Район кульджа до 1917 года входил в состав российской империи егэ

www.volsu.ru

DOI: https://doi.Org/10.15688/jvolsu4.2020.5.5

UDC 94(47)» 17/1917″ Submitted: 01.09.2019

LBC 63/3(2)522 Accepted: 13.12.2019

KULDJA UNDER RUSSIAN RULE: VIEW OF THE IMPERIAL ADMINISTRATION 1

Dmitry V. Vasilyev

Moscow City University, Moscow, Russian Federation

Abstract. Introduction. The article is devoted to the review of the situation in Kuldja in the first half of the Russian domination there (1871-1876). Modern Russian historiography does not know the works that would describe the real measures of the Russian administration in this part of Russian possessions in Central Asia. Methods and materials. The article analyzes the main source — a note by N.N. Pantusov with information about Kuldja District. Regulatory acts on Russian governance in the area are used as additional sources. The comparative and critical analysis of sources is of interest. Analysis and Results. The Russian administration immediately outlined its main tasks: ensuring safety of the population, maintaining a civilian traditional way of life and governance, and equal rights for all local peoples. Destroying everything unprofitable for both states (Russia and China), the Russian administration refrained from fundamental innovations. The analysis of the sources carried out in the article allows to conclude that the Russian presence in the Ili region was temporary and even nominal indeed. The dispensing of the most fundamental articles of the Statute on the Governing of the Semirechenskaya and Syrdarya Provinces of 1867 to this district indicates the intention to facilitate the management of the new territory. And all the innovations indicate the presence of two trends. One of them was to form an attractive image of the Russian government. Another trend was aimed at spreading of all-Russian institutions to the district. Both of these trends demonstrate the intention of the representatives of the local Russian administration to keep Kuldja within the Russian Empire. The main source was published during the period of discussing the need to return the Ili region to China. However, there is no reason to argue that it was created for public announcement.

Key words: Russian Empire, Kuldja, G.A. Kolpakovsky, N.N. Pantusov, Office for Kuldja Affairs, K.P. Kaufman.

Citation. Vasilyev D.V. Kuldja Under Russian Rule: View of the Imperial Administration. Vestnik Volgogradskogo gosudarstvennogo universiteta. Seriya 4. Istoriya. Regionovedenie. Mezhdunarodnye otnosheniya [Science Journal of Volgograd State University. History. Area Studies. International Relations], 2020, vol. 25, no. 5, pp. 52-63. (in Russian). DOI: https://doi.org/10.15688/jvolsu4.2020.5.5

УДК 94(47)»17/1917″ Дата поступления статьи: 01.09.2019

ББК 63/3(2)522 Дата принятия статьи: 13.12.2019

КУЛЬДЖА ПОД РОССИЙСКИМ ВЛАДЫЧЕСТВОМ: ВЗГЛЯД ИМПЕРСКОЙ АДМИНИСТРАЦИИ1

Дмитрий Валентинович Васильев

Московский городской педагогический университет, г. Москва, Российская Федерация

Аннотация. Введение. Статья посвящена обзору положения в Кульдже в первой половине господства там Российской империи (1871-1876). Современная российская историография не знает работ, в которых были бы описаны реальные мероприятия российской администрации в этой части российских владений в cn Центральной Азии. Методы и материалы. В статье анализируется главный источник — записка Н.Н. Панту-pq сова со сведениями о Кульджинском районе. В качестве дополнительных источников привлекаются норма-^ тивные акты о российском управлении в районе. Интерес представляют сравнительный и критический ана-й лиз источников. Анализ и результаты. Главными задачами местной российской администрации были сразу g объявлены обеспечение безопасности населения, сохранение гражданского традиционного уклада и управ-pq ления, равноправие всех местных народов. Уничтожая все вредное для обоих государств (России и Китая), © российская администрация воздерживалась от принципиальных нововведений. Осуществленный в статье

анализ источников позволяет сделать вывод о том, что российское присутствие в Илийском крае действительно носило временный и даже номинальный характер. Распространение на этот район наиболее принципиальных статей проекта Положения об управлении Семиреченской и Сырдарьинской областей 1867 г. свидетельствует о намерении облегчить управление новой территорией. А все нововведения свидетельствуют о наличии двух тенденций. Одна из них заключалась в формировании привлекательного образа российской власти. Другая тенденция была направлена на распространение на край общероссийских институтов. Обе эти тенденции можно рассматривать как намерение представителей местной российской администрации сохранить Кульджу в составе Российской империи. Основной источник был опубликован в период обсуждения в обществе вопроса о необходимости возвращения Илийского края Китаю. Однако нет оснований утверждать, что он был создан для публичного оглашения.

Ключевые слова: Российская империя, Кульджа, Г. А. Колпаковский, Н.Н. Пантусов, канцелярия по кульджинским делам, К.П. Кауфман.

Цитирование. Васильев Д. В. Кульджа под российским владычеством: взгляд имперской администрации // Вестник Волгоградского государственного университета. Серия 4, История. Регионоведение. Международные отношения. — 2020. — Т. 25, № 5. — С. 52-63. — DOI: https://doi.Org/10.15688/jvolsu4.2020.5.5

Введение. Юго-восточные окраины Российской империи и, в частности, Туркестанский край отличались значительным административным своеобразием. Границы последнего то и дело меняли в силу различных обстоятельств, и сегодня трудно себе представить, как удавалось краевым чиновникам разобраться в местных особенностях областей и особых территорий, чтобы обеспечить более-менее слаженное функционирование непростого административного организма. Особняком в числе административно-территориальных единиц Туркестанского генерал-губернаторства стоит Кульджинский район, вошедший в состав края в 1871 г. и находившийся под российским владычеством всего лишь до 1881 года. Временный статус территории определил и особый статус ее в составе Российской империи. Развитию кульджин-ских земель под российским владычеством посвящена предлагаемая статья.

Методы и материалы. Российскому периоду в истории Илийского края (Кульд-жинского района) в современной отечественной науке уделяется незаслуженно мало внимания. Своеобразный статус этой территории рассмотрен сибирскими исследователями [4; 5; 8]. Лишь в самое последнее время появились работы, пытающиеся определить место этой территории в составе гетерогенного пространства империи [1, с. 348-361; 9-11]. В этих трудах в основном отражен статус района в составе нового государства и декларированные принципы и нормы его администрации. Вне поля зрения остались реальное положение вещей в Кульдже и те изме-

нения, которые происходили в ней в период российского господства. К тому же всегда интересно посмотреть, насколько заявленные правительством цели и принципы воплощались в реальную жизнь.

В центре внимания настоящей статьи лежат два документа — оригинальный текст и печатный вариант записки ответственного за кульджинские дела чиновника семиреченской областной администрации. Ниже приведен критический анализ документа, проведено его сопоставление с региональными административными актами, что, безусловно, позволяет приблизиться к пониманию кульджинских реалий периода существования района в составе Российской империи.

Анализ. В начале 1877 г. в аппарате се-миреченского военного губернатора была подготовлена записка, подводившая итог пятилетию российского присутствия в Кульджинском крае [6, л. 1-202 об.], опубликованная с незначительными изменениями в 1881 году [7]. Документ этот, составленный правителем канцелярии по кульджинским делам при военном губернаторе Семиреченской области Н.Н. Пан-тусовым, начинается с констатации причины установления российского господства над регионом: «Причиною занятия Илийской долины была постоянная враждебность кульджин-ского правительства, стеснение им нашей торговли и допущение со стороны его подданных грабежей и баранты в нашей пограничной полосе» [7, с. 1]. Интересно, что печатный вариант записки, увидевшей свет в год возвращения Кульджи Китаю, содержал дополнение о том, что «…постоянная враждебность куль-

джинского правительства…» накануне занятия края русскими вышла из пределов терпимости. Наверняка редакторы сочли это уточнение уместным, дабы подчеркнуть вынужденность такого шага со стороны Российской империи. Не исключено, что широкая публикация материалов о состоянии Илийского края под российским владычеством должна была сыграть некую роль в дискуссии о возможности (и условиях) возвращения Кульджи Цинс-кой империи. Именно в последнем убеждает читателя перешедшее из рукописи в печатный вариант рассуждение о возможности закрепления района за русскими [7, с. 2]. А рукописный текст записки Н. Пантусова с самого начала (и далее во многих местах) дословно повторяет Инструкцию начальникам участков Кульджинского района, утвержденную туркестанским генерал-губернатором К.П. Кауфманом 25 апреля 1872 года [3, л. 77-90 об.].

Заявляя далее о неопределенности статуса этой территории, Н. Пантусов утверждал, что в ее пределах не допускается никаких мероприятий, направленных на удержание Кульд-жи за Россией. Отсюда вытекали и главные задачи местной российской администрации: 1) обеспечение порядка, личной и имущественной безопасности населения; 2) максимально возможное сохранение гражданского уклада и управления в том виде, в каком их застали российские власти, во избежание осуществления реформ, «…которые могли бы отмениться китайским правительством в случае перехода края под власть последнего, и также чтобы не связать свободы наших действий в случае присоединения края к нашим владениям»; 3) установление равноправия для всех населяющих край народов, которое способствовало бы утверждению здесь китайского господства или закреплению долины за Российской империей. Поэтому, по мнению правителя кульджинской канцелярии, российская администрация в долине Или выполняла роль наблюдателя и посредника между местными народностями. Уничтожая все вредное для обоих государств (России и Китая), она воздерживалась от каких-либо серьезных нововведений [7, с. 1-2]. Здесь Н. Пантусов повторил § 2-3 названной выше инструкции [3, л. 77-77 об.].

Общее управление Кульджинским районом осуществлял военный губернатор Семи-

реченской области посредством специально учрежденной при нем небольшой канцелярии по кульджинским делам в составе правителя канцелярии, делопроизводителя, вольнонаемных писцов и переводчиков.

Во главе участков (первоначально четырех, а в конце двух), на которые делился Куль-джинский район, стояли участковые управления в лицах участковых начальников, которые непосредственно подчинялись семиреченско-му военному губернатору и пользовались правами уездных начальников Туркестанского края с некоторыми изменениями, о которых речь пойдет ниже. В Илийском крае на участковом уровне было осуществлено разделение гражданской и военной властей. Однако для полицейской службы в распоряжении участковых начальников состояло определенное число казаков [7, с. 6].

Главной обязанностью начальников участков было обеспечение порядка и безопасности в регионе, так как «…только этим путем вполне оправдается занятие нами страны и положится прочное основание нашему в ней влиянию даже в будущем, в случае отдачи ее китайцам» [7, с. 2; 3, л. 78 об.]. Этот порядок участковые начальники осуществляли путем надзора за местным населением как лично, так и через народных управителей, а также преследуя нарушителей спокойствия, личных и имущественных прав.

Особо упорных в антиправительственной деятельности местных жителей участковые начальники имели право по специальному распоряжению военного губернатора высылать за пределы края. При этом документ обращает внимание, что эта мера осуществлялась редко и «…крайне осторожно, дабы не возбудить в населении справедливого недовольства напрасной подозрительностью и не заставить терпеть людей невинных». А вот в отношении упорствующих в грабежах и нарушении безопасности «племен» с разрешения военного губернатора дозволялось применять имущественные штрафы [3, л. 78 об.-79; 7, с. 3]. Обо всех арестах и заключениях под стражу участковые начальники обязаны были незамедлительно сообщать военному губернатору, исчерпывающе мотивируя свое решение [7, с. 4-5].

Для подавления политических беспорядков и серьезных «ослушаний» русской власти

участковые начальники могли привлекать не только казачьи подразделения, но и регулярные войска. Они имели право указать место, время и способ употребления военной силы, но не должны были вмешиваться непосредственно в военные действия, признавая здесь прерогативу заведующего войсками района [3, л. 79; 7, с. 3].

На участковых начальниках лежало наблюдение за скорым и эффективным функционированием народных судов. По преступлениям же, подлежащим имперскому суду, участковый начальник проводил дознание и следствие, руководствуясь при этом правилами, установленными для судебных следователей. Последняя функция, однако, со временем была передана специально учрежденному судебному следователю. После завершения следствия дела направлялись военному губернатору для передачи в военно-судные комиссии.

С упразднением должности судебного следователя в Кульджинском районе была введена должность мирового судьи. А до тех пор участковые начальники разбирали дела между российскими подданными и местными жителями по правилам, установленным для судей проектом Положения об управлении в Семиреченской и Сырдарьинской областях 1867 г., с тем исключением, что в Кульджинс-ком районе обязательными признавались лишь существенные формы судопроизводства, а решения участковых начальников, за исключением случаев неподсудности, признавались окончательными [3, л. 80-80 об.; 7, с. 3-4]. По наиболее важным делам компетенции народного суда участковый начальник мог взять на себя председательство в процессе, но только по просьбе одной из сторон (так называемый смешанный суд) [7, с. 4-5].

Докладывая о положении российской администрации в Илийском крае, Н. Панту-сов, вслед за указанной инструкцией, констатировал: «Русская власть в Кульдже старается придерживаться начала строжайшего невмешательства в сферы существующего в настоящее время у различных племен населения обычного гражданского права (семейные и имущественные юридические отношения), заботясь лишь о поддержании гражданской равноправности между народностями, о не возобновлении рабства и о развитии свободы

личности и экономического благосостояния населения…» [3, л. 81; 7, с. 5]. При этом кроме председательства в смешанном суде уездные начальники имели право вершить суд между российскими подданными, а также между ними и представителями коренного населения на правах уездных судей, не запрещая при этом последним сторонам в случае обоюдного согласия обращаться в народный суд.

На участковых начальников было возложено попечение о развитии земледелия, промыслов и торговли в крае. Что же касается земского хозяйства, то рассматриваемый документ высказался об этом весьма неопределенно, из чего можно заключить, что земских учреждений в Кульджинском крае не существовало, но представители российской администрации считали желательным, а может быть и необходимым, их учреждение: «По отношению к земским учреждениям участковые начальники обязаны руководствоваться тем соображением, что обогащение народа есть главная цель управления, а в народе, всегда стоявшем под опекой администрации, всякое стремление к улучшению будет глохнуть бессильной попыткой отдельного лица, если не будет находить средоточия в особом органе власти, и что дело администрации дать народу средства познать свои нужды и возможность правильно удовлетворять таковые, руководя народом во всем этом, но избегая большого вмешательства в народное хозяйство» [7, с. 5]. Что же касается имуществ, бывших при занятии края казенными, то участковые начальники обязаны были их использовать максимально эффективно, отдавая в оброчное содержание с торгов или иными приемлемыми способами [7, с. 6]. И это тоже дословно совпадает с инструкцией 1872 года [3, л. 89].

Участковым начальникам было рекомендовано «…избегать всякой излишней переписки, в особенности с народными управителями, отдавая последним преимущественно словесные указания» [3, л. 90; 7, с. 6].

Вполне очевидно, что записка Н.Н. Пан-тусова во многих местах практически дословно (а иной раз и дословно) цитирует инструкцию 1872 г. во многом, за исключением отдельных деталей и статей о земских учреж-

дениях, повторившую Инструкцию начальникам участков Кульджинского района, изданную сразу же после занятия края российскими войсками [2, л. 33-53 об.]. А это, в свою очередь, затрудняет нас в определении того, в какой степени на практике реализовывалось то, что задумывалось властями.

Однако в части информирования о состоянии народного управления — первичной администрации многонационального коренного населения Илийского края, представляется, содержатся довольно интересные сведения. Действовавшая инструкция 1872 г. говорит о том, что «как бывшие еще до антикитайского восстания, так и вновь избранные начальники племен, старшины, аксакалы, волостные и прочие представители первичной администрации должны были утверждаться в должностях и увольняться распоряжением военного губернатора» [1, с. 354]. И записка Н. Панту-сова свидетельствует о том, что эти лица остались на своих местах, получив вышестоящую санкцию, дословно подтверждая предписанную инструкцией норму: «Назначенные до восстания китайцами родовые начальники сохраняют и теперь свою власть над подведомственными им туземцами. На этом основании укурдаи, ильгидаи и зянги у сибо, ар-бун-сумун, чахар-калмыков и дурбун-сумун, а также бейле, бейсе, гунн, джасаки, зянги и др<угие> чины у торгоутов удержаны в своих званиях, правах и обязанностях. У таранчей, китайцев и дунганов назначение старшины и трех в каждом кенте или городе судей предоставлено избранию народа чрез выборных от каждой сотни дворов; тем же порядком киргизы производят избрание биев в каждой волости, но волостные управители назначаются военным губернатором. Той же властью утверждаются в своих должностях как прежние начальники племен (укурдаи, ильгидаи и высшие чины торгоутов), так и избранные на должности старшин кентов и городов, и от оных могут быть удаляемы и увольняемы только по распоряжению военного губернатора» [3, л. 82-82 об.; 7, с. 6-7].

Далее, практически дословно цитируя вышеупомянутую инструкцию, Н. Пантусов указывает, что права и обязанности представителей первичной администрации «. ..определены в отношении к подчиненным соответ-

ствующими обычаями, насколько последние не противоречат упоминаемым в настоящей главе взглядам русского правительства 2; в тех же случаях, где указаний обычая не встречается, и в отношениях к русским властям, народные управители пользуются правами и несут обязанности, присвоенные волостным управителям по проекту Положения об управлении в Семиреченской и Сырдарьинской областях» 1867 года [7, с. 7].

Правами аульных старшин, как это было установлено в проекте Положения 1867 г., наделялись сохранявшиеся у калмыков и сибо зянги, а также вновь избранные сотники (у мусульман — юзбаши) в кентах, городах и волостях [3, л. 83 об.-84; 7, с. 7].

Что же касается народного суда, то подсудность ему вполне соответствовала проекту туркестанского положения 1867 года. При этом по решениям единоличных народных судей допускалась апелляция в собрания судей кента, города или рода. Наказания же, невозможные «…при господстве в крае цивилизованной власти», не допускались. Споры и иски между представителями разных народностей рассматривались смешанными судами, а в Кульдже ежемесячно собирался съезд судей [7, с. 8].

Кроме канцелярии по кульджинским делам при военном губернаторе Семиреченской области и управлений 1-го и 2-го участков, на которые делился Кульджинский район, во второй половине 1873 г. в Кульдже была учреждена касса в составе кассира, писца, присяжного, счетовода и переводчика, к которым во второй половине 1876 г. добавился бухгалтер в связи с распространением на этот край общего Положения о пошлинах на право торговли и промыслов. С 1875 г. круг обязанностей участковых начальников расширился за счет добавления им функций нотариусов (на правах мировых судей), аналогично проекту Положения 1867 г. (§ 152). Тогда же в управления участковых начальников добавилось по одному письмоводителю. С целью оптимизации административной системы количество участков, как об этом упоминалось выше, было сокращено сначала до трех (1874), а затем до двух (1876), что привело к увеличению штатов оставшихся управлений на одну единицу. В 1876 г. последовало распоряжение

туркестанского генерал-губернатора о разделении судебной и административной властей на уровне участковых начальников: вместо должности судебного следователя была введена должность судьи Кульджинского района. В 1873 г. был изменен подход к организации полицейской части районного центра. Вместо штата полицейских агентов из таранчей (которые весьма одиозно воспринимались на фоне многонационального анклава) в помощь участковому начальнику, по-прежнему оставшемуся во главе полицейской власти в городе, был дан особый офицер (городничий г. Кульджи), а также четыре полицейских агента из местных жителей. Для исполнения обязанностей нижних полицейских чинов командировались 2 унтер-офицера и 6 рядовых от войск. Ночное патрулирование осуществляли специально направляемые 1 урядник и 6 казаков (конные) и 1 унтер-офицер и 6 рядовых (пешие). Со второй половины 1876 г. функции полицейского офицера стал исполнять помощник начальника северного участка Кульджин-ского района с наименованием его заведующим полицейской частью г. Кульджи [7, с. 80-84].

Н.Н. Пантусов приводит весьма интересные сведения о составе населения на 1876 год. Самыми многочисленными были таранчи (51 891), казахи (33 828), сибо (18 318) и калмыки с торгоутами (15 940). Значительно меньше числилось дунган (4 031), китайцев (2 847) и солонов (767). 2 086 человек не были отнесены к этим официальным «сословиям». По утверждению Н. Пантусова, это были торгующие сарты. Российских подданных насчитывалось всего 2 022 человек, из которых дворян потомственных — 38, личных дворян — 82, белого духовенства — 5, купцов -31, 133 мещанина, 31 крестьянин, 1 706 человек в войске, 74 нижних чинов в отставке с семьями, 102 казака. Общее число оседлых жителей края было определено в 82 142 человека, в то время как кочевое составляло 49 768 человек. Религиозный состав кульд-жинского населения выглядел следующим образом: 2 025 православных, 237 католиков, 7 протестантов, 9 иудеев, 91 836 мусульман «… и 37 796 душ язычников», то есть буддистов. В числе католиков были посчитаны 90 исповедующих христианство китайцев, которые приняли новую веру под влиянием не-

когда бывших здесь французских миссионеров [7, с. 9].

Автор записки подчеркивает благоприятные условия для развития в крае земледелия вообще и огородничества в частности, что составляет основу народного благосостояния. Причем российское владычество способствовало росту разнообразия культивируемых растений. Засушливый климат обусловил развитие здесь ирригации, которая позволяет вывозить хлеб и рис в соседние районы Китая и Туркестанского края. К вопросу землевладения российская власть относилась осторожно, не допуская в районе совершения купчих крепостей [7, с. 12-15].

Что касается скотоводства, то, по сведениям Н. Пантусова, Кульджинский район располагал прекрасной кормовой базой. Крупный рогатый скот здесь выполнял тягловую функцию, а мелкий ничем не отличался от Туркестанского края. Лошади напоминали семи-реченских. А свиней разводили только сибо, буддизм которых не запрещает использование их в пищу. Наконец, местные жители разводили домашнюю птицу [7, с. 15-18].

Недостаток у местного населения знаний, предприимчивости и капиталов обусловили слабое развитие здесь кустарного производства. Помочь в его подъеме не могли и российские промышленники, которые не стремились инвестировать местное производство. Так, небольшая часть населения занималась садоводством и виноградарством, продукты которого также шли в соседние пределы. Правильной организации садоводства, виноградарства и табаководства должен был содействовать Борохудзирский казенный городской сад, созданный по инициативе военного губернатора Семиречья Г.А. Колпаковского. Ремеслами в районе занималось совсем незначительное число населения, а результаты их труда почти исключительно находили сбыт в г. Кульдже и окрестностях. Таким же мизерным был охотничий и рыболовный промысел. Самым распространенным занятием населения был извоз, в котором было занято до 3 000 человек и до 8 000 голов скота. Опять же по инициативе российских властей в 1873 г. было положено начало культивации шелкопряда. В следующем году в самой Кульдже по распоряжению генерал-лейтенанта Колпаков-

ского была открыта червоводня, а в 1876 г. -небольшая шелкомотальня. Тогда же из Верного и Ташкента в Кульджу прибыли три специалиста по разведению шелкопряда. С 1874 г. в районе начались работы по акклиматизации американского хлопчатника, значительную помощь в которых оказал специально командированный ученый садовод А.М. Фетисов. Местные китайцы и солоны выращивали опийный мак [7, с. 18-27].

Хотя во всем районе в 1876 г. насчитывалось 568 мельниц, 223 маслобойни, 4 писчебумажных, 5 чугунолитейных, 3 гончарных, 4 красильных и еще несколько десятков кустарных заведений, их производственный уровень глава кульджинской канцелярии характеризовал как примитивный, параллельно отмечая, что «упадка в производительности заводов и прочих промышленных заведений в течение нашего управления краем не было» [7, с. 28-29]. Столь же бесхитростным был и способ добычи каменного угля, хотя эта отрасль пользовалась в крае известной популярностью [7, с. 29-30].

Местная торговля была сосредоточена в центре Илийского края — городе Кульдже. И если местная торговля вследствие низкого развития производительных сил и недавно пережитых масштабных беспорядков была развита слабо, то внешняя и транзитная отличались в лучшую сторону, хотя полному развитию их мешали грабежи караванов, являвшиеся следствием постоянной напряженности в регионе [7, с. 30-35].

Отменив все прежние сборы и подати с местного населения, российская администрация заменила их посемейной (подворной) податью у оседлого населения и кибиточной — у кочевого, определив обе в размере 3 рублей. Принимая во внимание состоятельность местных жителей, туркестанский генерал-губернатор сократил ее у населения отдельных местностей до 2 и 1,5 рублей [7, с. 35].

Напомним, что упомянутая выше Инструкция начальникам участков Кульджинского района, разработанная под руководством Г.А. Колпаковского в 1871 г., была через год изменена К.П. Кауфманом из-за непременного желания последнего организовать в крае земские учреждения. Из записки же Н. Пан-тусова следует, что никаких земских органов

в Илийском крае создано не было. Более того, инструкция 1872 г. относила к повинностям населения исключительно содержание почтового тракта и проселочных дорог, поставку в военное время подвод и в наряде людей для караульной службы при перемещении арестантов [3, л. 87]. А вот на деле вся эта игра в земские свободы обернулась определением главной туркестанской администрацией земского сбора в размере 20 % от установленных податей и направлением полученных средств по усмотрению администрации, в том числе на возведение построек военного назначения [7, с. 37].

Что же касается городских сумм г. Куль-джи, то с 1875 г. к сбору арендной платы с лавок, караван-сараев и кустарных заведений добавились торговые, промысловые и нотариальные пошлины (на общеимперском основании) [7, с. 38]. В 1876 г. доход городских сумм составил 22 705,60 руб., а расход (на содержание больницы, городской полиции и тюрьмы, русско-таранчинско-китайской народной школы, на жалованье китайскому волостному старшине и заведующему строительной частью в г. Кульдже, на содержание городских садов и ремонт здания почтового отделения, на ремонт дома начальника северного участка района и народного суда, а также дома, занятого кульджинской повивальной бабкой, на содержание шелководов, областного чертежника и канцелярские расходы) — 21 432,64 рублей. При этом более десятой части этой суммы ушло на ремонт дома канцелярии военного губернатора по кульджинским делам, архива и служб, а также на устройство при нем сада [7, с. 39-41].

Здесь следует добавить, что отсутствие в Кульдже акцизного надзора вывело район из-под акцизных сборов на виноторговлю. Не дожидаясь соответствующего решения министров военного и финансов, туркестанский губернатор собственной властью распорядился взимать соответствующий сбор в пределах Кульджинского района ради усиления местных доходов, необходимых на компенсацию растущих издержек администрации [7, с. 41-42]. Беглый обзор состояния податного хозяйства убеждает, что российская власть в Кульдже не только столкнулась с новой для себя реальностью, показавшей неприменимость к

местным условиям уже отработанных туркестанских и степных шаблонов, но и оказалась зажатой в рамки как необходимостью жесткой экономии из-за слабости финансового потока из центра, так и сложностью оперирования многонациональным населением, концентрированным в довольно ограниченном территориальном пространстве.

Казенные здания в Кульдже были заняты воинскими подразделениями или административными службами. В 1877 г. было завершено возведение в административном центре края православного храма Александра Невского из жженого кирпича стоимостью в 7 803,85 руб., которые были отнесены на доходы с Кульджинского района [7, с. 46].

Останавливаясь на состоянии путей сообщения, Н. Пантусов приводит интересный пример. Одна из переправ через р. Или с 1871 и до середины 1873 г. содержалась купцом Кузнецовым, взимавшим плату с проезжавших и проходивших. «Во второй половине 1873 года купец Кузнецов заявил, что так как до взятия им илийской переправы в содержание ею пользовались жители туземцы, и она приносила им немалую пользу, то, не желая лишать их дохода, просил снять с него обязанность содержателя переправы». Трудно сказать, чем на самом деле руководствовался русский торговец, но военный губернатор области передал содержание переправы местному населению, которое после небывалого половодья 1876 г. решило построить новый паром и возвести мост, на что изъявило желание собрать добровольно 800 руб., что и было утверждено Г.А. Колпаковским [7, с. 49]. Сегодня трудно сказать, насколько добровольным было это решение жителей южного участка Кульджинского района, но в любом случае оно косвенно свидетельствует о формировании у местного населения представлений о земских интересах.

Российская администрация учредила в Илийском крае 13 почтовых станций с 39 парами почтовых и 13 парами земских лошадей [7, с. 50].

Характеризуя нравственное состояние местного общества, Н. Пантусов назвал самоуправство, кражи и грабежи обыкновенными и повседневными явлениями, утвердившимися в районе в период китайского и таран-

чинского правления. С приходом русских жестокие наказания за кражи (отсечение руки, битье палками по пяткам и др.) были отменены. Это спровоцировало рост преступлений, значительно сократившихся в первые месяцы после появления в районе русских. «Так постепенно, видя мягкость русских уголовных наказаний и медленность нашего судопроизводства, уже в 1871 г. воры и грабители начали действовать смелее, а в 1873 г. похищения и насильственные угоны скота сделались чрезвычайно часты и дерзки на всех окраинах Кульджинского района». Российские администраторы нашли выход в ссылке в Сибирь за кражи со взломом и в предании полевому уголовному суду за разбои и кражи, совершенные в дневное время или с применением насилия [7, с. 52-53].

Останавливаясь на состоянии народного суда у казахов, чиновник отметил, что за период с 1871 по 1877 г. в Кульджинском районе состоялось всего 4 съезда биев для разбора исков между казахами разных местностей, а также между казахами и калмыками. Что же касается преступлений вообще, то за шесть лет с 1871 по 1876 г. в крае было зафиксировано 10 преступлений по должности, 14 покушений на самоубийство, 63 убийства, 1 548 краж, 337 захватов чужой собственности, 146 фактов мошенничества, 53 грабежа, 9 случаев барымты, 19 нарушений правил торговли, по 1 поджогу, святотатству и изготовлению фальшивой монеты, 925 уклонений от уплаты долга, 30 фактов нанесения тяжких побоев, 6 случаев бродяжничества, 11 подкопов, 363 брачных дела и 106 неисполнений приказаний власти [7, с. 54, 57].

Благоприятные климатические условия не создавали предпосылок для заболеваний, вызванных санитарно-гигиеническими условиями. Тем не менее в районе существовали один полугоспиталь (созданный на базе первого кульджинского лазарета), городская больница, два приемных покоя и два околотка. Их обслуживали три врача. Аптек со свободной продажей лекарств не было ни одной. Большинство заболевших лечились амбулаторно и получали бесплатно лекарства. Со временем представители коренного населения стали с доверием относиться к российской медицине и не избегали помощи медицинских работни-

ков. Особую заботу российская власть проявила в борьбе с венерическими заболеваниями жителей южного участка и противодействии распространению оспы. Число оспопрививателей в районе увеличилось до 30, а только в 1876 г. был привит 5 791 ребенок [7, с. 60-65].

Приютов и благотворительных обществ в Кульджинском районе не существовало.

6 февраля 1873 г. в Кульдже открылось первое и единственное русское учебное заведение — русско-китайско-таранчинская школа, цель учреждения которой состояла в том, «…чтобы познакомить туземцев с русским языком и грамотой и дать им элементарные познания в арифметике и естественной истории и в то же время предоставить возможность проживающим в г. Кульдже русским к обучению детей своих грамоте». Начав с 26 таранчинских мальчиков, школа закончила 1875 г. лишь одним (!) [7, с. 72-73]. Причины этого очевидны. Отвернувшись от школы вскоре после ее открытия, районная администрация позволила местным обществам отказаться от поддержки направленных ими в школу учеников. В начале января 1876 г. се-миреченский военный губернатор потребовал от кульджинских чиновников подвигнуть первичную администрацию местного населения к созданию специального капитала для материальной поддержки детей бедных таранчей, обучающихся в школе. В качестве альтернативной меры было предложено набирать в это учебное заведение 20-25 мальчиков состоятельных родителей, которых обучение не особо стесняло в средствах. В 1874 г., когда для школы было построено специальное здание, в нее были приняты первые 6 девочек. И уже через два года в ней обучалось уже 27 мальчиков и 12 девочек [7, с. 73-75].

Что касается традиционного образования, то к 1876 г. в районе насчитывалось 266 мусульманских школ, 66 калмыцких, 3 китайские и 8 сибоских. Всего в них обучалось 5 287 детей (в 1871 г. — 3 201), а число девочек в мусульманских школах (в другие их не брали) за пять лет возросло с 235 до 1 274 [7, с. 76-77]. Эти учебные заведения имели культовую направленность и содержались за счет родителей учащихся. Рост числа мусульманских школ, безусловно, свидетельствует о лояльном отношении российской администрации

к местному исламу. Из библиотек в крае была лишь одна — у 10 линейного Туркестанского батальона.

Как и предписывала инструкция начальникам уездов, всем народностям Кульджинс-кого района были обеспечены равные права. В отношении ислама здесь, как и в Туркестанском крае вообще, практиковалась тактика игнорирования, подразумевавшая при этом «.. .неусыпное наблюдение за приемами и средствами мусульманской пропаганды…». В отношении дунган русская власть стремилась уничтожить все следы предыдущего господства таранчей, оберегая их от попадания под власть мусульманского влияния. Что же касается буддизма и других верований, распространенных в китайских пределах, то здесь российские чиновники придерживались иной линии: «Не высказывая явно к этим учениям пристрастия, начальствующие лица, однако, оказывают материальную и нравственную поддержку в смысле более или менее полного восстановления их прежнего положения и средств. Не лишним почитается поддержка и развитие китайской письменности, ибо безинтеллигентное начало не может рано или поздно не поддаться направлению, принятому интеллигенцией (мусульманской)» [7, с. 79-80].

Закончил свою записку Н.Н. Пантусов следующими словами, которые, вполне естественно, не могли быть растиражированы в то время, когда обязательное возвращение Кульджи Китаю еще не виделось очевидным для всех: «Кульджинский район доселе находится во временном заведывании русского правительства, и ввиду существующего уже вопроса касательно передачи края сего в ведение китайского правительства никаких видов и предположений на будущее время о нуждах края здесь не формулируется, ибо заботы сего рода должны будут относиться к обязанностям будущей администрации» [6, л. 31].

Результаты. Рассмотренный документ позволяет прийти к заключению, что реальное положение российской администрации в Кульджинском районе мало отличалось от того, каким оно мыслилось семиреченскими чиновниками в период формулирования ими основных норм и принципов управления вновь

занятым краем. Не будем сбрасывать со счетов, что как представитель региональной власти Н.Н. Пантусов мог где-то приукрасить действительность и приблизить ее к искомым параметрам. Однако приводимые им статистические сведения убеждают, что российское присутствие в Илийском крае действительно носило временный и даже, можно сказать, во многом номинальный характер: количество российских чинов администрации было сведено до минимума, местная первичная администрация фактически не претерпела изменений и лишь была подчинена участковым начальникам, земские органы (как и предрекал в свое время Г.А. Колпаковский) не были созданы, новой системы просвещения создано не было, народный суд во многом сохранил свое прежнее значение.

Распространение на Кульджинский район наиболее принципиальных статей проекта Положения об управлении Семиреченс-кой и Сырдарьинской областей 1867 г. свидетельствует в первую очередь о намерении облегчить управление новой территорией, введя ее на правах уезда в состав Се-миреченской области. Те же нововведения, которые стала реализовывать российская администрация в Илийском крае со второй половины 1870-х гг., безусловно, свидетельствуют о наличии двух тенденций. Одна из них заключалась в формировании привлекательного образа российской власти. И здесь — толерантность в религиозном отношении и поддержание буддизма, поощрение торговли и промыслов (распространение новых сортов хлопчатника и способов садоводства и выведения шелковичного червя), современных форм земского хозяйства, оптимизация налоговой системы применительно к населению с разным уровнем жизни. Другая же тенденция была направлена на распространение на край общероссийских институтов -нотариата, положения о торговых и промысловых сборах, принципов организации полицейских органов и судопроизводства по российским законам. Обе эти тенденции, реализовавшиеся по инициативе областной и краевой администраций, свидетельствуют о том, что местные представители российской власти все-таки надеялись оставить Кульджу в составе Российской империи.

Петербург же во все это не вмешивался, справедливо рассчитывая, что возвращение Китаю дружественного России населения станет своего рода залогом мирного приграничного взаимодействия.

Можно было бы согласиться с мнением Р.Ю. Почекаева о том, что «…говорить о какой-то совершенно уникальной ситуации административного управления в Илийском крае не приходится…», ибо «…аналогичная политика реализовывалась российскими пограничными властями и в других пограничных регионах Центральной Азии…» [9, с. 539], если бы не чрезвычайная многонациональность относительно небольшого региона, вынуждавшая власти к большим компромиссам и формированию некоего подобия региональной национальной политики [1, с. 355-356], игнорирование земских учреждений (и фактический отказ от их учреждения) и почти полное отсутствие внятной пропаганды российских циви-лизационных ценностей. Конечно, в значительной мере это определялось временным характером занятия края. Но именно в этом и состоит уникальность административно-политической ситуации в Кульдже периода российского господства.

Вспомним, что рассмотренный документ был опубликован в период обсуждения в обществе вопроса о необходимости возвращения Илийского края Китаю. Можно было бы предположить, что его появление и было обусловлено необходимостью в демонстрации широкому читателю достижений российской власти в Кульджинском районе. Однако четырехлетний срок между появлением записки правителя канцелярии по кульджинским делам и ее публикацией заставляет в этом сомневаться.

ПРИМЕЧАНИЯ

1 Исследование выполнено за счет гранта Российского научного фонда (проект N° 19-18-00162), реализуемого в Институте языков и культур имени Льва Толстого.

The study was supported by the grant of the Russian Science Foundation (project No. 19-18-00162) implemented at the Leo Tolstoy Institute of Languages and Cultures.

2 В инструкции 1872 г.: «…не противоречат настоящей инструкции» [3, л. 83].

СПИСОК ЛИТЕРА ТУРЫ

1. Васильев, Д. В. Бремя империи. Административная политика России в Центральной Азии. Вторая половина XIX в. / Д. В. Васильев. — М. : Полит. энцикл., 2018. — 638 с.

2. Инструкция начальникам участков Кульд-жинского района. 1871 // Центральный государственный архив Республики Узбекистан (ЦГА РУз). -Ф. И-1. — Оп. 27. — Д. 744. — Л. 33-53 об.

3. Инструкция начальникам участков Кульд-жинского района. 1872 // ЦГА РУз. — Ф. И-1. -Оп. 27. — Д. 744. — Л. 77-90 об.

4. Моисеев, В. А. Россия и Китай в Центральной Азии (вторая половина XIX в. — 1917 г) / В. А. Моисеев. — Барнаул : Азбука, 2003. — 345 с.

5. Моисеев, С. В. Взаимоотношения России и уйгурского государства Йэттишар (1864-1877 гг.) / С. В. Моисеев. — Барнаул : Азбука, 2006. — 200 с.

6. Пантусов, Н. Н. Сведения об управлении Куль-джинским районом за 1871-1876 годы / Н. Н. Панту-сов // Российский государственный исторический архив. — Ф. 1284. — Оп. 190. — Д. 394. -Л. 1-202.

7. Пантусов, Н. Н. Сведения о Кульджинском районе за 1871-1877 годы / Н. Н. Пантусов. — Казань : Унив. тип., 1881. — 226 с.

8. Политика России и Китая в Центральной Азии во второй половине XIX — начале XXI в. / И. В. Аниси-мова, В. А. Бармин, И. Б. Бочкарева [и др.]. — Барнаул : Азбука, 2014. — 458 с.

9. Почекаев, Р. Ю. Особенности административного развития Илийского края в 1871-1881 гг.: между традициями и фронтирной модернизацией / Р. Ю. Почекаев // Общество и государство в Китае. — 2016. — Т. 46, № 2. — С. 531-542.

10. Почекаев, Р. Ю. Особенности правового положения Илийского края в 1760-1860-е гг. / Р. Ю. Почекаев // Известия Уральского федерального университета. Серия 2, Гуманитарные науки. — 2018. — Т. 20, № 4 (181). — С. 152-166.

11. Почекаев, Р. Ю. Проблемы статуса российских подданных в Кульдже после ее возвращения Китаю (1881 г.) / Р. Ю. Почекаев // Общество и государство в Китае. — 2018. — Т. 48, № 2. — С. 126-134.

REFERENCES

1. Vasilyev D.V. Bremya imperii. AdministrativnayapolitikaRossii v TsentralnoyAzii. Vtoraya polovina XIXv. [The Burden of the Empire. Administrative Policy of Russia in Central Asia. The Second Half of the 19th Century]. Moscow, Politicheskaya entsiklopediya Publ., 2018. 638 p.

2. Instruktsiya nachalnikam uchastkov Kuldzhinskogo rayona. 1871 [Regulations to the Heads

iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.

of Sections of the Kuldja District. 1871]. Tsentralnyy gosudarstvennyy arkhiv Respubliki Uzbekistan (TsGA RUz) [Central State Archive of the Republic of Uzbekistan], f. I-1, inv. 27, d. 744, l. 33-53 r.

3. Instruktsiya nachalnikam uchastkov Kuldzhinskogo rayona. 1872 [Regulations to the Heads of Sections of the Kuldja District. 1871]. TsGA RUz [Central State Archive of the Republic of Uzbekistan], f. I-1, inv. 27, d. 744, l. 77-90 r.

4. Moiseev V.A. Rossiya i Kitay v Tsentralnoy Azii (vtoraya polovina XIX v. — 1917 g.) [Russia and China in Central Asia: Second Half of the 19th Century -1917)]. Barnaul, Azbuka Publ., 2003. 345 p.

5. Moiseev S.V. Vzaimootnosheniya Rossii i uygurskogo gosudarstva Yettishar (1864-1877 gg.) [Relations Between Russia and the Uyghur State Yettishar (1864-1877)]. Barnaul, Azbuka Publ., 2006. 200 p.

6. Pantusov N.N. Svedeniya ob upravlenii Kuldzhinskim rayonom za 1871-1876 gody [Information About the Management of the Kuldja District for 1871-1876]. Rossiyskiy gosudarstvennyy istoricheskiy arkhiv [Russian State Historical Archive], f. 1284, inv. 190, d. 394, l. 1-202.

7. Pantusov N.N. Svedeniya o Kuldzhinskom rayoneza 1871-1877gody [Information About Kuldja District for 1871-1877]. Kazan, Universitetskaya tipografiya Publ., 1881. 226 p.

8. Anisimova I.V, Barmin VA., Bochkareva I.B. et al. Politika Rossii i Kitaya v Tsentralnoy Azii vo vtoroy polovine XIX — nachale XXI v. [The Policy of Russia and China in Central Asia in the Second Half of the 19th — Early 21st Century]. Barnaul, Azbuka Publ., 2014. 458 p.

9. Pochekaev R.Yu. Osobennosti administrativnogo razvitiya Iliyskogo kraya v 1871-1881 gg.: mezhdu traditsiyami i frontirnoy modernizatsiey [Specific Features of the Ili Region Administrative Development in 1871-1881: Between Traditions and Frontier Modernization]. Obshchestvo i gosudarstvo v Kitae [Society and State in China], 2016, vol. 46, no. 2, pp. 531-542.

10. Pochekaev R.Yu. Osobennosti pravovogo polozheniya Iliyskogo kraya v 1760-1860-e gg. [Specific Features of the Legal Status of the Ili Province Between 1760s and 1860s]. Izvestiya Uralskogo federalnogo universiteta. Seriya 2, Gumanitarnye nauki [Izvestia. Ural Federal University Journal. Series 2. Humanities and Arts], 2018, vol. 20, no. 4 (181), pp. 152-166.

11. Pochekaev R.Yu. Problemy statusa rossiyskikh poddannykh v Kuldzhe posle ee vozvrashcheniya Kitayu (1881 g.) [Problems of the Russian Subjects Status in Kuldja after Its Restitution to China (1881)]. Obshchestvo igosudarstvo vKitae, 2018, vol. 48, no. 2, pp. 126-134.

Information About the Author

Dmitry V. Vasilyev, Doctor Habilitatus in History, Associate Professor, Professor of the Department of the Russian History, Moscow City University, 2-y Selskohoziajstvenny proezd, 4, 129226 Moscow, Russian Federation, dvvasiliev@mail.ru, https://orcid.org/0000-0001-6616-0646

Информация об авторе

Дмитрий Валентинович Васильев, доктор исторических наук, доцент, профессор кафедры отечественной истории, Московский городской педагогический университет, 2-й Сельскохозяйственный проезд, 4, 129226 г. Москва, Российская Федерация, dvvasiliev@mail.ru, https://orcid.org/0000-0001-6616-0646

Говоря о Семиречье, нельзя не сказать нескольких слов о Кульдже, которая, в сущности, ничем не отделяется от Семиречья, кроме теперь проведенной границы по совершенно ровной местности поперек Илийской долины. Кульджа — это был перл наших степей. Прекрасный климат, плодороднейшая почва, богатейшие залежи угля и различных минералов; прекрасно устроенная ирригация всей территории, великолепные сады, отлично возделанная почва, прекрасные огороды и рисовые поля, и ко всему этому трезвое, трудолюбивое население, отлично знакомое с земледелием, ирригацией и горным делом. Без преувеличения можно сказать, что во всей России не было такого прекрасного уголка, как нарочно созданного природой, чтобы быть промышленным центром.

Как пример минерального богатства я укажу на копи каменного угля, принадлежащие мне лично. В одной копи на правом берегу Или был у меня пласт угля толщиною 30 аршин и тут же залежи прекрасного железного шпата и отличной огнеупорной глины. В другой — на левом берегу Или выходы угля и железа находились в крутой горке в 200 саженях от реки и были так расположены, что можно было устроить домну, и руду и уголь спускать прямо в колошник, а готовое железо спускалось бы на баржи, стоящие на реке; притом в этом месте с небольшим расходом денег можно было бы иметь водяную силу в несколько сот лошадей.

К нашему счастию и к чести местной русской администрации, все таранчанское и дунганское население перешло из Кульджи в Семиречье. Это на некоторое время ослабило китайцев и усилило нас. Насколько мне известно, переход кульджинских мусульман в наши пределы не имел настоящего отголоска в России, никто или почти никто не заметил этого знаменательного факта. Целое население, несмотря на льготы, предоставляемые им китайцами, и даже на подкуп в виде серебра и скота, оставило чудную страну, могилы предков, свои святыни и пошло за русскими в голую пустынную степь, разрушив предварительно свои жилища, так что Кульджа, после отдачи китайцам, представляла и, вероятно, и теперь еще представляет целые ряды развалин. Англичане, французы, которые не особенно лестно отзываются о русских, и у которых слово казак — чуть ли не синоним варварства, постоянно заняты усмирениями разных восстаний, то в Азии, то в Африке, а за нашими казаками уходит из Кульджи целое население, и нашим казакам отдаются добровольно воинственные жители Мерва. Всякий, кто пожил в Средней Азии, не мог не убедиться, что влияние России на эти края громадно; Россия держит азиатцев больше силою моральною, нежели силою оружия.

Кульджа Посмотреть на карте

Территория	Дата (год) присоединения к Российской империи	Факты
Западная Армения (Малая Азия)	1915	Территорию уступили в 1917–1918 годах
Восточная Галиция, Буковина (Восточная Европа)	1914	В 1915 году уступлена, в 1916-м частично отвоевана, в 1917 году потеряна
Урянхайский край (Южная Сибирь)	1914	В настоящий момент в составе Республики Тывы
Земля Франца-Иосифа, Земля Императора Николая II, Новосибирские острова (Арктика)	1914	Архипелаги Северного Ледовитого океана, закреплены как территория России нотой МИД
Северный Иран (Средний Восток)	1907	Потерян в результате революционных событий и Гражданской войны в России. В настоящее время принадлежит государству Иран
Концессия в Тяньцзине	1900	Потеряна в 1920 году. В настоящее время город центрального подчинения КНР
Квантунский полуостров (Дальний Восток)	1898	Потерян в результате поражения в Русско-японской войне 1904–1905 годов. В настоящее время провинция Ляонин, КНР
Бадахшан (Средняя Азия)	1895	В настоящее время Горно-Бадахшанская АО Таджикистана
Концессия в Ханькоу (Ухань, Восточная Азия)	1886	В настоящее время провинция Хубэй, КНР
Закаспийская область (Средняя Азия)	1884	В настоящее время принадлежит Туркмении
Аджарский и Карсско-Чилдырский санджаки (Закавказье)	1878	В 1921 году уступлены Турции. В настоящее время Аджарская АО Грузии; илы Карс и Ардахан в Турции
Баязетский (Догубаязитский) санджак (Закавказье)	1878	В том же, 1878, году уступлен Турции по итогам Берлинского конгресса
Княжество Болгария, Восточная Румелия, Адрианопольский санджак (Балканы)	1877	Упразднены по итогам Берлинского конгресса в 1879 году. В настоящее время Болгария, Мраморноморский регион Турции
Кокандское ханство (Средняя Азия)	1876	В настоящее время Узбекистан, Киргизия, Таджикистан
Хивинское (Хорезмское) ханство (Средняя Азия)	1873	В настоящее время Узбекистан, Туркмения
Илийский султанат (Восточный Туркестан)	1871	В 1881 году по договору с Цинской империей разграничен, приобретено около 20 % его территории, массовая миграция уйгуров и дунган из Китая. В настоящее время Алмаатинская область Казахстана, Или-Казахский АО КНР
Бухарский эмират (Средняя Азия)	1868	Являлся вассальным. В настоящее время Узбекистан, Таджикистан
Приморье (Дальний Восток)	1860	В настоящее время в составе Приморского края
Амурский край (Дальний Восток)	1858	В настоящее время Амурская область, Хабаровский край, Еврейская АО
Сахалин (Дальний Восток)	1855	С 1905 года Южный Сахалин в составе Японии. В составе РФ – Сахалинская область
Заилийский край (Семиречье), Чуйская долина (Средняя Азия)	1854–1864	Область Кокандского ханства, завоевание с 1850 года, принятие населения в российское подданство. В 1851 году – заключение торгового договора с Цинской империей. В 1867 году образована Семиреченская область. В настоящее время Южный Казахстан, Киргизия
Княжество Самос (Восточное Средиземноморье)	1832	С 1913 года по договору – в Греции
Черноморское побережье Кавказа от устья Кубани до крепости Святого Николая (северной границы Аджарии), а также города Ахалцых и Ахалкалаки с окрестностями (Причерноморье)	1829	В настоящее время Краснодарский край, Абхазия, края Грузии Мегрелия, Гурия, Самцхе-Джавахетия
Эриванское и Нахичеванское ханства (Закавказье)	1828	В настоящее время Армения, Нахичеванская АР Азербайджана, Турция
Карачай, Черкесия, Абазиния (Северный Кавказ)	1828	В настоящее время Краснодарский край, Карачаево-Черкесская Республика
Балкария и Дигория	1827	В настоящее время Кабардино-Балкария, Северная Осетия
Средний и Старший жузы Казахского ханства (Средняя Азия)	1822	Племенные союзы (жузы) казахов. Средний жуз в российском подданстве с 1732 года, Старший жуз – с 1818 года. Вхождение в состав России высочайшим указом, ограниченная автономия до 1868 года. В настоящее время Северный, Восточный, Центральный, Южный регионы Казахстана
Привислинский край (Восточная Европа)	1815	Получен по итогам Венского конгресса (кроме Кракова и Познани), образовано Царство Польское в личной унии императора всероссийского до 1832 года, после чего оно стало «нераздельной частью» России. В настоящее время Подляское, Мазовецкое, Лодзинское, Свентокшиское, Люблинское воеводства Польши
Илисуйский султанат, Табасаранское майсумство, Кайтагское уцмийство, Аварское, Казикумухское, Кюринское, Мехтулинское ханства и др. (Северный Кавказ)	1813	В настоящее время Республика Дагестан
Бессарабия (Северное Причерноморье)	1812	В настоящее время Молдавия, Одесская, Черновицкая области Украины
Финляндия, включая Аландские острова	1809	В настоящее время Финляндия, Республика Карелия, Мурманская, Ленинградская области
Тарнопольский округ Австрии (Восточная Европа)	1809	В настоящее время Тернопольская область Украины
Белостокский округ Пруссии (Восточная Европа)	1807	В настоящее время Подляское воеводство Польши
Гянджинское (1804), Карабахское (1805), Шекинское (1805), Ширванское (1805), Бакинское (1806), Кубинское (1806), Дербентское (1806), северная часть Талышского (1809) ханства (Закавказье)	1804–1809	Вассальные ханства Персии, захват и добровольные вхождения. Закреплены в 1813 году договором с Персией по итогам войны. Ограниченные автономии до 1840-х годов. В настоящее время Азербайджан, Нагорно-Карабахская Республика
Имеретинское царство (1810), Мегрельское (1803) и Гурийское (1804) княжества (Закавказье)	1803–1810	Царство и княжества Западной Грузии (с 1774 года независимые от Турции). Протектораты и добровольные вхождения. Закреплены в 1812 году договором с Турцией и в 1813 году договором с Персией. Самоуправление до конца 1860-х годов. В настоящее время Грузия, края Самегрело-Верхняя Сванетия, Гурия, Имеретия, Самцхе-Джавахетия
Минское, Киевское, Брацлавское, восточные части Виленского, Новогрудского, Берестейского, Волынского и Подольского воеводств Речи Посполитой (Восточная Европа)	1793	В настоящее время Витебская, Минская, Гомельская области Белоруссии; Ровенская, Хмельницкая, Житомирская, Винницкая, Киевская, Черкасская, Кировоградская области Украины
Крымское ханство – Крым, Едисан, Джамбайлук, Едишкуль, Малая Ногайская Орда (Кубань, Тамань) (Северное Причерноморье)	1783	Ханство (с 1772 года независимое от Турции) и кочевые ногайские племенные союзы. Аннексия, закреплена в 1792 году по договору в результате войны. В настоящее время Ростовская область, Краснодарский край, Республика Крым и Севастополь; Запорожская, Херсонская, Николаевская, Одесская области Украины
Курильские острова (Дальний Восток)	1778	Племенные союзы айнов, приведение в российское подданство, окончательно к 1782 году. По договору 1855 года Южные Курилы в Японии, по договору 1875 года – все острова. В настоящее время Северо-Курильский, Курильский и Южно-Курильский городские округа Сахалинской области
Чукотка (Дальний Восток)	1778	В настоящее время Чукотский автономный округ
Тарковское шамхальство (Северный Кавказ)	1776	В настоящее время Республика Дагестан
Осетия (Кавказ)	1774	В настоящее время Республика Северная Осетия – Алания, Республика Южная Осетия
Большая и Малая Кабарда	1774	Княжества. В 1552–1570 годах военный союз с Русским государством, в дальнейшем вассалы Турции. В 1739–1774 годах по договору – буферное княжество. С 1774 года в российском подданстве. В настоящее время Ставропольский край, Кабардино-Балкарская Республика, Чеченская Республика
Инфлянтское, Мстиславское, большие части Полоцкого, Витебского воеводств Речи Посполитой (Восточная Европа)	1772	В настоящее время Витебская, Могилёвская, Гомельская области Белоруссии, Даугавпилсский край Латвии, Псковская, Смоленская области России
Керчь, Еникале, Кинбурн (Северное Причерноморье)	1772	Крепости, от Крымского ханства по договору. Признаны Турцией в 1774 году по договору в результате войны. Крымское ханство получило независимость от Османской империи под покровительством России. В настоящее время городской округ Керчь Республики Крым России, Очаковский район Hиколаевской области Украины
Ингушетия (Северный Кавказ)	1770	В настоящее время Республика Ингушетия
Алтай (Южная Сибирь)	1747	В настоящее время Алтайский край, Республика Алтай, Новосибирская, Кемеровская, Томская области России, Восточно-Казахстанская область Казахстана
Кюменигордский и Нейшлотский лен – Нейшлот, Вильманстранд и Фридрихсгам (Прибалтика)	1743	Лен, от Швеции по договору в результате войны. С 1809 года в российском Великом княжестве Финляндском. В настоящее время Ленинградская область России, Финляндия (область Южная Карелия)
Младший жуз Казахского ханства (Средняя Азия)	1731	В настоящее время Западно-Казахстанская область Казахстана
Хакасия (Киргизская землица и др.) (Южная Сибирь)	1727	В настоящее время Республика Хакасия
Новая Земля, Таймыр, Камчатка, Командорские острова (Арктика, Дальний Восток)	1689–1725	В настоящее время Архангельская область, Камчатский, Красноярский край

Китайским приграничьем наших граждан вряд ли сильно дивишь, челночно-товарный поток уже полтора десятилетия не иссякает. Тем более — Кульджой, до которой всего-то девяносто километров от приграничного Хоргоса. В принципе, и о русских в Китае тоже многие как- то где-то когда-то слышали: Харбин, КВЖД, вальс «На сопках Манчжурии»… Но вот, думаю, вряд ли кто-то из нынешних наших сограждан, бывающих в Синьцзяне, среди уйгурских базаров, мечетей и стремительно растущих урбанистических новостроек сегодняшней Кульджи, забрел в одну из махаллей, где старые глинобитные домики и узкие улицы, кажется, помнят не одно тысячелетие. Большинство живущих в таких кварталах — уйгуры. Но вдруг над скромной и истертой от времени калиткой обнаруживается деревянный и тоже не новый православный крест. Здесь живут Луневы, Зарулины и Курганаевы. Все — из сибирских казаков, которых революция 1917-го года привела на китайскую землю. Николаю Луневу — 32 года. Дед его, Григорий Лунев, увел семью из родных мест сначала в Казахстан, там родился отец Николая, Иван. Однако добралась коллективизация и до казахстанских степей, заставив двинуться дальше. Люди бежали от раскулачивания, от политических чисток, от голода и безысходности.

Вообще же, первые известия о русских в Синьцзяне относятся к 1850 году. Тогда в Томске русский купец Порфирий Глебович Уфимцев сообщал настоятелю Гуслицкого монастыря Московской епархии игумену Парфению о том, что во время многократных торговых поездок в Кульджу познакомился там с китайскими христианами, сообщившими о том, что они по происхождению — русские, по вере — православные. Во второй половине XIX века в Синьцзяне появились русские консульства, торговые представительства. В 1877 году открылась первая русская каменная церковь в Кульдже. К концу XIX века русская колония в Синьцзяне насчитывала около 2000 человек. Основными центрами расселения русских были Кульджа, Чугучак, Суйдун и Урумчи. До сих пор в облике старых кварталов Кульджи очень четко прослеживается мощное русское культурное влияние: ставенки и резные наличники на окнах домов, потемневшие от времени скамейки у массивных ворот. Если не смотреть на непривычно плоские крыши, то так и кажется, что это – какое-нибудь село в нашем Семиречье. Стоят купеческие дома, оставшиеся с тех времен, когда Кульджа была под юрисдикцией российского трона. Правда, было это недолго: в 1871-1881 гг. в Синьцзяне происходило широкомасштабное антикитайское восстание, и было создано мусульманское государство Йеттишаар, возглавленное Якуб-беком, выходцем из Ферганы. Якуб-бек признал себя вассалом турецкого султана и в Синьцзян поспешили турецкие военные советники и британские офицеры. Быстро выяснилось, что Йеттишаар слишком сильно угрожает восточным границам Российской империи: по советам англичан Якуб-бек захватил несколько стратегических перевалов на Тянь-Шане и начал борьбу за контроль над рынками Кокандского ханства. Чтобы обезопасить свою восточную границу, официальный Петербург в 1871 г. откликнулся на просьбу китайской стороны и направил в районы, пограничные с Йеттишааром, войска под командованием генерала Г. А. Колпаковского. У русского правительства не было планов включения Илийского края в состав России. По петербургскому договору 1881 г. Восточный Туркестан в целом отошел к Китаю, русские войска были выведены, за Россией осталась лишь часть Илийского края, где были расселены дунгане, уйгуры, казаки. С тех пор в центре Кульджи сохранилось и несколько зданий бывшего российского консульства, украшенных в советское время бюстом вождя мирового пролетариата. Бюст нынешние китайские власти трогать не стали, а русские домики XIX века стали часть комплекса отеля «Или». К началу ХХ века Синьцзян, или, как его тогда чаще называли, Восточный Туркестан уже был довольно массово заселен русскими. В 1920-х годах русский язык был признан местными властями, что делало русскую диаспору фактически самоуправляемой. В городах и селениях существовали казачьи комитеты, свои церкви, школы. В районе Синьцзяна китайскую границу переходили белые части генералов Анненкова, Дутова, Бакича. Из остатков этих войск и бежавшего от большевиков гражданского населения в начале 1920-х годов и образовалась многочисленная русская колония, русскоязычное население Синьцзяна росло стремительными темпами: к 1926 году насчитывалось уже до шести тысяч русских. Центром русской диаспоры стала Кульджа, затем по численности населения шел Чугучак с прилегающими районами, и затем — Урумчи. Впрочем, и здесь эмигранты по-прежнему оставались в пределах контроля Москвы, кровавые расправы над наиболее именитыми противниками Советской власти следовали одна за другой. Практически, все офицеры, принимавшие участие в белом движении, были постепенно уничтожены. 11 февраля 1921 года в крепости Суйдун группой советских чекистов во главе с начальником Джаркентской уездной милиции Касымханом Чанышевым по заданию Реввоенсовета Туркестанского фронта был убит легендарный казачий атаман и непримиримый враг Советской власти Александр Дутов. Русский полк, который помогал местному правителю — дубаню Шен Ши-цаю — подавить дунганское восстание в 1931-1933 годах был по его же приказу расформирован и отдан советским оперативникам. Попытка организованного ухода остатков русских войск с семьями в центральный Китай, окончилась трагедией. Преемник атамана Дутова, генерал Павел Папенгуд был арестован и казнен за попытку смещения Шен Ши-цая. Позже, в 1937-1938 годах, по ложным показаниям были казнены десятки бывших офицеров и множество гражданских лиц. Обычно их обвиняли в сговоре с японцами и англичанами и попытке создания в Синьцзяне антисоветского государства. Неординарные, а часто и трагичные судьбы русских, проживавших в разные годы в Западном Китае можно перечислять бесконечно… Репрессии касались преимущественно эмигрантской элиты. Рядовым же беглецам везло несколько больше. Поначалу кто чем занимались. Иван Лунев, например, подросши, сапожничал, потом работал мельником.. Городские работали по своим специальностям: инженерами, врачами, преподавателями в школах, библиотекарями, портными. Некоторые открывали свои мастерские: портняжные, парикмахерские, кондитерские, фотографические студии. Кузнечным делом занимались, плотницким. В деревнях люди занимались садоводством, хлебопашеством, скотоводством, пчеловодством, рыболовством. Годов так до 1950-х едва ли не все мельники и пасечники в кульджинской округе были русские. В то время местные хозяйки фруктовое варенье варили с медом, который оказывался дешевле сахара… К этому времени во всех округах Синьцзяна православное население насчитывало около десяти тысяч человек, большинство из них, надо полагать, были русскими. Луневы, Зарулины, Курганаевы, уже находясь в Китае, перешли в пятидесятничество. Николай рассказывает об этом без излишней эмоциональности, часто свойственной людям религиозным: — Дед был православным, это уже отец перешел в эту общину. А среди стариков есть и молокане, и другие. Вообще, раньше здесь много было среди русских кержаков с Алтая. А так, мало нынче русских осталось: в Кульдже, наверное, примерно 650 человек, многие из них — уже от смешанных браков, очень многие потеряли и язык, и обычаи, скорее по привычке называются русскими. У нас в Китае с этим свободно сейчас, каждый может сам отнести себя к той или другой нации. Николай Лунев — директор местной русской школы. — Насчет обучения очень запутано все у нас обстоит. В 1960-е годы основная масса русских уехала. Русские школы постепенно закрылись. Но часть оставшихся русских так и не захотела учить своих детей в других школах. В 1981 году по просьбам родителей правительство разрешило открыть русский класс при 6-й средней школе. К 1985 году учеников стало больше, и класс перерос в Кульджинскую среднюю русскую школу, и по сей день существующую. Пока был СССР, для школы высылали журналы, литературу, Московский институт русского языка имени Пушкина нам высылал довольно большую партию учебников. Были такие связи, потом все прервалось. С 1985 по 1996 год все преподавание велось на двух языках китайском и русском, но в основе был русский. Начиная с 1996 года, в основу преподавания положен китайский, чтобы потом можно было поступать и дальше учиться. Этой школой Николай и руководит. — Когда окончил школу, оставили работать учителем. Сначала совершенствовался самостоятельно, потом поступил в Илийский пединститут здесь же, в Кульдже, а уже в 1997 году выбрали директором. Четыре года назад прошел в Урумчи стажировку по китайскому языку. Дело в том, что в моем детстве мы жили довольно изолированно, русский язык я с детства знал хорошо, а вот в китайском знаний не хватало. До недавнего времени у Николая были две дочки. За несколько недель до нашей встречи родился сын — третий. Национальным меньшинствам разрешается иметь двух детей, китайцам — только одного. — И как же теперь быть? — Можно все уладить. Мы, русские, не просто меньшинство, мы, если так можно сказать, суперменьшинство. Некоторые имеют даже по четверо. С одних моих родственников требовали штраф в три тысячи юаней, а в итоге обошлось вообще без этого. Очень строго контролируют только китайцев, к меньшинствам относятся лояльнее.

Оставшиеся в Кульдже русские занимаются разными делами: есть бизнесмены, кто-то работает на заводах или фабриках. — Когда с Россией, Казахстаном, Киргизией бизнес начинался, очень многие наши в этом участвовали. Теперь этот бизнес укрупнился, челноки мало приезжают, больше фирмы торгуют: заказывают товар, через банки оплачивают… А Николай Лунев — не только директор школы, он еще и член Всекитайского политического консультативного совета. — В Тарбагатайском округе русских побольше, чем здесь, недавно они создали — вполне официально — русское общество. Хотя, если честно, то там больше потомков от смешанных браков, чисто русских больше у нас. Еще в конце 1930-х — начале 1940-х годов русское население в Синьцзяне объединилось в «Русское общество», а со временем многие изгнанники восстановили гражданство СССР, и русское общество трансформировалось в «Общество граждан СССР», игравшее одно время значительную роль в экономической и политической жизни Синьцзяна. Во времена «культурной революции» русское меньшинство считалось «фактором политической ненадежности», в русских подозревали потенциальных шпионов Москвы. Преследовался и любой вид религиозной деятельности: в справочнике национальных меньшинств Китая, изданном уже в 1978 году, о русских сказано: «До освобождения они исповедовали православную веру, а после освобождения все шире стал распространяться атеизм». Лишившись в «культурную революцию» всех своих крестов и памятников, кульджинское кладбище перестало быть мемориалом тысячам конкретных русских людей, превратившись в одну огромную братскую могилу. Лишь в последние годы над заросшими бурьяном холмиками стали кое-где вновь подыматься кресты. Повторно. Это — если остались те, кто помнит, где был положен родной прах. Но таковых в Кульдже немного, большинство могил восстановлено теми потомками кульджинцев, которые нет-нет да наедут откуда-то из-за океана. Здесь непонятно, где кончается небольшой огород и начинаются могильные холмики. Среди преимущественно безмолвных могил бродят курочки. Старый Кульджинский Свято- Никольский храм, в котором висела знаменитая Табынская икона Божьей Матери, привезенная когда-то дутовскими казаками и так и ненайденная по сей день, разрушили хунвэйбины… Два года назад по просьбе русской общины на средства правительства Синьцзяня рядом с кладбищем была возведена часовня. Правда, священника нет, и неизвестно, будет ли когда-нибудь… Период после «культурной революции» — это время выезда русских из Синьцзяна и угасания здесь русской жизни. Многие оформили документы на выезд в СССР, особенно большой поток отправился на освоение целинных земель в Казахстан. Другие же выехали в различные районы СССР для воссоединения с родственниками. Незначительная часть русских, которые боялись возвращения на теперь уже коммунистическую Родину, выехала в Гонконг, а оттуда в различные страны мира, в основном — в Австралию, Аргентину, Парагвай, Уругвай и Канаду. Русская колония в Синьцзяне как таковая фактически прекратила свое существование, сохранились лишь такие отдельные реликты русской жизни, как скромная кульджинская община. Русское население, в разное время и при разных обстоятельствах попавшее в Китай, на протяжении всего ХХ века оказывалось заложником тех политических игр, которые периодически разворачивались в регионе после Октябрьской революции в России. Три события — гражданская война, вторая мировая и «культурная революция» в равной степени драматически отразились на жизни русского населения Китая. Оказавшись на окраине цивилизации в степях и горах Восточного Туркестана, эти люди почти постоянно были заложниками той или иной воюющей или готовящейся к войне стороны. В 1930-х — 1940-х годах русские в Китае оказались в сфере имперских интересов СССР и Японии. Затем, в 1950-х и 1960-х, советско-китайский идеологический конфликт нанес еще один удар по остаткам русской диаспоры. Те, кто выжил, в 1970-х годах обнаружили себя на самой передовой линии фронта «холодной войны». Не удивительно, что на сегодняшний день в миллиардном Китае русских осталось лишь неполных четырнадцать тысяч человек… В последние годы в китайской партийно-государственной практике появилась формула о «13 коренных народах Синьцзяна». В этот список на равных вошли и ханьцы, и уйгуры, и казахи, и монголы, и … русские, единственный европейский народ, официально признанный в Китае национальным меньшинством. — Некоторые спрашивают меня, чего ты не уезжаешь? — рассуждает Николай. — Вопрос сложный… Есть национальные чувства, есть ностальгия по Отчизне. Именно так, Родина-то теперь уже Китай. Многие из наших ездили, и я в том числе, и в Россию, и в Казахстан, я и в Киргизии был. И все мы чувствовали себя там «чужими среди своих». Нет привычки к тому образу жизни, нет толком навыков каких-то, профессий. Да и смотрим по спутниковому телевидению российские каналы, видим, например, как в России иногда встречают соотечественников из СНГ. А мы-то будем вообще как инопланетяне!.. Но все равно, это Родина, и есть к ней чувства. — И что ждет вас в перспективе? — В перспективе, наверное, или ассимиляция неизбежна, или, какая-то часть, выедем отсюда. Хотя сейчас почему не жить? Сейчас совсем свободно стало. Дэн Сяопин показал нам дорогу. Можно ругать, критиковать начальство, и ничего за это не будет. Демократия, одним словом.

Кашгар – Кульджа — Алма-Ата, сентябрь 2005

источник (там есть несколько интересных фото)

         Вынужденный ввод русских войск в Илийский край в июне 1871 г. и ликвидация Таранчинского султаната по-прежнему рассматриваются в историографии КНР как преднамеренная агрессия против Китая¹. Подобная оценка не выдерживает критики и расходится с показаниями архивных документов.

         Как известно, местные русские власти Туркестана и правительство России в начальный период уйгуро-дунганского восстания против цинского господства в Синьцзяне в 1864-1865 гг. заняли позицию невмешательства во внутренние дела Западного Китая и пассивно созерцали трагическую развязку событий. На месте наместничества Синьцзян восставшими мусульманскими народами было создано несколько феодально-теократических государственных образований . Кульджинский или Таранчинский султанат, Джетышаар в Восточном Туркестане и Дунганский или Урумчийский султанат. В задачу настоящей статьи входит публикация и анализ ряда архивных документов, посвященных причинам и целям оккупации русскими войсками Кульджи и проливающих дополнительный свет на характер и состояние русско-китайских отношений в Центральной Азии в рассматриваемый период.

         Отношения пограничных семиреченских властей с кульджинскими султанами с самого начала были сложными. Все попытки Верного установить с ними дружеские отношения так и не увенчались успехом. Более того, Кульджа сквозь пальцы смотрела на грабежи своих подвластных в российских пределах, предоставляла убежище беглецам из Казахстана и Киргизии. В мае-июне 1870 г. Туркестанский генерал-губернатор К.П. Кауфман побывал в Семиреченской области. Это посещение и выводы, сделанные им, имели далеко идущие последствия для российской политики в Центральной Азии, судеб населения Илийского края, вообще взаимоотношений России и Китая. Возвратившись в Ташкент, К.П. Кауфман 14 августа писал государственному канцлеру А.М. Горчакову о том, что положение на границе ухудшилось и он «полагал бы необходимым, теперь же, не теряя времени и не дожидаясь прихода сюда китайских правительственных войск, принять какие-нибудь решительные меры к устранению причин, уничтоживших в последнее время всякую нашу торговлю с Западным Китаем и постепенно подрывающих наше вековое значение в глазах киргиз (казахов — В.М.)»².

         «Мы заняли весь этот край, — писал К.П. Кауфман, — начиная от Сергиополя до озера Иссык-Куля, исключительно в видах обеспечения нашей торговли с Чугучаком и теперь, после тридцатилетних трудов и затрат, достигнув наконец спокойствия в Степи и устроив хорошее и безопасное почтовое сообщение с Сибирью, все наши старания оказались тщетными и мы очутились как-бы на краю света». Разрушена торговля, на границе не прекращаются грабежи и разбои, в связи с чем, полагал Туркестанский генерал-губернатор, «настоящее положение дел на границе уже более нетерпимо. Мы теперь же должны, как для пользы наших среднеазиатских владений, так в особенности для восстановления упадшей торговли нашей с Западным Китаем, помочь Китаю в усмирении этих отдаленных провинций, хотя бы непосредственным вмешательством наших в дела таранчей и дунган и избавлением на первое время прежней Илийской провинции от власти таранчинского султана». Наиболее выгодным сценарием развития событий К.П. Кауфман считал одновременное движение русских войск на Кульджу и китайских войск на Урумчи. Однако, по его мнению, в сложившейся ситуации не следовало дожидаться прихода китайцев и необходимо немедленно занять Кульджу, объявив китайскому правительству, что «им будет возвращен этот город, как только явится на то уполномоченное от них лицо». Обосновывая свою позицию, Туркестанский генерал-губернатор подчеркивал, что все нетюркское население Илийского края — сибо, калмыки, солоны — «немедленно перешли бы на нашу сторону», но главное, что решительные действия России «поставили бы в надлежащее положение Якуб-бека. Допустить создание — обширного мусульманского государства, обхватывающего значительную часть нашей восточной границы, было бы для нас весьма невыгодно. Другого выхода из того безотрадного положения, в которое нас поставило дунганское восстание, я решительно не вижу»³, — заключал К.П. Кауфман.

         Осенью 1870 г. султан Абиль-оглы принял и укрыл бежавшего из Семиречья со своими подвластными казахского старшину Тазабека, ограбившего перед этим своих соплеменников и вступившего в сражение с преследовавшими его русскими войсками. В связи с этим происшествием из Верного в Кульджу в начале 1871 г. был отправлен капитан Каульбарс. Хотя правитель Кульджинского ханства принял его «благосклонно» и пообещал выполнить требования губернатора Семиречья, однако в личном послании к Г.А. Колпаковскому он фактически дезавуировал свои обещания. Более того, султан вновь отказался допустить торговцев из России в Кульджу, потребовал удаления русского отряда с Музарта, заявил претензии на бассейн р. Борохудзир, являвшийся тогда границей владений России и Китая в Центральной Азии, угрожая при этом применить силу.

         Получив это послание, Г.А. Колпаковский в январе 1871 г. обратился к Туркестанскому губернатору за разрешением «занять Кульджу, чтобы наказать султана за его коварство и угрозы»⁴.

         К.П. Кауфман запретил военные действия против Кульджи, указав при этом, что если султан таранчей решится открыть военные действия против России, в таком случае не ограничиваться пассивной обороной, а «перейти в наступление и преследовать таранчинские войска, хотя бы и до Кульджи, чтобы наказать их и заставить султана уважать русскую власть и…оружие»⁵.

         Тогда же осенью 1870 г. по приказу Туркестанского генерал-губернатора К.П. Кауфмана русский военный отряд занял Музартский проход в Тянь-Шане, с целью предотвратить вторжение через него войск правителя государства Джетышаар Якуб-бека и повлиять «на прекращение грабежей, баранты и захвата… киргиз (казахов — В.М.) таранчами». Семиречинский военный губернатор Г.А. Колпаковский известил об этом кульджинского султана Абиль-оглы, сообщил причины выставления поста и советовал «избегать всякого с ним столкновения»⁶.

         Военное министерство, получив сообщение от генерала-губернатора Западной Сибири А.О. Дюгамеля о готовящемся движении генерал-лейтенанта Г.А. Колпаковского на Кульджу, обратилось к императору Александру II с прошением подтвердить Туркестанскому генерал-губернатору К.П. Кауфману, чтобы это наступление имело характер, «способствующий восстановлению в этом крае маньчжурской власти и отнюдь не повлекло бы за собой прочного утверждения нашего в Илийской провинции». Предписать также Военному губернатору Семиречья Г.А. Колпаковскому «воздержаться от всяких распоряжений, могущих подать повод к истолкованию нашего движения в завоевательном смысле и, по возможности, стараться войти в сношение с ближайшими китайскими властями с тем, чтобы они могли прислать хотя небольшой отряд в Илийскую долину и вступить в управление этим краем». Для поддержки маньчжурской власти рекомендовать Г.А. Колпаковскому оставить на время в главных пунктах часть русских войск «до полного водворения там порядка и спокойствия»⁷.

         В правительстве и Туркестанской администрации обсуждалась возможность привлечения к операции по оккупации Илийского края и низвержения власти султана Абиль-оглы бежавших в пределы России и проживавших в Семиреченской области китайских эмигрантов. Однако местная семиреченская администрация разочаровала Петербург и Ташкент. Из 1000 человек китайских подданных, размещенных в Бахтах, все мужчины были вызваны цинскими властями в Кобдо «для службы против угрожающих этому городу инсургентов». Из китайцев Борохудзира едва набиралось 200 человек, из которых лишь незначительная часть была вооружена луками и стрелами. Главные китайские начальники амбани Такинга и Ильгидей Дечин также находились в Кобдо. Поэтому, заключал Г.А. Колпаковский в письме к туркестанскому генерал-губернатору К.П. Кауфману, «передавать этим воинам и командующим ими мелких чинов офицерам из военно-поселян… управление занятой страной было бы, особенно на первое время, весьма неудобно, а потому в начале военных действий против таранчей не представляется возможности отдавать мелким чиновникам китайским управление занятыми пунктами, так как они не в состоянии ни совладать с этой обязанностью, ни охранять порядок и безопасность, необходимые для наших сообщений». В связи с чем Г.А. Колпаковский заявил, что намерен предоставить местное самоуправление племенному или выборному начальству. «По прибытии же китайских сановников и военных сил управление страной будет им немедленно передано, если не последует иного распоряжения правительства»⁸.

         14 июня 1871 г. — в день выступления русских войск из Борохудзира на Кульджу Г.А. Колпаковский писал К.П. Кауфману, что «высочайше одобренная цель движения наших войск в Западный Китай — есть восстановление там китайской власти. Военная цель нашего движения должна заключаться в непременном занятии Кульджи и в условном занятии Урумчи». Осуществление этой операции было запланировано на осень 1871 г. Объясняя Туркестанскому генерал-губернатору причины наступления русских войск на Кульджу, он отметил, что это было вызвано всем ходом пограничных событий и прежде всего нападением таранчинских войск на русские отряды в мае 1871 г. «Откладывать до осени наказание таранчей, — подчеркивал Г.А. Колпаковский, — представляется неудобным, как для спокойствия пограничной полосы и кочевого населения, так и потому, что это дает таранчам время собраться с силами и призвать на помощь войска Якуб-бека… Вмешательство Якуб-бека, который может провести свои войска до осени не только через проходы Юлдуза, но и кругом, через подвластные ему Урумчи и Манас, будет стоить несравненно больше крови и препятствий для занятия нашими войсками Кульджи осенью, чем теперь»⁹. Готовясь к наступлению на Кульджу и уже зная о том, что Урумчи занят войсками Якуб-бека и поскольку неизвестны военные средства Китая для отражения наступления, Г.А. Колпаковский уведомлял К.П. Кауфмана, что «вступая в Кульджинские пределы, я намерен пока не объявлять о восстановлении маньчжурской власти, а ограничусь объявлением, что участь края будет зависеть от воли русского правительства. Объявление о восстановлении китайской власти, не представляя никаких при начале военных действий выгод, поставит для нас весьма важные неудобства и усилит неприятеля». Не делая подобного заявления, русские власти могли все же в проведении тех или иных мероприятий рассчитывать на поддержку местного населения, прежде всего казахов и дунган. В противном случае «ненависть этих племен к китайцам заставит их ревностно поддерживать таранчей и напрягать все свои силы, чтобы отвратить торжество общего врага»¹⁰. «…Управление Илийским краем, — писал 14 июня 1871 г. Семиреченский губернатор Г.А. Колпаковский в Ташкент К.П. Кауфману, — я полагал бы необходимым оставить в наших руках, если не навсегда, то до того времени пока китайцы не займут прочно Урумчи и не вышлют достаточного для поддержания их власти числа войск в Кульджу, ибо в противном случае войска наши вынуждены будут оставаться в Кульдже на неопределенное время и служить только готовой даровой силой для подавления ненависти к маньчжурам большинства населения, без всяких для нас выгод и чести»¹¹.

         Инструктируя российского посланника в Пекине А.Е. Влангали, министр иностранных дел А.М. Горчаков подчеркивал, что соглашаясь на вооруженное вторжение в Илийский край, император Александр II поставил условие: — обязательное «присутствие китайских сановников с китайскими же войсками для занятия городов и принятия управления». Однако обстоятельства сложились так, что заняв край, русское командование убедилось в полной невозможности скорого восстановления в нем власти маньчжур, которой «не было никаких следов». Что было делать в такой ситуации. «Мы ни в коем случае, — указывал А.М. Горчаков, — не желаем присоединить Кульджинский округ к составу империи,… но для нас важно, чтобы правитель соседней с нами страны дал нам материальные и нравственные гарантии, которые обеспечили бы спокойствие на нашей границе и способствовали свободному развитию нашей торговли. Другими словами лучшим результатом наших последних военных действий было бы образование в соседстве с нами владения, которое подобно Кокандскому ханству находилось как бы в вассальных отношениях к России. Этим способом мы могли бы положить начало к будущему распространению нашего влияния и торговых отношений к востоку от Илийской долины, а вместе с тем остановить стремление враждебного к нам кашгарского владетеля, к постепенному захвату отложившихся от Китая провинций». Однако это был резервный, запасной вариант. Первоначальные предложения возвратить Илийский край Китаю остаются в силе и русские власти готовы «до известных пределов» содействовать в восстановлении власти китайцев в Синьцзяне. Однако ситуация складывается таким образом, что ждать прихода китайцев дальше нельзя и от Туркестанского губернатора зависит «или снова водворить в Кульдже плененного султана, или прислать другого правителя с тем, чтобы тот или другой выполняли по отношению к России все те условия, на которые было указано выше»¹².

         Из сообщений русского посланника в Китае А.Е. Влангали выяснилось, что хотя нельзя ожидать, чтобы «Китайское правительство приняло в ближайшем будущем совместно с нами участие в подавлении беспорядков в Западном Китае, тем не менее, — подчеркивалось в сообщении МИД Военному министерству от 18 сентября 1871 г., — не следует и теперь еще считать Илийскую провинцию навсегда потерянной для Китая. Китайские министры совершенно основательно заявили (Влангали — В.М.), что они считали бы преждевременным предпринимать что-либо по отношению к названной провинции, не убедившись предварительно на Северном Монгольском пути и на Южном до крайних пределов Великой стены». Таким образом, заключало Министерство иностранных дел, «Возвращение Кульджи под власть маньчжуров может осуществиться очень не скоро»¹³.

         Министерство иностранных дел в переписке с Туркестанскими властями неоднократно обращало внимание генерал-губернатора К.П. Кауфмана на необходимость «употребить все зависящие средства для устранения возможности присоединения Кульджинской земли к нашим владениям». Но, обязывая генерал-губернатора непременно стремиться к водворению китайской власти в Илийском крае, правительство рекомендовало ему такое управление, которое бы в максимальной степени соответствовало интересам России и в «скорейшем по возможности времени могло привести к освобождению… от нового тягостного бремени, которое пало на местную администрацию с занятием Кульджи»¹⁴.

         Накануне взятия русскими Кульджи 20 июня в городе вспыхнуло восстание китайцев. Поводом к нему послужил арест султаном Абиль-оглы китайского посольства, прибывшего из Комула (Хами), возглавляемого Ван Тинжаном. Последний заявил султану, что прислан китайскими властями и правительницею таранчей Хами «с поклоном и для осведомления о числе китайцев и их положении в Кульджинских владениях». Абиль-оглы не поверил ему и задержал послов. Хотя местные китайцы взяли их на поруки, двое членов посольства были убиты таранчами. Это убийство послужило непосредственной причиной восстания населения китайского квартала. Несмотря на некоторый первоначальный успех, уйгуры подавили восстание. Погибли все 20 членов посольства во главе с организатором восстания Ван Тинжаном и около 200 кульджинских китайцев. В живых из китайцев осталось всего 2 человека¹⁵.

         22 июня султан Абиль-оглы вручил командующему русской военной экспедицией генералу Г.А. Колпаковскому ключи от Кульджи¹⁶.

         Все население Илийского края немедленно признало новую власть. Только казахи-кызаи, произведя баранту (угон скота) и ограбив в окрестностях Кульджи торговцев, ушли за хребет Талки на Боро-Талу, однако уже 23 июня, получив грозное предупреждение Г.А. Колпаковского, их предводители явились с повинной. Территория бывшего теперь уже султаната была разделена на 4 участка, во главе которых поставлены русские офицеры. Эта мера была необходимой для поддержания порядка и спокойствия среди враждебно относящегося друг к другу разноплеменного населения. У кочевых народов края местное управление оставлено за их племенными вождями. У китайцев, уйгуров, дунган проведены выборы правителей¹⁷.

         В литературе установилось мнение о том, что султан Абиль-оглы после занятия русскими войсками Кульджи был немедленно отправлен в укрепление Верное. Как свидетельствуют документы, он оставался в Кульдже и «исполнял все относившиеся к нему требования». Однако его пребывание в Илийском крае представляло для русских оккупационных властей некоторую опасность, и было решено отправить его в Верный. Отъезд состоялся 17 июля 1871 г. и прошел в торжественной обстановке. Очевидцы отмечали, что провожавшая султана огромная толпа народа «и почтительное ее прощание с султаном свидетельствовали, что Абиль-оглы лично пользовался любовью народа»¹⁸.

         Таким образом, из вышесказанного можно сделать следующие выводы: инициатива занятия Кульджи исходила от местных русских властей, а именно от генерал-губернатора Туркестанского края К.П. Кауфмана и военного губернатора Семиреченской области Г.А. Колпаковского. Правительство России и император Александр II одобрили эту акцию, но при условии быстрейшей передачи края Китаю. У русского правительства не было планов включения Илийского края в состав России. Более того, Петербург был заинтересован и готов содействовать в известных пределах в восстановлении власти Китая в Синьцзяне. Если же цинское правительство откажется или не сможет возвратить Синьцзян, как резервный рассматривался вариант установления в Кульдже дружественного России режима во главе с местными уйгурскими правителями, не исключая и султана Абиль-оглы.