В 1960-е годы получили распространение “Крохотки” Солженицына, его стихотворения в прозе. В тон тургеневскому восклицанию “Мы еще повоюем!” Солженицын писал: “Пока можно еще дышать после дождя под яблоней – можно еще и пожить!” (”Дыхание”). “Крохотки” полны свежих мыслей (”Способ двигаться”, “Отраженье в воде”) и самобытных наблюдений (”Вязовое бревно”, “Костер и муравьи”, “Приступая ко дню”).
Тема родины – связующая нить “крохоток”. В “Озере Сегден” родина – это озеро и природа, его окружающая. В “Городе на Неве” родина – это Ленинград, прекрасный город на костях, в центр которого ничего нельзя встроить. У писателя возникает вопрос по аналогии: а беда страны с ее лагерями тоже отольется в вечную красоту? В “крохотке” под названием “Мы-то не умрем” Россия – это запустение кладбищ, а в зарисовке “Путешествуя вдоль Оки” – русский пейзаж, немыслимый без церквей.
Не менее явственно, чем тема родины, раскрывается в “крохотках” и тема свободы. Прах поэта Я.П. Полонского (”Прах поэта”) оказывается в пределах тюремной зоны, и, когда его выкапывают и переносят, поэт как будто “освободился”. Пес (”Шарик”) стоит перед выбором: погрызть костей или свободно побегать по снегу – и выбирает последнее.
В свете проблемы клонирования, интересующей сейчас не только генетиков, занимающихся ею вплотную, но и обычных людей, любопытна фраза Солженицына из “крохотки” “Утенок”: “Никогда, со всем нашим атомным могуществом, мы не составим в колбе, и даже если перья и косточки нам дать – не смонтируем вот этого невесомого жалкенького утенка…”
Повесть “Раковый корпус” (1967, 1990) рисует яркие картины Ташкента, которые, несомненно, придают повествованию особый колорит: узбекские дома, зоопарк, цветущий урюк. На фоне этого стоят больничные корпуса, разворачиваются больничные истории. Солженицын пишет о проблеме рака, острой и поныне. Для него это материал для постановки острой нравственной проблемы о поведении человека, особенно перед лицом неизбежной смерти.
Сложная для чтения книга “Архипелаг ГУЛАГ” (1964-1968), опубликованная в 1973, 1989 гг., как бы заранее отвечает на вопрос, позже сформулированный Л.К. Чуковской в статье “Прорыв немоты” (1974): “А что сделалось с личностью, – не тою, окруженной культом, а той – каждой, – от которой осталась одна лишь справка о посмертной реабилитации? Куда она делась и где похоронена – личность? Что сталось с человеком, что он пережил, начиная от минуты, когда его вывели из дому, – и кончая минутой, когда он возвратился к родным в виде справки?”
Солженицын не первый и далеко не единственный из тех, кто писал о ГУЛАГе. До него это был В. Шаламов, одновременно с ним над книгой “Голос из хора” работал А.Д. Синявский… Оказавшись в 1970-е годы на Западе, Солженицын удивлялся, что начиная с 1920-х годов о ГУЛАГе там было издано около тридцати книг, “иные переведены, оглашены – и потеряны, канули в беззвучие, никого не убедя, даже не разбудя. По человеческому свойству сытости и самодовольства: все было сказано – и все прошло мимо ушей”.
В 1970 г. – спустя год после исключения из Союза писателей! – за нравственную силу произведений, возрождающую лучшие традиции русской литературы, Солженицыну была присуждена Нобелевская премия. С этой инициативой выступил французский писатель Франсуа Мориак. Может быть, некоторые события этих лет в жизни Солженицына и заслуживают критической оценки (см. главу “Нобелевская трагедия” в книге Н. Решетовской “Отлучение. Из жизни Александра Солженицына”), но литературные его заслуги, бесспорно, достойны столь высокой награды. Примечательно мнение самого писателя о том, за что он удостоился премии, в чем именно его литературная миссия. В “Нобелевской лекции” Солженицын размышляет о шкалах оценок. У всех они разные, и для взаимопонимания людей это очень серьезно: “При шести, четырех, даже при двух шкалах не может быть единого мира, единого человечества: нас разорвет эта разница колебаний. Мы не уживемся на одной Земле, как не жилец человек с двумя сердцами”. Солженицын считает, что литература совмещает эти шкалы и так развивается “мировое зрение”. Позже он писал в воспоминаниях “Бодался теленок с дубом”: “Лекция была хоть и прозрачна, но… И там, и здесь предпочли не понять”.
Не будет правильным утверждение, что Солженицыну противостояла только власть. С этих лет начинается и размежевание читателей на его сторонников и противников: “На “ура” принимали меня, пока я был, по видимости, только против сталинских злоупотреблений, тут и все общество было со мной… Следующими шагами мне неизбежно себя открывать: пора говорить все точней и идти все глубже”. Выразителем мнения противников писателя стала советская пресса, развернувшая травлю, на которую писатель отвечает призывом – “Жить не по лжи”.
12 февраля 1974 г. Солженицын арестован, лишен советского гражданства. Его изгоняют из страны. Он живет в Швейцарии, США, ездит в Канаду, Норвегию, Испанию, Японию… Он сидит в архивах ведущих университетов и работает над “узлами” книги “Р17″ (”Красное колесо”): “Август Четырнадцатого”, “Октябрь Шестнадцатого”, “Март Семнадцатого”, надолго поглотившей все его творческие силы. Эта книга уникальна по охвату исторического материала – и полна сомнений в правдивости документов. Причины катастроф, постигших нашу страну в годы советской власти, Солженицын видит в поражениях войны 1914 г., в деятельности русских либералов.
«Один день Ивана Денисовича » (другое название, «Щ-854», не прошло «цензуру» А. Т. Твардовского) — это рассказ об одном дне в лагере. Каменщик Иван Денисович Шухов считает этот день удачным. Он сумел припрятать ножовку и потом сделает себе нож. Он немножко поел. Он работает, превозмогая болезнь. Он уважает бригадира, который заботится о том, чтобы его бригада не замерзла, и поэтому прибивает к окнам ворованный толь. Для Шухова лагерь — место по-своему обустроенное и вполне пригодное для жизни. Интересны персонажи «Одного дня Ивана Денисовича»: кавторанг Буйновский; забитый зэк Фетюков; санитар, мечтающий стать поэтом; баптист Алешка; добрые эстонцы; Цезарь Маркович, рассуждающий о достоинствах режиссуры Эйзенштейна в кинокартине «Иван Грозный». Ничего подобного в те годы не публиковали. М. О. Чудакова вспоминает: «Сначала — говор, обычный московский слушок: «В «Новом мире» в ноябрьском номере будет…» — «Да хоть кто он, кто?» — «Не знаю, не знаю, сам первый раз слышу! Слаженицын, Лаженицын…» И вот открылась страница журнала — и цепко, железными пальцами зэка схватил за плечо неведомый прежде автор и не выпустил уж из рук до последних освобождающих — завершением вдоха и выдоха правды — строк… Так и просидели мы, не шевелясь, пока не дочитали. Разве не так — подтвердите, соотечественники, первые читатели!»
Вслед за «Одним днем Ивана Денисовича» «Новый мир» публикует в 1963 г. рассказы «Матренин двор», «Случай на станции Кречетовка», «Для пользы дела». Многоплановый, мастерски написанный рассказ «Матренин двор» (другое название — «Не стоит село без праведника») рисует как трагедию не только нелепую смерть Матрены, но и ее жизнь. Матрена — больная, бедная женщина, похоронившая шестерых детей, но спокойная, с лучезарной улыбкой. Жизнь ее постепенно налаживалась — Матрена даже выхлопотала себе пенсию… Неведомо, как же без этого праведника «не стоит село» (в рассказе это поселок Торфопродукт), но верится, что без таких неярких, но светлых людей, как Матрена, жизнь действительно невозможна.
«Случай на станции Кречетовка» — рассказ как бы о военном времени. Лейтенант Зотов сидит на станции Кречетовка и ждет выдающегося случая. Таким случаем оказывается встреча с артистом Тверитиновым, тонким и интеллигентным человеком. Мимоходом заданный Тверитиновым вопрос о том, как раньше назывался Сталинград, решает его судьбу. Бдительный Зотов выдает этого «агента» и потом пытается исправить свою ошибку. Но ошибка непоправима. «У нас брака не бывает», — отвечают ему. Рассказ «Для пользы дела» был написан специально для журнала «Новый мир». Солженицын как его автор был выдвинут на Ленинскую премию, но через год его кандидатуру отклонили. Рассказ повествует о том, как все лето студенты вместе с преподавателями строили техникум, здание которого не прошло комиссию и который поэтому не был открыт. Зорок взгляд писателя на современников: и на «стиляг», и на «аппаратчиков», и на «технарей»; на взаимное противодействие людей.
В 1960-е годы получили распространение «Крохотки» Солженицына, его стихотворения в прозе. В тон тургеневскому восклицанию «Мы еще повоюем!» Солженицын писал: «Пока можно еще дышать после дождя под яблоней — можно еще и пожить!» («Дыхание»). «Крохотки» полны свежих мыслей («Способ двигаться», «Отраженье в воде») и самобытных наблюдений («Вязовое бревно», «Костер и муравьи», «Приступая ко дню»).
Тема родины — связующая нить «крохоток». В «Озере Сегден» родина — это озеро и природа, его окружающая. В «Городе на Неве» родина — это Ленинград, прекрасный город на костях, в центр которого ничего нельзя встроить. У писателя возникает вопрос по аналогии: а беда страны с ее лагерями тоже отольется в вечную красоту? В «крохотке» под названием «Мы-то не умрем» Россия — это запустение кладбищ, а в зарисовке «Путешествуя вдоль Оки» — русский пейзаж, немыслимый без церквей. Не менее явственно, чем тема родины, раскрывается в «крохотках» и тема свободы. Прах поэта Я. П. Полонского («Прах поэта») оказывается в пределах тюремной зоны, и, когда его выкапывают и переносят, поэт как будто «освободился». Пес («Шарик») стоит перед выбором: погрызть костей или свободно побегать по снегу — и выбирает последнее.
В свете проблемы клонирования, интересующей сейчас не только генетиков, занимающихся ею вплотную, но и обычных людей, любопытна фраза Солженицына из «крохотки» «Утенок»: «Никогда, со всем нашим атомным могуществом, мы не составим в колбе, и даже если перья и косточки нам дать — не смонтируем вот этого невесомого жалкенького утенка…»
Повесть «Раковый корпус» (1967, 1990) рисует яркие картины Ташкента, которые, несомненно, придают повествованию особый колорит: узбекские дома, зоопарк, цветущий урюк. На фоне этого стоят больничные корпуса, разворачиваются больничные истории. Солженицын пишет о проблеме рака, острой и поныне. Для него это материал для постановки острой нравственной проблемы о поведении человека, особенно перед лицом неизбежной смерти. Сложная для чтения книга «Архипелаг ГУЛАГ» (1964-1968), опубликованная в 1973, 1989 гг., как бы заранее отвечает на вопрос, позже сформулированный Л. К. Чуковской в статье «Прорыв немоты» (1974): «А что сделалось с личностью, — не тою, окруженной культом, а той — каждой, — от которой осталась одна лишь справка о посмертной реабилитации? Куда она делась и где похоронена — личность? Что сталось с человеком, что он пережил, начиная от минуты, когда его вывели из дому, — и кончая минутой, когда он возвратился к родным в виде справки?»
Солженицын не первый и далеко не единственный из тех, кто писал о ГУЛАГе. До него это был В. Шаламов, одновременно с ним над книгой «Голос из хора» работал А. Д. Синявский… Оказавшись в 1970-е годы на Западе, Солженицын удивлялся, что начиная с 1920-х годов о ГУЛАГе там было издано около тридцати книг, «иные переведены, оглашены — и потеряны, канули в беззвучие, никого не убедя, даже не разбудя. По человеческому свойству сытости и самодовольства: все было сказано — и все прошло мимо ушей».
Рейтинг
- Средняя оценка:
- 7.27
- Оценок:
- 33
- Моя оценка:
-
—
подробнее
Жанрово-тематический классификатор:
Аннотация:
Удивительная история, произошедшая с прахом поэта.
Примечание:
Первая публикация: «Грани» (Франкфурт-на-Майне), 1964, № 56.
Входит в:
1966 г.
1968 г.
1969 г.
1969 г.
1969 г.
1970 г.
1971 г.
1976 г.
1978 г.
1989 г.
1990 г.
1990 г.
1990 г.
1990 г.
1990 г.
1991 г.
1991 г.
1991 г.
1996 г.
1998 г.
1998 г.
1999 г.
2006 г.
2007 г.
2008 г.
2009 г.
2009 г.
2012 г.
2014 г.
2014 г.
2015 г.
2015 г.
2018 г.
2019 г.
1998 г.
Отзывы читателей
Рейтинг отзыва
Написать отзыв:
Писать отзывы могут только зарегистрированные посетители!Регистрация
Теперь деревня Льгово, а прежде древний город Ольгов стал на высоком обрыве над Окою: русские люди в те века после воды, питьевой и бегучей, второй облюбовывали – красоту. Ингварь Игоревич, чудом спасшийся от братних ножей, во спасенье своё поставил здесь монастырь Успенский. Через пойму и пойму в ясный день далеко отсюда видно, и за тридцать пять вёрст на такой же крути – колокольня высокая монастыря Иоанна Богослова.
Оба их пощадил суеверный Батый.
Это место, как своё единственное, приглядел Яков Петрович Полонский и велел похоронить себя здесь. Всё нам кажется, что дух наш будет летать над могилой и озираться на тихие просторы.
Но – нет куполов, и церквей нет, от каменной стены половина осталась и достроена дощаным забором с колючей проволокой, а над всей древностью – вышки, пугала гадкие, до того знакомые, до того знакомые… В воротах монастырских – вахта. Плакат: «За мир между народами!» – русский рабочий держит на руках африканёнка.
Мы – будто ничего не понимаем. И меж бараков охраны выходной надзиратель в нижней сорочке объясняет нам:
– Монастырь тут был, в мире второй. Первый в Риме, кажется. А в Москве – уже третий. Когда детская колония здесь была, так мальчишки, они ж не разбираются, все стены изгадили, иконы побили. А потом колхоз купил обе церкви за сорок тысяч рублей – на кирпичи, хотел шестирядный коровник строить. Я тоже нанимался: пятьдесят копеек платили за целый кирпич, двадцать за половинку. Только плохо кирпичи разнимались, всё комками с цементом. Под церковью склеп открылся, архиерей лежал, сам – череп, а мантия цела. Вдвоём мы ту мантию рвали, порвать не могли…
– А вот скажите, тут по карте получается могила Полонского, поэта. Где она?
– К Полонскому нельзя. Он – в зоне. Нельзя к нему. Да чо там смотреть? – памятник ободранный? Хотя постой, – надзиратель поворачивается к жене. – Полонского-то вроде выкопали?
– Ну. В Рязань увезли, – кивает жена с крылечка, щёлкая семячки.
Надзирателю самому смешно:
– Освободился, значит…
- Следующая сказка → Александр Солженицын — На изломах
- Предыдущая сказка → Александр Солженицын — Город на Неве (Крохотки)
Читать рассказ «Александр Солженицын — Прах поэта (Крохотки)» на сайте РуСтих онлайн: лучшие рассказы, повести и романы известных авторов. Поучительные рассказы для мальчиков и девочек для чтения в детском саду, школе или на ночь.
B1
Каким было первоначальное название рассказа А. И. Солженицына «Матренин двор»? Ответ:
B2
Как называется произведение, в котором автор излагает историю своей собственной жизни, приводит факты своей биографии, например, изображение событий жизни Игнатича в рассказе А. И. Солженицына «Матренин двор»?
«Летом 1956 года из пыльной горячей пустыни я возвращался наугад — просто в Россию. Ни в одной точке ее никто меня не ждал и не звал, потому что я задержался с возвратом годиков на десять. Мне просто хотелось в среднюю полосу — без жары, с лиственным рокотом леса. Мне хотелось затесаться и затеряться в самой нутряной России — если такая где-то была, жила.
За год до того по сю сторону Уральского хребта я мог наняться разве таскать носилки. Даже электриком на порядочное строительство меня бы не взяли. А меня тянуло — учительствовать. Говорили мне знающие люди, что нечего и на билет тратиться, впустую проезжу».
Ответ:
ВЗ
Каким видом комического, заключающегося в осмеянии, насмешке, несущим отрицательный смысл за внешней положительной формой высказывания, пользуется А. И. Солженицын в рассказе «Матренин двор», например, в приведенном эпизоде?
«Каждую букву в моих документах перещупали, походили из комнаты в комнату и куда-то звонили. Тоже и для них редкость была — все день просятся в город, да покрупней. <…> Потом все ж походили из комнаты в комнату, позвонили, поскрипели и отпечатали мне в приказе: «Торфопродукт».
Торфопродукт? Ах, Тургенев не знал, что можно по-русски составить такое!
На станции Торфопродукт, состарившемся временном серо-деревянном бараке, висела строгая надпись: «На поезд садиться только со стороны вокзала!» Гвоздем по доскам было доцарапано: «И без билетов». А у кассы с тем же меланхолическим остроумием было навсегда вырезано ножом: «Билетов нет». Точный смысл этих добавлений я оценил позже. В Торфопродукт легко было приехать. Но не уехать».
Ответ:
B4
Как называется средство характеристики персонажа, строящееся на описании его внешности? (Например, в приведенных строках рассказа А. И. Солженицына «Матренин двор»).
«Высокий черный старик, сняв на колени шапку, сидел на стуле, который Матрена выставила ему на середину комнаты, к печке-«голландке». Все лицо его облегали густые черные волосы, почти не тронутые сединой: с черной окладистой бородой сливались усы густые, черные, так что рот был виден едва; и непрерывные бакены черные, едва выказывая уши, поднимались к черным космам, свисавшим с темени; и еще широкие черные брови мостами были брошены друг другу навстречу. И только лоб уходил лысым куполом в лысую просторную маковку. Во всем облике старика показалось мне многознание и достойность. Он сидел ровно, сложив руки на посохе, посох же отвесно уперев в пол, — сидел в положении терпеливого ожидания и, видно, мало разговаривал с Матреной, возившейся за перегородкой».
Ответ:
B5
Какой изобразительный прием, в котором одно явление или понятие проясняется путем сопоставления с другим явлением, использует А. И. Солженицын в приведенных фрагментах рассказа «Матренин двор»?
«Но не потому были мыши в избе, что колченогая кошка с ними не справлялась: она как молния за ними прыгала в угол и выносила в зубах»; «По ночам, когда Матрена уже спала, а я занимался за столом, — редкое быстрое шуршание мышей под обоями покрывалось слитным, единым, непрерывным, как далекий шум океана, шорохом тараканов за перегородкой»; «Григорьев Антошка был круглый румяный малец из 8-го «Г», выглядевший, как кот после блинов»; «Верхнего света не было в нашей большой комнате, как лесом заставленной фикусами»; «И шли года, как плыла вода…»
Ответ:
B6
Как в литературоведении называется изобразительно-выразительное средство, определяющее предмет или явление, подчеркивающее его качества, свойства, признаки, которым пользуется А. И. Солженицын, рисуя образ Матрены, характеризуя ее глаза и улыбку?
«— На чем? На своем на добром? — обезоруживала она меня лучезарной улыбкой. И, простодушно глядя блекло-голубыми глазами, спрашивала: — Ну, а к ужоткому что вам приготовить?»
Ответ:
B7
Как называются слова, которые А. И. Солженицын использует в тексте «Матрениного двора» для речевой характеристики героини, для передачи особенностей «местного говора», для создания местного колорита: «К ужоткому значило — к вечеру. Ел я дважды в сутки, как на фронте. Что мог я заказать к ужоткому? Все из того же, картовъ или суп картонный».
Ответ:
B8
Каким термином в литературоведении называют краткое изречение, оформленное в лаконичной запоминающейся форме, неоднократно воспроизводимое другими людьми, например, приведенные фразы из рассказа А. И. Солженицына «Матренин двор»?
«Чего на себе не припрешь, того и в дому нет»; «Незнайка на печи лежит, а знайку на веревочке ведут…»; «У тех людей всегда лица хороши, кто в ладах с совестью своей»; «Не стоит село без праведника».
Ответ:
Исходный текст
Яконов взбирался тропинкой через пустырь, не замечая — куда, не замечая подъёма. И ноги устали, вывихиваясь от неровностей. И тогда с высокого места, куда он забрёл, он уже разумными глазами огляделся, пытаясь понять, где он. Земля под ногами в обломках кирпича, в щебне, в битом стекле, и какой-то покосившийся тесовый сарайчик или будка по соседству, и оставшийся внизу забор вокруг большой площади под неначатое строительство. А в горке этой, подвергшейся странному запустению неподалёку от центра столицы, шли вверх белые ступени, числом около семи, потом прекращались и начинались, кажется, вновь. Какое-то глухое воспоминание колыхнулось в Яконове при виде этих белых ступеней, а куда вели ступени, плохо различалось в темноте: здание странной формы, одновременно как бы разрушенное и уцелевшее. Лестница поднималась к широким железным дверям, закрытым наглухо и заваленным слежавшимся щебнем. Да! Да! Разящее воспоминание подхлестнуло Яконова. Он оглянулся. Промеченная рядами фонарей, далеко внизу вилась река, странно знакомой излучиной уходя под мости дальше к Кремлю. Но колокольня? Её нет. Или эти груды камня — от колокольни? Яконову стало горячо в глазах. Он зажмурился, тихо сел. На каменные обломки, завалившие паперть. Двадцать два года назад на этом самом месте он стоял с девушкой, которую звали Агния. Той самой осенью под вечер они шли переулками у Таганской площади, и Агния сказала своим тихим голосом, который трудно расслышивался в городском громыхании:
– Хочешь, я покажу тебе одно из самых красивых мест в Москве?
И подвела его к ограде маленькой кирпичной церкви, окрашенной в белую и красную краску и обращённой алтарём в кривой безымянный переулок. Внутри ограды было тесно, шла только вокруг церквушки узкая дорожка для крестного хода. И тут же, в углу ограды, рос старый большой дуб, он был выше церкви, его ветви, уже жёлтые, осеняли и купол, и переулок, отчего церковь казалась совсем крохотной.
– Вот эта церковь, – сказала Агния.
– Но не самое красивое место в Москве.
– А подожди.
Она провела его к паперти главного входа, вышла из тени в поток заката и села на низкий парапет, где обрывалась ограда и начинался просвет для ворот
– Так смотри!
Антон ахнул. Они как будто сразу вывалились из теснины города и вышли на крутую высоту с просторной открытой далью. Река горела на солнце. Слева лежало Замоскворечье, ослепляя жёлтым блеском стёкол, почти под ногами в Москву-реку вливалась Яуза, справа за ней высились резные контуры Кремля, а ещё дальше пламенели на солнце пять червонно-золотых куполов храма Христа Спасителя. И во всём этом золотом сиянии Агния, в наброшенной жёлтой шали, тоже казавшаяся золотой, сидела, щурясь на солнце.
– Да! Это – Москва! — захваченно произнёс Антон.
– Но она – уходит, Антон, – пропела Агния. – Москва – уходит!..
– Куда она там уходит? Фантазия.
– Эту церковь снесут, Антон, – твердила своё Агния.
– Откуда ты знаешь? – рассердился Антон. – Это художественный памятник, его как пить дать оставят.
Он смотрел на крохотную колоколенку, в прорези которой, к колоколам, заглядывали ветки дуба.
– Снесут! – уверенно пророчила Агния, сидя всё так же неподвижно, в жёлтом свете и в жёлтой шали.
Яконов очнулся. Да, … разрушили шатровую колоколенку и разворотили лестницу, спускавшуюся к реке. Совершенно даже не верилось, что тот солнечный вечер и этот декабрьский рассвет происходили на одних и тех же квадратных метрах московской земли. Но всё так же был далёк обзор с холма, и те же были извивы реки, повторённые последними фонарями.
Какую роль играют исторические памятники в жизни человека и общества? Нужно ли их беречь? Именно над этими вопросами размышляет А. И. Солженицын, поднимая проблему сохранения культурного наследия.
Размышляя над проблемой, А. Солженицын рассказывает о прогулке Антона и Агаты близ церкви. С сожалением девушка замечает, что «одно из самых красивых мест в Москве» снесут. Автор стремится показать читателю, как важно людям не оставаться равнодушными к культурным памятникам. Также важен эпизод, в котором Яконов с горечью вспоминает, что «разрушили шатровую колоколенку и разворотили лестницу, спускавшуюся к реке». Писатель хочет донести до читателя мысль, что нужно бережно относиться к историческим памятникам.
Позиция автора ясна: людям следует беречь ту красоту, что была передана нам от наших предков.
Нельзя не согласиться с позицией А. Солженицына. Действительно, культура – это неотъемлемая часть человеческой жизни. Мы должны сохранять культурное наследие, так как именно оно вносит значительный вклад в нравственное воспитание как человека, так и общества в целом.
Так, российский филолог и культуролог Д. Лихачёв в произведении «Письма о добром и прекрасном» писал о том, что культура воспитывает человека и что каждый ответственен за её сохранение. Разрушение памятников прошлого приводит к невосполнимым потерям национальных ценностей. Именно поэтому каждый должен сохранить культурное наследие, бережно к нему относиться.
Таким образом, хочу отметить, что культура играет важную роль в жизни общества. Её сохранение – одна из основных обязанностей каждого человека.
Анализ крохотки а.И. Солженицына «Прах поэта»
В миниатюре «прах
поэта» Солженицын вначале играет роль
информатора,
знатока исторического
прошлого деревни Льгово. Он говорит о
ней, используя в своей речи красочные
эпитеты («древний город», «высокий
обрыв», «вода
питьевая и бегучая», «ясный день»,
«колокольня высокая»,
тихие просторы»
и др.). Метафора («город стал на обрыве»)
словно подчёркивает величественность
города, его старину и нерушимость. Всё
это придаёт повествованию писателя
особый – торжественный – вид. На примере
деревни Льгово Солженицын показывает
читателю, что ему есть, чем гордится –
своей Родиной, её удивительными просторами
и природными красотами.
Потом по принципу
контраста даётся описание её современного
вида. Величию и красоте деревни в прошлом
противопоставляются уродство и
опустошённость в настоящем (используются
эпитеты, передающие негативное отношение
автора к происходящему: «пугала гадкие»,
«памятник ободранный» и др.)
Главная
эмоциональная настроенность миниатюры
– боль и гнев повествователя, опечаленного
разорением, уничтожением уникальных
памятников зодчества и живописи Льгова.
А ведь есть множество городов, деревень
и поселков, в которых эти памятники
также истребляются.
Показывая духовный
и нравственный упадок соотечественников,
Солженицын в «Прахе поэта» задумывается
над его истоками. В текст совей миниатюры
он вводит слова «вышка», «вахта», «зона»,
которые небезразличны для её смысла,
тем более, что набраны разрядкой. Они
обозначают лагерь, тюрьму, узниками
которых становятся древние монастыри
и прах поэта Полонского, символизирующие
духовные ценности прошлого. Это доказывает
равнодушный рассказ надзирателя,
которому всё равно на этот спад моральных
принципов и порядков.
Он рассказывает,
как разбирали на кирпичи церковь, потому
что за это платили пятьдесят копеек,
как мальчишки детской колонии все стены
«изгадили», иконы побили, как мантию
останков человека рвали. Позже обращается
к жене, и она говорит что останки
Полонского в Рязань увезли.
Надзирателю самому
стало смешно:
— Освободился,
значит…
Эти слова значат
что выбрался прах поэта из этого места,
где люди не ценят людей, живших до них,
не ценят из культуру, уничтожая церкви,
обдирая памятники, и просто не уважают
всё это. Отсюда и аморальность их
поведения, отсюда и многие наши
междоусобицы и конфликты. И очень
страшно, если и наши жизни дальнейшем
уважаться не будут…
Анализ крохотки а.И.Солженицына «Костёр и муравьи»
Главная тема
этой миниатюры- это патриотизм.
Муравьи- люди, а
гнилое бревно- их дом. Хоть оно и гнилое,
но родное, поэтому муравьишки и бежали
обратно.
Вся их жизнь –
одна большая аллегория. Автор изображает
муравьёв, попавших в огонь вместе с
гнилым бревном, в котором жили. Описывая
мечущихся и погибающих в пламени
насекомых, не желающих покидать свой
родной дом, повествователь явно показывает
их героизм.
Заключение
Итак, в ходе
работы над проектом я познакомилась с
нелегкой судьбой Александра Исаевича
Солженицына и его творчеством, выслушала
воспоминания дедушки и прочитала очень
важные факты для литературы.
Я считаю, что
каждый русский должен прочитать эти
рассказы. Они учат нас высоконравственным
принципам, морали, патриотизму, милосердию
и доброте.
Солженицын –
пророк в своем отечестве.
Он доносит до
нас правду такой, какая она на самом
деле есть. Он указывает на недостатки
и пороки общества и нашего народа,
заставляет задуматься «кто мы есть на
самом деле», затрагивает такие темы,
как праведничество.
Не случайно,
размышляя о роли художника слова, он
выделяет в соответствии с литературными
традициями XIX века два типа писателей.
Один “мнит себя творцом независимого
духовного мира и взваливает на свои
плечи акт творения этого мира”. Другой
знает над собой силу высшую: не “им этот
мир создан… художнику дано лишь острее
других ощутить гармонию мира, красоту
и безобразие человеческого вклада в
него — и остро передать это людям”.
Искусство и, в
частности, литература обладают
возможностью рассказать людям о них
самих, раскрыть тайники души, понять
человека и помочь ему не погубить лучшее,
что скрыто в нем. Это основные принципы
гуманизма, на которых строится творчество
писателя.
Для Солженицына
не существует деления на “простой люд”
и “интеллигентов”, в лагере он видит
более общее и важное различие: людей
трудовых и людей, сознательно или
бессознательно паразитирующих на чужом
труде. То есть он не смотрит на внешность
человека, на его происхождение, а смотрит
на внутренний мир человека. а ведь это
и есть самое главное в людях.
Величайшая
заслуга А. Солженицына заключена в его
жгучем стремлении к отысканию правды
и во взыскательной доброте к людям.
Завершая нобелевскую лекцию, А. И.
Солженицын произнес пророческие слова,
отразившие его позицию писателя-гуманиста,
борца за справедливость: “Простой шаг
простого мужественного человека: не
участвовать во лжи, не поддерживать
ложных действий!.. Писателям же и
художникам доступно большее: победить
ложь!.. Против многого в мире может
выстоять ложь — но только не против
искусства…
Вот почему мы
способны помочь миру в его раскаленный
час. Не отнекиваться безоружностью, не
отдаваться беспечной жизни — но выйти
на бой!
В русском языке
излюбленны пословицы о правде. Они
настойчиво выражают немалый тяжелый
народный опыт и иногда поразительно:
«Одно слово правды весь мир перетянет».
Соседние файлы в предмете [НЕСОРТИРОВАННОЕ]
- #
- #
- #
- #
- #
- #
- #
- #
- #
- #
- #
В 1960-е годы получили распространение “Крохотки” Солженицына, его стихотворения в прозе. В тон тургеневскому восклицанию “Мы еще повоюем!” Солженицын писал: “Пока можно еще дышать после дождя под яблоней – можно еще и пожить!” (”Дыхание”). “Крохотки” полны свежих мыслей (”Способ двигаться”, “Отраженье в воде”) и самобытных наблюдений (”Вязовое бревно”, “Костер и муравьи”, “Приступая ко дню”).
Тема родины – связующая нить “крохоток”. В “Озере Сегден” родина – это озеро и природа, его окружающая. В “Городе на Неве” родина – это Ленинград, прекрасный город на костях, в центр которого ничего нельзя встроить. У писателя возникает вопрос по аналогии: а беда страны с ее лагерями тоже отольется в вечную красоту? В “крохотке” под названием “Мы-то не умрем” Россия – это запустение кладбищ, а в зарисовке “Путешествуя вдоль Оки” – русский пейзаж, немыслимый без церквей.
Не менее явственно, чем тема родины, раскрывается в “крохотках” и тема свободы. Прах поэта Я.П. Полонского (”Прах поэта”) оказывается в пределах тюремной зоны, и, когда его выкапывают и переносят, поэт как будто “освободился”. Пес (”Шарик”) стоит перед выбором: погрызть костей или свободно побегать по снегу – и выбирает последнее.
В свете проблемы клонирования, интересующей сейчас не только генетиков, занимающихся ею вплотную, но и обычных людей, любопытна фраза Солженицына из “крохотки” “Утенок”: “Никогда, со всем нашим атомным могуществом, мы не составим в колбе, и даже если перья и косточки нам дать – не смонтируем вот этого невесомого жалкенького утенка…”
Повесть “Раковый корпус” (1967, 1990) рисует яркие картины Ташкента, которые, несомненно, придают повествованию особый колорит: узбекские дома, зоопарк, цветущий урюк. На фоне этого стоят больничные корпуса, разворачиваются больничные истории. Солженицын пишет о проблеме рака, острой и поныне. Для него это материал для постановки острой нравственной проблемы о поведении человека, особенно перед лицом неизбежной смерти.
Сложная для чтения книга “Архипелаг ГУЛАГ” (1964-1968), опубликованная в 1973, 1989 гг., как бы заранее отвечает на вопрос, позже сформулированный Л.К. Чуковской в статье “Прорыв немоты” (1974): “А что сделалось с личностью, – не тою, окруженной культом, а той – каждой, – от которой осталась одна лишь справка о посмертной реабилитации? Куда она делась и где похоронена – личность? Что сталось с человеком, что он пережил, начиная от минуты, когда его вывели из дому, – и кончая минутой, когда он возвратился к родным в виде справки?”
Солженицын не первый и далеко не единственный из тех, кто писал о ГУЛАГе. До него это был В. Шаламов, одновременно с ним над книгой “Голос из хора” работал А.Д. Синявский… Оказавшись в 1970-е годы на Западе, Солженицын удивлялся, что начиная с 1920-х годов о ГУЛАГе там было издано около тридцати книг, “иные переведены, оглашены – и потеряны, канули в беззвучие, никого не убедя, даже не разбудя. По человеческому свойству сытости и самодовольства: все было сказано – и все прошло мимо ушей”.
В 1970 г. – спустя год после исключения из Союза писателей! – за нравственную силу произведений, возрождающую лучшие традиции русской литературы, Солженицыну была присуждена Нобелевская премия. С этой инициативой выступил французский писатель Франсуа Мориак. Может быть, некоторые события этих лет в жизни Солженицына и заслуживают критической оценки (см. главу “Нобелевская трагедия” в книге Н. Решетовской “Отлучение. Из жизни Александра Солженицына”), но литературные его заслуги, бесспорно, достойны столь высокой награды. Примечательно мнение самого писателя о том, за что он удостоился премии, в чем именно его литературная миссия. В “Нобелевской лекции” Солженицын размышляет о шкалах оценок. У всех они разные, и для взаимопонимания людей это очень серьезно: “При шести, четырех, даже при двух шкалах не может быть единого мира, единого человечества: нас разорвет эта разница колебаний. Мы не уживемся на одной Земле, как не жилец человек с двумя сердцами”. Солженицын считает, что литература совмещает эти шкалы и так развивается “мировое зрение”. Позже он писал в воспоминаниях “Бодался теленок с дубом”: “Лекция была хоть и прозрачна, но… И там, и здесь предпочли не понять”.
Не будет правильным утверждение, что Солженицыну противостояла только власть. С этих лет начинается и размежевание читателей на его сторонников и противников: “На “ура” принимали меня, пока я был, по видимости, только против сталинских злоупотреблений, тут и все общество было со мной… Следующими шагами мне неизбежно себя открывать: пора говорить все точней и идти все глубже”. Выразителем мнения противников писателя стала советская пресса, развернувшая травлю, на которую писатель отвечает призывом – “Жить не по лжи”.
12 февраля 1974 г. Солженицын арестован, лишен советского гражданства. Его изгоняют из страны. Он живет в Швейцарии, США, ездит в Канаду, Норвегию, Испанию, Японию… Он сидит в архивах ведущих университетов и работает над “узлами” книги “Р17″ (”Красное колесо”): “Август Четырнадцатого”, “Октябрь Шестнадцатого”, “Март Семнадцатого”, надолго поглотившей все его творческие силы. Эта книга уникальна по охвату исторического материала – и полна сомнений в правдивости документов. Причины катастроф, постигших нашу страну в годы советской власти, Солженицын видит в поражениях войны 1914 г., в деятельности русских либералов.
метки: Солженицын, Человек, Больничный, Журнал, Тверитинов, Автор, Проблема, Начинать
“Один день Ивана Денисовича ” (другое название, “Щ-854”, не прошло “цензуру” А. Т. Твардовского) – это рассказ об одном дне в лагере. Каменщик Иван Денисович Шухов считает этот день удачным. Он сумел припрятать ножовку и потом сделает себе нож. Он немножко поел.
Он работает, превозмогая болезнь. Он уважает бригадира, который заботится о том, чтобы его бригада не замерзла, и поэтому прибивает к окнам ворованный толь. Для Шухова лагерь – место по-своему обустроенное и вполне пригодное для жизни.
Интересны персонажи “Одного
дня Ивана Денисовича”: кавторанг Буйновский; забитый зэк Фетюков; санитар, мечтающий стать поэтом; баптист Алешка; добрые эстонцы; Цезарь Маркович, рассуждающий о достоинствах режиссуры Эйзенштейна в кинокартине “Иван Грозный”. Ничего подобного в те годы не публиковали. М. О. Чудакова вспоминает: “Сначала – говор, обычный московский слушок: “В “Новом мире” в ноябрьском номере будет…” – “Да хоть кто он, кто?” – “Не знаю, не знаю, сам первый раз слышу!
Слаженицын, Лаженицын…” И вот открылась страница журнала – и цепко, железными пальцами зэка схватил за плечо
неведомый прежде автор и не выпустил уж из рук до последних освобождающих – завершением вдоха и выдоха правды – строк… Так и просидели мы, не шевелясь, пока не дочитали. Разве не так – подтвердите, соотечественники, первые читатели!”
Вслед за “Одним днем Ивана Денисовича” “Новый мир” публикует в 1963 г. рассказы “Матренин двор”, “Случай на станции Кречетовка”, “Для пользы дела”. Многоплановый, мастерски написанный рассказ “Матренин двор” (другое название – “Не стоит село без праведника”) рисует как трагедию не только нелепую смерть Матрены, но и ее жизнь. Матрена – больная, бедная женщина, похоронившая шестерых детей, но спокойная, с лучезарной улыбкой.
Жизнь ее постепенно налаживалась – Матрена даже выхлопотала себе пенсию… Неведомо, как же без этого праведника “не стоит село” (в рассказе это поселок Торфопродукт), но верится, что без таких неярких, но светлых людей, как Матрена, жизнь действительно невозможна.
“Случай на станции Кречетовка” – рассказ как бы о военном времени. Лейтенант Зотов сидит на станции Кречетовка и ждет выдающегося случая. Таким случаем оказывается встреча с артистом Тверитиновым, тонким и интеллигентным человеком. Мимоходом заданный Тверитиновым вопрос о том, как раньше назывался Сталинград, решает его судьбу.
2 стр., 878 слов
Образ Матрёны в рассказе Матрёнин двор Солженицына
… так зовут рассказчика, вышел из тюрьмы и поселился в доме Григорьевой Матрены Васильевны. Женщина изначально не хотела, … почти всю свою жизнь. ` Характеристика Матрёны в рассказе Матрёнин двор Популярные сочинения Проблема противоречий … муж умер, так бедная женщина осталась совсем одна. Матрена –это женщина, которая не жила для … их бытовых делах, встаёт каждый день рано утром. За свой труд Матрё …
Бдительный Зотов выдает этого “агента” и потом пытается исправить свою ошибку. Но ошибка непоправима. “У нас брака не бывает”, – отвечают ему. Рассказ “Для пользы дела” был написан специально для журнала “Новый мир”.
Солженицын как его автор был выдвинут на Ленинскую премию, но через год его кандидатуру отклонили. Рассказ повествует о том, как все лето студенты вместе с преподавателями строили техникум, здание которого не прошло комиссию и который поэтому не был открыт. Зорок взгляд писателя на современников: и на “стиляг”, и на “аппаратчиков”, и на “технарей”; на взаимное противодействие людей.
В 1960-е годы получили распространение “Крохотки” Солженицына, его стихотворения в прозе. В тон тургеневскому восклицанию “Мы еще повоюем!” Солженицын писал: “Пока можно еще дышать после дождя под яблоней – можно еще и пожить!” (“Дыхание”).
“Крохотки” полны свежих мыслей (“Способ двигаться”, “Отраженье в воде”) и самобытных наблюдений (“Вязовое бревно”, “Костер и муравьи”, “Приступая ко дню”).
Тема родины – связующая нить “крохоток”. В “Озере Сегден” родина – это озеро и природа, его окружающая. В “Городе на Неве” родина – это Ленинград, прекрасный город на костях, в центр которого ничего нельзя встроить. У писателя возникает вопрос по аналогии: а беда страны с ее лагерями тоже отольется в вечную красоту?
В “крохотке” под названием “Мы-то не умрем” Россия – это запустение кладбищ, а в зарисовке “Путешествуя вдоль Оки” – русский пейзаж, немыслимый без церквей. Не менее явственно, чем тема родины, раскрывается в “крохотках” и тема свободы. Прах поэта Я. П. Полонского (“Прах поэта”) оказывается в пределах тюремной зоны, и, когда его выкапывают и переносят, поэт как будто “освободился”.
Пес (“Шарик”) стоит перед выбором: погрызть костей или свободно побегать по снегу – и выбирает последнее.
В свете проблемы клонирования, интересующей сейчас не только генетиков, занимающихся ею вплотную, но и обычных людей, любопытна фраза Солженицына из “крохотки” “Утенок”: “Никогда, со всем нашим атомным могуществом, мы не составим в колбе, и даже если перья и косточки нам дать – не смонтируем вот этого невесомого жалкенького утенка…”
Повесть “Раковый корпус” (1967, 1990) рисует яркие картины Ташкента, которые, несомненно, придают повествованию особый колорит: узбекские дома, зоопарк, цветущий урюк. На фоне этого стоят больничные корпуса, разворачиваются больничные истории. Солженицын пишет о проблеме рака, острой и поныне. Для него это материал для постановки острой нравственной проблемы о поведении человека, особенно перед лицом неизбежной смерти.
Сложная для чтения книга “Архипелаг ГУЛАГ” (1964-1968), опубликованная в 1973, 1989 гг., как бы заранее отвечает на вопрос, позже сформулированный Л. К. Чуковской в статье “Прорыв немоты” (1974): “А что сделалось с личностью, – не тою, окруженной культом, а той – каждой, – от которой осталась одна лишь справка о посмертной реабилитации? Куда она делась и где похоронена – личность? Что сталось с человеком, что он пережил, начиная от минуты, когда его вывели из дому, – и кончая минутой, когда он возвратился к родным в виде справки?”
4 стр., 1502 слов
Комплексный анализ текста. А.И. Солженицын «Крохотки» план-конспект …
… ёный росток на вязовом бревне, зелёные кладбищенские холмики. И хочется верить, что «Крохотки», как хлебные крошки, щедро … придаёт особую значимость авторскому слову. Высока у Солженицына степень символичности изображаемого. Символом несгибаемости России, её … являются контекстуальными синонимами («гнилое брёвнышко», «покинутая родина»). Одновременно это является и перифразом. Проблема исторической …
Солженицын не первый и далеко не единственный из тех, кто писал о ГУЛАГе. До него это был В. Шаламов, одновременно с ним над книгой “Голос из хора” работал А. Д. Синявский… Оказавшись в 1970-е годы на Западе, Солженицын удивлялся, что начиная с 1920-х годов о ГУЛАГе там было издано около тридцати книг, “иные переведены, оглашены – и потеряны, канули в беззвучие, никого не убедя, даже не разбудя.
По человеческому свойству сытости и самодовольства: все было сказано – и все прошло мимо ушей”.
1
votes, average:
5.00
out of 5)