Стать донором костного мозга сложнее чем донором крови его всегда манили лесные тропинки егэ

В преддверии Всемирного дня донора костного мозга ВЦИОМ провел опрос россиян на эту тему. Оказалось, более 60% опрошенных ничего не слышали о донорстве костного мозга, а большая часть из тех, кто что-то слышал, полагают, что это опасная и сложная процедура.

Большинство россиян, а именно – 61% респондентов, признались, что ничего не знают о донорстве костного мозга. Ещё 22% – «что-либо слышали по теме», и остальные 17 % –затруднились ответить. При этом, те, кто «что-то слышал» говорили о необходимости донорства для лечения заболеваний, о банке доноров, о сдаче донорами костного мозга и проведении операций.

Респондентов также просили прокомментировать некоторые стереотипы, сложившиеся вокруг этой темы. Так, почти половина опрошенных (47%) согласились с тем, что процедура взятия костного мозга опасна для доноров, тогда как только 32% уверены в обратном. Большинство людей (60%) считают, что процедура эта болезненна, и только каждый пятый (17%) с этим не согласен. 49% россиян считают, что во время взятия можно заразиться опасными заболеваниями, а 35% так не думают. Подавляющее большинство (79%) назвали процедуру забора костного мозга «сложной», 63% ошибочно считают, что костный мозг берется из позвоночника, тогда как только 17% знают, что это не так.

То, что россияне очень мало знают о донорстве костного мозга подтвердили и другие ответы. Допустим, почти половина респондентов (45%) уверены, что донором может стать только родственник. То, что донором может стать любой человек, согласны только 29%, а 60% – не согласны.

Из-за низкой информированности, отношение к донорству костного мозга у россиян сложилось неоднозначное. Почти 40% признались, что испытывают уважение к людям, которые решили стать донорами, но четверть опрошенных (25%) говорили о страхе и тревоге в связи с этим.

Статьи по теме на портале: Стать донором костного мозга не трудно и не страшно

Корпоративное донорство: для чего это нужно

Лучшие доноры – родные братья и сестры

– Наиболее вероятные доноры для пациента с онкогематологическим заболеванием, нуждающегося в пересадке костного мозга, – его родные братья и сестры. В случае их согласия (согласия их родителей, если это еще дети), мы типируем их (проверяем на совпадение по антигенам HLA). Если антигены HLA потенциального донора и больного совпадают, мы начинаем как можно скорее готовить родственника к трансплантации. Если брат или сестра в качестве донора не подходят – ищем неродственного донора. Им может стать любой здоровый человек от 18 и желательно до 40 лет, который подойдет по антигенам HLA.

Конечно, чем моложе донор, тем лучше. Однако если мы находим донора в России, пусть ему и 45 или даже 50 лет, мы предпочитаем использовать его. Просто потому, что для наших пациентов это дешевле. Стоимость поиска донора и заготовки стволовых клеток (входящих в состав костного мозга) в Европейских странах составляет не менее 15 тысяч евро. Самому взрослому донору, у которого мы заготавливали трансплантат для родной сестры в нашей клинике, было 68 лет. И все прошло успешно. А одному из самых пожилых наших пациентов сейчас 74 года, мы провели трансплантацию 10 лет назад, и сегодня он продолжает активно работать.

Ну и, конечно, мужчины – лучшие доноры, чем женщины. Все дело в том, что из-за беременностей и родов у женщин могут выработаться антитела к различным антигенам, а это в некоторых случаях может повлечь отторжение трансплантата, т.е. новый костный мозг может не прижиться.

Фенотип и генотип не одно и то же

Бывает, что очень похожие братья и сестры оказываются несовместимыми. У нас есть пациент с русской фамилией и русским фенотипом, а его потенциальные доноры – только в Китае. Генотип – удивительная вещь. Кому-то очень сложно подобрать доноров. К примеру, пациентам из Грузии или Армении очень непросто найти неродственных доноров в мировом регистре.

А бывают и очень распространенные генотипы. Максимальное количество потенциальных доноров, которое мы находили в мировом регистре для одной из наших пациенток, составило 12 000 человек. У некоторых пациентов даже в российских регистрах мы обнаруживаем по 8-10 потенциальных доноров.

Полезно для здоровья

В Гематологическом научном центре мы стараемся госпитализировать доноров еще до забора костного мозга, и после забора также рекомендуем недельное пребывание в нашем стационаре, что позволяет минимизировать всевозможные риски.

У нас бывают донорами даже дети – восьми – двенадцати лет и старше. Например, в случае, когда болен старший ребенок, и речь идет о родственной трансплантации: тогда с согласия родителей проводится заготовка стволовых клеток у другого ребенка.
За все время моей работы никто из наших доноров не пострадал. Конечно, после процедуры забора костного мозга у доноров бывает небольшая анемия, но мы назначаем препараты железа и решаем эти вопросы. Более того, в некотором роде эта процедура даже полезна – особенно для взрослых доноров-мужчин. Все дело в том, что донорство крови сопровождается небольшой потерей эритроцитов, а это является профилактикой инфарктов и инсультов. Если послевоенное поколение страдало от анемии (просто ели мало мяса), то сейчас мы все очень хорошо питаемся, и есть обратная проблема – избыток гемоглобина.

Обычно родные не отказываются

Бывает, конечно, что мы типируем братьев и сестер, они подходят друг другу, но в итоге человек отказывается быть донором. Но это редкие ситуации. Как правило, семья пытается спасти своего близкого. У нас даже был такой трогательный случай, когда за своей 60-летней бабушкой ухаживал 14 летний внук. Как раз были летние каникулы, и он почти месяц провел рядом с бабушкой, помогал ей, поддерживал ее.

Обычно пациенты-женщины более мотивированы. Но есть и мужчины, которые отчаянно борются за жизнь, все анализируют, читают в интернете про диагноз, вносят свои предложения. Если же человек сдается – ему практически невозможно помочь. В этой борьбе можно победить только вместе. В одиночку никак.

Пройти типирование в Москве можно:

в донорском отделении Гематологического научного центра.

Адрес: метро Динамо, Новый Зыковский проезд, д. 4А, 8-ой этаж клинического корпуса. Контактный телефон +7 (916) 148-71-31

В Санкт-Петербурге – в Институте детской гематологии и трансплантологии им. Р.М. Горбачевой при СПГМУ им. акад. И.П. Павлова. Адрес: ул. Рентгена 12. Тел. для справок 8-911-279-00-55.
О донорстве костного мозга читайте:

Пересадка и трансплантация костного мозга: вопросы и ответы

Внештатный сотрудник «Проспекта Мира», 26-летняя Владислава Александрович полгода назад стала донором костного мозга — вторым из Красноярска и 283-м по всей России. Недавно она вновь протипировалась, чтобы стать потенциальным донором, уже в Карельский регистр доноров костного мозга.  Влада написала текст о том, как это было и почему так мало соотечественников проходит путь донорства до конца.

Все началось четыре года назад: друг рассказал мне о молодом человеке, который вел борьбу с лимфомой и в своем инстаграме рассказывал о течении болезни и ходе лечения. Я следила за аккаунтом как за сериалом и с нетерпением ждала развязки с непременным хэппи-эндом. Так и произошло: после курсов химио- и лучевой терапии, спустя 36 недель с начала ведения дневника, появилась запись, что в связи с выздоровлением автора блог обновляться больше не будет.

Эта история произвела на меня колоссальное впечатление, и поэтому в феврале 2016-го, когда мне попалось объявление, что в Красноярске можно протипироваться и попасть в Национальный регистр доноров костного мозга, я уже не сомневалась. Вся процедура длилась не больше 5 минут: я заполнила простую анкету и сдала в пробирку кровь из вены. После этого пробирка отправилась в Санкт-Петербург на определение HLA-фенотипа (антигенов тканевой совместимости).

• Национальный регистр доноров костного мозга был образован в 2013 году на базе Первого Санкт-Петербургского государственного медицинского университета имени академика И.П. Павлова и подведомственного ему НИИ детской онкологии, гематологии и трансплантологии имени Р.М. Горбачевой. Поиск донора в этом регистре бесплатен, в то время как поиск в зарубежных регистрах, который может и не дать результата, стоит в среднем 18 тысяч евро.

• Шанс совпадения донора и реципиента — один на 10 000, и чем больше потенциальных доноров в Национальном регистре, тем выше шанс на спасение больных людей. Типирование абсолютно бесплатно для всех желающих, его оплачивает «Русфонд» (его цена составляет семь тысяч, а обследование и донация при совпадении — 400 тысяч рублей). По состоянию на февраль 2019 года в регистре состоит 94 204 потенциальных донора — при этом, например, в Германии аналогичный регистр насчитывает 8 миллионов человек.

29 ноября 2018 года я готовилась к госэкзаменам в аспирантуре, мои мысли были заняты исключительно отечественной историей, поэтому, когда зазвонил телефон с питерским номером на экране, я подумала, что это какой-нибудь банк, который предложит мне очередную «выгодную» кредитку. Но звонили из Санкт-Петербургского медицинского университета, они нашли меня в регистре доноров, для меня нашелся реципиент — 16-летний парень с лейкозом. Я помнила, что типировалась, но это точно не та информация, которую ты держишь в голове, просыпаясь каждое утро, тем более спустя три года. Это было как удар обухом по голове. На вопрос, согласна ли я стать донором, я сразу же ответила согласием, но врач по голосу поняла мое шоковое состояние и пообещала перезвонить на следующий день. Думать после этого разговора об отечественной истории я уже не могла, как сдавала экзамен тоже не помню — я очень боялась, что мне не перезвонят, приняв за какую-то идиотку, которая не завопила радостно от выпавшей ей возможности спасти человеку жизнь.

Но мне перезвонили — и я снова дала согласие. Оказалось, что нужно будет пройти еще одно типирование, которое покажет, точно ли я подхожу реципиенту. 8 декабря я сдала в лаборатории несколько пробирок крови, и уже 20 числа узнала, что да, абсолютно точно, так как он мой «генетический двойник», человек, с максимально схожим набором генов тканевой совместимости.

15 января врач позвонила мне, чтобы выяснить мое самочувствие, еще раз уточнить, не передумала ли я, а также попросила придерживаться нехитрой диеты — чтобы анализы, которые нужно будет сдавать по приезду в Петербург, были наиболее точными. Мы договорились созвониться в конце января, но что-то пошло не так, и мне перезвонили через день, попросили прилететь в Петербург 20 января, чтобы 21 числа пройти обследование. С собой нужно было взять паспорт, СНИЛС, страховой полис и результаты флюорографии, которую мне пришлось сделать на следующий день в поликлинике по прописке (на удивление, проблемы с этим не возникло).

20 января я прилетела в Петербург, чтобы на следующее утро встретиться с координатором регистра доноров костного мозга и натощак сдать в лаборатории 11 пробирок крови для всевозможных исследований. Затем мы отправились в отделение трансплантации костного мозга для взрослых Первого Санкт-Петербургского государственного медицинского университета имени академика И.П. Павлова. Там я прошла ЭКГ и пошла на встречу с трансфузиологами — врачами, которые проводят процедуру донации.

Если честно, я руководствовалась стереотипами и думала, что мне расковыряют всю поясницу и я буду восстанавливаться годами, поэтому даже не хотела гуглить, как это все происходит, чтобы заранее не пугаться. Но на деле оказалось, что я путала донорство костного мозга с пункцией спинного мозга, и все не так страшно. Костный мозг находится в тазовых костях, ребрах, грудине и в костях черепа. Это масса без нервных клеток, пронизанная сосудами, с большим количеством стволовых клеток, которые в дальнейшем могут превратиться в лейкоциты, эритроциты и тромбоциты. Как раз стволовые клетки и забирают во время донации.

Трансфузиолог рассказала мне, что в некоторых ситуациях, конечно, берут клетки из тазовых костей, и происходит это все под общим наркозом. Но моему реципиенту больше подходил способ забора клеток из венозной крови. Врачи посмотрели мои вены (спойлер: все очень плохо), запретили мне предоставлять локтевые вены для забора крови на анализы и простились до следующей встречи. К вечеру 21 января выяснилось, что с моими анализами все отлично, ничего пересдавать не требуется, я могу возвращаться в Красноярск, чтобы прилететь 3 февраля, но уже на 13 дней, для прохождения очередных анализов, подготовке к процедуре и самой донации.

Однако сроки сдвигались. Реципиент проходит особую подготовку к подсадке стволовых клеток, в процессе которой иммунитет и деятельность его костного мозга подавляют — случается, что пациент заболевает, ведь в этот момент он особенно уязвим, и может подхватить любую инфекцию или вирус. Так случилось и в моем случае, и донацию отложили на две недели.

17 февраля я вновь прилетела в Петербург, и 18 февраля натощак пошла на анализы, правда, в этот раз я сдала всего 9 пробирок крови, но сдавала я их, как и все последующие разы, из кисти руки, руководствуясь указаниями трансфузиологов.

Затем снова встреча с трансфузиологами, которые снова рассматривали мои вены и решали, пойдут ли они для донации, и все же решили пробовать. Тут же, исходя из моего роста и веса, мне рассчитали дозы препарата «Лейкостим», который «выгоняет» стволовые клетки из костного мозга в кровь. Тут же выяснилось, что мой реципиент опять болел, поэтому процедура донации перенеслась с 25 на 26 февраля. Вернувшись от трансфузиологов, я подписала кучу документов, и начала ждать 22 февраля — день первого укола «Лейкостима».

«Лейкостим» ставят два раза в день: в восемь утра мне ставили половину, а вот в восемь вечера уже уходил целый шприц. Укол делают в плечо, препарат плотный, поэтому руку в момент инъекции жжет, но к этому быстро привыкаешь. Каждое утро брали кровь на анализ, чтобы контролировать количество клеток в крови.

«Лейкостим» дает самые разные побочные эффекты: мигрень, боль в суставах, кто-то находится в состоянии, будто начинает заболевать гриппом, врачи об этом предупреждают и выдают «Ибупрофен», которым можно снять боль. После первого укола у меня все было отлично, правда, к вечеру, за два часа до следующего укола, появилось ощущение, будто у меня нет шеи, а сама голова такая тяжелая, что единственный выход — это положить ее на плечо и так и ходить, как в меме про сову.

Но это были еще цветочки, на утро я проснулась, словно героиня фильма «Смерть ей к лицу»: было ощущение, что в районе поясницы образовалась дырка. Врачи напоминали про «Ибупрофен» и были страшно довольны: клетки активно высвобождались из тазовых костей. К вечеру второго дня я уже могла сравнить себя с картиной Фриды Кало «Сломанная колонна»: вместо позвоночного столба у меня словно появился раскаленный железный прут. Врачи чуть ли не визжали от восторга, и это успокаивало. Сидеть и стоять было сложно, я могла только ходить, но в этом был и свой плюс: от «Лейкостима» сгущается кровь, поэтому нужно много пить и двигаться, вот я и двигалась так, что к концу каждого дня шагомер на фитнес-браслете показывал по 54 тысячи пройденных шагов, что эквивалентно 40 километрам.

Уколы «Лейкостима» мне делали в НИИ детской онкологии, гематологии и трансплантологии имени Р.М. Горбачевой. Там соблюдается полнейшая стерильность, поэтому приходилось переобуваться и переодеваться в сменную одежду, чтобы пройти в процедурный кабинет. Телефон и необходимые ценные вещи можно было взять с собой только в пакете. Вход во все помещения института осуществляется по пропуску (на фото слева).

Утром 26 февраля мне поставили последний укол, и через два часа я отправилась на донацию. Процесс таков: кровь брали из вены на правой руке, она проходила через прибор, отделяющий стволовые клетки, и возвращалась в вену левой руки. Вся процедура заняла четыре часа, была абсолютно безболезненной и походила на медитацию: руками шевелить было нельзя (даже телефон держать было трудно), оставалось просто лежать. Врачи и медсестры готовы были помочь каждую секунду: дать попить или покормить, поправить одеяло или просто поболтать, если стало совсем скучно.

Спустя четыре часа меня отключили от аппарата, я самостоятельно встала. Самочувствие было изумительным, даже сложно было поверить, что всего несколько часов назад я не могла сидеть. Это говорило о том, что все лишние клетки забрали.

Дальше начался подсчет стволовых клеток — если бы их оказалось недостаточно, нужно было бы прийти на следующий день и досдать. Через 40 минут я узнала, что сдала 12 миллионов стволовых клеток, и по реакции врачей поняла, что этого более чем достаточно. Так я стала вторым донором костного мозга из Красноярска и 283-м донором в России.

На следующий день я сдала очередной анализ, который показал, что количество клеток приходит в норму. Костный мозг регенерирует в срок от недели до месяца. Никаких противопоказаний или особых рекомендаций на это время нет. Единственное, что донором крови можно стать только через три месяца, в остальном это абсолютно безопасная для донора костного мозга процедура.

Прижились ли клетки реципиенту, я узнаю только в августе. Если все пройдет успешно, у него будет моя группа крови и мой резус-фактор. Познакомиться с этим человеком я смогу только через два года, таковы правила. Зато уже в августе я смогу написать ему первое письмо — правда, пока я не решила, о чем оно будет.

UPD 5 сентября 2019 года: Спустя полгода врачи, как и обещали, сообщили о самочувствии моего реципиента: сейчас он находится в состоянии ремиссии. 

UPD2 26 февраля 2021 года: Через два года врачи рассказали, что мои клетки прижились.

За это время, два года с момента донации, я не умерла, у меня не отвалились руки или ноги, я очень быстро восстановилась, мое здоровье не стало хуже. Наоборот, я даже стала постоянным донором крови и ее компонентов. Донация стволовых клеток никак не повлияла на мою жизнь, я живу как и раньше, зато мой реципиент находится в ремиссии.

Я вновь протипировалась, чтобы стать потенциальным донором, правда уже в Карельский регистр доноров костного мозга. Это типирование происходит даже проще, чем когда я типировалась в Национальный регистр – не нужно сдавать кровь, достаточно мазка с внутренней стороны щеки — буккального эпителия.

Донорство костного мозга в России строится на трех принципах: анонимность, добровольность, безвозмездность. На каждом этапе врачи спрашивают, согласен ли ты продолжать этот путь дальше. К сожалению, множество людей отказываются на этапе телефонного собеседования, или после сдачи анализов в Петербурге, или после того, как узнают, что заработать на помощи другому человеку не получится. Мои поездки в Петербург, проживание, страхование в день донации оплачивал благотворительный фонд, после процедуры мне выдали больничный лист — никакого гонорара не предусмотрено.

На сегодняшний день донорство костного мозга в России находится вне правового поля, поэтому нигде не указано, какими правами и льготами может пользоваться донор. Единственное, чем можно воспользоваться — это налоговый вычет, о котором сказано в Налоговом кодексе РФ.

За рубежом донором костного мозга можно стать до шести раз, отечественные врачи настаивают на том, что достаточно и одного раза, тем более, когда вероятность найти реципиента настолько мала, что и одиночное совпадение можно считать за большое счастье.

В Красноярске протипироваться для попадания в Национальный регистр доноров костного мозга можно в «Инвитро» — это абсолютно бесплатно и не займет у вас много времени. Больше информации о регистре, попадании в него, об акциях по сбору крови можно узнать в группе «Донор костного мозга. Красноярский край» и на сайте «Русфонда».