Выготский л с собрание сочинений с л выготский м 1982

Собрание сочинений

Выготский Лев Семенович

Скачать
marc21-запись

Собрание сочинений

Выготский Лев Семенович

Скачать marc21 -запись

1982-1984

Год издания

Москва

Место издания

Издания

1982

1983

1984

Собрание сочинений Текст : в 6-ти томах / Л. С. Выготский ; сост. М Г. Ярошевский ; вступ. ст. А. Н. Леонтьев ; АПН СССР Вопросы теории и истории психологии

Выготский, Лев Семенович (1896-1934)

Открыть

Собрание сочинений Текст : в 6-ти томах / Л. С. Выготский ; сост. М Г. Ярошевский ; вступ. ст. А. Н. Леонтьев ; АПН СССР Проблемы общей психологии

Выготский, Лев Семенович (1896-1934)

Открыть

О произведении

Издательство

Педагогика

Ответственность

Л. С. Выготский ; сост. М Г. Ярошевский ; вступ. ст. А. Н. Леонтьев ; АПН СССР

Библиотека

Российская государственная библиотека (РГБ)

Еще

Ближайшая библиотека с бумажным экземпляром издания

Пожалуйста, авторизуйтесь

Вы можете добавить книгу в избранное после того, как
авторизуетесь на портале. Если у вас еще нет учетной записи, то
зарегистрируйтесь.

_{Л.С. ВЫГОТСКИЙ}

СОБРАНИЕ СОЧИНЕНИЙ

В ШЕСТИ

ТОМАХ

Главный редактор А. В. ЗАПОРОЖЕЦ

Члены
редакционной коллегии: Т. А. ВЛАСОВА
Г.Л.ВЫГОДСКАЯ В. В. ДАВЫДОВ А. Н. ЛЕОНТЬЕВ
А. Р. ЛУРИЯ А, В. ПЕТРОВСКИЙ

A.А. СМИРНОВ

B.С. ХЕЛЕМЕНДИК

Д. Б. ЭЛЬКОНИН

М. Г,
ЯРОШЕВСКИЙ

Секретарь редакционной коллегии

Л.
А. РАДЗИХОВСКИЙ

МОСКВА

ПЕДАГОГИКА

1982

АКАДЕМИЯ
ПЕДАГОГИЧЕСКИХ НАУК СССР

_{Л.С. ВЫГОТСКИЙ}

_{СОБРАНИЕ}

_{СОЧИНЕНИЙ}

_том

ПЕРВЫЙ

ВОПРОСЫ

ТЕОРИИ И ИСТОРИИ

ПСИХОЛОГИИ

Под редакцией А.Р. ЛУРИЯ, М.Г. ЯРОШЕВСКОГО

МОСКВА ПЕДАГОГИКА

1982

Рецензент:

член-кор. АПН СССР,
доктор психологических наук,

профессор
В.П. Зинченко

Автор вступительной
статьи доктор психологических наук,
профессор
А.Н. Леонтьев

Составитель доктор
психологических наук, профессор
М.Г. Ярошевский

Авторы послесловия
и комментариев М.Г. Ярошевский,
Л С. Гургенидзе

Выготский Л. С.

Собрание сочинений:
В 6-ти т. Т. 1. Вопросы теории и истории
психологии/Под ред. А.Р. Лурия,
М.Г. Ярошевского.— М.: Педагогика,
1982.— 488 с, ил. (Акад. пед. наук СССР).

Пер. 1 р. 70 к.

Первый том включает ряд работ выдающегося
советского психолога Л.С. Выготского,
посвященных методологическим основам
научной психологии и анализирующих
историю развития психологической мысли
у нас в стране и за рубежом. Сюда входит
и публикуемый впервые труд «Исторический
смысл психологического кризиса*,
представляющий как бы синтез идей
Выготского, касающихся специальной
методологии психологического познания.

Книга адресована психологам, педагогам,
философам.

Издательство
«Педагогика», 1982 р.

ОТ
РЕДАКЦИОННОЙ КОЛЛЕГИИ

Настоящий том
открывает шеститомное Собрание сочинений
Льва Семеновича Выготского — первое
систематическое изложение его основных
идей.

Несмотря на
бесспорную актуальность основных трудов
этого выдающегося ученого, все растущий
интерес к ним в нашей стране и за рубежом,
от последнего издания его работ
(«Психология искусства») нас отделяет
почти 15 лет. Это связано с рядом
обстоятельств. Издание произведений
Л.С. Выготского — чрезвычайно
трудоемкое и сложное дело. Сложность
вызвана прежде всего некоторыми
особенностями творчества Выготского
и состоянием его личного архива.

В начале работы,
естественно, встал вопрос об отборе
произведений для данного собрания и о
принципах комплектования томов. Сразу
возникло несколько проблем. Первая
касалась идентификации произведений
Л.C. Выготского,
часть из которых существовала лишь в
рукописях. Проблема решалась специально
созданной при редакционной коллегии
данного издания экспертной комиссией
под председательством ученика и соратника
Л.G. Выготского
члена-корреспондента АПН СССР, проф.
Д.Б. Эльконина. Комиссия изучила все
рукописное наследие Выготского,
идентифицировала его произведения,
зафиксировала окончательный текст тех
рукописей, которые были признаны
принадлежащими перу Л.С. Выготского.
Далее, когда границы научного наследия
автора удалось четко очертить (что
положило конец многочисленным домыслам,
ходившим вокрур творчества Выготского,
искажению и небрежному использованию
его рукописных материалов), можно было
приступать к отбору произведений для
настоящего издания и комплектованию
томов.

Решение этой
проблемы оказалось непростым. Во-первых,
в работах Выготского много повторов,
почти буквальных, и все-таки сокращать
и вообще редактировать его труды мы
сочли нецелесообразным. Во-вторых, в
творчестве Выготского посвященном
научной психологии и обнимающем период
около 10 лет (1924— 1934), достаточно трудно
выделить какие-либо законченные
хронологические периоды. С учетом этих
обстоятельств и комплектовались тома.
Материал для томов подобран так, чтобы
дать по возможности полное представление
о творчестве Выготского, хотя и не
включает всех его работ. Тома организованы
по содержательно-хронологическому
принципу: в творчестве Выготского мы
взяли за исходный не хронологический
принцип (выделение законченных временных
периодов), а содержательный (выделение
определенных смысловых линий). Каждый
том имеет соответствующую смысловую
линию, но при этом материал внутри тома,
как правило, организован по хронологическому
принципу.

В первый том вошли
методологические, науковедческие и
историко-психоло-гические груды
Выготского. Во втором томе — его
теоретические работы в области психологии.
Третий том дает представление о творчестве
Выготского в области теории детской
психологии. В четвертом гоме также
собраны работы по детской психологии,
но имеющие более конкретный и
экспериментальный характер. В пятый
том помещены труды по дефектологии.
Наконец, шестой том знакомит читателей
с важнейшими материалами из научного
архива Выготского.

Труды Л.С. Выготского
(как напечатанные ранее, гак и печатаемые
впервые), входящие в настоящее Собрание
сочинений, публикуются по тексту
оригинала без изменений. Все тома
снабжены научным аппаратом: послесловием
редактора, в котором приводятся
библиографические справки относительно
соответствующих произведений, а также
краткий критико-исторический очерк той
роли, которую

7

От редакционной коллегии

публикуемые
произведения Выготского сыграли в
последующем развитии психологической
науки; комментариями с соответствующими
справками; именным и предметным
указателями; списком цитируемой
литературы. О последнем пункте следует
сказать особо. Выготский цитировал
весьма своеобразно. Почти все цитаты
давались им по памяти, многие при этом
иска-жались-. Источники, как правило,
или вовсе не названы («один психолог
сказал»), или указаны неточно. Это привело
к необходимости проведения сложной
библиографической работы по розыску
подлинных источников литературы,
упоминаемой Выготским. В ряде случаев,
когда соответствующие источники не
удалось обнаружить, редколлегия сочла
возможным дать цитаты без кавычек. В
последнем томе Собрания сочинений
приводится наиболее полный список работ
Выготского, иностранных изданий его
трудов, а также отечественной и зарубежной
литературы о нем. Кроме того, последний
том. снабжен алфавитным указателем
работ, публикуемых в настоящем издании
по томам.

Редакционная
коллегия благодарна родственникам
Л.С. Выготского — его, ныне уже
покойной, жене Р.Н. Выгодской и дочери
Г.Л. Выгодской, предоставившим из
своего архива имеющиеся у них рукописные
материалы Л. С, Выготского,

ВСТУПИТЕЛЬНАЯ
СТАТЬЯ

О ТВОРЧЕСКОМ ПУТИ
Л. С. ВЫГОТСКОГО

В настоящем Собрании
сочинений впервые с достаточной полнотой
представлены основные труды выдающегося
советского психолога Льва Семеновича
Выготского (1896—1934). Продуктивность
Л.С. Выготского была исключительно
велика: за неполных 10 лет деятельности
в качестве профессионального психолога
он написал около 180 работ. Из них издано
135 работ, еще 45 произведений ждут
публикации. Многие издания Л.С. Выготского
стали библиографической редкостью.

Необходимость
нового издания трудов Выготского
отмечают не только психологи, но и
представители целого комплекса
гуманитарных наук — философы, лингвисты
и т. д. Для всех этих ученых его труды —
не история. Они обращаются к работам
Выготского и сегодня, более того, сегодня
чаще, чем когда-либо. Его идеи так прочно
вошли в обиход научной психологии, что
упоминаются как общеизвестные, без
ссылок на соответствующие работы или
вовсе без упоминания имени Выготского.

Таково положение
не только в советской, но и в. мировой
психологии. За последние годы ряд работ
Выготского переведен на английский,
французский, немецкий, итальянский,
японский и другие языки. И за рубежом
он также выступает не как историческая
фигура, но как живой, современный
исследователь.

Можно констатировать,
что научная судьба Выготского сложилась
счастливо и необычно для XX
в., которому свойственны бурные темпы
развития науки, когда многие идеи
устаревают на другой день после того,
как они были высказаны. Не составляет
здесь, конечно, исключения и психология
— едва ли в мировой психологии XX
в. можно найти конкретные исследования,
которые сохранили бы свою актуальность
через 45—50 лет после того, как они были
впервые опубликованы.

Чтобы понять
«феномен Выготского», исключительность
его научной судьбы, необходимо в его
творчестве выделить два аспекта. С одной
стороны, есть конкретные факты, конкретные
методики и гипотезы Выготского и его
сотрудников. Многие из этих методик и
гипотез блестяще подтвердились и
получили дальнейшее развитие в работах
современных психологов. Методики,
разработанные Выготским, факты, найденные
им, считаются классическими. Они вошли
как важнейшие составные части в фундамент
психологической науки. И здесь современная
психология, подтвердив мысли Выготского
и опираясь на них, пошла вперед в плане
фактов, методик,

9

Собрание сочинений [Текст] : в 6-ти томах / Л. С. Выготский ; сост. М Г. Ярошевский ; вступ. ст. А. Н. Леонтьев ; АПН СССР

• Название: Выготский Л.С. Собрание сочинений в шести томах
• Категория: Книги / Книги по психологии
• Страниц: 486
• Просмотров: 317

Читать журнал Выготский Л.С. Собрание сочинений в шести томах. Том 1, 1982, А. В. Запорожец онлайн или скачать бесплатно с Яндекс Диска. Этот журнал и похожие на него журналы находятся в разделе сайта: Книги по психологии, журналы. Свежий номер журнала Выготский Л.С. Собрание сочинений в шести томах. Том 1, 1982, А. В. Запорожец, доступный для бесплатного чтения и скачивания, опубликован специально для вас. Вы долго искали почитать что-то интересное, и наконец, нашли. Обязательно прочитайте и скачайте онлайн журнал: Выготский Л.С. Собрание сочинений в шести томах. Том 1, 1982, А. В. Запорожец из раздела: Книги по психологии, , и не забудьте посмотреть другие журналы, ничуть не хуже этого. Все журналы публикуются на сайте только по вашим желаниям, специально для вас!

Читать журнал Выготский Л.С. Собрание сочинений в шести томах. Том 1, 1982, А. В. Запорожец бесплатно — полная версия

Выготский Л.С. Собрание сочинений в шести томах. Том 1, 1982, А. В. Запорожец — описание и краткое содержание, читайте бесплатно онлайн на сайте all-journals.com

Формат: PDF.  Вы покупаете данные книги в электронном формате — не бумажную книгу!

Библиотека пополняется каждый день. Добавив меня в «Любимые «, Вы можете следить за выходом новых электронных книг .

Язык: Русский.

Количество стр. 487, 504, 369, 433, 369, 400

 Описание: Лев Семенович Выготский (1896-1934) — выдающийся ученый, мыслитель, классик отечественной психологии. Его наследие огромно (более 270 работ), а идеи неисчерпаемы, оригинальны и до сих пор актуальны. Он оказал огромное влияние на развитие отечественной и мировой психологии. Известный американский философ С.Тулмин назвал его Моцартом в психологии. Работая в сложных условиях, за очень короткое время ему удалось внести важный вклад в психологию искусства, общую психологию, детскую и педагогическую психологию, пато- и нейропсихологию, методологию психологии, дефектологию и педагогику.
I . Вопросы теории и истории психологии.
II. Проблемы общей психологии.
III. Проблемы развития психики.
IV. Детская психология.
V. Основы дефектологии.
VI. Научное наследство.

Вышлю файл на электронную почту.

_{Л.С.ВЫГОТСКИЙ}

_{СОБРАНИЕ}

_{СОЧИНЕНИЙ}

_том

ВТОРОЙ

ПРОБЛЕМЫ

ОБЩЕЙ ПСИХОЛОГИИ

Под редакцией В. В. ДАВЫДОВА

СОБРАНИЕ СОЧИНЕНИЙ

_{В ШЕСТИ}

_ТОМАХ

Главный редактор

A.В. ЗАПОРОЖЕЦ

Члены редакционной коллегии: Т. А. ВЛАСОВА Г. Л. ВЫГОДСКАЯ

B.В. ДАВЫДОВ

А. Н. ЛЕОНТЬЕВ

А. Р. ЛУРИЯ

А. В. ПЕТРОВСКИЙ

A.А. СМИРНОВ

B.С. ХЕЛЕМЕНДИК

Д. Б. ЭЛЬКОНИН

М. Г. ЯРОШЕВСКИЙ

Секретарь редакционной коллегии Л. А. РАДЗИХОВСКИЙ

МОСКВА ПЕДАГОГИКА

₁₉₈₂

Рецензент: доктор психологических наук, профессор

А. Н. Соколов

Составитель Г. Л. Выгодская

Автор послесловия Л. Р. Лурия

Автор комментариев Л. А. Радзиховский

Выготский Л. С.

Собрание сочинений: В 6-ти т. Т. 2. Проблемы общей психологии / Под ред. В. В. Давыдова.— М.: Педагогика, 1982. — 504 с, ил. — (Акад. пед. наук СССР),

1 р. 70 к.

Во второй том Собрания сочинений Л. С. Выготского включены работы, содержащие основные психологические идеи автора. Сюда входит известная монография «Мышление и речь», представляющая итог творчества Выготского. В том включены также лекции по психологии.

Данный том непосредственно продолжает и развивает круг идей, изложенных в первом томе Собрания сочинений.

Для психологов, педагогов, философов.

МЫШЛЕНИЕ

И

РЕЧЬ

ПРЕДИСЛОВИЕ¹

Настоящая работа представляет собой психологическое исследование одного из труднейших, запутаннейших и сложнейших вопросов экспериментальной психологии — вопроса о мышлении и речи. Систематическая экспериментальная разработка этой проблемы, сколько нам известно, вообще не предпринималась никем из исследователей. Решение задачи, стоявшей перед нами, хотя бы с первичным приближением, могло быть осуществлено не иначе, как рядом частных экспериментальных исследований отдельных сторон интересующего нас вопроса, например исследованием экспериментально образуемых понятий, исследованием письменной речи и ее отношения к мышлению, исследованием внутренней речи и т. д.

Помимо экспериментальных исследований мы неизбежно должны были обратиться к теоретическому и критическому исследованию. С одной стороны, нам предстояло путем теоретического анализа и обобщения большого накопившегося в психологии фактического материала, путем сопоставления, сличения данных фило- и онтогенеза наметить отправные пункты для решения нашей проблемы и развить исходные предпосылки для самостоятельного добывания научных фактов в виде общего учения о генетических корнях мышления и речи. С другой стороны, нужно было подвергнуть критическому анализу самые идейно мощные из современных теорий мышления и речи для того, чтобы оттолкнуться от них, уяснить пути собственных поисков, составить предварительные рабочие гипотезы и противопоставить с самого начала теоретический путь нашего исследования тому пути, который привел к построению господствующих в современной науке, но несостоятельных и потому нуждающихся в пересмотре и преодолении теорий.

В ходе исследования пришлось еще дважды прибегать к теоретическому анализу. Исследование мышления и речи с неизбежностью затрагивает целый ряд смежных и пограничных областей научного знания. Сопоставление данных психологии речи и лингвистики, экспериментального изучения понятий и психологической теории обучения оказалось при этом неизбежным. Эти попутно встречающиеся вопросы, нам казалось, всего удобнее разрешать в чисто теоретической постановке, без анализа самостоятельно накопленного фактического материала. Следуя это-

6

МЫШЛЕНИЕ И РЕЧЬ

му правилу, мы ввели в контекст исследования развития научных понятий разработанную нами в другом месте и на другом материале рабочую гипотезу об обучении и развитии. И наконец, теоретическое обобщение, сведение воедино всех экспериментальных данных оказалось последней точкой приложения теоретического анализа к нашему исследованию.

Таким образом, наше исследование оказалось сложным и многообразным по составу и строению, но вместе с тем каждая частная задача, стоявшая перед отдельными отрезками нашей работы, была настолько подчинена общей цели, настолько связана с предшествующим и последующим отрезком, что работа в целом — мы смеем надеяться на это — представляет собой в сущности единое, хотя и расчлененное на части, исследование, которое целиком, во всех своих частях направлено на решение основной и центральной задачи — генетического анализа отношений между мыслью и словом.

Сообразно с основной задачей определилась программа нашего исследования и настоящей работы. Мы начали с постановки проблемы и поисков методов исследования. Затем мы попытались в критическом исследовании подвергнуть анализу две самые законченные и сильные теории развития речи и мышления— теорию Ж. Пиаже и В. Штерна, с тем чтобы с самого начала противопоставить нашу постановку проблемы и метод исследования традиционной постановке вопроса и традиционному методу и тем самым наметить, что, собственно, следует нам искать в ходе нашей работы, к какому конечному пункту она должна нас привести. Далее, нашим двум экспериментальным исследованиям развития понятий и основных форм речевого мышления мы должны были предпослать теоретическое исследование, выясняющее генетические корни мышления и речи и тем самым намечающее отправные точки для нашей самостоятельной работы по изучению генезиса речевого мышления. Центральную часть всей книги образуют два экспериментальных исследования, из которых одно посвящено выяснению основного пути развития значений слов в детском возрасте, а другое — сравнительному изучению развития научных и спонтанных понятий ребенка. Наконец, в заключительной главе мы пытались свести воедино данные всего исследования и представить в связном и цельном виде процесс речевого мышления, как он рисуется в свете этих данных.

Как и в отношении всякого исследования, стремящегося внести нечто новое в разрешение изучаемой проблемы, и в отношении нашей работы, естественно, возникает вопрос, что она содержит в себе нового и, следовательно, спорного, что нуждается в тщательном анализе и дальнейшей проверке. Мы можем в немногих словах перечислить то новое, что вносит наша работа в

7

Л. С. ВЫГОТСКИЙ

общее учение о мышлении и речи. Если не останавливаться на несколько новой постановке проблемы, которую мы допустили, и в известном смысле новом методе исследования, примененном нами, новое в нашем исследовании может быть сведено к следующим пунктам: 1) экспериментальное установление того факта, что значения слов развиваются в детском возрасте, и определение основных ступеней в их развитии; 2) раскрытие своеобразного пути развития научных понятий ребенка по сравнению с развитием его спонтанных понятий и выяснение основных законов этого развития; 3) раскрытие психологической природы письменной речи как самостоятельной функции речи и ее отношения к мышлению; 4) экспериментальное раскрытие психологической природы внутренней речи и ее отношения к мышлению. В этом перечислении новых данных, которые содержатся в нашем исследовании, мы имели в виду прежде всего то, что может внести настоящее исследование в общее учение о мышлении и речи в смысле новых, экспериментально установленных психологических фактов, а затем уже те рабочие гипотезы и теоретические обобщения, которые неизбежно должны были возникнуть в процессе истолкования, объяснения и осмысления этих фактов.

Не право и не обязанность автора, разумеется, входить в оценку значения и истинности этих фактов и этих теорий. Это дело критики и читателей.

Настоящая книга представляет собой результат почти десятилетней непрерывной работы автора и его сотрудников над исследованием мышления и речи. Когда эта работа начиналась, нам еще не были ясны не только ее конечные результаты, но и многие возникшие в процессе исследования вопросы. Поэтому в ходе работы нам неоднократно приходилось пересматривать ранее выдвинутые положения, многое отбрасывать и отсекать как неверное, другое перестраивать и углублять, третье, наконец, разрабатывать и писать совершенно заново. Центральная линия нашего исследования все время неуклонно развивалась в одном основном, взятом с самого начала направлении, и в этой книге мы попытались развернуть explicite многое из того, что в предыдущих наших работах содержалось implicite, но вместе с тем и многое из того, что нам прежде казалось правильным, исключить из настоящей работы как прямое заблуждение.

Отдельные ее главы были использованы нами ранее в других работах и опубликованы на правах рукописи в одном из курсов заочного обучения (глава пятая). Другие главы были опубликованы в качестве докладов или предисловий к работам тех авторов, критике которых они посвящены (главы вторая и четвертая). Остальные главы, как и вся книга в целом, публикуются впервые.

8

МЫШЛЕНИЕ И РЕЧЬ

Мы отлично сознаем неизбежное несовершенство того первого шага в новом направлении, который мы пытались сделать в настоящей работе, но мы видим свое оправдание в том, что этот шаг, по нашему убеждению, продвигает нас вперед в исследовании мышления и речи по сравнению с тем состоянием этой проблемы, которое сложилось в психологии к моменту начала нашей работы, раскрывая проблему мышления и речи как узловую проблему всей психологии человека, непосредственно приводящую исследователя к новой психологической теории сознания. Впрочем, мы затрагиваем эту проблему лишь в немногих заключительных словах нашей работы и обрываем исследование у самого ее порога.

Глава первая

ПРОБЛЕМА И МЕТОД ИССЛЕДОВАНИЯ

1

Проблема мышления и речи принадлежит к кругу тех психологических проблем, в которых на первый план выступает вопрос об отношении различных психических функций, различных видов деятельности сознания. Центральным моментом всей этой проблемы является, конечно, вопрос об отношении мысли к слову. Все остальные вопросы, связанные с этой проблемой, как бы вторичны и логически подчинены этому первому и основному вопросу, без разрешения которого невозможна даже правильная постановка каждого из дальнейших и более частных вопросов. Между тем именно проблема межфункциональных связей и отношений, как это ни странно, является для современной психологии почти совершенно неразработанной и новой проблемой.

Проблема мышления и речи — столь же древняя, как и сама наука психология, — именно в этом пункте, в вопросе об отношении мысли к слову, наименее разработана и наиболее темна. Атомистический и функциональный анализ, который господствовал в научной психологии на всем протяжении последнего десятилетия, привел к тому, что отдельные психические функции рассматривались в изолированном виде, метод психологического познания разрабатывался и совершенствовался применительно к изучению этих отдельных, изолированных, обособленных процессов, в то время как проблема связи функций между собой, проблема их организации в целостной структуре сознания оставалась вне поля внимания исследователей.

Что сознание представляет собой единое целое и что отдельные функции связаны в деятельности друг с другом в неразрывное единство, — эта мысль не представляет чего-либо нового для современной психологии. Но единство сознания и связи между отдельными функциями в психологии обычно скорее постулировались, чем служили предметом исследования. Больше того, постулируя функциональное единство сознания, психология наряду с этим бесспорным допущением клала в основу своих исследований молчаливо всеми признаваемый, хотя явно не сфор-

10

МЫШЛЕНИЕ И РЕЧЬ

мулированный, совершенно ложный постулат, заключающийся в признании неизменности и постоянства межфункциональных связей сознания, и предполагала, что восприятие всегда и одинаковым образом связано с вниманием, память всегда и одинаковым образом связана с восприятием, мысль — с памятью и т. д. Из этого, конечно, вытекало, что межфункциональные связи представляют собой нечто такое, что может быть вынесено за скобки в качестве общего множителя и что может не приниматься в расчет при производстве исследовательских операций над оставшимися внутри скобок отдельными и изолированными функциями. Благодаря всему этому проблема отношений является, как сказано, наименее разработанной частью во всей проблематике современной психологии.

Это не могло не сказаться самым тяжким образом и на проблеме мышления и речи. Если просмотреть историю изучения проблемы, можно легко убедиться, что от внимания исследователя все время ускользал центральный пункт об отношении мысли к слову и центр тяжести всей проблемы смещался и сдвигался в какой-либо другой пункт, переключался на какой-либо другой вопрос.

Если попытаться в кратких словах сформулировать результаты исторических работ над проблемой мышления и речи в научной психологии, можно сказать, что решение этой проблемы, которое предлагалось различными исследователями, колебалось всегда и постоянно — от самых древних времен и до наших дней — между двумя крайними полюсами — между отождествлением, полным слиянием мысли и слова и между их столь же метафизическим, столь же абсолютным, столь же полным разрывом и разъединением. Выражая одну из этих крайностей в чистом виде или соединяя в своих построениях обе эти крайности, занимая как бы промежуточный пункт между ними, но все время двигаясь по оси, расположенной между этими полярными точками, различные учения о мышлении и речи вращались в одном и том же заколдованном кругу, выход из которого не найден до сих пор. Начиная с древности, отождествление мышления и речи через психологическое языкознание, объявившее, что мысль — это «речь минус звук», и вплоть до современных американских психологов и рефлексологов, рассматривающих мысль как заторможенный рефлекс, не выявленный в своей двигательной части, проходит единую линию развития» одной и той же идеи, отождествляющей мышление и речь. Естественно, что все учения, примыкающие к этой линии, по самой сущности своих воззрений на природу мышления и речи оказывались всегда перед невозможностью не только решить, но даже поставить вопрос об отношении мысли к слову. Если мысль и слово совпадают, если это одно и то же, никакое отношение между ними

11

Л. С. ВЫГОТСКИЙ

не может возникнуть и не может служить предметом исследования, как невозможно представить себе, что предметом исследования может явиться отношение вещи к самой себе. Кто сливает мысль и речь, тот закрывает сам себе дорогу к постановке вопроса об отношении между мыслью и словом и делает заранее эту проблему неразрешимой. Проблема не разрешается, но просто обходится.

С первого взгляда может показаться, что учение, ближе стоящее к противоположному полюсу и развивающее идею о независимости мышления и речи, находится в более благоприятном положении относительно интересующих нас вопросов. Те, кто смотрят на речь как на внешнее выражение мысли, как на ее одеяние, те, которые, подобно представителям вюрцбургской школы², стремятся освободить мысль от всего чувственного, в том числе и от слова, и представить связь между мыслью и словом как чисто внешнюю связь, действительно не только ставят, но и по-своему пытаются решить проблему отношения мысли к слову. Однако подобное решение, предлагающееся самыми различными психологическими направлениями, всегда оказывается не в состоянии не только решить, но и поставить эту проблему, и если не обходит ее, подобно исследователям первой группы, то разрубает узел вместо того, чтобы развязать его. Разлагая речевое мышление на образующие его элементы, чужеродные друг по отношению к другу — на мысль и слово, — эти исследователи пытаются затем, изучив чистые свойства мышления как такового, независимо от речи, и речь как таковую, независимо от мышления, представить себе связь между тем и другим как чисто внешнюю механическую зависимость между двумя различными процессами.

В качестве примера можно было бы указать на попытки одного из современных авторов изучить с помощью такого приема разложение речевого мышления на составные элементы, связь и взаимодействие обоих процессов. В результате этого исследования он приходит к выводу, что речедвигательные процессы играют большую роль, способствующую лучшему протеканию мышления. Они помогают процессам понимания тем, что при трудном словесном материале внутренняя речь выполняет работу, содействующую лучшему запечатлению и объединению понимаемого. Далее, эти же самые процессы выигрывают в своем протекании как известная форма активной деятельности, если к ним присоединяется внутренняя речь, которая помогает ощупывать, охватывать, отделять важное от неважного при движении мысли. Наконец, внутренняя речь играет роль способствующего фактора при переходе от мысли к громкой речи.

Мы привели этот пример только для того, чтобы показать, что, разложив речевое мышление в качестве известного единого

12

МЫШЛЕНИЕ И РЕЧЬ

психологического образования на составные элементы, исследователю не остается ничего другого, как установить между этими элементарными процессами чисто внешнее взаимодействие, будто речь идет о двух разнородных, внутри ничем не связанных между собой формах деятельности. Это более благоприятное положение, в котором оказываются представители второго направления, заключается в том, что для них во всяком случае становится возможной постановка вопроса об отношении между мышлением и речью. В этом их преимущество. Но их слабость заключается в том, что сама постановка этой проблемы неверна и исключает всякую возможность правильного решения вопроса, ибо применяемый ими метод разложения единого целого на отдельные элементы делает невозможным изучение внутренних отношений между мыслью и словом. Таким образом, вопрос упирается в метод исследования, и нам думается, что, если с самого начала поставить перед собой проблему отношений мышления и речи, необходимо также заранее выяснить, какие методы должны быть применимы при исследовании этой проблемы, которые могли бы обеспечить ее успешное разрешение.

Нам думается, что следует различать двоякого рода анализ, применяемый в психологии. Исследование всяких психических образований необходимо предполагает анализ. Однако этот анализ может иметь две принципиально различные формы. Из них одна, думается нам, повинна во всех тех неудачах, которые терпели исследователи при попытках разрешить эту многовековую проблему, а другая является единственно верным начальным пунктом для того, чтобы сделать хотя бы самый первый шаг по направлению к ее решению.

Первый способ психологического анализа можно назвать разложением сложных психических целых на элементы. Его можно сравнить с химическим анализом воды, разлагающим ее на водород и кислород. Существенным признаком такого анализа является то, что в результате его получаются продукты, чужеродные по отношению к анализируемому целому, — элементы, которые не содержат в себе свойств, присущих целому как таковому,’ и обладают рядом новых свойств, которых это целое никогда не могло обнаружить. С исследователем, который, желая разрешить проблему мышления и речи, разлагает ее на речь и» мышление, происходит совершенно то же, что произошло бы со всяким человеком, который в поисках научного объяснения каких-либо свойств воды, например, почему вода тушит огонь или почему к воде применим закон Архимеда, прибег бы к разложению воды на кислород и водород как к средству объяснения этих свойств. Он с удивлением узнал бы, что водород сам горит, а кислород поддерживает горение, и никогда не сумел бы из свойств этих элементов объяснить свойства, присущие

13

Л. С. ВЫГОТСКИЙ

целому. Так же точно психология, которая разлагает речевое мышление на отдельные элементы в поисках объяснения его самых существенных свойств, присущих ему именно как целому, тщетно потом будет искать эти элементы единства, присущие целому. В процессе анализа они испарились, улетучились, и ему не остается ничего другого, как искать внешнего механического взаимодействия между элементами, для того чтобы с его помощью реконструировать чисто умозрительным путем пропавшие в процессе анализа, но подлежащие объяснению свойства.

В сущности говоря, такого рода анализ, который приводит нас к продуктам, утратившим свойства, присущие целому, не является с точки зрения той проблемы, к решению которой он прилагается, анализом в собственном смысле этого слова. Скорее, мы вправе его рассматривать как метод познания, обратный по отношению к анализу и в известном смысле противоположный ему. Ведь химическая формула воды, относящаяся одинаково ко всем ее свойствам, в равной мере относится вообще ко всем ее видам, в одинаковой степени к Великому океану так же, как и к дождевой капле. Поэтому разложение воды на элементы не может быть путем, который приведет нас к объяснению ее конкретных свойств. Это, скорее, есть путь возведения к общему, чем анализ, т. е. расчленение в собственном смысле этого слова. Так же точно анализ этого рода, прилагаемый к психологическим целостным образованиям, тоже не является анализом, способным выяснить нам все конкретное многообразие, всю специфику тех отношений между словом и мыслью, с которыми мы встречаемся в повседневных наблюдениях, следя за развитием речевого мышления в детском возрасте, за функционированием речевого мышления в его самых различных формах.

Этот анализ тоже по существу дела в психологии превращается в свою противоположность и вместо того, чтобы привести нас к объяснению конкретных и специфических свойств изучаемого целого, возводит это целое к директиве более общей, к директиве такой, которая способна нам объяснить только нечто, относящееся ко всей речи и мышлению во всей их абстрактной всеобщности, рне возможности постигнуть конкретные закономерности, интересующие нас. Более того, непланомерно применяемый психологией анализ этого рода приводит к глубоким заблуждениям, игнорируя момент единства и целостности изучаемого процесса и заменяя внутренние отношения единства внешними механическими отношениями двух разнородных и чуждых друг другу процессов. Нигде результаты этого анализа не сказались с такой очевидностью, как именно в области учения о мышлении и речи. Само слово, представляющее собой живое единство звука и значения и содержащее в себе, как живая клеточка, в самом простом виде основные свойства, прису-

14

МЫШЛЕНИЕ И РЕЧЬ

щие речевому мышлению в целом, оказалось в результате такого анализа раздробленным на две части, между которыми затем исследователи пытались установить внешнюю механическую ассоциативную связь.

Звук и значение в слове никак не связаны между собой. Оба эти элемента, объединенные в знак, говорит один из важнейших представителей современной лингвистики, живут совершенно обособленно. Не удивительно поэтому, что из такого воззрения могли произойти только самые печальные результаты для изучения фонетической и семантической сторон языка. Звук, оторванный от мысли, потерял бы все специфические свойства, которые только и сделали его звуком человеческой речи и выделили из всего остального царства звуков, существующих в природе. Поэтому в обессмысленном звуке стали изучать только его физические и психические свойства, т. е. то, что является для этого звука не специфическим, а общим со всеми остальными звуками, существующими в природе, и, следовательно, такое изучение не могло объяснить нам, почему звук, обладающий такими-то и такими-то физическими и психическими свойствами, является звуком человеческой речи и что его делает таковым. Так же точно значение, оторванное от звуковой стороны слова, превратилось бы в чистое представление, в чистый акт мысли, который стал изучаться отдельно в качестве понятия, развивающегося и живущего независимо от своего материального носителя. Бесплодность классической семантики и фонетики в значительной степени обусловлена именно этим разрывом между звуком и значением, этим разложением слова на отдельные элементы. Так же точно и в психологии развитие детской речи изучалось с точки зрения разложения ее на развитие звуковой, фонетической стороны речи и ее смысловой стороны. До деталей тщательно изученная история детской фонетики, с одной стороны, оказалась совершенно не в состоянии объединить, хотя бы в самом элементарном виде, проблему относящихся сюда явлений. С другой стороны, изучение значения детского слова привело исследователей к автономной и самостоятельной истории детской мысли, между которой не было никакой связи с фонетической историей детского языка.

Поделитесь с Вашими друзьями: