Останься боль в иголке останься ветер в челке егэ

Задание 18. Пунктуационное оформление слов и конструкций, не являющихся членами предложения

Расставьте все знаки препинания: укажите цифру(-ы), на месте которой(-ых) должна(-ы) стоять запятая(-ые).

Задание 1.

Научусь-ка между делом
Птицей по небу летать –
Обмирать фанерным телом,
Вполгортани клекотать…
До свиданья (1) рыбьи воды (2)
Птичьи ветви (3) зверий кров (4)
Многоярусность природы (5)
Сочленения миров!
(Г. Русаков)

Задание 2.

Время!
Хоть (1) ты (2) хромой богомаз (3)
лик намалюй (4) мой (5)
в божницу уродца века!
Я одинок, как последний глаз
у идущего к слепым человека!

Задание 3.

Заяц в лес бежал по лугу,
Я из лесу шёл домой –
Бедный заяц (1) с перепугу
Так и сел передо мной!
Так и обмер, бестолковый,
Но (2) конечно (3) в тот же миг
Поскакал в лесок сосновый,
Слыша мой весёлый крик.
И ещё (4) наверно (5) долго
С вечной дрожью в тишине
Думал где-нибудь под ёлкой
О себе и обо мне.
(Н. Рубцов)

Задание 4.

Останься (1) боль (2) в иголке!
Останься (3) ветер (4) в челке
пугливого коня!
Останься (5) мир (6) снаружи,
стань лучше или хуже,
но не входи в меня!

Задание 5.

Прочь (1) клевер (2) мох (3) сокройтесь в те места, где (4) ветер (5) мчит: ведь вас ему не ранить. Прочь (6) ветер (7) прочь, вокруг еще светло. Прочь, прочь, листва ― с ветвей, от взора ― скройся.

Задание 6.

Ах, война (1) что ж (2) ты (3) сделала (4) подлая:
стали тихими наши дворы,
наши мальчики головы подняли,
повзрослели они до поры,
на пороге едва помаячили
и ушли за солдатом солдат…
До свидания (5) мальчики! Мальчики (6)
постарайтесь вернуться назад.
Нет, не прячьтесь (7) вы, будьте высокими,
не жалейте ни пуль, ни гранат
и себя не щадите… И (8) всё-таки (9)
постарайтесь вернуться назад.
(Б. Окуджава)

Задание 7.

Пусть (1) она услышит, пусть (2) она поплачет.
Ей (3) чужая юность (4) ничего не значит.
Ну а если (5) значит – проживёт не мучась.
Где ты (6) моя (7)радость? Где ты (8) моя (9) участь?
(С.А. Есенин)

Задание 8.

Задание 9.

Задание 10.

Задание 11.

Задание 12.

Золотое, зелёное утро.
Пятиглавая церковь вдали.
А в душе одиноко и смутно.
И летят вдалеке (1) журавли.
Журавли (2) вы (3) как будто (4) из песни,
Из протяжных, мучительных слов.
И дрожит, и звенит поднебесье
Над рядами сосновых стволов.
(А. Жигулин)

Задание 13.

Задание 14.

Задание 15.

Задание 16.

Милые берёзовые (1) чащи!
Ты (2) земля! И вы (3) равнин пески!
Перед этим сонмом уходящих
Я не в силах скрыть своей тоски.
(С.А. Есенин)

Задание 17.

Пронизан солнцем лес насквозь.
Лучи стоят столбами пыли.
Отсюда (1) уверяют (2) лось
Выходит на дорог развилье.
В лесу молчанье, тишина,
Как будто (3) жизнь в глухой лощине
Не солнцем заворожена,
А по совсем другой причине.
Действительно (4) невдалеке
Средь зарослей стоит лосиха.
Пред ней деревья в столбняке,
Вот (5) отчего в лесу так тихо.
(Б. Пастернак)

Задание 18.

Редеют леса на Урале –
У рек, у озёрной воды.
А мы-то себя (1) уверяли,
Что долго ещё до беды!
Лишь праха ничтожная щепоть
Да гиблая чёрная мгла,
Где птичий улыбчивый щебет,
Где песня лесная была,
Где с зеленью солнце смешалось,
Листвою на землю лилось,
Чтоб людям полегче дышалось (2)
А (3) значит (4) полегче жилось.
Прощай же (5) зелёное чудо!
Всё громче стучат топоры
И около камня Полюда,
И около Думной горы.
(В. Радкевич)

Задание 19.

Природа всё учла и взвесила,
Вы (1) легкодумные стрелки (2)
Не нарушайте равновесия
И зря не жмите на курки.
Вот (3) кружит ястреб. Вредный вроде бы,
Но пусть летает невредим:
Кому-то вреден, а природе он
Полезен и необходим.
Ты (4) рай себе уютный выстроил,
Но без тревог не проживёшь,
Убьёшь печаль, но тем же выстрелом
И радость (5) может быть (6) убьёшь.
(В. Шефнер)

Задание 20.

Пылай (1) камин (2) в моей пустынной келье;
А ты (3) вино (4) осенней стужи друг (5)
Пролей мне в грудь отрадное похмелье,
Минутное забвенье горьких мук.
(А.С. Пушкин)

Задание 21.

Ласточка (1) ласточка (2) как я люблю твои вешние песни!
Малый твой вид я люблю, как весна, и живой и весёлый!
Пой (3) весны провозвестница (4) пой (5) и кружись надо мною:
Может быть (6) сладкие песни и мне напоёшь ты на душу.
(Н. Гнедич)

Задание 22.

Звени, звени (1) молодость (2)
Быстрая да злая,
Звёздами да грозами
Дополна пылая.
Видно (3) впрямь нездорово
Конному опешить,
Голову, как олово,
На ладони вешать.
Как её ни вешаешь
Низко на ладони,
Всё равно не сделаешь
Снова молодою.
Раззвенись же (4) молодость (5)
До глухого места,
Помоги мне с осенью
Сдуматься и спеться.
(Н.Н. Асеев)

Задание 23.

Но (1) господа (2) забавный случай сей
Другой пример (3) на память (4) мне приводит:
Ведь (5) каждый день пред нами солнце ходит (6)
Однако ж (7) прав упрямый Галилей.
(А.С. Пушкин)

Задание 24.

Задание 25.

Но видите: мне страшно стало (1) вдруг…
Сказали (2) вы (3) земное слово «друг»…
А если я и вам теперь солгу,
Как на земле друзьям я лгал? Боюсь (4)
Опять к себе земному возвращусь…»
– «Не бойтесь, – живо возразил пришлец. –
Я правду чувствую, и, наконец,
Зачем вы будете бесцельно лгать?
Вопросов я не буду предлагать,
Они (5) я вижу (6) были неудачны .
(З.Н. Гиппиус)

Задание 26.

Но что ж! Два-три небезучастных слова,
Да столько ж раз – простой и добрый взгляд:
Ведь (1) это много для пути земного,
Где чаще взоры лгут, слова язвят.
За (2) может быть (3) привычное участье,
За общую улыбку (4) может быть (5)
Иль (6) наконец (7) за ваше беспристрастье –
Мне (8) так отрадно (9) вас благодарить.
(В.Я. Брюсов)

Задание 27.

Только уселась (1) команда косая,
Весь островочек пропал под водой.
«То-то, – сказал я, – не спорьте со мной!
Слушайтесь (2) зайчики (3) деда Мазая»…
Мимо бревно суковатое плыло.
Сидя, и стоя, и лёжа пластом,
Зайцев (4) с десяток спасалось на нём.
«Взял бы (5) я (6) вас – да потопите лодку!»
Жаль их (7) однако (8) да жаль и находку –
Я зацепился багром за сучок
И за собою бревно поволок.
(Н.А. Некрасов)

Задание 28.

Дельфины (1) милые дельфины (2)
Мы вас научимся беречь –
Уже почти до половины
Мы понимаем вашу речь…
И (3) вы (4) поэты (5) как дельфины,
Не избегайте с нами встреч –
Уже почти до половины
Мы понимаем вашу речь.
(А.Л. Решетов)

Задание 29.

Задание 30.

Волк
Змея почтенная лесная (1)
Зачем ползёшь, сама не зная,
Куда идти, зачем спешить,
Ужель спеша (2) возможно (3) жить?
Змея
Премудрый волк (4) уму непостижим
Тот мир, который неподвижен.
И так же просто мы бежим,
Как вылетает дым из хижин.
Волк
Понять нетрудно твой ответ.
Куда как слаб рассудок змея!
Ты (5) от себя бежишь (6) мой свет (7)
В движенье (8) правду (9) разумея.
(Н.А. Заболоцкий)

Задание 31.

Мир опустел… Теперь куда же
Меня б (1) ты (2) вынес (3) океан?
Судьба земли повсюду та же:
Где капля блага, там на страже
Уж просвещенье иль тиран.
Прощай же (4) море! Не забуду
Твоей торжественной красы
И долго, долго слышать буду (5)
Твой гул (6) в вечерние часы.
(А.С. Пушкин)

Задание 32.

Шуми, шуми с крутой вершины,
Не умолкай (1) поток (2) седой!
Соединяй протяжный вой
С протяжным отзывом долины…
Как очарованный, стою
Над дымной бездною твоею
И (3) мнится (4) сердцем разумею
Речь безглагольную твою.
(Е.А. Баратынский)

Задание 33.

В земном пути, меняющем кочевья,
Жилища, встречи, лица и края,
Беседу с вами (1) я (2) веду (3) деревья (4)
Ни в чём не изменившие (5) друзья.
(В.А. Рождественский)

Задание 34.

О (1) муза (2) друг мой гибкий (3)
Ревнивица моя (4)
Опять под дождик сыпкий (5)
Мы вышли на поля.
(С.А. Есенин)

Задание 35.

Задание 36.

Задание 37.

О маленький, как мышь,
Как перочинный ножик,
Кого (1) ты (2) удивишь
На этом свете (3) ёжик?
И всё-таки нельзя
Не чуять превосходства
Над чёрной силой зла
Смешного донкихотства.
И (4) всё же (5) нелегко
Тому, чьё имя волки,
Пролезть через ушко
Твой стальной иголки.
(А.Л. Решетов)

Задание 18. Пунктуационное оформление слов и конструкций, не являющихся членами предложения

Расставьте все знаки препинания: укажите цифру(-ы), на месте которой(-ых) должна(-ы) стоять запятая(-ые).

Задание 1.

Научусь-ка между делом
Птицей по небу летать –
Обмирать фанерным телом,
Вполгортани клекотать…
До свиданья (1) рыбьи воды (2)
Птичьи ветви (3) зверий кров (4)
Многоярусность природы (5)
Сочленения миров!
(Г. Русаков)

Ответ: 12345

Задание 2.

Время!
Хоть (1) ты (2) хромой богомаз (3)
лик намалюй (4) мой (5)
в божницу уродца века!
Я одинок, как последний глаз
у идущего к слепым человека!

Ответ: 23

Задание 3.

Заяц в лес бежал по лугу,
Я из лесу шёл домой –
Бедный заяц (1) с перепугу
Так и сел передо мной!
Так и обмер, бестолковый,
Но (2) конечно (3) в тот же миг
Поскакал в лесок сосновый,
Слыша мой весёлый крик.
И ещё (4) наверно (5) долго
С вечной дрожью в тишине
Думал где-нибудь под ёлкой
О себе и обо мне.
(Н. Рубцов)

Ответ: 2345

Задание 4.

Останься (1) боль (2) в иголке!
Останься (3) ветер (4) в челке
пугливого коня!
Останься (5) мир (6) снаружи,
стань лучше или хуже,
но не входи в меня!

Ответ: 123456

Задание 5.

Прочь (1) клевер (2) мох (3) сокройтесь в те места, где (4) ветер (5) мчит: ведь вас ему не ранить. Прочь (6) ветер (7) прочь, вокруг еще светло. Прочь, прочь, листва ― с ветвей, от взора ― скройся.

Ответ: 12367

Задание 6.

Ах, война (1) что ж (2) ты (3) сделала (4) подлая:
стали тихими наши дворы,
наши мальчики головы подняли,
повзрослели они до поры,
на пороге едва помаячили
и ушли за солдатом солдат…
До свидания (5) мальчики! Мальчики (6)
постарайтесь вернуться назад.
Нет, не прячьтесь (7) вы, будьте высокими,
не жалейте ни пуль, ни гранат
и себя не щадите… И (8) всё-таки (9)
постарайтесь вернуться назад.
(Б. Окуджава)

Ответ: 1456

Задание 7.

Пусть (1) она услышит, пусть (2) она поплачет.
Ей (3) чужая юность (4) ничего не значит.
Ну а если (5) значит – проживёт не мучась.
Где ты (6) моя (7)радость? Где ты (8) моя (9) участь?
(С.А. Есенин)

Ответ: 68

Задание 8.

Ответ: 15

Задание 9.

Ответ: 12456

Задание 10.

Ответ: 1278

Задание 11.

Ответ: 127

Задание 12.

Золотое, зелёное утро.
Пятиглавая церковь вдали.
А в душе одиноко и смутно.
И летят вдалеке (1) журавли.
Журавли (2) вы (3) как будто (4) из песни,
Из протяжных, мучительных слов.
И дрожит, и звенит поднебесье
Над рядами сосновых стволов.
(А. Жигулин)

Ответ: 2

Задание 13.

Ответ: 12456

Задание 14.

Ответ: 456

Задание 15.

Ответ: 234567

Задание 16.

Милые берёзовые (1) чащи!
Ты (2) земля! И вы (3) равнин пески!
Перед этим сонмом уходящих
Я не в силах скрыть своей тоски.
(С.А. Есенин)

Ответ: 23 или 32

Задание 17.

Пронизан солнцем лес насквозь.
Лучи стоят столбами пыли.
Отсюда (1) уверяют (2) лось
Выходит на дорог развилье.
В лесу молчанье, тишина,
Как будто (3) жизнь в глухой лощине
Не солнцем заворожена,
А по совсем другой причине.
Действительно (4) невдалеке
Средь зарослей стоит лосиха.
Пред ней деревья в столбняке,
Вот (5) отчего в лесу так тихо.
(Б. Пастернак)

Ответ: 124

Задание 18.

Редеют леса на Урале –
У рек, у озёрной воды.
А мы-то себя (1) уверяли,
Что долго ещё до беды!
Лишь праха ничтожная щепоть
Да гиблая чёрная мгла,
Где птичий улыбчивый щебет,
Где песня лесная была,
Где с зеленью солнце смешалось,
Листвою на землю лилось,
Чтоб людям полегче дышалось (2)
А (3) значит (4) полегче жилось.
Прощай же (5) зелёное чудо!
Всё громче стучат топоры
И около камня Полюда,
И около Думной горы.
(В. Радкевич)

Ответ: 245

Задание 19.

Природа всё учла и взвесила,
Вы (1) легкодумные стрелки (2)
Не нарушайте равновесия
И зря не жмите на курки.
Вот (3) кружит ястреб. Вредный вроде бы,
Но пусть летает невредим:
Кому-то вреден, а природе он
Полезен и необходим.
Ты (4) рай себе уютный выстроил,
Но без тревог не проживёшь,
Убьёшь печаль, но тем же выстрелом
И радость (5) может быть (6) убьёшь.
(В. Шефнер)

Ответ: 1256

Задание 20.

Пылай (1) камин (2) в моей пустынной келье;
А ты (3) вино (4) осенней стужи друг (5)
Пролей мне в грудь отрадное похмелье,
Минутное забвенье горьких мук.
(А.С. Пушкин)

Ответ: 12345

Задание 21.

Ласточка (1) ласточка (2) как я люблю твои вешние песни!
Малый твой вид я люблю, как весна, и живой и весёлый!
Пой (3) весны провозвестница (4) пой (5) и кружись надо мною:
Может быть (6) сладкие песни и мне напоёшь ты на душу.
(Н. Гнедич)

Ответ: 12346

Задание 22.

Звени, звени (1) молодость (2)
Быстрая да злая,
Звёздами да грозами
Дополна пылая.
Видно (3) впрямь нездорово
Конному опешить,
Голову, как олово,
На ладони вешать.
Как её ни вешаешь
Низко на ладони,
Всё равно не сделаешь
Снова молодою.
Раззвенись же (4) молодость (5)
До глухого места,
Помоги мне с осенью
Сдуматься и спеться.
(Н.Н. Асеев)

Ответ: 12345

Задание 23.

Но (1) господа (2) забавный случай сей
Другой пример (3) на память (4) мне приводит:
Ведь (5) каждый день пред нами солнце ходит (6)
Однако ж (7) прав упрямый Галилей.
(А.С. Пушкин)

Ответ: 126

Задание 24.

Ответ: 345

Задание 25.

Но видите: мне страшно стало (1) вдруг…
Сказали (2) вы (3) земное слово «друг»…
А если я и вам теперь солгу,
Как на земле друзьям я лгал? Боюсь (4)
Опять к себе земному возвращусь…»
– «Не бойтесь, – живо возразил пришлец. –
Я правду чувствую, и, наконец,
Зачем вы будете бесцельно лгать?
Вопросов я не буду предлагать,
Они (5) я вижу (6) были неудачны .
(З.Н. Гиппиус)

Ответ: 456

Задание 26.

Но что ж! Два-три небезучастных слова,
Да столько ж раз – простой и добрый взгляд:
Ведь (1) это много для пути земного,
Где чаще взоры лгут, слова язвят.
За (2) может быть (3) привычное участье,
За общую улыбку (4) может быть (5)
Иль (6) наконец (7) за ваше беспристрастье –
Мне (8) так отрадно (9) вас благодарить.
(В.Я. Брюсов)

Ответ: 234567

Задание 27.

Только уселась (1) команда косая,
Весь островочек пропал под водой.
«То-то, – сказал я, – не спорьте со мной!
Слушайтесь (2) зайчики (3) деда Мазая»…
Мимо бревно суковатое плыло.
Сидя, и стоя, и лёжа пластом,
Зайцев (4) с десяток спасалось на нём.
«Взял бы (5) я (6) вас – да потопите лодку!»
Жаль их (7) однако (8) да жаль и находку –
Я зацепился багром за сучок
И за собою бревно поволок.
(Н.А. Некрасов)

Ответ: 2378

Задание 28.

Дельфины (1) милые дельфины (2)
Мы вас научимся беречь –
Уже почти до половины
Мы понимаем вашу речь…
И (3) вы (4) поэты (5) как дельфины,
Не избегайте с нами встреч –
Уже почти до половины
Мы понимаем вашу речь.
(А.Л. Решетов)

Ответ: 1245

Задание 29.

Ответ: 12567

Задание 30.

Ответ: 1467

Задание 31.

Мир опустел… Теперь куда же
Меня б (1) ты (2) вынес (3) океан?
Судьба земли повсюду та же:
Где капля блага, там на страже
Уж просвещенье иль тиран.
Прощай же (4) море! Не забуду
Твоей торжественной красы
И долго, долго слышать буду (5)
Твой гул (6) в вечерние часы.
(А.С. Пушкин)

Ответ: 34 или 43

Задание 32.

Шуми, шуми с крутой вершины,
Не умолкай (1) поток (2) седой!
Соединяй протяжный вой
С протяжным отзывом долины…
Как очарованный, стою
Над дымной бездною твоею
И (3) мнится (4) сердцем разумею
Речь безглагольную твою.
(Е.А. Баратынский)

Ответ: 134

Задание 33.

В земном пути, меняющем кочевья,
Жилища, встречи, лица и края,
Беседу с вами (1) я (2) веду (3) деревья (4)
Ни в чём не изменившие (5) друзья.
(В.А. Рождественский)

Ответ: 34 или 43

Задание 34.

О (1) муза (2) друг мой гибкий (3)
Ревнивица моя (4)
Опять под дождик сыпкий (5)
Мы вышли на поля.
(С.А. Есенин)

Ответ: 234

Задание 35.

Ответ: 257

Задание 36.

Ответ: 345689

Задание 37.

О маленький, как мышь,
Как перочинный ножик,
Кого (1) ты (2) удивишь
На этом свете (3) ёжик?
И всё-таки нельзя
Не чуять превосходства
Над чёрной силой зла
Смешного донкихотства.
И (4) всё же (5) нелегко
Тому, чьё имя волки,
Пролезть через ушко
Твой стальной иголки.
(А.Л. Решетов)

Ответ: 3

КОНТРАПУНКТ

Останься, боль, в иголке!
Останься, ветер, в челке
пугливого коня!
Останься, мир, снаружи,
стань лучше или хуже,
но не входи в меня!

Пусть я уйду в иголку,
но что мне в этом толку?
В ней заточенья нет.
Я стану ветром в челке
и там, внутри иголки,
как в низенькой светелке,
войду в погасший свет,
себя сведу на нет.

Но стоит уколоться
кому-нибудь, как вдруг
свет заново прольется,
и мир во мне очнется,
и шевельнется звук.

И вспрянут где-то кони,
спасаясь от погони
беды, пропавшей в стоне,
в лугах теряя след.
Нет лжи в таком обмане.
И топот, скрытый в ране,
копытами раздет.
Табун с судьбой в обнимку
несет на гривах дымку,
и на его пути
глядят стога из мрака,
как знаки зодиака.
Ты их прочти.

Но, преклонив колена
в предощущенье плена,
иголку в стоге сена
мне не найти.Иван Жданов

Прилипает навечно. Тебя надо ещё доказать.

(А. Еременко)

Тут очень важен ход поэтического «доказательства» новой реальности, когда Метаметафора, дойдя до расслоенных пространств зрительной перспективы, находит уже знакомую нам по началу главы расслоенную семантику в слове «форма». Сначала, вывернувшись наизнанку, корень слова «морфема» дает корень для слова «форма»: морф — форм, а затем на их стыке возникает некая замораживающая привычную боль семантика слова «морфий».

Тебя надо увешать каким-то набором морфем

(В ослепительной форме осы заблудившийся морфий),

Чтоб узнали тебя, каждый раз в соответственной форме,

Обладатели тел.

Взгляд вернулся к начальной строке.

Интересно, что и у А. Парщикова анаграммное выворачивание появляется в момент взрыва от небытия, нуля, «вакуума» до наивысшей точки кипения жизни — «Аввакума»:

Трепетал воздух,

Примиряя нас с вакуумом,

Аввакума с Никоном.

«Аввакум» — «вакуум» — две вывернутые взаимопротивоположные реальности, как Никон и Аввакум.

В 1978 году мне удалось впервые представить Парщикова, Еременко и Жданова на вечере в Каминном зале ЦДРИ. Зрители — в основном студенты Литинститута.

Парщиков прочел «Угольную элегию». Там знакомый мотив — Иосиф в глубине колодца. Выход из штольни к небу сквозь слои антрацита и темноту вычерчен детским взором к небу:

Подземелье висит на фонарном лучике, отцентрированном, как сигнал в наушнике.

В рассекаемых глыбах — древние звери, подключенные шерстью к начальной вере.

И углем по углю на стенке штольни я вывел в потемках клубок узора что получилось, и это что-то, не разбуженное долбежом отбора, убежало вспыхнувшей паутинкой к выходу, и выше и… вспомни: к стаду дитя приближается,

и в новинку путь и движение

ока к небу.

Мне кажется, в этом стихотворении есть и биографические мотивы. Все мы чувствовали себя словно погребенными в какой-то глубокой штольне. Где-то там, в бездонной вышине, за тысячами слоев и напластований наш потенциальный читатель, но как пробиться к нему?

Долгое время я был едва ли не единственным благожелательным критиком трех поэтов.

Однако после вечера в ЦДРИ лед потихоньку тронулся. Прошло пять лет, и вот уже Иван Жданов дарит мне сборник «Портрет» с шутливой надписью: «Константину Кедрову — организатору и вдохновителю всех наших побед. 1983 г., январь».

Победа действительно была, хотя не было у неё никаких организаторов.

Останься, боль в иголке!

Останься, ветер, в челке

Пугливого коня!

Останься, мир снаружи, стань лучше или хуже, но не входи в меня!

Пусть я войду в иголку, но что мне в этом толку?

В ней заточенья нет.

Я стану ветром в челке

И там, внутри иголки, как в низенькой светелке, войду в погасший свет, сведу себя на нет…

Но, преклонив колена в предощущенье плена, иголку в стоге сена мне не найти.

Только не подумайте, что путь сквозь игольное ушко в мироздание и возвращение обратно в поисках той же иголки в стоге сена прочерчен Ждановым вед каким-то влиянием статей о метакоде и разговоров о Метаметафоре. Это стихотворение написано до встречи со мной. Метакод и Метаметафора не выдумка теоретика, а живая реальность сегодняшней поэзии.

Так облекла литая скорлупа его бессмертный выдох, что казалось внутри него уже не начиналась и не кончалась звездная толпа.

Жданов — поэт трагичный. Он словно прошел вместе с карамазовским грешником биллионы лет по вселенной, изведал всю её пустоту.

Иуда плачет — быть беде!

Опережая скорбь Христа,

Он тянется к своей звезде

И чувствует: она пуста.

Метаметафора, конечно, несводима к современной и сказочной космологии. Хотя в космосе пройдены далеко не все ступени небесной лестницы, но даже небольшой отрезок пути преобразил изнутри поэзию.

Какой-то метафизический озноб проходит по сердцу, когда читаешь такие строки:

Потомок гидравлической Арахиы, персидской дратвой он сшивает стены, бросает шахматную доску на пол.

Собачий воздух лает в погребенье.

От внешней крови обмирает вопль.

(И. Жданов)

«Внешняя кровь» — это выворачивание, обретение новых «расслоенных пространств» в привычном «зеркальном кубе» нашего мира.

Один знакомый математик сказал мне однажды:

— Когда я читаю нынешнюю печатную поэзию, всегда преследует мысль, до чего же примитивны эти стихи по сравнению с теорией относительности, а вот о вашей поэзии я этого сказать не могу.

Под словом «ваша» он подразумевал поэтов Метаметафоры. Само слово «Метаметафора» возникло в моем сознании после термина «метакод». Я видел тонкую лунную нить между двумя понятиями.

Дальше пошли истолкования.

— Метаметафора — это метафора в квадрате?

— Нет, приставка «мета» означает «после».

— Значит, после обычной метафоры, вслед за ней возникает Метаметафора?

— Совсем не то. Есть физика и есть метафизика — область потустороннего, запредельного, метаметафорического.

— Метагалактика — это все галактики, метавселенная — это все вселенные, значит, Метаметафора — это вселенское зрение.

— Метаметафора — это поэтическое отражение вселенского метакода…

Все это верно. Однако термин есть термин, пусть себе живет. Мы-то знаем, что и символисты не символисты, и декаденты не декаденты. «Импрессионизм» — хорошее слово, но что общего между Ренуаром и Клодом Моне. Слова нужны, чтобы обозначить новое. Только обозначить, и все. Дальше, как правило, следует поток обвинений со стороны рассерженных обывателей. Символизм, декадентство, импрессионизм, дадаизм, футуризм — это слова-ругательства для подавляющего большинства современников.

Приходит время, и вот уже, простираясь ниц перед символизмом или акмеизмом, новые критики употребляют слово «Метаметафора» как обвинение в причастности к тайному заговору разрушителей языка и культуры.

Наполеон III с прямолинейной солдатской простотой огрел хлыстом картину импрессиониста Мане «Завтрак на траве». Достойный поступок императора, у которого министром иностранных дел был Дантес — убийца Пушкина.

Прилипает навечно. Тебя надо ещё доказать.

(А. Еременко)

Тут очень важен ход поэтического «доказательства» новой реальности, когда Метаметафора, дойдя до расслоенных пространств зрительной перспективы, находит уже знакомую нам по началу главы расслоенную семантику в слове «форма». Сначала, вывернувшись наизнанку, корень слова «морфема» дает корень для слова «форма»: морф — форм, а затем на их стыке возникает некая замораживающая привычную боль семантика слова «морфий».

Тебя надо увешать каким-то набором морфем

(В ослепительной форме осы заблудившийся морфий),

Чтоб узнали тебя, каждый раз в соответственной форме,

Обладатели тел.

Взгляд вернулся к начальной строке.

Интересно, что и у А. Парщикова анаграммное выворачивание появляется в момент взрыва от небытия, нуля, «вакуума» до наивысшей точки кипения жизни — «Аввакума»:

Трепетал воздух,

Примиряя нас с вакуумом,

Аввакума с Никоном.

«Аввакум» — «вакуум» — две вывернутые взаимопротивоположные реальности, как Никон и Аввакум.

В 1978 году мне удалось впервые представить Парщикова, Еременко и Жданова на вечере в Каминном зале ЦДРИ. Зрители — в основном студенты Литинститута.

Парщиков прочел «Угольную элегию». Там знакомый мотив — Иосиф в глубине колодца. Выход из штольни к небу сквозь слои антрацита и темноту вычерчен детским взором к небу:

Подземелье висит на фонарном лучике, отцентрированном, как сигнал в наушнике.

В рассекаемых глыбах — древние звери, подключенные шерстью к начальной вере.

И углем по углю на стенке штольни я вывел в потемках клубок узора что получилось, и это что-то, не разбуженное долбежом отбора, убежало вспыхнувшей паутинкой к выходу, и выше и… вспомни: к стаду дитя приближается,

и в новинку путь и движение

ока к небу.

Мне кажется, в этом стихотворении есть и биографические мотивы. Все мы чувствовали себя словно погребенными в какой-то глубокой штольне. Где-то там, в бездонной вышине, за тысячами слоев и напластований наш потенциальный читатель, но как пробиться к нему?

Долгое время я был едва ли не единственным благожелательным критиком трех поэтов.

Однако после вечера в ЦДРИ лед потихоньку тронулся. Прошло пять лет, и вот уже Иван Жданов дарит мне сборник «Портрет» с шутливой надписью: «Константину Кедрову — организатору и вдохновителю всех наших побед. 1983 г., январь».

Победа действительно была, хотя не было у неё никаких организаторов.

Останься, боль в иголке!

Останься, ветер, в челке

Пугливого коня!

Останься, мир снаружи, стань лучше или хуже, но не входи в меня!

Пусть я войду в иголку, но что мне в этом толку?

В ней заточенья нет.

Я стану ветром в челке

И там, внутри иголки, как в низенькой светелке, войду в погасший свет, сведу себя на нет…

Но, преклонив колена в предощущенье плена, иголку в стоге сена мне не найти.

Только не подумайте, что путь сквозь игольное ушко в мироздание и возвращение обратно в поисках той же иголки в стоге сена прочерчен Ждановым вед каким-то влиянием статей о метакоде и разговоров о Метаметафоре. Это стихотворение написано до встречи со мной. Метакод и Метаметафора не выдумка теоретика, а живая реальность сегодняшней поэзии.

Так облекла литая скорлупа его бессмертный выдох, что казалось внутри него уже не начиналась и не кончалась звездная толпа.

Жданов — поэт трагичный. Он словно прошел вместе с карамазовским грешником биллионы лет по вселенной, изведал всю её пустоту.

Иуда плачет — быть беде!

Опережая скорбь Христа,

Он тянется к своей звезде

И чувствует: она пуста.

Метаметафора, конечно, несводима к современной и сказочной космологии. Хотя в космосе пройдены далеко не все ступени небесной лестницы, но даже небольшой отрезок пути преобразил изнутри поэзию.

Какой-то метафизический озноб проходит по сердцу, когда читаешь такие строки:

Потомок гидравлической Арахиы, персидской дратвой он сшивает стены, бросает шахматную доску на пол.

Собачий воздух лает в погребенье.

От внешней крови обмирает вопль.

(И. Жданов)

«Внешняя кровь» — это выворачивание, обретение новых «расслоенных пространств» в привычном «зеркальном кубе» нашего мира.

Один знакомый математик сказал мне однажды:

— Когда я читаю нынешнюю печатную поэзию, всегда преследует мысль, до чего же примитивны эти стихи по сравнению с теорией относительности, а вот о вашей поэзии я этого сказать не могу.

Под словом «ваша» он подразумевал поэтов Метаметафоры. Само слово «Метаметафора» возникло в моем сознании после термина «метакод». Я видел тонкую лунную нить между двумя понятиями.

Дальше пошли истолкования.

— Метаметафора — это метафора в квадрате?

— Нет, приставка «мета» означает «после».

— Значит, после обычной метафоры, вслед за ней возникает Метаметафора?

— Совсем не то. Есть физика и есть метафизика — область потустороннего, запредельного, метаметафорического.

— Метагалактика — это все галактики, метавселенная — это все вселенные, значит, Метаметафора — это вселенское зрение.

— Метаметафора — это поэтическое отражение вселенского метакода…

Все это верно. Однако термин есть термин, пусть себе живет. Мы-то знаем, что и символисты не символисты, и декаденты не декаденты. «Импрессионизм» — хорошее слово, но что общего между Ренуаром и Клодом Моне. Слова нужны, чтобы обозначить новое. Только обозначить, и все. Дальше, как правило, следует поток обвинений со стороны рассерженных обывателей. Символизм, декадентство, импрессионизм, дадаизм, футуризм — это слова-ругательства для подавляющего большинства современников.

Приходит время, и вот уже, простираясь ниц перед символизмом или акмеизмом, новые критики употребляют слово «Метаметафора» как обвинение в причастности к тайному заговору разрушителей языка и культуры.

Наполеон III с прямолинейной солдатской простотой огрел хлыстом картину импрессиониста Мане «Завтрак на траве». Достойный поступок императора, у которого министром иностранных дел был Дантес — убийца Пушкина.

Скачать книгу

до моего рожденья,

      до крика моего в мое дыханье вник

      послушный листопад, уже мое спасенье.

      Меня на свете нет. Он знает: будет крик.

      Не плещется вода, как будто к разговорам

      полузаснувших рыб прислушиваясь, и

      то льется сквозь меня немеющим задором,

      то пальцами грозит глухонемой крови.

      Течет во мне река, как кровь глухонемая.

      Свершается обряд – в ней крестят листопад,

      и он летит на слух, еще не сознавая,

      что слух сожжет его и не вернет назад.

      Баллада

      Я поймал больную птицу,

      но боюсь ее лечить.

      Что-то к смерти в ней стремится,

      что-то рвет живую нить.

      Опускает в сердце крылья,

      между ребер шелестит

      и порывами бессилья

      неотступное двоит.

      А глаза в холодной схиме,

      и нельзя никак прочесть

      там созвездьями иными

      в буквы сложенную весть.

      Не намеренно – случайно –

      воздух клюва пригублю,

      настороженную тайну

      ненароком разделю.

      …Вот по плачущей дороге

      семерых ведут в распыл.

      Чью беду и чьи тревоги

      этот воздух сохранил?

      Шестерых враги убили,

      а седьмого сберегли.

      Шестерым лежать в могиле,

      одному не знать земли.

      Вот он бродит над землею,

      под собой не чуя ног,

      мерой Бога именною

      бесконечно одинок.

      Снегопад бывает белым

      и не может быть другим.

      Только кто же мажет мелом

      в сон свивающийся дым,

      если в мире, в мире целом

      только он и невредим?

      Он идет, себя не пряча

      в исчезающей дали,

      потому что тех убили,

      а его убить забыли

      и случайно сберегли.

      Сберегли его, не плача,

      память, птица, пар земли.

      «Во дворе играют в домино…»

      Во дворе играют в домино,

      молчаливы флейты папирос,

      сквозь дымок качается окно

      дома, обреченного на снос.

      На балконе сушится белье,

      наизнанку вывернутый быт,

      разбинтованное бытие,

      откровенное, как инвалид.

      Старый стол простужено скрипит,

      схваченный гвоздями домино,

      слева сердце или дом дрожит,

      флейтам в такт качается окно.

      Контрапункт

      Останься, боль, в иголке!

      Останься, ветер, в челке

      пугливого коня!

      Останься, мир, снаружи,

      стань лучше или хуже,

      но не входи в меня!

      Пусть я уйду в иголку,

      но что мне в этом толку?

      В ней заточенья нет.

      Я стану ветром в челке

      и там, внутри иголки,

      как в низенькой светелке,

      войду в погасший свет,

      себя сведу на нет.

      Но стоит уколоться

      кому-нибудь, как вдруг

      свет заново прольется,

      и

Скачать книгу

(На первом курсе был один из любимых поэтов, пожалуй. Вспомним юность. Мне тогда нравилась его «Оранта», в которой я как ничего не понимала, так и не поняла: «За звуковым барьером, в слоеном сугробе агоний луна обтянута кожей молящей твоей ладони. Здесь глушь затмевает глушь, ветвистую кровь круша, здесь горсть — как черенок упавшего навзничь ножа». Но странно — помню же.)

ВЗГЛЯД

Был послан взгляд — и дерево застыло,

пчела внутри себя перелетела

через цветок, и, падая в себя,

вдруг хрустнул камень под ногой и смолк.

Там тишина нашла уединенье:

надрезана кора, но сок не каплет,

и яблоко надкусанное цело.

Внутри деревьев падает листва

на дно глазное, в ощущенье снега,

где день и ночь зима, зима, зима.

В сугробах взгляда крылья насекомых,

и в яблоке румяно-ледяном,

как семечки, чернеет Млечный Путь.

Вокруг него оскомина парит,

и вместе с муравьиным осязаньем

она кольцо срывает со зрачка.

В воронке взгляда гибнет муравей,

в снегу сыпучем простирая лапки

к поверхности, которой больше нет.

Там нет меня. Над горизонтом слова

взойдут деревья и к нему примерзнут —

я никогда их не смогу догнать.

Там тишина нашла уединенье,

а здесь играет в прятки сам с собою

тот, кто вернуть свой взгляд уже не в силах,

кто дереву не дал остаться прахом,

Иуды кровь почувствовав в стопе.

КРЕЩЕНИЕ

Душа идет на нет, и небо убывает,

и вот уже меж звезд зажата пятерня.

О, как стряхнуть бы их! Меня никто не знает.

Меня как будто нет. Никто не ждет меня.

Торопятся часы и падают со стуком.

Перевернуть бы дом – да не нащупать дна.

Меня как будто нет. Мой слух ушел за звуком,

но звук пропал в ночи, лишая время сна.

Задрал бы он его, как волка на охоте,

и в сердце бы вонзил кровавые персты.

Но звук сошел на нет. И вот на ровной ноте

он держится в тени, в провале пустоты.

Петляет листопад, втирается под кожу.

Такая тьма кругом, что век не разожмешь.

Нащупать бы себя. Я слухом ночь тревожу,

но нет, притихла ночь, не верит ни на грош.

И где-то на земле до моего рожденья,

до крика моего в мое дыханье вник

послушный листопад, уже мое спасенье.

Меня на свете нет. Он знает: будет крик.

Не плещется вода, как будто к разговорам

полузаснувших рыб прислушиваясь, и

то льется сквозь меня немеющим задором,

то пальцами грозит глухонемой крови.

Течет во мне река, как кровь глухонемая.

Свершается обряд – в ней крестят листопад,

и он летит на слух, еще не сознавая,

что слух сожжет его и не вернет назад.

КОНТРАПУНКТ

Останься, боль, в иголке!

Останься, ветер, в челке

пугливого коня!

Останься, мир, снаружи,

стань лучше или хуже,

но не входи в меня!

Пусть я уйду в иголку,

но что мне в этом толку?

В ней заточенья нет.

Я стану ветром в челке

и там, внутри иголки,

как в низенькой светелке,

войду в погасший свет,

себя сведу на нет.

Но стоит уколоться

кому-нибудь, как вдруг

свет заново прольется,

и мир во мне очнется,

и шевельнется звук.

И вспрянут где-то кони,

спасаясь от погони

беды, пропавшей в стоне,

в лугах теряя след.

Нет лжи в таком обмане.

И топот, скрытый в ране,

копытами раздет.

Табун с судьбой в обнимку

несет на гривах дымку,

и на его пути

глядят стога из мрака,

как знаки зодиака.

Ты их прочти.

Но, преклонив колена

в предощущенье плена,

иголку в стоге сена

мне не найти.

***

Дождя отвесная река

без берегов в пределах взгляда,

впадая в шелест листопада,

текла в изгибах ветерка.

Она текла издалека

и останавливалась где-то.

И, как в мелодии кларнета,

в объем вступали облака.

Я не видал подобных рек.

Все эти заводи, стремнины

мне говорили: без причины

в ней где-то тонет человек.

И лужи, полные водой,

тянулись вверх, когда казалось,

что никому не удавалось

склоняться, плача над собой.

ПОРТРЕТ

Ты можешь быть русой и вечной,

когда перед зеркалом вдруг

ты вскрикнешь от боли сердечной

и выронишь гребень из рук.

Так в сумерки смотрят на ветви,

в неясное их колдовство,

чтоб кожей почувствовать ветер,

прохладную кожу его.

Так голые смотрят деревья

на листья, упавшие в пруд.

Туда их, наверно, поверья

листвы отшумевшей зовут.

И гребень, и зеркало рядом,

и рядом деревья и пруд,

и, что-то скрывая за взглядом,

глаза твои тайной живут.

Ты падаешь в зеркало, в чистый,

в его неразгаданный лоск.

На дне его ил серебристый,

как лед размягченный, как воск.

Искрящийся ветр, перешитый,

навек перестроенный в храм.

И вечный покой Афродиты

незримо присутствует там.

Улыбка ее и смущенье

твое озаряют лицо,

и светится там, в отдаленье,

с дрожащего пальца кольцо.

Ты вспомнишь: ты чья-то невеста,

чужая в столь зыбком краю.

И красное марево жеста

окутает руку твою.

FACE-КОНТРОЛЬ 2.

Физиогномика современной

русской литературы.

Иван Жданов

Ну вот, скажут, опять поэт! Да, опять. И не потому, что я питаю
слишком большую любовь к поэтам (я их, по правде сказать, совсем
не люблю), а потому что как раз не желаю никакой ротации. Поэт,
прозаик, критик, потом опять поэт. Пусть уже всё идет, как идет,
как на ум пришло.

А еще я напишу и о Маканине, и об Акунине-Чхартишвили, и даже
о Пелевине, которого ни разу не видел, хотя мне говорят, что видел.
Вовсе не обязательно видеть человека, чтобы понять его физиогномику.
Иногда достаточно с его мамой чай попить или его с любимой девушкой
— парой слов перекинуться.

И наоборот: когда человека знаешь близко, это мешает. Знаешь,
например, что у него язва желудка и отсюда его злость и раздражительность,
порой непредсказуемые. Или знаешь, что от него жена ушла, собака
у него умерла.

Как тут оставаться чистым аналитиком?

Нет, физиогномика, как и литературная критика, это область горняя,
чистая. Здесь ангелы витают, а мухи дохнут. В том числе и мухи
доброты так называемой, а тем паче толерантности проклятой. Мне
вот уже позвонили и сказали, что Пригову-то за 70-лет. То есть
я, в сущности, обругал старика.

Что же делать, уважаемые? Увижу Пригова на переходе, непременно
руку подам и через дорогу его переведу.

А за всем остальным – в собес.

Иван Жданов

Жданова знают все. Или, по крайней мере, слышали о нем почти все.
Те, кто не слышали о Жданове, это их проблемы.

Высокомерный критик Николай Александров признался мне (в подпитии,
не скрою), что последнюю книгу Жданова о «фотороботе» прочитал
3-4 раза. «Николай, это уж слишком!» — сказал я ему.

Зачем, вообще, Жданова читать? Это занятие совершенно бесполезное!
Надо запомнить 5-6 ждановских строк и жить с ними, как с солнцем,
травой, речкой, женщиной, извините… Женские письма перечитывает
либо уголовник, сидящий на зоне, либо фетишист.

Когда-то я запомнил несколько строк Жданова, и мне их хватит на
всю жизнь.

Иуда плачет, быть беде,
Печать невинного греха
Он оставляет на воде...

Или:

Я поймал больную птицу,
Но боюсь ее лечить,
Что-то к смерти в ней стремится,
Что-то рвет живую нить...

Книга называлась «Портрет». До этого я никогда не видел Жданова,
но был уверен, что это томный парень, потенциальной неправильной
ориентацией (в мире ориентацией, господа, в мире, а то, что вы
что подумали), донельзя талантливый и в такой же мере противный.

И вдруг…

Передо мной алтайский мужик! Надень на него ватник и сапоги, сунь
в карман «четушку», вставь пяток стальных зубов, и получится хороший
русский человек. «Дык это ж Ваня! Вы чо, не слыхали о нем? Как
же, как же, в столице книгу пропечатал, а так, между нами, зашибает
– ой-ё-е!».

Попытался я с Иваном эдаким манером говорить, и сейчас же осекся.
Нет, выпимши, Жданов действительно невозможен. Надо слышать его
смех (слабый аналог у Папанова в «Бриллиантовой руке). Но если
Иван стал читать стихи – нишкни! Что-то такое происходит с ним,
какое мгновенное перерождение. Он перестает воспринимать людей,
шутки, он вдруг становится надменным. Вот откуда это в нем, седьмом
или восьмом сыне крестьянских родителей, понять невозможно!

Здесь чудо какое-то, транс, теургия. И не дай Бог неудачной репликой
вывести Ивана из этого состояния! Курицын как-то попытался, так
он его кружкой пивной по башке хрястнул. Кровищи!!! Счастье, что
кружка была глиняная.

Помирились они потом, когда оказалось, что Курицын выжил. Курицын
говорит: «Ты, Ваня, блаженный. На тебя нельзя обижаться».

Неправ он был… Летел Аполлон над алтайским селом, уронил от
холода слезинку из уголка глаза, а слезинка в люльку попала, а
в люльке Ванька Жданов, как на грех, оказался. И вот выросли все
дети, как дети, а этот теургом.

Какие ему строки на ум приходят, ему самому немыслимо. Но любят
Иван, взяв мел и указку, чертить на доске схемы своих стихов.
Видимо, повторяя этим полет Аполлона над Алтаем. Видел я это действо
в Литературном институте:

Останься боль в иголке,
Останься ветер в челке
Игривого коня.
Останься боль снаружи,
Будь лучше или хуже,
Но не входи в меня.

А Иван чертит на доске и чертит. Какие-то синусы, косинусы, формулы,
хрен знает какие-то.

Но я не «косинусы» вижу, а боль на кончике иглы, коня вижу, резвого,
с гривой, ветром наполненной. А Иван машет руками, как ветряными
крыльями для мельниц (они у него длинные, понятно, не для стишков
созданы, а для косьбы или плотничанья), и всё «синусы» и «косинусы»
свои выводит. И попробуй его в это время остановить. Возьмет какое-нибудь
пресс-папье или вон хоть стул и окочурит тебя.

Загадочный он, ей Богу, человек. Мне иногда страшно с ним наедине.
Вы выдели какой у него взгляд из-под очков, когда он не хохочет,
как Папанов, кружками не дерется, когда он тихий и задумчивый?
Это же тютчевский взгляд периода «денисьевского цикла»! Идеально,
стопроцентно! Страх берет! Зуб даю!

А еще Иван большой и высокий. Поэтам с большим ростом жить трудно.
Я имею в виду поэтов, а не артистов-эстрадников. Поэту в мире
спрятаться хочется — как монаху.

Трудно ему поэту, в мире-то. Вот Иван и бежит то на Алтай, то
в Ялту. В Москве бывает редко.

Вот и еще одно сравнение. Очень он на послушника похож. Но на
таких, которые до пострига почему-то не доходят…