Выпускные экзамены в школе в 1985 году

Для сотни тысяч российских выпускников начало лета ознаменовалось сдачей ЕГЭ. Пока одиннадцатиклассники готовятся к оставшимся экзаменам и с нетерпением ждут результатов, отдел науки вспоминает, какие требования предъявлялись советским старшеклассникам, какие изменения претерпело образование и на какие ухищрения пускались абитуриенты для зачисления в вуз.

1917–1924

С первых лет становления советской власти образованию уделялось самое пристальное внимание. Огромная часть населения, в первую очередь крестьянство, едва ли умела читать. Государственных школ и училищ было крайне мало, а обучение в частных гимназиях и лицеях было доступно лишь для очень небольшой прослойки населения.

Поэтому уже в октябре 1918 года был принят первый декрет о создании единой трудовой школы в РСФСР.

Этим положением были закреплены принципы новой советской системы бесплатного общего образования с двумя ступенями: первая — пять лет обучения, вторая — четыре года. А в 1919 году появились первые рабочие факультеты (рабфаки) — специальные курсы для ускоренной подготовки рабочих и крестьян к поступлению в высшую школу. Выпускники рабфаков зачислялись в вузы без экзаменов.

Также в советских школах в 1920-е годы получила распространение система обучения по методике «Дальтон-план», или бригадно-лабораторному методу. Его особенностью являлось сочетание коллективной работы всего класса с бригадной (бригада — группа из нескольких человек) и индивидуальной работой. Роль учителя заключалась в организации работы учащихся и оказании им необходимой помощи. Общего плана занятий не было, и учебные графики были свободными, целью ставилось самостоятельное выполнение заданий.

Вообще, введение инновационных методик в школе активно практиковалось в послереволюционные годы. Получили распространение идеи педологии, ставившей своей целью объединить подходы различных наук к развитию ребенка. В школах шло энергичное внедрение практик психологического тестирования и основанной на нем комплектации классов, организации школьного режима.

1924–1953

В начале 1930-х годов советские школы вновь перешли на «дореволюционную» классно-урочную систему обучения. ЦК ВКП(б) в постановлении «О педологических извращениях в системе Наркомпросов» предписал

отказаться от экспериментов в начальной и средней школе, в частности от использования бригадно-лабораторного метода.

Запрещен был также метод тестов, по итогам которого в состав «дефективных учащихся» чаще попадали представители, как тогда говорили, «социально-близких» рабочих, крестьян и пролетариата, а в составе одаренных оказывались дети интеллигенции, священников, белогвардейцев и прочих «социально-чуждых». Состав учащихся был снова приведен в равновесие, было возвращено и принятое до революции раздельное обучение мальчиков и девочек.

В 1931 году четырехклассное образование стало обязательным для всех, с 1937 года — пятиклассное, а с 1939 года обязательным был сделан и седьмой класс.

Конституция 1936 года провозглашала равенство прав всех граждан на получение высшего образования, что также было зафиксировано во всех правилах приема в вузы СССР. Необходимыми условиями для поступления в вуз объявлялись лишь наличие законченного среднего образования и успешная сдача вступительных экзаменов.

Однако вскоре обучение в старших классах и вузах сделалось платным. С 1940 года родители старшеклассников (восьмой-десятый классы) в Москве и Ленинграде должны были платить за обучение их ребенка 200 руб. в год, в других городах СССР — около 150 руб. в год. За обучение в институте уже приходилось выкладывать 400 руб. в Москве и Ленинграде и 300 руб. — в других населенных пунктах СССР.

Установленная годовая плата примерно равнялась средней месячной зарплате советских трудящихся: 300–400 руб. в месяц.

Тем не менее введение даже такой небольшой платы ограничило возможности советских граждан продолжить образование после седьмого класса — например, оплачивать учебу не могли работавшие за трудодни колхозники. Также нельзя забывать, что семьи того времени были, как правило, многодетными: по пять-семь детей у крестьян и по три-четыре — у рабочих. И платить за обучение двух-трех детей было для них не под силу.

С началом войны приемные кампании проводились в условиях недостатка абитуриентов и имели свою специфику. Согласно правилам приема 1943 года, все абитуриенты вузов зачислялись без вступительных экзаменов (лишь при недостатке свободных мест проводились конкурсные приемные экзамены). Для более эффективного отбора студентов выпускники, окончившие средние школы с аттестатом отличника, а также окончившие средние школы в 1941–1943 года без троек, освобождались от вступительных экзаменов даже при наличии конкурса.

Но уже с 1944 года во всех вузах были вновь введены конкурсные экзамены. От экзаменов по-прежнему освобождались медалисты и абитуриенты, окончившие школу с отличными и хорошими оценками. С 1945 года участники войны, успешно сдавшие экзамены, зачислялись во все вузы вне конкурса.

1953–1964

В период хрущевской оттепели сталинская инициатива о платном образовании была отменена. Вместе с тем остро вставала проблема подготовки молодежи к жизни, к общественно-полезному, производительному труду в народном хозяйстве. Начали проводиться реформы, нацеленные на «приземление» обучения к насущным потребностям реальной жизни. Завершением начатых преобразований стал закон 1958 года «Об укреплении связи с жизнью и дальнейшем развитии системы народного образования СССР», вводивший обязательное восьмилетнее образование.

Но при этом учащиеся 9–10-х классов должны были по два дня в неделю работать на производстве или в сельском хозяйстве.

Также в этот период сложился трехступенчатый порядок зачисления в вузы СССР, который, хотя и претерпел некоторые изменения, просуществовал до конца 1980-х годов. Установленные с 1956 года правила приема разделили всех абитуриентов на три категории. Первую категорию составили лица, зачислявшиеся без вступительных экзаменов. Например, в 1956 году к этой категории относились участники Великой Отечественной войны, медалисты и имеющие аттестаты об окончании средней школы с отличием. Вторую категорию составляли те, кто подлежал внеконкурсному зачислению при условии сдачи вступительных экзаменов на положительные оценки. Эта категория абитуриентов чаще других подвергалась изменениям. В 1956–1963 годах к ней относились лица, имеющие стаж производственной работы не менее двух лет, а также демобилизованные из Советской армии и Военно-морского флота.

В 1960–1964 годах к категории льготников также стали относиться молодые люди, командированные промышленными предприятиями, стройками, колхозами и совхозами. Наконец, к третьей категории принадлежало большинство абитуриентов, зачисление которых происходило на основе конкурсного отбора. Также при зачислении учитывался ряд факторов, свидетельствовавших о степени подготовки абитуриентов: оценки из аттестата по профилирующим предметам, наличие похвальных грамот, творческие заслуги в конкурсах, олимпиадах и так далее.

Не последняя роль при поступлении в вузы принадлежала партийным, комсомольским и другим общественным организациям.

С 1959 года обязательным требованием к абитуриентам явилось предоставление положительных характеристик и рекомендаций от партийных, профсоюзных, комсомольских организаций, руководителей промышленных предприятий, правлений колхозов.

1964–1985

С приходом к власти Брежнева школьная реформа 1958 года вместе с внеконкурсным порядком зачисления абитуриентов со стажем работы были отменены. Вернулась прежняя система обучения, ограничившая профессиональную подготовку школьными уроками труда.

Конституцией 1977 года было гарантировано всеобщее полное среднее образование. В восьмых и десятых классах устанавливались обязательные выпускные экзамены, многие из которых сдавались устно, и школьникам необходимо было учить всю программу по предмету целиком. В восьмом классе обязательными были русский язык, геометрия и алгебра.

В десятом классе письменно сдавались математика и русский, остальные же предметы — литература, физика, химия, история, иностранный язык — экзаменаторы принимали устно.

Важной задачей высшей школы СССР на протяжении 1960–1970-х годов являлся поиск средств для отбора в вузы наиболее подготовленной молодежи. В разные периоды были проведены следующие эксперименты: учет результатов оценок по профильным дисциплинам (1966 год), учет средней арифметической оценки аттестата об окончании средней школы (1972 год), прием успешно окончивших выпускников по результатам сдачи двух вступительных экзаменов при условии, что общая оценка за два экзамена была не ниже девяти баллов (1977 год).

Все эти факторы способствовали тому, что высшее образование стало цениться буквально на вес золота. Из-за этого учебные заведения начали привлекать к себе махинаторов, стремившихся нажиться на этом деле.

17 июля 1971 года «Комсомольская правда» опубликовала заметку о неких столичных дельцах, за деньги помогавших абитуриентам поступать в вузы.

Действовали они очень изобретательно. В наличии у них был целый комплект «подставников» — специалистов по математике, физике, химии, литературе и другим предметам, которые под видом абитуриентов сдавали экзамены в вузы за тех, кто приехал издалека.

<5> Успешно сдав экзамены, подставные в течение некоторого времени прилежно посещали занятия вместо настоящего студента, после чего брали академический отпуск. Им выдавалась справка (наличие фотографии на ней не предусматривалось), которая потом передавалась настоящему студенту, чтобы тот мог спокойно перевестись в любой вуз своего родного города. Конечно, подобные манипуляции осуществлялись за деньги. В заметке были упомянуты следующие суммы: например, некий уроженец Грузии, мечтая поступить в Московский институт советской торговли, заключил сделку с экзаменационными дельцами и в качестве первого взноса выложил 500 руб. Затем, когда «подставной» закончил за него первый курс, он заплатил 1 тыс. руб.

Среди дельцов, занимавшихся подобного рода махинациями, в заметке был назван некий заведующий лабораторией в одном из московских вузов. Десятки раз он поступал в институты как «подставной» и практически никогда не проваливался на экзаменах. Случалось, что он сдавал экзамены сразу в несколько вузов. На этом деле он в среднем зарабатывал 3 тыс. руб., а его шеф по мошеннической группе получал вдвое больше.

1985–1991

В 1980-х годах активно обсуждались вопросы выявления и учета профессиональных склонностей абитуриентов. В 1980-е годы для этой цели был использован ряд инструментов: зачисление на педагогические специальности по рекомендациям педагогических советов школ, введение профориентационного собеседования, по которому абитуриенты получали дополнительные баллы.

Однако уже в 1988–1990 годы правила приема претерпели существенные изменения. Характерной чертой являлись их упрощение и демократизация.

В течение трех лет были ликвидированы почти все категории абитуриентов, пользовавшиеся льготами при поступлении в вузы, значительно увеличена роль конкурсного отбора при формировании студенческого контингента.

В 1988 году девять классов средней школы стали обязательным минимумом для всех советских граждан. Среднее одиннадцатилетнее образование объявлялось необязательным, но общедоступным, позволявшее отсеивать к старшей школе безнадежных двоечников.

В начале 1990-х годов, уже после распада СССР, были проведены образовательные реформы, началась массовая дифференциация школ на гимназии, лицеи, на школы с углубленным изучением отдельных предметов. Происходило разделение и внутри школ: создавались медицинские, математические и другие классы. Школьное обучение начало приобретать свой современный вид.

Лена murmyak попросила меня рассказать про 1985 год, а я не могу ничего рассказать интересного. Год был, так сказать, переломным, знаковым – начало падения СССР, или, иначе можно сказать, начало конца эпохи. Натали написала бы красиво – про веяния времени, про судьбу человека в контексте судьбы страны и все такое. А я про 85-й год ничего такого не помню, и все мои воспоминания этого года – чисто бытовые. Сдавала экзамены. Выпускные, потом вступительные.

Впрочем, на излете советской власти и на излете школьных лет у меня случился с этой самой советской властью конфликт
Год был юбилейный – 40 лет Победы. И вот десятиклассницу, отличницу, активистку военно-патриотической работы (так это тогда называлось) с треском снимают с юбилейного мероприятия – тематического московского областного конкурса чтецов. Скандал заключался в том, что я заявила стихотворение (отрывок из поэмы) Давида Самойлова «Ближние страны» — «Мы стояли на том берегу…». Пикантность же ситуации была в том, что стихотворение я взяла не с потолка и не откуда-нибудь из самиздата, а из вполне официально изданного в издательстве «Московский рабочий» сборника стихов Самойлова. То есть высокое цензурное начальство его пропустило, а чиновники от образования (или культуры, или от комсомольского начальства – не знаю точно, кто там был ответственным в итоге) решили проявить коммунистическую бдительность. В свои семнадцать лет я была нормальным подростком из среднеинтеллигентной семьи, вероятно, многое понимала, но диссидентствовала в меру. И, заявляя Самойлова, никакой особой фиги в кармане не держала: вот книга, вот стихотворение, а в чем проблема, оно разве не про героизм… эээ… братского социалистического народа и его местного движения Сопротивления? Стихотворение пришлось снять после того, как пригрозили исключением из комсомола и плохой характеристикой на выпуске. Но на конкурс выпустили с заменой программы на «политкорректное» — «Ты помнишь, Алеша, дороги Смоленщины…», за которое и дали второе место (а до этого на районе я читала два стихотворения Высоцкого – «На братских могилах» и «Песня о земле» — и ничего, Высоцкого начальство как-то съело, хотя тут, пожалуй, личного хулиганства с моей стороны было больше, чем в случае Самойлова). А интересно тут еще вот что: когда в сети мы познакомились с Е-Антрекотом el_d, то вдруг выяснилось, что в тот же год ее тоже сняли… с Одесского областного конкурса чтецов… за то же самое стихотворение Самойлова. И она тоже безуспешно пыталась объяснить, что стихотворение-то – легальное, подцензурное…
Оба стихотворения – и Самойлова «Мы стояли на том берегу», и Симонова «Ты помнишь, Алеша…» — до сих пор в копилке самых любимых. До сих пор могу прочесть не абы как, а с чувством, толком, со слезой

Выпускные проехала без особых проблем. Напишу сейчас, что мы тогда сдавали, потому что подозреваю, что потом это быстро все менялось, и много раз; а у нас был последний, можно сказать, стопроцентно советский (не «перестроечный») выпуск. Письменно: сочинение и математику (вместе алгебру и геометрию), устно: литературу, историю, английский, физику и химию. Кажется, я ничего не забыла. До сих пор не понимаю, как сдала на пятерки физику и химию (органическую!), а также геометрию. Несмотря на начитанность, школьные сочинения я писать не умела и не любила, и рассчитывала выехать на «свободной теме»: поскольку год был, опять-таки, юбилейный, то предполагалось, что свободную тему дадут по военной литературе. Так оно и случилось: за основу я взяла повесть Быкова «Обелиск» (опять-таки, любила и люблю). Остальное в школьном варианте серьезных проблем не представляло. Выпускной помню плохо. Отмечали в школе, других вариантов в то время практически не предлагалось. Стол – бутерброды, конфеты и – шампанское! – обеспечивали родители. У меня было голубое, специально пошитое платье, и ради выпускного вечера я впервые в жизни (в семнадцать лет!) накрасила глаза.

Вступительные в историко-архивный сдавала смешно. Надо было сдать четыре экзамена: сочинение, историю устно, английский устно, русский и литературу устно. Прихожу на сочинение – ну, думаю, сейчас опять напишу вольную тему, опять про войну (единственное, что я умею писать), тут пишут на доске темы, и у меня отпадает челюсть. Потому что вольной темой дали не войну, а «руководящую роль коммунистической партии в социалистическом строительстве», или что-то в этом духе. И тут я, естественно, ни бельмеса (а что тут вообще можно написать? И писал ли кто-нибудь вообще такие темы?). Смотрю остальные темы: что-то о маленьких людях у Достоевского. Достоевского знаю и люблю, но – опять-таки – совершенно не способна написать формализованное сочинение «по правилам». Значит, Достоевский тоже отпадает. В итоге я написала «тему родины в произведениях Сергея Есенина». Дело в том, что я ходила в МГУ на подготовительные курсы-лекции. В семнадцать лет я обладала двумя замечательными свойствами: умением записывать любые лекции быстро и практически дословно (правда, прочесть эти лекции, кроме меня, не мог бы никто) и идеальной механической зрительной памятью (прочитанный два раза учебник воспроизводила дословно – правда, забывала после сдачи тоже моментально). И вот сделала стойку на Есенина исключительно потому, что у меня была записанная лекция точно на такую же тему, которую я дословно, добросовестно, вместе со всеми цитатами из стихов, и воспроизвела за отведенное время. Поставили мне четверку (не знаю, за что – подозреваю, что за ошибки в пунктуации) – но это был хороший результат, потому что потом выяснилось, что пятерок за сочинение было всего две на всем курсе. Из них одна – у девицы настолько блатной (она же единственная набрала на всех экзаменах высший балл – 20 баллов, все пятерки), что несмотря на все усилия высокопоставленного родителя, девицу пришлось отчислить через год или полтора.

К устному по истории я была готова действительно хорошо: год занималась с репетитором. Это был художник, а не репетитор, он и до сих пор работает – Завадье Александр Самуилович (сейчас уж совсем старенький, ветеран войны). Много лет после я поддерживала с ним отношения, и до сих пор иногда звоню, поздравляю с Новым годом и с Днем Победы. Но все равно волновалась: конкурс большой, ходили упорные слухи, что зарежут всех, кто без блата. Зарезать на устном экзамене по истории, как бы хорошо абитуриент не был подготовлен – нет никаких проблем. Именно в те годы ходил анекдот:

Поступает студент с большим блатом.
— В какие годы была Великая Отечественная война?
— В 1941-1945.
— Пять, идите.
Поступает студент с маленьким блатом.
— В какие годы была Великая Отечественная война?
— В 1941-1945.
— Сколько миллионов советских людей погибло?
— Двадцать миллионов (тогда это была официальная цифра, уже во время нашей учебы в институте она начала плясать от двадцати до сорока миллионов, и в итоге остановилась на отметке около 27 млн.).
— Пять, идите.
Поступает студент без блата.
— В какие годы была Великая Отечественная война?
— В 1941-1945.
— Сколько миллионов советских людей погибло?
— Двадцать миллионов.
— Назовите всех по именам!

Вот в роли этого самого «студента без блата» все боялись оказаться, а у нас в группе сдающих были те, кто поступал по второму и по третьему разу. И тут мне – редкий случай в жизни! – фантастически, сказочно повезло. Вытаскиваю билет:
Первый вопрос: движение декабристов.
Второй вопрос: складывание социалистического лагеря после войны.
Про складывание социалистического лагеря я знала… ну что-то такое, что полагалось по программе (спроси сейчас – ничего не помню). Про движение декабристов я уже тогда знала больше иного экзаменатора. Видимо, я их заговорила. Экзаменационная комиссия взирала на меня с явной смесью страха и уважения. Поэтому по второму вопросу меня почти не спрашивали, попросили только перечислить социалистические страны. И вот тут едва не случился конфуз. Когда я назвала всех, кого смогла вспомнить (и Албания, да, да, и Албания!), то экзаменатор, уже выводя пятерку в экзаменационном листе, вдруг спросила: «А Китай?» Как говорится, слона-то я и не приметил! «Да, да, — говорю, — и Китай!» «Нет, а вы знаете, что еще непонятно пока, после всех трудностей строительства, по какому пути Китай пойдет?»
(Вот, черт, думаю, какая сейчас вообще официальная установка на этот счет?).
«Да, — говорю, — но, конечно, мы будем надеяться на лучшее!» — «Ну, правильно», — говорит экзаменатор, ставит мне пять, и я выскакиваю. Потом выяснилось, что это была преподаватель, читающая курс лекций по истории стран Азии и Африки, уже на старших курсах.

Теперь английский. Английский у нас в школе был очень слабый, но родители не могли мне оплатить целый год занятий с репетитором. Поэтому, когда уже точно стало понятно, что надо сдавать английский, мне нашли репетитора за месяц до вступительных экзаменов. За оставшееся время, конечно, она не могла меня научить языку. Поэтому поступили проще: за этот месяц она мне написала в тетрадку все так называемые «темы», около двадцати популярных. И я все это тупо выучила наизусть, таким же методом, как лекцию про Есенина и проч. Темы были все тоже удивительные: «Коммунистическая партия в борьбе за мир», «Международный конгресс молодежи», «Борьба за продовольственную программу» (правда, и «Освоение космоса» тоже). Вот эта самая «Борьба за мир» в какой-то формулировке мне и досталась. Отвечала я бойко, комиссия поинтересовалась, не в спецшколе ли я училась – и узнав, что в самой обычной подмосковной школе, спросили: «Ну тогда с репетитором занимались?» Между прочим, если бы они захотели копнуть чуть глубже и заставить меня не просто рассказывать выученный заранее текст, но и как-то обозначить понимание того, о чем я, собственно, рассказываю – о, они бы узнали много интересного. Потому что половину того, что я выучила, я не понимала ;)) Поставили мне еще одну пятерку.

И на этом мое везение закончилось. Моя мама, ужасно переживавшая оттого, что я поступаю без всякого блата, решила в последний момент этот самый блат все-таки каким-то образом заиметь. Она нашла преподавательницу, которая за коробку конфет за день до устного экзамена по русскому и литературе передала маме вопросы экзаменационных билетов. В каждом билете было два вопроса по литературе (дореволюционной и советской) и одно практическое задание по русскому языку. И тут накануне экзамена я впервые узнаю, что есть, оказывается, такой вопрос в билете: «Вторая книга романа Шолохова «Поднятая целина» и ее отличия от первой». Роман «Поднятая целина» я не читала. Ни первую часть, ни вторую. Не осилила, и все тут. Но если про первую часть я знала что-то (в школе что-то проходили и писали), то про вторую часть я не могла сказать ни-че-го. В буквальном смысле ни единого слова. В школе этого не проходили, и в школьном учебнике вторая часть не упоминалась. Я понятия не имела, о чем там могло говориться. Срочно среди ночи нашли какой-то литературоведческий учебник, нашли там один абзац, посвященный второй книге «Поднятой целины», и… в общем, это было все. Пришлось надеяться на то, что этот единственный билет мне не достанется, потому что все остальное в устной форме я могла ответить более-менее прилично. И вот я смело иду… и именно этот билет про «Поднятую целину» вытаскиваю! Что было по русскому языку – не помню. Что было первым вопросом в билете – не помню. Помню только ужас оттого, что сейчас дело дойдет до второго вопроса, а я его не знаю (вы же понимаете, это такой синдром отличницы: множество людей прекрасно сдают экзамены безо всякой подготовки, не зная совершенно ничего, и для них это привычный процесс… а я так не умею, я либо знаю, либо не знаю). Ну, спрашивают меня про эту вторую часть «Поднятой целины», и тут вдруг на меня от страха нисходит вдохновение, и я начинаю говорить в таком духе: «Вот в первой части романа мы видим (то-то, то-то и еще вот то-то… напомню, что ни первую, ни вторую часть я не читала), а во второй части романа мы видим дальнейшее развитие, еще большую роль коммунистической партии, которая…» Смотрю – пять мне ставят! И говорят – замечательно, прекрасный ответ, девятнадцать баллов – считайте, что вы поступили, завтра выходите на субботник! Подвалы чистить в основном здании на Никольской!

Выхожу я вся обалдевшая, родители меня встречают и спрашивают: «Ну как?» — а я отвечаю: «Я поступила». Они мне: «Ну как сдала-то?» — а я отвечаю: «Я поступила». И так много раз, пластинку заело В общем, набравшие девятнадцать и двадцать баллов еще неделю мыли подвалы, я таких замшелых подвалов в родном институте больше никогда не видела. По-моему, их не мыли со времен Ивана Грозного.

Потом приходим мы 1 сентября в институт, прочли нам несколько вводных лекций – и тут же отправили на три недели «на картошку». Точнее, на морковку – в Дмитровский район. Когда мы там окончательно все замерзли и простудились, привезли обратно и тут-то мы начали учиться. Потом через еще несколько дней в основной аудитории ко мне подошла девушка из параллельной группы и спрашивает: «Это про тебя говорят, что ты увлекаешься декабристами?» — «Да, я». – «И я тоже». Вот так мы познакомились с Натали odna_zmeia, и наша дружба продолжается уже почти двадцать три года.

А дальше надо рассказывать, какие у нас в первый год были преподаватели (Комиссаренко – все-таки колоритная была личность), но это уж будет в какой-нибудь следующий раз.

В нашем телеграм-канале можно найти огромное количество информации по сдаче экзаменов. Но что скажете, если сесть в машину времени и прогуляться лет на 40 назад, чтобы увидеть, как жилось студентам в те времена? Например, знаете ли вы, какие экзамены сдавали в 1978 или 1986 году?

Современным студентам и выпускникам не понять, как процесс экзаменов выглядел раньше. А между тем, разница огромная.

Сказки о том, как сдавали экзамены в СССР

По рассказам бабушек и родителей чуть ли не каждый второй получал золотую медаль. При этом все в один голос утверждают, что экзамены были раза во много раз тяжелее. 

О необходимости и важности диплома с отличием не будем рассуждать. Это каждый сам для себя решит. Поговорим о фактах.

В те времена школу в СССР оканчивали после 10 класса. Выпускникам приходилось сдавать 8(!) обязательных экзаменов:

• алгебра (контрольная) + геометрия (устно);
• сочинение (письменно);
• литература;
• химия;
• физика;
• иностранный язык;
• история.

Письменные работы отличников, претендующих на золотую медаль, проверяло целых 2 комиссии: школьная и районная.

Если ученик выпускался с отличием (то есть с золотой медалью), ему давали некоторые преимущества при поступлении. Например, медалист мог сдавать только профильный экзамен.

А сам экзамен представлял собой ужасно примитивную систему. Учащийся тянул листик с вопросом, а значит, присутствовал элемент удачи или неудачи.

ЕГЭ, или самый большой скандал современности

Еще до введения ЕГЭ мир наполнился возмущениями и скандалами, которые не затихают вот уже который год.

В принципе, сама идея была неплохой: создать единый экзамен, результаты которого годятся и для выпуска школы, и для поступления в вуз. Таким образом молодые люди не должны были терять время и нервы на дополнительную сдачу вступительных испытаний.

Кстати! Для наших читателей сейчас действует скидка 10% на любой вид работы

Если раньше сдача экзамена представляла собой своеобразную лотерею, то сейчас экзамен – это частично выполнение определенного задания, частично тестирование. Причем у каждого ученика свое задание, а значит, и личная драма.

Чем должно быть хорошо – понятно: вместо двух нервотрепок сделали одну. А вот чем плохо: многократно увеличилась ответственность за подготовку. Теперь при подготовке к ЕГЭ учащиеся ощущают невыносимый груз обязанностей и обязательств. К тому же, экзамен платный, что не добавляет ему привлекательности.

Впрочем, у нас есть гораздо более полный материал о преимуществах и недостатках ЕГЭ, почитайте на досуге.

А вот что нас ожидает…

Никому не известно. Извините, если разочаровали вас такой банальной концовкой. Зато правда! Никто не знает, каким нововведениями нас «порадует» следующий год, не говоря уже о ближайшем будущем. Так что запасайтесь стандартными «бомбами», учите теорию и откладывайте деньги на всякий случай.

Народная мудрость гласит: всем – все, никому – ничего. Хотите гарантированно сдать экзамены, используйте для этого все возможности и не забывайте, что рядом всегда есть сервис студенческой помощи, с которым и учиться легче, и жить веселее.

До 1917 года

К началу XX века в Российской империи была разветвленная система низшего и среднего образования — от церковно-приходских школ, уездных народных, земских и городских училищ до реальных училищ и гимназий. В реальных училищах основной упор делался на изучение естественных наук и математику, в гимназиях основное внимание уделялось гуманитарным дисциплинам, изучению языков, истории и тому подобного. Право на поступление в высшие учебные заведения давало успешное прохождение экзаменов, или «испытаний зрелости», то есть аналога современного ЕГЭ. Выпускники реальных училищ могли поступать без экзаменов в технические, промышленные, торговые высшие учебные заведения или в университет на физико-математический или медицинский факультеты. Успешно окончивших гимназию принимали без вступительных экзаменов в любой университет своего учебного округа.

Порядок проведения испытаний определяли специальные правила. В них утверждался процесс выбора тем и заданий, порядок проведения экзаменов и вообще все подробности испытаний зрелости. Темы и задания для испытаний в гимназиях утверждались управлением учебного округа. Экзамены по главным предметам — русскому языку, латыни и математике — сдавались письменно и устно. Все остальные предметы — только устно.

В «Распределении испытаний учениц VIII класса Сергиево-Посадской женской гимназии» за 1913 год, сохранившемся в архивах, указано, что письменно гимназистки сдавали теорию арифметики, русский язык, алгебру и геометрию. Устно же они сдавали педагогику (многие после окончания гимназии получали право на преподавание, в том числе и как домашние учительницы), Закон Божий, русский язык, арифметику и математику.

Принимала экзамены и оценивала ответы специальная комиссия под управлением директора гимназии, а результаты утверждал педагогический совет гимназии. Главной задачей комиссии было проставить «оценку возможно справедливую и безошибочную».

Полученный после успешной сдачи испытаний аттестат (или свидетельство) зрелости требовалось представить при зачислении в высшее учебное заведение. Он признавался, помимо Российской империи, европейскими учебными заведениями.

Такая экзаменационная система существовала до 1917 года.

В Советском Союзе

В 1919 году «церковно-приходская школа» исчезла при отделении церкви от государства, позже появились обязательные «семилетки», а в 1943 году установилась трехчастная структура советской школы: с первого по четвертый класс — начальная, с пятого по седьмой — основное общее образование, с восьмого по десятый — средняя (начальная, неполная средняя и средняя).

Экзамены сдавали при переходе из начальной школы в семилетку, затем при переходе в десятилетку и последние — при выпуске из школы. Причем экзамены могли проходить и весной, и осенью. Те ученики, которым экзаменационное испытание назначили на осень, должны были готовиться к нему летом во внеучебное время. Для этого районные отделы народного образования создавали специальные репетиторские группы для совместной подготовки, а для детей, решивших заниматься индивидуально, устраивались консультации. Ответственность за подготовку к экзаменам возлагалась на родителей.

В декабре 1941 года, по данным городской статистики, в Москве оставалось более 370 000 детей в возрасте до 12 лет и не менее 100 000 в возрасте от 12 до 16 лет. В 1942 году Моссовет озаботился судьбой школьников выпускных классов, оставшихся в городе. Школы были закрыты, и ученики имели все шансы не завершить образование вовремя. Чтобы этого не произошло, в городе организовали 42 консультационных пункта для учащихся седьмых и десятых классов. Около 10 000 школьников подготовились к экзаменам с преподавателями или получили задания для самостоятельной подготовки. Все пункты укомплектовывались опытным преподавательским составом и хорошими библиотеками. Большая часть выпускников сдали экзамены успешно. Осенью 1942 года средние школы возобновили работу и приняли около 200 000 учеников.

До 1944 года в советских школах не было единой системы оценок. Учеников могли оценивать по 12-балльной, 10-балльной системе или использовать словесные оценки: «отлично», «хорошо», «посредственно», «плохо», «очень плохо». Единую систему оценивания по пятибалльной шкале ввели в 1944-м, а в 1945 году школьников впервые после революции наградили медалями. До революции медали и похвальные листы выдавали в классических учебных заведениях — например, в лицеях и гимназиях.

Золотой медалью советских учеников награждали за «отличное поведение» и оценку «пять» по всем предметам. Серебряную медаль получали выпускники, имевшие отличное поведение, оценку «пять» по всем предметам, сдававшимся на экзаменах (русский язык, литература, математика, физика, химия, история, иностранный язык), и оценку «четыре» не более чем по трем из остальных предметов. «Золотые» медалисты могли поступить в любой вуз страны без экзаменов. Школьники, получившие серебряную медаль, при поступлении в вуз сдавали вступительные экзамены, но зачислялись в число студентов в первую очередь.

В 1950 году Министерство просвещения СССР утвердило новые правила для переводных и выпускных экзаменов: с четвертого по десятый класс их стали сдавать по всем предметам ежегодно. В 1954 году количество экзаменов сократили: четвертые и пятые классы сдавали только русский язык и арифметику, в шестых к этой паре добавлялась ботаника за два года, в седьмом классе русский язык приходилось сдавать и письменно, и устно, арифметика менялась на алгебру и добавлялся экзамен по географии. Самая большая экзаменационная нагрузка была у девятых и десятых классов: пять и семь экзаменов соответственно. 

В 1958 году «семилетки» сменили «восьмилетки». В 1960-е годы основные выпускные экзамены сдавались в восьмых и десятых классах. После восьмого класса можно было поступить в профессионально-техническое училище для получения среднего специального образования. Все экзамены постепенно сдвинулись на весну, на осень оставались только пересдачи. Обязательными экзаменами в восьмом классе были русский язык, геометрия и алгебра. В десятом классе письменно сдавали математику и русский язык; литература, физика, химия, история, иностранный язык принимались устно. В 1969 году обучение в начальной школе сократили до трех лет.

К 1980-м годам устные экзамены по русскому и математике отменили. К 90-м школы постепенно перешли на 11-летнее обучение, а в начальной школе снова стали учить четыре года. 

В 90-е годы система образования переживала кризис: единые образовательные стандарты, существовавшие в советское время, были ликвидированы. В то же время появился простор для экспериментов. Например, выпускникам дали возможность сдавать экзамены по выбору. Основные экзамены сдавались в 9-м и 11-м классах. Экзамены по русскому языку и математике были обязательны для всех, для учащихся гуманитарных классов также обязательным был экзамен по истории, для математических классов — по физике. Другие предметы можно было сдавать по выбору. У гуманитариев в нулевых добавилось обществознание, практически отмененное в 90-е годы. Экзамены по иностранным языкам были обязательны или по выбору в зависимости от школы. 

В нулевых в системе школьного образования вновь появились единые стандарты. В их число вошла и обязательная сдача Единого госэкзамена.

Единый госэкзамен

С 2009 года для того, чтобы получить документ о полном среднем образовании и возможность поступить в вуз, школьники сдают ЕГЭ. Он включает в себя обязательные предметы — русский и математику — и предметы по выбору, которые необходимы для поступления в конкретное высшее учебное заведение или на конкретное направление.

Будущие выпускники регистрируются на ЕГЭ до 1 февраля. В Москве это можно сделать онлайн. К экзаменам допускаются те, кто успешно прошел аттестацию по всем предметам и получил «зачет» за итоговое сочинение (изложение). Обычно экзамены проводятся в конце мая — первой половине июня, однако в этом году они проходят позже из-за режима ограничений, объявленного в связи с эпидемиологической ситуацией. По той же причине в этом году всем выпускникам выдали аттестаты до Единого госэкзамена и разрешили не сдавать его тем, кто не собирается поступать в вуз.

Работы первоначально оцениваются в так называемых первичных баллах, которые затем переводятся в 100-балльную систему. Причем задания с кратким ответом проверяются с помощью IT-технологий — для оперативности и объективности оценки. Ученики, у которых в аттестате все итоговые оценки — пятерки, а ЕГЭ по русскому и математике сданы не менее чем на 70 баллов, награждаются золотой медалью и получают дополнительные баллы при поступлении в вуз. В некоторых регионах действуют другие правила: так, например, в Москве медаль выдают при «отличном» аттестате и результатах ЕГЭ в сумме не менее 220 баллов по трем предметам либо при получении учеником 100 баллов по одному из предметов на Едином госэкзамене, либо если он стал победителем или призером Всероссийской олимпиады школьников.

Подробнее о советском образовании можно узнать в музее «Москва — с заботой об истории», открытом в начале мая Главархивом Москвы и центрами госуслуг «Мои документы» и почти полностью собранном из документов и предметов, которые горожане сдали в Главархив на вечное хранение в рамках одноименной акции.

Какой кошмар порой снится всем нам, вне зависимости от пола, возраста, политической позиции и образования! Сон о том, как мы никак не можем сдать нелюбимый предмет и проваливаемся с треском на экзамене. Зато теперь те из нас, кому экзамены больше сдавать не нужно, могут выдохнуть и с интересом прочитать, как менялись требования к школьникам и абитуриентам в СССР. Узнать, как зарабатывали нечистые на руку мошенники на не желающих рисковать молодых людях, намеревавшихся поступить в ВУЗ. А еще вспомнить о том, что такое «Дальтон-план».

Ликбез — это важно

Любая власть понимает важность образования и ищет оптимальные пути развития этой сферы. Молодая советская власть шла тем же путем и поначалу придерживалась экспериментальной стратегии, руша все старое и создавая новое. В период с 1917 по 1924 года самой важной задачей правительства стала ликвидация безграмотности. Крестьяне едва ли умели читать, грамотной была малая часть населения. Поэтому было принято решение сделать две вещи. Во-первых, создали две ступени бесплатного общего образование, первая — пять лет, вторая — четыре года. А во-вторых, появились рабфаки — специальные курсы, на которых рабочих и крестьян готовили к поступлению в ВУЗы. Кстати, выпускников этих курсов в университеты принимали с распростертыми объятиями. Даже без экзаменов.

Бригадой учиться не стоит

Еще одной интересной «новинкой» в сфере образования стала методика обучения с таинственным названием «Дальтон-план». Ее суть сводилась к коллективной работе всего класса. Учитель должен был лишь организовать работу учащихся и помогать им по мере необходимости, но учебный график был свободный и задания выполнялись самостоятельно. А класс был сравним с бригадой, потому и метод по-другому называли бригадно-лабораторным. Перечисленные нововведения применялись в послереволюционные годы, но позже от некоторых из них отказались. Например, Дальтон-план был запрещен в начале 30-х годов.

Что забавно, также решили отказаться от тестов, которые активно использовались до этого, чтобы комплектовать классы по уровню способностей учеников. Дело в том, что максимально хорошие результаты в них неизменно показывали дети из «не тех» слоев общества. То есть из семей интеллигентов, священников, белогвардейцев и т. д. Конечно, это не понравилось советской власти, с тестами было покончено.

Руководство страны всерьез взялось за образование и стремилось сделать его доступным и массовым. Например, в 1931-м году обязательными стали четыре класса, в 1937-ом — пять, в 1939-ом — уже семь. А Конституция 36-го так и вовсе провозгласило равенство всех граждан на получение высшего образования. Оставалось лишь закончить среднюю ступень и сдать экзамены. И вот тут изменения в приемных кампаниях вузов стали происходить так часто, что за ними сложно уследить.

Требования меняются

Перед войной Сталин сделал высшее образование платным (эту инициативу позже отменил Хрущев), что резко ограничило возможность для многих семей учиться дальше. Начало войны изменило ситуацию: поступать было некому и некогда, поэтому абитуриентами становились без экзаменов вовсе. Разве что в случае, когда свободных мест было мало, но это было редкостью. В 1941-1943-годах все отличники и хорошисты также могли спать спокойно, не зубря учебный материал — вступительных испытаний для них не предполагалось. Но в 1944-м экзамены при вступлении в вуз вернулись, миновать их удавалось лишь медалистам и участникам войны (с 1945-го).

Что касается периода правления Брежнева, этот генсек ввел в жизнь школьников обязательные выпускные экзамены в 8-м и 10-м классе. Восьмиклассникам приходилось от корки до корки зубрить русский язык, геометрию и алгебру. А в десятом классе и вовсе полный список предметов: литературу, физику, химию, историю, иностранный язык. Русский и математику ребята сдавали в письменном виде.

Тысячу раз поступал и еще поступлю

Престиж образования рос, люди понимали его важность, а еще больше ценили перспективы, которое оно давало человеку, окончившему ВУЗ. Поступить было непросто, требовалось показать действительно немалые знания, почти всегда пройти конкурс. Но ведь есть спрос, так будет и предложение. В 1971-м году в газете «Комсомольская правда» вышла статья о неких мошенниках, которые славно зарабатывали на абитуриентах. Молодые люди, не желавшие рисковать, нанимали за приличную сумму «профессионального абитуриента». Каждый «подставник» был специалистом по нужным реальному поступающему предметам. Спешно сдав экзамен, мошенник некоторое время исправно ходил на лекции вместо студента, а потом исчезал, точнее уходил в академический отпуск. Хитрецу выдавалась справка (без фотографии, и в этом все дело), которую отдавали настоящему студенту. А потом он, счастливый и торжествующий, переводился в другой вуз. Красивая схема, но возмутительная, хотя ей и воспользовалось немало народа.

Долой льготы, да здравствует конкуренция

В период с 1985 по 1990 годы, словно в ответ на возникающие в обществе настроения, произошло упрощение правил приема в вузы. Почти все категории льготников были ликвидированы, основное значение стали придавать конкурсному набору. И школьники снова, не надеясь на «авось», грызли гранит науки, лелея мечту поступить в заветное высшее учебное заведение. Скажите, экзамен по какому предмету навевал на вас максимальный ужас?

Посмотрите фото из школы СССР, которые вызовут ностальгию, или узнайте, почему иностранным студентам в нашей стране сильно завидовали.

Присоединяйся к нашему сообществу в телеграмме, нас уже более 1 млн человек 😍

Вот опять – пошла школота сдавать свои школьные выпускные экзамены, и из телеящика полился традиционный мегаспор на тему «ЕГЭ – это Зло или Благо?»
Не буду ничего говорить про современную форму аттестации знаний школьников, а вспомню то, как аттестовывался сам. Благо, повод есть. Именно сегодня, первого июня, только 26 лет назад, в далеком перестроечном 1987-м году, начал я свою эпопею, называемую тогда «выпускные экзамены».

Класс 9-й, по-моему.

Экзаменов в школе было 7. Начинали их сдавать всей страной 1-го июня, написание сочинения на одну из трех предлагаемых из секретного конверта тем. Технические возможности тех лет позволяли только лишь позвонить родственникам на Дальний Восток и, на пару часов раньше одноклассников, узнать какие темы сочинений на экзаменах в этом году и, соответственно, сгруппировать шпоры по согласно добытой информации. Но родственники на Дальнем Востоке были далеко не у всех, да и позвонить по межгороду тогда можно было только предварительно заказав разговор на пункте междугородних переговоров. Звонить с домашних телефонов «по коду» можно было далеко не во все города Союза, и далеко не из всех городов.

Первый экзамен «Сочинение по русскому языку и литературе» расценивался мной как испытание средней сложности. Дело в том, что еще в девятом классе я захватил у своего одноклассника Леши Хомина и удерживал у себя брошюрку «Пособие по написанию сочинений по литературе для учащихся ПТУ», в которой были тексты сочинений на все темы школьной литературной программы.  Два года, не особо мучая себя прочтением и изучением таких грустных литературных произведений как «Гроза» Островского или «Что делать» Чернышевского, я, как говорят сейчас, копипастил тексты из этой брошюры, меняя процентов пять содержимого, чтобы не казаться совсем гениальным писателем и не выделяться из всего класса.

Примерно так — «в полоборота» готовились мы к экзаменам.
Готовятся Андрей Филатов, Ира Токарева и я.

Поэтому, на экзамен у меня была разработана своя стратегия. Приносить с собой книгу и списывать с нее я не собирался. Ставка была сделана на то, что кроме двух тем по мотивам литературных произведений предлагалась третья тема – свободная от жесткой привязки к литературе. Вот на нее я и надеялся.

Еще на генеральной репетиции к экзамену я опробовал эту тактику. Надо было любую тему перевести на рассказ о моем героическом дедушке, о том как он прошел всю войну, как воевал, как работал после войны.

Дедушка на Войне, чистит выменянный на всякую галантерею Маузер.

Деда я очень любил и гордился его жизненным путем. Поэтому мог говорить о нем часами и писать страницами. Мое предэкзаменационное сочинение, соскочившее с темы типа борьбы за мир на описание жизни дедушки произвело фурор среди учителей.

Дедушка на работе. Нет, он не вел свадьбы. Он был Капитаном.
А у хорошего Капитана всегда есть минута для творчества.

Я получил за него 5 за содержание и 4 за грамотность (что было недостижимыми оценками даже при переписывании брошюры для ПТУшников).

На экзамене свободная тема была еще более подходящей «Герои нашего времени». Я быстренько перевел тему на накатанные рельсы и  за полтора часа на десяти страницах изложил все то, что писал недавно про деда. Экзамен продолжался 4 часа ,но я, положив свои листочки на стол комиссии, поехал домой отдыхать. Только я вошел домой раздался звонок телефона. Звонила моя классная:
— Леша! Ты что понаписал?!?! Тебе за сочинение выходит 2/3. У тебя там ошибка на ошибке ! Быстро приезжай в школу, зайдешь в зал (а писали мы в спортзале) как-будто выходил в туалет, твоя работа будет лежать на углу стола. Только не забудь взять ту самую ручку, которой писал сочинение!

Я быстро вернулся в школу, открыл свою работу и ужаснулся – почти в каждой строчке стояли карандашные исправления ошибок. Исправить ошибки еще можно было. Исправить содержимое — уже нет. В итоге я получил оценку 3/3 и чтобы в итоге не иметь в аттестате тройки по «Русскому – литературе» (а других троек я так же не планировал) на устном экзамене по литературе мне надо было получать только «5».
Как вы помните – литературные произведения я предпочитал читать те, которые были интересны мне, а не школьной программе. Я даже из принципа не учил наизусть, и не сдавал два обязательных отрывка из «Евгения Онегина», прикидываясь то больным, то участвующим в каких-то соревнованиях. Более того, о чем вообще добрая половина произведений, которые мы изучали я понятия не имел и даже кинофильмов таких не смотрел. (Ну какой нормальный человек в 16 лет будет смотреть «Войну и мир», когда можно на видео посмотреть «Выходит дракон»?).
Экзамен был назначен на 4-е июня, и я бросился учить обязательные на экзамене стихи. Хорошо я знал только творчество Маяковского (которого другие ученики даже прочитать не могли правильно, не то что выучить).  Пушкина, Лермонтова, Некрасова и других я учил по принципу «самое короткое произведение». Чтобы не забивать память лишними строчками. Учил даты начала и конца жизни писателей и поэтов, общие фразы об их творчестве. Вобщем, готовился серьезно.

Осложнялась ситуация тем, что наша спокойная и уравновешенная учительница Светлана Яковлевна, за пару месяцев до экзамена ушла в декрет, а нам прислали из другой школы Бэллу Исааковну – злобную даму, которой декрет уже не грозил. За короткий срок весь наш класс успел пропитаться с Бэллой Исааковной открытой взаимной ненавистью, последнюю волну которой Исааковна обещала выплеснуть на нас на выпускных экзаменах в виде заниженных оценок.

На экзамен я пришел подготовленным, без мандража и с некоторым количеством самостоятельно написанных шпор.
Пока сидел в классе готовился отвечать, успел помочь однокласснице одной из сестер-близняшек Лукьяненко (которых так и научился различать) – продиктовал полный текст «Стихов о советстком паспорте», только в конце сократив повторение вступления после слов «Я волком бы выгрыз бюрократизм…» словами «.. и так далее по тексту», которые она удачно прочитала со своей бумажки, читая стих «наизусть». Бэлла Исааковна, довольно потирая, ладошки поставила хорошистке «тройку»….

Как-то справившись с первым вопросом билета я перешел ко второму. Он у меня был про творчество поэта Пушкина А.С. Тут я решил идти ва-банк, изобразив из себя такого горячего любителя этого писателя, что «аж кушать не могу». Для начала, я, трагическим голосом известил комиссии, что «если бы не роковой выстрел Дантеса на Черной речке, то послезавтра (6-го июня) мы бы всей страной праздновали 188-й день рождения Александра Сергеевича». Комиссия, округлив слова сказала только : «Да ладно….» Чтобы корректно остановить стеб, который я мог устроить серьезным лицом и на серьезную тему, они попросили меня : «Прочитай-ка нам ,Леша, что-нибудь из Пушкина.»

Наизусть я знал всего один его стих. Самый короткий, что нашел в домашнем сборнике его произведений. 8 строк. «Я вас любил».

Читал я красиво. С выражением. А самое главное – смотрел в глаза председателю экзаменационной комиссии, директору школы, добрейшей и милейшей женщине — Пановой Вере Степановне. К концу восьмой строки моей декламации у нее текли слезы. Она смогла сказать только слово «пять», даже не спрашивая мнения других членов комиссии. Аттестат был спасен.

Простите меня, Вера Степановна! Я не мог поступить иначе.

Вот так, 26 лет назад, мы обходились без ЕГЭ. Жить было весело и интересно. Как я сдавал остальные пять экзаменов и кучу разных вступительных в разные институты, может быть расскажу потом.

P.S. Если думаете, что я некрасиво поступил с Лешей Хоминым, присвоив его сборник сочинений, то не переживайте. Через 9 лет после школьных экзаменов, Леша взял у меня в долг 200 долларов США и точно так же их присвоил. Думаю, что мы в расчете.