В 1836 году после блестящей сдачи экзаменов зачислен полным пансионом в московский институт

М. Е. САЛТЫКОВ-ЩЕДРИН

---

КРАТКАЯ ЛЕТОПИСЬ ЖИЗНИ И ТВОРЧЕСТВА
М. Е. САЛТЫКОВА-ЩЕДРИНА

1630 По одной из фамильных легенд, Тимофей
Иванов сын Сатыков, по прозвищу Курган, принимавший участие в войне с поляками,
записан в число «дворян и детей боярских» и «верстан» поместным и денежным
окладами. Тогда же он исправил свою фамилию на Салтыков, тем самым приписав
себе принадлежность к знатному старобоярскому роду, и передал ее потомкам,
среди которых и М. Е. Салтыков. Он стал владеть селом Спасским (по находившейся
здесь церкви Преображения Спасова, постройки XVI в.), впоследствии именуемым
Спасским, что на Углу, Спасом на Углу, просто Спас-Угол (село находилось
в самом углу — одновременно и Ка-лязинского уезда и Тверской губернии;
ныне Талдомский район Московской области). Оно стало вотчиной (наследственной
собственностью) Салтыковых.

1826, 15 (27) января Родился в селе Спас-Угол
в семье помещиков Салтыковых — коллежского советника Евграфа Васильевича
(1776—1851) и Ольги Михайловны (урожд, Забелина, купеческого рода, 1801—1874).
Шестой ребенок.

17 января Крещен в церкви Преображения.
1832, 16 октября Первый известный автограф Салтыкова: написанное по-французски
стихотворение, поднесенное отцу в день рождения. К этому времени Михаил
умеет говорить также по-немецки.

1836, 17 августа Зачислен «полным пансионером»
в третий класс шестиклассного Московского дворянского института, накануне
преобразованного из университетского пансиона. В Москву с ним отправился
крепостной дядька Платон, верный спутник последующих двадцати лет его жизни.
1837, январь Попытки переводить Виктора Гюго, Гейне, Корнелия Непота, Аврелия
Виктора, Евтропия.

Июнь Успешно сдает экзамены за третий класс,
но по малолетству оставляется на второй год.

23 декабря В числе лучших воспитанников
награжден книгой.

1838, март — апрель Как лучший воспитанник
препровождается в императорский Царс-косельский Лицей для продолжения учения.
25 июля После сдачи экзаменов зачислен воспитанником Лицея 1 августа Начало
занятий в Лицее. 1840 Салтыков в числе первых воспитанников Лицея. Увлечение
словесностью. Стихотворные опыты. 1841, март Под псевдонимом С—в появилась
первая публикация — стихотворение «Лира» в журнале «Библиотека для чтения»
(№ 3).

1844, май — июнь Выпускные экзамены в Лицее.
По традиции экзамены проходили в присутствии высокопоставленных гостей
и многочисленной публики, отчеты о них публиковались в газетах.

Июль В журнале «Современник» опубликованы
стихотворные переложения Салтыкова из Гейне и Байрона.

17 августа Выпускной акт в Лицее. Салтыков
выпущен с чином десятого класса (коллежский секретарь). Обязан был пробыть
шесть лет на государственной службе.

23 августа Определен на службу сверх штата
в канцелярию военного министерства.

9 сентября Дал собственноручное, требовавшееся
от министерских чиновников того времени «Обязательство»: «Я, ниже подписавшийся,
объявляю, что не принадлежу ни к каким тайным обществам, как внутри Российской
Империи, так и вне оной, и впредь обязуюсь, под какими бы они названиями
ни существовали, не принадлежать к оным и никаких сношений с ними не иметь».

1845—1846 Живет в Петербурге, бывает в
гостях у знакомого ему еще по Лицею М. В. Буташевича-Петрашевского, где
в небольшой компании обсуждаются, в частности, социально-утопические теории.

Конец 1846 — начало 1847 Конфликт с Петрашевским,
разрыв прежних отношений. По неко- торым данным, конфликт был связан с
различием взглядов бывших приятелей на пути преобразования России.

1846, 8 августа Назначен помощником секретаря
(столоначальника) 2-го отделения канцелярии военного министерства.

1847, сентябрь Работает над повестью «Запутанное
дело».

Октябрь Начинает сотрудничество как рецензент
с журналом Н. А. Некрасова «Современник».

Ноябрь В журнале А. А. Краевского «Отечественные
записки» за подписью «М. Непанов» публикует повесть «Противоречия». Белинский
назвал ее «идиотской глупостью».

1848, февраль Начало революционных событий
во Франции. Свержение монархии Луи-Филиппа, образование временного правительства.

27 февраля По распоряжению Николая I учреждается
«комитет для рассмотрения действий цензуры периодических изданий».

Март В журнале «Отечественные записки»
напечатана повесть «Запутанное дело» (подписана М. С.). До этого
она была по цензурным соображениям отклонена И. И. Панаевым в «Современнике».

29 марта Цензурный комитет признал «Запутанное
дело» предосудительным сочинением.

Около 20 апреля  Николай I обращает
внимание князя А. И. Чернышева на то, что в его министерстве служит чиновник,
напечатавший произведение, «в котором оказалось вредное направление и стремление
к распространению идей, потрясших всю Западную Европу».

В ночь 22 апреля Арест Салтыкова по распоряжению
Чернышева и назначение им специальной следственной комиссии. Уволен из
канцелярии военного министерства и отправлен на службу тем же чином в Вятку
под особый надзор начальника губернии.

28 апреля Отправлен прямо из помещения
гауптвахты в сопровождении жандармского штабс-капитана Рашке-вича и дядьки
Платона.

7 мая Прибыл в Вятку.

3 июня Назначен чиновником губернского
правления без содержания.

12 ноября Назначен старшим чиновником особых
поручений при губернаторе без содержания.

1849, 30 мая — 20 августа Занимает должность
правителя губернаторской канцелярии.

29 июля Приказ Николая I следственной комиссии
по делу петрашевцев сообщить III Отделению все рведения о Салтыкове.

24 сентября Допрос Салтыкова чиновником
Кабалеровым и жандармским полковником Андреевым по делу петрашевцев.

1850, 5 августа Назначен советником Вятского
губернского правления.

1852 Ревизионные поездки по городам Вятской
губернии.

18 октября — ноябрьВыезжал в Трушниковскую
волость Слободского уезда и убедил крестьян прекратить волнения в Путнейском
и Нелесовском селах из-за спорной земли, тем самым избегнув применения
силы.

1853—1854 Служебные разъезды по губернии.
Многочисленные ходатайства о его освобождении или переводе в другую губернию
на службу отклоняются. 1855, 18 февраля Умер Николай I.

Вторая половина апреля Во Владимире Салтыков
получает согласие родителей Елизаветы Аполлоновны Болтиной (1839— 1910)
на брак (А. П. Болтин — владимирский вице-губернатор). Конец сентября —
до 13 октября В Вятку по делам ополчения приезжает генерал-адъютант П.
П. Ланской, двоюродный брат нового министра внутренних дел, с женою Натальей
Николаевной (в первом браке Пушкиной, урожд. Гончаровой). Ланской отправил
в Петербург официальное представление об освобождении Салтыкова, подкрепив
свою просьбу частными письмами брату-министру и управляющему III Отделением
Л. В. Дубельту. 13—23 ноября Министр внутренних дел С. С. Ланской извещает
вятского губернатора о высочайшей воле Александра II: «дозволить Салтыкову
проживать и служить, где пожелает». 29 ноября Снят полицейский надзор.
24 декабря Отъезд из Вятки. 1856, 13 или 14 января Приезд в Петербург.

12 февраля Причислен к министерству внутренних
дел.

Середина февраля— начало марта Вероятная
дата начала работы над «Губернскими очерками»,

Апрель — июнь После отрицательного отзыва
Тургенева и безразличного отношения к «Губернским очеркам» Некрасова как
редактора «Современника», Салтыков передает их в новый московский журнал
«Русский вестник». 6 июня Венчание Салтыкова с Елизаветой Болтиной в Крестовоздвиженской
церкви на Воздвиженке, недалеко от Арбатских ворот.

20 июня Салтыков назначен чиновником особых
поручений четвертого класса при министре с жалованьем 1200 рублей серебром
в год.

15 августа Во второй августовской книжке
«Русского вестника» появляются за подписью Н. Щедрин первые четыре рассказа
из «Губернских очерков». Печатаются до декабря (всего 20; 33 главы в окончательной
редакции).

1857, 11 января Цензурное разрешение книжного
издания «Губернских очерков» в двух томах (Москва, типография Каткова и
К*) На обложке и титульном листе значилось: «Губернские очерки. Из записок
отставного надворного советника Щедрина. Собрал и издал М. Е. Салтыков».
Книга расходится в течение месяца. Катков повторяет издание, а Салтыков
продолжает работу над произведением.

10 октября Салтыков получает чин коллежского
советника.

1858, 6 марта Назначен вице-губернатором
в Рязань (вступил в должность 15 апреля). В течение года несколько, раз
замещает губернатора; сотрудничает с различными журналами. 1859, 15 февраля
С многочисленными купюрами и сокращениями цензура разрешает к печати расрказ
«Развеселое житье» («Современник». №2), 4 марта Избран заочно действительным
членом старейшего в России Общества любителей российской словесности при
Московском университете. В течение года Салтыков пять раз был в должности
губернатора. Около 8 ноября Из-за разногласий с новым губернатором Н. М.
Муравьевым подает прошение о переводе в Тверскую губернию.

Ноябрь Избран членом созданного по инициативе
А. В. Дружинина «Общества для пособия нуждающимся литераторам и ученым»
(Литературного фонда).

1860, 3 апреля Назначен тверским вице-губернатором
(вступил в должность 25 июня). 2 июля Как официальный редактор начинает
подписывать «Тверские губернские ведомости» (ряд номеров).

29 июля Произведен «за отличие в статские
советники» (узнал о новом чине 12 августа).

30 июля Министр внутренних дел утверждает
его предложение оставлять на свободе крестьян, ссылаемых помещиками в Сибирь,
до окончательного разрешения их дела.

9 августа Пишет постановление губернского
правления, отклоняющее проект создания при тверской полиции особого отделения
для надзора над рабочими на том основании, что «проект этот может послужить
лишь к стеснению рабочего класса новыми формальностями и к обложению его
отяготительными сборами».

1861, 2 января Из донесения жандармского
штаб-офицера о вице-губернаторе Салтыкове: «Сведущ, деятелен, бескорыстен,
требователен относительно сотрудников, взыскателен относительно подчиненных;
этими качествами приобрел особенное доверие и внимание Начальника губернии…»

19 февраля Император Александр II подписал
Манифест об освобождении крестьян и «Положения» к нему.

20 февраля Цензурное разрешение февральского
номера журнала «Современник» с очерком Н. Щедрина «Литераторы-обыватели»,
где впервые появляется образ города Глупова.

7 декабря Цензурное разрешение ноябрьского
номера «Современника» с очерком «Наши глуповские дела».

12—13 декабря Исполняя обязанности губернатора,
провел первый съезд мировых посредников Тверской губернии.

1862, 9 февраля Высочайший указ об отставке
Салтыкова на основании его прошения («по домашним обстоятельствам и крайне
расстроенному здоровью»).

Середина марта — апрель Пытается организовать
в Москве издание литературно-политического журнала «Русская правда» для
«утверждения в народе деятельной веры в его нравственное достоинство и
деятельного же сознания естественно проистекающих отсюда прав».

6 апреля Цензурное разрешение журнала братьев
Достоевских «Время» с двумя пьесами Щедрина «Соглашение» и «Погоня за счастьем»
под общим заглавием «Недавние комедии».

5 мая Отказ под формальным предлогом министра
народного просвещения разрешить издание «Русской правды».

19 июня Приостановка цензурой издания журнала
«Современник» на восемь месяцев.

7 июля Арест Н. Г. Чернышевского и заключение
его в Петропавловскую крепость.

18 сентября Окончательный отказ разрешить
«Русскую правду» на основании письма начальника III Отделения Долгорукова,
полагавшего, что «даже при неимении предосудительных сведений насчет тех
лиц, которые желают быть редакторами, нельзя быть уверену в благонадежности
их собственно по этому званию…».

Начало ноября Приезжает в Петербург и с
декабря (по ноябрь 1864 г.) работает в редакции журнала «Современник» с
окладом 150 рублей в месяц. 1863, 5 февраля Цензурное разрешение первой
после приостановления сдвоенной книжки «Современника» (I—II) с произведениями
Салтыкова и началом его публицистического цикла «Наша общественная жизнь».
Март — май В «Современнике» печатается роман Чернышевского « Что делать?
». Вторая половина мая — первая половина сентября Живет с женой в селе
Витенево — имении под Москвой (куплено на имя жены в начале 1862 г.). 1864,
лето — осень Витенево.

20 октября Подает на имя министра финансов
М. И. Рейтерна, также воспитанника Царскосельского Лицея, главного руководителя
и деятеля финансовых реформ, прошение об определении его на открывшуюся
вакансию председателя Казенной палаты в Полтаве. 6 ноября Назначен, возможно,
по его просьбе, председателем Пензенской казенной палаты.

Не позднее 25 ноября Пишет письмо в редакцию
«Современника» Н. А. Некрасову (опубликовано в № 11/12): «Оставляя Петербург,
я могу на будущее время быть только сотрудником издаваемого Вами журнала,
не принимая более участия в трудах по редакции». 1863—1864 Опубликовал
в «Современнике» 68 произведений (18 статей не попало в печать; общий объем
написанного — около 80 авторских листов). В эти годы печатает первые рассказы
из цикла «Помпадуры и помпадурши», ведет полемику с журналами «Время» и
«Русское слово». 1865, 14 января Вступил в должность председателя Пензенской
казенной палаты. Отходит от литературной деятельности. 1866, 1 июня После
террористического акта Каракозова закрыты журналы «Современник» и «Русское
слово».

2 ноября Ввиду напряженных отношений с
губернатором Александровским, в действиях которого Салтыков нашел злоупотребление
служебным положением, он, по собственной просьбе, назначен управляющим
казенной палатой в Туле.

9 декабря Присвоен чин действительного
статского советника.

29 декабря Вступил в новую должность.

1867 Постоянные столкновения с тульским
губернатором Шидловским.

13 октября Переведен на должность управляющего
Рязанской казенной палатой (вышел на службу 8 ноября).

1868, 29 мая На основании докладной записки,
составленной в III Отделении, министерство финансов отзывает Салтыкова
с должности.

14 июня Уволен в окончательную отставку
с пенсией 1000 рублей серебром в год, но без обычного при таких чине и
должности награждения орденом (не награждался орденами и прежде).

Сентябрь Редактор первого отдела (беллетристика,
переводные романы; поэзия — вместе с Некрасовым) журнала «Отечественные
записки» и деятельнейший его автор (с 1869 по апрель 1884 г. печатается
только здесь).

1869, январь Начало публикации «Истории
одного города».

Февраль — март Публикация первых сказок.

Октябрь Первый очерк из цикла «Господа
ташкентцы».

1871,22 декабря — 2 февраля Кандидат в
члены комитета Литературного фонда.

1870, сентябрь Завершена публикация «Истории
одного города».

1871, 2 февраля Избран членом комитета
Литературного фонда.

Около 24 февраля Н. Н. Ге пишет портрет
Салтыкова.

1872, январь Публикация первой главы сатири-

ческого романа «Дневник провинциала в Петербурге».

1 февраля Рождение сына Константина.

19 июля Первое предостережение «Отечественным
запискам», в частности, в связи с публикацией «Дневника провинциала…».

Октябрь Публикация первого очерка из цикла
«Благонамеренные речи» — «В дороге».

1873, 9 января Рождение дочери Елизаветы.

Между 14 и 20 января Выходит первое книжное
издание

«Господ ташкентцев».

Между Первое книжное издание цикла

25 ноября и 1 декабря «Помпадуры и помпадурши».

1874, 2 февраля Переизбран членом комитета
Литературного фонда.

Май — 5 сентября За несколько статей, в
том числе за «Тяжелый год», майская книжка «Отечественных записок» задержана
министром внутренних дел (17 мая), запрещена Советом министров (30 июля)
и уничтожена.

Сентябрь Начало публикации цикла «В среде
умеренности и аккуратности».

3 декабря Смерть матери О. М. Салтыковой.
Во время поездки на похороны Салтыков простудился и тяжело заболел суставным
ревматизмом.

1875, февраль Обострение болезни.

12 апреля По рекомендации доктора Н. А.
Белоголового выезжает на лечение за границу. 

15 (27) апреля — 24 августа (5 сентября)
С семьей в Баден-Бадене; встречи с Тургеневым, А. Ф. Писемским, П. В. Анненковым,
Г. 3. Елисеевым и др.

Август Цензура запрещает предназначавшуюся
для сентябрьской книжки «Отечественных записок» четвертую главу «Экскурсий
в область умеренности и аккуратности».

25 августа (6 сентября) — 8 (20) октября
Салтыков — в Париже; встречи с

Тургеневым, Елисеевым, Г. И. Успенским,
М. М. Стасюлевичем и др.

Октябрь Публикация в цикле «Благонамеренные
речи» очерка «Семейный суд», ставшего впоследствии первой главой романа
«Господа Голов-левы».

1876, 15 (27) октября — 5(17)  апреля
Лечится в Ницце.

6 (18) апреля — 5 (17) мая В Париже встречается
с Тургеневым, Анненковым и др.; знакомство с Флобером, Золя и Эдмоном Гонкуром.

Июнь Возвращение в Россию. Лето в Ви-теневе.

26 августа Тяжело заболевший Некрасов уезжает
в Крым; с этого времени Салтыков руководит, редакцией «Отечественных записок».

9 сентября Выходит в двух томах отдельное
издание «Благонамеренных речей».

1877, 2 февраля Избран товарищем (заместителем)
председателя комитета Литературного фонда (по 2 февраля 1878 г.).

Февраль Начинается публикация сатирического
романа «Современная идиллия».

Март — май Продает Витенево и покупает
имение в селе Лебяжьем под Ораниенбаумом; живет здесь до конца августа,
по понедельникам приезжая в Петербург.

Ноябрь Первое издание книги « В среде умеренности
и аккуратности» (датирована 1878 г.).

27 декабря В 8 часов 50 минут вечера скончался
Н. А. Некрасов (похороны 30 декабря).

1878, 10 марта Подает прошение в Главное
управление по делам печати об утверждении его ответственным редактором
«Отечественных записок».

27 марта Министр внутренних дел А. Е. Ти-машев
по докладу начальника Главного управления В. В. Григорьева утверждает Салтыкова
ответственным редактором.

8 апреля Заключает договор с собственником
«Отечественных записок» А. А. Краевским об издании журнала: за последним
оставлено право просматривать корректуру журнала и отказываться от печатания
материалов, могущих вызвать административное или судебное преследование.

Август Начинается публикация цикла «Убежище
Монрепо».

1879, 14 февраля Первое предостережение
«Отечественным запискам» за «Внутреннее обозрение» (после взятия русскими
войсками Плевны ранее сделанные предостережения были отменены, и потому
это предостережение, в действительности второе, было объявлено как первое).

9 марта Вечер в пользу Литературного фонда,
Салтыков читает первые главы «Современной идиллии»; его три раза вызывают.
Тургенев читает своего «Бурмистра». Достоевский — главу из «Братьев Карамазовых»;
выступили также А. Н. Плещеев, Я. П. Полонский, А. А. Потехин.

Сентябрь Арест сентябрьской книжки «Отечественных
записок»: вырезка листа из «Finis Монрепо» и половины главы из «Круглого
года».

28 декабря Чтение в пользу Литературного
фонда; Салтыков читает «Монрепо-усыпальница» и «Finis Монрепо».

30 декабря Избран членом ревизионной комиссии
Литературного фонда.

1880, 2 февраля (По 7 декабря 1881 г.)
член комитета Литературного фонда.

Март Выходит книжное издание «Убежища Монрепо».

До 25 мая Салтыков составляет проект постановления
Литературного фонда об учреждении в связи с открытием памятника Пушкину
Пушкинского капитала для издания замечательных литературных и ученых трудов.

Между 16 и 23 июня Выходит издание «Круглого
года».

28 июня Отъезд за границу (Швейцария, Ба-ден-Баден,
Париж).

Июль Первое издание «Господ Головле-вых
».

25 сентября Возвращение в Петербург. Восьмилетний
сын Константин избирается, по заявлению отца, членом Литературного фонда.

1881, 1 марта Осудил злодейское убийство
Александра II.

Начало июня Г. 3. Елисеев, тяжело заболев,
уезжает за границу, фактически выйдя из редакции «Отечественных записок».

Около 30 июня Отъезд Салтыкова за границу.

3 (15) июля — 19(31) августа Салтыков в
Висбадене.

Июль Начинается публикация цикла «Письма
к тетеньке».

20 августа (1 сентября) — 21 сентября (3
октября) Салтыков в Париже.

31 августа По случаю 25-летия со дня начала
печати «Губернских очерков» в Москве группа литераторов, художников, артистов,
профессоров устраивает обед. Образован денежный фонд для открытия школы
имени Салтыкова.

Между 9 и 15 сентября Тиражом 5020 экз.
выходит единственное прижизненное издание книги «За рубежом».

22 сентября Возвращается в Петербург.

Декабрь Скульптор Л. Бернштам делает бюст
Салтыкова.

Около 19 декабря Впервые составлен план
издания полного собрания сочинений. Переговоры с книгопродавцем М. Вольфом
с участием А. Н. Островского. В Тверском музее установлен гипсовый слепок
с бронзового бюста Салтыкова (1878; скульптор П. П. За-белло), дар земского
врача М. И. Пет-рункевича (в 1884 г. после закрытия «Отечественных записок»
удален из экспозиции по решению распорядителя музея А. К. Жизневского).

1882, 2 марта Салтыков и М. М. Стасюлевич
организовали обед в честь А. Н. Островского.

27 апреля Юбилей доктора С. П. Боткина;
во время обеда физиолог И. М. Сеченов предлагает тост за Салтыкова как
«уважаемого диагноста наших общественных зол и недугов».

Середина октября Отдельное издание «Писем
к тетеньке ».

1883, 1 января Ближайшего помощника Салтыкова
по журналу Н. К. Михайловского высылают из Петербурга.

22 января Второе предостережение «Отечественным
запискам», в частности, за публикацию сцен «Злополучный пескарь…» в «Современной
идиллии».

Январь — май Слухи в столицах и провинции
о высылке Салтыкова из Петербурга.

Около 12 февраля Из предосторожности Салтыков
вырезает из уже готового номера журнала три свои сказки: «Самоотверженный
заяц», «Бедный волк» и «Премудрый пескарь».

19 марта Дружеский обед в ресторане Донона
по случаю 35-летнего юбилея литературной деятельности.

17 мая Завершение журнальной публикации
«Современной идиллии». В этом же году роман выходит отдельной книгой.

Не позднее 5 июля Нотариус Н. П. Орлов
и художник Д. Н. Брызгалов присылают Салтыкову аллегорическую картину-коллаж,
где сатирик изображен выходящим из «леса реакции».

5 июля — 23 августа За границей (большая
часть времени в Баден-Бадене).

Август Начало публикации «Пошехонских рассказов».

20—22 декабря С помощью А. Н. Островского
и его брата-министра проводит через цензуру сказки, вырезанные из февральского
номера (напечатаны в № 1 за 1884 г.).

1884, 3 января Арест С. Н. Кривенко, одного
из помощников Салтыкова по «Отечественным запискам».

Февраль — март Салтыков вынужден изъять
из журнала несколько сказок.

8 марта Объяснение с начальником Главного
управления по делам печати Е. М. Феоктистовым.

20 апреля Совещание министров внутренних
дел, народного просвещения и юстиции и обер-прокурора Святейшего Синода.
Прекратили издание «Отечественных записок» как «органа печати, который
не только открывает свои страницы распространению вредных идей, но и имеет
своими ближайшими сотрудниками лиц, принадлежащих к составу тайных обществ»
(журнал имел около 7000 подписчиков — значительное число для того времени;
большая их часть получила в компенсацию подписку на московский ежемесячный
журнал «Русская мысль»).

Октябрь — ноябрь Выходят книги «Недоконченные
беседы («Между делом»)» и «Пошехонские рассказы».

Ноябрь Начало публикации цикла «Пестрые
письма» в журнале «Вестник Европы».

1885, 19 апреля Избрание Салтыкова и Л.
Н. Толстого почетными членами Общества любителей российской словесности
при Московском университете.

18 июня — 29 августа Последняя поездка
Салтыкова за границу (в основном в Висбаден).

Между 13 и 24 ноября Тяжелый приступ болезни.

1886, начало июня — 27 августа Живет на
даче в Финляндии (Новая Кирка).

Сентябрь Первое издание сборника сказок
«23 сказки».

Между 9 и 12 ноября Отдельное издание «Пестрых
писем».

1887, 30 марта Составляет план издания
своих сочинений.

21 мая — 29 августа Живет на даче (станция
Серебрянка Варшавской железной дороги, около 150 верст от Петербурга),
где работает над «Пошехонской стариной».

Октябрь В «Вестнике Европы» начинает печататься
«Пошехонская старина».

17 ноября Составляет новый план собрания
сочинений для издателя И. Серебрякова.

1888, 5 июня — 18 августа Салтыков на даче
(станция Преображенская (Толмачево) Варшавской железной дороги). В «Вестнике
Европы» продолжается печатание «Пошехонской старины» (№ 4, 5, 9—12).

1896, около 15 марта Сильное ухудшение
здоровья Салтыкова.

Апрель Выходит первый том девятитомного
собрания сочинений в издании автора (типография М. М. Стасюле-вича) (остальные
тома вышли после кончины писателя).

26 апреля Около 3 часов пополудни Салтыков
лишился речи и затем потерял сознание.

28 апреля В 3 часа 20 минут дня, не приходя
в сознание, скончался.

2 мая Похороны на Волковом кладбище в Петербурге,
по завещанию Салтыкова — рядом с могилой Тургенева (в советское время (1930-е
гг.), вопреки последней воле писателя, прах был перенесен в другое место
— на Литераторские мостки).

ЛИТЕРАТУРНО-КРИТИЧЕСКИЕ МАТЕРИАЛЫ

И.. М. Мерцалов

М. Е. САЛТЫКОВ В ТУЛЕ

(Из воспоминаний сослуживца)

Кто знал лично М. Е., тот при чтении его
сочинений получает особое удовольствие, потому что писал он часто то, что
говорил, и писал совершенно так же, как говорил (только лирических отступлений
да подробностей в разговоре обыкновенно не встречалось), так что точно
видишь его перед собою и слышишь его голос.

А видеть его всегда было интересно. Смотря
по состоянию здоровья и настроению, он в редакции или говорил только о
текущих делах по журналу и коротко, как бы нехотя, отвечал на вопросы,
или начинал что-нибудь рассказывать: по большей части какие-нибудь слухи
и новости, имевшие общественное значение, проекты разных мероприятий, касавшиеся
преимущественно литературы, причем нередко можно было слышать обычный его
возглас: «Каково положение!» Настоящее всегда связывалось и сопоставлялось
с прошлым, так что можно было услышать от него и воспоминания, как из своей
прежней жизни, так и из жизни некоторых лиц высшего общества, из которых
одни были его товарищами по школе, а с другими — как, напр., с графом Д.
А. Толстым— судьба свела его потом, по выходе из школы. Продавши подмосковное
имение, Салтыков купил небольшое имение под Петербургом и пытался там хозяйничать,
но испытывал только неудачи. Эти неудачи, в связи с самым способом приобретения
имения, тоже неудачным, были темою целого ряда живых и интересных рассказов,
которые потом вошли в «Убежище Монрепо», имение это в конце концов также
было продано, принеся хозяину только убытки. Нередко Салтыков начинал также
рассказывать что-нибудь такое, над чем нельзя было не смеяться. Особенно
глядя при этом на его почти всегда серьезное лицо. По большей части это
была действительность, изукрашенная его фантазией. Обыкновенно в таких
случаях присутствовавшие хохотали самым неудержимым образом, сам же он
никогда громко не смеялся, а только изредка улыбался, да и то в тех лишь
случаях, когда добродушно рассказывал что-нибудь комическое про знакомых
или когда предмет, о котором шла речь, был незначителен и только забавен.
Смешить вовсе не было его целью: напротив, он всегда боялся прослыть писателем
«по смешной части» и даже в разговоре оставался иногда недоволен тем, что
смеются, хотя мог бы уж, кажется, привыкнуть к этому и допускать, что нельзя
не смеяться, слушая смешные вещи. Зависело это от совершенно своеобразных
свойств его рассказа и столь же своеобразного отношения к тому, о чем он
говорил: он часто возмущался и негодовал, но в то же время придумывал для
предмета негодования положения одно смешнее другого, и чем он больше останавливался
на таком предмете, тем, кажется, неистощимее становилась его фантазия.
Это было чисто личною его особенностью, чисто личным оружием, как хобот
у слона, как зубы и когти у хищного зверя, оружием, которым он владел в
совершенстве и которое пускал в ход чисто рефлективно, хотя в то же время
и не бессознательно, а постоянно держа его под контролем и руководством
разума.

Он не мог спокойно и хладнокровно относиться
к тому, что было бессмысленно, бессовестно, фальшиво, надменно, цинично,
словом, что возмущало его нравственное чувство и не мирилось с логикой,
и сейчас же реагировал на это, как мог и умел, как находил лучше и целесообразнее.
Людей и предметы, которые в этом отрицательном смысле обращали на себя
его внимание, он всегда, почти освещал со стороны совершенно неожиданной,
самой, прозаической, характеризовал их необыкновенно метко несколькими
штрихами и открывал в них какую-нибудь новую глупость или гадость, которых
вы, может быть, и не подозревали. К таким скрытым и приличия ради прикрытым
глупостям и гадостям он был особенно беспощаден и вытаскивал таких людей
на свет без всякой церемонии, во всей их наготе, в наиболее показной и
неудобной для них форме: смотрите, мол, какая это гадина, какая скотина!
Он сердился при этом на них, но до злобной вражды и ратоборства с ними
редко доходил, а по большей части смотрел на них с известной высоты общечеловеческого
и своего личного достоинства. Это была, с одной стороны, настоящая мера
вещей, а с другой, если хотите, известная доля душевной мягкости и художественной
объективности.

Рисуя ужаснейших злодеев и негодяев, он
или указывал причины и условия, сделавшие их такими, или искал способов
воздействия на них, пробуждения в них стыда или по крайней мере страха
перед судом детей и потомства, вообще, верил в возможность просияния злодейской
души и не мог понять своею человеческою душою злодейства темного и совсем
беспросветного. Может быть, в отношении истины и самого взгляда на такого
рода отрицательные явления это было неправильно, но зато это поддерживало
в нем веру в человеческую природу и спасало от разочарования.

Н. К. Михайловской говорит, что Салтыков
часто был резок, раздражителен, несдержан в выражениях и что внешность
его только усиливала это впечатление: резкая перпендикулярная складка между
бровей на прекрасном открытом лбу, сильно выпуклые глаза, сурово и как-то
непреклонно смотревшие прямо в глаза собеседнику, грубый голос, угрюмый
вид. «Но иногда это суровое лицо все освещалось такою почти детски-добродушною
улыбкой, что даже люди, мало его знавшие, но попадавшие под свет этой улыбки,
понимали, какая наивная и добрая душа кроется под его угрюмою внешностью.
О тех, кто его близко знал, нечего и говорить. Он не мог не поворчать в
разговоре с кем бы то ни было… но все знали, что это только воркотня
и что в конце концов она ничем не отзовется на деле и действительных отношениях…
это был истинно добрый человек, всегда готовый помочь нуждающемуся словом
и делом. Мелких же чувств мстительности, подозрительности, соперничества
в нем не было даже самых слабых следов».

А. М. Скабичевский сообщает, что в обществе
ходили баснословные слухи о мнимых суровости, жесткости и даже бранчивости,
с какими Салтыков будто бы обращался с людьми не только близкими, но и
совершенно незнакомыми, которых в первый раз видел. Вследствие этих слухов,
начинающие авторы, впервые являвшиеся к нему с своими произведениями, сильно
потрухивали и робели. Но эти слухи крайне преувеличены. Действительно,
его лицо носило по большей части суровое и несколько даже мрачное выражение,
и в нервном голосе очень часто слышались ноты болезненной раздражительности,
что могло пугать каждого непривычного человека. Но все это не мешало ему
быть человеком, в сущности, крайне добрым, с мягким и даже нежным сердцем,
неспособным отказывать в чем-либо людям и, вообще, оставаться безучастным
к их нуждам. Случалось часто, что к нему обращались за авансом сотрудники,
забравшие не мало уже.

Несмотря на свою прямоту и суровость, он
был в отношении сотрудников и людей, которых знал или которые ему казались
искренними, замечательно деликатен. Я уже указывал выше, как он умело вел
редакторское дело, не оскорбляя литературных самолюбий (едва ли не самых
болезненных в мире), с которыми ему приходилось постоянно встречаться.
А между тем в то же время он всегда указывал людям их ошибки и промахи,
нисколько не стеснялся высказывать неприятные истины прямо в глаза. Делалось
это, несмотря на кажущуюся внешнюю резкость, в такой сердечной, чисто товарищеской
форме, что люди не обижались, а если и обижались, то чувствовали себя не
вправе сердиться: на его стороне была правда и самое задушевное доброжелательство.
Человек чувствовал, что его не желают вовсе оскорбить или как бы то ни
было унизить, а просто говорят ему то, что следует и чего от других он
во веки веков не услышит и ни за какие сокровища не купит. Если бы Салтыков
оказался не прав и кому-нибудь незаслуженно причинил обиду, то это наверное
долго его мучило бы.

В обращении с людьми Салтыков был совершенно
одинаков, как бы ни была велика разница в их общественном положении: был
ли перед ним богач или бедняк, граф, князь, генерал или простой мещанин
или разночинец в длинных сапогах и ситцевой рубахе — со всеми он говорил
одинаково. Он различал людей только по их достоинствам и внутренним качествам,
когда узнавал их ближе: одни ему нравились, одних он любил или уважал и
относился к ним замечательно хорошо, других, наоборот, совсем не уважал
и не любил, и скрыть этого уже никак не мог. Его так и тянуло или посмеяться
и сказать что-нибудь неприятное такому человеку, или уйти от греха, уйти
от того неприятного впечатления, которое тот на него производил.

В домашней жизни Салтыков был замечательно
заботливым семьянином и нежным отцом, хотя тоже часто ворчал и на жену,
и на детей. Отношение его к семье отлично обрисовывается в коротеньком
предсмертном письме к сыну. Вот полный текст этого письма: «Милый Костя,
так как я каждый день могу умереть, то вот тебе мой завет: люби мать и
береги ее: внушай то же и сестре. Помни, что ежели вы не сбережете ее,
то вся семья распадется, потому что до совершеннолетия вашего еще очень-очень
далеко. Старайся хорошо учиться и будь безусловно честен в жизни. Вот все.
Любящий тебя отец. — Еще: паче всего люби родную литературу, и звание литератора
предпочитай всякому другому».

В заключение мне хочется отметить одну
чисто народную черту характера Салтыкова: он был артельным, мирским человеком,
не в смысле мирского времяпрепровождения или каких-либо развлечений, совершенно
для него чуждых, а в смысле склонности жить и действовать артелью, мiром,
постоянно принимать близко к сердцу общественные интересы. Это тип на Руси
вполне определенный и сохранившийся еще до сих пор: из него выходят порицатели
общественной неправды и пороков, ходоки, заступники и вообще радетели о
мире, личная жизнь которых неразрывно соединяется с мирскою, которые не
мыслимы без мира так же, как растение без земли и птица без воздуха. У
него и обличье было чисто русское: схожие лица встречаются и среди помещиков,
и у крестьян северных губерний; только такого прекрасного выражения глаз
не скоро найдешь. По первому внешнему впечатлению он легко мог показаться
нелюдимом, но чем больше вы его узнавали и ближе к нему присматривались,
тем для вас становилось очевиднее, что в нем сильно развито общественное
чувство, что он именно не мыслим без мира, что его даже нельзя представить
себе в одиночку: прежде всего без известного кружка близких людей одинаковых
с ним убеждений, затем без известного круга читателей, который служил мысленным
продолжением этого кружка и который он постоянно имел в виду, и наконец
без забот об общественном благе в самом широком значении этого слова.

Миросозерцание Салтыкова было очень широким
и в то же время очень определенным. Юность его приходится на сороковые
годы, когда в русской литературе образовалось два течения — западническое
и славянофильское. Он воспитывался на статьях Белинского и, будучи по природе
русским и оставаясь им до самой смерти, примкнул навсегда к западникам,
т. е. стал желать для отечества того, что на западе было выработано жизнью
хорошего. Примкнул он, однако, не к большинству западников, занимавшемуся
изучением немецкой философии, а к небольшому кружку, прилепившемуся к Франции,
к Франции не Гизо и Луи-Филиппа, а к Франции Фурье, Сен-Симона, Лун-Блана
и Жорж Занда.

«Оттуда, — говорит он, — лилась на нас
вера в человечество, шло все доброе, любвеобильное и желанное, оттуда воссияла
нам уверенность, что золотой век не назади, а впереди нас».

Строгий в службе, он был в высшей степени
правдив и человечен. Требуя от других работы, даже непосильной, он сам
изумлял всех своим трудолюбием. В заседаниях и дома, во всякую пору, хотя
бы ночью, он постоянно был за работой. Он ежедневно имел дело с каждым
чиновником и всех знал. Несмотря на строгую и трудную службу, все его любили
и ничем ради него не тяготились, потому что он всякого ценил по достоинству,
поддерживал и давал быстрый ход по службе, входя в положение даже частной
жизни подчиненного. Серьезный до суровости с равными, был очень мягок и
деликатен с низшими.

Эта яркая, крупная личность заслонила собою
губернатора (речь идет о службе Салтыкова в Рязани в 1858—1860 гг. — С.
Д.).

Живой и светлый ум Салтыкова, быстрота
соображения, помогавшая ему моментально схватывать всегда суть дела, хотя
бы и сложного, каким-то чутьем угадывать неправильность счетов в ведомостях,
без подсчета их, прекрасная память, легко воспроизводившая все детали прежних
дел, замечательная способность легко и свободно излагать свои мысли — все
это, естественно, поражало и изумляло ближайших свидетелей его деятельности,
сулило ему, по-видимому, блестящую будущность государственного деятеля.
Но его взбалмошный характер, болезненная раздражительность до самозабвения,
готовая поднять бурю в стакане воды, разразиться крикливою руганью из пустяков,
крайне невоздержный и злой язык, гордое, презрительно-насмешливое, чуждое
всякой приветливости обращение с окружающими — затмевали высокие качества
его ума и отзывчивого сердца, подрывали сочувствие и уважение к его личности,
а несчастная страсть его открыто и беспощадно издеваться над представителями
высшей губернской администрации, относя их всех, безразлично, кто бы они
ни были, к категории презренных помпадуров, — отчего он не мог сойтись
и ужиться ни с одним почти губернатором, — делала его нетерпимым на службе,
так что через несколько месяцев по перемещении из Тулы (Салтыков в 1865—1868
гг. служил в Пензе, Туле и Рязани — С. Д.) он вынужден был искать
себе средств к жизни на другом, более сродно ему поприще, но и здесь, как
известно, в качестве редактора большого журнала, он не всегда мог владеть
собою, нередко давал волю своему желчному языку, держал себя относительно
своих молодых сотрудников таким же суровым и строгим генералом, как с подчиненными
на службе.

Таким генералом от литературы он
и остался до конца своей жизни, не вступая более на скользкий путь служебной
деятельности.

В. Л. Бурцев РАССКАЗЫ О ЩЕДРИНЕ

На квартиру Щедрина… пришли жандармы
с обыском. В его кабинете было много компрометирующих бумаг. Щедрин, увидевши
жандармов, стал играть на фортепиано «Боже, царя храни» и запел этот гимн.
К нему присоединились некоторые другие члены его семейства, и они образовали,
таким образом, хор. Жандармы не решались прервать исполнение национального
гимна и стояли, дожидаясь окончания пения. Получилась, как потом выразился
сам Щедрин, «смешная сцена», а в то время, пока Щедрин играл и пел «Боже,
царя храни», другие члены его семейства в задних комнатах занимались…
уничтожением компрометирующих бумаг.

ТЕМЫ СОЧИНЕНИЙ И РЕФЕРАТОВ

1. Причины смерти градоначальников и их
значение в развитии сюжета «Истории одного города».

2. «Мысль народная» в «Истории одного города»:
авторская концепция и художественная образность.

3. Народные характеры и их социально-психологические
особенности в изображении Щедрина («История одного города»).

4. Ив. Ив. Прыщ как градоначальник и сюжетно-композиционное
значение этого образа.

5. Идеальное общество в представлениях
Угрюм-Бурчеева.

6. «Войны за просвещение»: смысл и значение
этих событий для авторской концепции исторического развития.

7. Глуповский градоначальник: общее и индивидуальное
(на примере одного из образов).

8. Художественно-философский смысл главы
«Сказание о шести градоначальницах».

9. Кто из градоначальников, на ваш взгляд,
был наилучшим управителем Глупова? (Сочинение-рассуждение.)

10. «Оно»: загадка появления и смысл этого
образа.

11. «Оно» и сюжетно-композиционное значение
этого образа.

12. «История одного города»: сатира на
прошлое России или предостережение о будущих опасностях общественного развития?

13. Продолжение «Истории одного города»
— повесть Вячеслава Пьецуха «История города Глупова в новые и новейшие
времена» (1989): удача или поражение; обоснуйте вашу оценку (в форме сочинения-рецензии).

14. Сатира на утопические модели общественного
устройства в «Истории одного города».

15. Почему городу Глупову не удается стать
городом Умновом?

16. Жанровое своеобразие сказок Щедрина
и традиции русского фольклора (образы животных).

17. «Рыбье царство» в сказках Щедрина:
фольклорные мотивы и социально-психологическая проблематика.

18. Люди в сказках Щедрина: проблема характера.

19. «Совесть» в образной структуре сказки
«Пропала совесть».

20. Гротеск в сказке «Дикий помещик».

21. Зайцы в сказках Щедрина.

22. Три Топтыгина в сказке «Медведь на
воеводстве» (сравнительная характеристика).

23. Объект сатиры в сказке «Вяленая вобла»
и художественное своеобразие повествования.

24. Сатира и юмор в сказке «Орел-меценат».

25. Карась и ерш в сказке «Карась-идеалист»:
смысл конфликта между персонажами и художественные формы его передачи.

26. Евангельские мотивы в сказках «Христова
ночь» и «Рождественская сказка».

27. Смысл названия главы «Семейный суд»
в «Господах Головлевых» и ее сюжетно-композиционное значение.

28. Головлев-отец в системе образов романа:
драма судьбы.

29. Арина Петровна Головлева: логика развития
характера.

30. «Родственность» в понимании членов
семьи Головлевых.

31. Художественные средства создания социально-психологической
характеристики персонажа (на примере одного из персонажей «Господ Головлевых»).

32. Павел Головлев среди других Головлевых:
особенности образа.

33. Петенька и Володенька как сыновья Порфирия
Головлева: особенности характеров; суть конфликта с отцом.

34. СюжетнО-композиционный смысл изображаемой
Салтыковым набожности Иудушки Головлева.

35. Аннинька и Любинька: характеры и судьбы.

36. Евпраксеюшка в системе образов романа
«Господа Головлевы».

37. Аннинька и Иудушка: динамика конфликта
между ними и смысл его развития.

38. Есть ли черты гротеска в изображенном
характере Порфирия Головлева-Иудушки? (Сочинение-рассуждение.)

39. «Фантазии» Иудушки Головлева как черта
его характера: художественный смысл и средства изображения.

40. Крестьяне и дворяне в романе «Господа
Головлевы»: художественные особенности изображения.

41. Головлево как художественный образ.

42. «Запой праздномыслия» у Порфирия Головлева:
смысл темы.

43. Тема смерти в романе «Господа Головлевы».

44. Композиционная логика романа «Господа
Головлевы» и смысл его финала.

ТЕЗИСНЫЕ ПЛАНЫ СОЧИНЕНИЙ НАРОД В КНИГЕ
М» Е. САЛТЫКОВА-ЩЕДРИНА

«ИСТОРИЯ ОДНОГО ГОРОДА»

I. «Мысль народная» в понимании Салтыкова.
Его письмо А. Н. Пыпину 2 апреля 1871 г.: «…в слове «народ» надо отличать
два понятия: народ исторический и народ, представляющий собой идею демократизма.
Первому, выносящему на своих плечах Бородавкиных, Бурчеевых и т. п., я
действительно сочувствовать не могу. Второму я сочувствовал, и все мои
сочинения полны этим сочувствием».

II. Народ и власть как центральная тема
художественного исследования в «Истории…».

1. Время в книге: подробно изображенные
времена правления градоначальников и краткие характеристики других периодов
глуповской истории, начиная от головотяпского. Народ в разные периоды глуповской
истории и основные качества, его характеризующие.

2. Народные сцены и их место в композиции
книги. Разделение Щедриным «прав человека» и «прав Бурбонов». Поступки
глуповцев в главе «Сказание о шести градоначальницах» и их значение для
раскрытия «бессознательности» горожан. Своеобразие персонификации глуповцев;
лейтмотивный образ Ивашек, становящихся жертвами «шарахающихся» глуповцев.

3. История Алены Осиновой и Дмитрия Прокофьева
(глава «Голодный город») и ее значение для усиления психологизации образов
жителей Глупова.

4. Стрелецкая тема в книге; драки стрельцов
с пушкарями; человек и оружие как тема книги.

5. «Путешествие» Фердыщенко и «войны за
просвещение» в контексте развития народной темы. Особенности изображения
«эпохи увольнения от войн».

6. Глуповцы-«ходоки», челобитчики, искатели
справедливости, народные мечтатели (Евсеич Пахомыч, Боголепов и др.).

7. История отца и сына Козырей. Изображение
«расплывчатого» учения Козыря как часть полемики Салтыкова с социально-утопическими
учениями. Сатира и юмор в изображении «администраций» Беневоленского и
Прыща.

8. Глуповцы в период правления Угрюм-Бурчеева.
Художественные средства изображения жителей Глупова в финальных главах
книги. Место публицистических отступлений в развитии народной темы.

III. Своеобразие сатиры Щедрина в «Истории
одного города». Спор писателя с критикой, считавшей его книгу «исторической
сатирой» (письмо в редакцию журнала «Вестник Европы»). Отказ отождествлять
историю Глупова с «подлинной историей России». Размышления писателя о «превратном
течении времени». «Народ исторический», «действующий на поприще истории»,
и «народ как воплотитель идеи демократизма».

Народная тема и щедринский творческий принцип
оценивать «жизненные явления единственно по их внутренней стоимости, без
всякого участия великодушия и сострадания».

ФИЛОСОФСКО-ИСТОРИЧЕСКАЯ КОНЦЕПЦИЯ М.
Е. САЛТЫКОВА-ЩЕДРИНА

(по «Истории одного города»)

1. Философско-историческая проблематика
в русской классической Литературе («Борис Годунов», «Полтава», «Капитанская
дочка» A. С. Пушкина, «Война и мир» Л. Н. Толстого и другие произведения).

2. М. Е. Салтыков-Щедрин как писатель-публицист:
«…Писания мои до такой степени проникнуты современностью, так плотно
прилаживаются к ней, что ежели и можно думать, что они будут иметь какую-нибудь
ценность в будущем, то именно и единственно как иллюстрация этой современности».
Это заниженная самооценка. В кйигах Салтыкова-Щедрина есть не только острая
сатира, но и глубокие раздумья автора о природе человека и законах история.

3. «История одного города». Писатель отказывался
расценивать это произведение как сатиру на русскую историю. Для него это
была книга о современности. Но ее значение шире.

4. История России и «История одного города»:
художественное осмысление реальных фактов. Исторические аналогии: Грустилов
— Александр I, Угрюм-Бурчеев — Аракчеев и др. Сатирическое использование
жанра летописи. «История одного города» — форма полемики с официальными
историческими концепциями.

5. Законы истории в понимании Салтыкова-Щедрина.
Общая закономерность истории города Глупова: благополучие жителей обратно
пропорционально активности губернатора. Для людей наиболее благоприятен
естественный
ход истории.

6. Символика образа, названного Салтыковым-Щедриным
оно.
Конец света, торжество хаоса — закономерный результат человеческой
жизни, полной бессмысленной суеты. Но после того как «история прекратила
течение свое», в городе Глупове появился очередной губернатор. Конец света
наступает лишь для какого-либо поколения. В целом же жизнь бесконечна и
неуправляема.

7. Заключение. «История одного города»
одновременно книга о прошлом (истории России), о настоящем (неправильно
устроенном и нелепо живущем обществе) и о вечном.

СОЧИНЕНИЯ

ИСТОРИЯ И СОВРЕМЕННОСТЬ В КНИГЕ М. Е.
САЛТЫКОВА-ЩЕДРИНА «ИСТОРИЯ ОДНОГО ГОРОДА»

Салтыков говорил, что, работая над своей
книгой, он имел в виду не «историческую», а «совершенно обыкновенную сатиру»,
направленную «против тех характеристических черт русской жизни, которые
делают ее не вполне удобною» (письмо в редакцию журнала «Вестник Европы»).
И это многократно подтверждается тем, что сатирические аллюзии, возникающие
при чтении «Истории одного города», связаны сколь с периодом 1731—1826
гг., как он обозначен в «Описи градоначальникам», столь и с временами,
когда книга была написана, мастер завершил свой земной путь, а планета
вверглась в XX в.

Сохранилось суждение Лескова об идеях Рахметова:
«Чернышевский должен был знать, что, восторжествуй его дело, наше общество
тотчас же на другой День выберет себе квартального». И это не только сбывшееся
горькое пророчество, но и знаменательный факт веры в то, что писательское,
художественное слово способно привести к реальным общественным изменениям
и потрясениям. Если продолжать настаивать на том, что Салтыков писал сатиру
на русское самодержавное правление, то придется признать и его провидения,
связанные уже с фактами, известными нам из истории КПСС и СССР.

Так, сочинение Василиска Бородавкина «Мысли
о градоначальническом единомыслии, а также о градоначальническом единовластии
и прочем» вполне сопоставимо с резолюцией ЦК РКП(б) «О единстве партии»,
принятой в 1921 г. на X съезде большевиков. Салтыков говорил, что нет ничего
фантастичнее действительности, и вполне можно предположить, что Ленин с
его казуистическим умом, Ленин, известный знаток и почитатель Щедрина,
вполне мог некоторые идеи, передоверенные писателем градоначальникам ради
их, идей, отвержения, перенести в свои труды, которые многие десятилетия
должны были почитаться не только последним, но и окончательным словом мировой,
социально-политической и вообще мысли.

Вот Щедрин пишет о возведении «мысли о
сочетании идеи прямолинейности с идеей всеобщего осчастливливания» в «довольно
сложную и неизъятую идеологических ухищрений административную теорию».
Однако угрюм-бурчеевская «прямая линия» напоминает пресловутую «генеральную
линию» «родной Коммунистической партии», а его же тезис об «упразднении
естества» сходен с многочисленными «мероприятиями» (у Щедрина Бородавкин
поучает: «…градоначальник никогда не должен действовать иначе, как чрез
посредство мероприятий. Всякое его действие не есть действие, а есть мероприятие»),
которыми много десятилетий терзали наше отечество не глуповские, а реальные
коммунисты.

«Темная занавесь, то есть конец свету»,
придуманная Угрюм-Бурчеевым для отгорожения Глупова, материализовалась
в нашем столетии в недоброй памяти «железный занавес», как и слова «барак»,
«масса», излюбленные в новом, «полуобезьяньем» языке того же Бурчеева.
А два праздника в году, весенний, «Праздник неуклонности», служащий «приготовлением
к предстоящим бедствиям», и осенний, «Праздник предержащих властей», посвященный
«воспоминаниям о бедствиях, уже испытанных», напоминают о двух недавних
«красных днях» календаря, майском и октябрьско-ноябрьском. Можно вспомнить
о «тридцати трех философах, рассеянных по лицу земли» при Микаладзе и еще
многое, что сделает вполне допустимым сравнение Бородавкина с Лениным,
а Бурчеева со Сталиным…

Но сила щедринского шедевра не столько
в его сохраняющейся до сих пор злободневности, сколько в том, что он сумел
увидеть подоплеку этой злободневности. История, по Салтыкову-Щедрину, связана
с современностью глубинной однородностью, повторяемостью человеческих побуждений
и вытекающих из них поступков. Как видно, меняются лишь внешние атрибуты
власти, ее вещественные черты, психологическая суть остается неизменной.
Власть, персонифицированная в той или иной личности, должна заботиться
о сохранении и воспроизведении себя самой, но никак не этой личности. Личность
становится служанкой Власти (недаром в «Оправдательных документах» печатается
сочинение князя Микаладзе «О благовидной всех градоначальников наружности»).

Но история в понимании Салтыкова не сводится
к истории власти. Власть однородна, она повторима во времени, не способна
к развитию. Может быть, это убеждение писателя окажется ключом к тайне
финала его книги. Истолкованию знаменитого оно посвящены многие
десятки работ, но все суждения могут быть сведены к двум основным: для
одних исследователей— это выражение народного гнева, революционный взрыв,
сметающий «антинародную глуповскую власть»; для других оно — «наступление
жесточайшей реакции».

Последняя фраза повествования: «История
прекратила течение свое», за которой следует слово «Конец», выглядит нелогичной,
если заглянуть в «Опись градоначальникам»: после Угрюм-Бурчеева и оно
в
Глуцове появляется Перехват-Залихватский, градоначальничество вроде бы
продолжается. Но если вспомнить щедринское противопоставление «исторического
народа» народу, «выносящему на своих плечах Бородавкиных, Бурчеевых и т.
п.», то мы будем иметь основания предположить, что писатель вывел Глупов
за пределы истории, времени, изобразив некий заповедник власти, в котором
ничего не происходит, кроме власти испытаний — не общественным мнением,
не требованиями народной стихии, даже не другими властолюбцами, а именно
безграничностью власти.

Таким образом, история и современность
оказываются в изображении Салтыкова нераздельными. Подтверждением существования
этого парадокса (многие говорят в этом случае лишь о пророческом даре писателя)
становится именно сохраняющаяся актуальность большинства его книг, начиная
с «Истории одного города».

ДЛЯ ЛЮБОЗНАТЕЛЬНЫХ

1. Салтыков родился в селе Спас-Угол Каля-зинского
уезда Тверской губернии. Знаете ли вы, в какой российской области находится
это село ныне?

(В Талдомском районе Московской области.)

2. Куда поступил Салтыков после первоначального
домашнего обучения?

(в Московский дворянский институт.)

3. По какой причине и в какое учебное заведение
был переведен Салтыков из Московского дворянского института? Назовите нескольких
знаменитых выпускников его.

(Как лучший воспитанник института Салтыков
был переведен в императорский Царскосельский Лицей. Пушкин, А. Дельвиг,
канцлер А. Горчаков…)

4. Какая традиция существовала в Лицее
и какой титул, согласно этой традиции, получил на своем курсе Салтыков?

(На каждом курсе Лицея определялся воспитанник,
по своей литературной одаренности достойный стать продолжателем Пушкина.
Таким продолжателем на своем, XIII курсе и был объявлен Салтыков.)

5. Где и каким произведением дебютировал
Салтыков? (Стихотворением «Лира» в журнале «Библиотека для чтения» (1841).)

6. В каком журнале Салтыков опубликовал
свои лицейские стихотворения, подписав их полной фамилией?

(В 1844—1845 гг. в журнале «Современник»,
основанном А. С. Пушкиным и редактировавшемся его другом П. А. Плетневым.)

7. Несмотря на явную склонность и стремление
к занятиям литературой, Салтыков после окончания Лицея обязан был поступить
на казенную службу. Назовите причину этого. (Как воспитанник, получивший
образование за казенный счет, Салтыков должен был в течение шести лет состоять
на государственной службе.)

8. Каким беллетристическим произведением
и где дебютировал Салтыков? (Повестью «Противоречия» в ноябрьской книжке
журнала «Отечественные записки» (1847).)

9. Какую повесть сам Салтыков считал своим
прозаическим дебютом и включил в первый том собрания своих сочинений (1889)?
Где она впервые была напечатана? (Повесть «Запутанное дело». Впервые напечатана
в журнале «Отечественные записки» (март 1848).)

10. Назовите наиболее яркий образ-символ
в повести «Запутанное дело», предвещающий поэтику социально-философского
гротеска зрелого Салтыкова. (Образ пирамиды, в объем которой втиснуто множество
живых людей, в том числе главный герой повести.)

11. В связи с какими событиями в России
в 1848 году был усилен цензурный надзор за журналами и газетами? (В связи
с началом революционных событий во Франции.)

12. Какое обвинение было предъявлено Салтыкову
как автору повестей «Противоречия» и «Запутанное дело»? (Салтыков как государственный
служащий не имел права публиковать литературные произведения «без дозволения
и ведома начальства». Кроме того, в этих повестях был усмотрен «вредный
образ мыслей и пагубное стремление к распространению идей, потрясших уже
всю Западную Европу и ниспровергших власти и общественное спокойствие».)

13. Как формально была обоснована ссылка
Салтыкова? В какой город он был сослан? Как этот город был переименован
при большевиках? (Салтыков был отправлен «на служение» тем же чином титулярного
советника в город Вятку под «особый надзор» губернатора. В советское время
Вятка была переименована в город Киров.)

14. Кто из русских писателей при Николае
I до Салтыкова был сослан в Вятку? (А. И. Герцен.)

15. Какое литературное имя получила Вятка
в произведениях Салтыкова? (Крутогорск.)

16. У вятского вице-губернатора А. П. Болтина
были две дочери-близнецы. Салтыков посватался к одной из них. Как звали
сестер? Как Салтыков неизменно объяснял свой выбор?

(Елизавета и Анна. Салтыков женился на
Елизавете: считая Анну духовно интереснее сестры, он предпочел красоту
первой — и не раз говорил, об этом.)

17. Когда и где состоялось венчание-свадьба
Салтыкова? (В Москве 6 июня 1856 г. (здесь и далее все даты по старому
стилю).

18. Кто способствовал освобождению Салтыкова
из вятской ссылки? (После смерти Николая I генерал-адъютант П. П. Ланской,
женатый на вдове А, С. Пушкина — Н. Н. Пушкиной (урожд. Гончаровой), оказался
по военно-служебным делам в Вятке. Супруги приняли живейшее участие в судьбе
Салтыкова. По докладу министра внутренних дел С. С. Ланского, двоюродного
брата П. П. Ланского, Александр II «высочайше повелеть соизволил: дозволить
Салтыкову проживать и служить где пожелает». Это произошло в ноябре 1855
г.)

19. В каком чине вернулся Салтыков из Вятки?
Какую должность он получил в министерстве внутренних дел?

(В чине надворного советника. Стремясь
внести свою лепту в начинавшиеся тогда реформы императора Александра II,
Салтыков не вышел в отставку, а продолжил службу, став чиновником особых
поручений при министерстве.)

20. Как называлось произведение, с которым
Салтыков вернулся в литературу после вятской службы? Где оно было впервые
напечатано? «Губернские очерки». В московском журнале «Русский вестник».)

21. Как подписал Салтыков «Губернские очерки»
в журнале и в отдельном издании? (Н. Щедрин; «Из записок отставного надворного
советника Щедрина. Собрал и издал М. Е. Салтыков».)

22. Кому принадлежат следующие слова: «Помним
мы появление г-на Щедрина в «Русском вестнике»… О, тогда было такое радостное,
полное надежд время! Ведь выбрал же г. Щедрин минутку, когда явиться…»?
В каком году «Губернские очерки» были напечатаны в «Русском вестнике»?
(Ф. М. Достоевскому. В 1855 г.)

23. Куда и когда впервые Салтыков был назначен
вице-губернатором? (В Рязань в марте 1858 г.)

24. Кто прозвал Салтыкова «вице-робеспьером»?
(Рязанские помещики в пору его тамошнего вице-губернаторства.)

25. В каком произведении появилось впервые
название «город Глупов»? (В очерке «Литераторы-обыватели», написанном по
рязанским впечатлениям в 1860 г.)

26. По какой причине Салтыков покинул вице-губернаторское
место в Рязани? (Из-за постоянных конфликтов с губернатором Н. М. Муравьевым,
послужившим одним из прототипов для образов помпадуров.)

27. В чем сатирический смысл созданного
Салтыковым слова-образа «помпадур»? (Как известно, во Франции XVIII в.
при короле Людовике XV страной фактически правила его фаворитка — маркиза
де Помпадур. Салтыков хотел подчеркнуть, что в современной ему России ответственные
посты в системе государственного управления чиновники получали не за свои
деловые качества, а вследствие придворных знакомств, связей, интриг и т.
п. Отсюда и «помпадурши» — любовницы помпадуров-губернаторов, от которых
зависело очень многое в жизни губерний.)

28. В какую губернию и на какую должность
получил Салтыков назначение после Рязани? (В Тверскую губернию на должность
вице-губернатора.)

29. С каким журналом стал сотрудничать
Салтыков после выхода в отставку в 1862 г.? (С журналом «Современник».)

36. Как должен был называться журнал, который
Салтыков намеревался создать в 1862г.? («Русская правда».)

31. В полемике с какими журналами принимал
участие Салтыков как сотрудник «Современника»? (С журналами братьев Достоевских
«Время» и «Эпоха», с журналом «Русское слово».)

32. Какое решение принял Салтыков, покинув
в конце 1864 г. редакцию «Современника»? (Он решил возвратиться на государственную
службу и стал чиновником министерства финансов.)

33. Какую должность получил Салтыков после
возвращения на службу? (Он стал председателем казенной палаты в Пензе.)

34. По какой причине и куда Салтыков был
переведен из Пензы? (Салтыков постоянно конфликтовал с губернатором В.
П. Александровским, допускавшим финансовые злоупотребления. Салтыков просил
о переводе и был назначен управляющим Тульской казенной палатой.)

35. Чем закончился конфликт Салтыкова с
тульским губернатором Шидловским? (Салтыков был перемещен из Тулы в Рязань
на такую же должность управляющего казенной палатой.)

36. Чем занялся Салтыков после окончательного
ухода с государственной службы в 1868 г.? (Он стал одним из соредакторов
журнала «Отечественные записки».)

37. В статье «Новаторы особого рода» Салтыков
выступает против «клубницизма» — натуралистического повествования, граничащего
с порнографией. Знаете ли вы источник происхождения этого термина, предложенного
Салтыковым? (Он связан с «Мертвыми душами» Гоголя, где Ноздрев, рассказывая
о своих скабрезных похождениях, эвфемистически называет их «клубникою ».)

38. Кто из градоначальников управлял Глу-повом
при помощи органчика в голове? Какие две пьесы этот органчик играл? (Дементий
Варламович Брудастый. «Раззор-рю!» и «Не потерплю!».)

39. Кто из градоначальников Глупова был
автором сочинения «Жизнеописания замечательнейших обезьян»? (Двоекуров.)

40. Один из градоначальников замостил улицы,
другой — базарную площадь, а третий — разместил мостовые и «из добытого
камня настроил монументов». Назовите их. (Двоекуров, Бородавкин, Негодяев.)

41. Кто из градоначальников, начав «объяснять
глуповцам права человека», «кончил тем, что объяснил права Бурбонов»? (Виконт
Дю Шарио.)

42. Назовите градоначальника, автора повести
«Сатурн, останавливающий свой бег в объятиях Венеры». (Грустилов.)

43. Как стал называться город Глупов после
переименования его Угрюм-Бурчеевым? (Непреклонск.)

44. По проекту Угрюм-Бурчеева в городе
Глупове устанавливались, вместо церковных и других праздников, всего два.
Назовите их. Какие коммунистические праздники они вам напоминают? (Весенний
«Праздник неуклонности» («служит приготовлением к предстоящим бедствиям»)
напоминает первомайский праздник; осенний «Праздник предержащих властей»
(«посвящается воспоминаниям о бедствиях, уже испытанных») — сходен со всем
знакомым днем 7 ноября.)

45. После описания того, как появилось
«оно»,
в тексте «Истории одного города» говорится: «История прекратила течение
свое». Так ли это? Закончилась ли история Глупова на Угрюм-Бурчееве? (Нет.
В «Описи градоначальникам» за Угрюм-Бурчеевым следует Перехват-Залихватский.)

46. Что вы знаете о детях Салтыкова и судьбе
его потомков? (У супругов Салтыковых было двое детей: Константин и Елизавета.
Константин остался бездетным; Елизавета умерла в эмиграции, а ее дочь была
обвинена в шпионаже и расстреляна большевиками в конце 1930-х гг.)

47. В каком произведении Щедрина появляются
герои Грибоедова? Назовите их. (В цикле «В среде умеренности и аккуратности».
Молчалив, Чацкий.)

48. Когда, куда и с какими целями Салтыков
совершил первую зарубежную поездку? (В 1875 г. в Южную Германию (Баден-Баден)
для лечения.)

49. В каком произведении Салтыкова герой
пишет дневник, зная, что его будет читать квартальный надзиратель? (В «Современной
идиллии».)

50. В каком произведении Салтыкова упоминается
Чернобыль? (В первом из «Пошехонских рассказов».)

51. Кто возглавил журнал «Отечественные
записки» после кончины Некрасова? (Салтыков.)

52. Какова судьба журнала «Отечественные
записки» при Салтыкове? (Журнал был закрыт в 1884 г. по обвинению «в распространении
вредных идей» и привлечении к сотрудничеству «лиц, принадлежащих к составу
тайных обществ».)

53. Назовите последнюю большую книгу Салтыкова
и издание, где появились ее первые главы. («Пошехонская старина»; журнал
«Вестник Европы».)

54. Знаете ли вы автора следующих слов:
«Невозможно понять историю России во второй половине XIX в. без помощи
Щедрина»? (М. Горький.)

СПИСОК РЕКОМЕНДУЕМОЙ ЛИТЕРАТУРЫ

Салтыков-Щедрин М. Е. Собр. соч.:
В 20 т. (24 кн.). М., 1965—1977.

Салтыков-Щедрин М. Е. Собр. соч.:
В 10 т. М., 1988.

М. Е. Салтыков-Щедрин в воспоминаниях современников:
В 2 т. 2-е изд., пересмотр, и доп. М., 1975. (1-е изд. — 1957).

Макашин С. А. Салтыков-Щедрин. Биография
(1826—1856). М., 1949 (2-е изд. — 1951).

Макашин С. А. Салтыков-Щедрин на
рубеже 1850—1860-х годов: Биография., М., 1972.

Макашин С. А. Салтыков-Щедрин. Середина
пути. 1860—1870-е годы: Биография. М., 1984.

Макашин С. А. Салтыков-Щедрин. Последние
годы. 1875—1889: Биография. М., 1989.

Ольминский М. С. Щедринский словарь
/ Под ред. М. М. Эссен и Н. Лепешинского. М., 1937.

Соколова К. И. Михаил Евграфович
Салтыков-Щедрин: Книга для учащихся старших классов. М., 1993.

Турков А. М. Ваш суровый друг: Повесть
о М. Е. Салтыкове-Щедрине. М., 1988. (Писатели о писателях).

Тюнькин К, Салтыков-Щедрин. М.,
1989. (ЖЗЛ).

Салтыков-Щедрин. 1826—1976: Статьи, материалы,
библиография. Л., 1976,

Салтыков-Щедрин и русская литература. Л.,
1991.

Жизнь и творчество М. Е. Салтыкова-Щедрина:
Материалы для выставки в школе и детской библиотеке / Сост. и вступ. ст.
М. С. Горяч-киной. М., 1989.

Калмановский Е. С. Безнадежная мгла
настоящего, или Столп отечественного критицизма // Российские мотивы. СПб.,
1994.

Есаулов И. А. Христоцентризм и соборность
(«Господа Головлевы» Салтыкова-Щедрина) // Категория соборности в русской
литературе. Петрозаводск, 1995.

История города Глупова. Будет ли у нее
конец? //ДОСЬЕ. Прилож. к «Лит. газ.». 1996. № 2. (Номер посвящен 170-летию
со дня рождения М. Е. Салтыкова-Щедрина.)

Поделитесь этой записью или добавьте в закладки

   

Антон Семёнович Макаренко-всемирно известный воспитатель, педагог, прозаик и драматург. По мнению ЮНЕСКО относится к четырем педагогам (наравне с Георгом Кершенштейнером, Джоном Дьюи и Марией Монтессори), определившим способ педагогического мышления в ХХ веке.

Антон Семёнович Макаренко родился 13 марта 1888 года в г. Белополье Сумского уезда Харьковской губернии. Отец, Семён Григорьевич Макаренко, служил рабочим в вагоноремонтных мастерских, мать, Татьяна Михайловна, занималась домом и воспитанием детей. В семье Макаренко было четверо детей: старшая Александра, Антон, Наталья и Виталий, родившийся на семь лет позже Антона.

Антон Макаренко с детства отличался очень слабым здоровьем. Редко общался со сверстниками, предпочитая всё время проводить за книгами. В семье была неплохая библиотека, которую собирал отец.

В 1895 год у Антон поступил в начальную школу, где сильно выделялся на фоне других учеников своими знаниями. К тому же из-за плохого зрения он носил очки, ставшие предметом насмешек и издевательств со стороны одноклассников.

После переезда семьи в Кременчуг Макаренко продолжил образование в Кременчугском четырёхклассном городском училище, которое окончил в 1904 году. Затем поняв, что его привлекает педагогика, поступил на одногодичные педагогические курсы. По его окончании Антон Семенович получил свидетельство, которое удостоверяло его звание учителя начальных училищ с правом преподавания в сельских двухклассных училищах Министерства народного просвещения. Это было в 1905 году, а уже в сентябре этого года в двухклассном железнодорожном училище небольшого посада Крюков стал работать новый учитель-Антон Семенович Макаренко. В 1914 году в Полтаве открылся учительский институт. Блестяще сдав вступительные экзамены, Макаренко был зачислен студентом Полтавского учительского института.

Институт он закончил первым по успеваемости с золотой медалью, написав выпускное сочинение: «Кризис современной педагогики».

Во время Первой мировой войны Антон Макаренко был призван в армию, но из-за слабого зрения его в скором времени демобилизовали. В 1917-1919 гг. он заведовал школой в посаде Крюков Кременчугского уезда и работал инспектором Высшего начального училища в том же городе, руководил начальным городским училищем в Полтаве.

В 1920 году Полтавский Губернский отдел народного образования поручил Макаренко создать трудовую колонию для несовершеннолетних правонарушителей в селе Ковалёвка. Год спустя она получила имя Максима Горького. После окончания Первой мировой войны и двух революций в стране были большие проблемы с преступностью малолетних. По разным оценкам, на территории РСФСР насчитывалось от 4,5 до 7 миллионов детей-беспризорников. Они занимались попрошайничеством и воровством, а те, что постарше, сбивались в банды грабителей. По всей стране чекисты отлавливали их и отправляли в наскоро созданные колонии для перевоспитания. Руководителем одной из них и стал тридцатидвухлетний Макаренко. Штат колонии в селе Ковалёвка состоял из трёх учителей (двое из которых — женщины) и завхоза. Никакой охраны не было. В распоряжении руководителя находилось полуразрушенное здание, несколько мешков муки и револьвер с шестью патронами. 

В декабре 1920 года прислали первых подопечных — это были крепкие, достаточно взрослые ребята (многие беспризорники занижали свой возраст, чтобы избежать тюрьмы). Они вели себя так, будто приехали на отдых: перезимовать «на казённых щах» представлялось им отличной перспективой. Они ели, когда была еда, а когда не было, воровали по соседним деревням, проводили дни за игрой в карты и ножички, а все попытки привлечь их к учёбе и работе встречали по-воровски вежливым отказом, в котором без труда читалась угроза. Макаренко с отчаянием пришлось признать, что стандартные методы воздействия здесь не работают.

Оставался один способ призвать колонистов к порядку — силовыми методами. Но Макаренко понимал: держать в страхе целую ораву малолетних преступников ему не под силу. Он решился на отчаянный шаг: вызвал к себе местного «авторитета» Семёна Калабалина и попросил его съездить в город за деньгами на содержание колонии. Объяснил, что, если он не вернётся, остальным придётся сидеть впроголодь целый месяц. Выдал доверенность на получение денег, лошадь и, поскольку на дорогах было небезопасно, — свой пистолет. 

Макаренко рисковал не только остаться без денег на содержание колонии. Если бы Семён не вернулся — руководителя ждал расстрел. Но парень был глубоко тронут оказанным ему доверием и привёз назад необходимую сумму. Впоследствии Калабалин станет главным сподвижником Макаренко, а колония превратится в преуспевающее предприятие с собственной школой, фермой и цехами на несколько сотен рабочих мест. Позже Макаренко переведут в другое исправительное заведение неподалёку — Коммуну для беспризорников имени Ф. Э. Дзержинского. Там его таланты развернутся на полную: в коммуне будут не только школа, сельскохозяйственные угодья и высокотехнологичный завод, но и оранжерея, театральная труппа и собственный оркестр.

По официальным данным, из более чем трёх тысяч беспризорников, воспитанных под руководством Макаренко, ни один не вернулся в тюрьму. Многие выросли в квалифицированных рабочих, другие получили высшее образование и стали экономистами, управленцами и учителями. 

Педагогическая деятельность Антона Макаренко нашла отражение во многих его литературных произведениях. Первый писательский опыт педагога был не самым успешным и подвергся в 1914 году критике Максима Горького. После этого Макаренко в течение тринадцати лет писательской деятельностью не занимался, но вёл записные книжки. После посещения колонии для несовершеннолетних Алексей Максимович Горький посоветовал Макаренко вернуться к литературной работе и написать книгу о деятельности в колонии и позднее в коммуне имени Ф. Э.  Дзержинского. И вскоре Макаренко представил на суд читателей три своих произведения – «Марш 30 года», «ФД-1», «Педагогическую поэму».

Власти очень пристально следили за деятельностью педагога, и в последствии его преподавательские эксперименты были прекращены. Антон Макаренко получил новое назначение, он отправился в Киев, чтобы занять кресло помощника начальника трудовых колоний. Макаренко понял, что заниматься педагогической деятельностью ему уже не дадут, поэтому сосредоточился на литературном поприще.

Через год на него прислали анонимку, в которой утверждалось, что педагог критикует Иосифа Сталина. Бывшие сослуживцы успели предупредить Макаренко, и он в срочном порядке уезжает в Москву.

Антон Семенович по-прежнему пишет книги, иногда при содействии супруги Г. Макаренко. Вместе с ней Макаренко издал свой новый труд под названием «Книга для родителей», в которой до мельчайших подробностей знакомит читателя с собственными взглядами на воспитание подрастающего поколения. Педагог придерживался мнения, что ребенку нужен коллектив, иначе он не будет адаптирован в социуме. Однако, он писал и о необходимости каждого индивида в свободной реализации. Еще одним непременным условием гармоничного роста и развития личности Макаренко считал трудовую деятельность. Все воспитанники талантливого педагога сами зарабатывали себе на жизнь.          

Спустя годы произведения Макаренко экранизировали, но это случится уже после его смерти. Многие поколения детей выросли на картинах, снятых по произведениям Антона Семеновича – «Поэтическая поэма», «Большие и маленькие», «Флаги на башнях». После выхода «Педагогической поэмы» Антона Семеновича приняли в Союз писателей СССР. В последние годы жизни Макаренко продолжил работу как над художественными произведениями — «Флаги на башнях» (1938), так и над автобиографическими материалами — повесть «Честь» (1937—1938), роман «Пути поколения» (не закончен). Кроме того, он продолжает активно разрабатывать методику педагогической деятельности и воспитания в целом, публикует ряд статей. В 1936 году вышла его первая крупная научно-педагогическая работа «Методика организации воспитательного процесса».

А в 1939 году Президиум Верховного Совета СССР вручает признанному педагогу орден Трудового Красного Знамени.

Семья

Первый раз Антон серьезно влюбился в женщину, старше его на восемь лет. Ее звали Елизавета Григорович, она была женой священника.

Елизавета по образованию тоже была педагогом, поэтому наравне с Антоном трудилась в колонии им. А. М.  Горького в деревне Ковалевка. Влюбленные так и не смогли зарегистрировать свои отношения, так как Елизавета все это время считалась женой священника, и развод не получила. Их гражданский брак длился на протяжении двадцати лет, Антон сам разорвал отношения с бывшей возлюбленной. Причины своего поступка он озвучил в письме брату, Макаренко писал, что Елизавета подвержена «атавизмам старой поповской семьи».

Второй раз свою личную жизнь педагог устроил в 1935 году. Он женился на Галине Салько, знакомство с которой состоялось на работе. Она занимала должность инспектора Наркомнадзора, и однажды приехала проверить колонию, где трудился Макаренко. У Галины подрастал сын Лев, которого Макаренко усыновил после росписи.

Родных детей у Антона Макаренко не было. Слишком много времени и душевных сил он отдавал своим воспитанникам. Зато воспитывал пасынка и племянницу Олимпиаду, дочь брата Виталия, уехавшего за границу. Младший брат педагога эмигрировал после Октябрьской революции, оставив дома беременную жену. До конца своих дней Макаренко опекался племянницей Олимпиадой.

Макаренко умер от остановки сердца в электричке, до этого он отдыхал в Доме писателей в Подмосковье, 1 апреля 1939 года в возрасте 51 года. Утром боялся не успеть на поезд, едва вбежав в вагон, упал, но успел сказать пассажирам: “Я – писатель Макаренко”. Похороны педагога были грандиозными, попрощаться с наставником пришли бывшие беспризорники, которые благодаря ему смогли найти себя в жизни, став инженерами, учителями, врачами.  Ещё остались внуки — художник и режиссёр Антон Васильев и знаменитая актриса Екатерина Васильева. Не важно, что они Антону Семёновичу двоюродные, их мать вырастил и воспитал именно он, а воспитать — это главное. Во всяком случае, по Макаренко.

Уже при жизни деятельность и труды А. С. Макаренко как воспитателя и педагога получили высокую оценку Л. Арагона, А. Барбюса, А. Зегерс, Я. Корчака. «Педагогической поэмой» зачитывалась вся страна.

Кто не верит в волшебные превращения, тот пусть не читает летописи Глупова. Чудес этого рода можно найти здесь даже более, чем нужно. Так, например, один начальник плюнул подчиненному в глаза, и тот прозрел.

М. Е. Салтыков-Щедрин. «Поклонение мамоне и покаяние»

Маленький сероглазый мальчик смущенно комкает фуражку, переминается с ноги на ногу, прикусывает губу в тщетной попытке не расплакаться. Рядом с ним квашня в воланах и капоте, состарившаяся прежде времени от частых родов, собственного гнусного характера и командирского нрава родимая матушка. За столом нервно поигрывает линейкой директор Дворянского института Иван Федорович Краузе. В дверях напротив провинившегося мальчишки возвышается обескураженный отведенной ему ролью, учитель российской словесности и логики, душа общества литератор и друг Белинского Василий Степанович Межевич. Ему бы сейчас по чину щеки надувать, праведный гнев изображать, а он не умеет — двадцать три года — сам, можно сказать, мальчишка. С другой стороны, происшествие, мягко говоря, не рядовое, странное, удивительное. Нужно как-то реагировать. Еще бы им не удивляться, не чесать в затылках и не разводить руками. Лучший ученик института кроткий и послушный одиннадцатилетний Мишенька Салтыков, который по результатам блестяще сданных  экзаменов должен теперь перейти в Императорский лицей, вдруг наотрез отказался от выпавшей ему чести! Не просто по-детски уперся, мол, не хочу покидать дорогих товарищей, а сообщил не успевшему опомниться от подобной наглости начальству-де желает по окончании института поступить в Московский университет. И точка.

Пришлось спешно вызывать из имения мать Ольгу Михайловну, дабы та повлияла на неразумное чадо.

— Что же ты, Мишаня, так всех подводишь? Что вцепился в этот университет точно клещ, не оторвешь?! — причитает Ольга Михайловна, укоризненно потряхивая обвисшими щеками и краснея лицом. — Нешто здесь тебе медом намазано? Да разве ж твоинаставники тебе зла желают? Разве ж любой на твоем месте…

Несомненно, любой другой на месте Миши Салтыкова не то что поехал в Императорский лицей, бегом бы побежал. Что стоит директору, отпустив Мишеньку на свободу, назвать имя следующего ученика.  Ведь чести учиться в лицее удостаиваются всего два ученика в год. В этот раз выбор пал на Салтыкова и Павлова. Но ведь экзаменовались все, стало быть, кто-то был и на третьем месте, вот его бы и отправляли теперь в лицей. А несчастного Мишеньку оставили в покое. Отпустили душу грешную на покаяние.

Учебное заведение, в котором учился наш герой, институтом разве что называлось, прежде это был благородный пансион, а потом согласно распоряжению от 22 февраля 1833 года заведение преобразовали в Дворянский институт. Сменилась вывеска, во всем же остальном все оставалось по-старому. По давным-давно заведенному правилу, выпускники университетского пансиона, теперь Московского Дворянского института, сдавали экзамены в университет. 

Михаил Салтыков знал многих преподавателей, которые служили и в институте и в университете, познакомился с некоторыми студентами. Последние, частенько наведывались в альма-матер, и не удивительно, что он мечтал со временем оказаться в их рядах.

— Нешто в Императорском лицее тебе будет хуже, нежели в этом самом университете? — со слезой в голосе вопрошала Ольга Михайловна. — А дорого ли выйдет обучение? — внезапно спохватилась помещица. — А то, мы по многодетству да по бедности попросили бы какую-никакую скидку. Ведь за старшего Митеньку третий год как платим по восьмисот рублев, и это чистыми, без экипировки. От других деток отрываю, а сейчас еще и Миша два годка проучился, а дальше… того и гляди скоро по миру пойдем с этой учебой.  — Она испуганно прикрыла пухленькой ладошкой рот, боясь, как бы не сболтнула лишнего.Михаил как отличник обучался за казенный счет.

— В лицее, если Михаил Евграфович будет отвечать на экзаменах так же замечательно, как и у нас, его так же зачислят на «казенный кошт», всем же, кто не дотянул до высшего балла, отведена участь своекашника, то есть ученика с домашним содержанием. В лицее с этого года такие же правила, как и у нас.

— А вы думаете, Мишенька сумел бы сдать этот самый экзамен? — заинтересовалась Ольга Михайловна.

— Без всяких сомнений, — пожал плечами директор. — Господин Салтыков — гордость нашего института! Не могу себе даже представить, чтобы с его-то светлой головкой, да потерпеть фиаско! Всенепременнейши! Обязательно! Если, конечно,сам захочет. — Иван Федорович вздохнул, давая понять, что убеждать и уговаривать упрямца не собирается. Впрочем, Ольга Михайловна уже все поняла  безденежное содержание — это как раз то, что им нужно. И плевать, что ребенок вынужден ехать в далекое Царское Село, где у него ни родных, ни близких. Что дорога далека и вряд ли у семьи найдутся лишние средства и время, чтобы навещать его или забирать домой на вакации.

— Мишенька, возлюбленное чадо мое, если ты не хочешь, чтобы твоя маменька тут же упала замертво, соглашайся, ангел. — Ольга Михайловна театральным жестом прикладывает руку к объемной груди. — Ибо, грех тебе платить черной неблагодарностью той, кто рожала тебя в муках и всегда выделяла из всех своих детей как самого любименького.  Говорю я тебе, Мишуточка, как перед святыми иконами, — она повернулась к красному углу и размашисто перекрестилась, положив неожиданно ловкий для ее комплекции земной поклон, — что либо ты сейчас же даешь согласие и идешь собирать вещи в дорогу, либо моя смерть будет на твоей совести.

— Маменька! — обливаясь слезами, Миша бросается на грудь родительницы. Нет, он не убийца, не злодей. Он сделает все, как ему укажут, поедет в этот самый лицей и вынесет все, что выпадет на его долю.

— Ну, вот и ладно, вот и хорошо. — Директор довольно потирает руки. — Было бы, право, чего противиться, любой другой…

Да, любой другой почел бы за высшее счастье, а вот ехать пришлось горемыке Салтыкову, которому этот лицей даром не нужен. Маменька была права, умненький Мишенька блестяще сдал экзамены в Дворянский институт и был принят «полным пансионером» сразу же в третий класс! А ведь ему тогда было всего-то десять. Вокруг него за партами восседали мальчики двенадцати лет и старше. Институт Михаилу сразу же понравился, при входе взгляд с невольным благоговением останавливался на мраморной доске, на которой золотыми литерами были выбиты имена выдающихся выпускников: Жуковского, Грибоедова, братьев Александра и Николая Тургеневых, Лермонтова…  Правда, начальство то и дело порывалось каким-нибудь образом удалить имя декабриста Николая Тургенева, но да не рубить же всю доску ради одного бунтовщика?!

Не сразу, но Миша нашел общий язык с одноклассниками. И не пал духом, даже когда в конце года было принято решение подержать его еще годик в третьем классе, так называемое «годичное испытание», закончившееся для Салтыкова блестящей сдачей экзаменов. 

Жизнь в институте оказалась спокойная и веселая. Мише сразу же указали его комнату, которую он делил с болезненным хрупким мальчиком — соседом по имению Сережей Юрьевым, большим любителем чтения и игры на гитаре, которую он осваивал самостоятельно. Все детские комнатки размещались по возрастам, с тем чтобы горницы малышей ни в коем случае не оказались рядом с комнатами старших или выпускников. Для отличников или особо успевающих учеников выделялись более комфортабельные покои. Сюда торжественно вводили лишь тех учащихся, кто обнаружил успехи в науках  и имел «прекраснейшую нравственность», благоразумное поведение и постоянную кротость. С детьми все время находились классные и комнатные надзиратели. И если классные наблюдали за поведением учащихся во время занятий, комнатные обеспечивали им полезный и интересный досуг.  Они наблюдали, чтобы все делали заданные им уроки, следили за своевременной явкой своих подопечных в столовую, умывальню или классную. Постоянно доглядывали за занятиями и играми своих подопечных,  следя, чтобы те общались друг с другом, как это принято в обществе.

В пять утра через весь институт проходит один из надзирателей, оглашая коридоры и комнаты звоном позолоченного колокольчика. На этот звон в рекреациях появлялась разнообразная прислуга, в обязанности которой вменялось будить учеников, одевать и, если нужно, умывать и причесывать их. В шесть все должны быть в учебных горницах. Урок начинается с повторения вчерашнего и проверки заданного. В семь завтрак в столовой, перед трапезой в благоговейной тишине звучит утренняя молитва и непродолжительное чтение из Святого Писания.

Завтрак однообразен, но питателен, всегда одно и то же: чай с молоком и булками. После завтрака отдых до восьми часов. Далее до двенадцати классы. В полдень обед. Присутствие надзирателей остерегает самых заядлых шалунов от неосторожных действий. По сигналу старшего все строятся по парам и затем чинно проходят в столовую и занимают свои места за длинными столами, во главе которых садятся надзиратели. 

После обеда можно отдохнуть или заняться любимым делом — играют в мяч или серсо, посещают институтское читалище, имеются кружки фортепьяно, скрипки, флейты. Кто-то пишет стихи или прозу. Можно, конечно, и просто болтать с другом или писать домой — но все это под строжайшим надзором.  Если на улице хорошая погода, надзиратели выводят своих подопечных играть во дворе или заниматься отрабатыванием строевого шага с исполнением различных приемов деревянными ружьями.

С двух до шести новые классы, дальше полдник, повторение уроков. В восемь обильный и весьма вкусный ужин, молитва, духовное чтение, с тем чтобы в девять все уже лежали в постелях. 

Ночью в комнатах оставляют ночники, чтобы дежурные надзиратели могли, заглянув туда, видеть, что делают дети.

Слушая гулкие шаги по коридорам, Миша Салтыков в тайне от всех читал книги и журналы. Пушкина и Гоголя, все давно уже признавали лучшими, самыми популярными и любимыми, но в программе чтения их еще не наблюдалось. Впрочем, никто не запрещал покупать книги в городе или брать их из читалища.

Когда шаги приближались, Миша аккуратно прятал книгу под подушку, делая вид, будто спит. Надзиратель стоял какое-то время на пороге, ожидая, что кто-нибудь из мальчиков выдаст себя, и, не заметив ничего подозрительного, удалялся.

Многим позже в «Губернских очерках» (рассказ «Скука») Салтыков-Щедрин опишет идеального воспитанника дворянского института: «Посмотрите на этого юношу: он только что сошел с школьной скамьи; вид его скромен, щеки розовы, поступь плавна и благонравна, глаза опущены вниз… Он получил чудесный аттестат от своих наставников и воспитателей; успехи его были отличные, нравственность беспримерная; нет того балла, нет той цифры, которою можно было бы выразить удовольствие начальников. Где же ключ ко всему этому? где, как не в том, что этот юноша — покорный юноша? Он беспрекословно выучивал наизусть заданные странички, от «мы прошлый раз сказали» до «об этом мы скажем в следующий раз»; он аккуратно в девять часов снимал с себя курточку, и хотя не всегда имел желание почивать, но, во всяком случае, благонравно закрывал глазки и удерживал свое ровненькое дыханьице, чтобы оно как-нибудь не оскорбило деликатного слуха его наставника… О, это преблаговоспитанненькое дитя, самое покорненькое дитя на свете! Для него не существовало ни стола, ни стула, ни книги, а было: «стульчик», «столик», «книжечка»; он никогда не бегал, не суетился, его не видали ни распотевшим, ни раскрасневшимся… В глазах его, правда, не видно блеску, не видно огня молодости… но зато какая покорность! Боже, какая покорность! О, дайте мне расцеловать его, дайте обнять его, это милое, покорное дитя!». 

«Ничего, — думал Миша, хмуро глядя в окно увозящего его из Москвы дилижанса, — если подумать, лицей — это не так уж и плохо, в лицее учился Пушкин». И уже очень скоро, он будет находиться в тех же классных комнатах, в которых учился гений русской словесности, быть может сидеть за тем же столом, или даже спать в его комнате! Пушкин… какая ужасная смерть, кажется, что вся Россия до сих пор кровоточит той самой раной, и кто знает, может быть уже не оправится после потери своего великого сына. Не найдет себе другого кумира, а может быть, он — Миша Салтыков — теперь держит путь в лицей, чтобы, пройдя путем гения, повторить его, восполнив потерю?

От этих мыслей кружилась голова. Миша поежился, высвобождая руку из-под плотного шерстяного одеяла, в которое укутал его перед отправкой крепостной дядька Платон. Рядом мирно посапывал получивший второе место за экзамен Ваня Павлов. 

Трудно ли стать лицеистом? Надо только хорошо сдать экзамены, но Миша круглый отличник. Круглее некуда, у него превосходная память, да и соображает он быстро.Из чего будут состоять экзамены? В институте на первом месте, естественно, Закон Божий, так это же повсеместно, на втором священная история. Учитель по логике им доволен, нравственная философия — выше всех похвал, математика — только дайте позаковыристей примеры, фехтование, артиллерия, фортификация, право естественное и право римское, живопись, музыка,  латинский, немецкий и французский — все что ни спроси — выше всяческих похвал! 

Скорее всего, в легендарном лицее основной упор все-таки делается на словесность.  

Мысль снова скользнула к недавно ушедшему из жизни Пушкину. Уже очень скоро, буквально через несколько дней, Михаил увидит лицей и будет бродить по липовым аллеям, останавливаясь на мраморном мостике или присаживаясь на изящную скамеечку. Представляя, как здесь же гулял, сочиняя свои первые стихи, юный курчавый лицеист Александр Пушкин. Стоял ли он на этом же мостике? Любовался ли Большим дворцом, Камероновой галереей, разговаривал ли с парковыми скульптурами?

Взглянув на безмятежно спящего на соседнем сиденье Ваню, Миша повторил про себя «На смерть поэта». Эти стихи — живые, не просто затрагивающие душу, а, казалось бы, вынимающие ее из груди, поразили Салтыкова с первого раза. Позже он попросил раздобывшего стихотворение мальчика прочитать ему его еще раз и записал, чтобы потом выучить.

Погиб поэт! — невольник чести —

Пал, оклеветанный молвой,

С свинцом в груди и жаждой мести,

Поникнув гордой головой!..

Не вынесла душа поэта

Позора мелочных обид,

Восстал он против мнений света

Один как прежде… и убит!

Одиннадцатилетний Салтыков тоже мечтал вот так когда-нибудь смело выйти против своего врага, и пасть от его руки. Или быть раненым и умирая, у себя на квартире, благословлять жену и друзей, героически терпя жуткие муки. Нравился и ореол мученичества, и «оклеветанный молвой». Да, пожалуй, стоило не умереть, а жить, не позволяя человеческой клевете и превратностям судьбы сломить твой дух. Как терпят, когда «оковы тяжкие падут» затерянные в далекой Сибири декабристы. 

А еще начальником Императорского лицея служит великий князь Михаил Павлович, брат царя! Узнав об этом, матушка  только что не подпрыгивала от восторга. Ее Мишенька такой умненький, такой благонамеренный, что непременно дослужится до генерала. А теперь еще у него есть реальный шанс войти в доверие к особе приближенной, да что там… родной брат царя, и кто его знает… Это ведь его приказ исполняло сейчас институтское начальство: «По примеру отправленных в Лицей в 1836 году воспитанников, назначить ныне в оный из Московского Дворянского института двух во всех отношениях совершенно достойных сего отличия воспитанников и приказать доставить их в Лицей к 10 числу мая сего года в сопровождении благонадежного надзирателя…». Итак, решено, Миша поступает в лицей — потому что это перспективно, как сказал Иван Федорович, примой путь в высшие «эшелоны власти». А там и до заветного генеральства или еще лучше министерства рукой подать.

30 апреля 1838 года Мишу и Ваню, как лучших учеников института, привели на станцию дилижансов. Огромный тяжелый дилижанс поражал своими размерами, первым делом мальчики подошли к красным, в человеческий рост колесами, оба не достали макушками до верхней части колеса. Окна в дилижансе были как на корабле — по три с каждой стороны, внутри мягкие удобные сиденья. На таком транспорте хоть в другой город, хоть в иные страны. Весьма довольный возможностью посетить столицу за казенный счет, старший надзиратель Сильвестр Жонио помог мальчикам занять их места, не забыв посмотреть, как служитель закрепляет багаж.

Путешествие из Москвы заняло три дня. Так что третьего мая они были в Царском Селе и четвертого умытые и приодетые с дороги, уже рапортовали директору лицея генералу Ф. Г. Гольтгоеру о своем прибытии. Да, в большинстве учебных заведений деректорско-преподавательский состав — отставные военные, так что все по Грибоедову:

«Я князь-Григорию и вам

Фельдфебеля в Вольтеры дам,

Он в три шеренги вас построит,

А пикните, так мигом успокоит».

Как и следовало ожидать, Салтыков с необыкновенной легкостью сдал вступительные экзамены, да так хорошо, что, если бы ему было четырнадцать, его бы запросто зачислили сразу же во второй класс. К сожалению, на момент сдачи экзаменов Михаилу было двенадцать. 21 июня вышел приказ за подписью великого князя Михаила Павловича о принятии в лицей бывших воспитанников Московского Дворянского института Ивана Павлова во второй класс и Михаила Салтыкова в первый по возрасту. После чего новоиспеченные лицеисты дружно отправились на летние каникулы по домам.

Прочитать полностью книгу «Салтыков-Щедрин. Гораций Третьего Рима» можно на АТ: https://author.today/work/222269

Московский университетский благородный пансион

Московский университетский благородный пансион

1 сентября 1828 года Лермонтов был зачислен полупансионером в Московский университетский благородный пансион в четвертый класс. Почему «полупансионером» — понятно: бабушка желала, чтобы он каждый вечер мог возвращаться домой.

Несмотря на довольно скромное помещение — крашеные полы, зеленые скамейки в аудиториях и мало удобные дортуары, — заведение пользовалось блестящей репутацией. Курс считался лицейским. Выпускники получали, в зависимости от прилежания, чины 10, 12 и 14-го классов, с университетскими правами.

Благородный пансион при Московском университете был открыт в 1779 году. Литературно-практическое направление обучения, ставшее для него традиционным, было связано с деятельностью Новикова: «Типографщик, издатель, книгопродавец, журналист, историк литературы, школьный попечитель, филантроп, Новиков на всех этих поприщах оставался одним и тем же — сеятелем просвещения» (В. Ключевский). Новиков был за вольнодумство арестован, но «дух его не выветрился из скромных аудиторий»…

Сохранилось «Прошение гвардии прапорщицы Елизаветы Арсеньевой об определении в Университетский пансион родного внука ее Михайлу Лермантова, 13 лет, сына капитана Юрия Лермантова», рассмотренное в правлении Московского университетского благородного пансиона. При прошении вместе со свидетельством о дворянском происхождении М. Ю. Лермонтова представлены «положенные на столовые приборы» 144 рубля. За право учения внесено 325 рублей с 1 июля 1828 года по 1 января 1829 года. Елизавета Алексеевна вносила по полугодиям эту сумму за своего внука до выхода его из пансиона.

Осенью Аким Шан-Гирей приехал в Москву. Об этом периоде он рассказывает так: «В Мишеле нашел я большую перемену, он был уже не дитя, ему минуло 14 лет; он учился прилежно. M-r Gindrot, гувернер, почтенный и добрый старик, был, однако, строг и взыскателен и держал нас в руках; к нам ходили разные другие учители, как водится. Тут я в первый раз увидел русские стихи у Мишеля: Ломоносова, Державина, Дмитриева, Озерова, Батюшкова, Крылова, Жуковского, Козлова и Пушкина; тогда же Мишель прочел мне своего сочинения стансы К***. Меня ужасно интриговало, что значит слово стансы и зачем три звездочки? Однако ж промолчал, как будто понимаю».

Елизавета Алексеевна перебралась с «Поварской на Малую Молчановку в дом Чернова [теперь дом 2], — рассказывает Аким Шан-Гирей. — В соседстве… жило семейство Лопухиных. Старик отец, три дочери девицы: Мария, Варвара и Елизавета Александровны и сын Алексей… Они были… как родные и очень дружны с Мишелем, который редкий день там не бывал».

* * *

Всю осень и до конца 1828 года Лермонтов добросовестно учится в четвертом классе Московского университетского благородного пансиона. Полупансионеры должны были являться на занятия к восьми часам утра и распускались лишь к шести вечера. После шести Лермонтов брал дополнительные уроки на дому — по немецкой литературе, рисованию, музыке, русской словесности. Бабушка боялась, что «Мишенька надорвется», однако, следуя желанию внука, преподавателей приглашала и оплачивала.

Воспользовавшись тем, что занятия в пансионе велись по индивидуальным программам, Лермонтов за шесть месяцев осилил годовой курс.

После экзамена Лермонтов был переведен из четвертого класса в пятый. За успешные занятия он получил два приза — книгу и картину.

А в 20-х числах декабря в Москву приехал из Кропотова Юрий Петрович Лермонтов.

«Папенька сюда приехал, и вот уже 2 картины извлечены из моего portefeuille, слава Богу, что такими любезными мне руками!..» — сообщает Лермонтов в письме к тетке Марии Акимовне.

Второе письмо в Апалиху, датированное приблизительно 21 декабря 1828 года, преимущественно посвящено ученическим успехам Мишеля:

«…экзамен кончился и вакация началась до 8-го января, следственно она будет продолжаться 3 недели. Испытание наше продолжалось от 13-го до 20-го числа. Я вам посылаю баллы, где вы увидите, что г-н Дубенской поставил 4 русск[ий] и 3 лат[инский], но он продолжал мне ставить 3 и 2 до самого экзамена. Вдруг как-то сжалился и накануне переправил, что произвело меня вторым учеником…

Скоро я начну рисовать с (buste) бюстов… какое удовольствие! К тому ж Александр Степанович [Солоницкий] мне показывает также, как должно рисовать пейзажи.

Я продолжал подавать сочинения мои Дубенскому, а Геркулеса и Прометея взял инспектор [Михаил Григорьевич Павлов], который хочет издавать журнал, «Каллиопу» (подражая мне! (?)), где будут помещаться сочинения воспитанников…

Бабушка была немного нездорова зубами, однако же теперь гораздо лучше, а я — о! [Я чувствую себя как обычно… хорошо!]».

Последняя фраза, написанная по-французски, возможно, намекает на какое-то сердечное увлечение. В те годы они начались — и их было немало, и все весьма таинственные. Совершенно типичная для Лермонтова загадочная неопределенность, например, в заметке 1830 года: «Я однажды (три года назад) украл у одной девушки, которой было семнадцать лет, и потому безнадежно любимой мною, бисерный синий снурок; он и теперь у меня хранится. Кто хочет узнать имя девушки, пускай спросит у двоюродной сестры моей. Как я был глуп!» Памятная кража «снурка» произошла, таким образом, в 1827 году; туман полнейший: двоюродных сестер (кузин) у Лермонтова море — которая из них хранительница заветного имени?

Кроме Варвары Лопухиной, имелась в Москве еще прекрасная Екатерина Хвостова (Сушкова). Ее родственница Е. П. Растопчина рассказывает: «Кузина (Сушкова) поверяла мне свои тайны; она показывала мне стихи, которые Лермонтов писал ей в альбом, я находила их дурными, особенно потому, что они не были правдивы… Я даже не имела желания познакомиться с Лермонтовым — так он мне казался мало симпатичным. Он тогда был в благородном пансионе, служившим приготовительным пансионом при Московском университете».

* * *

Пансион помещался на Тверской улице. Он состоял из шести классов (последний класс подразделялся еще на младшее и старшее отделения). Там обучалось около трехсот воспитанников. Директором был Петр Александрович Курбатов, среди преподавателей — Дмитрий Никитович Дубенский, автор комментариев к «Слову о полку Игореве»(««Слово о полку Игореве», объясненное по древним письменным источникам», 1844), профессор красноречия и поэзии Московского университета Алексей Федорович Мерзляков, Семен Раич, «человек в высшей степени оригинальный, бескорыстный, чистый, вечно пребывающий в мире идиллических мечтаний, сам олицетворенная буколика, соединявший солидность ученого с каким-то девственным поэтическим пылом и младенческим незлобием». Раич вел занятия по практическим упражнениям в российской словесности.

Благородный университетский пансион пытаются сравнивать с Царскосельским лицеем по значимости и роли в русской культуре. «Можно смело сказать, что добрая часть деятелей наших первой половины XIX века вышла из стен пансиона», утверждает Висковатов, написавший в том числе исторический очерк этого пансиона («Русская мысль», ноябрь 1881).

Сказать, конечно, можно, но Царскосельский лицей представлял собой нечто настолько уникальное прежде всего по атмосфере (да и по месту расположения), что сравнения с чем бы то ни было здесь попросту невозможны. И дело не в количестве выдающихся личностей, выпестованных тем или другим учебным заведением; это просто… другое.

Среди преподавателей особенно выделялся Мерзляков — «приземистый, широкоплечий, с свежим, открытым лицом, с доброй улыбкой, с приглаженными в кружок волосами, с пробором вдоль головы, горячий душой и кроткий сердцем» (Висковатов). Он увлеченно декламировал стихи и прозу, предлагал слушателям содержательные критические разборы прочитанного и пользовался большой популярностью у слушателей.

В те годы ему было около пятидесяти лет. Поэт и переводчик, «адепт» просветительского классицизма, он полемизировал с романтиками и «требовал гражданственности и героизма» в поэзии.

А. М. Миклашевский пишет: «…я еще живо помню, как на лекциях русской словесности заслуженный профессор Мерзляков принес к нам в класс только что вышедшее стихотворение Пушкина:

Буря мглою небо кроет,

Вихри снежные крутя,

и проч.

и как он, древний классик, разбирая это стихотворение, критиковал его, находя все уподобления невозможными, неестественными, и как все это бесило Лермонтова»…

Мерзляков не находил в творениях юного Лермонтова ничего примечательного. Тот же Миклашевский рассказывает: «Я не помню, конечно, какое именно стихотворение представил Лермонтов Мерзлякову; но через несколько дней, возвращая все наши сочинения на заданные темы, он, возвращая стихи Лермонтову, хотя и похвалил их, но прибавил только: «молодо-зелено», какой, впрочем, аттестации почти все наши сочинения удостаивались».

Тем не менее отрицать влияние Мерзлякова на юного поэта нельзя. Лермонтов, несомненно, знал сборники его стихов — «Подражания и переводы из греческих и латинских стихотворцев»(1825–1826) и «Песни и романсы» (1830). В ранней пьесе Лермонтова «Испанцы» встречаются заимствования из «Освобожденного Иерусалима» Торквато Тассо в переводе Мерзлякова.

Разумеется, Елизавета Алексеевна пригласила этого выдающегося преподавателя к себе в дом, чтобы он давал «Мишеньке» частные уроки. В личной беседе обаяние Мерзлякова раскрывалось особенно полно. Позднее, когда Мишенька был арестован за дерзкое стихотворение на смерть Пушкина, бабушка Арсеньева указала именно на Мерзлякова как на «корень всех зол»: «И зачем это я, на беду свою, еще брала Мерзлякова, чтоб учить Мишу литературе! Вот до чего он довел его».

Облик Мерзлякова, возможно, дополняет такой эпизод, рассказанный Дмитриевым («Мелочи из запаса моей памяти»). В приятельском кругу Мерзляков вдруг заговорил о своем одиночестве. Внезапно схватив мел на ломберном столе, он написал начало песни «Среди долины ровныя». Ему подали перо и бумагу. Он переписал начало и тут же закончил всю пьесу до конца.

Скончался он в июне 1830 года на даче, в Сокольниках, в скромном небольшом домике, пятидесяти двух лет от роду. «День был тихий, прекрасный, когда из небольшой церкви понесли поэта среди ясных сельских видов на Ваганьковское кладбище»…

Здесь и далее подразумевается, что вы – не ботан, способный среди ночи оттарабанить вывод формулы Тейлора и который реально учится целыми днями, ходит на все подряд лекции и никогда не списывает.

 Также подразумевается, что вы пришли в ВУЗ все же поучиться, а не «отбыть номер» на «тройки». То есть, если вам не все равно, какие оценки у вас в зачётке, но и сильно напрягаться не позволяет здоровое чувство лени – эти советы для вас.

Итак:

Самое важное – сразу, с первого курса наполучать побольше пятерок в зачетку. Сначала вы работаете на зачетку, потом она работает на вас. Эта студенческая мудрость ОЧЕНЬ актуальна.  Когда препод колеблется, не знает что вам поставить – «3» или «4», он листает зачетку. И если он видит там много пятерок – он вам с большой вероятностью поставит 5 баллов («отлично»).

Это проверено многократно. Лично у меня был самый экстремальный случай – когда  я просто- напросто перепутал предметы при подготовке к экзамену (готовился к термодинамике, а сдавать пришлось газодинамику). То есть я был просто никакой. Ни на что не ответил. И что вы думаете? «ОТЛИЧНО»  были проставлены со словами препода: «Я же не изверг портить ТАКУЮ зачётку!».

 И вообще фразы такого смысла мне приходилось слышать не раз. Никто не решался поставить в зачётку ничего кроме 5-ки – когда все оценки там только «отлично»!

 Поэтому:

На первом курсе зарабатывайте 5-ки всеми правдами и неправдами, как сможете. Обязательно участвуйте во всех Олимпиадах по предметам (если сами ничего не решите – авось спишете у товарища). Общайтесь побольше с преподами.. Учитесь, наконец, как последний ботан. Но любыми способами получите 5-ок чем больше, тем лучше —  в первых двух сессиях. В идеале, конечно, чтоб были только 5-ки. Получили 4-ку – пересдавайте, если замдек разрешит!  Это все с лихвой окупится позднее. Кстати, верно и обратное: четверки-тройки на первой сессии способны опустить вас навсегда в разряд «середнячков». И вам придется учиться больше, чем самый заученный отличник, чтобы выбраться из этой ямы. Я этот парадокс неоднократно наблюдал, как люди неделями корпят над учебниками, в итоге знают на порядок больше меня – экзамен – 4 балла с трудом, я же вечерок посидел с конспектом – 5 баллов. Правильная зачетка творит чудеса!

Теперь технология сдачи экзаменов:

1)      Когда приходите на лекции — ваша задача должна быть не сколько написать хороший конспект или расписать пульку, а придумать максимально интересный и заковыристый вопрос (лучше несколько) по теме лекции. Потом в перерыве подойдите к лектору и задайте его. Или задайте его, когда лектор спросит «Есть ли вопросы?».  Он вас обязательно запомнит – и это потом скажется на результате экзамена самым лучшим образом, даже если вы придете на него полным нулем. Лекции при этом, если скучные, можно вообще почти все пропустить. Главное – пару-тройку раз квалифицированно пообщаться с лектором — будущим экзаменатором. У меня был вопиющий случай —  теорию ответил, но при этом не решил (но попытался решить) обе задачи на экзамене по физике (это три балла однозначно!), так лектор сам мне объяснил как они решаются и поставил «отл.» — все потому, что я ему глаза на лекциях с умными вопросами намозолил, хотя и пропустил половину при этом.

      Вообще старайтесь больше общаться с преподами везде и всегда – на лабах, семинарах, практике. Обсуждайте с ними их предметы. Задавайте вопросы. Выдвигайте свои идеи. Пусть иногда это будет через силу – (ведь такую скукотищу, бывает, преподают!) – но тем меньше потом проблем будет на сессии. Зачеты автоматом и прочие приятности не заставят себя ждать. Да и в голове что-то останется, так ненавязчиво. Прошло больше 10 лет как я получил диплом – почти все лекции/знания из головы выветрились, как не было – а вот всякие истории  и  факты, рассказанные преподами во время неформального живого общения  помню до сих пор.

Лирическое отступление: Бывают вообще такие супер-преподы, которые умеют превращать любые лекции/семинары/лабы в неформальное общение со студентами. Эдакое образовательное ток-шоу. Но это конечно невозможно без активного участия хотя бы нескольких заинтересованных студентов. Если такая счастливая комбинация складывается и вы среди этого актива – то лафа! Знания укладываются в голову сами собой и очень надолго, и экзамен превращается просто в очередной доброжелательный «обмен мнениями специалистов». Супер-преподов видно сразу – у них буквально горят глаза, они таскают на лекции всякие железяки/штучки, импровизируют при подаче материала, постоянно обращаются к аудитории с предложениями/вопросами. Таких нужно распознавать и всячески поддерживать, потому что это те жемчужины в куче навоза, ради которых и имеет смысл получать высшее образование. Не упускайте этих людей, их мало и только они дают настоящие знания и развитие мозгам! А просиживание штанов под монотонное бубнение лектора с последующей тренировкой кратковременной памяти в виде экзамена – есть просто бесполезная потеря драгоценных лет молодости, на мой взгляд.  Это занимает 80% обучения в Вузе, к сожалению.

2)      Перед экзаменом хорошо самому (чужие-покупные не годятся) наготовить побольше  шпаргалок и засунуть  за пазуху конспекты. Во-первых — появится приятное чувство уверенности. Ну и потом, это всем известно – когда пишешь шпаргалки – по сути, это одна из лучших подготовок к экзамену сама по себе.

3)      Технология списывания: не кладите шпаргалку на коленки и не заглядывайте туда украдкой. Когда вы так делаете, вы замираете и сидите словно истукан какое-то время, после чего резко расслабляетесь и начинаете писать, двигаться.

Опытные преподы такое поведение хорошо видят, как бы вы не скрывали шпору, а женщины- преподы — даже боковым зрением!, когда вам кажется, что на вас не смотрят. Они выпасают неопытных списывальщиков по этому характерному циклу : замирание – движение. Поэтому нужно сидеть максимально непринужденно, двигаться, «чесать репу» и между делом – списывать, выложив шпоры прямо на стол перед собой. По этой же причине шпоры должны выглядеть как обычные листки-черновики, используемые при подготовке.

 Есть правда другая тактика. Сначала можно несколько раз сымитировать списывание, привлечь внимание, и потом когда препод подойдет к вам, убедится, что вы не списываете, и забьет на вас  — можно начать списывать на самом деле. Это если попадется особенно вредная пасущая преподша.

А вообще  такую имитацию забавно проделывать в качестве развлекухи, даже не собираясь списывать. Некоторые преподы стойку прямо как охотничьи собаки делают, когда  замечают типичное «замирание». Смотрят на вас так с подозрительной мордой,  напряженно – а вы им в ответ невинно так глазками – хлоп-хлоп.

4)      Если вы так себе подготовились, фифти-фифти, то важно выбрать правильный момент выхода к экзаменатору. Не выходите после ботаников-отличников – вам будет труднее произвести на препода хорошее впечатление. Поэтому не идите среди первых – первыми, как правило,  идут хорошо знающие. Неплохо пойти отвечать после пары-тройки дебилов. Но не ждите до конца – препод к этому времени устает и  раздражается. Кроме того, до последнего очень любят оттягивать троечники – и вы невольно примерите на себя их имидж, если пойдете в числе последних. Идеальное время – пропустить всех отличников, дождаться первого же мямли-троечника и блеснуть уже после него.

5)      Когда отвечаете на билет, НИКОГДА не отвечайте на него полностью.

Специально пропустите пару важных вопросов, указанных в билете. То есть, вы на них ответ подготовьте, но экзаменатору  — не выкладывайте сразу.

 Пусть он сам обнаружит ваше «упущение» и задаст вам эти вопросы. Тем самым вы убиваете двух зайцев: во-первых, у препода возникнет впечатление, что он задает доп. вопросы. И тем самым вы избавитесь от тех доп. вопросов, ответы на которые вы можете и не знать. Плюс, когда вы оттарабаните сходу ответ на эти вопросы – у препода сложится впечатление о ваших самых высоких знаниях. Потому что те ответы, которые вы накарябали при подготовке – преподы часто всерьез не воспринимают, как с большой вероятностью списанные.

6)      Допустим, все идет хорошо, вы отвечаете, но вдруг препод задал вопрос, а верный ответ на него вы не знаете.

Тут могут быть два случая:

а)  У вас два-три варианта ответа и один из них правильный. Например, ьывает так, что вы не помните – то ли там переменная Х должна быть, то ли Y. Вы тогда медленно пишите (говорите) ответ наугад – а сами в этот момент внимательно смотрите на реакцию препода. Тут возникает такая ситуация – если вы ошиблись, препод уже окрывает рот, чтобы сказать «нет, неверно», и вы уже видите это по его реакции (мимика, покачивание головы, начало фразы) – главное в этот момент быстро выпалить другой, правильный вариант.

Запомните: всегда можно переиграть свой ответ.

 Желательно, конечно, уловить тот момент, когда препод собирается сказать нет, но еще не успел.  Но даже если он начал говорить, но не закончил фразу и вы встряли с другим вариантом ответа – вы выиграли. Он воспримет ваш ответ как правильный. Проверено многократно. Иногда помогает даже пост-фактум, когда препод уже успел сказать: «нет, на самом деле это так-то»  — у вас еще есть возможность сказать: «ой, что ж это я, и правда это так – потому-то и потому-то». То есть даже если препод по сути ответит за вас – вы можете присоединиться к его ответу со своими дополнениями, и все это прокатит как «беседа двух профессионалов», а не так, что вас поймали на ляпе. В минус это вам не пойдет. Даже наоборот! Препод увидит, что вы думаете, учитесь на ходу – им такое нравится.

У меня был интересный случай, уже после окончания Бауманки. Я устраивался на работу в Проктер&Гэмбл на инженерную позицию. Там было собеседование на английском с иностранцами-инженерами. Они мне предложили несложную, но с подковыркой физическую задачку, (там были варианты ответа «да»- «нет» и объяснить почему) я, не думая, тут же ответил и чисто по многолетней привычке отследил их мимическую негативную реакцию до произнесения фразы «вы ошиблись». Тут же успел сказать – «СТОП!, надо еще подумать!», еще даже не зная – в чем ошибка. Они положительно отреагировали – ну а дальше я разобрался, ответил подробно и правильно ;).. Они меня похвалили и сказали, что еще никто на этот вопрос лучше меня не ответил, за все собеседования, что они проводили. Во как! А ведь я ответил неверно и нашел правильный ответ просто по их реакции, методом исключения! 

Фишка оказалась интернациональной и работает даже на буржуях!

 Главное – если не знаешь или не уверен – НЕ МОЛЧАТЬ! Лучше говорить фигню, внимательно отслеживая реакцию и вовремя поправляться! Можно даже просто мыслить вслух: преподам гораздо приятнее иметь дело пусть с неподготовленным, но думающим студентом, чем с тупо молчащим пнем. А приятному человеку и «отл» не жалко поставить!

б) Другой вариант: вы вообще ни уха ни рыла, и никакие даже примерные варианты ответа вы не можете сформулировать. Тут прокатит другой прием (если вы, конечно, уже зарекомендовали себя как хороший студент вышеприведенными способами).  Вы просто и честно говорите: «я когда готовился,  этот момент я так и не понял,  почему вот это так, а это так-то (здесь вам нужно сформулировать какие-нибудь отрывочные факты, которые дадут понять, что хотя бы «звон» вы слышали). В этой ситуации почти любой препод сам вам все с удовольствием объяснит – только не забывайте задавать ему уточняющие вопросы, чтобы опять же перевести ситуацию в «беседу профессионалов», а не вдалбливание тупому знаний. И опять вам пойдет плюс вместо минуса.

Наверняка есть еще важные моменты типа внешнего вида, одежды, осанки  – но я никогда за этим не следил. К слову, зачетку я еще на первом курсе залил пепси-колой, и она вся была в цветных разводах, коричневых, синих – до конца обучения. Препода так ее брезгиво двумя пальчиками брали, листали, но как менялось их отношение, когда они видели оценки!

Вот с помощью таких нехитрых уловок мне лично удалось закончить Бауманку исключительно на «отлично». В зачетке у меня нет ни одной «четверки».  Хотя объективно я знал предметы зачастую хуже середнячков в нашей группе.

Думаю, что мои советы лежат в области психологии, поэтому они должны работать в любом ВУЗе и в любые времена. Вопросы коррупции я не рассматриваю, потому что у нас этого не было.

Есть еще чисто технические моменты, специфические для ВУЗа.

Так, например, я всегда брал только индивидуальные, нестандартные проекты/курсовые — вместо стандартных/типовых. Было у нас такое разделение. Почему-то инд. проектов у нас все боялись и избегали. Но в моем случае такой выбор неизменно приводил к страшной халяве – мне приходилось считать/чертить по минимуму, а защита/сдача всегда проходила на «ура».