Однажды осенью 1943 в моршанском училище сочинение егэ

Однажды, осенью 1943 г., в Моршанском училище вечером незадолго до отбоя к нам во взвод пришел зам. командира батальона по политчасти, ст. лейтенант Журавлев и завел беседу о том о сем, как умели профессиональные политработники, и незаметно, плавно подошел к теме патриотизма. «Вы — курсанты, в чем состоит ваш патриотизм?» На наших курсантских лицах — замешательство. Разумеется, мы все считали себя патриотами, но ответить на конкретный вопрос, в чем состоит именно наш патриотизм, не могли. В самом деле, на фронте воюют, не щадят своей крови, в тылу строят танки и самолеты, куют победу. А мы? Дармоеды! Нас кормят по девятой, курсантской, норме; это значит, что на завтрак нам полагается 20 граммов сливочного масла и белый (!) хлеб, в то время как гражданские люди по своим продовольственным карточкам отнюдь не сыты. А мы только и делаем, что наступаем на воображаемого противника, «ведем огонь» по мнимым целям, только подавая команды и не производя реальных выстрелов, и уж если стреляем на стрельбищах боевыми патронами и минами, то считаем каждый боеприпас на вес золота. Кроме того, ходим строевым шагом, чистим наши минометы и карабины и т. д. Нами одолело смущение. Мы не почувствовали за собой значимых дел! Мы инстинктивно понимали, что на одних только словах патриотизма быть не может. Либо ты воюешь, либо ты льешь сталь или выращиваешь хлеб. А если ты ни того ни другого не делаешь, то ты нуль. Конечно, замполит разъяснил нам, что наш патриотизм — в качественной учебе. От нас ждут умелого командования своими подразделениями на фронте, куда мы скоро отправимся, и именно учебе мы обязаны отдавать все свои силы. Мы, наконец, заняли свою нишу в общей системе патриотизма, и нам больше не должно быть стыдно нашего «дармоедства». Свой долг мы отдадим, и очень скоро. Таким образом, главное, что стало подчеркнуто точным: патриотизм — в деле. Либо ты действительно патриот, и тогда ты по-настоящему делаешь свое дело, не нуждаясь в словесном аккомпанементе к своему патриотизму, либо ты работаешь тяп-ляп, но тогда не рассчитывай, что тебя признают патриотом, как бы ты ни распинался в любви к родине. Всякий, кто делал и делает патриотизм своей профессией, тот гроша ломанного не стоит. Разве что, выкрикнув раньше всех «я патриот», будет размахивать своим патриотизмом как дубиной, возомнит, что обрел власть над другими (которых он норовит обвинить уже в том, что опоздали). Есть однако у проблемы патриотизма и другой куда более серьезный аспект. У любви к родине две стороны: субъект (это ты) и объект (это твоя родина). Вторая сторона может быть матерью, а может быть мачехой. После войны я не раз призывался на кратковременную военную переподготовку. Помню как в самом начале сбора в академии им. Фрунзе всех призванных на сбор офицеров запаса усадили на идеологическую лекцию, и лектор говорил, что когда солдатам армий капиталистических стран внушают любовь к родине, то это «большая ложь». Им, солдатам, родина не принадлежит, а принадлежит она правящему классу, богатым. И какой же цепочкой силлогизмов вывести мне теперь способ и правила моего патриотического или, может быть, наоборот, тьфу ты, антипатриотического поведения?! Могут ли здесь помочь формально-логические рассуждения? Не слишком ли часто я вспоминаю про возможность гибели, не есть ли это признак преувеличенной заботы о своей собственной плоти? И еще. Порой мною овладевает невыразимое изумление, граничащее с физическим ощущением неправдоподобия моего существования. Я столько раз мог быть убитым прямо с точным указанием именно того момента неизбежной гибели, что невозможно объяснить, почему я жив. Патриот ли ты, если ставишь на одну доску и Великую Победу и свою трепещущую плоть. А я и не ставлю. Не продал же я Родину, чтобы сохранить свою жизнь. Но радоваться, что выполнив свой долг, ты еще и остался жить, никому не заказано. Быть может, у маршала не было особенной радости за его сохранившуюся жизнь. Но для солдата переднего края — это естественно и не стыдно!

Показать текст целиком

---

✅ 55 сочинений по литературе от эксперта

✅ Подготовка к ЕГЭ по литературе для ленивых

Сборник текстов с прошедшего экзамена 7 июля. Тексты на ЕГЭ 6 июля здесь.

Текст 1

Маргарита Гуминенко

Текст на ЕГЭ мог быть в другом виде

На свете очень много людей по настоящему талантливых. Каждому от рождения даются какие-то способности, которые он может употребить в будущем. Но хотя талант — это великая вещь и драгоценный дар, одного его недостаточно. Талант — это как самородный алмаз. Разумеется, никто не станет отнимать ценности у необработанного алмаза, который сам по себе стоит достаточно дорого. Но для того, чтобы алмаз стал бриллиантом — его нужно долго и тщательно гранить.

В любом роде искусства требуется длительная, кропотливая работа над тем что ты делаешь. Даже в кинематографии, где, казалось бы, режиссёр выпустил фильм, этот фильм уже увидели сотни или тысячи зрителей — как можно что-то переделывать или добавлять? Тем более, что кино — это не просто печатные строчки на бумаге, технически его переиначить гораздо сложнее и дороже. Но вот, например, американский режиссёр Филипп Нойс в кинокартине «Игры патриотов» (обыкновенном боевике), по его собственному признанию, не постеснялся трижды переснять концовку уже после того, как фильм увидели зрители. Две первые концовки не удовлетворяли прежде всего его самого, потому что создавали совсем не то впечатление о главном персонаже, которое было нужно. (См. интервью с Филиппом Нойсом в док. фильме «Легенды. Харрисон Форд» / «Legends. Harrison Ford», 1999).

Фантастический фильм Ридли Скотта «Бегущий по лезвию», снятый по мотивам произведения Филипа Дика «Мечтают ли андроиды об электрических барашках», претерпел минимум три крупные переделки, на протяжении от 1982 года своего выпуска до 2007 года — финальной версии.

Таких примеров можно привести немало. Неудовлетворение своей работой и желание что-то изменить, поправить, сделать по другому — вполне нормальное состояние для творческой личности. Иногда бывает трудно остановиться на достигнутом, когда перечитываешь своё собственное творение через год-два и понимаешь, что всё это можно было сделать гораздо лучше.

Однако, большинство современных писателей к работе над произведениями не привыкло и предпочитает действовать, как говорит персонаж в сериале «Моя прекрасная няня»: «Что написано пером, то потом… лень переписывать». Единожды написанный, текст считается законченным и возвращаться к нему — ни-ни! Зачем?

Самый «невинный» пример такого нежелания работать с собственным произведением я встретила однажды, как сторонний наблюдатель, в сети Интернет: автор не справляется с пунктуацией и лепит запятые практически в конце каждого слова. Рецензент предлагает ему, совершенно безвозмездно, помочь со знаками препинания. Всё, что нужно автору — это прислать рецензенту своё произведение, а получив его обратно уже в готовом виде, заменить текст на web-странице. Автор горячо благодарит… и ничего не делает.

Другой пример (тоже моё личное наблюдение в сети Интернет): автор сам просит у критика оценить его произведение с точки зрения стиля и изложения мыслей. Критик откладывает все свои дела, читает, пишет свою точку зрения на стиль, объясняет, где с его точки зрения что-то неясно, а где многовато подробностей. Но, получив ответ критика, автор тут же бросается доказывать, что «на самом деле дядя Вася-филолог, прочитав моё произведение, пришёл в восторг от моего стиля!» Целая страница А4 переводится, чтобы доказать критику, что тот не прав. Когда такое видишь, возникают два вопроса: «Что ожидал услышать автор от критика?» и «Зачем он тогда вообще просил себя критиковать?» Думаю, и в том и в другом случае можно ответить: а ожидал он услышать что-нибудь типа «О, клёво!» Во всяком случае, работать над своим произведением автор явно не собирался.

Иногда доходит до курьёзов. Я лично знаю одну писательницу, которая может в начале произведения сказать про персонажа, что он смелый, что он авторитетный, что «все слушаются его негромкого голоса», а через парочку-другую абзацев заявить, что этот же персонаж всегда был и остался трус, плакса, растяпа и никто его ни во что не ставит. Когда автора спрашиваешь, перечитывала ли она свой собственный текст, она честно отвечает: «Нет». И так у неё с каждым её произведением, которое «с пылу, с жару» кидается читателям, да там и оставляется, потому что автор спешит уже схватиться за следующее. При этом данный автор печаталась в журнале и, по её словам, даже переводилась на болгарский язык…

Работа с текстом почему-то представляется большинству современных писателей чем-то ненужным. Обычно текст устраивает «как есть», а если что-то в нём непонятно — это, вроде как, личная проблема читателей. Пускай ворочают мозгами. Или и вовсе вступает в дело принцип: «Сойдёт для сельской местности».

Большинство современных писателей, вероятно, ожидают некоего «полёта вдохновения», писания «слёту» и «на ура». Во всяком случае, человека, который способен вернуться к своему «слёту написанному» произведению и поработать над ним, встречаешь крайне редко. Мне таковой попался один раз. Но этот молодой человек, писатель-публицист, увлекается литературными форумными ролевыми играми. Он изначально привык, что руководитель игры (Гейм-мастер) может сказать ему: «Этот пост надо переделать, ты не учёл того-то и того-то». И по правилам игрок обязан свой пост переписать с учётом замечаний. Наверное, именно подобная практика воспитала в авторе адекватное отношение к критике, которую он всегда готов не только рассмотреть, но и по мере необходимости применить в своём произведении. Но к сожалению, далеко не каждый современный автор имеет опыт игры на ролевом литературном форуме.

Для большинства современных авторов главным критерием оказывается принцип «сойдёт и так, а мне нужно срочно бежать дальше». Вот только мне хочется сказать: для автора может быть и сойдёт (он и так знает, что хочет сказать), а вот для читателей — вряд ли. Читатели — не телепаты. Они не могут проникнуть в голову автора и там найти то, что он недосказал. А если читатели не поймут то, что говорит автор — какой смысл вообще начинать писать?

Поэтому писать нужно, подробнейшим образом объясняя всё, следуя аксиоме «читатель не знает того, что знаете вы».

Никогда не стоит ловиться на чувство «это и так понятно», потому что «понятно», как правило, только автору.

Не стоит бояться повторять даже то, что считается прописными истинами, потому что ничто на свете так не нуждается в повторении, как то, что «все и так знают».

Если писатель хочет, чтобы его поняли, он должен работать над каждым словом, над каждой строчкой, каждым абзацем, каждым произведением, постепенно доводя своё творение до максимально совершенного состояния.

Текст 2

Николай Яковлевич Москвин

Обед прошел легко, весело, и Софья Васильевна была рада этому: пусть Михаил так и уедет — последнее воспоминание всегда живуче.

Но не весь день был такой. После затянувшегося обеда Витю уложили спать, прилег и Всеволод, свесив большие ноги за край дивана, Лиза пошла на почту купить для отца конвертов на дорогу.

— Ну, вот и хорошо, — сказал Михаил. — Все в отсутствии.

Пойдем — ка ко мне.

Он принес из передней в свой кабинет припрятанные свертки и развернул их. Книга в синем переплете с серебряной надписью «Седов», отрез темно — синей шелковой материи и маленькие желтые ботинки.

— Понимаешь, тут без меня будут дни рождения, и ребятам важно, чтобы и от отца тоже… Ну, а это тебе, — он показал на шелк, — к тридцатому сентября.

Только Софья Васильевна, зная отвращение мужа к покупкам, к магазинной толкотне, могла оценить это. А тут было даже большее: по военному времени следовало еще раздобыть ордера, не забыть промтоварные «единички»… Блестя глазами, она обняла его и поцеловала, приговаривая: «Смотри, не забыл! Не забыл!» Чтобы сделать ему приятное, все рассмотрела отдельно, а материю даже приложила к себе, похвалила. Ботинки для Вити ей показались велики, но она тотчас успокоила Михаила: это не страшно — нога вырастет.

— Погоди! Зачем ей вырастать? — Он остановил ее. — То есть она должна вырасти, но ты меня не поняла… Это к Витиному дню рождения, к маю. Чуть не год еще! Тогда дашь ему — и будет как раз по ноге.

И это было трогательно: предусмотрел… Но она поняла и другое: сейчас август, значит, Михаила не будет и в мае. Как долго!.. Слезы подступили к глазам, и она, будто рассматривая подкладку на желтеньких ботинках, склонилась над ними. Он понял все, но ничего не сказал. С минуту они стояли молча друг против друга, оба одного роста, но Софья Васильевна, как женщина, казалась выше.

— Ничего, Сонечка, ничего! — Он привлек ее к себе, и ботинок в ее руках чуть уперся ему в грудь. — Ехать надо. — Он поцеловал ее в склоненную голову. — Должен ехать… Все ведь так!.. Ну, а будет все хорошо. Война теперь уже легче — фашистов погнали. Ты ботинки спрячь, — может, я и сам Вите их подарю.

…Милый! Успокаивал… Нет, дарила сыну она — еще в марте пришло извещение…

Потом был вокзал, вагоны, неверный, раскачивающийся вокзальный свет. И последним видением — Михаил в мешковатой для него военной форме, стоящий на площадке, и Сева с протянутой бутылкой нарзана, шагающий за тронувшимся уже вагоном.

И, когда вернулась домой, первым чувством было: дети остались одни, без отца…

Так и было. Дети подросли, а от Михаила только одно: «Без вести»…

У Лизы об отце были короткие, разрозненные воспоминания детства.

Память приносила то одно, то другое: елка в Доме союзов, большой, необыкновенный гриб, найденный вместе, отец за микроскопом, а она подсовывает ему школьную задачку, или в отсутствие мамы они что-то готовят на кухне…

Она видела отцов своих подруг. У Светланы был замкнутый, неразговорчивый и, наверное, решительный, строгий отец — Светлана его побаивалась. У Вари — шумный, веселый, все спорилось у него в руках: чинил дома электрические плитки, лихо красил забор на даче, ходил бойко, нараспашку.

У нее же был совсем другой отец. Все, что порознь Лиза помнила о нем, сливалось в общее чувство: добрый и неумелый. Со слов матери она знала, что отца ценили на работе, по в малом было другое: на елке в Доме союзов отец подарок для Лизы прозевал, маляры и монтеры ему грубили, плиток и замков не чинил. Нет, на Вариного папу он совсем не был похож. А как они однажды стряпали с ним! Мама ушла с Витей в Сокольники на целый день и оставила инструкцию об обеде. И все же был чад от пригоревших макарон и сквозь чад мелкое — словно грызут семечки — потрескивание эмали в сухой, накаленной кастрюле. «Эх, что-то мы ничего не умеем!» — сказала Лиза. Она взяла вину на себя: ей было тогда одиннадцать лет, пора бы уже уметь. Но отец не принял ее великодушия. «Это все, Лизок, оттого, — сказал он, — что на настоящей военной службе я не был,
всего — навсего призывался на переподготовку. А настоящая, говорят, для житейских дел просто университет. Уж если, например, солдат пуговицу пришьет — волк не отгрызет…» И все же он, конечно, был лучше тех, с плитками, с заборами, с пуговицами. Он был добрый, она любила его, и, главное, он был не чей — то, а ее.

И не чей — то, а ее уехал. Походил с провожающими по платформе, поулыбался, как — то незаметно попрощался — и уже в вагоне на площадке… Поезд трогается, она и мама идут следом, догоняет дядя Сева с протянутой темной бутылкой, киоск, фонарь, косой свет, на миг его взгляд поверх очков — опять косой свет.

Текст 3

Иван Александрович Ильин
О России

Разве можно говорить о ней? Она — как живая тайна: ею можно жить, о ней можно вздыхать, ей можно молиться; и, не постигая ее, блюсти ее в себе; и благодарить Творца за это счастье; и молчать…

Но о дарах ее; о том, что она дала нам, что открыла; о том, что делает нас русскими; о том, что есть душа нашей души; о своеобразии нашего духа и опыта; о том, что смутно чуют в нас и не осмысливают другие народы… об отражении в нас нашей Родины — да будет сказано в благоговении и тишине.

* * *

Россия одарила нас бескрайними просторами, ширью уходящих равнин, вольно пронизываемых взором да ветром, зовущих в легкий, далекий путь. И просторы эти раскрыли наши души и дали им ширину, вольность и легкость, каких нет у других народов. Русскому духу присуща духовная свобода, внутренняя ширь, осязание неизведанных, небывалых возможностей. Мы родимся в этой внутренней свободе, мы дышим ею, мы от природы несем ее в себе. — и все ее дары, и все ее опасности: и дары ее — способность из глубины творить, беззаветно любить и гореть в молитве; и опасности ее — тягу к безвластью, беззаконию, произволу и замешательству… Нет духовности без свободы; — и вот, благодаря нашей свободе пути духа открыты для нас: и свои, самобытные; и чужие, проложенные другими. Но нет духовной культуры без дисциплины; — и вот, дисциплина есть наше великое задание, наше призвание и предназначение. Духовная свободность дана нам от природы; духовное оформление задано нам от Бога.

Разливается наша стихия, как весенняя полая вода, — ищет предела вне себя, ищет себе незатопимого берега. И в этом разливе наша душа требует закона, меры и формы; и когда находит, то врастает в эту форму свободно, вливается в нее целиком, блаженно вкушает ее силу и являет миру невиданную красоту…

Что есть форма? Грань в пространстве; мера и ритм во времени; воля, закон и долг в жизни; обряд в религии. Всмотритесь в линии нашей иконы; в завершенные грани наших храмов, дворцов, усадеб и изб; почувствуйте живой, неистощимый ритм нашего стиха, нашей музыки, нашей свободно творимой пляски — все это явления свободы, нашедшей свой закон, но не исчерпанной и не умерщвленной им. Так в старину облик царя венчал собою свободное биение народной жизни, но не подавлял и не умерщвлял его; ибо народ свободно верил своему царю и любил его искренно, из глубины. Так православный обряд наш дышит успокоением и свободой в своей завершенности, цельности, и гармоничной, мерной истовости.

Не разрешена еще проблема русского национального характера; ибо доселе он колеблется между слабохарактерностью и высшим героизмом. Столетиями строили его монастырь и армия, государственная служба и семья. И когда удавалось им их дело, то возникали дивные, величавые образы: русские подвижники, русские воины, русские бессребреники, претворявшие свой долг в живую преданность, а закон — в систему героических поступков; и в них свобода и дисциплина становились живым единством. А из этого рождалось еще более высокое: священная традиция России — выступать в час опасности и беды добровольцем, отдающим свое достояние и жизнь за дело Божие, всенародное и отечественное… И в этом ныне — наша белая идея.

Наша родина дала нам духовную свободу; ею проникнуто все наше лучшее, все драгоценнейшее — и православная вера, и обращение к царю, и воинская доблесть, и наше до глубины искреннее, певучее искусство, и наша творческая наука, и весь наш душевный быт и духовный уклад Изменить этой свободе — значило бы отречься от этого дивного дара и совершить предательство над собою. А о том, как понести бремя этого дара и отвратить опасности на нашем пути — об этом должны быть теперь все наши помыслы, к этому должны быть направлены все наши усилия. Ибо, если дисциплина без свободы мертва и унизительна, то свобода без дисциплины есть соблазн и разрушение.

Текст 4

Василий Михайлович Песков

(1)Лишь совсем недавно человек узнал, что Земля — это шар. (2)Думали, стоит Земля на трёх слонах, а ночью звёздный мир укрывает Землю. (3)Теперь вокруг шара человек облетает менее чем за два часа. (4)Землю можно увидеть со стороны. (5)Вот снимок, сделанный из космоса. (6)Да, Земля — это шар, на нём видны материки, моря, облака, восходы и заходы Солнца. (7)Подробности земной жизни издалека не видны, но они есть, их много…

(8)Два десятка лет назад американцы провели опрос учёных: что дали человечеству полёты в космос? (9)Ответы были интересные. (10)Мне запомнился этот: «Во Вселенной мы одни, и не похоже, что где-нибудь нас ждут. (11)Надо беречь свой дом — родную Землю». (12)Хороший ответ.

(13)Сегодня с высоты своих знаний человек может сказать: «Замечательная нам досталась планета». (14)В самом деле, есть на планете вода, без которой жизнь была бы невозможной. (15)Близость Солнца даёт не иссякающее от времени тепло.

(15) Вращение Земли обеспечивает чередование дней и ночей на планете, смену времён года. (17)Зелёные растения наполняют атмосферу кислородом, накапливают углерод и выделяют в верхние слои атмосферы животворный кислород и озон, прикрывающий всё живое от губительных лучей Солнца.

(18)Конечно, зародившейся жизни миллионы лет приходилось приспосабливаться к изначальным условиям на планете. (19)Живые организмы уступали место на Земле более совершенным. (20)От многих животных уцелели лишь кости. (21)Но некоторые дожили до наших времён. (22)Живут в океанской воде на грани истребления человеком громадные киты — самые большие существа, когда-либо жившие на Земле. (23)Самые маленькие из млекопитающих — крохотная мышь- малютка и землеройка, весящая всего два грамма.

(24)Между китами и мышами — огромное число животных, которым Земля стала родным домом. (25)И во главе всего сущего стоит человек. (26)Он часто решает, кому жить, а кому в жизни отказано.

(27)Миллионы лет отбирала Природа животных, определяя места, где они могут жить, чем могут кормиться. (28)Человек давно изучил эти места и первым тянется к добыче, разрушает среду, где привычно и благополучно живут звери, птицы, рыбы. (29)Так разрушаются основы нашего общего Дома.

(30)Много животных исчезли или стали исключительно редкими. (31)Уже давно мы не видим пролетающих журавлей, мало кто слышит токующих глухарей, крик перепёлок. (32)И так везде на Земле. (33)Двести лет назад американцы варварски истребили миллионы бизонов, а в середине прошлого века химия подкосила в Америке культовую птицу — белоголового орлана. (34)В Африке на больших пространствах уничтожили тысячи носорогов — нужна была земля для посевов зерна. (35)Растут площади жарких пустынь и пустошей, истощаются плодородные земли, высыхают озёра, исчезают на равнинах малые реки.

(36)Вот что имел в виду учёный, ответивший на вопрос о космосе. (37)Планету Земля нам надо беречь. (38)Никто не ждёт нашей высадки на другие планеты. (39)А Земля по-прежнему нас кормит, даёт нам дышать, снабжает водой, теплом и радостью жизни, идущей от наших соседей: зверей, птиц, рыб, насекомых, образующих сложный узор жизни на нашей планете.

(40)Вот как выглядит Земля, если глянуть на неё со стороны. (41)Очертания материков. (42)Следы деятельности вулканов. (43)Огни больших городов и маленьких деревень. (44)Озёра на суше. (45)Острова в океане. (46)Земля, изрытая шахтами и лисьими норами. (47)Земля, покрытая следами зверей, хлебными полями и кудрями лесов… (48)Такой общий наш Дом.

Текст 5

Виктор Викторович Конецкий
Встреча с айсбергом

Иногда бывает ощущение, что все мы на планете — гости. Как в детстве, когда привели тебя на елку в состоятельный дом и ты чужой всем.

Такое чувство я пережил, когда впервые увидел айсберг у берегов Ньюфаундленда.

Никто из штурманов и капитан с айсбергами еще не встречались и не знали, как радар обнаруживает эти айсберги. И, конечно, пошли разговоры о «Титанике».

Первый айсберг показался часа за два до заката. Капитан распорядился пойти на сближение, чтобы познакомиться с ними.

Они плыли сюда от берегов Гренландии два года, раздавливая волны и обыкновенные льды. Они презирали ветры и подчинялись только глубинным течениям, потому что сидели в воде на триста метров.

Они плыли сюда два года, храня в себе тайны ледникового периода и эхо пещерного человека. Они слышали последний, предсмертный вопль замерзающего мамонта.

И вот они приплыли сюда, чтобы встретиться с нами.

Торжественная тишина стояла в рубке. Мы вплывали в храм. Его куполом были небеса. Айсберг был алтарем. Его величественность, красота делала нас жалкими гостями мироздания.

Семидесятиметровый айсберг имел две вершины с ущельем между ними, в которые заходящее солнце упирало свои лучи. Неизъяснимые краски играли в гранях и поверхностях льда. Глубинный шум покорно смиряющихся волн окружал айсберг, за которым оставался зелено-белый след. ‘

Мы перестали замечать время. Судно лежало в дрейфе и тоже благоговейно слушало шум двигающегося сквозь храм алтаря.

Намного ниже его вершин летал альбатрос. А позади были еще два маленьких айсберга, очевидно соединенные с ним под водой общей подошвой.

И я все думал о тщетности усилий человечества достичь величия и о том, что мы гости здесь, что планета и мироздание только терпят нас — и больше ничего.

А что это красное? Белого медведя убили, что ли?

И мы все заметили странные алые подтеки на огромной высоте у самых вершин.

— Братцы, так это же номер! — заорал кто-то. — Номер восемнадцать!

Айсберги оказались пронумерованными. Ледовый патруль метил их из ракетных пистолетов, как метят овец. На айсберге был номер, как инвентарная бирка на канцелярском столе. Чтобы не путать их друг с другом, чтобы не ушли в кусты от пастуха.

Благоговейная тишина рухнула. Капитан приказал давать ход и чертыхнулся… В рубке спорили о том, как называются маленькие айсберги — «айсбержата»? От жеребят? Или еще как по-иному? Всем как-то легко стало. Все изощрялись в остротах и веселились. Величие перестало давить души, и мы обрадовались этому.

Текст 6

Дмитрий Владимирович Философов
Липовый чай
(К пятилетней годовщине со дня смерти А. П. Чехова)

Текст на ЕГЭ мог быть в другом виде

Русские писатели почти никогда не ограничивались «чистым искусством». Все они философствовали, занимались политикой, — словом, были «учителями жизни».

Чехов до самой смерти остался только художником. Он избегал высказываться по каким бы то ни было вопросам, занимавшим русское общество.

Конечно, ему приходилось сталкиваться с людьми самыми разнообразными, высказывать свои мнения. Но это были мнения собеседника, а не учителя. Появившиеся в печати письма его напоминают письма Тургенева. Непринужденная беседа, меткие характеристики, крайне переменчивое настроение. Тонкая, впечатлительная душа, разрешающая свою трагедию в юморе.

До чего эти письма не похожи на письма Льва Толстого! Толстой всегда учит, всегда требует, дает совет, как жить и что делать. К Толстому все обращаются как к учителю. У Чехова же вряд ли кто искал жизненного руководства. Более того. Сколько раз мы читали в газетах, что Максим Горький по данному вопросу, хотя бы пустячному, высказался так-то, а вот Леонид Андреев — иначе. Но «интервью» с Чеховым мы просто даже представить себе не можем.

Не такой он был человек, чтобы определенно и резко высказываться, чтобы отстаивать какую-нибудь теорию, или программу.

У него была своя логика — художественное творчество.

И понятно, что никто не смотрит на Чехова как на учителя.

Он — не учитель, а, скорей, любимый друг и брат. Врач, который помогает не столько своими знаниями, правильной постановкой диагноза, сколько совсем особенным, душевным отношением к пациенту. Ведь от врача далеко не всегда требуют излечения. В нем ценят внимание. Тысячи больных в больнице. Не отличишь одного от другого. И все притом страдают одной болезнью, ну, тифом, что ли. Врач только тогда сделается любимым, если он заметит каждого из этих незаметных людей, поймет, что для холостого Ивана тиф совсем не то, что для обремененного семьей Петра.

Чехов замечал незаметных людей. Более того, он нежно любил их, как-то изнутри понимал их несложные, но сколь для них важные переживания, а главное — ничего от них не требовал.

В сущности, и дядя Ваня, и Николай Алексеевич Иванов, и Треплев, и Астров, не говоря уже о сестрах Прозоровых, подполковнике Вершинине и т.д., — самые серые, незаметные люди.

До Чехова их как бы не существовало. Их никто не замечал. Они скорбели, страдали, радовались, влюблялись в каком-то коллективном одиночестве, были тварью, совокупно стенающею.

Пришел Чехов, заметил их и как-то утвердил.

Ни в чем реальном он этим маленьким людям не помог. Не указал им выхода, не разрешил ни одного мучившего их вопроса.

Но ведь и старая нянька Марина не вылечила капризничающего профессора, не создала ему успеха, не вернула его на кафедру.

Однако она, несомненно, ему помогла. В атмосфере общего недомогания и раздражения она внесла нежную, человеческую ласку. Признала за профессором право быть таким, какой он есть, признала законность его капризов.

— Пойдем, светик… Я тебя липовым чаем напою, ножки твои согрею, Богу за тебя помолюсь. У самой-то у меня ноги так и гудут, так и гудут!

Здесь как бы весь Чехов.

Он с особым искусством умел поить нас липовым чаем, а главное — за всеми его словами чувствовалось, что ножки у него так и гудут, так и гудут!

Он никому не обещал спасения, не говорил, что у него есть «секрет». Но все твердо знали, что он преисполнен жалости и сострадания.

И не три, а триста тысяч «сестер» почувствовали сразу облегчение. Конечно, временное, потому что Чехов лечил не болезнь, а симптомы ее, но все-таки облегчение.

Остапа Тарас Бульба не спас от смерти, но все-таки Остапу было легче от сознания, что батька его слышит.

— Слышу! — раздалось среди общей тишины…

Остап — герой. Его стоны, притом на площади, перед «миллионом народа», услышать гораздо легче, чем даже не стоны, а хрипы миллионов маленьких людей, сидящих в своих конурах. Здесь нужны какие-то микрофоны, здесь нужен слух какого-нибудь индейца из романа Фенимора Купера, слух «Следопыта».

Маленьких людей видели, конечно, и Толстой, и Достоевский. Но их маленькие люди почему-то выходили всегда великанами. Простой мужик Каратаев, под стать, по крайней, мере, Конфуцию, а гвардейский офицер князь Болконский — сродни Шопенгауэру.

Мармеладов, или капитан «Мочалка», в пьяном виде задевали непременно кучу «проклятых» вопросов. И Толстой, и Достоевский — писатели космические. Они воздвигали Пелион на Оссу.

У Чехова маленькие люди остаются тем, что они есть. Они не растут и не могут расти. Они никогда не ведут «умных» разговоров.

Умные разговоры встречаются в наиболее слабых вещах Чехова, написанных под влиянием Толстого.

У Достоевского и Толстого всегда:

Высота ли, высота поднебесная,
Глубота, глубота океан-море.

У Чехова никаких глубин и высот, Пелионов и Осс.

Серенький русский пейзаж, с елочками и березками, бесконечная степь, где как бы слышится плач «зегзицы» Ярославны: «О, ветре, ветрило, чему, господине, насильно вееши?»

Нежная, проникновенная любовь к данному и смутная, едва уловимая надежда на то, что «все образуется».

А пока… «липовый чай». «Мне он помог, и вам поможет. А что — ножки гудут, так и у меня они гудут!»

Большой художник был Чехов. Добрый, хороший человек был Антон Павлович. Одно как-то дополняло другое.

Достоевский лелеял русских мальчиков, которые по трактирам «о Боге спорят». Толстой учит, как перехитрить зло, бороться с ним непротивлением.

«Мальчики» Чехова никогда не говорят о Боге и вообще мало говорят. Им все как-то некогда, жизнь заела. То почту возить надо, то в «Славянском Базаре» котлеты подавать3, то детей кормить.

Бороться со злом, даже по новому, усовершенствованному, толстовскому способу, они и не думают. «Не до жиру, быть бы живу». Ведь самый факт жизни для них уже геройство. Они все какие-то подкошенные, с червоточиной. И когда кто-нибудь чего-нибудь от них требует, они смотрят удивленными, добрыми глазами затравленной лани.

С них нельзя требовать, да и они не требовательны. Иван Карамазов не знал, — возвращать ли ему билет на вход в рай, или нет. Чеховские герои были бы довольны, если бы «Вишневого сада» не продавали, артиллерию не переводили в другой город, и профессор не так капризничал.

Всякий «тенденциозный» писатель, прежде всего, требователен. Чехов — эстет чистейшей воды. Он оставляет все как есть и тихо жалеет людей.

Поэтому все уставшие, утомленные самым фактом жизни тянулись к нему, за «липовым чаем».

Поэтому Чехов, может быть, единственный из русских писателей, у которого — только поклонники и нет врагов. Не любят тех, кто требует, пристает, заставляет отвечать на трудные вопросы.

Требовательные люди — жестоки. У Чехова жестокости нет никакой.

«Все мы беспощадны, и всего беспощаднее, когда мы правы», — сказал Герцен.

Чехов не беспощаден, потому что он никогда не считал себя правым. Жизнь он принимал так же покорно, как и смерть. Не надо забывать, что лучшие свои вещи он написал, ясно ощущая смерть, которая годами боролась с ним. Смерть как бы жила в нем. На жизнь он смотрел под знаком смерти.

Беспощадны жизнь и смерть. Люди же должны жалеть и щадить друг друга.

Сегодня, в день чеховских поминок, хочется сказать: «Любите Чехова, как он вас любил. Учитесь у него состраданию, великой жалости к людям. Цените его великий художественный дар. Но не поддавайтесь соблазну чеховщины. Липовый чай хорош для больных, для тех, у кого ножки гудут. В минуты уныния и усталости отчего ж и не попить липового чаю. Но жизненное дело творится людьми здоровыми, крепко стоящими на ногах».

Мудрый художник пожалел, пощадил нас. Помянем его за это с благодарностью. Но сами себя жалеть мы не имеем права.

О, если бы меньше себя жалели, были беспощаднее к себе и требовательнее к другим!

Текст 7

Владимир Николаевич Крупин

Уже давно меня никуда не тянет, только на родину, в милую Вятку, и в Святую землю. Святая земля со мною в молитвах, в церкви, а родина… родина тоже близка. И если в своем родном селе, где родился, вырос, откуда ушел в армию, в Москву, бываю все-таки часто, то на родине отца и мамы не был очень давно. И однажды ночью, когда стиснуло сердце, понял: надо съездить. Испугался, что вскоре не смогу одолеть трудностей пути: поездов, автобусов, пересадок. Надо ехать, надо успеть. Туда, где был счастлив, где родились и росли давшие мне жизнь родители. Ведь и отцовская деревня Кизерь, и мамина Мелеть значили очень много для меня. Они раздвинули границы моего детства, соединили с родней, отогнали навсегда одиночество; в этих деревнях я чувствовал любовь к себе и отвечал на нее любовью.

Нынче летом, выскочив на несколько дней в Вятку, я сорвался вдруг и кинулся на автовокзал, взял билет до Уржума, бывшего уездного, ныне районного города. А там надо было одолеть восемнадцать километров до родины отца, а оттуда ехать до Малмыжа, тоже райцентра, там переправиться через Вятку и добраться до родины матери. Все эти пространства я надеялся одолеть кавалерийским наскоком.

Стояла жара. Она пришла после дождей, и ее сопровождало сильное парение от разогретой влажной земли. Срывались краткие грозы. Страшно сказать: я не был в Уржуме тридцать пять лет, а тогда приезжал, когда писал «Ямщицкую повесть». Это был мой поклон дедам-ямщикам, которые своими трудами нажили состояние, за что их большевики спровадили в Нарымский край. Но и эта боль опять же давно улеглась, а состояние — двухэтажный каменный дом, выстроенный на огромную (десять дочерей, один сын) семью, хотелось навестить. Именно в этот дом я приезжал совсем мальчишкой к деду в то лето, когда у него гостила городская дочь, моя тетка, с детьми. Дедушке по возвращении из сибирской ссылки разрешили жить в крохотной комнате внизу, хотя дом стоял пустым, а городским гостям из милости выделили комнаты на втором этаже. В то лето, после девятого класса, я работал на комбайне помощником, а как раз пошли дожди, уборка остановилась, и я стал проситься навестить городскую родню.

Отец одобрил мой порыв. Он как-то даже вдохновился: сел, на тетрадном листке начертил схему, как дойти от пристани на Вятке до его деревни. Вообще он был молчалив, мало говорил с нами, иногда даже забывал, кто из нас в какой класс перешел. Идет на сенокос, широко шагает, мы вприпрыжку за ним. Но о своем детстве говорил как о сказочном. Как они катались с гор на ледянках, какие были ярмарки, какие лошади в ночном, как неслась по Казанскому тракту почта («Царь с дороги — почта едет!»), какая была добрая бабушка Дарья, как его баловали его десять сестер. Отец договорился со знакомым шофером, который довез меня до пристани Аргыж; на ней я купил билет в четвертый класс парохода «Чуваш-республика». Ближе к ночи он показался из-за поворота, вскоре, гудя и дымя, причалил к мокрому дебаркадеру. На пароходе я был впервые в жизни. Всю ночь восторженно бродил по нему. Он казался огромным. Я был сельским и стеснительным, но мне ни разу не сказали, что куда-то нельзя входить, и я все смелее осваивал плывущее над водой пространство. Как шумно и трудолюбиво вращались деревянные колеса в кипящей воде, как расступалась вода и долго-долго журавлиным клином торопилась за нами. Подолгу стоял, и меня не выгоняли, в машинном отделении, смотрел, как взмывал и опускался громадный шатун, вращающий толстенный, залитый янтарным маслом стальной вал; именно на него по бокам были надеты старательные колеса. Мне очень хотелось помогать кочегару, черному, голому по пояс мужчине — уж я бы смог заталкивать в пылающую топку огромные поленья, — но опять же постеснялся. А ведь я уже знал устройство и трактора, и комбайна — но тут была такая неподступная громада!

Мы шли против течения. Была светлая, прохладная ночь, но я даже и поспать нигде не приткнулся, хотя у теплой необхватной трубы было место. Стоял у влажных поручней, глядел то на близкий, то на отдаляющийся берег, на глинистые или песчаные берега, то травяные, то заросшие лесом, запрокидывал голову и смотрел на поворачивающиеся вместе с палубой звезды. Из трубы летел освещаемый изнутри искрами дым, и иногда при крутом завороте он обдавал палубу и приятно согревал. Часто то длинно, то коротко ревел пароходный гудок.

На пристани Русский Турек, на рассвете, я выскочил и побежал, как объяснил мне отец, в гору. «На горе кладбище, с него увидишь Кизерь».

Полный текст произведения

Текст 8

Константин Георгиевич Паустовский

(1) Примерно в миле от Таганрога в открытом море стояла на низких скалах проблесковая мигалка. (2)Её звали Черепахой.

(3)Я часто ездил к Черепахе. (4)В тихую погоду я привязывал шлюпку к её железной решётке и удил с борта рыбу.

(5) Однажды я увлёкся рыбной ловлей и не заметил, как подошли сумерки.

(6) Я сидел спиной к открытому морю и вдруг услышал тихий набегающий гул.

(7) С моря шёл ветер. (8)Серая мгла висела по горизонту. (9)В ней мутно блеснула молния. (10)Вода вокруг сразу почернела и пошла железной рябью.

(11) Я отчалил от Черепахи и начал грести к Таганрогу. (12)Ветер свежел с такой быстротой, что уже через несколько минут волны начали захлёстывать в шлюпку.

(13)Как часто бывает на море, ветер стал поворачивать, задувать от Таганрога, и меня начало сносить в открытое море. (14)С шумом и плеском прошёл рядом маленький смерч. (15)Быстро темнело. (16)3ажёгся таганрогский маяк.

(17) У этого маяка фонари были устроены так, что на разных расстояниях от порта они давали огонь разного цвета: у самого порта маяк давал красный огонь, дальше – зелёный и на самом большом отдалении – белый.

(18) Я оглянулся. (19)Маяк горел белым огнём. (20)До порта было ещё далеко.

(21)Ветер дул с бессмысленной яростью. (22)Он наскакивал порывами, круто бросался в стороны, кружился и злорадно свистел в вёслах. (23)Волны с размаху били в нос, шлюпка взлетала в темноте, и я слышал, как море тяжёлыми бросками швыряет в неё вёдра воды.
(24) Ноги у меня были уже по косточку в воде. (25)Надо было её отлить.

(26) Я бросил вёсла и нащупал черпак. (27)Но волны тотчас повернули лодку бортом, меня закружило, и я понял, что первый же большой вал накроет шлюпку и перевернёт её.

(28) Я схватил вёсла и снова начал грести из последних сил. (29)Мокрая рубаха прилипла к телу и очень мешала. (30)Руки жгло, должно быть, я сорвал на них кожу.

(31) Когда я оглянулся, маяк горел зелёным огнём. (32)Порт был уже ближе. «(33)Ещё немного, – говорил я себе. – (34)Ещё! (35)Сейчас появится красный огонь. (З6)Тогда ты спасён.

(37)Я грёб и стонал от напряжения. (38)Мокрые волосы падали на глаза, но я их не откидывал – всё равно вокруг ничего не было видно, а мне нельзя было бросать вёсла хотя бы на секунду: тотчас ветер отжимал шлюпку далеко назад. (39)Я оглянулся и выругался: маяк снова горел белым огнём! (40)Меня быстро сносило, и не было, казалось, никакой силы, чтобы продвинуть шлюпку против этого неистового ветра.

(41) Тогда я бросил вёсла и снова начал отливать воду. (42)Странное безразличие охватило меня. (43)Я отливал воду и почему-то вспомнил вдруг маму, узкую улочку в Люблине, где я рвал для Лёли холодную сирень, тёплую женскую ладонь, ласково погладившую меня по щеке.

(44)Я на время как будто оглох и ослеп. (45)Когда я поднял голову, огонь маяка висел на самом горизонте. (46)Он был похож на тонущую звезду.

(47) Я взялся за вёсла и начал грести медленно, равномерно, в оцепенении.

(48) Меня удивляло, что я ещё не утонул.

(49) Я оглянулся и увидел зелёный огонь. (50)Тогда меня охватила непонятная ярость. (51)Я начал грести с такой силой, что трещали вёсла. (52)Я грёб стоя, грёб всей тяжестью своего тела. (53)Неожиданно я услышал за спиной новый осатанелый рёв, оглянулся и увидел красный огонь маяка. (54)Порт был рядом.

(55) Я определил по огням, куда меня отшибают волны, и начал бешено грести.

(56) Чтобы было легче, я кричал.

(57) Белый яркий свет вспыхнул над головой. (58)Я, конечно, не мог догадаться, что это осветительная ракета и что меня заметили с мола.

— (59)Эй, на шлюпке! (60)На шлюпке!

(61)На молу махали фонарём. (62)Я подвёл шлюпку на свет фонаря, к каменной лестнице, и бросил вёсла.

(63)Из шлюпки меня вытащили портовые сторожа, отвели в караулку, и там при слепящем свете электрической лампы я увидел себя – изорванного, мокрого насквозь, с окровавленными синими руками.

(64)Счастливчик, – сказал мне седой смотритель порта со свирепыми бровями. – (65)Почему вы вышли в море, когда с двух часов дня были подняты штормовые сигналы?

— (66)Я не умею разбираться в сигналах, – сознался я.

— (67)Так вот, – сказал смотритель порта, – запомните, что каждому человеку надо понимать штормовые сигналы. (68)И на море, и в собственной жизни. (69)Во избежание непоправимых несчастий.

Текст 9

Василий Иванович Белов

Стихия народной жизни необъятна и ни с чем не соизмерима. Постичь ее до конца никому не удавалось и, будем надеяться, никогда не удастся.

В неутолимой жажде познания главное свойство науки — ее величие и бессилие. Но для всех народов Земли жажда прекрасного не менее традиционна. Как не похожи друг на друга две эти человеческие потребности, одинаковые по своему могуществу и происхождению! И если мир состоит действительно лишь из времени и пространства, то, думается, наука взаимодействует больше с пространством, а искусство со временем…

Народная жизнь в ее идеальном, всеобъемлющем смысле и знать не знала подобного или какого-либо другого разделения. Мир для человека был единое целое. Столетия гранили и шлифовали жизненный уклад, сформированный еще в пору язычества. Все, что было лишним, или громоздким, или не подходящим здравому смыслу, национальному характеру, климатическим условиям, — все это отсеивалось временем. А то, чего недоставало в этом всегда стремившемся к совершенству укладе, частью постепенно рождалось в глубинах народной жизни, частью заимствовалось у других народов и довольно быстро утверждалось по всему государству.

Подобную упорядоченность и устойчивость легко назвать статичностью, неподвижностью, что и делается некоторыми «исследователями» народного быта. При этом они намеренно игнорируют ритм и цикличность, исключающие бытовую статичность и неподвижность.

Ритм — одно из условий жизни. И жизнь моих предков, северных русских крестьян, в основе своей и в частностях была ритмичной. Любое нарушение этого ритма — война, мор, неурожай — лихорадило весь народ, все государство. Перебои в ритме семейной жизни (болезнь или преждевременная смерть, пожар, супружеская измена, развод, кража, арест члена семьи, гибель коня, рекрутство) не только разрушали семью, но сказывались на жизни и всей деревни.

Ритм проявлялся во всем, формируя цикличность. Можно говорить о дневном цикле и о недельном, для отдельного человека и для целой семьи, о летнем или о весеннем цикле, о годовом, наконец, о всей жизни: от зачатья до могильной травы…

Все было взаимосвязано, и ничто не могло жить отдельно или друг без друга, всему предназначалось свое место и время. Ничто не могло существовать вне целого или появиться вне очереди. При этом единство и цельность вовсе не противоречили красоте и многообразию. Красоту нельзя было отделить от пользы, пользу — от красоты. Мастер назывался художником, художник — мастером. Иными словами, красота находилась в растворенном, а не в кристаллическом, как теперь, состоянии.

Меня могут спросить: а для чего оно нужно, такое пристальное внимание к давнему, во многом исчезнувшему укладу народной жизни? По моему глубокому убеждению, знание того, что было до нас, не только желательно, но и необходимо.

Молодежь во все времена несет на своих плечах главную тяжесть социального развития общества. Современные юноши и девушки не исключение из этого правила. Но где бы ни тратили они свою неуемную энергию: на таежной ли стройке, в полях ли Нечерноземья, в заводских ли цехах — повсюду молодому человеку необходимы прежде всего высокие нравственные критерии… Физическая закалка, уровень академических знаний и высокое профессиональное мастерство сами по себе, без этих нравственных критериев, еще ничего не значат.

Но нельзя воспитать в себе эти высокие нравственные начала, не зная того, что было до нас. Ведь даже современные технические достижения не появились из ничего, а многие трудовые процессы ничуть не изменились по своей сути. Например, выращивание и обработка льна сохранили все древнейшие производственно-эстетические элементы так называемого льняного цикла. Все лишь ускорено и механизировано, но лен надо так же трепать, прясть и ткать, как это делалось в новгородских селах и десять веков назад.

Культура и народный быт также обладают глубокой преемственностью. Шагнуть вперед можно лишь тогда, когда нога отталкивается от чего-то, движение от ничего или из ничего невозможно. Именно поэтому так велик интерес у нашей молодежи к тому, что волновало дедов и прадедов.

Так же точь-в-точь и будущие поколения не смогут обойтись без ныне живущих, то есть без нас с вами. Им так же будет необходим наш нравственный и культурный опыт, как нам необходим сейчас опыт людей, которые жили до нас.

Текст 10

Василий Иванович Белов

Текст на ЕГЭ мог быть в другом виде

Великое искусство потому и зовут великим, что оно понятно для всех, по крайней мере, для большинства. Вовсе не обязательно быть докой-специалистом, чтобы читать “Войну и мир” или смотреть и слушать “Лебединое озеро”. Сложностью и недоступностью формы не так уж и редко маскирует посредственный художник недостаток таланта. Это не означает, что произведения великих, гениальных художников никогда не бывают сложными и непонятными. Разница между сложностью малоталантливого и сложностью гениального художника скорей всего в том, что в первом случае сложность топчется на одном месте, она статична, во втором — она движется, самораскрывается, обнаруживая все новые возможности произведения.

Восприятие художественного образа по сути и качественно то же, что и его создание. Разница здесь, вероятно, лишь в масштабности… Несомненно, во всяком случае, то, что восприятие образа процесс также творческий. Именно это-то обстоятельство и таит в себе великую опасность культурного иждивенчества.

Под маской скромности (где уж нам, дескать?) таится обычная трусость либо обычная лень, и человек лишь пользуется созданными до него художественными ценностями, даже не пытаясь создать что-то свое. Пусть не гениальное, но свое! Пресловутый максимализм (либо стать Микеланджело, либо совсем не заниматься творчеством) никогда не содействовал благу общенародной культуры. Игнорировать собственный талант (какой бы он ни был по величине) на том основании, что есть люди способней тебя, глушить в себе творческие позывы так же безнравственно, как безнравственно заниматься саморекламой, шумно преувеличивая собственные, нередко весьма средние возможности.

“Уничижение паче гордости”, — говорится в пословице. Найти свое лицо — нравственная обязанность каждого. Но к лицу ли человеку подобострастие? Растерянность перед более талантливым унижает и того и другого. Настоящий художник ждет от других не подобострастия, а обычного уважения. Ему совсем незнакомо чувство собственного превосходства. Чем больше талант, тем меньше высокомерия и гордости у его обладателя. Между величиной таланта, силой художественного образа и уровнем нравственности существует самая прямая зависимость. Стыд, совесть, целомудрие, духовная и физическая чистота, любовь к людям, превосходное знание разницы между добром и злом — все эти нравственные свойства художника отображает питаемый им художественный образ. Художественный образ не может быть создан бесстыжим, бессовестным художником, человеком с грязными руками и помыслами, с ненавистью к людям, человеком, не знающим разницы между добром и злом. Да и вообще, возможно ли подлинное творчество в неспокойном или злом состоянии? Вряд ли… Злой человек склонен более к разрушению, чем к творчеству, и нельзя путать вдохновение созидателя с геростратовским…

Подлинный художественный образ всегда нов, то есть стыдлив, словно невеста, целомудрен и чист. Свежесть его ничем не запятнана. Настоящий художник, как нам кажется, тоже стыдлив, ведь и само творчество требует уединения, тайны. Вынашивание и рождение образа не может совершаться публично, у всех на виду. Публичным, известным всем или множеству должно стать впоследствии творение художника, но отнюдь не он сам. Не потому ли гениальные творения древних русских живописцев не подписаны? Древние художники и архитекторы предпочитали остаться безвестными. Ведь значит же что-то это известное и совсем не случайное обстоятельство.

Текст 11

Юрий Львович Сагалович

Текст на ЕГЭ мог быть в другом виде

Однажды, осенью 1943 г., в Моршанском училище вечером незадолго до отбоя к нам во взвод пришел зам. командира батальона по политчасти, ст. лейтенант Журавлев и завел беседу о том о сем, как умели профессиональные политработники, и незаметно, плавно подошел к теме патриотизма. «Вы — курсанты, в чем состоит ваш патриотизм?» На наших курсантских лицах — замешательство. Разумеется, мы все считали себя патриотами, но ответить на конкретный вопрос, в чем состоит именно наш патриотизм, не могли. В самом деле, на фронте воюют, не щадят своей крови, в тылу строят танки и самолеты, куют победу. А мы? Дармоеды! Нас кормят по девятой, курсантской, норме; это значит, что на завтрак нам полагается 20 граммов сливочного масла и белый (!) хлеб, в то время как гражданские люди по своим продовольственным карточкам отнюдь не сыты. А мы только и делаем, что наступаем на воображаемого противника, «ведем огонь» по мнимым целям, только подавая команды и не производя реальных выстрелов, и уж если стреляем на стрельбищах боевыми патронами и минами, то считаем каждый боеприпас на вес золота. Кроме того, ходим строевым шагом, чистим наши минометы и карабины и т. д. Нами одолело смущение. Мы не почувствовали за собой значимых дел! Мы инстинктивно понимали, что на одних только словах патриотизма быть не может. Либо ты воюешь, либо ты льешь сталь или выращиваешь хлеб. А если ты ни того ни другого не делаешь, то ты нуль. Конечно, замполит разъяснил нам, что наш патриотизм — в качественной учебе. От нас ждут умелого командования своими подразделениями на фронте, куда мы скоро отправимся, и именно учебе мы обязаны отдавать все свои силы. Мы, наконец, заняли свою нишу в общей системе патриотизма, и нам больше не должно быть стыдно нашего «дармоедства». Свой долг мы отдадим, и очень скоро.

Таким образом, главное, что стало подчеркнуто точным: патриотизм — в деле. Либо ты действительно патриот, и тогда ты по-настоящему делаешь свое дело, не нуждаясь в словесном аккомпанементе к своему патриотизму, либо ты работаешь тяп-ляп, но тогда не рассчитывай, что тебя признают патриотом, как бы ты ни распинался в любви к родине. Всякий, кто делал и делает патриотизм своей профессией, тот гроша ломанного не стоит. Разве что, выкрикнув раньше всех «я патриот», будет размахивать своим патриотизмом как дубиной, возомнит, что обрел власть над другими (которых он норовит обвинить уже в том, что опоздали).

Есть однако у проблемы патриотизма и другой куда более серьезный аспект. У любви к родине две стороны: субъект (это ты) и объект (это твоя родина). Вторая сторона может быть матерью, а может быть мачехой. После войны я не раз призывался на кратковременную военную переподготовку. Помню как в самом начале сбора в академии им. Фрунзе всех призванных на сбор офицеров запаса усадили на идеологическую лекцию, и лектор говорил, что когда солдатам армий капиталистических стран внушают любовь к родине, то это «большая ложь». Им, солдатам, родина не принадлежит, а принадлежит она правящему классу, богатым.

И какой же цепочкой силлогизмов вывести мне теперь способ и правила моего патриотического или, может быть, наоборот, тьфу ты, антипатриотического поведения?! Могут ли здесь помочь формально-логические рассуждения?

Не слишком ли часто я вспоминаю про возможность гибели, не есть ли это признак преувеличенной заботы о своей собственной плоти? И еще. Порой мною овладевает невыразимое изумление, граничащее с физическим ощущением неправдоподобия моего существования. Я столько раз мог быть убитым прямо с точным указанием именно того момента неизбежной гибели, что невозможно объяснить, почему я жив.
Патриот ли ты, если ставишь на одну доску и Великую Победу и свою трепещущую плоть. А я и не ставлю. Не продал же я Родину, чтобы сохранить свою жизнь. Но радоваться, что выполнив свой долг, ты еще и остался жить, никому не заказано. Быть может, у маршала не было особенной радости за его сохранившуюся жизнь. Но для солдата переднего края — это естественно и не стыдно!

Обновлено: 10.03.2023

1)На дворе стоял 1940 год.2)В то время мы учительствовали в селе Карыж Глушковского района Курской области.

3)До полного благополучия было еще далеко, но в детдоме стали появляться первые признаки перемен. 4)Дети понемногу становились доверчивее, добрее. 5)Потихоньку крепла дисциплина. 6)И все же здесь по-прежнему держались старые порядки.

10- Нина Петровна, дай какую-нибудь девочку. 11)Пусть ко мне домой ведро отнесет.

12)Голос у завхоза тусклый, ровный. 13)Ни волнения, ни сомнения в нем нет. 14)Обычное дело – отнести домой ведро ворованного сахара. 15)Только и всего.

16)То, что завхоз нечист на руку, тут знают все. 17)Привыкли. 18)Никто не подает голоса. 19)И все-таки смотрю на Нину Петровну. 20)Может быть, хоть на этот раз взволнуется ее сердце. 21)Неужели даже не укорит! 22)Очень живо себе представляю, как встанет у окна и гневно бросит ему в лицо:

23)- Слушай, Владимир Иванович, раз уж тащишь, так тащил бы хотя бы сам. 24)Постыдись.

25)Но Нина Петровна к просьбе завхоза относится с полным пониманием. 26)Ведро-то тяжелое, а годы у человека не юношеский, как не помочь. 27)Она выходит в коридор. 28)Выискивает глазами кого-то и зовет:

29)- Лида, поди сюда. 30)Помоги Владимиру Ивановичу отнести ведро.

31)Девочка покорно берет доверху наполненное ведро и, изогнувшись, волочит его вслед за размеренно вышагивающим завхозом.

32)Никаких продуманных намерений у меня не было. 33)Все вышло само собой. 34)Быстро, словно кто-то толкнул меня, я бросилась вперед и загородила завхозу путь. 35)Задыхаясь, заговорила ему прямо в лицо:

36)- Куда вы сахар потащили? 37)А ну живо несите назад! 38)Совсем обнаглел! 39)Средь бела дня детей обкрадывает. 40)Только попробуй еще.

41)На щеках у меня были красные пятна. 42)Не послушается, вцеплюсь в ведро, драться буду, кусаться, а сахар не отдам.

43)Несколько секунд он смотрит на меня, словно пытаясь понять, какая муха меня укусила. 44)Кажется, понимает. 45)Молча мнется с ноги на ногу, и даже подобие румянца выступает на небритых щеках. 46)Ничего не говорит, берет из Лидиных рук ведро, возвращается назад и подрагивающими руками послушно высыпает сахар назад.

47)Я ждала мести, подвохов, ругательств за своей спиной…48)Получилось совсем иначе. 49)Буквально через несколько дней завхоз подал заявление и по собственному желанию покинул наш детский дом. 50)Словно он только и ждал, пока кто-нибудь напомнит ему, что красть нехорошо.

51)Как мало понадобилось, чтобы пресечь это зло! 52)Ни борьбы, ни нервов, ни жертв. 53)Наверное, итог был бы в точности таким же, очутись на моем месте любой другой человек. 54)Почему же воспитатели ничего не замечали? 55)Оглядываясь назад, я и сейчас склонна думать, что молчание — это даже худшее зло, чем воровство нашего недобросовестного завхоза. 56)Быть может, и не пропащий он человек. 57)Поймай он хоть раз чей-то укоризненный взгляд, услышь слово осуждения из уст своих коллег, ничего бы такого вообще не случилось. 58)Но молчание (столь удобное для ленивых душ) одного сделало жуликом, на других бросило тень соучастия.

Вариант 1

1) Пишем вступление (главная задача вступления – подведение к основной проблеме).

2) Следующий этап — основная часть, где мы приводим аргументы.

3) И, завершая написанное, делаем вывод.

На примере поступка учительницы можно сделать вывод о том, что многие преступления совершаются с молчаливого согласия равнодушных людей, поэтому не надо бояться пресекать злодеяния, только тогда совесть наша будет чиста.

Вариант 2

Таким образом, могу сделать вывод о том, что, если на ваших глазах совершается преступление, необходимо остановить его, иначе вы невольно станете его соучастником.

Основная проблема, которую Ю. Сагалович держит в поле зрения, — проблема проявления патриотизма.

Начиная иллюстрировать проблему, автор приводит в качестве примера размышления рассказчика-курсанта о понимании патриотизма и понимание этой проблемы замполитом Журавлевым. Будущие командиры понимали, что суть патриотизм заключается не в словах, а в полезных для страны делах. Замполит убедил их в том, что им необходимо получить качественное обучение. В этом и заключается их долг перед страной.

Аргументы о том, что курсанты понимали патриотизм как полезное для Родины дело, мнение замполита училища о том, что страна ждет от молодых умелого командования после качественной учебы, и размышления автора о своем выполненном перед Родиной долге – все эти моменты являются ярким иллюстрированием проблемы.

Автор подводит читателя к мысли о том, что патриотизм проявляется не в словесной форме, а в полезных делах для соплеменников, в выполнении долга перед Родиной.

Итак, любовь к Родине должна проявляться не на словах, а на деле. Она должна основываться на чувстве долга перед страной, в которой человек родился и вырос и которую считает своей Родиной.

И какой же цепочкой силлогизмов вывести мне теперь способ и правила моего патриотического или, может быть, наоборот, тьфу ты, антипатриотического поведения?! Могут ли здесь помочь формально-логические рассуждения?

Не слишком ли часто я вспоминаю про возможность гибели, не есть ли это признак преувеличенной заботы о своей собственной плоти? И еще. Порой мною овладевает невыразимое изумление, граничащее с физическим ощущением неправдоподобия моего существования. Я столько раз мог быть убитым прямо с точным указанием именно того момента неизбежной гибели, что невозможно объяснить, почему я жив.

Патриот ли ты, если ставишь на одну доску и Великую Победу и свою трепещущую плоть.

А я и не ставлю. Не продал же я Родину, чтобы сохранить свою жизнь. Но радоваться, что выполнив свой долг, ты еще и остался жить, никому не заказано. Быть может, у маршала не было особенной радости за его сохранившуюся жизнь. Но для солдата переднего края — это естественно и не стыдно! (Ю.Л. Сагалович)

Примеры сочинений по текстам ЕГЭ по русскому языку.doc

Сочинение по тексту В. Конецкова:

Текст по Д. Гранину:

Сочинение по тексту Д. Гранина:

Жизнь человека можно рассматривать, как срез дерева. Каждый прожитый год оставляет свой след в памяти человека, словно создавая новый, всё более широкий круг ствола.

Д. Гранин в данном отрывке поднимает широкую проблему единства всего сущего на Земле. Автор сравнивает себя с деревом: «Внутри меня такие же кольца — мои прожитые годы». Писателя заинтересовала мысль о том, что жизнь человека сродни жизни дерева, но дерево, в отличие от человека, несмотря на переносимые страдания и трудности, никогда не отчаивается, не ошибается, не сожалеет об упущенных возможностях или совершённых ошибках.

Позиция автора очевидна, и с ней невозможно не согласиться. Он считает, что люди должны учиться стойкости и даже мудрости у безмолвных и незаметных спутников нашей жизни — у деревьев. Если человек может потерять время, упустить недели, месяцы, а иногда и годы, даже не заметив этого, то у дерева нет впустую прожитых лет.

Я полностью разделяю позицию автора. Трудно прожить свою единственную и неповторимую жизнь так, чтобы не совершить ошибок, чтобы не было за что-то стыдно, чтобы не о чем было сожалеть, нечего с горечью вспомнить. Но никогда не поздно сделать попытку изменить себя и свое отношение к жизни. А если попробовать? Попробовать поучиться внутренней силе и стойкости у того, кто сумел прожить свою жизнь так, как следует. У дерева.

Проблема единства человека и природы не нова, к ней обращались многие замечательные русские писатели. Так, в «Войне и мире» Л.Н. Толстого есть две прекрасные сцены, в которых князь Андрей размышляет о себе и своей жизни у старого дуба. Впервые это происходит, когда князем Андреем овладевает ощущение, что жизнь кончена. Но изменяются жизненные обстоятельства, и герой не узнаёт старый дуб: человек и дерево переживают пору обновления.

Другим примером может послужить образ, созданный писателем В. Шишковым в «Угрюм-реке». Жизнь Прохора протекает параллельно с рекой. Герой постоянно возвращается мыслью к реке, вся его жизнь в какой-то степени сравнивается с её течением, которое, обходя трудности и препятствия, не останавливаясь, не отчаиваясь, выполняет своё природное преназначение.

Жизнь человека не слишком отличается от жизни природы. И нужно быть ближе к ней, чтобы твоя собственная жизнь оказалась в результате более правильной.

Текст по Ю. Нагибину:

Сочинение по тексту Ю. Нагибина:

Существует много способов выразить свои чувства. Можно сказать о них, а можно подарить какую-то вещь, нужную или не очень нужную. В этом тексте Юрий Нагибин рассказывает о том, как ребята в 1941-м году провожали друг друга на войну. Переломный момент истории. Переломный момент в жизни друзей. Прощание, может быть, навсегда. Как выражаются высокие человеческие чувства? Эта проблема волнует писателя.

Бывают такие ситуации, когда слова не нужны. Автор показывает, как чувства могут выражаться в простых бытовых поступках или скрываться в самых обыденных вещах, например, в подаренных лыжах, кофемолке и рефлекторе.

Я согласна с автором в том, что слова порой бывают бессмысленными. Нередко поступок намного красноречивее слов. Иногда на человека могут нахлынуть такие чувства, которые нужно пережить самому, ничего не говоря о них другим людям, даже самым близким. Таковы эмоции друзей, прощающихся перед уходом на войну, знающих, что, возможно, они видят друг друга в последний раз. К чему тут слова?

Всё необъятное в единый вздох теснится,
И лишь молчание понятно говорит.

Ф. Тютчев в стихотворении «Silentium!» провозглашает: «Мысль изреченная есть ложь. » Поэту знакомо состояние невысказанности, когда высокие чувства, надежда, мечты ощущаются присутствующими в полной мере. В переломные минуты жизни, а именно такие минуты и переживают молодые герои Ю. Нагибина, неудачное слово или неискренняя интонация могут только все испортить. И герои избегают высоких слов. Главное для них не красивые слова, а теплые, искренние и очень прочные отношения, которые их связывают.

«Неужели не было о чем поговорить, неужели не было друг для друга серьезных и высоких слов? Все было, да не выговаривалось вслух». Были чувства, они остались в мире. Встретившись с настоящими чувствами в нашей сегодняшней жизни, мы поймем их без слов.

5 готовых индивидуальных сочинений для варианта №5 нового сборника ЕГЭ 2021 Цыбулько И.П по русскому языку 36 тренировочных вариантов, проблема определения образа истинного героя по тексту по В. П. Катаеву.

Готовое сочинение №1

Почему человеку важно найти свое настоящее дело? Вот проблема, которую ставит в тексте В. П. Катаев.

Два примера-иллюстрации, приведенные мною, доказывают, что наводчик Ковалёв был не просто талантливым и выдающимся артиллеристом, но и гением своего дела. На мой взгляд, в этом и заключается позиция автора.

Я полностью разделяю точку зрения писателя. Как в мирной, так и в военной жизни человеку важно найти свое настоящее дело, дело, в котором он будет истинным мастером. Поражаюсь, как герой В.П.Катаева похож на толстовского капитана Тушина! Та же смелость, та же скромность, тот же героизм!

Таким образом, найти свое призвание, где проявится твой талант, сила воли и упорство, — важное условие того, что человек состоится как личность.

Готовое сочинение №2

Какими качествами должен обладать настоящий герой? Вот проблема, которую ставит в тексте В. П. Катаев.

Оба эти примера-иллюстрации, дополняя друг друга, доказывают, что истинный герой должен быть не только храбрецом, но и патриотом. В этом, на мой взгляд, и заключается позиция В. П. Катаева. Я полностью согласна с точкой зрения автора. Действительно, героической личностью мы можем назвать человека, который в трудную минуту готов проявить стойкость и мужество.

Таким образом, герой должен обладать такими качествами, как храбрость, отвага и патриотизм.

Готовое сочинение №3

Почему человеку важно найти своё настоящее дело? Наверное, каждая уважающая себя личность хочет отыскать собственное призвание, чтобы приносить пользу людям. Писатель В.П. Катаев поднимает в тексте проблему понимания человеком своего места на службе.

Кроме того, Ковалёв не пытался произвести впечатление на начальство, чтобы получить хорошую должность. На самом деле наводчик всегда отказывался от повышения, потому что его не интересовали чины и награды. Солдат не был тщеславным человеком, и таким людям, как он, просто хочется делать то, что у них получается и вызывает интерес. В годы войны приходилось выживать в непростых условиях: кто-то быстро адаптировался, а кто-то не мог смириться с реальностью. Ковалёв же не падает духом, потому что он патриот и пытается сделать всё возможное для защиты Отечества. Конкретизируя данную мысль, автор подчёркивает, что человек по-настоящему прекрасен, когда ответственно выполняет своё дело.

Итогом размышлений В.П. Катаева становится такая позиция: на службе главное не карьерный рост, а осознание пользы, которую человек может принести Родине.

Таким образом, занимаясь любым делом, человек должен оттачивать свои навыки и стремиться к совершенству. Только тогда его деятельность может стать действительно полезной для общества.

Готовое сочинение №4

Какими качествами обладает настоящий герой? Кого мы называем подлинным героем, достойным уважения и почёта? Именно эти вопросы возникают при чтении текста известного советского писателя Валентина Катаева.

Авторская позиция заключается в следующем: настоящий герой непременно является патриотом, готов пожертвовать собой, отдать всего себя для защиты Отечества. Он скромен, так как не пытается выставить свои достоинства на всеобщее обозрение. Ответственно относясь к своему делу на войне, он гордится, что выполняет долг перед Родиной.
Мне близка позиция автора. Действительно, героем мы можем назвать не того, кто сразу же бросается в глаза своей выправкой. Внешне этот может быть незаметный человек, но в трудную минуту он готов без слов проявить стойкость и мужество.

В заключение подчеркну, что настоящие герои всегда остаются в тени, они не заявляют громогласно о своих подвигах, скромны и неприметны, но в трудную минуту боя они проявляют неслыханные мужество и героизм.

Готовое сочинение №5

Каждый ли человек может стать героем? Какими качествами должен обладать настоящий герой? Именно эту проблему – проблему истинного героизма – и ставит автор в своем произведении. В тексте Валентина Катаева я прочитал о выдающемся наводчике по фамилии Ковалёв. Этот человек служил наводчиком еще в период Первой мировой войны, а во время Великой Отечественной ушел добровольцем на фронт, хотя по возрасту уже не обязан был это делать. Но он, как и вся его семья (жена-врач и три сына), отправился защищать Родину.

Ковалёв обладал совершенно уникальной способностью необыкновенно точно наводить орудие на врага. Автор подробно описывает хладнокровие и необыкновенную чёткость, с которой действовал наводчик во время боя.

Катаев пишет, что Ковалёв был по-настоящему гениальный наводчик и, может быть, даже лучший наводчик фронта. Однако обладать талантом еще недостаточно для того, чтобы стать хорошим воином. Автор говорит о том, что, кроме таланта в области военного искусства, Ковалёв обладал еще исключительным мужеством и горячей любовью к Родине, которые также помогали ему сражаться с врагом. Ковалёв именно в этом видел свой долг во время войны и поэтому не соглашался стать командиром.

Автор хочет нам сказать, что человек, попав на фронт, становится героем, если подчиняет все свои таланты, своё мужество и свой патриотизм главной цели — борьбе с фашизмом.

Я согласен с автором текста. Действительно, все таланты человека приходят ему на помощь, когда цель его очень важна и четко определена. В такой ситуации человек становится как бы выше самого себя.

Готовое сочинение №6

Раскрытие данной проблемы происходит благодаря мировоззрению и поступкам наводчика Ковалева. В повествовании подчеркивается, что Ковалев был гениальным наводчиком, который виртуозно выполнял нужные действия во время боя. По сравнению с умениями во время Первой мировой войны, во время Второй мировой войны Ковалев развил свое искусство и мастерство. В.П. Катаев показывает, что только развивающий свои способности человек может хорошо выполнять свою работу.

Подводя итоги к сказанному, можно отметить, что человек может быть полезен обществу только в том случае, если он будет заниматься любимым делом, в котором он хорошо разбирается.

Сам текст из 5 варианта по которому писались сочинения начинается так:

Солдаты, расположившиеся вокруг своей пушки, были заняты каждый своим делом. Кто, пристроившись к сосновому ящику со снарядами, писал письмо, слюня химический карандаш и сдвинув на затылок шлем; кто сидел на лафете, пришивая к шинели крючок; кто читал маленькую артиллерийскую газету. Живя с разведчиками и наблюдая поле боя с разных сторон, Ваня привык видеть войну широко и разнообразно. Он привык видеть дороги, леса, болота, мосты, ползущие танки, перебегающую пехоту, минёров, конницу, накапливающуюся в балках.

Читайте также:

  

• Как писать сочинение согласны ли вы с утверждением

  

• Сочинение проблема изменения в русском языке

  

• Мой любимый писатель тургенев сочинение на английском

  

• Прогулка под дождем сочинение

  

• Кто такой герой 21 века сочинение

ЕГЭ по русскому языку проходил 7 июля 2020 года. Ниже предоставлены официальные тексты к заданиями

Текст №1

Липовый чай

(К пятилетней годовщине со дня смерти А. П. Чехова)

Русские писатели почти никогда не ограничивались «чистым искусством». Все они философствовали, занимались политикой, — словом, были «учителями жизни».
Чехов до самой смерти остался только художником. Он избегал высказываться по каким бы то ни было вопросам, занимавшим русское общество.
Конечно, ему приходилось сталкиваться с людьми самыми разнообразными, высказывать свои мнения. Но это были мнения собеседника, а не учителя. Появившиеся в печати письма его напоминают письма Тургенева. Непринужденная беседа, меткие характеристики, крайне переменчивое настроение. Тонкая, впечатлительная душа, разрешающая свою трагедию в юморе.
До чего эти письма не похожи на письма Льва Толстого! Толстой всегда учит, всегда требует, дает совет, как жить и что делать. К Толстому все обращаются как к учителю. У Чехова же вряд ли кто искал жизненного руководства. Более того. Сколько раз мы читали в газетах, что Максим Горький по данному вопросу, хотя бы пустячному, высказался так-то, а вот Леонид Андреев — иначе. Но «интервью» с Чеховым мы просто даже представить себе не можем.
Не такой он был человек, чтобы определенно и резко высказываться, чтобы отстаивать какую-нибудь теорию, или программу.
У него была своя логика — художественное творчество.
И понятно, что никто не смотрит на Чехова как на учителя.
Он — не учитель, а, скорей, любимый друг и брат. Врач, который помогает не столько своими знаниями, правильной постановкой диагноза, сколько совсем особенным, душевным отношением к пациенту. Ведь от врача далеко не всегда требуют излечения. В нем ценят внимание. Тысячи больных в больнице. Не отличишь одного от другого. И все притом страдают одной болезнью, ну, тифом, что ли. Врач только тогда сделается любимым, если он заметит каждого из этих незаметных людей, поймет, что для холостого Ивана тиф совсем не то, что для обремененного семьей Петра.
Чехов замечал незаметных людей. Более того, он нежно любил их, как-то изнутри понимал их несложные, но сколь для них важные переживания, а главное — ничего от них не требовал.
В сущности, и дядя Ваня, и Николай Алексеевич Иванов, и Треплев, и Астров, не говоря уже о сестрах Прозоровых, подполковнике Вершинине и т.д., — самые серые, незаметные люди.
До Чехова их как бы не существовало. Их никто не замечал. Они скорбели, страдали, радовались, влюблялись в каком-то коллективном одиночестве, были тварью, совокупно стенающею.
Пришел Чехов, заметил их и как-то утвердил.
Ни в чем реальном он этим маленьким людям не помог. Не указал им выхода, не разрешил ни одного мучившего их вопроса.
Но ведь и старая нянька Марина не вылечила капризничающего профессора, не создала ему успеха, не вернула его на кафедру.
Однако она, несомненно, ему помогла. В атмосфере общего недомогания и раздражения она внесла нежную, человеческую ласку. Признала за профессором право быть таким, какой он есть, признала законность его капризов.
— Пойдем, светик… Я тебя липовым чаем напою, ножки твои согрею, Богу за тебя помолюсь. У самой-то у меня ноги так и гудут, так и гудут!
Здесь как бы весь Чехов.
Он с особым искусством умел поить нас липовым чаем, а главное — за всеми его словами чувствовалось, что ножки у него так и гудут, так и гудут!
Он никому не обещал спасения, не говорил, что у него есть «секрет». Но все твердо знали, что он преисполнен жалости и сострадания.
И не три, а триста тысяч «сестер» почувствовали сразу облегчение. Конечно, временное, потому что Чехов лечил не болезнь, а симптомы ее, но все-таки облегчение.
Остапа Тарас Бульба не спас от смерти, но все-таки Остапу было легче от сознания, что батька его слышит.
— Слышу! — раздалось среди общей тишины…
Остап — герой. Его стоны, притом на площади, перед «миллионом народа», услышать гораздо легче, чем даже не стоны, а хрипы миллионов маленьких людей, сидящих в своих конурах. Здесь нужны какие-то микрофоны, здесь нужен слух какого-нибудь индейца из романа Фенимора Купера, слух «Следопыта».
Маленьких людей видели, конечно, и Толстой, и Достоевский. Но их маленькие люди почему-то выходили всегда великанами. Простой мужик Каратаев, под стать, по крайней, мере, Конфуцию, а гвардейский офицер князь Болконский — сродни Шопенгауэру.
Мармеладов, или капитан «Мочалка», в пьяном виде задевали непременно кучу «проклятых» вопросов. И Толстой, и Достоевский — писатели космические. Они воздвигали Пелион на Оссу.
У Чехова маленькие люди остаются тем, что они есть. Они не растут и не могут расти. Они никогда не ведут «умных» разговоров.
Умные разговоры встречаются в наиболее слабых вещах Чехова, написанных под влиянием Толстого.
У Достоевского и Толстого всегда:

Высота ли, высота поднебесная,
Глубота, глубота океан-море.

У Чехова никаких глубин и высот, Пелионов и Осс.
Серенький русский пейзаж, с елочками и березками, бесконечная степь, где как бы слышится плач «зегзицы» Ярославны: «О, ветре, ветрило, чему, господине, насильно вееши?»
Нежная, проникновенная любовь к данному и смутная, едва уловимая надежда на то, что «все образуется».
А пока… «липовый чай». «Мне он помог, и вам поможет. А что — ножки гудут, так и у меня они гудут!»
Большой художник был Чехов. Добрый, хороший человек был Антон Павлович. Одно как-то дополняло другое.
Достоевский лелеял русских мальчиков, которые по трактирам «о Боге спорят». Толстой учит, как перехитрить зло, бороться с ним непротивлением.
«Мальчики» Чехова никогда не говорят о Боге и вообще мало говорят. Им все как-то некогда, жизнь заела. То почту возить надо, то в «Славянском Базаре» котлеты подавать3, то детей кормить.
Бороться со злом, даже по новому, усовершенствованному, толстовскому способу, они и не думают. «Не до жиру, быть бы живу». Ведь самый факт жизни для них уже геройство. Они все какие-то подкошенные, с червоточиной. И когда кто-нибудь чего-нибудь от них требует, они смотрят удивленными, добрыми глазами затравленной лани.
С них нельзя требовать, да и они не требовательны. Иван Карамазов не знал, — возвращать ли ему билет на вход в рай, или нет. Чеховские герои были бы довольны, если бы «Вишневого сада» не продавали, артиллерию не переводили в другой город, и профессор не так капризничал.
Всякий «тенденциозный» писатель, прежде всего, требователен. Чехов — эстет чистейшей воды. Он оставляет все как есть и тихо жалеет людей.
Поэтому все уставшие, утомленные самым фактом жизни тянулись к нему, за «липовым чаем».
Поэтому Чехов, может быть, единственный из русских писателей, у которого — только поклонники и нет врагов. Не любят тех, кто требует, пристает, заставляет отвечать на трудные вопросы.
Требовательные люди — жестоки. У Чехова жестокости нет никакой.
«Все мы беспощадны, и всего беспощаднее, когда мы правы», — сказал Герцен.
Чехов не беспощаден, потому что он никогда не считал себя правым. Жизнь он принимал так же покорно, как и смерть. Не надо забывать, что лучшие свои вещи он написал, ясно ощущая смерть, которая годами боролась с ним. Смерть как бы жила в нем. На жизнь он смотрел под знаком смерти.
Беспощадны жизнь и смерть. Люди же должны жалеть и щадить друг друга.
Сегодня, в день чеховских поминок, хочется сказать: «Любите Чехова, как он вас любил. Учитесь у него состраданию, великой жалости к людям. Цените его великий художественный дар. Но не поддавайтесь соблазну чеховщины. Липовый чай хорош для больных, для тех, у кого ножки гудут. В минуты уныния и усталости отчего ж и не попить липового чаю. Но жизненное дело творится людьми здоровыми, крепко стоящими на ногах».
Мудрый художник пожалел, пощадил нас. Помянем его за это с благодарностью. Но сами себя жалеть мы не имеем права.
О, если бы меньше себя жалели, были беспощаднее к себе и требовательнее к другим!

Текст №2

Конецкий В.В. — Текст про айсберг

Иногда бывает ощущение, что все мы на планете – гости. Как в детстве, когда привезли тебя на елку в состоятельный дом и ты чужой всем.

И такое я в очередной раз пережил, когда впервые увидел айсберг.

Уже за два дня американский ледовый патруль сообщил о появлении айсбергов у нас по курсу. И мы нанесли их координаты на карту. И я боялся, что вдруг айсберги унесет течением.

Мы попросили механиков чаще замерять температуру воды за бортом. Никто из штурманов и капитан с айсбергами еще не встречался. Туманы там густые, часты снежные заряды. И мы не знали, как радар обнаруживает эти айсберги. И, конечно, пошли разговоры о «Титанике» и «Гансе Гедтофте».

Первый айсберг показался часа за два до заката. На экране радара он казался сперва судном. Но потом очертания отметки увеличились и размылись. Капитан подвернул, и мы пошли на сближение, чтобы познакомиться с айсбергами.

Они плыли сюда от берегов Гренландии два года. Два года они раздавливали волны и обыкновенные льды. Они презирали ветра и подчинялись только глубинным течениям, потому что сидели в воде на триста метров.

Они плыли сюда два года, храня в себе тайны ледникового периода. В них жило эхо голосов пещерного человека. И они слышали последний, предсмертный вопль замерзающего мамонта.

И вот они приплыли сюда, чтобы встретиться со мной и потом исчезнуть без следа в волнах океана.

И я тоже шел к ним длинным и сложным путем.

Торжественная тишина стояла в рубке.

Мы вплывали в храм.

Его куполом были небеса. Айсберг был алтарем.

Мы измеряли его высоту секстаном и радаром – по вертикальному углу и дистанции. Получилось семьдесят метров.

Мы были жалкими гостями мироздания, блохами, водяными блохами.

Айсберг имел две вершины, с ущельем между ними. Заходящее солнце уперло в вершины свои лучи. Неизъяснимые краски мерцали в гранях и поверхностях льда. Глубинный шум покорно смиряющихся волн окружал айсберг. Зелено-белый кильватерный след оставался за ним.

Мы перестали замечать время. Судно лежало в дрейфе и тоже благоговейно слушало шум двигающегося сквозь храм алтаря.

Намного ниже его вершин летал альбатрос.

А позади было еще два маленьких айсберга, очевидно соединенных с ним под водой общей подошвой.

И я все думал о тщетности усилий человечества достичь величия и о том, что мы гости здесь, что планета и мироздание только терпят нас – и больше ничего…

– А что это красное? Белого медведя убили, что ли?

И мы все заметили странные кровяные подтеки на огромной высоте, у самых вершин.

– Братцы, так это же номер! – заорал кто-то. – Номер восемнадцать!

Айсберги оказались пронумерованными. Ледовый патруль метил их из ракетных пистолетов, как метят овец. На айсберге был номер, как инвентарная бирка на канцелярском столе. Чтобы не путать их друг с другом, чтобы они не разбежались, не ушли в кусты от пастуха.

Благоговейная тишина рухнула. Капитан приказал давать ход и чертыхнулся, потому что мы потеряли на знакомство с айсбергами не меньше часа. В рубке спорили о том, как называются маленькие айсберги – «айсбержата»? – от жеребят? Или еще как, по-иному? Все изощрялись в остротах и веселились. Всем как-то легко стало. Величие перестало давить души, и мы бессознательно обрадовались этому.

Так с наслаждением разрушали храмы солдаты и дикари во все века.

Текст №3

Гуминенко М. В. — Про талантливых людей

На свете очень много людей по настоящему талантливых. Каждому от рождения даются какие-то способности, которые он может употребить в будущем. Но хотя талант — это великая вещь и драгоценный дар, одного его недостаточно. Талант — это как самородный алмаз. Разумеется, никто не станет отнимать ценности у необработанного алмаза, который сам по себе стоит достаточно дорого. Но для того, чтобы алмаз стал бриллиантом — его нужно долго и тщательно гранить.

В любом роде искусства требуется длительная, кропотливая работа над тем что ты делаешь. Я лично знаю одну писательницу, которая может в начале произведения сказать про персонажа, что он смелый, что он авторитетный, что «все слушаются его негромкого голоса», а через парочку-другую абзацев заявить, что этот же персонаж всегда был и остался трус, плакса, растяпа и никто его ни во что не ставит. Когда автора спрашиваешь, перечитывала ли она свой собственный текст, она честно отвечает: «Нет». И так у неё с каждым её произведением, которое «с пылу, с жару» кидается читателям, да там и оставляется, потому что автор спешит уже схватиться за следующее.

Работа с текстом почему-то представляется большинству современных писателей чем-то ненужным. Обычно текст устраивает «как есть», а если что-то в нём непонятно — это, вроде как, личная проблема читателей. Пускай ворочают мозгами.

Для большинства современных авторов главным критерием оказывается принцип «сойдёт и так, а мне нужно срочно бежать дальше». Вот только мне хочется сказать: для автора может быть и сойдёт (он и так знает, что хочет сказать), а вот для читателей — вряд ли. Если писатель хочет, чтобы его поняли, он должен работать над каждым словом, над каждой строчкой, каждым абзацем, каждым произведением, постепенно доводя своё творение до максимально совершенного состояния.

Главный рецензент — это своя собственная совесть. У человека должны быть высокие требования к самому себе и к тому, что он делает.

Казалось бы, чего проще? Перечитывая своё собственное творение, каждый наверняка может почувствовать, что вот тут что-то не так, что-то не доработано, непонятно, недостаточно отшлифовано, а тут наоборот, очень здорово. Каждый человек сам в состоянии почувствовать, удовлетворена его совесть или нет.

Писательская деятельность — это очень сложное дело. И как любое дело, его нужно делать, а не ожидать, что оно само как-то получится, на порыве вдохновения, осенения и прочих подобных «чудесных» состояний.

Тем и прекрасно это занятие — писательская деятельность — что в нём, как нигде более, нет предела собственному совершенствованию. Жизнь огромна, многогранна и чрезвычайно интересна. В ней так много интересного, что за всю жизнь не постигнешь и тысячной доли. Нужно только двигаться вперёд и искать, чтобы, отыскав, поделиться с другими.

А уж если взялись делиться с читателями, надо употребить все усилия, чтобы максимально полно изложить свои мысли. Потому что писательская деятельность — это не только самое прекрасное, но и самое опасное занятие. Она подобна скальпелю в руках хирурга: можно с её помощью вернуть человека к жизни, а можно искалечить или убить.

Тот, кто однажды решил заняться писательской деятельностью, должен сделать очень серьёзный выбор.

Если хочется писать легко, без труда и чтобы не было опасности, что твоим произведением соблазнится много людей — лучше вообще отказаться от этого великого, прекрасного и опасного дела и посвятить свою жизнь чему-то другому. А если отказываться от писательской деятельности всё-таки не хочется — нужно научиться воспринимать это, как любое другое дело, которое нужно делать тщательно, не забывая, что писатель в ответе за каждое написанное им слово.

Текст №4

Песков В. — Текст о природе

(1)Лишь совсем недавно человек узнал, что Земля — это шар. (2)Думали, стоит Земля на трёх слонах, а ночью звёздный мир укрывает Землю. (З)Теперь вокруг шара человек облетает менее чем за два часа. (4)3емлю можно увидеть со стороны. (5)Вот снимок, сделанный из космоса. (6)Да, Земля — это шар, на нём видны материки, моря, облака, восходы и заходы Солнца. (7)Подробности земной жизни издалека не видны, но они есть, их много…

(8)Два десятка лет назад американцы провели опрос учёных: что дали человечеству полёты в космос? (9)Ответы были интересные. (10)Мне запомнился этот: «Во Вселенной мы одни, и не похоже, что где-нибудь нас ждут. (11)Надо беречь свой дом — родную Землю». (12)Хороший ответ.

(13)Сегодня с высоты своих знаний человек может сказать: «Замечательная нам досталась планета». (14)В самом деле, есть на планете вода, без которой жизнь была бы невозможной. (15)Близость Солнца даёт не иссякающее от времени тепло.

(15) Вращение Земли обеспечивает чередование дней и ночей на планете, смену времён года. (17)3елёные растения наполняют атмосферу кислородом, накапливают углерод и выделяют в верхние слои атмосферы животворный кислород и озон, прикрывающий всё живое от губительных лучей Солнца.

(18)Конечно, зародившейся жизни миллионы лет приходилось приспосабливаться к изначальным условиям на планете. (19)Живые организмы уступали место на Земле более совершенным. (20)От многих животных уцелели лишь кости. (21)Но некоторые дожили до наших времён. (22)Живут в океанской воде на грани истребления человеком громадные киты — самые большие существа, когда-либо жившие на Земле. (23)Самые маленькие из млекопитающих — крохотная мышь- малютка и землеройка, весящая всего два грамма.

(24)Между китами и мышами — огромное число животных, которым Земля стала родным домом. (25)И во главе всего сущего стоит человек. (26)Он часто решает, кому жить, а кому в жизни отказано.

(27)Миллионы лет отбирала Природа животных, определяя места, где они могут жить, чем могут кормиться. (28)Человек давно изучил эти места и первым тянется к добыче, разрушает среду, где привычно и благополучно живут звери, птицы, рыбы. (29)Так разрушаются основы нашего общего Дома.

(30)Много животных исчезли или стали исключительно редкими. (31)Уже давно мы не видим пролетающих журавлей, мало кто слышит токующих глухарей, крик перепёлок. (32)И так везде на Земле. (ЗЗ)Двести лет назад американцы варварски истребили миллионы бизонов, а в середине прошлого века химия подкосила в Америке культовую птицу — белоголового орлана. (34)В Африке на больших пространствах уничтожили тысячи носорогов — нужна была земля для посевов зерна. (35)Растут площади жарких пустынь и пустошей, истощаются плодородные земли, высыхают озёра, исчезают на равнинах малые реки.

(36)Вот что имел в виду учёный, ответивший на вопрос о космосе. (37)Планету Земля нам надо беречь. (38)Никто не ждёт нашей высадки на другие планеты. (39)А Земля по-прежнему нас кормит, даёт нам дышать, снабжает водой, теплом и радостью жизни, идущей от наших соседей: зверей, птиц, рыб, насекомых, образующих сложный узор жизни на нашей планете.

(40)Вот как выглядит Земля, если глянуть на неё со стороны. (41)Очертания материков. (42)Следы деятельности вулканов. (43)Огни больших городов и маленьких деревень. (44)Озёра на суше. (45)Острова в океане. (46)3емля, изрытая шахтами и лисьими норами. (47)3емля, покрытая следами зверей, хлебными полями и кудрями лесов… (48)Такой общий наш Дом.
(По В. Пескову*)

Текст №5

Ильин — Текст о России

О России
Разве можно говорить о ней? Она — как живая тайна: ею можно жить, о ней можно вздыхать, ей можно молиться; и, не постигая ее, блюсти ее в себе; и благодарить Творца за это счастье; и молчать…

Но о дарах ее; о том, что она дала нам, что открыла; о том, что делает нас русскими; о том, что есть душа нашей души; о своеобразии нашего духа и опыта; о том, что смутно чуют в нас и не осмысливают другие народы… об отражении в нас нашей Родины — да будет сказано в благоговении и тишине.

* * *
Россия одарила нас бескрайними просторами, ширью уходящих равнин, вольно пронизываемых взором да ветром, зовущих в легкий, далекий путь. И просторы эти раскрыли наши души и дали им ширину, вольность и легкость, каких нет у других народов. Русскому духу присуща духовная свобода, внутренняя ширь, осязание неизведанных, небывалых возможностей. Мы родимся в этой внутренней свободе, мы дышим ею, мы от природы несем ее в себе. — и все ее дары, и все ее опасности: и дары ее — способность из глубины творить, беззаветно любить и гореть в молитве; и опасности ее — тягу к безвластью, беззаконию, произволу и замешательству… Нет духовности без свободы; — и вот, благодаря нашей свободе пути духа открыты для нас: и свои, самобытные; и чужие, проложенные другими. Но нет духовной культуры без дисциплины; — и вот, дисциплина есть наше великое задание, наше призвание и предназначение. Духовная свободность дана нам от природы; духовное оформление задано нам от Бога.

Разливается наша стихия, как весенняя полая вода, — ищет предела вне себя, ищет себе незатопимого берега. И в этом разливе наша душа требует закона, меры и формы; и когда находит, то врастает в эту форму свободно, вливается в нее целиком, блаженно вкушает ее силу и являет миру невиданную красоту…

Что есть форма? Грань в пространстве; мера и ритм во времени; воля, закон и долг в жизни; обряд в религии. Всмотритесь в линии нашей иконы; в завершенные грани наших храмов, дворцов, усадеб и изб; почувствуйте живой, неистощимый ритм нашего стиха, нашей музыки, нашей свободно творимой пляски — все это явления свободы, нашедшей свой закон, но не исчерпанной и не умерщвленной им. Так в старину облик царя венчал собою свободное биение народной жизни, но не подавлял и не умерщвлял его; ибо народ свободно верил своему царю и любил его искренно, из глубины. Так православный обряд наш дышит успокоением и свободой в своей завершенности, цельности, и гармоничной, мерной истовости.

Не разрешена еще проблема русского национального характера; ибо доселе он колеблется между слабохарактерностью и высшим героизмом. Столетиями строили его монастырь и армия, государственная служба и семья. И когда удавалось им их дело, то возникали дивные, величавые образы: русские подвижники, русские воины, русские бессребреники, претворявшие свой долг в живую преданность, а закон — в систему героических поступков; и в них свобода и дисциплина становились живым единством. А из этого рождалось еще более высокое: священная традиция России — выступать в час опасности и беды добровольцем, отдающим свое достояние и жизнь за дело Божие, всенародное и отечественное… И в этом ныне — наша белая идея.

Наша родина дала нам духовную свободу; ею проникнуто все наше лучшее, все драгоценнейшее — и православная вера, и обращение к царю, и воинская доблесть, и наше до глубины искреннее, певучее искусство, и наша творческая наука, и весь наш душевный быт и духовный уклад Изменить этой свободе — значило бы отречься от этого дивного дара и совершить предательство над собою. А о том, как понести бремя этого дара и отвратить опасности на нашем пути — об этом должны быть теперь все наши помыслы, к этому должны быть направлены все наши усилия. Ибо, если дисциплина без свободы мертва и унизительна, то свобода без дисциплины есть соблазн и разрушение.
Ильин

Текст №6

Москвин Н.Я. — «Обед прошёл легко и весело»

Обед прошел легко, весело, и Софья Васильевна была рада этому: пусть Михаил так и уедет — последнее воспоминание всегда живуче.

Но не весь день был такой. После затянувшегося обеда Витю уложили спать, прилег и Всеволод, свесив большие ноги за край дивана, Лиза пошла на почту купить для отца конвертов на дорогу.

— Ну, вот и хорошо, — сказал Михаил. — Все в отсутствии.

Пойдем — ка ко мне.

Он принес из передней в свой кабинет припрятанные свертки и развернул их. Книга в синем переплете с серебряной надписью «Седов», отрез темно — синей шелковой материи и маленькие желтые ботинки.

— Понимаешь, тут без меня будут дни рождения, и ребятам важно, чтобы и от отца тоже… Ну, а это тебе, — он показал на шелк, — к тридцатому сентября.

Только Софья Васильевна, зная отвращение мужа к покупкам, к магазинной толкотне, могла оценить это. А тут было даже большее: по военному времени следовало еще раздобыть ордера, не забыть промтоварные «единички»… Блестя глазами, она обняла его и поцеловала, приговаривая: «Смотри, не забыл! Не забыл!» Чтобы сделать ему приятное, все рассмотрела отдельно, а материю даже приложила к себе, похвалила. Ботинки для Вити ей показались велики, но она тотчас успокоила Михаила: это не страшно — нога вырастет.

— Погоди! Зачем ей вырастать? — Он остановил ее. — То есть она должна вырасти, но ты меня не поняла… Это к Витиному дню рождения, к маю. Чуть не год еще! Тогда дашь ему — и будет как раз по ноге.

И это было трогательно: предусмотрел… Но она поняла и другое: сейчас август, значит, Михаила не будет и в мае. Как долго!.. Слезы подступили к глазам, и она, будто рассматривая подкладку на желтеньких ботинках, склонилась над ними. Он понял все, но ничего не сказал. С минуту они стояли молча друг против друга, оба одного роста, но Софья Васильевна, как женщина, казалась выше.

— Ничего, Сонечка, ничего! — Он привлек ее к себе, и ботинок в ее руках чуть уперся ему в грудь. — Ехать надо. — Он поцеловал ее в склоненную голову. — Должен ехать… Все ведь так!.. Ну, а будет все хорошо. Война теперь уже легче — фашистов погнали. Ты ботинки спрячь, — может, я и сам Вите их подарю.

…Милый! Успокаивал… Нет, дарила сыну она — еще в марте пришло извещение…

Потом был вокзал, вагоны, неверный, раскачивающийся вокзальный свет. И последним видением — Михаил в мешковатой для него военной форме, стоящий на площадке, и Сева с протянутой бутылкой нарзана, шагающий за тронувшимся уже вагоном.

И, когда вернулась домой, первым чувством было: дети остались одни, без отца…

Так и было. Дети подросли, а от Михаила только одно: «Без вести»…

У Лизы об отце были короткие, разрозненные воспоминания детства.

Память приносила то одно, то другое: елка в Доме союзов, большой, необыкновенный гриб, найденный вместе, отец за микроскопом, а она подсовывает ему школьную задачку, или в отсутствие мамы они что-то готовят на кухне…

Она видела отцов своих подруг. У Светланы был замкнутый, неразговорчивый и, наверное, решительный, строгий отец — Светлана его побаивалась. У Вари — шумный, веселый, все спорилось у него в руках: чинил дома электрические плитки, лихо красил забор на даче, ходил бойко, нараспашку.

У нее же был совсем другой отец. Все, что порознь Лиза помнила о нем, сливалось в общее чувство: добрый и неумелый. Со слов матери она знала, что отца ценили на работе, по в малом было другое: на елке в Доме союзов отец подарок для Лизы прозевал, маляры и монтеры ему грубили, плиток и замков не чинил. Нет, на Вариного папу он совсем не был похож. А как они однажды стряпали с ним! Мама ушла с Витей в Сокольники на целый день и оставила инструкцию об обеде. И все же был чад от пригоревших макарон и сквозь чад мелкое — словно грызут семечки — потрескивание эмали в сухой, накаленной кастрюле. «Эх, что-то мы ничего не умеем!» — сказала Лиза. Она взяла вину на себя: ей было тогда одиннадцать лет, пора бы уже уметь. Но отец не принял ее великодушия. «Это все, Лизок, оттого, — сказал он, — что на настоящей военной службе я не был,
всего — навсего призывался на переподготовку. А настоящая, говорят, для житейских дел просто университет. Уж если, например, солдат пуговицу пришьет — волк не отгрызет…» И все же он, конечно, был лучше тех, с плитками, с заборами, с пуговицами. Он был добрый, она любила его, и, главное, он был не чей — то, а ее.

И не чей — то, а ее уехал. Походил с провожающими по платформе, поулыбался, как — то незаметно попрощался — и уже в вагоне на площадке… Поезд трогается, она и мама идут следом, догоняет дядя Сева с протянутой темной бутылкой, киоск, фонарь, косой свет, на миг его взгляд поверх очков — опять косой свет.

Текст №7

Крупин В.Н. — Текст про Вятку

Уже давно меня никуда не тянет, только на родину, в милую Вятку, и в Святую землю. Святая земля со мною в молитвах, в церкви, а родина… родина тоже близка. И если в своем родном селе, где родился, вырос, откуда ушел в армию, в Москву, бываю все-таки часто, то на родине отца и мамы не был очень давно. И однажды ночью, когда стиснуло сердце, понял: надо съездить. Испугался, что вскоре не смогу одолеть трудностей пути: поездов, автобусов, пересадок. Надо ехать, надо успеть. Туда, где был счастлив, где родились и росли давшие мне жизнь родители. Ведь и отцовская деревня Кизерь, и мамина Мелеть значили очень много для меня. Они раздвинули границы моего детства, соединили с родней, отогнали навсегда одиночество; в этих деревнях я чувствовал любовь к себе и отвечал на нее любовью.

Нынче летом, выскочив на несколько дней в Вятку, я сорвался вдруг и кинулся на автовокзал, взял билет до Уржума, бывшего уездного, ныне районного города. А там надо было одолеть восемнадцать километров до родины отца, а оттуда ехать до Малмыжа, тоже райцентра, там переправиться через Вятку и добраться до родины матери. Все эти пространства я надеялся одолеть кавалерийским наскоком.

Стояла жара. Она пришла после дождей, и ее сопровождало сильное парение от разогретой влажной земли. Срывались краткие грозы. Страшно сказать: я не был в Уржуме тридцать пять лет, а тогда приезжал, когда писал «Ямщицкую повесть». Это был мой поклон дедам-ямщикам, которые своими трудами нажили состояние, за что их большевики спровадили в Нарымский край. Но и эта боль опять же давно улеглась, а состояние — двухэтажный каменный дом, выстроенный на огромную (десять дочерей, один сын) семью, хотелось навестить. Именно в этот дом я приезжал совсем мальчишкой к деду в то лето, когда у него гостила городская дочь, моя тетка, с детьми. Дедушке по возвращении из сибирской ссылки разрешили жить в крохотной комнате внизу, хотя дом стоял пустым, а городским гостям из милости выделили комнаты на втором этаже. В то лето, после девятого класса, я работал на комбайне помощником, а как раз пошли дожди, уборка остановилась, и я стал проситься навестить городскую родню.

Отец одобрил мой порыв. Он как-то даже вдохновился: сел, на тетрадном листке начертил схему, как дойти от пристани на Вятке до его деревни. Вообще он был молчалив, мало говорил с нами, иногда даже забывал, кто из нас в какой класс перешел. Идет на сенокос, широко шагает, мы вприпрыжку за ним. Но о своем детстве говорил как о сказочном. Как они катались с гор на ледянках, какие были ярмарки, какие лошади в ночном, как неслась по Казанскому тракту почта («Царь с дороги — почта едет!»), какая была добрая бабушка Дарья, как его баловали его десять сестер. Отец договорился со знакомым шофером, который довез меня до пристани Аргыж; на ней я купил билет в четвертый класс парохода «Чуваш-республика». Ближе к ночи он показался из-за поворота, вскоре, гудя и дымя, причалил к мокрому дебаркадеру. На пароходе я был впервые в жизни. Всю ночь восторженно бродил по нему. Он казался огромным. Я был сельским и стеснительным, но мне ни разу не сказали, что куда-то нельзя входить, и я все смелее осваивал плывущее над водой пространство. Как шумно и трудолюбиво вращались деревянные колеса в кипящей воде, как расступалась вода и долго-долго журавлиным клином торопилась за нами. Подолгу стоял, и меня не выгоняли, в машинном отделении, смотрел, как взмывал и опускался громадный шатун, вращающий толстенный, залитый янтарным маслом стальной вал; именно на него по бокам были надеты старательные колеса. Мне очень хотелось помогать кочегару, черному, голому по пояс мужчине — уж я бы смог заталкивать в пылающую топку огромные поленья, — но опять же постеснялся. А ведь я уже знал устройство и трактора, и комбайна — но тут была такая неподступная громада!

Мы шли против течения. Была светлая, прохладная ночь, но я даже и поспать нигде не приткнулся, хотя у теплой необхватной трубы было место. Стоял у влажных поручней, глядел то на близкий, то на отдаляющийся берег, на глинистые или песчаные берега, то травяные, то заросшие лесом, запрокидывал голову и смотрел на поворачивающиеся вместе с палубой звезды. Из трубы летел освещаемый изнутри искрами дым, и иногда при крутом завороте он обдавал палубу и приятно согревал. Часто то длинно, то коротко ревел пароходный гудок.

На пристани Русский Турек, на рассвете, я выскочил и побежал, как объяснил мне отец, в гору. «На горе кладбище, с него увидишь Кизерь».

Текст №8

Паустовский К.Г. — Текст про силу

(1) Примерно в миле от Таганрога в открытом море стояла на низких скалах проблесковая мигалка. (2)Её звали Черепахой.

(3)Я часто ездил к Черепахе. (4)В тихую погоду я привязывал шлюпку к её железной решётке и удил с борта рыбу.

(5) Однажды я увлёкся рыбной ловлей и не заметил, как подошли сумерки.

(6) Я сидел спиной к открытому морю и вдруг услышал тихий набегающий гул.

(7) С моря шёл ветер. (8)Серая мгла висела по горизонту. (9)В ней мутно блеснула молния. (10)Вода вокруг сразу почернела и пошла железной рябью.

(11) Я отчалил от Черепахи и начал грести к Таганрогу. (12)Ветер свежел с такой быстротой, что уже через несколько минут волны начали захлёстывать в шлюпку.

(13)Как часто бывает на море, ветер стал поворачивать, задувать от Таганрога, и меня начало сносить в открытое море. (14)С шумом и плеском прошёл рядом маленький смерч. (15)Быстро темнело. (16)3ажёгся таганрогский маяк.

(17) У этого маяка фонари были устроены так, что на разных расстояниях от порта они давали огонь разного цвета: у самого порта маяк давал красный огонь, дальше – зелёный и на самом большом отдалении – белый.

(18) Я оглянулся. (19)Маяк горел белым огнём. (20)До порта было ещё далеко.

(21)Ветер дул с бессмысленной яростью. (22)Он наскакивал порывами, круто бросался в стороны, кружился и злорадно свистел в вёслах. (23)Волны с размаху били в нос, шлюпка взлетала в темноте, и я слышал, как море тяжёлыми бросками швыряет в неё вёдра воды.
(24) Ноги у меня были уже по косточку в воде. (25)Надо было её отлить.

(26) Я бросил вёсла и нащупал черпак. (27)Но волны тотчас повернули лодку бортом, меня закружило, и я понял, что первый же большой вал накроет шлюпку и перевернёт её.

(28) Я схватил вёсла и снова начал грести из последних сил. (29)Мокрая рубаха прилипла к телу и очень мешала. (30)Руки жгло, должно быть, я сорвал на них кожу.

(31) Когда я оглянулся, маяк горел зелёным огнём. (32)Порт был уже ближе. «(33)Ещё немного, – говорил я себе. – (34)Ещё! (35)Сейчас появится красный огонь. (З6)Тогда ты спасён.

(37)Я грёб и стонал от напряжения. (38)Мокрые волосы падали на глаза, но я их не откидывал – всё равно вокруг ничего не было видно, а мне нельзя было бросать вёсла хотя бы на секунду: тотчас ветер отжимал шлюпку далеко назад. (39)Я оглянулся и выругался: маяк снова горел белым огнём! (40)Меня быстро сносило, и не было, казалось, никакой силы, чтобы продвинуть шлюпку против этого неистового ветра.

(41) Тогда я бросил вёсла и снова начал отливать воду. (42)Странное безразличие охватило меня. (43)Я отливал воду и почему-то вспомнил вдруг маму, узкую улочку в Люблине, где я рвал для Лёли холодную сирень, тёплую женскую ладонь, ласково погладившую меня по щеке.

(44)Я на время как будто оглох и ослеп. (45)Когда я поднял голову, огонь маяка висел на самом горизонте. (46)Он был похож на тонущую звезду.

(47) Я взялся за вёсла и начал грести медленно, равномерно, в оцепенении.

(48) Меня удивляло, что я ещё не утонул.

(49) Я оглянулся и увидел зелёный огонь. (50)Тогда меня охватила непонятная ярость. (51)Я начал грести с такой силой, что трещали вёсла. (52)Я грёб стоя, грёб всей тяжестью своего тела. (53)Неожиданно я услышал за спиной новый осатанелый рёв, оглянулся и увидел красный огонь маяка. (54)Порт был рядом.
(55) Я определил по огням, куда меня отшибают волны, и начал бешено грести.

(56) Чтобы было легче, я кричал.

(57) Белый яркий свет вспыхнул над головой. (58)Я, конечно, не мог догадаться, что это осветительная ракета и что меня заметили с мола.

— (59)Эй, на шлюпке! (60)На шлюпке!

(61)На молу махали фонарём. (62)Я подвёл шлюпку на свет фонаря, к каменной лестнице, и бросил вёсла.

(63)Из шлюпки меня вытащили портовые сторожа, отвели в караулку, и там при слепящем свете электрической лампы я увидел себя – изорванного, мокрого насквозь, с окровавленными синими руками.

(64)Счастливчик, – сказал мне седой смотритель порта со свирепыми бровями. – (65)Почему вы вышли в море, когда с двух часов дня были подняты штормовые сигналы?

— (66)Я не умею разбираться в сигналах, – сознался я.

— (67)Так вот, – сказал смотритель порта, – запомните, что каждому человеку надо понимать штормовые сигналы. (68)И на море, и в собственной жизни. (69)Во избежание непоправимых несчастий.

(По К. Г. Паустовскому*)

Текст №9

Белов В.И. — О народной жизни

Стихия народной жизни необъятна и ни с чем не соизмерима. Постичь ее до конца никому не удавалось и, будем надеяться, никогда не удастся.

В неутолимой жажде познания главное свойство науки — ее величие и бессилие. Но для всех народов Земли жажда прекрасного не менее традиционна. Как не похожи друг на друга две эти человеческие потребности, одинаковые по своему могуществу и происхождению! И если мир состоит действительно лишь из времени и пространства, то, думается, наука взаимодействует больше с пространством, а искусство со временем…

Народная жизнь в ее идеальном, всеобъемлющем смысле и знать не знала подобного или какого-либо другого разделения. Мир для человека был единое целое. Столетия гранили и шлифовали жизненный уклад, сформированный еще в пору язычества. Все, что было лишним, или громоздким, или не подходящим здравому смыслу, национальному характеру, климатическим условиям, — все это отсеивалось временем. А то, чего недоставало в этом всегда стремившемся к совершенству укладе, частью постепенно рождалось в глубинах народной жизни, частью заимствовалось у других народов и довольно быстро утверждалось по всему государству.

Подобную упорядоченность и устойчивость легко назвать статичностью, неподвижностью, что и делается некоторыми «исследователями» народного быта. При этом они намеренно игнорируют ритм и цикличность, исключающие бытовую статичность и неподвижность.

Ритм — одно из условий жизни. И жизнь моих предков, северных русских крестьян, в основе своей и в частностях была ритмичной. Любое нарушение этого ритма — война, мор, неурожай — лихорадило весь народ, все государство. Перебои в ритме семейной жизни (болезнь или преждевременная смерть, пожар, супружеская измена, развод, кража, арест члена семьи, гибель коня, рекрутство) не только разрушали семью, но сказывались на жизни и всей деревни.

Ритм проявлялся во всем, формируя цикличность. Можно говорить о дневном цикле и о недельном, для отдельного человека и для целой семьи, о летнем или о весеннем цикле, о годовом, наконец, о всей жизни: от зачатья до могильной травы…

Все было взаимосвязано, и ничто не могло жить отдельно или друг без друга, всему предназначалось свое место и время. Ничто не могло существовать вне целого или появиться вне очереди. При этом единство и цельность вовсе не противоречили красоте и многообразию. Красоту нельзя было отделить от пользы, пользу — от красоты. Мастер назывался художником, художник — мастером. Иными словами, красота находилась в растворенном, а не в кристаллическом, как теперь, состоянии.

Меня могут спросить: а для чего оно нужно, такое пристальное внимание к давнему, во многом исчезнувшему укладу народной жизни? По моему глубокому убеждению, знание того, что было до нас, не только желательно, но и необходимо.

Молодежь во все времена несет на своих плечах главную тяжесть социального развития общества. Современные юноши и девушки не исключение из этого правила. Но где бы ни тратили они свою неуемную энергию: на таежной ли стройке, в полях ли Нечерноземья, в заводских ли цехах — повсюду молодому человеку необходимы прежде всего высокие нравственные критерии… Физическая закалка, уровень академических знаний и высокое профессиональное мастерство сами по себе, без этих нравственных критериев, еще ничего не значат.

Но нельзя воспитать в себе эти высокие нравственные начала, не зная того, что было до нас. Ведь даже современные технические достижения не появились из ничего, а многие трудовые процессы ничуть не изменились по своей сути. Например, выращивание и обработка льна сохранили все древнейшие производственно-эстетические элементы так называемого льняного цикла. Все лишь ускорено и механизировано, но лен надо так же трепать, прясть и ткать, как это делалось в новгородских селах и десять веков назад.

Культура и народный быт также обладают глубокой преемственностью. Шагнуть вперед можно лишь тогда, когда нога отталкивается от чего-то, движение от ничего или из ничего невозможно. Именно поэтому так велик интерес у нашей молодежи к тому, что волновало дедов и прадедов.

Так же точь-в-точь и будущие поколения не смогут обойтись без ныне живущих, то есть без нас с вами. Им так же будет необходим наш нравственный и культурный опыт, как нам необходим сейчас опыт людей, которые жили до нас.

Текст №10

Сагалович — Текст о патриотизме

Раз уж упомянул слово «патриот», то как раз время сказать о патриотизме. Однажды, осенью 1943 г., в Моршанском училище вечером незадолго до отбоя к нам во взвод пришел зам. командира батальона по политчасти, ст. лейтенант Журавлев и завел беседу о том о сем, как умели профессиональные политработники, и незаметно, плавно подошел к теме патриотизма. «Вы — курсанты, в чем состоит ваш патриотизм?» На наших курсантских лицах — замешательство. Разумеется, мы все считали себя патриотами, но ответить на конкретный вопрос, в чем состоит именно наш патриотизм, не могли. В самом деле, на фронте воюют, не щадят своей крови, в тылу строят танки и самолеты, куют победу. А мы? Дармоеды! Нас кормят по девятой, курсантской, норме; это значит, что на завтрак нам полагается 20 граммов сливочного масла и белый (!) хлеб, в то время как гражданские люди по своим продовольственным карточкам отнюдь не сыты. А мы только и делаем, что наступаем на воображаемого противника, «ведем огонь» по мнимым целям, только подавая команды и не производя реальных выстрелов, и уж если стреляем на стрельбищах боевыми патронами и минами, то считаем каждый боеприпас на вес золота. Кроме того, ходим строевым шагом, чистим наши минометы и карабины и т. д. Нами одолело смущение. Мы не почувствовали за собой значимых дел! Мы инстинктивно понимали, что на одних только словах патриотизма быть не может. Либо ты воюешь, либо ты льешь сталь или выращиваешь хлеб. А если ты ни того ни другого не делаешь, то ты нуль. Конечно, замполит разъяснил нам, что наш патриотизм — в качественной учебе. От нас ждут умелого командования своими подразделениями на фронте, куда мы скоро отправимся, и именно учебе мы обязаны отдавать все свои силы. Мы, наконец, заняли свою нишу в общей системе патриотизма, и нам больше не должно быть стыдно нашего «дармоедства». Свой долг мы отдадим, и очень скоро.

Таким образом, главное, что стало подчеркнуто точным: патриотизм — в деле. Либо ты действительно патриот, и тогда ты по-настоящему делаешь свое дело, не нуждаясь в словесном аккомпанементе к своему патриотизму, либо ты работаешь тяп-ляп, но тогда не рассчитывай, что тебя признают патриотом, как бы ты ни распинался в любви к родине. Всякий, кто делал и делает патриотизм своей профессией, тот гроша ломанного не стоит. Разве что, выкрикнув раньше всех «я патриот», будет размахивать своим патриотизмом как дубиной, возомнит, что обрел власть над другими (которых он норовит обвинить уже в том, что опоздали).

Есть однако у проблемы патриотизма и другой куда более серьезный аспект. У любви к родине две стороны: субъект (это ты) и объект (это твоя родина). Вторая сторона может быть матерью, а может быть мачехой. После войны я не раз призывался на кратковременную военную переподготовку. Помню как в самом начале сбора в академии им. Фрунзе всех призванных на сбор офицеров запаса усадили на идеологическую лекцию, и лектор говорил, что когда солдатам армий капиталистических стран внушают любовь к родине, то это «большая ложь». Им, солдатам, родина не принадлежит, а принадлежит она правящему классу, богатым.
И какой же цепочкой силлогизмов вывести мне теперь способ и правила моего патриотического или, может быть, наоборот, тьфу ты, антипатриотического поведения?! Могут ли здесь помочь формально-логические рассуждения?

Не слишком ли часто я вспоминаю про возможность гибели, не есть ли это признак преувеличенной заботы о своей собственной плоти? И еще. Порой мною овладевает невыразимое изумление, граничащее с физическим ощущением неправдоподобия моего существования. Я столько раз мог быть убитым прямо с точным указанием именно того момента неизбежной гибели, что невозможно объяснить, почему я жив.
Патриот ли ты, если ставишь на одну доску и Великую Победу и свою трепещущую плоть. А я и не ставлю. Не продал же я Родину, чтобы сохранить свою жизнь. Но радоваться, что выполнив свой долг, ты еще и остался жить, никому не заказано. Быть может, у маршала не было особенной радости за его сохранившуюся жизнь. Но для солдата переднего края — это естественно и не стыдно!

Текст №11

Белов В.И. — Текст про великое искусство и талант

Великое искусство потому и зовут великим, что оно понятно для всех, по крайней мере, для большинства. Вовсе не обязательно быть докой-специалистом, чтобы читать “Войну и мир” или смотреть и слушать “Лебединое озеро”. Сложностью и недоступностью формы не так уж и редко маскирует посредственный художник недостаток таланта. Это не означает, что произведения великих, гениальных художников никогда не бывают сложными и непонятными. Разница между сложностью малоталантливого и сложностью гениального художника скорей всего в том, что в первом случае сложность топчется на одном месте, она статична, во втором — она движется, самораскрывается, обнаруживая все новые возможности произведения.

Восприятие художественного образа по сути и качественно то же, что и его создание. Разница здесь, вероятно, лишь в масштабности… Несомненно, во всяком случае, то, что восприятие образа процесс также творческий. Именно это-то обстоятельство и таит в себе великую опасность культурного иждивенчества.

Под маской скромности (где уж нам, дескать?) таится обычная трусость либо обычная лень, и человек лишь пользуется созданными до него художественными ценностями, даже не пытаясь создать что-то свое. Пусть не гениальное, но свое! Пресловутый максимализм (либо стать Микеланджело, либо совсем не заниматься творчеством) никогда не содействовал благу общенародной культуры. Игнорировать собственный талант (какой бы он ни был по величине) на том основании, что есть люди способней тебя, глушить в себе творческие позывы так же безнравственно, как безнравственно заниматься саморекламой, шумно преувеличивая собственные, нередко весьма средние возможности.

“Уничижение паче гордости”, — говорится в пословице. Найти свое лицо — нравственная обязанность каждого. Но к лицу ли человеку подобострастие? Растерянность перед более талантливым унижает и того и другого. Настоящий художник ждет от других не подобострастия, а обычного уважения. Ему совсем незнакомо чувство собственного превосходства. Чем больше талант, тем меньше высокомерия и гордости у его обладателя. Между величиной таланта, силой художественного образа и уровнем нравственности существует самая прямая зависимость. Стыд, совесть, целомудрие, духовная и физическая чистота, любовь к людям, превосходное знание разницы между добром и злом — все эти нравственные свойства художника отображает питаемый им художественный образ. Художественный образ не может быть создан бесстыжим, бессовестным художником, человеком с грязными руками и помыслами, с ненавистью к людям, человеком, не знающим разницы между добром и злом. Да и вообще, возможно ли подлинное творчество в неспокойном или злом состоянии? Вряд ли… Злой человек склонен более к разрушению, чем к творчеству, и нельзя путать вдохновение созидателя с геростратовским…

Подлинный художественный образ всегда нов, то есть стыдлив, словно невеста, целомудрен и чист. Свежесть его ничем не запятнана. Настоящий художник, как нам кажется, тоже стыдлив, ведь и само творчество требует уединения, тайны. Вынашивание и рождение образа не может совершаться публично, у всех на виду. Публичным, известным всем или множеству должно стать впоследствии творение художника, но отнюдь не он сам. Не потому ли гениальные творения древних русских живописцев не подписаны? Древние художники и архитекторы предпочитали остаться безвестными. Ведь значит же что-то это известное и совсем не случайное обстоятельство.

---

* Олимпиады и конкурсы
* Готовые контрольные работы
* Работы СтатГрад
* Официальные ВПР

Поделиться:

Примеры сочинений ЕГЭ по тексту Януш Корчак человек которого весь мир знает под этим для выполнения задания №27 по русскому языку 11 класс, проблемы текста и исходный текст опубликован в конце сайта.

▶Решать тренировочный вариант с этим текстом

Готовое сочинение ЕГЭ по тексту

Героизм — поведение человека, который, не задумываясь, жертвует собой ради других. Такой человек отличается мужеством, стойкостью, способностью на героические поступки. Легко ли совершить подвиг? Что же движет человеком, идущим на смерть, чтобы помочь другим?

Эти и другие вопросы поднимает автор в своём тексте. Однако наиболее детально писатель рассматривает проблему подвига.

Чтобы привлечь внимание к данному вопросу, автор рассказывает историю о Януше Корчаке, выдающемся педагоге, писателе, враче и общественном деятеле. Януш Корчак создал в Варшаве Дом сирот. В августе 1942 года немцы депортировали всех воспитанников Дома в концлагерь. Корчаку предложили свободу, но он не бросил детей, приняв с ними смерть в газовой камере.

Автор подчёркивает, что Януш Корчак совершает настоящий подвиг: не бросают детей и идёт ради них на самопожертвование.

Януш Корчак стал символом стойкости, мужества, любви к детям. То, что Корчак обладал этими качествами, доказывают нам воспоминания очевидца И. Перли. Он рассказал, как Януш Корчак, сгорбленный, взял самого маленького ребёнка за руку и пошел с ним вперёд, приняв смерть. Автор подчеркивает: Корчак нужен был детям в эти страшные последние минуты их жизни.

Оба приведенных примера-иллюстрации, дополняя друг друга, позволяют увидеть, что Януш Корчак совершил героический подвиг, пожертвовав своей жизнью ради детей-сирот.

Позиция автора текста выражена ясно и раскрывается в следующем предложении:

«Человек, которого весь мир знает под этим псевдонимом, давно, ещё при его жизни, стал символом — символом стойкости, самоотверженности, всепоглощающей любви к детям, наконец, просто символом верности».

Я полностью согласна с автором текста и тоже считаю, что только очень отважный и обладающий огромной силой воли человек способен совершить подвиг и даже пойти на смерть ради других.

Размышляя на данную тему, не могу не вспомнить Евгения Николаевича Сизоненко, участника чеченской войны. Он служил в авиационном вертолетном полку. В ходе одной из своих операций Евгений Николаевич под обстрелом боевиков эвакуировал тяжелораненых на борт вертолета. Но сам он был тяжело ранен. Истекая кровью и теряя сознание, Капитан Сизоненко сумел посадить вертолёт в районе госпиталя. Евгений Николаевич скончался от потери крови. Ценой собственной жизни он спас жизнь семи раненым солдатам.

В заключение хочу сказать, что в жизни всегда есть место подвигу. Я думаю, в любое время найдутся настоящие герои, готовые прийти на помощь и даже пожертвовать жизнью ради спасения других людей.

2 пример сочинения ЕГЭ

В данном тексте поднимается проблема сострадания.

Чтобы привлечь внимание людей к этой важной проблеме, авторы рассказывают о жизни польского педагога, писателя, врача Януша Корчака. Этот человек стал для народа символом стойкости, мужества, любви к детям. В предложенном тексте говорится о том, что после августа 1942 года всех воспитанников дома сирот, основанного Янушем, депортировали в концлагерь. Корчаку предлагали жизнь и свободу, но он остался с детьми (предложения 6-7, 14). Януш не мог бросить детей в «смертный час». Он вместе с детьми сидел в ожидании смерти, дабы смягчить их мучения.

Корчак не понимал тех людей, которые советовали ему убежать. Он делал все возможное, чтобы детям было не так страшно, не так плохо (предл. 19). Януш проявил сострадание по отношению к беззащитным, ни в чем неповинным детям.

Позиция авторов очевидна. Они восхищаются подвигом Януша Корчака, так как он проявил настоящее мужество, настоящий героизм и проявил сострадание ценой собственной жизни.

Я с этим абсолютно согласна и так же восхищаюсь поступком Януша, ведь этот человек осознанно шел на смерть, помогая детям перенести зверство фашистов. Для того, чтобы решиться на это, нужно быть действительно бесстрашным человеком, способным на сострадание к другим.

3 пример сочинения ЕГЭ

В данном тексте автор поднимает проблему человеческого подвига. Автор рассказывает историю о Януше Корчаке, который не бросил детей идущих на смерть.

В подтверждение этому можно привести в пример следующее предложение:»Корчаку немецкие власти предложили жизнь и свободу, приостанавливали его отправку в лагерь, но он остался с детьми ‚приняв с ними смерть в газовой камере». Автор текста показывает нам ясную причину, по которой Яну Корчаку пришлось совершить подвиг:»И чего уж там душой кривить, именно он нужен был им ‚чтобы смягчить страшные мучения предсмертного часа».

Автор утверждает, что только очень мужественный человек, стойкий, верный и самоотверженный ‚ готовый пожертвовать собой ‚ может разделить участь детей и пойти вместе с ними на смерть.

Я согласен с позицией автора, потому что подвиг — это такой поступок, который, несмотря на смертельный риск, совершается ради спасения кого-либо или чего-либо. А в данной ситуации подвиг был совершен ради детей.

Вспомним повесть Бориса Васильева «А зори здесь тихие». Рита Осянина, Женя Комелькова, Лиза Бричкина, Соня Гурвич, Галя Четвертак — эти девушки по разным причинам оказались на фронте. Их объединяло желание справедливо отомстить, победить. Они проявили невероятную стойкость, мужество в неравной схватке с немцами. Они и не думали о сохранении своей жизни, ведь главной целью было совсем не это. Девушки погибли ради спасения своей Родины, умирали с чувством выполненного долга. Они совершили поступок, заслуживающий уважения. Подвиги совершаются не только на войне, но и в мирное время.

Рассмотрим рассказ Бунина «Лапти». На дворе зима, страшная вьюга, холод, в доме больной ребёнок, который просит дать ему красные лапти. Нефед уверен: нужно добывать, чтобы удовлетворить его желание. Герой идёт в другое село за лаптями, его не останавливает ужасная погода. К сожалению, Нефед погибает по пути назад, его находят проезжие люди, а в кармане у героя обнаруживают лапти. Этот поступок также можно назвать подвигом, так как герой пожертвовал своей жизнью ради ребёнка.

Итак, подвиг — это не что иное, как самопожертвование, спасение других. Подвиги всегда остаются в памяти людей.

4 пример сочинения ЕГЭ

В предложенном для анализа тексте поднимается проблема героизма. Героизм – это способность к совершению подвига, к самопожертвованию ради нуждающихся в помощи. Так какого человека можно считать героем? Какими моральными качествами он должен обладать? Чтобы ответить на заданные вопросы, обратимся к тексту. Из материалов прессы мы узнаём об основателе Дома сирот.

Януш Корчак «стал символом стойкости, самоотверженности, всепоглощающей любви к детям, наконец, просто символом верности». Я считаю его героем, потому что, когда немцы во время войны депортировали всех воспитанников Дома сирот в концлагерь, а Корчаку предложили свободу, он «остался с детьми, приняв с ними смерть в газовой камере».

Этот пример показывает, что Януш идёт на самопожертвование ради несчастных детей, которых он не мог бросить в такую трудную минуту.

Человек, способный на совершение подвига, должен быть смелым, мужественным и стойким.

То, что такими качествами и обладает наш герой, мы понимаем из воспоминания очевидца И. Перле: «Януш Корчак, сгорбленный, берёт самого маленького ребёнка за руку и идёт вперёд». Мы понимаем, что Януш нужен был детям, чтобы облегчить их страдания перед смертью. Оба приведённых мною примера доказывают, что Януш Корчак совершил героический подвиг, пожертвовав своей жизнью, разделив участь, выпавшею на долю его воспитанников.

Авторская позиция выражена довольно чётко: только очень мужественный и обладающий силой воли человек, который испытывает всепоглощающую любовь к детям, способен вместе с ними пойти даже на смерть.

Я согласна с автором, ведь люди, способные на самопожертвование и совершение подвигов, как раз и должны быть обладателями таких моральных качеств. Приведу в пример благородный поступок Пьера Безухова, героя романа-эпопеи Л. Н. Толстого. Пьер, рискуя своей жизнью, спас маленькую девочку, которая чуть не пострадала от сильного пожара. Мы можем только представить, каких усилий стоило герою, миновав опасность, спасти человеческую жизнь.

Таким образом, люди, которые становятся героями, проявляют лучшие человеческие качества. Поэтому мы должны гордиться теми, кто в сложнейших жизненных ситуациях делает осознанный выбор в пользу окружающих.

5 пример сочинения ЕГЭ

В предложенном для анализа тексте, раскрывается проблема нравственного выбора. Люди в течение всей своей жизни постоянно совершают нравственный выбор. Этот выбор очень важен, но его трудно сделать. От принятого решения может очень многое зависеть.

Раскрывая данную проблему, автор приводит пример доктора и педагога Януша Корчака, который создал Дом сирот. Когда немецкое командование обрекло на смерть всех детей Дома, отдав приказ о депортации детей в концлагерь. Корчаку предложили жизнь и свободу. Его друзья и знакомые молили Корчака бежать из гетто. Перед ним стоял сложный выбор: уйти из гетто, оставив детей на погибель или вместе с ними остаться, чтобы смягчить страшные мучения предсмертного часа. Этот пример показывает нам, что нравственный выбор может быть очень сложным и от этого выбора нельзя никак отказаться.

Для того, чтобы полнее раскрыть данную проблему, автор рассказывает как Януш решил свой нравственный выбор.

Он выбрал остаться вместе с детьми, он не смог бросить своих детей в несчастье. Из этого примера мы видим, что делая нравственный выбор, Корчак подумал и о других, не только о себе. Разве он мог бы остаться жить с тем горьким сознанием, что бросил детей в смертный час.

Оба примера дополняя друг друга, дают ясно понять, что при нравственном выборе очень важную роль играет совесть человека.

Автор считает проблему нравственного выбора очень важной для человека, ведь от нравственного выбора зависит не только судьба самого человек и всех, кто его окружает.

Я полностью согласна с мнением автора, ведь в ситуации, в которой нужно сделать нравственный выбор, проявляется сущность человека. Рассуждая над этой проблемой, не могу не вспомнить произведение Александра Сергеевича Пушкина «Капитанская дочка». Петр Гринев, главный герой, выросший в условиях, когда никто его не тревожил и не вынуждал принимать серьезные решения, был приглашён к Емельяну Пугачеву, который просит Петра Андреевича служить ему. Но Гринев отвечает, что не может обещать, не воевать против Пугачева. Этот поступок, говорит о преданности своей Родине. Эту позицию Пётр сохраняет на протяжении всего романа, тем самым избирая путь добра. Его нравственный выбор спас ему жизнь.

Таким образом, можно сделать следующий вывод: даже война не способна убить человечность, убить жизненные ценности.

6 пример сочинения ЕГЭ

Каждый ли человек способен на самопожертвование? Стоит ли ставить других людей выше себя? Именно этой актуальной проблеме посвящён предложенный текст из прессы.

Чтобы привлечь внимание читателя к этому вопросу, автор текста повествует о выдающемся польском педагоге, писателе, враче Януше Корчаке и его благородном подвиге. Когда стало известно, что всех воспитанников его Дома Сирот обрекли на смерть, доктор решился на смелый поступок, который под силу не каждому и несомненно достоин уважения — встретить смерть вместе с детьми. Обескураживает его верность к ребятам, непоколебимость и стойкие моральные принципы не позволившие ему бросить детей в смертный час, хотя и у него была возможность избежать всего этого и уехать: «Корчак мог выйти из гетто в любую минуту, хотя бы со мной, когда я пришёл к нему, имея пропуск на двух человек».

Он считал каждую сиротку своим ребёнком, а потому не мог оставить их одним ни при каких условиях.

Этот поступок не был легким для него, но он считал его правильным и необходимым. Пожертвовав собой, Янушу, конечно, не удалось спасти других, но он помог им «смягчить страшные мучения предсмертного часа». Я думаю, что он ни капли не пожалел о своём поступке, он покинул этот мир с чистой совестью и спокойной душой: «и старое сердце забилось чаще, и свет заиграл на его лице». История жизни Януша Корчака трогает до глубины души и не оставляет никого равнодушным. Оба примера дополняют и раскрывают друг друга, показывают тот уровень самоотверженности, к которому нужно стремиться.

Позиция автора текста выражена ясно и раскрывается в следующем предложении: «Человек, которого весь мир знает под этим псевдонимом, давно, ещё при его жизни, стал символом — символом стойкости, самоотверженности, всепоглощающей любви к детям, наконец, просто символом верности».

Нельзя не согласиться с автором текста в том, что альтруизм требует больших усилий и стойкости, поэтому и так высоко ценится среди всех. Такое благородное действие надолго отпечатывается в памяти людей. В доказательство вышесказанного приведу пример — поступок капитана Тушина из произведения «Война и мир». Кто бы мог подумать, что человек, который изначально не производит хорошее впечатление на читателей во время сцены с сапогами, мог оказаться таким храбрым во время отражения вражеской атаки. После этого капитана начинаешь видеть другими глазами — он становится ярким примером самоотверженности.

Всё вышесказанное позволяет сделать следующий вывод: самоотверженность — это воистину героическое качество, только может быть у человека. Хочется верить, что люди задумаются над тем, что они всегда могут помочь кому-то, если просто проявят милосердие и раскроют в себе качества настоящего героя.

Текст ЕГЭ для сочинения

(1)Януш Корчак. (2)Человек, которого весь мир знает под этим псевдонимом, давно, ещё при его жизни, стал символом – символом стойкости, самоотверженности, всепоглощающей любви к детям, наконец, просто символом верности.

(3)В 2014 году исполнилось 100 лет с тех пор, как Януш Корчак начал работать над своей первой и, пожалуй, самой известной педагогической книгой «Как любить ребёнка». (4)Он писал её во время Первой мировой войны, по большей части в Киеве, где работал врачом в детских приютах. (5)Позднее доктор, педагог и писатель Януш Корчак создал в Варшаве Дом сирот. (6)В августе 1942 года немецкое командование обрекло на смерть всех воспитанников Дома, отдав приказ о депортации детей в концлагерь Треблинка. (7)Корчаку немецкие власти предложили жизнь и свободу, приостанавливали его отправку в лагерь, но он остался с детьми, приняв с ними смерть в газовой камере.

(8)У Корчака действительно была возможность уйти из гетто, но всё это было до рокового дня 5 августа 1942 года. (9)Эту возможность ему предлагали участники польского Сопротивления.

(10)Из воспоминаний Ирены Кшивицкой: «Друзья молили и упрашивали Корчака бежать из гетто. (11)Но какой святой убегает от своих мук? (12)С точки зрения обычного здравого смысла, смерть Корчака была не меньшим абсурдом, чем самоубийство врача, у которого пациент умирает от неизлечимой болезни. (13)Но такие, как Корчак, думают другими категориями. (14)Разве мог он остаться жить с тем горьким сознанием, что бросил детей в смертный час? (15)И чего уж там душой кривить, именно он нужен был им, чтобы смягчить страшные мучения предсмертного часа».

(16)Игорь Неверли писал: «На Белянах сняли для него комнату, приготовили документы. (17)Корчак мог выйти из гетто в любую минуту, хотя бы со мной, когда я пришёл к нему, имея пропуск на двух человек… (18)Корчак взглянул на меня так, что я съёжился. (19)Смысл его ответа был такой: не бросишь же ты своего ребёнка в несчастье, болезни, опасности. (20)А тут двести детей. (21)Как оставить их одних в запломбированном вагоне и в газовой камере? (22)И можно ли всё это пережить?».

(23)Воспоминание очевидца И. Перле: «Горе глазам, видевшим тот ужас. (24)Януш Корчак, сгорбленный, берёт самого маленького ребёнка за руку и идёт вперёд. (25)Идут и несколько медсестёр в белых фартуках, а за ними двести только что причёсанных детей… (26)Рыдали камни мостовых…».

(27)Впервые советские люди узнали о Януше Корчаке в конце войны из поэмы уральского литератора Беллы Дижур, которая так и называлась: «Януш Корчак». (28)Незадолго до того, когда в 1943 году поэтесса узнала о трагедии варшавского гетто и Дома сирот, она проводила на фронт сына (после войны он станет скульптором и его имя будет известно не только в мире искусства: Эрнст Неизвестный). (29)Переживание судьбы Корчака, память о его стойкости и самоотверженности помогали Дижур справляться со своими невзгодами. (30)Она взялась за поэму о Корчаке. (31)В 1945 году отрывки из неё и напечатала комсомольская газета «На смену»: (32)…И, оттолкнув рукой часового, Доктор легко поднялся в вагон, И вот он в кругу ребятишек снова Взволнованным шёпотом окружён… (33)И сотни ручонок тонких, дрожащих, К нему потянулись, и он в кольце. (34)И старое сердце забилось чаще, И свет заиграл на его лице. (35)И свет этот виден был так далеко, Что даже фашистский солдат без слов, Минутой позднее железного срока Бросил на двери гремящий засов.

(По материалам прессы.)

Януш Корчак (1878 – 1942) – выдающийся польский педагог, писатель, врач и общественный деятель.

Проблемы текста

1) Проблема человеческого подвига. (Что движет человеком, идущим на смерть, чтобы поддержать других? Какими чертами характера обладает человек, способный на героический поступок?)

2) Проблема нравственного выбора человека в ситуации, угрожающей его жизни. (Какой путь выбирает достойный, высоконравственный человек в сложной ситуации выбора?)

ПОДЕЛИТЬСЯ МАТЕРИАЛОМ

ЕГЭ-2019. Готовимся к сочинению в новом формате

Нарушевич Андрей Георгиевич, канд. филол. наук, доцент, заведующий кафедрой русского языка и литературы ТИ имени А.П. Чехова

Основные рекомендации

Формулировка задания

Напишите сочинение по прочитанному тексту.

Сформулируйте одну из проблем, поставленных автором текста.

Прокомментируйте сформулированную проблему. Включите в комментарий два примера-иллюстрации из прочитанного текста, которые, по Вашему мнению, важны для понимания проблемы исходного текста (избегайте чрезмерного цитирования). Поясните значение каждого примера и укажите смысловую связь между ними.

Сформулируйте позицию автора (рассказчика). Выразите своё отношение к позиции автора по проблеме исходного текста (согласие или несогласие) и обоснуйте его.

Объём сочинения — не менее 150 слов.

Композиция сочинения

Ключевые понятия

• Проблема

• Комментарий (пример-иллюстрация, пояснение значения примера, указание связи между примерами)

• Позиция автора

• Своё отношение к позиции автора

• Обоснование своего отношения к позиции автора

Проблема

Проблема — вопрос, над которым рассуждает автор

Проблематика текстов ЕГЭ

— Человек и общество

— Человек и культура

— Человек и культура

— Человек и человек

Способы формулирования проблемы

Вопросительное предложение	Конструкция «Проблема чего»
Какими должны быть отношения между родителями и детьми? Этой проблеме посвящён текст (ФИО автора).	Автор поднимает проблему отцов и детей.
Что такое настоящая дружба? Над этой проблемой размышляет автор.	В центре внимания автора проблема дружбы.
В чём заключается доброта? Такова проблема, которую рассматривает автор.	(ФИО автора) предлагает нам задуматься над проблемой проявления доброты.

От позиции автора к проблеме

1. Выявите основную мысль текста

2. Запишите её в виде законченного предложения

3. Определите, на какой вопрос отвечает это предложение

4. Запишите этот вопрос, который и является проблемой текста

Пример

Позиция автора

• Человек должен с уважением относиться к родному языку.

Проблема

• Каким должно быть отношение человека к родному языку?

Выявление проблемы в художественном тексте

1. Проанализируйте поступки, отношения героев

2. Определите, какие положительные или отрицательные человеческие качества проявляются в этих поступках, отношениях

3. Подберите абстрактные существительные, которые называют соответствующие качества (долг, честь, совесть, благородство — равнодушие, черствость, эгоизм)

4. Сформулируйте проблему, используя выявленные ключевые слова

Комментарий

Комментарий — оценка прочитанного путем соотнесения содержания текста с личной точкой зрения читателя, его знаниями, собственным жизненным опытом.

Логика комментирования

1. Проблема 2. Комментарий 3. Позиция автора

Что такое пример-иллюстрация?

Пример-иллюстрация — это связанная с поставленной проблемой информация текста, которая сопровождается пояснениями, интерпретациями учащегося.

Типы информации в тексте

• Фактуальная информация — это сообщение о фактах, событиях, процессах, упомянутых в тексте.

• Концептуальная информация — это субъективное авторское понимание отношений между фактами, событиями, их авторская оценка, понимание причинно-следственных связей между событиями.

• Подтекстовая информация не обозначена словами, а только подразумевается.

Способы отсылки к тексту

Ссылка на номера предложений

Автор стремится достучаться до читателей, трижды повторяя слово «одумайтесь» (предложения 11-13). Этот призыв должен заставить каждого из нас изменить отншение к природе.

Прямое цитирование

«Духовная жизнь мне представляется в тысячу раз богаче, чем жизнь внешняя, проявленная», — пишет Ш.А. Амонашвили. Действительно, внутри себя мы порой проживаем десятки и сотни жизней, принимаем решения, которые определяют наши поступки.

Косвенное цитирование

Автор подчеркивает, что, поддаваясь своим низменным потребностям, человек способствует саморазрушению. Конечно же, очень важно найти тот внутренний стержень, который позволит противостоять злу и направить всю свою деятельность на совершенствование себя и мира вокруг нас.

Размышление над фактами, событиями, описываемыми в тексте

Виктор Астафьев изображает мальчишек, которые спасают гусей, попавших в ледяной плен. В этом поступке не на словах, а на деле проявляется забота о наших братьях меньших. Действительно, далеко не каждый способен рисковать собой ради животных.

Структура комментария

Комментарий
Первый пример	Связь между примерами	Второй пример
Пояснение к примеру		Пояснение к примеру

Примеры-иллюстрации

Публицистический текст	Художественный текст
Автор обращается к собственному опыту и вспоминает…	В центре внимания автора случай….
Писатель не случайно приводит слова (кого): «Цитата».	Писатель изображает (кого, что)…
Автор разделяет мнение (кого)…	Герой говорит: «Цитата».
Публицист спорит (с кем)…	Стоит обратить внимание на мысли (слова, поступки) героя…
Думаю, нужно обратить внимание на мысль о том, что…	Особого внимания заслуживает такая художественная деталь, как…
Особого внимания заслуживает мнение автора о…	Симпатии автора на стороне героя, который…

Пояснение к примерам

Публицистический текст	Художественный текст
Писатель хочет сказать, что…	Автор не случайно обращает наше внимание на…
Этот пример показывает, что…	Поступок героя показывает, что…
Смысл этого высказывания в том, что…	Слова (мысли) героя позволяют понять….
Эти слова убедительно доказывают, что…	Я думаю, описанная ситуация заслуживает особого внимания, потому что…
Я думаю, этим примером автор хотел показать…	Эти события автор описывает, чтобы…
Приведённые слова содержат глубокий смысл…

Пример + пояснение

«Цитата», — пишет автор, чтобы…

«Равнодушие — это паралич души, преждевременная смерть», — пишет А.П. Чехов, чтобы показать разрушительное влияние нравственной глухоты на внутренний мир человека.

Смысловая связь между примерами

Смысловые отношения	Типовые констукции
Противопоставление	Противопоставляя эти примеры (этих героев), автор показывает…
Сравнение, сопоставление	Сравнивая эти примеры (точки зрения, героев), мы можем увидеть…
Причины	Что стало причиной этих событий (поступков героя)? Об этом автор пишет далее.
Следствие, вывод	Это рассуждение приводит автора к выводу о том, что…
Уступка	Несмотря на то что все убеждены в правильности…,герой (автор) думает иначе.

Где обозначать связь между примерами?

✓Указание на связь примеров как зачин в комментарии:

Размышляя над проблемой, писатель противопоставляет двух героев, каждый из которых воплощает в себе разное отношение к жизни.

✓Указание на связь примеров при переходе от первого ко второму:

Для сравнения обратимся к другому примеру.

✓Указание на связь примеров как итог комментирования:

Оба приведённых примера, дополняя друг друга, позволяют увидеть…

Что проверяет эксперт? К2 (См. Демо-версию)

Фрагмент сочинения по отрывку из интервью с Ч.Т. Айтматовым

«Книги, открывающие нас»

Проблема	Какова роль книги в жизни человека и общества? Над этой проблемой размышляет Чингиз Айтматов.
Первый пример (1)	Автор искренне убеждён в том, что книга — это «важное звено в духовной связи людей».
Пояснение к первому примеру (2)	Действительно, книги передают знания от поколения к поколению, связывают единомышленников, преодолевая время и пространство, сберегают духовные ценности человечества.
Второй пример (3)	Мне кажется особенно важной мысль Айтматова о том, что «каждая книга требует полной отрешённости от суетных дел».
Пояснение ко второму примеру (4)	Писатель хочет сказать, что чтение не терпит суеты и книга откроет свои секреты только вдумчивому, внимательному, чуткому читателю.
Связь между примерами (5)	Оба эти примера, дополняя друг друга, позволяют автору показать важность книги и чтения.
Позиция автора	Таким образом, размышляя над проблемой, автор приходит к следующему выводу: книга учит мыслить, рассуждать, воспитывает человека, обогащает его внутренний мир.

Работа с отрывком из повести В.М.Санина «Когда я был мальчишкой»

Фрагмент сочинения

О чём только не мечтали в войну! Идёшь по улице — и вдруг находишь целую хлебную карточку! Или: союзники открыли второй фронт. Вот это было бы здорово!

Но никогда и нигде я не слышал ничего прекраснее мечты моей мамы — нет, всех миллионов мам: «Эх вы, сони, проспали — война окончилась!»

Тем, кто не жил этой мечтой, тем, кому она не заменяла хлеба, одежды, крова, её не понять. Можете напрячь воображение, вспомнить кинокартины о войне, книги о войне, рассказы дедушек и бабушек, пап и мам, сделать вид, что вы поняли и даже произнести: «Да-а-а!» — всё равно тем, кто не жил этой мечтой, её не понять.

А мы, мальчишки военных лет, понимали. В том числе понимал и я, далеко не самый пострадавший. Понимал и умом и сердцем, всем своим существом.

Потому что на наших глазах окрасилась кровью родная земля.

Потому что в городе, в котором я прожил короткие детские годы, теперь были фашисты.

Потому что моя бабушка, мои тётки и их дети — мои братья и сестры — были расстреляны.

Потому что мы каждый день видели газеты с фотографиями замученных, повешенных, растерзанных советских людей.

Потому что от отца три месяца не было писем, пока он не вышел из окружения.

Потому что я видел глаза мамы, когда эшелон увозил брата на фронт.

Потому что я видел глаза мамы, когда к нам входил почтальон: кто знал, что он принёс в своей сумке?

Потому что я видел и слышал, как бились головой о стену, катались по полу, выли женщины, потерявшие мужей и сыновей.

Нет ничего трагичнее гибели и ничего прекраснее возвращения с победой.

В войну научились мечтать о главном. Вот почему я больше всего мечтал о том, как вернусь с фронта домой, своим ключом открою дверь — неожиданно — и увижу мамины глаза, из которых навсегда уйдёт печаль. (По В. Санину)

Проблема	В чём величайшая трагедия войны? На этот вопрос отвечает в своём тексте Владимир Маркович Санин.
Первый пример (1)	Автор вспоминает своё детство, пришедшееся на военные годы, и рассказывает о сокровенной мечте миллионов советских людей — мечте об окончании войны: «Тем, кто не жил этой мечтой, тем, кому она не заменяла хлеба, одежды, крова, её не понять».
Пояснение к первому примеру (2)	Действительно, никакие книги или фильмы о войне не могут передать ужаса, боли и страданий, которые пережили люди военного поколения.
Связь между примерами (3)	Однако долг писателя, свидетеля событий войны, — рассказать читателям об этом страшном времени, поэтому далее автор перечисляет то, что навсегда врезалось ему в память.
Второй пример (4)	Перед нами разворачивается череда страшных картин: город, занятый оккупантами, газеты с фотографиями замученных фашистами людей, женщины, оплакивающие погибших мужей и сыновей…
Пояснение ко второму примеру (5)	И мы понимаем, почему рассказчик, как и все вокруг, мечтал о мире, о победе, мечтал увидеть, как печаль навсегда уйдёт из глаз его мамы и всех людей, которых коснулась война.
Позиция автора	Так автор убеждает нас в том, что война — это страшная трагедия, потому что приносит с собой смерть, разруху, голод, физическую и душевную боль, невыносимые страдания.

К.Г Паустовский «Акварельные краски»

Когда при Берге произносили слово «родина», он усмехался. Не замечал красоты природы вокруг, не понимал, когда бойцы говорили: «Вот отобьём родную землю и напоим коней из родной реки».

— Трепотня! — мрачно говорил Берг. -У таких, как мы,нетинеможетбытьродины.

— Эх, Берг, сухарная душа! — с тяжёлым укором отвечали бойцы. -Ты землю не любишь, чУдак. А ещё художник! Может быть, поэтому Бергу и не удавались пейзажи.

Берг торопился. Берг хотел всю силу красок, всё умение своих рук, всё то, что дрожало где-то на сердце, отдать этой бумаге, чтобы хоть в сотой доле изобразить великолепие этих лесов, умирающих величаво и просто. Берг работал как одержимый, пел и кричал.

…Через два месяца в дом Берга принесли извещение о выставке, в которой тот должен был участвовать: просили сообщить, сколько своих работ художник выставит на этот раз. Берг сел к столу и быстро написал: «Выставляю только один этюд акварелью, сделанный этим летом, — мой первый пейзаж».

Спустя время Берг сидел и думал. Он хотел проследить, какими неуловимыми путями появилось у него ясное и радостное чувство родины. Оно зрело неделями, годами, десятилетиями, но последний толчок дал лесной край, осень и крики журавлей.

— Эх, Берг, сухарная душа! — вспомнил он слова бойцов. Бойцы тогда были правы. Берг знал, что теперь он связан со своей страной не только разумом, но и всем сердцем, как художник, и что любовь к родине сделала его умную, но сухую жизнь теплой, веселой и во сто крат более прекрасной, чем раньше.

Формулировка проблемы

Что является источником вдохновения для художника? Над этой проблемой предлагает своим читателям задуматься К. Паустовский.

Комментарий.

Первый пример с пояснением

Писатель изображает художника Берга — человека, равнодушного к родине и красоте её природы. Конечно же, не случайно упоминание о том, что Бергу «не удавались пейзажи». Так автор показывает значимость чувства родины для творческой работы художника: невозможно создать произведение искусства, оставаясь равнодушным к тому, что ты изображаешь.

Комментарий.

Второй пример с пояснением

Но вот на наших глазах происходит преображение героя. Оставшись наедине с природой родного края, Берг впервые ощутил её красоту, начал напряжённо работать, чтобы передать в рисунках «всё то, что дрожало где-то на сердце», изобразить «великолепие этих лесов, умирающих величаво и просто». Мы видим, как красота природы пробудила в художнике чувство родины и вдохновила на творчество.

Смысловая связь между примерами

Приведённые примеры позволяют увидеть героя в развитии и показать процесс становления его личности, изменение отношения к миру и творчеству.

Позиция автора

Таким образом, автор приходит к следующему выводу: источником вдохновения для художника может быть родная природа, которая помогает по-новому посмотреть на мир и понять своё место в нём.

Типичные ошибки комментирования

• Комментарий не опирается на текст

• Комментарий подменяется пересказом или цитированием

• Приведены неподходящие примеры

• Приведены примеры без пояснеия

• Не указана связь между примерами

Комментарий не опирается на текст

Автор поднимает очень актуальную на сегодняшний день проблему. К сожалению, вокруг нас много таких художников, которые не любят свою родину и готовы при первом удобном случае уехать за границу. Вряд ли их можно назвать настоящими мастерами искусства. Настоящий художник любит свою родину.

Комментарий подменяется пересказом

К. Паустовский рассказывает о художнике Берге, который вначале не любил родину. Но потом, оставшись на месяц в муромских лесах, он понял, как прекрасна природа России. Так появился его первый пейзаж, написанный акварельными красками.

Приведены примеры без пояснеия

Не выявлена смысловая связь между примерами

Автор повествует о художнике Берге. Не случайно писатель упоминает о том, что Бергу не удавались пейзажи. Паустовский показывает, как в художнике проснулось ясное и радостное чувство родины, как «любовь к родине сделала его умную, но сухую жизнь тёплой, весёлой и во сто крат более прекрасной, чем раньше».

Прокомментирована другая проблема, не заявленная в сочинении

Как приходит вдохновение к художнику? Над этой проблемой размышляет К.Г. Паустовский.

Читая текст, мы с удивлением узнаем, что художник Берг не признает слово «родина», равнодушен к природе родного края. «Ты землю не любишь, чудак! А еще художник!» — говорят ему товарищи. Только после долгого пребывания в муромских лесах в герое просыпается любовь к родине. Берг сам хочет понять, какими «неуловимыми путями появилось у него ясное и радостное чувство родины». Паустовский хотел показать, как красота природы пробуждает в человеке любовь к родному краю, к своей стране.

Обоснование своего отношения к позиции автора (К4)

Обосновать какое-либо суждение означает привести другие, логически связанные с ним и подтверждающие его суждения.

Аргументы к пафосу

Пишущий строит свою речь таким образом, чтобы вызвать у адресата определенные чувства, эмоции и сформировать определенное отношение к описываемому человеку, предмету, явлению.

Подобная аргументация уместна в том случае, если речь идет о ситуации, в которой предполагается эмоциональное отношение к чему-либо.

Аргументы к обещанию предполагают указание на что-либо желательное, рассматриваемое как хорошее, например, общечеловеческие ценности: вежливость, сострадание, милосердие, справедливость, духовность, патриотизм, честь, долг, благородство.

Трудно не согласиться с автором. Я тоже считаю, что каждый человек должен стремиться воплотить свою мечту в жизнь.

Сама история человеческого прогресса — это история воплощения мечты: мечты о полёте, об освоении морских глубин, наконец, о покорении космоса! Когда-то всё это казалось несбыточными фантазиями, и только настоящим мечтателям мы обязаны этими достижениями цивилизации.

Аргументы к угрозе указывают на что-либо нежелательное, оцениваемое как плохое, например, социальные пороки (расизм, коррупция, бюрократия), уродливые, неэтичные явления (насилие, жестокость, подлость, предательство):

Нужно помнить о тех бедах, которые уже однажды принесла в мир коричневая чума: Вторая мировая война, разрушенные города, разоренные села, десятки миллионов погибших, замученных, заживо сожженных в печах, задушенных в газовых камерах, сотни миллионов исковерканных, искалеченных судеб… — такова плата за торжество фашистских идей. Это не должно повториться.

Примеры заключений в сочинении

Хорошая речь — важная составляющая имиджа делового человека

Мнение о человеке во многом определяется тем, как он говорит. Хорошая речь свидетельствует о начитанности, внутренней культуре, развитой логике мышления. Для многих специальностей навыки устной и письменной речи являются непременным условием профессионального роста. От любого менеджера, консультанта, переводчика, секретаря требуется умение быстро и грамотно составлять документы, вести деловые беседы, отвечать на телефонные звонки. Таким образом, хорошая речь всегда будет помогать добиться успеха человеку любой профессии.

Честность — одно из важнейших качеств человека

Честность, порядочность во все времена высоко ценились людьми. Человек, обманывающий окружающих ради личной выгоды, рано или поздно непременно окажется в одиночестве, ему просто перестанут доверять. Даже в мире бизнеса, где, казалось бы, хитрость и изворотливость часто ведут к успеху, честность не утратила своего значения. Деловые люди предпочитают надежных партнеров, которые не подведут, не нарушат данного обещания. Итак, нечестным путем можно добиться сиюминутного, временного успеха, однако, лишившись доверия окружающих, человек теряет гораздо больше: новых клиентов, новые выгодные контракты и, наконец, просто друзей, которые пришли бы на помощь в трудную минуту.

Художественная литература — это могучее средство духовного обогащения человека

Главное достоинство художественной книги в том, что она не только заставляет человека думать, но и пробуждает его чувства.

Когда-то, ещё в девятом классе, я открыл для себя стихи Федерико Гарсиа Лорки, и с творчества этого испанского поэта началось мое постижение иных художественных миров — Пушкина и Тютчева, Ахматовой и Цветаевой, Блока и Мандельштама… Вместе с авторами и героями художественных книг мы переживаем столько, сколько невозможно пережить и «перечувствовать» за одну человеческую жизнь. Разве можно пренебречь этим бесценным духовным опытом?

Стратегия работы с текстом

Шаг 1. Читая исходный текст, определите, над каким вопросом размышляет автор и как он на этот вопрос отвечает. Так вы найдёте проблему и сформулируете авторскую позицию.

Шаг 2. Перечитайте исходный текст, чтобы найти два примера, важных для понимания проблемы, поясните значение этих примеров и укажите смысловую связь между ними. Напишите комментарии, который будет помещаться между проблемой и авторской позицией.

Шаг 3. Сформулируйте собственную позицию и обоснуйте её.

Шаг 4. Напишите заключение.

11