Почему судьбы героев достоевского чаще всего складываются трагически сочинение

Тема гуманизма является вечной в литературе. Художники слова всех времен и народов обращались к ней. Они не просто показывали этюды жизни, а пытались разобраться в обстоятельствах, побудивших человека на тот или иной поступок.

Вопросы, поднимаемые автором, разнообразны и сложны. На них нельзя ответить просто, односложно. Они требуют постоянного размышления и поиска ответа.

Великий русский писатель Федор Михайлович Достоевский в романе “Преступление и наказание” анализирует поступки и чувства человека, совершившего преступление.

Но

это не детективный роман, где смысл всего сводится к поимке преступника. Эта книга – поиск в лабиринте нравственности. Автора волнует то, что гуманный человек, чтобы спасти себя и других людей от нищеты, может убить “никчемное” существо.

Получается парадокс. Добрый, умный, образованный молодой человек любит свою мать, сестру, готов пожертвовать собой ради других. Настоящий гуманист вдруг сталкивается с довольно мерзким существом, старухой – процентницей, Аленой Ивановной, коллежской регистраторшей.

Даже внешность этой старушенции вызывает отвращение. Она предстает перед ними жалким

и ненужным существом. Узнав о ней, Раскольников решает убить ее, чтобы впоследствии, завладев ее капиталом, помочь матери, сестре, самому закончить университет и сделать много добрых дел для людей.

Но еще задолго до этого родилась теория, в которой он доказывает право сильной личности на убийство. Рассуждая над собственной теорией, молодой человек пришел к естественному выбору : “Кто же я сам? Тварь дрожащая или право имеющий?” Естественно, эта теория противоречит принципам гуманизма, а сама постановка вопроса является античеловечной. В образе Раскольникова Достоевский рисует здравомыслящего человека, который, желая следовать законам нравственности, вступает в противоречие с ними и переступает через них.

Убийство старухи отрезало героя от мира. Он замкнулся в себе. Но теория о превосходстве одного человека над другим не погибла в нем.

Родион сделал вывод, что он “тварь дрожащая”.

Гениальный художник слова и гуманист, Достоевский сумел доказать античеловечность теории Раскольникова, ее рождение и несоответствие истинным проявлениям гуманизма. Но наряду с Родионом Раскольниковым автор представляет и других героев. В романе их около ста. Они составляют совершенно необходимый петербургский фон : городовые и шарманщики, мещане и чиновники, кучеры и студенты, священники и просто прохожие.

И если не все, то большинство этих лиц долго или на мгновение привлекают внимание Раскольникова. Каждому из них свойственны свои взгляды и ответы на вопросы, которые ставит писатель. Большинство людей, встречающихся на страницах романа, потеряли цель и смысл жизни и живут, не осознавая того, что творится с ними и вокруг них. Они не задумываются над своей собственной судьбой.

Им нет дела до кого-то другого. В Петербурге Достоевского мы не видим заботы человека о человеке, сострадания, помощи ближнему. Эти понятия гуманизма не встречаются там, где каждый человек зол на выпавшую ему долю, где нищета и грязь пожирают его душу, где жизнь ничего не стоит.

Ф. М. Достоевский как великий гуманист не мог пройти мимо или не заметить окружавшей его жестокости, грязи. Его чуткая душа протестовала против угнетения слабых сильными. Он глубоко, от всего сердца переживал за людей и старался помочь им.

В самые тяжелые для писателя и всего русского народа годы он продолжал искать пути избавления человечества от страданий и бед, которые несет с собой антигуманный строй. В своем романе Ф. М. Достоевский продолжает искать ответы на вечные вопросы, которые поднимает тема гуманизма. Автор делает вывод, что самый страшный и самый гуманный суд – это суд совести. Но он предлагает нам самостоятельно найти выход из тупика : быть гуманным лжецом, как Лужин, или совершить антигуманный поступок ради улучшения жизни многих людей.

Достоевский разоблачил и осудил путь буржуазного индивидуализма, показал несостоятельность анархического бунта. Но в то же время он сделал это с позиций, чуждых передовой революционной теории. От революционной борьбы за коренное изменение общественного устройства общества Достоевский уходит в область моральных исканий, а острые социальные конфликты переносит в сферу отвлеченных этических представлений.

В “Преступлении и наказании” поставлены те основные социальные и этические проблемы, которыми мучился Достоевский на протяжении всей своей жизни. Это, прежде всего вопрос о праве человека на бунт, на восстание против существующего положения вещей, вопрос о возможности революционного изменения действительности и гармонического устройства мира и наконец социально-этическая проблема нравственного перевоспитания человека путем религиозного смирения и страдания. Ф. М. Достоевский – глубочайший психолог, знаток души человеческой, великий гуманист. В своих произведениях он раскрывает до самых последних глубин внутренний мир героев.

Анализ переживаний Раскольникова до убийства и после совершения преступления принадлежит к самым сильным страницам мировой литературы.

С клинической достоверностью психиатра анализирует Достоевский различные оттенки переживаний своего героя. С огромной силой изобразил писатель трагизм человеческих судеб при капитализме, создал потрясающие картины человеческих бедствий и страданий. В то же время он пытался внушить, что разрешение этих мучений и страданий – в сфере религии.

В этом было роковое заблуждение писателя. Произведение Достоевского невозможно читать без волнения, наверное, потому, что он сам сопереживает все происходящее с его героями, до предела взволнован их судьбами. Читая произведения Ф. М. Достоевского, убеждаюсь в том, что прав был А. В. Луначарский, справедливо сказав, что писатель “тесно связан со своими героями.

Его кровь течет в их жилах. Его сердце бьется во всех созданных им образах”.

Тема гуманизма является вечной в литературе. Художники слова всех времён и народов обращались к ней. Они не просто показывали этюды жизни, а пытались разобраться в обстоятельствах, побудивших человека на тот или иной поступок. Вопросы, поднимаемые автором, разнообразны и сложны. На них нельзя ответить просто, односложно. Они требуют постоянного размышления и поиска ответа. Великий русский писатель Фёдор Михайлович Достоевский в романе «Преступление и наказание» анализирует поступки и чувства человека, совершившего преступление.

Но это не детективный роман, где смысл всего сводится к поимке преступника. Эта книга - поиск в лабиринте нравственности. Автора волнует то, что гуманный человек, чтобы спасти себя и других людей от нищеты, может убить «никчемное» существо. Получается парадокс. Добрый, умный, образованный молодой человек любит свою мать, сестру, готов пожертвовать собой ради других. Настоящий гуманист вдруг сталкивается с довольно мерзким существом, старухой - процентницей, Алёной Ивановной, коллежской регистраторшей. Даже внешность этой старушенции вызывает отвращение. Она предстаёт перед ними жалким и ненужным существом. Узнав о ней, Раскольников решает убить её, чтобы впоследствии, завладев её капиталом, помочь матери, сестре, самому закончить университет и сделать много добрых дел для людей.

Но ещё задолго до этого родилась теория, в которой он доказывает право сильной личности на убийство. Рассуждая над собственной теорией, молодой человек пришёл к естественному выбору : «Кто же я сам? Тварь дрожащая или право имеющий?» Естественно, эта теория противоречит принципам гуманизма, а сама постановка вопроса является античеловечной . В образе Раскольникова Достоевский рисует здравомыслящего человека, который, желая следовать законам нравственности, вступает в противоречие с ними и переступает через них. Убийство старухи отрезало героя от мира. Он замкнулся в себе . Но теория о превосходстве одного человека над другим не погибла в нем. Родион сделал вывод, что он «тварь дрожащая».



 



Гениальный художник слова и гуманист, Достоевский сумел доказать античеловечность теории Раскольникова, её рождение и несоответствие истинным проявлениям гуманизма. Но наряду с Родионом Раскольниковым автор представляет и других героев. В романе их около ста. Они составляют совершенно необходимый петербургский фон : городовые и шарманщики, мещане и чиновники, кучеры и студенты, священники и просто прохожие. И если не все, то большинство этих лиц долго или на мгновение привлекают внимание Раскольникова. Каждому из них свойственны свои взгляды и ответы на вопросы, которые ставит писатель. Большинство людей, встречающихся на страницах романа, потеряли цель и смысл жизни и живут, не осознавая того, что творится с ними и вокруг них. Они не задумываются над своей собственной судьбой. Им нет дела до кого-то другого. В Петербурге Достоевского мы не видим заботы человека о человеке, сострадания, помощи ближнему. Эти понятия гуманизма не встречаются там, где каждый человек зол на выпавшую ему долю, где нищета и грязь пожирают его душу, где жизнь ничего не стоит.

Ф.М. Достоевский как великий гуманист не мог пройти мимо или не заметить окружавшей его жестокости, грязи. Его чуткая душа протестовала против угнетения слабых сильными. Он глубоко, от всего сердца переживал за людей и старался помочь им. В самые тяжелые для писателя и всего русского народа годы он продолжал искать пути избавления человечества от страданий и бед, которые несёт с собой антигуманный строй. В своём романе Ф.М. Достоевский продолжает искать ответы на вечные вопросы, которые поднимает тема гуманизма. Автор делает вывод, что самый страшный и самый гуманный суд - это суд совести. Но он предлагает нам самостоятельно найти выход из тупика : быть гуманным лжецом, как Лужин, или совершить антигуманный поступок ради улучшения жизни многих людей. Достоевский разоблачил и осудил путь буржуазного индивидуализма, показал несостоятельность анархического бунта. Но в то же время он сделал это с позиций, чуждых передовой революционной теории. От революционной борьбы за коренное изменение общественного устройства общества Достоевский уходит в область моральных исканий, а острые социальные конфликты переносит в сферу отвлеченных этических представлений.

В «Преступлении и наказании» поставлены те основные социальные и этические проблемы, которыми мучился Достоевский на протяжении всей своей жизни. Это, прежде всего вопрос о праве человека на бунт, на восстание против существующего положения вещей, вопрос о возможности революционного изменения действительности и гармонического устройства мира и наконец социально-этическая проблема нравственного перевоспитания человека путем религиозного смирения и страдания. Ф.М. Достоевский- глубочайший психолог, знаток души человеческой, великий гуманист. В своих произведениях он раскрывает до самых последних глубин внутренний мир героев. Анализ переживаний Раскольникова до убийства и после совершения преступления принадлежит к самым сильным страницам мировой литературы.

С клинической достоверностью психиатра анализирует Достоевский различные оттенки переживаний своего героя. С огромной силой изобразил писатель трагизм человеческих судеб при капитализме, создал потрясающие картины человеческих бедствий и страданий. В то же время он пытался внушить, что разрешение этих мучений и страданий - в сфере религии. В этом было роковое заблуждение писателя. Произведение Достоевского невозможно читать без волнения, наверное, потому, что он сам сопереживает всё происходящее с его героями, до предела взволнован их судьбами. Читая произведения Ф.М. Достоевского, убеждаюсь в том, что прав был А.В. Луначарский, справедливо сказав, что писатель «тесно связан со своими героями. Его кровь течёт в их жилах. Его сердце бьётся во всех созданных им образах».

Ну а если Вы все-таки не нашли своё сочинение, воспользуйтесь поиском
В нашей базе свыше 20 тысяч сочинений

Сохранить сочинение:

Сочинение по вашей теме Трагизм человеческих судеб в романе «Преступление и наказание». Поищите еще с сайта похожие.

7

Этот
роман
относится к наиболее сложным произведениям
русской литературы и занимает особое
место в творчестве Достоевского.
Повествование ведется неспешно,
неторопливо, но оно держит нас в достоянном
напряжении. Достоевский никогда раньше
не изображал так широко страшную картину
жизни людей в России середины XIX века,
нищету и страдания обездоленных. В этот
период многие были разочарованы, загнаны
в угол, подавлены собственным бессилием
и бесправием.

События
происходят в Петербурге. В этом городе
невозможно жить: он бесчеловечен.
Достойные люди живут в нищете и бедствии,
а глупцы и мерзавцы пользуются всеми
благами жизни. Какой бы дом ни описывал
писатель, мы не видим в нем человеческого
очага, эти дома и смутно не напоминают
человеческое жилье. Раскольников живет
в жутком «гробу», Соня — в уродливом
«сарае», Мармеладов обитает в «прохладном
углу», и в отдельном номере, «душном и
тесном», проводит свою последнюю ночь
перед самоубийством Свидригайлов.
Уличные девицы, нищие, бездомные дети,
трактирные завсегдатаи, ищущие в вине
минутного забвения от тоски, — вот
атмосфера стольного города, атмосфера
тупика и безысходности. Изможденная
женщина бросается в воду канала. Не имея
возможности зарабатывать честно, Соня
Мармеладова
идет на панель. Мать согласна отдать
свою шестнадцатилетнюю дочь за старого
развратника. Эти и другие подобные сцены
раскрывают повседневную трагическую
жизнь народа.

Писатель
заставляет нас заглянуть в бездну —
«угол» семьи Марме л адовых. Глава
семейства смешон и жалок, но это человек
трагической судьбы. Мармеладов говорит:
«Некуда идти человеку, а ведь это
надобно». В этом изречении и заключается
суть жизненной драмы Мармеладова. Что
же остается ему? Погибнуть? И гибель его
неизбежна. Но в страданиях своих близких
Мармеладов виноват и сам. Человек украл
последний грош у своих голодных детей.
Можно ли его пожалеть? Да, автор
подсказывает нам, что можно и нужно
жалеть недостойного жалости. Мармеладов
страдает, и ему невозможно не сочувствовать.
Он любит и жертвует, он сохранил в себе
человека.

В
таком мире «униженных и оскорбленных»
живут герои Достоевского. Трагизм их
положения заключается в невозможности
найти какой-либо выход, если жить в этом
обществе и принимать его законы. Человеку
в таком обществе жить невозможно! Это
главный вывод романа.

Роман
«Преступление
и наказание»
занимает особое место в творчестве
Достоевского. Никогда раньше писатель
так широко не изображал нищету и страдания
обездоленных.

События,
описанные в романе, происходят в
Петербурге. Петербург Достоевского —
город, в котором невозможно жить: он
бесчеловечен. Куда бы ни повел нас
писатель, мы попадаем не к человеческому
очагу, не к человеческому жилью. Ведь
жутко жить не только в «гробу», который
снимает Раскольников, но и в уродливом
«сарае» Сони, и в «прохладном углу», где
обитает Мармеладов, и в отдельном номере,
«душном и тесном», в котором проводит
свою последнюю ночь перед самоубийством
Свидригайлов. Этот город уличных девиц,
нищих, бездомных детей, трактирных
завсегдатаев, ищущих в вине минутного
забвенья от тоски. Атмосфера Петербурга
— атмосфера тупика и безысходности.
Вот женщина с желтым лицом и впавшими
глазами бросается в воду канала. И
слышатся крики другой женщины: «До
чертиков допилась, батюшки, до чертиков…
Удавиться тоже хотела, с веревки сняли»,
и словно на миг приоткрывается дверь в
чужую жизнь, полную безысходности. Соня
Мармеладова, не имеющая возможности
заработать честным трудом, преступает
нравственные законы: идет на панель. С
виду благоразумная мать, у которой
муж-инвалид и два малолетних племянника
на руках, согласна отдать свою
шестнадцатилетнюю дочь за старого
развратника. Через весь роман проходят
подобные сцены, раскрывая повседневную
трагическую жизнь народа.

«Петербургские
углы» описаны Достоевским с почти
натуралистической точностью. Писатель
заставляет нас заглянуть в один из
«углов» столицы — семью Мармеладовых,
и ему открывается бездна. Мармеладов…
Смешон, жалок и отвратителен этот
оборванец с его витиеватой речью,
солидной чиновничьей осанкой, шут, своим
«ораторством» потешающий кабацких
завсегдатаев. Но этот «забавник» —
человек подлинно трагической судьбы.
Исповедуясь перед Раскольниковым,
Мармеладов скажет: «Некуда идти человеку,
а ведь это надобно». Сущность жизненной
драмы Мармеладова состоит в ясном
сознании, что некуда идти, не к кому
идти. Ему остается одно — погибнуть, и
он гибнет, и гибель его неизбежна. Но в
этом и в страданиях своих близких виноват
и сам Мармеладов. Он остро осознает свою
виновность: «А разве сердце у меня не
болит, что я пресмыкаюсь втуне?»

Можно
ли жалеть человека, укравшего последний
грош у своих голодных детей? Но Достоевский
заставляет нас жалеть его жалости,
испытывать сострадание к недостойному
«сострадания. Мармеладову невозможно
не сочувствовать, потому что он страдает,
ибо «он все это может чувствовать». Он
умеет любить и жертвовать, он остался
человеком.

Таков
мир, в котором живут герои Достоевского,
мир «униженных и оскорбленных», «погибших
и погибающих». Трагизм положения героев
Достоевского заключается не только в
безысходности, но и в осознании этого
тупика: они ясно видят, что их гибель
близка и неизбежна, и находятся в
состоянии приговоренных к смерти. Всем
содержанием романа Достоевский показывает
полную невозможность найти какой-либо
достойный выход, если оставаться в этом
принимать его законы; жить в таком
обществе человеку невозможно!

Это
главный вывод из романа.

Соседние файлы в предмете [НЕСОРТИРОВАННОЕ]

• #
• #
• #
• #
• #
• #
• #
• #
• #
• #
• #

Как звали лошадь Вронского?

“Угадайка” по литературе отменяется

Среди экзаменов, сдаваемых в форме ЕГЭ, наибольшие споры всегда вызывала литература. В самом деле, как оценить знание и понимание литературного произведения, если ученику предлагается выбрать один правильный ответ из четырех возможных? Это же не игра, а экзамен, от результатов которого зачастую зависит дальнейшая судьба выпускника. На днях спор вокруг ЕГЭ по литературе решился: из тестов убрали самую легкую часть — А — и увеличили более сложные — B и С.

— Как звали лошадь Вронского? — как-то спросил журналистов руководитель Рособрнадзора Виктор Болотов.

— Не пытайтесь, все равно не вспомните — Фру-Фру. Я и сам не знал, пока специально не посмотрел.

Этот вопрос якобы значился в одном из тестовых заданий Единого госэкзамена по литературе. Правда, Болотов сразу же признался, что это была шутка и такого вопроса, конечно, в природе не существовало, но к чему клонил министр — ясно.

Единый гос по литературе считается одним из самых сложных экзаменов. В 2007 году 18,5% российских выпускников сдали его на “два”. Хуже была только математика — 21% “неудов”. Но если с “царицей наук” все более-менее ясно (ну не каждому дано понять, что такое квадратный трехчлен!), то провальные ответы по литературе вызывали у учителей и “образовательных” чиновников искреннее недоумение. Как можно не знать Пушкина, Гоголя, Достоевского, Толстого? Тем более что ЕГЭ по литературе был добровольным (в отличие от обязательной математики), и его сдавали те, кто что-то знал и рассчитывал на хорошие оценки. А получилось — 18,5% “двоек” и почти 40% “троек”. Выходит, более двух третей наших выпускников знает отечественную литературу или очень плохо, или весьма посредственно.

И вот сенсация: в ЕГЭ-2008 по литературе задания с выбором одного ответа отменяются! Федеральная предметная комиссия по литературе и Федеральный институт педагогических измерений разработали новую форму тестов — без части А. Выпускникам предложат только части B и C (с открытым ответом или развернутым ответом). Это, по мнению авторов новшества, поможет лучше выявить знания ребят. Экзаменаторы более точно оценят глубину освоения произведения, знание теории, умение рассуждать и анализировать текст…

Это, конечно, хорошо. Но в 2007 году на вопросы части А (самой простой) правильно ответила лишь половина 11-классников. Части В и С считаются же более трудными…

Кроме того теперь, чтобы получить по ЕГЭ “три”, недостаточно выполнить А, нужно сделать еще что-то и в других частях. Значит, “скинуть” экзамен по-легкому уже не удастся. Какие оценки, интересно, получат на ЕГЭ по литературе выпускники-2008?

ПРИМЕРЫ ЕГЭ-ЗАДАНИЙ ПО ЛИТЕРАТУРЕ:

Часть А

Какое жанровое определение дал А.С.Пушкин своему роману в стихах, обозначив его в тексте произведения?

1) “энциклопедия русской жизни”;
2) “роман-диалог”;
3) “свободный роман”;
4) “роман без героя”.

Правильный ответ — №3 (“в даль свободного романа”), а не №1 — это определение дал В.Г.Белинский.

Часть В

Назовите вид высказывания, в котором мысль выражается в сжатой и образной форме (“Мысли изреченная есть ложь”).

Ответ: афоризм, крылатое выражение.

Часть С

Почему судьбы героев Ф.М.Достоевского складываются чаще всего трагически?

Правильный ответ одного из выпускников: “Герои Достоевского обладают глубиной духовного мира, нравственной чистотой поступков, но их судьба, как правило, складывается трагически. А виной этому служат социальная обстановка, окружающая героев, атмосфера безнравственности, несправедливости, царящая не только в “городе трагедий” Петербурге, но и во всем мире”.

РУССКИЕ ИНТЕЛЛЕКТУАЛЫ: ПАРАДИГМА ХРИСТА¹

Трагические герои Достоевского, к тому же еще герои-идеологи, возникли в результате очень сложных духовных взаимодействий внутри русской культуры. Понять их происхождение – значит, увидеть, как российские общественно-духовные структуры получили вторую жизнь в романной поэтике великого писателя.

В 40-е годы XIX столетия в России едва ли не впервые за всю ее историю начинается напряженный и – главное – открытый культурно-философский диалог, просыпается рефлексивное общественно-историческое самосознание. Кружки и салоны становятся частью нормальной столичной жизни. А там можно было высказываться, не предавая свои тексты печати. Опыт А. Радищева и П. Чаадаева был печально поучителен. Но в эти годы впервые возникает центральная проблема русской мысли. Юные любомудры пытались понять место России «в общем порядке мира» (П. Чаадаев), как религиозном, так и социокультурном. При этом, что было явной духовной новацией, произошла смена ориентиров – вместо французов интеллектуальными учителями становятся немцы. Любопытно, что «француз» Пушкин радовался этому обстоятельству, хотя и называл немецкую ученость – туманной. Русские полемисты строили свои концепции, опираясь на сложнейшие философские системы, бывшие на тот момент в высшей точкой западноевропейской мысли.

Имена Гете, Шиллера, Гегеля, Шеллинга, братьев Шлегелей становятся родными для русской культуры. Обращение именно к немецкой философии в попытке самосознания было совсем неслучайно. Будучи сами окраиной Европы и европейскими маргиналами, немцы искали общеевропейский смысл развития, чтобы ухватить ведущую тенденцию западной цивилизации. Немецкая философия, писал Н. Берковский, обдумывала, приводила в логический порядок немецкие дела в связи с делами всей Европы. Именно в этом и видел важность немецкой философии Пушкин.

Но если немецкая философия и литература оказали влияние на русскую духовность 40 – 50-х годов XIX века, то к концу столетия мы наблюдаем доминирование русской культуры на Западе. Как это произошло? Упомянув о воздействии гегельянства на русскую мысль в 30-е и 40-е годы, В. Соловьев писал: «Странно сказать: это философское движение избранных умов, начавшись с таким блеском и одушевлением, кончилось – по крайней мере, для философии – ровно ничем»². Быть может, и так. Но это движение мысли родило великие философские романы. В свою очередь русский философский роман инициировал самобытные проблемы отечественной философии (чему пример сам Соловьев, Бердяев и др.).

Как писали критики в 60-е годы: «Появление людей сороковых годов есть момент истинного умственного пробуждения России <…> Несмотря на свое иностранное и немецко-философское воспитание, люди сороковых годов были наиболее русские люди, каких только видела до тех пор Россия <…> От этих людей собственно ведет свое умственное начало теперешняя передовая Россия»³. Был задан уровень духовного напряжения, в котором начинали действовать русские мыслящие люди. Мыслители этих десятилетий стали «духовными отцами» нового поколения «детей-нигилистов». Первым художественно тему «отцов и детей», как известно, разработал И. Тургенев. Но его больше интересовали «дети», их непривычное поведение и запросы. Для Достоевского, прежде всего в «Бесах» и «Подростке», важен духовный первотолчок, порождающий молодую Россию.

Не раз прототипами героев Достоевского называли и Чаадаева, и Бакунина, и Герцена, и Грановского. Это были люди, прошедшие школу немецкой философии и ставшие в результате ферментом российских духовных борений, провоцирующих движение русской идейной и социальной жизни. Этот тип интеллектуалов, выразивший самые болезненные проблемы российского развития, прежде всего столкновение западных смыслов с незападной традицией, под пером Достоевского оказался ключом к прогностическому анализу российской и европейской истории. Его романы, его герои, описанные им конфликты стали в свою очередь художественно-философским объяснением будущих катаклизмов Европы в XX веке.

Чтобы понять интерес писателя к героям-интеллектуалам, надо, наконец, отчетливо осознать, что общественное движение, в том числе и к христианской истине, а не просто к народу, или к народу лишь как носителю христианской истины⁴, Достоевский связывал с развитием образованности в России. После возвращения с каторги он сформулировал это кредо и потом мало изменял ему: «Но где же точка соприкосновения с народом? Как сделать первый шаг к сближению с ним, – вот вопрос, вот забота, которая должна быть разделяема всеми, кому дорого русское имя, всеми, кто любит народ и дорожит его счастием. А счастие его – счастие наше. Разумеется, что первый шаг к достижению всякого согласия есть грамотность и образование. Народ никогда не поймет нас, если не будет к тому предварительно приготовлен. Другого нет пути, и мы знаем, что, высказывая это, мы не говорим ничего нового. Но пока за образованным сословием остается еще первый шаг, оно должно воспользоваться своим положением и воспользоваться усиленно. Распространение образования усиленное, скорейшее и во что бы то ни стало – вот главная задача нашего времени, первый шаг ко всякой деятельности»⁵. Соединение с народом – грамотность и образование, то есть превращение народа в интеллигенцию, в образованное общество. Отсюда его интерес к грамотеям из народа – таким, как Макар Долгорукий. Однако положительно прекрасные герои его романов, выразители православного идеала (князь Мышкин, старец Зосима, Алеша Карамазов) – отнюдь не люди из народа, а представители образованного общества.

Эти христоподобные герои в творчестве Достоевского не случайны. Он не раз повторял, что если выбирать между истиной мира сего и Христом, он выбирает Христа. Не забудем, что Христос очевидный интеллектуал, споривший с самыми учеными людьми своего племени, его речь изобилует цитатами, он без конца ссылается на Ветхий Завет, повторяя: «Не думайте, что Я пришел нарушить закон или пророков; не нарушить пришел Я, но исполнить» (Мф. 5, 17). Но и еще более важное – это трагическое взаимоотношение Христа с собственным народом, не принявшим его. По сути дела первый трагический герой, признанный практически всем европейским человечеством, был Христос. Трагичен и Прометей, но в нем сильна нагрузка культурного героя, да и сдача его на милость Зевса снимает с него изрядную долю трагизма. Есть и еще одно чрезвычайное отличие. Ни один трагический герой до Христа не имеет двойника. У Христа он есть – это антихрист. Именно здесь возникает парадигма двойничества. Все мифологии знают открытых противников (Ормузд и Ариман, Саваоф и Сатана и т.д.). Антихрист, на первый взгляд, разделяет идеалы Христа, он почти Христос, он такой же… Разница одна: трагический герой всегда терпит поражение. С тех пор в европейской христианской культуре трагический герой почти всегда имеет своего спутника. Двойник питается соками героя, без этой подпитки он просто не может существовать. Это важно. Но двойник – не обязательно антихрист, как и герой не обязательно Христос (напомню хотя бы г. Го-лядкина-старшего и г. Голядкина-младшего – они далеки от христианской проблематики). Это некий тип взаимоотношений – в пределе идущий к своим сакральным прообразам.

Что же происходило в России?

А. Панченко связывал появление темы двойника с эпохой Николая Первого. В частности, «двойничество проявлялось и в противопоставлении Москвы Петербургу»⁶. Он видел двойничество и в обострении полемики славянофилов и западников. Но именно в эту эпоху возникает противопоставление народа образованному обществу. Тоже система надлома и двойного понимания жизни, в котором образованное общество почти априорно было поставлено в положение Голядкина-старшего, путь которого не к власти, а в сумасшедший дом. Хотя, забегая немного вперед, стоит отметить одну принципиальную особенность двойничества, открытого Достоевским. В первом романе с этой проблематикой, в «Двойнике», фиксирован важный момент отношения героя к своему двойнику. Герой ему без конца помогает, а двойник оборачивает эту помощь, разумеется, себе в пользу, но что еще важнее, выворачивает ее так, что унижает героя. Помощь героя двойнику ведет к унижению героя.

КТО ОНИ – ПРОТОТИПЫ

ТРАГИЧЕСКИХ ГЕРОЕВ ПИСАТЕЛЯ?

Именно от союза интеллигенции и народа ждал Достоевский благотворного преображения России, разумеется, интеллигенции, принявшей всем сердцем Христа: «Прямо скажу: вся беда от давнего разъединения высшего интеллигентного сословия с низшим, с народом нашим. Как же помирить верхний пояс с море-океаном и как успокоить море-океан, чтобы не случилось в нем большого волнения?» (27, 20). А потому так важен был для писателя вопрос, какая интеллигенция сложилась в России в XIX веке. Есть ли шанс, что она изберет христианский путь? Второй вопрос, будет ли она искать контакт с народом? И третий – можно ли найти христианских подвижников в народе, кто они?

Чтобы оценить эту проблему, напомню, что в «Дневнике писателя» Достоевский после «Бесов» снова вспоминает людей 40 – 50-х годов без прежней резкости. Потом в 1875 году выходит роман «Подросток». Отзывы о нем были в первое время, скорее, вялые. Скажем, Страхов отнесся к роману скептически. «»Подросток» ему не совсем нравится, – сообщал Достоевский жене 8 февраля 1875 года. – Он хвалит реализм, но находит несимпатичным, а потому скучноватым» (29, кн. 2, 12). Критика была в растерянности, увидев в демократическом журнале роман писателя, весьма известного своей враждой к радикальной западнической мысли, начиная с Грановского, Белинского, Герцена и т.д. К тому же в романе герой западнического типа не изображался злодеем, не совершал ставрогинских преступлений, это был самый доброжелательный из романов Достоевского. Это не обычный пророческий роман Достоевского, где он обрушивается на современников с обвинениями и предупреждениями, это скорее своеобразное художественное исследование.

Я обращаюсь к этому, одному из поздних романов, о котором писали немало, но который все же не стал предметом резких идейных полемик, как «Преступление и наказание», «Идиот», «Бесы», «Братья Карамазовы», – к «Подростку», не только роману-исследованию, но и типичному роману воспитания. Вопрос тут, однако, даже не, в том, кто воспитуемый, а кто воспитатель. Весь роман посвящен решению собственно одной задачи – исследованию типа человека 40 – 50-х годов. Вся структура текста говорит об этом, начиная с образа рассказчика, подростка Аркадия Макаровича Долгорукого, главная цель которого – разобраться, кто таков его настоящий отец, Андрей Петрович Версилов, начинавший свою жизнь с принятия идеалов, усвоенных из «Антона-Горемыки» и «По-линьки Сакс». Кстати, сразу характерная черта: он готов следовать вычитанным, книжным идеалам. Подросток почти в первых строках сообщает: «…этот человек, столь поразивший меня с самого детства, имевший такое капитальное влияние на склад всей души моей и даже, может быть, еще надолго заразивший собою всё мое будущее, этот человек даже и теперь в чрезвычайно многом остается для меня совершенною загадкой. Но, собственно, об этом после. Этого так не расскажешь. Этим человеком и без того будет наполнена вся тетрадь моя».

Быть может, лучший отечественный специалист в проблемах сакральных и евангелических мотивов творчества Достоевского Т. Касаткина увидела в замысле и деле Аркадия вариант евангельского письма, а в Аркадии тип евангелиста. Она цитирует и выделяет слова Аркадия о причине такого огромного труда по записыванию этой истории: «Вследствие внутренней потребности: до того я поражен всем совершившимся». И комментирует их, на мой взгляд, очень точно и глубоко, заметив, «что если бы авторы многочисленных Евангелий, написанных вскоре после Вознесения Иисуса или позже, решили объяснить цель своих действий, то первое объяснение, которого следовало бы ожидать, было в точности такое, как в выделенной фразе. Именно пораженность совершившимся была необходимым условием всего последующего, в том числе – для распространения Благой Вести». Она дает остроумную характеристику евангельского писания: «Нам предстает действующее лицо, выдвигающее на первый план другое действующее лицо»⁷.

О ком же весть? Кто поразил Аркадия?

Очевидно, что это не Макар Долгорукий, которого наша критика называет идеальным человеком, подлинным выразителем народа, и главным смысловым героем романа. Ему отведена хорошо, если двадцатая часть текста. Но дело даже не в объеме о нем написанного. Дело в том, что он практически не интересует Аркадия, хотя и является его юридическим отцом, и именно его фамилию носит Подросток. Но уж слишком несимпатично выглядел в глазах Подростка отказ законного мужа от жены в пользу Версилова: «Версилов, выкупив мою мать у Макара Иванова (курсив мой. – В. К.), вскорости уехал и с тех пор, как я уже и прописал выше, стал ее таскать за собою почти повсюду <…> Но с Макаром Ивановичем сношения все-таки никогда не прекращались. Где бы Версиловы ни были, жили ли по нескольку лет на месте или переезжали, Макар Иванович непременно уведомлял о себе «семейство». Образовались какие-то странные отношения, отчасти торжественные и почти серьезные. В господском быту к таким отношениям непременно примешалось бы нечто комическое, я это знаю; но тут этого не вышло. Письма присылались в год по два раза, не более и не менее, и были чрезвычайно одно на другое похожие. Я их видел; в них мало чего-нибудь личного; напротив, по возможности одни только торжественные извещения о самых общих событиях и о самых общих чувствах, если так можно выразиться о чувствах: извещения прежде всего, о своем здоровье, потом спросы о здоровье, затем пожелания, торжественные поклоны и благословения – и всё. Именно в этой общности и безличности и полагается, кажется, вся порядочность тона и всё высшее знание обращения в этой среде».

Аркадия интересует Версилов. Самое любопытное, что и исследователи, даже назвав Макара Ивановича смысловым центром романа, никуда не могут деться от Андрея Петровича Версилова.

Как» правило, основной интерес исследователей заключается в выяснении прототипов его образа. К сожалению, часто ищутся сюжетные подобия судеб, меж тем, как Достоевский решал проблемы пересечения и развития мировоззрений в русском обществе. По справедливому замечанию М. Бахтина, «Не типы людей и судеб, объектно завершенные, а типы мировоззрений (Чаадаева, Герцена, Грановского, Бакунина, Белинского, нечаевцев, долгушинцев и т.п.). И мировоззрение он берет не как абстрактное единство и последовательность системы мыслей и положений, а как последнюю позицию в мире в отношении высших ценностей. Мировоззрения, воплощенные в голосах. Диалог таких воплощенных мировоззрений, в котором он сам участвовал. В черновиках на ранних стадиях формирования замысла эти имена (Чаадаев, Герцен, Грановский и др.) называются прямо, а затем, по мере формирования сюжета и сюжетных судеб, уступают место вымышленным именам. С начала замысла появляются мировоззрения, а уже затем сюжет и сюжетные судьбы героев»⁸. Версилов – не исключение, это очень много говорящий персонаж.

Его прототипами называют и Чаадаева, и Герцена, и Тютчева, и Чацкого, и даже пушкинского Сильвио (отложенная дуэль). Об этом писали А. Долинин, А. Бем, К. Мочульский, Г. Мондри, С. Неклюдов, А. Гачева и др., и каждый находил свою параллель. Однако, не отказываясь от этих возможных параллелей с выдающимися деятелями русской культуры, стоит понять целостный тип русского мыслителя, состоявшегося в 40 – 50-е годы. Скажем, очевидны, особенно поначалу, отсылки к образу Чаадаева (проповедь «царства Божия», религиозная экзальтация, наименование «бабий пророк», цитаты из «Горя от ума», обращенные к Чацкому-Чаадаеву-Версилову), однако весь дальнейший разворот образа – несколько браков, дети, с которыми он ищет общий язык, страсть к женщине, доводящая героя до реального безумия, а не навязанного ему обществом или царем, -тут скорее можно увидеть сексуальную активность Герцена (или Тютчева?), тем более что и аттестует себя Версилов («Je suis gentilhomme avant tout et je mourrai gentilhomme!»⁹) почти как в главке «Старые люди» («Дневник писателя») Достоевский называет Герцена («gentilhomme russe et citoyen du monde»¹⁰). Но это очевидно и не Герцен, ибо Версилов против молодых радикалов, подсмеивается над ними. У него другая, как писал С. Аскольдов, «общественно-историческая идея – идея будущего человека. Идея эта у него своеобразно связана с славянофильством»¹¹.

Его мучает мысль «о предназначении России»¹², о том, что Россия живет не для себя, а для мысли и, в конечном счете, для Европы. В этом ее великая миссия. И сам Версилов скорее похож на человека, стремящегося появиться там, где есть некая нужда (таков, скажем, приход его к будущей самоубийце Ольге, попытка женитьбы на больной девушке, беременной от другого, отказ от уже выигранного наследства и т.д.). Человек, пытающийся нести добро.

Забегая вперед, скажу: Версилов трагичен потому, что ставит себе слишком высокие задачи, которые не может выполнить не только он, не может выполнить Россия. Вот в чем проблема.

Весь роман строится, как попытка Подростка понять, что такое, кто таков его отец – человек 40 – 50-х годов. Поначалу Подросток видит отца ярким, но абсолютно безнравственным человеком, человеком «без идеи», хотя ему и рассказывают об его идеях, но все это кажется чистым актерством перед женщинами, поэтому ироническое «бабий пророк», прозвище, пущенное князем Сокольским, врагом Версилова, звучит для Аркадия убедительно. Впрочем, так звали и Чаадаева, а уж Языков просто назвал его духовным совратителем «строптивых душ и слабых жен»¹³.

И поскольку биографические штрихи чаадаевского образа тоже использованы писателем, то роман, по сути дела, есть опровержение Языкова, более того, апология русского интеллектуала 40 – 50-х годов. Замечу, что Макар Долгорукий отказывается от законной жены Софьи – Софии – христианской мудрости, хранящейся, по мысли писателя, в народе. Софийность была проблемой практически всех русских религиозных мыслителей после Достоевского. София отдана писателем Версилову. Через нее Версилов соприкасается с лучшим, что создала Россия, – с русской женщиной. А подобная связь с высшей народной мудростью, простите, более интимная, чем может быть у любого идеолога.

Замечу, что Софья – любимое женское имя у русских драматургов со склонностью к классицизму и что она не досталась одному из прототипов Версилова – Чацкому.

ПОЭТ-ИДЕОЛОГ

Но кто же, что же Версилов? У Достоевского часто намек на смысл образа дает его фамилия. Интересную трактовку можно найти в работе Т. Касаткиной: «Фамилия родового дворянина – Версилов – заключает в себе идею вращения, оборачивания, поворота, свернутости и свихнутости, неустойчивости и беспорядка, ускользания, уворачивания от упорядочения и, возможно, извращения и оборотничества: verso (are) (лат.) – катить, катать; кружить, вращать; вертеть, поворачивать; метаться от одного решения к другому; а также: беспокоить, тревожить; терзать, мучить – но и: излагать, толковать; versor (ari) (лат.) – кружиться, вращаться, вертеться, метаться. Фамилия человека из народа – Долгорукий – указывает на способность к собирательству земли Русской, на способность к «дальнему» действию, не ограниченному кругом сословным или иным, на способность к тому, на что так истово уповал Достоевский, утверждая, что народ «спасет и себя и нас»»¹⁴.

Но, кажется, вряд ли Достоевский стал бы искать в латинских словарях некие слова для выражения метаний (латынь не была его языком, это язык юных нигилистов), естественнее в поисках фамилии обратиться к языку, которым он владел свободно, которым говорят его герои (от Верховенского до Версилова) – к французскому. С перевода бальзаковской «Евгении Гранде» он начинал свою литературную карьеру, многие реминисценции романов Бальзака и Гюго очевидны в его творчестве. Тема Парижской коммуны – явная тема его романов. На парижской баррикаде погибает Рудин, герой, к которому присматривался Достоевский в момент писания «Подростка». Герои его романов – люди 40 – 50-х годов – постоянно вставляют французские словечки, одного из прототипов Версилова – Герцена – он называет по-французски «gentilhomme russe et citoyen du monde». По-французски писал свои историософские статьи Тютчев. Версилов вспоминает в ключевом идеологическом эпизоде картину Клода Лоррена, французского художника, так что все ведет нас к поиску французского корня фамилии героя. Vers (га) (франц.) – 1) стих 2) стихи, поэзия; faire des vers – сочинять, писать стихи; mettre en vers – облечь в стихотворную форму;

1. Работа была подготовлена при поддержке РГИФ (проект Ms 08 – 03 – 00103а).

   ^[↩]

2. Соловьев В. С. Россия и Европа // Соловьев В. С. Соч. в 2 тт. Т. 1. М.: Правда, 1989. С. 345.^[↩]
3. Шелгунов Н. В. Литературная критика. Л.: Художественная литература, 1974. С. 64, 66.^[↩]
4. Сошлюсь здесь на К. Леонтьева: «Мужика он любил, не потому только, что он мужик, не потому, что он человек рабочий и небогатый; нет – он любил его еще больше за то, что он русский мужик, за то, что религиозен <…> У Достоевского народ хорош не потому только, что он простой народ и бедный народ, а потому, что он народ верующий, православный»-(Леонтьев К. Н. Достоевский о русском дворянстве // Леонтьев К. Н. Избранное. М.: Papon.. Московский рабочий, 1993. С. 304 – 305).^[↩]
5. Достоевский Ф. М. Объявление о подписке иа журнал «Время» на 1861 г. // Достоевский Ф. М. Собр. соч. в 30 тт. Т. 18. Л.: Наука, 1978. С. 36 – 37. В дальнейшем все ссылки в тексте даны на это издание.^[↩]
6. Панченко Александр. Николай I // Звезда. 2007. N 6. С. 184.^[↩]
7. Касаткина Т. А. Образы и образа. «Подросток» // Касаткина Т. А. О творящей природе слова. Онтологичность слова в творчестве Ф. М. Достоевского как основа «реализма в высшем смысле слова». М.: ИМЛИ РАН, 2004. С. 276, 277.^[↩]
8. Бахтин М. М. К переработке книги о Достоевском // Бахтин М. М. Эстетика словесного творчества. М.: Искусство, 1979. С. 321.^[↩]
9. Я прежде всего дворянин и дворянином умру (франц.).^[↩]
10. русский дворянин и гражданин мира (франц.).^[↩]
11. Аскольдов С. Психология характеров у Достоевского // Ф. М. Достоевский. Статьи и материалы. Под ред. А. С. Долинина. Сборник второй. Л. -М.: Мысль, 1924. С. 20.^[↩]
12. Аскольдов С. Указ. изд. С. 20.^[↩]
13. Ср. у Н. Языкова в стихотворении «К Чаадаеву»

    Своё ты всё презрел и выдал,

    Но ты ещё не сокрушён;

    Но ты стоишь, плешивый идол

    Строптивых душ и слабых жён! ^[↩]

14. Касаткина Т. А. Роман Ф. М. Достоевского «Подросток»: идея автора в повествовании героя // Касаткина Т. А. Указ. изд. С. 430.^[↩]

(431 слово) Главным героем романа Достоевского «Преступление и наказание» является Родион Раскольников. На страницах книги перед нами открывается лишь часть его жизни, однако мы застаем ее поворотный момент и получаем возможность увидеть изнанку всего существа героя, заглянуть в самые потаенные уголки его души. Удивительная реалистичность и тонкий психологизм повествования уже с первых страниц погружают читателя в абсурдный и зловещий мир петербургских улиц, среди которых разворачиваются события романа.

Раскольников родился в провинции и переехал в Петербург учиться на юридический факультет. Семья героя (мать и сестра) живут бедно и, вероятно, принадлежат к сословию мещан. В Петербурге и сам Родион существует впроголодь и после двух лет обучения бросает университет из-за крайней нищеты.

Ключевым событием всего сюжета становится намерение Раскольникова испытать себя в соответствии с собственной философской теорией– убить старуху-процентщицу, от смерти которой, по его мнению, получилось бы больше пользы, чем от ее жизни. Результатом эксперимента становится нравственный переворот в душе героя, предопределивший необходимость тяжелого духовного выбора. 

Бросая вызов самому себе («Тварь ли я дрожащая или право имею?»), Раскольников пытается исключить любую возможность ошибки и создать «идеальный» план преступления. Он отметает всякую возможность собственного смятения, страха и неуверенности, и в этом ошибается. После смерти старухи сердце Раскольникова не находит покоя, он переживает тяжелые муки совести, чувство всепоглощающего страха и отчаяния.

В этот момент судьба сводит Родиона с Соней Мармеладовой, открывающей перед героем новый мир – нравственный, светлый, стремящейся всей своей сутью к свету и правде. Парадоксальным является то, что мысли самого автора, его наиболее ценные и мудрые слова, исцеляющие Раскольникова, вложены в уста девушки, вынужденной торговать своим телом. Ради своей семьи Соня пожертвовала личным благополучием, но смогла сохранить внутреннюю невинность, оправдав свой грех жертвенностью.  В образе Сони Достоевский подчеркивает приоритет внутреннего, духовного, над внешним и наносным.

Так же парадоксально и положение Раскольникова, чья душа, по натуре своей добрая и отзывчивая, оказавшись в путах нищеты среди беспросветно серого Петербурга, заболела опасной болезнью – ничем не смиренной гордостью.

Значимым героем для понимания судьбы Раскольникова является и Свидригайлов – жестокий преступник, растлитель, «гиблый» человек, не испытывающий сожаления и мук совести. Свидригайлов – сюжетный двойник Раскольникова, транслирующий образ того, как могла бы сложиться судьба Родиона, если бы тот не встретил Соню и сделал другой выбор. Однако Достоевский определяет иной путь для своего героя. Раскольников выбирает законное наказание, внутренне перерождаясь на пути к иной жизни и душевному покою. Спасительным маяком для него становится Сонечка, последовавшая за ним на каторгу. 

Писатель оставляет финал романа открытым. Мы не знаем, как сложится дальнейшая жизнь Раскольникова. Но последние страницы книги оставляют светлое ощущение начала чего-то нового в душе Родиона Раскольникова. Герой находит спасение в любви Сонечки, открывшей герою простую истину: перед лицом судьбы и воли Бога все люди неизменно равны. 

Автор: Екатерина Озаровская