Сочинение про андрея рублева

Портрет на фоне эпохи.

Андрей Рублев.

Андрей Рублев – один из самых почитаемых мастеров русской иконописной школы, чьи работы стали образцом для дальнейших творений. Деятельность великого мастера пришлась на начало XV столетия во времена правления двух царей – Василия I и сына его, Василия II Темного, на эпоху, когда Московская Русь находилась на грани междоусобной войны 1425 – 1453 годов, однако уже окончательно освободившись от гнетущего влияния на свою летопись монголо-татарского ига.

К великому огорчению почитателей таланта иконописца, коими являются все последующие поколения, имеющие счастье наслаждаться результатами его творчества, о жизни Андрея Рублева известно настолько мало, что даже дата его рождения определяется не более не менее, чем десятилетием – настолько информация косвенна. Впрочем, подобное обстоятельство никогда не являлось поводом к тому, чтобы перечеркнуть остальные данные, которые дошли до наших дней.
Первое упоминание об Андрее Рублеве появилось в летописи в 1405 году в контексте событий, говорящих о поручении ему, «чернецу», и знаменитому Феофану Греку, мастеру Прохору («старцу с Городца») росписей Благовещенского собора в Московском Кремле. Таким образом, можно считать, что Рублев уже успел стать монахом и сменил неизвестное нам, полученное при рождении, имя на имя Андрей. Предполагают, что постригся он в Троицком монастыре при настоятеле Никоне, ученике и преемнике Сергия Радонежского. Росписи Благовещенского собора, к большому сожалению, безвозвратно утрачены, но в иконостасе собора сохранилось семь икон работы Рублева, что свидетельствуют о его таланте и высочайшем мастерстве уже в те годы.

К 1408 г. относится второе летописное упоминание — о том, что Рублев с «иконником Данилой» — то есть Даниилом Черным – 25 мая начал расписывать Успенский собор во Владимире. В отличие от предыдущих росписей, выполненных рукой мастера, эти отличались чувствующейся надеждой на то, что загробный мир будет лучше, светлее земной жизни, а не традиционными византийскими мотивами животного страха перед предстоящим Судом. Именно это являлось достопримечательным нововведением Андрея Рублева. Именно новое осознание иконописи позволяется сказать, что именно он заложил основы для исконно русской традиции дела, которым занимался великий мастер. Во время освобождения Руси из-под гнета Золотой орды, после знаменательных событий на Куликовом поле, именно Андрею Рублеву удалось передать тот душевный перелом в сердцах русских людей, который составлял атмосферу тогдашнего Московского княжества.
Дата его смерти — единственная точная дата во всей биографии иконописца: она была высечена на могильной плите и занесена в анналы до того, как и плита канула в Лету.

Еще при жизни Рублев пользовался почитанием, а после смерти превратился в легендарную фигуру, своего рода символ высочайшего и духовного искусства. Однако долгое время его авторитет был лишь слабым отголоском того, давнего почитания: никто толком не знал, какие работы ему точно принадлежат, а такая бесспорная и знаменитая работа, как «Троица», за прошедшие годы изменилась до неузнаваемости, и судить о ее достоинствах стало практически невозможно.

Андрей Рублев

Творчество русского живописца, крупнейшего мастера московской школы живописи, развивалось под влиянием византийского искусства, а также учения Сергия Радонежского во 2 половине XIV — начале XV в. Рублев работал совместно с Феофаном Греком над украшением иконами и фресками Благовещенского собора Московского Кремля, домового храма московских князей. Вместе с Даниилом Черным работал над росписью и иконостасом Успенского собора во Владимире. В течение 14 лет работал над Звенигородским чином. Затем с Даниилом Черным руководил работами по росписи и созданию иконостаса Троицкого собора Троице-Сергиева монастыря. В 20-х годах XV века артель мастеров, возглавляемая Андреем Рублевым и Даниилом Черным, украсила иконами и фресками Троицкий собор в монастыре преподобного Сергия, возведенный над его гробом. В состав иконостаса вошла как высокочтимый храмовый образ икона «Троица». Последние годы жизни работал над созданием росписи Спасского собора Спасо-Андроникова монастыря в Москве.

Образы Андрея Рублева в целом адекватны образам византийского искусства 1400 — первой трети XV в., но отличаются от них большей просветленностью, кротостью и смирением; в них нет ничего от аристократического благородства и интеллектуального достоинства, воспеваемых византийским искусством, зато предпочтение отдается скромности и простоте. Лица — русские, с некрупными чертами, без подчеркнутой красивости, но всегда светлые, благообразные. Классическое чувство композиции, ритмов, всякой отдельной формы, воплощенное в ясности, гармонии, пластическом совершенстве, у Андрея Рублева столь же безупречно, как у греческих мастеров первой трети XV века. В своем творчестве воплотил идеи византийского исихазма, получившего широкий отклик на Руси. Интонация райской гармонии, пронизывающая творчество Андрея Рублева, характерна для искусства всего христианского мира первой половины XV в. Произведения Андрея Рублева принадлежат к высшим достижениям русского и мирового духовного искусства, воплотившего возвышенное понимание духовной красоты и нравственной силы человека Руси. Иконы и фрески Рублева отличают глубокая человечность и возвышенная одухотворенность образов, идеи согласия и гармонии, совершенство художественной формы. Творчество Андрея Рублева определило в XV в. расцвет национальной школы русской живописи, оригинальной по отношению к Византии. Оно оказало огромное влияние на все русское искусство московского круга вплоть до Дионисия.

Сочинение: Жизнь и творчество Андрея Рублева

Корни древнерусской иконописи.

Огромен сейчас интерес к древнерусской живописи в нашей стране, и не менее огромны трудности ее восприятия у тех, кто обращается к ней сегодня. Их испытываю практически все — и подростки, и взрослые, причем даже люди, в остальном хорошо образованные, хотя в Древней Руси ее живопись была доступна всем. дело в том, что коренятся эти трудности не просто в недостатке знаний у отдельного человека, причина их гораздо шире: она в драматической судьбе самого древнерусского искусства, в драмах нашей истории.

Христианству на Руси Чуть более тысячи лет и такие же древние корни имеет искусство иконописи. Икона (от греческого слова, обозначающего “образ”, “изображение”) возникла до зарождения древнерусской культуры и получило широкое распространение во всех православных странах. Иконы на Руси появились в результате миссионерской деятельности византийской Церкви в тот период, когда значение церковного что явилось для русского церковного искусства сильным внутренним побуждением, это то, что Русь Приняла христианство именно в эпоху возрождения духовной жизни в самой Византии, эпоху ее расцвета. В этот период нигде в Европе церковное искусство не было так развито, как в Византии. И в это-то время новообращенная Русь получила среди прочих икон, как образец православного искусства, непревзойденный шедевр — икону Богоматери, получившую впоследствии наименование Владимирской.

Через изобразительное искусство античная гармония и чувство меры становятся достоянием русского церковного искусства, входят в его живую ткань. Нужно отметить и то, что для быстрого освоения византийского наследия на Руси имелись благоприятные предпосылки и, можно сказать, уже подготовленная почва. Последние исследования позволяют утверждать, что языческая Русь имела высокоразвитую художественную культуру. Все это способствовало тому, что сотрудничество русских мастеров с византийскими было исключительно плодотворным. Новообращенный народ оказался способным воспринять византийское наследие, которое нигде не нашло столь благоприятной почвы и нигде не дало такого результата, как на Руси.

С глубокой древности слово “Икона” употребляется для отдельных изображений, как правило написанных на доске. Причина этого явления очевидна. Дерево служило у нас основным строительным материалом. Подавляющее большинство русских церквей были деревянными, поэтому не только мозаике, но и фреске (живописи по свежей сырой штукатурке) не суждено было стать в Древней Руси общераспространенным убранством храмового интерьера.

Своей декоративностью, удобством размещения в храме, яркостью и прочностью своих красок иконы, написанные на досках (сосновых и липовых, покрытых алебастровым грунтом — левкасом), как нельзя лучше подходили для убранства русских деревянных церквей.

Недаром было отмечено, что в Древней Руси икона явилась такой же классической формой изобразительного искусства, как в Египте — рельеф, в Элладе — скульптура, а в Византии — мозаика.

Древнерусская живопись — живопись христианской Руси — играла в жизни общества очень важную и совсем иную роль, чем живопись современная, и этой ролью был определен ее характер. Русь приняла крещение от Византии и вместе с ним унаследовала представление о том, что задача живописи — “воплотить слово” воплотить в образы христианское вероучение. Поэтому в основе древнерусской живописи лежит великое христианское “слово”. Прежде всего это Священное Писание, Библия (“Библия” по-гречески — книги) — книги, созданные, согласно христианскому вероучению, по вдохновению Святого Духа.

Воплотить слово, эту грандиозную литературу, нужно было как можно яснее — ведь это воплощение должно было приблизить человека к истине этого слова, к глубине того вероучения, которое он исповедовал. Искусство византийского, православного мира — всех стран, входящих в сферу культурного и вероисповедного влияния Византиии, — разрешило эту задачу, выработав глубоко своеобразную совокупность приемов, создав невиданную ранее и никогда больше не повторившуюся художественную систему, которая позволила необычайно полно и ясно воплотить христианское слово в живописный образ.

В течение долгих веков древнерусская живопись несла людям, необычайно ярко и полно воплощая их в образы, духовные истины христианства. Именно в глубоком раскрытии этих истин живопись византийского мира, в том числе и живопись Древней Руси, обретала необычайную, невиданную, неповторимую красоту.

Жизнь и творчество Андрея Рублева.

Время жизни Андрея Рублева совпадает с переломным моментом в освободительной борьбе русского народа против татаро-монгольского ига. Творчество прославленного иконописца знаменует важную веху в истории русского искусства. С его именем связано возникновение художественного направления, на многие десятилетия определившего развитие русской живописи.

Дошедшие до нас исторические свидетельства о жизни и творчестве Андрея Рублева крайне бедны хронологическими данными и во многом противоречат друг другу. Бесспорны лишь два сообщения, фигурирующие в летописях под 1405 и 1408 годами.

Благовещенский собор Московского Кремля перестраивался в 15 веке, и роспись его не сохранилась. Уцелели только деисусный и праздничный ряды иконостаса, перенесенного в существующий ныне храм. Во владимирском Успенском соборе сохранилась лишь небольшая часть росписей. Дошли до нас также иконы из иконостаса этого собора, экспонирующиеся ныне в Третьяковской галерее и Русском музее.

О предшествующем периоде жизни Андрея Рублева известно мало. Составленное в17 веке “Сказания о святых иконописцах” утверждает, что он жил сначала в Троицком монастыре в послушании у Никона, ученика основателя монастыря Сергия Радонежского (Никон был Троицким игуменом с 1390 года, умер в 1427). По словам “Сказания”, Никон “повелел” Рублеву написать икону Троицы “в похвалу отцу своему, святому Сергию чудотворцу”.

Об остальных крупных работах Рублева мы знаем из житий Сергия и Никона. Между 1425-1427 годами он вместе с другом и “спостником” Даниилом Черным участвовал в создании ныне несохранившихся росписей Троицкого собора Сергиева монастыря, а затем расписывал Спасский собор московского Андроникова монастыря, старцем которого он был. Там Рублев и скончался в 1430 году.

Разумеется, список произведений Рублева этим не исчерпывается. “Преподобный отец Андрей Радонежский, иконописец, прозванием Рублев, многие святые иконы написал, все чудотворные”. Помимо названных работ, целый ряд несохранившихся ныне икон упоминается в различных источниках. Несколько дошедших до нас памятников связывает с именем Рублева устное предание. Наконец, в ряде произведений авторство Рублева устанавливается по стилистическим аналогиям. Но даже в тех случаях, когда причастность Рублева к работе над памятником документально подтверждена — так обстоит дело с иконами из владимирского Успенского собора, — выделить принадлежащие его руке произведения чрезвычайно трудно, поскольку создавались они совместно большой группой мастеров под руководством Андрея Рублева и Даниила Черного, который, по словам автора “Сказания о святых иконописцах”, “многие с ним иконы чудные написал”.

Если дошедшие до нас биографические сведения о Рублеве изобилуют противоречиями и анахронизмами, то в характеристике личности мастера и в оценке его искусства источники обнаруживают редкое единодушие. Андрей и Даниил предстают в их изображении как “чудные добродетельные старцы и живописцы”, “всех превосходящие в добродетелях”. В Рублеве особенно подчеркивается то, что он “намного всех превосходил в мудрости”.

Для воссоздания творческого облика Рублева очень важны сведения, сообщенные в1478 году Иосифу Волоцкому бывшим игуменом Троицкого Сергиева монастыря старцем Спиридоным. По словам Спиридона, удивительные и прославленные иконописцы Даниил и ученик его Андрей, иноки Андроникова монастыря, отличались такими добродетелями, что удостоились необычных дарований и настолько преуспели в совершенствовании, что не находили времени для мирских дел.

Эти свидетельства дают отчетливое представление о высокой оценке творчества Рублева его современниками, позволяют глубже проникнуть в образный строй его произведений и постигнуть существенные особенности его живописного метода. Но чтобы верно понять смысл приведенных высказываний, необходимо познакомиться с некоторыми представлениями византийской мистики, получившими широкое распространение среди последователей Сергия Радонежского. Согласно этим представлениям, для того, чтобы достоверно отображать объекты умственного созерцания, вместо эмпирический “теней вещей” показывать подлинную их природу, живописец должен был стать созерцателем, если только он не желал оставаться ремесленником, копирующим чужие образцы. Ему предстояло вернуть утраченное естественное состояние — гармонию чувств, ясность и чистоту ума. Совершенствуясь, ум приобретал способность воспринимать “невещественный” свет. По аналогии с физическим светом, без которого невозможно видеть окружающий мир, умственный свет — знания и мудрости — освещал истинную природу, первообразы всех предметов и явлений. Интенсивность проявления этого света и ясность умозрения ставились в прямую зависимость от степени нравственной чистоты созерцателя. Живописцу, более чем кому-либо другому, требовалось очистить “очи ума”, засоренные обманчивыми чувственными ”помыслами”, потому что, как утверждал Василий Кесарийский, “истинная красота созерцается только имеющими очищенный ум”. В достижении нравственной чистоты особая роль отводилась добродетели смирения. Не случайно в источниках к имени Рублева часто прилагается эпитет “смиренный”. Исаак Сирин называл смирение “таинственной силой”, которой владеют лишь “совершенные”; именно смирение дает всеведение и делает доступным любое созерцание. Высшим, наиболее труднодостижимым он считал созерцание Троицы.

Троица Андрея Рублева.

Историческая канва Рублевского шедевра — “Троицы” — библейская легенда о явлении бога Аврааму и его жене Сарре под видом трех мужей; об угощении, приготовленном для них пожилыми супругами под сенью дуба и состоявшем из заколотого тельца, лепешек, молока и сливок; о предсказанном Аврааму рождении сына.

В основе философского замысла “Троицы” — мысль о могущественной всепобеждающей силе любви как сокровеннейшей человеческой сущности, раскрытие которой служит реальным залогом осуществления единства человечества. Художественное совершенство, с которым эта общечеловеческая идея выражена Рублевым в символических образах средневековой живописи, ставит икону “Троица” в ряд бессмертных творений мирового искусства.

В иконе Рублева отброшены все бытовые подробности библейского повествования, затрудняющие восприятие этой философской идеи. Смысловой и композиционный центр иконы — чаша с головой закланного тельца, символизировавшего жертвенный подвиг Христа. Трапеза, на которой стоит чаша, — прообраз “гроба господня”. Чашу благословляет ангел, олицетворяющий Сына. В молчаливом согласии голова его склонена к ангелу, олицетворяющему Отца. К Отцу склонил голову и третий ангел, олицетворяющий Духа. Скипетры в руках ангелов обозначают власть и всемогущество. Склонением голов среднего и правого ангелов и встречным наклоном голов левого ангела намечен мотив исхождения Слова и Духа от Отца. Это замкнутое круговое движение, образованное склонением фигур и в ритмических отголосках повторенное контурами одежд, престола, подножий и горы, передает единство трех лиц божества, их общее участи в осуществлении Сыном центральной идеи легенды, “предвечного” замысел спасения человечества.

Изображения, сопровождающие Троицу, проникнуты христологической символикой, раскрывающей различные аспекты явления Сына-Логоса как вечного жизненного принципа мира. Дуб позади среднего ангела — “древо вечной жизни” — указывает на функцию второго лица Троицы как Слова, творческого начала вселенной; это прообраз креста и символ воскресения. Гора — традиционный библейский образ возвышения духа, символ “горы высокой” — Фавора, где трем избранным ученикам открылось божество Христа, символ священной горы Сион, где был основан иерусалимский храм. Дом — образ богопознания, “домостроительства” Христа, соединившего в себе божественную и человеческую природу, прообраз “дома божьего” — вселенской церкви.

Глубоко символично и цветовое решение иконы. Живописец акцентирует в нем значение второго лица Троицы. Фигура среднего ангела выделяется наиболее интенсивными тонами одежд. Они указывали не евхаристическую жертву — тело и кровь Христа. Лазурь, окрашивающая гиматий, по учению византийских мистиков, передавала цвет божественного ума, погруженного в созерцание своей сущности. Согласно Исааку Сирину, чистота ума совершенного человека уподоблялась “небесному цвету”. Оттенки этого цвета варьируются в одеждах всех трех ангелов. Цвета одежд левого и правого ангелов менее интенсивны и как бы отдалены от созерцателя. Вместе с тем они необычайно одухотворенны и словно лучатся изнутри серебристым сиянием, пронизывающим все изображение и уплотняющимся в белой поверхности евхаристического престола. Лиловый тон плаща левого ангела воспринимался как цвет умственного созерцания на высших его ступенях. Нежно-зеленый тон гиматия правого ангела считался цветом согласия и одновременно цветом весны, символом Воскресения. Интенсивным желтым цветом крыльев выражалась “надмирная” интеллектуальная сила. Наконец, золотой фон, почти полностью утраченный, символизировал “божественный свет”.

Атмосфера внутреннего согласия и любви, радостное звучание холодных и чистых оттенков, передающих оптимистическую идею о будущем совершенстве преображенного материального мира, о восстановлении утраченной “первообразной” красоты и гармонии вселенной заставляют вспомнить о том, какое значение придавал Сергий Радонежский первому построенному им храму Троицы. По словам жития, составленного его современником Епифанием Премудрым, Сергий желал, чтобы “воззрением на святую Троицу побеждался страх ненавистной розни мира сего”. Правомерно предположить, что, создавая икону “в похвалу” Сергию, воспитанник и последователь его философской школы Андрей Рублев поставил перед собой задачу как можно полнее воплотить представления, с которыми связывалась у Сергия идея Троицы.

Художник воплотил в “Троице” свой идеал совершенства, представление о человеке тонкой одухотворенности и нравственной просветленности. В линейном и цветовом ритме иконы, в певучих линиях, плавных согласованных жестах, мягких наклонах голов ангелов, в созвучиях чистых сияющих красок рождается ощущение единодушия, взаимной любви и возвышенной душевной чистоты.

Основные даты жизни Андрея Рублева.

В 1425—27 Рублёв совместно с Даниилом Чёрным и другими мастерами расписал Троицкий собор Троице-Сергиева монастыря и создал иконы его иконостаса. Сохранились иконы; они выполнены в различных манерах и неравноценны по художественным качествам. Время, когда на Руси назревали новые междоусобные войны и гармонический идеал человека, сложившийся в предшествующий период, не находил опоры в действительности, сказалось и на творчестве Рублёва. В ряде произведений Рублёву удалось создать впечатляющие образы, в них чувствуются драматические ноты, ранее ему не свойственные («Апостол Павел»). Колорит икон более сумрачен по сравнению с ранними произведениями; в некоторых иконах усиливается декоративное начало, в других проявляются архаические тенденции. Некоторые источники называют роспись Спасского собора Андроникова монастыря(весной 1428 года; сохранились лишь фрагменты орнаментов) последней работой Рублёва

Ему приписывается также ряд работ, принадлежность которых кисти Рублёва точно не доказана: фрески Успенского собора на «Городке» в Звенигороде (конец XIV — начало XV века; сохранились фрагменты), иконы — «Владимирская богоматерь» (около 1409, Успенский собор, Владимир), «Спас в силах» (1408, Третьяковская галерея), часть икон праздничного чина («Благовещение», «Рождество Христово», «Сретение», «Крещение», «Воскрешение Лазаря», «Преображение», «Вход в Иерусалим» — все около 1405) Благовещенского собора Московского Кремля (иконостас этого собора, согласно новейшим исследованиям, происходит из Симонова монастыря), часть миниатюр «Евангелия Хитрово» (около 1395 года, Российская государственная библиотека, Москва).

Существует предположение, что в иконостасе Благовещенского собора Московского Кремля, среди икон, которые, по мнению ряда исследователей, могут принадлежать кисти Рублева, имеется автопортрет Андрея Рублева в образе Иуды Искариота.

Творчество Рублёва является одной из вершин русской и мировой культуры. Совершенство его творений рассматривается как результат особой исихастской традиции. Уже при жизни Андрея его иконы весьма ценились и почитались как чудотворные.