Взятие измаила суворовым сочинение

Министерство образования Российской Федерации

Воронежский государственный технический университет

Авиационный факультет

Военная кафедра № 3

РЕФЕРАТ

по дисциплине: «Гуманитарная подготовка»

на тему: «Штурм Измаила 11 декабря 1790 года»

Выполнил: ст-т Аксанов А.Ф.

Взвод 642

Проверил: ст. преп., подполковник Луканин А.Д.

2000

В конце 18 века Российской империи необходимо было укрепить свое положение в Европе. Пруссия и Англия исподтишка распространяли слухи о том, что держава Екатерины – колосс на глиняных ногах. На карте стоял престиж Российской империи. С выходом австрийцев из войны в Систове начались переговоры турок с представителями европейских держав, враждебных России. По соглашению с Портой Австрия обязалась не пускать рус­ских в Валахию. Поэтому победы на юге нужны были России как по военным, так и по политическим причинам.

Задача осложнялась тем, что и без того очень удобный для обороны Дунай был защищён кольцом кре­постей: Килией, Тульчей, Исакчей, Измаилом. Однако выбора не оставалось. В сентябре началось наступление. Первые три крепости были в короткий срок взяты русскими войсками. Гребная флотилия под командованием де Рибаса очистила Дунай от турецких лодок. Генерал-поручик И. В. Гудович 18 октября взял Килию. Пока Рибас занимал Тульчу и Исакчу, Павел Потемкин еще 4 октября подошел к Из­маилу. Но Измаил был не Килия, не Тульча и Исакча, а крепость «без слабых мест», как говорил Суворов.

Твердыня, укрепленная и перестроенная по проектам французских инженеров, представляла собою прямоуголь­ный треугольник, вписанный в окружность длиною в де­сять верст и гипотенузою обращенный к Дунаю. Катеты его образовывал шестиверстный главный вал вышиною от трех до четырех сажен, перед которым вдобавок шел глубокий и широкий ров. Измаил защищали около двух­сот пятидесяти орудий разного калибра и тридцатипяти­тысячный гарнизон. Командовал гарнизоном один из опытнейших турецких военачальников Айдос-Мехмет-паша. Сюда вошли гарнизоны ранее сдавшихся крепостей: Килии, Хотина, Аккермана; они были посланы в Измаил для искупления своей вины, причём был издан фирман, предписывавший, в случае повторной сдачи, рубить им без суда головы. В сущности, за измаильскими стенами была сосре­доточена целая армия.

30 ноября Суворов получил приказ главнокомандующего Потемкина взять Измаил и уже через два дня был на месте. Прибыв на место будущего сражения и ознакомившись с положением вещей, Суворов увидел, что трудности штурма превосходят все его предположения. Даже с теми подкреплениями, которые он подтянул из Галаца, он располагал 30 тысячами человек; значительная часть из них— казаки, не приспособленные в то время по своему вооружению к бою в пешем строю. Осадной артиллерии почти не было; сна­рядов для полевой артиллерии — только один комплект. Войска непривычны к осадным действиям, плохо обучены, голодны и разуты. Крепость зорко охраняется и отлично, «без слабых мест», укреплена.

Но все эти трудности не могли испугать бывалого генерал-аншефа. Он бросил на чашу весов всю свою сорокалетнюю славу, более того – саму жизнь, ибо наверняка не перенес бы позора неудачи. Закипела работа. Невдалеке от крепости был насыпан вал — точная копия из­маильского. По ночам войска упражнялись в штурме этоговала, последовательно воспроизводя все фазы: подход ко рву, забрасывание его фашинами, переход, приставление и связывание лестниц, подъём на вал, разрушение палисадов и т. д. Беспре­рывно шло заготовление фашин и лестниц. Днём упражнялись в штыковом бою. Суворов проводил целые часы среди солдат, наставляя их, ободряя, подгоняя шутками и окриками, внушая каждому мысль о необходимости штурма, внедряя в каждого уверенность в успехе.

Чтобы усыпить бдительность турок, Суворов велел по­строить две батареи, которые должны были свидетельствовать о намерении его продолжать осаду. Но это не достигло цели — перебежчики и пленные рассказали туркам о приготовлениях к штурму, рассказали даже о задачах и направлении отдельных колонн, как это разъяснял офицерам и солдатам Суворов. Это не смущало полководца: основная идея, самая сущность за­мысла осталась тайной для войск; искусно составленная диспо­зиция маскировала её даже от начальников колонн.

Со дня прибытия к Измаилу Суворов совершал беспрестан­ные рекогносцировки, изучая карту местности и состояние из­маильских укреплений. Турки сперва обстреливали назойливого старика, но потом сочли его разведки не внушающими опасе­ний и прекратили обстрел. Сопоставляя свои наблюдения с до­несениями лазутчиков, Суворов убедился, что наиболее доступна та сторона крепости, которая примыкает к Дунаю. Отсюда турки не ждали удара, и укрепления здесь были незначительны. В связи с этим главный удар Суворов решил направить на эту сторону2. Задача остальных колонн сводилась к тому, чтобы вынудить турок рассеять свои силы на всём шестивёрстном про­тяжении крепостного сала. Это могло удаться только при ус­ловии, что атаки демонстрирующих колонн будут вестись с макси­мальной настойчивостью. Поэтому в беседах с офицерами и солдатами Суворов не делал различия между колоннами; всем казалось, что предстоит равномерная атака по всему фронту, и если бы турки разузнали о плане штурма в такой форме, это было бы только наруку Суворову.

7 декабря Суворов послал в Измаил официальное предложение о сдаче, присовокупив свою собствен­ную записку: «Сераскиру, старшинам и всему обществу. Я с войсками сюда прибыл. Двадцать четыре часа на размышле­ние—воля; первый мой выстрел—уже неволя; штурм— смерть. Что оставляю вам на рассмотрение».

Айдос-Мехмет-паша ответил уклончивой просьбой устано­вить на десять дней перемирие; один из его помощников витие­вато заявил парламентёру, что скорее Дунай остановится в своём течении, чем сдастся Измаил.

9 декабря был созван военный совет. Суворов не нуждался в мнении генералов; его решение было бесповоротно. Он созвал совещание, чтобы возбудить в своих соратниках энергию, чтобы поднять их дух. Единогласно было принято решение безотлагательно начать штурм. Он был назначен на 11-е число.

Всего восемь дней прошло с момента появления Суворова в русском лагере, но за эти дни войска преобразились. Один из очевидцев штурма впоследствии рассказывал, что среди сол­дат и офицеров развилось нечто вроде соревнования: каждый рвался вперёд, в самые опасные места, совершенно пренебрегая собственной жизнью. С таким войском можно было атаковать любую крепость. Но теперь предстояла не менее важная за­дача: надо было умело использовать эти войска, умело соста­вить и выполнить план штурма.

Диспозиция предусматривала разделение атакующих на три отряда по три колонны в каждом. Каждая колонна состояла из пяти батальонов; в голове шли 150 стрелков, обстреливав­ших защитников вала; за ними 50 сапёров с шанцевым инстру­ментом, потом три батальона с фашинами и лестницами; в хвосте — резерв из двух батальонов. До двух третей всех на­личных сил предназначалось для атаки приречной стороны. Почти половину русских сил под Измаилом составляли казаки. Они участвовали в штурме, вооружённые короткими пиками. Непривычка к борьбе на укреплениях и плохое вооружение обу­словили значительные потери в их среде. Суворову это впослед­ствии ставили в вину, но он ссылался на невозможность оста­вить неиспользованной половину войска.

Весь день 10 декабря происходила усиленная бомбардировка крепости; с русской стороны действовало почти 600 орудий. Турки энергично отвечали; в числе их орудий была одна тяжёлая гаубица, каждый снаряд которой весил 15 пудов. К вечеру канонада затихла. Так как дело происходило в пе­риод самых коротких дней, было решено начать штурм за два часа до рассвета, чтобы успеть до вечера подавить все очаги обороны.

Впоследствии неоднократно обращали внимание на одно лю­бопытное обстоятельство: если бы штурм был назначен днем позже, то он, пожалуй, не состоялся бы, потому что вечером 11 декабря спустился густой туман, земля сделалась скользкой и взобраться на вал стало почти невозможно; этот туман дер­жался очень долгое время.

В ночь перед штурмом никто не спал. Начальникам было предписано оставаться при своих частях, запрещено было вы­водить батальоны до сигнальной ракеты, «чтобы людей не ут­руждать медлением к приобретению славы».

В три часа ночи взвилась первая ракета: войска выступили к назначенным местам. По второй ракете они подошли к сте­нам на 300 шагов. В по­ловине шестого утра в густом, молочном тумане колонны двинулись к крепости, соблюдая полную тишину; тотчас же отплыли и десантные суда де Рибаса. Но вдруг при приближении групп Павла Потемкина и Александра Са­мойлова на триста шагов к крепости весь вал как будто бы загорелся: был открыт адский огонь. Турки узнали от перебежчиков о дне штурма и были наго­тове.

Прежде других подошла с правого крыла вторая ко­лонна под командованием генерал-майора Ласси. Под плотным огнем турок солдаты в замешательстве приник­ли к земле и кинули лестницы. Секунд-майор Неклюдов, назначенный впереди этой колонны со стрелками он бросился в глубокий ров и взобрался на вал без помощи лестницы. На бастионе с горстью солдат Неклю­дов овладел вражеской батареей. Пуля пронизала его ру­ку близ плеча навылет. Две пули вошли в левую ногу. Турок ударил его кинжалом в колено. Стрелки спешили к своему майору из девятисаженного рва, но немногие до­брались наверх. Истекая кровью, Неклюдов продолжал бой на бастионе. Тут получил майор еще рану в грудь. Он упал, но уже вся колонна егерей взошла к отнятой батарее, и на стенах крепости гремело победоносное рус­ское «ура!». Полумертвого Неклюдова понесли на ружь­ях в лагерь. Он был первым, кто взошел на вал гордого Измаила.

Соседняя, первая колонна генерал-майора Львова за­мешкалась перед сильно укрепленным каменным реду­том Табии. Фанагорийцы и апшеронцы перелезли через палисад и захватили дунайские батареи. Из редута нале­тели на них турки и ударили в сабли. Фанагорийцы шты­ками отразили вылазку и, обойдя редут, двинулись к Бросским воротам.

Одновременно с первыми двумя достигла крепостного рва шестая колонна на левом крыле. Ею руководил «дос­тойный и храбрый генерал-майор и кавалер» Голенищев-Кутузов, который, по отзыву Суворова, «мужеством сво­им был примером подчиненным». Отряд форсировал ров под страшным огнем, был убит бригадир Рибопьер. Сол­даты взошли на вал по лестницам, но здесь их встрети­ла превосходящие силы турок. Дважды оттеснял неприя­теля Кутузов и дважды отступал к самому валу. Колон­на остановилась.

Генерал-аншеф с кургана зорко следил заходом сра­жения, рассылая с распоряжениями ординарцев. В пред­рассветной мгле лишь сменявшие друг друга крики «алла!» и «ура!» указывали, на чью сторону склоняется по­беда. Кутузов известил своего командующего о невозмож­ности идти дальше.

— Скажите Кутузову, что я назначаю его комендан­том Измаила и уже послал в Петербург известие о поко­рении крепости! — отвечал Суворов. «Мы друг друга зна­ем, — говорил оп после боя, — ни он, ни я не пережили бы неудачи…»

Кутузов взял из резерва Херсонский полк, атаковал скопившихся турок, опрокинулих и окончательно овла­дел бастионом. В одном месте русские дрогнули — среди них появился священник Полоцкого полкаи, держа крест, повел их вперед.

Огромные трудности выпали на долю четвертой и пя­той колонн, составленных из плохо вооруженных и сла­бо обученных казаков. Когда часть четвертой колонны во главе с бригадиром из донских казаков и георгиевским кавалером Василием Орловым взошла на вал, соседние Бендерские ворота вдруг отворились, и турки, спустив­шись в ров, ударили им во фланг. Пики оказались бес­полезными — янычары перерубали их, и казаки гибли во множестве под саблями турок. Пятая колонна, в кото­рой находился генерал-майор Безбородко, перейдя напол­ненный водой ров, стала взбираться на вал, но тут зако­лебалась и мгновенно была свергнута назад в ров. Без­бородко получил тяжелое ранение в руку и сдал командо­вание отважному Матвею Платову. Суворов, заметивший опасность, тотчас же подкрепил четвертую колонну ре­зервом, подоспел и присланный Кутузовым пехотный ба­тальон. Вскоре обе колонны утвердились на валу.

Самый сильный бастион, весь одетый камнем, достал­ся третьей колонне генерал-майора Мекноба. Лестницы в полшести сажен приходилось связывать по две, ста­вить их одна на другую, и все это под жесточайшим ог­нем. Потери были громадны. Сам седой сераскир бился здесь с лучшими своими янычарами. Генерал Мекноб получил тяжелую рану в ногу, а в Лифляндском егерском корпусе выбыли из строя все батальонные командиры. Подоспевший резерв помог овладеть главным бастионом.

Удар с Дуная произвели легкие суда, так как круп­ными было трудно управлять из-за густого тумана. Успеху десанта способствовали действия первой колонны, уже захватившей придунайские батареи. Отряд под командованием генерал-майора Арсеньева мгновенно вы­садился с двадцати судов. Как и на всех других участках, офицеры были впереди и дрались, словно рядовые. Не­устрашимо командовал казачьей флотилией полковник Антон Головатый, выходец из Запорожской сечи и ата­ман Черноморского войска. Турки были сбиты с речной стороны, и Рибас скоро вошел в связь с Кутузовым и Зо­лотухиным.

К восьми утра русские заняли все внешние укрепле­ния Измаила. «День бледно освещал уже все предме­ты», — вспоминал Суворов. Турки готовились к отчаян­ной обороне на улицах и в домах. Генерал-аншеф прика­зал наступать, не давая опомниться многочисленному врагу. Павел Потемкин отправил казаков открыть Бросские ворота, в которые тотчас же вошли три эскадрона карабинеров; Золотухин отворил Хотинские ворота, впустив гренадер с полевой артиллерией, в Бендерские воро­та вошли воронежские гусары. Жестокий бой продолжал­ся: из домов летели пули, каждый хан — постоялый двор — стал маленькой крепостью. Потери русских все возрастали. На иных участках превосходство турок ока­зывалось столь значительным, что они контратаковали и даже окружали редевшие русские боевые порядки. Со­брав несколько тысяч турок и татар, Каплан-Гирей, по­бедитель австрийцев под Журжей, смял черноморских казаков, отнял у них две пушки и уничтожил бы их со­вершенно, если бы не подоспели беглым шагом три ба­тальона. Окруженный, Каплан-Гирей метался, на все предложения о сдаче отвечал сабельными ударами и по­гиб на штыках.

Через шесть с половиной часов над сильным неприя­телем была уже одержана «совершенная поверхность»: лишь в редуте Табия, красной мечети да двух каменных ханах оставались последние защитники Измаила. Сам Мегмет Айдозле с двумя тысячами янычар засел в одном из каменных строений. С батальоном фанагорийцев пол­ковник Золотухин несколько раз пытался штурмовать хан, но безуспешно. Наконец ворота были выбиты пу­шечными выстрелами, и гренадеры ворвались внутрь, пе­реколов большую часть турок. Мегмет Айдозле умер от шестнадцати штыковых ран. Среди двадцати шести ты­сяч погибших турок и татар были четыре двухбунчужных паши и шесть татарских султанов — принцев крови. Потери русских были показаны Суворовым в 4 тысячи 260 убитыми и ранеными, но скорее всего то были зани­женные сведения. Позднейшие сведения говорят, что по­гибло четыре тысячи и получили ранения — шесть; из 650 офицеров в строю оставалось 250.

Штурм Измаила явил собой очередной пример отваги и героизма русских солдат и офицеров. Полководческий гений А.В. Суворова до сих пор является непревзойденным. Его успех заключался не только в тщательной разработке плана сражений, но и в неустанной поддержке боевого духа русского войска.

Взятие Измаила, портрет А.В. Суворова.

Оченев Илья,

суворовец 2 взвода (7 «Б» класс) 2 учебной роты СК СВУ.

Прежде чем приступить к своему рисунку, я тщательно изучил исторический материал на тему «Взятие крепости Измаил». Я долго не мог определиться, какой эпизод запечатлеть. Каждый момент мне кажется важным и очень значимым. При изучении материала меня, конечно же, переполняло чувство гордости. Почему? Потому что я имею честь обучаться в учреждении, которое носит имя человека, имеющего непосредственное отношение к этому знаменательному событию. Речь, разумеется, идет об Александре Васильевиче Суворове.

Я позволил себе на первой странице моего рисунка изобразить портрет этого гениального полководца. Этот человек является для меня образцом для подражания.

Я нарисовал Александра Васильевича с добрым, но очень уверенным взглядом, в мундире, на груди полководца – множество орденов.

На второй странице моего рисунка изображен эпизод приготовления к взятию крепости. По приказу А.В. Суворова была построена точная копия крепости Измаил. Несколько дней наши войска с необыкновенным упорством, переполненные чувством патриотизма, тренировались брать «игрушечный Измаил». 11 декабря 1790 года Измаил взят! Долгожданная победа одержана!

Так почему все – таки этот эпизод? Мне он кажется очень важным и значимым в истории. Я в очередной раз поразился силе духа, воле к победе нашего народа.

24 декабря в России празднуют день воинской славы, посвященный взятию русскими войсками под командованием Суворова турецкой крепости Измаил. Хотя, справедливости ради, взята она была не 24, а 22 декабря 1790 года, если считать по новому стилю. Почему именно так, нам неизвестно, но сама операция стала вершиной воинского искусства и отваги того времени. Как и положено в таких случаях, за этим событием стоит крайне увлекательная история.

---

Предыстория

---

Штурм Измаила произошел на завершающем этапе Русско-Турецкой войны 1787-1791 годов. Сама война началась из-за желания Турции вернуть себе потерянные в прошлых конфликтах территории, в том числе и Крым. Шла она для султана не слишком удачно, и к моменту взятия Измаила турецкая армия потерпела множество поражений, а также потеряла несколько крепостей недалеко от Измаила, куда стекались остатки сбежавших из них гарнизонов.

Сам Измаил не имел «крепостных стен» в нашем понимании. Он был построен французскими инженерами по последнему слову инженерной мысли того времени, так что основу его укреплений составляли земляные валы с огромным рвом, на которых были установлены многочисленные пушки. Это было сделано для того, чтобы защититься от современной артиллерии, для которой разбить вертикально стоящие старинные стены не составляло труда.

К тому времени как под Измаил прибыл Суворов, русские войска уже не раз пытались взять крепость штурмом, но терпели неудачу. Произошло это в том числе из-за нерешительности командования, которое уже отдало приказ отводить войска, и те начали сворачивать лагерь под ликующими взглядами осажденных турок.

В этот момент командующий, князь Потемкин, пытаясь переложить ответственность на Суворова, предоставил ему настоящий карт-бланш, дав такой приказ:

«Предоставляю Вашему Сиятельству поступить тут по лучшему Вашему усмотрению продолжением ли предприятий на Измаил или оставлением оного. Ваше Сиятельство, будучи на месте и имея руки развязанные, не упустите конечно ничего того, что только к пользе службы и славе оружия может способствовать».

---

Прибытие Суворова под Измаил и подготовка к штурму

---

Надо сказать, что Александр Васильевич сразу откликнулся на призыв главнокомандующего и начал действовать, поняв что у него приказом развязаны руки. Он незамедлительно выехал к Измаилу, призвав подкрепления, и заворачивая обратно уже отходящие от крепости войска.

Сам он был в таком нетерпении, что за несколько километров до цели оставил охрану и пустился вперед на лошади в сопровождении только одного казака, который вез личные вещи командующего.

Прибыв на место, деятельный Суворов немедленно приказал не только обложить город со всех сторон, но и построить на удалении от турок копию их валов и рва, на котором из фашин (связок прутьев) были сделаны куклы-турки. После этого начались ночные тренировки солдат по взятию этих укреплений, возглавляемые самим командующим. Вместе они преодолевали ров, забирались на вал, кололи штыками и рубили саблями эти фашины.

Появление прославленного полководца, которому на тот момент было за шестьдесят, необычайно воодушевило солдат, ведь среди них были и ветераны, которые сражались с ним плечом к плечу, и молодняк, наслышанный от товарищей о живой легенде.

Да и сам Александр Васильевич деятельно занялся поднятием боевого духа, обходя солдатские костры и по-простому общаясь с солдатами, не скрывая, что штурм будет тяжелым и вспоминая с ними подвиги, которые они уже совершили.

В поднятии боевого духа не обошлось и без приманки — по традиции того времени город был обещан солдатам на разграбление на три дня. Приободрив самых нерешительных и заинтересовав самых алчных, Суворов разработал план неожиданного штурма.

Так как гарнизон не собирался сдаваться, и предвиделись затяжные городские бои, было решено пойти с трех сторон за два часа до рассвета, в 5.30 утра. При этом нападение должно было начаться с пуска сигнальной ракеты. Однако, дабы турки не поняли, когда именно будет штурм, сигнальные ракеты стали пускать каждую ночь.

Самое любопытное, что в штурме принимали участие многие титулованные иностранцы, которые, узнав о таком предприятии, прибыли в русские войска. Например, из иностранцев упомянем Ланжерона, Рожера Дамаса, принца Шарля де-Линя и неразлучного с ним герцога Фронсака, сделавшегося впоследствии известным на государственном поприще под именем герцога Ришелье, и принца Гессен-Филиппстальского. Также нужно сказать, что флотилией, блокирующей Измаил с воды, командовал испанец Хосе де Рибас. Все они показали себя храбрыми воинами и военачальниками и получили различные награды.

Проведя все приготовления, Суворов поставил ультиматум защищавшему город великому сераскеруАйдозле-Мехмет-паше с такими словами:

«Я с войсками сюда прибыл. Двадцать четыре часа на размышление — и воля. Первый мой выстрел — уже неволя. Штурм — смерть».

Но турки готовились к смертельной битве, и даже, по некоторым данным, тренировали семилетних мальчиков держать оружие. К тому же разозленный неудачами султан издал приказ о том, что любого, кто сбежит из Измаила, ждет смерть. Да и соотношение сторон было в их пользу — 31 000 (из них 15 тыс. нерегулярных) — в русской армии и 35 000 (15 тыс. регулярных войск, 20 тыс. ополчения) — у турок.

Неудивительно, что сераскер ответил отказом: «Скорее Дунай потечет вспять и небо упадет на землю, чем сдастся Измаил». Правда по другим данным, это были слова одного из высших сановников, которые передавали русским посланцам ответ турецкого командира.

После суточного артобстрела, начался штурм города.

---

Штурм стен и городские бои

---

Утром 11 декабря по старому стилю (то есть 22 декабря по новому) русские войска в три часа ночи начали подготовку к штурму по сигнальной ракете. Правда, полностью неожиданной атаки не получилось, так как турки мало того, что сами постоянно дежурили на валах, так еще и перебежчики-казаки рассказали им о дате атаки. Тем не менее, по третьей ракете, в 5.30 утра, штурмовые колонны пошли вперед.

Пользуясь тем, что турки отлично знали привычки самого Суворова, тот пошел на хитрость. Раньше он сам всегда возглавлял штурмовые колонны на самом важной участке, но теперь встал во главе отряда напротив самой укрепленной части стен — и никуда не пошел. Турки повелись и оставили многочисленные войска именно на этом направлении. А нападавшие штурмовали город с трех других сторон, в тех местах, где укрепления были слабее всего.

Бои на валах были кровопролитными, турки храбро защищались, а русские войска — наступали. Тут было место и беспримерному мужеству, и ужасающей трусости. Например, Полоцкий полк, бывший под началом полковника Яцунского, бросился в штыковую, но в самом начале атаки Яцунский был смертельно ранен, и солдаты начали колебаться; видя это, полковой священник высоко поднял крест с изображением Христа, воодушевил солдат и бросился с ними на турок. Позже именно он будет служить молебен в честь взятия города.

Или другая легендарная история: во время затяжной атаки, услышав справа от себя громкие крики «Аллах» и шум боя, казаки Платова, видя множество убитых и раненых товарищей (колонны подвергались перекрестному огню с двух ближайших бастионов), несколько поколебались, но Платов увлек их за собою с криком: «С нами Бог и Екатерина! Братцы, за мною!».

Правда, были и другие примеры: Ланжерон в своих воспоминаниях уверяет, что генерал Львов, фаворит князя Потемкина, во время атаки притворился раненым. Один из офицеров расстегнул ему мундир и отыскивал рану. Пробегавший мимо солдат принял в темноте Львова за турка, которого грабят, и ударил генерала штыком, но только разорвал рубашку. После этого Львов укрылся в одном из погребов. Впоследствии хирург Массо не нашел у Львова признаков ран.

Меньше чем за час внешние укрепления были захвачены, а ворота открыты и через них в город въехала кавалерия и ввезли полевые орудия. И тут началось самое кровавое — городские бои.

Каждый крупный дом турки превратили в маленькую крепость, из каждого окна стреляли по наступающим войскам. На солдат бросались женщины с ножами, а мужчины отчаянно атаковали продвигающиеся к центру города колонны.

Во время битвы из горящих конюшен вырвались тысячи лошадей, и на какое-то время бой пришлось прекратить, так как мечущиеся по городу бешеные кони потоптали немало и турок, и русских. Каплан-Гирей, брат татарского хана, с двумя тысячами татар и турок попытался вырваться из города, но, наткнувшись на отпор, погиб вместе со своими пятью сыновьями.

Сам сераскер Айдозла-Мехмет с лучшими воинами отчаянно защищался в крупном доме. И только когда с помощью артиллерии были выбиты ворота, а ворвавшиеся гренадеры перекололи штыками большинство сопротивляющихся, остальные сдались. И тут произошел неприятный инцидент — во время сдачи оружия самим Мехмет-пашой, один из янычар выстрелил в русского офицера. Взбешенные солдаты перебили большинство турок и только вмешательство других офицеров спасло нескольких из пленных.

Правда, есть и иная версия этих событий, согласно которой, когда турок разоружали, проходящий мимо егерь попытался отобрать у Айдозли-Мегмета дорогой кинжал. Возмущенный таким обращением янычар выстрелили в него, попав в офицера, что и спровоцировало ответную жестокость солдат.

Несмотря на героизм защищавшихся, город к одиннадцати часам был взят. И тут началось самое страшное — Суворов сдержал обещание, отдав солдатам Измаил на разграбление. По словам иностранцев, они ходили по щиколотку в кровавой грязи, трупы турок потом скидывали в Дунай в течении шести дней, а многие наблюдавшие за этим пленные умерли от страха. Весь город был разграблен, а многие жители перебиты.

Всего во время штурма и после него погибло около 26 тысяч турок, и 9 тысяч попали в плен. Русские потеряли чуть больше пяти тысяч убитыми и ранеными, хотя по другим данным потери составляли около десяти тысяч.

Взятие Измаила шокировало Европу, а в Турции началась настоящая паника. Она была такой сильной, что из близлежащих городов население разбежалось, а в Браилове, крепости с двенадцатитысячным гарнизоном, население умоляло местного пашу сдаться, как только придут русские войска, чтобы их не постигла участь Измаила.

Как бы то ни было, взятие Измаила — это славная веха в русской военной истории, достойная собственного дня воинской славы.

Взятие Измаила кратко

Взятие Измаила 1787-1791 гг – это быстро подготовленная и успешно проведённая военная операция русских войск под командованием Суворова. Она была осуществлена на решающем этапе русско-турецкой войны.

Причины взятия крепости

Крепость, размещённая турками в устье Дуная, имела большое стратегическое значение. Это был мощный форпост северного рубежа Турции, удобное место для вторжения как на территорию современной Молдавии, так и на Балканы. Здесь сходились пути из всех причерноморских и балканских регионов.

В турецкой крепости Измаил, укреплённой под руководством инженеров из Франции и Германии,противник держал десятки тысяч солдат, а также флот, контролируя всё устье Дуная. Это давало ему серьёзные преимущества для ведения военных действий.

Захват крепости предоставлял в распоряжение России выстроенный по всем канонам фортификационной науки опорный пункт. Он позволял доминировать над всем регионом и постоянно угрожать соседним овладениям Османской империи.

Подготовка к штурму Суворовым

К моменту отправки Суворова под Измаил (конец ноября 1790 г.) крепость уже несколько месяцев была осаждена русскими войсками. Однако генералы Репнин и Гудович не решались атаковать и рекомендовали главнокомандующему Потёмкину снять осаду. По их мнению, штурм крепости был обречён на провал.

Суворов прибыл с отрядами, уже обученными им ранее навыкам приступа и штыкового боя: с Фанагорийским гренадёрским полком, частями Ашеронского и Арнаутского полков. Они привезли провиант, крепкие лестницы для штурма и фашины (связки хвороста для преодоления рва).

В течение недели Суворов тренировал солдат. Неподалёку выстроили земляные и деревянные копии рва и крепостных укреплений Измаила. Солдаты тренировались слаженно забрасывать фашинами ров, ставить лестницы и, взбираясь по ним, колоть и рубить установленные на стенах чучела. Эта работа доводилась до автоматизма, ведь во время штурма её нужно было делать очень быстро, под огнём неприятеля.

Штурм крепости Измаил

Суворов рассчитывалв предрассветныхсумерках взять валы и укрепления, а потом, при свете дня, наступать с них в город. Он предвидел упорное сопротивление и хотел закончить уличные бои до наступления темноты. Его расчёты оправдались.

В 3 часа ночи русские войска выдвинулись на исходные позиции. В 4 – развернулись в боевые порядки. В 5:30 – уже карабкались по лестницам под обстрелом.

Войска Суворов поделил на 6 штурмовых колонн, выделив каждой из них свой участок крепостных укреплений. Полководцы которые командовали этими армейскими группами, и кто брал крепость:

1. Сергей Львов – Фанагорийские гренадёры и апшеронские стрелки, генерал-майор ;
2. Борис Ласси – Егеря (горные стрелки) Екатеринославского и Белорусского егерских корпусов, генерал-майор ;
3. Фёдор Мекноб – Тамбовский пехотный полк, генерал-майор ;
4. Василий Орлов – Донские казаки, полковник ;
5. Матвей Платов – Донские казаки, бригадир ;
6. Михаил Кутузов – Херсонский гренадёрский полк и Бугский корпус, генерал-майор .

Кроме того,штурмовые отряды разместились на кораблях. Этот десант высадился на берег со стороны Дуная, когда штурм был уже в разгаре (примерно в 7 ч. утра). Он оттянул на себя внимание и значительные силы турок и помог завершить штурм. Десантной группой командовал генерал-майор Осип Дерибас.

Первыми ворвались на крепостные укрепления и смогли опрокинуть неприятеля егеря 2-й колонны. Затем проникнуть наверх и закрепиться там удалось солдатам 1-й колонны. Они соединились со 2-й колонной и отворили ворота крепости (Хотинские) для кавалерии. В те же минуты (примерно в 6:30) на противоположном краю 6-я колонна под командованием Кутузова захватила бастион и часть вала у Килийских ворот.

Следом на укрепления ворвались казаки и 3-я штурмовая колонна. Ей пришлось труднее всех: глубина рва на её участке оказалась такой большой, что высоты лестниц не хватило, и их пришлось связывать по 2 шт. прямо под обстрелом.

После этого рукопашная битва разгорелась уже на улицах города. Неприятель засел в самых крепких домах, и каждый приходилось брать как отдельную цитадель. Сопротивление было в основном подавлено к полудню, оставшиеся очаги – к 16 часам.

Карта штурма Измаила

Соотношение сил

Войска Суворова насчитывали 31 тыс. штыков. Из них 15 тыс. – нерегулярных (резервистов). В его распоряжении было 607 пушек (40 полевых орудий и 567 – корабельных).

Защитников Измаила было от 35 до 43 тыс.человек (точно неизвестно, т.к. в Измаиле собрались остатки ряда подразделений, разгромленных русскими ранее). На бастионах было 300 пушек.

Потери сторон

• Русские войска:4,5тыс. человек убитыми, более 6 тыс. – ранеными.
• Турецкие войска: от 25 до 33 тыс. убитыми, более 9 тыс. – ранеными и пленными.

Значение победы

День взятия крепости Измаил стал коренным переломом в войне. После него сопротивление турецких войск значительно ослабло. Ряд других крепостей они сдали без боя: Измаил считался неприступным.

Взятие Измаила имело огромное военно-политическое значение. Победа в войне закрепила присоединение к России Крыма с Причерноморьем и Кубанью, а также установила новую границу по Днестру.

В наши дни дата взятия крепости стала одним из Дней воинской славы России.

8 121 просмотров

• Взрослым: Skillbox, Хекслет, Eduson, XYZ, GB, Яндекс, Otus, SkillFactory.
• 8-11 класс: Умскул, Лектариум, Годограф, Знанио.
• До 7 класса: Алгоритмика, Кодланд, Реботика.
• Английский: Инглекс, Puzzle, Novakid.

Взятие Измаила: переломный момент в русско-турецкой войне

Крепость Измаил как турки, так и русские считали неприступной. Построенная европейцами на склоне высот, она представляла собой грозное сооружение, покорить которое нереально. Но для опытного, увлеченного своим делом военачальника даже такая твердыня была по плечу. Александр Васильевич Суворов сделал невозможное – всего за один день захватил Измаил, полностью уничтожив вражеский гарнизон. Взятие крепости поспособствовало скорейшему заключению мирного договора между Османской и Российской империей.

Предпосылки взятия Измаила

Начавшаяся в 1787 году русско-турецкая война близилась к завершению. Инициатором конфликта выступила Османская империя, желавшая вернуть утраченные территории. Вот только султан переоценил свои силы, из-за чего бои велись не слишком для него удачно. К 1790 году турки проиграли множество сражений. Русские заняли несколько крепостей. Но османы постоянно оттягивали момент переговоров о мире.

Нежелание султана уступать противнику объясняется обещанной помощью от Европы. Пруссия, Великобритания и Франция вели переговоры о поддержке Турции в войне с Россией. Поэтому Османская империя, по признанию фельдмаршала Потемкина, «кормила русских баснями», раздражая постоянными проволочками. Екатерине II не терпелось завершить конфликт, поэтому она приказала любыми способами захватить Измаил, чтобы сломить сопротивление турок.

Привлекательность Измаила для русских

В XVIII веке Измаил был одной из самых неприступных крепостей. Этому способствовало как удачное географическое положение, так и грамотное проектирование самого строения. Главной защитой Измаила служили не стены, которые легко могли разбить современные орудия, а огромные земляные валы и глубокие рвы, наполненные водой. Крепость охранял хорошо вооруженный гарнизон из 35 тыс. турок и янычар.

Для Российской империи Измаил был привлекательным по нескольким причинам:

• Полный контроль устья Дуная. Это было важно для передвижения флота.
• Контроль переправки пехоты из одного берега на другой. Благодаря этому ограничивались маневры вражеской армии.
• Удачное положение для контратак, наступлений.
• Подходящее место для расположения большого гарнизона.

Измаил открывал большие военные перспективы. Поэтому за крепость изо всех держались турки и так хотели захватить русские.

Тщетные попытки взятия Измаила

Во второй половине 1790 года пал ряд турецких крепостей. Все отступившие гарнизоны укрылись в Измаиле, создав там мощную оборону. В ноябре фельдмаршал Потемкин получил приказ от Екатерины II захватить крепость до конца года. Он перепоручил это дело генералам Дерибасу, Гудовичу и Павлу Потемкину. Но они не видели выхода из сложившейся ситуации. Для генералов крепость была неприступной. Они понимали, что наступательная операция приведет к десяткам тысяч смертей.

Нужно также учитывать моральное состояние, царившее в армии. Солдаты страдали из-за нехватки продовольствия, отсутствия нормальных шалашей и укрытий. Военные часто болели, но не получали нормальной медицинской помощи из-за плохой организации лазаретов. К этому стоит еще добавить общую усталость армии от частых переходов, стычек с турками. Нерешительность командования также негативно сказалась на настроениях солдат. Ни о каком взятии крепости и речи не было.

Перекладывание ответственности на Суворова

25 ноября фельдмаршал Потемкин отправил Александру Васильевичу Суворову секретное послание с просьбой принять командование гарнизоном и организовать взятие Измаила. По сути, он попросту переложил ответственность на прославленного военачальника. Суворов же не только не испугался поставленной задачи, но принялся за ее решение с большим воодушевлением.

28 ноября военный совет приказал снять осаду. Вид отступающих кораблей воодушевил турок, убедил в собственной силе. Но прибывший 2 декабря Суворов сразу же развернул обратно всех военных. Генерал приехал не один, а в сопровождении обученного фанагорийского гренадерского полка, арнаутов, охотников ашеронского полка. Также он привез с собой продовольствие, лестницы для штурма, прутья для преодоления рвов.

Появление Александра Васильевича воодушевило армию. Многие солдаты участвовали в походах под его командованием. Молодые военные были наслышаны о героических подвигах военачальника. Суворов лично обходил костры, беседовал с простыми солдатами. Он не обещал легкой победы, но сумел поднять боевой дух. Военным было гарантировано право на разграбление города в течение 3 дней. Возможность обогащения не могла не заинтересовать простых солдат.

Обманные маневры Суворова

Александр Васильевич сразу же взялся за обучение войск. В глубоком тылу генерал приказал построить копию валов, рвов и стен Измаила. Там он обучал военных, корректировал их действия. На собственном примере показывал, как вести себя при реальном штурме. Благодаря этому каждый офицер, солдат знал свои задачи, понимал, как действовать в той или иной ситуации.

Суворов всячески запутывал противника, создавал видимость подготовки к долгосрочной осаде. Вокруг крепости расположил полукругом войска. Также образовал плотное кольцо по Дунаю. Чтобы у турок даже мысли не возникло о подготовке к штурму, Александр Васильевич приказал:

• У стен крепости стрелять из орудий.
• Плавать на кораблях по Дунаю и вести небольшой обстрел.
• Каждую ночь запускать сигнальные ракеты, чтобы сбить противника с толку.

Под руководством Суворова была 31 тыс. человек. Но из-за обманных маневров турки думали, что тут армия из 80 тыс. солдат. Русский генерал передал врагам послание. Он дал сутки на размышление. В случае капитуляции гарантировал помилование. Если придется применить перестрелку, все будут пленены. Если же русские пойдут на штурм, пощады ожидать не стоит. Турки попросили дать им 10 дней на размышление. Но Суворов им отказал. Он понимал, что за это время к ним придет подкрепление.

Штурм Измаила

9 декабря на военном совете Суворов определился с окончательным планом штурма. Наступление решено было вести по трем направлениям. Все командиры должны были действовать согласно приказу. Александр Васильевич решил атаковать противника в 5:30 утра 11 декабря. Накануне весь день велся артиллерийский обстрел глубиной до 1 км.

Армия Суворова насчитывала 31 тыс. человек. Генерал располагал всего 40 полевыми орудиями. 567 орудий было на кораблях. Турецкая армия состояла из 43 тыс. человек и 300 полевых орудий. К тому же их защищали неприступные валы и стены крепости. Идти на штурм было сумасшествием. Но все же Суворов решил рискнуть. Он приказал загрузить корабли с одного борта, чтобы приподнять их вверх. Благодаря этому солдаты использовали корабельные орудия для ведения навесного огня. Это компенсировало недостаток в полевых орудиях.

11 декабря в 5:30 начался штурм. Неожиданной атаки не получилось, поскольку о нападении турок предупредили казаки-перебежчики. Несмотря на ряд контратак противника, все же около 8 часов утра русские взяли под контроль все крепостные стены. Турки отступили вглубь города. Каждый большой дом превратился в маленькую крепость. Русская армия с трудом пробиралась по городу, встречая на каждом шагу сопротивление.

Хотя Суворов просил не трогать мирное население, выполнить это было невозможно. На солдат набрасывались женщины с ножами. Турки даже 7-летних детей учили держать кинжалы. Из горящих конюшен выбегали взбешенные лошади. Обезумевшие животные затоптали немало солдат с обеих сторон. Последний крупный бой состоялся на городской площади, на которой собралось около 5 тыс. янычар.

Результаты от взятия Измаила

Хотя около 16:00 штурм крепости был завершен. Редкие бои продолжались еще и 12 декабря. Запершись в домах, турки продолжали оказывать сопротивление. Суворов сдержал обещание и отдал солдатам город на разграбление. Вокруг творился ужас. Грязь смешалась с кровью. Было убито 33 тыс. человек. Еще около 10 тыс. попали в плен. Русские потеряли около 4 тыс. убитыми и 6 тыс. военных были ранены.

Александр Суворов не только взял под контроль одну из самых защищенных крепостей, но и существенно обогатил армию орудиями. В качестве трофеев было захвачено:

• 42 корабля;
• около 300 полевых орудий;
• 50 т пороха;
• 20 тыс. ядер;
• 15 тыс. лошадей;
• продовольствие для гарнизона на полгода;
• драгоценности.

Взятие Измаила русскими повергло Европу в шок. Как раз 11 декабря Англия, Франция, Пруссия, Австрия и Польша собирались разрабатывать план помощи Османской империи. Но известие о падении главной турецкой крепости аннулировало все соглашения. Европейским союзникам стало очевидно, что Турция проиграет войну.

Взятие под контроль Измаила открыло русским путь на Константинополь. Султан всерьез опасался потери суверенитета. Все это ускорило подписание мирного договора между Россией и Турцией в 1791 году в Яссах. Османская империя вынуждена была признать поражение.

Взятие Суворовым неприступной крепости Измаил

Взятие Суворовым неприступной крепости Измаил

Крепость Измаил считалась неприступной. Ее стены построены из прочного камня, кругом на шесть верст тянется высокий вал, от трех до четырех саженей высоты, а вокруг вала вырыт ров шесть саженей глубиной. На валу стояло больше двухсот громадных пушек. Русские войска почти два месяца осаждали Измаил, но ничего не могли поделать. Там с тридцатью пятью тысячами солдат засел Сераскир-паша – и решил лучше умереть, нежели сдаться.

То, что русские не могли взять Измаила, затягивало войну и давало туркам надежду победить.

Измаил нельзя было взять, но его взять было нужно. Главнокомандующий русскими войсками решил послать на Измаил Суворова. Он послал ему письмо, в котором написал: «Моя надежда на Бога и на вашу храбрость, поспеши, мой милостивый государь… Огляди все и распорядись, и, помолясь Богу, – предпринимайте!..»

Как только солдаты узнали, что к ним едет Суворов, они решили, что «крепость возьмут штурмом».

Но, послав Суворова к Измаилу, Потемкин не верил, что можно что-либо сделать с Измаилом, и предлагал ему или продолжать осаду, или совсем ее снять.

Суворов прибыл к Измаилу и решил взять его штурмом.

Второго декабря 1790 года к русским войскам, расположенным под Измаилом, подъехали два всадника. Один старенький на вид человек невысокого роста, в белом кафтане, обшитом зеленым, и в маленькой каске с зеленой бахромой. На одной ноге его был сапог, а на другой туфель. Видно, эта нога болела. Другой был казак, державший в правой руке узелок с платьем. Оба были на заморенных лошаденках, запыленные и усталые. Подъехав к ближним солдатам, сидевшим у котла за кашей, оба слезли; казак взял поводья у странно одетого старика и стал поодаль, а старик подошел к ужинавшим.

– Хлеб да соль, – сказал он.

– Благодарствуем, – отмечали солдаты, хотели было встать, да не зная, что за человек говорит с ними, остались сидеть. – Присаживайтесь, гостем будете, – сказали они.

– Помилуй Бог, как хорошо, – сказал старичок и, поджав больную ногу, подсел к солдатам.

Ему дали ложку, и он поел немного из одного котла с земляками, потом отошел к сену, казак постлал ему солдатскую шинель, старичок завернулся в нее с головою, и спал ли он или думал о чем, неизвестно, но только он пролежал все время молча.

Казак, подсевший после к солдатам, говорил им, что это давно ожидаемый к Измаилу Суворов, но солдаты ему не поверили и посмеялись над ним. Под утро, когда залегшие спать солдаты проснулись, они не нашли уже подле ни старичка, ни казака. Оба уехали до рассвета.

Это был действительно граф Суворов-Рымникский, назначенный командовать тридцатитысячной армией, собранной под Измаилом.

На другой день Суворов принялся по-своему обучать войска для штурма. В стороне от лагеря он приказал вырыть ров и насыпать вал такой же величины, какие были под Измаилом, собирал по ночам к нему войска и сам показывал им, как надо подставлять лестницы, упражнял солдат в лазанье по ним, учил действовать штыком, распределял солдат – кому нести лестницы, кому стрелять, кому кидаться в штыки. В то же время он послал к Сераскиру письмо, в котором было сказано:

«Сераскиру, старшинам и всему обществу.

Я с войсками сюда прибыл. 24 часа на размышление для сдачи – и воля; первые мои выстрелы – уже неволя. Штурм – смерть. Что оставляю вам на рассмотрение».

Ф. Усыпенко. Штурм Измаила

Турки, прочтя это письмо, говорили: «Скорее Дунай остановится в своем течении и небо обрушится на землю, чем сдастся Измаил».

Сераскир на другой день ответил длинным письмом, в котором просил перемирия на 10 дней, если же Суворов не согласен, готов защищаться.

Суворов ответил: «Получив вашего превосходительства ответ, на требование согласиться никак не могу, а против моего обыкновения, еще даю вам сроку сей день до будущего утра на размышление».

Ответа утром 10 декабря не последовало.

Тогда Суворов занялся подготовкой к штурму.

– Сегодня молиться, завтра учиться, послезавтра – победа либо славная смерть, – объявил он своим генералам.

В эту ночь никто не ложился. Суворов то и дело обходил лагерь, подходил к группам солдат, которые сидели у костров.

– Какой полк? – бодро спрашивал он.

– Апшеронский, ваше сиятельство, – отвечали солдаты, вставая.

– А, помню, помню, – говорил Суворов, – в Турции, кажись, не первый раз воюем. Славные люди, храбрые солдаты! Тогда они делали чудеса, а сегодня превзойдут сами себя

– Постараемся, – гудели солдаты, а Суворов, в треугольной шляпе и шинели, шел дальше.

– Какой полк? – слышался в ночной темноте снова его голос.

Солдаты отвечали.

– Ну, что, братцы, возьмем завтра крепость, а?

– Постараемся…

– Нет, какова крепость-то, братцы, а? Стены ее высоки, рвы глубоки, а все-таки нам нужно взять ее. Матушка-царица приказала, и мы должны ее слушаться.

– С тобою, наверное, возьмем, – дружно отвечали солдаты.

А он шел дальше. Каждому нашел он что сказать, каждого ободрил и вдохнул уверенность, что крепость будет взята.

Накануне, 10 декабря, весь день с обеих сторон палили пушки, а в полках читали следующий приказ Суворова: «Храбрые воины! Приведите себе в сей день на память все наши победы и докажите, что ничто не может противиться силе оружия российского. Нам предлежит не сражение, которое бы в воле нашей состояло отложить, но непременное взятие места знаменитого, которое решит судьбу кампании и которое почитают гордые турки неприступным. Два раза осаждала Измаил русская армия и два раза отступала; нам остается в третий раз или победить, или умереть со славою».

В 3 часа пополуночи, 11 декабря 1790 года, по первой ракете войска оставили лагерь и направились к крепости. Густой туман закрывал все предметы. В нескольких шагах ничего не было видно. Слышался только равномерный шорох ног войск, подвигавшихся к крепостным стенам.

Но вот турки, которые с таким же напряжением ожидали штурма, заметили русские войска, и гром 250 пушек с крепости и 500 кораблей, стоявших подле Измаила на Дунае, сразу нарушил торжественную тишину. Казалось, что небо запылало. Посыпались светящиеся снаряды, засвистали пули – крепость ожила. Но наши колонны будто и не видали турецких батарей. Каждый делал свое дело. Одни спускались в ров, другие устанавливали лестницы, третьи, с ружьями наперевес, лезли на городские стены. На первых же турки бросились со всех сторон. Они рубили саблями, кололи кинжалами и старались сбросить русских с вала в ров.

Труднее всех было казакам. Они бросились на штурм с одними только пиками и кололи ими турок. Турки окружили их и многих успели перебить. Увидав, что большая часть их офицеров перебита, казаки на секунду приостановились. Но тут выбежал вперед их командир Платов и крикнул: «С нами Бог и Екатерина! Братцы, за мной!» Казаки удвоили свое усердие и ринулись на турок.

Светало. На каждой улице крепости шел бой. Русские ввезли артиллерию и громили картечью по улицам. Повсюду лежали трупы.

Проезжая мимо одной крепости в Финляндии, куда Суворов отправлен был для осмотра и укрепления российских границ, спросил он у своего адъютанта: «Можно ли взять эту крепость?» «Какой крепости нельзя взять, – отвечал адъютант, – когда взят Измаил». Суворов замолчал и, подумав несколько, сказал с важностью: «На такой штурм, как измаильский, можно пускаться только один раз в жизни!»

Остатки турецких войск пытались отбить крепость обратно, но русские уже утвердились в ней. Там и там пылал пожар. Солдаты вбегали в дома, но обгоревшие полы проваливались, и они падали в погреба. Пощады не было никому. Даже офицеры не могли остановить кровопролития. К четырем часам пополудни стало ясно, что крепость покорена окончательно. Теперь шел лишь грабеж и убийства.

Турки потеряли 26 тысяч убитых, 9 тысяч взято в плен, 265 пушек, 3 тысячи пудов пороха, 20 тысяч ядер и до 400 знамен было забрано в крепости. Эти знамена и сейчас можно видеть в Петропавловском соборе, и на многих из них сохранились следы окровавленных рук.

Не было победы славнее этой. Солдаты три дня грабили город, все вдруг разбогатели…

Один Суворов ничего не взял. К нему приходили полковники и генералы, приносили ему дорогие ковры, золотые кувшины и блюда и уговаривали взять.

– На что мне это, – говорил Суворов, – я и без того буду превыше заслуг награжден моею всемилостивейшею государыней.

Наконец ему отыскали чудного арабского коня. Его поседлали драгоценным седлом, надели на голову шишак из страусовых перьев и привели к дому Суворова.

Суворов вышел в своем стареньком плаще и сказал:

– Не нужно мне вашего коня. Донской конь привез меня сюда, донской конь пусть и увезет.

– Но теперь трудно ему будет везти ваши победы.

– Донской конь всегда выносил меня и мое счастье, – возразил Суворов и не принял коня.

Неизвестный художник. Г.А. Потемкин-Таврический

Он поехал к главнокомандующему Потемкину, и там они бросились друг другу в объятия.

– Чем могу я наградить ваши заслуги, граф Александр Васильевич? – спросил Потемкин.

– Ничем, князь, – отвечал Суворов с раздражением, – я не купец и не торговаться сюда приехал: кроме Бога и государыни, никто меня наградить не может.

Потемкин очень обиделся на Суворова и не представил его к высокой награде.

Войскам были даны медали. Суворов тоже получил медаль в память штурма Измаила, но чином генерала-фельдмаршала пожалован не был, а он рассчитывал на это…

Так кончилась для Суворова вторая турецкая война.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.