Образ москвы в творчестве цветаевой сочинение

Купола — вокруг.

Надо всей Москвой —

Сколько хватит рук! —

Возношу тебя, бремя лучшее,

Деревцо мое

Невесомое!
[sms]

На семи колоколах — колокольни.

Всех счетом: сорок сороков, —

В мирном граде сем,

Где и мертвой мне

Тоже — дочери

Передашь Москву

Смеются над гордынею царей![/sms]

Русская поэзия — наше великое духовное достояние, наша национальная гордость. Но многих поэтов и писателей забыли, их не печатали, о них не говорили. Однажды Цветаева случайно обмолвилась по чисто литературному поводу: «Это дело специалистов поэзии. Моя же специальность — Жизнь». Жила она сложно и трудно, не знала и не искала ни покоя, ни благоденствия, всегда была в полной неустроенности. В 1910 году, еще не сняв гимназической формы, тайком от семьи, она выпускает довольно объемный сборник «Вечерний альбом». Его заметили и одобрили такие влиятельные и взыскательные критики, как В. Брюсов, Н. Гумилев, М. Волошин. Стихи юной Цветаевой были еще очень незрелые, но подкупали своей талантливостью, известным своеобразием и непосредственностью. В этом альбоме Цветаева облекает свои переживания в лирические стихотворения о несостоявшейся любви, о невозвратности минувшего и о верности любящей:

Ты все мне поведал — так рано!
Я все разглядела — так поздно!
В сердцах наших вечная рана,
В глазах молчаливый вопрос…

Родившись и проведя детство в Москве и тихой подмосковной Тарусе, Марина Ивановна Цветаева на всю жизнь сохранила признательность и теплоту к родным местам. Как бы ни было тяжело и горько в отдельные годы жизни, она всегда с любовью вспоминала уютную профессорскую квартиру, бурные пассажи матери на рояле, безмятежное и счастливое детство, и в памяти всплывал родной город.
Облака - вокруг, Купола - вокруг.
Надо всей Москвой — Сколько хватит рук!
Возношу тебя, бремя лучшее,
Деревцо мое Невесомое!

Где бы ни жила Цветаева впоследствии, она не могла забыть Россию, свой родной город, ставший для нее путеводной звездой, в который в конце концов надеялась вернуться.

Из рук моих — нерукотворный град
Прими, мой странный, мой прекрасный брат.
По церковке - все сорок сороков
И реющих над ними голубков…

Надо было обладать мужеством и огромной волей, чтобы, оказавшись в эмиграции, заброшенной и позабытой, сохранять в душе теплое чувство к родине, не озлобиться, не проклясть всех. У Цветаевой хватило сил остаться самой собой, не переносить обиды, несправедливо нанесенные людьми, на родной город, казалось, отторгнувший ее. Марина Ивановна понимала, что «людишки творят ее судьбу», а любовь к России и к Москве — вечна, переживет десятилетия, когда восторжествует справедливость.

Настанет день, — печальный, говорят!
Отцарствуют, отплачут, отгорят, -
Остужены чужими пятаками, —
Мои глаза, подвижные, как пламя.
И - двойника нащупавший двойник -
Сквозь легкое лицо проступит — лик.
О, наконец тебя я удостоюсь,
Благообразия прекрасный пояс!

Горечью веет от этих строк, оказавшихся пророческими. Поэт часто может предвидеть события и свою судьбу. И как бы ни была решительна и смела Марина Ивановна, тяготы жизни, разлука с родиной настраивали ее на грустный лад. Она всей душой стремилась в Россию, никогда не считала себя эмигранткой (выехала из России за мужем — белым офицером), не писала хулу о советской стране, занималась творчеством. И стихи о России и Москве поддерживали дух автора, заставляли сохранять ту линию, которую Марина Ивановна выбрала изначально: никакой злобы против страны, взрастившей ее. Цветаева не приняла революцию. Всяческие перемены и кровавые распри были чужды ей. Но шли годы, и пристальнее она вглядывалась в далекую и желанную родину, радовалась ее успехам. Никакие красоты мира не могли заменить Марине Ивановне Россию, она была и осталась истинной патриоткой.

До Эйфелевой - рукою Подать!
Подавай и лезь.
Но каждый из нас - такое
Зрел, зрит, говорю, и днесь,
Что скушным и некрасивым
Нам кажется ваш Париж.
«Россия моя, Россия,
Зачем так ярко горишь?»

Марина очень сильно любила город, в котором родилась Москве она посвятила много стихов:

Царю Петру, и Вам, о царь, хвала.
Но выше вас, цари: колокола.
Пока они гремят из синевы —
Неоспоримо первенство Москвы. —
И целых сорок сороков церквей


 




Смеются над гордынею царей!

Марина Цветаева пишет не только стихи, но и прозу. Проза Цветаевой тесно связана с ее поэзией. В ней, как и в стихах, важен был факт, не только смысл, но и звучание, ритмика, гармония частей. Она писала: «Проза поэта — другая работа, чем проза прозаика, в ней единица усилия — не фраза, а слово, и даже часто — мое». Одна из ее прозаических работ посвящена Пушкину. В ней Марина пишет, как она впервые познакомилась с Пушкиным и что о нем узнала сначала. Она пишет, что Пушкин был ее первым поэтом, и первого поэта убили. Она рассуждает о его персонажах. Пушкин «заразил» Цветаеву словом «любовь». Этому великому поэту она также посвятила множество стихов:

Бич жандармов, бог студентов,
Желчь мужей, услада жен —
Пушкин — в роли монумента?
Гостя каменного?..

Вскоре свершилась Октябрьская революция, которую Марина Цветаева не приняла и не поняла. С ней произошло поистине роковое происшествие. В мае 1922 года Цветаева со своей дочерью уезжает за границу к мужу, который был белым офицером. Берлин, Прага, Париж… В ее стихах зазвучали совсем иные ноты:

Береги могил:
Голодней блудниц!
Мертвый был и сгнил:
Береги гробниц!
От вчерашних правд
В доме — смрад и хлам.
Даже самый прах
Подари ветрам!

Вокруг Цветаевой все теснее смыкалась глухая стена одиночества. Ей некому прочесть, некого спросить, не с кем порадоваться. «Родина не есть условность территории, а принадлежность памяти и крови, — писала она. — Не быть в России, забыть Россию — может бояться только тот, кто Россию мыслит вне себя. В ком она внутри — тот теряет ее лишь вместе с жизнью». Тоска по России сказывается в таких лирических стихотворениях, как «Рассвет на рельсах», «Лучина», «Русской ржи от меня поклон», «О неподатливый язык…», сплетается с думой о новой Родине, которую поэт еще не видел и не знает:

Покамест день не встал
С его страстями стравленными,
Из сырости и шпал
Россию восстанавливаю.
Из сырости — и свай,
Из сырости — и серости.
Покамест день не встал
И не вмешался стрелочник.

Постепенно Цветаева отдаляется от кругов эмигрантов, зреет нелегкое решение:

Ни к городу и ни к селу —
Езжай, мой сын, в свою страну, —
В край — всем краям наоборот! —
Куда назад идти — вперед
Идти, — особенно — тебе…

Личная драма поэтессы переплеталась с трагедией века. Она увидела звериный оскал фашизма и успела проклясть его. Последнее, что Цветаева написала в эмиграции, — цикл гневных антифашистских стихов о растоптанной Чехословакии, которую она нежно и преданно любила. Это поистине «плач гнева и любви», Цветаева теряла уже надежду — спасительную веру в жизнь. Эти стихи ее — как крик живой, но истерзанной души:

Отказываюсь — быть.
В Бедламе нелюдей
Отказываюсь — жить.
С волками площадей
Отказываюсь — выть.

На этой ноте последнего отчаяния оборвалось творчество Цветаевой. Дальше осталось просто человеческое существование. И того — в обрез. В 1939 году Цветаева восстанавливает свое советское гражданство и возвращается на родину. Она мечтала вернуться в Россию «желанным и жданным гостем». Но так не получилось: муж и дочь подверглись необоснованным репрессиям. Грянула война. Превратности эвакуации забросили Цветаеву сначала в Чистополь, а затем в Елабугу. Измученная, потерявшая веру, 31 августа 1941 года Марина Ивановна Цветаева покончила жизнь самоубийством. Могила ее затерялась. Марину Цветаеву-поэта не спутаешь ни с кем другим. Ее стихи можно безошибочно узнать — по особому распеву, ритмам, интонации. Марина Цветаева — большой поэт, и вклад ее в культуру русского стиха XX века значительный.

Ну а если Вы все-таки не нашли своё сочинение, воспользуйтесь поиском
В нашей базе свыше 20 тысяч сочинений

Сохранить сочинение:

Сочинение по вашей теме Образ Москвы в творчестве Марины Цветаевой. Поищите еще с сайта похожие.

Марина Ивановна Цветаева родилась в 1892 году в Москве. Пожалуй, нет ни одного поэта, который бы столь сильно любил этот древний город. Куда бы ни заносила судьба великую русскую поэтессу, Цветаева рвалась в Москву, которая была для нее воплощением русского духа, непокорного и самобытного.

Первые строки, посвященные исчезающим “домикам старой Москвы”, написаны Цветаевой еще в 1911 году. Это юношеская зарисовка, полная любви и обожания, но еще незрелая. Гораздо интереснее цикл стихов о Москве, написанный в 1916 году. Каждое стихотворение этого

цикла – истинный шедевр.

Цветаева говорит о Москве как о городе своих предков, городе, с которым связана все ее жизнь и который она должна передать по наследству своей дочери. Москва поэтессы наполнена колокольным перезвоном, это город богомольцев и сорока церквей:

Облака – вокруг,

Купола – вокруг.

Надо всей Москвой –

Сколько хватит рук!

Цветаева уподобляет Москву женщине, отвергнутой Петром, но женщине гордой, несломленной:

Царю Петру и вам, о царь, хвала!

Но выше вас, цари, колокола.

Пока они гремят

из синевы –

Неоспоримо первенство Москвы.

В стихотворениях цикла Москва названа огромным странноприимным домом, домом всей бездомной Руси. Москва не помнит имен – она живет жизнью дорог и паломничеств. В ней слились воедино сброд и монахи, в ее жителях кипит дерзкая кровь и царствует святость.

Может быть, именно этим и была близка Цветаевой Москва, потому что сама поэтесса была от природы бунтарем, готовым дерзко нарушать все законы жизни и творчества.

На протяжении всей жизни Цветаеву интересует история России. И ближе всего ей смелые бунтари:

Кремль! Черна наготой твоей!

Но не скрою, что всех мощей

Преценнее мне – пепел Гришки!

Россия для поэта – воплощение духа бунтарства, непокорности, своеволия. Московская Русь, ее цари и царицы, ее кремлевские святыни, Смутное время, Лжедмитрий и Марина Мнишек, свободное цыганское житье и, наконец, кабацкая, каторжная Россия – все это образует некое единство:

Нетоптаный путь,

Непутевый огонь. –

Ох, Родина-Русь,

Неподкованный конь!

Москва воплотила в себе все эти стихии: “Даром что свят – вид”. В ней слышен “рев молодых солдат” и колокольный звон, в ней “за голенищем – нож” и смиренные странники, “во тьме поющие бога”. Но над всем этим – “сорок сороков” колоколен, а в центре – “пятисоборный несравненный круг” древнего Кремля.

В послании к Александру Блоку Цветаева противопоставляет Москву надменному Петербургу:

И не знаешь ты, что зарей в Кремле

Легче дышится – чем на всей земле!

“Колокольный град”, пожалуй, самое дорогое, что носила в своем сердце эта мужественная женщина с нелегкой судьбой.

Тема Москвы в творчестве М.И. Цветаевой

Москвы в
творчестве М.И. Цветаевой

«Москва! Как
много в этом звуке для сердца русского слилось!» – писал А.С. Пушкин.
Вслед за Пушкиным тема Москвы является одной из центральных в поэзии М. Цветаевой.
Она обращается к московской теме не случайно. Москва – часть ее души, души
истинно русского поэта. Москва – это город, в котором она родилась, провела
детство, здесь же прошли и первые беспокойные годы после революции, которую
Марина Ивановна принять так и не сумела. Через всю жизнь пронесла она любовь и
признательность к этому городу, который всегда был по-особому дорог ее
поэтическому сердцу.

Московская
тема появляется уже в ранних стихотворениях Марины Цветаевой. Москва в ее
первых сборниках – воплощение гармонии. Прозрачными акварельными красками
рисует поэт лирический образ города. В стихотворении «Домики старой Москвы»
перед нами всплывают почти забытые образы и реликвии:

Кудри,
склоненные к пяльцам,

Взгляды
портретов в упор…

Странно
постукивать пальцем

О деревянный
забор!

Это
стихотворение в ритмическом плане напоминает старинную танцевальную мелодию. В
нем воскресают слова и понятия, передающие аромат давних времен: «вековые
ворота», «деревянный забор», домики, где «потолки расписные» и клавесина
аккорды». Но эти московские домики – «слава прабабушек томных» – исчезают,
«точно дворцы ледяные по мановению жезла». А с ними старая Москва утрачивает
былую торжественность, величавость «Домики с знаком породы» были хранителями
души. Город беднеет с их исчезновением. Путешествие в Петроград зимой 1915–1916
года позволяет М. Цветаевой ощутить себя именно московским поэтом.
Кратковременная разлука с родным городом заставляет взглянуть на него новыми
глазами, как бы со стороны, что послужило поводом для создания одного из самых
известных циклов М. Цветаевой – «Стихи о Москве». Прежде всего, в цикле
передается глубокая взволнованность поэта, созерцающего любимый город. Любовь,
доходящая до восторга, – таково чувство, пробуждающееся в душе. Этот цикл можно
смело назвать величальной песней Москве. Стихи звучат торжественно и радостно:

Облака –
вокруг,

Купола –
вокруг.

Надо всей
Москвой –

Сколько
хватит рук! –

Возношу тебя,
бремя лучшее,

Деревцо мое

Невесомое!

Однако поэт
часто может предвидеть события и свою судьбу. Так случилось и с М. Цветаевой,
с ее образом многоликой Москвы – города, бесконечно любимого ею, но
отвергнувшего своего поэта в тяжелое время, ставшего не только надеждой, но и
глубокой болью. М. Цветаева признавалась: «Да, я в 1916 году первая так и
сказала про Москву… И этим счастлива и горда, ибо это была Москва последнего
часа и раза. На прощанье… Эти стихи были – пророческие».

В дивном
граде сем,

В мирном
граде сем,

Где и мертвой
мне

Будет
радостно…

– Голубочки
где твои? – Нет корму.

– Кто унес
его? – Да ворон черный.

– Где
кресты твои святые? – Сбиты.

– Где
сыны твои, Москва? – Убиты.

Глубоким
состраданием проникнут этот цикл. М. Цветаева обостренно чувствует боль,
которую испытывает ее Москва: «Что же делаешь, голубка: – Плачу. Где же спесь
твоя, Москва? – Далече». В столице Марина Ивановна стала свидетелем
революционных потрясений, и, размышляя о судьбе родного города, она вспоминает
о событиях его прошлого, в котором, как во всей российской истории, так много
трагических страниц. Одна из них – казнь Петром I взбунтовавшихся
стрельцов:

Жидкий звон,
постный звон.

На все
стороны – поклон.

Крик
младенца, рев коровы.

Слово дерзкое
царево.

Плеток свист
и снег в крови.

Слово темное
Любви.

Голубиный
рокот тихий.

Черные глаза
Стрельчихи.

Правда, как и
в предыдущем цикле, автор подчеркивает: Москва, как гордый и сильный человек,
всегда сохраняет величие духа, остается внутренне стойкой, способной защитить и
отстоять свое достоинство. С образом родного города неразрывно связано у поэта
и чувство родины, и ощущение неразрывной, кровной и духовной связи между
Москвой – матерью и ее детьми. А это для нее особенно важно, потому что, не
приняв революцию, М.И. Цветаева была вынуждена в 1922 году покинуть
страну, эмигрировать. Однако все долгие годы эмиграции душа поэта стремилась
назад, на родину, которой были посвящены многие печальные, полные надежды
строки, созданные во время пребывания за границей. В сердце М. Цветаевой
не было гнева или обиды на отвергнувший ее город, страну, поскольку она
понимала, что не место, а «людишки творят ее судьбу». И это помогло ей не
покориться судьбе, сохранить в душе тепло, признательность и любовь к Родине,
которые она завещала и своим детям:

Будет твой
черед:

Тоже – дочери

Передашь
Москву

С нежной
горечью

В поэзии М. Цветаевой
Москва предстает не просто величественным городом – это совершенно особое
пространство для души. Здесь становится легко и просторно всякому усталому,
исстрадавшемуся сердцу:

Москва! Какой
огромный

Всяк на Руси
– бездомный

Мы все к тебе
придем

Любящее
сердце Москвы открыто всем обиженным, заблудшим, заплутавшим, страждущим.
Человек может быть грешен, глух к чужим страданиям и боли, но рано или поздно в
нем проснется желание очистить свою душу. И тогда он сумеет расслышать
отдаленный, но настойчивый звон с «колокольного семихолмия»: «Издалека – далече
– / Ты все же позовешь».

Неторопливая,
плавная, с многочисленными повторами мелодия звучит в стихотворении, вошедшем в
цикл «Стихи о Москве»: «Над синевою подмосковных рощ». В нем звон московских
колоколов бальзамом проливается на души слепцов, «во тьме поющих Бога», и
духовно прозревающих под воздействием поднебесной музыки, пророчащей им
спасение. Иными словами, для всякого русского человека Москва представляется
святыней, и люди проделывают долгий путь, чтобы, подышав московским воздухом,
исцелиться.

М. Цветаева
одушевляет Москву, сознавая величие ее души. Москва чужда суетности, духовность
возвышает Москву над волей простых смертных и даже земных владык:

Над городом,
отвергнутым Петром,

Перекатился
колокольный гром.

Гремучий
опрокинулся прибой.

Над женщиной,
отвергнутой тобой.

Царю Петру и
вам, о царь, хвала!

Но выше вас,
цари, колокола.

Пока они
гремят из синевы –

Неоспоримо
первенство Москвы.

И целых сорок
сороков церквей

Смеются над
гордынею царей!

Люди творят
историю: строят и разрушают, признают и отвергают, верят и разочаровываются. Но
Москва, «княгинюшка», «красавица», «разрушительница», стоит выше повседневных
человеческих деяний, поскольку навсегда останется святой «единственной
столицей», «градом Духа». И тесная духовная связь с этим городом всегда будет
поддерживать ее «сынов и дочерей», помогать им выстоять, не сломиться,
сохранить чувство собственного достоинства. Таким образом, Москва в поэзии
Марины Цветаевой – это не только истинно русский, в противовес «западному»
Петербургу, город, не только историческая столица, державный град, но и нечто
более значимое, неотъемлемое от души, то, без чего нельзя найти духовную опору
в мире.

«Москва! Как много в этом звуке для сердца русского слилось!» — писал А. С. Пушкин. Вслед за Пушкиным тема Москвы является одной из центральных в поэзии М. Цветаевой.

Московские улицы, московский пейзаж — постоянный фон переживаний поэта, начиная с самых ранних стихотворений. Уже в сборнике «Волшебный фонарь» М. Цветаева обращается к романтическому прошлому города:

Домики с знаком породы
С видом его сторожей…
Синие подмосковные холмы,
В воздухе чуть теплом — пыль и деготь…

Москва в поэзии М. Цветаевой предстает как средоточие духовной культуры и истории. Связь поэта и родной земли неразрывна:

У меня в Москве — купола горят,
У меня в Москве — колокола звонят,
И гробницы, в ряд, у меня стоят, —
В них царицы спят и цари.

Центральное произведение М. Цветаевой, посвященное данной теме, — цикл «Стихи о Москве». На нем я хочу остановиться подробнее.

Прежде всего в цикле передается глубокая взволнованность поэта, созерцающего любимый город. Любовь, доходящая до восторга, — таково чувство, пробуждающееся в душе. Стихи звучат торжественно и радостно.

Облака — вокруг,
Купола — вокруг.
Надо всей Москвой —
Сколько хватит рук! —
Возношу тебя, бремя лучшее,
Деревцо мое
Невесомое!

Центром этого города является духовность. В этом городе жива народная вера, снова и снова появляются в цикле «сорок сороков церквей».

По церковке — все сорок сороков
И реющих над ними голубков,
И Спасские — с цветами — ворота,
Где шапка православного снята.
И целых сорок сороков церквей
Смеются над гордынею царей!
Семь холмов — как семь колоколов,
На семи колоколах — колокольни.
Всех счетом: сорок сороков, —
Колокольное семихолмие!

Вера создает особую атмосферу в городе. Люди здесь не становятся святыми, они, как и везде, грешные, несчастливые, однако чувствуют, что Бог — рядом, и потому искренно покаяние, чисты слезы:

На каторжные клейма,
На всякую болесть, —
Младенец Пантелеймон
У нас, целитель, есть.

Ощущение постоянного присутствия Бога настраивает душу на высокий лад. Возникает желание уйти от обыденной жизни, от будничности. Поэт становится одним из «смиренных странников, во тьме поющих Бога». Москва полностью преобразует личность поэта, проясняет в ней ее духовную природу:

Я — двойника нащупавший двойник —
Сквозь легкое лицо проступит — лик.
О, наконец тебя я удостоюсь,
Благообразия прекрасный пояс!

Москва потому и называется поэтом «нерукотворным градом», что природа ее — духовная. Это не просто город с домами, канавами, деревьями и т. д., а также чувствующее, одухотворенное существо:

Я в грудь тебя целую,
Московская земля…

Москва для Цветаевой — дом и дар, который не получают, а отдают. Москву, как самое ценное достояние, вручает она и дочери, и возлюбленному как залог подлинности чувств:

Из рук моих — нерукотворный град
Прими, мой странный, мой прекрасный брат…
И встанешь ты, исполнен дивных сил…
— Ты не раскаешься, что ты меня любил.

Будет твой черед:
Тоже — дочери
Передашь Москву
С нежной горечью.

Москва в стихах Цветаевой предстает духовным наследством, единством веры и истории, которое дано человеку на всю жизнь — от рождения до смерти. Чувство кровной связи с родной землей, собственно, и создает личность. Именно поэтому финальное стихотворение цикла — о рождении поэта:

Красною кистью Рябина зажглась.
Падали листья. Я родилась.

Русское, национальное начало пронизывает все творчество М. Цветаевой: «Родина не есть условность территории, а непреложность памяти и крови, — писала она. — Не быть в России, забыть Россию — может бояться лишь тот, кто Россию мыслит вне себя. В ком она внутри — тот потеряет ее лишь вместе с жизнью».

Марина Цветаева родилась и выросла в Москве и всегда считала себя частью города. Для неё этот город — воплощение гармонии. В стихотворении «Домики старой Москвы» он предстаёт как символ прошедшего. Появляются слова, передающие очарование старых времён: «вековые ворота», «потолки расписные», но старые домики исчезают, «точно дворцы ледяные по мановеныо жезла» — без них город беднеет. Облик Москвы в ранней поэзии Цветаевой чист и светел. Но с изменением жизни меняется и город. Недолгое путешествие в Петроград зимой 1915/16 года позволило Цветаевой осознать себя именно как московского поэта, взглянуть на родной город другими глазами. Так появился знаменитый цикл «Стихи о Москве». В нём город показан как сердце родины:

—    Москва! — Какой огромный
Странноприимный дом!
Всяк на Руси — бездомный.
Мы все к тебе придём.

Москва здесь предстает центром русской духовности. Это в первую очередь связано с православными образами: свечи, купола, Иверская, колокола. Сердце города — вера («Иверское сердце/ червонное горит»),

В «Стихах о Москве» главный цвет — красный в сочетании с золотым и синим. В народной традиции этот цвет неизменно означал красоту. Поэтому в описаниях Москвы Цветаева использует слова, обозначающие различные оттенки красного: «червонный», «багряный». В стихотворении «Над синевою подмосковных рощ…» (1916) Москва — город церквей, «сорока со-роков». Звон колоколов перекликается со звуками природы. Звук колокольного звона — голос города: «У меня в Москве — колокола звонят!» («Стихи к Блоку»), Этот голос утверждает первенство Москвы перед всеми другими городами: «Пока они гремят из синевы — / Неоспоримо первенство Москвы». Странники в стихотворении — воплощение святости, неразрывно связанной в творчестве Цветаевой с Москвой. Повторы в стихотворении передают ритм движения странников-праведников:

Бредут слепцы калужскою дорогой, —
Калужской — песенной — прекрасной, и она
Смывает и смывает имена
Смиренных странников, во тьме поющих Бога.
               «Над синевою подмосковных рощ…», 1916

Странничество для Цветаевой имеет особое значение. Это путь служения Богу, самоотречения. И героине свой путь в будущем видится именно таким:

И думаю: когда-нибудь и я,
Устав от вас, враги, от вас, друзья,
И от уступчивости речи русской, —

Надену крест серебряный на грудь,
Перекрещусь, и тихо тронусь в путь
По старой по дороге по калужской.

Очень скоро поэтессе пришлось увидеть другую Москву — нищую, разорённую. Об этом она напишет в сборнике «Лебединый стан», в других произведениях того времени.

В цикле «Москве» (1917) она обращается к родному городу:

—    Голубочки где твои? — Нет корму.
—    Кто унёс его? — Да ворон чёрный.
—    Где кресты твои святые? — Сбиты.
—    Где сыны твои, Москва? — Убиты.
            «Гришка-Вор тебя не ополячил…»

Особенность цветаевского изображения Москвы в постоянном подчёркивании своего права на город — «моя Москва», «мой град», «мой Кремль», «у меня в Москве». Создаётся ощущение, что речь идёт о родном доме. В цикле «Стихи к Блоку» она сопоставляет «её» Москву с «его» Петербургом, и Москва представляется только её городом:

У меня в Москве — купола горят!
У меня в Москве — колокола звонят!
И гробницы в ряд у меня стоят, —
В них царицы спят и цари.

Цветаева часто сталкивает в своих стихотворениях две столицы, и противоречие между Москвой и Петербургом у неё выглядит как противоречие между русским, исконным, православным началом и европейским, новым, холодным, чужим. В конечном счёте это противостояние женского и мужского. Москва — город, «отвергнутый Петром», и она сравнивается с отвергнутой женщиной:

Над городом, отвергнутым Петром,
Перекатился колокольный гром.
Гремучий опрокинулся прибой
Над женщиной, отвергнутой тобой.
               «Над городом, отвергнутым Петром…», 1916

В цикле «Стихи к Блоку» поэтесса утверждает, что два города не могут сойтись, их противоречия слишком глубоки:

И проходишь ты над своей Невой
О ту пору, как над рекой-Москвой
Я стою с опущенной головой,
И слипаются фонари.

Всей бессонницей я тебя люблю,
Всей бессонницей я тебе внемлю —
О ту пору, как по всему Кремлю
Просыпаются звонари…

Но моя река — да с твоей рекой,
Но моя рука — да с твоей рукой Не сойдутся,
Радость моя, доколь Не догонит заря — зари.
               «У меня в Москве — купола горят!..», 1916

Москва для неё — столица, святыня, воплощение России. А Россия, родина — то, без чего немыслима жизнь: «Родина не есть условность территории, а непреложность памяти и крови. Не быть в России, забыть Россию — может бояться лишь тот, кто Россию мыслит вне себя. В ком она внутри, — тот потеряет её лишь вместе с жизнью».