Помнишь ли ты свою первую книгу сочинение

Что такое любовь к чтению? (по тексту А.А. Лиханова). Сочинение

Сочинение

Читать не только полезно, но и увлекательно, поэтому не удивительно, что чтение остается любимым занятием многих людей на всю жизнь. Любовь к чтению — это особо трепетное отношение к книгам и к самому процессу чтения. Книги становятся для человека не просто учителями, а настоящими друзьями.

В тексте писатель А.А. Лиханов рассказывает о своей первой книге и о том, как он полюбил чтение. Книги стали для мальчика, живущего в страшное военное время, настоящим окном в мир. С героями любимых книг он переживал захватывающие приключения, открывал новые страны и континенты. Любовь к чтению помогла рассказчику пережить тяготы войны.

Любовь к чтению также поменяла жизнь героя повести М. Горького “Детство”. Книги Пушкина, Аксакова, Бальзака помогли крестьянскому мальчику без образования стать представителем интеллигенции, одним из самых умных людей своего времени. Герой признавался, что всем хорошим, что есть в нем, он обязан книгам.

Итак, любовь к чтению — полезное и приятное увлечение, которое и сегодня остается актуальным, ведь чтение помогает нам развиваться и совершенствоваться.

Исходный текст

(1)Помнишь ли ты свою первую книгу?

(2)Нет, не ту, что прочитана бабушкой или мамой возле постели, когда у тебя была ангина и тебе отчегото хотелось плакать над каждой страницей, и не ту тонкую книжицу, по которой ты, словно птенец, пробуя звуки собственного голоса, складывал из букв знакомые слова.
(3)Нет, я спрашиваю про книгу, которую ты выбрал — или тебе помогли выбрать — среди множества других, которую ты раскрыл дома, оставшись один, и которая навсегда запала в память чудесными мыслями, волнующими словами, чернотой отчётливых, красивых букв, рисунками, переплётом —
прекрасным или вовсе неказистым — и даже запахом — резким запахом типографской краски, смешанной с клеем, или запахом какого-то другого дома, в котором, перед тем как оказаться у тебя, побывала эта книга.

(4)Я помню очень хорошо.

(5)Книга «Что я видел» была сразу большой и толстой. (6)Выпущенная перед войной, к третьей военной осени она вспухла от прикосновения многих рук, жёлтая картонная обложка обтерлась и потрескалась, как будто это кусок глинистой земли, пересохшей от безводья, а внутри на некоторых страницах встречались следы стаканов неаккуратных читателей и даже чернильные кляксы. (7)Но тем милей казалась эта книга!
(8)Едва выучив уроки, я уселся за свой «десерт», за это лакомое блюдо. (9)Герой книги плыл по Волге на пароходе, и вместе с ним плыл я, но ведь всё дело в том, что там, на Волге, ещё шла война.

(10)Каждое утро Анна Николаевна передвигала на карте в нашем классе красные флажки, и прошлой зимой там, на Волге, у самого Сталинграда, флажки словно застряли. (11)Анна Николаевна приходила хмурая, можно было подумать, что она весь день останется такой, но учительница постепенно оживала, смеялась, даже смешила нас какими-нибудь шутками.

(12)Потом она нам рассказывала, что знала, про Сталинградскую битву, про то, как наши сперва защищались, как держались за каждый камень, а в это время готовились силы, подходили к Волге новые войска и, наконец, наши окружили фашистов, захватили клещами, будто какой-нибудь ржавый гвоздь, да и выдернули его.

(13)В кино тогда показывали пленных немцев: как идут они длинными колоннами, откуда-то из-за горизонта, а наши командиры в белых полушубках глядят на них презрительно. 14)И вокруг одни печи торчат вместо домов.

(15)А в книжке, которая мне досталась, никакой войны нет, по Волге плывёт пароход, похожий на льдину, такой он белый и чистый, и на нём плывёт мальчик, который видит много всяких интересных вещей.

(16)Первый раз в моей жизни прошлое не походило на настоящее и оттого было ещё прекраснее.
(17)Я читал книгу, наслаждался ею, точно глотал вкусное мороженое, время от времени вставал из-за
стола и шёл к бабушке, вспоминая, как мы записывались в библиотеку.

— (18)Но почему ты сказала, что так, как одета Татьяна Львовна, раньше барыни одевались?
— (19)До революции, — говорила бабушка. — (20)Видать, приезжая, старушка-то!
— (21)Откуда ты взяла? — смеясь, спрашивал я.
— (22)Да я и сама не знаю откуда, — улыбалась бабушка.

(23)Я снова возвращался к книге, прочитывал ещё одну главу и переспрашивал бабушку:
— Значит, через десять дней, если не прочитаю, надо вернуть?
— (24)Не вернуть, а продлить, — отвечала бабушка. — (25)И книгу можно не носить. (26)Зайдёшь, попросишь, чтобы продлили.
— (27)Надо её газетой обвернуть, — говорил я.
— (28)Да и корешок неплохо подклеить. (29)Страницу какую, если порвана. (30)Так мы вспоминали строгие библиотечные правила, выполнять которые мне хотелось неукоснительно и с радостью.

(31)Одетую мной книгу Житкова «Что я видел» Татьяна Львовна признала образцовой, я, уединившись в библиотечных кулисах, множил, вдохновлённый похвалой, свои образцы. (32)Благоговейная тишина и запахи книг оказывали на меня магическое действие. (33)На моем счету числилось пока ничтожно мало прочитанного, зато всякий раз именно в этой тишине книжные герои оживали! (34)Не дома, где мне никто не мешал, не в школе, где всегда в изобилии приходят посторонние мысли, не по дороге домой или из дома, когда у всякого человека есть множество способов подумать о разных разностях, а вот именно здесь, в тишине закутка, со счастливой охотой, точно играя в поддавки, ярко и зримо
представали передо мной яркие, расцвеченные, ожившие сцены, и я превращался в самых неожиданных героев.
(35)Кем я только не был!

(36)И Филипком из рассказа графа Льва Толстого, правда, я при этом замечательной выражением умел читать, и, когда учитель в рассказе предлагал мне открыть букварь, я с выражением шпарил все слова подряд, без ошибок, приводя в недоумение и ребят в классе, и учителя, и, наверное, самого графа, потому что весь его рассказ по моей воле поразительно менялся. (37)Я улыбался и въявь, и в своём воображении, будучи маленьким Филипком, утирал мокрый от волнения лоб большой шапкой, нарисованной на картинке, и вообще поражал воображение присутствующих.

(38)Конечно, я представлял себя царевичем, сыном Гвидона, и опять менял действие сказки Пушкина, потому как поступал, на мой взгляд, разумнее: тяпнув в нос или в щёку сватью и бабу Бабариху, я прилетал к отцу, оборачивался самим собой и объяснял неразумному, хоть и доброму, Гвидону, что к чему в этой затянувшейся истории.

(39)Или я был Гаврошем и свистел, издеваясь над солдатами, на самом верху баррикады. (40)Я отбивал чечётку на каком-то старом табурете, показывал нос врагам, а пули жужжали рядом, и ни одна из них не могла задеть меня, потому что этого не хотел я, и меня не убивали, как Гавроша, нет, я отступал вместе с последними коммунарами, прятался в проходных дворах, потом садился на судно, которое шло в Ленинград, а дальше ехал в родной город поездом и оказывался здесь, в библиотеке, точнее, в библиотечном закутке, и от меня ещё пахло порохом парижских сражений.

(41)Сочиняя новые сюжеты, я замирал, глаза мои, наверное, останавливались, потому что, если фантазия накатывала на меня при свидетелях, я перехватывал их удивлённые взгляды, и, может, ещё и рот у меня открывался — одним словом, воображая, я не только оказывался в другой жизни, но ещё и уходил из этой. (42)И чтобы окружающие не таращились на меня, я предпочитал оставаться совершенно один, как
тут, в закутке.

(43)Однажды Татьяна Львовна как-то тихо зашла мне за спину и повернула лицом к себе.
(44)В руке у неё была толстенная книга в зелёном переплёте и золотыми буквами на нём.

— (45)Вот Пушкин, — сказала она изменившимся, дрогнувшим голосом. — (46)У него необыкновенная судьба. (47) Он эвакуирован из Ленинграда. (48)Эвакуировался вместе со мной. (49)Татьяна Львовна закашлялась, точно поперхнулась. (50)Потом произнесла ещё тише:
— Пушкин, Лермонтов и Гоголь — три великих писателя. (51)Я не могла представить себя без них.
(52)Возьми, Коля, эвакуированного Александра Сергеевича. (53)Почитай с бабушкой и мамой.

(54)Лучше всего вслух. (55)Это собрание сочинений в одном томе. (56)Издание Вольфа. (57) Книга моей юности.
(58)Я протянул руку — Татьяна Львовна отдала книгу не сразу. (59)Она быстро глянула на меня, и улыбка скользнула по её лицу. (60)Татьяна Львовна передавала мне огромный кра сивый том так, чтобы я не сразу, а постепенно почувствовал его тяжесть. (61)Я протянул вторую руку: конечно, я мог держать такую громадную книгу только двумя руками, да и то изо всех сил, и тогда библиотекарша, наконец, отпустила том.
(62)Кажется, я даже покачнулся и принял Пушкина к себе.

(63)Вышло так, что мы обнялись с великим поэтом.
(64)Вернее, это я обнял его.

(По А.А. Лиханову)