Три года подготовки к итоговому сочинению не шутка чижиков впервые в своей преподавательской текст

Любителям эпических произведений рекомендуем читать краткое содержание поэмы «Песнь о нибелунгах» – выдающегося средневекового литературного памятника. Эпопея была создана в результате переработки множества германских героических песен и сказаний. В ее основе лежит реальное историческое событие – гибель бургундского королевства в 437 г.

Главные герои

Зигфрид – король Нидерландов; бесстрашный могучий герой, совершивший множество подвигов и женившийся на Кримхильде. Был коварно убит Хагеном.

Кримхильда – прекрасная бургундская принцесса, повторно вышедшая замуж за короля гуннов; жестоко отомстила за убийство первого мужа.

Гунтер – король Бургундии, брат Кримхильды.

Гернот и Гизельхер – братья Гунтера, вместе с ним правившие Бургундией.

Хаген – вассал и ближайший советник бургундских королей, убивший Зигфрида.

Краткое содержание

Авентюра I

Давным-давно в столице Бургундии Вормсе правили три могущественных брата: Гунтер, Гернот и Гизельхер. У этих отважных королей была сестра – прекрасная Кримхильда.

Однажды Кримхильде приснился странный сон. Девушка приручила сокола, но на ее глазах он был заклеван двумя орлами. Кримхильда рассказала об этом матери – Уте. Та объяснила дочери значение вещего сна. Сокол – будущий муж Кримхильды, которому грозит опасность. Девушка заявила, что никогда не выйдет замуж, если ее любимому уготована такая судьба.

Авентюра II. О Зигфриде

В это время в Нидерландах жил королевич Зигфрид. Уже в юном возрасте он прославился в качестве непобедимого и могучего воина. Достигнув совершеннолетия, Зигфрид был торжественно возведен в рыцарский сан вместе с четырьмя сотнями сверстников.

Отец Зигфрида Зигмунд устроил грандиозный праздник в честь посвящения сына в рыцари. Торжества продолжались целую неделю.

Авентюра III. О том, как Зигфрид приехал в Вормс

Зигфрид стал подумывать о женитьбе. До Нидерландов дошли слухи о прекрасной Кримхильде. Королевич заявил, что женится на гордой бургундской принцессе.

Узнав о желании сына, Зигмунд встревожился. Он опасался, что сватовство Зигфрида разгневает бургундских королей, с которыми лучше не воевать. Зигмунд попытался отговорить сына, но тот был непреклонен.

Зигфрид отправился в Бургундию в сопровождении всего лишь одиннадцати спутников. Гунтер с любопытством рассматривал чужеземцев из окна. Он призвал во дворец Хагена и попросил его определить, откуда прибыли знатные гости.

Поглядев на нидерландских витязей, Хаген с уверенностью сказал, что это Зигфрид, слава о котором уже давно дошла до Бургундии. Одним из великих подвигов юного королевича была победа над двумя королями: Шильбунгом и Нибелунгом. В результате Зигфрид завладел кладом нибелунгов. Также он одолел в бою страшного дракона, омылся его кровью и с тех пор неуязвим для любого оружия.

Гунтер вышел к Зигфриду и поприветствовал его. Король поинтересовался, что привело витязя в Бургундию. Зигфрид ответил, что до него дошли рассказы о могуществе и силе Гунтера. Он заявил, что намерен вступить с бургундским королем в бой и завладеть землями достойного противника.

Заявление Зигфрида разгневало многих соратников Гунтера. Некоторые уже взялись за оружие, чтобы покарать наглого чужеземца. Герноту удалось успокоить воинов и предотвратить столкновение. Он обратился к Зигфриду с мирной речью, предлагая витязю стать почетным гостем бургундов.

Молодой нидерландский королевич был принят в высшем бургундском обществе и вскоре прославился своими учтивостью и благородством. Зигфрид принимал участие в рыцарских турнирах, неизменно одерживая победы. Через окно за ним часто тайком наблюдала Кримхильда.

Зигфрид мечтал увидеть прекрасную принцессу, но ему этого не удавалось. Так прошел целый год.

Авентюра IV. О том, как он бился с саксами

Однажды в Вормс прибыли двое послов, передавших, что Бургундии объявили войну два короля: Людегер Саксонский и Людегаст Датский. Через три месяца они вторгнутся на бургундские земли с огромным войском.

Тревожное состояние Гунтера заметил Зигфрид и спросил короля, что его беспокоит. Бургундец поначалу не хотел рассказывать о беде иноземцу, но в конце концов признался, что враги готовят нападение на его земли.

Зигфрид попросил у Гунтера тысячу воинов, уверяя, что этого количества ему хватит для победы над саксами и датчанами.

Гунтер приободрился и велел послам сказать противникам, что не боится вторжения. Людегер и Людегаст собрали огромное войско численностью более сорока тысяч человек.

Знаменитый нидерландец выступил в поход во главе тысячи воинов. Приблизившись к саксонским землям, он в одиночку отправился в дозор.

Зигфрид встретился с каким-то знатным датчанином и вступил с ним в бой. В ходе яростной битвы нидерландец стал одерживать верх. Слабеющий противник запросил пощады и открыл свое имя. Это был сам Людегаст. На помощь королю подоспели тридцать датчан. Зигфрид расправился со всеми противниками. Лишь одному удалось сбежать от его меча.

Зигфрид привез плененного датского короля в свой лагерь. Воодушевленные этим бургунды бесстрашно бросились в бой против превосходящих сил саксов и датчан. Впереди всех бился отважный Зигфрид, пытаясь пробиться к Людегеру.

Наконец, предводители войск сошлись в смертельном поединке. Людегер стал ослабевать, но тут заметил эмблему на щите противника и понял, что сражается с самим Зигфридом. Он немедленно приказал войску прекратить битву и сдался могучему нидерландцу.

Бургунды набрали среди знатных саксов и датчан заложников и отправились домой. Известие о победе вызвало бурное ликование по всей Бургундии. Встречать победителя вышел сам Гунтер, объявивший, что через полтора месяца состоятся грандиозные празднества.

Авентюра V. О том, как Зигфрид впервые увидел Кримхильду

В Реймс стали съезжаться многочисленные гости из самых дальних краев. Настоящим украшением праздника должна была стать прекрасная Кримхильда, которую до этого почти никто не видел. Зигфрид впервые взглянул на красавицу и понял, что не ошибся в своем выборе.

Кримхильда поприветствовала Зигфрида и поцеловала его. Молодые люди, взявшись за руки, прошествовали в церковь на торжественную службу. Праздничные мероприятия продолжались двенадцать дней. Собравшиеся в Вормсе рыцари приняли участие в различных турнирах.

Когда торжества закончились, Гунтер отпустил Людегера и Людегаста, взяв с них слово, что они никогда не будут нападать на Бургундию.

Авентюра VI. О том, как Гунтер поехал в Исландию за Брюнхильдой

Гунтер уже давно мечтал взять в жены исландскую королеву Брюнхильду. Эта была очень красивая могучая девушка. Всех женихов она подвергала трем испытаниям на силу и ловкость. Никому до сих пор не удавалось одержать победу над королевой.

Зигфрид вызвался поехать вместе с королем и помочь ему. Гунтер пообещал герою, что выдаст за него сестру, если им удастся привести Брюнхильду в Бургундию.

Нидерландец захватил с собой плащ-невидимку. Он также посоветовал королю взять еще двух спутников: Хагена и Данкварта. Витязи сели на корабль и спустя двенадцать дней достигли берегов Исландии. Брюнхильда жила в крепком замке Изенштейн.

Авентюра VII. О том, как Гунтер добыл Брюнхильду

Гунтер и его спутники высадились на берег, оседлали коней и поскакали в королевский замок. Исландцы с почетом приняли гостей. Многие узнали Зигфрида и решили, что именно он решил посвататься к королеве.

Брюнхильда вышла к приезжим и обратилась с приветствием к Зигфриду. Нидерландец заявил, что прибыл в Исландию в качестве вассала Гунтера, который желает пройти испытания ради королевы. Брюнхильда предупредила жениха и его спутников, что проигрыш в состязаниях приведет их к смерти.

Перед началом состязаний Зигфрид незаметно покинул замок, надел на корабле плащ-невидимку и вернулся обратно. Брюнхильда уже облачилась в доспехи и вооружилась. Увидев, с какой легкостью королева обращается с невероятно тяжелыми щитом и копьем, Гунтер, Хаген и Данкварт пришли в уныние. Они решили, что победить такую «дьяволицу» невозможно. Оставаясь невидимым, Зигфрид подошел к Гунтеру и призвал короля положиться на него.

Первых два испытания заключались в броске и отражении копья. Брюнхильда с огромной силой швырнула в Гунтера свое копье. Зигфрид с трудом отразил удар щитом и метнул оружие в королеву. Бросок нидерландца свалил Брюнхильду на землю. Так как Зигфрид был невидимым, все решили, что победу одержал Гунтер.

Началось последнее испытание. Брюнхильда взяла огромный камень, швырнула его и прыгнула следом, опередив камень в полете. То же самое сделал Зигфрид, которому пришлось прыгать вместе с Гунтером.

Нидерландцу удалось превысить расстояние броска и прыжка королевы. Брюнхильда громко объявила о победе Гунтера, которого отныне все исландцы должны считать своим королем.

Королева заявила бургундам, что не может покинуть Исландию, не посоветовавшись с подданными. Она отправила к своим вассалам гонцов с требованием приехать в замок.

Гунтер, Хаген и Данкварт заподозрили, что им готовится ловушка. Зигфрид успокоил короля и сказал, что немедленно отправится в путь и вскоре вернется с подкреплением.

Авентюра VIII. О том, как Зигфрид ездил за своими нибелунгами

Зигфрид вновь надел волшебный плащ, сел в челнок и покинул берег Исландии. За ночь он доплыл до страны нибелунгов и стал громко стучаться в замок, в котором хранился его клад.

Изменив голос, Зигфрид потребовал от стоявшего на страже великана, чтобы тот впустил его. Сторож, вооруженный огромной палицей, бросился на витязя. В бою Зигфрид одолел великана и связал его.

На шум битвы прибежал охраняющий клад нибелунгов карлик Альбрих. Зигфрид и над ним одержал победу и только тогда признался сторожам, что они сражались со своим хозяином.

Зигфрид набрал из нибелунгов отряд и объявил, что завтра они отправятся с ним в плавание.

Тысяча могучих нибелунгов приплыли в Исландию и были с почетом размещены в замке. Это подкрепление Зигфрида сделало Брюнхильду более сговорчивой. Оставив страну на попечение дяди, королева отплыла с Гунтером в Бургундию.

Авентюра IX. О том, как Зигфрид был послан в Вормс

Король решил выслать вперед Зигфрида с известием о своем возвращении. Взяв с собой несколько всадников, герой поскакал в Вормс. Прибыв вскоре в столицу, он сообщил об успехе миссии бургундов и о том, что Гунтер велел начать приготовления к его свадьбе с Брюнхильдой.

Новость, доставленная Зигфридом, чрезвычайно обрадовала всю королевскую семью. На берегу Рейна началась подготовка к торжественной встрече короля и его невесты.

Авентюра X. О том, как Брюнхильду приняли в Вормсе

Корабли бургундов наконец-то добрались до столицы. Вечером началось торжественное пиршество в честь бракосочетания Гунтера и Брюнхильды. Зигфрид напомнил королю о данном ему обещании. Гунтер призвал сестру и объявил, что выдает ее замуж за отважного нидерландца.

В эту ночь в королевской спальне произошла трагикомедия. Брюнхильда наотрез отказалась разделить с Гунтером брачное ложе. Могучая исландская королева связала своего незадачливого супруга и подвесила его на крюке. Сгорая от стыда, Гунтер провисел всю ночь и был освобожден женой лишь утром.

На следующий день оба брака были освящены в соборе. Зигфрид заметил мрачное состояние Гунтера и спросил его, что случилось. Король признался в своем ночном позоре. Нидерландец сказал, что в эту ночь наденет плащ-невидимку и проникнет в королевскую спальню, чтобы одолеть гордую исландку.

День прошел в различных состязаниях и пиршествах. Ночью невидимый Зигфрид появился в спальне Гунтера и стал склонять Брюнхильду к любви. Королева попыталась связать его, думая, что борется с Гунтером. С огромным трудом Зигфрид поборол богатырскую девушку. Брюнхильда признала свое поражение и согласилась во всем покоряться мужу. Нидерландец незаметно уступил место на брачном ложе королю и покинул спальню, забрав с собой пояс и золотой перстень покоренной исландки.

Авентюра XI. О том, как Зигфрид с женой вернулся на родину

Спустя две недели Зигфрид собрался вернуться на родину. Три короля были готовы выделить сестре и ее мужу часть бургундских земель, но отважный нидерландец отказался от щедрого дара. В Нидерландах Зигфрид был коронован и занял место отца на престоле.

На десятый год мудрого правления Зигфрида Кримхильда родила наследника, который был назван в честь дяди Гунтером. Одновременно с этим родился сын у Брюнхильды, получивший славное имя Зигфрид.

Авентюра XII. О том, как Гунтер позвал Зигфрида на пир

Честолюбивая Брюнхильда до сих пор помнила, что в Исландии Зигфрид назвал себя вассалом Гунтера. Она считала, что герой, даже став королем Нидерландов, должен во всем подчиняться ее мужу.

Брюнхильда стала уговаривать мужа пригласить Кримхильду и Зигфрида в гости. Гунтер отправил в Нидерланды посольство. Герой дал согласие приехать в Вормс.

Авентюра XIII. О том, как Зигфрид с женой приехали на пир

Вместе с Зигфридом и Кримхильдой в Вормс поехал престарелый Зигмунд. Их сопровождала пышная свита. В честь приезда дорогих гостей были устроены турниры и пиршества, продолжавшиеся несколько дней.

Авентюра XIV. О том, как королевы поссорились

На одиннадцатый день Кримхильда и Брюнхильда, сидя вместе у окна, наблюдали за рыцарскими состязаниями. Королевы заспорили о том, чей муж доблестнее и могущественнее. Брюнхильда напомнила, что десять лет назад в Исландии Зигфрид был вассалом Гунтера. Кримхильда была глубоко оскорблена. Она заявила, что ее муж никогда не был ничьим слугой.

Кримхильда и Брюнхильда с пышными свитами пришли отдельно на вечернюю службу в собор. Королевы не пожелали уступить друг другу дорогу и прямо у дверей собора вновь вступили в спор. Кримхильда назвала исландку наложницей Зигфрида, рассказав во всеуслышание о том, как ее муж в плаще-невидимке одержал над Брюнхильдой победу на брачном ложе. В доказательство своих слов Кримхильда показала пояс и золотой перстень.

Брюнхильда в слезах пожаловалась мужу на тяжкое обвинение. Гунтер разгневался и велел позвать Зигфрида. Нидерландец поклялся, что никогда не рассказывал жене о хитрости при «покорении» Брюнхильды. Короли помирились и пообещали друг другу успокоить сварливых жен.

Брюнхильда, однако, не могла забыть об оскорблении. Заметив печаль королевы, витязь Хаген поклялся ей, что отомстит Зигфриду за бесчестье. Среди знатных бургундов возник заговор с целью убить прославленного героя.

Заговорщикам удалось вовлечь в свои планы даже Гунтера, который тоже переживал из-за оскорбления жены, но опасался вступать в борьбу с непобедимым Зигфридом.

Авентюра XV. О том, как Зигфрид был предан

Согласно коварному плану Хагена, были набраны подставные послы. Они прибыли к Гунтеру и сообщили, что на Бургундию вновь готовят нападение Людегер и Людегаст. Знающий об обмане король сделал вид, что крайне встревожен этим сообщением. Зигфрид, как и много лет назад, вызвался возглавить войско и разгромить врагов своего друга.

Перед выступлением в поход попрощаться с Кримхильдой пришел Хаген. Королева поручила ему охранять своего мужа и открыла секрет его неуязвимости. Когда Зигфрид омывался кровью убитого дракона, на его спину опустился лист с дерева. В результате между лопаток у героя есть уязвимое место.

Хаген заявил, что будет оберегать Зигфрида со спины. Он попросил Кримхильду нанести на одежду мужа специальный знак в опасном месте. Доверяя Хагену, королева вышила маленький крестик.

Зигфрид во главе войска выступил в поход. Выяснивший точное расположение уязвимого места Хаген вновь отправил подставных гонцов с сообщением, что недруги передумали идти войной на Бургундию.

Воинственного Зигфрида уговорили отказаться от похода. Когда герой вернулся в Вормс, Гунтер пригласил его на охоту.

Авентюра XVI. О том, как Зигфрид был убит

Перед отъездом на охоту Зигфрид зашел попрощаться с женой. Кримхильда только сейчас осознала, что совершила большую ошибку, рассказав про уязвимое место мужа Хагену. Королева умоляла Зигфрида отказаться от поездки. Она говорила, что видела зловещие сны, предвещающие какое-то несчастье. Зигфрид не внял предостережениям жены. Он был уверен, что никто не желает ему зла в Бургундии.

Приехав в лес, охотники разделились. Зигфрид был удачливее всех, поразив стрелами и копьем большое количество дичи. Герой даже сумел взять живьем огромного медведя. Добравшись до охотничьего стана, Зигфрид в шутку освободил хищника. Медведь устроил переполох среди охотников и попытался убежать. Нидерландец догнал зверя и убил его, вызвав всеобщее восхищение.

Во время трапезы Зигфрид посетовал на отсутствие вина. Хаген признался, что это произошло по его ошибке. Жажду можно утолить у ближайшего ручья. Хаген предложил снять доспехи и бежать туда наперегонки.

Зигфрид пропустил соперников вперед, но все равно добрался первым до ручья. Он дождался Гунтера и позволил ему напиться, а затем сам склонился над водой. В этот момент Хаген коварно метнул копье в уязвимое место героя и обратился в бегство.

Смертельно раненый Зигфрид бросился за злодеем и из последних сил успел кинуть в него щит и свалить на землю. Умирающий нидерландец проклял предавших его бургундов и попросил обманщика Гунтера позаботиться о его вдове.

Аветюра XVII. О том, как Зигфрид был оплакан и погребен

Негодяй Хаген хотел сполна насладиться местью. Привезя труп Зигфрида в Вормс, он приказал положить его у дверей в покои Кримхильды.

Ранним утром королева нашла мертвого мужа. Убитая горем женщина велела немедленно сообщить о злодеянии находящимся в Вормсе нибелунгам и отцу Зигфрида.

Увидев мертвого повелителя, все его вассалы возгорелись желанием отомстить за убийство героя, подозревая в нем Гунтера. Королеве удалось успокоить вооружившихся нибелунгов. Кримхильда уговорила их сперва достойно похоронить Зигфрида, а затем точно выяснить, кто его убил.

Проститься с Зигфридом явились и убийцы. Когда к покойному подошел Хаген, из тела выступила кровь, что было несомненным доказательством его вины. Кримхильда с трудом удержала нибелунгов от немедленной расправы со злодеем. Гунтер вновь солгал, убеждая всех, что Зигфрид погиб от рук разбойников.

На третий день состоялись почетные похороны.

Авентюра XVIII. О том, как Зигмунд возвратился домой

Похоронив Зигфрида, его отец стал собираться обратно в Нидерланды, уговаривая Кримхильду поехать вместе с ним. Вдова поначалу согласилась, но родня убедила ее остаться в Вормсе.

Жестокая Брюнхильда торжествовала и наслаждалась горем своей обидчицы.

Авентюра XIX. О том, как клад нибелунгов был перевезен в Вормс

Кримхильда пребывала в трауре три с половиной года, прекратив все отношения с убийцами мужа.

В конце концов Хаген стал склонять Гунтера помириться с сестрой, что позволило бы королю завладеть бесценным кладом нибелунгов. Вдова согласилась встретиться с Гунтером и простила его, но продолжала испытывать ненависть к Хагену.

Король уговорил сестру перевезти в Вормс клад нибелунгов, который Зигфрид подарил ей на свадьбу. За сокровищами отправились Гернот и Гизельхер во главе восьмитысячного войска.

Стороживший клад карлик Альбрих не мог отказать супруге своего покойного хозяина и отдал бургундам сокровища. Огромное количество золото было доставлено в Вормс.

Поддавшись злобных уговорам Хагена, Гунтер отобрал у сестры сокровища. Кримхильда пожаловалось на это Гизельхеру и Герноту. Те предложили ей на время уехать из Вормса, обещая вернуть клад после возвращения. Пока вдова с братьями были в отъезде, Хаген утопил сокровища в Рейне, намереваясь позже достать их.

Траур Кримхильды по мужу продолжался целых тринадцать лет.

Авентюра XX. О том, как король Этцель послал в Бургундию за Кримхильдой

Король гуннов Этцель после смерти супруги Хельхи стал подумывать о повторном браке. Приближенные посоветовали ему посвататься к Кримхильде – вдове прославленного Зигфрида.

В качестве свата в Вормс отправился маркграф Рюдегер Бехларенский. Он рассказал о смерти супруги Этцеля и передал его предложение к Кримхильде. Гунтер пообещал переговорить с сестрой и дать ответ через три дня.

Младшие братья короля и все вельможи одобрили брак Кримхильды и Этцеля. Лишь Хаген выступил резко против, опасаясь, что вдова, став гуннской королевой, постарается жестоко отомстить за убийство мужа.

Сама Кримхильда тоже отказывалась нарушать траур повторным браком, но согласилась принять знакомого ей в прошлом Рюдегера. В ходе первой беседы маркграфу не удалось уговорить вдову стать королевой гуннов. Рюдегер вторично пришел к Кримхильде и дал клятву, что готов обнажить меч против любого ее обидчика. Красноречивый маркграф упомянул о богатстве и могуществе Этцеля, которому не страшны никакие противники. Эти доводы убедили Кримхильду выйти замуж за короля гуннов. Вдова поняла, что сможет наконец-то отомстить за смерть Зигфрида.

Кримхильда вместе с Рюдегером отправилась в страну гуннов.

Авентюра XXI. О том, как Кримхильда ехала к гуннам

Кримхильда ненадолго заехала в Пассау, где правил ее дядя епископ Пильгрим. Затем свадебная процессия остановилась в Бехларене, где невесте была устроена торжественная встреча.

Проведя в пути еще много дней, Кримхильда наконец-то добралась до замка Трайзенмауэр, которым владел король Этцель.

Авентюра XXII. О том, как Кримхильда обвенчалась с Этцелем

Узнав о прибытии Кримхильды, гуннский король немедленно выехал в Трайзенмауэр. В замок прибыло немало гуннских вельмож и прославленных военачальников.

Этцель встретился с невестой и был поражен ее красотой. Все приближенные одобрили выбор короля.

На следующий день Этцель и Кримхильда отправились в Вену, где и состоялась их свадьба. Торжества продолжалась семнадцать дней и отличались феноменальной пышностью. После этого супруги поехали в королевский замок, расположенный на гуннских землях.

Авентюра XXIII. О том, как Кримхильда добилась, чтобы братьев ее пригласили на пир

На седьмой год счастливого брака Кримхильда родила сына, назвав его Ортлибом. Миновало еще пять лет. Королева гуннов не забывала о Зигфриде и мечтала отомстить за него.

Кримхильда обратилась к Этцелю с просьбой пригласить в гости ее братьев. Король отправил в Вормс посольство с приглашением. Перед отъездом королева призвала к себе послов и пообещала щедрые подарки, если им удастся добиться прибытия Хагена.

Авентюра XXIV. О том, как Вербель и Свеммель правили посольство

Почетное посольство возглавили два королевских шпильмана: Вербель и Свеммель. За двенадцать дней они добрались до Вормса и были с учтивостью приняты Гунтером и его братьями. Короли пообещали обдумать приглашение и дать ответ через неделю.

Гунтер созвал приближенных и попросил высказать свое мнение. Большинство поддержало поездку к гуннам, лишь Хаген стал убеждать королей отказаться. Он уверял, что Кримхильда готовит бургундам ловушку. Доводы Хагена никого не убедили. Все знали о неприязни между ним и женой покойного Зигфрида.

Короли согласились взять с собой для охраны тысячу воинов, выбранных Хагеном.

Шпильманы получили от Гунтера положительный ответ на предложение и, пробыв в гостях еще несколько дней, отправились обратно. Они доложили об успехе своей миссии Кримхильде, добавив, что, вероятно, Хаген тоже приедет.

Авентюра XXV. О том, как нибелунги ехали к гуннам

Короли Бургундии тщательно подготовились к дальнему путешествию. Их сопровождали не только тысяча витязей, но еще девять тысяч слуг и рядовых воинов.

Перед отъездом Уте приснился зловещий сон, в котором погибли все бургундские птицы. Братья не послушались предостережений матери. Хаген тоже решил поехать к гуннам, потому что в противном случае его бы обвинили в трусости перед Кримхильдой.

Королевский кортеж покинул Бургундию и добрался до берегов Дуная. Хаген отправился искать переправу, наткнулся на купающихся вещих дев и похитил их одежду. Девы попросили вернуть их наряды, обещая взамен рассказать о том, что случится на пиру у гуннов.

Одна из вещуний сказала, что бургундам будет оказан великий почет. Обрадованный этим «предсказанием» Хаген отдал девам одежду. Тогда они решили открыть всю правду и признались, что гости будут убиты по приказу Кримхильды. Спастись удастся лишь одному капеллану.

Хаген не поверил зловещему предсказанию. Так и не сумев его переубедить, вещие девы рассказали, как найти перевозчика, который поможет бургундам перебраться на другой берег Дуная. Одна из них посоветовала вести себя с лодочником как можно вежливее и не скупиться на оплату его трудов. В этих краях у него есть немало защитников.

Хаген разыскал дом перевозчика и подманил его к своему берегу. Вспыльчивый бургунд вступил с лодочником в перебранку, убил его и завладел лодкой. Хаген скрыл от королей это убийство, сказав им, что нашел лодку на берегу. Он сам целый день переправлял бургундов через Дунай.

Вспомнив о предсказании вещих дев, Хаген на середине реки бросил за борт капеллана и не давал ему влезть на лодку. Несчастный с огромным трудом доплыл до берега и пошел обратно в Бургундию, что привело Хагена в ярость. Предчувствуя неизбежную гибель, он разнес лодку в щепки, отрезая бургундам путь к отступлению.

Авентюра XXVI. О том, как Данкварт убил Гельфрата

Хаген рассказал спутникам о страшном предсказании вещих дев, указав на чудесное спасение капеллана. Он также признался в убийстве перевозчика, за которого захотят отомстить местные правители.

Отряд Хагена остался прикрывать бургундов с тыла. Вскоре действительно показалось войско во главе с баварским маркграфом Гельфратом и его братом Эльзе. Начался жестокий бой. Гельфрат выбил Хагена из седла, но был сражен Данквартом. Потеряв военачальника, баварцы обратились в бегство.

Утомленные походом бургунды решили остановиться на отдых у Рюдегера Бехларенского.

Авентюра XXVII. О том, как они приехали в Бехларен

Три короля были радушно встречены в Бехларене. Во время торжественного пира было решено обвенчать Гизельхера с дочерью Рюдегера. Свадьба должна была состояться после возвращения из страны гуннов.

Бургунды провели в Бехларене три дня. Вместе с ними к Этцелю поехал и Рюдегер по главе отряда отважных витязей.

Авентюра XXVIII. О том, как бургунды прибыли к гуннам

Бургунды добрались до владений Дитриха Бернского. Он встретил трех королей и стал уговаривать их отказаться от дальнейшей поездки, уверяя, что Кримхильда до сих пор жаждет отомстить за Зигфрида.

Гунтер не внял словам Дитриха и приказал продолжить путь. Вскоре бургунды достигли земель Этцеля. Кримхильда отнеслась к приезду братьев очень холодно, поздоровавшись лишь с одним Гизельхером. Она обратилась к Хагену с упреком за похищенный у нее клад нибелунгов.

Напряжение нарастало. Королева приказала гостям сдать оружие, но те отказались это сделать. Этцель еще не догадывался о коварных планах супруги и доброжелательно оглядывал дорогих гостей.

Авентюра XXIX. О том, как Кримхильда препиралась с Хагеном, а он не встал перед нею

Гунны заметили, что Кримхильда чем-то опечалена. Королева объяснила, что причина заключается в приезде ее давнего обидчика Хагена. Витязи пообещали расправиться с убийцей Зигфрида по первому знаку. Четыреста гуннов вооружились, горя желанием отомстить за свою королеву.

Заметив эти приготовления, Хаген попросил поддержать его в бою шпильмана Фолькера. Он намеренно не встал при появлении Кримхильды, желая ее оскорбить. Королева в сопровождении верных витязей завела с Хагеном разговор о гибели Зигфрида. Бургунд открыто признал, что это он убил ее первого мужа.

Гунны побоялись вступить в бой с двумя могучими бургундами и поспешно ушли, повергнув Кримхильду в гнев. Хаген и Фолькер решили присоединиться к королям, которым тоже грозила опасность.

Три короля, сопровождаемые своими вассалами, вошли в приемный зал и были радушно приняты Этцелем. Гуннский повелитель пригласил гостей за стол, начав пиршество.

Авентюра XXX. О том, как Хаген и Фолькер стояли на страже

Пир продолжался до наступления темноты, после чего гостей разместили на ночлег. Хаген и Фолькер, вооружившись, вызвались охранять спящих.

В полночь сторожа услышали какой-то шум и различили во мраке множество вооруженных людей. Гунны собирались напасть на спящих бургундов, но их опять остановил страх.

Авентюра XXXI. О том, как они ходили в собор

На рассвете Хаген и Фолькер разбудили бургундов. Настало время идти к утренней обедне. Витязи посоветовали всем надеть доспехи и вооружиться.

Удивленному воинственным видом гостей Этцелю Хаген солгал, что бургунды соблюдают обычай не расставаться с оружием три праздничных дня.

После посещения собора начался рыцарский турнир. Бургунды показали себя достойными противниками, одержав немало побед. При этом они старались не поддаваться на провокации, чтобы состязания не превратились в настоящую битву.

Все же под конец турнира Фолькер намеренно пронзил копьем одного знатного гунна. Этцель выбежал на ристалище и в последний момент предотвратил кровавое побоище. Гунны подчинились, но затаили великую злобу на бургундов.

Кримхильда продолжала искать людей для осуществления мести, обещая вассалам богатые дары. Ей удалось уговорить Бледеля, который пообещал затеять с бургундами ссору.

Королева вернулась в пиршественный зал, взяв с собой маленького сына. Хаген дерзко заметил, что наследнику не суждено прожить долго. Этцель с трудом стерпел столь наглое оскорбление.

Авентюра XXXII. О том, как Данкварт убил Бледеля

Бледель во главе тысячи витязей пришел в зал, где пировал с простыми воинами и слугами Данкварт. Гунн заявил, что хочет отомстить брату Хагена за убийство Зигфрида.

Разъяренный Данкварт вскочил из-за стола и одним ударом срубил Бледелю голову. Гунны бросились на пирующих, которые даже не имели доспехов и оружия. Завязалась кровопролитная схватка, в которой бургунды одержали верх.

Следом за первой волной нападавших в зал ворвалось еще две тысячи гуннов, начавших безжалостную резню. Погибли все девять тысяч бургундов. Лишь один могучий Данкварт продолжал бесстрашно сражаться и мечом проложил себе дорогу к королевскому дворцу.

Авентюра XXXIII. О том, как бургунды бились с гуннами

Залитый своей и вражеской кровью Данкварт пробился в зал, где сидели королевские особы и сообщил о случившемся. Хаген уже давно ждал этого момента и тут же обнажил меч. Его первой жертвой стал маленький Ортлиб. Затем Хаген и все остальные бургундские витязи бросились на гуннов, беспощадно убивая всех подряд.

Бургундские короли попытались остановить кровопролитие, но вскоре и сами были вынуждены принять участие в битве. Данкварт встал у дверей и не позволял гуннам ворваться внутрь.

Гунтеру наконец-то удалось на время успокоить бургундов. Он позволил покинуть зал Дитриху Бернскому и Рюдегеру вместе с их вассалами, потому что считал их невиновными в коварном нападении. Дитрих увел с собой Этцеля и Кримхильду. После этого бургунды продолжили битву, истребив всех находившихся в зале гуннов.

Авентюра XXXIV. О том, как они выбрасывали убитых из зала

Покончив с врагами, Хаген и Фолькер встали на страже у входа. Гизельхер призвал бургундов избавиться от трупов, которые могут помешать в следующей неизбежной битве. Витязи стали выбрасывать через окна мертвых и раненых, которых оказалось семь тысяч.

В это время вокруг дворца уже собралось множество гуннов во главе с королем. Хаген обратился к Этцелю и Кримхильде с обидными речами, провоцируя врагов на нападение.

Авентюра XXXV. О том, как был убит Иринг

Отомстить Хагену за оскорбление королевской четы вызвался датский маркграф Иринг. Он запретил другим витязям помочь ему и в одиночку бросился на бургунда.

Иринг поочередно вступил в схватку с Хагеном, Фолькером, Гунтером и Гернотом. Никого из этих могущественных воинов ему поразить не удалось, однако в промежутках между боями Иринг убил четырех знатных бургундов. К маркграфу подбежал Гизельхер и одним ударом сбил его с ног.

Бургунды не заметили, что Иринг просто потерял сознание. Маркграф очнулся и пустился в бегство, нанеся ранение преградившему ему путь Хагену. Ирингу удалось покинуть дворец. Кримхильда поблагодарила витязя за удачный «рейд».

Увидев это, Хаген заявил, что получил пустячную рану, и вызвал маркграфа на повторный поединок. Набравшись сил, Иринг вновь бросился на обидчика. На этот раз Хаген повредил сопернику плечо, а затем поразил его копьем прямо в голову.

Иринг опять сумел убежать, но упал замертво у ног своих людей. Тысяча обозленных датчан кинулись во дворец. Бургунды пропустили воинов в двери и истребили всех до одного.

Авентюра XXXVI. О том, как королева приказала поджечь зал

В этот день гунны предприняли еще одно нападение на дворец. На этот раз бургундам пришлось отражать атаку двадцати тысячи гуннов. Они вновь одержали победу, но уже начали изнемогать от усталости.

Бургундские короли решили попытаться заключить мир и вызвали Этцеля на переговоры. Повелитель гуннов заявил, что никогда не простит гостям убийство сына и множества своих подданных. Бургунды попросили хотя бы выпустить их из дворца, чтобы принять последний бой на просторе, но мстительная Кримхильда воспротивилась и этому.

Королева была согласна начать переговоры только в том случае, если братья отдадут ей Хагена. Короли наотрез отказались выдавать своего верного вассала.

Кримхильда приказала поджечь дворец. Пожар бушевал всю ночь. К рассвету в живых оставалось еще шестьсот витязей.

Ранним утром гунны пошли на приступ, но были вновь отбиты храбрыми бургундами.

Авентюра XXXVII. О том, как был убит Рюдегер

Рюдегер в слезах наблюдал за осадой замка. Один гунн указал на него Кримхильде, сказав, что маркграф ни разу не принял участия в сражениях с бургундами, обвинив его в трусости. Услышав это, Рюдегер ударил обидчика кулаком, убив его на месте.

Маркграф объяснил королю и королеве, что не может сражаться с людьми, которых сам же привез на пиршество и считал своими друзьями. Этцель и Кримхильда настойчиво требовали, чтобы он тоже вступил в бой и доказал свою верность.

В глубокой скорби Рюдегер призвал пятьсот своих бехларенцев вооружиться и напасть на бургундов. Он подошел к замку и признался трем королем, что вынужден так поступить по приказу Кримхильды.

Начался бой. Хаген, Фолькер и Гизельхер, уважая и любя Рюдегера, избегали вступать с ним в схватку. Могучий маркграф с легкостью расправлялся с противниками. Наконец, против него выступил Гернот. Король и Рюдегер почти одновременно нанесли друг другу смертельные удары и пали мертвыми.

Узнав о смерти одного из братьев, бургунды пришли в ярость и перебили всех бехларенцев.

Авентюра XXXVIII. О том, как были перебиты дружинники Дитриха

Гибель Рюдегера повергла всех гуннов в отчаяние. Услышав их горестные вопли, Дитрих Бернский, до сих пор воздерживающийся от битвы, захотел узнать, что случилось. Услышав о смерти бехларенского маркграфа, все бернские дружинники пожелали вступить в бой с бургундами.

Дитрих послал к замку Хильдебранда во главе дружины. Бернцы попросили бургундов выдать им тело Рюдегера. Те были согласны, но самые горячие витязи с той и другой стороны вступили между собой в перебранку, переросшую в сражение.

В ожесточенном бою полегли почти все воины. Из бургундов в живых остались лишь Гунтер и Хаген; из бернцев – один Хильдебранд, который получил тяжелые раны, но сумел убежать.

Авентюра XXXIX. О том, как Дитрих бился с Гунтером и Хагеном

Узнав о гибели всей своей дружины, Дитрих облачился в доспехи и сам отправился на битву. Гунтер и Хаген вышли во двор замка и, встав спинами к стене, приготовились к бою. Дитрих предложил витязям сдаться ему в плен, обещая им безопасность. Бургунды с гневом отвергли это предложение.

Дитрих вступил в схватку с Хагеном, нанес ему ранение и взял в плен. Затем витязь точно так же одолел и обессиленного Гунтера. Он потребовал, чтобы оба знатных пленника были оставлены королевой в живых.

Бургунды были порознь заключены в темницу. Кримхильда сначала отрубила голову Гунтеру, принесла показать ее Хагену и потребовала, чтобы тот рассказал, где спрятал клад нибелунгов. Когда пленник отказался, королева обезглавила и его.

Узнав о вероломной казни обоих пленников, Хильдебранд выхватил меч и разрубил Кримхильду пополам.

Бургунды, гунны, нибелунги, датчане и другие народы еще долго оплакивали всех погибших в этой страшной битве…

«Если бы Каштанка была чЕловеком, то, наверное, подумала бы: “Нет, так жить невозможно! Нужно застрелиться! ”» Так писал Чехов о настрОениИ своей героини в отчаяННую минуту.  

Чижиков чувствовал себя так же прЕскверно, как и чеховская Каштанка. В течениЕ трех с лишним часов он провЕрял сочинения свОих одиННадцатиклаССников и все никак не мог отвлечЬся. «Господи, зачем я так влюбился?! – в который раз спрашивал себя Чижиков. – Жил бы себе, как раньше, и думал бы только о рАботе, – продОлжал размышлять он, пробЕгая глазами строчки и исправляя ошиБки. – Ведь приближаются экзамены, а я нИ о чем другом думать нЕ могу, кроме ее приезда».

Учебный гоД вовсю бЕжал наперегонки с наступающей вЕсной, и уже не раз в последниЕ полгода, чаще всего по субБотам, мОлОдое покОление в продолжениЕ двух часов тренировалось в написаниИ работ за весЬ курс старшей школы. Вчера с утра пораньше вспоминали, например, о «Евгении ОнегинЕ». Чижикову казалось, что хороший курс литературы – это, во-первых, то, с чем человек идет по жизнИ, и во-вторых, книги – это одно из нЕмногих удовольствий, которое развлекает и услОжняет человека. Идешь от книгИ к книгЕ, покоряешЬ одну вЕршину за другой и постЕпенно переходишь в другое качество. И так и жИвешь в постоянном интеллектуальном напряжениИ. А это превосходное состояние для тех, кто понимает! Так, по крайней мере, думал Чижиков. Возможно, его учЕники думали по-другому и преследовали сугубо практическую цель: ведь книги – неисчерпаемый источник аргументоВ к сочинению, а на экзамен хОтелось приЙти подготовленным. Классно чувствовать себя спОкойным и увереННым!

Чижиков с вЕличайшей ственностью относился к подготовке таких марафонов и заранее догОваривался о пЕрестановке уроков с другими преподавателями. С одной стОрОны, он старался не навлекать на себя гнев рЕвнивых коллег, с другой – прибавить себе лишний урок, чтобы Сделать сочинение двухчасовым. С учителями математики, яростными поклоННиками точных наук, достичь подобного соглашения он не пытался.  

В вопросе дележки времени бедных своих учеников каждый преподаватель становится рассвирепевшим тигром. Если он, конечно, настоящий учитель – страстно преданный своему предмету и беспредельно им увлеченный. Такой учитель беСстрашно требует отдать ему все имеющиЕся в рАсписании окна и еще хочет незамедлительно занять всю вторую половину дня дОполнительными занятиями исключительнО по своему предмету. С такими преподавателями обычно солидарны самые любящиЕ рОдители. Каждый одинНадцатикласСник знает, что, если родители видят его в течениЕ хотя бы двадцати минут сидящим без дела, они тут же находят своему чаду примерно пятого репетитора или ведут на беСчисленные подготовительные курсы.  

К концу учебного года директор гимназии, где трудился Чижиков, увидев спешащего ему навстречу словесника, математика или историка, вмиг скрывался в своем кАбинете и просил его не беспОкоить, тем самым давая понять, что встрече не рад и ничего обсуждать не намерен. Уповал он лишЬ на Марину Георгиевну Прозорову, завуча по учебной работе. Обладая блестящими комбинаторными способностями, Марина Георгиевна виртуозно состАвляла распИсания. Кроме того, Марина Георгиевна была патологически неконфликтным человеком и как-то очень по-женски, то есть мягко и деликатно, гасила время от времени вспыхивающие инциденты. Однако, несмотря на мяГкость, авторитет ее был нЕпоколебим, к ней прислушивались и тянулись с бесконечными просьбами. Невиданное сочЕтание в этой женщине стальной жесткОсти и сенной мягкости всегда порАжало Чижикова. Надежная Марина Георгиевна не подвела и на этот раз. Едва увидев расстроенного Чижикова, она с легкостью прЕодолела все прЕграды и выкроила ему необходимые для сочинения чАсы.

__

– преподаватель русского языка и литературы в школе.

Синоним: филолог.

__

**Задание объёмное, поэтому часть «все слова, содержащие орфограмму «безударная гласная в корне» не решена.  

Кроме того, требуется уточнение, какая именно безударная гласная: проверяемая, непроверяемая, чередующаяся или все сразу.

НЯНЬКА

(1)С первого же дня Федос с забавной фамилией Чижик вступил с Шуркой в самые приятельские отношения.

(2)Первым делом Шурка повёл Федоса в детскую и стал показывать свои многочисленные игрушки. (3)Некоторые из них он рассматривал с любопытством, чем доставил мальчику большое удовольствие. (4)Сломанную мельницу и испорченный пароход Федос обещал починить — будут действовать.

(5)– Ну? — недоверчиво спросил Шурка. (6)– Ты разве сумеешь?

(7)– То-то попробую.

(8)– Ты и сказки умеешь, Чижик?

(9)– И сказки умею.

(10)– И будешь мне рассказывать?

(11)– Отчего ж не рассказать? (12)По времени можно и сказку.

(13)– А я тебя, Чижик, за то любить буду…

(14)Вместо ответа матрос ласково погладил голову мальчика шершавой рукой, улыбаясь при этом необыкновенно мягко и ясно своими глазами из-под нависших бровей.

(15)Они почти целый день пробыли на дворе — только ходили завтракать да обедать в дом, и в эти часы Федос обнаружил такое обилие знаний, умел так всё объяснить и насчёт кур, и насчёт уток, и насчёт барашков на небе, что Шурка решительно пришёл в восторженное удивление и проникся каким-то благоговейным уважением к такому богатству сведений своего пестуна* и только удивлялся, откуда это Чижик всё знает.

(16)Словно бы целый новый мир открывался мальчику на этом дворе, и он впервые обратил внимание на всё, что на нём было и что оказывалось столь интересным. (17)И он в восторге слушал Чижика, который, рассказывая про животных или про травку, казалось, сам был и животным, и травой, — до того он, так сказать, весь проникался их жизнью…

(18)Повод к такому разговору подала шалость Шурки. (19)Он запустил камнем в утку и подшиб её… (20)Та с громким гоготом отскочила в сторону…

(21)– Неправильно это, Лександра Васильич! — проговорил Федос, покачивая головой и хмуря нависшие свои брови. (22)– Не-хоро-шо, братец ты мой! — протянул он с ласковым укором в голосе. (23)Шурка вспыхнул и не знал, обидеться ему или нет, и, сделав вид, что не слышит замечания Федоса, с искусственно беззаботным видом стал ссыпать ногой землю в канавку.

(24)– За что безответную птицу обидели?.. (25)Вон она, бедная, хромлет и думает: «За что меня мальчик зря зашиб?..» (26)И она пошла к своему селезню жаловаться.

(27)Шурке было неловко: он понимал, что поступил нехорошо, — и в то же время его заинтересовало, что Чижик говорит, будто утки думают и могут жаловаться.

(28)И он, как все самолюбивые дети, не любящие сознаваться пред другими в своей вине, подошёл к матросу и, не отвечая по существу, начал свою заносчивую речь.

(29)– Какую ты дичь несёшь, Чижик! (30)Разве утки могут думать и ещё жаловаться?

(31)– А вы полагаете как?.. (32)Небось, всякая тварь понимает и свою думу думает… (33)– Вот хоть бы взять собаку… (34)Лайку эту самую. (35)Нешто она не понимает, как сегодня в обед Иван её кипятком ошпарил от своего озорства?.. (36)Тоже нашёл над кем куражиться! (37)Над собакой, лодырь бесстыжий! — с сердцем говорил Федос. (38)– Небось, теперь эта самая Лайка к кухне не подойдёт… (39)Знает, как там её встретят… (40)К нам вот не боится!

(41)И с этими словами Федос подозвал лохматую, далеко не неказистую собаку с умной мордой и, погладив её, проговорил:

— Что, брат, попало от дурака-то?.. (42)Покажи-ка спину!..

(43)Лайка лизнула руку матроса.

(44)Матрос осторожно осмотрел её спину.

(45)– Ну, Лаечка, не очень-то тебя ошпарили… (46)Ты больше от досады, значит, визжала… (47)Не бойся… (48)Уж теперь я тебя в обиду не дам…

(49)Собака опять лизнула руку и весело замахала хвостом.

(50)– Вон и она чувствует ласку… (51)Смотрите, барчук… (52)Да что собака… (53)Всякая насекомая и та понимает, да сказать только не может… (54)Травка и та словно пискнет, как ты её придавишь…

(55)Много ещё говорил словоохотливый Федос, и Шурка был совсем очарован.

(56)И нередко потом, в дни своего отрочества и юношества, имея дело с педагогами, вспоминал о своём денщике-няньке и находил, что никто из них не мог сравниться с Чижиком.

(По К. Станюковичу)

Подготовка к итоговому сочинению ( из опыта работы)

Богачева О.С., учитель русского языка и литературы МБОУ «СОШ № 20 им. А.А. Хмелевского г. Курска».

           На протяжении многих лет школьное сочинение является универсальной комплексной формой проверки уровня обученности учащихся. Сочинение является результатом систематической планомерной работы, осуществляемой на протяжении всех лет обучения в школе не только учителями русского языка и литературы, но и педагогами других предметов гуманитарного цикла. Введение в 2014 г. итогового сочинения для выпускников призвано способствовать систематизации знаний обучающихся, повышению их речевой культуры, развитию языкового чутья. Однако анализируя работы трёх прошедших лет, можно выделить некоторые распространённые проблемы:

1) незнание частью выпускников содержания знаковых произведений художественной литературы;

2) неумение внимательно читать и понимать формулировку темы, вычленять в ней констатирующую и вопросительную часть;

3) неумение строго следовать теме сочинения на протяжении всего своего рассуждения;

4) неумение примеры- иллюстрации превращать в аргументы, обосновывать высказанные тезисы и связывать тезисы и аргументы в письменном рассуждении.

    Типичные ошибки в итоговых сочинениях выпускников связаны чаще всего не с конкретными тематическими направлениями  и не с анализом литературных произведений, а с неумением соблюдать общие правила создания письменного высказывания. ( Беляева Н.В. Типичные ошибки в итоговых сочинениях выпускников// Литература в школе, 2016г. №4. С. 23 – 26)  

   Рассмотрим,  какие методы и формы работы можно использовать на уроках по подготовке к  итоговому сочинению, чтобы избежать этих ошибок.

        Итоговое   сочинение носит надпредметный характер, но в то же время является литературоцентричным, т.к. требует построения аргументации с опорой на литературный материал. Опора на литературный материал подразумевает не только ссылку на литературное произведение, но и осмысление его в ракурсе темы

       В 2016 году в систему оценивания были введены 2 критерия: объём сочинения ( рекомендуемый – не менее 350 слов, обязательные – не менее 250 слов) и самостоятельность. Чтобы привыкнуть к требуемому объёму и начать его чувствовать, необходимо написать определённое количество сочинений. На первых этапах помогает подсчёт количества слов в каждой из частей сочинения.

Чтобы написать самостоятельное сочинение, необходимо учиться создавать тексты, не отталкиваясь ни от каких шаблонов. Ученик имеет право косвенно цитировать, но должна быть ссылка на источник в любой свободной форме. Кроме того, объём цитирования не должен превышать объём собственного текста.

     Чтобы подготовка к итоговому сочинению была успешной, надо помнить о критериях, по которым оно оценивается.

Критерий 1. Соответствие теме.

 Первый этап сочинения – обдумывание темы: необходимо разобраться в формулировке темы и определить её объём.

С какими типичными проблемами можно столкнуться на этом этапе?

1)Подмена темы тематическим направлением. Нельзя написать сочинение по тематическому направлению, не сформулировав конкретной темы. В прошлом году темы  я формулировала по разному: в виде вопроса ( « Когда между близкими возникает вражда?»), в виде утверждения ( «  Победа в войне – заслуга народа»), в виде цитаты( «К беде неопытность ведёт» А.С.Пушкин).  И чтобы в теме были оба слова : «Победа над слабым подобна поражению», и только по первому слову, только по второму и т.д.  Единственно, что на всех занятиях и пробниках я соблюдала право выбора ученика одной из 5 тем.

Затем я предлагала ученикам самим сформировать комплект тем, на которые им хотелось бы написать сочинение.  А потом темы, которые кажутся очень трудными. …. А теперь напишите на одну из этих тем. И некоторые признавались, что после написания сочинения тема стала понятной.

2)Невнимание к ракурсу постановки проблемы, неумение выявить ключевые слова в теме.  Проанализируем сходные темы по направлению «Честь и бесчестие»:   «Что значит идти дорогой чести?» и «Актуально ли понятие «честь» в наше время. И в первом, и во втором случае  мы рассуждаем о чести, но в первой теме нам важно понять, что означает метафора «идти дорогой» — она предполагает протяжённость во времени, т.е. на протяжении всей жизни человек живёт по законам чести. Работая над второй темой, внимание привлекает слово «актуально», т.е. в сочинении необходимо доказать, что качества, включаемые в понятие честь, современны  и необходимы в  сегодняшней  жизни, что понятие чести не устарело и в наши дни.

3) Недостаточно чёткое понимание терминов или нравственно – психологических понятий в формулировке темы. Чтобы рассуждать о понятии честь, необходимо дать определение этому слову. На этом этапе мы обращаемся к словарям, подбираем синонимы, антонимы, ассоциации, связанные с объясняемым понятием..

Честь – это «достойные уважения и гордости моральные качества человека, его соответствующие принципы» ( словарь С.И.Ожегова), « внутреннее нравственное достоинство человека, доблесть, честность, благородство души и чистая совесть» ( словарь В. И. Даля)

Антоним – бесчестие.

Честь ( ассоциации к слову) – доброе имя, благородство, доблесть, честность, гордость, порядочность, смелость, уважение, добропорядочность. На этом же этапе определяем, как соотносятся между собой слова – синонимы, например, «честь» — «гордость».

4) Постепенный уход от темы. Иногда это может быть связано со смешением понятий: например,  сначала ученик пишет о « человеке чести», а затем употребляет словосочетание «честные человек» и незаметно для себя переходит на рассуждения о честности. Чтобы этого не произошло, необходимо в своём тезисе также выделить ключевые слова и строить рассуждение таким образом, чтобы мысли каждой из частей не противоречили друг другу.

5) Неумение дать краткий, ясный ответ на вопрос темы.  Отвечая на вопрос, заключённый в  теме, мы уже заявляем основную мысль нашего сочинения, формулируем тезис, который должен пройти сквозь текст, собирая его части в единое целое.

 « Идти дорогой чести – это честно жить, быть благородным, совершать нравственные поступки, и делать это не иногда, а всю жизнь» ( Пожидаева В. 11 класс), «идти дорогой чести — это значит всегда совершать достойные уважения и гордости поступки, придерживаться моральных принципов и при любых обстоятельствах сохранять свое доброе имя» ( Иосипчук С. 11 класс) .

Таким образом, чтобы избежать ошибок по критерию №1, надо внимательно, вдумчиво читать темы, верно определять ключевые понятия, которые и должны помочь правильно и чётко формулировать тезис сочинения.

    Критерий 2.   Аргументация. Привлечение литературного материала.

 После формулировки тезиса  переходим к подбору литературного материала.

С какими сложностями можно столкнуться на этом этапе?

         Аргументы:

    —  отсутствуют ( есть только примеры);

-не имеют непосредственного отношения к тезису;

— недостаточны для подтверждения тезиса;

— являются ложными, так как искажают содержание произведения;

     —  сводятся к пересказу произведения.

       Естественно,  что чем больше  читаешь, тем шире твой собственный «банк аргументов». К 10 классу большинство учеников приходит к убеждению, что вести читательские дневники целесообразно. В них выделяется отдельная графа, в которой учащиеся  пишут проблемные вопросы, чтобы потом было легче ориентироваться.   На занятиях по подготовке к сочинению мы перечитывали небольшие произведения, выделяя в них проблемы:  «Капитанская дочка» , «Дубровский», «Повести Белкина» А.С.  Пушкина, «Стихотворения в прозе» И.С. Тургенева, стихотворения о природе и Родине любимых поэтов, рассказы И.А. Бунина и Куприна и другие.

        Рассмотрим работу с аргументами по теме сочинения «Что значит идти дорогой чести»  из повести А. С. Пушкина «Капитанская дочка» .  Испытание на честь и совесть проходят все герои произведения. Сам Пугачёв, несмотря на то, что предстаёт в повести как бунтовщик и разбойник, имеет понятие чести. Так, народный предводитель с благодарностью вспоминает тулупчик, некогда подаренный Гринёвым, а также по достоинству оценивает его правдивость. Позднее он вступается за Машу, говоря, что никто не смеет обижать сироту. Но разумеется, его жизнь не подходит под определение «идти дорогой чести».

 «Героями чести» оказываются Василиса Егоровна и Иван Кузьмич Мироновы, решившие, что лучше принять смерть, чем служить самозванцу и убийце. Но в тексте мало информации, чтобы говорить обо всей их жизни.

Маша Миронова – девушка совсем юная, но с глубокими моральными принципами, не желающая выходить замуж по расчету, без любви. Даже под страхом смерти она отказывается принять предложение Швабрина, человека бесчестного, не гнушающегося ни лицемерием, ни предательством, ни насилием. А если вспомнить о том, как она едет к императрице, чтобы добиться справедливости, её жизнь вполне может служить примером по данной теме. И, безусловно, «дорогой чести» идёт Пётр Гринёв, от лица которого ведется повествование. Он также отказывается присягать Пугачёву. Чуть позже герой, не раздумывая, бросается спасать честь любимой девушки. И хотя ему пришлось для этого обратиться за помощью к Пугачёву, он по-прежнему остается верен своим принципам и наставлениям отца.

      Таким образом, литературный материал не должен быть привлечен лишь формально, с его помощью нужно действительно аргументировать тезис. Опора на художественное произведение при написании сочинения подразумевает не просто ссылку на тот или иной художественный текст, но и обращение к нему на уровне аргументации, использования примеров, связанных с тематикой и проблематикой произведения, системой действующих лиц .

     Критерий 3. Композиция и логика рассуждения.

  Если правильно организовать работу с тезисом, то и всё рассуждение будет логичным. Строгих требований к композиции сочинения нет, главное – должна быть логика. Типичная ошибка – несоразмерность частей ( например, долгое вступление). Также ученик должен выдерживать соотношение между тезисом и доказательствами ( вступление и заключение должны составлять 13 всего сочинения) ; объём аргументов должен быть приблизительно одинаковым.

       Необходимо выстраивать смысловые связи между  основными  частями сочинения, между вступлением и заключением  ( каждая часть должна содержать микровывод)

На занятиях мы знакомились с разными видами вступления и заключения. Также на этом этапе помогает анализ текстов – рассуждений различных жанров  — как образцовых, так и собственных сочинений.  К ним предложены задания:  найдите в тексте вступление и заключения,  выделите микротемы,  составьте структурный  план, какие средства связи предложений использованы в тексте .

Работая таким образом, мы приходим к алгоритму написания сочинения.

1. Выбираем тему, формулируем её в виде вопроса.
2. Вступление. Отвечаем на вопрос , пишем тезис.
3. Аргумент1.  Микровывод.
4. Аргумент2.  Микровывод.
5. Перед тем как написать заключение, возвращаемся к ответу на вопрос, т.е.  читаем тезис.
6. Считаем слова.
7. Проверяем черновик.
8. Переписываем.

    Критерий 4. Качество письменной речи.

Ученик должен точно выражать мысли, используя разнообразную лексику,  различные грамматические конструкции, при необходимости уместно употреблять термины.

Типичные речевые ошибки:

-неуместный повтор слов, выявляющий бедность словарного запаса(« Я люблю любовную лирику..»);

         -тавтология( «изображение образа»);

           -смысловая избыточность ( плеоназм) : «Любовь может дать взаимопонимание друг      к другу»;

-неточное словоупотребление;

— нарушение лексической сочетаемости;

             — смешение паронимов;

           — стилистические ошибки;

  — речевые штампы;

           — неуместное использование экспрессивных, эмоционально окрашенных слов.

 Важную роль в предупреждении речевых ошибок играет систематическая работа при изучении грамматических форм.  Сочинения можно печатать: и мне читать легче, и они собирают все сочинения в отдельный файл, обращаются к ним по мере необходимости.  Периодически я ксерокопирую одну из работ без указания фамилии и предлагаю к коллективной проверке. Конечно, как и в жизни, в сочинениях очень приятно искать чужие ошибки, и ученики принимаются за эту работу с энтузиазмом, подчёркивают даже то, что ошибкой не является. Надо сказать, что я с пятого класса знакомлю с классификацией ошибок и нормами оценки, а к 10 у все имеются соответствующие таблички. Также рекомендую читать вслух свою работу дома: нашёл чужие ошибки, постарайся не допускать своих.

     Критерий 5.  Грамотность.  

 Несмотря на то  что на итоговом сочинении можно пользоваться словарями, ошибки встречаются.  По исследованиям МГУ,  наиболее частотные – слитные – раздельные написания, н-нн в прилагательных и причастиях.  В пунктуации   — знаки препинания в сложном предложении, на стыке союзов, запятые,  закрывающие конструкцию.  При работе и в этом направлении неоценимую роль оказывает чтение классической литературы. Читая, можно прочувствовать стилистику произведения, сочетаемость слов, пунктуационные особенности. Непременно расширяется словарный запас. Кроме того, чтение способствует развитию зрительной памяти. Но читать нужно медленно, вдумчиво, осмысливая каждую фразу. Особенно обращайте внимание на сложные слова и длинные предложения со сложной пунктуацией.

Конечно,  не обойтись без каждодневной работы над ошибками и повторения отдельных разделов орфографии и пунктуации.

Как оценивает итоговое сочинение вуз.  Для тех, кто собирается поступать на гуманитарные факультеты, это и вступительная работа: она должна быть представлена в вуз, который сам организует проверку и выставит баллы от 0 до 10. 10 баллов — это очень много. Значит, итоговое зимнее сочинение может в ситуации конкурса стать решающим. Так к нему и нужно отнестись.  Надо заранее знать, по каким критериям оценивает итоговое сочинение  вуз и интересоваться, как обстоит дело в том вузе, куда выпускник собирается поступать.

Используется зачётная и балльная системы.

  Рекомендации  по оценке итогового сочинения в вузе

К1. Соответствие теме.

К2. Аргументация, Привлечение литературного материала.

К3. Композиция и логика рассуждения.

К4. Качество письменной речи.

К5. Оригинальность сочинения.

К6. Речевые нормы.

К7. Орфографические нормы.

К8. Пунктуационные нормы.

К9. Грамматические нормы.

К10. Фактическая точность в фоновом материале

    Например, Московский Государственный университет им. М.В.Ломоносова оценивает сочинения по 3 критериям. Можно получить максимально 3 балла.

1. Самостоятельность и соответствие заявленной теме, знание текста литературного произведения и историко  – литературного контекста, фактическая точность.
2. Логичность и умение строить свой собственный текст.
3. Соответствие нормам литературного языка( если не более 2 орфографических или пунктуационных ошибок).

   Нередко итоговое сочинение является не только проверкой знаний выпускника, но и мощным психологическим испытанием. Есть ученики, которые даже при хорошей подготовке боятся предстоящего испытания. Естественно, при подготовке надо учитывать человеческий фактор. Есть дети, которым не хватает времени, они сидят до последнего, не успевают переписать. Им рекомендую разобраться, на что тратится много времени, разбей работу по этапам и отслеживай по часам. Чтобы преодолеть страхи помогают «пробники» — такая репетиция помогает учиться правильно организовывать отведённое время и уменьшает стресс.  

          Таким образом, успех на итоговом сочинении зависит не только от уровня знаний, сколько от способности выпускника сосредоточиться, организовать свою деятельность и правильно рассчитать силы.

      Закончить свои размышления хочу словами Л.Н. Толстого: « Писать всегда трудно, и чем труднее,  тем лучше выходит».     Я думаю, у нас нет оснований  не доверять великому классику!

Обновлено: 11.03.2023

5 готовых сочинений к направлениям 2021/22 учебного года.

Человек путешествующий: дорога в жизни человека (дорога реальная, воображаемая, книжная).

Может ли путешествие изменить человека?

Так, например, в начале романа А.С. Пушкина «Капитанская дочка» главный герой – недоросль, инфантильный молодой человек, который никогда не отлучался из дома. Он мечтает о праздной жизни в Петербурге, хочет предаться всевозможным развлечениям, однако волею судьбы оказывается в Белогорской крепости. Петруша, покинув родной дом, знакомится с Зуриным, проигрывает ему большую сумму, ведёт себя достаточно грубо с Савельичем, всеми силами пытается выглядеть взрослым и самостоятельным. Но на протяжении повествования его система ценностей претерпевает важнейшие изменения: любовь к Маше Мироновой пробуждает в его сердце способность к состраданию и готовность к самопожертвованию. Путешествие, в которое отправляет Гринёва отец, помогает юноше стать сильным духом и нравственно чистым человеком.

Коренным образом изменяется и жизнь главного героя поэмы М.Ю. Лермонтова «Мцыри». «Душой – дитя, судьбой – монах» в 17 лет вырывается на свободу из стен монастыря. Три дня, которые он провёл на воле, в таинственном и немного пугающем мире, оказались важнее всей его жизни. Именно здесь он испытал сильные чувства и получил немало ярких впечатлений. Мцыри встречает грузинку, которая несёт над головой кувшин, и понимает, что влюбляется в неё с первого взгляда, хотя и не решается заговорить. Юноша бесстрашно сражается с барсом, рискуя своей жизнью. В какой-то момент он понимает, что не может быть частью этого мира, который оказывается чужим и немного враждебным. Однако герой умирает без сожалений: он счастлив, что отправился даже в такое короткое путешествие. Читая это произведение, невольно задумываешься о том, как скоротечно наше существование, поэтому так важно ценить каждое мгновение.

Таким образом, путешествие может стать для человека дорогой к самому себе, помочь ему лучше понять свой внутренний мир и обрести душевное равновесие. Иногда для того чтобы с честью пройти путь духовных исканий, необходимо покинуть место, в котором ты сейчас находишься. Мир широк и необъятен, поэтому знакомство с ним открывает перед человеком новые горизонты.

2. Цивилизация и технологии – спасение, вызов или трагедия? (достижения и риски цивилизации, надежды и страхи, с ней связанные).

Можно ли утверждать, что люди становятся зависимыми от новых технологий?

В настоящее время в современном мире появляется множество новых технологий, которые упрощают нашу жизнь. Например, уже достаточно сложно представить своё существование в XXI веке без компьютеров и мобильных телефонов, позволяющих значительно сэкономить время. Ритм жизни также становится достаточно быстрым, а значит, последствия научно-технического прогресса можно считать благоприятными. Однако довольно часто у людей развивается серьёзная зависимость от новейших технологий, и от неё не всегда легко избавиться. Обратимся к произведениям художественной литературы, чтобы доказать эту точку зрения.

Нельзя не вспомнить мир, созданный известным фантастом Р. Брэдбери в антиутопии «451 градус по Фаренгейту». Люди практически разучились мыслить самостоятельно. Чтобы ни о чём не думать, они вставляют в уши «радиоприёмники-втулки», смотрят бессмысленные телепередачи, большую часть своего времени проводят перед огромными экранами и стараются быть абсолютно одинаковыми. С теми, кто пытается каким-то образом проявить индивидуальность, расправляется Механический пёс – робот, который помогает искать преступников. В этом обществе нет места для душевного общения и взаимоподдержки: кругозор жителей ограничен, кажется, что они ничего не знают, кроме популярных названий и марок. Эта необразованность в конечном счёте приводит к деградации. Действительно, иногда ускоренное развитие новых технологий становится опасным как для отдельной личности, так и для всего человечества.

В заключение хочется сказать, что зависимость от новых технологий не даёт человеку двигаться вперёд и развиваться. Именно поэтому так важно внимательнее приглядываться к миру, который тебя окружает, проводить время с близкими, как можно больше общаться вживую, читать книги, а не только новостную ленту в социальных сетях.

3. Преступление и наказание – вечная тема (преступление и наказание как явление социальное и нравственное, совесть и стыд, ответственность, раскаяние).

Что сильнее: закон или совесть?

совести мешают Эрасту быть счастливым. Конечно, с точки зрения закона сам герой не совершил никакого преступления, поэтому не может быть наказан. Однако чувство вины не даёт молодому человеку покоя, потому что он нарушил моральные нормы.

Несомненно, совесть всегда оказывается сильнее закона, потому что её голосу невозможно сопротивляться. Так, герой романа М.А. Булгакова «Мастер и Маргарита» Понтий Пилат, опасаясь потерять свой авторитет, несправедливо обвиняет человека и обрекает его на смерть. Именно поэтому Иешуа Га-Ноцри отмечает, что трусость – это самый главный человеческий порок. Прокуратор боялся, что его заступничество за философа вызовет подозрение у других людей: слишком смелыми были рассуждения Иешуа о власти. Однако в глубине души Понтий Пилат понимал, что перед ним уникальный человек – единственный, кто способен исцелить его душевные раны. Самое тяжёлое наказание для прокуратора – муки совести. Он осознаёт, что предал не только философа Га-Ноцри, но и самого себя, поэтому окончательно потерял надежду на нравственное воскресение.

Таким образом, совесть – это действительно самый важный и нерушимый закон, соблюдение которого помогает нам оставаться гуманными при любых обстоятельствах. Многие мыслители называют совесть внутренним судьёй или голосом, который невозможно заглушить. Это именно то, что не позволяет человеку снимать с себя ответственность и действовать безрассудно. Это тот законодатель, который побуждает нас совершать добрые поступки.

4. Книга (музыка, спектакль, фильм) – про меня (высказывание о тексте, который представляется личностно важным для одиннадцатиклассника).

Как музыка может помочь человеку пережить трудное время?

В трудные минуты произведения искусства могут оказать человеку неоценимую помощь. Так, например, музыка способна исцелить душевные раны, стать лучшим утешением и лекарством от грусти и тревоги. Многим людям прослушивание любимых песен помогает не опускать руки и находить новые силы для движения вперёд. В чём же заключается прекрасная и таинственная сила музыки и почему её влияние на человека так велико? Обратимся к произведениям художественной литературы, чтобы ответить на эти вопросы.

В романе-эпопее Л.Н. Толстого «Война и мир» музыка играет важную роль в судьбе главных героев. Николай Ростов, проигравший товарищу Долохову достаточно крупную сумму, чувствовал себя подавленным и разбитым. Ему пришлось очень грубо и развязно поговорить со своим отцом, и в глубине души молодой человек злился на самого себя. В эту тяжёлую для героя минуту его сестра Наташа Ростова играла на фортепиано и пела, не думая ни о каких мелочах и просто наслаждаясь мгновением. Заворожённый музыкой, Николай Ростов невольно задумывается о том, как низменны его проблемы в сравнении с искусством. Жизнь, в которой есть музыка, прекрасна, а всё остальное значительно уступает духовным ценностям. Стоит ли лишать себя этой замечательной возможности жить и дышать из-за каких-то временных трудностей и неудач? Николаю кажется, что именно в эту минуту он по-настоящему счастлив: музыка заглушает его душевную боль и дарует ему утешение.

Музыка способна кардинальным образом изменить жизнь человека. Заглавный герой романа И.А. Гончарова «Обломов» изначально даже не собирался вставать с дивана

и снимать домашний халат, потому что не видел смысла в насыщенном событиями существовании. Однако встреча с Ольгой Ильинской оказывает значительное влияние на героя, у которого появляется желание меняться в лучшую сторону. Примечательно, что чувство влюблённости поселяется в душе Обломова после прослушивания любимого музыкального произведения «Casta diva», исполненного новой знакомой. От звуков этой мелодии и голоса Ольги на лице героя сияет «заря пробуждённого», он сказал девушке, что глубоко почувствовал любовь, переданную через музыку. В этот момент лень и апатия отступают, уходят на второй план, жизнь Обломова преображается, его душа устремляется к счастью.

Действительно, без музыки жизнь становится бледной и пустой. М. Лютер, например, называл этот вид искусства «лучшим утешением для опечаленного человека». Безусловно, в тяжёлое для нас время музыка, вызывая определённые эмоции, помогает прислушаться к себе и наделяет особенной энергией, не позволяющей падать духом ни при каких обстоятельствах.

5. Кому на Руси жить хорошо? – вопрос гражданина (социальные пороки и общественная справедливость, поиск путей помощи тем, кому трудно, путей совершенствования общества и государства).

Как социальные пороки влияют на жизнь отдельного гражданина?

Могут ли социальные пороки оказать влияние на жизнь и судьбу отдельной личности? Достаточно часто человек восстаёт против навязанных обществом устоев и правил, потому что не хочет быть марионеткой в чужих руках. Во многих художественных текстах разворачивается конфликт между яркими индивидуальностями и социумом. К сожалению, обычно такие герои терпят поражение в этом столкновении, но их попытка что-либо изменить представляет большую ценность для человечества в целом. Это значит, что есть люди, которые не могут смириться с социальными пороками и готовы с ними бороться, чтобы сделать мир лучше. Обратимся к литературным произведениям, чтобы доказать эту точку зрения.

Так, в комедии А.С. Грибоедова «Горе от ума» главный герой отказывается жить по правилам фамусовского общества. Он не может принять царящее вокруг лицемерие, чинопочитание и зависимость от общественного мнения. Чацкий отмечает: «Служить бы рад, прислуживаться тошно». Действительно, он не собирается становиться таким же, как представители «века минувшего», их подобострастие вызывает у героя отвращение. Он чувствует себя чужим среди людей, которые обесценивают образование и духовные ценности. Именно поэтому герою не находится места в фамусовской Москве, его называют сумасшедшим. Чацкий считает, что пороки этого общества необходимо искоренить, но в пьесе у него нет ни одного единомышленника, не считая внесценических персонажей. Герою приходится отказаться от прежних планов и надежд на семейное счастье, чтобы сохранить свою индивидуальность.

В драме А.Н. Островского «Гроза» главная героиня Катерина также пытается протестовать против патриархальных порядков. В городе Калинове нет места науке, образованию и прогрессу, семьи продолжают жить по «Домострою», а младшее поколение должно неукоснительно соблюдать все требования старших. Самые авторитетные люди города – Дикой и Кабаниха – самодуры и тираны, живущие в замкнутом мире своих ограниченных консервативных убеждений. Катерина же – неординарная натура, которая видит смысл жизни в искренней любви и свободе. Девушка отказывается жить по установленным правилам, но так же, как и Чацкий, не находит смелых единомышленников. Бросая вызов обществу, героиня совершает самоубийство, однако протест одиночки заставил её мужа Кабанова задуматься о собственном угнетённом положении. Это значит, что в дальнейшем в Калинове произойдут важные изменения, и толчком к этому стал поступок Катерины.

В заключение хочется отметить, что социальные пороки действительно влияют на судьбу отдельного человека. Довольно часто общество подвергает таких людей насмешкам и критике и пытается всеми силами избавиться от них. Однако появление личностей, не желающих смиряться с навязанными сверху правилами, доказывает несовершенство общественного устройства и говорит о необходимости перемен.

Следующий анекдот

Помогите расставить знаки препинания

Голосование за лучший ответ

Кроме гуманитарного, Чижиков вёл ещё математический класс и был далеко не уверен в том, что всё делает правильно. Дело в том, что Чижиков, обладая масштабной эрудицией в области литературы, глубоко уважал носителей другого знания. Неприкосновенность ценностей мира цифры Чижиков свято почитал и только ужасно волновался, интересно ли его математикам то, что ему самому казалось важным. Именно ему, Чижикову, от макушки до пяток человеку гуманитарному. Иначе не возникнет диалога, той самой обратной связи, без которой немыслим процесс обучения.

Вначале он был вполне удовлетворён, если ему удавалось хотя бы отвлечь их от решения задач по физике и математики на уроках литературы. Потом как-то сами собой закончились бесконечные игры в морской бой или в шахматы по мобильникам. Сейчас же, по происшествии времени времени он стал чрезвычайно ценить их зарождающийся интерес к поэзии, к красоте построения сюжетов и особенностей композиции. На поглощенность перипетиями взаимоотношений героев рассчитывать не приходилось, но ведь это не главное.

А вот то, ради чего создавался каждый роман любимого Чижиковым XIX века, почему он становился событием — это они схватывали налету, и, если ему удавалось зацепить их, привлечь к диалогу, расположить к беседе, они мыслили ярко, блистательно, неординарно.

Драгоценный обмен тем, с чем предпочитали идти по жизни его собеседники и он сам, — вот что ценил Чижиков. Он бывал очень тронут, когда его посвящали в красоту решения нетривиальной задачи по математике, или рассказывали, как было классно на экспериментальном туре областной олимпиады по физике или просто держали в курсе своих физико-математических побед и поражений на многочисленных мероприятиях, куда его ученики ходили без устали.

Следующий анекдот

Кафедра языкового и литературного образования

вернуться к странице

Кафедра языкового и литературного образования запись закреплена

Коллеги, начинаем приём заявок на пособие по подготовке к итоговому сочинению в 2021-2022 учебном году.
В учебном пособии в рамках тематических направлений разработано содержание предполагаемых тем, раскрытие которых возможно с опорой на произведения русской и мировой литературы. В пособие будут включены дополнительные методические материалы.
Наши авторы:
Соловьёва Татьяна Васильевна, кандидат филологических наук
Карташёва Ирина Юрьевна, кандидат филологических наук
Полушкин Александр Сергеевич, кандидат филологических наук
Стрелец Людмила Ивановна, кандидат педагогических наук
Садовникова Татьяна Валерьевна, кандидат филологических наук
Орешкина Алла Евгеньевна, учитель-практик
Погорелов Дмитрий Николаевич, психолог, аспирант
учителя литературы гимназии № 80

Следующий анекдот

5 готовых сочинений по новым направлениям 2021/22 учебного года.

1. Человек путешествующий: дорога в жизни человека (дорога реальная, воображаемая, книжная).

Что лучше: тернистый путь или проторённая дорога?

Существуют люди, которые довольствуются малым и предпочитают оставаться на одном месте, потому что так комфортнее и удобнее. О таких личностях говорят, что они следуют проторённой дорогой, то есть всегда и во всём используют привычные, хорошо известные способы. Однако есть и такие люди, которые находятся в постоянном поиске. Они готовы к изменениям и риску, пытаясь достичь высот. На мой взгляд, подобный тернистый путь, полный сомнений и трудностей, намного лучше проторённой дороги. Чтобы доказать свою позицию, обращусь к произведениям художественной литературы.

Человек должен стремиться к нравственному совершенствованию и духовному развитию. Однако герой сатирической сказки М.Е. Салтыкова-Щедрина «Премудрый пескарь» больше всего на свете боится смерти и поэтому всю свою жизнь проводит в норе. Одиночество не слишком тревожит героя, ведь любое живое существо может представлять для него опасность. Он не живёт, а большую часть времени дрожит от всепоглощающего страха, не пытаясь найти друзей и обрести семейное счастье. В конечном счёте герой понимает, что если бы все пескари следовали его примеру, то вывелся бы весь его род. Само название сказки иронично: слово «премудрый» приобретает противоположное значение. Салтыков-Щедрин размышляет о людях, которые привыкли жить точно так же, как и его герой. Их существование никому не приносит пользы, потому что они лишают себя права на полноценную жизнь. Такие люди боятся тернистого пути и всегда выбирают проторённую дорогу.

Любимые герои Л.Н. Толстого, наоборот, находятся в постоянном движении, стремясь к духовному обогащению. Автор романа-эпопеи «Война и мир» проводит персонажей через множество тяжёлых испытаний, ведь только так можно стать настоящей личностью, заслуживающей достойной жизни. В начале произведения Андрей Болконский находится в состоянии смятения и, желая найти свой путь, уходит на войну. Изначально князь Андрей, не лишённый тщеславия, мечтает пойти по стопам своего кумира Наполеона и жаждет стать таким же авторитетным и влиятельным человеком. Однако во время Аустерлицкого сражения герой разочаровывается в своих честолюбивых помыслах и понимает, насколько мелочными были его прежние стремления. Ещё одним испытанием на тернистом пути Болконского можно считать его знакомство с Наташей Ростовой. Сначала ему кажется, что он никогда не сможет простить девушку за её симпатию к Анатолю Курагину. Однако перед лицом смерти князь Андрей испытывает совершенно необыкновенное чувство: «сострадание, любовь к братьям, к любящим, любовь к ненавидящим нас, любовь к врагам». Он видит страдание человека, которого больше всего на свете презирал, и прощает его. Именно тернистый путь учит человека душевности и гуманности.

В заключение хочется отметить, что следовать проторённой дорогой – это значит останавливаться в своём развитии. Испытания закаляют человека и дают ему силы двигаться вперёд. Иногда приходится рискнуть всем, чтобы пройти путь через тернии к звёздам, бросить жребий и перейти Рубикон. Разве не в постоянной борьбе и преодолении трудностей заключается смысл человеческого существования?

2. Цивилизация и технологии – спасение, вызов или трагедия? (достижения и риски цивилизации, надежды и страхи, с ней связанные).

Могут ли технологические новшества окончательно вытеснить духовные ценности?

Мир не стоит на месте и постоянно изменяется: появляются новые технологии, изобретения, совершаются открытия, которые значительно облегчают нашу жизнь. Конечно, прогресс – это замечательно, но во всём нужно знать меру и стараться

придерживаться золотой середины. В конце концов может возникнуть опасность вытеснения духовных ценностей технологическими новшествами. В этом случае люди перестанут прислушиваться друг к другу, будут конфликтовать, проявлять жестокость и забудут о гуманности. Чтобы доказать эту точку зрения, обращусь к произведениям художественной литературы.

Проблема столкновения материального и духовного поднимается в произведении XIX века – романе И.С. Тургенева «Отцы и дети». Автор создаёт характер разночинца-нигилиста, увлечённого медициной. Он отрицает красоту природы, считая её не храмом, а мастерской, умаляет роль искусства – поэзии и музыки. Ему кажется, что играть на виолончели или читать Пушкина – это пережиток прошлого, поэтому герой считает поведение поэтичного Николая Петровича нелепым и глупым. По мнению Базарова, не подлежат сомнению только абсолютные истины – то есть те теории и факты, которые доказаны наукой. Евгений хочет выглядеть смелым и независимым, однако два главных испытания – смерть и любовь – подвергают его нигилизм серьёзной критике. Наука не может занять в сердце человека такое же место, как чувство привязанности и любви к близким. Так, автор подчёркивает, что пренебрежение духовными ценностями – это путь в пустоту, ведь без душевности невозможно выжить.

Такая же проблема продолжает волновать писателей и в XX веке. Герой повести М.А. Булгакова «Собачье сердце» пытается узнать секрет омоложения человеческого организма и решает провести антигуманный эксперимент. Профессор Преображенский пересаживает гипофиз человека бездомной собаке, не задумываясь о последствиях. Так, обычный пёс Шарик постепенно превращается в невежественного, грубого, безнравственного Полиграфа Шарикова. Новоиспечённый гражданин употребляет алкоголь, ругается, ворует вещи, а однажды даже пишет донос на самого профессора. Всё выходит из-под контроля, и Преображенский осознаёт, какую страшную ошибку совершил. Шариков становится человеком, лишённым каких-либо моральных устоев. Именно такое будущее грозит людям, перестающим заботиться о своём духовном развитии. Так, писатель подчёркивает, что не все плоды научно-технического прогресса идут на пользу человечеству. Каждый учёный должен нести ответственность за свою деятельность. Народ, который обесценивает нравственность, обречён на вырождение.

В заключение хочется отметить, что в настоящее время ускоренное развитие науки заставляет опасаться за судьбу вечных ценностей: любви и доброты, сострадания и взаимоподдержки. Новые научные достижения упрощают жизнь и помогают сэкономить время, но они не должны становиться важнее моральных норм. В конце концов стремление к духовному обогащению – это именно то, что отличает человека от животного.

3. Преступление и наказание – вечная тема (преступление и наказание как явление социальное и нравственное, совесть и стыд, ответственность, раскаяние).

Почему люди становятся преступниками?

Почему некоторые люди переступают моральные нормы и совершают преступления? Иногда человек верит, что любое деяние можно оправдать благой целью. Он находится в плену распространённого заблуждения, согласно которому для достижения цели хороши любые средства. Некоторые люди совершают преступления непреднамеренно, не вполне отдавая себе отчёт в том, что они делают. Конечно, всегда случаются ситуации, когда человек сознательно становится отступником и даже не испытывает угрызений совести. Причин может быть достаточно много. Рассмотрим некоторые из них на примере произведений художественной литературы.

Главный герой романа Ф.М. Достоевского «Преступление и наказание» желает ценой одной жизни сделать как можно больше благородных дел. На самом деле Родион Раскольников обманывает самого себя: после совершения преступления он так и не смог

воспользоваться деньгами старухи-процентщицы. В первую очередь герой хотел проверить собственную теорию, позволяющую делить людей на «тварей дрожащих» и «право имеющих». Раскольников считал, что сильным личностям позволено распоряжаться чужими судьбами. Однако ни одно преступление не должно оставаться безнаказанным, и герой начинает понимать, как сильно заблуждался. Его теория не проходит проверку реальностью, и в эпилоге романа мы видим человека, готового вступить на новый путь. Раскольников осознаёт, как важно брать на себя ответственность за каждый сделанный выбор.

Таким образом, люди, совершающие противоправные деяния, забывают о христианских заповедях и теряют самое важное, человеческое, чем наделён каждый из нас от рождения. Есть множество причин, которые толкают людей на преступление, но всё же ни один такой поступок нельзя оправдать. Именно поэтому так важно задумываться о последствиях, контролировать свои эмоции и знать, что всегда есть такая грань, которую ни в коем случае не следует переступать.

4. Книга (музыка, спектакль, фильм) – про меня (высказывание о тексте, который представляется личностно важным для одиннадцатиклассника).

Какого героя литературного произведения или фильма вы бы могли назвать родственной душой?

Есть ли будущее у мира, в котором нет места искусству? На мой взгляд, это приведёт к деградации и вырождению человечества. Именно произведения искусства делают нас более гуманными, милосердными, учат нас сопереживать другим людям. Например, книги называют «детьми разума», потому что они действительно возвышают человека и очищают его душу. Особенно приятно читать литературное произведение, на героя которого хочется равняться. Каких персонажей я могла бы назвать родственной душой?

В романе-эпопее Л.Н. Толстого «Война и мир» одна из главных героинь – Марья Болконская, честная и душевная девушка, которая восхищает своей природной чистотой и естественностью. Княжна Марья не отличается внешней красотой, скорее, наоборот, автор постоянно акцентирует внимание на её недостатках. Лицо девушки было «некрасивым и болезненным», отец не раз называет её «дурной» или «неловкой», а Анатоль Курагин отзывается о ней следующим образом: «Бедняга! Чертовски дурна!» Почему же эта героиня вызывает у читателей такую симпатию? У княжны Марьи большие, лучистые глаза, которые, как известно, являются зеркалом человеческой души. Действительно, эта робкая девушка обладает богатым внутренним миром, она всегда доброжелательна, искренне переживает за своих близких и умеет по-настоящему любить. Марья Болконская религиозна, живёт по христианским заповедям, согласно которым все люди равны и никому не следует желать зла. Героиня Толстого помогает «божьим людям», даёт образок брату,

провожая его на войну, и отличается поразительным смирением и кротостью. Я думаю, что княжна Марья – идеал женщины, она заботлива и милосердна.

Ещё одной родственной душой я бы назвала заглавную героиню романа Ш. Бронте «Джен Эйр». Так же, как и княжна Марья, Джен некрасива и на первый взгляд кажется абсолютно посредственной и ничем не примечательной девушкой. Однако на самом деле героиня Бронте оказывается сильной, решительной личностью, всегда готовой постоять за себя и свои права. Её независимость, сила воли и чувство собственного достоинства не могут не вызывать восхищения. С детства Джен приходилось противостоять грубой и властной тёте, а затем выживать в тяжёлых условиях пансиона для сирот. Героиня преодолевает все препятствия и с честью выдерживает выпавшие на её долю испытания. При этом она сохраняет лучшие человеческие качества: способность к сочувствию, кристальную честность, искренность и бесстрашие. Так, она, не опасаясь за собственную жизнь, проводит последние минуты рядом с умирающей от чахотки подруги. Джен – достаточно гордая девушка, но эта гордость не имеет ничего общего с гордыней или эгоизмом. Она возвращается к любимому человеку, когда ему требуется её помощь и поддержка, заботится о нём до конца своих дней.

Действительно, герои художественных произведений могут стать для читателя лучшими друзьями и родственными душами. Сила духа, целеустремлённость, милосердие и внутренняя красота – вот те качества, которые позволяют мне назвать героинь Л.Н. Толстого и Ш. Бронте примерами для подражания. Конечно, у каждого читателя может появиться свой идеал. Те люди, которые ничего не читают, многое упускают и лишают себя эстетического наслаждения.

5. Кому на Руси жить хорошо? – вопрос гражданина (социальные пороки и общественная справедливость, поиск путей помощи тем, кому трудно, путей совершенствования общества и государства).

Каким должен быть человек с активной гражданской позицией?

Гражданин – это достойный сын своего Отечества. Таких людей называют патриотами, потому что они готовы пожертвовать самым ценным, что у них есть, ради общего блага. Человек с активной гражданской позицией не может быть равнодушен к судьбе своего народа и в трудную минуту будет его защищать, потому что считает это своим долгом. Ещё Н.А. Некрасов отмечал: «Поэтом можешь ты не быть, но гражданином быть обязан». Настоящий гражданин всегда чувствует себя ответственным за всё происходящее на его Родине. Обратимся к произведениям художественной литературы, героев которых можно назвать людьми с активной гражданской позицией.

Патриот – это волевой и решительный человек, умеющий вдохновить и объединить других людей в тяжёлое для Отечества время. Именно таким является заглавный герой повести Н.В. Гоголя «Тарас Бульба». Бульба – старый козак, который с глубокой преданностью защищает Запорожскую Сечь, рискуя собственной жизнью. Он упрям, горд и бесстрашен, отличается удивительной силой воли и превыше всего ставит интересы козачества. Товарищи с уважением относятся к Тарасу Бульбе, считают его одним из самых авторитетных людей, всегда прислушиваются к его мнению. Именно Тарас сумел воодушевить козаков перед битвой, не позволил им опускать руки и падать духом. Он призывает товарищей объединиться и защищать родную землю до последней капли крови. Бульба не боится смерти, трусость ему вообще не свойственна: по его мнению, даже умирать надо уметь с честью и достоинством. Таким образом, героя Н.В. Гоголя действительно можно назвать человеком с активной гражданской позицией. Это прирождённый лидер, готовый делать всё возможное ради спасения своего народа и сохранения его традиций.

Патриотом можно назвать человека, который в первую очередь живёт не для себя, а для других. Так, например, герой поэмы Н.А. Некрасова «Кому на Руси жить хорошо?» Григорий Добросклонов – настоящий альтруист и народный заступник. Своё

предназначение он видит в совершении добрых поступков, способных изменить жизни людей к лучшему. Он становится на защиту нуждающихся, выступает против угнетателей, а в своих песнях прославляет русский народ и Родину. Гриша Добросклонов мечтает о светлом будущем освобождённых от крепостничества крестьян, называя их ратью, в которой скрывается несокрушимая сила. Н.А. Некрасов, не успевший закончить поэму, именно в этом герое видел того самого счастливого человека, которого так долго искали крестьяне. Поэт подчёркивал взаимосвязь личного и народного счастья, а для Гриши Добросклонова смысл жизни и заключается в служении Отечеству.

Таким образом, человек с активной гражданской позицией – это патриот, вдохновитель, который никогда не останется в стороне, если его народ нуждается в защите и помощи. Это смелый, мужественный человек, который не боится пойти на риск. В трудное для всей страны время он может воодушевить и повести за собой других людей.

Читайте также:

  

• Шутки команды квн союз

  

• Анекдот про санта клауса и еврея

  

• Анекдот про пляжный волейбол

  

• Анекдот про бобра который сосет

  

• Анекдот про империю пазлов

ОН УБИЛ МОЮ СОБАКУ (Юрий Яковлев)
(1)Он стоял на пороге директорского кабинета, и руку ему оттягивал большой чёрный портфель в белых трещинках. (2)Кожаная ручка оторвана, держится на одном ушке, и портфель достаёт почти до полу.
(3)Директор школы оглядывал мальчика и мучительно пытался вспомнить, за какие грехи вызван к нему этот очередной посетитель. (4)Разбил лампочку или заехал кому-нибудь в нос? (5)Разве всё запомнишь.
(6)– Подойди сюда и сядь… (7)Что у тебя за история?
(8)Таборка посмотрел на директора и спросил:
(9)– Это вы про собаку?
(10)– Про собаку.
(11)– Я боялся, что с ней что-нибудь случится, и привёл её в школу. (12)В живой уголок. (13)Туда берут ужей и золотых рыбок.
(14)А собаку не взяли. (15)Что она, глупее этих ужей?
(16)– И ты привёл её в класс? (17)Теперь директор вспомнил, за что приглашён к нему этот возмутитель спокойствия. (18)И ждал только подходящего момента, чтобы обрушить свои громы на эту круглую, давно не стриженную голову.
(19)– Всё? — спросил директор.
(20)– Нет, — сказал мальчик, — мы ещё были в милиции.
(21)Час от часу не легче! (22)Директор с шумом придвинул кресло к столу.
(23)– Как ты очутился в милиции?
(24)Таборка не вспыхнул и не заволновался, он заговорил сразу, без заминки:
(25)– Моя собака не кусалась. (26)Не то что собаки, которые живут за большими заборами и вечно скалят зубы. (27)Их чёрные носы смотрят из-под ворот, как двустволки. (28)А моя собака махала хвостиком. (29)Она была белой, и над глазами у неё два рыжих треугольника. (30)Вместо бровей…
(31)Мальчик говорил спокойно, почти монотонно. (32)Слова, как круглые ровные шарики, катались одно за другим.
(33)– И женщину она не кусала. (34)Она играла и ухватила её за пальто. (35)Но женщина рванулась в сторону, и пальто порвалось. (36)Она думала, что моя собака кусается, и закричала.
(37)Меня повели в милицию, а собака бежала рядом.
(38)Мальчик поднял глаза на директора: рассказывать дальше? (39)Директор сидел на кончике своего кресла и грудью навалился на стол. (40)Глаза его прищурились, как будто он целился. (41)Они не видели ничего, кроме Таборки.
(42)– В милиции нас продержали два часа. (43)Но в милиции не убили собаку. (44)Там один, с усами, даже погладил её и дал ей сахару… (45)Оказывается, собаке полагается номер и намордник. (46)По правилам. (47)Но когда я нашёл мою собаку, у неё не было ни номера, ни намордника. (48)У неё вообще ничего не было. (49)– Где ты нашёл её?
(50)– В посёлке. (51)Хозяева переехали в город, а собаку бросили. (52)Она бегала по улицам, всё искала хозяев.
(53)– Заведут собаку, а потом бросят!
(54)Эти слова вырвались у директора, и он вдруг почувствовал, что после них уже не сможет ударить кулаком по столу. (55)Мальчик не ухватился за его слова. (56)Он неожиданно возразил:
(57)– Они бросили собаку, но не убили. (58)А я наткнулся на неё. (59)Отдал ей свой завтрак, и с тех пор она не отходила от меня.
(60)Таборка неожиданно умолкал и так же неожиданно начинал говорить, словно часть мыслей оставлял при себе, а часть высказывал вслух.
(61)– Когда я в первый раз привёл собаку домой, он был в отъезде. (62)Мама сказала: (63)«От собаки одна только грязь!» (64)Какая грязь может быть от собаки? (65)От собаки одна радость. (66)Потом мама сказала: (67)«Я твоей собакой заниматься не буду. (68)Занимайся сам!» (69)Так я для того и взял собаку, чтобы заниматься самому.
(70)Таборка не отрывал глаз от пепельницы, а директор скрестил пальцы и положил их под щеку и не спускал с мальчика прищуренных глаз.
(71)– А потом приехал он и выгнал собаку. (72)Чем ему помешала собака?.. (73)Я не мог выгнать собаку. (74)Её один раз уже выгоняли. (75)Я поселил её в сарае. (76)Там было темно и скучно. (77)Я всё время думал о своей собаке. (78)Даже ночью просыпался: может быть, ей холодно и она не спит? (79)А может быть, она боится темноты?.. (80)Это, конечно, ерунда: собака ничего не боится! (81)В школе я тоже думал о ней, ждал, когда кончатся уроки: её завтрак лежал у меня в портфеле… (82)Потом он заплатил штраф за порванное пальто и выгнал собаку из сарая. (83)Я привёл её в школу. (84)Мне некуда было её деть.
(85)Теперь слова мальчика уже не были круглыми шариками.
(86)Они стали шершавыми и угловатыми и с трудом вырывались наружу.
(87)– Я не знал, что он задумал убить мою собаку. (88)Меня тогда не было. (89)Он подозвал её и выстрелил ей в ухо.
(90)В комнате стало тихо. (91)Как после выстрела. (92)И долгое время ни мальчик, ни директор не решались прервать молчание.
(93)Директор подошёл к мальчику и наклонился к нему:
(94)– Ты можешь помириться с отцом?
(95)– Я с ним не ссорился.
(96)– Он тебя когда-нибудь бил?
(97)– Не помню.
(98)– Обещай мне, что ты помиришься с отцом.
(99)– Я буду отвечать на его вопросы… (100)Пока не вырасту.
(101)– А что ты будешь делать, когда вырастешь?
(102)– Я буду защищать собак.
(По Ю. Яковлеву)

Я ПОЗДНО ПОНЯЛ… Елизавета Ауэрбах, из цикла «Маленькие рассказы»

Мать моя была худенькая маленькая женщина с очень мягким и веселым характером. Ее все любили. А она любила меня, для меня жила и работала. Рано овдовев, так и не вышла замуж. Я хорошо помню, как она в первый раз повела меня в школу. Мы с ней очень волновались. Во дворе школы было очень много взрослых, и все они держались за своих детей. Когда ребятам велели построиться в шеренгу, родители построились вместе с ними. Кудрявый учитель, улыбаясь, сказал: «Взрослые, отойдите, школьники пойдут в классы без вас». Мать, разжав мою руку, сказала: «Не плачь, возьми себя в руки, ты же мужчина» — и подтолкнула меня. Но я очень быстро освоился в новой обстановке и заявил, что буду ходить в школу самостоятельно, и мать по телефону сказала подруге: «Он стал совсем взрослым, в школу ходит один и послал кошку к чертовой бабушке».

Помню, в четвертом классе одна девочка подарила мне живую черепаху. Мне никто никогда не дарил черепах, и я очень полюбил эту девочку. Я сделал ей из коры чернильницу в подарок, но она отдала эту чернильницу другой девочке, сказав, что это не чернильница, а «бузня». Дома я, не выдержав, разревелся и рассказал все матери. «Знаешь,— сказала она,— со мной однажды так же было. Это очень больно, и я тоже плакала, но я женщина, мне простительно, а ты мужчина, возьми себя в руки». Мне стало легче, и я сразу разлюбил эту капризную девчонку.

Своего отца я не помню, мать одна воспитывала меня. И я не задумывался, легко ей или трудно. Мы дружно и весело жили. Она работала, я учился, в свободное время мы ходили на лыжах, в театр, а по вечерам любили мечтать о будущем. Она мечтала, что у меня будет сильный характер, и что я буду писателем, а я о том, как буду иметь постоянный пропуск в кино.

Так было до девятого класса. Тут, как говорила мать, меня подменили. Может быть, это случилось потому, что у меня появились новые товарищи, которым мне хотелось подражать, но я думаю, что сваливать все на товарищей не стоит. Мне было 16 лет, и кое-что я уже соображал.

Я стал вести самостоятельную жизнь. Это выражалось в том, что я поздно приходил домой, стал плохо заниматься, научился курить и перестал смотреть матери в глаза. Однажды я, возвращаясь в три часа ночи, заметил около своих ворот маленькую фигурку матери. От стыда, что она не спит из-за меня, что сейчас она увидит, что я выпил, я прошел мимо, будто не узнал ее.

После десятилетки я в институт не попал, так как, ведя самостоятельный образ жизни, в сущности, не занимался. Я пошел работать. У меня появились собственные деньги, но я отдал матери только первую получку.

Однажды я заметил у нее на столике валидол, но я никогда не слышал, чтобы она жаловалась на сердце. Соседи находили, что она в последнее время страшно изменилась, но я, видя ее каждый день, этого не замечал, вернее, не хотел замечать.

Так прошел год, наступила весна, и мать стала уговаривать меня готовиться к экзаменам. Я понимал, что она права, но у меня было маловато воли. Наступил май. Встретил я его хорошо. Два дня праздника с компанией собирались у меня. Мама, все нам приготовив, уходила к подруге. Третьего я уехал с ребятами за город. Уезжая, забыл оставить матери записку, что не приду ночевать.

Пришел домой я четвертого после работы, но ее уже не застал: она умерла третьего вечером, когда в квартире никого не было.

С компанией, которая не нравилась моей матери, я сразу порвал. Настоящих друзей среди них не было, я это сделал без всякого сожаления. Не бросая работы, я стал готовиться к экзаменам и осенью, сдав все на пятерки, внезапно понял, что радость, которой не с кем поделиться, теряет свою прелесть.

На втором курсе я очень подружился с одним студентом. Олег был серьезным и добродушным парнем. Глядя на него, я думал, что он понравился бы моей маме. Воспитанник детдома, он сохранил только смутные воспоминания о своих родителях, которых потерял в раннем детстве.

Я чувствовал страшную потребность рассказать ему все о своей матери, о нашей замечательной жизни до последних двух лет, о том, как я мучил ее и потерял. Слушая меня, Олег становился все строже и суровее, один раз он сквозь зубы процедил: «Подлец!» А я, рассказывая, вдруг ясно понял, что для того, чтобы убить человека, совсем не надо хотеть его убить,— это можно делать каждый день равнодушно, не понимая, чем это может окончиться. Я понял это слишком поздно.

Обычно, когда мы сидели с Олегом у меня, я потом провожал его до метро. В этот вечер он сухо сказал: «Не провожай». Я чувствовал, что могу потерять друга. Больше всего в этот вечер мне хотелось услышать слова: «Не плачь, возьми себя в руки, ты же мужчина».

Через неделю Олег подошел ко мне. «У меня к тебе просьба,— сказал он,— напиши все, что ты мне сказал. Так, как рассказал, так и напиши. Твоя мама хотела, чтобы ты писал, попробуй для нее…»

Та, кому я посвятил этот рассказ, никогда его не прочтет и не узнает, что я всю жизнь буду стараться стать таким, как она хотела,— я взял себя в руки, ведь я — мужчина.

БОРИС ЕКИМОВ «ГОВОРИ, МАМА, ГОВОРИ»

По утрам теперь звонил телефон-мобильник. Черная коробочка оживала:

загорался в ней свет, пела веселая музыка и объявлялся голос дочери, словно рядом она:

— Мама, здравствуй! Ты в порядке? Молодец! Вопросы и пожелания? Замечательно! Тогда целую. Будь-будь!

Коробочка тухла, смолкала. Старая Катерина дивилась на нее, не могла привыкнуть. Такая вроде малость — спичечный коробок. Никаких проводов. Лежит-лежит — и вдруг заиграет, засветит, и голос дочери:

— Мама, здравствуй! Ты в порядке? Не надумала ехать? Гляди… Вопросов нет? Целую. Будь-будь!

А ведь до города, где дочь живет, полторы сотни верст. И не всегда легких, особенно в непогоду.

Но в год нынешний осень выдалась долгая, теплая. Возле хутора, на окрестных курганах, порыжела трава, а тополевое да вербовое займище возле Дона стояло зеленым, и по дворам по-летнему зеленели груши да вишни, хотя по времени им давно пора отгореть рдяным да багровым тихим пожаром.

Птичий перелет затянулся. Неспешно уходила на юг казарка, вызванивая где-то в туманистом, ненастном небе негромкое онг-онг… онг-онг…

Да что о птице говорить, если бабка Катерина, иссохшая, горбатенькая от возраста, но еще проворная старушка, никак не могла собраться в отъезд.

— Кидаю умом, не накину… — жаловалась она соседке. — Ехать, не ехать?.. А может, так и будет тепло стоять? Гутарят по радио: навовсе поломалась погода. Ныне ведь пост пошел, а сороки ко двору не прибились. Тепло-растепло. Туды-сюды… Рождество да Крещенье. А там пора об рассаде думать. Чего зря и ехать, колготу разводить.

Соседка лишь вздыхала: до весны, до рассады было еще ох как далеко.

Но старая Катерина, скорее себя убеждая, вынимала из пазухи еще один довод — мобильный телефон.

— Мобила! — горделиво повторяла она слова городского внука. — Одно слово — мобила. Нажал кнопку, и враз — Мария. Другую нажал — Коля. Кому хочешь жалься. И чего нам не жить? — вопрошала она. — Зачем уезжать? Хату кидать, хозяйство…

Этот разговор был не первый. С детьми толковала, с соседкой, но чаще сама с собой.

Последние годы она уезжала зимовать к дочери в город. Одно дело — возраст: трудно всякий день печку топить да воду носить из колодца. По грязи да в гололед. Упадешь, расшибешься. И кто поднимет?

Хутор, еще недавно людный, с кончиной колхоза разошелся, разъехался, вымер. Остались лишь старики да пьянь. И хлеб не возят, про остальное не говоря. Тяжело старому человеку зимовать. Вот и уезжала к своим.

Но с хутором, с гнездом насиженным нелегко расставаться. Куда девать малую живность: Тузика, кошку да кур? Распихивать по людям?.. И о хате душа болит. Пьянчуги залезут, последние кастрюлешки упрут.

Да и не больно весело на старости лет новые углы обживать. Хоть и родные дети, но стены чужие и вовсе другая жизнь. Гостюй да оглядывайся.

Вот и думала: ехать, не ехать?.. А тут еще телефон привезли на подмогу — «мобилу». Долго объясняли про кнопки: какие нажимать, а какие не трогать. Обычно звонила дочь из города, по утрам.

Запоет веселая музыка, вспыхнет в коробочке свет. Поначалу старой Катерине казалось, что там, словно в малом, но телевизоре, появится лицо дочери. Объявлялся лишь голос, далекий и ненадолго:

— Мама, здравствуй! Ты в порядке? Молодец. Вопросы есть? Вот и хорошо. Целую. Будь-будь.

Не успеешь опомниться, а уже свет потух, коробочка смолкла.

В первые дни старая Катерина лишь дивилась такому чуду. Прежде на хуторе был телефон в колхозной конторе. Там все привычно: провода, черная большая трубка, долго можно говорить. Но тот телефон уплыл вместе с колхозом. Теперь появился «мобильный». И то слава богу.

— Мама! Слышишь меня?! Живая-здоровая? Молодец. Целую.

Не успеешь и рта раскрыть, а коробочка уж потухла.

— Это что за страсть такая… — ворчала старая женщина. — Не телефон, свиристелка. Прокукарекал: будь-будь… Вот тебе и будь. А тут…

А тут, то есть в жизни хуторской, стариковской, было много всего, о чем рассказать хотелось.

— Мама, слышишь меня?

— Слышу, слышу… Это ты, доча? А голос будто не твой, какой-то хрипавый. Ты не хвораешь? Гляди одевайся теплей. А то вы городские — модные, платок пуховый повяжи. И нехай глядят. Здоровье дороже. А то я ныне сон видала, такой нехороший. К чему бы? Вроде на нашем подворье стоит скотиняка. Живая. Прямо у порога. Хвост у нее лошадиный, на голове — рога, а морда козиная. Это что за страсть? И к чему бы такое?

— Мама, — донеслось из телефона строгое. — Говори по делу, а не про козиные морды. Мы же тебе объясняли: тариф.

— Прости Христа ради, — опомнилась старая женщина. Ее и впрямь упреждали, когда телефон привезли, что он дорогой и нужно говорить короче, о самом главном.

Но что оно в жизни главное? Особенно у старых людей… И в самом деле ведь привиделась ночью такая страсть: лошадиный хвост и козья страшенная морда.

Вот и думай, к чему это? Наверное, не к добру.

Снова миновал день, за ним — другой. Старой женщины жизнь катилась привычно: подняться, прибраться, выпустить на волю кур; покормить да напоить свою малую живность да и самой чего поклевать. А потом пойдет цеплять дело за дело. Не зря говорится: хоть и дом невелик, а сидеть не велит.

Просторное подворье, которым когда-то кормилась немалая семья: огород, картофельник, левада. Сараи, закуты, курятник. Летняя кухня-мазанка, погреб с выходом. Плетневая городьба, забор. Земля, которую нужно копать помаленьку, пока тепло. И дровишки пилить, ширкая ручною пилой на забазье. Уголек нынче стал дорогущий, его не укупишь.

Помаленьку да полегоньку тянулся день, пасмурный, теплый. Онг-онг… онг-онг… — слышалось порой. Это казарка уходила на юг, стая за стаей. Улетали, чтобы весной вернуться. А на земле, на хуторе было по-кладбищенски тихо. Уезжая, сюда люди уже не возвращались ни весной, ни летом. И потому редкие дома и подворья словно расползались по-рачьи, чураясь друг друга.

Прошел еще один день. А утром слегка подморозило. Деревья, кусты и сухие травы стояли в легком куржаке — белом пушистом инее. Старая Катерина, выйдя во двор, глядела вокруг, на эту красоту, радуясь, а надо бы вниз, под ноги глядеть. Шла-шла, запнулась, упала, больно ударившись о корневище.

Неловко начался день, да так и пошел не в лад.

Как всегда поутру, засветил и запел телефон мобильный.

— Здравствуй, моя доча, здравствуй. Одно лишь звание, что — живая. Я ныне так вдарилась, — пожаловалась она. — Не то нога подыграла, а может, склизь. Где, где… — подосадовала она. — Во дворе. Воротца пошла отворять, с ночи. А тама, возля ворот, там грушина-черномяска. Ты ее любишь. Она сладимая. Я из нее вам компот варю. Иначе бы я ее давно ликвидировала. Возля этой грушины…

— Мама, — раздался в телефоне далекий голос, — конкретней говори, что случилось, а не про сладимую грушину.

— А я тебе о чем и толкую. Тама корень из земли вылез, как змеюка. А я шла не глядела. Да тут еще глупомордая кошка под ноги суется. Этот корень… Летось Володю просила до скольких разов: убери его Христа ради. Он на самом ходу. Черномяска…

— Мама, говори, пожалуйста, конкретней. О себе, а не о черномяске. Не забывай, что это — мобильник, тариф. Что болит? Ничего не сломала?

— Вроде бы не сломала, — все поняла старая женщина. — Прикладаю капустный лист.

На том и закончился с дочерью разговор. Остальное самой себе пришлось досказывать: «Чего болит, не болит… Все у меня болит, каждая косточка. Такая жизнь позади…»

И, отгоняя горькие мысли, старая женщина занялась привычными делами во дворе и в доме. Но старалась больше толочься под крышей, чтобы еще не упасть. А потом возле прялки уселась. Пушистая кудель, шерстяная нить, мерное вращенье колеса старинной самопряхи. И мысли, словно нить, тянутся и тянутся. А за окном — день осенний, словно бы сумерки. И вроде зябко. Надо бы протопить, но дровишек — внатяг. Вдруг и впрямь зимовать придется.

В свою пору включила радио, ожидая слов о погоде. Но после короткого молчания из репродуктора донесся мягкий, ласковый голос молодой женщины:

— Болят ваши косточки?..

Так впору и к месту были эти душевные слова, что ответилось само собой:

— Болят, моя доча…

— Ноют руки и ноги?.. — словно угадывая и зная судьбу, спрашивал добрый голос.

— Спасу нет… Молодые были, не чуяли. В доярках да в свинарках. А обувка — никакая. А потом в резиновые сапоги влезли, зимой и летом в них. Вот и нудят…

— Болит ваша спина… — мягко ворковал, словно завораживая, женский голос.

— Заболит, моя доча… Век на горбу таскала чувалы да вахли с соломой. Как не болеть… Такая жизнь…

Жизнь ведь и вправду нелегкой выдалась: война, сиротство, тяжкая колхозная работа.

Ласковый голос из репродуктора вещал и вещал, а потом смолк.

Старая женщина даже всплакнула, ругая себя: «Овечка глупая… Чего ревешь?..» Но плакалось. И от слез вроде бы стало легче.

И тут совсем неожиданно, в обеденный неурочный час, заиграла музыка и засветил, проснувшись, мобильный телефон. Старая женщина испугалась:

— Доча, доча… Чего случилось? Не заболел кто? А я всполохнулась: не к сроку звонишь. Ты на меня, доча, не держи обиду. Я знаю, что дорогой телефон, деньги большие. Но я ведь взаправду чуток не убилась. Тама, возля этой дулинки… — Она опомнилась: — Господи, опять я про эту дулинку, прости, моя доча…

Издалека, через многие километры, донесся голос дочери:

— Говори, мама, говори…

— Вот я и гутарю. Ныне какая-то склизь. А тут еще эта кошка… Да корень этот под ноги лезет, от грушины. Нам, старым, ныне ведь все мешает. Я бы эту грушину навовсе ликвидировала, но ты ее любишь. Запарить ее и сушить, как бывалоча… Опять я не то плету… Прости, моя доча. Ты слышишь меня?..

В далеком городе дочь ее слышала и даже видела, прикрыв глаза, старую мать свою: маленькую, согбенную, в белом платочке. Увидела, но почуяла вдруг, как все это зыбко и ненадежно: телефонная связь, видение.

— Говори, мама… — просила она и боялась лишь одного: вдруг оборвется и, может быть, навсегда этот голос и эта жизнь. — Говори, мама, говори…

Бумажная победа

(1)У Гени от рождения было неладно с ногами, и он ходил странной, подскакивающей походкой.

(2)Он вышел во двор, едва оправившись после весенне-зимних болезней. (3)И воздух, и земля — всё было разбухшим и переполненным, а особенно голые деревья, готовые с минуты на минуту взорваться мелкой блестящей счастливой листвой.

(4)Геня стоял посреди двора, радуясь теплу.

(5)Первый ком земли упал рядом с мальчиком, брызги грязи тяжело шлёпнулись на лицо.

(6)Второй комок попал в спину, а третьего он не стал дожидаться, пустился вприпрыжку к своей двери. (7)Вдогонку, как звонкое копьё, летел самодельный стишок:

— Генька хромой, сопли рекой!

(8)Он оглянулся: кидался Колька Клюквин, кричали девчонки, а позади них стоял тот, ради которого они старались, — враг всех, кто не был у него на побегушках, кто его не боялся, — ловкий и бесстрашный Женька Айтыр.

(9)…Вечером, когда Геня спал, мать и бабушка долго сидели за столом.

(10)— Почему? (11)Почему они его всегда обижают? — горьким шёпотом спросила, наконец, бабушка.

(12)— Я думаю, надо пригласить их в гости, к Гене на день рождения, — ответила мать.

(13)— Ты с ума сошла, — испугалась бабушка, — это же не дети, это бандиты.

(14)— Я не вижу другого выхода, — хмуро отозвалась мать.

(15)Накануне дня рождения мать сказала Гене, что устроит ему настоящий праздник.

(16)— Позови из класса кого хочешь и из двора, — предложила она.

(17)— Я никого не хочу. (18)Не надо, мама, — попросил Геня.

(19)Вечером мать вышла во двор и сама пригласила ребят.

(20)К четырём часам на раздвинутом столе стоял мелко нарезанный винегрет, жареный картофель с селёдкой, были испечены румяные пирожки с рисом.

(21)Геня старался не думать о том, как сейчас в его дом ворвутся враги… (22)Казалось, что он совершенно поглощён своим любимым занятием: он складывал из газеты кораблик с парусом.

(23)Он был мастером этого бумажного искусства. (24)Тысячи дней своей жизни Геня проводил в постели. (25)Болезни он терпеливо переносил, загибая уголки и расправляя сгибы бумажных листов, придумывая много удивительных вещей…

(26)Гости пришли ровно в четыре, всей гурьбой. (27)Белёсые сестрички поднесли большой букет жёлтых одуванчиков. (28)Прочие пришли без подарков. (29)После обеда мать предложила:

Давайте поиграем в фанты.

(30)Она объяснила, как играть, но оказалось, что ни у кого нет фантов. (31)Айтыр положил на стол недоделанный Геней бумажный кораблик и приглушённо сказал:

Это будет мой фант.

(32)Геня придвинул его к себе и несколькими движениями завершил постройку.

(33)— Геня, сделай девочкам фанты, — попросила мать, принесла и положила на стол бумагу.

(34)Геня, взяв лист, мгновение подумал и сделал продольный сгиб…

(35)Детские головы склонились над столом.

(З6)Лодка… кораблик… кораблик с парусом… стакан… солонка… хлебница… рубашка…

(37)Он едва успевал сделать последнее движение, как готовую вещь немедленно выхватывала ожидающая рука.

(38)Все забыли и думать про игру. (39)Они тянули к нему руки, и он раздавал им свои бумажные чудеса, и все улыбались, и все его благодарили. (40)Такое чувство он испытывал только во сне.

Он был счастлив. (42)Они восхищались его чепуховым талантом, которому сам он не придавал никакого значения. (43)Он словно впервые увидел их лица: они были совершенно не злые…

(44)Айтыр распустил кораблик и пытался сделать заново, а когда не получилось, подошёл к Гене и, впервые в жизни обратившись к нему по имени, попросил:

— Гень, посмотри-ка, а дальше как…

(45)Мать мыла посуду, улыбаясь и роняя слёзы в мыльную воду.

(46)Счастливый мальчик раздаривал бумажные игрушки…

(По Л. Улицкой)

Старый повар. Константин Паустовский

В один из зимних вечеров 1786 года на окраине Вены в маленьком деревянном доме умирал слепой старик — бывший повар графини Тун. Собственно говоря, это был даже не дом, а ветхая сторожка, стоявшая в глубине сада. Сад был завален гнилыми ветками, сбитыми ветром. При каждом шаге ветки хрустели, и тогда начинал тихо ворчать в своей будке цепной пёс. Он тоже умирал, как и его хозяин, от старости и уже не мог лаять.

Несколько лет назад повар ослеп от жара печей. Управляющий графини поселил его с тех пор в сторожке и выдавал ему время от времени несколько флоринов.

Вместе с поваром жила его дочь Мария, девушка лет восемнадцати. Всё убранство сторожки составляли кровать, хромые скамейки, грубый стол, фаянсовая посуда, покрытая трещинами, и, наконец, клавесин — единственное богатство Марии.

Клавесин был такой старый, что струны его пели долго и тихо в ответ в ответ на все возникавшие вокруг звуки. Повар, смеясь, называл клавесин «сторожем своего дома». Никто не мог войти в дом без того, чтобы клавесин не встретил его дрожащим, старческим гулом.

Когда Мария умыла умирающего и надела на него холодную чистую рубаху, старик сказал:

— Я всегда не любил священников и монахов. Я не могу позвать исповедника, между тем мне нужно перед смертью очистить свою совесть.

— Что же делать? — испуганно спросила Мария.

— Выйди на улицу, — сказал старик, — и попроси первого встречного зайти в наш дом, чтобы исповедать умирающего. Тебе никто не откажет.

— Наша улица такая пустынная… — прошептала Мария, накинула платок и вышла.

Она пробежала через сад, с трудом открыла заржавленную калитку и остановилась. Улица была пуста. Ветер нёс по ней листья, а с тёмного неба падали холодные капли дождя.

Мария долго ждала и прислушивалась. Наконец ей показалось, что вдоль ограды идёт и напевает человек. Она сделала несколько шагов ему навстречу, столкнулась с ним и вскрикнула. Человек остановился и спросил:

— Кто здесь?

Мария схватила его за руку и дрожащим голосом передала просьбу отца.

— Хорошо, — сказал человек спокойно. — Хотя я не священник, но это всё равно. Пойдёмте.

Они вошли в дом. При свече Мария увидела худого маленького человека. Он сбросил на скамейку мокрый плащ. Он был одет с изяществом и простотой — огонь свечи поблёскивал на его чёрном камзоле, хрустальных пуговицах и кружевном жабо.

Он был ещё очень молод, этот незнакомец. Совсем по-мальчишески он тряхнул головой, поправил напудренный парик, быстро придвинул к кровати табурет, сел и, наклонившись, пристально и весело посмотрел в лицо умирающему.

— Говорите! — сказал он. — Может быть, властью, данной мне не от бога, а от искусства, которому я служу, я облегчу ваши последние минуты и сниму тяжесть с вашей души.

— Я работал всю жизнь, пока не ослеп, — прошептал старик. — А кто работает, у того нет времени грешить. Когда заболела чахоткой моя жена — её звали Мартой — и лекарь прописал ей разные дорогие лекарства и приказал кормить её сливками и винными ягодами и поить горячим красным вином, я украл из сервиза графини Тун маленькое золотое блюдо, разбил его на куски и продал. И мне тяжело теперь вспоминать об этом и скрывать от дочери: я её научил не трогать ни пылинки с чужого стола.

— А кто-нибудь из слуг графини пострадал за это? — спросил незнакомец.

— Клянусь, сударь, никто, — ответил старик и заплакал. — Если бы я знал, что золото не поможет моей Марте, разве я мог бы украсть!

— Как вас зовут? — спросил незнакомец.

— Иоганн Мейер, сударь.

— Так вот, Иоганн Мейер, — сказал незнакомец и положил ладонь на слепые глаза старика, — вы невинны перед людьми. То, что вы совершили, не есть грех и не является кражей, а, наоборот, может быть зачтено вам как подвиг любви.

— Аминь! — прошептал старик.

— Аминь! — повторил незнакомец. — А теперь скажите мне вашу последнюю волю.

— Я хочу, чтобы кто-нибудь позаботился о Марии.

— Я сделаю это. А еще чего вы хотите?

Тогда умирающий неожиданно улыбнулся и громко сказал:

— Я хотел бы ещё раз увидеть Марту такой, какой я встретил её в молодости. Увидеть солнце и этот старый сад, когда он зацветет весной. Но это невозможно, сударь. Не сердитесь на меня за глупые слова. Болезнь, должно быть, совсем сбила меня с толку.

— Хорошо, — сказал незнакомец и встал. — Хорошо, — повторил он, подошёл к клавесину и сел перед ним на табурет. — Хорошо! — громко сказал он в третий раз, и внезапно быстрый звон рассыпался по сторожке, как будто на пол бросили сотни хрустальных шариков.

— Слушайте,- сказал незнакомец. — Слушайте и смотрите.

Он заиграл. Мария вспоминала потом лицо незнакомца, когда первый клавиш прозвучал под его рукой. Необыкновенная бледность покрыла его лоб, а в потемневших глазах качался язычок свечи.

Клавесин пел полным голосом впервые за многие годы. Он наполнял своими звуками не только сторожку, но и весь сад. Старый пёс вылез из будки, сидел, склонив голову набок, и, насторожившись, тихонько помахивал хвостом. Начал идти мокрый снег, но пёс только потряхивал ушами.

— Я вижу, сударь! — сказал старик и приподнялся на кровати. — Я вижу день, когда я встретился с Мартой и она от смущения разбила кувшин с молоком. Это было зимой, в горах. Небо стояло прозрачное, как синее стекло, и Марта смеялась. Смеялась, — повторил он, прислушиваясь к журчанию струн.

Незнакомец играл, глядя в чёрное окно.

— А теперь, — спросил он, — вы видите что-нибудь?

Старик молчал, прислушиваясь.

— Неужели вы не видите, — быстро сказал незнакомец, не переставая играть, — что ночь из чёрной сделалась синей, а потом голубой, и тёплый свет уже падает откуда-то сверху, и на старых ветках ваших деревьев распускаются белые цветы. По-моему, это цветы яблони, хотя отсюда, из комнаты, они похожи на большие тюльпаны. Вы видите: первый луч упал на каменную ограду, нагрел её, и от неё поднимается пар. Это, должно быть, высыхает мох, наполненный растаявшим снегом. А небо делается всё выше, всё синее, всё великолепнее, и стаи птиц уже летят на север над нашей старой Веной.

— Я вижу всё это! — крикнул старик.

Тихо проскрипела педаль, и клавесин запел торжественно, как будто пел не он, а сотни ликующих голосов.

— Нет, сударь, — сказала Мария незнакомцу, — эти цветы совсем не похожи на тюльпаны. Это яблони распустились за одну только ночь.

— Да, — ответил незнакомец, — это яблони, но у них очень крупные лепестки.

— Открой окно, Мария, — попросил старик.

Мария открыла окно. Холодный воздух ворвался в комнату. Незнакомец играл очень тихо и медленно.

Старик упал на подушки, жадно дышал и шарил по одеялу руками. Мария бросилась к нему. Незнакомец перестал играть. Он сидел у клавесина не двигаясь, как будто заколдованный собственной музыкой.

Мария вскрикнула. Незнакомец встал и подошёл к кровати. Старик сказал, задыхаясь:

— Я видел всё так ясно, как много лет назад. Но я не хотел бы умереть и не узнать… имя. Имя!

— Меня зовут Вольфганг Амадей Моцарт, — ответил незнакомец.

Мария отступила от кровати и низко, почти касаясь коленом пола, склонилась перед великим музыкантом.

Когда она выпрямилась, старик был уже мёртв. Заря разгоралась за окнами, и в её свете стоял сад, засыпанный цветами мокрого снега.

МАЛЬЧИК У ХРИСТА НА ЕЛКЕ

Но я романист, и, кажется, одну «историю» сам сочинил. Почему я пишу: «кажется», ведь я сам знаю наверно, что сочинил, но мне все мерещится, что это где-то и когда-то случилось, именно это случилось как раз накануне рождества, в каком-то огромном городе и в ужасный мороз.

Мерещится мне, был в подвале мальчик, но еще очень маленький, лет шести или даже менее. Этот мальчик проснулся утром в сыром и холодном подвале. Одет он был в какой-то халатик и дрожал. Дыхание его вылетало белым паром, и он, сидя в углу на сундуке, от скуки нарочно пускал этот пар изо рта и забавлялся, смотря, как он вылетает. Но ему очень хотелось кушать. Он несколько раз с утра подходил к нарам, где на тонкой, как блин, подстилке и на каком-то узле под головой вместо подушки лежала больная мать его. Как она здесь очутилась? Должно быть, приехала с своим мальчиком из чужого города и вдруг захворала. Хозяйку углов захватили еще два дня тому в полицию; жильцы разбрелись, дело праздничное, а оставшийся один халатник уже целые сутки лежал мертво пьяный, не дождавшись и праздника. В другом углу комнаты стонала от ревматизма какая-то восьмидесятилетняя старушонка, жившая когда-то и где-то в няньках, а теперь помиравшая одиноко, охая, брюзжа и ворча на мальчика, так что он уже стал бояться подходить к ее углу близко. Напиться-то он где-то достал в сенях, но корочки нигде не нашел и раз в десятый уже подходил разбудить свою маму. Жутко стало ему, наконец, в темноте: давно уже начался вечер, а огня не зажигали. Ощупав лицо мамы, он подивился, что она совсем не двигается и стала такая же холодная, как стена. «Очень уж здесь холодно», — подумал он, постоял немного, бессознательно забыв свою руку на плече покойницы, потом дохнул на свои пальчики, чтоб отогреть их, и вдруг, нашарив на нарах свой картузишко, потихоньку, ощупью, пошел из подвала. Он еще бы и раньше пошел, да все боялся вверху, на лестнице, большой собаки, которая выла весь день у соседских дверей. Но собаки уже не было, и он вдруг вышел на улицу.

Господи, какой город! Никогда еще он не видал ничего такого. Там, откудова он приехал, по ночам такой черный мрак, один фонарь на всю улицу. Деревянные низенькие домишки запираются ставнями; на улице, чуть смеркнется — никого, все затворяются по домам, и только завывают целые стаи собак, сотни и тысячи их, воют и лают всю ночь. Но там было зато так тепло и ему давали кушать, а здесь — господи, кабы покушать! И какой здесь стук и гром, какой свет и люди, лошади и кареты, и мороз, мороз! Мерзлый пар валит от загнанных лошадей, из жарко дышащих морд их; сквозь рыхлый снег звенят об камни подковы, и все так толкаются, и, господи, так хочется поесть, хоть бы кусочек какой-нибудь, и так больно стало вдруг пальчикам. Мимо прошел блюститель порядка и отвернулся, чтоб не заметить мальчика.

Вот и опять улица, — ох какая широкая! Вот здесь так раздавят наверно; как они все кричат, бегут и едут, а свету-то, свету-то! А это что? Ух, какое большое стекло, а за стеклом комната, а в комнате дерево до потолка; это елка, а на елке сколько огней, сколько золотых бумажек и яблоков, а кругом тут же куколки, маленькие лошадки; а по комнате бегают дети, нарядные, чистенькие, смеются и играют, и едят, и пьют что-то. Вот эта девочка начала с мальчиком танцевать, какая хорошенькая девочка! Вот и музыка, сквозь стекло слышно. Глядит мальчик, дивится, уж и смеется, а у него болят уже пальчики и на ножках, а на руках стали совсем красные, уж не сгибаются и больно пошевелить. И вдруг вспомнил мальчик про то, что у него так болят пальчики, заплакал и побежал дальше, и вот опять видит он сквозь другое стекло комнату, опять там деревья, но на столах пироги, всякие — миндальные, красные, желтые, и сидят там четыре богатые барыни, а кто придет, они тому дают пироги, а отворяется дверь поминутно, входит к ним с улицы много господ. Подкрался мальчик, отворил вдруг дверь и вошел. Ух, как на него закричали и замахали! Одна барыня подошла поскорее и сунула ему в руку копеечку, а сама отворила ему дверь на улицу. Как он испугался! А копеечка тут же выкатилась и зазвенела по ступенькам: не мог он согнуть свои красные пальчики и придержать ее. Выбежал мальчик и пошел поскорей-поскорей, а куда, сам не знает. Хочется ему опять заплакать, да уж боится, и бежит, бежит и на ручки дует. И тоска берет его, потому что стало ему вдруг так одиноко и жутко, и вдруг, господи! Да что ж это опять такое? Стоят люди толпой и дивятся: на окне за стеклом три куклы, маленькие, разодетые в красные и зеленые платьица и совсем-совсем как живые! Какой-то старичок сидит и будто бы играет на большой скрипке, два других стоят тут же и играют на маленьких скрипочках, и в такт качают головками, и друг на друга смотрят, и губы у них шевелятся, говорят, совсем говорят, — только вот из-за стекла не слышно. И подумал сперва мальчик, что они живые, а как догадался совсем, что это куколки, — вдруг рассмеялся. Никогда он не видал таких куколок и не знал, что такие есть! И плакать-то ему хочется, но так смешно-смешно на куколок. Вдруг ему почудилось, что сзади его кто-то схватил за халатик: большой злой мальчик стоял подле и вдруг треснул его по голове, сорвал картуз, а сам снизу поддал ему ножкой. Покатился мальчик наземь, тут закричали, обомлел он, вскочил и бежать-бежать, и вдруг забежал сам не знает куда, в подворотню, на чужой двор, — и присел за дровами: «Тут не сыщут, да и темно».

Присел он и скорчился, а сам отдышаться не может от страху и вдруг, совсем вдруг, стало так ему хорошо: ручки и ножки вдруг перестали болеть и стало так тепло, так тепло, как на печке; вот он весь вздрогнул: ах, да ведь он было заснул! Как хорошо тут заснуть: «Посижу здесь и пойду опять посмотреть на куколок, — подумал мальчик и усмехнулся, вспомнив про них, — совсем как живые!..» И вдруг ему послышалось, что над ним запела его мама песенку. «Мама, я сплю, ах, как тут спать хорошо!»

— Пойдем ко мне на елку, мальчик, — прошептал над ним вдруг тихий голос.

Он подумал было, что это все его мама, но нет, не она; кто же это его позвал, он не видит, но кто-то нагнулся над ним и обнял его в темноте, а он протянул ему руку и… и вдруг, — о, какой свет! О, какая елка! Да и не елка это, он и не видал еще таких деревьев! Где это он теперь: все блестит, все сияет и кругом всё куколки, — но нет, это всё мальчики и девочки, только такие светлые, все они кружатся около него, летают, все они целуют его, берут его, несут с собою, да и сам он летит, и видит он: смотрит его мама и смеется на него радостно.

— Мама! Мама! Ах, как хорошо тут, мама! — кричит ей мальчик, и опять целуется с детьми, и хочется ему рассказать им поскорее про тех куколок за стеклом. — Кто вы, мальчики? Кто вы, девочки? — спрашивает он, смеясь и любя их.

— Это «Христова елка», — отвечают они ему. — У Христа всегда в этот день елка для маленьких деточек, у которых там нет своей елки… — И узнал он, что мальчики эти и девочки все были всё такие же, как он, дети, но одни замерзли еще в своих корзинах, в которых их подкинули на лестницы к дверям петербургских чиновников, другие задохлись у чухонок, от воспитательного дома на прокормлении, третьи умерли у иссохшей груди своих матерей, во время самарского голода, четвертые задохлись в вагонах третьего класса от смраду, и все-то они теперь здесь, все они теперь как ангелы, все у Христа, и он сам посреди их, и простирает к ним руки, и благословляет их и их грешных матерей… А матери этих детей все стоят тут же, в сторонке, и плачут; каждая узнает своего мальчика или девочку, а они подлетают к ним и целуют их, утирают им слезы своими ручками и упрашивают их не плакать, потому что им здесь так хорошо…

А внизу наутро дворники нашли маленький трупик забежавшего и замерзшего за дровами мальчика; разыскали и его маму… Та умерла еще прежде его; оба свиделись у господа бога в небе.

И зачем же я сочинил такую историю, так не идущую в обыкновенный разумный дневник, да еще писателя? А еще обещал рассказы преимущественно о событиях действительных! Но вот в том-то и дело, мне все кажется и мерещится, что все это могло случиться действительно, — то есть то, что происходило в подвале и за дровами, а там об елке у Христа — уж и не знаю, как вам сказать, могло ли оно случиться, или нет? На то я и романист, чтоб выдумывать.

Домский собор (В.П. Астафьев)

Дом… Дом… Дом…

Домский собор, с петушком на шпиле. Высокий, каменный, он по-над Ригой звучит.

Пением органа наполнены своды собора. С неба, сверху плывет то рокот, то гром, то нежный голос влюбленных, то зов весталок, то рулады рожка, то звуки клавесина, то говор перекатного ручья…

И снова грозным валом бушующих страстей сносит все, снова рокот.

Звуки качаются, как ладанный дым. Они густы, осязаемы. Они всюду, и все наполнено ими: душа, земля, мир.

Все замерло, остановилось.

Душевная смута, вздорность суетной жизни, мелкие страсти, будничные заботы — все-все это осталось в другом месте, в другом свете, в другой, отдалившейся от меня жизни, там, там где-то.

«Может, все что было до этого, — сон? Войны, кровь, братоубийство, сверхчеловеки, играющие людскими судьбами ради того, чтобы утвердить себя над миром.

Зачем так напряженно и трудно живем мы на земле нашей? Зачем? Почему?»

Дом. Дом. Дом…

Благовест. Музыка. Мрак исчез. Взошло солнце. Все преображается вокруг.

Нет собора с электрическими свечками, с древней лепотой, со стеклами, игрушечно и конфетно изображающими райскую жизнь. Есть мир и я, присмиревший от благоговения, готовый преклонить колени перед величием прекрасного.

Зал полон людьми, старыми и молодыми, русскими и нерусскими, партийными и беспартийными, злыми и добрыми, порочными и светлыми, усталыми и восторженными, всякими.

И никого нет в зале!

Есть только моя присмирелая, бесплотная душа, она сочится непонятной болью и слезами тихого восторга.

Она очищается, душа-то, и чудится мне, весь мир затаил дыхание, задумался этот клокочущий, грозный наш мир, готовый вместе со мною пасть на колени, покаяться, припасть иссохшим ртом к святому роднику добра…

И вдруг, как наваждение, как удар: а ведь в это время где-то целят в этот собор, в эту великую музыку… пушками, бомбами, ракетами…

Не может этого быть! Не должно быть!

А если есть. Если суждено умереть нам, сгореть, исчезнуть, то пусть сейчас, пусть в эту минуту, за все наши злые дела и пороки накажет нас судьба. Раз не удается нам жить свободно, сообща, то пусть хоть смерть наша будет свободной, и душа отойдет в иной мир облегченной и светлой.

Живем мы все вместе. Умираем по отдельности. Так было века. Так было до этой минуты.

Так давайте сейчас, давайте скорее, пока нет страха. Не превратите людей в животных перед тем, как их убить. Пусть рухнут своды собора, и вместо плача о кровавом, преступно сложенном пути унесут люди в сердце музыку гения, а не звериный рев убийцы.

Домский собор! Домский собор! Музыка! Что ты сделала со мною? Ты еще дрожишь под сводами, еще омываешь душу, леденишь кровь, озаряешь светом все вокруг, стучишься в броневые груди и больные сердца, но уже выходит человек в черном и кланяется сверху. Маленький человек, тужащийся уверить, что это он сотворил чудо. Волшебник и песнопевец, ничтожество и Бог, которому подвластно все: и жизнь, и смерть.

Домский собор. Домский собор.

Здесь не рукоплещут. Здесь люди плачут от ошеломившей их нежности. Плачет каждый о своем. Но вместе все плачут о том, что кончается, спадает прекрасный сон, что кратковечно волшебство, обманчиво сладкое забытье и нескончаемы муки.

Домский собор. Домский собор.

Ты в моем содрогнувшемся сердце. Склоняю голову перед твоим певцом, благодарю за счастье, хотя и краткое, за восторг и веру в разум людской, за чудо, созданное и воспетое этим разумом, благодарю тебя за чудо воскрешения веры в жизнь. За все, за все благодарю!

Постскриптум (В.П. Астафьев)

Среди многих постыдных поступков, которые я совершил в жизни, более всех памятен мне один. В детдоме в коридоре висел репродуктор, и однажды в нем раздался голос, ни на чей не похожий, чем-то меня — скорее всего как раз непохожестью — раздражавший.

«Орет как жеребец!» — сказал я и выдернул вилку репродуктора из розетки. Голос певицы оборвался. Ребятня сочувственно отнеслась к моему поступку, поскольку был я в детстве самым певучим и читающим человеком.

…Много лет спустя в Ессентуках, в просторном летнем зале, слушал я симфонический концерт. Все повидавшие и пережившие на своем веку музыканты крымского оркестра со славной, на муравьишку похожей, молоденькой дирижершей Зинаидой Тыкач терпеливо растолковывали публике, что и почему они будут играть, когда, кем и по какому случаю то или иное музыкальное произведение было написано. Делали они это вроде как бы с извинениями за свое вторжение в такую перенасыщенную духовными ценностями жизнь граждан, лечащихся и просто так жирующих на курорте, и концерт начали с лихой увертюры Штрауса, чтоб подготовить переутомленных культурой слушателей ко второму, более серьезному отделению.

Но и сказочный Штраус, и огневой Брамс, и кокетливый Оффенбах не помогли — уже с середины первого отделения концерта слушатели, набившиеся в зал на музыкальное мероприятие только потому, что оно бесплатное, начали покидать зал. Да кабы просто так они его покидали, молча, осторожно — нет, с возмущениями, выкриками, бранью покидали, будто обманули их в лучших вожделениях и мечтах.

Стулья в концертном зале старые, венские, с круглыми деревянными сиденьями, сколоченные порядно, и каждый гражданин, поднявшись с места, считал своим долгом возмущенно хлопнуть сиденьем.

Я сидел, ужавшись в себя, слушал, как надрываются музыканты, чтоб заглушить шум и ругань в зале, и мне хотелось за всех за нас попросить прощения у милой дирижерши в черненьком фраке, у оркестрантов, так трудно и упорно зарабатывающих свой честный, бедный хлеб, извиниться за всех нас и рассказать, как я в детстве…

Но жизнь — не письмо, в ней постскриптума не бывает. Что из того, что певица, которую я оскорбил когда-то словом, имя ей — великая Надежда Обухова, — стала моей самой любимой певицей, что я «исправился» и не раз плакал, слушая ее.

Она-то, певица, уж никогда не услышит моего раскаяния, не сможет простить меня. Зато, уже пожилой и седой, я содрогаюсь от каждого хлопка и бряка стула в концертном зале. Меня бьет по морде матерщина в тот момент, когда музыканты изо всех сил, возможностей и таланта своего пытаются передать страдания рано отстрадавшего близорукого юноши в беззащитных кругленьких очках.

Он в своей предсмертной симфонии, неоконченной песне своего изболелого сердца, более уже века протягивает руки в зал и с мольбой взывает; «Люди, помогите мне! Помогите!.. Ну если мне помочь не можете, хотя бы себе помогите!..»

Михаил Салтыков-Щедрин

ПРЕМУДРЫЙ ПИСКАРЬ

Жил-был пискарь. И отец и мать у него были умные; помаленьку да полегоньку аридовы веки в реке прожили и ни в уху, ни к щуке в хайло́ не попали. И сыну то же заказали. «Смотри, сынок, — говорил старый пискарь, умирая, — коли хочешь жизнью жуировать, так гляди в оба!»

А у молодого пискаря ума палата была. Начал он этим умом раскидывать и видит: куда ни обернется — везде ему мат. Кругом, в воде, всё большие рыбы плавают, а он всех меньше; всякая рыба его заглотать может, а он никого заглотать не может. Да и не понимает: зачем глотать? Рак может его клешней пополам перерезать, водяная блоха — в хребет впиться и до смерти замучить. Даже свой брат пискарь — и тот, как увидит, что он комара изловил, целым стадом так и бросятся отнимать. Отнимут и начнут друг с дружкой драться, только комара задаром растреплют.

А человек? — что это за ехидное создание такое! каких каверз он ни выдумал, чтоб его, пискаря, напрасною смертью погублять! И невода́, и сети, и ве́рши, и норота́, и, наконец… уду! Кажется, что́ может быть глупее уды? — Нитка, на нитке крючок, на крючке — червяк или муха надеты… Да и надеты-то как?.. в самом, можно сказать, неестественном положении! А между тем именно на уду всего больше пискарь и ловится!

Отец-старик не раз его насчет уды предостерегал. «Пуще всего берегись уды! — говорил он, — потому что хоть и глупейший это снаряд, да ведь с нами, пискарями, что глупее, то вернее. Бросят нам муху, словно нас же приголубить хотят; ты в нее вцепишься — ан в мухе-то смерть!»

Рассказывал также старик, как однажды он чуть-чуть в уху не угодил. Ловили их в ту пору целою артелью, во всю ширину реки невод растянули, да так версты с две по дну волоком и волокли. Страсть, сколько рыбы тогда попалось! И щуки, и окуни, и головли, и плотва, и гольцы, — даже лещей-лежебоков из тины со дна поднимали! А пискарям так и счет потеряли. И каких страхов он, старый пискарь, натерпелся, покуда его по реке волокли, — это ни в сказке сказать, ни пером описать. Чувствует, что его везут, а куда — не знает. Видит, что у него с одного боку — щука, с другого — окунь; думает: вот-вот, сейчас, или та, или другой его съедят, а они — не трогают… «В ту пору не до еды, брат, было!» У всех одно на уме: смерть пришла! а как и почему она пришла — никто не понимает. Наконец стали крылья у невода сводить, выволокли его на берег и начали рыбу из мотни в траву валить. Тут-то он и узнал, что́ такое уха. Трепещется на песке что-то красное; серые облака от него вверх бегут; а жарко таково́, что он сразу разомлел. И без того без воды тошно, а тут еще поддают… Слышит — «костер», говорят. А на «костре» на этом черное что-то положено, и в нем вода, точно в озере, во время бури, ходуном ходит. Это — «котел», говорят. А под конец стали говорить: вали в «котел» рыбу — будет «уха»! И начали туда нашего брата валить. Шваркнет рыбак рыбину — та сначала окунется, потом, как полоумная, выскочит, потом опять окунется — и присмиреет. «Ухи», значит, отведала. Валили-валили сначала без разбора, а потом один старичок глянул на него и говорит: «Какой от него, от малыша, прок для ухи! пущай в реке порастет!» Взял его под жабры, да и пустил в вольную воду. А он, не будь глуп, во все лопатки — домой! Прибежал, а пискариха его из норы ни жива ни мертва выглядывает…

И что же! сколько ни толковал старик в ту пору, что́ такое уха и в чем она заключается, однако и поднесь в реке редко кто здравые понятия об ухе имеет!

Но он, пискарь-сын, отлично запомнил поучения пискаря-отца, да и на ус себе намотал. Был он пискарь просвещенный, умеренно-либеральный, и очень твердо понимал, что жизнь прожить — не то, что мутовку облизать. «Надо так прожить, чтоб никто не заметил, — сказал он себе, — а не то как раз пропадешь!» — и стал устраиваться. Первым делом нору для себя такую придумал, чтоб ему забраться в нее было можно, а никому другому — не влезть! Долбил он носом эту нору целый год, и сколько страху в это время принял, ночуя то в иле, то под водяным лопухом, то в осоке. Наконец, однако, выдолбил на славу. Чисто, аккуратно — именно только одному поместиться впору. Вторым делом, насчет житья своего решил так: ночью, когда люди, звери, птицы и рыбы спят — он будет моцион делать, а днем — станет в норе сидеть и дрожать. Но так как пить-есть все-таки нужно, а жалованья он не получает и прислуги не держит, то будет он выбегать из норы около полден, когда вся рыба уж сыта, и, бог даст, может быть, козявку-другую и промыслит. А ежели не промыслит, так и голодный в норе заляжет, и будет опять дрожать. Ибо лучше не есть, не пить, нежели с сытым желудком жизни лишиться.

Так он и поступал. Ночью моцион делал, в лунном свете купался, а днем забирался в нору и дрожал. Только в полдни выбежит кой-чего похватать — да что́ в полдень промыслишь! В это время и комар под лист от жары прячется, и букашка под кору хоронится. Поглотает воды — и шабаш!

Лежит он день-деньской в норе, ночей не досыпает, куска не доедает, и все-то думает: «Кажется, что я жив? ах, что-то завтра будет?»

Задремлет, грешным делом, а во сне ему снится, что у него выигрышный билет и он на него двести тысяч выиграл. Не помня себя от восторга, перевернется на другой бок — глядь, ан у него целых полрыла из норы высунулось… Что, если б в это время щуренок поблизости был! ведь он бы его из норы-то вытащил!

Однажды проснулся он и видит: прямо против его норы стоит рак. Стоит неподвижно, словно околдованный, вытаращив на него костяные глаза. Только усы по течению воды пошевеливаются. Вот когда он страху набрался! И целых полдня, покуда совсем не стемнело, этот рак его поджидал, а он тем временем все дрожал, все дрожал.

В другой раз, только что успел он перед зорькой в нору воротиться, только что сладко зевнул, в предвкушении сна, — глядит, откуда ни возьмись, у самой норы щука стоит и зубами хлопает. И тоже целый день его стерегла, словно видом его одним сыта была. А он и щуку надул: не вышел из норы, да и шабаш.

И не раз, и не два это с ним случалось, а почесть что каждый день. И каждый день он, дрожа, победы и одоления одерживал, каждый день восклицал: «Слава тебе, господи! жив!»

Но этого мало: он не женился и детей не имел, хотя у отца его была большая семья. Он рассуждал так: «Отцу шутя можно было прожить! В то время и щуки были добрее, и окуни на нас, мелюзгу, не зарились. А хотя однажды он и попал было в уху, так и тут нашелся старичок, который его вызволил! А нынче, как рыба-то в реках повывелась, и пискари в честь попали. Так уж тут не до семьи, а как бы только самому прожить!»

И прожил премудрый пискарь таким родом слишком сто лет. Все дрожал, все дрожал. Ни друзей у него, ни родных; ни он к кому, ни к нему кто. В карты не играет, вина не пьет, табаку не курит, за красными девушками не гоняется — только дрожит да одну думу думает: «Слава богу! кажется, жив!»

Даже щуки, под конец, и те стали его хвалить: «Вот, кабы все так жили — то-то бы в реке тихо было!» Да только они это нарочно говорили; думали, что он на похвалу-то отрекомендуется — вот, мол, я! тут его и хлоп! Но он и на эту штуку не поддался, а еще раз своею мудростью козни врагов победил.

Сколько прошло годов после ста лет — неизвестно, только стал премудрый пискарь помирать. Лежит в норе и думает: «Слава богу, я своею смертью помираю, так же, как умерли мать и отец». И вспомнились ему тут щучьи слова: «Вот кабы все так жили, как этот премудрый пискарь живет…» А ну-тка, в самом деле, что́ бы тогда было?

Стал он раскидывать умом, которого у него была палата, и вдруг ему словно кто шепнул: «Ведь этак, пожалуй, весь пискарий род давно перевелся бы!»

Потому что, для продолжения пискарьего рода, прежде всего нужна семья, а у него ее нет. Но этого мало: для того, чтоб пискарья семья укреплялась и процветала, чтоб члены ее были здоровы и бодры, нужно, чтоб они воспитывались в родной стихии, а не в норе, где он почти ослеп от вечных сумерек. Необходимо, чтоб пискари достаточное питание получали, чтоб не чуждались общественности, друг с другом хлеб-соль бы водили и друг от друга добродетелями и другими отличными качествами заимствовались. Ибо только такая жизнь может совершенствовать пискарью породу и не дозволит ей измельчать и выродиться в снетка.

Неправильно полагают те, кои думают, что лишь те пискари могут считаться достойными гражданами, кои, обезумев от страха, сидят в норах и дрожат. Нет, это не граждане, а по меньшей мере бесполезные пискари. Никому от них ни тепло, ни холодно, никому ни чести, ни бесчестия, ни славы, ни бесславия… живут, даром место занимают да корм едят.

Все это представилось до того отчетливо и ясно, что вдруг ему страстная охота пришла: «Вылезу-ка я из норы да гоголем по всей реке проплыву!» Но едва он подумал об этом, как опять испугался. И начал, дрожа, помирать. Жил — дрожал, и умирал — дрожал.

Вся жизнь мгновенно перед ним пронеслась. Какие были у него радости? кого он утешил? кому добрый совет подал? кому доброе слово сказал? кого приютил, обогрел, защитил? кто слышал об нем? кто об его существовании вспомнит?

И на все эти вопросы ему пришлось отвечать: «Никому, никто».

Он жил и дрожал — только и всего. Даже вот теперь: смерть у него на носу, а он все дрожит, сам не знает, из-за чего. В норе у него темно, тесно, повернуться негде, ни солнечный луч туда не заглянет, ни теплом не пахнёт. И он лежит в этой сырой мгле, незрячий, изможденный, никому не нужный, лежит и ждет: когда же наконец голодная смерть окончательно освободит его от бесполезного существования?

Слышно ему, как мимо его норы шмыгают другие рыбы — может быть, как и он, пискари — и ни одна не поинтересуется им. Ни одной на мысль не придет: «Дай-ка, спрошу я у премудрого пискаря, каким он манером умудрился слишком сто лет прожить, и ни щука его не заглотала, ни рак клешней не перешиб, ни рыболов на уду не поймал?» Плывут себе мимо, а может быть, и не знают, что вот в этой норе премудрый пискарь свой жизненный процесс завершает!

И что́ всего обиднее: не слыхать даже, чтоб кто-нибудь премудрым его называл. Просто говорят: «Слыхали вы про остолопа, который не ест, не пьет, никого не видит, ни с кем хлеба-соли не водит, а все только распостылую свою жизнь бережет?» А многие даже просто дураком и срамцом его называют и удивляются, как таких идолов вода терпит.

Раскидывал он таким образом своим умом и дремал. То есть не то что дремал, а забываться уж стал. Раздались в его ушах предсмертные шепоты, разлилась по всему телу истома. И привиделся ему тут прежний соблазнительный сон. Выиграл будто бы он двести тысяч, вырос на целых поларшина и сам щук глотает.

А покуда ему это снилось, рыло его, помаленьку да полегоньку, целиком из норы и высунулось.

И вдруг он исчез. Что́ тут случилось — щука ли его заглотала, рак ли клешней перешиб, или сам он своею смертью умер и всплыл на поверхность, — свидетелей этому делу не было. Скорее всего — сам умер, потому что какая сласть щуке глотать хворого, умирающего пискаря, да к тому же еще и премудрого?

Владимир Короленко

«Огоньки»

Как-то давно, темным осенним вечером, случилось мне плыть по угрюмой сибирской реке. Вдруг на повороте реки, впереди, под темными горами мелькнул огонек.

Мелькнул ярко, сильно, совсем близко…

— Ну, слава богу! — сказал я с радостью, — близко ночлег!

Гребец повернулся, посмотрел через плечо на огонь и опять апатично налег на весла.

— Далече!

Я не поверил: огонек так и стоял, выступая вперед из неопределенной тьмы. Но гребец был прав: оказалось, действительно, далеко.

Свойство этих ночных огней — приближаться, побеждая тьму, и сверкать, и обещать, и манить своею близостью. Кажется, вот-вот еще два-три удара веслом, — и путь кончен… А между тем — далеко!..

И долго мы еще плыли по темной, как чернила, реке. Ущелья и скалы выплывали, надвигались и уплывали, оставаясь назади и теряясь, казалось, в бесконечной дали, а огонек все стоял впереди, переливаясь и маня, — все так же близко, и все так же далеко…

Мне часто вспоминается теперь и эта темная река, затененная скалистыми горами, и этот живой огонек. Много огней и раньше и после манили не одного меня своею близостью. Но жизнь течет все в тех же угрюмых берегах, а огни еще далеко. И опять приходится налегать на весла…

Но все-таки… все-таки впереди — огни!.. 1900

А.И. ПРИСТАВКИН «ФОТОГРАФИИ»

Мы жили далеко от дома, я и моя сестренка, которой было шесть лет. Чтобы она не забывала родных, раз в месяц я приводил сестренку в нашу холодную спальню, сажал на кровать и доставал конвертик с фотографиями.

— Смотри, Люда, вот наша мама. Она дома, она сильно болеет.

— Болеет… — повторяла девочка.

— А это папа наш. Он на фронте, фашистов бьет.

— Бьет…

— Вот это тетя. У нас неплохая тетя.

— А здесь?

— Здесь мы с тобой. Вот это Людочка. А это я.

И сестренка хлопала в крошечные синеватые ладошки и повторяла: «Людочка и я. Людочка и я…»

Из дому пришло письмо. Чужой рукой было написано о нашей маме. И мне захотелось бе­жать из детского дома куда-нибудь. Но рядом была моя сестренка. И следующий вечер мы сидели, прижавшись, друг к другу, и смотрели фотографии.

— Вот папа наш, он на фронте, и тетя, и ма­ленькая Людочка…

— А мама?

– Мама? Где же мама? Наверное, затеря­лась… Но я потом найду. Зато смотри, какая у нас тетя. У нас очень хорошая тетя.

Шли дни, месяцы, В морозный день, когда подушки, которыми затыкали окна, покрыва­лись пышным инеем, почтальонша принесла маленький листок. Я держал его в руках, и у меня мерзли кончики пальцев. И что-то коче­нело в животе. Два дня я не приходил к сест­ренке. А потом мы сидели рядом, смотрели фотографии.

— Вот наша тетя. Посмотри, какая у нас удивительная тетя! Просто замечательная те­тя. А здесь Людочка и я…

— А где же папа?

— Папа? Сейчас посмотрим.

— Затерялся, да?

— Ага. Затерялся.

И сестренка переспросила, подымая чистые испуганные глаза.

— Насовсем затерялся?

Шли месяцы, годы. И вдруг нам сказали, что детей возвращают в Москву к родителям. Нас обошли с тетрадкой и спросили, к кому мы собираемся ехать, кто у нас есть из родственников. А потом меня вызвала завуч и сказала, глядя в бумаги:

— Мальчик, здесь на некоторое время остается часть наших воспитанников. Мы оставляем и тебя с сестренкой. Мы написали вашей тете, спрашивали, может ли она вас принять. Она, к сожалению…

Мне зачитали ответ.

В детдоме хлопали двери, сдвигались в ку­чу топчаны, скручивались матрацы. Ребята готовились в Москву. Мы сидели с сестренкой и никуда не собирались Мы разглядывали фотографии.

— Вот Людочка. А вот я.

— А еще?

— Еще? Смотри, и здесь Людочка. И здесь… И меня много. Ведь нас очень много, правда?

Иван Бунин

ЛАПТИ

Пятый день несло непроглядной вьюгой. В белом от снега и холодном хуторском доме стоял бледный сумрак и было большое горе: был тяжело болен ребенок. И в жару, в бреду он часто плакал и все просил дать ему какие-то красные лапти. И мать, не отходившая от постели, где он лежал, тоже плакала горькими слезами, — от страха и от своей беспомощности. Что сделать, чем помочь? Муж в отъезде, лошади плохие, а до больницы, до доктора тридцать верст, да и не поедет никакой доктор в такую страсть…

Стукнуло в прихожей, — Нефед принес соломы на топку, свалил ее на пол, отдуваясь, утираясь, дыша холодом и вьюжной свежестью, приотворил дверь, заглянул:

— Ну что, барыня, как? Не полегчало?

— Куда там, Нефедушка! Верно, и не выживет! Все какие-то красные лапти просит…

— Лапти? Что за лапти такие?

— А господь его знает. Бредит, весь огнем горит…

Мотнул шапкой, задумался. Шапка, борода, старый полушубок, разбитые валенки — все в снегу, все обмерзло… И вдруг твердо:

— Значит, надо добывать. Значит, душа желает. Надо добывать.

— Как добывать?

— В Новоселки идти. В лавку. Покрасить фуксином нехитрое дело.

— Бог с тобой, до Новоселок шесть верст! Где ж в такой ужас дойти!

Еще подумал.

— Нет, пойду. Ничего, пойду. Доехать не доедешь, а пешком, может, ничего. Она будет мне в зад, пыль-то…

И, притворив дверь, ушел. А на кухне, ни слова не говоря, натянул зипун поверх полушубка, туго подпоясался старой подпояской, взял в руки кнут и вышел вон, пошел, утопая по сугробам, через двор, выбрался за ворота и потонул в белом, куда-то бешено несущемся степном море.

Пообедали, стало смеркаться, смерклось — Нефеда не было. Решили, что, значит, ночевать остался, если бог донес. Обыденкой в такую погоду не вернешься. Надо ждать завтра не раньше обеда. Но оттого, что его все-таки не было, ночь была еще страшнее. Весь дом гудел, ужасала одна мысль, что́ теперь там, в поле, в бездне снежного урагана и мрака. Сальная свеча пылала дрожащим хмурым пламенем. Мать поставила ее на пол, за отвал кровати. Ребенок лежал в тени, но стена казалась ему огненной и вся бежала причудливыми, несказанно великолепными и грозными видениями. А порой он как будто приходил в себя и тотчас же начинал горько и жалобно плакать, умоляя (и как будто вполне разумно) дать ему красные лапти:

— Мамочка, дай! Мамочка, дорогая, ну что тебе стоит!

И мать кидалась на колени и била себя в грудь:

— Господи, помоги! Господи, защити!

А когда наконец рассвело, послышалось под окнами сквозь гул и грохот вьюги уже совсем явственно, совсем не так, как всю ночь мерещилось, что кто-то подъехал, что раздаются чьи-то глухие голоса, а затем торопливый, зловещий стук в окно.

Это были новосельские мужики, привезшие мертвое тело, — белого, мерзлого, всего забитого снегом, навзничь лежавшего в розвальнях Нефеда. Мужики ехали из города, сами всю ночь плутали, а на рассвете свалились в какие-то луга, потонули вместе с лошадью в страшный снег и совсем было отчаялись, решили пропадать, как вдруг увидали торчащие из снега чьи-то ноги в валенках. Кинулись разгребать снег, подняли тело — оказывается, знакомый человек…

Тем только и спаслись — поняли, что, значит, эти луга хуторские, протасовские, и что на горе, в двух шагах жилье…

За пазухой Нефеда лежали новенькие ребячьи лапти и пузырек с фуксином.

22 июня 1924

Антон Чехов

СКРИПКА РОТШИЛЬДА

Городок был маленький, хуже деревни, и жили в нем почти одни только старики, которые умирали так редко, что даже досадно. В больницу же и в тюремный замок гробов требовалось очень мало. Одним словом, дела были скверные. Если бы Яков Иванов был гробовщиком в губернском городе, то, наверное, он имел бы собственный дом и звали бы его Яковом Матвеичем; здесь же в городишке звали его просто Яковом, уличное прозвище у него было почему-то Бронза, а жил он бедно, как простой мужик, в небольшом старой избе, где была одна только комната, и в этой комнате помещались он, Марфа, печь, двухспальная кровать, гробы, верстак и всё хозяйство.

Яков делал гробы хорошие, прочные. Для мужиков и мещан он делал их на свой рост и ни разу не ошибся, так как выше и крепче его не было людей нигде, даже в тюремном замке, хотя ему было уже семьдесят лет. Для благородных же и для женщин делал по мерке и употреблял для этого железный аршин. Заказы на детские гробики принимал он очень неохотно и делал их прямо без мерки, с презрением, и всякий раз, получая деньги за работу, говорил:

— Признаться, не люблю заниматься чепухой.

Кроме мастерства, небольшой доход приносила ему также игра на скрипке. В городке на свадьбах играл обыкновенно жидовский оркестр, которым управлял лудильщик Моисей Ильич Шахкес, бравший себе больше половины дохода. Так как Яков очень хорошо играл на скрипке, особенно русские песни, то Шахкес иногда приглашал его и оркестр с платою по пятьдесят копеек в день, не считая подарков от гостей. Когда Бронза сидел в оркестре, то у него прежде всего потело и багровело лицо; было жарко, пахло чесноком до духоты, скрипка взвизгивала, у правого уха хрипел контрабас, у левого — плакала флейта, на которой играл рыжий тощий жид с целою сетью красных и синих жилок на лице, носивший фамилию известного богача Ротшильда. И этот проклятый жид даже самое веселое умудрялся играть жалобно. Без всякой видимой причины Яков мало-помалу проникался ненавистью и презрением к жидам, а особенно к Ротшильду; он начинал придираться, бранить его нехорошими словами и раз даже хотел побить его, и Ротшильд обиделся и проговорил, глядя на него свирепо:

— Если бы я не уважал вас за талант, то вы бы давно полетели у меня в окошке.

Потом заплакал. Поэтому Бронзу приглашали в оркестр не часто, только в случае крайней необходимости, когда недоставало кого-нибудь из евреев.

Яков никогда не бывал в хорошем расположении духа, так как ему постоянно приходилось терпеть страшные убытки. Например, в воскресенья и праздники грешно было работать, понедельник — тяжелый день, и таким образом в году набиралось около двухсот дней, когда поневоле приходилось сидеть сложа руки. А ведь это какой убыток! Если кто-нибудь и городе играл свадьбу без музыки или Шахкес не приглашал Якова, то это тоже был убыток. Полицейский надзиратель был два года болен и чахнул, и Яков с нетерпением ждал, когда он умрет, но надзиратель уехал в губернский город лечиться и взял да там и умер. Вот вам и убыток, по меньшей мере рублей на десять, так как гроб пришлось бы делать дорогой, с глазетом. Мысли об убытках донимали Якова особенно по ночам; он клал рядом с собой на постели скрипку и, когда всякая чепуха лезла в голову, трогал струны, скрипка в темноте издавала звук, и ему становилось легче.

Шестого мая прошлого года Марфа вдруг занемогла. Старуха тяжело дышала, пила много воды и пошатывалась, но все-таки утром сама истопила печь и даже ходила по воду. К вечеру же слегла. Яков весь день играл на скрипке; когда же совсем стемнело, взял книжку, в которую каждый день записывал свои убытки, и от скуки стал подводить годовой итог. Получилось больше тысячи рублей. Это так потрясло его, что он хватил счетами о пол и затопал ногами. Потом поднял счеты и опять долго щелкал и глубоко, напряженно вздыхал. Лицо у него было багрово и мокро от пота. Он думал о том, что если бы эту пропащую тысячу рублей положить в банк, то в год проценту накопилось бы самое малое — сорок рублей. Значит, и эти сорок рублей тоже убыток. Одним словом, куда ни повернись, везде только убытки и больше ничего.

— Яков! — позвала Марфа неожиданно. — Я умираю!

Он оглянулся на жену. Лицо у нее было розовое от жара, необыкновенно ясное и радостное. Бронза, привыкший всегда видеть ее лицо бледным, робким и несчастным, теперь смутился. Похоже было на то, как будто она в самом деле умирала и была рада, что наконец уходит навеки из этой избы, от гробов, от Якова… И она глядела в потолок и шевелила губами, и выражение у нее было счастливое, точно она видела смерть, свою избавительницу, и шепталась с ней.

Был уже рассвет, в окно видно было, как горела утренняя заря. Глядя на старуху, Яков почему-то вспомнил, что за всю жизнь он, кажется, ни разу не приласкал ее, не пожалел, ни разу не догадался купить ей платочек или принести со свадьбы чего-нибудь сладенького, а только кричал на нее, бранил за убытки, бросался на нее с кулаками; правда, он никогда не бил ее, но все-таки пугал, и она всякий раз цепенела от страха. Да, он не велел ей пить чай, потому что и без того расходы большие, и она пила только горячую воду. И он понял, отчего у нее теперь такое странное, радостное лицо, и ему стало жутко.

Дождавшись утра, он взял у соседа лошадь и повез Марфу в больницу. Тут больных было немного и потому пришлось ему ждать недолго, часа три. К его великому удовольствию, в этот раз принимал больных не доктор, который сам был болен, а фельдшер Максим Николаич, старик, про которого все в городе говорили, что хотя он и пьющий и дерется, но понимает больше, чем доктор.

— Здравия желаем, — сказал Яков, вводя старуху в приемную. — Извините, всё беспокоим вас, Максим Николаич, своими пустяшными делами. Вот, изволите видеть, захворал мой предмет. Подруга жизни, как это говорится, извините за выражение…

Нахмурив седые брови и поглаживая бакены, фельдшер стал оглядывать старуху, а она сидела на табурете сгорбившись и, тощая, остроносая, с открытым ртом, походила в профиль на птицу, которой хочется пить.

— М-да… Так… — медленно проговорил фельдшер и вздохнул. — Инфлуэнца, а может и горячка. Теперь по городу тиф ходит. Что ж? Старушка пожила, слава богу… Сколько ей?

— Да без года семьдесят, Максим Николаич.

— Что ж? Пожила старушка. Пора и честь знать.

— Оно, конечно, справедливо изволили заметить, Максим Николаич, — сказал Яков, улыбаясь из вежливости, — и чувствительно вас благодарим за вашу приятность, но позвольте вам выразиться, всякому насекомому жить хочется.

— Мало ли чего! — сказал фельдшер таким тоном, как будто от него зависело жить старухе или умереть. — Ну, так вот, любезный, будешь прикладывать ей на голову холодный компресс и давай вот эти порошки по два в день. А за сим досвиданция, бонжур.

По выражению его лица Яков видел, что дело плохо и что уж никакими порошками не поможешь; для него теперь ясно было, что Марфа помрет очень скоро, не сегодня-завтра. Он слегка толкнул фельдшера под локоть, подмигнул глазом и сказал вполголоса:

— Ей бы, Максим Николаич, банки поставить.

— Некогда, некогда, любезный. Бери свою старуху и уходи с богом. Досвиданция.

— Сделайте такую милость, — взмолился Яков. — Сами изволите знать, если б у нее, скажем, живот болел или какая внутренность, ну, тогда порошки и капли, а то ведь в ней простуда! При простуде первое дело — кровь гнать, Максим Николаич.

А фельдшер уже вызвал следующего больного, и в приемную входила баба с мальчиком.

— Ступай, ступай… — сказал он Якову, хмурясь. — Нечего тень наводить.

— В таком случае поставьте ей хоть пьявки! Заставьте вечно бога молить!

Фельдшер вспылил и крикнул:

— Поговори мне еще! Ддубина…

Яков тоже вспылил и побагровел весь, но не сказал ни слова, а взял под руку Марфу и повел ее из приемной. Только когда уж садились в телегу, он сурово и насмешливо поглядел на больницу и сказал:

— Насажали вас тут артистов! Богатому небось поставил бы банки, а для бедного человека и одной пьявки пожалел. Ироды!

Когда приехали домой, Марфа, войдя в избу, минут десять простояла, держась за печку. Ей казалось, что если она ляжет, то Яков будет говорить об убытках и бранить ее за то, что она всё лежит и не хочет работать. А Яков глядел на нее со скукой и вспоминал, что завтра Иоанна богослова, послезавтра Николая чудотворца, а потом воскресенье, потом понедельник — тяжелый день. Четыре дня нельзя будет работать, а наверное Марфа умрет в какой-нибудь из этих дней; значит, гроб надо делать сегодня. Он взял свой железный аршин, подошел к старухе и снял с нее мерку. Потом она легла, а он перекрестился и стал делать гроб.

Когда работа была кончена, Бронза надел очки и записал в свою книжку:

«Марфе Ивановой гроб — 2 р. 40 к.».

И вздохнул. Старуха всё время лежала молча с закрытыми глазами. Но вечером, когда стемнело, она вдруг позвала старика.

— Помнишь, Яков? — спросила она, глядя на него радостно. — Помнишь, пятьдесят лет назад нам бог дал ребеночка с белокурыми волосиками? Мы с тобой тогда всё на речке сидели и песни пели… под вербой. — И, горько усмехнувшись, она добавила: — Умерла девочка.

Яков напряг память, но никак не мог вспомнить ни ребеночка, ни вербы.

— Это тебе мерещится, — сказал он.

Приходил батюшка, приобщал и соборовал. Потом Марфа стала бормотать что-то непонятное и к утру скончалась.

Старухи-соседки обмыли, одели и в гроб положили. Чтобы не платить лишнего дьячку, Яков сам читал псалтырь, и за могилку с него ничего не взяли, так как кладбищенский сторож был ему кум. Четыре мужика несли до кладбища гроб, но не за деньги, а из уважения. Шли за гробом старухи, нищие, двое юродивых, встречный народ набожно крестился… И Яков был очень доволен, что всё так честно, благопристойно и дешево и ни для кого не обидно. Прощаясь в последний раз с Марфой, он потрогал рукой гроб и подумал: «Хорошая работа!»

Но когда он возвращался с кладбища, его взяла сильная тоска. Ему что-то нездоровилось: дыхание было горячее и тяжкое, ослабели ноги, тянуло к питью. А тут еще полезли в голову всякие мысли. Вспомнилось опять, что за всю свою жизнь он ни разу не пожалел Марфы, не приласкал. Пятьдесят два года, пока они жилив одной избе, тянулись долго-долго, но как-то так вышло, что за всё это время он ни разу не подумал о ней, не обратил внимания, как будто она была кошка или собака. А ведь она каждый день топила печь, варила и пекла, ходила по воду, рубила дрова, спала с ним на одной кровати, а когда он возвращался пьяный со свадеб, она всякий раз с благоговением вешала его скрипку на стену и укладывала его спать, и всё это молча, с робким, заботливым выражением.

Навстречу Якову, улыбаясь и кланяясь, шел Ротшильд.

— А я вас ищу, дяденька! — сказал он. — Кланялись вам Моисей Ильич и велели вам за́раз приходить к ним.

Якову было не до того. Ему хотелось плакать.

— Отстань! — сказал он и пошел дальше.

— А как же это можно? — встревожился Ротшильд, забегая вперед. — Моисей Ильич будут обижаться! Они велели за́раз!

Якову показалось противно, что жид запыхался, моргает и что у него так много рыжих веснушек. И было гадко глядеть на его зеленый сюртук с темными латками и на всю его хрупкую, деликатную фигуру.

— Что ты лезешь ко мне, чеснок? — крикнул Яков. — Не приставай!

Жид рассердился и тоже крикнул:

— Но ви пожалуста потише, а то ви у меня через забор полетите!

— Прочь с глаз долой! — заревел Яков и бросился на него с кулаками. — Житья нет от пархатых!

Ротшильд помертвел от страха, присел и замахал руками над головой, как бы защищаясь от ударов, потом вскочил и побежал прочь что есть духу. На бегу он подпрыгивал, всплескивал руками, и видно было, как вздрагивала его длинная, тощая спина. Мальчишки обрадовались случаю и бросились за ним с криками: «Жид! Жид!» Собаки тоже погнались за ним с лаем. Кто-то захохотал, потом свистнул, собаки залаяли громче и дружнее… Затем, должно быть, собака укусила Ротшильда, так как послышался отчаянный, болезненный крик.

Яков погулял по выгону, потом пошел по краю города, куда глаза глядят, и мальчишки кричали: «Бронза идет! Бронза идет!» А вот и река. Тут с писком носились кулики, крякали утки. Солнце сильно припекало, и от воды шло такое сверканье, что было больно смотреть. Яков прошелся по тропинке вдоль берега и видел, как из купальни вышла полная краснощекая дама, и подумал про нее: «Ишь ты, выдра!» Недалеко от купальни мальчишки ловили на мясо раков; увидев его, они стали кричать со злобой: «Бронза! Бронза!» А вот широкая старая верба с громадным дуплом, а на ней вороньи гнезда… И вдруг в памяти Якова, как живой, вырос младенчик с белокурыми волосами и верба, про которую говорила Марфа. Да, это и есть та самая верба — зеленая, тихая, грустная… Как она постарела, бедная!

Он сел под нее и стал вспоминать. На том берегу, где теперь заливной луг, в ту пору стоял крупный березовый лес, а вон на той лысой горе, что виднеется на горизонте, тогда синел старый-старый сосновый бор. По реке ходили барки. А теперь всё ровно и гладко, и на том берегу стоит одна только березка, молоденькая и стройная, как барышня, а на реке только утки да гуси, и не похоже, чтобы здесь когда-нибудь ходили барки. Кажется, против прежнего и гусей стало меньше. Яков закрыл глаза, и в воображении его одно навстречу другому понеслись громадные стада белых гусей.

Он недоумевал, как это вышло так, что за последние сорок или пятьдесят лет своей жизни он ни разу не был на реке, а если, может, и был, то не обратил на нее внимания? Ведь река порядочная, не пустячная; на ней можно было бы завести рыбные ловли, а рыбу продавать купцам, чиновникам и буфетчику на станции и потом класть деньги в банк; можно было бы плавать в лодке от усадьбы к усадьбе и играть на скрипке, и народ всякого звания платил бы деньги; можно было бы попробовать опять гонять барки — это лучше, чем гробы делать; наконец, можно было бы разводить гусей, бить их и зимой отправлять в Москву; небось одного пуху в год набралось бы рублей на десять. Но он прозевал, ничего этого не сделал. Какие убытки! Ах, какие убытки! А если бы всё вместе — и рыбу ловить, и на скрипке играть, и барки гонять, и гусей бить, то какой получился бы капитал! Но ничего этого не было даже во сне, жизнь прошла без пользы, без всякого удовольствия, пропала зря, ни за понюшку табаку; впереди уже ничего не осталось, а посмотришь назад — там ничего, кроме убытков, и таких страшных, что даже озноб берет. И почему человек не может жить так, чтобы не было этих потерь и убытков? Спрашивается, зачем срубили березняк и сосновый бор? Зачем даром гуляет выгон? Зачем люди делают всегда именно не то, что нужно? Зачем Яков всю свою жизнь бранился, рычал, бросался с кулаками, обижал свою жену и, спрашивается, для какой надобности давеча напугал и оскорбил жида? Зачем вообще люди мешают жить друг другу? Ведь от этого какие убытки! Какие страшные убытки! Если бы не было ненависти и злобы, люди имели бы друг от друга громадную пользу.

Вечером и ночью мерещились ему младенчик, верба, рыба, битые гуси, и Марфа, похожая в профиль на птицу, которой хочется пить, и бледное, жалкое лицо Ротшильда, и какие-то морды надвигались со всех сторон и бормотали про убытки. Он ворочался с боку на бок и раз пять вставал с постели, чтобы поиграть на скрипке.

Утром через силу поднялся и пошел в больницу. Тот же Максим Николаич приказал ему прикладывать к голове холодный компресс, дал порошки, и по выражению его лица и по тону Яков понял, что дело плохо и что уж никакими порошками не поможешь. Идя потом домой, он соображал, что от смерти будет одна только польза: не надо ни есть, ни пить, ни платить податей, ни обижать людей, а так как человек лежит в могилке не один год, а сотни, тысячи лет, то, если сосчитать, польза окажется громадная. От жизни человеку — убыток, а от смерти — польза. Это соображение, конечно, справедливо, но все-таки обидно и горько: зачем на свете такой странный порядок, что жизнь, которая дается человеку только один раз, проходит без пользы?

Не жалко было умирать, но как только дома он увидел скрипку, у него сжалось сердце и стало жалко. Скрипку нельзя взять с собой в могилу, и теперь она останется сиротой и с нею случится то же, что с березняком и с сосновым бором. Всё на этом свете пропадало и будет пропадать! Яков вышел из избы и сел у порога, прижимая к груди скрипку. Думая о пропащей, убыточной жизни, он заиграл, сам не зная что, но вышло жалобно и трогательно, и слезы потекли у него по щекам. И чем крепче он думал, тем печальнее пела скрипка.

Скрипнула щеколда раз-другой, и в калитке показался Ротшильд. Половину двора прошел он смело, но, увидев Якова, вдруг остановился, весь съежился и, должно быть, от страха стал делать руками такие знаки, как будто хотел показать на пальцах, который теперь час.

— Подойди, ничего, — сказал ласково Яков и поманил его к себе. — Подойди!

Глядя недоверчиво и со страхом, Ротшильд стал подходить и остановился от него на сажень.

— А вы, сделайте милость, не бейте меня! — сказал он, приседая. — Меня Моисей Ильич опять послали. Не бойся, говорят, поди опять до Якова и скажи, говорят, что без их никак невозможно. В среду швадьба… Да-а! Господин Шаповалов выдают дочку жа хорошего целовека… И швадьба будет богатая, у-у! — добавил жид и прищурил один глаз.

— Не могу… — проговорил Яков, тяжело дыша. — Захворал, брат.

И опять заиграл, и слезы брызнули из глаз на скрипку. Ротшильд внимательно слушал, ставши к нему боком и скрестив на груди руки. Испуганное, недоумевающее выражение на его лице мало-помалу сменилось скорбным и страдальческим, он закатил глаза, как бы испытывая мучительный восторг, и проговорил: «Ваххх!..» И слезы медленно потекли у него по щекам и закапали на зеленый сюртук.

И потом весь день Яков лежал и тосковал. Когда вечером батюшка, исповедуя, спросил его, не помнит ли он за собою какого-нибудь особенного греха, то он, напрягая слабеющую память, вспомнил опять несчастное лицо Марфы и отчаянный крик жида, которого укусила собака, и сказал едва слышно:

— Скрипку отдайте Ротшильду.

— Хорошо, — ответил батюшка.

И теперь в городе все спрашивают: откуда у Ротшильда такая хорошая скрипка? Купил он ее или украл, или, быть может, она попала к нему в заклад? Он давно уже оставил флейту и играет теперь только на скрипке. Из-под смычка у него льются такие же жалобные звуки, как в прежнее время из флейты, но когда он старается повторить то, что играл Яков, сидя на пороге, то у него выходит нечто такое унылое и скорбное, что слушатели плачут, и сам он под конец закатывает глаза и говорит: «Ваххх!..» И эта новая песня так понравилась в городе, что Ротшильда приглашают к себе наперерыв купцы и чиновники и заставляют играть ее по десяти раз.

ЮРИЙ ЯКОВЛЕВ «ИГРА В КРАСАВИЦУ»

(1)В детстве мы играли часто на придворовой площадке в красавицу. (2)Неизвестно, кто придумал эту игру, но она всем пришлась по вкусу.

(3)Мы почему-то любили, когда водила Нинка из седьмой квартиры, и она заранее знала, что ей придется быть красавицей. (4)Нинка, выходя на круг, опускала глаза и разглаживала руками платье, слегка прикасаясь к складкам, воротничку.

(5)Теперь мы вспоминаем, что Нинка из седьмой квартиры была на редкость некрасивой: у нее был широкий приплюснутый нос и большие грубые губы, вокруг которых хлебными крошками разбегались веснушки. (6)Лоб — тоже в хлебных крошках, бесцветные глаза, прямые жидкие волосы. (7)Но мы этого не замечали: мы пребывали в том справедливом неведении, когда красивым считался хороший человек, а некрасивым — дрянной.

(8)Нинка из седьмой квартиры была славной, стоящей девчонкой — мы, не задумываясь, выбирали красавицей её.

(9)Когда она выходила на середину круга, мы по правилам игры начинали «любоваться»: каждый из нас пускал в ход слова, вычитанные в книгах.

— (10)У нее лебединая шея, — говорил один.

— (11)У нее коралловые губы… – подхватывал другой.

— (12)У нее соболиные брови …

— (13)У нее глаза как море…

(14)Нинка расцветала, её бледное лицо покрывалось теплым румянцем. (15)Наши слова были как зеркало, в котором Нинка видела себя красавицей.

— (16)У нее атласная кожа.

— (17)У нее золотые кудри.

— (18)У нее жемчужные зубы…

(19)Нам самим начинало казаться, что у нее все лебяжье, коралловое, жемчужное и прекраснее нашей Нинки нет.

(20)Когда запас нашего красноречия иссякал, Нинка принималась что-нибудь рассказывать.

— (21)Вчера я купалась в теплом море, — говорила Нинка, съёживаясь от холодного осеннего ветра. — (22)Поздно вечером в темноте море светилось, и я светилась. (23)Я была русалкой, качавшейся на волнах…

(24)Как-то в наш дом переехали новые жильцы, и во дворе появился новенький.

(25)Мы его подозвали и предложили сыграть с нами в красавицу. (26)Он не знал, как это играть в красавицу, и согласился; мы переглянулись и выбрали красавицей… его. (27)Едва заговорили про лебяжью шею и коралловые губы, как он густо покраснел и выбежал из круга.

(28)А Нинка приблизилась к новенькому и сказала, что когда играют в красавицу, всегда выбирают её.

— (29)Разве ты красивая? — удивился новенький.

(30)Мы не стали с ним спорить – мы посмеялись над ним, а у Нинки вытянулось лицо, веснушки-хлебные крошки у рта и на лбу стали еще заметнее. — (31)Очень глупо, что тебя выбирают, — сказал новенький.

(32)С его появлением с Нинкой стало твориться что-то странное. (33)Она, например, ходила за ним по улице, он заходил в булочную — она стояла напротив, не отрывая глаз от стеклянных дверей, а утром поджидала его у подъезда и шла за ним до школы.

(34)То, что Нинка из седьмой квартиры ходит за ним, как тень, новенький не сразу сообразил, но, когда обнаружил это, он очень рассердился.

— (35)Не смей ходить за мной! — крикнул он Нинке.

(36)Она ничего не ответила, побледнела и пошла прочь, а он безжалостно крикнул ей вслед:

— (37)Ты бы лучше посмотрела на себя в зеркало!..

(38)Нас не интересовало, как выглядят наши носы, рты, подбородки, куда торчат волосы, где вскочил прыщ. (39)И Нинка знала только то зеркало, которым были для нее мы, когда играли в красавицу, и она всерьёз верила нам. (40)Этот тип разбил наше зеркало. (41)И вместо живого, веселого, доброго появилось холодное, гладкое, злое. (42)Нинка в первый раз в жизни словно пристально взглянула в него и вскрикнула: «Я некрасивая!» — зеркало убило красавицу. (43)Каждый раз, когда она подходила к зеркалу, что-то умирало в ней: пропали лебяжья шея, коралловые губы, глаза синие, как море.

(44)Но мы тогда не понимали этого, мы просто не узнавали свою подружку: она стала чужой и непонятной, не стремилась к нам, молча проходила мимо…

(45)В тот вечер был сильный дождь, дул сверлящий ветер, и говорили, что на окраинах города начиналось наводнение. (46)Но мы крепились, жались в подъезде, не хотели расходиться по домам. (47)А Нинка из седьмой квартиры стояла под окном новенького и не чувствовала холодных струй. (48)Мы звали её, но она не шла.

(49)Потом мы увидели, как к Нинке подошла её мать и долго уговаривала Нинку уйти. (50)Наконец ей удалось увести девчонку из-под дождя в подъезд. (51)Там горела тусклая лампочка. (52)Нинкина мать повернула лицо к свету, и мы услышали, как она сказала:

— (53)Посмотри на меня, дочка, и скажи: я, по-твоему, красивая?

(54)Нинка удивленно посмотрела на мать и, конечно, ничего не увидела. (55)Разве мать может быть красивой или некрасивой?

— (56)Я некрасивая, — с жёсткостью сказала Нинкина мать. — (57)И ничего страшного, потому что счастье приходит не только к красивым.

(58)Нинка прижалась к матери, заплакала; они вышли на дождь и пошли по улице. (59)Мы, не сговариваясь, двинулись за ними: нам казалось, что мы можем понадобиться Нинке.

(60)Вдруг Нинка остановилась, сильно сжала мамину руку выше локтя и взглянула ей в лицо. (61)Она смотрела на мать так, как будто произошла ошибка и рядом с ней оказалась чужая, незнакомая женщина, словно она увидела мать в холодном, безжалостном зеркале.

(62)Нинка как бы почувствовала наше присутствие и неожиданно совершенно другим, спокойным голосом сказала:

— (63)Мама, давай с тобой сыграем в красавицу.

— (64)Глупости!

— (65)Нет, нет, давай сыграем, я тебя научу, ты стой и слушай, что я буду говорить.

(66)Она сильней сжала мамину руку, приблизилась к ней, тихо, одними губами стала произносить знакомые слова из нашей игры, которые мы до приезда новенького дарили ей:

— (67)Мама, у тебя лебяжья шея и большие глаза, синие, как море… (68)У тебя длинные золотистые волосы и коралловые губы…

(69)Сквозь гудящий ветер, сквозь пронизывающий холод поздней осенней мглы живой, теплой струйкой текли слова, заглушающие горе:

— (70)У тебя атласная кожа… соболиные брови… жемчужные зубы…

(71)И они зашагали дальше, крепко прижавшись, иногда приостанавливаясь, чтобы улыбнуться друг другу. (72)И уже ни о чем не говорили, и были спокойны. (73)Им помогла игра, придуманная нами.

(По Ю. Яковлеву*)

Василий Шукшин

Чудик (в сокращении)

Жена называла его – «Чудик». Иногда ласково.

Чудик обладал одной особенностью: с ним постоянно что-нибудь случалось. Он не хотел этого, страдал, но то и дело влипал в какие-нибудь истории – мелкие, впрочем, но досадные.

Получил отпуск, решил съездить к брату на Урал: лет двенадцать не виделись. …Долго собирались – до полуночи. А рано утром Чудик шагал с чемоданом по селу.

– На Урал! На Урал! – отвечал он на вопрос: куда это он собрался? При этом круглое мясистое лицо его, круглые глаза выражали в высшей степени плевое отношение к дальним дорогам – они его не пугали. – На Урал! Надо прошвырнуться.

Но до Урала было еще далеко. Пока что он благополучно доехал до районного города, где предстояло взять билет и сесть в поезд. Времени оставалось много. Чудик решил пока накупить подарков племяшам – конфет, пряников… Зашел в продовольственный магазин, пристроился в очередь. Он купил конфет, пряников, три плитки шоколада. И отошел в сторонку, чтобы уложить все в чемодан. Раскрыл чемодан на полу, стал укладывать… Глянул на пол, а у прилавка, где очередь, лежит в ногах у людей пятидесятирублевая бумажка. Этакая зеленая дурочка, лежит себе, никто ее не видит. Чудик даже задрожал от радости, глаза загорелись. Второпях, чтобы его не опередил кто-нибудь, стал быстро соображать, как бы повеселее, поостроумнее сказать этим, в очереди, про бумажку.

– Хорошо живете, граждане! – сказал он громко и весело.

На него оглянулись.

– У нас, например, такими бумажками не швыряются.

Тут все немного поволновались. Это ведь не тройка, не пятерка – пятьдесят рублей, полмесяца работать надо. А хозяина бумажки – нет. Решили положить бумажку на видное место на прилавке.

– Сейчас прибежит кто-нибудь, – сказала продавщица.

Чудик вышел из магазина в приятнейшем расположении духа. Все думал, как это у него легко, весело получилось: «У нас, например, такими бумажками не швыряются!» Вдруг его точно жаром всего обдало: он вспомнил, что точно такую бумажку и еще двадцатипятирублевую он сейчас разменял, пятидесятирублевая должна быть в кармане… Сунулся в карман – нету. Туда-сюда – нету.

– Моя была бумажка-то! – громко сказал Чудик. – Мать твою так-то!.. Моя бумажка-то.

Под сердцем даже как-то зазвенело от горя. Первый порыв был пойти и сказать: «Граждане, моя бумажка-то. Я их две получил в сберкассе: одну двадцатипятирублевую, другую полусотельную. Одну сейчас разменял, а другой – нету». Но только он представил, как он огорошит всех этим своим заявлением, как подумают многие: «Конечно, раз хозяина не нашлось, он и решил прикарманить». Нет, не пересилить себя – не протянуть руку за этой проклятой бумажкой. Могут еще и не отдать…

– Да почему же я такой есть-то? – вслух горько рассуждал Чудик. – Что теперь делать?..

Надо было возвращаться домой. Подошел к магазину, хотел хоть издали посмотреть на бумажку, постоял у входа… и не вошел. Совсем больно станет. Сердце может не выдержать. Ехал в автобусе и негромко ругался – набирался духу: предстояло объяснение с женой. Сняли с книжки еще пятьдесят рублей.

Чудик, убитый своим ничтожеством, которое ему опять разъяснила жена (она даже пару раз стукнула его шумовкой по голове), ехал в поезде. Но постепенно горечь проходила. Мелькали за окном леса, перелески, деревеньки…

После поезда Чудику надо было еще лететь местным самолетом полтора часа. В аэропорту Чудик написал телеграмму жене:«Приземлились. Ветка сирени упала на грудь, милая Груша меня не забудь. Тчк. Васятка».

Телеграфистка, строгая красивая женщина, прочитав телеграмму, предложила:

– Составьте иначе. Вы – взрослый человек, не в детсаде.

– Почему? – спросил Чудик. – Я ей всегда так пишу в письмах. Это же моя жена!.. Вы, наверно, подумали…

– В письмах можете писать что угодно, а телеграмма – это вид связи. Это открытый текст.

Чудик переписал: «Приземлились. Все в порядке. Васятка».

Телеграфистка сама исправила два слова: «Приземлились» и «Васятка». Стало: «Долетели. Василий».

– «Приземлились»… Вы что, космонавт, что ли?

…Знал Чудик: есть у него брат Дмитрий, трое племянников… О том, что должна еще быть сноха, как-то не думалось. Он никогда не видел ее. А именно она-то, сноха, все испортила, весь отпуск. Она почему-то сразу невзлюбила Чудика. Выпили вечером с братом, и Чудик запел дрожащим голосом:

— Тополя-а-а, тополя-а-а…

Софья Ивановна, сноха, выглянула из другой комнаты, спросила зло:

– А можно не орать? Вы же не на вокзале, верно? – И хлопнула дверью.

Брату Дмитрию стало неловко.

– Это… там ребятишки спят. Вообще-то она хорошая.

Еще выпили. Стали вспоминать молодость, мать, отца…

– А помнишь?.. – радостно спрашивал брат Дмитрий.

– А помнишь, – тоже вспоминал Чудик, – как ты меня…

– Вы прекратите орать? – опять спросила Софья Ивановна совсем зло, нервно. – Кому нужно слушать эти ваши разные сопли да поцелуи? Туда же – разговорились.

– Пойдем на улицу, – сказал Чудик.

Вышли на улицу, сели на крылечко.

– А помнишь?.. – продолжал Чудик.

Но тут с братом Дмитрием что-то случилось: он заплакал и стал колотить кулаком по колену.

– Вот она, моя жизнь! Видел? Сколько злости в человеке!.. Сколько злости!

Чудик стал успокаивать брата:

– Брось, не расстраивайся. Не надо. Никакие они не злые, они – психи. У меня такая же.

– Ну чего вот невзлюбила?! За што? Ведь невзлюбила она тебя… А за што?

Тут только понял Чудик, что да, невзлюбила его сноха. А за что действительно?

– А вот за то, што ты – никакой не ответственный, не руководитель. Знаю я ее, дуру. Помешалась на своих ответственных. А сама-то кто! Буфетчица в управлении, шишка на ровном месте. Насмотрится там и начинает… Она и меня-то тоже ненавидит, что я не ответственный, из деревни.

Когда утром Чудик проснулся, никого в квартире не было: брат Дмитрии ушел на работу, сноха тоже, дети постарше играли во дворе, маленького отнесли в ясли.

Чудик прибрал постель, умылся и стал думать, что бы такое приятное сделать снохе. Тут на глаза попалась детская коляска. «Эге, – подумал Чудик, – разрисую-ка я ее». Он дома так разрисовал печь, что все дивились. Нашел ребячьи краски, кисточку и принялся за дело. Через час все было кончено, коляску не узнать. По верху колясочки Чудик пустил журавликов – стайку уголком, по низу – цветочки разные, травку-муравку, пару петушков, цыпляток… Осмотрел коляску со всех сторон – загляденье. Не колясочка, а игрушка. Представил, как будет приятно изумлена сноха, усмехнулся.

Чудик прибрал постель, умылся и стал думать, что бы такое приятное сделать снохе. Тут на глаза попалась детская коляска. «Эге, – подумал Чудик, – разрисую-ка я ее». Он дома так разрисовал печь, что все дивились. Нашел ребячьи краски, кисточку и принялся за дело. Через час все было кончено, коляску не узнать. По верху колясочки Чудик пустил журавликов – стайку уголком, по низу – цветочки разные, травку-муравку, пару петушков, цыпляток… Осмотрел коляску со всех сторон – загляденье. Не колясочка, а игрушка. Представил, как будет приятно изумлена сноха, усмехнулся.

– А ты говоришь – деревня. Чудачка. – Он хотел мира со снохой. – Ребенок-то как в корзиночке будет.

Часов в шесть Чудик пришел к брату. Взошел на крыльцо и услышал, что брат Дмитрий ругается с женой. Впрочем, ругалась жена, а брат Дмитрий только повторял:

– Чтоб завтра же этого дурака не было здесь! – кричала Софья Ивановна. – Завтра же пусть уезжает.

Чудик поспешил сойти с крыльца… А дальше не знал, что делать. Опять ему стало больно. Когда его ненавидели, ему было очень больно. И страшно. Казалось: ну, теперь все, зачем же жить? И хотелось уйти подальше от людей, которые ненавидят его или смеются.

– Да почему же я такой есть-то? – горько шептал он, сидя в сарайчике. – Надо бы догадаться: не поймет ведь она, не поймет народного творчества.

Он досидел в сарайчике дотемна. И сердце все болело. Потом пришел брат Дмитрий. Не удивился – как будто знал, что брат Василий давно уж сидит в сарайчике.

– Вот… – сказал он. – Это… опять расшумелась. Коляску-то… не надо бы уж.

– Я думал, ей поглянется. Поеду я, братка.

Брат Дмитрий вздохнул… И ничего не сказал.

Домой Чудик приехал, когда шел рясный парной дождик. Чудик вышел из автобуса, снял новые ботинки, побежал по теплой мокрой земле – в одной руке чемодан, в другой ботинки. Подпрыгивал и громко пел:

— Тополя-а, тополя-а…

С одного края небо уже очистилось, голубело, и близко где-то было солнышко. И дождик редел, шлепал крупными каплями в лужи; в них вздувались и лопались пузыри.

В одном месте Чудик поскользнулся, чуть не упал.

…Звали его – Василий Егорыч Князев. Было ему тридцать девять лет от роду. Он работал киномехаником в селе. Обожал сыщиков и собак. В детстве мечтал быть шпионом.

А.И. КУПРИН «ЧУДЕСНЫЙ ДОКТОР»

(1)Поравнявшись со скамейкой, незнакомец вдруг круто повернул в сторону Мерцалова и, слегка дотрагиваясь до шапки, спросил:

(2) – Вы позволите здесь присесть?

(3) – Ночка – то какая славная, — заговорил вдруг незнакомец.

(4) – Морозно… тихо. (5)Что за прелесть – русская зима!

(6) Голос у него был мягкий, ласковый старческий.

(7)- А я вот ребятишкам знакомым подарочки купил, — продолжал незнакомец. (8) Мерцалов вообще был кротким и застенчивым человеком, но при последних словах незнакомца его охватил вдруг прилив отчаянной злобы. (9) Он резким движением повернулся в сторону старика и закричал, нелепо размахивая руками и задыхаясь:

(10) – Подарочки!.. (11) Подарочки!.. (12) Знакомым ребятишкам подарочки!.. (13) А я… а у меня, милостивый государь, в настоящую минуту мои ребятишки с голоду дома подыхают… (14) А у жены молоко пропало, и грудной ребёнок целый день не ел… (15) Подарочки!..

(16) Мерцалов ожидал, что после этих беспорядочных, озлобленных криков старик поднимется и уйдёт, но он ошибся. (17) Старик приблизил к нему своё умное, серьёзное лицо с седыми баками и сказал дружелюбно, но серьёзным тоном:

(18) – Подождите… не волнуйтесь! (19) Расскажите мне всё по порядку и как можно короче. (20) Может быть, вместе мы придумаем что-нибудь для вас. (21) В необыкновенном лице незнакомца было что-то до того спокойное и внушающее доверие, что Мерцалов тотчас же без малейшей утайки, но страшно волнуясь и спеша, передал свою историю. (22) Он рассказал о своей болезни, о потере места, о смерти ребёнка, обо всех своих несчастиях, вплоть до нынешнего дня.

(23) – Едемте! – сказал незнакомец, увлекая за руку Мерцалова. (24) Счастье ваше, что вы встретились с врачом. (25) Я, конечно, ни за что не могу ручаться, но … поедемте!

(26) Минут через десять Мерцалов и доктор уже входили в подвал. (27) Елизавета Ивановна лежала на постели рядом со своей больной дочерью, зарывшись лицом в грязные, замаслившиеся подушки. (28) Мальчишки хлебали борщ, сидя на тех же местах. (29) Испуганные долгим отсутствием отца и неподвижностью матери, они плакали, размазывая слёзы по лицу грязными кулаками и обильно проливая их в закопчённый чугунок.

(30) Через две минуты Гришка уже растапливал печку дровами, за которыми чудесный доктор послал к соседям, Володя раздувал изо всех сил самовар, Елизавета Ивановна обворачивала Машутку согревающим компрессом.. (31) Немного погодя явился и Мерцалов. (32) На три рубля, полученные от доктора, он успел купить за это время чаю, сахару, булок и достать в ближайшем трактире горячей пищи.

(33) Доктор сидел за столом и что- то писал на клочке бумажки, который он вырвал из записной книжки. (34) Окончив это занятие и изобразив внизу какой- то своеобразный крючок вместо подписи, он встал, прикрыл написанное чайным блюдечком и сказал:

(35) – Вот с этой бумажкой вы пойдёте в аптеку… давайте через два часа по чайной ложке.

(36) Это вызовет у малютки отхаркивание… (37) Продолжайте согревающий компресс.. (38) Кроме того, хотя бы вашей дочери и сделалось лучше, пригласите завтра доктора Афросимова. (39) Это дельный врач и хороший человек. (40) Я его сейчас же предупрежу. (41)Затем прощайте, господа! (42) Дай Бог, чтобы наступающий год немного снисходительнее отнёсся к вам, чем этот, а главное – не падайте никогда духом.

(43) Пожав руки Мерцалову и Елизавете Ивановне, всё ещё не оправившимся от изумления, и потрепав мимоходом по щеке разинувшего рот Володю, доктор быстро всунул свои ноги в глубокие калоши и надел пальто. (44) Мерцалов опомнился только тогда, когда доктор уже был в коридоре, и кинулся вслед за ним.

(45) Так как в темноте нельзя было ничего разобрать, то Мерцалов закричал наугад:

(46) – Доктор! (47) Доктор, постойте!.. (48) Скажите мне ваше имя, доктор! (49) Пусть хоть мои дети будут за вас молиться!

(50) И он водил в воздухе руками, чтобы поймать невидимого доктора. (51) Но в это время в другом конце коридора спокойный старческий голос произнёс:

(52) – Вот ещё пустяки выдумали!.. (53) Возвращайтесь- ка домой скорей!

(54) Когда он возвратился, его ожидал сюрприз: под чайным блюдцем вместе с рецептом чудесного доктора лежало несколько крупных кредитных билетов…

(55) В тот же вечер Мерцалов узнал фамилию своего нежданного благодетеля. (56) На аптечном ярлыке, прикреплённом к пузырьку с лекарством, чёткою рукою аптекаря было написано: «По рецепту профессора Пирогова».

(57) Я слышал этот рассказ, и неоднократно, из уст самого Григория Емельяновича Мерцалова – того самого Гришки, который в описанный мною сочельник проливал слёзы в закоптелый чугунок с пустым борщом. (58) Теперь он занимает довольно крупный, ответственный пост в одном из банков и слывёт образцом честности и отзывчивости на нужды бедности. (59) И каждый раз, заканчивая своё повествование о чудесном докторе, он прибавляет голосом, дрожащим от скрываемых слёз:

(60) – С этих пор точно благодетельный ангел снизошёл в нашу семью. (61) Всё переменилось. (62) В начале января отец отыскал место, Машутка встала на ноги, меня с братом удалось пристроить в гимназию на казённый счёт. (63) Просто чудо совершил этот святой человек.

(По А. Куприну)

Александр Иванович Куприн (1870- 1938)- русский писатель.

Всё лето в один день (Рэй Брэдбери)

— А учёные верно знают? Это правда будет сегодня?

Теснясь, точно цветы и сорные травы в саду, все вперемешку, дети старались выглянуть наружу — где там запрятано солнце? Лил дождь. Он лил не переставая семь лет подряд; тысячи и тысячи дней, с утра до ночи, без передышки дождь лил, шумел, барабанил, звенел хрустальными брызгами, низвергался сплошными потоками, так что кругом ходили волны, заливая островки суши. Ливнями повалило тысячи лесов, и тысячи раз они вырастали вновь и снова падали под тяжестью вод. Так навеки повелось здесь, на Венере, а в классе было полно детей, чьи отцы и матери прилетели застраивать и обживать эту дикую дождливую планету.

— Перестаёт! Перестаёт!

— Да, да!

Марго стояла в стороне от них, от всех этих ребят, которые только и знали, что вечный дождь, дождь, дождь. Им всем было по девять лет, и если выдался семь лет назад такой день, когда солнце всё-таки выглянуло, показалось на час изумлённому миру, они этого не помнили. Иногда по ночам Марго слышала, как они ворочаются, вспоминая, и знала: во сне они видят и вспоминают золото, яркий жёлтый карандаш, монету — такую большую, что можно купить целый мир. Она знала, им чудится, будто они помнят тепло, когда вспыхивает лицо и всё тело — руки, ноги, дрожащие пальцы. А потом они просыпаются — и опять барабанит дождь, без конца сыплются звонкие прозрачные бусы на крышу, на дорожку, на сад и лес, и сны разлетаются как дым.

Накануне они весь день читали в классе про солнце. Какое оно жёлтое, совсем как лимон, и какое жаркое. И писали про него маленькие рассказы и стихи.

Мне кажется, солнце — это цветок,

Цветёт оно только один часок.

Такие стихи сочинила Марго и негромко прочитала их перед притихшим классом. А за окнами лил дождь.

— Ну, ты это не сама сочинила! — крикнул один мальчик.

— Нет, сама, — сказала Марго. — Сама.

— Уильям! — остановила мальчика учительница.

Но то было вчера. А сейчас дождь утихал, и дети теснились к большим окнам с толстыми стёклами.

— Где же учительница?

— Сейчас придёт.

— Скорей бы, а то мы всё пропустим!

Они вертелись на одном месте, точно пёстрая беспокойная карусель. Марго одна стояла поодаль. Она была слабенькая, и казалось, когда-то давно она заблудилась и долго-долго бродила под дождём, и дождь смыл с неё все краски: голубые глаза, розовые губы, рыжие волосы — всё вылиняло.

— Ты-то чего смотришь? — сказал Уильям.

Марго молчала.

— Отвечай, когда тебя спрашивают!

Уильям толкнул её. Но она не пошевелилась; покачнулась — и только. Все её сторонятся, даже и не смотрят на неё. Вот и сейчас бросили её одну. Потому что она не хочет играть с ними в гулких туннелях того города-подвала. Если кто-нибудь осалит её и кинется бежать, она только с недоумением поглядит вслед, но догонять не станет. И когда они всем классом поют песни о том, как хорошо жить на свете и как весело играть в разные игры, она еле шевелит губами. Только когда поют про солнце, про лето, она тоже тихонько подпевает, глядя в заплаканные окна.

Ну а самое большое её преступление, конечно, в том, что она прилетела сюда с Земли всего лишь пять лет назад, и она помнит солнце, помнит, какое оно, солнце, и какое небо она видела в Огайо, когда ей было четыре года. А они — они всю жизнь живут на Венере; когда здесь в последний раз светило солнце, им было только по два года, и они давно уже забыли, какое оно, и какого цвета, и как жарко греет. А Марго помнит.

— Оно большое, как медяк, — сказала она однажды и зажмурилась.

— Неправда! — закричали ребята.

— Оно — как огонь в очаге, — сказала Марго.

— Врёшь, врёшь, ты не помнишь! — кричали ей.

Но она помнила и, тихо отойдя в сторону, стала смотреть в окно, по которому сбегали струи дождя. А один раз, месяц назад, когда всех повели в душевую, она ни за что не хотела стать под душ и, прикрывая макушку, зажимая уши ладонями, кричала — пускай вода не льется на голову! И после того у неё появилось странное, смутное чувство: она не такая, как все. И другие дети тоже это чувствовали и сторонились её.

Говорили, что на будущий год отец с матерью отвезут её назад на Землю — это обойдётся им во много тысяч долларов, но иначе она, видимо, зачахнет. И вот за все эти грехи, большие и малые, в классе её невзлюбили. Противная эта Марго, противно, что она такая бледная немочь, и такая худющая, и вечно молчит и ждёт чего-то, и, наверно, улетит на Землю…

— Убирайся! — Уильям опять её толкнул. — Чего ты ещё ждешь?

Тут она впервые обернулась и посмотрела на него. И по глазам было видно, чего она ждёт. Мальчишка взбеленился.

— Эй, ребята, давайте запрём её в чулан, пока учительницы нет!

— Не надо, — сказала Марго и попятилась.

Все кинулись к ней, схватили и поволокли, — она отбивалась, потом просила, потом заплакала, но её притащили по туннелю в дальнюю комнату, втолкнули в чулан и заперли дверь на засов. Дверь тряслась: Марго колотила в неё кулаками и кидалась на неё всем телом. Приглушённо доносились крики. Ребята постояли, послушали, а потом улыбнулись и пошли прочь — и как раз вовремя: в конце туннеля показалась учительница.

— Готовы, дети? — она поглядела на часы. — Все здесь?

— Да!

Они столпились у огромной массивной двери. Дождь перестал. Всё замерло — не вздохнёт, не шелохнётся. Такая настала огромная, неправдоподобная тишина, будто вам заткнули уши или вы совсем оглохли. Дети недоверчиво подносили руки к ушам. Толпа распалась, каждый стоял сам по себе. Дверь отошла в сторону, и на них пахнуло свежестью мира, замершего в ожидании.

И солнце явилось. Оно пламенело, яркое, как бронза, и оно было очень большое. А небо вокруг сверкало, точно ярко-голубая черепица. И джунгли так и пылали в солнечных лучах, и дети, очнувшись, с криком выбежали в весну.

— Только не убегайте далеко! — крикнула вдогонку учительница. — Помните, у вас всего два часа. Не то вы не успеете укрыться!

Но они уже не слышали, они бегали и запрокидывали голову, и солнце гладило их по щекам, точно тёплым утюгом; они скинули куртки, и солнце жгло их голые руки.

Они уже не бегали, а стояли посреди джунглей, что сплошь покрывали Венеру и росли, росли бурно, непрестанно, прямо на глазах. Ребята носились меж деревьев, скользили и падали, толкались, играли в прятки и в салки, но главное — опять и опять, жмурясь, глядели на солнце, пока не потекут слёзы, и тянули руки к золотому сиянию и к невиданной синеве, и вдыхали эту удивительную свежесть, и слушали, слушали тишину, что обнимала их словно море, блаженно спокойное, беззвучное и недвижное. Они на всё смотрели и всем наслаждались. А потом, будто зверьки, вырвавшиеся из глубоких нор, снова неистово бегали кругом, бегали и кричали. Целый час бегали и никак не могли угомониться. И вдруг… Посреди весёлой беготни одна девочка громко, жалобно закричала. Все остановились. Девочка протянула руку ладонью кверху.

— Смотрите, — сказала она и вздрогнула: — Ой, смотрите!

Все медленно подошли поближе. На раскрытой ладони, по самой серёдке, лежала большая круглая дождевая капля. Девочка посмотрела на неё и заплакала. Дети молча посмотрели на небо.

Редкие холодные капли упали на нос, на щёки, на губы. Солнце затянула туманная дымка. Подул холодный ветер. Ребята повернулись и пошли к своему дому-подвалу, руки их вяло повисли, они больше не улыбались. Загремел гром, и дети в испуге, толкая друг дружку, бросились бежать, словно листья, гонимые ураганом. Минуту они постояли на пороге глубинного убежища, а потом дождь полил вовсю. Тогда дверь закрыли, и все стояли и слушали, как с оглушительным шумом рушатся с неба тонны, потоки воды — без просвета, без конца.

— И так опять будет целых семь лет?

— Да. Семь лет.

И вдруг кто-то вскрикнул:

— А Марго?

— Что?

— Мы ведь её заперли, она так и сидит в чулане.

— Марго…

Они застыли, будто ноги у них примёрзли к полу. Переглянулись и отвели взгляды. Посмотрели за окно — там лил дождь, лил упрямо, неустанно. Они не смели посмотреть друг другу в глаза. Лица у всех стали серьёзные, бледные. Все потупились, кто разглядывал свои руки, кто уставился в пол.

Наконец одна девочка сказала:

— Ну что же мы?..

Никто не шелохнулся.

— Пойдём… — прошептала девочка.

Под холодный шум дождя они медленно прошли по коридору. Под рёв бури и раскаты грома перешагнули порог и вошли в ту дальнюю комнату, яростные синие молнии озаряли их лица. Медленно подошли они к чулану и стали у двери.

За дверью было тихо. Медленно, медленно они отодвинули засов и выпустили Марго.

Ханс Кристиан Андерсен «Девочка со спичками»

Как холодно было в этот вечер! Шел снег, и сумерки сгущались. А вечер был последний в году — канун Нового года. В эту холодную и темную пору по улицам брела маленькая нищая девочка с непокрытой головой и босая. Правда, из дому она вышла обутая, но много ли было проку в огромных старых туфлях? Туфли эти прежде носила ее мать — вот какие они были большие,- и девочка потеряла их сегодня, когда бросилась бежать через дорогу, испугавшись двух карет, которые мчались во весь опор. Одной туфли она так и не нашла, другую утащил какой-то мальчишка, заявив, что из нее выйдет отличная люлька для его будущих ребят.

Вот девочка и брела теперь босиком, и ножки ее покраснели и посинели от холода. В кармане ее старенького передника лежало несколько пачек серных спичек, и одну пачку она держала в руке. За весь этот день она не продала ни одной спички, и ей не подали ни гроша. Она брела голодная и продрогшая и так измучилась, бедняжка!

Снежинки садились на ее длинные белокурые локоны, красиво рассыпавшиеся по плечам, но она, право же, и не подозревала о том, что они красивы. Изо всех окон лился свет, на улице вкусно пахло жареным гусем — ведь был канун Нового года. Вот о чем она думала!

Наконец девочка нашла уголок за выступом дома. Тут она села и съежилась, поджав под себя ножки. Но ей стало еще холоднее, а вернуться домой она не смела: ей ведь не удалось продать ни одной спички, она не выручила ни гроша, а она знала, что за это отец прибьет ее; к тому же, думала она, дома тоже холодно; они живут на чердаке, где гуляет ветер, хотя самые большие щели в стенах и заткнуты соломой и тряпками.

Ручонки ее совсем закоченели. Ах, как бы их согрел огонек маленькой спички! Если бы только она посмела вытащить спичку, чиркнуть ею о стену и погреть пальцы! Девочка робко вытянула одну спичку и… чирк! Как спичка вспыхнула, как ярко она загорелась! Девочка прикрыла ее рукой, и спичка стала гореть ровным светлым пламенем, точно крохотная свечечка.

Удивительная свечка! Девочке почудилось, будто она сидит перед большой железной печью с блестящими медными шариками и заслонками. Как славно пылает в ней огонь, каким теплом от него веет! Но что это? Девочка протянула ноги к огню, чтобы погреть их, — и вдруг… пламя погасло, печка исчезла, а в руке у девочки осталась обгорелая спичка.

Она чиркнула еще одной спичкой, спичка загорелась, засветилась, и когда ее отблеск упал на стену, стена стала прозрачной, как кисея. Девочка увидела перед собой комнату, а в ней стол, покрытый белоснежной скатертью и уставленный дорогим фарфором; на столе, распространяя чудесный аромат, стояло блюдо с жареным гусем, начиненным черносливом и яблоками! И всего чудеснее было то, что гусь вдруг спрыгнул со стола и, как был, с вилкой и ножом в спине, вперевалку заковылял по полу. Он шел прямо к бедной девочке, но… спичка погасла, и перед бедняжкой снова встала непроницаемая, холодная, сырая стена.

Девочка зажгла еще одну спичку. Теперь она сидела перед роскошной рождественской елкой. Эта елка была гораздо выше и наряднее той, которую девочка увидела в сочельник, подойдя к дому одного богатого купца и заглянув в окно. Тысячи свечей горели на ее зеленых ветках, а разноцветные картинки, какими украшают витрины магазинов, смотрели на девочку. Малютка протянула к ним руки, но… спичка погасла. Огоньки стали уходить все выше и выше и вскоре превратились в ясные звездочки. Одна из них покатилась по небу, оставив за собой длинный огненный след.

«Кто-то умер», — подумала девочка, потому что ее недавно умершая старая бабушка, которая одна во всем мире любила ее, не раз говорила ей: «Когда падет звездочка, чья-то душа отлетает к богу».

Девочка снова чиркнула о стену спичкой и, когда все вокруг осветилось, увидела в этом сиянии свою старенькую бабушку, такую тихую и просветленную, такую добрую и ласковую.

— Бабушка, — воскликнула девочка, — возьми, возьми меня к себе! Я знаю, что ты уйдешь, когда погаснет спичка, исчезнешь, как теплая печка, как вкусный жареный гусь и чудесная большая елка!

И она торопливо чиркнула всеми спичками, оставшимися в пачке, — вот как ей хотелось удержать бабушку! И спички вспыхнули так ослепительно, что стало светлее, чем днем. Бабушка при жизни никогда не была такой красивой, такой величавой. Она взяла девочку на руки, и, озаренные светом и радостью, обе они вознеслись высоко-высоко — туда, где нет ни голода, ни холода, ни страха, — они вознеслись к богу.

Морозным утром за выступом дома нашли девочку: на щечках ее играл румянец, на губах — улыбка, но она была мертва; она замерзла в последний вечер старого года. Новогоднее солнце осветило мертвое тельце девочки со спичками; она сожгла почти целую пачку.

— Девочка хотела погреться, — говорили люди. И никто не знал, какие чудеса она видела, среди какой красоты они вместе с бабушкой встретили Новогоднее Счастье.

А.И. Куприн СКАЗКА

Глубокая зимняя ночь. Метель. В доме — ни огня. Ветер воет в трубах, сотрясает крышу, ломится в окна. Ближний лес гудит, шатаясь под вьюгой.

Никто не спит. Дети проснулись, но лежат молча, широко раскрывши глаза в темноту. Прислушиваются, вздыхают…

Откуда-то издалека, из тьмы и бури, доносится длинный жалобный крик. Прозвучал и замолк… И еще раз… И еще…

— Точно зовет кто-то, — тревожно шепчет мужчина. Никто ему не отвечает.

— Вот опять… Слышишь?.. Как будто человек…

— Спи, — сурово говорит женщина. — Это ветер.

— Страшно ночью в лесу…

— Это только ветер. Ты разбудишь ребенка…

Но дитя вдруг подымает голову.

— Я слышу, я слышу. Он кричит: «Спасите!»

И правда: яростный ураган стихает на одно мгновенье, и тогда совсем ясно, близко, точно под окном, раздается протяжный, отчаянный вопль:

— Спа-си-те!

— Мама! Может быть, на него напали разбойники?.. Может быть…

— Не болтай глупостей, — сердито прерывает мать. — Это голодный волк воет в лесу. Вот он тебя съест, если не будешь спать.

— Спасите!

— Жалко живую душу, — говорит муж. — Если бы не испортилось мое ружье, я пошел бы…

— Лежи, дурак… Не наше дело…

В темноте шлепают туфли… Старческий кашель… Пришел из соседней комнаты дедушка. Он брюзжит злобно:

— Что вы тут бормочете? Спать не даете никому. Какой такой человек в лесу? Кто в эту погоду по лесам ходит? Все дома сидят. И вы сидите тихо и благодарите Бога, что заборы у нас высокие, запоры на воротах крепкие и во дворе злые собаки… А ты взяла бы лучше к себе дитя да сказкой бы его заняла.

Это голос черствого благоразумия.

Мать переносит в свою постель ребенка, и в тишине звучат слова монотонной, старой успокоительной сказки:

— Много лет тому назад стоял среди моря остров, и на этом острове жили большие, сильные и гордые люди. Все у них было самое дорогое и лучшее, и жизнь их была разумна и спокойна. Соседи их боялись, уважали и ненавидели, потому что они сами никого не боялись, всех презирали, а уважали только самих себя. В жилах их текла не простая кровь, а голубая-голубая…

— Спа-си-те!

Молчание…

В.П. Астафьев «Зачем я убил коростеля?»

Это было давно, лет, может, сорок назад. Ранней осенью я возвращался с рыбалки по скошенному лугу и возле небольшой, за лето высохшей бочажины, поросшей тальником, увидел птицу.

Она услышала меня, присела в скошенной щетинке осоки, притаилась, но глаз мой чувствовала, пугалась его и вдруг бросилась бежать, неуклюже заваливаясь набок.

От мальчишки, как от гончей собаки, не надо убегать — непременно бросится он в погоню, разожжется в нем дикий азарт. Берегись тогда живая душа!

Я догнал птицу в борозде и, слепой от погони, охотничьей страсти, захлестал ее сырым удилищем.

Я взял в руку птицу с завядшим, вроде бы бескостным тельцем. Глаза ее были прищемлены мертвыми, бесцветными веками, шейка, будто прихваченный морозом лист, болталась. Перо на птице было желтовато, со ржавинкой по бокам, а спина словно бы темноватыми гнилушками посыпана.

Я узнал птицу — это был коростель. Дергач по-нашему. Все его друзья-дергачи покинули наши места, отправились в теплые края — зимовать. А этот уйти не смог. У него не было одной лапки — в сенокос он попал под литовку. Вот потому-то он и бежал от меня так неуклюже, потому я и догнал его.

И худое, почти невесомое тельце птицы ли, нехитрая ли окраска, а может, и то, что без ноги была она, но до того мне сделалось жалко ее, что стал я руками выгребать ямку в борозде и хоронить так просто, сдуру загубленную живность.

Я вырос в семье охотника и сам потом сделался охотником, но никогда не стрелял без надобности. С нетерпением и виной, уже закоренелой, каждое лето жду я домой, в русские края, коростелей.

Уже черемуха отцвела, купава осыпалась, чемерица по четвертому листу пустила, трава в стебель двинулась, ромашки по угорам сыпанули и соловьи на последнем издыхе допевают песни.

Но чего-то не хватает еще раннему лету, чего-то недостает ему, чем-то недооформилось оно, что ли.

И вот однажды, в росное утро, за речкой, в лугах, покрытых еще молодой травой, послышался скрип коростеля. Явился, бродяга! Добрался-таки! Дергает-скрипит! Значит, лето полное началось, значит, сенокос скоро, значит, все в порядке.

И всякий год вот так. Томлюсь и жду я коростеля, внушаю себе, что это тот давний дергач каким-то чудом уцелел и подает мне голос, прощая того несмышленого, азартного парнишку.

Теперь я знаю, как трудна жизнь коростеля, как далеко ему добираться к нам, чтобы известить Россию о зачавшемся лете.

Зимует коростель в Африке и уже в апреле покидает ее, торопится туда, «…где зори маковые вянут, как жар забытого костра, где в голубом рассвете тонут зеленокудрые леса, где луг еще косой не тронут, где васильковые глаза…». Идет, чтобы свить гнездо и вывести потомство, выкормить его и поскорее унести ноги от гибельной зимы.

Не приспособленная к полету, но быстрая на бегу, птица эта вынуждена два раза в году перелетать Средиземное море. Много тысяч коростелей гибнет в пути и особенно при перелете через море.

Как идет коростель, где, какими путями — мало кто знает. Лишь один город попадает на пути этих птиц — небольшой древний город на юге Франции. На гербе города изображен коростель. В те дни, когда идут коростели по городу, здесь никто не работает. Все люди справляют праздник и пекут из теста фигурки этой птицы, как у нас, на Руси, пекут жаворонков к их прилету.

Птица коростель во французском старинном городе считается священной, и если бы я жил там в давние годы, меня приговорили бы к смерти.

Но я живу далеко от Франции. Много уже лет живу и всякого навидался. Был на войне, в людей стрелял, и они в меня стреляли.

Но отчего же, почему же, как заслышу я скрип коростеля за речкой, дрогнет мое сердце и снова навалится на меня одно застарелое мучение: зачем я убил коростеля? Зачем?

Юрий Буйда «ПРОДАВЕЦ ДОБРА»

Целыми днями Родион Иванович сидел в лавчонке на базаре, торговавшей скобяным товаром, — это был зимой и летом ледяной каменный мешок с единственным окном под самым потолком, — и грыз жареные семечки, чтобы пересилить тягу к табаку. В магазинчике командовала его жена — толстенькая энергичная бабешка, сыпавшая матерком и покрикивавшая на какого-нибудь неуклюжего мужика в тулупе, забравшегося в угол: «Эй, ты чего там разжопатился? Из-за тебя к ведрам не подойти!» Родион Иванович, повинуясь ее приказам, таскал из подсобки ящики с гвоздями, мотки проволоки или «занадобившийся этому черту сепаратор». Усатый «черт» в мерлушковой шапке притопывал сапожищами на кирпичном полу, приговаривая: «Добра-то у вас как много… и откуда только берется?» Выбравшись из склада с сепаратором в руках, Родион Иванович отвечал с одышкой: «Добра-то много — да добра нет». Выражение лица его всегда было печально-ласковое.

Вина он не пил, потому и удивились люди, узнав, что Родион Иванович сошел с ума. Все чокнутые делились в городке на две категории: на тех, кто от роду дурак, и на тех, кто свихнулся из-за безудержного пьянства и лечился в психушке. Ни к тем, ни к другим Родион Иванович не принадлежал, даже на рыбалке замечен не был. Когда жену его спрашивали, не страшно ли ей жить бок о бок с психом, она хмуро отвечала: «Да чего страшного? Сидит себе в уголку, с мухами беседует…»

Вскоре, однако, Родион Иванович нашел себе занятие, прославившее его на весь городок. Из обрезков бумаги он клеил коробки чуть больше спичечных и разносил по домам, предлагая купить за деньги или за спасибо.

Однажды он постучал и в нашу дверь. Я открыл. На пороге переминался с ноги на ногу тощий тип с печально-ласковым выражением лица, в стареньком брезентовом плаще и выгоревшем до рыжины берете на стриженной под ноль узкой голове.

— Не желаете ли добра? — просипел он, заискивающе заглядывая мне в глаза. — Вот. — Он протянул коробочку с подтеками клея на углах. — Не обижайтесь.

Выручил отец. Он сердито сунул Родиону Ивановичу какую-то медную мелочь и захлопнул дверь. Коробочку отдал мне.

В своей комнате я осторожно открыл коробку. Одна сторона ее была не заклеена и служила крышкой, внутри оказалась коробка поменьше, с такой же незаклеенной крышечкой. На дне этой второй коробки аккуратным почерком малограмотного человека было начертано одно-единственное слово — «добро».

Я до сих пор храню эту коробочку, чудом уцелевшую после всех переездов и передряг. Чернила на донышке выцвели, приобрели желтоватый оттенок, но слово по-прежнему хорошо различимо. Кажется, с годами я начал понимать, что слово «добро» обладает всего одним — одним-единственным — смыслом, и именно тем, который вложил в него несчастный Родион Иванович из затерянного на краю света городка.

Жизнь дана на добрые дела. (русская пословица)

Кто помогает людям, у того и свои желания сбываются. (английская пословица)

Красота до вечера, а доброта на век. (русская пословица)

Валентин Пикуль, роман «Барбаросса» (отрывок)

(1)Сталинград безжалостно бомбили день и ночь.

(2)В один из дней Чуянову позвонил Воронин.

– (3)Беда! – сообщил он. – (4)Утром один гад из облаков вывернулся и свалил фугаску в полтонны прямо… прямо на завод, где, сам знаешь, сколько народу собралось.

(5)Убитых похоронили, раненых развезли по больницам, но в мёртвом здании завода осталась девушка – Нина Петрунина. (6)Жива! (7)Но вытащить её нет сил. (8)Ей ноги стеной придавило, а стена едва держится. (9)Кажется, чуть дохни на неё – и разом обрушится. (10)Семнадцать лет. (11)Жить хочется. (12)Красивая… уж больно девка-то красивая!

– (13)Спасти надо! – крикнул Чуянов. – (14)Во что бы то ни стало. (15)Я сам приеду. (16)Сейчас же.

(17)Люди тогда уже привыкли к смерти, и, казалось бы, что им ещё одна? (18)Но город взбурлил, имя Нины стало известно всем, а равнодушных не было. (19)Всюду, куда ни приди, слышалось:

– (20)Ну как там наша Нина? (21)Спасут ли… вот горе!

(22)Разве так не бывает, что судьба одного человека, доселе никому не известного, вдруг становится средоточием всеобщего сострадания, и множество людей озабоченно следят за чужой судьбой, которая их волнует и в которой подчас выражена судьба многих.

(23)Чуянов приехал. (24)Воронин ещё издали крикнул ему:

– (25)Не подходи близко! (26)Стена вот-вот рухнет…

(27)Нина Петрунина лежала спокойно, и Чуянов до конца жизни не забыл её прекрасного лица, веера её золотистых волос, а ноги девушки, уже раздробленные, покоились под громадной и многотонной массой полуразрушенной заводской стены, которая едва-едва держалась. (28)Здесь же сидела и мать Нины.

(29)Чуянов лишь пальцами коснулся её плеча, сказал:

– (30)Сейчас приедут… укол сделают, чтобы не мучилась.

(31)Нину кормили, всё время делали ей болеутоляющие уколы, и время от времени она спрашивала:

– (32)Когда же, ну когда вы меня спасёте?..

(33)Явились добровольцы – солдаты из гарнизона.

– (34)Ребята, – сказал им Чуянов, – как хотите, а деваху надо вытащить. (35)Орденов вам не посулю, но обедать в столовой обкома будете… (36)Выручайте!

(37)Лучше мне не сказать, чем сказали очевидцы: «Шесть дней продолжалась смертельно опасная работа. (38)Бойцы осторожно выбивали из стены кирпичик за кирпичиком и тут же на место каждого выбитого кирпича ставили подпорки». (39)Кирпич за кирпичом – укол за уколом. (40)Наконец Нину извлекли из-под разрушенной стены.

(41)Наверное, сказалось давнее и природное свойство русских людей – сопереживать и сострадать чужому горю; это прекрасное качество русского народа, ныне почти утерянное и разбазаренное в его массовом эгоизме. (42)Тогда это качество было ещё живо, и оно не раз согревало людские души… (43)Подумайте: ведь эти солдаты-добровольцы из сталинградского гарнизона понимали, что, спасая Нину, каждую секунду могли быть погребёнными вместе с нею под обвалом стены!

(В. Пикуль)*

Борис Екимов «Ночь исцеления»

(1)По пути домой стало думаться о бабушке. (2)Сейчас, со стороны, она казалась такой слабой и одинокой. (3)А тут ещё эти ночи в слезах, словно наказание. (4)И с какой, верно, тягостью ждёт она ночи. (5)Все люди пережили горькое и забыли, а у бабы Дуни но всплывает в памяти снова и снова. (6)Про бабушку думать было больно. (7)Но как помочь ей?

(8)Раздумывая, Гриша шёл неторопливо, и в душе его что-то теплело и таяло, там что-то жгло и жгло.

(9)3а ужином он выпил крепкий чай, чтобы не сморило. (10)Выпил чашку, другую, готовя себя к бессонной ночи.

(11)И пришла ночь. (12)Потушили свет. (13)Гриша не лёг, а сел в постели, дожидаясь своего часа. (14)И вот когда, наконец, из комнаты бабушки донеслось ещё невнятное бормотание, он поднялся и пошёл. (15)Свет в кухне зажёг, встал возле кровати, чувствуя, как охватывает его невольная дрожь и сердце замирает в страшном предчувствии.

– (16)Карточки! (17)Куда подевались хлебные карточки? (18)В синем платочке. (19)Люди добрые! (20)Ребятишки! (21)Домой приду, они есть попросят! (22)Хлебец дай, мамушка. (23)А мамушка ихняя!..

(24)Баба Дуня запнулась, словно ошеломлённая, и закричала:

– (25)Люди добрые! (26)Не дайте помереть! (27)Петяня! (28)Шура! (29)Таечка!

(30)Имена детей она словно выпевала, тонко и болезненно, и слёзы, слёзы подкатывали.

(31)Гриша глубоко вздохнул, чтобы крикнуть громче, приказать, и бабушка перестанет плакать, и даже ногу приподнял – топнуть. (32)Чтобы уж наверняка.

– (33)Хлебные карточки, – в тяжкой муке, со слезами выговаривала баба Дуня.

(34)Сердце мальчика облилось жалостью и болью. (35)3абыв обдуманное, он опустился на колени перед кроватью и стал убеждать, мягко, ласково:

– (36)Вот ваши карточки, бабаня. (37)В синем платочке, да? (38)Ваши в синем платочке? (39)Это ваши, вы обронили. (40)А я поднял. (41)Вот видите, возьмите, – настойчиво повторял он. – (42)Все целые, берите.

(43)Баба Дуня смолкла. (44)Видимо, там, во сне, она всё слышала и понимала. (45)Не сразу пришли слова. (46)«Мои, мои! (47)Платочек мой, синий. (48)Люди скажут. (49)Мои карточки, я обронила. (50)Спаси Христос, добрый человек!»

(51)По голосу её Гриша понял, что сейчас она заплачет.

– (52)Не надо плакать, – громко сказал он. – (53)Карточки целые. (54)3ачем же плакать? (55)Возьмите хлеба и несите детишкам. (56)Несите, поужинайте и ложитесь спать, – говорил он, словно приказывал. – (57)И спите спокойно. (58)Спите.

(59)Баба Дуня смолкла.

(60)Гриша подождал, прислушался к ровному бабушкиному дыханию, поднялся. (61)Его бил озноб. (62)Какой-то холод пронизывал до костей. (63)И нельзя было согреться. (64)Печка была ещё тепла. (65)Он сидел у печки и плакал. (66)Слёзы катились и катились. (67)Они шли от сердца, потому что сердце болело и ныло, жалея бабу Дуню и кого-то ещё. (68)Он не спал, но находился в странном забытьи, словно в годах далёких, иных, и в жизни чужой, и виделось ему там, в этой жизни, такое горькое, такая беда и печаль, что он не мог не плакать. (69)Он плакал, вытирая слёзы кулаком.

(По Б. Екимову)*

О. Генри «Последний лист»

Студия Сью и Джонси помещалась наверху трехэтажного кирпичного дома. Джонси — уменьшительное от Джоанны. Одна приехала из штата Мэн, другая — из Калифорнии. Они познакомились за табльдотом одного ресторанчика на Восьмой улице и нашли, что их взгляды на искусство, цикорный салат и модные рукава вполне совпадают. В результате и возникла общая студия.

Господина Пневмонию никак нельзя было назвать галантным старым джентльменом. Миниатюрная девушка, малокровная от калифорнийских зефиров, едва ли могла считаться достойным противником для дюжего старого тупицы с красными кулачищами и одышкой. Однако он свалил ее с ног, и Джонси лежала неподвижно на крашеной железной кровати, глядя сквозь мелкий переплет голландского окна на глухую стену соседнего кирпичного дома.

Однажды утром озабоченный доктор одним движением косматых седых бровей вызвал Сью в коридор.

— У нее один шанс… ну, скажем, против десяти, — сказал он, стряхивая ртуть в термометре. — И то, если она сама захочет жить. Вся наша фармакопея теряет смысл, когда люди начинают действовать в интересах гробовщика. Ваша маленькая барышня решила, что ей уже не поправиться. Я сделаю все, что буду в силах сделать как представитель науки. Но когда мой пациент начинает считать кареты в своей похоронной процессии, я скидываю пятьдесят процентов с целебной силы лекарств. Если вы сумеете добиться, чтобы она хоть один раз спросила, какого фасона рукава будут носить этой зимой, я вам ручаюсь, что у нее будет один шанс из пяти вместо одного из десяти.

Глаза Джонси были широко открыты. Она смотрела в окно и считала — считала в обратном порядке.

— Двенадцать, — произнесла она, и немного погодя: — одиннадцать, — а потом: — «десять» и «девять», а потом: — «восемь» и «семь» — почти одновременно.

Сью посмотрела в окно. Что там было считать? Был виден только пустой, унылый двор и глухая стена кирпичного дома в двадцати шагах. Старый-старый плющ с узловатым, подгнившим у корней стволом заплел до половины кирпичную стену. Холодное дыхание осени сорвало листья с лозы, и оголенные скелеты ветвей цеплялись за осыпающиеся кирпичи.

— Что там такое, милая? — спросила Сью.

— Шесть, — едва слышно ответила Джонси. — Теперь они облетают быстрее. Три дня назад их было почти сто. Голова кружилась считать. А теперь это легко. Вот и еще один полетел. Теперь осталось только пять.

— Чего пять, милая? Скажи своей Сьюди.

— Листьев. На плюще. Когда упадет последний лист, я умру. Я это знаю уже три дня. Разве доктор не сказал тебе?

— Первый раз слышу такую глупость! — с великолепным презрением отпарировала Сью. — Какое отношение могут иметь листья на старом плюще к тому, что ты поправишься? А ты еще так любила этот плющ, гадкая девочка!

— Вот и еще один полетел. Нет, бульона я не хочу. Значит, остается всего четыре. Я хочу видеть, как упадет последний лист. Тогда умру и я.

Старик Берман был художник, который жил в нижнем этаже, под их студией. Ему было уже за шестьдесят, и борода, вся в завитках, как у Моисея Микеланджело, спускалась у него с головы сатира на тело гнома. В искусстве Берман был неудачником. Он все собирался написать шедевр, но даже и не начал его. Уже несколько лет он не писал ничего, кроме вывесок, реклам и тому подобной мазни ради куска хлеба.

Сью рассказала старику про фантазию Джонси и про свои опасения насчет того, как бы она, легкая и хрупкая, как лист, не улетела от них, когда ослабнет ее непрочная связь с миром. Старик Берман, чьи красные глаза очень заметно слезились, раскричался, насмехаясь над такими идиотскими фантазиями.

— Что! — кричал он. — Возможна ли такая глупость — умирать оттого, что листья падают с проклятого плюща! Первый раз слышу. Нет, не желаю позировать для вашего идиота-отшельника. Как вы позволяете ей забивать себе голову такой чепухой? Ах, бедная маленькая мисс Джонси!

На другое утро Сью, проснувшись после короткого сна, увидела, что Джонси не сводит тусклых, широко раскрытых глаз со спущенной зеленой шторы.

— Подними ее, я хочу посмотреть, — шепотом скомандовала Джонси.

Сью устало повиновалась.

И что же? После проливного дождя и резких порывов ветра, не унимавшихся всю ночь, на кирпичной стене еще виднелся один лист плюща — последний! Все еще темно-зеленый у стебелька, но тронутый по зубчатым краям желтизной тления и распада, он храбро держался на ветке в двадцати футах над землей.

— Это последний, — сказала Джонси. — Я думала, что он непременно упадет ночью. Я слышала ветер. Он упадет сегодня, тогда умру и я.

— Да бог с тобой! — сказала Сью, склоняясь усталой головой к подушке. — Подумай хоть обо мне, если не хочешь думать о себе! Что будет со мной?

Но Джонси не отвечала. Душа, готовясь отправиться в таинственный, далекий путь, становится чуждой всему земному. Болезненная фантазия завладевала Джонси все сильнее, по мере того, как одна за другой рвались все нити, связывавшие ее с жизнью и людьми.

День прошел, и даже в сумерки они видели, что одинокий лист плюща держится на своем стебельке на фоне кирпичной стены. А потом, с наступлением темноты, опять поднялся северный ветер, и дождь беспрерывно стучал в окна, скатываясь с низко нависшей голландской кровли.

Как только рассвело, беспощадная Джонси велела снова поднять штору.

Лист плюща все еще оставался на месте.

Джонси долго лежала, глядя на него. Потом позвала Сью, которая разогревала для нее куриный бульон на газовой горелке.

— Я была скверной девчонкой, Сьюди, — сказала Джонси. — Должно быть, этот последний лист остался на ветке для того, чтобы показать мне, какая я была гадкая. Грешно желать себе смерти. Теперь ты можешь дать мне немножко бульона, а потом молока с портвейном… Хотя нет: принеси мне сначала зеркальце, а потом обложи меня подушками, и я буду сидеть и смотреть, как ты стряпаешь.

Часом позже она сказала:

— Сьюди, я надеюсь когда-нибудь написать красками Неаполитанский залив.

Днем пришел доктор, и Сью под каким-то предлогом вышла за ним в прихожую.

— Шансы равные, — сказал доктор, пожимая худенькую, дрожащую руку Сью. — При хорошем уходе вы одержите победу. А теперь я должен навестить еще одного больного, внизу. Его фамилия Берман. Кажется, он художник. Тоже воспаление легких. Он уже старик и очень слаб, а форма болезни тяжелая. Надежды нет никакой, но сегодня его отправят в больницу, там ему будет покойнее.

На другой день доктор сказал Сью:

— Она вне опасности. Вы победили. Теперь питание и уход — и больше ничего не нужно.

В тот же день к вечеру Сью подошла к кровати, где лежала Джонси, с удовольствием довязывая ярко-синий, совершенно бесполезный шарф, и обняла ее одной рукой — вместе с подушкой.

— Мне надо кое-что сказать тебе, белая мышка, — начала она. — Мистер Берман умер сегодня в больнице от воспаления легких. Он болел всего только два дня. Утром первого дня швейцар нашел бедного старика на полу в его комнате. Он был без сознания. Башмаки и вся его одежда промокли насквозь и были холодны как лед. Никто не мог понять, куда он выходил в такую ужасную ночь. Потом нашли фонарь, который все еще горел, лестницу, сдвинутую с места, несколько брошенных кистей и палитру с желтой и зеленой красками. Посмотри в окно, дорогая, на последний лист плюща. Тебя не удивляло, что он не дрожит и не шевелится от ветра? Да, милая, это и есть шедевр Бермана — он написал его в ту ночь, когда слетел последний лист.

Майк Гелприн «Свеча горела»

Звонок раздался, когда Андрей Петрович потерял уже всякую надежду.

— Здравствуйте, я по объявлению. Вы даёте уроки литературы?

Андрей Петрович вгляделся в экран видеофона. Мужчина под тридцать. Строго одет — костюм, галстук. Улыбается, но глаза серьёзные. У Андрея Петровича ёкнуло сердце, объявление он вывешивал в сеть лишь по привычке. За десять лет было шесть звонков. Трое ошиблись номером, ещё двое оказались работающими по старинке страховыми агентами, а один попутал литературу с лигатурой.

— Д-даю уроки, — запинаясь от волнения, сказал Андрей Петрович. — Н-на дому. Вас интересует литература?

— Интересует, — кивнул собеседник. — Меня зовут Максим. Позвольте узнать, каковы условия.

«Задаром!» — едва не вырвалось у Андрея Петровича.

— Оплата почасовая, — заставил себя выговорить он. — По договорённости. Когда бы вы хотели начать?

— Я, собственно… — собеседник замялся.

— Первое занятие бесплатно, — поспешно добавил Андрей Петрович. — Если вам не понравится, то…

— Давайте завтра, — решительно сказал Максим. — В десять утра вас устроит? К девяти я отвожу детей в школу, а потом свободен до двух.

— Устроит, — обрадовался Андрей Петрович. — Записывайте адрес.

— Говорите, я запомню.

В эту ночь Андрей Петрович не спал, ходил по крошечной комнате, почти келье, не зная, куда девать трясущиеся от переживаний руки. Вот уже двенадцать лет он жил на нищенское пособие. С того самого дня, как его уволили.

— Вы слишком узкий специалист, — сказал тогда, пряча глаза, директор лицея для детей с гуманитарными наклонностями. — Мы ценим вас как опытного преподавателя, но вот ваш предмет, увы. Скажите, вы не хотите переучиться? Стоимость обучения лицей мог бы частично оплатить. Виртуальная этика, основы виртуального права, история робототехники — вы вполне бы могли преподавать это. Даже кинематограф всё ещё достаточно популярен. Ему, конечно, недолго осталось, но на ваш век… Как вы полагаете?

Андрей Петрович отказался, о чём немало потом сожалел. Новую работу найти не удалось, литература осталась в считанных учебных заведениях, последние библиотеки закрывались, филологи один за другим переквалифицировались кто во что горазд. Пару лет он обивал пороги гимназий, лицеев и спецшкол. Потом прекратил. Промаялся полгода на курсах переквалификации. Когда ушла жена, бросил и их.

Сбережения быстро закончились, и Андрею Петровичу пришлось затянуть ремень. Потом продать аэромобиль, старый, но надёжный. Антикварный сервиз, оставшийся от мамы, за ним вещи. А затем… Андрея Петровича мутило каждый раз, когда он вспоминал об этом — затем настала очередь книг. Древних, толстых, бумажных, тоже от мамы. За раритеты коллекционеры давали хорошие деньги, так что граф Толстой кормил целый месяц. Достоевский — две недели. Бунин — полторы.

В результате у Андрея Петровича осталось полсотни книг — самых любимых, перечитанных по десятку раз, тех, с которыми расстаться не мог. Ремарк, Хемингуэй, Маркес, Булгаков, Бродский, Пастернак… Книги стояли на этажерке, занимая четыре полки, Андрей Петрович ежедневно стирал с корешков пыль.

«Если этот парень, Максим, — беспорядочно думал Андрей Петрович, нервно расхаживая от стены к стене, — если он… Тогда, возможно, удастся откупить назад Бальмонта. Или Мураками. Или Амаду».

Пустяки, понял Андрей Петрович внезапно. Неважно, удастся ли откупить. Он может передать, вот оно, вот что единственно важное. Передать! Передать другим то, что знает, то, что у него есть.

Максим позвонил в дверь ровно в десять, минута в минуту.

— Проходите, — засуетился Андрей Петрович. — Присаживайтесь. Вот, собственно… С чего бы вы хотели начать?

Максим помялся, осторожно уселся на край стула.

— С чего вы посчитаете нужным. Понимаете, я профан. Полный. Меня ничему не учили.

— Да-да, естественно, — закивал Андрей Петрович. — Как и всех прочих. В общеобразовательных школах литературу не преподают почти сотню лет. А сейчас уже не преподают и в специальных.

— Нигде? — спросил Максим тихо.

— Боюсь, что уже нигде. Понимаете, в конце двадцатого века начался кризис. Читать стало некогда. Сначала детям, затем дети повзрослели, и читать стало некогда их детям. Ещё более некогда, чем родителям. Появились другие удовольствия — в основном, виртуальные. Игры. Всякие тесты, квесты… — Андрей Петрович махнул рукой. — Ну, и конечно, техника. Технические дисциплины стали вытеснять гуманитарные. Кибернетика, квантовые механика и электродинамика, физика высоких энергий. А литература, история, география отошли на задний план. Особенно литература. Вы следите, Максим?

— Да, продолжайте, пожалуйста.

— В двадцать первом веке перестали печатать книги, бумагу сменила электроника. Но и в электронном варианте спрос на литературу падал — стремительно, в несколько раз в каждом новом поколении по сравнению с предыдущим. Как следствие, уменьшилось количество литераторов, потом их не стало совсем — люди перестали писать. Филологи продержались на сотню лет дольше — за счёт написанного за двадцать предыдущих веков.

Андрей Петрович замолчал, утёр рукой вспотевший вдруг лоб.

— Мне нелегко об этом говорить, — сказал он наконец. — Я осознаю, что процесс закономерный. Литература умерла потому, что не ужилась с прогрессом. Но вот дети, вы понимаете… Дети! Литература была тем, что формировало умы. Особенно поэзия. Тем, что определяло внутренний мир человека, его духовность. Дети растут бездуховными, вот что страшно, вот что ужасно, Максим!

— Я сам пришёл к такому выводу, Андрей Петрович. И именно поэтому обратился к вам.

— У вас есть дети?

— Да, — Максим замялся. — Двое. Павлик и Анечка, погодки. Андрей Петрович, мне нужны лишь азы. Я найду литературу в сети, буду читать. Мне лишь надо знать что. И на что делать упор. Вы научите меня?

— Да, — сказал Андрей Петрович твёрдо. — Научу.

Он поднялся, скрестил на груди руки, сосредоточился.

— Пастернак, — сказал он торжественно. — Мело, мело по всей земле, во все пределы. Свеча горела на столе, свеча горела…

— Вы придёте завтра, Максим? — стараясь унять дрожь в голосе, спросил Андрей Петрович.

— Непременно. Только вот… Знаете, я работаю управляющим у состоятельной семейной пары. Веду хозяйство, дела, подбиваю счета. У меня невысокая зарплата. Но я, — Максим обвёл глазами помещение, — могу приносить продукты. Кое-какие вещи, возможно, бытовую технику. В счёт оплаты. Вас устроит?

Андрей Петрович невольно покраснел. Его бы устроило и задаром.

— Конечно, Максим, — сказал он. — Спасибо. Жду вас завтра.

— Литература — это не только о чём написано, — говорил Андрей Петрович, расхаживая по комнате. — Это ещё и как написано. Язык, Максим, тот самый инструмент, которым пользовались великие писатели и поэты. Вот послушайте.

Максим сосредоточенно слушал. Казалось, он старается запомнить, заучить речь преподавателя наизусть.

— Пушкин, — говорил Андрей Петрович и начинал декламировать.

Баратынский, Есенин, Маяковский, Блок, Бальмонт, Ахматова, Гумилёв, Мандельштам, Высоцкий…

Максим слушал.

— Не устали? — спрашивал Андрей Петрович.

— Нет-нет, что вы. Продолжайте, пожалуйста.

День сменялся новым. Андрей Петрович воспрянул, пробудился к жизни, в которой неожиданно появился смысл. Поэзию сменила проза, на неё времени уходило гораздо больше, но Максим оказался благодарным учеником. Схватывал он на лету. Андрей Петрович не переставал удивляться, как Максим, поначалу глухой к слову, не воспринимающий, не чувствующий вложенную в язык гармонию, с каждым днём постигал её и познавал лучше, глубже, чем в предыдущий.

Бальзак, Гюго, Мопассан, Достоевский, Тургенев, Бунин, Куприн.

Булгаков, Хемингуэй, Бабель, Ремарк, Маркес, Набоков.

Однажды, в среду, Максим не пришёл. Андрей Петрович всё утро промаялся в ожидании, уговаривая себя, что тот мог заболеть. Не мог, шептал внутренний голос, настырный и вздорный. Скрупулёзный педантичный Максим не мог. Он ни разу за полтора года ни на минуту не опоздал. А тут даже не позвонил. К вечеру Андрей Петрович уже не находил себе места, а ночью так и не сомкнул глаз. К десяти утра он окончательно извёлся, и когда стало ясно, что Максим не придёт опять, побрёл к видеофону.

— Номер отключён от обслуживания, — поведал механический голос.

Следующие несколько дней прошли как один скверный сон. Даже любимые книги не спасали от острой тоски и вновь появившегося чувства собственной никчемности, о котором Андрей Петрович полтора года не вспоминал. Обзвонить больницы, морги, навязчиво гудело в виске. И что спросить? Или о ком? Не поступал ли некий Максим, лет под тридцать, извините, фамилию не знаю?

Андрей Петрович выбрался из дома наружу, когда находиться в четырёх стенах стало больше невмоготу.

— А, Петрович! — приветствовал старик Нефёдов, сосед снизу. — Давно не виделись. А чего не выходишь, стыдишься, что ли? Так ты же вроде ни при чём.

— В каком смысле стыжусь? — оторопел Андрей Петрович.

— Ну, что этого, твоего, — Нефёдов провёл ребром ладони по горлу. — Который к тебе ходил. Я всё думал, чего Петрович на старости лет с этой публикой связался.

— Вы о чём? — у Андрея Петровича похолодело внутри. — С какой публикой?

— Известно с какой. Я этих голубчиков сразу вижу. Тридцать лет, считай, с ними отработал.

— С кем с ними-то? — взмолился Андрей Петрович. — О чём вы вообще говорите?

— Ты что ж, в самом деле не знаешь? — всполошился Нефёдов. — Новости посмотри, об этом повсюду трубят.

Андрей Петрович не помнил, как добрался до лифта. Поднялся на четырнадцатый, трясущимися руками нашарил в кармане ключ. С пятой попытки отворил, просеменил к компьютеру, подключился к сети, пролистал ленту новостей. Сердце внезапно зашлось от боли. С фотографии смотрел Максим, строчки курсива под снимком расплывались перед глазами.

«Уличён хозяевами, — с трудом сфокусировав зрение, считывал с экрана Андрей Петрович, — в хищении продуктов питания, предметов одежды и бытовой техники. Домашний робот-гувернёр, серия ДРГ-439К. Дефект управляющей программы. Заявил, что самостоятельно пришёл к выводу о детской бездуховности, с которой решил бороться. Самовольно обучал детей предметам вне школьной программы. От хозяев свою деятельность скрывал. Изъят из обращения… По факту утилизирован…. Общественность обеспокоена проявлением… Выпускающая фирма готова понести… Специально созданный комитет постановил…».

Андрей Петрович поднялся. На негнущихся ногах прошагал на кухню. Открыл буфет, на нижней полке стояла принесённая Максимом в счёт оплаты за обучение початая бутылка коньяка. Андрей Петрович сорвал пробку, заозирался в поисках стакана. Не нашёл и рванул из горла. Закашлялся, выронив бутылку, отшатнулся к стене. Колени подломились, Андрей Петрович тяжело опустился на пол.

Коту под хвост, пришла итоговая мысль. Всё коту под хвост. Всё это время он обучал робота.

Бездушную, дефективную железяку. Вложил в неё всё, что есть. Всё, ради чего только стоит жить. Всё, ради чего он жил.

Андрей Петрович, превозмогая ухватившую за сердце боль, поднялся. Протащился к окну, наглухо завернул фрамугу. Теперь газовая плита. Открыть конфорки и полчаса подождать. И всё.

Звонок в дверь застал его на полпути к плите. Андрей Петрович, стиснув зубы, двинулся открывать. На пороге стояли двое детей. Мальчик лет десяти. И девочка на год-другой младше.

— Вы даёте уроки литературы? — глядя из-под падающей на глаза чёлки, спросила девочка.

— Что? — Андрей Петрович опешил. — Вы кто?

— Я Павлик, — сделал шаг вперёд мальчик. — Это Анечка, моя сестра. Мы от Макса.

— От… От кого?!

— От Макса, — упрямо повторил мальчик. — Он велел передать. Перед тем, как он… как его…

— Мело, мело по всей земле во все пределы! — звонко выкрикнула вдруг девочка.

Андрей Петрович схватился за сердце, судорожно глотая, запихал, затолкал его обратно в грудную клетку.

— Ты шутишь? — тихо, едва слышно выговорил он.

— Свеча горела на столе, свеча горела, — твёрдо произнёс мальчик. — Это он велел передать, Макс. Вы будете нас учить?

Андрей Петрович, цепляясь за дверной косяк, шагнул назад.

— Боже мой, — сказал он. — Входите. Входите, дети.

Елизавета Ауэрбах «Доктор Соболева»

Любовь Сергеевна врач-чумнолог. Она работала по борьбе с этой болезнью в разных странах, о чем свидетельствуют разнообразные ордена и медали, которых у нее так много, что они не могут поместиться на одной стороне костюма. Одно из последних ее сражений с чумой произошло в Монголии в августе 1945 года.

В степи, где пастухи перегоняют скот, мальчик-пастушок нашел мертвого тарбагана (это зверек с дорогим мехом) и решил его освежевать.

Вскоре мальчик заболел и умер. Большая семья скотовода-арата Бабу была заражена. Люди умирали. Девятнадцатилетний Наянта понял, что это за болезнь!

Монгольское население знает страшные признаки чумы — «Тарбагун Тахлым». Он вскочил на лошадь и поскакал за помощью в соседний аил. Не слезая с коня, на расстоянии, Наянта прокричал: «В нашем аиле Тарбагун Гахлым!»

И вот поскакали вестники-уртолыцики со страшным известием в селение Баин Хангор. Оттуда уже по прямому проводу сообщили в город Дзапхин, где находился советский противочумный отряд, который немедленно двинулся на помощь.

Начальником этого отряда была Любовь Сергеевна Соболева.

На опустевшем стойбище, превратившемся в стан смерти, отряд начал свою работу. Соседние юрты вовремя откочевали и тем спасли себя. Из восьми членов семьи Бабу остались в живых Наянта и трехлетний мальчик.

Врач немедленно приступил к их профилактическому лечению, их изолировали друг от друга. Наянта был уже безнадежен и вскоре умер. По противочумным законам врачу предстояло вскрыть умерших, выделить культуру чумы, сжечь трупы и юрты. В довершение всех бед — исчез малыш. Соболева нашла его не сразу. Он спал, закрывшись дели, на трупе Наянты. Видимо, он замерз и прокрался к нему, когда Наянта еще пылал в жару.

Все члены отряда были убеждены в неизбежном заболевании ребенка, все, кроме Любови Сергеевны… И она приказывает построить рядом две юрты: для мальчика и для себя. И остается с ребенком в изоляции.

С мальчиком нелегко было справиться. Он был в ужасе от белого чудовища и отчаянно сопротивлялся, когда врач купала его в растворе сулемы или делала уколы. К тому же Соболева не знала его языка и не могла успокоить ребенка.

Она не могла также нарушить противочумный режим и показать ему свое лицо, закрытое маской и очками.

Вскоре мальчик заболел. Картина заболевания напоминала легочную чуму, но Соболева не сдавалась и не прекращала усиленного лечения…

На шестой день мальчику стало лучше.

И с каждым благополучно прошедшим днем в душе врача росла надежда на спасение. Короче говоря, как это ни невероятно, мальчик стал поправляться.

Однажды, когда ему было уже настолько хорошо, что он мог сидеть, доктор у входа в юрту сняла с лица маску. Боже мой! Как обрадовался ребенок, как он хохотал и хлопал в ладоши!

— Я Соболева, — говорила доктор, тыча себе пальцем в грудь. — Я Соболева!

Он смеялся, повторяя ее имя. От Наянты прежде она узнала, что он — Увгун Бургут — «Степной орел».

Так они познакомились.

За все время карантина Любовь Сергеевна держала связь со своим отрядом по своеобразной почте. Метрах в ста от ее юрты лежал огромный камень. Он и стал почтовым ящиком. Любовь Сергеевна клала под камень записки и рецепты, смоченные сулемой. Два раза в день монголы приходили к камню, натыкали на ружья записки и отвозили в отряд, и утром все, что она просила, уже лежало на камне. На этот камень два раза в день ей привозили пищу, лекарства и сладости для малыша.

Когда мальчик стал поправляться, Любовь Сергеевна написала записку с просьбой заказать для Увгуна на ее деньги дели — национальный костюм из светло-синего шелка, желтый шелковый кушак, ичиги и лисью шапку. Ей хотелось, чтобы мальчик, вырвавшийся из лап чумы, предстал перед людьми нарядным и красивым.

Наконец, десятый день настал! Им принесли одежду.

Дарга — начальник Соболева за руку с мальчиком поднялись на гору, к противочумному отряду. Там их нетерпеливо ожидали: медперсонал, охотники за тарбаганами, араты-уртольщики — всего человек сорок. Монголы сидели полукругом, их лошади стояли сзади.

Соболева с каждым здоровалась по монгольскому обычаю: она клала свои руки на протянутые руки монголов и говорила: «Байэр-ла»… Некоторые целовали край ее одежды. Малыша ласкали и передавали из рук в руки. Все радовались чудесному исцелению мальчика.

Отряд вернулся в Дзапхин. Желающих усыновить мальчика было множество.

В монгольской семье дети — большая ценность, а мальчик, спасенный от чумы, казался символом счастья. Любовь Сергеевна отдала мальчика в бездетную семью товарища Чарга.

3 сентября, в день победы над Японией, во время демонстрации советская колония проходила мимо трибуны, на которой вместе со своим нареченным отцом — секретарем райкома партии товарищем Чаргой, находился Увгун. Мальчик увидел свою Соболеву, которую называл «Кукшин иджи» — «Старая мать» и кубарем скатился с лестницы трибуны. Все уже знали эту историю. Люди расступились, и мальчишка кинулся в объятия Любови Сергеевны, она подняла его на руки, и все окружающие стали хлопать. Многие плакали.

По монгольским законам к фамилии спасенного человека прибавляется фамилия его спасителя, и фамилия маленького Увгуна стала Увгун Бургут-Соболев,

Подвиг Соболевой не был забыт.

К ее первому монгольскому ордену «Полярная звезда», полученному за трехлетнюю противоэпидемическую работу, в 1944 году прибавился еще один — высший орден Монгольской Народной Республики — орден Сухе-Батора.

На торжественном приеме в Монгольском посольстве в Москве 9 января 1964 года, устроенном в честь Любови Сергеевны, присутствовал и ее монгольский сын Увгун Бургут-Соболев — в настоящее время молодой врач, заведующий больницей в Халхин-Голе.

ДОБРОТА И ЖЕСТОКОСТЬ

Юрий Нагибин «Старая черепаха»

(краткое содержание)

В зоомагазине Вася увидел двух маленьких черепашек, но мать отказалась их купить, ведь у них уже жила старая черепаха Машка, а три черепахи в доме — это слишком.

Когда мать заснула, Вася отнёс Машку на базар. Там он нашёл покупателя, готового купить старую черепаху для сына. Перед покупкой этот человек долго вертел панцирь в руках, желая удостовериться, что он не пустой, а черепаха, как назло, отказывалась высунуть голову. Васе даже обидно стало, что Машка так равнодушно с ним расстаётся. Продав Машку, Вася на вырученные деньги купил маленьких черепашек и радостно принёс их домой. Весь день он возился с ними, кормил, играл, и, засыпая, рассказывал матери, как он любит своих новых черепах. На это мать заметила, что старый друг оказался не лучше новых двух.

После слов матери Васю начинает мучать совесть. Машка уже старая, и неизвестно, умеют ли новые хозяева правильно с ней обращаться, а он даже не успел объяснить, как за ней ухаживать.

Встав ночью, он взял черепашек, игрушки и отправился к покупателям Машки. Проснувшись и увидев, что в ящике нет черепах, мать всё поняла и отправилась за сыном. Наблюдая за ним издали, она охраняла Васю, чтобы никто не помешал его первому доброму подвигу.

Валентина Осеева «Бабка»

(краткое содержание)

Бабка была уже совсем старая, широкая и грузная. Зять вечно был недоволен свекровью. Дочь и внук также считали её лишней в их семье.

Бабка вставала раньше всех, готовила завтрак, а затем будила всех домочадцев. Все разбегались по своим делам, дочь перед уходом давала наставления матери.

Целый день бабка занималась по хозяйству, а иногда брала спицы и начинала вязать. Когда внук приходил со школы, старушка тут же накрывала ему на стол. В разговоре с внуком бабка давала ему наставления. Она просила Борьку уважать и в старости не бросать родителей.

После обеда Борька учил бабку грамоте. Она старательно выводила в тетрадке буквы. Затем внук убегал во двор гулять с ребятами.

Как-то к Борьке пришел товарищ, он вежливо поздоровался с бабушкой. Борька же проявил к бабке неуважение и сказал, что здороваться с ней не обязательно. Товарищ ответил ему, что в их семье бабушка главный человек, и её никто не обижает.

Перед праздником бабка допоздна возилась на кухне. А утром поздравляла своих родных и дарила им связанные ею носки и шарфы. Когда в дом приходили гости, она наряжалась и сидела за столом. Дочь и зять делали вид, что в их доме её уважают. Однако, после того, как гости расходились, они начинали вычитывать бабку.

Вскоре бабку похоронили. У неё в сундуке дочь и зять нашли связанные для них вещи, а для внука она оставила кулёк с леденцами. Борька очень расстроился, ему не хватало бабки. Ложась спать, он подумал, что завтра бабка уже не придёт его будить.

Валентина Осеева «Бабка»

Бабка была тучная, широкая, с мягким, певучим голосом.

«Всю квартиру собой заполонила!..» — ворчал Борькин отец. А мать робко возражала ему: «Старый человек… Куда же ей деться?» «Зажилась на свете… – вздыхал отец. – В инвалидном доме ей место — вот где!»

Все в доме, не исключая и Борьки, смотрели на бабку как на совершенно лишнего человека.

Бабка спала на сундуке. Всю ночь она тяжело ворочалась с боку на бок, а утром вставала раньше всех и гремела в кухне посудой. Потом будила зятя и дочь: «Самовар поспел. Вставайте! Попейте горяченького-то на дорожку…»

Подходила к Борьке: «Вставай, батюшка мой, в школу пора!» «Зачем?» – сонным голосом спрашивал Борька. «В школу зачем? Тёмный человек глух и нем – вот зачем!»

Борька прятал голову под одеяло: «Иди ты, бабка…»

В сенях отец шаркал веником. «А куда вы, мать, галоши дели? Каждый раз во все углы тыкаешься из-за них!»

Бабка торопилась к нему на помощь. «Да вот они, Петруша, на самом виду. Вчерась уж очень грязны были, я их обмыла и поставила».

…Приходил из школы Борька, сбрасывал на руки бабке пальто и шапку, швырял на стол сумку с книгами и кричал: «Бабка, поесть!»

Бабка прятала вязанье, торопливо накрывала на стол и, скрестив на животе руки, следила, как Борька ест. В эти часы как-то невольно Борька чувствовал бабку своим, близким человеком. Он охотно рассказывал ей об уроках, товарищах. Бабка слушала его любовно, с большим вниманием, приговаривая: «Всё хорошо, Борюшка: и плохое и хорошее хорошо. От плохого человек крепче делается, от хорошего душа у него зацветает».

Наевшись, Борька отодвигал от себя тарелку: «Вкусный кисель сегодня! Ты ела, бабка?» «Ела, ела, – кивала головой бабка. – Не заботься обо мне, Борюшка, я, спасибо, сыта и здрава».

Пришёл к Борьке товарищ. Товарищ сказал: «Здравствуйте, бабушка!» Борька весело подтолкнул его локтем: «Идём, идём! Можешь с ней не здороваться. Она у нас старая старушенция». Бабка одёрнула кофту, поправила платок и тихо пошевелила губами: «Обидеть – что ударить, приласкать – надо слова искать».

А в соседней комнате товарищ говорил Борьке: «А с нашей бабушкой всегда здороваются. И свои, и чужие. Она у нас главная». «Как это – главная?» – заинтересовался Борька. «Ну, старенькая… всех вырастила. Её нельзя обижать. А что же ты со своей-то так? Смотри, отец взгреет за это». «Не взгреет! – нахмурился Борька. – Он сам с ней не здоровается…»

После этого разговора Борька часто ни с того ни с сего спрашивал бабку: «Обижаем мы тебя?» А родителям говорил: «Наша бабка лучше всех, а живёт хуже всех – никто о ней не заботится». Мать удивлялась, а отец сердился: «Кто это тебя научил родителей осуждать? Смотри у меня – мал ещё!»

Бабка, мягко улыбаясь, качала головой: «Вам бы, глупые, радоваться надо. Для вас сын растёт! Я своё отжила на свете, а ваша старость впереди. Что убьёте, то не вернёте».

Борьку вообще интересовало бабкино лицо. Были на этом лице разные морщины: глубокие, мелкие, тонкие, как ниточки, и широкие, вырытые годами. «Чего это ты такая разрисованная? Старая очень?» – спрашивал он. Бабка задумывалась. «По морщинам, голубчик, жизнь человеческую, как по книге, можно читать. Горе и нужда здесь расписались. Детей хоронила, плакала – ложились на лицо морщины. Нужду терпела, билась – опять морщины. Мужа на войне убили – много слёз было, много и морщин осталось. Большой дождь и тот в земле ямки роет».

Слушал Борька и со страхом глядел в зеркало: мало ли он поревел в своей жизни – неужели всё лицо такими нитками затянется? «Иди ты, бабка! – ворчал он. – Наговоришь всегда глупостей…»

За последнее время бабка вдруг сгорбилась, спина у неё стала круглая, ходила она тише и всё присаживалась. «В землю врастает», – шутил отец. «Не смейся ты над старым человеком», – обижалась мать. А бабке в кухне говорила: «Что это, вы, мама, как черепаха по комнате двигаетесь? Пошлёшь вас за чем-нибудь и назад не дождёшься».

Умерла бабка перед майским праздником. Умерла одна, сидя в кресле с вязаньем в руках: лежал на коленях недоконченный носок, на полу – клубок ниток. Ждала, видно, Борьку. Стоял на столе готовый прибор.

На другой день бабку схоронили.

Вернувшись со двора, Борька застал мать сидящей перед раскрытым сундуком. На полу была свалена всякая рухлядь. Пахло залежавшимися вещами. Мать вынула смятый рыжий башмачок и осторожно расправила его пальцами. «Мой ещё, – сказала она и низко наклонилась над сундуком. – Мой…»

На самом дне сундука загремела шкатулка – та самая, заветная, в которую Борьке всегда так хотелось заглянуть. Шкатулку открыли. Отец вынул тугой свёрток: в нём были тёплые варежки для Борьки, носки для зятя и безрукавка для дочери. За ними следовала вышитая рубашка из старинного выцветшего шёлка – тоже для Борьки. В самом углу лежал пакетик с леденцами, перевязанный красной ленточкой. На пакетике что-то было написано большими печатными буквами. Отец повертел его в руках, прищурился и громко прочёл: «Внуку моему Борюшке».

Борька вдруг побледнел, вырвал у него пакет и убежал на улицу. Там, присев у чужих ворот, долго вглядывался он в бабкины каракули: «Внуку моему Борюшке». В букве «ш» было четыре палочки. «Не научилась!» – подумал Борька. Сколько раз он объяснял ей, что в букве «ш» три палки… И вдруг, как живая, встала перед ним бабка – тихая, виноватая, не выучившая урока. Борька растерянно оглянулся на свой дом и, зажав в руке пакетик, побрёл по улице вдоль чужого длинного забора…

Домой он пришёл поздно вечером; глаза у него распухли от слёз, к коленкам пристала свежая глина. Бабкин пакетик он положил к себе под подушку и, закрывшись с головой одеялом, подумал: «Не придёт утром бабка!»

В конце календарного года самое время подвести итоги: сделать выводы из прожитого, подсчитать нажитое и запланировать то, что будет прожито и нажито в следующем году. Выпускник же — сверхчеловек, это всем известно. Он подводит учителя и все будущие поколения людей, подводит мысль к аргументу или заключению, вспоминает про подводы Наташи Ростовой, а уж от итогов камня на камне не оставляет. Ненавидя елки у «Пятерочек», первый снег и морозное утро, выпускник готовится к итоговому сочинению в попытках взять допуск к ЕГЭ силой… ума и эрудиции. Но мы-то знаем, что итоговое сочинение — азартная игра в экзамен, где достаточно просто знать правила. Как перевернуть эту игру так, чтобы быть сверху? Прочитай. Напиши. Выиграй!

Как и когда проходит?

Священный долг выпускника — получить допуск к Единому и Ужасному. Каждый год, в первую среду декабря, мы с друзьями ходим… на Итоговое сочинение. Суть проста: нужно написать эссе (более 350 слов — рекомендованный объем), состоящее из вступления, двух аргументов из литературы и заключения (всего 4 абзаца). В 2022-2023 году даты итогового сочинения таковы:

1. 7 декабря — основная дата;
2. 1 февраля — запасная дата;
3. 3 мая — запасная дата (могут перенести из-за праздников);

Резервные даты итогового сочинения нужны для тех, кто…

1. Не явился по уважительной причине;
2. Не дописал работу по уважительной причине (например, упал в обморок от нервов);
3. Не получил зачет.

warning! На заполнение сопроводительной макулатуры (серия и номер паспорта, ФИО и т.д.) должно быть отведено дополнительное время. Ваши без пяти минут четыре часа отведены только на написание эссе. В случае нарушения этого правила Вы можете подать жалобу.

В качестве альтернативы для людей с ограниченными возможностями представлена другая форма экзамена — итоговое изложение (норматив — 250 слов). На него выделяют на 1,5 часа больше, также организаторы предусматривают перерывы на перекус и другие надобности.

За сочинение юный автор получает либо «Зачет», что означает наличие допуска к экзаменам, либо «Незачет», что означает пересдачу. В любом случае у Вас есть еще два шанса, и статистика показывает, что все с грехом пополам получают заветный допуск. Подход к проведению ИС не такой уж жесткий, если сравнивать с ЕГЭ, так что удача улыбнется рано или поздно. Но на одну фортуну лучше не рассчитывать и писать на максимум баллов. Да-да, куда же без них? Баллы помогают (или мешают) гуманитариям поступить в вуз, так как засчитываются в числе общего количества по ЕГЭ и творческому конкурсу (если такой есть). В некоторых университетах жюри даже смотрят и оценивают Вашу работу по-своему.

Кстати, посмотрите новые способы, как добавить баллы к ЕГЭ.

Порядок написания

Итоговое сочинение проходит в Вашей школе. На экзамене события будут развиваться следующим образом:

1. Участников сажают в порядке шахматных клеток;
2. Организаторы зачитывают приговор и правила его исполнения, говорят о времени экзекуции и порядке обжалования ее результатов;
3. Выпускники занимаются заполнением бланков регистрации, переписывая содержимое паспорта, а учителя все это проверяют;
4. Вам выдают 6 тем: по две из каждого направления итогового сочинения. Вы можете выбрать любую из 6 тем, никто не может заставить Вас писать по какой-то определенной теме из списка;
5. Преподаватели отсчитывают время начала и окончания мероприятия. На доске выводятся точные даты;
6. Ученики начинают писать итоговое сочинение на выбранную тему. В процессе каждый автор может попросить дополнительные бланки или черновики — все это должен выдавать организатор, так как свои черновики принести никто не даст;
7. За 30 минут до окончания экзекуции наблюдатели бьют тревогу и напоминают нам о быстротечности земного времени;
8. Выпускники сдаются, но не теряют надежду на успех.

Правила

Правила проведения итогового сочинения знакомы всем, кто уже сдавал хоть какой-то экзамен. Понятно, что совсем нельзя или категорически запрещается…

1. Форсить инфу в интернете;
2. Обнародовать шпаргалки или гаджеты в кабинете;
3. Вести ученые беседы с товарищами по несчастью;
4. Производить громкие звуки и отвлекать соседей;
5. Ждать «еще пять минут», если все отпущенное время вышло.

Списывать нельзя под страхом изгнания из класса. Однако еще до экзамена Многомудрый Литрекон советует Вам ознакомиться с аргументами, примерами сочинений и другими материалами для подготовки к итоговому сочинению, которые появляются ежедневно в нашем сообществе в соц.сети «ВК». Шпаргалки всегда нужно готовить, ведь во время их производства человек запоминает все, что записывал и сохранял, чтобы никогда не воспользоваться. Это подтвердит любой педагог и гусар: нет ничего эффективнее шпор, когда речь заходит о жизни и смерти, духовно-нравственных поисках и семейных ценностях…

Новые направления 2022-2023

Ох уж эти новые направления итогового сочинения 2022-2023 года! В стародавние времена, когда землю топтали представители древних цивилизаций, направления были простыми и понятными. Каждое из них представляло собой два антонима из этики, морали, философии или психологии. Поэтому всем Вангам было легко предугадать темы и готовиться по ним. Но в этом году нас здорово прижали: формулировки стали донельзя абстрактными и обтекаемыми. В их рамках можно поднять какую-угодно тему. Однако Многомудрый Литрекон все же выявил основные закономерности и основы новых направлений и уже снабдил их аргументами из русской и зарубежной литературы, на которые ведут ссылки:

1. Духовно-нравственные ориентиры в жизни человека
2. Семья, общество, Отечество в жизни человека
3. Природа и культура в жизни человека

Комментарии от ФИПИ и советы по раскрытию и подбору тем Вы найдете в данной статье.

Темы итогового сочинения 2020-2021

Согласно предначертанию мудрецов, темы для каждого региона появляются в сети за 15 минут до экзамена по местному времени. Все, что Вам обещают раньше и за деньги, относится к мифологии современного человека. Не стоит приобретать сомнительные ответы и ждать чуда, его не произойдет. Все многочисленные и неистребимые подделки предыдущих лет это доказали.

Однако в этом году темы известны заранее. Они будут выбраны из всего списка тем, который сформировался за несколько лет проведения экзамена. Этих тем больше полутора тысяч… Чтобы быть готовым ко всем проявлениям фантазии экзаменаторов, нужно обратить свой взор на наши итоговые сочинения, которые выходят ежедневно и выходили ранее: все нужное уже есть, надо только перебрать темы прошлых лет, которые мы выпускаем ежедневно. Более того, как только реальные темы выходят, наши авторы пишут их одновременно с выпускниками и выкладывают в свободном доступе, чтобы ученики, которым предстоит вернуться в феврале за своим допуском, могли спокойно готовиться по ним, как и их молодая смена. Все сочинения появляются и в нашем паблике. Многомудрый Литрекон не рекомендует нарушать правила ИС. Все материалы он предоставляет исключительно для подготовки к экзамену. В наше время репетиторы по карману не всем, любая безвозмездная помощь будет кстати.

Примерные

Примерные темы можно предугадать, используя комментарии к направлениям и собственный интеллектуальный потенциал. На нашем параде тезисов Вы увидите тех, кому, возможно, посчастливится занять место в списке реальных тем ИС. Эти тезисы помогут Вам успешно приготовиться к решающей схватке с финальным боссом.

Вы думаете, это все? Ошибаетесь, каждый день на «Литреконе» выходят новые работы, так что добавляйте его в закладки, он не подведет.

Реальные

Пока реальные темы итогового сочинения таковыми не стали: их выберут ближе к экзамену из готового перечня прошлых тем. Все, что мы можем сделать, собраться вместе в нашем паблике и ждать, пока до нас снизойдет истина. Уже несколько лет мы публикуем ее одними из первых и первыми среди равных.

warning! Не приобретайте темы и ответы! Многолетняя практика работы в этой сфере убеждает нас, что настоящих нет, зато каждый год появляются мошенники, которым удается обмануть сотни доверчивых выпускников. Не дайте шулерам переиграть себя в попытке смухлевать самостоятельно! Честная подготовка к итоговому сочинению дает отличный результат даже тем, кто не прочитал до корки ни одной книги. Это как с ЕГЭ: Вы можете быть очень умным, но получить меньше баллов, чем сосед по парте, который просто вызубрил клише, шаблоны и определения, чтобы забыть их на следующий день.  

Подготовка к ИС

Как подготовиться к итоговому сочинению? Многие ребята машут руками, головами, свитшотами и спешат заверить, что эссе — это «изи». Написать его можно с одного маху, не готовясь и не заморачиваясь. Однако такой подход сгубил уже не одну и не две умных головы. Надеясь на свой феноменальный талант и мощный интеллект, выпускники пишут не по критериям и не по плану. В результате Вы вязнете в болоте собственных мыслей и не раскрываете тему. Потерять баллы в погоне за допуском очень легко: микровывод забыл – минус балл, Федора Михайловича Ивановичем назвал – баланс и вовсе стал отрицательным. Так что вступайте в наше сообщество и готовьтесь постепенно. У нас Вы найдете банк аргументов, примеры эссе и последние новости об ИС. Одной этой статьи, конечно, не хватит для достижения нирваны сданного экзамена, но если Вы будете ежедневно читать хотя бы одно-два сочинения или же подборку аргументов, Вас точно ждет атараксия — высший идеал мудреца.

Итак, вот план подготовки от Многомудрого Литрекона:

1. Выберите для себя наиболее понятное и близкое направление и сконцентрируетесь на подготовке по нему. Это позволит сэкономить время и сделать подготовку более глубокой.
2. Найдите три (или пять, если Вы можете похвастаться хорошей памятью) больших произведения, где будут аргументы по всем выбранным направлениям. Лучше всего прочитать или прослушать их целиком, чтобы знать все детали, имена, явки и пароли. Но в случае нехватки времени или интереса возьмите наши максимально достоверные краткие пересказы, на которые ведут ссылки. Например, в этом году на высоте будут: «Война и мир», «Анна Каренина», «Преступление и наказание», «Тихий Дон», «Мастер и Маргарита». В этих книгах в любом случае будет нужный аргумент. Чтобы сократить время на подбор примеров, используйте наши подборки аргументов из конкретных произведений. Лучше всего тренироваться писать эссе, используя выбранные книги в качестве материалов для аргументов.
3. Заранее сделайте заготовки шаблонов вступления и заключения. Это поможет Вам не тратить время и силы на изобретение колеса. Запомните вводные конструкции и слова, образцы логических мостиков и других частей эссе. Применяйте их в каждой своей работе.
4. При написании всегда следите за тем, чтобы каждое ваше предложение служило раскрытию определенной темы. Вы пишете только о ней! Во вступлении должен быть тезис (зарерайтите формулировку темы), который подкрепляют Ваши аргументы. Если тема «Как найти смысл жизни», не надо писать о том, что это такое лично для Вас. Не уходите от поставленной задачи, иначе заблудитесь в собственной мысли.
5. Выпишите топ-10 (20, 30 или 100) своих ошибок и проверяйте каждое новое эссе сами, высматривая врагов и уничтожая их. Самоанализ гораздо эффективнее зубрежки.
6. Каждый день просматривайте новые работы Многомудрого Литрекона. Их готовят для Вас обладатели высшего образования. Их опыт поможет Вам открыть в себе литератора.

Как написать

Правила оформления итогового сочинения просты:

• Сочинение проверяется только в том случае, если оно больше 250 слов. Рекомендованный объем текста — от 350. Больше 600 слов писать не стоит, есть риск допусти больше ошибок и запутаться. Да и проверяющий будет настроен к Вам негативно: он проверяет эти эссе почти бесплатно и в свое свободное время.
• Структура итогового сочинения вполне ясна: 4 абзаца (вступление, два примера, заключение).
• Распределение текста по объему: 1 абзац – 75 слов, 2 и 3 – по 100 слов каждый, 4 – 75 слов.

Минимум для допуска к проверке представляет собой 250 слов и худо-бедно подходящий по смыслу аргумент (хотя бы один). 

warning! Работа без литературных аргументов проверке не подлежит, как и подвиги — забвению. Если на месте примера из книги будет всякая околесица вроде «Пьера Болконского» и «Дунечки Мармеладовой», его в расчет не возьмут, и проверять сочинение дальше никто не станет. Так что не стоит писать то, в чем Вы совсем уж не уверены. Из этого всего следует вывод: не берите тему, пока не убедитесь, что можете привести два полновесных аргумента.

Вот примеры итогового сочинения по каждому направлению:

1. Духовно-нравственные ориентиры в жизни человека
2. Семья, общество, Отечество в жизни человека
3. Природа и культура в жизни человека

Алгоритм написания итогового сочинения:

1. Выбираем простую и доступную для понимания тему. Например, «Почему люди любят путешествовать?». Каждый из нас может назвать с десяток причин;
2. Находим в формулировке вопрос, на который отвечаем, используя аргументы. В нашем примере это «По каким причинам герои литературных произведений, которые я хорошо знаю, любили путешествовать?». Ответив на него, Вы раскроете всю тему;
3. Даем развернутый и последовательный ответ на поставленный вопрос. «Люди любят путешествовать, потому что им нравится получать новые впечатления, знакомиться с интересными людьми и расширять свой кругозор»;
4. Подбираем аргументы из литературы, которые являются продолжением нашей мысли и ее иллюстрацией. Важно, чтобы они полностью подтверждали наше вступление, поэтому сначала продумайте примеры, а потом беритесь за вступление, чтобы не переписывать потом, подгоняя примеры под свои же расшалившиеся мысли. «Григорий Печорин из романа «Герой нашего времени» любил путешествовать, потому что новые впечатления отвлекали его от хандры и придавали скучной жизни хоть какое-то разнообразие».
5. Следим за тем, чтобы в сочинении создавалась логика изложения. Необходимо беспрестанно сравнивать полученные строки с тезисом, и если Ваши словопрения вышли из берегов формулировки, то Вы можете смело их вычерпнуть. Наводнение из слов доводит проверяющих до приступов неконтролируемого жестокосердия. Представьте себе: они хотят домой, им еще готовить ужин, а тут еще 600 слов ни о чем и обо всем. Тут даже праведник «незачет» поставит! Поэтому мысленно задайте себе вопрос из вступления и ответьте на него последними фразами из аргумента. Если этот ответ не совпадает с поставленным вопросом, вычеркивайте и переписывайте до полного совпадения.
6. Проверяем черновик и правим сочинение. Речевые ошибки можно распознать, представляя в воображении то, о чем идет речь. Например, «дорогая» у нас не цена, а товар. Цену мы называем «высокой», и проверить это позволяет мысленный график: низкая точка — это то, что мы готовы заплатить, а высокая — то, что хочет от нас получить продавец. Посчитайте повторы (это тавтология) и замените их по возможности на синонимы или местоимения, подходящие по смыслу.
7. Читаем написанный текст про себя. Так проще выявить ошибки и неточности, они обычно режут именно слух, а не глаз.
8. Переписываем на чистовик и читаем еще раз — вдруг опечатка?

warning! Не увлекайтесь своим исключительным знанием сюжета книги. Незначительные детали можно опустить, чтобы не раздувать текст. В попытке пересказать все произведение Вы теряете главную мысль и попадаете в ловушку. Помните: проверяют экзекуторы не память, а Ваши аналитические способности.

А вот и свежий план итогового сочинения в картинке:

О том, как научиться писать итоговое сочинение за неделю, мы написали здесь.

Список литературы

Многомудрый Литрекон подобрал для Вас универсальные книги, знание сюжета которых поможет Вам раскрыть любую тему. Анализ этих произведений поможет Вам подтянуть аналитические способности:

• Война и мир
• Евгений Онегин
• Тихий Дон
• Анна Каренина
• Отцы и дети
• Герой нашего времени
• Капитанская дочка
• Преступление и наказание

Подборки книг по направлениям итогового сочинения помогут Вам более детально подойти к подготовке литературного багажа. Вот они.

Критерии оценивания

Технари и другие представители физиков-неромантиков могут спать спокойно: для них существуют лишь «зачет» и «незачет». А вот тем, кто собирается наживаться на словоблудии, придется изучить критерии оценивания итогового сочинения более внимательно. Баллы, которые они получат за ИС, будут присовокуплены к их результатам на ЕГЭ. Более того, сам акт творчества предстанет перед судом приемной комиссии в вузе и попадет на стол к важным людям. Если вы хотите побаловать (а не отравить) их, то учитесь писать итоговое сочинение по критериям вузов и по школьным критериям, описанным ниже.

Школьные критерии для проверки итогового сочинения довольно-таки просты, их всего 6 (если считать только основные). Главное, чтобы Ваша работа отвечала трем из этих требований: соответствие теме, объем и аргументация. Если хоть один Вы провалите, зачета не видать, как и допуска к ЕГЭ. Как понять, подходит ли работа по этим критериям? Вот подробная расшифровка каждого критерия с примерами распространенных ошибок. Здесь же мы просто перечислим все критерии и кратко опишем их:

1. Соответствие теме. Если содержание текста никак не вяжется с тезисом, работа не пройдет, как Балрог мимо Гэндальфа.
2. Объем сочинения. Нужно не менее 350 для хорошего результата, но для зачета по этому пункту достаточно 250 слов.
3. Аргументация (0-2 балла). Если Вы привели лишь один внятный аргумент, то получите один балл. Вас могут лишить зачета грубые фактические ошибки («Дмитрий Раскольников») или отсутствие привязки примера к теме (тема о войне, а пишите Вы о защите экологии).
4. Композиция и логика рассуждения (0-2 балла). Если проверяющий захлебнется в бурном течении Вашей мысли, то баллов Вас лишат. Каждое предложение должно быть связано с другим логически.
5. Качество письменной речи (0-2 балла). Если в тексте много речевых ошибок (тавтологии, плеоназмов и т.д.), баллы Вам спишут, как жизни в игре. Издевательство над родной речью трудно понять в прямом смысле слова, и мораль тут ни при чем.
6. Грамотность (0-2 балла). Более 5 нарушений правил русского языка на 100 слов = «незачет» по данному критерию. Если у Вас проблемы с качеством письменной речи, попросите у организаторов орфографический словарь, так Вы хотя бы сократите количество недочетов. 

Кроме этих шести первооснов успеха, есть еще 7 критериев, по которым Вам присваиваются баллы. Их и засчитают в приемной комиссии, если в вузе сочинения не проверяются отдельно и по внутренним критериям. В этом моменте гуманитариям лучше взяться за счеты. Перед Вами таблица баллов итогового сочинения:

Оригинальный подход	0-1 балл	Если Вы готовы рискнуть, облагородив речь красочными тропами или усовершенствовав повествование интересными трипами, можете побороться за этот балл.
Фактологическая точность	1 балл	Не говорите о том, чего не знаете наверняка, иначе балл упорхнет восвояси.
Ошибки речи	0-2 балла	Один раз – не приговор, ибо 1-2 ошибки Вам скостят по доброте душевной. А вот 3-4 съедят целый балл. Мораль: не используйте того, в чем совсем не уверены.
Нормы орфографии	0-3 балла	У Вас есть право на 1 ошибку, а дальше баллы начнут таять, как снега в сказке «12 месяцев» и надежда в «Реквиеме по мечте».
Самостоятельность		Принято верить в то, что все выпускники пишут сочинения сами. Ходят слухи о проверке на антиплагиат, но во многих школах нет даже туалета в здании, так что такие технические возможности есть далеко не везде. И все же лучше подстраховаться и оформлять цитаты как полагается.
Нормы пунктуации	0-3 балла	Все знаки препинания должны стоять на своих постах, и только одному дано право отлучиться по нужде. Остальные будут наказаны (2-3 ошибки = -1 балл, 4-5 = — 2 балла).
Нормы грамматики	0-2 балла	Та же ситуация, что в предыдущем пункте.

Самая топовая работа получит все 20 баллов. Но если Вы, наивный и несчастный выпускник, думаете, что все баллы будут проставлены рядом с результатами ЕГЭ, Вы жестоко ошибаетесь. Нельзя просто так взять и посчитать баллы по-человечески, без этой валютной конвертации и математической возни. Нужно перевести одни «бантики» в другие. Курс невыгоден, но что делать… 

Баллы за итоговое сочинение рассчитываются так: от 0 до 4 баллов за сочинение – 0 по десятибалльной шкале;

• от 5 до 6 – 1 балл;
• от 7 до 8 – 2 балла;
• от 9 до 10 – 3 балла;
• от 13 до 14 – 5 баллов;
• от 15 до 16 – 6 баллов;
• 17 – равны 7 баллам;
• 18 – 8 баллам;
• 19 – 9 баллам;
• 20 – 10 баллам.

Результаты и апелляция

Результаты итогового сочинения всегда выдают в школе или том пункте, где Вы его писали. Если Вы есть на «Госуслугах», то уточнить их можно онлайн. Обычно проверка занимает одну рабочую неделю (иногда больше, иногда меньше). Если Вы поступаете на гуманитарное направление, будьте готовы на все 20 баллов: иногда именно жалких крох не хватает абитуриенту до заветного бесплатного места. Так что 10 баллов за чтение книжек и владение родной речью можно считать подарком судьбы, ведь, как бы мы ни были строги, нельзя отрицать, что итоговое сочинение написать гораздо проще, чем сдать ЕГЭ.

Но есть и более весомые доводы для мотивации: апелляции нет. Вы можете, конечно, подать заявление на перепроверку в специальную комиссию, это касается только тех работ, которые ребята пишут повторно. Если выпускник уже завалил две попытки, тогда он может уповать на пересмотр его результатов, то надеяться особо не на что. Если Вас не устроили баллы, полученные в основную дату, попробуйте добиться пересдачи в феврале. Кстати, Ваши результаты, в отличие от баллов ЕГЭ, не сгорят и не обновятся: они навсегда с Вами.

Многомудрый Литрекон желает Вам благоволения фортуны и успешного подведения итогов! Он готов помочь не столько словом, сколько делом, так что если у Вас остались вопросы, пожелания или требования к данной статье, изложите их в комментариях.