Сочинение на тему культ личности сталина

Эссе посвящено культу личности Сталина, и актуальность темы
основана на том, что сегодня деятельность И.В.Сталина, его личность
оцениваются очень неоднозначно. Одни ученые называют его дальновидным
политиком, выдающимся государственным деятелем. Другие — тираном,
утопившим в крови страну. Рассмотрение культа личности И.В.Сталина с
учетом современных научных подходов показывает, что его создание стало
возможным только потому, что Сталинский СССР был тоталитарным
государством.
Действовавшая в нём система политических репрессий опиралась не
только на комплекс утопических идей коммунизма, но и на государственную
традицию единого правителя – И.В. Сталина. Советская пропаганда создала
вокруг Сталина полубожественный ореол непогрешимого «великого вождя и
учителя». Именем Сталина и его назывались города, заводы, колхозы,
военная техника. Его имя упоминалось в одном ряду с Марксом, Энгельсом и
Лениным.
В теории культа личности учеными выделяются два основания: так
называемые объективные и субъективные предпосылки. К первым обычно
относят следующие:
— Традиции многовекового существования в России самодержавного
правления.
— Преобладание в народе крестьянской, мелкобуржуазной психологии.
— Недостаток культуры, слабость демократических традиций.
— Жесткая дисциплина и строжайшая централизация в партии, запрет
всяческих фракций и группировок.
— Романтизация насильственных методов, порожденных революцией и
гражданской войной.
К субъективным предпосылкам культа личности Сталина относят

черты, отмеченные у него В. И. Лениным: грубость, нетерпимость и
капризность в отношении с людьми, а также маниакальную волю к власти,
подозрительность и самолюбие.
Важную роль в формировании культа личности Сталина сыграли
особенность политической культуры России и новые политико-культурные
приобретения советского времени. Контроль со стороны руководящих
партийных органов над «государственно-общественным механизмом»
управления осуществлялся посредством института номенклатуры, который
охватывала все значимые сферы жизнедеятельности общества, и представлял
собой перечень наиболее важных должностей, кандидатуры на которые
предварительно рассматривались, рекомендовались и утверждались данным
партийным комитетом (райкомом, горкомом, обкомом партии и т. д.).
Жёсткое давление сверху побуждало граждан советского общества
участвовать в политической жизни страны и восхвалять Сталина, но эти
настроения исходили не из-за политической активности граждан, а из-за
желания иметь экономическое благосостояние и безопасность для себя и
своей семьи.
В СССР Сталина было всевластие государства и бессилие человека,
тотальное насилие и пренебрежение к правам человека, бессудные расстрелы
и отречение от вековых ценностей гуманизма
Процесс формирования идеологии насилия для реализации репрессий
в Советской России основывался на том, что идеология и практика насилия в
Советской России позволяла режиму Ленина и Сталина путем насилия
реализовать свою монополию на власть. Главными критериями насилия как
средства власти являются:
• обращение к массовому террору как форме управления;
• подчинение регулярных органов управления чрезвычайным,
карательно-репрессивным;
• внесудебный порядок рассмотрения дел;
• объявление части общества «врагами народа».

Идеология и практика насилия над гражданами в СССР главным
элементом включала в себя репрессии бывшие неотъемлемой частью
власти И.В.Сталина. По его мнению, вредителем или пособником
вредителей может быть объявлен любой член общества. «Враги народа», по
Сталину, действовали все более активно и изощренно, так как по мере
приближения к социализму классовая борьба нарастала.
Государственный сталинский террор, поражающий своими
масштабами, осуществлялся при всеобщей поддержке запуганного и
обманутого народа. Сталин и его окружение были искренне убеждены в том,
что они, даже развязывая геноцид против собственного народа, действуют
только ради высших и благородных целей, ради достижения некоего идеала,
например, построения коммунизма. По количеству жертв этот террор затмил
все известное в России. Только за 1937-1938 гг. в стране было вынесено
681692 смертных приговора по политическим обвинениям. Целями
сталинского террора были расправа с политической оппозицией и
превентивное устрашение как средство осуществления тоталитарной
диктатуры. Характерно, что многим обвиняемым на политических процессах
вменялись в вину, кроме прочих, террористические замыслы против Сталина
и других видных государственных деятелей, хотя это не находило никакого
фактического подтверждения в ходе следствия и было чистейшей
фальсификацией.
Сталин был очень подозрительным человеком. Стремясь сосредоточить
власть в своих руках, он избавлялся от всех своих политических соперников.
Практически все члены партии из окружения Ленина были арестованы и
казнены.
Миллионы жертв репрессий можно отнести на счет борьбы c «врагами
народа», советской ускоренной модернизации и давления сталинизма снизу –
смертоносной динамики эскалации социальной и идейной борьбы внутри
огромной многонациональной страны.

Культ личности Сталина включал в себя жёсткий контроль со
стороны государства всех направлений культуры в СССР как части
политики пропаганды. Ряд деятелей искусства были осуждены за отход от
методов социалистического реализма и даже репрессированы. Однако
именно в это время были созданы величайшие памятники архитектуры и
скульптуры и т.д. Культ личности Сталина требовал, чтобы все
произведения литературы, музыки, изобразительного искусства восхваляли
великого вождя. В это время было создано много замечательных
художественных фильмов, и часть из них была посвящена Сталину.
Победа в Великой Отечественной войне значительно повысила
авторитет И. В. Сталина и СССР, превратив его в сверхдержаву, что стало, к
сожалению, началом противостояния с Америкой, привело к « холодной
войне» и усилению культа личности Сталина в СССР.
По материалам эссе можно сделать вывод, что культ личности Сталина
был важным элементом политической деятельности Сталина, и он
включает как многие негативные события, так и достижения. Важным
является то, что при установлении культа личности Сталина его основой
стал жестокий тоталитарный режим с постоянными репрессиями, всеобщим
контролем за всеми областями жизни общества. На наш взгляд в этом
отношении диктатура Сталина не проявилась, как что-то новое, но возросла
на почве прошлого России. Режим опирался на многовековое подавление
политической активности народа. Это послужило дальнейшей политической
отчуждённости граждан. В среде политически некомпетентного общества
создавался авторитарный тип личности не только по отношению к лидеру, но
и по отношению к социуму. В этой связи мы можем говорить о том, что
политическая культура СССР, а до этого и Российской Империи сыграла
основополагающую роль в становлении и особом устройстве феномена
культа личности.

Список литературы

1. Годы террора: Книга памяти жертв политических репрессий / Сост.
А. Суслов, Н. Гашева. — Пермь: Изд-во "Здравствуй", 2008.
2. Илизаров Б.С. Тайная жизнь Сталина. Портрет на фоне его библиотеки
и архива (К историософии сталинизма). М.: Век, 2002.
3. Кожинов В. В. Правда сталинских репрессий. – М.: Эксмо, 2015.
4. Лаппо Д. Д. Жертвы беззакония. — Воронеж: Изд-во Воронеж. ун-та,
2014.С.55.
5. Лубянка. Сталин и Главное управление госбезопасности НКВД.
1937–1938./Сост. В.Н. Хаустов. — М.: Приор, 2014.
6. Невежин В.А. Застолья Иосифа Сталина. Большие кремлевские приемы
1930-х – 1940-х гг. — М.: Эксмо, 2011.
7. Рапопорт В. Н. Измена Родине. — М.: Приор, 2015.
8. Система исправительно-трудовых лагерей в СССР. 1923 — 1960:
Справочник / Сост. М. Б. Смирнов. — М.: Звезда, 2008.
9. Советская элита на сталинской голгофе. 1937–1938. Архив Сталина:
Документы и комментарии./ Сост. В.Н. Хаустов. — М.: Наука, 2011.
10. Хлевнюк О.В. Хозяин. Сталин и утверждение сталинской диктатуры.
М.: Вече, 2010.

Двадцатый съезд КПСС, состоялся в Москве 14-25 февраля 1956. Наиболее известен осуждением культа
личности и, косвенно, идеологического
наследия Сталина. Доклад
Н.С. Хрущёва на XX съезде КПСС «О
культе личности и его последствиях» получил название «секретного».

XX съезд был
противоречив, как противоречивы были и те процессы, которые происходили в
обществе, в партии, в верхнем эшелоне власти. Однако и весь ход прений на
съезде не отразил сложностей и противоречивости переживаемого периода. 
Была и другая часть работы съезда, которую президиум ЦК решил провести в
чрезвычайной секретности. Делегаты были готовы к тому, чтобы услышать нечто
очень важное, касавшееся Сталина, поскольку уже до начала съезда им были
разосланы ленинские работы, ранее не публиковавшиеся в открытой печати:
обращение к XII съезду партии — так называемое «Завещание», письма по
национальному вопросу и другие документы. Кроме того, делегатов поставили в известность,
что на съезде Н.С. Хрущев выступит с докладом о культе личности. «Секретный» доклад был отпечатан тиражом в 1 млн. экземпляров
и зачитан вслух на партийных собраниях во всех парторганизациях страны. Таким
образом, о преступлениях Сталина были
оповещены все коммунис­ты Советского Союза, а в пересказе — практически
все население страны. Это означало коренное
изменение идейной и политической
атмосферы.  XX съезд стал сим­волом обновления и
гуманизма, разбудил к активной общественной
жизни целое поколение. «Дети XX съез­да» — так спустя
десятилетия называли участников общественного
движения в СССР 1960—1980-х гг. Реакция на доклад Хрущева и в партии, и в стране была
неоднозначной: от полной поддержки до полного неприятия.

Разоблачения  Н. С. Хрущева вызвали недовольство убежденных
приверженцев сталинской политики, кото­рых в рядах КПСС насчитывалось немало.
Были и де­монстрации протеста против доклада. В Тбилиси, где осуждение 
«культа личности» Сталина восприняли как оскорбление национального героя, 4
марта  1956 г.  на

улицы вышли
студенты.

С другой стороны,
разоблачения «культа личности» И.В. Сталина побуждали многих советских людей
идти дальше Н.С. Хрущева, в первую очередь задавать воп­рос об участии в
массовых репрессиях нынешних руководителей, об их ответственности за
беззаконие. В целом доклад и постановление ЦК «О
преодолении культа личности и его последствий» были восприняты скорее положительно. Несомненно, прекращение
массо­вых репрессий было благом для
всех жителей СССР. Од­нако
исчезновение постоянного давления на элиту приве­ло к тому, что высшие слои общества («партноменклатура») стали никому
не подконтрольны. Демократического контроля «снизу» за правящими слоями
в СССР и рань­ше не было, а теперь уходил в прошлое и диктаторский контроль «сверху». Возможность вхождения в эти
правя­щие слои и продвижение внутри
их стали все больше за­висеть не от
деловых качеств человека, а исключительно от его личной преданности
вышестоящему начальнику Часть партийных руководителей считали, что крити­ка
советского строя, все же   звучавшая в докладе Хрущева на XX
съезде, способна постепенно подорвать и разрушить социализм в СССР. Импульсив­ность
первого секретаря ЦК, его манера делать публич­ные заявления без согласования с
членами Президиума ЦК вызывали возмущение у Г.М, Маленкова, В.М. Молотова и
Л.М. Кагановича. Последний прямо считал Хрущева «правым уклонистом». Им нужен
был предлог, чтобы сместить Хрущева. Осуждение произвола
Сталина, признание тоталитарного характера его власти многими были восприняты
как призыв к демократизации общества, к восстановлению свободы личности, к
возможности, по крайней мере коммунистам, высказывать свое мнение. Так думали
рядовые члены партии, составлявшие ее большинство. Они были полны надежд на
коренные преобразования в жизни партии и страны, полагали, что  будут
выработаны гарантии, исключающие возможность повторения преступлений,
совершенных Сталиным. Но верхушка партии, ее номенклатура, как ей казалось, уже
решила главную для себя задачу: пришел конец массовым репрессиям,
непредсказуемым ударам по руководящим партийным, государственным, хозяйственным
кадрам, они обрели определенную безопасность. Дальнейшая  десталинизация  грозила
разрушением устоев монопольной власти партии, ее диктатуры. Реальную угрозу
критики не только Сталина, но и всего режима в ЦК ощутили очень быстро. Через
две недели после XX съезда Шепилов делал доклад в АОН при ЦК КПСС. В прениях
выступили два коммуниста, которые вышли далеко за рамки критики культа личности
Сталина. ЦК пришлось наводить
порядок и среди беспартийных граждан страны. То, что было сказано с трибуны
съезда первым секретарем ЦК, для простых людей не только означало разочарование
в «вожде», но и вызывало сомнения в справедливости всего режима.
Пытаясь спасти авторитет партии, ее руководство выдвинуло экономическую
программу, призванную в короткие сроки коренным образом улучшить материальное
положение граждан страны. В
публикациях представлены полярные точки зрения, соответствующие политической
позиции авторов и органов печати. Ортодоксальные большевики впервые открыто
оценили доклад Хрущева как начало той катастрофы КПСС, которая произошла в
августе 1991 г. Бывшие партийные реформаторы охарактеризовали доклад Хрущева
как важный шаг на пути обновления партии, демократизации общества, как начало
перестройки в середине 50-х годов, при этом проводя аналогию с политическими
реформами 80-х. Провал реформаторских усилий  Хрущева они объясняют сопротивлением
консервативных сил внутри руководящего ядра партии. Менее четко выражена та
точка зрения, что кризис партии был обусловлен ее характером, внутренне
присущими ей неразрешимыми противоречиями. Как показала история, КПСС не
поддавалась реформированию. Деятельность руководящего ядра партии, в частности
и все решения XX съезда, были направлены на укрепление монопольной власти КПСС
в обществе, на преодоление крайностей, проявившихся в сталинские времена во
внутренней и внешней политике СССР, а не на принципиальный отказ от этой
политики. Попытки соединения таких антагонистических начал, как демократия и
диктатура, оказались утопией. Комплексный анализ документов Архива Президента
Российской Федерации, Центра хранения современной документации, Архива
федеральной службы безопасности, Российского центра хранения и изучения
документов новейшей истории позволяет объективно представить малоизвестную
картину политических столкновений в президиуме ЦК, проследить расстановку сил
по важнейшим обсуждавшимся на его заседаниях вопросам с осени 1955 г. и до
конца февраля 1956 г., показать реакцию общества и партии на доклад Хрущева о
культе личности Сталина. В большой степени это удалось осуществить благодаря
найденным в Архиве Президента РФ уникальным документам — записям отдельных
заседаний президиума ЦК, сделанным заведующим общим отделом ЦК КПСС В.Н.
Малиным. Далёкий от аппаратных игр и интриг, Малин записывал дискуссии в
президиуме ЦК по своей инициативе и в тайне от всех, поскольку начиная с 20-х
годов в политбюро не оставляли компрометирующих руководство партии документов.
После смещения Хрущева Малин был направлен на работу ректором Академии
Общественных наук (АОН) при  ЦК КПСС. Большой интерес вызывают воспоминания
Микояна. Они представляют собой диктовки по отдельным вопросам истории начиная
с 20-х годов и до октябрьского пленума ЦК 1964 г. Воспоминания отличаются
откровенностью. В них сообщается о неизвестных фактах в деятельности политбюро
и об отношениях между его членами. Диктовки Микояна никогда не публиковались и
со дня его смерти хранились в сейфе заведующего общим отделом ЦК под грифом
«Особо важная особая папка». До того как эти записи попали в архив,
их читателями были лишь Ю.В. Андропов, М.А. Суслов, К.У. Черненко и его первый
помощник В.А. Прибытков. Анализ текста, продиктованного Хрущевым и впервые
вводимого в научный оборот, позволяет исследователю точнее представить позицию
Хрущева, понять его образ мыслей. Секретная часть работы XX съезда тщательно
готовилась, и подготовка эта сопровождалась острыми дискуссиями в президиуме
ЦК. Обеспокоенность части руководящего ядра партии по поводу возможного
привлечения к ответственности за преступления, совершенные при Сталине,
нарастала с каждым днем.

Самой большой
заслугой «секретного» доклада  Н.С. Хрущёва было начало реабилитации. Кампания
по реабилитации репрессированных существенно расширялась. Но официальной
реабилитации некоторых народов в 50-е годы так и не произошло, например,
крымских татар. Хрущев сумел стать единоличным
правителем Советского Союза. Успеху
Хрущева во внутрипартийных схватках способствовало то, что он аккумулировал
надежды  большинства партийного аппарата, опасавшегося репрессий и
ненавидевшего сталинскую систему власти,  где контроль над   КПСС   осуществляли   и   органы   госбезопасности.

Отстранив от власти Молотова и его сподвижников, а также ликвидировав угрозу со стороны маршала Жукова, Хрущев установил
в рамках правящей партии своего рода ограниченную демократию. Несмотря на то
что руководящая роль партии осталась неизменной, фактически в самой партии
появилась возможность для создания блоков и
группировок, лоббистских объединений, боровшихся за власть как в центре,
так и на местах. Эта система оказалась  более гибкой, чем прямое диктаторское правление
Сталина, однако куда  менее управляемой с самого   «верха».  В итоге именно
постепенное внедрение основ внутрипартийной демократии и стоило Хрущеву

должности
первого секретаря и руководителя СССР.

Литература.

1.     В.П.
Наумов, Доклад Хрущёва на 20 cъезде 
КПСС, Новая и новейшая история.
1996,  №4.

2.     О культе личности и его последствиях. Доклад
Первого секретаря ЦК КПСС товарища Хрущева Н.С. XX съезду КПСС

3.     А.А. Данилов, История России 1945-2008, М;
Просвещение, 2009

4.     А.В. Филиппов, История России, М; Просвещение,
2008

Министерство
образования РФ

ФГБОУ 
ВПО «Вятский Государственный Гуманитарный Университет»

Факультет
институт истории и культуры

Кафедра
отечественной истории

Дисциплина
«история»

Эссе
на тему «Доклад Н.С. Хрущёва «О культе личности и его последствиях»:
неоднозначная оценка».

Выполнила 
студентка группы КИЛП-11

Рослякова
Ирина Андреевна

Проверила
Машковцева Виктория Вячеславовна

Киров
2015

Сочинение: Культ личности И.В. Сталина

Омский Государственный Педагогический Университет

Выполнила: студентка 23 группы филологического факультета Фомичова Е.В. Проверила: Воложанина Е.Е.

Омск- 2000

Оглавление

Введение	2
Формирование культа личности и режима личной власти И.В. Сталина.Утверждение административно-командной системы управления.	5
Сталинизм. «Общественное мнение»	11
Заключение. Другой взгляд.	17
Список использованной литературы	22

Введение

Вряд ли могут привести к истине попытки понять сущность сталинского культа личности путем привязки всего, произошедшего во времена правления Сталина, к одному лишь этому имени. Точно так же невозможно объяснить культ личности «исконно русской любовью к монархизму».

В исторических аналогиях между сталинизмом и русским абсолютизмом пропадает самое главное и существенное, а именно — представление об исторической уникальности того, что произошло у нас во времена Сталина, в Италии — во времена Муссолини, в Германии — во времена Гитлера, а в Камбодже — во времена Пол Пота: жестокая изоляция и уничтожение миллионов людей, геноцид, осуществляемый либо по классовому, либо по национальному признаку.

Уже само по себе такое количество жертв, ликвидация целых классов или наций, свидетельствует о возникновении совершенно новой ситуации. Для того, чтобы содержать в заключении и уничтожать миллионы людей, нужен огромный аппарат, начиная от соответствующего наркомата или министерства и кончая низшими его чиновниками — чиновниками охраны, опиравшимися, в свою очередь, на негласных чиновников из среды самих заключенных.

Причем речь шла не о единичном акте упразднения миллионов людей, но о его перманентном характере, о растягивании этого акта во времени, превращении в элемент образа жизни. Речь идет об определенной постоянно действующей системе уничтожения, на которую, как на свою «идеальную модель», ориентируется вся остальная бюрократия. Именно с главной задачи — постоянного упразднения огромных человеческих масс — начинается качественное отличие административной системы тоталитарных режимов — тоталитарной бюрократии — от авторитарной бюрократии традиционных обществ и рациональной бюрократии индустриальных капиталистических обществ. Принципиально важно и то, что упразднение осуществлялось по проявлениям человека не только в политике, экономике, идеологии, но и в науке, в общей культуре, в повседневной жизни. Это и делало новую бюрократию совершенно универсальным инструментом управления, инструментом прямого насилия, опирающегося на силу оружия.

Но и это еще не все. Не было такой области, включая быт (главный объект нападок со стороны «левых» писателей и публицистов, превращавших быт в предмет официального манипулирования со стороны «пролетарской диктатуры»), семейные отношения (вспомним Павлика Морозова), наконец, даже отношения человека к самому себе, к своим сокровенным мыслям (образ Вождя, непременно присутствующий даже при самых задушевных размышлениях), на право распоряжаться которой не претендовала бы эта бюрократия. Ей, например, принадлежало окончательное решение относительно того, каким должен, а каким не должен быть замысел очередного литературного произведения. Сталин пользовался этим правом в отношении самых крупных художников, чтобы дать пример своим подчиненным, как им руководить художниками помельче. Причем и в искусстве отказ подчиниться был чреват репрессиями точно так же, как и в области политики или экономики. Под дулом пистолета людей заставляли делать то, что в корне противоречило их природе.

Но для того, чтобы стать тотальной, то есть всеобщей, охватывающей общество, бюрократия должна была осуществлять сплошную перековку народа и делать каждого бюрократом, чиновником, пусть даже мелким, мельчайшим, но все-таки находящимся у нее на службе. В отличие от авторитарной бюрократии, опирающейся на традиционные структуры общественной жизни, в отличие от рациональной буржуазной бюрократии, пекущейся об обеспечении эффективности производства, тоталитарная бюрократия фактически определяет свою высшую роль как самоукрепление, самовозвышение, абсолютное подчинение Вождю, волей которого власть бюрократии получает свое развитие и углубление.

Однако такая власть может быть осуществлена лишь при условии, что все, с чем она имеет дело, превращено в аморфный, совершенно пластичный материал. Возвращение общества в аморфное, бесструктурное состояние — принципиальное условие самоутверждения и саморазвития тоталитарной бюрократии. И поэтому все, что обеспечивает самостоятельность человека, не говоря уже о той или иной общественной группе, подлежит беспощадному искоренению.

Идеальным материалом тоталитарно-бюрократической воли к власти оказывается люмпен — человек без корней, не имеющий ничего за душой, а потому представляющий собой ту самую «чистую доску», на которой, как говорил Мао Цзэдун во времена китайской «культурной революции», можно писать любые письмена. Для тоталитарной бюрократии люмпен становится не только основной «моделью», по образу и подобию которой перековываются люди, превращаясь в бесструктурную и безличную «социальную массу». Люмпен становится и главным орудием всеобщей уравниловки и нивелировки, ударной силой социальной энтропии. Так было, в частности, во времена насильственной коллективизации, разрушения сельских общественных структур. Так было во времена всех последующих больших и малых «чисток», целью которых в конечном счете всегда оказывалось искоренение стихийно возникавших структур общества.

Единственной формой структурирования общества, допускаемой в условиях тоталитаризма, могли быть лишь организации, насаждаемые сверху, а потому с самого начала имеющие бюрократический характер. Все естественные способы социального структурирования оказывались на подозрении, так как тоталитарная бюрократия склонна рассматривать любой личный и общественный, то есть самостоятельный, негосударственный интерес как антигосударственный. А посему такой интерес должен быть наказан устрашающей статьей закона, лучше всего статьей о контрреволюционной деятельности.

Самым прискорбным, самым пагубным для нравственного состояния народа оказывалось то, что любой, даже самый благородный вид неформальной социальной связи становился на один уровень с действительно антиобщественными, криминальными явлениями. Более того, последние получали перед законом преимущество, так как в них тоталитарная бюрократия видела большую близость к своим нормам. Во всяком случае, в лагерях, где уголовники содержались бок о бок с политическими, мельчайшее начальство назначалось, как правило, из уголовников.

Во всем этом безумии разрушения общества, в безумии, проистекающем из тотально-бюрократической мании величия, вдохновляемой манией величия Вождя, была своя логика.

Аморфное, бесструктурное общество превращало бюрократа в необходимейшую фигуру. Ибо там, где упразднялись как сложившиеся, традиционные, так и общественно-необходимые (экономические, товарно-денежные) связи между людьми, там возникала необходимость в бюрократе, который предложил бы хоть некоторое подобие таких связей — их эрзац, как-то сопрягающий людей друг с другом.

Нужна была только «личность», которая осознала бы фантастические, невиданные, немыслимые даже в далеком рабовладельческом прошлом перспективы концентрации власти в руках одного человека, сумевшего возглавить тоталитарно-бюрократический аппарат. Аппарат искал Вождя, без которого тоталитарно-бюрократическая система остается незавершенной, Вождя, который не знал бы никакой другой ценности, кроме власти, и был бы готов уложить за нее любое количество народа, доказывая, что эти жертвы приносятся исключительно ради народного блага.

Формирование культа личности и режима личной власти И.В. Сталина.

Утверждение административно-командной системы управления.

В ЗО-е годы окончательно оформилась та административно- командная система управления советским обществом, которая тесно связана с функционированием государственной партии, обладающей полномочиями верховной власти в стране. Процесс преобразования коммунистической партии России в государственную партию начался в годы гражданской войны, когда наряду с Советами, призванными после Октября 1917 года осуществлять власть в центре и на местах стали создаваться в каждом уезде, волости, губернии и партийные комитеты. Опыт большевистской партии, рассчитанный на экстремальную ситуацию, помог партийным комитетам успешно осваивать технику государственного управления и заменить Советы. Предложения оппозиции о необходимости разграничения полномочий центра и местных. органов, о подчинении центру, но автономии в выработке средств реализации директив центра, отделении партийных органов от советских, запрещении командовать Советами, превращении последних в постоянно работающие совещания ( своего рода малые парламенты), прекращении практики назначенства (как только прошел пик гражданской войны), к сожалею по, не были услышаны, ибо всегда опровергались ленинской аргументацией.

Ограничения демократии, вызванные обстоятельствами военного времени, впоследствии привели к обвальному принуждению, насилию. Большевики вытесняют с политической арены России почти все партии и в 20-е годы остаются. единственной партией. Превращению большевистской партии в государственную структуру власти способствовали глубокие изменения внутри самой партии. В первую очередь к концу 20-х годов в результате Ленинского и Октябрьского призывов она становится массовой партией, насчитывающей к 1927 году 1200 тысяч человек. Подавляющая масса принятых тогда в партию — люди малограмотные, от которых требовалось прежде всего подчиняться партийной дисциплине. Коммунисты массовых призывов, прошедшие через борьбу протаю оппозиции, прочно усвоили основы репрессивного мышления: необходимость политического отсечения идейного оппонента и подавления всякого инакомыслия. Слой же старой большевистской гвардии становился все тоньше и тоньше. К тому же его верхушка была втянута в борьбу за власть н была расколота, а затем и вовсе уничтожена. Следующим важным шагом на пути превращения в государственную партию и утверждения административно-командной системы управления в стране явился XVII съезд ВКП(б). Резолюции съезда позволили большевистской партии непосредственно заниматься государственным и хозяйственным управлением, дали неограниченную свободу высшему партийному руководству, узаконили безусловное подчинение рядовых коммунистов руководящим центрам партийной иерархии. Прежде всего съездом была введена новая структура партийных комитетов. Взамен «функционалки», как пренебрежительно был назван до тех пор существовавший принцип организации парткомовских. отделов, создавались теперь «целостные производственно-отраслевые отделы». Возникли таким образом параллельные отделы паржоов наряду с существовавшими уже при исполкомах Советов отделами по промышленности, сельскому хозяйству, культуре, науке и учебным заведениям и т.д. Однако функции этих одинаково названных отделов имели существенное различие. Политическая роль партийных комитетов на деле становилась решающей и приводила к подмене власти советских и хозяйственных органов партийными. Врастание партия в экономику и государственную сферу с этого времени стало отличительной особенностью всего советского периода. Следующим существенным решением XVII съезда явилось упразднение прежней системы партийно-советского контроля,. предложенного еще Лениным. Съездом учреждалась новая децентрализованная, лишенная силы система контроля. Упраздняя наркомат Рабоче-крестьянской инспекции, съезд преобразовал Центральную Контрольную комиссию, избираемую съездом, в Комиссию партийного контроля при ЦК ВКП(б). Руководитель комиссии назначался из числа секретарей ЦК. Одновременно была преобразована комиссия исполнения при СНК Союза Сер в намечаемую съездом партии н утверждаемую ЦИК н СНК Союза Сер комиссию советского контроля при СНК Союза Сер. Руководитель и этой комиссии также назначался из числа заместителей председателя СНК Союза Сер. Таким образом, съезд учредил «зоны внекритики», Исторический опыт показал, что даже ЦКК-РКП не смог подняться над ЦК партии и оказался орудием в борьбе Сталина за единоличную власть… деятельность проверяющих органов была взята под строгий контроль ЦК партии и Генсека. Выстраиваемую съездом пирамиду партийно-государственного управления, на вершине которой прочное место занимал Сталин как Генеральный Секретарь ЦК ВКП(б), дополнило еще одою решение съезда. В Уставе, принятом на съезде, принцип демократического централизма был конкретизирован 4 пунктами, предложенными Сталиным: выборностью, отчетностью, подчинением большинству и обязательностью для всех коммунистов принимаемых решений. Если первые два пункта можно назвать декларативными, то два последних действительно строго и неукоснительно выполнялись. Все коммунисты соблюдали партийную дисциплину, которая в первую очередь выражалась в подчинении любого меньшинства любому большинству, а также были обязаны выполнять решения всех, вышестоящих партийных органов. Система управления на основе демократического, а на самом деле бюрократического, централизма была возведена съездом в закон, распространивший свое действие не только на партийную, но и на все другие сферы управления в условиях советской действительности. Такая система работала в едином строго заданном направлении, только сверху вниз и, следовательно, не могла сама по себе быть жизнеспособной без дополнительных средств и искусственно создаваемых стимулов. Утверждение власти административно-командной системы партийно-государственного управления сопровождалось возвышением и укреплением силовых структур государства. его репрессивных органов. Уже в 1929 г. в каждом районе создаются так называемые «тройки», в которые входили первый секретарь райкома партии, председатель райисполкома и представитель Главного аполитического управления (ГПУ). Они стали осуществлять внесудебное разбирательство виновных, вынося свои собственные приговоры. В декабре 1932 г. в стране была введена особая паспортная система. Все сельское население страны за исключением тех, кто проживал в приграничной 10-ти километровой зоне, было лишено паспортов и учитывалось по спискам сельсоветов. Строгий контроль за соблюдением паспортного режима не позволял подавляющему большинству советских граждан самостоятельно решать вопросы о месте своего проживания. В июне 1934 г. ОПТУ было преобразовано в Главное управление государственной безопасности и вошло в Наркомат внутренние дед. При нем учреждается Особое совещание (ОСО), которое на союзном уровне закрепило практику внесудебных приговоров. Усилению репрессивных действий во многом способствовали события, произошедшие на XVII съезде партии, вошедшем в ее историю официально как «съезд расстрелянных». Действительно, факты свидетельствуют о том, что из 1961 делегата съезда репрессиям было подвергнуто 1108, а из 139 членов ЦК, избранных на съезде, — 98. Главной причиной этих репрессий, которые были организованы Сталиным, явилось разочарование в нем как в Генеральном Секретаре ЦК ВКП(б) определенной части партийных работников и коммунистов. Они осуждали его за организацию насильственной коллективизации, вызванный ею голод, немыслимые темпы индустриализации, вызвавшие многочисленные жертвы. Недовольство это нашло выражение при голосовании за список Центрального Комитета. 270 делегатов выразили в своих бюллетенях вотум недоверия «вождю всех времен и народов ». Более того, они предложили С.М. Кирову пост Генерального Секретаря, который, понимая всю тщетность и опасность их усилий, предложения не принял. Однако это Кирову не помогло: 1 декабря 1934г. он был убит. И тогда многим, особенно в Ленинграде, было понятно, кто истинный убийца Кирова.

В день убийства Кирова по телефонному распоряжению Сталина в экстренном порядке было принято постановление ЦИК СССР н СНК СССР «О внесении изменений в действующие уголовно- процессуальные кодексы союзных республик». Изменения касались расследования дел о террористических организациях н подобных актах против работников советской власти. Вводились чрезвычайные формы рассмотрения и слушания дед: срок следствия бью ограничен 10 днями, слушание дел допускалось без участия сторон, отменялось кассационное обжалование, приговор к высшей мере наказания приводился в исполнение немедленно. По существу это постановление нельзя квалифицировать иначе, чем постановление о массовом терроре. Сталин жестоко мстил за то, что он оказался кому-то неугоден. Организовав убийств о Кирова, использовал его для насаждения страха в стране, дня расправы с остатками ранее разгромленной оппозиции» новыми ее проявлениями. В марте 1935 г. был принят Закон о наказании членов семей изменников Родины, а через месяц Указ о привлечении к уголовной ответственности детей 12-летнего возраста. Миллионы людей, подавляющее большинство которых. не являлись виновными, оказались за проволокой н стенами ГУЛАГа. Архивные материалы, опубликование которых ведется с начала 90-х годов, помогут в конечном итоге назвать точную цифру сталинских репрессий. Однако и отдельные цифры н факты дают достаточное представление о прошлом ЗО-х годов. Только в 1939 г. через систему ГУЛАГа прошло 2103 тыс. человек. Из них погибло 525 тысяч. Невинные жертвы призывали к сопротивлению. Сопротивление продолжалось и -«наверху». Каждый, кто произносил слово протеста, знал, что обречен, и, тем не менее, люди шли на это. В высшем эшелоне политического руководства в это время (1930 г.) образовалась группа во главе с Председателем Совнаркома РСФСР, кандидатом в члены Политбюро С. И. Сырцовым и секретарем Закавказского крайкома партии В. В. Ломннадзе. Группа советских и партийных работников выступила против некомпетентности и бюрократизма партийно-советского аппарата. Вопрос о Сырцове н Ломниадзе рассматривался на специальном заседании Совнаркома. Партийные н советские работники краев и областей РСФСР весной И летом 1930 г. подняли вопрос о создании ВКП(б), перенесении столицы России в Ленинград. Расправа с участниками этой группы проходила с грубым нарушением Устава партии и советских правовых норм. Особое место в антисталинском сопротивлении занимала группа во главе с М. Н. Рютиным. Он выступал в роли идеолога н организатора «Союза марксистов-ленинцев» (1932г.). Он подготовил основной программный документ этой организации «Сталин н кризис пролетарской диктатуры» и манифест-обращение «Ко всем членам ВКП(б)». Впервые авторитетные руководители обращались с апелляцией на действия Сталина ко всем членам партии. Лозунг «ликвидация кулачества как класса» — авантюристический, опирающийся на фальшивую основу. Целые районы страны находились в условиях перманентной войны. Политбюро в результате программных изменений превратилось в банду политиканов. М. Рютин предупреждал, что борьба будет длительной, она потребует много жертв, но иного пути нет. Он прямо призывал к свержению Сталина. Очевидно, поэтому расправа с членами «Союза» была скорой и вершилась в обстановке осо6ой секретности. Находясь в заключении, М. Рютин теоретической деятельности не прекращал. Лето и осень 1932 г. стали критической точкой в утверждении режимам партийные сводки свидетельствовали о том, что антисталинские настроения достигли своего пика. Группы, подобные рютннской, действовали также в Таганроге, Харькове, Иркутске, Новосибирске. В ноябре 1932 г. в Уральской области вспыхнуло крестьянское восстание. Впервые в «деле Рютина» была предпринята попытка соединения стихийного сопротивления с теоретическим обоснованием его. Не случайно, видимо, к этому делу были подключена Г. Е. Зиновьев и Л. Б. Каменев. По прямому указанию Сталина они были исключены из партии осуждены во внесудебном, порядке. В ЗО-е годы было раскрыто еще несколько групп, участники которых выступали против единовластия Сталина. Наиболее известны; группа А. Л. Смирнова, Н..В. Толмачева, Н. В. Эйсмонта- трех наркомов, группа Крылова—активного участника социалистической революции и гражданской войны. После убийства С. М. Кирова сопротивление значительно ослабло, хотя и не прекратилось, несмотря на террор. В 1937г. на июньском пленуме ЦК ВКП(б) выступили член ЦК И. Л. Пятницкий н нарком здравоохранения Г. Н. Каминский, которые потребовали прекращения репрессий и смещения Сталина. Были тут же арестованы. Ь апелляцией на действия Сталина к мировому общественному мнению выступили невозвращенцы — В. Г. Кривицкий, И. Рейсе, дипломаты Ф, Ф, Раскольников и А. Г. Бармин. Они были представлены как отщепенцы, дискредитирующие нашу страну накануне нападения на СССР фашистской Германии. Среди тех, кто открыто и без боязни выступал против Сталина был академики. Л. Павлов. В своих письмах в Совнарком он писал о том, что «мы живем в режиме террора и нажима», что «все происходящее в стране- гигантский эксперимент» н т.п. И это действительно было так: к этому времени в стране установился режим произвола н репрессий, тоталитарно-командная система набирала силу…

Почему сопротивление потерпело поражение? Сталину к его окружению удалось изолировать все попытки организованного сопротивления, и это стало возможным благодаря проникновению во все поры сталинской охранки-политической милиции; в рядах старой партийной гвардии, которая могла бы оказать подлинное сопротивление, произошел раскол. Оппоненты Сталина не получили широкой поддержки среди партийных масс, в большинстве своем они пришли к руководству на гребне военных побед н имели слабое представление о демократии. Им казалось, что Сталину нет альтернативы., Большинство участников антисталинского сопротивления по праву называли себя революционерами, ионе могли опереться на широкую социальную базу. Пролетариат — молодой, благодарный Сталину, готовый и верящий в реальное выполнение всех помыслов вождя, крестьянство считалось реакционным классом, а.потому и не пытались с ним контактировать представители творческой интеллигенции.относились настороженно, наученные «шахтинским делом». После политической дискредитации Бухарина в высшем эшелоне не.было альтернатив-лидеров, равных Бухарину и способных сопротивляться Сталину. Система публичных покаяний была использована Сталиным для политической и моральной дискредитации своих противников… Многие из участников антисталинского сопротивления принимали активное участие в создании режима партийной и советской власти, во всех его злоупотреблениях и не находили в себе силы и мужества признать собственную ответственность за то, что ими было содеяно. 197 Все это и привело к поражению антисталинского сопротивления, искоренению всякой возможности сопротивления Сталину и сталинщине.

Наличие оппозиции — это признак демократичности о6шества и любая попытка ее уничтожения — это уничтожение демократии.

Это сопротивление, оказавшись не в силах противостоять сталинизму, вместе с тем имело огромное нравственное значение, готовило последующее отрицание н осуждение этой системы.

Таким образом, общество, которое провозгласило своей целью достижение высших идеалов социальной справедливости, по сути дела выродилось в общества высшей социальной несправедливости, террора и беззакония — сталинскую модель социализма. В ее основе, как считает академик РАН В. 1-1. Кудрявцев, лежали следующие положения:

· подмена социализации основных средств производства их огосударствлением, подавление демократических форм общественной жизни — деспотизм н произвол «вождя», хотя и опирающегося на партийный и государственный аппарат, но фактически стоящего над партией н аппаратом; административно-командные методы принудительной.

— (внеэкономической) организации труда, вплоть до государственного террора;

· неспособность к самокоррекции, тем более я внутренним реформам из-за отсутствия как экономических, таки политических (демократических) регуляторов общественной жизни;

· закрытость страны, тенденции к автаркии во всех сферах жизни;

· идеологический конформизм и послушание масс, догматизм в науке и культуре.

Сталинизм по сути дискредитировал социалистическую идею в глазах трудящихся всего мира.

Сталинизм. «Общественное мнение»

Вряд ли вообще стоит вычлениять начало этого сложного процесса, пытаться выяснить, что именно считать началом сталинизиа: самого Сталина, внесшего наибольший вклад в создании бюрократии тоталитарного типа, или эту бюрократию, по мере своего развития утверждающую абсолютную власть Вождя.

Значительно важнее другое: не зная никаких ограничений в своем стремлении к власти, бюрократия тоталитарного типа не имеет и никаких гарантий своего существования, независимых от воли Вождя. Между тем, для него единственным способом утверждения абсолютной власти над бюрократией было постоянное ее перетряхивание, чистка бюрократическоко аппарата. Это, если хотите, предупредительная мера самозащиты: верхушка бюрократического аппарата тоталитарного типа точно так же склонна к пожиранию Вождя, как он сам — к истреблению своих возможных конкурентов и преемников. А это создает внутри аппарата ситуацию постоянной предельной напряженности — перманентного ЧП, — которая с помощью этого самого аппарата создавалась внутри общества в целом, когда в нем «срезали» один слой за другим.

Было бы упрощением считать, что такого рода механизм расширенного воспроизведения бюрократии (через ее перманентное перетряхивание) сперва существовал в голове ее создателя в виде «проекта» и только затем был реализован уже в действительности. Этот механизм отрабатывался по мере роста бюрократии, сопровождавшегося — уже после смерти В.И. Ленина — все более отчетливым пожеланием видеть во главе «своего человека», плоть от плоти аппарата.

Фракционная борьба, ставшая очевидной сразу же после смерти В.И.Ленина, очень скоро раскрылась как борьба за власть над аппаратом, борьба, в которой победителя определил сам аппарат. Это совершенно специфическое социальное образование. Оно способно обеспечить людям, его составляющим, определенные привилегии (имеющие, впрочем, бесконечное число градаций), однако неспособно гарантировать им самое главное — личную безопасность и более или менее продолжительное функционирование. Чем большими были привилегии аппаратчиков высшего эшелона бюрократической власти, тем более реальным становился риск в любую минуту заплатить за них длительным лагерным заключением или даже жизнью. С одной стороны, утверждая себя как орудие политической власти, проникавшей во все поры общества, этот парадоксальный социальный аппарат увеличивал власть своего Вождя. Однако чем абсолютнее становилась эта власть, тем менее гарантированным было простое существование каждого нового поколения (точнее, призыва, объявляемого после очередной чистки) тоталитарной бюрократии.

Некоторые функции тоталитарного аппарата иногда рассматривают как его функциональное оправдание. Прежде всего имеется в виду «наведение порядка», а также сосредоточение человеческих и материальных ресурсов на том или ином узком участке. При этом почему-то каждый раз забывают о главном критерии оценки социальной функции — о цене, которую приходится платить стране и народу за ее исполнение.

Когда сегодня слышишь: «При Сталине был порядок!», то всегда хочется спросить — какой ценой был достигнут этот «порядок». И был ли это действительно «порядок». За десятилетия своего функционирования сталинская бюрократия доказала, что она способна «наводить порядок» лишь одним единственным способом: сначала общество или отдельный его «участок» приводят в социально-аморфное состояние, разрушают все его связи, всю сложную структуру, а затем вносят в него «элемент организации», чаще всего взяв за образец военную организацию. Причем военную организацию опять-таки совершенно особого типа, где, например, «красноармеец должен страшиться карательных органов новой власти больше, чем пуль врага».

Но такой способ социальной организации можно назвать наведением порядка только в очень условном смысле. Как там у А.К.Толстого? «Такой навел порядок — хоть покати шаром». Там, где все многообразие межчеловеческих всаимоотношений сводится к одной единственной зависимости казарменного характера, ценой «порядка» становится беспорядок, социальная дезорганизация не преодолевается, а лишь загоняется вглубь. Во-первых, для поддержания такого «порядка» необходимо искусственно создавать в стране обстановку предельной напряженности, обстановку чрезвычайного положения, необъявленной внутренней либо даже внешней войны.

Во-вторых, можно ли, допустимо ли забывать о невообразимом беспорядке, возникающем оттого, что тоталитарная бюрократия вламывается в тонкие механизмы общественной и хозяйственной жизни страны, некомпетентно подчиняя их одной-единственной логике — логике физической силы?

Теперь об «ускоренной модернизации» промышленности и сельского хозяйства, осуществление которой кое-кто ставит в заслугу нашей тоталитарной бюрократии, считая ее главным героем ликвидации вековой отсталости России. Первоисточник этой концепции можно найти в докладах И.В.Сталина, который завораживающими цифрами — миллионами тонн угля, чугуна, стали хотел вытеснить из народного сознания даже повод думать о других миллионах — о миллионах изгнанных из родных мест, погибших от голода, расстрелянных или догнивающих в лагерях.

Обращение В.И. Ленина к нэпу говорит о том, что он видел возможность иной, не тоталитарной модернизации экономики дореволюционной России. Однако эта возможность представляла собой вполне реальную угрозу для бюрократического аппарата. Ибо там, где между хозяйственными звеньями складывались нормальные экономические отношения, нужда в специальной фигуре бюрократического посредника и контролера отпадала. В ходе сосуществования бюрократических и экономических способов хозяйственного развития страны последние явно демонстрировали свои преимущества — как с точки зрения гибкости, так и с точки зрения рациональности и дешевизны.

Новая бюрократия, развращенная сознанием всевластия и бесконтрольности, яростно сопротивлялась углублению и расширению нэпа, нагнетая страхи по поводу «мещанского перерождения».

Выбор между двумя моделями модернизации экономики, в особенности же между двумя путями развития тяжелой промышленности (которую новая бюрократия воспринимала прежде всего и главным образом в аспекте усиления своей собственной власти), совершался совсем не гладко. Грубо говоря, вопрос стоял так: за чей счет будет осуществляться это развитие? За счет народа, которому после некоторых послаблений, пришедших вместе с нэпом, придется вновь затягивать пояса? Или за счет новой бюрократии, которой предстояло либо поступиться своей политической властью, переквалифицировавшись в рационально функционирующую администрацию, либо вообще уйти со сцены? Решать и делать выбор предстояло тем, кто имел власть, то есть все той же бюрократии, присвоившей себе право говорить от имени народа.

Однако сделать выбор было гораздо легче, чем его осуществить. Бертольд Брехт как-то сказал: «Если диктатор современного типа замечает, что не пользуется доверием народа, то первое же его поползновение — уволить в отставку сам народ, заменив его другим, более лояльным». Нечто вроде такой «отставки» предложили Вождь и тоталитарная бюрократия российскому крестьянству, когда поняли, что народ не примет модель ускоренной индустриализации. Насильственная коллективизация была способом тотальной перековки крестьянства, дабы в итоге получить народ, достаточно послушный Вождю.

Проходят годы, тоталитарная бюрократия торжествует свои победы в коллективизации и индустриализации, призывая признать их крупными победами народа, победившим социализмом. Однако, аплодируя своему Вождю, объявившему о победе социализма, бюрократия плохо представляла, что означает эта победа для нее самой. В первую очередь, для ее высшего эшелона. Все в стране оказывалось теперь во власти бюрократического аппарата, и поэтому «внутреннего врага», без которого функционирование этого самого аппарата немыслимо, уже негде было искать, кроме как внутри, в своей среде. Эта тенденция пробивала себе дорогу неотвратимо — борьба с «просо-чившимся» врагом становилась для Вождя основным средством управления непомерно разросшимся аппаратом. Ему ничего не оставалось делать, кроме как утверждать власть средствами террора, при возрастающих подачках тем, кто приходил на место репрессированных.

В числе обвинений в адрес Сталина можно слышать, что он дошел до края — стал бить своих. Дальнейшее развитие этой темы приводит кое-кого к резкому возражению — мол, Сталин в 30-е годы никак не мог бить по своим, так как сам уже успел переродиться и стать чужим для всех, продолжавших дело социалистической революции. Думается, обе эти крайние точки зрения далеки от истины. Сотни тысяч функционеров, репрессированных по распоряжению Сталина (во многих случаях заверенного его личной подписью), не были для него ни «своими», ни «чужими». Это был аппарат, созданный как инструмент тотальной власти. В качестве малых деталей аппарата его функционеры оказывались для Сталина «своими», коль скоро это был «его» аппарат. И они же становились «чужими», коль скоро в этом механизме он начинал обнаруживать тенденцию к «самодвижению», не совпадающему с его волей. А могло ли быть иначе?

Ведь Вождь должен был оказаться чужим даже самому себе, коль скоро в нем сохранилась хоть капля человеческого, того, что мешало борьбе за абсолютную власть.

Последний рубеж защитников «дела Сталина» — победа нашего народа в Великой Отечественной войне. Однако и этот аргумент рассыпается в прах, как только мы задаемся вопросом: а какой ценой была достигнута эта победа? Сталин был убежден, что «победителей не судят», а потому руководствовался одним-единственным способом ведения войны: «любой ценой». Между тем основным принципом военного искусства всегда считалось: добиться наибольших результатов с наименьшими потерями. И победители подлежат суду, причем не только нравственному, но и суду военной науки, для которой принцип «любой ценой» неприемлем хотя бы потому, что он превращает науку в головотяпство, уравнивая гениального полководца с посредственностью, способной добиться тех же результатов одной лишь бесчеловечностью, готовностью заплатить за них сколь угодно дорогую цену. Поэтому если победа, достигнутая благодаря величайшему самопожертвованию народа, была и останется в веках его победой, то астрономическое число жертв, которое он понес, является неоспоримым свидетельством поражения тоталитарно-бюрократической системы. Это она поставила народ перед необходимостью столь дорого заплатить за победу и тем самым обнаружила свою неспособность вести войну иначе, чем за счет чудовищного перерасхода человеческих жизней. Особо трагично, что даже в военное время много жертв было принесено не борьбе с врагом, а традиционному устрашению своих.

Трибунал, который, по словам А. Твардовского, во время войны «в тылу стучал машинкой», не только не прекратил своей деятельности, но, наоборот, даже расширил ее после войны. Ведь тоталитарно-бюрократический аппарат остался тем же самым, а, значит, должны были существовать и объекты его деятельности — внутренние «враги», которые вновь вышли на первый план после исчезновения внешних. На них был снова обращен огонь карательных органов.

Тягчайшие кары обрушивались на тех, кто «сдался врагу», как бы честно ни воевал он до пленения: из немецких лагерей военнопленные перемещались в советские «исправительные».

Различие послевоенной судьбы тоталитаризма в стране победившей и в побежденных странах свидетельствует о справедливости утверждения известного немецкого мыслителя К. Ясперса о том, что тоталитаризм не обладает внутренней способностью к самопреодолению. Но философ оказался не прав, предположив, что причиной крушения тоталитаризма может быть только его военное поражение, сопровождающееся оккупацией. Есть, оказывается, и другая сила, способная создать условия для преодоления тоталитаризма. Вождь тоталитарной бюрократии — это не только ее движущая и направляющая сила, но и самый уязвимый ее пункт. В руках Вождя сосредотачивается столько нитей, с помощью которых он приводит в движение необъятный бюрократический аппарат, что его смерть грозит разрушением этого аппарата, коль скоро не будет тут же найдена соответствующая замена. Соответствующая в том смысле, что новый Вождь должен быть готов осуществить новую — и немедленную! — встряску аппарата, очередное кровопускание.

В связи с этим после смерти Вождя должна была резко обостриться конкуренция претендентов на его пост, так как проигравший рискует оказаться в числе первых жертв Преемника. В этой связи нужно всегда помнить о смелости и решительности Н.С. Хрущева, особенно если учесть, какие опытные, коварные, могущественные претенденты на лидерство ждали момента, чтобы взять на себя роль умершего Вождя. Победа Н.С. Хрущева в этом единоборстве имела для страны ни с чем ни сравнимое значение, ибо он понял, и, видимо, уже давно, абсолютную необходимость уйти от созданной Вождем жестокой и бессмысленной структуры тоталитарной власти.

Именно с учетом этого нужно говорить об историческом значении XX съезда КПСС и доклада на нем Н.С. Хрущева «О преодолении культа личности». Дело не только в разоблачении чудовищных преступлений Сталина, потрясших страну и партию. Дело в том, что, назвав их преступлениями, руководство партией и государством публично отказывалось от массовых репрессий, без которых в принципе немыслим тоталитаризм. Даже в том случае, если не сломаны еще тоталитарные структуры, опутывающие своими щупальцами политическую, хозяйственную и культурную жизнь страны. Тоталитаризм без регулярных массовых репрессий — это уже не тоталитаризм, а авторитаризм, и тоталитарные структуры постепенно перерождаются в авторитарные.

При этом, разумеется, сохраняется еще постоянная опасность тоталитаризма, но уже нет особой атмосферы всеобщего страха, о котором, слава Богу, не имеет представления тот, кому не пришлось жить во времена сталинского террора.

Н.С. Хрущев сохранял многие привычки руководства прежнего типа, он мог принимать непродуманные решения, мог стучать кулаком, разговаривая с западными дипломатами или отечественной интеллигенцией. Но он был противником самого главного и основного, что составляло суть тоталитарного руководства, — он не допускал расстрелов по политическим мотивам. Это было уже много, очень много для страны, еще не успевшей забыть страшные времена сталинского террора. Закончилась гражданская война, которую вела против «своего» народа тоталитарная бюрократия. Новое руководство отказалось платить за «социалистический прогресс» кошмарную цену, какая уплачивалась в предыдущие десятилетия. И все же не было достаточно глубокого понимания, что нельзя ограничиваться полумерами, что, отказавшись от основного инструмента тоталитарно-бюрократического руководства, нельзя оставить без изменения все остальное.

Необходимость реформ — это слово витало в атмосфере хрущевской оттепели — связывалась в основном лишь с экономической стороной: с их помощью пытались залатать зияющие дыры в хозяйстве, обнаружившиеся в связи с отказом от устрашения как основного стимула к труду.

Но тоталитарная экономика, десятилетиями приводимая в движение посредством устрашения, не могла быть реформирована чисто экономическими средствами, коль скоро оставались неизменными опутавшие ее политические структуры. Даже «чисто экономическое» мероприятие традиционно превращалось в командное, волюнтаристское, ориентированное на сохранение власти аппарата любой ценой. Аппарат продолжал разрастаться, осуществляя свою волю к самомохранению. Он-то и «съел» Н.С. Хрущева, поддержав более удобную для себя фигуру руководителя авторитарного типа, который был готов «царствовать», не управляя, не вмешиваясь в процесс саморазвития аппарата, потерявшего в 1953 году своего «Вождя и Учителя».

Шли годы, и вот мы подошли к временам, когда можно наконец называть вещи своими именами, оценивая не только прошлое, но и настоящее. Долгие десятилетия тоталитарная бюрократия, ее структуры проникали во все поры нашего общества, приводя к перерождению его глубинных тканей. Это тяжелейшее заболевание не излечивается в один день, но с ним необходимо бороться всеми силами. Болезнь была слишком долгой и глубокой, поэтому потребуется бдительность, терпение и настойчивость, чтобы надежно исключить всякую возможность рецидива.

Заключение

Сегодня, когда вульгаризаторское словословие первых лет «перестройки» с ее при митивнейшим подходом к обсуждению самых сложных моментов отечественной и стори и безвозвратно у шло в про­шлое, можно «без гнева и беспристрастно» рассмот­реть одну из сложнейших и величественных фигур XX столетия — Иосифа Ви ссарионовича Сталина. «Реабилитировать» его нелепо (поскольку не было ни суда, ни приговора), «восхвалять» нет нужды — просто необходимо отдать должн ое.

Великая и страшная фигура Сталина, вбитая в великое и страшное столетие, до сих пор окутана прямо-таки мистическим ту ­маном, и чем даль­ше уходит в прошлое примитивное нытье о «на­рушении Сталиным ленинских норм» и «куль­те личности», тем явственнее проступает на обла­ках «по ту сторону» тень великого импе­ратора.

Что любопытно, появление Сталина — пусть и не конк­ретизируя — предсказывал еще Гюго: «… первая потреб­ность народа после революции — если этот народ со­ставляет часть монархической Европы — это раздобыть себе династию… В сущности, первый одаренный человек или даже первый удачливый встречный может сойти за ко роля… каковы же должны быть качества появляющегося после революции нового короля? Он может — и это даже полезно — быть революционером, иначе говоря, быть лич­но причастным к революции, приложившим к ней руку, независимо от того, набросил ли он на себя тень при этом или прославился… Какими качествами должна обладать династия? Она должна быть приемлемой для нации, то есть казаться на расстоянии революционной — не по своим по­ступкам, но по воспринятым ею идеям. Она должна иметь прошлое и быть исторической, иметь будущее и пользо­ваться расположением народа».

Как показывают последние и сследования, Ста­лин, быть может, лучший из русских императоров, всю жизнь ли шь казался революционером. Можно вдумчиво прочи­тать все 13 томов его сочинени й — а можно и просто вспом­нить, как летом 1917-го Сталин с помощью Молотова факти­чески захватил «Правду» и, безжалостно правя ленинские статьи, стал проводить курс на вхождение большевиков в ко­алици онное правительство Керенского. Или прямо-таки ге­ниальную идею Стали на 1922 г. об административно-территориальном устройстве будущего СССР. Нет никаких сомне ний: восторжествуй план Сталина (Российская Федерация с гирляндой автономий) — никакого «права на самоопределе ние » не оказалось бы в «конституци ях республик», да и самих «конституци й» не было бы. В последующие десятилетия ав­тономии прочно успели бы уяснить, что никакого «самоопре­деления» быть не может. Дальнейшее развитие страны в ком­ментариях не нуждается.

Удачнее всех пока что на сегодняшний день вывел фор­мулу Виктор Суворов — Сталин не более чем «меньшее зло». Любой из его главных соперников, одержи он верх, неминуемо был бы злом больши м. Еще и оттого, что субъекты вроде Троцкого или Бухарина великолепно уме­ли лишь разрушать. Строить они были решительное неспособны. На гражданской войне, «в грозе и буре» стали незаменимыми — но ни к чему не пригодны в мирные дни .

Уничтоженные Сталиным фанатики «мировой револю­ци и», полное впечатление, так и не поняли, за что конкрет но «убирают». Они не понимали, что и х «убирают» железной перчаткой старой, как мир, имперской идеи, имевшей лишь внеш­нее сходство с «мировым пожаром».

Нельзя всерьез относиться к идее, что предвоенные достижения в науке, технике и военном деле достигнуты вопреки Сталину. Такого просто не бывает.

Имеет смысл послушать известного неприязненным от­ношением к Сталину И. Бунин а: «… если вдуматься, что оставил ему Ленин, кроме методики построения первого в мире социалистического государства и туманных проро­честв о неизбежности войн в эпоху империализма — посто­янного детонатора всемирной пролетарской? Пустую каз­ну, дезорганизованную и совершенно небоеспособную ар­мию, расколотую, разложенную и на глазах деградирующую партию, разоренную, разграбленную и распятую стра­ну с темным, забитым, деклассированным и, что возмож­но, самое главное, неграмотным населением… Разрушен­ная до основания промышленность, приведенная в полный хаос финансовая система, парализованный транспорт, по­чти полностью уничтоженная квалифицированная рабочая сила и частично уничтоженная, части чно рассеянная по всему миру интеллигенция…». Что же потом?

«Прошло 10 лет — микросекунда в масштабе истории — и ошеломленный мир с ужасом, смешанным с восхищени­ем, вынужден был признать, что стал свидетелем чуда. И хотя это чудо было очень милитаризовано, но от этого отнюдь не становилось менее впечатляющим… 303 диви­зии уже находились под ружьем. 23 тысячи танков, вклю­чая невиданные еще в мире бронированные чудища с ди­зельными, а не бензиновыми моторами… 17 тысяч самоле­тов… 40 тысяч артиллерийских стволов и секретные реак­тивные минометы… 220 подводных лодок — больше, чем у всех стран в мире, вместе взятых, эскадры новейших эс­минцев и линкоров… заводы, выплавляющие больше всех в мире на душу населения чугуна и стали, бесчисленные конструкторские бюро, лаборатории, научно-и сследова­тельские институты, разрабатывающие новые виды ору­жия, вплотную подошедшие к ядерному огню и реактивно­му движению».

Но главное, что не может не подчеркнуть Бунич, в дру­гом…

«Откуда все это началось? Откуда появились сотни ты­сяч, миллионы инженеров, исследователей, конструкторов, летчиков, штурманов, механиков, водителей танков, ко­мандиров кораблей, флотских штурманов, электриков, ми­неров, артиллеристов, инженеров-механиков надводного и подводного флота, специалистов по металлургии сверх прочных сплавов, сверхпроводимости, плазме, радиотех­нике и радиолокации? Они же не выросли на деревьях. И на 1913 год ни одного из подобной категории военных и гражданских специалистов не было и в помине. Почти ни­кого, не считая единиц, не было и в 1930 году. И вот, всего за 10 лет, они появились, и в таком количестве, что составили инфраструктуру мощной военно-индустриаль­ной империи. А всего 10 лет назад многие из них даже не знали грамоты. Речь идет не о том, какой ценой все это создавалось, а в том, как это возможно было создать за столь короткий срок!.. Сталин мог с явным удовлетворени­ем поверить в свою способность творить чудеса».

Высокие техноло­гии, которые Сталин скупал за границей, сами по себе го­ворят о его организаторском гени и. Запад строил Сталину под ключ супер-передовые заводы — тракторные, автомо­бильные, химические, поставлял оборудование для ГЭС и домен, лицензии на производство самолетов. Вряд ли на Западе не понимали, что собственными руками помогают творить могучего соперника и конкурента, — но там буше­вал экономический кризис, а русский император платил золотом…

Дело даже не в высоких технологиях — а в том, что всего за десять лет возникло новое поколение, обученное со всем эти м квалифицированно обращаться — и, исполь­зуя за основу, идти дальше.

Любопытно было бы подсчитать всех людей старой Империи, кто окружал Красного Монарха. Начальник Ге­нерального штаба Шапошников — бывший полковник царской армии. Генеральный прокурор Вышинский — во времена Керенского подписывал приказ об аресте Ленина. Много лет прослуживший советским послом в Лондоне Майский — бывший активный член КОМУЧа, белогвар­дейского самарского правительства. И список необозрим…

В недавние годы любили упрекать Ста­лина за то, что при его владычестве «совершенно не разви­валось творческое наследие марксизма-ленинизма».

Святая правда. А зачем империи марксизм-лени­ни зм? Это руководство по раздуванию «ми ровой проле­тарской революции»? Сталинизм — это, скорее, рациона­листическое обслуживание усеченным до предела идейным пайком текущих потребностей империи, выраженное в форме сухих инженерных инструкций. Чтобы это понять, достаточно изучить труды Сталина… Этот монарх не стремился разжечь мировой пожар, поскольку, нет сомне­ний, безгранично презирал «мировое пролетарское движе­ние» — он просто-напросто услаждал уши возможного противника мерным топотом имперских легионов. Не зря те из стар ой эмиграции, кто был умен и наделен инстинктом державника, быстро угадали в вожде — и мператора. Генерал Дени ки н и князь Юсупов вовсе не были белыми ворона­ми… Не зря Черчилль, кремень-бритт, возна­мерившийся было встретить и мператора сидя, вскочил и вытянулся в струнку, словно юный кадет, под действием «неведомой силы», ударившей из желтых тигриных глаз — о чем честно вспомнил в мемуарах. Арис­тократ по крови и кости, на уровне подсознания почуял Великого Монарха — и на всю жизнь сохранил к нему почтительное уважение. Когда окружившие Хрущева одурев от призрака свободы, поливали Сталина грязью, потомок герцогов Мальборо на торже­ственном заседании британской палаты общин в честь 90-летия со дня рождения Сталина произносил панегирик покойному.

Сталин был кровав, суров, жесток и ужасен… Но где вы видели других могучих императоров, великих строителей? В начале любой великой стройки — грязь и кровь. Отыщется ли человек, у которого часто щемит сердце и подступает бессонница, когда он вспоминает о десятках тысячах русских мужиков и пленных шведов, уло­женных Петром 1 в гнилые болота. В «ци­вилизованной» Британии всего двести пятьдесят лет назад шотландские шахтеры работали в рабских железныхошейниках, а за кражу вешали детей лет 12-14. Всего сто восемьдесят лет назад в центре Лондона регулярные кава­лерийские части рубили демонстрантов и сметали пушка­ми «бунтовщиков».

Сталин был жесток и ужасен. Но он, в сущности, всего лишь сделал так, что Россия за пару десятков лет пробе­жала путь, который благополучные западные демокра­тии преодолели за пару столетий. Он «продолжал дело» не Ленина, а многих и многих европейских монархов. В той же Англии власть более трехсот лет ломала практически аналогичную русской деревенскую общину — самыми драконовскими методами. Причина проста и под­мечена английскими же историками: свободный владелец участка земли и доли в общинной собственности (выгоны, луга, рыбные ловли, все, как в России) стоял не­преодоли мой преградой на пути… как ни парадоксально, капитализма. Капитализму требовался как раз «винти к» — безземельный работни к, которого нетрудно загнать на фабрику. Фабри ки изго­товляли лучшую в ми ре англи йскую шерсть. Шерсть дава­ли овцы. Овцам нужны пастби ща. Крестьянин-собствен­ни к ни за что не отдаст под пастбища свою собствен­ность — у не го другие и нтересы. Вот и началось то, что называлось «ог ораживани е». У общин любыми неправдами отби рали собственность. И потому XIV-XVI века в истории Англии известны чередой чисто крестьянски х восстани й — Тайлера, Кэда, Кета, Джозефа.

По данным историка Грина (Дж.Р. Грин, «Краткая ис­тория английского народа»), казнено около семи тысяч участников восстания Тайлера (при том, что тогдашнее население Англии примерно равнялось двум с половиной миллионам). А послание Королевского совета, обращен­ное к бунтовщикам и зачитанное самим королем, заканчи­валось так: «Отныне ваша рабская зависимость будет несравненно более суровой. Ибо до тех пор, пока мы живы и божьей милостью правим этой землей, мы не пожалеем ума, сил и здоровья на то, чтобы ужас вашего рабского положения стал примером для потомков».

В царствование Генриха Восьмого (1509-1547) более 72 тысяч человек (около 2,5% всего населения страны) было казнено за «бродяжничество и воровство». Главным образом, эти «бродяги и воры» — согнанные с земли крес­тьяне.

И стратегическая задача была выполнена — созданы громадные поместья «нового типа», где на чужой земле работали наемные батраки. От колхозов это отличается только тем, что новые латифундии принадлежали не госу­дарству, а частным лицам. Для батраков особой разницы не было.

Другими словами, жертвы английской «коллективиза­ции» оказались как бы раз­несенными на сотни лет, а российские жертвы Вели кого Скачка словно бы одномоменты. Но в процентном отношении к чис­лу населения западноевропейские «винтики» потеряли не­многим меньше. Жертвы среди тамошнего «низшего со­словия», быть может, и превосходят числом отечественные.

Список использованной литературы .

1. Бунич И.Л. Лабиринты безумия. СПб. 1995 г.

2. Бушков А.А. Россия, которой не было. М., 1997.

3. Зеркин Д.П. основы политологии. Ростов-на-Дону, 1997 г.

4. Радзинский Э.С. Сталин. М., «Вагриус», 1997 г.

5. Белади Ласло, Крааус Тамаш. «Сталин». М., 1989.

6. Верт Н. История советского государства. Прогресс-Академия, 1992.

7. История России. Вторая половина Х1Х-ХХвв. Курс лекций под ред. В. Левапова. Брянск, 1992.

8. Карр Э. X. Русская революция от Ленина до Сталина. 1917-.1929. М..: «Питер-Ворса», 1990.

Возникновение культа личности

Возвеличивание личности И.В. Сталина средствами СМИ, пропаганды, в произведениях культуры и государственных документах началось примерно в середине 1920-х годов. Этот нескончаемый информационный поток формировал общественное представление о том, что своему экономическому или социальному успеху страна обязана лично вождю. Более того, даже своим личным счастьем каждый простой советский гражданин был обязан Иосифу Виссарионовичу! Своего пика культ личности И.В. Сталина достиг после окончания Великой Отечественной войны. В многочисленных проблемах послевоенного времени, в личных бедах и невзгодах советские люди, как правило, винили местную власть (директора заводов и председатели колхозов, руководители советов и партийных органов), а верховная власть в лице вождя воспринималась последней надеждой к спасению. Такая почтительность и обожествление Сталина объяснялись не только личным выбором или убеждениями: это пропагандировалось всей советской идеологической машиной, а контроль в этой области осуществляли исполнительные органы власти, МВД и МГБ.

Пользуясь доверием населения, власть откладывала и откладывала столь остро необходимые преобразования в сфере политики, экономики, идеологии… Когда требовалось активно обновлять советское общество, государство включило пластинку с песнями про «трудную внешнеполитическую обстановку» и «временные сложности с восстановлением разрушенного войной хозяйства», а через некоторое время переключило внимание общества на поиски внешних и внутренних врагов. Конечно, этим восстановление разрушенной страны не ограничилось, но большинство преобразований послевоенного периода оказались неэффективными или же носили больше политический характер. Денежная реформа обернулась обыкновенной деноминацией и не смогла выровнять спрос и предложение, а ежегодные сталинские снижения цен на товары в 1948-1953 годах могли выглядеть как забота о благе народа, но для экономики были совершенно иррациональными. Да, произошла отмена карточной системы, но дефицит товаров и продуктов никуда не делся. Больше половины населения – крестьяне – продолжали жить на грани нищеты и голода. А новые репрессии, восстановление «железного занавеса», идеологический и моральный диктат над обществом не заставили себя ждать…

Король умер – да здравствует король!

С гибелью И.В. Сталина в Советском союзе появилась реальная возможность обновления жизни страны в политической и социальной сферах. Эту необходимость понимали и оставшиеся политические элиты, для которых важно было сохранить контроль над обществом. К самым явным проблемам страны можно отнести массовые репрессии, ГУЛАГ, крайне тяжелое положение сельского хозяйства и национальный вопрос. Однако отсутствие прямого «наследника» во власти породило весьма напряженную ситуацию с «престолонаследием»: сформировалась целая группа политиков, претендовавшая на верховную власть в стране. Тремя наиболее влиятельными фаворитами были Л.П. Берия, Г.М. Маленков и Н.С. Хрущёв. Вероятность «получить» страну определялась, с одной стороны, реальными полномочиями занимаемой должности, а с другой – личным авторитетом. По инициативе Берия, а затем и Маленкова, в 1954-1955 годах начала проводиться реабилитация заключенных ГУЛАГа, уменьшались полномочия и сокращался штат силовых органов. Однако фигура самого Сталина никаким негативным комментариям не подвергалась.

Совсем иная ситуация сложилась после того, как положение на политической арене стал завоёвывать Хрущёв. После ареста и расстрела Берия в 1953-м и отставки Маленкова в 1955-м Хрущев сумел выдвинуться на верховные позиции в государстве. Следующий, 1956 год, стал вершиной борьбы с культом личности и наследием сталинской эпохи. Зимой, в феврале, состоялся XX съезд КПСС, оказавший весомое влияние на общественные устои в стране.

Совет учителю: важно понимать, что ликвидация Берия избавила Советский союз от силовой модели управления обществом, которую собирался выстроить главный силовик страны, предварительно очистив её от культа личности Сталина. Противостояние Маленкова и Хрущёва представляло собой борьбу двух бюрократических ведомств: Совета министров СССР и ЦК КПСС. Хрущёв, руководивший партией, смог привлечь на свою сторону молодые партийные кадры и довольно быстро победить в этой борьбе.

Докладу предшествовала серьезная подготовка: в декабре 1955 года на заседании Президиума ЦК была создана особая комиссия под руководством партийного деятеля П. Н. Поспелова, чьей задачей стало изучить материалы дел о массовых репрессиях сталинского периода. Через два месяца доклад был готов и представлен Президиуму. Выводы доклада оказались неутешительными: аресты и заключения в тюрьмы проводились на основании дел, сфабрикованных следователями НКВД, которые не гнушались пыток и истязания заключенных. Такое жестокое обращение с подозреваемыми санкционировал лично Сталин, который планировал массовые чистки в партийном аппарате. Президиум постановил, что Хрущёв обязан выступить с этим докладом на грядущем съезде партии.

XX съезд ЦК КПСС

Во время своего выступления 25 февраля 1956 года на съезде КПСС Хрущев осветил множество общественно-политических тем, не прибегая к критике Сталина. Первый секретарь говорил о проблемах во внешней политике и мерах их преодоления, рассказывал о небывалых высотах, которых Советский союз достиг в политическом и социально-экономическом плане. Иронично, что происходило это на фоне только что завершившейся пятой пятилетки 1951-1955 года, чьи невыполнимые завышенные показатели не отвечали реальным потребностям общества. Затем начались прения. Они проходили в традиционном русле: из них складывалась картина успешного развития СССР под «мудрым руководством» ЦК КПСС.

После основного выступления следовало закрытое заседание, на котором Хрущёв выступил с докладом «О культе личности и его последствиях». Впервые зазвучали слова о несправедливых массовых репрессиях и грубых ошибках Сталина во внутренней и внешней политике.

«После смерти Сталина Центральный комитет партии стал строго и последовательно проводить курс на разъяснение недопустимости чуждого духу марксизма-ленинизма возвеличивания одной личности, превращения ее в какого-то сверхчеловека, обладавшего сверхъестественными качествами, подобие бога. Этот человек будто бы все знает, все видит, за всех думает, все может сделать, он непогрешим в своих поступках. Такое понятие о человеке и, говоря конкретно, о Сталине, культивировалось у нас много лет…»

Доклад Хрущёва с критикой Сталина включал в себя следующие положения:

• Нарушение правил коллективного руководства: репрессии «старых большевиков» — участников гражданской войны;
• «Большой террор» и массовая фальсификация дел, направленная на выполнение «планов» по осуждённым и расстрелянным. Неправомерное использование термина «враг народа» в качестве оружия политической борьбы;
• Преувеличение роли Сталина в Великой Отечественной войне;
• Депортация народов;
• Дело врачей и Мингрельское дело;
• Проявления культа личности: песни, названия городов, и т. п.;

По своей сути, этот доклад критиковал в первую очередь Сталина и его личность, а такие вещи, как единоличное право коммунистической партии на власть и отсутствие демократии, игнорирование законов объективного развития экономики сомнениям не подвергались.

Разоблачая культ личности, и Хрущёв, и высшая партийная номенклатура преследовали несколько целей: модернизировать систему, не меняя её сущности. К тому же стало возможным списать на Сталина все преступления и последствия внешней и внутренней политики 1930-1950-х годов, которую разрабатывал, к слову, не один Сталин лично. На него же возложили всю ответственность за катастрофу на границе летом 1941 года. В интересах политических элит было обелить себя и переложить на Сталина всю ответственность за проблемы страны и страдания людей. Хрущев был уверен, что ему разоблачение не грозит, хотя существовали документы, компрометирующие нового главу государства. Но, пожалуй, главной целью Хрущева на XX съезде было укрепление собственных позиций в качестве безоговорочного лидера в государстве, а разоблачение «культа личности» рассматривалось им как единственно возможное орудие борьбы с политическими противниками.

Доклад Хрущева о культе личности произвел ошеломляющее впечатление на делегатов съезда. Было принято решение ознакомить с ним всех членов партии, комсомольский актив, работников советского аппарата, руководителей зарубежных коммунистических партий. После XX съезда десталинизация, демократизация советской политической системы была продолжена. Как тогда выражались, настала «оттепель».

«Перемен!»

После съезда в стране начались активные преобразования. Первым, с чего начал Хрущев, стала децентрализация системы управления и построение модели «общенародного государства». Целью была постепенная передача функций государства общественным организациям: профсоюзам, комсомолам, производственным совещаниям на предприятиях и т.д. Однако эта задумка была обречена на неудачу, так как ей препятствовала сама структура советского государства с её однопартийностью и отсутствием альтернативы на выборах в государственные органы. Кроме того, возрос идеологический диктат во всех сферах общественной жизни: любая общественная инициатива должна была быть вмонтирована в идеологию «построения коммунизма».

Активно стали проводиться реабилитации заключенных сталинской эпохи и восстановление прав депортированных народов, расширялись права союзных республик. Стала появляться возможность публикации многих литературных, научных и публицистических произведений, рассказывающих о трагической эпохе Сталинского правления. Одним из самых знаменитых произведений об этом времени стал опубликованный в период оттепели «Один день Ивана Денисовича» А.И. Солженицына. Обновленное законодательство второй половины 1950-х годов отличалось большим либерализмом и заметным смягчением уголовных наказаний. Через несколько лет своего правления реформаторский потенциал Хрущева начал угасать, а его амбиции по покорению новых властных вершин только набирали обороты. Проведенные изменения не принесли главного: люди ждали улучшения элементарных условий жизни, а вместо этого видели, что руководящие партийные и государственные работники наделяют сами себя большими привилегиями, что их материальный уровень жизни значительно выше уровня жизни простых людей.

А много ли «оттаяло»?

Развенчание «культа личности» имело для общества глобальные последствия, расколов его на сторонников и противников «сталинизма» и наследия вождя. Хрущев в первую очередь преследовал конкретные цели по установлению собственного лидерства в государстве и не собирался идти по пути десталинизации основательно и планомерно. Однако всё его правление, все его действия как руководителя оказали негативное влияние на общество. Если «сталинисты» не могли простить ему XX съезд, а «либералы» – недостаточную и непоследовательную демократизацию советского общества, то значительная часть общества в целом перестала доверять власти. Жизнь людей и чиновников начала протекать в разных измерениях. В целом же, и сталинские беззакония, и непоследовательные преобразования Хрущёва больно ранили советское общество, уязвили его нравственность и душу.

#ADVERTISING_INSERT#