Образ хочбара сочинение

Хочбар Гидатлинский- предводитель «вольных обществ» Дагестана – герой аварского фольклора, храбрый абрек и горец, боровшийся за свободу в конце века XVII.
Еще юношей Хачбар сопровождает дочь нуцала Хунзахского ханства Саадат, выданную замуж по политическим мотивам за сына властителя Прикаспийских земель. За время длинной дороги между молодыми людьми возникают нежные чувства, что приводит к трагической развязке.
Позже, когда Хочбар становится во главе сопротивления хунзахскому ханству, не сумев победить гидатлинцев в открытом бою, хан решается идти на хитрость: пригласил ненавистного Хочбара якобы в гости, чтобы захватить. Хан и его приближенные знали о высоких моральных качествах предводителя гидатлинцев и рассчитывали на то, что он не сможет отказаться от приглашения. Конечно, хунзахский хан не мог не знать, что своими действиями он отрицает все обычаи и традиции горцев, тем не менее пошел на это.
У Хочбара же выбора особого не было. Откажись он, то хунзахцы обвинили бы его в трусости, могли бы заявить, что они хотели предложить мир, а Хочбар испугался, отказался от протянутой руки и т.д. Мать просит Хочбара отказаться от поездки, напоминая, что хунзахские ханы двуличны, могут устроить западню. Хочбар, видимо, и сам понимал это, но иного выбора для себя не видел: отказ от приглашения для него означал конец «карьеры».
Когда нукеры набросились и скрутили его, Хочбар нашел чем ответить: сперва – словом, а затем он бросился в огонь, опередив врагов и прихватив с собой двух малолетних сыновей хана.
Аварский поэт Расул Гамзатов воспел образ Хочбара в поэме «Сказание о Хочбаре, уздене из аула Гидатль, о Кази-кумухском хане, о Хунзахском нуцале и его дочери Саадат». По мотивам этой поэмы в 1987 г. на киностудии «Ленфильм снят фильм «Сказание о храбром Хочбаре». (режиссёры: Асхаб Абакаров, Михаил Ордовский)
abrek.org

Ну и что ж, что их показывают каждый год? Такая уж традиция – смотреть. Для кого-то эти советские фильмы действительно любимые: «Женитьба Бальзаминова», «Ирония судьбы, или С легким паром», «Чародеи»… Для кого-то это просто ностальгия по прошлому. Кому-то нравится советский юмор, а кто-то и вовсе смотрит все это просто так, потому что показывают.
Пользуясь, как говорится, публичной площадкой и служебным положением, хочу посоветовать вам (тем, кто еще не смотрел) посмотреть фильм «Сказание о храбром Хочбаре». Этот фильм – историко-романтическая драма, основанная на устном народном творчестве аварцев, повествующая о событиях конца ХVII века, экранизация поэмы Расула Гамзатова «Сказание о Хочбаре, уздене из аула Гидатль, о хане Казикумухском, о Хунзахском нуцале и о дочери его Саадат». Съемки художественного фильма начались в 1984 году, но после смерти режиссера Асхаба Абакарова были приостановлены и завершены в 1986-м. В 1987 году состоялась премьера фильма.
Я посмотрела его буквально недавно и благодарна случаю за то, что увидела его именно сейчас, а не в детстве и не в юности.
Каждый фильм – это не просто красиво отснятая картинка, это человеческие судьбы, это своя, маленькая история каждого, кто имел отношение к его созданию. И каждая эта история делает большую историю, историю фильма.
У фильма «Сказание о храбром Хочбаре» трагическая судьба. Даже не потому, что многих из тех, кто когда-то принимал участие в его создании, уже нет в живых. Трагически сложилась судьба режиссера этой картины – талантливого дагестанца Асхаба Тинамагомедовича Абакарова, которому не суждено было закончить свой фильм, как было не суждено ему раскрыть свой талант и получить широкую известность.
Для меня история этого художественного фильма стала какой-то трагической легендой, как и сама легенда о Хочбаре. А режиссера постигает в каком-то смысле судьба его главного героя.
Я благодарна людям, с которыми я беседовала и которые рассказали мне о том, как снимался этот фильм. Вроде бы фильм – уже легенда, а перед тобой сидит человек, который каким-то образом был причастен к ней, стал в какой-то мере частью ее самой – это непередаваемое чувство.
Я предлагаю вам выдержки из беседы с Багандом Холадаевичем Магомедовым, актером в прошлом, сыгравшим в фильме роль Башира, старшего сына хунзахского нуцала (выпускник Ленинградского государственного института театра, музыки и кинематографии, однокурсник и близкий друг Асхаба Абакарова,театральный актер, снявшийся в двенадцати фильмах. Необычайно интеллигентный, интересный, творческий человек. Сейчас – Первый заместитель мэра города Махачкалы):
– Фильм «Сказание о храбром Хочбаре» – это, безусловно, детище Асхаба Абакарова, режиссера и художника, потому что первое его образование было именно художника. Судьба нас свела так, что мы с Абакаром учились на одном курсе. В 1972 году мы поступили в Ленинградский государственный институт театра, музыки и кинематографии. Сейчас это Санкт-Петербургская театральная академия. В тот год туда набирал курс один из лучших педагогов мировой театральной школы Аркадий Иосифович Кацман. В 70-е годы Кацман был правой рукой Георгия Александровича Товстоногова. Так вот, у Асхаба Абакарова на тот момент уже было высшее образование. Я учился на актерском отделении, а Асхаб – на режиссуре. Кацман обещал сделать его именно кинорежиссером. Кстати, первые лекции по кинорежиссуре Асхаб слушал у великого кинорежиссера Григория Михайловича Козинцева, который поставил знаменитый фильм «Гамлет» и другие не менее известные фильмы. Асхаб Абакаров имел блестящую школу еще и как художник, потому что он работал в нескольких картинах с Тенгизом Абуладзе – знаменитым кинорежиссером, снявшим трилогию «Мольба», «Покаяние», «Древо желания», которая входит в сокровищницу мирового кинематографа.
Асхаб занимался йогой. Мы на курсе называли его «японец». Он просто обожал японскую культуру. Он все время что-то рисовал, и его рисунки всегда содержали японскую тематику. Читал классиков японской литературы. Асхаб был просто влюблен в Курасаву. Вы, наверно, заметили у меня здесь книги о самураях (показывает на книжные полки в кабинете). Это все пошло от него. Заинтересовавшись, я тоже очень увлекся и полюбил все это. Действительно, восточная и в частности японская культура – это настоящее искусство, которое никогда не будет отшлифовано или ассимилировано европейским.
Когда Асхаб уже заканчивал театральный институт, стало очевидно, что в дипломе ему не напишут, что он «кинорежиссер», поэтому он переводится к Тенгизу Абуладзе, который тогда набирал курс кинорежиссеров в Тбилиси. Самым первым его фильмом была тридцатиминутная короткометражная лента, снятая по рассказу Уильяма Сомерсета Моэма «Завтрак». Фильм снимался в Ленинграде, я тоже там сыграл небольшую роль. Затем он снял свою первую полнометражную картину «Тайна синих гор» о судьбе дагестанского юноши, который приехал поступать в институт, у него не получилось, и потом с ним, попавшим в городскую среду, случаются разные истории.
Уже будучи студентом третьего курса Ленинградского государственного института театра, музыки и кинематографии, Асхаб собирал материалы по Хочбару. Всем известно, что не установлено чье-то авторство легенды о Хочбаре. Это песнь, народный фольклор. Но сама история Хочбара его сильно увлекла, потому что Хочбар – это уздень, который повел за собой Гидатлинское общество, в которое в те годы входило пять сел. Общество хотело быть свободным и отказывалось платить хану подать. Аварский хан (в то время Нуцал-хан), почувствовав в этом первые ростки развала своего ханства, решил их уничтожить и пригласил Хочбара на свадьбу своей дочери, чтобы затем казнить его, бросив в костер. Но в тот момент, когда Хочбара собираются бросить в костер, он просит, чтобы ему дали возможность станцевать. Получив разрешение, он во время танца хватает двух сыновей хана и прыгает с ними в огонь. Вот такой неоднозначный, сложный герой, сложная сюжетная канва Асхаба очень сильно заинтересовали. Он постоянно об этом думал, спрашивал, интересовался. Потом начал собирать материал.
В то время очень сложно было что-то достать из архивов. По этому поводу он специально встречался и с Расулом Гамзатовым. Потом весь собранный материал был представлен Алексею Герману, потому что тогда на «Ленфильме», чтобы поставить какую-то картину, ты должен был состоять в какой-то творческой группе. А одну из самых интересных творческих групп в то время на «Ленфильме» возглавлял Алексей Герман. Асхаб очень хотел к нему попасть. Герман почувствовал в нем дух, интересного собеседника, творческого человека и дал ему добро.
Асхаб действительно был человеком не от мира сего. Он был намного старше своих однокурсников: я 1955 года рождения, он 1945-го. В нем, естественно, был большой багаж знаний, опыта, в период моего знакомства с ним он был уже состоявшейся личностью. Асхаб очень быстро вошел в круг ленинградской интеллигенции.
Собранный им материал был представлен Алексею Герману и его супруге Светлане Кармалите, прекрасному сценаристу, написавшей сценарии ко всем фильмам Алексея Германа. Сценарий этого фильма они писали совместно. В титрах к фильму есть и имя Расула Гамзатова, потому что в картине использовались его стихи.
Наверно, потому, что Асхаб был художником, все его заготовки к фильму были покадрово разрисованы. Я сейчас вспоминаю его такие маленькие бумажечки, как карточки в библиотеке, на которых он рисовал. Весь фильм у него уже был нарисован! У него был очень хороший оператор-постановщик, художник, он очень скрупулезно подбирал себе не только актеров, но и съемочную группу.
На мою роль было четыре-пять человек, приглашенных, их всех пробовали, хотя я был его однокурсником. В кино тоже есть элементы блата, бюрократии и всего прочего: кто-то пытается протолкнуть своих знакомых, директор фильма старается сделать главным героем «своего» человека, но Асхаб к этим вопросам подходил с точки зрения только творческой.
В поисках информации о фильме в Интернете я совершенно неожиданно нашла ссылку на блог Алана Бутаева, артиста цирка, клоуна, племянника Константина Бутаева, сыгравшего в фильме главную роль – Хочбара. В своем блоге он опубликовал материал Алены Солнцевой (г. Сочи). Из него я узнала, что фильм «Сказание о храбром Хочбаре» был представлен на ХIХ кинофестивале «Кинотавр» в рамках программы «Кино, которое мы не заметили». Собравшейся на показ публике Алексей Герман (один из сценаристов и художественный руководитель картины) рассказал об истории создания фильма. Снимать фильм и сдавать его в прокат должен был аварец Асхаб Абакаров, которого Герман охарактеризовал как человека очень одаренного. Асхаб Абакаров придирчиво искал точные типажи, так, например, он отверг одного очень понравившегося Герману кандидата на главную роль…
Баганд Магомедов:
– В то время я был очень сильно занят работой в Даргинском театре и не был в Ленинграде. Естественно, Асхаб и Герман между собой общались, и, может быть, были люди, которых Герман хотел видеть на месте главного героя, и они все это обсуждали.
Костя Бутаев, сыгравший Хочбара – слишком мягкий человек. Он симпатичный, фактурно очень красивый, спортивный, профессиональный каскадер. Кстати, он ученик Сергея Бондарчука. Но в нем не хватало чего-то такого нашего, дагестанского. Это должен был быть человек резкий, жесткий, бросающий вызов. Лояльный, мягкий человек не мог быть Хочбаром, и такой поступок не совершил бы никогда. Поэтому с Костей приходилось много работать. Я ему подсказывал, Асхаб настаивал чтобы он жестче вел себя в кадре, проявлял породистость. И хотя актер должен уметь перевоплощаться в разные образы, но часто человеческая натура все-таки выскальзывает наружу.
Роль ханского сына Башира мне показалась неординарной, потому что он уже почти готов сесть на престол, и в нем есть внутреннее самолюбие, честолюбие, и чтобы кто-то вдруг не повиновался его отцу – это было для него равносильно пощечине, нанесенной всему роду! Поэтому все свои действия в фильме я видел так: мол, «не позволю!». Я конечно, хотел сыграть эту роль хорошо, очень старался, чтобы зрителям понравилось, но мои родственники, когда смотрели фильм, комментировали мне: «почему ты там упал?», «почему там не справился?» и т.д. Они ж переносят все это на мою личность, хотя я играю роль и по сюжету не могу вести себя иначе (смеется).
Основные съемки проходили в селении Чох в летнее время, потом на реке, в окрестностях Гуниба. Из Чоха мы переехали в Хотоду. Хотода – это родина Хочбара, главное село Гидатлинского вольного общества, ныне это Шамильский район. Мы жили там две недели. Снимали башню, сцены покорения Хотоды, когда Башир со своим отрядом разграбил село из-за того, что Хочбар ослушался и не принес вовремя подать Нуцал-хану. Башир вынес из его дома папаху, за что Хочбар ему потом и мстил, сказав: «Верни папаху на свое место, иначе будет по-другому». Позже он похищает сестру Башира, и только потом происходит обмен.
Съемки шли. Мы уже готовились переехать в Балхар, где должны были снимать действия, происходящие в Казикумухском ханстве, а после в район Талги, на одну из главных сцен, когда Хочбар хватает Башира и прыгает с ним в костер. Была уже глубокая осень, октябрь месяц. Мы вернулись в Махачкалу и нам дали небольшую передышку. Всех поселили в гостинице «Ленинград». В съемочной группе был и Магомед, актер Аварского театра, который уже находился на пенсии. Он играл роль Казикумухского хана. Когда нас готовили к ролям, у каждого спрашивали: «Вы будете клеить бороду или сохраните свою?». Он так же, как и я, а также замечательный актер Лезгинского театра Абдурашид Максудов, гениально сыгравший роль хунзахского нуцала, сказал, что оставит свою бороду. И вот Асхабу нужно снимать важнейшую сцену. Я ставлю бой, где Хочбар должен был драться с завязанными глазами с сыном Казикумухского хана. Готовлюсь к съемке и как постановщик боя, и как актер. Звонит Асхаб, страшно расстроенный, и говорит мне, что видит побритого Магомеда. На вопрос: «Вы что сделали?!», он отвечает: «Мне надоело. Все родственники, спрашивают: у тебя что, кто-то умер? Я побрился». А уже почти все сцены с его ролью были сняты и приклеенная борода уже не подходила. В общем, Асхаб снял Магомеда с роли. Он звонит Ватаеву, известному осетинскому актеру, и договаривается с ним сделать в Осетии пробы. С двумя актерами Асхаб выезжает во Владикавказ. Ехали они на «Рафе». Почти доезжая до Сулака, водитель отвлекся, навстречу выехал ЗИЛ, груженный кирпичами, водитель врезался в этот ЗИЛ, и Асхаб скончался на месте, он сидел впереди. Это было начало ноября 1984 года.
Мы похоронили его в Тарках. Во время похорон объявили, что фильм консервируется, снято шестьдесят процентов фильма, но возможности продолжить съемки дальше нет. На похороны пришел Расул Гамзатов, был и министр культуры. Мы с Константином Бутаевым подошли к ним и сказали: нельзя ли доснять фильм хотя бы в память о человеке, всю жизнь мечтавшем снять эту картину? По тем деньгам для продолжения съемок нужно было дополнительно пятьсот тысяч рублей. Расул Гамзатов пообещал нам и как депутат Верховного Совета СССР пошел к Ермашу (председателю Госкино СССР) и «пробил» четыреста сорок тысяч дополнительных денег.
После смерти Асхаба Абакарова заканчивал картину Михаил Ордовский, режиссер неплохой, но, как сказал Герман, к сожалению, ничего не понимающий в аварской культуре, традициях и обычаях…
Мы продолжили снимать картину. Был такой режиссер Арестов. Мы очень хотели, чтобы именно он продолжил съемки. Арестов был вторым режиссером в нескольких картинах Алексея Германа, он дружил с Асхабом и очень хорошо знал, что Асхаб думает. Он с ним часто советовался по фильму, поэтому Арестов уже был в теме. Но снова возникли какие-то непонятные дела на «Ленфильме», видимо, связанные с той же бюрократией, и появился Михаил Ордовский. Он приезжает в Махачкалу и говорит: «Мне сказали, Баганд, что ты близкий друг Асхаба. Ты поможешь мне. Мы должны сделать картину в память о нем». В общем, красивые слова. Я думал, что все будет нормально. Но потом вижу, что уровень у режиссера не тот. А когда уже он стал подбирать массовку, начал требовать, чтобы в ней были какие-то уродливые фактуры. Для чего это ему?! Видимо, представление о наших людях у него было таким. Начались разногласия. Мы начали ссориться. Во время съемок чуть ли не до драк доходило. Костя Бутаев вообще хотел уйти с картины, выехал в Махачкалу. Пришлось его возвращать. С трудом досняли. При Асхабе шестьдесят процентов фильма было уже отснято, а когда мы посмотрели фильм после монтажа, материала, снятого Асхабом, там осталось сорок-тридцать процентов. Мы приехали в Ленинград с Костей, и когда Алексей Герман увидел то, что в конечном итоге получилось, он просто ужаснулся. Тогда Герман сам лично сделал монтаж фильма. Я, как человек, который знал, что должно было быть в конечном результате, если бы Асхаб успел доснять фильм, и как человек, который понимает, что получилось в итоге, остался не доволен фильмом.
О том, как он попал в картину, рассказал известный пианист, народный артист Дагестана Хан Мирзаханович Баширов, сыгравший роль улана, сына властителя Прикаспийских земель:
– Ассистент режиссера ездил по организациям и выбирал актеров. Не знаю, кто подсказал, но Асхаб приезжает ко мне в музыкальное училище, где я преподавал, и спрашивает у директора, как найти Баширова. Увидев меня, он сразу сказал: «Все! Вы выбраны на одну из ролей». Я сказал: «Вы извините, но я не актер», на что он ответил: «Ну, я о Вас наслышан. Знаю, что Вы играли в «Похождениях графа Невзорова». Я действительно снялся в этом фильме у Панкратова-Черного в 1981 году. Собственно, это был первый мой художественный фильм. Асхаб пригласил меня в гостиницу «Ленинград». Там уже заседала киногруппа, отбирала материалы. Костюмерная, саквояжи, реквизиты находились в том месте, где раньше была Фабрика 3-го Интернационала. Я пришел с паспортом (Асхаб меня предупредил), нас посадили в автобусы и повезли в крепость Нарын-Кала. Съемочный день начался там. Мне дали небольшую роль улана, я сопровождал жениха, которого играл Равшан Ибрагимов из ансамбля «Лезгинка».
Там я впервые увидел и познакомился с исполнителем главной роли Константином Бутаевым. Это был осетинский актер, но и фактура его и внешний вид подходили для этого фильма.
Фильм исторический. Его нужно смотреть, думать, обсуждать. Я лишь хочу поблагодарить вашу газету, что взялись за эту тему. Конечно, было много споров и недовольств: это правильно сделали, это неправильно сделали, хороший фильм получился, нехороший. Но тем не менее работа была сделана. Премьера фильма состоялась в 1987 году в кинотеатре «Россия». Пригласили всех, кто снимался. Мы делились воспоминаниями. Хочу отметить хорошую игру Баганда Магомедова, ныне Первого заместителя мэра Махачкалы, Мурада Мусаева, он тоже известный в республике человек, и многих других актеров. Конечно, прошло уже много времени – двадцать пять лет, но эта тема актуальна и сегодня. Конечно, не все будут давать фильму положительную оценку, но его все равно надо посмотреть. Советую посмотреть этот фильм молодежи и старшему поколению, и вспомнить, как Дагестан начинал объединяться, строиться, жить – все это есть в фильме.
Своими воспоминаниями поделился Мурад Мусаев, снявшийся в фильме в роли десятника сына хунзахского нуцала Башира:
– У нас была конно-спортивная школа на Махачкалинском ипподроме. Я там работал в качестве коневода четыре месяца. Как раз тогда «Ленфильм» снимал «Хочбара». Они приехали выбирать лошадей. Баганд Холадаевич порекомендовал меня, и я сыграл в фильме роль десятника сына хунзахского нуцала Башира. Со своим жеребцом по кличке Дагестан я выехал в Чох, где начинались съемки.
Асхаб Абакаров был, конечно, уникальным человеком. Я сейчас анализирую, как он переживал: назначив на семь утра начало съемочного дня, все должны были уже там быть, но ленфильмовцы, немного избалованные, никогда не приходили на съемки ровно в семь. Он один в столь раннее время приходил и несколько человек нас, дагестанцев. Вообще, для Дагестана это был первый исторический фильм, и мы всячески помогали нашему режиссеру. Он был не просто режиссером, он был очень талантливым режиссером. До этого работал и осветителем, и художником. Он все зарисовывал. Каждый эпизод, который снимали в течение дня, он рисовал. И так все эпизоды.
Каскадеры были в основном из Киргизии. Постановщиком трюков у нас был Декомбаев, который погиб в Киргизии во время недавней революции. Мухтарбек Кантемиров играл сотника сына хунзахского нуцала.
В сказании о Хочбаре написано, что он, прыгая в костер, хватает с собой двоих сыновей нуцала. Для советского времени это было как-то неприемлемо, поэтому нашли выход из положения: у хунзахского нуцала один сын, это негативный персонаж, и если его бросить в костер, зрители не будут особо переживать. Да, есть еще историческое искажение в фильме: появляется невеста, дочь хунзахского нуцала, и Хочбар везет ее к жениху. В реальности этого не было. Хочбар ведь по происхождению благородных кровей, уздень из вольного общества. Он не может подчиняться никому, и я не верю, что Хочбар по чьему-то указанию мог кого-то перевозить.
Но это было их видение, в Ленинграде, может быть, Алексея Германа, который был художественным руководителем. Например, когда дочь хунзахского нуцала слезает с повозки, Хочбар подает ей руку. У нас такого не может быть. Это такие мелочи, которые могу заметить я, Вы, а для обычного зрителя, недагестанца, это просто интересная картинка: горцы, экзотика… Лично мне бы хотелось, чтобы в фильме было побольше благородных поступков. Еще танец Хочбара. В поэме даже написано, что все расслабились, потому что были заворожены танцем Хочбара, и в этот момент он схватил двоих сыновей нуцала и прыгнул в костер. А в фильме что? Хочбар поковырялся в земле ногами – вот и весь танец.
Но фильм оставляет позитивные впечатления: правдоподобные образы, великолепные костюмы, лошади, декорации, аул Чох. Хорошо, что это сохранилось хотя бы в фильме. Абдурашид Максудов, актер Лезгинского театра, просто уникально сыграл роль хунзахского нуцала. На роль Хочбара больше подошел бы Баганд Магомедов, живой, яркий, а Константин Бутаев хорошо сыграл бы роль Башира, сына нуцала, такого надменного и благородного.
Костюмы были очень правдоподобные. Я помню, тогда работала целая армия художников по костюмам. Историки работали. Ну и, конечно, отмечу, что режиссер был гениальный.
«Картина получилась красивая: горцы Дагестана конца XVII века, селения, одежда, оружие, сражения, бороды, папахи. Сюжет не столь важен, важна тема – и стихи Гамзатова, превращенные сценаристами в тосты, которые главный герой произносит каждый раз перед дорогой.
А главное – Кавказ так никогда не снимали, как будто это не историческая драма, а сегодняшний, наполовину документальный фильм. Кажется, если бы чуть-чуть повезло и фильм был бы сделан, как задуман, стал широко известен и его бы посмотрели все-все, то, может, и чеченской войны у нас бы не было!»– заключает Алена Солнцева.
Баганд Магомедов:
– Не стану бросаться высокими фразами, но скажу, что это было кино, которое могло быть показано на любом кинофестивале и имело бы успех. Какие картины сейчас получают награды в Европе? Кто? Тайский режиссер, иранский, турецкий. Картины о самобытности народов. Надоели всем эти городские сюжеты, семейные драмы! Люди хотят увидеть народный быт, природу, что-то фольклорное, своеобразное, услышать народный говор. Мой друг Лев Дудин, один из лучших театральных режиссеров сегодня (Академический театр Европы в Санкт-Петербурге), когда находился за границей, однажды спросил там о том, какой бы репертуар им хотелось увидеть. Ему сказали: чтобы были русские песни, валенки, ушанки, коромысла. Они хотят видеть русскую душу, характер! Он взял с собой спектакль, поставленный по роману Федора Абрамова «Братья и сестры». Зрители были в восторге. На Западе народная тема имеет ошеломляющий успех. Если бы Асхаб Абакаров закончил этот фильм, то это безоговорочно явилось бы знаковым событием в российском киноискусстве и имело бы резонанс в европейском и мировом пространстве.
Фильм «Сказание о храбром Хочбаре» дает нам возможность смотреть, анализировать и делать выводы для себя. Каким был наш Дагестан тогда – и какой он сейчас. Какими мы были – и какими стали. Достойны ли мы таких героев, как Хочбар – храбрых, мужественных, благородных, истинных дагестанцев. И завершая рассказ об истории этого фильма, хочется закончить его стихами Расула Гамзатова, которые и стали главной идеей фильма:
Пусть будет хорошо хорошим,
Пусть плохо будет всем плохим,
Пусть час рожденья проклиная,
скрипя зубами в темноте,
Все подлецы и негодяи умрут от боли в животе,
Пусть кара подлеца отыщет
И в сакле, и среди дворца,
Чтоб не осталось в Дагестане
Ни труса больше, ни лжеца.

“Пусть будет хорошо хорошим, пусть плохо будет всем плохим,
Пусть час рождения проклиная, скрипя зубами в темноте,
Все подлецы и негодяи умрут от боли в животе,
Пусть кара подлеца отыщет и в сакле и среди дворца,
Чтоб не осталось в Дагестане ни труса больше, ни лжеца”
СКАЗАНИЕ О ХРАБРОМ ХОЧБАРЕ
Производство: киностудия “Ленфильм”
Год выпуска: 1987
Жанр: Исторический эпос
Режиссёры: Асхаб Абакаров, Михаил Ордовский
Сценарий: Светлана Кармалита
Художественный руководитель: Алексей Герман
Операторы-постановщики: Олег Куховаренко, Николай Покопцев
Художник-постановщик: Валерий Юркевич
Композитор: Ширвани Чалаев
В ролях: Константин Бутаев, Абдурашид Махсудов, Ирина Логунович, Богдан Магомедов, Даня Подольский, Мухтарбек Кантемиров, Магомед Халилов, Витаутас Паукште, Юнус Юсупов, Абдулкерим Керимов, Мажит Шихалиев, Равшан Касимов, Сулейман Умалаев, Шамиль Гаджиев
Торрент – 1,43Гб
Краткое описание:
Фильм снят по поэме Расула Гамзатова “Сказание о Хочбаре, уздене из аула Гидатль, о хане Кази-Кумухском, о хунзахском нуцале и о дочери его Саадат”.
Конец семнадцатого века, Дагестан. Юноша Хочбар сопровождает дочь нуцала Хунзахского ханства Саадат, выданную замуж за сына властителя прикаспийских земель. За время длинной дороги между молодыми людьми возникают нежные чувства, что приводит к трагической развязке.
История создания фильма:
На XIX кинофестивале «Кинотавр» в рамках программы «кино, которое мы не заметили» был представлен фильм «Сказание о храбром Хочбаре», который был снят в 1987 году на «Ленфильме» по сценарию Алексея Германа и Светланы Кармалиты, Герман к тому же значился и художественным руководителем постановки.
Собравшимся на ранний утренний показ энтузиастам Алексей Герман рассказал историю этой картины. Сценарий они с Кармалитой написали, вдохновившись стихотворением Расула Гамзатова, с которым тогда дружили, а снимать фильм должен был аварец Асхаб Абакаров, которого Герман охарактеризовал, как человека очень одаренного. В общем, они вместе работали над подготовительным периодом, выбирая актеров, причем Абакаров придирчиво искал точные типажи, так, например, он отверг одного очень понравившегося Герману кандидата на главную роль, из-за того, что у него был «грузинский зад». Зад Герману показался вполне нормальным, но специалисту, конечно, видней. К несчастью, Абакаров, едва начав съемки, погиб в автомобильной аварии. И тогда Герман попытался сам продолжить фильм, но не смог работать в горах из-за болезни сердца. Закончил картину Михаил Ордовский, режиссер не плохой, но, как сказал Герман, к сожалению, русский, то есть ничего не понимавший в аварских обычаях, и потому Герман интерес к фильму быстро потерял.
Однако получившаяся картина оказалась весьма интересной. Представьте себе стиль Германа времен «Двадцати дней без войны» или даже «Лапшина». Но фактура – горцы Дагестана примерно семнадцатого века. Селения, одежда, оружие, сражения, бороды, папахи… Сюжет не столь важен, важна тема – и стихи Гамзатова, превращенные сценаристами в тост, который главный герой произносит каждый раз перед дорогой: «Пусть будет хорошо хорошим, пусть будет плохо всем плохим…» до сих пор дороги сценаристам. А главное, Кавказ так никогда не снимали, как будто это не историческая драма, а сегодняшний, наполовину документальный фильм… Кажется, если бы чуть-чуть повезло, фильм был бы сделан, как задуман, стал бы широко известен, и его бы посмотрели все-все-все, то, может, и чеченской войны у нас бы не было? Все-таки, кино – страшная сила.
Алёна СОЛНЦЕВА, Сочи
Хочбар не вымысел, не чей-то сон,
Герой существовал в былые лета,
Но он известен горцам всех времен
Из песен неизвестного поэта.
Рожденный женщиной, умрет поэт,
Герой падет, и прах истлеет где-то,
Но будет жить на свете сотни лет
Свидетельство иль вымысел поэта.
(Расул Гамзатов)

Kljuchevye slova: jesteticheskaja sushhnost’ obraza Hochbara, pojema R.Gamzatova «Skazanie o Hochbare», stilizacija geroicheskoj pojemy v tvorchestve R.Gamzatova, zhanrovoe svoeobrazie pojem R.Gamzatova, pojemy
R.Gamzatova v svete istoricheskojpojetiki.
Поэт огромного художественного дарования Расул Гамзатов не был удовлетворен своим первым эпическим опытом – поэмой «Год моего рождения». Впитанная, как говорится, с молоком матери национальная художественная культура подсказывала ему, что он способен на творения более масштабные и самобытные. Однако замысел создания подлинно национального эпического полотна в его творчестве временно (т. е. в 50-60-е годы) уступает место жанрам лиро-эпической и лирической поэм («Горянка», «Разговор с отцом», «В горах мое сердце», «Весточка из аула», «Люди и тени» и т. д.). Наконец, в начале 70-х годов, когда многие талантливые советские писатели обратились к истокам своей национальной культуры, Р. Гамзатов создает поистине оригинальное художественное творение – поэму «Сказание о
Хочбаре, уздене из аула Гидатль, о кази-кумухском хане, о хунзахском Нуцале и его дочери Саадат» [5]. Это произведение Расула Гамзатова получило в свое время широкую популярность в культурной жизни советского общества в связи с тем, что на его основе в 1987 году на киностудии «Ленфильм» была снята художественная лента «Сказание о храбром Хочбаре».
Перед нами классический пример стилизации героической поэмы, написанной талантливым автором на основе национального предания, в данном случае на основе героической народной песни о Хочбаре. Эта поэма, как и многие другие значительные произведения Р. Гамзатова, многосторонне проанализирована
Ч. С. Юсуповой [4. С. 330-348], которая также трактует ее как поэму-стилизацию. Исследова-
78
• ••
Известия ДГПУ, №4, 2014
тель дает подробную характеристику фольклорного источника поэмы: «”Удивительная”, по замечанию Л. Н. Толстого, народная песня о гидатлинском предводителе Хочбаре, получившая распространение почти у всех дагестанских народов и даже за его пределами (у чеченцев, ингушей и др.), – произведение интересное в жанровом плане. В песне сосуществуют одновременно и основные признаки исторических песен, и баллады. Исследователи расходятся в определении жанра песни и трактовки ее героя. Так, Х. Халилов и А. Вагидов, каждый на материале своих национальных вариантов, безоговорочно относят ее к жанру баллады. Однако исследователь аварского фольклора А. Ахлаков, исходя из первоисточника и привлекая имеющиеся разночтения, выявляет более сложную жанровую конструкцию песни. Возникшая в эпоху позднего феодализма песня о Хочбаре, по мнению ученого, закономерно вобрала в себя черты и уходящей, завершив свою миссию и назначение, исторической песни, и зарождающейся новой поэтической формы – баллады.
Аварская песня о Хочбаре (именно ее берет в основу своего произведения Р. Гамзатов) действительно содержит немало балладных ситуаций – обращение матери к сыну, ее предостережения, драматизм стремительно развивающегося сюжета, эмоциональность повествования и, наконец, трагическая концовка. Но, с другой стороны, она сохранила и самые основные свойства героико-исторических песен, обнаруживающие себя в конкретности описываемых событий (сельский сход на площади в Ги-датле, реальная обстановка казни Хочбара в Хунзахе и т. д.), достоверности фактов политической жизни, связанных с борьбой аварских “вольных” обществ с феодальным Хунзахом, и, самое главное, дух эпической героики» [4.
С. 330-332].
Ориентация на канон героической поэмы прослеживается в поэме Р. Гамзатова, прежде всего, в образе главного героя. «Хочбар остается героем, верным каноническим приметам (исключительное мужество, самоуверенность, безоглядная храбрость, презрение к опасности и т. д.), изначально запрограммированным» [2. С. 114], – отмечает Казбек Султанов. Укажем в образе Хочбара, в частности, на такой типичный прием создания портрета эпического героя, как гиперболизация. Вот как описывает Р. Гамзатов легендарного абрека во время его предсмертного танца:
Народ любуется танцором,
Его натурой огневой.

С утра до полудня играла зурна,
С полудня послышался плач
Народная песня

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

I

В сердцах хунзахского Нуцала
И хана из Кази-Кумуха
То дружба громко ликовала,
А то вражда рычала глухо.
То пир у них, а то сраженье,
То тишина стоит полгода.
Менялись быстро отношенья,
Как на вершинах гор погода.
То вдруг сердца у них теплели
И был союз их так же тесен,
Как если б разные свирели
Вели одну и ту же песню.
То набегали хмуро тучи
И застилалась мглой округа,
И злой Нуцал и хан могучий
Точили сабли друг на друга.
Но наш рассказ берет начало,
Когда слились два этих рода.
Вино лилось, зурна звучала,
И смешивалось масло с медом.
То в честь Нуцала хан пирует –
И пьет вино и ест без страха,
А то в честь хана джигитуют
Джигиты около Хунзаха.
Гонец летит путем знакомым
Сказать, что гость уже в дороге.
Бычка свежуют возле дома,
Встречают гостя на пороге.
Грохочет эхо в дальних скалах,
Охотой угощают друга.
С охоты движутся устало
Нуцал и хан Кази-Кумуха.
За бурдюком вина однажды
Друзья сидели, словно братья.
Тут в верности поклялся каждый,
Соединились рук пожатья.
И укрепить родство при этом
Надумали, чтобы жить не споря,
– Ведь наши жены, по приметам,
Нам принесут подарки вскоре.
Раздастся детский смех в дому.
На радость нам достанется
Кому наследник, а кому
Наследница-красавица.
То будут радостные дни
Без горести, без жалобы…
Уже меняются они
Папахами, кинжалами.
Слова любви расточены,
И дети в те мгновения
Обручены, обречены
Еще до дня рождения.
– Так укрепим мы дружбу, хан.
– Так сильными, Нуцал, мы станем. –
И снова в пенистый бокал
Они впиваются устами.
– Едины будем и крепки,
Как пальцы, если крепко сжаты.
– Теперь не просто кунаки,
Теперь мы два родные брата.
Как сабли и как их ножны,
Что на одном ковре скрестились.
Как две певучие струны,
Что музыканту подчинились,

Обновлено: 10.03.2023

В сердцах хунзахского Нуцала
И хана из Кази-Кумуха
То дружба громко ликовала,
А то вражда рычала глухо.

То пир у них, а то сраженье,
То тишина стоит полгода.
Менялись быстро отношенья,
Как на вершинах гор погода.

То вдруг сердца у них теплели
И был союз их так же тесен,
Как если б разные свирели
Вели одну и ту же песню.

То набегали хмуро тучи
И застилалась мглой округа,
И злой Нуцал и хан могучий
Точили сабли друг на друга.

Но наш рассказ берет начало,
Когда слились два этих рода.
Вино лилось, зурна звучала,
И смешивалось масло с медом.

То в честь Нуцала хан пирует –
И пьет вино и ест без страха,
А то в честь хана джигитуют
Джигиты около Хунзаха.

Гонец летит путем знакомым
Сказать, что гость уже в дороге.
Бычка свежуют возле дома,
Встречают гостя на пороге.

Грохочет эхо в дальних скалах,
Охотой угощают друга.
С охоты движутся устало
Нуцал и хан Кази-Кумуха.

За бурдюком вина однажды
Друзья сидели, словно братья.
Тут в верности поклялся каждый,
Соединились рук пожатья.

И укрепить родство при этом
Надумали, чтобы жить не споря,
– Ведь наши жены, по приметам,
Нам принесут подарки вскоре.

Раздастся детский смех в дому.
На радость нам достанется
Кому наследник, а кому
Наследница-красавица.

То будут радостные дни
Без горести, без жалобы.
Уже меняются они
Папахами, кинжалами.

Слова любви расточены,
И дети в те мгновения
Обручены, обречены
Еще до дня рождения.

– Так укрепим мы дружбу, хан.
– Так сильными, Нуцал, мы станем. –
И снова в пенистый бокал
Они впиваются устами.

– Едины будем и крепки,
Как пальцы, если крепко сжаты.
– Теперь не просто кунаки,
Теперь мы два родные брата.

Как сабли и как их ножны,
Что на одном ковре скрестились.
Как две певучие струны,
Что музыканту подчинились,

Содержание

Сюжет

Часть первая

В период дружеских отношений хунзахский Нуцал и кази-кумукский хан договорились поженить своих детей, когда те вырастут. Однако когда дети достигли возраста двадцати лет, правители уже находились в ссоре и помолвка была расторгнута. Нуцал сосватал свою дочь Саадат за сына кумыкского шамхала, однако непонятно, как можно было доставить невесту в Темир-Хан-Шуру: по пути войско хана уже готовилось уничтожить хунзахский отряд и захватить принцессу. Неожиданно к Нуцалу приходит известный своим бесстрашием абрек Хочбар из аула Гидатль: имея независимый нрав и всячески противясь попыткам хунзахцев захватить его аул, Хочбар давно стал врагом Нуцала. Однако он предлагает Нуцалу сделку: Хочбар доставит невесту жениху, однако Нуцал должен обещать, что аул Гидатль навсегда останется свободным. Нуцал соглашается. Хочбар отправляется в путь, однако вскоре его и фаэтон с невестой задерживают люди хана. Хочбара хотят казнить, однако он сначала состязается с сыном хана (несостоявшимся женихом Саадат), а затем держит речь перед джамаатом и просит кази-кумухских старейшин рассудить его и хана. Старейшины единогласно утверждают, что Хочбара надо отпустить: убить его и силой захватить невесту для ханского сына было бы низостью. Хан отпускает Хочбара и Саадат, которые продолжают путь.

Часть вторая

Перед приездом в Темир-Хан-Шуру Саадат признаётся Хочбару, что полюбила его, и просит его увезти её как свою жену в Гидатль, а не отдавать в рабство нелюбимому жениху. Но Хочбар не может изменить своему слову. Три дня и три ночи происходит свадьба Саадат и Улана, после которой Хочбар возвращается в аул.

Часть третья

Через месяц после свадьбы молодожёны посещают Хунзах и Нуцал устраивает празднество в их честь. Приглашают и Хочбара. Несмотря на то, что гонец от Саадат просит его не ехать в Хунзах, предупреждая, что Хочбара там ждёт гибель, Хочбар не желает прослыть трусом и отправляется. В Хунзахе его срау арестовывают и готовятся казнить на костре по приказу Нуцала. Злобный сын Нуцала уничтожает саблю, винтовку и коня Хочбара. Хочбар просит перед смертью выпить рог вина, сыграть на своей скрипке и станцевать. На танец с ним неожиданно для всех выходит и Саадат. После танца Хочбар хватает сына Нуцала и прыгает с ним в огонь. Саадат бросается в пропасть с обрыва.

В эпилоге автор вспоминает любимый тост Хочбара:

Пусть будет хорошо хорошим,
Пусть плохо будет всем плохим.
Пусть час рожденья проклиная,
Скрипя зубами в маете,
Все подлецы и негодяи
Умрут от болей в животе.
Пусть в сакле, в доме и в квартире
Настигнет кара подлеца,
Чтоб не осталось в целом мире
Ни труса больше, ни лжеца!

Легенда о Хочбаре

Поэма основана на аварской легенде о Хочбаре — уздене, который боролся за независимость Гидатлинского общества, объединявшего в те годы пять сёл. Нуцал-хан, не желавший давать свободу Гидатлю, пригласил Хочбара на свадьбу своей дочери, чтобы затем казнить его, бросив в костёр. Однако Хочбар просит, чтобы ему дали возможность станцевать, и во время танца хватает двух сыновей хана и прыгает с ними в огонь.

Экранизация

Фильм в целом следует сюжету поэмы, однако имеются и отличия. Так, в фильме введён рассказчик, художник-путешественник Дон Ребо, которого нет в поэме. Также, в отличие от поэмы, в фильме Хочбар сначала похищает Саадат из Хунзаха, из-за чего её помолвка с сыном хана отменяется.

Действие происходит в Дагестане времён существования Хунзахского нуцальства, Казикумухского ханства и Кумыкского шамхальства.

Часть первая

В период дружеских отношений хунзахский Нуцал и кази-кумукский хан договорились поженить своих детей, когда те вырастут. Однако когда дети достигли возраста двадцати лет, правители уже находились в ссоре и помолвка была расторгнута. Нуцал сосватал свою дочь Саадат за сына кумыкского шамхала, однако непонятно, как можно было доставить невесту в Темир-Хан-Шуру: по пути войско хана уже готовилось уничтожить хунзахский отряд и захватить принцессу. Неожиданно к Нуцалу приходит известный своим бесстрашием абрек Хочбар из аула Гидатль: имея независимый нрав и всячески противясь попыткам хунзахцев захватить его аул, Хочбар давно стал врагом Нуцала. Однако он предлагает Нуцалу сделку: Хочбар доставит невесту жениху, однако Нуцал должен обещать, что аул Гидатль навсегда останется свободным. Нуцал соглашается. Хочбар отправляется в путь, однако вскоре его и фаэтон с невестой задерживают люди хана. Хочбара хотят казнить, однако он сначала состязается с сыном хана (несостоявшимся женихом Саадат), а затем держит речь перед джамаатом и просит кази-кумухских старейшин рассудить его и хана. Старейшины единогласно утверждают, что Хочбара надо отпустить: убить его и силой захватить невесту для ханского сына было бы низостью. Хан отпускает Хочбара и Саадат, которые продолжают путь.

Часть вторая

Перед приездом в Темир-Хан-Шуру Саадат признаётся Хочбару, что полюбила его, и просит его увезти её как свою жену в Гидатль, а не отдавать в рабство нелюбимому жениху. Но Хочбар не может изменить своему слову. Три дня и три ночи происходит свадьба Саадат и Улана, после которой Хочбар возвращается в аул.

Часть третья

Через месяц после свадьбы молодожёны посещают Хунзах и Нуцал устраивает празднество в их честь. Приглашают и Хочбара. Несмотря на то, что гонец от Саадат просит его не ехать в Хунзах, предупреждая, что Хочбара там ждёт гибель, Хочбар не желает прослыть трусом и отправляется. В Хунзахе его срау арестовывают и готовятся казнить на костре по приказу Нуцала. Злобный сын Нуцала уничтожает саблю, винтовку и коня Хочбара. Хочбар просит перед смертью выпить рог вина, сыграть на своей скрипке и станцевать. На танец с ним неожиданно для всех выходит и Саадат. После танца Хочбар хватает сына Нуцала и прыгает с ним в огонь. Саадат бросается в пропасть с обрыва.
В эпилоге автор вспоминает любимый тост Хочбара:
”Пусть будет хорошо хорошим,
”Пусть плохо будет всем плохим.
”Пусть час рожденья проклиная,
”Скрипя зубами в маете,
”Все подлецы и негодяи
”Умрут от болей в животе.
”Пусть в сакле, в доме и в квартире
”Настигнет кара подлеца,
”Чтоб не осталось в целом мире
”Ни труса больше, ни лжеца!

Легенда о Хочбаре

Экранизация

С утра до полудня играла зурна,
С полудня послышался плач
Народная песня

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

В сердцах хунзахского Нуцала
И хана из Кази-Кумуха
То дружба громко ликовала,
А то вражда рычала глухо.
То пир у них, а то сраженье,
То тишина стоит полгода.
Менялись быстро отношенья,
Как на вершинах гор погода.
То вдруг сердца у них теплели
И был союз их так же тесен,
Как если б разные свирели
Вели одну и ту же песню.
То набегали хмуро тучи
И застилалась мглой округа,
И злой Нуцал и хан могучий
Точили сабли друг на друга.
Но наш рассказ берет начало,
Когда слились два этих рода.
Вино лилось, зурна звучала,
И смешивалось масло с медом.
То в честь Нуцала хан пирует –
И пьет вино и ест без страха,
А то в честь хана джигитуют
Джигиты около Хунзаха.
Гонец летит путем знакомым
Сказать, что гость уже в дороге.
Бычка свежуют возле дома,
Встречают гостя на пороге.
Грохочет эхо в дальних скалах,
Охотой угощают друга.
С охоты движутся устало
Нуцал и хан Кази-Кумуха.
За бурдюком вина однажды
Друзья сидели, словно братья.
Тут в верности поклялся каждый,
Соединились рук пожатья.
И укрепить родство при этом
Надумали, чтобы жить не споря,
– Ведь наши жены, по приметам,
Нам принесут подарки вскоре.
Раздастся детский смех в дому.
На радость нам достанется
Кому наследник, а кому
Наследница-красавица.
То будут радостные дни
Без горести, без жалобы…
Уже меняются они
Папахами, кинжалами.
Слова любви расточены,
И дети в те мгновения
Обручены, обречены
Еще до дня рождения.
– Так укрепим мы дружбу, хан.
– Так сильными, Нуцал, мы станем. –
И снова в пенистый бокал
Они впиваются устами.
– Едины будем и крепки,
Как пальцы, если крепко сжаты.
– Теперь не просто кунаки,
Теперь мы два родные брата.
Как сабли и как их ножны,
Что на одном ковре скрестились.
Как две певучие струны,
Что музыканту подчинились,

Также данная книга доступна ещё в библиотеке. Запишись сразу в несколько библиотек и получай книги намного быстрее.

Посоветуйте книгу друзьям! Друзьям – скидка 10%, вам – рубли

По вашей ссылке друзья получат скидку 10% на эту книгу, а вы будете получать 10% от стоимости их покупок на свой счет ЛитРес. Подробнее

• Объем: 90 стр. 50 иллюстраций
• Жанр:с тихи и поэзия
• Теги:6 класс, Д агестан, н ародное творчество, п есни, с борник рассказов, у стное народное творчество, ф ольклор и мифологияРедактировать

Дагестан в легендах и преданиях

Душа народа

Не пером написана история горских народов – она написана кинжалами, серпами, копытами коней; надмогильными памятниками. Не чернилами написаны горские песни – они написаны слезами и кровью. Народные песни – это и колыбельная – первое, что слышит человек, и похоронный плач – последнее, что звучит над человеком. Песня, которую он уже не слышит. Народные песни – в них страдают влюбленные, погибают герои, ими оплакивают умерших и проклинают врагов. В них борются, трудятся и вечно мечтают о лучшей доле. В них нищие стучат в ворота богачей, скорбят вдовы, готовят месть неотмщенные.

Давно превратились в прах сокровища богачей, а песни – единственное достояние бедняков прошли через сердца десятков поколений и остались нам в наследство. Когда мы слушаем и читаем эти песни, кажется, что наши предки только тела свои отдали смерти, а сердца на вечные времена завещали потомкам. Мы слышим биение этих сердец, их боль и стремление к счастью. Как образно, красиво и смело мыслили безымянные певцы, как точно и лаконично выражали мастера из народа свои чувства.

Каждая из песен, созданных на языках малочисленных народов, имеет свою большую горестную и смелую биографию, схожую с историей жизни певцов. Мы не знаем создателей этих песен, но, наверное, эти люди были похожи и на Коста Хетагурова, и на Кязима Мечиева, и на Сулеймана Стальского, и на Гамзата Цадаса, и на многих других вдохновенных и мудрых певцов наших гор. Наверное, они были похожи на Гомера и Данте, на Шекспира и Пушкина. Наверное, наши певцы были такими же героями, тружениками, как те, о ком они создали свои удивительные песни. Они были, наверное, так же храбры, как Хаджи-Мурат, могучи, как нарты, красивы, как Кама– лил Башир, остроумны, как Молла Насретдин. Одних певцов убивали из– за угла, как Махмуда, других отравляли ядом, как Эльдарилава, третьих в кандалах угоняли в Сибирь, как Ирчи Казака, четвертым выкалывали глаза, как Саиду Кочхюрскому, пятым сшивали губы, как Анхил Марин. Кто они, великие страдальцы? Где их могилы? На какие надгробья нам, благодарным потомкам, возлагать венки любви и благодарности за волшебные песни?

Эти необычайные сокровища в наши годы становятся достоянием миллионов. Из родных саклей и ущелий они выходят на широкие просторы.

Новые поэты, в новых записных книжках с любовью, по-капиевски, продолжают записывать песни народов гор.

Книга, куща вошли переводы песен народностей Дагестана, напоминает многокрасочный, хорошо сотканный кавказский ковер. Когда в этой книге читаешь горские песни, кажется, что из могил встали наши предки и беседуют между собой у одного очага, обретя общий язык. В этой книге песни разных народов, но им свойственна общая боль, общее горе, надежды и радость.

Поэзия родного народа! Еще в детстве твои звуки запали мне в душу. С тех пор прошли годы, я любил многих поэтов и сам стал писать стихи. Я, бывало, разочаровывался в своих любимцах, ниспровергал одни свои кумиры и на их место водружал другие, я рвал в клочья многие свои стихи, и только любовь к народной поэзии моих гор не угасала. Ты с каждым годом вызывала во мне все большее восхищение и удивление. Каждый раз, когда я слышу твои звуки, мне тепло, как у очага в отцовской сакле, как в горах под буркой во время дождя. Слыша тебя, я слышу мать, поющую мне колыбельную песню, и топот коня, несущего меня в бой. Мне кажется, что твоя песня поет о моей любви и оплакивает мою смерть.

Текут многочисленные реки и ручейки, то широкие, то узкие, то шумные, то спокойные. Различна их глубина, но все они берут начало из горных родников.

Народные песни – это горные родники, откуда берут начало ручейки и реки, сливающиеся в бурном море советской поэзии. И я завидую тем нынешним и будущим певцам моей страны, которые прибавят к песням своего народа хоть одну свою песню.

Расул Гамзатов

Каменный мальчик

Потемнели небеса в тревоге,
Клубы дыма катятся, как вьюки,—
То Тимур пирует хромоногий,
Вьючит наше горе, наши муки.

С родниками, что текут издревле,
Кровь смешалась, но исчезла жалость:
Горе матерей – воды дешевле,
Честь невест с речным песком сравнялась.

Разве можно горцам Дагестана
Примириться с горькою годиной?
Разве можно горцам Дагестана
Не вступить в борьбу семьей единой?

У судьбы, как у арбы, – колеса,
Непрестанно времени круженье,
Высоко Тимур-хромец вознесся,
Началось теперь его паденье.

Хоть в аулах горских пусто ныне,
Хоть войска Тимура на вершине,—
Нет лесов, чтоб недругам укрыться,
Нет ключей, чтоб недругам напиться.

Терпкий дым окутал бездорожье,
Зной палящий давит нестерпимо,
Капля влаги – золота дороже,
Жизнь захватчиков – дешевле дыма.

Разметались вдоль долины горной
Недругов шатры, горя, как маки,
Разыщите горные потоки,
С воспаленной кожею вояки.

Если б в мире не было печали,
Слезы на глазах бы не блистали,
Если б не было воды бесценной,
Не было бы жизни во вселенной…

Жизни нет для воинов Тимура,
Стон в шатрах, сидит властитель хмуро —
Нет воды! Верблюды – пред шатрами:
С мертвыми вернулись бурдюками!

На колени перед грозным шахом
Пал вазир, сказал, объятый страхом:
«Смилуйся, о шах неумолимый,
Никого в ущельях не нашли мы!

Только под утесом-великаном
Встретились мы с глупым мальчуганом
Мальчик пас последнего ягненка,
И спросили мы у пастушонка:

Если есть в душе твоей желанье
Горячей, чем пламени пыланье,
То всегда исполнится желанье —
И быстрей, чем пламени пыланье:
Пастушонок стал скалой в теснине, —
Та скала стоит у нас поныне!

Не дано врагам убить вовеки,
Погасить живого сердца пламень,
Не дано врагам свалить вовеки
Мальчика, что превратился в камень.
Если связан ты с родной землею,
Ты, в бою погибнув, стань скалою!

Хочбар

Гонец от аварского хана пришел
Призвать гидатлинца Хочбара в Хунзах.

– «Что ж, если пойдешь ты, – заплакала мать,
Вели побуйней скакуна оседлать.
Свое дорогое оружье надень
И лучшую в доме одежд>’ надень.

Коня для нуцала в подарок нашел,
С алмазами перстень для ханши нашел,
Для дочери в дар кисею завернул,
Хунзахцам в подарок он выбрал быка.

Так в путь снарядился могучий Хочбар,
Наутро вступил он в высокий Хунзах.

С почетом Хочбара ссадили с коня,
За стремя держа, помогали сойти.
Набросились сзади нукеры толпой —
На каждом предплечье повисло по пять.

И в синие цепи сковали его,
И в тесную яму столкнули его.

Хунзахский глашатай старейшин скликал:
«Рубите дрова, кто отцов потерял,
Носите кизяк, кто сынов потерял,

Рубили дрова, кто отцов потерял,
Носили кизяк, кто сынов потерял,
Вздували огонь, кто мужей потерял,
На длинном хунзахском подъеме костер
Такой развели, что трещала скала.

От стара до мала собрался аул.
Когда же на площадь явился Хочбар,
Стоял впереди, усмехаясь, нуцал,
Стояли за ним все нукеры его.

Но вновь молодежь затвердила свое:
«Ужель не мужчины мы! Где наша честь?

Нуцал горделиво кивнул головой.
По знаку его был развязан Хочбар.

Герою тоща чагану принесли.
И разом замолкли хунзахцы вокруг.

И тотчас кремневку его принесли,
Разбили приклад и швырнули к ногам.

И вновь подошли, скакуна привели
И ноги коню перебили мечом.

И грянули разом с зурной барабан,
Захлопал в ладоши хунзахский народ,
Смеясь, любовался аварский нуцал,
Плясал у костра гидатлинский Хочбар.

Он трижды по кругу толпу обошел,
Он к детям нуцала легко подошел.
И, в пляске с разбега обоих схватив,
Он бросился с ними в кипящий огонь.

– «Валлах, не получишь, коварный нуцал!
Клянусь, что недаром ты жизнь мою взял!
Пощады у вас не к лицу мне просить,
Я все, что задумал, успел совершить.

С утра до полудня играла зурна:
Попался хунзахцам могучий Хочбар.
С полудня поднялся отчаянный плач:
Два сына нуцала сгорели в огне.

Читайте также:

  

• Жизнь гринева в белогорской крепости семья мироновых сочинение

  

• Только в предложении получают свое значение отдельные слова их окончания и приставки сочинение

  

• Итоговое сочинение 2022 приказ минпросвещения

  

• Астафьев хвостик сочинение егэ

  

• Учимся писать сочинение по картинам русских художников 2 класс

Categories:

• Общество
• Семья
• Cancel

Сказание о храбром Хочбаре

«Пусть будет хорошо хорошим, пусть плохо будет всем плохим,
Пусть час рождения проклиная, скрипя зубами в темноте,
Все подлецы и негодяи умрут от боли в животе,
Пусть кара подлеца отыщет и в сакле и среди дворца,
Чтоб не осталось в Дагестане ни труса больше, ни лжеца»
Поэма Расула Гамзатова » Сказание о храбром Хочбаре »

История рассказывается путешественником-европейцем по имени Дон Ребо́, который находился во время описываемых событий в Аваристане.

Горец Хочбар живёт в ауле Хотода́, который остался единственным свободным аулом, не подчиняющимся хунзахскому нуцалу. Однажды хунзахский отряд нападает на Хотоду, причём сын нуцала убивает собаку Хочбара и забирает его папаху. Вернувшись в аул, Хочбар решает отомстить: он и его товарищи совершают набег на Хунзах и крадут дочь нуцала Саадат. Она засватана за сына кази-кумухского хана, однако, чтобы не признаваться в том, что дочь украдена, нуцал решает разорвать помолвку ценой утраты дружбы с ханом. Хочбар ставит условия, на которых он согласен вернуть Саадат, и нуцалу приходится согласиться.

Саадат возвращается в Хунзах, и её сватают уже за сына кумыкского шамхала. Однако по пути на равнину свадебный поезд легко могут захватить люди хана. Нуцал в замешательстве, и тут к нему является Хочбар и предлагает свои услуги: он доставит невесту жениху, но нуцал должен навсегда оставить в покое Хотоду. Нуцал даёт клятву. Хочбар едет с невестой и её служанками через горы, попадая в плен к хану. Там он состязается в борьбе с сыном хана Мусалавом и побеждает его. Расставшись с ханом и его сыном мирно, Хочбар доводит Саадат до равнины. Неожиданно Саадат признаётся Хочбару в любви и просит взять её в жёны или служанки, но Хочбар не хочет нарушить данного им слова.

После свадьбы Хочбар возвращается в аул. Вскоре нуцал приглашает его в Хунзах, куда приехали Саадат с мужем Уланом. Когда Хочбар прибывает, его хватают и готовятся сжечь в яме с огнём. Перед смертью Хочбар вновь видит Саадат и просит хана станцевать перед смертью для молодожёнов. Хан дает согласие и во время танца Хочбар хватает малолетного сына нуцала и бросается в огонь вместе с ним. Саадат убегает и срывается в пропасть над рекой.

«Другие страны очень хороши,но Дагестан дороже

для души» Расул Гамзатов .Народный поэт

Дагестана

Ничто на земле не может быть ближе, милее, чем малая родина. У каждого человека есть своя родина. У одних- это большой город, у других- маленькое село, но все люди любят её одинаково. Некоторые уезжают в разные города, страны, но ничто не заменит малую родину.

Дагестан-страна гор. Край, где всё ещё царят старые обычаи и суровые законы предков. В Дагестане суровая природа, крутые горы, огромные скалы, зелёные леса, пышно цветущие сады, быстротечные реки. Дагестан богат и животным миром. В Дагестане издавна дружно живут более сотни народов. Именно из-за этого разнообразия наши люди говорят на разных языках: аварском, даргинском, татском, чеченском, лезгинском, русском, агульском, кумыкском и других.

Есть легенда, согласно которой республика стала многонациональной. Маленький мальчик, который жил в селе Дагестана, спросил своего дедушку – чабана: «Как орлы летают?». Дедушка приподнял внука, тот взлетел и превратился в орла, а за когти был зацеплен мешочек народностей. Так этот мешочек упал и рассыпался, вместе с народностями. Национальности народа упали в разные области Дагестана. С тех пор и образовались такие национальности: аварцы, даргинцы, кумыки, лезгины, лакцы, табасаранцы и многие другие.

Я горжусь тем, что моя Родина- Дагестан. Что я родилась на этой прекрасной благодатной земле, в которой царит мир, дружба, справедливость и равенство между людьми. Высокие горы и вечнозелёные леса придают Дагестану поэтический образ. Это поистине самое красивое место в мире. Мой край славится искусными мастерами, поэтами и гончарами, златокузнецами и спортсменами, учёными и философами.

Дагестан- родина известного поэта ,мудреца и философа Расула Гамзатова. Его стихотворения известны не только в республике, но и за её пределами. Он в своих стихах всегда воспевал неповторимый Дагестан. И особенно- свою Родину. Он родился в 1923 году в маленьком селении Цада Хунзахского района .

Знаменитый поэт-лирик Махмуд из Кахабросо прославился своими чарующими стихами не только в родном крае, но и за её пределами. Он всю свою жизнь воспевал чистую любовь женщины-горянки. Хотя он в душе посвятил свои стихи любимой Муи,но они сопричастны с судьбами всех женщин Дагестана. Его мечтой была Муи, но не суждено было осуществиться этой мечте. Но Махмуд рад тому, что смог оставить людям своё бесценное наследие, чем и прославил Дагестан. В одном стихотворении он пишет:

…Умру я, но песни любви неизменной,

Оставлю народу во всей чистоте.

Я знаю, влюбленные в час сокровенья,

К моей устремятся надгробной плите…

Устное народное творчество отражало различные стороны жизни горцев стороны жизни горцев: политические события, борьба с ирано-турецкими захватчиками, с насилием местных феодалов. Наиболее распространёнными произведениями устного народного творчества, запечатлевшими в памяти горцев, является «Песня о Хочбаре»гидатлинском, относящейся к концу 17 века.

Хочбар- легендарный герой «вольного общества» Гидатли, боровшегося против хунзахских нуцалов.

Этот холм-Дагестан,эта трава-Дагестан, эта река-Дагестан, этот снег на горе-Дагестан, это облако над головой, разве оно не Дагестан? Тогда и солнце над головой разве не Дагестан?

Каждый дагестанец должен помнить завещание великого имама Шамиля, которое гласит: « Мои горцы! Любите свои голые, дикие скалы. Мало добра они принесли вам, но без этих скал ваша земля не будет похожа на вашу землю, а без земли нет свободы бедным горцам. Бейтесь за них, берегите их. Пусть звон ваших сабель усладит мой могильный сон». Такова она веками завещанная суровая дагестанская земля-частица нашей быстротечной жизни.

Для меня Дагестан-это вечная весна, ибо вечно он молод и неиссякаем твой дух. С наступлением весны обновляется мой край. Это пробуждения живого и неживого. Поэтичны его высокие горные вершины зимой, покрытые вечными снегами, сверкающие, как алмазные жемчуги. Дагестан- поистине чудесная страна. Каким бы искусным ни был художник, он не сможет описать его таким, каким он есть на самом деле. И ни один ашуг не сможет воспеть его во всей красе.

Вы сможете сказать, что я слишком преувеличиваю. Но это не так. Наверное, я слишком люблю свою Родину, свой Дагестан. Ведь недаром же говорится в восточной притче: «Птичка, сидя в золотой клетке, всё время отпрашивалась на Родину, а когда хозяин, отпустив её, пошёл за ней следом. Оказалось, что её Родина-куст колючего кустарника, который рос на берегу холодного моря. И хозяин воскликнул: « О, боже, неужели это и есть та самая Родина, которую птица воспевала в каждый день!» И оставил её там».

Вот так и я люблю свою малую Родину больше других стран. Я смотрю на неё глазами человека, который её искренне любит, как самого себя, который уважает её, который в любую минуту пойдёт защищать её, если к этому его призовёт Родина. Именно Дагестан по праву считается кузницей чемпионов.

Дагестан подарил миру таких чемпионов как Али Алиев, Бувайсар Сайтиев, Елена Исинбаева , Султан Ибрагимов, Абдурашид Саадулаев , Хабиб Нурмагомедов.

В Дагестане очень много памятников и достопримечательностей. Самый древний город Дербент, Сарыкум, Аул –призрак Гамсутль , самое высокогорное село Куруш, Сулакский Каньон, водопад Тобот .

Мой Дагестан лучше всех стран в мире. Я желаю ему вечного процветания и благополучия. А идеалы, что звёзды; их нельзя достигнуть, но по ним можно ориентироваться. Так что учитесь у нас, берите с неё пример, с этого наипрекраснейшего уголка мира.

…Дагестан,всё,что люди мне дали,

Я по чести с тобой разделю,

Я свои ордена и медали

На вершины твои приколю ,

Посвящу тебе звонкие гимны,

И снова ,превращённые в стих,

Только бурку лесов подари мне

И папаху вершин снеговых!

Category:

• Кино
• Cancel

Храбрый Хочбар

Хочбар — герой аварского фольклора, храбрый абрек и горец, боровшийся за свободу.
Позже о нем поэму напишет классик дагестанской (аварской) литературы Расул Гамзатов. Другой дагестанец Асхаб Абакаров снимет о нем фильм «Сказание о храбром Хочбаре».

Асхаб Абакаров выдающийся дагестанский режиссер. Окончил тбилисскую академию художеств (1969) и кинорежиссёрский факультет Тбилисского театрального института имени Ш.Руставели (1979, мастерская Т.Абуладзе). Работал с Тенгизом Абуладзе в фильмах «Ожерелье для моей любимой», «Древо желания».
Позже продолжил учебу в Ленинградском госинституте театра, музыки и кинематографии.

Еще будучи студентом, аварец Асхаб мечтал снять фильм об аварском герое Хочбаре. В Дагестане с древних времен существуют гос. образования, но в горах еще сохранились вольные общества, никому не подчинающиеся. Кроме аварского нуцальства в горах Аварии есть и Гидатлинское общество, которое объединяет пять сел. Это аварское общество свободно и не признают аварского нуцала. Хочбар берет знамя свободы для защиты вольности своего села и общества.

Асхаб не смог докончить фильм, как и Хочбар не смог докончить свою борьбу. Во время съемок он погиб…Фильм консервировали, но после доканчивать фильм пришел Михаил Ордовский, » режиссер неплохой, но, как сказал Герман, к сожалению, ничего не понимающий в аварской культуре, традициях и обычаях…»

Асхаб успел снять 60% фильма, но после монтажа «материала, снятого Асхабом, там осталось сорок-тридцать процентов.»

Фильм вышел не тем, каким задумал его Асхаб, но все же фильм остался и это интересный фильм об истории Кавказа, о Дагестане конца XVII века — «селения, одежда, оружие, сражения, бороды, папахи». Свобода, вольность, храбрость достойнство и плохие чуваки, которые против всего этого. Короче, все что говорит Хочбар в своем тосте в поэме Расула:

«Пусть будет хорошо хорошим,
Пусть плохо будет всем плохим,
Пусть час рожденья проклиная,
скрипя зубами в темноте,
Все подлецы и негодяи умрут от боли в животе,
Пусть кара подлеца отыщет
И в сакле, и среди дворца,
Чтоб не осталось в Дагестане
Ни труса больше, ни лжеца.»

Это и есть главная идея легенды и фильма и мы тоже подобно Хочбарам поднимем тост за то, что хорошим было хорошо, а плохим плохо.

Действия фильм происходит в Дагестане: в хунзахскомнуцальстве и аварском вольном Гидатлинском обществе, газикумухском ханстве (это лакцы) и в кумыкском шамхальстве (а это тюркоязычные кумыки с равнинной части Дагестана).

Источники — смотрел фильм, википедия и это —> http://www.mi-dag.ru/news/269/iskusstvo/2012/01/12/8144

Короче, все…

Приятного просмотра

http://www.youtube.com/watch?v=cl88QEll-Xc

В газете «Дагестанская правда» от 24.01.2006 года в своей статье «Так кто такой Хочбар?» внештатный корреспондент «ДП» Гапиз Нурмагомедов подводит читателя к мысли, что легендарный гидатлинский Хочбар никакой не герой. Он пишет: «Почтительное отношение к Хочбару, по-моему, обусловлено мимолетным, невнимательным знакомством с его образом, слишком эмоциональным восприятием фабулы. Благороден Хочбар, когда крадет лошадей у богатых и раздает бедным. Но уродлив и изощрен Хочбар, когда хватает малолетних сыновей Нуцала, и вместе с ними бросается в огонь. Второй поступок затмевает первый многократно, грех второго поступка куда тяжелее благородства первого». Обращаясь к читателю, он вопрошает: «А при чем здесь малолетние дети богача? Почему Хочбар не кинул в огонь самого Нуцала?».

С какой целью внештатный корреспондент уважаемой газеты взял на себя ответственность ревизировать поступки национального героя и легендарной личности непонятно. Но для непосвященного читателя расскажу о том, что в начале 17 века хунзахский хан Нуцал совершал набеги на Гидатль с намерением завоевать ее плодородные земли и обложить население данью.

Гидатль никогда не был в подданстве ни хунзахского, ни другого ханства, всегда и во всем выступал как равноправный, независимый и самостоятельный союз свободных сел, как вольное общество. А тем, кто покушался на эти ценности, всегда давал достойный отпор. Свидетельство этому героико-эпическая поэма о знаменитом Хочбаре. Это поэтическое произведение является письменным историческим документом, написанным на основе рассказа очевидцев — свидетелей тех событий. Она впоследствии стала народной песней, которую под названием «Песня о гидатлин ском Хочбаре» пели лучшие певцы Дагестана.

Аварцы, особенно гидатлинцы, свято чтят память своего легендарного земляка, своего Робен Гуда. Он со своим отрядом совершал набеги до самого Хунзаха, забирал награбленное у богатеев и раздавал всем беднякам. Хунзахский хан понимал, что войною гидатлинцев не одолеть, решил хитростью обезглавить их сопротивление — уничтожить предводителя гидатлинцев. Памятуя, что в горах от приглашения не отказываются, он позвал Хочбара к себе на «свадьбу».

Аксакалы Гидатля, особенно мать героя, были наслышаны о вероломстве Нуцала и не пускали Хочбара в Хунзах. Но Хочбар твердо решил поехать на «свадьбу» с быком в подарок хану. Прощаясь со всеми, он сказал: «Матушка, гидатлинцы, надо поехать, иначе подлый Нуцал подумает, что я спасовал перед ним». На подъеме к Хунзаху он услышал, как ханский глашатай зазывал народ на праздник, где «Хочбар — злейший враг Нуцала будет сожжен».

На главной площади села, где был собран весь Хунзах, нукеры хана заковали его в цепи, его коню перебили ноги и саблю поломали о камень. В конце Нуцал с насмешкой сказал ему:

— Слышали мы, что ты xopoшo танцуешь и красиво поешь, доставь нам удовольствие в последний раз.

— Сними цепи с ног- станцую, развяжи руки — спою, — сказал Хочбар с достоинством.

Нуцал со свитой и нукерами сидел в центре площади, а Хочбар, играя на чунгуре, пел песню у костра. В ней он рассказывал о подлости хана и борьбе гидатлинцв против него за свободу и независимость. И со словами «Я знал о коварстве Нуцала, но хотел показать ему, что мы — гидатлинцы его не боимся» он схватил двух сыновей хана и прыгнул в огонь. Напомню, что сыновья хана были 15- летними юношами, а в горах тогда мужчины в таком возрасте обязаны отвечать не только за свои поступки, но и за свой тухум, свое село. А они, чувствуя свою безнаказанность, вели себя с Хочбаром вызывающе, совершали оскорбительные выпады, сквернословили. Кроме того, они были сыновьями злейшего врага Гидатля, значит врагами Хочбара, в конце концов, они были будущими ханами Хунзаха. Между Хочбаром Нуцалханом была война, а на войне как на войне -жертвы бывают разные.

Г. Нурмагомедова ужасает такой поступок Хочбара. Он в статье спрашивает «Как за деяния отца мстить жизням маленьких детей. Ни один моральный кодекс любого народа не одобряет этого подлого поступка». Дальше больше: «Принцип Хочбара отомстить любой ценой нам знаком по многократным историческим параллелям». Он этот поступок героя приравнивает к расстрелу семьи царя Николая II и убийству бесланских детей. Ему невдомек, что Хочбар находился один среди врагов, что он решил подороже отдать свою жизнь, что этим его поступком восхищается Дагестан вот уже более 300 лет.

Понятное дело, если бы на месте Хочбара у костра хунзахского хана находился Гапиз Нурмагомедов, он бы раскидал народ, пробрался бы к хану и, не обращая никакого внимания на его нукеров, схватил бы массивного Нуцала, на руках понес бы его к костру и вместе с ним смело бросился бы в огонь.
О мужестве и самоотверженной любви Хочбара к родной земле написаны стихи, снят кинофильм, ставятся спектакли. Кстати, первая дагестанская опера «Хочбар» тоже о нем. Великий Р. Гамзатов, родом из Хунзахского района, восхищался величием духа, свободолюбием Хочбара и написал о нем огромную поэму под одноименным названием.

Гапиз Нурмагомедов возомнил себя бог весть кем и позволяет себе спрашивать у читателей: «Имеем ли мы право называть Хочбара положительным героем литературы и театра? И сам отвечает за всех нас: «Разумеется, нет».

Какой же безответственностью должен быть наделен человек, чтобы из-за одного, по его мнению, аморального поступка (с детьми прыгнул в огонь) прославленного национального героя считать антигероем. Из его слов выходит, что историки, поэты, режиссеры театров и кино не в ладах с историей и не способны различать добро от зла, героев от антигероев и их произведения о Хочбаре ничего не стоят.

А если же Г. Нурмагомедов действительно хочет разоблачить антигероев, вот их у нас сколько — и академиков с четырехклассным образованием, и генералов с купленными звездочками, и «героев» чеченской войны, не понюхавшие пороха, и криминальных авторитетов на больших должностях. Но он, наверняка, правду о них не напишет, ведь воевать с мертвыми безопаснее. Такой категории людей привычнее состряпать слащавые очерки о вышеназванных «героях нашего времени», надеясь на объедки с их стола. Он беспокоится, как бы «дурной пример Хочбара» не испортил нашу молодежь. И статью заканчивает словами: «Представьте себе маленьких читателей «Хочбара», маленьких зрителей оперы, которым пример самого Хочбара преподносится как образ. Не захотят ли эти читатели и зрители последовать его примеру? И в конце назидательно учит всех нас: «Пора научиться осторожно относиться к героям в жизни и в искусстве». Не знаю по чьему заказу и за какие деньги сфабрикована сия ахинея. Не может же здравомыслящий человек, журналист авторитетной газеты столь неуважительно говорить о нашем герое, на чьем мужестве, стойкости и героизме наши предки столетиями воспитывали своих сыновей.

Мудрец сказал: «Если героев нет, найди их среди людей, если их  и там нет, придумай их, ибо они хребет нации, ее надежда и путеводная звезда, на которых стараются равняться наши сыновья».

И кто же мы без Хочбара, Анхил Марин, Амхедхана Султана, Магомеда Гаджиева и т.д. Нам ли подвергать сомнению их героизм и любовь к родной земле?

Не люблю я горе-мудрецов, которые, сидя на мягком диване в теплом помещении, рассуждают о прошлой эпохе и ее героях категориями сегодняшнего дня и собственной оценки. В большинстве своем они безответственны и не понимают пустоту и никчемность своих суждений. Это их, наверняка, предостерегал поэт А. Гафуров своим афоризмом: «Если в прошлое ты выстрелишь из пистолета, будущее выстрелит в тебя из пушки».

Свое возмущение на статью «Так кто такой Хочбар?» депутат НС РД С. Асиятилов в сердцах выразил очень емко и лаконично: «Лев не отвечает на вой шакала». Что можно добавить к этим словам?!

Общественные и гуманитарные науки

• ••

77

УДК 82(470.67)

ОБ ЭСТЕТИЧЕСКОЙ СУЩНОСТИ ОБРАЗА ГЛАВНОГО ГЕРОЯ ПОЭМЫ Р. ГАМЗАТОВА «СКАЗАНИЕ О ХОЧБАРЕ»

THE AESTHETIC NATURE OF THE MAIN CHARACTER IMAGE OF THE “LEGEND OF KHOCHBAR” POEM BY R. GAMZATOV

© 2014 Бегова М. Р.

Дагестанский государственный педагогический университет

© 2014 Begova M. R.

Dagestan State Pedagogical University

Резюме. В настоящей статье исследуется образ главного героя поэмы Р. Гамзатова «Сказание о Хоч-баре». Эстетическая сущность данного образа раскрывается, согласно выводу автора статьи, исключительно в героике: героический персонаж несвободен в своем поведении, руководствуется строгой необходимостью исполнения своей роли и не знает ситуации нравственного выбора. Иначе, исходя из концепции нравственного выбора, интерпретируют образ Хочбара другие исследователи, в частности,

Ч.Юсупова, что приводит, по мнению автора статьи, к искажению эстетической сущности гамзатов-ского образа.

Abstract. This article explores the main character of R. Gamzatov’s poem «the Legend of Khochbar». Aesthetic essence of this image is revealed according to the conclusion of the author of the article, only in heroics: the heroic character is not free in its behavior, it is guided by necessity of performance of their role and does not know situation of moral choice. Otherwise, based on the concept of moral choice Khochbar’s ima.ge is interpreted other researchers, in particular Ch.Yusupova, which leads, according to the author, to the distortion of aesthetic entity of Gamzatov’s ima.ge.

Rezjume. V nastojashhej stat’e issleduetsja obraz glavnogo geroja pojemy R. Gamzatova «Skazanie o Hoch-bare». Jesteticheskaja sushhnost’ dannogo obraza raskryvaetsja, soglasno vyvodu avtora stat’i, iskljuchitel’no v ge-roike: geroicheskij personazh nesvoboden v svoem povedenii, rukovodstvuetsja strogoj neobhodimost’ju ispolnenija svoej roli i ne znaet situacii nravstvennogo vybora. Inache, ishodja iz koncepcii nravstvennogo vybora, interpretiru-jut obraz Hochbara drugie issledovateli, v chastnosti, Ch.Jusupova, chto privodit, po mneniju avtora stat’i, k iskaz-heniju jesteticheskoj sushhnosti gamzatovskogo obraza.

Ключевые слова: эстетическая сущность образа Хочбара, поэма Р.Гамзатова «Сказание о Хочбаре», стилизация героической поэмы в творчестве Р.Гамзатова, жанровое своеобразие поэм Р.Гамзатова, поэмы Р.Гамзатова в свете исторической поэтики.

Key words: aesthetic essence of Khochbar’s image, R. Gamzatov’s poem «the Legend of Khochbar», style of the heroic poem in R. Gamzatov’s works, genre originality of R. Gamzatov’s poems, R. Gamzatov’s poems in the light of historical poetics.

Kljuchevye slova: jesteticheskaja sushhnost’ obraza Hochbara, pojema R.Gamzatova «Skazanie o Hochbare», stilizacija geroicheskoj pojemy v tvorchestve R.Gamzatova, zhanrovoe svoeobrazie pojem R.Gamzatova, pojemy

R.Gamzatova v svete istoricheskojpojetiki.

Поэт огромного художественного дарования Расул Гамзатов не был удовлетворен своим первым эпическим опытом — поэмой «Год моего рождения». Впитанная, как говорится, с молоком матери национальная художественная культура подсказывала ему, что он способен на творения более масштабные и самобытные. Однако замысел создания подлинно национального эпического полотна в его творчестве временно (т. е. в 50-60-е годы) уступает место жанрам лиро-эпической и лирической поэм («Горянка», «Разговор с отцом», «В горах мое сердце», «Весточка из аула», «Люди и тени» и т. д.). Наконец, в начале 70-х годов, когда многие талантливые советские писатели обратились к истокам своей национальной культуры, Р. Гамзатов создает поистине оригинальное художественное творение — поэму «Сказание о

Хочбаре, уздене из аула Гидатль, о кази-кумухском хане, о хунзахском Нуцале и его дочери Саадат» [5]. Это произведение Расула Гамзатова получило в свое время широкую популярность в культурной жизни советского общества в связи с тем, что на его основе в 1987 году на киностудии «Ленфильм» была снята художественная лента «Сказание о храбром Хочбаре».

Перед нами классический пример стилизации героической поэмы, написанной талантливым автором на основе национального предания, в данном случае на основе героической народной песни о Хочбаре. Эта поэма, как и многие другие значительные произведения Р. Гамзатова, многосторонне проанализирована

Ч. С. Юсуповой [4. С. 330-348], которая также трактует ее как поэму-стилизацию. Исследова-

78

• ••

Известия ДГПУ, №4, 2014

тель дает подробную характеристику фольклорного источника поэмы: «»Удивительная», по замечанию Л. Н. Толстого, народная песня о гидатлинском предводителе Хочбаре, получившая распространение почти у всех дагестанских народов и даже за его пределами (у чеченцев, ингушей и др.), — произведение интересное в жанровом плане. В песне сосуществуют одновременно и основные признаки исторических песен, и баллады. Исследователи расходятся в определении жанра песни и трактовки ее героя. Так, Х. Халилов и А. Вагидов, каждый на материале своих национальных вариантов, безоговорочно относят ее к жанру баллады. Однако исследователь аварского фольклора А. Ахлаков, исходя из первоисточника и привлекая имеющиеся разночтения, выявляет более сложную жанровую конструкцию песни. Возникшая в эпоху позднего феодализма песня о Хочбаре, по мнению ученого, закономерно вобрала в себя черты и уходящей, завершив свою миссию и назначение, исторической песни, и зарождающейся новой поэтической формы — баллады. <…>

Аварская песня о Хочбаре (именно ее берет в основу своего произведения Р. Гамзатов) действительно содержит немало балладных ситуаций — обращение матери к сыну, ее предостережения, драматизм стремительно развивающегося сюжета, эмоциональность повествования и, наконец, трагическая концовка. Но, с другой стороны, она сохранила и самые основные свойства героико-исторических песен, обнаруживающие себя в конкретности описываемых событий (сельский сход на площади в Ги-датле, реальная обстановка казни Хочбара в Хунзахе и т. д.), достоверности фактов политической жизни, связанных с борьбой аварских «вольных» обществ с феодальным Хунзахом, и, самое главное, дух эпической героики» [4.

С. 330-332].

Ориентация на канон героической поэмы прослеживается в поэме Р. Гамзатова, прежде всего, в образе главного героя. «Хочбар остается героем, верным каноническим приметам (исключительное мужество, самоуверенность, безоглядная храбрость, презрение к опасности и т. д.), изначально запрограммированным» [2. С. 114], — отмечает Казбек Султанов. Укажем в образе Хочбара, в частности, на такой типичный прием создания портрета эпического героя, как гиперболизация. Вот как описывает Р. Гамзатов легендарного абрека во время его предсмертного танца:

Народ любуется танцором,

Его натурой огневой.

Поднимет руки, словно горы

Он держит все над головой [5].

Хочбар, у которого нет личных, отдельных от народа интересов, живет жизнью общей, родовой, идеально ее представляя. Принять приглашение от коварного Нуцала или отказаться — этот вопрос для Хочбара не личный, поэтому он решается всем джамаатом. Однако и герой, и джамаат хорошо понимают, что в

данной ситуации для Хочбара нет альтернативы принятию приглашения владетеля Хунзаха, поступок гидатлинского предводителя предрешен его героической судьбой:

На годекан собрались люди,

Седые старцы, молодежь.

— Что без тебя мы делать будем?

— Зачем ты сам на смерть идешь?

— Вы, старцы, мудры, белоусы,

И вас я слушался всегда.

Но примут там меня за труса,

Куда деваться от стыда?

Я уважаю слово ваше.

Но горы, что вокруг стоят,

Они белее вас и старше.

Они мне трусить не велят [5] .

«Седые старцы» только внешне уговаривают героя отказаться от поездки, в действительности же благословляют его на героическую смерть.

Смерть своего сына предчувствует также мать Хочбара, но и она знает, что ему нельзя отказаться от поездки в Хунзах. Словом, все персонажи поэмы Р. Гамзатова, как и в народной песне, ни на мгновение не допускают, что Хочбар может отступить от своей героической миссии. Речь может идти только о достойном исполнении им своего долга.

Неадекватной в этой связи представляется нам трактовка поведения гамзатовского героя

Ч. Юсуповой: «Выдвинув в концепции образа Хочбара едва ли не на первый план нравственно-философскую проблематику, поэт обращается к популярной в литературе последних лет коллизии нравственного выбора. Дилемма эта имела место и в народной песне о Хочбаре -Хочбар, сделав «выбор», поехал в Хунзах, вопреки предостережениям джамаата и советам матери. <…> Но в фольклоре она не выявляла в полной мере таящиеся в ней аспекты диалектической соотнесенности свободы и необходимости, мотивации и поступка, личности и обстоятельства. В песне о Хочбаре мотив «хан подумает, что я испугался» открывает лишь одно движение души героя, в «Сказании» же нравственный выбор выступает как категория, как «солнечное сплетение всех нервных волокон и характера, и сюжета» (А. Бочаров)» [4. С. 336337].

Между тем — мы хотим это подчеркнуть — в ситуацию нравственного выбора ни в народной песне, ни в поэме Р. Гамзатова Хочбар не попадает ни разу, так как героическая личность в принципе не может в ней оказаться. Если следовать логике здравого смысла, то оказаться в ситуации нравственного выбора означает: у попавшего в эту ситуацию есть, как минимум, два в корне отличающиеся, но нравственно приемлемые для него выхода. Ни Хочбар фольклорный, ни Хочбар гамзатовский не могут попасть в такую ситуацию — в противном случае мы будем иметь персонажа иного, негероического модуса.

Общественные и гуманитарные науки

• ••

79

Современная теория литературы постулирует: «Бытийная компетенция героического актанта (исполнителя действий) здесь сводится к реализации некоторой необходимости, известного предназначения, когда персонажи не выбирают, а по своей природе суть то, что они хотят и свершают, что характерно, например, для литературных жанров эпопеи (в эпосе) или оды (в лирике). Имеется в виду полное совпадение инициативы героя с предопределенной судьбой» [3. С. 81].

Чувствуя неубедительность своей интерпретации образа главного героя поэмы посредством концепции нравственного выбора,

Ч. Юсупова уточняет свою позицию: «И что знаменательно, выбор, который каждый раз принимает Хочбар, не тягостное обязательство, не «нравственные вериги», а высшее проявление свободы духа, ибо, как сказал Добролюбов, подлинно нравственным человеком можно назвать лишь того, кто «заботится слить требования долга с потребностями внутреннего существа своего, кто старается переработать их в свою плоть и кровь внутренним процессом самосознания и саморазвития так, чтобы они не только сделались истинно необходимыми, но и

доставляли внутреннее наслаждение» [1. С. 69]. В характере и поступках своего героя Гамзатов стремится выявить именно такое гармоническое сочетание высокого социального, общественного долга и личного, индивидуального побуждения, развернуть историю жизни Хочбара как историю осознанного самопожертвования» [4. С. 337-338].

Методологически неверно объясняет

Ч. Юсупова и эпизод искушения Хочбара любовным чувством Саадат: «Испытывая нравственный потенциал своего героя, Гамзатов создает любовную коллизию Саадат — Хочбар. Тема любви отсутствовала в народной песне, но трактовка ее в поэме полностью согласуется с народной культурой чувства» [4. С. 341-342].

Дело в том, что мы имеем в данном случае пример не испытания нравственного потенциала гидатлинского предводителя (этот потенциал заранее известен и автору, и читателю), а очередного подтверждения героической сущности характера Хочбара, готового в любой ситуации, не раздумывая ни на секунду, принести в жертву все личное (в том числе и свое семейное счастье) во имя исполнения долга перед народом.

Литература

1. Добролюбов Н. А. Полн. собр. соч. М.- Л., 1935. Т. 3. 2. Султанов К. Сложность и многообразие связей // Вопросы литературы. 1978. № 11. 3. Теория литературы: В 2 т. / под ред. Н. Д. Тамарченко. Т. 1: Теоретическая поэтика. М. : Издательский центр «Академия», 2004. 4. Юсупова Ч. С. Дагестанская поэма. Становление и развитие

жанра. М. : Наука, 1989. 5. URL: http://gamzatov.ru/skazania.html

References

1. Dobrolyubov N. A. Full coll. Works. M.- L., 1935. Vol. 3. 2. Sultanov K. Complexity and diversity of relations // Problems of literature. 1978. # 11. 3. Literary theory: In 2 vol. / еd. by N. D. Tamarchenko. Vol. 1: Theoretical poetics. M. : Publishing center «Academia», 2004. 4. Yusupova Ch. S. Dagestan poem. The formation and development of the genre. M. : Nauka, 1989. 5. URL: http://gamzatov.ru/skazania.html Literatura

1. Dobroljubov N. A. Poln. sobr. soch. M.- L., 1935. T. 3. 2. Sultanov K. Slozhnost’ i mnogoobrazie svjazej // Voprosy literatury. 1978. № 11. 3. Teorija literatury: V 2 t. / рod red. N. D. Tamarchenko. T. 1: Teoreticheskaja pojetika. M. : Izdatel’skij centr «Akademija», 2004. 4. Jusupova Ch. S. Dagestanskaja pojema. Stanovlenie i razvitie zhanra. M. :

Nauka, 1989. 5. URL: http://gamzatov.ru/skazania.html

Статья поступила в редакцию 10.08.2014 г.