Тендряков егэ тест

(1)То была первая тихая ночь в разбитом Сталинграде. (2)Поднялась тихая луна над руинами, над заснеженными пепелищами. (3)И никак не верилось, что уже нет нужды пугаться тишины, затопившей до краёв многострадальный город. (4)Это не затишье, здесь наступил мир — глубокий, глубокий тыл, пушки гремят где-то за сотни километров отсюда.

(5)И в эту-то ночь неподалёку от подвала, где размещался их штаб полка, занялся пожар. (6)Вчера никто бы не обратил на него внимания — бои идут, земля горит, — но сейчас пожар нарушал мир, все кинулись к нему.

(7)Горел немецкий госпиталь, четырёхэтажное деревянное здание. (8)Горел вместе с ранеными. (9)Ослепительно золотые, трепещущие стены обжигали на расстоянии, теснили толпу. (10)Она, обмершая, заворожённая, подавленно наблюдала, как внутри, за окнами, в раскалённых недрах, время от времени что-то обвешивается — тёмные куски. (11)И каждый раз, как это случалось, по толпе из конца в конец проносился вздох горестный и сдавленный — то падали вместе с койками немецкие раненые из лежачих, что не могли подняться и выбраться.

(12)А многие успели выбраться. (13)Сейчас они затерялись среди русских солдат, вместе с ними, обмерев, наблюдали, вместе испускали единый вздох.

(14)Вплотную, плечо в плечо с Аркадием Кирилловичем стоял немец, голова и половина лица скрыты бинтом, торчит лишь острый нос и тихо тлеет обречённым ужасом единственный глаз. (15)Он в болотного цвета тесном хлопчатобумажном мундирчике с узкими погончиками, мелко дрожит от страха и холода. (16)Его дрожь невольно передаётся Аркадию Кирилловичу, упрятанному в тёплый полушубок.

(17)Он оторвался от сияющего пожарища, стал оглядываться — кирпично раскалённые лица, русские и немецкие вперемешку. (18)У всех одинаково тлеющие глаза, как глаз соседа, одинаковое выражение боли и покорной беспомощности. (19)Свершающаяся на виду трагедия ни для кого не была чужой.

(20)В эти секунды Аркадий Кириллович понял простое: ни вывихи истории, ни ожесточённые идеи сбесившихся маньяков, ни эпидемические безумия — ничто не вытравит в людях человеческое. (21)Его можно подавить, но не уничтожить. (22)Под спудом в каждом нерастраченные запасы доброты — открыть их, дать им вырваться наружу! (23)И тогда… (24)Вывихи истории — народы, убивающие друг друга, реки крови, сметённые с лица земли города, растоптанные поля… (25)Но историю-то творит не господь бог — её делают люди! (26)Выпустить на свободу из человека человеческое — не значит ли обуздать беспощадную историю?

(27)Жарко золотились стены дома, багровый дым нёс искры к холодной луне, окутывал её. (28)Толпа в бессилье наблюдала. (29)И дрожал возле плеча немец с обмотанной головой, с тлеющим из-под бинтов единственным глазом. (30)Аркадий Кириллович стянул в темноте с себя полушубок, накинул на плечи дрожащего немца.

(31)Аркадий Кириллович не доглядел трагедию до конца, позже узнал — какой-то немец на костылях с криком кинулся из толпы в огонь, его бросился спасать солдат-татарин. (32)Горящие стены обрушились, похоронили обоих.

(33) В каждом нерастраченные запасы человечности.

(34) Бывший гвардии капитан стал учителем. (35)Аркадий Кириллович ни на минуту не забывал перемешанную толпу бывших врагов перед горящим госпиталем, толпу, охваченную общим страданием. (36)И безызвестного солдата, кинувшегося спасать недавнего врага, тоже помнил. (37)Он верил — каждый из его учеников станет запалом, взрывающим вокруг себя лёд недоброжелательства и равнодушия, освобождающим нравственные силы. (38)Историю делают люди.

(По В. Тендрякову)

Владимир Федорович Тендряков (1923-1984) — русский советский писатель, автор остроконфликтных повестей о духовно-нравственных проблемах жизни.

           (1)До сих пор вспоминаю тот разговор с отцом Сони Потехиной, который случился у меня после родительского собрания. (2)Василий Петрович тогда сам начал его:

(3) – Слышали: прямая линия короче кривой – геометрия! (4)И все верят в это, понять не хотят – в жизни-то геометрия совсем иная, там кривые пути всегда прямых короче. (5)А чему вы, преподаватель литературы, детей учите?

(6) – Русской литературе хотя бы. (7)А она тем знаменита, что лучше других разбирается в запутанной жизни. (8)Да, в запутанной, да, в сложной!

(9) – Вы учите – будь только честным и никак по-другому?

(10) – Учу.

(11) – И зла никому не делай – учите?

(12) – Учу.

(13) – И сильного не бойся, слабому помогай, от себя оторви – тоже учите?

(14) – Тоже.

(15) – А-а! – восторжествовал мой собеседник. – И это не по линеечке жить называется! (16)Не геометрию из книжек преподаёте! (17)Запутанно, сложно, а прямолинейненько-то поступай!

(18) – А вам бы хотелось, чтоб я учил – будь бесчестным, подличай, изворачивайся, не упускай случая сделать зло, перед сильным пасуй, слабому не помогай…(19)Неужели, Василий Петрович, вам хочется такой вот свою дочь видеть?

(20) – Я хочу…– Василий Петрович даже задохнулся от негодующего волнения. – Одного хочу – чтоб Сонька моя счастливой была, приспособленной! (21)Чтоб загодя знала, что и горы крутые, и пропасти в жизни встретятся, пряменько никак не потопаешь, огибай постоянно. (22)Ежели можно быть честной, то будь, а коль нельзя – ловчи, не походи на своего отца, который лез напролом да лоб расшиб…(23)Хочу, чтоб поняла, и крепко поняла, что для всех добра и люба не станешь и любви большой и доброты особо от других не жди. (24)Хочу, чтоб не кидалась на тех, кто сильней, кто легко хребет сломать может, а осторожничала, иной раз от большой нужда и поклониться могла. (25)Хочу, чтоб дурой наивной не оказалась. (26)Вот чего хочу! (27)Ясно ли? (28)Вот если бы этой сноровистой науке вы мою Соньку научили, а бы первый вам в ножки поклонился.

(29) – Всех этом научить или только одну вашу дочь?

(30) – Всех, всех, чтоб вислоухими не были!

(31) – Так что же получится, Василий Петрович, – все науку воспримут, все станут не вислоухие, а ловкачи, все будут стараться обманывать друг друга, хребет ломать тем, кто послабей…(32)В дурном же мире Соне жить придётся. (33)Не пугает это вас?

(34) – А что делать-то, когда он, мир, таков и есть, доброго слова не стоит? (35)И сменять его на другой какой, получше, нельзя – один всего. (36)Выхода нет – приспосабливайся к нему.

(37) – Сменять наш мир на другой нельзя, а вот попробовать как-то исправить его…

(38) – Ой, не учите вы детей наших мир исправлять. (39)На что мне весь мир! (40)Могу ли я с ним, со всем миром, справиться? (41)Иль надеяться могу, что справится Сонька? (42)С ума ещё не сошёл – ни себя, ни её Наполеоном великим не считаю! (43)Я маленький человек, и она в крупную не вырастет. (44)Нужно мне совсем мало – чтоб дочь родная счастливо жила. (45)А остальные уж пусть сами как-нибудь без меня устраиваются… (46)А вы!

                                                                                   (По В. Тендрякову)

Тендряков Владимир Фёдорович (1923-1984) – прозаик, автор остроконфликтных повестей о деревне, духовно-нравственных проблемах общества.

«Проблема, которая стала предметом спора героев В.Тендрякова, непроста, каждый герой имеет свою точку зрения и выражает её очень эмоционально, горячо, пытаясь убедить собеседника в своей правоте. Поэтому в тексте появляется такое синтаксическое средство выразительности, как (А) _____ (предложения 3,8). Каждый собеседник стремится найти весомые аргументы в поддержку своей точки зрения, об этом свидетельствует такой приём, как (Б) _____ («не кидалась на тех, кто сильней…, а осторожничала» в предложении 24). Герои В.Тендрякова принадлежат к разным социальным слоям, имеют разный уровень образования, что ярко проявляется в речи каждого из них. Так, например, писатель воссоздаёт речь Василия Петровича с помощью таких лексических средств, как (В) ______ (например, «загодя» в предложении 21, «дурой» в предложении 25) и (Г) _____ («лез напролом» в предложении 22, «с ума … не сошёл» в предложении 42)».

Список терминов:

1. фразеологизмы
2. книжные слова
3. просторечные слова
4. эпитеты
5. сравнения
6. антитеза
7. инверсия
8. парцелляция
9. восклицательные предложения

1) Прочитайте текст и выполните задание.

Показать текст. ⇓

Напишите сочинение по прочитанному тексту.

Сформулируйте одну из проблем, поставленных автором текста.

Прокомментируйте сформулированную проблему. Включите в комментарий два примера-иллюстрации из прочитанного текста, которые важны для понимания проблемы исходного текста (избегайте чрезмерного цитирования). Дайте пояснение к каждому примеру-иллюстрации. Проанализируйте смысловую связь между примерами-иллюстрациями.

Сформулируйте позицию автора (рассказчика).

Сформулируйте и обоснуйте своё отношение к позиции автора (рассказчика) по проблеме исходного текста.

Объём сочинения – не менее 150 слов.

Работа, написанная без опоры на прочитанный текст (не по данному тексту), не оценивается. Если сочинение представляет собой пересказанный или полностью переписанный исходный текст без каких бы то ни было комментариев, то такая работа оценивается 0 баллов.

Сочинение пишите аккуратно, разборчивым почерком.

(1)Уже взявшись за ручку двери,
Женька услышал густой перекатывающийся бас. (2)Дома его ждал гость столь
неприятный, что хоть поворачивайся и уходи. (З)Может, и в самом деле побродить
по улице, пока незваный гость не уйдёт?..

(4)Гость-то уйдёт, а проблема
останется. (5)И Женька, открыв дверь, обречённо шагнул через порог навстречу
гремевшему басу.

(б)Посреди комнаты стоял учитель
математики Василий Васильевич, размахивал длинной рукой и ораторствовал.
(7)Отец и мать, пришедшие с работы на обед, сидели вокруг застланного
скатертью стола и почтительно слушали. (8)Василий Васильевич считался одним из
самых умных людей в их посёлке городского типа.

(9)Мать не оглянулась в сторону
сына, отец лишь стрельнул сердитым глазом. (Ю)Василий Васильевич покосился, но
речи своей не прервал.

— (11)Нет от природы дурных людей,
есть дурные воспитатели! — гремел Василий Васильевич, и оконные стёкла
отзывались на его голос. — (12)Мы, учителя, не справляемся с воспитанием, даём
брак… (13)Согласен! (14)Подписываюсь! (15)Но!.. (16)Ведь в школе ученик
проводит всего каких-нибудь шесть часов в сутки, остальные восемнадцать часов
— дома! (17)Законно спросить:

чьё влияние сильней на ребенка?
(18)Нас, учителей? (19)Или вас, родителей?..

— 
(20)Вы хотите сказать, Василий Васильевич… —
начал было отец Жени.

—  
(21)Хочу сказать, Фёдор Андреевич, — голос Василия
Васильевича стал твёрд, лицо величественно, — что когда вы в ущерб семье с
раннего утра до позднего вечера пропадаете на работе, то не считайте, что это
так уж полезно для общества. (22)Обществу, уважаемый Фёдор Андреевич, нужно,
чтобы вы побольше отдавали времени своему сыну, передавали ему то, чем сами
богаты. (23)Да! (24)Вы трудолюбивы, вы работоспособны, а сын, увы, этого от
вас не перенял. (25)Не перенял он вашу кипучую энергию, не перенял и ваше
чувство ответственности перед делом. (26)Не обижайтесь за мою прямоту.

—  
(27)Да что уж обижаться — вы правы, сына вижу
только поздно вечером, когда с ног валюсь, — отмахнулся огорчённо отец. — (28)И
мать тоже с утра до ночи занята — в больнице у неё дел по горло.

—  
(29)Василий Васильевич, спасибо вам, — подала голос
мать. — (ЗО)Что в наших силах, то сделаем. (31)Как- никак он у нас один.

—  
(32)Ну и прекрасно! (ЗЗ)Ну и превосходно!..
(34)А я, со своей стороны, уверяю вас, тоже приложу все усилия, чтобы экзамены
были сданы если не отлично, то хотя бы хорошо… (35)Под прицелом будешь у
меня, голубчик, под прицелом!

(Зб)Василий
Васильевич заметно подобрел. (37)Он и вообще-то не умел долго сердиться, а уж
после того, как поговорит, поораторствует, громко, всласть отчитает своих
старшеклассников, всегда становится мирным и ласковым. (38)Все это уже хорошо
знали и молчали, когда он выражал своё возмущение их невысокой работоспособностью.

(39)Он ушёл
успокоенный и великодушный, родители проводили его до дверей.

(40)Отец вернулся
в комнату, пнул стул, подвернувшийся на пути, и навис над Женей.

—  
(41)Достукался! (42)Краснеть за тебя приходится.
(43)Не-ет, я приму меры!.. (44)Я найду способ усадить тебя за рабочий стол!..

(45)     
Мать прислонилась к стене и позвала:

—   
Подойди ко мне.

(46)    
Отец сразу умолк, а Женя, весь внутренне сжавшись,
подошёл к матери. (47)Он с детства больше боялся тихого голоса матери, чем
крика отца.

(48)Мать положила
ему на плечо руку и стала молча вглядываться, долго-долго, в углах губ
проступали опасные морщинки.

—  
(49)Женя… — (50)И замолчала, снова стала вглядываться
сыну в лицо.

(51)Наконец
заговорила:

—  
У меня сейчас в больнице человек в тяжёлом состоянии.
(52)Я сейчас уйду к нему и вернусь очень поздно… (53)И завтра я должна быть
там, в больнице, и послезавтра… (54)Должна я спасти этого человека?

—   
(55)Должна, — выдавил Женя, в тон матери, тихо.

—  
(56)Я спасу этого, появятся другие. (57)И мне
снова нужно будет спасать… (58)А может, мне лучше заняться тобой? (59)Ты
здоров, но ты так глуп и ленив, что нужно следить, как ты готовишься к
экзаменам, хватать тебя за руку, силой вести к столу…

—   
(60)Эх! — (61 )В полном расстройстве отец пнул
ногой стул. (62)Было ясно, что с таким же удовольствием он отвесил бы пинок
уже переросшему его сыну.

(63)У Женьки
сжалось горло.

—  
(64)Мам… (65)Я всё… (66)Я сам справлюсь со
своими делами… (67)Не надо тебе о них думать.

(68)Мать сняла с
плеча сына руку, отвела глаза, выпрямилась, как струна, и как будто вся
внутренне собралась.

—  
(69)У меня сейчас сложнейшая операция. (70)Я
очень волнуюсь.

—    
(71)Мам! (72)Я сам… (73)Вот увидишь.

—   
(74)А я всё-таки приму меры! (75)Не-ет, я на
самотёк не пущу! — (76)Отец решительно направился к зазвонившему в этот
момент телефону.

—    
(77)Слушаю! (78)Что                  — платформ нет?

(79)Выкатку приостановить?! (80)Да вы представляете, что может
произойти?! (81)Нужны платформы — кровь из носу!.. (82)Сейчас буду, без меня
ничего не предпринимать!

(83)И отец, схватив папку с документами,
вылетел из дома, забыв о Женьке.

(По В.Ф. Тендрякову*)

*Владимир Фёдорович Тендряков
(1923-1984 гг.) — советский писатель, автор произведений о духовнонравственных
проблемах, о жизни в деревне.

В приведенном тексте В.Ф.Тендряков поднимает проблему влияния родителей на формирование характера детей.

Раскрывая данную проблему, автор описывает ситуацию из жизни простой советской семьи. Родители  проводили все время на работе и не уделяли сыну должного внимания, в результате чего он стал ленив. После визита учителя отец строго сказал мальчику: «Я приму меры! Найду способ усадить тебя за рабочий стол!» Но из-за важного звонка мужчина поспешил на работу и позабыл о Женьке.

Позиция Тендрякова определенна. Писатель уверен, что на формирование характера ребенка больше всего влияет активное участие отца и матери в его жизни.

С автором невозможно не согласиться.  Я согласна, что в судьбе и становлении жизненной позиции детей родители играют огромную роль. Все зависит от личностных качеств этих людей, от того, что они хотят воспитать в юном человеке. 

Чтобы доказать справедливость данного высказывания, приведу примеры из литературы. И.А.Гончаров в романе «Обломов» подробно описал детство Андрея Штольца.  Его семья работала

Все мы пробыли месяц в запасном полку за Волгой. Мы, это так — остатки разбитых за Доном частей, докатившихся до Сталинграда. Кого-то вновь бросили в бой, а нас отвели в запас, казалось бы — счастливцы, какой-никакой отдых от окопов. Отдых… два свинцово-тяжелых сухаря на день, мутная водица вместо похлебки. Отправку на фронт встретили с радостью. 

Очередной хутор на нашем пути. Лейтенант в сопровождении старшины отправился выяснять обстановку. 

Через полчаса старшина вернулся. 

— Ребята! — объявил он вдохновенно. — Удалось вышибить: на рыло по двести пятьдесят граммов хлеба и по пятнадцати граммов сахара! 
Кто со мной получать хлеб?.. Давай ты! — Я лежал рядом, и старшина ткнул в меня пальцем. 

Прямо на крыльце я расстелил плащ-палатку, на нее стали падать буханки — семь и еще половина. 

Старшина на секунду отвернулся, и я сунул полбуханки под крыльцо, завернул хлеб в плащ-палатку, взвалил ее себе на плечо. 
Только идиот может рассчитывать, что старшина не заметит исчезновения перерубленной пополам буханки. К полученному хлебу никто не прикасался, кроме него и меня. Я вор, и сейчас, вот сейчас, через несколько минут это станет известно… Да, тем, кто, как и я, пятеро суток ничего не ел. Как и я! 

В жизни мне случалось делать нехорошее — врал учителям, чтоб не поставили двойку, не раз давал слово не драться и не сдерживал слова, однажды на рыбалке я наткнулся на чужой перепутанный перемет, на котором сидел голавль, и снял его с крюка… Но всякий раз я находил для себя оправдание:не выучил задание — надо было дочитать книгу, подрался снова — так тот сам полез первый, снял с чужого перемета голавля — но перемет-то снесло течением, перепутало, сам хозяин его ни за что бы не нашел… 

Теперь я и не искал оправданий. Ох, если б можно вернуться, достать спрятанный хлеб, положить его обратно в плащ-палатку! 
С обочины дороги навстречу нам с усилием — ноет каждая косточка — стали подыматься солдаты. Хмурые, темные лица, согнутые спины, опущенные плечи. 

Старшина распахнул плащ-палатку, и куча хлеба была встречена почтительным молчанием. 

В этой-то почтительной тишине и раздалось недоуменное: 

— А где?.. Тут полбуханка была! 

Произошло легкое движение, темные лица повернулись ко мне, со всех сторон — глаза, глаза, жуткая настороженность в них. 

— Эй ты! Где?! Тебя спрашиваю! 

Я молчал. 
Пожилой солдат, выбеленно голубые глаза, изрытые морщинами щеки, сивый от щетины подбородок, голос без злобы: 

— Лучше, парень, будет, коли признаешься. 
В голосе пожилого солдата — крупица странного, почти неправдоподобного сочувствия. А оно нестерпимее, чем ругань и изумление. 

— Да что с ним разговаривать! — Один из парней вскинул руку. 

И я невольно дернулся. А парень просто поправил на голове пилотку. 

— Не бойся! — с презрением проговорил он. — Бить тебя… Руки пачкать. 

И неожиданно я увидел, что окружавшие меня люди поразительно красивы — темные, измученные походом, голодные, но лица какие-то граненые, четко лепные. Среди красивых людей — я уродлив. 

Ничего не бывает страшнее, чем чувствовать невозможность оправдать себя перед самим собой. 

Мне повезло, в роте связи гвардейского полка, куда я попал, не оказалось никого, кто видел бы мой позор.Мелкими поступками раз за разом я завоевывал себе самоуважение — лез первым на обрыв линии под шквальным обстрелом, старался взвалить на себя катушку с кабелем потяжелей, если удавалось получить у повара лишний котелок супа, не считал это своей добычей, всегда с кем-то делил его. И никто не замечал моих альтруистических «подвигов», считали — нормально. А это-то мне и было нужно, я не претендовал на исключительность, не смел и мечтать стать лучше других. 
Больше в жизни я не воровал. Как-то не приходилось.