Я рисую Ваню словами. Из слов создаю его портрет.
Какой он, Ванечка?Он радостный. Он бежит, ручки раскинув, ко мне в объятия. Он интересуется словами и в свои четыре мне, тридцатилетнему, подсказывает, как что называется.
Он умеет жалеть. Требует, чтобы я рассказывал новую версию сказки, если развязка покажется ему драматичной. И выходит, что теремок не разрушился, а Курочка Ряба продолжила нести золотые яйца.
Однажды летом мы пошли в зоопарк – я и сынок трёхлетний.
Ваня вёл себя плохо. Он останавливался там, где не надо, и не хотел смотреть туда, куда надо.
Звери волновали мало и очень недолго – вялый лев, белый медведь на фальшивом льду московского лета, облезлая лиса, затравленно ускользающий тигр, окаменевший верблюд. Какая тут экзотика для маленького? Это взрослый понимает, что гору слона притянули из далёка-далёка. А для ребёнка такой слон просто опознанная картинка из книжки. Как собачка или кошка. Слон? Слон. В зоопарке ещё есть куры. Ваня их увидел первый раз, как и слона. У взрослых свои правды. Взрослые тянут детей мимо кур скорее в сырой и тёмный террариум, где крокодильчики. Ваня впервые увидел этого самого крокодильчика, похожего на солёный огурец, закисший в застекольной мути, но увидел Ваня и петуха, бодрого, с красным, пульсирующим на солнце гребнем. Догадайтесь, кто был ему милее и важнее? Конечно, птица на воздухе!
Если бы у петуха гребень был не красный, а золотой, Ваня, знающий сказку Пушкина, ничуть бы не удивился. Это всё мелочи для ребёнка. Чудо – это золотой звук: кукареку!
На самом деле это размышление о наказании. Зоопарк – повод для размышления. Достаточно пригрозить: «Не получишь конфету!» – «Какую?» – спрашивает, тотчас остывая. «Алёнку». – «Сестрица Алёнка и братец Киндер», – отпускает он вполне газетную шутку.Я не бью ребёнка. Ремень – игрушка.
Вспомните, если вас били. За дело, да? Но вы до сих пор помните, верно? Вы до сих пор в обиде, да? Это так унизительно, когда тот, у кого была власть над вами, бил вас, да? Я помню все те редкие разы, когда был бит.
Я хотел пойти гулять во двор с куклой (кукла Ванечка), настаивал, кричал, мне говорили: «Ты же не девочка», и родители рассвирепели, они закричали громче меня. И папа несколько раз по попе стегнул ремнём.
Или мы поехали в лес, и к нам доверчиво привязалась собака, я умолял взять её, мы уезжали, собаке был брошен кусок отвлекающей еды, я рыдал на заднем сиденье, а папа, обернувшись с переднего, резко дотянулся до моего затылка. Это сложилось в обжигающий коктейль: слёзы из-за бездомной собаки залили новые слёзы. Или перед Новым годом в ванной я стал тереть мылом свой красный свитер по аналогии с паркетом, который натирают воском в сказке «Чёрная курица». Мама выволокла меня, дала по губам и заставила переодеваться. Я убежал в гостиную, где прижался к холодному окну, плача, и смотрел за окно сквозь слёзы, и один был друг, которого я прижимал к себе и который меня обнюхивал, сострадая: тёплая полосатая кошка Пумка. О, это была слёзная полоса отчуждения – накануне Нового года у меня на глазах из слёз возводился мир, где были мы с кошкой, и больше никого.
Многажды был я виноват – понарошку и сильно (например, поджигал квартиру или устраивал потоп), люблю родных, но помню любой удар. И благодарен, когда за большое хулиганство вдруг не наказали. Ведь я помню и свою правду: просто заигрался, вот поджёг и затопил. У ремня же – одна кривда. И шлепки – кривые. И вспомните, какая это боль, если ударят при других, при соседях, при ровесниках, при недругах, особенно при девочках! Какой стыд! И я не шлёпнул сына ни разу. Ни при тигре, ни при волке, ни при попугае, ни при крокодиле. Ни при дядьке Шреке, изумрудном толстяке.
– Идём! Я хочу домой!
И я послушно увёл его.
Дома он играл в зоопарк, окружая кубиками пластмассовых зверей. Его правда приняла мою.
( по С.А.Шаргунову)
(из условий задания 22 в сборнике видно ,что повествоание от имени рассказчика)
Как надо воспитывать ребенка?Над этим вопросом задумывается автор С.А.Шаргунов.
В начале текста рассказчик повествует о походе в зоопарк с сыном Ваней.Между ними возник конфликт интересов.Отец не понимал,почему у маленького ребенка не вызывает никаких положительных эмоций «экзотика»: «вялый лев»,»белый медведь на фальшивом снегу»,а вот «бодрый» петух-довольно распространенная птица в России-да. «Ваня вел себя плохо.Он останавливался там,где не надо,и не хотел смотреть туда,куда надо».Однако рассказчик не стал настаивать на своем мнении и предоставил ребенку свободу выбора.»И я не шлепнул сына ни разу».В конце концов сын,почувствовав к себе уважительное отношение отца,бессознательно принял его точку зрения. «Дома он играл в зоопарк…Его правда приняла мою».
Детство же самого рассказчика прошло не так хорошо.Его родители не считались с его желаниями и,чтобы подавить их проявление,применяли психологическое или физическое насилие. «Я хотел пойти гулять во двор с куклой». «Мне говорили:»Ты же не девочка».Потом «родители рассвирепели»,»и папа несколько раз по попе стегнул ремнем».Однако рассказчик не принимал установленной родителями дисциплины и продолжал проказничать.»Ведь я помню и свою правду:просто заигрался,вот поджег и затопил».
Оба примера противопоставлены друг другу.Первый пример показывает,что даже совсем не значительную для успешного воспитания позицию взрослого ребенок воспримет,если будет чувствовать себя и свое мнение важным в глазах родителей.Во втором примере мы видим противоположное первому отношение вз
В 2014/2015 учебном году я занималась с ученицей, которая уже сдавала ЕГЭ по русскому языку весной 2014 года, при этом она занималась с другим репетитором. В силу некоторых обстоятельств девочка решила поступать в другой вуз в 2015 году и готовилась заново. У меня сохранилось её сочинение, написанное в октябре 2014 года перед началом занятий, а потом она прислала мне свою работу, которую писала на экзамене 14 февраля 2015 года ( сдавала ЕГЭ досрочно). Полезно сравнить оба варианта, чтобы увидеть результаты её обучения сочинению ЕГЭ по русскому языку.
Для удобства восприятия я разбила оба сочинения ( до начала занятий и после обучения) на части для более наглядного сравнения.
-
1) Вступление и проблема.
До:
Б.С. Ямпольский- русский советский писатель, прозаик и журналист. Прочитав его рассказ, понимаешь, что он был написан настоящим мастером слова, который задумывался над серьезными и важными вещами.
В предложенном для анализа тексте автор заставляет задуматься над действительно важной проблемой взаимоотношения между природой и человеком. Несмотря на то, что Ямпольский жил и писал в 20 веке, проблема, поднятая в тексте, является очень актуальной и наболевшей и в наши дни, так как многие люди порой не понимают, как важна природа.
После:
Война – самое страшное событие, которое может произойти в жизни каждого, но, если человеку приходится с ней столкнуться, он должен победить страх и сражаться до последнего, защищая свою Родину. Однако иногда люди не способны сделать это из-за боязни, которая отрицательно влияет как на человека, так и на исход войны. Не зря в тексте, предложенном для анализа, поднимается очень важная проблема проявления трусости в военные годы.
-
2) Комментарий:
До:
Отсутствует.
После:
Повествование начинается с интересного вступления автора, где идёт речь о том, что перед привалом произошла встреча, не похожая на другие. Далее идёт описание двух людей, одним из которых оказывается полковник Баранов. Он замечает комбрига Серпилина и зовёт его к себе. Между мужчинами начинается диалог. Выясняется, что у Баранова нет документов, но его водитель подтверждает личность и звание полковника. Важным для автора является то, что у Золотарёва, водителя, документ есть. Именно поэтому его занят в списки и отправляют в колонну, а внимание читателей возвращается к разговору Баранова и Серпилина. Полковник обвиняет Серпилина в том, что тот компрометирует его. Автор эмоционально описывает реакцию комбрига на такое заявление. Серпилин считает, что Баранов сам выставил себя в плохом свете, так как снял гимнастёрку и бросил документы из чувства трусости. Далее в разговор вступает комиссар Шмаков, который соглашается с тем, что Баранов не заслуживает звания командира и должен быть разжалован.
-
3) Позиция автора:
До:
Позиция автора ярко выражена в тексте, ее можно сразу понять. Б.С. Ямпольский считает, что природа является другом человека. Она помогает преодолеть одиночество и трудности, учит мудрости и обогащает человека духовно. На примере тополя, который стал для главного героя другом, неотъемлемой частью жизни, можно судить о благотворном влиянии природы на человека: «…какие были бесконечные закаты, и светлые ночи, и легкие сны!»
После:
Позиция автора выражена через реакцию Серпилина на поступок Баранова. К.М. Симаков считает, что нет ничего хуже, чем проявление трусости на войне. По мнению автора, люди, способные на такое, сами себя выставляют в неприглядном свете и позорно себя ведут. Они не заслуживают доверия и уважения.
-
4) Логический аргумент учащегося:
До:
Я полностью поддерживаю мнение автора и считаю, с ним нельзя не согласиться. Ведь природа действительно играет огромную роль не только в жизни отдельного человека, но и всего человечества. Не стоит относится к ней, как к чему-либо обычному, повседневному, ибо она улучшает жизни. Правильность суждений Б.С. Ямпольского можно подтвердить на примерах из русской классической литературы.
После:
Я поддерживаю мнение Симакова и согласна с ним в том, что трусость в военные годы не является допустимой. Человеку нужно всегда бороться со своим страхом, потому что трусы не способны на великие поступки и не могут постоять за себя и других, что необходимо для победы на войне.
-
5) 1-й пример из литературы.
До:
Вспомним стихотворение выдающегося писателя, поэта М.Ю Лермонтова «Когда волнуется желтеющая нива..». В нем Лермонтов повествует о силе природы, о том, что она сможет спасти человека и принести ему радость:
«И счастье я могу постигнуть на земле,
И в небесах я вижу Бога…”
После:
Подтверждение авторской позиции можно найти в художественной литературе. Первым примером является рассказ М. Шолохова «Судьба человека». В нём повествуется история о мужчине по имени Андрей Соколов, который в военные годы попадает в плен к немцам. По дороге в концлагерь группа пленных ночует в церкви. Выясняется, что утром фашисты будут расстреливать евреев, командиров и комиссаров. Один боец говорит, что выдаст своего взводного. Сделать он это собирается потому, что боится смерти, а, выдав товарища, хочет сохранить себе жизнь. Конечно, такое решение – не выход из ситуации. Жертвовать другими ради себя – настоящее проявление трусости. Соколов поражается намерению этого бойца. Герой решает, что «ползучего гада» необходимо убить, так как только это спасёт жизнь взводного. Андрей Соколов душит предателя. Таким образом, Шолохов показывает, что трусость недопустима, а люди, способные предать другого ради собственного спасения, не заслуживают права на жизнь.
-
6) 2-й пример из литературы.
До:
Другой пример- рассказ «Сбрось мешок», написанный публицистом и прозаиком В.Н. Куприным . Главная героиня, Варвара, увидев красоту природы, переосмыслила жизнь: «…так слепой бы всю жизнь и прожила, ничего не понимая», ей стало лучше: «Поглядела я и будто умылась, дышать легче стало».
После:
Второй пример можно найти в произведении «Повесть о настоящем человеке» Б. Полевого. В нём читатель знакомится с историей лётчика Алексея Мересьева. На одном из заданий самолёт героя сбивают немцы, и лётчик оказывается в глухом лесу без продовольствия, а ноги его подбиты, но Мересьев проявляет храбрость и решает идти сквозь лес, чтобы найти своих. На пути ему встречаются мальчики, которые, убедившись в том, что Мересьев – русский, зовут подмогу. Герой оказывается в землянке, где о нём заботятся. Там же Алексей узнаёт страшную судьбу жителей деревни Плавни. На неё напали фашисты и хотели угнать людей на постоянные работы в Германию. Никто не явился в срок, поэтому немцы начали убивать жителей, сказав, что всё ещё ждут, но люди не могли просто так сдаться, потому что это было трусостью, на которую не способен хороший человек. Жители собрались ночью и ушли в лес, где выкопали землянки, тогда деревня была сожжена немцами. Безусловно, жители совершили настоящий подвиг. На примере Мересьева и храбрецов из Плавни Полевой показывает, что только с помощью победы над страхом можно чего-нибудь достигнуть. Если бы трусость взяла верх, то герои могли погибнуть, а так они продолжают защищать Родину.
-
7) Заключение
До:
Опираясь на вышеприведенные примеры, можно заключить, что к природе нельзя относится, как к обычному «фону», так как она приносит в жизни пользу. Хочется призвать людей относиться бережнее к ней, заботиться и жить в гармонии!
После:
Исходя из примеров, приведённых выше, можно заключить, что на войне нет места трусости. Если бы люди не боролись с ней, то нашему народу никогда бы не удалось одержать победу в Великой Отечественной войне и освободить мир от фашизма!
Статьи по теме:
Обучение сочинению ЕГЭ по русскому языку в течение учебного года
Образцы сочинений ЕГЭ по русскому языку
Пример сочинения части С в ЕГЭ по русскому языку
Сергей Шаргунов
Тебе, сынок…
Я рисую Ваню словами. Из слов создаю его портрет.
Какой он, Ванечка?
Он радостный. Он бежит, ручки раскинув, ко мне в объятия. Он напевает стишки собственного сочинения и хохочет. Он интересуется словами и в свои четыре мне, тридцатилетнему, подсказывает, как что называется. Например, если вдруг я забуду породу рыбы на картинке, сразу объяснит, где лещ, а где омуль.
Он придумал свои боевые кличи, которые вопит, когда бесится: «Тарин-татарин! Тарин-тарин-тарин! Диндля! Бомб ля! Тутсик!» Но от беснования — от воплей, беготни, возни с тряпками (он обожает кутать себя с головой во множество одежд) — Ваню можно отвлечь, задушевно произнеся: «А помнишь…»
— Что? Что помню? Папа, говори!
У него — пламенный интерес к себе, ко всему, чему был свидетелем. Он исполняется гордости вместе со мной, вспоминая что-либо, любую вроде бессмысленную деталь.
— А помнишь, сынок, мы видели, как помоечная машина грузит контейнер?
— Да. А какого она была цвета? Оранжевого? — Он блестит глазами. — А, пап?
— Да, оранжевого.
— А что дальше было? Там ещё тётя шла с собакой в наморднике, да?
— Да, сынок.
Склонный к бесчинствам, Ваня любит других поучать. «Выключите, пожалуйста, сигарету!» — подошёл он на улице к незнакомцу. «От тебя пахнет мускулом!» — недовольно сказал после того, как я отжался от пола.
В детский сад по настоянию своей мамы Ванюша пошёл с двух лет, он сначала противился, с вечера плаксиво вопрошал: «Когда я проснусь, мы не пойдём в детский сад?» — не ел и не спал там. Но привык. Стал лучшим помощником воспитательницы в деле расстановки столов и стульев. Как-то уже трёхлетнего я отвёл его в садик в утренних потёмках, и в раздевалке, когда я чмокнул щёчку, он бросил мне стеснительно: «Ну всё, пока» — и побежал не оглядываясь в большую комнату к детям. И я вдруг ясно ощутил: он хочет быть сам по себе, стесняется сопровождения.
Ваня умеет защитить себя. Он никому не даёт себя в обиду: если не помогают кулачки, пускает в ход зубки. В том саду малыши сами одолели дурную воспитательницу. Она открывала окна в зимнюю вьюгу, когда они спали. Дети болели постоянно. И тогда один мальчик, разбуженный колючим ветром, вскочил, растолкал остальных детей, и визжащим босым отрядом они высыпали в коридор. Они бежали и орали, зная откуда-то, что право на это имеют. Бежал с ними и Ваня. Воспитательница гналась за ними по пятам. Привлечённые шумом взрослые обнаружили окна, раскрытые в зиму. Вредительницу уволили. Ваня хвастает, будто бы, обернувшись в коридоре, её укусил. Свирепая похвальба! Куда? «В ногу! В юбку её укусил!» — «Как ты мог!» — сказал я. Впрочем, наверное, это его фантазии…
Он умеет жалеть. Требует, чтобы я рассказывал новую версию сказки, если развязка покажется ему драматичной. И выходит, что теремок не разрушился, а Курочка Ряба продолжила нести золотые яйца.
Он переживает за насекомых: заплакал в своём надувном бассейне оттого, что нельзя спасти утонувшего майского жука. Ваня говорит мне: «Не наступи на муравья — он бежит к своим деткам». И при этом презирает котов и собак и, похоже, безжалостен к их судьбам — рассказал мне такую историю: «Однажды муравьи напали на собаку и её малыша. И его съели». — «Какой кошмар. Не может быть». — «Это правда. Я правду говорю!»
Но его жестокость игрушечная, условная, не знающая смерти. Как-то раз, протянув мне пластмассовый меч, он вдруг взмолился:
— Убей меня! Если убьёшь — тогда дам шоколад!
Я рисую Ваню словами. Нет, конечно, я снимаю Ваню постоянно — компьютер и мобайл заполнены снимками и видеороликами, где он совсем младенец, потом годовалый, и в два, и в три, и в четыре… Вот мы на острове Крите, а вот в Египте.
Но я избегаю эти фотографии вывешивать для общего пользования. Когда слышу: «А он у тебя есть в телефоне? Покажи!», отделываюсь междометьями и редко показываю. Особенно если спрашивает женщина. Особенно если ко мне неравнодушная. Показав фотографию малыша, я скорее отбираю трубку, чтобы тот, кто смотрит, не успел впиться взглядом или подумать что-нибудь дурное. Но чересчур восторженная похвала («Ой, какой сладенький!») тоже меня беспокоит.
Я берегу ещё слишком маленького Ванюшу от слишком большого мира.
Где-то в соцсетях у меня есть кадр: заботливо качаю розовую коляску, можно решить, что пустую. Во мне говорит суеверная боязнь: хранить, как клад, в покое и тиши образы своего дитяти, пока он беззащитен.
Читать дальше
Olginag
Эксперт + Педагог
1370
12 подписчиков
Спросить
3 мая 2020
С. Шаргунов в тексте «Малодушие — это когда человек теряет себя в угоду другим…» рассматривает проблему преодоления малодушия. Случаи о том, как люди порой издеваются над живыми существами, не единичны. Такой пример и приводит автор. Он рассказывает, как молодой человек пытался вынудить товарищей прекратить издевательства. Все-таки он преодолел испуг и справился с малодушием.
Вам понадобится
- Текст Шаргунова С. «Малодушие – это когда человек теряет себя в угоду другим. Это зависимость от других, уступка им вопреки своей внутренней правде, против совести…»
Инструкция
Малодушие сродни трусости. Не все с ним справляются. Как происходит преодоление малодушия? Об этом читатель узнает в тексте: «Шаргунова С. заинтересовала проблема преодоления малодушия. Людям иногда не хватает смелости и духа, и они проявляют малодушие. Преодоление – это борьба и победа. В жизни каждый человек неоднократно такие моменты испытывал. Что преодолевает человек? Физические и нравственные преграды: болезни, усталость, невежество, страх и другие недостатки. Опыт преодоления малодушия полезен, потому что он обогащает человека».
Следующей частью можно оформить общие рассуждения автора о малодушии, предваряющие иллюстрирование проблемы: «Автор начинает свою статью с пояснения своего понимания малодушия, приводит общие примеры и выражает радость по поводу победы над малодушием. Неполное восклицательное предложение «Головокружительно!» помогает читателю понять внутреннее состояние человека, который одержал победу над малодушием».
Необходимо начать комментарий с первого примера описываемого случая и об ощущениях молодого человека: «Рассказчик – молодой человек – пришел к другу на день рождения и увидел, как пьяные студенты развлекались, издеваясь над палочниками. Юноша, наблюдавший за ними, сначала не хотел вмешиваться. Его состояние автор описывает, используя метафорический эпитет «ватный». Читателю сразу представляется мягкая вата, которую любой может смягчить так, как ему захочется. Еще два эпитета: «завороженный» и «заколдованный» — ярко подчеркивают его бездействие».
Надо сформулировать мысли о том, как же происходил основной этап преодоления трусости. Это будет второй пример: «Все-таки звучит реплика рассказчика, которую, увы, не расслышали. На весах совести находилась жалость к живому и боязнь насмешки, нежелание конфликтовать, даже порыв уйти. В описании поведения веточек ярко выражено их бессилие и их желание поддержать друг друга. Рассказчик больше не мог этого видеть. Дальше наступил самый серьезный шаг – надо было спасать живые существа. И человек даже пошел на обман, сказав, что коробочка принадлежит ему. А узнав у хозяина о дальнейшей судьбе палочников, которую им приготовил, молодой человек больше не сказал ни слова и быстро ушел».
Авторскую позицию можно выразить таким образом: «Шаргунов С. хотел показать, какую же искреннюю радость доставляет успешное преодоление собственных недостатков. Рассказчик называет эту победу с помощью эпитета «странной», но, мне кажется, что преодоление малодушия все-таки родило в нем силу, мужество, которые он навсегда запомнит».
Собственную позицию можно подтвердить читательским аргументом: «О преодолении малодушия пишет А.С. Пушкин в повести «Капитанская дочка». Рассказчик Петр Гринев вспоминает свое поведение во время пугачевского бунта. Ему уже накинули веревку, чтобы повесить, потому что он не согласился присягать самозванцу. Спас его дядька Савельич, убедив Пугачева оставить Петра в живых. После этого и сам дядька, и другие настаивали, чтобы Гринев поцеловал руку Пугачеву. Но он предпочел бы смерть такому «подлому унижению». Такое преодоление малодушия, по сути, грозило ему смертью. Чувства Петра были смутные. Но он сумел преодолеть страх, не поддался ему и выстоял до конца. А Швабрин смалодушничал, и это привело его к предательству».
Заключительная часть сочинения может быть осмыслена как общий вывод о поступке главного героя: «Итак, люди могут быть стойкими, смелыми, потому что преодолевают страх, сомнения. Главный герой С. Шаргунова испытал радость «странной победы». Он пересилил себя, победил слабость характера, проявил смелость, защищая пусть не человека, а просто существо окружающего мира».
Войти на сайт
или
Забыли пароль?
Еще не зарегистрированы?
This site is protected by reCAPTCHA and the Google Privacy Policy and Terms of Service apply.
Передо мной текст Б. Житкова, в котором он поднимает актуальную морально-этическую проблему, суть которой сводиться к вопросу: «Является ли трусость главной причиной подлости?»
В своем тексте автор приводит удивительные примеры, проявления храбрости. Он сравнивает поведение шофера в двух ситуациях, когда он бежит от воров, отдав без сопротивления им тужурку, и когда он везет донесение в соседнюю часть.
Желание помочь людям, спасти их двигало его поступком. Или поведение
капитана Ерохина, не растерявшегося и не покинувшего горящее судно: благодаря его четким командам и пароход был спасен, и люди. Чувство чести не позволило ему вести себя иначе. Писатель убежден, что человек никогда не может быть равнодушен к опасности и ему вряд ли удастся избавиться от страха, но испытывать страх не за себя, а за других — это естественно, и такой человек никогда не совершит подлости.
Позиция автора очевидна: трусость — главная причина подлости.
Я полностью разделяю позицию автора. В художественной литературе тому масса примеров. Вспоминается повесть Василия Быкова «Сотников». Рыбак, которым двигало малодушие и трусливость, не только стал предателем, полицаем, но и учувствует в казни своего товарища — Сотникова. Так трусость влечет за собой гибель человека как личности.
Из всего сказанного следует, что трусость — это страшный порок, и только человек, преодолевший в себе страх и трусость, способен на подвиг ради других людей и не способен на подлость.
Образ солнца в живописи.
По тексту Житкова о трусости (ЕГЭ по русскому)
Categories: Школьные сочинения
На чтение 2 мин Просмотров 274
Почему не стоит применять в воспитании детей грубость и насилие? Этот вопрос волнует С.Шаргунова, и именно над ним он рассуждает в тексте, предложенном для анализа.
В ходе своих размышлений писатель рассказывает, как он со своим сыном Ваней отправился в зоопарк. Мальчик вёл себя плохо — пришлось вернуться домой. Плохое поведение ребёнка заставило автора вспомнить, как его ругали в детстве за непослушание и капризы: “Я хотел пойти гулять во двор с куклой (кукла Ванечка), настаивал, кричал, мне говорили: “Ты же не девочка”, и родители рассвирепели, они закричали громче меня. И папа несколько раз по попе стегнул ремнём”. Данный пример доказывает, что детские обиды остаются в памяти на всю жизнь. Особенно те, которые вызваны несправедливостью взрослых.
Далее писатель повествует о том, как он сам воспитывает сына: “ Достаточно пригрозить: “Не получишь конфету!”.. Я не бью ребёнка. Ремень — игрушка”. Этим фрагментом автор иллюстрирует свой отказ от физического наказания сына, потому что прекрасно помнит то унижение, которое испытывал в детстве, когда был бит родителем.
Оба примера, противопоставленные друг другу, убеждают нас в том, что крик и ремень применяются родителями от неумения и нежелания выслушать и понять своего ребёнка.
Позиция автора предельно понятна: тот, кто испытал стыд и боль от физического наказания в детстве, запомнит это на всю жизнь. И никогда не будет так воспитывать своих детей.
И с этим нельзя не согласиться. Любой ребёнок, даже самый непослушный, хочет быть услышанным и понятым. Наказание, тем более незаслуженно жестокое, вызывает в нём только протест и желание снова нашкодить.
Отсюда вывод: строгость в воспитании детей, наверно, необходима — ею можно многого добиться. Но переходить от назиданий к наказанию ремнём нельзя. Этим вы унижаете ребёнка, раните его самолюбие и отталкиваете от себя. Главное в воспитании — любовь, понимание и справедливость.
«Я рисую Ваню словами. Из слов создаю его портрет.
Какой он, Ванечка?
Он радостный. Он бежит, ручки раскинув, ко мне в объятия. Он напевает стишки собственного сочинения и хохочет. Он интересуется словами и в свои четыре мне, тридцатилетнему, подсказывает, как что называется. Например, если вдруг я забуду породу рыбы на картинке, сразу объяснит, где лещ, а где омуль.
Он придумал свои боевые кличи, которые вопит, когда бесится: «Тарин-татарин! Тарин-тарин-тарин! Диндля! Бомб ля! Тутсик!» Но от беснования – от воплей, беготни, возни с тряпками (он обожает кутать себя с головой во множество одежд) – Ваню можно отвлечь, задушевно произнеся: «А помнишь…»
– Что? Что помню? Папа, говори!
У него – пламенный интерес к себе, ко всему, чему был свидетелем. Он исполняется гордости вместе со мной, вспоминая что-либо, любую вроде бессмысленную деталь.
– А помнишь, сынок, мы видели, как помоечная машина грузит контейнер?
– Да. А какого она была цвета? Оранжевого? – Он блестит глазами. – А, пап?
– Да, оранжевого.
– А что дальше было? Там ещё тётя шла с собакой в наморднике, да?
– Да, сынок.
Склонный к бесчинствам, Ваня любит других поучать. «Выключите, пожалуйста, сигарету!» – подошёл он на улице к незнакомцу. «От тебя пахнет мускулом!» – недовольно сказал после того, как я отжался от пола.
В детский сад по настоянию своей мамы Ванюша пошёл с двух лет, он сначала противился, с вечера плаксиво вопрошал: «Когда я проснусь, мы не пойдём в детский сад?» – не ел и не спал там. Но привык. Стал лучшим помощником воспитательницы в деле расстановки столов и стульев. Как-то уже трёхлетнего я отвёл его в садик в утренних потёмках, и в раздевалке, когда я чмокнул щёчку, он бросил мне стеснительно: «Ну всё, пока» – и побежал не оглядываясь в большую комнату к детям. И я вдруг ясно ощутил: он хочет быть сам по себе, стесняется сопровождения.
Ваня умеет защитить себя. Он никому не даёт себя в обиду: если не помогают кулачки, пускает в ход зубки. В том саду малыши сами одолели дурную воспитательницу. Она открывала окна в зимнюю вьюгу, когда они спали. Дети болели постоянно. И тогда один мальчик, разбуженный колючим ветром, вскочил, растолкал остальных детей, и визжащим босым отрядом они высыпали в коридор. Они бежали и орали, зная откуда-то, что право на это имеют. Бежал с ними и Ваня. Воспитательница гналась за ними по пятам. Привлечённые шумом взрослые обнаружили окна, раскрытые в зиму. Вредительницу уволили. Ваня хвастает, будто бы, обернувшись в коридоре, её укусил. Свирепая похвальба! Куда? «В ногу! В юбку её укусил!» – «Как ты мог!» – сказал я. Впрочем, наверное, это его фантазии…
Он умеет жалеть. Требует, чтобы я рассказывал новую версию сказки, если развязка покажется ему драматичной. И выходит, что теремок не разрушился, а Курочка Ряба продолжила нести золотые яйца.
Он переживает за насекомых: заплакал в своём надувном бассейне оттого, что нельзя спасти утонувшего майского жука. Ваня говорит мне: «Не наступи на муравья – он бежит к своим деткам». И при этом презирает котов и собак и, похоже, безжалостен к их судьбам – рассказал мне такую историю: «Однажды муравьи напали на собаку и её малыша. И его съели». – «Какой кошмар. Не может быть». – «Это правда. Я правду говорю!»
Но его жестокость игрушечная, условная, не знающая смерти. Как-то раз, протянув мне пластмассовый меч, он вдруг взмолился:
– Убей меня! Если убьёшь – тогда дам шоколад!
Я рисую Ваню словами. Нет, конечно, я снимаю Ваню постоянно – компьютер и мобайл заполнены снимками и видеороликами, где он совсем младенец, потом годовалый, и в два, и в три, и в четыре… Вот мы на острове Крите, а вот в Египте.
Но я избегаю эти фотографии вывешивать для общего пользования. Когда слышу: «А он у тебя есть в телефоне? Покажи!», отделываюсь междометьями и редко показываю. Особенно если спрашивает женщина. Особенно если ко мне неравнодушная. Показав фотографию малыша, я скорее отбираю трубку, чтобы тот, кто смотрит, не успел впиться взглядом или подумать что-нибудь дурное. Но чересчур восторженная похвала («Ой, какой сладенький!») тоже меня беспокоит.
Я берегу ещё слишком маленького Ванюшу от слишком большого мира.
Где-то в соцсетях у меня есть кадр: заботливо качаю розовую коляску, можно решить, что пустую. Во мне говорит суеверная боязнь: хранить, как клад, в покое и тиши образы своего дитяти, пока он беззащитен.
Умом я терпеть не могу предрассудки и суеверия, а душа колеблется в предчувствиях, среди тёмных мельканий, как небо, полное мелких и резких предгрозовых птиц.
Однажды, вернувшись с моря, я разместил в ЖЖ греческую фотографию, где мы стоим на молу и позади синий воздух: вода, переходящая в небо. Я в майке, шортах и сандалиях, прост, но напряжён, и сын мой в майке, шортах, сандалиях, прост, но лукав. Он тянет мою руку и глядит в камеру шаловливо и небрежно, увлечённый другим. Ему хочется расшвыривать песок и расплескивать море. Метаться по песку, забегать по горло в море, возвращаться на пляж, требовать нагло пирожок у продавца сладостей, выскакивать на мол, чтобы испуганные крабы торопливо семенили под камень. «Крабы – это раки? – закричит в сто первый раз. – Папа!» А когда, облизывая тенью, белым брюхом проплывёт над нами очередной поднявшийся самолёт, я услышу в сто первый раз: «Папа, а это акула в небе?» или «Папа, а самолёт – это вертолёт?» Ваня наслаждается игрой, где обязательная часть – не давать покоя. Родным и незнакомым, морю и песку и нагретому воздуху, который он рассекает, бегая туда-сюда. И всё запечатлено на фотографии: вроде бы мякоть и благость, густой фон моря, но если приглядеться: сын нетерпеливо рвёт отцову руку.
Я вывесил фото, когда мы вернулись в Москву. Поехал в машине по городу, и тут определился номер его няни, но в трубке звучал Ваня:
– Папа! Папа!
– Что сынок?
– Меня укусила оса!
Выяснилось, они пошли во двор, и, кружа на каруселях, он столкнулся шеей с пролетавшей осой, которая не забыла вонзиться и пустить яд. Няня принялась дуть на покрасневшую шейку, а Ваня стал кричать, отмахиваясь:
– Звони! Всем! Всем звони! Звони маме! Папе! Звони бабе, деде! Всем звони! Скажи: меня укусила оса!
Женщина под его натиском связалась со мной, и он, вырвав трубку, сам известил о происшествии.
Нет, не надо пока вывешивать его фотографии. Пускай это было совпадение – всё равно не надо.
Почему нельзя выставлять маленького на глаза миру? Может быть, таков закон природы?
Птицы низко кружат – это к дождю, красный закат к сильному ветру, женщина с пустыми вёдрами к неприятностям, а маленького могут сглазить. «Сглазить» – какое смешное и жуткое словцо.
Бывает, мы остаёмся вдвоём, я баюкаю его, и он говорит жалобно из темноты:
– Папа, ты меня любишь?
– Очень.
– Я тебя очень люблю, – говорит он с чувством.
Он иногда просит: «Папа, дай мне яблоко» или «Папа, дай мне, пожалуйста, книжку-раскраску». А потом выведывает: «А почему ты послушался? А почему ты делаешь, как я прошу? Ты меня любишь, да?»
Однажды летом мы пошли в зоопарк – я и сынок трёхлетний.
Сначала Ваня был против: «Там звери меня покусают». Но потом я купил плюшевого зайчика с двумя торчащими плюшевыми зубами, который, если надавить, пел под музыку: «В зоопарк пойдём мы вместе / Тигры, волки – все на месте, / Поболтаем с попугаем, / Крокодила попугаем». И Ваня после сто двадцатого нажатия на зайца уже воспринимал посещение зоопарка как событие столь же будничное, что и песенка плюшевого друга.
Ваня вёл себя плохо. Он останавливался там, где не надо, и не хотел смотреть туда, куда надо. У ребёнка есть своя правда, почему он не хочет жадно впитывать жёлтую тянучку фигуры жирафа. Стрельнул глазами и влечёт отца прочь. «Разве тебе не интересен жираф?» – шипит отец. «Не интелесен жилаф!» – кричит ребёнок и, протянув свои ручки, требует: «На лучки, на лучки!» – «Тебе уже три, я не буду тебя носить!» Ты не берёшь его на руки, и он валится на асфальт и катается. Или отбегает в сторону, и попадает во встречный поток публики, и там впадает в полную истерику.
Итак, его звери волновали мало и очень недолго – вялый лев, белый медведь на фальшивом льду московского лета, облезлая лиса, затравленно ускользающий тигр, окаменевший верблюд. Какая тут экзотика для маленького? Это взрослый понимает, что гору слона притянули из далёка-далёка. А для ребёнка такой слон просто опознанная картинка из книжки. Как собачка или кошка. Слон? Слон. В зоопарке ещё есть куры. Ваня их увидел первый раз, как и слона. У взрослых свои правды. Взрослые тянут детей мимо кур скорее в сырой и тёмный террариум, где крокодильчики. Ваня впервые увидел этого самого крокодильчика, похожего на солёный огурец, закисший в застекольной мути, но увидел Ваня и петуха, бодрого, с красным, пульсирующим на солнце гребнем. Догадайтесь, кто был ему милее и важнее? Конечно, птица на воздухе!
Если бы у петуха гребень был не красный, а золотой, Ваня, знающий сказку Пушкина, ничуть бы не удивился. Это всё мелочи для ребёнка. Чудо – это золотой звук: кукареку!
Малыш готов торчать бесконечно возле сетки, за которой обыденные петух и курки, но рвётся вон из туннеля с африканскими гадами. Кажется, ему петуха и кур достаточно. И я, взрослый, злюсь: зачем же тогда нужен зоопарк, сходили бы на даче к тёте Гале, которая продаёт нам курятину и яйца, и насладились бы зрелищем птичника – без билета.
Но не одни птицы тронули Ваню. Здесь он в согласии со всеми детьми. Оживлённее всего дети реагируют в зоопарке на фантастических завлекал. Они великолепны – эти разводилы, разодетые в ядовито-яркие костюмы Микки-Мауса и Шрека. Вот – красотища! Они предлагают с ними сфоткаться. Вот это действительно номер – фиолетовый Лунтик покачивается и манит…
А что там какой-то серый тюлень, за которым надо битый час следить, давясь в раздражённой толпе. Ну да, плывёт по часовой стрелке, всё время ныряя, дети не видят, капризничают. «Смотри, смотри!» Парень грубо поворачивает дочку в ту сторону, откуда вынырнула морда, но та опять скрылась, девочка стукает ногой Ваню по лбу. Он цепляется за её сандалию и тянет, подхватываю его наконец на руки. Ой, опять серое над водой! Взрослые азартны, вскрикивают и дёргают детей, дети отбрыкиваются и видят своё, живут, как говорится, своим интересом.
Дети томятся не везде. Ребёнок не прочь залезть внутрь, к зверю. «Пусти меня к себе пожить», – пищит Ваня голосом мышки-норушки. «К Мишке хочешь?» – «Да», – уверенно кивает. «Он может тебя задрать». – «Как?» Я показываю три трещины, которые легли на стекло перегородки со стороны бурого медведя. «Видишь, это он бил лапой, он хотел вылезти и всех обижать». – «Как обижать?» – «Ну бить». – «Бить! – подхватывает Ваня. – Бить, всех ломать, рвать, загрызать!» – «Загрызать?» Ваня заливисто хохочет и тревожно смотрит на трещины. Трещины становятся героями зверинца. Соседняя клетка с волком ерунда в сравнении с этими трещинами в стекле. Искристые, загадочные, зловещие, живые. Их можно разглядывать, крутя головой то так, то сяк. Спящий на боку медведь, творец трещин, гораздо менее любопытен, чем эти кривые следы его когтистых лап.
– Идём!
– Нет! Я хочу тлещинки… Тлещиночки… – Он прилип к стеклу и, высунув язык, облизывает линии.
– Дрянь, – шепчу я и громко сообщаю: – Я ухожу!
Уверенной походкой я отправляюсь куда-то.
– Папуля! Не уходи! – За спиной топот. – Ай! Ай! Тум-бу-ру-рум! Отец!
Это заклятие «Ай! Ай! Тум-бу-ру-рум!» Ваня вопит всякий раз, когда я отрываюсь от него и удаляюсь. Только притворившись, что покидаю, я могу заставить его слушаться. Он бежит за мной сквозь вспышки чужих фотоаппаратов, попадая на снимки чужого детства.
Есть и вторая угроза: кому-то отдать. Ему наплевать на замечательных зебр и грозных козлов, но тошнотворное зелёное страшилище вызывает такой прилив тепла, что ребёнок крепко обхватывает неизвестного мужика в шкуре Шрека и прижимается щекой к синтетическому пузу.
– Пятьсот рублей, – говорит Шрек басовито. – Десять минут – и снимок ваш.
– Хочешь жить у Шрека? Оставайся!
Ребёнок, отпустив урода, бросается ко мне.
На самом деле это размышление о наказании. Зоопарк – повод для размышления. Достаточно пригрозить: «Не получишь конфету!» – «Какую?» – спрашивает, тотчас остывая. «Алёнку». – «Сестрица Алёнка и братец Киндер», – отпускает он вполне газетную шутку. Я не бью ребёнка. Ремень – игрушка. Бывает, рано утром, когда я ещё в полусне, Ваня хватает мои штаны, проверяет карманы (любимые жертвы для игры – мобильник, или паспорт, или кошелёк) и вытаскивает ремень. Слежу через неплотно прикрытые веки: как заботливо дышит, как аккуратно тянет, как, выудив, слегка шлёпает себя по ладони. Так же он пальчиком на прогулке робко и лукаво проверяет крапиву. Ведь он слышал про то, что могут «дать ремня».
Вспомните, если вас били. За дело, да? Но вы до сих пор помните, верно? Вы до сих пор в обиде, да? Это так унизительно, когда тот, у кого была власть над вами, бил вас, да? Я помню все те редкие разы, когда был бит.
Я хотел пойти гулять во двор с куклой (кукла Ванечка), настаивал, кричал, мне говорили: «Ты же не девочка», и родители рассвирепели, они закричали громче меня. И папа несколько раз по попе стегнул ремнём. Я потом всё равно вынес куклу тайком под одеждой, а дворовые мальчишки, подскочив, тыкали мне в живот: «Что это у тебя? Ты что, беременный?» И было смешно, и я отрёкся от куклы, но память о ремне со мной. Или мы поехали в лес, и к нам доверчиво привязалась собака, я умолял взять её, мы уезжали, собаке был брошен кусок отвлекающей еды, я рыдал на заднем сиденье, а папа, обернувшись с переднего, резко дотянулся до моего затылка. Это сложилось в обжигающий коктейль: слёзы из-за бездомной собаки залили новые слёзы. Или перед Новым годом в ванной я стал тереть мылом свой красный свитер по аналогии с паркетом, который натирают воском в сказке «Чёрная курица». Мама выволокла меня, дала по губам и заставила переодеваться. Я убежал в гостиную, где прижался к холодному окну, плача, и смотрел за окно сквозь слёзы, и один был друг, которого я прижимал к себе и который меня обнюхивал, сострадая: тёплая полосатая кошка Пумка. О, это была слёзная полоса отчуждения – накануне Нового года у меня на глазах из слёз возводился мир, где были мы с кошкой, и больше никого.
Многажды был я виноват – понарошку и сильно (например, поджигал квартиру или устраивал потоп), люблю родных, но помню любой удар. И благодарен, когда за большое хулиганство вдруг не наказали. Ведь я помню и свою правду: просто заигрался, вот поджёг и затопил. У ремня же – одна кривда. И шлепки – кривые. И вспомните, какая это боль, если ударят при других, при соседях, при ровесниках, при недругах, особенно при девочках! Какой стыд! И я не шлёпнул сына ни разу. Ни при тигре, ни при волке, ни при попугае, ни при крокодиле. Ни при дядьке Шреке, изумрудном толстяке.
– Идём! Я хочу домой!
И я послушно увёл его.
Дома он играл в зоопарк, окружая кубиками пластмассовых зверей. Его правда приняла мою.»,
— Сергей Шаргунов «Тебе, сынок…»
Сергей Шаргунов
Тебе, сынок…
Я рисую Ваню словами. Из слов создаю его портрет.
Какой он, Ванечка?
Он радостный. Он бежит, ручки раскинув, ко мне в объятия. Он напевает стишки собственного сочинения и хохочет. Он интересуется словами и в свои четыре мне, тридцатилетнему, подсказывает, как что называется. Например, если вдруг я забуду породу рыбы на картинке, сразу объяснит, где лещ, а где омуль.
Он придумал свои боевые кличи, которые вопит, когда бесится: «Тарин-татарин! Тарин-тарин-тарин! Диндля! Бомб ля! Тутсик!» Но от беснования — от воплей, беготни, возни с тряпками (он обожает кутать себя с головой во множество одежд) — Ваню можно отвлечь, задушевно произнеся: «А помнишь…»
— Что? Что помню? Папа, говори!
У него — пламенный интерес к себе, ко всему, чему был свидетелем. Он исполняется гордости вместе со мной, вспоминая что-либо, любую вроде бессмысленную деталь.
— А помнишь, сынок, мы видели, как помоечная машина грузит контейнер?
— Да. А какого она была цвета? Оранжевого? — Он блестит глазами. — А, пап?
— Да, оранжевого.
— А что дальше было? Там ещё тётя шла с собакой в наморднике, да?
— Да, сынок.
Склонный к бесчинствам, Ваня любит других поучать. «Выключите, пожалуйста, сигарету!» — подошёл он на улице к незнакомцу. «От тебя пахнет мускулом!» — недовольно сказал после того, как я отжался от пола.
В детский сад по настоянию своей мамы Ванюша пошёл с двух лет, он сначала противился, с вечера плаксиво вопрошал: «Когда я проснусь, мы не пойдём в детский сад?» — не ел и не спал там. Но привык. Стал лучшим помощником воспитательницы в деле расстановки столов и стульев. Как-то уже трёхлетнего я отвёл его в садик в утренних потёмках, и в раздевалке, когда я чмокнул щёчку, он бросил мне стеснительно: «Ну всё, пока» — и побежал не оглядываясь в большую комнату к детям. И я вдруг ясно ощутил: он хочет быть сам по себе, стесняется сопровождения.
Ваня умеет защитить себя. Он никому не даёт себя в обиду: если не помогают кулачки, пускает в ход зубки. В том саду малыши сами одолели дурную воспитательницу. Она открывала окна в зимнюю вьюгу, когда они спали. Дети болели постоянно. И тогда один мальчик, разбуженный колючим ветром, вскочил, растолкал остальных детей, и визжащим босым отрядом они высыпали в коридор. Они бежали и орали, зная откуда-то, что право на это имеют. Бежал с ними и Ваня. Воспитательница гналась за ними по пятам. Привлечённые шумом взрослые обнаружили окна, раскрытые в зиму. Вредительницу уволили. Ваня хвастает, будто бы, обернувшись в коридоре, её укусил. Свирепая похвальба! Куда? «В ногу! В юбку её укусил!» — «Как ты мог!» — сказал я. Впрочем, наверное, это его фантазии…
Он умеет жалеть. Требует, чтобы я рассказывал новую версию сказки, если развязка покажется ему драматичной. И выходит, что теремок не разрушился, а Курочка Ряба продолжила нести золотые яйца.
Он переживает за насекомых: заплакал в своём надувном бассейне оттого, что нельзя спасти утонувшего майского жука. Ваня говорит мне: «Не наступи на муравья — он бежит к своим деткам». И при этом презирает котов и собак и, похоже, безжалостен к их судьбам — рассказал мне такую историю: «Однажды муравьи напали на собаку и её малыша. И его съели». — «Какой кошмар. Не может быть». — «Это правда. Я правду говорю!»
Но его жестокость игрушечная, условная, не знающая смерти. Как-то раз, протянув мне пластмассовый меч, он вдруг взмолился:
— Убей меня! Если убьёшь — тогда дам шоколад!
Я рисую Ваню словами. Нет, конечно, я снимаю Ваню постоянно — компьютер и мобайл заполнены снимками и видеороликами, где он совсем младенец, потом годовалый, и в два, и в три, и в четыре… Вот мы на острове Крите, а вот в Египте.
Но я избегаю эти фотографии вывешивать для общего пользования. Когда слышу: «А он у тебя есть в телефоне? Покажи!», отделываюсь междометьями и редко показываю. Особенно если спрашивает женщина. Особенно если ко мне неравнодушная. Показав фотографию малыша, я скорее отбираю трубку, чтобы тот, кто смотрит, не успел впиться взглядом или подумать что-нибудь дурное. Но чересчур восторженная похвала («Ой, какой сладенький!») тоже меня беспокоит.
Я берегу ещё слишком маленького Ванюшу от слишком большого мира.
Где-то в соцсетях у меня есть кадр: заботливо качаю розовую коляску, можно решить, что пустую. Во мне говорит суеверная боязнь: хранить, как клад, в покое и тиши образы своего дитяти, пока он беззащитен.
Умом я терпеть не могу предрассудки и суеверия, а душа колеблется в предчувствиях, среди тёмных мельканий, как небо, полное мелких и резких предгрозовых птиц.
Имеется такой вопрос: Как написать сочинение-рассуждение по рассказу Тебе, сынок С. Шаргунова?
Сочинение-рассуждение может быть написано как собственный взор на делему, поднятую создателем в рассказе. Можно согласиться с позицией писателя либо напротив, разгромить его взоры и выводы.
Шаргунов, писатель, критик и публицист, поведал историю из собственной жизни о отношениях с небольшим сынишкой. Тут он сам рассуждает и колеблется. Верно либо нет воспитывает он собственного Ванюшку.Мальчугану всё позволено. Его никогда не наказывают. Но сказать, что мальчик послушливый нельзя. Хотя доброта, детская непосредственность, любопытство и искренность подкупает. Ванечка заботливо и с трепетом относится к насекомым. Они же мелкие, у их тоже есть дети. Любит вспоминать, что он лицезрел либо вызнал нового. Придумывал к сказкам неплохой конец.В тоже время он очень своенравный, время от времени ожесточенный и непослушливый, как многие детки. Нередко капризами и кривляниями достигает собственного. Этим Ваня раздражает собственного отца. Да и тогда создатель поступает так, как желает отпрыск.Придя в зоопарк ребёнок вёл себя плохо. Отцу не понятно, почему мальчишка не рассматривает одичавших животных, а бежит к аниматорам. Хотя самому взрослому мужчине было любопытно следить животных, отпрыск даже не желал задерживаться около вольеров:
*****
Допустимы ли физические наказания в воспитании деток? Об этой дилемме рассуждает Сергей Шаргунов в предложенном для анализа тексте «Тебе, сынок…». Создатель вспоминает о собственном детстве и обрисовывает отношения с небольшим отпрыском.
Чтоб привлечь внимание читателя к дилемме, создатель обращается к собственному детству. Мальчишку не единожды наказывали, используя физическую силу, о чем он вспоминает с болью и обидой. «…Мы поехали в лес, и к нам доверчиво привязалась собака, я умолял взять ее, мы уезжали, собаке был брошен кусочек отвлекающей пищи, я плакал на заднем сидение, а папа, обернувшись с фронтального, резко дастал до моего затылка. Это сложилось в обжигающий коктейль: слезы из-за бескровной собаки залили новые слезы». Этот пример свидетельствует о том, как больно переживал создатель физическое наказание.Но не только лишь на это уделяет свое внимание Сергей. Он ведает и о моментах, когда даже за огромные, суровые провинности мальчишку не наказывали. «И признателен, когда за огромное хулиганство вдруг не наказали». Он по-настоящему признателен родителям за те моменты, когда его не наказывали за огромные провинности.Оба примера, дополняя друг дружку, демонстрируют, как очень оказывают влияние на малышей и их психику физические наказания. Мы осознаем, что даже спустя годы ребенок будет держать в голове об этом. Все детство он будет страшиться этого наказания, к тому же не все наказания бывают справедливы.Позиция создателя не выражена впрямую, она выслеживается в размышлениях и поступках героя, который желал воспитывать отпрыска любовью, а не наказанием. Создатель пишет о том, что желал наказать собственного отпрыска Ваню, но, вспомнив свою давнюю обиду, не стал этого делать. Он не возжелал, чтоб его отпрыск пронес такую же обиду на отца через всю свою жизнь.Я согласна с позицией создателя касательно того, что лупить деток нельзя, ведь это гибельно отражается на их психике. К примеру, меня никогда не лупили, никогда на физическом уровне, безжалостно не наказывали. У меня нет обиды на родителей.В заключение охото выделить, что детские мемуары о том, как наказывали предки, помогают осознать, что ощущает при наказаниях небольшой ребенок. Тогда и оказывается, что можно воспитывать не наказаниями, а любовью.P.S. Это реальное сочинение моей внучки на заданную тему. Завтра она сдаст его учителю на проверку.
*****
Рассказ Для тебя сынок… Сергея Шаргунова несёт в собственных строчках глубочайший смысл.
Создатель рассказа делится своими впечатлениями, детскими мемуарами о том, как это больно, духовно больно, грустно, когда деток наказывают предки применяя силу.Создатель проводит параллель меж мемуарами собственного юношества, когда он был ребенком и воспитанием собственного отпрыска.Рассказ доходчивым языком доносит до читателя то, что неприемлимо использовать силу в отношении деток. Это очень гибельно для детской психи, оставляет огромные духовные раны.Взрослые применяя физическую силу при воспитании деток, проявляют свою слабость, необходимо держать в голове про это. Таких родителей, их детки не будут уважать, они не будут для их авторитетами.Рассказ советую каждому взрослому к чтению.
*****
Рассказ Сергея Александровича Шаргунова это уже рассуждение, потому у школьников, сдающих ЕГЭ это неувязка, как написать рассуждение о рассуждении.
С.А.Шаргунов, писатель, критик и публицист, сказал историю-рассуждение из и о собственной жизни, об отношениях с небольшим отпрыском. Тут он сам спорит с собой и сам колеблется.При всем этом, создатель вспоминает способы воспитания собственного юношества, противопоставляя их своим способам, с отпрыском Ванюшей. Следует упомянуть, что жизнь полностью современная, так как в тексте есть такие элементы, как современный зоопарк, компьютер, мобильники и т.д..Основная мысль рассказа состоит в том, что деток ранее на физическом уровне наказывали за их проступки. Не всегда по делу, но это числилось обычным. И таковой способ, по воззрению создателя, очень оказывает влияние на развитие малыша, но не в наилучшую сторону, делая его более раздражительным, апатическим и капризным. Сам создатель помнит, как его наказывали, лупили, и потому он уже по-другому воспитывает отпрыска. Даже за сильные проступки он не стукнет малыша ремнём.Шаргунов ощущает себя хорошим человеком, но помнит, как его самого наказали. Отсюда он осознает, каким болезненным фактором может быть наказание собственного ребёнка, и старается ориентироваться в способе собственного воспитания малыша не на наказание, а на увещевание и скрупулезное объяснение, как нравственности, так и жизни вообщем.Создатель, подводя итоги собственного рассуждения, запамятывает, как кажется главную деталь, ведь часто конкретно чрезмерная любовь к ребёнку, потакание всем его капризам, приведут к ухудшению отношений и неспособности ребёнка воплотить себя в будущей жизни.
*****
Я увидел в этом произведении делему отцов и деток. 30 лет меж ними пропасть, создатель не осознает собственного малыша, но по закону жанра желает им управлять. Правда в отличии от его родителей, которые совсем абстрагировались от его потребностей — в ласке, в заботе о ком-то (случай с бескровной собакой), этот юный папа делает слабенькие пробы к осознанию собственного отпрыска. Что ему любопытно в зоопарке, почему не жираф, не слон, не медведь, а петушок. Так как у малыша ассоциативное мышление. Ему любопытно только то, что было, о чем он знает. Он знает сказку Золотой петух — ему увлекателен петух и он может глядеть на него нескончаемо. Он не знает так отлично жирафа и слона, но зато от всей души соболезнует медведю, которому, судя по трещинам, там плохо. Этот момент открывает глубину доброты малыша. Читатель должен узреть связь поколений — ведь сам папа-ребенок тоже был неравнодушен к бедственному положению животного.
Одна из основных мыслях произведения, как я это вижу, осознание близкого. Каждый может вспомнить себя ребенком и это воспоминание поможет отыскать точки соприкосновения и осознания. На данный момент создатель манипулирует ужасом малыша остаться в одиночестве, так как не лицезреет другого выхода совладать с протестом. Протест всегда появляется не на пустом месте, протест это отсутствие поддержки, в этом случае — ребенок против управления. Тем паче создатель это как бы и соображает, гласит у малыша своя правда, а у взрослого — другая правда.
*****
Сергей Шаргунов собственный рассказ Для тебя сынок предназначил собственному отпрыску. И как писатель, и как отец он достаточно смело, не скрывая, обрисовывает все плюсы и недочеты собственного малыша.
Так начинается рассказ. И слова, взятые для описания малыша, Шаргунов не подбирает прекрасные, комфортные. Поначалу Ваня стает пред нами как радостный, пытливый и любознательный мальчишка. Но дальше он описывается гулким, такжеЭто очень принципиальная черта хоть какого родителя: созидать и обдумывать все плюсы и недочеты собственного малыша. Но также очень принципиально уметь корректировать поведение малыша чтоб он не вырос нахальным, ожесточенным потребителем, нахалом либо тунеядцем.Тут отец пробует показать как он воспитывает отпрыска. В особенности показателен поход в зоопарк. Сергей откровенно обрисовывает поведение отпрыска:Когда мальчишка стал облизывать грязное стекло, его отец не стал его дергать и орать а тихо произнес, что уходит. И мальчишка побежал за ним.Писатель прав когда пробует донести до родителей, что то, что любопытно взрослым, может быть не увлекательным ребенку. Детки лицезреют свое, и трещина на стекле огораживания медведя им может быть увлекательнее самого медведя.Очень трогает забота его как отца о собственном ребенке:Даже фото малеханького отпрыска Сергей не выкладывает в соцсети. Отпрыск — это его сокровище! И он не вожделеет этим сокровищем делиться с чужими людьми.Этот рассказ трогает собственной откровенностью и простотой. Из рассказа видно, что не писатель посвящает отпрыску не только лишь рассказ, да и свою жизнь.
*****
Рассказ и сразу размышления юного писателя Шаргунова о собственном молодым отпрыску Ваньке никого не оставят флегмантичными, ибо тут идет вопрос о воспитании малеханького малыша, профессионального и сразу супротивного до последней степени. Вот и рассуждает юный папа, а стоит наказывать малыша так, как наказывали его в детстве: ремнем при девченках и время от времени и кулаками. И он считает, что это неестественно, ибо эта нанесенная боль преобразуется в обиду на всю жизнь и вроде бы ты в предстоящем с теплотой не вспоминал своё детство, эти детские наказания всегда остаются с тобой. Именно поэтому он решает, что никогда нельзя наказывать малыша, просто необходимо выработать свою необыкновенную стратегию, понимая все его капризы, все его хотения, сразу следя за развитием его творческих возможностей и умиляясь каждым его поступком…
*****
Фактически, рассказ Шаргунова и есть рассуждение. В этом вся неувязка ЕГЭ: школьники должны писать рассуждение на… рассуждение. Это тупик. Неуж-то другого произведения не нашлось? Тем паче, тема воспитания деток неоднократно встречается у различных создателей.
Шаргунов тоже касается этой темы. Он обращается к собственному 3-х летнему отпрыску Ване, сразу демонстрируя читателю поведение малыша, ведя таковой трехсторонний диалог: автор-ребенок-читатель. При всем этом, создатель вспоминает способы воспитания в собственном детстве, противопоставляя их своим своем в новейшей жизни. А жизнь новенькая, ведь в тексте бытуют такие элементы как современный зоопарк, компьютер, телефоны и т.д..Основная идея рассказа сводится к тому, что ранее малышей наказывали на физическом уровне за их проступки. Не всегда по делу, но это числилось обычным. И таковой способ, по создателю, очень очень оказывает влияние на развитие малыша не в наилучшую сторону, делая того более злым, апатическим и капризным. Сам создатель помнит, как и его наказывали, избивали, но собственного малыша он уже воспитывает не так. Даже за сильные проступки не шлепнет малыша ремнем.Верная ли это позиция? Лично я считаю, что нет. Хотя , как бы, Макаренко (но здесь могу ошибаться) в собственных трудах гласил, что малыша стукнуть можно! Униизить нельзя, но налупить (не избивать, это совсем различные вещи) допускается как средство воспитания.Только вот Шаргунов попал в другую крайность: ребенок средством капризов, угроз и истерик употребляет собственного отца, воплощая свои желания. Создатель в этом признается ( я послушливо увел его). Не всегда это срабатывает, ведь отец иногда сламливает капризы Ивана, но происходит это тоже через силу. Создатель не знает, как совладать с мальчуганом, и в себе борется меж проявлением собственной волей и похождением на поводу Вани. 2-ое происходит почаще. О чем создатель сожалеет , и проскакивает намек на то, что, все-же, ремня ребенку не хватает. Но бить его не будет, вспоминая свои детские годы, до сего времени тая обиду на собственных родителей.Создатель, подводя результат, запамятывает главную деталь: чрезмерная любовь к ребенку, потакание интересам и капризам, приведет к избалованности и неспособности малыша воплотиться в жизни.
*****
Неувязка, которую затрагивает создатель в собственном произведении, — это как воспитывать малыша, стоит использовать физические наказания.
Самому писателю в детстве доставалось от отца. Будучи уже взрослым он с обидой вспоминает те унизительные моментв, когда ему давали оплеухи и подзатыльники, время от времени даже без суровых на то обстоятельств.Создатель также приводит пример воспитания собственного отпрыска, который вырос балованным и капризным и не слушается собственного отца.Я думаю, что необходимо отыскать золотую середину, а не ударяться в крайности. Естественно, наказывать на физическом уровне малыша нельзя. Но есть и другие наказания: обычно поставить в угол, не пойти в цирк и тому схожее. Нельзя оставлять без внимания нехорошее, неверное поведение малыша. Необходимо с ним говорить, демонстрировать собственный положительный пример.
*****
Сергей Шаргунов в рассказе Для тебя, сынок, пробует раскрыть тему правильного детского воспитания. При этом четкого и конкретного ответа в этом рассказе у создателя нет, но он старается идти эмпирическим методом. Шаргунов идеями ворачивается в свое собственное детство и пробует делая упор на свои личные чувства от собственного воспитания осознать то, как ему самому следует воспитывать отпрыска.
Шаргунов ощущается что человеком был узким и помнит как наказывали его самого. От этого он осознает то, каким болезненным фактором для хоть какого малыша может быть само по себе наказание и старается делать упор в методике своем воспитании малыша не на наказание, а на увещевание и скрупулезное объяснение морали жизни в целом.
*****