Пьеса экзамен житковский

Алексей Житковский. ЭКЗАМЕН. школьная пьеса

Алексей Житковский

ЭКЗАМЕН

школьная пьеса

МАРТА – учительница географии, 25 лет

НАТАША – учительница географии, 25 лет

ДЕВОЧКА ТАНЯ – ученица пятого класса

СКУРАТОВ – выпускник одиннадцатого класса

ХОХЛОВА — восьмиклассница

ЗАКАЕВ – боец ММА, ученик техникума

ШКОЛЬНЫЙ ОХРАННИК — слов не произносит.

Все персонажи, кроме Марты, Наташи и Тани, могут быть решены без актерского участия.

1.

Небольшой город за Уральским хребтом. Вечер. Лето. Пора выпускных экзаменов, мошкары, первой любви, первых признаний, первых разочарований.

Старая-старая школа. Двадцать пять лет без капитального ремонта: все те же зеленые стены, все та же коричневая половая краска.

Кабинет географии, классический кабинет географии: ряды глобусов, политические карты, коллекции минералов на стеллажах, государственный флаг у доски. В кабинете затаились Наташа и Марта.  Наташа – полненькая, беленькая, с большой грудью и подобрее будет. У Марты грудь поменьше. Марта — темненькая, тощенькая и вся такая злючка. Марта сидит за столом, рассматривает Атлас Мира, что-то бормочет себе под нос. Наташа замерла у окна. В окне, за силуэтами пятиэтажек — полоса заката. Идиллия.

НАТАША. Помнишь Марта, два года назад мы тоже смотрели на закат и радовались.

МАРТА. Ош. Орджоникидзе, Ашхабад

НАТАША. Тогда нам казалось, что это только начало. Что-то важное заканчивается и непременно должно произойти что-то иное, пугающе прекрасное, большое, настоящее…

МАРТА. Нарым, Надым, Находка.

НАТАША. Мы были на пороге новой жизни.

МАРТА. Калькутта, Кейптаун,

НАТАША Голова кружилась.

МАРТА. Каир.

НАТАША. Вот-вот все должно было случиться!

МАРТА.  Хочешь, я покажу тебе Килиманджаро?

НАТАША. Что, прости?

МАРТА. Я говорю, если обвести Африку маркером, на карте получится слон. Видишь?

НАТАША. Марта, ты опять за свое? Разве ты не помнишь, как мы выпускались из института, как клялись посвятить себя детям, мечтали о деле, о большом деле и даже… о большой любви!

МАРТА. О, нет. Не надо этого. Я никогда не мечтала о любви. Я вообще не люблю любовь, терпеть ее ненавижу. Это говно какое-то твоя любовь. Детям своим рассказывай. Я вообще не имею к этому никакого отношения.

НАТАША. А профессор Ширинский? Ты так на него смотрела.

МАРТА. Ширинский – урод! Таких еще поискать надо, как этот Ширинский. Я смотрела на него и гадала: как урод может так себя обманывать? Делать вид, что ты самый умный, и эта твоя внешность не имеет никакого значения? Да у него даже рубашки все уродские были. В полоску. Голубые. Помнишь? Лень зайти в Ostin. Где он их брал вообще? Я не говорю про ботинки! А волосы? Вся эта святая плешь. Ты видела его лысину? Мерзость, да?

НАТАША. Ах, Марта, Марта, ты совсем не изменилась.

МАРТА. Нет, ну, если ты урод, зачем лезть на кафедру? Если ты лысый, зачем врать себе? Ненавижу, когда люди врут сами себе. Блевотина.

НАТАША. Совсем не изменилась. Только стала чуточку… как бы это сказать?

МАРТА. Ну?

НАТАША. Злее что ли? Стала такой…

МАРТА. Ну, я жду.

НАТАША. Подлой, наглой, циничной, язвительной, саркастичной, надменной, завистливой, лживой, желчной, помешанной, больной, мелкой, скукоженной…

МАРТА. Гибралтар, Мадагаскар.

НАТАША. Морщинистой, жалкой, смердящей… Посмотри на себя, Марта! Как будто все это время ты пила яд.

МАРТА. Лима, Каракас. Богота.

НАТАША.  А ведь тебе только двадцать шесть. Двадцать шесть!

МАРТА. Знаешь, мне иногда кажется, что Южная Америка – это изрыгающий пламя старик с крючковатым носом.

НАТАША.  Чего?

МАРТА. Вот, гляди. Нос! Похоже?

НАТАША. Ты имеешь в виду мыс?

МАРТА. Да!

НАТАША. Мыс Горн?

МАРТА. Да!

НАТАША. Мыс Горн –это нос? Верно?

Марта отрывается от Атласа, начинает вести воображаемый урок. Ведет она его вычурно, моделируя интонацию пятидесятилетней одинокой географички.

МАРТА. Совершенно верно! Умничка, Наташа! Садись – пять. А еще, ребята, в Южной Америке протекает одна из самых больших рек в мире. А-ма-зонка. В заводях, Амазонки, вот здесь, водится гигантская змея – а-на-кон-да. Она запросто может всех вас сожрать. Ага.  Тебе полголовы откусит, тебе, солопетка, а тебя, говнюка, целиком съест. Шмяк и готово. Что, не веришь?

НАТАША что-то заметила в окне.

НАТАША. Стой, Марта. Смотри! Смотри скорее…

МАРТА. Хочешь проверить, как кусается эта тварь?

НАТАША. Птицы летят. Вон, между домами стая!

МАРТА. Где?

НАТАША. Теперь над гаражами. Голуби!

МАРТА. Точно голуби. Ненавижу голубей.

НАТАША. Все как тогда. Чудесные голуби… Белые крылья.

МАРТА. Крысы.

НАТАША. Чего?

МАРТА. Мерзкие пернатые крысы.

НАТАША. Да как ты можешь?

МАРТА. Ненавижу вонючих крыс!

НАТАША. Обязательно нужно все портить? Обязательно издеваться надо всем, что красиво, что выше тебя самой?! Я говорю о птицах, Марта. Я говорю о небе, о белом крыле. Нет! Надо вставить крыс, и весь этот мусор.  Я говорю о птицах, Марта!

МАРТА. Мерзость!

НАТАША. Марта, я серьезно говорю о птицах!

МАРТА. Хватит, Натали! Голуби – не птицы.

НАТАША. Как ты сказала?

МАРТА. Голуби — разносчики СПИДа,

НАТАША. Что ты несешь?!

МАРТА. А ты не знала? Ну, прости, прости. Куда тебе знать, милая мечтательница моя. Ты ведь совсем не догадываешься, что у нашего города второе место  по СПИДУ в стране. Да к твоему сведению, у нас каждый восьмой инфицирован.  А в нашем с тобой подъезде — каждый третий. Ты вот, Натали, скажем, едешь в автобусе, а в это время…

НАТАША. Я не пользуюсь общественным транспортом.

 МАРТА. Хорошо, хорошо, ты идешь по улице, заходишь в школу, проходишь по коридору —  лестница, берешься за перила – а всюду СПИД. СПИД, СПИД!

НАТАША. Боже!

МАРТА. И его, Наташа моя дорогая, принесли нам го-лу-би. Да! СПИД, а также герпес, чуму, грипп, птичий грипп, свинной грипп, малярию и лихорадку.

НАТАША. И диарею еще скажи.

МАРТА. И ее родимую! Все это голуби принесли нам в подарок прямиком из Африки. Кстати, в Африке протекает одна из величайших рек в мире. Нил! Три буквы. Все как вы любите, дети. Н. И. Л. Кто из вас был в Африке, дети? Кто ел нильского спидозного голубя жаренного на камышовом масле? Мать вашу, кто ел голубя, я спрашиваю?! Ну-ка, живо признавайтесь, кто съел всех голубей в нашем школьном дворе?… Вот, видишь, Наташа? Видишь — они молчат. Видишь, они больше не хотят разговаривать. Или не могут. И я больше не могу. Я больше не могу, Наташа! Я хочу есть. Дай мне что-нибудь поесть. Мы сидим тут пятнадцатый час. Я не жрала сутки!

НАТАША. Но мы же еще ничего не сделали.

МАРТА. Я знаю, у тебя осталось: батончик, хлеб, кефир, сухарики! Что-нибудь, чтобы просто забить это постоянное животное чувство. С утра до вечера которое. Когда журчит желудок. Как наша гребаная стиральная машина LG, когда ты сваливаешь туда все свое белье за неделю. Как этот холодилильник Минск. Хренак-бррр-бррр. И затих в час ночи. А в два опять! Бррбрр херакс! И дети смеются, когда идешь вдоль рядов, потому что слышат твои внутренности. И это стыд. Голод – это стыд! Я голодная. Я хочу жрать, Натали!

НАТАША. Все-таки мы должны проверить. Тут не так много. Где варианты ответов?

МАРТА. Слушай, а тебе не страшно этим заниматься?

НАТАША. Просто проверим варианты и исправим ответы.

МАРТА. Нет, скажи честно, не страшно?

НАТАША. А почему мне должно быть страшно?

МАРТА. Ну, совесть там, все дела? Нет? Совесть есть вообще?

НАТАША. Какая совесть, Марта! Где ответы к ЕГЭ? Они были здесь, на столе. Куда ты дела ответы?!

МАРТА. Я их уничтожила.

НАТАША. Марта!

МАРТА. Я их сожгла! Чувствуешь запах?

НАТАША. Утром все должно быть готово, они придут за ответами. Где они?

МАРТА. Я их съела!

НАТАША. Где правильные ответы. Марта?

Под занавес сезона омские театры любят радовать своих зрителей премьерами. На днях в Пятом театре при полном аншлаге состоялся показ нового спектакля.

Постановку по пьесе «Горка» драматурга Алексея Житковского, который родился и учился в Омске, а теперь переехал в Нижневартовск, создал в «Пятом театре» приглашённый режиссёр Иван Комаров.

Подслушано в чате

Известно, что Житковский написал «Горку» по мотивам родительского чата в одном из популярных мессенджеров. Байки о таких чатах и «выписки» из них давно ходят по просторам Интернета, и чаще всего это реальные диалоги.

Не задействованный в подобных историях зритель и не поймёт, почему Настя, молодая выпускница колледжа, воспитатель группы «Пчёлки» (Анна Сотникова, Виктория Величко), посреди ночи сидит в смартфоне и пытается ворваться в диалог группы. А диалог состоит примерно из таких фраз: «Что будем покупать детям в качестве подарка на Новый год? Может, карты в магазин парфюмерии?» Или: «Мы уже в Таиланде, вот фото дочки на слоне».

Понятно, что никому не нужны сообщения надоедливой «воспитки» на тему: «Учите слова к утреннику, я вам их раздала на бумажке» или «Эксимосы шьют костюмы сами». А уж сообщение о том, что надо залить на участке горку, вообще уходит в игнор.

Озверевшая Настя не хочет даже думать о сожителе, хотя сварщик Олег (Станислав Ляшенко) ждёт в небольшой комнатушке, даже кино скачал, но ей не до «премьер»: заведующая детским садом Зульфия Фаридовна (блестяще исполненная Татьяной Казаковой), которую Настя окрестила Зауроном, сразу вычитает деньги из небольшой зарплаты девушки в случае малейших косяков.

Настя признаётся Олегу: она ненавидит садик, детей, предстоящий утренник, ей часто снится, что она их просто убивает. А иной раз дети в ответ во сне привязывают её к ёлочке и поджигают.

Что же довело до такой жизни молодую девушку? Только ли «Заурон»? Или невнимание родителей, которые не хотят вникать в проблемы группы, заботясь только о себе? Дело доходит до того, что одного из детей, таджикского мальчика Озода (Дмитрий Макаров)… забывают забрать из садика. И Насте ничего не остаётся, кроме как вести пацана, который постоянно просит кушать, к себе домой.

Дело доходит до «развода» с Олегом – Настя его просто выгоняет, так как он возмущён появлением в доме «ничейного» пацана. Но именно на Озоде Настю прорывает, и она готова уехать с ним куда угодно, усыновить…

Узнать себя

Пьеса Алексея Житковского полна современных и не всегда приятных уху словечек, поэтому спектакль имеет возрастную маркировку 18+. Но она наверняка придётся по душе тем, чьи дети ходят или не очень давно ходили в детский сад: все там узнают и себя, и «соседей по палате».

Чем всё закончится? Конечно, всё будет хорошо – хотя бы потому, что детский сад оканчивают все, даже если плохо поют на утреннике, и не могут исполнить «Песенку эскимосов» со словами «О дыхбой дарикей дых дых дых бай». Но так далеко события в пьесе не простираются – всё закончится горкой. Той самой, ледяной, с которой всё начиналось и которую надо непременно построить и залить, иначе «Заурон» снимет премию или вовсе лишит зарплаты.

Что касается сценического решения этой на самом деле невероятно доброй пьесы, тут уж, как говорится, на любителя. Пятый — мастер на эксперименты, но на сей раз, на взгляд автора этих строк, здесь просто перебор гротеска.

Если корона и мантия на Зульфие Фаридовне ещё уместны, то медсестра Жанна Борисовна (Елена Тихонова), опрыскивающая из огнетушителя-пульверизатора пацана, у которого «яйцеглист»,  и берущая взятки от Насти за то, чтобы парня не выгнали на улицу («мама на вахте, бабушка умерла в апреле, нет, в июне») – это уж чересчур. Такое ощущение, что режиссёр либо искренне ненавидит детский сад, либо заигрался. Но, конечно, тут каждый должен составить собственное мнение. А чтобы это сделать, стоит прийти и посмотреть.

18+

zhitkovsky@rambler.ru

г. Нижневартовск, ХМАО-Югра
2022

В Прокопьевском драмтеатре состоялась пятая лаборатория современной драматургии Experiment 123 под руководством Павла Руднева. Итоги пятидневной работы — четыре эскиза — режиссеры представили 6 и 7 апреля.

Павел Руднев не назначил режиссерам пьесы, а предложил на выбор из своего списка. Поставленный Иваном Орловым эскиз «Горки» Алексея Житковского — это история молодой воспитательницы детского сада, которой к Новому году поручили построить во дворе горку и разучить со своей группой песню для утренника. Группа, кажется, не случайно называется «Пчелки». Настя — так зовут главную героиню — горит на работе и ладит только с детьми. Конфликты с начальством, коллегами и бойфрендом доводят ее до слез, до нервного срыва.

Режиссер придумал пролог, в котором сотрудники детского сада, одетые в костюмы сказочных персонажей, репетируют танцевальный номер. Елки нет, и ради общего дела Настя выходит в центр, превращаясь в новогоднее дерево, а может быть, заодно и в ледяную горку (актриса держит высоко над головой сложенные домиком руки). Этот эпизод говорит о жертвенности главной героини не меньше, чем упоминание Настей в тексте пьесы «ледяного героя» Карбышева. Настя в исполнении Марины Королевой — юная, открытая, трогательная, ранимая, но не беззащитная.

Пролог задает тон. В эскизе никто никого не взрослее: иногда мамы и папы ведут себя, как детсадовцы, нередко дети мудрее великовозрастных наставников. Некоторые актеры, занятые в нескольких ролях, играют и детей, и взрослых, стирая грань между двумя мирами. Елена Левина в одних эпизодах — детсадовская девочка, в других — мама мальчика Димы. Дима Александра Котляренко бородат, к тому же на голову выше сценической мамы. Впрочем, это внешнее несоответствие не педалируется. Важнее, что природа ребенка и природа актера смыкаются.

Показ проходил в Белом зале — маленькой репетиционной комнате, удивительно похожей и на помещение детсадовской группы (узнаваемый пестро-красный палас, застекленные деревянные двери, стеклянные люстры с висюльками), и на комнату в квартире. Именно в этих локациях разворачивается действие пьесы. Уже по пути в Белый зал зрители погружаются в детсадовскую реальность: в коридоре вывешены стенгазеты, как будто сделанные воспитателями и детьми групп, упомянутых в тексте Житковского.

Дружба Насти с таджикским мальчиком Озодом, которого родственники несколько дней не забирают из садика и которого главная героиня, кажется, готова усыновить, — отдельная песня. Точнее, танец, отсылающий к индийским мелодрамам.

Режиссер Иван Пачин выбрал для лабораторной работы «Тайм-аут» Марины Крапивиной. Первый акт происходит в бутафорском цехе. Вытянутое пространство с голым деревянным полом, железными конструкциями под крышей, стеной с граффити и окном, из которого виден город. Пьеса Крапивиной о сорокалетней Люде — соцработнице, приходящей на дом к пенсионерам. У Люды не ладятся отношения с дочерью, живущей с ней в одной квартире, но существующей как будто параллельно. Люда ходит на концерты музыканта Геннадия, переписывается с ним в Одноклассниках и надеется, что рано или поздно они будут вместе, не подозревая, что ей, как и прочим поклонницам этого эпигона Юрия Антонова, отвечает другой человек. Идеальная любовь не состоялась, так же как провалилась и попытка возобновить отношения с отцом дочери, с которым Людмила рассталась много лет назад. Пьеса депрессивная, однако Иван Пачин поставил удивительно светлый эскиз, в котором, как и в «Горке», доминирует игровое начало. Пространство спектакля собирается просто и наглядно, как детская пирамидка. На полу разметки — белые линии и крестики. По ходу действия рабочие сцены приносят стол, скамейку или подиум. Могут и унести вместе с креслом какого-нибудь из подопечных Люды, если бабушка, свое отыгравшая, не желает покидать игровое пространство. Перед началом действия рядом с одной из разметок заметил смятую банку из-под пива, еще какой-то уличный хлам. Позже, когда монтировщики поставили здесь скамейку, под которой теперь оказался этот сор, все встало на свои места. В этом неидеальном мире тоже царит гармония.

Главная героиня в исполнении Светланы Поповой сохранила и хорошую фигуру, и открытость миру, и чувство юмора. Она — воплощение нормы. Остальные — чудаки, не всегда добрые. Но каждому из них в большей или меньшей степени симпатизируешь. Как и в «Горке», у некоторых актеров сразу несколько ролей. И в этом эскизе такое решение тоже выглядит вполне осознанным. Например, Александр Огнев выступает в образах и соседа, помогающего Людмиле достучаться до глуховатой бабушки, и поэта, который пишет песни, присвоенные музыкантом Геннадием, и дедушку, предлагающего Людмиле руку и сердце, — словом, всех мужчин, симпатизирующих и помогающих Людмиле. Людей, которые ее используют, — упомянутого музыканта и Виталия, отца ее дочери, — тоже играет один актер, Сергей Стасюк.

«Тот самый день» — комедия Ярославы Пулинович и название эскиза Снежанны Лобастовой. У тридцатисемилетней Марии, сыгранной Ольгой Гардер, последний шанс стать матерью. Но нет кандидатов не только в мужья, но даже в отцы. Мария решается на крайнюю меру — отправляется искать любовника на одну ночь. За несколько часов встречает самых разных мужчин — оппозиционного аналитика, патриотичного депутата и его помощника, даже двух гопников. Но интеллигентную и привлекательную женщину никто не хочет. Авантюрные приключения Марии — это еще и исследование сегодняшней России, в которой «рожать некуда».

Ольга Гардер являет в этом эскизе разные грани: чувственная соблазнительница, заботливая дочь, разбитная подруга, деловая женщина. Чтобы перейти из одной ипостаси в другую, актрисе иногда достаточно распустить волосы или собрать их в пучок.

Ангел, которого видит Мария, в эскизе обытовлен. Герой Данила Чудинова появляется на сцене в телогрейке и в болотных сапогах, из которых выливает воду. И чистит потрепанные крылья щеткой.

Пулинович сочинила современную сказку, и сценографическое решение это подчеркивает. Режиссер превратила Камерную сцену в густой темный лес. Невольно вспоминалось «Земную жизнь пройдя до половины…». Кризис среднего возраста не только у мужчин бывает. В пьесе открытый финал: Мария уходит с таким же неприкаянным мужчиной — программистом Алешей. Но, может быть, они уходят из этого мира. В эскизе Алеша и Мария выходят к свету, к открывшемуся в затемненном пространстве окну, держа в руках сверток с младенцем. В лабораторной работе Снежанны Лобастовой много музыки, танцующая массовка задает ритм действия.

И еще одна пьеса Алексея Житковского, представленная на прокопьевской лаборатории, — «Посадить дерево». Отец-фрезеровщик приводит сына-программиста в поле, чтобы выполнить ритуал, обозначенный в заголовке. Режиссер Александр Черепанов сделал таким полем пустую главную сцену, на которой лицом к партеру сидят зрители. В пьесе сначала доминирует отец, упрекающий сына в беспомощности. Но брутальный, воспитанный в советских традициях фрезеровщик терпит фиаско: саженец купил пластиковый, к тому же выкопал под него яму на поле для гольфа, и заметившие это охранники грозят создать непрошеным гостям серьезные проблемы. И тогда сын перехватывает инициативу, придумывает, как разрулить ситуацию, и доказывает собственную состоятельность.
В бытовой, в общем-то, истории режиссер увидел что-то мистическое. Когда отец, которого играет Анатолий Коротицкий, рассказывает о советском прошлом, его голос и пластика меняются. Он медленно пятится назад, а в голосе появляются странные обертоны, как будто магнитофонную пленку прокручивают в обратном направлении. Говорящий оказывается в круге света, напоминающем мистический портал в инфернальный мир. Потом этот портал открывается над охранниками, рассказывающими о всесильном хозяине поля.

В трех пьесах главные героини — женщины. Наверное, показательно, что современные драматурги фокусируют внимание на нестарых женщинах-«бюджетницах». Настя из «Горки» — воспитательница, Люда из «Тайм-аута» — соцработник. Чуть сложнее со статусом Марии в «Том самом дне». Известно только, что она искусствовед. Но, судя по всему, больших денег тоже не зарабатывает и не чувствует себя социально состоявшейся. Действующие лица пьесы «Посадить дерево» — только мужчины. Но и в ней не обошлось без женщин. Сын, которого играет Михаил Дмитриев, объявляет отцу, что знает о его изменах матери и не верит никаким его словам про «ответственность». К тому же сын-хипстер скептически относится к традиционному образу «настоящего мужчины», и когда отец называет его тряпкой, парирует: «Лучше быть тряпкой, чем говном». То есть гендерные стереотипы в пьесе пересматриваются.

Состоявшаяся в Прокопьевске лаборатория — пятая по счету. Если на первых лабораториях эскизы напоминали первые репетиции спектаклей, то на нынешней представлены работы с интересными актерскими, сценографическими, музыкальными и хореографическими решениями. Два из четырех эскизов можно принять за предпремьерные показы спектаклей. На обсуждениях зрители высказывались свободнее, меньше было ретроградных обвинений, больше взвешенных и небанальных суждений. Лаборатории превратились из театрального эксперимента в театральный мейнстрим.

В Прокопьевском драматическом театре прошла лаборатория Experiment 123 под руководством Павла Руднева. Материалом стали пьесы, написанные в последние несколько лет, и уже в драматургии возникли сквозные темы, которые предстояло осмыслить: отношения отцов и детей, положение женщины в обществе, одиночество героя-индивидуалиста. В сценическом плане режиссеры исследовали еще одну проблему — взаимодействие человека с абсурдным миром, похожим на сломанный часовой механизм, в котором не хватает нужных деталей. Этот мир кажется нормальным, но работает с перебоями: не дает человеку почувствовать себя свободным, значимым, выбраться из созданных рамок и найти собственный путь.

Героиня пьесы Ярославы Пулинович «Тот самый день» не задумывается о создании семьи и поэтому не вписывается в общепринятое понятие «нормальности». В эскизе Снежанны Лобастовой статная, красивая Мария (Ольга Гардер) блуждает среди деревьев, подвешенных к штанкетам, а вокруг гуляют счастливые парочки с младенцами в кульках. Она же обнаруживает женскую природу, когда прикасается к искусству: в томлении, откинувшись на спину, смотрит фильм Гринуэя (воображаемый). К поискам счастья Машу подталкивает ангел, который вполне буднично говорит о том, что стране нужны новые богатыри. Персонаж Данила Чудинова в эскизе — ангел-неудачник: вряд ли от него стоит ждать чудес. Он чистит щеткой грязные крылья (ближе к финалу Маша сломает их, когда будет бить ими ангела), выливает воду из резиновых сапог, падает с лестницы. Если образ героини в эскизе показан вне быта, то ангел, наоборот, обытовлен, реален, а его появление воспринимается как нечто обыденное. С его подачи Мария отправляется в ночное путешествие по современному миру, который окутывает ее разноцветными дискотечными огнями и сталкивает с пьяным оппозиционером, пьяной проституткой, пьяным чиновником и обкуренными гопниками. Узнаваемые образы, выхваченные из реальности, но решенные утрированно, уводят действие в сторону фантасмагории: все эти лица проносятся переливающимся калейдоскопом. Выбраться из ночного кошмара, по версии режиссера, Марии удается, только став частью странного, сдвинутого мира, который существует по определенным правилам, и человек эти правила должен соблюдать. Ближе к финалу Снежанна Лобастова показывает, как Маша встречается с Алешей (Анатолий Иванов) (в самом начале матери устроили им свидание и смешно подталкивали друг к другу, словно зажимая в тиски), а в следующей сцене они с цветным кульком в руках радостно бегают среди других парочек, включенные в рамки общих для каждого условий.

С этим эскизом рифмуется работа Александра Черепанова «Посадить дерево», показанная во второй день лаборатории (здесь я нарушу хронологию событий). Пьесу Алексея Житковского условно можно разделить на две части. В первой — два героя появляются непонятно откуда и выясняют отношения посреди бескрайнего поля, где они собираются посадить дерево (явные наследники беккетовских Владимира и Эстрагона, застрявших на проселочной дороге). Во второй части в их жизнь вторгаются социальные силы и сообщают происходящему реальные черты: два охранника, которые следят за полем для гольфа, должны наказать нарушителей порядка за вторжение на частную территорию. Александр Черепанов еще больше уходит от конкретики: не дает характеристик пространства, в котором существуют герои, — все происходит на пустой площадке; не заостряет внимание на индивидуальных чертах персонажей. Первоначальная ситуация складывается из противостояния людей разных поколений: отца, обладающего знанием, которому он не может найти применение (зачем-то он знает, как нужно сажать дерево), и сына, отвечающего молчаливым скепсисом на то, что говорит отец (тонкий, ироничный дуэт Анатолия Коротицкого и Михаила Дмитриева). При этом все персонажи, кроме сына, ориентируются на ложные ценности, навязанные советской системой (в случае с отцом) или начальником-депутатом (в случае с охранниками): очерченные ярким светом, механистическими голосами они транслируют «истинное знание». Только сын здесь равен самому себе, поскольку в поступках руководствуется логикой, но в финале он уходит с остальными персонажами, и все вместе они обращаются к «высшему разуму», а на белом полотне, растянутом поверх сидений в зрительном зале (зрители находятся на сцене), идет проекция с изображением того, как формируется зародыш — появляется человек. Но человеку (сыну) ради примирения с отцом и благополучного решения конфликта с охранниками приходится стать частью системы, где кто-то сверху диктует, как нужно действовать: если и появится новый человек, то, видимо, не в этом поколении.

Даже в эскизе Ивана Пачина по пьесе Марины Крапивиной «Тайм-аут», в которой много бытовых подробностей, а от этого, кажется, не слишком много вариантов решений, взгляд режиссера фиксирует странный мир вокруг главной героини. Жизнь социального работника Люды замкнута в нескольких локациях, условно обозначенных на сцене предметами интерьера: дом, магазин, кабинет начальницы, квартиры подопечных. Привычную повседневную схему нарушают концерты любимого исполнителя и общение с ним в Одноклассниках: Люда преображается, когда берет в руки ночник, мигающий разноцветными огнями, — в эскизе он заменяет ноутбук. В остальном же героиня в решении Пачина изо всех сил старается не конфликтовать с окружающими, хотя они постоянно провоцируют ее на открытые действия. Дома она сталкивается с дочерью, которая отвечает ей громовым голосом, и в нем — холодность, пренебрежение, незаинтересованность. На работе — с начальницей, внешне приветливой, но за ее показной улыбкой и воодушевлением — риторика советской пропаганды. Певец, которого Люда боготворит, ничем не отличается от бывшего мужа, а его она никогда не любила (в эскизе эти роли исполняет один артист — Сергей Стасюк). Люда пытается смириться с тем положением, в котором находится (видимо, ее аутотренинг работает): даже старух-подопечных она ругает тихо, почти шепотом, повернувшись к зрительному залу. Причем очевидно, что героиня не причисляет себя к миру этих картонных персонажей, которые в эскизе функциональны, но ничего не делает, чтобы им противостоять, поэтому развитие роли в течение действия едва заметно. Принимая мир таким, какой он есть, она надевает на себя костюм красной птички из «Angry birds» и прыгает за ширму (ее ждет работа в супермаркете), и только в этом финальном прыжке чувствуется ее отчаяние.

Отчасти похожий сюжет возникает в эскизе Ивана Орлова по пьесе Алексея Житковского «Горка», где описаны несколько дней из жизни воспитательницы детского сада. Режиссер создает атмосферу новогоднего утренника (и самому эскизу задает номерную структуру): зрители проходят по коридору, где на стенах развешаны детские рисунки, а затем попадают в зал, украшенный мишурой и снежинками. На сцене артисты в костюмах мишки, зайчика, морковки, эскимоса очень подробно и от этого очень смешно изображают детей и показывают подготовленный новогодний номер, а воспитательница Настя (Марина Королева) становится на место елки, после чего слышатся звуки разгорающегося костра — такой материализованный страх героини из ее фантазий.
Марина Королева играет Настю на взводе, на грани нервного срыва. Она как будто пытается забежать на горку, но постоянно скатывается вниз, потому что не может справиться с тем, что взвалила не себя. Работа с детьми выглядит отнюдь не сказочной, потому что Насте постоянно приходится решать свои и чужие проблемы, отстаивать интересы детей и, несмотря на свое неравнодушие, сталкиваться с неблагодарностью. Героиня скована иерархичной системой: заведующая (Татьяна Бессчастнова) тихо, но настойчиво требует, чтобы во время концерта все было идеально, иначе — вычет из зарплаты. Внутри детского сада создается тоталитарное государство, противостоять которому невозможно. Правда, Иван Орлов в финале показывает идиллическую картину, когда на площадке собираются дети, родители, коллеги, парень Насти, чтобы построить горку для группы «Пчелки», но такой финал кажется неправдоподобным.

Вообще на этой лаборатории режиссеры решили пьесы в позитивном ключе (кроме, пожалуй, «Тайм-аута» Ивана Пачина). Видимо, не захотели оставлять героев в моментах переживания кризисов. Но решение частных проблем не сработало на изменение глобальной ситуации: мир, смешной и уродливый, остался прежним — героям пришлось пойти на уступки, чтобы в него встроиться. Поэтому, несмотря на положительные финалы, нафантазированные, придуманные постановщиками эскизы оставили ощущение невыраженной тревоги, скрытой за показным благополучием (особенно остро это прозвучало в работе Александра Черепанова). Индивидуальное вынуждено было подчиниться общему, массовому, и человек в этой борьбе, в общем-то, проиграл.

В краевом театре драмы им. В.М. Шукшина выпустили шестую за сезон премьеру – спектакль «Космос» по пьесе Алексея Житковского на экспериментальной сцене.

Это и был эксперимент в буквальном смысле: в сентябре 2021 года режиссер Дмитрий Акимов показал свой эскиз на творческой лаборатории современной драматургии под руководством известного критика и куратора Олега Лоевского. Черновой вариант пришелся зрителям настолько по душе, что в театре решили доработать его до полноценного спектакля. Вернувшись, режиссер несколько изменил общую тональность происходящего на сцене, а также заменил исполнителя одной из ключевых ролей. Но в основе своей этот спектакль – по-прежнему изумительный бенефис актрисы Лены Кегелевой, которая играет затюканную учительницу из Бугульмы, грезящую о любви и счастье.

Призраки прошлого

В пьесе известного современного драматурга Алексея Житковского у Татьяны Викторовны Гизатуллиной, учительницы английского языка из небольшого городка в Татарстане, обозначен конкретный возраст – 42 года. Ее муж 20 лет назад погиб в горячей точке. Взрослый сын Андрей (актер Иван Молодов в розовом худи с капюшоном) занимается, с ее точки зрения, какой-то ерундой – играет в рок-группе.

Она привычно навещает на кладбище своего Ильдара, а попутно почти всех мальчишек-одноклассников. И они, как чумазые призраки, вдруг вылезают из своих могил на густо засыпанной землей (на самом деле – черной пластиковой стружкой) сцене. В 1990-е кто-то спился или сторчался, кто-то погиб в бандитских разборках.

В тот же день в школе объявляют, что к ним с официальным визитом едет единственный выживший парень из ее класса, да еще и Герой России, космонавт Сергей Лысов (его играет Антон Кирков). Будто бы перед очередным полетом на орбиту он решил навестить родные места, в том числе школу, где когда-то считался лузером, сидел за одной партой с юной Таней и в знак своей любви подарил ей карандаш. Карандаш, как выяснилось, у нее хранится до сих пор. А еще она вдруг понимает, что только Серёжу Лысова всю жизнь и любила, а остальное было ошибкой. Или ей только кажется?

Космос как предчувствие

В начале спектакля мы видим, как главная героиня в махровом халате посреди груд этой странной искусственной земли привычно смотрит по барахлящему телевизору «9 1/2 недель» и разговаривает с воображаемым Джонни, он же актер Микки Рурк. Тот отвечает по-английски: называет ее Элизабет, просит снять платье, обещает кормить до конца жизни, а потом вдруг грубо нарушает давно устоявшийся ход этой фантазии, требуя себе борща. Этот сбой – как предвестие того, что скоро жизнь Татьяны перевернется с ног на голову, реальность окончательно уступит место мечтам, а образ Джонни, он же Микки, сильно померкнет. Ведь где-то есть настоящий космонавт, и он ее любил, а теперь приедет.

Впрочем, есть еще призрак Ильдара – его до поры молча, но мощно играет молодой актер Максим Пивнев (ведь Ильдару всегда будет 21 год): жгуче смотрит на продолжающую жить жену или победительно – в зрительный зал. На фоне их с Татьяной одноклассников-наркоманов и мелких бандитов с потерянными лицами выглядит молодцом, будто снимок солдата с могильной плиты. Лишь в очередную годовщину его гибели на поминках мы узнаем от Татьяны, что мужем он был ужасным, избивал ее беременную, а похоронка стала избавлением от страха. Из-за этих слов она навсегда потеряет лучшую подругу Гулю (Елена Адушева), которая, как мы догадываемся, с удовольствием поменялась бы с Татьяной местами.

Но это уже неважно, ведь нужно подготовить с учениками приветственную программу к визиту космонавта – конечно, на английском языке. Космос как предчувствие, как самая невозможная на свете фантазия, которая грозит вот-вот сбыться. И уже не замолкает телевизор, документирующий турне Сергея Лысова на малую родину, а расцветающая на глазах Татьяна хочет разом порвать со всем своим прошлым.

Обмануть судьбу

Засыпав вытянутое пространство экспериментальной сцены условной землей и населив его молчаливыми, но выразительными мертвецами, режиссер Дмитрий Акимов придал происходящему мощный дополнительный смысловой пласт, который в какой-то момент придавил собой все остальное. Недаром автор пьесы Алексей Житковский в соцсетях сравнил спектакль с фильмами Балабанова. 1990-е, которые все еще маячат где-то рядом, как неупокоенный призрак, и тянут за собой живых, не позволяя им дышать полной грудью.

На сентябрьской лаборатории, кстати, земля на сцене была настоящей, и ее запах, заполнивший зал, добавлял происходящему жути. Пластиковая стружка, может, 
и не дает такого эффекта 4D, но и весь спектакль стал как будто легче и уж точно гораздо смешнее. Заискрились дивные диалоги Житковского, заострился драматический финал (впрочем, тут не обошлось без стечения внешних, сугубо исторических обстоятельств). Но в главном спектакль не изменился – это по-прежнему, как говорил критик Лоевский, работа с несколькими важными для нашей страны мифами, которые смог ухватить драматург: о космосе, о войне, о женском одиночестве и о возможности обмануть судьбу.

Следующие показы состоятся 5 апреля и 5 мая.

Комментарий

Драматург Алексей Житковский:

– Текст был написан два года назад, и в этом сюжете сошлись несколько историй. Во-первых, у меня жена работает учителем английского языка, она прекрасный педагог, переводчик-синхронист. И я знаю, что такое русский английский, мне он всегда казался, с одной стороны, очень смешным, а с другой, каким-то искренним – «Лет ми спик фром май харт». Мне все время казалось, что учитель английского языка в нашей стране, где английский вроде бы и нужен, но непонятно, зачем, – интересная профессия, надо про них написать.

Я живу в небольшом городе Нижневартовске Ханты-Мансийского округа. И оказалось, что в нашем городе есть космонавт! Он там учился до 11-го класса, а потом уехал в летное училище. Я даже с ним как-то познакомился на банкете и подумал: вот космонавт – это хорошо. А еще я работал в школе, и там была одна женщина, очень милая. Однажды она подходит с газетой и говорит: «Вот Сергей, он космонавт и едет к нам в школу, а я с ним за одной партой сидела». Так и получилась пьеса.

Шекспир, Чехов и Алексей Житковский

В городском драмтеатре, наконец, состоялась премьера «Горки» по пьесе нашего земляка Алексея Житковского.
За два года история из жизни провинциального детсада  буквально захватила отечественную сцену: сейчас она  идет в десяти театрах, до конца сезона ожидаются еще пять премьер, среди них есть зарубежные. А еще читки (в  том числе в США) и эскизы.
В Нижневартовске тоже начали с эскиза. Его в рамках режиссерской лаборатории «Новые смыслы» фестиваля «Территория» в июне 2019 года поставил Иван Миневцев. У нас такие лаборатории пока в новинку, а для российского театрального процесса, если и не мейн-стрим, то какой-то «другой путь», на котором многие ищут и находят. Здесь название само за себя говорит: это тренировочный зал, мастерская театра. Молодые режиссеры экспериментируют, опробуют техники и методы. Не всегда их эксперименты вырастают в спектакли, но часто бывают хорошим тренингом для самих творцов и для зрителей. Первые нащупывают скрытые возможности, вторые наблюдают со стороны и даже дают оценку, порой решая судьбу работы.  
Нижневартовскую «Горку» среди трех эскизов выбрали как раз зрители. И по условиям проекта режиссер Иван Миневцев и художник Варвара Иваник сделали спектакль. На сцену выпустили черно-белую историю о вечной русской зиме. Жанр спектакля авторы определили как притчу, которая предполагает иносказательность и эзопов язык. Поэтому не удивительно, что едва ли не более всего театралы говорили о медведе. Такого персонажа в пьесе нет. Но в спектакле мишка трижды тенью прошел за занавесом и изначально во время октябрьских репетиций показался просто символом тайги, где он хозяин. К премьере историю расширили: в предфинальной сцене медведь обнимал героиню и уносил ее на руках. Огромную ростовую куклу специально заказывали в Москве. Этот фрагмент расширил толкование символа: медведь вырос до тотема-хранителя. Кстати, в минувшие выходные прошла премьера «Горки» на Дальнем Востоке. Интересно, выпустили ли там на сцену тигра? Между тем, для Нижневартовска это очень  точный образ, ведь пьеса Алексея Житковского о любви и одиночестве, желании быть под защитой, о человеческой юдоли и задавленности никому не нужными нормами. Здесь построить горку в детсаду или организовать утренник сродни подвигу. Замерзнуть, как герой войны генерал Карбышев, но не сдаться, построить. Подвиг каждый день. Не праздник, а подвиг. Вся жизнь, как преодоление себя.
— А нужно просто жить, — рассказывает об идее спектакля режиссер Иван Миневцев. —  Не хочется, чтобы страна и общество нуждались в героях. Хочется, чтобы люди жили человеческую жизнь, чтобы любили и были любимыми. А героизм — это проблема нездорового общества. Не нужно волевым усилием строить горку, издеваться над собой. Хочется, чтобы все были людьми.
Вообще, отвести ребенка утром в садик в минус 40 — есть в этом что-то от подвига. И хотя история универсальная, считываемая в любом российском регионе, для Нижневартовска пьеса и спектакль очень родные. Там все реалии — и формальные, и содержательные — знакомы и понятны почти без объяснений.
Для меня очень важно, что это пьеса Алексея Житковского. Название «Парень из нашего города» было бы приговором для статьи, но все объяснило читателям. Это история, как становятся знаменитыми. А знаменитым Алексей стал и на моих глазах тоже. Впервые встретились мы лет 5-6 назад. Это даже знакомством не назовешь. Леша работал режиссером монтажа на городском телеканале. Он не рассказывал, что  пишет пьесы. Просто работал, потом уволился. Дальнейшие новости я узнавал из интернета и соцсетей. Алексей окончил сценарный факультет ВГИКа и стал удивлять город своими проектами: читки, кинопоказы, встречи. Когда Житковского вдруг стали называть «драматург» — это улыбнуло. Да и сам Алексей, когда мы встречались на съемках, осторожно относился к новой должности. А потом пришла слава. В официальную биографию уже вошли звонок Виктора Сухорукова, участие в лабораториях, сотрудничество с театрами и премьеры по всей стране. Алексей стал знаменитым, а я начал ставить титр «драматург» уже без всяких сомнений, потому что так оно и есть. Периодически я гощу на его страничке в фейсбуке, где автор очень ярко высказывается. Не со всем я согласен, но читаю и почти всегда комментирую. Это талант: Житковский умеет провоцировать полемику.
Успех «Горки» — самой востребованной пока пьесы Алексея — был  подготовлен здесь, в Нижневартовске, где состоялась первая читка (кстати, с актерами драмтеатра). Потом был фестиваль молодой драматургии «Любимовка», где ее узнало российское театральное сообщество, потом посыпались премьеры. Но сначала  было умение наблюдать, фотографировать реальность (Алексей еще и обучает детей фотоискусству), а где-то собирать подробности по крупицам, чтобы потом складывать из них мозаику.
— Был очень богатый материал, фактура, которую я наблюдал почти каждый день, — рассказал драматург. — У меня дети ходили и ходят в садик, и было очень много историй, такая нота была: и юморная, и трагичная. Чтобы ее не потерять, я решил быстренько все записать. И вот теперь идет спектакль.  
Пьесы Житковского очень разные. Впечатления и образы он, как фокусник, достает откуда только можно: из увлечения американским баскетболом, из подшивки старых хантыйских газет, из общения с репрессированными. И в них очень зыбкая грань документальности. Иногда сложно понять, что выдумано, а что скопировано. Первое почти равно второму. И тому, и другому веришь одинаково. Так было с «Горкой». Поэтому она легла, заскользила. И все сейчас ее штурмуют.
— Эту пьесу все знают, что уже немаловажно, — говорит известный театральный критик Павел Руднев. — Для современной пьесы это неочевидная вещь. Представьте, что какие-то люди, не обязательно специалисты, знают, что есть Шекспир, Чехов и Алексей Житковский. А тайна в том, как драматург говорит о сегодняшнем дне.
И ведь вниманием пользуется не только «Горка». Пьесы «Экзамен» и «Охота на крыс» недавно победили в конкурсе «Исходное событие, ХХI век». В Казани готовятся к читке «Коби Брайанта», а в Москве Марина Брусникина репетирует с Михаилом и Николаем Ефремовыми «Посадить дерево», премьера в январе 2020 года. По сценариям Алексея сняли два фильма: «Исповедь мизантропа» и «Звезды» (тот самый, с Сухоруковым). Если от моих слов веет монументальностью, почитайте Житковского в том же фейсбуке. Увидите человека озадаченного, иногда расстроенного и часто вопрошающего. Алексей неохотно дает интервью, хотя это часть жизни публичного человека. Может быть, не те вопросы задают? Это ведь тоже искусство.
Современная драматургия — материя сложная. Невозможно прогнозировать, что останется на сцене на века, а что блеснет и погаснет. Вероятно, так же думали про «Горе от ума» или «Ревизора». Как отметил тот же Павел Руднев, «драматургия для того и существует, чтобы сканировать реальность и пытаться выстроить из нее художественный образ, который запомнится. Культура — это архив памяти. Мы не запоминаем каждую секунду  нашей жизни, но можно этот архив всякий раз распаковать и вновь обратиться к пьесе».
«Горка» отныне будет идти в нашем драмтеатре. У спектакля был непростой репетиционный период. Теперь ему нужно расправить крылья, привыкнуть к почти родной сцене. Приходите посмотреть: это очень смешно, очень грустно и очень знакомо.

На сайте драматургического конкурса опубликованы 14 пьес, вошедших в шорт-лист.

Финалистами стали:

Дина Сафина «5мм/ч»
Сергей Давыдов «Республика»
Елена Нестерина «Отец ЧБ»
Дмитрий Ретих «Лета впадает в Стикс»
Мария Малухина «Мертвая голова»
Алексей Житковский «Экзамен»
Наталья Милантьева «Хор»
Евгения Шевченко «Женя не достаточно альденте»
Константин Стешик «Камень глупости»
Татьяна Загдай «Родительский комитет»
Арик Киланянц «Гвоздь»
Юрий Клавдиев «Когти в печень (никто не вечен)»
Иван Веселов «Созвездие Ориона»
Вячеслав Комков «Баклан, Щекан и Таракан»

«В этом году нельзя выявить какие-то определенные тенденции, – рассказал журналу ТЕАТР. член жюри премии театральный критик Павел Руднев. – Дело в том, что «Ремарка» – конкурс конкретно репертуарной пьесы. Его задача – помочь театру обрести новый репертуарный материал. Именно поэтом конкурс  постоянно перемещается из одного региона в другой. 

Если говорить о темах, то есть пьесы, которые можно назвать историческими, – это «Лета впадает в Стикс» Дмитрия Ретиха и «Республика» Сергея Давыдова. Тексты Алексея Житковского «Экзамен» и Татьяны Загдай «Родительский комитет» исследуют проблемы детей и родителей, пьеса Елены Нестериной «Отец ЧБ» написана на особом языке, а Сергея Давыдова – белым стихом». 

Напомним, что конкурс «Ремарка» – единственный из конкурсов драматургии, который проводит финал каждый год в новом городе, в непосредственном сотрудничестве с театрами принимающего региона. При проведении финальных читок пьес – победителей, мы работаем не с отдельными режиссёрами, которые набирают себе команды, а с постоянными театральными труппами, стараясь задействовать максимальное количество театров города, в котором проходит финал конкурса. Конкурс передаёт пьесы худрукам театров, которые, в свою очередь, сами определяют режиссёра, работающего с их труппой. Это позволяет продолжать работу над пьесой уже после завершения конкурса и приводит к созданию полноценных спектаклей. За время существования конкурса его финальные мероприятия проходили в Санкт-Петербурге, Петрозаводске, Казани, Вологде, Уфе, Новосибирске

В этом сезоне финал конкурса «Ремарка» пройдёт в Красноярске, главным партнёром конкурса выступит Красноярский драматический театр им. А.С. Пушкина. Соответственно, отдельная номинация конкурса посвящена авторам принимающего региона и носит название «Сибирский Федеральный Округ». Победители будут объявлены на финальных мероприятиях конкурса, которые пройдут в г. Красноярске на базе Красноярского драматического театра имени А.С.Пушкина с 5 по 8 апреля.

Ознакомиться с экспертным советом конкурса «Большая Ремарка» можно на сайте премии.