Школьные экзамены в 1984 году

Для сотни тысяч российских выпускников начало лета ознаменовалось сдачей ЕГЭ. Пока одиннадцатиклассники готовятся к оставшимся экзаменам и с нетерпением ждут результатов, отдел науки вспоминает, какие требования предъявлялись советским старшеклассникам, какие изменения претерпело образование и на какие ухищрения пускались абитуриенты для зачисления в вуз.

1917–1924

С первых лет становления советской власти образованию уделялось самое пристальное внимание. Огромная часть населения, в первую очередь крестьянство, едва ли умела читать. Государственных школ и училищ было крайне мало, а обучение в частных гимназиях и лицеях было доступно лишь для очень небольшой прослойки населения.

Поэтому уже в октябре 1918 года был принят первый декрет о создании единой трудовой школы в РСФСР.

Этим положением были закреплены принципы новой советской системы бесплатного общего образования с двумя ступенями: первая — пять лет обучения, вторая — четыре года. А в 1919 году появились первые рабочие факультеты (рабфаки) — специальные курсы для ускоренной подготовки рабочих и крестьян к поступлению в высшую школу. Выпускники рабфаков зачислялись в вузы без экзаменов.

Также в советских школах в 1920-е годы получила распространение система обучения по методике «Дальтон-план», или бригадно-лабораторному методу. Его особенностью являлось сочетание коллективной работы всего класса с бригадной (бригада — группа из нескольких человек) и индивидуальной работой. Роль учителя заключалась в организации работы учащихся и оказании им необходимой помощи. Общего плана занятий не было, и учебные графики были свободными, целью ставилось самостоятельное выполнение заданий.

Вообще, введение инновационных методик в школе активно практиковалось в послереволюционные годы. Получили распространение идеи педологии, ставившей своей целью объединить подходы различных наук к развитию ребенка. В школах шло энергичное внедрение практик психологического тестирования и основанной на нем комплектации классов, организации школьного режима.

1924–1953

В начале 1930-х годов советские школы вновь перешли на «дореволюционную» классно-урочную систему обучения. ЦК ВКП(б) в постановлении «О педологических извращениях в системе Наркомпросов» предписал

отказаться от экспериментов в начальной и средней школе, в частности от использования бригадно-лабораторного метода.

Запрещен был также метод тестов, по итогам которого в состав «дефективных учащихся» чаще попадали представители, как тогда говорили, «социально-близких» рабочих, крестьян и пролетариата, а в составе одаренных оказывались дети интеллигенции, священников, белогвардейцев и прочих «социально-чуждых». Состав учащихся был снова приведен в равновесие, было возвращено и принятое до революции раздельное обучение мальчиков и девочек.

В 1931 году четырехклассное образование стало обязательным для всех, с 1937 года — пятиклассное, а с 1939 года обязательным был сделан и седьмой класс.

Конституция 1936 года провозглашала равенство прав всех граждан на получение высшего образования, что также было зафиксировано во всех правилах приема в вузы СССР. Необходимыми условиями для поступления в вуз объявлялись лишь наличие законченного среднего образования и успешная сдача вступительных экзаменов.

Однако вскоре обучение в старших классах и вузах сделалось платным. С 1940 года родители старшеклассников (восьмой-десятый классы) в Москве и Ленинграде должны были платить за обучение их ребенка 200 руб. в год, в других городах СССР — около 150 руб. в год. За обучение в институте уже приходилось выкладывать 400 руб. в Москве и Ленинграде и 300 руб. — в других населенных пунктах СССР.

Установленная годовая плата примерно равнялась средней месячной зарплате советских трудящихся: 300–400 руб. в месяц.

Тем не менее введение даже такой небольшой платы ограничило возможности советских граждан продолжить образование после седьмого класса — например, оплачивать учебу не могли работавшие за трудодни колхозники. Также нельзя забывать, что семьи того времени были, как правило, многодетными: по пять-семь детей у крестьян и по три-четыре — у рабочих. И платить за обучение двух-трех детей было для них не под силу.

С началом войны приемные кампании проводились в условиях недостатка абитуриентов и имели свою специфику. Согласно правилам приема 1943 года, все абитуриенты вузов зачислялись без вступительных экзаменов (лишь при недостатке свободных мест проводились конкурсные приемные экзамены). Для более эффективного отбора студентов выпускники, окончившие средние школы с аттестатом отличника, а также окончившие средние школы в 1941–1943 года без троек, освобождались от вступительных экзаменов даже при наличии конкурса.

Но уже с 1944 года во всех вузах были вновь введены конкурсные экзамены. От экзаменов по-прежнему освобождались медалисты и абитуриенты, окончившие школу с отличными и хорошими оценками. С 1945 года участники войны, успешно сдавшие экзамены, зачислялись во все вузы вне конкурса.

1953–1964

В период хрущевской оттепели сталинская инициатива о платном образовании была отменена. Вместе с тем остро вставала проблема подготовки молодежи к жизни, к общественно-полезному, производительному труду в народном хозяйстве. Начали проводиться реформы, нацеленные на «приземление» обучения к насущным потребностям реальной жизни. Завершением начатых преобразований стал закон 1958 года «Об укреплении связи с жизнью и дальнейшем развитии системы народного образования СССР», вводивший обязательное восьмилетнее образование.

Но при этом учащиеся 9–10-х классов должны были по два дня в неделю работать на производстве или в сельском хозяйстве.

Также в этот период сложился трехступенчатый порядок зачисления в вузы СССР, который, хотя и претерпел некоторые изменения, просуществовал до конца 1980-х годов. Установленные с 1956 года правила приема разделили всех абитуриентов на три категории. Первую категорию составили лица, зачислявшиеся без вступительных экзаменов. Например, в 1956 году к этой категории относились участники Великой Отечественной войны, медалисты и имеющие аттестаты об окончании средней школы с отличием. Вторую категорию составляли те, кто подлежал внеконкурсному зачислению при условии сдачи вступительных экзаменов на положительные оценки. Эта категория абитуриентов чаще других подвергалась изменениям. В 1956–1963 годах к ней относились лица, имеющие стаж производственной работы не менее двух лет, а также демобилизованные из Советской армии и Военно-морского флота.

В 1960–1964 годах к категории льготников также стали относиться молодые люди, командированные промышленными предприятиями, стройками, колхозами и совхозами. Наконец, к третьей категории принадлежало большинство абитуриентов, зачисление которых происходило на основе конкурсного отбора. Также при зачислении учитывался ряд факторов, свидетельствовавших о степени подготовки абитуриентов: оценки из аттестата по профилирующим предметам, наличие похвальных грамот, творческие заслуги в конкурсах, олимпиадах и так далее.

Не последняя роль при поступлении в вузы принадлежала партийным, комсомольским и другим общественным организациям.

С 1959 года обязательным требованием к абитуриентам явилось предоставление положительных характеристик и рекомендаций от партийных, профсоюзных, комсомольских организаций, руководителей промышленных предприятий, правлений колхозов.

1964–1985

С приходом к власти Брежнева школьная реформа 1958 года вместе с внеконкурсным порядком зачисления абитуриентов со стажем работы были отменены. Вернулась прежняя система обучения, ограничившая профессиональную подготовку школьными уроками труда.

Конституцией 1977 года было гарантировано всеобщее полное среднее образование. В восьмых и десятых классах устанавливались обязательные выпускные экзамены, многие из которых сдавались устно, и школьникам необходимо было учить всю программу по предмету целиком. В восьмом классе обязательными были русский язык, геометрия и алгебра.

В десятом классе письменно сдавались математика и русский, остальные же предметы — литература, физика, химия, история, иностранный язык — экзаменаторы принимали устно.

Важной задачей высшей школы СССР на протяжении 1960–1970-х годов являлся поиск средств для отбора в вузы наиболее подготовленной молодежи. В разные периоды были проведены следующие эксперименты: учет результатов оценок по профильным дисциплинам (1966 год), учет средней арифметической оценки аттестата об окончании средней школы (1972 год), прием успешно окончивших выпускников по результатам сдачи двух вступительных экзаменов при условии, что общая оценка за два экзамена была не ниже девяти баллов (1977 год).

Все эти факторы способствовали тому, что высшее образование стало цениться буквально на вес золота. Из-за этого учебные заведения начали привлекать к себе махинаторов, стремившихся нажиться на этом деле.

17 июля 1971 года «Комсомольская правда» опубликовала заметку о неких столичных дельцах, за деньги помогавших абитуриентам поступать в вузы.

Действовали они очень изобретательно. В наличии у них был целый комплект «подставников» — специалистов по математике, физике, химии, литературе и другим предметам, которые под видом абитуриентов сдавали экзамены в вузы за тех, кто приехал издалека.

<5> Успешно сдав экзамены, подставные в течение некоторого времени прилежно посещали занятия вместо настоящего студента, после чего брали академический отпуск. Им выдавалась справка (наличие фотографии на ней не предусматривалось), которая потом передавалась настоящему студенту, чтобы тот мог спокойно перевестись в любой вуз своего родного города. Конечно, подобные манипуляции осуществлялись за деньги. В заметке были упомянуты следующие суммы: например, некий уроженец Грузии, мечтая поступить в Московский институт советской торговли, заключил сделку с экзаменационными дельцами и в качестве первого взноса выложил 500 руб. Затем, когда «подставной» закончил за него первый курс, он заплатил 1 тыс. руб.

Среди дельцов, занимавшихся подобного рода махинациями, в заметке был назван некий заведующий лабораторией в одном из московских вузов. Десятки раз он поступал в институты как «подставной» и практически никогда не проваливался на экзаменах. Случалось, что он сдавал экзамены сразу в несколько вузов. На этом деле он в среднем зарабатывал 3 тыс. руб., а его шеф по мошеннической группе получал вдвое больше.

1985–1991

В 1980-х годах активно обсуждались вопросы выявления и учета профессиональных склонностей абитуриентов. В 1980-е годы для этой цели был использован ряд инструментов: зачисление на педагогические специальности по рекомендациям педагогических советов школ, введение профориентационного собеседования, по которому абитуриенты получали дополнительные баллы.

Однако уже в 1988–1990 годы правила приема претерпели существенные изменения. Характерной чертой являлись их упрощение и демократизация.

В течение трех лет были ликвидированы почти все категории абитуриентов, пользовавшиеся льготами при поступлении в вузы, значительно увеличена роль конкурсного отбора при формировании студенческого контингента.

В 1988 году девять классов средней школы стали обязательным минимумом для всех советских граждан. Среднее одиннадцатилетнее образование объявлялось необязательным, но общедоступным, позволявшее отсеивать к старшей школе безнадежных двоечников.

В начале 1990-х годов, уже после распада СССР, были проведены образовательные реформы, началась массовая дифференциация школ на гимназии, лицеи, на школы с углубленным изучением отдельных предметов. Происходило разделение и внутри школ: создавались медицинские, математические и другие классы. Школьное обучение начало приобретать свой современный вид.

(Начало — см. пред пост)

Сюрприз!
После сдачи математики я день отдыхал. Все ж тяжелый предмет, много сил отнимает. Да и второй экзамен – устный по истории – мне не казался особо страшным. Историю я всегда любил. Даже из книжек более всего предпочитал исторические романы. А читал я много – так что сведений в голове была куча.
Ну и, самое главное – я ж эту самую историю только что сдавал! На выпускных в школе. Ну, подучу, конечно, за оставшееся время – все ж МГУ, не наша новостройка на окраине… В общем, на «консультацию» перед экзаменом я шел с любопытством и легким сердцем.
…Поэтому сначала я даже некоторое время никак не мог врубиться, о чем там толкует мужик в пиджачке. Аудитория, кстати, была совсем уже не та, что за 5 дней до этого. Никакого почти гомона вокзальной толпы, народу – человек триста, не больше. Самоуверенных молодых людей с печатью порочности и всезнания на лице тоже явно поубавилось. Вообще хорошеньких девиц в процентном отношении становилось в толпе абитуриентов все больше – и это мне определенно нравилось…
Не нравилось мне то, о чем шла речь со сцены. Какой еще, блин, Иван Калита? Откуда татаро-монголы?! Какое мне дело до Петра Первого?
— Слушай, о чем это они все? – спросил я соседа. – Мы ж в школе историю сдавали – там не было никакого Ивана Грозного! Я только что сдал: все начинается с создания партии большевиков – и погнали… А тут что?
Сосед посмотрел на меня больными красными глазами, в которых читалась только безграничная усталость. На нем была мятая рубашка (как будто он в ней спал). На голове вяло топорщились свалявшиеся волосы. «Под забором, что ли, ночует…» — мелькнуло у меня в голове…
— Так то была история школьная, — ответил он, ничуть не удивившись моему невежеству. – А экзамен будет по истории СССР…
— И что? – все еще никак не мог я поверить в очевидное.
— Да ничего, — все тем же равнодушным голосом продолжил парень. – Учить надо.
— Что учить?! – спросил я с ужасом.
— Да всё, — ответил парень. После чего он уронил голову на руки и еле слышно захрапел. Очередной профессор, на этот раз с истфака, продолжал вещать что-то о тех моментах из истории Киевской Руси, на которых ему «хотелось бы особо заострить Ваше, коллеги, внимание».
Вышел я с консультации, признаюсь, в легком шоке. Сюрприз был хоть куда! Фига себе! Весь мой школьный опыт был, оказывается, каплей в море, и надо было срочно пробурить массивы книг на десяток веков вглубь. На консультации озабоченная абитура деловито листала какие-то дикие фолианты, негромко переговаривалась. Слышались вопросы типа «В какой степени надо излагать историю правления Иоанна Третьего?», «Возможно ли ограничиться точкой зрения Карамзина на Смутную Эпоху?» и т.п.
И ведь, что самое смешное – до экзамена всего четыре дня! Что за такой срок можно успеть? Тут от одного Карамзина плохо станет…
Впрочем, мысль об отступлении мне и в голову не пришла. Надо было просто выработать план действий.
Прежде всего я отбросил дурацкие намеки о всяких Карамзиных, Соловьевых и прочей литературе для внеклассного чтения. Где-то я услышал краем уха, что на экзаменах в любой ВУЗ – даже МГУ – никто не может спрашивать ничего такого, что не отражено в школьной программе. Ограничение чудесное, из него и будем исходить.
Итак, школа! Значит, все, что мне нужно – это учебники по «Истории СССР», начиная с 6 класса. Их я возьму в библиотеке возле дома.
Второй вопрос – как закачать в себя столько информации? Я произвел легкую ревизию в своих знаниях, исходя из некоторых вопросов, услышанных на консультациях. Конечно, первое впечатление, что я не знаю НИЧЕГО. Но это впечатление ошибочное!
Что ж я – не расскажу о Киевской Руси? Я ведь читал «Ярославну – королеву Франции», обожал цикл «Государи Московские» Балашова и кучу еще всякой детско-юношеской литературы на эту тему!
У меня – понял я – есть одно безусловно слабое место: я практически не помню никаких исторических дат, путаюсь в именах исторических персонажей. Вторая моя слабость, по сути, вытекает из первой: зная примерно содержание самих исторических событий, я порой путаюсь в их последовательности! Вот, скажем, какой-нибудь Иван Болотников. Восстал против царя, это понятно. Но КАКОГО? Был он до Ивана Грозного? Или после? Или ВО ВРЕМЯ?!
Неизвестно…
Вот этот пробел и следовало устранить! Все просто, оказывается. Я свел задачу к минимуму: МНЕ НАДО ПРОСТО ЗАУЧИТЬ ДАТЫ. Все даты из учебников! Тогда я – автоматически – буду представлять себе и последовательность событий!

А у ж обоснования… Что там думал Стенька Разин, да зачем Ивану Грозному понадобилась Казань – неужто я не расскажу «из головы»? Ха!

Я знал и то, что мне нужно сделать, чтобы запомнить необходимое. Надо было просто ВЫПИСАТЬ все даты – с кратким обоснованием, кто и зачем… Я набрал учебников в библиотеке и принялся за работу. Так смешно было снова ВСЕРЬЕЗ читать учебник за 6 класс! Потеха!
Работал я вдумчиво, всякую ерунду старался не записывать. В итоге к вечеру перед экзаменом исписал полностью тетрадку в 18 листов. Не очень убористым почерком. Я ведь не шпаргалку писал… Шпаргалки я считал ниже своего достоинства… Ну, или, на самом деле, просто не умел ими пользоваться. Боялся опростоволоситься.

Все ж 4 дня – это мало. К вечеру последнего из них я добрался только до начала 19 века – то есть законспектировал только три учебника. Зато запомнил все отлично! Открой тетрадку на любой странице – и я скажу что, где, и кто, когда! Можно было, конечно, сидеть дальше, всю ночь. Но я трезво прикинул: осталось еще три учебника. Если я за 4 дня одолел три – почему еще три я успею за ночь? Кроме того – какой смысл? 19 век русской истории – это ж сплошь классика русской литературы! Я читал Пушкина, Тургенева, Толстого, Достоевского… Ну и зачем мне учебник, спрашивается? Что я, так не расскажу про тех же декабристов? Там и дат не так уж много.
А дальше – 20 век. Ну, это как раз школа. Что ж, будем считать, что это я уже и так знаю. Конечно, надо бы, может, что-то еще повторить… С этими мыслями я зевнул и лег спать.

Сдача
Слава богу, устный – не математика! Можно прийти попозже, лимита по времени нет. А я не люблю рано вставать… К факультету я подтянулся часа через полтора после начала экзаменов. Народ клубится, кто-то уже размазывает сопли по лицу. Ну да, не математика – отметки сразу говорят…
Я пробрался в аудиторию, получил билет… Втайне, конечно, очень рассчитывал хотьь на Ивана Грозного, хоть на Смутное Время – словом, на все то, что успел отобразить с своей зелененькой школьной тетрадке за 3 коп., на 18 исписанных страничках. Как вы помните, все, что было до 19 века, мною было «охвачено»… Большой пласт, между прочим! Золотое было время, никакого Фоменко – я и не подозревал, что, возможно, до 19 века и истории никакой не было…
Вытянул я, как сейчас помню, билет №22. У меня еще были свежи воспоминания о неприятной истории (правда, со счастливым концом), связанной как раз с этим номером билета…

Отступление о билете №22
А дело было на выпускных экзаменах в школе. Была у нас «химичка» — нервная 40-летняя толстенькая женщина со странным именем Адель и с совершенно диким – на фоне такого имени – отчеством «Федоровна». Свое пребывание в качестве преподавателя химии в окраинной школе неподалеку от МКАД она, очевидно, считала каким-то жутким недоразумением, «усмешкой судьбы», может быть, даже наваждением, которое должно рано или поздно рассеяться. Ну что это такое, в самом деле: ученики – сплошь дебилы, коллеги-учителя – хамы и недоумки, школьная программа составлена придурками… Такое отношение она не уставала демонстрировать всем, иногда впадала в истерики. Уж не знаю, кем она себя воображала в мечтах – мадам Кюри или преподаваем этого самого химфака МГУ… Не знаю, честно.
Но меня она тоже недолюбливала. Возможно, ей казалось, что я не в меру часто нагло улыбаюсь. Или она считала меня ловким неучем, который умудряется скрывать свое полное невежество… В последнем она была, безусловно, права. Во всяком случае, в отношении химии. Эту хитрую науку я понимал плохо – да и как-то не особенно стремился, честно говоря.
Но к выпускному по химии мне определенно надо было подготовиться получше. Адель наверняка не упустила бы случая подстроить мне какую-нибудь каверзу – тем более, что я тянул на «лучшего ученика класса», а она была в крайне натянутых отношениях с нашей классной, Еленой Максимовной.
Поэтому я честно взял билеты (их было 24), и честно готовился к химии. Написал подробно ответы на первые 20; у меня так был устроен мозг. Если просто «вижу глазами» — далеко не факт, что запомню. А если пишу рукой – то как будто ею же пишу на подкорку! Очень хорошо запоминается! Конечно, лучше было бы «записывать» сразу через окуляры, минуя двигательную стадию… Но увы! Так обычно не получалось.
В общем, записал я ответы на 20 билетов – и решил, что хватит. Сколько ж можно? Больше 80% «вероятность успеха»!
А на следующий день, «по закону подлости», вытянул аккурат этот самый 22 билет! Что-то про спирты. Какие, на фиг, спирты? Я вообще был тогда непьющий…
Хорошо, что готовиться мне пришлось долго. Адель, бывшая явно не в духе, коршуном налетела на моего многострадального одноклассника Леху Шашлова, пытавшегося ей что-то грузить насчет крекинга, и загнала его в итоге дополнительными вопросами как раз к моей теме «спирты». Лёха потел, кряхтел, но сражался, как мог: все знали, что он собирается поступать на медицинский, то есть химию ему еще придется сдавать. Я законспектировал, под вопли Адели, его ответ. Судорожно вспоминал главку «Спирты» из учебника по органической химии. Я ее открывал-то, поди, раза три за жизнь… Наконец, вспомнил одну фразу, которая пленила меня своей загадочностью. И я с отчаяния решил ее непременно ввернуть.

Взмыленного Леху отпустили с «четверкой», очередь дошла, наконец, до меня. Я был отличник, но Аделя почуяла мою неуверенность. Ох, почуяла! Есть такие экзаменаторы, они чуют неуверенность сдающего, как иные шакалы за 10 км чуют запах крови. Но я старался держаться молодцом – хотя обреченно понимал, что чертова Аделя в боевом настрое и будет мучать меня «до победного». И как раз в теме, в которой я «плаваю»! Эх!
Наконец я написал на доске последнюю формулу, которую знал… И выдал фразу, всплывшую откуда-то из глубин подсознания:
— А в этом соединении, как известно, спирт проявляет свойства щелочи… — сказал я с апломбом. Это было всё. Что говорить дальше, я не знал. Сказал и выжидательно замолчал…
Надо было видеть, что стало с нашей маленькой, но толстенькой и злой Аделью Федоровной! Сначала ее буквально перекосило; потом она издала что-то вроде победного клича и с торжеством посмотрела на выпускную комиссию в составе директора и нашей классной (которые, как мне показалось, разбирались в спиртах примерно на том же уровне, что и я).
— ЧТО ТЫ СКАЗАЛ?? – взревела Адель. – Спирт ПРОЯВЛЯЕТ свойства… чего?? Щелочи??
Ее лицо исказилось от отвращения, так, как будто она выпила стакан этой самой щелочи. Или спирта.
— Это НЕВЕЖЕСТВО! – бушевала Адель. – Как ты МОГ так сказать?? Это – полное НЕПОНИМАНИЕ вообще ХИМИИ! И это – отличник??? Ну, знаете… Тут уже о высокой оценке не может быть и речи!

Адель допустила ошибку. Ей бы стоило порасспрашивать меня, позадавать наводящие вопросы. Типа – с чего это я решил? А в чем это проявляется? А каким образом? Поскольку я понятия не имел о том, что вообще означает данная фраза – я едва ли смог бы ответить. Но Адель предпочла сразу же растоптать меня, как боевая слониха.

Когда она в очередной раз стала набирать в грудь воздуха, я успел вставить:
— Но ведь, извините, так написано в учебнике…

Адель взвилась, будто я ляпнул непристойность.

— Да ты что?? Как ТАКОЕ могут написать В УЧЕБНИКЕ?? Этот антинаучный бред!! НИКОГДА! СЛЫШИТЕ – НИКОГДА спирт не может проявлять свойства щелочи! Это ВОПИЮЩЕЕ НЕВЕЖЕСТВО!!! Постыдился бы, Алексей…

Но мне-то – чего уже стыдиться? Я продолжал настаивать на своем.
— В учебнике пишут, Адель Федоровна…

— Ну хорошо, — зловеще сказала Адель. – В учебнике, говоришь?!
— Да, — обреченно ответил я.
— Тогда давай так.
Адель обвела глазами зал, как бы призывая комиссию в свидетели. Все замерли, ошарашено наблюдая за поединком.
— Давай так: мы сейчас возьмем учебник И ПОСМОТРИМ! Если там этого не окажется – а там этого не окажется! – ты даже четверки сегодня не получишь! Ты согласен? Или еще поборешься за четверку?
— Согласен, — кивнул я. «Как же мне бороться, если я все равно ничего про спирты не знаю!» — А если окажется, что это правда?
— Тогда, — саркастически рассмеялась, аки дьяволица, Адель, — я поставлю тебе «пять»! Ну что, согласен?
— Угу, — кивнул я. Адель царственным жестом протянула руку в сторону «камчатки», где сидели уже «запущенные» ученики, ожидающие своей очереди идти отвечать.
— Ну, — сказала она все так же царственно. Ответом была робкая тишина.
— Ну давайте уже! – сказала она с тем же царственным нетерпением в голосе. – Передайте сюда учебник для 10 класса. Я знаю, что он у вас там есть. Передавайте, не бойтесь – никому ничего не будет!

И впрямь – невесть откуда взявшийся в экзаменационном классе учебник возник в глубине и поплыл по рядам к доске – там, где стоял я и нависала над всем прочим маленькая, но зло торжествующая Адель. Все замерли в оцепенении.
Комиссия не выдержала и в полном составе сгрудилась над столом, где нетерпеливые пальцы Адели уже вовсю искали главу «Спирты».

Момент был, что говорить, напряженный. Но во мне теплилась надежда. Более всего меня ободряло то обстоятельство, что я в самом деле совершенно не понимал смысла загадочной фразы «Спирты проявляют свойства щелочи». Как это? Что это такое?
А раз я не понимаю – значит, я никак не мог такое сам придумать. Значит, эта фраза запала мне в голову ОТКУДА-ТО. Но откуда? Только из учебника – больше-то неоткуда! Я ж химией не интересуюсь…

— АГА! – зловеще в тишине прозвучал голос Адели. – Так-так…
Она уже открыла главку. Все буквально впились в нее глазами, сканируя каждую букву. Фразы о «свойствах щелочи» НЕ БЫЛО!
Адель подобралась и даже стала выше ростом. Теперь она чувствовала себя в полном праве вершить суд и расправу.
— Ну, — начала она. – Все ясно. Значит…
Она уже готовилась произнести приговор. Я перебил.
— Подождите, тут же не всё… — сказал я… И ПЕРЕВЕРНУЛ страницу учебника. Не хотелось признавать поражение. А ВДРУГ…
Все взгляды были настроены на поиск одного – и поэтому тут же нашли искомое, хотя оно и пряталось посреди страницы. «В этом соединении спирт, можно сказать, проявляет свойства щелочи…»
Я удивляюсь, как бедную нашу Адель в этот момент не хватил удар. Она сдулась, как воздушный шарик, и что-то залепетала…
— Но это… э-ээ… надо же… возможно, это ошибка… Очень странно… как же так… вроде тот учебник…
— Да уж странно не странно, — тут же вмешалась наша классная, недобро посматривая на «химичку», — а ставьте тогда, что обещали!
— Да-да, конечно, — лепетала раздавленная Адель. – Сейчас… Я сейчас… Вот ведомость… Спасибо.
— Спасибо, Адель Федоровна! – сказал я с чувством.

В общем, неприятная вышла история. Самое печальное, что я ведь так и не узнал, проявляет ли НА САМОМ ДЕЛЕ спирт свойства щелочи? И если проявляет, то ЗАЧЕМ?! И, боюсь, этого мне не суждено узнать уже никогда…

Продолжение Сдачи
Но вернемся в МГУ. Надо же – опять билет №22, и опять облом! 19 век, «о деле «петрашевцев». Я с грустью вспомнил свою тетрадку и все любовно выписанные даты. «Не пригодилось, черт!»
Впрочем – неужто я не расскажу о «петрашевцах»? Это ж Достоевский, «Записки из мертвого дома». Скоро умер Николай Первый, Крымская война, «Жандарм Европы», Герцен, Белинский…
К тому же мне повезло (и потом мне еще много раз так везло). Прямо передо мной отвечал некий парень простого ПТУ-шного вида, явно из глубинки. Он безнадежно увяз в Великой Октябрьской. Керенского он знал очень смутно, а на вопрос о роли Троцкого понес такую пургу, что я чуть не расхохотался.
Отвечать после «двойки», да еще несомненной – всегда удача. Я совершил экскурс в 30 годы, вкратце поведал о внешнеполитическом положении Российской Империи, намекнул о непростых взаимоотношениях Белинского и Достоевского, в красках расписал «гражданскую казнь», посетовал на суровые условия содержания каторжников при проклятом царизме, злорадно сообщил, что Николай-таки довел Россию до ручки Крымской войной…
В общем, экзаменаторы мои разулыбались, воспряли. Рот раскрывать я им особо не давал – на устных экзаменах инициативу выпускать никак нельзя. «Владеть инициативой – значит, уже в определенной степени владеть преимуществом» — ведь так говорил великий Хосе-Рауль Капабланка? Если я играл в шахматы, а не зубрил историю – разве это уменьшает мои шансы?
В общем, я получил «5» без особых хлопот. Все-таки 22 билет оказался счастливым. А вы говорите «две двойки»…

ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ

Многие попрекают современных школьников за жалобы на ЕГЭ, потому что в прошлом, мол, выпуск из советской школы был куда сложнее. Так ли это было?

Спокойно, но с трудом

Действительно, в советские времена ажиотажа вокруг выпускных экзаменов из школы было куда меньше. Вокруг окончания школы и учителя, и родители, старались создать позитивную атмосферу, благодаря чему школьники относились к экзамену куда менее тревожно.

Кроме того, спокойствия добавляло и то, что экзамен проходил в форме беседы один на один с экзаменатором, что позволяло выявить реальный уровень знаний, не всегда вмещающийся в рамки теста с правильными и неправильными ответами.

Однако и выпускные экзамены ежегодно затрагивала волна перемен, как и нынешний ЕГЭ. Особенно это касалось тех школьников, которые мечтали поступить в университет после школы.

Институты — рабочим

После революции в 1917 году основной проблемой для большевиков, оказавшихся у власти, стало всеобщее образование. Ведь, чтобы позволить и кухарке управлять государством, надо её сначала хотя бы немного научить. Крестьянство на тот момент ещё не до конца оправилось от неожиданных тягот «вольной» жизни, в основной своей массе оставалось неграмотным. В то же время стране требовались квалифицированные специалисты среди учителей и инженеров.

Спустя два года после революции для тех, кто после школы не смог поступить в университеты, были созданы рабфаки. Несмотря на страшное название, в этих заведениях предполагалась довузовская подготовка, чтобы студенты могли готовиться к поступлению в университет.

Старательным ученикам, закончившим рабфак, даже не нужно было подтверждать свой уровень знаний – их зачисляли в университет без вступительных испытаний. А высшее образование было бесплатным и доступным для всех. Однако такое празднество науки и образования продолжалось недолго.

Извольте раскошелиться

В связи с доступностью, вскоре количество желающих получить высшее образование возросло, поэтому нужен был механизм для отсеивания незадачливых абитуриентов. И в 1936 выпускникам для поступления в желаемый университет было необходимо подготовиться к вступительным тестам, который каждый вуз устраивал по-своему.

Через еще четыре года бесплатное образование стало стоить денег. Причем цену обрело и обучение в старших классах школы – от ста пятидесяти до двухсот рублей. А стоимость обучения в университетах стала баснословной – один год обучения стоил студенты от трёхсот до четырехсот рублей.

В период войны

Война оказала сильное влияние на высшее образование в стране. К 1943 году желающих учиться сильно уменьшилось, ибо большинство и девушек, и юношей стремилось помочь своей стране еще со школьной скамьи. Поэтому в вузы снова стали принимать всех желающих и, если вдруг их оказывалось слишком много, устраивали вступительные испытания.

Однако хорошисты и отличники, закончившие обучение в школе без единой «тройки», могли спокойно поступить в любой университет без вступительных испытаний.

Что было потом?

Что делать тем, кто хотел просто выпуститься из школы и никуда дальше не поступать, стало понятно только к 1977 году, когда Конституцией СССР было принято всеобщее полное среднее образование.

Восьмиклассники, которые не собирались идти в старшие классы, должны были сдать в письменной форме русский язык, алгебру и геометрию. Десятиклассники же, которые планировали идти в университет, должны были сдавать все семь экзаменов по основным школьным предметам.

Алгебру, геометрию и русский язык сдавали письменно, в форме тестов или контрольных, а вот остальные предметы – английский, французский или немецкий, а также историю, литературу, химию и физику, — необходимо было сдавать в устной форме приемной комиссии.

В то же время уровень советского образования долгое время оставался одним из лучших в мире: таким не могли похвастаться и ведущие европейские державы.

В первой половине
80-х годов снова взяла верх тенденция
профессионализации общеобразовательной
школы. В 1984 году были приняты «Основные
направления реформы общеобразовательной
и профессиональной школы».

В области трудового
воспитания молодежи реформа ставила
задачу «коренным образом улучшить
постановку трудового воспитания,
обучения и профессиональной ориентации
в общеобразовательной школе; усилить
политехническую, практическую
направленность преподавания; значительно
расширить подготовку квалифицированных
рабочих кадров в системе
профессионально-технического обучения;
осуществить переход ко всеобщему
профессиональному образованию молодежи.»

Согласно реформе,
средняя общеобразовательная школа
становится одиннадцатилетней. Обучение
детей в школе предполагалось начинать
с 6-летнего возраста.

Продолжительность
учебы в начальной школе увеличивается
на 1 год: с 1 по 4 классы. В процессе
трудового воспитания в начальной школе
формируются элементарные трудовые
навыки Неполная средняя школа (5-9 классы)
предусматривает
изучение
основ наук в течение пяти лет. В плане
трудового воспитания ставятся задачи
общетрудовой подготовки, что в сочетании
с мерами по профессиональной ориентации
школьников создавало бы условия для
сознательного выбора направления
будущей трудовой деятельности.

В средней
общеобразовательной школе (10-11 классы)
организуется трудовое обучение по
наиболее массовым профессиям с учетом
потребностей в них данного региона. Оно
должно завершаться овладением определенной
профессией и сдачей квалификационных
экзаменов.

Содержание
трудового. обучения в начальных классах
практически не изменялось. Оно по-прежнему
строилось на примере обработки бумаги,
картона, тканей и других легкообрабатываемых
материалов, а также конструировании
моделей простейших объектов техники.

В 5-9 классах в
содержание трудового обучения школьников
вводятся значительные изменения.
Трудовое обучение в 5-7 классах аналогично
тому, которое было ранее в 4-8 классах.
Естественно, что соответственно уменьшен
объем учебного материала. Остаются те
же варианты: технический, сельскохозяйственный
и обслуживающий труд; та же дифференциация
обучения в городской и сельской школе,
различное содержание обучения для
мальчиков и для девочек.

В 8-9 классах трудовая
подготовка школьников организуется в
виде профессионального обучения и
изучения курса «Основы производства.
Выбор профессии». Профильное обучение
представляло собой изучение школьниками
того или иного вида труда. Например,
школьники изучали металлообработку,
деревообработку, обработку тканей и
т.д. Изучение вида (профиля) труда в 8-9
классах предшествовало тому, что в 10-11
классах ученики, выбрав из этого вида
труда конкретную профессию (специальность),
будут овладевать ею. Другими словами,
профильное обучение в 8-9 классах было
как бы общеподготовительным этапом
профессиокального обучения, которое в
полной мере продолжается в 10-11 классах.
Курс «Основы производства. Выбор
профессии» знакомил школьников с
основными отраслями народного хозяйства,
с содержанием труда рабочих различных
профессий.

Вместе с тем, этот
курс давал представление о требованиях
различных видов труда к качествам
личности и профессиональной подготовке
работников той или иной профессии.
Главной целью указанного курса было
помочь школьникам в сознательном выборе
будущей профессии.

Разработанная
система трудового обучения школьников
просуществовала недолго. Уже в 1988 году
было признано необязательным проведение
профессионального обучения в 10-11 классах.
Послелствие этого, отпала и необходимость
в профильном обучении учащихся в 8-9
классах. Постепенно, сначала сокращалось,
а затем и прекращалось преподавание
курса «Основы производства. Выбор
профессии».

В трудовом обучении
учащихся школа стала возвращаться к
учебным программам, которые существовали
перед реформой 1984 года.

Соседние файлы в предмете [НЕСОРТИРОВАННОЕ]

• #
• #
• #
• #
• #
• #
• #
• #
• #
• #
• #

До 1917 года

К началу XX века в Российской империи была разветвленная система низшего и среднего образования — от церковно-приходских школ, уездных народных, земских и городских училищ до реальных училищ и гимназий. В реальных училищах основной упор делался на изучение естественных наук и математику, в гимназиях основное внимание уделялось гуманитарным дисциплинам, изучению языков, истории и тому подобного. Право на поступление в высшие учебные заведения давало успешное прохождение экзаменов, или «испытаний зрелости», то есть аналога современного ЕГЭ. Выпускники реальных училищ могли поступать без экзаменов в технические, промышленные, торговые высшие учебные заведения или в университет на физико-математический или медицинский факультеты. Успешно окончивших гимназию принимали без вступительных экзаменов в любой университет своего учебного округа.

Порядок проведения испытаний определяли специальные правила. В них утверждался процесс выбора тем и заданий, порядок проведения экзаменов и вообще все подробности испытаний зрелости. Темы и задания для испытаний в гимназиях утверждались управлением учебного округа. Экзамены по главным предметам — русскому языку, латыни и математике — сдавались письменно и устно. Все остальные предметы — только устно.

В «Распределении испытаний учениц VIII класса Сергиево-Посадской женской гимназии» за 1913 год, сохранившемся в архивах, указано, что письменно гимназистки сдавали теорию арифметики, русский язык, алгебру и геометрию. Устно же они сдавали педагогику (многие после окончания гимназии получали право на преподавание, в том числе и как домашние учительницы), Закон Божий, русский язык, арифметику и математику.

Принимала экзамены и оценивала ответы специальная комиссия под управлением директора гимназии, а результаты утверждал педагогический совет гимназии. Главной задачей комиссии было проставить «оценку возможно справедливую и безошибочную».

Полученный после успешной сдачи испытаний аттестат (или свидетельство) зрелости требовалось представить при зачислении в высшее учебное заведение. Он признавался, помимо Российской империи, европейскими учебными заведениями.

Такая экзаменационная система существовала до 1917 года.

В Советском Союзе

В 1919 году «церковно-приходская школа» исчезла при отделении церкви от государства, позже появились обязательные «семилетки», а в 1943 году установилась трехчастная структура советской школы: с первого по четвертый класс — начальная, с пятого по седьмой — основное общее образование, с восьмого по десятый — средняя (начальная, неполная средняя и средняя).

Экзамены сдавали при переходе из начальной школы в семилетку, затем при переходе в десятилетку и последние — при выпуске из школы. Причем экзамены могли проходить и весной, и осенью. Те ученики, которым экзаменационное испытание назначили на осень, должны были готовиться к нему летом во внеучебное время. Для этого районные отделы народного образования создавали специальные репетиторские группы для совместной подготовки, а для детей, решивших заниматься индивидуально, устраивались консультации. Ответственность за подготовку к экзаменам возлагалась на родителей.

В декабре 1941 года, по данным городской статистики, в Москве оставалось более 370 000 детей в возрасте до 12 лет и не менее 100 000 в возрасте от 12 до 16 лет. В 1942 году Моссовет озаботился судьбой школьников выпускных классов, оставшихся в городе. Школы были закрыты, и ученики имели все шансы не завершить образование вовремя. Чтобы этого не произошло, в городе организовали 42 консультационных пункта для учащихся седьмых и десятых классов. Около 10 000 школьников подготовились к экзаменам с преподавателями или получили задания для самостоятельной подготовки. Все пункты укомплектовывались опытным преподавательским составом и хорошими библиотеками. Большая часть выпускников сдали экзамены успешно. Осенью 1942 года средние школы возобновили работу и приняли около 200 000 учеников.

До 1944 года в советских школах не было единой системы оценок. Учеников могли оценивать по 12-балльной, 10-балльной системе или использовать словесные оценки: «отлично», «хорошо», «посредственно», «плохо», «очень плохо». Единую систему оценивания по пятибалльной шкале ввели в 1944-м, а в 1945 году школьников впервые после революции наградили медалями. До революции медали и похвальные листы выдавали в классических учебных заведениях — например, в лицеях и гимназиях.

Золотой медалью советских учеников награждали за «отличное поведение» и оценку «пять» по всем предметам. Серебряную медаль получали выпускники, имевшие отличное поведение, оценку «пять» по всем предметам, сдававшимся на экзаменах (русский язык, литература, математика, физика, химия, история, иностранный язык), и оценку «четыре» не более чем по трем из остальных предметов. «Золотые» медалисты могли поступить в любой вуз страны без экзаменов. Школьники, получившие серебряную медаль, при поступлении в вуз сдавали вступительные экзамены, но зачислялись в число студентов в первую очередь.

В 1950 году Министерство просвещения СССР утвердило новые правила для переводных и выпускных экзаменов: с четвертого по десятый класс их стали сдавать по всем предметам ежегодно. В 1954 году количество экзаменов сократили: четвертые и пятые классы сдавали только русский язык и арифметику, в шестых к этой паре добавлялась ботаника за два года, в седьмом классе русский язык приходилось сдавать и письменно, и устно, арифметика менялась на алгебру и добавлялся экзамен по географии. Самая большая экзаменационная нагрузка была у девятых и десятых классов: пять и семь экзаменов соответственно. 

В 1958 году «семилетки» сменили «восьмилетки». В 1960-е годы основные выпускные экзамены сдавались в восьмых и десятых классах. После восьмого класса можно было поступить в профессионально-техническое училище для получения среднего специального образования. Все экзамены постепенно сдвинулись на весну, на осень оставались только пересдачи. Обязательными экзаменами в восьмом классе были русский язык, геометрия и алгебра. В десятом классе письменно сдавали математику и русский язык; литература, физика, химия, история, иностранный язык принимались устно. В 1969 году обучение в начальной школе сократили до трех лет.

К 1980-м годам устные экзамены по русскому и математике отменили. К 90-м школы постепенно перешли на 11-летнее обучение, а в начальной школе снова стали учить четыре года. 

В 90-е годы система образования переживала кризис: единые образовательные стандарты, существовавшие в советское время, были ликвидированы. В то же время появился простор для экспериментов. Например, выпускникам дали возможность сдавать экзамены по выбору. Основные экзамены сдавались в 9-м и 11-м классах. Экзамены по русскому языку и математике были обязательны для всех, для учащихся гуманитарных классов также обязательным был экзамен по истории, для математических классов — по физике. Другие предметы можно было сдавать по выбору. У гуманитариев в нулевых добавилось обществознание, практически отмененное в 90-е годы. Экзамены по иностранным языкам были обязательны или по выбору в зависимости от школы. 

В нулевых в системе школьного образования вновь появились единые стандарты. В их число вошла и обязательная сдача Единого госэкзамена.

Единый госэкзамен

С 2009 года для того, чтобы получить документ о полном среднем образовании и возможность поступить в вуз, школьники сдают ЕГЭ. Он включает в себя обязательные предметы — русский и математику — и предметы по выбору, которые необходимы для поступления в конкретное высшее учебное заведение или на конкретное направление.

Будущие выпускники регистрируются на ЕГЭ до 1 февраля. В Москве это можно сделать онлайн. К экзаменам допускаются те, кто успешно прошел аттестацию по всем предметам и получил «зачет» за итоговое сочинение (изложение). Обычно экзамены проводятся в конце мая — первой половине июня, однако в этом году они проходят позже из-за режима ограничений, объявленного в связи с эпидемиологической ситуацией. По той же причине в этом году всем выпускникам выдали аттестаты до Единого госэкзамена и разрешили не сдавать его тем, кто не собирается поступать в вуз.

Работы первоначально оцениваются в так называемых первичных баллах, которые затем переводятся в 100-балльную систему. Причем задания с кратким ответом проверяются с помощью IT-технологий — для оперативности и объективности оценки. Ученики, у которых в аттестате все итоговые оценки — пятерки, а ЕГЭ по русскому и математике сданы не менее чем на 70 баллов, награждаются золотой медалью и получают дополнительные баллы при поступлении в вуз. В некоторых регионах действуют другие правила: так, например, в Москве медаль выдают при «отличном» аттестате и результатах ЕГЭ в сумме не менее 220 баллов по трем предметам либо при получении учеником 100 баллов по одному из предметов на Едином госэкзамене, либо если он стал победителем или призером Всероссийской олимпиады школьников.

Подробнее о советском образовании можно узнать в музее «Москва — с заботой об истории», открытом в начале мая Главархивом Москвы и центрами госуслуг «Мои документы» и почти полностью собранном из документов и предметов, которые горожане сдали в Главархив на вечное хранение в рамках одноименной акции.