологических наук, критик, писательница, мемуарист, общественный деятель. Автор более 200 научных работ и статей в области филологии, истории литературы и литературной критики.
Задание 26. Сочинение ЕГЭ. Текст Ю. М. Нагибина
Напишите сочинение по прочитанному тексту. Сформулируйте одну из проблем, поставленных автором текста.
Прокомментируйте сформулированную проблему. Включите в комментарий два примера-иллюстрации из прочитанного текста, которые, по Вашему мнению, важны для понимания проблемы исходного текста (избегайте чрезмерного цитирования).
Сформулируйте позицию автора (рассказчика). Напишите, согласны или не согласны Вы с точкой зрения автора прочитанного текста. Объясните почему. Своё мнение аргументируйте, опираясь в первую очередь на читательский опыт, а также на знания и жизненные наблюдения (учитываются первые два аргумента).
Работа, написанная без опоры на прочитанный текст (не по данному тексту), не оценивается. Если сочинение представляет собой пересказанный или полностью переписанный исходный текст без каких бы то ни было комментариев, то такая работа оценивается нулём баллов.
Сочинение пишите аккуратно, разборчивым почерком. Объём сочинения — не менее 200 слов.
Вспомним фразу Достоевского: красота спасет мир. Нет сомнения, что наш классик подразумевал под красотой не внешнюю, поверхностную красоту, прикрывающую порой опустошенность, даже уродство, а нечто высшее, несущее нравственную силу. В первые годы после революции академик архитектуры Щусев читал перед широкой, преимущественно молодежной рабочей аудиторией лекции по эстетике. Их целью было приобщить широкие массы, как тогда выражались, к пониманию красоты, наслаждению искусством. На первой же лекции, прочитанной Щусевым с огромным воодушевлением, талантом прирожденного популяризатора и, само собой разумеется, исчерпывающим знанием предмета, поднялся какой-то парень с прилипшим к нижней губе окурком и развязно сказал: – Вот вы, товарищ профессор, все бубнили: красота, красота, а я так и не понял, чего такое эта красота? Кто-то засмеялся. Щусев внимательно поглядел на парня. Сутулый, длиннорукий, мутноглаэый. И чего завалился на лекцию этот вовсе не безупречный шатун – погреться или побузить? Его нисколько не интересовала суть вопроса, хотелось озадачить распинающегося на кафедре «интеллихента» и выставиться перед окружающими. Его надо крепко осадить ради общего дела. Щусев прищурился и спросил: – Зеркало дома есть? – Есть. Я перед ним броюсь. – Нет, большое… – Ага. В стенном шкапе. – Разденьтесь донага, поглядите на себя в зеркало и сравните вот с этим юношей. – Щусев протянул парню фотографию, снятую с «Давида» Микеланджело, которую тот машинально взял. – Вы сразу поймете, что такое красота и что такое безобразие. Я привел этот случай не развлечения ради. В насмешливой выходке архитектора есть рациональное зерно. Щусев предложил самый верный способ постигнуть красоту. Истина и вообще познается в сравнении. Лишь вглядываясь в образы красоты, созданные искусством, будь то Венера Милосская или Ника Самофракийская, мадонна Рафаэля или мальчик Пинтуриккьо, Флора Тициана или автопортрет Ван Дейка, царевна-лебедь Врубеля или три богатыря Васнецова, крестьянская девушка Аргунова, кружевница Тропинина, дочь Нестерова или бегущие спортсменки Дейнеки, можно приучить свой глаз и душу к той радости, которую дает встреча с прекрасным. Этой цели служат музеи, выставки, репродукции, книги по искусству. Счастлив человек, который настолько внутренне свободен, настолько восприимчив, открыт красоте всего сущего, что может от души восхищаться и дискоболом, и лунатическими девушками Боттичелли, и светом лиц, запечатленных Ван Дейком, Ренуаром, Пикассо, Серовым, Петровым-Водкиным. и резкими, непреклонными чертами бронзового Николая Островского (памятник работы В. Горевого и С. Кубасова), – это все разные образы бессмертной красоты юности. Исчерпать тему красоты невозможно, и все-таки мы имеем право на какие-то выводы. Бездушная, внешняя красота ничто, ценна лишь красота, светящаяся изнутри, она озаряет мир добром, возвышает самого человека и укрепляет веру в будущее. Как хорошо сказал великий педагог К. Ушинский: «Всякое искреннее наслаждение изящным само по себе источник нравственной красоты». Вдумайся в эти слова, читатель!.. (по Ю. М. Нагибину*)
* Нагибин Ю́рий Маркович (3 апреля 1920, Москва — 17 июня 1994, Москва) — русский писатель-прозаик, журналист и сценарист.
Сочинение ЕГЭ 2021
Красота юности. Найдётся ли человек… (По Ю. Нагибину)
В данном тексте автор выдвигает проблему значения юности в жизни человека.
Нагибин пишет, что юность – это нечто большее, чем просто отрезок человеческой жизни. Рассуждая об этом, писатель приводит в пример Л. Толстого, который началом юности считал время, когда ему открылся новый взгляд на жизнь, на её цели и отношения, когда он понял, что главное – это стремление к нравственному усовершенствованию. Автор отмечает, что мысли великого писателя открыли «ворота в таинственный мир, называемый юностью», и делает вывод, что юность – понятие нравственное.
Нагибин также рассказывает о Леонардо да Винчи и его вере «в способность юности копить мудрость». Свежий ум, по мнению Леонардо, может собрать множество впечатлений, и это станет «питательным веществом старого ума». В тексте говорится, что с этими мыслями перекликаются слова Белинского, который считал, что в юношеские годы человек наиболее доступен всему высокому и прекрасному. Автор подчёркивает, что «юность не только счастье, но и обязанность», то есть и в эту пору каждый должен быть ответственным за свою жизнь.
Сопоставляя данные примеры, мы видим: писатель приводит нас к выводу, что юность – это очень важный период в жизни людей.
Позиция автора понятна: он убеждает читателя в том, что именно в юности закладываются в человеке те нравственные основы, которые будут определять его дальнейший жизненный путь.
С этим нельзя не согласиться, потому что юность – это чудесная пора нашей жизни. Но в то же время — это период становления характера, выбора профессионального пути, приобретения друзей, первой любви. Поэтому сейчас для нас очень важно развивать в себе хорошие человеческие качества, искоренять плохое, те есть стараться взять с собою в дальнейшую жизнь самое лучшее и, как писал Белинский, «сохранить в себе юность до старости, на дав душе своей остыть, ожесточиться, окаменеть».
В заключение хотелось бы сказать, что размышления Нагибина о юности заставили меня задуматься о себе, о моих достоинствах и недостатках, о будущем.
Сочинение ЕГЭ 2021
(1)На сломе отрочества, в преддверии юности меня постигло печальное открытие, что я не имею точки опоры. (2)У меня нет ни способностей, ни хотя бы тяги к чему-либо, кроме чтения книг и футбола.
(3)В раннем детстве я обещал стать художником, но свежесть чистого, не обременённого знанием и предвзятостью восприятия недолго обманывала окружающих, да и меня самого. (4)Так, даже куда лучше, рисовали многие дети. (5)Страстность, с какой я предавался сперва игре в мушкетёров, потом коллекционированию папиросных коробок, марок и, наконец, бабочек, заставляла близких верить, что во мне аккумулирована не совсем обычная энергия. (6)Но шло время, и увлечения замирали одно за другим, не давая даже иллюзии каких-то успехов. (7)Ни одна моя коллекция не достигла уровня хотя бы рядовой маниакальности. (8)А потом была география и безумие географических карт, завесивших все стены комнаты. (9)Но теперь уже никто не считал, что я буду вторым Пржевальским или Миклухо-Маклаем. (10)Вскоре карты отправились туда же, где изгнивали коллекции бабочек, плесневели альбомы с марками, — в залавок на кухне. (11)А потом начались судорожные попытки увлечься химией, физикой, электротехникой и честно-горестные признания: не моё, не моё, не моё…
(12)И только когда я выходил на сыромятницкое футбольное поле, отделённое пропастью от остального мира, и трусцой направлялся в центр, на своё место, всё тягостное, обременяющее, висящее на мне, как вериги: мучительная неудовлетворённость собой; твёрдая уверенность, что мне не стать человеком своего времени — таким в нашей семье считали учёного, инженера, строителя; не покидающая ни на миг убеждённость, что окружающие люди лучше, умнее, талантливее, чище меня; оплошности, неловкости, оговорки, грубость с матерью, несправедливость к другу, боязнь вызова к доске на уроках математики, обиды на учителей, тоска о любимых книжных героях, с которыми никогда не встретиться в жизни, — всё это давящее, угнетающее развеивалось дымом, я становился пустым, лёгким и чистым.
(13)Мгновения, протекавшие от выхода на поле до первого удара по мячу, были для меня самыми лучшими из всего, что дарил футбол. (14)Я чувствовал себя способным взлететь, раствориться в пространстве. (15)Спорт наступал потом, а сейчас свершалось причащение светлой благодати мира. (16)Конечно, так было не всегда, когда-то я просто гонял мяч, упоённо и бездумно, до полного изнеможения, которое тоже было счастьем, ибо ты утолил жажду, взял от жизни всё, что мог. (17)Но в описываемую пору детство и отрочество миновали, начиналось самое грозное — юность. (18)Явления, вещи и обстоятельства утрачивали свой простой смысл и становились знаками какого-то другого, тайного бытия. (19)И сам я уже принадлежал не себе, не очевидности происходящего, а тому, что таилось за покровом…
(20)И вот однажды настал такой незабываемый день, когда наш тренер Жюль Вальдек обзвонил по телефону родителей своих избранников, чтобы узнать, как относятся они к «футбольной карьере» сына. (21)Не знаю, как отнеслись родители Чегодаева и Алексеева к непривычной французской учтивости тренера, но у меня дома звонок Вальдека был воспринят трагически.
(22)— Ты помнишь пророчество Леонардо да Винчи? — обратился ко мне отец, после того как мама разбитым голосом сообщила о звонке Вальдека.
(23)— Какое пророчество?
(24)— «Настанет время, — заговорил отец голосом пророка, — и люди будут бегать за куском свиной кожи, наполненной воздухом, с громкими криками и ругательствами».
(25)— Ругаться на поле запрещено, — машинально сказал я, потрясённый предвидением гения Ренессанса.
(26)— Не в этом дело, — сказал отец. (27)— Леонардо говорит о грядущем футболе как о пришествии Антихриста.
(28)— Мне уже сейчас кажется, — вставила мама, — что человечество делится на спартаковцев и динамовцев.
(29)— Что вы сказали Вальдеку? — спросил я.
(30)— Мы сказали, что не вмешиваемся в твои дела.
(31)— Вы только этим и занимаетесь. (32)Но вы хоть не обхамили его?
(33)— Я думала, что воспитываю человека будущего, учёного или инженера… — далёким, эпическим голосом начала мать.
(34)— Оказывается, я приняла все муки ради левого края или правого инсайда.
(35)— Я центрфорвард.
(36)— Что же ты сразу не сказал! — насмешливо воскликнул отец.
(37)— Тогда дело другое. (38)Миллионы миллионов лет жаждала твоя душа вырваться из мрака небытия, чтобы воплотиться в центрфорварда. (39)А тебе самому не страшно?
(40)— Нет. (41)Я всё равно ничего не умею.
(42)— Ты же отличник!
(43)— В этом весь и ужас. (44)Ребята, которые знают, кем будут, не отличники. (45)А отличники — я, Нина Демидова, Бамик — кем мы будем? (46)И кто мы есть?.. (47)У меня хоть футбол…
(48)— Тебе и семнадцати нет!..
(49)— Когда надо, вы говорите: здоровенный восемнадцатилетний оболтус… (50)Я чувствую себя человеком только на поле.
(51)— Бедный мальчик! — сказала мама. (52)— Бедный, бедный мальчик!
(53)— Слушай! — вскричал отец, осенённый внезапной идеей.
(54)— А почему бы тебе не попробовать писать? (55)У нас в роду все словесники. (56)Вдруг у тебя талант?
(57)— О чём мне написать? — спросил я, приободрённый последней фразой отца.
(58)— Боже мой, об этом не спрашивают! (59)Пиши о том, что тебя волнует. (60)О том же футболе.
(61)— Нет, — сказал я твёрдо. (62)— О футболе я не буду писать.
(63)— Тогда о том, что тебя не так волнует. (64)Чтоб ты мог спокойно подумать, поискать слова для изображения виденного и пережитого. (65)Ну, о какой-нибудь поездке, интересной встрече. (66)Вон Чехов взял и написал рассказ о чернильнице.
(67)— Я что-то не читал… (68)Ладно, попробую. (69)А если из этого ничего не выйдет?..
(70)— Что ж, — отец вздохнул, и я впервые увидел, что он старый человек, — тогда играй в футбол…
(71)Я никогда не обманывал родителей и старался написать как можно лучше о поездке нашего класса в Лосинку, но, видимо, ко мне не перешли гены моих родственников. (72)Отец прочёл моё произведение и не сказал ни слова… (73)Путь в школу Вальдека был открыт…
(По Ю. Нагибину)
Какие из высказываний не соответствуют содержанию текста? Укажите номера ответов.
- Герой рассказа с детства увлекался коллекционированием, рисованием, но очень быстро охладевал ко всему.
- В увлечении футболом самые прекрасные моменты герой переживал лишь тогда, когда он забивал несколько мячей.
- Родители Чегодаева и Алексеева восприняли учтивый разговор тренера с большим уважением.
- В классе, где учился герой, все отличники знали, кем они станут после окончания школы.
- Все родственники героя по отцовской линии были словесниками, поэтому отец предложил ему попробовать писать.
(1)На сломе отрочества, в преддверии юности меня постигло печальное открытие, ч…
(1)На сломе отрочества, в преддверии юности меня постигло печальное открытие, что я не имею точки опоры. (2)У меня нет ни способностей, ни хотя бы тяги к чему-либо, кроме чтения книг и футбола.
(3)В раннем детстве я обещал стать художником, но свежесть чистого, не обременённого знанием и предвзятостью восприятия недолго обманывала окружающих, да и меня самого. (4)Так, даже куда лучше, рисовали многие дети. (5)Страстность, с какой я предавался сперва игре в мушкетёров, потом коллекционированию папиросных коробок, марок и, наконец, бабочек, заставляла близких верить, что во мне аккумулирована не совсем обычная энергия. (6)Но шло время, и увлечения замирали одно за другим, не давая даже иллюзии каких-то успехов. (7)Ни одна моя коллекция не достигла уровня хотя бы рядовой маниакальности. (8)А потом была география и безумие географических карт, завесивших все стены комнаты. (9)Но теперь уже никто не считал, что я буду вторым Пржевальским или Миклухо-Маклаем. (10)Вскоре карты отправились туда же, где изгнивали коллекции бабочек, плесневели альбомы с марками, — в залавок на кухне. (11)А потом начались судорожные попытки увлечься химией, физикой, электротехникой и честно-горестные признания: не моё, не моё, не моё…
(12)И только когда я выходил на сыромятницкое футбольное поле, отделённое пропастью от остального мира, и трусцой направлялся в центр, на своё место, всё тягостное, обременяющее, висящее на мне, как вериги: мучительная неудовлетворённость собой; твёрдая уверенность, что мне не стать человеком своего времени — таким в нашей семье считали учёного, инженера, строителя; не покидающая ни на миг убеждённость, что окружающие люди лучше, умнее, талантливее, чище меня; оплошности, неловкости, оговорки, грубость с матерью, несправедливость к другу, боязнь вызова к доске на уроках математики, обиды на учителей, тоска о любимых книжных героях, с которыми никогда не встретиться в жизни, — всё это давящее, угнетающее развеивалось дымом, я становился пустым, лёгким и чистым.
(13)Мгновения, протекавшие от выхода на поле до первого удара по мячу, были для меня самыми лучшими из всего, что дарил футбол. (14)Я чувствовал себя способным взлететь, раствориться в пространстве. (15)Спорт наступал потом, а сейчас свершалось причащение светлой благодати мира. (16)Конечно, так было не всегда, когда-то я просто гонял мяч, упоённо и бездумно, до полного изнеможения, которое тоже было счастьем, ибо ты утолил жажду, взял от жизни всё, что мог. (17)Но в описываемую пору детство и отрочество миновали, начиналось самое грозное — юность. (18)Явления, вещи и обстоятельства утрачивали свой простой смысл и становились знаками какого-то другого, тайного бытия. (19)И сам я уже принадлежал не себе, не очевидности происходящего, а тому, что таилось за покровом…
(20)И вот однажды настал такой незабываемый день, когда наш тренер Жюль Вальдек обзвонил по телефону родителей своих избранников, чтобы узнать, как относятся они к «футбольной карьере» сына. (21)Не знаю, как отнеслись родители Чегодаева и Алексеева к непривычной французской учтивости тренера, но у меня дома звонок Вальдека был воспринят трагически.
(22)— Ты помнишь пророчество Леонардо да Винчи? — обратился ко мне отец, после того как мама разбитым голосом сообщила о звонке Вальдека.
(23)— Какое пророчество?
(24)— «Настанет время, — заговорил отец голосом пророка, — и люди будут бегать за куском свиной кожи, наполненной воздухом, с громкими криками и ругательствами».
(25)— Ругаться на поле запрещено, — машинально сказал я, потрясённый предвидением гения Ренессанса.
(26)— Не в этом дело, — сказал отец. (27)— Леонардо говорит о грядущем футболе как о пришествии Антихриста.
(28)— Мне уже сейчас кажется, — вставила мама, — что человечество делится на спартаковцев и динамовцев.
(29)— Что вы сказали Вальдеку? — спросил я.
(30)— Мы сказали, что не вмешиваемся в твои дела.
(31)— Вы только этим и занимаетесь. (32)Но вы хоть не обхамили его?
(33)— Я думала, что воспитываю человека будущего, учёного или инженера… — далёким, эпическим голосом начала мать.
(34)— Оказывается, я приняла все муки ради левого края или правого инсайда.
(35)— Я центрфорвард.
(36)— Что же ты сразу не сказал! — насмешливо воскликнул отец.
(37)— Тогда дело другое. (38)Миллионы миллионов лет жаждала твоя душа вырваться из мрака небытия, чтобы воплотиться в центрфорварда. (39)А тебе самому не страшно?
(40)— Нет. (41)Я всё равно ничего не умею.
(42)— Ты же отличник!
(43)— В этом весь и ужас. (44)Ребята, которые знают, кем будут, не отличники. (45)А отличники — я, Нина Демидова, Бамик — кем мы будем? (46)И кто мы есть?.. (47)У меня хоть футбол…
(48)— Тебе и семнадцати нет!..
(49)— Когда надо, вы говорите: здоровенный восемнадцатилетний оболтус… (50)Я чувствую себя человеком только на поле.
(51)— Бедный мальчик! — сказала мама. (52)— Бедный, бедный мальчик!
(53)— Слушай! — вскричал отец, осенённый внезапной идеей.
(54)— А почему бы тебе не попробовать писать? (55)У нас в роду все словесники. (56)Вдруг у тебя талант?
(57)— О чём мне написать? — спросил я, приободрённый последней фразой отца.
(58)— Боже мой, об этом не спрашивают! (59)Пиши о том, что тебя волнует. (60)О том же футболе.
(61)— Нет, — сказал я твёрдо. (62)— О футболе я не буду писать.
(63)— Тогда о том, что тебя не так волнует. (64)Чтоб ты мог спокойно подумать, поискать слова для изображения виденного и пережитого. (65)Ну, о какой-нибудь поездке, интересной встрече. (66)Вон Чехов взял и написал рассказ о чернильнице.
(67)— Я что-то не читал… (68)Ладно, попробую. (69)А если из этого ничего не выйдет?..
(70)— Что ж, — отец вздохнул, и я впервые увидел, что он старый человек, — тогда играй в футбол…
(71)Я никогда не обманывал родителей и старался написать как можно лучше о поездке нашего класса в Лосинку, но, видимо, ко мне не перешли гены моих родственников. (72)Отец прочёл моё произведение и не сказал ни слова… (73)Путь в школу Вальдека был открыт…
(По Ю. Нагибину)
Какие из высказываний не соответствуют содержанию текста? Укажите номера ответов.
- Герой рассказа с детства увлекался коллекционированием, рисованием, но очень быстро охладевал ко всему.
- В увлечении футболом самые прекрасные моменты герой переживал лишь тогда, когда он забивал несколько мячей.
- Родители Чегодаева и Алексеева восприняли учтивый разговор тренера с большим уважением.
- В классе, где учился герой, все отличники знали, кем они станут после окончания школы.
- Все родственники героя по отцовской линии были словесниками, поэтому отец предложил ему попробовать писать.
Сборник идеальных эссе по обществознанию
(1)Когда-то в России был такой возраст: отрочество. (2)Недаром Лев Толстой так и назвал три части своей трилогии: «Детство», «Отрочество», «Юность». (3)В самом главном нашем Академическом словаре написано, что отрочество «возраст между детством и юностью».
(4)По-моему, довольно непонятное пояснение. (5)Когда кончается детство? (6)У всех по-разному. (7)У одних — в шесть лет: они уже и младших нянчат, на огороде и во дворе родителям по-взрослому помогают. (8)А приходилось встречать и таких, у кого оно и в 40 лет ещё не кончилось.
(9)Но этот возраст — отрочество — всё равно существует. (10)И он, может быть, самый важный в жизни человека.
(11)В это время складываются привычки. (12)Хорошие или плохие, но на всю жизнь. (13)Совершаются благородные поступки — потому что тяга к добру ещё не задавлена, не скорректирована корыстными или ещё какими-нибудь расчётами. (14)Принимаются важные решения. (15)И некоторые люди следуют тому, что решили в отрочестве, всю свою жизнь.
(16)В это важное, но короткое время или прочитываются некоторые книги — или не прочитываются уже никогда. (17)Потому что есть три закона чтения, и два с половиной из них выведены мною лично.
(18)Первый: нет книг, которые читать — рано.
(19)Второй: есть книги, которые читать — поздно.
(20)И третий: именно в отрочестве надо составить список книг, которые в жизни надо обязательно успеть прочесть. (21) Доставить — и после этого отказаться от чтения всякой чепухи, которой сейчас везде — навалом.
(22)Поясню первый закон. (23)Никто не скажет вам заранее, что именно вам читать рано. (24)Потому что — у всех по-разному! (25)Одному — рано, а другому — в самый раз. (26)А его ровеснику до самой старости будет рано: читает — и не может понять, что к чему.
(27)Если вам рано читать эту книжку — вы сами же первый это и заметите. (28)И отложите её до лучших дней. (29)Так что если книга оказалась вам не по возрасту, не по уму — ничего страшного, вернитесь к ней позже. (30)Но установить это можно, мне кажется, только опытным путём — начав читать. (31)Знаю точно, что одни в 15 лет проглатывали «Преступление и наказание» Достоевского, для других чтение гениального романа было истинным наказанием.
(32)Со вторым законом дело обстоит серьёзнее.
(33)Да, есть такие книжки, которые надо прочесть именно лет в 12, в 14. (34)Во-первых, только в этом возрасте вы получите от неё стопроцентное удовольствие. (35)А во-вторых — создадите себе задел (то есть нужный запас) на будущее. (З6)Это же здорово — перечитать когда-нибудь на отдыхе «Приключения Тома Сойера»! (37)Я знаю людей, которые перечитывали эту книжку своего детства — со знакомыми иллюстрациями! — несколько раз: в 25 лет, потом около сорока лет и так далее. (38)Но я не встречала таких, кто уселся читать её первый раз в 40 лет. (39)Во-первых — некогда. (40)Во-вторых — и в голову не придёт. (41)А в-третьих, если и возьмётесь — вряд ли будете читать взахлёб. (42)Так, полистаете с лёгкой улыбкой. (43)«Жаль, — скажете, — что в детстве не попалась…»
(44)В общем, поленился в своё время — проиграл на всю жизнь.
(45)Что касается третьего закона — многие подумают: а что плохого в чтении пустых, попавшихся случайно под руку или просто модных в этот момент книг? (46)Некоторые так и считают — а что? (47)Ничего особенного. (48)Мура, но читать можно.
(49)А дело-то главным образом в том, что плохая книжка навсегда лишает вас возможности прочесть хорошую. (50)Время-то не безразмерное.
(51)Когда я училась в шестом классе и продолжала читать, как говорится, запоем, вдруг вычитала где-то, что человек за жизнь может прочесть, кажется, не более 7 тысяч книг. (52)Неважно, точная это цифра или нет. (53)Важно то, что я пришла в ужас от мысли, что читаемые мною второсортные книги, поглощая отмеренные человеку для чтения часы (их и так не очень много остаётся — от других дел), явно меня чего-то лишают. (54)В первую очередь — возможности прочесть какие-то другие книги — те самые, которые в жизни прочесть необходимо. (55)Я ещё не знала толком — какие. (56)Но уже точно знала, что они есть. (57)У полки (иногда её называют золотая полка), на которой стоят вот эти самые книги, которые надо успеть прочитать до 14—15 лет (ну, в крайнем случае до 17), есть одно свойство: не все видят те книжки, которые на ней стоят. (58)Кто-то и во всю жизнь многих из них так и не увидит и. конечно, не прочтёт.
(59)Не прочитать их так же обидно, как никогда не увидеть, например, другие страны. (60)Если же кто-то скажет — «Подумаешь, какие дела — ну не прочитаю какую-то книжку!..» — так это всё равно, что сказать: «Подумаешь — не увижу какой-то ваш Париж!»
(61)Не будете же вы кидаться объяснять такому человеку, зачем нужно увидеть в жизни Париж или, скажем, Рим. (62)Просто пожмёте плечами, да и всё. (бЗ)Кто-то, может, ещё у виска пальцем покрутит — соображай, мол, что несёшь.
(64)И когда приятель тебе скажет: «Ты что — читать книжку собрался? Зачем тебе это надо?!», то имей в виду: вряд ли всё-таки миллионы людей были глупые, а он — умный. (65)Скорей уж наоборот, вот что я думаю.
(По М. Чудаковой *)
* Мариэтта Омаровна Чудакова (род. в 1937 г.) — российский литературовед, историк, доктор филологических наук, критик, писательница, мемуарист, общественный деятель. Автор более 200 научных работ и статей в области филологии, истории литературы и литературной критики.
Сочинение по тексту Ю.Нагибина(вариант №23, Сенина Н.А.,2013)
Чем дальше от нас уходят годы Великой Отечественной войны, тем меньше остается в живых ее участников. Но все же со страниц книг прорывается к нам голос тех, кто помнит события войны не понаслышке. Миллионы людей погибли, чтобы жили мы. А так ли мы живем, правильно ли распорядились своей жизнью? Очень важную проблему — проблему памяти о погибших на войне ставит в своем тексте писатель Юрий Нагибин. Его философские размышления наполнены болью и переживанием. Сам участник войны, он никогда не забывал своих погибших товарищей, но все чаще снятся ему погибшие друзья, ушедшие молодыми, неопытными и не изменившими себе в тех суровых событиях. Он не находит вины перед ними в себе лично, но чувствует ответственность и вину за все, что происходит в стране сейчас и происходило за все послевоенные годы. По его мнению, люди должны быть ответственны друг перед другом за все дела и поступки. Пусть не вернуть этим мертвых, но живые должны жить и помнить, что они, погибшие, не зря сложили головы за тех, кто остался жить. С уважением отношусь к писателям-фронтовикам и присоединяюсь к точке зрения автора. Приведу в качестве аргумента рассказ Платонова «Взыскание погибших». Суть рассказа сводится к единственной мысли – памяти перед погибшими людьми и долгу живых перед ними. Мать, потерявшая на войне троих детей(Матвею было 22, Василию 27, а дочке 18), прошла тысячи километров, чтобы вернуться в дом, в то место, где погибли ее дети. Горе сделало ее неуязвимой. Она не утратила связи с детьми – мысленно говорит с ними, советуется. «Как же, дочка, я тебе помогу? Я сама еле жива… если б весь народ полюбил тебя, да всю неправду на земле исправил, тогда бы и тебя, и всех праведно умерших он к жизни поднял: ведь смерть-то и есть первая неправда!» В этих словах, по-моему, и есть смысл рассказа Платонова: долг живущих состоит в том, чтобы не допустить больше того великого горя и несправедливости, что принесла война. До глубины души потрясла книга «Говорят погибшие герои». Это предсмертные письма тех, кто боролся против фашизма. Их невозможно читать как повесть о чужих судьбах. Хочется мысленно пересмотреть собственную жизнь, чтобы еще и еще раз проверить, что же в ней было достойного, заслуживающего человеческого уважения, что было отдано людям…Вероятно, так и должна действовать на читателей книга, рожденная ценой жизни. Помнить тех, кто погиб, чтоб мы жили, и жить при этом достойно — наш долг.
Поделиться ссылкой:
- Нажмите, чтобы поделиться на Twitter (Открывается в новом окне)
- Нажмите здесь, чтобы поделиться контентом на Facebook. (Открывается в новом окне)
Похожее
Пример сочинения 9.2:
Смысл фрагмента текста Юрия Марковича Нагибина ( «И это открытое движение доброты, нежности и доверия перевернуло во мне душу…») я понимаю так: главный герой осознал, что Оська не был таким забиякой, каким показался в начале знакомства, а был добрым и хорошим мальчишкой. В качестве доказательства своей точки зрения приведу несколько примеров из текста.
В предложениях 39-43 Оська не ожидал, что рассказчик ударит его, но тем не менее ни страха, ни злости, ни обиды он не испытывал.
В предложениях 52-58 мы видим, что “Оська был насмешлив, размашист, крайне неосмотрителен”, за это он часто становился объектом для насмешек. Но рассказчик всегда за него заступался, следил, чтобы не обижали друга, потому что Оська – добрый, открытый человек.
Таким образом, герой сумел разглядеть в Оське душевность, отзывчивость, а их дружба впоследствии стала крепкой и настоящей.
Задание 9.2:
Напишите сочинение-рассуждение. Объясните, как Вы понимаете смысл фрагмента данного текста: «И это открытое движение доброты, нежности и доверия перевернуло во мне душу…»
Приведите в сочинении два
аргумента из прочитанного текста, подтверждающих Ваши рассуждения.
Приводя примеры, указывайте номера нужных предложений или применяйте цитирование.
Объём сочинения должен составлять не менее 70 слов.
Если сочинение представляет собой пересказанный или полностью переписанный исходный текст без каких бы то ни было комментариев, то такая работа оценивается нулём баллов.
Сочинение пишите аккуратно, разборчивым почерком.