Сочинение особенности поэзии анны ахматовой

Сочинение

Анна Андреевна Ахматова получила наконец признание как великий русский поэт. Ее исключительное лирическое дарование не только передавало душевные состояния человека, но и чутко откликалось на большие события народной жизни. Она связана с эпохой, сформировавшей ее как поэта, — с так называемым серебряным веком русской художественной культуры.

Литературный путь Анны Ахматовой, начавшийся еще в дореволюционные годы и завершившийся в советское время (она умерла 5 марта 1966 года), был длительным и нелегким. С самого начала поэзия ее отличалась правдивостью поэтического слова. В стихах Анны Андреевны отразилась жизнь ее сердца и ума.

Поэзия Анны Ахматовой сразу же заняла особое место уравновешенностью тона и четкостью мыслевыражения. Было ясно, что у молодого поэта свой голос и своя интонация.

Это стихи Ахматовой о Пушкине-лицеисте. Как удачно выбрано слово «лелеем». Не «слышим», не «помним», а именно лелеем, то есть любовно бережем в своей памяти. Аллеи, озеро, сосны — живые приметы царскосельского парка. Сами звуки стихотворной речи передают шелест осенней опавшей листвы.

«Вечер», первая книжка Ахматовой, имела огромный успех. За этот успех испугались те, кто сумел уловить в молодом таланте признаки вечной поэзии. В меткости эпитетов, в экономии — до скупости — расходовании поэтических средств была видна уверенная и искусная работа. Умело выбранная деталь, примета внешней обстановки всегда наполнены большим психологическим содержанием. Через внешнее поведение человека, его жест раскрывается душевное состояние героя.

В первой строфе — драматический зачин, вопрос «Отчего ты сегодня бледна?» Все дальнейшее — ответ в виде страстного рассказа, который, достигнув высшей точки («Уйдешь, я умру»), резко прерывается нарочито будничной, обидно прозаической репликой: «Не стой на ветру». Смятенное состояние героев этой маленькой драмы передано не длительным объяснением, а выразительными деталями: «вышел, шатаясь», «искривился рот», «крикнула, задыхаясь», «улыбнулся спокойно» и др.

В прозе для изображения этого сюжета понадобилась бы, вероятно, не одна страница. А поэт обошелся двенадцатью строчками, передав в них всю глубину переживаний героев. Сказать многое в немногом — в этом сила поэзии.

Роман кончен. Трагедия десяти лет развязана в одном кратком событии, одном жесте, взгляде, слове. Закон экономии средств не позволяет произнести этого слова… Краткости Анна Ахматова училась у классиков, а также у земляка по Царскому Селу Иннокентия Анненского, большого мастера естественной речевой интонации.

Она все приняла на себя: голод, маузеры и наганы, серость новых хозяев, участь Блока, участь Гумилева, осквернение святынь, повсюду разлитую ложь. Приняла, как принимают беду или муку, но не склонилась ни перед чем. Жила Анна Андреевна в бедности, одевалась более чем скромно. Но все современники отмечают ее царственную стать и поступь. Не только лицом, но всем своим обликом она была необычайна.

В поэме много метафор: «Перед этим горем гнутся горы», «Звезды смерти стояли над нами», «безвинная корчилась Русь»; мастерски используются аллегории, символы, олицетворения. Удивительны сочетания и комбинации этих художественных средств. Все вместе создает мощную симфонию чувств и переживаний.

Человек большой культуры и широких познаний, Ахматова легко и свободно дышала воздухом мирового искусства. Ей близки были Гомер, Вергилий, Данте она читала на итальянском языке, а Шекспира — на английском. Много лет Анна Андреевна занималась углубленным изучением пушкинского наследия. Ей принадлежит ряд научных исследований, ставших достоянием советского пушкиноведения.

Творчество Анны Ахматовой — это поэзия высокого строя и отточенного словесного мастерства.

Сочинение Творчество Анны Ахматовой

Анна Ахматова является, пожалуй, самой значимой поэтессой серебряного века. Ее стихи по сей день не оставляют равнодушными даже тех, кто максимально далёк от прекрасного мира поэзии. Ее творчество пришлось в тяжёлые времена для России, во времена революционных движений рабочих.

Известность к Ахматовой пришла после того, как в свет вышли сборники «Вечер» и «Четки». Анна Андреевна была верна лечению под названием акмеизм. Акмеизм был неким продолжателем традиций движения символизма. Но акмеизм больше был направлен на описание реального мира, он не стремился, как символизм познать неизведанное. В 1914 году Ахматова написала поэму “У самого моря». Поэму посвящена ее детским переживаниям и мечтам.

Поэтессу вдохновляла Россия, ее Родина. Она очень трепетно относилась к ней. Для нее любовь к России не требует анализа, размышлений. Кроме того, поэтесса не стремилась эмигрировать, как другие деятели искусства и науки в то тяжёлое время, она понимала, что создавать шедевры сможет только находясь в России.

Во времена начала Великой отечественной войны стихи “Клятва” и “Мужество» смогли сильно поднять народный дух. Творения Ахматовой вдохновляли людей на подвиги.

Критики заявляют, что поэтессе удалось очень точно изложить всю суть женской души в своих стихах. До нее этого не удавалось никому. Должное внимание Анна Андреевна уделяет в своём творчестве любви. Правда, она описывает любовь не только как постоянное счастье, но и как боль, горечь.

Поэма “Реквием» полностью пронизано горем, страданием. В данной поэме изложены все переживания и страдания поэтессы, как матери, ведь во время создания произведения ее сын был не один раз арестован и отправлен в лагеря. Сталинский режим был подвергнут жёсткой критике со стороны Ахматовой.

В целом творчество Ахматовой носит именно трагичный характер. Счастливых моментов в нем чрезвычайно мало. Стихотворения “Клевета», “Через двадцать три года» и “Последняя» полностью состоят из печали Ахматовой.

В 1965 году вышел заключительный сборник стихов “Бег времени». Незадолго до кончины поэтесса была удостоена звания доктора Оксфордского университета.

Стоит отметить, что творчество поэтессы необычайно индивидуально и любопытно. Уникальность творчества придаёт то, что Анна Андреевна всегда честна в своих чувствах, старается передать правдивый спектр эмоций, который она испытывает. Поэтому ее творчество всегда будет актуальным, новые поколения благодаря ее творчеству смогут вновь и вновь постигать все тайны женской души.

Вариант 2

Произведения поэтессы являются значительной вехой в русской поэзии символической направленности, относящейся к Серебряному веку, при этом ее творчество представляет собой непростой путь, который приходится на пересечение двух столетий.

Раннее творчество поэтессы представляет собой любовную лирику, отличающуюся предвидением наступления тяжелых событий в стране.

Первыми сборники стихотворений поэтессы становятся «Вечер» и «Четки», которые приносят начинающему поэту всенародное признание, однако после их опубликования на печать стихов Ахматовой накладывается табу.

Однако несмотря на запреты поэтесса продолжает свое творчество, ключевым произведением которого становится поэма под названием «Реквием», повествующей о боли матери, у которой отнимают ребенка, пронизанной криком истерзанной женской души. В основе данного произведения лежит личная трагедия поэтесса, поскольку ее сын несколько раз на протяжении пяти лет арестовывается в качестве врага народа и направляется в сталинские лагеря.

В этот период в ахматовском творчестве прослеживается стиль акмеизма, являющегося продолжением традиционного символизма, направленного на описание реальной действительности без попыток познания неизведанного. Одно из ярких произведений данной направленности представляется в виде поэмы «У самого моря», посвященной детским воспоминаниям, чувствам, мечтам, переживаниям автора.

Несмотря на пережитую личную трагедию поэтесса остается верна своей стране и в период тяжелой, жестокой войны ее творчество придает силы на борьбу с фашистскими захватчиками русским солдатам. Среди произведений того творческого периода выделяются стихотворения «Клятва», «Мужество».

Отличительной особенностью творчества поэтессы является отсутствие в стихотворениях словесных украшений, поскольку ахматовская лирика выражает афористическую краткость, выразительность и ясность, что представляется ярко выраженной индивидуальностью поэтессы, а также ее эмоциональностью таланта и духовной обособленностью в виде внутренних порывов и переживаний женской натуры, отделенной от остального мира.

Своеобразием произведений поэтессы становится проявление практически во всех стихах ее авторской печали и тоски, выраженной в талантливых стихотворениях «Последняя», «Через двадцать три года», «Клевета».

Творчество Анны Ахматовой

Несколько интересных сочинений

• Сочинение-рассуждение на тему Роль учителя в жизни человека

  Некоторые учителя навсегда оставляют свой след в нашей жизни. Они заставляют нас думать, работать над собой, овладевать чем-то новым, порой трудным и непонятным

• Примеры счастья из жизни для сочинения (15.3)

  Счастье – что это такое? Какой человек может назвать себя по-настоящему счастливым? И как достигается это состояние? Человечество многие века в лице различных философов, писателей

• Внешность Левши из рассказа Лескова 6 класс

  В первую очередь Левша ассоциируется с настоящим русским человеком. Автор описывает его очень сжато, без лишних подробностей упоминая только, что он оружейник, на щеке небольшая родинка, а на висках выдранные волосы, это произошло на учениях

• Характеристика и образ Аглаи Епанчиной в романе Идиот Достоевского сочинение

  Аглая Ивановна Епанчина – девушка из богатой дворянской семьи, имеющая двух старших сестер – Александру и Аделаиду. Отец семейства – генерал, мать – из княжеского рода. Младшая сестра является любимицей всего семейства.
• Образ и характеристика Парфена Семенович Рогожина в романе Идиот Достоевского сочинение

  Роман «Идиот» является одним из самых любимых для читателей Федора Михайловича Достоевского. В произведении дается много глубоких и проникновенных человеческих образов

Сочинение: Любовная лирика Ахматовой

РЕФЕРАТ

на
тему:

«ЛЮБОВНАЯ ЛИРИКА А.АХМАТОВОЙ»

Ржавеет золото, и истлевает сталь,

Крошится мрамор. К смерти все готово.

Всего прочнее на земле – печаль

И долговечней – царственное слово.
А.Ахматова
Первые стихи  Анны
Ахматовой появились в России в 1911 году в журнале “Аполлон”. Почти
сразу же Ахматова была поставлена критиками в ряд самых больших русских поэтов.
А. А. Ахматова  жила и
творила в очень сложное время, время катастроф и социальных потрясений,
революций и войн. Поэтам в России в ту бурную эпоху, когда люди забывали, что
такое свобода, часто приходилось выбирать между свободным творчеством и жизнью.
Но несмотря на все эти обстоятельства, поэты по-прежнему продолжали творить
чудеса: создавались чудесные строки и строфы.
Источником вдохновения для Ахматовой стала Родина, Россия, поруганная,
но от этого ставшая еще ближе ей и роднее. Анна Ахматова не смогла уехать в
эмиграцию,  она знала, что только в России может  творить, что именно в России
нужна ее поэзия.
Не с теми я, кто бросил землю
На растерзание врагам.
Их грубой лести я не внемлю,
Им песен я своих не дам.
В известном произведении
“Все расхищено, предано, продано…” (1921), первая строчка которого
цитировалась много раз для доказательства мысли о враждебном отношении поэтессы
к советскому обществу и революции, даже в нем можно было услышать ее
доброжелательное любопытство и несомненный интерес к новой жизни:
Bсe-расхищено, предано,
продано,
Черной смерти мелькало крыло,
Все голодной тоскою изглодано,

Отчего же нам стало светло?
Днем дыханьями веет вишневыми
Небывалый под городом лес,
Ночью блещет созвездьями
новыми
Глубь прозрачных июльских
небес,—
И так близко подходит чудесное

К развалившимся грязным
домам…
Никому, никому не известное,
Но от века желанное нам.
Это—1921 год, разруха, голод, самый
конец гражданской войны, из которой страна выходила с неимоверным напряжением
сил. Старый мир был разрушен, новый только еще начинал жить. Для Ахматовой и
тех, кого она в этом стихотворении объединяет вместе с собой, разрушенное прошлое было хорошо
обжитым и знакомым домом. И все же внутренняя сила жизни заставила ее посреди
обломков старого мира произнести слова, благословляющие вечную в своей прелести
и мудрую новизну жизни. Стихотворение по сути своей оптимистично, оно излучает
свет и радость, предвкушение жизни, которая словно бы начинается сначала.
Лирика Анны Ахматовой ее первых книг «Вечер», «Четки» и «Белая стая»
почти исключительно лирика любви.
Семь лет длился роман Анны Ахматовой и Льва Гумилева. Запутанные, изломанные,
на гране надрыва-разрыва отношения с Гумилевым навсегда определили для Анны
Ахматовой модель ее отношений с мужчинами. Она всегда будет влюбляться только
тогда, когда поверх сущности, земной, реальной увидит загадку. Она ее
волновала, она стремилась разгадать ее, она ее воспевала. Она говорила о любви,
как о понятии высшем, почти религиозном. И сама же – за редчайшим исключением
–резко обрывала роман, если он грозил перейти в будничное, привычное
существование…
Пусть даже вылета мне нет
Из стаи лебединой,
Увы, лирический поэт
Обязан быть мужчиной!
Иначе все пойдет вверх дном
До часа расставанья:
И сад не в сад, и дом не в дом,
Свиданье – не в свиданье!
Ее сердце как бы искало гибели, искало мучений . 25 апреля 1910 года Анна
Горенко и Николай Гумилев обвенчаны в Николаевской церкви под Киевом, а в мае
уезжают в свадебное путешествие в Париж. А уже на следующий год в печати
появляются первые стихи Анны Ахматовой. В 1911 году выходит стихотворный
сборник «Вечер» -первенец  поэтессы. Сборник, пронизанный болью любящей и
обманутой женщины
Я не любви твоей прошу-
Она теперь в надежном месте.
Поверь, что я твоей невесте
Ревнивых писем не пишу….
Ахматова писала о несчастной любви. Она была создана для счастья, но не
находила его. Наверное, потому, что сама понимала : «Быть поэтом женщине
-нелепость».
Женщина –поэт с ее любовной жаждой… Ведь для утоления этой жажды мало,
чтобы мужчина любил : женщина- поэт страдает от скудности простой любви. Для
утоления такой «бессмертной страсти» Ахматова искала равнозначности,
равноценности в любви.
От любви твоей загадочной
Как от боли в крик кричу,
Стала желтой и припадочной,
Еле ноги волочу…
В августе 1914 года Гумилев добровольцем уходит на фронт. Анна Ахматова
разочаровалась в любви Николая Гумилева. Да и Гумилев немало вытерпел за
счастье быть мужем Ахматовой.
И сердце то  уже не отзовется
На голос мой, ликуя и скорбя.
Все кончено…
И песнь моя несется
В пустую ночь, где больше нет тебя
Ахматова в своих стихах является  в бесконечном разнообразии женских
судеб: любовницы и жены, вдовы и матери, изменявшей и оставляемой.
Есть центр, который как бы сводит к себе весь остальной мир поэзии,
оказывается основным нервом, идеей и принципом. Это любовь. В одном из своих
стихотворений Ахматова называла любовь “пятым временем года”.
Чувство, само по себе острое и необычайное, получает дополнительную остроту,
проявляясь в предельном кризисном выражении – взлета или падения, первой
встречи или совершившегося разрыва, смертельной опасности или смертельной
тоски. Потому Ахматова так тяготеет к лирической новелле с неожиданным концом
психологического сюжета, жутковатой и таинственной (“Город сгинул”,
“Новогодняя баллада”).
Обычно ее стихи – начало драмы, или только ее кульминация, а чаще финал и
окончание. Она опиралась на богатый опыт русской уже не только поэзии, но и
прозы:
Слава тебе, безысходная боль,
Умер вчера сероглазый король.
А за окном шелестят тополя:
Нет на земле твоего короля…
Стихи Ахматовой несут
особую стихию любви-жалости:
О нет, я не тебя любила,
Палила сладостным огнем,
Так объясни, какая сила
В печальном имени твоем.
В сложной музыке ахматовской лирики,
в ее едва мерцающей глубине,  в подсознании постоянно жила и давала о себе
знать особая, пугающая дисгармония, смущавшая саму Ахматову. Она писала
впоследствии в “Поэме без героя”, что постоянно слышала непонятный
гул, как бы некое подземное клокотание, сдвиги и трение тех первоначальных
твердых пород, на которых извечно и надежно зиждилась жизнь, но которые стали
терять устойчивость и равновесие. Самым первым предвестием такого тревожного
ощущения было стихотворение “Первое возвращение” с его образами
смертельного сна, савана и погребального звона и с общим ощущением резкой и
бесповоротной перемены, происшедшей в самом воздухе времени.
Лирика Ахматовой с течением времени, завоевывала все новые и новые
читательские круги и поколения и, не переставая быть объектом восхищенного
внимания тонких ценителей, явно выходила из, казалось бы, предназначенного ей
узкого круга читателей.
Советская поэзия первых лет Октября и гражданской
войны, занятая грандиозными задачами ниспровержения старого мира,
предпочитавшая говорить не столько о человеке, сколько о человечестве или во
всяком случае о массе, была первоначально недостаточно внимательной к микромиру
интимных чувств, относя их в порыве революционного пуританизма  к разряду
социально небезопасных буржуазных предрассудков.    Лирика Ахматовой, по всем
законам логики, должна была  затеряться и бесследно исчезнуть. Но этого не
произошло.
Молодые читатели новой, пролетарской, встававшей на социалистический путь
Советской России, работницы и рабфаковцы, красноармейки и красноармейцы – все
эти люди, такие далекие и враждебные самому миру, оплаканному в ахматовских
стихах, тем не менее заметили и прочли  изящно изданные томики ее стихов.
Лирика  Анны Ахматовой меняется в 20-30-е годы по сравнению с ранними
книгами. Эти годы отмечены исключительной напряженностью творчества. Ахматова,
по-прежнему, оставалась неведомой для читателя и потому как бы исчезнувшей из
читательского и литературного мира.
Лирика
Ахматовой на протяжении всего послереволюционного
двадцатилетия постоянно расширялась, вбирая в себя все новые и новые,
раньше не свойственные ей области, любовный роман, не перестав быть
главенствующим, все же занял теперь в ней лишь одну из поэтических территорий.
Однако инерция читательского восприятия была настолько велика, что Ахматова и в
эти годы, ознаменованные обращением ее к гражданской, философской и
публицистической лирике, все же представлялась глазам большинства как только и
исключительно художник  любовного чувства.
Расширение диапазона поэзии, явившееся следствием перемен в
миропонимании и мироощущении поэтессы, не могло, в свою очередь, не повлиять на
тональность и характер собственно любовной лирики. Правда, некоторые
характерные ее особенности остались прежними.
Любовный эпизод, как и раньше, выступает перед нами в своеобразном
ахматовском обличье: он никогда последовательно не развернут, в нем обычно нет
ни конца, ни начала; любовное признание, отчаяние или мольба, составляющие
стихотворение, кажутся как бы обрывком случайно подслушанного разговора,
который начался не при нас и  завершения которого мы тоже не услышим:
” А, ты думал – я тоже такая,
Что можно
забыть меня.
И что брошусь, моля и рыдая,
Под копыта гнедого коня.
Или стану просить у знахарок
В наговорной воде корешок
И пришлю тебе страшный подарок
Мой заветный душистый платок.
Будь же проклят.
Ни стоном, ни взглядом
Окаянной души не коснусь,
Но клянусь тебе ангельским
садом,
Чудотворной иконой клянусь
И ночей наших пламенным чадом
Я к тебе никогда не
вернусь”.
Эта особенность ахматовской любовной лирики, полной недоговоренностей,
намеков, уходящей в далекую глубину подтекста, придает ей истинную
своеобразность. Героиня ахматовских стихов, чаще всего говорящая как бы сама с
собой в состоянии порыва, полубреда или экстаза, не считает, естественно,
нужным, разъяснять и растолковывать нам все происходящее. Передаются лишь
основные сигналы чувств, без расшифровки, без комментариев, наспех – по
торопливой азбуке любви. Подразумевается, что степень душевной близости
чудодейственно поможет нам понять как недостающие звенья, так и общий смысл
только что происшедшей драмы. Отсюда – впечатление крайней интимности,
предельной откровенности и сердечной открытости этой лирики..
”
Кое-как удалось разлучиться
 И постылый огонь потушить.
 Враг мой вечный, пора
научиться
Вам кого-нибудь вправду
любить.
 Я-то вольная.
 Все мне забава,
 Ночью Муза слетит утешать,
 А на утро притащится слава
Погремушкой над ухом трещать.
Обо мне и молиться не стоит
 И, уйдя, оглянуться назад…
Черный ветер меня успокоит.
Веселит золотой листопад.
Как подарок, приму я разлуку
И забвение, как благодать.
 Но, скажи мне, на крестную
муку
Ты другую
посмеешь послать?”
Стихотворение  захватывает. Страстная напряженность чувства, его ураганность
вырисовывает перед нашими глазами личность незаурядную и сильную.
О том же и почти так же говорит и другое стихотворение, относящееся к
тому же году, что и только что процитированное:
Пусть голоса органа снова
грянут,
Как первая весенняя гроза;
Из-за плеча твоей невесты
глянут
Мои полузакрытые глаза
Прощай, прощай, будь счастлив,
друг прекрасный,
Верну тебе твой радостный
обет,
Но берегись твоей подруге
страстной
Поведать мой неповторимый
бред,-
Затем, что он пронижет жгучим
ядом
Ваш благостный, ваш радостный
союз..
А я иду
владеть чудесным садом,
Где шелест
трав и восклицанья муз.
Ахматова не боится быть откровенной в своих интимных признаниях и мольбах, так
как уверена, что ее поймут лишь те, кто обладает тем же шифром любви. Поэтому
она не считает нужным что-либо объяснять и дополнительно описывать. Форма
случайно и мгновенно вырвавшейся речи, которую может подслушать каждый
проходящий мимо или стоящий поблизости, но не каждый может понять. У Ахматовой
никогда не было вялых, аморфных или описательных любовных стихов. Они всегда
драматичны и предельно напряженны, смятенны. У нее редкие стихи, описывающие
радость установившейся, безбурной и безоблачной любви; Муза приходит к ней лишь
в самые кульминационные моменты, переживаемые чувством, когда оно или предано,
или иссякает:…
Тебе я милой не была,
Ты мне постыл.
А пытка длилась,
И как преступница томилась
Любовь, исполненная зла
То словно брат.
Молчишь, сердит.
Но если встретимся глазами
Тебе клянусь я небесами,
В огне
расплавится гранит.
Словом,
мы всегда присутствуем как бы при яркой, молнийной вспышке, при самосгорании и
обугливании патетически огромной, испепеляющей страсти, пронзающей все существо
человека. Сама Ахматова не однажды ассоциировала волнения своей любви с великой
и нетленной “Песнью Песней” из Библии.
А в Библии
красный клиновый лист
Заложен на Песне Песней…
Стихи Ахматовой о любви – все! – патетичны..
А. Блок  сказал по поводу некоторых ахматовских стихов, что она пишет перед
мужчиной, а надо бы перед Богом…
Ее стихи, посвященные любви идут по самым вершинам человеческого духа.
Наполнившись  огромным одержанием, любовь стала не только несравненно более
богатой и многоцветной, но – и по-настоящему трагедийной. Библейская,
торжественная приподнятость ахматовских любовных стихов этого периода
объясняется подлинной высотой, торжественностью и патетичностью заключенного в
них чувства. Вот хотя бы одно из подобных стихотворений:
Небывалая осень построила
купол высокий,
Был приказ облакам этот купол собой не темнить.
И дивилися люди: проходят сентябрьские сроки,
А куда провалились студеные, влажные дни?
Изумрудною стала вода замутненных каналов,
И крапива запахла, как розы, но только сильней.
Было душно от зорь, нестерпимых, бесовских и алых,
Их запомнили все мы до конца наших дней.
Было солнце таким, как вошедший в столицу мятежник,
И весенняя осень так жадно
ласкалась к нему,
Что казалось-сейчас забелеет
прозрачный подснежник…
Вот когда
подошел ты, спокойный к крыльцу моему.
Трудно назвать в мировой поэзии более триумфальное и патетическое
изображение того, как приближается возлюбленный. Это поистине явление Любви
глазам восторженного Мира!
Любовная лирика Ахматовой неизбежно приводит  к воспоминаниям о Тютчеве. Бурное
столкновение страстей, тютчевский “поединок роковой” – все это
воскресло именно у Ахматовой.  Она, как и Тютчев, импровизатор – и в своем
чувстве, и в своем стихе. Много раз  Ахматова говорила о первостепенном
значении для нее чистого вдохновения, о том, что она не представляет, как можно
писать по заранее обдуманному плану, что ей кажется, будто временами за плечами
у нее стоит Муза…
И просто продиктованные строчки
Ложатся в белоснежную тетрадь.
Она не раз повторяла эту
мысль. Так, еще в стихотворении “Муза” (1924), вошедшем в цикл
“Тайны ремесла”, Ахматова писала:
Когда я ночью жду ее прихода,
Жизнь, кажется, висит на волоске.
Что почести, что юность, что свобода
 Пред милой гостьей с дудочкой
в руке.
И вот вошла.
Откинув покрывало,
Внимательно взглянула на меня.
Ей говорю:”
Ты ль Данту диктовала
Страницы Ада?”
Отвечает: “Я”.
О том же и в стихотворении
1956 года “Сон”:
Чем отплачу за царственный
подарок?
 Куда идти и с кем
торжествовать?
И вот пишу как прежде, без
помарок,
Мои стихи в сожженную тетрадь.
Это не означает, что она не
переделывала стихов. Много раз, например,
дополнялась и перерабатывалась “Поэма без героя”, десятилетиями
совершенствовалась “Мелхола”; иногда менялись, хотя и редко, строфы и
строчки в старых стихах. Будучи мастером, знающим “тайны ремесла”,
Ахматова точна и скурпулезна в выборе слов и в их расположении. Но  в ней очень
сильно  импульсивное, импровизаторское начало. Все ее любовные стихи, по своему
первичному толчку, по своему произвольному течению, возникающему так же
внезапно, как и внезапно исчезающему, по своей обрывочности и бесфабульности, –
тоже есть чистейшая импровизация.  “Роковой” тютчевский поединок
составляющий их содержание, представляет собой мгновенную вспышку страстей,
смертельное единоборство двух одинаково сильных противников, из которых один
должен или сдаться, или погибнуть, а другой – победить
Не тайны и не печали,
Не мудрой воли судьбы
Эти встречи всегда оставляли
 Впечатление борьбы.
 Я, с утра угадав минуту,
 Когда ты ко мне войдешь,
Ощущала в руках согнутых
 Слабо
колющую дрожь…
Марина Цветаева в одном из стихотворений, посвященных Анне Ахматовой, писала,
что ее “смертелен гнев и смертельна – милость”. И действительно,
какой-либо срединности,  сглаженности конфликта, временной договоренности двух
враждующих сторон с постепенным переходом к плавности отношений тут чаще всего
даже и не предполагается. “И как преступница томилась любовь, исполненная
зла”.
В   ее любовныех стихах
перемешаны неожиданные мольбы  с проклятиями,  все резко контрастно и
безысходно, В них  победительная
власть над сердцем сменяется ощущением опусташенности, а нежность соседствует с
яростью.  Тихий шепот признания перебивается грубым языком ультиматумов и
приказов. В этих бурнопламенных выкриках и пророчествах чувствуется подспудная,
невысказанная и тоже тютчевская мысль об игралищах мрачных страстей,
произвольно вздымающих человеческую судьбу на своих крутых темных волнах, о
шевелящемся под нами первозданном Хаосе. “О, как убийственно мы
любим” – Ахматова, конечно же, не прошла мимо этой стороны тютчевского
миропонимания. Характерно, что нередко любовь, ее победительная властная сила
оказывается в ее стихах, к ужасу и смятению героини, обращенной против самой
же… любви!
Я гибель
накликала милым,
И гибли
один за другим.
О, горе
мне! Эти могилы
Предсказаны
словом моим.
Как вороны
кружатся, чуя
Горячую,
свежую кровь,
Так дикие
песни, ликуя,
Моя
посылала любовь.
С тобою мне
сладко и знойно.
Ты близок,
как сердце в груди.
Дай руку
мне, слушай спокойно.
Тебя
заклинаю: уйди.
И пусть не
узнаю я, где ты,
О Муза, его
не зови,
Да будет
живым, невоспетым
Моей не
узнавший любви.
Лирика
Ахматовой рождается на самом стыке противоречий из соприкосновения Дня с Ночью
и Бодрствования со Сном:
Когда бессонный мрак вокруг клокочет,
Тот солнечный, тот ландышевый
клин
Врывается во тьму декабрьской
ночи.
Эпитеты “дневной” и “ночной”, внешне совершенно обычные,
кажутся в ее стихотворении, если не знать их особого значения, странными, даже
неуместными:
Уверенно в
дверь постучится
И, прежний,
веселый, дневной,
Войдет он и
скажет: « “Довольно»,
Ты видишь,
я тоже простыл”…
Она вслед
за Тютчевым, могла бы  повторить знаменитые его слова:
Как океан объемлет шар земной,
Земная
жизнь кругом объята снами…
Сны
занимают в поэзии Ахматовой большое место.
Ведь  сны, являющиеся у нее одним из излюбленных художественных средств
постижения тайной, сокрытой, интимной жизни души, свидетельствуют об этой
устремленности художника внутрь, в себя, в тайное тайных вечно загадочного
человеческого чувства. Стихи этого периода в общем более психологичны. Если в
“Вечере” и “Четках” любовное чувство изображалось, как правило,
с помощью деталей (образ красного тюльпана), то в стихах 3О –4О годов  Анна
Ахматова, при всей своей экспрессивности, все же более пластична в
непосредственном изображении психологического содержания.
Пластичность ахматовского любовного стихотворения ни в малейшей мере
не предполагает описательности, медленной текучести или повествовательности.
Перед нами по-прежнему – взрыв, катастрофа, момент неимоверного напряжения двух
противоборствующих сил, сошедшихся в роковом поединке, но зато теперь это
затмившее все горизонты грозовое облако, мечущее громы и молнии, возникает
перед нашими глазами во всей своей устрашающей красоте и могуществе, в
неистовом клублении темных форм и ослепительной игре небесного света:
Но если
встретимся глазами
Тебе клянусь я небесами,
В огне расплавится гранит.
Недаром в одном из посвященных ей стихотворении Н. Гумилева Ахматова
изображена с молниями в руке:
Она светла в часы томлений
И держит молнии в руке,
И четки сны ее, как тени
На райском огненном песке.
Вдохновение не покидает Анну Ахматову и тогда, когда ей уже за семьдесят,
она думает о странностях любви, о богатстве сердечных тайн.. «Полночный цикл»,
написанный в шестидесятых годах, составляют драматические картины двух
мятущихся душ, здесь роковое стечение трагических обстоятельств века, здесь
мужественное преодоление разлученности, «невстречи» этих двоих, здесь высокий
образец высокой лирики.
Не придумать разлуку
бездонной,
Лучше б сразу тогда – наповал…
И, наверное, нас разлученней
В этом мире никто не бывал.
В свои семьдесят,  Анна Ахматова говорит о любви с такой энергией, с
такой нерастраченностью душевных сил, что кажется, будто она победоносно
выходит из своего времени в вечность. Ахматова раскрыла филосовскую суть
поздней любви, когда вступает в действие то, что больше самого человека – Дух,
Душа. Она раскрыла уникальное совпадение двух личностей, которые не могут
соединиться. И это как в зеркале отражено в ее поэзии.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
         Если расположить любовные стихи
Ахматовой в определенном порядке, можно построить целую повесть со множеством
мизансцен, перипетий, действующих лиц, случайных и неслучайных
происшествий.       Встречи и разлуки, нежность, чувство вины, разочарование,
ревность, ожесточение, истома, поющая в сердце радость, несбывшиеся ожидания,
самоотверженность, гордыня, грусть – в каких только гранях и изломах мы не
видим любовь на страницах ахматовских книг.
В лирической героине стихов Ахматовой, в душе самой поэтессы постоянно жила
жгучая, требовательная мечта о любви истинно высокой, ничем не искаженной. Любовь
у Ахматовой – грозное, повелительное, нравственно чистое, всепоглощающее
чувство, заставляющее вспомнить библейскую строку: “Сильна, как смерть,
любовь – и стрелы ее – стрелы огненные”.
ЛИТЕРАТУРА
1. Н.С. Гумилев, Письма о
русской поэзии, М., 1990, с. 75.
2. Лидия Чуковская, Записки об Анне Ахматовой, М., 1989, кн. I, с. 141.
3. Н. Недоброво, Анна Ахматова. – “Русская мысль”, 1915, июль, с.
59-60.
4.  Б. Эйхенбаум, Анна Ахматова. Опыт анализа, Пб., 1923, с. 120.
5. Валерий Брюсов, Среди стихов. 1894-1924, М., 1990, с. 368.
6. В. Гиппиус, Анна Ахматова. – “Литературная учеба”, 1989, № 3, с.
132.
7. “Ахматовские чтения”, М., 1992, вып. 1, с. 107
8. Анна Ахматова, Сочинения в 2-х томах, т. 2, М., 1986, с. 182.
9.  И. Гурвич, Художественное открытие в лирике Ахматовой. –
“Вопросы литературы”, 1995, вып. III.
1О.  О. Симченко, Тема памяти в творчестве Анны Ахматовой. –
“Известия Академии наук СССР. Серия литературы и языка”, 1985, № 6.
11. Виктор Есипов, “Как времена Веспасиана…” (К проблеме
героя в творчестве Анны Ахматовой 40-60-х годов). – “Вопросы
литературы”, 1995, вып. VI, с. 64-65.
.
ЛИТЕРАТУРА
1. Н.С. Гумилев, Письма о
русской поэзии, М., 1990, с. 75.
2. Лидия Чуковская, Записки об Анне Ахматовой, М., 1989, кн. I, с. 141.
3. Н. Недоброво, Анна Ахматова. – “Русская мысль”, 1915, июль, с.
59-60.
4.  Б. Эйхенбаум, Анна Ахматова. Опыт анализа, Пб., 1923, с. 120.
5. Валерий Брюсов, Среди стихов. 1894-1924, М., 1990, с. 368.
6. В. Гиппиус, Анна Ахматова. – “Литературная учеба”, 1989, № 3, с.
132.
7. “Ахматовские чтения”, М., 1992, вып. 1, с. 107
8. Анна Ахматова, Сочинения в 2-х томах, т. 2, М., 1986, с. 182.
9.  И. Гурвич, Художественное открытие в лирике Ахматовой. –
“Вопросы литературы”, 1995, вып. III.
1О.  О. Симченко, Тема памяти в творчестве Анны Ахматовой. –
“Известия Академии наук СССР. Серия литературы и языка”, 1985, № 6.
11. Виктор Есипов, “Как времена Веспасиана…” (К проблеме героя в
творчестве Анны Ахматовой 40-60-х годов). – “Вопросы литературы”,
1995, вып. VI, с. 64-65.

Обновлено: 11.03.2023

Поэзия Ахматовой — лирический дневник много чувствовавшего и много думавшего современника сложной и величественной эпохи.

Анна Ахматова занимает достойное место в ряду блистательных имен русской литературы двадцатого века. Ее поэзия стала родной и близкой для миллионов людей.

В то время я гостила на земле.
Мне дали имя при крещенье — Анна,
Сладчайшее для губ людских и слуха…

Так писала Ахматова о своем детстве и юности — гордо, торжественно. Отец не позволил ей подписывать стихи настоящей фамилией — Горенко, и она взяла фамилию своей прабабушки. Теперь всему миру известно это необычайно гармоничное имя — Анна Ахматова. И мир благодарен этому имени.

Конница одним, а другим пехота,
Стройных кораблей вереница — третьим.
А по мне, на черной земле всех краше
Только любимый…

И Сафо, и Ахматова — в одном ряду. Что из того, что их разделяют века! Они сестры, для песен которых не существует ни время, ни пространство. Они служили одному солнцу жизни и любви.

Так беспомощно грудь холодела,
Но шаги мои были легки.
Я на правую руку надела
Перчатку с левой руки.

Вот она — незначительная деталь — неправильно надетая перчатка — и перед нами нарисован образ женщины, подавленной и растерянной. Мы понимаем, что, наверное, ее бросил любимый, и жизнь для нее вот-вот рухнет.

Мне очи застит туман,
Сменяются вещи, лица,
И только красный тюльпан,
Тюльпан у тебя в петлице.

Здесь тюльпан является не просто точно найденной деталью. Этот образ держит на себе весь замысел. Не правда ли, стоит этот тюльпан, как из петлицы, вынуть из стихотворения, как оно немедленно померкнет. Почему? Наверно, потому, что ревность, отчаяние, горе, обида — все то, что в эту минуту составляет смысл жизни героини, все сосредоточено на тюльпане, который ассоциируется с красным цветком зла из рассказа Гаршина. В стихотворении Ахматовой тюльпан ослепителен и надменен. Легко представить, как этот яркий, красный цветок торжествует в пустынном и бесцветном от слез мире. Ситуация стихотворения такова, что не только героине, а уже и нам, читателям, кажется, что тюльпан — это не деталь и не удачно найденный штрих, а живое существо, полноправный герой произведения.

Стихотворения Ахматовой нравятся мне еще и тем, что они просты и доступны. Я понимаю, что это кажущаяся простота, и все же поэтесса явно ориентируется на интонацию разговорной речи. Некоторые ее стихотворения напоминают случайно подслушанный разговор:

Я читаю стихотворения Ахматовой как откровение человеческой души. Я знаю, что как бы тяжело ни приходилось ей в жизни, она никогда не сгибалась под гнетом обид и несправедливости. Царственная внешность, знаменитая прямая челка, жизненная стойкость и удивительные стихи — вот что приходит на ум при одном лишь упоминании этого имени — Анна Ахматова.

Как велит простая учтивость,
Подошел ко мне, улыбнулся.
Полуласково, полулениво
Поцелуем руки коснулся.
И загадочных древних ликов
На меня посмотрели очи.
Десять лет замираний и криков.
Все мои бессонные ночи
Я вложила в тихое слово
И сказала его напрасно.
Отошел ты.
И стало снова
На душе и пусто и ясно.

На этом роман окончен. Трагедия десяти лет рассказана в одном кратком событии, одном жесте, взгляде, слове. Неред­ко миниатюры Ахматовой были, в соответствии с ее излюблен­ной манерой, принципиально не завершены и походили не столько на маленький роман в его, так сказать, традиционной форме, сколько на случайно вырванную страничку из романа или даже часть страницы, не имеющей ни начала, ни конца и заставляющей читателя додумывать то, что происходило между героями прежде.

Хочешь знать, как все это было? —

Три в столовой пробило,

И прощаясь, держась за перила,

Она словно с трудом говорила:

«Это все. Ах, нет, я забыла,

Я люблю вас, я вас любила

Он любил три вещи на свете:
За вечерней пенье, белых павлинов
И стертые карты Америки.
Не любил, когда плачут дети,
Не любил чая с малиной
И женской истерики.

Там тень моя осталась и тоскует,
Все в той же синей комнате живет,
Гостей из города за полночь ждет
И образок эмалевый целует.
И в доме не совсем благополучно:
Огонь зажгут, а все-таки темно.
Не оттого ль хозяйке новой скучно,
Не оттого ль хозяин пьет вино
И слышит, как за тонкою стеною
Пришедший гость беседует со мною.

В этом стихотворении чувствуется скорее обрывок внут­реннего монолога, та текучесть и непреднамеренность душевной жизни, которую так любил в своей психологической прозе Л. Толстой.

Подошла. Я волненья не выдал,
Равнодушно глядя в окно.
Села, словно фарфоровый идол,
В позе, выбранной ею давно.
Быть веселой — привычное дело,
Быть внимательной — это трудней.

Или томная лень одолела
После мартовских пряных ночей?
Утомительный гул разговоров,
Желтой люстры безжизненный зной
И мельканье искусных проборов
Над приподнятой легкой рукой.
Улыбнулся опять собеседник
И с надеждой глядит на нее.
Мой счастливый богатый наследник,
Ты прочти завещанье мое.[/sms]

Психологизм в лирике Анны Андреевны Ахматовой: изучение в школе

Психологизм в лирике Анны Андреевны Ахматовой: изучение в школе

Песня последней встречи

Мне ни к чему одические рати
И прелесть элегических затей.
По мне, в стихах все быть должно некстати,
Не так, как у людей.
Когда б вы знали, из какого сора
Растут стихи, не ведая стыда,
Как желтый одуванчик у забора,
Как лопухи и лебеда.
Сердитый окрик, дегтя запах свежий,
Таинственная плесень на стене…
И стих уже звучит, задорен, нежен,
На радость вам и мне.

Я научилась просто, мудро жить…

Я научилась просто, мудро жить,
Смотреть на небо и молиться Богу,
И долго перед вечером бродить,
Чтоб утомить ненужную тревогу.
Когда шуршат в овраге лопухи
И никнет гроздь рябины желто-красной,
Слагаю я веселые стихи
О жизни тленной, тленной и прекрасной.
Я возвращаюсь. Лижет мне ладонь
Пушистый кот, мурлыкает умильней,
И яркий загорается огонь
На башенке озерной лесопильни.
Лишь изредка прорезывает тишь
Крик аиста, слетевшего на крышу.
И если в дверь мою ты постучишь,
Мне кажется, я даже не услышу.

Молитва

Дай мне горькие годы недуга,
Задыханья, бессонницу, жар,
Отыми и ребенка, и друга,
И таинственный песенный дар —
Так молюсь за Твоей литургией
После стольких томительных дней,
Чтобы туча над темной Россией
Стала облаком в славе лучей.

Когда в тоске самоубийства…

Высокомерьем дух твой помрачен…

Мужество

Мы знаем, что ныне лежит на весах
И что совершается ныне.
Час мужества пробил на наших часах,
И мужество нас не покинет.
Не страшно под пулями мертвыми лечь,
Не горько остаться без крова,
И мы сохраним тебя, русская речь,
Великое русское слово.
Свободным и чистым тебя пронесем,
И внукам дадим, и от плена спасем
Навеки.

Родная земля

Первый период у Ахматовой длится около десяти лет — с конца 900-х по 1922 г. Затем — долгий перерыв, вернее, почти перерыв; молчание изредка нарушается — стихами, подобными горестным вскрикам. До читателя они, увы, не доходят. Слово поэту: «. В 1936 г. я снова начинаю писать, но почерк у меня изменился, и голос уже звучит по-другому.»1 Действительно, «по-другому», но перемена не аналогична той, какую мы наблюдали у Пастернака. Перемена здесь — особого рода.

Первую книгу Ахматовой («Вечер», 1912) предваряет предисловие Михаила Кузмина, и в нем он высказал похвалу, для него несколько неожиданную. Немного раньше со страниц журнала «Аполлон» прозвучал его призыв, обращенный к собратьям по перу: «Умоляю, будьте логичны — да простится мне этот крик сердца! — логичны в замысле, в постройке произведения, синтаксисе. » По этому поводу Эйзенбаум заключил: «Недаром именно Кузмин первый приветствовал появление стихов Анны Ахматовой»2. Как раз наоборот! Кузмин уловил и признал достоинством ахматовской книги то, что ему самому было чуждо и от чего он хотел отвадить писателей, а именно: «непонятную связь» вещей (вещественных подробностей) с «переживаемыми минутами»3, т. е. нечто нелогичное. В отличие от Блока и Пастернака, Ахматова не затемняет высказывания, избегает в равной мере закодированности и невнятицы; то, что у нее «непонятно», имеет иные истоки.

Ранняя лирика Ахматовой была по преимуществу однотемной; стихи о любви, об отношениях «я» и «ты» доминируют во всех пяти сборниках той поры. Отклонения от господствующей темы хотя и существенны (это — отклики на исторические события, авторские декларации), но немногочисленны. В поздней лирике состав сборников (книг) иной. Однотемность сменяется многотемностью, поэтическое слово движется по разным направлениям. Продолжается рассказ интимно-личного порядка, однако в суженных рамках — теперь это не доминанта, а сектор лирического массива; с другой стороны, возрастают, в объеме и значении, выступления, обращенные к событиям, проблемам прошлого и настоящего, заряженные гражданским пафосом; они тоже занимают площадь особого сектора поэзии. И если прежде центральные персонажи («она» и «он») открывали себя через перипетии любовной драмы, то теперь личная судьба предстает в социальном, эпохальном освещении; соответственно перестраивается образ лирического «я». Еще один сектор — стихи о «тайнах ремесла», портреты писателей, в их ряду — автопортретные эскизы. Темы, вдобавок, ветвятся: в группе произведений, пронизанных токами современности, допустимо выделить военный, материнский, «азийский» мотивы. Выделение, разделение будет однако небезусловным; секторы, мотивы взаимодействуют, отсвечивая каждый в каждом — в большей или меньшей степени.

Через все стихи последнего тридцатилетия частым пунктиром проходит мысль о возвращении во времени далеко назад; «теперь» настойчиво отсылает к «прежде». Но продолжение давнего разговора-диалога («ее» с «ним») не есть простое его продление, разговор разворачивается по-особому, совмещая в себе воскрешение былого — отстранение от него — переоценку бывшего и небывшего.

Прежде «любовная память» переплеталась со сценами свиданий, любовь то вторгалась в текущее, то удалялась во владения воспоминаний. Теперь осталась только память, чувство теперь не переживается, а умозрительно восстанавливается — с тем напряжением, с той остротой, с какой ранее переживалось. Поэт верен себе: он вновь продвигает главную мысль сквозь череду варьирующихся повторений, поглощающих частные различия.

Неизменно и непоправимо «я» и «ты» разъединены, и поскольку общаются они только по каналу памяти, постольку усиливается интимизация общения. Героиня оживляет в воображении, во внутреннем зрении такие детали прошлого, такие моменты встреч-невстреч, которые ведомы только их участникам, а для остальных, т. е. для читателей, остаются загадкой. Интимизация захватывает глубинные слои лирического откровения, что, естественно, ограничивает доступ к поздним текстам.

Образ у поздней Ахматовой, как и у ранней, обладает понятно-непонятной семантикой, но непонятное ныне вносится в содержание «любовной памяти», а не в ее связь с окружающей средой. Художественное мышление, в известной мере, модифицируется.

При чтении поневоле просятся на язык многочисленные вопросы. Начало стихотворения 1936 г.:

Не прислал он лебедя за мною,

Или лодку или черный плот? —

Он в шестнадцатом году весною

Обещал, что скоро сам придет.

Первые две строки иносказательны, ни «лодка», ни «плот» не есть реальные средства передвижения, но последнее двустишие — прямая, ничем не осложненная информация, и хотелось бы знать, почему «обещал» именно в «шестнадцатом году», что это за дата? Ведь к этой дате стянут поэтический рассказ. В стихах «Так отлетают темные души» (1940) «она» мысленно беседует с «ним». Но с ним ли? Ее слова: «Помнишь, мы были с тобою в Польше? / Первое утро в Варшаве. Кто ты? / Ты уж другой или третий? — «Сотый!» Что означает этот ответ? Первое стихотворение из цикла «Cinque» завершается такими строками: «И ту дверь, что ты приоткрыл, / Мне захлопнуть не стало сил». Финал содержит некий существенный — для понимания целого — намек, но он остается непроясненным. Опорой одиннадцатого фрагмента из «сожженной тетради» (цикл «Шиповник цветет») служит метафора костра, огня: «Я тогда отделалась костром», «Ты забыл те, в ужасе и муке, / Сквозь огонь протянутые руки, / И надежды окаянной весть». Опять ссылка на какой-то важный рубеж биографии «я», и опять — пелена скрытности. Следующий цикл — «Полночные стихи», под номером 2 — «Первое предупреждение». Стихотворение начинается серией обобщений («Все превращается в прах», «Над сколькими безднами пела / И в скольких жила зеркалах»), и затем, с введением «его» памяти («придется тебе вспоминать») резко сужается, чтобы завершиться единичной, видимо, символической подробностью («Тот ржавый колючий веночек / В тревожной своей тишине»). О значении символа можно лишь строить догадки.

В ранних стихах смысл того, что было и чего не было, — во взаимоотношениях «я» и «ты» — сравнительно ясен; редкие неясности (скажем, вызванные сдвинутостью сюжета к легенде, к притче) осложняют, однако не расшатывают общего впечатления. В поздней лирике событийная канва затуманена, удельный вес потаенного высказывания возрастает. Только по-прежнему Ахматова, в отличие от Пастернака, от Мандельштама, не склонна пользоваться «темной речью»; у нее неясность — продукт сокращения рассказа, отслоения части от целого, усеченности описания, но не его невнятности.

И еще: вопреки внесению непонятного в течение исповеди, ретроспективные стихи обнаруживают крепкую внутреннюю спаянность. Твердой рукой прочерчены сквозные линии общего замысла: трагическая власть памяти, мучительно оживляющей прошлое, переносящей его в настоящее, с его добром и злом, с горечью разлуки и болью предательства — и вводящей пережитое и переживаемое в горнило высокого катарсиса7. Фокусируют замысел два тоста — «Последний тост» (из цикла «Разрыв») и «Еще тост» (из цикла «Трилистник московский»). Под первым дата «1934», под вторым «1961-1963». Второй тост отсылает к первому (слово «еще»), конец второго периода жизни сопрягается с его началом. Исходный момент — безжалостная ирония здравицы наоборот: «Я пью за разоренный дом, / За злую жизнь мою, / За одиночество вдвоем / И за тебя я пью, — / За ложь меня предавших губ, / За мертвый холод глаз. » Потом — взлет просветления: «За веру твою! И за верность мою! / За то, что с тобою мы в этом краю!» Мучение разрыва не исчезает, призрачная встреча в «полночном доме» и манит, и страшит, и притом «ее» и «его» соединяет катартический сон, сила которого — «как приход весны».

Читайте также:

  

• За каждое удовольствие нужно платить сочинение

  

• Сочинение на тему годы в лицее

  

• Сочинение по фильму жизнь прекрасна

  

• Сочинение про спорт 4 класс

  

• Керуак в дороге сочинение