Сочинение на тему любимый стих серебряного века

(Анна Ахматова)
Тематика акмеизма полностью соответствовала этим принципам, основными были: тема земной красоты, тема духовного мира человека (его переживаний, чувств, эмоций). Акмеисты нередко обращались к библейским и мифологическим образам и сюжетам.
(Владимир Маяковский)
Следующее течение – футуризм – особенно полюбилось современникам. Это было авангардное направление, которое заявляло: «Границ не существует!» Основными образами футуризма были образ своего высшего «я», мотив поклонения разрушению, образ презренной буржуазии и образ человека тонкой душевной организации. Поскольку футуризм тяготел к живописи, то поэты (Маяковский, Северянин, Хлебников, Крученых, Каменский) придавали большое значение форме: появлялись авторские неологизмы, устаревшая система построения фраз и рифмы жестко критиковались.
(Сергей Есенин)
Новокрестьянская поэзия в качестве направления заняла одну из лидирующих позиций в литературе Серебряного века. Поэты этого направления (Есенин, Клюев, Клычков) особое внимание уделяли образам и тематике, а именно теме деревенской России, образу матери-природы, фольклорным образам и мотивам.
Серебряный век русской поэзии по праву можно назвать выразительным и ослепительным временем. Этот период подарил литературе чувственного, смелого и яркого лирического героя в условиях неспокойной атмосферы. На поэзию Серебряного века оказали большое внимание революция, война, кризис личности. Поэзия этого времени неординарная, непредсказуемая, главный образ Серебряного века – человек, лишившийся всего, но с гордо поднятой головой преодолевающий невзгоды.

Первые двадцать лет минувшего столетия называют серебряным веком русской поэзии. В этот период лирика проходит три фазы развития: символизм, акмеизм и футуризм. Наряду с этими направлениями существовали и другие. Несмотря на то, что был расцвет всевозможных поэтических «школ» и «кружков», некоторые авторы не примкнули ни к одному из них. К ним принадлежала и оригинальная, талантливая поэтесса, со сложной, трагической судьбой — Марина Цветаева.
В ее лирике много искренности, яркости, силы выражаемых чувств. 3 мая 1913 года, Марина Цветаева в Коктебеле написала стихотворение «Идешь, на меня похожий… «, которое с полным правом можно назвать шедевром поэзии «серебряного века». В нем поэтесса размышляет о вечности, о жизни и смерти. В этот период, в течение пяти лет, начиная с 1912 года, жизнь М. Цветаевой была наиболее наполненной и счастливой, если сравнивать прошедшие и последующие годы. Осенью 1912 года М. Цветаева родила дочь Ариадну. Чувства поэтессы переполняли с одной стороны радость бытия, а с другой мысли о неминуемом конце. Эти, на первый взгляд несовместимые чувства отражены в стихотворении:
«Идешь, на меня похожий,
Глаза устремляя вниз.
Я их опускала — тоже!
Прохожий, остановись!»
На первый взгляд, как будто ничего особенного нет в этих строках. Но прочитав стихотворение до конца, мы понимаем, что эти строки выбиты на могильной плите и к нам обращается некогда жившая поэтесса. Очень созвучны слова «похожий — прохожий». На мой взгляд, Цветаева хотела подчеркнуть такую мысль: каждый, кто стоит у ее могилы, похож на нее. Она тоже «была», жила, радовалась, любила. Она говорит со светлой грустью, как очень добрый попутчик, который сошел раньше по пути следования. И это по — настоящему восхищает. Слова, которые поэтесса сказала об Александре Блоке: » Удивительно не то, что он умер, а то, что он жил. Весь он такое явное торжество духа, такой — воочию — дух, что удивительно, как жизнь — вообще — допустила… «,…
можно отнести и к самой Цветаевой.
Просто удивительно, как Марина Цветаева сумела отстоять и сохранить свой талант, свой мир, недоступный другим. В этом стихотворении умиротворяюще звучит мысль о том, что, не смотря на то, что человек невозвратим в плоти и крови, но его мысли, чувства, дела, творчество остаются навечно.
Творчество поэтов «серебряного века», по словам исследовательницы А. Акбашевой, совпадает с развитием русской философии, которая лежала между учениями В. Соловьева и А. Лосева. «Философская мысль не вправе отказываться от постижения связей человека с миром невещественным, недоступным прямому наблюдению и строгому исследованию, сверхчувственным», так считает В. Соловьев. А Лосев создает учение о бытии, как о вечном становлении. Так что стихотворение М. Цветаевой «Идешь, на меня похожий… » можно рассматривать, как отражение движения от принципов В. Соловьева к учению А. Лосева. Цветаева считает, что неповторим каждый человек и как индивидуальность участвует в мировом становлении. Как отмечает В. Рождественский, стихотворение
Цветаевой «Идешь, на меня похожий» отличается сжатостью мысли и энергией чувств. Очень необычно, на тот момент, и главное очень сильно звучит тире, оно помогает отчеканивать слова в стихотворении: «Я их опускала — тоже!», «Прочти — слепоты куриной».
Сжатость мысли и энергия чувств не способствуют богатству эпитетов, которые есть в стихотворении: «стебель дикий», «кладбищенская земляника». В стихотворении присутствует единственная метафора — «в золотой пыли». Зато неоднократны повторы: «… что здесь — могила», «Что я появлюсь, грозя…», анафоры: «И кровь приливала к коже», «И кудри мои вились…». Это и еще и аллитерации на звук «с» приводит к рассуждению, размышлению. Мое мнение об идее стихотворения «Идешь, на меня похожий… «, определяется в том, что хоть человек и знает о неминуемости смерти, но он и осознает причастность к вечности. Обреченность в интерпретации Цветаевой не выглядит мрачной и безнадежной. Поэтесса призывает нас жить, наслаждаясь каждым днем, но вместе с тем не забывать о непреходящих, вечных ценностях.

Нет ничего удивительного в том, что в этот непростой переломный период русская земля стала рожать огромное количество выдающихся поэтов, настоящих творцов. В эти годы творили Блок, Гумилев, Соловьев, Гиппиус, Есенин, Ахматова, Цветаева, Белый, Дягилев, Бердяев, Брюсов, Маяковский и многие другие. Ощущение надвигающейся бури очень хорошо передал Блок в своем произведении «Возмездие». Творчество всех поэтов «серебряного века» содержит в себе нравственные искания и посыл к духовному совершенствованию личности в преддверии грядущих перемен.
Именно в период «серебряного века» в русской литературе появляются такие направления, как символизм, футуризм и акмеизм. Поэты-символисты в основу своего творчества вложили образ-символ (Блок, Гиппиус). Сильнейшее влияние на них оказала философия Соловьева о вечной Женственности в качестве спасительного начала. В акмеизме же заложена наивысшая степень чего-либо (Мандельштам, Ахматова). Его приверженцы принимают реальный мир и возводят в абсолют простые, обыденные вещи. Самым эпатажным из этих направлений считается футуризм (Маяковский). Это неоднозначное и очень интересное направление.
«Серебряный век», несомненно, обогатил русскую литературу. Он подарил миру массу бессмертных имен, произведения которых звучат до сих пор и все так же трогают сердца. Для себя я тоже нашел в этой эпохе поэтов, творчество которых оказалось мне близко.

Поэзия серебряного века – особое явление в мире литературы. Волнующие, светлые произведения, написанные на рубеже веков, любимы не одним поколением почитателей поэзии. Стихотворения Игоря Северянина, Зинаиды Гиппиус, Николая Гумилева, Александра Блока, Владимира Маяковского и других поэтов восхищают изяществом формы, богатством содержания, глубиной чувств. Для меня серебряный век русской литературы – это прежде всего творчество Сергея Есенина.
Известный русский поэт Сергей Александрович Есенин прожил короткую, но яркую жизнь, в которой было все: всеобщее восхищение талантом и резкая критика, ошеломляющая любовь и горькие разочарования. Такие же необыкновенные и звучные стихи поэта, в которых мы видим чудесные картины русской природы, слышим голоса крестьянской Руси, познаем народную душу. На мой взгляд, о чем бы ни писал поэт, под его пером рождаются ни с чем несравнимые образы.
Природа в поэзии Есенина не просто оживлена, она очеловечена. Например, в стихотворении «Буря» лес «охнул», ковыль «зашептался с эхом», река «ревёт сердито», а сама буря «плачет у окошка». Не менее прекрасна есенинская «Пороша», в которой «дремлет лес под сказку сна», а сосна сравнивается со старушкой, повязавшейся косынкой и опершейся на клюку. Описывая природу, поэт напоминает нам, что человек – ее частица. Так, в стихотворении «Звезды» автор обращается к небесным светилам, уверенный в том, что именно они владеют силой «знания жгучего» и скрывают что-то самое главное. Очаровывает известное произведение «Отговорила роща золотая», наполненное глубоким философским содержанием. Когда его читаешь, начинаешь понимать, что жизнь быстротечна и сравнить ее можно с рощей, которая «отговорила милым языком».
Несомненно, самыми притягательными для каждого человека является любовная лирика С.Есенина. Светлые, радостные, напоминающие о том, что любовь возрождает самые лучшие чувства в душе человека или грустные, пронизанные болью расставания с любимыми – эти стихотворения находят отклик в сердце. Я снова и снова перечитываю лирические откровения поэта: «Руки милой – пара лебедей» – песнь о любви и гармонии, «Глупое сердце, не бейся!» – размышление о том, способно ли сердце на сильное чувство, «Заметался пожар голубой» – посвящение любимой женщине и многие другие, восхищаясь глубиной описываемых эмоций.

3
Об одном стихотворении Серебряного века. «Незнакомка».
Лирика и проза. Кто-то предпочитает повести, рассказы, романы. Кто-то стихи. Мне нравится и то, и другое. Особенно я люблю поэзию серебряного века. Целая плеяда удивительных поэтов: Анна Ахматова, Андрей Белый, Валерий Брюсов, Саша Черный.
Об Александре Блоке я узнала еще в младших классах. Это были стихи о природе, о животных. Стихи очень трогательные. И вот совершенно новый Блок – «Стихи о Прекрасной Даме», «Незнакомка».
«Незнакомка» была написана 24 апреля 1906 года в Озерках. Это стихотворение – одно из лучших стихотворений поэта. В нем создан образ его идеала, сквозь который проглядывают конкретные черты прекрасной незнакомки.
С первых строк мы попадаем в мир обывательских будней, разгулявшейся пошлости:
Вдали, над пылью переулочной,
Над скукой загородных дач,
Чуть золотится крендель булочный,
И раздается детский плач.
Мы видим описание мира, задыхающегося в самом себе: «дикий и глухой воздух», «тлетворный дух». Даже природа предстает в неприглядном виде: луна лишена привычного романтического образа:
Над озером скрипят уключены,
И раздается женский визг,
А в небе, ко всему приученный,
Бессмысленно кривится диск.
Человек в этом мире обречен либо на пошлость, либо на одиночество:
И каждый вечер друг единственный
В моем стакане отражен.
И единственное укрытие лирического героя _ в том избавлении, которое дарит ему бессознательность пьяного:
И влагой терпкой и таинственной,
Как я, смирен и оглушен.
Стихотворение условно можно разделить на две части. «Границей» служит появление неизвестной девушки, являющейся лирическому герою в определенное время. Она последняя надежда героя, все, что есть в нем и в его лирике прекрасного. Реальность это или мечта, греза?
Вроде бы реальность: незнакомка среди ресторанных столиков, среди пьяниц. Лирический герой любуется дамой, восхищается ее нарядом. Он лишь издали наблюдает за ней, не решаясь приблизиться, нарушить ее покой и одиночество. Можно услышать мелодию шороха и шелест призрачных шелков:
И веют древними поверьями
Ее упругие шелка,
И шляпа с траурными перьями,
И в кольцах узкая рука.
Этот образ не просто очаровывает, завораживает. Он обещает что-то неземное, волшебное. В нем настоящая тайна. Прекрасная незнакомка, явь это или видение, пришедшие из иных миров,- не имеет уже особого значения.
Важно, что душа человеческая на миг соприкоснулась с миром прекрасного:
В моей душе лежит сокровище,
И ключ поручен только мне!
В конце стихотворения – своеобразное пробуждение лирического героя от грез. Трагическое пробуждение. Снова встает образ реального, грязного и душного мира, встает в тот самый момент, когда счастье, казалось, обретено. Однако мечта недолговечна. Мир не может быть освещен изнутри. В разных оттенках мрака живет солнце, и незнакомка остается бродить по безднам бледной тенью бессмертной души.
Стихотворение «Незнакомка» явилось своеобразной визитной карточкой Блока – символиста и времени, которое называется серебряным веком. Автор сумел емко и образно открыть читателю мир своей души, показать сокровища, таящиеся в его фантазии, возвышенном мире поэта – лирика.

Появление новых направлений, течений, стилей в искусстве и литературе всегда связано с пониманием места и роли человека в мире, во Вселенной, с изменением самосознания человека. Один из таких переломов пришелся на конец XIX — начало XX века. Художники того времени выступали за новое видение действительности, искали оригинальные художественные средства. Выдающийся русский философ Н. А. Бердяев назвал этот недолгий, но удивительно яркий период Серебряным веком. Это определение прежде всего относится к русской поэзии начала XX века. Золотой век — это век Пушкина и русской классики. Он стал основой для раскрытия талантов поэтов Серебряного века. У Анны Ахматовой в «Поэме без героя» находим строки:
И серебряный месяц ярко
Над серебряным веком плыл.
Хронологически Серебряный век продолжался полтора-два десятилетия, но по насыщенности его смело можно назвать веком. Он оказался возможен благодаря творческому взаимодействию людей редких дарований. Художественная картина Серебряного века многослойна и противоречива. Возникли и переплелись различные художественные течения, творческие школы, индивидуальные нетрадиционные стили. Искусство Серебряного века парадоксально соединяло старое и новое, уходящее и нарождающееся, превращаясь в гармонию противоположностей, образуя культуру особого рода. В то бурное время произошло уникальное наложение реалистических традиций уходящего золотого века и новых художественных направлений. А. Блок писал: «Солнце наивного реализма закатилось». Это было время религиозных исканий, фантазии и мистики. Высшим эстетическим идеалом признавался синтез искусств. Возникли символистская и футуристическая поэзия, музыка, претендующая на философию, декоративная живопись, новый синтетический балет, декадентский театр, архитектурный стиль «модерн». Поэты М. Кузмин и Б. Пастернак сочиняли музыку. Композиторы Скрябин, Ребиков, Станчинский упражнялись кто в философии, кто в поэзии и даже в прозе. Развитие искусства происходило ускоренно, с большим «накалом», рождая сотни новых идей.
Уже к концу XIX века громко заявили о себе поэты-символисты, которых позже стали именовать «старшими» символистами, — 3. Гиппиус, Д. Мережковский, К. Бальмонт, Ф. Сологуб, Н. Минский. Позднее возникла группа поэтов «младосимволис- тов» — А. Белый, А. Блок, Вяч. Иванов. Образовалась группа поэтов-акмеистов — Н. Гумилев, О. Мандельштам, С. Городецкий, А. Ахматова и другие. Появляется поэтический футуризм (А. Крученых, В. Хлебников, В. Маяковский). Но при всей пес- гроте и многообразии проявлений в творчестве художников той поры наблюдаются сходные тенденции. В основе перемен лежали общие истоки. Распадались остатки феодальной системы, наблюдалось «брожение умов» в предреволюционную эпоху. Это создавало совершенно новую среду для развития культуры.
В поэзии, музыке, живописи Серебряного века одной из главных тем была тема свободы человеческого духа перед лицом Вечности. Художники стремились разгадать вечную тайну мироздания. Одни подходили к этому с религиозных позиций, другие восторгались красотой сотворенного Богом мира. Многие художники воспринимали смерть как инобытие, как счастливое избавление от мук страдающей человеческой души. Необычайно силен был культ любви, опьянение чувственной красотой мира, стихиями природы, радостью жизни. Понятие «любовь» было глубоко выстраданным. Поэты писали о любви к Богу, к России. В поэзии А. Блока, Вл. Соловьева, В. Брюсова несутся скифские колесницы, языческая Русь отражена на полотнах Н. Рериха, пляшет Петрушка в балетах И. Стравинского, воссоздается русская сказка («Аленушка» В. Васнецова, «Леший» М. Врубеля).
Валерий Брюсов в начале XX века стал общепризнанным теоретиком и вождем русского символизма. Он был поэтом, прозаиком, литературным критиком, ученым, энциклопедически образованным человеком. Началом творческой деятельности Брюсова было издание трех сборников «Русские символисты». Он восхищался поэзией французских символистов, что отразилось в сборниках «Шедевры», «Это — я», «Третья стража», «Городу и миру».
Брюсов проявлял огромный интерес к другим культурам, к древней истории, к античности, создавал универсальные образы. В его стихах как живые предстают ассирийский царь
Ассаргадон, проходят римские легионы и великий полководец Александр Македонский, показаны средневековая Венеция, Данте и многое другое. Брюсов руководил крупным журналом символистов «Весы». Хотя Брюсов считался признанным мэтром символизма, принципы письма этого направления более сказались на ранних стихах, таких как «Творчество», «Юному поэту».
Идеалистическое мышление скоро уступило место земным, объективно значимым темам. Брюсов первым увидел и предсказал наступление жестокого индустриального века. Он воспевал человеческую мысль, новые открытия, интересовался авиацией, предсказывал полеты в космос. За потрясающую работоспособность Цветаева называла Брюсова «героем труда». В стихотворении «Работа» он сформулировал свой жизненные цели:
Я хочу изведать тайны
Жизни мудрой и простой.
Все пути необычайны,
Путь труда, как путь иной.
Брюсов до конца жизни оставался в России, в 1920 году основал Институт литературы и искусства. Брюсов перевел произведения Данте, Петрарки, армянских поэтов.
Константин Бальмонт был широко известен как поэт, пользовался огромной популярностью последние десять лет XIX века, был кумиром молодежи. Творчество Бальмонта продолжалось более 50 лет и в полной мере отразило состояние переходности рубежа веков, брожение умов того времени, желание замкнуться в мире особом, вымышленном. В начале творческого пути Бальмонт писал множество политических стихотворений, в которых создал жестокий образ царя Николая II. Их тайно передавали из рук в руки, как листовки.
Уже в первом сборнике «Под северным небом» стихи поэта приобретают изящество формы и музыкальность.
Тема солнца проходит через все творчество поэта. Образ животворящего солнца у него — символ жизни, живой природы, органическую связь с которой он всегда ощущал:
Я в этот мир пришел, чтоб видеть Солнце
И синий кругозор.
Я в этот мир пришел, чтоб видеть Солнце.
И выси гор.
Я в этот мир пришел, чтоб видеть Море
И пышный цвет долин.
Я заключил миры. В едином взоре,
Я властелин…
В стихотворении «Безглагольность» Бальмонт гениально подмечает особое состояние русской природы:
Есть в русской природе усталая нежность,
Безмолвная боль затаенной печали,
Безвыходность горя, безгласность, безбрежность,
Холодная высь, уходящие дали.
Само название стихотворения говорит об отсутствии действия, о погружении души человека в состояние мудрой созерцательности. Поэт передает различные оттенки грусти, которая, нарастая, изливается слезами:
И сердце простило, но сердце застыло,
И плачет, и плачет, и плачет невольно.
Поэты Серебряного века умели яркими мазками придать емкость и глубину содержанию стихотворений, в которых отражался поток чувств и эмоций, сложная жизнь души.

Серебряный век в русской поэзии дал немало прекрасных имен. Среди них имя Константина Бальмонта занимает достойное место. Бальмонт являлся одним из зачинателей символизма — литературного течения, связанного с идеалистической философией, мистикой, которое ратовало за поэзию намеков, иносказаний, истолковываемых символистами как отблеск иного, потустороннего мира. Можно много говорить о достоинствах и недостатках этого течения, однако лучшие его представители создали по-настоящему прекрасные и глубокие произведения.
Именно к таким поэтам относится Константин Бальмонт. Его стихотворениям присущи гибкость и музыкальность языка, богатство аллитераций, рифм и созвучий. Бальмонт умел вслушиваться в окружающий нас мир звуков и передавать в своих стихотворениях перезвон колоколов или стук шагов по гулкой мостовой («Воспоминание о вечере в Амстердаме»), шелест осенних листьев и плач сердца («Безглагольность»), почти безмолвное шуршание морской травы и движение рыб («Меж подводных стеблей»). Стихотворения Бальмонта завораживают своей плавностью, мелодичностью. Они действительно красивы. Их хочется читать и перечитывать, снова и снова представляя возникающие в воображении картины сонного Амстердама, бескрайней степи или прихода весны.
Одним из таких стихотворений является «Белый пожар». Стремление поэта заменить образ символом, несущим одновременно несколько значений, нашло отражение и здесь.
Когда мы читаем «Белый пожар», нас охватывает грустное настроение, хотя трудно сразу понять, почему это происходит — ведь перед нами мастерски нарисованная картина морского берега, на который набегают волны. Однако уже последняя строка первой строфы («В напряженье предсмертном домчалась ко мне») навевает печаль, задает тон всему стихотворению. Именно эта строка открывает философскую тему быстротечности жизни и неизбежности смерти.
Волны прибоя автор сравнивает с бегом «загнанных лошадей». Сначала одна волна, а за нею другие,
…как белые кони,
Разметав свои гривы, несутся, бегут,
Замирают от ужаса дикой погони,
И себя торопливостью жадною жгут.
В сознании лирического героя, стоящего «на прибрежье, в пожаре прибоя», совмещаются картины бешеной лошадиной скачки и плавного набегания волн на песок. Возникает контраст между реальным тихим морским пейзажем (и речи не идет о том, что море неспокойно) и тем, как воспринимает его лирический герой. Стоя в одиночестве на берегу, он в неспешном прибое почему-то видит «дикую» погоню. Красавцы-кони взлетают птицей на берег и там, став на миг еще прекрасней, рассыпаются в брызгах:
Опрокинулись, вспыхнули вправо и влево, —
И, пред смертью вздохнув и блеснувши полней,
На песке умирают в дрожании гнева
Языки обессиленных белых огней.
Удивительно, но у Бальмонта волны сравниваются также и с белым пожаром. Это тем более необычно, что автор отождествляет противоположные стихии — огонь и воду. Волны дрожат, словно свеча на ветру, вспыхивают как пламя и жадно «жгут» себя, а их гребни — «языки обессиленных белых огней».
Используя многозначный символ, Бальмонт соединяет созерцание лирическим героем картины природы и его раздумья об устройстве жизни, в которой, по его мысли, все стремится к смерти, «замирая от ужаса дикой погони», и сгорая.
Сам лирический герой представляется нам неким философом-экзистенциалистом, уверенным, что жизнь всегда есть смерть. Он пессимист, наблюдающий за неизбежным угасанием. Глядя на морские волны, «умирающие» на берегу, он приходит к выводу, что в природе и в жизни людей все устроено сходным образом. Человек, не умея остановиться и задуматься о жизни, сжигает себя, как волны-кони, слишком быстро несется к своему концу — смерти, приближая ее ненужной торопливостью.
Автору удалось наглядно, с мастерством живописца, передать мысли и чувства своего лирического героя. Мы вместе с ним идем по берегу моря, будто наяву видим белую пену волн, разметавшиеся гривы коней и языки пламени и невольно думаем о том, что все в жизни быстротечно. Как бы ни гневались люди («в дрожании гнева») на смерть, но они бессильны перед ней и не в состоянии остановить бег времени, изменить вечные законы бытия.
Грустным мыслям способствует и слышимый в стихотворении шум воды, моря. Поэт достигает это посредством использования звукоряда с-ш: «проблистав», «распаленный, «блеснувши», «обессиленный». Тихий шум прибоя настраивает на философский лад, заставляет задуматься о вечном, о смысле жизни. В то же время повторение звука «ж» («в напряженье», «в пожаре», «от ужаса», «жадною» ассоциируется с огнем, а порой, быть может, и с шипением воды, попадающей на раскаленную поверхность. С помощью такой своеобразной мелодии автор опять-таки соединяет образы-символы воды и огня.
Считается, что символисты непонятны. И все же это не вполне так. Константин Бальмонт предупреждал, что любое явление можно довести до абсурда и что не нужно «судить о символизме по бездарностям». «Если мы будем брать истинные таланты, мы увидим, что символизм — могучая сила, стремящаяся угадать новые сочетания мыслей, красок и звуков и нередко угадывающая их с неотразимой убедительностью», — утверждал поэт, и эти слова можно с полным правом отнести к нему самому и его творчеству.
Да, в стихотворениях Константина Бальмонта практически не звучали гражданственные темы. Он был погружен в мир звуков и чувств, в мир философских раздумий о смысле жизни. Однако Бальмонт был и остается в русской лирике одним из самых музыкальных поэтов, умеющих также создавать и яркие зрительные образы. Для искусства XX века вообще характерна синкретичность, то есть соединение поэзии, музыки, живописи. Мы видим удачный пример такого слияния в стихотворениях Бальмонта.

Один из соратников Н. Гумилева, Н. А. Одуп, ввел удивительно точное определение небольшого (с начала 1880-х по 1917 год) периода развития русской литературы: серебряный век. «По силе и энергии», «по обилию удивительных созданий» поэзия этого времени была провозглашена достойной продолжательницей величайших художественных открытий русской классической литературы XIX века. Но поэты серебряного века не только развили традиции предшественников, но и создали неповторимые шедевры. На мой взгляд, поэзия этого периода — явление феноменальное даже для русской культуры.
Источники столь удивительного явления помогают найти статьи И. Ф. Анненского, которого можно с уверенностью назвать предтечей акмеизма. По мнению этого мыслителя, мастера стиха прошлого столетия жили чувством гармонии между человеческой душой и природой. В современности же он видел трагедию человеческого «я», замученного «сознанием своего безысходного одиночества, неизбежного конца и бесцельного существования». Исходом такого мироощущения становится то, что постепенно стираются грани между реальным и фантастическим, а поэзия становится «все индивидуальное и сосредоточеннее». Не случайно А. Блок уподобил раздвоенную и одинокую душу поэта врубелевскому Ангелу-Демону, «заломившему руки, познавшему сладострастие тоски, обладателю всего богатства мира, но — нищему, ничем не прикрытому, не ведающему, где приклонить голову». Общественные катаклизмы начала столетия рождали в душе художников ощущение того, что мир перевернулся, а потому возникало стремление разгадать причины дисгармонии мира и души и найти пути исцеления.
На поэзию серебряного века огромное влияние оказали учения таких религиозных философов, как В. Соловьев, Н. Федоров, Н. Бердяев и П. Флоренский, которые выдвигали идеи вечной, божественной красоты и видели спасение мира в слиянии с Душой Мира, Вечной Женственностью.
Идеи эти были особенно близки творчеству символистов (Д. Белый, К. Бальмонт, В. Брюсов, ранний А. Блок). Д. Мережковский, идеолог так называемых старших символистов, считал, что новое мистическое искусство с помощью символов, вытекающих из тайных глубин души художника, должно открыть людям пути к постижению Божественной сущности мира. А. Белый полагал, что искусство существует в тесной связи с религией, и его задача — «передавать в субъективно-лирических излияниях» голос Мировой Души. Эстетические принципы символистов складывались в соответствии со стремлением открыть незримое и спасти мир. Вот, например, как формулирует идею своей книги «Пепел» д. Белый: «Пепел» — книга самосожжения и смерти, но сама смерть есть только завеса, закрывающая горизонты дальнего, чтобы найти их в ближнем».
Позже в русской поэзии выделилось направление, названное акмеизмом («расцвет, высшая степень») или адамизмом («мужественно-твердый и ясный взгляд на жизнь»). Н. Гумилев, организатор этой группы поэтов, в которую входили С. Городецкий, В. Кузьмин и, в ранний период творчества, А. Ахматова, О. Мандельштам, настаивал на иных, нежели чем у символистов, ценностях. Акмеисты утверждали чувство реальности, необходимость обращения к земному бытию и отточенное мастерство его воплощения. Гумилев считал необходимым признание «самоценности каждого явления», вытеснение культа «неведомого» «детски мудрым, до боли сладким ощущением собственного незнания». Однако ярко выражено и стремление привлечь внимание читателей не только к миру внешних явлений, но и к области более глубоких пластов человеческого бытия. Ассоциативный строй в стихах этих поэтов предметен, символистская многозначность образов отвергается. Вот, к примеру, как описывает А. Ахматова атмосферу древних русских городов:
Там белые церкви и звонкий, светящийся лед,
Над городом древних алмазные русские ночи
И серп поднебесный желтее, чем липовый мед.
Одновременно с акмеистами на литературную арену выходят футуристы (В. Маяковский, В. Хлебников, Д. Бурлюк, Ранний Б. Пастернак), позиция которых была скандально- эпатирующей: сбросить художников прошлого в «парохода современности», отстаивать красоту «самоценного слова». Футуристы отрицали всю предшествующую культуру, в том Числе старые ритмы и рифмы, грамматику языка, прежние темы. Футуристы — художники города, и они стремятся материализовать слово, воплотить в стихе стихию цвета (недаром многие из них были художниками) и звука, озвучить «безъязыкую» улицу. Работа над словом, звуками становилась самоцелью, иногда даже в ущерб смыслу. Взять, например, стихотворение В. Хлебникова «Перевертень», каждая строчка которого — палиндром:
Кони, топот, инок.
Но не речь, а черен он.
Идем молод, долом меди…
Развитие различных течений вело к ожесточению борьбы между ними. Но сравнить ее можно с соперничеством разных голосов в общем хоре, так как духовные запросы представителей всех направлений вытекали из общих мотивов. Гумилев, к примеру, выступал против богоискательства символистов, но считал, что лишь поэзия в союзе с религией способна переродить человека. В цикле «Огненный столп» Гумилев вообще как бы протягивает руку отвергаемому и теоретически обличаемому символизму, погружаясь в мистическую стихию, причудливо переплетая вымысел с реальностью, делая поэтический образ многомерным и неоднозначным. Главное же сближение символистов и акмеистов в том, что смысл творчества они видят в поиске истины и красоты, живя постоянным ощущением пути. Символисты стремились силой творчества пробудить Божественное начало в земном существовании, акмеисты поклонялись таланту, «растворяющему» в творении искусства несовершенную жизнь.
Даже в творчестве футуристов отразились не только стремления создать искусство будущего, но и ощущение трагизма современной жизни. Отсюда возникают картины больного города, в котором властвуют вещи, и появляется стремление «перекроить» Землю («Облако в штанах»).
Само понятие серебряный век, на мой взгляд, еще не достаточно точно определено. Традиционно в его рамки не укладываются такие поэты-реалисты, как И. Бунин. М. Цветаева вообще стоит особняком, так как ее творчество не было связано ни с одним из течений. Значительно переросли свои направления А. Ахматова, Б. Пастернак, О. Мандельштам. Все это, впрочем, говорит лишь об одном: поэзия серебряного века удивительна, но русская поэзия всего века двадцатого — явление еще более многогранное, неповторимое и загадочное.

Поэзия пробуждает в душе человека наиболее звонкие струны, заставляет оторваться от реальной действительности и воспарить своей мыслью в невиданные высоты. Стихи способны стать для человека спасением в трудных и даже в трагических обстоятельствах. Рифмованные строки заставляют задуматься о возвышенном, благородном, вечном.
Поэзию Анны Андреевны Ахматовой невозможно читать с равнодушием. Буквально каждое ее произведение переворачивает все привычные представления о мире, заставляет иначе взглянуть на окружающую жизнь.
Стихи Ахматовой удивительны, они просты и безыскусны, на первый взгляд. Но если вдуматься, то открывается их истинный смысл и читатель понимает, что оказывается перед бездной чувств, эмоций, мыслей. Анна Ахматова сумела выразить в стихах все глубинные устремления человеческой души, все оттенки чувств и эмоций. И каждый, кто начинает читать ее бессмертные произведения, удивляется, насколько близко и понятно ему все, о чем говорила поэтесса.
Уже в ранних стихах Анны Ахматовой можно увидеть все, чем жила поэтесса. Ее внутренний мир был удивительно богат. В нем находилось место всему: любви, восхищению красотой окружающего мира и удивительной мудрости, свойственной поэтессе. Она может легко, самыми простыми словами передать свое настроение в стихах:
Молюсь оконному лучу —
Он бледен, тонок, прям.
Сегодня я с утра молчу,
А сердце — пополам.
В поэзии не существует мелочей, все имеет свое, ‘ очень важное значение. Любовная лирика Ахматовой завораживает, заставляет проникнуться всеми чувствами, которые только могут присутствовать в сердце влюбленной женщины:
Так беспомощно грудь холодела,
Но шаги мои были легки.
Я на правую руку надела
Перчатку с левой руки.
Показалось, что много ступеней,
А я знала — их только три!
Между кленов шепот осенний
Попросил: “Со мною умри!”
Поэзия Ахматовой удивительно целомудренна. Переживания влюбленной женщины настолько возвышенны, что кажется, будто автором этих строчек явилось неземное существо. В стихах Анны Ахматовой перед читателем раскрывается удивительная красота любви, способная оправдать все, что люди могут совершить ради этого прекрасного чувства. Стихи свидетельствуют о глубочайшем страдании, которое может доставить любовь. Но это страдание одновременно возвышает человека. И поэтому любовь предстает испытанием, посланным свыше.
Среди повседневных забот и проблем стихи Ахматовой могут оказаться оазисом, освежающим душу, мысли и чувства. Ведь любовь — это не просто игра воображения, а единственная реальность, которая может поднять человека на вершину счастья. Мысли о любви заставляют задуматься о собственной душе, о которой подчас мы забываем в суете повседневности. Любовь заставляет расправить крылья и взлететь над серой и унылой действительностью. Но одновременно любовь может оказаться тяжелым камнем, который не дает подняться и воспарить.
Не любишь, не хочешь смотреть?
О, как ты красив, проклятый!
И я не могу взлететь,
А с детства была крылатой.
В стихах Ахматовой лирическая героиня удивительно романтична. Она обращает внимание на все знаки окружающего мира, и абсолютно на все она чутко реагирует. Каждый поступок, стремление или слово могут оказаться решающими или же роковыми.
Было душно от жгучего света.
А взгляды его — как лучи.
Я только вздрогнула: этот
Может меня приручить.
Наклонился — он что-то скажет…
От лица отхлынула кровь.
Пусть камнем надгробным ляжет
На жизни моей любовь.
Поэтесса не просто воспевает красоту любви. Она говорит, что любовь может одновременно стать величайшей из трагедий, обрекающей человека на несчастье. Но без любви теряется сам смысл жизни. И поэтому душа изнывает без любви, а человек тянется к ней всем своим существом. В стихах Ахматовой встречаются изысканные сравнения. Поэтесса беседует с бессонницей, рассказывает ей о своих переживаниях:
Ты опять, опять со мной, бессонница!
Неподвижный лик твой узнаю.
Что, красавица, что, беззаконница,
Разве плохо я тебе пою?
Лирическая героиня Ахматовой постоянно размышляет о смысле жизни. И размышления ее приводят к удивительно красивым и изысканным оборотам в стихах, воспевающих великолепие жизни:
Я научилась просто, мудро жить,
Смотреть на небо и молиться Богу,
И долго перед вечером бродить,
Чтоб утолить ненужную тревогу.
Ахматова успевает заметить все вокруг и воспеть это в своем творчестве. И лопухи в овраге, и грозди желто-красной рябины, и мурлыкающий пушистый кот — все это находит свое отражение в стихотворении. На первый взгляд, это несущественные детали. Но ведь все это — часть жизни, такой, какая она есть в действительности.
Когда я читаю стихи Ахматовой, мне кажется, будто передо мной раскрывается удивительный мир, целая Вселенная ее души. Анна Андреевна жила в нелегкое для страны время. Привычные общечеловеческие ценности были забыты. И именно поэтому к творчеству Ахматовой относились настороженно… А саму поэтессу назвали “взбесившейся барынькой, мечущейся между будуаром и молельней”. Насколько чудовищно несправедливыми кажутся подобные высказывания сегодня, когда безусловная гениальность ахматовского творчества оценена читателями по достоинству!