Подлинной профессией настоящего чиновника не должна быть политика решу егэ - Помощь в подготовке к экзаменам и поступлению

Итак политический чиновник не должен делать именно того что всегда

Прочтите предложенный ниже текст и выполните все задания к нему.

Подлинной профессией настоящего чиновника…не должна быть политика. Он должен управлять, прежде всего, беспристрастно — данное требование применимо даже к так называемым политическим управленческим чиновникам, — по меньшей мере, официально, коль скоро под вопрос не поставлены государственные интересы, то есть жизненные интересы господствующего порядка. Без гнева и пристрастия должен он вершить дела. Итак, политический чиновник не должен делать именно того, что всегда необходимым образом должен делать политик — как вождь, так и его свита — бороться. Ибо принятие какой-либо стороны, борьба, страсть — суть стихия политика, и, прежде всего, политического вождя. Деятельность вождя всегда подчиняется совершенно иному принципу ответственности, прямо противоположной ответственности чиновника. В случае если (несмотря на его представления) вышестоящее учреждение настаивает на кажущемся ему ошибочным приказе, дело чести чиновника выполнить приказ под ответственность приказывающего, выполнить добросовестно и точно, как будто этот приказ отвечает его собственным убеждениям. Без такой в высшем смысле нравственной дисциплины и самоотверженности развалился бы весь аппарат. Напротив, честь политического вождя, то есть руководящего государственного деятеля, есть прямо-таки исключительная личная ответственность за то, что он делает, ответственность, отклонить которую или сбросить её с себя он не может и не имеет права. Как раз те натуры, которые в качестве чиновников высоко стоят в нравственном отношении, суть скверные, безответственные, прежде всего, в политическом смысле слова. Кто хочет заниматься политикой вообще и сделать её своей единственной профессией, должен осознавать данные этические парадоксы и свою ответственность за то, что под их влиянием получится из него самого.

(М. Вебер. Политика как призвание и профессия)

1) Какие две категории людей, участвующих в политической деятельности, называет автор?

2) Как понимает автор, дело чести чиновника и какое объяснение он даёт своему пониманию?

3) Автор пишет о роли чиновника в государственном аппарате, подчёркивая значение «нравственной дисциплины и самоотверженности» чиновника в работе аппарата. Опираясь на знание курса, приведите три аргумента в доказательство того, что только при чёткости и точности работы чиновников государственный аппарат может работать слаженно.

1) В ответе должны быть названы:

1. политические чиновники, состоящие на государственной службе;

2. политические вожди и их свита, которые ведут борьбу за власть.

2) В ответе должны быть приведены следующие позиции:

1. отмечено, что дело чести чиновника — чётко и добросовестно выполнять указания вышестоящего начальства;

2. дано объяснение: «Без такой в высшем смысле нравственной дисциплины и самоотверженности развалился бы весь аппарат».

3) Ответ может содержать, например, следующие аргументы:

1. каждое ведомство, каждый орган, каждый чиновник вносит свой вклад в решение государственной задачи;

2. если каждый чиновник будет действовать по своему интересу, усмотрению, а не точно и чётко выполнять указания сверху, то ни один приказ, ни одна реформа не будут реализованы;

3. если чиновник не согласен с принятым решением, он может попробовать объяснить свою позицию начальству, убедить скорректировать решение, но если оно принято, исполнять.

Могут быть приведены и иные аргументы.

1) 2 балла — указаны обе категории, 1 балл — указана любая одна из категории.

2) 2 балла — указано авторское понимание дела чести чиновника и дано авторское объяснение, 1 балл — указано авторское понимание дела чести чиновника или дано авторское объяснение.

3) 2 балла — приведены три аргумента, 2 балла — приведены два аргумента, 1 балл — приведён один аргумент.

Источник

Итак политический чиновник не должен делать именно того что всегда

Обществознание ЕГЭ 100БАЛЛОВ запись закреплена

Познакомьтесь с размышлениями немецкого социолога Макса Ве-бера (1864—1920) о двух категориях политических работников государственного аппарата.

Итак, политический чиновник не должен делать именно того, что всегда и необходимым образом должен делать политик — как вождь, так и его свита, — бороться. Ибо принятие какой-либо стороны, борьба, страсть — ira et stadium — суть стихия политика, прежде всего политического вождя. Деятельность вождя всегда подчиняется совершенно иному принципу ответственности, прямо противоположной ответственности чиновника. В случае если (несмотря на его представления) вышестоящее учреждение настаивает на кажущемся ему ошибочном приказе, дело чести чиновника выполнить приказ под ответственность приказывающего, выполнить добросовестно и точно, так, будто этот приказ отвечает его собственным убеждениям: без такой в высшем смысле нравственной дисциплины и самоотверженности развалился бы весь аппарат.

Вебер М. Избр. произв. — М.: Прогресс, 1990 — С. 666.

ЦТ Вопросы и задания к источнику. 1)Чем отличается деятельность чиновников от деятельности политических руководителей? 2) В чем суть и смысл ответственности чиновников? 3) Актуальны ли приведенные взгляды М. Вебера сегодня? Используйте в ответе материал параграфа.(помогите пожалуйста)

Источник

Поработайте с источником

Вебер М. Избр. произв. — М.: Прогресс, 1990 — С. 666.

Актуальны ли приведенные взгляды М. Вебера сегодня? Используйте в ответе материал параграфа

Ответ оставил Гуру

Да, крайне актуально, но к сожалению сейчас многие политики и мирвоые лидеры принимают решения, которые не отвечают их собственным убеждениям, т.к этого требует мир. В первую очередь общество делает государство, и то каким будет оно и его аппарат управления зависит от самого народа страны

Если тебя не устраивает ответ или его нет, то попробуй воспользоваться поиском на сайте и найти похожие ответы по предмету Обществознание.

Источник

ЧИТАТЬ КНИГУ ОНЛАЙН: Политика как призвание и профессия

НАСТРОЙКИ.

СОДЕРЖАНИЕ.

СОДЕРЖАНИЕ

ПОЛИТИКА КАК ПРИЗВАНИЕ И ПРОФЕССИЯ

В соответствии с вашим пожеланием я должен сделать доклад, который, однако, непременно разочарует вас в нескольких отношениях. От разговора о политике как призвании и профессии вы непроизвольно будете ожидать высказываний и оценок по злободневным вопросам. Но об этом мы скажем лишь под конец, чисто формально, в связи с определенными вопросами, относящимися к значению политической деятельности во всем ведении жизни (Lebensfuhrung). Из сегодняшнего доклада как раз должны быть исключены все вопросы, относящиеся к тому, какую политику следует проводить, какое, таким образом, содержание следует придавать своей политической деятельности. Ибо они не имеют никакого отношения к общему вопросу: что есть и что может означать политика как призвание и профессия. Итак, к делу!

Что мы понимаем под политикой? Это понятие имеет чрезвычайно широкий смысл и охватывает все виды деятельности по самостоятельному руководству. Говорят о валютной политике банков, о дисконтной политике Имперского банка, о политике профсоюза во время забастовки; можно говорить о школьной политике городской или сельской общины, о политике правления, руководящего корпорацией, наконец, даже о политике умной жены, которая стремится управлять своим мужем.

Конечно, сейчас мы не берем столь широкое понятие за основу наших рассуждений. Мы намереваемся в данном случае говорить только о руководстве или оказании влияния на руководство политическим союзом, то есть в наши дни — государством.

Итак, «политика», судя по всему, означает стремление к участию во власти или к оказанию влияния на распределение власти, будь то между государствами, будь то внутри государства между группами людей, которые оно в себе заключает.

В сущности, такое понимание соответствует и словоупотреблению. Если о каком–то вопросе говорят: это «политический» вопрос, о министре или чиновнике: это «политический» чиновник, о некотором решении: оно «политически» обусловлено, — то тем самым всегда подразумевается, что интересы распределения, сохранения, смещения власти являются определяющими для ответа на указанный вопрос, или обусловливают это решение, или определяют сферу деятельности соответствующего чиновника. Кто занимается политикой, тот стремится к власти: либо к власти как средству, подчиненному другим целям (идеальным или эгоистическим), либо к власти «ради нее самой», чтобы наслаждаться чувством престижа, которое она дает.

В принципе имеется три вида внутренних оправданий, то есть оснований легитимности (начнем с них). Во–первых, это авторитет «вечно вчерашнего»: авторитет нравов, освященных исконной значимостью и привычной ориентацией на их соблюдение, — «традиционное» господство, как его осуществляли патриарх и патримониальный князь старого типа. Далее, авторитет внеобы–денного личного дара (Gnadengabe) (харизма), полная личная преданность и личное доверие, вызываемое наличием качеств вождя у какого–то человека: откровений, героизма и других, — харизматическое господство, как его осуществляют пророк, или — в области политического — избранный князь–военачальник, или плебисцитарный властитель, выдающийся демагог и политический партийный вождь. Наконец, господство в силу «легальности», в силу веры в обязательность легального установления (Satzung) и деловой «компетентности», обоснованной рационально созданными правилами, то есть ориентации на подчинение при выполнении установленных правил — господство в том виде, в каком его осуществляют современный «государственный служащий» и все те носители власти, которые похожи на него в этом отношении. Понятно, что в действительности подчинение обусловливают чрезвычайно грубые мотивы страха и надежды — страха перед местью магических сил или властителя, надежды на потустороннее или посюстороннее вознаграждение — и вместе с тем самые разнообразные интересы. К этому мы сейчас вернемся. Но если пытаться выяснить, на чем основана «легитимность» такой покорности, тогда, конечно, столкнешься с указанными тремя ее «чистыми» типами. А эти представления о легитимности и их внутреннее обоснование имеют большое значение для структуры господства. Правда, чистые типы редко встречаются в действительности. Но сегодня мы не можем позволить себе детальный анализ крайне запутанных изменений, переходов и комбинаций этих чистых типов: это относится к проблемам «общего учения о государстве».

В данном случае нас интересует прежде всего второй из них: господство, основанное на преданности тех, кто подчиняется чисто личной «харизме» «вождя». Ибо здесь коренится мысль о призвании (Beruf [1] ) в его высшем выражении. Преданность харизме пророка или вождя на войне, или выдающегося демагога в народном собрании (Ekklesia) или в парламенте как раз и означает, что человек подобного типа считается внутренне «призванным» руководителем людей, что последние подчиняются ему не в силу обычая или установления, но потому, что верят в него. Правда, сам «вождь» живет своим делом, «жаждет свершить свой труд», если только он не ограниченный и тщеславный выскочка. Именно к личности вождя и ее качествам относится преданность его сторонников: апостолов, последователей, только ему преданных партийных приверженцев. В двух важнейших в прошлом фигурах: с одной стороны, мага и пророка, с другой — избранного князя– военачальника, главаря банды, кондотьера — вождизм как явление встречается во все исторические эпохи и во всех регионах. Но особенностью Запада, что для нас более важно, является политический вождизм в образе сначала свободного «демагога», существовавшего на почве города–государства, характерного только для Запада, и прежде всего для средиземноморской

Источник

Итак политический чиновник не должен делать именно того что всегда

К политической социологии Макса Вебера[1]

В этой книге помещены две работы Макса Вебера (1864–1920), относящиеся к самому позднему периоду его творчества. И по жанру (одна из них – брошюра, написанная на основе публичной лекции, другая – теоретико-методологическая глава фундаментального научного труда), и по предмету (становление современного государства и профессии политика, с одной стороны; проблематика и систематика понимающей социологии – с другой) они очень разные, не говоря уже об авторской интонации и стилистике. Вебер был выдающимся оратором и публицистом, его речи и газетные статьи привлекали широкую образованную аудиторию, но его методически строгие тексты, посвященные тонкому анализу понятий, приводили и до сих приводят в отчаяние своей сложностью менее искушенных читателей. Соединение этих текстов в одном томике нуждается в дополнительном обосновании, помимо указания на то, что созданы они были практически в одно время. Здесь нам потребуется обратиться прежде всего к скучной, но важной материи: библиографии. История публикаций требует внимания, без нее многое непонятно.

Уже при жизни Вебер пользовался известностью и большим уважением, однако истинные, грандиозные масштабы всего, что он сделал и намеревался сделать, стали понятны только после его кончины, переиздания ранее разрозненных работ и публикации наследия. Это было нелегким делом. Вебер писал много, принимался за несколько разных тем, переделывал тексты, вступал в полемику, часто болел, отвлекался и не имел возможности доделать начатое. Настоящих, полноценных монографий, сопоставимых, например, с «Философией денег» его друга Георга Зиммеля, Вебер при жизни не выпустил, хотя по объему и организации материала многие его публикации лишь условно могут быть названы статьями и скорее напоминают книги. В последние годы Первой мировой, в начальный период становления Веймарской Германии он был очень активен политически, о чем речь еще пойдет ниже, но успеха в политической карьере не добился. Сосредоточившись исключительно на преподавательской и научной работе, Вебер принялся готовить к печати несколько книг, но не успел увидеть результаты своих усилий. Умер он неожиданно, от последствий гриппа.

В начале 20-х гг., посмертно, в свет вышло несколько сборников трудов Вебера. Один из них он успел составить и назвать сам: «Собрание сочинений по социологии религии»[2]. Другие по большей части составляла вдова Вебера Марианна, она же дала им названия, отсылающие к этой книге. Получилась серия, как бы собрание собраний, демонстрирующее энциклопедизм Вебера и универсальность его дарований[3]. В «Собрание политических работ»[4] вошел и публикуемый у нас доклад о политике, который до этого, при жизни автора, был напечатан в виде отдельной брошюры. В «Собрание сочинений по наукоучению»[5] Марианна Вебер включила фрагмент[6] первой главы книги, над которой Макс Вебер работал больше десяти лет и которую, в конце концов, она же и собрала из его рукописей разной степени готовности[7]. В 1921 г., под общим заголовком «Очерк социальной экономики. Раздел III. Хозяйство и общество», книга вышла четырьмя «выпусками» (Lieferungen), причем первый из них был еще самим Вебером прочитан на стадии корректуры[8]. В 1922 г. из них составился большой том; в него вошли разные тексты, представлявшие, по мысли Марианны Вебер, в целом единый, хотя и не завершенный труд, первая часть которого была более абстрактной, методической и теоретической, а вторая была посвящена рассмотрению отдельных сфер социальной жизни. Выдержав несколько переизданий, уже после Второй мировой войны эта книга стала известна просто как «Хозяйство и общество»[9]. Когда ее изданием занялся Йоханнес Винкельман, в организации и составе «Хозяйства и общества» произошли изменения, в частности, то место в книге, где, в соответствии с пониманием замысла Вебера издателем, должна была располагаться глава по социологии государства, заняли его ранее опубликованные, искусно скомпонованные, тексты, в том числе и фрагменты доклада о политике[10].

Винкельман недаром писал, что «осмелился» подойти к делу таким образом. Можно было бы сказать, что его смелость обернулась во вред всему предприятию, но современные исследователи Вебера предъявляют обоим первым издателям более существенные претензии, чем переделка опубликованных текстов в недостающую главу.

Мне представляется обоснованной позиция редакторов Полного собрания сочинений Макса Вебера, прежде всего, Вольфганга Шлюхтера, три десятилетия назад объявившего «мифом» «Хозяйство и общество». Конечно, правильнее было бы говорить не о мифе, но об артефакте издательской деятельности Марианны Вебер и Винкельмана[11]. Неприемлемым для нового поколения исследователей Вебера стало представление включенных в «Хозяйство и общество» текстов, во-первых, как единого труда; во-вторых, как труда, логично разделяющегося на две части. Шлюхтер доказывает, что первая часть – наиболее поздний, хотя и не оконченный, вариант книги, которую Вебер в конце жизни начал писать заново с самого начала. Опираясь на переписку Вебера с издательством и ряд содержательных аргументов, эту часть в Полном собрании (Bd I/23) назвали «Хозяйство и общество. Социология. Не завершено». А вот вторая часть теперь считается не развитием первой, а подборкой относящихся к более раннему этапу текстов. Они образуют большие тематические блоки и в Полном собрании сочинений Вебера напечатаны в пяти книгах, выпущенных как части одного большого тома, предшествующего неоконченной «Социологии» (см.: Bd I/22–1–5).

Источник

Подберите аргументы
к нижеприведенным высказываниям:

1.“Превращение
политики в предприятие, которому
требуются навыки в борьбе за власть, и
знание ее методов, созданных современной
партийной системой, обусловило разделение
общественных функционеров на две
категории, разделенные отнюдь не жестко,
но достаточно четко: с одной стороны,
чиновники-специалисты, с другой –
“политические” чиновники. “Политические
” чиновники… характеризуются тем, что
в любой момент могут быть произвольно
перемещены и уволены… Подлинной
профессией настоящего чиновника… не
должна быть политика. Он должен “управлять”
прежде всего беспристрастно – данное
требование применимо даже к так называемым
“политическим” управленческим
чиновникам, — по меньшей мере официально,
коль сколько под вопрос не поставлены
“государственные” интересы, то есть
жизненные интересы господствующего
порядка ”.

М. Вебер. Избр. Произведения. М.: 1990, С.
646-707

2.“Петровская Россия
пыталась посеять семена западного
индустриализма на неблагодатную почву
русского православно-христианского
общества, однако потерпела неудачу, ибо
программы модернизации проводились
половинчато…

… Сталинская
Россия продемонстировала уникальный
исторический опыт диктатуры пролетариата.
Будучи первопроходчиком она попыталась
приспособить марксистскую идеологию
исключительно для себя. В секуляризированном
варианте повторив метод староверов,
русский коммунистический режим объявил
себя единственнй истиной марксистской
ортодоксией, предполагая, что теория и
практика марксизма могут быть выражены
в понятиях только русского опыта. Таким
образом, приоритет в социальной революции
вновь дал России возможность заявить
о своей уникальной судьбе.

Русская
коммунистическая доктрина несет в себе
идею русского первенства… Серьезность,
с которой Россия играет роль лидера,
можно оценить по вызывающим горечь
фактам расправы над ”инакомыслящим”,
будь то отдельные лица или даже целые
народы ”.

А. Дж. Тойнби. Постижение истории. М.:
1991. С. 566

3. “Каждое общество,
рассматриваемое под макросоциологическим
углом зрения, может быть представлено
как центр и периферия. Центр состоит из
тех институтов ( и ролей), которые
осуществляют власть, будь то власть
экономическая, правительственная,
политическая, военная или культурная
(в области религии, литературы, образования
и т.д.). Периферия же состоит из таких
слоев, или секторов общества, которые
воспринимают распоряжения и убеждения,
вырабатываемые и назначаемые к
распространению помимо них. … Центр не
только заставляет повиноваться, но и
завладевает вниманием. Он обладает
властью приягивать умы, которая
захватывает воображение и зачастую
приковывает к себе все мысли людей. Он
и сам стремится к этому – хотя, впрочем,
в разной степени при различных режимах
– и автоматически достигает этого в
силу самого факта своего существования”.

Э. Шилз. Общество и общества:
макросоциологический подход // Американская
социология. М., 1972

4.” Равенство нередко
оказывается глубоко несправедливым.
Это в полной мере относится и к системе
образования. Ведь если, к примеру, в
начальной школе для всех – и для тех, в
ком дремлет гений Моцарта, и для тех,
кому “медведь на ухо наступил” – 45
минут в неделю на урок музыки, то это,
разумеется, равенство, но равенство
вульгарное. Это отнюдь не справедливость,
причем ни по отношению к личности (не
дает возможность ей развивать свои
способности ), но и по отношению к обществу
(лишает его талантов и успехов, которые
могут быть ими достигнуты). Это видимость
справедливости и псевдоравенства.”

К.Г.
Ашин, Е.В. Охотский. Курс элитологии. М.:
1999. С. 341

5.Бернард Шоу утверждал,
что “революции никогда не помогали
скинуть “бревно тирании ” , максимум,
что они могут – переложить это бревно
с одного плеча на другое.”

Цит. по
К.Г. Ашин, Е.В. Охотский. Курс элитологии.
М.: 1999

Соседние файлы в предмете [НЕСОРТИРОВАННОЕ]

Источник

‹…› Подлинной профессией настоящего чиновника – это имеет решающее значение ‹…› – не должна быть политика. Он должен «управлять» прежде всего беспристрастно – данное требование применимо даже к так называемым «политическим» управленческим чиновникам, – по меньшей мере официально, коль скоро под вопрос не поставлены «государственные интересы», то есть жизненные интересы господствующего порядка. ‹…› Политический чиновник не должен делать именно того, что всегда и необходимым образом должен делать политик ‹…› – бороться. ‹…› Деятельность вождя всегда подчиняется совершенно иному принципу ответственности, прямо противоположной ответственности чиновника. В случае если ‹…› вышестоящее учреждение настаивает на кажущемся ему ошибочным приказе, дело чести чиновника – выполнить приказ ‹…› добросовестно и точно: без такой в высшем смысле нравственной дисциплины и самоотверженности развалился бы весь аппарат. Напротив, честь политического вождя, то есть руководящего государственного деятеля, есть прямо-таки исключительная личная ответственность за то, что он делает ‹…›. Как раз те натуры, которые в качестве чиновников высоко стоят в нравственном отношении, суть скверные, безответственные прежде всего в политическом смысле слова ‹…›. Но давайте еще раз вернемся к типам политических фигур.

На Западе со времени возникновения конституционного государства, а в полной мере – со времени развития демократии типом политика-вождя является «демагог». У этого слова неприятный оттенок, что не должно заставить нас забыть: первым имя «демагога» носил не Клеон, но Перикл. ‹…›

Во всех сколько-нибудь обширных, то есть выходящих за пределы и круг задач мелкого деревенского кантона, политических союзах с периодическими выборами власть имущих политическое предприятие необходимо является предприятием претендентов. Это значит, что относительно небольшое количество людей, заинтересованных в первую очередь ‹…› в участии в политической власти, создают себе посредством свободной вербовки свиту, выставляют себя или тех, кого они опекают, в качестве кандидатов на выборах ‹…›. Невозможно себе представить, как бы в крупных союзах вообще происходили выборы без такого предприятия. Практически оно означает разделение граждан с избирательным правом на политически активные и политически пассивные элементы, а так как это различие базируется на добровольности самих избирателей, то оно не может быть устранено никакими принудительными мерами ‹…›. Вожди и их свита как активные элементы свободной вербовки и свиты, и, через ее посредство, пассивной массы избирателей для избрания вождя – суть необходимые жизненные элементы любой партии. ‹…›

Партийная свита, прежде всего партийный чиновник и предприниматель, конечно, ждут от победы своего вождя личного вознаграждения – постов или других преимуществ. ‹…› Прежде всего они рассчитывают, что демагогический эффект личности вождя обеспечит партии голоса и мандаты в предвыборной борьбе ‹…›. А труд с верой и личной самоотдачей человеку, не какой-то абстрактной программе какой-то партии ‹…› является тут идеальным моментом – это «харизматический» элемент всякого вождизма, одна из его движущих сил. ‹…› Коль скоро в какой-то момент партия оказывается без общепризнанного вождя, поражения следуют одно за другим ‹…›.

Как же происходит отбор этих вождей? Прежде всего: в соответствии с какой способностью? Конечно, определяющей здесь (наряду с волей, имеющей решающее значение во всем мире) является власть демагогической речи. ‹…› Данное положение можно, пожалуй, назвать «диктатурой, покоящейся на использовании эмоциональности масс». ‹…›

В Германии до сих пор решающими условиями политического предприятия являлись, в основном, следующие. Во-первых: бессилие парламентов, в результате чего никто из обладавших качествами вождя в течение длительного времени не мог сюда попасть. Допустим, он захотел бы стать членом парламента – что бы он стал там делать? Когда освобождалось место в канцелярии, соответствующему начальнику управления можно было сказать: в моем избирательном округе есть весьма толковый человек, он бы подошел, возьмите-ка его. И его охотно брали на освободившееся место. Вот, в общем-то, все, чего мог достигнуть немецкий парламентарий для удовлетворения своих инстинктов власти ‹…›. Следует также учесть – и этот второй момент обусловливал первый – огромное значение в Германии вышколенного профессионального чиновничества. Здесь мы были первыми в мире. Поэтому профессиональное чиновничество претендовало не только на места чиновников-специалистов, но и на министерские посты. ‹…›

Источник