Служили два товарища сочинение

«Служили два товарища»…

Историю прислал Иван Иванищев

Я хочу рассказать про своего деда: Гвардии инженера майора десятого гвардейского авиационного полка авиации дальнего действия Иванищева Василия Алексеевича.

В нашем доме хранятся его боевые награды и фотографии времен второй мировой войны.

У моего деда был, и навсегда останется, боевой друг. Григорьев Константин Петрович – летчик, а после ранения начальник авиационного полка.

Перед смертью Григорьев Константин Петрович написал свои воспоминания о войне, как она была на самом деле, как её видели наши деды. Дальше я привожу текст, написанный Григорьевым Константином Петровичем, вернее сказать, выборку из его воспоминаний. Текст оставлен без изменения.

Ностальгия о прошлом, а также воспоминания о прошедшем времени, отданных лучших годах жизни служению Родине, тяжелых и грозных лет военной эпохи, к сожалению, а может быть закономерно, все меньше волнует подрастающее поколение вызывает в душе неоправданное чувство грусти, усиленное сознанием собственного бессилия чтолибо кардинально изменить.

Фактически дело было так: видимо, в июле или августе 1945 года, точно не помню, но мы еще были в Польше, был получен приказ Военного Министра СССР, в котором предписывалось всем подразделениям, частям и соединениям, участвовавшим в боевых действиях в ВОВ написать историю, в которой нужно было описать боевые действия по периодам ВОВ, в каждом периоде подробно отразить характер боевых действий, противника, тактику боевых действий, как свою, так и противника. Потери, характеристику и применение в различных условиях боевой техники, расход боеприпасов и т. п. Все это отдельно расписать по этапам или периодам, участия частей в боевых действиях. Историю приказано составить в трех экземплярах: один остается в части, два с грифом «Секретно» высылаются в вышестоящие инстанции.

В то время вся боевая документация за период с момента создания АДД и до конца войны находилась еще в штабе и являлась базой для составления истории.

К сожалению, должен сказать, что самого, самого, когда полк истекал кровью в самом начале войны, в штабе не оказалось не только ни одного документа, но просто ни одной бумажки. У меня до сих пор не укладывается в голове тот факт, как могли два мужа, два штабных офицера: Начальник штаба полка капитан Бачинский и его заместитель по оперчасти старший лейтенант Гридчин, оба с «поплавками», т. е окончившие Академию, так безответственно относиться к своим прямым обязанностям.

Мне приходилось несколько раз бывать, в то время, в штабе и я, к своему удивлению, каждый раз в штабе видел Гридчина, сидевшего на своей койке и трынькавшего на мандолине. За другим занятием я его никогда не видел. Спросить с них было некому. Командир полка полковник Курочнин с первого дня войны «запил». Я его трезвым видел только один раз. Это было в Обояне в сентябре 1941 года, когда мы четырьмя экипажами Тихий, Петелин, Харченко и мой экипаж, начали летать на боевые задания ночью. Выпускали нас, как правило, во второй половине ночи (часа в 34) с таким расчетом, чтобы на посадку прийти с рассветом.

Для получения боевой задачи нас вызывали в штаб. Задачу ставил начальник штаба капитан Бачинский, при этом он перед экипажами стоял, как правило, в нижнем белье, в белой нательной рубашке и кальсонах, накинув на плечи шинель. Он монотонно зачитывал спросонья полученный по телефону из штаба АДД (Авиации Дальнего Действия) боевой приказ, в котором указывалось место цели (как правило, скопления танков), высота и время удара. Тут же при свете коптилки штурманы прокладывали маршрут боевого задания.

Грунтовой аэродром Обоянь по форме (вид сверху) представлял собой нечетко обозначенный круг с диаметром 10001100 м. По границе аэродрома стоянки самолетов. Взлетали, как правило, на север, на стоянку самолетов 1 АЭ (Авиа Эскадрильи). Темная сентябрьская ночь, накрапывает мелкий осенний дождь. Никакого ночного старта нет, лишь на месте старта горят два керосиновых фонаря «Летучая мышь», да и те, стартовый наряд старается прикрыть шинелями, чтобы не демаскировать аэродром. И вот в такой обстановке я однажды высказал предложение Бачинскому, чтобы на время выруливания и взлета на 1015 минут, нужно включить на самолетах, стоящих на стоянке, бортовые огни АНО (Аэронавигационные Огни).Бачинский заявил, что этого делать нельзя: «Демаскируем аэродром». Однако, этот разговор услышал Курочкин, находившийся в соседней комнате, и сказал: «Григорьев говорит правильно. Дайте КОМАНДУ ВКЛЮЧИТЬ на самолетах АНО». Но это было единственный раз, а дальше снова взлетали вслепую с большим риском врезаться в стоящие на стоянке самолеты. Больше Курочкина трезвым я не видел и не слышал.

Я сейчас уже не помню фамилии замполитов других эскадрилий, но до середины первой половины июля месяца,  полк оставался без партийного руководства. В середине июля 1941 года в полку вдруг объявился новый замполит Батальонный комиссар Н. Тарасенко, которого в последствии незабвенный М. Г.Мягкий метко окрестит, как «подручного сиониста Левки Мехлиса». Разумеется, Тарасенко не видел и не знал, как полк первые дни войны истекал кровью и какие кадры он потерял в жестоких, неравных схватках с истребителями противника. Естественно, что в своих политдонесениях, Тарасенко доносил, что комполка Курочкин пьет и боевыми действиями полка не руководит, отдав их на откуп начальника штаба Бачинскому.

В первых числах октября 1941 года, когда полк базировался на аэродром Чернянка, Курочкин был снят и на должность командира 10 АП был назначен подполковник Бровко Иван Карпович. Числа десятого октября Бровко принял полк, обходил его хозяйство, зашел и в лазарет, где в ту пору находился и я. Мы с ним встретились, как старые знакомые с довоенного времени по гарнизону Монино.
С занятием немцами Ельца полк получил команду перебазироваться в Кирсанов. Первым, заранее, был отправлен в Кирсанов для приемки самолетов начальник штаба Бачинский. Я, как «битый», был вывезен вслед за Бачинским на транспортном (каком не помню) самолете. Стояла очень тяжелая летная погода низкая облачность и ограниченная видимость. Боевые экипажи должны были идти одиночно с интервалом 35 минут (их было 12 или 14?). Когда я вышел из самолета, то увидел, на посадку уже заходит первый наш ИЛ4, но в это время со старта дается красная ракета ИЛ4 уходит на второй круг. Через некоторое время все повторилось. Следующий на посадку второй самолет тоже получил красную ракету и тоже пошел на второй круг. Я ничего не мог понять. Почему в таких сложных погодных условиях, когда на посадочной полосе нет никаких препятствий, даются красные ракеты? Я решил пойти на старт и выяснить, почему самолеты отправляются на второй круг. У меня сильно болела поясница, я шел медленно, а старт далеко. Пока я дошел до старта еще 3 или 4 самолета были отправлены на второй круг. По кругу на малой высоте в условиях плохой видимости уже ходило 7 или 8 самолетов, что грозило столкновением. Когда я подошел к старту, то увидел Бачинского, в каждой руке у него было по ракетнице, рядом стоял красноармеец, в руках у которого была цинковая коробка с ракетами.

Я спросил Бачинского, почему он не дает садиться самолетам? В ответ он мне заявил:»Они нарушают НПП(Наставления по Производству Полётов), делают четвертый разворот на недопустимо малой высоте». Тут я не выдержал и, кажется, заорал на него:»Вы что, не видите, что высота облаков не более 100м. Им что, четвертый разворот делать в облаках? Вы ждете, пока они столкнутся?» Тогда Бачинский сунул мне в руки ракетницы со словами:»Принимай сам» и ушел со старта. Об этой «чехарде», которая творилась на аэродроме Кирсанов, узнал Бровко (Командира 10 АП),он вызвал меня (он прилетел последним), спросил, что происходило? Я ему рассказал все, как было. Бровко был всегда выдержан, но тут не удержался, сквозь зубы выдавил: «Вот м…».

С организацией АДД (мартапрель 1942 года) и переходом на новые штаты ни Бачинский, ни Гридчин в полку не остались. Бачинский будто бы был назначен начальником штаба в запасной полк в Рязань, куда делся Гридчин не знаю. До сих пор в глазах стоит картина страшного ЧП, произошедшего на аэродроме на моих глазах в декабре 1941 года. Днем взлетали на боевое задание. Последним взлетал самолет капитана Лизунова, во второй половине разбега, перед отрывом, самолет почемуто отклонился вправо от укатанной полосы, вылетел в рыхлый обоченный снег. Колеса зарылись в снегу, и самолет сделал полный капот, лег на спину и тут же загорелся.

Штурман и радист легко покинули самолет, а летчик оказался прижатым к земле. Бровко и все, ко находился на старте (кроме меня, я не мог бежать )бросились к самолету, чтобы както спасти летчика. Собралось человек 1012, пытались за консоль поднять, как можно выше крыло, чтобы летчик мог открыть крышку кабины и покинуть самолет. Но силы были не равные, многотонную махину таким количеством людей поднять было невозможно. Тем временем, из баков самолета продолжал выливаться бензин, и горящая площадь вокруг самолета увеличивалась. Из кабины самолета(летчика) слышался отчаянный, повторяющийся крик: «Спасите, спасите!!!»

Затем крик стал слабее и совсем прекратился. Видимо Лизунов потерял сознание от бензиновых испарений. В это время Бровко дал команду: «Всем от самолета бегом марш!» И побежал сам, как только люд отбежали от самолета метров 150200, самолет взорвался (взорвались бомбы). От тела Лизунова ничего не осталось. После этого случая границу укатанной полосы стали обозначать вешками, втыкая в снег через каждые 5060м кустик сосенки, елочки или чтолибо другое.

Так, например, во время ликвидации окруженной группировки фельдмаршала Пауола, в начале 1943 года экипажи полка каждую ночь совершали по два боевых вылета (всю зиму стояла отличная, ясная, морозная погода), а Баранов даже сумел сделать три вылета. Летали бомбить, как на полигон. Сопротивления противника никакого не было. Даже зенитки «не пукали». Вот тогда замполит полка Тарасенко и проявил свои бойцовские качества и «лютую ненависть» к врагу, решил летать на войну, и в кабине штурмана в качестве набитого мусором мешка, весьма мешая работе штурмана, «рискуя» жизнью, совершил 20 (двадцать) вылетов и за, «боевые заслуги», был награжден Орденом Ленина. Чтото в начальный период войны, когда нас лупили «Мессера», он не рискнул сесть в самолет на боевой вылет.

Как известно, в октябре 1941 года немцы фактически без боя (там не было наших войск) взяли г. Орел и по Московской дороге устремились на Тулу. Стояла совершенно нелетная погода. Облачность 5080м, видимость менее одного километра. Тяжелая обстановка вынудила действовать наши экипажи и в такую погоду. Всего в тех условиях действовало 34 экипажа (точно не помню), из них наиболее активными были Петелин и Харченко. Я всегда был на старте и провожал их. Помню, самолет пошел на взлет и в конце пробега контур его уже плохо видно, а потом, присмотревшись, видишь, что самолет оторвался от земли и почти тут же растворился в воздухе. Я даже не мог заметить, когда убиралось шасси. Вот в таких метеоусловиях экипажи (одиночно) выходили на шоссе ОрелТула. Атаковали немцев совершенно внезапно, т. к сближались на высоте 10—15м. сбрасывали бомбы с взрывателем замедленного действия АВ1 и тут же в упор расстреливали колонну из пулеметов. У немцев поднималась паника, некоторые машины взрывались, сталкивались, другие сваливались в кювет. В общем, противнику наносился урон, а главное, срывался план действий. Так продолжалось дней 56. В один из дней была получена телеграмма от Главкома ВВС (АДД еще не было), в которой он выразил благодарность экипажам полка за успешные, дерзкие их действия и подчеркнул, что в это время действовал один наш полк из всех частей ВВС, а остальные изза сложных метеоусловий не летали. Вот тогда и были направлены в Москву наградные листы на присвоение звания Героя Советского Союза на Петелина и Харченко. Вечная слава героям!

Материал с фотографиями можно посмотреть Здесь >>

Все истории Авторы историй Герои историй
Редакция сайта не отвечает за достоверность присланных читателями писем и историй
10009575

А когда решающие залпы отгремят, уходящая Гражданская война выхватит из жизни своими последними пулями и Андрея Некрасова, и Александра Брусенцова. Но затем настоящее всё-таки станет прошлым — для победителей и побежденных наступит новая жизнь. Возможно, не менее тяжелая и трагическая, но уже, совершенно точно, не та же, что до штурма Перекопа. Ярким символом этого в фильме является барабан полкового оркестра с надписью: «Даешь Крым!», еще недавно — неотъемлемый атрибут событий, в последних кадрах показанный оставленным и ненужным.

И тут перед нами снова встает вопрос, о чём же эта лента? Окончательный ответ на него авторы дают нам в эпилоге, решенном в форме mockumentary — сочетании реальных документальных съёмок 1920-х годов и кадров, якобы выполненных во время действия картины оператором Андреем Некрасовым. Участники Гражданской войны, «красные» или «белые», а равно и их великая и трагическая эпоха в целом, не ушли бесследно. Память о тех днях и людях сохранилась для поколений в песнях и реликвиях, в кадрах фото- и кинохроники. И не случайно, вспоминая позже о своей роли в «Служили два товарища», Олег Янковский скажет: «Мне дорог этот фильм, дорог каждый эпизод, каждый съемочный день. Дорог тем, что воскрешает время, которое ушло, но которое навсегда с нами…»[1].

Редактор: Лена Черезова

Производство: СССР
Год: 1968
Режиссер: Евгений Карелов
В ролях: Олег Янковский, Ролан Быков, Владимир Высоцкий, Ия Саввина, Алла Демидова. Анатолий Папанов, Николай Крючков, Николай Бурляев, Ростислав Янковский, Роман Ткачук, Николай Парфенов, Юозас Будрайтис, Вениамин Смехов
Моя оценка: 9 из 10

 Сочинение  «Фронтовая дружба»      

Выполнила: Тулеушова Камила, ученица 10 класса МБОУ СОШ №2 с.Александров-Гай, Саратовской области  

Руководитель:   Клочкова Т.В.                       

                                             «Фронтовая дружба»

…Свет пройди, нигде не сыщешь,

                                                                      Не случалось видеть мне

                                                                            Дружбы той святей и чище,

                                                                   Что бывает на войне.

                                                                         А.Твардовский «Василий Тёркин»

 Что такое настоящая дружба? Кто он — настоящий друг? Эти вопросы, я думаю, волнуют многих людей. Настоящую дружбу невозможно ни измерить, ни оценить. Она не имеет цены. Истинная дружба — воздух, без которого нельзя жить. Если человек предан своим друзьям, он сможет поступиться ради друга даже самым дорогим. Если человек верен дружбе, у него никогда не возникнет даже мысли о том, что можно что-то совершить в ущерб другу.  Очень часто я слышу, что у кого-то много друзей,   мне кажется, что человек просто ошибается. Много может быть хороших знакомых, приятелей, а друзей — только несколько. У меня их немного. Это юноши и девушки, с которыми я  учусь в школе. Я уважаю их, прислушиваюсь к их мнению. Мне очень хочется верить, что они ко мне относятся так же. Надо сказать, что мы иногда спорим, но умеем и уступать друг другу. Но сейчас я хочу обратиться к строкам из поэмы А.Твардовского «Василий Тёркин», в которых он говорит о тоже о дружбе, но эта дружба «святая», фронтовая…

  Дружба на войне – особенная: это и взаимопомощь, и взаимовыручка и братство навеки. Фронтовики с особой гордостью и уважением вспоминают своих боевых товарищей – тех людей, с которыми они делили кусок хлеба, кружку воды и папиросу. Солдатская дружба не зависит от национальной или религиозной принадлежности. Люди вместе защищают свою общую Родину. Недавно мы были на встрече с воинами интернационалистами. Они рассказывали много о войне, о сражениях, но надо было видеть глаза этих людей, когда речь зашла о фронтовых друзьях. С какой теплотой, искренним переживанием рассказывали они о своих боевых товарищах. Действительно, истинная дружба проверяется в минуты опасности. Все мы с раннего детства слышим, что друзья познаются в беде. Это верно, и в тяжелые минуты дружеские чувства, помощь друга ощутимее. Но нельзя отрицать, что  и в счастье нужны человеку друзья. Радостью, счастьем так хочется поделиться! Настоящий друг не позавидует тебе, он будет счастлив твоим счастьем. А если позавидует — это не друг. Радость, которой ты поделился с другом, не уменьшится, а увеличится вдвое. Дружба на прочность проверяется.«Пусть он в связке одной с тобой — там поймешь, кто такой» — эти слова В. Высоцкого оставлены нам как ориентир в дружбе.

  Мне хотелось бы остановиться на легендарном  военном  фильме  по повести Льва Славина «Мои земляки», рассказывающем  о фронтовой дружбе солдат Аркадия Дзюбина, неунывающего, лихого и бедового парня из Одессы, и Саши Свинцова — «Саши с Уралмаша», преисполненный юмором, добротой и таким пониманием солдатской жизни. Фильм «Два бойца» раскрывает перед нами в общем-то простую истину: на войне не только сражаются, на войне — живут…Мы видим, что настоящий друг делит с тобой не только горе, но и радость.  

  Говоря о фронтовой дружбе, нельзя не вспомнить фильм «Служили два товарища». Сейчас часто говорят, что молодому поколению не интересны такие кинокартины, но я смотрела это фильм на одном дыхании. Я даже не могу описать ту бурю эмоций и чувств, которые охватили меня. Со слезами на глазах я переживала за судьбы главных героев, меня не покидал вопрос, а вдруг кто-то из героев умрет, несчастный случай или убийство…И все?  Человек жил, и  незадолго до  смерти  он встретил настоящего друга, людей которые верят в него; он помогает родине, запомнив в точности местность противника ,его память феноменальна! Да, Некрасов — сильный мужчина, который шел вперед, помогал Родине, простил другу предательство, внес вклад….И умер. Часто люди, которые делают много, умирают рано, потому что они  дышат  полной грудью, рискуют, не боятся. Так вот и Некрасов нашел друга Корякина, они не сразу доверились друг другу, но поняли , что вместе лучше. Попробуйте на мгновение представить, что  вы уже не ожидаете больше увидеть друга  в живых , и неожиданно  встречаетесь с ним. Вот это радость! Хочется плакать, смеяться, крепко обнять его, так , чтобы почувствовать , что это не сон, и это происходит с тобой! Когда между людьми появляется настоящая дружба, они меняют мир друг  друга, но только им решать в какую сторону, так и Некрасов изменил Корякина. Он стал более мягким, сдержанным и преданным, а так же  усвоил урок, что не узнав человека , никогда нельзя его  осуждать и тем более предавать.

   Я убеждена, что без дружбы на войне не выжить. Недаром Ф. Бэкон говорил: « Дружба удваивает радости и сокращает горести наполовину». Некрасов часто пел коротенькую песню про то, что служили два товарища, но один был убит. По  сути дела речь шла о Корякине, но умер его товарищ, значит Некрасов принял его судьбу, вот и еще одно доказательство того, что фронтовая дружба — это самопожертвование, во имя друзей, Родины.

И в заключении мне хочется сказать о том, что я не хочу, чтобы  нам с друзьями выпали  испытания дружбы войной! Мы и в мирное время сумеем дружить и быть преданными этой дружбе до конца своих дней.

Сегодня мы рассказываем об одном из самых ярких историко-революционных фильмов советского кино – «Служили два товарища».

Дважды юбилейный фильм

Премьера кинокартины режиссёра Евгения Карелова «Служили два товарища» состоялась 21 октября 1968 года. В те годы фильмы принято было снимать к круглым датам, а у сразу полюбившейся массовому зрителю истории о приключениях фронтового кинооператора в Гражданскую войну было сразу два повода начать съёмки с неплохим финансированием. Историко-революционная тема была востребована и после того, как в 1967-м с размахом отметили 50-летие Октябрьской революции. А в 1969 году широко праздновали полувековой юбилей советского кино. Отсюда и хорошо заметные сегодня странности сюжета, в котором видную роль в разгроме войск барона Врангеля сыграла именно киносъёмка. «Кино – это же большое дело!» – говорит в картине герой Анатолия Папанова, командир полка. И говорит он в духе известных тогда каждому слов Ленина, висевших в виде лозунга во многих кинотеатрах – о том, что «из всех искусств для нас важнейшим является кино».

Во всём же остальном фильм, посвящённый Перекопско-Чонгарской операции войск Южного фронта РККА против Русской армии Врангеля и последующей Севастопольской эвакуации белых, примечателен своим подходом к историческим событиям и теми художественными решениями, которые его реализуют. Посмотрим, чем эти подходы обусловлены. Часто для понимания фильма недостаточно лишь посмотреть киноленту – необходимо учесть, кто ее создал.

Сценарий к «Служили два товарища» – результат совместной работы двух друзей, Юлия Дунского и Валерия Фрида. Их объединяло очень многое: вместе учились в школе и сценарном факультете ВГИКа, уход добровольцами на фронт в 1944-м, арест в том же году по обвинению в подготовке покушения на самого товарища Сталина, лагеря, поселение в Коми АССР, реабилитация в 1956-м и возвращение в Москву в 1957 году. При учёте этих фактов намного глубже оказывается комический, казалось бы, диалог между Андреем Некрасовым, героем Олега Янковского, и Иваном Карякиным, сыгранным Роланом Быковым: «Тюрьмы мы, конечно, позакрываем… Ну, одну всё же оставим. Для мировой контры, туда-сюда. А прочие все – на слом! Кого в них сажать-то?» — «Найдётся кого».

Белые тоже люди

В конце 1960-х годов, когда советская власть, как казалось, победила навечно, в кино могли уже позволить себе показать врагов этой власти с более-менее человеческим лицом. Отталкиваясь от этого, Карелов, Дунский и Фрид создали по-настоящему масштабную картину, и речь идёт не столько о массовых и батальных сценах (а они и сегодня впечатляют), но и о масштабе отражения человеческих судеб. За 93 минуты фильма зритель видит три различные группы участников Гражданской войны – красные, белые, зелёные (махновцы) – и каждую представляют сложные по натуре персонажи, не позволяющие дать им однозначную оценку.

Не являются совершенными героями даже побеждающие Врангеля красные: они могут быть в чем-то неправы, совершать ошибки, терпеть неудачи. Не являются, как в прежних советских фильмах, совершенными злодеями белые – среди них есть как люди нелепые и изнеженные, так и весьма достойные и заслуживающие уважения. Особенно выделяется поручик Александр Брусенцов, талантливо сыгранный Владимиром Высоцким, его образ – это образ антигероя, человека, имеющего свою правду и готового стоять за неё до конца. Более карикатурно показаны махновцы – сцены с их участием обычно комические – но и зелёные, в конечном счете, производят впечатление людей, которых в данное время и данное место привела жизнь.

Кино на все времена

Жестокость, один из главных реальных исторических признаков Гражданской войны, в фильме изображается не как черта врагов, а как объективная реальность: никто не испытывает сомнений в своей правоте, не чувствует себя виноватым в жертвах, не являвшихся необходимыми – ни поручик Брусенцов, по чистой нелепости убивший сослуживца («Да много вы понимаете! Да. По-идиотски убил приятеля… Так ведь и время идиотское!»), ни Карякин, самовольно (быть может, и без основания, судя по его поспешному осуждению Некрасова) расстрелявший военспеца, ни остальные герои. И даже финал, должный, кажется, поставить яркую – триумфально-героическую – точку в истории, поставил скорее задумчивое многоточие: да, Крым красный; а вот идут парадом улыбающиеся бойцы, снятые на пленку рукой уже погибшего оператора Некрасова, и пойдут они после парада в бой против… Против кого? Таких же людей – верящих в свои идеалы, умеющих любить, но – отчаянно наблюдающих, как надежды рушатся…

Фильм «Служили два товарища» не только раздвинул полвека назад рамки традиционного советского фильма о Гражданской войне. Наш сегодняшний взгляд на те события не так уж сильно отличается от тех мотивов, которые вложили в него тогда создатели картины, а в сочетании с яркой игрой целого созвездия замечательных актёров делает старый фильм вполне пригодным, чтобы предложить его и сегодняшнему зрителю к 100-летию революционных событий.

В 1968-м на экраны вышла кинолента Евгения Карелова «Служили два товарища». Это был характерный для поздних 60-х «человечный» фильм о Гражданской войне, о форсировании последнего оплота белогвардейцев на юге — Перекопа. В картине с блистательным ансамблем актеров выделяются три равноправных героя — фотограф Некрасов (О. Янковский), олицетворяющий интеллектуально-сострадательное лицо революции, красноармеец Карякин (Р. Быков), представляющий ее стихийно-разрушительную силу, и поручик Брусенцов (В. Высоцкий) — идейный представитель белого движения, сохранивший понятие офицерской чести.

Претенденты на роль

Юрий Дунский, один из сценаристов картины, в лагерях, куда они с Валерием Фридом попали по политической статье, познакомился с белым офицером Брусенцовым. Именно с него он списал образ героя картины. Не зная о дальнейшей судьбе своего друга, Дунский надеялся на отклик Брусенцова после выхода фильма на экраны, но тот так и не отозвался.

На момент подготовки к съемкам Олег Янковский уже сыграл в киноленте «Щит и меч». Первоначально режиссер именно его видел в роли Брусенцова. Но во время проб стало очевидным — тот идеально подходит для создания на экране совсем другого образа — фотографа-интеллигента Некрасова. Высоцкий в это время снимался в «Интервенции». Стало понятно — брутального, мужественного и при этом постоянно рефлексирующего героя способен сыграть именно он.

Чтобы убедить чиновников, на пробы пригласили уважаемого Михаила Ромма, который и сказал свое веское слово.

Немного о герое

Брусенцов — образ классового врага с человеческим лицом. Благородный, интересный, с потрясающим чувством юмора, он доходит к финалу фильма до отчаяния, видя, как рушится старый мир.

Одинокий и опустошенный, после проигранного сражения Брусенцов оказывается на корабле, отплывающем в Турцию. Вокруг клокочущая толпа людей, одержимых единственной целью — спастись. Любимая женщина (Ия Саввина) осталась в России, не желая разделить с ним эмиграцию. Не готовый потерять Родину и главного в своей жизни человека, офицер стреляется прямо на корабле.

Почему эта роль лучшая в карьере Высоцкого

Он настолько органичен в своем образе, что режиссеру пришлось «уравновесить» героев. Чтобы внимание было приковано не только к Брусенцову, пришлось вырезать две трети отснятых сцен с офицером, лишив его экранного времени. Иначе зрителям могло показаться, что именно он и является центральным образом картины.

В фильме Высоцкому удается удивительное сочетание: мужественности и отчаянной рефлексии. Этими своими качествами Брусенцов буквально завораживает сестру милосердия (Ия Саввина), которую ведет под венец. Он ни в одной ситуации не забывает об офицерской чести и обладает настолько метким юмором, что сцены с его участием практически невозможно забыть. Например, когда он с усмешкой реагирует на информацию о форсировании красными озера Сиваш: «Какая неожиданность!»

Но главная сцена, где Высоцкий необыкновенно хорош, — это прощание с верным конем Абреком. Это единственное существо в этом безумном и обреченном мире, которому он мог доверять.

Лично я пересмотрела все фильмы с участием Высоцкого, но именно в этом он кажется мне наиболее убедительным. Если вы никогда не видели картину, посмотрите. Она того стоит!

Нашли нарушение? Пожаловаться на содержание