Смерть долгушова сочинение

/ Сочинения / Бабель И.Э. / Разное / Трагедия гражданской войны в «Конармии» И.Э. Бабеля (на примере рассказа «Смерть Долгушова»)

Трагедия гражданской войны в «Конармии» И.Э. Бабеля (на примере рассказа «Смерть Долгушова»)

    Сборник рассказов Исаака Бабеля «Конармия» рисует нам картину гражданской войны, далекую от пропагандистского стереотипа о плохих белых и хороших красных. Конармейцы изображены совсем не ангелами, а белые — отнюдь не только злодеями. Однако главное для писателя — не доказательство правоты или неправоты белых или красных, а показ читателям трагичности гражданской войны, трагичности всякого насилия, даже применяемого как будто в благих целях. Это хорошо видно на примере рассказа «Смерть Долгушова». Здесь автор, Кирилл Лютов, — интеллигент, вследствие осознанного выбора оказавшийся на стороне красных, попадает в сложное моральное положение. Смертельно раненный конармеец, телефонист Долгушов, просит, чтобы его добили, избавив от мучений и возможного надругательства со стороны поляков: «— Патрон на меня надо стра-тить, — сказал Долгушов. Он сидел, прислонившись к дереву. Сапоги его торчали врозь. Не спуская с меня глаз, он бережно отвернул рубаху. Живот у него был вырван, кишки ползли на колени и удары сердца были видны.

    — Наскочит шляхта — насмешку сделает. Вот документ, матери отпишешь, как и что…

    — Нет, — ответил я и дал коню шпоры.

    Долгушов разложил по земле синие ладони и осмотрел их недоверчиво…

    — Бежишь? — пробормотал он, сползая. — Бежишь, гад…» Бабель демонстрирует нам страшные подробности войны, натуралистические детали умирания человека. Жуть берет, когда удары сердца не слышно, а видно. Бабелевский интеллигент не в состоянии выполнить просьбу умирающего солдата. У него не хватает решимости убить человека, пусть и без того обреченного на мучительную смерть. Лютов не может преодолеть сидящего в глубине его души отвращения к убийству, морального запрета на лишение жизни себе подобного. Хотя по сути выстрел для Долгушова — это благо, избавляющее от нестерпимой боли и приближающее желанную смерть. Долгушова добивает друг Лютова Афонька Бида — простой казак, не отягощенный интеллигентской рефлексией. Он спрятал в сапог красноармейскую книжку и спокойно выстрелил умирающему прямо в рот. Тут между Бидой и автором происходит очень выразительный диалог: « — Афоня, — сказал я с жалкой улыбкой и подъехал к казаку, — а я вот не смог.

    — Уйди, — ответил он, бледнея, — убью! Жалеете вы, очкастые, нашего брата, как кошка мышку…

    И взвел курок».

    От гибели Лютова спасает другой красноармеец, Грищук, схватив Виду за руку. Однако тот продолжает выкрикивать угрозы в адрес Кирилла: «Холуйская кровь!.. Он от моей руки не уйдет…» И Лютов понимает, что потерял Афонькину дружбу. Грищук же Лютова не осуждает за проявленную слабость и угощает яблоком, говоря ласково: «Кушай… кушай, пожалуйста…» Этими словами рассказ заканчивается.

    Сам факт выбора, который приходится делать Лютову, глубоко трагичен. Убить человека — нарушить внутренний нравственный закон. Не убить — значит обречь его на более медленную и мучительную смерть. Как будто Афонька Вида совершает акт милосердия, добивая Долгушова и тем самым творя добро. Однако казака уже заразила страсть к убийству. Он готов убить своего друга Лютова только потому, что ему видится в словах Кирилла невысказанный укор. Сам Бабель сознавал, что не правы тут оба. Лютов из-за чувства жалости не может прекратить мучения Долгушова. Вида же готов расправиться с другом только за то, что неспособность Лютова к убийству вынудила Афоню взять грех на себя. Писателю ближе всего позиция Грищука, способного предотвратить бессмысленное убийство и пожалеть «очкастого», перенесшего, наверное, самое сильное потрясение в своей жизни.

    Жестокость гражданской войны показана Бабелем через столкновение необходимости убивать хорошо знакомого человека, чтобы облегчить его страдания, и невозможности такое убийство совершить без тяжелого ущерба для собственной души. Страдает не только Долгушов, страдают и Лютов и Бида. И как решить нравственную дилемму, вставшую не только перед Кириллом Лютовым, но и перед десятками тысяч других бойцов и командиров противоборствующих армий, не знали ни они, ни сам писатель. И тот же Афонька Бида предстает у него то почти как святой, «обведенный нимбом заката», то почти как дьявол, несущий «холод и смерть»

/ Сочинения / Бабель И.Э. / Разное / Трагедия гражданской войны в «Конармии» И.Э. Бабеля (на примере рассказа «Смерть Долгушова»)

Сборник рассказов Исаака Бабеля “Конармия” рисует нам картину гражданской войны, далекую от пропагандистского стереотипа о плохих белых и хороших красных. Конармейцы изображены совсем не ангелами, а белые – отнюдь не только злодеями. Однако главное для писателя – не доказательство правоты или неправоты белых или красных, а показ читателям трагичности гражданской войны, трагичности всякого насилия, даже применяемого как будто в благих целях.

Это хорошо видно на примере рассказа “Смерть Долгушова”. Здесь автор, Кирилл

Лютов, – интеллигент, вследствие осознанного выбора оказавшийся на стороне красных, попадает в сложное моральное положение. Смертельно раненный конармеец, телефонист Долгушов, просит, чтобы его добили, избавив от мучений и возможного надругательства со стороны поляков: “- Патрон на меня надо стра-тить, – сказал Долгушов.

Он сидел, прислонившись к дереву. Сапоги его торчали врозь. Не спуская с меня глаз, он бережно отвернул рубаху.

Живот у него был вырван, кишки ползли на колени и удары сердца были видны.
– Наскочит шляхта –

насмешку сделает. Вот документ, матери отпишешь, как и что…
– Нет, – ответил я и дал коню шпоры.
Долгушов разложил по земле синие ладони и осмотрел их недоверчиво…
– Бежишь? – пробормотал он, сползая. – Бежишь, гад…” Бабель демонстрирует нам страшные подробности войны, натуралистические детали умирания человека. Жуть берет, когда удары сердца не слышно, а видно. Бабелевский интеллигент не в состоянии выполнить просьбу умирающего солдата.

У него не хватает решимости убить человека, пусть и без того обреченного на мучительную смерть. Лютов не может преодолеть сидящего в глубине его души отвращения к убийству, морального запрета на лишение жизни себе подобного. Хотя по сути выстрел для Долгушова – это благо, избавляющее от нестерпимой боли и приближающее желанную смерть.

Долгушова добивает друг Лютова Афонька Бида – простой казак, не отягощенный интеллигентской рефлексией. Он спрятал в сапог красноармейскую книжку и спокойно выстрелил умирающему прямо в рот. Тут между Бидой и автором происходит очень выразительный диалог: ” – Афоня, – сказал я с жалкой улыбкой и подъехал к казаку, – а я вот не смог.
– Уйди, – ответил он, бледнея, – убью! Жалеете вы, очкастые, нашего брата, как кошка мышку…
И взвел курок”.
От гибели Лютова спасает другой красноармеец, Грищук, схватив Виду за руку. Однако тот продолжает выкрикивать угрозы в адрес Кирилла: “Холуйская кровь!.. Он от моей руки не уйдет…” И Лютов понимает, что потерял Афонькину дружбу.

Грищук же Лютова не осуждает за проявленную слабость и угощает яблоком, говоря ласково: “Кушай… кушай, пожалуйста…” Этими словами рассказ заканчивается.
Сам факт выбора, который приходится делать Лютову, глубоко трагичен. Убить человека – нарушить внутренний нравственный закон. Не убить – значит обречь его на более медленную и мучительную смерть.

Как будто Афонька Вида совершает акт милосердия, добивая Долгушова и тем самым творя добро. Однако казака уже заразила страсть к убийству. Он готов убить своего друга Лютова только потому, что ему видится в словах Кирилла невысказанный укор. Сам Бабель сознавал, что не правы тут оба.

Лютов из-за чувства жалости не может прекратить мучения Долгушова. Вида же готов расправиться с другом только за то, что неспособность Лютова к убийству вынудила Афоню взять грех на себя. Писателю ближе всего позиция Грищука, способного предотвратить бессмысленное убийство и пожалеть “очкастого”, перенесшего, наверное, самое сильное потрясение в своей жизни.
Жестокость гражданской войны показана Бабелем через столкновение необходимости убивать хорошо знакомого человека, чтобы облегчить его страдания, и невозможности такое убийство совершить без тяжелого ущерба для собственной души. Страдает не только Долгушов, страдают и Лютов и Бида. И как решить нравственную дилемму, вставшую не только перед Кириллом Лютовым, но и перед десятками тысяч других бойцов и командиров противоборствующих армий, не знали ни они, ни сам писатель. И тот же Афонька Бида предстает у него то почти как святой, “обведенный нимбом заката”, то почти как дьявол, несущий “холод и смерть”

Анализ двух смертей

Что такое война? Война – это всегда смерть, кровь  и разрушения.  Человек морально гибнет под тяжестью военных правил и законов. Человек идет против себя, ломается сам, ломается и  его судьба, а жизнь, порой, просто прерывается. Смерть – это обыкновенное явление на войне, как бы печально это не звучало. Но смерть бывает разной: человек может пасть смертью храбрых на поле боя, в человека может попасть шальная пуля, а может,  он и сам не выдержит всего ужаса войны и тогда… Никто  и ничего  не может знать заранее.

        Роман И. Бабеля «Конармия» и роман А.Фадеева «Разгром» — произведения, посвященные одной теме. И тема эта, пожалуй, одна из самых острых в русской литературе 20-ых годов прошлого века. Гражданская война – самая страшная из «всех войн»: брат встает против брата, отец – против сына, сын – против отца, и каждый (каждый!) готов убить. Война – она вообще убивает: морально, физически. Она заставляет научиться убивать, убивать даже тогда, когда ты вынужден лишить жизни того, кто всё это время был рядом с тобой. И в романе Бабеля, и в романе «Разгром» Фадеева есть такие сцены: «Смерть Долгушова» и «Смерть Фролова» соответственно. Вроде бы, что тут описывать? Смерть – не лучшая тема. Но, как мы уже заметили, смерть бывает разной. Что же заставило авторов рассмотреть конец жизненного пути именно этих героев?

Обстоятельства, в которых герои отходят в мир иной, отличны друг от друга. Долгушова находят на дороге: «Он сидел, прислонившись к дереву. Сапоги его торчали врозь. Не  спуская с меня глаз, он бережно отвернул рубаху. Живот у него  был  вырван,  кишки ползли на колени, и удары сердца были видны». С Фроловым же дело обстоит иначе:  он тяжело ранен, и надежд на выздоровление нет, но Левинсон со Сташинским отчаянно пытаются  сохранить ему жизнь, однако поставленная перед командиром отряда задача  требует  другого решения. Нужно отступать. А это означает лишь одно: Фролов – обуза для отряда.

И одного, и другого нужно убить, ведь жизнь для них уже «закрыла двери». Оба  это осознают. Только вот Долгушов, сидя полумертвый на дороге, мечтает о  смерти, но смерти не от руки врага, а от руки «своего» (ведь это единственный способ  избежать  насилия над его  изувеченным телом);  Фролов же хочет жить, хочет, несмотря ни на что, но понимает, что его судьба предрешена, и просит лишь об одном: «Сынишка там у меня есть на руднике…  Федей звать… Об  нем  чтоб  вспомнили, когда обернется все, — помочь там чем  или как…  ».  Фролов в данной ситуации становится заложником судьбы: от него уже ничего не зависит, и решение о том, что его нужно убить, принимают Левинсон и Сташинский. Им нелегко дается это решение, но основная задача – сохранение отряда – в этот момент ставится превыше всего, и одна жизнь уже ничего не значит, приносится «в жертву»  для осуществления главной цели. Долгушов же сам, без советчиков и судей,  решает, что ему нужно умереть, ему  нужно, чтобы кто-то прекратил его мучения.  И кто же становится так называемым «спасителем» Долгушова? Его убивает Афонька  Бида. Но так ли просто убить человека? Конечно, нет. И у Бабеля есть герой, который не смог  убить товарища — Лютов. Он против смерти,  против войны. Лютов пытается в условиях этого страшного, военного времени сохранить в себе человечность, пытается мерить военную жизнь мерками обыкновенной. Но война не была бы войной, если бы позволила человеку сохранить себя. Лютов остро реагирует на  просьбу Долгушова  о смерти: он отказывает, и Бабель очень точно отражает чувства героя в этот момент: «Испарина ползла по моему телу. Я поехал шагом, не оборачиваясь, чувствуя спиной холод и смерть».  

За принятием же решения о смерти Фролова наблюдает Мечик. И известие о том, что Фролова собираются отравить, просто сводит Мечика с ума. Он не может этого допустить, так как считает это бесчеловечным поступком. Он пытается предотвратить смерть Фролова, но нельзя предотвратить неизбежное.  «»Неужели они  сделают  это?..»  — Обождите!..  Что  вы делаете?.. — крикнул Мечик, бросаясь  к нему с расширенными от ужаса глазами. — Обождите!  — Вон!.. — сказал он зловещим, придушенным шепотом. — Убью!..  Мечик взвизгнул  и, не помня себя, выскочил из барака». Принять решение об убийстве человека – это нелегко, и  тем, кто убивал Долгушова и Фролова, пришлось тяжело. А еще сложнее воплотить в жизнь принятое решение. Афонька, убивая Долгушова, заглушает все свои эмоции и делает это, отключив чувства (ведь так проще), тем более, кто, если не он? Лучшая смерть – это быстрая смерть, поэтому Афонька стреляет прямо в рот. «Они говорили коротко, — я не слышал слов. Долгушов  протянул  взводному свою книжку. Афонька спрятал ее в сапог и выстрелил Долгушову в рот». Сташинский же пытается сохранить хладнокровие, убеждач Левинсона, что он готов, но на деле все оказывается  не так просто: «Кривя побелевшие губы, знобясь и страшно мигая одним глазом, Сташинский поднес мензурку». Вот какое на самом деле  внутреннее состояние Сташинского: страх и нерешительность. Но лишь сила воли, спокойствие и покорность Фролова позволили завершить это «нелегкое дело».  

        Разные люди, разные убеждения и разные основания для убийства. Все это составляет комплекс факторов, влияющих на сам процесс. Смерть может быть безболезненной и быстрой либо долгой и с обилием крови. На войне ничего нельзя предугать. Ничего, кроме одного: на войне придется убивать – себя, врага, своего товарища. И по каким законам можно судить того, кто вынужден брать на себя Святую Божью волю: отбирать жизнь, не давая её.  

Назаровой Анастасии

11 А

Сборник рассказов Исаака Бабеля «Конармия» рисует нам картину гражданской войны, далекую от пропагандистского стереотипа о плохих белых и хороших красных. Конармейцы изображены совсем не ангелами, а белые — отнюдь не только злодеями. Однако главное для писателя — не доказательство правоты или неправоты белых или красных, а показ читателям трагичности гражданской войны, трагичности всякого насилия, даже применяемого как будто в благих целях. Это хорошо видно на примере рассказа «Смерть Долгушова». Здесь автор, Кирилл Лютов, — интеллигент, вследствие осознанного выбора оказавшийся на стороне красных, попадает в сложное моральное положение. Смертельно раненный конармеец, телефонист Долгушов, просит, чтобы его добили, избавив от мучений и возможного надругательства со стороны поляков: «— Патрон на меня надо стра-тить, — сказал Долгушов. Он сидел, прислонившись к дереву. Сапоги его торчали врозь. Не спуская с меня глаз, он бережно отвернул рубаху. Живот у него был вырван, кишки ползли на колени и удары сердца были  видны.

— Наскочит шляхта — насмешку сделает. Вот документ, матери отпишешь, как и что…

— Нет, — ответил я и дал коню шпоры.

Долгушов разложил по земле синие ладони и осмотрел их недоверчиво…

— Бежишь? — пробормотал он, сползая. — Бежишь, гад…» Бабель демонстрирует нам страшные подробности войны, натуралистические детали умирания человека. Жуть берет, когда удары сердца не слышно, а видно. Бабелевский интеллигент не в состоянии выполнить просьбу умирающего солдата. У него не хватает решимости убить человека, пусть и без того обреченного на мучительную смерть. Лютов не может преодолеть сидящего в глубине его души отвращения к убийству, морального запрета на лишение жизни себе подобного. Хотя по сути выстрел для Долгушова — это благо, избавляющее от нестерпимой боли и пр^бли-жающее желанную смерть. Долгушова добивает друг Лютова Афонька Вида — простой казак, не отягощенный интеллигентской рефлексией. Он спрятал в сапог красноармейскую книжку и спокойно выстрелил умирающему прямо в рот. Тут между Бидой и автором происходит очень выразительный диалог: « — Афоня, — сказал я с жалкой улыбкой и подъехал к казаку, — а я вот не смог.

— Уйди, — ответил он, бледнея, — убью! Жалеете вы, очкастые, нашего брата, как кошка мышку…

И взвел курок».

От гибели Лютова спасает другой красноармеец, Грищук, схватив Виду за руку. Однако тот продолжает выкрикивать угрозы в адрес Кирилла: «Холуйская кровь!.. Он от моей руки не уйдет…» И Лютов понимает, что потерял Афонькину дружбу. Грищук же Лютова не осуждает за проявленную слабость и угощает яблоком, говоря ласково: «Кушай… кушай, пожалуйста…» Этими словами рассказ заканчивается.

Сам факт выбора, который приходится делать Лютову, глубоко трагичен. Убить человека — нарушить внутренний нравственный закон. Не убить — значит обречь его на более медленную и мучительную смерть. Как будто Афонька Вида совершает акт милосердия, добивая Долгушова и тем самым творя добро. Однако казака уже заразила страсть к убийству. Он готов убить своего друга Лютова только потому, что ему видится в словах Кирилла невысказанный укор. Сам Бабель сознавал, что не правы тут оба. Лютов из-за чувства жалости не может прекратить мучения Долгушова. Вида же готов расправиться с другом только за то, что неспособность Лютова к убийству вынудила Афоню взять грех на себя. Писателю ближе всего позиция Грищука, способного предотвратить бессмысленное убийство и пожалеть «очкастого», перенесшего, наверное, самое сильное потрясение в своей жизни.

Жестокость гражданской войны показана Бабелем через столкновение необходимости убивать хорошо знакомого человека, чтобы облегчить его страдания, и невозможности такое убийство совершить без тяжелого ущерба для собственной души. Страдает не только Долгушов, страдают и Лютов и Бида. И как решить нравственную дилемму, вставшую не только перед Кириллом Лютовым, но и перед десятками тысяч других бойцов и командиров противоборствующих армий, не знали ни они, ни сам писатель. И тот же Афонька Бида предстает у него то почти как святой, «обведенный нимбом заката», то почти как дьявол, несущий «холод и смерть»

«Конармия» И. Э. Бабеля рассказывает читателю о трудных временах, о том страшном времени, когда в кровавом водовороте смешались судьбы различных людей. Гражданская война разъединила многие семьи. Нередко случалось так, что родственники оказывались по разные стороны фронта и с ненавистью уничтожали друг друга. С другой стороны, произошло невольное сближение совершенно противоположного по мировоззрению, восприятию окружающего и воспитанию людей. Так, в Красной Армии плечом к плечу воевали и бывший крестьянский парень, и еврейский интеллигент, и привыкший к войне казак. Но все они, проходя суровую военную школу, вынуждены были меняться. Раннее имевшиеся ценности были забыты. Кругом бушевало насилие, пренебрежение к личному достоинству других людей, разгулье смерти.

Действие рассказа «Смерть Долгушева» происходит во время короткого перерыва между боями. Полк пошел в наступление, а Грищук с Лютовым на своей тачанке «остались одни и до вечера мотались между огневых стен». Чужие части их не принимали, а штаб дивизии был куда-то перемещен. Полки вошли, но скоро вновь оставили Броды. Поляки наступали. Вскоре тачанка случайно наткнулась на польский разъезд и оказалась под открытым огнем. Грищук, уже пожилой человек, вдруг спросил своего спутника, «зачем бабы трудаются». Этот необразованный казак, видя творящуюся кругом несправедливость — смерть тысяч людей, пришел в искреннее недоумение. С детства заложенные в нем народные вековые традиции и житейская мудрость не в силах были помочь ему найти ответ на простой вопрос, к чему человеку жить, создавать семью, рожать детей, если его ждет такая ничтожная смерть, к чему все мучения и страдания, если человеческая жизнь ничего не стоит и никому не нужна: «Смеха мне, зачем бабы трудаются…». Лютов не успевает ответить на вопрос, им на дороге встретился тяжело раненный телеграфист Долгушов. Живот у него был вырван, поэтому с первого взгляда было понятно, что дни или даже часы его сочтены. Он умоляет Лютова и Грищука пристрелить его и сообщить о своей смерти родным. Лютов не в состоянии выполнить просьбу Долгушого. Еврей-интеллигент, получивший хорошее светское и духовное образование, не может переступить через себя. Он не вправе решать вопросы Всевышнего: жить или умереть человеку. И в то же время ему жалко телеграфиста, нарастает внутренний конфликт. На одной чаше весов — моральные установки и нравственные ценности, на другой — желание облегчить страдания смертельно раненного боевого товарища. Лютов отказывает Долгушову и пришпоривает коня. Тем не менее Лютов испытывает чувство вины перед ним и когда его единственный друг Афонька Бида выполняет просьбу телеграфиста, Лютов подходит к нему с виноватой улыбкой. Безусловно, Афоньке нелегко далось это решение, однако здесь пересилила жалость к собрату по несчастью. Казак не задумывался о сложных вещах, просто избавлял Долгушова от страданий. Скорее всего он не испытывал страданий морального свойства. В нем горела ненависть к врагам, которые убили еще одного боевого товарища. Эту ненависть он и выплеснул на подошедшего Лютова: «Жалеете вы, очкастые нашего брата, как кошка мышку…». Ярость была столь сильна, что Афонька наверняка бы застрелил и своего друга Лютова, если бы Грищук не остановил. Дружба между этими людьми была безвозвратно потеряна. Это осознавал и сам Лютов, и Грищук, вдруг вынувший из сиденья сморщенное яблоко и предложивший его спутнику. В своем рассказе Бабель старается донести до читателя, что любая война — это великая трагедия. В ее условиях, сталкиваясь с кровью и грязью, трудно сохранить свое лицо или как-то привыкнуть, подстроиться к ситуации. Война все равно перевернет все с ног на голову, заставит совершать поступки, противные совести и человечности, сделает неправым и казака, помогающему умирающему, и интеллигента, не сумевших переступить через свои моральные ценности и идеалы.