Сочинение на тему павлунины радости

Сочинение на тему: ПАВЛУНИНЫ РАДОСТИ (В. И. Белов. “Скворцы”)

Павлуня – главный герой рассказа “Скворцы”. Несколько лет назад, когда у мальчика заболели ноги, местный фельдшер посоветовал родителям отвезти его в областную больницу. Но вот уже который год Павлу­ня проводит в постели, а родители все надеются нако­пить денег на его лечение.

У больного мальчика из бедной семьи только два развлечения – букварь и окно. Букварь он перечитал уже несколько раз. А в окно зимой, казалось, и смот­реть не на что, тем более, что оно выходит не на улицу, а в огород.

Но так покажется любому, только не Павлуне! Мальчика Способна развеселить даже сорвавша­яся с крыши сосулька. Он замечает самые незначи­тельные изменения в природе, радуется им.

Привык­ший к ровному белому, точно покрывало, снегу, который укрыл все грядки на огороде, взгляд Павлуни тут же замечает, что “в одном месте на грядках снег стаял, и от этого там зачернела земля… Через день проталина на грядках стала еще больше, темные места на речке слились в одно место…”.

Непередаваемое наслаждение для мальчика – смотреть, как папа делает скворечник, а потом уста­навливает

его в огороде. Теперь Павлуня сможет на­блюдать за скворцами.

Прилет птиц стал для мальчика настоящим праздни­ком. Теперь он только тем и занимался, что следил за скворцами, угадывал их действия. “Теперь летал больше один скворец. Слетает на лужок, сядет на черемуховую ветку или на крышу скворечника и давай что есть мочи трепыхать крыльями. Потом утихомирится, поведет но­сом и пустит такую свистулку, что залюбуешься…”

Самой настоящей трагедией для Павлуни стало паде­ние скворечника и гибель птичьих яиц. Поступок маль­чика, рискующего ради спасения птенцов своим здоровь­ем, вызывает слезы. И хочется, чтобы к этому доброму, славному мальчику с больными ногами и чистой нежной душой кто-нибудь проявил такое же участие, как он сам к птицам, и помог Павлуне вылечиться.

Глоссарий:

– белов скворцы краткое содержание

– сочинение на тему скворцы

– сочинение про скворцов

– белов скворцы

– сочинение скворцы

Loading…

Сочинение на тему: ПАВЛУНИНЫ РАДОСТИ (В. И. Белов. “Скворцы”)

ПАВЛУНИНЫ РАДОСТИ (В. И. Белов. «Скворцы»)

Павлуня — главный герой рассказа «Скворцы». Несколько лет назад, когда у мальчика заболели ноги, местный фельдшер посоветовал родителям отвезти его в областную больницу. Но вот уже который год Павлу­ня проводит в постели, а родители все надеются нако­пить денег на его лечение.

У больного мальчика из бедной семьи только два развлечения — букварь и окно. Букварь он перечитал уже несколько раз. А в окно зимой, казалось, и смот­реть не на что, тем более, что оно выходит не на улицу, а в огород. Но так покажется любому, только не Павлуне! Мальчика Способна развеселить даже сорвавша­яся с крыши сосулька. Он замечает самые незначи­тельные изменения в природе, радуется им. Привык­ший к ровному белому, точно покрывало, снегу, который укрыл все грядки на огороде, взгляд Павлуни тут же замечает, что «в одном месте на грядках снег стаял, и от этого там зачернела земля… Через день проталина на грядках стала еще больше, темные места на речке слились в одно место…».

Непередаваемое наслаждение для мальчика — смотреть, как папа делает скворечник, а потом уста­навливает его в огороде. Теперь Павлуня сможет на­блюдать за скворцами.

Прилет птиц стал для мальчика настоящим праздни­ком. Теперь он только тем и занимался, что следил за скворцами, угадывал их действия. «Теперь летал больше один скворец. Слетает на лужок, сядет на черемуховую ветку или на крышу скворечника и давай что есть мочи трепыхать крыльями. Потом утихомирится, поведет но­сом и пустит такую свистулку, что залюбуешься…»

Самой настоящей трагедией для Павлуни стало паде­ние скворечника и гибель птичьих яиц. Поступок маль­чика, рискующего ради спасения птенцов своим здоровь­ем, вызывает слезы. И хочется, чтобы к этому доброму, славному мальчику с больными ногами и чистой нежной душой кто-нибудь проявил такое же участие, как он сам к птицам, и помог Павлуне вылечиться.

Сочинение на тему: ПАВЛУНИНЫ РАДОСТИ (В. И. Белов. «Скворцы»)

4.8 (95.28%) 199 votes

На этой странице искали :

• белов скворцы краткое содержание
• сочинение на тему скворцы
• сочинение про скворцов
• белов скворцы
• скворцы белов краткое содержание

В субботу мать вымыла пол и
застелила его чистыми полосатыми половиками. А
еще она взяла мелкого песочку, положила его на
мокрую тряпку и долго терла медный самовар, потом
переставила кровать вместе с Павлуней на новое
место, поближе к окну.
— Лежи, Павлуня, лежи,
голубчик,— она подоткнула под Павлунины бока
теплое одеяло и вскоре ушла на колхозную работу.
Павлуне хотелось поглядеть на
самовар, как он светится, но самовар стоял в
шкафу, а встать Павлуня не мог. Всю зиму у Павлуни
болели ноги, и он лежал все время в кровати.
«Наверно,— думает Павлуня,— наверно, сейчас в
шкафу светло от самовара, только ведь как
узнаешь? Если откроешь дверку, то свет из избы
сразу в шкаф напускается, а ежели не откроешь, то
не видно, темно в шкафу или светло. Наверно,
светло, потому что уж очень самовар блестит после
того, как его мама начистила». Еще Павлуне
хочется поглядеть свои валенки. Но об этом тоже
нечего было и мечтать, потому что, во-первых, не
встать с кровати, а во-вторых, валенки были
заперты в чулане, вместе с отцовым новым
пиджаком. Павлуня помнит, как отец купил ему
валенки и принес домой. Но Павлуня уже тогда
болел и в школу не ходил, а валенки тоже всю зиму
зря пролежали.
Размышляя обо всем этом, Павлуня
чуть не забыл, что кровать переставлена ближе к
окну. Он повернул голову и сразу увидел синее
небо. Там же висела большая прозрачная сосулька:
она намерзла на карнизе и была похожа на штык.
Павлуня увидел, как на ее остром кончике копилась
капля золотистой воды, копилась, копилась, стала
тяжелее себя и полетела вниз. Павлуне стало
весело. Снег в огороде был белый, белый, небо
вверху такое синее, как обложка на тетрадочке,
которую только-только выдали и на которой не
поставлено еще ни одной буковки, а не то что
фамилии.
Дальше за огородом, под горой,
была река. Она еще вся заметена снегом, снег и на
крышах, на грядках, и на лужке тоже не было еще ни
одной проталины. Павлуня увидел, как дрожит от
ветра торчащий из снега стебель прошлогоднего
репейника, и догадался, что на улице еще холодно,
хотя и капает с застрехов.
«Снегу наворотило,— думает
Павлуня,— столько снегу не скоро растает. На
одной нашей крыше, наверно, пудов двенадцать, а
то, может, и больше». На этом месте Павлуня
вспомнил, как прошлой весной отец скидывал снег с
крыши. Деревянной лопатой он нарезал большущие
глыбы. Такая глыба сперва тихо трогалась с места,
а потом шумно ползла по крыше и — бух! Когда на
крыше осталась одна такая глыба, отец сбросил
вниз лопату, а сам сел верхом на последнюю глыбу и
поехал с крыши. Павлуня увидел, как отец
шлепнулся в снег почти по шейку. Тогда они долго
вместе с отцом хохотали, и Павлуня решил твердо,
что на будущую зиму сам будет скидывать снег и
тоже прокатится на последней глыбе. Но теперь
было ясно, что это дело не сбудется. Если Павлуня
и выздоровеет к теплу, то либо уже снег растает,
либо мать все равно не пустит на улицу. Недаром
фельдшер Иван Яковлевич говорил, что надо греть
ноги и все время сидеть в тепле. Еще он говорил о
том, чтобы свозить Павлуню в областную больницу,
да где там! Отцу с матерью и так все некогда, да и
денег надо порядочно, чтобы ехать.
За такими мыслями Павлуня
задремал и не слышал, как хлопнули ворота с улицы.
В избу вошел отец и положил у дверей под кровать
какую-то круглую штуковину.
— Папка, чего это ты принес? —
спросил Павлуня.
— Лежи, лежи, это фильтр
масляный,— сказал отец, снял свою блестящую
фуфайку и начал мыться из рукомойника.— Это,
брат, знаешь, вроде сита, масло сквозь него
проходит и очищается от всяких примесей.
— А почему в масле примесь?
— Ну, брат, всяко бывает.
— Ох, папка, папка,
Павлуня хотел еще что-то
сказать, но не сказал, а потрогал жесткие отцовы
пальцы. От них пахло трактором и снегом.
— Всяко, брат Павлуня(, бывает,—
повторил отец,— в любой жидкости примеси есть.
Павлуня вздохнул, а отец
пошабарошил у него на голове, как раз в том месте,
где пониже макушки сходились и закручивались
воронкой Павлунины волосята.
Вскоре пришла мать и стали
ужинать.

Павлуня не считал, сколько
прошло дней. Однажды, взглянув на улицу, он
увидел, что в одном месте на грядках снег стаял и
от этого там зачернела земля. На реке, под горой,
тоже зачернело что-то в двух местах. Через день
проталина на грядках стала еще больше, темные
места на реке слились в одно место, а мать
выставила одну зимнюю раму. В избе стало больше
места и запахло чем-то свежим. Пришел с работы
отец, как всегда, вымылся и после ужина, когда
стемнелось, зажег большую десятилинейную лампу.
— Ты, Павлуня, как думаешь,
сегодня начнем или еще погодим немножко?
— Давай уж, папка, начнем!
— Ну, ладно, только ты не
вставай, а гляди с кровати, не велел тебе вставать
Иван Яковлевич.
— Все не велел, не велел…
Отец принес в избу широкую
доску, топор, ножовку с рубанком и долото с
молотком. Сначала он выстрогал доску добела с
обеих сторон, потом карандашом расчертил ее и
перепилил по черточкам. Получились четыре
продолговатые доски, одна маленькая квадратная и
одна длиннее всех. Как раз в это время вскипел
самовар. Мать велела прикончить стукоток и стала
выставлять из шкафа чашки и блюдца. Отец сложил
выстроганные дощечки, собрал инструмент.
— Придется, Павлуня, до завтрева
отложить! Давай, брат, спать пока.
Павлуня стал спать, он натянул
одеяло так, чтобы закрыть ухо, потому что никогда
не уснешь, если ухо торчит на воле.
В эту ночь Павлуня спал крепче и
счастливее. Он еле дождался того времени, когда
отец вновь пришел с работы и вымылся. Не
дожидаясь ужина, отец взялся опять за дело.
Павлуня видел, как он химическим карандашом
нарисовал на одной доске кружок и начал его
выдалбливать. Так-так — стучал два раза молоток,
и каждый раз отец. выламывал кусочек дерева.
Так-так! Наконец дырка в доске была продолблена,
отец ножиком зачистил ее края и начал
сколачивать скворешник. Последнюю квадратную
дощечку он использовал для дна, а самую длинную —
для крыши.
— Мы уж, Павлуня, на один скат
будем делать.
— На один.
Отец приколотил крышу и под
самую дырку приделал небольшую дощечку, чтобы
скворцам было где сидеть.
— Больно, папка, мало места на
этой дощечке. Свалится скворец с верхотуры.
— Думаешь? Может, и маловато. Ну,
мы еще что-нибудь придумаем.
И отец пошел на улицу и вернулся
с большой черемуховой веткой в руках.
— Во, Павлуня. Приколотим.
Павлуня, конечно, согласился:
— Ты, папка, молодец, здорово ты,
папка, выдумал!
…Скворешник вышел хороший.
Очень даже хороший. От него пахло смолой и
черемуховой веткой, щелей не было: проверяли даже
на свет. Отец тут же пошел в огород. Павлуня видел,
как он нашел самую длинную жердь и приколотил к
ней скворешник с веткой. Как раз напротив
Павлуниного окошка, на той стороне грядок, был
сруб старой картофельной ямы. Отец поддолбил
обухом топора лед под углом сруба, уткнул туда
один конец жерди и начал с натугой поднимать
жердь и ставить ее на попа. Скворешник с веткой
закачался так высоко, что Павлуня тоже только
головой покачал. Он с тревогой наблюдал, как отец
осторожно поворачивает жердь так, чтобы
скворешник стал крыльцом в южную сторону. Потом
отец плотно прикрутил жердь проволокой к
зауголку ямы и потом еще вбил три длинных гвоздя
для надежности. Павлуня глядел на новый
скворешник, раскрыв рот.
Скворешник покачивался в синем
небе, а небо за ним было бесконечным, чистым и,
наверное, теплым, потому что уж очень весело
барабанила с крыши золотая от солнца вода. В это
время у Павлуни закружилась голова, и он от
слабости положил голову на подушку. На улице,
наверное, начиналась взаправдашняя весна.

В субботу мать вымыла пол и застелила его чистыми полосатыми половиками. А еще она взяла мелкого песочку, положила его на мокрую тряпку и долго терла медный самовар, потом переставила кровать вместе с Павлуней на новое место, поближе к окну.

– Лежи, Павлуня, лежи, голубчик, – она подоткнула под Павлунины бока теплое одеяло и вскоре ушла на колхозную работу.

Павлуне хотелось поглядеть на самовар, как он светится, но самовар стоял в шкафу, а встать Павлуня не мог. Всю зиму у Павлуни болели ноги, и он лежал все время в кровати. «Наверно, – думает Павлуня, – наверно, сейчас в шкафу светло от самовара, только ведь как узнаешь? Если откроешь дверку, то свет из избы сразу в шкаф напускается, а ежели не откроешь, то не видно, темно в шкафу или светло. Наверно, светло, потому что уж очень самовар блестит после того, как его мама начистила». Еще Павлуне хочется поглядеть свои валенки. Но об этом тоже нечего было и мечтать, потому что, во-первых, не встать с кровати, а во-вторых, валенки были заперты в чулане, вместе с отцовым новым пиджаком. Павлуня помнит, как отец купил ему валенки и принес домой. Но Павлуня уже тогда болел и в школу не ходил, а валенки тоже всю зиму зря пролежали.

Размышляя обо всем этом, Павлуня чуть не забыл, что кровать переставлена ближе к окну. Он повернул голову и сразу увидел синее небо. Там же висела большая прозрачная сосулька: она намерзла на карнизе и была похожа на штык. Павлуня увидел, как на ее остром кончике копилась капля золотистой воды, копилась, копилась, стала тяжелее себя и полетела вниз. Павлуне стало весело. Снег в огороде был белый, белый, небо вверху такое синее, как обложка на тетрадочке, которую только-только выдали и на которой не поставлено еще ни одной буковки, а не то что фамилии.

Дальше за огородом, под горой, была река. Она еще вся заметена снегом, снег и на крышах, на грядках, и на лужке тоже не было еще ни одной проталины. Павлуня увидел, как дрожит от ветра торчащий из снега стебель прошлогоднего репейника, и догадался, что на улице еще холодно, хотя и капает с застрехов.

«Снегу наворотило, – думает Павлуня, – столько снегу не скоро растает. На одной нашей крыше, наверно, пудов двенадцать, а то, может, и больше». На этом месте Павлуня вспомнил, как прошлой весной отец скидывал снег с крыши. Деревянной лопатой он нарезал большущие глыбы. Такая глыба сперва тихо трогалась с места, а потом шумно ползла по крыше и – бух! Когда на крыше осталась одна такая глыба, отец сбросил вниз лопату, а сам сел верхом на последнюю глыбу и поехал с крыши. Павлуня увидел, как отец шлепнулся в снег почти по шейку. Тогда они долго вместе с отцом хохотали, и Павлуня решил твердо, что на будущую зиму сам будет скидывать снег и тоже прокатится на последней глыбе. Но теперь было ясно, что это дело не сбудется. Если Павлуня и выздоровеет к теплу, то либо уже снег растает, либо мать все равно не пустит на улицу. Недаром фельдшер Иван Яковлевич говорил, что надо греть ноги и все время сидеть в тепле. Еще он говорил о том, чтобы свозить Павлуню в областную больницу, да где там! Отцу с матерью и так все некогда, да и денег надо порядочно, чтобы ехать.

За такими мыслями Павлуня задремал и не слышал, как хлопнули ворота с улицы. В избу вошел отец и положил у дверей под кровать какую-то круглую штуковину.

– Папка, чего это ты принес? – спросил Павлуня.

– Лежи, лежи, это фильтр масляный, – сказал отец, снял свою блестящую фуфайку и начал мыться из рукомойника. – Это, брат, знаешь, вроде сита, масло сквозь него проходит и очищается от всяких примесей.

– А почему в масле примесь?

– Ну, брат, всяко бывает.

– Ох, папка, папка.

Павлуня хотел еще что-то сказать, но не сказал, а потрогал жесткие отцовы пальцы. От них пахло трактором и снегом.

– Всяко, брат Павлуня, бывает, – повторил отец, – в любой жидкости примеси есть.

Павлуня вздохнул, а отец пошабарошил у него на голове, как раз в том месте, где пониже макушки сходились и закручивались воронкой Павлунины волосята.

Вскоре пришла мать и стали ужинать.

* * *

Павлуня не считал, сколько прошло дней. Однажды, взглянув на улицу, он увидел, что в одном месте на грядках снег стаял и от этого там зачернела земля. На реке, под горой, тоже зачернело что-то в двух местах. Через день проталина на грядках стала еще больше, темные места на реке слились в одно место, а мать выставила одну зимнюю раму. В избе стало больше места и запахло чем-то свежим. Пришел с работы отец, как всегда, вымылся и после ужина, когда стемнелось, зажег большую десятилинейную лампу.

– Ты, Павлуня, как думаешь, сегодня начнем или еще погодим немножко?

– Давай уж, папка, начнем!

– Ну, ладно, только ты не вставай, а гляди с кровати, не велел тебе вставать Иван Яковлевич.

– Все не велел, не велел…

Отец принес в избу широкую доску, топор, ножовку с рубанком и долото с молотком. Сначала он выстрогал доску добела с обеих сторон, потом карандашом расчертил ее и перепилил по черточкам. Получились четыре продолговатые доски, одна маленькая квадратная и одна длиннее всех. Как раз в это время вскипел самовар. Мать велела прикончить стукоток и стала выставлять из шкафа чашки и блюдца. Отец сложил выстроганные дощечки, собрал инструмент.

– Придется, Павлуня, до завтрева отложить! Давай, брат, спать пока.

Павлуня стал спать, он натянул одеяло так, чтобы закрыть ухо, потому что никогда не уснешь, если ухо торчит на воле.

В эту ночь Павлуня спал крепче и счастливее. Он еле дождался того времени, когда отец вновь пришел с работы и вымылся. Не дожидаясь ужина, отец взялся опять за дело. Павлуня видел, как он химическим карандашом нарисовал на одной доске кружок и начал его выдалбливать. Так-так – стучал два раза молоток, и каждый раз отец выламывал кусочек дерева. Так-так! Наконец дырка в доске была продолблена, отец ножиком зачистил ее края и начал сколачивать скворешник. Последнюю квадратную дощечку он использовал для дна, а самую длинную – для крыши.

– Мы уж, Павлуня, на один скат будем делать.

– На один.

Отец приколотил крышу и под самую дырку приделал небольшую дощечку, чтобы скворцам было где сидеть.

– Больно, папка, мало места на этой дощечке. Свалится скворец с верхотуры.

– Думаешь? Может, и маловато. Ну, мы еще что-нибудь придумаем.

И отец пошел на улицу и вернулся с большой черемуховой веткой в руках.

– Во, Павлуня. Приколотим.

Павлуня, конечно, согласился:

– Ты, папка, молодец, здорово ты, папка, выдумал!

Скворешник вышел хороший. Очень даже хороший. От него пахло смолой и черемуховой веткой, щелей не было: проверяли даже на свет. Отец тут же пошел в огород. Павлуня видел, как он нашел самую длинную жердь и приколотил к ней скворешник с веткой. Как раз напротив Павлуниного окошка, на той стороне грядок, был сруб старой картофельной ямы. Отец поддолбил обухом топора лед под углом сруба, уткнул туда один конец жерди и начал с натугой поднимать жердь и ставить ее на попа. Скворешник с веткой закачался так высоко, что Павлуня тоже только головой покачал. Он с тревогой наблюдал, как отец осторожно поворачивает жердь так, чтобы скворешник стал крыльцом в южную сторону. Потом отец плотно прикрутил жердь проволокой к зауголку ямы и потом еще вбил три длинных гвоздя для надежности. Павлуня глядел на новый скворешник, раскрыв рот.

Скворешник покачивался в синем небе, а небо за ним было бесконечным, чистым и, наверное, теплым, потому что уж очень весело барабанила с крыши золотая от солнца вода. В это время у Павлуни закружилась голова, и он от слабости положил голову на подушку. На улице, наверное, начиналась взаправдашняя весна.

Прошло еще несколько дней, а скворцов не было. Уже вся река ясно обозначилась под снегом, пропитавшимся насквозь водой, уже грядки под окном совсем обнажились, а снег потемнел. На лужке, где была горушка с репейниками, тоже появилась проталина, на свет глянула серая прошлогодняя отава. Отец теперь совсем редко бывал дома. Уже целую неделю он ремонтировал свой трактор С-80 и мать посылала ему пироги в корзинке. Павлуня скучал по отцу и говорил иногда про себя: «Эх, папка, папка».

Павлуня по-прежнему не вставал с кровати. По ночам он спал, а днем читал букварь или глядел в окно. Других книжек не было, жаль, что эта зима зря прошла. А на ручье сейчас наверняка ребята делают мельницу. Мельница, конечно, не настоящая, но крутилась быстро и работала, пока вода на ручье совсем не исчезала.

Вообще-то Павлуне грустно. Он заснул вечером, и ему приснилось лето. Он будто бы ел сладкие гигли и сам, на своих ногах, бегал на реку ловить силетков. Силетки – это такие маленькие щучки. Они всегда стоят на мелких местах и, видно, греются на солнышке. Павлуня сорвал длинную травинку-полину, сделал из нее силышко и начал силить силетка. Потом вдруг полина стала обычной ивовой веткой, а вместо силетка на воде заплавала утка и закрякала: кря-кря, кря-кря. От этого Павлуня и пробудился. Никакая это была и не утка, а просто было утро, и мама большим ножиком щепала березовую лучину. Спать Павлуня уже не стал, а начал глядеть, как мать растопляет печь.

– Гляди-ко, кто прилетел-то, – сказала она Павлуне, когда рассвело. Павлуня посмотрел в окно и обомлел. На грядках и на вытаявшем лужке прыгали скворцы. Павлуня начал их считать, но все сбивался со счета. Скворцы были черные с чернильным отливом, востроносые и веселые. Они что-то искали в прошлогодней траве. Вдруг один из них взлетел и, быстро перебирая крыльями, сел на скворешник. Павлуня так и замер. Скворец держал в носу травинку.

– Гляди, гляди, полез туда, мам, полез! – закричал Павлуня тоненьким слабым голосом. – Во! Там уж он!

Весь день Павлуня смотрел на скворцов, и весь день они искали чего-то на лужке, то и дело взлетали и прыгали, а двое поочередно исчезали в черном кружке скворешника.

В обед пришла мать и выставила еще одну раму, как раз напротив Павлуниной постели. Теперь глядеть стало еще лучше, и Павлуня услышал скворчиные голоса. Два скворца, которые поселились в скворешне, без передышки летали на лужок, и Павлуня никак не мог уследить за ними, потому что на лужок летали и другие скворцы. «А где же остальные будут жить? – подумал он. – Ведь скворешник-то один».

Правда, в деревне есть еще скворешник на Гурихиной черемухе, но тот скворешник старый, и в нем холодно, а Павлуня на собственном опыте знал, что такое простуда.

* * *

Теперь Павлуня каждое утро просыпался вместе с матерью и все время смотрел на скворцов. Он ни разу не мог проснуться раньше их: они все время были в работе – такие уж попались скворцы. Скоро они перестали таскать сухие травинки, а летали с чем-то другим, наверное с червяками. Снег почти весь растаял, солнышко пекло хорошо, река под горой так разлилась, что вода подступила к самым баням.

Павлуня с утра глядел в окошко. Теперь летал больше один скворец. Слетает на лужок, сядет на черемуховую ветку или на крышу скворешника и давай что есть мочи трепыхать крыльями. Потом утихомирится, поведет носом и пустит такую свистулю, что залюбуешься. Да что Павлуня, даже пожилая Гуриха, которая каждый день ходит за водой мимо скворешника, и та после такой свистули останавливается.

Сегодня Павлуне еще больше захотелось на улицу. Гуриха с ведрами давно уже прошла туда и обратно, солнышко повернулось из-за хлева и глядело в самые окна. По тому как рябилась вода в лужице, между грядок, Павлуня понял, что на улице хоть и солнышко, но ветрено. Скворешник раскачивался на ветру. Скворцы занимались своим обычным делом. Павлуня повернулся на другой бок и, подперев подбородок ладонью, высматривал своего скворца. Скворчиха сидела, наверно, в скворешнике, а хозяин куда-то улетел. «Куда он мог улететь? Может, ко скотному двору?» Только так подумал Павлуня, как вдруг почувствовал, что весь похолодел: от сильного ветра скворешник качнулся, жердь выгнулась и вместе со скворешником повалилась к земле.

– Мама! – закричал Павлуня и заметался по кровати. Павлуня не помнил, как он очутился на полу. Еле переставляя ноги, он начал искать что-нибудь обуть. Как назло, ничего не было. Наконец, он отыскал за печкой старые отцовские катанки, надел их, надел материн казачок, а шапка еще с осени висела на гвоздике около часов.

Ковыляя и размазывая рукавом слезы, выбрался за порог и еле открыл ворота в огород. Его охватило холодным весенним ветром, голова опять закружилась. Шлепая по воде прямо в катанках, Павлуня наконец обогнул хлев. Катанки промокли, ноги не слушались. Тут Павлуня увидел скворешник. Лежал он на грядках окошечком вниз, черемуховая ветка, прибитая к нему, сломалась, а Гурихин кот подкрадывался к скворешнику из-за хлева.

– Уходи, дурак! – вне себя закричал коту Павлуня, потом заплакал, схватил с грядки камень и бросил в кота. Камень не долетел до кота, но кот равнодушно понюхал воздух своей усатой мордой и не спеша пошел обратно. Скворцов не было поблизости, и Павлуня, вздрагивая плечами и ничего не видя, подковылял поближе. Он чувствовал, что случилась беда, что все кончено. Дрожа от горя и холода, мальчик просунул тоненькую исхудалую руку в дырку скворешника. Там никого не было: на мокрых пальцах он увидел осколки небесной, в пятнышках, тонкой скорлупы скворчиных яичек…

Больше Павлуня ничего не помнил, небо с облаками опрокинулось куда-то и поплыло, что-то непоправимое и страшное навалилось на Павлуню, и перед глазами его все синела небесная прозрачность крохотных скворчиных яичек…

Очнулся Павлуня на руках у отца. Мальчик увидел загорелую отцовскую шею и заплакал еще сильнее.

– Ну, что же ты, брат, ну, Павлуня, – говорил отец, – она еще накладет яичек, не плачь. А скворешник мы опять поставим, сделаем крепче.

Отец нес Павлуню по грядкам. Павлуня слушал его, но успокоиться не мог никак, и плечи его вздрагивали.

– …Понимаешь, был бы я дома, я бы закрепил жердь, а тут, видишь, сеять надо, пахать… Ну, не плачь, не плачь, Павлуня, ты, брат, сам знаешь… Вот она опять прилетит и накладет новых яичек… а мы с тобой, как только сев пройдет да потеплее будет, к областному врачу поедем… Ну перестань, брат…

Павлуня прижался мокрым лицом к щетинистой отцовской щеке.

– Папка, – глотая слезы, сказал он, – а она опять накладет яичек?

– Ну, конечно, новых накладет. Вот я сейчас тебя уложу и опять поставлю скворешник. Скворцы, они такие, обязательно новых яичек накладут. А летом обязательно мы к врачу поедем и ботинки тебе новые купим.

Павлуню уложили на печь, у него был жар. Отец вновь поставил скворешник. Но скворешник стоял одиноко, скворцы не прилетали. Они улетели куда-то очень далеко, может, за реку, и, наверное, прилетят только завтра.

Цели урока:

1. Знакомство с рассказом писателя, с его художественным своеобразием.
2. Научить первым умениям и навыкам анализа, интерпретации эпического
   произведения
3. Помочь школьникам познать собственный внутренний мир, определить путь к
   нравственному взрослению, осмыслению самого себя как личности, как
   нравственно воспитанного человека
4. Воспитание уважения к родителям, любви к природе, развитие
   наблюдательности у детей

Оборудование: портреты В.И. Белова, стенд с фотографиями детей на
природе, выставка книг писателя, выставки репродукции картин на тему “Моя
весна”, “Мир природы и я”/

Эпиграф к уроку:

“Главное не то, где живет человек, кем работает, какое у него
образование, а то, какая у него душа, умеет ли он любить, нежен ли он, как
ведёт себя в трудную минуту, способен ли на поступок”
В. И. Белов

Ход урока

I
. Актуализация знаний.
Закрепление знаний об авторе, о
понятии “рассказ”.

Учитель:

– Дорогие ребята, посмотрите в окно. Какая прекрасная картина! Во дворе
весна. Сегодня мы с вами познакомимся с интересным рассказом известного русского
писателя Василия Ивановича Белова “Скворцы”, в котором события происходят именно
весной. Давайте сначала вспомним, что такое рассказ?
– Это небольшое произведение с небольшим количеством героев.

Учитель.
Да, ребята. Рассказ – это небольшое по объёму произведение,
содержащее малое количество действующих лиц, а также, чаще всего, имеющее одну
сюжетную линию.

– Васи́лий Ива́нович Бело́в – русский писатель. Родился
23 октября
1932 года в деревне
Тимониха Вологодской области. Выходец из
крестьянской среды русского Севера. Его отец Иван Федорович Белов погиб на
войне, мать Анфиса Ивановна в одиночку растила детей. С
1964 постоянно живёт в Вологде, не порывая связь
с “малой родиной” – Тимо́нихой, в которой черпает материал для своего
творчества. В его рассказах сквозит неподдельная любовь ко всему живому, интерес
к повседневному бытию человека и окружающему его миру. Василий Иванович Белов –
один из родоначальников и лидеров “деревенской
прозы”

II. Изучение новой темы.

Учитель.
Рассказ “Скворцы” об одном случае из деревенской жизни
шестидесятых годов. Но это совсем необычный рассказ. Мы с вами убедимся в этом.

Активизация субъектного опыта.

а) Учитель
. Послушайте основной вопрос нашего урока.

“Кто нуждается во мне? Кому я нужен?”

б) Беседа по стенду с фотографиями учеников.

– Что общего во всех этих фотографиях?
– Люди фотографировались среди природы.
– Почему мы любим фотографироваться на природе?
– Природа она как бы живая. Зеленый, желтые цвета поднимают настроение. Душа
радуется, увидев себя среди природы.

в) Вызов к действию.

Учитель.
Давайте возьмём альбомные листы и нарисуем там кружочек, а в
середину кружочка напишем слово “Я”, чтобы он был похож на маленький носик; и
это будет сердцевиной цветка. Ведь недаром наши мамы нам говорят “Цветочек мой!”

Значит, я нужен природе, я – дитя природы. Нарисуем лепесток и впишем в
него “Природа”.

г) Анализ сюжета.

1. Какое событие, по-вашему, самое главное в рассказе?
2. Кто является главным героем рассказа?
3. Что случилось с Павлуней?
4. Когда это случилось? В какое время года? Сейчас какое время года?

Составление ассоциаграммы “Весна”.

Учитель. Ребята, напишите в тетрадях в середину листа слово “Весна” и
укажите, что вы представляете, услышав это слово.

Весна – яркое солнце сосульки, капли, вода, голубое небо, проталины,
тепло, оттаявший снег, пробуждение, хорошее настроение

Весна. Она отличается от других времен года тем, что весной природа
просыпается, оживает, благоухает, как бы земля рождается заново.

Учитель. Ребята, давайте составим таблицу по личным наблюдениям. Как наш
герой связан с весной? Что вы чувствуете?

е) Сравнение. Описание весны писателем.

Учитель:

– А сейчас откроем учебники и сравним, как В.Белов описывает раннюю весну?
– Как меняются краски?

Ответ.
Картина та же, но меняется цвет. Синее небо как обложка
тетрадочки, не подписанное.

– Как вы думаете, почему Павлуня с тетрадочкой сравнивает небо?

Ответ.
Павлуня хочет в школу, потому что друзья его учатся в школе.
Они часто навещают его.

– Подумайте, еще кому Павлуня нужен?

Он нужен своей школе, друзьям. Павлуня – наш сверстник. Поэтому считаем его
нашим другом и то, что происходит с Павлуней впишем в лепестки слова “школа”,
“друзья”

ж) Беседа. Давайте остановимся на отношение родителей к Павлуне.

Учитель.
Как они разговаривают между собой?

Ответ.
Мать – “голубчик”, “гляди – ко”, “прилетел – то”.

Отец – “брат”, “брат Павлуня”, “Ты, Павлуня, как думаешь”

Павлуня – “папка”, “молодец”.

Ответ.
Они разговаривают между собой так откровенно, дружелюбно.
Чувствуется благоприятная обстановка, тепло на душе в этом доме, умеют выходить
из трудного положения, не создавая паники.

Учитель. А как вы разговариваете в семье, не допускаете ли грубости?

Заметили ли вы какой – либо грубости в отношениях между членами семьи в
рассказе?

Ответ.
Нет никакой грубости в их отношениях, они так откровенны, любят
друг друга.

Учитель.
На кого они похожи из мира природы?

Ответ.
На скворцов. Они точно такие же, как семья скворцов.

Учитель.
Как вы думаете, в чем причина такой обстановки в этом доме?

Ответ.
Родители Павлуни так воспитывались, сами тоже так хотят
воспитывать и Павлуню, они его очень любят, они приобщили его к миру природы,
потому что это их сын, он им очень нужен.

Значит, я нужен своим родителям. Л.Н. Толстой сказал: “Счастлив тот, кто
счастлив у себя дома” Нарисуем лепесток и впишем в нем слово “Родители”

Учитель. Какова сюжетная линия рассказа?

1. Павлуня лежит дома, болеет.
2. Они с отцом сделали скворечник.
3. Скворечник упал на землю.
4. Павлуня хочет спасти скворечник и оказывается на огороде.
5. Отец вновь поставил скворечник.

З) Учитель. Павлуня – главный герой рассказа. Ответим на вопрос “Какой
же он, главный герой?”

– Наблюдательный. Наблюдает за самоваром, из окна увидел синее небо,
сосульку, снег в огороде, проталины. Любую вещь, любое событие он изучает
детально, делает свои выводы. Ничто не ускользает от его зоркого глаза.
– Умный, догадливый
. Увидел, как дрожит от ветра торчащий из снега
стебель прошлогоднего репейника, и догадался, что на улице ещё холодно.
– Любит вспомнить интересные случаи
. Случай с глыбой на крыше.
– Он – мечтатель
. Мечтает, что скворцы снова прилетят.
– Он способен на все, чтобы спасти скворчиные яйца, скворцов, пытается
восстановить гармонию, спасти жизнь, способен на активное добро
.

Учитель. Это обычный мальчик?

Учитель. Почему же? Кто же его таким сделал?

– Родители, их любовь к сыну, приобщение к миру природы.

Учитель. Только родители сделали его таким?

– Не только родители. Он и сам старается, изучает. Использует возможности.

Вывод. Значит, я нужен самому себе. Нарисуем лепесток и впишем в него
слово “Сам Я”

Учитель. У нас получился прекрасный цветок, в середине которой слово Я с
большой буквы. И мы можем сказать: “Если я живу, значит, Я кому-то
нужен”. А кому, мы сегодня старались ответить.

III. Закрепление изученного материала. “Мир природы
и Я”. Смысл названия рассказа.

– Почему же рассказ называется “Скворцы”?

Ответ.
Это символ, в котором раскрывается личность героя. Весь рассказ
пронизан любовью ко всему живому, а именно к главному герою – Павлуне, а вместе
с ним и скворцам. Автор любит всех своих героев, ведёт параллельное
повествование.

– А вы наблюдали за скворцами? Когда прилетел первый скворец? Кто первым
увидел?

Я назову факт из жизни скворцов, а вы из жизни Павлуни.

1. Скворцы прилетели с юга, устали. (Мальчик тоже устал, пролежал всю
   зиму.)
   
2. Прилетели и начали полную жизнь. (Хотя и в постели, Павлуня тоже
   начал активное наблюдение.)
   
3. Скворец за полной работой, скворчиха тоже. (Родители.)
   
4. Скворцы поют. (У мальчика поднялось настроение. Павлуня тоже любит
   жизнь.)
   

Учитель. Исходя из этого, сделаем итоги нашего урока. Только в гармонии с
природой счастлив человек. Мы верим, что Павлуня выздоровеет, и в этом ему
поможет любовь к жизни, к природе.

Хочу закончить урок со словами Е. Дорош: “Книги В. И. Белова наполнены
любовью к природе, к людям обыкновенным, но способным украсить этот мир”.
Предлагаю прочитать его рассказы “Даня”, “Вовка – сатюк”, “Тёзки”, “Весенняя
ночь”, которые пронизаны большой теплотой, после чтения которых душе становится
легко и радостно, и хочется жить и жить.

IV. Домашнее задание.

1. Пополните лепестки цветка, которые остались пустыми.
2. Напишите ответ на вопрос: “Каким я представляю Павлуню через год?”

Помогите найти рассказ скворцы белов в сокращение

Ответы:

Павлуня — главный герой рассказа «Скворцы». Несколько лет назад, когда у мальчика заболели ноги, местный фельдшер посоветовал родителям отвезти его в областную больницу. Но вот уже который год Павлуня проводит в постели, а родители все надеются накопить денег на его лечение.У больного мальчика из бедной семьи только два развлечения — букварь и окно. Букварь он перечитал уже несколько раз. А в окно зимой, казалось, и смотреть не на что, тем более, что оно выходит не на улицу, а в огород. Но так покажется любому, только не Павлуне! Мальчика Способна развеселить даже сорвавшаяся с крыши сосулька. Он замечает самые незначительные изменения в природе, радуется им. Привыкший к ровному белому, точно покрывало, снегу, который укрыл все грядки на огороде, взгляд Павлуни тут же замечает, что «в одном месте на грядках снег стаял, и от этого там зачернела земля… Через день проталина на грядках стала еще больше, темные места на речке слились в одно место…».Непередаваемое наслаждение для мальчика — смотреть, как папа делает скворечник, а потом устанавливает его в огороде. Теперь Павлуня сможет наблюдать за скворцами.Прилет птиц стал для мальчика настоящим праздником. Теперь он только тем и занимался, что следил за скворцами, угадывал их действия. «Теперь летал больше один скворец. Слетает на лужок, сядет на черемуховую ветку или на крышу скворечника и давай что есть мочи трепыхать крыльями. Потом утихомирится, поведет носом и пустит такую свистулку, что залюбуешься…»Самой настоящей трагедией для Павлуни стало падение скворечника и гибель птичьих яиц. Поступок мальчика, рискующего ради спасения птенцов своим здоровьем, вызывает слезы. И хочется, чтобы к этому доброму, славному мальчику с больными ногами и чистой нежной душой кто-нибудь проявил такое же участие, как он сам к птицам, и помог Павлуне вылечиться.

Рассказ

В субботу мать вымыла пол и застелила его чистыми полосатыми половиками. А еще она взяла мелкого песочку, положила его на мокрую тряпку и долго терла медный самовар, потом переставила кровать вместе с Павлуней на новое место, поближе к окну.

Лежи, Павлуня, лежи, голубчик, — она подоткнула под Павлунины бока теплое одеяло и вскоре ушла на колхозную работу.

Павлуне хотелось поглядеть на самовар, как он светится, но самовар стоял в шкафу, а встать Павлуня не мог. Всю зиму у Павлуни болели ноги, и он лежал все время в кровати. «Наверно, — думает Павлуня, — наверно, сейчас в шкафу светло от самовара, только ведь как узнаешь? Если откроешь дверку, то свет из избы сразу в шкаф напускается, а ежели не откроешь, то не видно, темно в шкафу или светло. Наверно, светло, потому что уж очень самовар блестит после того, как его мама начистила». Еще Павлуне хочется поглядеть свои валенки. Но об этом тоже нечего было и мечтать, потому что, во-первых, не встать с кровати, а во-вторых, валенки были заперты в чулане, вместе с отцовым новым пиджаком. Павлуня помнит, как отец купил ему валенки и принес домой. Но Павлуня уже тогда болел и в школу не ходил, а валенки тоже всю зиму зря пролежали.

Размышляя обо всем этом, Павлуня чуть не забыл, что кровать переставлена ближе к окну. Он повернул голову и сразу увидел синее небо. Там же висела большая прозрачная сосулька: она намерзла на карнизе и была похожа на штык. Павлуня увидел, как на ее остром кончике копилась капля золотистой воды, копилась, копилась, стала тяжелее себя и полетела вниз. Павлуне стало весело. Снег в огороде был белый-белый, небо вверху такое синее, как обложка на тетрадочке, которую только-только выдали и на которой не поставлено еще ни одной буковки, а не то что фамилии.

Дальше за огородом, под горой, была река. Она еще вся заметена снегом, снег и на крышах, на грядках, и на лужке тоже не было еще ни одной проталины. Павлуня увидел, как дрожит от ветра торчащий из снега стебель прошлогоднего репейника, и догадался, что на улице еще холодно, хотя и капает с застрехов.

«Снегу наворотило, — думает Павлуня, — столько снегу не скоро растает. На одной нашей крыше, наверно, пудов двенадцать, а то, может, и больше». На этом месте Павлуня вспомнил, как прошлой весной отец скидывал снег с крыши. Деревянной лопатой он нарезал большущие глыбы. Такая глыба сперва тихо трогалась с места, а потом шумно ползла по крыше и — бух! Когда на крыше осталась одна такая глыба, отец сбросил вниз лопату, а сам сел верхом на последнюю глыбу и поехал с крыши. Павлуня увидел, как отец шлепнулся в снег почти по шейку. Тогда они долго вместе с отцом хохотали, и Павлуня решил твердо, что на будущую зиму сам будет скидывать снег и тоже прокатится на последней глыбе. Но теперь было ясно, что это дело не сбудется. Если Павлуня и выздоровеет к теплу, то либо уже снег растает, либо мать все равно не пустит на улицу. Недаром фельдшер Иван Яковлевич говорил, что надо греть ноги и все время сидеть в тепле. Еще он говорил о том, чтобы свозить Павлуню в областную больницу, да где там! Отцу с матерью и так все некогда, да и денег надо порядочно, чтобы ехать.

За такими мыслями Павлуня задремал и не слышал, как хлопнули ворота с улицы. В избу вошел отец и положил у дверей под кровать какую-то круглую штуковину.

Папка, чего это ты принес? — спросил Павлуня.

Лежи, лежи, это фильтр масляный, — сказал отец, снял свою блестящую фуфайку и начал мыться из рукомойника. — Это, брат, знаешь, вроде сита, масло сквозь него проходит и очищается от всяких примесей.

А почему в масле примесь?

Ну, брат, всяко бывает.

Ох, папка, папка,

Павлуня хотел еще что-то сказать, но не сказал, а потрогал жесткие отцовы пальцы. От них пахло трактором и снегом.

Всяко, брат Павлуня, бывает, — повторил отец, — в любой жидкости примеси есть.

Павлуня вздохнул, а отец пошабарошил у него на голове, как раз в том месте, где пониже макушки сходились и закручивались воронкой Павлунины волосята.

Вскоре пришла мать и стали ужинать.

* * *

Павлуня не считал, сколько прошло дней. Однажды, взглянув на улицу, он увидел, что в одном месте на грядках снег стаял и от этого там зачернела земля. На реке, под горой, тоже зачернело что-то в двух местах. Через день проталина на грядках стала еще больше, темные места на реке слились в одно место, а мать выставила одну зимнюю раму. В избе стало больше места и запахло чем-то свежим. Пришел с работы отец, как всегда вымылся и после ужина, когда стемнелось, зажег большую десятилинейную лампу.

Ты, Павлуня, как думаешь, сегодня начнем или еще погодим немножко?

Давай уж, папка, начнем!

Ну, ладно, только ты не вставай, а гляди с кровати, не велел тебе вставать Иван Яковлевич.

Все не велел, не велел…

Отец принес в избу широкую доску, топор, ножовку с рубанком и долото с молотком. Сначала он выстрогал доску добела с обеих сторон, потом карандашом расчертил ее и перепилил по черточкам. Получились четыре продолговатые доски, одна маленькая квадратная и одна длиннее всех. Как раз в это время вскипел самовар. Мать велела прикончить стукоток и стала выставлять из шкафа чашки и блюдца. Отец сложил выстроганные дощечки, собрал инструмент.

Придется, Павлуня, до завтрева отложить! Давай, брат, спать пока.

Павлуня стал спать, он натянул одеяло так, чтобы закрыть ухо, потому что никогда не уснешь, если ухо торчит на воле.

В эту ночь Павлуня спал крепче и счастливее. Он еле дождался того времени, когда отец вновь пришел с работы и вымылся. Не дожидаясь ужина, отец взялся опять за дело. Павлуня видел, как он химическим карандашом нарисовал на одной доске кружок и начал его выдалбливать. Так-так — стучал два раза молоток, и каждый раз отец выламывал кусочек дерева. Так-так! Наконец дырка в доске была продолблена, отец ножиком зачистил ее края и начал сколачивать скворешник. Последнюю квадратную дощечку он использовал для дна, а самую длинную — для крыши.

Мы уж, Павлуня, на один скат будем делать.

На один.

Отец приколотил крышу и под самую дырку приделал небольшую дощечку, чтобы скворцам было где сидеть.

Больно, папка, мало места на этой дощечке. Свалится скворец с верхотуры.

Думаешь? Может, и маловато. Ну, мы еще что-нибудь придумаем.

И отец пошел на улицу и вернулся с большой черемуховой веткой в руках.

Во, Павлуня. Приколотим.

Павлуня, конечно, согласился:

Ты, папка, молодец, здорово ты, папка, выдумал!

Скворешник вышел хороший. Очень даже хороший. От него пахло смолой и черемуховой веткой, щелей не было: проверяли даже на свет. Отец тут же пошел в огород. Павлуня видел, как он нашел самую длинную жердь и приколотил к ней скворешник с веткой. Как раз напротив Павлуниного окошка, на той стороне грядок, был сруб старой картофельной ямы. Отец поддолбил обухом топора лед под углом сруба, уткнул туда один конец жерди и начал с натугой поднимать жердь и ставить ее на попа. Скворешник с веткой закачался так высоко, что Павлуня тоже только головой покачал. Он с тревогой наблюдал, как отец осторожно поворачивает жердь так, чтобы скворешник стал крыльцом в южную сторону. Потом отец плотно прикрутил жердь проволокой к зауголку ямы и потом еще вбил три длинных гвоздя для надежности. Павлуня глядел на новый скворешник, раскрыв рот.

Скворешник покачивался в синем небе, а небо за ним было бесконечным, чистым и, наверное, теплым, потому что уж очень весело барабанила с крыши золотая от солнца вода. В это время у Павлуни закружилась голова, и он от слабости положил голову на подушку. На улице, наверное, начиналась взаправдашняя весна.

Прошло еще несколько дней, а скворцов не было. Уже вся река ясно обозначилась под снегом, пропитавшимся насквозь водой, уже грядки под окном совсем обнажились, а снег потемнел. На лужке, где была горушка с репейниками, тоже появилась проталина, на свет глянула серая прошлогодняя отава. Отец теперь совсем редко бывал дома. Уже целую неделю он ремонтировал свой трактор С-80 и мать посылала ему пироги в корзинке. Павлуня скучал по отцу и говорил иногда про себя: «Эх, папка, папка».

Павлуня по-прежнему не вставал с кровати. По ночам он спал, а днем читал букварь или глядел в окно. Других книжек не было, жаль, что эта зима зря прошла. А на ручье сейчас наверняка ребята делают мельницу. Мельница, конечно, не настоящая, но крутилась быстро и работала, пока вода на ручье совсем не исчезала.

Вообще-то Павлуне грустно. Он заснул вечером, и ему приснилось лето. Он будто бы ел сладкие гигли и сам, на своих ногах, бегал на реку ловить силетков. Силетки — это такие маленькие щучки. Они всегда стоят на мелких местах и, видно, греются на солнышке. Павлуня сорвал длинную травинку-полину, сделал из нее силышко и начал силить силетка. Потом вдруг полина стала обычной ивовой веткой, а вместо силетка на воде заплавала утка и закрякала: кря-кря, кря-кря. От этого Павлуня и пробудился. Никакая это была и не утка, а просто было утро, и мама большим ножиком щепала березовую лучину. Спать Павлуня уже не стал, а начал глядеть, как мать растопляет печь.

Гляди-ко, кто прилетел-то, — сказала она Павлуне, когда рассвело. Павлуня посмотрел в окно и обомлел. На грядках и на вытаявшем лужке прыгали скворцы. Павлуня начал их считать, но все сбивался со счета. Скворцы были черные, с чернильным отливом, востроносые и веселые. Они что-то искали в прошлогодней траве. Вдруг один из них взлетел и, быстро перебирая крыльями, сел на скворешник. Павлуня так и замер. Скворец держал в носу травинку.

Гляди, гляди, полез туда, мам, полез! — закричал Павлуня тоненьким слабым голосом. — Во! Там уж он!

Весь день Павлуня смотрел на скворцов, и весь день они искали чего-то на лужке, то и дело взлетали и прыгали, а двое поочередно исчезали в черном кружке скворешника.

В обед пришла мать и выставила еще одну раму, как раз напротив Павлуниной постели. Теперь глядеть стало еще лучше, и Павлуня услышал скворчиные голоса. Два скворца, которые поселились в скворешне, без передышки летали на лужок, и Павлуня никак не мог уследить за ними, потому что на лужок летали и другие скворцы. «А где же остальные будут жить? — подумал он. — Ведь скворешник-то один».

Правда, в деревне есть еще скворешник на Гурихиной черемухе, но тот скворешник старый, и в нем холодно, а Павлуня на собственном опыте знал, что такое простуда.

* * *

Теперь Павлуня каждое утро просыпался вместе с матерью и все время смотрел на скворцов. Он ни разу не мог проснуться раньше их: они все время были в работе — такие уж попались скворцы. Скоро они перестали таскать сухие травинки, а летали с чем-то другим, наверное, с червяками. Снег почти весь растаял, солнышко пекло хорошо, река под горой так разлилась, что вода подступила к самым баням.

Павлуня с утра глядел в окошко. Теперь летал больше один скворец. Слетает на лужок, сядет на черемуховую ветку или на крышу скворешника и давай что есть мочи трепыхать крыльями. Потом утихомирится, поведет носом и пустит такую свистулю, что залюбуешься. Да что Павлуня, даже пожилая Гуриха, которая каждый день ходит за водой мимо скворешника, и та после такой свистули останавливается.

Сегодня Павлуне еще больше захотелось на улицу. Гуриха с ведрами давно уже прошла туда и обратно, солнышко повернулось из-за хлева и глядело в самые окна. По тому, как рябилась вода в лужице, между грядок, Павлуня понял, что на улице хоть и солнышко, но ветрено. Скворешник раскачивался на ветру. Скворцы занимались своим обычным делом. Павлуня повернулся на другой бок и, подперев подбородок ладонью, высматривал своего скворца. Скворчиха сидела, наверно, в скворешнике, а хозяин куда-то улетел. «Куда он мог улететь? Может, ко скотному двору?» Только так подумал Павлуня, как вдруг почувствовал, что весь похолодел: от сильного ветра скворешник качнулся, жердь выгнулась и вместе со скворешником повалилась к земле.

Мам! — закричал Павлуня и заметался по кровати. Павлуня не помнил, как он очутился на полу. Еле переставляя ноги, он начал искать что-нибудь обуть. Как назло, ничего не было. Наконец он отыскал за печкой старые отцовские катанки, надел их, надел материн казачок, а шапка еще с осени висела на гвоздике около часов.

Ковыляя и размазывая рукавом слезы, выбрался за порог и еле открыл ворота в огород. Его охватило холодным весенним ветром, голова опять закружилась. Шлепая по воде прямо в катанках, Павлуня наконец обогнул хлев. Катанки промокли, ноги не слушались. Тут Павлуня увидел скворешник. Лежал он на грядках окошечком вниз, черемуховая ветка, прибитая к нему, сломалась, а Гурихин кот подкрадывался к скворешнику из-за хлева.

Уходи, дурак! — вне себя закричал коту Павлуня, потом заплакал, схватил с грядки камень и бросил в кота. Камень не долетел до кота, но кот равнодушно понюхал воздух своей усатой мордой и не спеша пошел обратно. Скворцов не было поблизости, и Павлуня, вздрагивая плечами и ничего не видя, подковылял поближе. Он чувствовал, что случилась беда, что все кончено. Дрожа от горя и холода, мальчик просунул тоненькую исхудалую руку в дырку скворешника. Там никого не было: на мокрых пальцах он увидел осколки небесной, в пятнышках, тонкой скорлупы скворчиных яичек…

Больше Павлуня ничего не помнил, небо с облаками опрокинулось куда-то и поплыло, что-то непоправимое и страшное навалилось на Павлуню, и перед глазами его все синела небесная прозрачность крохотных скворчиных яичек…

Очнулся Павлуня на руках у отца. Мальчик увидел загорелую отцовскую шею и заплакал еще сильнее.

Ну, что же ты, брат, ну, Павлуня, — говорил отец, — она еще накладет яичек, не плачь. А скворешник мы опять поставим, сделаем крепче.

Отец нес Павлуню по грядкам. Павлуня слушал его, но успокоиться не мог никак, и плечи его вздрагивали.

Понимаешь, был бы я дома, я бы закрепил жердь, а тут, видишь, сеять надо, пахать… Ну, не плачь, не плачь, Павлуня, ты, брат, сам знаешь… Вот она опять прилетит и накладет новых яичек… а мы с тобой, как только сев пройдет да потеплее будет, к областному врачу поедем… Ну, перестань, брат…

Павлуня прижался мокрым лицом к щетинистой отцовской щеке.

Папка, — глотая слезы, сказал он, — а она опять накладет яичек?

Ну, конечно, новых накладет. Вот я сейчас тебя уложу и опять поставлю скворешник. Скворцы, они такие, обязательно новых яичек накладут. А летом обязательно мы к врачу поедем и ботинки тебе новые купим.

Павлуню уложили на печь, у него был жар. Отец вновь поставил скворешник. Но скворешник стоял одиноко, скворцы не прилетали. Они улетели куда-то очень далеко, может, за реку, и, наверное, прилетят только завтра.