Тема воспоминаний в лирике егэ

Тема воспоминания играет немаловажную роль в лирике начала XIX века. Она появилась в эпоху сентиментализма, когда возник особый интерес к индивидуальному, внутреннему миру человека. Так, уже у В. А. Жуковского воспоминания становятся центральной темой ранней элегии «Вечер» (1806):

Сижу задумавшись; в душе моей мечты;
К протекшим временам лечу воспоминаньем…

Сам жанр элегии, в основе которого лежат эмоциональные переживания лирического героя, тесно связан с мотивом памяти. Воспоминания становятся одним из источников элегических размышлений, как, например, в пушкинском «Погасло дневное светило»:

Мечта знакомая вокруг меня летает;
Я вспомнил прежних лет безумную любовь,
И всё, чем я страдал, и всё, что сердцу мило…

Тема воспоминания нередко сопровождает в лирике тему любви. В той же пушкинской элегии, которая относится к «романтическому» периоду творчества поэта, память о прошлом будит «хладное» сердце лирического героя:

…в очах родились слёзы вновь;
Душа кипит и замирает…

В то же время воспоминания проводят черту между прошлым и настоящим, подчёркивают, как внутренне изменился герой — им забыты «изменницы младые, подруги тайные… весны златыя», как у настоящего «байронического» героя-скитальца, «прежних сердца ран, // Глубоких ран любви, ничто не излечило…»

По-другому связаны темы памяти и любви у М. Ю. Лермонтова. Для его лирики очень важно понятие лирического героя, образ которого создаётся рядом мотивов, важнейший из которых — мотив одиночества. Именно поэтому любимая «лермонтовского человека»— это «мечты созданье» или воспоминание. В стихотворении «Нет, не тебя так пылко я люблю» память о «подруге юных дней» оживает, заменяет собой образ той, к которой обращено стихотворение:

Таинственным я занят разговором,
Но не с тобой я сердцем говорю.

Память о любимой хранит и герой пушкинского произведения «Я вас любил, любовь ещё, быть может…», но эго не тот безнадёжный поиск родственной души, на который обречен лермонтовский лирический герой, а светлое, благодарное воспоминание о любви («Я вас любил так искренно, так нежно…»), которое, возможно, для поэта гораздо более живо и значимо, чем состояние влюблённости.

Тема воспоминания в лирике начала XIX века нередко связана с темой дружбы. Особенно схожи в этом смысле стихотворения «Вечер» Жуковского и «19 октября» Пушкина.

В «Вечере» воспоминания .являются частью «жизни души» лирического героя — он лишь мечтает «о счастьи юных дней, // И дружбе, и любви, и Музам посвящённых», не находя его в настоящем: «Ужель иссякнули всех радостей струи?».

Напротив, пушкинские лирические размышления о судьбах членов лицейского «союза» словно воскрешают умерших друзей, незримой нитью связывают его с лицеистами, в настоящей момент «именующими» его «на брегах Невы». Их образы создаются Пушкиным с помощью перифраз — «волн и бурь любимое дитя», «сын лени вдохновенный», «брат родной по музе, по судьбам», поэт называет их по именам, его стихотворение предельно автобиографично. У Жуковского же образы друзей размыты и неясны:

Один — минутный цвет — почил, и непробудно…
Другой… о небо правосудно!..

Упоминание о «священном круге» задаёт, как и у Пушкина, тему братства (в реальной биографии Жуковского — Дружеское литературное общество), но, в отличие от пушкинского «неразделимого и вечного» союза, это братство живо лишь в воспоминаниях лирического субъекта:

Где песни пламенны и Музам и свободе?
Где Вакховы пиры при шуме зимних вьюг?

И у Пушкина, и у Жуковского память о друзьях переходит на уровень философских размышлений о судьбе, роке. Заключение Жуковского:

…пусть всяк идёт вослед судьбе своей,

Но в сердце любит незабвенных… —
связано со своеобразием его романтизма, с концепцией романтического двоемирия: «здесь» обретение счастья, любви невозможно, о нём можно лишь мечтать или вспоминать, оставаясь покорным судьбе. У Пушкина, который к моменту написания «19 октября» уже преодолел рамки романтизма, тема воспоминания о друзьях связывается с темой хода истории (упоминание о царе: «Он взял Париж, он основал Лицей»), темой творчества (обращение к Дельвигу и к Вильгельму: «Служенье муз не терпит суеты»), а судьбы всех членов лицейского братства таинственным образом сливаются в одну: судьбу того, «кому… под старость день Лицея // Торжествовать придётся одному…». Тема воспоминаний здесь переплетается с темой хода времени, смены поколений:

…средь новых поколений
Докучный гость и лишний и чужой,
Он вспомнит нас и дни соединений…

У Лермонтова тема дружбы не играет столь большой роли, как у Жуковского и Пушкина. Романтик-одиночка, его лирический герой противопоставляется всему поколению, одновременно отождествляясь с ним. В «Думе» поэт замечает, что его современники лишены памяти о прошлом, они спешат ко гробу «без счастья и без славы, // Глядя насмешливо назад». В «Бородино» воспоминания «дяди» о войне 1812 года ещё больше подчёркивают разрыв между двумя поколениями:

Да, были люди в наше время,
Могучее, лихое племя:
Богатыри — не вы…

Это разрыв между героическим прошлым и скучным, «холодным» настоящим. Лирический герой Лермонтова не может смириться с «бесплодностью» своего поколения, с «насмешкой горькою» потомков, и память о прошлом для него — пример того, какими должны быть «люди». У Пушкина та же тема памяти и смены поколений рассматривается иначе, особенно в его поздней лирике. В стихотворении «Вновь я посетил…» воспоминания о прошлом («Минувшее меня объемлет живо»), настоящее и будущее («…но пусть мой внук // Услышит ваш приветный шум…») сливаются воедино в лирическом переживании, становятся вечностью; белый пятистопный ямб подчёркивает размеренность и некую торжественность размышлений поэта. Ход времени, изменения естественны для А. С. Пушкина:

…много
Переменилось в жизни для меня,
И сам, покорный общему закону,
Переменился я…

Для Лермонтова же движение неумолимо, а потому мучительно: «…годы проходят — все лучшие годы!»

В пушкинском стихотворении «Вновь я посетил…» тема воспоминаний связана с темой природы; сочетание этих тем часто встречается в лирике начала XIX века. Пушкиным природа осмысляется как «живая память»; «холм лесистый», рощи напоминают ему прошлое так же, как в будущем «зелёная семья» сосен напомнит о нём его внуку.

У Лермонтова в стихотворении «Как часто, пёстрою толпою окружен…» воспоминание о детстве тоже связано прежде всего с природой. Тема памяти композиционно оформляет это стихотворение, «бегство в мечту» — любимый романтический мотив — является его центром. В воспоминаниях для лирического героя воедино сливаются природа и образ любимой «с улыбкой розовой, как молодого дня //За рощей первое сиянье», даже саму память он отождествляет с природными явлениями, она

Под бурей тягостных сомнений и страстей,
Как свежий островок безвредно средь морей
Цветёт на влажной их пустыне.

Похожая параллель проводится Жуковским между «лугом родины, где был когда-то цвет, святая молодость», и «шепнувшим душе» воспоминанием о «милом радостном и скорбном старины» (оксюморон указывает на неоднозначные переживания, вызываемые памятью) в его романтическом манифесте «Невыразимое».

Нередко в лирике пейзаж становится «эмоциональной увертюрой» к воспоминаниям лирического героя. Например, в «Вечере» Жуковского природа одушевлена, она изменяется: «Последний луч зари на башне умирает» (Жуковский использует множество олицетворяющих метафор), душа лирического героя чутко реагирует на эти изменения, что рождает воспоминания.

В пушкинской элегии «Погасло дневное светило…» романтический «байронический» пейзаж: море (даже рефрен: «Шуми, шуми, послушное ветрило, // Волнуйся подо мной, угрюмый океан» передаёт тяжёлые удары волн), «земли полуденной волшебные края», — навевают полные тоски воспоминания о «туманной родине» лирического героя.

Тема воспоминания у каждого из поэтов трактуется неоднозначно; в ней отражается философская концепция каждого из авторов. Своеобразие романтизма Жуковского в его философии чистой души: покорности и благодарности богу, это, например, утверждается в стихотворении «Воспоминание»:

О милых спутниках…
Не говори с тоской: их нет;
Но с благодарноетию: были.

Одиночество лирического героя Лермонтова может быть объяснено его памятью о «звуках небес» (стихотворение «Ангел»), о неземном и недостижимом.

У Пушкина трактовка темы воспоминания меняется на протяжении всего его творческого пути: от романтического «байронического» осмысления до общечеловеческого её понимания в поздней лирике:

Безумных лет угасшее веселье
Мне тяжело, как смутное похмелье.
Но, как вино, — печаль минувших дней
В моей душе чем старе, тем сильней.

Значима для поэта связь темы памяти и поэтического бессмертия:

Нет, весь я не умру — душа в заветной лире
Мой прах переживёт и тленья убежит…

Таким образом, несмотря на различия в её осмыслении у разных поэтов, тема воспоминания постоянно сопрягается с рядом традиционных для русской поэзии тем (любви, дружбы, природы) и является особенно важной для раскрытия философских концепций поэтов начала XIX века.

Метки: 11 класс9 классаргумент из литературыподборкапример из литературы

Читайте также:

В романе Джорджа Оруэлла «1984» народ лишен истории. Родина главного героя — Океания. Это огромная страна, ведущая непрерывные войны. Под воздействие жестокой пропаганды люди ненавидят и  стремятся линчевать бывших союзников, объявляя лучшими друзьями вчерашних врагов. Население подавлено режимом, оно неспособно самостоятельно мыслить и подчиняется лозунгам партии, управляющей жителями в личных целях. Такое порабощение сознания возможно только при полном уничтожении памяти людей, отсутствии их собственного взгляда на историю страны.
История одной жизни, как и история целого государства,- это бесконечная череда темных и светлых событий. Нам необходимо выносить из них ценные уроки. Память о жизни предков должна уберегать нас от повторения их ошибок, служить нам вечным напоминанием обо всем хорошем и плохом. Без памяти о прошлом нет будущего.

Память и знание прошлого наполняют мир, делают его интересным, значительным, одухотворенным. Если вы не видите за окружающим вас миром его прошлого, он для вас пуст. Вам скучно, вам тоскливо, и вы в конечном счете одиноки. Пусть дома, мимо которых мы ходим, пусть города и села, в которых мы живем, пусть даже завод, на котором мы работаем, или корабли, на которых мы плаваем, – будут для нас живыми, то есть имеющими прошлое! Жизнь – это не одномоментность существования. Будем знать историю – историю всего, что нас окружает в большом и малом масштабах. Это ведь четвертое, очень важное измерение мира. Но мы не только должны знать историю всего, что нас окружает, но и хранить эту историю, эту безмерную глубину окружающего.

Обратите внимание: дети и молодые люди особенно любят обычаи, традиционные празднества. Ибо они осваивают мир, осваивают его в традиции, в истории. Будем же активнее защищать все то, что делает нашу жизнь осмысленной, богатой и одухотворенной.

Герои произведения должны сделать решительный выбор, политические обстоятельства времени заставляют их сделать это. Основной конфликт булгаковской пьесы может быть обозначен как конфликт человека и истории. Герои-интеллигенты в ходе развития действия каждый по-своему вступают в прямой диалог с Историей. Так, Алексей Турбин, понимая обреченность белого движения, предательство «штабной оравы», выбирает смерть. Николка, духовно близкий брату, предчувствует, что боевой офицер, командир, человек чести Алексей Турбин предпочтет смерть позору бесчестия. Сообщая о его трагической гибели, Николка скорбно произносит: «Убили командира…». – как бы в полном согласии с ответственностью момента. Старший брат осуществил свой гражданский выбор.
Оставшимся жить этот выбор предстоит. Мышлаевский с горечью и обреченностью констатирует промежуточное и потому безвыходное положение интеллигенции в катастрофической реальности: «Спереди красногвардейцы, как стена, сзади спекулянты и всякая рвань с гетманом, а я посередине?» Он близок к признанию большевиков, «потому что за большевиками мужички тучей…». Студзинский убежден в необходимости продолжать борьбу в рядах белой гвардии, рвется на Дон к Деникину. Елена уходит от Тальберта, человека, которого она не может уважать, по ее же признанию, и попытается построить новую жизнь с Шервинским.

Каждая страна – это ансамбль искусств.
Москва и Ленинград не просто не похожи друг на друга – они контрастируют друг другу и, следовательно, взаимодействуют. Не случайно они связаны железной дорогой столь прямой, что, проехав в поезде ночь без поворотов и только с одной остановкой и попадая на вокзал в Москве или Ленинграде, вы видите почти то же вокзальное здание, которое вас провожало вечером; фасады Московского вокзала в Ленинграде и Ленинградского в Москве одинаковые. Но одинаковость вокзалов подчеркивает резкое несходство городов, несходство не простое, а дополняющее друг друга. Даже предметы искусства в музеях не просто хранятся, а составляют некоторые культурные ансамбли, связанные с историей городов и страны в целом.
А посмотрите в других городах. В Новгороде стоит посмотреть иконы. Это третий по величине и ценности центр древнерусской живописи.
В Костроме, Горьком и Ярославле следует смотреть русскую живопись XVIII и XIX веков (это центры русской дворянской культуры), а в Ярославле еще и «волжскую» XVII века, которая представлена здесь так, как нигде.
Но если вы возьмете всю нашу страну, вы удивитесь разнообразию и своеобразию городов и хранящейся в них культуры: в музеях и частных собраниях, да и просто на улицах, ведь почти каждый старый дом – драгоценность. Одни дома и целые города дороги своей деревянной резьбой (Томск, Вологда), другие – удивительной планировкой, набережными бульварами (Кострома, Ярославль), третьи – каменными особняками, четвертые – затейливыми церквами.
Сохранить разнообразие наших городов и сел, сохранить в них историческую память, их общее национально-историческое своеобразие – одна из важнейших задач наших градостроителей. Вся страна – это грандиозный культурный ансамбль. Он должен быть сохранен в своем поразительном богатстве. Воспитывает не только историческая память в своем городе и в своем селе – воспитывает человека его страна в ее целом. Сейчас люди живут не только в своем «пункте», но во всей стране и не своим веком только, но всеми столетиями своей истории.

Исторические воспоминания особенно ярки в парках и садах – объединениях человека и природы.
Парки ценны не только тем, что в них есть, но и тем, что в них было. Временная перспектива, которая открывается в них, не менее важна, чем перспектива зрительная. «Воспоминания в Царском Селе» – так назвал Пушкин лучшее из наиболее ранних своих стихотворений.
Отношение к прошлому может быть двух родов: как к некоторому зрелищу, театру, представлению, декорации и как к документу. Первое отношение стремится воспроизвести прошлое, возродить его зрительный образ. Второе стремится сохранить прошлое хотя бы в его частичных остатках. Для первого в садово-парковом искусстве важно воссоздать внешний, зрительный образ парка или сада таким, каким его видели в тот или иной момент его жизни. Для второго важно ощутить свидетельство времени, важна документальность. Первое говорит: таким он выглядел; второе свидетельствует: это тот самый, он был, может быть, не таким, но это подлинно тот, это те липы, те садовые строения, те самые скульптуры. Две-три старые дуплистые липы среди сотни молодых будут свидетельствовать: это та самая аллея – вот они, старожилы. А о молодых деревьях не надо заботиться: они растут быстро и скоро аллея приобретет прежний вид.
Но в двух отношениях к прошлому есть и еще одно существенное различие. Первое будет требовать: только одна эпоха – эпоха создания парка, или его расцвета, или чем-либо знаменательная. Второе скажет: пусть живут все эпохи, так или иначе знаменательные, ценна вся жизнь парка целиком, ценны воспоминания о различных эпохах и о различных поэтах, воспевших эти места, – и от реставрации потребует не восстановления, а сохранения. Первое отношение к паркам и садам открыл в России Александр Бенуа с его эстетским культом времени императрицы Елизаветы Петровны и ее Екатерининского парка в Царском Селе. С ним поэтически полемизировала Ахматова, для которой в Царском был важен Пушкин, а не Елизавета: «Здесь лежала его треуголка и растрепанный том Парни».
Восприятие памятника искусства только тогда полноценно, когда оно мысленно воссоздает, творит вместе с творцом, исполнено историческими ассоциациями.

Первое отношение к прошлому создает, в общем-то, учебные пособия, учебные макеты: смотрите и знайте! Второе отношение к прошлому требует правды, аналитической способности: надо отделить возраст от объекта, надо вообразить, как тут было, надо в некоторой степени исследовать. Это второе отношение требует большей интеллектуальной дисциплины, больших знаний от самого зрителя: смотрите и воображайте. И это интеллектуальное отношение к памятникам прошлого рано или поздно возникает вновь и вновь. Нельзя убить подлинное прошлое и заменить его театрализованным, даже если театрализованные реконструкции уничтожили все документы, но место осталось: здесь, на этом месте, на этой почве, в этом географическом пункте, было – он был, оно, что-то памятное произошло.
Театральность проникает и в реставрации памятников архитектуры. Подлинность теряется среди предположительно восстановленного. Реставраторы доверяют случайным свидетельствам, если эти свидетельства позволяют восстановить этот памятник архитектуры таким, каким он мог бы быть особенно интересным. Так восстановлена в Новгороде Евфимиевская часовня: получился маленький храмик на столпе. Нечто совершенно чуждое древнему Новгороду.
Сколько памятников было погублено реставраторами в XIX веке вследствие привнесения в них элементов эстетики нового времени. Реставраторы добивались симметрии там, где она была чужда самому духу стиля – романскому или готическому, – пытались заменить живую линию геометрически правильной, высчитанной математически и т. п. Так засушены и Кельнский собор, и Нотр-Дам в Париже, и аббатство Сен-Дени. Засушены, законсервированы были целые города в Германии – особенно в период идеализации немецкого прошлого.
Отношение к прошлому формирует собственный национальный облик. Ибо каждый человек – носитель прошлого и носитель национального характера. Человек – часть общества и часть его истории.

Память – одно из важнейших свойств бытия, любого бытия: материального, духовного, человеческого…
Памятью обладают отдельные растения, камень, на котором остаются следы его происхождения,стекло, вода и т. д.
Сложнейшими формами родовой памяти обладают птицы, позволяющие новым поколениям птиц совершать перелеты в нужном направлении к нужному месту. В объяснении этих перелетов недостаточно изучать только «навигационные приемы и способы», которыми пользуются птицы. Важнее всего память, заставляющая их искать зимовья и летовья – всегда одни и те же.
А что и говорить о «генетической памяти» – памяти, заложенной в веках, памяти, переходящей от одного поколения живых существ к следующим.
При этом память вовсе не механична. Это важнейший творческий процесс: именно процесс и именно творческий. Запоминается то, что нужно; путем памяти накапливается добрый опыт, образуется традиция, создаются бытовые навыки, семейные навыки, трудовые навыки, общественные институты…
Память противостоит уничтожающей силе времени.
Память – преодоление времени, преодоление смерти.
Память – основа совести и нравственности, память – основа культуры, «накоплений» культуры, память – одна из основ поэзии – эстетического понимания культурных ценностей. Хранить память, беречь память – это наш нравственный долг перед самими собой и перед потомками. Память – наше богатство.

Величайшее нравственное значение памяти – преодоление времени, преодоление смерти. «Беспамятный» – это прежде всего человек неблагодарный, безответственный, а следовательно, и неспособный на добрые, бескорыстные поступки.
Безответственность рождается отсутствием сознания того, что ничто не проходит бесследно. Человек, совершающий недобрый поступок, думает, что поступок этот не сохранится в памяти его личной и в памяти окружающих. Он сам, очевидно, не привык беречь память о прошлом, испытывать чувство благодарности к предкам, к их труду, их заботам и поэтому думает, что и о нем все будет позабыто.
Совесть – это в основном память, к которой присоединяется моральная оценка совершенного. Но если совершенное не сохраняется в памяти, то не может быть и оценки. Без памяти нет совести.
Вот почему так важно воспитываться в моральном климате памяти: памяти семейной, памяти народной, памяти культурной. Семейные фотографии – это одно из важнейших «наглядных пособий» морального воспитания детей, да и взрослых. Уважение к труду наших предков, к их трудовым традициям, к их орудиям труда, к их обычаям, к их песням и развлечениям. Все это дорого нам. Да и просто уважение к могилам предков.
 Вспомните у Пушкина:
Два чувства дивно близки нам —
В них обретает сердце пищу —
Любовь к родному пепелищу,
Любовь к отеческим гробам.
Животворящая святыня!
Земля была б без них мертва.
Наше сознание не сразу может свыкнуться с мыслью о том, что земля была бы мертва без любви к отеческим гробам, без любви к родному пепелищу. Слишком часто мы остаемся равнодушными или даже почти враждебными к исчезающим кладбищам и пепелищам – двум источникам наших не слишком мудрых мрачных дум и поверхностно тяжелых настроений. Подобно тому как личная память человека формирует его совесть, его совестливое отношение к его личным предкам и близким – родным и друзьям, старым друзьям, то есть наиболее верным, с которыми его связывают общие воспоминания, – так историческая память народа формирует нравственный климат, в котором живет народ. Может быть, можно было бы подумать, не строить ли нравственность на чем-либо другом: полностью игнорировать прошлое с его, порой, ошибками и тяжелыми воспоминаниями и быть устремленным целиком в будущее, строить это будущее на «разумных основаниях» самих по себе, забыть о прошлом с его темными и светлыми сторонами.
Это не только не нужно, но и невозможно. Память о прошлом прежде всего «светла» (пушкинское, выражение), поэтична. Она воспитывает эстетически.

Человеческая культура в целом не только обладает памятью, но это память по преимуществу. Культура человечества – это активная память человечества, активно же введенная в современность.
В истории каждый культурный подъем был в той или иной мере связан с обращением к прошлому. Сколько раз человечество, например, обращалось к античности? По крайней мере, больших, эпохальных обращений было четыре: при Карле Великом, при династии Палеологов в Византии, в эпоху Ренессанса и вновь в конце XVIII – начале XIX века. А сколько было «малых» обращений культуры к античности – в те же средние века. Каждое обращение к прошлому было «революционным», то есть оно обогащало современность, и каждое обращение по-своему понимало это прошлое, брало из прошлого нужное ей для движения вперед. Это я говорю об обращении к античности, а что давало для каждого народа обращение к его собственному национальному прошлому? Если оно не было продиктовано национализмом, узким стремлением отгородиться от других народов и их культурного опыта, оно было плодотворным, ибо обогащало, разнообразило, расширяло культуру народа, его эстетическую восприимчивость. Ведь каждое обращение к старому в новых условиях было всегда новым.
Знала несколько обращений к Древней Руси и послепетровская Россия. Были разные стороны в этом обращении. Открытие русской архитектуры и иконы в начале XX века было в основном лишено узкого национализма и очень плодотворно для нового искусства.
Хотелось бы мне продемонстрировать эстетическую и нравственную роль памяти на примере поэзии Пушкина.
У Пушкина Память в поэзии играет огромную роль. Поэтическая роль воспоминаний прослеживается с детских, юношеских стихотворений Пушкина, из которых важнейшее «Воспоминания в Царском Селе», но в дальнейшем роль воспоминаний очень велика не только в лирике Пушкина, но и даже в поэме «Евгений Онегин».
Когда Пушкину необходимо внесение лирического начала, он часто прибегает к воспоминаниям. Как известно, Пушкина не было в Петербурге в наводнение 1824 года, но все же в «Медном всаднике» наводнение окрашено воспоминанием:
«Была ужасная пора, об ней свежо воспоминанье…»
Свои исторические произведения Пушкин также окрашивает долей личной, родовой памяти. Вспомните: в «Борисе Годунове» действует его предок Пушкин, в «Арапе Петра Великого» – тоже предок, Ганнибал.
Память – основа совести и нравственности, память – основа культуры, «накоплений» культуры, память – одна из основ поэзии – эстетического понимания культурных ценностей. Хранить память, беречь память – это наш нравственный долг перед самими собой и перед потомками. Память – наше богатство.

Мы заботимся о своем здоровье и здоровье других, следим за правильным питанием, за тем, чтобы воздух и вода оставались чистыми, незагрязненными.
Наука, которая занимается охраной и восстановлением окружающей природы, называется экологией. Но экология не должна замыкаться только задачами сохранения окружающей нас биологической среды. Человек живет не только в природной среде, но и в среде, созданной культурой его предков и им самим. Сохранение культурной среды задача не менее важная, чем сохранение окружающей природы. Если природа необходима человеку для его биологической жизни, то культурная среда не менее необходима для его духовной, нравственной жизни, для его «духовной оседлости», для его привязанности к родным местам, следованию заветам предков, для его нравственной самодисциплины и социальности. Между тем вопрос о нравственной экологии не только не изучается, но и не поставлен. Изучаются отдельные виды культуры и остатки культурного прошлого, вопросы реставрации памятников и их сохранения, но не изучается нравственное значение и влияние на человека всей культурной среды в ее целом, ее воздействующая сила.
А ведь факт воспитательного воздействия на человека окружающей культурной среды не подлежит ни малейшему сомнению.
Человек воспитывается в окружающей его культурной среде незаметно для себя. Его воспитывает история, прошлое. Прошлое открывает ему окно в мир, и не только окно, но и двери, даже ворота – триумфальные ворота. Жить там, где жили поэты и прозаики великой русской литературы, жить там, где жили великие критики и философы, ежедневно впитывать впечатления, которые так или иначе получили отражение в великих произведениях русской литературы, посещать квартиры-музеи-значит, постепенно обогащаться духовно.
Улицы, площади, каналы, отдельные дома, парки напоминают, напоминают, напоминают… Ненавязчиво и ненастойчиво входят впечатления прошлого в духовный мир человека, и человек с открытой душой входит в прошлое. Он учится уважению к предкам и помнит о том, что в свою очередь нужно будет для его потомков. Прошлое и будущее становятся своими для человека. Он начинает учиться ответственности – нравственной ответственности перед людьми прошлого и одновременно перед людьми будущего, которым прошлое будет не менее важно, чем нам, а может быть, с общим подъемом культуры и умножением духовных запросов, даже и важнее. Забота о прошлом есть одновременно и забота о будущем…
Любить свою семью, свои впечатления детства, свой дом, свою школу, свое село, свой город, свою страну, свою культуру и язык, весь земной шар необходимо, совершенно необходимо для нравственной оседлости человека.
Если человек не любит хотя бы изредка смотреть на старые фотографии своих родителей, не ценит память о них, оставленную в саде, который они возделывали, в вещах, которые им принадлежали, значит, он не любит их. Если человек не любит старые дома, старые улицы, пусть даже и плохонькие, значит, у него нет любви к своему городу. Если человек равнодушен к памятникам истории своей страны, значит, он равнодушен к своей стране.
До известных пределов утраты в природе восстановимы. Совсем иначе с памятниками культуры. Их утраты невосстановимы, ибо памятники культуры всегда индивидуальны, всегда связаны с определенной эпохой в прошлом, с определенными мастерами. Каждый памятник разрушается навечно, искажается навечно, ранится навечно. И он совершенно беззащитен, он не восстановит самого себя.
Всякий заново отстроенный памятник старины будет лишен документальности. Это будет только «видимость.
 «Запас» памятников культуры, «запас» культурной среды крайне ограничен в мире, и он истощается со все прогрессирующей скоростью. Даже сами реставраторы, работающие иногда согласно своим собственным, недостаточно проверенным теориям или современным нам представлениям о красоте, становятся в большей мере разрушителями памятников прошлого, чем их охранителями. Уничтожают памятники и градостроители, особенно если они не имеют четких и полных исторических знаний.
На земле становится тесно для памятников культуры не потому, что земли мало, а потому, что строителей притягивают к себе старые места, обжитые, а потому и кажущиеся особенно красивыми и заманчивыми для градостроителей.
Градостроителям, как никому больше, нужны знания в области экологии культуры. Поэтому краеведение должно развиваться, оно должно распространяться и преподаваться, чтобы на основе его решать местные экологические проблемы. Краеведение воспитывает любовь к родному краю и дает те знания, без которых невозможно сохранение памятников культуры на местах.
Мы не должны возлагать полную ответственность за небрежение к прошлому на других или просто надеяться, что сохранением культуры прошлого занимаются специальные государственные и общественные организации и «это их дело», не наше. Мы сами должны быть интеллигентны, культурны, воспитанны, понимать красоту и быть добрыми – именно добрыми и благодарными нашим предкам, создававшим для нас и наших потомков всю ту красоту, которую не кто-либо другой, а именно мы не умеем порой опознать, принять в свой нравственный мир, хранить и деятельно защищать.
Каждый человек обязан знать, среди какой красоты и каких нравственных ценностей он живет. Он не должен быть самоуверен и нагл в отвержении культуры прошлого без разбора и «суда». Каждый обязан принимать посильное участие в сохранении культуры.
Ответственны за все мы с вами, а не кто-то другой, и в наших силах не быть равнодушными к нашему прошлому. Оно наше, в нашем общем владении.

В сентябре 1978 года я был на Бородинском поле вместе с замечательнейшим реставратором Николаем Ивановичем Ивановым. Обращали ли вы внимание на то, какие преданные своему делу люди встречаются именно среди реставраторов и музейных работников? Они лелеют вещи, и вещи платят им за это любовью. Вещи, памятники дарят своим хранителям любовь к себе, привязанность, благородную преданность культуре, а затем вкус и понимание искусства, понимание прошлого, проникновенное влечение к людям, их создавшим. Настоящая любовь к людям, к памятникам ли никогда не остается без ответа. Потому-то люди находят друг друга, а ухоженная людьми земля находит любящих ее людей и сама отвечает им тем же.
Пятнадцать лет Николай Иванович не уходил в отпуск: он не может отдыхать вне Бородинского поля. Он живет несколькими днями Бородинской битвы и днями, которые предшествовали битве. Поле Бородина имеет колоссальное воспитательное значение.
Я ненавижу войну, я перенес ленинградскую блокаду, нацистские обстрелы мирных жителей из теплых укрытий, в позициях на Дудергофских высотах, я был очевидцем героизма, с каким защищали советские люди свою Родину, с какой непостижимой стойкостью сопротивлялись врагу. Может быть, поэтому Бородинская битва, всегда поражавшая меня своей нравственной силой, обрела для меня новый смысл. Русские солдаты отбили на батарее Раевского восемь ожесточеннейших атак, следовавших одна за другой с неслыханным упорством.
Под конец солдаты обеих армий сражались в полной тьме, на ощупь. Нравственная сила русских была удесятерена необходимостью защитить Москву. И мы с Николаем Ивановичем обнажили головы перед памятниками героям, воздвигнутыми на Бородинском поле благодарными потомками…
В юности я приехал впервые в Москву и нечаянно набрел на церковь Успения на Покровке (1696-1699). Ее нельзя себе представить по сохранившимся фотографиям и рисункам, ее надо было видеть в окружении низких обыденных зданий. Но вот пришли люди и снесли церковь. Теперь на этом месте пустырь…
Кто же эти люди, уничтожающие живое прошлое, – прошлое, которое является и нашим настоящим, ибо культура не умирает? Иногда это сами архитекторы – из тех, которым очень хочется поставить свое «творение» на выигрышном месте и лень подумать о другом. Иногда же это совсем случайные люди, а в этом уже виноваты мы все. Мы должны подумать о том, чтобы подобное не повторилось. Памятники культуры принадлежат народу, и не одному только нашему поколению. Мы несем за них ответственность перед нашими потомками. С нас будет большой спрос и через сто, и через двести лет.
Исторические города населяют не только те, кто в них сейчас живет. Их населяют великие люди прошлого, память о которых не может умереть. В каналах Ленинграда отразились Пушкин и Достоевский с персонажами его «Белых ночей».
Историческую атмосферу наших городов нельзя зафиксировать никакими фотографиями, репродукциями и макетами. Эту атмосферу можно выявить, подчеркнуть реконструкциями, но можно и легко уничтожить – уничтожить бесследно. Она невосстановима. Надо хранить наше прошлое: оно имеет самое действенное воспитательное значение. Оно воспитывает чувство ответственности перед Родиной.
Вот что мне рассказал петрозаводский архитектор В. П. Орфинский, автор многих книг по народной архитектуре Карелии. 25 мая 1971 года в Медвежьегорском районе сгорела уникальная часовня начала XVII века в деревне Пелкула – памятник архитектуры государственного значения. И никто даже не стал выяснять обстоятельства дела.
В 1975 году сгорел еще один памятник архитектуры государственного значения – Вознесенская церковь в деревне Типиницы Медвежьегорского района – один из интереснейших шатровых храмов русского Севера. Причина– молния, но истинная первопричина – безответственность и халатность: высотные шатровые столпы Вознесенской церкви и сблокированной с ней колокольни не имели элементарной грозозащиты.
Упал шатер Рождественской церкви XVIII века в селе Бестужеве, Устьянского района, Архангельской области – ценнейший памятник шатрового зодчества, последний элемент ансамбля, очень точно поставленного в излучине реки Устьи. Причина – полнейшая безнадзорность.
А вот небольшой факт по Белоруссии. В селе Достоево, откуда происходили предки Достоевского, была небольшая церковь XVIII века. Местные власти, чтобы избавиться от ответственности, боясь, что памятник поставят на учет охраняемых, приказали снести церковь бульдозерами. От нее остались только обмеры и фотографии. Произошло это в 1976 году.
Таких фактов можно было бы собрать множество. Что же делать, чтобы они не повторялись? Прежде всего о них не следует забывать, делать вид, что их не было. Недостаточно и запрещений, инструкций и досок с указанием «Охраняется государством». Надо, чтобы факты хулиганского или безответственного отношения к культурному наследию неукоснительно разбирались в судах и виновных строго наказывали. Но и этого мало. Совершенно необходимо уже в средней школе изучать краеведение, заниматься в кружках по истории и природе своего края. Именно молодежные организации должны в первую очередь брать шефство над историей своего края. И наконец, самое главное – в программах по преподаванию истории в средней школе необходимо предусмотреть уроки по местной истории.
Любовь к своей Родине – это не нечто отвлеченное; это – и любовь к своему городу, к своей местности, к памятникам ее культуры, гордость своей историей. Вот почему преподавание истории в школе должно быть конкретным – на памятниках истории, культуры, революционного прошлого своей местности.
К патриотизму нельзя только призывать, его нужно заботливо воспитывать – воспитывать любовь к родным местам, воспитывать духовную оседлость. А для всего этого необходимо развивать науку культурной экологии. Не только природная среда, но и культурная среда, среда памятников культуры и ее воздействие на человека должны подвергаться тщательному научному изучению.
Не будет корней в родной местности, в родной стране – будет много людей, похожих на степное растение перекати-поле.

Прошлое, настоящее и будущее взаимосвязаны. Каждый поступок, совершенный нами, отражается на будущем. Так, Р. Брэдбери в рассказе «И грянул гром» предлагает читателю представить, что могло бы случиться, если бы у человека появилась машина времени. В его выдуманном будущем такая машина есть. Любителям острых ощущений предлагают сафари во времени. Главный герой Экельс пускается в авантюру, но его предупреждают о том, что ничего нельзя менять, убивать можно только тех животных, которые должны умереть от болезней или по какой-то другой причине (все это уточняется организаторами предварительно). Оказавшись в эпохе динозавров, Экельс пугается настолько, что убегает за пределы разрешенной местности. Его возвращение в настоящее показывает, насколько важна каждая деталь: на его подошве оказалась растоптанная бабочка.  Попав в настоящее, он обнаружил, что весь мир изменился: цвета, состав атмосферы, человек и даже правила орфографии стали другими. Вместо президента-либерала у власти находился диктатор.
Таким образом, Брэдбери доносит следующую мысль: прошлое и будущее взаимосвязаны. Мы в ответе за каждый поступок, который совершили.
Заглядывать в прошлое необходимо для того, чтобы знать свое будущее. Все, что происходило когда-либо, повлияло на тот мир, в котором мы живем. Если уметь провести параллель между прошлым и настоящим, то можно прийти к такому будущему, к какому хочешь.

Иногда цена ошибки может стоить жизни всего человечества. Так, в рассказе «И грянул гром» показано, что одна незначительная ошибка может привести к катастрофе. Главный герой рассказа Экельс наступает на бабочку во время путешествия в прошлое, своей оплошностью он меняет весь ход истории. Этот рассказ показывает, насколько тщательно нужно подумать, прежде чем что-то сделать. Его предупреждали об опасности, но жажда приключения была сильнее, чем здравый смысл. Он не смог правильно оценить свои способности и возможности. Это привело к катастрофе.

   В каких произведениях русских писателей звучит тема памяти и в чём эти произведения можно сопоставить с эпилогом поэмы А.А. Ахматовой «Реквием»?

⁠________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________

   Главной в указанном отрывке из поэмы А. Ахматовой стала тема памяти. Лирическая героиня (=сама поэтесса) с великой печалью и состраданием вспоминает всех матерей, дочерей и жён, надеющихся узнать хоть что-то о судьбе своих любимых. Мотивы одиночества, но одновременно и единения с такими же, как она сама, буквально пронизывают данное произведение.

   Также к теме памяти обращаются А.С. Пушкин в стихотворении «…Вновь я посетил» и М.Ю. Лермонтов в «Смерти поэта».

   В стихотворении Пушкина мы видим описание мест, давно покинутых поэтом, но эти родные места возрождают воспоминания. И Ахматова говорит, что место, на котором она «стояла триста часов», вызывает воспоминания, но не как у Пушкина, ностальгические и философские, а скорбные. Оба поэта обращаются к будущим поколениям, которые, может быть, вспомнят о них, побывав в значимых для них местах.

   В «Смерти поэта» Лермонтов говорит о Пушкине, гении своей эпохи, возвышает его в глазах тех, кто клеветал на него и не понимал. Стихотворения Лермонтова и Ахматовой – это послания будущим поколениям с целью оставить память о трагических моментах жизни отдельного человека или страны в целом. Также объединяет оба стихотворения мотивы одиночества, неприятия обществом, и особенно правящими кругами.

   Таким образом, все три стихотворения объединены общей темой – темой памяти, сходными мотивами (грусть, скорбь, сожаление), а также обращённостью к будущему.