Готовые сочинения по тексту Гранина «с годами меня все чаще тянет» для задания №27 ЕГЭ по русскому языку 11 класс, текст из нового сборника Цыбулько И.П 36 тренировочных вариантов.
Сочинение ЕГЭ №1
Что собой представляет гениальность, «может ли человек стать гением» – на эти вопросы отвечает в предложенном для анализа тексте советский и российский писатель Д.А. Гранин.
Проблема «выработки» гениальности раскрывается через сравнения автором гения Моцарта и «не гения» Сальери.
В тексте выражена мысль о том, что Моцарт – гений по той причине, что он обладает «даром», что он воплощает желания «голоса, который диктует Моцарту божественные созвучия», что «он весь не труд, а озарение, он символ того таинственного наития, которое свободно, без усилия изливается абсолютным совершенством».
Рассуждения о Моцарте противопоставлены рассуждениям о Сальери. Д.А. Гранин отмечает, что обладающий целеустремленностью Сальери «учился у великих, преклонялся перед ними», однако ему так и не удалось «стать творцом», поскольку «способность творить ему не была дана». В тексте выражена следующая мысль: Сальери, «добывая», «вырабатывая» способность творить, ошибался в том, что можно «стать, достичь трудом, силой своего разума того, что считается божественным даром».
Авторская позиция может быть сформулирована так: стать гениальным лишь благодаря упорному труду невозможно, так как гений дается человеку от природы. С автором текста нельзя не согласиться. Если человек не обладает гениальностью с рождения, он не сможет стать истинным гением, даже если будет долго и упорно трудиться. Чтобы доказать эту точку зрения, можно обратиться к нескольким художественным произведениям отечественных писателей.
В романе М.А. Булгакова «Мастер и Маргарита» можно увидеть отличия гения Мастера и «негения» Ивана Бездомного. Последний работает над произведениями, потому что хочет стать известным автором. То, что Иван Бездомный внимательно слушает замечания Берлиоза относительно его произведения, в котором он показал Бога как реальное лицо, что, по мнению Берлиоза, было большой ошибкой, говорит о том, что Иван Бездомный работает над собой, пытаясь отточить свое мастерство. Но то, что герой в итоге осознает, что его стихи «неприятные», обещает и клянется в том, что больше не будет писать, и становится профессором истории и философии, указывает на то, что никакой труд не способен помочь человеку сделаться гением. С помощью образа Мастера, который без особого труда создает величайшее произведение об Иешуа Га-Ноцри и Понтии Пилате, которое высоко оценилось самим Воландом, М.А. Булгаков выражает мысль о том, что гением не становятся, а рождаются.
Поднятая в тексте проблема находит отражение и в сказе Н.С. Лескова «Левша». Главный герой не ставил перед собой цель стать великим мастером, его гениальность была дарована ему. Левша отличается даже от двух других тульских мастеров: если те работают над созданием подков, то Левша – над созданием мельчайших гвоздиков для этих подков. Автор выражает мысль о том, что умения Левши, на которого «почивала надежда нации», были даны ему при рождении.
Таким образом, «выработать» гениальность с помощью упорного труда невозможно, потому что она дается человеку от природы.
Сочинение ЕГЭ №2
Могут ли гении совершать злодейства? Этот вопрос волновал многих философов, поэтов и писателей. Возможно ли сочетание безнравственности и таланта? Д.А. Гранин поднимает в тексте проблему совместимости гениальности и злодейства.
Для того чтобы в этом разобраться, писатель обращается к маленькой трагедии А.С. Пушкина «Моцарт и Сальери». По мнению автора, какое-либо открытие или изобретение может быть названо гениальным, но это не значит, что учёный – настоящий гений. Например, музыка Моцарта соединяется с его личностью и становится воплощением его лучших нравственных качеств. Сальери же не может творить точно так же, по наитию, но он учится у великих композиторов и много работает, пытаясь отточить собственное мастерство. Безусловно, его целеустремлённость достойна настоящего уважения. Именно поэтому для Д.А. Гранина эти два героя – истинные гении, потому что они «жрецы прекрасного, избранные служить своему делу».
Однако в какой-то момент между пушкинскими персонажами возникает непреодолимая пропасть. Зависть и ненависть Сальери толкают его на преступление, и вместе с тем он теряет право называться гением. Писатель считает, что «нравственное начало становится пробой гения». Если человек не выдерживает испытание, он показывает свою слабость, которая разрушает его как личность и губит талант.
Второй аргумент противопоставлен первому. Автор подчёркивает, чем настоящий творец отличается от обыкновенного мастера. По его мнению, гением можно стать, ведь это не то, что даётся от природы, но для этого необходимо иметь нравственное начало.
Итогом размышлений Д.А. Гранина становится такая позиция: гений и злодейство несовместимы. Даже самый талантливый человек, совершающий преступление, не может считаться гениальным.
Нельзя не согласиться с точкой зрения писателя. Гений – это человек с прекрасной душой. Он освобождён от злобы, ненависти, зависти, желания кому-либо отомстить. Так, героя повести А.С. Пушкина «Выстрел» Сильвио считали гениальным стрелком. Но этот персонаж обладает такими качествами, как тщеславие и гордыня. Несколько лет он вынашивает план мести одному генералу, существование Сильвио лишено другого смысла. Именно поэтому пушкинский герой не может называться гением.
Таким образом, нельзя быть талантливым и безнравственным одновременно. Ещё А.П. Чехов отмечал: «В человеке должно быть всё прекрасно: и лицо, и одежда, и душа, и мысли».
Сочинение ЕГЭ №3
В тексте Даниила Гранина рассматривается проблема, которая была указана ещё Пушкиным. Это вопрос о гении и злодействе. В своих рассуждениях писатель опирается на пушкинский текст — его маленькую трагедию «Моцарт и Сальери». Автор подходит к этой теме в связи с вспоминаем о случайном споре, который ни с того ни сего возник однажды где-то на отдыхе, когда люди внезапно стали обсуждать, может ли гений быть злодеем или нет.
Вопрос этот долго мучал писателя, и он снова и снова искал ответ на него, опираясь на текст Пушкина и на собственные размышления. Он сопоставляет Моцарта и Сальери и соотносит при этом Сальери не с музыкантом, композитором, а с ученым, который планирует свою жизнь на годы вперёд и видит её как прямую дорогу, движение к достижению конкретной цели. Действительно, Сальери выработал в себе способность писать хорошую музыку, он стремился к этому и достиг своей цели. Моцарту же всё это было дано словно бы даром: он получил способность писать великолепную музыку без особого труда, во всяком случае — без определенного плана на многие годы.
Он с самого начала обладал тем, к чему стремился Сальери. Рассуждая об этих героях трагедиями, Даниил Гранин делает вывод, что для вдохновения Моцарт и Сальери равны, но для того, чтобы стать гением, нужно обладать не только способностями, талантом, способностью к упорному творческому труду — надо еще быть человеком с высокой нравственностью, которая поможет искусству найти путь к душам людей.
Я полностью согласен с автором. Действительно, одного таланта недостаточно для того, чтобы человек стал гением и имя его осталось жить в веках. Ведь люди ищут в искусстве не только наслаждение чувств — они стремятся обрести там пищу для души, и какой будет эта пища, для большинства из нас не безразлично. Из доброго таланта Моцарта произрастают великолепные цветы нравственного, радостного, щедрого, полного любви искусства. А из сухой, завистливой души Сальери может вырасти красивая, гармоничная музыка, но красота её останется жёсткой, холодной и не сможет найти пути к сердцу человека, потому что что в ней не будет чувствоваться любви и счастья. Пушкин говорит в своей пьесе о том, что гений и злодейство несовместимы. К такому же выводу приходит Даниил Гранин. К тому же выводу прихожу и я.
Сочинение ЕГЭ №4
Совместимы ли гений и злодейство в представлении Пушкина? Могут ли гении совершать злодейские поступки? Именно эти вопросы возникают при чтении текста советского писателя Д. А. Гранина.
Раскрывая проблему совместимости гениальности и злодейства, автор опирается на собственные размышления, приводит яркие примеры. Рассказчик гулял со знакомым физиком, и они обсуждали трагедию Эйнштейна, подтолкнувшего создание бомбы и бессильного предотвратить Хиросиму. Учёный подчеркнул, что злодейство каким-то образом связано с гением, следует за ним. Это говорит о том, что гениальный человек несёт ответственность за свои открытия, которые не должны приносить человечеству вред. Эйнштейн чувствовал свою ответственность за атомные бомбардировки, хотя не был прямым виновником этого страшного преступления. Горячий спор с физиком заставил рассказчика обратиться к трагедии Пушкина «Моцарт и Сальери», где звучит высказывание о том, что гений и злодейство несовместимы.
Размышляя о судьбе Сальери, автор отмечает в этом композиторе упорный труд, целеустремлённость, но в то же время подчёркивает, что, как только Сальери отравил Моцарта, он перестал быть гением. Из этого следует, что злодейство открыло истинную, тёмную сущность Сальери. Оба примера, дополняя друг друга, подводят нас к мысли о том, что гений не должен совершать безнравственные поступки, таким образом он отрезает себя от всего человечества и перестаёт быть гениальным.
Авторская позиция заключается в следующем: гений и злодейство несовместимы. Нравственное начало становится пробой гения. Человечество отбирает только тех, кто несёт в себе нравственное начало.
Мне близка позиция автора. Действительно, люди считают гениальным только того, кто сочетает в себе талант и нравственность. Если талант переходит на сторону зла, то автоматически перестаёт считаться гением.
В произведении К. Г. Паустовского «Старый повар» молодой Моцарт оказывается у постели умирающего графского повара и выполняет его просьбу – возвращает его во времена молодости, когда он познакомился со своей женой. Моцарт стал играть на клавесине, и слепой старик вообразил себе чудесную картину молодости. Моцарт гениален, потому что его музыка делает людей счастливыми и возвращает в прекрасные времена.
В заключение подчеркну, что гениальный человек должен дорожить своим талантом и не совершать безнравственных поступков, губительных не только для его души, но и для его божественного дара.
Сочинение ЕГЭ №5
Кто такой гений? Этой проблеме посвящен текст Даниила Александровича Гранина.
Чтобы привлечь внимание читателей к этому вопросу, автор рассказывает о пушкинских героях и дает трактовку понятия «гений. В тексте говорится: слово «гений» обычно связывают с какими-либо научным открытием, однако «открытие может быть гениальным, но гений не только само открытие». Он говорит, что в Моцарте «гениальность его музыки соединена с личностью, с его добротой, доверчивостью, щедростью». Так писатель указывает на то, что гениальность неразрывно связана с личностью, которая обязательно должна включать в себя высокие нравственные качества человека. Также важен эпизод, в котором описываются Моцарт и Сальери.
Окружающие считают их гении одинаковыми, так как «оба всем своим существом чувствуют силу гармонии, оба страстно любят искусство, могут ценить его, оба жрецы прекрасного, избранные служить своему делу». Таким образом, автор наталкивает на мысль о том, что гений — тот, кто наделен определенными способностями, соединен воедино с прекрасным и искреннее влюблен в свое дело. Оба примера, дополняя друг друга, помогают понять, в чем заключается сущность гениального человека: в его духовной составляющей, во внутреннем мире. Позиция Д. А. Гранина ясна: «Гений — не только степень таланта, но и свойство его — некое нравственное начало, добрый дух».
Я согласна с мнением автора, действительно, моральные нормы играют такую же важную роль в определении гения, как и наличие у людей природной одаренности к какому-либо ремеслу. В истории известен такой великий ученый, как Альберт Эйнштейн. Он сделал множество научных открытий, которыми человечество до сих пор пользуется. Также его знакомые отмечают готовность Эйнштейна помочь нуждающимся в любую минуту, они описывают его как общительного и очень доброго человека.
Исходя из вышесказанного, можно сделать вывод о том, что истинный гений обладает не только развитым умом и способностями создавать что-то выдающееся, но и чистой душой.
Сочинение ЕГЭ №6
В представленном тексте Д. Гранин затрагивает тему злодейства и гениальности. Совместимы ли эти понятия? Способны ли поистине гениальные люди совершать какие-то злые деяния? Данная тема актуальна всегда, и именно поэтому автор предлагает нам задуматься о ней.
Писатель акцентирует внимание на беседе рассказчика со знакомым физиком. Они обсуждают гениальность Эйнштейна, которая впоследствии помогла другим людям создать атомную бомбу, уничтожившую немалое количество людей. Мы понимаем, что Эйнштейн не был причастен к созданию атомной бомбы, но он подтолкнул людей на мысль о создании такого вида оружия. Кроме того, мы не можем винить Эйнштейна в его гениальном открытии, так как злого умысла в себе это открытие явно не несло.
Для развития своей мысли рассказчик обращается к произведению Пушкина «Моцарт и Сальери», в котором говорится о том, что всю гениальность человека может затмить лишь один ужасный поступок.
Сальери отравил Моцарта, после чего он уже перестал быть гением. Несмотря на его талант сочинять чудеснейшую музыку, Сальери — ужасный человек.
Я считаю, что оба примера отлично дополняют друг друга, показывая читателю, что человек, называющий себя гением, не должен совершать злостные поступки. В противном случае, этот человек перестанет быть гениальным, совершив серьезную ошибку. По мнению автора, злодейство и гениальность — несовместимые вещи. Я полностью согласна с этой точкой зрения, ведь у поистине талантливого человека в душе только добрые побуждения. Если у человека появляются какие-либо злостные мысли, то исчезает вся его гениальность.
В заключение стоит отметить, что если человек считает себя настоящим гением, он не будет совершать злостных поступков, а будет стараться делать все на благо общества.
Текст Гранина
С годами меня всё чаще тянет к пушкинским стихам, к пушкинской прозе. И к Пушкину как к человеку. (З)Чем больше вникаешь в подробности его жизни, тем радостней становится от удивительного душевного здоровья, цельности его натуры.
(4) Вот, очевидно, почему меня так задел один давний разговор, случайный летний разговор на берегу моря.
(5) Мы гуляли с Н., одним из лучших наших физиков, и говорили об истории создания атомной бомбы, о трагедии Эйнштейна, подтолкнувшего создание бомбы и бессильного предотвратить Хиросиму.
— (б)Злодейство всегда каким-то образом связано с гением, — сказал Н., — оно следует за ним, как Сальери за Моцартом.
— (7)Как чёрный человек, — поправил кто-то.
— (8)Нет, чёрный человек — это не злодейство, — сказал Н. — (9)Это что-то другое — судьба, рок; Моцарт ведь исполняет заказ чёрного человека, он пишет реквием, он не боится… (10)А я говорю о злодействе.
(11) Я уже не помню точно фраз и не хочу сочинять диалог, спорили о том, кто Сальери для Пушкина. (12)Противник, злодей, которого он ненавидит, разоблачает, или же это воплощение иного отношения к искусству? (13)Можно ли вообще в этом смысле связывать искусство и науку? (14)А что если для Пушкина Моцарт и Сальери — это Пушкин и Пушкин, то есть борение двух начал?..
(15)От этого случайного горячего спора осталось ощущение неожиданности. (16)Неожиданным было, как много сложных проблем пробуждает маленькая пушкинская трагедия. (17)И то, как много можно понять из неё о нравственных требованиях Пушкина, о его отношении к искусству…
(18)3лодейство было для меня всегда очевидно и бесспорно. (19)3лодейством был немецкий мотоциклист. (20)В блестящей чёрной коже, в чёрном шлеме он мчался на чёрном мотоцикле по солнечному просёлку. (21)Мы лежали в кювете. (22)Перед нами были тёплые желтеющие поля, синее небо, вдали низкие берега нашей Луги, притихшая деревня, и оттуда нёсся грохочущий чёрный мотоцикл. (23)Винтовка
дрожала в моих руках… (24)Разумеется, я не думал ни о Пушкине, ни о Сальери.
(25)Это пришло куда позже — тогда, на войне, надо было стрелять…
(26)Я возвращаюсь к началу: я учился трудному искусству читать Пушкина.
(27)Простота его стихов обманчива. (28)Иногда мне казалось, что я нашёл ответ, но всякий раз новые вопросы озадачивали меня.
(29)Могут ли гении совершать злодейства? (30)Может ли злодей-убийца Сальери быть гением? (31)Оттого что он отравитель, разве музыка его стала хуже? (32)Что же злодейство доказывает, что Сальери не гений? (33)И опять: что такое гений?
(34)У Пушкина гений — Дельвиг: «Дельвиг милый… навек от нас утекший гений», Державин обладает порывами истинного гения. (35)Для Пушкина гений сохраняет древний смысл души, её творческую крылатость. (З6)Гений — не только степень таланта, но и свойство его — некое нравственное начало, добрый дух.
(37)Слово «гений» ныне обычно связано с великими созданиями, изобретениями, открытиями. (38)Конечно, в законе относительности нет ничего ни нравственного, ни безнравственного. (39)Наверное, тут следует разделить: открытие может быть гениальным, но гений не только само открытие. (40)В пушкинском Моцарте гениальность его музыки соединена с личностью, с его добротой, доверчивостью, щедростью. (41)Моцарт готов восторгаться всем хорошим, что есть у Сальери. (42)Он свободен от зависти. (43)Он открыт и простодушен.
(44) Гений Моцарта исключителен: он весь не труд, а озарение, он символ того таинственного наития, которое свободно, без усилия изливается абсолютным совершенством.
(45) Моцарт наиболее чисто олицетворяет тот дар, который ненавистен Сальери.
(46) Проще всего было объяснить ненависть завистью. (47)0 зависти твердит сам Сальери.
(48)Но разве Сальери лишь завистник? (49)Он смолоду признаёт чужой гений, он учится у великих, преклоняется перед ними, понимая прошлые свои заблуждения.
(50) Вопрос о гении и злодействе подвергает сомнению задачу, которую решал Сальери всю свою жизнь.
(51) Может ли человек стать гением?..
(52) Стать, достичь трудом, силой своего разума того, что считается божественным даром? (53)Сальери считал, что да, может.
(54) Молодость Сальери, зрелость, вся его жизнь возникла для меня как целеустремлённая, в каком-то смысле идеальная прямая.
(55) Таким представлялся мне идеал учёного. (56)Настойчивость и ясное понимание, чего ты хочешь.
(57)Сальери одержим. (58)Но идея у него особая — стать творцом. (59)Способность творить ему не была дана — он добывал её, вырабатывал…
(60) Это не слепой бунт, это восстание Разума, вернее, Расчёта.
(61) Композитором Сальери стал выдающимся. (62)Слава ему улыбнулась. (63)Музыка его нашла признание. (64)Сам Моцарт твердит в счастливые минуты мотив Сальери из «Тарара».
(65)Чем отличается гений Моцарта от негения Сальери? (66)Грань тут неуловима.
(67) Голос, который диктует Моцарту божественные созвучия, не слышен окружающим.
(68) Для них и Моцарт, и Сальери одинаковы: оба всем своим существом чувствуют силу гармонии, оба страстно любят искусство, могут ценить его, оба жрецы прекрасного, избранные служить своему делу.
(69) До той минуты, как Моцарт поднял стакан с ядом, оба — и Моцарт, и Сальери — были равноправные сыновья гармонии.
(70) Но теперь гений отделился, яд разделил их.
(71) Отравленное вино расторгло союз. (72)Последняя реакция, последнее средство отделить подлинный гений от мнимого — это нравственное испытание. (73)3лодейство открыло истинную, тёмную сущность Сальери. (74)Маска сорвана.
(75)Сущность открывается и самому Сальери. (76)Вместе с ядом начинает действовать и логическая схема: гений для Моцарта не может быть злодеем, а так как Моцарт сам гений, бесспорный гений, то, следовательно, он имеет право судить, и, значит, Сальери не гений…
(77)Нравственное начало становится пробой гения. (78)И человечество отбирает для себя лишь тех, кто несёт это нравственное начало.
(79)Пушкин оставляет Сальери жить и мучиться. (80)Остаётся злодейство, но торжествует гений.
По Д. А. Гранину
Даниил Александрович Гранин(1919-2017) — советский и российский писатель, киносценарист, общественный деятель.
Проблемы текста
Текст ЕГЭ, сочинение, проблема с годами меня всё чаще тянет к пушкинским стихам
ПОДЕЛИТЬСЯ МАТЕРИАЛОМ
1 августа 2021
В закладки
Обсудить
Жалоба
Готовое сочинение к варианту №32 сборника «36 типовых вариантов» под редакцией И.П. Цыбулько.
С годами меня всё чаще тянет к пушкинским стихам, к пушкинской прозе. И к Пушкину как к человеку. Чем больше вникаешь в подробности его жизни, тем радостней становится от удивительного душевного здоровья, цельности его натуры.
Сочинение
Могут ли гении совершать злодейства? Этот вопрос волновал многих философов, поэтов и писателей. Возможно ли сочетание безнравственности и таланта? Д.А. Гранин поднимает в тексте проблему совместимости гениальности и злодейства.
Для того чтобы в этом разобраться, писатель обращается к маленькой трагедии А.С. Пушкина «Моцарт и Сальери». По мнению автора, какое-либо открытие или изобретение может быть названо гениальным, но это не значит, что учёный – настоящий гений. Например, музыка Моцарта соединяется с его личностью и становится воплощением его лучших нравственных качеств. Сальери же не может творить точно так же, по наитию, но он учится у великих композиторов и много работает, пытаясь отточить собственное мастерство. Безусловно, его целеустремлённость достойна настоящего уважения. Именно поэтому для Д.А. Гранина эти два героя – истинные гении, потому что они «жрецы прекрасного, избранные служить своему делу».
Однако в какой-то момент между пушкинскими персонажами возникает непреодолимая пропасть. Зависть и ненависть Сальери толкают его на преступление, и вместе с тем он теряет право называться гением. Писатель считает, что «нравственное начало становится пробой гения». Если человек не выдерживает испытание, он показывает свою слабость, которая разрушает его как личность и губит талант.
Второй аргумент противопоставлен первому. Автор подчёркивает, чем настоящий творец отличается от обыкновенного мастера. По его мнению, гением можно стать, ведь это не то, что даётся от природы, но для этого необходимо иметь нравственное начало.
Итогом размышлений Д.А. Гранина становится такая позиция: гений и злодейство несовместимы. Даже самый талантливый человек, совершающий преступление, не может считаться гениальным.
Нельзя не согласиться с точкой зрения писателя. Гений – это человек с прекрасной душой. Он освобождён от злобы, ненависти, зависти, желания кому-либо отомстить. Так, героя повести А.С. Пушкина «Выстрел» Сильвио считали гениальным стрелком. Но этот персонаж обладает такими качествами, как тщеславие и гордыня. Несколько лет он вынашивает план мести одному генералу, существование Сильвио лишено другого смысла. Именно поэтому пушкинский герой не может называться гением.
Таким образом, нельзя быть талантливым и безнравственным одновременно. Ещё А.П. Чехов отмечал: «В человеке должно быть всё прекрасно: и лицо, и одежда, и душа, и мысли».
Проблема совместимости гениальности и злодейства. По Д. А. Гранину
Проблема совместимости гениальности и злодейства. И. П. Цыбулько 2021. Вариант № 4
(«С годами меня всё чаще тянет к пушкинским стихам…»)
Совместимы ли гений и злодейство в представлении Пушкина? Могут ли гении совершать злодейские поступки? Именно эти вопросы возникают при чтении текста советского писателя Д. А. Гранина.
Раскрывая проблему совместимости гениальности и злодейства, автор опирается на собственные размышления, приводит яркие примеры. Рассказчик гулял со знакомым физиком, и они обсуждали трагедию Эйнштейна, подтолкнувшего создание бомбы и бессильного предотвратить Хиросиму. Учёный подчеркнул, что злодейство каким-то образом связано с гением, следует за ним. Это говорит о том, что гениальный человек несёт ответственность за свои открытия, которые не должны приносить человечеству вред. Эйнштейн чувствовал свою ответственность за атомные бомбардировки, хотя не был прямым виновником этого страшного преступления. Горячий спор с физиком заставил рассказчика обратиться к трагедии Пушкина «Моцарт и Сальери», где звучит высказывание о том, что гений и злодейство несовместимы. Размышляя о судьбе Сальери, автор отмечает в этом композиторе упорный труд, целеустремлённость, но в то же время подчёркивает, что, как только Сальери отравил Моцарта, он перестал быть гением. Из этого следует, что злодейство открыло истинную, тёмную сущность Сальери. Оба примера, дополняя друг друга, подводят нас к мысли о том, что гений не должен совершать безнравственные поступки, таким образом он отрезает себя от всего человечества и перестаёт быть гениальным.
Авторская позиция заключается в следующем: гений и злодейство несовместимы. Нравственное начало становится пробой гения. Человечество отбирает только тех, кто несёт в себе нравственное начало.
Мне близка позиция автора. Действительно, люди считают гениальным только того, кто сочетает в себе талант и нравственность. Если талант переходит на сторону зла, то автоматически перестаёт считаться гением.
В произведении К. Г. Паустовского «Старый повар» молодой Моцарт оказывается у постели умирающего графского повара и выполняет его просьбу – возвращает его во времена молодости, когда он познакомился со своей женой. Моцарт стал играть на клавесине, и слепой старик вообразил себе чудесную картину молодости. Моцарт гениален, потому что его музыка делает людей счастливыми и возвращает в прекрасные времена.
В заключение подчеркну, что гениальный человек должен дорожить своим талантом и не совершать безнравственных поступков, губительных не только для его души, но и для его божественного дара.
Текст
С годами меня всё чаще тянет к пушкинским стихам, к пушкинской прозе.
И к Пушкину как к человеку. Чем больше вникаешь в подробности его жизни, тем радостней становится от удивительного душевного здоровья, цельности его натуры.
Вот, очевидно, почему меня так задел один давний разговор, случайный летний разговор на берегу моря. Мы гуляли с Н., одним из лучших наших физиков, и говорили об истории создания атомной бомбы, о трагедии Эйнштейна, подтолкнувшего создание бомбы и бессильного предотвратить Хиросиму. Злодейство всегда каким-то образом связано с гением, — сказал Н., — оно следует за ним, как Сальери за Моцартом.
Как чёрный человек, — поправил кто-то.
Нет, чёрный человек — это не злодейство, — сказал Н. — Это что-то другое — судьба, рок; Моцарт ведь исполняет заказ чёрного человека, он пишет реквием, он не боится… А я говорю о злодействе. Я уже не помню точно фраз и не хочу сочинять диалог, спорили о том, кто Сальери для Пушкина. Противник, злодей, которого он ненавидит, разоблачает, или же это воплощение иного отношения к искусству? Можно ли вообще в этом смысле связывать искусство и науку? А что если для Пушкина Моцарт и Сальери — это Пушкин и Пушкин, то есть борение двух начал?..
От этого случайного горячего спора осталось ощущение неожиданности.
Неожиданным было, как много сложных проблем пробуждает маленькая пушкинская трагедия. И то, как много можно понять из неё о нравственных требованиях Пушкина, о его отношении к искусству…
Злодейство было для меня всегда очевидно и бесспорно. Злодейством был немецкий мотоциклист. В блестящей чёрной коже, в чёрном шлеме он мчался на чёрном мотоцикле по солнечному просёлку. Мы лежали в кювете. Перед нами были тёплые желтеющие поля, синее небо, вдали низкие берега нашей Луги, притихшая деревня, и оттуда нёсся грохочущий чёрный мотоцикл. Винтовка дрожала в моих руках… Разумеется, я не думал ни о Пушкине, ни о Сальери. Это пришло куда позже — тогда, на войне, надо было стрелять…
Я возвращаюсь к началу: я учился трудному искусству читать Пушкина.
Простота его стихов обманчива. Иногда мне казалось, что я нашёл ответ, но всякий раз новые вопросы озадачивали меня.
Могут ли гении совершать злодейства? Может ли злодей-убийца Сальери быть гением? Оттого что он отравитель, разве музыка его стала хуже? Что же злодейство доказывает, что Сальери не гений? И опять: что такое гений? У Пушкина гений — Дельвиг: «Дельвиг милый… навек от нас утекший гений», Державин обладает порывами истинного гения. Для Пушкина гений сохраняет древний смысл души, её творческую крылатость. Гений — не только степень таланта, но и свойство его — некое нравственное начало, добрый дух.
Слово «гений» ныне обычно связано с великими созданиями, изобретениями, открытиями. Конечно, в законе относительности нет ничего ни нравственного, ни безнравственного. Наверное, тут следует разделить: открытие может быть гениальным, но гений не только само открытие. В пушкинском Моцарте гениальность его музыки соединена с личностью, с его добротой, доверчивостью, щедростью. Моцарт готов восторгаться всем хорошим, что есть у Сальери. Он свободен от зависти. Он открыт и простодушен.
Гений Моцарта исключителен: он весь не труд, а озарение, он символ того таинственного наития, которое свободно, без усилия изливается абсолютным совершенством.
Моцарт наиболее чисто олицетворяет тот дар, который ненавистен Сальери.
Прогце всего было объяснить ненависть завистью. О зависти твердит сам Сальери.
Но разве Сальери лишь завистник? Он смолоду признаёт чужой гений, он учится у великих, преклоняется перед ними, понимая прошлые свои заблуждения.
Вопрос о гении и злодействе подвергает сомнению задачу, которую решал Сальери всю свою жизнь. Может ли человек стать гением?..
Стать, достичь трудом, силой своего разума того, что считается божественным даром? Сальери считал, что да, может.
Молодость Сальери, зрелость, вся его жизнь возникла для меня как целеустремлённая, в каком-то смысле идеальная прямая.
Таким представлялся мне идеал учёного. Настойчивость и ясное понимание, чего ты хочешь. Сальери одержим. Но идея у него особая — стать творцом. Способность творить ему не была дана — он добывал её, вырабатывал…
Это не слепой бунт, это восстание Разума, вернее, Расчёта.
Композитором Сальери стал выдающимся. Слава ему улыбнулась. Музыка его нашла признание. Сам Моцарт твердит в счастливые минуты мотив Сальери из «Тарара».
Чем отличается гений Моцарта от негения Сальери? Грань тут неуловима.
Голос, который диктует Моцарту божественные созвучия, не слышен окружающим.
Для них и Моцарт, и Сальери одинаковы: оба всем своим существом чувствуют силу гармонии, оба страстно любят искусство, могут ценить его, оба жрецы прекрасного, избранные служить своему делу. До той минуты, как Моцарт поднял стакан с ядом, оба — и Моцарт, и Сальери — были равноправные сыновья гармонии.
Но теперь гений отделился, яд разделил их.
Отравленное вино расторгло союз. Последняя реакция, последнее средство отделить подлинный гений от мнимого — это нравственное испытание. Злодейство открыло истинную, тёмную сущность Сальери. Маска сорвана. Сущность открывается и самому Сальери. Вместе с ядом начинает действовать и логическая схема: гений для Моцарта не может быть злодеем, а так как Моцарт сам гений, бесспорный гений, то, следовательно, он имеет право судить, и, значит, Сальери не гений…
Нравственное начало становится пробой гения. И человечество отбирает для себя лишь тех, кто несёт это нравственное начало.
Пушкин оставляет Сальери жить и мучиться. Остаётся злодейство, но торжествует гений.
По Д. А. Гранину
Если я совершил злодейство, гений ли я? Этим вопросом задается пушкинский Сальери и этот же вопрос поднимает в своём тексте Д. А. Гранин. Может ли безнравственный человек быть гением?
Рассказчик размышляет о проблеме обращаясь к «маленькой трагедии» Пушкина «Моцарт и Сальери». Кто для Пушкина Сальери? Злодей? Или все-таки он лишь воплощение иного отношения к искусству? Моцарт и Сальери — это гений и гений? Но по-разному смотрящих на искусство?
Гений Моцарта — это озарение, наитие, дар.
Гений Сальери — это постоянный труд, настойчивость, целеустремленность.
И музыка каждого нашла признание. Для окружающих они одинаковы. Мы не замечаем дар, мы не замечаем труд. Мы уже видим прекрасные плоды, слышим чудесную музыку и этим наслаждаемся.
Так чем же отличается гений Моцарта от гения Сальери?
По мнению автора они были » равноправными» до момента поднятия Моцартом стакана с ядом. А после яд отделил подлинного гения от мнимого. Сальери не выдержал нравственного испытания, а значит он не гений. Эта истина открывается и самому Сальери в пьесе Пушкина, именно с этого вопроса я и начала сочинение.
Итогом размышлений рассказчика становится неотделимость гениальности от личности. Гений — это не только его открытие, которое может быть гениальным, но и сама личность.
«Нравственное начало становится пробой гения». То есть, безнравственный человек быть гением не может. Сколь бы гениальны его открытия не были.
С автором сложно не согласиться. Ведь творчество гениев влияет на целые поколения. И пусть это влияние будет чистым, высоким и нравственным. Благодаря одному » подлинному» гению может стать лучше огромное множество людей.
1 августа 2020
В закладки
Обсудить
Жалоба
Готовое сочинение к варианту №4 сборника «Типовые экзаменационные варианты ЕГЭ-2021».
Начало текста
С годами меня всё чаще тянет к пушкинским стихам, к пушкинской прозе.
И к Пушкину как к человеку. Чем больше вникаешь в подробности его жизни, тем радостней становится от удивительного душевного здоровья, цельности его натуры.
Вот, очевидно, почему меня так задел один давний разговор, случайный летний разговор на берегу моря.
Сочинение
Можно ли создать шедевр, не будучи добродетельным человеком? Над этим вопросом размышляет писатель Д.А. Гранин. В его тексте поднимается проблема совместимости гениальности и злодейства.
Рассказчик беседует с приятелем о научных достижениях, которые привели к трагическим последствиям. Например, известный физик Альберт Эйнштейн внёс вклад в создание ядерного оружия, и в годы Отечественной войны японские города Хиросима и Нагасаки подверглись бомбардировке. Но разве это делает учёного злодеем? Можно ли считать его ответственным за произошедшее? По мнению автора, в самих научных открытиях нет ничего ни нравственного, ни безнравственного.
Кроме того, рассказчик обращается к творчеству А.С. Пушкина и особенное внимание уделяет его маленькой трагедии «Моцарт и Сальери». Эти талантливые композиторы были «равноправными сыновьями гармонии», пока Сальери не отравил соперника. Произведения музыканта-завистника не становятся хуже из-за того, что он совершил. Однако его уже нельзя назвать гением, потому что содеянное им зло было умышленным. Настоящий талант всегда тесно связан с нравственностью. Конкретизируя данную мысль, автор подчёркивает, что человек действительно может оступиться и сделать неправильный выбор, но преднамеренное злодейство дискредитирует гениальность.
Итогом размышлений писателя становится такая позиция: гений и злодейство несовместимы, потому что человечество отбирает лишь тех, кто несёт в себе нравственное начало.
Я согласна с мнением Д.А. Гранина, так как у талантливого человека должны быть прекрасны не только творения, но и душа. Тот же, кто не может справиться с завистью и совершает преступление, в глубине души признает слабость своего таланта. Вспомним сказ Н.С. Лескова «Левша», главный герой которого – гениальный мастер. И гениален он не только потому, что подковал блоху, но и потому, что не изменил нравственным принципам и в последнюю минуту жизни думал о благе Родины и народа.
Таким образом, можно создавать замечательные произведения, но при этом быть бездуховным человеком. Сложно не признать талант подобных творцов, но невозможно назвать их гениями.
Пробный вариант по химии
Соответствует спецификации 2022.
(1) С годами меня всё чаще тянет к пушкинским стихам, к пушкинской прозе. (2)И к Пушкину как к человеку. (З)Чем больше вникаешь в подробности его жизни, тем радостней становится от удивительного душевного здоровья, цельности его натуры.
(4) Вот, очевидно, почему меня так задел один давний разговор, случайный летний разговор на берегу моря.
(5) Мы гуляли с Н., одним из лучших наших физиков, и говорили об истории создания атомной бомбы, о трагедии Эйнштейна, подтолкнувшего создание бомбы и бессильного предотвратить Хиросиму.
— (б)Злодейство всегда каким-то образом связано с гением, — сказал Н., — оно следует за ним, как Сальери за Моцартом.
— (7)Как чёрный человек, — поправил кто-то.
— (8)Нет, чёрный человек — это не злодейство, — сказал Н. — (9)Это что-то другое — судьба, рок; Моцарт ведь исполняет заказ чёрного человека, он пишет реквием, он не боится… (10)А я говорю о злодействе.
(11) Я уже не помню точно фраз и не хочу сочинять диалог, спорили о том, кто Сальери для Пушкина. (12)Противник, злодей, которого он ненавидит, разоблачает, или же это воплощение иного отношения к искусству? (13)Можно ли вообще в этом смысле связывать искусство и науку? (14)А что если для Пушкина Моцарт и Сальери — это Пушкин и Пушкин, то есть борение двух начал?..
(15)От этого случайного горячего спора осталось ощущение неожиданности. (16)Неожиданным было, как много сложных проблем пробуждает маленькая пушкинская трагедия. (17)И то, как много можно понять из неё о нравственных требованиях Пушкина, о его отношении к искусству…
(18)3лодейство было для меня всегда очевидно и бесспорно. (19)3лодейством был немецкий мотоциклист. (20)В блестящей чёрной коже, в чёрном шлеме он мчался на чёрном мотоцикле по солнечному просёлку. (21)Мы лежали в кювете. (22)Перед нами были тёплые желтеющие поля, синее небо, вдали низкие берега нашей Луги, притихшая деревня, и оттуда нёсся грохочущий чёрный мотоцикл. (23)Винтовка
дрожала в моих руках… (24)Разумеется, я не думал ни о Пушкине, ни о Сальери.
(25)Это пришло куда позже — тогда, на войне, надо было стрелять…
(26)Я возвращаюсь к началу: я учился трудному искусству читать Пушкина.
(27)Простота его стихов обманчива. (28)Иногда мне казалось, что я нашёл ответ, но всякий раз новые вопросы озадачивали меня.
(29)Могут ли гении совершать злодейства? (30)Может ли злодей-убийца Сальери быть гением? (31)Оттого что он отравитель, разве музыка его стала хуже? (32)Что же злодейство доказывает, что Сальери не гений? (33)И опять: что такое гений?
(34)У Пушкина гений — Дельвиг: «Дельвиг милый… навек от нас утекший гений», Державин обладает порывами истинного гения. (35)Для Пушкина гений сохраняет древний смысл души, её творческую крылатость. (З6)Гений — не только степень таланта, но и свойство его — некое нравственное начало, добрый дух.
(37)Слово «гений» ныне обычно связано с великими созданиями, изобретениями, открытиями. (38)Конечно, в законе относительности нет ничего ни нравственного, ни безнравственного. (39)Наверное, тут следует разделить: открытие может быть гениальным, но гений не только само открытие. (40)В пушкинском Моцарте гениальность его музыки соединена с личностью, с его добротой, доверчивостью, щедростью. (41)Моцарт готов восторгаться всем хорошим, что есть у Сальери. (42)Он свободен от зависти. (43)Он открыт и простодушен.
(44) Гений Моцарта исключителен: он весь не труд, а озарение, он символ того таинственного наития, которое свободно, без усилия изливается абсолютным совершенством.
(45) Моцарт наиболее чисто олицетворяет тот дар, который ненавистен Сальери.
(46) Проще всего было объяснить ненависть завистью. (47)0 зависти твердит сам Сальери.
(48)Но разве Сальери лишь завистник? (49)Он смолоду признаёт чужой гений, он учится у великих, преклоняется перед ними, понимая прошлые свои заблуждения.
(50) Вопрос о гении и злодействе подвергает сомнению задачу, которую решал Сальери всю свою жизнь.
(51) Может ли человек стать гением?..
(52) Стать, достичь трудом, силой своего разума того, что считается божественным даром? (53)Сальери считал, что да, может.
(54) Молодость Сальери, зрелость, вся его жизнь возникла для меня как целеустремлённая, в каком-то смысле идеальная прямая.
(55) Таким представлялся мне идеал учёного. (56)Настойчивость и ясное понимание, чего ты хочешь.
(57)Сальери одержим. (58)Но идея у него особая — стать творцом. (59)Способность творить ему не была дана — он добывал её, вырабатывал…
(60) Это не слепой бунт, это восстание Разума, вернее, Расчёта.
(61) Композитором Сальери стал выдающимся. (62)Слава ему улыбнулась. (63)Музыка его нашла признание. (64)Сам Моцарт твердит в счастливые минуты мотив Сальери из «Тарара».
(65)Чем отличается гений Моцарта от негения Сальери? (66)Грань тут неуловима.
(67) Голос, который диктует Моцарту божественные созвучия, не слышен окружающим.
(68) Для них и Моцарт, и Сальери одинаковы: оба всем своим существом чувствуют силу гармонии, оба страстно любят искусство, могут ценить его, оба жрецы прекрасного, избранные служить своему делу.
(69) До той минуты, как Моцарт поднял стакан с ядом, оба — и Моцарт, и Сальери — были равноправные сыновья гармонии.
(70) Но теперь гений отделился, яд разделил их.
(71) Отравленное вино расторгло союз. (72)Последняя реакция, последнее средство отделить подлинный гений от мнимого — это нравственное испытание. (73)3лодейство открыло истинную, тёмную сущность Сальери. (74)Маска сорвана.
(75)Сущность открывается и самому Сальери. (76)Вместе с ядом начинает действовать и логическая схема: гений для Моцарта не может быть злодеем, а так как Моцарт сам гений, бесспорный гений, то, следовательно, он имеет право судить, и, значит, Сальери не гений…
(77)Нравственное начало становится пробой гения. (78)И человечество отбирает для себя лишь тех, кто несёт это нравственное начало.
(79)Пушкин оставляет Сальери жить и мучиться. (80)Остаётся злодейство, но торжествует гений.
(По Д. А. Гранину*)
* Даниил Александрович Гранин(1919-2017) — советский и российский писатель, киносценарист, общественный деятель.
Может ли человек, от рождения не обладающий незаурядными способностями, стать гением? Этим вопросом задается писатель Д.А. Гранин в тексте.
Для ответа на поставленный вопрос автор сравнивает творцов Моцарта и Сальери. Повествователь отмечает, что Моцарту способность создавать искусство была дана как дар, Сальери же выработал ее упорным трудом. Этот пример показывает, что достижение выдающегося результата возможно без врожденного таланта. Однако помимо этого писатель отмечает, что Сальери нельзя назвать гением, несмотря на его исключительные произведения. Нравственное испытание доказало это: Сальери совершил злодейство, поступок, на который бы не пошел подлинный гений. До совершения им преступления Моцарт и Сальери были одинаковы: оба были гениальными творцами.
Позиция автора по поднятой проблеме понятна: человек способен стать гением благодаря труду, однако может не выполнить еще более сложную
Проблема совместимости гениальности и злодейства. И. П. Цыбулько 2021. Вариант № 4
(«С годами меня всё чаще тянет к пушкинским стихам…»)
Совместимы ли гений и злодейство в представлении Пушкина? Могут ли гении совершать злодейские поступки? Именно эти вопросы возникают при чтении текста советского писателя Д. А. Гранина.
Раскрывая проблему совместимости гениальности и злодейства, автор опирается на собственные размышления, приводит яркие примеры. Рассказчик гулял со знакомым физиком, и они обсуждали трагедию Эйнштейна, подтолкнувшего создание бомбы и бессильного предотвратить Хиросиму. Учёный подчеркнул, что злодейство каким-то образом связано с гением, следует за ним. Это говорит о том, что гениальный человек несёт ответственность за свои открытия, которые не должны приносить человечеству вред. Эйнштейн чувствовал свою ответственность за атомные бомбардировки, хотя не был прямым виновником этого страшного преступления. Горячий спор с физиком заставил рассказчика обратиться к трагедии Пушкина «Моцарт и Сальери», где звучит высказывание о том, что гений и злодейство несовместимы. Размышляя о судьбе Сальери, автор отмечает в этом композиторе упорный труд, целеустремлённость, но в то же время подчёркивает, что, как только Сальери отравил Моцарта, он перестал быть гением. Из этого следует, что злодейство открыло истинную, тёмную сущность Сальери. Оба примера, дополняя друг друга, подводят нас к мысли о том, что гений не должен совершать безнравственные поступки, таким образом он отрезает себя от всего человечества и перестаёт быть гениальным.
Авторская позиция заключается в следующем: гений и злодейство несовместимы. Нравственное начало становится пробой гения. Человечество отбирает только тех, кто несёт в себе нравственное начало.
Мне близка позиция автора. Действительно, люди считают гениальным только того, кто сочетает в себе талант и нравственность. Если талант переходит на сторону зла, то автоматически перестаёт считаться гением.
В произведении К. Г. Паустовского «Старый повар» молодой Моцарт оказывается у постели умирающего графского повара и выполняет его просьбу – возвращает его во времена молодости, когда он познакомился со своей женой. Моцарт стал играть на клавесине, и слепой старик вообразил себе чудесную картину молодости. Моцарт гениален, потому что его музыка делает людей счастливыми и возвращает в прекрасные времена.
В заключение подчеркну, что гениальный человек должен дорожить своим талантом и не совершать безнравственных поступков, губительных не только для его души, но и для его божественного дара.
Текст
С годами меня всё чаще тянет к пушкинским стихам, к пушкинской прозе.
И к Пушкину как к человеку. Чем больше вникаешь в подробности его жизни, тем радостней становится от удивительного душевного здоровья, цельности его натуры.
Вот, очевидно, почему меня так задел один давний разговор, случайный летний разговор на берегу моря. Мы гуляли с Н., одним из лучших наших физиков, и говорили об истории создания атомной бомбы, о трагедии Эйнштейна, подтолкнувшего создание бомбы и бессильного предотвратить Хиросиму. Злодейство всегда каким-то образом связано с гением, — сказал Н., — оно следует за ним, как Сальери за Моцартом.
Как чёрный человек, — поправил кто-то.
Нет, чёрный человек — это не злодейство, — сказал Н. — Это что-то другое — судьба, рок; Моцарт ведь исполняет заказ чёрного человека, он пишет реквием, он не боится… А я говорю о злодействе. Я уже не помню точно фраз и не хочу сочинять диалог, спорили о том, кто Сальери для Пушкина. Противник, злодей, которого он ненавидит, разоблачает, или же это воплощение иного отношения к искусству? Можно ли вообще в этом смысле связывать искусство и науку? А что если для Пушкина Моцарт и Сальери — это Пушкин и Пушкин, то есть борение двух начал?..
От этого случайного горячего спора осталось ощущение неожиданности.
Неожиданным было, как много сложных проблем пробуждает маленькая пушкинская трагедия. И то, как много можно понять из неё о нравственных требованиях Пушкина, о его отношении к искусству…
Злодейство было для меня всегда очевидно и бесспорно. Злодейством был немецкий мотоциклист. В блестящей чёрной коже, в чёрном шлеме он мчался на чёрном мотоцикле по солнечному просёлку. Мы лежали в кювете. Перед нами были тёплые желтеющие поля, синее небо, вдали низкие берега нашей Луги, притихшая деревня, и оттуда нёсся грохочущий чёрный мотоцикл. Винтовка дрожала в моих руках… Разумеется, я не думал ни о Пушкине, ни о Сальери. Это пришло куда позже — тогда, на войне, надо было стрелять…
Я возвращаюсь к началу: я учился трудному искусству читать Пушкина.
Простота его стихов обманчива. Иногда мне казалось, что я нашёл ответ, но всякий раз новые вопросы озадачивали меня.
Могут ли гении совершать злодейства? Может ли злодей-убийца Сальери быть гением? Оттого что он отравитель, разве музыка его стала хуже? Что же злодейство доказывает, что Сальери не гений? И опять: что такое гений? У Пушкина гений — Дельвиг: «Дельвиг милый… навек от нас утекший гений», Державин обладает порывами истинного гения. Для Пушкина гений сохраняет древний смысл души, её творческую крылатость. Гений — не только степень таланта, но и свойство его — некое нравственное начало, добрый дух.
Слово «гений» ныне обычно связано с великими созданиями, изобретениями, открытиями. Конечно, в законе относительности нет ничего ни нравственного, ни безнравственного. Наверное, тут следует разделить: открытие может быть гениальным, но гений не только само открытие. В пушкинском Моцарте гениальность его музыки соединена с личностью, с его добротой, доверчивостью, щедростью. Моцарт готов восторгаться всем хорошим, что есть у Сальери. Он свободен от зависти. Он открыт и простодушен.
Гений Моцарта исключителен: он весь не труд, а озарение, он символ того таинственного наития, которое свободно, без усилия изливается абсолютным совершенством.
Моцарт наиболее чисто олицетворяет тот дар, который ненавистен Сальери.
Прогце всего было объяснить ненависть завистью. О зависти твердит сам Сальери.
Но разве Сальери лишь завистник? Он смолоду признаёт чужой гений, он учится у великих, преклоняется перед ними, понимая прошлые свои заблуждения.
Вопрос о гении и злодействе подвергает сомнению задачу, которую решал Сальери всю свою жизнь. Может ли человек стать гением?..
Стать, достичь трудом, силой своего разума того, что считается божественным даром? Сальери считал, что да, может.
Молодость Сальери, зрелость, вся его жизнь возникла для меня как целеустремлённая, в каком-то смысле идеальная прямая.
Таким представлялся мне идеал учёного. Настойчивость и ясное понимание, чего ты хочешь. Сальери одержим. Но идея у него особая — стать творцом. Способность творить ему не была дана — он добывал её, вырабатывал…
Это не слепой бунт, это восстание Разума, вернее, Расчёта.
Композитором Сальери стал выдающимся. Слава ему улыбнулась. Музыка его нашла признание. Сам Моцарт твердит в счастливые минуты мотив Сальери из «Тарара».
Чем отличается гений Моцарта от негения Сальери? Грань тут неуловима.
Голос, который диктует Моцарту божественные созвучия, не слышен окружающим.
Для них и Моцарт, и Сальери одинаковы: оба всем своим существом чувствуют силу гармонии, оба страстно любят искусство, могут ценить его, оба жрецы прекрасного, избранные служить своему делу. До той минуты, как Моцарт поднял стакан с ядом, оба — и Моцарт, и Сальери — были равноправные сыновья гармонии.
Но теперь гений отделился, яд разделил их.
Отравленное вино расторгло союз. Последняя реакция, последнее средство отделить подлинный гений от мнимого — это нравственное испытание. Злодейство открыло истинную, тёмную сущность Сальери. Маска сорвана. Сущность открывается и самому Сальери. Вместе с ядом начинает действовать и логическая схема: гений для Моцарта не может быть злодеем, а так как Моцарт сам гений, бесспорный гений, то, следовательно, он имеет право судить, и, значит, Сальери не гений…
Нравственное начало становится пробой гения. И человечество отбирает для себя лишь тех, кто несёт это нравственное начало.
Пушкин оставляет Сальери жить и мучиться. Остаётся злодейство, но торжествует гений.
По Д. А. Гранину
С годами меня всё чаще тянет к пушкинским стихам, к пушкинской прозе.
И к Пушкину как к человеку. Чем больше вникаешь в подробности его жизни, тем радостней становится от удивительного душевного здоровья, цельности его натуры.
Вот, очевидно, почему меня так задел один давний разговор, случайный летний разговор на берегу моря. Мы гуляли с Н., одним из лучших наших физиков, и говорили об истории создания атомной бомбы, о трагедии Эйнштейна, подтолкнувшего создание бомбы и бессильного предотвратить Хиросиму. Злодейство всегда каким-то образом связано с гением, — сказал Н., — оно следует за ним, как Сальери за Моцартом.
Как чёрный человек, — поправил кто-то.
Нет, чёрный человек — это не злодейство, — сказал Н. — Это что-то другое — судьба, рок; Моцарт ведь исполняет заказ чёрного человека, он пишет реквием, он не боится… А я говорю о злодействе. Я уже не помню точно фраз и не хочу сочинять диалог, спорили о том, кто Сальери для Пушкина. Противник, злодей, которого он ненавидит, разоблачает, или же это воплощение иного отношения к искусству? Можно ли вообще в этом смысле связывать искусство и науку? А что если для Пушкина Моцарт и Сальери — это Пушкин и Пушкин, то есть борение двух начал?..
От этого случайного горячего спора
Нужно сочинение более 150 слов ЕГЭ
С годами меня всё чаще тянет к пушкинским стихам, к пушкинской прозе.
И к Пушкину как к человеку. Чем больше вникаешь в подробности его жизни, тем радостней становится от удивительного душевного здоровья, цельности его натуры.
Вот, очевидно, почему меня так задел один давний разговор, случайный летний разговор на берегу моря.
Мы гуляли с Н., одним из лучших наших физиков, и говорили об истории создания атомной бомбы, о трагедии Эйнштейна, подтолкнувшего создание бомбы и бессильного предотвратить Хиросиму.
Злодейство всегда каким-то образом связано с гением, — сказал Н., — оно следует за ним, как Сальери за Моцартом.
Как чёрный человек, — поправил кто-то.
Нет, чёрный человек —это не злодейство, — сказал Н. — Это что-то другое — судьба, рок; Моцарт ведь исполняет заказ чёрного человека, он пишет реквием, он не боится… А я говорю о злодействе.
Я уже не помню точно фраз и не хочу сочинять диалог, спорили о том, кто Сальери для Пушкина. Противник, злодей, которого он ненавидит, разоблачает, или же это воплощение иного отношения к искусству? Можно ли вообще в этом смысле связывать искусство и науку? А что если для Пушкина Моцарт и Сальери —это Пушкин и Пушкин, то есть борение двух начал?..
От этого случайного горячего спора осталось ощущение неожиданности.
Неожиданным было, как много сложных проблем пробуждает маленькая пушкинская трагедия. И то, как много можно понять из неё о нравственных требованиях Пушкина, о его отношении к искусству…
Злодейство было для меня всегда очевидно и бесспорно. Злодейством был немецкий мотоциклист. В блестящей чёрной коже, в чёрном шлеме он мчался на чёрном мотоцикле по солнечному просёлку. Мы лежали в кювете. Перед нами были тёплые желтеющие поля, синее небо, вдали низкие берега нашей Луги, притихшая деревня, и оттуда нёсся грохочущий чёрный мотоцикл. Винтовка дрожала в моих руках… Разумеется, я не думал ни о Пушкине, ни о Сальери. Это пришло куда позже — тогда, на войне, надо было стрелять…
Я возвращаюсь к началу: я учился трудному искусству читать Пушкина.
Простота его стихов обманчива. Иногда мне казалось, что я нашёл ответ, но всякий раз новые вопросы озадачивали меня.
Могут ли гении совершать злодейства? Может ли злодей-убийца Сальери быть гением? Оттого что он отравитель, разве музыка его стала хуже? Что же злодейство доказывает, что Сальери не гений? И опять: что такое гений?
У Пушкина гений —Дельвиг: «Дельвиг милый… навек от нас утекший гений», Державин обладает порывами истинного гения. Для Пушкина гений сохраняет древний смысл души, её творческую крылатость. Гений —• не только степень таланта, но и свойство его —некое нравственное начало, добрый дух.
Слово «гений» ныне обычно связано с великими созданиями, изобретениями, открытиями. Конечно, в законе относительности нет ничего ни нравственного, ни безнравственного. Наверное, тут следует разделить: открытие может быть гениальным, но гений не только само открытие. В пушкинском Моцарте гениальность его музыки соединена с личностью, с его добротой, доверчивостью, щедростью. Моцарт готов восторгаться всем хорошим, что есть у Сальери. Он свободен от зависти. Он открыт и простодушен.
Гений Моцарта исключителен: он весь не труд, а озарение, он символ того таинственного наития, которое свободно, без усилия изливается абсолютным совершенством.
Моцарт наиболее чисто олицетворяет тот дар, который ненавистен Сальери.
Прогце всего было объяснить ненависть завистью. О зависти твердит сам Сальери.
Но разве Сальери лишь завистник? Он смолоду признаёт чужой гений, он учится у великих, преклоняется перед ними, понимая прошлые свои заблуждения.
Вопрос о гении и злодействе подвергает сомнению задачу, которую решал Сальери всю свою жизнь.
Может ли человек стать гением?..
Стать, достичь трудом, силой своего разума того, что считается божественным даром? Сальери считал, что да, может.
Молодость Сальери, зрелость, вся его жизнь возникла для меня как целеустремлённая, в каком-то смысле идеальная прямая.
Таким представлялся мне идеал учёного. Настойчивость и ясное понимание, чего ты хочешь.
Сальери одержим. Но идея у него особая — стать творцом. Способность творить ему не была дана —он добывал её, вырабатывал…
Это не слепой бунт, это восстание Разума, вернее, Расчёта.
Композитором Сальери стал выдающимся. Слава ему улыбнулась. Музыка его нашла признание. Сам Моцарт твердит в счастливые минуты мотив Сальери из «Тарара».
Чем отличается гений Моцарта от негения Сальери? Грань тут неуловима.
Голос, который диктует Моцарту божественные созвучия, не слышен окружающим.
Для них и Моцарт, и Сальери одинаковы: оба всем своим существом чувствуют силу гармонии, оба страстно любят искусство, могут ценить его, оба жрецы прекрасного, избранные служить своему делу.
До той минуты, как Моцарт поднял стакан с ядом, оба — и Моцарт, и Сальери — были равноправные сыновья гармонии.
Но теперь гений отделился, яд разделил их.
Отравленное вино расторгло союз. Последняя реакция, последнее средство отделить подлинный гений от мнимого — это нравственное испытание. Злодейство открыло истинную, тёмную сущность Сальери. Маска сорвана.
Сущность открывается и самому Сальери. Вместе с ядом начинает действовать и логическая схема: гений для Моцарта не может быть злодеем, а так как Моцарт сам гений, бесспорный гений, то, следовательно, он имеет право судить, и, значит, Сальери не гений…
Нравственное начало становится пробой гения. И человечество отбирает для себя лишь тех, кто несёт это нравственное начало.
Пушкин оставляет Сальери жить и мучиться. Остаётся злодейство, но торжествует гений.
(По Д. А. Гранину*)
Даниил Александрович Гранин (1919-2017) — советский и российский писатель, киносценарист, общественный деятель.
Может ли гений быть злодеем? Именно такую философскую проблему поднимает советский и российский писатель Д.А. Гранин в исходном тексте . Все знают работы великих писателей, художников, композиторов, которые сейчас являются народным достоянием. Но были ли эти люди такими же гениальными в жизни и морально-этических вопросах?
Понять суть проблемы, поставленной автором, помогают два примера. Первым является восприятие автором Пушкинского Моцарта и Сальери. Для поэта гениальность и злодейство – вещи несопоставимые. Моцарт и Сальери – гении. Однако, Сальери – гений до тех пор, пока Моцарт не поднял стакан с ядом. Сальери не выдержал «нравственного испытания» и стал злодеем, открыв свою истинную сущность. Этим примером автор говорит, что гением можно быть только, если следуешь законам нравственности.
Вторым примером автор обращает внимание чи
Начало текста
(1) С годами меня всё чаще тянет к пушкинским стихам, к пушкинской прозе. (2)И к Пушкину как к человеку. (3)Чем больше вникаешь в подробности его жизни, тем радостней становится от удивительного душевного здоровья, цельности его натуры.
(4) Вот, очевидно, почему меня так задел один давний разговор, случайный летний разговор на берегу моря.
Полный текст здесь
Образец сочинения ЕГЭ по русскому языку по тексту Гранина о гении
Гранин Д.А. размышляет о маленькой трагедии А.С.Пушкина «Моцарт и Сальери». Что движет композитором Сальери, отравившем гениального Моцарта? Зависть? Злодейство? Безнравственность? Давайте разберемся, потому что писатель задается проблемой, которая волновала человечество во все времена: «Совместимы ли гений и злодейство?»
Во-первых, Д.А.Гранин разграничивает гениальное научное открытие или художественное достижение от его творца. Автор утверждает, что изобретение может быть гениальным, но его создателя не всегда можно назвать настоящим гением. Музыка Моцарта черпает свою силу из душевных глубин композитора, а Сальери учится у других талантливых композиторов, оттачивая свое мастерство. Он упорно трудится, стараясь создать шедевр. Это доказывают слова Д.А.Гранина: «Способность творить ему не была дана — он добывал её, вырабатывал…». Как утверждает автор: «Гений Моцарта исключителен: он весь не труд, а озарение, он символ того таинственного наития, которое свободно, без усилия изливается абсолютным совершенством. Моцарт наиболее чисто олицетворяет тот дар, который ненавистен Сальери». Д.А.Гранин противопоставляет природу их таланта. Далее писатель задается вопросами: «Способен ли гений на злодейство? Что им движет в таком случае?» Он сам отвечает: «Да, гений не всегда отличается высокой нравственностью, к сожалению» Зависть ли побуждает его совершить злодеяние? Это слишком простой ответ. Скорее всего, причина кроется в восстании разума и расчете. Автор противопоставляет эти примеры и приходит к выводу, что гений и злодейство несовместимы.
Позиция Д.А.Гранина логична и понятна. Он считает, что до того момента, как Сальери поднес кубок с ядом Моцарту, они были равноправными сыновьями гармонии, но злодейство исключило Сальери из рядов гениальных творцов.
Я полагаю, что каждый гениальный человек должен осознавать ответственность за свои изобретения и творения. Неважно, физик ли ты или писатель. Ведь каждый шедевр несет свои последствия, влияя на умы и поведение человечества.
В качестве яркого примера, демонстрирующего, что гений и злодейство несовместимы, я бы привела Альберта Эйнштейна. Выведенная им формула E = mc2, которую мы изучали на уроках физики, натолкнула других ученых на мысль, что даже крошечные количества вещества потенциально обладают колоссальным количеством энергии. Это послужило толчком для возможности расщепления атома и создания атомной бомбы. Однако, великий ученый, осознав, что его открытие может нанести непоправимый урон человечеству, начал бить тревогу. Гитлер, применивший санкции против евреев, вынудил великого физика встать на сторону Америки. Он хотел, чтобы сильнейшая держава смогла остановить геноцид фашистской Германии. Эйнштейн написал письмо Франклину Рузвельту, обещая свою помощь в разработке ядерного оружия. Возможно, побуждения у великого ученого были благородными, но все мы знаем, что случилось с Хиросимой и Нагасаки.
Таким образом, гений и злодейство несовместимы. Важно, чтобы каждый талантливый человек имел нравственное начало, ибо он несет ответственность за свои достижения.
Здесь смотрите нашу коллекцию сочинений ЕГЭ