Помогите написать полное сочинение по данному тексту: Проблему, комментарий,позиции,аргументы,вывод. Русский язык 11 класс ЕГЭ.
(1)Седьмую симфонию Шостакович писал в Ленинграде. (2) И вот 29 марта 1942 года объединенный оркестр Большого театра и Всесоюзного радиокомитета исполнил Седьмую симфонию, которую композитор посвятил Ленинграду.
(3) В Колонный зал Дома союзов пришли известные всей стране лётчики, писатели, стахановцы. (4) Тут было много фронтовиков с Западного фронта, с Южного, с Северного. (5) Они приехали в Москву по делам, на несколько дней. (6) Многие из них завтра должны были вновь отправиться на поля сражений, но всё-таки вырвали время прийти послушать Седьмую-Ленинградскую-симфонию.
(7) Первые звуки Седьмой симфонии чисты и отрадны. (8) Их слушаешь и жадно и удивленно-так вот как мы когда-то жили, до войны, как мы счастливы-то были, как свободны, сколько простора и тишины вокруг. (9) Эту мудрую, сладостную музыку мира хочется слушать без конца. (10) Но внезапно и очень тихо раздаётся сухая дробь барабана. (11) Сухая дробь барабана звучит всё громче. (12) Война. (13) Барабаны уже гремят. (14) Короткая, монотонная и тревожная музыкальная фраза овладевает всем оркестром и становится страшной. (15) Музыка бушует неистово… (16) Товарищи, это о нас, это о сентябрьских днях Ленинграда, полных гнева и вызова. (17) Яростно гремит оркестр — всё в той же монотонной фразе звенят фанфары и неудержимо несут душу навстречу смертельному бою… (18) И когда уже нечем дышать от грома и рёва оркестра, вдруг всё обрывается, и величественный реквием переходит тема войны. (19) Одинокий фагот, покрывая бушующий оркестр, поднимает ввысь свой низкий, трагический голос. (20) И потом поёт один, один в наступившей тишине…
(21) «Я не знаю, как охарактеризовать эту музыку, — говорил сам композитор, — может быть, в ней слёзы матери или даже чувство, когда скорбь так велика, что слёз уже не остаётся».
(22) Товарищи, это про нас, это наша великая бесслёзная скорбь, о наших родных и близких — защитниках Ленинграда, погибших в битвах на подступах к городу, упавших на его улицах, умерших в его полуслепых домах… (23) Мы давно не плачем, потому что горе наше больше слёз. (24) И седьмая симфония рассказывает об этом. (25) Но, убив облегчающие душу слёзы, горе не убило в нас жизни. (26) И седьмая симфония рассказывает об этом.
(27) А затем тема войны отважно переходит в тему грядущей победы, и музыка свободно бушует опять, и немыслимой силы достигает её торжественное, грозное, почти жестокое ликование, физически сотрясающее своды здания.
(28) Мы победим немцев.
(29) Мы готовы на все испытания, которые ещё ожидают нас, готовы во имя торжества жизни. (30) Об этом торжестве свидетельствует Ленинградская симфония, произведение мирового звучания, созданное в нашем осаждённом, голодающем, лишённом света и тепла городе, — в городе, сражающемся за счастье и свободу всего человечества.
(31) И народ, пришедший слушать Ленинградскую симфонию, встал и стоя рукоплескал композитору, сыну и защитнику Ленинграда. (32) А я глядела на него, маленького, хрупкого, в больших очках, и думала: «Этот человек сильнее Гитлера…»
(По О.Берггольц)
Искусство… Мы часто произносим это слово, но не
всегда задумываемся над его смыслом. О.Ф. Берггольц заставляет нас с новой силой ощутить глубину и важность этого понятия. Как же искусство влияет на человека? Такова проблема, рассматриваемая автором текста.
О.Ф. Берггольц раскрывает данную проблему на примере Седьмой Симфонии Дмитрия Шостаковича, которую он посвятил Ленинграду.Текст пронизан чувством восхищения творением композитора, которое автор называет «произведением мирового звучания». Написанная в осажденном городе Седьмая симфония рассказала о горе, которое «больше слез». Бесспорно,Ленинградская симфония в 1942 году тронула всех услышавших ее людей, вдохновила их.
Мнение О.Ф. Берггольц прослеживается между строк.Искусство способно придать людям силы, мужество. Искусство помогает нам пройти испытания и остаться собой.
Трудно не согласиться с позицией автора.Искусство делает нас сильнее. Его влияние действительно велико.
Подтверждение моей мысли можно найти в романе-эпопее Л.Н. Толстого «Война и мир». Наташа Ростова была способна воздействовать на лучшее в человеке своим пением. Именно так она спасла от отчаяния своего брата Николая после того, как он проиграл большую сумму денег. Ее песни вернули ему желание жить.
Та же проблема затронута в «Гранатовом браслете» А.И. Куприна. Автор утверждает, что нет ничего постоянного, все временное, все проходит и уходит. А влияние музыки и любви на человека бесценно.
Прочитав текст О.Ф. Берггольц, я поняла, как велико воздействие произведений искусства на
человека.
Полина
Добавить комментарий
Об искусстве во время войны. Д. Шостакович «Ленинградская».
В блокадном Ленинграде, когда в городе разрывались снаряды, от холода и голода погибали люди, искусство не умирало. По радио звучали стихи советских поэтов, военные песни, читали свои произведения писатели. Всё это поддерживало жителей Ленинграда, вселяло в них веру в победу.
В августе 1942 года в осаждённом городе прозвучала Седьмая симфония Дмитрия Шостаковича, которая имеет подзаголовок «Ленинградская». Но больше ей подходит название «Легендарная». Зал филармонии был полон. Здесь были солдаты, матросы, жители города. Огромное воздействие оказала музыка композитора на людей, дала им новые силы для борьбы с врагом.
Вернуться к списку: Сочинение ЕГЭ. Аргументы
Сочинение ЕГЭ 2021
* * *
…Со словами писателя Михаила Шолохова перекликается письмо, переданное мне для ленинградских женщин работницами одного московского завода.
Я выступала на этом заводе в обеденные перерывы с рассказами и стихами о Ленинграде.
Начиная беседу в первом цехе, я сказала: «Товарищи, к сожалению, я сумею рассказать вам немного – у нас мало времени…»
Несколько голосов почти возмущенно перебило меня:
– Рассказывайте, рассказывайте! Мы окончим работу позже.
И не отпускали, с огромной любовью расспрашивая о ленинградцах, о ленинградском быте, заводах, фронте. Они задавали самые разнообразные вопросы… Например, спросили: «Правда ли, что в Ленинграде была норма по двести пятьдесят граммов хлеба в день?» Я ответила, что было даже и сто двадцать пять граммов.
Спрашивали: неужели же враг так близко, что стреляет из дальнобойных орудий по центру города и что обстрел может начаться в любую минуту? Правда ли, что воду берут ведрами прямо из Невы?.. Расспрашивали: как же работают во время обстрелов на заводах?.. И столько заботы, столько тревоги было в их вопросах, иногда для нас наивных, что становилось теплее на сердце.
А в цехе, где работают исключительно женщины, многие даже не пошли обедать, узнав, что будет беседа о Ленинграде, сбегали в другие цеха и привели товарок. Надо было видеть, какими строгими становились лица женщин, когда слушали они о ленинградских работницах, матерях и домохозяйках. И они даже не рукоплескали, когда я кончила, понимая, что рукоплесканиями не выразить чувства сострадания к ленинградцам, чувства гордости ими.
Вот их письмо, письмо москвичек, где за коротеньким текстом из двух страниц теснятся десятки подписей:
«Женщины-ленинградки! Мы, работницы московского завода, шлем вам теплый, дружеский привет. Слушая выступление одного из ленинградских товарищей, мы восхищались вашей стойкостью, вашим мужеством, дорогие женщины.
Мы верим, что недалек тот день, когда вы вздохнете свободно и лица ваши озарятся улыбкой. Вы в вашей борьбе не одни. За кольцом блокады о вас думают, вам помогают тысячи, миллионы людей. Мужайтесь, товарищи! Победа над врагом искупит все ваши страдания.
Аня Кузьмич, Фролова, Плешакова, Платонова…»
И много, много других подписей, и все – разборчивые, старательно выведенные, – пусть знают ленинградки имена своих верных подруг.
Они пишут – «победа искупит ваши страдания…» Верно. Но уже сейчас – и за кольцом это особенно ясно – видно, что не было и нет у нас в Ленинграде напрасных испытаний, неоправданных жертв и ненужного мужества. Нет такого. Все, что мы пережили и вынесли, все, что мы утратили, уже сейчас оправдано тем, что придает людям страны новые силы в борьбе с врагом.
…Ленинградца, только что приехавшего за кольцо, можно узнать сразу: блокада наложила на облик каждого из нас свои сумрачные краски. И взгляд у ленинградца особый – горький и какой-то всезнающий, – и руки, сколько ни мой, всё остаются темными, как и лицо… Но не каким-то «несчастненьким» приезжает за кольцо ленинградец: нет, он приезжает трудиться там, он выступает не с жалобами на ленинградский быт, а как влюбленный сын, хозяин и защитник Ленинграда.
Наш поэт Николай Тихонов, приехавший в Москву в феврале, работал непрерывно: он писал и печатал статьи о Ленинграде, стихи, рассказы, очерки; страстно выступал на митингах – молдаванском, всеславянском, и с остановившимся дыханием слушали слова ленинградца представители борющихся с гитлеровскими захватчиками народов.
А 29 марта в Москве впервые исполнялась Седьмая симфония Дмитрия Шостаковича.
Седьмую симфонию Шостакович писал в Ленинграде и в один из сентябрьских дней рассказывал нам об этом по радио. Ведь мы помним, какие вечера, какие дни были у нас в сентябре сорок первого года!
А Шостакович тогда говорил:
– Час тому назад я закончил партитуру второй части моего нового большого симфонического сочинения. Итак, мною уже написаны две части. Работаю я над ними с июля месяца тысяча девятьсот сорок первого года. Несмотря на военное время, несмотря на опасность, угрожающую Ленинграду, я в довольно быстрый срок написал две части симфонии. Я работаю сейчас быстро и легко. Мысль моя ясна, и творческая энергия неудержимо заставляет меня двигать мое сочинение к окончанию…
И вот 29 марта 1942 года объединенный оркестр Большого театра и Всесоюзного радиокомитета исполнил Седьмую симфонию, которую композитор посвятил Ленинграду, назвал Ленинградской.
В Колонный зал Дома Союзов пришли известные всей стране летчики, писатели, стахановцы. Тут было много фронтовиков – с Западного фронта, с Южного, с Северного, – они приехали в Москву по делам, на несколько дней, с тем чтобы завтра вновь отправиться на поля сражения, и все же вырвали время прийти послушать Седьмую – Ленинградскую – симфонию. Они надели все свои ордена, пожалованные им Республикой, и все были в лучших своих платьях, праздничные, красивые, нарядные. А в Колонном зале было очень тепло, все были без пальто, горело электричество, и даже пахло духами.
Первые звуки Седьмой симфонии чисты и отрадны. Их слушаешь жадно и удивленно – так вот как мы когда-то жили, до войны, как мы счастливы-то были, как свободны, сколько простора и тишины было вокруг. Эту мудрую, сладостную музыку мира хочется слушать без конца. Но внезапно и очень тихо раздается сухое потрескивание, сухая дробь барабана – шепот барабана. Это еще шепот, но он все неотступнее, все назойливее. Короткой музыкальной фразой – печальной, монотонной и вместе с тем какой-то вызывающе веселой – начинают перекликаться инструменты оркестра. Сухая дробь барабана громче. Война. Барабаны уже гремят. Короткая, монотонная и тревожная музыкальная фраза овладевает всем оркестром и становится страшной. Музыка бушует так, что трудно дышать. От нее никуда не деться… Это враг наступает на Ленинград. Он грозит гибелью, трубы рычат и свищут. Гибель? Ну что же – не боимся, не отступим, не отдадим себя в плен врагу. Музыка бушует неистово… Товарищи, это о нас, это о сентябрьских днях Ленинграда, полных гнева и вызова. Яростно гремит оркестр – все в той же монотонной фразе звенят фанфары и неудержимо несут душу навстречу смертельному бою… И когда уже нечем дышать от грома и рева оркестра, вдруг все обрывается, и в величественный реквием переходит тема войны. Одинокий фагот, покрывая бушующий оркестр, поднимает ввысь свой низкий, трагический голос. И потом поет один, один в наступившей тишине…
«Я не знаю, как охарактеризовать эту музыку, – говорит сам композитор, – может быть, в ней слезы матери или даже чувство, когда скорбь так велика, что слез уже не остается».
Товарищи, это про нас, это наша великая бесслезная скорбь о наших родных и близких – защитниках Ленинграда, погибших в битвах на подступах к городу, упавших на его улицах, умерших в его полуслепых домах…
Мы давно не плачем, потому что горе наше больше слез. Но, убив облегчающие душу слезы, горе не убило в нас жизни. И Седьмая симфония рассказывает об этом. Ее вторая и третья части, тоже написанные в Ленинграде, – это прозрачная, радостная музыка, полная упоения жизнью и преклонения перед природой. И это тоже о нас, о людях, научившихся по-новому любить и ценить жизнь! И понятно, почему третья часть сливается с четвертой: в четвертой части тема войны, взволнованно и вызывающе повторенная, отважно переходит в тему грядущей победы, и музыка свободно бушует опять, и немыслимой силы достигает ее торжественное, грозное, почти жестокое ликование, физически сотрясающее своды здания.
Мы победим немцев.
Товарищи, мы обязательно победим их!
Мы готовы на все испытания, которые еще ожидают нас, готовы во имя торжества жизни. Об этом торжестве свидетельствует «Ленинградская симфония», произведение мирового звучания, созданное в нашем осажденном, голодающем, лишенном света и тепла городе, – в городе, сражающемся за счастье и свободу всего человечества.
Легендарная симфония
И словно память тех блокадных дней,
Мы свято чтим сокровище сокровищ —
Симфонию, что выковал в огне
Наш легендарный Дмитрий Шостакович.
Наталья Смирнова
Музыка и война… Совместимы ли эти понятия? Музыка… Какая сила таится в ней? Какую роль она играет в жизни человека? Можно ли сравнить её с разрушающей мощью огня? Каким образом в тяжёлых военных условиях услышанные людьми мелодии вселяли веру в победу, в успех, в желание выжить во что бы это ни стало?
Блокада Ленинграда… Страшный голод. Постоянные обстрелы. Множество погибших от обстрелов и голода. В таком осаждённом городе жил и работал замечательный советский композитор Д.Д. Шостакович. Зачисленный в пожарную команду войск противовоздушной обороны, он внёс свой вклад в оборону родного города. Но в октябре 1941 года Дмитрий Дмитриевич вместе с семьёй был эвакуирован из Ленинграда. В эвакуации он не забыл про свой родной город, его оружием стала музыка. По плану Гитлера к 9 августа 1942 года Ленинград должен был пасть. Симфонию № 7 Д.Д. Шостакович заканчивает в эвакуации, в городе Куйбышеве. Там она прозвучала впервые.
Зимой 1942 года в осаждённом Ленинграде было принято решение создать при радиокомитете симфонический оркестр. Его руководителем был назначен Карл Элиасберг. Струнную группу подобрали, а с духовой возникла проблема: люди, измученные голодом, физически не могли дуть в духовые инструменты. Некоторые падали в обморок прямо на репетиции. Пришлось музыкантов искать по фронтам. Позже музыкантов созданного оркестра прикрепили к столовой горсовета – один раз в день они получали горячий обед, чтобы хоть как – то восстановить силы. Вскоре руководитель настолько ослаб, что не мог ходить от истощения. Зимой с диагнозом “дистрофия II степени” он был госпитализирован, но уже 9 апреля 1942 года провёл репетицию созданного оркестра.
И вот 2 июля 1942 года лейтенант Литвинов под сплошным огнём немецких орудий, прорвав огненное кольцо, доставил в блокадный город медикаменты и четыре объёмные нотные тетради с партитурой Седьмой симфонии. С огромным трудом собрав оркестр, начались репетиции. Они длились по пять – шесть часов утром и вечером.
Через несколько дней в городе появились афиши. Они извещали, что 9 августа 1942 года в Большом зале Ленинградской филармонии состоится премьера Седьмой симфонии Д.Д. Шостаковича. Прямо под афишей сидела бледная женщина и раздавала программы концерта. На первой её страничке было написано: «Нашей борьбе с фашизмом, нашей грядущей победе над врагом, моему родному городу – Ленинграду я посвящаю свою Седьмую симфонию. Дмитрий Шостакович». Эта программа служила входным билетом на концерт. Билеты разошлись очень быстро. Все, кто мог ходить, стремились попасть на этот необычный концерт.
И вот пришёл день 9 августа 1942 года. Шёл 355 – й день ленинградской блокады. Люди шли пешком. Женщины – в нарядных платьях, мужчины – в костюмах. Но этот наряд висел на них, как будто был взят с чужого плеча. Зал филармонии заполняли слушатели. Раздались оглушительные аплодисменты. Весь зал встал, чтобы поприветствовать руководителя оркестра Карла Элиасберга. Начался концерт… Гениальный «эпизод нашествия», мужественные и волевые темы сопротивления, скорбный монолог «реквием жертвам войны» и в самом деле обладают огромной силой художественного воздействия.
Концерту придавалось исключительное значение. Все артиллерийские силы Ленинграда были брошены на подавление огневых точек противника, в воздух поднялись сотни самолётов, чтобы измученные войной люди послушали великую музыку. Несмотря на бомбы и авиаудары, в филармонии были зажжены все хрустальные люстры. После того, как музыканты отыграли, зрители аплодировали стоя. Откуда – то появилась девочка с букетиком живых цветов. За кулисами все бросились обниматься и целоваться друг с другом. Это был великий праздник. Жители блокадного Ленинграда сотворили чудо. Они поняли, что живы, ощутили силу, способную преодолеть голод, страх и даже смерть. Пройдут годы, и поэт Юрий Воронов, мальчиком переживший блокаду, напишет об этом в стихах:
Невидимый диктор сказал Ленинграду:
«Вниманье! Играет блокадный оркестр!..»
И музыка встала над мраком развалин,
Крушила безмолвие тёмных квартир.
И слушал её ошарашенный мир…
Вы так бы смогли,
Если б вы умирали?..
Ленинградская симфония Д.Д. Шостаковича является грандиозным произведением, воспевающим силу и непобедимость русского народа. Это история, рассказывающая о подвиге, о победе добра над злом. И пока будет звучать это бессмертное произведение, весь мир будет помнить о победе над фашизмом, и о том, сколько людей положили свои собственные жизни, чтобы мы имели сегодня светлое безоблачное мирное небо над головой.
Разве можно победить страну, в которой во время столь ужасных военных испытаний, блокады и смерти, голода и разрушений люди умудряются написать столь сильное произведение и даже исполнить его в блокадном городе? Это неповторимый подвиг! Ленинградская симфония была написана Д.Д. Шостаковичем как ответ немецкому нашествию, как сопротивление русской культуры, отражение агрессии на духовном уровне, на уровне музыки. Она звучит и сейчас. Сверхмузыкальная, патриотическая, непобедимая, героическая, гремящая, невозможная…
Гречная Софья, 8 класс МБОУ «Родомановская средняя школа»
Руководитель: Тихонова Любовь Викторовна, учитель русского языка и литературы.
Блокада… это слово до сих пор болью и горем отзывается в сердцах жителей Ленинграда.
Академик Лихачёв, переживший все ужасы жизни в блокадном городе, писал: «Человеческий мозг умирал последним. Когда переставали действовать руки и ноги, пальцы не застёгивали пуговицы, не было сил закрыть рот, а кожа чернела и обтягивала зубы – мозг продолжал работать… Люди писали дневники, философские сочинения, научные работы и проявляли необыкновенную твёрдость»
И именно в это и появилась седьмая, Ленинградская симфония Шостаковича – симфония о народном подвиге.
«Я вступил добровольцем в ряды народного ополчения. До этого я знал лишь мирный труд. Ныне я готов взять в руки оружие. Спасти человечество от гибели можно, только сражаясь» – писал Д. Д. Шостакович
5 июля 1941 года, получив ответ на просьбы об отправке на фронт.
Казалось, что о сочинении музыки не может быть и речи. Вместе с бригадой Консерватории он работал на оборонительных рубежах: рыл противотанковые рвы, потом вошёл в пожарную команду для дежурств на крыше Консерватории.
У Шостаковича сомнений не было: хотел делать и делал всё, что требовала война, сразу отодвинувшая в далёкое прошлое недавнюю мирную жизнь.
Потом Дмитрия Дмитриевича назначили руководителем музыкальной части театра народного ополчения. Первое выступление в Летнем саду перед бойцами, отправлявшимися на фронт, открылось монологом Александра Невского в исполнении Александра Черкасова, затем шли сатирические сценки «Дует Гитлера и Геринга», «Сон в руку», частушки. Музыку подбирал Шостакович.
Очевидной была необходимость песни. Её ждали. Она представлялась самым нужным, если не единственно нужным, жанром.
«Материалом» для Шостаковича становился сам Ленинград: где бы ни бывал, чтобы ни делал, композитор жадно впитывал атмосферу города.
Он ощущал не только изменение облика Ленинграда – менялась психология людей: в жизнь входило осознание постоянной опасности, из чёрного ритмичного рокота вражеских самолётов рождалось «тема нашествия», конкретно осязаемая, зрительно вылепленная. Её ещё не было на нотном листе, но она уже существовала, когда смерть нависла в пламени, вое сирен, в поразительном ощущении красоты Ленинграда, опалённого пожарами.
Сперва Шостакович писал сочинение для солиста, хора и оркестра, но вскоре понял, что «именно симфоническая музыка «выражала задуманное значительно сильнее. Такая скорбь, когда уже и слёз не осталось… Истинная человеческая любовь»»
29 августа был завершён эскиз первой части седьмой симфонии; третьего сентября – чистовая партитура. Восьмого сентября Шостакович наметил эскиз второй части, и, спустя девять дней, согласился выступить по радио, объявив о военном сочинении.
Было ясно, что оно получается не как первоначально задуманная одночастная поема, а как многоплановое полотно о народе на войне. Семнадцатого сентября Берггольц помогала Шостаковичу составить текст его речи-обращения, заканчивавшегося словами: Я работаю сейчас легко и быстро. Мысль моя ясна, и творческая энергия неудержимо заставляет меня двигать моё сочинение к окончанию. И тогда я снова выступлю в эфире со своим новым произведением и с волнением буду ждать строгой, дружественной оценки моего труда. Заверяю вас от имени ленинградцев, работников культуры искусства, что мы непобедимы, и что мы всегда стоим на своём боевом посту».
Весть о работе Шостаковича над симфонией в условиях блокады ободряла слабых, помогала побеждать страх, указывала путь, по которому должно идти искусство серьёзных монументальных форм, убеждала в необходимости, актуальности такого искусства.
29 сентября Шостакович закончил третью часть, а на следующий день был эвакуирован на военном самолёте, хотя отмечал при этом, что «в Ленинграде я был бы гораздо полезней».
Четвёртую часть завершал в Москве и Куйбышеве. Сочинение финала пошло интенсивней во время наступления советских войск под Москвой, закончившегося разгромом фашистов – вот что определило трубный глас финала, его мощную коду: выстоим, победим. Завершив симфонию 27 декабря 1941, Шостакович вывел на титульном листе: «Посвящаю городу Ленинграду». Ленинградской, а ещё теплее «ленинградкой», вскоре – на века – назвали симфонию.
9августа состоялось первое исполнение Седьмой симфонии в Ленинграде. Дирижировал Элиасберг. Чтобы гитлеровцы не помешали концерту, весть о котором потом облетит весь мир, ленинградские контрбатарейщики получили приказ вступить с противником в артиллерийскую дуэль и отвлечь его силы. И в районе Большого зала филармонии тогда не упало ни одного вражеского снаряда.
Вот что писала о симфонии и её авторе Ольга Берггольц: «Помню, как на сверхъестественные овации зала, вставшего перед симфонией, вышел Шостакович – с лицом подростка, худенький, хрупкий, казалось ничем не защищённый. А народ стоя всё рукоплескал и рукоплескал сыну и защитнику Ленинграда, и я глядела на него, мальчика, хрупкого человека в больших очках, который, взволнованный и невероятно смущённый, без малейшей улыбке, неловко кланялся, кивал головой слушателю, и думала: «Этот человек сильнее Гитлера».
Так что же дала ленинградцам музыка Шостаковича? Лучше всего ответит на этот вопрос Татьяна Митина, пережившая все ужасы блокады.
«Люблю Шостаковича, – пишет она. – Поражает его Седьмая симфония. И не только музыкой (она прекрасна), но и временем создания. Слушаю – и каждый раз думаю об одном: «Да, мой народ невозможно победить!».
В чём смысл человеческой жизни.
Новорожденный похож на чистый холст бумаги. Он никакой. Не плохой, не хороший, просто никакой. Человек делает себя человеком сам. Он воспитывает себя…
Каждый человек, маленький или большой, обязан отвечать за свои поступки.
Подлость – это подлость. И если человек, да особенно маленький, успел её совершить, он вписал грязную строчку в тот белый лист. Но, к счастью, у него много дней впереди, чтобы вписать в этот белый лист и свои светлые деяния.
Двойку или пятёрку поставит в конце листа сама жизнь. Первая строчка – начало жизни.
У каждого человека есть на земле заветное место. Самое знакомое, самое любимое. Иногда это речка, горы или поляна в лесу. У многих моих сверстников тоже, наверное, есть свой парк, лес, речка. Они очень нужны нам и всем, кто живёт вокруг нас. Они нужны нашей Родине.
Думать, трудиться, преодолевать препятствия и трудности во имя процветания Родины, во имя живущих и тех, кто будет жить после нас, – это ли не настоящее счастье?
Труд на благо общества – основа нашей жизни. И очень важно, чтобы труд этот был любимым, доставлял человеку радость. А значит, необходимо сделать так, чтобы человек сам мог выбирать главное дело в своей жизни.
Я часто хожу по Санкт-Петербургу и думаю о людях, оставивших нам в наследство его набережные, дворцы, мосты, парки и каналы, прошедших многие испытания. При этом они сохранили в себе глубокую человечность. Нам придётся продолжить дело своих отцов. От нас зависит сделать жизнь на земле лучше и счастливее.
Социальные нормы и их значения.
На протяжении веков люди создавали правила поведения. Для этого им служили разум и чувства. Разум предупреждал об опасности хауса и вражды, чувство самосохранения и любви подкрепляли веления разума, жизненный опыт позволял уточнять и оттачивать социальный нормы – правила поведения в обществе.
Песенка о счастье
Стихи В. Тушновой
Дождик сеет, сеет, сеет,
С полуночи моросит,
Словно занавес кисейный
За окошками висит.
А в лесу кричат кукушки,
Обещая долгий век,
Мне не грустно и не скучно,
Я счастливый человек.
Из открытой настежь двери
Пахнет глиной и травой,
А кукушкам я не верю —
Врать кукушкам не впервой,
Да и что считать без толку,
Лишним годом дорожить?
Ну, не долго, так не долго,
Лишь бы счастливо прожить.
Так прожить, чтоб всё, что снится,
Всё сбывалось наяву,
Так прожить, чтоб петь, как птица,
Так прожить, как я живу.
25 сентября исполнилось
105 лет со дня рождения одного из величайших композиторов ХХ в. Дмитрия
Дмитриевича Шостаковича. А 70 лет назад, 8 сентября 1941 г., началась
блокада Ленинграда, унесшая жизни более 600 тысяч человек.
Шостакович и блокадный Ленинград
навсегда соединены в истории: композитор создал музыкальный «документ»,
своеобразную «хронику» событий тех тяжелых дней. Седьмая симфония,
«Ленинградская», — одно из важнейших произведений Шостаковича, потрясает
глубиной мысли и яркостью музыкального материала. В этом сочинении,
написанном в самом начале Великой Отечественной войны, композитор
предрекает нашу Победу. «Моя 7-я симфония навеяна грозными событиями
1941-го года. В нашей борьбе с фашизмом, в нашей грядущей победе с
врагом, своему родному городу Ленинграду я посвящаю это сочинение», —
сказал когда-то Дмитрий Дмитриевич.
Симфония была написана всего за пять
месяцев, работа продолжалась с июля по декабрь 1941 г. Сам композитор
говорил: «В это время я выполнял две обязанности: композитора и
пожарника — дежурил на крыше консерватории. И таскал туда партитуру, не
мог от нее оторваться. Знаете, иногда можешь все-таки оторваться, а вот
тогда я не мог. Не люблю такие слова про себя говорить, но это была
самая моя вдохновенная работа».
«Свою седьмую Ленинградскую симфонию я
писал быстро, — вспоминал композитор. — Я не мог ее не писать. Кругом
шла война. Я должен был быть вместе с народом, я хотел создать образ
нашей сражающейся страны, запечатлеть его в музыке. С первых дней войны я
сел за рояль и начал работать. Работал напряженно, мне хотелось
написать произведение о наших днях, о моих современниках, которые не
жалели сил и жизни во имя победы над врагом. В перерывах между работой я
выходил на улицу и с болью и гордостью смотрел на любимый город. Он
стоял опаленный пожарами, испытавший все страдания войны. Ленинград
боролся. Это была мужественная борьба. К концу 1941 года я закончил эту
симфонию, написанную словно на едином дыхании…»
16 сентября 1941 г. Дмитрий Дмитриевич
выступил на ленинградском радио. Фашистские самолеты бомбили город, и
композитор говорил под разрывы бомб и грохот зенитных орудий: «Мои
дорогие друзья! Я говорю с вами из Ленинграда, в то время как у самых
ворот его идут жестокие бои с врагом… Я говорю с фронта. Вчера утром я
закончил партитуру второй части моего нового симфонического сочинения.
<…> Я сообщаю об этом для того, чтобы все знали: опасность,
грозящая Ленинграду, не оборвала его полнокровной жизни. <…> Все
мы несем сейчас свою боевую вахту. <…> Советские музыканты, мои
дорогие и многочисленные соратники по оружию, мои друзья! Помните, что
нашей Родине, нашей жизни, нашему искусству грозит великая опасность.
Будем же защищать нашу Родину, нашу жизнь, нашу музыку, будем же честно и
самоотверженно работать!»
Первые три части 7-й симфонии написаны
Шостаковичем в доме Бенуа в Ленинграде, а финал симфонии композитор
создал уже в эвакуации, в городе Куйбышеве, в декабре 1941 г.
Симфония прозвучала впервые 5 марта 1942
г. в зале Дворца культуры на площади Куйбышева в г. Куйбышеве (сейчас
там находится театр оперы и балета) в исполнении оркестра Большого
театра под управлением Самуила Самосуда. Часть Рабочей улицы, по которой
композитор ходил в театр репетировать симфонию (от Струковского сада до
площади Куйбышева) переименовали в 2006 г. в улицу Шостаковича, к
100-летию великого композитора.
Симфония стала одним из главных духовных
символов борьбы с захватчиками в годы Великой Отечественной войны.
Писатель Алексей Толстой был одним из первых слушателей этого
грандиозного сочинения, он писал: «На угрозу фашизма — обесчеловечить
человека — Шостакович ответил симфонией о победном торжестве всего
высокого и прекрасного, созданного гуманитарной культурой…»
После премьеры симфония зазвучала по
всему Советскому Союзу. В июле 1942 г. в Новосибирске симфонию четыре
раза продирижировал Евгений Мравинский.
А 9 августа 1942 г. — в тот самый день,
когда по приказу Гитлера фашистские войска должны были вступить в
Ленинград, — в осажденном городе состоялось историческое исполнение
Седьмой симфонии под управлением Карла Элиасберга. В том же месяце
измученные голодом музыканты Большого симфонического оркестра
Ленинградского радиокомитета исполнили симфонию еще шесть раз.
Решение играть симфонию в блокадном
городе казалось совершенно невыполнимым. Партитуру нужно было доставить
на самолете, пролетев над вражескими позициями. После опустошительной
зимы 1941 г. в оркестре осталось только 15 человек, а требовалось более
ста. Был объявлен набор в оркестр. В мае самолет доставил в осажденный
город партитуру симфонии.
Вспоминает флейтистка того блокадного
состава оркестра Галина Лелюхина: «По радио объявляли, что приглашаются
все музыканты. Было тяжело ходить. У меня была цинга, и очень болели
ноги. Сначала нас было девять, но потом пришло больше. Дирижера
Элиасберга привезли на санях, потому что от голода он совсем ослабел.
Мужчин даже вызывали с линии фронта. Вместо оружия им предстояло взять в
руки музыкальные инструменты. Симфония требовала больших физических
усилий, особенно духовые партии — огромная нагрузка для города, где и
так уже тяжело дышалось».
Ужасные лишения и горести, которые
обрушила на музыкантов война, невероятно закалили их дух. И желание
сыграть симфонию Шостаковича, в которой композитор пророчил победу, было
настолько сильным, что поднимало многих буквально со смертного одра.
Так, легенда гласит, что ударника Жаудата Айдарова дирижер К. Элиасберг
отыскал в мертвецкой, где заметил, что пальцы музыканта слегка
шевельнулись. «Да он же живой!» — воскликнул дирижер, и это мгновение
было вторым рождением Жаудата. Именно он потом выбивал барабанную дробь в
знаменитой «теме нашествия», которую Алексей Толстой впоследствии
назвал «пляской ученых крыс под дудку крысолова».
Карл Ильич Элиасберг потратил много сил,
чтобы собрать музыкантов для исполнения симфонии. Шатаясь от слабости,
он обходил госпитали в поисках музыкантов. С фронта потянулись
музыканты: тромбонист — из пулеметной роты, валторнист — из зенитного
полка… Из госпиталя сбежал альтист, флейтиста привезли на санках — у
него отнялись ноги. Трубач пришел в валенках, несмотря на весну:
распухшие от голода ноги не влезали в другую обувь. Сам Элиасберг, тоже
крайне истощенный, некоторое время находился на излечении в госпитале,
размещенном в гостинице «Астория», и приходил на репетиции прямо из
больничной палаты. На партитуре одного из музыкантов того легендарного
оркестра сохранилось изображение репетиций: на нотном листе нарисован
осунувшийся Карл Элиасберг, который дирижирует своим коллективом сидя.
Кларнетист Виктор Козлов вспоминал: «На
первой репетиции некоторые музыканты физически не могли подняться на
второй этаж, они слушали внизу. Настолько они были измучены голодом.
Сейчас невозможно даже представить себе такую степень истощения. Люди не
могли сидеть, так они исхудали. Приходилось стоять во время репетиций».
Георгий Макогоненко и Ольга Берггольц писали в «Комсомольской правде»:
«Эти люди достойны были исполнять симфонию своего города, и музыка была
достойна их самих…»
В городе появились воистину
фантастические для блокадного времени афиши: «Управление по делам
искусств исполкома Ленгорсовета и Ленинградский комитет по
радиовещанию, Большой зал Филармонии. Воскресенье, 9 августа 1942 года.
Концерт симфонического оркестра. Дирижер К.И. Элиасберг. Шостакович.
Седьмая симфония (в первый раз)».
На 355-й день ленинградской блокады, 9
августа, утром состоялась последняя репетиция, а вечером — готовился
концерт. Говорили, что дирижер Элиасберг искал картошку, чтобы
накрахмалить белый воротник и манжеты.
У немцев на этот день был назначен
торжественный вечер в гостинице «Астория», были даже напечатаны
пригласительные билеты. Но в город фашистов не пустили. От пленных позже
узнали: их удивил массированный артиллерийский удар, который сравнял
с землей батареи, а потом симфония, которая зазвучала из всех советских
репродукторов.
Несмотря на бомбежку и авиаудары, в
филармонии были зажжены все люстры. Кларнетист Виктор Козлов вспоминал:
«Действительно, включены были все люстры хрустальные. Зал был освещен,
так торжественно. Такой подъем был у музыкантов в настроении, так играли
с душой эту музыку».
Зал филармонии был полон. Публика была
самой разнообразной. На концерт пришли моряки, пехотинцы, одетые в
фуфайки бойцы ПВО, исхудавшие завсегдатаи филармонии. 80 минут, пока
звучала симфония, вражеские снаряды в городе не взрывались, потому что
по приказу командующего фронтом генерала Л.А. Говорова наши артиллеристы
все это время вели непрерывный огонь по врагу. Операция называлась
«Шквал».
А когда окончилась музыка, Говоров
прошел на сцену и поблагодарил дирижера. Благодарность он закончил
словами: «Мы тоже исполняли симфонию, только артиллерийскую».
Новое произведение Шостаковича потрясло
слушателей: многие из них плакали, не скрывая слез. Великая музыка
сумела выразить то, что объединяло людей в то трудное время: веру в
победу, жертвенность, безграничную любовь к родине. Ирина Скрипачева,
жительница блокадного Ленинграда, рассказывала: «Эта симфония очень
сильно воздействовала на нас эмоционально. Ритм вызывал ощущение
подъема, полета. В то же время чувствовался пугающий ритм немецких орд.
Это было незабываемо и потрясающе».
Во время исполнения симфония
транслировалась по радио, а также по громкоговорителям городской сети.
Её слышали не только жители города, но и осаждавшие Ленинград немецкие
войска. Много позже двое туристов из ГДР, разыскавшие Элиасберга,
признались ему: «Тогда, 9 августа 1942 г., мы поняли, что проиграем
войну. Мы ощутили вашу силу, способную преодолеть голод, страх и даже
смерть…»
Галина Лелюхина говорила: «Немцы уже
объявляли, что Ленинград — город трупов, что по улицам ходят мертвецы… И
вдруг такая мощная музыка, особенно в той части, где описано вторжение
немцев. Это произвело очень сильное впечатление!»
И в наши дни Седьмая симфония
Шостаковича сохраняет духоподъемное патриотическое значение. Ведь тема
симфонии понималась Шостаковичем много шире битвы с германским фашизмом.
«Мы защищаем свободу, честь и независимость нашей Родины», — писал
Шостакович и, словно предваряя будущие споры, пояснял, что война
понимается им как… «историческая схватка… между разумом и мракобесием,
между культурой и варварством, между светом и тьмой».
21 августа 2008 г. фрагмент первой части
симфонии был исполнен в разрушенном грузинскими войсками южноосетинском
городе Цхинвале оркестром Мариинского театра под управлением Валерия
Гергиева. Прямая трансляция концерта шла по российским каналам «Россия»,
«Культура» и «Вести», англоязычному каналу Russia Today, а также в
эфире радиостанций «Вести FM» и «Культура».
Среди выдающихся
дирижёров-интерпретаторов, осуществивших записи Седьмой
симфонии, — Леонард Бернстайн, Кирилл Кондрашин, Евгений
Мравинский, Геннадий Рождественский, Евгений Светланов, Юрий
Темирканов, Артуро Тосканини, Марис Янсонс, Неэме Ярви.
Шостакович был не единственным
композитором, отразившим в музыке ужасы Второй мировой войны. Среди
выдающихся антивоенных партитур — Пятая симфония Прокофьева, Вторая —
Хачатуряна, Вторая — Онеггера, «Квартет на конец света» Мессиана. Но
Седьмая симфония Шостаковича выделяется и из этого ряда. Хочется
привести здесь мысли самого композитора, которыми он делился со
слушателями: «Много сил и энергии я вложил в это сочинение. Никогда я не
работал с таким подъемом, как сейчас. Есть такое крылатое выражение:
«когда грохочут пушки, тогда молчат музы». Это выражение справедливо
относится к тем пушкам, которые своим грохотом подавляют жизнь, радость,
счастье, культуру. Это грохочут пушки тьмы, насилия и зла. Мы воюем во
имя торжества разума над мракобесием, во имя торжества справедливости
над варварством. Нет более благородных и возвышенных задач, нежели те,
которые вдохновляют нас на борьбу с темными силами гитлеризма. И муза
нашего народа своим могучим голосом помогает нам творить победу».
Ощутил и выразил эту великую всеобщую
связь музыки нашей Великой войны замечательный поэт-фронтовик Александр
Межиров в очень глубоком стихотворении «Музыка» (1964), которое в
заключение приведем целиком:
И Шостакович — в Ленинграде.
http://rusedin.ru/2011/10/16/simfoniya-o-pobednom-torzhestve-vsego-vysokogo-i-prekrasnogo/