Я знаю веселые сказки таинственных стран романтика поиска в лирике н гумилева сочинение

Обновлено: 12.03.2023

Просторен мир и многозвучен
И многоцветней радуг он,
И вот Адаму он поручен,
Изобретателю имен.

Я вежлив с жизнью современною,
Но между нами есть преграда,
Все, что смешит ее, надменную,
Моя единая отрада.
Победы, слава, подвиг — бледные
Слова, затерянные ныне,
Гремят в душе, как громы медные,
Как голос Господа в пустыне.
Н. Гумилев.

Про деяния свои и фантазии,
Про звериную душу послушай,
Ты, на древе древней Евразии Исполинской висящей грушей.

Обреченный тебе, я поведаю
О вождях в леопардовых шкурах,
Что во мраке лесов за победою
Водят полчища воинов хмурых;

Восемь дней скитался он без пищи,
Конь издох, но под большим уступом
Он нашел уютное жилище
Чтоб не разлучаться с милым трупом.

Там он жил в тени сухих смоковниц,
Песни пел о солнечной Кастилье,
Вспоминал сраженья и любовниц,
Видел то пищали, то мантильи.

Как всегда, был дерзок и спокоен
И не знал ни ужаса, ни злости,
Смерть пришла, и предложил ей воин
Поиграть в изломанные кости.

Вспоминал сраженья и любовниц,
Видел то пищали, то мантильи.

Ему грациозная стройность и нега дана,
И шкуру его украшает волшебный узор,
С которым равняться осмелится только Луна,
Дробясь и качаясь на влаге широких озер.

Вдали он подобен цветным парусам корабля,
И бег его плавен, как радостный птичий полет.
Я знаю, что много чудесного видит Земля,
Когда на закате он прячется в мраморный грот.

Я знаю веселые сказки таинственных стран
Про горную деву, про страсть молодого вождя,
Но ты слишком долго вдыхала тяжелый туман,
Ты верить не хочешь во что-нибудь, кроме дождя.

Не по залам и по салонам
Темным платьям и пиджакам —
Я читаю стихи драконам
Водопадам и облакам.

Но этот сад, он был во всем подобен Священным рощам молодого мира:
Там пальмы тонкие взносили ветви,
Как девушки, к которым Бог не сходит;
На холмах, словно вещие друиды, Толпились величавые платаны.

Водою выводят пятно на шелку, Вином — тревогу из сердца.

И если владеешь ты легкой ладьей, Вином и женщиной милой,

Чья не пылью затерянных хартий -Солью моря пропитана грудь,
Кто иглой на разорванной карте
Отмечает свой дерзостный путь.

И, взойдя на трепещущий мостик,
Вспоминая покинутый порт,
Отряхая ударами трости
Клочья пены с высоких ботфорт,

Или, бунт на борту обнаружив,
Из-за пояса рвет пистолет,
Так что сыплется золото с кружев,
С розоватых брабантских манжет.

Пусть безумствует море и хлещут,
Гребни волн поднялись в небеса, —
Ни один пред грозой не трепещет,
Ни один не свернет паруса.

И в стране озер, семь больших племен Слушались меня, чтили мой закон.

Но теперь я слаб, как во власти сна, И больна душа, тягостно больна.
Я узнал, узнал, что такое страх, Заключенный здесь в четырех стенах;

Даже блеск ружья, даже плеск волны
Эту цепь порвать ныне не вольны.

Лирика Николая Степановича Гумилёва — одно из самых значительных явлений в поэзии Серебряного века. Он стал основателем нового направления — акмеизма (концепцию которого создал несколько искусственно), к которому принадлежали такие поэты, как Ахматова, Мандельштам, Георгий Иванов.

Я вежлив с жизнью современною,
Но между нами есть преграда,
Все, что смешит её, надменную,
Моя единая отрада.

Экзотика возникает в его творчестве даже на формальном, языковом уровне. Он писал подражания восточным поэтическим жанрам, танкам, например:

Ему грациозная стройность и нега дана,
И шкуру его украшает волшебный узор,
С которым равняться осмелится только луна,
Дробясь и качаясь на влаге широких озер.

Лирический герой лирики Николая Степановича Гумилёва — сильный духом, благородный человек, недаром так часто появляется образ рыцаря-конкистадора или странника-дервиша. Эти две стороны одной и той же личности, воин и святой, составляют неразрывное единство. Главная черта лирического героя Гумилёва (в отличие от пассивного героя Блока) — стремление к действию, стремление к утверждению своей личности. Недаром Гумилёв так часто использует любимый романтиками жанр баллады. Герой-романтик противопоставляет себя толпе:

Да, я знаю, я вам не пара,
Я пришел из иной страны,
И мне нравится не гитара,
А дикарский напев зурны.

Он стоит выше большинства людей, он сильнее их, и потому имеет право учить:

Но когда вокруг свищут пули,
Когда волны ломают борта,
Я учу их, как не бояться,
Не бояться и делать, что надо.

В этом — не бояться и делать, что надо — и состоит личностное и философское кредо Николая Гумилёва. Его поздняя лирика, анализируя которую, можно провести параллели с буддистской или индуистской философией, повествует именно об этом, о силе духа:

Расцветает дух, как роза мая,
Как огонь, он разрывает тьму.
Тело, ничего не понимая,
Слепо повинуется ему.

Восточная экзотика служила для Гумилёва художественным материалом, на основе которого он строил свою собственную, романтическую Вселенную. Она придает его поэзии какой-то особый, удивительный аромат и делает ее одним из самых значительных явлений русской литературы.

Будучи основателем неоромантического течения – акмеизма – в начале XX века, времени начала железной поступи цивилизации, Н. С. Гумилев и сам жил иным измерением, он весь уходил в романтический мир мечты. Такая отстраненность от жестокой предреволюционной реальности помогала поэту творить в сфере прекрасного, видеть красоту и мечтать о новой жизни. Еще гимназистом он писал: “Я в лес бежал из городов…”.

Однако герой Гумилева не просто бежит от действительности, как герои-романтики XIX века, он рвется завоевывать свой мир мечты.

Показательным в этом отношении является стихотворение “Я конквистадор в панцире железном…”. Образ конквистадора символизирует странствующего рыцаря, первооткрывателя заморских стран и их завоевателя. С одной стороны, в стихотворении много романтических штампов: “по пропастям и безднам”, “в небе диком и беззвездном”, “я сам мечту свою создам”, “я пропастям и бурям вечный брат”. Вместе с тем образ конквистадора – новый.

Он утверждает героическое начало в человеке. В стихотворении по-новому

осмысляются и сами романтические символы: так, символ звезды овеществляется. Важно, что поэт утверждает идею достижения идеала: “И верю, я любовь свою найду…”.

Мечта Гумилева не была бесплодной фантазией. Обращаясь к биографическим сведениям, отметим, что поэт активно ищет опору своим грезам. Если сначала экзотические страны были для него лишь предметом литературных обращений, то вскоре он воплощает свое желание увидеть Африку.

И в стихах той поры основным является мотив воли, мотив первооткрытия и силы. Например, в стихотворении “Носорог” среди “общего смятенья”, “топота”, когда “даже буйвол сонный / Отступает глубже в грязь”, лирический герой призывает того, кто “в нездешнее влюбленный” не искать “себе спасенья, / Убегая и таясь”:

Подними высоко руки

С песней счастья и разлуки,

Взоры в розовых туманах

Мысль далеко уведут,

И из стран обетованных

Нам незримые фелуки

За тобою приплывут.

Гумилев словно пытается доказать нам, что мечта разлита по всему миру, надо только уметь ее увидеть. Оставаясь романтиком, он воспринимал мир и как профессионал-исследователь – этнограф, археолог, фольклорист. Его стремление к необычному подкреплялось ясным взглядом на окружающий мир.

Гумилев-акмеист обращал свой взор к ярким краскам реальности, он сумел обрести чувство свежести бытия и вкус к жизни такой, какая она есть. В отличие от символистов, адамисты видели тайну живого мира, а не искали ее в туманных далях и мистике. Как много прекрасных слов находит поэт для описания обыкновенного жирафа, чтобы развеять грусть любимой женщины:

Ему грациозная стройность и нега дана,

И шкуру его украшает волшебный узор,

С которым равняться осмелится только луна,

Дробясь и качаясь на влаге широких озер.

Лирический герой стремится обратить внимание на необычные стороны действительности, известные ему. Но это не удается. Слишком глубоко противоречие между яркостью мира и состоянием души женщины, у которой не осталось способности радоваться. Поэт развивает мотив несоответствия красоты жизни и уныния в душе человека:

Я знаю веселые сказки таинственных стран

Про черную деву, про страсть молодого вождя,

Но ты слишком долго вдыхала тяжелый туман,

Ты верить не хочешь во что-нибудь, кроме дождя.

Такой разлад вносит пессимистические ноты в поэзию Гумилева. Однако герой не хочет смиряться с тусклостью внутреннего мира близкого ему человека, он продолжает настаивать:

Ты плачешь? Послушай… далеко, на озере Чад

Изысканный бродит жираф.

Душевная неуспокоенность будет всегда присутствовать в лирике Гумилева. И хотя многие критики обвиняли поэта в “нерусскости” за его уход от национальных традиций в экзотический мир романтики, однако горячее и трепетное отношение ко всему, что он считал родным, выдает в Гумилеве истинного патриота России:

Словно молоты громовые

Или волны гневных морей,

Золотое сердце России

Мерно бьется в груди моей.

Героический характер натуры поэта звал его в неизведанные края, звал на подвиг. Романтический же мир выковывал в герое такие качества, как бесстрашие и отвага, чтобы хватило духа не просто увидеть красоту, но и отстоять ее право жить в душе человека.

Сочинение на тему романтический идеал гумилева

Есть Бог, есть мир — они живут вовек, А жизнь людей мгновенна и убога, Но все в себя вмещает человек, Который любит мир и верит в Бога. Н. Гумилев Лирика русского поэта Николая Гумилева — одно из самых сильных и своеобразных явлений в нашей литературе. В живом, динамичном и экзотически ярком мире его стихотворений отразилась духовная жизнь поколения, жившего в сложную и противоречивую эпоху — от революции 1905 года, через мировую войну и до ”Великого Октября”. Имеющая яркую романтическую окраску, поэзия Гумилева восхищает и манит страстной любовью автора к жизни, любовью к нашей ”сильной, веселой и злой планете”. Поэтический мир его произведений на редкость живописен, полон сильных страстей, волевых порывов, жизнелюбия. Лирический герой его поэзии, как и сам поэт, отличается романтическим отношением к окружающему миру. Его обуревает жажда познания жизни, мечта о неизведанных краях, страсть к путешествиям и приключениям — тема путешествия вообще проходит через все творчество Гумилева, символизируя собой вечный поиск в человеческой душе. По мере того как поэт постигает жизнь во всех ее проявлениях и противоречиях, меняется во многом и характер лирического героя его произведений. От восторженного отношения к миру, прославления романтических идеалов он приходит к теме исканий истин, как собственных, так и общечеловеческих. Вечным философским вопросам духовной жизни, сущности и назначения поэзии, поэта и человека вообще, вопросам жизни и смерти посвящены лучшие стихотворения Н. Гумилева. Душа героя мечется между романтическими устремлениями к ”несуществующим, но золотым полям” и тяготением к чувственным радостям мира. Это противоречие не может быть разрешено никогда. Но постепенно меняется сама реальность, ”расцветает дух” человеческий и ”разрывает тьму”. И слабое тело ”слепо повинуется” обретшей небывалую силу душе. Поэт всегда был уверен, что этот ”расцвет духа” возможен только при условии полного напряжения всех душевных и физических сил. Именно потому его мужественный, не знающий страха и пути назад герой постоянно стремится к победе, к славе, к подвигу. К сожалению, наступает момент, когда он начинает замечать, что эти ”бледные слова, затерянные ныне”, гремят лишь в его душе, ”как громы медные, как голос Господа в пустыне”. И тогда он приходит к единственно верному выводу: Даже самые смелые человеческие дерзания ничтожны по сравнению с величайшим замыслом Всевышнего. Только ему одному подвластно преображение человеческой природы. И именно к нему обращены слова лирического героя в стихотворении ”Шестое чувство”: …Как некогда в разросшихся хвощах Ревела от сознания бессилья Тварь скользкая, почуя на плечах Еще не появившиеся крылья, — Так век за веком — скоро ли, Господь? — Под скальпелем природы и искусства Кричит наш дух, изнемогает плоть, Рождая орган для шестого чувства. И все же, даже поднимаясь порой до трагедийности, лирика Гумилева никогда не становилась пессимистичной. Он был, по его же словам, поэтом ”с сердцем, открытым для жизни бездонной”. Страсть к яркому, звучащему и красочному миру всегда оставалась великой, острой и предельно чувственной, как для автора, так и для его героя. Дух авантюры, риска, постоянного стремления в даль никогда не покидал его. Бродяга и путешественник по странам и временам, континентам и эпохам — будь то скиталец морей Синдбад, скиталец любви Дон Жуан, скиталец Вселенной Вечный жид или простой путешественник, исследователь земель, морей и человеческих душ, — герой Гумилева находится в постоянном движении и поиске. Его судьба предопределена: И умру я не на постели, При нотариусе и враче, А в какой-нибудь дикой щели, Утонувшей в густом плюще. Герой поздних стихотворений поэта постепенно набирается мудрости жизненного опыта, он уже знает, что такое жизнь, но все равно не прекращает поиска — поиска смысла жизни и счастья, путей преодоления противоречий между идеальным и реальным. Это живой и мучительный поиск истины, который заставляет читателя радоваться и печалиться вместе с лирическим героем. Трагическое ощущение потерянности, вызванное внутренним неприятием хаоса и бессмысленной жестокости войн, все чаще посещает автора и его героя, вызывая разочарование в своей судьбе: В красной рубашке, с лицом, как вымя, Голову срезал палач и мне, Она лежала вместе с другими Здесь, в ящике скользком, на самом дне. И все же поэт снова и снова обретает силу духа, а в его поэзии все ярче и громче звучит тема всепроникающей, постоянно меняющейся, непрерывной и неуничтожимой жизни как источника печали и радости, восторга и слез. Вероломство преданности, иллюзия счастья, безрадостность и отчаяние борьбы, но при этом вера в возвышенное предназначение человека, в его жажду гармонии — все эти чувства продолжают вести непрекращающуюся борьбу в душе лирического героя. А пока существует эта борьба — продолжается жизнь. И вечным, как жизнь, остается творчество поэта, которое является не чем иным, как Божьим даром, высшим предназначением: Лишь небу ведомы пределы наших сил, Потомством взвесится, кто сколько утаил, Что создадим мы впредь, на это власть Господня, Но что мы создали, то с нами посегодня. Романтическая мужественность в сочетании с четкостью взгляда и упругость ритма заметно выделяли Н. Гумилева в современной ему поэзии как художника силы, воли и надежды. Его внутренняя романтическая трагедийность до поры до времени оставалась никем не понятой. Между тем мир Гумилева был ареной борьбы и риска, постоянного напряжения сил, подчас на самой грани между жизнью и смертью. Отсюда воплощенный в его лирическом герое культ риска, отваги, личной мужественности и бесстрашия. Герой Гумилева меняется, ищет и в процессе поиска растет духовно. Он размышляет о серьезнейших вопросах бытия, его раздумья сходны с поиском истины и направлены либо внутрь себя, либо ввысь — через обращение к Богу. Именно постижение человеческого бытия составляет в конечном итоге суть исканий лирического героя. И объектами, несущими свет истины, становятся в стихотворениях последних лет природа и искусство, способные активно воздействовать на духовную сферу человека, преображать ее. В свою очередь, поэт не перестаёт сверять свои убеждения с Господом: Если, Господи, это так, Если правильно я пою, Дай мне, Господи, дай мне знак, Что я волю понял Твою. И сейчас, по прошествии десятилетий, становится совершенно ясно, что назначение свое он понял верно и задачу свою выполнил полностью, открыв миру ”и сушу, и море, весь дремучий сон бытия”, позволив если не разобраться, то хотя бы приблизиться к постижению истины и смысла человеческой жизни.

Романтическое и экзотическое в поэзии Н. Гумилева

⇐ ПредыдущаяСтр 2 из 2

Романтическое: Романтические мотивы занимают центральное место в творчестве Гумилева. Безусловно, его поэтический мир прошел свою эволюцию, однако Гумилев оставался романтиком, искателем приключений, мечтателем до конца жизни. Большинство его романтических произведений преисполнены патетикой и пафосом.

Ну и здесь снова абсолютно романтический мотив одиночества.

В каждом из сборников поэта присутствует экзотическая тема, ведь экзотика и связанные с нею путешествия, далекие страны, необычные герои всегда жили в душе и сознании Гумилева.Экзотическая тема, как и все творчество поэта, эволюционировала: от декоративных, многоцветных образов и картин поэт пришел к философским размышлениям о мире и о себе, и экзотика стала в поздний период деятельности Гумилева фоном и средством передачи мыслей, порой трагических.

Романтический мир поэзии Гумилева — рассуждения, анализ, аргументы и характеристики. Русский язык и литература для школьника

Будучи основателем неоромантического течения – акмеизма – в начале XX века, времени начала железной поступи цивилизации, Н. С. Гумилев и сам жил иным измерением, он весь уходил в романтический мир мечты. Такая отстраненность от жестокой предреволюционной реальности помогала поэту творить в сфере прекрасного, видеть красоту и мечтать о новой жизни. Еще гимназистом он писал: “Я в лес бежал из городов…”.

Однако герой Гумилева не просто бежит от действительности, как герои-романтики XIX века, он рвется завоевывать свой мир мечты. Романтизм Гумилева – романтизм активный, действенный. Его герой – человек воли.

Показательным в этом отношении является стихотворение “Я конквистадор в панцире железном…”. Образ конквистадора символизирует странствующего рыцаря, первооткрывателя заморских стран и их завоевателя. С одной стороны, в стихотворении много романтических штампов: “по пропастям и безднам”, “в небе диком и беззвездном”, “я сам мечту свою создам”, “я пропастям и бурям вечный брат”. Вместе с тем образ конквистадора – новый.

Он утверждает героическое начало в человеке. В стихотворении по-новому осмысляются и сами романтические символы: так, символ звезды овеществляется. Важно, что поэт утверждает идею достижения идеала: “И верю, я любовь свою найду…”.

Мечта Гумилева не была бесплодной фантазией. Обращаясь к биографическим сведениям, отметим, что поэт активно ищет опору своим грезам. Если сначала экзотические страны были для него лишь предметом литературных обращений, то вскоре он воплощает свое желание увидеть Африку.

И в стихах той поры основным является мотив воли, мотив первооткрытия и силы. Например, в стихотворении “Носорог” среди “общего смятенья”, “топота”, когда “даже буйвол сонный / Отступает глубже в грязь”, лирический герой призывает того, кто “в нездешнее влюбленный” не искать “себе спасенья, / Убегая и таясь”:

Подними высоко руки

С песней счастья и разлуки,

Взоры в розовых туманах

Мысль далеко уведут,

И из стран обетованных

Нам незримые фелуки

За тобою приплывут.

Гумилев словно пытается доказать нам, что мечта разлита по всему миру, надо только уметь ее увидеть. Оставаясь романтиком, он воспринимал мир и как профессионал-исследователь – этнограф, археолог, фольклорист. Его стремление к необычному подкреплялось ясным взглядом на окружающий мир.

Гумилев-акмеист обращал свой взор к ярким краскам реальности, он сумел обрести чувство свежести бытия и вкус к жизни такой, какая она есть. В отличие от символистов, адамисты видели тайну живого мира, а не искали ее в туманных далях и мистике. Как много прекрасных слов находит поэт для описания обыкновенного жирафа, чтобы развеять грусть любимой женщины:

Ему грациозная стройность и нега дана,

И шкуру его украшает волшебный узор,

С которым равняться осмелится только луна,

Дробясь и качаясь на влаге широких озер.

Лирический герой стремится обратить внимание на необычные стороны действительности, известные ему. Но это не удается. Слишком глубоко противоречие между яркостью мира и состоянием души женщины, у которой не осталось способности радоваться. Поэт развивает мотив несоответствия красоты жизни и уныния в душе человека:

Я знаю веселые сказки таинственных стран

Про черную деву, про страсть молодого вождя,

Но ты слишком долго вдыхала тяжелый туман,

Ты верить не хочешь во что-нибудь, кроме дождя.

Такой разлад вносит пессимистические ноты в поэзию Гумилева. Однако герой не хочет смиряться с тусклостью внутреннего мира близкого ему человека, он продолжает настаивать:

Ты плачешь? Послушай… далеко, на озере Чад

Изысканный бродит жираф.

Душевная неуспокоенность будет всегда присутствовать в лирике Гумилева. И хотя многие критики обвиняли поэта в “нерусскости” за его уход от национальных традиций в экзотический мир романтики, однако горячее и трепетное отношение ко всему, что он считал родным, выдает в Гумилеве истинного патриота России:

Словно молоты громовые

Или волны гневных морей,

Золотое сердце России

Мерно бьется в груди моей.

Героический характер натуры поэта звал его в неизведанные края, звал на подвиг. Романтический же мир выковывал в герое такие качества, как бесстрашие и отвага, чтобы хватило духа не просто увидеть красоту, но и отстоять ее право жить в душе человека.

Читайте также:

  

• Сочинение по картине 4 класс рамзаева

  

• Когда то в годы войны мы молодые тогда люди сочинение

  

• Право это искусство добра и справедливости сочинение

  

• Моросит мелкий обложной дождик сочинение егэ

  

• В чем поэтическая дерзость лирики фета сочинение

Будучи основателем неоромантического течения – акмеизма – в начале XX века, времени начала железной поступи цивилизации, Н. С. Гумилёв и сам жил иным измерением, он весь уходил в романтический мир мечты. Такая отстранённость от жестокой предреволюционной реальности помогла поэту творить в сфере прекрасного, видеть красоту и мечтать о новой жизни. Ещё гимназистом он писал: «Я в лес бежал из городов…» Однако герой Гумилёва не просто бежит от действительности, как герои-романтики XIX века, он рвётся завоёвывать свой мир мечты. Романтизм Гумилёва – романтизм активный, действенный. Его герой – человек воли.

Показательным в этом отношении является стихотворение «Я конквистадор в панцире железном». Образ конквистадора символизирует странствующего рыцаря, первооткрывателя заморских стран и их завоевателя. С одной стороны, в стихотворении много романтических штампов: «по пропастям и безднам», «…в небе диком и беззвёздном», «я сам мечту свою создам». Вместе с тем образ конквистадора – новый. Он утверждает героическое начало в человеке.

Мечта Гумилёва не была бесплодной фантазией. Обращаясь к биографическим сведениям, отметим, что поэт активно ищет опору своим грёзам. Если сначала экзотические страны были для него лишь предметом литературных обращений, то вскоре он воплощает своё желание увидеть Африку. Но в стихах той поры основным является мотив воли, мотив первооткрытия и силы. Например, в стихотворении «Носорог» среди «общего смятения», «топота», когда «даже буйвол сонный отступает глубже в грязь», лирический герой призывает того, кто «в нездешнее влюблённый».

Гумилёв словно пытается доказать нам, что мечта разлита по всему миру, надо только уметь её увидеть. Оставаясь романтиком, он воспринимал мир и как профессионал-исследователь-этнограф, археолог, фольклорист. Его стремление к необычному подкрепилось ясным взглядом на окружающий мир. Гумилёв-акмеист обращал свой взор к ярким краскам реальности, он сумел обрести чувство свежести бытия, вкус жизни такой, какая она есть. В отличие от символистов, акмеисты видели тайну живого мира, а не искали её в туманных далях и мистике. Как много прекрасных слов находит поэт для описания обыкновенного жирафа, чтобы развеять грусть любимой женщины:

Ему грациозная стройность и нега дана,

И шкуру его украшает волшебный узор,

С которым равняться осмелится только луна,

Дробясь и качаясь на влаге широких озер.

Лирический герой стремится обратить внимание на необычные стороны действительности, известные ему. Но это не удаётся. Слишком глубоко противоречие между яркостью мира и состоянием души женщины, у которой не осталось способности радоваться. Поэт развивает мотив несоответствия красоты жизни и уныния в душе человека.

Душевная неуспокоенность будет всегда присутствовать в лирике Гумилёва. И хотя многие критики обвинили поэта в «нерусскости» за его уход от традиций в экзотический мир романтики, однако горячее и трепетное отношение ко всему, что он считал родным, выдаёт в Гумилёве истинного патриота России.

Героический характер натуры поэта звал его в неизведанные края, звал на подвиг. Романтический же мир выковывал в герое такие качества, как бесстрашие и отвага, чтобы хватало духа не просто увидеть красоту, но и отстоять её право жить в душе человека.

Оценка: 5

(453 слова)

Творчество поэта Серебряного века Николая Гумилева

Одним из самых ярких поэтов “серебряного века” был Николай Гумилев. Он вошел в русскую литературу как ученик Валерия Брюсова, поэта-символиста. Однако подлинным его учителем в ранние годы был другой поэт — Иннокентий Анненский. Он был его учителем и в буквальном смысле слова — директором Царскосельской гимназии, в которой учился Гумилев.
Основные сборники Гумилева — “Путь конквистадоров”, “Романтические цветы”, “Жемчуга”, “Чужое небо”, “Костер” и последняя книга, изданная перед смертью поэта, — “Огненный столп”. Главная тема его творчества — тема мужественного преодоления. Некрасивый, бледный, слабый здоровьем, он пускается в рискованные предприятия (три путешествия в Африку, добровольный уход на войну и служба разведчиком). Герой Гумилева отличается силой духа, отвагой, как, например, герой стихотворного цикла “Капитаны”: “Пусть безумствует море и хлещет,/ Гребни волн поднялись в небеса —/ Ни один пред грозой не трепещет,/ Ни один не свернет паруса”.
С годами в поэзии Гумилева становится меньше экзотики, но его пристрастие к сильной, необычной личности остается неизменным. Такие люди не созданы для будничной, повседневной жизни, они ей чужды. К ним поэт относит и себя. Он много размышляет о своей смерти и представляет ее неизменно в героическом ореоле:“И умру я не на постели/ При нотариусе и враче,/ А в какой-нибудь дикой щели,/ Утонувшей в густом плюще”.
Много стихотворений Гумилев посвятил теме любви. Главная героиня его любовной лирики может принимать различные облики — и сказочной принцессы, и фантастической египетской царицы, и легендарной возлюбленной Данте — Беатриче, и Маргариты из “Фауста” Гете. Особенное место в его поэзии занимают стихотворения, посвященные Анне Ахматовой, с которой поэта связывали сложные, неровные отношения, сами по себе достойные романного сюжета (“Из логова змиева”, “Она”, “Укротитель зверей” и др.).
Поздние стихотворения Гумилева отличает пристрастие поэта к философским темам. Он жил в то время в голодном и страшном Петрограде, занимался активнейшей работой по собиранию литературных сил, создавал студии для молодых поэтов, был их кумиром и наставником. И в это же время Гумилев создает свои лучшие стихи, наполненные раздумьями о человеческой жизни, о судьбе России, о предназначении поэта (“Память”, “Шестое чувство”, “Заблудившийся трамвай”, “Пьяный дервиш”, “Мои читатели”).
Поэзия Гумилева более зрительная, чем слуховая, ей не свойственна, скажем, есенинская напевность, ей свойственны необычайная яркость, многоцветие, сила лирического напора.
Мне хотелось бы подробнее остановиться на стихотворении Гумилева “Слово” из сборника “Огненный столп”.

В оный день, когда над миром новым
Бог склонял лицо свое, тогда
Солнце останавливали словом,
Словом разрушали города.
И орел не взмахивал крылами,
Звезды жались в ужасе к луне,
Если, точно розовое пламя.
Слово проплывало в вышине.
А для низкой жизни были числа,
Как домашний, подъяремный скот,
Потому что все оттенки смысла
Умное число передает.
Патриарх седой, себе под руку
Покоривший и добро и зло,
Не решаясь обратиться к звуку,
Тростью на песке чертил число.
Но забыли мы, что осиянно
Только слово средь земных тревог,
И в Евангелии от Иоанна
Сказано, что слово это — Бог.
Мы ему поставили пределом
Скудные пределы естества,
И, как пчелы в улье опустелом,
Дурно пахнут мертвые слова.

В этом стихотворении автор размышляет о природе слова. Он противопоставляет два пути познания мира: логический, необходимый для повседневной жизни, для практических целей, — выражением его является “умное число”, и высший, Божественный путь, воплощенный в слове.
Данное произведение Гумилева продолжает традицию, восходящую к поэзии Пушкина и Лермонтова. Гумилев говорит, что именно поэт в современном мире, в котором люди забыли Божественную суть слова, напоминает о ней людям. Утверждая свою мысль, автор обращается к самому важному авторитету для человека христианской культуры — к Евангелию. Стихотворение отличает высокий стиль. Поэт использует здесь архаизмы (“оный день”, “осиянно”), что соответствует традициям русской поэзии. По самой своей интонации произведение звучит, как торжественное заклинание.
Гумилев стал одним из символов культуры “серебряного века”. И в его гибели есть не только трагическая, но и символическая сущность: культурный ренессанс в России был уничтожен, как был убит и его поэт.

64409 человек просмотрели эту страницу. Зарегистрируйся или войди и узнай сколько человек из твоей школы уже списали это сочинение.

Рекомендуем эксклюзивные работы по этой теме, которые скачиваются по принципу “одно сочинение в одну школу”:

Творчество поэта Серебряного века (Н. С. Гумилёв)

Как в чистом брильянте преломляется солнечный луч, обреченный на мгновенную же гибель, так и в судьбе Гумилева можно увидеть преломление светлой и трагической судьбы российской интеллигенции. Ещё будучи в стенах гимназии, в 1905 году девятнадцатилетний поэт выпустил свой первый сборник — «Путь конквистадоров». В нём совершенно точно выражено отношение поэта к своему учителю поэту Иннокентию Анненскому. «Путь конквистадоров» интересен и тем, что в нем уже явно запечатлен образ, к которому стремился поэт:

Я конквистадор в панцире железном,
Я весело преследую звезду.

На тот период «конквистадором» был сам Гумилев, а звездою, которую он «весело преследовал»,— поэзия и страсть к путешествиям. Поэт и путешественник не боролись в этом человеке. Они не только мирно уживались, но и были необходимы один другому, дополняли друг друга. К тому же в это время, весной 1910 года, вышла уже третья поэтическая книга Гумилева — «Жемчуга».

«Жемчуга» приобрели широкую известность и привлекли интерес литературной критики, прежде всего, потому, что принесли с собою на поэтическую карту «страну Н. Гумилева» (В. Брюсов). Да, автора продолжали упрекать в подражательстве. Но, посвященная В. Брюсову и во многом действительно под его влиянием созданная, книга «Жемчуга», – это самостоятельный путь, новый, непохожий на предыдущий. Здесь угадывается и индивидуальная манера, и почерк. Если со страниц «Романтических цветов» большей частью взирали ягуары, львы, жирафы, «Орел Синдбада», то в «Жемчугах» исследуется мир души, а не внешних проявлений.

Характерное для этого сборника стихотворение – «Жираф»:
Сегодня, я вижу, особенно грустен твой взгляд
И руки особенно тонки, колени обняв.
Послушай: далёко, далёко, на озере Чад
Изысканный бродит жираф.

Стихотворение «Жираф» наполнено романтикой путешествий, экзотикой столь любимой поэтом Африки. Но оно интересно не экзотическим «жирафом», а исследованием мира души. Лирический герой, повидавший чужие земли и чужие небеса, пытается развеять грусть своей безмолвной собеседницы. Он восклицает: «Послушай!», но не находит сочувствия.

Эти герои пребывают в разных мирах: героиня обитает в реальном мире и не верит сказкам («ты верить не хочешь во что-нибудь, кроме дождя»). Лирический герой же весь во власти стремления постичь неизведанное, увидеть невиданное. Почти буквальный повтор двух финальных строк в начале и в конце текста придает композиции стихотворения законченность и выразительность. Герои обречены на трагическое непонимание друг друга: слишком они разные.

В 1911 году появился «Цех Поэтов». Уверенный в том, что поэтический дар — не от Бога, что писать стихи может любой, если его этому обучить, Гумилев создает именно “це”. Взяв бразды правления в свои руки, он сразу же разделил членов нового сообщества на «мастеров», «синдиков» (он сам и Городецкий) и «подмастерьев», которые должны лишь повиноваться и работать над «вещью» по заданию «мастера». В это время Гумилев разработал и новое литературное течение – акмеизм. Суть его заключалась в исследовании внутреннего мира человека, изображении тела и его радостей, стремлении к совершенству стихотворной формы.

15 декабря 1915 года вышла в свет новая книга стихов Николая Гумилева – «Колчан», посвященная Татьяне Викторовне Адамович, с которой поэт познакомился в начале 1914 года. По замыслу автора, «Колчан» должен был собрать в себе «стрелы» – стихи, передающие состояние человека на войне. Такие стихи в книге — «Война», «Наступление», «Смерть», «Пятистопные ямбы». Но немало в этом сборнике любовной и острой философской лирики. Война, являясь для Гумилева важным событием в его личной биографии, все же не была для него способом творческого самоутверждения. Да, здесь важны глубокие открытия Гумилёва:

Я кричу, и мой голос дикий,
Это медь ударяет в медь,
Я, носитель мысли великой,
Не могу, не могу умереть.
Словно молоты громовые,
Или воды гневных морей,
Золотое сердце России
Мерно бьется в груди моей.

Но не менее важно в этой книге иное — духовный мир героя, на котором все чаще и чаще останавливает свой пристальный взор автор. Каждая книга Гумилева — своего рода итог, сделанный им на момент ее выхода. Не исключение и «Колчан». Но здесь ощущается уже откровение, осмысление жизни духа, стремление души.

Одно из лучших произведений сборника – «Пятистопные ямбы»- подводит своего рода итог всему предыдущему творчеству. И любовь, и путешествия, и война, и экзотика нашли отражение в этой поэме.

Вся история развития творчества Николая Гумилева – история опозданий. Он поздно, в двадцать лет, окончил гимназию, достаточно поздно, к четвертой книге, завершил период ученичества; африканские путешествия он осознал и запечатлел в стихах лишь к 20-ым годам 20 века. По той же причине, как считала Анна Ахматова, в его творчестве не было и стихов, выражающих отношение к революции: «Такие стихи, несомненно, были бы, поживи он еще год, два. Осознание неминуемо явилось бы».

В 1918 году выходит книга Гумилева «Костер». Это книга зрелого поэта, самая русская из всех книг Гумилева, украшенная такими лирическими жемчужинами, как «О тебе», «Сон».
Критика не заметила выхода этой книги. За ней последовал сборник «Огненный столп». Здесь Гумилев как бы возвышается над собою бывшим. Многое переоценено—в «Заблудившемся трамвае», «Душе и теле», «Звездном ужасе». Признана единственность, неповторимость человека во Вселенной. Да и само творчество понято уже не как ремесло, не как умение писать стихи, а именно как откровение, форма существования, высшее проявление человеческого «я»:

Но забыли мы, что осияно
Только слово средь земных дорог
И в Евангелии от Иоанна сказано,
Что слово — это Бог.

Никому не дано сказать о поэте больше, чем говорит он сам в своих стихах. И никому не дано знать о нем больше, нежели сам он знает. Судьба всегда больше поэта, потому что может быть и посмертной. Творчество Гумилёва оборвалось трагически – «Горька судьба поэтов всех времён». Это утверждение Кюхельбекера судьбоносно совпало с судьбой Гумилёва.

Николай Гумилёв – поэт Серебряного века (Школьные сочинения)

«Я читаю стихи драконам, водопадам и облакам »

Серебряный век — это эпоха развития русской культуры конца 19 — начала 20 века, так называемое русское Возрождение. Он включал в себя различные художественные течения (символизм, акмеизм, футуризм и др.), но при всём их различии эти направления имели нечто общее. Творцы литературы и искусства того времени стремились создать единую картину жизни, понять сокровенные тайны существования земной цивилизации — словом, они хотели «прорваться сквозь быт к Бытию», преодолеть реалистическую прозу прошедшего века.

Одним из выдающихся поэтов Серебряного века является Н. С. Гумилёв (1886 – 1921). Он был основателем литературного движения акмеистов, созданного в противовес символизму. В качестве основной идеи акмеизма была провозглашена «прекрасная ясность» в изображении земного, ощутимого мира. Течение это быстро распалось, так как включало в себя слишком яркие и самобытные личности (А.

Наши эксперты могут проверить Ваше сочинение по критериям ЕГЭ
ОТПРАВИТЬ НА ПРОВЕРКУ

Эксперты сайта Критика24.ру
Учителя ведущих школ и действующие эксперты Министерства просвещения Российской Федерации.

О. Мандельштам), которые пошли в искусстве каждый своим путём.

В творчестве Гумилёва отразились все достоинства и все недостатки Серебряного века. С одной стороны, это постоянный поиск новых тем и образов, с другой – изолированность и оторванность от социальной жизни. Концом эпохи русского Возрождения считается начало периода двух войн и революций, и жизнь Гумилёва закончилась трагически в это время: поэт, творчество которого никак не было связано с политикой, был расстрелян за мнимое участие в контрреволюционном заговоре.

Один из первых поэтических сборников Гумилёва вышел в 1908 году и назывался «Романтические цветы»; наиболее известное стихотворение этого сборника — «Жираф», написанное под впечатлением от поездки в Африку в 1907 году. Здесь тонкие душевные переживания героев соотнесены с яркой экзотической природой:

Сегодня, я вижу, особенно грустен твой взгляд

И руки особенно тонки, колени обняв.

Послушай: далёко, далёко, на острове Чад

Изысканный бродит жираф.

В 1910 году был опубликован сборник «Жемчуга», вызвавший одобрительные отклики среди критиков, считавших, что поэт «движется к полному мастерству в области формы стиха». Открывает этот сборник стихотворение «Волшебная скрипка», в котором инструмент в руках скрипача является символом жизни, отданной искусству – «вечно должен биться, виться обезумевший смычок». В этот же сборник входил цикл стихотворений под названием «Капитаны», и юношество многих поколений зачитывалось романтическими образами путешественников и искателей приключений:

Или, бунт на борту обнаружив,

Из-за пояса рвёт пистолет,

Так что сыплется золото с кружев

Розоватых брабантских манжет.

Сборник «Чужое небо» вышел в 1912 году после знакомства с Италией, в котором особенно интересен любовный цикл, посвящённый А. Ахматовой. Две розы – символ любви и символ страсти – открывали этот сборник. К влюблённым всей земли обращался поэт: ищите, и вы найдёте свой розовый рай

Где вашей вечной грусти и слезам

Целительный предложится бальзам,

Где сердце запылает, не сгорая…

В 1914 году Гумилёв ушёл добровольцем на фронт, и в его творчестве мы встречаем стихи военной тематики, поражающие выразительностью своих образов:

Как собака на цепи железной,

Тявкает за лесом пулемёт,

И жужжат шрапнели, словно пчёлы,

Собирая ярко-красный мёд.

В последних сборниках поэта, выходивших 1918-1921 годах, появляются стихи на социальные темы, как, например, стихотворение «Рабочий». После «розоватых брабантских манжет» необычно воспринималась серая рубаха рабочего, отливающего на заводе пулю:

Пуля, им отлитая просвищет,

Над седою, вспененной Двиной,

Пуля, им отлитая, отыщет

Грудь мою, она пришла за мной.

Стих Гумилёва, звонкий, мелодичный, наполненный светом, занимает почётное место в русской поэзии. Сочетание искреннего чувства с философской наполненностью и отточенностью формы вызывает всё больший и больший интерес у его современных читателей.

Посмотреть все сочинения без рекламы можно в нашем

Чтобы вывести это сочинение введите команду /id22511

Внимание!
Если Вы заметили ошибку или опечатку, выделите текст и нажмите Ctrl+Enter.
Тем самым окажете неоценимую пользу проекту и другим читателям.

Спасибо за внимание.

Откроется после 5 декабря. –>

Сайт имеет исключительно ознакомительный и обучающий характер. Все материалы взяты из открытых источников, все права на тексты принадлежат их авторам и издателям, то же относится к иллюстративным материалам. Если вы являетесь правообладателем какого-либо из представленных материалов и не желаете, чтобы они находились на этом сайте, они немедленно будут удалены.
Сообщить о плагиате

Сочинения по творчеству Н. Гумилева, А. Блока, М. Горького

Сочинения по темам. Мой любимый поэт “серебряного века”. Правда и ложь в пьесе М. Горького “На дне”. Символические образы и их смысл в поэме А. Блока “Двенадцать”

Скачать:

Вложение	Размер
sochineniya_uchenitsy.docx	25.79 КБ

Предварительный просмотр:

Мой любимый поэт «серебряного века»

Красивое название «серебряный век» заставило меня обратиться к русской поэзии конца 19 – начала 20 столетия. Этот удивительный мир поражает своей необычностью, оригинальностью. На этот период пришелся великий взлет русской культуры, обогатившей поэзию новыми именами. Человеку, воспитанному на стихах Пушкина, Лермонтова и Некрасова, непросто понять поэтику символистов, акмеистов и футуристов, их идеи, особенный, нетрадиционный взгляд на окружающую действительность и самого себя. Я считаю, что поэзия «серебряного века» открывает нам неповторимый и удивительный мир красоты и гармонии. Ведь она пробуждает в душе человека наиболее звонкие струны, заставляет оторваться от реальной действительности и воспарить своей мыслью в невиданные высоты. Стихи способны стать для человека спасением в трудных и даже в трагических обстоятельствах. Рифмованные строки заставляют задуматься о возвышенном, благородном, вечном. Поэзия учит нас видеть прекрасное в обыденном, глубже понимать внутренний мир человека. Первым поэтом, открывшим мне неповторимый мир «серебряного века» стал К. Бальмонт. За удивительную музыкальность своих творений его называли «Паганини русского стиха». Его произведения воспринимаются как слияние поэзии с музыкой, на стихах Бальмонта, как на нотах, можно ставить музыкальные знаки.

Влажная пропасть сольется

С бездной эфирных высот.

Таинство – небом дается,

Слитность – зеркальность вод.

Моим самым любимым поэтом серебряного века является Николай Гумилев. Я не просто так заговорила о великом К. Бальмонте, чье творчество всегда вызывает у меня интерес. Дело в том, что этот необыкновенный человек является настоящим учителем для Гумилева, ведь раннее творчество Гумилева тяготеет к поэзии старших символистов – К.Д. Бальмонта и В.Я Брюсова. Я считаю, что именно романтизм мировосприятия характерен для Гумилева. Сам же поэт относился к акмеистам. Это течение возникло на отрицании мистических устремлений символистов, когда символическая школа была на взлете. Но своим происхождением акмеизм был обязан символистам. Акмеисты провозглашали высокую ценность земного здешнего мира, его красок и форм, звали «возлюбить землю» и как можно меньше говорить о вечности, своей задачей они ставили вернуть слову изначальный, простой смысл, освободив его от символистских толкований. Для меня Гумилев является человеком с богатым внутренним миром, создателем замечательных произведений. Он внес огромный вклад в развитие русской поэзии, прошел удивительный жизненный путь, его биография представляет много интересного и уникального. Творчество поэта не перестает волновать миллионы умов и на сегодняшний день, ведь поэзия открывает неповторимый мир красоты, добра, гармонии, заставляет прислушиваться к себе и к людям, наполняет жизнь красками, делая ее богаче и одухотворённее. В отличие от Бальмонта Гумилев всячески стремится скрыть свой интимный мир за красочными экзотическими картинами, за «маской конквистадора». Очень трудно, а скорее всего, просто невозможно более или менее полно рассказать о стихах этого поэта. Ведь каждое его стихотворение открывает какую-то новую грань взглядов, настроений, видения мира. В одном он – певец отваги, риска, смелости. Его «Капитаны» – гимн мужественным людям, бросающим вызов судьбе и стихиям:

Быстрокрылых ведут капитаны –

Открыватели новых земель,

Для кого не страшны ураганы,

Кто изведал мал стремы и мель.

Чья не пылью затерянных хартий –

Солью моря пропитана грудь,

Кто иглой на разорванной карте

Отмечает свой дерзостный путь.

Но вот энергичный, упругий ритм стиха неожиданно сменяется грустными элегическими строками:

Еще один ненужный день,

Великолепный и ненужный!

Приди, ласкающая тень,

И душу смутную одень

Своею ризою жемчужной.

Стихотворение «Вечер» проникнуто настроением спокойной печали, сожаления о том, что только во сне является поэту «обетованная страна – давно оплаканное счастье»… но когда я думаю о Гумилеве, то в памяти всплывает, прежде всего, таинственное озеро Чад, на котором «изысканный бродит жираф». Почему такой странный, непривычный образ так трогает, завораживает? Это символ того чудесного, прекрасного и таинственного, в которое нужно верить:

Я знаю веселые сказки таинственных стран

Про черную деву, про страсть молодого вождя,

Но ты слишком долго вдыхала тяжелый туман,

Ты верить не хочешь во что-нибудь, кроме дождя

И как я тебе расскажу про тропический сад,

Про стройные пальмы, про запах немыслимых трав.

Ты плачешь? Послушай… далеко, на озере Чад

Изысканный бродит жираф.

По-моему, в этом стихотворении содержится резкое неприятие серой, однообразной, скудной чувствами и событиями действительности, в которой мы живем. Чтобы ощутить всю полноту и радость бытия, нужно самому создать мир, расцветить его яркими красками и звуками и, главное, поверить в реальность. Но сделать это не под силу обычному человеку, который не может преодолеть свой скептицизм, рассудочность, рационализм. Такой человек духовно беден: он не способен увидеть и ощутить красоту. Когда я читаю стихи Гумилева, мне кажется, будто передо мной раскрывается удивительный мир, целая Вселенная его души. Поэт жил в нелегкое для страны время. Привычные общечеловеческие ценности были забыты. И именно поэтому к творчеству Николая Степановича относились настороженно. Буквально каждое его произведение переворачивает все привычные представления о мире, заставляет иначе взглянуть на окружающую жизнь. Он был одним из самых ярких поэтов своего времени. Несмотря на слабость своего здоровья, Гумилев пускался в рискованные предприятия: три поездки в Африку, добровольный уход на войну и служба разведчиком. Путешествия поэта в Африку наложили отпечаток на его произведения. В них появляются легендарные мотивы, фантастические превращения. «Творческое воображение побудило в Гумилеве неутомимую жажду познания мира», – писал один из критиков. Эта «жажда познания» отразилась в двух других сборниках: «Капитаны» и «Жемчуга». Жизнь Николая Степановича привлекает меня мужеством и силой духа. С годами к поэту приходит мудрость, и темы несколько меняются. Гумилев начинает больше задумываться о своей смерти. Это вызывает уважение к нему. Уже в последних сборниках «Костер» и «Огненный Столп» заметно пристрастие автора к философским темам. В это время Гумилев жил в Петрограде и заслужил признание молодых поэтов, был их наставником. Его поздние стихи наполнены раздумьями о человеческой жизни, о судьбе России, о предназначении поэта. Гумилев необоснованно причислен к участникам контрреволюционного движения и расстрелян. Его творческий путь был прерван, когда ему 35 лет! После всего написанного я хочу сказать, что все произведения Н.С. Гумилева мне очень понравились своей яркостью, многоцветием, романтической исключительностью и причудливостью душевных процессов. Я считаю, что по силе и энергии удивительных созданий поэзия того времени была провозглашена достойной продолжательницей величайших художественных открытий русской классической литературы 19 века. Но поэты «серебряного века» не только развили традиции предшественников, но и создали неповторимые шедевры. Поэзия этого периода удивительна и неповторима. Она открыла мне замечательный мир красоты, добра, гармонии. Она научила видеть прекрасное в обыденном и привычном, заставила прислушаться к себе и к людям. Благодаря знакомству с ней моя жизнь стала богаче и одухотвореннее. Я почувствовала себя первооткрывателем земли, где царит «союз волшебных звуков, чувств и дум». Думаю, что интерес к замечательной поэзии «серебряного века» никогда не угаснет, она всегда волновала, и будет волновать многие умы человечества.

Правда и ложь в пьесе М. Горького «На дне»

Максим Горький является одним из выдающихся писателей 20 века. Он внес огромный вклад в развитие русской литературы, создал множество замечательных произведений. Писатель был необыкновенно талантлив, имел богатый внутренний мир. Именно поэтому каждое его творение, на мой взгляд, близко и дорого народу, ведь каждый в них может найти много созвучного со своей душой, интересного и познавательного. Одним из самых главных произведений Горького является пьеса «На дне», которая была написана в 1902 году для труппы Московского Художественного общедоступного театра. Писатель долгое время не мог подобрать точного названия пьесе. Первоначально она называлась «Ночлежка», затем «Без солнца» и, наконец, «На дне». В самом названии уже заложен огромный смысл. Люди, которые попали на «дно», уже никогда не поднимутся к свету, к новой жизни. Пьеса «На дне» явилась наиболее сильным произведением о «бывших людях», ибо такой суровой, беспощадной правды о жизни социальных низов, об их беспросветной и безысходной участи мировая литература не знала. Что есть правда и что есть ложь? Этим вопросом человечество задается на протяжении многих сотен лет. Правда и ложь, добро и зло всегда стоят рядом, одно без другого не существует. Столкновение этих понятий является основой многих всемирно известных литературных произведений. Суть социально-философской пьесы М. Горького «На дне» состоит в противоположности жизненных позиций и взглядов разных людей. Самая важная и мучительная проблема для обитателей ночлежки – это проблема правды и лжи. Прочитав произведение, мы прекрасно осознали, что у людей отняты будущее, стремление к чему-то новому, надежды. Удивительное дело: чем больше ночлежники хотят скрыть от самих себя реальное положение дел, тем с большим наслаждением уличают других во лжи. Перед нами как будто – не просто «дно», а ад человеческой цивилизации, в котором жертвы помимо лишений должны еще испытать адские мучения. Но не только бывшие люди страдают в ночлежке, сюда попадают осколки основных идей, верований, идеалов – вокруг них постоянно ведутся споры среди обитателей «дна». Не случайно Сатин задумчиво произносит умные слова, значения которых он уже и сам забыл, а Актер цитирует Шекспира и Беранже. Мы слышим в ночлежке отзвуки культуры, ставшей бессмысленной, которая является слабым воспоминанием. Неужели слова «бывшее», «прошлое», «безнадежное» и есть правда «дна»? Как будто затем, чтобы сразиться с ней, в ночлежке появляется Лука – странник, мудрец и утешитель, который несет с собой доброе, ласковое слово для каждого ее обитателя. Именно доброго отношения к себе так не хватало им. Этим несчастным людям, отверженным обществом, был нужен человек, который пожалел бы и утешил бы их. Ночлежники, привыкшие жить в своем подвале по пещерным законам, давно отвыкли от нормальных человеческих отношений. Жалость и сострадание, бесспорно, необходимы в суровом мире действительности. Сочувствие помогает человеку понять, что он не один, что его понимают и поддерживают окружающие. Возможно, он вновь приобретает уверенность в себе и своих силах. А тогда ему будет легче справиться со своими проблемами. Но я считаю, что все хорошо в меру. Как каждого лекарства, жалости должно быть определенное количество. Главное – не перейти тонкую грань между пользой и явным вредом. Лука полагал, что правдой вряд ли можно вылечить человеческую душу, что боль можно смягчить лишь утешительной ложью. Новый обитатель ночлежки не старался заставить людей изменить что-либо в их жизни, а лишь утешал и сеял ложные надежды. рассказывая притчу о праведной земле, Лука показывает насколько спасительна иногда для людей ложь и опасна правда. Но в самый важный момент для обитателей ночлежки, когда у многих зародилась вера во что-то лучшее, мудрый странник исчезает. Разбуженные им люди вступают в конфликт с внешним миром, но изменить свое плачевное положение не могут: Актер – повесился, Пепел – в тюрьме, Наташа – пропала, Анна – умерла. Этим трагичным финалом, я считаю, Горький показывает, что Лука был не прав. На протяжении всей пьесы он лжет, якобы во благо других людей, хотя на самом деле такая ложь только губит их. Но является ли победа «дна» полной? Нет. Действия Луки прояснили важнейшую, главную правду: старый мир обречен на гибель, и человечество обязательно придет к новому миру. Из ночлежки нет спасения потому, что вообще нет спасения в условиях старого мира – мира богатых и бедных, сытых и голодных, хозяев и рабов. Но вечный инстинкт, побуждающий человека стремиться к лучшему, непременно переменит старые порядки, устроит все по-новому. Так сцена ночлежки приобретает символический характер: это дно цивилизации, откуда исходит предупреждение, что вскоре вся цивилизация рабов и хозяев пойдет ко дну. И в то же время из этого общества звучит голос свободного человека, пророчествующий о лучшем, о том, что о «праведной земле» не надо мечтать, а нужно строить ее своими руками. Таким образом, мы видим, насколько опасна «ложь во имя спасения», и к какому результату она приводит. Я считаю, что нашему современному обществу необходима только чистая, правда, со всеми вытекающими из нее последствиями. Ведь только осознав происходящее в действительности, люди, оценив свои силы, смогут справиться со всеми проблемами и преодолеть различные трудности. Произведение М. Горького «На дне» мне очень понравилось. Я считаю, что эта пьеса очень полезна для современной молодежи. В ней можно найти много поучительного, то, что обязательно пригодится в жизни.

Символические образы и их смысл в поэме А. Блока «Двенадцать» (мини-сочинение)

А.А. Блок принадлежит к числу замечательных поэтов серебряного века. Это был весьма одаренный и очень талантливый человек. Он жил и творил на рубеже двух эпох – периода подготовки и осуществления революции. Самым знаменитым и загадочным творением Блока является поэма «Двенадцать», которая была создана в 1918 году. Это одно из самых неоднозначных произведений поэта. Ничего подобного в русской поэзии еще не бывало. В поэме «Двенадцать» воплотилось во всей полноте блоковское восприятие и понимание Октябрьской революции. В основе этого произведения лежит конфликт старого и нового, борьба двух «миров». Поэма построена на контрастах: «Черный вечер. Белый снег. Ветер, ветер!». Контрасты по своему изображению «буржуй на перекрестке» и идущие «двенадцать»:

Стоит буржуй, как пес голодный,

Стоит безмолвный, как вопрос,

И старый мир… стоит,

Я считаю, что в данном произведении ничто не может противостоять стихии народной революции, которая, по мнению Блока, несет добро и справедливость: «нежной поступью надвьюжной, снежной россыпью жемчужной, в белом венчике из роз – впереди – Иисус Христос». В каждой строчке поэмы мы слышим музыку революции, которую поэт призывал слушать «всем телом, всем сердцем, всем сознанием». Он показал революцию, как очистительный пожар, в огне которого все старое должно быть уничтожено:

Мы на горе всем буржуям

Мировой пожар раздуем,

Мировой пожар в крови

В этом произведении автором было создано огромное количество символических образов. На мой взгляд, этот плакат «вся власть Учредительному Собранию», который отвлекает внимание людей от ключевых событий и действий правительства. «Старый пес» – прогнивший мир, представителями которого становятся «буржуй на перекрестке», «долгополый поп». Двенадцать красногвардейцев – сила, которая разрушит мир до основания. Сами же они весьма смутно осознают, какова их цель. Образ Христа – олицетворение новой всемирной и всечеловеческой религии, служившей символом всеобщего обновления жизни. Поэма «Двенадцать» – замечательное произведение русской поэзии. Она довольно сложна для восприятия и носит достаточно противоречивый характер. Прочитав эту поэму, у меня сложилось весьма четкое изображение революции. Думаю, что подобные произведения необходимо перечитывать всякий раз, чтобы глубже понять исторические события нашего прошлого. Блок необыкновенно полно изобразил картину Октябрьской революции. Ему с точностью удалось запечатлеть мельчайшие подробности того времени. Он показал революционную стихию как бессознательную, слепую силу, разрушающую не только ненавистный старый мир, но и простые человеческие отношения. Поэма «Двенадцать» мне очень понравилась. После прочтения этого произведения я призадумалась над поиском ответов на многие вопросы. Я считаю, что творение Блока очень интересное и познавательное.

Творчество поэта Серебряного века (Н. С. Гумилёв): сочинение

Как в чистом брильянте преломляется солнечный луч, обреченный на мгновенную же гибель, так и в судьбе Гумилева можно увидеть преломление светлой и трагической судьбы российской интеллигенции. Ещё будучи в стенах гимназии, в 1905 году девятнадцатилетний поэт выпустил свой первый сборник — «Путь конквистадоров». В нём совершенно точно выражено отношение поэта к своему учителю поэту Иннокентию Анненскому. «Путь конквистадоров» интересен и тем, что в нем уже явно запечатлен образ, к которому стремился поэт:

Я конквистадор в панцире железном,

Я весело преследую звезду.

На тот период «конквистадором» был сам Гумилев, а звездою, которую он «весело преследовал»,— поэзия и страсть к путешествиям. Поэт и путешественник не боролись в этом человеке. Они не только мирно уживались, но и были необходимы один другому, дополняли друг друга. К тому же в это время, весной 1910 года, вышла уже третья поэтическая книга Гумилева — «Жемчуга».

«Жемчуга» приобрели широкую известность и привлекли интерес литературной критики, прежде всего, потому, что принесли с собою на поэтическую карту «страну Н. Гумилева» (В. Брюсов). Да, автора продолжали упрекать в подражательстве. Но, посвященная В. Брюсову и во многом действительно под его влиянием созданная, книга «Жемчуга», – это самостоятельный путь, новый, непохожий на предыдущий. Здесь угадывается и индивидуальная манера, и почерк. Если со страниц «Романтических цветов» большей частью взирали ягуары, львы, жирафы, «Орел Синдбада», то в «Жемчугах» исследуется мир души, а не внешних проявлений.

Характерное для этого сборника стихотворение – «Жираф»:

Сегодня, я вижу, особенно грустен твой взгляд

И руки особенно тонки, колени обняв.

Послушай: далёко, далёко, на озере Чад

Изысканный бродит жираф.

Стихотворение «Жираф» наполнено романтикой путешествий, экзотикой столь любимой поэтом Африки. Но оно интересно не экзотическим «жирафом», а исследованием мира души. Лирический герой, повидавший чужие земли и чужие небеса, пытается развеять грусть своей безмолвной собеседницы. Он восклицает: «Послушай!», но не находит сочувствия.

Эти герои пребывают в разных мирах: героиня обитает в реальном мире и не верит сказкам («ты верить не хочешь во что-нибудь, кроме дождя»). Лирический герой же весь во власти стремления постичь неизведанное, увидеть невиданное. Почти буквальный повтор двух финальных строк в начале и в конце текста придает композиции стихотворения законченность и выразительность. Герои обречены на трагическое непонимание друг друга: слишком они разные.

В 1911 году появился «Цех Поэтов». Уверенный в том, что поэтический дар — не от Бога, что писать стихи может любой, если его этому обучить, Гумилев создает именно “це”. Взяв бразды правления в свои руки, он сразу же разделил членов нового сообщества на «мастеров», «синдиков» (он сам и Городецкий) и «подмастерьев», которые должны лишь повиноваться и работать над «вещью» по заданию «мастера». В это время Гумилев разработал и новое литературное течение – акмеизм. Суть его заключалась в исследовании внутреннего мира человека, изображении тела и его радостей, стремлении к совершенству стихотворной формы.

15 декабря 1915 года вышла в свет новая книга стихов Николая Гумилева – «Колчан», посвященная Татьяне Викторовне Адамович, с которой поэт познакомился в начале 1914 года. По замыслу автора, «Колчан» должен был собрать в себе «стрелы» – стихи, передающие состояние человека на войне. Такие стихи в книге — «Война», «Наступление», «Смерть», «Пятистопные ямбы». Но немало в этом сборнике любовной и острой философской лирики. Война, являясь для Гумилева важным событием в его личной биографии, все же не была для него способом творческого самоутверждения. Да, здесь важны глубокие открытия Гумилёва:

Я кричу, и мой голос дикий,

Это медь ударяет в медь,

Я, носитель мысли великой,

Не могу, не могу умереть.

Словно молоты громовые,

Или воды гневных морей,

Золотое сердце России

Мерно бьется в груди моей.

Но не менее важно в этой книге иное — духовный мир героя, на котором все чаще и чаще останавливает свой пристальный взор автор. Каждая книга Гумилева — своего рода итог, сделанный им на момент ее выхода. Не исключение и «Колчан». Но здесь ощущается уже откровение, осмысление жизни духа, стремление души.

Одно из лучших произведений сборника – «Пятистопные ямбы»- подводит своего рода итог всему предыдущему творчеству. И любовь, и путешествия, и война, и экзотика нашли отражение в этой поэме.

Вся история развития творчества Николая Гумилева – история опозданий. Он поздно, в двадцать лет, окончил гимназию, достаточно поздно, к четвертой книге, завершил период ученичества; африканские путешествия он осознал и запечатлел в стихах лишь к 20-ым годам 20 века. По той же причине, как считала Анна Ахматова, в его творчестве не было и стихов, выражающих отношение к революции: «Такие стихи, несомненно, были бы, поживи он еще год, два. Осознание неминуемо явилось бы».

В 1918 году выходит книга Гумилева «Костер». Это книга зрелого поэта, самая русская из всех книг Гумилева, украшенная такими лирическими жемчужинами, как «О тебе», «Сон».

Критика не заметила выхода этой книги. За ней последовал сборник «Огненный столп». Здесь Гумилев как бы возвышается над собою бывшим. Многое переоценено—в «Заблудившемся трамвае», «Душе и теле», «Звездном ужасе». Признана единственность, неповторимость человека во Вселенной. Да и само творчество понято уже не как ремесло, не как умение писать стихи, а именно как откровение, форма существования, высшее проявление человеческого «я»:

Но забыли мы, что осияно

Только слово средь земных дорог

И в Евангелии от Иоанна сказано,

Что слово — это Бог.

Никому не дано сказать о поэте больше, чем говорит он сам в своих стихах. И никому не дано знать о нем больше, нежели сам он знает. Судьба всегда больше поэта, потому что может быть и посмертной. Творчество Гумилёва оборвалось трагически – «Горька судьба поэтов всех времён». Это утверждение Кюхельбекера судьбоносно совпало с судьбой Гумилёва.

Поэты серебряного века Николай Гумилев (сочинение)

Поэты «серебряного века» (Николай Гумилев)

Автор: Гумилев Н.С.

“Серебряный век” в русской литературе — это период творчества основных представителей модернизма, период появления множества талантливых авторов. Условно началом “серебряного века” считают 1892 год, фактический же его конец пришел с Октябрьской революцией.

Поэты-модернисты отрицали социальные ценности и старались создать поэзию, призванную содействовать духовному развитию человека. Одним из наиболее известных направлений в модернистской литературе был акмеизм. Акмеисты провозгласили освобождение поэзии от символистских порывов к “идеальному” и призвали вернуться от многозначности образов к материальному миру, предмету, “естеству”. Но и их поэзии были присущи склонность к эстетизму, к поэтизации чувств. Это хорошо видно на примере творчества видного представителя акмеизма, одного из лучших русских поэтов начала XX века Николая Гумилева, чьи стихотворения поражают нас красотой слова, возвышенностью созданных образов.

Сам Гумилев называл свою поэзию музой дальних странствий, поэт был верен ей до конца своих дней. Знаменитая баллада “Капитаны” из принесшего Гумилеву широкую известность сборника стихов “Жемчуга” — это гимн людям, бросающим вызов судьбе и стихиям. Поэт предстает перед нами как певец романтики дальних странствий, отваги, риска, смелости:

Быстрокрылых ведут капитаны —

Открыватели новых земель,

Для кого не страшны ураганы,

Кто изведал мальстремы и мель.

Чья не пылью затерянных хартий —

Солью моря пропитана грудь,

Кто иглой на разорванной карте

Отмечает свой дерзостный путь.

Даже в военной лирике Николая Гумилева можно найти романтические мотивы. Вот отрывок из стихотворения, вошедшего в сборник “Колчан”:

И залитые кровью недели

Ослепительны и легки,

Надо мною рвутся шрапнели,

Птиц быстрей взлетают клинки.

Я кричу, и мой голос дикий,

Это медь ударяет в медь,

Я, носитель мысли великой,

Не могу, не могу умереть.

Словно молоты громовые

Или воды гневных морей,

Золотое сердце России

Мерно бьется в груди моей.

Романтизация боя, подвига была особенностью Гумилева — поэта и человека с ярко выраженным редкостным рыцарским началом и в поэзии, и в жизни. Современники называли Гумилева поэтом-воином. Один из них писал: “Войну он принял с простотою. с прямолинейной горячностью. Он был, пожалуй, одним из тех немногих людей в России, чью душу война застала в наибольшей боевой готовности”. Как известно, в годы первой мировой войны Николай Гумилев добровольцем пошел на фронт. По его прозе и стихам мы можем судить, что поэт не только романтизировал военный подвиг, но и видел и сознавал весь ужас войны.

В сборнике “Колчан” начинает рождаться новая для Гумилева тема — тема России. Здесь звучат совершенно новые мотивы — творения и гений Андрея Рублева и кровавая гроздь рябины, ледоход на Неве и древняя Русь. Он постепенно расширяет свои темы, а в некоторых стихотворениях достигает глубочайшей прозорливости, как бы предсказывая собственную судьбу:

Он стоит пред раскаленным горном,

Невысокий старый человек.

Взгляд спокойный кажется покорным

От миганья красноватых век.

Все товарищи его заснули,

Только он один еще не спит:

Все он занят отливаньем пули,

Что меня с землею разлучит.

Последние прижизненные сборники стихов Н. Гумилева изданы в 1921 году — это “Шатер” (африканские стихи) и “Огненный столп”. В них мы видим нового Гумилева, поэтическое искусство которого обогатилось простотой высокой мудрости, чистыми красками, мастерским использованием прозаически-бытовых и фантастических деталей. В творчестве Николая Гумилева мы находим отражение окружающего мира во всех его красках. В его поэзии — экзотические пейзажи и обычаи Африки. Поэт глубоко проникает в мир легенд и преданий Абиссинии, Рима, Египта:

Я знаю веселые сказки таинственных строк

Про черную деву, про страсть молодого вождя,

Но ты слишком долго вдыхала тяжелый туман,

Ты верить не хочешь во что-нибудь, кроме дождя.

И как я тебе расскажу про тропический сад,

Про стройные пальмы, про запах немыслимых трав.

Ты плачешь? Послушай. далеко, на озере Чад

Изысканный бродит жираф.

Каждое стихотворение Гумилева открывает новую грань взглядов поэта, его настроений, видения мира. Содержание и изысканный стиль стихов Гумилева помогают нам ощутить полноту жизни. Они являются подтверждением того, что человек сам может создать яркий, красочный мир, уйдя от серой будничности. Прекрасный художник, Николай Гумилев оставил интересное наследие, оказал значительное влияние на развитие российской поэзии.

Лирика Николая Степановича Гумилёва — одно из самых значительных явлений в поэзии Серебряного века. Он стал основателем нового направления — акмеизма (концепцию которого создал несколько искусственно), к которому принадлежали такие поэты, как Ахматова, Мандельштам, Георгий Иванов…

Акмеизм, несмотря на все теоретические разногласия с символизмом, строится на том же самом принципе, принципе построения с помощью художественных средств собственного мира. Для Кузьмина основой такого мира послужил древний Египет («Александрийские песни»), для Блока — средневековье, а для Н.Гумилева — Восток: Индия, Африка, Китай. Этот неукротимый романтик знал Восток не понаслышке: сам много лет путешествовал по Африке и посвятил потом описанию своих странствий книгу стихов «Шатер». В Петербурге он скучал:

Я вежлив с жизнью современною,
Но между нами есть преграда,
Все, что смешит её, надменную,
Моя единая отрада.

Экзотика возникает в его творчестве даже на формальном, языковом уровне. Он писал подражания восточным поэтическим жанрам, танкам, например:

Вот девушка с газельими глазами
Выходит замуж за американца.
Зачем Колумб Америку открыл?!

Создал цикл «Абиссинские песни», где этим песням подражал, оригинальные же абиссинские тексты переложил верлибром и опубликовал отдельно. Восточный колорит его стихам придают причудливые метафоры и сравнения, использование экзотических слов:

Ему грациозная стройность и нега дана,
И шкуру его украшает волшебный узор,
С которым равняться осмелится только луна,
Дробясь и качаясь на влаге широких озер.

Лирический герой лирики Николая Степановича Гумилёва — сильный духом, благородный человек, недаром так часто появляется образ рыцаря-конкистадора или странника-дервиша. Эти две стороны одной и той же личности, воин и святой, составляют неразрывное единство. Главная черта лирического героя Гумилёва (в отличие от пассивного героя Блока) — стремление к действию, стремление к утверждению своей личности. Недаром Гумилёв так часто использует любимый романтиками жанр баллады. Герой-романтик противопоставляет себя толпе:

Да, я знаю, я вам не пара,
Я пришел из иной страны,
И мне нравится не гитара,
А дикарский напев зурны…

Он стоит выше большинства людей, он сильнее их, и потому имеет право учить:

Но когда вокруг свищут пули,
Когда волны ломают борта,
Я учу их, как не бояться,
Не бояться и делать, что надо.

В этом — не бояться и делать, что надо — и состоит личностное и философское кредо Николая Гумилёва. Его поздняя лирика, анализируя которую, можно провести параллели с буддистской или индуистской философией, повествует именно об этом, о силе духа:

Расцветает дух, как роза мая,
Как огонь, он разрывает тьму.
Тело, ничего не понимая,
Слепо повинуется ему.

Восточная экзотика служила для Гумилёва художественным материалом, на основе которого он строил свою собственную, романтическую Вселенную. Она придает его поэзии какой-то особый, удивительный аромат и делает ее одним из самых значительных явлений русской литературы…

Будучи основателем неоромантического течения – акмеизма – в начале XX века, времени начала железной поступи цивилизации, Н. С. Гумилев и сам жил иным измерением, он весь уходил в романтический мир мечты. Такая отстраненность от жестокой предреволюционной реальности помогала поэту творить в сфере прекрасного, видеть красоту и мечтать о новой жизни. Еще гимназистом он писал: “Я в лес бежал из городов…”.

Однако герой Гумилева не просто бежит от действительности, как герои-романтики XIX века, он рвется завоевывать свой мир мечты.

Романтизм Гумилева – романтизм активный, действенный. Его герой – человек воли.

Показательным в этом отношении является стихотворение “Я конквистадор в панцире железном…”. Образ конквистадора символизирует странствующего рыцаря, первооткрывателя заморских стран и их завоевателя. С одной стороны, в стихотворении много романтических штампов: “по пропастям и безднам”, “в небе диком и беззвездном”, “я сам мечту свою создам”, “я пропастям и бурям вечный брат”. Вместе с тем образ конквистадора – новый.

Он утверждает героическое начало в человеке. В стихотворении по-новому

осмысляются и сами романтические символы: так, символ звезды овеществляется. Важно, что поэт утверждает идею достижения идеала: “И верю, я любовь свою найду…”.

Мечта Гумилева не была бесплодной фантазией. Обращаясь к биографическим сведениям, отметим, что поэт активно ищет опору своим грезам. Если сначала экзотические страны были для него лишь предметом литературных обращений, то вскоре он воплощает свое желание увидеть Африку.

И в стихах той поры основным является мотив воли, мотив первооткрытия и силы. Например, в стихотворении “Носорог” среди “общего смятенья”, “топота”, когда “даже буйвол сонный / Отступает глубже в грязь”, лирический герой призывает того, кто “в нездешнее влюбленный” не искать “себе спасенья, / Убегая и таясь”:

Подними высоко руки

С песней счастья и разлуки,

Взоры в розовых туманах

Мысль далеко уведут,

И из стран обетованных

Нам незримые фелуки

За тобою приплывут.

Гумилев словно пытается доказать нам, что мечта разлита по всему миру, надо только уметь ее увидеть. Оставаясь романтиком, он воспринимал мир и как профессионал-исследователь – этнограф, археолог, фольклорист. Его стремление к необычному подкреплялось ясным взглядом на окружающий мир.

Гумилев-акмеист обращал свой взор к ярким краскам реальности, он сумел обрести чувство свежести бытия и вкус к жизни такой, какая она есть. В отличие от символистов, адамисты видели тайну живого мира, а не искали ее в туманных далях и мистике. Как много прекрасных слов находит поэт для описания обыкновенного жирафа, чтобы развеять грусть любимой женщины:

Ему грациозная стройность и нега дана,

И шкуру его украшает волшебный узор,

С которым равняться осмелится только луна,

Дробясь и качаясь на влаге широких озер.

Лирический герой стремится обратить внимание на необычные стороны действительности, известные ему. Но это не удается. Слишком глубоко противоречие между яркостью мира и состоянием души женщины, у которой не осталось способности радоваться. Поэт развивает мотив несоответствия красоты жизни и уныния в душе человека:

Я знаю веселые сказки таинственных стран

Про черную деву, про страсть молодого вождя,

Но ты слишком долго вдыхала тяжелый туман,

Ты верить не хочешь во что-нибудь, кроме дождя.

Такой разлад вносит пессимистические ноты в поэзию Гумилева. Однако герой не хочет смиряться с тусклостью внутреннего мира близкого ему человека, он продолжает настаивать:

Ты плачешь? Послушай… далеко, на озере Чад

Изысканный бродит жираф.

Душевная неуспокоенность будет всегда присутствовать в лирике Гумилева. И хотя многие критики обвиняли поэта в “нерусскости” за его уход от национальных традиций в экзотический мир романтики, однако горячее и трепетное отношение ко всему, что он считал родным, выдает в Гумилеве истинного патриота России:

Словно молоты громовые

Или волны гневных морей,

Золотое сердце России

Мерно бьется в груди моей.

Героический характер натуры поэта звал его в неизведанные края, звал на подвиг. Романтический же мир выковывал в герое такие качества, как бесстрашие и отвага, чтобы хватило духа не просто увидеть красоту, но и отстоять ее право жить в душе человека.

В целях конспирации друзья регулярно отсылали его родителям письма, заранее составленные поэтом. Николай Гумилев несколько раз возвращался в Африку, где охотился за новыми впечатлениями. «Надо мной насмехались, когда я покупал старую одежду, одна торговка прокляла, когда я вздумал ее сфотографировать, и некоторые отказывались продать мне то, что я просил, думая, что это нужно мне для колдовства. Эта охота за вещами увлекательна чрезвычайно: перед глазами мало-помалу встает картина жизни целого народа и все растет нетерпенье увидеть ее больше и больше», — рассказывал поэт. Пестрая африканская жизнь — в воспоминаниях Гумилева.

Из письма В. Я. Брюсову: «Дорогой Валерий Яковлевич, я не мог не вспомнить Вас, находясь «близ медлительного Нила, там, где озеро Мерида, в царстве пламенного Ра». Но увы! Мне не удается поехать в глубь страны, как я мечтал. Посмотрю сфинкса, полежу на камнях Мемфиса, а потом поеду не знаю куда, но только не в Рим. Может быть, в Палестину или Малую Азию».

Письмо Брюсову из Харара: «Вчера сделал двенадцать часов (70 километров) на муле, сегодня мне предстоит ехать еще восемь часов (50 километров), чтобы найти леопардов. Так как княжество Харар находится на горе, здесь не так жарко, как было в Дире-Дауа, откуда я приехал. Здесь только один отель и цены, конечно, страшные. Но сегодня ночью мне предстоит спать на воздухе, если вообще придется спать, потому что леопарды показываются обыкновенно ночью. Здесь есть и львы, и слоны, но они редки, как у нас лоси, и надо надеяться на свое счастье, чтобы найти их»

«Уже с горы Харар представлял величественный вид со своими домами из красного песчаника, высокими европейскими домами и острыми минаретами мечетей. Он окружен стеной, и через ворота не пропускают после заката солнца. Внутри же это совсем Багдад времен Гаруна-аль-Рашида. Узкие улицы, которые то подымаются, то спускаются ступенями, тяжелые деревянные двери, площади, полные галдящим людом в белых одеждах, суд, тут же на площади, — все это полно прелести старых сказок»

Палатка. (wikipedia.org)

Николай Гумилев о поездке в Африку в 1913 году, согласованной с Академией наук:

«У меня есть мечта, живучая при всей трудности ее выполнения. Пройти с юга на север Данакильскую пустыню, лежащую между Абиссинией и Красным морем, исследовать нижнее течение реки Гаваша, узнать рассеянные там неизвестные загадочные племена. Номинально они находятся под властью абиссинского правительства, фактически свободны. И так как все они принадлежат к одному племени данакилей, довольно способному, хотя очень свирепому, их можно объединить и, найдя выход к морю, цивилизовать или, по крайней мере, арабизировать. В семье народов прибавится еще один сочлен. А выход к морю есть. Это — Рагейта, маленький независимый султанат, к северу от Обока. Один русский искатель приключений — в России их не меньше, чем где бы то ни было, — совсем было приобрел его для русского правительства. Но наше Министерство иностранных дел ему отказало. Этот мой маршрут не был принят Академией. Он стоил слишком дорого. Я примирился с отказом и представил другой маршрут, принятый после некоторых обсуждений Музеем антропологии и этнографии при императорской Академии наук. Я должен был отправиться в порт Джибути в Баб-эль-Мандебском проливе, оттуда по железной дороге к Харару, потом, составив караван, на юг в область, лежащую между Сомалийским полуостровом и озерами Рудольфа, Маргариты, Звай; захватить возможно больший район исследования; делать снимки, собирать этнографические коллекции, записывать песни и легенды. Кроме того, мне предоставлялось право собирать зоологические коллекции. Я просил о разрешении взять с собой помощника, и мой выбор остановился на моем родственнике Н. Л. Сверчкове, молодом человеке, любящем охоту и естественные науки. Он отличался настолько покладистым характером, что уже из-за одного желания сохранить мир пошел бы на всевозможные лишения и опасности»

«Я должен был отправиться в порт Джибути в Баб-эль-Мандебском проливе, оттуда по железной дороге к Харару, потом, составив караван, на юг, в область, лежащую между Сомалийским полуостровом и озерами Рудольфа, Маргариты, Звай; захватить возможно больший район исследования; делать снимки, собирать этнографические коллекции, записывать песни и легенды. Кроме того, мне предоставлялось право собирать зоологические коллекции»

Африка. (livejournal.com)

«Быстро прошли три дня в Джибути. Вечером прогулки, днем валянье на берегу моря с тщетными попытками поймать хоть одного краба, они бегают удивительно быстро, боком, и при малейшей тревоге забиваются в норы, утром работа. По утрам ко мне в гостиницу приходили сомалийцы племени Исса, и я записывал их песни»

«Я собирал этнографические коллекции, без стеснения останавливал прохожих, чтобы посмотреть надетые на них вещи, без спроса входил в дома и пересматривал утварь, терял голову, стараясь добиться сведений о назначении какого-нибудь предмета у не понимавших, к чему все это, хараритов. Надо мной насмехались, когда я покупал старую одежду, одна торговка прокляла, когда я вздумал ее сфотографировать, и некоторые отказывались продать мне то, что я просил, думая, что это нужно мне для колдовства. Эта охота за вещами увлекательна чрезвычайно: перед глазами мало-помалу встает картина жизни целого народа и все растет нетерпенье увидеть ее больше и больше»

«Дорога напоминала рай на хороших русских лубках: неестественно зеленая трава, слишком раскидистые ветви деревьев, большие разноцветные птицы и стада коз по откосам гор. Воздух мягкий, прозрачный и словно пронизанный крупинками золота. Сильный и сладкий запах цветов. И только странно дисгармонируют со всем окружающим черные люди, словно грешники, гуляющие в раю, по какой-нибудь еще не созданной легенде».

Поднимись еще выше! Какая прохлада!
Точно позднею осенью, пусты поля,
На рассвете ручьи замерзают, и стадо
Собирается кучей под кровлей жилья.
Павианы рычат средь кустов молочая,
Перепачкавшись в белом и липком соку,
Мчатся всадники, длинные копья бросая,
Из винтовок стреляя на полном скаку.
Выше только утесы, нагие стремнины,
Где кочуют ветра да ликуют орлы,
Человек не взбирался туда, и вершины
Под тропическим солнцем от снега белы.
Стихотворение «Абиссиния»

«По узким и пыльным улицам среди молчаливых домов, в каждом из которых подозреваешь фонтаны, розы и красивых женщин как в «Тысяче и одной ночи», мы прошли в Айя-Софию. На окружающем её тенистом дворе играли полуголые дети, несколько дервишей, сидя у стены, были погружены в созерцание.

Против обыкновения не было видно ни одного европейца.

Мы откинули повешенную в дверях циновку и вошли в прохладный, полутёмный коридор, окружающий храм. Мрачный сторож надел на нас кожаные туфли, чтобы наши ноги не осквернили святыни этого места. Ещё одна дверь, и перед нами сердце Византии. Ни колонн, ни лестниц или ниш, этой легко доступной радости готических храмов, только пространство и его стройность. Чудится, что архитектор задался целью вылепить воздух. Сорок окон под куполом кажутся серебряными от проникающего через них света. Узкие простенки поддерживают купол, давая впечатление, что он лёгок необыкновенно. Мягкие ковры заглушают шаг. На стенах ещё видны тени замазанных турками ангелов. Какой-то маленький седой турок в зелёной чалме долго и упорно бродил вокруг нас. Должно быть, он следил, чтобы с нас не соскочили туфли. Он показал нам зарубку на стене, сделанную мечом султана Магомета; след от его же руки омочен в крови; стену, куда, по преданию, вошёл патриарх со святыми дарами при появлении турок»

«Не всякий может полюбить Суэцкий канал, но тот, кто полюбит его, полюбит надолго. Эта узкая полоска неподвижной воды имеет совсем особенную грустную прелесть. На африканском берегу, где разбросаны домики европейцев, — заросли искривлённых мимоз с подозрительно тёмной, словно после пожара, зеленью, низкорослые толстые банановые пальмы; на азиатском берегу — волны песка, пепельно-рыжего, раскалённого. Медленно проходит цепь верблюдов, позванивая колокольчиками. Изредка показывается какой-нибудь зверь, собака, может быть, гиена или шакал, смотрит с сомненьем и убегает. Большие белые птицы кружат над водой или садятся отдыхать на камни. Кое-где полуголые арабы, дервиши или так бедняки, которым не нашлось места в городах, сидят у самой воды и смотрят в неё, не отрываясь, будто колдуя. Впереди и позади нас движутся другие пароходы. Ночью, когда загораются прожекторы, это имеет вид похоронной процессии. Часто приходится останавливаться, чтобы пропустить встречное судно, проходящее медленно и молчаливо, словно озабоченный человек. Эти тихие часы на Суэцком канале усмиряют и убаюкивают душу, чтобы потом её застала врасплох буйная прелесть Красного моря.

Самое жаркое из всех морей, оно представляет картину грозную и прекрасную. Вода как зеркало отражает почти отвесные лучи солнца, точно сверху и снизу расплавленное серебро. Рябит в глазах, и кружится голова. Здесь часты миражи, и я видел у берега несколько обманутых ими и разбившихся кораблей. Острова, крутые голые утёсы, разбросанные там и сям, похожи на ещё неведомых африканских чудовищ. Особенно один, совсем лев, приготовившийся к прыжку, кажется, что видишь гриву и вытянутую морду. Эти острова необитаемы из-за отсутствия источников для питья. Подойдя к борту, можно видеть и воду, бледно-синюю, как глаза убийцы. Оттуда временами выскакивают, пугая неожиданностью, странные летучие рыбы. Ночь ещё более чудесна и зловеща. Южный Крест как-то боком висит на небе, которое, словно поражённое дивной болезнью, покрыто золотистой сыпью других бесчисленных звёзд. На западе вспыхивают зарницы: это далеко в Африке тропические грозы сжигают леса и уничтожают целые деревни. В пене, оставляемой пароходом, мелькают беловатые искры — это морское свеченье. Дневная жара спала, но в воздухе осталась неприятная сырая духота. Можно выйти на палубу и забыться беспокойным, полным причудливых кошмаров сном»