Шагая по лесу опытный грибник егэ 36 вариант

Экология — это достаточно молодая отрасль национального знания человека о мире. Но можно утверждать, что эта дисциплина в настоящее время принимает все большое значение для современного человека. К такому заключению приходишь после прочтения текста В.А. Солоухина.

Данная тема актуальна для каждого так, как мы все сталкиваемся с ней каждый день. Наша жизнь непосредственно связаны с экологией. Она влияет на здоровье, настроение, мышление. И не решив данную проблему, человечество приведет себя к уничтожению.

А такое потребительское отношение может привести к тому, что после какого-то времени на Земле останется «единственный зеленый росточек».

Я согласна с автором, нам действительно необходимо заботится о планете. Бездумная деятельность человека на протяжении веков разрушала среду обитания. И писатели не могут остаться в стороне от решения этой насущной проблемы. На протяжении уже многих лет в своих произведениях пытаются обратить внимание общества на экологическую обстановку.

Например, в рассказе М.М. Пришвина «Лесной хозяин» из-за циничного отношения к природе, чуть не погибло дерево. Писатель размышляет о том, что одна беда влечет за собой другую. Огонь с одного дерева может перекинуться на весь лес. Это не конец, продолжение ниже.

Полезный материал по теме

• Тема: Проблема бережного отношения к природе
  
  

В этом и заключается неразумное, небрежное отношение к природе. Автор показывает данные истины детям, которые недавно хотели совершить необратимый поступок, поджечь живое существо — дерево.

Так же данную проблему затрагивает В.Г. Распутин в произведение «Прощание с Матерой». Мы узнаем, что в результате строительства мощной ГЭС, деревня Матера должна уйти под воду. Человек вступает в единоборство с природой. Чтобы не гнили в море деревья и дома, их сжигают. Но ничего не могут сделать люди с мощным «царским лиственем». Творя расправу над природой, люди уничтожают самих себя.

»
Проблема противостояния человека и природы, разрушения человеком окружающего природного мира, экологические проблемы

Человек смертен, а природа вечна. Это стихия, равнодушная к людским нуждам, судьбам, делам. Она неуправляема, непознаваема, в бурях заснувших — «хаос шевелится». В этом суть вечного конфликта человека и природы. Человек, по мысли Ф.И. Тютчева, — всего лишь «мыслящий тростник».

И.С. Тургенев


повесть «Поездка в Полесье»
,

стихотворение в прозе «Природа»
.

Человек смертен, а природа вечна. Человек — дитя природы, как и любая другая тварь. Но природе не ведомо ни добро, ни зло, разум не является для неё законом. Она не знает искусства, свободы, не терпит ничего бессмертного. Она с лёгкостью даёт жизнь и легко отнимает её у живых существ. До судеб человечества ей нет никакого дела. В этом суть конфликта.

В.П. Астафьев


повествование в рассказах «Царь-рыба»
.

Основная тема — взаимодействие человека и природы. Писатель рассказывает, как истребляют белую и красную рыбу на Енисее, уничтожают зверя и птицу. Кульминационной становится драматическая история, приключившаяся однажды на реке с браконьером Зиновием Утробиным. Проверяя самоловы, он вывалился из лодки и запутался в собственных сетях. В этой экстремальной ситуации, на грани жизни и смерти, вспоминает он свои земные грехи, вспоминает, как обидел когда-то свою односельчанку Глашку, искренне раскаивается в содеянном, молит о пощаде, мысленно обращаясь и к Глашке, и к царь-рыбе, и ко всему белому свету. И всё это даёт ему «какое-то ещё не постигнутое умом освобождение». Игнатьичу удаётся спастись. Сама природа здесь преподнесла ему урок. Таким образом, В.Астафьев возвращает наше сознание к гётевскому тезису: «Природа всегда права».

Ч.Т. Айтматов


роман «Плаха»
.

В романе писатель говорит об уничтожении живой природы человеком. Трижды волчья семья лишается своих детёнышей. И волчица Акбара начинает мстить человеку, забирает его детёныша. Разрешением этой ситуации становятся несколько смертей: погибает сама волчица, маленький ребёнок, сын Бостона, а также Базарбай, похитивший волчат. Волчица Акбара воплощает в произведении мать-природу, которая восстаёт против уничтожающего её человека.

Б.Л. Васильев


повесть «Не стреляйте в белых лебедей»
.

Герой этой повести, лесник Егор Полушкин, его сын Колька противопоставлены браконьерам, людям, бездушно уничтожающим природу».

Проблема взаимодействия человека и природы. Как достичь гармонического сосуществования? Как природа воздействует на человеческую душу? и др.

— в следующем тематическом сообщении.

Люди с разными взглядами на жизнь совершенно по-разному воспринимают природу. Для кого-то природа — мастерская, объект практики. Такой точки зрения придерживается нигилист Евгений Базаров. Другой герой, Аркадий Кирсанов, видит в первую очередь красоту природы. Он любит гулять по лесу. Окружающий мир помогает герою прийти к внутреннему равновесию. По отношению человека к природе можно определить его мировоззрение. Способность видеть красоту и богатство окружающего мира — внутреннее качество настоящего человека.

Л.Н. Толстой «Война и мир»

Андрей Болконский ранен. Он лежит на поле боя и видит прекрасное небо Аустерлица. Красота неба заставляет героя задуматься о правильности собственного жизненного пути. Он понимает, что все «все пустое, все обман», что он жил неправильно. Князь Андрей осознает, что цели, которые он преследовал, на самом деле ничтожны. Герой перестал считать Наполеона своим кумиром. Красота природы заставила пересмотреть взгляды на мир, осознать истинные ценности, противопоставив их озлобленным лицам воюющих людей и звукам взрывов.

А.С. Пушкин «Зимнее утро»

Великий русский писатель восхищается красотой зимнего утра. Строки стихотворения открывают перед читателем великолепный пейзаж, противопоставленный пейзажу вчерашнего дня. Комната озарена «янтарным блеском», печь трещит «веселым треском», снег лежит «великолепными коврами» — все указывает на прелесть этого утра. Нет сомнений в том, что природа, о которой так много сказано в стихотворении, является источником вдохновения для А.С. Пушкина. Вчерашний вечер, когда «вьюга злилась», «мгла носилась» делает лирическую героиню печальной. Природа находит отражение в чувствах и настроении человека.

Н.А. Некрасов «Дедушка Мазай и зайцы»

Будучи охотником, дед Мазай не стреляет в зайцев, когда они беззащитны. В весеннее половодье этот человек наоборот помогает животным. Он охотится тогда, когда зайцам ничего не угрожает. Поступок дедушки Мазая — пример уважительного отношения к живым существам.

Джек Лондон «Мартин Иден»

Мартин Иден стремится стать писателем. В основу его произведений ложится жизненный опыт. Мартин Иден описывает то, что он повидал в плаваниях. Природа занимает особое место в его произведениях. Герой пытается перенести на бумагу увиденное им великолепие мира природы. Сначала это выходит плохо, но в дальнейшей начинает получаться. Природа — источник вдохновения для Мартина Идена.

Какую роль в жизни человека играет природа

Текст: Анна Чайникова
Фото: news.sputnik.ru

Написать хорошее сочинение непросто, но правильно подобранные аргументы и литературные примеры помогут получить максимальный балл. В этот раз разбираем тему: «Человек и природа».

Примерные формулировки проблемы

Проблема определения роли природы в жизни человека. (Какую роль в жизни человека играет природа?)
Проблема воздействия природы на человека. (Какое воздействие оказывает природа на человека?)
Проблема умения замечать красоту в обыденном. (Что дает человеку умение замечать красоту в простом и обыденном?)
Проблема влияния природы на духовный мир человека. (Как влияет природа на духовный мир человека?)
Проблема негативного влияния деятельности человека на природу. (В чем проявляется негативное влияние деятельности человека на природу?)
Проблема жестокого/доброго отношения человека к живым существам. (Допустимо ли мучить и убивать живых существ? Способны ли люди относиться к природе сострадательно?)
Проблема ответственности человека за сохранение природы и жизни на Земле. (Ответственен ли человек за сохранение природы и жизни на Земле?)

Видеть красоту природы, ее поэтичность может далеко не каждый. Существует довольно много людей, которые воспринимают ее утилитарно, подобно Евгению Базарову, герою романа «Отцы и дети». По мнению молодого нигилиста, «природа не храм, а мастерская, и человек в ней работник». Называя природу «пустяками», он не просто неспособен восхищаться ее красотами, но в принципе отрицает эту возможность. С такой позицией не согласился бы , который в стихотворении «Не то, что мните вы, природа…», по сути, дал ответ всем сторонникам точки зрения Базарова:

Не то, что мните вы, природа:
Не слепок, не бездушный лик —
В ней есть душа, в ней есть свобода,
В ней есть любовь, в ней есть язык…

По мнению поэта, люди, которые остаются глухи к красоте природы, существовали и будут существовать, но их неумение чувствовать достойно только сожаления, ведь они «живут в сем мире, как впотьмах». Неумение чувствовать — это не вина их, а беда:

Не их вина: пойми, коль может,
Органа жизнь глухонемой!
Души его, ах! не встревожит
И голос матери самой!..

Именно к этой категории людей относится Соня, героиня романа-эпопеи Л. Н. Толстого
«Война и мир». Будучи довольно прозаической девушкой, она не способна понять красоту лунной ночи, поэзии, разлитой в воздухе, которую чувствует Наташа Ростова. Восторженные слова девушки не достигают Сониного сердца, она лишь хочет, чтобы Наташа скорее закрыла окно и ложилась. Но та не может спать, чувства переполняют ее: «Нет, ты посмотри, что за луна!.. Ах, какая прелесть! Ты поди сюда. Душенька, голубушка, поди сюда. Ну, видишь? Так бы вот села на корточки, вот так, подхватила бы себя под коленки — туже, как можно туже, натужиться надо, — и полетела бы. Вот так!

— Полно, ты упадешь.

Послышалась борьба и недовольный голос Сони:

— Ведь второй час.

— Ах, ты только все портишь мне. Ну, иди, иди».

Живую и открытую всему миру Наташу картины природы наталкивают на мечты, которые непонятны приземленной и нечуткой Соне. Князя Андрея, ставшего невольным свидетелем разговора девушек ночью в Отрадном, природа заставляет посмотреть на свою жизнь иными глазами, подталкивает к переоценке ценностей. Сначала он переживает это на поле Аустерлица, когда лежит, истекая кровью, и смотрит в необыкновенно «высокое, справедливое и доброе небо». Тогда все прежние идеалы кажутся ему мелкими, а смысл жизни умирающий герой видит в семейном счастье, а не славе и всеобщей любви. Потом природа становится для переживающего внутренний кризис Болконского катализатором процесса переоценки ценностей, дает толчок к возвращению в мир. Нежная листва, появившаяся весной на старых корявых ветвях дуба, с которым ассоциирует себя , дает ему надежду обновления, вселяет силы: «Нет, жизнь не кончена в тридцать один год, — вдруг окончательно, беспеременно решил князь Андрей. …надо, чтобы не для одного меня шла моя жизнь».

Счастлив тот, кто чувствует и слышит природу, способен черпать силы в ней, находить поддержку в трудных ситуациях. Таким даром наделена Ярославна, героиня «Слова о полку Игореве», троекратно обращающаяся к силам природы: с упреком за поражение мужа — к солнцу и ветру, за помощью — к Днепру. Плач Ярославны заставляет силы природы помочь Игорю бежать из плена и становится символической причиной завершения событий, описанных в «Слове…».

Связи человека и природы, бережному и сострадательному отношению к ней посвящен рассказ «Заячьи лапы». Ваня Малявин приносит к ветеринару зайца с рваным ухом и обожженными лапами, который вывел его деда из страшного лесного пожара. Заяц «плачет», «стонет» и «вздыхает», совсем как человек, однако ветеринар остается равнодушен и вместо помощи дает мальчику циничный совет «зажарить его с луком». Дед и внук всеми силами стараются помочь зайцу, они даже несут его в город, где, как говорят, живет детский врач Корш, который не откажет им в помощи. Доктор Корш, несмотря на то, что «всю жизнь лечил людей, а не зайцев», в отличие от ветеринара проявляет душевную чуткость и благородство и помогает выходить необычного пациента. «Что ребенок, что заяц — все одно»
, — говорит дед, и нельзя не согласиться с ним, ведь животные так же, как человек, могут испытывать страх или мучиться от боли. Дед Ларион благодарен зайцу за спасение, но испытывает чувство вины за то, что однажды чуть было не застрелил на охоте зайчонка с рваным ухом, который потом его вывел из лесного пожара.

Однако всегда ли человек отзывчив к природе и бережно относится к ней, понимает ценность жизни любого существа: птицы, зверя? в рассказе «Конь с розовой гривой» показывает жестокое и бездумное отношение к природе, когда дети ради забавы подбили камнем птицу, рыбу-подкаменщика «растерзали… на берегу за некрасивый вид»
. Хоть ребята потом и пытались отпоить ласточку водой, но «она пускала в речку кровь, воды проглотить не могла и умерла, уронив головку».
Похоронив птичку в гальке на берегу, дети скоро забыли о ней, занявшись другими играми, и им совсем не было стыдно. Часто человек не задумывается о том, какой ущерб он наносит природе, насколько губительно бездумное уничтожение всего живого.

В рассказе Е. Носова
«Кукла» рассказчик, долго не бывавший в родных местах, ужасается тому, как до неузнаваемости изменилась когда-то богатая рыбой река, как обмелела, заросла тиной: «Русло сузилось, затравенело, чистые пески на излучинах затянуло дурнишником и жестким белокопытником, объявилось много незнакомых мелей и кос. Не стало приглубых тягунов-быстрин, где прежде на вечерней зорьке буравили речную гладь литые, забронзовелые язи. Ныне все это язевое приволье ощетинилось кугой и пиками стрелолиста, а всюду, где пока свободно от трав, прет черная донная тина, раздобревшая от избытка удобрений, сносимых дождями с полей»
. Произошедшее в Липиной яме можно назвать настоящей экологической катастрофой, но в чем же ее причины? Автор видит их в изменившемся отношении человека к окружающему миру в целом, не только к природе. Небережное, немилосердное, безразличное отношение людей к окружающему миру и друг к другу может иметь необратимые последствия. Старый перевозчик Акимыч так объясняет рассказчику произошедшие перемены: «Многие притерпелись к худу и не видят, как сами худое творят». Равнодушие, по мнению автора, — один из самых страшных пороков, разрушающих не только душу самого человека, но и окружающий его мир.

Произведения

«Слово о полку Игореве»
И. С. Тургенев «Отцы и дети»
Н. А. Некрасов «Дедушка Мазай и зайцы»
Л. Н. Толстой «Война и мир»
Ф. И. Тютчев «Не то, что мните вы, природа…»
«Хорошее отношение к лошадям»
А. И. Куприн «Белый пудель»
Л. Андреев «Кусака»
М. М. Пришвин «Лесной хозяин»
К. Г. Паустовский «Золотая роза», «Заячьи лапы», «Барсучий нос», «Дремучий медведь», «Квакша», «Теплый хлеб»
В. П. Астафьев «Царь-рыба», «Васюткино озеро»
Б. Л. Васильев «Не стреляйте в белых лебедей»
Ч. Айтматов «Плаха»
В. П. Астафьев «Конь с розовой гривой»
В. Г. Распутин «Прощание с Матёрой», «Живи и помни», «Пожар»
Г. Н. Троепольский «Белый Бим Черное ухо»
Е. И. Носов «Кукла», «Тридцать зерен»
«Любовь к жизни», «Белый клык»
Э. Хемингуэй «Старик и море»

В данном тексте Анатолий Соболев затрагивает проблему единства человека с природой. Нельзя не согласиться, что этот вопрос всегда актуален.

Чтобы привлечь внимание читателей, автор пишет о своем пути до родного села, во время которого он размышляет о красоте и душевности природы. Писатель осознает, как сильно любит «эту степь, это несказанно высокое небо, эти горы на окоеме». Анатолий Соболев пишет, что истинную прелесть окружающего мира может наблюдать только житель деревни, так как «он ближе к природе душевно и, в полном смысле этого слова, лучше понимает ее».

Автор текста утверждает, что многое теряют именно те люди, которые не видели животных на воле и не наслаждались голосами птиц и шелестом листьев. В современном мире человек стал проявлять свое безразличие к природе.

Я согласна с писателем в том, что родная теплая земля, зеленеющие травы и чистое небо вызывают множество ярких эмоций. Невозможно представить счастливую жизнь без наблюдений за чудесами природы.

В доказательство своей точки зрения хочу привести аргумент из повести Эрнеста Хемингуэя «Старик и море».

Главный герой Сантьяго зарабатывает себе на жизнь рыбной ловлей, но делает это с уважением и благодарностью. Он просит прощения у каждого пойманного существа. Старик относится к природе правильно, так как умеет ценить ее щедрость. Сантьяго понимает, что человек обязан оберегать окружающий мир, ведь только тогда он сможет жить в гармонии.

О проблеме, поднятой автором, неоднократно говорили в своих произведениях разные писатели. В качестве убедительного аргумента можно привести судьбу героя повести Бориса Васильева «Не стреляйте в белых лебедей». Егор Полушкин не может представить свою жизнь без заботы об окружающей среде. Он ухаживает за заповедным лесом и озером, как за собственными детьми. Герой произведения погибает, защищая родные края от браконьеров. Егор Полушкин является примером человека, живущего в единстве с окружающей средой.

Хочется верить, что читатели задумаются над этой проблемой, будут беречь природу, ведь именно она дает людям жизнь.

Эффективная подготовка к ЕГЭ (все предметы) — начать подготовку

www.kritika24.ru

Тема «Природа и человек»: аргументы. Проблема отношения к природе

Сдача Единого государственного экзамена – это всего лишь маленькое испытание, через которое придется пройти каждому школьнику на пути во взрослую жизнь. Уже сегодня многие выпускники знакомы со сдачей сочинений в декабре, потом и со сдачей Единого государственного экзамена по русскому языку. Темы, которые могут попасться для написания сочинения, абсолютно разные. А мы сегодня приведем несколько примеров того, какие произведения можно взять в качестве аргумента «Природа и человек».

О самой теме

О взаимоотношениях человека и природы (аргументы можно найти во многих произведениях мировой классической литературы) писали очень многие авторы.

Чтобы правильно раскрыть данную тему, необходимо верно понять смысл того, о чем вас спрашивают. Чаще всего ученикам предлагается выбрать тему (если мы говорим о сочинении по литературе). Тогда на выбор предоставляется несколько высказываний известных личностей. Здесь главное именно вычитать тот смысл, который внес автор в свою цитату. Только тогда можно объяснить роль природы в жизни человека. Аргументы из литературы на данную тему вы увидите ниже.

Если мы говорим о второй части экзаменационной работы по русскому языку, то здесь уже ученику дается текст. Данный текст обычно содержит в себе несколько проблем – ученик самостоятельно выбирает ту, которая кажется ему наиболее простой для раскрытия.

Нужно сказать, что немногие ученики выбирают эту тему, потому как видят в ней сложности. Что ж, все очень просто, достаточно лишь взглянуть на произведения с другой стороны. Главное, понять, какие аргументы из литературы о человеке и природе можно использовать.

Проблема первая

Аргументы («Проблема человека и природы») могут быть абсолютно разными. Возьмем такую проблему, как восприятие человеком природы в качестве чего-то живого. Проблемы природы и человека, аргументы из литературы – все это можно собрать в одно целое, если задуматься.

Возьмем произведение Льва Толстого «Война и мир». Что можно здесь использовать? Вспомним Наташу, которая, выйдя однажды ночью из дома, настолько была поражена красотой умиротворенной природы, что готова была расправить руки, словно крылья, и улететь в ночь.

Вспомним того же Андрея. Переживая тяжелые душевные волнения, герой видит старый дуб. Что он при этом чувствует? Он воспринимает старое дерево как могучее, мудрое существо, что заставляет Андрея задуматься над правильным решением в его жизни.

В то же время, если убеждения героев «Войны и мира» поддерживают возможность существования природной души, то главный герой романа Ивана Тургенева «Отцы и дети» думает совсем иначе. Поскольку Базаров – человек науки, он отрицает любое проявление духовного в мире. Природа не стала исключением. Он изучает природу с точки зрения биологии, физики, химии и других естественных наук. Однако природное богатство не вселяет никакой веры в Базарова – это лишь интерес к окружающему миру, который не будет меняться.

Эти два произведения отлично подойдут для раскрытия темы «Человек и природа», аргументы привести несложно.

Вторая проблема

Проблема осознания человеком красоты природы тоже часто встречается в классической литературе. Рассмотрим доступные примеры.

Например, то же произведение Льва Толстого «Война и мир». Вспомним первое сражение, в котором участвовал Андрей Болконский. Уставший и раненый, он несет знамя и видит на небе тучи. Какое душевное волнение переживает Андрей, видя серое небо! Красота, которая заставляет его затаить дух, которая вселяет в него силы!

Но кроме русской литературы, мы можем рассматривать произведения и зарубежной классики. Возьмем известное произведение Маргарет Митчелл «Унесенные ветром». Эпизод книги, когда Скарлетт, пройдя долгий путь домой, видит родные поля, пусть и заросшие, но такие близкие, такие плодородные земли! Что чувствует девушка? Она внезапно перестает быть беспокойной, она перестает чувствовать усталость. Новый прилив сил, возникновение надежды на лучшее, уверенность в том, что завтра все уже будет лучше. Именно природа, ландшафт родного края спасает девушку от отчаянья.

Третья проблема

Аргументы («Роль природы в жизни человека» — тема) тоже достаточно просто найти в литературе. Достаточно вспомнить лишь несколько произведений, которые рассказывают нам о том, какое влияние на нас оказывает природа.

Например, «Старик и море» Эрнеста Хемингуэя отлично подойдет в качестве аргумента для сочинения. Вспомним основные черты сюжета: старик отправляется в море за крупной рыбой. Через несколько дней у него наконец появляется улов: к нему в сети попадается красивейшая акула. Ведя долгую битву с животным, старик усмиряет хищника. Пока главный герой движется по направлению к дому, акула медленно умирает. В полном одиночестве старик начинает вести разговоры с животным. Путь домой очень долгий, и старик чувствует, как животное становится ему родным. Но он понимает, что если отпустить хищника на волю, то он не выживет, да и сам старик останется без пропитания. Появляются и другие морские животные, которые голодны и чувствуют металлический запах крови раненой акулы. К тому времени, как старик прибывает домой, от пойманной рыбы уже ничего не остается.

В этом произведении четко видно, насколько легко человеку привыкать к окружающему миру, как тяжело зачастую терять какую-то, казалось бы, незначительную связь с природой. Кроме того, мы видим, что человек способен противостоять стихиям природы, которая действует исключительно по своим законам.

Или же возьмем произведение Астафьева «Царь-рыба». Здесь мы наблюдаем, как природа способна возрождать все лучшие качества человека. Вдохновленные красотой окружающего мира, герои повести понимают, что они способны на любовь, доброту, щедрость. Природа вызывает в них проявление лучших качеств характера.

Четвертая проблема

Проблема красоты окружающей среды напрямую связана с проблемой взаимоотношений человека с природой. Аргументы можно привести и из русской классической поэзии.

Возьмем в качестве примера поэта Серебряного века Сергея Есенина. Все мы уже со средней школы знаем, что в своей лирике Сергей Александрович воспевал не только женскую красоту, но и природную. Будучи выходцем из деревни, Есенин стал абсолютно крестьянским поэтом. В своих стихотворениях Сергей воспевал русскую природу, обращая внимание на те детали, которые остаются незамеченными нами.

Например, стихотворение «Не жалею, не зову, не плачу» отлично рисует нам образ цветущей яблони, цветки которой настолько светлые, что на самом деле напоминают сладкую дымку среди зелени. Или стихотворение «Я помню, любимая, помню», рассказывающее нам о несчастной любви, своими строками позволяет окунуться в прекрасную летнюю ночь, когда цветут липы, небо звездное, а где-то вдалеке светит луна. Создается ощущение теплоты и романтики.

Еще двух поэтов «золотого века» литературы, которые воспевали природу в своих стихотворениях, можно использовать в качестве аргументов. «Человек и природа встречаются у Тютчева и Фета. Их любовная лирика постоянно пересекается с описаниями природных ландшафтов. Объекты своей любви они бесконечно сравнивали с природой. Стихотворение Афанасия Фета «Я пришел к тебе с приветом» стало именно одним из таких произведений. Читая строки, сразу не понимаешь, о чем именно говорит автор – о любви к природе или о любви к женщине, потому как он бесконечно много видит общего в чертах любимого человека с природой.

Пятая проблема

Говоря об аргументах («Человек и природа») можно встретить и еще одну проблему. Она состоит в человеческом вмешательстве в окружающую среду.

В качестве аргумента, который раскроет понимание этой проблемы, можно назвать «Собачье сердце» Михаила Булгакова. Главный герой – доктор, который решил собственноручно создать нового человека с собачьей душой. Эксперимент не принес положительных результатов, создал только проблемы и закончился неудачно. В итоге можно сделать вывод, что то, что мы создаем из уже готового природного продукта, никогда не сможет стать лучше того, что было изначально, сколько бы мы ни пытались это усовершенствовать.

Несмотря на то что само произведение несет значение несколько иное, это произведение можно рассмотреть под данным углом зрения.

Проблема взаимоотношения человека и природы аргументы из жизни

Аргументы на тему «Природа» к сочинению ЕГЭ. Часть 1. Проблемы природы, отношения к природе, животным, борьбы с миром природы, вмешательства в мир природы, красоты природы, влияния природы на характер человека.

Как нужно относиться к природе?

Антуан де Сент-Экзюпери «Маленький принц».
Одна из проблем, затронутая автором этой замечательной сказки, – это отношение человека к природе.
Примером бережного отношения к природе может служить главный герой. Маленький принц живет на небольшой планете. Его основное правило: «Встал поутру, умылся, привел себя в порядок — и сразу же приведи в порядок свою планету». Маленький принц каждые утро прочищает вулканы и вырывает баобабы, которые при отсутствии ухода могут разрешить планету.
Главный герой учит нас ценить прекрасное в мире природы, охранять это всеми своими силами, поскольку планета – это наш дом, а человек не может жить без дома. Именно поэтому Маленький принц попросил змею укусить его, чтобы вернуться домой, к своим планете и розе, за которыми он должен ухаживать. Потому что следить за домом, в котором ты живешь – главная обязанность и ответственность человека.

Чем опасно активное вмешательство человека в мир природы? К чему приводит борьба человека с природой?

Чингиз Айтматов «Плаха»
В центре внимания автора – проблема вмешательства человека в мир природы.
Для того чтобы исполнить план мясосдачи, люди решают убить сайгаков, за которыми в этот момент охотились волки Акбара и Ташчайнар. Вертолеты начинают гнать сайгаков в сторону охотников на уазиках, в процессе этого погибают дети волков. Когда же усталые волки возвращаются в свое родное логово, они обнаруживают, что возле него находятся люди, собирающие остатки сайгаков.
Авдей призывает участников этого отвратительного деяния немедленно прекратить бойню, за что охотники убивают его.
Акбара и Ташчайнар начали новую жизнь и родили новых волчат, но и те погибли при пожаре, который устроили люди.
Последний раз они попытались продолжить род уже в другой местности, но человек по имени Назарбай украл и продал четырех волчат. Горю матери-волчицы не было предела. Айтматов не случайно описывает семью волков, наделяя их человеческими чертами. Они также создают семьи, любят своих детей, радуются и печалятся. Человек же в романе представлен менее живым. Большинство людей в романе показаны как бесчувственные существа, лишенные моральных принципов.
Бесцеремонно, совершенно не задумываясь об окружающем мире, человек прокладывает метры новых дорог, он приходит в чужой дом, где грабит и уничтожает естественных обитателей. Это роман показывает, что такое вмешательство может закончиться трагично как для людей, так и для животных. В конце произведения погибает волчица, а вместе с ней маленький мальчик, который пострадал в безумной борьбе двух полноправных жителей этой планеты: человека и волка.
Человек тесно связан с миром природы, важно не воевать, а находиться в мире и согласии.

Почему важно ценить красоту природы?

Р. Брэдбери «Все лето в один день»
Этот рассказ учит нас ценить красоту природы здесь и сейчас. Чтобы дать прочувствовать, что значит «никогда не видеть солнца», Брэдбери показывает жизнь колонистов на Венере. На этой планете большую часть времени идут дожди, и увидеть солнце жители могут только раз в 7 лет. Этого дня все ждут с нетерпением. Но среди детей колонистов есть одна девочка, которую привезли на Венеру уже в сознательном возрасте, потому ей приходится хуже всех. Для остальных детей солнце — это мечта, для Марго же это нечто утраченное. Таким примером Брэдбери пытается донести до читателя мысль: человек начинает особенно ценить окружающую красоту природы в тот момент, когда теряет. Мы живем в замечательном мире, но не ценим того, что имеем.

Н.А. Некрасов «Дедушка Мазай и зайцы».
Главный герой Мазай по профессии является охотником. Однако у этого человека есть моральный кодекс и совесть. Он сокрушается о том, что в местности было бы гораздо большее количество зверей, если бы другие охотники не использовали нечестные методы: не ловили бы живность сетями, не давили бы силками и не уничтожали бы зайцев во время весеннего паводка. Он рассказывает историю о том, как во время паводка увидел островок, окруженный водой. На этом острове жались друг к другу зайцы. Доброе сердце охотника не выдержало, он собрал их на своей лодке, доплыл до берега, а потом отпустил. Замерзших и слабых зайчат он забрал домой, чтобы они могли отогреться, а наутро выпустил их на волю.
Моральный принцип этого человека заключается в том, что нападать на слабого нечестно. Конечно, человек живет охотой. Человек — хищник, но еще он обладает нравственностью, которая не должна позволять ему «бить лежачего». Когда животное неспособно защищаться, то нападать на него нельзя. Такая охота превращает человека в убийцу. Человек наделен огромным потенциалом, он сильнее и хитрее многих животных, но в то же время он обладает сердцем и моралью. Относиться к природе нужно бережно, нельзя только брать, необходимо и помогать ей.

Как следует относиться к природе?

Ж.Жионо «Человек, который сажал деревья»
«Человек, который сажал деревья» — это аллегорический рассказ. В центре повествования пастух Эльзеар Буффье, который в одиночку решил восстановить экосистему пустынной местности.
На протяжении четырёх десятилетий Буффье высаживал деревья, что привело к невероятным результатам: долина стала похожей на райский сад. Власти восприняли это как природный феномен, и лес получил официальную защиту государства. Спустя некоторое время в эту местность переехало около 10000 человек. Все эти люди обязаны своим своим счастьем Буффье.
Эльзеар Буффье – это пример того, как человек должен относиться к природе. Это произведение пробуждает в читателях любовь к окружающему миру. Человек может не только разрушать, он способен еще и созидать. Ресурсы человека неисчерпаемы, целеустремленность способна создать жизнь там, где ее нет. Этот рассказал был переведен на 13 языков, он так сильно повлиял на общество и власти, что после прочтения были восстановлены сотни тысяч гектаров леса.

Б.Л. Васильев «Не стреляйте в белых лебедей»
Один из главных героев Егор Полушкин – человек, который долго не задерживается на одной работе. Причина этому – неумение работать «без сердца». Он очень любит лес, ухаживает за ним. Потому его и назначают лесником, уволив при этом нечистого на руку Бурьянова. Именно тогда Егор проявляет себя как настоящий борец за охрану природы. Он смело вступает в борьбу с браконьерами, которые подожгли лес и убили лебедей. Этот человек служит примером того, как нужно относиться к природе. Благодаря таким людям, как Егор Полушкин, человечество еще не истребило все, что существует на этой земле. Против жестокости Бурьянова всегда должно выступать добро в лице неравнодушных «полушкиных».

Проблема отношения к природе.

А.П. Платонов «Неизвестный цветок»
В рассказе «Неизвестный цветок» затрагивается проблема отношения к природе. Положительным примером является поведение детей. Так, девочка Даша обнаруживает цветок, который растет в ужасных условиях и нуждается в помощи. На следующий день она приводит целый отряд пионеров, они все вместе удобряют землю вокруг цветка. Через год мы видим последствия такого неравнодушия. Пустырь невозможно узнать: он «зарос травами и цветами», и над ним «летали птицы и бабочки». Забота о природе не всегда требует от человека титанических усилий, но всегда приносит такие важные результаты. Потратив час своего времени, каждый человек может сохранить или «дать жизнь» новому цветку. А каждый цветок в этом мире на счету.

Как нужно относиться к окружающему миру?

И.С. Тургенев «Отцы и дети»
Базаров заявляет, что природа не храм, а мастерская, и тут же в произведении следует великолепный пейзаж. Картины природы, которыми насыщен роман, подспудно убеждают читателя в совершенно обратном, а именно, что природа – храм, а не мастерская, что только жизнь в гармонии с окружающим миром, а не насилие над ним может принести человеку счастье.

Как природа влияет на характер человека?

М.Ю. Лермонтов «Герой нашего времени»
Местность, в которой проживает человек влияет на формирование его характера. Лермонтов описывает Кавказ как место, окруженное высокими опасными горами, бурлящими, быстрыми речками, потому и люди, которые там проживают, обладают смелым, яростным характером. Горы связаны с приключениями и риском, а жизнь людей – это преодоление опасностей. Суровые условия природы делают характер человека суровым, он становится склонным к импульсивности, у него появляется дух авантюризма. Для людей, живущих в такой местности, природа не просто фон. Они чувствуют природу лучше, чем любой человек, описывающий красоты пейзажа, они любят природу и чувствуют ее сердцем: «…в сердцах простых чувство красоты и величия природы сильнее, живее во сто крат, чем в нас, восторженных рассказчиках на словах и на бумаге».

Итоговое сочинение

Помощь Вконтакте

Дата публикации: 11.12.2016

Аргументы, которые очень пригодятся вам на ЕГЭ при написании сочинения.

1. Человечество вынуждено жертвовать природой ради собственного блага
   
2. Порой жадность побуждает людей на нанесение вреда природе
   
3. Люди наносят осознанно наносят урон природе ради собственной выгоды
   
4. Только морально разлагающийся человек способен причинить ущерб природе без надобности
   

В. П. Астафьев новелла «Царь-рыба»

Главный герой новеллы Астафьева «Царь-рыба», был известен в своем селе как самый удачливый рыбак. Но Игнатьич злоупотреблял своей сноровкой: всегда ловил рыбы больше, чем нужно. Герой осознавал незаконность своих действий и боялся разоблачения, однако жадность всегда брала над ним верх. Занимаясь браконьерством, Игнатьич наносил непоправимый урон рекам и их обитателям.

В. Распутин повесть «Прощание с матерой»

В повести В. Распутина «Прощание с Матерой» власти приняли решение затопить остров, на котором была расположена целая деревня. Это было необходимо, чтобы построить новую ГЭС. Разумеется, о жителях Матерой позаботились и предоставили им новое жилье. Но никто не подумал о беззащитных обитателях острова, вместе с землей под водой скрылся целый мир, не видимый человеку.

Б. Л. Васильев роман «Не стреляйте в белых лебедей»

В романе Васильева «Не стреляйте в белых лебедей» Бурьянов наносил огромный ущерб природе. Будучи лесником заповедника, он злоупотреблял служебным положением: вырубал лес для строительства своего дома, обдирал липы, чтобы заработать на продаже лыка, а на его территории в запрещенном месте спокойно охотились пьяные туристы.

Чингиз Айтманов роман «Плаха»

Страшные последствия влияния человека на природу отражены в романе Айтманова «Плаха». Для выполнения плана мсясосдачи люди покусились на «мясные ресурсы» заповедника. Не задумываясь о последствиях, браконьеры в огромных количествах истребляли сайгаков, которые являлись пищей для волков. Безответственное поведение людей напрямую отразилось на жизни хищников, во время голода они потеряли потомство.

В. Распутин повесть «Пожар»

В душераздирающей повести «Пожар» В. Распутина главный герой жил и работал в поселке леспромхоза и наблюдал, как вырубаются огромные площади леса. Другой работы для людей не было, потому что поля и луга были затоплены для строительства ГЭС. Иван Петрович не мог смириться с утрой обществом нравственных ценностей и был уверен, что это связано с вырубкой. Герой был уверен, что, разрушая лес, человек разрушает и себя.

Проблема безнравственного отношения к природе

Не стреляйте в белых лебедей

Борис Львович Васильев

В своем романе «Не стреляйте в белых лебедей» Б. Васильев призывает читателя к ответственности за сохранение природы. Егор Полушкин, главный герой произведения, озабочен последствиями отдыха приезжающих «туристов», а также тем, что из-за браконьеров озеро стало безжизненным. Сейчас как никогда актуальна проблема сохранения планеты, поскольку разрушительное воздействие человека идет небывалыми темпами.

Михаил Михайлович Пришвин

Тема взаимодействия природы и человека порождается нравственно-этическими мотивами. Поэтому она была основной в многих произведениях русских прозаиков и поэтов. Герои повести М. Пришвина «Жень-шень» умеют наслаждаться тишиной и общением с природой, которая для автора и является воплощением жизни. Он описывает ее как живой организм: скала плачет, а камень – имеет сердце. Автор дает читателю понять, что человек должен приложить максимум усилий, чтобы природа не пострадала.

Записки охотника

Иван Сергеевич Тургенев

С тонкой наблюдательностью и глубокой любовью описывает природу И. С. Тургенев в своем произведении «Записки охотника». Касьяна, главного героя рассказа, неустанно тянуло к изучению новых мест, поэтому он обошел половину страны. Он явственно чувствовал свою связь с природой, и в его душе рождались мечты о справедливом мире, где каждый живет в довольстве. Его пример остается поучительным и в наше время.

Слезы людские…

Федор Иванович Тютчев

Сложная проблема взаимодействия человека и окружающей среды затрагивается в стихах Ф. Тютчева. Нередко он использовал аллегорию, раздумывая о человеческой судьбе. Так, в стихотворении «Слезы людские…» капли дождя – это человеческие слезы. Его стихи отражают неразрывную связь людей и природы.

Царь — рыба

Виктор Петрович Астафьев

Тщеславие и гордыня заставляют человека все дальше отдаляться от природы, ошибочно считая, что он возвышается над нею. В своем произведении «Царь-рыба» В. Астафьев подчеркивает, насколько терпелива природа по отношению к людям. Бессовестно распоясавшихся туристов, которые бездумно охотятся на зверя и птицу, автор беспощадно карает. «Царь-рыба» напоминает, что уничтожение природы грозит гибелью для человека.

Сергей Трофимович Алексеев

В романе «Рой» С. Алексеев поднимает тему наступления человека на природу. Мировосприятие современного человека изменить очень сложно, но это является необходимостью. Ведь он привык к активному потреблению, ничего не предлагая взамен. Браконьерство и вырубка лесов – вот что интересно людям. Однако несмотря на то, что природе удается выживать, так долго продолжаться не может.

Äìèòðèé ÊÀÞØÊÈÍ

ÏÓÒÅØÅÑÒÂÈÅ
 ÃÐÈÁÍÎÅ ÖÀÐÑÒÂÎ

Î÷åðêè

Áèéñê. «Èçäàòåëüñêèé äîì «Áèÿ».
2013

ÁÁÊ 84(2Ðîñ-Ðóñ) 6-4 Êð
Ê 31

Ê 31
Êàþøêèí Ä.Â.
Ïóòåøåñòâèå â ãðèáíîå öàðñòâî. Î÷åðêè. – Áèéñê, «Èçäàòåëüñêèé äîì «Áèÿ», 201ç.  –  64 ñ. –  32 ë. , 47 èëë.
ISBN…………………..

Î÷åðêè îñíîâàíû íà áîãàòîì æèçíåííîì îïûòå àâòîðà, ñîäåðæàò èíòåðåñíûå íàáëþäåíèÿ, àäðåñîâàíû ëþáèòåëÿì «òèõîé» îõîòû. Êíèãà áóäåò ïîëåçíà ìîëîäûì ðîäèòåëÿì, æåëàþùèì îòêðûòü ñâîèì äåòÿì êðàñîòó ðîäíîãî êðàÿ, ïðèâèòü ïîäðàñòàþùåìó ïîêîëåíèþ íàâûêè áåçîïàñíîãî ïîâåäåíèÿ íà ëîíå ïðèðîäû è áåðåæíîãî îòíîøåíèÿ ê å¸ äàðàì.

ÁÁÊ 84(2Ðîñ-Ðóñ) 6-4 Êð +28.591 + 36.915 + 42.349

© Êàþøêèí Ä.Â. 2013

Î ÍÀÑÓÙÍÎÌ È ÂÅ×ÍÎÌ

 íàøå âðåìÿ òðóäíî íàéòè ÷åëîâåêà, êîòîðûé íè÷åãî íå ñëûøàë áû î ãðèáàõ, òåì áîëåå î áåðåæíîì îòíîøåíèè ê ïðèðîäå. Ìíîãî èçäàíî êíèã è òðàêòàòîâ, ÿðêèìè êàðòèíêàìè ïåñòðÿò áåñ÷èñëåííûå öâåòíûå «òîëñòóøêè», æóðíàëû è êíèæêè äëÿ øêîëüíèêîâ, äîìîõîçÿåê è êóõàðîê.
 Î÷åðêè Äìèòðèÿ Êàþøêèíà «Ïóòåøåñòâèå â ãðèáíîå öàðñòâî» âûãîäíî îòëè÷àþòñÿ îò âñåãî, âûøå íàçâàííîãî. Àâòîð âûñâå÷èâàåò âîïðîñû ðàçëè÷íîé òåìàòèêè: ýòî íå òîëüêî êëàññèôèêàöèÿ ãðèáîâ, èõ ïåðåðàáîòêà è ïðàâèëà ñáîðà, íî è ðàöèîíàëüíîå ïðèðîäîïîëüçîâàíèå. Ñ ïåðâûõ ñòðîê ÷èòàòåëþ ïðåäëàãàþòñÿ íå îòñòðàí¸ííûå ïðàâèëà è ñåíòåíöèè êàê ðåçóëüòàò «óìà õîëîäíûõ íàáëþäåíèé». Àâòîðó íå ñâîéñòâåííû íîòêè íðàâîó÷åíèÿ èëè íàçèäàòåëüíîñòè. Îí îòêðûòî è ìÿãêî  ïðèãëàøàåò âñòóïèòü â äèàëîã, òî÷íåå â äðóæåñêóþ áåñåäó, ïðè ýòîì ïðåäñòà¸ò ÷åëîâåêîì íàáëþäàòåëüíûì, óìåþùèì ïîäìå÷àòü òîí÷àéøèå èçìåíåíèÿ â ëàíäøàôòå, â ñîñòîÿíèè ïðèðîäû. Îí âäóì÷èâ, ðà÷èòåëåí è íå áîèòñÿ áðàòü íà ñåáÿ îòâåòñòâåííîñòü çà òî, ÷òî ñîâðåìåííîå ïîêîëåíèå ñìîæåò ñáåðå÷ü äëÿ ïîòîìêîâ.
Ïîâåñòâîâàíèå âåä¸òñÿ îò ïåðâîãî ëèöà, ÷òî ïîçâîëÿåò íå òîëüêî äîâåðÿòü ñëîâàì è âîñõèù¸ííûì ÷óâñòâàì àâòîðà, íî äàæå âîçíèêàåò âïå÷àòëåíèå ðåàëüíîãî «ñîó÷àñòèÿ». Àâòîð ïîêàçûâàåò, êàê ÷åëîâåê, äâèæèìûé ïðîñòûì æåëàíèåì ñäåëàòü çàïàñ ïðîïèòàíèÿ, îáùàÿñü ñ ïðèðîäîé, ó÷èòñÿ ìûñëèòü â äðóãîì êëþ÷å. Âïèòûâàÿ êðàñîòó, çàäóìûâàåòñÿ î âå÷íûõ öåííîñòÿõ: äîáðå è çëå, ñâî¸ì ïðåäíàçíà÷åíèè è ðîëè íà çåìëå. Ïîäíèìàåòñÿ íàä ñóåòíûì è ìåëêèì, îáðåòàÿ îòâåòñòâåííîñòü ïåðåä áóäóùèì. Îí ÷¸òêî ôîðìóëèðóåò ïðîáëåìû è âîïðîñû, êîòîðûå òðåáóþò ïðîÿâëåíèÿ íàøåé ãðàæäàíñêîé ÷åñòíîñòè, ãîòîâíîñòè äåëàòü êîíêðåòíîå äåëî âî èìÿ ñîõðàíåíèÿ âèäîâîãî ðàçíîîáðàçèÿ ðàñòèòåëüíîñòè è æèâîòíîãî ìèðà Àëòàéñêîãî êðàÿ.
Äìèòðèé Êàþøêèí óáåæä¸í, ÷òî òàêèå çàäà÷è ïî ïëå÷ó çåìëÿêàì, è â êà÷åñòâå ïðèìåðà, ââîäèò â îäèí èç î÷åðêîâ ñþæåò îáâîäíåíèÿ Êóëóíäû.
Êàçàëîñü áû, çàÿâëåííûå òåìû òðåáóþò îòíåñòè êíèãó ê íàó÷íî-ïîïóëÿðíîìó æàíðó, íî ñòèëþ ïîâåñòâîâàíèÿ áåññïîðíî ïðèñóùè ïðèçíàêè õóäîæåñòâåííîé ëèòåðàòóðû. Àâòîð óìååò íàõîäèòü ¸ìêîå è òî÷íîå ñëîâî, ÷òîáû çðèìî è æèâî èçîáðàçèòü øèðîêèå ëóãîâèíû è óçêèå ëåñíûå òðîïèíêè, ñâåòëûå îïóøêè è òåíèñòûå ÷àùîáû. Ëåêñè÷åñêèé àðñåíàë ïèñàòåëÿ ñîâðåìåíåí, ñî÷åí, ïîíÿòåí è íå ëèø¸í ýìîöèîíàëüíûõ ôóíêöèé.
Óáåæäåíà, ÷òî âî âðåìÿ ÷òåíèÿ î÷åðêîâ, ÷èòàòåëü íå ðàç ïîéìàåò ñåáÿ íà æåëàíèè íåìåäëåííî èñïûòàòü, êàê ãîâîðèòñÿ, íà ïðàêòèêå òîò èëè èíîé «ñåêðåò» èëè ðåöåïò, ëîãè÷íî è âûïóêëî äîïîëíÿþùèé òåêñò. 
Ñëåäóåò îòìåòèòü, ÷òî â êíèãå åñòü âîïðîñû ïîëåìè÷åñêîãî õàðàêòåðà. Îäíàêî àâòîð äàííûõ î÷åðêîâ âèäèò ñâîþ  öåëü íå â òîì, ÷òîáû èñêàòü îïïîíåíòîâ, à â òîì, ÷òîáû ïðèâëå÷ü âíèìàíèå ê ïðîáëåìå ïðèðîäîïîëüçîâàíèÿ, ÷òîáû øèðèëñÿ êðóã ëþäåé ðà÷èòåëüíûõ è óâàæèòåëüíûõ ê òîìó íàñëåäñòâó, ÷òî äîñòàëîñü íàì îò ïðåäêîâ.
Êíèãà áîãàòî èëëþñòðèðîâàíà, ÷òî äà¸ò âîçìîæíîñòü ñîçåðöàòü óäèâèòåëüíûå ôàíòàçèè ïðèðîäû, èõ êðàñîòó è íåïîâòîðèìîñòü.   
Îñòà¸òñÿ ïîæåëàòü Ä.Â.Êàþøêèíó íå îñòàíàâëèâàòüñÿ, ñäåëàâ ïåðâûé øàã, à ïîäõâàòèòü è ïðîäîëæèòü òðàäèöèþ çàìå÷àòåëüíûõ ðóññêèõ ïèñàòåëåé, â ðÿäó êîòîðûõ Âèòàëèé Áèàíêè, Âàñèëèé Ïåñêîâ è Ñåðãåé Çàëûãèí.
Ëþáîâü ÊÀÇÀÐÖÅÂÀ –
ðóêîâîäèòåëü ðåãèîíàëüíîé
ëèòåðàòóðíîé ñòóäèè «ËÀÄ».
Ñìîëåíñêîå – Áèéñê.

Ñâåòëîé ïàìÿòè  îòöà, Âëàäèìèðà Ñåðãååâè÷à,
                îòêðûâøåãî ìíå âåëè÷åñòâåííóþ êðàñîòó
                cèáèðñêèõ ëåñîâ, ïîñâÿùàåòñÿ

                Ïðåäèñëîâèå       

     Óâàæàåìûé ÷èòàòåëü!
     Åñëè òû îïûòíûé ãðèáíèê, ñ áîëüøèì ñòàæåì è çíàíèÿìè, òî íå ñóäè, ïîæàëóéñòà, ñòðîãî! Êíèãà àäðåñîâàíà íà÷èíàþùèì ëþáèòåëÿì ïóòåøåñòâèé â âîëøåáíîå öàðñòâî ãðèáîâ, òåì, êòî âïåðâûå çàèíòåðåñîâàëñÿ ëåñîì, ëþáèò è áåðåæ¸ò ðîäíóþ ïðèðîäó, çàáîòèòñÿ î íåé.
      íàø âåê ïðåîáëàäàíèÿ æàäíîñòè, ñòÿæàòåëüñòâà è áåçðàçëè÷èÿ òîëüêî äâå èñòèííûõ öåííîñòè ïîìîãàþò  îñòàâàòüñÿ íàñòîÿùèìè ëþäüìè. Ýòî – âåðà è ëþáîâü.  Íå  ìîæåò ñóùåñòâîâàòü ÷åëîâå÷åñòâî áåç âåðû, êàê íåò ñìûñëà æèçíè áåç ëþáâè. Ëþáîâü ìíîãîãðàííà. Ÿ ðàçíîîáðàçèå ïðîÿâëÿåòñÿ â ëþáâè ê áëèçêèì, â ëþáâè ê Ðîäèíå, â ëþáâè ê ïðèðîäå.   
     Èìåííî ýòè ÷óâñòâà  âñåëÿþò íàäåæäó íà áóäóùåå, âäîõíîâëÿþò è îêðûëÿþò ïåññèìèñòîâ, ïîìîãàþò âûðâàòüñÿ èç çàìêíóòîãî êðóãà áåçûñõîäíîñòè è óíûíèÿ, öàðÿùåé â íåìàëîé ÷àñòè îáùåñòâà.
     Äîñòóïíûìè äëÿ ïîíèìàíèÿ ñëîâàìè ÿ õî÷ó ïîäåëèòüñÿ ñâîèìè çíàíèÿìè è íàáëþäåíèÿìè, íàêîïëåííûìè âî âðåìÿ ëåñíûõ ïîõîäîâ, ðàññêàçàòü î ãðèáàõ, ïðîèçðàñòàþùèõ â ëåñàõ Àëòàÿ è Ñèáèðè, ìåñòíûõ îñîáåííîñòÿõ èõ êëàññèôèêàöèè è ïîèñêà, îòëè÷èòåëüíûõ ïðèçíàêàõ, ïðåäîñòåðå÷ü îò íåîáäóìàííûõ ïîñòóïêîâ, ðàñêðûòü íåêîòîðûå ñåêðåòû è òàéíû êóëèíàðèè.
     Èíòåðåñíûå, óâëåêàòåëüíûå âñòðå÷è è îòêðûòèÿ æäóò òåáÿ âïåðåäè, ìîé äðóã! Ïåðåâåðíè ñòðàíè÷êó è ïîãðóçèñü â ìèð åñòåñòâåííîé êðàñîòû, ãàðìîíèè, àçàðòà è ñìåêàëêè!

Ãëàâà 1

 íà÷àëå ïóòè

Ëåíòî÷íûå áîðû è áåð¸çîâûå îêîëêè

     ×òî æå çà ÷óäî ïðèðîäû ñêðûâàåòñÿ ïîä íàèìåíîâàíèåì «ëåíòî÷íûå áîðû»?  Âåäü ïî÷òè âñå ãðèáû, î êîòîðûõ äàëåå ïîéä¸ò ðå÷ü, ìû áóäåì èñêàòü è ñîáèðàòü èìåííî â íèõ.
     Ýòè óíèêàëüíûå õâîéíî-ëèñòâåííûå ëåñà íàõîäÿòñÿ òîëüêî ó íàñ íà Àëòàå, â Íîâîñèáèðñêîé îáëàñòè, íà ñåâåðî-âîñòîêå Êàçàõñòàíà, è áîëüøå íèãäå â ìèðå. Ñâîé ïóòü íà÷èíàþò îíè ñ íèæíèõ òå÷åíèé àëòàéñêèõ ðåê Áèè è Êàòóíè, äîñòèãàÿ â øèðèíó îò 3-õ äî 10 êèëîìåòðîâ è áîëåå,  â äëèíó äî 40-50 è äàæå â îòäåëüíîì ñëó÷àå äî 550 êèëîìåòðîâ. Óñòðåìëÿÿñü íà ñåâåð, ëåíòî÷íûå áîðû ïðîñòèðàþòñÿ âäîëü áåðåãîâ Îáè è Èðòûøà – ñàìûõ êðóïíûõ âîäíûõ àðòåðèé Ñèáèðè. Ñ âûñîòû ïòè÷üåãî ïîë¸òà ñìîòðÿòñÿ îíè íåñêîí÷àåìîé òåìíî-çåë¸íîé  ëåíòîé, âüþùåéñÿ ðÿäîì ñ èçóìðóäíî-ãîëóáîé ïîëîñêîé âîäû, ïîâòîðÿÿ å¸ èçãèáû è ïîâîðîòû, âðåìåíàìè ñóæàÿñü âïëîòíóþ ê áåðåãàì èëè ðàñòåêàÿñü íåïðîõîäèìîé òàéãîé.
      È, êîíå÷íî, îñíîâíûì è íåïîâòîðèìûì óêðàøåíèåì ëåñîâ ÿâëÿåòñÿ å¸ âåëè÷åñòâî – ñîñíà!
     Îòêóäà ïîÿâèëèñü ëåíòî÷íûå ñîñíîâûå áîðû? Ïî âåðñèè ó÷¸íûõ èõ ôîðìèðîâàíèå íà÷àëîñü îêîëî 10 òûñÿ÷ ëåò íàçàä â êîíöå ëåäíèêîâîãî ïåðèîäà. Òàÿíèå îòñòóïàþùèõ ëüäîâ ñîïðîâîæäàëîñü ôîðìèðîâàíèåì áóðíûõ ïîòîêîâ âîäû, êîòîðûå õëûíóëè ñ ãîð â ðàâíèííûå ìåñòà. Ïðîêëàäûâàÿ ðóñëà ñîâðåìåííûõ ðåê, íåñëè îíè ñ ñîáîþ ñåìåíà ãîðíîé ôëîðû è áîëüøîå êîëè÷åñòâà ïåñêà, îáðàçóÿ ïåñ÷àíûå ïî÷âû ðÿäîì ñ áåðåãàìè. 
     Ïî÷åìó ïðîðàñòàëà è ïðèæèâàëàñü ñîñíà? Èçâåñòíî, ÷òî â ãîðàõ íàìíîãî âîëüãîòíåå è óþòíåå ÷óâñòâóåò ñåáÿ ïèõòà, ëèñòâåííèöà, êåäð. Ñêîðåå âñåãî, ñîñíà îêàçàëàñü íàèáîëåå âîñïðèèì÷èâîé ê ïåñ÷àíûì ïî÷âàì áëàãîäàðÿ ñâîåé ìîùíîé êîðíåâîé ñèñòåìå, ñïîñîáíîé ïðîíèêàòü â ãëóáèíó ãðóíòà è äîáûâàòü íåîáõîäèìóþ äëÿ æèçíè âëàãó.
      íàñòîÿùåå âðåìÿ âåëè÷åñòâåííûå ëåñà ñ óñòðåìèâøèìèñÿ ââûñü «ìà÷òàìè» ñîñåí íå ïåðåñòàþò ðàäîâàòü íàñ ñâîåé êðàñîòîé è âåëèêîëåïèåì, ôîðìèðóÿ óìåðåííûé êëèìàò, çàùèùàÿ îò çàñóøëèâûõ êàçàõñêèõ âåòðîâ,  ñîçäàâàÿ ìåñòíóþ ôëîðó è ôàóíó, ñ êîòîðîé ìû íåìíîãî çíàêîìû.
     Íî òîëüêî ëè îäíè ñîñíû óêðàøàþò ëåíòî÷íûé ëåñ? Êîíå÷íî æå, íåò!  Áåð¸çû, îñèíû, åëè, äðóãèå äåðåâüÿ è êóñòàðíèêè îáîãàùàþò ñâîèì ïðèñóòñòâèåì ñîñíîâûå áîðû. Åñëè ñïóñòèòüñÿ ÷óòü-÷óòü â íèçèíêó, òî îòêðûâàåòñÿ âèä íà ïÿòíèñòî-áåëûå êðàñàâèöû-áåð¸çêè, à åñëè ïîäîéòè ê áåðåãàì ìíîãî÷èñëåííûõ âîäî¸ìîâ,  îñîáåííî â çàáîëî÷åííûõ ìåñòàõ, òî óäèâèòåëüíî ñòðîéíûå è òÿíóùèåñÿ ââûñü ðÿäêè îñèí âîçíèêíóò ïåðåä âçîðîì.
     À çàðîñëè ìàëèíû è êðàñíîé ñìîðîäèíû, ðàçáðîñàííûå íåáîëüøèìè îñòðîâêàìè! Êòî íå âñòðå÷àë èõ â ëåñó? Çíàåòå, êàê íàçûâàþò â íàøèõ êðàÿõ äèêóþ êðàñíóþ ñìîðîäèíó? Ïðàâèëüíî! Êèñëèöà! Íè÷òî òàê íå óòîëÿåò æàæäó â äíåâíîé çíîé, êàê îíà!
     Ïðîáîâàëè íà âêóñ ëåñíóþ ìàëèíó? Ïîíðàâèëàñü? Âîñõèòèòåëüíî! Êîíå÷íî, ïî ñëàäîñòè è àðîìàòó äèêàÿ ÿãîäà íå èìååò ñåáå ðàâíûõ!
     Ðÿáèíà, êàëèíà, îëüõà, âåðáà – âñå îíè äîïîëíÿþò ïåéçàæè ñîñíîâûõ ëåíòî÷íûõ áîðîâ. Âíîñÿò ñâîé âêëàä â òà¸æíîå î÷àðîâàíèå è ñîëíå÷íûå ïîëÿíêè, óñûïàííûå ñêàçî÷íî ñëàäêîé çåìëÿíèêîé, ïóøèñòûå ìõè, ïîðîñøèå áðóñíèêîé è ÷åðíèêîé, ÿðêèå áóñèíêè êëþêâû, îáëþáîâàâøèå áîëîòèñòûå ìåñòà.
     Íå ñëåäóåò ñ÷èòàòü, ÷òî òàêîå âåëèêîëåïèå îäèíàêîâî íà ïðîòÿæåíèè ëåñà. Áóêâàëüíî íåñêîëüêî êèëîìåòðîâ, è êàðòèíêè íà÷íóò ðåçêî ìåíÿòüñÿ, êàê è ìåñòà îáèòàíèÿ ãðèáîâ. Êàçàëîñü, íåäàâíî íå óñïåâàë ñêëàäûâàòü â êîðçèíó ëèñè÷êè è ìàñëÿòà, è âîò ïîøëè ãðèáíèöû ñ ãðóçäÿìè, ïåðåõîäÿùèå â êðóòîé ñêëîí ñ ìåëüêàþùèìè áóðûìè øëÿïêàìè ìîõîâèêîâ, è ïîëîãèì ñïóñêîì ê çàðîñëÿì òðàâû â ÷åëîâå÷åñêèé ðîñò, ñêðûâàâøå셠 Íî îá ýòîì ÷óòî÷êó ïîçæå.
     Ìî¸ ïîâåñòâîâàíèå  áóäåò íåïîëíûì áåç ðàñêðûòèÿ óäèâèòåëüíîãî ìèðà äèêèõ æèâîòíûõ, îáèòàþùèõ â áîðàõ. Ïîâñòðå÷àòüñÿ ñ íèìè ìîæíî áóêâàëüíî íà êàæäîì øàãó. Íå ÿâëÿÿñü æèòåëåì ãëóáèííîé äåðåâóøêè, îõîòíèêîì èëè åãåðåì, êîòîðûé îáëàäàåò íåìàëûìè ïîçíàíèÿìè è îïûòîì îáùåíèÿ ñ õîçÿåâàìè ëåñîâ, ïîäåëþñü êàðòèíêàìè ñîáñòâåííûõ âïå÷àòëåíèé îò òàêèõ âñòðå÷. Êàæäûé ãðèáíèê äîëæåí áûòü ê íèì ãîòîâ è, íàâåðíÿêà, èñïûòàåò íåçàáûâàåìûå è âîëíèòåëüíûå ýìîöèè îò íåîæèäàííîãî çíàêîìñòâà.
     Ñ ðàçâèòèåì öèâèëèçàöèè, ïîÿâëåíèåì áîëüøîãî êîëè÷åñòâà àâòîòðàíñïîðòà, íàïëûâîì ãîðîæàí â òðóäíîäîñòóïíûå ëåñíûå óãîäüÿ äèêèé çâåðü îòñòóïàåò, ñêðûâàåòñÿ â ÷àùå, ìèãðèðóåò. Ëèøü â ãîäû áåñêîðìèöû ïîäõîäèò âïëîòíóþ ê æèëüþ è äàæå ïûòàåòñÿ «çàãëÿäûâàòü â îêíà», ïîëàêîìèòüñÿ ñðåäè îòõîäîâ, íàâåñòèòü è ïîìåðÿòüñÿ ñèëîé ñ äîìàøíèìè ïèòîìöàìè.
     Ëþáîå çíàêîìñòâî ñ ëåñíûì çâåðåì – âîëíóþùåå ñîáûòèå äëÿ ãðèáíèêà! Ñòðàøíûé ñåðûé âîëê! Åãî, ïðàêòè÷åñêè, è íå âñòðåòèøü! Õîòÿ, ïî ñëîâàì åãåðåé è ïàñòóõîâ, ïî-ïðåæíåìó ÿâëÿåòñÿ íàñòîÿùèì áåäñòâèåì äëÿ áðîäÿùèõ ïî ïàñòáèùàì îâå÷üèõ îòàð è òàáóíîâ ëîøàäåé.
     Ïåðâàÿ è ïîñëåäíÿÿ ìîÿ âñòðå÷à ñ âîëêîì ïðîèçîøëà â  þíîì âîçðàñòå, êîãäà âìåñòå ñ îòöîì ìû ïðÿòàëèñü îò îáëîæíîãî äîæäÿ ïîä ðàñêèäèñòîé ñîñíîé. Èç çàðîñëåé ïðÿìî íà íàñ âûáåæàëà ñîáàêà ñ íåïðîïîðöèîíàëüíî äëèííûìè íîãàìè è êîðîòêèì òóëîâèùåì, áðîñèëà íàñòîðîæåííûé âçãëÿä  è ïîòðóñèëà äàëüøå ñâîåþ äîðîãîé.
  – Âîë÷îíîê-òî ìîëîäåíüêèé! –  óñëûøàë ÿ òîãäà ñëîâà îòöà.
     Þðêîãî òðóñèøêó-çàé÷èøêó ìîæíî íåíàðîêîì âñïóãíóòü èç-çà ëþáîãî êóñòà. Ïåðåñåêàÿ ëåñíóþ äîðîãó, îí ñòðåìèòåëüíî ïðîíåñåòñÿ ïåðåä àâòîìîáèëåì, óäèâëÿÿ ñâîèì îñåííèì ðûæåâàòûì îêðàñîì. 
     Åñëè áûòü âíèìàòåëüíûì, òî îñòðûé âçãëÿä íå ïðîïóñòèò ñåìåéñòâà ñîõàòûõ: ëîñÿ, ëîñèõó è ëîñåíêà, ìåëàíõîëè÷íî îáúåäàþùèõ îñèíîâóþ êîðó èëè æóþùèõ ìîëîäûå ïîáåãè êóñòàðíèêà ìåòðàõ â 20-30 îò îáî÷èíû.
     ßðêàÿ â ñâî¸ì íàðÿäå ìîäíèöà-ëèñà íèêîãäà íå ïîäïóñòèò áëèçêî, è òîëüêî å¸ ìåëüêàþùóþ ñïèíêó ìîæíî çàìåòèòü ñðåäè ãóñòîãî ëóãà. Áóäåò ïðÿòàòüñÿ è áàðñóê, ñ øóìíûì òîïîòîì ïðîí¸ñøèéñÿ â âûñîêîé òðàâå îò îäíîé íîðû äî äðóãîé. Ëèøü èãðóíüè-áåëî÷êè ïîðàäóþò ãðèáíèêà ñâîèìè çàáàâàìè íà ñòâîëàõ è âåòêàõ äåðåâüåâ, ïðè÷¸ì, íå òîëüêî â òðàäèöèîííîé ñåìåéíîé ïàðî÷êå, íî è â âåñåëîé êàðóñåëè õóëèãàíèñòîãî òðèî!
  – Êàê æå çìåè? – ñïðîñÿò ëþáèòåëè ïóòåøåñòâèé.
     Íå íàäî áîÿòüñÿ! Âî-ïåðâûõ, âåðîÿòíîñòü âñòðå÷è â ëåñó ñ ïðåäñòàâèòåëÿìè õîëîäíîêðîâíûõ íè÷òîæíî ìàëà. ×àùå îíè âñòðå÷àþòñÿ íà îòêðûòûõ ñîëíå÷íûõ ïîëÿíàõ, ïîä ñòîãàìè ñåíà, âáëèçè âîäî¸ìîâ, â ïðåäãîðüÿõ. Âî-âòîðûõ, íå ñëåäóåò çàáûâàòü î ëåñíîé ýêèïèðîâêå: ïëîòíûõ øòàíàõ è çàêðûòîé âûñîêîé îáóâè.
     Âçãëÿä ñêîëüçèò â ïîèñêàõ ïåðíàòûõ äðóçåé? Ñëåãêà ðàçî÷àðóþ.  ãëóáèíå ëåñà âñòðåòèòü ïòèö ìîæíî íàìíîãî ðåæå, ÷åì äèêèõ æèâîòíûõ. Áûâàëî, âñïîðõí¸ò ñ  âåòêè çàäðåìàâøàÿ ñîâà, çàñòó÷èò íà âåðõóøêå ñîñíû îäèíîêèé äÿòåë, äà êðàñàâöû-òåòåðåâà, ïîäíÿòûå ðàííèì óòðîì ñ îáî÷èíû äîðîãè, øóìíî âçëåòÿò èç-ïîä áàìïåðà àâòîìîáèëÿ. È òîëüêî íà îïóøêàõ, âáëèçè äåðåâåíü, ó áåðåãîâ îç¸ð âû ïî-ïðåæíåìó óñëûøèòå âåñ¸ëûé ùåáåò è áóäåòå ëþáîâàòüñÿ ïîðõàíèåì ñèíèö, ïîïîëçíåé, ùåãëîâ è òðÿñîãóçîê!
     Æèâîòíûé ìèð íàøèõ ëåñîâ óäèâèòåëüíî áîãàò!  ß óâåðåí, ÷òî êàæäàÿ íîâàÿ âñòðå÷à ñ ëþáûì èç åãî îáèòàòåëåé îñòàíåòñÿ â âîñïîìèíàíèÿõ ïðèÿòíûì è ÿðêèì ñîáûòèåì!
     Íàäåþñü, íåìíîãî ïðèîòêðûë çàâåñó íàä ÷óäåñíûì è ïðåêðàñíûì ëåñîì?
     Ãäå-òî ìåëüêàëè ñîîáùåíèÿ, ÷òî ëåíòî÷íûå ñîñíîâûå áîðû íåêîòîðûìè ìåæäóíàðîäíûìè ýêîëîãè÷åñêèìè îðãàíèçàöèÿìè îòíåñåíû ê îñîáûì òåððèòîðèÿì è èìåþò ñòàòóñ óíèêàëüíîãî íàñëåäèÿ ïðèðîäû. È ýòî ïðàâèëüíî! Íî ãäå ìû, à ãäå ýòè îðãàíèçàöèè.
     Íå îáîéòèñü áåç ëîæêè ä¸ãòÿ âî âñåì ñëàäêîãîëîñîì âåëè÷èè. Ïîòèõîíüêó èñ÷åçàåò òûñÿ÷åëåòíèé áîð.  Ïðèêëàäûâàåò ê ýòîìó ðóêó  êàê ñàìà ïðèðîäà, çàãîíÿÿ  îò îáî÷èí øóìíûõ àâòîìîáèëüíûõ äîðîã  âãëóáü ëåñà êëåíîâûé êóñòàðíèê, òàê è ìû, óñòðàèâàÿ ìóñîðíûå ñâàëêè è âàðâàðñêèå âûðóáêè. Òàì, ãäå ïîñåëèëñÿ êë¸í, èñ÷åçàþò ãðèáû, è âûòåñíÿåòñÿ ëþáàÿ äðóãàÿ ðàñòèòåëüíîñòü.
      ïîñëåäíèå ãîäû àêòèâèçàöèè áîðüáû ñ ïîæàðàìè ïðîðåçàþò  òà¸æíûå óãîäüÿ ïîëóìåòðîâûå òðàíøåè, ïðèçâàííûå îòñåêàòü ïîëîñû îãíÿ, êîâåðêàþò ïî÷âåííûé ïîêðîâ ìíîãîòîííûå áóëüäîçåðû è òðàêòîðà,  î÷èùàþùèå ëåñ îò ïîâàëåííûõ äåðåâüåâ è ñó÷üåâ, ïðîâîäÿò ñàíèòàðíûå âûðóáêè ëåñîâîäû è ëåñîðóáû.
     Ïóñòü ïðîñòÿò ìî¸ íåâåæåñòâî ëåñíèêè è ïîæàðíûå, òðóä êîòîðûõ ÿ î÷åíü óâàæàþ, íî êàðòèíà ïîñëå âñåé «îòå÷åñêîé» çàáîòû è ðàáîòû, ïðåäñòà¸ò äîâîëüíî óäðó÷àþùàÿ. Âåëèêà ëè ïîëüçà? Íàâåðíÿêà, îíà åñòü. Åñëè, êîíå÷íî, íà ÷àøå âåñîâ íå ïåðåâåøèâàåò àë÷íàÿ ïðèáûëü çàèíòåðåñîâàííûõ ñòîðîí â ðåçóëüòàòå ñïèñàíèÿ áþäæåòíûõ ñðåäñòâ, äà âûâîçà äåëîâîé äðåâåñèíû ïîä ïðåäëîãîì ëèêâèäàöèè òàê íàçûâàåìûõ ãîðåëüíèêîâ;.
     Íî íå áóäåì î ïëîõîì. Îñíîâíîé ìîé ÷èòàòåëü –  íàñòîÿùèé ãðàæäàíèí è ïàòðèîò, è îí ïîíèìàåò, ÷òî òîëüêî íàì ñàìèì ïîä ñèëó îñòàíîâèòü ãëóïîñòü, âàðâàðñòâî è áåçðàçëè÷èå!
     Òàê ÷òî, ïîðà ïåðåõîäèòü ê ãðèáàì? Íå ñòîèò òîðîïèòüñÿ. Ãäå æå áåð¸çîâûå îêîëêè? Ñîâñåì ðÿäîì! Ðàçáðîñàíû çåë¸íûìè îñòðîâêàìè ñðåäè áåñêðàéíèõ ïîëåé è ëóãîâ! Çàãëÿíåì è ê íèì â ãîñòè. È ãðèáîâ íàéä¸ì íè÷óòü íå ìåíüøå, ÷åì â áîðó! ß ïîñòàðàþñü óáåäèòü!
     Åù¸ íåäàâíî ðàññåêàëè ãðóäüþ íàëèâøèåñÿ êîëîñüÿ ïøåíèöû, ïðîáèðàÿñü ÷åðåç çîëîòèñòîå ïîëå èëè âàñèëüêîâûé ëóã, è âîò óæå íàñëàæäàåìñÿ ïðèÿòíîé è áîäðÿùåé ïðîõëàäîé áåð¸çîâîé ðîùèöû. Îãëÿíåìñÿ âîêðóã, äîéä¸ì äî áëèæàéøåé ïîëÿíêè.
     Åñëè  ïðèõîäèòñÿ íå ïåðåñòàâàÿ ðàçäâèãàòü ðóêàìè âûñîêóþ òðàâó, òî íå íàäî óãëóáëÿòüñÿ âíóòðü îêîëêà. Ãðèáû èëè ñïðÿ÷óòñÿ, èëè èõ çäåñü íåò. Íó íå ëþáÿò îíè òàêèå ãóñòûå è âûñîêèå òðàâû.
     Ïðîðâàëèñü ê ïîëÿíêå? Ñëåäóåò âíèìàòåëüíî îñìîòðåòüñÿ. Ïîÿâèëèñü óëûáêè íà ëèöàõ? Ïðàâèëüíî! Ïîäáåð¸çîâèêè, ãðóçäè, ëèñè÷êè ïðåäñòàëè óäèâë¸ííîìó è ðàäîñòíîìó âçîðó!
     Ïîäñêàçàòü, ÷åì îòëè÷àåòñÿ âûñîõøàÿ çàáîëî÷åííàÿ íèçèíêà â îêîëêàõ îò òàêîé æå â áîðó?  áîðó ýòè ìåñòà îáëþáîâàëè, â îñíîâíîì, íèçêîêà÷åñòâåííûå ãðèáû: ñûðîåæêè, ðÿäîâêè, ÷¸ðíûå ãðóçäè, à â íèçèíêàõ áåð¸çîâûõ îêîëêîâ, ïîêðûòûõ çàñòàðåëûìè ëèñòüÿìè, âû óâèäèòå è áåëûé ãðèá, è ñòàòíûé ïîäîñèíîâèê, è äðóæíóþ ñåìåéêó êðåïêèõ ïîäãðóçäêîâ!
     Âñïîìíèì ñîâåò – íå ñïåøèòü ñëîìÿ ãîëîâó âãëóáü îêîëêà. Ìíîãèå ãðèáû ïðåäïî÷èòàþò ðàñòè íà ïîãðàíè÷íîé ïîëîñå, âáëèçè ïðîñ¸ëêà, ñðåäè ðåäêîé ïîðîñëè ìîëîäîãî êóñòàðíèêà.
     Óñòàëè, íàáåãàëèñü? Îïðîêèíåìñÿ íà ñïèíó â ìÿãêóþ òðàâó, âãëÿäèìñÿ â ãîëóáîå íåáî, ïðîïëûâàþùèå îáëàêà,  ïðèñëóøàåìñÿ ê øåëåñòó ëèñòüåâ. Ïî÷óâñòâóåì, êàê ñèëû íàïîëíÿþò íàñ, à æåëàíèå ïðîäîëæèòü ïóòåøåñòâèå óñòðåìëÿåò ê íîâûì ïîçíàíèÿì è îòêðûòèÿì!
     Âìåñòå ìû ïîáûâàëè â ëåíòî÷íûõ ñîñíîâûõ áîðàõ è áåð¸çîâûõ îêîëêàõ.  Cêîëüêî åù¸ íåèçâåñòíûõ è èíòåðåñíûõ ìåñò æäóò âïåðåäè! È âåçäå åñòü ãðèáû! Åñëè, êîíå÷íî, âðåìÿ äëÿ íèõ ïîäîøëî, è çëàÿ ìà÷åõà íå îòïðàâèëà ìèëóþ ïàä÷åðèöó â ëåñ çèìîé, êàê â èçâåñòíîé ñêàçêå, çà ïîäñíåæíèêàìè. 
     Ïðèøëà ïîðà ïîâåäàòü êëàññè÷åñêèå àçû ïîâåäåíèÿ â ëåñó è ïîçíàêîìèòüñÿ ñ òåîðåòè÷åñêèìè ãðèáíûìè çíàíèÿìè. Ïðèñòóïèì?

Ãëàâà 3

Ïðàâèëà ïîâåäåíèÿ â ëåñó

     Ñ ãëóáîêèì âäîõîì è âûäîõîì ðàçî÷àðîâàíèÿ âû ïðèãîòîâèëèñü âûñëóøèâàòü íóäíûå íðàâîó÷åíèÿ: íå îñòàâëÿé áåç ïðèñìîòðà îòêðûòûé îãîíü, íå ðóáè è íå ëîìàé äåðåâüÿ, íå áðîñàé îêóðêè, íå îñòàâëÿé ïîñëå ñåáÿ ìóñîð… Íàáåðèòåñü òåðïåíèÿ! Áåç íðàâîó÷åíèé íå îáîéòèñü. Äëÿ ëþáîãî çäðàâîìûñëÿùåãî, ðàçóìíîãî è âîñïèòàííîãî ÷åëîâåêà – ýòî íåïðåðåêàåìûå àêñèîìû, âïèòàííûå ñ ìîëîêîì ìàòåðè.
     ß æå ñî ñâîåé ñòîðîíû ïîïûòàþñü ê âîïðîñó ïîâåäåíèÿ â ëåñó ïîäîéòè íåìíîãî òâîð÷åñêè è ïðàêòè÷íåå.
     Ñëûøèòå íàñòîðîæåííûé øåëåñò ëèñòâû íà äåðåâüÿõ, ãëóõîå ïîñêðèïûâàíèå ñòàðîé ñîñíû? Òðåñíóëà, íàäëàìûâàÿñü, ñóõàÿ âåòêà. Øóìíî âñïîðõíóëà è ñêðûëàñü â ÷àùå ïîòðåâîæåííàÿ ñîâà. Âñå çâóêè ëåñà ñîçäàþò âîêðóã íåïîâòîðèìóþ àòìîñôåðó ïðèðîäíîãî î÷àðîâàíèÿ è âîëøåáñòâà.
     Òàê ïîïðîáóéòå íå íàðóøàòü å¸! Íå øóìèòå, íå ðàçãîâàðèâàéòå ãðîìêî, ïîñòàðàéòåñü ðàñòâîðÿòüñÿ ñðåäè ïëåíèòåëüíûõ çâóêîâ, ÷òîáû ëåñ ðàñïàõíóë îáúÿòèÿ, îòí¸ññÿ ê âàì äðóæåëþáíî è ïîæàëîâàë äàðàìè.
     Íå ëþáÿò äåðåâüÿ øóìà, ãðîõîòà è ñóåòû; çàìîëêàþò ïòèöû, óõîäÿò çâåðè, ïðÿ÷óòñÿ ãðèáû! Ýòî è åñòü ïåðâîå ïðàâèëî. Êîíå÷íî, åñëè çàáëóäèëèñü è ïîòåðÿëèñü, òî íå ðàçäóìûâàéòå è çîâèòå íà ïîìîùü âî âåñü ãîëîñ!
     Âòîðîå ïðàâèëî – íå æàäíè÷àòü! Íàñòóïèë ãîëîäíûé ãîä? Íåò   ðàáîòû è çàðïëàòû? Äåòè òðåòüè ñóòêè ãîëîäàþò, à â õîëîäèëüíèêå áîëòàåòñÿ íà ñòàðîì øíóðêå ñåðåíüêèé çâåð¸ê, ñóèöèäîì ïîêèíóâøèé áðåííóþ çåìëþ? Êîðçèíû ïåðåïîëíåíû ãðèáàìè, îò óñòàëîñòè è íàïðÿæåíèÿ ïîò çàñòèëàåò ãëàçà, à âàì âñ¸ ìàëî, ìàëî, ìàëî!  ïîèñêàõ ïîñëåäíåãî ãðóçäÿ íà äåñÿòü ðàç ïåðåðûëè è «ïåðåëîïàòèëè» íåñ÷àñòíóþ ãðèáíèöó? Îáëîìàëè íîãòè, ÷òîáû çàáðàòüñÿ ïîä êîðíåâèùå îãðîìíîãî ïíÿ çà ïîñëåäíèì ìàëåíüêèì îï¸íêîì?
     Îñòàíîâèòåñü!!! Íå â ýòîì ñ÷àñòüå è äîñòîéíûé êîíå÷íûé ðåçóëüòàò óâëåêàòåëüíîãî ïðîöåññà. Ñïðîñèòå:
  – Ïî÷åìó?
     Îòâå÷àþ:
  – Âñåõ ãðèáîâ íå ñîáðàòü, ñëåäîì ïðèäóò äðóãèå ãðèáíèêè, îñòàâüòå èì. Áóäüòå ìèëîñåðäíû, âñïîìíèòå î ãîëîäíûõ áåëü÷àòàõ è åæàòàõ!
      êîíöå êîíöîâ, íå îò òÿæ¸ëîé æèçíè õîäÿò â ëåñ, à ÷òîáû ïîëó÷àòü íàñëàæäåíèå è óäîâîëüñòâèå îò îáùåíèÿ ñ ïðèðîäîé.
     Îñòàâèì áåç êîììåíòàðèåâ òåõ, êòî çàíèìàåòñÿ ñäà÷åé äàðîâ ëåñà çàãîòîâèòåëÿì è òîðãóåò íà ðûíêàõ. Îíè – ñîâåðøåííî èíàÿ êàòåãîðèÿ ãðèáíûõ îõîòíèêîâ.
     Íóæåí îòâåò ïðàêòè÷íåå?
     Îõîòà âåñü îñòàâøèéñÿ âå÷åð, à òî è íî÷ü, óñòàâøåìó è èçìó÷åííîìó, çàíèìàòüñÿ ñîðòèðîâêîé è ïåðåðàáîòêîé ãðèáîâ? Èëè ïåðåïîðó÷èòü äàííóþ çàáîòó ñâîèì áëèçêèì? Íàïîìèíàþ, ÷òî ãðèáû íå ðåêîìåíäóåòñÿ îñòàâëÿòü äëÿ ïåðåðàáîòêè íà ñëåäóþùèå ñóòêè, à íåîáõîäèìî ïðîâåñòè ýòó ïðîöåäóðó èìåííî â äåíü ñáîðà!  ïðîòèâíîì ñëó÷àå, îíè òåðÿþò ñâîé ïðèâëåêàòåëüíûé âíåøíèé âèä, ññûõàþòñÿ, ëîìàþòñÿ, çàêèñàþò, óòðà÷èâàþò öâåòîâûå è âêóñîâûå êà÷åñòâà.
     Âàì ýòî íàäî? Ëè÷íî ìíå – íåò!
     Íàäåþñü, óáåäèë?!
     Íå ìîãó íå ïðèâåñòè ïðèìåð èç ëè÷íûõ íàáëþäåíèé çà ïðîøåäøèé ñåçîí.
     Çàñóøëèâûé àâãóñò. Øóìíàÿ êîìïàíèÿ îòìå÷àåò íà áåðåãó ðåêè íåóäà÷íóþ ðûáàëêó. Íå ïîëó÷èëîñü ñ ðûáîé – íàáåð¸ì ãðèáîâ. Íåãîæå âîçâðàùàòüñÿ äîìîé ñ ïóñòûìè ðóêàìè. È âçðîñëûé äèëåòàíò óñòðåìëÿåòñÿ ê áëèæàéøåìó áåð¸çîâîìó îêîëêó, ÷òîáû âåðíóòüñÿ íàçàä ñ ïîëíûì âåäðîì ñòðàííîãî âèäà êîðè÷íåâûõ ãðèáîâ. Ñîòîâàðèùè íåäîâåð÷èâî ïðèíþõèâàþòñÿ, íåäîóì¸ííî âåðòÿò â ðóêàõ, ðàçãëÿäûâàÿ «ïåðâè÷íûå è âòîðè÷íûå» îòëè÷èòåëüíûå ïðèçíàêè… Èäåíòèôèêàöèè äàííûé âèä ãðèáîâ íå ïîääà¸òñÿ. Äà è çàïàõ åù¸ òîò!
  – Èçáàâèëñÿ áû òû îò íèõ, ìàëî ëè ÷åãî, –  ôèëîñîôñêè èçðåêàþò ìóæèêè.            
     Íà ÷òî ïîëó÷àþò æèçíåðàäîñòíûé îòâåò:
  – Äà âñ¸ íîðìàëüíî, íîæêà êðåïêàÿ, âîí è ÷åðâÿ÷îê åãî ïðîáîâàë. Âåðíóñü  äîìîé, æåíà íàæàðèò, ïîáàëóåì ñåáÿ äåëèêàòåñàìè! 
     Êàê íàçâàòü ïðîèñõîäÿùåå? Ãëóïîñòü, ñàìîíàäåÿííîñòü? Êàêèå åù¸ ñëîâà ìîæíî ïîäîáðàòü?
     Êñòàòè, çàãëÿíóâ ÷åðåç íåñêîëüêî äíåé â ñïðàâî÷íèê, ìíå óäàëîñü îïðåäåëèòü ýòè ãðèáû: îäèí èç âèäîâ ïàóòèííèêà, îòíîñÿùèéñÿ ê ñàìîé ïîñëåäíåé ÷åòâ¸ðòîé êàòåãîðèè ñúåäîáíûõ ãðèáîâ, ñòîÿùèé ðÿäîì è î÷åíü âíåøíå ïîõîæèé íà ÿäîâèòûé ïàóòèííèê. Êîììåíòàðèè, äóìàþ, èçëèøíè. Íå çíàþ, êàê îòðåàãèðîâàëè æåëóäêè è îðãàíèçìû ëþáèòåëåé äåëèêàòåñîâ, íî «õýïïè ýíä» âñ¸-òàêè ñîñòîÿëñÿ.
      ß æå îò ýòîãî ñëó÷àÿ ïåðåéäó ê òðåòüåìó ïðàâèëó: íå ñîáèðàòü, íå ïîäáèðàòü, íå ïðèêàñàòüñÿ ðóêàìè ê ÿäîâèòûì ãðèáàì è òåì, êîòîðûå íå çíàåøü. Ñïîðû ÿäîâèòûõ ãðèáîâ, ïîïàâøèå íà ñúåäîáíûå, î÷åíü îïàñíû. Ïðè óïîòðåáëåíèè â ïèùó òàêèå ãðèáû ìîãóò âûçâàòü íåîáðàòèìûå ïîñëåäñòâèÿ äëÿ ÷åëîâåêà. À ïîïàäàíèå ñàìèõ ÿäîâèòûõ ãðèáîâ è èõ ÷àñòèö âíóòðü îðãàíèçìà, â òîì ÷èñëå ñ ðóê èëè ïðåäìåòîâ, ñîïðèêàñàâøèõñÿ ñ íèìè, ìîæåò îêàçàòüñÿ ñìåðòåëüíûì.
     Âñå ãðèáíèêè â îáÿçàòåëüíîì ïîðÿäêå äîëæíû íå òîëüêî çíàòü â ëèöî ÿäîâèòûå ãðèáû, íî è ïåðâûå ïðèçíàêè îòðàâëåíèÿ è îêàçàíèÿ ïîìîùè.
     Ïðåäâèæó âîïðîñû è âÿëûå âîçðàæåíèÿ, ñâÿçàííûå ñ òðåòüèì ïðàâèëîì. Âåäü, îòïðàâëÿÿñü â ëåñ, ìíîãèå êîå-÷òî ÷èòàëè, ñëûøàëè è çíàþò, êàê âûãëÿäÿò ñàìûå ÿäîâèòûå ãðèáû, â ïåðâóþ î÷åðåäü, áëåäíàÿ ïîãàíêà è êðàñíûé ìóõîìîð. Íî íå êàæäûé íà÷èíàþùèé ãðèáíèê ñìîæåò îòëè÷èòü ìîëîäûå áëåäíûå ïîãàíêè è êðàñíûå ìóõîìîðû îò òåõ æå ñûðîåæåê èëè øàìïèíüîíîâ. Ñëåäóåò çíàòü, ÷òî â ïðîöåññå ðîñòà ÿäîâèòûå ãðèáû ìåíÿþò ñâîþ îêðàñêó.
     Äà è ïîìèìî êðàñíûõ ìóõîìîðîâ è áëåäíûõ ïîãàíîê ñóùåñòâóåò íåìàëîå êîëè÷åñòâî ìåíåå èçâåñòíûõ íåñúåäîáíûõ è ÿäîâèòûõ âèäîâ, î êîòîðûõ ìû äàæå è íå ïîäîçðåâàëè. Èõ óïîòðåáëåíèå ìîæåò âûçâàòü  ðàññòðîéñòâî ïèùåâàðåíèÿ, ðàçëè÷íûå îòðàâëåíèÿ è áîëåå òÿæêèå ïîñëåäñòâèÿ. Ïîýòîìó ñîáèðàåì â ëåñó òîëüêî òå ãðèáû, êîòîðûå çíàêîìû, â êîòîðûõ óâåðåíû íà âñå ñòî ïðîöåíòîâ.
     Ïðè ìàëåéøåì ñîìíåíèè è ïðè îáíàðóæåíèè íåèçâåñòíîãî ãðèáà íå ñòåñíÿåìñÿ îáðàùàòüñÿ ê ïðîôåññèîíàëàì èëè îáõîäèì ïîäîáíûå ãðèáû ñòîðîíîé.  Åñëè â ðóêàõ ìîáèëüíûé òåëåôîí è åñòü ñâÿçü, òî íå ñòîèò ëåíèòüñÿ; ñäåëàåì ñíèìîê è îòïðàâèì ÌÌÑ îïûòíîìó ãðèáíèêó äëÿ «îïîçíàíèÿ».
     Âîò îíè – âûñîêèå òåõíîëîãèè! Íà ñëóæáå ÷åëîâå÷åñòâà, ó êîíêðåòíîãî ÷åëîâåêà! 
     Âñïîìíèì èçâåñòíûå ðóññêèå ïîñëîâèöû: «áåðåæ¸íîãî áîã áåðåæ¸ò», «ñòî ðàç îòìåðü, îäèí ðàç îòðåæü».  Ðóêîâîäñòâóåìñÿ èìè â ëåñó. Æèçíü è çäîðîâüå íàñ è áëèçêèõ – â íàøèõ ðóêàõ.
     Íå ìîãó íå ïðåäîñòåðå÷ü îò ñáîðà ñòàðûõ ïåðåðîñøèõ ãðèáîâ, ñ ïëåñåíüþ, ãíèëüþ, ïðîèçðàñòàþùèõ â ìåñòàõ ñ íåáëàãîïðèÿòíîé ýêîëîãèåé. Íè÷òî òàê íå âïèòûâàåò â ñåáÿ âðåäíûå è ÿäîâèòûå âåùåñòâà èç ïî÷âû è âîçäóõà, êàê ãðèáû.
     È ïðàâèëî çäåñü ñëåäóþùåå: íå ñîáèðàòü äàðû ïðèðîäû îêîëî îæèâë¸ííûõ àâòîìîáèëüíûõ òðàññ (íåêîòîðûå ñïðàâî÷íèêè îãðàíè÷èâàþò ýòó òåððèòîðèþ 500-ìè ìåòðàìè), âáëèçè ìóñîðíûõ ñâàëîê, â ïðîìûøëåííûõ çîíàõ, ðÿäîì ñ êîòåëüíûìè. Îòïðàâëÿÿñü â ëåñ, óçíàâàòü èíôîðìàöèþ, íå ïðîâîäèëèñü ëè îáðàáîòêè ÿäîõèìèêàòàìè, íå ïðîõîäÿò ëè ðÿäîì ñòîêè  ÿäîâèòûõ âåùåñòâ. Íåîáõîäèìî áûòü îñòîðîæíûì ïðè ñáîðå ãðèáîâ â áåð¸çîâûõ îêîëêàõ, ðàñïîëîæåííûõ ðÿäîì èëè ñðåäè âîçäåëûâàåìûõ ïîëåé, îáðàáàòûâàåìûõ ïåñòèöèäàìè è ãåðáèöèäàìè.
     ×àñòî íà÷èíàþùèå ãðèáíèêè ñïðàøèâàþò:
  – Êàê áûòü ñ ãðèáàìè, ïðîåäåííûìè îäíèì èëè íåñêîëüêèìè ÷åðâÿ÷êàìè? Ñêëàäûâàòü èëè íåò â êîðçèíó?
      Êàæäûé ïðèíèìàåò ðåøåíèå èíäèâèäóàëüíî. Åñëè êàðòèíà íå ïîðòèò ýñòåòè÷åñêèé âçãëÿä, è ãðèá äîâîëüíî ìîëîä è êðåïîê, òî ñìåëî áåð¸ì åãî. Ìîæåò, îí ïîéä¸ò íà èêðó èëè ãðèáíîé ïîðîøîê.  ïðîòèâíîì ñëó÷àå – îñòàâèì â ëåñó. ×èñòûé ãðèáî÷åê è â êîðçèíå, è íà ñòîëå ïðèäà¸ò õîðîøåãî íàñòðîåíèÿ è ãîðäîñòè çà ñàìîãî ñåáÿ. Êàê ïðàâèëî, âûáðàêîâêà ñïîðíûõ ãðèáîâ ïðîâîäèòñÿ óæå äîìà â ñïîêîéíîé îáñòàíîâêå, êîãäà àçàðò ïîèñêà ñåáÿ èñ÷åðïàë.
     Ïðàâèë íåìàëî, íî ïóñòü îíè íå ïóãàþò. Èõ çíàíèå òîëüêî çàùèòèò è ïðåäîòâðàòèò îò íåîáäóìàííûõ ïîñòóïêîâ.
      Ïðîÿâèëè çàáîòó î ñâîåé áåçîïàñíîñòè? Ñëåäóþùèì øàãîì ðåøèëè ïîøàëèòü, ïîõóëèãàíèòü?
     Âñå ìû ëþäè, åñòü â íàñ òàêàÿ ÷åðòà, íó íå ìîæåì áåç áàëîâñòâà! Îñîáåííî êîãäà ïåðåä âçîðîì íåîæèäàííî âîçíèêàåò áëåäíàÿ ïîãàíêà íà âûñîêîé íîæêå, ìóõîìîð, ïðèòÿãèâàþùèé âçãëÿä êðàñíî-ïÿòíèñòîé øëÿïêîé, ðàñïóñòèâøèéñÿ øèðîêèì çîíòîì ñòàðûé âàëóé èëè äîæèâàþùàÿ ïîñëåäíèå äíè îãðîìíàÿ ñûðîåæêà. 
     Õî÷åòñÿ ðàçìàõíóòüñÿ è ñî âñåé äóðè ïîääàòü íîãîé, ëþáóÿñü ðàçëåòàþùèìèñÿ îñêîëêàìè, ïðîÿâèâ ìîëîäåöêóþ óäàëü èëè âûïóñòèâ íåãàòèâíûé «ïàð»?
      Íå ñòîèò ýòîãî äåëàòü! Äëÿ ìíîãèõ îáèòàòåëåé ëåñà ãðèáû è ïèùà, è ëåêàðñòâî. Äëÿ ëîñåé, îëåíåé, áåëîê, åæåé. À ñêîëüêèõ åù¸ íå çíàåì. È âîîáùå, â ïðèðîäå íè÷òî íå ðàñò¸ò ïðîñòî òàê, áåç ïîëüçû. Ëåñíîé ìèð ñáàëàíñèðîâàí, âñ¸ ðàçâèâàåòñÿ â ãàðìîíèè è ïðîòèâîñòîÿíèè. Íå ìû  ñîçäàâàëè,  íå íàì  íàðóøàòü.
     Çàäóìàåìñÿ íà ìãíîâåíè兠
     Åñëè óäàëîé äóøå ñîâñåì óæ íåâìîãîòó, òî èñïîëíèì ñâî¸ æåëàíèå! Íî òîëüêî îäèí ðàç! À åù¸ ëó÷øå, íàéä¸ì íà ïðîñ¸ëî÷íîé äîðîæêå ñòàðûé äîæäåâè÷îê, èìåíóåìûé «äåäóøêèí òàáàê», è ïîëþáóåìñÿ êîðè÷íåâàòûì îáëà÷êîì, âîçíèêøèì îò ë¸ãêîãî óäàðà  êàáëó÷êà.
     Îòïóñòèëî? Íó è îòëè÷íî!

Ãëàâà 4         

Ãðèáíûå âîïðîñû

     Äîðîãîé äðóã, òû, íàâåðíÿêà, çàìåòèë, ÷òî ÿ âîâñå íå ïðåòåíäóþ íà èñòèíó â å¸ êëàññè÷åñêîì îïðåäåëåíèè. Ïðåäëàãàþ  âíèìàòåëüíî ñëóøàòü, ñîãëàøàòüñÿ, çàïîìèíàòü, âîçðàæàòü. Ïðåäñòàâëÿþ äóøåâíîå íàñëàæäåíèå è ýìîöèè ãðèáíèêà, çíàíèÿ è ïðàêòè÷åñêèé îïûò êîòîðîãî âñòóïàþò â ïðîòèâîðå÷èå ñ ïðî÷èòàííûì!
  – Ãäå æå èñòèíà? – ñïðîñèøü òû.
     Èñòèíà çàðîæäàåòñÿ òàì, ãäå ÷åëîâåê íà÷èíàåò ìûñëèòü è äóìàòü. Èíîãäà ýòî äåëàòü âñ¸-òàêè íåîáõîäèìî.
     Ìîëîäîé ïðîäâèíóòûé ïîëüçîâàòåëü èíòåðíåòà, «çàâèñàþùèé» â ñîöèàëüíûõ ñåòÿõ, äàâíî óæå ïðèâûê ïðè îáùåíèè èñïîëüçîâàòü ñìåøíûå ìîðäî÷êè, èìåíóåìûå ñìàéëèêàìè.  êàêèå-òî ìîìåíòû è ÿ ñîæàëåþ, ÷òî íå ìîãó ùåëêíóòü ìûøêîé íà çàáàâíûé çíà÷îê, ÷òîáû ïîêàçàòü ñâîè ýìîöèè ïðè íàïèñàíèè îïðåäåë¸ííûõ ñòðî÷åê. È ïðåäâèæó íåçëîáíóþ óñìåøêó ïîæèëîãî åãåðÿ, îçàáî÷åííî ñìîðùåííûé ëîá è íàõìóðåííûé âçãëÿä ïîæàðíîãî, âûñîêîìåðíóþ óõìûëêó áèîëîãà, äîáðîæåëàòåëüíóþ óëûáêó è ïîêà÷èâàíèå ãîëîâîé ñòàðîãî îïûòíîãî ëåñíè÷åãî, íåòåðïåëèâóþ ïîïûòêó âåðíîãî ÷èòàòåëÿ çàãëÿíóòü íà îäíó ñòðàíè÷êó âïåð¸ä …
     Åñëè ïîäîáíîå ïðîèçîéä¸ò, çíà÷èò ìíå óäàëîñü çàèíòåðåñîâàòü òåáÿ, è ìû ïðîäîëæèì èñêàòü îòâåòû íà ãðèáíûå âîïðîñû, ÷àñòî çàäàâàåìûå íà÷èíàþùèìè ãðèáíèêàìè.   
     Ïåðâûé èç íèõ: êàê æå ïðàâèëüíî ñîáèðàòü ãðèáû?
     Ñûçìàëüñòâà ÿ õîäèë â ëåñ ñ ïåðî÷èííûì íîæè÷êîì, êîòîðûì è ñðåçàë ãðèáû ðÿäîì ñ êîðåøêîì. Ïðàâèëüíî ëè ïîñòóïàë?  áîëüøèíñòâå ñòàòåé, ñïðàâî÷íèêîâ, êíèã äàþòñÿ ðàçëè÷íûå ñîâåòû.  èòîãå îíè ñâîäÿòñÿ ê òîìó, ÷òî ñàìûì âåðíûì äåéñòâèåì ïðè ñáîðå ãðèáîâ ÿâëÿåòñÿ âûêðó÷èâàíèå íîæêè èç ãðèáíèöû.  êà÷åñòâå ãëàâíîãî ïëþñà ïðåïîäíîñèòñÿ ñîõðàíåíèå öåëîñòíîñòè ãðèáíèöû, å¸ íåðàçðóøåíèå è íåïîâðåæäåíèå.
     Íåëüçÿ íå ñîãëàñèòüñÿ!
     À ïðè ñðåçêå ãðèáîâ, îñòàâøàÿñÿ â çåìëå ÷àñòü íîæêè ïîäâåðãàåòñÿ ãíèåíèþ, êîòîðîå ïåðåõîäèò íà ãðèáíèöó, çàíîñèò â íå¸ èíôåêöèþ è íàíîñèò  íåïîïðàâèìûé âðåä.
     Âåðîÿòíî, òàê è åñòü.
     Òîëüêî ïðàêòèêà çà÷àñòóþ âñòóïàåò â ïðîòèâîðå÷èå ñ òåîðèåé. Åñëè àêêóðàòíî âçÿòüñÿ ðóêîé è ïðîâåðíóòü ïîäáåð¸çîâèê, ïîäîñèíîâèê, áåëûé ïî ÷àñîâîé ñòðåëêå èëè ïðîòèâ, òî ãðèá, íåñîìíåííî, âûéäåò èç ñâîåãî ãíåçäà. Ïîïðîáóåì òî æå ñàìîå ïðîäåëàòü ñ ìàñë¸íêîì, ñûðîåæêîé, ëèñè÷êîé… Â ëó÷øåì ñëó÷àå â  ðóêàõ îñòàíåòñÿ îäíà øëÿïêà, à â õóäøåì – îáëîìêè.
     Äà è íåëåãêî áûâàåò äîáðàòüñÿ äî îñíîâàíèÿ íîæêè ó ìíîãèõ ãðèáîâ.  êà÷åñòâå ïðèìåðà – ïðîâåðí¸ì âîêðóã îñè äðóæíóþ ñåìåéêó îïÿò…
     Ðàçâå ãðèá, îñòàþùèéñÿ íà êîðíþ, íå ïîäâåðãàåòñÿ ïîðàæåíèþ ÷åðâÿ÷êîì è ñ âîçðàñòîì ïîñòåïåííîìó ãíèåíèþ?
     Íà ìîé âçãëÿä, íàøè äåéñòâèÿ â ëåñó âåðíû ïðè îáîèõ âàðèàíòàõ: íå ñìîãëè àêêóðàòíî âûêðóòèòü ãðèáî÷åê, ïðèìåíèì íîæè÷åê! Ñàìîå ãëàâíîå – íèêîãäà íå âûä¸ðãèâàòü ãðèá âìåñòå ñ êîìîì çåìëè! Ýòî óæå âàðâàðñòâî! Ïîñëå òàêèõ ìàíèïóëÿöèé ãðèáíèöà òî÷íî íå âîññòàíîâèòñÿ.
      ïîñëåäíåå âðåìÿ ñ ïîäîáíûìè  ïîñòóïêàìè ëæåãðèáíèêîâ ìû âñòðå÷àåìñÿ  âñ¸ ÷àùå è ÷àùå, êîãäà ãðèáíèöà ïåðåðûòà è ïåðåêîïàíà íàñòîëüêî, ÷òî íà å¸ ìåñòå «êðàñóåòñÿ» ëèøü îäíà ãîëàÿ çåìëÿ. Íè ñëîÿ ñîñíîâûõ èãîëîê è ëèñòüåâ, íè ìõà, íè÷åãî íå îñòàëîñü…
     Íå íàäî óïîäîáëÿòüñÿ äèêàðÿì. Íàñòîÿùèå ãðèáíèêè – öèâèëèçîâàííûå è áëàãîðîäíûå ëþäè! Ñîðâàëè ãðèáî÷åê, ïîçàáîòèìñÿ î ãðèáíèöå, ïðèñûïåì ñîñíîâûìè èãîëêàìè, ïðèêðîåì îäåÿëîì èç ìõà! È ïðèðîäà ñêàæåò  ñïàñèáî. Äëÿ íàñ – òàêàÿ ìåëî÷ü, íî êàê  ïðèÿòíî ñòàíåò íà äóøå.
     È âîò ãðèá â ðóêàõ. Êóäà ïîìåñòèòü åãî? Êîíå÷íî, â êîðçèíêó èëè ëóêîøêî! Íå ïðàâäà ëè – óäèâèòåëüíûå ïðåäìåòû ñòàðèíû! Ñîçäàíû îíè èç äåðåâà, êîðû èëè ïðóòüåâ ïî òðàäèöèîííûì íàðîäíûì ðåöåïòàì è íàèáîëåå ïîäõîäÿò äëÿ äàðîâ ëåñà.  íèõ ãðèáû äûøàò, íå ëîìàþòñÿ, ëó÷øå è äîëüøå ñîõðàíÿþò ñâîé âíåøíèé âèä è êà÷åñòâî.
     Ïîäîéäóò è èçäåëèÿ èç ïëàñòìàññû: êîðîáà, â¸äðà. ˸ãêèå, óäîáíûå, æåëàòåëüíî ñ íåáîëüøèìè îòâåðñòèÿìè äëÿ öèðêóëÿöèè è äîñòóïà âîçäóõà.   
     À îò ïàêåòîâ, ñóìîê è ðþêçàêîâ ðåêîìåíäóþ îòêàçàòüñÿ. Åñëè, êîíå÷íî, íå õîòèì ïðèíåñòè äîìîé ãðèáíîå êðîøåâî!      

Ãëàâà 5

Òåîðèÿ è ïðàêòèêà

     Ïðåæäå ÷åì ïåðåéòè ê ãðèáíîé êëàññèôèêàöèè, îñâåæèì â ïàìÿòè òåîðåòè÷åñêèå ñâåäåíèÿ èç íàóêè î ãðèáàõ. Ñêó÷íîâàòî, ëèøåíî ýêñïðåññèè íî… íåîáõîäèìî. Ïîñòàðàåìñÿ ïðèïîìíèòü, ÷òî òàêîå ãðèáû, ãðèáíèöà, êàê îíè ðàçìíîæàþòñÿ, êàêèìè ñâîéñòâàìè è ïèòàòåëüíûìè öåííîñòÿìè îáëàäàþò. Äàííàÿ èíôîðìàöèÿ ïîìîæåò ëó÷øå ñîðèåíòèðîâàòüñÿ â êëàññèôèêàöèè è ïîäêðåïèò ïðàêòè÷åñêèå íàâûêè áàçîâûìè òåîðåòè÷åñêèìè çíàíèÿìè.
     Âî âñ¸ì ìèðå ñóùåñòâóåò áîëåå 10 òûñÿ÷ âèäîâ ãðèáîâ. Èç íèõ â Ðîññèè èçâåñòíî îêîëî 250 ñúåäîáíûõ, à ñîáèðàåì  âñåãî îêîëî 15-30 âèäîâ. Î íèõ è ïîéä¸ò ðå÷ü  äàëåå.
     Ñëîâî ãðèá ïðîèçîøëî îò ëàòèíñêîãî Fungi èëè Mycoto. Îò ïîñëåäíåãî, âåðîÿòíåå  âñåãî, è ïðîèçîøëî ñëîâî «ìèêîëîãèÿ» – íàóêà, èçó÷àþùàÿ ãðèáû.
     Ïî ëîãèêå ðàçâèòèÿ ñþæåòà ñåé÷àñ äîëæíî ïðîçâó÷àòü îïðåäåëåíèå ïîíÿòèÿ «ãðèáû». Çàäà÷à íå èç ë¸ãêèõ! Íå ñêðîþ, ÷òîáû å¸ áëàãîïîëó÷íî ðåøèòü, ÿ çàãëÿíóë íå â îäèí ñïðàâî÷íèê è ïðîëèñòàë íå îäèí äåñÿòîê êíèã, îêóíóëñÿ ñ ãîëîâîé â «ãðèáíûå» ñàéòû. Ôîðìóëèðîâîê âåëèêîå ìíîæåñòâî: îò «îñîáîé ôîðìû æèçíè», äî öåëûõ ñòðàíèö, óñûïàííûõ íàó÷íûìè òåðìèíàìè. Ãðèáû íàñòîëüêî ÿðêèå è îðèãèíàëüíûå ñîçäàíèÿ, ÷òî äàæå ôîðìóëèðîâêà ìîæåò çâó÷àòü áåñêîíå÷íî äîëãî. Ìû æå óÿñíèì ñëåäóþùåå: ãðèáû – ýòî óíèêàëüíûé ïðîäóêò æèâîé ïðèðîäû, èìåþùèé îòíîøåíèå êàê ê ðàñòèòåëüíîìó, òàê è æèâîòíîìó ìèðó, îáëàäàþùèé íåîáû÷àéíî øèðîêèì ñïåêòðîì ïîëåçíûõ äëÿ ÷åëîâåêà è ïðèðîäû ñâîéñòâ, ñëóæàùèé ïèùåé äëÿ ëþäåé è æèâîòíûõ,  äàðÿùèé íàì ýñòåòè÷åñêîå è ìîðàëüíîå óäîâîëüñòâèå îäíèì ôàêòîì ñâîåãî ñóùåñòâîâàíèÿ! 
      îñíîâíîì ÿ ïîâåäó ðå÷ü òîëüêî î òåõ ãðèáàõ, êîòîðûå èäóò â ïèùó, à èíôîðìàöèþ î äðóãèõ âèäàõ è èõ ñâîéñòâàõ «âèíîâàòî» ïðîïóùó.   Íàäåþñü, ïîëó÷èëîñü ñêðîìíîå îïðåäåëåíèå, áëèçêîå è ïîíÿòíîå âñåì ãðèáíèêàì? Êòî íå ñîãëàñåí, ñîâåòóþ çàãëÿíóòü â Âèêèïåäèþ! ×åñòíîå ñëîâî, ñòàðàëñÿ!
     ×òî æå âèäèì íàÿâó, êîãäà ïåðåä íàìè âîçíèêàåò îáðàç ãðèáà?  Êîíå÷íî, â ïåðâóþ î÷åðåäü, øëÿïêó è íîæêó! Îíè ÿâëÿþòñÿ âñåãî ëèøü ïëîäîâûì òåëîì è ñëóæàò äëÿ ðàçìíîæåíèÿ, à îñíîâíàÿ ÷àñòü, ìèöåëèé èëè ãðèáíèöà, ñêðûòà â ïî÷âå èëè äðåâåñèíå è ñîñòîèò èç òîí÷àéøèõ íèòåé – ãèôîâ.
     Ðàçìíîæàþòñÿ ãðèáû ñïîðàìè. Ñïîðû äëÿ  ãðèáî⠖ òî æå ñàìîå, ÷òî è  ñåìåíà äëÿ ðàñòåíèé.  çàâèñèìîñòè îò òîãî, ãäå ýòè ñïîðû ôîðìèðóþòñÿ, ãðèáû äåëÿòñÿ íà òðóá÷àòûå (áåëûé ãðèá, ìàñëÿòà, ïîäáåð¸çîâèêè…),  ïëàñòèí÷àòûå (ãðóçäè, ðûæèêè, âîëíóøêè…),  äîæäåâèêè è  ñêëàäî÷íûå (ñìîð÷êè, ñòðî÷êè…). Ñàìè íàçâàíèÿ ãîâîðÿò î òîì, ÷òî ó òðóá÷àòûõ ñïîðû ôîðìèðóþòñÿ ïîä øëÿïêîé â òîí÷àéøèõ òðóáî÷êàõ, íàïîìèíàþùèõ óïëîòí¸ííûå è áàðõàòèñòûå íà îùóïü âîëîêíà, ó ïëàñòèí÷àòûõ – íà ïîâåðõíîñòè íåæíûõ è ëîìêèõ ïëàñòèí; ó äîæäåâèêî⠖ âíóòðè ïëîäîâîãî òåëà, à ó ñêëàäî÷íûõ – íà åãî ïîâåðõíîñòè.
     Ãðèáû íå ìîãóò óñâàèâàòü óãëåêèñëîòó èç âîçäóõà, èñïîëüçîâàòü ñîëíå÷íóþ ýíåðãèþ êàê ðàñòåíèÿ è âûäåëÿòü õëîðîôèëë, à ïèòàþòñÿ çà ñ÷¸ò  îðãàíè÷åñêîãî âåùåñòâà èç ñóáñòðàòà, íà êîòîðîì æèâóò. Ãðèáû – è ñàíèòàðû ëåñà, è ïîìîùíèêè âûñøèì ðàñòåíèÿì, è ïèùà äëÿ æèâîòíûõ è íàñ, ëþäåé! À òàê êàê â ïðèðîäå âñ¸ ãàðìîíè÷íî, ÷åãî íå ñêàæåøü î ÷åëîâå÷åñêèõ âçàèìîîòíîøåíèÿõ, òî âçàèìíîå âëèÿíèå è ñóùåñòâîâàíèå ãðèáîâ ñ îñòàëüíûìè îáúåêòàìè æèâîòíîãî è ðàñòèòåëüíîãî ìèðà íàçûâàþò ¸ìêèì è çíà÷èòåëüíûì ñëîâîì «ñèìáèîç»!   
     Íàäåþñü, íå óòîìèë îáèëèåì íàó÷íîé èíôîðìàöèè è óìíûõ ôðàç? Çàòî  âîîðóæèâøèñü è «ïîäêîâàâøèñü» çíàíèÿìè, ìîæíî ñìåëî ïåðåéòè  ê êëàññèôèêàöèè ãðèáîâ, èìåþùåé íåïîñðåäñòâåííîå îòíîøåíèå ê íàì, ïðåäñòàâèòåëÿì ìûñëÿùåãî êëàññà æèâûõ ñóùåñòâ!
     Ãðèáû áûâàþò ñúåäîáíûìè, óñëîâíî ñúåäîáíûìè, íåñúåäîáíûìè è ÿäîâèòûìè.
     Ñ ïåðâûìè âñ¸ ïîíÿòíî – ñìåëî âàðèì, æàðèì, ñîëèì, ìàðèíóåì è ïîòðåáëÿåì â ïèùó.
     Ñî âòîðûìè áóäåì ÷óòî÷êó îñòîðîæíåé: ïðåäâàðèòåëüíî âûìà÷èâàåì, îòâàðèâàåì, óñòðàíÿåì íåïðèÿòíûå çàïàõè, ãîðå÷ü…
     Òðåòüè – ïðîñòî èãíîðèðóåì.
     Ïðè óïîìèíàíèè è ïðè îáíàðóæåíèè ÷åòâ¸ðòûõ â ãîëîâå ìîìåíòàëüíî âñïûõèâàåò êðàñíûé ñèãíàë:
  – Ñòîï, îïàñíîñòü!  Ïðîõîäè ìèìî!
     ×òî è äåëàåì.
     Îêàçûâàåòñÿ, ýòî åù¸ íå âñ¸! Ñúåäîáíûå ãðèáû ïîäðàçäåëÿþòñÿ íà  êàòåãîðèè: îò ïåðâîé – äî ÷åòâ¸ðòîé.   çàâèñèìîñòè îò âêóñîâûõ êà÷åñòâ è ïèòàòåëüíîé öåííîñòè äàííóþ ðàçðÿäíîñòü óñòàíîâèëî ãîñóäàðñòâî, çàêðåïèâ å¸ â «Ñàíèòàðíûõ ïðàâèëàõ ïî çàãîòîâêå, ïåðåðàáîòêå è ïðîäàæå ãðèáîâ». 
     Íå ñîâñåì ïîíèìàþ, êàê ìîæíî ãîñóäàðñòâåííûì ðåãëàìåíòîì çàêðåïëÿòü âêóñîâûå êà÷åñòâà, êîãäà ñàìî ïîíÿòèå âêóñ – ñóãóáî ñóáúåêòèâíî è èíäèâèäóàëüíî äëÿ êàæäîãî. Êàñàÿñü ïèòàòåëüíîé öåííîñòè ãðèáîâ, ÿ äàë¸ê îò ìûñëè, ÷òî çàêóñûâàÿ ñîë¸íåíüêèì ãðóçäî÷êîì èëè ïîäöåïèâ íà âèëî÷êó ìàðèíîâàííûé îï¸íîê, ìû çàäóìûâàåìñÿ, ñêîëüêî æå áåëêîâ, âèòàìèíîâ è àìèíîêèñëîò â íàñòîÿùèé ìîìåíò ïîòðåáëÿåì.
     Äà è ëàêîìèìñÿ ãðèáî÷êàìè ÷àùå çà ïðàçäíè÷íûì ñòîëîì, ñòðåìÿñü ïîðàäîâàòü ñåáÿ è ãîñòåé. Íî áóäó÷è îáúåêòèâíûìè, ïðèçíàåìñÿ, ÷òî äàííàÿ êëàññèôèêàöèÿ íå òàê óæ è äàëåêà îò èñòèíû. È áåëûé, è ðûæèê, è íàñòîÿùèé ãðóçäü íå òîëüêî áîãàòû áåëêàìè, âèòàìèíàìè, óãëåâîäàìè, ìèíåðàëüíûìè ñîëÿìè è ìèêðîýëåìåíòàìè, íî è áåñïîäîáíû ïî ñâîåìó âêóñó, è ïî ïðàâó îòíåñåíû ê 1-é êàòåãîðèè. À ñ îòíåñåíèåì êî 2-é è ïîñëåäóþùèì ìîæíî è âîçðàçèòü! Íî ñäåëàåì ýòî òîëüêî ïîñëå òîãî, êàê íàó÷èìñÿ ñîáèðàòü ãðèáû, ïðàâèëüíî ïåðåðàáàòûâàòü è âêóñíî  ãîòîâèòü.
     Ðàññêàçûâàÿ î ãðèáàõ, ÿ îáÿçàòåëüíî áóäó óïîìèíàòü èõ êàòåãîðèè, à òû, äîðîãîé ÷èòàòåëü, íà îñíîâå ëè÷íûõ ïðåäïî÷òåíèé ñàìîñòîÿòåëüíî ðåøàé, äîñòîéíû îíè ñâîåãî ìåñòà â ãîñóäàðñòâåííîé èåðàðõèè èëè íåò.

Ãëàâà 6

Ìàñëÿòà

     Ìàñëÿòà! Ì-ìì!
     Ýòè âåñ¸ëûå ñîëíå÷íûå ãðèáî÷êè ÿ ïîñòàâèë íà ïåðâîå ìåñòî â ñâî¸ì ïîâåñòâîâàíèè. Ïî äîñòóïíîñòè, ðàñïðîñòðàí¸ííîñòè, ë¸ãêîñòè ñáîðà, óíèêàëüíîìó âêóñó è óíèâåðñàëüíîñòè ïðèãîòîâëåíèÿ èì íåò ðàâíûõ ñðåäè îñòàëüíûõ ãðèáîâ. Ïî ïðàâó çàñëóæèëè îíè ëþáîâü ãðèáíèêîâ.
     Âñòðå÷àþòñÿ ìàñëÿòà âåçäå: â ñîñíîâûõ áîðàõ è ñìåøàííûõ ëåñàõ, â áåðåçíÿêàõ è ãóñòûõ åëüíèêàõ, âäîëü ëåñíûõ è ïðîñ¸ëî÷íûõ äîðîã è òðîïèíîê. Óæ î÷åíü íåïðèõîòëèâûå ãðèáû, ïðîèçðàñòàþùèå íà ëþáûõ ïî÷âàõ, ñðåäè âûñîêîé è íèçêîé òðàâû, íà ñîëíå÷íûõ ïîëÿíêàõ è çàòåí¸ííûõ ìõàõ…
     Íå ìîæåò áûòü, ÷òîáû ó âñåîáùèõ ôàâîðèòîâ ãðèáíèêà íå áûëî ñâîèõ èçëþáëåííûõ ìåñò â ëåñó! Êîíå÷íî æå åñòü!
     Çàìåòèëè íà îïóøêå ëåñà ïóøèñòûå ìîëîäûå ñîñ¸íêè ðîñòî÷êîì îêîëî ïîëóòîðà ìåòðîâ? Ñìåëî óñòðåìëÿéòåñü ê íèì, è – íå ðàçî÷àðóåòåñü! Ïåðåä âàìè ñòðîéíûå åëîâûå  ðÿäêè, çàáîòëèâî ïîñàæåííûå íå áîëåå äâóõ-òð¸õ äåñÿòêîâ ëåò íàçàä? Íå ïîëåíèòåñü çàãëÿíóòü è ïðîãóëÿòüñÿ ñðåäè íèõ! È êàêîâû âåçäåñóùèå ìàñëÿòà? 
     Çàãîðåëèñü ãëàçà! Ïîÿâèëñÿ àçàðò? Íåóäèâèòåëüíî!
     Âî-ïåðâûõ, ìàñëÿòà ïî÷òè íèêîãäà íå ðàñòóò â îäèíî÷êó. Îáðàòèëè âíèìàíèå, ÷òî íåêîòîðûå ãðèáû ÷àùå óïîìèíàþòñÿ â åäèíñòâåííîì ÷èñëå, íàïðèìåð – áåëûé ãðèá, ïîäáåð¸çîâèê, ìîõîâèê, à äðóãèå – âî ìíîæåñòâåííîì: ìàñëÿòà, ãðóçäè, îïÿòà… È íåñïðîñòà!
     Íå òîëüêî ñåìåéêà èç òð¸õ-÷åòûð¸õ ìàñëÿò ïðèâëå÷¸ò âçãëÿä, à íåñêîëüêî ñåìååê, è åù¸ áîëüøå!
     Óñïåâàé  íàêëîíÿòüñÿ è ñðåçàòü!
     Âî-âòîðûõ, ìàñëÿòà – îäíè èç ñàìûõ ðàííèõ èþíüñêèõ ãðèáî⠖   âûíûðèâàþò èç-ïîä çåìëè ïîñëå ïåðâûõ ò¸ïëûõ ëåòíèõ äîæäè÷êîâ. Ñîáèðàòü ìàñëÿòà ìîæíî äî ñàìîé ïîçäíåé îñåíè. Ñåíòÿáðü ìåñÿö ÿ âñåãäà ñ÷èòàë ïîñëåäíèì â èõ êîðîòêîé è ÿðêîé æèçíè. Íî ïðîøåäøåé îñåíüþ, â ñåðåäèíå îêòÿáðÿ, îòïðàâëÿÿñü â ëåñ çà ïîçäíèìè ãðóçäÿìè è ðûæèêàìè, áûë ïðèÿòíî óäèâë¸í îáèëèåì êðåïåíüêèõ ãðèáî÷êîâ ðàñòóùèõ íà ïðîãðåòûõ ñîëíöåì õâîéíûõ ïðèãîðêàõ. È ýòî – íåâçèðàÿ íà ïðîøåäøèå íî÷íûå çàìîðîçêè. Ñòîéêîñòè ìàñëÿò ìîæíî  ïîçàâèäîâàòü!
     Ïðèñìîòðèìñÿ ïîâíèìàòåëüíåé ê íàøåìó ãåðîþ. Êîðè÷íåâàòàÿ ìàñëÿíèñòàÿ øëÿïêà, îòñâå÷èâàþùàÿ â èãðèâûõ ñîëíå÷íûõ ëó÷àõ, ñâåòëî-æ¸ëòàÿ ñòðîéíàÿ íîæêà, áàðõàòèñòàÿ ëèìîííàÿ ìÿêîòü. Íåóæåëè íå êðàñàâ÷èê?! Ìàñë¸íîê îáûêíîâåííûé (íàñòîÿùèé), ëèñòâåííè÷íûé, çåðíèñòûé, áîëîòíûé, áåëûé, êàêèõ òîëüêî íàçâàíèé íå âñòðå÷àåòñÿ â êëàññèôèêàöèîííûõ ñïðàâî÷íèêàõ! Äàæå ìàñë¸íîê ðûæå-êðàñíûé, çàíåñ¸ííûé â Êðàñíóþ êíèãó îòäåëüíûõ ðåãèîíîâ! Íî äëÿ ãðèáíèêîâ îí âñåãäà áóäåò ïðîñòî ìàñë¸íêîì, íàñòîÿùèì ëþáèìöåì âñåõ, îò ìàëà äî âåëèêà.
     Óäàëîñü ëè óáåäèòü, ÷òî îçîðíûå ìàñëÿòà ñàìûå ëó÷øèå ãðèáû? Åù¸ îñòàëèñü ñîìíåíèÿ? Íó, êîíå÷íî, âû åù¸  íå ïðîáîâàëè èõ íà âêóñ! À âêóñ íå ïðîñòî ïðåâîñõîäíûé, îí íàñòîÿùèé, ãðèáíîé. Èìåííî òîò, êîòîðûé ôèêñèðóåòñÿ ñåðûì âåùåñòâîì è îñòàåòñÿ â ïàìÿòè íà âñþ æèçíü, êàê íàïîìèíàíèå íå òîëüêî îá èçóìèòåëüíî ïðèãîòîâëåííîì áëþäå, íî è âîñïîìèíàíèå î ëåòå, î ëåñíûõ ïóòåøåñòâèÿõ è ïðèêëþ÷åíèÿõ!
     Ñêåïòèêè âîçðàçÿò:
  –   À êàê æå áåëûé ãðèá?
  – Áåëûé ãðèá, íåñîìíåííî, êëàññèêà, îñíîâà, öàðü-ãðèá! Ìàñëÿòà æå  îëèöåòâîðÿþò ïîë¸ò, ñîëíöå, ë¸ãêîñòü, èçÿùåñòâî!
     Ïëàâíûé ïåðåõîä ê êóëèíàðíûì áàòàëèÿì, íàäåþñü, ñîñòîÿëñÿ?  òðàäèöèîííîì ñìûñëå ÷èòàòåëü íå óñëûøèò îò ìåíÿ çàêîí÷åííûõ ðåöåïòîâ ãðèáíûõ áëþä. ß íå áóäó ðàñïèñûâàòü, êàê ãîòîâèòü ãðèáíîé ðóëåò èëè èíäåéêó, ôàðøèðîâàííóþ ãðèáàìè. Ðåöåïòû ìîæíî èçó÷èòü ñàìîñòîÿòåëüíî, çàãëÿíóâ â ñîîòâåòñòâóþùèå ðàçäåëû ïîâàðåííûõ êíèã, ïîïóòíî ïðèîáðåòÿ  çíàíèÿ î äåñÿòêàõ íåèçâåñòíûõ ïðèïðàâ è êóëèíàðíûõ ïðè¸ìîâ. Íî íåêîòîðûìè ìàëåíüêèìè ñåêðåòàìè ïîäåëþñü. Îíè áóäóò ïðîñòû è äîñòóïíû âñåì.
     Íå òåðïèòñÿ ñðàçó óçíàòü ãëàâíûé ñåêðåò ëþáîãî àðîìàòíîãî è âêóñíîãî ãðèáíîãî ëàêîìñòâà?
     Î÷åíü ïðîñòî! Ãîòîâèòü ñ ëþáîâüþ, ñ æåëàíèåì è ñ õîðîøèì íàñòðîåíèåì!
     Ïîðà âñïîìíèòü î ìàñëÿòàõ. Òðåòü êîðçèíêè, íàïîëíåííîé èìè, æä¸ò íàñ!
     Ãîòîâû? Ïðèñòóïèì!
     Íåò, íå âàðèòü è æàðèòü. Íà÷èíàåòñÿ òðóäíûé, íóäíûé, «íåáëàãîäàðíûé» òðóä ïî ïåðåðàáîòêå è ñîðòèðîâêå ãðèáîâ. Òå, ÷òî ïîáîëüøå è ïîêðóïíåå – îòëîæèì äëÿ ãðèáíîãî ñóïà è  æàðêè. Òå, ÷òî ìåëü÷å è ïëîòíåå – ïîäãîòîâèì ê ìàðèíîâàíèþ. Íî ïðåæäå âñåãî, íåîáõîäèìî îòäåëèòü êîðè÷íåâóþ ñëèçèñòóþ ïë¸íêó îò øëÿïîê. Ãäå ñ ïîìîùüþ íîæè÷êà, ãäå ñ ïîìîùüþ íîãîòêîâ ïðèä¸òñÿ ïîäöåïèòü  ïë¸íî÷êó è àêêóðàòíî ñíÿòü öåëèêîì èëè ïî ÷àñòÿì ñ ïîâåðõíîñòè ãðèáà.
     Óñòàëè? Ïîìíèòå, â íà÷àëå ïîâåñòâîâàíèÿ ÿ ïðåäîñòåðåãàë âàñ î ïîñëåäñòâèÿõ æàäíîñòè? Ïðèøëî âðåìÿ ðàñïëàòû!
     Íî íå ïóãàéòåñü! Íà ñàìîì äåëå, ïðîöåññ – óâëåêàòåëüíûé!
     Ãëÿäÿ íà Âàøè ìó÷åíèÿ, ïðèñîåäèíÿòñÿ âñå äîìî÷àäöû. Íèêîãäà  íå ïî÷óâñòâîâàòü òàêîãî ñïëî÷åíèÿ è åäèíñòâà, êàê â ýòè ìèíóòû! È ïðèãîòîâüòåñü ê òîìó, ÷òî íàìàíèêþðåííûå ïàëü÷èêè ñëàáîãî ïîëà â òå÷åíèå äâóõ áëèæàéøèõ äíåé áóäóò âûãëÿäåòü íå î÷åíü ïðåçåíòàáåëüíî. Êîðè÷íåâûé íàë¸ò íà ïîäóøå÷êàõ ìîæíî óáðàòü òîëüêî ñ ïîìîùüþ ñîâðåìåííûõ ñïåöñðåäñòâ èëè îáû÷íîãî ìíîãîêðàòíîãî ìûòüÿ ðóê ñ ìûëîì. 
     Âñïîìíèì èçâåñòíóþ ðóññêóþ ïîãîâîðêó: «êàê ïîòîïàåøü, òàê è ïîëîïàåøü». Óìåñòíà îíà è â äàííîì ñëó÷àå. Ïîòðóäèëèñü íà ñëàâó! Ñîîòâåòñòâåííî è áëþäà èç ìàñëÿò ïîëó÷àòñÿ íà ïÿò¸ðî÷êó ñ ïëþñîì! Ñóï èç ìàñëÿò, æàðåíûå ìàñëÿòà, îíè æå ñ êàðòîøêîé, ìàðèíîâàííûå ìàñëÿòà – ñàìûå ðàñïðîñòðàí¸ííûå è âêóñíûå áëþäà, ïðèãîòîâèòü êîòîðûå ìîæåò êàæäûé!
     È êòî ñêàçàë, ÷òî ó ìàñëÿò âñåãî ëèøü âòîðàÿ êàòåãîðèÿ? Íå âåðþ!
     Åñòü ëè â êàæäîì èç áëþä ñâîÿ èçþìèíêà? Íåñîìíåííî!
     Ïðè ïðèãîòîâëåíèè ãðèáíîãî ñóïà ðàçðåæåì ìàñëÿòà íà ÷åòûðå ÷àñòè. Ïðè÷¸ì, ñðåçàÿ íîæêó, îñòàâèì îêîëî 1 ñàíòèìåòðà âìåñòå ñî øëÿïêîé. Òîãäà è ñìîòðåòüñÿ â ñóïå ìàñëÿòà áóäóò íàìíîãî èçÿùíåé è ïðèâëåêàòåëüíåé! 
     Õî÷åòñÿ ïèêàíòíîñòè?
     Äîáàâèì â ñóï ñ äåñÿòîê öåëûõ ìàñëÿò ñ äèàìåòðîì øëÿïêè 1,5 – 2 ñàíòèìåòðà!
     Âîò ÷åãî íå ñòîèò äåëàòü, òàê ýòî èñïîëüçîâàòü äëÿ ñóïà âçðîñëûå, ðàçìÿã÷¸ííûå øëÿïêè (îíè ïîäõîäÿò äëÿ æàðêè), è âàðèòü ìàñëÿòà íà ìÿñíûõ è êóðèíûõ áóëüîíàõ ñ ðàçëè÷íûìè ïðèïðàâàìè. Âêóñ ìàñëÿò äîëæåí áûòü èñêëþ÷èòåëüíî íàòóðàëüíûì!
     Ìíîãèå ñîâåòû è ïîæåëàíèÿ óíèâåðñàëüíû, òàê êàê ïðèìåíèìû è äëÿ  íåêîòîðûõ ãðèáîâ, î êîòîðûõ ïîéä¸ò ðå÷ü äàëåå. Ãëàâíîå – çíàòü àçû ðåöåïòà, êîòîðûé êàæäûé êóëèíàð ñìîæåò äîïîëíÿòü è ðàçâèâàòü.
     Ñóï÷èê óäàëñÿ!
     Ïðèñòóïàåì ê æàðêå!
     ×àùå âñåãî ìåíÿ ñïðàøèâàþò: íà ðàñòèòåëüíîì èëè ñëèâî÷íîì ìàñëå æàðèòü ìàñëÿòà?
     Åñëè æàðåíûå ìàñëÿòà ïîäàþòñÿ íà ñòîë ãîðÿ÷èìè, òî ñëèâî÷íîå ìàñëî ïðåäïî÷òèòåëüíåé è âêóñ áëþäà íàìíîãî èíòåðåñíåé. Ïðè ýòîì ñëåäóåò  íå çàáûâàòü îáæàðèâàòü ãðèáû ñ äîáàâëåíèåì ëóêà. Ïîäà¸ì íà ñòîë îõëàæä¸ííûìè èëè äåëàåì çàãîòîâêè íà çèìó – óìåñòíåå èñïîëüçîâàòü ðàñòèòåëüíîå ìàñëî. Íî âûáîð, êîíå÷íî, åñòü ó êàæäîãî.
     Íàñêîëüêî ìåëêî ðåçàòü ãðèáû äëÿ æàðêè? Õîðîøè îáà âàðèàíòà: îáæàðèâàòü è êðóïíûå êóñî÷êè, è ìåëêèå – ïî îòäåëüíîñòè.  òîì è äðóãîì ñëó÷àå ïîëó÷èì ñîâåðøåííî ðàçëè÷íûå áëþäà ïî âêóñîâûì êà÷åñòâàì.
      Ìàðèíîâàòü ìàñëÿòà ìîæíî ïî ëþáûì òðàäèöèîííûì ðåöåïòàì.  Òîëüêî èñïîëüçîâàòü äëÿ ýòîãî ëó÷øå âñåãî ìîëîäûå êðåïêèå ãðèáî÷êè ñ äèàìåòðîì øëÿïêè íå áîëåå 2 – 3 ñàíòèìåòðîâ. ×òî ëó÷øå, âàðèòü ãðèáû â ìàðèíàäå èëè çàëèâàòü óæå îòâàðåííûå ïðèãîòîâëåííûì ìàðèíàäîì?
     Ëè÷íî ÿ ïðåäïî÷èòàþ âòîðîå. Âûèãðûø – è â öâåòå ãðèáîâ, è âî âíåøíåì âèäå ãîòîâîãî ïðîäóêòà.
     À âêóñ? Âêóñ ïðîñòî âåëèêîëåïåí! Åãî èçûñêàííîñòü, íåæíîñòü è èíäèâèäóàëüíîñòü âû íåïðåìåííî îöåíèòå è çàïîìíèòå íà âñþ æèçíü!

Ãëàâà 7

Ãðóçäè

Áåëûé ãðèá

     Ñëîâîñî÷åòàíèå «öàðü-ãðèá», íàâåðíÿêà,  óæå çíàêîìî âíèìàòåëüíîìó ÷èòàòåëþ. Ïîïðîøó òîëüêî íå ïóòàòü ñ öàðñêèì ãðèáîì, î í¸ì ðå÷ü ïîéä¸ò íåñêîëüêî ïîçæå. Ãåðîé íàñòîÿùåé ãëàâû èìåííî îí, íåèçìåííûé ïðåäâîäèòåëü è ïîáåäèòåëü âñåõ ãðèáíûõ õèò-ïàðàäîâ, çàíèìàþùèé íàèâûñøèå ðåéòèíãîâûå ìåñòà, õîçÿèí è ãîñïîäèí òà¸æíûõ ëåñî⠖ áåëûé ãðèá!
     Ïðèõîäèëîñü ëè âàì îñòðûì íîæè÷êîì íàðåçàòü êðåïêóþ øëÿïêó áåëîãî ãðèáà òîíêèìè èçÿùíûìè ëîìòèêàìè, ïîäãîòàâëèâàÿ èõ ê ñóøêå? Âñïîìíèëè ïðèÿòíûå ìãíîâåíèÿ? Òîãäà óæå äîãàäàëèñü, îòêóäà è ïî÷åìó ïîÿâèëîñü â íàçâàíèè ñëîâî «áåëûé»! Áåëîñíåæíàÿ ìÿêîòü, íà ôîíå êîðè÷íåâàòîé øëÿïêè è áåëî-æ¸ëòîãî òðóá÷àòîãî ñëîÿ ãîâîðèò ñàìà çà ñåáÿ.
     Ïðèìåíèòåëüíî ê áåëîìó ãðèáó òðóäíî ïîäáèðàòü îïèñàíèå öâåòà øëÿïêè. Íî îíî, íåñîìíåííî, áóäåò ëåæàòü áëèçêî ê  êîðè÷íåâîìó ñ äîïîëíåíèåì «ñâåòëî-êðàñíî-æ¸ëòî-ò¸ìíî-ìåäíî-…». À ïðèìåíèòåëüíî ê  òðóá÷àòîìó ñëîþ ïîäîéäóò òîëüêî äâà öâåòà:  ìàòîâî-áåëûé  ó ìîëîäûõ ãðèáîâ è æ¸ëòûé ó âçðîñëûõ.
     Äàâàòü îïèñàíèå ãðèáàì íå ñîâñåì áëàãîäàðíîå çàíÿòèå. Èëè ïîëó÷èòñÿ êëàññèôèêàöèîííûé ñïðàâî÷íèê, ÷òî, îòíþäü, ÿ íå ñòàâëþ ñâîåé öåëüþ, èëè ïðîíèöàòåëüíûé  ÷èòàòåëü ïîïûòàåòñÿ âîçðàçèòü, ñîñëàâøèñü íà ëè÷íûé îïûò. È áóäåò ïðàâ. Âåäü â çàâèñèìîñòè îò ñîñòàâà ïî÷âû, îêðóæàþùåé ñðåäû, àòìîñôåðíûõ îñàäêîâ ìåíÿåòñÿ îêðàñêà áåëîãî ãðèáà è êëàññèôèêàöèÿ åãî  âèäîâ è ôîðì: áåëûé ãðèá îáûêíîâåííûé, ñîñíîâûé, åëîâûé, äóáîâûé, áåð¸çîâûé, ñåò÷àòûé, êðàñíûé, ìåäíûé… Íå ïðàâäà ëè – âïå÷àòëÿþùåå ðàçíîîáðàçèå!
     Íî òîëüêî ëè øëÿïêà óêðàøàåò áåëûé ãðèá?
     Íå ìåíåå êðàñèâà è ïðèòÿãàòåëüíà íîæêà! Êòî íå âñòðå÷àë â ëåñó ïóçàòåíüêèé áîðîâè÷îê? Áóëàâîâèäíàÿ èëè êàïëåîáðàçíàÿ íîæêà â ñî÷åòàíèè ñ èçÿùíîé øëÿïêîé è ñîçäàþò òîò îðèãèíàëüíûé àíñàìáëü, çà êîòîðûé ìû åãî ëþáèì è èì âîñõèùàåìñÿ.
     Îáðàòèëè âíèìàíèå íà ñëîâî «áîðîâè÷îê»? Íå çíàþ ïî÷åìó, íî ÿ âñåãäà ñ÷èòàë è áåëûé ãðèá è áîðîâèê ðàçíûìè íàèìåíîâàíèÿìè îäíîãî è òîãî æå âèäà. Åñëè â ñîñíîâîì áîðó, äà åù¸ íà íåîáûêíîâåííî òîëñòîé è îêðóãë¸ííîé íîæêå – òî áîðîâèê, áîðîâè÷îê. Åñëè â äðóãèõ ìåñòàõ èëè äðóãîé ôîðìû – áåëûé ãðèá.
      îäíîì èç ñïðàâî÷íèêîâ ÿ îáíàðóæèë îòäåëüíûé âèä ïîä íàèìåíîâàíèåì «áîðîâèê», ïðè÷¸ì íà ïåðâûé âçãëÿä ÷òî-òî ñðåäíåå ìåæäó ìîõîâèêîì, ïîäáåð¸çîâèêîì è áåëûì. Íå ñîãëàøóñü. Ïóñòü ëó÷øå â ìî¸ì ñîçíàíèè, à ìîæåò è â âàøåì, «áîðîâèê» àññîöèèðóåòñÿ ñ òà¸æíûì äàë¸êèì áîðîì, è çàòåðÿííûì â åãî ãëóøè óäèâèòåëüíûì ãðèáî÷êîì ñ ìàëåíüêîé ïëîòíîé øëÿïêîé íà î÷àðîâàòåëüíîé ïóçàòåíüêîé íîæêå!
     Êîãäà âîçâðàùàåøüñÿ èç ëåñà, à â êîðçèíêå ñâåðõó âàæíî êðàñóþòñÿ íåñêîëüêî áåëûõ, òî ïðèçíàíèå îêðóæàþùèõ – îáåñïå÷åíî.
     Íå ðåæåò ñëóõ îòñóòñòâèå âòîðîãî ñëîâà â èìåíè? Òàê åãî íàçûâàþò ïî÷òè âñå ãðèáíèêè. Âðåìåíàìè, âîñïîëüçóþñü è ÿ.
     Íî íå òîëüêî âî âíåøíåì î÷àðîâàíèè öàðÿ ãðèáîâ ïðåâîñõîäñòâî íàä ñîðîäè÷àìè. Çàïàõ! Èìåííî çàïàõ áåëîãî, íåïðåâçîéä¸ííûé àðîìàò, êîòîðûé íåâîçìîæíî ñïóòàòü íè ñ êàêèì äðóãèì, ñòàâèò åãî íà âûñøóþ ñòóïåíü ïüåäåñòàëà.  Êòî-òî íàñòàèâàåò, ÷òî òðóá÷àòûé ñëîé (ãèìåíîôîð) áåëîãî ãðèáà íå èìååò çàïàõà. Óòâåðæäåíèå âîîáùå-òî ñïîðíîå. Ñóøèòå, æàðüòå, âàðèòå ñóï èç áåëîãî ãðèáà! È âñå ñïîðû îòïàäóò!
     Ãðèáíèöà íàøåãî ãåðîÿ íà ïîâåðõíîñòè ñîâåðøåííî íåïðèìåòíà. Ðàñêèíóòü ñâîè íèòè îíà ìîæåò ãäå óãîäíî: ñðåäè ïðîíèçûâàåìûõ ñîëíöåì ñòðîéíûõ ñîñåí, â ãóñòîì è ò¸ìíîì åëüíèêå, íà ñîëíå÷íîé ïîëÿíêå, îêðóæ¸ííîé êóäðÿâûìè áåð¸çêàìè. Ïîýòîìó ìíîãèå ãðèáíèêè ïðåäïî÷èòàþò ñîáèðàòü áåëûå ãðèáû â òåõ ìåñòàõ, ãäå íàõîäèëè èõ ðàíåå, à íå áðîäèòü âñëåïóþ ïî ëåòíåìó èëè îñåííåìó ëåñó. Õîòÿ ëè÷íî ìíå äîñòàâëÿåò îãðîìíîå óäîâîëüñòâèå èñêàòü ãðèáû òàì, ãäå ðàíåå íå áûâàë èëè íå âñòðå÷àë èõ íèêîãäà.
     Íàäåþñü, è âû èñïûòàåòå íåïîääåëüíîå óäèâëåíèå è âîñòîðã, êîãäà âíåçàïíî îñòàíîâèòåñü ïåðåä êðåïåíüêèì áîðîâè÷êîì íà åäâà ïðèìåòíîé ëåñíîé òðîïèíêå.
     Ñëåäóåò çàìåòèòü, ÷òî ãðèáíèöà áåëîãî ãðèáà äîñòàòî÷íî íåæíà è îñòðî ðåàãèðóåò íà èçìåíåíèå  ëàíäøàôòà, ïåðåìåíó êëèìàòà èëè çàãðÿçíåíèå ëåñà. Äàæå íåáîëüøîå âìåøàòåëüñòâî â åñòåñòâåííîå òå÷åíèå ïðèðîäíûõ ïðîöåññîâ äëÿ íå¸ íåïðèåìëåìî. Áåëûé ãðèá â òàêèõ ñëó÷àÿõ ìîæåò çàòàèòüñÿ íà íåñêîëüêî ëåò, ïåðåìåñòèòüñÿ â ñîñåäíèå óãîäüÿ èëè ñîâñåì èñ÷åçíóòü. Âîçìîæíî ïîýòîìó, íàøè ëåñà íå î÷åíü èì áîãàòû. À ãðèáíèêàì ñ îãðîìíûì íàñëàæäåíèåì è çàâèñòüþ ïðèõîäèòñÿ âûñëóøèâàòü áàéêè ñòàðûõ òà¸æíèêîâ èç ñåâåðíûõ, òðóäíîäîñòóïíûõ è ìåíåå çàñåë¸ííûõ òåððèòîðèé.
     ×òî æå ïðèãîòîâèòü èç áåëîãî ãðèáà? Äà âñ¸, ÷òî òîëüêî ïîæåëàåì!  ïåðâóþ î÷åðåäü ðåêîìåíäóþ ïîïðîáîâàòü ñóï èç ñâåæèõ áåëûõ ãðèáîâ èëè îòâåäàòü èõ â æàðåíîì âèäå.
     Ïî÷óâñòâóåì è ïðî÷óâñòâóåì àðîìàò ýòîãî ãðèáà è íàñëàäèìñÿ èì! È òîëüêî ïîñëå îòïðàâèì â «çàãîòîâêó». Ìàðèíóåì, ñóøèì, ñîëèì, çàìîðàæèâàåì! Ëþáîå èç áëþä â çèìíèé ïåðèîä, ïîëó÷èâ óêðàøåíèå â âèäå áåëîãî ãðèáà èëè ïðèíÿâ åãî êàê äîáàâêó â ñâîé ñîñòàâ, ñòàíåò, íåñîìíåííî, ãëàâíûì ãåðîåì ãîñòåïðèèìíîãî è ïðàçäíè÷íîãî ñòîëà!

Ãëàâà 9

Ïîäáåð¸çîâèê

     Ñ êåì æå ñðàâíèòü î÷åðåäíîãî ãåðîÿ ëåñíîãî ïóòåøåñòâèÿ?   
     Âñïîìíèì-êà ïðîøåäøèå øêîëüíûå ãîäû è ëþáèìóþ ó÷èòåëüíèöó, êîòîðàÿ, îòçûâàÿñü î íåïîñëóøíûõ âèõðàñòûõ ìàëü÷èøêàõ, âîñêëèöàëà:      
  – À ýòîò – õîðîøèñò! – è äîáàâëÿëà ñ ïðèäûõàíèåì, – íî òàëàíòèùå!
     Èëè, ñ ë¸ãêîé ãðóñòüþ ãëÿäÿ íà ìå÷òàþùåãî ìåëàíõîëè÷íîãî ìàëü÷îíêó, çàìå÷àëà:
  – Õîðîøèñò-òî õîðîøèñò, íî ëåíè-èâûé. 
     Ïî ïîâîäó ñëåäóþùåãî îòìå÷àëà ñ óâåðåííîñòüþ â ãîëîñå:
  – Õîðîøèñò, õîòü çâ¸çä ñ íåáà è íå õâàòàåò, íî óïîðíûé, íàñòûðíûé, ïðîñòî ìîëîä÷èíà! 
     Òàê âîò, òðåòüÿ õàðàêòåðèñòèêà áîëåå âñåãî è ïîäõîäèò ê ïîäáåð¸çîâèêó! È íå ïðîñòî ïîäõîäèò, à ýòî îí è åñòü!
     Íå ìîãó îòìåòèòü êàêèõ-ëèáî âûäàþùèõñÿ â í¸ì ñïîñîáíîñòåé. Ñðåäíèé âî âñ¸ì, äàæå â ñâîåé 2-é êàòåãîðèè ñúåäîáíîñòè.   òî æå âðåìÿ – êðàñàâåö, àòëåò, ëþáèìåö ïóáëèêè! Íå áóäü åãî â ëåñàõ, íà ìîé âçãëÿä, íàøè ïóòåøåñòâèÿ áûëè áû ëèøåíû ñâîåé çàâåðø¸ííîñòè, çàïîëíåííîñòè!
  – Ïî÷åìó? – ñïðîñèòå âû? Îòâåò íà âîïðîñ çàòàèëñÿ â ñàìîì êîíöå ãëàâû. À ñåé÷àñ  ïîèíòåðåñóåìñÿ ó  íåïîñåäëèâîãî ìàëûøà:
  – Ãäå ðàñò¸ò ïîäáåð¸çîâèê? 
     Íå áóäó÷è íè ðàçó â ëåñó, çàäóìàâøèñü íà ìãíîâåíèå, ðåá¸íîê âûïàëèò:
  – Ïîä áåð¸çîé!
     Óãàäàë, ñîðâàíåö! Âåäü çàâèäåâ â ëåñó ñòðîéíûå áåð¸çêè, ìû ñðàçó æå ê íèì  íàïðàâëÿåìñÿ, â íàäåæäå íàéòè ýòè çàìå÷àòåëüíûå ãðèáû.
     Ðåçóëüòàò íå çàñòàâèò ñåáÿ æäàòü! Çàïîìíèì ïîäáåð¸çîâèê òàêèì, êàêèì îí îòêðûâàåòñÿ  âçîðó ãðèáíèêà!
     Ñòðîéíàÿ äëèííàÿ íîæêà, ïîêðûòàÿ ÷¸ðíûìè ÷åøóéêàìè, áîëåå òîëñòåíüêàÿ â «ìëàäåí÷åñòâå» è âûòÿãèâàþùàÿñÿ ñ âîçðàñòîì. Ðîâíàÿ êóïîëîâèäíàÿ èëè ïîëóñôåðíàÿ øëÿïêà, ïî àíàëîãèè ñ áåëûì ãðèáîì ìåíÿþùàÿ îêðàñêó îò áåëîãî äî êîðè÷íåâîãî.  ñâÿçè ñ ÷åì è íàèìåíîâàíèÿ ïîäáåð¸çîâèêó äàþòñÿ â ñîîòâåòñòâèè ñ öâåòîì è ìåñòîì åãî ïðîèçðàñòàíèÿ: ïîäáåð¸çîâèê îáûêíîâåííûé, æ¸ëòî-áóðûé, ðîçîâåþùèé, ðàçíîöâåòíûé, áîëîòíûé, ÷¸ðíûé, áåëûé.
     Ñðåäè ìíîæåñòâà íàèìåíîâàíèé ÿ äàæå íàø¸ë íåñêîëüêî íåèçâåñòíîå, êàê «ãðàáîâèê». Âîçìîæíî, ïî àíàëîãèè ñ äåðåâîì «ãðàá», íå ïðîèçðàñòàþùèì â Ñèáèðè. Òîò æå ñàìûé ïîäáåð¸çîâèê ïî îïèñàíèþ, òîëüêî íà ôîòî – â çðåëîì âîçðàñòå. 
     Çíàåòå, êàê íàøè îòöû è äåäû íàçûâàëè ïîäáåð¸çîâèê? Îáàáîê!  Òî÷íîå çíà÷åíèå çâîíêîãî ñëîâà ÿ, êîíå÷íî æå, ïîñòàðàëñÿ óçíàòü. Ïîïûòàéòåñü ýòî ñäåëàòü è âû! Äàþ ïîäñêàçêó: îáàáêàìè íàçûâàëè òîëüêî âçðîñëûå çðåëûå ãðèáû ñ êðóïíûìè øëÿïêàìè, à þíûå òàê è îñòàâàëèñü â ïðîøëîì è â íûíåøíåì âîñïðèÿòèè, êàê ïîäáåð¸çîâèêè! 
     Ïðîäîëæèì çíàêîìñòâî!
     Áåëàÿ ìÿêîòü, îò ïëîòíîé äî ðûõëîé è ñëåãêà âîäÿíèñòîé, ÷óòü ðîçîâåþùàÿ èëè òåìíåþùàÿ íà èçëîìå. Òðóá÷àòûé ñëîé îò áåëîâàòîãî äî ãðÿçíî-ñåðîãî, äîâîëüíî ÷àñòî ñ êîðè÷íåâûìè ïÿòíûøêàìè, ñëèâàþùèìèñÿ âîåäèíî. Ïðî íîæêó ÿ óæå óïîìèíàë, è õîòÿ ìíîãèå ñïðàâî÷íèêè ðåêîìåíäóþò ïåðåä óïîòðåáëåíèåì â ïèùó îò íå¸ èçáàâëÿòüñÿ, íåîáõîäèìîñòè â ýòîì íå âèæó. Äà, âçðîñëûå íîæêè æ¸ñòêèå è áåçâêóñíûå. Èõ, ïîæàëóé, âûáðîñèì. Íî ìîëîäåíüêèå – ñî÷íûå, íåæíûå, íè÷åì íå îòëè÷àþòñÿ ïî âêóñó îò äðóãèõ ÷àñòåé ïîäáåð¸çîâèêà.
     Âû è âïðàâäó ïîäóìàëè, ÷òî ðàñò¸ò îí òîëüêî ïîä áåð¸çàìè? Íå âñåãäà! Íàñòîëüêî íåïðèõîòëèâûé ãðèá, ÷òî ïîâñòðå÷àòü åãî  ìîæíî ãäå óãîäíî: â ãëóõîì òà¸æíîì áîðó, íà îïóøêàõ è ïîëÿíêàõ, ñðåäè âûñîêîé è íèçêîé òðàâû, ìåæäó ñîñåí, åëåé, áåð¸ç è îñè텠 Òåì íå ìåíåå, åñòü ìåñòà, êîòîðûå îí îáëþáîâàë, êîòîðûå ïðåäïî÷èòàåò è íèêîãäà íå ïîêèäàåò. È â ïåðâóþ î÷åðåäü – îïóøêè ëåñà, ãðàíèöû îêîëêîâ, îòêðûòûå ìåñòà âäîëü ïðîñ¸ëî÷íûõ äîðîã ñ ðàçáåãàþùèìèñÿ âäàëü áåð¸çêàìè. 
     Çàâèäåâ ñðåäè ïîëåé è ëóãîâ ðåäêèå áåðåçíÿêè ñ îêðóæàþùèìè èõ ïîêîñàìè ñî÷íûõ òðàâ, çíàéòå, ÷òî íåâèäèìàÿ ãðèáíèöà óæå ðàñêèíóëà ñâîè íèòè íà ïðîäóâàåìûõ âåòðàìè è îçàð¸ííûõ ñîëíûøêîì ïðîñâåòàõ! 
     Äóìàåòå, ÷òî òîëüêî ëåñ äà¸ò ïðèþò íàøåìó ãåðîþ? Êàê áû íå òàê!  Íåîäíîêðàòíî ïðèõîäèëîñü âñòðå÷àòü ïîäáåð¸çîâèêè è â ãîðîäñêîé ÷åðòå âäîëü òèõèõ óëî÷åê ñðåäè èñêóññòâåííî ïîñàæåííûõ åëåé, áåð¸ç è òîïîëåé, â ëåñîïîñàäêàõ áåçâîäíûõ ñòåïíûõ ðàéîíîâ, â çàãðàäèòåëüíûõ íàñàæäåíèÿõ.               
     Î÷àðîâàë ëè âàñ ñòðîéíûé ñåðåäíÿ÷îê? Íå çíàþ, íå óâåðåí. 
     Âîçâðàòèëèñü èç ëåñà ñ ïîëíîé êîðçèíêîé  ãðèáîâ? Ïîëþáóåìñÿ íà íèõ! È êàê êàðòèíêà? Çàâåðøåíà? Íå ñîâñåì. Òîãäà ïîñëåäíèé øòðèõ! Îòáåð¸ì íåñêîëüêî êðåïåíüêèõ ïîäáåð¸çîâèêîâ è ïîëîæèì ïîâåðõ ìîõîâèêîâ, ëèñè÷åê è âîëíóøåê. Âîò òåïåðü – òî÷íî çàâåðøåíà! ß, ïîæàëóé, ñäåëàþ ïàðó ñíèìêîâ!
     Ãîòîâèòü ïîäáåð¸çîâèêè îäíî óäîâîëüñòâèå!
     Íå íàäî ìûòü, ÷èñòèòü. Îòñîðòèðóåì ìîëîäûå ãðèáû îò âçðîñëûõ. Ïî îòäåëüíîñòè îíè ïîëó÷àòñÿ íàìíîãî âêóñíåå è êðàñèâåå. Îòðåæåì íîæêó, óäàëèì ïðè æåëàíèè ò¸ìíûå ÷åøóéêè, ïîðåæåì ãðèá íà êóñî÷êè – è  ìîæíî âàðèòü ñóï, æàðèòü! Ïðåæäå ÷åì ìàðèíîâàòü, ðåêîìåíäóþ âûáðàòü òîëüêî ïëîòíûå øëÿïêè äèàìåòðîì íå áîëåå 4-õ ñàíòèìåòðîâ.
     Íàãðåëàñü ñêîâîðîäà?
     Ìîëîäåíüêèå ïîäáåð¸çîâèêè íàðåçàåì êðóïíûìè êóñî÷êàìè è îáæàðèâàåì ñ ëó÷êîì íà ñëèâî÷íîì ìàñëå. À óæ ñ âçðîñëûìè ãðèáàìè – íå îáåññóäüòå! Âêóñ îòìåííûé, à âèä íå î÷åíü ïðèâëåêàòåëüíûé. Èñïîëüçóåì èõ â êà÷åñòâå äîáàâêè ê æàðåíîé êàðòîøå÷êå, æàðêîìó…
     È åù¸ íåìàëîâàæíîå ïðàâèëî: îñòàâëÿòü ïîäáåð¸çîâèêè íà ñëåäóþùèé äåíü íåëüçÿ! Ïåðåðàáàòûâàåì è ãîòîâèì òîëüêî â äåíü ñáîðà!
     Ïîðà  îáðàòèòü âçîð íà áîëåå óäà÷ëèâîãî è ïî÷èòàåìîãî ñîáðàòà íàøåãî ãåðîÿ. Êòî îí? Óçíàåì ÷óòü íèæå.

Ãëàâà 10

Ïîäîñèíîâèê

      ñîñíîâûõ áîðàõ îí, ñêîðåå, ãîñòü, ÷åì õîçÿèí. Äîâîëüíî ðåäêèé, íåòèïè÷íûé ãðèá. Âîçìîæíî, èìåííî ýòèì îáúÿñíÿåòñÿ òî, ÷òî ïðèñóòñòâèå äàæå îäíîãî ïîäîñèíîâèêà â ëóêîøêå, ñðàçó äåëàåò ãðèáíèêà ïåðâûì ñðåäè ðàâíûõ.
     Âñïîìèíàþ äàâíèé ïîõîä âåñ¸ëîé øóìíîé êîìïàíèåé â ïðîìîçãëûé îñåííèé ëåñ, êîãäà âñå ìû, îòÿãîù¸ííûå áîãàòîé äîáû÷åé, ñ èíòåðåñîì ðàññìàòðèâàëè òðîôåè äðóçåé, è âçãëÿäû çàìåðëè íà îäíîì åäèíñòâåííîì êðàñíîãîëîâèêå, âåëè÷àâî ëåæàâøåì ïîâåðõ ìîëîäûõ þðêèõ îïÿò! Âèäåëè áû âû ãëàçà è âûðàæåíèå ëèöà îáëàäàòåëÿ ýòîãî íåñîìíåííîãî ÷óäà â òîò ìîìåíò, è ñëûøàëè áû ãîðäåëèâóþ èíòîíàöèþ åãî íåçàáûâàåìîé ðåïëèêè:
  – À âåäü ãëàâíûé ãðèá ñåçîíà íàø¸ë âñ¸-òàêè ÿ!
     Ïîíèìàþ, ïîíèìàþ óõìûëêó íåêîòîðûõ ãðèáíèêîâ è äàæå ïðåäâèæó  äàëüíåéøèå ñëîâà! Ïîñòàðàþñü îïåðåäèòü! Ñåâåð, òóíäðà, êàðëèêîâûå áåð¸çû, ìîðîøêà, ãíóñ… Äîãàäàëèñü, êàêîå ñëîâî ïîñëåäóåò äàëåå? Êîíå÷íî, «ïîäîñèíîâèêè», è, êîíå÷íî, âî ìíîæåñòâåííîì ÷èñëå! Êàê áû íè âïå÷àòëÿëè è íè áóäîðàæèëè äóøó è âîîáðàæåíèå ãðèáíèêà ðàññêàçû îá àðìåéñêèõ ãðóçîâèêàõ è íîâîáðàíöàõ, íàïîëíÿþùèõ êóçîâà ìàøèí êðàñíîãîëîâûìè êðàñàâöàìè, âñ¸ æå ñîáûòèÿ è ñþæåòû Çàïîëÿðüÿ äîñòàòî÷íî äàëåêîâàòû îò íàñ è âî âðåìåíè è â ïðîñòðàíñòâå.
     Ëè÷íî ìíå ïðèõîäèëîñü âñåãî ëèøü äâàæäû âñòðå÷àòü ãðèáíèêîâ ñ ïîëíûìè ëóêîøêàìè ïîäîñèíîâèêîâ.
     Ïåðâîå çíàêîìñòâî ñ ÿðêèìè óäèâèòåëüíûìè ãðèáàìè ïðîèçîøëî ñîâñåì â þíîì âîçðàñòå. Âûñêî÷èâ íà ïîëÿíêó ñðåäè ñîñåí è áåð¸ç, ÿ çàìåð â èçóìëåíèè, è òîëüêî âîñõèù¸ííûé âîçãëàñ ðàçäàëñÿ â òèøèíå îñåííåãî ëåñà… Äâà êðåïûøà ñ ðîçîâî-êðàñíûìè øëÿïêàìè äèàìåòðîì áîëåå 20 ñàíòèìåòðîâ ãîðäî ñìîòðåëè íà ìåíÿ!
     Óæå íàìíîãî ïîçæå, ÷åðåç äåñÿòêè ëåò, â ïîèñêàõ ïîäîñèíîâèêîâ ÿ ñïåöèàëüíî çàáðåäàë â ãóñòûå îñèííèêè, ïðîðûâàëñÿ ÷åðåç çàðîñëè âûñî÷åííîé òðàâû, ñïóñêàëñÿ â ïåðåñîõøèå íèçèíû áûâøèõ áîëîò â íàäåæäå îòûñêàòü ñðåäè ñòðîéíûõ è ðîâíûõ ñòâîëîâ îñèí èìåííî ýòîò ãðèá. Íî áîëüøèõ óñïåõîâ ìîè ñòàðàíèÿ íå èìåëè.  Ëèøü ïîçäíåé îñåíüþ, êîãäà ïåðâûå çàìîðîçêè èëè õîëîäíûå ìîðîñÿùèå äîæäè ïîäãîíÿëè âåçäåñóùèõ îïÿò ê ïîñëåäíåìó «âûõîäó â ñâåò», ïîäîñèíîâèêè ïîÿâëÿëèñü èç-ïîä çåìëè è ðàäîâàëè ãðèáíèêîâ ñâîåé êðàñîòîé è ñòàòüþ.
     ×åì áîëüøå ðàññêàçûâàþ è âñïîìèíàþ î ãðèáàõ, è ÷åì äàëüøå ìû ïðîäâèãàåìñÿ â íàøåì ïóòåøåñòâèè, òåì ñëîæíåå ñòàíîâèòñÿ ïîäáèðàòü ýïèòåòû äëÿ ãëàâíûõ ãåðîåâ.
     Çàìå÷àòåëüíûé, ñòàòíûé, âåëèêîëåïíûé, êðàñàâåö – òàêèå îïðåäåëåíèÿ óæå âñòðå÷àëèñü. Íî… âíîâü è âíîâü â ïîëíîì îáú¸ìå íå òîëüêî ïðèìåíèìû ê ïîäîñèíîâèêó, à îòðàæàþò åãî ôèðìåííûé ñòèëü è îáëèê.
     Ðîäíîìó áðàòó ïîäáåð¸çîâèêó ñ íèì íå ñðàâíèòüñÿ. Ïîäîñèíîâèê çíà÷èòåëüíî ïðåâîñõîäèò åãî ïðàêòè÷åñêè âî âñ¸ì. ßðêî-êðàñíàÿ èëè êðàñíî-îðàíæåâàÿ øëÿïêà, ïîëóêðóãëàÿ èëè çàêðóãë¸ííàÿ, ïëîòíî îáõâàòûâàþùàÿ ñâîèìè êðàÿìè íîæêó – â «ìëàäåí÷åñòâå»; ïðàêòè÷åñêè èäåàëüíî-êóïîëîâèäíàÿ â áîëåå çðåëîì âîçðàñòå è ïåðåõîäÿùàÿ â  ïëîñêóþ ïîâåðõíîñòü ê ïèêó ñâîåãî ðîñòà. Ñâåòëî-æ¸ëòûé èëè áåæåâûé ãèìåíîôîð, íàâèñàþùèé íàä âûñîêîé è ìÿñèñòîé íîæêîé, ïîêðûòîé ìåëêèìè ÷¸ðíûìè ÷åøóéêàìè.
     Íå çàìåòèòü òàêóþ êðàñîòó, ïîäíèìàþùóþñÿ íàä ëåñíûì ðàçíîòðàâüåì, íó íèêàê íåâîçìîæíî!
     Äàæå òî, ÷òî áåëàÿ ìÿêîòü íà èçëîìå ìîìåíòàëüíî ñèíååò èëè ïðèîáðåòàåò öâåò îò ëèëîâîãî äî ðîçîâîãî è ò¸ìíî-ñåðîãî, à íîæêà – äî ñèíå-çåë¸íîãî, íà ìîé âçãëÿä, òîëüêî ïðèäà¸ò ïîäîñèíîâèêó îðèãèíàëüíîñòè è òàèíñòâåííîñòè. È ïóñòü âàñ ñîâåðøåííî íå ïóãàåò!
     Ìíîãî÷èñëåííûå ñïðàâî÷íèêè ðàññêàçûâàþò î áåëûõ ïîäîñèíîâèêàõ, æ¸ëòî-áóðûõ,  íî, òåì íå ìåíåå, êðàñíàÿ èëè îðàíæåâàÿ øëÿïêà òàê è îñòà¸òñÿ åãî ãëàâíîé âèçèòíîé êàðòî÷êîé!
     Êàêèõ ëèáî îðèãèíàëüíûõ è íåçàáûâàåìûõ áëþä èç ïîäîñèíîâèêîâ èçîáðåòàòü ìíå íå äîâåëîñü. Íî ïî÷åìó-òî åñòü óâåðåííîñòü, ÷òî â êàêîì áû âèäå åãî íè ïðèãîòîâèòü, áóäü-òî â æàðåíîì, âàð¸íîì èëè ìàðèíîâàííîì,  îí îêàæåòñÿ íè÷åì íå õóæå ïîäáåð¸çîâèêà. À âîçìîæíî, è ëó÷øå, è âêóñíåå! Ïîïðîáóåì?!   

Ãëàâà 11

Òàèíñòâåííûé íåçíàêîìåö èëè «×óæîé»?

     Ïîÿâëÿëñÿ îí  âíåçàïíî è òàê æå âíåçàïíî èñ÷åçàë, ÷àùå âûçûâàÿ ñâîèì âèäîì èñïóã è óäèâëåíèå, à ðåæå óëûáêè è ðàäîñòíûå âîñêëèöàíèÿ. È íå òîëüêî ó ñëó÷àéíîãî ïóòíèêà, íî äàæå ó áûâàëûõ ãðèáíèêîâ. Êòî-òî íå ðåøàëñÿ ïðèêîñíóòüñÿ è îáõîäèë åãî ñòîðîíîé. Äðóãîé, ïðåæäå ÷åì ïîëîæèòü  â ëóêîøêî, äîëãî èì ëþáîâàëñÿ. Ñàìûå ñìåëûå ñðåçàëè îäèí èç ãðèáî÷êîâ è îïàñëèâî äåìîíñòðèðîâàëè îáðàçåö îïûòíûì äðóçüÿì è çíàêîìûì. Íà ÷òî òå ïîæèìàëè ïëå÷àìè è ïûòàëèñü îòûñêàòü èíôîðìàöèþ î í¸ì â ïîçíàâàòåëüíûõ êíèãàõ, ýíöèêëîïåäèÿõ. È, íå íàéäÿ íà öâåòíûõ êàðòèíêàõ è â îïèñàíèÿõ èìåííî ýòîò âèä, îñòàíàâëèâàëè ñâîé âçîð íà ãðèáå ïîä ìðà÷íûì è çëîâåùèì   íàèìåíîâàíèåì  «ñàòàíèíñêèé ãðèá»! Óæ áîëüíî âåëèêî áûëî ñõîäñòâî!
     Íà ìãíîâåíèå ïðåêðàòèì íàãíåòàòü àòìîñôåðó òàèíñòâåííîñòè. Çàäàäèì ïðîñòûå âîïðîñû ïåðâîìó âñòðå÷íîìó ñèáèðÿêó, çíàêîì ëè îí ñ äóáîâîé ðîùåé, äóáðàâîé, äóáîâûì ëåñîì, âèäåë ëè ñòîëåòíèå è òûñÿ÷åëåòíèå äóáû – âåëèêàíû, è êàêîå âïå÷àòëåíèå îíè ïðîèçâîäÿò.
     Íå êàæäûé îòâåòèò ïîëîæèòåëüíî. Ïðè÷èíà â òîì, ÷òî äî íåäàâíåãî âðåìåíè äóá âîîáùå áûë ðåäêîñòüþ â ñèáèðñêèõ ëåñàõ è íàñåë¸ííûõ ïóíêòàõ. Äàæå îäèí åãî ëèñòî÷åê, ñ óäèâèòåëüíûìè è íåïîâòîðèìûìè èçãèáàìè, ÿâëÿëñÿ óêðàøåíèåì øêîëüíîãî ãåðáàðèÿ. Ñóðîâûé êëèìàò Ñèáèðè íå áëàãîïðèÿòñòâóåò áëàãîðîäíîìó äåðåâó, è òîëüêî â ïîñëåäíèå íåñêîëüêî äåñÿòèëåòèé äóáû ñòàëè ïîÿâëÿòüñÿ ñðåäè çàùèòíûõ íàñàæäåíèé, íà óëèöàõ, â ïàðêàõ ïîñ¸ëêîâ è ãîðîäîâ.
      À ÷òî æå òàèíñòâåííûé ãðèá? Êàêîå îòíîøåíèå èìååò ê âûøåñêàçàííîìó? Ïîêà  – ñàìîå îòäàë¸ííîå. Ïî îïèñàíèÿì ñïðàâî÷íèêî⠖ ïðîèçðàñòàåò â ñìåøàííûõ ëåñàõ, ïðåèìóùåñòâåííî áåð¸çîâûõ, äóáîâûõ è áóêîâûõ. Îòñóòñòâèå äóáà è áóêà çàôèêñèðóåì. Ñ áåð¸çàìè – ïðîùå.
     ×òî åù¸ èíòåðåñíîãî ìîæíî óçíàòü î çàãàäî÷íîì íåçíàêîìöå? Àãà, ïîòðåáëÿåòñÿ â ñâåæåì âèäå. Êàê? Ðàçâå ãðèáû ïîòðåáëÿþòñÿ è â íåñâåæåì? Ëè÷íî ìíå íåïîíÿòíî! Ñðûâàåì è ñðàçó, ïîñûïàâ ñîëüþ, îòêóñûâàåì, êàê ðûæèêè? Òàê ýòî, ñêîðåå, â ñûðîì! Èëè ïîä ñëîâîì «ñâåæèé» èìååòñÿ â âèäó, ÷òî ïîòðåáëÿåì â ïåðâûé æå äåíü, à óæ íà âòîðîé –  ýòî «âòîðîñîðòíàÿ ñâåæåñòü»? Ìîæåò àâòîðû ïîäðàçóìåâàþò îòñóòñòâèå äîïîëíèòåëüíîé îáðàáîòêè ïåðåä ïîäæàðèâàíèåì è âàðêîé?
     Çà÷åì ïðèäèðàþñü ê ñëîâàì? Äà îáûêíîâåííîå ëþáîïûòñòâî, ïî÷òè íåñâîéñòâåííîå ìóæ÷èíàì!
      Âñòðå÷àë ÿ ýòîò ãðèá äâàæäû: â ñåðåäèíå è â êîíöå ñåìèäåñÿòûõ ãîäîâ. È îáà ðàçà – â ïîéìå âåëè÷åñòâåííîé ãîðíîé ðåêè Êàòóíü. Ïåðâûé ðàç – â ñðåäíåì å¸ òå÷åíèè, âòîðîé – â íèæíåì, íà çàëèòûõ ñîëíöåì, ïîðîñøèõ òðàâîé ïîëÿíàõ ñ íåèçìåííûìè áåð¸çàìè è êóñòàðíèêàìè. Ïðè÷¸ì, ïî îòçûâàì ñòîðîæèëîâ, íåñêîëüêî ðàç çà ñòîëåòèå ïîäâåðãàâøèõñÿ ïîëíîìó çàòîïëåíèþ.  Îêîëî äâóõ íåäåëü íèçèííûå ïîëÿíêè ðàäîâàëè ãðèáíèêîâ âñ¸ íîâûìè è íîâûìè ãðèáàìè, ïðîáèâàþùèìèñÿ íà ñâåò â ñâî¸ì áîãàòûðñêîì îáëè÷üå. Áûëà è òðåòüÿ âñòðå÷à, ñîâñåì íåäàâíî, â ãóñòîì åëüíèêå íà ñêëîíå ãîðû, âîçâûøàþùåéñÿ íàä ëåãåíäàðíûì Òåëåöêèì îçåðîì;. Íî áûë ëè  èìåííî îí? Åñòü îïðåäåë¸ííûå ñîìíåíèÿ!
     Ïîðà ðàññåêðåòèòü è, îáîáùèâ âñþ îçâó÷åííóþ èíôîðìàöèþ, íàçâàòü èìÿ íàøåãî íåçíàêîìöà. Ñìîãëè åãî ðàñïîçíàòü è ìû ñ îòöîì â òå äàë¸êèå ñåìèäåñÿòûå. Äóáîâèê! Èëè ïîääóáîâèê! Íàäåþñü, âû ïîíÿëè, ê ÷åìó áûëè ðàññóæäåíèÿ  î äóáàõ è äóáîâûõ ðîùàõ?!   
     Ïî êëàññèôèêàöèè – äóáîâèê îëèâêîâî-áóðûé. Íó âîò, îïÿòü æå, ÷òî òàêîå îëèâêîâî-áóðûé? Ïîïðîáóéòå, ê ïðèìåðó, îáúÿñíèòü ðåá¸íêó ýòîò çàïóòàííûé öâåò! Åñëè è ïîëó÷èòñÿ, òî ñ òðóäîì. Ñëîâî «áóðûé» ëåã÷å ïîíÿòü ñàäîâîäàì, íàáëþäàÿ, êàê íàëèâàåòñÿ è ñîçðåâàåò óðîæàé íà ãðÿäêàõ. Äåòÿì – ãîðàçäî áëèæå «áóðûé ìåäâåäü». Ñ «îëèâêîâûì» – ñëîæíåå, íåñìîòðÿ íà êîíñåðâèðîâàííûå îëèâêè â èìïîðòíûõ áàíî÷êàõ, çàïîëîíèâøèå ïîëêè ñóïåðìàðêåòîâ. «Ñàëàòîâûé», ïîæàëóé, áóäåò ïîíÿòíåå. Îáùàÿ êàðòèíêà íå ñîâñåì ÿñíàÿ ïîëó÷àåòñÿ, õîòÿ íàçâàíèå ãðèáà îáû÷íî è îïðåäåëÿåòñÿ öâåòîì åãî øëÿïêè èëè ìåñòîì ïðîèçðàñòàíèÿ. 
     Ñêàæó ïðîùå, â ðåàëüíîñòè ÷àùå âñòðå÷àåòñÿ ÿðêî-êðàñíàÿ, êðàñíî-îðàíæåâàÿ, ñâåòëî-îðàíæåâàÿ øëÿïêà, ðîâíàÿ êóïîëîâèäíàÿ èëè âîëíèñòî-ïîëóñôåðíàÿ. À êàêàÿ ó äóáîâèêà íîæêà! Ïðîñòî çàãëÿäåíüå! Ïðè äèàìåòðå øëÿïêè â 3-4 ñàíòèìåòðà îíà ìîæåò äîñòèãàòü âûñîòû äî 10-12 è òîëùèíû â 5-6 ñàíòèìåòðîâ, èìåòü ôîðìó ñèëüíî óñå÷¸ííîãî êîíóñà èëè öèëèíäðà!   
     Ïî÷òè êàê áîðîâèê! Òîëüêî íàìíîãî ÿð÷å è êðàñî÷íåé. Îðèãèíàëüíîñòè ïðèäà¸ò è ñåò÷àòûé ðèñóíîê, ïîêðûâàþùèé áåæåâî-îðàíæåâóþ íîæêó.
     Îòêóäà æå âîçíèêàë èñïóã ïðè âñòðå÷å? Âñïîìíèëè ñàòàíèíñêèé ãðèá?
     Äà, íîæêè ó íèõ î÷åíü ïîõîæè, è îáà ìîìåíòàëüíî ñèíåþò íà èçëîìàõ èëè ïðè íàäàâëèâàíèè íà òðóá÷àòûé ñëîé. Òîëüêî ãèìåíîôîð ó äóáîâèêà ÷àùå áåæåâûé èëè æ¸ëòûé, à ó ñàòàíèíñêîãî ãðèáà áëèæå ê áîðäîâîìó.  Íî íåò ó äóáîâèêà íåïðèÿòíîãî çàïàõà. Íàñòîÿùèé ãðèáíîé! È øëÿïêè ðàçíÿòñÿ öâåòîì. Ó ñàòàíèíñêîãî –  öâåò áóðî-ñåðûé, äà è ñàì ñêëèçêîâàò íà îùóïü.
     Ïðèçíàþñü, ÷òî îïèñàíèå ñàòàíèíñêîãî ãðèáà ïîäñìîòðåë, íèêîãäà ñ íèì íå âñòðå÷àëñÿ. Äàæå ïîäðàçóìåâàþ, ÷òî íå ðàñò¸ò îí â íàøèõ ñîñíîâûõ áîðàõ. Êàê íå ðàñòóò ìíîãèå âêóñíûå è ñúåäîáíûå ãðèáû: ïîëüñêèé ãðèá, êàøòàíîâûé, êîçëÿê, çåëåíóøêà, åæîâèê… Íî íà ìîìåíò çíàêîìñòâà ñ äóáîâèêîì ìû ñ îòöîì íà âñå ñòî áûëè óâåðåíû, ÷òî ýòî èìåííî îí.
     Âåðîÿòíî, è íåò íèêàêîé èíòðèãè âîêðóã ýòîãî ãðèáà. Ìîæåò, íà Àëòàå ïîÿâëÿëñÿ îí è â òå ãîäû, êîãäà ÿ ïðîæèâàë â äðóãèõ óãîëêàõ ñòðàíû.  Ïîÿâëÿåòñÿ, âèäèìî, äî ñèõ ïîð â ðàçíûõ ëåñàõ, ïîâñåìåñòíî è åæåãîäíî. Íî ñîãëàñèìñÿ, êàê ïðèÿòíî, ÷òî âîñïîìèíàíèÿ î í¸ì îêóòàíû îðåîëîì òàèíñòâåííîñòè è çàãàäî÷íîñòè!  Ïîëíîå îòñóòñòâèå äóáîâ, è – äóáîâèê! Äà è íå òàê  ìíîãî ìîèõ çíàêîìûõ – ãðèáíèêîâ ñëûøàëè ÷òî-òî î äóáîâèêàõ. Åñëè è åñòü ëîãè÷åñêèå, ðàçóìíûå îáúÿñíåíèÿ åãî ïîÿâëåíèþ è èñ÷åçíîâåíèþ, òî ñ áîëüøèì óäîâîëüñòâèåì âûñëóøàþ! Íî â òåõ ìåñòàõ, ïðî êîòîðûå ÿ ðàññêàçàë, äóáîâèê áîëüøå íå âûðàñòàë.
     Òàê êòî æå îí? Ñëó÷àéíûé íåçíàêîìåö, ïðèøåëåö – «÷óæîé» èëè çàâñåãäàòàé  ñîñíîâî-áåð¸çîâûõ ëåñîâ? Ñ áëàãîäàðíîñòüþ ãîòîâ ïðèíÿòü âî âíèìàíèå îïûò áûâàëûõ ãðèáíèêîâ.
     Ñêàçàòü, êàêîé îí íà âêóñ? Íå ïîìíþ, ÷åñòíîå ñëîâî!  âîñïîìèíàíèÿõ îñòàëèñü ñêàçî÷íî êðàñèâûå êðåïûøè, íå òîëüêî ìåëüêàþùèå ñâîèìè ÿðêèìè øëÿïêàìè â çåëåíîé èþëüñêîé òðàâå, íî è ïðîãëÿäûâàþùèå èãðèâî ñêâîçü ïðîçðà÷íóþ æèäêîñòü àðîìàòíîãî ìàðèíàäà!
     Âñ¸ ëó÷øåå, ÷òî åñòü â áåëîì ãðèáå, ïîäîñèíîâèêå è ìîõîâèêå îáúåäèíèë â åäèíîå öåëîå ìîãó÷èé äóáîâèê. Ìîè âîñõèùåíèÿ è àïëîäèñìåíòû – èìåííî åìó! 

Ãëàâà 12

Ðûæèêè

      Âîñïîìèíàíèÿ äåòñòâà îñòàþòñÿ ñàìûìè ÿðêèìè è íåçàáûâàåìûìè. Â ïîäòâåðæäåíèå ðàññêàæó íåáîëüøóþ áûëü.
     Äàâíûì-äàâíî,  â òå äàë¸êèå âðåìåíà, êîãäà ïåðâàÿ ìîäåëü «Æèãóëåé» è  ÷åøñêèé õðóñòàëü íà ïîëêå ñåðâàíòà ñ÷èòàëèñü ïðåäìåòàìè ðåäêîé, ïî÷òè  íåäîñòèæèìîé ðîñêîøè (äà è ñàì ñåðâàíò â èõ ÷èñëå), à êðàñíûå òîìèêè èç ïîëíîãî ñîáðàíèÿ ñî÷èíåíèé Ìàÿêîâñêîãî; – ïðèçíàêîì èíòåëëåêòóàëüíîñòè è îáðàçîâàííîñòè (ãîâîðþ áåç êàïëè èðîíèè), äðóæíàÿ êîìïàíèÿ ìîëîäûõ ðîäèòåëåé è èõ äåòèøåê íàïðàâëÿëàñü â ñîñíîâûé ëåñ íà ïèêíèê. Äà è ñëîâî «ïèêíèê» áûëî ìàëîèçâåñòíî, åäâà çíàêîìî òîãäà. Êóäà áëèæå è ðîäíåå, äàæå ìîäíûì, âîñïðèíèìàëîñü èçðå÷åíèå «âîñêðåñíûé òóðïîõîä».
     Òðè âçðîñëûõ ïàðû, îñòðîóìíî è âåñåëî ïåðåáðàñûâàÿñü àíåêäîòàìè è øóòêàìè, ïðîêëàäûâàëè ïóòü, ïðèòàïòûâàÿ òðàâó íà ÷óòü çàìåòíîé ëåñíîé òðîïèíêå. Èõ âîñåìü ýíåðãè÷íûõ è íåóãîìîííûõ ðåáÿòèøåê øíûðÿëè âîêðóã è ïóòàëèñü ïîä íîãàìè, ïûòàÿñü ïåðâûìè ðàçãëÿäåòü âïåðåäè äîëãîæäàííóþ ñîëíå÷íóþ ïîëÿíêó. Íå óäèâëÿéòåñü òàêîìó êîëè÷åñòâó äåòåé!  òå âðåìåíà æåíùèíû åù¸ óìåëè ðîæàòü áåç íàäåæäû íà «ùåäðóþ ïîìîùü è ïîääåðæêó ñî ñòîðîíû ãîñóäàðñòâà». Äåòêè â ñàìîì ïðÿìîì çíà÷åíèè ñëîâà ÿâëÿëèñü ëþáèìûìè «öâåòî÷êàìè æèçíè» è ñìûñëîì  ñóùåñòâîâàíèÿ!
     È âîò îíà – çàâåòíàÿ ïîëÿíêà, íà êîòîðîé â ñêîðîì âðåìåíè ïîÿâèòñÿ ñàìîäåëüíûé ìàíãàë ñ àïïåòèòíûì øàøëû÷êîì, à äåòñêèå ýêñêàâàòîðû è ñàìîñâàëû äðóæíî íà÷íóò «êîìñîìîëüñêî-ìîëîä¸æíóþ» ñòðîéêó ñ âîçâåäåíèåì ïåñî÷íûõ çàâîäîâ, ôàáðèê è æèëûõ êâàðòàëîâ!
     Íî ÷òî ýòî?
     Âçðîñëûå ñãðóäèëèñü ïîñðåäèíå ïîëÿíêè. Óäèâë¸ííûå, âåñ¸ëûå è îäîáðèòåëüíûå âîñêëèöàíèÿ ðîäèòåëåé ïðèâëåêëè âíèìàíèå äåòèøåê, âçîðàì êîòîðûõ ïðåäñòàëè, ðàçáðîñàííûå íà çàáîòëèâî ïîñòåëåííîé ãàçåòêå ÿðêî-îðàíæåâûå ïÿòà÷êè íåçíàêîìûõ ãðèáîâ. Ðîäèòåëè, ñìåÿñü è ïîäøó÷èâàÿ äðóã íàä äðóãîì, ïîñûïàëè ñîëüþ êðàñèâûå êðóãëÿøè è îäèí çà äðóãèì îòïðàâëÿëè â ðîò, çâó÷íî íàñëàæäàÿñü âêóñîì, çâîíêî ïðè÷ìîêèâàÿ è çàêàòûâàÿ îò óäîâîëüñòâèÿ ãëàçà! Äåòèøêàì îñòàâàëîñü òîëüêî íàáëþäàòü, çàïîìèíàÿ ìãíîâåíèÿ, è â êîòîðûé ðàç ïðî÷¸ñûâàòü ïîëÿíêó â ïîèñêàõ ðûæèõ ãðèáî÷êîâ!
     ×èòàòåëü, íàâåðíÿêà, óæå äîãàäàëñÿ, ÷òî òàêîãî äëèííîãî âñòóïëåíèÿ çàñëóæèâàþò òîëüêî åäèíñòâåííûå èç âñåõ èçâåñòíûõ ãðèáîâ. Èìÿ èì – ðûæèêè! Êëàññèôèêàöèîííûå ñïðàâî÷íèêè íàçûâàþò èõ «ðûæèêè îáûêíîâåííûå èëè äåëèêàòåñíûå»!  Âòîðîå íàèìåíîâàíèå ïðèâëåêëî ìî¸ âíèìàíèå! À åñëè óïðîñòèòü ñåáå çàäà÷ó? Âìåñòî òîãî, ÷òîáû ïåðåñòàòü çàíèìàòüñÿ êðàñíîðå÷èåì è ïðîâîçãëàøàòü çäðàâèöû è âîñêëèöàíèÿ äëÿ ãåðîÿ ýòîé ãëàâû, ÷òî âûçûâàåò ïåðèîäè÷åñêèå ïîâòîðû àâòîðà ñ åãî áåñêîíå÷íûì ïîëîæèòåëüíûì ýìîöèîíàëüíûì íàñòðîåì, ïîïðîáîâàòü ðàñøèôðîâàòü ñëîâî «äåëèêàòåñíûé»?
     Ïîçâîëþ åù¸ îäíî îòñòóïëåíèå îò ãëàâíîé òåìû. Îïðåäåëþñü,  ê êàêîìó ñòèëþ ïèñüìà îòíåñòè äàííîå ïîâåñòâîâàíèå. Ê îáðàçîâàòåëüíîìó? Íåò, òàêîé ñìåëîñòè ÿ íà ñåáÿ íå âîçüìó! Ê ðàçâëåêàòåëüíîìó? Ëè÷íî ÿ óëûáíóëñÿ ïàðó ðàç, äà è òî, êîãäà âñïîìèíàë ïðî áåëî÷åê! Ê ïîçíàâàòåëüíîìó? Ïîæàëóé, áëèæå ê èñòèíå. Êî ìíîãîìó íå îáÿçûâàåò, îäíîâðåìåííî îòêðûâàÿ ÷òî-òî íîâîå, íåèçâåñòíîå, âîçìîæíî, óâëåêàòåëüíîå è çàõâàòûâàþùåå! Ñîãëàñèìñÿ, ñòèëü îïðåäåë¸í! Ðàçâëåêàòåëüíî-ïîçíàâàòåëüíûé! Ñ óïîðîì íà çíàíèÿ. Ðàç òàê, ïðîäîëæèì ðàññóæäàòü â åãî ðàìêàõ.
     Ñëîâî «äåëèêàòåñíûé» âçÿòî èç ðàçãîâîðíîãî ôðàíöóçñêîãî (delicatesse). Âåðîÿòíî ïîýòîìó, çàãëÿíóâ  ïåðâîíà÷àëüíî â ñëîâàðü Äàëÿ, ÿ íå íàø¸ë èñêîìîãî. Âèäàòü, íå æàëîâàë Âëàäèìèð Èâàíîâè÷ ôðàíöóçîâ, à ìîæåò, ýòî ðóññêèé ïàòðèîòèçì âîçîáëàäàë â í¸ì. Íå çíàþ è óòâåðæäàòü íå áóäó.
     Íå ïðàâäà ëè, åù¸ îäíà èíòåðåñíàÿ òåìà äëÿ øêîëüíûõ ðåôåðàòîâ-èññëåäîâàíèé? 
     Äà è â ñëîâàðå Îæåãîâà íà ñâîé çàïðîñ óâèäåë ôðàçó «íå íàéäåíî». Çàòî ó Åôðåìîâîé îáíàðóæèë ñòðîêó – «ñâîéñòâåííûé äåëèêàòåñó». Ëîãè÷íî? Âïîëíå. Ïîëó÷èë, ÷òî õîòåë! Ïîðà ìåíÿòü íàïðàâëåíèå ïîèñêà! Òåì áîëåå íà ãîðèçîíòå çàìàÿ÷èëî ñëîâî «äåëèêàòåñ». È âîò îíà – óäà÷à!  Óëûáíóëàñü â òîëêîâîì ñëîâàðå ñîâðåìåííîãî ðóññêîãî ÿçûêà Óøàêîâà! «Äåëèêàòåñ» – èçûñêàííîå, òîíêîå êóøàíüå, à «äåëèêàòåñíûé» –  ëó÷øåãî êà÷åñòâà! È Îæåãîâ òðàêòóåò «äåëèêàòåñ» êàê èçûñêàííîå êóøàíüå! Äëÿ çàêðåïëåíèÿ è ïîäòâåðæäåíèÿ óñòàíîâëåííûõ òîëêîâàíèé çàãëÿíóë â ñëîâàðü ðóññêèõ ñèíîíèìîâ. Ðåçóëüòàò íàëèöî: «ëàêîìûé, àïïåòèòíûé, âêóñíûé»! Äàæå Ìàêñ Ôàcìåð äà¸ò ñîãëàñèå: «äåëèêàòåñ» – âêóñíûé, ëàêîìñòâî, êóøàíüå, ðàçíîñîëû! 
     Ïîðà ïîäáèâàòü èòîãè íåáîëüøîãî èññëåäîâàíèÿ. «Äåëèêàòåñíûé» – çíà÷èò  íàèëó÷øåãî êà÷åñòâà, à «äåëèêàòåñ» – ýòî èçûñêàííîå, òîíêîå êóøàíüå èëè ëàêîìñòâî è ñàìûé âêóñíûé ðàçíîñîë!!!
     Òåïåðü ïîíÿòíî, êòî òàêîé ðûæèê?!!! È êàêîâ îí?! Ïðèîòêðîþ  ìàëåíüêóþ òàéíó. Íàäåþñü, íèêòî íå ïîäóìàë, ÷òî ÿ ïðîâ¸ë äîëãèå ÷àñû â «ïûëüíîé è ñêó÷íîé» áèáëèîòåêå èëè ÷èòàëüíîì çàëå, îáëîæèâøèñü ñòàðèííûìè ôîëèàíòàìè è ñîâðåìåííûìè òîëêîâûìè ñëîâàðÿìè?
     Ê ñîæàëåíèþ, äîãàäêè âåðíû. «×óìà» XXI âåêà íå îáîøëà è ìåíÿ ñòîðîíîé. Íåñêîëüêî ìèíóò è äåñÿòîê ùåë÷êîâ ìûøêîé âêóïå ñ èãðîé ïàëü÷èêîâ íà êëàâèàòóðå  –  è âîò ðåçóëüòàò! À æàëü. Èñêðåííå æàëü. 
     Èñêðåííå æàëü, ÷òî óõîäèò â íåáûòèå òðàäèöèîííàÿ, ïðîâåðåííàÿ âðåìåíåì, ñèñòåìà ïîëó÷åíèÿ çíàíèé. Íà ñìåíó ïðèõîäèò íîâàÿ èíòåðàêòèâíàÿ ìîäåëü. Äîêàæåò ëè îíà ñâîþ ýôôåêòèâíîñòü? Êàêîâ áóäåò èòîã? Ïîêàæåò âðåìÿ.
     Íî ýòî æå ðûæèê! Ðàäè íåãî ïðîñòèòåëüíî âñ¸! ß íå ñêàçàë ñàìîãî ãëàâíîãî ñëîâà, êîòîðîãî, íåñîìíåííî, îí çàñëóæèâàåò!  Öàðñêèé ãðèá!
     Íå õî÷ó ïîâòîðÿòü íåîäíîêðàòíî íàïèñàííûå è ïðîöèòèðîâàííûå â äðóãèõ ïðîèçâåäåíèÿõ ñëîâà, íî áåç íèõ íå ðàñêðûòü öàðñòâåííûõ òàéí íàøåãî ãåðîÿ. Íåìíîãî÷èñëåííûå ñòðîêè î ðûæèêå âñòðå÷àþòñÿ â ñðåäíåâåêîâûõ ëåòîïèñÿõ, íà÷èíàÿ ñ XV-ãî ñòîëåòèÿ. È ñâÿçàíû â áîëüøèíñòâå ñ öàðñêèìè òðàïåçàìè.
     Áîëüøå âñåãî ññûëîê íà ïîñòíûå äíè öàðÿ Àëåêñåÿ Ìèõàéëîâè÷à è  ïîäàâàåìûå íà ñòîë â âåëèêèå ïðåäïàñõàëüíûå äíè «ðûæèêè ñîë¸íûå, ñûðûå è ãðåòûå».
     Ñ èìåíåì Âåëèêîãî Ïåòðà ðûæèêè âñ¸ áîëåå óïîìèíàþòñÿ, êàê óïîòðåáëÿåìûå â ñîë¸íîì âèäå ïîä õîëîäíóþ âîäî÷êó, à ñîâðåìåííûå ñïðàâî÷íèêè åäèíîãëàñíî â ïðèìå÷àíèÿõ íå çàáûâàþò îòìåòèòü, «÷òî ñîáèðàþòñÿ íà Ðóñè èçäàâíà».
     ß åù¸ âåðíóñü ê òðàïåçàì, êàê äðåâíèì, òàê è ñîâðåìåííûì, è ïîäãîòîâêå ê íèì.  Ñåé÷àñ æå  ïðîäîëæó ïîïîëíÿòü òðàäèöèîííûå çíàíèÿ î öàðñêîì ëþáèìöå.
     Ãðèáíèêè ðàçäåëÿþò ðûæèêè íà ñîñíîâûå è åëîâûå, âíåøíå îíè íåìíîãî ðàçíÿòñÿ. Ëèäåð ñðåäè íèõ, êîíå÷íî, ñîñíîâûé ðûæèê. È 1-ÿ êàòåãîðèÿ ñúåäîáíîñòè ïðèñâîåíà åìó ñîâåðøåííî çàñëóæåííî. ßðêî-îðàíæåâàÿ øëÿïêà, ñ ÷óòü çàìåòíûìè êðóãàìè íà ñëåãêà âûïóêëîé ïîâåðõíîñòè ñ âïàäèíêîé ïî öåíòðó. Êðåïêèå îðàíæåâûå ïëàñòèíêè. Íîæêà, ÷àñòî ïîëàÿ âíóòðè, ñ áåëîé ìÿêîòüþ, íà ñðåçå ñ ÿðêî-îðàíæåâûì îáîäêîì, áëåñòÿùèì è ñâåðêàþùèì ïîä ñîëíå÷íûìè ëó÷àìè.  Äàæå òî, ÷òî ðûæèêè çåëåíåþò èëè ñèíåþò ïðè íàäàâëèâàíèè è íà èçëîìàõ, íè÷óòü íå ïîðòèò èõ èçóìèòåëüíîé, î÷àðîâàòåëüíîé êðàñîòû, à òîëüêî ïîä÷¸ðêèâàåò  óíèêàëüíîñòü!
     Åëîâûé ðûæèê ïðîèãðûâàåò ñâîåìó ñîðîäè÷ó: áëåäíåå â öâåòå, ñëåãêà ïðîñòóïàþùèå çåë¸íûå ïÿòíà, áîëåå øèðîêèå è ëîìêèå ïëàñòèíêè. Íî ìû æå â ñîñíîâîì áîðó ïóòåøåñòâóåì! Òàê ÷òî ïðîèãðûø åëüíèêà âîñïðèìåì áåç ñîæàëåíèÿ!
     Ãäå ëó÷øå èñêàòü è ñîáèðàòü ñîñíîâûå ðûæèêè? Åñòü ó íèõ  èçëþáëåííûå ìåñòà!  ïåðâóþ î÷åðåäü – ìîëîäûå ñîñíîâûå ïîñàäêè! Ëè÷íî ÿ ïðèíîðîâèëñÿ ñîáèðàòü ðûæèêè ó ëåñíûõ äîðîã, íà ñîëíå÷íûõ îòñûïêàõ, ïîêðûòûõ èãîëêàìè è ïîðîñøèõ ìîëîäûìè ñîñ¸íêàìè. 
     Åæåãîäíî â ñåðåäèíå îêòÿáðÿ ãðèáíèêè ñîáèðàþò áîãàòûé óðîæàé ðûæèêîâ è â ãîðîäñêîé ÷åðòå, â ñîñíîâîé ëåñîïàðêîâîé çîíå, ïðîòÿíóâøåéñÿ âäîëü ðåêè Áèÿ. Îêàçûâàåòñÿ, ïåñ÷àíûå ïî÷âû î÷åíü ïðèòÿãèâàþò ãðèáíèöó ýòîãî âèäà è íèêàêèå âûòàïòûâàíèÿ îòäûõàþùèõ è ïðîãóëèâàþùèõñÿ ãîðîæàí, íå ìåøàþò äðóæíûì ñåìåéêàì  ðûæèêîâ ðàñòè èç ãîäà â ãîä íà îäíèõ è òåõ æå ìåñòàõ! 
     Íàìíîãî ðåæå ïîÿâëÿåòñÿ âîçìîæíîñòü óâèäåòü íàøåãî ãåðîÿ â ãëóáîêîé ÷àùå. Çàòî êàê ïðèÿòíî è ðàäîñòíî, êîãäà  òàì,  ñðåäè ãóñòîãî ìõà ïîä ñòàðîé ñîñíîé îáíàðóæèòñÿ ïàðà – äðóãàÿ  ÿðêèõ êðàñàâöåâ!
     Ñëûøàë ëè êòî-íèáóäü î êàðãîïîëüñêèõ; ðûæèêàõ? Ê ñâîåìó ñòûäó ÿ óçíàë îá ýòèõ ÷óäî-ãðèáàõ  ëèøü â ïðîöåññå ðàáîòû íàä î÷åðêàìè. Õîòÿ ëåãåíäû î ðûæèêàõ-êàðãîïîëüöàõ âåêàìè ïåðåäàþòñÿ èç óñò â óñòà.  Âåäü èìåííî îíè â IXX-ì ñòîëåòèè ýêñïîðòèðîâàëèñü âî Ôðàíöèþ!
     Îõ óæ âåçäåñóùèå ôðàíöóçû! È çäåñü áåç íèõ íå îáîøëîñü!
     Íà âñþ Åâðîïó ãðåìåëà ñëàâà î íåîáûêíîâåííîì ãðèáíîì ÿñòâå. Êóäà äî íåãî êàêèì-òî óñòðèöàì è îìàðàì!
     Ìàõîíüêèå, â äèàìåòðå äî 2-õ ñàíòèìåòðîâ, øëÿïêè ðûæèêîâ ñîëèëèñü â êàäêàõ. Òîëüêî ñîëü è ãðèáû! Íèêàêèõ ïðÿíîñòåé è ñïåöèé! Íè÷òî íå äîëæíî áûëî ïîðòèòü íàòóðàëüíîãî âêóñà ðûæèêà. Íåïîâòîðèìûé âêóñ âîçíèêàë áëàãîäàðÿ àðîìàòíîìó ìëå÷íîìó ñîêó, íàõîäÿùåìóñÿ â ìÿêîòè ãðèáîâ. À óæ ïîñëå ñîñíîâûå êàðãîïîëüñêèå ðûæèêè ïîìåùàëèñü â áóòûëêè èç-ïîä øàìïàíñêîãî è èìåííî â òàêîì êà÷åñòâå ïîñòàâëÿëèñü çà ãðàíèöó èëè ê öàðñêîìó ñòîëó.
     Âû ìîæåòå ñåáå ïðåäñòàâèòü íà ïðèëàâêàõ íàøèõ ìàãàçèíîâ áóòûëêè, çàáèòûå ïîä ãîðëûøêî ìàëþñåíüêèìè ðûæèêàìè? Èëè îôèöèàíòà, ïîäàþùåãî â ðåñòîðàíå áëþäöå, óñûïàííîå îðàíæåâûìè êðóãëÿøàìè?! Ñ òðóäîì?  Çíàëè ôðàíöóçû â ýòîì òîëê. À ó÷èëèñü-òî ó íàñ, ðóññêèõ!   
     Ñîõðàíèëà íàðîäíàÿ ïàìÿòü è äðóãèå ðåöåïòû çàñîëà, óòâåðæäàþùèå, ÷òî íàñòîÿùèå ðûæèêè  ñîëÿòñÿ òîëüêî â äóáîâûõ áî÷êàõ, è â îáÿçàòåëüíîì ïîðÿäêå êàæäûé ãðèáíîé ñëîé ïåðåêëàäûâàåòñÿ ëèñòüÿìè ïàïîðîòíèêà. ßêîáû òîëüêî âìåñòå ñ ïàïîðîòíèêîì ìîæíî ïðî÷óâñòâîâàòü âêóñ ðûæèêîâ! 
     Íàñòîëüêî òðåïåòíûì áûëî îòíîøåíèå ê íèì, ÷òî äàæå íå ðàçðåøàëîñü îïîëàñêèâàòü âîäîé ïîñëå ñáîðà. Ëèøü â îòäåëüíûõ ñëó÷àÿõ ïðîòèðàëè âëàæíîé òðÿïî÷êîé è ïîñëå óêëàäûâàëè â êàäóøêè.
     Âîçâðàùàÿñü ê Àëåêñåþ Ìèõàéëîâè÷ó, âñïîìíþ è ïðî ñûðûå ðûæèêè! À êàê áûòü ñ ãðåòûìè? Ê æàðåíûì ìëå÷íèêàì; ÿ âîîáùå îòíîøóñü îñòîðîæíî è ñ íåäîâåðèåì. Íà ìîé âçãëÿä, ïîä «ãðåòûìè» îíè è ïîäðàçóìåâàþòñÿ.  Íî íåîäíîêðàòíûå óïîìèíàíèÿ â ñòàðèííûõ ðåöåïòàõ î æàðåíûõ ðûæèêàõ â ñìåòàíå ïîäîðâàëè íåäîâåðèå! Îáÿçàòåëüíî ïîïðîáóþ! È òû, ìîé äðóã, íå òåðÿéñÿ! Îòâåäàé öàðñêèé ãðèá âî âñåõ èïîñòàñÿõ! Ïî÷óâñòâóé ñåáÿ íà ìãíîâåíèå çà ïðàçäíè÷íûì öàðñêèì ñòîëîì! Óâåðåí, íå ïîæàëååøü! 

Ãëàâà 13

Îïÿòà

     Áîëåå ïîëîâèíû ïóòè íàøåãî óâëåêàòåëüíîãî ïóòåøåñòâèÿ îñòàëîñü ïîçàäè. Íàäåþñü, ÷èòàòåëü îáðàòèë âíèìàíèå, êàê ãîñòåïðèèìíî è óâàæèòåëüíî âñòðå÷àåò ëåñ ãðèáíèêîâ. Âîçíèêàåò îùóùåíèå, áóäòî áîëüøîé è ðàäóøíûé äîì ðàñïàõíóë ñâîè äâåðè. Ïðîõîäè, íå ñòåñíÿéñÿ! Îòêðûòû íàñòåæü âñå êîìíàòû, ëàñêàþò è ðàäóþò âçãëÿä óãîùåíèÿ!
     Íî ñîîòâåòñòâóåì ëè ìû âûñîêîìó ñòàòóñó äðóãà è ãîñòÿ? Ïîïðîáóåì ðàçîáðàòüñÿ! È ïîìîãóò íàì ñàìûå þðêèå è çàâîäíûå èç âñåõ îñåííèõ ãðèáî⠖ âåçäåñóùèå îïÿòà!
     Åñëè ñèìáèîç ìåæäó ãðèáàìè è äåðåâüÿìè ñóùåñòâóåò, òî áîëåå íàãëÿäíîãî ïðèìåðà, êàê ðàñòóùèå îïÿòà,  íå íàéòè!
     Ðàçâå îñòàëñÿ íà çåìëå õîòÿ áû îäèí ÷åëîâåê, êîòîðûé íè ðàçó íå âûðûâàëñÿ â îñåííèé ëåñ çà ýòèìè äðóæíûìè ãðèáàìè?  Ïóñòü  ïðîñòî òàê, çà êîìïàíèþ, ïðîãóëÿòüñÿ, ïîñìîòðåòü íà äðóãèõ ãðèáíèêîâ, íà èõ íåáûâàëóþ äîáû÷ó, ïî÷óâñòâîâàòü ñåáÿ ïðè÷àñòíûì ê âñåîáùåìó àæèîòàæó è ãðèáíîìó áåçóìèþ. Âäîëü âñåé êðîìêè ëåñà ïðèïàðêîâàíû äåñÿòêè ìàøèí. Òîëïû ðåáÿòèøåê, áàáóøåê ñèäÿò ó îáî÷èí äîðîã, ïðåäëàãàÿ ïðîåçæàþùèì ïîëíûå â¸äðà îïÿò. Ñíóþò îäíîñåëü÷àíå, åæå÷àñíî ïîäíîñÿùèå âñ¸ íîâûå è íîâûå ãðèáû…
     Êàêîâà âàì  êàðòèíêà «ïðèõîæåé» â ðàçãàð ñåçîíà îïÿò? Äîâîëüíî ïå÷àëüíàÿ, ÿ áû äàæå ñêàçàë – óäðó÷àþùàÿ.  ïåðâóþ î÷åðåäü äëÿ òåõ, êòî åù¸ òîëüêî ãîòîâèòñÿ ê øòóðìó ëåñà. ×òî æå â ãëóáèíå, â ñàìîé «ãîñòèíîé»? Çàãëÿíåì?
     Îäèíîêî òîð÷àùèå áåð¸çîâûå ïíè.  ðàäèóñå 3-5 ìåòðîâ îò êàæäîãî èç íèõ òðàâà âûòîïòàíà íàñòîëüêî, ÷òî ñêëàäûâàåòñÿ âïå÷àòëåíèå, áóäòî îíà âîîáùå çäåñü íèêîãäà íå ðîñëà. Êîëè÷åñòâî ãðèáíèêîâ íà îäíîì êâàäðàòíîì ìåòðå ëåñà ïðåâûñèëî êîëè÷åñòâî ãðèáîâ, ïåðåõëåñòíóëî âñå ìûñëèìûå è íåìûñëèìûå ïðåäåëû.
     – Ïîíàåõàëè òóò, – áîðìî÷åò êàæäûé âòîðîé ãðèáíèê, èñêîñà ïîãëÿäûâàÿ íà áîëåå óäà÷ëèâîãî ñîïåðíèêà, ïîäðåçàâøåãî ïðÿìî ïåðåä íèì íåñêîëüêî îäèíîêèõ ãðèáî÷êîâ ñ çàòàèâøåãîñÿ è «äðîæàùåãî» â òðàâå ïîñëåäíåãî ïåíüêà.
     Òàêîâ ðåçóëüòàò âñåíàðîäíîé è íåó¸ìíîé ëþáâè ê îïÿòàì, ïðåâðàòèâøèéñÿ â ìàññîâûé áóì è èñòåðèþ, êîòîðûå ðàç â ãîä îõâàòûâàþò è ãîðîæàí, è ñåëü÷àí. Ïå÷àëüíî? Åñòü íåìíîãî.
     Íî íå áóäåì áðþçæàòü, à ïîñìîòðèì ñ äðóãîé ñòîðîíû! Ñàìè  ïðèçûâàåì ëþáèòü ãðèáû, ëþáèòü ëåñ, ÷àùå âûåçæàòü íà ïðèðîäó, îáùàòüñÿ ñ íåé, ïðèâëåêàòü ê ýòîìó ïðîöåññó ðîäíûõ, çíàêîìûõ!  êîíöå êîíöîâ, ìû æå è ÿâëÿåìñÿ òîé ñàìîé ìàññîâêîé! Âîò è ðåçóëüòàò! Ïðèìåì åãî êàê äîëæíîå, êàê îáúåêòèâíóþ ðåàëüíîñòü. Óëûáí¸ìñÿ äðóã äðóãó ïðè âñòðå÷å, ïîðàäóåìñÿ çà äîáû÷ó ñîïåðíèêà, ïîæåëàåì îñòàëüíûì ãðèáíèêàì óñïåõà è óäà÷è. Äàæå íåñêîëüêî ÷àñîâ, ïðîâåä¸ííûõ íàåäèíå ñ ëåñîì, íåñîìíåííî, ïåðåâåñÿò íà ÷àøå âåñîâ òî âðåìÿ, ÷òî ïîòðà÷åíî íà òåëåâèçîð, êîìïüþòåð, èëè, òàê ëþáèìîå ìíîãèìè, çîëîòèñòîå ïèâêî!
     Ñòàòóñ äðóãà ëåñîâ è ïî÷¸òíîãî ãîñòÿ ìû çà ñîáîé ïðèçíàëè. Íåìíîãî ñàìîóâåðåííî! Ñîãëàñèòñÿ ëè ñàì ëåñ? Êîíå÷íî, ñîãëàñèòñÿ è ïðîñòèò ìàëåíüêèå ëþäñêèå ñëàáîñòè!
     Êàðòèíû ïèøóò íå òîëüêî õóäîæíèêè-íåóäà÷íèêè, ÷åé øåäåâð ÷èòàòåëü  èìåë âîçìîæíîñòü ëèöåçðåòü! Åñòü ñðåäè ïåéçàæèñòîâ è áîëåå óñïåøíûå êîëëåãè, ëþáîâàòüñÿ è íàñëàæäàòüñÿ ðàáîòàìè êîòîðûõ ìû ãîòîâû âíîâü è âíîâü. Ïîýòîìó ïåðåíåñ¸ìñÿ â ðåàëüíîñòü, êîãäà íîãà ïóòåøåñòâåííèêà ñòóïàåò â íåòðîíóòûé, ñîõðàíèâøèé ïåðâîçäàííóþ êðàñó, îñåííèé ëåñ. Íàì¸òàííûé ãëàç áûâàëîãî ãðèáíèêà ñðàçó âûõâàòûâàåò ñðåäè áóøóþùèõ êðàñîê ñåçîííîãî ðàçíîöâåòüÿ áåð¸çîâûå ðîùèöû è óâåðåííî äåðæèò íàïðàâëåíèå, óñòðåìëÿÿñü ê íèì. Èìåííî òàì ñïðÿòàëèñü äîëãîæäàííûå ïåíüêè è ïîâàëåííûå ñòâîëû ñòàðûõ áåð¸ç, à íà íèõ…
     Íåò, íèêàêîé èíòðèãè íå áóäåò. Áóäóò âñ¸ òå æå âîñõèùåíèÿ, óäèâëåíèÿ, ëþáîâàíèÿ, àçàðò, ìèíóòíûå ðàçî÷àðîâàíèÿ è… áëàãîäóøíîå ñïîêîéñòâèå ñî ñäåðæàííîé ãîðäîñòüþ çà íàïîëíåííûå  â¸äðà, êîðçèíû, ëóêîøêè…
     Îï¸íîê îñåííèé èëè íàñòîÿùèé. Òàê åãî âåëè÷àþò. Åñòü è äðóãèå âèäû: îï¸íîê ëóãîâîé, ëåòíèé, çèìíèé, íî îíè ðåäêèå ãîñòè â ñèáèðñêèõ ëåñàõ. Âñåõ ìû ëàñêîâî íàçûâàåì – ïðîñòî îïÿòà!
     ×òî-òî, íåñîìíåííî, ïîäòàëêèâàåò îïÿò ê ïîÿâëåíèþ íà ñâåò: ïåðâûå çàìîðîçêè íà ïî÷âå èëè ïåðâîå çàìåòíîå ïîíèæåíèå òåìïåðàòóðû âîçäóõà, çàòÿíóâøèéñÿ òîñêëèâûé ìîðîñÿùèé îñåííèé äîæäèê. À ìîæåò ïðîñòî íàñòóïàåò èõ âðåìÿ, êîãäà ïðîðûâàÿñü èç ñòàðûõ ïíåé, îïÿòà ñòàíîâÿòñÿ ïîëíîïðàâíûìè õîçÿåâàìè ëåñà, èíîãäà äàæå íåñìîòðÿ íà ñòàáèëüíî-ò¸ïëûå îñåííèå äåíüêè.
     Âñòðå÷àþòñÿ ëè îïÿòà â èþíå-èþëå? Èç ãîäà â ãîä ðàñïðîñòðàíÿþòñÿ òàêèå ñëóõè ñðåäè ãðèáíèêîâ. Îòíîøóñü ê íèì ñ íåäîâåðèåì, òàê êàê ñàì ñâîèìè ãëàçàìè â ïåðâûå ëåòíèå ìåñÿöû îïÿò íå âèäåë.
     Èñòîðèé è âîñïîìèíàíèé î ñáîðå ýòèõ ãðèáîâ âåëèêîå ìíîæåñòâî.  Ïåðåñêàçûâàòü èõ – íå õâàòèò ðàìîê èçáðàííîãî æàíðà. Êòî íå  âñòðå÷àë â ëåñó ãðèáíèêà, ñìåøíî è íåóêëþæå ïîäïðûãèâàþùåãî ââåðõ ñ âûòÿíóòîé ðóêîé, ñæèìàþùåé ïåðî÷èííûé íîæè÷åê, è, ñëîâíî ñàáëåé, ïûòàþùåãîñÿ îòñå÷ü ÷òî-òî îò áåð¸çîâîãî ñòâîëà íà âûñîòå 2,5 – 3-õ ìåòðîâ? È òîëüêî ïðèáëèçèâøèñü, ìîæíî ðàçãëÿäåòü äîðîæêó èç æ¸ëòî-êîðè÷íåâûõ «îçîðíèêîâ», øòóðìóþùèõ íåäîñÿãàåìûå âûñîòû.
     À âîò è äâîå ñòåïåííûõ äðóçåé çðåëîãî âîçðàñòà, ÷èííî ñèäÿùèå áîëåå ÷àñà âîçëå îäíîãî ïåíüêà è íåòîðîïëèâî ñðåçàþùèå îïÿòà, øëÿïêè êîòîðûõ îáðàçóþò ñïëîøíîé êóïîë, ðàñòåêàþùèéñÿ íà íåñêîëüêî ìåòðîâ ïî îñåííåé òðàâå. Äâà-òðè òàêèõ ïåíüêà, è ïðîáëåìà äîñòàâêè äîáû÷è ïî íàçíà÷åíèþ âûïëûâàåò íà ïåðâûé ïëàí. Ëè÷íî ÿ çàãàäûâàþ æåëàíèå íàéòè õîòÿ áû îäèí èç íèõ, ñäåëàòü âåëèêîëåïíûé ñíèìîê, è ñ ÷óâñòâîì âûïîëíåííîãî äîëãà ìîæíî âîçâðàùàòüñÿ äîìîé!
     Ãðèáíèêè ïðåäïî÷èòàþò ñîáèðàòü òå îïÿòà, êðàÿ øëÿïîê êîòîðûõ çàãíóòû âíèç è ñîåäèíåíû òîíêîé áàðõàòíîé ïë¸íî÷êîé ñ íîæêîé.  Áóêâàëüíî ÷åðåç ïàðó äíåé øëÿïêà íà÷í¸ò ðàñïðÿìëÿòüñÿ è ïðåâðàùàòüñÿ â ðîâíóþ ñâåòëî-áåæåâóþ èëè êîðè÷íåâóþ ïëîñêóþ ïîâåðõíîñòü ñ ÷óòü çàìåòíûìè ïîëîñêàìè èç öåíòðà, ëó÷èêàìè ðàçáåãàþùèìèñÿ ê å¸ êðàÿì. À ïë¸íî÷êà òàê è îñòàíåòñÿ íà íîæêå ãðèáà åãî âèçèòíîé êàðòî÷êîé, ñëîâíî áåëûé ïëàòî÷åê, ïîâÿçàííûé íà òîíêîé øåå íàãëîâàòîãî ôðàíòà.
     Òîëüêî â îïèñàíèÿõ îïÿò ãðèáíûå ñïðàâî÷íèêè ïîçâîëÿþò ñåáå ôðàçó: «ðàñòóò áîëüøèìè è îãðîìíûìè ãðóïïàìè». Ðàç áîëüøèìè è îãðîìíûìè, òî è óñèëèÿ ê èõ ïåðåðàáîòêå ïðèä¸òñÿ ïðèëîæèòü íåìàëûå.  Íà ýòîì ÿ è îñòàíîâëþñü ïîïîäðîáíåå, òàê êàê îò ïðàâèëüíûõ äåéñòâèé áóäåò çàâèñåòü, êàêèì êîíå÷íîå áëþäî ïîÿâèòñÿ íà çèìíåì ñòîëå. Âåäü òðåòüÿ è ÷åòâ¸ðòàÿ êàòåãîðèÿ ñúåäîáíîñòè, íåçàñëóæåííî ïðèñâîåííàÿ îïÿòàì, îñòàâëÿåò  íåìíîãî øàíñîâ íà óñïåõ.
     ×òî æ, çàñó÷èì ðóêàâà è âñïîìíèì äâå ðàíåå îçâó÷åííûõ àêñèîìû. Ïåðâàÿ – íå æàäíè÷àòü â ëåñó, âòîðàÿ – ãîòîâèòü ñ ëþáîâüþ! Îñîçíàëè, âîîðóæèëèñü!  Çà äåëî!
     Ïåðâûé ýòàï: áîãàòûé óðîæàé èëè ëåñíóþ äîáû÷ó ñëåäóåò ïåðåáðàòü. Çäåñü íå ìåñòî äëÿ  ëåíè. Ïîäòî÷èì íîæè÷åê, âûñûïåì ãðèáû íà ñòîë è ñ âíèìàíèåì îòíåñ¸ìñÿ ê êàæäîìó îï¸íêó. Ïîäðåæåì êðàé íîæêè, óäàëèâ ïîäñîõøóþ ïîâåðõíîñòü èëè ïîêðûòóþ çåìëåé å¸ ÷àñòü. Îòäåëèì íîæêó îò øëÿïêè íà ðàññòîÿíèè äî ïîëóòîðà ñàíòèìåòðîâ, è íå çàáóäåì ïðèãîòîâèòü òðè áîëüøèõ òàðåëêè. 
      ïåðâóþ ïîñóäó îòïðàâèì íîæêè, âî âòîðóþ – ïëîòíûå è ïîëóêðóãëûå øëÿïêè ñ ïðèìêíóâøåé ïë¸íî÷êîé, â òðåòüþ – ðàñêðûâøèåñÿ è ïëîñêèå øëÿïêè áîëüøîãî è ìàëîãî äèàìåòðà. Ñîäåðæèìîå êàæäîé èç òð¸õ ïîñóä ãîòîâèì îòäåëüíî  è íåçàâèñèìî äðóã îò äðóãà.
     Ìíîãèå ñïðàâî÷íèêè ñîîáùàþò, ÷òî íîæêè îïÿò íåñúåäîáíû. Óòâåðæäåíèå, íà ìîé âçãëÿä, íåâåðíîå. Ñî÷íûå ìîëîäûå íîæêè íå òîëüêî ñúåäîáíû, íî è îáëàäàþò ïðèÿòíûì âêóñîì. Èõ ìîæíî ñîëèòü è ìàðèíîâàòü ïðåäâàðèòåëüíî îòâàðèâ. Äàëåå èñïîëüçîâàòü â êàêèõ òîëüêî çàõî÷åòñÿ áëþäàõ! Ëè÷íî ÿ ïðåäïî÷èòàþ ãîòîâèòü èç íîæåê ãðèáíóþ èêðó, ïðîïóñòèâ ÷åðåç ìÿñîðóáêó èëè ìåëêî íàøèíêîâàâ è îáæàðèâ ñ äîáàâëåíèåì ëóêà è ìîðêîâè. À åñëè íàðåçàòü ñîë¸íûå è ìàðèíîâàííûå íîæêè ìåëêèìè êðóæî÷êàìè, ïîëó÷èòñÿ âêóñíàÿ äîáàâêà â íà÷èíêó ãðèáíîé ïèööû.
     Íî ãëàâíîå áëþäî èç îïÿò ëó÷øå ãîòîâèòü èç  âòîðîé ïàðòèè. Íàçâàíèå åìó – ìàðèíîâàííûå îïÿòà!
     Ãðèáî÷êè óæå îòîáðàíû, è ÷òîáû äîáèòüñÿ ëó÷øåé êðàñîòû íåîáõîäèìî èõ òùàòåëüíî ïðîìûòü. Äëÿ ýòîãî, êàê ïðàâèëî, ïðèõîäèòñÿ òðèæäû ìåíÿòü âîäó, ÷òîáû ìàêñèìóì êîðè÷íåâîãî íàëåòà ñîø¸ë ñî øëÿïîê. Îòâàðèì ãðèáû â ÷óòü ïîäñîëåííîé âîäå â òå÷åíèå 20 – 25 ìèíóò, îòêèíåì  íà äóðøëàã ïîä ïðîòî÷íóþ âîäó, äàäèì åé ñòå÷ü. Ðàçëîæèì ãðèáû ïî còåðèëèçîâàííûì ñòåêëÿííûì áàíêàì, çàïîëíèâ îïÿòàìè íà òðè ÷åòâåðòè.   
     Ïðèñòóïàåì ê ïðèãîòîâëåíèþ ìàðèíàäà. Ïðåäïî÷èòàþ ãîòîâèòü åãî íà ãëàçîê, èìïðîâèçèðóÿ, èñïîëüçóÿ èíãðåäèåíòû ïî âíóòðåííåìó ÷óòüþ. Íî äëÿ òåõ, êòî ãîòîâèò â ïåðâûé ðàç, ïîäåëþñü ðåöåïòîì.
      Íà 1,2 – 1,5 ëèòðà âîäû äîáàâèòü ñòîëîâóþ ëîæêó ñîëè, 0,5 ñòîëîâûõ ëîæêè ñàõàðà, 20 – 30 ãîðîøèí ÷¸ðíîãî ïåðöà, 5-6 ãîðîøèí äóøèñòîãî ïåðöà, 3-4 çâ¸çäî÷êè ãâîçäèêè, 1-2 ëàâðîâûõ ëèñòà, íåáîëüøóþ ëóêîâèöó, ÷åòâåðòü ìîðêîâêè. Âñ¸ ýòî êèïÿòèòü íà ìåäëåííîì îãíå 25 – 30 ìèíóò, äîáàâèâ â ïðîöåññå ëèìîííîé êèñëîòû íà êîí÷èêå íîæà äëÿ ïðîçðà÷íîñòè ìàðèíàäà.
     Çà 2-3 ìèíóòû äî îêîí÷àíèÿ êèïÿ÷åíèÿ äîáàâèòü 3-4 äåñåðòíûõ ëîæêè óêñóñíîé êèñëîòû.
     Ìàðèíàä ãîòîâ. Îõëàæäàåì åãî è ïðîáóåì íà âêóñ, îáðàòèâ îñîáîå âíèìàíèå íà äîñòàòî÷íîñòü ñîëè è óêñóñà. Ìàðèíàä äîëæåí ñëåãêà îáæèãàòü ñëèçèñòóþ ïîâåðõíîñòü ðîòîâîé ïîëîñòè. Ñëåäóåò ïîìíèòü, ÷òî âêóñ ãîðÿ÷åãî è õîëîäíîãî ìàðèíàäà ñîâåðøåííî ðàçëè÷åí!!!
     Äàëåå, çàëèâàåì ãðèáû îõëàæä¸ííûì ìàðèíàäîì ïî÷òè äî ñàìîé ïîâåðõíîñòè áàíîê. Îñòàâëÿåì ìåñòî äëÿ òîíêîé ïë¸íî÷êè ïðîêàë¸ííîãî ðàñòèòåëüíîãî ìàñëà, ïðåäâàðèòåëüíî äàâ ãðèáàì íåêîòîðîå âðåìÿ ïîñòîÿòü. Îíè âïèòàþò â ñåáÿ ìàðèíàä, è, âîçìîæíî, ïðèä¸òñÿ åãî äîáàâëÿòü.
     Çàêðûâàåì áàíêè ïîëèýòèëåíîâûìè êðûøêàìè, îêóíóâ èõ ïåðåä ýòèì â êèïÿùóþ âîäó. Õðàíèì ìàðèíîâàííûå îïÿòà â õîëîäèëüíèêå èëè â ïðîõëàäíîì ìåñòå.
     È ýòî ëèøü îäèí èç êëàññè÷åñêèõ ñïîñîáîâ ìàðèíîâàíèÿ îïÿò, à òàêèõ – ñîòíè. ß èñêðåííå ïîðàäóþñü çà òåõ ìàñòåðîâ, êòî îñâîèò õîòÿ áû äåñÿòîê! 
     Îñòàëàñü òðåòüÿ ïàðòèÿ. Ÿ ëó÷øå æàðèòü, âàðèòü èëè ïóñêàòü â çàìîðîçêó.
     Íå ïðàâäà ëè, âñ¸ äîâîëüíî ïðîñòî è òðàäèöèîííî? Ïîä ñèëó êàæäîìó, êòî äàæå áëèçêî íå çíàêîì ñ êóëèíàðíûìè ïðè¸ìàìè è òàéíàìè. Íàäî ëèøü âåðèòü, ÷òî êîíå÷íûé ðåçóëüòàò áóäåò äîñòîèí çàòðà÷åííîãî âðåìåíè è óñèëèé!
      çàêëþ÷åíèå ïðîöèòèðóþ ñëîâà èç ïèñüìà ìîåé äîáðîé çíàêîìîé, îêîëî âîñüìè ëåò íàçàä óåõàâøåé íà ïîñòîÿííîå ìåñòî æèòåëüñòâà â öèâèëèçîâàííóþ Ãåðìàíèþ, è êîãäà-òî íå ïðîïóñêàâøåé íè îäíîé âûëàçêè çà ãðèáàìè.
     – Ó íàñ íûí÷å òîæå ìíîãî â ëåñó îïÿò. Íî çäåñü èõ íèêòî íå ñîáèðàåò, âñ¸ îñòàâëÿþò ¸æèêàì è áåëî÷êàì, – à â çàâåðøåíèå äîáàâèëà, – ãðèíïèñîâöû… 
     Ïîñëåäíåå ñëîâî íå öèòèðóþ ïî ýòè÷åñêèì ñîîáðàæåíèÿì. Åñòü ïîâîä çàäóìàòüñÿ? Íà ìîé âçãëÿä, èíôîðìàöèÿ äëÿ ðàçìûøëåíèÿ! 

Ãëàâà 14

Ãðèáû è ýòíîãåíåç

     Âëèÿåò ëè îêðóæàþùàÿ äåéñòâèòåëüíîñòü íà ïîâåäåíèå è îáðàç æèçíè ëþäåé, èõ ïðèñòðàñòèÿ è ïðèîðèòåòû? Êîíå÷íî æå, äà! ß, ê ïðèìåðó, íå ìîãó ïîìûñëèòü è ïðåäñòàâèòü ñâîþ æèçíü áåç øèðîêîé, ïîëíîâîäíîé ðåêè, áåç ïðîòÿíóâøåãîñÿ âäîëü íåå ãóñòîãî ñîñíîâîãî áîðà, áåç ïîëåé è ëóãîâ, ðàñêèíóâøèõñÿ íà ïðîñòîðàõ ðîäíîãî êðàÿ, áåç ïîñòîÿííîãî îáùåíèÿ ñ êðàñîòàìè ïðèðîäû.
     Ýòî íå ïðîñòî ñëîâà, à ïîäòâåðæäåíèå ãåíèàëüíîé, âûçûâàþùåé áåñêîíå÷íûå ñïîðû, òåîðèè ýòíîãåíåçà, ñîçäàííîé Ëüâîì Íèêîëàåâè÷åì Ãóìèë¸âûì; – âåëèêèì ðóññêèì èñòîðèêîì. Êàêîå îòíîøåíèå òåîðèÿ ýòíîãåíåçà èìååò ê íàøåìó ïóòåøåñòâèþ? ß ñ÷èòàþ – ñàìîå ïðÿìîå. Òàê ëè ýòî, ñóäèòå ñàìè.
     Ïðèëîæó íà ìãíîâåíèå ïàëü÷èê ê ãóáàì. Òññ! Ìàñòèòûå èñòîðèêè íå ïîäñëóøèâàþò? Íå ïîäâåðãíóò ðàçãðîìíîé êðèòèêå è îñóæäåíèþ, êàê  áûëî è ïðîèñõîäèò ñ àâòîðîì íåîäíîçíà÷íîé íà èõ âçãëÿä òåîðèè?
     Íàñòàë ìîìåíò èñòèíû, äîðîãîé è óâàæàåìûé ÷èòàòåëü!
     Çàêîí÷èëàñü ðàçâëåêàòåëüíàÿ ÷àñòü ïóòåøåñòâèÿ, è ïðèä¸òñÿ ñëåãêà íàïðÿ÷ü ñåðîå âåùåñòâî, òàê êàê ñêàçàííîå äàëåå áóäåò íå ñîâñåì ïðîñòûì äëÿ ïîíèìàíèÿ è çàïîìèíàíèÿ. Òîëüêî íå íóæíî ïóãàòüñÿ çàðàíåå. Ïîôàíòàçèðóåì âìåñòå, êàê íåáðåæíî îòëîæèâ â ñòîðîíó ë¸ãêóþ è ïðîñòåíüêóþ êíèæêó ïðî ãðèáû, ìîæíî ñëåäîì âî âñåóñëûøàíèå ïðîöèòèðîâàòü áëèçêèì òåîðèþ ïàññèîíàðíîãî; ýòíîãåíåçà.
     Îáðàç ñëóøàòåëåé ñ íåîáûêíîâåííî ðàñøèðåííûìè ãëàçàìè ñëåãêà ïóãàåò è óäèâëÿåò?! Ñïîêîéíî, ñïîêîéíî. Ïðîïóñòèì ñëîâî «ïàññèîíàðíîãî», äî íåãî êàæäûé ðàçóìíûé ÷åëîâåê äîáåð¸òñÿ ñàìîñòîÿòåëüíî.
     Ñåé÷àñ îñìûñëèì òî, ÷òî ìû ñ òîáîé ÿâëÿåìñÿ ïðåäñòàâèòåëÿìè íàðîäà, êîòîðîìó Ëåâ Íèêîëàåâè÷ äàë îïðåäåëåíèå «ýòíîñ» – íàðîä, ïðèñïîñîáèâøèéñÿ ê  óñëîâèÿì òîãî ëàíäøàôòà, â êîòîðîì ïðîæèâàåò.
     Ïîêà åù¸ íå î÷åíü ñëîæíî? Êñòàòè, ñëîâî «ëàíäøàôò»; ïðèìåíèòåëüíî ê ýòíîñó òîæå âïåðâûå îçâó÷èë ãåíèàëüíûé èñòîðèê.  Òåïåðü ïðåäñòàâèì âñå ñîáûòèÿ, ïðîèñõîäÿùèå â ìèðå, êàê èñòîðè÷åñêèé ïðîöåññ. È õàðàêòåðèçóåòñÿ ýòîò ïðîöåññ òðåìÿ ïàðàìåòðàìè: ïðîñòðàíñòâîì, âðåìåíåì è … ñàìèì ýòíîñîì.  Ïåðâûé îçíà÷àåò, ÷òî ñîáûòèÿ ïðîèñõîäÿò ãäå-òî, âòîðîé – êîãäà-òî, à òðåòèé – ýòíîñ, îçíà÷àåò êîëëåêòèâ ëþäåé, ïîäñîçíàòåëüíî îáúåäèí¸ííûé ÷óâñòâîì îáùíîñòè, âçàèìíîñòè è ñèìïàòèè è ïðîòèâîïîñòàâëÿþùèé ñåáÿ äðóãèì òàêèì æå êîëëåêòèâàì.   
     Ñëîæíîâàòî?  Íè÷åãî ñòðàøíîãî,  ïîòåðïèì åù¸ íåìíîãî. Óïîìÿíóòîå «ãäå-òî» è îçíà÷àåò òåððèòîðèþ îáèòàíèÿ ýòíîñà èëè åãî ëàíäøàôò. Ýòíîñ ïðèñïîñîáëåí ê ñâîåìó ëàíäøàôòó, åìó óäîáíî â í¸ì,  à ïðèñóòñòâèå «òðåòüåãî» è ÿâëÿåòñÿ îïðåäåëÿþùèì â èñòîðè÷åñêîì ïðîöåññå.
     Êàêîå îòíîøåíèå ê âûøåñêàçàííîìó èìåþò  ãðèáû? Íå ñòîèò âîëíîâàòüñÿ íà ñåé ñ÷¸ò! Ãàðìîíè÷íî âïèøóòñÿ îíè â èñòîðè÷åñêèé ïðîöåññ!
     Ñåé÷àñ âíèìàíèå: ñëóøàåì è çàïîìèíàåì. Òåîðèÿ ýòíîãåíåçà – è åñòü òåîðèÿ âîçíèêíîâåíèÿ ýòíîñîâ, èõ èçìåíåíèÿ è èñ÷åçíîâåíèÿ. À òàê êàê ýòíîñ èëè íàðîä – ýòî ìû è åñòü, òî âñå äàëüíåéøèå ñîáûòèÿ áóäóò ïðîèñõîäèòü â ñîîòâåòñòâèè ñ îçâó÷åííîé òåîðèåé. Èëè âñ¸ æå âîïðåêè åé?!
     Òåððèòîðèÿ Àëòàéñêîãî êðàÿ çíà÷èòåëüíî ïðåâîñõîäèò ðàçìåðû òàêîãî åâðîïåéñêîãî ãîñóäàðñòâà êàê Ôðàíöèÿ è ìíîãèõ äðóãèõ. Íàø ëàíäøàôò ìîæåò ìåíÿòüñÿ îò ñêàëèñòûõ ëåäíèêîâûõ ãîð äî çåë¸íûõ ðàâíèí, ñòåïåé è ïóñòûíü.
     Ïî ñëîâàì Ëüâà Íèêîëàåâè÷à Ãóìèë¸âà, èçäðåâëå ðóññêèå îñâàèâàëè ðå÷íûå äîëèíû, óêðàèíöû – âîäîðàçäåëüíûå ïðîñòðàíñòâà, ìîíãîëû – ñòåïè, íàðîäû ñåâåðà – òóíäðó.
     Îäíàæäû ìíå äîâåëîñü ïåðåñå÷ü Àëòàé ïî âñåé åãî øèðîòå, îòïðàâëÿÿñü íàâåñòèòü ðîäñòâåííèêîâ â çàïàäíûå ñòåïíûå ðàéîíû.  ñâÿçè ñ òåì, ÷òî îïèñûâàåìûå ñîáûòèÿ ïðîèñõîäÿò â ïðåäåëàõ îäíîãî ýòíîñà, ÿ ñâîèìè ãëàçàìè  âèäåë, êàê íàðîä ïîäñòðàèâàë è èçìåíÿë îêðóæàþùèé ëàíäøàôò ïîä ñåáÿ. Íî îá ýòîì ÷óòü ïîçæå.
     Èòàê, ÿ ïåðåñ¸ê ïàðàëëåëü ëåíòî÷íîãî áîðà è óãëóáèëñÿ â ñòåïíûå ïðîñòðàíñòâà. Êîíå÷íî æå,  íå ìîã îñòàâèòü áåç ñâîåãî âíèìàíèÿ íè îäèí ïåðåëåñîê, íè îäèí ïðèòÿãàòåëüíûé áåð¸çîâûé îêîëîê, è âñþäó íàõîäèë ãðèáû. Áëàãî ìåñÿö àâãóñò ýòîìó ñïîñîáñòâîâàë! Âäàëè îò ãîðîäñêîé öèâèëèçàöèè ãðèáû ðîñëè âåçäå. ×åðåç òðè-÷åòûðå 20-ìèíóòíûõ îñòàíîâêè ìîÿ êîðçèíêà áûëà ïîëíà è áåëûìè, è ãðóçäÿìè, è ïîäáåð¸çîâèêàìè.
     Íî ãëàâíûé ñþðïðèç îæèäàë â ïîñëåäíåì áåð¸çîâîì îêîëêå ïåðåä íåñêîí÷àåìîé Êóëóíäèíñêîé ñòåïüþ;. Íà íåáîëüøîì ó÷àñòêå äèàìåòðîì 5-8 ìåòðîâ ïåðåä ìîèì âçîðîì ðàñêèíóëîñü ìîðå ÿðêî-æ¸ëòûõ ãðèáîâ. Ýòî áûëè ëèñè÷êè! Âçðîñëûå âîðîíêîâèäíûå øëÿïêè ñâåòëûõ è íàñûùåííûõ òîíîâ íà âûòÿíóòûõ íîæêàõ ñ ïëàñòèíêàìè, çàõâàòûâàþùèìè äî òðåòè íîæêè è ñïóñêàþùèìèñÿ âíèç ðàäîâàëè âçãëÿä. ×óòü ïðîêëþíóâøèåñÿ èç ãóñòîé òðàâû âîëíîîáðàçíûå îãîíüêè ìîëîäûõ ãðèáîâ ïîðàæàëè ñâîåé èãðèâîé ñîëíå÷íîé êðàñîòîé è îãðîìíûì êîëè÷åñòâîì!
     Ïðèçíàþñü ÷åñòíî, íåâçèðàÿ íà òó÷è àòàêîâàâøèõ êîìàðîâ, ÿ â òå÷åíèå 30 ìèíóò íåïðåðûâíî ñîáèðàë óðîæàé. Âîïðåêè çäðàâîìó ñìûñëó, âîïðåêè ñâîèì æå ñîâåòàì. Íó íå ìîã óäåðæàòüñÿ îò âîëøåáíîãî àðîìàòà, èñõîäèâøåãî îò ëèñè÷åê! À âåäü ýòîò àðîìàò ñîõðàíÿåòñÿ è ïðè æàðêå, è ïðè  âàðêå  ãðèáîâ.  ñî÷åòàíèè ñ ìÿñèñòîñòüþ, ïðè ïîëíîì îòñóòñòâèè ÷åðâîòî÷èí îí ñîñòàâëÿåò è îáðàçóåò ãëàâíûå äîñòîèíñòâà ëèñè÷åê.   
     Ïîñëå, êîãäà çà áîðòîì îñòàëàñü åù¸ ïàðà ñîòåí êèëîìåòðîâ ïðîñîëåííîé è ïîêðûòîé ñîëîí÷àêàìè çåìëè, ÿ ðàçäàâàë  áîãàòûé óðîæàé ðîäíûì è çíàêîìûì.  È êàêîâî áûëî ìî¸ óäèâëåíèå, ÷òî ìíîãèå âèäåëè ëèñè÷êè â ïåðâûé ðàç.
     – Ýòî ðûæèêè? – çàäàâàëè îíè íåäîóì¸ííûé âîïðîñ, –  Êàê æå èõ ãîòîâèòü?
     Íè îäèí âîïðîñ íå îñòàâàëñÿ áåç îáñòîÿòåëüíîãî è ïîäðîáíîãî îòâåòà, ïîäòâåðæä¸ííîãî àðîìàòíûì ñóïîì è æàðåíûìè çîëîòèñòûìè ãðèáî÷êàìè íà ãîñòåïðèèìíûì ñòîëå.
     Íàñòàëî âðåìÿ âåðíóòüñÿ ê íàøåé íàó÷íî-èñòîðè÷åñêîé òåìå è ðàññêàçàòü î ëþäÿõ, íàñåëÿþùèõ Êóëóíäèíñêèå ðàéîíû. Ïî âîëå ñóäåá çàáðîøåííûå â ñîëîí÷àêîâûå ñòåïè èëè ðîäèâøèåñÿ çäåñü, îíè áûëè è îñòàëèñü ïðåäñòàâèòåëÿìè îäíîãî ñ íàìè ýòíîñà, è íèêàêèå ïóñòûííûå è áåçëåñûå ëàíäøàôòû íå ñìîãëè îòíÿòü è ïåðåáèòü ó íèõ òÿãó ê èñòèííî ðóññêèì ëåñàì. Ñðåäè áåñêðàéíèõ ñòåïåé ìåñòíûå æèòåëè ïîñòðîèëè îðîñèòåëüíûå êàíàëû, ïåðåêðûëè ïëîòèíàìè è äàìáàìè íåáîëüøèå ðå÷óøêè, ñîçäàâ îãðîìíîå êîëè÷åñòâî èñêóññòâåííûõ îç¸ð è âîäî¸ìîâ; âåäü âîäà ÿâëÿåòñÿ æèçíüþ ñòåïåé; âûñàäèëè äåñÿòêè è ñîòíè êèëîìåòðîâ ëåñîïîëîñ èç áåð¸ç, ñîñåí, òîïîëåé, ðàçáèëè íàñòîÿùèå ñîñíîâûå ðóêîòâîðíûå ëåñà.
     Âèäåë áû òû èõ òðåïåòíîå è óâàæèòåëüíîå îòíîøåíèå ê ëåñîïîñàäêàì. Òî÷íî òàêîå æå îòíîøåíèå îíè èñïûòûâàþò è ê ãðèáàì, ïðîèçðàñòàþùèì â äîðîãèõ ñåðäöó êàæäîãî æèòåëÿ ëåñàõ:  ïîäáåð¸çîâèêàì, ìàñëÿòàì, ÷åðíûì ãðóçäÿì!
     À êàêèìè ñîë¸íûìè ñâèíóøêàìè óãîùàëè ìåíÿ! ×åñòíî ñêàæó,  ïîíà÷àëó ÷¸ðíûé âèä ñâèíóøåê â çàñîëå ìåíÿ ñìóòèë, äà è ïàìÿòü î òîì, ÷òî ñ 80-õ ãîäîâ íåêîòîðûå èõ âèäû îòíåñåíû ê íåñúåäîáíûì è äàæå ÿäîâèòûì ãðèáàì çà ñ÷¸ò ñïîñîáíîñòè èíòåíñèâíî íàêàïëèâàòü âðåäíûå âåùåñòâà, ýòîìó ñïîñîáñòâîâàëà. Íî âêóñ áûë áåñïîäîáíûé!
     Èçäàâíà â ñòåïíûõ êðàÿõ ìåñòíûå æèòåëè ñîáèðàþò ñâèíóøêè, ñîëÿò, ìàðèíóþò. Ìû â ñâîèõ ëåñàõ ëèøü èñêîñà ïîãëÿäûâàåì è ïðîõîäèì ìèìî. Âîò òàê è ïîëó÷èëñÿ áàðòåð – ëèñè÷êè íà ñâèíóøêè. Âêóñíûé, ïîçíàâàòåëüíûé äëÿ îáåèõ ñòîðîí! 
     Ïðè ÷¸ì æå òóò ýòíîãåíåç?   
     Äà ÿ è ñàì óæå íå çíàþ! Ïîíÿë òîëüêî îäíî: ÷òî âñå ñîáûòèÿ ïðîèñõîäèëè â ïðåäåëàõ îäíîãî ýòíîñà, êîòîðûé ñòðåìèòñÿ ïðîòèâîñòîÿòü ëàíäøàôòó è ïîäñòðàèâàòü åãî ïîä ñåáÿ!
     Ñîãëàñóåòñÿ ýòî èëè íåò ñ  ïàññèîíàðíîé òåîðèåé ýòíîãåíåçà Ëüâà Ãóìèë¸âà? Ðåøàòü ïðèä¸òñÿ êàæäîìó ñàìîñòîÿòåëüíî, ïîñêîëüêó íåáîëüøîé îáú¸ì óñâîåííûõ çíàíèé â èñòîðèêî-ãåîãðàôè÷åñêîé è ãðèáíîé íàóêå ïîçâîëÿåò ðàññóæäàòü, äàâàòü îöåíêè è äåëàòü ñàìûå íåâåðîÿòíûå âûâîäû!   

Ãëàâà 15

Ãðèáíîå àññîðòè

     ×òî â ïîíèìàíèè ãðèáíèêîâ îçíà÷àåò ïîíÿòèå «ìíîãî ãðèáîâ»? Îäíî ëóêîøêî, äâà, òðè? Ðàçíîîáðàçèå ãðèáîâ, ïðè êîòîðîì íåâîçìîæíî ðàçîãíóòü ñïèíó è óäåðæàòüñÿ îò ñîáëàçíà ñðåçàòü èõ âíîâü è âíîâü? Ïðàâäà ãäå-òî ðÿäîì. 
     Ïðåäñòàâèì êàðòèíêó îñåííåãî ëåñà. Ïîêðûòûé ñîñíîâûìè èãîëêàìè, ëèø¸ííûé òðàâû, ñêëîí íåáîëüøîãî õîëìà. Åãî ïîäíîæèå, óêóòàííîå ìÿãêèì çåë¸íûì ìõîì, è… êóäà òîëüêî íå óñòðåìëÿåòñÿ âçîð – âñþäó äåñÿòêè æåëòî-áóðûõ øëÿïîê èäåàëüíî êðóãëîé ôîðìû ðàçëè÷íîãî äèàìåòðà. Íåñêîí÷àåìûì êîâðîì ïîêðûâàþò îíè  ïîâåðõíîñòü õîëìà.   
     – Òàêîå âîçìîæíî òîëüêî â ñêàçêå! –  âîñêëèêíóò íîâè÷êè.
     – À âîò è íåò! Ñêàçêà ïðÿìî ïåðåä âàìè! Òàêîå âîçìîæíî íàÿâó!
     Ïðèìåðíî ðàç â òðè ãîäà ÿ íàáëþäàþ ïîäîáíóþ êàðòèíó â ñîñíîâûõ áîðàõ. Íî âïå÷àòëåíèå îò íå¸ ñìàçûâàåòñÿ óæå ïðè âõîäå â ëåñ. Áóðòû ïîñèíåâøèõ è ïîäñîõøèõ ãðèáîâ, íåáðåæíî âûâàëåííûõ èç êîðçèí, âîçíèêàþò òî òóò, òî òàì. È âåäü íàõîäÿòñÿ òàêèå ñîâåò÷èêè èç ìåñòíûõ æèòåëåé, êîòîðûå óâåðåííî ïðèçûâàþò èçáàâëÿòüñÿ îò ýòèõ ãðèáîâ, íàãîíÿÿ ñòðàõó íà íà÷èíàþùèõ ãðèáíèêîâ, âûõîäÿùèõ èç ëåñà ñ áîãàòîé äîáû÷åé.
     Ïîïðîáóåì ïîíÿòü èõ è íàéòè èñòèíó. Äëÿ òîãî ÿ è ðàññêàçûâàþ î ìíîãîîáðàçèè ãðèáíîãî ìèðà, ïðåäîñòåðåãàÿ îò îøèáîê! Ïîäêîâàâøèñü çíàíèÿìè, ãðèáíèêè íå äîëæíû ëèøàòü ñåáÿ òîãî, ÷òî ïî ïðàâó èì ïðèíàäëåæèò!
     Êàê íàçûâàåòñÿ ýòîò ãðèá? Ìíîþ îí îïðåäåë¸í ïîëòîðà äåñÿòêà ëåò íàçàä êàê ìîõîâèê îëèâêîâî-áóðûé, õîòÿ âíåøíèé âèä è îïèñàíèå â ðàçëè÷íûõ ñïðàâî÷íèêàõ íå âî âñ¸ì ñîîòâåòñòâóåò äåéñòâèòåëüíîñòè.
     Ìû ê íåìó åù¸ âåðí¸ìñÿ, à ñåé÷àñ ñðåæåì íåñêîëüêî êëàññè÷åñêèõ ìîõîâèêîâ, êîòîðûå èçâåñòíû ãðèáíèêàì ïîä íàèìåíîâàíèåì «ìîõîâèê çåë¸íûé». Áàðõàòèñòàÿ æ¸ëòî-êîðè÷íåâî-áóðàÿ øëÿïêà ñ ÿðêî-çåë¸íûì ãèìåíîôîðîì, áåëàÿ ìÿêîòü, ñèíåþùàÿ íà ñðåçå èëè ñëîìå, çîëîòèñòàÿ íîæêà ñ åäâà çàìåòíûìè áîðäîâûìè ïîëîñêàìè ïî âñåé äëèíå – òàêîâ ìîõîâèê, êîòîðûé ìû âñòðå÷àåì ÷àùå âñåãî â ñîñíîâûõ ëåñàõ. Ïðîèçðàñòàåò îí  êàê ïîîäèíî÷êå, òàê è ãðóïïàìè ïî 2-4 ãðèáà.  Äèàìåòð øëÿïêè ñðàâíèòåëüíî íåáîëüøîé, ìàêñèìóì äî 4-5 ñàíòèìåòðîâ,  äà è â çðåëîì âîçðàñòå åãî ïðàêòè÷åñêè íåâîçìîæíî íàéòè áåç ÷åðâîòî÷èí. Ïîÿâëÿåòñÿ íà ñâåò â ñóõóþ è âëàæíóþ ïîãîäó. Ñðàâíèòåëüíî íåïðèõîòëèâ. Ëþáèò ðàñòè íà ìõàõ ñðåäè áîëüøèõ ñîñåí, â òðàâå, íå áðåçãóåò è  âûòîïòàííûìè ìåñòàìè, ñëåãêà çàõëàìë¸ííûìè ñòðîèòåëüíûì è áûòîâûì ìóñîðîì.
     Òðåòüÿ êàòåãîðèÿ ñúåäîáíîñòè, ïðèñâîåííàÿ çåë¸íîìó ìîõîâèêó, ïîëíîñòüþ îòðàæàåò åãî âîçìîæíîñòè è âêóñîâûå êà÷åñòâà, îòâîäÿ  íèøó ÷óòü íèæå òîé, êîòîðóþ îí äîëæåí çàíèìàòü ïî ïðàâó.
     À ÷òî æå  ìîõîâèê îëèâêîâî-áóðûé? Âåäü åãî øëÿïêà ìîæåò äîñòèãàòü â äèàìåòðå è 10, è 12 ñàíòèìåòðîâ. Öâåò øëÿïêè íàçâàíèþ ñîîòâåòñòâóåò, õîòÿ è òÿæåëîâàò ê âîñïðèÿòèþ. Ïîæàëóé, òî÷íåå – ñâåòëî-êîðè÷íåâî-æ¸ëòûé. Íî íàñòîðàæèâàåò õàðàêòåðèñòèêà òðóá÷àòîãî ñëîÿ, êîòîðûé, âî-ïåðâûõ – î÷åíü ïëîòíûé, à âî âòîðûõ – åãî öâåò íèêîãäà íå áûâàåò çåë¸íûì, êàê íà êàðòèíêàõ è â îïèñàíèÿõ. Îí, ñêîðåå, êîðè÷íåâûé, ò¸ìíî-áîðäîâûé, êîðè÷íåâî-áîðäîâûé.
     Íå çíàþ, îò÷åãî âîçíèêàåò èñïóã ó ãðèáíèêîâ. Âîçìîæíî, ðåçêî ðîçîâåþùàÿ  è ñèíåþùàÿ ìÿêîòü íà ñðåçå è âìÿòèíàõ ñïîñîáñòâóåò ýòîìó. Îäíàêî íà âêóñîâûå êà÷åñòâà ãðèáà èçìåíåíèå öâåòà íèêàê íå âëèÿåò.
     Ñîáèðàþò åãî â ëþáîì êîëè÷åñòâå è â ëþáóþ ïîãîäó, õîòÿ çàñóõó   ïðåäïî÷èòàåò âëàæíîé ñðåäå. Îïûòíûå ãðèáíèêè ðåäêî íàêëîíÿþòñÿ çà äâóìÿ-òðåìÿ òàêèìè ìîõîâèêàìè. Íî êîãäà ïîä íîãàìè äåñÿòêè, è âñå ðÿäûøêîì, óñòîÿòü íåâîçìîæíî. Îñîáåííî õîðîøè ìîëîäûå ãðèáî÷êè ñî øëÿïêàìè äî 3-4 ñàíòèìåòðîâ â äèàìåòðå  –  ïëîòíûå, êðåïêèå, íå ðàñêèñàþò è íå ðàçâàëèâàþòñÿ â ïðîöåññå ïðèãîòîâëåíèÿ.    
     Îëèâêîâî-áóðûå ìîõîâèêè óíèêàëüíû âî âñåõ îòíîøåíèÿõ. Èõ ìîæíî ñîëèòü, æàðèòü, âàðèòü, ìàðèíîâàòü, ïóñêàòü â çàìîðîçêó.  Âî âñåõ áëþäàõ îíè àðîìàòíû, èçûñêàííû è àïïåòèòíû. Ïóñòü ñèíåþùèé öâåò íà ñðåçå ïðè âûíîñå èç ëåñà è ÷¸ðíûé îêðàñ ïîñëå ïðèãîòîâëåíèÿ íè÷óòü íå ïóãàåò âàñ. Âñå ñòðàøèëêè ïðî ìîõîâèê îñòàâèì íà ñîâåñòè ìåñòíûõ æèòåëåé è ìíèòåëüíûõ ãðèáíèêîâ.
     Âàëóé. 
     –  Ðàñïóñòèëñÿ ïàðàøþòîì ãðîçíûé âàëóé! – ýòó ôðàçó ìû ñëûøàëè â íà÷àëå íàøåãî ïóòåøåñòâèÿ. 
     Î÷åíü èçâåñòíûé è ðàñïðîñòðàí¸ííûé ãðèá â ñîñíîâûõ áîðàõ è ñìåøàííûõ ëåñàõ. Ìíîãèå ãðèáíèêè èãíîðèðóþò åãî. ×òî æ, èõ ïðàâî.
     Íî óñòîÿòü ïåðåä ìàëåíüêèì, ñâåòëî-êîðè÷íåâûì ñêëèçêèì øàðèêîì, åäâà ïðîêëþíóâøèìñÿ ñêâîçü ìîõ, íå ìîæåò íèêòî. Çàêðóãë¸ííàÿ, ìàñëÿíèñòàÿ è ïîñòîÿííî âëàæíàÿ øëÿïêà ãðèáà ïëîòíî îáõâàòûâàåò êðàÿìè ïîëóþ íîæêó è ïîêîðÿåò êàæäîãî ñâîåé þíîñòüþ è ñâåæåñòüþ.  Ìîëîäåíüêèé âàëóé – ïåðâûé êðàñàâåö, íå çíàþùèé ñåáå ðàâíûõ íà ïóøèñòîì èçóìðóäíîì êîâðå. Îñòàòüñÿ ðàâíîäóøíûì è ïðîéòè ìèìî – ñîâåðøåííî íåâîçìîæíî! 
      Ïîñëå, ÷åðåç 5-10 äíåé, íîæêà âûòÿãèâàåòñÿ, êðàÿ øëÿïêè ðàñïðÿìëÿþòñÿ, ðàñêèäûâàþòñÿ íà 10-15 è áîëåå ñàíòèìåòðîâ, ïîäñûõàþò, ìåíÿþò îêðàñêó. Ãðèáíèêè, êàê ïðàâèëî, èãíîðèðóþò òå âàëóè, êðàÿ øëÿïîê êîòîðûõ óæå îòîðâàëèñü îò íîæêè.
     Ãðèá èìååò äîñòàòî÷íî ãîðüêèé âêóñ è, ïðåæäå ÷åì ÷òî-òî èç íåãî ãîòîâèòü, íåîáõîäèìî âûìà÷èâàòü äî 2-õ ñóòîê, ïåðèîäè÷åñêè ìåíÿÿ âîäó. À óæ äàëåå îòâàðèâàòü – è â çàñîë èëè ìàðèíàä.  Ñîõðàíÿåò ñâîþ ôîðìó â çàãîòîâêàõ, íî òåðÿåò ïëîòíóþ ñòðóêòóðó. Òðåòüÿ êàòåãîðèÿ, ïðèñâîåííàÿ âàëóþ, ÿâëÿåòñÿ âïîëíå èì çàñëóæåííîé.
     Ñûðîåæêè.
     Áåç óïîìèíàíèÿ î ñàìûõ èçâåñòíûõ è ðàñïðîñòðàí¸ííûõ â íàðîäå ãðèáàõ ìî¸ ïðîèçâåäåíèå áóäåò òóñêëûì è áåñöâåòíûì. Íà ïåðâûé âçãëÿä,  â ãàñòðîíîìè÷åñêîì ïëàíå ñîâåðøåííî áåñïîëåçíûå äëÿ ÷åëîâåêà ãðèáû. ×åãî íåëüçÿ ñêàçàòü îá îáèòàòåëÿõ ëåñà, äëÿ êîòîðûõ ñûðîåæêè ÿâëÿþòñÿ îòìåííûì ëàêîìñòâîì.
     Ïóñòü íå ïîäêóïàåò è íàçâàíèå ýòîãî ãðèáà, òàê êàê ñûðûì åñòü åãî ñîâåðøåííî íåâîçìîæíî. Ãîðüêîâàòûé ïðèâêóñ è åäêîå îùóùåíèå âî ðòó íå âûçûâàþò  ïîëîæèòåëüíûõ ýìîöèé. È â âàð¸íîì, è æàðåíîì âèäå ãîðå÷ü ñûðîåæåê äîëãî ïðåñëåäóåò ãóðìàíîâ. Ïðîöåäóðà îøïàðèâàíèÿ êèïÿòêîì, îòìà÷èâàíèÿ, îòâàðèâàíèÿ ïåðåä óïîòðåáëåíèåì è å¸ ðåçóëüòàò íå ñòîèò çàòðà÷åííûõ óñèëèé. Íå âåðèòñÿ? Êòî çàïðåùàåò èñïûòàòü íà ñåáå! Òåì áîëåå, ïî äîñòóïíîñòè äàííûé ãðèá ñòîèò íà ïåðâîì ìåñòå è ðàñò¸ò ïðàêòè÷åñêè âåçäå.
     Çà ÷òî ìû åãî ëþáèì?  Êîíå÷íî æå, çà ÿðêîñòü è êðàñîòó! Íå áûë áû ëåñ òàêèì âåñ¸ëûì è íàðÿäíûì, åñëè á íå ñûðîåæêè. Áåëûå, êðàñíûå, îðàíæåâûå, ðîçîâûå, çåë¸íûå, æ¸ëòûå, ñèíèå, ÷¸ðíûå – â êàêèå òîëüêî ðàñöâåòêè íå ðÿäèòñÿ ñûðîåæêà.  çåë¸íîé òðàâå, ñðåäè  ñîñíîâûõ èãîëîê ï¸ñòðûé êàðíàâàë ðàçíîöâåòíûõ øëÿïîê ïîäíèìàåò ãðèáíèêàì íàñòðîåíèå è  âûçûâàåò óëûáêó íà ëèöå.   
     Ðåäêèé íîâè÷îê óäåðæèòñÿ îò ñîáëàçíà ïîëîæèòü  íåñêîëüêî ñûðîåæåê â êîðçèíêó. Õîòÿ íåêîòîðûå âèäû áûâàþò äîâîëüíî êðåïêèìè, íî è îíè íå âûäåðæèâàþò ñîñåäñòâà ñ áîëåå áëàãîðîäíûìè ãðèáàìè. Ïîñëå ïðèõîäà èç ëåñà ìû, ê ñîæàëåíèþ, íàéä¸ì òîëüêî õðóïêèå îñòàíêè ýòîãî ãðèáà â ñâîèõ êîðçèíàõ è ëóêîøêàõ.
     Ïðîñìàòðèâàÿ êëàññèôèêàöèîííûå ñïðàâî÷íèêè, ÿ îáíàðóæèë áîëåå 30 âèäîâ ñûðîåæåê ñ íàèìåíîâàíèÿìè, ñîîòâåòñòâóþùèìè èõ ðàñöâåòêàì è ìåñòàì ïðîèçðàñòàíèÿ. Îêîëî òðåòè âèäîâ ïðèíàäëåæàò ê 3-é êàòåãîðèè ñúåäîáíîñòè, åù¸ îäíà òðåòü – ê ÷åòâ¸ðòîé, è ïîñëåäíÿÿ – óñëîâíî ñúåäîáíûå. Ñ óäèâëåíèåì íàø¸ë èíôîðìàöèþ î ÿäîâèòîé ñûðîåæêå Ìàéðà (ñ ðîçîâî-êðàñíîé øëÿïêîé, çàïàõîì ì¸äà è êîêîñîâîãî îðåõà), âíåøíèì âèäîì âîâñå íå îòëè÷àþùåéñÿ îò äðóãèõ. Äóìàþ, ôàêò äîñòàòî÷íûé, ÷òîáû ëþáîâàíèå ñûðîåæêàìè òàê è îñòàëîñü ïðåäïî÷òèòåëüíåé ðèñêà èõ îòâåäàòü.
     È ïóñòü â îòëè÷èå îò íàñ, «ìåíüøèå áðàòüÿ» ëàêîìÿòñÿ ðàäóæíûìè ãðèáàìè è ïîïîëíÿþò èìè çàïàñû ñâîèõ ëåñíûõ êëàäîâûõ!      

Ãëàâà 16

Îïàñíûå ñîñåäè

     Ýòè ñîñåäè íå ïðîñòî îïàñíû. Îíè – ñìåðòåëüíî îïàñíû. Íî êàê ÷àñòî ïðîèñõîäèò â ïîâñåäíåâíîé æèçíè, íåçàâèñèìî îò æåëàíèÿ, ìû âûíóæäåíû  âñòðå÷àòüñÿ ñ íèìè, âåæëèâî çäîðîâàòüñÿ, ãàëàíòíî ðàñêëàíèâàòüñÿ, ïðèïîäíèìàÿ äâóìÿ ïàëüöàìè øèðîêîïîëóþ øëÿïó, è, ñ òðóäîì âûäàâëèâàÿ âûìó÷åííóþ óëûáêó íà ëèöå, ìèðíî îáõîäèòü ñòîðîíîé. Õîòèì èëè íåò, íî ïðàâèëà îáùåæèòèÿ îáÿçûâàþò ãðèáíèêîâ ê òàêîìó ñîñóùåñòâîâàíèþ.
     Èõ ìîæíî íå ëþáèòü, ïðåçèðàòü, èãíîðèðîâàòü è äàæå íåíàâèäåòü, íî çíàòü â ëèöî äîëæåí êàæäûé. Âî âðåìÿ ëåñíûõ ïðîãóëîê ìû ÷àñòî ñòàëêèâàåìñÿ ñ ÿäîâèòûìè ãðèáàìè, è îò òîãî, íàñêîëüêî ñèëüíà çðèòåëüíàÿ ïàìÿòü, íàñêîëüêî ãðàìîòíû è îáäóìàííû äåéñòâèÿ è ïîñòóïêè, çàâèñèò íå òîëüêî íàøå çäîðîâüå, íî è æèçíü.
      çàâåðøåíèå ïóòåøåñòâèÿ â ìèð ãðèáîâ ïîïðîáóåì óâèäåòü çàìàñêèðîâàííûõ «íåãîäÿåâ» è çàïîìíèòü. Èëè îíè, îòíþäü, íå íåãîäÿè? Âåäü ñóùåñòâóåò áåëîå è ÷¸ðíîå, äîáðî è çëî, Ãîñïîäü è ñàòàíà…    
     Ïðèðîäà, â îòëè÷èå îò ëþäåé, î÷åíü ãàðìîíè÷íà è ñáàëàíñèðîâàíà,  íè÷åãî íåíóæíîãî è áåñïîëåçíîãî â íåé íåò. Âñïîìíèì òîò ôàêò, ÷òî ÿäîâèòûå ãðèáû ïðèíèìàþò â ïèùó è ëå÷àòñÿ íåêîòîðûå îáèòàòåëè ëåñà.   
     Ïðèãëàøàþ ïîçíàêîìèòüñÿ ñ ïðåäñòàâèòåëÿìè íàèáîëåå îïàñíîãî ïëåìåíè ÿäîâèòûõ ãðèáîâ, ïàëüìà ïåðâåíñòâà ñðåäè êîòîðûõ ïðèíàäëåæèò áëåäíîé ïîãàíêå. Èçâåñòíû äâå å¸ ôîðìû: áåëàÿ è çåë¸íàÿ. Îòëè÷èòåëüíàÿ îñîáåííîñòü áëåäíîé ïîãàíêè – áåëûé èëè áëåäíî-çåë¸íûé öâåò, íåïðèÿòíûé çàïàõ, áàõðîì÷àòîå èëè ñïëîøíîå êîëüöî íà äëèííîé, òîíêîé íîæêå è îáÿçàòåëüíîå êëóáíåâèäíîå óòîëùåíèå â  îñíîâàíèè, ïîêðûòîå òîíêîé ïë¸íêîé.
     Çàïîìíèì ÿðêî âûðàæåííûå ÷åðòû, à åù¸ ëó÷øå, ïîñìîòðèì ôîòîãðàôèè â ñïðàâî÷íèêàõ è  èíòåðíåòå.  Óæå ïîñëå, â ëåñó, ïîñòàðàåìñÿ îïîçíàòü áëåäíóþ ïîãàíêó è… îáîéòè ñòîðîíîé.
     Óáåäèòåëüíî ïðîøó íå ïîääàâàòüñÿ íà áåçãðàìîòíûå è ïðîâîêàöèîííûå ñîâåòû ïî ïîâîäó ãîëîâêè ðåï÷àòîãî ëóêà èëè ñåðåáðÿíîé ìîíåòêè, îïóùåííîé â îòâàð íåçíàêîìîãî ãðèáà, è, ÿêîáû, èçìåíÿþùåé öâåò. Íå õî÷ó è íå ñîáèðàþñü ïåðåñêàçûâàòü ôèçèêî-õèìè÷åñêèå ìåõàíèçìû  äàííîãî ïðîöåññà. Ïðåäîñòàâëþ ïûòëèâîìó ÷èòàòåëþ âîçìîæíîñòü ñàìîñòîÿòåëüíîãî ïîèñêà ïîëåçíîé èíôîðìàöèè è ñàìîîáðàçîâàíèÿ.
     Ñêàæó ïðîùå  –  íå âåðü, íå òðîãàé, íå áåðè.
     Ñëåäóþùèé ñîñåä, êîòîðûì ëè÷íî ÿ íå ïåðåñòàþ âîñòîðãàòüñÿ è ëþáîâàòüñÿ, è ïðè ïåðâîé âîçìîæíîñòè ñòàðàþñü ñôîòîãðàôèðîâàòü – êðàñíûé ìóõîìîð.
     Ðàçíîâèäíîñòåé ìóõîìîðîâ â ñïðàâî÷íèêàõ – áîëåå äåñÿòêà. Åñòü ñðåäè íèõ è îòíåñ¸ííûå ê 4-é êàòåãîðèè ñúåäîáíîñòè, è ïðîñòî íåñúåäîáíûå. Íî îäíîçíà÷íî ÿäîâèòûå – êðàñíûé ìóõîìîð, ïàíòåðíûé, áåëûé è êîðîëåâñêèé. ×àùå âñåãî â íàøèõ ëåñàõ âñòðå÷àþòñÿ èìåííî îíè. Îòëè÷èòåëüíàÿ îñîáåííîñòü ìóõîìîðîâ: áåëûå ÷åøóéêè íà øëÿïêàõ èëè áåëîâàòûå ïÿòíà, íåïðèÿòíûé çàïàõ, êîëüöî íà íîæêå,  êîòîðîå îñòà¸òñÿ èëè èñ÷åçàåò â çðåëîì âîçðàñòå, êëóáíåâèäíîå óòîëùåíèå ó îñíîâàíèÿ íîæêè ñ ïë¸íêîé èëè áåç.
     ×åì åù¸ îïàñíû ìóõîìîðû? Èõ ëåãêî ïåðåïóòàòü ñî ñúåäîáíûìè øàìïèíüîíàìè. Öâåò øëÿïîê è ïëàñòèíîê îáîèõ ãðèáîâ èíîãäà ñîâåðøåííî èäåíòè÷åí.  ìîëîäîì âîçðàñòå ïëàñòèíêè øàìïèíüîíîâ  èìåþò áåëûé èëè áëåäíî-ðîçîâûé öâåò. Îòëè÷èòåëüíûé ò¸ìíûé îêðàñ ñôîðìèðóåòñÿ òîëüêî ñ âîçðàñòîì. Âîçìîæíî, ïî ýòîé ïðè÷èíå íå íàøëîñü çàñëóæåííîãî ìåñòà â ìî¸ì ïîâåñòâîâàíèè âåëèêîëåïíûì øàìïèíüîíàì. Íî è ñåé÷àñ íå ðåêîìåíäóþ ñîáèðàòü èõ â ëåñó è â ïàðêîâûõ çîíàõ íàñåëåííûõ ïóíêòîâ.
     Êîãäà-òî â äàë¸êîì äåòñòâå, ÿ ïðîæèâàë â áîëüøîì ãîðîäå. Ïàìÿòü ñîõðàíèëà êàðòèíó óþòíûõ äâîðèêîâ, óòîïàþùèõ â öâåòàõ! Ìû, íåïîñåäëèâûå ìàëü÷èøêè, êàæäîå óòðî ñðûâàëè àðîìàòíûå ãðèáû â êðîõîòíîì ïàëèñàäíèêå, ñêðûòîì ïîä òåíüþ ðàñêèäèñòîé ñèðåíè. Ãîðîæàíå íå ñîìíåâàëèñü, ÷òî ðÿäîì ñ äîìîì ðàñòóò èìåííî øàìïèíüîíû.   
     Çíàëè áû âû, ñêîëüêî ðàç çà ïîñëåäíèå ãîäû ìíå ïðèõîäèëîñü âûáðàñûâàòü ÿäîâèòûõ äâîéíèêîâ èç êîðçèí äðóçåé è çíàêîìûõ. È óæå ïîñëå, äîìà, ïðåäúÿâëÿòü ãîðå — ãðèáíèêàì, êàê äîêàçàòåëüñòâî îøèáêè, ôîòî ìîëîäûõ ìóõîìîðîâ èç ïîïóëÿðíûõ ñïðàâî÷íèêîâ.
     Òàê ïîñòàðàåìñÿ â äàëüíåéøåì íå äîïóñêàòü îïëîøíîñòåé è íåîáäóìàííûõ ïîñòóïêîâ!
     Ïîñëåäíèé îïàñíûé ñîñåä, êîòîðûé ñ õèòðûì ïðèùóðîì óëûáí¸òñÿ íàì ïðè âñòðå÷å – ëîæíûé îï¸íîê.
     Ñðåäè äåñÿòêà ãðèáîâ äàííîãî âèäà îäíîçíà÷íî ÿäîâèòûì ñ÷èòàåòñÿ ñåðíî-æ¸ëòûé ëîæíûé îï¸íîê. Ñëåäóåò îòíîñèòüñÿ ñ îñîáîé îñòîðîæíîñòüþ ê áåëî-æ¸ëòîé øëÿïêå ñ êðàñíî-êîðè÷íåâûì ñðåäîòî÷èåì öâåòà â ñàìîì öåíòðå è ðåçêîìó íåïðèÿòíîìó çàïàõó. Èìåííî çàïàõ ÿâëÿåòñÿ ãëàâíîé îòëè÷èòåëüíîé ÷åðòîé ÿäîâèòîãî ëîæíîîï¸íêà.  Êî âñåì îñòàëüíûì ïðåäñòàâèòåëÿì ëîæíûõ îïÿò ñïåöèàëèñòû áîëåå áëàãîñêëîííû è ïðè÷èñëÿþò èõ êàê ê ñúåäîáíûì, òàê è íåñúåäîáíûì ãðèáàì.
     Âîîáùå, ÿ îáíàðóæèë ìíîãî óäèâèòåëüíîãî, ïðîñìàòðèâàÿ äåñÿòêè ñïðàâî÷íèêîâ â ðàçäåëàõ «îïÿòà». Íàïðèìåð, ëåòíèé îï¸íîê íåêîòîðûå êëàññèôèöèðóþò êàê íåñúåäîáíûé, äðóãèå – ïðèñâàèâàþò 4-þ êàòåãîðèþ. Çà ëîæíûé îï¸íîê ïðèíèìàþò è ÷åøóé÷àòêó, ðàñòóùóþ íà ïíÿõ. Îíà ïðåäñòàíåò ïåðåä ãðèáíèêàìè â ÿðêî-æ¸ëòîì, æ¸ëòî-îðàíæåâîì îáëèêå ñ ò¸ìíî-êîðè÷íåâûìè ÷åøóéêàìè íà øëÿïêå è íîæêå. Ëîæíîîï¸íîê êðàñíî-êîðè÷íåâûé ëþáîçíàòåëüíûå ÷èòàòåëè íàéäóò â ðàçäåëàõ êàê ÿäîâèòûõ, òàê è íåñúåäîáíûõ ãðèáîâ.
     Ïîñòàðàåìñÿ èõ çàïîìíèòü. Îêàæåì ïðè âñòðå÷å äîñòîéíîå âíèìàíèå âåæëèâûì êèâêîì ãîëîâû è… ãîðäî ìèíóåì äðóã äðóãà, îäàðèâ ïîíèìàþùåé è îäíîâðåìåííî èðîíè÷íîé óëûáêîé.
     Âîò, ïîæàëóé, è âñ¸. Ê ñîæàëåíèþ, íå íàøëîñü ìåñòà íà ñòðàíèöàõ ïóòåøåñòâèè åù¸ äâóì áëàãîðîäíûì ãðèáàì. Êòî îíè? Ìèëàÿ ñåðäöó ãðèáíèêà, ëàñêàþùàÿ ñâîèì íàçâàíèåì ñëóõ âîëíóøêà è ðÿäîâêà òîïîëèíàÿ, ðàñòóùàÿ íåñìåòíûìè ïîë÷èùàìè, èçâåñòíàÿ â íàðîäå êàê «ïîäòîïîëüíèê». Íå ÿâëÿÿñü îáèòàòåëÿìè ñîñíîâûõ ëåñîâ, îáëþáîâàëè  ïîäòîïîëüíèêè çàùèòíûå ëåñîïîëîñû âäîëü êðîìîê âîçäåëûâàåìûõ ïîëåé. Âîñõèòèòåëüíûå ïî õàðàêòåðèñòèêàì è âêóñîâûì êà÷åñòâàì ãðèáî÷êè!   
     Âñïîìíèë ïðî íèõ ïîòîìó, ÷òî èç âñåãî àðñåíàëà ï¸ñòðîãî ðàçíîîáðàçèÿ ãðèáîâ æåëàòåëüíî çíàòü íå ìåíåå 10-15 âèäîâ. Èìåííî çà íèìè ìû íàïðàâëÿåìñÿ â ëåñ. À âñå îñòàëüíûå îñòàâèì íàñåêîìûì, ïòèöàì è äèêèì æèâîòíûì.
     Íå íàäî èñêóøàòü ñóäüáó çàïðåòíûì è íåèçâåäàííûì ïëîäîì. Íå âñåãäà îí îêàæåòñÿ ñëàäîê. Ñêîðåå, íàîáîðîò!
     Ïðîíèöàòåëüíûé ÷èòàòåëü, íàâåðíÿêà çàìåòèë, ÷òî ÿ, ãîâîðÿ î ãðèáàõ, óïîòðåáëÿþ èíîé ðàç ìåñòîèìåíèå «êòî». Ýòî ïðîäèêòîâàíî ìîèì óâàæåíèåì ê ãðèáó. Èáî îòíîøóñü ê íåìó, êàê èñêëþ÷èòåëüíî ê îäóøåâë¸ííîìó ñóùåñòâó. Âîçìîæíî, çäåñü è ïðîÿâëÿåòñÿ íåêèé àòàâèçì ÿçû÷åñêèõ âðåì¸í…
     Íå ïðàâäà ëè, ìîè ãåðîè òàêîãî îáðàùåíèÿ çàñëóæèâàþò?!   

Ãëàâà 17

Âîçâðàùåíèå

     Ñîãëàñíî ëîãèêå ìîåãî ïîâåñòâîâàíèÿ â ñòèëå ñâîáîäíîãî îáùåíèÿ ñ ÷èòàòåëåì, â çàâåðøåíèå ëåñíîãî ïóòåøåñòâèÿ, ïðîñÿòñÿ â ñòðîêó  ñëåäóþùèå ñëîâà: âîò è ïîäîøëî ê êîíöó óâëåêàòåëüíîå è íåçàáûâàåìîå çíàêîìñòâî ñ ãðèáíûì öàðñòâîì, è ìû, ïðåèñïîëíåííûå ÷óâñòâîì ãîðäîñòè çà íàïîëíåííûå êîðçèíû, óñòàâøèå è äîâîëüíûå, ïîêèäàåì ãîñòåïðèèìíûé ñîñíîâûé ëåñ, ñòàâøèé äëÿ íàñ òàêèì ðîäíûì è ëþáèìûì.
     Íàâåðíîå, òàê è åñòü. Íî çâó÷èò êàê-òî òðèâèàëüíî.
     Ñ÷àñòëèâûé êîíåö ñêàçî÷íîé èñòîðèè ëàñêàåò äóøó âçðîñëîãî è ðåá¸íêà. Äëÿ äóøè è ñåðäöà âûõîäèì â ëåñà. Äà è òàê ëè âàæíî ñêîëüêî, êàêèõ ãðèáîâ ñîáåð¸ì?  Âåäü íàì äîðîã ëåñ ñîâñåì ïî äðóãèì ïðè÷èíàì. Èìåííî â åãî îáúÿòèÿõ óäà¸òñÿ îòîðâàòüñÿ îò ñóåòû áîëüøîãî ãîðîäà, óâèäåòü ïðèðîäó íå íà êàðòèíêàõ ãëÿíöåâûõ æóðíàëîâ è ýêðàíàõ çîìáèðóþùèõ òåëåâèçèîííûõ ïðèåìíèêîâ, à íàÿâó! Íå òîëüêî óâèäåòü, íî è ãëóáîêî âäîõíóòü, ïîòðîãàòü ðóêàìè – ïðèðîäó íàñòîÿùóþ, ïåðâîçäàííóþ! 
     Áûòü ìîæåò, ýòè ìãíîâåíèÿ è ÿâëÿþòñÿ òîé ðåàëüíîé æèçíüþ, î êîòîðîé ìû çàáûâàåì â åæåäíåâíîé ïîãîíå çà ìíèìûì äîñòàòêîì. È òî, ÷åì çàíèìàåìñÿ, ê ÷åìó ñòðåìèìñÿ: ðàáîòà, êàðüåðà, äîëæíîñòè, çâàíèÿ, î÷åðåäíûå ïîêîð¸ííûå âûñîòû – è åñòü íàñòîÿùåå âèðòóàëüíîå ïðîñòðàíñòâî, â êîòîðîå åæå÷àñíî ïîãðóæåíû, êîòîðîå íå õî÷åò è íå æåëàåò âûïóñêàòü íàñ èç öåïêèõ ïóò è æàðêèõ îáúÿòèé, òà ñàìàÿ âèðòóàëüíàÿ ðåàëüíîñòü, ÷òî çàñàñûâàåò â ñîöèàëüíûå ñåòè ïåðñîíàëüíûõ êîìïüþòåðîâ, â áåñïðîñâåòíóþ ãðÿçü è ëîæü, ïðîíèêàþùóþ â  ñîçíàíèå ñ ýêðàíîâ òåëåâèçîðîâ.
     Íå ïîðà ëè íà ìãíîâåíüå îñòàíîâèòüñÿ, çàäóìàòüñÿ, â êîíöå êîíöîâ,  äëÿ íà÷àëà îòêðûòü  ãëàçà è… îãëÿäåòüñÿ âîêðóã?
     Êòî ìû òàêèå?
     Çà÷åì è äëÿ ÷åãî íà ýòîé çåìëå?
     Êàêîå æå èñòèííîå ïðåäíàçíà÷åíèå çàëîæåíî â íàñ ïðèðîäîé è áîæåñòâåííûì ïðîâèäåíèåì?
     Âîçìîæíî ëè îñîçíàòü ïîäëèííûé ñìûñë ñóùåñòâîâàíèÿ â êèïÿùåì ñòðàñòÿìè ìèðå?
     Ýòî ëèøü ìàëàÿ òîëèêà âîïðîñîâ, êîòîðûå âîçíèêàþò â íàøåì ñîçíàíèè.
     Óâèäåâ ñåáÿ ñî ñòîðîíû, â îêðóæåíèè âåëè÷åñòâåííîé êðàñîòû, ìû íàéä¸ì îòâåòû íà âå÷íûå è íåïðîñòûå âîïðîñû. Ïðàâèëüíûìè îíè áóäóò èëè íåò, òðóäíî ñóäèòü. Íî ïî÷åìó-òî êàæåòñÿ, ÷òî íàåäèíå ñ ïðèðîäîé âåðîÿòíîñòü  îøèáêè  ìèíèìàëüíà. È ñòàíîâèòñÿ íå òàê âàæíî, óäàëîñü ëè âî âðåìÿ ïóòåøåñòâèÿ èçáàâèòüñÿ îò ìåñÿöàìè è ãîäàìè íàêîïëåííîé îòðèöàòåëüíîé ýíåðãèè èëè ïîäïèòàòüñÿ ïîëîæèòåëüíîé, ïîëíû êîðçèíû  ãðèáàìè èëè íåò… Âåäü ìû ïðèîáðåëè áîëüøåå, ïî÷óâñòâîâàâ ñåáÿ ïîëíîöåííîé ÷àñòè÷êîé ìîãó÷åãî è âîëøåáíîãî îðãàíèçìà ïîä íàèìåíîâàíèåì «ïðèðîäà». Ïîëó÷èëè îòâåòû íà âîëíóþùèå äóøó âîïðîñû. È ýòî – åù¸ íå ãëàâíîå.
     Ãëàâíîå ïîÿâèòñÿ ïîñëå, êîãäà ïîëó÷åííûå îòâåòû íà÷íóò íà ïðàêòèêå ïðåâðàùàòüñÿ â äîáðûå äåëà. Åñëè òàê ïðîèçîéä¸ò, òî íàøà âñòðå÷à ñ ãðèáíûì öàðñòâîì äîñòèãëà öåëè.
     À êàê æå ãðèáû?
     Îíè è åñòü ùåäðûé ïîäàðîê îò áëàãîäàðíîé ïðèðîäû. 

                  îêòÿáðü 2012 ã.

               NB
     Äîðîãîé äðóã!
     Àâòîð âïîëíå îñîçíà¸ò, ÷òî êàæäûé ÷èòàþùèé ýòó êíèãó èìååò ñîáñòâåííûé îïûò, ìíåíèå, îðèãèíàëüíûå íàáëþäåíèÿ è ðåöåïòû.
     Íàâåðíîå, êòî-òî çàõî÷åò ïåðåäàòü èõ ñâîèì äåòÿì è âíóêàì, äà è ïðîñòî çàïîìíèòü, ÷òîáû íè÷åãî íå ïðîïóñòèòü. Àâòîð êíèãè ïîçàáîòèëñÿ îá ýòîì è ââ¸ë ðóáðèêó, â êîòîðîé ïóáëèêóåò ïåðâûå îòçûâû, à íåñêîëüêî ñëåäóþùèõ ñòðàíèö ñ áëàãîäàðíîñòüþ ïðåäîñòàâëÿåò ïåðó îòçûâ÷èâîãî ÷èòàòåëÿ!

Çàïèñêè ÷èòàòåëÿ

     Áàëëàäà?… Ïîýìà?… Ðå÷ü íå î ïîýòè÷åñêîì ëèòåðàòóðíîì òðóäå, à ñëåäîâàòåëüíî è íå î ïîýòè÷åñêèõ æàíðàõ. È , âñå-òàêè… Îáà ýòè æàíðà ïðèñóòñòâóþò â ïîâåñòâîâàíèè. Ïðèñóòñòâóþò âî âäîõíîâåííîì, ñîãðåòîì ëþáîâüþ ê ïðèðîäå. È î ÷¸ì? Î ãðèáàõ. Îá èõ îáèòàíèè è äîñòîèíñòâàõ. È íå òîëüêî. Òóò òðè äåéñòâóþùèõ ñóáúåêòà: ñîãðåòàÿ äóøåâíûì òåïëîì ïðèðîäà â å¸ øèðîêîì çíà÷åíèè; ãðèáû, êàê îñîáûé, ïðåêðàñíûé êîìïîíåíò ïðèðîäû è ïðåäìåò îñîáîãî íàøåãî óâëå÷åíèÿ; è, íàêîíåö, â ýòîé òðèàäå – ÷åëîâåê, ëþáèòåëü ïðèðîäû, ÷òî ãëàâíîå â äóøå è ïîâåäåíèè ãðèáíèêà. 
     Ãðèáíèêîâ íàçûâàþò, è íå ñëó÷àéíî, ëþáèòåëÿìè òèõîé (áåç âûñòðåëîâ) îõîòû.
     Äîñòîèíñòâî êíèãè íå òîëüêî â òîì, ÷òî ýòî ìàëàÿ ýíöèêëîïåäèÿ î ãðèáàõ. Àâòîðñêîå ïîâåñòâîâàíèå íàïèñàíî òàê âäîõíîâåííî, ÷òî ÷èòàåòñÿ êàê èíòåðåñíîå õóäîæåñòâåííîå ïðîèçâåäåíèå. Ýòî ïîâåñòü î ïðèðîäå äëÿ íàñ, ãðåøíûõ, âñòðîåííûõ â íåå.
     «Ãðåøíûõ» ñêàçàíî íå ñëó÷àéíî. Äàëåêî íå âñå îòíîñÿòñÿ ê ïðèðîäå, êàê ê ìàòåðè. Ïðèìåðîâ ýòîãî ïðåäîñòàòî÷íî, îñîáåííî ñåé÷àñ, â ïîðó ðàñõðèñòàííîé «äåìîêðàòèè» –  «÷òî õî÷ó, òî âîðî÷ó».
     Àâòîðîì âçÿòà áëèçêàÿ åìó ïî äóøå, ðîäíàÿ òåìà. È íàïèñàíî äîáðûì õóäîæåñòâåííûì ÿçûêîì. ßçûê êíèãè èíòåðåñåí, ëèø¸í ëèòåðàòóðíîãî øòàìïà, à ñàìà êíèãà èìååò ìíîãî ïîçèòèâíîãî. Îíà áóäåò ïîëåçíà âñÿêîìó, êòî «çàðàæ¸í» ãðèáíîé îõîòîé.
     Áîëüøèíñòâî ãðèáíèêîâ íå èìåþò ÿñíîãî ïðåäñòàâëåíèÿ î ïðèðîäå ãðèáîâ. Åñòü è òàêèå « àáû áûëî ìíå». Ïîñëå íèõ íå íàéäåøü ñîõðàíèâøèõñÿ ãðèáíèö.
     Âïîëíå çàñëóæåííî ìîæíî è íóæíî ïîçäðàâèòü àâòîðà ñ òâîð÷åñêîé óäà÷åé è ïîáëàãîäàðèòü çà èíòåðåñíóþ è âåñüìà ïîëåçíóþ êíèãó.

     À.Ñ. Öûáèíîâ, çàñëóæåííûé ðàáîòíèê êóëüòóðû Ðîññèè, ïî÷åòíûé ãðàæäàíèí Ðîäèíñêîãî ðàéîíà Àëòàéñêîãî êðàÿ, âåòåðàí Âåëèêîé Îòå÷åñòâåííîé Âîéíû, æóðíàëèñò, õóäîæíèê, ïèñàòåëü.

     Ïðî÷¸ë ñ èíòåðåñîì, õîòÿ ÿ è íå ãðèáíèê.
     Ñ÷èòàþ íóæíûì â òåêñòå äîáàâèòü èëè èñïðàâèòü:
— â áîðó, êîëêàõ è ëåñîïîëîñàõ;
— êðîìå êðàñíîé ñìîðîäèíû ðàñò¸ò è ÷¸ðíàÿ. Çíàþ ñ äåòñòâà, ÷òî â áåð¸çîâûõ êîëêàõ îíà áûëà;
— áåçäîìíûõ îòàð îâåö íå áûâàåò;
— áåëêó ïîêàçàòü øèðå, å¸ æèçíü ñâÿçàíà ñ ãðèáàìè;
— íå ñîâåòóþ òðîãàòü èëè êðèòèêîâàòü òðàêòîðà, ñâîëàêèâàþùèå â ãîðåëüíèêàõ îñòàòêè äðåâåñèíû. Ðàáîòàþò ñïåöèàëèñòû ïî âîññòàíîâëåíèþ ëåñà (ïîñàäêè, óõîä);
— õîðîøî áû ðàñêðûòü øèðå ãðèáû, êàê ïðîäóêò ïèòàíèÿ. Ýòî – áåëêè, âèòàìèíû è ïðî÷åå, ò. å. âñþ áèîëîãèþ, êîí÷àÿ êëåò÷àòêîé. 

À. Áóéíîâ

Ñëîâàðü òåðìèíîâ

Áî𠠖 ñîñíîâûé ëåñ, ïðîèçðàñòàþùèé íà ñóõîé ïåñ÷àíîé ïî÷âå.

Ãîðåëüíèê – ó÷àñòîê çåìëè ñ îáãîðåâøèì èëè âûææåííûì ëåñîì.

Ìëå÷íèêè – ðîä èëè âèäû ïëàñòèí÷àòûõ ãðèáîâ, ê êîòîðûì îòíîñÿòñÿ ãðóçäè,  âîëíóøêè, ðûæèêè, áåëÿíêè, ãîðüêóøêè è äð. Ñâîå íàçâàíèå ïîëó÷èëè èç-çà íàëè÷èÿ â ïëîäîâîì òåëå ìëå÷íîãî ñîêà, êàê ïðàâèëî, îñòðîãî ëèáî î÷åíü îñòðîãî.

Îêîëêè – íåáîëüøèå ëåñà èç áåð¸ç â ïîëå èëè ñðåäè ïàøíè. Øèðîêî ðàñïðîñòðàíåíû íà þãå Çàïàäíîé Ñèáèðè.  ñî÷åòàíèè ñ ïîëÿìè îáðàçóþò õàðàêòåðíûé è íåïîâòîðèìûé ëàíäøàôò. ×àñòî èìåþò îêðóãëóþ ôîðìó. Àíàëîãè÷íû îïðåäåëåíèþ «êîëêè».

Ëàíäøàôò (ïðèðîäíûé) – ïðîñòðàíñòâåííàÿ ñðåäà, â ïðåäåëàõ êîòîðîé îñíîâíûå ëàíäøàôòíûå êîìïîíåíòû (ðåëüåô, êëèìàò, âîäà, ïî÷âà…) ñôîðìèðîâàëèñü è ñóùåñòâóþò áåç ó÷àñòèÿ ÷åëîâåêà.

Ïàññèîíàðíîñòü (êàê õàðàêòåðèñòèêà ïîâåäåíèÿ) – èçáûòîê áèîõèìè÷åñêîé ýíåðãèè æèâîãî âåùåñòâà, ïðîÿâëÿþùèéñÿ â ñïîñîáíîñòè ëþäåé ê ñâåðõíàïðÿæåíèþ (èç ñëîâàðÿ Ë.Í.Ãóìèëåâà).

Èìåííîé óêàçàòåëü

Àëåêñåé Ìèõàéëîâè÷ Ðîìàíîâ (1629 – 1676) – âòîðîé ðóññêèé öàðü èç äèíàñòèè Ðîìàíîâûõ, ãîäû ïðàâëåíèÿ  –  1645 – 1676.

Ãóìèëåâ Ëåâ Íèêîëàåâè÷ (1912 – 1992) – ñîâåòñêèé è ðîññèéñêèé ó÷¸íûé, èñòîðèê – ýòíîëîã, äîêòîð èñòîðè÷åñêèõ è ãåîãðàôè÷åñêèõ íàóê, ïîýò, ïåðåâîä÷èê ñ ïåðñèäñêîãî ÿçûêà. Îñíîâîïîëîæíèê ïàññèîíàðíîé òåîðèè ýòíîãåíåçà. Ñûí ïîýòîâ Íèêîëàÿ Ãóìèë¸âà è Àííû Àõìàòîâîé. 

Äàëü Âëàäèìèð Èâàíîâè÷ (1801 – 1872) – ðóññêèé ó÷¸íûé, ïèñàòåëü è ëåêñèêîãðàô, ñîñòàâèòåëü «Òîëêîâîãî ñëîâàðÿ æèâîãî âåëèêîðóññêîãî ÿçûêà».

Åôðåìîâà Òàòüÿíà Ô¸äîðîâíà – àâòîð «Òîëêîâîãî ñëîâàðÿ ñëîâîîáðàçîâàòåëüíûõ åäèíèö ðóññêîãî ÿçûêà», èçäàííîãî â 2000 ãîäó.

Ìàÿêîâñêèé Âëàäèìèð Âëàäèìèðîâè÷ (1893 – 1930) – ðóññêèé ñîâåòñêèé ïîýò, äðàìàòóðã, êèíîðåæèññåð, êèíîàêòåð, õóäîæíèê, ðåäàêòîð æóðíàëîâ.

Îæåãîâ Ñåðãåé Èâàíîâè÷ (1900 – 1964) – ðîññèéñêèé ÿçûêîâåä, ëåêñèêîëîã, ëåêñèêîãðàô, èññëåäîâàòåëü íîðì ðóññêîãî ÿçûêà, äîêòîð ôèëîëîãè÷åñêèõ íàóê, àâòîð è ñîçäàòåëü «Òîëêîâîãî ñëîâàðÿ ðóññêîãî ÿçûêà» (ñîâìåñòíî ñ Í. Þ. Øâåäîâîé).

Ñîêðàò (469 – 399 ã. äî í.ý.) – äðåâíåãðå÷åñêèé ôèëîñîô, ó÷åíèå êîòîðîãî çíàìåíóåò ïåðåõîä îò ðàññìîòðåíèÿ ïðèðîäû è ìèðà ê ðàññìîòðåíèþ ÷åëîâåêà.

Óøàêîâ Äìèòðèé Íèêîëàåâè÷ (1873 – 1942) – ðóññêèé ôèëîëîã, ÷ëåí-êîððåñïîíäåíò ÀÍ ÑÑÑÐ, ðåäàêòîð è ñîàâòîð îäíîãî èç îñíîâíûõ ñëîâàðåé ðóññêîãî ÿçûêà – «Òîëêîâîãî ñëîâàðÿ ðóññêîãî ÿçûêà».

Ôàñìåð Ìàêñ (1886 – 1962) – íåìåöêèé ó÷¸íûé è ëåêñèêîãðàô ðîññèéñêîãî ïðîèñõîæäåíèÿ, ñëàâèñò è áàëêàíèñò, èíîñòðàííûé ÷ëåí-êîððåñïîíäåíò ÀÍ ÑÑÑÐ, ñîçäàòåëü «Ýòèìîëîãè÷åñêîãî ñëîâàðÿ ðóññêîãî ÿçûêà» (1950 – 1958).

Ãåîãðàôè÷åñêèé óêàçàòåëü

Áèÿ – âòîðàÿ ïîñëå Êàòóíè ðåêà Àëòàÿ, áåðåò ñâîå íà÷àëî èç Òåëåöêîãî îçåðà.  ðàéîíå ã. Áèéñêà ñëèâàåòñÿ ñ Êàòóíüþ è âìåñòå äàþò íà÷àëî âåëèêîé ñèáèðñêîé ðåêå Îáü. Äëèíà Áèè ñîñòàâëÿåò îêîëî 300 êì.

Èðòûø – ðåêà â Ñèáèðè è Êàçàõñòàíå, ëåâûé, ãëàâíûé ïðèòîê Îáè, äëèíà 4248 êì.

Êàðãîïîëü – ãîðîä â Àðõàíãåëüñêîé îáëàñòè Ðîññèè.

Êàòóíü – ñàìàÿ êðóïíàÿ ðåêà Ãîðíîãî Àëòàÿ, ëåâàÿ ñîñòàâëÿþùàÿ Îáè, áåðåò íà÷àëî íà þæíîì ñêëîíå Êàòóíñêîãî õðåáòà ó ã. Áåëóõà  ó ëåäíèêà Ãåáëåðà, äëèíà ðåêè 688 êì. 

Êóëóíäèíñêàÿ ñòåïü – ðàâíèíà íà þãå Çàïàäíîé Ñèáèðè â Àëòàéñêîì êðàå Ðîññèè è Ïàâëîäàðñêîé îáëàñòè Êàçàõñòàíà, ðàñïîëîæåíà â ìåæäóðå÷üå Îáè è Èðòûøà, ïëîùàäüþ áîëåå 100 òûñÿ÷ êì;. Íà òåððèòîðèè ðàâíèíû íàõîäèòñÿ áîëåå 2000 îçåð, áîëüøèíñòâî – ñîëåíûå. Âàæíûé ñåëüñêîõîçÿéñòâåííûé ðàéîí.

Îáü – ðåêà â Çàïàäíîé Ñèáèðè, ñàìàÿ ïðîòÿæåííàÿ â Ðîññèè (5410 êì). Îáðàçóåòñÿ íà Àëòàå ñëèÿíèåì ðåê Áèè è Êàòóíè, äëèíà îò ñëèÿíèÿ 3650 êì. Âïàäàåò â Êàðñêîå ìîðå.

Òåëåöêîå îçåðî – ñàìîå áîëüøîå è êðàñèâîå îçåðî Ãîðíîãî Àëòàÿ. Ìàêñèìàëüíàÿ ãëóáèíà îêîëî 330 ì, ïðîòÿæåííîñòü 77,7 êì, ñðåäíÿÿ øèðèíà 2-3 êì, ïðåäåëüíàÿ – äî 5 êì. Îçåðî ÷àñòî íàçûâàþò ìëàäøèì áðàòîì Áàéêàëà, â íåãî âïàäàåò îêîëî 70 ðåê è 150 âîäîñòîêîâ, à âûòåêàåò òîëüêî îäíà ðåêà Áèÿ. Ïî àëòàéñêè Òåëåöêîå îçåðî çâó÷èò «Àëòûí – ʸëü», ÷òî â ïåðåâîäå îçíà÷àåò «Çîëîòîå îçåðî».

Ñîäåðæàíèå

Î íàñóùíîì è âå÷íî셅………………………………………..  3
Ïðåäèñëîâè充…………………………………………………  4
Ãëàâà 1.   Â íà÷àëå ïóò腅……………………………………  6
Ãëàâà 2.   Ëåíòî÷íûå áîðû è áåð¸çîâûå îêîëê腅…………  7
Ãëàâà 3.   Ïðàâèëà ïîâåäåíèÿ â ëåñ󅅅………………….  11
Ãëàâà 4.   Ãðèáíûå âîïðîñû……………………………………  15
Ãëàâà 5.   Òåîðèÿ è ïðàêòèêà…………………………………..  17
Ãëàâà 6.   Ìàñëÿòà……………………………………………… 20   
Ãëàâà 7.   Ãðóçä腅………………………………………….   23
Ãëàâà 8.   Áåëûé ãðèᅅ……………………………………..  29
Ãëàâà 9.   Ïîäáåðåçîâèꅅ…………………………………..  31
Ãëàâà 10. Ïîäîñèíîâèꅅ…………………………………… 33
Ãëàâà 11. Òàèíñòâåííûé íåçíàêîìåö èëè «×óæîé»?……………  35
Ãëàâà 12. Ðûæèê腅…………………………………………  38
Ãëàâà 13. Îïÿòà…………………………………………………  42
Ãëàâà 14. Ãðèáû è ýòíîãåíå煅……………………………..  46
Ãëàâà 15. Ãðèáíîå àññîðò腅……………………………….  49
Ãëàâà 16. Îïàñíûå ñîñåä腅………………………………..  52
Ãëàâà 17. Âîçâðàùåíè充…………………………………… 55
Ïîñëåñëîâè充……………………………………………….   57
Çàïèñêè ÷èòàòåëÿ…………………………………………………  58
Ñëîâàðü òåðìèíîⅅ………………………………………….  61
Èìåííîé óêàçàòåëü……………………………………………..   62
Ãåîãðàôè÷åñêèé óêàçàòåëü……………………………………   63   

ВЕЛИКАН НА ПОЛЯНЕ,

ИЛИ ПЕРВЫЕ УРОКИ

ЭКОЛОГИЧЕСКОЙ ЭТИКИ

Пособие для учащихся общеобразовательных учреждений

«Просвещение»

ВЕЛИКАН НА ПОЛЯНЕ

Наша планета Земля очень велика в сравнении с каждым человеком, а он так мал в сравнении с ней! Но тот же человек, идущий по лесной поляне, опушке, лугу, превращается в огромного великана. Во-первых, потому, что на полянах и опушках живут существа, которые гораздо меньше человека: жуки и муравьи, гусеницы и бабочки, пчёлы и шмели, пауки и улитки и многие, многие другие. Во-вторых, потому, что даже большие обитатели Земли, например вековые деревья, не говоря уже о маленьких существах, чаще всего перед человеком беззащитны. Причём могущественным Великаном на поляне может быть не только взрослый, но и ребёнок. Как хорошо, если этот великан добрый. Он не наступит нарочно на скрытый в траве муравейник, не обидит неповоротливую гусеницу, сидящую на листке, не сорвёт напрасно цветок, не оставит после себя мусора… И как печально, если великан окажется недобрым, равнодушным, а то и жестоким к тому, что его окружает.

Мы расскажем тебе, как лучше вести себя в природе, что можно в ней делать, а чего нельзя и почему. Ведь природа страдает не только от дыма заводов и фабрик, от грязных отходов, постоянно выливающихся в реки и моря, от вырубки лесов… Природе плохо и оттого, что многие люди, собирая грибы, ловя рыбу, просто гуляя и отдыхая, нередко вредят ей, порой и сами того не замечая. Ведь многих взрослых, когда они были маленькими, почти совсем не учили беречь природу. А многие дети ещё не успели этому научиться.

Книга называется «Великан на поляне». Но её можно назвать и по-другому: «Первые уроки экологической этики».

Что это означает?

Этикой называют науку о душевных качествах человека (таких, как доброта, честность, отзывчивость), о том, как нужно и как не нужно поступать в различных жизненных ситуациях, о том, что хорошо, а что плохо.

А экология — это наука о нашем природном доме.

Вот и получается, что экологическая этика учит, как нужно относиться к природе, как вести себя в ней.

Но мы написали: «Первые уроки экологической этики». Что значит первые уроки? Конечно, мы вовсе не имеем в виду обычные школьные уроки. В книге собраны всего лишь рассказы, но мы надеемся, что они могут кое-чему научить. Причём очень важному
и даже самому главному
в отношении к природе. К тому же мы писали эту книгу для того, чтобы она помогала тебе не только в повседневной жизни, но и на школьных уроках тоже. Если ты занимаешься по учебникам, на которых написано «Зелёный дом», то эта книга тебе обязательно пригодится.

На страницах нашей книги живут и действуют ребята (такие же, как ты, или помоложе, или постарше тебя), их родители, учителя и учёные, туристы и грибники. Большинство рассказанных историй не выдумано, а взято из жизни.

Животные и растения, камни и почва, вода и воздух — это всё природа. Человек — её часть. И если человек красив, добр, умён, то именно таким — красивым, добрым, умным — должно быть его поведение в природе.

ЗАБАВНАЯ ИСТОРИЯ

С БРОНЗОВКОЙ ЗОЛОТИСТОЙ

Живёт рядом с нами, встречаясь на лесных опушках и полянах, изумрудный, сверкающий жук — бронзовка золотистая. Если летом ты будешь проходить по опушке леса и заметишь цветущие кусты шиповника, остановись и вглядись в то, что на них происходит. Возможно, тебе повезёт и в каком-нибудь из ярких, ароматных цветков ты увидишь её, бронзовку. Что она здесь делает? Конечно же лакомится пыльцой, которой так много в цветках шиповника.

Однажды по лесу шёл грибник Пётр Петрович. Впрочем, грибник он был не совсем обычный. Нередко, не набирая грибов, он приходил из лесу очень довольный. Знакомые и соседи говорили ему: «Что же вы, Пётр Петрович, ходили за грибами, а корзинка почти пуста?»

А он, немного смущаясь, отвечал, что грибник он совсем неважный и, наверное, грибы его не любят.

Но всё дело было в том, что в лесу его интересовали не столько грибы, сколько другие живые создания, населяющие лес. И больше всего те, которые имеют шесть ножек, — насекомые. Встречи с интересными насекомыми доставляли этому доброму человеку больше радости, чем найденный гриб.

Пётр Петрович шёл по лесу и внимательно присматривался к окружающему. Присматривался и прислушивался: не пробежит ли по дорожке ловкий, быстроногий жук-скакун? Не мелькнёт ли над травой яркая бабочка-медведица? Не прожужжит ли где-нибудь среди деревьев полосатый, как тигр, красавец шершень?

О МАЛЕНЬКОЙ НАДЕ И ЛЯГУШКЕ

Маленькая Надя в это солнечное утро проснулась рано. Ей приснился удивительный сон про царевну-лягушку. Во сне Надя повстречалась с мудрой лягушкой и они о чём-то говорили. Вот только она никак не могла вспомнить о чём.
В доме все ещё спали. Надя вышла на крылечко и залюбовалась солнышком. Оно тоже уже проснулось и такое чистое, умытое, сияющее пригревало землю.
Надя подумала о том, что, может быть, на самом деле встретит царевну-лягушку, если пойдёт по тропинке через луг, к пруду. Луг начинался сразу за забором. Надя не стала никого будить и, выйдя со двора, пошла по луговой тропинке.
Было ещё прохладно, и травы сверкали капельками росы. «А вдруг мне повезёт? — думала девочка. — Вдруг царевна-лягушка тоже решила прогуляться и сейчас появится передо мной?»
К огорчению девочки, лягушка не появлялась.
Тропинка спустилась к маленькому, наполовину заросшему пруду, куда Надя часто приходила с мамой посидеть на берегу.
И тут девочке повезло. Вот чудо! Недалеко от воды, на краю тропинки, она увидела лягушку. Лягушка была большая и важная. И хотя не было у неё на голове маленькой золотой короны, Надя решила, что это и есть царевна-лягушка.
Девочка подошла поближе, а потом и совсем близко, но лягушка не испугалась. Она сидела неподвижно и была по- своему красивой, зелёного цвета, вся в маленьких пятнышках и немного мокрая. Наверное, она только что плавала в пруду или прыгала среди мокрой травы и вот теперь, выбравшись на сухое место, отдыхала.
Девочка смотрела на лягушку и улыбалась, а та смотрела на девочку и не спешила скрыться. Лягушка не боялась девочки, как будто чувствовала, что ничего плохого Надя ей не сделает.
А Надя наклонилась и сказала: «Здравствуй, царевна-лягушка! Знаешь, ты мне во сне приснилась и что-то говорила. ..» Лягушка молчала, только немного двигала своими глазками. Может быть, она хотела что-то сказать девочке, но это у неё не получалось.
Надя довольно долго любовалась лягушкой и окончательно поверила в то, что она — царевна. А лягушка, отдохнув на тропинке, вдруг прыгнула в сторону и — бултых! — исчезла в пруду.
Вернувшись домой, девочка с восторгом рассказала маме обо всём, что произошло ночью, во сне, и потом у пруда. А мама с интересом слушала и улыбалась.
— Значит, — спросила мама, — ты не помнишь, о чём вы говорили с царевной-лягушкой во сне?
— Не помню, — грустно ответила девочка.
— А возле пруда лягушка тебе ничего не сказала?
— Не сказала, — произнесла Надя и вздохнула.
— А ты, что бы ты хотела ей сказать? — поинтересовалась мама.
Девочка задумалась.
— Ну я… — начала она, — я сказала бы ей, во-первых, чтобы она не расстраивалась. Не расстраивалась бы из-за того, что многие считают её некрасивой. Это совсем не так. Вот говорят, что она бугристая, скользкая, с большим ртом, да к тому же пучеглазая. А я с этим не согласна. Она красавица. Настоящая красавица! Надо только рассмотреть её повнимательнее, не полениться.
— Хорошо, — улыбнулась мама. — Это во-первых. А во- вторых?
— Во-вторых, я сказала бы ей, что очень люблю слушать, как лягушки поют в пруду. Это бывает весной, по вечерам. Некоторые заявляют, что лягушки противно квакают. Но я с этим тоже не согласна. По-моему, у них очень интересные и приятные голоса. Без лягушачьих концертов стало бы скучно и пусто.
— Да, дочка, я тоже так думаю, — согласилась мама и продолжала: — Мне кажется, что я знаю, о чём рассказала бы тебе царевна-лягушка во сне и могла бы рассказать у пруда, если бы умела говорить.
Вот послушай.
— Милая Надя, — сказала бы, наверное, она, — если ты встретишься с лягушкой, никогда не обижай её. Нас, лягушек, легко обидеть, мы и перед большим, и перед маленьким человеком беззащитны. Нам и так частенько достаётся ни за что ни про что, особенно от мальчишек. Очень часто встреча с мальчишкой заканчивается для нас, лягушек, плохо.
В нас и камнями кидают, и палками тычут.
Или, бывает, придёт мальчишка с удочкой на пруд и начнёт ловить рыбу, а вместо рыбы к нему на крючок попадётся несчастная лягушка. Если такой рыболов добрый, то отпустит раненую, а если нет, то всю свою злость сорвёт на безвинном создании, для которого всё это закончится очень печально.
Вот что, думаю, сказала бы тебе лягушка.
Мама помолчала немного и добавила:
— А закончила бы твоя царевна такими словами: «Милые девочки и мальчики! Помните, что любое живое существо, даже маленькое, с большим ртом и пучеглазое, имеет такое же право на жизнь, как и человек, и ничуть не меньшее».

«ИЗУЧИЛИ»

Был тёплый весенний день. Два мальчика, Петя и Женя, пошли на пруд, чтобы отдохнуть на берегу. Подошли они к воде и увидели среди водных растений лягушачью икру. Она их заинтересовала.
— Давай её изучим, — предложил Петя.
— Давай, — радостно согласился Женя.
Ребята сорвали какой-то лист, «зачерпнули» им икру и вытащили её на берег. Положили на траву и стали внимательно рассматривать.
Икра лягушки была холодная и скользкая. Каждая икринка имела внутри маленький тёмный шарик, который снаружи был окружён прозрачной оболочкой.
— Интересно, — сказал Петя.
— Да, — ответил Женя. — Какие они маленькие, эти икринки. Даже не верится, что из каждой получится большая лягушка.
— Ну, — задумчиво сказал Петя, — они ведь не сразу получатся. Сначала будут маленькие головастики, они будут расти, а в лягушек уж потом превратятся…
Ребята постояли еще немного, поразглядывали свою находку, поговорили о том о сём и пошли дальше.
А как же икринки? Они так и остались лежать на берегу. Выведутся ли теперь из них головастики? Нет, конечно. Здесь, на солнце, все икринки высохнут и погибнут. Живыми они могут быть только в воде. А ребята об этом даже и не подумали. Если уж так захотелось ребятам эти икринки вытащить и рассмотреть поближе, надо было потом обязательно вернуть их в пруд. На том же самом листочке, которым они «зачерпнули» икру, нужно было перенести её обратно в воду. Разве это трудно? Нет, конечно, совсем не трудно. Да только поче- му-то не пришло это в голову ни Пете, ни Жене.
Хорошая вещь — любознательность. Но иногда она бывает вредной. Именно такой оказалась на этот раз любознательность Пети и Жени.
Икринки — это ещё не обычные живые существа. Но всё же они — живые. К сожалению, они не могут спрятаться, уплыть, нырнуть поглубже. Они полностью беззащитны перед человеком. Эх, лучше бы ребята совсем не вытаскивали их из воды, рассмотрели бы с берега. Погибнут икринки, не появятся на свет замечательные лягушки-квакушки, без которых природе никак нельзя…
Постарайся, пожалуйста, никогда и нигде не проявлять вредной любознательности. И к икре лягушек тоже. Не вынимай икру из воды, не ворочай её палкой, научись уважать живое существо даже в виде маленькой икринки.

ИСТОРИЯ С ГОЛОВАСТИКОМ

Он появился из маленькой икринки, в небольшом пруду, почти у самого берега. Вместе с ним из других икринок появились такие же маленькие, слабенькие сёстры и братья. Их мама-лягушка была просто великаншей по сравнению с ними. Впрочем, они её вряд ли когда-нибудь увидят. Такова уж их нелегкая доля — не знать свою маму, не ведать её заботы и защиты. Если повезёт — уцелеешь, а нет — пропадёшь.
Его называют просто — головастик, называют за то, что у него и вправду большая голова. Ножек у него нет, зато есть хвостик, с помощью которого он плавает.
На большой голове маленький ротик. Очень маленький. Такой, что ничего крупного не съешь. Приходится пощипывать водоросли, проглатывать мельчайшую водную живность. Хорошо ещё, что всего этого довольно много в прогретой солнцем воде неглубокого пруда.
На большой голове у головастика есть и маленькие глазки. Видят они не очень хорошо, но и не совсем плохо. В случае опасности помогают вовремя ускользнуть, спрятаться, спастись.
Так и живёт головастик.
Но пройдет два месяца, и он сам себя не узнает. У него появятся большой рот и четыре ножки, а хвостик исчезнет. Появятся большие красивые глаза. Да к тому же он
выберется из воды на берег и начнет прыгать в зелёной траве. И вообще, это будет уже не головастик, а маленькая лягушка. Тебе, наверное, приходилось видеть таких в июне где- нибудь в лесу или на лугу.
Но до всего этого надо дожить, а это ох как непросто. Попробуй доживи, если в пучке той зелёной тины тебя подстерегает ненасытная пиявка. Если тобой с аппетитом могут закусить и крупные водяные жуки, и рыбы, и кое-какие птицы. Сколько врагов у беззащитного и безобидного головастика!
Чуть зазевается, и не видать ему зелёной травки у пруда, пропадёт он в брюхе какого-нибудь хищника.
А как относятся к головастикам люди? Увы, очень часто совсем не так, как надо.
Однажды наш герой, головастик из маленького пруда, попал по их вине в страшную передрягу.
Вместе с сёстрами и братьями он плавал на мелководье у самого берега. Здесь было достаточно еды, приятно согревало солнышко. Было тихо и спокойно.
И вдруг что-то обрушилось сверху на всю их компанию. Вода забурлила, песок взвился со дна. Наш головастик, его сёстры и братья бросились врассыпную. Но что-то длинное и тяжёлое стучало по воде и здесь и там, закрывая путь к спасению. Малыши-головастики метались в ужасе, кого-то больно ударило по спинке, кого-то засыпало песком, так что невозможно было двинуться. Наконец все кое-как попрятались и в страхе наблюдали, кто из-под коряги, кто из-за подводного камня, кто с более далёкого от берега и более глубокого места, как бурлит вода, бушует песок и ломаются водные растения…
Когда всё успокоилось, головастики увидели, как огромные, невероятных размеров существа на берегу бегают, прыгают, размахивают руками. Послышались раскаты хохота и громкие голоса:
— Вот здорово мы их, да?
— Ага! Только надо было палки брать подлиннее, тогда бы мы дальше от берега достали.
— Ничего, и так ни одного не осталось.
Ни наш головастик, ни другие так и не поняли, что произошло. Поняли только, что они чудом остались живы. Долго они потом вспоминали этот ужасный случай. До самого того момента, как превратились в лягушат и выбрались из воды.
А произошло вот что. Несколько мальчишек захотели развлечься — палками, ветками, хворостинами решили истребить и распугать головастиков в пруду.
Вот такое развлечение… За счёт маленьких и беззащитных. Нам очень стыдно за этих ребят, и мы надеемся, что ты так никогда не поступишь. И вообще никогда и никак не будешь обижать головастиков.
Лучше просто понаблюдать за этими славными малышами — детками лягушек и жаб. Это будет интереснее и по- человечески.

Текущая страница: 1 (всего у книги 6 страниц)

ВЕЛИКАН НА ПОЛЯНЕ,

ИЛИ ПЕРВЫЕ УРОКИ

ЭКОЛОГИЧЕСКОЙ ЭТИКИ

Пособие для учащихся общеобразовательных учреждений

«Просвещение»

ВЕЛИКАН НА ПОЛЯНЕ

Наша планета Земля очень велика в сравнении с каждым человеком, а он так мал в сравнении с ней! Но тот же человек, идущий по лесной поляне, опушке, лугу, превращается в огромного великана. Во-первых, потому, что на полянах и опушках живут существа, которые гораздо меньше человека: жуки и муравьи, гусеницы и бабочки, пчёлы и шмели, пауки и улитки и многие, многие другие. Во-вторых, потому, что даже большие обитатели Земли, например вековые деревья, не говоря уже о маленьких существах, чаще всего перед человеком беззащитны. Причём могущественным Великаном на поляне может быть не только взрослый, но и ребёнок. Как хорошо, если этот великан добрый. Он не наступит нарочно на скрытый в траве муравейник, не обидит неповоротливую гусеницу, сидящую на листке, не сорвёт напрасно цветок, не оставит после себя мусора… И как печально, если великан окажется недобрым, равнодушным, а то и жестоким к тому, что его окружает.

Мы расскажем тебе, как лучше вести себя в природе, что можно в ней делать, а чего нельзя и почему. Ведь природа страдает не только от дыма заводов и фабрик, от грязных отходов, постоянно выливающихся в реки и моря, от вырубки лесов… Природе плохо и оттого, что многие люди, собирая грибы, ловя рыбу, просто гуляя и отдыхая, нередко вредят ей, порой и сами того не замечая. Ведь многих взрослых, когда они были маленькими, почти совсем не учили беречь природу. А многие дети ещё не успели этому научиться.

Книга называется «Великан на поляне». Но её можно назвать и по-другому: «Первые уроки экологической этики».

Что это означает?

Этикой называют науку о душевных качествах человека (таких, как доброта, честность, отзывчивость), о том, как нужно и как не нужно поступать в различных жизненных ситуациях, о том, что хорошо, а что плохо.

А экология – это наука о нашем природном доме.

Вот и получается, что экологическая этика учит, как нужно относиться к природе, как вести себя в ней.

Но мы написали: «Первые уроки экологической этики». Что значит первые уроки? Конечно, мы вовсе не имеем в виду обычные школьные уроки. В книге собраны всего лишь рассказы, но мы надеемся, что они могут кое-чему научить. Причём очень важному
и даже самому главному
в отношении к природе. К тому же мы писали эту книгу для того, чтобы она помогала тебе не только в повседневной жизни, но и на школьных уроках тоже. Если ты занимаешься по учебникам, на которых написано «Зелёный дом», то эта книга тебе обязательно пригодится.

На страницах нашей книги живут и действуют ребята (такие же, как ты, или помоложе, или постарше тебя), их родители, учителя и учёные, туристы и грибники. Большинство рассказанных историй не выдумано, а взято из жизни.

Животные и растения, камни и почва, вода и воздух – это всё природа. Человек – её часть. И если человек красив, добр, умён, то именно таким – красивым, добрым, умным – должно быть его поведение в природе.

ЗАБАВНАЯ ИСТОРИЯ

С БРОНЗОВКОЙ ЗОЛОТИСТОЙ

Живёт рядом с нами, встречаясь на лесных опушках и полянах, изумрудный, сверкающий жук – бронзовка золотистая. Если летом ты будешь проходить по опушке леса и заметишь цветущие кусты шиповника, остановись и вглядись в то, что на них происходит. Возможно, тебе повезёт и в каком-нибудь из ярких, ароматных цветков ты увидишь её, бронзовку. Что она здесь делает? Конечно же лакомится пыльцой, которой так много в цветках шиповника.

Однажды по лесу шёл грибник Пётр Петрович. Впрочем, грибник он был не совсем обычный. Нередко, не набирая грибов, он приходил из лесу очень довольный. Знакомые и соседи говорили ему: «Что же вы, Пётр Петрович, ходили за грибами, а корзинка почти пуста?»

А он, немного смущаясь, отвечал, что грибник он совсем неважный и, наверное, грибы его не любят.

Но всё дело было в том, что в лесу его интересовали не столько грибы, сколько другие живые создания, населяющие лес. И больше всего те, которые имеют шесть ножек, – насекомые. Встречи с интересными насекомыми доставляли этому доброму человеку больше радости, чем найденный гриб.

Пётр Петрович шёл по лесу и внимательно присматривался к окружающему. Присматривался и прислушивался: не пробежит ли по дорожке ловкий, быстроногий жук-скакун? Не мелькнёт ли над травой яркая бабочка-медведица? Не прожужжит ли где-нибудь среди деревьев полосатый, как тигр, красавец шершень?

Замечательных насекомых на свете много, они тут, рядом. Надо только любить их и хотя бы немного знать, и тогда желанная встреча обязательно произойдёт.

Пётр Петрович остановился на маленькой лесной полянке и вдруг увидел, что вокруг него летает сверкающий зелёный жук. Это была она – золотистая бронзовка. Уменьшая свои круги, красавица приближалась к человеку. Тогда любитель насекомых, решив, что жук ищет место, куда бы сесть отдохнуть, поднял вверх указательный палец правой руки и замер. И произошло маленькое чудо: замечательный жук «приземлился» на кончик пальца и там остался. Отдыхая на пальце, бронзовка шевелила своими усиками, а лицо человека озаряла счастливая улыбка.

Промелькнули мгновения, и она взмыла в воздух, полетев куда-то по своим делам. Почему зеленокрылый жук выбрал для отдыха человеческий палец, остаётся тайной. Ведь вокруг было много веточек и листочков, на которых можно было преспокойно сидеть. А что, если маленькое создание почувствовало доброе тепло, исходящее от человека, который так любил всё живое? И именно оно, это тепло, привлекло жука к нему? Всё возможно, ведь люди, многое зная о жизни насекомых, ещё больше не знают…

Может быть, и тебе посчастливится, и когда-нибудь на твой указательный палец тоже прилетит отдохнуть изумрудный жук.

О ЧЁМ РАССКАЗАЛ МАЙСКИЙ ЖУК

Два майских жука сидели на берёзовом листочке и мирно беседовали.

– Как хорошо жить на свете, – сказал один и с удовольствием откусил от нежного листа аппетитный кусочек.

– Да, – поддержал другой. – Приятный разговор, вкусная еда, теплый денёк – что может быть лучше?

Со всех сторон раздавались мелодичные песни птиц, лёгкий ветерок приятно шевелил берёзовую веточку…

И вдруг…

– Помогите! Помогите! – услышали жуки.

– Помогите! Помогите! – раздалось через минуту совсем рядом, и на веточку плюхнулся такой же, как они, майский жук.

– Что случилось? – спросили два приятеля в один голос.

– По… По… Помогите! – прилетевший жук пытался отдышаться. – По… По… Посмотрите, не бегут ли они за мной?

– Кто?! – воскликнули жуки, и опять в один голос.

– Мальчишки, конечно же мальчишки, – ответил их новый знакомый испуганным шёпотом.

– Успокойтесь, – сказал один из жуков солидно. – За вами никто не бежал. Здесь никого нет, кроме нас. Здесь очень хорошо. Приятный разговор, вкусная еда и всё такое. А кто это – мальчишки?

– Вы счастливые, – произнёс прилетевший жук, немного

успокаиваясь. – Вы не знаете, кто такие мальчишки. А я знаю, увы…

И он рассказал свою историю.

– Раньше я тоже не знал мальчишек. До тех пор, пока не попал в их лапы. У них ужасные лапы с пятью огромными пальцами. Я, знаете ли, никогда больше не забуду эти пальцы, которые схватили меня и запихнули в тесный ящик. Мальчишки называли его спичечным коробком. Я в нём едва помещался. Ох, как там было душно, темно. Они засовывали этот ящик в огромный мешок, который называли карманом, и всё время трясли, отчего у меня кружилась голова. Время от времени они открывали коробок, и я думал, что меня хотят съесть. Но они только смотрели на меня, трогали жуткими пальцами и снова закрывали эту невыносимую тюрьму.

Жук перевёл дух и страдальчески посмотрел на потрясённых слушателей.

– Да-да, это всё было, да-да, – сказал он и продолжал. – А потом они вытащили меня и стали заставлять ползать по огромному полю, которое они называли учительским столом. Они клали передо мной какие-то брёвна, называемые карандашами, и заставляли перелезать через них. А когда я отказывался, они толкали меня сзади изо всех сил. Как это было унизительно…

Затем они взяли толстую верёвку, которую называли ниткой, и хотели привязать её к моим ногам. Они хотели, чтобы я летал на этой нитке им на потеху. Ох, как я боролся, как боролся… К счастью, в этот момент раздался какой-то оглушительный звон. Мои мучители закричали: «Звонок! Звонок!», и все куда-то побежали. Я воспользовался суматохой и вырвался из лап главного мучителя. Мои крылья, мои чудесные, сильные крылья спасли меня. Я вылетел через открытое окно и помчался что было силы. Я летел, не разбирая дороги, всё дальше, дальше. Я боялся, что они преследуют меня… И вот я здесь. Будьте добры, посмотрите, всё ли у меня цело – ножки, усики…

Два жука внимательно осмотрели своего измученного собрата и поспешили заверить его, что всё в порядке.

– Поешьте, – предложил один из них с глубоким вздохом, – здесь очень вкусный листочек.

А другой задумчиво произнёс:

– Надо же, как всё-таки опасно жить на свете…

СЛУЧАЙ С ЖУКОМ-ГРИБНИКОМ

В тот тёплый июльский день Танин папа принёс из леса много грибов. Таня с интересом рассматривала разные грибы в корзине. Особенно ей понравился большой подберёзовик. Она взяла его и с восторгом воскликнула: «Мама, смотри, какой красивый гриб!»

И в этот момент маленькое, не больше сантиметра, юркое существо выскочило из грибной шляпки и побежало по руке девочки, а затем упало на пол и устремилось под шкаф.

«Ой, кто это?!» – воскликнула Таня и с испугу уронила гриб.

Мама заглянула под шкаф. Маленькое существо выбежало на середину комнаты и заметалось там, а потом забегало вокруг ножки стула. Это было какое-то насекомое, кажется – жук.

«Его надо немедленно раздавить, а то ещё укусит», – сказала мама и принялась ловить жука. А тот, словно поняв, что вот-вот погибнет, быстро забрался на папину ногу и застыл, как будто просил защиты.

Папа сидел молча и с любопытством рассматривал необычного жука. А тот действительно был необычным. У большинства жуков брюшко закрыто твёрдыми надкрыльями, а у этого – нет. Бегая, он поднимал и опускал своё брюшко. Наверное, это движение испугало маму, как будто жук хочет ужалить, но ведь никакого жала у него и в помине нет.

Учёные называют этого жука грибником, а если совсем точно, то грибником рыжим. Называют так за то, что он встречается в грибах и окрашен главным образом в рыжий цвет. Впрочем, голова и часть брюшка у него чёрные. Голова у грибника большая, а на ней длинные, словно кинжалы, челюсти. Другое название этого жука – хищник рыжий. Он действительно хищник, но опасен только для мелкой живности, обитающей в грибах. И прежде всего для маленьких «червячков» – личинок грибных комариков и мушек, тех самых, из-за которых грибы бывают червивыми.

Вот такой это оказался жук.

Что же с ним делать?

Мнения разделились. Мама по-прежнему хотела его раздавить, а папа предложил отнести жука в лес.

Этому очень обрадовалась Таня, ведь она совсем не желала гибели грибного жука.

Папа ловко поймал рыжего грибника и посадил его в баночку. Потом принёс и положил туда несколько зелёных листочков. Он закрыл баночку крышкой со множеством отверстий, чтобы жук не задохнулся. Утром следующего дня папа по дороге на работу зашёл в ближайший небольшой лес и отпустил жука на волю…

Да, взрослые и дети любят ходить в лес по грибы, за ягодами, за орехами. Дело это нужное и хорошее. Но вот о чём не стоит забывать: вместе с ягодами, орехами, грибами в наши корзинки, сумки, банки попадают самые разные мелкие животные. Это всевозможные насекомые: маленькие жучки, клопики, муравьи, гусенички… Это паучки и иногда маленькие многоножки. Это улитки с раковинками и без них.

Все они вместе с грибами, орехами, ягодами попадают к нам домой. А тут их ждёт чаще всего печальная судьба. Многие люди уничтожат их сразу же, разбирая грибы и ягоды. А тех, кто сумеет убежать и спрятаться где-нибудь в квартире, тоже ожидает гибель. Ведь все они – обитатели леса и могут жить только там.

Как же быть? А вот как: собирая грибы, ягоды, орехи, будь внимательнее. Осмотри их и всю живность сними и оставь в лесу. Или просто подожди, пока животные сами убегут и уползут. Они в большинстве своём делают это довольно быстро. Кому же хочется пропадать!

И всё равно кто-то из них попадёт к вам домой. В этом случае их можно собрать в небольшую закрывающуюся коробочку или баночку, но такую, в которой они могли бы дышать и не погибли. А затем не поленись и отнеси их в ближайший лес, парк или сквер.

Вот, скажешь ты, какая канитель. Но пусть твоей наградой будет радость от того, что ты спас жизнь стольких живых существ!

ГУСЕНИЦА НА ЛЕСНОЙ ТРОПИНКЕ

Тропинка, словно речка, вьётся в лесу. На ней, как всегда летом, кипит лесная жизнь. Вот через тропинку-речку переправляется божья коровка, перебирая своими ножками, – спешит на другой травяной берег. Вот протянулась поперёк тропинки небольшая цепочка Муравьёв, как обычно очень деловитых. Видно, здесь проходит их дорога, а там, в некотором отдалении, среди тенистого лесного разнотравья величаво возвышается построенный ими «дворец» – муравейник.

На тропинке появился человек. Он медленно идёт и, размышляя о чём-то, внимательно всматривается в маленькую жизнь. Наверное, он натуралист и любитель природы. Наблюдая, он делает иногда большие шаги, чтобы не наступить на многочисленных существ внизу.

Вдруг на его лице появляется весёлая и добрая улыбка: через тропинку медленно и важно движется большая гусеница. Человек наклоняется и рассматривает её. «Ах, какая красавица, какая умница!» – думает он, любуясь медлительной путешественницей. Гусеница продолжает своё движение, не замечая огромное существо, склонившееся над нею. Ей до этого человека нет никакого дела, хотя скажем прямо: беззащитной глупышке повезло, что именно с ним она повстречалась. Ведь бывает иначе: идя по лесным тропинкам, люди иногда нарочно наступают на гусениц и жуков. Просто так или думая, что они в лесу вредны, потому что, мол, объедают растения. Нет, все существа, живущие в лесу, ему очень нужны, все они на своём месте, и каждый из них делает то, что предназначила ему природа.

Кроссовки, ботинки, сандалии, которые мы носим, – это только для нас обычная обувь. А для маленьких лесных обитателей они – размером с дом. Присядь как-нибудь возле лесной тропинки, сними ботинок и поставь его там, где часто пробегают, к примеру, муравьи. Как видишь, для муравья твой ботинок обувь великана. А если представить себя на месте этого муравья? Или даже на своём собственном месте, но в похожей ситуации: когда в твой город или село заявил с я настоящий великан, каждая кроссовка которого едва помещается на улице…

Да, что и говорить, сложная ситуация. Беды не случится, если великан будет добрым и очень внимательным к тому, что у него под ногами. Если будет помнить, что не каждому посчастливилось родиться таким же большим, как он.

Впрочем, давай вернёмся к истории с гусеницей.

К счастью, наша приятельница благополучно доползёт до другого края тропинки и скроется среди травинок, чтобы вскоре заняться главным делом своей жизни – едой. Ей надо много, много есть и накапливать силы для того, чтобы потом постепенно превратиться в куколку и в бабочку, а это очень непросто.

Человек всегда в лесу гость, а в гостях ведут себя достойно.

Не надо ни на кого нарочно наступать, никогда и нигде, ни в лесу, ни на лугу, ни на берегу речки…

НЕСЧАСТНАЯ ТОЛСТУШКА

В один из тёплых летних дней по улице шёл Вова. Вдруг он увидел, как по асфальту медленно, важно, величаво ползёт на редкость большая и толстая гусеница. Сама она жёлто-бурая, а на конце её тела как бы хвостик – рог. Вова немного интересовался бабочками и вспомнил, что один рог сзади имеют гусеницы ночных бабочек-бражников. Есть такие, с узкими длинными крыльями, великолепные летуны.

Между тем упитанное создание, перебирая своими ножками, направлялось к краю дороги, где была трава и где можно было укрыться и передохнуть. Но до спасительного края было ещё далеко, и гусеница могла погибнуть под подошвами прохожего, под колёсами велосипеда или детской коляски. Вова решил помочь гусенице. Он осторожно взял её рукой и поднял, чтобы перенести в траву. Но толстушка, почувствовав неладное, резко извернулась и даже попыталась укусить мальчика за палец. Тогда он решительнее сжал её и поспешил к краю тротуара. Но, увы, из всей этой затеи ничего хорошего не вышло. Гусеница начала так изворачиваться и «брыкаться», что через несколько секунд… лопнула.

Ай-ай-ай! Бывает же такое… Вова положил несчастную толстушку в траву. Он был очень, очень огорчён, ведь безобидное существо теперь скорее всего погибнет от раны. Не надо было брать гусеницу рукой. В самом деле, откуда ей знать,

что её спасают. Она, как видно, решила, что какой-то огромный, страшный враг схватил её и надо вырываться, защищать свою жизнь. Лучше бы Вове найти большой лист, например лист лопуха, загнать непослушную на него и таким способом перенести её в густую траву. Но он не догадался так поступить.

Если ты решил помочь живому существу, сначала подумай, как это лучше сделать. Хочешь помочь – помогай умело. А бывает, что помогать и совсем не нужно. Ну, например, встретишь в лесу птенца-слётка, который пытается взлететь, но толком не может, и пожалеешь птичку, возьмёшь домой. А птенец-то учился летать и в помощи человека совершенно не нуждался. И вот его оторвали от родителей, унесли из родного леса, и ещё неизвестно, чем всё это кончится.

У писателя Николая Сладкова есть замечательные рассказы про мальчика Жалейкина. Он помогал всему живому, но совсем не так, как надо.

Однажды Жалейкин заметил в сыром болотце маленького лягушонка. Пожалел его и принёс домой. Посадил в красивую шкатулку, постелил на дно мягкую сухую вату, поставил шкатулку на тёплое солнышко…

А потом едва успел спасти несчастного лягушонка: бегом– бегом понёс его обратно в сырое болото!

Чтобы грамотно помогать разным живым существам, надо знать, как они живут, что для них плохо, а что хорошо. Помощь должна быть не только доброй, но и умной.

ГУСЕНИЦА ПОКАЗЫВАЕТ РОЖКИ

За домом, в огороде, было много укропа. Укроп вырос крупным и напоминал лесные заросли. Для Маши на огороде всё было интересно. В это тёплое летнее утро она решила найти здесь улитку и попросить, чтобы та показала свои рожки. Улитка так и не встретилась девочке, зато…

Проходя мимо цветущего укропа, Маша увидела большую, яркую, просто необыкновенную гусеницу. Она была вся зелёненькая, в чёрных полосках и красных пятнышках. Гусеница медленно ползла по веточке укропа. По-видимому, она искала то место на растении, где ей было бы удобнее начать завтракать. Вскоре она нашла такое место и с аппетитом принялась за еду.

Маша не могла глаз оторвать от диковинной гусеницы. Но самое необычное случилось позже. Как только Маша дотронулась до неё, та сразу перестала есть. И вдруг на голове гусеницы в одно мгновение выросли довольно большие красные рожки. Маша даже рот открыла от удивления.

Маленькой девочке очень захотелось узнать побольше об этой гусенице, и она побежала домой, чтобы расспросить обо всём папу.

Давно, когда Машин папа учился в школе, он увлекался бабочками. Иногда он рассказывал об этом дочке. Маша решила, что он обязательно должен что-нибудь знать об удивительной гусенице. И она не ошиблась.

Папа с интересом слушал девочку. Когда Маша рассказала про рожки, он улыбнулся.

– Ну что ж, – сказал он, – пойдём посмотрим на твою красавицу.

И они вместе отправились в огород. Замечательное создание оказалось на прежнем месте, но его рожки исчезли.

Увидев гусеницу, папа очень обрадовался:

– Тебе, Машенька, повезло. Ведь ты встретила довольно редкое существо. Это гусеница прекрасной бабочки – махаона. Махаон – одна из самых крупных наших бабочек. Крылья у неё жёлтые, с чёрными краями и жилками. Причём задние крылья имеют очень красивые хвостики. Я покажу тебе эту бабочку на картинке в атласе. В природе махаона нечасто встретишь. Он стал редким, и его нужно охранять.

Ты нашла гусеницу на укропе. Но укроп, морковь, петрушка, выращиваемые на огородах, могут лишь иногда стать пищей для такой гусеницы. На них она встречается так редко, что никакого вреда ни этим растениям, ни людям, которые их выращивают, причинить не может. Обычно гусеница

махаона питается дикорастущими родственниками укропа, которые тоже имеют соцветие зонтик.

– А рожки? – спросила Маша. – Почему у неё появились рожки? И почему теперь исчезли?

– Эти рожки – защита гусеницы, – объяснил папа. – Она тебя ими пугала. Ты, правда, смелая девочка, не испугалась. А вот птицы, от которых гусенице чаще всего приходится защищаться, не такие отважные… Ну а когда опасность миновала, гусеница успокоилась и спрятала рожки.

– Да-а, – продолжал папа, подумав. – Если гусеница останется в огороде, она может погибнуть. Ведь скоро укроп будут убирать…

– Что же делать? – испуганно спросила Маша.

– Самое правильное, – решительно сказал папа, – отнести гусеницу в лес и посадить на какое-нибудь из дикорастущих зонтичных. Так называются растения, похожие на укроп, но растущие не в огороде, а в природе. Помнишь, там их целые заросли – на краю той поляны, где мы вчера собирали лисички?

Дома Маша и папа нашли небольшую коробочку с крышкой. В крышке они сделали несколько отверстий, чтобы гусеница не задохнулась. Вернувшись в огород, осторожно посадили гусеницу в коробочку. Когда сажали, маленькая упрямица снова выставила свои рожки. Ну да ничего, всё обошлось.

Через некоторое время Маша с папой уже были в лесу, на той самой поляне, о которой говорили. На веточке растения, очень похожего на укроп, они и оставили гусеницу.

А на обратном пути папа рассказал вот что:

– В огороде, в саду можно встретить много разнообразных созданий: насекомых, улиток, многоножек, пауков… Совсем неверно думать, что любое из них всегда «вредное». Среди этих летающих, бегающих и ползающих существ много таких, которые очень нужны. Без них и урожай не получится. А бывают и такие, которые оказались здесь случайно, как эта гусеница махаона. Попав в огород или в сад, они ничего плохого не сделают. Но чтобы им самим не было хуже, давай договоримся: не будем лениться, вернём их в природу. Хорошо?

– Хорошо, – с удовольствием ответила Маша. – А потом ещё сходим и посмотрим, как они там устроились.

Примерно через месяц Маша и папа вновь пришли на эту поляну. В зёленых зарослях они не нашли красивой гусеницы. Зато на лесной опушке мимо них пролетел большой чудесный махаон.

– Это наш, наш махаон! – радостно воскликнула девочка.

А красивая бабочка развернулась и снова пролетела мимо

них. И Маше показалось, что она приветливо помахала им крыльями.

ГРИЛЛОТАЛЬПА ГРИЛЛОТАЛЬПА

Жарким летним днём на берегу небольшой реки сидели четверо мальчишек. Они искупались, а теперь загорали. Загорали, болтали о чём-то, поглядывали по сторонам.

И вдруг увидели, как из воды медленно выползло какое– то непонятное существо. Бурого цвета, покрытое волосками, с толстым брюшком и двумя хвостиками. На спине – сложенные крылья. Большая голова с усиками. Шесть ног, а передние необыкновенно толстые и похожи на лопаты.

Ребята переглянулись: что за страшилище?

А таинственное существо, выбравшись на берег, никуда не спешило. Сидело себе у воды и грелось на солнышке. На ребят оно не обратило ни малейшего внимания. И никого не обижало, да и обидеть не могло, потому что росту в нём было всего лишь сантиметров пять.

Один из мальчишек подошёл к нему поближе, присел на корточки и боязливо ткнул «страшилище» пальцем. Оно пошевелило усиками, лапками, но уползать не стало.

– Это, наверное, какое-то насекомое, – сказал мальчишка. Но какое именно, он не знал. И никто из ребят не знал.

А это действительно было насекомое. Медведка обыкновенная – так оно называлось. Медведки – родня сверчков и кузнечиков. Внешне они напоминают кротов и так же, как кроты, живут под землёй. На поверхности они появляются ночью и только в редких случаях – днём. Под землёй медведки роют ходы с помощью своих ног-лопат, а едят в основном подземные части растений. Обычно медведки селятся поблизости от воды. Здесь, во влажной почве, им легче рыть норы. Близость воды научила их хорошо плавать. Ещё они умеют летать и даже… петь.

Но ребята ничего этого не знали. Теперь уже они все подошли к медведке.

– Какое противное страшилище! – сказал один из них.

– Да уж, – подтвердил другой. – Что же нам с ним сделать?

Недолго думая, мальчишки решили медведку… утопить. Но не в реке, а в бутылке, которая нашлась неподалёку. Что и было проделано. Набрали в бутылку воды и стали запихивать туда ничего не подозревающее существо. Оно немного сопротивлялось, сначала никак не пролезало в бутылочное горлышко, но затем всё-таки плюхнулось в бутылку.

Никто из мальчишек не усомнился в своём поступке. А что сделала им медведка? Ничего. Просто не понравилась. Да к тому же испугала их немного поначалу своей необычной внешностью.

Посидев ещё некоторое время на берегу и окунувшись по разу, ребята ушли. И никто из них даже не оглянулся, не посмотрел, как в брошенной на траве бутылке отчаянно барахтается несчастная медведка. Её сильные ножки-лопаты, так хорошо приспособленные для того, чтобы копать землю, ничего не могли сделать со стеклянными стенками бутылки. Они скользили, скользили, скользили по мокрому стеклу, совсем не помогая медведке выбраться. Она то погружалась в воду, то снова вылезала на стекло, поближе к горлышку, но всё бесполезно. Да и хватило бы у неё сил протиснуться в узкое горлышко, даже если бы она до него добралась?..

Никто из мальчишек не пожалел живое существо, оставленное на верную смерть.

Но, к счастью, медведка не погибла. Чудо спасло её. Она уже совсем выбилась из сил и почти перестала двигаться, когда на берегу показалась рыжая лохматая собака. Она бежала, обнюхивая всё вокруг и добродушно виляя хвостом. Следом за собакой шёл её хозяин, пожилой человек в очках. Собака подбежала к бутылке, понюхала её и громко залаяла. Подошёл хозяин, поднял бутылку и, увидев медведку, сказал: «Ну и ну!» А потом, покачав головой, произнёс задумчиво: «Гриллотальпа гриллотальпа»…

Если бы медведка могла понимать человеческую речь, она, наверное, решила бы, что это какое-то волшебное заклинание. Потому что сразу после него раздался звон и её стеклянная тюрьма разлетелась на куски, а сама медведка оказалась в густой траве.

«Я спасена!» – подумала бы медведка, если бы умела думать. И она действительно была спасена.

А человек в очках достал из кармана газету, свернул из неё кулёк и собрал в него осколки бутылки, которую разбил о камень. Собака побежала дальше, а человек пошёл за ней. Вскоре он вышел на дорожку, покрытую асфальтом, и, заметив урну, выбросил в неё кулек с осколками.

Медведка ничего этого не видела. Она уже почти зарылась в землю, чтобы поскорее оказаться в безопасности. Она была всего лишь насекомым и вряд ли думала о своём спасителе.

А он ещё долго думал о ней. Потому что был учёным– энтомологом, то есть учёным, который изучает насекомых. Он знал о насекомых невероятно много и очень любил их. А его слова «Гриллотальпа гриллотальпа» были вовсе не волшебными словами. Это было научное название медведки. Так учёные именуют медведку на латинском языке, что в переводе означает «сверчок-крот».

Да, чудо спасло медведку. Вернее, не чудо, а хороший человек.

Что ещё добавить к этой истории в заключение? Как будто и нечего, кроме просьбы.

Пожалуйста, не губите тех живых существ, кто вас напугал или просто вам не понравился.

ОСА НА НОСУ И МУХА В ДОМЕ

Сентябрьское утро, пасмурное, но довольно тёплое. Ночью был дождь, и сельскую дорогу развезло. По ней с некоторым трудом, стараясь не наступать в грязь и обходя лужи, идёт в школу учитель. На голове у него шляпа, в руке портфель. Зовут учителя Сергей Анатольевич.

Внезапно он останавливается, прислушивается и смотрит вверх: над его шляпой кружит оса.

Сергей Анатольевич делает несколько шагов, но оса не отстает, и он опять останавливается. Оса кружит теперь перед самым его лицом.

Учитель бледнеет, замирает на месте, старается не дышать, потому что оса неудержимо приближается к его носу.

И садится.

Прямиком на кончик носа.

Ну и ну! Что будет с учительским носом, если насекомое вонзит в него своё жало?!

Сергей Анатольевич закрывает левый глаз и правым видит собственный нос и осу на нём. Затем он закрывает правый глаз и видит ту же картину.

– Что делать? Что же делать? – проносится в голове. – Резко дернуть головой и сбросить осу, сбить её щелчком, стукнуть портфелем?

И он закрывает оба глаза, чтобы перевести дух. Потом открывает их и снова пытается разглядеть осу.

Она тяжело дышит, ей вроде бы не до укуса. Скорее всего желтобрюхой красавице просто захотелось отдохнуть и нос Сергея Анатольевича показался ей лучшим местом для этого.

Учитель решает ждать.

Утомительно бегут секунды, проходит минута, оса взмывает вверх и исчезает.

Человек облегчённо вздыхает. Оглядывается: не видел ли всего этого кто-нибудь из учеников? Если видел, вот смеху-то будет. Узнает вся школа и начнет гудеть, как осиный рой. Но никого поблизости нет, и Сергей Анатольевич продолжает свой путь, ускоряя шаг, чтобы не опоздать к началу уроков…

Учитель поступил верно, дождавшись, пока оса улетит сама. Если бы он рискнул прогнать или прихлопнуть её, то, возможно, его носу сильно не поздоровилось бы.

Эта история закончилась счастливо для обоих: не пострадали ни человек, ни оса.

Но так бывает не всегда. Встреча человека с осой нередко заканчивается совсем по-другому. Иногда, увы, оса жалит его. А ещё чаще рассерженный человек расправляется с осой, порою без особой необходимости.

На кухне варится вкусное варенье, открытое окно затянуто мелкой сеткой. И всё же непрошеные гости явились, пробравшись через какую-то щёлку. Это две лесные осы, любительницы сладкого. Не спеши их прихлопнуть, не делай резких движений, и скорее всего ничего плохого не случится. Незваные гости, басовито гудя, полетают, попробуют одну– две капельки варенья и исчезнут.

Но не только осы прилетают к нам без приглашения.

Иногда в квартиру может залететь большая муха синего, зелёного или серого цвета. Не нужно её уничтожать, она случайно к тебе попала и сама этому не рада. Мечется, бьётся о стекло, пытается вырваться на свободу. Пошире открой форточку или дверь, и муха улетит.

Если оса или муха бьются о стекло, их можно спасти с помощью обычной банки. Накрой ею насекомое так, чтобы оно оказалось внутри. Затем не спеша просунь между стеклом и банкой небольшой листок бумаги. Осторожно отодвинь банку от стекла, придерживая листок. Теперь ты можешь выпустить пленницу – через форточку, окно или дверь.

Страница 15 из 16

«БУТЫЛОЧНАЯ ПОЧТА»

Когда-то давно моряки, потерпевшие кораблекрушение и оставшиеся живыми, кидали в море бутылку с сообщением, где в океане расположен остров, куда их выбросили морские волны. Бутылку закрывали плотной пробкой. Если везло, бутылка приплывала к какому-нибудь обитаемому берегу, где её могли выловить из воды. А после — отправить корабль для спасения потерпевших. Так работала когда-то «бутылочная почта». Такая бутылка была очень нужна, ведь от неё зависела жизнь людей.
Современная бутылка, брошенная в море, озеро, реку, пруд, уже никому не нужна. Она — мусор, захламляющий водоём.
Кто не любит жарким летом отдохнуть на берегу реки, озера, чистого пруда? Отдохнуть, искупаться… Чистая природная вода дарит нам здоровье, бодрость, хорошее настроение.
Вот и сейчас на берегу реки расположилась весёлая компания. Слышны шутки, смех, песни. Но прошло время, ушла компания. А на берегу остались пустые бутылки, консервные банки, бумага, полиэтиленовые пакеты. Никому и в голову не пришло, что всё это надо обязательно взять с собой, а затем выбросить в мусорный ящик. Кто-то из весёлой компании бросил в реку пустую стеклянную бутылку. Какое-то время она плыла по течению, а потом утонула. Бутылка опустилась на дно и со временем покроется речным песком. Теперь она может пролежать на дне многие века!
А ведь в водоёмы бросают не только бутылки, но и многое другое. Какие-то железки, кирпичи, консервные банки… Всего не перечислишь. Дно многих наших рек и речек местами напоминает настоящую свалку. Да и купаться в таких местах опасно. А ведь как, казалось бы, просто — ничего в водоёмы не бросать и ничего не оставлять на берегу!
А вот владелец автомобиля моет его в речке. И не думает, что наносит ей большой вред. Нельзя мыть в водоёмах не только автомобили, но и мотоциклы, мопеды, велосипеды и другую технику. Все они имеют на себе техническое масло, а большинство их работает на бензине. Техническое масло и бензин, попав в водоём, могут затянуть плёнкой поверхность воды. А это может вызвать гибель водных организмов, например мальков рыб. Они дышат воздухом, который поступает в воду сверху, а эта плёнка его не пропускает.
Как важно и нужно сохранить чистыми и красивыми реки и речки, ручьи и родники, озёра и пруды, моря и океаны! Ведь без чистой воды не будет здоровой вся природа, не будет здоровым и сам человек.
А может быть, всё-таки брошенная в речку бутылка — это и сейчас «бутылочная почта»? В ней нет никакой записки, она сама — послание. Послание другим людям, которые живут сейчас, и тем, кто будет жить на Земле после нас. Послание, которое рассказывает о том, как плохо многие из нас относятся к окружающему миру, как мало его любят и совсем не хотят беречь. Может быть, эта брошенная бутылка — рассказ о них самих, об их не очень хороших качествах, о том, что они ещё не научились ценить чистоту и красоту мира?

НЕВИДИМОЕ СОКРОВИЩЕ

Третьеклассница Женя живёт на первом этаже большого девятиэтажного дома. С ней по соседству живет её подруга Таня, папа которой работает шофёром. Иногда он надолго ставит свой автомобиль у дома и забывает отключить работающий двигатель. Двигатель шумит, выхлопные газы выбрасываются в воздух, дышать просто нечем. Женина мама закрывает форточку и спешит на лестничную площадку, чтобы позвонить в квартиру Тани. Её папа выбегает из дома и выключает двигатель. Но в другой раз забывчивый шофёр опять оставляет его работающим впустую, и всё повторяется.
А ведь это очень вредно — дышать выхлопными газами. А как просто — выключить двигатель у стоящего автомобиля. И шума не будет, и воздух будет чистым.
В больших городах человеку вообще дышать нелегко, воздух не тот. Слишком сильно он загрязнён в последнее время. Но если отъехать от большого города подальше, в деревню или в маленький тихий городок, то как же хорошо там дышится! Воздух чист, прозрачен. Подобно тому, как можно пить вкусную родниковую воду, можно «пить» и воздух, только лёгкими. И от него у горожанина с непривычки в первые мгновения даже голова кружится. Чистый воздух — богатство, настоящее сокровище, которое люди нередко не ценят.
Даже в деревне или маленьком городке иногда вдохнёшь и сильно закашляешься. От дыма. Сколько же всего у нас горит в тёплое время года! Горит старая прошлогодняя сухая трава. Горят кучи сухих листьев. Горят стога соломы. Горит всевозможный мусор… А ведь как, казалось бы, просто — нигде и ничего зря не поджигать. Особенно вредно поджигать пластмассу, шины, полиэтиленовые пакеты. При их горении в воздух поступают вещества, очень опасные для здоровья.
А вот ещё одна разновидность дыма — дым от сигарет и папирос. Ох, как сильно загрязняют воздух курильщики! В дыме, которым они заполняют помещения, содержится много вредных веществ. Получается, что курильщики отравляют не только себя, но и всех окружающих.
Нам, людям, не стоит забывать и о том, что чистый воздух необходим животным, растениям. Ведь они тоже дышат. Но делать это из-за недоброго и неразумного поведения людей им становится всё труднее. Деревья в больших городах из-за сильной загрязнённости воздуха «задыхаются». Они болеют и медленно умирают.
Да, чистый воздух — это невидимое сокровище. И его не заменишь ничем.
Давайте же будем делать всё от нас зависящее, чтобы это сокровище беречь.

ДОРОЖЕ ЖЕМЧУГА И ЗЛАТА — ПОД НОГАМИ

Человек идёт по траве, приминая её. Под травой — почва, или, как обычно говорят, земля. В сравнении с размерами нашей планеты почва очень тоненькая плёночка, которая есть на суше, да и то не везде. Но именно она даёт ежегодный урожай растений. А ведь без него вообще невозможна жизнь людей и животных. Почва — главное природное богатство любой страны, любого народа! И при этом почва — сложнейший и разнообразный мир, населённый великим множеством живых созданий.
За многие столетия и особенно за последние годы человек очень сильно навредил почве, а в конечном счёте самому себе. Сколько плодородных земель погублено! Но мы сейчас будем говорить не об этом, а о том, чего каждый из нас не должен делать по отношению к почве.
Не надо ничего закапывать в почву без очень большой на то необходимости. В неё не должны попадать посторонние предметы. Например: различные железки, стекло, бумага, бытовой и прочий мусор.
Для мусора, других отходов должны быть специально отведённые места, а поверхность почвы и вся она — не место для них.
Конечно, бывают случаи, когда необходимо закопать мусор, например если вы в многодневном походе (мы об этом уже говорили). Но эти случаи всё-таки исключение. К тому же мусор при этом не просто закапывают, а сначала снимают верхний слой почвы, который потом кладут на место.
Чего же ещё не надо делать с почвой?
Не надо в своём саду и на огороде чересчур увлекаться удобрениями и тем более ядохимикатами. Даже необходимые удобрения, внесённые в избыточном количестве, принесут почве и растениям не столько пользу, сколько вред.
Что же касается ядохимикатов, то их иногда нужно совсем немного, чтобы погубить всё живое в почве. Если сад или огород часто обрабатывают ядохимикатами, они будут накапливаться в почве и потом окажутся в вашем урожае. А значит, и в вашем организме.
И уж конечно, почва не место, куда можно выливать помои и другие отходы. Ведь в них — остатки стирального порошка, жидкости для мытья посуды, разных чистящих средств, в том числе тех, которые содержат опаснейшее вещество — хлор. Всё это — яды для почвы.
Вся почва, и на поверхности, и в глубине, должна всегда быть чистой.
Иные люди неравнодушны к золоту и другим драгоценностям. Как было бы хорошо, если бы они были неравнодушны к почве, к земле, к её чистоте. Ведь почва дороже жемчуга и злата. Человек сможет жить без золота. Но он умрёт от голода без хлеба, а хлеб невозможно вырастить без почвы.

В ПЕЩЕРЕ

В пещере темно и тихо, только где-то в отдалении слышно, как капает вода: кап, кап, кап… Проходят минуты, часы, дни, годы, века, тысячелетия, а здесь по-прежнему темно и тихо, и кап, кап, кап…
С поверхности земли вода просачивается в земные недра. И там, где в них залегают растворимые породы — известняк, мел, гипс, — там постепенно вода и время создают подземное чудо — пещеру.
Пещеры бывают разные. Огромные, протянувшиеся под землёй на многие километры, и небольшие. Ледяные и без льда. С подземными озёрами и реками, по которым можно плыть на лодке, и без них…
С пещерами не шутят. Отправляться туда без опытного сопровождающего ни в коем случае нельзя. Там ничего не стоит заблудиться и пропасть навсегда.
И всё-таки в пещерах довольно часто бывают исследователи, туристы и просто любопытные люди. Оказавшись в пещерном зале, человек испытывает удивление и восхищение. С величественных сводов свисают каменные сосульки — сталактиты. Одни из них совсем маленькие, другие — большие и очень старые. Серые, белоснежные, бело-розовые, эти каменные сосульки — настоящее украшение пещеры.
По ним постоянно стекает вода. А в ней растворены различные вещества. На самом конце сосульки капелька воды
задерживается. Времени, которое капелька проводит на кончике сталактита, хватает, чтобы часть этих веществ осталась на его твёрдом крае. Так, очень медленно, многие века, растёт сталактит.
Капля отрывается и падает вниз. А там, с пола пещеры, навстречу сталактиту растёт сталагмит, каменная башенка. Пройдёт очень много лет, они встретятся и срастутся, образуя колонну.
В таинственном мире пещер можно увидеть совершенно удивительные сталагмиты. В одной из пещер есть сталагмит «Подсвечник». Это белоснежное каменное диво действительно очень напоминает подсвечник.
Кроме сталактитов, сталагмитов, колонн, в пещерах встречаются пышные каменные занавеси, каменные цветы и другие удивительные образования. Все они — творения неутомимой воды…
Когда находишься в пещере и любуешься ею, особенно неприятно обнаружить вдруг банку из-под газированной воды, обёртку от конфеты или ещё что-нибудь подобное. Невольно думаешь с досадой: эх, даже здесь уже побывали люди, не уважающие природу, не ценящие её таинственной, неповторимой красоты.
Да, в пещерах бывают разные люди и не только те, которым дорога каменная земная красота. Среди них, к величайшему сожалению, встречаются такие, которым ничего не стоит отломить сталактит и разрушить сталагмит. Или сделать на стене пещеры какую-нибудь надпись. Или оставить здесь мусор.
Иногда люди даже разводят костёр в пещере. Для пещеры это вредно, потому что нарушается температурный режим, сложившийся здесь веками. Для самих же горе-туристов это может закончиться трагически: они могут задохнуться и погибнуть в дыму.
Пещеры — «подземные дворцы», создаются природой за многие тысячелетия, а нарушить, испортить подземное диво можно в считанные минуты.
Поэтому никому, никогда и нигде нельзя в пещерах ломать сталактиты, сталагмиты и другие природные «украшения». Нельзя делать никаких надписей, жечь костры и бросать мусор. Нужно уважать пещеры, эти неповторимые творения природы, уважать и беречь.
Если ты когда-нибудь окажешься в пещере, то постарайся об этом не забыть.

Рассказ о том, как мальчик Василий, кстати, уже не маленький мальчик, учился он в 10 классе встречается в речке с пиявкой, о которой он ничего не знал, а у страха, как известно, глаза велики. И вот Василий представляет себе всякие ужасы, как пиявка впивается в него, в беззащитного, и высасывает кровь. Представлял он себе это во всех душераздирающих подробностях. И решил он пиявку убить, ведь убить маленькое существо легче, чем узнать что-то о нем и начать хорошо к нему относиться. Василию не удалось убить пиявку, она уползла. Автор в рассказе осуждает желание мальчика убить пиявку и объясняет, что убивать ее было не за что, как и злиться на нее. Объясняет, что все живые существа полезные, и нельзя убивать кого-то только за неприятный вид и за мнимую опасность для человека, которой на самом деле в данном случае не было. Читаем прямо здесь:

История с пиявкой
На берегу речки сидит десятиклассник Василий. Жарко, и ему хочется искупаться Он раздевается, подходит к воде, встаёт на камешек и одной ногой пробует воду — не холодная ли? Нет, в самый раз Василий собирается уже войти в воду и вдруг видит Ой-ой-ой! Из зелёной тины у берега выползает большая пиявка. Выползает и не спеша направляется как раз к тому месту, куда паренек собирался наступить
Мы сразу скажем тебе главное: ничего плохого Василию эта пиявка не сделала бы и сделать не могла Это была пиявка, которая для человека не опасна, так как не может прокусить его довольно толстую кожу. Учёные называют эту пиявку ложноконской, а ещё точнее — большой ложноконской (потому что бывают ещё конская и малая ложноконская пиявки). Она действительно большая: длина её тела может доходить до 15 сантиметров, а это очень солидно для пиявки.
Все эти подробности знают учёные, знаем теперь мы с тобой, но Василию они были неизвестны Он сразу представил себе, как большущая пиявка впивается в его голое тело и начинает жадно сосать кровь, раздуваясь на глазах, и ему стало страшно Конечно, всякое желание купаться у него пропало, настроение испортилось, и он захотел расправиться с неприятным существом.
Тем временем пиявка, ничего не опасаясь, медленно ползла по дну Она вытягивала передний конец тела, становясь длинной и худой, закреплялась им, а затем изгибалась и подтягивала остальное тело, быстро превращаясь в короткую толстушку Таким необычным образом она не просто ползла, а как бы «шагала» по дну… Василий отыскал длинную палку и попытался подцепить пиявку, чтобы выбросить её на берег, подальше от воды Но из этой затеи ничего не вышло. Погружая папку в воду, он потерял равновесие и шлёпнулся в речку, да почти рядом с пиявкой. Ей от этого плохо не стало, она доползла до большого пучка тины и скрылась Зато Василию пришлось не сладко. Хотя место было мелкое, всего-то по колено, дно оказалось глинистым, скользким, и парнишка долго не мог выбраться на берег Наконец ему, мокрому, грязному, сердитому, удалось вылезти из воды, но сколько он ни высматривал на дне виновницу происшествия, чтобы отомстить ей. она не появилась.
А стоило ли сердиться на пиявку? Конечно же нет! Ведь она вообще ничего не знает о существовании Василия и о том. что очень ему неприятна. Речка — её родной дом, в ней она появилась на свет и в ней закончится её не такая уж богатая событиями жизнь
Можно было бы просто подождать, пока пиявка уползёт. Или искупаться в другом месте… Все создания, живущие в водоемах, там нужны. И даже пиявки, которые кажутся некоторым людям такими неприятными, нужны в озёрах, прудах и реках, как нужны рыбы, лягушки, водные насекомые, ракушки и прочая живность Мы уверены: людям станет намного лучше (или так люди станут намного лучше), если они научатся уважать жизнь всех этих созданий. В том числе и жизнь самой обычной пиявки.

10.12.2015

Сказка про город грибов: фантазии маленького ежика

Ми створили більше 300 безкоштовних казок на сайті Dobranich. Прагнемо перетворити звичайне вкладання спати у родинний ритуал, сповнений турботи та тепла.
Бажаєте підтримати наш проект? Будемо вдячні, з новою силою продовжимо писати для вас далі!

Благородный гриб

М. Малышев

На уютной лесной поляне, усыпанной цветами, росли два гриба – белый и мухомор. Росли они так близко, что если б хотели, могли бы обмениваться рукопожатиями.

Как только ранние лучи солнца будили все растительное население полянки, гриб-мухомор всегда говорил своему соседу:

— Доброе утро, приятель.

Утро частенько выдавалось добрым, однако белый гриб никогда не отвечал на приветствия соседа. Так продолжалось изо дня в день. Но однажды на обычное мухоморово «доброе утро, приятель», белый гриб сказал:

— Как же ты, братец, навязчив!

— Я не навязчив, — скромно возразил мухомор. – Я только хотел с тобой подружиться.

— Ха-ха-ха, — засмеялся белый. – Да неужели ты думаешь, что я стану заводить с тобой дружбу?!

— А почему бы и нет? – добродушно спросил мухомор.

— Да потому что ты – поганка, а я… а я – благородный гриб! Вас, мухоморов, никто не любит, потому что вы ядовиты, а мы, белые, съедобны и вкусны. Сам посуди: нас и мариновать, и сушить, и варить, и жарить можно, мы редко бываем червивые. Люди нас любят и ценят. А вас – почти не замечают, разве что ногой пнут. Верно?

— Верно, — печально вздохнул мухомор. – Но зато посмотри, какая у меня красивая шляпка! Яркая и веселая!

— Хм, шляпка. Кому нужна твоя шляпка. – И белый гриб отвернулся от соседа.

А в это время на полянку вышли грибники – маленькая девочка со своим отцом.

— Грибы! Грибы! – весело закричала девочка, увидев наших соседей.

— А этот? – спросила девочка, указывая на мухомор.

— А этот оставим, он нам не нужен.

— Почему?

— Он ядовитый.

— Ядовитый?! Значит, его нужно растоптать!

— Зачем же. Он полезный – злые мухи садятся на него и погибают. Белый гриб благородный, а мухомор – полезный. А потом, посмотри, какая у него красивая, яркая шляпка!

— Верно, — согласилась девочка. – Пусть стоит.

И мухомор остался стоять на цветастой полянке, радуя глаз своей ярко-красной в белую горошинку шляпкой…

Храбрый опенок

Э. Шим

Много по осени грибов уродилось. Да какие молодцы — один другого краше!

Под темными елками деды боровики стоят. У них кафтаны белые надеты, на головах — шляпы богатые: снизу желтого бархата, сверху — коричневого. Загляденье!

Под светлыми осинками отцы-подосиновики стоят. Все в мохнатых серых курточках, на головах красные шапки. Тоже красота!

Под высокими соснами братцы маслята растут. Надеты на них желтые рубашки, на головах картузики клеенчатые. Тоже хороши!

Под ольховыми кустиками сестрицы сыроежки хороводы водят. Каждая сестрица в льняном сарафанчике, голова цветным платочком повязана. Тоже неплохи!

И вдруг возле поваленной березы вырос еще один гриб-опенок. Да такой невидный, такой неказистый! Ничего нет у сироты: ни кафтана, ни рубашки, ни картуза. Стоит босиком на земле, и голова непокрыта — белобрысые кудерьки в колечки завиваются. Увидали его другие грибы и ну — смеяться: — Глядите, неприбранный какой! Да куда ж ты на свет белый вылез? Тебя ни один грибник не возьмет, никто тебе не поклонится! Опенок тряхнул кудрями и отвечает:

Не поклонится нынче, так я подожду. Авось когда-нибудь и пригожусь.

Но только нет — не замечают его грибники. Ходят меж темных елок, собирают дедов боровиков. А в лесу холоднее становится. На березах листья пожелтели, на рябинах покраснели, на осинках пятнышками покрылись. Ночами студеная роса на мох ложится.

И от этой студеной росы сошли деды боровики. Ни одного не осталось, все пропали. Опенку тоже зябко в низинке стоять. Но хоть ножка у него тонкая, да зато легкая — взял, да и повыше перебрался, на березовые корни. И опять грибников ждет.

А грибники ходят в перелесках, собирают отцов подосиновиков. На Опенка по-прежнему не глядят.

Еще холоднее стало в лесу. Засвистел ветер-сиверко, все листья с деревьев оборвал, голые сучья качаются. С утра и до вечера льют дожди, и укрыться от них некуда.

И от этих злых дождей сошли отцы подосиновики. Все пропали, ни одного не осталось.

Опенка тоже дождем заливает, но он хоть и щупленький, а прыткий. Взял и вскочил на березовый пенек. Тут его никакой ливень не затопит. А грибники все равно не замечают Опенка. Ходят в голом лесу, собирают братцев маслят и сестриц сыроежек, в кузовки кладут. Неужели так и пропасть Опенку ни за что, ни про что?

Совсем холодно стало в лесу. Мутные тучи надвинулись, потемнело кругом, с неба снежная крупа сыпаться начала. И от этой снежной крупы сошли братцы маслята и сестрицы сыроежки. Ни одного картузика не виднеется, ни один платочек не мелькнет.

На непокрытую голову Опенка крупа тоже сыплется, застревает в кудрях. Но хитрый Опенок и тут не оплошал: взял да и прыгнул в березовое дупло. Сидит под надежной крышей, потихоньку выглядывает: не идут ли грибники? А грибники тут как тут. Бредут по лесу с пустыми кузовками, ни одного грибка не могут найти. Увидели Опенка да так-то обрадовались: — Ах ты, милый! — говорят. — Ах ты, храбрый! Ни дождей, ни снега не побоялся, нас дожидался. Спасибо тебе, что в самое ненастное время помог! И низко-низко поклонились Опенку.

Война грибов

Красным летом всего в лесу много — и грибов всяких, и всяких ягод: земляники с черникой, и малины с ежевикой, и черной смородины. Ходят девки по лесу, ягоды собирают, песенки распевают, а гриб-боровик, под дубочком сидючи, и пыжится, дуется из земли прет, на ягоды гневается: «Видишь, что их уродилось! Бывало, и мы в чести, в почете, а ныне никто на нас и не посмотрит!

— Постой же, — думает боровик, всем грибам голова, — нас, грибов, сила великая — пригнетем, задушим ее, сладкую ягоду!»

Задумал-загадал боровик войну, под дубом сидючи, на все грибы глядючи, и стал он грибы сзывать, стал помощь кликать:

— Идите вы, волнушки, выступайте на войну!

Отказались волнушки:

— Мы все старые старушки, не повинны на войну.

Идите вы, опенки!

Отказались опенки:

— У нас ноги больно тонки, не пойдем на войну.

— Эй вы, сморчки! — крикнул гриб-боровик. — Снаряжайтесь на войну!

Отказались сморчки, говорят:

— Мы старички, уж куда нам на войну!

Рассердился гриб, прогневался боровик, и крикнул он громим голосом:

— Грузди вы, ребята дружны, идите со мной воевать, заносчивую ягоду избивать!

Откликнулись грузди с подгруздками:

— Мы, грузди, мы идем с тобой на войну, на лесную и полевую ягоду, мы ее шапками закидаем, пятой затопчем!

Сказав это, грузди полезли дружно из земли, сухой лист над головами их вздымается, грозная рать подымается.

«Ну, быть беде», — думает зеленая травка.

А на ту пору пришла с коробом в лес тетка Варвара — широкие карманы. Увидев великую груздевую силу, ахнула, присела и ну грибы собирать да в кузов класть. Набрала его полным-полнешенько, насилу до дома донесла, а дома разобрала грибки по родам да по званиям: волнушки — в кадушки, опенки — в боченки, сморчки — в бурачки, груздки — в кузовки, а гриб-боровик попал в вязку; его пронизали, высушили да продали.

С той поры перестал гриб с ягодой воевать.

Знакомство с грибами

А. Лопатина

В начале июля на целую неделю зарядили дожди. Анюта и Машенька приуныли. Они скучали без леса. Бабушка отпускала их погулять во дворе, но как только девочки промокали, тут же звала их домой. Кот Порфирий говорил, когда девочки звали его гулять:

Что за охота мокнуть под дождем? Лучше я дома посижу, сказку сочиню.

Я тоже считаю, что мягкий диван более подходящее место для котов, чем сырая трава, — поддакивал Андрейка.

Дедушка, возвращаясь из леса в мокром плаще, смеясь, говорил:

Июльские дожди землю питают, урожай ей растить помогают. Не переживайте, скоро в лес за грибами пойдем.

Алиса, встряхиваясь так, что мокрая пыль летела во все стороны, рассказывала:

Уже сыроежки полезли, а в осиннике два маленьких подосиновика выскочили в красных колпачках, по я их оставила, пусть подрастут.

Анюта и Машенька с нетерпением ждали, когда дедушка возьмет их с собой за грибами. Особенно после того, как он принес однажды целую корзинку молодых грибов. Вынув из корзинки крепенькие с серыми ножками и гладкими коричневыми шапочками грибки, он сказал девочкам:

Ну-ка, отгадайте загадку:

В роще у березки повстречались тезки.

Знаю, — воскликнула Анюта, — это подберезовики, они растут под березами, а подосиновики растут под осинками. Они похожи на подберезовики, но шляпки у них красные. Еще бывают боровики, они в борах растут, а сыроежки разноцветные везде растут.

Да вы у нас грибную грамоту знаете! — удивился дедушка и, достав из корзины целый ворох желто-рыжих пластинчатых грибочков, сказал:

Раз вам все грибы знакомы, помогите-ка мне найти нужное слово:

Золотистые…

Очень дружные сестрички,

Ходят в рыженьких беретах,

Осень в лес приносят летом.

Девочки смущенно молчали.

Стишок этот о лисичках: они вырастают огромной семьей и в траве словно осенние листочки золотятся, — объяснил всезнающий Порфирий.

Анюта обиженно сказала:

Дедушка, ведь мы только некоторые грибы изучали в школе. Учительница сказала нам, что среди грибов много ядовитых, их есть нельзя. Еще она сказала, что сейчас даже хорошими грибами можно отравиться, и лучше их вообще не собирать.

Учительница вам правильно сказала, что ядовитые грибы есть нельзя и что сейчас многие хорошие грибы вредными для человека становятся. Заводы всякие отходы в атмосферу выбрасывают, вот и оседают разные вредные вещества в лесах, особенно возле городов больших, а грибы их впитывают. Но хороших грибов много! Нужно только с ними подружиться, тогда они сами к вам навстречу выбегут, когда вы в лес придете.

Ой, какой замечательный грибок, крепкий, толстенький, в бархатной светло-коричневой шапочке! — воскликнула Машенька, сунув свой нос в корзинку.

Это, Машенька, белый выскочил раньше времени. Обычно они в июле появляются. Про него говорят:

Вылез боровичок крепенький бочек,

Кто его увидит, всяк поклонится.

Дедушка, почему боровичок называют белым, если у него коричневая шляпка? — спросила Машенька.

У него мякоть белая, вкусная и душистая. У подосиновиков, например, мякоть синеет, если ее разрежешь, а у белых мякоть не темнеет ни при резке, ни при варке, ни при сушке. Гриб этот в народе издавна считают одним из питательнейших. Есть у меня знакомый профессор, он грибы изучает. Так вот он мне рассказывал, что в боровиках ученые нашли двадцать самыx важных для человека аминокислот, а также множество витаминов и минеральных веществ. Недаром грибы эти называют лесным мясом, потому что белков в них даже больше, чем в мясе.

Дедушка, а учительница нам говорила, что в будущем люди все грибы на огородах будут выращивать и в магазине покупать, — сказала Анюта, а Мишенька добавила:

Нам мама покупала грибы в магазине — белые шампиньоны и серые вешенки, очень вкусные. У вешенок шляпки на уши похожи, и они друг с другом срослись, словно один гриб получился.

Ваша учительница права, да только лесные грибы дарят людям целебные свойства леса и его лучшие ароматы. Многие грибы человеку на огороде не вырастить: без деревьев и без леса они жить не могут. Грибница с деревьями, как неразлучные братья корешками сплелись и друг друга кормят. Да и ядовитых грибов не так много, просто люди в грибах не очень разбираются. Всякий гриб чем-нибудь полезен. Впрочем, пойдете в лес, грибы сами вам о себе все расскажут.

А пока давайте я вам свою сказку про грибы расскажу, — предложил Порфирий, и все с радостью согласились.

Грибная аптека

А. Лопатина

Я с лесом дружбу завел, когда еще маленьким котенком был. Лес меня хорошо знает, всегда приветствует, как старого знакомого, и тайны свои от меня не прячет. Как-то от напряженной умственной работы у меня острая мигрень началась, и я решил сходить в лес проветриться. Иду по лесу, дышу. Воздух в нашем сосновом бору отменный, и мне сразу легче стало. Грибов к тому времени высыпало видимо-невидимо. Я иногда с ними болтаю, а тут мне не до разговоров было. Вдруг на полянке встречает меня целое семейство маслят с шоколадными скользкими шляпками и в желтых кафтанах с белыми оборочками:

Ты чего, кот, мимо нас проходишь, не здороваешься? — спрашивают хором.

Не до разговоров мне, — говорю, — голова болит.

Тем более остановись да закуси нами, — запищали они снова хором. — В нас, маслятах боровых, особое смолистое вещество имеется, которое острую головную боль снимает.

Грибочки сырые никогда я не жаловал, особенно после бабушкиных вкуснющих грибных кушаний. Но тут решился пару маленьких маслят прямо сырыми съесть: очень уж голова ныла. Они оказались такими упругими, скользкими и сладкими, что сами в рот проскочили и боль в голове как рукой сняли.

Поблагодарил я их и дальше пошел. Смотрю, моя знакомая белка старую огромную сосну в грибную сушилку превратила. Сушит она на сучках грибы: сыроежки, опята, моховики. Грибы все хорошие и съедобные. Но вот среди хороших и съедобных я вдруг увидел… мухомор! Наткнут на сучок — красный, в Целую крапинку. «Для чего белке мухомор ядовитый?» — думаю. Тут и она сама появилась с еще одним мухомором в лапках.

Здравствуй, белка, — говорю ей, — кого это ты мухоморами отравить собралась?

Глупости говоришь, — фыркнула белка. — Мухомор — одно из замечательных лекарств грибной аптеки. Я, бывает, затоскую зимой, занервничаю, тогда кусочек мухомора меня успокаивает. Да мухомор не только при нервных расстройствах помогает. Он и туберкулез, и ревматизм, и спинной мозг, и экзему лечит.

А еще какие грибы есть в грибной аптеке? — спрашиваю я белку.

Некогда мне тебе объяснять, у меня дел полно. Через три поляны отсюда найдешь большой мухомор, он у нас главный аптекарь, у него и спроси, — протараторила белка и ускакала, только хвост рыжий мелькнул.

Нашел я ту поляну. Стоит на ней мухомор, сам ‘темно-красный, а из-под шляпки спустил вниз вдоль ножки белые панталоны и даже со складочками. Рядом с ним сидит хорошенькая волнушка, вся подобранная, губки округлила, облизывается. Из грибов опят на длинных коричневых ножках и в коричневых чешуйчатых шляпках на пне шапка выросла — дружное семейство из пятидесяти грибов и грибочков. У молодежи шапочки-беретики и на ножках белые фартучки висят, а старики носят плоские шляпы с бугорком посредине и фартучки свои сбрасывают: взрослым фартучки ни к чему. В стороне по кругу говорушки уселись. Скромницы они, шляпы имеют не модные, серо-бурые с завернутыми вниз краями. Прячут под шляпками свои беловатые пластинки и бормочут о чем-то тихонечко. Поклонился я всей честной компании и объяснил им, зачем пришел.

Мухомор — главный аптекарь, говорит мне:

Наконец-то и ты, Порфирий, к нам заглянул, а то всегда мимо бегал. Ну да я не обижаюсь. Мне последнее время редко кто кланяется, чаще пинают меня да палками сшибают. Вот в древние времена другое дело: с моей помощью местные лекари лечили всякие поражения кожи, болезни внутренних органов и даже психические расстройства.

Люди, к примеру, пенициллин и другие антибиотики используют, а не помнят, что они из грибов добыты, только не из шляпочных, а из микроскопических. Но и мы, шляпочные грибы, в этом деле не последние. Сестрицы говорушки и их родственницы — рядовки да серушки, тоже антибиотики имеют, которые даже с туберкулезом и тифом успешно справляются, а грибники их не жалуют. Грибники порой даже мимо опят проходят. Не знают они, что опята — кладезь витамина В, а также важнейших для человека элементов — цинка и меди.

Тут на поляну сорока прилетела и застрекотала:

Кошмар, кошмар, у медведицы медвежонок заболел. Пробрался на свалку и там гнилых овощей наелся. Ревет он сейчас от боли и по земле катается.

Мухомор нагнулся к своей помощнице волнушке, посоветовался с ней и сказал сороке:

К северо-западу от медвежьей берлоги ложные опята на пне растут в лимонно-желтых шапках. Скажи медведице, чтобы дала их сыну своему для прочищения желудка и кишечника. Да предупреди, много пусть не дает, а то ядовитые они. Спустя два часа пусть боровичками его покормит: они его успокоят и подкрепят.

Тут я попрощался с грибами и домой побежал, потому что почувствовал, что пришло время и мне чем-нибудь силы подкрепить.

Две сказки

Н. Павлова

Маленькая девочка пошла в лес за грибами. Подошла к опушке и давай хвастаться:

Ты, Лес, лучше и не прячь от меня грибы! Все равно наберу полную корзину. Я ведь все, все твои тайны знаю!

Не хвались! — зашумел — Лес. — Не хвастай! Где там все!

А вот увидишь, — сказала девочка и пошла искать грибы.

В мелкой травке, между березками, росли грибы подберезовики: шляпки серые, мягкие, ножки с черными махорками. В молодом осиннике собрались толстые крепкие малыши-подосиновики в туго натянутых оранжевых чепчиках.

А в полумраке, под елочками, среди прелой хвои, девочка нашла коротышки-рыжики: рыженькие, зеленоватые, полосатые, а посередине шляпки ямочка, как будто зверушка лапкой вдавила.

Девочка набрала грибов полную корзинку, да еще с верхом! Вышла на опушку и говорит:

Видишь, Лес, сколько я разных грибов набрала? Значит, понимаю, где их надо искать. Не даром хвасталась, что все твои тайны знаю.

Где там все! — зашумел Лес. — У меня тайн поди больше, чем листьев на деревьях. А что ты знаешь? Тебе даже и то невдомек, отчего подберезовики растут только под березами, подосиновики — под осинами, рыжики — под елками да соснами.

А вот и вдомёк, — ответила девочка. Но сказала она это просто так, из упрямства.

Не знаешь ты этого, не знаешь, — зашумел Лес,

Это рассказать — сказка будет!

Знаю, какая сказка, — упрямилась девочка. — Погоди немножко, я ее вспомню и сама тебе расскажу.

Она посидела на пеньке, подумала, а потом стала рассказывать.

Раньше было такое время, что грибы не стояли на одном месте, а бегали по всему лесу, танцевали, становились вверх ногой, озорничали.

Раньше в лесу все умели танцевать. Один Медведь не умел. А он был самый главный начальник. Однажды в лесу справляли день рождения столетнего-пре-столетнего дерева. Все танцевали, а Медведь — самый-то главный — сидел как пень. Обидно ему стало, и решил он научиться танцевать. Выбрал себе поляну и стал там упражняться. Но он, конечно, не хотел, чтобы его видели, стеснялся, и поэтому дал приказ:

Никому никогда на моей поляне не появляться.

А эту поляну очень любили грибы. И они не послушались приказа. Подкараулили, когда Медведь прилег отдохнуть, оставили Поганку его сторожить, а сами убежали на поляну играть.

Медведь проснулся, увидел перед своим носом Поганку и крикнул:

Ты что тут торчишь? А она отвечает:

Все грибы убежали на твою поляну, а меня оставили караулить.

Медведь взревел, вскочил, прихлопнул Поганку и помчался на поляну.

А грибы играли там в палочку-выручалочку. Попрятались кто куда. Грибок с красной шапочкой спрятался под Осиной, рыженький — под елкой, а длинноногий с черными махорками — под Березой.

А Медведь-то как выскочит, да как заорет — Ры-ыыы! Попались, грибочки! Попались! Грибы со страха так все к месту и приросли. Тут Береза опустила листочки и прикрыла ими свой грибок. Осина скинула круглый листик прямо на шляпку своего грибка.

А елка пригребла лапой к Рыжику сухие иголки.

Поискал Медведь грибы, да так ни одного и не нашел. С тех пор те грибы, которые прятались под деревьями, так и растут каждый под своим деревом. Помнят, как оно его спасло. И зовут теперь эти грибы Подберезовик и Подосиновик. А Рыжик так и остался Рыжиком, за то, что рыжий. Вот и вся сказка!

Это ты складно придумала! — зашумел Лес. — Хороша сказка, да только правды в ней — ни капельки. А ты послушай-ка мою сказку-быль. Жили-были и лесу под землею корни. Не в одиночку — семьями жили: Березовые — при Березе, Осиновые — при Осине, Еловые — при елке.

И вот, поди ж ты, откуда ни возьмись, появились рядом бездомные Корешки. Диво-Корешки! Самой тонкой паутинки тоньше. В прелых листьях, в лесных отбросах роются, и что там съедобного найдут, едят и в запас откладывают. А Березовые Корешки рядышком растянулись, смотрят и завидуют.

Мы, — говорят, — из прели, из гнили ничего добыть не можем. А Диво-Корешки в ответ:

Нам завидуете, а у самих добра побольше нашего.

И ведь отгадали! Даром что паутинка паутинкой.

Березовые-то Корешки большую подмогу получали от своих же Березовых Листьев. Листья им по стволу сверху вниз пищу посылали. А из чего уж они эту пищу готовили, их самих спросить надо. Диво-Корешки одним богаты. Березовые Корешки — другим. И решили они дружить. Диво-Корешки прижались к Березовым и кругом их оплели. А Березовые Корешки в долгу не остаются: что достанут, с товарищами поделятся.

С тех пор зажили они нераздельно. И тем и другим на пользу. Диво-Корешки все шире разрастаются, все запасы копят. А Березка растет да крепнет. Лето — на середине, хвалятся Березовые Корешки:

У нашей Березки сережки взъерошились, семена летят! А Диво-Корешки отвечают:

Вот как! Семена! Значит, пора и нам за дело. Сказано-сделано: вскочили на Диво-Корешках желвачки. Поначалу — маленькие. Но как взялись расти! Березовые-то Корешки и сказать ничего не успели, а они уже сквозь землю пробились. И развернулись на воле, под Березкой, молоденькими грибками. Ножки с черными махорками. Шляпки коричневые. А из-под шляпок грибные семена-споры сыплются.

Ветер их с березовыми семенами смешал и по лесу рассеял. Так и породнился гриб с Березой. И с тех пор с ней неразлучен. За это зовут его Подберезовиком.

Вот и вся моя сказка-быль! Она про Подберезовик, но она же и про Рыжик с Подосиновиком. Только Рыжик-то два дерева облюбовал: Елку да Сосну.

Это не смешная, но очень удивительная сказка, — сказала девочка. — Подумаешь, какой-то малыш-грибок — и вдруг великанное дерево подкармливает!

По грибы

Н. Сладков

Люблю собирать грибы!

Идешь по лесу и смотришь, слушаешь, нюхаешь. Деревья рукой гладишь. Вот вчера ходил. Вышел я за полдень. Сперва по дороге шагал. У березовой рощи поворот и — стоп.

еселая рощица! Стволы белые — глаза зажмурь! Листья трепещут на ветерке, как солнечная рябь по воде.

Под березами — подберезовики. Ножка тонкая, шляпка широкая. Дно кузова одними светлыми шляпками закрыл. Сел на пень, слушаю.

Слышу: стрекочет! Это мне и надо. Пошел на стрекот — пришел в сосновый бор. Сосны от солнца красные, будто загорели. Да так, что кожурка зашелушилась. Ветер треплет кожурку, а она стрекочет как кузнечик. В сухом бору гриб боровик. Толстой ногой уперся в землю, поднатужился и поднял головой ворох хвоинок и листиков. Шапка на глаза насунулась, смотрит сердито…

Бурыми боровиками второй слой в кузове уложил. Поднялся и чую: земляничным запахом потянуло. Поймал я носом земляничную струйку и пошел, как по веревочке. Впереди горка травяная. В траве поздняя земляника — крупная, сочная. И пахнет так, будто тут варенье варят!

От земляники стали губы слипаться. Не грибы ищу, не ягоды, а воду. Еле нашел ручеек. Вода в нем темная, как крепкий чай. И заварен этот чай мхами, вереском, опавшими листьями и цветами.

Вдоль ручья — осинки. Под осинками — подосиновики. Бравые ребята — в белых майках и красных тюбетейках. Кладу в кузовок третий слой — красный.

Через осинник — лесная тропка. Петляет, виляет и куда ведет — не известно. Да и не все ли равно! Иду — и за каждой вилюшкой: то лисички — желтые граммофончики, то опенки — ноги тонки, то сыроежки — блюдечки, а потом пошли всякие: блюдечками, чашечками, вазочками и крышечками. В вазочках печенье — сухие листики. В чашечках чай — лесной настой. Верхний слой в кузовке разноцветный. Кузовок мой — с верхом. А я все иду: смотрю, слушаю, нюхаю.

Кончилась тропинка, кончился и день. Тучи затянули небо. Никаких примет ни на земле, ни на небе. Ночь, темнота. Пошел по тропинке назад — сбился. Стал ладонью землю щупать. Щупал, щупал — нащупал тропу. Так и иду, а как собьюсь — ладошкой щупаю. Устал, руки исцарапал. Но вот шлеп ладошкой — вода! Зачерпнул — знакомый вкус. Тот самый ручеек, что настоен на мхах, цветах и травах. Правильно ладошка меня вывела. Это я теперь языком проверил! А кто дальше поведет. Дальше повел нос.

Донесло ветерком запах с той самой горушки, на которой варилось днем земляничное варенье. И по земляничной струйке, как по ниточке, вышел я на знакомую горку. А отсюда уж слышно: чешуйка сосновая на ветру стрекочет!

Дальше ухо повело. Вело, вело и привело в сосновый бор. Луна проглянула, лес осветила. Увидел я в низине веселую березовую рощу. Стволы белые блестят в лунном свете — хоть жмурься. Трепещут листья на ветерке, как лунная рябь на воде. До рощи дошел на глазок. Отсюда прямая дорога к дому. Люблю грибы собирать!

Идешь по лесу, и все у тебя при деле: и руки, и ноги, и глаза, и уши. И даже нос и язык! Дышишь, смотришь и нюхаешь. Хорошо!

Мухомор

Н. Сладков

Красавец мухомор по виду добрее Красной Шапочки, безвредней божьей коровки. Похож и на веселого гномика в красном бисерном колпаке и кружевных панталончиках: вот-вот зашевелится, в пояс поклонится и что-нибудь скажет хорошее.

И в самом деле, хоть ядовит он и несъедобен, но не совсем уж плох: многие жители леса даже едят его и не болеют.

Лоси, бывает, жуют, сороки клюют, даже белки, на что уж в грибах разбираются, а и те, случается, мухоморы на зиму сушат.

В малых долях мухомор, как и змеиный яд, не травит, а лечит. И звери с птицами это знают. Знайте теперь и вы.

Но только сами никогда — никогда! — не пробуйте мухомором лечиться. Мухомор он все-таки мухомор — может и уморить!

Соперница

О. Чистяковский

Как-то раз мне захотелось посетить один дальний бугор, где в изобилии росли боровики. Вот, наконец и мое заветное место. По крутому склону, покрытому белесым сухим ягелем и уже полинявшими кустиками вереска, поднимались молодые грациозные сосны.

Меня охватило волнение истинного грибника. С затаенным чувством радости приблизился к подножию бугра. Глаза обшаривали, казалось, каждый квадратный сантиметр земли. Заметил белую поваленную толстую ножку. Поднял ее, повертел в недоумении. Ножка от боровика. А где же шляпка? Разрезал пополам — ни одной червоточинки. Через несколько шагов подобрал еще ножку от белого гриба. Неужели грибник срезал только шляпки? Огляделся и увидел ножку от сыроежки, а чуть подальше — от моховика.

Чувство радости сменилось досадой. Ведь это смех

Набрать корзину одних только грибных ножек, пусть даже и от боровиков!

Надо идти на другое место, — решил я и уже больше не обращал внимания на попадавшиеся то и дело белые и желтые столбики.

Вылез на вершину бугра и присел отдохнуть на пень. В нескольких шагах от меня с сосны легко спрыгнула белка. Она повалила крупный боровик, который я только что заметил, схватила зубами шляпку и шасть на ту же сосну. Шляпку нанизала на сучок метрах в двух от земли, а сама поскакала по ветвям, плавно раскачивая их. Перемахнула на другую сосну, с нее спрыгнула в вереск. И снова белка на дереве, только уже засовывает добычу между стволом и суком.

Так вот кто собирал грибы на моем пути! Зверек заготавливал их на зиму, развешивая для просушки на деревьях. Видно, шляпки было удобнее нанизывать на сучки, нежели волокнистые ножки.

Неужели в этом бору ничего не осталось для меня? Я отправился искать грибы в другом направлении. И меня ждала удача — менее чем за час набрал полную корзину великолепных боровиков. Их не успела обезглавить моя проворная соперница.

This entry was posted
on Воскресенье, Декабрь 8th, 2013 at 23:46 and is filed under .
You can follow any responses to this entry through the feed.
Both comments and pings are currently closed.

Грибы, ягоды Старшая группа

Лексическая тема

:

Грибы, ягоды

В. Даль «Война грибов с ягодами»

Е. Трутнева «Грибы»

В. Катаев «Грибы»

А. Прокофьев «Боровик»

Я. Тайц «Про ягоды».

Про грибы

С.Л.Прокофьева «Сказка о первых грибах»

М.Шолохов «Чудесные Ягоды»

Валентина Осеева.

«В гости к ягодам».

Иллюстрации Елены Карпович.

На березовой полянке
Земляничка расцвела,
Закраснелась, заалелась,
В гости Груню зазвала:
«Кушай, Груня, земляничку,
Для тебя созрела я.
А поешь — запей водичкой
Из студеного ручья!»
Съела Груня земляничку,
Запила ее водичкой,
Побежала на село.
А наутро все село
В гости к ягодам пришло.

Владимир Даль

«Война грибов с ягодами»

Художники-иллюстраторы:

Ксения Прыткова, Константин Романенко.

Красным летом всего в лесу много — и грибов всяких и всяких ягод: земляники с черникой, и малины с ежевикой, и черной смородины. Ходят девки по лесу, ягоды собирают, песенки распевают, а гриб-боровик, под дубочком сидючи, и пыжится, дуется, из земли прет, на ягоды гневается: «Вишь, что их уродилось! Бывало и мы в чести, в почете, а ныне никто на нас и не посмотрит! Постой же, — думает боровик, всем грибам голова, — нас, грибов, сила великая — пригнетем, задушим ее, сладкую ягоду!»

Задумал-загадал боровик войну, под дубом сидючи, на все грибы глядючи, и стал он грибы созывать, стал помочь скликать:

Идите вы, волнушки, выступайте на войну!

Отказалися волнушки:

Мы все старые старушки, не повинны на войну.

Идите вы, опёнки!

Отказалися опёнки:

У нас ноги больно тонки, не пойдём на войну!

Эй вы, сморчки! — крикнул гриб-боровик. — Снаряжайтесь на войну!

Отказались сморчки; говорят:

Мы старички, уж куда нам на войну!

Рассердился гриб, прогневался боровик, и крикнул он громким голосом:

Грузди, вы ребята др`ужны, идите со мной воевать, кичливую ягоду избивать!

Откликнулись грузди с подгруздками:

Мы грузди, братья дружны, мы идём с тобой на войну, на лесную и полевую ягоду, мы ее шапками закидаем, пятой затопчем!

Сказав это, грузди полезли дружно из земли, сухой лист над головами их вздымается, грозная рать подымается.

«Ну, быть беде», — думает зеленая травка.

А на ту пору пришла с коробом в лес тетка Варвара — широкие карманы. Увидав великую груздевую силу, ахнула, присела и ну грибы сподряд брать да в кузов класть. Набрала его полным-полнешенько, насилу до дому донесла, а дома разобрала грибки по родам да по званию: волнушки — в кадушки, опёнки — в бочонки,

сморчки — в бурачки, груздки — в кузовки, а наибольший гриб-боровик попал в вязку; его пронзали, высушили да и продали.

С той поры перестал гриб с ягодою воевать.

Яков Моисеевич Тайц

По грибы

Бабушка, давай меняться лукошками!

Давай.

Вот они пришли домой.

Дед посмотрел и говорит: Бабушка с Надей собрались в лес за грибами.

Дедушка дал им по лукошку и сказал:

Ну-ка кто больше наберёт!

Вот они шли-шли, собирали-собирали- пошли домой.

У бабушки полное лукошко, а у Нади половинка.

Надя сказала:

Ай да Надя! Гляди-ка, больше бабушки набрала!

Тут Надя покраснела и сказала самым тихим голосом:

Это вовсе не моё лукошко… это вовсе бабушкино.

Яков Моисеевич Тайц

По ягоды.

Вот и земляника поспела.

Бабушка с Надей взяли кружечки, пошли в лес — и давай собирать.

Только бабушка — в кружечку, а Надя — в рот.

Пришли домой. У бабушки полна кружечка, а у Нади — пустая, даже дедушку угостить нечем.

Стыдно стало Наде.

На другой день она пошла в лес, ни одной ягодинки не съела — всё в кружечку. Пришла домой и говорит деду:

—Кушай!

—А сама что же?

—А я вчера ела.

—Вчера не считается, — сказал дедушка.

Давай вместе.

И они с Надей стали есть из одной кружечки.

Надя- ягоду, дед-ягоду, Надя — ягоду, дед — ягоду.

Так всё и съели.

По дорожке шли –
Боровик нашли.
Боровик боровой
В мох укрылся с головой.
Мы его пройти могли,
Хорошо, что тихо шли.

Валентин Петрович Катаев

«Грибы»

— КОНЕЦ —

Евгения Федоровна Трутнева

«Грибы»

Рисунки Н.Кнорринг (1957 г.)

БЕЛЫЙ ГРИБ

ГРУЗДЬ

Назвался груздем —
Полезай в кузов!

К роду млечников (грибов, содержащих млечный сок) относятся грузди: настоящий, черный, желтый, золотисто-желтый, перечный. У груздя настоящего шляпка слизистая, вначале белая, затем слегка желтоватая со слабоконцентрическими полосами и волнисто-мохнатым краем. Пластинки нисходящие, частые, белые и розоватые.

Там под лапником колючим
Ищем мы грибных чудес.
Черных груздей взгляд дремучий
Завораживает лес.


Л. Глазков

Есть еще грибочек – груздь,
Из души прогонит грусть.
Он по виду, как воронка,
Беленький по цвету,
Часто прячется в сторонку
От дневного света.
Груздь соленый – это что-то!
Всех грибов вкуснее!
До чего ж грибов охота,
В лес пойдем скорее!
Е. Долгих

ЗАГАДКА
Во мху, как на подушке,
Чье-то беленькое ушко.
(Груздь)

ЛИСИЧКА

Очень дружные сестрички —
Золотистые лисички.
Ходят в рыженьких беретах,
Осень в лес приносят летом.
Г. Новицкая

ЗАГАДКИ
На полянке у ручья
Выросли сестрички, рыжие… (лисички).
Рыжие ушки
С лисьей макушки —
В травке лежат
Двое малых ежат.
(Лисички)
Я был в лесу,
Поймал лису,
Домой несу.
Отварю, посолю,
А зимой похвалю.
(Лисички)

МАСЛЕНОК

ОПЕНОК

ПОДОСИНОВИК

МАСЛЕНОК

ОПЕНОК

РЫЖИК

РЯДОВКА

СМОРЧОК

СЫРОЕЖКА

ТРЮФЕЛЬ

ШАМПИНЬОН

Софья Леонидовна Прокофьева

«Сказка о первых ягодах»

Маша и Ойка делали куличи из песка. Маша сама делает куличи. А Ойка все просит:
— Ой, папа, помоги! Ой, папа, сделай мне кулич!
Помог папа Ойке. Стала Ойка дразнить Машу:
— А мои куличи лучше! У меня вон какие большие и хорошие. А у тебя вон какие плохие и маленькие.
На другой день ушел папа на работу. Из леса прилетела Лесная Птица. В клюве у нее стебелёк. А на стебельке две ягоды. Светятся ягоды, как красные фонарики.
— Кто лучше сделает кулич, тому я отдам эти ягоды! — сказала Лесная Птица.
Быстро сделала Маша из песка кулич. А Ойка сколько ни старалась — ничего у нее не вышло.
Отдала Лесная Птица ягоды Маше.
Огорчилась Ойка и заплакала.

А Маша ей говорит:
— Не плачь, Ойка! Я с тобой поделюсь. Видишь, здесь две ягоды. Одна тебе, а другая — мне.

Михаил Шолохов

«Чудесные Ягоды»

Русская сказка

В некотором царстве, в некотором государстве жили-были царь с царицей. У них росла дочь-красавица. Отец с матерью в ней души не чаяли и берегли царевну пуще глаза.

Вот как-то раз пришло в тот город чужеземное судно. Сбежался народ на пристань. Хозяин судна, торговый гость, стал показывать разные редкости и диковинки, каких никто не видывал. Покатилась молва про заморского купца по городу. Достигла та молва и царевниного терема.

Захотелось царевне взглянуть хоть одним глазком на заморские диковинки. Стала она просить родителей:

— Отпустите меня поглядеть на заморский корабль! Царь с царицей ее отпустили, мамкам да нянькам строго-настрого приказали:

— Берегите царевну. Если кто обиду нанесет — вы в ответе.

Отправилась царевна с мамками, с няньками да с сенными девушками. Только пришли на пристань, как навстречу царевне сам чужеземный купец — и говорит:

— Прекрасная царевна, зайди на мой корабль! Там у меня кот-баюн, он песни поет и сказки сказывает; есть гусли-самогуды и скатерка-хлебосолка. Никому этих редкостей я не показывал — для тебя берег.

И хочется пойти, и боязно царевне, а купец неотступно зовет:

— Что тебе по нраву придет, все велю во дворец отнести,

Не удержалась царевна и велела мамкам, нянькам да сенным девушкам на пристани ждать, а сама с торговым гостем поднялась на палубу.

Привел ее хозяин в богатую каюту:

— Посиди тут, прекрасная царевна, а я пойду все диковины принесу.

Вышел на палубу, запер дверь крепко-накрепко и дал команду:

— Отдать концы!

Царица убивается, а царь приказал всех мамок, нянек и сенных девушек под стражу взять. Потом велел клич кликнуть: — Кто отыщет царевну, того на ней женю, при жизни полцарства отпишу, а после смерти все царство ему достанется.

Много нашлось охотников. Искали царевну по всему свету и нигде не нашли.

А в том городе служил в солдатах Иван, крестьянский сын. Пришел черед ему в караул идти, царский заповедный сад стеречь. Стоит солдат под деревом, не спит. В самую полночь прилетели два ворона. Сели на то дерево, где Иван-солдат стоял, и заговорили по-человечески. Один ворон молвил:

— У здешнего царя потерялась единственная дочь. Три года искали — не нашли.

Другой ему отвечает:

— Ну, это дело нехитрое! Коли ехать по морю наполдень, попадешь в царство Немал-Человека. Он похитил царевну и держит в своем дворце. Хочет выдать замуж за своего племянника, Змея-горыныча. Найти царевну легко, да живому оттуда не выбраться. Никому не одолеть Немал-Человека!

— Нет, — сказал первый ворон, — найдется сила и на Немал-Человека. Есть на море-океане остров, живут на том острове два леших. Тридцать лет они дерутся между собой, никак не могут поделить меч-самосек. Кто бы нашелся смел да удал и достал у леших тот меч-самосек, тогда легко было бы с Немал-Человеком справиться.

И улетели вороны.

Иван-солдат мешкать не стал. Как только пришла ему пора смениться, пошел во дворец.

Царь спрашивает:

— Зачем, солдат, пришел?

— Отпусти, ваше величество, меня! Пойду царевну искать.

Удивился царь:

— Много было и без тебя охотников. Князья, бояре, именитые купцы да генералы искали царевну по всему белому свету — не нашли. Где ты, простой солдат, искать станешь, когда и сам нигде не бывал, ничего не видал!

— Ваше величество, «кто едет — тот и правит» — мне и знать, как царевну разыскать да домой привезти.

— Ну, смотри, солдат, мое царское слово крепкое: найдешь царевну — зятем моим будешь и полцарства отдам при жизни, а не найдешь — мой меч, твоя голова с плеч.

— Двум смертям не бывать, одной все равно не миновать, — отвечает солдат. — Вели корабль снарядить и прикажи капитану меня во всем слушаться.

Велел царь корабль снарядить, и в скором времени отправился Иван-солдат в путь-дорогу.

Плыли близко ли, далеко ли, долго ли, коротко ли — приплыли к пустынному острову. Иван-солдат говорит капитану:

— Стой тут и всю команду держи наготове. Я сойду на берег, а как только вернусь на судно, подымай все паруса и уходи отсюда прочь как можно скорее.

Переправился Иван-солдат на берег, поднялся на крутую гору и пошел вдоль острова. Шел, шел, услышал шум в лесу, и вдруг выскочили ему навстречу два леших. Вырывают что-то друг у друга.

Один кричит:

— Мой! Все равно не отдам!

А другой к себе тянет:

— Нет мой!

Увидели Ивана-солдата, остановились, потом в один голос заговорили:

— Рассуди нас, добрый человек. Достался нам в наследство меч-самосек. Меч один, а нас двое, и вот уже тридцать! годов мучимся, бьемся, никак не можем поделить.

Иван-солдат только этого и ждал:

— То дело нехитрое. Я стрелу пущу, а вы бегите оба за ней. Кто скорее найдет стрелу да воротится, тому и меч-самосек достанется.

На том и согласились. Полетела стрела, кинулись вслед за ней оба леших, а Иван-солдат схватил меч-самосек, да и был таков.

Только успел подняться на палубу, как взвились паруса и побежало судно в открытое море. Плыли еще день и ночь и на другое утро приплыли в царство Немал-Человека.

Иван-солдат взял меч-самосек и отправился царевну искать. Недалеко от берега увидал большой дом. Поднялся на крыльцо, размахнул дверь на пяту и видит: сидит в горнице царевна, слезами обливается, плачет.

Взглянула на Ивана-солдата:

— Кто ты таков, добрый молодец? Как сюда попал?

— Я Иван-солдат, пришел тебя из неволи выручить да домой увезти.

— Ох, молодец! Сюда-то дорога широкая, да отсюда только никому повороту нет. Погубит и тебя Немал-Человек, живого не выпустит.

— Кто кого из нас погубит, видно будет, сейчас загадывать нечего, — отвечал Иван-солдат.

Ободрилась царевна, перестала плакать.

— Вот кабы ты меня от Немал-Человека вызволил да к батюшке с матушкой увез, я бы с радостью за тебя замуж пошла.

— Ну, смотри, давши слово — держись, — Иван-солдат сказал.

Подала она свой перстень:

— Вот тебе мой перстень именной: я своему слову хозяйка.

Только успела это вымолвить, как поднялся страшный шум.

— Хоронись, молодец, — крикнула царевна, — Немал-Человек идет!

Стал Иван-солдат за печь. В ту же минуту дверь распахнулась, ступил через порог Немал-Человек и заслонил собой белый свет: сразу все кругом потемнело.

— Фу-фу-фу, давно на Руси не бывал, русского духу не слыхал, а теперь русский дух сам ко мне пожаловал! Выходи, запечный богатырь, силой меряться. Положу тебя на ладонь, а другой прихлопну, и останется от тебя грязь да вода.

— Рано, проклятое чудовище, хвалишься: не по мне, а по тебе станут поминки справлять! — крикнул Иван-солдат.

Взмахнул своим мечом и отсек голову у Немал-Человека.

Тут набежали слуги Немал-Человека, накинулись на Ивана-солдата, а он и слуг мечом-самосеком всех порешил и повел царевну на корабль.

Подул попутный ветер, и скоро они приплыли в свое государство.

Царь с царицею смеются и плачут от радости, царевну обнимают. Весь народ славит Ивана-солдата. Завели во дворце пир-столованье. И все гости на пиру пили, ели, веселились и прославляли геройство Ивана-солдата. А как отпировали, царь ему говорит:

— Вот, Иван, крестьянский сын, был ты простым солдатом, а теперь за твою удаль быть тебе генералом.

— Спасибо, ваше величество, — отвечает Иван.

Прошло много ли, мало ли времени, спрашивает Иван у царя:

— А что, ваше величество, — уговор ведь дороже всего, — не пора ли к свадьбе готовиться?

— Помню, помню, да видишь ли, неотступно сватается еще один жених, иноземный королевич. И неволить я царевну не стану. Как она скажет, так тому и быть.

Показал Иван царевич перстень:

— Она сама мне обещалась и дала обручальный перстень.

Не хотелось царю с крестьянским сыном родниться и жалко отказать королевичу, да делать нечего — вот и говорит царь:

— Мое слово нерушимо: коли царевна с тобой обручилась, станем свадьбу играть.

Только успели Ивана с царевной повенчать да сели за свадебный стол, как гонец прискакал с нерадостной вестью. Иноземный королевич подступил к царству с несметным войском и велел сказать: «Если не выдадут добром царевну замуж, силой возьму и все царство головней покачу».

Опечалился царь, не пьет, не ест, и бояре сидят сами не свои, а царевна думает: «На минуту ума не хватило, а теперь век кайся. Кабы не обручилась тогда с Иваном, крестьянским сыном, вышла бы теперь замуж за королевича, и родителям бы заботы не было».

А Иван говорит:

— Не кручинься, царь-государь, и вы, бояре ближние. Я поеду, переведаюсь силой с королевичем.

Вышел из-за стола, сел на коня и поехал навстречу вражьей силе.

Съехался с чужеземными полками, и стал войско бить, как траву косить.

Как раз мечом махнет — улица, назад отмахнет — переулок, и скоро все войско перебил. Только сам королевич с главными генералами успел убежать.

Воротился Иван с победой. Весь народ его прославляет, и царь приободрился, приветливо зятя встречает.

Только царевна не в радости: «Видно, мне век вековать с этим мужиком-деревенщиной».

А виду не показывает, привечает мужа.

Немного времени прошло — опять доносят царю:

— Наступает иноземный королевич с новым войском, грозится все царство покорить и силой царевну отбить.

— Ну, зятюшка любезный, — говорит царь, — на тебя вся надежда: ступай на войну.

Иван вскочил на коня — и только его и видели.

Съехался с королевичем, выхватил меч-самосек и бьет иноземное войско, как траву косит.

Видит королевич неминучую беду, повернул коня и вместе с ближними генералами пустился наутек.

Убежал в свое государство, оттуда царевне шлет письмо: «Выспроси у Ивана, крестьянского сына, в чем его сила, помоги мне победу одержать, и я на тебе женюсь, а не то быть тебе век мужиковой женой».

Царевна к Ивану ластится:

— Скажи, муженек дорогой, какая в тебе сила? Как мог ты с Немал-Человеком справиться и один два несметных войска побить?

Не чует Иван беды над собой:

— Есть у меня меч-самосек. С тем мечом я над всяким богатырем верх возьму и какое ни есть войско побью, а сам невредим останусь.

На другой день пошла царевна к оружейному мастеру:

— Подбери мне такой меч, как у моего мужа.

Подобрал оружейник такой меч, как у Ивана, — отличить нельзя. Подменила царевна ночной порой меч-самосек простым мечом и тайно иноземному королевичу весть подала: «Войско собирай, поди войной, ничего не бойся».

После того немного времени прошло — прискакал гонец:

— Опять королевич войной идет на наше царство.

Выехал Иван навстречу, бьется с неприятелем, а урону во вражьем войске совсем мало. Успел только трех человек посечь-побить, как самого ранили и сбили с коня.

Скоро королевич все царство полонил. Встретила его царевна с радостью:

— Навек меня от мужика избавил!

И царь рад-радехонек. Пошел во дворце пир горой да угощение.

Иван, крестьянский сын, поотлежался и тут только вспомнил, как царевна выведала, в чем его сила:

«Никто, как она подменила меч и королевичу знать дала!»

Уполз он в глухой, темный лес, раны перевязал, и стало ему легче. Идет куда глаза глядят. Голодно ему и пить хочется. Увидел на кусту спелые ягоды желтые.

«Что за ягоды? Дай-ка попробую».

Съел две ягодки, и вдруг заболела у него голова. Терпенья нет — так ломит. Дотронулся рукой и чувствует — выросли у него рога.

Опустил Иван голову, опечалился: «Нельзя теперь людям на глаза показаться, придется мне в лесу жить».

Прошел еще недалеко — встретилось деревцо: растут на дереве красные ягоды крупные.

А жажда Ивана томит. «Дай сорву ягодку-другую, съем».

Сорвал Иван одну ягодку, съел — рог отпал, съел другую — и другой рог отпал. И чувствует — сила в нем против прежнего утроилась.

«Ну, теперь я совсем справился! Надо мне меч-самосек добывать».

Сплел две корзины небольшие, набрал ягод красных и желтых.

Выбрался из лесу на дорогу и пошел в город. У заставы променял свое цветное платье и в худом кафтанишке да в лаптях пришел на царский двор:

— Ягоды спелые! Ягоды душистые!

Услыхала царевна и посылает сенную девушку:

— Поди узнай, что за ягоды. Коли сладкие, купи мне.

Выбежала служанка на крыльцо:

— Эй, торговый человек, сладки ли твои ягоды?

— Лучше моих ягод, красавица, нигде не найдешь. Отведай-ка сама. — И подал ей красную целебную ягоду.

Девушке ягодка по вкусу пришлась. И отдал ей Иван желтые ягоды.

Воротилась девушка в горницу:

— Ох, и до чего сладки ягоды у этого торговца, век таких не едала!

Съела царевна ягодку-другую — стало ей не по себе:

— Что это как у меня голова заболела?

Глядит на нее сенная девушка, увидела — рога растут у царевны, и от страху слова не может сказать.

В ту минуту взглянула и царевна в зеркало, да так и обмерла. Потом опомнилась, ногой топнула:

— Где тот торговец, держите его!

Сбежались на крик все мамки, няньки и сенные девушки. Прибежали царь с царицей и с королевичем. Кинулись все на двор:

— Держи торговца, ловите его!

А торговца и след простыл. Нигде найти не могли. Стали царевну лечить. Сколько всякие знахари ни пользовали — ничего не помогает, никак она не может от рогов избавиться.

В ту пору Иван, крестьянский сын, отрастил себе бороду, прикинулся старым стариком и пришел к царю.

— Есть у меня, ваше величество, лекарство, от всех болезней помогает. Я берусь вылечить царевну.

Обрадовался царь:

— Коли правду говоришь и дочь поправится, проси у меня, чего хочешь, а королевич тебя особо наградит.

— Спасибо, царское величество, не надо мне никакой награды. Веди меня к царевне да прикажи, чтобы не смел никто в покои входить, покуда не позову сам. Если станет царевна кричать — больно ей будет, — все равно входить никому нельзя. А не послушаетесь — век ей от рогов не избавиться.

Оставили одного Ивана с царевной; запер он крепко-накрепко дверь, выхватил березовый прут и давай тем прутом царевну потчевать. Березовый прут — не ольховый: гнется, не ломается, вокруг тела обвивается.

— Вот тебе наука! Не обманывай вперед никого.

Узнала царевна Ивана, крестьянского сына, стала на помощь звать.

А он знай бьет да приговаривает:

— Не отдашь моего меча — смерти предам!

Покричала царевна, покричала, никого не дозвалась и взмолилась:

— Отдам тебе меч, только не губи меня, Иванушка дорогой!

Сбегала в другую горницу, вынесла меч-самосек. Взял Иван меч, выбежал из горницы, увидал на крыльце иноземного королевича, махнул мечом — и повалился королевич замертво.

«Обману нету, подлинно мой меч! Теперь весь народ от злых и жадных иноземцев защитить смогу!»

Воротился в горницу, подал царевне две целебные ягоды:

— Ешь, не бойся.

Съела царевна красную ягоду — один рог отпал, съела другую — другой рог отпал, и стала она совсем здорова. Плачет и смеется от радости:

— Спасибо тебе, Иванушка, другой раз ты меня из беды вызволил, век твоего добра не забуду. Прогони королевича, а меня прости, и буду я тебе верной женой.

Отвечает Иван, крестьянский сын:

— Королевича твоего уже в живых нету. А ты с отцом, с матерью уходи куда знаешь, чтобы духу вашего тут не было! Не было у меня жены, да и ты мне не жена.

Прогнал Иван, крестьянский сын, царя с царицею да с царевною, сам стал народом управлять, да так, что народ за доброту его хвалит.

Народ стал жить счастливо и вольготно под крепкой защитой от всяких несправедливостей да притеснений.

С тех пор Иван, крестьянский сын, вместе со своим народом живет-поживает, беды никакой не знает.

Составитель старший воспитатель Покачалова Т.В. ГБОУ «Школа с углубленным изучением отдельных предметов № 1248» Страница
77

Дорогие ребята! Сегодня мы с вами поговорим о грибах.

Собирали ли вы грибы?

Расскажите, где и какие грибы вы находили.

Попробуйте припомнить, какие грибы вы знаете.

Верно! Белый гриб, подберезовик, подосиновик, опенок, масленок, сыроежка, рыжик…

Грибы растут в лесах и в поле, на лугах и болотах. Появляются они на земле среди опавших листьев, облепляют замшелые пни и стволы деревьев, встречаются грибы даже под землей.

Что такое гриб?

Гриб — это растение, но растение особенное. Нет у него ни ветвей, ни листьев, ни цветов.

Размножаются грибы спорами. Споры — это крошечные частицы, которые прячутся в шляпках грибов. Когда грибы созревают, споры высыпаются на землю, их подхватывает ветер и разносит по лесу или лугу. Из спор вырастают новые молодые грибочки.

У грибов есть грибница. Она похожа на войлочное гнездышко и состоит из огромного числа густо переплетенных нитей. Эти тончайшие, как паутинки, нити называются гифами. Грибные ниточки уходят глубоко в землю. По виду они напоминают корни деревьев и пронизывают подземное пространство вокруг гриба. Через нити-гифы гриб получает из почвы воду и растворенные в ней полезные вещества, нужные ему для роста. Грибницу и расходящиеся во все стороны под землей нити можно сравнить со стволом и корнями дерева. Грибница — ствол, а нити — корни.

Плод этого необыкновенного дерева — гриб, который мы с радостью кладем в корзину или лукошко. У гриба есть шляпка и ножка.

Представляете себе, что ранним утром вы отправились в лес за грибами. В лесу еще царит тишина, между стволами деревьев стелется серебристо-белый туман. Но вот вспыхнули первые лучи зари, они разгораются всё ярче, озаряя розовым сиянием облака. Туман рассеивается, становятся отчетливо видны контуры деревьев, а из зеленого травяного теремка вылетает иволга и звонко распевает свою утреннюю песенку.

Песенка иволги

«Фиу-лиу, фиу-лиу, —

Звонко иволга свистит. —

Утро летнее красиво,

Огоньком роса блестит.

По оврагам пахнет прелью,

Слышно пенье родников,

Под сосною и под елью

Много выросло грибков!»

С давних пор люди не только охотились в лесах на зверей и птиц, но и собирали дары леса — грибы. Собирание грибов называют «тихой охотой».

«В числе разнообразных охот человеческих имеет свое место смиренная охота ходить по грибы, или брать грибы. Я даже готов отдать преимущество грибам, потому что их надобно отыскать, следовательно, можно и не находить; тут примешивается некоторое умение, знание месторождения грибов, знание местности и счастье. Недаром говорит пословица: «Со счастьем хорошо и по грибы ходить». Эти слова принадлежат Сергею Тимофеевичу Аксакову, писателю, знатоку русской природы.

С легкой руки Аксакова собирание грибов получило название «тихой охоты».

Почему же опытные грибники выходят на «тихую охоту» ранним утром, а не в знойный полдень или вечером?

Да потому, что:

«На зорьке росистой

Гриб крепкий, душистый,

А в знойный день —

Как гнилой пень».

Такую поговорку сложил народ.

Говорят еще и так: «Кто раньше встает, тот грибы и соберет, а сонливым да ленивым остается лишь крапива».

Многим грибникам знакомо радостное чувство, когда находишь самый первый лесной трофей — статный крепкий гриб!

«Для меня дороже всего войти в лес, когда в лесу еще сумрачно, и тихо, и нетронуто, и под первой же елью ждет тебя твой первый гриб, как будто он нарочно вышел поближе к опушке, чтобы первым попасть на глаза и обрадовать», — отмечал писатель Владимир Солоухин.

Лесной трофей

Рассвет затаенный, робкий,

Приятный лесной холодок.

Под елью, у самой тропки

Сорву молодой грибок.

Какой он крепкий, ядреный!

Порадовать хочет меня.

Роса на травах зеленых,

Как бусинки из хрусталя.

Я полюбуюсь немножко

Подарком гномов и фей

И положу в лукошко

Свой первый лесной трофей.

Как правильно одеться, отправляясь в лес по грибы?

На ноги нужно надеть резиновые сапожки с шерстяными носками, ведь ранним росистым утром в лесу еще и сыро, и прохладно. Лучше не надевать в лес ничего шуршащего, чтобы не распугать лесных обитателей, и яркого, чтобы не привлекать насекомых. Пчелы и осы могут принять вас за большой нарядный цветок и ненароком ужалить!

Самая подходящая одежда для грибника — спортивный костюм и легкая шапочка.

Главное, чтобы голова, руки и ноги были прикрыты одеждой. Не забывайте, что в лесах водятся опасные насекомые — клещи, укусы которых могут вызвать тяжелую болезнь.

Но представьте, что вы оделись по всем правилам «грибной охоты» и задумались над тем, во что вы будете класть грибы.

Ни ведра, ни сумки, ни рюкзаки для сбора грибов не подходят! Ведь грибочки — нежные, мягкие. Их шляпки легко ломаются и крошатся. Кроме того, срезанным грибам нужно «дышать», а в ведрах и рюкзаках они не только поломаются, но и «задохнутся» — быстро потеряют свою яркую лесную красоту, станут темными и слежавшимися.

Нет, для сбора грибов лучше всего подходят корзины или лукошки, сплетенные из гибких ивовых ветвей, устланные душистым мхом, и кузовки из белой бересты — верхнего слоя березовой коры. Через отверстия в них грибы «дышат», сохраняя ароматную свежесть и красоту.

Положу грибок в лукошко

Положу грибок в лукошко,

Что сплели из веток ивы.

Пусть «подышит» гриб немножко,

Пусть останется красивым!

У многих грибников есть свои заветные места — опушки, поляны, где они каждый год собирают богатый грибной урожай. А ведь грибочки хитрые! Любят, как говорят в народе, «за нос водить». То спрячутся под густой темной елью, то схоронятся в высоких травах возле мшистого пенька, то укроются упавшим листочком. Пройдешь мимо и не заметишь!

Многие грибники знают, что если стоят сухие знойные дни, грибы дружно прячутся под кустами, а после дождей весело разбегаются по полянкам и опушкам.

Знаете ли вы, ребята, как правильно срезать грибы? Можно ли вырывать грибы с корнем?

Верно! Грибы нельзя вырывать из земли вместе с грибницей! Погубив грибницу, вы не найдете больше на этом месте грибов. А ведь грибницы некоторых грибов живут сотни лет!

Если вы нашли лесной клад — молодой свежий гриб, его нужно срезать ножом, а грибницу слегка присыпать землей, прикрыть палой листвой или веточкой хвои и крепко прижать ладонью, чтобы на следующий год здесь снова вырос гриб.

Настоящий грибник, найдя хороший гриб, сначала полюбуется им, запомнит, где этот гриб вырос, и только потом осторожно срежет его и положит в лукошко шляпкой вниз на мягкую перинку из мха.

Немало русских народных примет связано с тем, где и когда искать грибы. Люди заметили: если «много мошек — надо готовить для грибов много лукошек», а «первый туман лета — верная грибная примета».

Хитрый грибок

Хитрый маленький грибок

В круглой красной шляпке,

Он не хочет в кузовок,

Он играет в прятки.

Притаился возле пня —

Поиграть зовет меня!

Где найти грибок

Если день сухой и знойный,

То в бору смолистом, хвойном

Все грибочки — под кустами,

Под зелеными листами.

Если дождик прошумит,

Если влагой лес омыт,

Вмиг лисички и волнушки

Разбегутся по опушке.

Полюбуйся красотой!

Прежде чем грибок

Положить в кузовок,

Не спеши, постой,

Полюбуйся красотой.

А потом уж не ленись

Грибу низко поклонись.

Срежь его под корешок

Зимой будет пирожок!

Совет грибнику

Присыпь грибницу

Сырой землицей,

Укрой листвою

Да душистой хвоей.

Пройдет годок —

Снова вырастет грибок!

Особенно споро растут грибы в лесах после теплых летних дождей. Такие дождички часто называют «слепыми», или «грибными». «Будет дождик — будут и грибки, а будут грибки, будут и кузовки» — гласит народная мудрость.

Грибной дождь

Близко дождь. Запахло влагой,

Тонкой пылью водяной.

Вижу, в дымке, за оврагом

Косо сыплет дождь грибной.

Входит в лес неторопливо,

Лапкой трогает мохнатой

Стебли крепкие крапивы,

Колокольчики и мяту.

На упавший ствол садится,

Там, где мох и перегной,

И колдует над грибницей:

Ведь недаром он — грибной!

В какие месяцы грибники собирают грибы?

Самые ранние грибы — вешенки, их собирают весной.

«Повесила весна на деревьях вешенки — самые ранние весенние грибы-скороспелки, — пишет о вешенках заядлый грибник, геолог и писатель Петр Сигунов, — Вешенки, словно белки-попрыгунчики, любят лазить по стволам. Заберутся на сухую прелую осину и сидят там на коротких войлочных лапах, свесив толстые кособокие уши… Пахнут вешенки пшеничной мукой. Недаром их зовут еще булочками».

Но большую часть грибного урожая начинают снимать с середины лета вплоть до осенних дней. За осенними опятами ходят в сентябре. Народ приметил: «Если поздний грибок — будет поздний снежок».

В старину на Руси много было дремучих лесов, а в этих лесах полным-полно грибов! «Целые семьи с наступлением сезона оставляли дымные избы, навешивали за спины большие глубокие корзины, брали в руки палки для ощупывания грибов под перегноем опавшей листвы и «исчезали» до холодной осени. Эти «лесные люди» жили исключительно сбором грибов. Они строили себе балаганы, шалаши, выходили их чащобы только затем, чтобы сбыть свой товар скупщикам, поджидающим их на опушке» (К. Серебряков).

В разгар грибного сезона разбредаются по лесу грибники. То и дело слышатся их голоса: перекликаются, аукаются. Иногда люди забредают в глухие чащобы и теряют знакомую тропинку.

Как же не заблудиться в густом лесу?

Оказывается, можно найти дорогу к дому и по грибам! Недаром их называют «живыми компасами». Вы, конечно, знаете, что компас — это прибор, указывающий расположение сторон света: Север, Юг, Запад, Восток. Вот таким компасом и может быть гриб — обыкновенный лесной рыжик!

Эти грибы обычно растут под елями. У рыжиков, растущих к северу от ели, шляпки крупные, ярко-оранжевые, словно литая медь, а у рыжиков, растущих с южной стороны, шляпки небольшие, зеленоватые.

Съедобные грибы, которые мы собираем в лесах, бывают трубчатые и пластинчатые.

У трубчатых грибов нижняя поверхность шляпки похожа на пористую губку. Она пронизана тоненькими трубочками, в которых созревают грибные споры. К трубчатым грибам относятся белый гриб и подберезовик, масленок и моховик.

У пластинчатых грибов нижняя поверхность шляпки покрыта ребрышками-пластинками. К каждой пластинке прикрепляются споры. Когда гриб созревает, пластинки раздвигаются и споры высыпаются на землю. Пластинчатые грибы — грузди, рыжики, лисички, сыроежки, опята.

Кроме съедобных грибов встречаются в лесу и грибы ядовитые. Их лучше обходить стороной! Ни трогать их руками, ни срезать ножом, ни класть в лукошко нельзя!

Называют их «лесными оборотнями», потому что эти грибы похожи на съедобные.

К ядовитым грибам относятся и всем хорошо известный красавец-мухомор и ложные опята, которые ловко подделываются под опята настоящие. Но самый опасный ядовитый гриб — бледная поганка! Даже маленький кусочек этого гриба может погубить человека. В бледной поганке содержится сразу несколько смертельных ядов.

О ядовитых грибах и о том, как отличать их от съедобных, вы узнаете чуть позже.

Давайте вместе подумаем, почему съедобные хорошие грибы так полюбились людям.

Они вкусные и полезные. Их можно варить, жарить, солить, мариновать и сушить. Всем блюдам грибы придают особенный вкус и аромат! С грибами варят супы, пекут пироги, готовят жаркое.

В грибах содержится немало полезных веществ, поэтому с давних времен их применяли при лечении болезней.

Многие грибы обладают противомикробным действием, в них содержатся антибиотики.

Не только люди, но и звери любят полакомиться грибами. Белочки и бурундуки запасают грибы на зиму по-разному. Белки накалывают грибы на ветки, в бурундуки и барсуки рассыпают их для просушки на стволах поваленных непогодой деревьев.

Какие грибы особенно полюбились лесным жителям?

Белкам нравятся боровики, подосиновики, подберезовики и рыжики. Лоси любят угоститься белыми грибами, а лечатся они мухоморами. Северные олени с аппетитом поедают маслята. Кабаны — грузди. Прежде чем съесть грузди, кабаны топчут их копытами, давят клыками и валяют в грязи. Такое блюдо приходится им по вкусу! Бурундуки и барсуки подсушивают на зиму грузди, лисички и сыроежки.

Как узнают грибники, где искать свое «лесное счастье»? Есть у них свои маленькие хитрости. Заядлые любители «тихой охоты» знают, когда и под какими деревьями искать лесные клады. Вот, например, белые грибы не растут в молодых лесах, они появляются в сосновых и еловых борах, которым не меньше пятидесяти лет. Любят белые грибы расти возле муравейников. Неутомимые труженики-муравьи разрыхлили там землю. Облюбовали «полковники»-боровики и тенистые поляны.

Маслята чаще растут в молодых лесах, перелесках, в солнечных сухих сосняках. Сыроежки украшают разноцветными шляпками березняки, а опята появляются на пнях.

Знают грибники, что если появились волнушки, скоро пойдут и грузди. Если грибники приносят в лукошках из леса белые грибы, то через три недели подрастут и рыжики. Если же облепили пни и стволы деревьев осенние опята — значит скоро запорхают в воздухе, как белые мотыльки, снежинки.

Задумывались ли вы над тем, откуда грибы получили свои названия?

Оказывается, некоторые грибы называют по месту их роста. Например, опенок облюбовал трухлявые пни, а моховик растет во мхах.

Другие грибы получили названия от тех деревьев, под которыми они растут. Подберезовик растет под березой, дубовик — под дубом, подосиновик — под осиной.

Третьи похожи на каких-либо животных. Рыжие лисички — на лисичку-сестричку, свинушка — на толстенькую хрюшку, а гриб ежовник — на колючего ежа.

Правила сбора грибов

Кажется, простое дело срезать гриб и положить его в лукошко, но любители «тихой охоты» обязательно должны запомнить и соблюдать несколько важных правил грибника, чтобы лесные подарки принесли радость, а не беду.

ВО-ПЕРВЫХ, научитесь отличать ядовитые грибы от съедобных. Если заметили ядовитый гриб, не срывайте его, не срезайте ножом, не сбивайте палкой. Лучше обойдите его стороной. Кстати, некоторые ядовитые грибы, опасные для здоровья людей, излечивают от болезней зверей и птиц.

ВО-ВТОРЫХ, собирайте только те грибы, которые вам хорошо знакомы. Никогда не срезайте незнакомые грибы!

В-ТРЕТЬИХ, не кладите в кузовок червивые, изъеденные слизнями, перезрелые грибы. В таких грибах образуются ядовитые вещества, этими грибами можно отравиться!

В-ЧЕТВЕРТЫХ, никогда не собирайте грибы в городских скверах, парках, палисадниках, на бульварах, а также грибы, выросшие вблизи шоссейных дорог.

Почему?

Да потому, что грибы, словно губки, впитывают в себя все вредные вещества, которые накапливаются в почве и содержатся в загрязненном воздухе.

Чтобы не спугнуть удачу, друзья в шутку желают охотникам: «Ни пуха, ни пера», рыболовам: «Ни хвоста, ни плавника», а грибникам давайте пожелаем: «Ни шляпки, ни корешка». Пусть грибы сами на глаза попадаются, а не прячутся под листочками и хвоей, не убегают за пеньки и деревья.

Вопросы для закрепления

1. Что такое гриб?

2. Чем отличаются грибы от других растений.

3. Какие грибы вы знаете?

4. Почему собирание грибов называют «тихой охотой»?

5. Как правильно одеться, собираясь в лес по грибы?

6. Куда лучше класть собранные грибы? Почему?

7. Как срезать грибы?

8. В какие месяцы года грибники собирают урожаи грибов?

9. Почему грибы называют «живыми компасами»?

10. Какие грибы называют трубчатыми?

11. Какие грибы называют «лесными оборотнями» и почему?

12. Какие грибы запасают белочки и барсуки?

13. Какие звери любят угощаться грибами?

14. Какие маленькие секреты знают грибники?

Если утро начинается с позитивных эмоций, то и рабочий день переносится лучше и веселее. Выращивание цветов у многих приятное хобби, которое обеспечивает позитивное настроение не только своей семье но и многим прохожим. Растения это удобное украшение для каждого интерьера. Проходя рядом с ярким садом не получается не зацепить взор на какой-нибудь экзотический цветок . И как правило приходит мысль, а может нужно и у себя вырастить сад?

Японская сказка о чудесных грибах

Грибы долгое время будоражили воображение людей своей необычной формой, вкусом и самыми разными свойствами… «Чудесные грибы» — японская сказка…

В одном селении жил бедняк по имени Коскэ. Кто-то считал его неудачником, а кто — и вовсе дурачком. Иной раз его так и звали — Коскэ-дурачок… Однажды оставил он свою хибару и отправился по белу свету искать счастье. Шел он, шел, и привела его дорога в лес. Устал Коскэ, спать захотел. Собрал он тогда в кучу сухие листья и лег на них, а голову положил на корни дерева. Так и проспал до утра.

Когда же он проснулся на рассвете, увидел, что совсем рядом, у старого пня, растут красные грибы. Проголодавшийся Коскэ развёл костёр и поджарил на прутике несколько грибов. Едва он их съел, как стало ему так легко, так весело, что захотелось смеяться. Раскрыл он рот и захохотал. И пока Коскэ шел по лесной тропинке, а потом спустился в долину и проходил мимо деревни, он продолжал смеяться.
А люди, смотря ему вслед, говорили: — Ну и весельчак! Да наш правитель просто озолотил бы его, если б этот парень развеселил принцессу.

Следующую ночь он проспал на ступеньках какого-то храма, что стоял на окраине города. Пробудившись, Коскэ стал размышлять, отчего же весь вчерашний день ему было так весело? «Наверное, из-за красных грибов, — решил он. — Чуть не помер от смеха». Вытряхнул он их из своего узелка и отправился в город. На площади, у дворца, прочитал он объявление. Написано там было, что принцесса, дочь правителя, со дня своего рождения ни разу не улыбнулась. И если кто рассмешит принцессу, получит её в жены.

«Может, накормить её красными грибами?» — подумал Коскэ и побежал назад к храму. Прибежал он и видит: мыши, держась за лапки, пищат и пляшут вокруг его грибов, а рядом кошка, не обращая на мышей внимания, весело мяукает и кувыркается. «Грибов поели», — догадался Коскэ.

Собрал он грибы, помолился богам, чтобы помогли ему, и явился во дворец. А там, как только не потешают принцессу, какие только смешные истории ей не рассказывают — не улыбается она, сидит с гостями за обеденным столом и смотрит на всех грустными глазами.

Прекрасная принцесса, — обратился к ней Коскэ, — я вас рассмешу, если вы попробуете моих грибов. А заодно, позвольте, я угощу грибами вашего отца и гостей.

Попробовала принцесса кусочек гриба и улыбнулась, съела другой кусочек, и рассмеялась! Правитель и гости тоже стали есть грибы. И по всему дворцу вдруг раздался такой хохот, что аж стены затряслись. Никогда ещё не видели во дворце такого веселья. Все поздравляли принцессу с помолвкой и говорили сквозь смех: — Да, с таким мужем не соскучишься. Желаем счастья!

К сожалению, гриб-смехун, о котором вы только что узнали, нигде не растёт. И на японских островах с ним встречаются только в сказке. А вообще-то грибы долгое время будоражили воображение людей своей необычной формой, вкусом и самыми разными свойствами. Одни называли грибы дьявольским порождением, другие, напротив, считали их даром божьим. Ещё в Древнем Риме знали и съедобные грибы, и ядовитые. И нередко бывало, что гостя «дорогого» угощали таким грибным деликатесом, что тот отправлялся не домой, а в царство мёртвых.

Даже в восемнадцатом веке некоторые учёные пытались доказать, что грибы — средство, которым пользуется нечистая сила. Были учёные, считавшие грибы минералами. А на того, кто утверждал, что грибы — растения, обрушивались с вопросами: а где же у них листья, цветы, ветки, корни? И только сто лет назад наука точно установила: да, грибы — это растения, но особые, так называемые низшие, и живут они за счёт разложения гниющей древесины или других растительных остатков.

В мире существует очень много видов разных грибов. Свыше семидесяти тысяч. Они могут отличаться друг от друга так сильно, что посмотришь на них, и не найдёшь ничего общего. Взгляните, например, на огромный гриб-зонтик и на плесень, которая образовалась на яблоке, долго пролежавшем на земле. Оказывается, плесень — тоже гриб. Конечно, мы лучше знаем те грибы, что любим собирать летом или в начале осени в лесу. Среди них — и крепкий боровичок с бурой шляпкой, и красноголовый красавец подосиновик, и стройный подберёзовик, и золотая россыпь лисичек, и дружные ряды опят… Нет, всего даже не перечислишь! Одни грибы любят расти по краю леса, где больше света. Другие предпочитают сырые затенённые места. Есть и такие грибы, которые растут на открытом лугу, на поле.

Опытные грибники отправляются с лукошком в лес и в апреле, едва лишь сойдёт снег, и в октябре, после первых заморозков. Весной они наберут коричневых строчков и сморчков, а поздней осенью — желтеньких зеленушек. Увлекательное это дело — «охота за грибами»! Но одного правила нужно придерживаться твёрдо: не знаешь, что это за гриб, никогда не бери его! Лучше есть с удовольствием, чем с опаской: а не ядовитый ли гриб я сорвал?

Ну, а незнакомым грибом лучше полюбуйся. Ведь каждый гриб сам по себе очень симпатичен. Мне даже жаль, когда ногой сбивают мухоморы. Разве не замечательны их алые шляпки с белыми крапинками? Уж этот гриб все знают, не сорвут. Пусть стоит, красуется. Итак, берите в руки корзину — и в лес. А если мало грибов найдёте, не огорчайтесь. Главное — провели день на природе, побродили среди берёз и ёлочек, походили по мягкой траве, вдоволь надышались лесным воздухом. (Олег Тихомиров)

Сказки о цветах

Современный человек живёт в очень суетливом, нервном и напряжённом мире. Зачастую, график дня многих из нас настолько плотно расписан, что нам едва хватает времени на сон и здоровую еду. При этом совсем не остаётся времени на отдых и занятия спортом. Все эти перегрузки не могут ни сказаться на здоровье. У человека падает иммунитет, появляется вялость и пропадает внутренний задор. Вам знакомо это чувство?

Новый Год 2012

Новогодний маникюр 2012

Мода — зима 2012

Модные женские шорты осень-зима 2011/2012

Новый Год

Как написать письмо Деду Морозу

День святого Валентина

Рецепты на День святого Валентина

Мода весна-лето 2012

Модные аксессуары весна–лето 2012

8 Марта

Кофе

Капучино — кофе капучино

Туризм

Музеи кофе мира

Париж

Знаменитые кафе в Париже

Шоколад

Горячий шоколад — рецепты как приготовить вкусный десерт

Пасха

Традиции празднования Пасхи в разных странах мира

Горнолыжные курорты Европы

Лучшие горнолыжные курорты Швейцарии

Пошаговые рецепты

Хочу показать вам наши замечательные грибы. Я очень люблю собирать грибы, но делать это можно не кругляй год, а их красота недолговечна. Поэтому весной пришлось сделать их самой, с помощью дочки, разумеется.

Ребенок изучил несколько видов грибов, выбирала сама, какой вид будет делать, научилась их лепить, делать имитацию земли.

Это прекрасный счетный материал в пределах десятка и больше, собираюсь ими дачу украсить, сделаю композицию. Еще можно раскидать по поляне, а для детей организовать конкурс «найди грибочек», кто быстрее и больше.

Да и просто — хотели и сделали, потому что это забавно!

Для работы нам будет нужно:

• картон в форме круга,
• краски-кисти,
• гвозди (можно очень толстую проволоку, если нет гвоздей),
• вата,
• крахмал и вода для клейстера,
• заварка или мак, для имитации земли.

Вырезаем кружочки, это заготовка для будущей шляпки. Мы сделали несколько видов — и маленькие, и средние, и большие (от 4 до 8 см).

Протыкаем гвоздем картон. Гвоздь, чем больше, тем лучше, крепче.

Это будет основа для ножки гриба. Но у нас были и маленькие гвоздики, для небольших грибочков. Протыкаем гвоздем картонную заготовку. Готово!

Итак, отложили заготовки в сторону. Займемся приготовлением волшебного клея.

Рецепт клейстера очень прост:

Вскипятите 1 литр воды. Разбавьте в стакане холодной воды 4-5 столовых ложек картофельного крахмала, хорошенько размешайте и влейте в кипящую воду тонкой струйкой. Все очень просто!

После этого будущий грибок обмазываем клейстером, сначала шляпку, потом ножку. Прикладываем вату и формируем (лепим) гриб: я начинала со шляпки, сделала шарик, обмакнула его в клейстер, приклеила, пригладила и затем снова добавляла вату, смазывая клейстером каждый новый слой.

Это самая сложная часть работы. У меня получалось очень много клея на вате, приходилось его отжимать даже.

Но это того стоило! Результат потом был фантастически красив! В общем, чем больше в грибе клейстера, тем он дольше сохнет, но тем он прочнее!

После этого оставляем грибы сохнуть. (У нас это происходило на батарее, но можно и естественным путем, просто будет чуть дольше) После того, как грибочек высохнет, он станет крепким, но очень легким.

Приступаем к покраске. Я открыла красивые грибные картинки для вдохновения и начала красить, дочка с радостью помогала. Вот ее самостоятельный грибочек.

Красили акриловыми красками (можно и гуашью).

После покраски еще разок сушим, обмакиваем ножку в клей (я достала ПВА, просто доверяю его прочности) и присыпаем чаинки и мак.

Имитация земли! Получается очень похоже, правда? Мне казалось, это быстро облетит, но ненужные чаинки просто не приклеились, а нужные довольно прочно приросли к грибочку.

Поделка понравилась, не сиюминутное это занятие, но делали в удовольствие!

Шашурин Дмитрий
Неоконченная повесть о лесных ягодах

Дмитрий Шашурин

Неоконченная повесть о лесных ягодах

Летом темнеет медленно. И луна уж взойдет, а закат все оранжевый. Долго держатся сумерки.

Вот тогда и есть самый клев. А может, только так — поплавок плохо заметен — и кажется. Подсечешь — ничего.

Но Егор натаскал много. Он звал и меня вниз. Да я так устал, что не прельщали и удачи Егора. Я сидел на самом обрыве рядом с избушкой бакенщика и чистил окуней.

Два дня мы ходили с Егором по местам, где удил когда-то Михаил Трубка. Так звали пожилого деревенского бобыля. Он никогда не расставался с трубкой. Бывало, мы, мальчишки, с завистью следили издали, как Михаил Трубка уверенно разматывал и закидывал леску, как подсекал и вытаскивал рыбин. Мы мечтали завести такие же необыкновенные удочки, знать так же реку и налавливать хоть половину того, что налавливал Михаил Трубка. Иногда он позволял кому-нибудь из нас заглянуть в корзину с уловом, и это мы считали честью.

Долго не бывал я в родных местах. И теперь, приехав в отпуск, узнал от Егора, как умер Михаил Трубка. Смерть его была обыкновенная: состарился, по-стариковски хворал и умер.

Егор молодой парень, а мне за тридцать. Но он учился у Михаила Трубки рыбной ловле и поэтому верховодил. Егор решал перейти, переходил и я. Егор закидывал донную — я немедленно делал то же. Егор распорядился, и я беспрекословно чистил на уху окуней.

Уха получилась хорошая. Бакенщик и то хвалил и успокоительно приговаривал:

— Все нахлебаемся.

На белом дощатом столе, потрескивая, горит керосиновая лампа. Над столом к бревенчатой с капельками смолы стене прибита схема реки и правила.

— Два огня у нас, — объясняет бакенщик, — один бакен здесь, другой пониже, у самого шлюза, — и, заметив, что мы с Егором положили ложки, улыбнулся. — Видишь, все нахлебались, и осталось. Вот Михаил Трубка-то, он часто ночевал у меня, любил уху. Не мог ложкой есть — стаканом черпал. Ложкой, говорит, вкуса не чувствуешь…

Бакенщик собрал посуду, смахнул со стола крошки, привернул фитиль, и мы улеглись на полу.

Дверь была приотворена. Вровень с порогом на небе еще краснела полоска, выше густо стояли звезды.

Засыпая, я несколько раз подумал:

«Неужели нельзя, чтобы не умирали люди? Не может быть, чтобы нельзя!»

И опять казалось, что я мальчишка, а не взрослый мужчина в отпуске.

Где-нибудь, может быть, их называют по-другому. Очень часто у растений, особенно диких, несколько названий. Вот, например, черный паслен — где его зовут просто _паслен_, где — _поздника_, а где — и не выговоришь, неприлично, потому что растет он в деревнях обычно на задах. С ним, с пасленом, некоторые очень любят пироги, и его даже продают на базарах. А эту ягоду я привык называть, слышал и от других: _сорочий глаз_. Она лесная, никакая не съедобная, горькая. На макушке травинки как бы звездочка из листьев, а в ней, в центре, голубая до небесности ягода с черной точкой, словно и правда выглядывает из травы птичий глаз.

И еще приведу одно обстоятельство, не менее важное, как получается, чем ягоды, — то, что к тому времени я уже давно вышел на пенсию. Как давно не уточню. Для одних давно — год, для других и десять лет — недавно. Жена тоже. Насчет детей: в принципе если были, то были бы взрослые. И внуки.

А по грибы-ягоды я всегда любил и до пенсии. Но тогда по выходным, в большой компании, с ночи в далекие леса. Шумно, колготно. Тут же тихо. Всего лишь пригородная зеленая зона, а ходишь, ходишь — никого. Поднимешь глаза от земли, и вдруг как вынырнул из жужжания, хлопот в прозрачность, покой, и кажется, вот-вот полностью поймешь и жизнь, и природу, и себя. И задерживается в тебе проникновение, и грибы находятся сами собой, знаешь, куда взглянуть, где наклониться, и оказывается — так и есть. Там он стоит, где предчувствовал: белый или красный — подосиновый. А то среди смешанного древостоя — чистый березняк, это и в кино не раз использовали: свет светом погоняет в белизну, в синеву, розовость. И солнце, и шелестят листья. Тогда дышишь, словно сливаешься с воздухом.

В таком проникновенно-воздушном состоянии я и почувствовал, что увижу сейчас ягоды сорочьего глаза, и увижу не равнодушно, а с последствием, с продолжением, что ли, для себя, увижу более заинтересованно, чем любой гриб. Вскоре как по заказу вышел на куртину этих ягод. Бывают иногда такие яблоки прозрачные, сквозь мякоть видны семечки — наливное яблочко из сказки. Здесь оказались наливными ягоды сорочьего глаза, и не скажешь: голубые — прозрачные до того, что светятся изнутри, мерцают, но по-разному! одни будто больше в красное, другие — в желтое. Меня к ним потянуло, выходило по-предчувствованному, и не верилось, что они несъедобные, горькие, наоборот, влекло попробовать и обещало необыкновенную вкусность. Я, еще не веря до конца, взял ягоду в рот. Кто пробовал черный паслен, наверняка помнит его притягательно-отталкивающий вкус. На некоторых людей притягательность паслена почти не действует, и они никогда больше даже не смотрят на него, другие нечувствительны к отталкивающей стороне его вкуса — они-то и любят пироги с пасленом, третьи, как и я, одинаково чувствуют обе стороны вкуса и остаются равнодушными к паслену. Вкус наливных ягод сорочьего глаза с той куртины напоминал притягательный вкус паслена, если ягоды отсвечивали изнутри красным, и отталкивающий, если светились желтизной. Притягательный вкус красных был тоньше и приятнее, чем у паслена, отталкивающий желтых противнее и резче. И были они по вкусу совершенно разные ягоды — одни притягательные, другие отталкивающие. Я съел все красные ягоды, остались в куртине торчать на стеблях только желтые. Никаких вредных последствий я не ожидал, ничего и не случилось вредного. Но предчувствие, которое началось еще до ягод, заинтересованность усилились, связались с довольным ожиданием еще чего-то, но уже не внешнего, внутреннего. Как будто, когда ел ягоды, я добивался его, знал, что наступит, а теперь отметил про себя с самого краешка: ага! вот и началось, хотя явственно думать что-нибудь похожее я не был в состоянии в тот момент. Сейчас я осознаю все задним умом, как вспоминают потом, когда подломится ножка или стойка: да, да трещало же! Мы слышали, что трещало, оказывается, вон почему! А не подломись, кто бы помнил о треске. Недолго его и выдумать, если уж произошла поломка.

Через день я помолодел, потому и вспомнил, что будто сразу после ягод почувствовал какие-то изменения в себе, навспоминал задним числом столько всего — впору писать научный труд о ходе внезапного омоложения. Мне теперь мнится, как в тот день я необыкновенно долго бродил, не уставая, по лесу, сидел вечером у телевизора, не задремывая, лег без гудения в пятках, встал утром без связанности в пояснице. И пошел, и пошел наматывать воспоминания на все прошедшие часы до того момента, когда я впервые воочию обнаружил, что происходит или, уж лучше сказать, произошло. Стоял я голый, распаренный перед зеркалом и смотрел на себя. Я не сделаю никакого открытия, если скажу, что мужчины-пенсионеры не часто смотрятся в зеркало, а если и взглядывают туда зачем-нибудь, то избегают общего обзора: каков я? Давно известно каков, и не жди изменений в лучшую сторону, представляешь себя не по зеркалу, по самочувствию и хранишь в памяти совсем другую внешность, чем ту, которую постоянно дорисовывает время.

Но тут мне кричат с полка в парилке: молодой человек! Эй, молодой человек, поддай малость! Конечно, кого сейчас не называют _молодым человеком_. Однако, даже не глядя, определишь по тону, относится это действительно к молодому или сказано лишь так, для обращения. Хотя у меня и рост небольшой и можно принять за подростка со спины, но никогда еще в этих словах не слышалось той интонации, которая появляется или звучит в отношении действительно _молодых_. Но тут… Я и поддал, здорово поддал, забрался на полок и сам еле терплю, свирепый получился пар. Кто это, орут, так наподдавал? Да вот этот, показывают, усатый парень, молодой еще, небось холодной водой. Повыращивали, ворчат, бород, усов, а пацаны. Потому-то я и вышел в раздевалку к зеркалу.

Первое, что подумалось, — жена, неужели не заметила жена? Как же она не заметила? И тут же вспомнил, что и сам не знаю, когда видел ее отчетливо, не мельком, что представляю ее по памяти. Да и кто же будет пристально вглядываться в лицо близкого человека, надев очки, чтобы уследить за его старением. Сама природа против, не оттого ли она ослабляет нам зрение заранее, до разрушительных изменений во внешности, щадит наши чувства. Кстати о зрении. Я смотрел на свое отражение в глубину зеркала без очков, и ничто не туманилось, не расплывалось, передо мной стоял распаренный усатый парень. В молодости я никогда не носил усов, может быть, поэтому я не узнал себя. Хотелось оглянуться, поискать сзади, где же я? Кинулся в парикмахерскую, но и без усов я не стал похожее на того меня, который помнился подробно и никогда не был чужим. Вот так, для начала сам стал себе чужим. А дальше? Видимо, время не только сморщило лицо, но изменило и суть. Морщины убрались, новая суть осталась: вместо рабочего парня отягощенный неповторимой индивидуальностью молодой интеллектуал из телепередачи.

Вроде бы все разглядел и, оценив, понял, и даже задним умом раскинул, а привычка привычкой — ноги тянут домой почаевничать после бани. Как будто омоложение где-то там, с тем, другим — из зеркала, а со мной полный порядок, и чай ждет меня дома. Дома…

Ключа не оказалось в кармане. Позвонил и привычно жду, слышу шаги, представляю, как жена сейчас откроет мне, какая она, представляю автоматически те образы, которые внедрили в сознание ослабленное зрение и привычка долгих лет счастливой совместной жизни. Крякнула задвижка, отщелкнулся замок. Гляжу на жену, разеваю рот, смотрю на номер квартиры: номер тот, она не та.

Я смотрел на нее и не находил того, что знал всю жизнь, не мог понять, куда оно девалось, стало незнакомым. Не возраст меня оттолкнул, как он открылся моему помолодевшему зрению, а _незнакомость_. Помню, посетил я через тридцать лет после того, как покинул, свою деревню, отчий дом. Скорчилась изба, одряхлела, но все-таки угадывались в ней родные приметы, щемяще тоскливо, а знакомо. Тут же самый близкий еще два часа назад человек — и ничего, пусто. Она тоже смотрит недоуменно и видит туманным своим зрением чужого, молодого, безусого…

— Вам кого, — спрашивает, — если, — называет мое имя-отчество, — то он выехал за город на три дня.

И медленно, как будто ждет от меня еще чего-то, закрывает дверь. Вот защелкнулся замок, вот ширкнула задвижка, вот удалились шаги. Я отмечаю, и ничего больше нет в голове, и в ногах окаменение — не двинутся. Вдруг с возмущением подумал: а чай? Как будто у меня из рук вырвали чашку с чаем, а мне кажется — по ошибке, надеюсь, что все сейчас наладится, опять пойдет по-заведенному. Этажом выше хлопнула дверь, я почему-то испугался, кинулся вниз и чуть не бегом выскочил из подъезда, а там со двора на улицу, словно надеялся, что подхватит меня общее ее движение и доставит к месту. Где же теперь мое место? Не оттого ли люди, дошедшие до крайности в домашней сваре, расхлестанные, выскакивают, сами не понимая зачем, на улицу. Выскакивают и, охваченные движущейся, пусть даже равнодушной к ним реальностью, возвращаются в колею, замечают свою расхлестанность, неуместность и отступают со стыдом ли, с просветлением ли. Я же поплыл вместе с улицей, только тогда понял, про какой загород, про какие три дня за городом сказала моя жена. Договорился с соседом по дому помочь ему оборудовать жилье на садовом участке и собирался ехать к нему сразу после бани, не заходя домой. Три дня, три дня, соображал я, три дня, а что дальше. Талдычил: три дня, три дня не хуже, чем Германн в «Пиковой даме» три карты, и не исключено, что вслух — от ошарашенности. Ноги соображали лучше, чем голова, потому что совершенно не помню, как они привели меня на вокзал и посадили в электричку. И до самого садового участка вели меня не голова с глазами, а ноги с пятками. Соседа своего буду называть не его именем — Петровичем, Иванычем и по-другому, хоть Морковичем, чтобы не давать ни его, ни своего адреса и еще чтобы передать свое тогдашнее бесшабашное, озорное от молодости настроение. Увидел Петровича на его участке тоже как-то механически и сразу же брякнул.

— Здорово, — говорю, — Иваныч!

Он на меня вылупляется, я, спохватившись, вылупляюсь на него, стоим так, не двигаемся и молчим. Мне уже впору сматываться, как он вдруг светлеет, и по лицу его становится понятным, что он о чем-то догадывается. Я же вылупляюсь еще больше, полностью овладев за эти мгновения пониманием ситуации, никак не могу представить, о чем же здесь возможно догадаться.

— Ага! — говорит Моркович. — Здорово! Ты небось Жора? Тебя, — называет мое имя-отчество, — направил сюда?

Я тоже говорю:

— Ага!

— Сам-то, — снова звучит мое И.О., — когда приедет? Или заболел?

Мне это подходит, я киваю и говорю со вздохом:

— Заболел!

Вижу, Помидорыч как попервоначалу захмурнел, но тут же, снова мне на удивление, засветился еще одной догадкой. Какой же умный оказался мужик мой сосед! Но на этот раз и я догадался, в чем его догадка. Рябиныч догадался, что Жора напускает на себя малословность и мрачность, оттого и звучит фальшь, которая его настораживала и беспокоила. Теперь же Капустыч успокоился совершенно. С такой чуткостью и наблюдательностью он далеко бы пошел, если б не стремление немедленно разгадать и успокоиться.

В той жизни, за которой для меня защелкнулся замок, ширкнула задвижка и удалились родные шаги (звуки все те же, старые, привычные, а видимость неузнаваема), говорил я Абрикосычу про чудака студента Жору, сына наших знакомых. Вот теперь он и догадывался обо всем наперед и восхищался, что сподобился общаться с закидоном, у которого прямо-таки трагическая рожа. А какая еще могла быть в тот день у меня рожа, хоть и молодая, что у меня творилось на душе-то?

Салатычу же развлечение, материал для наблюдений и догадок. Ну и дает, парень, лихо. Вот напускает на себя мраку, думал он не без уважения про меня-Жору и в то же время предвкушал, как этот надутый индюк осрамится с наладкой всей его садовой техники да со столярными работами, в которых я подрядился ему помочь, а прислал вместо себя явного неумеху. Теперь уж и я читал все мысли своего соседа в самый момент их зарождения. А в ушах моих продолжали звучать удаляющиеся шаги, уходили они все дальше и дальше. Даже теперь после всего, что произошло со мной, когда затаюсь, снова слышу, как они уходят.

Три дня на садовом участке давали мне передышку, возможность прикинуть, продумать ближайшие действия, избежать немедленной катастрофы. Как бы я смог объяснить собственное свое исчезновение и то, что на мне были все до единой вещи пропавшего?

— Ты, Жора, — сказал мне вдруг Огородыч, — хороший, видно, жлоб, свои джинсы-пинсы пожалел, а костюмчик, — называет мои И.О., — надел. У тебя брезентовая спецовка, выходит, для театра и танцев, шерстяной костюм наоборот — для грязной работы. Не порви ненароком.

С того у меня и начались раздумья, что будет, если… И выгородилась из всевозможных «если»… стена. Стена с зарешеченным окошком. Не хватало мне на старости лет… тьфу! — по молодости. Береги платье снову, а честь смолоду. А какая уж тут честь, когда сплошь поперла ложь, увертки. Не увернись, и вовсе вываляешься похуже чем в грязи.

…если Изюмыч вдруг поедет домой, если его жена приедет на участок… если сюда приедет моя жена… Если, если… у Тыквыча тьма родни в городе. А если у него не окажется здесь, на участке, тех денег, на которые я подрядился, — дружба дружбой, работа работой. Если скажет: посчитаемся дома, Жора. Если потащит за собой. Если… И сверх всего главный вопрос: что же дальше-то?

Смутно забрезжил достойный как будто поступок, который я наметил на первую очередь. Но прежде чем его осуществлять, пришлось обезопасить себя хоть от одного «если», создать у Сливыча мнение, что за Жорой нужен глаз да глаз, что с Жоры не слазь. Чтобы не поехал домой ни в коем случае, чтобы не решился оставить на Жору участок. И я с первых же шагов начал планомерно изматывать бедного соседа. То проявлю вроде трусливую неуверенность, то бесшабашную самонадеянность. Вот уж он в ужасе, что сейчас я неминуемо сломаю хрупкую деталь, как она неожиданно встает на место, словно ее подпихнул испуг владельца сада-огорода. С одним ленточным подъемником загонял я его до пота. Молчком скребу в затылке, шмыгаю носом, присаживаюсь на корточки, бросаю инструменты, будто ничего не понимаю, а ведь только что мотор подъемника фыркал как надо, по желобу катилась вода, и Малиныч, облегченно вздохнув, шел плотничать. А то придумал совершенно по-мальчишески — плевать на кожух мотора. Три плевка в минуту — считаю про себя до двадцати и тьфу! И еще считаю, Лавровыч же, как загипнотизированный, мечется между досками и колодцем. Кряхтит, и чешется у него язык, но боится подать голос, потому что тогда и я поплевывать перестаю, и глаза закрываю, вроде до того сбит с толку его словами, что окаменел насовсем. Вошел в роль Жоры — загадочного акселерата — даже с вдохновением: такие штуки я выкидывал в этом образе, когда налаживал опрыскиватель, что и вспомнить неловко. Зато к вечеру и вся его техника была в исправности, и сам Укропыч не только куда-нибудь ехать, до топчана-то во времянке доковылял еле-еле и как пал на него, так и уснул мертвецки.

Я же вызвался спать на воздухе, еще днем пристроил раскладушку под яблоней. Теперь, как только сосед заснул, напихал под одеяло стружек со щепками, придал им соответствующую форму, на случай, если он все-таки проснется до моего возвращения, и побежал на станцию.

С электрички на автобус, с автобуса на последнюю электричку на другой линии, а там пешком — летом ночи короткие. С рассветом разыскал я ту куртину сорочьих ягод. Допускаю: кто-нибудь другой на моем месте, возможно, придумал и получше, или, располагай я временем, придумал бы и сам. Но тогда мне ничего не подворачивалось более достойного, более честного, чем побыстрее набрать сорочьих глаз с притягательным вкусом и принести жене, чтобы и она стала молодой, как я. Не давали мне покоя удаляющиеся шаги, зловещие звуки.

Только ничего не вышло с самого начала. Не нашел я ни единой притягательной ягоды ни в куртине, ни кругом, как ни прочесывал лес. Желтых ягод тоже осталось мало. Я уж под кустами шарил, хоть бы падалица нашлась. Нет. Небо начало зеленеть, что, если Корнеплодыч рано встает, по-дачному? Дернулся я к железной дороге, но ушел недалеко — вернулся, не понимая зачем, а вернулся. Еще раз обыскал куртину, напоследок же, также не зная зачем, торопясь, собрал в спичечную коробку желтые ягоды, которые с отталкивающим вкусом, и с облегчением — вон, оказывается, зачем возвращался! — чуть не бегом, прыгая через канавы, кусты, спотыкаясь о корни и кочки, поспел к первой электричке. Потом автобус, еще электричка. А сам ломаю голову, зачем же мне потребовались отталкивающие ягоды? Сокрушительная неудача, невозможность одарить жену молодостью и непонятное, смутное предчувствие другого пути, связанного с желтыми ягодами. Не настолько уж я недогадлив, чтобы не заподозрить у ягод с противоположным вкусом и противоположных свойств. Но зачем они мне с их противоположными свойствами? Возвращаться в пенсионный возраст? Ну уж нет, нет. Нет!

Весь день, когда я изводил соседа, ломал голову над своим положением, прислушиваясь к удаляющимся шагам, каждое мгновение ощущал, кроме того, перекрывающее все заботы ликование тела, ток крови и, как отчетливо доносящийся грохот водопадов, предвкушение жизни. Воздух с каждым вздохом так просто и сладко входил в легкие и покидал их, что впору было, ничего не делая, лишь любоваться своим дыханием. А шаги? Да, я сознавал, говорил себе, что похож на предателя. Ушел, а она осталась. Но вернуться? Нет! Я найду ягоды, и мы снова будем вместе. Не нашел здесь, найду в другом лесу, обыщу все леса. Вот это мне и нужно делать — искать сорочий глаз во всех лесах. Желтые ягоды выбросить. Но я их не выбросил, чтобы узнать наверняка, есть ли в них противоположные свойства. Или меня удержало то туманное предчувствие иного выхода. Но не возвращения же?

Непонятно все-таки, что я не увидел ничего знакомого, близкого, ни крошки для глаз, и совершенно все по-старому для ушей. Родной звук шагов. Можно ли променять молодость на звук?

Лопатыч еще не поднимался, на всем садовом кооперативе стояла тишина, которая только и ждет, чтобы кто-нибудь пошевелился, скрипнул или стукнул, а уж там пойдет, закипит жизнь. На крыше соседского сарайчика спал, прикрыв мордочку полосатым хвостом, котенок. Я разглядывал, проникался состоянием покоя, но не чувствовал усталости, наоборот, прилив сил — и потому, что наметил план действий, и потому, что был неутомим от молодости.

Вернуться? Ну нет, никогда! Да какое же это предательство, когда я совершаю открытие, полезное для всего человечества, ставлю на себе такой опыт. Найду ягоды и омоложу все человечество. Хоть мне самому показалось это не очень убедительным, я успокоил себя, что у молодых всегда большие слова получаются неубедительно. Я ведь знал еще и по-пенсионерски, что добьюсь, не в нынешнем году, так в будущем уж обязательно. Вырастут же на том же месте, на тех же кустах те же самые ягоды.

Теперь в первую очередь буду закруглять с Иваечем-Петеичем, уж без художественной части постараюсь закончить плотничью работу до обеда. А во вторую очередь проведу одновременно эксперимент по биологии. Я отломил кусочек от вчерашней котлеты, вмял в него ягоду из спичечной коробки и дал котенку, который уже соскочил с крыши и бодал, мурлыкая, мои ноги. Мы не в пустыне, подумал я совсем не свои слова, совсем не на свой лад, а по-студенчески. Видно, омоложение пробралось уже и в мозг. Котенок проглотил кусочек. Я отломил еще, вмял в него три ягоды и, скармливая котеяку, опять подумал в этом, новом для меня, невозмутимом стиле: и хорошо, что мы не в пустыне. Всего котенок принял семь ягод, я решил, что для его размеров достаточно, отдал ему остатки котлеты и взялся за топор. Котенок покрутился около меня еще немного, но, сообразив, что с угощением покончено, вспрыгнул досыпать на крышу, на солнышко.

Когда заспанный Турнепсыч вылез из домика, у меня уже были подготовлены стропила, осталось поднять их наверх, поставить, сколотить обрешетку и покрыть шифером. Домик чуть больше крольчатника, в приложении к нему такие слова, как стропила, обрешетка, все равно что про банную мочалку сказать ковер, — жердочки. Но все-таки я утомил и загонял Бананыча взятым темпом. Он потел и пыхтел, а радовался, что завершается строительство.

Про котенка я вспомнил, лишь приколотив последний лист шафера, когда Редисыч занялся обедом. Котенок продолжал спать на солнечной крыше — как свернулся в клубок, так и не менял положения. Я пощекотал его хворостинкой, он пошевелился. Пощекотал еще, котенок начал распрямляться, тянуться, выбросил вперед пятки-подушечки с растопыренными когтями и стал доставать от одного края крыши до другого. Рысь, а не котенок. Я для того и кормил его ягодами, чтобы подкрепить свою догадку экспериментом, выяснить биологическое действие желтых ягод на молодой организм. Но я никак не ждал такого быстрого и заметного действия. Он меня даже испугал. На какое-то мгновение мне показалось, что все это несуразный сон и, возможно, я проснусь. Я ущипнул себя в тыльную сторону кисти, с вывертом получился немедленно синяк. Кот тем временем приоткрыл глаза, вытянулся, будто специально для наглядности, еще больше и зевнул во всю розовую пасть. В месте щипка бился пульс, кисть горела. Воровато оглянувшись — не видит ли кто, я стегнул кота хворостиной тот не столько от боли, сколько от неожиданности, прыснул с крыши и помчался, прыгая через участки, словно тигр — в один мах, а напоследок перелетел так же легко через главный высоченный забор садового кооператива.

Кто знает, что было бы, разгляди этого вундеркотенка мой догадливый Сельдереич. (Даже в пустыне у меня не нашлось бы другого выхода, как только вытянуть котягу хворостиной.) Вон ведь как меня заносит озорничать словами. Я и воспользовался этим своим настроением. Чтобы поскорее выбраться из сада-огорода, способ придумал тоже юмористический, исходя из сложившихся обстоятельств. А обстоятельства сложились так, что никакого убедительного повода для моего отъезда, слов, которые можно выговорить и не покраснеть, не насторожить, не выдать себя, не было решительно. Накануне Рассадыч своими догадками заставил меня согласиться, что И.О. это я в своем прошлом виде, как только почувствует облегчение, так и прикатит в наш сад-огород-ягодник или, даже еще более возможно, что И.О. опять прежний я, вовсе и не заболевал, но по своему обыкновению соблазнился грибной погодой и бродит по лесам, следовательно, жди его вот-вот. И мне — на этот раз мне, Жоре, — приходилось бурчать или кивать, подтверждая его догадки. Кабы знать, что сам выстраиваю для себя западню.

— Наденет, Жора, твои джинсы-пинсы и прикатит вместе с моей Иркой на шестнадцатичасовой электричке.

Шестнадцатичасовая электричка с Иркой. Значит, я должен смыться раньше. В крайнем случае, на этой же шестнадцатичасовой электричке, с которой прибудет Ирка, уеду до Конечной станции подальше от Города. А выберусь я только в том случае, если сосед догадается, почему мне позарез, и само собой естественно, что позарез, нужно уехать — вот какой я придумал юмористический способ, воспользовавшись своим озорным настроением. Догадался же он, что я Жора, так пусть догадается, почему этому порожденному его догадливостью Жоре позарез необходимо покинуть ягодник. Сначала мне показалось, что есть опасность — вдруг Гексахлоранович догадается, что для пользы Жоры должен он Жору не отпускать до приезда своей лупоглазой Ирки. Но я тут же такую возможность отбросил, как не подходящую к характеру моего соседа. Он может догадаться только так, чтобы и дальше по течению, он не будет догадываться против течения.

— Жора, садись обедать, — Мудреич поставил на козлоногий стол из горбылей чугунную сковороду яичницы с колбасой и салом.

Тянуть нечего, пора начинать давить на его природные способности.

— Я не буду! — пробурчал я невнятно, во вчерашнем стиле и как можно отчетливее и подчеркнутее брякнул: — Мне уезжать нужно! — подсел к сковороде, приналег и вскоре прикончил свою половину. Раз ты такой Мудрец, то и догадывайся без меня.

Догадыч не отставал, хотя любил есть с расстановкой. Значит, плывет вслед за Жорой. А Жора — я наблюдал за ними, как сторонний третий, — Жора проглотил залпом кружку кофе из сгущенки, набычился на пустую сковороду и прямо-таки взвыл с тоской в голосе: «Надо!»

И ведь можно затосковать на самом деле — без чего-то три, пятнадцать часов, значит, а в шестнадцать — Ирка. Потому и неподдельно прозвучала у Жоры тоска. В глубине души я был уверен, что ход выбран правильно и Жора одолеет Рассудыча. Вырвемся мы из сада. Но вот догадается ли сосед отдать деньги. Ведь среди тех, кто всегда по течению, очень много таких, которые, как только зайдет о деньгах, на водопад выплывут против течения…

Ну а пока надувай, Жора, губы, набычивайся. Вижу, мой Виноградыч мучается, снует глазами, снует, но никак не может понять, еще чуть-чуть, и откажется, начнет у нас требовать объяснения. А у нас ни единой подсказки за душой. Время, время! Жора вспотел даже от набычивания, между лопаток потекла, щекоча, струйка. Неужто не выйдет? Сидим друг против друга молчком.

— Брысь ты, проклятый, кто только откормил такого тигра! — кричали на дальнем участке.

«Не хватало еще этого пустынного котика!» — подумали мы с Жорой, и Жора вдруг, как я его ни удерживал, ухмыльнулся самым благодушным образом.

Тут-то Телепатыч совершенно обо всем догадался (это, конечно, так он решил для себя, что совершенно обо всем). Сначала его глаза застыли на месте, открываясь все шире, радостно поднялись брови, потом он вскочил, хлопнул меня по плечу, меня, потому что я почувствовал шлепок и кончилось раздвоение, исчез сторонний зритель, остались только действующие лица.

— Так бы сразу и говорил! — Ясновидыч назидательно и заговорщицки задрал голову и скрылся в своем пряничном домике под новой крышей и вернулся с деньгами.

— Дуй, И.О. (бывшему мне, значит) я все объясню, как приедет. Костюм его побереги. — Тут он опять стал ко мне приглядываться, снова у него глаза пошли ерзать.

О, черт, еще догадывается. О чем же? Но Георгиныч сразу же и посветлел.

— Слышь, Жора, а ведь видно, что костюмчик на тебе чужой. Вчера мне показалось удивительно — сидит как влитой. — Глаза у него еще разок ерзнули, да, видно, течение тянуло мощное, смыло какую-то догадку в зародыше, и он заключил так: — Это костюм вчера по тебе еще не обвиселся. Зато сегодня в глаза бросается, что с чужого плеча. Дуй! А то опоздаешь. Сумку с инструментом не возьмешь? И правильно, И.О. возьмет, когда приедет. — Резнул Полыныч напоследок мне слух моим именем-отчеством, и я понесся к станции как ветер. Хотел было, завернув за угол, сбавить скорость, плестись в развалочку, наслаждаясь передышкой. Да не тут-то было, начала действовать психика человека скрывающегося, уходящего от преследования. Почему бы, думаю, не сделать вид, что спешу на электричку, которая идет в Город, — мало ли народу смотрит с садово-ягодно-морковных участков на прохожих. За городом у людей, не успеют пожить там день-другой, образуется первейшая деревенская привычка — развлекаться, наблюдая дорогу: кто, куда, от кого, с кем и, главное, не заключена ли в прохожих хотя бы отдаленная угроза морковному или банановому урожаю. Обязательно найдется и такой наблюдатель, который засечет меня и запомнит, что такого-то да, торопился на городскую электричку такого и такого-то вида молодой человек. Черт его знает, никуда это не денешь — не во сне, а наяву _молодой_! Не по трамвайно-магазинной вежливости — по самоощущению. Бегу не задыхаясь, в пятках словно крылышки, как у греческого бога. Но я не даю себе и моральной передышки, некогда любоваться, нельзя терять бдительность. Нужно решать криминальную задачу: как уйти от преследования, как не наследить.

Прежде всего кинутся ловить, искать, задерживать Жору в моем костюме или скажем, как они скажут, такого-то и такого-то вида молодого человека, в таком-то костюме явно с чужого плеча. И, конечно, хотя и не сначала, а по ходу будут искать мое тело, тело пенсионера ФИО. Но эти поиски мне не помешают, пусть ищут мое тело хоть всей командой, я займусь исключительно Жорой — самим собой в моем теперешнем сложном положении. В Город на электричке, к которой тороплюсь, я не поеду, но, наверное, надо сделать вил, что уеду, и взять билет в Город. А поеду в другую сторону, до Конечной. Но тогда придется взять билет и до Конечной. Нельзя в моем положении ездить без билета. На таких пустяках и ловят преступников. Батюшки, я преступник! Конечно, можно бы тут _наужахаться_ всласть, но у меня не было времени, так просто мелькнуло на бегу. Преступник не преступник, а Жора под подозрением, несправедливым подозрением, и надо его до лучших времен увезти отсюда и спасти от погони.

Касса-то на станции одна, как же я буду брать одновременно билеты в оба конца: в Город и до Конечной? Сразу же и наслежу. Подходить два раза? Кассирша-то одна. Сделать вид, что в Город, а билет наоборот? Но как сделать вид для кассирши? Для нее куда взял билет, туда и еду. Вот уж и платформа, и касса, и электричка выкатывается из-за поворота, и кассирша смотрит из окошка, и дежурная по станции в красной фуражке улыбается дескать, в самый раз к поезду. Общественное давление — никуда не денешься, как под гипнозом делаю то, что от меня ожидают: полтинник на блюдечко в кассу — один в Город! Вот и сделал вид. Дальше еще лучше: сел в вагон, двери задвинулись, электричка тронулась — повезли загипнотизированного Жору в Город навстречу его коварной судьбе.

Не тут-то было, я вовремя встрепенулся и переиграл и гипноз и судьбу вышел из вагона на следующей остановке, прошел кустами до конца платформы, пересек линию и в кассе на противоположной платформе взял билет до Конечной. Теперь оставалось лишь несколько минут до шестнадцатичасовой электрички с лупоглазой Иркой. Я не остался торчать на платформе, нырнул снова в кусты. Уж на этот раз мы не наследили с Жорой. А теперь в кустах пора было мне с ним расставаться, как я к нему ни привык, как ни вжился в его образ. Хватит. Жора исчез навсегда, я остался наедине с самим собой, молодым и непривычным. В новом теле — старый дух. Только бы знать, сколько у меня в запасе доаврального времени: сегодня объявят тревогу или завтра. У меня уже тогда возникло впечатление, что в моей грудной клетке, где-то около сердца, пустили часы. Идут они пока равнодушно, еле слышно: так-так, тик-тик, но и с угрозой.

К Иванычу-Догадычу-Ирисычу все ездили в четвертом вагоне, который останавливался как раз у сходов с платформы, там же начиналась и тропинка к садовым участкам. Не обнаружу Ирку в четвертом вагоне, пройду в хвостовой, и наверняка она окажется где-нибудь там, или я увижу ее на тропинке, когда буду уезжать в хвостовом вагоне. Но никаких сложных розысков не потребовалось — Ирка была там, где и надлежало ей быть, в четвертом вагоне. Сидела на третьей скамейке от дверей, лупила глазищи в окно, а над головой у нее висела знакомая дырчатая сумка со знакомым термосом. Наша семейная сумка, с нашим семейным термосом и газетными свертками — передача для меня.

Значит, передышки не будет, значит, с первых же дочкиных слов Жасминыча хватит догадка, и он начнет действовать. Как? Телефона на участке нет, машины, мотоцикла — тоже. Теперь вычислим затраты времени противной стороны: Ирке пешком до участка — двадцать минут, на разговор с прояснением, осенением и догадыванием — три, на спешные сборы с переобуванием — семь и с поспехом до платформы — еще пятнадцать. И сразу же может начаться аврал. Сорок пять минут до тревоги. Сорок пять минут на заметание следов.

Сорок пять минут. Из них — семнадцать на электричке до Конечной. Раньше слезать — слишком большой риск — никакого транспорта, а пешком скоро не скроешься. Остается двадцать восемь минут. Часы около сердца заработали, как по наковальне: гук-гук, бах-бах! Двадцать восемь минут, чтобы, во-первых, сменить одежду, во-вторых… И неизвестно, что во-вторых. Конечно, бежать, скрываться, чтобы они не нашли меня ни за что! Видал, уже Они с большой буквы. Я же Дичь, Они охотники. Мое дело — бежать, хорониться, их — распутывать следы и за шкирку: стой! Что там у них сейчас делается, что будет делаться дальше, я узнаю, если попадусь, а нет, так ничего и никогда — отрезана прошлая жизнь. Попал я в переделку. Ну а, допустим, не бегать, пойти и начистоту, как есть. Где доказательства? Кто поверит, неделю назад я сам бы не поверил хоть кому. Я же сейчас всем никто. Где тот мудрец-долготерпец, чтобы вникать всерьез?

Нету у меня другого выхода, как бежать по воровскому способу. Ничего для меня нет противней, как делать что-либо не по-настоящему, а шаляй-валяй, на соплях. Если взялся, сделаю со знаком качества. Взялся бежать, скрываться, так чтобы убежать и скрыться. А вот, когда найду ягоды, тогда любого заставлю допереть до истины.

Конечная. Еще двадцать восемь минут. Гук-гук! Спокойно. По-профессиональному все делается спокойно. Выхожу со всеми, не выделяясь. Та электричка, на которой я вроде бы уехал в Город, прибудет через тридцать четыре минуты. Вернее всего, меня будут встречать там, но и здесь спокойно нужно принимать меры. Иду со всеми. Идем мимо промтоварной палатки Конечного торга, около которой выстроилась очередь. Давали свитера: один из них покачивался на плечиках, прицепленных к козырьку палатки, и от него даже падали блики — оранжевые и малиновые, такие яркие были краски узоров, может быть, те самые краски, которыми разрисовывают дорожные знаки, и они вспыхивают в темноте от света фар. К очереди сворачивали и некоторые сошедшие со мной с электрички. Что, если я отоварюсь незаметно, мимоходом. На себя — свитер, пиджак — в сторону, кепку я уже давно сунул в карман. Очередь на четверть часа, а у меня в запасе еще двадцать шесть минут. Бах-бах! А вдруг? Спокойно, спокойно, что: вдруг? Я уже нацелился на хвост очереди — полную женщину в голубой кофточке, как сам же себе и ответил. Спокойно и рассудительно: вдруг Патиссоныч вышел Ирку встречать. Тогда, может быть, давно уж начался аврал, и ту городскую электричку, на которой я вроде уехал, прочесывают или прочесали, и распространяют тревогу дальше. Взглянул я на дорожку, когда Ирка вышла из вагона? Нет, не взглянул. Прокол? Явный прокол! Ох, черт, и трудная же работа у преступников. Как ни погляди, вредное производство!

Теперь прикинем это вдруг спокойно и по логике. Я продолжал идти за большинством бывших пассажиров. Допустим: время ноль, пуск. Начинают меня искать в городской электричке, одновременно или, в лучшем случае, немного погодя сообщат сюда, на Конечную. Здесь же где меня искать? А вон, в очереди за дорожно-знаковыми свитерами. Допустим — успел, переоделся, тогда в чем меня искать? В этом же светящемся свитере. Таких костюмов-то, как на мне, зелененько-голубовато-сереньких чуть не на каждом третьем. Дорожный же знак редкость, его видно издали. Вывод самый спокойный, логичный: наддать ходу! Тут как раз вышли все вместе на шоссе, а там кричат из «рафика»:

— Кому на Заполье?

— Мне! — и влезаю в машину.

— Ну все, что ли? Поехали!

И поехали взаправду. Гук-гук, бам-бам! Спокойно. Проверим еще. Если Тминыч встретил Ирку, если сразу трехнулся, если допустили его к линейному телефону, тогда, конечно, ноль — пуск! А если не встретил, не трехнулся, не допустили, тогда есть еще льготное время — девятнадцать минут. На Конечной я, похоже, не наследил: в очередь не вставал, последнего не спрашивал, а что направился было к палатке, они не заметили, увлеченные соблюдением очереди. Любой знает, когда стоишь в такой вот промтоварной очереди, ничегошеньки кругом не видишь, даже в дождь очередь не так промокает, как сторонний прохожий, а меньше. Нет для стоящих в очереди внешней среды, не воспринимают они ее, и она, похоже, отвечает тем же. Нет, не наследил я на Конечной.

«Рафик» тем временем свернул на бетонку. Кто-то собирал деньги, кто-то, расплачиваясь, попросил, чтобы остановили у поворота, впереди меня сказали: и у фермы. Есть, выходит, варианты. Все платили мелочью, я молча протянул рубль, мне — сдачу. Ударил ветром встречный автобус, рейсовый, с номером и кондуктором. Тоже вариант. И самый подходящий — как кто будет выходить поблизости от автобусной остановки, слезу и я, дождусь автобуса, и жарь… Но тут «рафик», не снижая скорости, соскочил с бетонки на грунтовую дорогу. Я даже рот открыл от неожиданности и рванулся, словно хотел выскочить в окно. На меня смотрели все, кто был в «рафике», с понимающим, сочувствующим выражением. Неужели попался? Гук-бам! Спокойно. Профессиональная работа требует спокойствия и трезвости. Но шофер «рафика» тоже разглядывал меня через свое зеркальце с какой-то затаенностью.

— Ну, остановить, что ли? — спросил он у меня с двусмысленной ухмылкой.

Я опять дернулся к окну и только уж потом к дверце, еле пробормотав:

— Ага, мне по бетонке.

Все, кто был в «рафике», удовлетворенно захохотали. Шофер затормозил и, когда я открывал дверцу, сказал:

— Во, всегда так — прозевывают свой поворот — что старый, что малый.

Хохот возобновился, я спрыгнул на землю, ничего не соображая, в панике готовый кинуться бежать, а шофер еще добавил специально для меня:

— Смотри, парень, не соглашайся, если твою деревню опять начнут переименовывать. Нас позови!

Он захлопнул дверцу, рванул с места так, что пассажиры запрокинулись на сиденьях, но, возможно, они запрокинулись от смеха, а не от инерции.

Как попал я в немыслимое положение, так оно и продолжает становиться все немыслимее и немыслимее. Словно муха на липкой бумаге. Только присела, глядь, на лапке что-то лишнее, она ее об хоботок — и на хоботке неловко, другой лапкой — тут и задние что-то, задние об крылышки, а не обчищаются, улететь бы чуть пораньше, жужжи не жужжи — гибель. Но я жужжать не стану, не такой я человек. «Рафик» скрылся за бугром. Я оглядываюсь, чтобы не прозевать, когда появятся они. Доконали меня хохотом. Втянул голову в плечи, покошусь через правое плечо, покошусь через левое, а их нет. Поплелся на бетонку: решили небось встретить меня на бетонке, ждет меня там засада. Иду навстречу судьбе, деваться больше некуда.

На бетонке было даже пустынней, чем обычно бывает на бетонках, — просто тишина, только дятел стучал на засохшей, облупленной осине. Впереди, как если б «рафик» не свернул на грунт, пестрела шашечками коробка автобусной остановки. Там тоже пусто, тихо. Под раскоряченной железной буквой А по торцу крыши было написано теми же разными красками, что и шашечки: дер.Зеваки. Где-то близко деревня, вон где — за полосой берез поле, на том краю ветлы и коньки крыш. Выходит, это и есть деревня, которая называется Зеваки. Зеваки так Зеваки, мало ли… Во мне ничего даже не шелохнулось, хотя я и не нашел еще объяснения ни смеху, ни затаенному ожиданию; как мне показалось, они были заранее уверены, что повеселятся на мой счет. Со страху-то, что значит потерять профессиональное спокойствие, думал предупреждены, ждут, как это будет выглядеть: задержание, — оказалось же совсем другое, а я не знаю, что другое, опять прокол. Не знаю, и на какой оказался бетонке. Направление-то ясно — удаляться от Конечной. Но куда я приеду? На побитом камнями и исцарапанном расписании можно было разобрать, что машины ходят через двадцать — двадцать пять минут, но без направления. Надо же — ни разу не забирался сюда за грибами — леса подходящие, вон дубняк, а там — ельник. Мне дело надо решать, а я грибы!

А решать приходится снова с риском обратить на себя внимание. Прочту на трафарете, когда подойдет автобус, хорошо бы на лобовом трафарете — всегда заметно, если разглядываешь боковой. Вернее всего, маршрут начинается от Конечной, тогда не придется ничего спрашивать, оставлять следы в памяти пассажиров.

Как бы не так! Они — сколько их там ни сидело, человек, может быть, шестнадцать пассажиров, — стали разглядывать меня и тоже с загадочным ожиданием, когда автобус еще только приближался к остановке. Гук-гук! Что же это такое, не дают устояться спокойствию! «Химзавод — Птицефабрика» лобовой трафарет, боковой: «Птицефабрика — Конечная — Химзавод». Что делать? Я неловко или совсем неуклюже, оттого что на меня все смотрели, вскарабкался по ступенькам, протянул кондукторше заготовленный рубль и деловито буркнул: до конца. Но и это не прошло. Пассажиры окаменели, кондукторша же, наоборот, оживилась, она подняла мой рубль, чтобы не только пассажирам, но и шоферу было видно, хоть шофер и без этого смотрел на меня. Я хоть понимал, что другое, не задержание, испугался до холодного пота и оцепенения.

— А до какого именно конца, молодой человек? — спросила кондукторша, и все либо закивали, либо изобразили, что они тоже больше всего хотят знать, до какого именно конца я собираюсь ехать.

— До того, — продолжал я настаивать, мотнув головой по ходу автобуса, но не удержался, спросил: — А куда вы едете?

Тут случился точно такой же хохот, как в «рафике». Автобус не трогался, потому что шофер закатывался со всеми.

— А мы едем до Птицефабрики, молодой человек, — сказала кондукторша на передышке.

Она держала мой рубль почему-то за уголок, двумя пальцами, как мокрый.

— Вот и мне до Птицефабрики, — сказал я послушно.

На этот раз стало тихо так, что я услышал, как воздух завихривается в их легкие, а кондукторша сообщила в этот момент свистящей тишины:

— До Птицефабрики — в обратную сторону. Такой, — она успела поколебаться, подбирая слово, а воздух все еще входил в них, — такой юный, а уже зевака! — Она разжала пальцы и капнула рублем мне в руку.

Меня вышибло из автобуса, словно взрывной волной, и они тут же умчались, как будто задержись автобус еще хоть крошку, и лопнет их веселье, а так растянут его до самого Химзавода, и даже там расставаться им будет жалко. Зато и я догадался, что к чему и как пришпилено, не хуже моего морковного Петеича, стоял, задрав голову, читал на ребре крыши дер.Зеваки — и не торопясь реконструировал свое участие в местном аттракционе. Воображал себя злодеем, а выступал в роли клоуна — зеваки! Вот так давным-давно, когда я был, возможно, лишь немного старше, чем сейчас, под Астраханью случались похожие спектакли. Только тогда-то я участвовал зрителем, а не рыжим. Уроженцев Хараболей, не то Сероглазки, но, может быть, и другого какого-нибудь села астраханцы считали неисправимыми путаниками: пошлешь за картузом — жди с арбузом, и, конечно, старались, как только могли, эту славу приумножить. Пользовались нечистыми уловками, чтобы подстроить, а потом так же, как сейчас эти в автобусе, ликовали, захлебываясь хохотом. У нас в изыскательской партии работали два таких парня — из знаменитого села. Парни осторожные, а все равно их вкручивали в путаницу. Поменяют специально ночью местами ящики с инструментами, а утром уже с поля посылают одного из них, чтоб немедленно, чтоб скорей, и начинается потеха, когда парень, схватив на привычном месте, приносит совсем не тот ящик. Все смеялись, и я смеялся, хотя все знали и я знал, что подстроено, и еще как смеялись! Насколько же больше было веселье пассажиров и «рафика», и рейсового автобуса, когда встретились с неподдельным зевакой! И насколько же возросла сомнительная слава злополучной деревеньки!

Хорошо, что я определился и выскочил из этой карусели на твердую почву. Сяду на следующий автобус, возьму билет до Химзавода, и можно будет вздохнуть, переключиться на обдумывание дальнейшей своей судьбы. Отпихиваешь, откладываешь первостепенное, непоправимое, нарочно притворяешься сам перед собой, что забыл, тут же с этой суматохой, глупыми недоразумениями забыл на какие-то минуты по-настоящему. Зато теперь обдало холодом.

И вдруг, как в липком кошмаре, наступала опять клоунада: следующий автобус оказался _красным_ — с красным номером, и на красном трафарете одно знакомое название — Конечная, посередине… А в автобусе точно такие же пассажиры, точно так же смотрят, разглядывают меня с затаенным ожиданием. Почти прожигали меня этим нарастающим ожиданием, а я невольно сжимался, втягивал голову в плечи, пока автобус, поиграв подфарником, свернул к остановке и, остановившись, призывно распахнул заднюю дверцу. Я помахал шоферу: мол, без меня. Все пассажиры немедленно просияли, осклабившись, а кондукторша, похоже, сестра той, с предыдущего автобуса, или даже двойняшка, так же вкрадчиво спросила, высовываясь из своего окна:

— Отчего же это вы, молодой человек, не желаете ехать с нами.

— Мне на черный! — сказал я затравленно.

На красном автобусе и смеялись красно, куда там тем с черного, те больше запрокидывались и взвизгивали, эти же реготали, будто табун на скаку, и срывались с места красно, не успел моргнуть — не стало их, только регот слышался, как от умчавшейся грозы.

Не могу сказать, не помню, что я тогда — разрыдался, или взвыл, или сдержался. Потому что навалились на меня тоска и беспамятство. Собирается же в последовательность с того момента, когда я уже сидел в следующем автобусе и допрашивал себя: почему же ты ее не узнал, она могла не узнать и должна была не узнать, а ты почему? Повернуться и уйти навсегда, разве это не подлость? Не узнал, предатель! А теперь назад поздно, другая запущена судьба. В то же время и тоска и раскаяние лишь ненадолго оттеснили ощущение нахального, на все взирающего с ухмылкой, молодого непочатого здоровья. Опасение, ожидание погони тоже виделось через эту же ухмылку: и страшно, и озорно, словно играю с кем в разведчики. Что лучше? Сначала проникнуть в Город кружным путем, а потом сменить одежду или сначала сменить, потом в Город? По озорной же линии припоминаю, что в электричке, высматривая плодово-ягодную Ирку, гадал: будет с ней или нет И.О., то есть я неомоложенный, в Жорином джинсопинсовом костюме, и когда И.О. не оказалось, я принял это как просвет везения, что не так все сложно, как могло бы закрутиться при неблагоприятном стечении обстоятельств. Непринужденно, как будто только так всегда и бывает, передо мной и во мне двоилась действительность: я — не я, прятаться — не прятаться, мой костюм, а на мне он как с чужого плеча.

Химзавод. Сбылись мои предчувствия: с автобусной остановки виднелась железнодорожная станция, значит, я отсюда смогу вернуться в Город через Другой вокзал. Красный автобус, на котором я так гордо отказался ехать, довозил пассажиров до самой станции. Его маршрут был укорочен с противоположного конца, здесь же, наоборот, продлен от Химзавода до станции. Пусть отдуваются за меня жители дер.Зеваки, а я займусь переодеванием — магазин еще ближе, чем станция. К погоне я уже остыл, рассчитал, что Апельсинычу вряд ли предоставили линейный телефон, а пока в Город да там туда-сюда — долго еще до начала акции. Никакая акция еще и не начиналась, если без паники-то. Сейчас увидим, почему это мой костюм на мне — сразу видно, что с чужого плеча?

В магазине, толкая и подначивая друг друга, слонялась от отдела к отделу компания акселератов, и я сразу затерялся среди них, роста я всегда был небольшого, и со спины часто принимали меня за мальчишку, потом смущались, а я великодушно успокаивал, что маленькая собачка век щенок. А тут, когда поглядел в зеркало, впору было заскулить и поджать хвостик — до того у меня оказался щенячий, даже жалко-щенячий вид без всяких пословиц и шуток. Костюм же, складнее сказать, свисал, готовясь перейти к сползанию. Хорошо еще, подвернулись акселераты, если на них одежда и не болталась, зато они сами так вихлялись внутри своей одежды, что я мало чем выделялся среди них — одежда ли стремится сползти с тебя, ты ли выползаешь из нее, какая разница для постороннего наблюдателя. Что же мне, так и ходить без конца за акселератами?

Но они тут же подсказали мне выход. Бросились вдруг мерить уцененное пластиковое пальто-недомерок. Перемерили и пошли дальше, а я померил и заплатил, так и не снимая пластика. Они пошли в обувной отдел, я в другую сторону, к головным уборам. Там нашлась фуражка-восьмигранка из такого же пластика — давно мечтал. Нет, заворачивать не нужно, надену. Акселераты запрыгали по лестнице на второй этаж, я подался на станцию.

Там до поезда, потом в поезде я обдумал все спокойно и по-глубокому, вплоть до свалки около трансформаторной будки. Во всех новых районах, в любых Черемушках, хоть предполагаю, и в московских Черемушках, обязательно образуются стихийные свалки. Сначала в укромном месте — за кустами около забора или глухой стенки — возникает за ночь старый матрац с вывороченными пружинами, а то диван и уж вокруг них со временем что угодно. Если б вас ловили, как меня, и вы уходили от погони, конечно, у вас были бы другие мысли и планы, без свалки. У меня же они замыкались на свалке, которая образовалась в нашем микрорайоне около трансформаторной будки вокруг шкафа с разбитыми дверцами. Я даже рассчитал, что там выброшу свою кепку — она все еще торчала в кармане. Но корзина была важнее всего, плетеная корзина с надломленной ручкой и немного дырявым дном. Эта корзина уже несколько дней валялась под самым шкафом, сначала пустая, потом в нее закинули красный фетровый ботик и разбитую детскую гармошку, а я ходил мимо и прикидывал: приспособить ее или не приспособить, и тогда каждый раз выходило, что ни к чему — своя еще хорошая. Если б вас ловили, вы, конечно, ни о чем таком бы не думали, но как бы вы придумали сделать так, что без документов с одного на вас взгляда любой понимал: вот у этого человека или парня, если вы тоже омолодились, есть дом и понятное каждому в настоящий момент занятие. Не отрицаю, что-нибудь придумали бы и вы, но для меня ничего не выходило лучше, чем плетеная дырявая корзина с надломленной ручкой. Закрыл дырявое донышко, закрутил надломленную ручку проводом или изоляционной синей лентой, прижал корзину локтем к боку, и готово дело — грибник. Есть у грибника дом? С пустой корзиной — значит из дома на вокзал, на автобус, на сборный пункт, за грибами.

Когда тебе что нужно, так к кажется: а ну-ка перехватят из-под носа. Это и беспокоило меня больше всего, больше даже погони, видимо, я к погоне почти привык. Уж очень складно получалось с корзиной — и паспорт, и орудие производства, я ведь решил, что буду мотаться по лесам до победного, пока не найду еще где-нибудь сорочьих глаз для человечества. Попутно займусь грибами, чтобы добывать деньги на пропитание. Никогда не торговал на рынке, а тут чего не сделаешь, раз для пользы человечества. Только не увели бы корзину. А еще меня беспокоило, когда электричка проезжала мимо ребят, которые играли в футбол. Мне тоже хотелось играть в футбол, до того хотелось, что я растерялся и потянулся потрогать усы, которые сбрил еще в тот день в бане. И больше не брился. Но на месте усов не кололось, не отросла за эти дни щетина. В магазине я так и не посмотрел на себя — на костюм, на пальто глядел, а на себя нет.

Тут по вагону прошли два милиционера, они тоже не посмотрели на меня. Они-то делали вид, что ни на кого не смотрят, но я заметил, что разглядывают, не глядя, всех мужчин, особенно помоложе, один милиционер косился вправо, другой — влево. На меня же мой, правый, милиционер не посмотрел на самом деле, пропустил, как явно неподходящий и не стоящий внимания объект. Может быть, не начиналась еще погоня? Но перед самым Городом милиционеры, возвращаясь, провели к головному вагону парня в ярком свитере, наподобие тех, что продавались давеча на Конечной, и похожего на Жору, как бы его описал Лимоныч. Парень оборачивался на милиционеров, а те говорили: разберемся, разберемся. Может быть, по моему делу? Почему не меня? Из-за пальто и восьмигранника?

Не только. Не только. В вокзальном туалете я долго рассматривал свою физиономию в узком зеркале над умывальником и убедился, что не только из-за восьмигранника и пальто, не только. Я смотрел в незнакомое свое лицо и талдычил про себя: не только.

— Ну что, пацан, очень доволен собой? — спросил железнодорожник, проходя к кабинам.

— Не только, — вырвалось у меня вслух.

Вот оно: _пацан_! Еще утром я был в студенческом возрасте, а сейчас, к вечеру, сам вижу, что мальчишка. Не пальто и восьмигранник, а возраст сделал меня неуловимым.

Теперь, значит, можно отбросить погоню, хоть я к ней и привык, отбросить навсегда и окончательно. А себя всецело направить на служение человечеству, и вперед — за корзиной! Должно быть, уж такой психологический закон нашего естества — как только человек попадает в крупную беду, так и вспоминает, что мог бы послужить человечеству, и даже берет обязательства. Но у меня-то выстроилось на самом деле — ничего личного, все для человечества, каждый шаг и в том числе корзина с надломленной ручкой. С кепкой уже незачем было мудрить, я выкинул ее тут же в мусорный ящик рядом с вокзальным туалетом.

Кому никому, а предъявление ягод — только тогда и выйдет разговор. С кем ни с кем. Но, оказывается, не все я учитывал в своем плане, хотя мне-то казалось, что все.

К последней электричке у меня было полное грибниковое вооружение — в починенной корзине, никто ее, конечно, не увел, находился пластиковый пакет с колбасой-булкой-сыром и фляжка с водой. С таким паспортом через любую таможню без досмотра! Не хватало только резиновых сапог, чтобы уж в любую погоду, обязательно надо купить с первой же грибной выручки и поменьше размером. В моих ботинках ноге стало чересчур свободно, и я напихал в них бумаги и положил стельки.

Начать свои поиски я решил с тех мест, где не бывал ни разу после того, как нам дали квартиру в новом районе. Почему-то у грибников сложилось обыкновение, если собираются ехать с вечера, то уезжать обязательно с последней электричкой. И хотя сплошь и рядом попадают на вокзал загодя и спокойно могли бы сесть в предпоследнюю или еще раньше, по-чумовому ждут последней. В ней всегда людно, а уж в третий вагон и не суйся — место свиданий. Чаще договариваются: третий от головы или третий от хвоста считается, третий легче запомнить. На городских попутных платформах грибники сразу бросаются к третьим вагонам, как бы не опоздать на свидание с такими же пенсионерами, как сами. Да и одиночки тоже стремятся присоседиться в третьем, авось кто проговорится о заветном месте. Я сам всегда, хоть и не подслушивал, но предпочитал третий. Теперь же забрался в четвертый: вроде и дочинить корзину, и вытянуться на диване, когда захочется спать, на самом же деле уединился из-за своей необычности, не исключено, что опасался разоблачения или еще чего. Корзина же не требовала никакой допочинки, спать мне тоже не хотелось — ни в одном глазу. Ну и пошли размышления. Больше суток на ногах, в бегах и не устал. От нервотрепки, что ли? С другой стороны, какая у пацана нервотрепка? Настроение у меня сбивалось преимущественно на смешное, легкомысленное, без конца хотелось мороженого. Покупал, ел, а хотелось еще. Забывал даже временами о своем долге насчет человечества. Стал мечтать, что теперь смогу поступить в летное училище, а там и на космонавта. Вспоминал котенка, как он махнул через забор или как еще до ягод чесал задней ногой за ухом — уж так выходило для меня смешно, оттого что задней ногой, а за ухом! Потянуло попрыгать на одной ножке. Побежать бы сейчас к маме и рассказать про котенка. Вот насколько затянуло меня в детство. Какая уж мама! Обдало сознанием полного одиночества, но не всерьез. Скользнула мысль, не податься ли в детдом и начать все сначала — и не в космонавты, а в артисты, даже в цирковые дрессировщики. Спохватывался, будил взрослое сознание, чтобы призвать к порядку несознательного сопляка.

Так потом и шло: старик возводил плотину из «надо», «стыдно», «обязан», «человечество»; и ее все чаще просасывало: «а я не буду», «а я хочу», «мне так хорошо». И вдруг сносило плотину начисто. Старику даже нравилось любоваться безрассудством, и он все ленивее с каждым разом брался за новую плотину. С такой слегка обузданной стихией в голове я носился с корзиной по лесам, набирал грибов, вырезал свистушки, затаиваясь, подстерегал белок — посмотреть, как они скачут по сучьям или, заметив меня, прячутся за ствол, обняв его цапучими лапками, а потом, словно приглашая поиграть, высовывают из-за ствола мордочки. Сдается мне, не разыскивал я в те времена толком ягоды. Вот именно — времена. Сколько, что происходило, представляется отрывочно и туманно-расплывчатым.

Вся рыночная деятельность совсем как бы стерлась, только помнится, как отрывок из кинофильма: я в грибном ряду, и все смеются, я тоже смеюсь, и, может быть, смеются надо мной. И еще хмурый старик в кожанке, про которого говорили: торгует от жадности. Во времена я не спал, ни разу не захотелось. Прятал корзину, нашлось такое место около пустыря, на котором всегда какие-нибудь ребята играли в футбол. Я тоже играл. Сначала смотрел, а потом как-то позвали: ей ты, Старый, вставай в защиту! Так и звали: Старый. Чем неожиданнее или страннее прозвище, тем глубже, вероятно, спрятана его причина. Ведь почувствовали каким-то образом ребята с пустыря мою сущность. А то я ходил в кино, часто с сеанса на сеанс. Любил по-прежнему париться в бане. В баню пускали и вечером, не то что в кино. Последняя электричка, и на рассвете — в леса. Мелькание времен. Веселые времена, хоть и стертые, словно глядишь с карусели.

Как-то в последней электричке, в четвертом вагоне (не от желания уединиться, а уже от привычки садился только в четвертый вагон), ненадолго приостановилась карусель, и спокойно представилось и разграничилось прошлое, то, что есть и что, возможно, будет. Я потянулся за спичечной коробкой, в которой у меня все еще хранились те, обратные ягоды возможность возвращения, и открыл ее: что, если съесть две-три ягоды и перестать молодеть? «Что-то ты, мальчик, не вверх, а будто в землю растешь», — сказал мне пространщик в бане, и я стал ходить в другую баню. Или даже немного постареть? Но тут карусель снова тронулась, и стерлись границы, замелькали, убыстряясь, времена со всеми веселыми соблазнами. На ходу как отпечаталось: память мешает счастью… мудрость — преддверие смерти… Последнее, как себя помню, — сижу с открытой спичечной коробкой в руках, и меня заливает блаженство карусели, и мысли все проще, а радость все больше. Пусть всегда будет мама! И по складам: ма-ма, м-а, а-а. Мелькнули нарисованные человечки — огуречки, накрученные разноцветными карандашами клубки линий, и не осталось никакой памяти — только сознание бытия, радости, что бытие начинается с ничего, с чистоты. Я думаю, что взаправду могла бы начаться новая жизнь сознания, памяти от нуля. Пройди какое-то время, чтобы возврат стертых воспоминаний не мог бы уже состояться… Но получилось по-другому. В руках у меня оставалась открытая коробка с ягодами, и руки немедленно, по закону первичного освоения среды, начиная от нуля, потащили ягоды в рот и перетаскали всю коробку. Так мне мнится то, что произошло вне сознания. И старая память, не успев сгинуть, попятилась на свое место.

Я очнулся с пустой коробкой в руке, скованностью в мышцах и с непреодолимой сонливостью и сейчас же уснул, прикорнув к корзинке. Окончательно пришел в себя в больнице, говорят, не очень скоро, а назвался еще позже. Не скрывал, а не знал сам. Глядел в зеркало на заросшее щетиной, морщинистое свое лицо и вдруг вспомнил, что было и кто я. Что было, я не рассказывал никому. Жена. Похоронили за это время жену. Последний раз я слышал тогда ее удаляющиеся шаги. В памяти же они звучат до сих пор.

Сам я дряхлею быстрее, чем положено для моего возраста. Считается, что у меня был провал памяти, вернее всего, от запоя. Когда меня обнаружили в вагоне, отвезли в вытрезвитель и даже потом не признали это за ошибку и предъявили иск за вытрезвление. Сосед и садовод Ананасыч навещает меня. Про запой он, конечно, первый догадался. Но многое ему все-таки неясно, и он хотел бы выяснить, в какой одежде я вернулся из больницы. Много раз пускался рассказывать про мнимого Жору и запутывался, только твердо верил, что в последний день Жора торопился на уколы, и Хлорофосыч догадался, что на уколы, сам в молодости лечился и помнил, как важно не пропустить очередной укол.

На улице у меня кружится голова, и трудно оторвать ногу от земли, чтобы шагнуть. Невозможно представить, как я будущим летом выберусь за ягодами, за сорочьим глазом. Неужто так и не принесу пользу человечеству. Томатыч еще рассказывал, что котище, который сожрал, по его предположению, соседского котенка и жил в лесу около садовых участков, сдох недавно и, что интересно, пришел сдыхать на крышу сарайчика, где любил греться на солнце сожранный им котенок.

Я вспоминаю, как котенок чесал за ухом задней лапкой, вспоминаю, что мы не в пустыне, но мне не становится от этого легче, и я не могу выжать хотя бы слабой, хотя бы тени улыбки.

Сам уже думал, что не будет продолжения. И на-кось. Служу в армии. Отличник боевой подготовки, второй спортивный разряд по гимнастике.

Выжил! Заставил себя выжить. Чем слабее я становился, тем крепче тревожило меня сознание, что должен я оставить людям свою находку. Выходило: если помру — совершу дополнительное предательство по отношению к человечеству. Значит, нет мне святее долга, как доживать до нового урожая ягод, чтобы собрать, а уж потом отдавать с объяснением и доказательством. Еще, кроме сознательности, помогла мне подаренная соседом-садоводом Шампиньонычем трехлитровая банка живого витамина — протертая с сахаром черная смородина.

— Бегать будешь как молодой олень, — внушал Клумбыч, — мы с тобой, глядишь, поставим на участке новый сарайчик! — Тут он по инерции вспоминал свою работу с Жорой, крякал и уходил размышлять домой.

За зиму через ягодник прокопали канаву, уложили в нее трубопровод, закидали землей, а когда я добрался до заветного места, сошел и снег. Разрушения оказались поменьше, чем я ожидал, — вокруг обломков стеблей приплюснулись нетронутые розетки прошлогодних листьев. Остальные кустики освободил, отгребая растопыренными пальцами наваленную на них глину из канавы. Уцелел ягодник. Выжил и он. А я принял и другие меры: перенес несколько растений вместе с дерном на дальние полянки поглуше.

Хочешь не хочешь, но от физической нагрузки, от лесного воздуха наберешься силы. Слышал, называли меня во дворе старичком бодрячком. А Шпинатыч все чаще намекал, что в самую мне пору с таким поправленным здоровьем погостить на его участке. Да только получилось нескладно — не смог я отблагодарить его за живые витамины, не хватило времени на новый сарайчик.

Зацвели мои кустики в июне, и тогда же проникла в лес засуха — с весны ни одного дождя и жара. Одно спасение — поливы. Либо вечером, либо утром на рассвете. Хорошо, в радиусе полукилометра нашлось два болотца. Сначала просто черпал из них воду пластмассовым ведром, потом разгреб торф, чтобы вода собиралась в углубление. Через несколько же дней пришлось действовать лопатой и копать на болотцах метровые ямы. Я спасал ягодник, а его цветы меня. Они пахли тоже по-разному: на каких кустах противно-приторно, на каких — сладко-нежно. От нежного запаха проходила усталость. Таких кустов, по моим подсчетам, оказалось больше, и завязи появились сначала на них. Но радоваться было рано. Кругом говорили о лесных пожарах. И вот как-то под утро мне приснилось, что кусты сорочьего глаза погибают в огне и едком дыму.

Дым был не только во сне, дым, едкий, торфяной, и наяву накрыл весь город, проник в дома и затруднял дыхание. Конечно, страшно было, но уже по дороге узнал — загорелись торфяники с другой стороны города, не менее чем в семидесяти километрах. Однако и у меня высохли колодцы. Пришлось ходить за водой на озеро — три километра в один конец. Хоть и нанюхаюсь цветов, а обратный путь с полными канистрой, флягами и ведром — чуть не ползком. Мало того, старался каждый раз ходить другой дорогой, чтобы не вытоптать тропинку, не завлечь по ней в ягодник. Особенно стал опасаться, что все расстроится под конец, когда начали созревать первые ягоды. Того гляди вспыхнет пожар или кто-нибудь случайно повредит или уничтожит кусты. Несколько раз даже ночевал в кучах валежника поблизости.

И все-таки не допустил себя проявить нервозность, торопливость: съел первую ягоду только по достижении ею полной спелости, когда налилась прозрачностью и замерцала изнутри красной точкой. Чтобы не помолодеть опять слишком скоро, ограничился всего одной ягодой, хотя созрело сразу четыре. Итак, вступила в действие моя программа, в которой не было места старым ошибкам. Сохранить весь урожай? Пожалуйста, аккуратно снял оставшиеся три сегодняшние спелые ягодки и благополучно доставил их в холодильник. Наблюдать за действием на меня омолаживающих средств? приготовил блокнот для записи наблюдений.

Но за вечер ничего не заметил, спать захотелось сразу после ужина, как и вчера, как в каждый из последних дней, и усталость через край. Насторожил будильник: поспеть на первой электричке к утреннему поливу до жаркого солнца — приспособился привозить с собой наполненные канистру и фляги в рюкзаке. Одним походом на озеро выходило меньше. Вскочил по звонку как будто полегче, как будто бодрее. Да разве _как будто_ научно? А то, что летал во сне, вспомнил лишь на перроне, когда переступал в вагон, по сходности движения ног. Снилось: летал над озером — оттолкнулся от берега и понесся над водой, поджав ноги; если начинал чиркать по воде — шлепал ладошкой по упругой глади и снова вверх! Блокнот для строго последовательных записей, как назло, остался дома. В самом начале вышел сбой. Вернулся в тот день еще позже, чем в предыдущий, уснул мгновенно, вскочил, когда будильниковая пружина на исходе завода лишь тренькала легонько звонком, где уж тут фиксировать наблюдения. Можно сказать, сами наблюдения тоже не вел, как намеревался, чтобы скрупулезно, час за часом. Где там! Не выдержал методику в самом истоке программы, а без нее нет никакой науки. Вот почему в вузах прежде всего требуют освоить методику, когда войдет в привычку, тогда и ученый, тогда и наука.

Я, вишь ты, второй раз прохожу омоложение, взять же начистоту, что знаю о процессе? Дважды начальные стадии проглядел в их грубом внешнем проявлении, не говоря уж о температуре, давлении, изменениях в крови, не записал и чисто субъективные реакции моего организма, включая мозг. Запоминал только, когда уж явственно натыкался носом, как на этот полет во сне. И еще, тогда же, после утреннего полива, не отдыхая, направился к озеру и дошел до него без привала — накануне присаживался трижды и на дорогу клал два часа. Тут показалось, что в три раза скорей, но не заметил точного времени по часам. На озере впервые за все знойное лето потянуло искупаться — плавал долго и с удовольствием. Что пошло на поправку — явно. Хотя я и не сомневался, обязательно пойдет, раз съел ягоду. Однако насколько продвинулось омоложение? Самое же основополагающее: у меня нет критерия для дозировки приема ягод.

Гляньте-ка, гляньте! Правильным научным методом человек не овладел, а уже зазнался, позволяет себе шлепать терминами: критерий… основополагающий… Вопрос-то узкий, примитивный: когда мне сжевать следующую ягоду? Сегодня, через день, через неделю? Его даже можно поставить еще ближе к моей практике: как бы мне снова не стать мальчишкой. Ведь тогда опять ничего не успею сделать для человечества.

Для полной ясности расскажу, как у меня задумано: внешне остаюсь стариком, хотя и довожу себя с помощью ягод до высокой работоспособности, и постепенно внедряю открытие. Переомоложусь — придется скрываться, выкручиваться, прощай наука. Вот почему мне нужен точный внешний показатель хода омоложения, кроме внутреннего самочувствия. Самочувствие-то надо поддерживать отличное, иначе ненароком схлопочешь либо инфаркт, либо инсульт. Показатель же нашелся — и совершенно простой. Для определения темпа омоложения я применил кронциркуль и морщины, которые идут от глаз веером к вискам. Можно было бы сказать _использовал_, но это слово звучит неопределенно, без твердости и не обещает точного результата. Применил кронциркуль и морщины. Именной кронциркуль, мне вручили его от завода в день проводов на пенсию вместе с личным клеймом. Замерил морщины с точностью до десятых по нониусу и нанес на чертеж. Начнут быстро укорачиваться — перерыв курации. Правильная методика — основа науки. И точные самостоятельные слова. Я уже знаю, в каком стиле буду писать свою научную работу. _Применил кронциркуль и морщины_. Только так!

К началу августа весь урожай постепенно созрел и так же постепенно был собран до единой ягодки. Отдельно красные. Отдельно желтые. Часть высушил и из них некоторые высадил, как семена, на глухих полянах для страховки на случай гибели основных плантаций. Кстати, и засуха кончилась, полили дожди — прорастут семена. Основную же часть ягод я оставил на хранение в холодильнике в свежем виде. Теперь с лесом до весны покончено, наступила пора внедрять открытие.

Сначала кажется, что такое открытие нипочем не залежится, что оно помчится по зеленой улице. И помчится точно, но только с тех пор, как убедятся медики-геронтологи или эндокринологи: да, действительно, прием ягод сорочий глаз перорально замедляет старение живых клеток и даже приводит к их омоложению, а прием так-то и так-то …тонно и фухти-мухти визуально то-то и то-то, через так-то. Но если я приду с улицы к профессору и протяну к нему даже не в горстке, а в элегантнейшем пластмассовом пакетике свои чудотворные ягоды — пожалуйте, профессор, ягоды жизни, к завтрему помолодеете… к утречку, — надо ли объяснять, что случится? Если кому надо, пусть тому объясняют умные люди. Им же, умным людям, не надо, по-моему, объяснять, что равно бесполезно обещать к утречку и в письменном виде. Спросите этих людей, от чего случался больший вред человечеству — от неверия в открывателей или от доверия шарлатанам и мошенникам? Может быть, они гораздо ярче и убедительней докажут вам, что мошенники и шарлатаны говорят и выглядят куда умнее и честнее настоящих, честных и умных открывателей, которых нам хочется заподозрить в чем-нибудь нехорошем гораздо чаще, чем мошенников.

Что же мне оставалось, с какого действовать конца? И как мне ни горько это сознавать, я поторопился, взял то, или, вернее сказать, схватил, то решение, которое лежало близко. В его близости я разобрался, конечно, потом, тогда же оно подкупило меня своей смелостью, оригинальностью. Случай, подумал, мне поможет, какой-нибудь случай. Но лучше не ждать, а организовать такой счастливый-рассчастливый случай.

Допустим, у профессора есть дочь, я на ней женюсь и как-нибудь за семейным чаем вынимаю горстку ягод: вот, говорю, папа, к завтрашнему… Сложно. Профессор может оказаться женщиной, или нет дочери, да и я сам ведь не собираюсь сейчас омолаживаться в соответствии с моей программой. Если же у профессора, положим, испортился автомобиль, профессор лезет под капот, а тут я — жик-брик, чик-брик, ведь двадцать лет механиком, готов. Слово за слово. Ну и как же тут вмазать: перорально… пожалуйте… Не то.

Все-таки чего стоит человеческое тщеславие. Вспомнил я между прочим, так, мелькнуло среди многого, мол, есть слово _эврика_. Выкрикивают его ученые, когда находят желаемое. Мне бы найти чего позаковыристей, и я бы шарахнул: эврика! Да, хорошо бы. И не уходит она из моего круга внимания. Уж так мне хочется воскликнуть, по вдохновению. Воскликнул, дожал вдохновение, мне и на самом деле показалось это прозрением, хотя, как выяснилось, на проверку лежало близко.

— Эврика! Крысы! Какой-никакой ученый, крысы-то у него есть! Путь к сердцу эндокринолога лежит через крысиный желудок!

Наверняка кому-нибудь тоже покажется это прозрением, оригинальной находкой. Но для меня ясно, что сбился я с достойного пути, пошел сомнительным оттого лишь, что выглядел он ближним, сулящим быстрый успех. Ну как тут было не вспомнить, сколько плутов находило путь к сердцу, в душу и куда угодно и через желудок, и через многое и похуже желудка. Не вспомнил. И, вернее всего, нарочно не дал себе передышки, чтобы не усомниться, не вспомнить, не опомниться вдруг, стремился скорее приступить к действию. Словом, совершенно противоположный случай шекспировскому Гамлету. Тот медлил, примеривался, как бы найти честное и благородное решение для неблагородной задачи — мести. А я с благородным своим открытием из-за поспешности встрял в мошенничество. Честный человек должен находить благородный путь еще и потому, что на бесчестном он окажется слабаком низкой квалификации. Кабы по-настоящему мошенничать, с размахом, то не трусливо через лабораторных крыс, а через домашних кошек с собаками.

Небось многие эндокринологи и геронтологи держат животных, любимых; лабораторных-то им и нельзя любить — это не животные, а только материал. Разыскать одного такого эндо-геро, допустим, гуляет с собакой. Ах, красивая собака! Разрешите погладить? Тут и повело. Сколько лет собачке? Ай, ай. Жаль, жаль. Такая красивая собака! Раза три встретились — вот и почва. Забрасывается крючок, что существует средство для собачьего старения, в смысле против старения. Знаю одного собачника, не поверите, совершенно взбодрил своего кобелька, похудел, и шерсть перестала лезть. Владелец водил его даже на вязку, и, утверждает, с полным успехом. Конечно, узнаю, помилуйте, даст — принесу непременно. Ничего удивительного — эндо, геро на работе, а дома для ненаглядного Авы или Мявы сгодятся и знахарские снадобья. Вот так надо организовывать счастливый-рассчастливый случай с учетом мало-мальски квалифицированной практики, мошеннической, естественно.

Я же помчался наниматься в лаборанты при опытных крысах, так как знал об этой вакансии от пенсионеров нашего двора. Вон отчего получилась эврика-то. Знал, помнил, ухватился, ах, какой мыслитель. Ах, эврика! Так и потерял несколько лет. Однако мог бы, возможно, действовать ловчее даже в чине крысиного лаборанта. Присмотреться, изучить людей, взаимоотношения, включая скрытые, поработать хоть полгода. Но я пребывал все еще в восторге от эврики и жаждал поскорее возгласить ее снова, опять пережить ни с чем не сравнимый умственный взлет. Как раз то, с чем ученый, овладевший правильной методикой, бдительно воюет и в себе, и в своих сотрудниках, пресекает зуд поскорее желаемое зачислить в действительное. Я же не боролся, не подавлял, наоборот, разжигал мечту скорее заполучить свой счастливый случай.

И чуть ли не на первой неделе моих дежурств — вот оно! Даже похолодело на желудке — услышал я знаменательный разговор научных сотрудниц около клетки:

— Шеф сказал, что эта крыса сдохнет завтра утром.

— Не может быть. Бодрая, веселая.

— Ты недавно у нас в лаборатории и не знаешь, что шеф не ошибается никогда.

— Нет, не могу поверить, такая витальность.

— Пари?

— Пари!

Они прошерохтели мимо меня крахмальными халатами, в ореоле взбитых причесок и в облаке египетских духов.

Куда же лучше, чего еще мне ждать, если не сдохнет — непременно сообщат этому самому шефу — руководителю лаборатории, немедленно начнется научный шухер, что да как, и, пожалуйста, готово мое дело. Эврика! Не растаял даже аромат духов около клетки, как я изловчился сунуть крысе ягодку. Слопала охотно. Есть первый эксперимент, вернее всего, решающий эксперимент. Да не где-нибудь на садовом участке, в настоящей научной лаборатории, на добротном научном материале. До конца дежурства я представлял, какая тут развернется под моим руководством исследовательская работа, сколько появится новых научных сотрудниц в потрескивающих крахмальных халатах, высоких и разных других ростов, со взбитыми и гладкими прическами, благоуханию же самых приятнейших духов, вплоть до французских, не будет перерыва, и оно начисто забьет запах экспериментального материала.

Спорная крыса до самого моего ухода чистила брюшко, поводила усами и отчетливо подмигивала, будто хотела сказать: дай вторую ягодку перорально. Я тоже подмигнул ей на прощание, но вторую ягодку решил отложить до утра.

Ночные полеты на этот раз я совершал исключительно по огромным лабораторным залам в сопровождении сонма причесок и белых халатов. Потом вдруг мне приснилась издыхающая крыса, и я на всякий случай пришел на работу пораньше. Шеф действительно знал свое дело — крыса еле-еле дышала и не почуяла подсунутую ей под самый нос ягоду. Тогда я, недолго думая, разжевал ягоду и намазал кашицей крысиную мордочку. Крыса двинула усами, поморщила ноздри, высунула язык, слизнула ближние крошки раз, два, постепенно слизала все, что достала языком, перевалилась на бок, сняла остатки кашицы с усов, с шерстки. Я подсунул ей еще. К началу занятий крыса по-деловому шустрила, гладила шерстку на брюхе и оттягивала усы за уши.

Я пристроился неподалеку чистить свободную клетку с расчетом лучше увидеть и услышать, какие будут складываться события вокруг моей крысы. Конечно, не миновать большой научной и общественной заинтересованности, сенсации со сбором всех эндокринологических сотрудников на экстренный симпозиум. Ну и мое неожиданное сообщение с демонстрацией ягод, специально переложенных в нагрудный карман моего синего халата. Надо прикинуть, поместятся ли в виварии телекамеры и осветительные приборы. Только бы не начать заикаться перед микрофоном.

И с самого начала все пошло точно, как я предполагал, — прошуршали халаты, повеяли ароматы, раздались возгласы, потом распоряжение:

— Немедленно за шефом!

Через считанные мгновения появился и шеф-зав, лабораторией, он не пах духами, халат на нем не топорщился от крахмала, он поздоровался со мной, покосившись на мой нагрудный карман, в котором лежала коробочка из-под вазелина с ягодами. Или мне показалось, что на карман. Не останавливаясь, шеф прихватил табуретку, хлопнулся на нее около клетки и уставился на крысу. Крыса тоже заинтересовалась, села на хвост и, глядя на него, теребила лапами усы, норовя затянуть их на затылок.

— Очень прекрасно! — сказал шеф-зав. лабораторией своим сотрудницам. Потом, не вставая с табуретки, он повернулся к крысе спиной и показал на мой карман, в котором лежала коробка из-под вазелина с ягодами.

— Теперь признавайтесь, ваша работа?

Я кивнул и полез в карман за коробочкой.

— Исключительно превосходно! Видите, он признается и рассчитывает предъявить нам открытую им панацею или эликсир жизни. Я правильно вас понял?

Я кивнул и протянул ему коробочку с ягодами.

— Не играет значения! — шеф-зав, лабораторией отстранил коробочку. Даже если бы вы и не подменили издохшую крысу живой, а на самом деле оживили десять или сто издыхающих крыс, то и тогда я не взял бы вашу жестяную баночку. Поймите меня даже неправильно, но наш план забит до конца века, ждут испытаний сотни препаратов отечественных, десятки импортных, за которые плачено не только золотом, но и алмазами, поймите меня хотя бы неправильно!

А когда я пришел к нему подписывать обходной лист, шеф-зав. лабораторией рассказал мне в утешение, что в соседнюю типографию нанялся в вахтеры один пенсионер, чтобы при случае напечатать там по блату свои песни и мемуары. Рассказал и опять попросил понять его даже неправильно. Я сказал: понял. Он обрадовался и сказал, что это даже чересчур очень прекрасно. Мы расстались: он — неколебимо уверенный, что я подменил крысу, я — растерянный и посрамленный.

Ненадолго. Дома я утешился, измерив морщины своим именным кронциркулем, — они укоротились на две десятых миллиметра. Ну, ошибся, не так действовал, сорвалось — и должно было сорваться, поймите меня… стоп… Стоп, почему же это у шефа так убедительно звучало _поймите меня хотя бы неправильно_? Какой толк от такого понимания? И все эти его «чересчур очень прекрасно»… Выходит, многого я не в состоянии охватить не то чтобы правильно, а хоть чуть-чуть или кое-как. Ведь лезу в науку. С другой стороны, морщины-то, ягоды-то…

И тут же начал, как говорят кибернетики, проигрывать другой вариант с крысой. Не с той и не со следующей, а с десятой или двадцать пятой, когда уже шеф-зав. давно бы ко мне привык, пригляделся, притерпелся. Но проигрывание каждый раз застопоривалось, непременно шеф глядел на мой карман, лишь только я выводил его на сцену. Мне же хотелось, чтобы он перестал ограждать от меня науку, словно я могу ее поранить, допустил к себе по-свойски, позволил шутить запросто и с ним, и про науку. Вот тогда и проигрался бы вариант — на спор при нем накормить издыхающую крысу ягодами, а я пригласил бы шефа-зав. лабораторией в соавторы. Короче говоря, я не одумался и по-прежнему мечтал нащупать черный ход в науку, через кухню или мусоропровод, как тот вахтер из типографии — в литературу. Смехотворную наивность вахтера я оценил тотчас, а вот что сам ничем от него не отличался, — гораздо позже.

Считал, не выгорело в одной научной конторе, выгорит в другой — бывают же среди ученых люди простецкие: и к себе пускают, и науку дают пощупать, пощекотать, ущипнуть и даже попробовать на зуб, чтобы убедился ты, как они властвуют над ней. На таких ученых я надеялся, когда проигрывал в своем воображении, что кормлю крысу на спор с ними и как они придут в восторг, оттого что вместе со мной послужат людям. А не замечал, что проигрываю не совсем корректно — беру в игру ученых, которые стараются поставить науку на службу только личным интересам, ожидал же от них бескорыстия. В то же время бескорыстных, бдительных истинных ученых зачислил в недоброжелатели. Оттого я снова сорвался надолго, и хорошо еще, что обошлось без больницы.

Наигрался в кибернетические игры досыта, навоображал допустимые и недопустимые заходы-подходы-выходы и поехал на другой конец города наниматься в лабораторию, связанную с геронтологией. Попробую, думал, бить в яблочко.

— У нас такой порядок, — сказали мне в кадрах, — кто поступает в лаборанты, идет сначала к руководителю.

Посмотрел он мои документы и предлагает:

— Поступайте лучше в поливитаминную группу, почти рядом с вашим домом, и зарплата у них на десять рублей выше.

Такого захода-поворота я почему-то не проигрывал, пришлось пускаться в импровизацию. Не допер сказать: меняюсь сюда квартирой, уж куда проще, Нет, принялся макать, экать, таксказакать, вроде бы у меня призвание к геронтологии. Удивительно, когда это произошло, что научные наши силы настолько созрели. Читал в газетах и журналах, видел по телеку и в кинофильмах: мягкие, совершенно не хитрые люди, умные, добрые — это да, пожалуйста. Здесь — холодность во взгляде, точность в словах и никакой рассеянности. Тот допек меня типографией, и «поймите меня даже неправильно», этот — вопросами, по виду простыми, но с подоплекой.

Физически получалось, будто подо мной не стул, а сковородка, морально же я оказывался заподозренным, что собираюсь тут у них тибрить из крысиных и стариковских лекарств себе на омоложение, как только подгляжу, лучшие средства. Чем больше я импровизировал, тем горячее мне было сидеть, а совесть моя забилась куда-то, чувствую только, сжимается от стыда. Махнул рукой — выложил все начистоту про ягоды.

Он же как ни в чем не бывало втыкает свои вопросы. И уже не иносказательно, а все как есть: что я, выходит, собираюсь не только портить экспериментальный материал — крыс со свинками, но и готов нанести непоправимый вред их престарелым пациентам своими знахарскими снадобьями.

— Какой вред? Какой вред? — Я совершенно потерялся. — Да я… Да это… Вот… Вот…

Дрожащими от жестокой обиды и несправедливости руками я вытащил коробочку или, правильнее назвать, жестяную баночку с ягодами, начал ею трясти чуть не у самого лица руководителя. Впечатление со стороны трудно даже представить, вероятно, походило мое объяснение на сеанс исступленного шаманства или пьяного откровения на мотив об уважении. Налезая словами на слова, перескакивая с мысли на мысль, пытался я толковать о пользе для человечества, заключенной в скромной коробочке… да, тьфу! — в жестяной баночке.

— Не стариков обкрадывать, не их, не как крыс, чтобы опыты, я сам могу кого угодно, показать самое простое, на себе, на себе любое омоложение. Вот!

Я открыл баночку, пересыпал ягоды на ладонь горкой. Опять сунул их под нос руководителю, потом опрокинул всю горку себе в рот и стал быстро жевать и глотать, приговаривая:

— Вот, вот! — так, словно жевал и проглатывал все те нелепые и оскорбительные подозрения, которые содержались в его вопросах.

— Вот! — сказал я в последний раз, проглотив последнюю ягоду, и тут вспомнил своего соседа. Как же я теперь покажусь своему Розанычу? С испугу попросил руководителя совершенно даже растерянно:

— Вы, пожалуйста, приглядитесь сейчас ко мне, чтобы узнать завтра, я ведь буду помоложе, — и вдруг противненько прихихикнул и, как ни старался овладеть собой, сохранить достоинство, сказать веско: — Вы сами увидите завтра! — окончательно застыдился и выскочил из кабинета.

Иного ждать было нечего, раз запустил в ход ягодную механику — к следующему утру я резко помолодел, почернел волосами, посветлел лицом. Хоть очень мне было муторно за вчерашнее, поехал к руководителю по геронтологии с надеждой на достойный прием.

— К сожалению… ра… ича нет, выехал он в командировку на двадцать дней.

Одного этого было вполне достаточно, но меня, видно, решили посрамить окончательно и сообщили вдобавок:

— А вам и вашим братьям — старшему, который был здесь вчера, и всем младшим — он просил передать, что такое с ним случалось, пробовали другие братья. Вы даже и не вторые.

Спасибо, не поскупились, объяснили, что он имел в виду. Есть, оказывается, такие люди: как чего появляется нового, они непременно чуют в этом плутовство или розыгрыш и тут же начинают выкручивать, как бы и им тоже принять участие. Одним — откусить от жирного пирога, другим повеселиться на счет доверчивых простаков, исхитряются всячески. Ну, взять, например, как вышло с парапсихологией. Кто-то нащупал где-то какие-то проблески, неясности, а они тут как тут, держат телепатическую связь через океаны, видят сквозь броню, двигают мыслью колбасу и магнитные стрелки. Если среди них окажется случайно кто настоящий, и его неминуемо зачислят в плуты или клоуны.

С братьями же так. Приходит старший и говорит, совсем как я: имею омолаживающее средство, нашел или изобрел, могу продемонстрировать на себе. И тоже, как я, заглатывает на глазах врачей порцию. Назавтра является — по виду не отличишь, как будто он самый, только на пять лет моложе, послезавтра — на десять. Где-то четыре брата тайком подменивали друг друга по очереди в клинике — ночью, через туалет. Все вроде на глазах у врачей: вечером укладывают спать старика, утром на его месте пожилой мужчина, еще через два дня — дядечка в полном соку и требует: хочу домой.

— Скажите спасибо, что наш руководитель не сообщил в милицию! Уж очень наивно и неопытно, говорит, действовал ваш старший брат, возможно, впервые, понадеялся, может, останетесь честными людьми.

Даже в банной парилке я так никогда не краснел, как у этих геронтологов. Наверняка, сообщи он в милицию, дело пошло бы прямее. Там не стали бы подгонять под бывшие случаи, там устанавливали бы факты — один за другим. Есть у меня план, и, возможно, после армии я поступлю в милицию. Но в тот момент я испугался милиции.

И хотя я сейчас осуждаю тот мелкий страх, боязнь идти прямой дорогой, все-таки не встаю на нее, не докладываю, например, командиру, кто я такой, что знаю и что могу дать людям, нашей медицине. Остерегаюсь, опять все запутаю, не верю в свою способность к холодной логике. Решил ждать, пока жизнь сама выведет на прямую, а возможно, я на ней уже давно нахожусь, и иной, более короткой, нет. Отслужу, поступлю в медицинский. Куда уж прямее. План, чтобы служить в милиции, не отклонение, не обход, а продолжение.

Попал же я на свою марафонскую прямую после того, как в последний раз лгал, изворачивался, заливаясь детскими обильными слезами. Очень противно вопил, со взвизгиваниями.

— Не знаю, не знаю… ююю! Меня послал дяденька, дяденька… ааа!

— Спросите, спросите, — то шепотом, то, забывшись, чуть не кричал милиционеру мой сосед Барбарисыч, — спросите, есть у него брат Жора?

Не обошлось и на этот раз без догадливого моего Дюшесыча. Он оказался главным действующим лицом, выследил подозрительного пацана и сообщил в милицию. Примерно как я запомнил, когда при мне зачитывали его заявление, что сосед его вновь исчез. Ткемалич написал: «обратно исчез», и выразил мнение, что снова, «как недопустимо признавали врачи, по недугу памяти».

Думаю, что нет никакой необходимости рассказывать, почему я снова стал мальчишкой. Побоялся принимать обратные ягоды. Хорошо еще, успел приготовиться к внезапной эвакуации — закопал в лесу записи, урожай ягод. Я и сам намеревался попасться на глаза соседу или его лупоглазой дочке не было у меня другого выхода. На этот раз я гораздо тщательнее проиграл всякие возможности, включая самые фантастические. Но не прорезалось среди них ни одного, чтобы мог я обойтись без рева, соплей и слез. Поймите меня хотя бы неправильно.

— Дяденька послал, дяденькаааыыы!

— Какой дяденька?

— У магазиныыы!

— Спросите про Жору-то!

— Отнеси, — сказал, — продуктыыы… дал ключиии… — Откуда берется у детей столько влаги, и что может быть убедительнее детских слез.

Нашлась в магазине продавщица, которая видела, как пожилой покупатель давал ребенку сумку с продуктами, и признала во мне того ребенка.

— Велел взять со стола деньгиии… два с полтинооой…

Такая сумма денег действительно лежала на столе, меня остановили, когда я открывал ключом наружный замок квартиры. По всему выходило, что про деньги я мог знать лишь от хозяина жилья — дяденьки у магазина. С Жорой же Апортыч настолько надоел милиции в прошлый раз, что его вежливо попросили не мешать следствию.

Вот тогда я понял — у милиции есть отличие от таких, как мой сосед Щавелич, и от таких, как шеф или руководитель, — она опирается только на полностью доказанные факты, стремится установить факт как он есть, а уж потом искать то, что привело к таким фактам, и тоже факты. Мои же знакомые, столкнувшись с фактом, сразу принимали наиболее вероятную его причину, делали выводы и совершали поступки.

Пропал старик, мальчик неизвестно чей — сколько можно сочинить вероятных причин, сделать выводов, совершить поступков?

— Не знаююю…ыыы!

— Где ты живешь?

— Иии…ыый!

Старика объявили в розыск, моих родителей тоже, меня поместили в детский дом — точно, как я и проигрывал в своей кибернетике. Не подвела милиция. Хоть не докопались до глубинных причин, а действия точные.

Родители мои находились несколько раз. Одни: взглянут — нет, не он! Другие: «Не он, но мы готовы его усыновить». Третьи — моим обходным путем: «Наш это, наш Вася», — а мне мигают: соглашайся, мол, ничего для тебя не пожалеем, будешь принцем. Подкарауливали с уговорами на улице, соблазняли машиной, квартирой, дачами и даже садовыми участками. Меня потомственного рабочего с сорокалетним производственным стажем. Как это правильно заведено в природе, что не подряд у людей получаются свои дети.

С каждым прожитым заново днем я убеждался — чем дальше я от цели, тем больше надежда, что стану ее достойным. Вы еще услышите обо мне. А вдруг чего опять не выйдет, по моей вине или невезучести, непременно найду способ досказать свою историю, если не всем, то кому-нибудь. Положительного результата, чтобы вы раньше времени не беспокоились, рассчитываю достичь лет через шесть-восемь.

И то это очень даже чересчур отлично.

…Дверь была приотворена. Вровень с порогом на небе еще краснела полоска, выше густо стояли звезды.

Засыпая, я несколько раз подумал:

«Неужели нельзя, чтобы не умирали люди? Не может быть, чтобы нельзя!..»

Выходит, навещала меня эта мысль вон еще когда, в самой первой моей молодости.

Не может быть, чтобы нельзя!

Человек достоин бессмертия.