Тема музыки в лирике фета сочинение

Я тебе ничего не скажу,
И тебя не встревожу ничуть,
И о том, что я молча твержу,
Не решусь ни за что намекнуть.
А. А. Фет
Творчество великого поэта Афанасия Афанасьевича Фета вошло в историю русской литературы не только как великолепное поэтическое наследие, но и как замечательное музыкальное достояние. Выразительность, эмоциональность и красота фетовского стиха не могла не заинтересовать не только критиков, но и музыкантов.
В России в середине XIX в. одним из самых популярных песенных жанров был, безусловно, романс, предполагающий, кроме мелодичной музыки, красивые и выразительные стихи. Кто, как не Фет, мог предложить больший и лучший материал для написания столь душевных и интимных произведений? Именно поэтому многие русские композиторы, такие как Рахманинов, Чайковский и другие, обратили свое внимание на стихи А. А. Фета.
Для его поэзии характерно изображение глубокого любовного чувства со свойственной ему трагичностью, восторженностью и психологичностью. При этом образы героя и героини у Фета начисто лишены будничности, приземленности, социально-бытовой определенности, они наполнены любовью, мелодичностью, особым тактом:
Только встречу улыбку твою
Или взгляд уловлю твой отрадный, —
Не тебе песнь любви я пою,
А твоей красоте ненаглядной.
Да и кто лучше Фета может изобразить красоту, будь то красота возлюбленной или природы? Фетовская природа наполнена звуками, красками, тончайшими, порой неуловимыми оттенками. Она одухотворена, она живет своей жизнью: любит и страдает, как: человек. Не даром во многих стихотворениях поэт явно отождествляет женщину и природу:
Одна звезда меж всеми дышит
И так дрожит,
Она лучом алмазным пышет
И говорит…
Кто сможет так близко и так непринужденно соединить внутренний мир человека, такой сложный, такой непредсказуемый, с прекрасными, порой нереальными картинами великой русской природы? Очень часто у Фета можно встретить проявление человеческих переживаний, чувств, эмоций через живописное описание природных явлений. Буря чувств, захлестывающая человека с головой, порождает бурю в природе:
Шепот, робкое дыханье,
Трели соловья,
Серебро и колыханье
Сонного ручья…
Или
Вчера расстались мы с тобой.
Я был растерзан. — Подо мной
Морская бездна бушевала,
Волна кипела за волной
И, с грохотом о берег мой
Разбившись в брызги, убегала.
Сколько музыки в этих строках! Действительно, абсолютно вся поэзия А. А. Фета наполнена мелодией, особым ритмом, тактом, его стих льется, как песня, которую хочется петь снова и снова.
Не отходи от меня,
Друг мой, останься со мной!
Не отходи от меня:
Мне так отрадно с тобой…
Относясь к поэтам “чистого” искусства, Фет большую часть своих произведений посвятил любви, природе и искусству. Тесное переплетение этих мотивов дает нам возможность почувствовать всю красоту, духовность, лиричность чувств влюбленного человека, человека, безумно любящего свою страну, природу, окружающий его мир. Эти чувства уже после смерти поэта получили “новую” жизнь в знаменитых романсах великих русских композиторов.

Поэзия Фета — поэзия намеков, догадок, умолчаний; его стихи по большей части не имеют сюжета, — это лирические миниатюры, назначение которых передать читателю не столько мысли и чувства, сколько “летучее” настроение поэта. Фет ограничивал свою поэзию тремя темами: любовь, природа, искусство. Ему были чужды душевные бури и тревоги.
Поэт писал:
Язык душевной непогоды
Был непонятен для меня.
Любовь для него — защита “от вечного плеска и шума жизни”. В то же время любовная лирика Фета отличается богатством оттенков, нежностью и душевной теплотой. “Сердца напрасную дрожь”, “мед благовонный любовной радости и пленительных снов” “поэт-чародей”, как себя называл Фет, живописал словами удивительной свежести и прозрачности. Пронизанная то светлой печалью, то легкой радостью, его любовная лирика до сих пор “золотом вечным горит в пес-нопенье”.
Еще одна тема лирики Фета — природа. “Стремясь от людей утаиться”, он уходит в мир природы, стремится слиться с нею: “Меж теми звездами и мною какая-то связь родилась”.
“Природы тайный соглядатай”, он обладает острым поэтиче ским зрением и слухом: видит, как летящий “против бури” ворон “крылами машет тяжело”, как “в росинке, чуть заметной”, отражается солнце, слышит крики перепелов, треск коростелей, “порывистые трели” соловья. Жизнь природы не была для него тайной, и на исходе своей жизни Фет имел право сказать о себе:
Покуда на груди земной
Хотя с трудом дышать я буду,
Весь трепет жизни молодой
Мне будет внятен отовсюду.
Он умел очеловечить природу, находить в ней отзвук своим настроениям и чувствам, тонко ощущал прелести русской природы, любил красоту родного пейзажа.
Сын севера, люблю я шум
лесной
И зелени растительную
сырость… —
писал он в стихотворении “Италия”. Италии он противопоставляет свою северную родину, где “бархат степи зеленей” ( и где “смелей, и слаще, и задорней весенний свищет соловей”. ‘ Замечательная пейзажная лирика Фета — лучшая часть его поэзии
Бесспорным достоинством стихотворений Фета является их певучесть и музыкальностью. Эту особенность его творчества отметил великий русский композитор П. И. Чайковский. “Можно сказать, — писал он, — что Фет в лучшие свои минуты выходит из пределов, указанных поэзии, и смело делает шаг в нашу область. Это не просто поэт, скорее, поэт-музыкант”.

Фет в лучшие свои минуты выходит из пределов, указанных в поэзии, и смело делает шаг в нашу область… Это не просто поэт, а скорее поэт-музыкант, как бы избегающий даже таких тем, которые легко поддаются выражению словом…
П И. Чайковский
Одним из основных стремлений выдающегося русского поэта Афанасия Афанасьевича Фета на протяжении всего его творческого пути оставалось стремление найти в поэзии «убежище от всяких житейских скорбен, в том числе и гражданских». Вот почему в его произведениях мы не найдем тяжелых и горестных мыслей, описаний реальных политических и социальных событий. В них лишь красота, гармония, музыкальность.
С первых минут знакомства со стихотворениями Фета обращает на себя внимание их богатая звуковая окраска, их мелодичность и плавность, которые сближают их с музыкальными произведениями. Жизнерадостность и музыкальность звучат в каждой строчке, как например в стихотворении «Я пришел к тебе с приветом»:
Я пришел к тебе с приветом. Рассказать, что солнце встало…… Рассказать, что отовсюду На меня весельем веет, Что не знаю сам, что буду Петь, — но только песня зреет.
Произведения Фета наполнены необычайной гармонией. В его отдельных незатейливых фразах столько чувства, восторженности и света, сколько может быть только в песнях. В самом деле, когда мы слушаем музыку, мы даже без слов понимаем, что хотел сказать ее создатель, какие чувства владели им. Наше сердце наполняется бурей эмоций — весельем, радостью, счастьем или легкой грустью. То же самое можно сказать о стихотворениях Фета. Короткие простые строчки:
Что за вечер! А ручей
Так и рвется. Как зарей — то соловей
Раздается.
А в нас уже ожило торжественное ощущение наступления весны. Мы чувствуем, как она ворвалась в мир, наполнив его звуками, солнцем, радостью. Еще не прочитав следующие строки, мы уже полностью во власти эмоций, мы уже ясно ощущаем:
Так-то все весной живет!
В роще, в поле Все трепещет и поет
Поневоле.
Внешний и внутренний мир в сознании поэта тесно связаны, а порой переплетаются. Так, в стихотворении «Когда читала ты мучительные строки…» автор говорит о реальном пожаре, который в то же время выражается в пожаре душевном:
Где сердца звучный пыл сиянье льет кругом И страсти роковой вздымаются потоки…
В описании явлений жизни или природы поэт постоянно прибегает к таким эпитетам, как «звенящая даль», «звонкий прилив жемчугу», «гулкая земля», «сердца звучный пыл»… У него все «трепещет и поет», «гудет и колышется» и «за песнью соловьиной разносится тревога и любовь». Его произведения стоят ближе всего к романсам: в них та же песенность, то же богатство эмоций, те же мгновенные зарисовки картин окружающего мира, которые, собранные вместе, наиболее точно и гармонично передают представление о жизни. Поражает то, что между отдельными частями стихотворений нет тесной логической связи. Можно с легкостью переставить местами четверостишия — и при этом сохранится главный смысл произведения, его эмоциональная окраска.
Чем глубже мы знакомимся со стихотворениями Фета, тем яснее сознаем, что главное в них чувства, эмоции, переживания. И это понятно: поэт почти никогда не приводит описания явлений, он пишет о том, что происходит в его душе, когда он наблюдает или переживает то или иное событие, будь это жизнь природы, или же произведение искусства, или же моменты личной жизни. Так, даже тот, кто никогда не видел статую Венеры, восхищается ею, читая стихотворение «Венера Милосская»:
Под этой сенью прихотливой Слегка приподнятых волос Как много неги горделивой В небесном лике разлилось!
Нередко поэт говорит о тех чувствах, которые только начинают зарождаться в его душе. Ему трудно выразить их словами, именно поэтому он восклицает:
О, если б без слова
Сказаться душой было можно!
Но мне кажется, что на самом деле А. А. Фет и говорит в своих стихотворениях именно душой. И эта душа живет, горит, волнуется, дышит и поет.

Я тебе ничего не скажу,
И тебя не встревожу ничуть,
И о том, что я молча твержу,
Не решусь ни за что намекнуть.
А. А. Фет
Творчество великого поэта Афанасия Афанасьевича Фета вошло в историю русской литературы не только как великолепное поэтическое наследие, но и как замечательное музыкальное достояние. Выразительность, эмоциональность и красота фетовского стиха не могла не заинтересовать не только критиков, но и музыкантов.
В России в середине XIX в. одним из самых популярных песенных жанров был, безусловно, романс, предполагающий, кроме мелодичной музыки, красивые и выразительные стихи. Кто, как не Фет, мог предложить больший и лучший материал для написания столь душевных и интимных произведений? Именно поэтому многие русские композиторы, такие как Рахманинов, Чайковский и другие, обратили свое внимание на стихи А. А. Фета.
Для его поэзии характерно изображение глубокого любовного чувства со свойственной ему трагичностью, восторженностью и психологичностью. При этом образы героя и героини у Фета начисто лишены будничности, приземленности, социально-бытовой определенности, они наполнены любовью, мелодичностью, особым тактом:
Только встречу улыбку твою
Или взгляд уловлю твой отрадный, —
Не тебе песнь любви я пою,
А твоей красоте ненаглядной.
Да и кто лучше Фета может изобразить красоту, будь то красота возлюбленной или природы? Фетов- екая природа наполнена звуками, красками, тончайшими, порой неуловимыми оттенками. Она одухотворена, она живет своей жизнью: любит и страдает, как человек. Не даром во многих стихотворениях поэт явно отождествляет женщину и природу:
Одна звезда меж всеми дышит
И max дрожит,
Она лучом алмазным пышет
И говорит…
Кто сможет так близко и так непринужденно соединить внутренний мир человека, такой сложный, такой непредсказуемый, с прекрасными, порой нереальными картинами великой русской природы? Очень часто у Фета можно встретить проявление человеческих переживаний, чувств, эмоций через живописное описание природных явлений. Буря чувств, захлестывающая человека с головой, порождает бурю в природе:
Шепот, робкое дыханье,
Трели соловья,
Серебро и колыханье
Сонного ручья…
Или
Вчера расстались мы с тобой.
Я был растерзан. — Подо мной
Морская бездна бушевала,
Волна кипела за волной
И, с грохотом о берег мой
Разбившись в брызги, убегала.
Сколько музыки в этих строках! Действительно, абсолютно вся поэзия А. А. Фета наполнена мелодией, особым ритмом, тактом, его стих льется, как песня, которую хочется петь снова и снова.
Не отходи от меня,
Друг мой, останься со мной!
Не отходи от меня:
Мне так отрадно с тобой…
Относясь к поэтам «чистого» искусства, Фет большую часть своих произведений посвятил любви, природе и искусству. Тесное переплетение этих мотивов дает нам возможность почувствовать всю красоту, духовность, лиричность чувств влюбленного человека, человека, безумно любящею свою страну, природу, окружающий его мир. Эти чувства уже после смерти поэта получили «новую» жизнь в знаменитых романсах великих русских композиторов.

Фет в лучшие свои минуты выходит из пределов, указанных в поэзии, и смело делает шаг в нашу область… Это не просто поэт, а скорее поэт-музыкант, как бы избегающий даже таких тем, которые легко поддаются выражению словом…
П И. Чайковский
Одним из основных стремлений выдающегося русского поэта Афанасия Афанасьевича Фета на протяжении всего его творческого пути оставалось стремление найти в поэзии «убежище от всяких житейских скорбен, в том числе и гражданских». Вот почему в его произведениях мы не найдем тяжелых и горестных мыслей, описаний реальных политических и социальных событий. В них лишь красота, гармония, музыкальность.
С первых минут знакомства со стихотворениями Фета обращает на себя внимание их богатая звуковая окраска, их мелодичность и плавность, которые сближают их с музыкальными произведениями. Жизнерадостность и музыкальность звучат в каждой строчке, как например в стихотворении «Я пришел к тебе с приветом»:
Я пришел к тебе с приветом. Рассказать, что солнце встало… …Рассказать, что отовсюду На меня весельем веет, Что не знаю сам, что буду Петь, – но только песня зреет.
Произведения Фета наполнены необычайной гармонией. В его отдельных незатейливых фразах столько чувства, восторженности и света, сколько может быть только в песнях. В самом деле, когда мы слушаем музыку, мы даже без слов понимаем, что хотел сказать ее создатель, какие чувства владели им. Наше сердце наполняется бурей эмоций – весельем, радостью, счастьем или легкой грустью. То же самое можно сказать о стихотворениях Фета. Короткие простые строчки:
Что за вечер! А ручей
Так и рвется. Как зарей – то соловей
Раздается.
А в нас уже ожило торжественное ощущение наступления весны. Мы чувствуем, как она ворвалась в мир, наполнив его звуками, солнцем, радостью. Еще не прочитав следующие строки, мы уже полностью во власти эмоций, мы уже ясно ощущаем:
Так-то все весной живет!
В роще, в поле Все трепещет и поет
Поневоле.
Внешний и внутренний мир в сознании поэта тесно связаны, а порой переплетаются. Так, в стихотворении «Когда читала ты мучительные строки…» автор говорит о реальном пожаре, который в то же время выражается в пожаре душевном:
Где сердца звучный пыл сиянье льет кругом И страсти роковой вздымаются потоки…
В описании явлений жизни или природы поэт постоянно прибегает к таким эпитетам, как «звенящая даль», «звонкий прилив жемчугу», «гулкая земля», «сердца звучный пыл»… У него все «трепещет и поет», «гудет и колышется» и «за песнью соловьиной разносится тревога и любовь». Его произведения стоят ближе всего к романсам: в них та же песенность, то же богатство эмоций, те же мгновенные зарисовки картин окружающего мира, которые, собранные вместе, наиболее точно и гармонично передают представление о жизни. Поражает то, что между отдельными частями стихотворений нет тесной логической связи. Можно с легкостью переставить местами четверостишия – и при этом сохранится главный смысл произведения, его эмоциональная окраска.
Чем глубже мы знакомимся со стихотворениями Фета, тем яснее сознаем, что главное в них чувства, эмоции, переживания. И это понятно: поэт почти никогда не приводит описания явлений, он пишет о том, что происходит в его душе, когда он наблюдает или переживает то или иное событие, будь это жизнь природы, или же произведение искусства, или же моменты личной жизни. Так, даже тот, кто никогда не видел статую Венеры, восхищается ею, читая стихотворение «Венера Милосская»:
Под этой сенью прихотливой Слегка приподнятых волос Как много неги горделивой В небесном лике разлилось!
Нередко поэт говорит о тех чувствах, которые только начинают зарождаться в его душе. Ему трудно выразить их словами, именно поэтому он восклицает:
О, если б без слова
Сказаться душой было можно!
Но мне кажется, что на самом деле А. А. Фет и говорит в своих стихотворениях именно душой. И эта душа живет, горит, волнуется, дышит и поет.

Фет в лучшие свои минуты выходит из пределов, указанных в поэзии, и смело делает шаг в нашу область… Это не просто поэт, а скорее поэт-музыкант, как бы избегающий даже таких тем, которые легко поддаются выражению словом…
П И. Чайковский
Одним из основных стремлений выдающегося русского поэта Афанасия Афанасьевича Фета на протяжении всего его творческого пути оставалось стремление найти в поэзии «убежище от всяких житейских скорбен, в том числе и гражданских». Вот почему в его произведениях мы не найдем тяжелых и горестных мыслей, описаний реальных политических и социальных событий. В них лишь красота, гармония, музыкальность.
С первых минут знакомства со стихотворениями Фета обращает на себя внимание их богатая звуковая окраска, их мелодичность и плавность, которые сближают их с музыкальными произведениями. Жизнерадостность и музыкальность звучат в каждой строчке, как например в стихотворении «Я пришел к тебе с приветом»:
Я пришел к тебе с приветом. Рассказать, что солнце встало… …Рассказать, что отовсюду На меня весельем веет, Что не знаю сам, что буду Петь, — но только песня зреет.
Произведения Фета наполнены необычайной гармонией. В его отдельных незатейливых фразах столько чувства, восторженности и света, сколько может быть только в песнях. В самом деле, когда мы слушаем музыку, мы даже без слов понимаем, что хотел сказать ее создатель, какие чувства владели им. Наше сердце наполняется бурей эмоций — весельем, радостью, счастьем или легкой грустью. То же самое можно сказать о стихотворениях Фета. Короткие простые строчки:
Что за вечер! А ручей
Так и рвется. Как зарей — то соловей
Раздается.
А в нас уже ожило торжественное ощущение наступления весны. Мы чувствуем, как она ворвалась в мир, наполнив его звуками, солнцем, радостью. Еще не прочитав следующие строки, мы уже полностью во власти эмоций, мы уже ясно ощущаем:
Так-то все весной живет!
В роще, в поле Все трепещет и поет
Поневоле.
Внешний и внутренний мир в сознании поэта тесно связаны, а порой переплетаются. Так, в стихотворении «Когда читала ты мучительные строки…» автор говорит о реальном пожаре, который в то же время выражается в пожаре душевном:
Где сердца звучный пыл сиянье льет кругом И страсти роковой вздымаются потоки…
В описании явлений жизни или природы поэт постоянно прибегает к таким эпитетам, как «звенящая даль», «звонкий прилив жемчугу», «гулкая земля», «сердца звучный пыл»… У него все «трепещет и поет», «гудет и колышется» и «за песнью соловьиной разносится тревога и любовь». Его произведения стоят ближе всего к романсам: в них та же песенность, то же богатство эмоций, те же мгновенные зарисовки картин окружающего мира, которые, собранные вместе, наиболее точно и гармонично передают представление о жизни. Поражает то, что между отдельными частями стихотворений нет тесной логической связи. Можно с легкостью переставить местами четверостишия — и при этом сохранится главный смысл произведения, его эмоциональная окраска.
Чем глубже мы знакомимся со стихотворениями Фета, тем яснее сознаем, что главное в них чувства, эмоции, переживания. И это понятно: поэт почти никогда не приводит описания явлений, он пишет о том, что происходит в его душе, когда он наблюдает или переживает то или иное событие, будь это жизнь природы, или же произведение искусства, или же моменты личной жизни. Так, даже тот, кто никогда не видел статую Венеры, восхищается ею, читая стихотворение «Венера Милосская»:
Под этой сенью прихотливой Слегка приподнятых волос Как много неги горделивой В небесном лике разлилось!
Нередко поэт говорит о тех чувствах, которые только начинают зарождаться в его душе. Ему трудно выразить их словами, именно поэтому он восклицает:
О, если б без слова
Сказаться душой было можно!
Но мне кажется, что на самом деле А. А. Фет и говорит в своих стихотворениях именно душой. И эта душа живет, горит, волнуется, дышит и поет.

Я тебе ничего не скажу,
И тебя не встревожу ничуть,
И о том, что я молча твержу,
Не решусь ни за что намекнуть.
А. А. Фет
Творчество великого поэта Афанасия Афанасьевича Фета вошло в историю русской литературы не только как великолепное поэтическое наследие, но и как замечательное музыкальное достояние. Выразительность, эмоциональность и красота фетовского стиха не могла не заинтересовать не только критиков, но и музыкантов.
В России в середине XIX в. одним из самых популярных песенных жанров был, безусловно, романс, предполагающий, кроме мелодичной музыки, красивые и выразительные стихи. Кто, как не Фет, мог предложить больший и лучший материал для написания столь душевных и интимных произведений? Именно поэтому многие русские композиторы, такие как Рахманинов, Чайковский и другие, обратили свое внимание на стихи А. А. Фета.
Для его поэзии характерно изображение глубокого любовного чувства со свойственной ему трагичностью, восторженностью и психологичностью. При этом образы героя и героини у Фета начисто лишены будничности, приземленности, социально-бытовой определенности, они наполнены любовью, мелодичностью, особым тактом:
Только встречу улыбку твою
Или взгляд уловлю твой отрадный, –
Не тебе песнь любви я пою,
А твоей красоте ненаглядной.
Да и кто лучше Фета может изобразить красоту, будь то красота возлюбленной или природы? Фетовская природа наполнена звуками, красками, тончайшими, порой неуловимыми оттенками. Она одухотворена, она живет своей жизнью: любит и страдает, как: человек. Не даром во многих стихотворениях поэт явно отождествляет женщину и природу:
Одна звезда меж всеми дышит
И так дрожит,
Она лучом алмазным пышет
И говорит…
Кто сможет так близко и так непринужденно соединить внутренний мир человека, такой сложный, такой непредсказуемый, с прекрасными, порой нереальными картинами великой русской природы? Очень часто у Фета можно встретить проявление человеческих переживаний, чувств, эмоций через живописное описание природных явлений. Буря чувств, захлестывающая человека с головой, порождает бурю в природе:
Шепот, робкое дыханье,
Трели соловья,
Серебро и колыханье
Сонного ручья…
Или
Вчера расстались мы с тобой.
Я был растерзан. — Подо мной
Морская бездна бушевала,
Волна кипела за волной
И, с грохотом о берег мой
Разбившись в брызги, убегала.
Сколько музыки в этих строках! Действительно, абсолютно вся поэзия А. А. Фета наполнена мелодией, особым ритмом, тактом, его стих льется, как песня, которую хочется петь снова и снова.
Не отходи от меня,
Друг мой, останься со мной!
Не отходи от меня:
Мне так отрадно с тобой…
Относясь к поэтам “чистого” искусства, Фет большую часть своих произведений посвятил любви, природе и искусству. Тесное переплетение этих мотивов дает нам возможность почувствовать всю красоту, духовность, лиричность чувств влюбленного человека, человека, безумно любящего свою страну, природу, окружающий его мир. Эти чувства уже после смерти поэта получили “новую” жизнь в знаменитых романсах великих русских композиторов.

16.01.2013, 10:48
Обратимся к той черте поэзии Фета,
которой сам он придавал такое основополагающее значение и которая тоже
связана с установками импрессионистической поэтики. Я имею в виду
«музыкальность» поэзии Фета. «Поэзия и музыка, — писал Фет, — не только
родственны, но нераздельны. Все вековечные поэтические произведения от
пророков до Гете и Пушкина включительно — в сущности, музыкальные
произведения — песни. Все эти гении глубокого ясновидения подступали к
истине не со стороны науки, не со стороны анализа, а со стороны красоты,
со стороны гармонии. Гармония также истина… Ища воссоздать
гармоническую правду, душа художника сама приходит в соответственный
музыкальный строй… Нет музыкального настроения — нет художественного
произведения».
Для Фета в поэзии особую ценность имело
все то, что близко средствам музыкального воздействия ритм, подбор
звуков, мелодия стиха, приемы «музыкальной» композиции и как бы
аналогичное музыкальной мысли выдвижение эмоции, часто при некоторой
смысловой неопределенности.
В русской литературе XIX в. нет другого
поэта с таким стремлением к ритмической индивидуализации своих
произведений — прежде всего с таким разнообразием строфических форм.
Обычно поэты отбирают известный круг стихотворных строф, которыми
постоянно пользуются, выражая те или иные настроения в соответствующих
им (по ощущению поэта) строфах. Не то у Фета. Есть и у него очень
небольшое количество постоянных строфических типов (четверостишия
четырех-, пяти- и шестистопных ямбов, четырехстопного хорея,
трехстопного анапеста с обычным перекрестным чередованием женских и
мужских рифм). Но огромная масса его стихотворений не знает строфических
стандартов. Бoльшая часть употребленных им строф встречается в его
поэзии однократно. Фет как будто хочет для каждого нового стихотворения
найти свой индивидуальный ритмический рисунок, свой особый музыкальный
лад. Он не довольствуется существующими строфами, он постоянно создает
новые, и это новаторство с годами не только не прекращается, но
приобретает все более утонченные формы.
Фет строит многострочные строфы,
используя удвоенные и утроенные рифмы. Он употребляет необычные стиховые
размеры, любит чередующиеся размеры и достигает особого ритмического
эффекта, соединяя длинные строки с очень короткими, например
Ты прав. Одним воздушным очертаньем
Я так мила.
Весь бархат мой с его живым миганьем —
Лишь два крыла.
Строфу, написанную длинным размером, он заключает одностопным, даже односложным стихом
Лесом мы шли по тропинке единственной
В поздний и сумрачный час.
Я посмотрел запад с дрожью таинственной
Гас.
Оригинальный эффект дает и обратный прием удлинение последнего стиха строфы
Она ему — образ мгновенный,
Чарующий ликом своим,
Он — помысл ее сокровенный;
Да кто это знает, да кто это выскажет им?
В русской поэзии вообще необычны строфы, в которых короткие стихи предшествуют длинным, вроде
Как мошки зарею,
Крылатые звуки толпятся;
С любимой мечтою
Не хочется сердцу расстаться.
В ослабленном виде такой же эффект дает
частая у Фета манера начинать строфу стихом с мужской клаузулой, за
которым уже следует стих с женской клаузулой.
Фет сочетает строки, различные не только
по количеству стоп, но и по их роду, — притом стоп не только
трехсложных анапеста и дактиля
(Только в мире и есть, что тенистый
Дремлющих кленов шатер.
Только в мире и есть, что лучистый
Детски задумчивый взор),
дактиля и амфибрахия
(В пене несется поток,
Ладью обгоняют буруны,
Кормчий глядит на восток
И будит дрожащие струны).
Опыты такого рода делались и до Фета. Но Фет соединяет и ямб с амфибрахием
Давно в любви отрады мало
Без отзыва вздохи, без радости слезы;
Что было сладко — горько стало,
Осыпались розы, рассеялись грезы.
Оставь меня, смешай с толпою!
Но ты отвернулась, а сетуешь, видно,
И все еще больна ты мною…
О, как же мне тяжко и как мне обидно!
Такое соединение — двухсложного размера с
трехсложным — невозможно в системе русского классического стиха; оно
основано на ином ритмическом восприятии при соединении эти строки
ощущаются и читаются не как ямб и амфибрахий, а как строки
четырехударного стиха. Здесь в ямбических строках, для того чтобы они
соизмерялись с амфибрахическими, не может быть пиррихиев; ни один
сильный слог не может быть произнесен без ударения, как в нормальном
ямбе
И все ещё больна ты мною,
но только со всеми схемными ударениями
И все еще больна ты мною.
Фет выходит здесь за пределы классического русского стиха, идя к акцентному стиху XX в.
С самого начала своей творческой
деятельности — с «Лирического пантеона» — Фет пробует ввести в русскую
поэзию — отчасти под влиянием немецкой — такие стиховые формы, которые
не могли не удивлять современников своей «раскованностью», метрической
свободой… Двухударным белым акцентным стихом написаны стихотворения
«Когда петух…», «Художник к деве». Среди стихотворений цикла «Вечера и
ночи», напечатанных в 1842 г., имеются написанные вольным белым
трехсложным стихом («Здравствуй! тысячу раз мой привет тебе, ночь!..»,
«Ночью как-то вольнее дышать, мне…») и даже стихом, отклоняющимся от
этого размера к вольному дольнику («Я люблю многое, близкое сердцу…»).
Впоследствии Фет создает новые размеры посредством «стяжения»
трехсложных размеров (стихотворения «Свеча нагорела. Портреты в тени…»,
«Измучен жизнью, коварством надежды…»).
Многие эксперименты Фета производили
впечатление эпатирующей оригинальности, например его опыты рифмовки. Фет
рифмует нечетные стихи, не рифмуя четных («Как ясность безоблачной
ночи…», «Заиграли на рояле…»), оставляет без рифмы пару смежных стихов,
рифмуя соседнюю пару («Что ты, голубчик, задумчив сидишь…»), дает часть
строф с рифмами, часть без рифм («Тихая звездная ночь» первая редакция
стихотворения «Тополь»).
Обратное, т. е. рифмовка четных стихов
при нерифмованных нечетных, в 40—60-е годы воспринималось как признак
подражания Гейне; такую рифмовку мы находим и у Фета в ряде ранних
стихотворений «гейневского» склада («Знаю я, что ты, малютка…», «Я жду…
Соловьиное эхо…», «Я долго стоял неподвижно…», «Ах, дитя, к тебе
привязан…» и др.).
Вместе с Тютчевым Фет — самый смелый
экспериментатор в русской поэзии XIX в., прокладывающий путь в области
ритмики достижениям XX в.
Ощутимость звуков в стихах Фета
достигает степени, небывалой до него в русской поэзии. Речь идет не
только о звукоподражании, звуковых повторах («Вдруг в горах промчался
гром», «Словно робкие струны воркуют гитар», «Травы степные сверкают
росою вечерней», «Зеркало сверкало, с трепетным лепетом» и т. п.),
причем нередко сопоставление близких по звукам слов как бы окрашивает и
их значения («Без клятв и клеветы», «Среди бесчисленных, бесчувственных
людей», «Нас в лодке как в люльке несло», «И странней сторонилися прочь»
и т. п.).
Для поэзии Фета характерно совокупное действие и подбора звуков, и ритмических приемов.
Вот последняя строфа стихотворения «Ревель»
И с переливом серебристым,
С лучом, просящимся во тьму,
Летит твой голос к звездам чистым
И вторит сердцу моему.
Обратим внимание на первый стих.
Ощущение движения нежного женского голоса создается двойным чередованием
передних гласных и сонорных согласных (эрели — эребри), причем весь
стих занят этими двумя «переливами» серебристых звуков.
Или в стихотворении «Колокольчик»
Тот ли это, что мешает
Вдалеке лесному сну
И, качаясь, набегает
На ночную тишину?
Два последних стиха состоят из четырех
слов; каждое занимает ровно полстиха и имеет ударение на третьем слоге;
при определенном подборе ударных гласных (а — а — у — у) это создает
впечатление как бы четырех постепенно замирающих звуковых волн.
Если в этих примерах звуковой эффект
связан с уменьшением ударности (по два ударения в четырехстопном стихе),
то в других случаях эффект достигается усилением ударности.
Истрепалися сосен мохнатые ветви от бури,
Изрыдалась осенняя ночь ледяными слезами,
Ни огня на земле, ни звезды в овдовевшей лазури,
Все сорвать хочет ветер, все смыть хочет ливень ручьями.
Последняя строка с ее девятью ударениями
(в пятистопном стихе) как бы ритмически передает и усиление порывов
ветра, и нарастание тяжести давящего мрака осенней ночи с ее холодным
ливнем.
Огромную роль в создании гармонического
стиха играют соотношения ритма и синтаксиса. У Фета слияние стиховых и
синтаксических членений достигает необычайной гармоничности. У него не
только стиховая строка совпадает с тем или иным более или менее
законченным отрезком речи, но совпадают и градации ритмического и
синтаксического членения. Поясним это на примере стихотворения «Alter
ego»
Как лилея глядится в нагорный ручей,
Ты стояла над первою песней моей,
И была ли при этом победа, и чья, —
У ручья ль от цветка, у цветка ль от ручья?
Ты душою младенческой все поняла,
Что мне высказать тайная сила дала,
И хоть жизнь без тебя суждено мне влачить,
Но мы вместе с тобой, нас нельзя разлучить.
Та трава, что вдали на могиле твоей,
Здесь на сердце, чем старе оно, тем свежей,
И я знаю, взглянувши на звезды порой,
Что взирали на них мы как боги с тобой.
У любви есть слова, те слова не умрут.
Нас с тобой ожидает особенный суд;
Он сумеет нас сразу в толпе различить,
И мы вместе придем, нас нельзя разлучить!.
Ритмические членения в стихах имеют
разную степень глубины и силы. Такими степенями членения являются
строфа, повторяющийся период (обычно двустишие), стих, иногда
полустишие. С другой стороны, сложно построенное предложение также имеет
членения разной силы 1) предложение (конец которого обозначается точкой
или аналогичным знаком), 2) равноправные части в сложносочиненном
предложении, 3) главное и придаточное предложения в сложноподчиненном
предложении.
В стихотворении «Alter ego», где смежные
однородные рифмы не образуют строфы, графически обозначенная авторская
разбивка стихотворения на строфы поддерживается лишь смысловым и
синтаксическим членением каждая строфа заканчивается точкой или
аналогичным знаком. В каждой строфе (кроме заключительной, о которой
дальше) такая законченная фраза состоит из двух самостоятельных
предложений; каждое из них занимает полстрофы; каждое второе двустишие
начинается союзом «и», присоединяющим второе предложение к первому. Но
эти самостоятельные предложения в свою очередь сложные они состоят из
главного и придаточного (или интонационно аналогичного придаточному),
причем в каждом двустишии один стих занят главным предложением, другой
придаточным. При этом синтаксическая конструкция разнообразится главные и
придаточные предложения чередуются. В первой строфе главные предложения
обрамляются придаточными, во второй — придаточные обрамлены главными.
Третья строфа варьирует структуру первой количество фразовых единиц
увеличивается, ритмико-синтаксическое членение становится более дробным.
В последней строфе «заключительная» интонация подчеркнута изменением
синтаксической структуры сложноподчиненных предложений здесь нет,
сочетаются — большей частью без союзов — короткие предложения, на стих
или на полстиха; там, где на полстиха, — с заметным ритмическим
выделением полустиший.
Разнообразие ритмико-синтаксических
отношений и соответствующих им мелодических линий в лирике Фета
безгранично. Чтобы убедиться в этом, можно сравнить два следующих
стихотворения
Какая ночь! Как воздух чист,
Как серебристый дремлет лист,
Как тень черна прибрежных ив,
Как безмятежно спит залив, “
Как тишиною грудь полна!
Как не вздохнет нигде волна,
Полночный свет, ты тот же день
Белей лишь блеск, чернее тень,
Лишь тоньше запах сочных трав,
Лишь ум светлей, мирнее нрав,
Да вместо страсти хочет грудь
Вот этим воздухом вздохнуть.
ТУМАННОЕ УТРО
Как первый золотистый луч
Меж белых гор и сизых туч
Скользит уступами вершин
На темя башен и руин,
Когда в долинах, полных мглой,
Туман недвижим голубой, —
Пусть твой восторг во мглу сердец
Такой кидает свет, певец!
И как у розы молодой,
Рожденной раннею зарей,
Когда еще палящих крыл
Полудня ветер не раскрыл
И влажный вздох туман ночной
Меж небом делит и землей,
Росинка катится с листа, —
Пусть будет песнь твоя чиста.
Оба стихотворения написаны одним и тем
же размером — четырехстопным ямбом со смежными мужскими рифмами. Такая
рифмовка, как уже отмечено, не предуказывает строфического членения;
разбивка в одном случае на шестистишия, в другом на восьмистишия
поддерживается синтаксическими средствами. Стихотворение «Какая ночь!
Как воздух чист…» состоит из параллельных простых предложений,
занимающих по стиху или по полустишию, кроме заключительного
предложения, занимающего два стиха. Стихотворение «Туманное утро»
состоит из двух фраз, развернутых каждая на строфу. Каждое восьмистишие
представляет собой сложноподчиненное предложение с «глубокой»
синтаксической перспективой — потоком придаточных предложений и
причастных оборотов разной зависимости, разбег которых резко
останавливают завершающие строфу короткие главные предложения,
параллельные по форме и значению.
Создавая «мелодию» стихотворения, Фет
часто пользуется теми естественными модуляциями голоса, которые связаны с
различными типами фразовой интонации, в особенности с вопросительной и
восклицательной интонацией. Часто стихотворение строится на параллельных
вопросительных предложениях с одним и тем же вопросом, начинающим
каждую строфу или каждое двустишие (например, стихотворения «Почему?»,
«Отчего со всеми я любезна…»). Мелодически богаты стихотворения, в
которых вопросы чередуются с восклицаниями, причем краткие предложения в
один стих сменяются длинными, захватывающими несколько стихов и
«выравнивающими» интонацию, например
Зачем уснувшего будить к тоске бессильной?
К чему шептать про свет, когда кругом темно,
И дружеской рукой срывать покров могильный
С того, что спать навек в груди обречено?
Ведь это прах святой затихшего страданья!
Ведь это милые почившие сердца!
Ведь это страстные, блаженные рыданья!
Ведь это тернии колючего венца!
(«А. Л. Бржеской»)
Большую роль в создании мелодии у Фета
(как в последнем примере) играют словесные повторы. Часты повторы целых
стихов — обычно в концах строф, без изменений (как в стихотворении «Мы
встретились вновь после долгой разлуки…») или с вариациями (как в
стихотворении «Солнца луч промеж лип был и жгуч, и высок…»). Часта форма
«кольца», как в стихотворении «Фантазия», где последняя строфа
повторяет первую, или как в стихотворениях «Я тебе ничего не скажу…»,
«Месяц зеркальный плывет по лазурной пустыне…», где два начальных стиха в
обратном порядке повторяются в двух конечных стихах. Нередки и более
сложные повторы, как в стихотворении «Певице», где последняя строфа
объединяет (с вариациями) первые два стиха первой строфы с двумя
последними стихами второй строфы.
Иногда повторы настолько обширны, что
захватывают значительную часть текста стихотворения. Так, в
стихотворении «Только в мире и есть, что тенистый…» все нечетные строки
начинаются словами «Только в мире и есть». Еще показательнее
стихотворение 40-х годов «Свеж и душист твой роскошный венок…», где
начальный стих обрамляет каждое четверостишие и, следовательно, занимает
половину стихотворения, сочетаясь с каждым из остальных стихов. Иногда в
этих сочетаниях варьируется значение повторяющегося стиха
Нет, я не верю, чтоб ты не любила
Свеж и душист твой роскошный венок.
Здесь свежесть и душистость венка
становятся как бы свидетельством любви. Но в большинстве сочетаний этот
стих воспринимается лишь как «рефрен», что в особенности придает
стихотворению характер романса.
(Ср. подробный анализ особенно
показательного в отношении повторов стихотворения «Буря на море
вечернем…» в работе Б. М. Эйхенбаума «Мелодика русского лирического
стиха» (1922; в кн. Эйхенбаум Б. О поэзии. Л., 1969. С. 472–480). Чтобы
не повторять уже известного, я избегал брать в качестве примеров те
многочисленные стихотворения Фета, которые рассмотрены в этой работе.
Более трети ее (75 страниц) посвящено Фету. Ряд наблюдений, сделанных
здесь, сохраняет свое значение, хотя многие анализы односторонни из-за
стремления исследователя рассматривать стихи скорее как музыкальные, чем
как словесные произведения.
B. М. Жирмунский в книге «Композиция
лирических стихотворений» (Пг., 1921) сделал опыт классификации типов
композиции стихотворений на основе классификации словесных повторов. И
эта книга также написана преимущественно на материале поэзии Фета.)
Действительно, ряд стихотворений Фета
очевидным образом ориентирован на романс, написан в традиции романса и в
этой традиции прежде всего воспринят. Фет раньше вошел в музыкальную
жизнь, чем в литературную. Связь «мелодий» Фета (так называется большой
цикл его стихотворений) с романсом сразу почувствовали композиторы, и
еще не вышел сборник 1850 г., вызвавший первые серьезные критические
отзывы о Фете, а уже его стихи, положенные на музыку популярными
Варламовым и Гурилевым, исполнялись в помещичьих усадьбах и широко
распространялись цыганскими хорами. В 60-е же годы Салтыков-Щедрин
констатирует, что «романсы Фета распевает чуть ли на вся Россия».

Гармония и музыкальность поэзии А. А. Фета
Фет в лучшие свои минуты выходит из пределов, указанных в поэзии, и смело делает шаг в нашу область… Это не просто поэт, а скорее поэт-музыкант, как бы избегающий даже таких тем, которые легко поддаются выражению словом…
П И. Чайковский
Одним из основных стремлений выдающегося русского поэта Афанасия Афанасьевича Фета на протяжении всего его творческого пути оставалось стремление найти в поэзии «убежище от всяких житейских скорбен, в том числе и гражданских». Вот почему в его произведениях мы не найдем тяжелых и горестных мыслей, описаний реальных политических и социальных событий. В них лишь красота, гармония, музыкальность.
С первых минут знакомства со стихотворениями Фета обращает на себя внимание их богатая звуковая окраска, их мелодичность и плавность, которые сближают их с музыкальными произведениями. Жизнерадостность и музыкальность звучат в каждой строчке, как например в стихотворении «Я пришел к тебе с приветом»:
Я пришел к тебе с приветом. Рассказать, что солнце встало… …Рассказать, что отовсюду На меня весельем веет, Что не знаю сам, что буду Петь, — но только песня зреет.
Произведения Фета наполнены необычайной гармонией. В его отдельных незатейливых фразах столько чувства, восторженности и света, сколько может быть только в песнях. В самом деле, когда мы слушаем музыку, мы даже без слов понимаем, что хотел сказать ее создатель, какие чувства владели им. Наше сердце наполняется бурей эмоций — весельем, радостью, счастьем или легкой грустью. То же самое можно сказать о стихотворениях Фета. Короткие простые строчки:
Что за вечер! А ручей
Так и рвется. Как зарей — то соловей
Раздается.
А в нас уже ожило торжественное ощущение наступления весны. Мы чувствуем, как она ворвалась в мир, наполнив его звуками, солнцем, радостью. Еще не прочитав следующие строки, мы уже полностью во власти эмоций, мы уже ясно ощущаем:
Так-то все весной живет!
В роще, в поле Все трепещет и поет
Поневоле.
Внешний и внутренний мир в сознании поэта тесно связаны, а порой переплетаются. Так, в стихотворении «Когда читала ты мучительные строки…» автор говорит о реальном пожаре, который в то же время выражается в пожаре душевном:
Где сердца звучный пыл сиянье льет кругом И страсти роковой вздымаются потоки…
В описании явлений жизни или природы поэт постоянно прибегает к таким эпитетам, как «звенящая даль», «звонкий прилив жемчугу», «гулкая земля», «сердца звучный пыл»… У него все «трепещет и поет», «гудет и колышется» и «за песнью соловьиной разносится тревога и любовь». Его произведения стоят ближе всего к романсам: в них та же песенность, то же богатство эмоций, те же мгновенные зарисовки картин окружающего мира, которые, собранные вместе, наиболее точно и гармонично передают представление о жизни. Поражает то, что между отдельными частями стихотворений нет тесной логической связи. Можно с легкостью переставить местами четверостишия — и при этом сохранится главный смысл произведения, его эмоциональная окраска.
Чем глубже мы знакомимся со стихотворениями Фета, тем яснее сознаем, что главное в них чувства, эмоции, переживания. И это понятно: поэт почти никогда не приводит описания явлений, он пишет о том, что происходит в его душе, когда он наблюдает или переживает то или иное событие, будь это жизнь природы, или же произведение искусства, или же моменты личной жизни. Так, даже тот, кто никогда не видел статую Венеры, восхищается ею, читая стихотворение «Венера Милосская»:
Под этой сенью прихотливой Слегка приподнятых волос Как много неги горделивой В небесном лике разлилось!
Нередко поэт говорит о тех чувствах, которые только начинают зарождаться в его душе. Ему трудно выразить их словами, именно поэтому он восклицает:
О, если б без слова
Сказаться душой было можно!
Но мне кажется, что на самом деле А. А. Фет и говорит в своих стихотворениях именно душой. И эта душа живет, горит, волнуется, дышит и поет.

4. Музыкальность поэзии А. Фета
Стихотворение «Сияла ночь. Луной был полон сад. Лежали…» напоминает пушкинское «Я помню чудное мгновенье…»:
Сияла ночь. Луной был полон сад. Лежали
Лучи у наших ног в гостиной без огней.
Рояль был весь раскрыт, и струны в нем дрожали,
Как и сердца у нас за песнию твоей.
Ты пела до зари, в слезах изнемогая,
Что ты одна — любовь, что нет любви иной,
И так хотелось жить, чтоб, звука не роняя,
Тебя любить, обнять и плакать над тобой.
И много лет прошло, томительных и скучных,
И вот в тиши ночной твой голос слышу вновь,
И веет, как тогда, во вздохах этих звучных,
Что ты одна — вся жизнь, что ты одна — любовь.
Что нет обид судьбы и сердца жгучей муки,
А жизни нет конца, и цели нет иной,
Как только веровать в рыдающие звуки,
Тебя любить, обнять и плакать над тобой!
Так же, как и Пушкин, поэт переживает две встречи с возлюбленной, между которыми — томительная разлука. Но Фет не рисует ни единым штрихом портрет любимой женщины, не прослеживает все изменения их взаимоотношений и своего состояния. Он фиксирует только то трепетное чувство, которое охватывает его под впечатлением от ее пения.
Это стихотворение навеяно пением Т. А. Кузьминской (сестры Софьи Андреевны Толстой), описавшей этот эпизод в своих воспоминаниях.
Стихи Фета необыкновенно музыкальны. Это чувствовали и композиторы, современники поэта. П. И. Чайковский говорил о нем: «Это не просто поэт, скорее поэт-музыкант…» Фет считал музыку высшим видом искусства и доводил свои стихи до музыкального звучания. Написанные в романсово-песенном ключе, они очень мелодичны, недаром целый цикл стихов в сборнике «Вечерние огни» Фет назвал «Мелодии»:
Я тебе ничего не скажу,
И тебя не встревожу ничуть,
И о том, что я молча твержу,
Не решусь ни за что намекнуть.
Целый день спят ночные цветы,
Но лишь солнце за рощу зайдет,
Раскрываются тихо листы,
И я слышу, как сердце цветет.
И в больную, усталую грудь
Веет влагой ночной… я дрожу,
Я тебя не встревожу ничуть,
Я тебе ничего не скажу.
5. Воспевая красоту, Фет стремится «усилить бой бестрепетных сердец». В стихотворении «Одним толчком согнать ладью живую…» поэт так говорит о призвании «избранника»:
Одним толчком согнать ладью живую
С наглаженных отливами песков,
Одной волной подняться в жизнь иную,
Учуять ветр с цветущих берегов,
Тоскливый сон прервать единым звуком,
Упиться вдруг неведомым, родным,
Дать жизни вздох, дать сладость тайным мукам,
Чужое вмиг почувствовать своим,
Шепнуть о том, пред чем язык немеет,
Усилить бой бестрепетных сердец —
Вот чем певец лишь избранный владеет,
Вот в чем его и признак и венец!
ДОПОЛНИТЕЛЬНЫЙ ВОПРОС
Как А. А. Фет соотносил поэзию и жизнь в ее повседневном течении?
Раздел IV
Русская литература конца XIX — начала XX века
А. П. Чехов
Вопрос 30. Основные темы и идеи произведений А. П. Чехова: «Крыжовник», «Ионыч», «Попрыгунья», «Дама с собачкой», «Дом с мезонином» (по выбору учащегося).
ПЛАН ОТВЕТА
1. Основная идея творчества А. П. Чехова.
2. Рассказ А. П. Чехова «Ионыч»:
а) идеалы юности;
б) духовная деградация героя;
в) картины смерти заживо.
3. Причины духовного падения Дмитрия Старцева.
1. Антон Павлович Чехов (1860—1904) по праву считается мастером короткого рассказа, новеллы-миниатюры. Все его рассказы не только очень реалистичны, но в них заложен глубокий философский смысл. «Пошлость пошлого человека» — это то, против чего всю жизнь боролся писатель, эта тема прошла через все творчество Чехова. Протест против «обыденщины» — главное в его произведениях.
Судьбы героев его рассказов очень разные, но всех их объединяет одно: проблема духовной деградации человека, тема смысла жизни.
2. В рассказе «Ионыч», героем которого является Дмитрий Ионыч Старцев, Чехов исследует процесс духовной капитуляции человека перед темными силами жизни.
а) Дмитрий Старцев был назначен врачом в земскую больницу. Он хороший врач, честно выполняет нелегкие свои обязанности: проводит год «в трудах и одиночестве», не имея свободного часа. Это юноша с идеалами и желанием чего-то высокого. Он терпеть не может «картежников, алкоголиков, хрипунов» — обывателей города С. Старцев выгодно отличается и горячими движениями души, и пылкостью чувств от жителей города. Долгое время те раздражали его «своими разговорами, взглядами на жизнь и даже своим видом». В разговоре «о политике или науке» обыватель становится в тупик или «заводит такую философию, тупую и злую, что остается только рукой махнуть и отойти». Дмитрий знакомится с семьей Туркиных, «самой образованной и талантливой в городе», влюбляется в Екатерину Ивановну — Котика — миловидную девушку. Это чувство оказалось за все время его жизни в городе «единственной радостью и… последней». Ради своей любви он готов, казалось бы, на многое. Поверив не очень умной шутке Котика, он даже идет ночью на свидание к ней на кладбище. Когда же Котик уехала из города, он страдал всего три дня. б) Огонек в его душе погас. К 35—36 годам он уже превратился в Ионыча — ожирел, потерял совесть и стал похож не на человека, а на языческого бога. Физическое
ожирение приходит к Старцеву незаметно. Он перестает ходить пешком, страдает одышкой, любит закусить. Подкрадывается постепенно и моральное «ожирение». Он по опыту знал, что с обывателями можно играть в карты, закусывать и говорить только о самых обыденных вещах. Но постепенно Старцев привык к такой жизни и втянулся в нее. А если ему не хотелось говорить, он больше молчал, за что получил прозвание «поляк надутый». Теперь же, несмотря на свою нелюдимость, раздражительность, тяжелый характер, он уже не пугает обывателей. И его перестали звать «надутый», а зовут по-родственному — «Ионыч». Когда Котик возвратилась, то жила надеждой на любовь Старцева. Ей так хотелось видеть в нем «лучшего из людей», она «пристально и с любопытством» вглядывается в него, обращает на него «грустные, благодарные, испытывающие глаза». Екатерине Ивановне хочется найти человека, который позвал бы ее куда-то из этого дома, ставшего чужим, открыл бы ей какую-то высокую цель в жизни. Но это уже не прежний молодой человек, который мог прийти ночью на свидание на кладбище. Он слишком обленился духовно и нравственно, чтобы любить и иметь семью. Огонек в душе Ионыча погас окончательно. Беспросветным бездушием веет от его слов, когда он получает письмо от Екатерины Ивановны. «Он прочел письмо, подумал и сказал Паве:
– Скажи, любезный, что сегодня я не могу приехать, я очень занят. Приеду, скажи, так дня через три». Произнесена самая банальная, расхожая фраза, а за нею – оледенение души. И, чтобы сделать последний штрих в этой картине смерти заживо, Чехов приводит еще одну, последнюю, фразу Ионыча, относящуюся к предмету его бывшей любви: «И когда, случается, по соседству за каким-нибудь столом заходит речь о Туркиных, то он спрашивает:
– Это вы про каких Туркиных? Это про тех, что дочка играет на фортепьянах?
Вот и все, что можно сказать про него».
в) Приговор произнесен очень просто. А ведь это ужасный приговор. Праздное, механическое любопытство звучит в вопросе Ионыча, вконец опустившегося обывателя.
Что же его волнует в конце жизни? Главным развлечением доктора, в «которое он втянулся незаметно, мало-помалу», было по вечерам вынимать из карманов бумажки, а потом, когда денег стало слишком много, рассматривать дома, предназначенные к торгам. Жадность одолела его. Но он и сам не смог бы объяснить, зачем ему одному столько денег. Старцев и сам знает, что «стареет, полнеет, опускается», но ни желания, ни золи к борьбе с обывательщиной у него нет. Жизненный путь завершен.
3. Почему же Дмитрий Старцев из горячего юноши превратился в ожиревшего, жадного и крикливого Ионыча? Жизнь его однообразна, скучна, «проходит тускло, без впечатлений, без мыслей». Да и сам Старцев растерял все лучшее, что было в нем, променял живые мысли на сытое, самодовольное существование. Отчего же так быстро все свершилось? Все начинается с маленьких, казалось бы, простительных недостатков в характере и поведении человека: меркантилен и мелок в любви; недостаточно чуток к людям, раздражителен, непоследователен в своих убеждениях, не способен их отстаивать, — а кончается идейным и нравственным отступничеством, полной духовной деградацией.
ДОПОЛНИТЕЛЬНЫЕ ВОПРОСЫ
1. Почему у Чехова так много произведений, героями которых являются врачи?
2. Как меняется в рассказе отношение Старцева к людям?
3. Что погубило доктора Старцева?
Вопрос 31. Прошлое, настоящее и будущее в пьесе А. П. Чехова «Вишневый сад».
ПЛАН ОТВЕТА
1. Проблематика пьесы А. П. Чехова «Вишневый сад».
2. Особенности жанра пьесы.
3. Основной конфликт пьесы и ее герои:
а) воплощение прошлого — Раневская, Гаев;
б) выразитель идей настоящего — Лопахин;
в) герои будущего — Аня и Петя.
4. Трагедия эпохи — разрыв связи времен.
1. Пьеса «Вишневый сад» была закончена А. П. Чеховым в 1903 году. И хотя в ней отражены реальные общественные явления тех лет, пьеса оказалась созвучна настроениям последующих поколений — прежде всего потому, что в ней затронуты вечные проблемы: это недовольство жизнью и желание ее изменить, разрушение гармонии между людьми, их взаимная отчужденность, одиночество, ослабление родственных связей и утрата духовных корней.
2. Сам Чехов считал, что его пьеса является комедией. Ее можно отнести к лирической комедии, где смешное переплетается с грустным, комическое с трагическим, как и в реальной жизни.
3. Центральный образ пьесы — вишневый сад, который объединяет всех персонажей. Вишневый сад — это и конкретный сад, обычный для усадеб, и образ-символ — символ красоты русской природы, России. Вся пьеса пронизана грустным чувством от гибели прекрасного вишневого сада.
В пьесе мы не видим яркого конфликта, все, казалось бы, идет своим чередом. Герои пьесы ведут себя спокойно, между ними не происходит открытых ссор и столкновений. И все же чувствуется существование конфликта, но скрытого, внутреннего. За обычными разговорами, за спокойным отношением друг к другу героев пьесы скрыто их непонимание друг друга. Основной конфликт пьесы «Вишневый сад» в непонимании между поколениями. Кажется, будто в пьесе пересеклись три времени: прошлое, настоящее и будущее.
Старшее поколение — это Раневская, Гаев, полуразорившиеся дворяне, олицетворяющие прошлое. Сегодняшний день, среднее поколение, представлено в лице Лопахина. Самое молодое поколение, судьба которого в будущем, представлено Аней, дочерью Раневской, и Петей Трофимовым — разночинцем, учителем сына Раневской.
а) Хозяева вишневого сада кажутся нам людьми изящными, утонченными, полными любви к окружающим, способными чувствовать красоту и прелесть природы. Они бережно хранят память о прошлом, любят свой дом: «В этой детской я спала, глядела отсюда на сад, счастье просыпалось вместе со мной каждое утро…» — вспоминает Любовь Андреевна. Когда-то Любовь Андреевна, тогда еще молоденькая девушка, утешила Ермолая Лопахина, пятнадцатилетнего «мужичка», которого его отец-лавочник ударил кулаком по лицу. Лопахин не может забыть доброту Любови Андреевны, любит ее, «как родную… больше, чем родную». Она ласкова со всеми: старого слугу Фирса называет «мой старичок», радуется встрече с ним, а уезжая, несколько раз осведомляется, отправлен ли он в больницу. Она щедра не только к любимому человеку, который обманул ее и ограбил, но и к случайному прохожему, которому отдает последний золотой. Сама без гроша в кармане, она просит одолжить деньги Семенову-Пищику. Отношения между членами семьи проникнуты сочувствием друг к другу и деликатностью. Никто не упрекает Раневскую, которая фактически привела к краху свое имение, Гаева, который «проел состояние на леденцах». Благородство Раневской в том, что и она никого не винит, кроме себя, в постигшем ее несчастье — это кара за то, что «уж очень много мы грешили…». Раневская живет только воспоминаниями о прошлом, ее не устраивает настоящее, а о будущем она и думать не хочет. Чехов именно Раневскую и Гаева считает виновниками их трагедии. Они ведут себя, как маленькие дети, которые закрывают глаза от страха, когда им грозит опасность. Поэтому и Гаев, и Раневская так старательно избегают разговоров о реальном плане спасения, выдвигаемом Лопахиным, надеясь на чудо: вот если бы Аня вышла замуж за богатого человека, если бы ярославская тетушка прислала деньги… Но ни Раневская, ни Гаев не пытаются ничего изменить. Говоря о «прекрасной» старой жизни, они, кажется, смирились со своей бедой, пускают все на самотек, уступают без борьбы.
б) Лопахин — представитель буржуазии, человек настоящего. С одной стороны, это человек с тонкой и нежной душой, умеющий ценить красоту, верный и благородный; он труженик, работает с утра до ночи. Но с другой стороны, мир денег уже подчинил его себе. Делец Лопахин победил свою «тонкую и нежную душу»: не может читать книги, неспособен любить. Его деловитость вытравила в нем духовность, и он сам это понимает. Лопахин чувствует себя хозяином жизни. «Идет новый владелец вишневого сада!» «Пусть все, как я желаю!» — говорит он. Лопахин не забыл своего прошлого, и теперь настала минута его торжества: «битый, малограмотный Ермолай» купил «имение, прекраснее которого нет ничего на свете», имение, «где отец и дед были рабами».
Но Ермолай Лопахин так и остался «мужичком», несмотря на то, что вышел «в люди». Он не способен понять одного: вишневый сад — это не только символ красоты, это своеобразная нить, связывающая прошлое с настоящим. Нельзя рубить свои же корни. И то, что Лопахин этого не понимает, является главной его ошибкой.
В конце пьесы он говорит: «Скорее бы изменилась… наша нескладная, несчастливая жизнь!» Но как это сделать, он знает только на словах. А на деле он вырубает сад, чтобы строить там дачные участки, тем самым разрушая старое, на смену которому пришло его время. Разрушено старое, «порвалась дней связующая нить», а новое еще не создано, и неизвестно, будет ли создано хоть когда-нибудь. Автор не спешит с выводами.
в) Петя и Аня, идущие на смену Лопахину, представляют будущее. Петя — «вечный студент», всегда голодный, больной, неухоженный, но гордый человек; живет одним трудом, образован, умен. Его суждения глубоки. Отрицая прошлое, он предрекает кратковременность пребывания Лопахина, так как видит его хищную сущность. Он полон веры в новую жизнь: «Человечество идет к высшей правде, к высшему счастью, какое только возможно на земле, и я в первых рядах!» Петя сумел вдохнуть в Аню желание трудиться, жить за свой счет. Ей уже не жалко сада, ведь впереди жизнь, полная радостного труда на общее благо: «Мы насадим новый сад, роскошнее этого…» Осуществятся ли ее мечты? Неизвестно. Ведь она еще не знает жизни, чтобы ее изменить. А Петя смотрит на все слишком поверхностно: не зная подлинной жизни, он пытается переустроить ее на основе одних только идей. Да и во всем облике этого героя сквозит какая-то недостаточность, неглубокость, отсутствие здоровой жизненной силы. Автор не может доверить ему. то красивое будущее, о котором он говорит. Петя не пытается даже спасти сад, его не волнует та проблема, которая волнует самого автора.
4. В пьесе нет связи времен, разрыв между поколениями слышится в звуке лопнувшей струны. Автор не видит еще в русской жизни героя, который мог бы стать настоящим хозяином «вишневого сада», хранителем его красоты.
ДОПОЛНИТЕЛЬНЫЕ ВОПРОСЫ
1. Какие реплики неоднократно повторяются в пьесе? Каково их значение?
2. Как А. П. Чехов определил жанр «Вишневого сада»?
3. Почему А. П. Чехов отметил возраст только трех действующих лиц: Ани —17 лет. Вари – 24 года, Фирса — 87 лет?
Вопрос 32. Тема и идея, острота конфликта и художественные особенности пьесы А. П. Чехова «Вишневый сад».
ПЛАН ОТВЕТА
1. Истоки создания пьесы.
2. Жанровые особенности пьесы.
3. Тема.
4. Конфликт комедии и его особенности.
5. Основные образы комедии.
6. Основная идея пьесы.
7. Символическое звучание названия пьесы.
1. А. П. Чехов закончил свою пьесу «Вишневый сад» в 1903 году, когда новый век стучался в двери. Шла переоценка веками устоявшихся ценностей. Дворянство разорялось и расслаивалось. Это был класс, обреченный на гибель. На смену ему шла могучая сила — буржуазия. Умирание дворянства как класса и приход капиталистов — вот основа пьесы. Чехов понимает, что и новые хозяева жизни недолго удержатся как класс, так как вырастает другая, молодая сила, которая будет строить новую жизнь в России.
2. Пьеса «Вишневый сад» проникнута светлым, лирическим настроением. Сам автор подчеркивал, что «Вишневый сад» является комедией, так как он сумел сочетать драматическое, подчас трагическое начало с комическим.
3. Основное событие пьесы — покупка вишневого сада. Все проблемы, переживания героев строятся именно вокруг этого. Все мысли, воспоминания связаны с ним. Именно вишневый сад является центральным образом пьесы.
4. Правдиво изображая жизнь, писатель рассказывает о судьбе трех поколений, трех социальных слоев общества: дворянства, буржуазии и прогрессивной интеллигенции. Отличительной особенностью сюжета является отсутствие ярко выраженного конфликта. Все события происходят в одном имении с постоянными персонажами. Внешний конфликт в пьесе заменен драматизмом переживаний героев.
5. Старый мир крепостной России олицетворяют образы Гаева и Раневской, Вари и Фирса. Сегодняшний мир, мир деловой буржуазии, представлен Лопахиным, мир неопределившихся тенденций будущего — Аней и Петей Трофимовым.
Раневская и Гаев — неплохие, добродушные люди. Они уже отжили свой век, это ощущается в их поведении и речи. Они сентиментальны, но не энергичны, не способны действовать, не могут разумно решать свои дела, беспомощны, никому не нужны, они уже лишние в жизни. Чехов все время показывает несоответствие между их словами и делами. Они не представляют себе жизни без вишневого сада, без того, что связывает их настоящую жизнь с детством. Но имение продано, и бывшие хозяева уезжают, быстро примирившись с утратой. Они даже не приложили никаких усилий для того, чтобы сохранить имение и этот сад. Ведя паразитический образ жизни, бездействуя, внешне создавая иллюзию заботы о ком-то и о чем-то, они все-таки остаются бесчеловечными барами-крепостниками. Свидетельство тому — оставленный в заколоченном доме Фирс. Лопахин — представитель буржуазии, купец; он лишен агрессивности, скупости, зависти и ненависти по отношению к недавним «хозяевам жизни». Покупка имения, «прекрасней которого нет на свете», не радует его. Лопахин, напротив, хочет помочь Раневской, дает советы по спасению имения, но она от них отказывается. Лопахин покупает сад, и это внешняя точка торжества героя. Сбылась его мечта. Но Лопахин прекрасно понимает, что он не хозяин вишневого сада, а лишь владелец этой земли. Поэтому он и говорит: «Скорей бы изменилась как-нибудь наша нескладная, несчастливая жизнь».
6. Ожидание изменений — вот главный лейтмотив пьесы. Всех героев «Вишневого сада» угнетает временность всего сущего, бренность бытия. В их жизни, как и в жизни современной им России, «порвалась дней связующая нить», разрушено старое, а новое еще не построено, и неизвестно, каким будет это новое. Все они бессознательно хватаются за прошлое, не понимая того, что его уже нет.
Отсюда ощущение одиночества в этом мире, нескладность бытия. Одиноки и несчастны в этой жизни не только Раневская, Гаев, Лопахин, но и Шарлотта, Епиходов. Все герои пьесы замкнуты в себе, они настолько поглощены своими проблемами, что не слышат, не замечают других. Неизвестность и тревога перед будущим все же рождает в их сердцах надежду на что-то лучшее. Но какое это лучшее будущее? Этот вопрос Чехов оставляет открытым… Петя Трофимов смотрит на жизнь исключительно с социальной точки зрения. В его речах много справедливого, но в них нет конкретного представления о разрешении вечных вопросов. Он мало понимает реальную жизнь. Поэтому Чехов дает нам этот образ в противоречии: с одной стороны, это обличитель, а с другой — «недотепа», «вечный студент», «облезлый барин». Аня — полна надежд, жизненных сил, но в ней еще столько неопытности и детства.
7. Автор не видит еще в русской жизни героя, который мог бы стать настоящим хозяином «вишневого сада», хранителем его красоты и богатства. Глубокое идейное содержание несет в себе само название пьесы. Сад — символ уходящей жизни. Конец сада — это конец поколения уходящего — дворян. Но в пьесе вырастает образ нового сада, «роскошнее этого». «Вся Россия — наш сад». И этот новый цветущий сад, с его благоуханием, его красотой, предстоит выращивать молодому поколению.
ДОПОЛНИТЕЛЬНЫЕ ВОПРОСЫ
1. В чем беда и в чем вина бывших хозяев вишневого сада?
2. Почему Чехов заканчивает пьесу стуком топора?
И. А. Бунин
Вопрос 33. Основные темы и идеи прозы И. А. Бунина.
ПЛАН ОТВЕТА
1. Слово о творчестве писателя.
2. Основные темы и идеи прозы И. А. Бунина:
а) тема уходящего патриархального прошлого («Антоновские яблоки»);
б) критика буржуазной действительности («Господин из Сан-Франциско»);
в) система символов в рассказе И. А. Бунина «Господин из Сан-Франциско»;
г) тема любви и смерти («Господин из Сан-Франциско», «Преображение», «Митина любовь», «Темные аллеи»).