Прочитайте текст. Выполните задания.
(1) Статистика убеждала, что СССР — «самая читающая страна в мире», а распространённые лозунги типа «Книга — источник знаний», «Книга — лучший подарок» — активно внедряли в массовое сознание ту же мысль. (2) Даже распространённые анекдоты, например, о милиционерах, собирающихся купить коллеге книгу, но остановленных мыслью, что «у него ведь одна есть», подтверждали нелепостью и гротескностью ситуации идею о популярности чтения. (3) И всё это в значительной мере соответствовало действительности. (4) Читали много и с удовольствием. (5) Мальчики из глухой провинции становились профессорами МГУ благодаря сельской школьной библиотеке, которая открывала для них мир, давала все необходимые знания. (6) Пенсионерки, отгадывающие кроссворды, могли бы восхитить многих профессоров среднего американского университета знанием мировой классики. (7) Известные актёры, давая интервью, признавались в любви к книге — как, например, М. И. Жаров, сказавший, что «книга как хлеб, без которого нельзя жить». (8) Стал уже легендарным и образ учёных-физиков, героев фильмов 1960-х годов, жарко спорящих на литературные темы и легко бросающихся именами малоизвестных авторов. (9) Широта социального и возрастного охвата делала книгу, как и в предшествующие эпохи, великим объединителем народа. (10) Интересно, что, несмотря на большое идеологическое значение, придаваемое чтению правительством, книга смогла стать над политикой. (11) Как ко-
од а л1 о е, о а рома аю/аро ■ at о а: иол: а а косо е ел е е еос’е1 к иле д у ко к с с о о «C’l.’Q Е С ИЕО СЮ/СЛЕО К у. Ц‘,’!.’ у р у, ‘(‘РЕС И РУССЕЛЮ! ,/3(0.00 ЕЕ'(ОС ЕЛЮЕ ЛЕЛ’Е’О — ракурс/. еео /(ала. ЕЕрориалоллЕ cb. ekseei: ссоколосюей и весок /(алло Л ‘1’0 !.’ О/ (Ej С, ЕЕ/ о I.’/(0. 3 ЕЕа. Е!ЛО/( ЕЕО Г (О рС ЕЛЕ) Е’О (/00000(00 у ЕЕ ЕС ‘((ЛЕОЛЕ. ЛОСК, О!’/( ЕЕ ()0 Оу ЕО ЕЕ/(0.0 О ЕЕ Е/у ЕЕО СНЕОЕ 00’01 ЕЕО ЛЕЕ’/Е) IE ( ЕЕ К 0. ЕЕ О Е! Е «ЛЕЛ/ЛОЕ! ((ЕЛЕЕ ЕЕОЛаЛОЕЛ,
(1.Й) С) О С О/(С ЕЛЕ РОЛЛ К IE ( ЕЕ!.’ЕЕ Л О/Е ЕЕ (00’050 Е/ОЕ/ЕО’КЕЕ О уОР/Еа, (1.3) (л/ЛЕ/ОЮ) 0’1)0 СО ЛЕЕ ЕСЕ Е1 ЕЕ НЕ ЕЕ, В ‘ЮЛИ ‘( ЕЕСЛО ЕЕ (/()’ КО ЕЛ1EEC Е (В! НЕ ЕЕ, ЕЕрЕЕ’ЕЕЕЕЕаМЕЕ, (1/1.) (ЙЕ t ЕЕЕ10 EOO’I.’OO ЛОЕО’Е’ОЛ ‘1.3/3 (О С! ЕЮ О (/Oi’/t ЕЕ ЕЕ (5ЛЕД О О не а лее:EE’E’O/j/o и аса ее, • > а м ю1 а: о у а: е/ос’е1 еюat ели: и: е. е еео а; ею с а: о л ил. ее ею: о,/, рул к а/о io (о I/O Е/Е и: pa, о о beо й е е е, ю ч’со о: ею: за не о о:, л со-ню: е/оою й — ю’люле е ((/oci’/tO’E1 E/aoi: и ее ее: еосе) ее/конеов и: ‘/озео е (оро/(а’t, (1.3) 1.1.о.;(ю J (о Ее ио ее р ас а: р о о о е/а/ЕО а: ею /л/не: ею ее У с о р ее ел: ;<‘/о к/:е о л: ос ее: й, ?( ее ■ ‘ I.’о Р Ю/’Е1;/. ЕЕИЕЕОСЛО HIEO (Е(! (О ЕЮ IE ИЕ Й у’ДЛ. р 1.(0 ЕЛЕ ( ЕЕ I/O ЕЛОК EIEC’I.’O’Е Е ( ЕЕ К у ;/Ei:ai:i:ней, оелеед к мир, ( 1.6) Коплиеортдсалerw(еел bookС’л’рроя СО (5 Е/ОНЕО а: Е to Й /KEEiBElEElE НЕ (/ЕЕ ЛЕ/ЛЕа ЕЕ Е/ЕЕС Е (Е)00’1.'()Е/.Т (О Е ЕЕ! ЕО СО 0(ЕЕ ЕЕ ‘I.’0/IE О IE (О СО РОДИ. Л ElE’l.’C! РЛ’1’У (!) ЛЕЕ бул ЮПД) 1ЕЮЕ X. р 0 0(3. ЛЕО В, ДО Л (OEl! К IE К. Д O’J.’OK’l.1ЕЕ ВО Л, I. IEO Е ОЛЕ К IE X /Е ЕОЕ/О О ЕЕ ЛЕ X. I. (О BOCS’l. K! EIE, I. IE р ИЕКЕЛЛ! ЕЕЕ О ЕЕ К (X ЕЛ/ E/EEIEKCOi/i (I.’)) И COEOl/a, ЕЛОК ЕЕ рОЗКДО, ВС/Е! ЕЕ ИЕ Е/30’l! I! О I. ( р О С Е ЕЛЕу.’К еео. .ли: вообо'(о ‘/акал: ./селхслу/юл/урюа./юл: лупою узх Uycyi‘YСо /СОНЕ IE IE ЕЕ «Ю 1’0? (Ж) И. OlEEOOEj I/O ЕЕОЕ/ЕИЕ. Е IE НЕ СЮ/С5.Е С М уд р ЕЛ Й KapaHE — зееее: «I. б/ ;3i:i:ai:o?1:00.1:0 дру/юо, а л: радуо/ю/,, лее/ое, /5 г-не лол сел/ и: Ес л/;/./( ее! л
( Л, I (авловсу:а, я.)
Од <ЛЮ) (М/р од 3 0; Ю/1! J W (О
I., У IEO/../K ЕЕ’Е’О (Л. ЕОСОЕЗ 0() Е/а/50 Е/О. Е (ЕЕ/( СЛОЛО I. (О) (/?.?’ (?) К (i.’EpO/p Л 03 КО Е ЮЕ Е! I.),
Й> Указки:’/’!! способ образовассил слова (УЗ?63Ь (а/родло• ЗКОЕЕЕЮ I. I.).
3, У(л/зкиЕ’/о способ оз/i/аловаеееюе с/ЕЮ/а [(/.С. Пй!)(ИЙ
/1:, У казЕ/ИЕ’Е1:/ сееосе/’е/ оЕЕ)(/а:зо13Ею:Ею: слова НЖ1. JP ЗУМ У Р
(Е Е РО/(ЛЕОЗКО Е1Е ЕЕО У) ,
У кал:/ ие’е1!/ с ееосо// обра;ю в ал: е ею: ело в;/. ОО’Ь I1!/) ?(П? У1 !йб 1л (I. ( р 0/(3 (03 ЕЕ Е)1Е ( ЕЕ ЕЕ) 9),
Б, ?(л Про/(/Ю)ЗКОЕЕ ЯУ1 9 :Л)ЕЕ(ИЕГГЕЕ(‘Е’О CJ(O. lil), ОЙ ра:50 ВО ЕЕ Е (О!) Е)ОССУЕЕ)С!)ИЕ ЕЛ) ЕЕ К IE HIE С I. (О С О//О BE (с IEOHIEE) Е ((КЕО IE IE у Л О НО СО С у с!)С() ЕЕ КС В.) ,
У> ?1.;( I. (ро/(.л OEEO/Ei: ee/ie1.9 а елее е ее ле ил с; слезно, об ра/50 i/atE/iEoo о: ее) ее о еле во и: а: кем с е е о сое/о не >
8, ?1.о I.(ро/(лозеесзееei:.;i:1.У вмкееееесе’е’о слЕола, обpa;io00.1:1:0:/>1:0
ЕЕ (!) ЕЕ C’E’aBO «ЕЕ ЕО С у ЕЕ? (?) ЕЛЛ/аЛК Е (ЛЕВЕ С I. (0(50(30 НЕ,
9, ?1.Л I. ( р0/(Л O/IE/E/EIE ElE/lE I.») В E>lE I. ( ЕЕ Е f ЕЕЕ’Е’О ОЛОВО, рб рЛЛО ОН ЛЕ! (00 (зон с у с) с(/ и: елею: />е л: с ее ос об о не (с ее о не о ев, е> ео е (ул о во со суфф ее ее с а),
1.0, Обз I.(рЕ/длозЕЮ!(ею: 1.0 iif>i:ij:Ei:i:o:/(‘i!0 слово, o6pa:o)iE! a.E(Ei:o/!
I. (Р ЕЕ С’ЮЛ>0 «IE Е (О Cycj/EEJ) И ЕЕ ОН./(С> ЕЕ ЛЕ НЕ С I. (ОСОбо Е/Е.
I. I,, ?!.;/ I. IE!/О/(ЛЕ(ЗЗКО ЕЕ ЕЕЛ У) В ЕЛЕ П ЕЕ (ЕЕ И’Ю ОЛОВО, 0(3 (33.00 ВЕЗ. ЕЕ! (00 босс уффи кс и вой: с юзе об о не (с i со мо гд е, ео а: у/со во о</ с у/(/с)) ее;/с а).
Морфология
12. Из предложения 2 выпишите действительное причастие.
13. Из предложений 12—18 выпишите прилагательное в форме простой превосходной степени.
14. Из предложений 12—16 выпишите страдательное причастие.
15. Из предложений 8—10 выпишите страдательное причастие.
16. Из предложений 10—11 выпишите отрицательное местоимение.
17. Из предложений 2—6 выпишите относительное местоимение.
18. Из предложений 15—17 выпишите определительное местоимение.
19. Из предложений 15—18 выпишите указательное местоимение.
20. Из предложения 10 выпишите все предлоги.
21. Из предложений 4—6 выпишите производный предлог.
22. Из предложения 2 выпишите все частицы.
Синтаксис
23. Определите тип связи слов в словосочетании ВСЁ ЭТО (предложение 3).
24. Определите тип связи слов в словосочетании
ДАВАЯ ИНТЕРВЬЮ (предложение 7).
25. Определите тип связи слов в словосочетании
ЗНАНИЕМ КЛАССИКИ (предложение 6).
26. Определите тип связи слов в словосочетании ВСЕХ СТОРОН (предложение 16).
27. Из предложения 1 выпишите словосочетание со связью примыкание.
28. Из предложения 14 выпишите словосочетание со связью примыкание.
29. Из предложения 17 выпишите словосочетание со связью примыкание.
30. Среди предложений 1—6 найдите предложения с распространёнными согласованными обособленными определениями. Напишите номера этих предложений.
31. Среди предложений 8—12 найдите предложения с распространёнными согласованными обособленными определениями. Напишите номера этих предложений.
32. Среди предложений 12—18 найдите простое предложение, осложнённое однородными членами с обобщающим словом. Напишите номер этого предложения.
33. Среди предложений 8—10 найдите предложение с обособленным приложением. Напишите номер этого предложения.
34. Среди предложений 1—9 найдите предложение с обособленным обстоятельством, выраженным деепричастным оборотом. Напишите номер этого предложения.
35. Среди предложений 1—7 найдите простое односоставное неопределённо-личное предложение. Напишите номер этого предложения.
36. Среди предложений 11—18 найдите сложное предложение, в состав которого входят односоставные определённо-личное и неопределённо-личное предложения. Напишите номер этого предложения.
37. Среди предложений 5—11 найдите сложные предложения, в состав которых входит односоставное безличное предложение. Напишите номера этих предложений.
38. Среди предложений 1—11 найдите сложные предложения с придаточными изъяснительными. Напишите номера этих предложений.
39. Среди предложений 1—6 найдите сложноподчинённые предложения с придаточным определительным. [1апишите номера этих предложений.
40. Среди предложений 1—11 найдите сложное предложение с последовательным подчинением придаточных.
41. Среди предложений 5—14 найдите сложное предложение с неоднородным и однородным подчинением придаточных.
42. Среди предложений 10—16 найдите бессоюзное сложное предложение.
Средства выразительности
Прочитайте фрагмент рецензии, составленной на основе текста, который вы анализировали.
В этом фрагменте рассматриваются языковые особенности текста. Некоторые термины, использованные в рецензии, пропущены. Вставьте на месте пропусков цифры, соответствующие номеру термина из приведённого списка.
В рецензии после пропусков в скобках даны пояснения, позволяющие вам найти правильный термин.
Автор обращается к чрезвычайно актуальной проблеме роли книги в жизни человека и общества. Значимость книги А. Павловская подчёркивает с помощью (А) («книга
Как хлеб») и __ (Б) («наследие», «познание», «объедини
Тель»), а тревожащее автора распространение низкопробной литературы показано с помощью (В) (предложе
Ние 16). Для подтверждения своей позиции автор использует (Г) (предложения 1, 7).
Выразительность тексту придают разнообразные тропы: (Д) («любовь к книге»), (Е) («открывая мир», «источ-
Ник знаний») и__ (Ж) («легендарный образ», «мудрый Ка
Рамзин»).
В конце текста автор снова привлекает внимание читателя к проблеме с помощью (3) (предложение 17).
1) |
Контекстные антонимы |
11) |
Эпитеты |
2) |
Синекдоха |
12) |
Авторские неологизмы |
3) |
Термины |
13) |
Метафоры |
4) |
Восклицательные предложения |
14) |
Вопросительное предложение |
5) |
Лексический повтор |
15) |
Градация |
6) |
Парцелляция |
16) |
Ирония |
7) |
Анафора |
17) |
Риторическое обращение |
|
Фразеологизмы |
18) |
Книжная лексика |
9) |
Цитирование |
19) |
Гипербола |
Ю) |
। ряд однородных членов |
20) |
Сравнение |
Сочинения по текстам
Текст 1 — Л.И. Лиходеева «Чистая детская наивность, инстинктивное желание добра и справедливости…»
Чистая детская наивность, инстинктивное желание добра и справедливости сопровождает нас, когда мы углубляемся в дебри невымышленной жизни, в которой добро и припаздывает, и ошибается адресом, а в некоторых случаях просто не является, будто позабыв о своей обязанности расправляться со злом.
Но детство сопровождает нас не так долго, как хотелось бы. И постепенно наивность превращается в ограниченность, а святое желание справедливости – в обыкновенную нравственную самооборону, когда человек походит уже не на малого ребёнка, а на взрослого страуса. И хочется ему, чтобы всё на свете было хорошо при помощи того, что голова кладётся под крыло и думает о совершенстве, закрыв глаза. И хочется, чтобы ничего не происходило такого, на что нужно тратить душу, нервы, сердце.
Так вот для тех, кто не хочет нравственных затрат, существует и соответствующая литература. Там всё на месте. Там зло маленькое, как муха, а добро большущее, как лист липучки. И с самого начала муха вязнет в этом листе, и с первой строчки ей хана. Там зло глупое, как пень, а добро умное, как лисица. А лисица любой пень обдурит.
Бывают книги, наполненные подобием страстей, подобием борьбы, подобием любви. Подобие борьбы приводит к подобию победы, и кажется, будто всё это – настоящее.
Но мы умеем читать. Мы понимаем, что чтение – это не просто составление слов из букв, это – удивительное дело, которое делает читающего соучастником событий и тайн, действий и чувств.
Есть книги, которые нам известны ещё до того, как мы их прочтём. Мы знаем, чем они начинаются и каков их конец. Но мы проникаем в эти книги всякий раз как первопроходцы. Они ведут нас по своим странным дорогам – знакомым и всё-таки незнакомым, и приводят к своим тайнам, известным нас с детства. Мы проходим их прилежно и послушно. Но каждый раз мы видим подробности этих дорого по-новому.
И чем меньше мы тратим себя на этих дорогах – тем меньше видим.
Добро всегда побеждает зло, и никому ещё это не надоедало. Но добро – не липучка для мухи. Добро – это то чувство, которое вызывает у нас книга. Мы оплакиваем героя, и это – добро. Мы хохочем над глупостью, и это – тоже добро. Мы сочувствуем неудачнику, презирая негодяя, симпатизируя простодушию, — и всё это добро, которое побеждает зло.
Книги – как люди. Их нужно понимать, принимать или остерегаться.
Но мы умеем читать. Мы умеем тратить себя на дорогах книг.
Мне кажется, книги делают за нас то, что не сделали мы потому, что не сумели. Они видят то, что увидели бы мы сами, если бы были внимательнее.
Мы не бережём себя – ни над драмой, ни над весёлой историей потом, что книга – это жизнь, а жить, не тратясь, нельзя. Это и есть – добро, которое, бывает, припаздывает в книгах, как и в жизни, но никогда не опаздывает в нашем сердце…
Л. Лиходеев
5-11 КЛАСС
Уважаемые учителя!
Для подготовки учащихся к ЕГЭ
Вы можете воспользоваться учебным пособием «
ПОЛУГОТОВЫЕ СОЧИНЕНИЯ. РУССКИЙ ЯЗЫК. СБОРНИК № 1
».
Автор-составитель — учитель русского языка и литературы, автор-разработчик сайта «Егэтека» Помелова Галина Николаевна.
- 9 тем, 27 текстов
- клише
- образец сочинения, собранного из предлагаемых частей
К каждому тексту
прилагается материал:
- анализ текста (к микротекстам составлены вопросы, выделены слова и словосочетания, с помощью которых можно построить ответ)
- текст в сокращении
- сведения об авторе текста
К КАЖДОМУ ТЕКСТУ НАПИСАНО ПОЛУГОТОВОЕ СОЧИНЕНИЕ ПО ПЛАНУ:
1.Вступление (несколько вопросительных предложений)
2.Проблема.
3.Комментарии к проблеме (добавить клише)
4.Авторская позиция (рассмотреть выбранные из текста предложения и добавить к ним клише)
5.Собственное мнение:
- аргумент (читательский опыт)
- аргумент (жизненный опыт)
6.Заключение
Представляем обзор текстов — тема, автор, первое предложение текста.
Родина. Патриотизм.
1.В.Песков. Из чего же вырастает огромная человеческая любовь ко всему, что умещается в одном слове – Родина?
2.В.Песков. Чувство Родины — важнейшее чувство для каждого человека.
3.В.Солоухин. Понятие Родины не может слагаться из умозрительных или философских понятий, статей и научных трактатов.
Историческая память. Историческое и культурное наследие.
1.Д.Лихачев. Как относиться к историческому и культурному наследию своей страны?
2.Д.Лихачев. Как-то я возвращался из поездки до Астрахани и обратно.
3.В.Песков. Из чего же вырастает огромная человеческая любовь ко всему, что умещается в одном слове – Родина?
4.К.Паустовский. Об Освенциме много писали.
Национальные отношения.
1.Ю.Лотман. Я старый человек.
2.Л.Фридман. Потребность в пространственной и духовной территории играет огромную роль в жизни народов.
Совесть.
1.Ф.Искандер. Откуда взялась человеческая совесть?
2.А.Козаченко. Почему разные люди, оказавшиеся в экстремальной ситуации, ведут себя совершенно по-разному?
3.Е.Соколова. Когда перед нами открывается возможность поставить себя на место другого человека, которому плохо и, может быть, по нашей вине, то мы непременно почувствуем в душе беспокойство.
4.К.Ткаченко. Спокоен и счастлив тот, кто живет в ладу со своей совестью.
Культура.
1.Д.Лихачев. Воспитание любви к родному краю, к родной культуре, к родному селу или городу, к родной речи – задача первостепенной важности, и нет необходимости это доказывать.
2.Л.Скворцов. Экология – это наука о взаимодействии живых организмов и их сообществ между собой и со средой, в которой они обитают.
3.С.Соловейчик. Как бы ни был увлечён человек историей, спортом или математикой, он должен быть достаточно культурен, чтобы все необходимые дела встречать без отвращения.
Интеллигентность
.
1.Д.Лихачев. Как бы ни был увлечён человек историей, спортом или математикой, он должен быть достаточно культурен, чтобы все необходимые дела встречать без отвращения.
2.А.Лосев. Говорят, что интеллигентный человек — это умный, начитанный, добрый и внимательный к другим людям, вежливый, услужливый, мыслящий, симпатичный, живущий своей особой внутренней жизнью, помогающий людям в их добрых делах и в их бедах, надёжный, бескорыстный, духовно благородный, широкий в своих взглядах, не эгоист.
3.С.Соловейчик. Давно замечено, что в наше время мир чувства особенно отчётливо противопоставляется миру интеллекта.
4.А.Чехов. Чтобы чувствовать себя в своей тарелке в интеллигентной среде, чтобы не быть среди неё чужим и самому не тяготиться ею, нужно быть известным образом воспитанным.
Познание. Учение. Образование.
1.А.Паламарь. Чтобы хорошо учиться, надо прежде всего выработать определённые принципы.
2.К.Паустовский. В Москве я достал подробную карту Каспийского моря и долго странствовал (в своём воображении, конечно) по его безводным восточным берегам.
Учитель.
1.В.Астафьев. Замечательный человек, встретившийся мне в начале жизненного пути, был Игнатий Дмитриевич Рождественский, сибирский поэт.
2.Орлов. Аптека души…
Книга
1.А.Лиханов. Я полюбил читать потому, что первая моя книга оказалась счастливой: она была интересной, я поверил ей, и мне очень, очень нравилась та жизнь, о которой писал её автор.
2.А.Павловская. Статистика убеждала, что СССР — «самая читающая страна в мире», а распространенные лозунги типа «Книга — источник знаний», «Книга — лучший подарок» активно внедряли в массовое сознание ту же мысль.
3.В.Песков. О Пушкине я узнал рано: «Лукоморье» отец читал мне по книжке из домашней библиотеки.
Представленные ниже полуготовые сочинения доступны на сервере Plati.ruпо чисто символической цене – 30 руб. за одно сочинение.
1.«Прутский поход Петра Первого, предпринятый в 1711 году, как говорится, сразу не заладился…» /По С.М.Покровскому/
2.«Наедине с толпой – Человек в условиях многолюдства…» /По З.С.Паперному/
3.«Об Освенциме много писали…» /По К.Г.Паустовскому/
4.«Вечером молодой пастух Гришка Ефимов… Пригнал в село табун…» /По А.П.Владимирову/
5.«Замечательный человек, встретившийся мне в начале жизненного пути, был Игнатий Дмитриевич Рождественский, сибирский поэт…» /По В.П.Астафьеву/
6.«Пустой тратой времени являются попытки оценить взаимоотношения, кропотливо и пристально проанализировать то, что нас разъединяет…» /По Е.А.Сикирич/
Назад в раздел
Сочинение по тексту 1
Чтение – одно из самых полезных и увлекательных занятий. С книгами мы знакомимся в детстве, когда родители открывают нам мир сказок и волшебства. А позже в школе от каждого ученика требуется освоение шедевров отечественной классики. Почему важно читать, по какой причине до сих пор литература преподается детям? Об этом размышляет Л. Лиходеев в тексте, раскрывающем проблему необходимости чтения в жизни человека.
Чтобы доказать полезность чтения, автор приводит несколько аргументов. Писатель обращает особое внимание на способность литературы пробудить в человеке добро. Именно книга формирует положительные качества, показывая пример для подражания и обнажая душевное уродство антигероев. Эмоции, которые мы испытываем в процессе чтения, это и есть добро, таящееся в нашем сердце и обнаруживающее себя под воздействием хорошей литературы: «Мы сочувствуем, презирая негодяя, симпатизируя простодушию – все это добро, которое побеждает зло». Автор уверен, что читатель становится чище, лучше от переживаний, вызванных в нем книгой. Действительно, подумайте, неужели в вас ничего не изменится, не дрогнет после знакомства с историей Белого Бима Черное ухо?
Л. Лиходеев также отмечает, что книги увлекают нас в свой мир, мы как бы проживаем прочитанное, становимся участниками, незримыми героями, действующими на страницах романа или рассказа. Это расширяет кругозор человека, заставляет пережить спектр тех эмоций, которые, возможно, в реальной жизни ему недоступны. Кроме того, обращаясь к книге повторно, мы будем открывать все новые и новые знания, детали, смыслы, которые раньше в силу возраста или настроения нами не были опознаны: «… мы проникаем в эти книги всякий раз как первопроходцы». Это так. Попробуйте перечитать свою любимую детскую сказку. Можно не сомневаться, что ваш взгляд на события изменится, вы иначе оцените поступки героев.
Приведенные примеры, представляющие собой анализ воспитательных и образовательных возможностей книг, взаимосвязаны, так как помогают автору показать важную роль литературы в формировании не только умственных способностей, но и качеств личности. Мы осознаем, что рассказы, повести и романы дарят всем желающим знания, увеличивают словарный запас и повышают грамотность, а также учат нас быть людьми, пробуждают в нас лучшие чувства. Книга воспитывает и ум, и сердце.
Рассуждая над проблемой, Л. Лиходеев приходит к следующему выводу: чтение приносит пользу не только в плане развития интеллекта, но и благотворно влияет на формирование личности человека, заставляя его сердце сочувствовать героям произведений, переживать за них. Важно не только черпать знания о древних цивилизациях, флоре и фауне Бразилии, но и попробовать прочувствовать на себе боль, страдания и проблемы персонажей, чтобы лучше понимать окружающих, беречь близких и становиться лучше.
Я согласна с позицией автора, потому что считаю: многое теряют те, кто далек от чтения. Даже небольшой рассказ способен перевернуть представления человека о мире, всколыхнуть в нем бурю эмоций и побудить к самоанализу. Одно из моих любимых произведений – рассказ «Матренин двор» А.И. Солженицына. Да, я больше узнала о прошлом веке, о быте деревни. Но самыми ценными для меня являются мои мысли и чувства после прочтения этой истории. Я много размышляла о сердечности, доброте, искренности, о жестокости и жадности, захотелось работать над собой и становиться чище. Это и есть добро, о котором говорил Л. Лиходеев в своем тексте.
В заключение хочу отметить: не зря с самого детства взрослые нам говорят о пользе чтения и называют книги нашими лучшими товарищами. Это те друзья, которые плохому не научат, покажут путь правды, добра и справедливости, помогут сопротивляться несовершенствам жизни и оставаться порядочными людьми, хорошо образованными и прекрасно воспитанными.
Текст 2 — Л.Н. Толстой «Софья Ивановна, как я ее после узнал, была одна из тех редких немолодых женщин…»
Софья Ивановна, как я ее после узнал, была одна из тех редких немолодых женщин, рожденных для семейной жизни, которым судьба отказала в этом счастии и которые вследствие этого отказа весь тот запас любви, который так долго хранился, рос и креп в их сердце для детей и мужа, решаются вдруг изливать на некоторых избранных. И запас этот у старых девушек такого рода бывает так неистощим, что, несмотря на то, что избранных много, еще остается много любви, которую они изливают на всех окружающих, на всех добрых и злых людей, которые только сталкиваются с ними в жизни.
Есть три рода любви: 1) Любовь красивая, 2) Любовь самоотверженная и 3) Любовь деятельная.
Я говорю не о любви молодого мужчины к молодой девице и наоборот, я боюсь этих нежностей и был так несчастлив в жизни, что никогда не видал в этом роде любви ни одной искры правды, а только ложь, в которой чувственность, супружеские отношения, деньги, желание связать или развязать себе руки до того запутывали самое чувство, что ничего разобрать нельзя было. Я говорю про любовь к человеку, которая, смотря по большей или меньшей силе души, сосредоточивается на одном, на некоторых или изливается на многих, про любовь к матери, к отцу, к брату, к детям, к товарищу, к подруге, к соотечественнику, про любовь к человеку.
Любовь красивая заключается в любви красоты самого чувства и его выражения. Для людей, которые так любят, — любимый предмет любезен только настолько, насколько он возбуждает то приятное чувство, сознанием и выражением которого они наслаждаются. Люди, которые любят красивой любовью, очень мало заботятся о взаимности, как о обстоятельстве, не имеющем никакого влияния на красоту и приятность чувства. Они часто переменяют предметы своей любви, так как их главная цель состоит только в том, чтоб приятное чувство любви было постоянно возбуждаемо. Для того чтобы поддержать в себе это приятное чувство, они постоянно в самых изящных выражениях говорят о своей любви как самому предмету, так и всем тем, кому даже и нет до этой любви никакого дела. В нашем отечестве люди известного класса, любящие красиво, не только всем рассказывают про свою любовь, но рассказывают про нее непременно по-французски. Смешно и странно сказать, но я уверен, что было очень много и теперь есть много людей известного общества, в особенности женщин, которых любовь к друзьям, мужьям, детям сейчас бы уничтожилась, ежели бы им только запретили про нее говорить по-французски.
Второго рода любовь — любовь самоотверженная, заключается в любви к процессу жертвования собой для любимого предмета, не обращая никакого внимания на то, хуже или лучше от этих жертв любимому предмету. «Нет никакой неприятности, которую бы я не решился сделать самому себе, для того чтобы доказать всему свету и ему или ей свою преданность». Вот формула этого рода любви. Люди, любящие так, никогда не верят взаимности (потому что еще достойнее жертвовать собою для того, кто меня не понимает), всегда бывают болезненны, что тоже увеличивает заслугу жертв; большей частью постоянны, потому что им тяжело бы было потерять заслугу тех жертв, которые они сделали любимому предмету; всегда готовы умереть для того, чтоб доказать ему или ей всю свою преданность, но пренебрегают мелкими ежедневными доказательствами любви, в которых не нужно особенных порывов самоотвержения. Им все равно, хорошо ли вы ели, хорошо ли спали, весело ли вам, здоровы ли вы, и они ничего не сделают, чтоб доставить вам эти удобства, ежели они в их власти; но стать под пулю, броситься в воду, в огонь, зачахнуть от любви — на это они всегда готовы, ежели только встретится случай. Кроме того, люди, склонные к любви самоотверженной, бывают всегда горды своею любовью, взыскательны, ревнивы, недоверчивы и, странно сказать, желают своим предметам опасностей, чтоб избавлять от них, несчастий, чтоб утешать, и даже пороков, чтоб исправлять от них.
Вы одни живете в деревне с своей женой, которая любит вас с самоотвержением. Вы здоровы, спокойны, у вас есть занятия, которые вы любите; любящая жена ваша так слаба, что не может заниматься ни домашним хозяйством, которое передано на руки слуг, ни детьми, которые на руках нянек, ни даже каким-нибудь делом, которое бы она любила, потому что она ничего не любит, кроме вас. Она видимо больна, но, не желая вас огорчить, не хочет говорить вам этого; она видимо скучает, но для вас она готова скучать всю свою жизнь; ее видимо убивает то, что вы так пристально занимаетесь своим делом (какое бы оно ни было: охота, книги, хозяйство, служба); она видит, что эти занятия погубят вас, — но она молчит и терпит. Но вот вы сделались больны, — любящая жена ваша забывает свою болезнь и неотлучно, несмотря на ваши просьбы не мучить себя напрасно, сидит у вашей постели, и вы всякую секунду чувствуете на себе ее соболезнующий взгляд, говорящий: «Что же, я говорила, но мне все равно, и я все-таки не оставлю тебя». Утром вам немного получше, вы выходите в другую комнату. Комната не протоплена, не убрана; суп, который один вам можно есть, не заказан повару, за лекарством не послано; но, изнуренная от ночного бдения, любящая жена ваша все с таким же выражением соболезнования смотрит на вас, ходит на цыпочках и шепотом отдает слугам непривычные и неясные приказания. Вы хотите читать — любящая жена с вздохом говорит вам, что она знает, что вы ее не послушаетесь, будете сердиться на нее, но она уж привыкла к этому, — вам лучше не читать; вы хотите пройтись по комнате — вам этого тоже лучше не делать; вы хотите поговорить с приехавшим приятелем — вам лучше не говорить. Ночью у вас снова жар, вы хотите забыться, но любящая жена ваша, худая, бледная, изредка вздыхая, в полусвете ночника сидит против вас на кресле и малейшим движением, малейшим звуком возбуждает в вас чувства досады и нетерпения. У вас есть слуга, с которым вы живете уж двадцать лет, к которому вы привыкли, который с удовольствием и отлично служит вам, потому что днем выспался и получает за свою службу жалованье, но она не позволяет ему служить вам. Она все делает сама своими слабыми, непривычными пальцами, за которыми вы не можете не следить с сдержанной злобой, когда эти белые пальцы тщетно стараются откупорить стклянку, тушат свечку, проливают лекарство или брюзгливо дотрагиваются до вас. Ежели вы нетерпеливый, горячий человек и попросите ее уйти, вы услышите своим раздраженным, болезненным слухом, как она за дверью будет покорно вздыхать и плакать и шептать какой-нибудь вздор вашему человеку. Наконец, ежели вы не умерли, любящая жена ваша, которая не спала двадцать ночей во время вашей болезни (что она беспрестанно вам повторяет), делается больна, чахнет, страдает и становится еще меньше способна к какому-нибудь занятию и, в то время как вы находитесь в нормальном состоянии, выражает свою любовь самоотвержения только кроткой скукой, которая невольно сообщается вам и всем окружающим.
Третий род — любовь деятельная, заключается в стремлении удовлетворять все нужды, все желания, прихоти, даже пороки любимого существа. Люди, которые любят так, любят всегда на всю жизнь, потому что чем больше они любят, тем больше узнают любимый предмет и тем легче им любить, то есть удовлетворять его желания. Любовь их редко выражается словами, и если выражается, то не только не самодовольно, красиво, но стыдливо, неловко, потому что они всегда боятся, что любят недостаточно. Люди эти любят даже пороки любимого существа, потому что пороки эти дают им возможность удовлетворять еще новые желания. Они ищут взаимности, охотно даже обманывая себя, верят в нее и счастливы, если имеют ее; но любят всё так же даже и в противном случае и не только желают счастия для любимого предмета, но всеми теми моральными и материальными, большими и мелкими средствами, которые находятся в их власти, постоянно стараются доставить его.
И вот эта-то деятельная любовь к своему племяннику, племяннице, к сестре, к Любовь Сергеевне, ко мне даже, за то, что меня любил Дмитрий, светилась в глазах, в каждом слове и движении Софьи Ивановны.
Только гораздо после я оценил вполне Софью Ивановну, но и тогда мне пришел в голову вопрос: почему Дмитрий, старавшийся понимать любовь совершенно иначе, чем обыкновенно молодые люди, и имевший всегда перед глазами милую, любящую Софью Ивановну, вдруг страстно полюбил непонятную Любовь Сергеевну и только допускал, что в его тетке есть тоже хорошие качества. Видно, справедливо изречение: «Нет пророка в отечестве своем». Одно из двух: или действительно в каждом человеке больше дурного, чем хорошего, или человек больше восприимчив к дурному, чем к хорошему. Любовь Сергеевну он знал недавно, а любовь тетки он испытывал с тех пор, как родился.
Л.Н. Толстой
Аптека души. Сочинение ЕГЭ
Душа человека – это нечто неосязаемое, необычное, мы не можем ее пощупать и рассмотреть. Никто никогда не видел наглядно душу человека, но почувствовать ее можно. Говорят, душа может принимать разные цвета и оттенки. У тех, кто творит добро, чист мыслями – она белая, светла.
У злобных, корыстных, завистливых людей – она темная. Пока ученые не могут это опровергнуть или подтвердить, на протяжении многих веков и тысячелетий они бьются над тем, чтобы рассмотреть душу человека и доказать, что она существует.
Душу образно можно сравнить с
горящим пламенем свечи, когда помыслы и дела чисты, огонь разгорается, внутри организма как будто разливается тепло. Когда на душе камень, от сделанного неправильного поступка, пламя, как будто от дуновения ветра гаснет, и становится холодно и зябко.
На протяжении жизни, человеку необходимо думать не только о физическом здоровье своего тела, но и о состоянии души. Духовно восстановиться и пополнить силы, можно в храме с помощью молитвы. Именно она помогает нам в трудные минуты.
Любуясь прекрасным, мы тоже развиваемся духовно. Классическая музыка, балет, картинные галереи – все это делает наш внутренний мир
богаче и красивее.
Стоит только оглянуться, и вы увидите всю красоту вокруг себя. Вот бабочка села на раскрывшийся бутон полевого цветка, солнце вышло из–за туч, детский смех звонко разливается в воздухе, все это прекрасно, откройте свою душу нараспашку и наслаждайтесь красотой жизни.
Древние люди, считали, что аптека души – библиотека. И только читая книги, человек наполняет свою душу спокойствием и теплом. Возможно, это так, ведь достоверно известно, что каждый великий человек, который оставил след в истории имел свою личную библиотеку (Иван Грозный, Петр Великий и др.). Именно из книг они черпали вдохновение и знания.
Не забывайте о своей душе, живите с ней в гармонии, и тогда жизнь наполнится яркими красками и позитивом. Ведь человек счастлив тогда, когда есть лад с самим собой.
Именно тогда все получается. Не стоит прислушиваться к общепринятому мнению, например, работу искать только престижную и высокооплачиваемую. Нет, она должна вам нравиться и приносить удовольствие. Старайтесь в жизни совершать поступки, которые вам по душе. Не идите против самих себя. Не загоняйте себя в угол.
В современном мире, для многих душа не важна. Выражение: «Самое ценное в человеке – душа», к сожалению, утратило смысл. Как правило, современные люди не смотрят на душу, а больше обращают внимание на социальный статус и финансовую сторону.
Сочинение Любовь… Именно этому чувству посвящены книги, выпускаемые миллионными тиражами, именно об этом чувстве снимают не одну тысячу фильмов в год. Каждый человек, будь то юная девушка или солидный господин в строгом костюме, мечтает встретить свою вторую половинку и осуществить в реальной жизни когда-то увиденную или прочитанную историю об идеальном и гармоничном браке. А как мы понимаем, что такое «любовь», как мы любим? Всякое ли романтическое чувство является настоящим и искренним? На эти вопросы отвечает Л.Н. Толстой в предложенном для анализа тексте.
В поисках ответов писатель обращается к анализу трех видов любви и сначала рассматривает те варианты этого чувства, которые нельзя считать настоящими. Так называемая «любовь красивая» заключается в стремлении человека испытывать только позитивные эмоции и переживания: «Для людей, которые так любят, — любимый предмет любезен только настолько, насколько он возбуждает то приятное чувство…». Не думаю, что вас бы устроил следующий вариант: ваш молодой человек упражняется в громких и красивых фразах, рассказывая о своем невероятном чувстве всем подряд. Это поверхностное, неглубокое и непостоянное чувство. Человек в этом случае любит сам себя, он ждет восхищения и одобрения от окружающих, нет заинтересованности в якобы любимом человеке. А когда произносим словосочетание «любовь самоотверженная», ждем чего-то высокого, героического и невероятно возвышенного, но на самом деле это эгоистичное чувство, полное гордыни. Такая любовь «… заключается в любви к процессу жертвования собой для любимого предмета…». Казалось бы, что плохого в этом? Не всем понравится, когда их чувствами и переживаниями пренебрегают ради внешних опасных эффектов. Такой человек любит прежде всего себя и жаждет восхищения от публики.
Особенное внимание обращает Л.Н. Толстой на «любовь деятельную», которая «… заключается в стремлении удовлетворить все нужды, все желания, прихоти, даже пороки любимого существа». Формулировка в какой-то степени пугающая, ведь описывается этот вид любви как растворение в любимом человеке, как некое подчинение. Но, как правило, это самое искреннее, сильное чувство, которое доказывается каждодневно, лишено пафоса и эгоизма. Настоящая любовь является в какой-то мере самопожертвованием, когда ты не о себе думаешь, а оберегаешь дорогого тебе человека.
Анализ эгоистических видов любви и рассмотрение альтруистического варианта этого чувства взаимосвязаны, так как помогают автору вывести формулу настоящей любви. Мы понимаем, что искренность проявляется не в громких и красивых фразах, не в зрелищных концертах и опасных трюках. Подлинное чувство скромно, тихо и глубоко.
Позиция Л.Н. Толстого такова: только та любовь может называться настоящей, которая свободна от эгоизма и стремится к тому, чтобы любимый человек был счастлив. Любить – это, прежде всего, желать лучшего не себе, а второй половинке, а также делать все возможное для ее благополучия.
Я согласна с позицией автора. Действительно, настоящей любовью можно назвать такое чувство, которое стремится доставить радость любимому человеку, согреть его теплом своего сердца. Когда парень на всю улицу кричит о своей любви к девушке, он в этот момент любит не ее, а себя: «Посмотрите, какой я!». Когда молодой человек постоянно отпускает фразы «Да я ради тебя…», он в этот момент тоже не о девушке думает, а о том, что им все должны восхищаться: «Посмотрите, я ничего не боюсь!» Настоящее чувство любит тишину и проявляется в мелочах.
Обобщая сказанное, можно сделать следующий вывод: там, где царит искренность в любви, нет места открытому эгоизму и любому скрытому его проявлению. В мире настоящих чувств есть только мысли о дорогом человеке и забота о его благополучии.
Текст 3 — К. Паустовский «Струна»
Осколок снаряда порвал струны на скрипке. Осталась только одна, последняя. Запасных струн у музыканта Егорова не было, достать их было негде, потому что дело происходило осенью 1941 года на осажденном острове Эзеле в Балтийском море. Даже не на самом острове, а на небольшом его клочке – на косе Цераль, где советские моряки отбивали непрерывные атаки немцев.
Оборона этого полуострова войдет в историю войны как одна из ее величавых страниц. Он прославлен бесстрашием советских людей. Эти люди дрались до последней пули.
Налетали ветры, и неспокойно шумело море. Оно было блестящим и серым, как свежий разрез на свинце. Окончились северные летние ночи, но закаты, как всегда на Эзеле, медленно горели над водой, и сонно шумел сосновый лес, разросшийся на дюнах. Шум сосен не проникал в окопы. Его заглушали взрывы, свист бомб, визг мин и хватающий за сердце рев бомбардировщиков.
Война застала на Эзеле нескольких советских актеров – мужчин и женщин. Днем мужчины вместе с бойцами рыли окопы и отбивали немецкие атаки, а женщины перевязывали раненых и стирали бойцам белье. А ночью, если не было боя, актеры устраивали концерты и спектакли на маленьких полянах в лесу. «Хорошо, – скажете вы, – конечно, в темноте можно слушать пение или музыку (если актеры поют вполголоса, а музыканты играют под сурдинку, чтобы звуки не долетали до неприятеля), но непонятно, как актеры ухитрялись разыгрывать спектакли в ночном лесу, где мрак плотнее, чем в поле или над открытой водой. Что в этом мраке могли увидеть зрители? Музыканты привыкли играть в темноте, но как же другие актеры?»
А они показывали морякам сцены из Шекспира, Чехова и «Профессора Мамлока» Фридриха Вольфа.
Но война и отсутствие света по ночам создали свои традиции и выдумки. Как только начинался спектакль, зрители наводили на актеров узкие лучи карманных электрических фонариков. Лучи эти все время перелетали, как маленькие огненные птицы, с одного лица на другое, в зависимости от того, кто из актеров в это время говорил. Но чаще всего лучи останавливались на лице молоденькой актрисы Елагиной и подолгу замирали на нем, хотя Елагина и молчала. В ее улыбке, в глазах каждый из моряков находил любимые черты, которые он давно, с первых дней войны, берег в самом надежном уголке сердца.
На Егорова зрители никогда не наводили лучи фонариков. Всегда он играл в темноте, и единственной точкой света, которую он часто видел перед собой, была большая звезда. Она лежала на краю моря, как забытый маяк. Ее не могли погасить залпы тяжелых батарей, не мог задушить желтый дым разрывов. Она сверкала, как напоминание о победе, неизменности мира, будущем покое, и, может быть, за это моряки и актеры полюбили эту звезду и прозвали ее «подругой».
Струны на скрипке были порваны, и Егоров больше не мог играть. На первом же ночном концерте он сказал об этом невидимым зрителям. Неожиданно из лесной темноты чей-то молодой голос неуверенно ответил:
– А Паганини играл и на одной струне…
Паганини! Разве Егоров мог равняться с ним, с великим музыкантом!
Егоров медленно прижал скрипку к плечу. Большая звезда спокойно горела на краю залива. Свет ее не мерцал, не переливался, как всегда. Звезда как будто притихла и приготовилась слушать музыканта. Егоров поднял смычок. И неожиданно одна струна запела с такой же силой и нежностью, как могли бы петь все струны
Тотчас вспыхнули электрические фонарики. Впервые их лучи ударили в лицо Егорова, и он закрыл глаза. Играть было легко, будто сухие, легкие пальцы Паганини водили смычком по изуродованной скрипке. Слеза сползла из-под закрытых век музыканта, и в коротком антракте войны, в глухом лесу, где пахло вереском и гарью, звенела и росла мелодия Чайковского, и от ее томительного напева, казалось, разорвется, не выдержит сердце.
Последняя струна действительно не выдержала силы звуков и порвалась. Она зажужжала, как шмель, и затихла. Сразу же свет фонариков перелетел с лица Егорова на скрипку. Скрипка замолчала надолго. И свет фонариков погас. Толпа слушателей только вздохнула. Аплодировать в лесу было нельзя – могли услышать немцы. Я рассказываю подлинный случай. Поэтому напрасно читатель будет ждать ловко придуманной развязки. Она оказалась очень простой: Егоров умер. Он был убит через два дня во время ночного боя. Ему не на чем было играть, и он стал обыкновенным бойцом обыкновенной пехотной части.
Его похоронили в грубой песчаной земле, когда накрапывал дождь, море затянулось туманом. На ветвях сидели мокрые синицы. Они уже привыкли к свисту пуль и только удивленно попискивали, когда пуля ударяла в ствол дерева и с листьев сыпались брызги.
Скрипку Егорова бойцы положили в футляр, зашили в старое байковое одеяло и передали летчику, улетавшему в Ленинград. Летчик сразу же набрал высоту, чтобы уйти от немецких зениток. Десятки огней вспыхивали за хвостом самолета.
В Ленинграде летчик отнес скрипку главному дирижеру Консерватории. Тот взял ее двумя пальцами, взвесил в воздухе и улыбнулся, – это была итальянская скрипка, потерявшая вес от старости и многолетнего пения.
– Я передам ее лучшему скрипачу нашего симфонического оркестра, – сказал летчику дирижер Консерватории.
Летчик – простой белобрысый парень – кивнул головой и улыбнулся.
Где теперь эта скрипка – я не знаю. Говорят, что она в Москве. Но где бы она ни была, она играет прекрасные симфонии, знакомые нам и любимые нами, как старое небо Европы, как слово Пушкина, Шекспира или Гейне. Она играет мелодии Чайковского, Шостаковича и Шапорина.
Звуки симфонии так могучи, что рождают ветер. Вы, должно быть, заметили, как он порывами налетает на вас со сцены, шевелит волосы, заставляет сердца слушателей дрожать от гордости за человека.
Поют сотни струн, поют гобои и трубы, – победа придет! Потому что не может не победить наша страна, где люди идут в бой, унося в душе звуки скрипичных песен, где так просто умирают за будущее скромные музыканты и где созданы могучие симфонии, потрясающие мир.
К. Паустовский «Струна»
метки: Читать, Страна, Статистик, Убеждать, Народ, Издать, Маргарит, Обязательно
Советский народ был очень высокодуховным. Это была самая читающая страна — нам так говорили тогда и говорят до сих пор. Может быть. Одно только странно. Как только наступил капитализм, эта духовность вдруг куда-то делась. Cамая читающая страна бросилась читать дешевые детективы и смотреть пустые сериалы по телевизору. Как такое могло случиться?
У «патриотов» ответ готов — нас развратили! План Даллеса и всякое такое. Хреновая, замечу, была эта духовность, если она так быстро и так низко пала. Ответ предельно прост на самом деле — ни фига не был советский народ высокодуховным. И самым читающим он тоже не был.
Никогда не забуду язвительную фразу Виля Липатова из какой-то его повести: «а дефицитные книги на книжной полке стояли так плотно, что вытащить какую-нибудь не представлялось никакой возможности». Вот тут — вся квинтэссенция «высокодуховности».
Есть такое умное слово, — товарный фетишизм. В СССР он был куда хлеще, чем во времена Маркса и Энгельса. Плюс к деньгам мерилом престижности стал еще и дефицит. Человек, владеющий дефицитом — коврами, сервелатом, хрусталём, югославским гарнитуром — с презрением относился к тем, кто этого не имел.
Поскольку хорошие книги в СССР были дефицитом, обладать ими было престижно. Поэтому они у всех и стояли. Тем более, что в состав престижной «стенки» входил и книжный шкаф, и его полагалось чем-то заполнять. А вот читать — вовсе не обязательно.
А вообще книг в магазинах на самом деле было навалом, но читать их было решительно невозможно — ну какому нормальному человеку придёт в голову читать, например, полное собрание речей Брежнева? Многие замечательные книги были попросту запрещены, и не издавались никогда — мы узнали о них только в девяностых: Платонов, Набоков, Пастернак, да мало ли ещё. Другие замечательные книги были как бы не запрещены, но и не издавались всё равно. Например, «Мастер и Маргарита» — как была издана в шестидесятых годах небольшим тиражом, так и не переиздавалась до самых девяностых.
Рецепт простой. Покупаешь
Я, например, сдал 60 кило макулатуры, взял три тома ненужного мне «Виконта де Бражелона» и выменял их на оранжевый 11-томник очень любимого мною Лескова — и им не спеша наслаждаюсь до сих пор.
9 стр., 4435 слов
Рассуждение. 1.Необходимо ли современному человеку читать книги? …
… часа! Похожие сочинения на тему: Сочинение «Моя любимая книга» «Роль книги в жизни человека» — сочинение-рассуждение «Уважай мысли и чувства братьев своих» — сочинение Сочинение на тему «Рассказ старого учебника в библиотеке» с прямой речью Сочинение «Книга — наш …
Ну, и так далее. Кстати, в кармане рюкзака, в котором , лежало еще и дореволюционное издание Нового завета, купленное за кошмарные совершенно деньги — что-то больше 120 рублей. То есть, я получил возможность читать Евангелие не в размытых каких-то фотоотпечатках, как до этого, а в виде нормальной книги, пусть даже и с ятями. Но оно того стоило.
Ссылки по теме:
В подкасте «Всё идёт по плану» режиссёр Владимир Козлов рассказывает о жизни в СССР, развеивает мифы и опровергает фейки. Например, говорят, что в СССР читали гораздо больше, чем сейчас — и даже больше всех в мире. Соответствует ли истине этот тезис или это не более чем миф?
VATNIKSTAN публикует текстовую версию выпуска, посвящённого чтению в СССР — что и как читали в советское время, почему доступ к интересным книгам был трудным и почему люди массово записывались в Общество книголюбов.
Привет! Это — Владимир Козлов с новым эпизодом подкаста «Всё идёт по плану».
Сегодня я хочу поговорить о книгах и литературе в советскую эпоху.
«СССР — самая читающая страна в мире» — фразу эту я помню с детства. Её часто можно было увидеть где-нибудь в библиотеке, рядом с другими подобными лозунгами, к концу восьмидесятых воспринимавшимися как формальные и пустые, например «Книга — источник знаний» или «Ученье — свет, а неученье — тьма».
И всё же, почему — «самая читающая страна»? Это взятый «с потолка» пропагандистский штамп, или это утверждение на чём-то основывалось? В интернете я нашёл информацию о международном сравнительном исследовании 1950 года, которое показало, что житель Советского Союза тратит на чтение примерно 11 часов в неделю — вдвое больше, чем житель США, Англии и Франции.
Нашлась информация, что в СССР была создана самая разветвлённая в мире библиотечная система, насчитывавшая 150 тысяч библиотек. От советских библиотек впечатление у меня осталось удручающее: затёртые обложки, вырванные страницы, да и найти что-то интересное было там крайне сложно — то, что пользовалось спросом, как правило, в открытый фонд не поступало, а выдавалось библиотекарями по знакомству.
Насколько реально читающей страной был СССР к 1980‑м годам — периоду, который я застал? Я бы сказал, что вполне читающей, хотя объективных показателей, позволяющих сравнивать Советский Союз в этом отношении с другими странами, нет. Просто других форм проведения досуга и форматов развлечений было мало, и поэтому они ещё не слишком конкурировали с чтением.
Но проблема была в огромном разрыве между тем, что люди хотели читать, и тем, что предлагали им книжные магазины и библиотеки. Массовый читатель хотел детективы, приключения и мелодрамы, которые издавались небольшими тиражами и были в дефиците, а читатель более продвинутый с удовольствием бы читал литературу, которая в СССР была запрещена или не переведена на русский.
К тому моменту произошёл, говоря современным языком, слом моделей потребления литературы — она перестала быть «идеологическим оружием» и превратилась в то, чем, в принципе, и должна быть: культурный продукт. А выпускать продукт и доносить его до людей — с этим в Советском Союзе было сложно.
В результате сложилась ситуация, когда книжные магазины были завалены хламом, который никто не покупал и не читал — материалами съездов и пленумов КПСС, трудами членов политбюро и тому подобным. А книги, которые реально хотели покупать и читать, были в дефиците.
В середине восьмидесятых в Могилёве, где я жил, было меньше десяти книжных магазинов, и один из них, «Маяк», — не знаю, на основании чего было принято такое решение — находился в моём районе, на Рабочем посёлке, далеко не самой культурно развитой окраине города, заселённой в основном рабочими завода искусственного волокна и более мелких окрестных заводов и фабрик.
Вообще, книги нравились мне с детства. Нравилось их читать, и нравилась книга как вещь, нравилось держать её в руках и перелистывать. И поэтому, начиная с какого-то времени, я часто заходил в «Маяк», занимавший помещение на первом этаже трёхэтажного дома послевоенной постройки, рядом с троллейбусной остановкой.
Как правило, покупателей в магазине было немного. Стеллажи были, в основном, заняты белорусской литературой, нон-фикшн книгами о Великой Отечественной войне и Октябрьской революции, книгами поэтов и прозаиков второго эшелона, о которых я ничего не слышал. Более ходовые и, тем более, дефицитные книги на полки не ставили — их выкладывали на столы у витрины, поближе к кассе.
В то время дефицитом была не только жанровая литература — детективы или фантастика в магазинах практически не появлялись, — но и даже, например, практически любая переводная литература XIX века. Много позже я узнал о существовании советской жанровой литературы — в нулевые годы издательство «Ад Маргинем» запустила серию её переизданий, «Атлантида». Но это была история более ранняя, и к восьмидесятым годам книг, например Григория Гребнева или Романа Кима, в продаже уже не было.
Если сравнивать доступ к книгам с доступом, например, к музыкальным записям, то читатель находился, пожалуй, в худшем положении, чем слушатель музыки. В середине восьмидесятых записи — в том числе, неофициальных советских групп и западных артистов — активно тиражировались даже в рамках официально разрешённых структур — например, студий звукозаписи (подробно я об этом я рассказывал в эпизоде «Мелодии и ритмы»). Скопировать пластинку — переписать её на магнитофон — было относительно просто, а, чтобы скопировать, например, книгу, нужно было иметь доступ к редкому тогда копировальному аппарату. В свою очередь, власти, боясь, чтобы люди не копировали запрещённую и антисоветскую литературу, доступ к копировальным аппаратам жёстко контролировали. Ну и конечно, многие книги, которые читали в большинстве стран мира, на русский просто не были переведены.
В итоге приходилось довольствоваться тем, что предлагала официальная книжная индустрия. Но она была мало того, что жёстко цензурируемой, так ещё и крайне неповоротливой. Почему было бы не напечатать достаточные тиражи идеологически безобидной, но популярной литературы — Александра Дюма, Мориса Дрюона, Артура Конан-Дойла, Агаты Кристи?
Не знаю про другие города, но в Могилёве в середине восьмидесятых практически все читабельные книги были дефицитом, и в магазинах их можно было купить лишь изредка, когда их «выбрасывали» в продажу. Книги, кстати, стоили от двух до пяти рублей — не так уж и мало при тех зарплатах.
Помню, однажды, в конце 1984 года — я учился в шестом классе — я зашёл вечером в «Маяк» и увидел толкучку у стола с новинками и очередь к кассе. Я пошёл домой, рассказал маме, и она успела купить несколько книг, «выброшенных» в тот день — в том числе, «Утраченные иллюзии» Оноре де Бальзака, «Зверобой» Джеймса Фенимора Купера и «Крестоносцы» Генрика Сенкевича. Да, почти все дефицитные книги были переводными.
Что происходило тогда в официальной советской литературе, по книжным магазинам представить себе было сложно. На полках пылились книги давно забытых соцреалистов, рассказывающие о комсомольских стройках, Байкало-Амурской магистрали и решении производственных проблем под чутким руководством коммунистической партии, но ни об авторах этих, ни об их книгах ничего толком и не знали. А откуда было что-то узнать? Насколько я помню, в мейнстримовой прессе рецензий на книги, да и просто статей о современной литературе не публиковали — за исключением идеологических атак на какую-либо книгу или автора.
Сам я начал читать достаточно рано, ещё до школы. Помню, перед первым классом читал книгу Николая Носова — автора книг про Незнайку — «Витя Малеев в школе и доме». Книгу выпустило минское издательство, большим тиражом, она, помню, — в отличие от «Незнайки» — свободно продавалась в «Маяке». В «Вите Малееве» привлекало описание повседневной жизни советского школьника, с которым я себя, готовясь к поступлению в первый класс, в принципе мог идентифицировать. Читая, я замечал, что какие-то детали в конце семидесятых выглядели явно устаревшими. Сейчас проверил: повесть была впервые опубликована в 1951 году, а автор получил за неё сталинскую премию. Кстати, никакой идеологии я в ней не помню, а, если она и присутствовала, то, получается, прошла мимо меня. Книги про Незнайку я тоже читал — правда, несколько позже. В магазине их не было никогда, и мама брала у кого-то на время потрёпанные книжки. Кстати, сатиру на капитализм в «Незнайке на Луне» я в девятилетнем возрасте не понял.
Ещё, помню, нравилась — опять же, во многом из-за идентификации себя с героями — повесть белорусского автора Павла Мисько «Новосёлы». Действие происходило в белорусском городе Гродно — вряд ли принципиально отличавшемся от Могилева, а впервые опубликована книга была в 1972‑м. Из переводной литературы, прочитанной в младшей школе, помню «Карлсона» Астрид Линдгрен и «Алису в стране чудес» Льюиса Кэрролла.
А вот с литературой для тинейджеров было уже посложнее, хотя в СССР такие книги, конечно, писали и издавали. Не было в магазинах и библиотеках, например, книг Анатолия Рыбакова из серии про Кроша или его же «Кортика» или «Бронзовой птицы». Их экранизации можно было посмотреть по телевизору, по крайней мере, раз в несколько лет, а прочитать первоисточник было практически невозможно.
Классе в шестом я обнаружил в школьной библиотеке собрания сочинений Аркадия Гайдара и Джеймса Фенимора Купера. О том, почему собрания сочинений именно этих авторов были закуплены для библиотеки окраинной школы, я тогда не задумывался. Но эти два десятка томов на какое-то время «закрыли» мои читательские потребности. Из Гайдара не помню ничего, даже роман «Школа», в честь которого через много лет назову свой собственный роман. Купер — о котором я узнал благодаря публикации минском издательством «Юнацтва» («Юность») романов «Последний из могикан» и «Зверобой» — и который писал в основном об индейцах в США, запомнился больше. Тогда меня его годы жизни не интересовали, а сейчас я узнал из интернета, что родился он в 1789 году, умер в 1851‑м, а на русский язык его романы переводились ещё с 1840‑х годов.
Когда я учился классе в восьмом, у мамы появилась знакомая библиотекарша, через которую она брала почитать редкие книги. Что брала она для себя, я уже не помню, а мне перепадало кое-что из фантастики — тоже дефицитной тогда и достаточно популярной. Помню, «Туманность Андромеды» советского фантаста Ивана Ефремова, впервые изданную в конце 1950‑х гг.
Школьная программа по русской литературе никакого энтузиазма не вызывала. То, что нужно было читать большие объёмы текста в «хрестоматии», да ещё и вызубривать объяснения этих тексов в духе марксистско-ленинского учения в «критике», скорей отталкивало от книг, входивших в программу — например, русской классики XIX века. Только через несколько лет, после двадцати, я открыл для себя русскую классическую литературу XIX века, читая её без всякого давления и идеологических пояснений.
Возвращаясь к проблеме книжного дефицита в СССР, расскажу о том, как её пытались решить.
Одним из способов была запущенная в середине 1970‑х годов программа, неформально называвшаяся «Книги на макулатуру». За каждые 20 килограммов макулатуры, сданных в пункт приёма, там же можно было купить книги, в продажу не поступавшие — или поступавшие, но крайне редко. В моей библиотеке до сих пор есть, например, роман Виктора Гюго «Собор Парижской богоматери», купленный «на талоны». Выпущен он минским издательством «Мастацкая лiтаратура» (Художественная литература) — в 1984 году, и на последней странице присутствует такой вот текст:
«Уважаемые товарищи!
Чтобы сохранить лесные богатства нашей страны, с 1974 года организован сбор макулатуры в обмен на художественную литературу, для чего расширен выпуск популярных книг отечественных и зарубежных авторов.
Сбор и сдача вторичного бумажного сырья — важное государственное дело. Ведь 60 кг макулатуры сохраняют от вырубки одно дерево, которые вырастет в течение 50–80 лет.
Призываем вас активно содействовать заготовительным организациям в сборе макулатуры — это даст возможность увеличить производство бумаги для дополнительного выпуска нужной населению литературы».
«Собор Парижской богоматери» и ещё несколько книг мои родители купили в середине восьмидесятых, сдав макулатуру. Ассортимент книг, которые можно было получить таким образом, состоял, в основном, из переводной иностранной литературы. Помню, серию книг французского писателя Мориса Дрюона «Проклятые короли». Книги эти я не читал ни тогда, ни тем более позже и об авторе ничего не знал. Сейчас, погуглив, выяснил его годы жизни — 1918–2009 и годы издания семи романов серии — 1955–1977. Кстати, из интернета я узнал, что «Проклятые короли» стали одним из главных источников вдохновения при написании цикла романов Джорджа Мартина «Песнь льда и огня», по мотивам которого снят сериал «Игра престолов».
При всех плюсах программы «Книги на макулатуру» у неё был один большой минус: макулатуру нужно было как-то отвезти в пункт приёма. Свои автомобили в то время были мало у кого, а везти, например, даже 20 килограммов старых газет и журналов на общественном транспорте, а потом ещё тащить пешком от остановки было не слишком удобно. Существовали правда передвижные пункты приема вторсырья, и грузовик ездил прямо по дворам, но случалось это очень редко.
Ещё одним способом купить дефицитные книги было членство во Всесоюзном добровольном обществе любителей книги или, как его обычно называли, «Обществе книголюбов». Образовалось оно в том же 1974 году, когда была запущена программа «Книги на макулатуру» — не знаю, была в этом связь, или просто совпадение. Из интернета я узнал, что Общество книголюбов было одной из самых массовых общественных организаций Советского Союза, и на пике его членами были более 16 миллионов человек. Годовой взнос в середине восьмидесятых составлял один рубль — деньги символические. Но и польза от членства на тот момент была сомнительной: дефицитные книги через общество книголюбов можно было купить только с «нагрузкой» в виде неликвидного шлака. То есть, например, председателю общества на заводе, фабрике или в школе, а также его приближённым книги доставались без всякой нагрузки, а рядовым членам приходилось вместе, например с «Тремя мушкетёрами» Александра Дюма, покупать ещё и биографию видного партийного деятеля или что-то подобное. Официально продажа книг «с нагрузкой» была запрещена, но, припоминаю, практиковалась не только через общества книголюбов, но и через магазины, хотя детали в памяти не сохранились.
В середине 1980‑х гг. появилось ещё одно нововведение, которое по идее должно было помочь людям купить дефицитные книги — отделы книгообмена. Открылся такой и в магазине «Маяк», но просуществовал недолго. Теоретически там можно было обменять одну книгу на другую, но для этого нужно было, во-первых, иметь дефицитную книгу, от которой ты готов был избавиться, а, во-вторых, выбор того, что ты мог получить взамен, был ограничен.
Конечно же, в Советском Союзе существовал, и чёрный рынок книг, но в те годы я с ним никак не пересекался, и, в основном, он охватывал столицы республик и крупные города, где — как я узнал уже позже — книжные спекулянты тусовались у букинистических магазинов. Был магазин «Букинист» и в Могилёве — в сталинском доме рядом с кинотеатром «Родина», — и я заходил в него, когда бывал в кино. Спекулянтов у «Букиниста» я не помню. В основном, продавалась там не художественная литература — но можно было, например, найти редкие книги о кино или изобразительном искусстве.
Ближе к концу восьмидесятых случился литературный бум, связанный с публикацией прежде запрещённых текстов — как официальных советских авторов, писавших также «в стол», так и эмигрантов. Одним из реальных результатов реформ Горбачёва было снятие многих глупых запретов, и этим сразу же воспользовались, прежде всего, редакторы толстых — как их называют до сих пор — литературных журналов. Советская книжная индустрия была слишком неповоротливой, и подготовка публикации книги могла занимать год или больше. Толстые журналы — «Новый мир», «Дружба народов», «Знамя» — действовали более оперативно.
Номера журналов с топовыми перестроечными текстами — например, «Дружба народов» с романом «Дети Арбата» Анатолия Рыбакова, которого я уже упомянул как автора литературы для подростков — давали почитать знакомым и друзьям буквально на несколько дней, а то и на одну ночь.
Ко мне они тоже попадали — их брала у кого-то мама, работавшая в школе, а я, соответственно, тоже читал. «Дети Арбата» впечатлили меня, 15-летнего, откровенными описаниями жизни и быта молодёжи тридцатых годов, а также вставками — как я сейчас понимаю, достаточно механически присобаченными к основному действию, — в которых точно так же описывался быт Сталина. Помню, в конце девятого класса о «Детях Арбата» высказалась даже моя учительница русского языка и литературы — в отличие, от других учителей моей школы, достаточно интеллигентная, но скорей реакционная. Её претензии к роману были банальными — «мне говорили, что в то время на Арбате так не жили», — и такими высказываниями она себя скорей дискредитировала и обесценила всё, что говорила о каких-то других книгах.
Кроме «Детей Арбата», в те годы я прочитал журнальные издания «Доктора Живаго» Бориса Пастернака, «Нового назначения» Александра Бека, «Белых одежд» Владимира Дудинцева. Ни одна из этих книг особого впечатления не произвела — возможно, потому что, в отличие от героев тех же «Детей Арбата», с их героями я себя идентифицировать не мог.
Кроме доходящих с опозданием до читателей, долгое время пролежавших в столе текстов, появлялись и свежие, отражающие реалии жизни в СССР, о которых до этого писать было не принято — например, «Интердевочка» Владимира Кунина, опубликованная в журнале «Аврора» в 1988 году и рассказывающая о валютных проститутках.
Читая тогда «Интердевочку», я не знал, что Кунин был также автором повести «Хроника пикирующего бомбардировщика», по которой поставлен одноименный фильм — один из моих любимых о Великой Отечественной войне.
Ещё одним перестроечным литературным «хитом» стала повесть «Сто дней до приказа…» Юрия Полякова — она была опубликована в 1987 году в журнале «Юность», и темой была дедовщина в советской армии. Кстати, и «Интердевочка», и «Сто дней до приказа…» были достаточно быстро экранизированы. И если фильм Петра Тодоровского по «Интердевочке» был достаточно конвенциональным, то режиссёр «Ста дней…» Хусейн Эркенов, для которого это был дебютный «полный метр», снял очень странное, экспериментальное кино, в котором от литературного первоисточника практически ничего не осталось.
Ещё в середине восьмидесятых, бывая в центре Могилёва, я часто заходил в отдел подписных изданий в магазине «Ранiца» на проспекте Мира — просто, чтобы поглазеть на стоявшие на полках, за стеклом, красивые тома с цифрами на корешках — собрания сочинений русских, советских и зарубежных авторов. Эти книги просто так не продавались — только по подписке, а, чтобы попытаться выиграть подписку, нужно было отстоять длинную очередь, а потом тянуть жребий. Тем, кто выигрывал подписку, потом приходила открытка о поступлении очередного тома, и можно было идти его выкупать в магазин. Об этой процедуре я узнал несколько позже. У нас дома подписных изданий не было, родители этим не занимались. Но тогда я с некоторой завистью смотрел на корешки томов собраний сочинений.
В начале девяностых система подписки перестала быть «эксклюзивной». Помню, что в 1991 году я подписался на собрания сочинений вполне, кстати, типичных «перестроечных» авторов — Андрея Битова и Фазиля Искандера, — которые выпускало издательство «Молодая гвардия». Но распад СССР помешал довести эти проекты до конца. В итоге было выпущено два тома из четырёх Искандера и один из трёх Битова — все они, кстати, до сих пор есть в моей библиотеке. На всякий случай я решил проверить — вдруг, были напечатаны и остальные тома, но до меня просто не дошли, потому что с декабря 1991 года я жил уже в независимой Беларуси. Оказалось, что нет, другие тома так и не вышли.
А ещё через пару лет я решил купить собрания сочинений классиков — Толстого и Достоевского. Это была середина 1990‑х годов, расцвет «дикого капитализма», и обедневшие бывшие советские интеллигенты избавлялись от «подписок», чтобы на вырученные деньги купить что-то более необходимое. У меня же, в основном благодаря коммерческим поездкам в Польшу, какие-то деньги были.
Я уже не помню порядок цен, но продавали «подписки» недорого — думаю, меньше доллара за том. За 22 томами Толстого я приехал в двухэтажный дом в центре Могилёва, чуть в стороне от главной улицы — Первомайской. Продавала «подписку» женщина лет шестидесяти — возможно, преподавательница или из «технической интеллигенции». Книги были в идеальном состоянии: каждый том был упакован в прозрачную полиэтиленовую обложку для школьных учебников. Женщине явно было жалко расставаться с книгами.
Она тогда произнесла странную фразу: вот придёт к вам, молодой человек, в гости девушка, увидит «подписку» Толстого, и это сразу возвысит вас в её глазах. Я внутренне усмехнулся: в то время среди моих знакомых девушек книги — тем более, какая-то там русская классика — не котировались. Девушки любили «сникерсы», ликёр «амаретто» и ментоловые сигареты. Я сложил тома в большую сумку, отдал женщине деньги и вышел.
Подписывайтесь на «Всё идёт по плану» на «Apple Podcasts», «Яндекс.Музыке» и других платформах, где слушаете подкасты.
Читайте также наш материал «Андеграундный русский small-press: десять независимых издательств».